Земля и люди. Всеобщая география. Книга 5 Том 8-9 [Жан Жак Элизе Реклю] (doc) читать онлайн


Рисунки дозволены цензурою.

Типография Товарищества «Общественная Польза, Большая Подъяческая, А* 39
Элизе Реклю.
Земля и люди. Всеобщая География.
Том VIII.
Индия и Индо-Китай.
Перевод под редакцией С. II. Зыкова,
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО ЧЛЕНА ИМПЕРАТОРСКОГО ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА
С.-ПЕТЕРБУРГ.
Издание Товарищества «Общественная Польза» и К". Большая Подъяческая, 39.
Оглавление пятой книги.
Том 'VIII.
Индия и Китай
ГЛАВА I.
стр.
Общий взглядъ 1
ГЛАВА II.
Инду станъ 17
1) Общий вид страны 17
2) Западный Гималаи: Нагорные долины „ИИятиречья“, Кашмир, восточный Дардистан, Газара, Чамба, Кангра, государства в верховьяхи» Сетледжа 89
3) Центральный Гималаи: Покатость Джамны
и Ганга, Симла, Гарваль, Кумаон, Непал.. 144
4) Восточный Гималаи: Верхния долины при­
токов Брахмапутры, Сикким и Бутан.... 176
5) Магометанская Индия: Пенджаб, Дерадиат, Багавальпур, Западная Раджпутана, Синд и Кач, Пятиречье, Инд и пустыня. 193
6) Полуостров Каттиаварь и покатость за­ливов Качского и Камбейского, английские и туземные округа Гудзерата, на север от реки Маги 244
7) Горы Аравали, Виндиа, южные притоки Ганга; Раджпутана, государства Мальвы, Гва­лиор, Бундельханд и Бхагельхандъ 256
8) Бассейн Ганга; Дели. Северо-западные провинции, без Кумаона и Гарваля; Рампур, А уд, Бехар, Нижняя Бенгалия по сю сто­рону Брахмапутры 284
9) Горы Ассама и бассейн Брахмапутры. 357
10) Бассейны рек Субариареха. Байтарани, Брамани и Мага-Надди, Орисса, Чатисгар, туземные государства области Чота-Нагпор. 389
стр.
11) Гондвана или центральные провинции; верхние бассейны рек Соны, Нарбады, Таити и Годавери 414
12) Западная покатость плоскогорий и Тат­ских гор, Барода, Кандеш, Конканъ 432
13) Бассейны рек Годавери и Кистна. Де­канъ 459
14) Южная Индия: Мадрас, Майсур, Кург, Ко чин, Тра ванкоръ 489
15) Цейлон. 551
16) Острова Лакеднвские, Малдпвские, архи­пелаг Чагосъ 581
17) Материальная и нравственная стати­стика Индии 597
18) Правительство и администрация 667
ГЛАВА III.
1) Индо-Китай ... 681
2) Джиттагонг, Арраканъ 685
3) Острова Андаманские и Никобарские... 698
4) Бассейны Иравадди и Салуэна: Мани­пур, земли пианов и какиенов, Бармания, Пегу, Мартабанъ 715
5) Бассейн Менама: Западный Сиам, земли пианов и даосовъ 767
6) Восточный Индо Китай, бассейны Ме­конга и Сонг-Коя: Восточный Сиам, Топкпн, Южный Аннам, Камбоджа, Француз­ская Кохинхина ... 799
7) Полуостров Малакка: Английские владе­ния, Полуостровной Сиам, Перак, Пахапг, Селангор, Негри-Сембилан, Джохоръ 865
8) Административные деления Индии и Индо-Китая 891
ПЕРЕДНЯЯ АЗИЯ: АФГАНИСТАН, БЕЛУДЖИСТАН, ПЕРСИЯ, АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ II АРАВИЯ.
ГЛАВА I. стр.
Общий взгляд на переднюю Азию. 5
ГЛАВА II.
Афганистан: Горы Кафира, Кабул, Герат, Кандахаръ 27
ГЛАВА III.
Белуджистанъ 109
ГЛАВА V. стр.
1) Азиатская Россия 315
2) Лазистан, Армения и Курдистан: При­брежье Понта, бассейны озера Ван и верх­него Евфрата 318
3) Бассейны Тигра и Евфрата: Нижний Курдистан, Месопотамия, Ирак-Араби 372
4) Малая Азия 450
5) Кипръ 639
6) Сирия, Палестина, Синай 659
ГЛАВА IV.
ГЛАВА VI.
Персия
135 Аравия 783

Элизе Реклю. •
Дозв. Ценз. Спб. 30 января 1898 г.
Тпп. Тов. „Обиц. Польза14, Б. Подъяч., 39.

ИНДИЯ И ИНДО-КИТАЙ.
Г л а в а
Общий взгляд.
«Индия» — одно из тех географических имен, которые имели много различных зна­чений в течение веков. Сначала оно приме­нялось только к той области, по которой про­текает, по выходе из горных ущелий, река Синду, известная у западных народов под названием Инда, а потом его распространили последовательно на все восточные страны, ко­торые посетили или о которых слышали древние. К бассейну Синда прибавился^ как часть Индии, бассейн Ганга; полуостров Де­кана. затем восточные земли, лежащие по ту сторону Ганга, тоже получили это общее на­именование. Острова, рассеянные па юго-вос­токе азиатского континента, также были при­числены к индийской области, равно как все отдаленные архипелаги Лалезии, где арабы опередили европейцев в своих торговых экспедициях. У средневековых писателей Индия заключала в себе также Аравию и Эфи­опию; в их воображении она обнимала все «земли Солнца», то-есть страны Востока и Юга, резко отличающиеся своими произведе­ниями и климатом от областей умеренного пояса *). Наконец, когда Христофор Ко­лумб поплыл на запад, чтобы отыскать крайнюю Азию с другой стороны нашей пла­неты, острова и другие континентальные берега, открытые испанцами в Новом Свете, были, естественно, названы великим мореплавате-
J) Chr. Lassen, „Indische Alterthumskuudeu. География Рфклю, т. VIII.
лем именем тех земель, к которым, как он полагал, пристали его корабли. Новая «Индия», то-есть Антильские острова и соседняя Твердая земля (Costa ferina), сохранила назва­ние, данное ей Колумбом; по крайней мере, для отличия от восточной, или Ост-Индии, ее называют западной, или Вест-Индией, тогда как, по прискорбной географической сбивчи­вости понятий, первобытные племена Амери­ки все еще обозначаются именем ^индейцевъ», принадлежащим с гораздо большим пра­вом жителям полуострова по сю сторону Ганга. Географическое выражение «Индия» по­лучило, по крайней мере, некоторую точность, но если это имя применяется в тесном зна­чении к двум восточнмы полуостровам Южной Азии, то оно обнимает также, в более общем смысле, архипелаги, простирающиеся на юго-восток по направлению к Австралии, между Японским морем и Индийским оке­аном 1). Исключая те случаи, где окажется нужным изложить общие соображения, отно­сящиеся к сравнительной географии, насто­ящий том будет трактовать только о конти­нентальной Индии и об островах, непосред­ственно к пей принадлежащих.
Во многих отношениях Восточная Индия представляет страну, где картины природы имеют наиболее грандиозный характер. Насе-
<) Carl Ritter „Азией ; Alfred R. Wallace „The Malay Archipelago.
3 ГЛАВА I.—ИНДИЯ И ИНДО-КИТАЙ. 4
вере равнин Инда и Ганга высятся громады гор самых высоких на нашей планете, и нигде в другом месте мы не увидим, чтобы продолжался па более обширных простран­ствах контраст блистающих своими снеж­ными вершинами величественных пиков с однообразным морем зелени, под которым исчезают нижния выпуклости рельефа почвы. По ту сторону северного ската Гималайского хребта тянутся одна за другой безводные, ли­шенные растительности, пустыни на массиве тибетских плоскогорий, прерываемые там и сям глубокими впадинами или долинами, где текут ручьи, где приютились деревья и люди; на полуденном склоне, напротив, земля по­нижается уступами до равнин, обильно оро­шаемых и необыкновенно богатых органи­ческою жизнью. Внутри гористой области откры­ваются, в виде обширных цирков, роскош­ные долины, как, например, Кашмирская,— долины, в которых народное воображение видело земной рай, где жило человечество во времена своего золотого века, и которые, дей­ствительно, представляют благословенные местности, почти неимеющие равных себе по здоровости климата, плодородию почвы, пре­лести и великолепию пейзажей, отражающихся в зеркальной поверхности озер и текущих вод, наконец, по блеску неба, которое раз­вернулось исполинским куполом над амфи­театром снеговых гор. На другой оконеч­ности Восточной Индии, в архипелагах, при­надлежащих к Азии, могущество творче­ских сил обнаруживается явлениями иного рода. Там большие горы не проникают в высшие пространства атмосферы, где влаж­ность падает всегда в состоянии снежных кристаллов, но они поднимаются над очага­ми вечно кипящей лавы, которые продолжаются на тысячи верст; ни в какой другой стране вулканические конусы, окруженные поясами зе­лени, не следуют один за другим с такою правильностью на расселинах почвы. Там твердые лавы, на которых не может произ­растать ни одно растение, широкия площади грязи, пропасти, откуда с шумом вырывается пар, безмолвные цирки, пли котловины, на­полненные негодным для дыхания воздухом, составляют резкий контраст с лесами самой могучей растительности, где деревья перепле­таются стволами и ветвями, переполненными растительным соком, который превращается в камедь, в ароматические вещества, в яды. Было время, когда вулканические явления, по­добные наблюдаемым ныне на Зондских островах или даже превосходившие их по силе действия, происходили также и в соб­ственной Индии. Груды лавы, рассеянные во множестве на плоских возвышенностях Де­кана, свидетельствуют о чрезвычайно силь­ной деятельности, которую некогда проявляли
подземные вулканические очаги полуострова; но в настоящее время почва континентальной Индии находится в состоянии покоя и обна­руживает лишь вековые колебания, подобные тем, какие испытывают все берега матери­ков. В равнинах Конкана, к востоку от Бомбея, еще видны кое-где эруптивные жер­ла ’); но на деканских землях теперь суще­ствует только одна кратерообразная котлови­на, та, которую наполняет на половину озе­ро Лунар.и где не заметно никаких следов извержения лавы. Единственный, бывший в недавнее время, вулканический взрыв, если он действительно имел место, произошел в море, верстах в пятнадцати от бере­гов Пондпшерп. На полуострове по ту сторо­ну Ганга, правда, найдены конусы из лавы с правильным кратером, как, например, Паппа-лунг, к юго-востоку от Пазана, не­далеко отър. Иравадди; но эти вулканы погас­ли еще во время миоценовой эпохи. Единствен­ные извержения, о которых рассказывает история. — это извержения многочисленных грязевых вулканов, находящихся на остро­вах Рамри, Чедуба и на соседнем материке, от Джиттатонга до устьев Иравадди 2). Неко­торые островки, лежащие к востоку от Ан­даманских и которые могут быть рассматри­ваемы как гребень подводной горной цепи, параллельной этой группе, Баррен-Айленд и Наркандам, извергают по временам пе­пел и лаву.
Под небом Индии атмосферные явления отличаются большею силой и буйностью, чем где-либо. От холодных плоскогорий Тибета до знойных берегов полуостровов и от бе­регов Индийского океана до берегов Китай­ского моря, разности температуры, степени влажности воздуха, атмосферного давления, напряженности электричества бывают иногда столь значительны, что правильная перемена ветров недостаточна для восстановления рав­новесия; разражаются ураганы, не менее силь­ные, чем ураганы Антильских и Маскаренских островов, но более страшные по про­изводимым ими опустошениям, так как они проходят над местностями, более бога­тыми и более населенными; часто путь индий­ского урагана был отмечен разрушением городов, где целые населения были погребе­ны под развалинами зданий. Хотя омываемый океаном, западный полуостров Индии имеет, однако, свои пустыни, но на скаты его гор льются наиболее обильные дожди, какие только были где-либо измерены до сих пор: в ином округе Индустааа выпадает дождя,
’) Clark, „Records of the Geological Survey of India*, vol. ХШ, part 1, 1880
a) Buist, „Volcanoes in India*, Journal of the Geo­graphical Society in Bombay44, vol. X; R. Mallet, „Re­cords of the Geological Survey of India44, vol. XI, 1878.
ОБЩИЙ ВЗГЛЯД.
i>
средним числом, в двадцать раз более, чем на равной поверхности Франции, имею­щей, сравнительно, сырой климат. Реки за­ключают в своих руслах жидкую массу, соразмерную обилию выпадающей дождевой во­ды; несмотря на относительно небольшую длину и узкий бассейн, индийские потоки, как, например, Брахмапутра, могут быть поста­влены на-ряду с самыми могучими реками земного шара, и огромным количеством своих наносов они способствуют быстрому изменению очертания берегов: хотя они изли­ваются в океан с приливами, так что от­лив дважды в сутки прочищает их устья, тем не менее, однако, большая часть глав­ных рек Индии и Индо-Китая выдвинула •свои дельты на большие расстояния в море. Даже по рельефу морского дна и по явлениям, происходящим в глубинах моря, Индия отличается от других областей земли. Юж­ные моря, воды Антильских и Багамских островов имеют свои коралловые кольца, но никакой архипелаг Мадрепоровых островов не может сравняться с «десятью тысячами острововъ» Малдивского архипелага, замеча­тельного необыкновенною правильностью сво­их кольцеобразных рифов, состоящих из других «атолловъ», которые, в свою очередь, подразделяются па подводные камни точно та­кой же формы, едва выступающие над поверх­ностью моря своими обломанными ска­лами.
Часть человечества, живущая в Восточной Индии и особенно в собственно так-называемом Индустане, есть одна из тех, кото­рые, по важности своей исторической роли, на­чиная с первых времен цивилизации, мо­гут оспаривать первое место у пародов за­пада. Уже самая численность обеспечивает ей видное место между группами наций, так как более одной пятой человеческого рода, слишком ЗОО миллионов людей, скучено на двух полуостровах, от устьев Инда до Сингапурского пролива; следовательно, обита­тели этих стран в четыре или в пять раз более сближены друг с другом, чем жи­тели остальной земли, и в некоторых, осо­бенно счастливых в этом отношении обла­стях, каковы, например, равнины Ауда и Бенгалии, земля населена таким большим числом людей, какого не встретишь нигде в другом месте, за исключением больших го­родов. Правда, значение и дела наций изме­ряются не густотой их населенности; но имен­но между общими предками нынешних инду­сов и их соседей на северном склоне Гпнду-куша историки отыскали, между первыми воспитателями цивилизованного человечества, тех, которые всего более приближаются к западным народам по языку и гению и ко­торые оставили нам в наиболее чистомъ
6 состоянии начатки нашей первобытной обра­зованности.
Еще в прошлом столетии ученые, задав­шиеся целью отыскать начало и происхождение европейской культуры, обращали взоры преиму­щественно к Греции и Малой Азии; они вы­пытывали также у древнего Египта и у Хал­деи их исторические тайны; по открытие со­кровищ, которыми нынешний мир обязан отделенным от него длинным рядом ве­ков первобытным человеческим обществам Верхнего Пенджаба, принадлежит искателям недавних и современных нам поколений. На расстоянии более чем 3.000 лет почтен­ные слова вед, произнесенные ришиями, или «мудрецами», представляются людям наших дней как бы песнями их детства: им кажет­ся, как будто они слышали их в колыбели, повторяли их в сновидении, в грезах, до такой степени они вызывают в их уме знакомые впечатления; они как будто узна­ют глубоко запечатленную память их соб­ственного прошлого в истории этого обще­ства отдаленных времен. Культ ведиче­ских племен, поселившихся на берегах «Се­ми рекъ», тот же самый, который ребенок воспроизводит инстинктивно, трепеща пе­ред грозой, взывая, словно к божеству, к солнцу и дождю, олицетворяя все предметы природы, деревья, ручьи и облака. Простые ми­фы этой первобытной религии арийских паха­рей переходили из поколения в поколение, из культа в культ, и после тысячи изменений, которым они подвергались вследствие примеси различных элементов, их можно различить и теперь еще; даже имена древних богов незабыты. Иная сказка, которую где-нибудь в Тюрингии, в Абруццах или в Лимузене ста­рая поселянка рассказывает в длинные зим­ние вечера, походит, как две капли воды, на рассказы, которые можно услышать по вече­рам в хижинах Декапа или Раджпутаны; от устья Меконга до мысов Фияистерре Европы, тот или другой суеверный обряд всегда соблюдается крестьянином в важных обстоятельствах его жизни, хотя первоначаль­ный смысл этого обряда ему совершенно не­известен.
И в то время, как этот общий капитал, общий запас знаний сохранялся в народном уме, от одного до другого конца Старого Све­та, успехи, достигнутые в высших сферах мысли, у родственных наций, разделенных «индийским Кавказомъ», шли путем соответ­ственной эволюции. Индусские философы затрогивали великия проблемы жизни с такою же смелостью и такою же шпротою взглядов, как это делали позднее метафизики Греции и запад­ных стран; в то же время рапсоды воспевали деяния героев,и мало-по-малу образовались дивныяэпопеи, отдаленный отголосок которых мы
*
7
ГЛАВА I. ИНДИЯ И ИНДО-КПТАЙ.
8
находим в Илиаде; басни и сказки обратили в пословицу «мудрость Индии»; появилась драма, смешанная в начале с гимнами храмов, и вскоре стала развиваться с полною свободой, чтобы достигнуть такой силы чувства и выра­жения, которая никогда не была превзойдена. Да и самый язык, на котором были написаны эти чудные творения, не связан ли он са­мым близким родством с «арийскими» языками, которые постепенно получили прео­бладание в Европе, и которыми в Новом Свете и в Австралии говорит теперь более ста миллионов человек? Между флексивными языками есть ли более богатые, более гибкие, более звучные, чем этот прекрасный сан­скрит, где филологи, страстно изучающие его, отыскивают с радостью корни и первобыт­ные формы их собственных европейских языков? Через речь, то-есть через живую, воплотившуюся в слове мысль, многие народы дошли до познания своего истинного родства. Индия—родная сестра Европы; с тех пор как она была, так сказать, вновь открыта научной критикой, она доставила западным исследователям более, чем всякая другая страна, элементы, которые позволили им при­знать и классифицировать три новые науки: сравнительную филологию, сравнительную ми­фологию и сравнительную юриспруденцию ')• Не индусам ли также мы обязаны десятичной си­стемой счисления и употреблением нуля ? ’). Исключая изобретение финикийского письма, от которого ведут свое происхождение как индийские алфавиты, так греческая и латин­ская азбуки, есть ли хоть одно открытие, кото­рое содействовало бы более, чем этот спо­соб нумерации, успехам, достигнутым че­ловечеством в познании планеты и эксплоа­тации её сокровищ 3)?
Тем не менее, однако, «арийский» мир, ко­торый начинается на полуденном склоне Гинду-куша бассейном Инда, всегда оставался совершенно самобытным, отличным от род­ственных наций запада. Индия совершенно от­делена, если не на северо-востоке, со стороны Китая, то, по крайней мере, назападеи на северозападесо стороны Персии, безводными простран­ствами, дикими, необработанными плоскогорь­ями, высокими, покрытыми снегом горами. Эти географические границы начертаны природой так резко и определенно, что они не могли не сделаться в то же время и этнологическими гра­ницами, несмотря на экспедиции завоевателей
*) Н. Sumner Maine, „Effects of the observation of India on modern European thought44; Angelo do Guber­natis, „Memoria intorno a’viaggiatori Italiani nelle Indie Orientali44.
-’) Ch6zy et L L. Buruouf, nVajnadattabada44; Reinaud, „Memoire sur Pinde44; E. E. Thomas, „Ancient In­dian Numerals44.
3) Fr. Kopp, „Bilder uud Schriften der Vorzeit44; Albrecht Weber, Indische Skizzen44.
и временные присоединения земель: с той п другой стороны различные родственные по языку народы следовали в своем историче­ском развитии каждый своим отдельным пу­тем. Однако, пороги горных цепей, через которые арийские предки обоих склонов под­держивали взаимные сношения, пе настолько высоки п не настолько завалены снегами,, чтобы могло когда-либо прерываться сообще­ние между Восточной Индией и Передней Азией. Армии и караваны знали дорогу через Бамианский перевал и другие горные проходы Гинду-куша и умелп спускаться к равнинам Индии историческим путем, проложенным по берегам реки Кабул. Если народы Евро­пы прерывали в разные времена сношенияг прямые пли косвенные, с Индустаном, то причиной тому были завоевательные войны и нашествия, воздвигавшие преграду между дву­мя оконечностями арийского мира.
В своей совокупности, земли, известные под именем Восточной Индии, не предста­вляют географического целого, столь же опре­деленно ограниченного, как европейский кон­тинент, и вследствие того, история не имеет там того же характера единства. Правда, Ин­дия по сю сторону Ганга, рассматриваемая от­дельно, есть одна из тех стран, которые отличаются наибольшею геометрическою точ­ностью в своих внешних очертаниях. Мо­ре и горы ограничивают ее в виде площади многоугольника, почти правильной; но Индия по ту сторону Ганга далеко не имеет столь жеопределенных контуров на своих кон­тинентальных границах. Напротив, гор­ные цепи и речные долины расположены там таким образом, что от Бармании Лаоса и Аннама до провинций Срединной им­перии везде находится пояс постепенного пе­рехода; как показывает самое имя «Индо­китай», предложенное впервые Мальт-Бреном 2) и общепринятое со времен знамени­того французского географа для юго-восточного полуострова Азии, эта земля принадлежит как географически, так исторически, к двум соседним мирам. Что касается островов и архипелагов, то самая разбросанность их среди морей делает из них столько же от­дельных областей, особых мирков,' и неко­торые из этих островов редко посещаются— или по причине рифов, которыми они защи­щены,-как неприступною стеной, или по при­чине вулканических извержений, которые их опустошают, или, наконец, по причине не­проходимых лесов, покрывающих их по­верхность. Даже на материке многие местности
’) У Реклю и во многих других французских сочи­нениях одинаково пишется Бирмавия и Бармания; мы здесь будем держаться оригинала Реклю, хотя па русских картах пишется Бирмапия. Ред.
-) „Geographic universelle44, tome V.
9 ОБЩИЙ ВЗГЛЯД. 10
Индии усеяны стоячими водами и покрыты джунглями, которые заставляют путешествен­ников делать большие обходы.
Разделенная таким образом на резко об­особленные части, Восточная Индия не может, понятно, сравниться с Европой по объему исторического движения. В Индии никогда не возникало империи, подобной, по размерам, колоссальному римскому миру, который обни­мал почти весь бассейн Средиземного моря и был ограничен на севере только волнами Атлантического океана и обширными лесами Германии, на юге только пустынями Африки. Хотя громадный «римский миръ» распался, и Европа разделена теперь на множество госу­дарств, иногда враждующих между собою, однако, нации почти всего европейского конти­нента морально и интеллектуально достаточно близки друг к другу, чтобы считать себя происходящими от одной и той же расы, го­ворить языками одинакового происхождения, черпать в одном и том же источнике мифов и идей, быть причастными общей цивилизации, местные уклонения и различия которой умень­шаются с каждым днем. В Индии, напро­тив, расовые отличия остались до настоящей минуты резко выраженными; даже в соб­ственно так-называемом Индустане суще­ствует не менее пяти отдельных рас, впол­не разграниченных одна от другой как наружным видом, так нравами и языком. Раса, имеющая преобладающее влияние — раса «арийцевъ», чистые представители которой жи­вут в верхнем бассейне Ганга, в виду священных.гор Джамнотри и Ганготри, за­ключает в себе, вероятно, не более десяти., миллионов индивидуумов, если принимать в рассчет только тех её представителей, ко­торые носят имя браманов; но, несмотря на учреждение каст, которое, впрочем, воз­никло в позднейшее время, после эпохи на­шествий, и действие которого буддизм приоста­новил на несколько веков, арийцы-победи­тели разнообразно смешались с коренными жителями страны. Подвергаясь сами индийско­му влиянию, они в то же время арианизировалп постепенно туземных народцев полуострова; в северных и средних областях Индии и на острове Цейлоне насчитывают не менее 170 миллионов жителей, говорящих индий­скими наречиями. Южная Индия соста­вляет, в своей совокупности, другую глос­сологическую область, именно область дравид­ских идиомов. В центральных провин­циях народности еще полудикия, каковы ко­лы, санталы, мундахи, гонды и разные другие племена, которые происходят, вероятно, от древнейших владетелей полуострова, от­тесненных мало-по-малу к гористым и ле­систым местностям внутренней Индии, го­ворят диалектами третьего семейства, которое
вообще называют коларийским. по имени од­ного из главных народов этой группы пер­вобытного населения. Другое племя, хазп пли хазиа, живущее в гористой области, между бассейном Брахмапутры и бассейном Иравадди, составляет само по себе четвертое се­мейство, совершенно отличное по языку от всех соседних семейств. Наконец, идиомы бод, или тибето-барманские, господствующие на Гималайских горах и в Западном Индо­китае, наречия тай, или сиамской группы мой. пли аннамской труппы, и многочисленные го­воры, известные под общим именем малай­ского языка, представляют столько же ясно « различающихся между собою делений, свиде­тельствующих о чрезвычайном разнообра­зии происхождений. Кюст насчитывает в Восточной Индии не менее 243 различных языков, представляющих всевозможные пе­реходы от моносиллабических (однослож­ных) говоров Индо-Китая до богатых флексивиых наречий Индустана, происшедших от санскритского языка ’)•
Область религий, которые получили начало в северных равнинах Индии, распростра­нилась, благодаря пропаганде, гораздо далее, чем область арийских языков, и эти культы всюду принесли с собою соответственную ци­вилизацию. Что бы ни говорили, браманизм, сменивший древние ведические обрядности, стремился, как и все другие религии, покорить себе мир; он распространил свои завоева­ния даже на остров Яву и на соседние с ним острова Бали и Ломбок, где до сих пор еще можно найти его влияние в наречии, преда­ниях, нравах, искусствах, политических учреждениях. Все языки Восточной Индии со­хранили, по крайней мере, следы мифов и эпопей, которым их научили индусские мис­сионеры; даже у языческих народцев на Малайских островах и в лесах ИндоКитая можно встретить религиозные церемо­нии, напоминающие некоторыми чертами обря­ды, которые некогда практиковались в стране индийского Семиречья. Ио пропаганда учени­ков Будды была несравненно более деятельна, чем пропаганда браманских религий. С рвением, которое никогда и никем не было превзойдено,глашатаи «великагоучения» пошли на поиски всех народов, варварских и ци­вилизованных, чтобы проповедыватыим бла­гую весть о равенстве, самоотвержении, спра­ведливости и братской любви. Они перешли даже за границы Восточной Индии и, перебрав­шись через Гинду-куш, Памир, Гималаи, пытались осуществить грандиозный план нрав­ственного завоевания всех стран, которые простираются за этими горами до Тихого океана.
4) Robert Oust, „Les Religions et les Langues de l’Inde“.
11 ГЛАВА I. ИНДИЯ
Их вера покорила себе населения Тибета, Монголии, Китая, Японии, п влияние её прояви­лось, в форме шаманства, даже на берегах полярных вод, у чукчей, тунгусов и са­моедов: еще в первой половине текущего столетия, до великих китайских революций и до изумительного размножения белой расы в Европе и в Новом Свете, религия Будды имела гораздо более значительное число по­следователей. чем католический культ и раз­личные секты, прикрывающиеся именем Иисуса Христа. Но в то время, как буддизм рас­пространялся таким образом за пределами своего отечества, принося с собою индусские идеи и, во многих странах, знание его священнагоязыка,пали,и «божественнаго» письма, иагари, он терял мало-по-малу свое влады­чество в самом Индустане и даже был там и сям грубо оттеснен в верхния долины гор; кастовый дух, представляемый различ­ными культами браманского происхождения, опять взял верх. Впоследствии явилась третья религия, религия ислама, принесенная из За­падной Азии путем пропаганды и оружия, и замечательно, что новая вера получила наибо­лее важное значение именно в священной стране «Семи рекъ», превратившейся теперь в Пенджаб, или «Пятиречье»: так, одни религии сменяются другими на одной и той же почве, подобно тому, как в одном и том же лесу древесные породы меняются из века в век в известном порядке, по закону естественного кругооборота. Следуя с араб­скими кораблями по большим торговым пу­тям, магометанство распространилось также в архипелагах юго-восточной Азии, где оно образовало новый слой на основе различных местных религий. Что касается христианства, то оно стало господствующей религией только в тех местностях, где оно было навязано силой, как, например, недавно в Калькутте и на острове Цейлоне; но во всех этих округах католицизм скоро утратил свое кажущееся преобладание пад национальными культами, перестав быть государственною религией.
Начиная с отдаленной эпохи арийских пе­реселений, народы Индии всегда играли пас­сивную роль в истории войн и завоеваний. С нравственной точки зрения, экспансивная сила индусского гения была весьма значительна, как это доказывают торжество буддизма во всей Восточной Азии и глубокое влияние, кото­рое идеи, традиции и мифы индийского проис­хождения оказывали на философов и теоло­гов Передней Азии, Египта и Греции, в те­чение периода, подготовившего восшествие хри­стианства. Но, с материальной точки зрения, индусские народы, еще не достигшие до созда­ния и утверждения своего собственного полити­ческого единства, не могли помышлять о втор­жении в соседния страны. Да и какая земля
и индо-китай. 12
могла бы казаться им заманчивой в сравне­нии с их родиной, столь богатой произведе­ниями всякого рода, такой прекрасной, с её обильными текучими водами, лесами и гора­ми? Сопредельные земли, на северо-востоке холмы, населенные разбойничьими племенамиг на севере—нездоровые леса и снеговые горы, на западе -дикия ущелья и угрюмая пустыня, были для них страшными пространствами, куда отваживались проникать только купцы,, ходившие караванами. За исключением таин­ственных цыган, которых считают потом­ками джатов, или банджари, прогнанных с берегов Синда арабами, в восьмом и де­вятом столетиях, но которые соединились с другими изгнанниками или выходцами из Индии—может быть, с того кастой стран­ствующих котельников, которые ввели бронзу в западных странахъ—в исторические вре­мена не было пи одного примера массовой эмиграции индусских населений; никакой за­воевательный поход не имел исходной точки в равнинах Ппдустана, чтобы направиться за горы в Западную Азию. Хотя Индия с трех сторон окружена морем, и общее про­тяжение её берегов составляет около 6.000' километров, однако, индусы никогда не были великими мореплавателями, п выселение из отечества было даже воспрещено двум выс­шим кастам. Правда, индусы баниг-яна, пли банианы, по большей части выходцы из Гудзерата и с соседнего морского берега, встречаются во всех портовых городах Аравийского моря; но во все времена, начиная с эпохи Гирама и Соломона до путешествия Васко-дф-Гамы, наибольшая часть внешней торговли полуострова производилась чрез посредство арабов.
Но сколько честолюбивых государей, сколь­ко полководцев, жаждавших славы и возвы­шения, пытались завоевать эту Индию, самое имя которой сделалось синонимом бесконеч­ных и неисчерпаемых богатств! Оттуда привозились драгоценные ткани, оружие с богатыми украшениями из накладной работы, резные изделия из слоновой кости, жемчуг, алмазы и золото; западные народы приписы­вали этой стране чудес все сокровища ска­зочных царств. Уже Семирамида посылала свои армии до Синда; Кир сам ходил с войском к границам Индии, и легенда го­ворит, что на возвратном пути все, сопро­вождавшие персидского завоевателя, погибли в пустынях Гфдрозии, то-есть Южного Белуд­жистана. Дарий, сын Гистаспа, возобновил планы Кира; около начала пятого столетия старой эры, первая исторически достоверная экспедиция персов, подготовленная, как рассказывает Геродот, за несколько лет перед тем географическою рекогносцировкой, про­изведенной Скилаксом Кариандским, была
13
ОБЩИЙ ВЗГЛЯД.
14
предпринята в ооласти, расположенные по течению Синда, как о том свидетельствуют древние персидские надписи >)• Победитель персов, Александр Македонский, не хотелъ
страны, которые природа долго скрывала» Он перешел Пяд и, следуя на юго-восток в направлении, параллельном первым отро­гам Гималайского хребта и, без сомнения

остаться позади их подвигов; он решился даже превзойти их, «открывая нациям изве­стного мира, — говорит Квннт-Курций, —
*) Lassen; Oppert; Vivien de Saint-Martin.
мало отличном от той «царской дороги», удвоенной теперь желъзнымь путем, которая во все времена была главным трактом от хребтов и перевалов Гинду-куша к равни­нам Ганга, форсировал переход черезъ
15 ГЛАВА. I.—ИНДИЯ
реку Гидасп, пли Джилам, вероятию, вер­стах в тридцати ниже того места, где в наши дни стоит город того же имени 1). Вид мест вполне подтверждает описания древппх авторов; так, например, там отыскали боковую долину, по которой Але­ксандр Великий пробирался ночью, чтобы напасть неожиданно на войска царя Пора, и гора, господствующая с северной стороны над всей страной, до сих пор носит еще имя «горы Солнца», пли Бальнат-ка-тила, как в то время, когда Пор вопрошал там оракула. За Джпламом македонский герой пе­реправился последовательно через две другие реки Пятиречья, Ацезин (Чинаб) и Гпдраот (Рави); но его армия, уставшая покорять мир, заставила его остановиться па берегу реки Гпфазис, где он воздвиг двенадцать жертвенников своей собственной славе: вы­соты, расположенные на севере, в земле Манди, и теперь еще известны в крае под названием Сикапдар-ка-дар, пли «Алексан­дровых горъ» * 2 3). Там долгое время находи­лись границы известного мира, как это указы­вает таблица Пейтингера: «далее уже нет ничего, кроме реки Океана, которая окружает весь материк, то-есть весь светъ» а). Вернув­шись тем же путем к месту своей победы, па берега Джилама, где он велел построить, с одной стороны, город Никею, а с дру­гой-город Буцефал, Александр Великий спустился затем вниз по течению Гидаспа до Инда, потом по этой реке до моря, исследуя речные рукава, устья и гавани и основывая города на удобных для этого местах, с целью установить постоянные сообщения между Востоком п Западом 4). Так было положено начало научному исследованию Индии. С этой эпохи дороги на полуостров не были забыты западными пародами, и до времен Юстиниана купцы из Рима, Византии и Александрии ез­дили прямым путем в Индию, по следам македонского царя. Один посол Селевка-Никатора, Мегасоен, проник гораздо далее внутрь Пн дуста на, так как он посетил го­род Палиботру, в нижней равнине Ганга. Царь Сандрокотт, принимавший его при своем дворе, был, без сомнения, не кто иной, как знаменитый ИИандрагунта индусских лето­писей; это первая историческая личность, о которой упоминают в одно п то же время повествования греческих историков и рассказы индийских писателей.
После» похода Александра Македонскаго
4) Burnes, „Voyage а Boukhara"; Cunningham, „An­cient Geography of India*; Carl Ritter, „Asien*.
a) Morccroft; Vigii»*; Vivien de Saint-Martin, „Etude snr la geographic grecque et latine de Plndew, 2-е шёmoire.
3) Ernest Desjardins, рукописные заметки.
4) Carl Ritter, ,,Asienu; Ernest Desjardins, рукописные заметки.
И ИИДО-КИТАЙ. 16
первое большое нашествие было вторжение мусульман. С начала восьмого столетия арабы приходили в долину Инда, и в течение следовавших затем восьмисот лет, до основания могущественного магоме­танского царства, известного в истории под именем империи «Великого Могола (Монгола)», севсро западная граница Инду­стана оставалась почти всегда открытою чуже­земным завоевателем. Но султан Бабер, покоритель Северной Индии, еще не переходил через перевалы, ведущие из Туркестана в бассейн Синда, как уже европейские морепла­ватели, обогнув мыс Доброй Надежды, от­няли у горных тропинок Гинду-куша боль­шую часть их исторической важности для тор­говли и для войны; совершив плавание кру­гом Старого Света, португальские корабли, так сказать, заставили Европу сделать пово­рот фронта; вместо того, чтобы смотреть на Восток через Егитет и Персию, она должна была повернуться лицом к югу, чтобы всту­пить в сношение с Индией. Теперь Лиссабон занял место Венеции п сделался раздавате­лем сокровищ, привозимых с полуострова Ганга: равновесие мира вдруг изменилось. С этого времени морские державы Европы были ближе к Индии, чем государства централь­ной Азии, если не по расстоянию, то, по крайней мере, по времени путешествия, и, следователь­но, располагали выгодами, превосходящими те преимущества, какими пользовались прежние завоеватели. Португальцы не довольствовались меновой торговлей с малабарскими городами: они скоро сами водворились на полуострове, по немного времени спустя явились уже сопер­ники. чтобы оспаривать у них и чтобы уве­личить завоеванную территорию. Голландцы, англичане, датчане, французы приходили по­следовательно основывать срои торговые кон­торы на индийской почве, и одно время можно было даже надеятися, чтЬДюцре приобретет для Франции Деканскую* империю; но, оставленные без поддержки ^метрополией^ ^аленькие фран­цузские отряды были4 уничтожены войсками английской ост-индской компании, и эта послед­няя. захватив в свои рукп все главные тор­говые места и все стратегические пункты, сдела­лась самодержавной властительницей страны. В начале текущего столетия, в 1803 году, англичане овладели столицей Великого Мо­гола и низвели преемника султана Акбара на степень простого пенсионера «компании»; за­тем, последовательно, они подчинили своей власти всех раджей полуострова или даже просто присоединили их владения к Англоиндийской империи. Теперь индийская рмператрица управляет непосредственно или косвен­но ЗОО миллионами подданных в Нндустане; она владеет также самою богатою частью Бармании и повелевает почти всеми царьками

