роль истерички подошла ему бы куда лучше.
— За последние тридцать минут вы пятый раз отрываете меня от работы, — навис на сжавшимся мужичком Ефим, — если вам так необходим свет, то могли бы спокойно посидеть в сторонке и не дёргать меня лишний раз, не мешай вы мне, я бы десять минут назад закончил. Вы сами у себя отнимаете время. Всё, не мешайте! Сказал же — через десять минут!
— Я буду жаловаться! — под утихающий топот ног донеслось до Ефима.
— Ага, в трёх экземплярах, у меня как раз туалетная бумага закончилась.
Из-за приоткрытой двери, ведущей в очередной кабинет-лабораторию, донеслось хихиканье молодых сотрудников, довольных тем, как залётный электромеханик отбрил их руководителя. Видимо плюгавый авторитетом у молодёжи не пользовался.
— Ефим Петрович!
— Минутку! — не оборачиваясь, обронил Ефим на прозвучавший глубокий баритон, будто человек, которому срочно понадобился Ефим Котик, подставил вместо рупора бочку. — Пал Кузьмич, у меня просьба. Оградите меня и Михаила от своих неадекватных сотрудников. Я всё понимаю, рабочий процесс, но и мы не Ваньку валяем. По вашей просьбе мы иногда, в нарушении всех правил, работаем под напряжением и, если кого-нибудь шваркнет или, не дай бог, прибьёт, кто будет отвечать? На нас травматический случай повесите? Тогда пошло оно всё нах… пошло оно всё, насилуйтесь тут сами, а мы умываем руки и пошло оно всё хутором, хотя я уже вроде посылал. Ваш жалобщик с огнём играет, мы ему с утра сказали, что в три часа дня половину автоматов обесточим на час, так какого хрена он каждые пять минут над душой висит? Надоел, честное слово, простите за прямоту. Мы ведь тут тоже не в бирюльки играем.
— Казимира Ивановича тоже можно понять, у него эксперимент горит, — прогудел начальник чего-то там научного, а чего, Ефим не вникал.
Для общения ему хватало имени и отчества высокого мужчины с широченной грудью на которой ни в какую не желали сходиться пуговицы и петли дорогого пиджака из английского сукна, да и сорочка жалобно трещала по швам при каждом движении. Как сказано выше, обладатель густого баритона и владелец пиджака был высок, широкогруд и рукаст, а ещё у него было немного простоватое лицо с волевым упрямым подбородком, рязанским картофельным носом и умными серыми глазами под кустистыми «брежневскими» бровями. Тёмные, с густой проседью волосы, Павел Кузьмич зачёсывал назад, что делало его похожим на позабытых за угаром капитализма советских учёных, которых раньше показывали по телевизору и которые на голом энтузиазме двигали вперёд науку.
— А Казимир Иванович поймёт, если вдруг сгорю я? — посадив на место последний контакт, обернулся к учёному Ефим. — У него сгорит эксперимент, выражаясь фигурально, а я сгорю реально. Пых, и даже квакнуть не успею. Он потом замучается помещение проветривать от палёной человечины. Знаете, как она воняет? Нет? И не надо узнавать, поверьте мне на слово. Готово, Пал Кузьмич, можете обрадовать Казимира Ивановича. Семь минут. Три плюсуем к перекуру.
Тут мимо учёного и Ефима продефилировала стайка девушек в белых халатах. Проводив красавиц взглядами, оба мужчины выдали синхронное глубокомысленное.
— Да-а…
— Хороши Маши, жаль, что ваши, — добавил Ефим, переключая автоматы во включенное положение и закрывая сборку. — На сегодня здесь закончено, Пал Кузьмич. Завтра заменим щит, добьём остатки и избавим вас от своего присутствия.
— Мы так вам надоели, Ефим Петрович? — улыбнулся учёный.
— Скорее это мы надоели вашим сотрудникам, — вернул подачу Ефим, — а с вами, скажу честно, приятно работать со всех сторон, везде бы так платили, но подобная благодать ныне выпадает редко. Народ всё больше экономит, вот и у нас в конторе премиальные порезали и персонал подсократили.
— А к нам электриком устроиться не желаете? — вкрадчиво «подъехал» на кривой козе Павел Кузьмич.
— Пал Кузьмич, разовая шабашка, на которой кто-то подгребает сметные бабки на левом договоре, сбрасывая небольшой, но солидный по деньгам процент сторонним работникам — это одно, а ставка электрика, которая немногим отличается от МРОТ и позволяет только не протянуть ноги от голодухи — это другое. Вряд ли электрики у вас купаются в деньгах. Будем реалистами, наверняка нынешний шабаш по деньгам, как бык овцу кроет годовую зарплату по вашей ставке. Простите покорно, но мы лучше на левых приработках пока останемся, тем более имя и репутация у нас годами наработанные.
— Похвальная трезвость рассуждений, — покачал головой учёный. — Простите за любопытство, сколько вам лет, Ефим Петрович?
— Тридцать один, не женат, — предваряя возможный следующий вопрос, добавил Ефим. — Не сложилось…
— Жаль, не скажу, что рассчитывал на согласие, но всё равно жаль. Грамотного специалиста вашего профиля, тем более молодого, а не старичка, разваливающегося на глину и песок, сейчас днём с огнём не сыскать.
— Спасибо за комплимент, Пал Кузьмич, — внутренне усмехнулся Ефим, привыкший