17
ОБЩИЙ ВИД СТРАНЫ.
18
Зиалакского полуострова; на самой оконечности этого полуострова, в том месте, где необхо­димо должны проходить все корабли, огибаю­щие юго-восток азиатского континента, она открыла всемирной торговле большой рынокъ— Сингапур. С своей стороны, Франция взяла в Кохинхине и в Камбодже область более значительную, чем были в прошлом столе­тии её владения в Инду стане. Наконец, ки­
тайцы, не присоединив непосредственно к «Цветущему царству» ни малейшего мыска, ни малейшего островка индийских земель, извлекают из этих стран больше выгод, чем многие из европейских держав: по промышленности, торговле, колонизации, они должны быть считаемы истинными завое­вателями; можно сказать, что Сиам, в эконо­мическом отношении, принадлежит им боль­ше, чем самим сиамцам. На всем про­странстве Восточной Индии действительно не­зависимыми народами можно считать только населения Непала и Бутана, да племена полу­цивилизованные или дикия, живущие в гима­лайских долинах, в индо-китайских леЧсахъи на некоторых Малайских островах.
Если исключить некоторые области на тибетской границе, каковы Бутан и Верхний Ассам, а полуостров Индустана уже хорошо известен \с точки зрения географического рельефа, и 1 карты некоторых из его провинций в отно­шении точности не уступают картам западно­европейских стран; что же касается Индии по ту сторону Ганга, то там правильные исследования производились только в англий­ских и француских владениях, да вдоль мор-
-ского прибережья. Замечательный контраст исуществуетъ^в этом. фйдпгЩи между бере-
тами Индо-Китая и внутренними землями. В то время, когда тысячи судов проходят каж­дый год в Малайском проливе, большая часть областей Лаоса п Северной Барманип ос­таются до сих пор вне маршрутов европей­ских путешественников, и даже долины боль­ших рек еще не везде обследованы. Но это состояние неведения относительно стран, столь любопытных, которые отделяют Бенгальский
залпв от верхней долины Янтсекианга, не может быть продолжительным. Побуждаемые интересами торговли, народы стараются везде сближаться друг с другом прямыми путями, оставляя прежние длинные объезды вокруг полуостровов. Подобно тому, как, отправляясь из Марсели в Бомбей, путешественники пред­почитают кратчайший путь через Суэзский перешеек продолжительному плаванию вокруг Африки, и как они современем будут сле­довать из Европы в Азию по той или другой из железных дорог, проходящих через Константинополь и долину Евфрата пли через Кавказ и Хайбер, так точно Кальтутта, ра­но или поздно, соединится с городами Восточ­ного Китая различными сухопутными дорогами, и именно через местности, почти совершенно неизвестные в наши дни, будет проложен один из главных и наиболее посещаемых путей нашей планеты. Индия и Китай, две са­мые многолюдные страны в свете, заключаю­щие вместе целую половину земного населения, не имеют еще дороги, которая соединяла бы их непосредственно,—факт, как нельзя лучше подтверждающий ту истину, что человек едва только начинает вступать во владение и
пользование земным шаром, которого он величает себя хозяином и господином.
Глава II
Индустан.
I. Общий вид страны.
Имя Индустанъ—персидского происхожде­ния; оно означает «Земля индусовъ», и есть, в несколько измененной форме, то же самое, что и древнее название «Индия», применяемое к полуострову Ганга уже со времен, пред­шествовавших истории. Откуда произошло это слово, которое во времена великих геогра­фических открытий, ознаменовавших пят­надцатое п шестнадцатое столетия, было упо­
требляемо для всех стран тропического пояса и которым до сих пор еще обозначают Антильские острова и прибрежные земли Ка­раибского моря, точно так же, как полу­острова и острова юго-восточной Азии? По тол­кованию большинства комментаторов, это имя есть не что иное, как название реки Синду, переделанное западными народами в Инду, Индос, Индус или Инд J): весь полуостров,
’) Большие трудности, какие представляла географи­ческая номенклатура Индустана, отныне устранены окон­чательным принятием способа транскрипции, который предложил Гунтер, по методе Станислава Жюльена, и
ГЛАВА II. ИНДУСТАН.
19
как они полагают, был назван по имени главного потока, который орошал поля перво­бытных арийцев. Но эта этимология показа­лась ужь слишком простой, что п помешало ей сделаться общепринятой. Уже буддийский пилигрим Гиуэн-Тсаиг производил имя страны от слов ин-ту, означающих «луну», на том основании, что жрецы просвещали свое отечество, отражая, как месяц, свет солнца. Другие видят в названии Индии имя бога Ин­дры , рука которого также управляет движе­нием луны на небесах, так что. следова­тельно, Иидустан есть по преимуществу «под­лунный миръ». Полуостров Ганга носить так­же разные поэтические наименования: это Сударсаиа или «Вьюнокъ», Бхарата-варша, «Плодороднаястрана», «Цветок лотоса», или, наконец Джамбу-двипа, «Ямболовыйостровъ», названный так в честь одного красивого ин­дийского дерева из семейства миртовых-ямболы или евгении (Eugenia jambolana); на одной из гор Гималайского хребта стоит одно из этих дерев, «святое, бессмертное, достающее небес, обремененное плодами, ко­торые падают на землю с оглушительным шумом и выпускают из себя целые реки сока» 9ТИТО касается названий Ариа-варта, Ариа-бхуми, Ариа-деса, «земля, область или край арийцевъ», данных стране расой завоева­телей, то они могли применяться только к местностям, занятым арийцами, то-есть к бассейну «Семиречья» и к равнинам, про­стирающимся па восток до Джамны. История ведийских арийцев останавливается на той эпохе, когда эти выходцы с северо-запада пришли па берега Ганга 2).Но их преемники, привилегированные члены высшей касты, без сомнения, имели притязание на всю обитаемую ими страну, считая ее как бы своим част­ным владением: Гиуэн-Тсанг, между дру­гими именами нынешней Индии, упоминаетъ
которыйтеперь принят лондонским географическим обществом, различными учеными обществами и боль­шинством журналов и карт Индии, местными адми­нистрациями и правительством. Правда, точное вос­произведение индусских звуков европейскими буквами невозможно, так как санскрит имеет 50 знаков, но новая метода имеет, но крайней мере, то драго­ценное преимѵщество, что опа передает приблизительно имена, оставляя буквам нормальный звук, который они имеют почти во всех европейских языках и особенно в самих диалектах Индустана. Таким обра­зом, исчезнет мало-по-малу странная путаница, которую представляли географические карты и документы, где иной город и* сил до одиннадцати различных имен, более или менее оправдываемых произношением тузем­цев в различных наречиях страны. В этому томе мы будем неизменно придерживаться способа транс­крипции, введенного Гунтером.
) „Maha Bharata, Rhishma Parvau, „stances 272 a 277, traduction d Hippolyte Fauchett.
*) Chr. Lassen; Vivien de Saint-Martin; Cunningham; Marius Fontanes, „L’Inde vediquew.
20
также название «царства поломеновъ», то-естьбраманов.
Естественные границы Индустана так ясноочерчены, что единство полуострова, даже при­надлежащего различным расам и разделен­ного на многие враждебные друг другу госу­дарства, было сознаваемо во все времена; как некогда Италия, Индия всегда имела значение «географического выражения». На протяжении около 12.000 километров £) море и горы со­вершенно опоясывают страну, громадную территорию, поверхность которой заключает не менее 3.750.000 квадр. километров, тоесть, в двенадцать слишком раз превы­шает площадь Британских островов, пли составляет более трети Европы, и которая простирается от экваториальных областей до= 12 слишком градусов внутрь умеренного пояса. Пространство Индустана, включая сюда французские и португальские владения, а также Непал, Бутан, маленькия независимые госу­дарства в Гималайских горах и Сингпо, но без Манипура, Джиттатонга и английской Барманип, исчисляется в 3.753.358 кв. кило­метров. Пространство Индустана, с остро­вом Цейлоном, островами Малдивскими, Лакедивскими и островками Чагос, определяют в 3.826.034 квадратных километра. Правда, браминские ученые и европейские географы, увлеченные манией условных делений, хотелибыло принять течение Инда за северо-запад­ный предел Индустана; но не изменчивое ложе рек, а горы с их климатическими поясами, с их населениями, ведущими образ жизни, совершенно отличный от образа жизни обитателей равнин, составляют истинные границы между странами. Туземцы бассейна Инда никогда не ошибались на этот счет; во все времена они понимали контраст, су­ществующий между «теплою областью», где на­ходятся их города, и «холодною областью» плоскогорий и возвышенных долин, населен­ных теперь афганцами, и на горы, известные в наши дни под именами Сефид-кух, Сулейман-даг, Хиртар, они всегда смотрели и смотрят как на естественную границу сво­его отечества. Если брамины, ревниво сбере­гающие чистоту своей веры, запретили поклон­никам Брамы переходить за Инд, то этот запрет, явившийся в относительно недавнее время, был вызван магометанскими наше­ствиями, которые имели следствием перемену религий в северо-западной части Индии. Тогда как браманские общины встречаются еще в довольно большом числе во всех частях Пятиречья, лежащих к востоку от Инда, они очень редки на западе от этой реки.
]) Метр, десятимиллионная часть четверти париж­ского меридиана, равен 1,4 аршина, или 3,281 фута_ Километр, пли 1.000 метрив, равен 0,937 версты.
21 ОБЩИЙ ВИД'
С самого начала исторических времен индусы знали истинную форму обитаемого ими полуострова; когда геометры экспедиции Але­ксандра Македонского прибыли на берегаиинда, сведения, которые им дали и которые были подтверждены впоследствии посланникам си­рийских царей, позволили им составить карту, совершенно точную в её общих контурах. По Эратосффну, который утилизировал собран­ные греческими исследователями данные, Ин­дия имеет форму неравностороннего четыре­угольника, и длина, которую он дает различ­ным сторонам, приблизительно совпадает с истинными размерами. Но хотя окружность полуострова далеко не отличается геометриче­скою правильностью, однако, прекрасное равно­весие страны, симметрически расположенной между двумя морями, которые омывают ее на востоке и на западе, и у подножия величествен­ных гор, которые господствуют над нею на севере, естественно должно было увлечь индусских ученых к преувеличениям от­носительно ритма внешних очертаний их оте­чества. Разбирая описание земли, составленное индийским мудрецом Санджаей ученый комментаторы пришли к тому заключению, что Индустан представлялся ему в виде равно­стороннего треугольника,совершенно правиль­ного, разделенного на четыре второстепен­ных треугольника, равных между собою2 3 *), но в том же самом рассказе Санджая срав­нивает так же поэтично, хотя и менее верно, «круг Джамбу-двипы» (Ямболового острова) с военным диском, потом с четырелепестным лотосом. Это последнее сравнение страны с «священным цветкомъ» было, по­видимому, самое обыкновенное, общепринятое, и о нем упоминают буддийские пилигримы, приходившие из Китая. Астрономы шестого столетия христианской эры опять берут, для сравнения, фигуру лотоса, чтобы разделить Ин­дию на девять частей, соответствующих центру цветка и восьми лепесткам, пмя которых, впрочем, несколько раз менялось. Даже весь свет был сравниваем с огромным цвет­ком, состоящим то из четырех, то из се­ми или девяти лепестков, соответствующих такому же числу двип, «острововъ» или по­луостровов, расположенных концентриче­скими кругами вокруг Меру, «золотой горы», которая служила местопребыванием богов. Каждый из этих кругов земель был окру­жен отдельным океаном, образованным колеей колесницы Приявата 8).
После Александра Великого и Селевкидов,
’) „Maha Bharata, Bhishma Parva°, „stances 1 a 494*.
„Colebrocke; Wilford; Cunningham0, The ancient Geography of India0.
3) Muir, „Original Sanscrit Texts on the Religion and
Institutions of India0, vol 1.
Ь СТРАНЫ. 2И
истинная форма Пндустана была забыта гре­ками, ученые комментаторы, овладев старин­ными документами, мало-по-малу исказили их, придавая им смысл, совершенно отличный от того, который они имели на самом деле. В географии Птоломся Индия по сю сторону Ганга уже утратила форму полуострова; очень расширенная но направлению от востока к западу, она, напротив, съуживается по на­правлению от севера к югу, и некоторые из её мысов получают более важное значе­ние, чем мыс Коморин; несмотря на соста­вленную сеть широт и долгот, форма Индии была так искажена александрийским геогра­фом, как она не была искажена даже мисти­ческой фигурой цветка лотоса. Градусы, озна­ченные на картах, послужили только к тому, чтобы увековечить ошибочное представление, которое и продолжало господствовать до той эпохи, когда японские мореплаватели могли об­следовать истинное положение индийских бе­регов. Со времени знаменитого путешествия Васко-де-Гамы истинная форма полуострова Ганга постепенно восстановилась для геогра­фов, и французский географ д’Анвиль мог резюмировать все наблюдения своих предше­ственников в своей превосходной карте, ко­торая вышла в свет в половине восемнад­цатого столетия; н<» первые топографические съемки явились только в 1763 году, вместе с исследованиями Реннеля, «отца индийской географии», относительно равнин по нижнему течению Ганга. Около сорока лет спустя, в 1802 году, Лембтон начал от Мадраса, как исходного пункта, работы по триангуляци­онной съемке, которая в 1882 году еще не была вполне окончена. Правда, что это труд громад­ный, и препятствия и лишения всякого рода, которые приходится одолевать и переносить его исполнителям, лихорадки, постоянно сви­репствующие в джунглях и болотистых местностях, делают его более опасным для человеческой жизни, чем даже поле сражения; смертность всегда была менее сильна среди индийских солдат в походе и на войне, не­жели среди географов топографической бри­гады 1). В настоящее время геодезические опе­рации продолжаются но ту сторону Соломоно­вой горы (Сулейман-дат), в Афганистане и Белуджистане, на севере они проникают в долины и на гребни Гималайских гор, в ожидания того времени, когда можно будет продолжать через Тибет измерение «большой дуги» меридиана, которая начинается на мысе Коморин и должна со временем окончиться на сибирских мысах, в Ледовитом океане; на востоке сеть треугольников проникает из Ассама в Верхнюю Барманию и соединяется
О Clements Markham, „А memoir on the Indian Surveys0.
23 ГЛАВА II.—
с Банкоком через бассейны рек Прав.адди и Салуэн. Окончательная карта, состоящая из 177 листов, которая должна резюмиро­вать результаты исследования Индии, а также западных берегов Индо-Китая и полуостро­ва Маллаки, уже составлена на две трети, п тысячи специальных карт и планов раскры­вают перед нами все географические детали стран ы.
В совокупности своего рельефа, Индия по сю сторону Ганга состоит из двух областей треугольной формы, имеющих общее основа­ние и резко отличающихся одна от другой; эти две области—Южная Индия и северная индо-гангесская равнина, которые Карл Рит­тер, в своих мемуарах по географии, срав­нивал с Апеннинским полуостровом и с равнинами по течению По, окаймленными полу­круговым валом Альпийских гор. Действи­тельно, во многих отношениях конфигурация земель на азиатском континенте напоминает контуры Европы. Каждая из этих двух ча­стей света разрезана на юге па три полуостро­ва, имеющие общее сходство по некоторым своим чертам Индия—это азиатская Ита­лия *). Но пока истинная причина этих отда­ленных аналогий между континентальными формами Европы и Азии нам не известна, достаточно указать на них, не пытаясь искать в этом факте, как это часто делали, какоето мистическое соответствие между различными частями земного шара.
Южный треугольник Индии, берега кото­рого тянутся от устья р. Нарбады до устья р. Маханадди, представляет возвышенность, область горных цепей и плоскогорий: это та половина Индустана, которой следовало бы оставить специально название «Полуострова». Центральная часть этой территории, Декан, прежде Декшпн пли Дакшина-пата, то-есть, «Югъ» пли «земля, лежащая по правую руку» (когда смотришь на восток), представляет страну различной высоты, среднее возвышение которой над уровнем моря от 300 до 1.000 метров и которая в целом имеет пока­тость по направлению от запада к востоку. Декан состоит, почти па всем своем про­тяжении, из плоскогорья образованного из гнейса н переходных формаций, которое не­когда составляло почти островную группу, в ту эпоху, когда Северная Индия была частью покрыта водами океана. Но эти первые или основные пласты Декана покрыты, на простран­стве слишком 500.000 квадр. километров,— то-есть на пространстве, равном площади всей Франции,—застывшими потоками базаль­товых трапов большой толщины, имеющими в некоторых местах мощность в несколь­
ИНДУСТАН. 24
ко сот и даже более тысячи метров; там и сям на плато из лав перерезанные оврагами крутые утесы, возвышающиеся в виде холмов, указывают конечный откос потоков лавы, вышедших в жидком состоянии из вулка­нических кратеров, давно уже изгладивших­ся и не оставивших после себя никаких следов. Эти вулканические излияния происхо­дили в течение мелового периода и даже в первые времена эоценовых веков; но с той эпохи почва Декана пребывает в состоянии покоя, и периодическое чередование дождей, ветров, жаров и холодов, исполняя свою работу обнажения формаций, разрушило во многих местах обшивку лав, которая не­когда занимала гораздо более значительное протяжение, чем в наши дни. Кроме того, поверхность трапов разложилась под влия­нием атмосферных деятелей и преобразова­лась в слой латерита, горной породы, которая, может быть, вне Индустана п Индо-Китая не встречается нигде, кроме мыса Доброй На­дежды: это железистая глина, образующая слой толщиной от 10 до 60 метров и продол­жающаяся в виде бесконечных равнин, серых пли красноватых, покрытых скуд­ною растительностью: глина эта испещрена, словно лентами, полосами ржавого цвета, ко­торые часто придают ей вид яшмы; в других местах она походит на лаву. Дождевая вода тотчас же исчезает в сква­жинах этой горной породы, и поверхностная земля, впрочем очень топкая, остается всег­да сухой и жадно впитывает влагу. Целые, довольно толстые слои этой формации, смешан­ные с обломками всякого рода, с гравием п песком, были увлекаемы с плоскогорий и переносимы ветрами п дождями в нижния долины и равнины; даже на берегу моря можно встретить эти латериты, передвигаемые и окру­гляемые волнами. Они принадлежат, по большей части, недавней эпохе, и, вероятно, эта горная порода образуется еще и в наши дни 1 ).
Треугольное плоскогорье Декана с трех сторон ограничено краевыми горными цепя­ми. Самая правильная из нихъ—это цепь за­падных Татских гор, называемая также горами Сагиадрп, особенно около северной её оконечности. Прерываемые там и сям бре­шами и даже широкими порогами, Татские горы образуют в целом ряд параллельных кряжей, идущих по направлению от запада к востоку и соединяющихся своим запад­ным краем. С морского прибрежья они представляются в виде непрерывного выступа, крутые скаты которого тянутся параллельно берегу на пространстве около 1.300 кпломе-
4) Curl Ritter, „Asientt.
*) Medlicott and Blanford „Manual of the Geology of Jndiau.
0БИЦ1Й ВИД СТРАНЫ.
25 тров, от берегов р. Таити до мыса Комо­рин. Только узкая полоса ровных земель, за­нятых там и сям короткими потоками, разделяет горы и море; это область «нагор­ных береговъ»,или конканов. В некоторых местах высокие мысы с обрывистыми сте­нами, выдвигаясь из массы плоскогорья, ку­пают свои утесы в пенистых водах Ара­вийского моря. Из портов или бухточек при­брежья ясно видны вдали вырезки синеватых гор, через которые путешественники могут перебраться на противоположный склон; зеле­неющие террасы, по которым взбираются кру­тыми извилинами и зигзагами обыкновенные и железные дороги, кажутся издали как бы ступенями монументальной «лестницы»; отсюда и название ghat, данное этим горам. Над горными проходами высятся валы из лавы, оканчивающиеся кругообразными выступами,— естественные крепости, которые государи Де­кана обставили башнями и превратили в не­приступные твердыни.
Среднее возвышение западных Татских гор всего только около 1.000 метров; во мно­гих частях своего протяжения они не дости­гают даже половины этой высоты, но некото­рые вершины превышают 1.400 метров, а в 350 километрах от конечного выступа краевая цепь, соединенная с другими отрога­ми, поднимается на значительную высоту и образует массив из гнейса и порфира, по­лучивший, подобно многим другим собраниям горных вершин, имя Пиль-гири, или «Голу­бых горъ». К югу от этой группы, высшая точка которой лежит на 2.650 метров слиш­ком над уровнем океана, стена Татских гор вдруг прерывается широкою брешью, до­линой Паль-гат, которая, повидимому, некогда была морским проливом и над которой го­сподствует, с южной стороны, самый высокий массив Индии в собственном смысле, на­зываемый Анамалах, или «Слоновой горой». Анамудп, или «Чело слоновъ», высочайшая вершина этой гористой области, почти остров­ной, превышает метров нги тридцать Додабетту, главную вершину Голубых гор (Нильгири); только в половине истекающего сто­летия, именно в 1851 году, англичанин Ни­кель (Michael), посланный на поиски токовых лесов, так сказать, впервые открыл эту прекрасную горную страну, эту «дравидийскую Швейцарию»; до того времени только издали видели её гнейсовые и порфировые вершины, обрисовывающиеся на более светломъфоне неба, так как подступ к ней прегражден поя­сом болотистых лесов, часто посещаемых лихорадкой. Слоновые горы разветвляются па юго-восток, по направлению к острову Цей­лону, выделяя из себя цепь Пальни, высота которой еще превышает два километра, и за­тем продолжаются на юг менее возвышен­
26
ной грядой, названной, по имени главного её продукта, «Кардамоновыми горами». Эта цепы оканчивается пологим скатом на' Камари, или Коморине, «мысе Девы», куда и до сих пор еще, как во времена первых грече­ских мореплавателей, приходят купаться, в честь богини Дурги, в смешанных водах двух морей. Вся полуденная часть Пндип, к югу от пролома Паль-гат и долины Каверщ может быть рассматриваема как независимый массив: природа как будто пытается образо­вать там другой остров Цейлон по рельефу п контурам, да и самый Цейлон, на половину соединенный с континентом подводными скалами «Моста Рамы», принадлежит геоло­гически к цепи Татских гор.
Краевая цепь восточных Татских гор начинается лишь на севере от понижения гребня пли долины, где бегут извилистой линией воды реки Кавери. Так же, как и за­падная цепь, восточные Татские горы тянутся в направлении, параллельном соседнему мор­скому берегу; но, расположенные на низком склоне плоскогорья, который имеет общую по­катость по направлению от запада к востоку, они, в среднем, менее высоки и разделены на множество отрывков широкими долинами и ущельями рек. Можно сказать, что восточ­ные Таты, среднее возвышение которых всего только около 500 метров, состоят из от­дельных массивов и отрогов, составляющих просто внешние края или борты Декана. На юге первый из этих массивовъ—горная масса ИЛпварай, господствующая над низменными раввинами Пондишерп; на севере ряд гор­ных цепей оканчивается в Ориссе группой, называемой Ниль-гири, пли «Голубыми гора­ми», как и группа полуденной Индии, но только вдвое менее высокой. Выступы, господствующие над плоскогорьем, соединяются разнообраз­но с горами морского прибрежья п образуют там и сям целые лабиринты долин, кото­рые до недавнего времени считались недоступ­ными.
Северная граница возвышенностей Декана обозначена не одной только краевою цепью: две внешния гряды гор и многие группы вер­шин, подобные выдвинутым веркам крепо­сти, составляют этот раздельный пояс между плоскогорьями юга и равнинами севера Индии. Собственно краевою цепью следует считать ту, которая тянется с запада на восток, к югу отъдолины реки Таити: её высшая точка, около географического центра полуострова, на­ходится в массиве Магадео, или «Великого Бога». Другая, параллельная цепь идет между реками Таити и Нарбадой: это гряда Сатпура, которой западная часть, совершенно вулкани­ческого происхождения, сливается на востоке своими хребтами из метаморфических пород с изрезанным оврагами плоскогорьем цент-
27
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
28
ральных провинций; продолжаясь по направле­нию к пригангским равнинам, эта цепь оканчивается базальтовыми холмами Раджмагаль, покрытыми, как и часть Декана, пла­стом латерита, и священными горами Параспат. Этот естественный рубеж Деканского плоскогорья составляет в то же время и этно­графическую границу: на севере останавли­ваются населения арийских языков, тогда как на юге от гористого пояса, окаймленного полосой нездоровых и мало обитаемых джунглей, везде живут дравидийские народно­сти *)
При внимательном изучении карты Инду•стана не трудно убедиться, что краевая цепь полуостровного плоскогорья продолжалась не­когда на восток к горам Гарро и другим массивам, ограничивающим с восточной •стороны долину Брахмапутры: очевидно, две большие реки, Ганг и Брахмапутра, проложили себе путь через какую-нибудь расселину древ­ней цепи и мало-по-малу размыли ее, унеся обломки в Бенгальский залив; пролом, раз­деляющий теперь два отрывка горной массы, имеет не менее 200 километров ширины. При том, горная цепь южного Ассама, которая, тянется с запада на восток и северо-восток, также находится в геологической связи с этими горами и напоминает своим образова­нием передовые цепи, которые в северо-за­падных провинциях ограничивают невысокие плато, расположенные при основании сне­говых гор. Такъже, как и эти высоты, Ассам­ские горы состоят в большой части из тре­тичного песчаника и раковистого известняка, залегающих на более древних формацияхъ* 2). Средняя их высота от 1.200 до 1.500 ме­тров, а высший пик, Шиллонг, поднимается на 1.962 метра над уровнем моря. Различ­ные части этого горного вала, который на во­стоке примыкает к хребтам барманской гра­ницы, носят различные названия, по имени живущихъ* там племен: это горы Гарро, Хази, Джайнтиа, Качар, Нага. Англичане часто называют их общим именем Ассам­ских холмов (Assam hills).
На севере от реки Нарбады, которую иногда принимают за раздельную линию между двумя половинами Индии, другие цепи, означаемые более специально под именем гор Виндиа,— именем, которое вообще приписывалось древ­ними поэтами также всей совокупности горной перегородки Индустана,— направляются от западных берегов полуострова к равнинам по течению реки Джамны; но они не образу­ют в целом географической границы: ни одна из их вершин не возвышается более
♦) George Campbell „Mitthejlungen von letermann44. 1868 г., № 1.
2) Medlicott; Godwin Austen, „Journal of the Geo­graphical Society of London14, 1873 г.
чем на 150 метров над уровнем окружаю­щих земель. На западной оконечности гор Виндиа, один передовой массив, известный под именем Раджпутских гор, выделяет из себя в северо-восточном направлении скалистую цепь Аравалли, тогда как одна вершина, почти уединенная, гора Абу, увен­чанная некоторыми из самых знаменитых святилищ Индустана, поднимается над пу­стынными равнинами, продолжающимися дале­ко но направлению*к Инду. Почти все горные породы средней части Индии принадлежат к очень древним формациям, и эти-то породы заключают в себе важнейшие каменноуголь­ные пласты, равно как богатейшие рудные месторождения. В группе гор Чалчир, между Ориссой и центральными провинциями, гео­логи наблюдали глины глетчерного происхож­дения и скалы, испещренные полосами или бо­роздами и отшлифованные; это еще один лишний пример, прибавленный к многим другим фактам того же рода, свидетельствую­щим о существовании ледяного периода в странах тропического пояса, лежащих на незначительном возвышении над уровнем моря. Точно также сходство, которое предста­вляет ископаемая флора каменноугольных пластов Южной Индии и Австралии, служит несомненным доказательством того, что эти земли, теперь удаленные одна от другой почти на 9.000 километров, составляли в давния времена часть одного и того же мате­рика *)•
Большая треугольная равнина севера Индии, образуемая двумя нижними бассейнами Инда и Ганга и промежуточными пространствами, занимает в ширину протяжение около2.400 километров, равное расстоянию от Парижа до Москвы: это страна, которой персы дали специально имя Индустана,—название, которое теперь применяется к целому полуострову. Эта область, хотя менее обширная, нежели область плоскогорий и горных цепей Южной Индии, и хотя занятая частью, между горами Аравалли и рекою Индом, бесплодными, со­вершенно необитаемыми пространствами, есть, однако, самая многолюдная из двух половин Индии; 160 миллионов жителей скучены в орошаемых местностях равнины, тогда как Декан и географически принадлежащие к нему округи населены только сотней миллио­нов людей. Вследствие контраста, который представляют эти две области, история насе­лений должна была следовать с той и другой стороны совершенно различным течениям. Северный бассейн, нивеллируемый и оплодо­творяемый реками, которые через него про­текают, естественно сделался большим при­тягательным фокусом для окружающихъ
9 Hour, Blanford, „Quarterly Journal ot the Geolo­gical Society", nov. 1. 1875.
ЧКИШИИШТХИ ТЛПЧНГО(ИОГОГИИ TKMIEJOO ЧКП.И.Р. ЧА •L -вгяоаоо ПГИ ЧЭИГВН^КФСИФП оТпсь оиоэя ЧКГ1 ХКОИОП II ’IJO.LJOIltOdBH ВИН9Я0НЯГ01Э ипчнчгиэ вичкпэ иигвяичтя тяфиикэеэжлн вияхээппш шчн -ЧЕ\)ИИ?ЯОГ‘|.ГЭОП ‘и.ьэпгоо цо.ие ч/я ‘ож ч.кш. оц •POOtXh ИОЯЭ ГГИПКИЭЯО.) КИИИПСПГИЯИТи ‘ЧЭПИ’ПЯ
ud S
СГ*
Q г
ч о
сг
>
Оз
■

цожиая^.э онооГои ‘ипфгявиэичя эчлжияе кчхве -'ВЯЭ ЧЛПМ. ’игичр СНИНЯиЛ KL’MOJHUJ-Otnn ‘иивиэ -ѴЕОО ПК1ЧНН0ШИЧЯЕ0Я OSJTOO «LHOdOlO ЧА’рЯ ОЭ уичнпажл<Ияо чънпоээи?о цияжиишро *i43Bd чэпг
0(? ‘NHYdlD ‘
-i:ndodiai4o чионнэппичкоииии ’вниожняГ олшои -dox ridiiwli ‘ii.’iHwd и Btfodoj фичнногэиьолонк игчиняоя ч.ких Чхвиэопиэ*|к гхичнэоноѴогп чАиие чья 43uirufiodiinnAdj3 ичиичгрэгкор -цпитш
1ГПЯ ЦППЯО
31 ГЛАВА II.—
и этим пышным городам, которые напол­няются сокровищами в течение самого корот­кого периода мира; на севере воинственные народны горных цепей были отделены от земледельцев равнины только узким поясом болотистых пространств; также и на востоке дикия племена гор, откуда вытекает Брах­мапутра, видели перед собою дорогп, удобные для их разбойничьих экспедиций. В течение веков чужеземные набеги возобновлялись беспрестанно то на одном, то на другом пункте, и иногда эти вооруженные посещения прини­мали характер настоящих переселений. Та­ким образом, в продолжение исторического периода масса населения не переставала изме­няться и обновляться в равнинах Инда и Ганга. Древние расы, языки былых времен не встречаются более в этих краях, кото­рые так часто были опустошаемы огнем и мечем, тогда как плоскогорья и лесные до­лины полуденной Индии могли сохранить в их первобытной чистоте многие племена, имеющие до сих пор туже физическую внеш­ность, тот же язык, те же нравы и обычаи, как две пли три тысячи лет тому назад; но эти народцы должны были роиться, когда их ульи переполнялись, и в какую же сторону должны были направляться преимущественно их эмигранты, воинственные пли мирные, если не к прекрасным городам равнины, которые манили их своими золотыми, ярко блестевшими куполами? В этом отношении мы замечаем на полуострове Индии контраст, подобный тому, какой представляет Франция, впрочем, в гораздо меньших размерах. Обе эти страны имеют на севере свой фокус притяжения, на юге-свой центр рассеяния. Но выходцы с плоскогорий и гор не только спу­скались к северными, равнинам; они напра­влялись также по самой окружности полуостро­ва, вдоль берегов Карамандельского и Малабарского. От внутренних, более возвышен­ных областей народонаселение постепенно увеличивается численно по направлению к морскому прибрежью, где следуют одни за другими непрерывным рядом города и де­ревни, утопающие в зелени. Совершенно есте­ственно также, что в Южной Индии военные кампании, передвижения народов, образования государств, словом, все историческое дви­жение, происходили, главным образом, на той покатости, которая наклонена к Бенгаль­скому заливу, так как в этом направлении тянутся более пологие склоны гор, открываются широкия долины и текут большие реки; за­падный склон Декана круче, чем восточный.
Гпмалай. который иногда рассматривают как часть Индустана, есть в действительно­сти особый мир, индийский—по своему основа­нию, по растительности, по климату и повыте-
ипдустан. 32
кающим из него рекам, тибетский—по гро­мадной выпуклости земного рельефа, которой он составляет полуденный край. Но этот, хребет есть в то же время продолжение горб Азии. Название «кровля мира», которое обыкно­венно применяют к одному Памиру, принад­лежит в действительности всем плоско­горьям п всем горным цепям, которые занимают центр континента, от Гинду-куша до Сечуанскпх Альп и от Тянь-шаня доАссамских гор. Эти раздельные хребты, име­ющие общее протяжение в несколько тысяч километров, составляют, так сказать, особый континент, поставленный на материк нижней Азии. Главные территориальные деления этой части света, естественно, те, которые очерчены этими могучими горными массами. На северозападе, бассейн Аму-Дарьи начинает собою обширную низменность русской Азии; на северовостоке, таримские пустыни продолжаются не­высокими плоскогорьями Монголии и равнина­ми Китая; на северо-западе, Гниду-куш при­крывает Афганистан и Персию, тогда как на юге и на юго-западе открываются глубокие бассейны Инда и Ганга.
Из всех этих частей разветвленного горба Азии самая возвышенная, если не по всей совокупности своей массы, то, по крайней мере, по высшим выступам своего гребня, есть, вероятно. Гпмалай; но с полною уверен­ностью мы еще не можем этого сказать, так как высшие точки Тибетского плоскогорий и Западного Сечуана и даже отчасти высшие точки загпмалайской цепи ожидают еще исследователя, который измерил бы их. В. начале настоящего столетия англичане, видя высокие, покрытые вечным снегом вершины Гималаи, поднимающиеся над равнинами Ганга, не знали еще относительйой важности этих гор в планетном рельефе; со времени исследований Бугера и Кондамина в эквато­риальных Андах стали смотреть на Чимбо­расо как на гиганта между горами земнаго* шара, хотя эта гора не имеет права на пер­венство даже в пределах южно-американ­ского континента. Однако, Вильям Джонс, в 1784 году, составляя мемуар, который был издан в свет только двадцать лет спустя, высказал мнение, что Гималайские горы—«самые высокие на всей земле». В .1805 году, Крауфорд, первый, измерил высоту некоторых из колоссов, господствующих над долинами Непала, и указал на них географам как на горы, далеко превосхо­дящие, по высоте, южно-американские Анды; но между его соотечественниками нашлись люди, оспаривавшие справедливость его выво­дов, и так как его путевой журнал зате­рялся, то вопрос был окончательно решен лишь сорок лет спустя, в 1845 году, когда, производилась, под управлением Эндрыо Уога.
ОБЩИЙ ВИД СТРАНЫ.
33 топографическая съемка западного Гималаи и гор Сиккима ’). Уог первый обследовал и измерил, на общей границе Тибета и Непала, ту «Лучезарную» гору, Гауризанкар, верши­на которой поднимается выше всех других до ныне измеренных выступов рельефа зем­ного шара над поверхностью морей, именно почти на 9 километров, то-есть достигает высоты, в два раза превосходящей высоту Мон-Розы. Замечательно, что тоже на глубине около 9 километров была открыта, кораблем «Tuscarora», в Тихом океане, против во­сточных берегов Японии, величайшая, из­вестная до сих пор морская бездна; общая разность неровностей земного рельефа, между высшей точкой Азии и самой глубокой впадиной её морей, составляет около 17 с половиной километров (вот точные цифры: высота Гауризанкара 8.840 метр., глубина путаны, открытой кораблем «Тускарора», 8.573 метр., расстояние между этими двумя точками, по вертикальной линии, 17.413 метров). Это не­ровности вполне ощутительные относительно размеров нашей планеты; выступ рельефа, образуемый Гауризанкаром, представляет около 720-й части земного радиуса.
Среди санскритских и тибетских названий, которые носят различные вершины Гималай­ских гор, английское имя Эверест, которое Уог дал, в память своего предшественника, «Лучезарной» горе, кажется странным и да­же шокирующим; но не справедливо ли, что­бы деятельное и плодотворное участие, при­нятое европейской наукой в деле исследова­ния Индии, было заметно хоть сколько-нибудь в географической номенклатуре, и чтобы какое-либо определенное наименование, хотя бы и чужеземное, заменило те буквы и цифры, которые инженеры-топографы, незнавшие ту­земных названий, должны были употреблять на первых порах? Хотя индусы, без сомне­ния, знали большие массивы, которые высятся на южном краю Тибетского плоскогорья; хотя онв воспевали их в своих поэмах, про­славляли в своих молитвах; хотя они пе­речислили тысячи бесплотных духов, кото­рые кружатся над их вершинами в блеске утренних лучей солнца, тем не менее, они, кажется, не имели точного понятия об истин­ной форме Гималаи; всецело погруженные в обожание, они не могли, конечно, профаниро­вать своего культа строгими наблюдениями. Трудно отождествить различные горы, имена которых встречаются у древних авторов, а совершенно невозможно согласить их опи­сания с истинным рельефом страны, так \ как они старались везде отыскать симметрию форм, которой пе существует в действи­
1) Clements Markham, „А memoir on the Indian Sur­veys “.
34
тельной архитектуре горных цепей и в рас­хождении долпн. Однако, не подлежит сомне­нию, что главными массивами Гималаи опи считали не те, которым новейшие исследова­тели придают первенствующее значение. По­добно тому, как путешественники централь­ной Европы, следуя по течению больших рек, Рейна, Роны, Тессина, были, так сказать, направляемы в своем движении к централь­ной группе Сен-Готарда, и, естественно, при­нимали его за хребет или горб нашего кон­тинента, так точно индийские пилигримы, поднимаясь по течению своих рек, Синду, Сетледжа, Джамны, Ганга, и видя перёд со­бой неприступные горы, возвышающиеся меж­ду истоками этих священных вод, вообра­зили, что там восседают бессмертные боги, созерцающие бездны мира; там высятся Меру, «золотая гора», и Срингават, «окованный всеми металлами», Кайлас, «сложенный из драгоценных камней», Пила, «сделанный из лазурика 1 *). Легенды, относящиеся к этой таинственной стране, росли и множились из века в век, так что, наконец, всякая дей­ствительность исчезла под густой тканью, сплетенной из басен. Так, в седьмом сто­летии, когда китайский пилигрим ГиуэнъТсанг странствовал поПндустану, гора Анеута пли Сумилу, то-есть гора, «образованная из четырех драгоценных вещей», была представляема как опирающаяся на золотое колесо п омываемая водами обширного моря. С её склонов низвергается «безсмертный океанъ», разделенный на четыре священные реки, которые кружатся в концентрических долинах, чтобы оставаться подольше вблизи матери-горы: это остатки борозд, проведен­ных сохой богов 2).
Под влиянием естественного чувства бла­гоговения ко всему, что не имеет себе равного, люди, созерцающие Гималайские горы, заранее расположены приходить в восторг при виде несравненной красоты ярко блистающих на солнце исполинских снеговых вершин, за которыми расстилаются угрюмые плоскогорья Тибета. По если бы даже они уступали по вы­соте Андам пли Кавказу, горные цепи, обра­зующие хребет Азии, представляли бы, тем не менее, одну из самых поразительных картин земного шара по многочисленности и величественной форме вершин, которые ясно видны с равнин Индустана, подернутые синеватой дымкой и являющиеся в мягких очертаниях, так что издали их можно скорее принять за переливы света, чем за громады из скал. Почти все прославленные места, куда отправляются путешественники, чтобы
*) „Muha-Bhishma, Bhishma-Parv.*u, trad. Hipp. Fanche
2) Wilford, „Asiatic Researches44; Stanislas Julien, „Histoire de la vie de Hiouenthsang44.
География Реклю, т. VIII.
2
35 ГЛАВА и.—
наслаждаться общим видом на значитель­ную часть цепи, сами уже очень высоки; онй находятся на трети или даже на половине вы­соты вершин, ограниченных лазурью отда­ленного небосклона; но у подножия этпх обсер­ваторий открываются глубокия долины. От лесов субтропического пояса, которые вид­неются далеко внизу, как бы на дне пропа­сти. взор может постепенно подниматься к склонам, одетым растительностью умерен­ных поясов, затем к альпийским пастби­щам и к снегам, которым Гпмалай обязан своими многочисленными именами, как-то: Гимават, Гимадри, Гимачала. Гимодайя(Асmodus, Imaus). В необозримом амфитеатре гор, который развертывается от одной до другой стороны горизонта, пики и куполы, вы­сотой с европейский Мон-Блан, имеют еще, в течение известной части года, серый цвет от каменных обломков или зеленый от дернового ковра; но уже на небольшом расстоянии выше снег покрывает склоны круглый год. На громадном цоколе зеленею­щих или каменистых Альп высятся другие Альпы, вечно белые, исключая тех промежут­ков времени, когда солнце позлащает их своими лучами, или когда тень набрасывает на них синеватый покров, и, господствуя над всем этим скоплением снежных пи­рамид, высоко поднимаются конечные вер­хушки, куда еще не ступала нога человека, и которые кажутся тем более высокими, что на­перед знаешь их недоступность. С вершины этих пиков, если когда-нибудь удастся взо­браться туда, совершивший это смелое восхож­дение может созерцать одновременно плоско­горий Тибета и равнины Индии, долину, которую вырыл себе Цангбо, и равнины, по которым протекают извилистой линией Ганг и Джумна.
Раздельная граница между Гималаем, Ка­ракорумом и Гинду-кушем, которые вместе образуют «Каменный пояс земли»,—чисто условная. В самом деле, обширная область, около 600.000 квадр. километров, которую ограничивают плоскогорья Памира и Тибета, раввинеи Ярканда и Пенджаба, на всем своем протяжении уставлена высокими горными цепями; за исключением нескольких озер­ных бассейнов, частью еще наполненных водой, частью уже пустых, и глубоких уще­лий, где текут реки, все это пространство есть не что иное, как лабиринт массивов и.от­рогов, которые разнообразно соединяются с главными хребтами, расположенными на окра­инах; здесь три орографические системы, так сказать, переплетаются и проникают одна дру­гую, будучи связаны либо геологической при­родой горных пород, либо формой рельефа пли средним направлением гряд. Однако, можно сказать вообще, что Гималайские горы остана­вливаются на южной стороне Гильгитской до­
индустан. * 36
липы »); ОН'Ь переходят за Инд, и ущелье, чрез которое эта река вырывается из нагор­ных долин, находится почти на том же ме­ридиане, как и горный узел, где цепь Гинду-куша разветвляется, чтобы образовать хреб­ты Каракорума и Куэнь-луня. Тогда как к западу от Инда нормальное направление гор­ных осей идет с юго-запада на северо-вос­ток, гребни гор, лежащих к востоку от этой реки, тянутся в направлении перпендику­лярном к предыдущему, то-естьс северо-за­пада на юго-восток, параллельно верхним долинам Инда и его притоков. Что касается восточных границ гималайской системы, то вопрос о них еще не решен. Большинство писателей, принимая гипотезу Реннеля о тож дестве рек Цангбо и Брахмапутры, продол­жают Гпмалай до пролома, через который, будто бы, эта река уходит по направлению к Индустану; но это не более как предполо­жение, прибавленное к другим предположе­ниям того же рода, так как исследователи еще не посетили этих стран, и до сих пор мы еще незнаем ничего положительного отно­сительно хода рек, которые через них про­текают, и направления горкых цепей, кото­рые над ними господствуют. Дос то верно толь­ко то, что в Восточном Бутане хребты, прой­денные путешественником Найн-Сингом. принадлежат к системе Гималаи и что в 500 километрах далее к востоку, на бере­гах Лутце-кианга, или Салуэиа, горы, напра­вляющиеся с севера на юг, составляют часть уже другой орографической системы. Геогра­фические исследования или даже завоевания, ко­торые, без сомнения, не заставят долго ждать себя в этих неведомых пространствах, объяснят нам, каким образом хребты Ги­малаи и хребты Восточного Тибета соединяются н ромежуто ч п ы ми массива ми.
Разсматриваемая в целом, цепь гор, окай­мляющая с внешней стороны Тибетское плос ­когорье, тянется «в форме палаша» на се­вере и на северо-востоке Индустана, обращая свою выпуклость к равнинам. Общая длина её наверно превышает 2.200 километров, а средняя ширина, от предгорий равнины Ган­га до глубокой долины Тибета, в которой про­текает река Цангбо, никак не менее 250 километров. Следовательно, пространство, покрываемое этпми горами, гораздо больше площади всей Франции; распределенная одно­образно по всей поверхности материков, мас­са Гималайских гор, считая среднюю её высоту только в 4.000 метров, образовала бы слой толщиной в 18-ть .слишком метров. Но в этом исчислении еще не взята в рассчет собственно краевая цепь высокого плоскогорья
l) Frelawney Saunders, „Sheffield meeting of the Bri­tish Association44, 1879.
общий вид СТРАНЫ.
37
Хачи. Эта цепь, как известно, продолжает собою, следуя параллельно Гималаи), гряду гор Каракорум, и под разными именами тянется на север от истоков Сетледжа и долины Цангбо, затем, на юге от озера Тенгри-нор, сливается с массивом Нинджин-таиг-ла: это тот самый хребет, ко­торый многие географы, со времен Клапрота, означают под именем Ганг-дис-ри. Одна из гор, наиболее прославленных в индий­ской мифологии, пирамида Кайласа, снежный венец которой отражается в водах озера Мансараур, есть одна из вершин этой цепи Ганг-дис-ри и, следовательно, находится уже вне пределов гималайской системы, начер­танных географами; а между тем, в поэти­ческой и религиозной истории Индия это самая священная гора, и имя её смешивается с име­нем неба.
Гималай, без Ганг-дис-ри, состоит из двух параллельных цепей, собственно Гима­лаи, т. е. южной гряды, которая поднимается непосредственно над равнинами Инда, и Загималайского хребта, который ограничен на се­вере понижением или широкой долиной, где течет река Цангбо. Из этих двух цепей, последняя, т. е. Загималайская, должна быть рассматриваема как линия водораздела, хо­тя её главные вершины, или лангур, не до­стигают, может быть, высоты вершин юж­ного Гималаи. На пространстве около 800 ки­лометров Загималайские горы тянутся не­прерывно, не оставляя между собою пи одной бреши, через которую могли бы уходить воды среднего понижения, находящагося между дву­мя цепями. Напротив, южная гряда, та, над которой господствуют колоссы Чумалари, Кинчинджпнга, Гауризацкар, Давалагири, пе­ререзана глубокими долинами и ущельями, дающими проход многочисленным притокам Ганга: рекам Коссп, Гандак, Каркали, Кали, и верхним притокам, Алакнанда и Багиратиганга. Таким образом, эта цепь разрезана на многочисленные отрывки пли массивы, из которых иные имеют вид совершенно от­дельных групп и которые не тянутся по прямой линии с правильностью обыкновен­ных гребней *). Непосредственно на западе от истоков Ганга открывается пролом, бо­лее глубокий, чем предыдущие, проходящий не только через Гималай, но также и через се­верную параллельную цепь; горный вал пе­ререзан по всей ширине течением Сетлед­жа, который в начале следует общему на­правлению гималайской оси, с юго-востока на северо-запад, а затем через ряд уз­ких поперечных долин выходит из гор, чтобы идти к юго-западу на соединение съ
l) Herbert; Strachey; Medlicott, „Memoirs of the Geo­logical Survey of India14, 1865.
38
Индом. Далее, за этим притоком,—Чинаб, менее могучий, чем Сетледж, берет нача­ло между двумя параллельными цепями, так что ему нужно перейти только через южную гряду Гималайских гор; то же самое нужно сказать о Джиламе, который зарождается в Кашмирском бассейне; но Инд получает свои первые воды па самом плоскогорье Ти­бета, на севере от всей гималайской системы. Как и Сетледж, он течет сначала в се­веро-западном направлении, чтобы отыскать себе выход; однако, нигде не встречает бре­ши до того места, где он приближается к полу­денным контрфорсам Гинду-куша. Шайок, или «женский Индъ», который соединяется с «мужским Индомъ» на большом расстоянии выше пролома, принадлежит уже, по своим северным притокам, к области Каракору­ма, к цепи «Черных обваловъ».
Таким образом размытые водами бреши разрезали весь западный скат Тибета на от­дельные гряды, вообще ориентированные в ту же сторону, как Гималайские и Загима­лайские горы; но эти хребты так многочислен­ны, и их разветвления до такой степени пе­реплетаются между собой, что трудно опреде­лить везде с достоверностью их нормальное направление. Гималай в собственном смыслепродолжается по ту сторону Седледжа горами, которые ограничены на севере обвалами и песчаными откосами долины реки Спити; за­тем, далее, он образует хребет южного Лагула и хребет Панджаль, который господ­ствует на юге над Кашмирской равниной. Это та цепь, которую Куннингам называет, взятую в целом, средним Гималаем, и ко­торую сопровождает на юге, в одной части её протяжения, гряда Даоладар, или «Бе­лых горъ». Что касается Загпмалайской це­пи, то она продолжается хребтом Бара-лача, пли Занскар, затем, по сю сторону ущелий Инда, опять поднимается, чтобы образовать величественную пирамиду Нанга-Иарбат, пли Диярмир, северо-западную границу Индуста­на. В западной части системы первенство относительно высоты вершин принадлежит Загималайским горам. Иа севере от этой цепи другой хребет, который можно бы на­звать «Лехскими горами», по имени города, лежащего при южной его подошве, тянется в виде длинного, почти островного выступа, огра­ниченного с одной стороны Индом, с дру­гой— Шайоком, Панконгом и притоком этого солоноватого озера. Наконец, и самый Каракорум, которого цепи и отроги были отделены от однообразной массы плоскогорья и, так сказать, иссечены размывающим дей­ствием вод, походить на параллельные гряды Гималаи формой и ориентировкой своего релье­фа; только его пики гораздо выше вершин западного Гималаи; снега и льды, от кото­
39 ГЛАВА II.-
рых он получил имя Мустаг, или «Сне­говых горъ», покрывают гораздо более об­ширную поверхность, и переход через него труднее. Одна из гор Каракорума. Дапсанг, уступает по высоте только Гауризанкару. она превосходит даже Кпнчпнджингу; средним числом, известные пороги, чрез которые путешественники проникают из долины Ин­да в долину Кара-каша, или Ярканд-дарьп, поднимаются не менее как на 5.700 метров над уровнем океана, тогда как проходы Гималайского и Загималайского хребтов от­крываются на высоте 5,425 метров, то-есть на высоте, превосходящей на 600 метров вы­соту европейского Мон-Блана £). Как водо­раздельный хребет покатости между бассей­нами Инда и Тарима, Каракорум тем са­мым сделался истинной границей Индустана. Вся область гор и оврагов, продолжающая на северо-западе угрюмые плоскогорья Боль­шего Тибета, и часть которой иногда означает­ся именами «Малаго», «Абрикосоваго», «Каш­мирскаго» Тибета, вошла в круг притяже­ния индийской истории и находится под бри­танским владычеством чрез посредство каш­мирского раджи; Индустан, как групца по­литических государств, подвластных Ан­глии, сделался таким образом сопредельным китайскому Туркестану через пороги Кара­корума. По на востоке от кашмирских про­винций граница английской Индии, Пенала и Бутана, обозначена в большей части её про­тяжения не сплошной цепью Загималайских гор, но отрывочными массивами Гималаи в собственном смысле.
Бреши, через которые уходят реки, слиш­ком загромождены скалами, слишком изре­заны пропастями, чтобы дороги могли следо­вать вдоль их течения, и потому к цоколю, поддерживающему две Гималайские цепи, нуж­но подниматься почти единственно через про­ходы, открывающиеся между снеговыми вер­шинами; самые низкие пороги между противо­положными склонами находятся то на Гима­лайских, то на Загималайских горах или даже в промежуточном пространстве. Эти перевалы, менее возвышенные сравнительно с проходами Каракорума, представляют пу­тешественникам еще и ту выгоду, что они лежат под более южной широтой (от 6 до 8 градусов ближе к экватору); но, тем не менее, большая часть их совершенно непро­ходимы в период юго-западного муссона, когда ветер поднимает снежные вихри. Раз­ница климатов между плоскогорьями и ниж­ними равнинами так велика, что жители тех и других стран были бы менее разделены друг с другом, если бы между ними прохо-
5) Hermann von Schlagintweit, „Reisen in Indien und Hochasien".
ИНДУСТАН. 40
дпл широкий рукав океана. Земледельцы Индии никогда не имели причины опасаться набегов со стороны бодов, или тибетцев, обитателей возвышенностей; им приходилось защищаться только от воинственных народцев, живущих на склонах гор и в до­линах, до высоты 2.000 или 3.000 метров; выше простирается почти необитаемый пояс камней, дерна п снега. Одни только путеше­ственники, привыкшие уже, либо по образу жизни, либо благодаря частым восхождениям, дышать воздухом высоких гор, могут от­важиваться на переход через Гималайские вершины; разреженность воздуха делает там малейший физический труд крайне тягостным; путешественники из туземцев рассказыва­ют, будто бы при восхождении на высокие го­ры человек отравляется испарениями биса или сорана, под которым они понимают то цветок, — преимущественно один вид аконита *),—то особенный горный воздух. В 1855 году, Адольф и Роберт Шлагинтвейты, первые между европейскими путеше­ственниками, перешли через перевал ИбиГампн, высота которого равняется возвыше­нию, какое имел бы Пюи-де-Дом, поставлен­ный на Мон-Блан. Впоследствии Джонстон взобрался еще гораздо выше: вершина, на которую он совершил восхождение, имеет не менее 6.900 метров. До настоящего вре­мени ни один путешественник, если не счи­тать тех, которые поднимались на аэроста­тах в воздушные пространства, не достигал более значительных высот.
Система Гималайских гор, повидимому, не может быть признана столь же древней, как Куэнь-лунь, в истории земли. Насколько можно судить по тем наблюдениям, которые были сделаны редкими путешественниками от­носительно части Куэнь-луня, соседней с Хотаном, средний хребет азиатского конти­нента есть в тоже время первоначальный вы­ступ его рельефа; этот хребет состоит из древних формаций, тогда как все горные це­пи, следующие одна за другой по направлению с севера на юг от этой первой гряды, пред­ставляют складки земной коры, образовав­шиеся в более близкую к нам эпоху. Гра­ниты в собственном смысле редки в Ги­малайских горах 1 2). Кристаллические гор­ные породы, составляющие центральную массу, суть, по большей части, гнейсы и метаморфи­ческие сланцы; некоторые области Гималаи в миоценовую эпоху, по всей вероятности, мало возвышались над уровнем моря и пользо­вались климатом столь же умеренным, как и центральная Европа: в Тибете нашли иско­паемые остатки бегемота на высоте слпш-
1) Wallieli; Hamilton, „Ап account of Nepal".
2) Hermann von Schlagintweit, Risen in Indien und Hochasien", Bd. П.
41 ОБЩИЙ вид СТРАНЫ. 42
ком 4.850 метров ’). Впрочем, различные божий через налегавшие на них верхние плалзследователи открыли в пластах этой цепи сты, но нигде не найдено следов существоваокаменелости, принадлежащие к целому ряния вулканических кратеров. Каков бы пн ду геологических образований, начиная с был возраст этих двух цепей, Гималай-

силурийской эпохи 2); там и сям некоторые плутонические формации пробились на светъ
О Alfred R. Wallace, „Proceedings of the Geographical Society of Loudonu, sept. 19, 1877.
’) Theobald; Lyddeker; Stoliczka; Godwin Austen.
ской и Загималайской, слои, которые отложи­лись на полуденных склонах гор, обращен­ных к равнинам Индустана, несомненно принадлежат к последним периодам тре­тичных веков. Расположенные в виде це-
43 ГЛАВА И.—
пей. параллельных главной оси горба Азии,пред­горья, известные у геологов под именем Подгпмалая или Нижнего Гималаи, состоят почти все из массивных песчаников, соединен­ных разнообразно с конгломератами и с глинами. От берегов Брахмапутры до бере­гов Инда, эти цепи следуют одна за другой в правильном порядке по направлению к западу, затем к северо-западу, прерываемые только, в разных пунктах своего протяже­ния, так называемыми «воротами», которые там открыли себе горные потоки, чтобы найти выход из продольных долин, проточен­ных водами у основания верхних гор; в некоторых местах масса воды, которая льет­ся с верхних ледников и образует блуж­дающие речки, попеременно то соединяющие, то разделяющие свои каменистые русла, была достаточна, чтобы смыть на обширных про­странствах холмы передовой цепи.
Самая знаменитая и самая правильная из этих цепей Нижнего Гималаи—хребет Сивалик, который тянется, от юго-востока к северо-западу, на пространстве слишком 300 километров, между воротами Ганга, у Гардвара, и воротами Биаса, одной из «пяти рекъ» Пенджаба. Реки Джумна и Сетледж разрезывают эту цепь па отрывки, неравные по раз­мерам, но похожие один на другой свойством горных пород и формой крутых скатов и оврагов. Так называемые дуны, подобные доарам Бутана и мари Сиккима, то-есть про­дольные долины, отделенные от равнин Индии цепью Сивалик, средняя высота кото­рой около тысячи метров, были некогда озе­рами. Опорожненные мало-по-малу вытекаю­щими из них реками, некоторые из этих долин имеют слишком узкое дно и слиш­ком загромождены джунглями, чтобы пред­ставлять живописные картины; но другие, на­против, превратились в очаровательные местности, напоминающие англичанам ланд­шафты их родины богатством зелени, живо­писной красотой лесков, рассеянных по бе­регам ручьев и на бывших островных пригорках, грациозным контуром холмов, увенчанных селениями. В былые времена воды замкнутых озер часто выбрасывали па свои берега тела больших млекопитающих, кости которых теперь находят в слоях песчаника цепи Сивалик, пли Сивалай. Между этими животными, из которых иные были открыты в первый раз в этой области Индии, самое замечательное—исполинский сиватерий. которому дано такое название, как и самым холмам, по имени Сивы, бога, беспрестанно разрушающего и преобразующего землю но­выми творениями.
В целом, Гималайские горы отличаются некоторым однообразием внешнего вида. они более поражают своей массой, громадой.
ИНДОСТАН. 44
чем ласкают взор разнообразием своих пейзажей. Одни только путешественники, про­никающие далеко вглубь «Области вечных снеговъ» и с невероятным трудом взби­рающиеся на какую-нибудь вершину, равную по высоте колоссам европейских Альп, мо­гут составить себе понятие о ясном, спокой­ном величии этих исполинских гор, кото­рые жителям равнин представляются не бо­лее, как металлическими пластинками, бли­стающими вдали на горизонте под лучами солнца. Среди необозримых пустынь на вы­сотах, превышающих на целые сотни, даже на тысячи метров самые возвышенные пункты, где встречаются человеческие жилища, видны еще вершины, высоко поднимающиеся из-за ряда других, более низких гор и господ­ствующие над беспредельным простран­ством, наполненным облаками, льдами и ска­лами; нигде морены и ледники, снежные и фирновые поля, обвалы, зубчатые гребни и остроконечные верхушки пирамид, пики, на­громожденные один на другой, не являются в более грандиозном виде. Как справедливо говорят Веды, это—«третий миръ», совер­шенно отличный от двух других миров, то-есть, нижних долин и равнины. По между областью снегов и областью лесов почти везде видишь голые серые скалы, лежащие одна на другой неровными уступами; снежные лавины, горные потоки везде сглаживают и шлифуют поверхность скалы, позволяя только в редких местах расти дерну, подобному траве, покрывающей верхние склоны Альп. Целые горы, от подошвы до вершины, па пространстве нескольких верст в верти­кальном направлении, представляют правиль­ный скат, едва исцарапанный там и сям: словно видишь перед собой тусклую, испещ­ренную полосами грань какого-то колоссаль­ного кристалла. Так, гора Ракипош, одна из западных вершин Мустага, поднимается в виде громадной каменной стены почти в 6 километров высотой, над ущельями, где соединяются реки Гильгит и Гунза.
В верхних слоях Гималайских гор, выше 5.000 метров (16.405 футов), наиболь­шая часть влажности, осаждающейся из обла­ков, состоит из снежных хлопьев, и все вершины главного гребня постоянно покрыты снегом и льдом. Но нии/ке, юго-западный мус­сон приносит обыкновенно только проливные дожди; даже на высоте 4.330 метров редко бывает, чтобы падал снег на Сиккимских горах во время летних месяцев. Только на высоте 2.000 метров (6.560 футов) можно видеть, в середине зимы, снежные кристаллы, смешанные с дождевыми каплями; в Кат­манду, главном городе Попала, лежащем на высоте 1.327 метров, «снег выпадает так, что никто об этом и не знаетъ», то-есть съ
ОБЩИЙ ВИД СТРАНЫ.
45 восходом солнца тотчас же растаивает легкий беловатый слой, покрывающий траву и листья *). Нижний предел снегов спускается ниже па склонах восточного Гималаи, нежели на скатах западных гор, несмотря па то, что эти последние лежат гораздо севернее. Причина тому —несравненно большее обилие влажности, которое получают части цепи, со­седния с Бенгальским заливом. Значитель­ная часть этих паров падает из атмосферы в виде снега, который не успевает растаять совершенно в течение года; новые снежные слои прибавляются к старым и превращаются постепенно в фирны. Тогда как в среднем Гпма.иае, на горах Кумаона, высота нижнего предела вечных снегов не превышает 4.«00 метров *),—что уже равно высоте Мон-Влада,—тот же самый предел в Каш­мирских горах лежит, по меньшей мере, на высоте Г).650 метров; в октябре месяце братья Жерар нашли только свежий снег на высоте 5.910 метров, па одной из гор ти­бетской границы, Поргиале; даже на высоте 6.150 метров, на одной соседней вершине, почва была голая, без снежного покрова. Само собою разумеется, что всего меньше снега на склонах, обращенных к северу; влаж­ные ветры, задерживаемые на противополож­ной покатости, приносят им лишь редкие хлопья, увлекаемые вихрем бурь. Некоторые промежуточные второстепенные цепи, менее высокие, чем внешние горные валы, совер­шенно лишены снегов.
Ледники Гималайской цепи по протяжению уступают только ледникам гор Гренландии и других полярных стран. Наиболее бла­гоприятные условия для образования и разви­тия значительных глетчеров встречаются в цирках или котловинах и долинах Запад­ного Гималаи, то-есть именно в тех горах, где нижний предел постоянного снега нахо­дится на наибольшей высоте над морским уровнем. Причина тому—быстрое таяние сне­гов в Гималайских странах, ближайших к экватору; снежные слои там, правда, толще и относительно обширнее, но они прямо превращаются в жидкие потоки, не переходя через промежуточные формы обширных фир­новых полей и длинных ледников. Кроме того, северо-западные цепи, с их много­численными промежуточными долинами, имею­щими незначительный скат, долинами, где скопления снега постоянию остаются под за­щитой -от солнечных лучей, гораздо лучше расположены, чем крутые склоны Восточного Гималаи, чтобы удерживать в своих углуб­лениях медленные потоки ледников. Цепь
3) Hermann von Sch!agintweit, цитированное сочи­нение.
’) Strachey; Al. et J. Gerard; Al. Cunningham; Fr. Drew.
46
Запскар, или Бара-Лача, которая напра­вляется на северо-запад к Кашмиру между притоками Инда и притоками Чинаба, наверху кругом обложена, словно бахрамой, ледни­ками. из которых очень многие имеют около 25 верст в длину и, следовательно, пре­восходят, по протяжению, Алечский глетчер, самый значительный в Европе. По и эти ис­полинские ледяные реки, в свою очередь, да­леко уступают по величине громадным кри­сталлическим потокам Балтистана, которые спускаются со склонов Каракорума в нагор­ные долины, впадающие в долины рек Шайока и Инда. Ледники, или гансе, Сайчар, Балторо, Биафо, Чего имеют каждый около 50 верст в длину, считая от начальной котловины, где скопляется снег, до фрон­тальной морены, и каждый из них прини­мает в себя десятки второстепенных глет­черов, имеющих, по меныпей мере, такие же размеры, как самые обширные ледяные поля швейцарских Альп; если бы идти по верх­ней линии фирнов и ледников, то, вероятно, можно бы не покидать области сплошного льда на пространстве 150 километров. Все явле­ния, наблюдаемые на замерзших реках цен­тральной Европы, замечаются и на Гималай­ских горах, только в более обширных раз­мерах. И там тоже наблюдатели могут из­учать трещины продольные и поперечные, вы­ступы ледяной массы, иногда принимающие вид различных фигур, колодцы, или так называ­емые мельницы, морены срединные, боковые и фронтальные или конечные. Точно так же, как на Альпах, многие реки, вытекающие из гималайских ледников, низвергаются на вольный воздух через ворота с дугообраз­ным сводом, которые придают их выходу на свет Божий нечто героическое и триумфаль­ное; в виду этой шумящей реки, которая вы­рывается из-под темной аркады и высоких хрустальных стен, изборожденных трещи­нами, указывающими на давление движущейся ледяной массы, легко понимаешь чувство обо­жания, которое испытывают пилигримы, па­дающие на колени перед этими грандиозными картинами природы Что всего более отличает ледники Гималаи и Каракорума от ледников европейских Альп,—это необычайное обилие каменных обломков, которое несут первые, по крайней мере большинство из них, такое обилие, что нижнее течение ледяной реки по­крыто почти сплошным слоем камней; груды обломков, скрывающие лед, исключая тех мест, где глубокия трещены разверзли свои пропасти, сами, в свою очередь, покрыты землей, где растет трава, цветут многочи­сленные растения; поле ледника превратилось в сад *). Ледник Балторо, одна ветвь кото-
0 Andrew Wilson, „The Abode of Snow*.
47 ГЛАВА IL—
рого берет начало в фирнах Дапсанга, в нижней своей части сплошь покрыт облом­ками, так что поверхность его представляет целое море камней, образуемое соединением пятнадцати морен из скал, различно окра­шенных, серых, коричневых, желтых, красных, синеватых, которые тянутся в виде параллельных линий на потоке ледяной реки ').
Нижния долины Гималайских гор сохра­нили еще следы ледников, гораздо более зна­чительных, чем нынешние. Там и сям встречаются боковые морены на террасах, возвышающихся над речным ложем на не­сколько сот метров; фронтальные морены— менее многочисленные, потому что они были, по большей части, смыты горными ручьями— тоже сохранились во многих долинах на вы­соте не более 1.500 метров над уровнем моря. Ледяные реки, спускающиеся с Карако­рума, разливались до Кашмирского бассейна, оканчиваясь на расстоянии 200 слишком ки­лометров от фирновых полей, где они по­лучали свое начало2); так, глетчер Ну бра, данник льдов Шайока, или женского Инда, имел не менее 1.300 или 1.400 метров тол­щины, при слиянии двух долин, теперь усеян­ных живописными деревеньками3). Точно так­же в южной части Гималайского хребта до­лина Кангра, по которой течет река Биас, покрыта эрратическими камнями, глетчерного происхождения, до высоты всего только 600 метровъщентральный ледяной поток этой долины, питаемый другими второстепенными ледника­ми, спускавшимися с кристаллической цепи Белых гор, или Даола-дар, простирался в длину более, чем на 190 километров, т. е. около 175 верстъ4). Но следы древнего ледя­ного периода исчезают в Гималайских го­рах скорее, чем во всех почти других го­ристых странах земного шара, по причине быстрого хода процесса размывания и выве­тривания в долинах, несущих свои воды в Инд и Ганг. Кремнистые слои высоких вершин и средних склонов, песчаники Под­гималайских гор очень рыхлы, рассыпчаты и легко уступают действию воды; растрескав­шиеся гнейсы также раскалываются быстро под чередующимся действием морозов, от­тепелей, солнечной теплоты и дождей; что ка­сается каменных обломков, накопленных некогда глетчерными ручьями, то они подхваты­ваются снова каждым наводнением и перено-
♦) Montgomerie, „Mittheilungen von Petermann", П, 1863.
a) Hooker, „Himalayan Journals"; Godwin Austen, „Journal of the Geographical Society", 1867; Theobald „Memoirs of the Geographical Survey of India*1.
3) Frederic Drew, „Jummoo and Kashmir Territries".
4) Theobald, „Records of the Geological Survey of India", vol. VII, 1874.
ИНДУСТАН. 4&
сятся далее все ближе и ближе к выходу до­лин. Русла, которые реки Гималайской цепи вырыли себе в кучах мелкого камня или да­же в живой скале, достигают во многих местах глубины 900 метров ниже древнихъберегов, и малейшие притоки должны были по­степенно проточить гору на толщинах пяти­сот и шестисот метров, чтобы соединиться) с главным потоком. Сетледж в своем верхнем течении по плоскогорьям Тибета и. ниже в земле Ладак, Инд и различные егогималайские притоки, Ганг выше Гардвара, представляют замечательные примеры этих глубоких промоин в виде узких пропастей, спускающихся почти на тысячу метров ниже плоскости их прежнего ложа, остатки которого и теперь еще виднеются там и сям на бо­ковых террасахъ1). Мало стран на свете,, где бы было так необходимо и вместе с тем так легко устраивать на реках висячие мо­сты, ибо многие расселины, хотя глубину их нужно считать сотнями метров, имеют очень незначительную ширину, такую, что, стоя па одном берегу, можно добросить камнем додругого. В индийских долинах Гималайского хребта некоторые снаряды для переправы, по­добные употребляемым в Восточном Тибе­те, состоят из простых чука, то-есть вере­вок, по которым скользит кольцо, перено­сящее путешественника с одного берега на другой; но большая часть висячих мостов,, или джула, сплетены из свитых из древе­сной коры или из лиан канатов, качаемых ветром, но достаточно крепких для того, чтобы путешественники, не подверженные го­ловокружению, могли безбоязненно пускаться по такому мосту и даже для того, чтобы пере­правлять коз и овец; эти джулы служат, средним числом, в продолжение трех лет. Образовавшиеся вследствие размывания откосы, часто вновь проточенные дождевыми потоками или засыпанные обвалами, следуют один за другим вдоль рек, в виде серых или красноватых конусов, которые в сумер­ки или издали похожи на ряды гигантских па­латок.
В песчаниковых скалах Подгималай­ских гор работа размывания проявляется не столько образованием откосов, сколько обра­зованием вертикальных стен; целые пло­скости или грани склона отделяются и обвали­ваются разом, придавая утесам вид цита­делей, построенных рукой человека, с пра­вильными башнями, оградами, террасами. Ни кубические массы «саксонской» Швейцарии, ни прямоугольные каменные глыбы некоторых частей Новой Мексики и Колорадо не имеют большей симметрии в своих формах,
*) Drew; Andrew, Wilson, цитированные сочинения; Robert von Schlagintweit, „Ueber Erosionsformen der indischen Fliisse".
ОБЩИЙ ВИД СТРАНЫ.
49 чем многие скалы Подгималайской цепи. Не­которые из этих высот, с гладкими, точно обрезанными стенами, представляют поверх­ность не менее ровную, чем поверхность бе­лых бесплодных холмов (causses) в Юж­ной Франции. Другие каменные массы, поверх­ность которых заключает несколько сотен или даже тысяч квадратных километров, состоят из лежащих один на другом пла­стов, постепенно съуживающихся кверху, и представляют со всех сторон вид пира­миды с громадными ступенями.
Большие обвалы, следы которых видны по­всюду в Гималайских горах, также принадлежат к текущему геологическому периоду. Современная история Инда, Чинаба, Сетледжа дает замечательные примеры этого явления. Часто случается, что эти три реки, задержанные в своем верхнем течении па­дением ледяных масс и камней, превраща­ются в озера, тогда как ниже этой времен­ной плотины русла их мало-по-малу высы­хают; но после нескольких дней или даже недель остановки, задержанные озера, нако­нец, переходят через запруду, и вскоре массы обломков и грязи, смешанные с вода­ми наводнения, страшным потоком низвер­гаются на ниже лежащие земли, опустошая при­брежные местности, снося дома, вырывая с корнем деревья1)Когда эти запруды от об­валов образуются въверхнпхъдолинахч, ручьи и речки, ниже впадающие в главную долину, продолжают питать реку, и прибрежные жители более низменных местностей узнают о собы­тии только по незначительному понижению уров­ня воды в реке; во иногда случается, что паде­ние снежных масс и скал произошло в ущельях, близких к равнине, и тогда река вдруг иссякает совершенно. исследователь Годуин Аустен и его спутники, неожиданно застигнутые порывом такой запруды, образо­вавшейся вследствие обвала, едва успели убе­жать с места катастрофы, извещенные об опасности громом обрушившихся и ударяю­щихся одна о другую скал. Лавина или, как ее называют туземцы, шва камней, грязи и воды устремляется в долины в виде высокой, прямой стены, с которой летят в ту и дру­гую сторону камни, точно бомбы с вала дви­жущейся крепости: отрывки разбившихся скал отлетают очень далеко, тогда как на высоких берегах самые большие каменные глыбы кружатся, затем низвергаются в чер­ный потокъ2).
Эти явления размывания имели то следствие,
Ч А. Cunninghan), „Ladak44; Shaw, „High Tartary, Yarkand and Kashgar44; Drew, „Juwinoo and Kaihmir Territories'*. Medlicott and Blanford, „Manual of the Geology of India*4.
*) Godwin Austen, „Journal of the Geographical Society of London*4, 1864.
50
что они сообщили потокам и рекам Гималай­ской цепи нормальную кривую и уничтожили водопады и озера, которые некогда прерывали их течение. В этом отношении индийские горы составляют резкий контраст с евро­пейскими Альпами: первые, если можно так выразиться, утратили свою молодость, так как первоначальные черты их долин давно уже изгладились. Выступы скал, задерживав­шие воды в озерных бассейнах, и с кото­рых потоки лились каскадами, были посте­пенно разрушены действием воды; в то вре­мя, как озера опоражнивались, катаракты попонижались. В настоящее время Гималайская цепь сохранила лишь небольшое число этих льющихся водяных столбов, которые при­дают столько прелести горным странам, и большая часть тамошних водопадов не что иное, как временные каскады, простые струи воды, образующиеся из тающего под лучами летнего солнца снега и обращающиеся в пар в воздухе, где они клубятся. Единственные большие озера Гималаи находятся на севере цепи, в понижении, отделяющем эту цепь от Загималайских гор, и на западе, в мно­гочисленных параллельных долинах Ладака и Кашмира. Но не подлежит сомнению, что в этих западных областях многие озе­ра уменьшились в протяжении, не по причине постепенного углубления их истока, по вследствие постепенного осушения страны. Не­которые из озер этой части Гималайского хребта утратили всякое истечение и, сделав­шись замкнутыми бассейнами, мало-по-малу превратились в резервуары соленой воды. Обширные равнины, некогда покрытые прес­ной водой, теперь имеют лишь кое-где ма­ленькия «горькия озера», окруженные соляным налетом, сливающимся иногда с площадью снегов.
Поясы растительности на склонах Гималай­ских гор, естественно, соответствуют поя­сам температуры. Через каждые 200 ме­тров (656 футов), в вертикальном напра­влении, степень тепла уменьшается на один градус, и в то же время изменяются все климатические условия; тропические или полу­тропические растения, которые мы находим у подошвы гор, заменяются выше растениями умеренного пояса, затем растениями аркти­ческого пояса. Но кроме этих главных де­лений климатических и ботанических, сход­ных с делениями этого рода, наблюдаемыми на скатах всех других горных цепей, в Гималайских горах существуют еще, у ос­нования и на первых возвышениях этой си­стемы, другие поясы, резко разграниченные между собой свойством почвы и произведения­ми и обязанные своими контрастами не разли­чию высоты, но расположению поверхностных слоев и истечению вод. Поясы эти, хорошо
51
ГЛАВА И.—ИНДУСТАН.
52
известные во все времена туземным жптетелям, которые гоняют свои стада коров п буйволов в нижния долины Гимлайской цепи, следуют один за другим параллельно оси гор, от нижних равнин до первых круч. К райняя южная зона—это полоса земли, называемая тер а й, тарай, тари^ или моронг, то-есть «сырая страна», болотистая область, покрытая джунглями, камышами п купами де­ревьев, которые задерживают дуновение ве­тров, вследствие чего 'гам постоянно стоит туман из миазмов, поддерживаемый испаре­нием влажной почвы; если верить туземцам, некоторые части терая заключают атмосферу до того удушливую, что дикие звери и птицы не могут дышать тамошним воздухом. Однако, к северо-западу полоса земли, соста­вляющая продолжение терая, суживается малопо-малу, и в Пенджабе это уже не более, как песчаное пространство, где вода быстро исче­зает в почве, и которое на известных расстояниях изрезано многочисленными оврагами и рытвинами; высокие травы, среди которых прячется антилопа, заменяют там чащи джунглей п камышей, покрывающие собственно терай. Второй параллельный пояс, который тянется между болотами и основанием песча­никовых скал Подгималая, резко отличается от терая сухостью почвы: это так-называемый бсавер, блабхар пли джхари, лесная область, почти сплошь покрытая пиореями (shorea robusta), красивыми развесистыми де­ревьями, обвитыми лианами, которые соединя­ют их между собою и с растениями подлесья. Продольные долины, дун, мари пли доар, продолжающиеся параллельно двум предыду­щим поясам, тераю и бхаверу, от которых их отделяет выступ песчаниковых скал (гряда Сивалик пли Спвалай). первое, едва обозначившееся ребро громадного скелета Ги­малайских гор, тоже принадлежат к не­здоровым местностям в большей части своего протяжения. Путешественники не без опасности проезжают, во всю скачь своих верховых животных, три, следующие одна за другою, полосы терая, бхавера и дунов, чтобы пробраться из прибрежных равнин Ганга в область гор, выше вредных тума­нов, которые стелются по нижним склонам до средней высоты 1.200 метров (около 3.940 футов); указывают многочисленные примеры англичан, которые сделались жерт­вою злокачественной лихорадки, схваченной во время быстрого переезда через пояс те­рай. В некоторых местах контраст терая и области культур так же резок, как проти­воположность земли и моря вдоль отвесного берега1).
Нездоровость этих низменных областей
Hooker, „Himalayan Journals*.
объясняется легко. Воды, задерживаемые в дунах выступами опоясывающих их песча­никовых предгорий, скопляются там в виде стоячих площадей; ниже, бхавер, который состоит из гравиевой почвы, очень сух, на­против, благодаря рыхлости грунта, но круп­ный песок там залегает на слое непропу­скающей воду глины, и пары, поднимающиеся с земли после падения дождей, остаются за­пертыми под густыми ветвями деревьев; на­конец, в полосе терая, водяная скатерть, которая скользила по глинистому слою под гравием бхавера, снова появляется на поверх­ности и разливается в виде болот среди джунглей. В этом низменном поясе спу­скающиеся с Гималаи реки, которые перед тем прошли через область бхавера по глубо­ким п вполне определенным руслам, ши­роко разливаются в терае, передвигая с ме­ста па место мелкие камни и пески, перенося стволы деревьев и обломки всякого рода; все эти препятствия образуют там и сям есте­ственные плотины, выше которых речная вода разливается направо и налево в виде болот, постоянных пли временных. Сред­ство улучшить это положение дел, то-есть ассенизировать край, то же самое, какое при­меняется с успехом в болотистых местно­стях Европы; оно состоит в урегулировании стока вод, в расчистке и обработке почвы. Уже многие семьи переселенцев, доставляе­мых сопредельным населением, которому, впрочем, ауаль, или малария (болотная лихо­радка) менее опасна, нежели европейским путешественникам, начали там и сям рас­чищать под пашни наиболее здоровые лесные прогалины в полосах терая и бхавера. С другой стороны, пастухи на зиму спускаются с гор со свопми семьями и стадами, чтобы, по местному выражению, «кормиться солнцемъ», и вслед затем на местах их стоянки по­являются пашни и селения. Таким образом, эти распаханные прогалины, число которых возрастает с каждым годом, прибавляются к относительно здоровым пространствам, прерывающим во многих местах, преиму­щественно на юге Сиккима, опасные поясы терая и бхавера. Дорога, ведущая с берегов Ганга в Дарджилинг, давно уже потеряла свои ужасы. Напротив, было время, когда на­селение равнины нарочно давало разростаться полосе терая на счет своих культурных земель, чтобы расширить таким образом «мархию», которая отделяла их от их вра­гов, разбойничьих горных народов.
В северо-западном углу Индии, вся верх­няя область Пятиречья (Пенджаба), между пе­редовыми горами Гималайского хребта и Сулейман-дагом, занята невысокими плоско­горьями и небольшими отрогами, замечатель­
ОБЩИЙ ВИД СТРАНЫ.
53
ными геометрическою правильностью их линии протяжения. Тогда как Панджал, последняя Гималайская цепь, огибаемая на западе рекою Джилам при выходе её из Кашмирской до­лины, следует нормальному направлению всей системы, т.-е. от юго-востока к северо-за­паду. отроги области Хазара и верхнего Пенд­жаба расположены, по большей части, перпен­дикулярно к оси Гималая, по направлению с северо-востока па юго-запад. Высшая точка этой Заджиламской области, гора Марри, есть еще одна из больших вершин внешнего Ги­малая, так как она достигает высоты 2.272 метров; но к югу от этого межевого столба, поставленного между двумя различными обла­стями, плоскогорья имеют среднюю высоту, постепенно уменьшающуюся, от 500 до ЗОО метров, и гребни холмов поднимаются над ними почти на такую же высоту. Слишком мало возвышенные, чтобы поражать народное воображение, эти каменные выступы земного рельефа не имеют точных географических наименований. Они называются по имени жи­вущих на них племен, близ лежащих го­родов или деревень, горных проходов, слу­жащих перевалами для путешественников, крепостей, господствующих на той или дру­гой возвышенности, пли по какой-нибудь мест­ной особенности *). Наиболее известные на­звания применяются к целым областям: та­ково наименование Потвар, даваемое всему гористому плоскогорью Раваль-Пинди.
На поверхности нашей планеты нет камен­ных масс, которые были бы более изгрызены ’Стихиями, чем хребты Потвара и других гор­ных цепей страны по сю и по ту сторону Инда; многие из них оканчиваются на вер­хушке острыми клинками, дотого тонкими и местами дотого разорванными, что можно по­думать, что это искусственная ажурная резьба на камне.
Все легко раскалывающиеся и выветриваю­щиеся. части скалы, были унесены дождевыми водами: остался только скелет горы; так как поверхностные обломки все снесены водой, то геолог может с первого взгляда определить свойство горных пород, составлявших пер­воначальное ядро; но некоторые гребни отли­чаются такою изумительною правильностью форм, что там легко смешать произведения природы с делом рук человеческих: иная гора показана на карте генерального штаба с крепким замком на вершине, хотя в действительности стены и бастионы этой твер­дыни суть не что иное, как продукт разру­шительной силы атмосферных деятелей *). В этом отношении одна из самых замеча-
f) Medlicott and Blanford, „А Manual of the Geology of India".
3) Wynne, „Memoirs of the Geological Survey of India", vol. XI. 1875.
51
тельных горных цепей та, которая ограни­чивает с южной стороны эти изрытые овра­гами плоскогорья Пятиречья и которая полу­чила от англичан название Salt-range, или «Соляной цепи». Она тянется с востока на запад между Джиламом и Индом, течение которого она съуживает в Калабагском дефилее, затем продолжается за Индом под разными именами: Чичали, Шиптар, Кафиръкот, Шейк-будин. Опа была некогда южной границей азиатского континента, и её крутые склоны, подточенные при основании водами моря, и теперь еще представляют там и сям вид высоких береговых утесов. Соляная цепь—одна из самых любопытных возвы­шенностей Индии по образованию её пластов, так как там можно изучать горные породы, принадлежащие всем геологическим векам; силурийские слои представлены в этой горной массе так же, как каменноугольная формация, триас, юра. мел; наконец, пласты третичной эпохи прикрывают другие геологические обра­зования, и между этими пластами особенно ча­сто встречаются залежи нуммулитовых, или раковистых известняков; даже диориты по­казываются кое-где поверх осадочпыхъслоев. Разнообразие рудных месторождений в этой цепи не менее велико, чем разнообразие гор­ных пород; до сих пор там открыты, в различных количествах, золото, медь, сви­нец, железо, а также сера, квасцы, се­литра, нефть, каменный уголь, и во многих местах из земли бьют горячие минеральные ключи. Гипс находится там в изобилии, а соли так много, что англичане совершенно справедливо дали этим горам название Со­ляной цепи ‘), Слои каменной соли, белые, се­рые, красноватые, и различные по степени чи­стоты, как и по цвету, имеют до 30 метров (100 футов) мощности, а в некоторых ме­стах солекопы могут разрабатывать скалу самородной соли толщиною в 150 слишком метров (70 сажен). В одной части Пенд­жабской цепи есть соляные пласты, предста­вляющие, по измерениям Уинна, массу в 28 куб. километров,—количество, достаточное для удовлетворения потребности всех людей в течение тысяч лет.
Точно также на продолжении цепи к западу от Пнда холмы в большей части состоят из каменной соли, и местами там встре­чаются огромные глыбы в 40 метров (130 футов) высоты, сплошь образованные из со­ляных кристаллов. Просачивание воды сквозь горные породы, действие дождей на внешния стены соли п давление верхних пластов имели следствием сгибы, разрывы и переме­щения ниже лежащих слоев и произвели про­валы и опрокидывания, которые часто сбивают с толку геологов. Между достопримечатель’) Benj. Lyman; Medlicott and Blanford; Wynne etc.
55 ГЛАВА II.—
ностями этой интересной горпой цепи встре­чаются также большие гранитные валуны, ко­торые носят на себе явные следы действия ледников. Один валун из красного гранита, месторождение которого на Гималае до сих пор еще не могли открыть, был найден Тео­бальдом в Соляной цепи я доставлен в калькутский музей; шлифованные полосы и бо­розды на его поверхности не оставляют ни малейшего сомнения относительно его проис­хождения. Вся поверхность плоскогорья, про­стирающагося на север от Соляных гор, покрыта гравием и песком, среди которых рассеяны во множестве эрратические камни; кроме того, валуны встречаются также в большом числе на берегах всех рек, осо­бенно на берегах Согана и Инда до Аттока и даже ниже. В течение новейшего геологиче­ского периода произошли значительные пере­мены в гидрографии страны; весьма вероятно, что почти вся она была покрыта озером.
Па западе от Инда, разные горные цепи, со­ставляющие географическую границу Индуста­на, суть, как и Гпмалай, краевые хребты пло­скогорья, а не отдельные, независимые горы, за исключением, однако, гряд, которые продол­жают на востоке цепь Сафид-кох, или «Бе­лых горъ», и которые разделяют, перпенди­кулярно к течению Инда, два бассейна, не­когда озерные. Пешавера и Банну. Главная цепь за Индом, носящая турецкое имя Сулей­ман-даг (Соломонова гора), или Кох-пСурх, то-есть «Красная цепь», прилегает на западе к возвышенностям страны племе­ни вазири; она перерезана, через известные промежутки, брешами, откуда вытекают во время дождей воды горных речек, получаю­щих начало на скатах одной параллельной цепи, которую можно было бы назвать запад­ным Сулейман-дагом или Джадрамом, по имени племен, живущих в её долинах. Из всех потоков, проходящих через во­сточный Сулейман, только один Курам до­стигает Инда, не теряясь совершенно по до­роге в песках; другие ручьи и речки, напра­вляющиеся к главной реке, откуда бы они ни вытекали, иссякают у подошвы горы, в сво­их каменистых ложах, которые переме­щаются и перепутываются при каждом новом наводнении. Иа севере хребет Соломоновых гор примыкает к высокому массиву Сафидъкох (Белые горы), который отделен от предгорий Гинду-куша глубокой долиной реки Кабул; на востоке Сулейман-даг тоже сое­диняется, посредством боковых отрогов, с массивами высот, принадлежащих к про­должению Соляной цепи; но на юге от реки Курам, Соломоновы горы отделяются от других возвышенностей и образуют правиль­ный хребет, который тянется по направлению с севера на юг. Если смотреть с равнины
индустан. 56
Инда, эти горы представляют величественный вид: высшая вершина их, гора Биргул (3.560 метров), находится в земле вазирисов; самая знаменитая вершина, известная под именем, столь часто встречающимся в магометанскихъстранах, Тахт-и-Сулейман. пли «Соломонов тронъ», немного ниже предъ­идущей; она достигает 3.343 метров. Все скалы её крутых склонов состоят из го­лого камня, лишенного всякой растительности: белые днем, они кажутся прозрачными в вечернем воздухе.
Постепенно понижаясь к югу, цепь Соло­моновых гор исчезает в при-индской рав­нине, пройдя пространство длиною около 600 километров, п Инд, который незадолгоперед тем принял в себя воды «Пятиречья», огибает на югепоследние утесы хребта, после чего ударяется об основание другой краевой цепи, ограничивающей на востоке плоскую возвышенность Белуджистана, насе­ленную племенем брагуи. Эта цепь, означен­ная на большей части карт под именем Гала, которое применяется только к одному пере­валу, и вообще называемая туземцами Хиртар, тянется, как и Сулейман-даг, по на­правлению меридиана; она составлена из не­скольких параллельных хребтов, состоя­щих, главным образом, подобно грядам Синда, из нуммулитового известняка. Даже на восточной стороне Инда некоторые каме­нистые выступы рельефа, окруженные либо наносами реки, либо песками пустыни, принад­лежат к той же формации и могут быть рассматриваемы как часть той же самой оро­графической системы. Менее высокий, чем Сулейман-даг, хребет Хпртар достигает только 2.100 метров своей высшей точкой: большинство же его остроконечных вершин едва превышает 1.800 метров. В южной своей части он постепенно понижается и представляет не более, как ряд холмов высотой около 600 метров, затем простое повышение почвы над уровнем окружающих равнин. Однако, этот выступ рельефа стра­ны сохраняется до мыса Монз, егеографической и политической границы Индустана, и даже продолжается в море скалистым ост­ровом Чурна. Подобно Сулейман-дагу, хре­бет Хиртар перерезан рекой, которая бе­рет свое начало на западе, на плоскогорьях, и изливается в Инд: это Гадж, долина ко­торой представляет удобный проход для пу­тешественников, отправляющихся с равнин Инда на возвышенности Белуджистана ‘). Прежде думали, что горные цепи, окаймляю­щие с западной стороны долину Инда, про­тивопоставляли почти непреодолимое препят-
Э Mediicott and Blafford, nA Manual of tha Geology of India“.
ОБЩИЙ ВИД СТРАНЫ. 58
ствиф проходу караванов и войск, и что ния, сделанные недавно английскими геометолько небольшое число ущелий между горами трами, доказали, что краевые цепи, напротив, могли быть переходимы Перевалы Хайберский перерезаны большим числом удобных для

Лес в Сиккиме.
и Пайварский на севере Сулейман-дага, Гуыульский и Сангарский посередине, Боланский на юге, были, как тогда полагали, единствен­ные проломы этого горного вала. исследова-
перехода брешей: Марксам насчитыв иет там более пятидесяти проходов ')• Не трудности
1) ? Proceedings of the Geographica) Society of London“, jan. 1879.
59
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
перехода, а затруднения относительно продо­вольствия ограничивали во все времена не­сколькими наиболее удобными горными доро­гами сообщения между двумя сопредельными странами. Каменистые поля,пески, безводные, лишенные всякой растительности, простран­ства гораздо более, чем трудные для подъ­ема крутизны скал, составляют с этой сто­роны истинную оборонительную границу.
Проточные воды распределены весьма не­равномерно в Индуставе, чтд зависит от хода ветров, направления и обилия дождей. рассматривая индийскую гидрографию в це­лом, находим, что покатость Бенгальского залива орошается количеством воды, гораздо болеезначительным, чем покатость Аравий­ского моря; даже можно сказать с полной уверенностью, что северная оконечность этого залива получает более половины вод полу­острова. Приходя с противоположных сто­рон, одна с запада, другая с востока, две большие реки, Ганг и Брахмапутра,соединяют в своих долинах все второстепенные реки п речки, получающие начало в Гималайских горах, на протяжении более 2.000 киломе­тров, и изливают их в море сотнями блуж­дающих каналов, которые образовались меж­ду холмами Раджамагал и горами Гарро. Через эту брешь утекает жидкая масса, по малой мере вчетверо большая той, которую вся Франция дает Средиземному морю и Ат­лантическому океану. Область общей дельты переплетающихся бесчисленных рукавов этих двух рек, кажется, как будто при­надлежит двум стихиям, земле и морю: бе­рега, острова едва выступают из-под воды, а илистые или песчаные мели поднимаются почти до самой поверхности вод; деревья кор­нями принадлежат в водяному царству, тогда как слой грязи, скопившийся вокруг ство­лов. указывает уже на близкие захваты ма­терика. В другом углу Индустана, главная река, название которой сделалось именем всей Индии, соответствует симметрически Гангу и Брахмапутре; она питается снегами Западного Гималаи, смешанными со снегами Гпнду-куша, Каракорума, Загималайской цепи и даже Ти­бетского плоскогорья; площадь её бассейна наверно превышает миллион квадр. кило­метров; но, протекая через страны с кли­матом гораздо более сухим, нежели Бенгалия и Ассам, она катит количество воды несра­вненно меныпее, чем две восточные реки, и даже значительная часть её области исте­чения состоит из безводных песчаных пустынь; тем не менее, однако, она служит водным путем, которым пользуются суда, и образует, вместе с Гангом и морем, линию судоходства, доставившую Иидуставу имя «Полуострова», которым эта страна ча­
60
сто обозначается. В некоторых отношениях Инд, который обыкновенно сравнивают с Гангом, как двух близнецов, предста­вляет поразительный контраст со своим бра­том. Тогда как последний, то-есть Ганг, те­чет преимущественно с запада на восток, следуя вдоль южных предгорий Гималаи, пер­вый течет, главным образом, с севера па юг, по выходе из области гор. Инд так же, как и его главный приток, Сетледж, берет свое начало на задней, обращенной к материку, стороне собственно Гималайской цепи, в ти­бетских областях; наконец, в своем ниж­нем течении он не получает более притоков: он уже, так сказать, окончательно сформи­ровался, отличаясь в этом отношении от Ган­га, который соединяется в низовьях с могу­чей'Брахмапутрой. Вообще нужно сказать, что черты сходства, которые индусские поэты, а по их следам и многие современные географы, хотели установить между двумя священными ре­ками Индии, как будто между ними существует нечто в роде мистического родства, по боль­шей части не что иное, как игра воображения.
Реки, протекающие в полуостровной Индии, па юге от перегородки из гор и холмов, образуемой цепью Виндиа, представляют так­же, от одной до другой покатости, замечатель­ный контраст. С одной стороны, две рекиблизнецы, Нарбада и Таити, зарождающиеся недалеко от географического центра Инду­стана, текут параллельно одна другой и из­ливаются в один и тот же залив Аравий­ского моря; хотя устья у них отдельные, однако, они как будто принадлежат к одной и той же гидрографической системе. Но эти две реки—-единственные на всем западном берегу имеющие некоторую важность; везде в других местах скат Татских гор слишком узок, чтобы на нем мог образо­ваться значительный бассейн. Все большие реки системы Гатской цепи, как восточной, так и западной, Маганадди, Годавери, Криш­на, две реки Панар, Кавери, спускаются к Бенгальскому заливу, раскладывая свои нано­сы в форме широких дельт перед своими устьями. Мало найдется рек, которые пред­ставляли бы более правильное, более ритми­ческое чередование между периодами мелко­водья и полноводья: все колебания уровня этих индийских рек регулируются движе­ниями атмосферы; прежде чем появиться па поверхности земли, эти потоки образуются уже в воздушных пространствах: они прежде всего составляют метеорологическое явление. Ни в какой другой стране земного шара зем­ледельцы не заботятся так много о сбереже­нии своих рек, чтобы не зависеть от пере­мены времени года; это вопрос жизни или смерти для многочисленного сельского населе­ния, скученного густыми массами в ирибреж-
ОБЩИЙ ВИД СТРАНЫ.
61
ных местностях. Тогда как в Северной Индии незначительное падение рек сделало, необходимым, для орошения земель, прорытие длинных каналов, разветвляющихся до бесконечности в равнинах, неровный характер почвы па плоскогорьях Декана и на покато­сти Коромандельского берега заставил жите­лей прибегать к устройству, запасных резер­вуаров; онп восстановили, так сказать, перво­бытное состояние страны, каким оно было в то время, когда реки, не успев еще урегу­лировать свое русло, текли уступами, спускаясь из одного озерного бассейна в другой поро­гами пли водопадами; таким образом, чело­веческая индустрия воспроизвела в полуден­ной Индии виды местности, напоминающие, по крайней мере рельефом, ландшафы Сканди­навии. Некоторые гй этих 35.000 озер, реставрированных земледельцами Декана и Коромандельского берега, имеют площадь, из­меряемую сотнями квадратных километров; это самые обширные озерные бассейны, какие встречаются в Индустане, вне области Гима­лайских гор. Воды резервуаров, сберега­емые для сухого времени года, удерживаются при помощи плотин, называемых anicuts англо-индийцами; излишек воды, выливающий­ся через порог калингал (calingalas), слу­жит для наполнения лежащего ниже второго пруда, и таким образом, от уступа к уступу, ряд бассейнов обозначает линию ирригаци­онных каналов, от начальной до конечной лх точки, как узлы на нервной сетке. Во время больших дождей часто случается, что анпкуты, пли плотины, плохо поддерживаемые в период угнетения, войны пли народного обеднения, уступают па каком-нибудь пункте напору воды: тогда резервуар разом опораж­нивается; воды, смешанные с камнями, с грязью, с обломками всякого рода, захвачен­ными на их берегах, устремляются в сле­дующий, ниже лежащий пруд; последний тоже не выдерживает напора, стены его разрывают­ся, п жидкая масса, переходя с уступа на уступ и на пути постоянно увеличиваясь в объеме, изливается на низменности в виде страшных наводнений.
В Индустане можно наблюдать весь ряд земных температур, следующих одна за другой с юга на север, от берегов Цейлона, лежащего в соседстве с экватором, до веч­ных снегов Каракорума, покрывающих, на расстоянии около 3.500 километров (3.290 верст) от равноденственной линии, горы, поднимающиеся от 6.000 до 8.600 метров (от 20.000 до 28.200 футов) над уровнем океана. Тогда как в некоторых областях Полуострова воздух, которым дыпиешь, ка­жется раскаленным, есть другие местности, где человек не может жить, или куда онъ
62 не мог бы даже взобраться, по причине хо­лода и разреженности атмосферы. Однако, если рассматривать горный вал, возвышающийся над равнинами Инда и Ганга, как соста­вляющий часть особой географической области, то оказывается, что поясы средней температу­ры следуют один за другим довольно пра­вильно, от Цейлона и мыса Коморин до пер­вых Гималайских долин. В своей совокуп­ности полуостров по сю сторону Ганга, не бу­дучи знойным, как некоторые области цен­тральной Африки, есть, тем не менее, одна из самых жарких стран земного шара: экватор наибольшей средней теплоты прохо­дит непосредственно на юге от Полуострова, и даже изотермическая линия 24 градусов из­гибается в северных равнинах так, что идет вдоль первых возвышенностей Гима­лайской цени. Разность средней годовой темпе­ратуры от одного до другого конца Индии, на пространстве более 3.000 километров (2.811 верст) по ширине, составляет всего только 5 градусов стоградусного термометра, если, не принимая в рассчет различия вы­соты мест, приведем все станции к уровню моря. В разные времена года разности сред­них температур в обратную сторону более значительны, около 8 градусов во время жа­ров п 10 градусов в период прохлады; но это небольшие уклонения сравнительно с об­ширные!» ииротяжфнием страны. Более 250 метеорологических станций, учрежденных во всех частях Полуострова, дают возможность изучать все колебания климата Индии и из­ображать их графически с такою точностью, какой еще не достигли во многих странах Западной Европы.
Наибольшая* равномерность температуры поддерживается естественно в областях по­луденной Индии, благодаря соседству экватора п умеряющему влиянию морских вод и ве­тров (бриз). Так, в Коломбо, на острове Цейлоне, изменение температуры от одного месяца до другого не превышает двух гра­дусов, колеблясь между 26° и 28° Ц.; на Малабарском берегу, между Мангалором и Кочином; вариация термометра не достигает да­же 4 градусов: по по мере удаления от моря, неравенства температуры по временам года становятся все значительнее: в теплый сезон, именно с марта по май, жары гораздо сильнее на плоскогорьях Декана, нежели на берегах Малабарском н Коромандельском; однако, воздух там в то же время суше, и ощущение удушливости, которое испытываешь на этих возвышенностях, менее тягостно; на морском же берегу кажется, что дышешь стоя против устья огромной пылающей печи, осо­бенно, когда прекращается морская бриза и начинает дуть «земной ветеръ», то-есть ве­тер с материка. Само собою разумеется,
<53 '
гл
АВА и.—
ИНДУСТАН.

64
разность температуры между различными вре-
странах земного пира, не исключая даже Са-
менами года увеличивается с юга на
север,
хары ,). Что
касается крайностей
тепла и
пропорционально возрастанию географической
холода, которые случалось наблюдать в раз-
широты, и горная цепь Сатпуры, составляю-
ные эпохи, то они представляют въ
Пенджабе
щая как оы перегородку Индустана,
можетъ
общую разность
► немного более 50
градусовъ
оыть также рассматриваема, с метеорологиче-
между точкой замерзания и исключительными
ской точки зрения, какъ
второстепенная гра-
жарами, доходившими до 50 п 52
градусовъ
вица между Северной Индией и Деканом,
стоградусного термометра. В Мадрасе, имею­
Так, в Пенджабе, в городе Дера-Измаил-
щем климат экваториальный и морской, длин­
хан, который находится
далеко внутри мате-
ный ряд термометрических наблюдений, про-
рикап почти в 1.000километрахъ(937
верст)
ИЗВОДИВШИХСЯ 1
начиная с первыхъ
> временъ
к северу от тропической линии, разность
занятия страны
англичанами, показывает въ
между температурой самого холодного месяца,
разностях температур амплитуду вдвое мень-
января (9°), и температурой самаго
теплого,
шую, именно —
между 17 градусами
Цельзия,
июля (35",4), составляетъ
около 26 градусов.
крайностью холода, или низшей температурой,
Это область Индии, где
жара летом самая
п 42°,5, крайн остьютепла, пли высшей темпе-
сильная; в это время года термический эква-
ратурой.


тор изгибается к северу
так, что проходитъ
Средние и крайния температуры некоторыхъ
над Пятиречьем; температура там бываетъ
городов Индустана, по направлению сь севе-
тогда так же высока, как в самых жаркихъ
ра на юг:




п Самый теп-
С‘,едяяя лый месящ
Самый хо-

Станции.
Широта.

* лодный мЬсяцъ Разность.


температура. (ИИ011>)
(январь).

Пешаверъ
34° 1'45"
22°,7
33°.2
11°,3
21°.9
Дрра-Измапл -хан .
ЗГ’39'36"
24°. 6
35°,3
9°,4
25°,9
Лагор. . •
31°ЗГ10"
23°,9
33°,4
11°,3
23°, 1
Амбалла
30°2Г24"
23°,5
32° 8
12°,5
2Оо 3
Дели
28°38 54"
23°,2
32°8
12°,8
20° 0
Агра
27°10'12"
2 5°,6
34° 9
14°.2
20° ,7
Лакнау (Лукиоу) . . .
26°оГ12"
24°,3
32°,’>
15°, 6
16°,9
А джмиръ
26°27'12"
26°.4
34°,6
16° .5
180,1
Патна
25°37'12"
25°,3
36°.6
16°,0
20°.6
Аллахабад .
25°26'
27°,2
36°.4
17°,9 -
18°,5
Бенарес
2э°18'24"
26°,6
35°, 2
16°.7
18° 5
Дакка
23°42'42"
25°,8
29° 5
18°,7
10°,8
Джабальпуръ
23° 9’42"
24°. 6
32° 9
Ибо.О
16°,9
Калькутта . • •
22°33*
25°,7
29°,6
18о 7
10°$)
Ижигтатонгь
22°20’30"
24°.4
28°,3
17°,6
100.7
Барода • .
22°16’
26°, 9
34°,8
20°.7
140,1
Нагпур. ....
22°И0'
27°,6
35°,7
21°,9
13°,8
А хмад нагаръ
19° 6'
25° 6
30°,8
21°,2
9°,6
Бомбей
1.8'<)3’30"
26°,8
29°,8
23°,6
60,2
Махабалешвар ....
17°54’24"
19°, 2
23°,б
17°.3
6»,3
Внзаганагамь
17°4Г
28°,3
34°, 1
22°,4
11о,7
Беллари ....
15° 8'54"
26°,8
30°,8
23°, 1
70,7
Бангалор
12°57'36"
23°,4
27°,0
20°,6
бо,4
ркот
12°54Т8"
27°,5
31°.1
22°,8
8«,3
Мангалоръ
12°5Г42"
27°,2
30°, 1
25° ,5
4°,6
Пондишери
11056'
29°,2
30°,6
26°,7
3°,9
Кананор
11°51'12"
27°, 1
29°,4
25°,7 *
3°,7
Утакамундъ
11°23'12"
13°,з
16°,0
10°,8
5°,2
Каликут . . • . . . .
И°15Т2"
27°,4
29°,7
25°,9
3°,8
Карикал
11° 5'
28°,0
31°.5
24° 8 4
6°, 7
Коимбатуръ
11° Г
24°,8
27°,6
22°.6
5°,0
Трихпноноли
10°49’48"
29°,3
32°,6
25°. 3
7°,3
Кочин
9°58'6"
26°,9
29°. 3
25°Л
4°,2
Мадрасъ
9°55’18" 7°17'
27°,8
30°.9
24°,4
6°,5
Канди

22°,7
23°,7
21°,4
2°,3
Коломбо .
6°56’
26^8
28°.О
25°,6
2°,4
Пойнт-де-Галь
6° 2'30"
27°, 1
28°, 1
26°, 1
2°,0
Арийцы, поселившиеся в равнинах севе-
Но это деление
года, которое, подъ
влияниемъ
ра Индии, разделили годъ
. на шесть времен:
иесен п священных поэм, было
1 принято
это «шесть юношей» древней мифологии, ко-
в Индустане и
даже на холодных плоско-
торые вертят колесо года, увлекая
непре-
горьях Тибета
2), не может быть <
одинаково
рывпо круг всего живущего и всех миров ‘).
применено ко j
всем областям Полуострова,



4) Hermann von Hochasienu.
Schlaginiweit, „Reiscn in
Indien und






<) Магистрата, Ади-Парва.


2) „Hermann von Schlagintweit“, цитированное сочинение.
65 ОБЩИЙ ВИД СТРАНЫ. 66
в особенности потому, что сезоны не сме­няются таким образом, чтобы представлять на юге, как и на севере, один и тот же характер и одинаковую продолжительность. Весна, или васанта, которая соответствует месяцам марту и апрелю, есть пора .любви и наслаждения, воспетая поэтами: воздух ясен, небо чисто, безоблачно, ветерок, дую­щий с полудня, тихо шелестит листьями деревьев и приносит в хижины опьяняю­щее благоухание цветов манговой пальмы; тя­желые нолевые работы кончены; настало время для свадеб и праздников в честь богов. Но вскоре приходит гришма, «время пота», в сопровождении облаков пыли, поднимаю­щейся с дорог и полей, в сопровождении частых пожаров, вспыхивающих среди иссохшей травы и бамбуков: это знойные ме­сяцы май и июнь. В воздухе тихо, но уже собирается гроза; черные тучи мало-по-малу скопляются на горизонте; вот, наконец, блес­нула молния и ударил гром, возвещая о по­явлении муссона, который начинается с на­ступлением варши, периода дождей: реки ши­роко разливаются и орошают прибрежные равнины; природа обновляется, посеянное зер­но проростает на запаханных полях. За этими двумя месяцами, июлем и августом, следует четвертый сезон, шарад, осень, продолжающаяся два месяца, сентябрь и октябрь, во время которой вызревают плоды, под влиянием тепла, еще влажного от дождей предыдущего периода. Гиманта, или зима, со­ответствующая двум последним месяцам европейского года, отличается холодными но­чами и утренниками, но великолепными, ясны­ми днями, во время которых производится жатва на нолях, и земледельцы молотят и собирают свое зерно. Затем идет саси или сисира, последнее время года, период росы и .туманов, который оканчивается февралем месяцем западных народов. После того цикл года снова начинается в том же по­рядке !).
В действительности резко разграниченные деления климата для всего Индустана сводятся к трем временам года—теплому, дождли­вому и холодному. Великий годовой кризис, метеорологическая драма, о которой пове­ствуют древние поэмы и которая получила капитальную важность в мифологии индусов, это—наступление дождливого муссона; как показывает буквальный смысл его арабского названия моссим, муссон есть «сезонъ» по преимуществу, важнейшее время года. Боль­шие жары, сопровождающие шествие солнца, ко­торое мечет вертикально свои лучи иадъииндустаном, расширяют атмосферу страны иза-
*) Benjamin Heine, „Tracts, Historical and Statistical on India*.
ставляют ее подниматься столбами в верх­ния области; вся Индия превращается в гро­мадную пылающую печь с сильною тягой; сто­ящие над океаном воздушные массы, насы­щенные водяными парами, приходят в дви­жение и устремляются к Полуострову. На бе­регах Малабарском, Конканском и Бом­бейском воздушный ток дождливого муссона идет с юго-запада и движется прямо в про­тивоположном направлении с северо-восточ­ными пассатными ветрами. Можно подумать, что он обязан своим прохождением противо-пассатам, или обратным пассатам, спускающимся из верхних областей атмо­сферы, чтобы дуть на поверхности земли; веро­ятно, однако, что его следует считать, по край­ней мере отчасти, продолжением пассатных ветров южного полушария, привлекаемых на север сильно нагреваемою поверхностью Индии и постепенно отклоняемых к северовостоку вращением земного шара на оси. На­блюдения, сделанные в разных метеорологи­ческих станциях Полуострова, равно как на борте кораблей 1)? доказывают,что воздушные волны южного муссона обязаны своим про­исхождением также местному отливу атмосферы над Индийским океаном: часто бывает, что пояс штилей и неправильных ветров, занимающий экваториальные моря, совершенно разделяет пояс юго-восточного пассата и пояс южного муссона. Что касается напра­вления этого последнего ветра, то нельзя ска­зать, чтобы оно было однообразное, от юго-за­пада к северо-востоку, на всех берегах Индии; часто он движется прямо с юга на север. В долине Инда, в долине Иравадди, на берегах Сандербанда и Ориссы, на север­ной стороне Бенгальского залива воздушный поток направляется перпендикулярно к при­тягивающим его морским берегам: иногда он приходит с юго-востока *)• Тогда как пассатные ветры представляют явление кос­мического порядка, зависящее от движения планеты и её положения относительно солнца, муссоны происходят от неравномерного рас­пределения материков на поверхности зем­ного шара; пусть земли и моря распределятся как-нибудь иначе, и этого будет достаточно, чтобы изменилась вся география муссонов.
Несмотря, однако, на свой отчасти местный или областной характер, муссон есть, бесспорно, одно из замечательнейших явлений нашей земли по своей силе и по величествен­ности своего наступления. С Матерана, близ Бомбея, с Магабалешвара или с какого-ни­будь другого мыса западной Гатской цепи, откуда видны разом море, берега и ущелья
9 Brault, „Cartes de la Direction et de l lntensitd probable des vents dans la mer des Indes".
2) Miihry, „Zeitschrift fiir Meteorologie von Carl Jelinek“, 1867, № 21.
География Реклю. т. ѴШ.
3
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
67
гор, можно обнять взором во всей его сово­купности грандиозное зрелище, представляемое появлением этого метеора. С 6 по 18 июня, смотря по годам, скопляются первые грозовые облака, предвестники муссона. На одной сто­роне небосклона меднокрасные пары скучи­ваются в виде башен, группируются в фор­ме «слоновъ», по местному выражению *), за­тем медленно придвигаются к земле; туча сгущается, растет и, наконец, покрывает половину неба, тогда как другая половина не имеет ни одного пятнышка на своей велико­лепной лазури. С одной стороны мрак оку­тывает скоро горы и долины, тогда как вда­ли очертание берегов обрисовывается с пора­зительною ясностью, и море, реки, похожия на серебряные ленты, поля и деревни, рассеян­ные там и сям города кажутся сверкающи­ми каким-то сверхъестественным блеском. Вот, наконец, послышались первые громо­вые удары; тучи ударяются о крутые склоны Татских гор, и буря разражается, молнии следуют без перерыва одна за другою, гром гремит беспрестанно и перекатывается в про­странстве, дождь льет потоками. Затем в толще туч образуется разрыв, свет воз­вращается мало-по-малу, природа снова оза­ряется под лучами заходящего солнца, и от всех этих масс, обрушившихся с неба, не осталось ничего, кроме легкого тумана, подни­мающагося вверх по долинам, пли повис­шего в виде бахромы на верхушках де­ревьев. Такова обыкновенно первая гроза муссона, предшествующая правильным дож­дям; но бывает и так, что появление дож­девых туч не сопровождается громом; тем­нота вдруг охватывает пространство, и на­чинается ливень. Иногда облака дефилируют в продолжение одного или двух дней вдоль мы­сов, точно военные корабли, проходящие в открытом море мимо крепости; огибая мыс, каждое облако посылает из себя молнию и гром; можно подумать, что небо ведет вой­ну с горами *).
Правильность явления муссонов, продол­жающагося с июня по сентябрь, конечно, имела, так сказать, регулирующее влияние на работы и заботы живущих внутри материка племен, точно так же, как она долгое вре­мя определяла движения торговли вдоль бере­гов Полуострова. Пока не были введены па­роходы на Индийском океане, времена года служили точными регуляторами для прихода и отхода судов на берегах Малабарском и Коромандельском. Задолго до Неарха арабы, привозившие богатства Индии в порты Кра­сного моря, познакомились с ходом правиль­ных ветров, меняющихся от одного бере-
4) Thevenot, „Voyage au Levant41. „Times44, January 9, 1880.
G8га до другого; это явление периодической пере­мены направления воздушных течений долж но было поразить мореходов с самых пер­вых времен мореплавания; оно дало им сме­лость распускать свои паруса при попутных ветрах в полной уверенности, что будущий муссон позволит им благополучно вернуться в отечество. Но как ни велико было влияние муссона на торговые сношения Азии, оно, од­нако, представляется второстепенным в срав­нении с его важностью для орошения почвьь без которого не было бы ни культуры, ни заселения страны. Летний муссон приносит проливные дожди с грозой. Северо-восточный пассат, который спускается с плоских воз­вышенностей Тибета, после того как он про­шел через пустыни центральной Азии, недает никакой влажности; редкие зимние дожди, падающие на равнины Северной Индии в те­чение периода, когда господствует этот ве­тер, происходят от местных круговраще­ний воздуха и от облаков, которые прино­сят с Бенгальского залива противо-пассаты, или верхние пассаты, дующие в пространстве над нижними воздушными потоками Летние дожди, приносимые муссоном, питают реки Индустана, вызывают к жизни пышную ра­стительность в лесах и на полях, поддер­живают земледелие; давая хлеб населению, они тем самым были главным деятелем и двигателем цивилизации на Полуострове. Это беспрестанно повторяют первые песни Риши, взывающие к Индре, который рассе­кает тучу, чтобы освободить небесные стада и пролить на своих обожателей богатство и изобилие. «Дождь посылают нам боги—гово­рит Магабгарата;—он дает нам растения,, от которых зависит благосостояние лю­дей» ‘).
Количество дождей, приносимых летним муссоном, неодинаково по годам: в один год бывает больше, в другой меньше, и при том оно сильно разнится в разных об­ластях Индустана. На западных склонах Татских гор выпадает такая масса дожде­вой воды, что в продолжение года она образова­ла бы слой толщиною в несколько метров, или, средним числом, около 3(/2 сажен (в Петербурге годовое количество дождевой воды составило бы слой только в 10 вершков).. Гонимые ветром на крутизны и в узкия до­лины этих гор, составляющих внешний край Декана, облака превращаются в потоки, ко­торые быстро спускаются к морю, совершая таким образом в несколько дней полный кругооборот воды, происходящий между оке­аном, атмосферой и материком; но в своем коротком переходе воды западной покатости Индии вызывают к жизни на своих бере-
Магабгарата, Ади-ИИарва, двустишие 1720, 1721.
ОБЩИЙ ИШД СТРАНЫ.
69
гах густую, пышную растительность и обно­вляют кормилицу-землю прибрежных ме­стностей, принося ей обломки обрушившихся лав. Эти-то проливные дожди, извергаемые муссоном на западный бок Гатской цепи, и придали этим горам такой разорванный вид; они разрезали их на башни и остроконечные пирамиды, размыли в толще их ущелья и глубокия пропасти. Но далее, за выступами, венчающими вал Татского хребта, облака, приносимые муссоном, являются уже облег­ченными от большей части своей влажности, и сильные дожди выпадают только на самых высоких вершинах холмов, которые под­нимаются там и сям над общим уровнем возвышенностей Декана. Тогда как среднее годовое выпадение дождей превышает 7 ме­тров в некоторых местах западного ската Татских гор, оно составляет только 4 ме­тра в Меркаре, на холмистом плато Кург; далее на восток оно еще меньше. Даже на одной и той же горе разница весьма значитель­на между противоположными склонами; так, например, на горе Чамбре, принадлежащей к цепи Татских гор и возвышающейся на западе от цепи Нильгири, западные скаты получают в продолжение года, средним чи­слом, 472 сантиметра дождевой воды, почти на целый метр больше, нежели восточные. И не только пропорция падающей из воздуха воды уменьшается от запада к востоку в области Татских гор,—она убывает также, начиная от Бомбея, по направлению с севе­ра на юг, что происходит, без сомнения, от постепенного съужения полуостровного те­ла и уменьшения, вследствие того, собиратель­ной силы, обнаруживаемой нагретою атмосфе­рою в отношении прилегающих воздушных масс. Так, в низменных равнинах Траванкорских среднее годовое падение дождей не менее 2 метров (2,8 аршина), а на мысе Коморине, на южной оконечности Полуостро­ва, оно не превышает одного метра (1,4 ар­шина) *). Замечательно, что количество дож­девой воды, совершенно достаточное в более умеренных странах, чтобы поддерживать бо­гатую лесную растительность, не довольно ве­лико в полуденной Индии, чтобы питать боль­шие деревья. Подобно тому, как в России и в Северной Америке большее пли меньшее количество дождевой воды производит конт­раст лесов и лугов,так точно в верхнем бассейне реки Кавери густой лес чередует­ся, соответственно выпадению дождей, с бам­буковыми порослями: где средний годовой слой дождевой воды достигает толщины от 3 до 3,75 метров, там развивается во всей силе и пышности непроницаемый тропический лес;
? »’»
*) Clements R. Markham, „Journal of the^Wographical Society of London44, vol. XXXI, 1866.
70
напротив, в тех местах, где падение дож­дей варьирует от полутора до двух с по­ловиною метров, скаты холмов представля­ют лишь чащу бамбуков, усеянную неболь­шими деревцами *).
Па севере Индустана обилие дождей умень­шается в обратном порядке, т. е. но направлейию от востока к западу. У подошвы Сулейман-дага и в пустынях, простирающихся на восток от Инда до основания горы Абу, ливни редки, и выпадение их не имеет пра­вильного характера: сплошной сезон дождей заменяют там периоды засухи, чередующиеся с грозами. Даже в Пятиречьи, у подошвы предгорий Гималайской цепи, земледельцы часто обращают взоры к небу в ожидании желанного дождя, и горячия молитвы, которые древние арийцы возносили богам-громоверж­цам, доказывают, что в ту эпоху, когда они населяли эту страну, облака были, как и в наши дни, слишком скупы на свою плодо­творную влагу ’). По на востоке муссон Ин­дийского моря, правильно отклоняемый к се­веро-востоку, изливает на землю свою тяже­лую ношу дождей, падение которых совпадает как раз с таянием снегов, ручьи и реки растут и разливаются одновременно от при­тока вод, приносимых ветром, и от при­тока вод, посылаемых горами. Как ни зна­чительны, за целый год, атмосферные осадки, в виде снега и дождя, на склонах Гималай­ских гор, особенно в Сиккиме, количество, их, однако, гораздо меньше, нежели выпадение атмосферной воды на северо-востоке Инду­стана, в глухой горной котловине, куда низ­вергается, как в пропасть, летний мус­сон. Тогда как в Калькутте, в низмен­ных равнинах Ганга, дождевые облака из­ливают на землю только 2 метра (2,8 арш.) воды в средний год, они приносят жидкую массу, почти вдесятеро большую, на горы Гар­ро и Хази, образующие выступ или мыс над местностями по течению Брахмапутры. Станция Черапопджи, в одной долине гор Хази, за­нимает первое место в свете по количеству атмосферных осадков, которые предста­вляют там годовой слой дождевой воды наи­более значительный, какой до сих пор слу­чалось наблюдать метеорологам: в среднем выводе, толщина этого слоя равняется 16 ме­трам (почти 7*/2 сажен); в 1861 году она достигла даже 20,44 метров (более 91/2 са­жен), так что в тех странах иногда вы­падает больше дождевой воды в двенадцать месяцев,чем,например, в Шампани в про­должение пятидесяти лет. При том, еще весь­ма вероятно, что эта огромная масса падающей из атмосферы воды бывает иногда превзой­
*) Bidie, тог же сборник, том XXXIX, 1869 г. Oldham, „Calcutta Review44, july 1874.
7 1 ГЛАВА II.—
дена в некоторых воронках или котлови­нах долин, лучше расположенных для при­нятия облаков и превращения их в дожди, льющие ручьями. По словам Гукера, один только ливень, который можно было сравнить с обрушением морского смерча, покрыл землю жидким слоем толщиною в 760 мил­лиметров, т. е. таким слоем, какой во Фран­ции выпадает в продолжение целого года. Так же, как и западный склонъГатской цепи, горы Ассама, принимающие удар проливных дождей, изрезаны глубокими оврагами и загро­мождены обвалами: нигде во всем свете скалы не носят-на себе более явных знаков по­стоянной работы разрушения, производимой ат­мосферными деятелями и преимущественно дождями.
Малейшая неправильность в годовых ко­лебаниях климата, зависящая от перемены атмосферного давления, хода ветров и обла­ков, имеет чрезвычайно важные последствия в Индустаие. Когда дождей нет пли опп не­достаточны и, вместо обильного поливания поч­вы, только слегка спрыскивают ее, когда реки пересохли и каналы иссякли, голод неизбе­жен, и миллионам людей грозит смерть от истощения вследствие недостатка пищи. Всего чаще нужно опасаться неурожает и голодо­вок в Синде и Пенджабе, в равнинах Гаагского бассейна и на восточных берегах Полуострова, т. е. в областях, где среднее годовое количество дождевой воды от 1 до 11/2 метра; эти страны должны были бы под­вергаться периодически обезлюднению, если бы не ирригационные каналы, позволяющие воспол­нять недостаток дождей; искусственные оро­шения считаются бесполезными только в тех местностях Индии, где количество атмосфер­ных осадков достигает 2 метров (2,8 ар­шина) в год. Метеорологи полагают, что существует постоянное соотношение между учащением пятен на солнце и колебаниями дождей; по их наблюдениям, цикл этих двух порядков явлений один и тот же, именно: он обнимает одпннадцатилетний пе­риод, так что, следовательно, зная наперед время наступления опасности, можно было бы предотвратить ее, по крайней мере отчасти; но полная утилизация текучих вод, беру­щих начало по большей части в областях, где дожди выпадают в обилии, есть един­ственное средство обеспечить успех урожаев, а с тем вместе и существование сельского населения в Синде и во всех местностях восточной покатости Индии.
Менее опасные в действительности, нежели недостаток дождей, циклоны внушают, однако, больше страха, потому что их дело разрушения совершается внезапно, быстро, и сцены гибели, раздирающие душу катастрофы, оставляемые ими на своем пути, выказываются сразу во
индустан. 7 2
всем их ужасе. При том же, если от не­урожая и голода гибнут иногда миллионы ин­дусов в течение нескольких месяцев, то и циклоны нередко потопляют более сотни тысяч людей в несколько часов, и эпидемии, местные голодовки тоже являются неизбеж­ными следствиями этих страшных метеоров. В морях Индии, к северу от экватора, большинство циклонов развертывают свою спираль на севере от Андаманских остро­вов, между берегами Ориссы и берегами Арракана; во они потрясают воды также у Коро­мандельского берега и, по другую сторону По­луострова, в Аравийском море. Эти ураганы происходят либо в начале, либо, еще чаще, в конце периода летнего муссона. Обыкно­венно, нарушению равновесия атмосферы пред­шествует затишье, сопровождаемое бароме­трическим давлением, почти одинаковым на значительном пространстве. Нагретые водя­ные пары, поднимающиеся в этих морях, не находя в верхних слоях атмосферы вы­хода, который позволял бы им разливаться вправо и влево, снова сгущаются, скрытая теплота освобождается, и холодный воздух устремляется со всех сторон к этому очагу высокой температуры: таким образом, от столкновения воздушных масс и рождается вихрь.Самыяужасные катастрофы, естественно, разражаются па низменных берегах, где внезапные приливы, поднимающиеся всего толь­ко на несколько метров выше среднего уров­ня морских вод, достаточны для того, чтобы опустошить равнины и поля, простирающиеся на необозримое пространство внутрь твердой земли. ♦
Всего больше разрушили циклопы челове­ческих поселений, всего больше потопили на­роду при устьях рек Кисти ы, Годавери, Маганадди, Ганга и Брахмапутры. Самым ужасным из всех ураганов, о которых повествуют летописи земного шара, был ураган, разразившийся в 1876 году над во­сточною областью Сандербанда. по обоим бе­регам реки Мегны; он известен под на­званием «Бакерканджского циклона», данным ему по имени округа, который он опустошил. В ночь с 31 октября на 1 ноября, около по­луночи, три следовавшие одна за другой волны, от 3 до 6 метров общей высоты, подступили к берегам устья, и в несколько часов три большие острова, соседние островки и около 60.000 гектаров (54.900 десятин) суши были покрыты водами, более полумиллиона лю­дей были в то же время внезапно застигнуты потопом. Несчастные, которые искали спасе­ния на крышах своих хижин, были унесены волной вместе с хижинами. Только те, кото­рые успели взобраться на деревья, растущие небольшими рощами вокруг селений, и спас­лись от неминуемой смерти, да и эти счаст-
73 общий вид страны. 74
ливцы могли спуститься из своего убежища воднения, осталась только треть, в иных мелишь на другой день под вечер. Почти все стах даже только четверть жителей; затем деревья были смыты до основания, весь домашгниение огромной массы трупов породило ко­пий скот погиб, и первоначальные. на-скоро леру, п остальное, уцелевшее от потопа, на-

собранные статистические сведения о разме­рах катастрофы исчисляли цифру чело­веческих жертв слишком в 200.000 душ.
Почти везде, где прошла страшная волна на­
селение было еще истреблено более, чем „на десятую часть развившеюся эпидемией. До’сих пор еще только на незначительной части низ­менных берегов Сандербанда приступлено к сооружению оградительных валов, кото­
75 ГЛАВА II.—
рые могли бы помешать повторению подобных ужасающих бедствий.
С своими различными климатами, от гор Ассама, где дождп льют потоками, до безвод­ных пустынь Спида, Индустан предста­вляет в своей флоре значительное разнооб­разие растений, но он не составляет особен­ной, совершенно самостоятельной области в отношении растительности. Не будучи цен­тром рассеяния растительных форм, как Южная Африка, Малезия, Австралия, он есть, напротив, общая почва, где соприкасаются и смешиваются флоры сопредельных стран; за исключением нескольких видов, которые индивидуализировались под влиянием мест­ных услови й.но роды которых встречаются также и в других странах, растения, кото­рые мы находим в Индии, принадлежат к растительным областям или флорам Персии, бассейна Средиземного моря, Египта, Малезии, Китая, центральной Азии '). В совокупности индийской растительности, эти различные эле­менты, комбинируясь между собою, образуют четыре отдельн ые области, соответствующие различию климатов: область Гималайских склонов, бассейн Инда, почти не получающий дождей, Ассам, где атмосферная влага выпа­дает в чрезмерном обилии, и наконец полуостровная Индия в собственном смысле, область без крайностей в отношении засухи и дождей.
Гималайская флора, особенно в Кашмир­ских горах, заключает в себе наибольшую пропорцию европейских видов: во многих долинах путешественник, приехавший с дальнего Запада, из Европы, может поду­мать, что находится все еще на родине, вйдя окружающие его травы и деревья. Заключен­ные некогда в одной и той же области, за­тем постепенно удаленные друг от друга переменами климата, растения Европы и ра­стения Гималайских гор сохранили, несмо­тря на разделяющее их теперь огромное расстояние, свою первоначальную физиономию и свое родство. Сосна, ель, можжевельник, тис и другие хвойные деревья, которые составляют большие леса Гималаев до высоты 3.600 ме­тров, очень похожи на сродные виды европей­ской флоры; великолепный деодар, «дерево боговъ», который растет на Кашмирских и Кумаонских горах и который теперь введен в парках и в лесах Западной Европы, есть кедр, мало отличающийся от кедров Ливана и атлантических берегов, особенно когда он достиг полного роста. В восточной части Гималайского хребта представленные роды, как-то: магнолия, аукуба, абелия, при­надлежат преимущественно к синическому
<) Dyer, „Encyclopaedia Britannica**.
ИНДУСТАН. 76
(китайскому) поясу, и чайное деревцо, растущее в диком состоянии в лесах Ассама, есть не что иное, как разновидность китайского растения.
Северо-западная область Индустана, не по­лучающая достаточного количества атмосфер­ной влаги, естественно менее богата раститель­ными видами, и существующие там предста­вители растительного царства составляют часть флоры, которую мы находим по другую сторону Сулеймап-дага, в Персии, в Аравии, в Египте. Более девяти десятых раститель­ности Синда встречаются в туземной флоре Африки; джунгли, прилегающие к пустыне, состоят почти исключительно из тех же колючих кустарников, какие мы находим на песках Передней Азии, и евфратский тополь (рои ulus euphratica), растущий по берегам оросительных каналов, есть то же самое де­рево, что и знаменитые плакучия или «вави­лонские ивы», на которых евреи, во время пленения, вешали свои арфы. Растение «арий­ское» по преимуществу, асклепия (asclepias acida), или саркостема (sarcostema viminalis), которая производила «божественный» юм, гома или сома. столько же персидское, сколько индийское, и мудрецы Зендавесты прославляли его с таким же восторгом, как и ришп Вед; но опьяняющий сок гома давно уже перестал быть священным напитком, пить­ем жизни и бессмертия; теперь ужь не ходят собирать это растение при лунном свете, что­бы выдавливать из него сок под священ­ным камнем и примешивать его к очищенно­му коровьему маслу и к чистой муке *); ии один поклонник не взывает уже к нему, как к божеству. Культ сомы уступил место культу вина, возливаемого в честь новых богов.
Флора областей Индустана, имеющих влажный климат, резко отличается от флоры Синда своей силой и блеском. Возвышенная равнина Ассама, пояс болотистых про­странств, которые тянутся вдоль основания Гималайской цепи, долины гор Хази, нижняя Бенгалия, прибрежье Конкана и Малабарского берега, остров Цейлон и другие обильно орошаемые, земли Индии хотя заключают не совершенно одинакие виды, но общая физионо­мия их растительности точно такая же: при­рода в этих странах представляет с та­ким же богатством растительные формы, которые мы встречаем на Полуострове по ту сторону Ганга и на островах Сондского архи­пелага. Это пояс, который производит, по крайней мере в самых теплых своих ча­стях, перечное и коричное дерево, кардамон, камедистые деревья, и откуда европейцы по­лучили некоторые из своих драгоценней-
Ball, „Jungle Life in India**.
11 ОБЩИЙ ВИД СТРАНЫ. 78
швх приобретений в растительном мире,— хлопок, индиго, сахар и многочисленные лекарственные растения; леса его доставляют сал п тек, наиболее ценимые сорты дерева, употребляемого для построек. Различные по­роды пальм, прямых и твердых, «словно дротики, пущенные с неба», которые, удовле­творят все потребности населения, давая ему пищу, питье, одежду, мебель и всякую утварь, необходимую для домашнего обихода, растут преимущественно вдоль морских берегов; внутри материка, особенно в долинах при­токов Ганга, широколиственная мхова (bassa latifolia) осыпает землю мириадами своих цветков, которые служат нищей людям и животным и которые нередко, в периоды неурожая и бесхлебицы, спасали от голодной смерти целые населения ’). Там растут также различные разновидности священного дерева, смоковницы, которая может укрыть под сво­ей тенью целые толпы народа, собравшиеся на праздник, на рынок или на религиозные це­ремонии; каждое отдельное дерево смоковницы разростается в целый лес, так как отростки её ветвей пускают корни в землю вокруг первоначального ствола и обвиваются иногда вокруг соседних пальм или других деревь­ев. Постепенным переходом тип тропиче­ской флоры перемешивается с типом, который представляет более умеренная растительность внутренних областей полуострова и расти­тельность склонов гор, характеризуемая деревьями медленного роста, но с крепким или душистым волокном, как железняк (железное дерево) или сандал. Бамбук (индийский тростник) покрывает почву гу­стыми порослями там, где годовое количество дождей недостаточно для развития лесных де­рев, и заменяет все эти деревья в домаш­нем обиходе жителей. Индусы удивляются, как могут существовать цивилизованные на­роды в тех обездоленных странах, где не растет бамбук 2).
Но распашка новых земель, искусственное орошение, все заботы, посвящаемые человеком возделыванию почвы, изменяют с каждым годом естественные границы поясов расти­тельности. Земледельцы даже успели собирать жатвы зернового хлеба на высотах, почти до­стигающих линии вечного снега. Так, в стране Ладак сеют ячмень, в некоторых защищенных от ветра местах, на высоте слишком 4.500 метров (более 4 верст) над уровнем океана; на высоте 4.000 и 4.200 ме­тров находятся деревни, население которых всецело зависит от успешного сбора этого хлеба3). Почти все группы человеческих жи­лищ в верхней долине реки Сетледжа до
9 Rig Veda; Windischmann, „Somacultus der Arier“.
’) Yule, „The book of ser Marco Polo11
Frederic Drew, „Jumoo and Kashmir*4.
высоты 3.400, а в некоторых местах даже до высоты 4.000 метров (33/4 версты) окруже­ны ивами и абрикосовыми деревьями, к кото­рым там и сям присоединяются можжевель­ник высокий (juniperus excelsa), священное дерево буддистов *). В Гималаях верхний предел обработанных полей и дикорастущих растений возвышается постепенно от внеш­них скатов, спускающихся в равнину, к склонам, господствующим над долинами в сердце гор. Иное дерево, которое останавли­вается на высоте 2.000 метров (6.562 фута) к югу от Дарджилинга, поднимается до вы­соты 2.200, затем до высоты 2.500 метров на севере от этого города, в жаркой и влаж­ной теплице, которую образует долина Сик­кима, окруженная со всех сторон высокими горами ’).
Подобнофлоре, и животное царство Индустана не отличается от фауны со предельных стран; оно сходствует, смотря по границам, с од­ной стороны, с областью Тибета и Китая, с другой—с областью Передней Азии, Индо-Кптая и Малезии 3).
Южный склон Гималайских гор, есте­ственно, населен теми же видами живот­ных, как долины Загпмалайской цепи и пло­скогорья Тибета; границу распространения для каждого животного, в направлениинижних долин, составляют те препятствия, какие про­тивополагают ему климатические условия, па различных высотах. Так, вся богатая фау­на Тибета, яки. дикие и домашние, антилопы, газели, серны, кабарги, косули, овцы, ослы, джигетаи, медведи, волки, белые, черные и кра­сные, шакалы, лисицы, дикия собаки, встреча­ются либо в снежных областях, либо в лесах Гималайских склонов; но эта фауна не переходит за пределы сухой области: там, где начинаются леса, питаемые влажным воздухох Сиккима, останавливаются горные зве­ри 4). У подошвы больших гор лесная поло­са области терая составляет, вместе с лес­ными чащами Ассама и гористой страны, от­деляющей Бенгалию от Бирмании, главное убежище диких животных Индии; даже не­которые виды, истребленные в остальной ча­сти Полуострова, встречаются только в этом поясе; таков, например, маленький кабан (porculia salviania), который весит не более 5 килограммов (12 фунтов) и ростом бывает не выше 25 сантиметров.
Слонъ—одно из животных, которые мог­ли сохраниться в большом числе в области
9 Stoliozka, „Mittheilungen von Petermanu11 1870, № I.
2) Forbes Royle, „Botany and Natural History of the Himalaya mountains11; Hooker, „Himalayan Journals14.
8) Blanford, „Quarterly Journal of the Geographical Society11, nov. 1875.
*) Гукер, цитированное сочинение.
79 ГЛАВА II.—
терая и в горах Ассама, защищаемые лес­ными чащами и болотами. Он был выгнан почти из всех других областей Инду­стана; в других местах, кроме сейчас ука­занных, его находят только в земле Конд, в девственных лесах Курга, Майсура, Траванкора и на острове Цейлоне. Индийский слон не живет в равнинах, как афри­канский; его убежища находятся обыкновенно в холмистых местностях, н даже в гори­стых областях он предпочитает крутые гребни *); быть может, это—недавняя перемена в условиях существования, вынужденная со­седством людей. В Сиккиме он бродит по лесам до высоты 1.200 метров; однажды даже охотники поймали одного слона на вы­соте более 3.000 метров, затем, приручив его, отвели в Лассу через перевалы Гима­лайских и Загималайских гор 2). Слон, вероятно, скоро исчез бы из лесов Индии, еслп бы охота на него не была строго ограниче­на и если бы ловля в ямы, прикрытые ветвя­ми деревьев, не была безусловно воспрещена. Ост-индское правительство оставило за собою право собственности на всех слонов Полу­острова, как макни. т. е. неимеющих бивней, так и ганда, т. е. вооруженных длинными клыками. Хотя выбранные в число домаш­них животных Ганезы, бога мудрости, бедные слоны, однако, так неблагора­зумны, что дают охотникам загонять себя в загороди, окруженные крепким частоколом, которые должны служить им тюрьмой. Там их мало-по-малу укрощают голодом, затем приручают при помощи товарищей,уже обра­щенных в домашнее состояние. Таким спо­собом излавливают каждый год несколько сот слонов, которые почти все употребляются на работы при постройке дорог или на перевоз­ку леса в кораблестроительных верфях или пушечных лафетов в арсеналах. Князья и знатные особы в Индии тоже не могли бы справлять празднеств, ни выезжать на охоту без того, чтобы в кортеже их не находилось нескольких слонов, покрытых богато убран­ными чапраками и несущих на спине гауды, или балдахины, украшенные драгоценными металлами, шелком и бархатом.
Носорог, другой представитель древней фау­ны, тоже стал редким в Индустане, хотя там существуют еще четыре разновидности его, с одним или двумя рогами. Это животное водится, главным образом, в десах Джит­татонга, к востоку от устья Мегпы, и в бо­лотистых землях Сандербанда, где он лю­бит валяться в грязи. В лесах и джунглях центральной Индии, Ассама и пограничных с Бирмапией местностях рыскают также
9 Hunter, „Gazetteer of Indiaw.
’) Hermann von Schlagintweit, „Reisen in Indien und Hochasieutt, vol. П.
ИНДУСТАН. 80
страшные звери из отряда жвачных, как-то: гаял, гаур (bos gaurus), обыкновенно назы­ваемые охотниками «бизономъ», и дикий буй­вол. Охота на этих животных не менее опасна, чем охота на тигра или на слона. Особенно опасен буйвол; он один только из всех диких животных Индустана, за исключением тигра, привыкшего к человече­скому мясу, яростно бросается на человека, преимущественно на европейца; даже приру­ченные буйволы выказывают сильное отвра­щение к белокожим чужеземцам. Что ка­сается кабана, то он редко нападает па чело­века, но это самое ненавистное для земле­дельцев животное, по причине вреда, какой он наносит полям; в нем видят врага по преимуществу, п во многих областях Ин­дии тигра считают в некотором роде покро­вителем земледелия, потому что он изба­вляет крестьянина от диких свиней и дру­гих опустошителей посевов.
Тигр, прозванный «королевскимъ» за его страшную силу и свирепость, — кровожадный зверь, который лучше всех других хищни­ков сохранил свое господство во всех ча­стях Индии, как в равнинах, так и в долинах гор, до довольно большой высоты на склонах Гималаев. Он нападает преиму­щественно на газелей, антилоп, косуль, каба­нов и на всех мелких лесных животных; когда он находит эту дичь в достаточном количестве, он редко делает нападения на домашний скот. Но когда леса начинают пу­стеть, когда их население перевелось, или когда сами тигры, сделавшись старыми или немощными, не в состоянии больше гоняться за оленем или газелью, они принимаются за стада землепашцев и за самих поселян; раз отведав человеческого мяса, они ужь не ищут другого. Как в отдаленные доистори­ческие века, борьба между хищными зверями и человеком продолжается до сих пор, и во многих округах Индии еще недавно победа принадлежала кошачьему роду. Одна только тигрица в земле Чанда, в центральных провинциях, пожрала 132 человека в 1867 и 1868 годах *)• Про другого такого же «лю­доеда» рассказывают, что его годовой паек состоял из 80 человек; жители тех мест видели в нем нечто в роде бога, соединив­шего в своих членах силу всех своих жертв. Соседства таких тигров достаточно г чтобы прекратилось всякое сообщение по боль­шим дорогам, пролегающим через местно­сти, где они обитают; один из этих страш­ных хищников наводил такой ужас на все окрестное население, что тринадцать дере­вень были покинуты жителями, и пространство земли в 650 квадр. километров оставалось
9 Grant, „Central Provinces".
0БЩ1Й ВИД СТРАНЫ.
81 заброшенным без всякой обработки. Лео­пард, известный обыкновенно под именем «пантеры», еще более страшен охотнику, чем самый тигр; он храбрее, проворнее, ловче, что вознаграждает, и даже с излиш­ком, его сравнительно меньшую силу муску­лов. Когда он отведал человеческой крови, он становится истинным бичем края; ему беспрестанно нужны новые человеческие жер­твы, так как он ограничивается тем, что высасывает из них кровь х). Другой вид леопарда, чшпа, родина котораго—Декан, сде­лался союзником человека, как сокол; оп сопровождает охотника в погоню за газелью и преследует эту дичь с такою быстротой, что глаз едва успевает следить за пим.
Кроме сейчас названных, в джунглях Индустана рыскают еще многие другие виды кошачьего семейства, во самый большой из всех, тот, которого народное воображение возвеличило как более могущественного, чем самый тигр, лев, с начала нынешнего сто­летия совершенно исчез в континентальной области Индии; еще в 1810 году охотились на этого зверя в Пятиречыи; в настоящее же время единственные представители индийского льва, отличающагося от африканского отсут­ствием гривы, живут в скалах Гир, около южной оконечности полуострова Катиавар; туземцы называют его «верблюдо-тигромъ*. Близ этой же области, в соседстве Ранна, нашел себе убежище дикий осел; нильгау, или антилопа пестрая (portax pictus), которую, впрочем, встречают и в других частях Индустана, до Гималайских гор, тоже ста­рается избегать охотников, бродя по окраи­нам этого пустынного края. Что касается волков то они удержались во всех откры­тых местностях Полуострова, и хотя их меньше боятся, однако они делают больше опустошений, чем тигры; некоторые дикия племена почитают их как богов и ждут себе величайших бед, когда кровь этих животных была пролита на их территории какими-нибудь чужими охотниками. Гиены то­же очень опасны для стад, а в голодное время и для детей поселян. Шакалы, очень обыкновенные, по ночам оглашают воздух своими завываниями; они такие же ловкие, всюду пробирающиеся бродяги и хищники, как евро­пейская лисица, и эти качества доставили им место в индийских баснях, где они играют роль хитрых советников и составителей за­говоров. Дикия собаки, или доле, тоже часто встречаются в лесных областях; они ры­скают целыми стаями, не подавая голоса, и не боятся нападать даже на тигра; какова бы ни была преследуемая дичь, она никогда не уйдет от них; погоня может продолжаться
82
по целым дням, но в конце-концов со­баки настигают свою добычу и разрывают ее. Летяги (pteromys), или «летучия лисицы», как их называют англичане, белки, у ко­торых кожа на боках широко растянутая, образует как бы парашют, висят массами на ветвях деревьев. Что касается обезьян, то виды их очень многочисленны, и в не­которых округах они сделались настоящими хозяевами страны, благодаря благоговению, которое туземцы питают к семейству бога Ганумана; они проникают в дома, наклады­вают руку на все, что им понравится. Чтобы сохранить провизию от этих непро­шеных гостей, жители принуждены прикры­вать ее • ветками колючего терновника.
Статистические сборники, издаваемые в разных провинциях Полуострова, дают спи­сок, всегда, впрочем неполный, убитых в течение года крупных хищников и людей, по­жранных зверями. Благодаря премиям, пред­лагаемым правительством, и легкому способу отравления, который дает стрихнин, число лю­тых зверей, от которых избавляются ин­дусы, увеличивается, тогда как число чело­веческих жертв уменьшается. Так, в ше­стилетие с 1870 по 1875 год в Бенгалии было убито плотоядных животных 18.196,. в том числе 7.278 тигров, 5.668 леопар­дов, 1.671 бабр (felis оп?а), 1.388 волков; людей, растерзанных зверями за тот же пе­риод времени, насчитывали 13.416, из них 4.218 было пожрано тиграми, 4.287 волками, и т. д. Гораздо труднее защититься от змей, которые проползают в щели хижин и обви­ваются вокруг ветвей деревьев. Ни в какой другой стране земного шара ядовитые змеи не опасны так, как в Индии. Каждый год оффициальная статистика сообщает о тыся­чах смертных случаев, происшедших от ужаления этими животными: по Фэйреру *), ежегодное число жертв нужно считать.слиш­ком в 20 000. В 1877 г. людей, умерших от укушения змей, насчитывали 16.777; число убитых змей, за которых выданы назначен­ные премии, в этом году простиралось до 127.295. В 1880 году общее число человече­ских жертв, погибших от змей и боль­ших плотоядных, определяли в 21.990. В 1894 г. погибло от диких зверей и змей: людей—24.421, рогатого скота—97.371 го­лов; было убито: 13.447 диких зверей и 102.210 змей; выдано премий—115.079 рупий. Зоолог Гунтер насчитывает во всей Индии 79 видов ядовитых змей, из которых, впрочем, более половины принадлежат к соленоводным животным; виды, живущие в море или в прибрежных лагунах, имеют железки, содержащие яд, тогда как пресно-
*) Forsyth, „The Highlands of Central India14.
0 «jThanatophidia of India".
вз
ГЛАВА II.— ИНДУСТАН.
84
водные змеи безвредны *)• Между пресмыкаю­щимися с ядовитыми зубами есть такия, как, например, кобра, дабойя, офиофаг (змееед), укушение которых почти неминуемо смер­тельно. Кобра, или «очковая змея» (naga tri­pudians) которой португальские завоеватели дали название «cobra di сареПо», оттого, что у неё на шее кожа вытянута в складки, обра­зующие род капюшона,—самый опасный из всех этих гадов; в то же время это один из самых обыкновенных; по словам ме­дика Пикольсона, в Бангалорском округе этих змей найдешь, по меньшей мере, до 400 штук на каждом квадратном киломе­тре. Кобра змея, которую преимущественно приручают заклинатели змей, иногда даже не вырвав у неё ядовитых зубов пли дав им вновь вырости. Страшный змей мерно раска­чивается из стороны в сторону под звуки музыкальных инструментов, обвивается во­круг рук и туловища своего господина, де­лает вид, как будто жалит его, ласкаясь; но часто бывает, что эти милые ласки, эти грациозные игрушки оканчиваются смертью за­клинателя. Кобра—священное животное; это представитель бога разрушения, и, как тако­вой, он имеет право на почитание со сторо­ны людей. Когда благочестивый индийский брампн открывает этого гада в щели своего жилища, он не только не потревожит его, напротив, он приносит ему молока, прекло­няется перед ним, почитает его, как до­машнее божество; если, по несчастью кобра заплатит неблагодарностью за оказываемый ей почет и ужалит ребенка, то отец семей­ства ограничивается тем, что относит смер­тоносное пресмыкающееся куда-нибудь в поле и извиняется, удаляясь от него. Если какойнибудь нечестивец убьет священного змея, то брамин покупает его смертные останки и сжигает их с религиозными церемониями. Так, продолжается до сих пор древний культ змей, который предшествовал в Ин­дии браминским религиям, и который мы на­ходим под разными формами во многих других странах Старого и Нового Света ’). Змей, выползающий из трещин скалы, дол­жен был казаться первобытному человеку выходящим из мрака, как представитель подземного мира и адских сил. Это дракон легенд, изрыгающий огонь и дым чудовище, схватывающее злых п ввергающее их в горящие бездны преисподней; в то же время это—священное животное, которое носит дра­гоценный камень, спрятанный в складках его чела * 3), обладатель тайн, сокрытых въ
‘) „On the Reptiles of British India".
-) l-ergusson, „Tree and Serpent Wonhip**.
3j Плиний, „Естественная история"; Troyer, „Radjatarangini, Histoire des rois de Kachmir"; Frits< he, „Hitopadesa, Eine indische Fabelsammlung".
глубинах неведомого подземного мира. Искус­ство магии и заключается, главным образом, в умении исторгнуть у него эти тайны, чтобы открыть драгоценные руды в недрах земли, узнать целебные травы и коренья, излечивающиф болезни, или даже угадать средство сде­латься сильным и богатым. В индийской мифологии мы встречаем много божеств, ко­торые взяли змею за аттрибут своего могу­щества, дабы тем засвидетельствовать о сво­ем глубоком знании сокровенных тайн мира. Диадема, которую носит Сива, составле­на из семи голов кобры, соединенных между собою и вытягивающихся вперед, как бы грозящих своими жалами поклонникам бога. Индусы поклоняются также богу Вишну, охра­няемому тысячеглавым змеем. Почти во всех индийских пагодах можно встретить это символическое изображение, первоначальный смысл которого постепенно утратился и ко­торое, наконец, сделалось простым украше­нием. Дождевые и солнечные зонтики, которые в начале употреблялись только знатными людьми, имеют форму, напоминающую форму змей бога Сивы.
Фауна Индустана заключает также не­сколько страшных зверей из отряда яще­риц, каковы два вида крокодила и гангский гавиал; но число этих пресмыкающихся бы­стро уменьшается с тех пор, как фабри­канты стали утилизировать их кожу и жир, и как начали употреблять, для истребления их, средства, предоставляемые современною индустрией в распоряжение охотников. В этой неустанной работе человека по приспо­соблению природы к его потребностям или прихотям, ему легче уничтожать или порабо­щать больших животных, чем бороться с несметными массами вредных насекомых или мелких грызунов. Тогда как он истре­бляет льва, воюет с тигром, порабощает слона, населяет Гималайские леса дичью, при­везенною из Англии, и наполняет северными рыбами садки пли пруды в горах Нильгири, он остается столь же бессильным, как были его предки, против стай саранчи, полчищ крыс, муравьев и всех тех туч непри­метных и неуловимых врагов, которые на­падают па посевы, уничтожая пх в плоде или в цвету. В борьбе с этими противни­ками ему нужно рассчитывать на помощь дру­гих маленьких пли микроскопических жи­вотных, которые кишат пли исчезают, смотря по колебаниям климата и переменам погоды. По крайней мере, он имеет в бесконечном мире птиц верных союзников, избавляющих его от всяких органических остатков, которые, разлагаясь, могли бы по­родить чуму в городах. Между различными видами коршунов особенно замечательны в этом отношении два, gyps indicus и gyps ben-
85 ОБЩИЙ ВИД СТРАНЫ. 86
galensis, которые по справедливости заслужили •себе специальное прозвище «чистильщиковъ»; их называют «философами» или «адъютан­тами» за их важную осанку. В Калькутте вы увидите бесчисленное множество этих больших пернатых, с длинным клювом, •с плешивой головой, фиолетовым зобом, чер­ными крыльями, меланхолически сидящих на ■стенах. Большие денежные пени защищаютъ
и которого приучают выговаривать разные слова, между прочим, имя бога Кришны; во певчия птицы гораздо более редки в индий­ских лесах, чем в лесах Запада Воробей последовал за англичанином в долины Ги­малайских гор.
За исключением нескольких племен не­известного происхождения, принимаемых за

Вишну, охраняемый змеем.-Изваяние в джайнскФм храме, в Садри (Удайпур).
этих общественных благодетелей от вся­кого нападения. Домашняя птица у индусов та же самая, что и у европейцев, и сверхътого, во многих провинциях Индииг между' прочим, в Синде, еще сохранился обычай,, давно уже исчезнувший в Европе, дрессиро­вать сокола для охоты. Птица, которую жители центральной Индии воспитывают с наиболь­шею любовью,—это вид скворца (acridotheres tristis), который делается очень ручным-
первобытных коренных жителей страны, по незнанию их действительной генеалогии, расы Индии, как известно, состоят в родственной связи с сопредельными этнологическими обла­стями. Так же, как виды растительнаго'и жи­вотного царств, индийские народы принадле­жат к центрам образования более обшир­ным, чем полуостров, на котором они встречаются и перемешиваются в наши дни. Арийцы, имеющие сознание* своей общей цивиг
87 ГЛАВА IL—
лизации, признают друг друга братьями но языку и мысли по обе стороны индийского Кав­каза; на западе, постепенные переходы расы, языков и преданий соединяют магометанские населения Ирана п Индии; точно также на се­вере и северо-востоке, родство легко узнается, от народца к народцу, между долинами по­луденной покатости и долинами, спускающи­мися к восточной Азии. Наконец, и сами дравпдийцы, хотя оттесненные теперь с индий­ских равнин к южным плоскогорьям, ка­жется, пришли с северо-запада, и, как пола­гают, в Белуджистане сохранились следы их прохода, так как наречию брагуп при­писывается дравидийское происхождение, и древний индийский язык был признан при­надлежащим к той же группе глоссологпческих семейств. Найденные в Бегистане треязычные надписи, рассказывающие историю персидского царя Дария Гпстаспа, доставили переводчикам неоспоримые свидетельства древнего родства дравидийских идиомов с языками «скифскими», представляемыми в наши дни, главным образом, финскими диалектами *)•
Впрочем, древность переселений и переме­ны, которые совершаются в словаре и строе­нии языков, тем быстрее, чем народы ме­нее цивилизованы и более подвижны, объ­ясняют те значительные различия, которые произошли в племенах и нациях с тех пор, как они перестали быть в непосред­ственных сношениях между собою К дока­зательствам, извлеченным из самой истории, прибавились бесчисленные находки археоло­гов, свидетельствующие о древности пребы­вания человека на Индийском полуострове. Так же, как Европа, Индия имеет свои дольмены и менгиры, свои камни, выдолблен­ные в виде чашки, свои кучи обделанных кремней; исследователи отыскали там весь ряд доисторических веков, протекших в эпохи каменного периода *). Даже именно здесь, в Индустане, найдены древнейшие следы пре­бывания человека на земле: к востоку от Гоа геологи открыли, на половину зарытый под слоем базальта и латерита, целый лес пальм и хвойных деревьев, превратившихся в кремнезем, и некоторые из этих окамене­лых стволов еще носят на себе явные знаки топора, которым они были срублены * 3). Из этого видно, что дровосеки уже занима­лись своим промыслом в ту эпоху, когда потоки лавы выливались еще из кратеров Декана, так давно уже закрывшихся и не­
инду стан. 88
узнаваемых; по всей вероятности, существо­вание этих обитателей Западной Индии вос­ходит к эоценовым векам, быть может, даже к концу мелового периода. Следователь­но, населения страны имели достаточно вре­мени для того, чтобы разнообразно смеши­ваться и сливаться между собою, образуя и преобразовывая первоначальные группы.
Однако, устойчивость рас гораздо больше в Индустане, нежели на европейском кон­тиненте, что отчасти объясняется относительно массивными контурами Гангского полуостро­ва, если сравнивать его с совокупностью остро­вов и полуостровов, которая составляет се­веро-западную область Старого Света; впро­чем, при всех прочих равных условиях, земледельческие населения должны быть тем менее оседлыми, чем легче им переменять климат и чем сама окружающая природа по­движнее и разнообразнее. Во многих отно­шениях индусы представляют элемент почти неподвижный в сравнении с европейцами; в течение того же самого двадцати-трех веко­вого периода, в который большинство варвар­ских племен Запада поднялось на высшую ступень цивилизации, какая когда-либо была достигаема, жители Индии, кажется, оставались почти на той же точке развития, почти нисколько не подвинулись вперед. Суммарные описания народа, оставленные первыми трак­товавшими о тех краях иностранными пи­сателями, и теперь еще применяются к жи­телям Полуострова; даже институт каст, отмененный было, по крайней мере отчасти, буддизмом, снова появился, подобно тому, как истинный цвет ткани опять показывает­ся, когда смоешь поверхностную краску. Бла­годаря этому замечательному постоянству, типы различных племен, наций и рас, находя­щихся во взаимном соприкосновении в про­винциях Индустана, отличаются большею опре­деленностью, чем типы западных народов, беспрестанно смешивающихся между собою.
Таким образом, каждой особой области Индии принадлежат населения, еще отличные от других, дикия или цивилизованные, ко­торые нужно описывать каждое отдельно. В следующих главах мы попытаемся прини­мать во внимание, насколько возможно, груп­пировку жителей одинакового происхождения, изучая вместе с тем самую страну сообразно её естественным делениям, грубо изменен­ным там и сям завоеваниями и админи­стративными делениями.
4) Rask; Max Muller; Vinson; Caldwell, „Grammar of the Dravidian languages44.
3) Foote, „Proceedings of the Geological. Society44, june 17. 1868; Balle, „Jungle Life in Indileic
3) Marchesetti, „Bollettino delle scienze naturali44, № 2, год II.
89
ЗАПАДНЫЙ ГИМАЛАИ.
90
II. Западный Гималаи.
Нагорные долины „Пятиречья“. Каш­мир, восточный Дардистан, Газара, Чамба, Кангра, государства в вер­ховьях Сетледжа.
В своей совокупности, эта гористая земля есть нейтральное пространство, не принадле­жащее географически ни к Тибету, ни к Индии, ни к Туркестану. Господствующие над нею горные хребты составляют продолжение тибетских возвышенностей, а промежуточные долины служат продолжением понижений плоскогорья; если течение вод происходит по направлению к равнинам Синда и к Ара­вийскому морю, то глубокия ущелья, по дну ко­торых бегут горные потоки, крутизны и пе­ревалы, которые нужно пройти, чтобы отпра­виться в верхние бассейны, совершенно раз­деляют две области—область равнины и об­ласть гор, точно так же, как и эта последняя отделена от области льдов; по выражению древних индийских поэтов, «три мира» ле­жат один над другим в этой стране. Почти все населения Кашмира и сопредельных до­лин тоже резко отличаются по происхождению от жителей равнин Пенджаба В первые исторические века страна арийцев оканчива­лась с этой стороны у подошвы гор, и часто Кашмир испытывал политические судьбы, отличные от судеб «Пятиречья». Еще в 1819 году он находился под владычеством афганцев; магараджа Сриннагарский стал признавать над собою верховную власть Ве­ликобритании лишь с 1846 года. Впрочем, политические пределы его владений совпадают довольно точно с естественными границами; на севере, гребни Каракорума и его снеговые бреши, столь трудные для перехода, отделяют Кашмир от китайского Туркестана, тогда как на юге последние параллельные выступы Гималайских гор указывают границы ко­ролевства с этой стороны; только узкая по­лоса земли, шириной от 5 до 30 километров, захватывает область равнин: это пояс, ко­торый называют персидским именем Даман-и-Кох, что значит «Подгорье». Таким образом, каждая из естественных областей страны получила общее наименование: цепь предгорий, как в Чамбе и Спити, так п в Кашмире, называется Канти, или «окраина»; за этою цепью, все внутренния холмистые или гористые земли носят название Пагар, т. е. «Горы» f). '
*) Frederic Drew, „The Jumrnoo and Kashmir terri­tories
Пространство п Гималаи:
Кашмир (1891 г.). .
Дардистаи, незави­симый
Газара
Чамба
Кангра
Государства на верх­нем Сетледже
народонаселение Западнаго
На 1 кв. Пространство. Население, километ. Квадр. килом. Душ. жите­лей.
209.500 2.543.952 12,0
35 700 400.000(?) 10,6
7.342 367.200 50
8.329 130000 15
23.488 763.030 32
20.623 729 700 35
Всего
301.772
4.914.752
Наибольшая часть этой обширной части верх­него бассейна Пяти-Рек состоит из необи­таемых пространств. Понятно, что так и должно быть в стране, представляющей в целом наклонную плоскость, верхний край ко­торой возвышается на 6.000 метров (почти 20.000 футов, пли более пяти с половиной верст) над уровнем моря. Среднюю высоту всей этой области нужно считать слишком в 4.000 метров (33/4 версты); очень немногие из альпийских гор Европы превосходят эту высоту своими вершинами. Вся северовосточная часть страны образует даже обшир­ное плоскогорье, высотой около 5.000 метров (16.405 футов), которое можно рассматривать как принадлежащее еще географически к Тибету, ибо горы поднимаются там лишь в виде относительно небольших выступов над уровнем плоских возвышенностей, и эти последние представляют па значительных пространствах совершенно ровную поверх­ность. В этой области континентального хреб­та, как показали исследования Адольфа Шлагпнтвейта и Могамеда Амина, Джонсона, Геварда, Шау, Кэйли, Столички, Дру, Лидеккера и других английских путешественников, встречаются обширные равнины, не имеющие даже ската, необходимого для того, чтобы их воды, образующиеся от таяния снега, могли течь либо на юг к Шайоку, либо на север к Кара-кашу. К таким совершенно гори­зонтальным пространствам, без исключения, принадлежат равнины Лингцитанга, называе­мая также Чангченмо, и плато, которому ан­глийский исследователь Дру дал название «Куэньлюньских равнинъ» (Kuenlun Plains), от горного вала, образующего северный край этого плоскогорья; все вместе эти горизон­тальные пространства занимают площадь, по меньшей мере, в 18.000 квадратных кило­метров.
Эти промежуточные плоскогорья между Ка­ракорумом и Куэнь-лунем составляют запад­ное продолжение тибетского-Хачи. Невысокий хребет, состоящий из богатых окаменело­стями горных пород, Локзунг, который раз­деляет эти плато на две совершенно отличныя
91 ГЛАВА II.-
одна от другой равнины, вытянул линию своих вершин в направлении от востока к западу, потом в северо-западном. Не­многие путешественники, проходившие через эту область, дают описание её, совершенно сходное с описанием плоскогорий восточного Бод-юла (Тибета), которое мы находим у Найн-Синга, Гюка, Пржевальского. В сере­дине лета, единственного времени года, когда путешественники отваживались вступать в эту «страну смерти», снег, правда, почти вез­де растаял, кроме некоторых мест, где его скопилось так много, что образовались фирновые поля или даже кристаллические мас­сы без движения, похожия издали на кучи или площади соли. Земля, белая или сероватая, простирается на необозримое пространство, не представляя препятствий шествию каравана, но редкость воздуха, нестерпимая жара во вре­мя дня, сильный ветер, притекающий каждый день после полудня к плоскогорью, затем бы­строе охлаждение вечеров под влиянием лу­чеиспускания земной поверхности, делают всякое усилие чрезвычайно тягостным. Мирапси, которые беспрестанно возобновляются в дрожащем воздухе, показывая всюду фанта­стические озера, страшно утомляют путников, заставляя их делать бесполезные переходы. Животные каравана, пони, яки, вьючные ба­раны и овцы, должны нести не только кладь и все необходимые принадлежности для устрой­ства становища, но также и собственный корм, потому что на этих бесплодных плато почти или совсем нет растительности; только коегде, на расстоянии 15 или 20 километров от одного места до другого, встречаются пучки эвроции (eurotia) или полоски лишаев, кото­рые годны только для разведения костра, а ме­ста пастьбы для скота разделены промежутка­ми в сотню верст. Однако, кое-какие живот­ные, яки, дикие ослы, антилопы, бродят еще в этих пустынях, хотя и в гораздо мень­шем числе, чем можно было бы предпола­гать, судя по многочисленным следам их копыт, так как эти следы сохраняются на земле по целым годамъ1).
Не подлежит сомнению, что плоскаашозвышенность Линцгнтан и «Куэньлуньские рав­нины» были некогда покрыты водами. Почва там, очевидно, состоит из аллювиальной (наносной) земли, и в ней можно различить тонкия пластинки растительнагопроисхождения, которые отлагались на дне вместе с илом. Промоины, образовавшиеся на краях плоско­горья, позволяют догадываться, как совер­шилось постепенное засыпание озерных бас­сейнов. Некогда они должны были составлять двойное море, ибо песчаные берега видны даже
’) Frederic Drew, „The Jummoo and Kashmir territories44; Henderson, „From Lahore to Yarkand, etcft.
ИНДУ СТАН. 92
на пороге гор Локцунг, между двух рав­нин; затем водная площадь разделилась и два обширные озера мало-по-малу высохли; от них осталось только несколько луж, частью постоянных, частью временных, окру­женных соляными налетами и оставляющих после себя дно из глины, смешанной с пес­ком, которая затвердевает в «сухарь» от действия ветра и солнца. Английский исследо­ватель Дру полагает, что истечение озер происходило на север через реку Кара-каш, на юг через реку Чанченмо. Смотря по вы­соте запруд, образуемых снежными лави­нами и ледниками, воды могли даже выли­ваться то с одной стороны, то с другой, или даже с двух сторон разом. На этом об­ширном хребте линия раздела между двумя покатостями Азии могла быть изменяема паде­нием скалы или обвалом песчаного откоса. Можно с полною уверенностью сказать, что в этом месте своего протяжения Каракорум и и Куэньлунь не имеют ничего похожого па горную цепь. Тибетское название этой возвы­шенности то же самое, как и название дру­гих гор Бод-юла—Нинджни-тангле, что значит «Степной хребет Большой Пусты­ни» *).
Рупшу, составляющий юго-восточный угол Кашмирского королевства, на границах Ти­бета, походит некоторыми чертами своего рельефа на северо-восточные плоскогорья. Менее возвышенный, так как средняя вы­сота лощин около 4.500 метров, он пере­сечен более многочисленными гребнями, из которых одни параллельны, другие перпен­дикулярны или косвенны к оси Гималаи, и которые везде поднимают свои вершины в виде неправильных массивов. Тем не ме­нее, Рупшу может быть рассматриваем как род плоскогорья; это цоколь, поддерживаю­щий горные цепи разной высоты и разрезан­ный на краях верхним Индом, его прито­ком Занскаром и притоками Сетледжа: там находится водораздел между Индом и глав­ной рекой Пенджаба. Так же, как равнины Линцгитан и Куэньлуньские, Рупшу был не­когда покрыт в большой части своего про­тяжения озерами, от которых до сих пор осталось еще несколько бассейнов, где вода стала соленой или, по крайней мере, солоно­ватой. Таковы два озера, называемые одно «Пресноводнымъ», другое «Солянымъ», кото­рые занимают углубление на северо-западе возвышенности Рупшу, и обширный резер­вуар Тео Морири, наполняющий на юге впа­дину плоскогорья. В 100 метрах (328 фут.) над Соляным озером ясно видны старые берега, которые омывались водами этого бас­сейна, бывшего в то время притоком .Зан-
Ч Shaw; Verchere; Emil von Schlagintweit.
93
ЗАПАДНЫЙ Г0МАЛАЙ.
скара. Точно также Тсо-Морирп, лежащий выше, по меньшей мере, на 16 метров, изли­вался прежде через реку Пару в Сетледж; запруда, задерживающая теперь его воды, есть
вия £); озеро, удерживаемое этою плотиной из каменных обломков, имеет всего только 75 метров глубины в наиболее впалой части своего бассейна; бтиз западного берега ле-

ве что иное, как дельта из мелких камней, нанесенных рекой Пирсой, которая иногда впадает в озеро, иногда течет прямо в Пару или посылает ей свои воды подземным потоком, пробирающимся через слой гра-
жпг островок, над которым кружатся стаи чаек. Другие углубления этого плоскогорья
<) Frederic Drew, „The Jummoo and Kashmir territorie3tt.
95 ГЛАВА II.—
тоже заняты озерами или соляными болотами; повсюду, от Куэньлуня до Гималаи, равно как в Тибетской области, где находится озеро Панконг, можно заметить следствия перемены климата, сделавшагося более сухим в течение настоящего периода; везде воды по­низились, обмелели, и соляные вещества, хло­ристый натрий,соли магнезии, углекислый натр, сконцентрировались на дне бассейнов; в этой стране существуют также залежи серы и -буры, разработываемые для кашмирского магараджи'). Когда Куннингамъпосетил Ганле, в 1847 году, довольно большое пресноводное озеро занимало часть равнины; семнадцать лет спустя, в 1864 году, эта водная пло­щадь совершенно исчезла.
За исключением верхней долины Шайока, по которой поднимается тропа, ведущая на перевал через Каракорум, наиболее посе­щаемый купцами между Кашмирским госу­дарством и китайским Туркестаном, вся северная область бассейна Инда загромождена ледниками, почти непроходимыми. На протя­жении, по крайней мере, ЗОО километров с юго-востока на севоро запад, насколько можно судить по результату частных иссле­дований, произведенных в тех местах, Каракорум, пли Мустаг, как его иначе на­зывают в Кашмире, поднимается в виде сплошного вала, заваленного льдами, которые спускаются на 40 и до 50 километров к югу от гребня; в первое время, когда началось исследование страны, Тюилье (Thuillier) п дру­гим офицерам ост-индского топографиче­ского бюро удалось толькоиздали и посредством многочисленных визирований обследовать и изм Ьрить большинство снеговых гигантов этой цепи. Самые высокие вершины её были уже с давних пор указываемы туземцами: это три­главый Машербрум, Гушербрум и двурогий пик, окруженный с западной стороны пропа­стями глубиной в 1.000 слишком метров; по­следний долгое время означался на картах про­сто буквой и цифрой в виде показателя степени. Эта гора, К2, известная теперь под именем Дапсанга, поднимается до высоты 8.660 метр. (28.415 фут.); она занимает, следовательно, второе место между высочайшими вершинами земного шара. Туземцы из племени балти иногда переходили через Мустаг на западе от этого пика, обходя трещины ледника Балторо; но этим проходом можно пользоваться только в продолжение короткого летнего пе­риода, да и тогда путешествие сопряжено с большими опасностями: люди идут гуськом, привязанные один к другому веревкой, а маленьких яркандских лошадок, которые сопровождают своих господ, нужно пере-
ИНДУСТАН. 96
носить через трещины. Ни один европеец не переходил через этот опасный перевал Мустага, а туземцы, как кажется, пользова­лись им в последний раз в 1863 году. Остановленные туманом, один из братьев Ш.иагинтвейт, затем Годуин Аустен тщетно пытались достигнуть этого порога *).
Ледники, спускающиеся с вершин Кара­корума на его южные склоны и занимающие целую половину бывшего государства Балтистан, суть, как известно, самые обширные в Азии и во всем свете, кроме полярных стран. Замечательно, что горная цепь Лех, поднимающаяся в виде островного массива между глубокими долинами Инда и Шайока, едва окаймлена несколькими маленькими глет­черами, тогда как с одной стороны горы Каракорума, с другой—Занскарский хребет изливают в свои долины такия огромные ледяные реки. Хотя средняя высота её вер­шин слишком 5.000 метров, а местами даже около 6.000 метров (около 20.000 фут.). цепь Лехъ—впрочем, очень узкая—немного ниже Занскарского хребта; оттого дождливые ветры, поднимающиеся с моря и с равнин, проходят над ней, омывая своими парами лишь самые высокие её вершины; часть дож­дей, не упавшая на Занскарские горы, остается для высокого вала Каракорума, о который ударяется облачное течение. Эта противопо­ложность относптельно выпадающего в про­должение года количества атмосферных осад­ков, т. е. дождя и снега, и следовательно от­носительно обилия льдов, между двумя сосед­ними цепями, цепью Лех и цепью верхнего Балтистапа, имеет также результатом боль­шое различие в виде растительности. В го­рах Лех почти все долины бесплодны и ка­менисты; встречающиеся там и сям площади зелени, обязанные своим происхождением человеческой индустрии, окружены со всех сторон голыми скалами и песками, неприятно поражающими зрение резкостью контраста * 2). На скатах гор растет лишь мелкий кустар­ник да кое-где пучки травы; на верхушках только кое-какие ароматические растения и мел­кие злаки прерывают своими сероватыми цве­тами более светлый фон скал. В долинах Каракорума, напротив, густо поросшие луга, украшенные весной разнообразнейшими цвет­ками, расстилаются до основания морен, и даже выше, на боковых скатах; кипарисы, ивы и березы растут в непссредствеппом соседстве с ледяными массами, и так же. как в швейцарских Альпах, здесь можно встретить возделанные земли у самой подошвы глетчеров 3).
*) „Journal of the Geographical Society of London14; Frederic Drew, цитированное сочинение.
2) Shaw, „Visits to High Tartary44.
3) Lydekker, „Records of the Geological Survey of India44, vol. XIV. part. I, 1881.
Ferd. Stoliczka, „Memoirs of the Geological Survey of India44, V, 1866.
97 ЗАПАДНЫЙ
Нижний предел льдов в нагорном Балтистане, по измерениям различных наблю­дателей, лежит на высоте около 3.000 метр. (9.845 футов). Ледник Биафо спускается, близ деревни Асколи, до уровня немного мень­шего этой высоты; верхняя граница пояса де­ревьев поднимается, по крайней мере, ме­тров на 500 выше его нижнего конца. По причине большего протяжения этих ледни­ков, из которых один, Балторо. имеет не менее 56 километров длины между прием­ной котловиной, где скопляется снег, и фрон­тальной мореной, их среднее падение незна­чительно: оно не превышает 2 градусов па леднике Аранду, как это констатировал английский исследователь Дру, при восхождении на этот ледник, в расстоянии около 25 ки­лометров кверху от конечной ледяной арки, из-под которой вытекает река Баша. Во многих местах воды, задерживаемые между льдами и соседними скалами, образовали озера; но, подобно швейцарскому озеру Мерил, на краю Алечского глетчера, эти бассейны иногда вдруг опоражниваются, когда движение и таяние нижних ледяных масс открывает напору воды глубокия трещины и галлереи. Так же, как европейские глетчеры, ледники Каракорума представляют явления попере­менного движения поступательного и отступа­тельного (т. е: сверху вниз и обратно). Так, морены ледника Аранду постепенно надви­гаются на горные пастбища, поднимая по­росшую травой землю,, словно сошник испо­линского плуга; точно также морены Пальмы, между двумя ледяными потоками Биафо и'Бал­торо, находятся в периоде возростания или прогрессирования, тогда как морены Тайсы, к западу от Биафо, покинуты в долине от­ступающими льдами. Но каковы бы ни были нынешния перемены в движении передней части или фронта ледников, не подлежит сомнению, что в предшествующую эпоху эти замерзшие реки спускались гораздо ниже в долины; все путешественники рассказывают о старых моренах в виде вала или запруды, о шлифованных и исцарапанных боковых гранях скал, об изборожденных на дне лощинах, которые они находили гораздо ниже пояса, до которого спускаются льды в на­стоящее время. Обильные теплые ключи бьют из земли в большом числе в возвышен­ных долинах Балтпстана, по близости кри­сталлических рек, или даже открываются широкия дымящиеся воронки посреди про­странств, покрытых льдом или фирном.
Западная часть Мустага, которая сливается с массивом, где разделяются Гинду-куш и Куэньлунь, принадлежит к наименее изве­стным областям Азии. Населенная племена­ми, живущими в войне со своими более циви­лизованными соседями, обитателями нижнихъ
География Реклю. т. ѴШ.
ГИМАЛАЙ. 98
долин, эта страна не могла еще быть иссле­дованною, и изданные до сих пор карты её составлены лишь па основании более или ме­нее неопределенных описаний туземцев н профилей гор, снятртх с дальнего рассто­яния английскими путешественниками. Но до­стоверно известно, что эта область тоже очень богата ледяными потоками, в особенности около истоков рек Гунзы и Нагара, которые сообщили свои имена двум маленьким госу­дарствам, лежащим по их течению. Эти две» реки, притоки Инда через Гильгит, обходягь на севере западный Балтистан и таким обра­зом отделяют его от гор, составляющих краевую цепь Большего Памира; по река Гиль­гит течет в долине, составляющей непо­средственное продолжение, в северо-западном направлении, долины, по дну которой прохо­дит Инд: от Кайласа до Гипду-куша. на протяжении по прямой линии около 1.100 ки­лометров (1.030 верст), Инд и Гильгит. идущие на встречу друг другу, указывают своим течением на существование впадины, быть может, линии излома, параллельной вы­ступам Каракорума и Гималайских цепей. Ниже слияния Инд делает крутой поворот и протекает, переходя из ущелья в ущелье, через область гор, над которой господ­ствует колосс, известный у индусов под именем Нанга-Парбать, а у туземных жи­телей под именем Диярмира.
В Кашмире горная цепь Занскар или Бара-лача(Бара-лаце), получившая это последнее название от бреши, глубоко врезывающейся в гребень, почти соперничает с горами Бал­тпстана в отношении обилия снегов и льдов. Несмотря на некоторые неправильности свое­го хода и расположения, эта цепь может быть рассматриваема как продолжение Загпмалайского хребта, западную границу которого со­ставляет Ральданг-Кайлас, одна из тех гор из чистого золота и изумруда, которые, по индийской мифологии, служат колоннами, поддерживающими небесный свод. Но у по­дошвы этой горы открываются глубокие раз­резы пли ущелья Сетледжа и его притока Пары, из которых один спускается с Тибетского плоскогорья, а другой с возвышенностей Рупшу. Ущелья, которыми эти реки вырываются из верхних, горных областей, чтобы спу­ститься в равнины, представляют страшное зрелище. В том месте, где Сетледж, более известный в крае под его тибетским име­нем Сангпо—тем же, которое носит глав ная река Восточного Тибета—соединяется с рекой Спити, выходящей из теснин, над которыми господствует высокая скала Дапкар, путешественник может лишь с боль­шим трудом разглядеть слияние водь с вы­соты какого-нибудь выступа склонов; со всех почти пунктов тропинки, извивающейся по
4
Я 9 ГЛАВА II.—
краю высоких террас, видишь одно пустое пространство между чрезвычайно крутыми, ме­стами даже совершенно вертикальными стена­ми утесов; знаешь только, что где-то далеко внизу, на дне пропасти, скользят два потока, на глубине 350 метров ниже краев разреза, постепенно проточенного в сланцевых мас­сах гор * *).
Тотчас же на запад от страшных уще­лий Сетледжа гребень гор, профиль которого тянется в северо-западном направлении, под­нимает свои горделивые вершины на высо­ту более6.000 метров (около 20.000 футов), и из каждой его бреши изливаются массы сне­га и льда; но только по ту сторону горного прохода Бара-лаченского, близ которого бе­рут начало Чандра и Бага, два верхние при­тока реки Чандра-Бага пли Чинаб, Занскарская цепь является во всем своем диком величии, драпируясь с каждой стороны в свое ледяное одеяние. Горы этой цепи, состоящие и& гнейсов, порфиров, сланцев и кварце­вых конгломератов, не имеют себе сопер­ников во всем Гпмалае но яркости красок, горделивости линий, причудливой и величавой архиктектуре целого; разнообразие форм там бесконечно: куполы, остроконечные шпицы или иглы, башни, зубцы, обелиски инпирамиды сле­дуют непрерывным рядом в кажущемся беспорядке, и каждый уступ, каждый выступ имеет свой специальный оттенок зеленого, пурпурного, желтого или какого-нибудь другого цвета, блистающий на солнце или прерываю­щий однообразие теней. Но между путеше­ственниками мало находится охотников пред­принимать продолжительные и крайне утоми­тельные экспедиции в те края вечного холо­да, чтобы насладиться созерцанием этих грандиозных картин природы. Два ручья, те­кущие в противоположном направлении у се­верного основании этих гор и образующие своим слиянием реку Занскар, приток верх­него Инда, орошают поля и пастбища, ле­жащие, средним числом, на высоте 4.000 ме­тров (13.125 футов) над уровнем моря; поселки, хижины которых прикрыты сверху хворостом, защищающим сруб от действия сухости воздуха, едва отличаются от окру­жающей почвы. Все население этой области состоит из каких-нибудь двух или трех тысяч жителей, рассеянных на простран­стве более 200 километров (около 185 верст) в длину; удаленный от естественных тор­говых путей, Занскар мог бы заселиться лишь в том случае, если бы месторождения медной руды, от которых страна и получи­ла свое название 2) и которые дают иногда горным потокам огромные глыбы, катящияся
ИНДУСТАН. ЮР
среди мелких камешков ‘), были серьезно разработываемы кашмирцами. На другой сто­роне цепи, гора Спити, или, вернее, Пити по произношению туземцев, не менее высока, чем Занскар. Средняя высота местоположе­ния селений на этой горе около 3.900 метров, п на всем окружающем их пространстве, взор почти нигде не встречает деревьев; туземцы показывали Вильсону, как нечто чу­десное, единственное абрикосовое дерево, ра­стущее в их долине. Ущелья, которыми ру­чей выходит из гор, совершенно непри­ступны, и потому попасть в долину можно не иначе, как через хребты с страшно круты­ми скатами; Бабехский перевал сообщается на юге с долиной Сетледжа, но им нельзя поль­зоваться в период юго-западного муссона, по причине сильных гроз, разражающихся там в эту пору года; Манирунгский проход, лежащий на гораздо большей высоте, часто бы­вает завален снегом. Но на западе от Спити область Дарша менее, чем смежные страны, заслуживает санскритского имени На­гул, пли «Дикое место», под которым она вообще известна; самая верхняя часть её ле­жит на высоте от 3.000 до 3.300 метров, но затем местность постепенно понижается к северо-западу, и все селения этой области окружены деревьями п пашнями.
Разрезанная на своей восточной оконеч­ности широкими долинами и разветвляясь на боковые отроги, с одной стороны к Инду, с другой — к Кашмирской равнине, Занскарская цепь снова поднимается, чтобы обра­зовать массив, над которым господству­ют две равные горы Нун и Кун, увен­чанные правильными пирамидками. С это­го массива тоже спускаются многочислен­ные ледники, на юге — в долину Вардванскую, на севере — в долины рек Суру и Драс; но к северо-западу гребень все более п более понижается, представляя многочи­сленные пороги путешественникам, которые отправляются из Кашмирской равнины в верхнюю долину Инда; горный проход, посвя­щенный богу Сиве, называемый кашмирцами Зоджи-бал, а тибетцами Зоджи-ла, т. е. пе­ревал Зоджп или Драс, которым вдруг под­нимаешься с равнин юга в холодные зем­ли севера, имеет всего только 3.444 м. высоты; за исключением размытых водой разрезов, чрез которые проходят горные потоки, как, например, верхний Сетледж, это паименеевысокая брешь во всей Загималайской цепи:, один соседний ледник, называемый Мечигой, спускается до линии 3.300 метров, гораз­до ниже'верхнего пояса пашень 2). Эта облает гор едва-ли не превосходит все другие ча-
1) Andrew Wilson, The Abode of Snowu.
*) Al. Cunningham, „Ladak*.
’) „Memoirs of the Geology of India*.
*) Frederic Drew, цитированное сочинение.
101 ЗАПАДНЫЙ
стп Гималайской цепи по обилию выпадаю­щих снегов. Снежные хлопья падали там почти беспрерывно с октября 1877 года до мая 1878 года, и на перевале Зоджи находили еще в августе месяце много мест, где слой
гпмалай. 102
Главный хребет, средняя высота которого от 4.500 до 5.000 метров (от 14.660 до 16.405 футов), тяпется по северной стороне долины реки Киншан-ганга,плиКришна-ганга (река Кришны), главного притока Джплама»

снега имел не менее 45 метров (21 сажен) и выделяет из себя па север многочислентолщины *). ные отрасли, из которых одна служитъ
•) Lyddeker, „Report on the Meteorogical Department краевою цепью широкому плоскогорью Деосаи;
of ludia*4, 1877—1878. эта нагорная равнина образует бассейн, вы-
ГЛАВА II. ПНДУСТАН.
103
•сотой от 3.600 до 4.000 метров, наполнен­ный мелкими камнями и крупным песком, которые некогда были отложены ледниковы­ми потоками, спускавшимися с окружающих гор; в настоящее время почти все эти горы уже не достигают своими вершинами границы постоянных снегов. Несколько озер рассе­яно в углублениях поверхности Деосая, и река Шигар, приток Пида через Суру, вы­рывается из области гор на юго-восточном углу плато, смывая и унося в своих водах гальки, к которым примешиваются золотые блестки. Легко переходимый в летнюю пору, Деосай. т. е. «Чортово плоскогорье», очень опа­сен зимой, по причине снежных буранов; растительности на этой возвышенной равнине нет никакой, кроме короткой травы, расту­щей в углублениях её поверхности, в ло­щинах и оврагах; человеческого жилья тоже нигде, не встретишь; даже животные там ред­ки, исключая сурков, похожих на тарбага­нов центральной Азии и южной Сибири. Эти маленькие зверки сидят па-стороже у от­верстий своих норок и быстро, со свистом, прячутся внутрь жилища при приближении пу­тешественников, но как только те пройдут мимо, тотчас же появляются снова па своем наблюдательном посту и с любопытством разглядывают незнакомцев.
Глубокия долины реки Астора, или Газоры, и её притоков отделяют плоскогорье Деосай от массива Панга-Парбат, составляющего как бы угольный межевой столб Индийской империи. Эта гора, один из колоссов азиат­ского континента, кажется тем более высо­кой, что вся западная часть Загималайского хребта, за горами Нун и Кун, не достигает границы постоянных снегов. «Голая гора» — таков буквальный смысл гиндских слов Нанга-Парбат —или Диярмир, возвышается па 2.000 метров (6.562 фута) над окружа­ющими горами, а с двух сторон, восточной и южной, склоны её. дотого крутые, что на них не может задерживаться снег, разве только кое-где в углублениях между скал, поднимаются почти вертикальною стеной над ледниками. Почти со есЕх горных вершин Кашмира колосс Нанга-Парбат является взорам наблюдателя как царь пространства; он хорошо виден также и с равнины че­рез все промежуточные хребты и отроги; из Рамнагара, в Пятиречии, с расстояния 330 километров (около 310 верст) по прямой линии, Кунипнгам мог еще различить его на горизонте, в воздухе, очищенном от пыли водяными парами. Один из ледников, изли­ваемых па север снежными полями исполина Панга-Парбат, спускается в долину Астора, близ деревни Таршпнг, до черты 2.86э ме­тров; из всех ледяных потоков Гималай­ской системы эта кристаллическая река, веро-
104 ятпо, наиболее приближается к уровню рав­нин г). Таршинский ледник, питаемый с той и другой стороны второстепенными глетчерами, а также грудами ледяных обломков, свали­вающихся, в виде лавин, с выше лежа­щих скал, встречает, у своей нижней око­нечности, основание горы, в которую и упи­рается вся его масса. В 1850 году эта испо­линская ледяная река, находившаяся в то время на гораздо большей высоте, чем в наши дни, удерживала в верхней своей части озеро, имевшее слишком 2 километра (около 2 верст) влэ длину и 90 метров (42 сажени) наибольшей глубины. Туземцы, понимая гро­зящую им опасность, поставили караульных у ледника; как только показались признаки разрыва ледяной плотины, задерживавшей озеро, все жители убежали на соседния высоты, но дома были снесены, поля опустошены хлы­нувшим потоком, и вся топография Асторской долины совершенно изменилась после этого потопа. Поверхность льдов, настолько плотная до обвала, что по ней можно было даже ездить на лошадях, покрылась широкими трещинами и сделалась совершенно непроходимою; по давление сверху снова сжимает разошедшиеся части ледяной массы, и рано пли поздно об­разование нового озера, без всякого сомнения, будет иметь следствием новый потоп.Когда подготовляется подобная катастрофа, верхние прибрежные жители уведомляют нижних о грозящей беде посредством посланий,написан­ных на древесной коре 2).
С боков того же колосса Нанга-Парбат в 1841 году обвалилась целая грань пли стена горы и совершенно остановила течение Инда. Годуин Аустеи, Шау и некоторые другие путешественники полагали, что эта за­держка реки происходит, вероятно, от за­пруды, образованной ледником Шайока, но такое препятствие не помешало бы Инду. Гильгиту и стольким другим притокам напол­нять русло низовья, где в то время вода текла маленьким ручейком, который при­брежные жители переходили в брод 3). Как вскоре после того доказали Монтгомери и Би­чер 4), подобное явление пересыхания большой реки не могло произойти ни от чего другого, как только от образования громадного завала ниже всех больших верхних притоков, т. е. на юге от реки Гпльгит, и действительно, там именно, в местности Гатор-Пир, близ деревни Гор, туземцы показывали путеше­ственнику Дру остатки огромной хаотической груды камней. Когда чудовищный поток воды.
*) Krederie Drew, цитированное сочинение
’) Henderson, „Journal of the Asiatic Society of Ben­gal44. Ill, 1859.
3) A. Cunningham, „Ladak44.
*) „Journal of the Asiatic Society of Bengal14, III, 1859.
105 западный
мелкого камня и грязд, объем которого Куннингам исчисляет в 600 слишком милли­онов кубвд. метров, хлынул из верхних ущелий, небольшая армия сейхов стояла лаге­рем на берегах почти высохшего ложа Инда, в соседней с Аттоком части равнины Чач. Более пятисот человек были унесены гро­мадною волной потопа, достигавшей 10 метров (14 аршин) высоты: все селения, расположен­ные на высоких берегах Инда, были смыты до основания; течение реки Кабула было отбро­шено назад верст на тридцать вверх от устья, и вся равнина покрылась слоем грязи, толщиною более фута.
Горы Чамба и горы Южного Кашмира, за­ключенные между двумя долинами Сетледжа и Инда и отделенные от высоких цепей вну­тренней части страны понижениями, где те­кут реки Чинаб и Джилам, представляют не более, как второстепенные хребты в срав­нении с горами Занскарскими и с колоссом Панга-Парбат. Первые выступы, которые слу­жат естественными границами страны, над равниной Пятпречья, поднимающиеся всего только на 330 до 360 метров, представляют не более, как высокие холмы, составляющие продолжение гряды Сивалика; дикия и камени­стые, перерезанные узкими долинами и овра­гами, размытыми горными потоками, во мно­гих местах лишенные всякой растительно­сти и вообще нигде не имеющие никаких де­ревьев, кроме акации и ююбы, перемешан­ных с колючим кустарником,—эти непри­ветливые высоты очень затруднительны для перехода везде, где нет еще хороших дорог новейшей постройки, и современные путеше­ственники повторяют те же жалобы, какие вы­сказывал Бернье, сопровождавший императора Ауренгзеба во время его путешествия. Ряды уступов или отвесные стены образуют со стороны дунов крутые склоны этих внеш­них цепей, тогда как на севере скаты гор относительно пологи и правильны, т. е. посте­пенно понижаются; покрывающая их расти­тельность принадлежит уже умеренному поясу, и во время зимы все вершины убелены сне­гом; там мы вступаем в новый пояс, и путешественникам, приехавшим из Европы, кажется, что онп опять очутились в своем отечестве; особенно леса склонов, обращен­ных на север, напоминают растительность западного мира 9 Эти горы, составляющие за­падное продолжение Гималаи в собственном смысле и разрезанные долинами рек Сетлед­жа, Рави, Чинаба, Джилама па неравные от­рывки, вздымают свои остроконечные вер­шины до средней высоты от 3.000 до 4.500 метров (от 9.840 до 14.660 футов); оне
О Medlicott, „Memoirs of the Geological Survey of India", vol. III. 1865.
ГИМАЛАЙ. 106
достигают, следовательно, почти такой же вы­соты. как европейские Альпы. Папджал,т. е. «гора», ограничивающая на юге Кашмир­ский озерный бассейн, составляет часть этой цепи; она перерезана большим числом про­ходов, которым обыкновенно дают назва­ние Пир, по имени «святыхъ» пустынников, которые поселились у самого порога перева­лов, чтобы оделять благословлениями при­ходящих путников в обмен за кое-какие подарки и остатки от жертвоприношений, со­вершаемых в этом месте в честь горного духа 9-
Поперечный хребет соединяет цепь Папджал с горами Вардвана, а через них и с системой Занскара. На западе и на северозападе, горы Каджнагские и горы, которые огибает долина реки Кпншан-ганга, допол­няют амфитеатр снеговых вершин и гор­ных склонов, темных от хвойного леса или зеленых от лиственных деревьев, пастбищ, лугов и полей, которые окружают этот земной рай, называемый Кашмиром; по мнению геолога Верниера, это по большей ча­сти потухшие вулканы. Только на северной сто­роне громадного овала некоторые горы дости­гают границы вечных снегов. Самая за­мечательная пз этих горъ—Гарамук, откуда можно созерцать одновременно высоко подни­мающиеся над горизонтом снегов две пира­миды колоссов Нанга-Парбат и Дапсанг, и далеко внизу, в подернутой легким паром равнине, гладкия, как скатерть, окрестности Сринагара, с их зеленеющими рощицами, с их реками, извивающимися серебристою лентой, с их озерами, отражающими небо в своей зеркальной поверхности. Далее, горы прерываются долиной реки Кпншан-ганга, за­тем долиной Кунгара, потом ущельями Инда: но вся страна, за исключением этих разре­зов, уставлена высокими горами, поднимаю­щимися слишком на 4.000 пли 5.000 метров (13.120 пли 16.400 футов) над уровнем моря. Па западе от Инда эти горы тянутся параллельно этой реке и её притоку Сват и оканчиваются массивом Магабан, который, если смотреть на него с равнины, кажется почти уединенным.
Высота главных гор и проходов Запад­ного Гималаи, а также высота местоположения некоторых городов: Ракп-Пош — 7.787 метр.; Дапсанг (Мустаг) —8.660 метр.: Гушарбрумъ—7.840 метр.; проходъСанги—6.696 м.; Каракорумский проходъ—5.654 метр.; Гильгит, городъ—1.515 метр.; Нанга-Парбатъ8.116 метр.; Каджнагъ—4.34*2 метр.; Каргиль, городъ—2.710 метр.; Ганг-ла —5.273 метр.; Гарамук — 4.855 метр.; Магабан — 2.275 метр.; Зоджи, проходъ—3.444 метр.; Лех,
<) V igne, „Travels in Kashmir, Ladak, Iskardo".
107
ГЛАВА IL—ИНДУСТАН.
108
городъ—3.452 метр.; Сринагар, городъ— 1.595 метр.; Нун-Кунъ—7.146 метр.; Атток, городъ—271 метр.; Пир-Панджал, про­ходъ—3.436 метр.; Банигал. проходъ—2.806 метр.; Саджум —6.102 метр.;Раваль-Пипди— 529 метр.; Ратан-Пиръ—2.500 метр.; БрамаСукул — 4.714 метр.; Джамму —400 метр.; Чамба—1.003 метр.; Бара-лача—4.944 метр.; Ганле, городъ—4.351 метр.; Гиа—7.603 метр.; Лео-Поргиалъ—6.774 метр.
Кашмирская равнина, как известно,—одна из прекраснейших стран на земле; поэты индийские и персидские воспели ее, как восхи­тительное место, как земной рай, и самое имя Кашмира, хорошо известное во всем цивили­зованном мире Запада через литературное* предание, сделалось синонимом страны чудес и красот природы. Современные путеше­ственники, располагающие всеми элементами сравнения, которые им дает исследование, почти полное, поверхности нашей планеты, подтверждают то, что говорили поэты об этой чудной стране, п при том, хотя бы даже Кашмирская долина имела многочисленных соперников, равныхт ей по великолепию гори­зонтов, люди, обладающие чувством природы, знают, что нет страны в мире, красота ко­торой, верно понятая, не превосходила бы всех её описаний, сделанных туристами и поэтами, всех её картин, нарисованных художниками. Впечатление, испытываемое при впде этой роскошной равнины, тем сильнее и глубже, чем больше контраст с окружаю­щими странами. Исключая тот случай, когда проникаешь в Кашмир через живописные теснины, куда низвергается река Джилам,в эту райскую долину можно войти не иначе, как трудными, утомительными дорогами, либо переходя через дикия кручи Панджала, либо спускаясь с северных гор и плоскогорий, заваленных снегами, льдами и каменьями, разметаемыми страшным ветром, который иногда превращается в бураны. После целых недель пли даже месяцев подобного странство­вания по диким ущельям и перевалам без дорог, после тяжелого испытания непрерыв­ных трудов п беспокойств, после всевоз­можных лишений и страданий, которые прихо­дится терпеть в становищах от холода, а подчас и от голода, вдруг вступаешь в этот благодатный уголок земли, где, нако­нец, можно будет насладиться давно желан­ным отдыхом. Путешественник избавляется там даже от ходьбы. Достигнув береговъБегата,—под этим именем известен у каш­мирцев Джилам, Витаста арийцев, Гидасп греков,—остается только, чтобы попасть в город Сринагар, предоставить себя на волю течения реки. Тогда-то, во время этого пла­вания, роскошная Кашмирская долина и пока­зывается во всей своей красе. Джилам раз­
ливается там и сям в виде широкого озера: сквозь шпалеры растущих по берегам лист­венных деревьев, платанов, вязов с ши­роко раскинутыми ветвями, высоких, строй­ных тополей, виднеются поля и рассеянные деревеньки, осененные орешиной и другими фруктовыми деревьями; каждая извилина реки переменяет точку зрения, и всегда вдали на горизонте обрисовывается профиль громады высоких гор и их контрфорсов, с беско­нечным разнообразием их лесов и снегов. Города, дворцы, сады повсюду напоминают о пребывании человека, а развалины языческих храмов или крепких замков, стоящие па островных пригорках и холмах, прибавля­ют к картине настоящего перспективу про­текших веков.
Климат Кашмира—единственный в Индии и походит на климат Западной Европы, только с меньшим непостоянством. Весна здесь наступает быстро, но так же, как на бе­регах северной части Атлантического оке­ана, она сопровождается резкими возвратами внезапных ливней и ветра. Самое благодатное время года—это лето, продолжающееся с мая по сентябрь. Даже когда юго-западный мус­сон разражается над равнинами Индии и над Гималайскими горами, небо остается чи­стым над Кашмиром; вдали на горизонте видны дождевые облака, окутывающие верхуш­ки гор, но на равнину ливни падают только вследствие отражения ветров, или иногда, после очень жаркого дня, в виде внезапных гроз. Летняя температура здесь, вообще го­воря, выше, чем в атлантической Франции, и в соседстве озер и болот тучи москитов часто увеличивают тягостное чувство, неко­торое изнеможение, обыкновенно испытываемое иностранцами от теплой сырости воздуха. Но большинство европейских резидентов, число которых ограничено дипломатическою кон­венцией (например, на 1882 год число это было определено в 350), удаляются на лето в какую-нибудь долину окружающих гор, поселяясь среди усеянных цветами лугов, где извиваются прозрачные ручьи. Снег, гра­ница которого к концу осени постепенно понижается на склонах гор, покрывает равнину белою пеленой не ранее декабря, и в течение двух месяцев он попеременно тает и снова появляется; в эту пору года над полями Кашмира часто стелется густой туман; когда смотришь с высоты холмов, образующих окружность амфитеатра, нося­щийся над долиной туман кажется волную­щимся морем, словно поверхность обширного озера, которое некогда покрывало всю страну. Обычная тишина воздуха составляет одно из замечательнейших явлений кашмирского климата; отсюда и происходит это удивитель­ное спокойствие вод, в которых, как въ
109 ЗАПАДНЫЙ ГИМАЛАЙ. ’ 110
зеркале, отражается почти всегда с совершен­ною отчетливостью картина деревьев, гор и веба 1).
Не может быть никакого сомнения, что эта равнина действительно была в геологические времена резервуаром, простирающимся верст па 100 в длину и верст на 60 в ширину, глав­ная ось которого шла с юго-востока, в том же направлении, как и Гималайская система. Впрочем, предания кашмирцев и легенды, которые они рассказывают об исчезновении этого древнего озера, не имеют никакого подтверждения в истории и объясняются со­вершенно естественно самою очевидностью гео­логического факта. Жители равнины, подобно всем другим народам земного шара, увлек­лись в этих преданиях и легендах до того, что указывают точную эпоху и связывают с именем одного героя событие, которое в дей­ствительности есть результат медленной ра­боты веков. Почва Кашмира состоит из аллювиальных земель, смешанных с вулка­ническим пеплом, продуктом извержения кратеров, давно уже потухших, которые го­сподствуют над одною частью этого громад­ного амфитеатра 2). На всей окружности рав­нины виднеются геологические свидетели уровня первобытных берегов: это так называемые каревы, террасы, в 75 до 100 метров (око­ло 47 сажен) средней высоты над поверх­ностью бассейна, опирающиеся, с одной сто­роны, на гору, изборожденные со стороны равнины рытвинами и промоинами, проточен­ными временными потоками или постоянными ручьями. Барамульское ущелье, через которое вырываются воды Джилама, представляет на своих скатах подобные же террасы, т. е. крутые берега древней реки, ложе которой было тогда гораздо выше. В настоящее время озеро опорожнено: болотистые рвы, сообщаю­щиеся с рекой; маленькое озеро Сринагар­ское, представляющее попеременно то при­ток Джилама, то резервуар для его вод в периоды разлива; бассейн Манас-бал, защи­щенный одиноко стоящим холмом, у подош­вы которого воды вырыли себе впадину в 14 метров глубины; и обширная водная пло­щадь Валара, неопределенные берега которой, на юге и на востоке, продолжаются камыша­ми, скрывающими мириады плавающей птицы,— вот единственные остатки древнего Кашмир­ского моря. На западе и на севере, бассейн Валар, глубина которого не превышает 3 или 4 метров, омывает основание гор и принимает вид альпийского озера, в роде Лемана. Река Джилам, несущая в своих во­дах аллювиальную грязь, с каждым годом продолжает свои болотистые берега все далее
9 Drew; Andrew Wilson, etc.
Verchere, „Journal of the Asiatic Society of Bengal“, III, 1866.
и далее внутрь озера; без всякого сомнения, верхний поток, воздвигающий справа и слева плотины своих новых берегов, рано или поздно достигнет выходного русла, через ко­торое уходит исток, направляющийся сна­чала к Барамульском у ущелью, затем спускаю­щийся с порога на порог к равнинам Пятиречья, лежащим на 1.200 метров ниже и на расстоянии более 300 километров, следуя по течению реки. Мало найдется долин более жи­вописных, чем эти ворота Кашмира, с их отвесными скалами, большими деревьями, кру­тыми поворотами и шумящими водами.
Население Западного Гималаи распреде­ляется сообразно покатости почвы и течению рек. Тогда как северо-восточные и се­верные округа, по причине слишком высокого положения их над уровнем моря, почти совершенно необитаемы, а если где и обытаемы, то все население их состоит из ред­ких кочевников, средние области, где снег лежит лишь в продолжение некоторой части года, имеют уже несколько городов и зна­чительных местечек в низинах; но жите­ли группируются в большом числе только в Кашмирской равнине и в широких до­линах, открывающихся на юг к Пятиречью.
Вся восточная область, принадлежащая гео­графически еще к Тибету по высоте своих плоскогорий п долин, принадлежит к нему также по происхождению своих жителей, по языку, которым они говорят, и по религии, которую они исповедуют. Один из этих народцев, дотого малочисленный, что в дру­гих странах о нем даже не стоило бы и упоминать, известен только своею изолиро­ванностью на громадной территории. Это племя хампа или чампа, живущее на плоской возвы­шенности Рупшу. Все население этой области, раскинувшейся на пространстве около 10.000 квадр. километров (8.880 квадр. верст), со­стоит всего из 500 душ кочевников, кототорые меняют пастбища четыре раза в год, сообразно перемене времен года, при чем зиму проводят в долине верхнего Инда; глав­ное их становище—деревня Дора, близ ти­бетской границы, лежащей на высоте 4.200 метров над уровнем моря. Эти номады, про­мышляющие перевозкой товаров между Ти­бетом и Ладаком, отличаются, как и их соплеменники, обитающие на Тибетском плос­когорье, веселым, ровным характером, хо­рошим расположением духа, равнодушием и терпеливостью в трудах и лишениях, в нужде и голоде; в местах, лежащих ниже 3.300 метров (10.800 футов), они уже чув­ствуют себя не так легко, как в своей родной стихии: низкая тяжелая атмосфера ду­шит их. Маленькая община буддийских мо­нахов живет в монастыре Ганле, построен-
Ill * ГЛАВА ИЕ­
НОМ на высоте 4.595 метров, на крутом гребне гор, который господствует над бо­лотистою равниной того же имени: после золо­топромывального завода Ток-ялун, в Ти­бете, это. вероятно, самый возвышенный пункт Азии, обитаемый постоянным образом.
Ладакцы, живущие в стране Лех, на Шайоке, верхнем Инде и Занскаре, прибрежные жители по реке Сетледж, в Кунаваре. оби­татели области Спити и большинство жителей Лагула суть, подобно племени хампа или чампа, чистые боды, пли тибетцы. Как и их соплеменники в Бод-юле (Тибете), ладакцы почти все малорослы и коренасты, с широ­кими лицами, выдающимися скулами, скошен­ными глазами; они тоже отличаются доброду­шием, веселостью, трудолюбием, гостеприим­ством. Так же, как и прочие тибетцы, они дают господствовать над собою ламам и строят для них монастыри, кумирни и мани, украшенные священною надписью: однако, кажется, в последнее время пополнение рядов духовенства стало затруднительнее, и многие монастыри опустели. Незначительное протя­жение земель задерживает в Ладаке. как и в верхнем, или нагорном Тибете, возра­стание народонаселения, и полиандрические (многомужние) браки очень распространены: одна жена служит хозяйкой и помощницей в работе сразу нескольким братьям, сделав­шимся наследниками еще при жизни своих родителей. В самой низкой части страны есть много метисов тибетских и других рас, и до 1871 года они были невольниками правивительства; благодаря ходатайству геолога Дру, они были освобождены, и теперь ничем не отличаются от остального населения. Един­ственные люди, которых общественное мне­ние оставляет еще в состоянии парий и с которыми брачные союзы воспрещены,—это музыканты и кузнецы; особенно последние в большом презрении, между тем как во мно­гих других странах они, напротив, соста­вляют одну из высших каст. Без сомне­ния, причину этого презрения ладаков к людям, обработывающим железо. нужно искать в старинной расовой вражде.
Впрочем, влияние индусов на тибетцев Ладака обнаруживается уже во многих отно­шениях; так, например, последние теперь уже не выставляют своих покойников на скалах на съедение диким зверям, но сожигают их тела, продержав труп несколько дней подле себя *). Что касается ладакского языка, то хотя он и принял в себя неко­торое число слов санскритского происхожде­ния, но так мало отличается от тибетского, что туземцы обеих стран не встречают ни малейшего затруднения при беседе друг съ
4) Frederic Drew, цитированное сочинение.
-ИНДУСТАН. 112
другом; даже нищие Племени халиба, прихо­дящие из провинции Хам, с восточной окраи­ны собственного Тибета, без труда объясняют­ся с ладакцами. Жители области Спити тоже говорят чистым тибетским языком, но в провинции Лагул различные идиомы борются из-за преобладания с этим языком; в не­которых долинах общеупотребительный диа­лектъ— бунан, приближающийся к тибетско­му наречию, которым говорят в верхней до­лине Сетледжа, но имеющий свою собственную грамматику; в других местах говорят на­речием манчат, т. е. тибетским языком с примесью идиома гинди и слов неизвестного происхождения; наконец, в некоторых ме­стностях господствует тинан, образовав­шийся. подобно «франкскому языку, из сме­шения различных элементов *)• В Лагуле ламайской вере уже грозит сильная опасность со стороны браманских культов; большин­ство ламъ—жрецы только по имени; в 1878 г. только семеро из них, на тысячу слишком, занимались религиозными делами. Чтобы умило­стивить богов, туземцы обращаются одинаково1 как к браминам, так и к ламам; в то же время они молятся деревьям и змеям и совер­шают специальные обряды, чтобы призвать на помощь себе демонов ’). Христианство—тоже один из культов, исповедуемых в Лагуле с того времени, как в Кайлане, в одний из нагорных долин Занскара, поселилась мис­сия моравских братьев (гернгутеров) из Германии. Народное образование в Кашмире более распространено между тибетцами, чем между другими жителями края; большинства тибетцев грамотны; они легко чертят гру­бые карты и служат отличными проводниками для английских топографов; одна монахиня лагульского монастыря научилась даже, по сло­вам Гаркура, вычислять время наступления солнечных и лунных затмений.
Племя балти, пли балти-ла, живущее к за­паду от Тибета по рекам Шайоку, Инду и его притоку Суру, по мнению большинства пу­тешественников, посетивших места его по­селения, имеет то же происхождение, что и ладакцы: балты, или балтистанцы, также гово­рят тибетским диалектом, мало отличающим­ся от других, и—что еще важнее с точки зрения расовых признаков,они имеют во­обще такую же форму тела и лица как и жители Ладака, именно: выдавшиеся скулы и скошенные веки. Главные отличия, замечаемые между балтистанцами и их соседями, ладак­скими тибетцами, происходят, вероятно, от более теплого климата, в котором они живут,, и от обращения их в магометанство, быв­шего причиной глубоких изменений в обра-
‘) Wilson, „Abode ofSnow“; Harcourt, „Journal of the Geographical Society of London44, vol. XLJ, 1871.
*} Harcourt, цитированное сочинение.
ЗАПАДНЫЙ ГИМАЛАЙ.
113
зе жизни. Впрочем, не подлежит сомнению, что было также смешение рас и что арийский элемент сильно представлен у балтистанцев; Уйфальви даже встречал там туземцев, принадлежащих, как он полагает, к арий­ской расе, менее смешанной, чем сопредель­ные племена, дарду или дардистанцы ’). Как бы то ни было, у балтистанцев нос менее приплюснутый, чем у жителей Ладака, и бо­рода гуще обросла волосами; они выше ростом и менее коренасты. Смешение крови разных рас проявляется также и в характере балтов: у них нет трогательной кротости, до­бродушие и неизменной веселости тибетцев; они менее великодушны и более ловки, более изворотливы, хотя, впрочем, далеко не обла­дают таким сильно развитым духом торговли, как кашмирцы, и даже в своем собственном отечестве дают себя эксплоатировать эмигрантам этой нации. Они очень лю бят сильные телесные упражнения, и в их стране, также как в Дардистане, предаются со страстью игре поло (недаво введенной и в Англии), в которой всадники, вооруженные лаптами, перебрасывают друг другу мячик. Магараджа кашмирский набирает большое чи­сло своих солдат в Балтистане, и один из его полков .состоит исключительно из уро­женцев этого края, одетых по-шотландски. Обращенные в магометанскую веру миссионе­рами из Хорассаиа, балтистанцы принадле­жат к шиитской секте ислама, но к ним за­крались также многие обычаи и обряды инду­сов; так, например, у них существуют резко разграниченные касты — каста духов­ных, или мулл, каста земледельцев и каста ремесленников * 2). Многомужие у них не в обычае, но, как и все другие магометане, опи приняли множенство, и женщина, пользую­щаяся такой свободой в Ладаке, порабоще­на и ходит под покрывалом в Балтистане. Узкия долины недостаточны для прокормления скученного в них населения, живущего в большой нужде; вследствие этого, каждый год большое число баллов принуждены покидать родину и искать заработков на чужбине, в китайском Туркестане, в Сринагарской рав­вине, даже в Пенджабе, и особенно в Симле и её окрестностях, везде, где англичане нуж­даются въкаменщиках, землекопах, чернора­бочих. Балты отправляются в отхожий про­мысел целыми партиями, неся грузы сушеных абрикосов, которые и распродают по дороге; затем, после нескольких лет труда на чуж­бине, когда заработают маленькую деньгу, они возвращаются на родину с новою ношей товаров, большею частью медной посуды, ко­торая очень ценится в Балтистане.
’) „Bulletin de la Soci6te d’Anthropologie", 1881; Bulletin de la Sociate de la Geographic", 1882.
2) Biddulph, цитированное сочинение.
114
Вниз от Балтпстана лежит страна пле­мени дарду, или дардистанцев, которые жи­вут в долине Инда, на всем протяжении кривой, которую эта река описывает вокруг массива Нанга-Парбат; они населяют на северо-западе бассейн Гильгита и по ту сторону отрогов Гинду-куша, на покатости реки Ка­бул, области Мастудж и Читраль; кроме то­го, они занимают, рассеянные колониями, верх­нюю долину реки Киншан-ганга и некоторые части берегов Инда и область Драс в пре­делах Балтистана; даже в окрестностях Ле­ха многие деревни населены дардами, происхо­дящими из Гильгита, по их собственному преданию. Путешественники и антропологи единогласно причисляют к тай; называемым «арийскимъ» народностям различные племена Дардистана, каковы бы ни были их полити­ческое устройство,, их нравы и религиозная секта, к которой они принадлежат; но ка­жется маловероятным, чтобы всенародцы этой страны состояли между собою в близком племенном родстве, как это допускал Лейтнер, первый исследователь Гильгитской долилины *); ибо между ними есть такие, которые значительно разнятся внешним видом, и их языки, хотя «арийскаго» происхождения, тем не менее весьма различны 2). Однако, дардистанцы, известные у их соседей тибетского происхождения под именем Брок-па, т. е. «жители возвышенностей», или «горцы», со­ставляют совершенно определенную этногра­фическую группу. Они по большей части сред­него роста, сильны, хорошо сложены; лоб у них прямой, нос орлиный, черты лица гру­боваты, но представляют европейский овал. Дарды не уступают баллам ни смышле­ностью, ни мужеством и, сверх того, отли­чаются большою любовью к независимости.
Разделение народа на касты сохранилось еще в полной силе в Дардистане п, так же, как в собственной Индии, первоначальное про­исхождение этого порядка нужно, конечно, искать в том факте, что обыкновенно народы-заво­еватели образовывали новый слой населения,воз­вышавшийся над завоеванными народами. Са­мая почетная каста-этокастаронов,уважаемая наравнес царствующими фамилиями в различ­ных государствах Дардистана, гдеони имеют пребывание преимущественно в верхнем бас­сейне реки Гильгит, или Гилит; туземные го­судари, или раджи, обыкновенно выбирают сво­их министров из среды этой касты. За ронами следуют, по степени важности и почета, ши­ны, которые составляют большинство в при­брежных государствах Инда, лежащих к западу от массива Нанга-Парбат, и в одной части верхнего течения Гильгита, но которые
<) „The Languages and Races of Dardistan".
2) Biddulph, цитированное сочинение.
115 ГЛАВА II.—
везде в других местах малочисленны; тем не менее, от них вся страна получила на­звание Шинкари, т. е. «земли шиновъ»; по всей вероятности, это те же самые шипы, о кото­рых упоминают законы Ману и Магабгарата ‘), и которых старинные европейские ком­ментаторы этих памятников смешивали с китайцами (по созвучию их имени со словом China, Китай). Некогда они обитали ниже в долине Инда, по затем были мало-по-малу оттеснены к области снегов; некоторые тер­ритории, лежащие вниз от округов, насе­ленных в настоящее время шинами и не имеющих других жителей, кроме племен афганской расы; все еще считаются составляю­щими часть страны Шинкари. Гордые своим происхождением, шины никогда не унижаются до ремесла носильщика и смотрят на земле­делие и охоту, как на единственные достой­ные их занятия; говорят, они до крайности скупы: почти всякий из них имеет свое по­таенное местечко в горах, куда и относит украдкой ценные вещи, монеты, медные сосу­ды, женские украшения. Хотя магометане, они никогда не едят ни говядины, ни мяса птиц, не пьют коровьего молока, не употребляют коровьего масла и даже ни за что не прико­снутся к сосуду, содержащему молоко или ма­сло; это воздержание есть, быть может, оста­ток браманских обычаев; но, вместо того, чтобы уважать корову, как это делают инду­сы, они питают к ней нечто в роде ужаса, чувство, подобное тому, какое испытывает магометанин в отношении поросенка; по их верованию, если кто-нибудь положит коровью кожу в источник, то непременно разразится буря. До новорожденных телят они дотрогиваются не иначе, как палкой, а многие даже отдают корову и её сосуна на все время кормления молокомъсвоимъсоседям низшей касты. Эти последние, яшкуны пли ешкуны, называю­щие сами себя буришами, буришасками, уришками, образуют огромное большинство дардов; они составляют почти все население Гупзы, Нагара, Ясина и превосходят числен­ностью все другие касты в землях Гпльгит, Дарфль и Астор; главная масса земледельческого населения состоит из яшкунов. В то время, как шины могут жениться на яшкунских девушках, яшкуны не имеют права ис­кать себе жен в высшей касте* 2); оттого у них семьи наименее смешаны. Четвертая каста, так называемые кремипы, соответствует пндуским судрам; между ними встречаются гон­чары, мельники, ремесленники всякого рода, впрочем, вообще немногочисленные в этой дикой стране; они. вероятно, происходят от туземцев, всего легче покорившихся господству
ПНДУ СТАН. 116
завоевателей. Что касается касты думов, ко­торая встречается под разными наименова­ниями во всех владениях Кашмирского ма­гараджи, то они до сих пор еще остаются, перед другими жителями, на положении по­бежденных. Кузнецы и живодеры принадле­жат к этой касте; но, как музыканты, они увеселяют все празднества: это местные цыганы.
За исключением ладакских дардов, сде лавшпхся буддистами, как и их соседи, все народцы, носящие это имя, принадлежат к исламу; но в то время, как одни исповедуют суннитство, другие придерживаются шиитского толка или являются последователями секты мо ллай, т. е. «божественныхъ» ;кроме того, остатки древнего идолопоклонства сохранились еще в очень многих селениях, особенно в полу­денной области Дардистана, близ афганской границы. Чиласы, живущие на западных склонах массива Нанга-Парбат, говорят, в качестве новообращенных, наибольшие фана­тики из магометан этой страны; ревностные сунниты, они отрубают головы попавшимся в их руки шиитам; они не довольствуются обращением в рабство своих пленнпиков из иноверцев, как это делает большинство других независимых племен Дардистана. Что касается раджей Ясина и Гунзы, в верх­нем бассейне Гильгита, то они не только по­рабощают своих военнопленных, но еще вс дут торг людьми и, за неимением чужезем­цев, продают своих подданных или обме­нивают их на собак *); бадахшанские тор­говцы уводят пленников за Гинду-куш, в земли по Аму-Дарье; по словам Биддульфа, можно без преувеличения сказать, что из чи­сла жителей, достигших 40-летнего воз­раста, почти половина служила, в качестве невольников, в продолжение значитель­ной части своего существования. Эти войны предпринимаемые специально с целью захвата людей в плен, и большие экспедиции кашмирских армий, иногда победоносные иногда отражаемые, имели следствием обезлюднение страны. В области Гильгит, насе­ление которой ныне (1891 г.)'около 17.000 душ, в прежнее время число жителей было, веро­ятно, в шесть или семь раз более значитель­ным, судя пораспаханным террасам, ныне заброшенным, которые видны повсюду на склонах горъ*). Многочисленные надписи (еще не разобранные), вырезанные на скалах с обеих сторон долины, свидетельствуют о древней цивилизации гильгитской земли, а вы­ше, в области Ясин, встречаются сложенные кругами камни, в роде тех, какие находят в Бретани. Между гималайскими странами
О Becher, „Journal uf the Asiatic Society of Bengal 111,59.
2) Biddulph, цитированное сочинение.
*) Vivien de Saint-Martin; Rawlinson; Yule.
’) Leitner, цитированное сочинение.
Ц7 ЗАПАДНЫЙ
мало таких, которые имели бы более благо­датный климат п были бы от природы более плодоносны, чем долина реки Гильгит. При­брежные равнины, средняя высота которыхъ
ГИМАЛАЙ. 11-
фиговое, гранатовое, шелковичное дерево. Гильгитские шелковые ткани, чистые, или с примесью шерсти или бумаги, отличаются боль­шою прочностью.



Женщины тибетского Ладака
ие превышает 1.500 метров, дают все проС 1847 года, эпохи, в которую английские взведения умеренного пояса, и, кроме того, офицеры Юнг и Ванс-Эгню перешли черезь там возделывают кукурузу, хлопчатник ИИндъу Бунджи (иначе Бован ижи ), Гильгитская
ГЛАВА II.--ИНДОСТАН.
120
ИГр
долина стала известна европейцам; Лейтн ер, Дру, Биддульф прошли ее в разных напра­влениях или даже жили там некоторое время. Другой путешественник, Гейвард, был убит там, в 1870 году, близ деревушки Даркот, и тело его, выкупленное его соотечественни­ками. похоронено под группой деревьев, за стенами Гильгита. В настоящее время каш­мирские крепостцы, похожия на средневековые феодальные сооружения Запада, с их зубча­тыми стенами, четыреугольными башнями и башенками, командуют деревнями Вунджи, Сай, Гильгит, Шер, их полями и фрукто­выми садами; но живущие далее, за этими укреплениями, дардские племена платят лишь незначительную дань магарадже, или даже со­вершенно независимы в политическом отно­шении. На севере, нагарское племя, живущее на полночной стороне массива Раки-Пош, не съумело заставить уважать себя и находит­ся в зависимости от своих более воин­ственных соседей; заключенное между жите­лями Гильгита, на юге, и жителями Гуазы, на севере, оно не дерзает защищаться и платит обоим соседям дань, состоящую из золотого песку и абрикосов. Напротив гунзы, зани­мающие долины Гпнду-куша, до границ Сириколя, в китайском Туркестане, славятся своею храбростью, по в то же время наводят страх своими разбойничьими привычками; они грабят караваны, которые не платят им транзитной пошлины, и часто делают на­беги на сопредельные территории. Па северозапад от Пуниала, данника кашмирского ма­гараджи, Ясин, защищенный своими почти непроходимыли ущельями и дикими го­рами, почти во все времена сохранял само­стоятельное политическое существование, но под тяжелым деспотизмом раджи. В этой области Гималаи две державы, оспаривающие друг у Друга господство над мусульманскою Азией, Английская Индия и Россия, наиболее приближаются своими вассальными владениями. Цепь юр да несколько узких долин соста­вляю! в этом месте раздельный пояс между двумя империями.
Дардские племена, живущие на неизследован­ных еще берегах Инда, между слиянием этой реки с её притоком Астором и землей Газарой. как кажется, всего лучше сохранили старые нравы и предания, хотя многие из них бежали сюда из афганских долин. Террито­рия их получила название Ягестана, т. е. «не­покорной» страны, за то, что никогда не под­чинялась ничьей власти *)• Племена или роды чнласи.коми, гербанди, сазини, паласи, на во­сточной стороне реки, гудари, дарели, тангирп, кандиа, сео, путтун, на западной стороне, и многие другие составляют столько же малень­
*) Biddulph, цитированное сочинение.
ких республик; одна из таких вольных общин состоит всего из семи дворов. По сведениям, собранным Биддульфом, англий­ским резидентом в Гильгите, общее число способных к работе жителей мужского пола во всем Ягестане простирается до 63.600 че­ловек, так что все население можно считать, по меньшей мере, в 300.000 душ. Мужчины каждого селения, старые и молодые, созывае­мые барабанным боем, собираются на мирвской сход, или сига, и обсуждают все общие дела; громкий свисток возвещает конец со­брания, и толпа расходится по домам, оста­вляя джуштеров, или выборных, определитьподробности исполнения принятых решений схода; граждане, не явившиеся на собрание, должны платить штраф. Если хоть один из присутствующих протестует против общего решения, обсуждаемый вопрос откладывается до другого раза; сколько-нибудь важные ре­шения должны быть постановляемы единогла­сно. Когда речь идет о делах, касающихся всей вольной общины, совещательное собрание состоит из выборных от деревень; но эти джуштеры обязаны докладывать о принятом решении мирским сходам в важных обстоя­тельствах. В случае нашествия чужеземцев, общины соединяются против врага. Так как главное богатство горцев состоит в стадах овец, то они часто бывают вынуждены во­дить свой скот на пастбища, принадлежащие другим племенам, а именно в землю Ясин, и должны платить за это дань, состоящую из соли, табаку, золотого песку или животных; но эта плата за право пользования не влечет за собою никакой зависимости. Так, Тангир, состоящий в частых торговых сношениях с Ясином, хвалится тем, что он служит местом убежища для всех царьков этой страны, лишившихся власти вследствие междо­усобных воин, но сам он всегда отражал с успехом набеги, предпринятые на его тер­риторию, и тангирп,ы не позволяют своим девушкам вступать в брак с ясинцами, по причине рабства, господствующего в земле последних. В нагорных долинах Свата, известных более специально под именем Когистана, которое иногда дают и всей «Непо­корной» землев совокупности, главные кланы, торвалики и бушкары, также принадлежат к племени дарду, но они не сохранили своей поли­тической независимости, как их единопле­менники, обитающие в диких прибрежных долинах Инда. Магометане шиитского или сун­нитского толка, дарды, как покоренные, так и непокорные, имеют еще много обычаев,несо­гласных с шариатом. Так, женщины хо­дят с открытым лицом и пользуются боль­шой свободой. Точно также муллы, на обязан­ности которых лежит и отправление право­судия, должны сообразоваться, при разбира-
ЗАПАДНЫЙ ГИМАЛАЙ.
Iтельстве дел, с национальными преданиями. Убийства, составляющие, впрочем, очень ред­кое явление, пе наказуются общиной: право и возмездия предоставляется родственникам жертвы, которые должны сами пролить кровь за кровь. У большинства племен мужчины и женщины держатся совершенно особняком друг от друга с мая по сентябрь; это се­зон военных экспедиций, и по общераспро­страненному понятию у воинственных наро­дов, до эллинов и албанцев включитель­но. победа всегда принадлежит наиболее це­ломудренным 1).
Различные племена имеют каждое свой особенный диалект плп областное наречие, связанное с кашмирским языком говорами населений западного Джплама; один только язык, буришкп, которым говорят в Гунзе, Нагаре, Ясине —«туранскаго» происхождения, по Биддульф не думает, чтобы его можно было’ причислить к тюркским идиомам. У всех дардов пушту афганцев сделался ци­вилизованным языком. На юге Путтуна, самой цветущей республики Ягестана, пушту есть единственный язык, который там упо­требляют; население всей земли Бонеир так же, как и население нижней долины Свата, чисто афганское, а потому и язык мало отли­чается от того, которым говорят в Кабулистане. Нельзя того же сказать о левом бе­реге Инда. Жители этой области ущелий, выше «Воротъ»,или Дербента известны под именем гимча, или «метисовъ», и чистокровные афган­цы’ отказываются вступать в брак с пх дочерьми плп брать их союзниками в своих военных экспедициях. Одна колония на пра­вом берегу, называемая Палоса или Паруса, состоит из непримиримых врагов Англии, вагабитов, пришедших из Индии и содер­жимых па счет пх единоверцев. В числе около пятисот человек, они упражняются в искусстве владеть оружием, строит ь укреп­ления, посылают своих лазутчиков и про­роков во все части мусульманской Азии2). Та­ким образом, в нескольких милях от английской границы, внешние враги, предпри­нявшие нападение на Индию, нажили бы союзни­ков в «Непокорной» земле. Недавно духов­ный глава суннитских кланов Свата, носящий титул ахунда, приобрел-было почти неоспори­мый авторитет над своими единоверцами •в Афганистане и в областях по течению Инда; к пому являлись посольства из всех частей Индии и даже из Константино­поля.
Верхняя долина Гидаспа, или Джилама, имеет, как и другие речные бассейны этой области Гималайских гор, свое особенное население.
Frederic Drew, Biddulph, цитированные сочине­ния.
’) Biddulph, цитированное сочинение.
122
Кашмирцы, которые дали свое имя всему цар­ству, но которые теперь сами повинуются ино­племенным властителям, населяют озерную равнину, через которую протекает Гидасп выше Барнаульского ущелья, п встречаются лишь немногочисленными колониями за преде­лами этой узкой области. С физической точки зрения, кашмирцы, пли кашури, как они сами себя называют, едпа-ли пе самые красивые из индусов: среднего рЬста, хорошо сложен­ные, статные, ловкие п сильные, они в то же время имеют, вообще говоря, черты лица пра­вильные, лоб высокий, нос слегка орлиный, губы топкия, глаза карие и кроткие. Что бы ни говорил Жакмбн, кашмирские женщины, заслуживающие репутацию красавиц, кото­рою они пользуются во всей Индии, очень мно­гочисленны; они отличаются в особенности благородством и чистотой черт лица, со­храняющимися даже в старости. Понят­ливость, ум, остроумие, вкус кашмирцев известны во всей Индии; но как бедный, угне­тенный народ, живущий в равнине, куда за­воеватели могут беспрепятственно спускаться со всех окружающих гор, они не имеют, для защиты своей независимости, иного оружия, кроме оружия слабых-хитрости плести: они пресмыкаются перед своими господами, кото­рые едва оставляют им из всего сбора пло­дов земных ничтожную долю, необходимую для поддержания существования.
Индусы по расе, кашмирцы говорят язы­ком «арийскаго» происхождения, словарь ко­торого на две трети обстоит из слов пер­сидского и санскритского происхождения; тем не менее, иностранцы с трудом выучиваются этому языку; непосредственную связь он имеет лишь с идиомами, которыми говорят на юго-востоке, в верхней долине Чинаба; только через их посредство можно признать родственные черты между сринагарским на­речием п пенджабскими говорами 1). Впрочем, кашмирцы усвоивают с величайшею легко­стью диадекты своих повелителей; почти все онпговорят языком догрп, или индостанским, многие знают персидский, который на Востоке играет такую же роль, как французский на Западе, и со времен Великого Могола сде­лался оффициальным языком кашмирского двора. Одна только каста этой страны сохра­нила, вместе с своею религией, воспоминание о своем происхождении: это каста браманов, которых обыкновенно называют «папдитами»; как будто они заслуживают этого наи­менования, присвоенного ученым собственной Индии; по крайней мере большинство из них публичные писаря или писцы в правитель­ственных учреждениях; другие занимаются торговлей, но земледельца или чернорабочаго
4) Frederic Drew, цитированное сочинение.
123 ГЛАВА II —
между ними нет пи одного. Несмотря на обра­щение огромного большинства народа в маго­метанскую веру, кастовый порядок сохра­нился для различных профессий; но здесь он далеко не так строго соблюдается, как в браманской Индии, что происходит, может быть, оттого, чтб арийская иммиграция имела место ранее строгого разделения классов у народов Индустана *)• Одна только каста счи­тается совершенно нечистою—каста баталов; если бы батал дерзнул призвать имя Аллаха, то на это посмотрели бы как на богохуль­ство. Баталы, вероятно, так же, как думы в Дардистане, суть потомки побежденных аборигенов. Говор этих ткачей шалей тоже представляет, по Лейтнеру, значительный за­пас слов, происходящих от идиома, пред­шествовавшего другим языкам Северо-за­падного Индустана 2).
На западе и юго-западе Кашмирской равни­ны гористая область, по которой протекает река Гидасп, или Джилам, соединенная с Киншан-гангой, населена преимущественно чибалами. т. е. раджпутскими эмигрантами, принявшими магометанство. Религия и различ­ные перемены, бывшие её следствием, дают основание отличать чибалов от их восточ­ных соседей догров, браманского культа, живущих у подошвы гор на обоих бере­гах Чинаба, в стране, которая по их имени называется Дугар. Идиомы этих двух пле­мен, чибали и догра, принадлежащие тот и другой к семье индусских языков, немного разнятся между собою, но сливаются, от окру­га к округу, постепенными переходами. Не­смотря на равенство, провозглашаемое исла­мом, чибалы сохранили даже касты, происхо­ждение которых нужно искать либо в пле­менной вражде, либо в различии профессий. Масса земледельцев до сих пор состоит вз порабощенных джатов, потомков преж­них обладателей страны, тогда как другие племена, переселившиеся в край после завое­вания его, все еще считаются как бы имею­щими некоторое преимущество, привилегиро­ванными. Господствующий класс, раджпуты, гордящиеся своими воинственными привычка­ми, гнушаются, по большей части, всякого руч­ного труда, ремесла пли торговли; они предпо­читают служить либо в качестве солдат, либо в качестве чиновников, и вообще они внушают к себе страх своим буйством или ненависть своим чванством. Впрочем, они во многих отношениях переменились со времени своего переселения в край из Раджпутаны, и давно уже их не обвиняют более в практиковании обычая детоубийства, именно умерщвления новорожденных девочек. Что
*) Hunter, „Annals of Rural Bengal*.
’) „Anjuman-i-Punjab*; jan. 4, 1882; „Alien’s Indian Mail*, febr. 27.
ИНДУСТАН. 124
касается раджпутов-магометан, то они мало ревнуют о вере; в прежнее время нередко бывали случаи, что они женились на индусках, позволяя им приносить с собою своих до­машних идолов; некоторые святые места, куда ходят на богомолье, посещаются одина­ково как индусами, так и мусульманами. Еще недавно ислам, говорят, мало-по-малу рас­пространялся между населениями Даман-иКоха; теперь, кажется, происходит скорее обратное явление: браманские влияния опять получают перевес *).
На востоке и юго-востоке от Кашмирской равнины, различные долины, имеющие скат к Чинабу, и берега этой реки тоже населены племенами, у которых разнородные этниче­ские элементы расположились один над дру­гим в виде кастовых наслоений; эти племе­на известны у их соседей под общим име­нем пагари, или «горцевъ». Чертами лица и станом пагари походят на пенджабских ин­дусов, но образ жизни, который они ведут, сделал их более сильными и более выносли­выми; наречия, которыми они говорят, — впрочем, непонятные дограм и другим жителям соседней равнины,—указывают на переход между кашмирским и пенджабскими языками. В каждой долине свой особенный говор, так что < горцы», живущие на расстоянии каких-нибудь 30 километров, уже не понимают друг друга.
Кроме оседлых народцев, живущих зе­мледелием и садоводством, в Нагаре, или «Горной» области, есть также племена, кото­рые регулярно меняют свое местопребывание, смотря по времени года. Таковы гадды, пасту­хи, держащие стада овец и коз; их постоян­ные селения находятся в горах, но летом они спускаются со своими стадами на внешние холмы, к границам равнины. Гуджары, на­против, живущие в низменных местно­стях, гоняют свои стада буйволов к гор­ным пажитям на несколько месяцев луч­шего времени года. Дровосеки, которые рубят бревна деодара (гималайского кедра) в лесах и сплавляют их по течению Чинаба, тоже ве­дут кочевую жизнь, спускаясь периодически из верхних холодных областей в равнины Пятиречья. Некоторые группы «горцевъ» при­надлежат к исламу; на северо-востоке не­большое число семейств остались буддистами, как ихъ'соседи, жители Лагула; по огромное большинство племен придерживается индус­ских культов, сохранив, однако, многие обряды древних религий. В Пагаре, на верх­нем Чинабе, до сих пор еще воздвигаются храмы нагъдевтам, «богам-змеямъ», почи­таемым наравне с другими божествами ин­дийского пантеона. В Драгарскпх горах,
О Frederic Drew, цитированное сочинение.
125 ЗАПАДНЫЙ
возвышающихся на западе от Чинаба, железоплавплыцики никогда не пробуют плавиль­ную печь без того, чтобы не воздвигнуть пред­варительно на каком-нибудь соседнем прп-
гималай. 126
жают его железными трезубцами и камнями причудливых форм *)•
В Ладаке лет городов, за исключениемъ

сх со
со
ЕС S
СХ О
0
h О О
2
►С о
2 со
S
горке жертвенник богу Драгару, для сожига­ния в честь его очищенного коровьего масла; они оставляют на жертвеннике ложки. упо­требляемые при жертвоприношении, и окру-
Леха или Ле, столицы бывшего королевства присоединенного теперь к Индийской импе­
<) Frederic Drew, цитированное сочинение.
127
ГЛАВА II.—ИПДУСТАН.
128
рии, под «медиатпзированпымъ» управлением кашмирского магараджи. Лех лежит на вы­соте 3.500 метров. не на самом берегу Инда, а в 3 или 4 километрах к северу от реки, при выходе долины, откуда выступает откос из обвалившихся обломков, широко раски­нувшийся и покрытый пашнями. Дворец или замок, служащий в то же время цитаделью, возвышает над городом, на последнем контрфорсе гор, свои высокие стены, опираю­щиеся на вогнутый цоколь, по правилам ти­бетской архитектуры. Старые кварталы, с узкими, извилистыми улицами, лепятся у под­ножия замка, тогда как базар новейшей по­стройки занимает нижнюю часть города в том месте, где оканчивается сринагарская дорога; кругом города, по скатам откоса, тянутся сады, поля, засеянные хлебами, и не­сколько рощиц ив и тополей. Лех важен как средоточие торговли Кашмира с китай­скими территориями Тибета и Тянь-Шапь-Нанлу; здесь составляется многочисленный ежегод­ный караван, который отвозит в Лассу шелковые ткани, шали, шафран, английский мануфактурный товар и берет в обмен китайский чай. шерстяные изделия и бирюзу. Внешняя Торговля Ладака в 1873 голу, по сведениям, собранным путешественником Дру, простиралась до 2.380.000 франков по привозу и до 2.060 000 франков по вывозу, всего на сумму 4.440.000 франков. Весной, во время отхода каравана, и в начале зимы, при возвращении его, яркандцы, кашмирцы, носильщики всевозможных национальностей собираются сюда в большом числе, распола­гаясь станом вокруг города. Загороди лу­гов тянутся непрерывным рядом во всех благоприятных местах вдоль троп, по ко­торым следуют купцы. Там и сям остатки крепостей, где прежде агенты ладакского рад­жи собирали транзитные пошлины, господ­ствуют над проходами, через которые дол­жны следовать караваны. Так, ниже Леха, форт Калей командует деревянным мостом, перекинутым через ущелье Инда, который в этом месте имеет только 30 метров (14 сажен) ширины. В 30 километрах к югу от Леха, в одной долине, среди гор, находится самый большой в том краю мона­стырь. где живут около восьмисот лам и монахинь; везде встречаются буддийские па­мятники и во многих местах на стенах скал иссечены гигантские фигуры ШакиаМуни ’)•
11а северо-западе от Леха, Скарду (Искардо), столица Балтистана, которую жители со­седних стран знают под именем Балора или ИГалора * 2). не заслуживает даже назва-
*) Bellow, „Kashmir and Kashgaru; A. Cunningham, ^Ladaku.
2) Biddulph, „Tribes of the Hindoo-Kooshu.
ния города; это просто группа маленьких се­лений, расположенная на высоте (средней) 2.267 метров, в каменистой равнине, пе­ререзанной ирригационными каналами, кото­рые проведены из Инда и окаймлены по сторонам фруктовыми садами. Две скалы, высотою около ЗОО метров, отшлифованные древними ледяными потоками, высятся одна против другой по обе стороны реки, II на одной из них расположены недавно воз­веденные укрепления, на другой видны раз­валины старой цитадели. Почти все дома здесь с плоскими крышами и имеют на террасе маленькое строение из глины, смешанной с соломой, которое служит летним жилищем: на этих крышах сушатся па солнце абрико­сы.—плоды, составляющие богатство страны, и от которых она даже получила название Сури-Бутан <), т. е. «абрикосовый Тибетъ». В торговом отношении местоположение Скар­ду одно из самых счастливых, и в менее холодном климате оно обеспечивало бы го­роду значительную важность. Две долины Ин­да и Шайока(по-туземному Цу-фо, или «муж­ская река», и Цу-мо, йли «женская река») соединяются выше этоп страны, тогда как прямо против Скарду открывается плодонос­ная Шигарская долина, украшенная текущи­ми водами, тенистыми платановыми рощами п видом ледников. Через Скарду проходят многочисленные купеческие караваны; в го­роде живет много ткачей, переселившихся из Кашмира, которые занимаются тканьем материй из дорогой шерсти, называемой иаиим и привозимой сюда с тибетских плоскогорий. Золотоискатели находят также в окрест­ностях самородки золота, преимущественно в песке ледниковых ручьев; у туземцев есть поверье, что золото образовалось от тре­ния ледяных масс о камни 2). На юго-востоке от Скарду, в долинах притоков Инда, по которым идет дорога из Сринагара в Лех, живописные группы деревень, Каргиль и Драс, тоже имеют некоторую важность, как торговые пункты и места роздыха для карава­нов. Тропа, спускающаяся с нагорного Бал­тистана в «золотоносный лугъ» и в Срина­гарскую долину, есть та самая, которая ве­дет через проход Зоджи, где восседает Сива па своем троне из вечных снегов.
Город Исламабад,«Жилище ислама», был известен у кашмирцев под именем Анатънаг или Анапт-наг, т. е. «Озеро змеи бога Вишну», имя, напоминающее древний культ змеи. Этоглавный город Восточного Каш­мира. Суда, плывущие вверх по Гидаспу, оста­навливаются в небольшом расстоянии ниже Исламабада, там, где начинаются расхода-
*) Vigne „Travels in Kashmir, Ladaky Iskardou.
2) Biddulph, цитированное сочинение
129
ЗАПАДНЫЙ ГИМАЛАЙ.
130
ициеся на подобие веера нагорные долины, по дау которых бегут шумящие потоки, со всех сторон, выше города, вытекают из трещин известняка обильные источники, осененные платанами, отражающие в своих водах хра­мы или загородные домики и павильоны: одинъ
из передних террас, которые доминпро­вали над древним Кашмирским озером, видны издалека развалины Мартандской пагоды, посвященной солнцу и сооружен­ной. как гласит легенда, сыновьями Панду, героями эпопеи Магабгараты; постройка этого

Горный проход Зоджи.
из этих источников, Вернаг, образует маленькое озеро, воспетое поэтами: другой вы­текает из «грота бессмертия». Будучи есте­ственною исходною точкою для купцов, от­правляющихся в бассейн верхнего Чинаба. Исламабад имеет некоторую важность как торговый и промышленный город, особенно по производству шафрана, которое достигло довольно значительных размеров. На одной
География Реклю. т. VIII.
здания, окруженного пзящной колоннадой украшенного фризами и барельефами, отно­сится, очевидно, к той эпохе, когда индусски зодчие стали подражать греческому искусству которое Селевкиды принесли с собою в стра­ну это прекраснейший архитектурный па-
‘) А. Cunningham; Vigne; Burgee; Eergusson* Le jean etc
5
131 ГЛАВА II.-
мятник Кашмира, один из замечательней­ших на всем Востоке, и уединенное поло­жение, которое он занимает на выступе тер­расы, высоко над Кашмирской равниной, в виду снеговых гор Панджала, придает ему в глазах путешественников еще более ве­личественный вид; ключ, бьющий из храма, не имеет другого имени, кроме как «Ваванъ», или источник: это родник божествен­ной воды по преимуществу. Спускаясь по те­чению Джилама, через Биджбагару, бывший главный город долины, встречаем остатки храмов той же эпохи, у деревни Авантппур и в Падрантане, там, где стоял старый Сринагар; в Кашмире насчитывают более 70 религиозных зданий, построенных в том же греко-бактрийском стиле, как и Мартандский храм.
Нынешняя столица Кашмирской равнины, «Град Солнца», унаследовавшая имя разру­шенного города, построена на обоих берегах Джилама (довольно быстрого в этой части сво­его течения), соединенных семью деревян­ными мостами, у которых каждый устой со­стоит из стержня камней, удерживаемых положенными одно на другее бревнами. Мно­гочисленные каналы извиваются среди города, и один из них «Яблоновый каналъ», за­пертый шлюзами, сообщается с озером, или «даль», которое разветвляется на восточной сто­роне Сринагара на бухты и проливы, имею­щие, средним числом, от 2 до 3 метров глубины. Вереницы барок и лодок, напоми­нающих гондолы, снуют по всем напра­влениям среди «индийской Венеции», и на известном расстоянии одна от другой боль­шие лестницы,или гаты, купают свои ступени в водах реки Хотя окруженный водой, го­род, одпако, весь лежит выше уровня на­воднений. Высокие каменные кубы, о которые разбивается сила выступивших из берегов вод, составляют цоколи, па которых поста­влены дома, кирпичные и деревянные, обрам­ленные снаружи стенками из тонких бре­вен или жердей, которые дрожат во время землетрясений, довольно частых в этой стране, но противостоят им лучше, чем всякая другая постройка »). Каждый дом стоит особняком и расположен без правильного плана, либо в соседстве с другими стро­ениями, либо посреди больших деревьев. По­добно тому, как было прежде в городах Гру­зии, в Сринагаре на большей части домов кровли покрыты дерном, который весной бы­вает усеян цветами; с вершины холма Гари (Гарп-Парбат), господствующего над горо­дом с восточной стороны, Сринагар похож на громадный висячий сад, раскинувшийся на необозримое пространство. Сринагар, самый
индустан. 132
многолюдный город гималайских областей, богат храмами и дворцами. В настоящее время этот «Город Солнца» служит летнею резиденциею кашмирского магараджи; но он часто бывал и столицей государства, со вре­мени его основания в начале шестого сто­летия христианской эры. Один из «Великих Моголовъ», Иегангир, построил там, для своего летнего пребывания, дворцы, которые и теперь еще, благодаря обилию текучих вод, фонтанов и густой тени, даваемой развеси­стыми чинарами, по справедливости считаются одним из чудес «Долины розъ». На юговостоке, между нынешним Сринагаром и Падрантаном, старой столицей, высится «Трон Соломона» (Тахт-и-Сулейман), на вершине которого видны остатки древнейшего храма Кашмира, построенного, как говорят живущие в этой долине браманы, в течение третьего столетия до Рождества Христова. С этой траиповой горы картина Кашмирской рав­нины, с её сверкающими водами, её широ­кими аллеями, обсаженными большими, тени­стыми деревьями, её дворцами и храмами, представляется во всей красе и великолепии.
Сринагаръ—промышленный город. Окрест­ные поля утилизируются до последнего комка земли, а огородники придумали даже устраи­вать на озере пловучие сады и огороды, длин­ные плоты из корней водяных растений, связанных пучками и покрытых землей, на которой разводят, главным образом, дыни и огурцы ‘); средняя цена этих пловучих ка­мышевых цыновок, пригвожденных к дну озера с помощью свай, от 2 до 3 франков за площадку в 10 метров (14 аршин) длины, при 2 или 3 метрах ширины. Корни ненуфара (кувшинчики) и семена водяного каштана (trapa bispinosa), размолотые в муку, слу­жат хлебом для большей части народонасе­ления. И теперь еще главную мануфактурную промышленность Сринагара составляет вы­делка шалей, которые ткут из козьего пуха (пишма, пашминапли пашм), привозимого из Ладака, Тибета и китайского Туркестана. Ты­сячи несчастных, поденная плата которых не превышает, средним числом, 15 санти­мов, трудятся в грязных мастерских над тканьем тех узких полосок шерсти, из которых выделываются великолепные каш­мирские шали, так высоко ценимые в Ев­ропе и особенно во Франции; еще недавно четыре пятых этих индийских тканей про­давались в Париже, но конкурренция неко­торых мануфактурных городов Пятиречья, с которою теперь приходится бороться сринагарцам, и в особенности изменчивость моды на Западе, сильно повредили кашмирской про­мышленности, и в последнее время городъ
4) Frederic Drew, цитированное сочинение.
*) Bernier; Vigne; Hiigel; Lejean; Wilson etc
133 ЗАПАДНЫЙ
много потерял в этом отношении. В периодъс 1860 до 1870 года ежегодная ценность шалей, выделываемых в Сринагаре, прости­ралась до 3.250.000 франк., и из этого коли­чества вывозилось в Европу на сумму 2.250.000 франк. В Сринагаре есть, кроме того, шелко­прядильни, фабрики филигранов (плетеная золотая и серебряная работа), мастерские раз­рисованных изделий из папье-маше и много других промышленных заведений, где зани­маются фабрикацией предметов, требующих .ловкости в ручной работе и вкуса в выборе красок и оттенков. Торговля Сринагара, хотя пришедшая в упадок сравнительно с преж­ним временем, все еще значительна; но, не­взирая на законы и их запреты, одну из ««статей» экспорта до сих пор составляют девочки, увозимые контрабандным путем с самой нежной юности в большие города Се­верного Индустана. На западе равнины два города служат местами роздыха купцам, от­правляющимся из Сринагара в Пенджаб: Сопур, «Золотой городъ», где оканчивается канал, огибающий на юге болотистые берега озера Валар, и Барамула, лежащий у входа в ущелья, которыми Гидасп уходит из гор; над этим последним городом еще видны развалины буддийской ступы.
В гористой области южного Кашмира и Газары, где поселились народности индус­ского происхождения, находятся многие города, важные по своему положению на исторических дорогах, но между этими городами мало та­ких, которые имели бы значительное число жителей. Музафарабад, крепость которого го­сподствует над слиянием Джилама и Кишан-ганги, расположен у выхода главной дороги Кашмира из Барамульских ущелий и имеет удобное сообщение с Аттоком иПешавером. Мари, на английской территории Ба­зара, и у горы, от которой он получил свое имя, есть один из тех летних, или «сани­тарныхъ» городов, которые англичане по­строили на предгорьях Гималаев; его дома, ■отели, казармы рассеяны на железняковом хребте, поднимающемся до 2.200 метров сред­ней высоты. Абботтабад, далее на западе, недалеко от границы, важен только как военная станция; расположенные в нем полки должны наблюдать за «непокорными» племе­нами Ягестана, живущими на западе в доли­нах притоков Инда. Военный пост нахо­дился прежде южнее, в Гарипуре, городе, ле­жащем уже в равнине, вне области Гима­лайских гор; неподалеку оттуда стоит Торбела, при выходе из теснин Инда. Самое дикое место ущелья сохраняло турецкое имя Дербенд, или «Ворота».
Панч или Понч (Punch), лежащий на вы­соте 1.000 метров (3.280 футов), в пре­красной равнине, при слиянии двух горныхъ
ГИМАЛАЙ. 134
потоков, воды которых бегут на юг к Гпдазпу, есть на юго-западе наиболее выдвину­тый, ближайший к границе город Кашмир­ского государства; он ведет торговлю с Сринагаром через перевалы Пир-Панджал и Ратан-Пир. Мирпур, в области невысоких холмов, лежит в соседстве с важной станцией Джилам, на пенджабской железной дороге; его негоцианты монопо­лизировали отпускную торговлю хлебом, производимым этою областью. Бимбар был исходным пунктом Великих Моголов па кашмирской дороге, и каждый этап этого пути сохранил дворец, где государи отдыхали во время проезда; и теперь еще магараджи Каш­мира оставили за собою исключительное право пользования этой дорогой, и европейцы не мо­гут ездить по ней; им предоставлены четыре другие пути. Из всех мест роздыха на ста­рой императорской дороге самое многолюд­ное—город Раджаори, переименованный ны­нешними государями в Рампур. В этой стране, которая так часто меняла властите­лей, нет почти ни одного холма, па вершине которого не стоял бы какой-нибудь крепкий замок, напоминающий феодальные твердыни Запада. Большинство этих крепостей имеет еще гарнизон, состоящий теперь из догров, в одно и то же время жандармов и таможен­ных стражников, которые ходят патрулем по тропинкам окрестных гор.
Город Ахнур имеет стратегическое зна­чение, как страж Чинаба, и его крепость, за­щищающая вход этой реки в равнины Пенд­жаба, есть одно из самых обширных и са­мых сильных укреплений этой страны. У подножия её зубчатых бастионов быстрая река несет весной множество бревен гима­лайского кедра и сосны, сбрасываемых лесо­рубами в водопады верхнего течения. В се­зон сплавки почти все жители Риасси, Ахнура и соседних деревень, выше и ниже по реке, только тем и занимаются, что ходят на реку ловить сплавляемый лес и связывать его в плоты. Здешний дебардер не нуждается в лодке или пароме; опираясь насарну (надутый воздухом мех из козьей кожи или бурдюк, которого задния лапы связаны в форме ушка, куда можно просовывать ноги), он скользит по воде, ударяя по ней руками, и, подталки­ваемый течением, снует беспрестанно взад и вперед, таская на буксире стволы деревьев.
Джамму, оффициальная столпца владений «великого короля» (магараджи) кашмирского, не может сравниться с Сринагаром ни по красоте местоположения и приятности климата, ни по промышленной деятельности, ни по числу жителей; он даже не занимает в государстве центрального положения, приличествующего резидениям правительства. Джамму находится
135
ГЛАВА IL — ИНДУСТАН.
136-
на крайней южной границе подвластной ему территории. Продавая Кашмир Гулаб-Сингу за 18.750.005 франк., ост-индская компания была рада удержать своего союзника в непо­средственном соседстве с английскими укре­пленными лагерями Пятиречья; магараджа пользуется царскою властью в своей земле, но он постоянно видит на южной стороне горизонта столбы пыли, поднимаемой марши­рующими британскими полками. Расположен­ный на последней гряде холмов, на самом рубеже равнины, Джамму построен в 60 или 80 метрах от горного потокаТави, извиваю­щагося к востоку от города по каменистому полю; с северной стороны он ограничен горным цирком, над которым господ­ствуют три остроконечные вершины Трекотты, «трезубца бога Сивы» £); лес акаций и гу­стых джунглей, в которых водится много дичи, защищенной от браконьеров строгими законами, окружает холм Джамму и окай­мляет берега речки Тави. Благодаря своим высоким дворцам и храмам с позолочен­ными крышами, город виден с далекого расстояния, но путешественники редко загля­дывают туда. Джамму лежит в стороне от торговых путей, и жизнь в нем, под сению пышных дворцов, местопребывания утопаю­щих в роскоши раджей, очень дорога. Кроме того, город не имеет другой воды для питья и варки, кроме воды из цистерн; впрочем, канал, отведенный из Чинаба, должен в близком будущем приносить ему в изобилии чистую воду этой реки. Теперь Джамму соеди­нен с сетью железных дорог Индии.
Из других городов юго-восточной части королевства ни один не имеет сколько-ни­будь важного значения по численности насе­ления. Рамнагар, на верховьях Тави,—быв­шая столица, некогда цветущий город, ныне пришедший в упадок; Басо.ии, на правом берегу реки Рави, при выходе её долины из гор,—тоже развенчанный город, и рыжия обезьяны, обитательницы соседнего священ­ного леса, смело прыгают и резвятся на са­мых колоннадах опустошенного дворца рад­жей. Только одно место в том краю кишит, раз в год, пришлым народом: это, на се­вере от города Джамму, святыня Пармандаль, куда верующие стекаются толпами смывать свои грехи в водах, которые бьют ключем у основания песчаниковых скал. Часто вода, слишком низкая, не выступает на поверх­ность, и тогда странники должны рыть землю, чтобы увидеть, как просачивается спаситель­ная влага, почитаемая почти столь же святою, как и вода в Гардваре, у «воротъ» Ганга. В области гор, через которую протекает на северо-восток верхний Чинаб, самый оживленный городъ—Бхадарвах или Брада-
') Goblet d’Alviella, „Inde et Himalaya*1.
вар, «Твердыня Будды*, дома которого, по­строенные из гималайского кедра, живописно расположены среди фруктовых деревьев и чинаров, на берегу реки. Брадавар лежит на высоте около 1.650 метров; офицеры из племени гурка, служащие в английских пол­ках, приезжают туда с семействами поды­шать воздухом, таким же чистым, как воз­дух их долин в Непале. Киштвар, илиг как его называют кашмирцы, Картавар. лежащий на такой же высоте, как Бхадарвах, в цветущей равнине, окруженной со всех сторон амфитеатром высоких, покрытых лесами и снегом, гор, считается главным городом долины Чинаба, который описывает в этом месте один из самых крутых сво­их поворотов; ни в действительности эта доревня обязана своим важным значением лишь соединению троп, которые спускаются сюда из Лагула, из Вардванской долины и из Кашмирской равнины. Из Киштвара вид­на на юго-западе, по другую сторону ущелья в 400 метров (187 сажен) глубины, рассе­лина скалы, откуда низвергается поток по­следовательными прыжками с общей высоты 760 метров (почти 355 сажен); это—самый высокий водопад, известный в Гималайских горах. Из города, с расстояния 3 киломе­тров, слышен рев падающей воды, и па утрам, когда взойдет солнце, видны брызги,, блистающие всеми цветами радуги; это, гово­рят горцы, «поясы волшебниц, купающихся в струях потока».
Главные города Кашмирского королевства и Газары, с приблизительной цифрой насе­ления:
Сринагар (1891 г.)—118.960 жит.; Джам­му—20.000 жит.; Мпрпуръ— 10.000 жит.; Мари-9.400 жит.; Исламабадъ—5.650 жит.;. Барамула—4.500 жит.; Бхадарвахъ—3.000ж.;. Лех (Ле)—4.000 жит.
Государство Чамба, которое обнимает об­ласть гор, лежащих к востоку от округов Джамму и Киштвар, в верхней долине реки Рави ив части долины Чинаба, или ЧандраБагп, не отличается от страны пагари, или горцев, по происхождению своих жителей; население его также состоит из индусовъраджпутов, земледельцев такаров, пастуховъкочевников гуджаров и гадди; число прока­женных, относительно, весьма значительно* в земле Чамба. Со времени заключения трак­тата 1846 года, территория эта тоже составляла часть владений магараджи Кашмирского, но вскоре после того она была взята у него обратно ост-индской компанией и передана другому государю, имеющему лишь тень вла­сти. Главный город этого маленького государ­ства носит то же название, как и вся страна; он построен на берегах реки Рави, на.
137 ЗАПАДНЫЙ ГИМАЛАЙ.
высоте 924 метров, и жары в нем бывают короля Индии, маркиза Дальгузи). С этой об почти такия же сильные, как и в соседней серватории, лежащей на высоте 2.243 метров равнине; но английское правительство основало взорам открывается великолепная панорама

Дорога из Тибета
долиною Сетледжа
на юго-западе, на одном из выступов последней Гималайской цепи, дачный го­род для , своих чиновников и военных, названный Дальгузи (по имени бывшего впце-
обнимаюицая прекрасную долину рили Рави, горы Кангра, с темными, поросшими сосно­вым лесом склонами и белеющими от снега вершинами, и равнину, серую или зеленею­
139
ГЛАВА II. — ИНДУСТАИГЬ.
140
щую, смотря по времени года, простирающуюся далеко по направлению к Амрицару и Лагору. На юго-востоке, на одном из отрогов ДаолаДара, или «Белой Горы», расположены заго­родные дома Дармсалы, рассеянные, на высо­те от 1.350 до 1.950 метров по скатам горы. Этот летний город, основанный на месте древней браманской святыни,—от­куда и самое имя его Дармсала,— сделался главным пунктом всего Кангрского округа и многочисленных чайных плантаций, кото­рыми покрыты все обращенные на полдень склоны гор. Из этих двух городов, Дальгузп и Дармсала, служащих в одно и то же время дачными местопребываниями и военны­ми наблюдательными постами, англичане го­сподствуют над двумя важнейшими индус­скими городами долины Биаса: на западе — над пришедшим в упадок городом Пур­пур («Город Света»), некогда населен­ным кашмирскими ткачами (), и на юге — над городом Кангрой (в древности—Нагаркот), храм которого, дважды разграблен­ный мусульманами, все еще один из бога­тейших храмов Индии. Некоторые из окрестных скал увенчаны крепостями гран­диозного вида, которые считались неприступ­ными до недавних преобразований и усовер­шенствований в искусстве осадной войны. Расположенный у входа в долину Кангра, город Патанкот соединен железной дорогой с городом Амрицаром.
Верхняя долина Биаса образует округ Кулу, состоящий под непосредственным упра­влением англичан, тогда как область невы­соких гор п внешних холмов, перед вхо­дом реки в область Кангра, занята медиатизпрованными государствами Манди и Сукет и другими маленькими княжествами, раджи которых пользуются фиктивною независи­мостью. Имя Кулу, сокращенное из Кулу-Пит, значит «Конец Света» 2), хотя за ним нахо­дятся еще более возвышенные страны, Лагул, Спити, и хотя далее, за этими областями, тя­нутся необитаемые пространства Хачи. Но уже Кулу должно казаться индусам равнины землей, не имеющей выхода, концом мира. На севере, цепь гор Ротанг, составляющая продолжение собственно Гималайского хреота, поднимается своими вершинами до высоты 5.500 метров; на западе, горы Бара-Бангахал, с которых спускается несколько лед­ников в верхнюю долину Рави, достигают такой же высоты п соединяются с цепью Даоло-Дар, вершины которой превышают еще 3.300 метров. Другие горы ограничи­вают страну с восточной стороны, и много­численные отроги делят ее на целую сеть
<) Vigne, „Travels in Kashmir, Ladak, Iskardou.
2) Harcourt, „Journal of the Geographical Society of London1*, 1871.
узких долин, трудно доступных, но пред­ставляющих грандиознейшие виды: только двадцать пятая часть страны могла быть при­способлена для целей земледелия; в среднем, высота возделанных полей не менее 1.500 метров, а некоторые селения лежат выше 3.300 метров, т. е. на высоте Маладетты. А между тем через Кулу проходит один из главных торговых путей, проложенных че­рез возвышенности Азии. Дорога из Амрицара в Ярканд, поднимающаяся по доливе Биаса, переходит Ротангский перевал на высоте 4.114 метров (почти 4 версты), затем пере­секает землю Лагул среди горных обвалов и льдов, чтобы достигнуть одного из при­токов верхнего Инда, реки Занскар, через горный проход Бара-Лача. В 1863 году, горцы, в числе семидесяти двух человек, застигнутые страшным бураном на Ротангском перевале, были погребены в снегах..
Жители Кулу принадлежат, как и обита­тели соседних областей, к различным ра­сам, которые последовательно поселились в этой стране. Кулусы, судя по тем субъектам, которых случалось наблюдать путешествен­никам, вообще малорослы, очень длинного­ловы, с гладкими скулами, но с выдающимися скуловыми выпуклинами: это индусы раджпуты и пагари (горцы), но между ними встречаются также индивидуумы очень смуглого типа, ве­роятно, остаток более древних племен. Господствующие наречия края—пагари, ау са­мого образованного класса—индустани; кроме того, в языке кулусов есть некоторое коли­чество тибетских слов, которые либо соста­вляют наследие первобытного населения стра­ны, либо занесены торговцами,странствующими из долины в долину. Старинные нравы п обычаи всего лучше сохранились в Сиорадже, полуденной области Кулу, мало посещаемой чужеземцами; полиандрический брак суще­ствует там до сих пор, как и в Тибете; несколько мужчин, обыкновенно родные братья, не желающие делить отцовское наслед­ство, вступают в супружество с одной жен­щиной, и все их сбережения идут на покупку ей перстней, браслетов, Ожерельев, серег и драгоценных украшений из золота и серебра; между этими украшениями нередко можно встре­тить изделия замечательно искусной работы 4), Художественные произведения искусства встре­чаются еще в большом числе, кроме двор­цов и храмов, в домах поселян области Кулу и других долин западного Гималаи. У многих хозяек на берегах Биаса, Чинаба, Гидаспа котлами и кувшинами для воды слу­жат медные вазы с великолепными украше­ниями и покрытые персидскими надписями—
*) Calvert, „Kulu, The Silver Country and Vaziri rupiu.
141 ЗАПАДНЫЙ
произведения искусства, насчитывающие от двухсот до трехсот лет существования и отличающиеся такою тонкою, изящною работою, что в настоящее время ничего подобного не может быть сделано в стране <).
Оффициально религия жителей Кулу примы­кает к браманским культам, но в стране не встретишь ни одного храма индусского осно­вания, который, по времени постройки, пред­шествовал бы восемнадцатому столетию. Древние святилища все напоминают формой буд­дийские храмы Тибета, и в преддвериях боль­шинства их и теперь еще можно увидеть длинные шесты с хоругвями, в роде тех, какие развеваются на святых местах бодской страны. Культ змеи тоже не совсем еще ис­чез. Б действительности, каждая деревня сохранила свое местное божество, украшен­ное каким-нибудь индусским именем, при­несенным раджпутами; обитатели земли Кулу обожают еще «бога-чорта» под видом кресла * 2). Горячие ключи, довольно много­численные в том краю, тоже составляют предмет благоговейного почитания, и туземцы ходяи, в качестве пилигримов, купаться в их священных водах. Теперь новые пере­мены вносятся в жизнь кулусов под влия­нием других этнических элементов. Ан­глийские спекулянты уже проникли в нижнюю долину, чтобы завести там, как в Кангре, плантации чайного дерева, и кое-где видны уже дома англо-индусской конструкции, рядом с туземными хижинами, построенными из чередующихся слоев дерева и камня и с крышами в виде навеса.
Прежний главный город земли Кулу, кото­рый еще носит имя Нагар, пли «Городъ»,— простая деревня. Нынешняя столица страны, Султанпур, лежащая ниже Нагара, но все еще на высоте более 1.200 метров, на пра­вом берегу Биаса и при устье другого ручья, хотя она немного побольше старой, тоже пред ставляет незначительное местечко, с тесно скученными домами, заключенными в узкой ограде городских стен. Муловая дорога, не­давно проложенная, поднимается из Султан пура на запад и проходит через «Белую Гору» на перевале Бабба (3.150 метров), за­тем спускается в вассальное государство Манди, значительно сокращая путь, так как иначе нужно бы было делать длинный обход долиной Биаса. Главный город этого заклю­ченного между другими владениями княжества, также носящий имя Манди, пли «Рынокъ», больше и имеет более новый вид, чем Султанпур; в нем есть даже висячий мост на Биасе и колесные дороги, правильно проло­
Ч De-Ujfalvy, ..Bulletin de la Sociate de Geographic14, 1881; „Nature", 6 лая 1882.
2) Calvert, цитированный мемуар.
ГИМАЛАЙ. 142
женные. В соседстве находятся железные рудники, а также соляные копи, открытые в скалах Подгималая. Цепь, ограничивающая на западе долины Манди и Сукета, отделяя их от области невысоких холмов, есть знаменитый хребет, известный под именем Спкандар-ка-дхар, или «Торы Александра»; на этих горах видны какие-то развалины, в которых Винь, как он полагает, отыс­кал следы алтарей, воздвигнутых Алексан­дром Македонским своей славе, когда он предпринял обратный путь на запад. Непо­далеку от этих холмов, на берегах Биаса из расселины скал выходит пламя, и пары’ вылетающие густымиклубами, образуют ма­ленькое озеро минеральной воды. Около пяти­десяти тысяч пилигримов стекаются сюда ежегодно, чтобы очиститься в священной воде Джава ламуки, пли «Огня-бога» ’).
На восток от Кулу и Спити, бассейн Сетледжа, между тибетскою территорией и низменною равниной, занят многочисленными маленькими государствами, впрочем, лишен­ными всякой политической самостоятельности. Самое важное из этих государствъ—Башахр (Буссагир), простирающийся по обоим скатам реки, от теснин внешнего Гималаи до границ Китая; раджпутский раджа, кото­рый им управляет, под надзором англий­ского резидента, насчитывает в своей гене­алогии 120 предшественников. Все его цар­ство заключается в узком овраге, к кото­рому сходятся другие расселины, между про­чим, лощины Спити, и несколько широких тенистых долин, как, например, долина реки Баспы. В этом узком, длинном кор­ридоре, который тянется на 200 километров, не считая извилин, можно наблюдать все­возможные климаты; тогда как последние на­селенные места, соседния с Тибетом, окру­жены тощим кустарником, не боящимся хо­лода, Чини, около середины долины, па вы­соте 2.700 метров, имеет виноградники, производящие отличный виноград, из кото­рого выделывают вина, очень богатые содер­жанием алкоголя; наконец, около 1.500 ме­тров высоты растет уже фиговое дерево, ба­ниан, появляются многие виды растений, свойственные тропической флоре. Но во всех этажах этой долины дыхание затруднительно; воздух недостаточно обновляется ветрами; летом жара, усиливаемая отражением лучей солнца от голых скал, решительно невы­носима. Истребление лесов на склонах гор имело следствием ухудшение местного кли­мата: перемены температур, крайности тепла и холода сделались более резкими, и боковые террасы, на которых находятся деревни и
*) Carl von Hiigel, „Kashmir und das Reich der SeikM.
143 ГЛАВА и.
пашни пли сады, не представляют уже такого же сопротивления ливням; они быстро размы­ваются дожде выми потокам и, покрываются рытвинами, растительная земля уменьшается, а вместе с тем уменьшается, понятно, и на­селение.
Что касается жителей, наречий, культов, то и в этом отношении замечаются, сверху вниз долины, переходы, подобные тем, какие представляет климат. В верхней области живут населения тибетского происхождения, говорящие тибетским языком и исповедующие буддийскую религию; в нижнюю часть, напро­тив, проникли индусы, идиом которых про­исходить от «арийскаго» корня, и которые по вероисповеданию тоже походят на обитате­лей берегов Ганга. Можно сказать, что доли­на Сетледжа есть не что иное, как попереч­ная расселина, идущая от Индустана к Ти­бету, и британское правительство занимается теперь обращением этой трещины в торго­вый тракт. Раджи долины должны были отка­заться от права взимания транзитных пош­лин с провозимых товаров, и от англий­ской станции Симла, находящейся на раздель­ном хребте между бассейном Сетледжа и бас­сейном Джамны, проводится большая.дорога, которая извилистой линией огибает бока гор на половине высоты, чтобы подняться посте­пенно до самых границ Тибета; уже в 1876 году этот новый путь, где путешествен­ники находят, на известном расстоянии одна от другой, хорошо содержимые гостиницы, был построен на протяжении 252 киломе­тров *). Рано или поздно он достигнет Лассы, столицы Тибета. Без всякого сомнения, coвременем от этой дороги будет прове­дена также ветвь верх по долине Пары, на север от Лео-Поргиала, поднимающаяся к плоскогорью Рупшу, по направлению к верх­нему Инду, Панконгу и Каракоруму; это—буду­щая дорога центральной Азии. Почти никаких препятствий не представляется на этом есте­ственном пути, который всегда избирают пе­релетные птицы, отправляясь с равнин Ин­дустана в китайский Туркестан 2). Тем не менее, единственные вьючные животные, упо­требляемые ныне» в верхней долине Сетлед­жа,—овцы, которые, после стрижки их на рампурском рынке, возвращаются в Тибет нагруженными хлебом 3).
В верхней долине Сетледжа нет ни одного города, есть только деревни или поселки. То же самое нужно сказать о долине его притока Спити. Главный пункт этой гималайской про­винции, Дай кар, или, вернее, Дранхар, «Хо­лодный фортъ», вполне заслуживает свое на­звание: это орлиное гнездо, свитое на вершине
*) Andrew Wilson„, The Abode of Snow14.
’) Hunter, „Gazetteer of India44.
3) Stoliczka, „Mittheilungen von Petermann“, 1870 № 1.
ИНДУСТАН. 144
скалы, на высоте ЗОО метров над речкой Спити, на высоте 3.894 метров над уровнем моря. Но в нижней частп долины Сетледжа, Рампур, «город Рамы», который, ради его титула столицы государства, можно, пожалуй, причислить к городам, имеет довольно важ­ное значение, как очень оживленный и посе­щаемый приезжими купцами рынок, особенно для покупки шерсти, привозимой пз Тибета. Биласпур, столица другого туземного кня­жества, лежащий уже у входа в равнину, на 500 метров ниже Рампура и на высоте 446 метров над уровнем океана,—тоже торго­вый город. В 1762 году Сетледж, задержан­ный обвалом скал в ущельях, находящих­ся к северу от Симлы, совершенно перестал течь. Выше этой запруды образовалось озеро, глубиной до 120 метров (56 сажен), воды которого текли обратно почти до самого Рам­пура. После сорокадневного перерыва, река вдруг опять появилась в виде чудовищной волны, вздымавшейся слишком на 30 метров (14 сажен); она смыла до основания город Биласпур и пиже, в Пенджабе, изменила весь гидрографический порядок равнины.
Главные города Западного Гималаи, от реки Рави до Сетледжа: Нурпурч»—7.150 жпт.; Кангра—G.350 жпт.; Чамба—5.000 жит.; Билас­пуръ—4.900 жит.; Дармсала—2.860 жит.; Дальгузи—2.000 жит.
III. Центральный Гималаи.
Покатость Джамны и Ганга, Симла, Гарваль, Кумаон, Непал.
На восток от Инда и Сетледжа, которые перерезывают насквозь Гималайскую систему и тем самым позволили раджпускпм завое­вателям, так сказать, зайти в тыл горам, чтобы овладеть Западным Тибетом, верхния долины Джамны и различных ганг, соеди­няющихся в течении Ганга, дают доступ только до Загималайского хребта. В самом деле, эта именно раздельная линия служила по­литической границей индусским государ­ствам, затем общей наследнице всех этих государств, Индо-британской империи. Даже далее на востоке, южный скат Загима­лайского хребта не весь принадлежит индий­скому государству Непал; Китайская империя, представляемая гарнизонами, частью тибетски­ми, распространила с этой стороны свое господ­ство до гор собственного Гималаи, и таким образом владеет истоками и верховьями мно­гих рек, спускающихся, через Коси, к Гангу и Бенгальскому заливу. Тем не менее, однако, естественная, область гангесской по­катости Гималаи имеет довольно точные гра­ницы в политическом отношении; около трехъ
145
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГИМАЛАИ.
146
четвертей этой полосы земли составляет даже отдельное государство, Непал, связанное с Англо-индийскою империей только дипломати­ческой фикцией. Наибольшая часть этой Гима­лайской покатости необитаема; на севере—снега и ледники, на юге—болотистые леса области терай задерживают распространение поселе­ний, и от одного пояса до другого поперечные отроги и хребты, параллельные Гпмалаю, об­разуют целый лабиринт скал и высоких склонов, где невозможна никакая культура. Сравнительно с незначительным протяже­нием земель, которые человек может утилизи­ровать вдоль рек и на первых террасах гор, этот край населен довольно густо, по крайней мере в английских округах, ибо относительно Непала не существует никакой статистики, и хотя различные писатели опре­деляют население этой страны от двух до пяти миллионов душ, но это исчисление совер­шенно гадательное, сделанное без всяких точных данных.
Пространство и
население
ИНДИЙСКОЙ
пока-
тости центральнаго
Гималаи:
Простран­ство, квадр. килом
Население, душ.
На 1 квадр. килом. Жите­лей.
Округ Спмла
Гарваль, вассальн.
47
34.000
721
государство (1891г.) Кумаон и Гарваль, подвластные англи­
10.826
199.840
19
чанам (1891 г.)...
29-784
950.530
32
Бепалъ
154.000 3.000.000 (?)
19
Город Симла, окруженный десятками двумя маленьких индусских княжеств, сохранив­ших еще кое-какие формы независимости, п границы которых более перепутаны, чем границы бывших государств «Германского «Союза», занимает отдельную область между западными и центральными провинциями Ги­малаи. Основан он недавно, но выгоды его местоположения и каприз одного вице-короля Индии сделали из него летнюю столицу для всей империи: как только наступает сезон жаров, дороги, ведущие из равнины к Симле, покрываются обозами и экипажами, перевозя­щими в «дачный городъ» высших калькутт­ских сановников, за которыми следует боль­шинство их чиновников; некоторые из главных государственных учреждений еже­годно переселяются из одной столицы в дру­гую. Естественно, что англичане, столь уда­ленные от своего отечества, должны были искать в Индустане мест, напоминающих их родной климат; им нужны были, на пере­довых выступах Гималаи, местности, где они могли бы восстановлять крепость и гибкость мускулов, утраченную в знойных равни­нах Инда и Ганга. Вследствие этого, целый кордон новых городов, составляющих не-
что в роде индийской Англии, вытянулся на гималайских предгорьях, на высоте, сред­ним числом, около 2.000 метров; нигде овладение землей, сделанное западными заво­евателями, не совершается более разительным образом, как в этих городах, столь мало похожих внешним видом на города, кото­рых зубчатые стены и блистающие па солнце храмы виднеются далеко в равнине. Самый большой из всех этих английских городов. Симла, есть, вместе с тем, самый важный по своему географическому положению: это не только место дачной жизни, город отдохно­вения и увеселений, как можно бы подумать, присутствуя на его балахч, и гуляньях или на его дарбарах, где представляются раджи десятками. Возвышаясь па горном хребте между Сетледжем и одним из притоков Джамны, он стоит как раз в вершине треугольника, образуемого двумя бассейнами Инда п Ганга; он наблюдает за единствен­ным относительно легким входом из Ти-
бета и Китайской империи; наконец, он рас­положен между двумя большими государства­ми, Кашмиром и Непалом, и посредством многочисленных военных лагерей, рассеян­ных на холмах и в соседней равнине, дер­жит в повиновении населения, некогда столь воинственные, сейхов и раджпутов.
Первый английский дом появился в 1819 году на гребне Симла, открытом, так сказать, за два года перед тем братьями Жерар, но этот новый поселок получил свое настоя­щее имя только в 1826 году; когда Жакмон посетил его в 1831 году, там насчитывалось не более шестидесяти домов. Только в 1864 году Симла возвысился на степень второй сто­лицы Индустана. Построенный на вершине и по скатам холма в форме полумесяца, раз­вертывающагося с запада на восток, он рас­кинул свои отели, дворцы, виллы и дачи на пространстве около 10 километров, и оканчи­вается на восточной стороне округленною го­рою Джако, покрытою богатою растительностью, деодарами, дубами и рододендронами; город сделался уже так обширен и многолюден, что местные источники оказываются недоста­точными для снабжения его водой, и до сих пор еще не провели из какого-нибудь гима­лайского потока отводного канала, который наполнил бы городские резервуары. К югу от этой летней столицы, защищенной с за­падной стороны батареями Джатока, множество других «санаторий», или дачных городов, лепятся один над другим по скатам или приютились на вершинах холмов. Субату, Касаоли, Дагшай, Калка -преимущественно военные посты, обороняющие издали симленскую позицию; но вся гористая область, над которой на востоке господствует пирамидаль­ная вершина Чаура, обросшая густым лесом,
ГЛАВА II. —ИНДУСТАН.
147 образует почти уединенный массив между Сиваликом и Гималаям; с каждой верхушки перед взорами путешественника развертывает­ся грандиозная панорама обширных лесов и снегов, от Гарваля до величественных гор, где зарождаются первые воды реки Джамны.
Эта область истоков есть одна из священ­ных местностей индусской мифологии; там высятся, известные теперь под другими име­нами, многие из гор, прославленных древ­ними поэтами. Группа Джамнотри, откуда вы­текают верхние потоки священной реки, не достигает, однако, высоты вершин главного гребня; Бандерпунч и Саргаройн, две самые высокие вершины этого массива, не превыша­ют 6.250 метров, и с боков их не спу­скается ни одного ледника. Впрочем, Джамна, о которой легенда рассказывает, как о заро­ждающейся в непосредственном соседстве Ганга, получает свое начало не на скате глав­ного хребта, Загималая; она принадлежит скорее к неправильной гряде гор Гималая в собственном смысле. Если бы имена рекам давали по обилию их вод, то не верхняя Джам­на должна была бы сохранить название ниж­ней реки; главная река—это Тонса, которая зарождается на северном скате массива Джам­нотри, или Бандерпунч, и которая, описав обширный полукруг в западном направле­нии, соединяется с Джамной близ входа её в равнины. Если, однако, эта последняя, а не Тонса, сохранила священное имя, то она, вероятно, обязана этим тому обстоятельству, что в небольшом расстоянии от её истоков, на высоте 2.984 метров, из земли быот го­рячие ключи, место собрания пилигримов; точно также в европейских Альпах один теплый источник дал свое имя большому по­току, выходящему из Ронского ледника. В маленьком озере, образовавшемся из горя­чих ключей Джамны, бог-обезьяна Гануман, как гласит легенда, однажды потушил свой загоревшийся хвост; с того времени вода так и осталась горячею; таково происхожде­ние имени горы Бандерпунч, которое букваль­но значит «Обезьяний хвостъ». Термальные источники Джамнотри—самые горячие на всем Гималае: температура их 89 градусов сто­градусного термометра, менее чем на 2 гра­дуса ниже точки кипения на этой высоте
Население Гарваля состоит почти исключи­тельно из индусов; если и встречаются еще кое-какие тибетские элементы между хасиями, т. е. раджпутами края, утратившими свою касту вследствие смешения рас, то эти черты все более и более сглаживаются, так как часть населения беспрестанно обновляется приходомъ
’) Hermann von Schlagintweit, „Reisen in Indien und Hochasieu14.
148
пилигримов и переселенцев с юга. В бы­лые времена феодальные владетели оспаривали друг у друга обладание долинами. На каждом выступе гор видны еще старинные крепкие зам­ки. или тары, от которых страна и полу­чила свое настоящее имя. При феодальном порядке Гарваль не мог процветать; по жи­тели сделались еще гораздо более несчастными в начале текущего столетия, со времени за­воевания края гуркасами из Непала. Истреб­ляемые войной и продаваемые в рабство, хасии уменьшались в числе; теперь население опять возрастает, и земледелие захватывает все большее и большее количество непочатых земель; из году в год пустующие горные пажити и джунгли равнин и полосы терая уменьшаются в протяжении. Но до сих пор нет еще ни одного индусского города в верх­ней долине Джамны. И здесь также все город­ские поселения—британского происхождения; это в одно и то же время летние города, са­натории, и места стоянки войска, военные ла­гери, откуда англичане могут удобно надзи­рать за окрестными населениями, пользуясь, вместе с тем, чистым горным воздухом и наслаждаясь великолепием горизонтовъ
Один из этих городов, Чакрата, по­строен на высоте 2.190 метров, на узком плато, господствующем над полукругом до­лин, который образуют Тонса и Джамна выше их слияния. Другой летний город, важнейший после Симлы во всем центральном Гималае, Массури, протянувшийся в длину на 6 кило­метров, расположен почти на такой же вы­соте, как Чакрата, на совершенно правиль­ном хребте, у подошвы которого расстилает­ся равнина Дера, пли Дерадун. Немного во­сточнее, на повышении хребта, расположены казармы и госпитали военного поста Лан дур, составляющего с Массури один городской округ. На севере, предгорья мешают видеть большую цепь тибетской границы, но дун (продольная долина) Дера, самая широкая, самая правильная во всей Индии, и однообраз­ный горный вал цепи Сивалик, тип дру­гих цепей Подгималая (нижнего Гималая), представляют одну из замечательнейших картин: с одной стороны, на западе, видишь ворота Джамны, с другой, на юге—ворота Ганга; обе бреши, размытые течением рек,, показываются разом. Между санитарными станциями этих гор город Массури пред­ставляет большие преимущества по равномер­ности температуры и незначительной разнице её между летом и зимой, между днем и ночью; но в период дождей он выставлен всей ярости муссона и испытывает во всей силе приносимые им непогоды; один немец­кий путешественник Гюгель, рассказывает, что во время пребывания его в тех местах, в 1835 году, однажды дождь шел 85 дней
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГИМАЛАЙ.
149 под-ряд *)• Оттого многие из английских резидентов предпочли поселиться внизу, в долине Дера, более жаркой, правда, но зато гораздо лучше защищенной от ветров и дождей. Хорошенький городок Дера, или Дехра, лежащий всего только на высоте 700 метров,— не английского основания; он возник в сем­надцатом столетии, вокруг храма, построен­ного одним сейхским проповедником, кото­рый приписывал себе способность умирать и воскресать по произволу. Храм этот суще­ствует до сих пор; высокий портал иэмальированпый купол составляют главную красу этого замечательнейшего здания долины. Ан­глийский квартал, расположенный за чертой индусского города, обставлен по бокам ка­зармами, как все другие местопребывания, выбранные европейцами. Здесь же, в Дере, Ост-индское тригонометрическое бюро уста­новило свою главную квартиру, важнейший центр для изучения географии Индустана и Гималайских гор.
Город Дера, хотя лежащий уже на покато­сти истечения Ганга, находится в очень близ­ком расстоянии от водораздельного хребта пли порога долины дун, и воды, поворачивая мало-по-малу свои русла, так чтобы течь па­раллельно цепи Сивалпк, спускаются между лесистых холмов, с одной стороны—к Ган­гу, с другой—к Джамне. Прекрасная долина с двойным скатом, совершенно отделен­ная от остального Индустана цепью Сивалпк и сообщающаяся с равнинами лишь двумя «воротами» рек и брешами гор, не могла не получить важного значения в индусской мифологии; эпопеи сделали ее ме­стом убежища сыновей Панду; туда же Рама ходил на покаяние; бесчисленные легенды связывают с каждою горкой, с каждым ис­точником, с каждым леском этой долины какое-нибудь воспоминание о боге змей, о Сиве, Индре или других божествах. Здесь же нахо­дится один из древнейших памятников Индии, свидетельствующий о святости этого края: это—большой эрратический камень (кварц), ле­жащий на террасе, господствующей над пра­вым берегом Джамны, недалеко от слияния её с Тонсой. Эта знаменитая скала, известная под названием «камня Калси» (по имени од­ной соседней деревни), носит на себе изобра­жение слона и скрижали буддийского закона, начертанные по повелению императора Асоки, за 2150 лет до нашей эпохи. Очевидно, место, где Джамна, усиливаемая Тонсой, проникает в долину дун, считалось тогда рубежем Индии. Брешь, гораздо более доступная, через которую Джамна окончательно вступает в равнину, пройдя перед тем дуну и приняв в себя вытекающие из неё воды, кажется,
150
далеко не имела такой важности, как священ­ное место. Там до сих пор видны еще, на берегу реки, которая в этом месте развет­вляется вокруг лесистых островов, остатки Бадшах-Магала, загородного охотничьего дворца Великого Могола. В наши дни, как и во времена Акбара и Джехангира, соседния го­ры служат убежищем слонам, тиграм, лео­пардам и другим животным дикой фауны.
Сделавшись одним из центров британ­ского влияния в Ипдустане, долина Дера-дуп снова приобрела, с точки зрения земледелия, ту важность, которую она утратила-было при господстве гуркасов; каналы, перерезывав­шие во всех направлениях долину, были восстановлены или заменены другими, джунгли расчищены во второй раз, и под сенью ман­говых рощ, вокруг которых тем време­нем успели уже разростись большие пустын­ные леса, опять появились хижины. В крае были введены некоторые новые культуры, между прочим, разведение чайного дерева, и переселенцы из всех соседних провинций, даже из Афганистана, стекаются на эти план­тации. С 1815 года, эпохи изгнания гуркасов, число жителей утроилось, и новые элементы прибавились к прежнему населению, браманскому и раджпутскому. Там и сям встреча­ются еще кое-какие остатки племен мера и дум, которые, как полагают, п были абори­генами страны. Мера боязливо держатся особ­няком в глуши лесов близ Ганга, тогда как дум, чернокожие, с курчавыми волоса­ми *), были распространены во всех частя уь долины, где они работали, как невольники. Из ненависти к своим бывшим угнетате­лям, индусам, некоторые из них перешли в магометанскую или в христианскую веру.
Верхний бассейн Ганга, более обширный, чем бассейн Джамны, начинается на тибет­ской границе, на южном склоне Загпма.иайской цепи; северная ветвь, Бхагирати-ганга, получает даже из Бод-юла (Тибета), через страшные Миланские ущелья, свой самый зна­чительный приток, Джаневп. Поток, кото­рый считают истинною Гангой, или Гангом, хотя он катит не наибольшее количество воды, вытекает на высоте 4.206 метров изъпод передней арки ледника, оканчивающагося потрескавшимися стенами, высотой около 100 метров (47 сажен); это и есть тот «рот Коровы», о котором говорят легенды, но которого, быть может, ни один из его обо­жателей не видел до тех пор, пока Годгсон, в 1817 году, и другие европейские пу­тешественники, взбираясь над пропастями, по глубоким снегам и обвалам, не взошли на самый ледник истока священной реки; там-
Э Carl von Hiigel, „Kashmir und das Reich dar Seiku. 4) Hunter, „Imperial Gazetteer of India”.
151
ГЛАВА II. — ИНДУСТАН.
152
то ii находится первая ступень трона Спвы. пбо пять больших гор, которые ограничивают горизонт па северо-востоке и на востоке, пре­вознесены, ии, индусской мифологии, над всеми вершинами, как специальный престол МахаДео, или «Великого Бога». С этих гор,назы­ваемых Кайлас или Рудру-Гималах, из ко­торых одна достигает высоты 6.725 метров, спускаются снега в громадный цирк, высо­вывая в каждую долину ледяной язык и гру­ды обломков. На юге горы еще выше. Гора Кидарнат, пли Махапант, вершина которой тоже посвящена богу Сиве, достигает высоты 6.959 метров. Другая вершина, Тарласагар, или гора Мойра, уединенная в своем величии, не уступает по высоте предъидущим, и многие другие вершины этой цепи, огибаемой на западе рекой Бхагирати-ганга, превышают 6.000 метров (почти 20.000 футов); три последние вершины, окутанные белоснежным покровом, получили название Триканта, пли «Триглавая гора». Роберт фон-Шлагпнтвейт тщетно пытался перейти цепь Ки­дарнат, на юге от Ганготрп; ледяное мо­ре, по которому он пустился, оказалось до та­кой степени изрезанным широкими и глубо­кими трещинами, что не было никакой возмож­ности продолжать путь.
Святое место Ганготрп, в верхней долине реки Бхагирати-ганга, есть самый высокий пункт, где браманы, поклонники богини, мог­ли поселиться, и хотя никакое пилигримство не считается более достохвальным и богоугод­ным, однако, сюда всего реже ходят на бого­молье; трудности и беспокойства путешествия ос­танавливают главную массу пилигримов наберегах священной реки, у менее возвышенных святынь. В прежнее время верующие, отпра­влявшиеся в эти святые места.несли знамяЯмы, «ведущее к смерти», и называли сами себя анивартина, т. е. «людьми, которым не суж­дено вернуться» *). В последней части дороги приходится пробираться дикими узкими прохо­дами между гор и влезать на вертикальные стены при помощи шатких лестниц, сделан­ных из кольев, вбитых в скалу над бе­гущим внизу потоком. Одна из этих лест­ниц висит на перпердпкулярпой стене уте­сов, при слиянии двух рек Бхагпрати и Джаневи, которые обе текут в страшных ущель­ях. Пилигримы, отправляющиеся к святыне Ганготрп, должны совершить свои первые омо­вения в соединенных водах этих двух горных потоков; они получают тут из рук брамана освященный хлеб и бросают в струю течения пучек травы, вероятно, сим­волизирующий их грех 2). Ниже по течению,
Ч Troyer, „itadjatarangiui. История Кашмирских магараджей4*.
*) James Baillie Fraser, „Tour of the HimalahMnuntainsu; Hodgson, „Survey*, 1817; Carl Ritter, „Asien".
каждый этап, каждый источник, каждый вы­ступ горы тоже представляет священное ме­сто, где верующие совершают свои приугото­вительные обряды и церемонии, прежде чем придти к главному святилищу, к храму на истоках Ганга.
Река Алакнанда, хотя менее священная, нежели Бхагирати-ганга, в мнении индусов, есть, однако, главная ветвь Ганга; она почти вдвое шире1), и горы, посылающие ей первые её воды, превосходят высотою горы Ганготрп. Гора Пби-Гамнн, с снежных боков кото­рой льются направо и налево потоки, образу­ющие реку Алакнанда, вздымает свой верхний купол на высоту 7.781 метра: из всех гор Загпмалайской цепи это самая высокая, какая до сих пор была измерена; её тибетское имя. которое буквально значит «Великая мать снеговъ», показывает, что жители Бод-юла не знают ей равных в этой части страны. Индусские брамины посвятили ее одному из своих божеств, как п все другие пики той местности, и вообще дают ей имя Нанда-Парбат, «Гора богини Нанды», тогда как на большей части английских карт она носит название Камет. На западной стороне этой вершины, перевал Ибп-Гамин, который братья Шлагинтвейты, Адольф и Роберт, перешли в 1856 году,—самая высокая из гималайских брешей, переходимых пастуха­ми; высота его 6.236 метров. Даже наиболее посещаемые пороги этой области водораздела, на западе—перевал Мана, или Чирбиттиа-ла, на востоке—перевал Нити, пли Чинду, пре­восходят. каждый, па несколько сот метров, высоту Мон-Блана. Ботии, племя тибетского происхождения, хотя считающие себя индусами и говорящие обоими языками, индусским и ти­бетским,—единственные посредники между двумя скатами: летом их всегда встретишь целыми партиями на тропинках перевалов, где они гонят перед собою навьюченных баранов Общее число ботиев определяют, приблизительно, в 3.000 душ.
Самый знаменитый и наиболее посещаемый храм во всей области гор Гарваля и Кумаона—Бадринатская пагода, обогащаемая при­ношениями пилигримов, которые каждый год являются туда десятками тысяч. Через каж­дые двенадцать лет, когда планета Юпитер вступает в знак Водолея, к этой святыне стекается от сорока до пятидесяти тысяч правоверных индусов, и окружающие ее пастбища, над которыми высится па западе величественная пирамида горы Бадринат, пре­вращаются временно в обширное ярмароч­ное поле. Игосимат или Джгосимат, Впиннупраяг, на Алакнанде, и Кидарнат, на
R. Strachey, „Journal of the Geographical Society of Londonu, 1851.
153 ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГИМАЛАЙ. 154
притоке этой реки, — тоже святые места, куда приходит масса богомольцев, и где живут припеваючи общины браманов, но гражданского населения, сгруппированнаго
реки Алакнапды; он не имеет титула админи­стративного центра Гарваля, каковой титул присвоен деревне Наори, л< жаицей на юге в местности с более свежим воздухом.

в значительные городские поселения, в крае почти нет. Единственный город, достойный этого звания, Сринагар, или «Город Солн­ца», носящий то же имя, как и столица Каш­мира, находится недалеко от выхода долины
Место слияния Бхагираги и Алакпанды, где две соединившиеся реки принимают общее имя Ганга, не могло, конечно, не сделаться свя­щенным в глазах индусов, которые назы­вают его «божественным Слияниемъ» или
155
ГЛАВА II. — ИНДУСТАН.
156
Деопрейаг, н воздвигнутый в этом ме­сте храм привлекает много богомольцев. Однако, самая знаменитая, наиболее посещае­мая пилигримами, группа святынь находится ниже по течению; это город Гардвар, илиГаридвара. т. е. «ворота Вишну», иначе называе­мый также «Гара-двара», или «ворота Сивы>, ибо сектаторы каждого культа приписывают своему богу главную честь открытия «ворот Ган­га». Вероятно, впрочем, что храмы стояли уже в ущельи гораздо ранее той эпохи, когда жи­тели стали поклоняться Сиве и Вишну; многие изваяния, открытые между развалинами Майанура, города, существовавшего на этом месте доГардвара. и который был посещен буд­дийским пилигримом Гиуен Цангом, очевидно, относятся к временам, предше­ствовавшим появлению нынешних форм ин­дусских религий. В этом месте своего те­чения «божественная Ганга» является уже вполне сформированной рекой. По выходе из •области гор, в небольшом расстоянии ниже слияния, она прошла через область дунов и приняла в себя с той и другой стороны ручьи, посылаемые ей боковыми долинами; чтобы войти в равнину Индустана, ей остается только проникнуть в брешь гор, которая, впрочем, имеет несколько верст в шири­ну, и где река может делиться па извилистые рукава вокруг лесистых островов. В том месте, где долина расширяется в форме воронки со стороны равнины, города» раски­нул свои храмы вдоль правого берега Ганга, напротив другого священного здания, венчаю­щего холм противоположного берега. На. юг тянется красивый квартал Кункуль, принад­лежащий богатым негоциантам из всех частей Индии. Обезьяны во множестве прыга­ют и резвятся на деревьях садов.
Посещения пилигримов начинаются в по­ловине марта и продолжаются почти целый месяц. Первые английские путешественники, Гардвик, Репер и другие, исчисляли постоян­но сменяющуюся толпу в храмах Гардвара в два слишком миллиона человек, число, ко­торое Джонсон, в 1827 году, находил еще ниже действительности; в 1867 году лагерь пилигримов занимал пространство в 57 кв. километров. Это объясняется тем, что мас,са собирающагося здесь народа состоит не только из правоверных, которые приходят за тем, чтобы поцеловать след ноги бога Вишну, выкупаться в священном пруде или в во­дах Ганга,—она заключает в себе также купцов всех раг и каст, съезжающихся сюда торговать вокруг храмов. Если только прежния исчисления не были лишены всякого .серьезного основания, число пилигримов, как .приходящих на богомолье, так и являющихся ради торговли, сильно убавилось против преж­него времени, хотя народонаселение Индии по­
стоянно возрастало. Устройство хороших до­рог и рельсовых путей сосредоточило дви­жение торгового обмена в больших горо­дах, и религиозный жар ослабел; теперь редко случается, чтобы число посетителей пре­вышало 7О.ООЭ; только в праздник Водолея, повторяющийся через двенадцать лет, число это бывает значительно больше. Вмешатель­ство английской полиции, принимающей меры к изолированию больных во время эпидемии, к более правильному размещению лагерей пилигримов, к поддержанию порядка среди многочисленной толпы у входов в храмы, тоже не могло не повлиять па уменьшение при­лива правоверных. В 1819 году напор мас­сы народа, устремившейся к месту купанья, был так велик, что 430 человек потонули в священных водах, затоптанные другими купающимися. Иногда возгорались ожесточен­ные побоища между соперничающими сектами; в 1760 году восемнадцать тысяч трупов покрывали землю вокруг святилищ. Но, утра­тив отчасти свою прежнюю важность, как ду­ховный центр, Гардвар приобрел первосте­пенное значение в экономической жизни Ин­дустана, в поднятии его земледельческой про­изводительности: у этого города начинается большой ирригационный канал Доаба, отве­денный, несмотря на оппозицию браманов, из священных вод Ганга.
Другая ганга берет начало в горах Кумаона, лежащих на юг от Алакнанды: это Рам-ганга, которая течет на протяжении 660 километров и затем соединяется с Ган­гом в равнине. Столица Кумаона, Альмора, лежит в бассейне этой реки, на горном хребте, с которого открывается обширный вид. Старинная крепость, часто выдерживав­шая осады и переходившая из рук в руки во время местных войн. Альмора сделалась, благодаря высоте своего местоположения (1.650 метров) и свежести горного воздуха, одним из городов, которымт англичане отдают предпочтение за их здоровый климат. Как санаторий, с Альморой соперничает новый город Ранихет, лежащий на 165 метров выше, на плоскогорье, которое представляет строителям все, чего недостает почти во всех других городах Гималаи: воду в изо­билии, ровную почву и превосходные строитель­ные материалы, камень и дерево. Предлагали заменить Симлу, как центр расквартирова­ния выздоравливающих солдат, Ранпхетом, где воздух здоровее; многие основанные здесь в последнее время военные учреждения уже придают этому городу значение крепости, над­зирающей за границей Непала. Но большин­ство досужих людей, посещающих страну во время летних жаров, следуют за аллаха­бадским губернатором, который избрал дач­ной резиденцией более возвышенный город,
157 ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГПМАЛАЙ. 158
Найни-таль (1.945 метров), получивший это название от озера, посвященного богине Найпи, той же самой, что и Парватти, индийская Венера. В 1815 году в этом месте стоял только один храм, окруженный несколькими лачугами; теперь тут вырос прелестный го­род, развертывающий свои извилистые ули­цы в узкой равнине, которая продолжает озеро на северо-западе; красивые здания воз­вышаются на всех мысах, и виллы и дачи рассеяны в обширном амфитеатре зелени ди самых вершин гор. Окружающая при­рода нигде не представляет грандиозного зрелища: самые высокие из окрестных греб­ней не превосходят 2.500 метров, но мало найдется на Гпмалае местоположений, которые бы более походплп на природу умеренной Ев­ропы, что и составляет главную прелесть это­го места в глазах английских резидентов Индии. На юго-восток от Найни-таля многие бассейны горы тоже наполнены маленькими озерами, или талями, и вытекающие из этих озер ручьи все впадают в реку Гола, близ входа её в великую индийскую равнину. Но между этими пресноводными резервуарами нет ни одного значительного. Площадь глав­ного из них, Найни-таля, меньше двадцати десятин, а наибольшая глубина его не до­стигает 30 метров (14 сажен); Бим-таль, пли «озеро Сивы», самое обширное после Найни-таля, имеет 1.200 метров в длину, но оно уже озера Найни. Самое существова­ние этих маленьких резервуаров есть одно из замечательнейших явлений этой области Гималаи, и геологи часто спорили между со­бою относительно способа их образования. Обвалы часты в этой части Кумаона: в 1880 году масса камней и глины, размытая глубокими источниками, отделилась от восточ­ных холмов и засыпала часть города Най­ни-таль, при чем более 180 человек были погребены под грудами обвалившейся земли.
Река Кали, иначе Сарджу, Сарда или Гогра, один из самых обильных потоков цен­трального Гималаи, была взята, в 1816 году, англичанами за границу их империи с Непа­лом. Так же. как Алакнанда, эта река гангесской системы получает свои первые воды с гор Загималайской цепи, на тибетской грани­це, и каждый из её верхних притоков пи­тается ледником. «Богиня Нанда», или Нан­да-деви, наиболее чтимая из всех местных божеств Кумаона, властвует над этою об­ластью льдов и скал. Когда ботиям случает­ся переходить через опасный перевал в виду этой царицы снегов, которую они еще недавно считали—«высочайшей горой во всем свете» 9» они каждый раз приносят ей в жертву коз, при чем строго наблюдают, чтобы х) Reg. Heber, „.Journey through the upper provinces of India*.
ни один неверный не осквернил церемонии жертвоприношения своим нечестивым взо­ром; в подобном случае Адольф Шлагинтвейт должен был спрятаться за скалу 9ВершинаНанда-деви поднимается на 7.823 ме­тра, и ближайший к границе горный проход, Киунгар, имеет не менее 5.280 метров вы­соты, т. е. на 470 метров более, чем МонъБлан. Этим перевалом очеш> часто пользуют­ся. несмотря на трудность восхождения по ди­кой долине реки Гори-ганга и через трещи­ны Миланского ледника. Деревня того же имени (Милам), лежащая на высоте 3.429 ме­тров, близ конечной морены ледяного по­тока, бывает переполнена путешественника­ми во время короткого периода торгового дви­жения. Но с октября месяца она совершенно покидается жителями, так же, как Мартолп и другие селения, лежащие ниже; все население удаляется тогда в нижния долины. Знамени­тый пандит Найн-синг, тот самый, кото­рый так много сделал для исследования За­гималайской цепи и плоскогорий Тибета, мож­но даже сказать, сделал больше, чем всякий другой из новейших путешественников, был долгое время школьным учителем в Миламе.
Главные города засетледжских государств, Гарваля и Кумаона, с цифрой их населения, не считая временных резидентов:
Симла (1891 г.) — 13.840 жит. (летомъ— 30.000 жит.); Массури и Ландуръ—8.000 жит.; Дера—7.320 жит.; Альмора—6.250 жит.; Най­ни-таль—6.000 жит.; Чакрата—1.250 жит.
Непал одна из «неведомых земель» Индустана. Хотя король этой страны признал верховную власть британского правительства, как «сюзеренной державы», и хотя английский резидент имеет право пребывать в столице края, под охраною сипаев, однако, доступ в пределы Непала строго воспрещен обык­новенным путешественникам, равно как инженерам-тонографам; если некоторые исследователи, именно один из братьев Шлагинтвейт, Герман, могли посетить непаль­скую столицу Катманду и осмотреть её окре­стности, то это удалось лишь после долгих дипломатических переговоров. Измерения ко­лоссов Гималаи, возвышающихся в центре Непала, пришлось по необходимости произво­дить с равнин Индии, при помощи визиро­ваний, делаемых через предгорья, и чтобы получить точные маршруты внутренних обла­стей, нужно было посылать индусских пандитов, странствовавших с разными переоде­ваниями. под видом купцов или монахов. Что касается истории языков и населений Не-
Э Hermann von Schlagintweit, „Reisen in Indian und Hochasien*; Strachey, „Journal of the Geographical So­ciety*, 1851.
159 ГЛАВА II.—
пала, то они могли быть лучше изучены, бла­годаря исследованиям некоторых английских резидентов, дипломатов пли медиков, по­долгу проживавших в Катманду.
Существование Непала, как особого, отдель­ного от остальной Индии государства, объя­сняется географическим положением этой страны. Нигде нельзя лучше констатировать того факта, что так называемые «естествен­ные деления», проводимые единственно по реч­ным бассейнам, оказываются иногда чисто условными. Многие большие реки гангесской си­стемы, Каркали, Гандак, Коси, перерезыва­ют Непал с севера на юг, отделенные одна от другой высокими горами: даже самые высокие вершины земного шара поднимаются между реками Ботия-Коси и Арун, впадаю­щими в один и тот же приток Ганга, и, однако же, не пределы этих речных бассей­нов служат рубежами Непалу. Это царство, обширный прямоугольник, который тянется с запада па восток на пространстве 700 слиш­ком километров, и которого средняя ширина всего только около 125 километров, провело свои границы поперег долин этих рек. Тогда как верхняя часть рек принадлежит Китайской империи, нижнее течение их нахо­дится в Британской Индии. На севере, естественную границу Непала составляют об­ширные пустынные плоскогорья между Гималаемъи Загпмалаем; на юге, болотистый лес пояса терай образует барьер, этнологиче­ский и политический, между областью долин и областью равнины. Население каждой долины Непала, заключенной между снегами гор и болотами терая, стремится образовать отдель­ное политическое тело; завоевание сгруппиро­вало их в одно государство, но не могло перейти за границы, начертанные, так ска­зать, кривыми уровня. рассматриваемый в це­лом, Непал состоит из поясов раститель­ности, расположенных один над другим по склонам центрального Гималая; климат, а не скат истечения вод обусловливает его географическое единство. Войны, иноземные нашествия, трактаты неоднократно и разно­образно видоизменяли политические границы; таможни тибетской границы должны были мно­го раз выдвигать или отодвигать свои посты; точно также, отряды непальских солдат мог­ли, в силу договоров с Англией, возводить новую бамбуковую изгородь и ставить камен­ные межевые столбы дальше от основания гор; но, несмотря на все эти изменения окружности, географический контраст с его следствиями в жизни народов существует по-прежнему. В начале настоящего столетия прямоуголь­ник Непала продолжался даже гораздо далее на запад; он занял бы всю область гима­лайских отлогостей, если бы слишком боль­шое протяжение территории в длину и про­
индустан. 160
исходящая от того трудность сообщений не уменьшали силу сцепления всех частей целого. Так точно Италия, «единая» по форме своей территории и по языку своих народов, оставалась долгое время раздробленною на мно­жество отрывков; в подобных же условиях находится, например, Чили, в Южной Аме­рике, которсе наверно распалось бы на не­сколько отдельных государств, если бы море не сближало его береговъ
Известно, что Непал есть страна, где вы­ступы земной коры представляют наиболь­ший рельеф, наибольшую выпуклость; между самыми низкими точками и самыми высокими вершинами этой области вертикальное расстояние превышает 8 километров; на снего­вых куполах горных колоссов воздух не имеет даже половины тяжести атмосферы, омывающей нижния поля и равнины. Подобно Западному Гималаи), непальские горы отделены от равнины первою грядой высот, состоящих из третичных горных пород, как и Сивалик, которого они составляют продолжение. Эта подгималайская цепь, перерезанная в раз­ных точках своего протяжения горными по­токами, носит название Черриагати. На севе­ре, по другую сторону продольного понижения, образуемого дунами пли мари, высятся перед­ния горы Гималая в собственном смысле, поднимаясь постепенно от хребта к хребту до самых верхних массивов.
В Западном Непале высится, почти уеди­ненно, над глубокою долиной одной из «семи» рек Гандак, массив Нараяны, или «Сына Человеческаго», т. е. Вишну; над этою груп­пой господствует вершина Давала-гири (Даоло-гири), или «Белая гора», которую долгое время, почти в продолжение полустолетия, счи­тали высочайшим пиком земного шара; на востоке, горы Моршиади, Баратор, Ясса со­перничают высотою и величественным ви­дом с непальским Мон-Бланом. Массив Госаинтан, или Киронг, самые горделивые вершины котораго—Деорали и Даябанг. на 1.000 метров ниже Давалагири, но его чтут больше, без сомнения, потому что он нахо­дится ближе к цивилизованным населениям. Из расселин его скал бьют три священ­ных каскада, образующие озеро Нильхиат, т. е. озеро «бога с синею шеей»; это резервуар, откуда вытекает река Трисуль-ганга, полу­чившая это название от трезубца Сивы, ко­торый извел ее из скалы *). Отныне первое место по высоте принадлежит Гауризанкару, иначе Чингопамари, величественной горе Во­сточного Непала, посвященной божественной чете: Сиве, богу Силы, и ИИарватти, богине Красоты. Кинчинджинга, окруженная пятью обширными снеговыми полями, от которыхъ
О Oldfield, „Sketches from Nipalu.
161 ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГИМАЛАИ. 162
она и получила свое имя, означающее «Пять Из проломов, которыми торговцы могутъ
одистающпх ледниковъ», тоже принадлежит Непалу; она возвышается между этим госу­дарством и Сиккимом, у северной оконеч­ности поперечной цепи Сингалила. Многие другие пики страны, не считая предгорий глав­ных вершин, переходят в высоту за 7.000 метров. Безъвсякого сомнения. Загпмалайская цепь, которая образует водораздельный хре­бет между бассейном Цангбо и бассейном Ганга, но которая находится па китайской территории в большейчасти своего протяже­ния, увенчана пиками, соперничающими с ко­лоссами Гималаи, или почти неуступающими им высотою. Пандит, который обошел во­круг всего массива Гауризанкар, в 1871 г , но не мог, однако, разглядеть этой горы, скры­вавшейся от него за другими вершинами, го­ворит, что все время видел на севере очень высокие вершины, которые показались ему нисколько не ниже колоссов Гималаи в соб­ственном смысле. Из всех гор этой обла­сти та, которая показалась ему самою высокою, принадлежит Загнмалайской цепи; она го­сподствует над обширным пространством, на северо-востоке большой равнины, называе­мой Дингри-Майдан, или «Площадь Дингри» (Тингри) *).
Попятно, что при таких крайне резких различиях рельефа страны сообщения между долинами и плоскогорьем, равно как из од­ной долины в другую, должны быть весьма затруднительны. Большинство рек,' спускаю­щихся из Тибета, проходит через перед­нюю стену Гималаи ущельями дотого глубо­кими и с боками до такой степени крутыми, что путешественникам невозможно пускаться в эти страшные теснины. Продолжать путь в тех местах можно не иначе, как взби­раясь на соседние отроги через целый ряд перевалов, возвышающихся слишком на 4.000 метров. Есть даже в этой цепи со­вершенно неприступные бреши, которые нуж­но обходить с правой или левой стороны, де­лая крюк верст в 50. В других местах тропинки проложены в самых ущельях, но так проложены, что воспользоваться ими не отваживается пи один путешественник, кроме горцев. Нпже Чоксама, где через мо­гучую реку Ботия-Коси перекинут мостик меньше десяти сажен длиною, тропинка со­стоит из 775 каменных ступенек, шири­ною от 15 до 45 сантиметров, положенных па железные бруски, вбитые в скалу; поток ревет на глубине 450 метров (210 сажен) под этою лестницей, висящею в пустоте. Редко бывает, чтобы овцы или козы отважи­лись последовать за человеком по этим опас­ным ступеням.
О Montgomerie, „Journal of the Geographical Society of London*, vol. XLV, 1875.
География Реклю. т. ѴШ.
пользоваться, чтооы попасть с одного склона на другой, только немногие открыты торговле строгпмп агентами тибетского таможенного ве­домства, тем более подозрительными, что про­ход через границу какого-нибудь лазутчика пли миссионера был бы вменен им в уго­ловное преступление. На западной оконечности королевства перевал Ниало, или Такла-хар один из самых важных, потому что через него можно добраться до берегов озера Мансараур и водораздельного порога между ре­ками Сетледж и Цангбо; там находится та область, священная по преимуществу, где, но сказанию легенды, таинственные звери, скры­вавшиеся в пещерах Кайласа, изрыгали че­тыре реки Индии; по крайней мере Сетледж, Цангбо, Карнали, все три берут начало во­круг массива Гурла-Мандгата, а Инд выте­кает в небольшом расстоянии на север от Кайласа. Перевал Поту, откуда путеше­ственники, поднявшись по долине реки КалпГандак до самого истока, направляются к Тадамскому монастырю и этапу,—тоже один из наиболее посещаемых горных прохо­дов Непала. Далее на восток перевал Но­ла, высота которого около 5.000 метров, представляет более трудный проход. Лучшая дорога, царская, так сказать.—это та, кото­рая поднимается из Катманду к северу до­линой р. Трисуль, самой восточной в бассейне Гандак, и пройдя через Джонка-джонг, вступает на востоке в понижение, запятое частью большим тибетским озером Пальгу; но до сих пор еще ни одному из пандитов, которые были посылаемы на разведки остъиндскими офицерами-геодезпстами, не удалось пробраться на эту дорогу, наименее трудную из всех тамошних путей сообщения; она предоставлена в исключительное пользование важных особ, за которыми, когда они отпра­вляются в путь, следуют навьюченные ло­шади. В 1792 году китайцы спустились че­рез эту брешь внутрь Непала. Обыкновенные купцы проходят перевалом Тунг-ла, (иначе Кути или Нилам-джонг), к которому они поднимаются по страшным ущельям реки Ботиа-Коси. Наконец, в восточной части Не­пала тоже есть несколько перевалов, как-то: Гатиа, Типта-ла, Нила-ла, Тпнкп-ла, Даиго-ла, которые позволяют переходить через раз­личные хребты, отделяющие покатость Ганга от покатости Цангбо.
Высота главных гор и наиболее посещае­мых горных проходов центрального Гималая:
Симла, городъ—2.160 метр.; Джамнотрп— 6.250 метр.; Кидарнат — 6.950 метр.; Кай­ласъ—6.700 метр.; Пби-Гаминъ—7.780 метр.; Бадрпнат — 7.074 метр.; Масури, город 2.267 метр.; Нанда-деви—7.823 метр.; Гурла6
163 ГЛАВА II.—
Мандгата— 7.686 метр.; перевал Ниало— 4.500 метр.; Апи — 6.907 метр.; Альмора— 1.650 Метр.; Найнп-таль— 1.945 метр.; Джумла, городъ—2.444 метр.;Поту-ла—4.599метр.; Но-ла— 5*000 метр.; Давалагири—8.180 метр.; Моршиади-7.557 метр.; Туяг-ла—4.526метр.;Дайябанг — 7.247 метр.; Чамланг — 6.771 метр.; Катманду, городъ—1.327 метр.; Кинчинджинга— 8.483 метр.; Гауризанкар (Эве­рест)—8.845 метр.
Из всех проточных вод, пересекающих Непал, поток Арун (Аран), главная ветвь реки Сапт-Коспки, пли «Семь Коси», имеет самый значительный бассейн и принимает в себя наибольшее число ледниковых ручь­ев. Он образовался из двух порядочных рек, которые берут свое начало в понижении между Гималаем и Загималаем и текут на встречу одна другой. На пространстве, по мень­шей мере, 200 километров, продольная доли­на, разделяющая два главные хребта гималай­ской системы, служит руслом этим теку­чим водам, известным под именем Дингри-чу и Тинки-джонг. Главная река, соеди­няющая их в своем течении и получающая воды от таяния снега на двух главных ко­лоссах, Гаурпзанкаре и Кинчинджинге. низ­вергается в глубокия ущелья, на 6.000 ме­тров (около пяти с половиною верст) ниже горных громад, которые высятся над нею справа и слева; затем, прежде чем выйти из пределов Непала, смешивает свои воды с водами рек Коси и Тамру, пли Тамбур. Некогда эти горные потоки изливались в боль­шое озеро, параллельное Гималаю и цепи пред­горий, но выходивший из этого бассейна исток давно уже вырыл себе русло и размыл на широких пространствах скалы из песчаника иконгломератов, задерживавшие его течение. Но всей вероятности, это исчезновение озера Семи Коси (Сапт-Косики) случилось задолго до исторической эпохи, хотя индусские легенды рассказывают о его высыхании. Также точно реки Саит-Гандаки, пли «Семь Гандакъ», на­полняли обширный резервуар, прежде чем пробить внешнюю цепь гор. При виде этого бассейна и многочисленных других таров, следующих один за другим в долинах рек Непала, невозможно не признать сразу их озерного происхождения. Но почти все ре­зервуары были опорожнены напором вод; за исключением озер Накра, находящихся в бассейне Света-Гандак, остались лишь пруды, да кое-где в соседстве иояса терай болоти­стые пространства f). До выхода из области гор падение потоков очень сильно, вследствие чего в этой части течения судоходство совер­шенно неудобно. Прибрежные жители поль-
ИНДУСТАН. 164t
зуются ими только для орошения полей и са дов и для сплава леса.
Население Непала распределено неравно­мерно, полосами; очень редкое в возвышен­ных долинах, соседних с границей, посте­пенно возрастающее по направлению с севера на юг, оно вдруг уменьшается при прибли­жении к поясу терай. Стесненные в своей гористой стране, жители, располагая ма­лым количеством удобных для культуры земель, не ограничиваются обработкой ровных пространств, представляемых бывшими ло­жами высохших озерных бассейнов, пли таров. и пологих покатостей, окаймляющих долины,—они умеют также строить искусствен­ные террасы на слишком наклонных ска­тах; подобно тому, как горы на реке Ардеш (во Франции), предгорья ломбардских Альп и холмы по берегам Реина, крутые склоны среднего Непала преобразованы в ряд усту­пов, в гигантские лестницы, каждая ступень которых представляет поле, засеянное хлеб­ными злаками. На пологих косогорах и на ровной почве долин фруктовые деревья ра­стут густыми чащами, окружая селения своею зеленью и наполняя воздух благоуханием. Выше, леса, состоящие, главным образом, из хвойных дерев, занимают всю среднюю область гор. Англичане легко могли бы найти в Непале сотни местоположений, благоприят­ных для постройки летних городов, в роде тех, какие они основали в Гарвале и Кумаоне; однако, непальские санатории имели бы то неудобство, что они были бы отделены от равнин Ганга чрезвычайно опасною в сани­тарном отношении областью терая, где лихо­радки сильно истребляют население, и где ты­сячи людей поражены зобом. Жители горных местностей тоже страдают этою болезнью. Причину её Гукер приписывает общерас­пространенной в крае привычке поддержи­вать ношу при помощи ремней, повязанных на лбу, и таким образом переносящих усилие на мускулы шеи. Вьючные овцы и козы, у которых вьюки тоже частью поддерживаются ремнем, обвязанным вокруг шеи, также имеют зоб 1).
Разнообразие рас еще весьма велико в Не­пале, благодаря тому обстоятельству, что семьи, живущие в долинах, сохраняются в первона­чальной чистоте от всякой примеси инопле­менной крови, разве только во времена воин­ственных набегов; нигде, исключая примор­ских портов, не увидишь так много пред­ставителей различных народностей, как в городах Непала. На западе Гандака преобла­дающею расой являются индийские «арийцы >. Так же, как въКумаоне, раджпутские завоева-
’) Н. von Schlagintweit. „Reisen in Indien und Hoch asien;u Oldfield, „Sketches from Nipul*4.
9 Hcoker, „Journal of the Asiatic Society4*, may 1846.
165 ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГПМАЛАЙ. 166
тели овладели страной.—около одиннадцатого столетия, говорят предания,—а по их следам пришли переселенцы с юга, преимуществен­но браманы, бежавшие от мусульманского фа­натизма и постепенно видоизменявшие первовачальное население; они не дали покорить себя магометанам, так что непальцы — един­ственные жители Индии, государство которых не было основано поборниками ислама. Оби­татели Западного Непала носят индусские имена и говорят наречиями, происходящими ют общего санскритского корня; в то же время они причисляют себя к двум высшим кастамъ—браманам и кшатриям. В действи­тельности, раса в этой стране очень смешан­ная, и у многих из непальских раджпутов черты лица чисто тибетские; вернее было бы поместить их между ботиями, в касту по­бежденных, чем признать в них предста­вителей победившей расы; но они тем упорнее претендуют на чистокровность своей расы, что, в противном случае, несмешанные ин­дусские касты могли бы сторониться от них, как от недостойных. Тогда как в соб­ственной Индии дети принимают касту мате­ри, в Непале они принадлежат к сословию •отца; этим и объясняется существование та­кого многочисленного населения браманов и кшатриев в долинах Карнали и семи рек Гандак £).
Язык, которым говорит огромное боль­шинство парбаттиев, или «горцевъ», жителей Западного Непала, называется; по имени их, ларбаттиа; его называют также хас, по имени воинственного племени, которое его употре­бляет. Даже на востоке от реки Кали до реки Трпсули (Трйсуль-ганга), он так же распро­странен, как диалекты тибетского происхо­ждения; сделавшись идиомом властителей стра­ны, он, благодаря господствующей роли гово­рящих им, приобрел исключительное влия­ние. Это, впрочем, язык ясный, сильный, краткий, вполне приличествующий воинствен­ному народу, но имеющий очень бедную лите­ратуру. Совершенно «арийский» по граммати­ческому строю, парбаттиа заключает в себе еще пятую часть слов, принадлежащих на­речиям аборигенов; в отношении языка, как и в отношении расы, тибетские элементы индианизировались 2 3 4).
Хасы, — которых чаще называют гур­ками, или гуркасами, но совершенно ошибочно, ибо имя это применяется к жителям вся­кой расы, которые населяют округ, лежа­щий вокруг города Гурка 8) —не допускают никаких сомнений относительно их индус­ского происхождения и принадлежности къ
*) Hermann ѵ. Schlagintweit, цитированаое сочинение.
3) Brian Н. Hogdson, „Essays on the languages, lite­rature and religion of Nepal and Tibetu.
3) Oldfield, „Sketches from Nipalu.
касте кшатриев; но есть другие военные пле­мена, которые, называя себя индусами, го­раздо лучше сохранили свои предания и нравы: это—магары, или магиары, и гурунгп, живущие на севере от Гурки, в различ­ных долинах, орошаемых притоками реки Трисуль-ганга. Со своими господами они го­ворят наречием хас, но между собою всегда употребляют собственный язык ти­бетского корня; точно также, если они и со­блюдают некоторые браманские обрядности, то делают это совсем не по усердию. Вместе съхасамп из Гурки, магары, гурунгп и лимбу из восточных округов составляют почти всю вооруженную силу Непала; но этого недо­статочно для их военных инстинктов: по­добно швейцарцам былых времен, они ухо­дят в чужие края служить в качестве на­емников. Эти непальцы, известные под об­щим именем «гуркасовъ». оченьмногочисленны в пндо-британской армии, где их очень ценят за их храбрость, выносливость, лов­кость и быстроту. Истые воины, они питают глубочайшее презрение к сборищу мадхезиев. т. е. жителей равнины, п с радостью перебили бы мятежников. Легко приучаемые к дисци­плине, они, быть может, были бы не менее опасны против их собственного отечества, если бы когда-нибудь вспыхнула война между Англо-индийскою империею и Непалом.
Лимбу, кпранти, яха, живущие, в числе сколо 250.000 душ, в долинах Восточного Непала, на границах Сиккима, представляют, может быть, коларийские племена в Гима­лайских горах, ибо по наружному виду, правам, обычаям, кое-каким следам рели­гиозных верований и некоторым особенно­стям языка они близко подходят к племени коль, живущему в Чота-Нагпуре и Ориссе ’). Другие племена центральной и восточной по­лосы государства сохранили еще чисто тибет­ский тип по чертам лица, нравам, наречиям, религии. Почти все жители этой части страны имеют гораздо более белый цвет кожи, чем индусы; голова и лицо у них шире; глаза сближены и немного скошены, нос сдавлен­ный при основании, широкий на конце, с боль­шими круглыми ноздрями; они малорослы, но сильны и коренасты. В них нет той живо­сти ума и характера, которою отличается ин­дус, но нет также и его хитрости; вообще нрав у них кроткий и веселый. Они делятся не на касты, как переселенцы с равнины, а на племена, которые, будучи сходны между собою нравами и образом жизни, пастуше­ским или земледельческим, отличаются одно от другого наречиями, местными обычаями, преданиями и никогда не смешиваются через браки. Гогдсон насчитывает в Непале не менее двенадцати тибетских диалектов или
4) Hugdson; Dalton, „Ethnology of Bengal*.
*
ИНДУСТАН. 168
кам, пришедшим из Индии, цивилизация неваров развивалась мало-по-малу; но они не забывали своего родного языка и ограни­чивались введением в него «арийскихъ» тер­минов, соответствовавших новым для них понятиям и предметам. Подобно тому, и ре­лигия, преподанная им этими выходцами, ви­доизменилась мало-по-малу. Около двух тре­тей неваров еще буддисты, по крайней мере по имени; но в то время, как соседния пле­мена, на севере и на востоке, имеют лам, как тибетцы, и придерживаются шаманства,, у непальцев в собственном смысле нет никаких монастырей, и их обрядности при­ближаются к обрядностям индусских куль­тов; в их храмы вошли браманские боги и символы. Древние монастыри существуют, но они давно уже обращены на пользу ремеслен­ных корпораций. Невары-буддисты приняли даже кастовый порядок; их жрецы, звание которых сделалось наследственным, при­надлежат к сословию банров, соответствую­щему касте браманов; у них есть также касты купцов и ремесленников; но, испове­дуя религию существенно миролюбивую, они не имеют касты кшатриев, пли воинов. Когда возникает между буддистами какойлибо спор, относящийся к кастам, они обра­щаются за разрешением к радж-гуру, вели­кому жрецу браманов, как к своему духов­ному главе; они не состоят ни в какой зави­симости от тибетского далай-ламы. Буддизм вымирает в Непале, и «лет через сто,— говорит Ольдфильд,—он, вероятно, исчез­нет из долины Катманду, как исчез из Индустана». Архитектура двух тысяч хра­мов или святилищ, воздвигнутых в этой долине, свидетельствует о борьбе между влия­ниями севера и юга, и смешение двух стилей совершилось там с некоторою оригиналь­ностью: первоначальные украшения, изваянные пли вырезанные индусскими художниками, очень напоминают орнаменты, которые мы видим в пагодах на берегах Ганга, но употребление дерева в постройке, выступ верхних ярусов, надставка крышъ—все это несомненные черты китайской архитектуры.
Если есть в Непале племена, сделавшие успехи в цивилизации, то есть и другие, ко­торые, быв оттеснены в леса и в возвы­шенные долины иноземными нашествиями, снова впали в дикое состояние. По словам Гогдсона, чеианги и кусунда, живущие в го­ристых и лесистых местностях на запад от Катманду, принадлежат к числу этих племен, некогда стоявших на известной степени образованности, но низведенных за­воеванием опять в состояние варварства. По крайней мере они сохранили свою независи­мость; онп не обработывают землю в пользу господина, не служат в войсках, не платятъ
167 ГЛАВА. II.—
говоров, из которых каждый употребляется только одним племенем, совершенно ясно отличающимся от других племен. Реме­сленников между этими восточными непаль­цами очень мало: ремесленные корпорации представлены группами илотов, которые на­ружным видом нисколько не отличаются от своих господ, но к которым последние от­носятся с глубоким презрением: гончары, корзинщики, плотники, каменщики, кузнецы, ювелиры, портные, стиралыцики белья, ци­рульники, музыканты—все эти ремесленники, необходимые общине, живут, тем не менее, вне её, что, повидимому, указывает на перво­начальное различие расы. Рабство в собствен­ном смысле тоже существует в Непале: отец может продать своих детей в неволю и таким образом лишить их национальности и сословных прав и преимуществ.
Между непальскими племенами тибетского происхождения самое цивилизованное — невары, живущие в равнине Катманду, на бере­гах Багмати, между бассейнами рек Трисульганга и Коси. Их язык, неварп, есть един­ственный в Непале тибетский диалект, имею­щий собственную письменность и литературу, в которой, впрочем, заметно очень сильное влияние санскритских образцов. Это племя гораздо лучше, чем хасы и гурки, предста­вляет национальный элемент между двумя противоположными силами, действующими одновременно на страну. С одной стороны, индийские нравы и политика, с другой—тибет­ские равцо стремятся овладеть Непалом. На юге и на западе индусы взяли верх; па се­вере же и на востоке Китайская империя полу­чила перевес над Индией, и гималайские пле­мена Непала соединяются с племенами Бодъюла нечувствительными переходами. Но невары, занимающие центральную часть страны и на территории которых находится столица го­сударства . сохранили некоторую орпгпнальность, не позволяющую смешивать их ни с индусами, ни с тибетцами. Говорят, у них сохранились даже кое-какие остатки древнего матриархата; по словам Килькпатрика *), по­варские женщины имеют право брать себе сколько угодно мужей и прогонять их под самым ничтожным предлогом. Начиная со второго столетия христианской эры, многие ревностные буддисты, спасаясь от преследо­вания браманов, приходили искать убежища у неваров и, взамен оказанного им госте­приимства, приносили этим последним свои книги и вообще знание искусств и наук Ин­ду стана; некоторые драгоценные сочинения той эпохи, которые были известны только по имени, отысканы Гогдсоном в книгохрани­лищах Непала. Благодаря этим наставни-
„Ап occount of the Kingdom of Nepaulu.
ЦЕНТРАЛЫ!ЫЙ ГПМ АЛАЙ.
169
никаких податей. Чепанги, маджи, кумбары питаются дикими ягодами и добычей охоты, но их раздутый живот и сухопарое тело свидетельствуют о недостаточности и грубости их пищи; жилищем им служат шалаши, сплетенные из древесных ветвей. Некото­рые другие народцы, менее дикие, тоже живут особняком, совершенно в стороне от дру­гих непальцев, благодаря поясу болот, ко­торый защищает их от захватов со сто­роны их соседей; это обитатели жарких низ­менных долин и терая. Эта область, но кли­мату смертоносная для всех других инду-
170
роля требовал их но пятисот голов еже­годно, но теперь этот налог, или ясак уже не может быть уплачиваем в таком коли­честве.
Прежде племена нижнего Непала говорили разными наречиями; в настоящее время они употребляют один общий язык, именно хас, и называют себя индусами, хотя и не при­держиваются браманских обрядностей. У ден паров обязанности жреца в каждом семей­стве исполняют зятья и сыновья сестры. Во многих отношениях эти народцы непальского терая, кажется, составляют этнологический

Катманду.-Двери Ганумана во дворце раджи.
сов или тибетцев, нисколько не опасна для этих туземцев; оттого им часто дают про­звище аулиа (лихорадочные), потому что они не боятся ауаля, или маларии (болотной лихо­радки). Уже в течение несчетного числа по­колении они живут на этих сырых, боло­тистых землях, где они сеют хлеб в лес­ных прогалинах и занимаются разными другими промыслами, между прочим, охотой на слона; но это огромное животное становится редким 1); еще недавно двор непальского ко-
*) Oldfield, цитированное сочинение.
переход между коларийскимп народностями центральной Индии и гималайскими тибет­цами *)• В ближайшем к английским вла­дениям поясе терая преобладающими коло­ниями являются поселения племен тару и меч; представители последнего сами себя назы­вают бодо или боро и, без сомнения, стоят в близкой родственной связи с нацией бодов и л и ка ч яро в-ко чев ни ко в, рассей н н ы х но всей северо-восточной Индии до границ Бармании Они быстро индианизируются везде,
11 Brian Н. Hogdson, цитированное сочинение.
2) Dalton, „Ethnology of Bengal".
171 ГЛАВА II.—
i
где находятся в соприкосновении с индусами, и придерживаются культа Сивы, примешивая, однако, к нему свои собственные суеверия. Они продают своих дочерей в замужество своим соседям и этим способом обога­щаются, так как женщины из племени меч слывут красавицами.
Катманду, главный город долины, давшей свое имя всему Непалу, и столица королев­ства, лежит на высоте 1.327 метров над уровнем моря, при слиянии двух рек, Вишнумати и Багмати, соединенные воды которых спускаются прямо на юг к равнинам Инду­стана. Очень неправильно расположенный вдоль высоких обрывистых берегов, этот город имеет форму «меча Божия», как го­ворят туземцы. Извилистые улицы в иных местах загромождены грудами обломков и мусора, и большая часть домов, построенных из красного кирпича, кажутся настоящими вертепами; многие вытянулись в два или три этажа, но настоящей лестницы у них нет, а есть только приставные лесенки, сообщаю­щиеся посредством трапов, или опускных дверей. Королевский дворец состоит из группы разбросанных в беспорядке нисень­ких зданий, с портиками, испещренными причудливыми изваяниями. Везде бросаются в глаза пагоды, высоко вздымающие свои ку­поны, башенки, колокольни, пирамиды или кровли, покрытые блестящею черепицей или позолоченною бронзой и увешанные на уг­лах, как китайские кумирни, колокольчика­ми, звонящими при малейшем дуновении ветра. Когда смотришь издали, многие квар­талы кажутся одною обширною пагодой; по­всюду открываются маленькия святилища, за­брызганные кровью приносимых в жертву животных, петухов или уток, коз или буйволов; там и сям стоят монолиты, поддерживающие статуи государей пли богов, защищаемых бронзовым змеем с угрожаю­щею головой. Верстах в пяти к востоку от города находится Баднат, самый обшир­ный буддийский храм Непала,—громадный ку­пол в форме ступы, увенчанный башней, на которой нарисована фигура бога, и пирамидой со ступеньками, оканчивающейся чем-то в роде панской тиары. Это—пагода тибетских лам, которые посещают Непал каждый год зимой; они заботливо поддерживают и ремонтируют эту кумирню.
Красивый овал равнины, длиною около двадцати верст с севера на юг, окружен­ный со всех сторон горами, которые воз­вышаются от ЗОО до 2.000 метров над уровнем бывшего озерного дна. усеян горо­дами, деревнями и храмами, утопающими в зелени. Вилла английского резидента, распо­ложенная на горке, к северу от Катманду,
индустан. 172
занимает одно из прелестнейших местопо­ложений этого очаровательного края *); особен­но северные склоны холмов и гор покрыты великолепными лесами. Чтобы созерцать лас­кающее взор море зелени и живописную кар­тину города, увенчанного златоглавыми паго­дами, всходят также на Дареру, пустую вну­три колонну, возвышающуюся на 75 метров. Рынки непальской столицы принадлежат к лучшим в Азии ио богатству и разнообразию* цветов, фруктов и овощей, приносимых окрестными поселянами. По исчислению Керк­патрика, население всей долины Катманду в начале XIX столетия простиралось до 180.000* душ; Ольдфпльд полагает, что теперь онопревышает четверть миллиона.
В 3 километрах к юго-востоку от Кат­манду, город Патн или Патан,—т. е.,как и Патна на Ганге, «городъ» по преимуще­ству,—и в 13 километрах к востоку, город Батгаун или Батгонг еще богаче столицы храмами эпох, следовавших за введением индусских религий; но большинство этих зданий сильно повреждено временем, и на многих из них к скульптурным украше­ниям прибавились естественные орнаменты из пучков травы и кустов, пробивающихся из трещин памятника. В восьмом столетии нашей эры, в эпоху основания Катманду, Патан был уже значительным городом; он и теперь еще второй город в государ­стве и главное средоточие певаровч^ будди­стов, которые находятся там в наиболь­шему числе. Катманду, как резиденция раджи, есть, естественно, сборное место для турков и других туземцев воинственной расы; од­нако, большинство и тут состоит из неваров; браманы живут преимущественно в Батгауне. На западе долины, на небольшом холме, возвышающемся метров на сто над окружающими полями, находится другой го­род, теперь почти разрушенный, — Киртипур; он был слишком сто лет оплотом национальной независимости неваров, и гур­кам удалось овладеть им только посред­ством измены. Чтобы отомстить за долгое сопротивление осажденных, гурки отрезали носы и уши всем жителям, пощадив лишь грудных детей, и Киртппур долгое время был известен под пменем Наскатпур, или «города отрезанных носов 2).
На северо-запад от Катманду, город Наякот или Наокот построен в кратерообразпой котловине, открывающейся на вершине горы, господствующей над слиянием реки Трисуль-ганга и её маленького притока. Этот город прежде был зимнею резиденцией не­пальских раджей, но теперь дворец поки-
Э Wright, „History of Nepaulu; Oldfield, „Sketches, from Nipalu.
2) Oldfield, цитированное сочинение.
ЦЕНТРАЛЬН ЫЙ ГIIМ А Л А Й.
лгут, и Наякот утратил свою торговую важ­ность; однако, и теперь еще ежегодно бы­вает ярмарка у подошвы горы, среди садов, -славящихся своими превосходными произве-
высоты спускались китайцы и тибетцы в 1792 году, во время их победоносного похода про­тив турков.
Во всей западной части королевства, окра­

дениями, особенно рисом, сахаром, анана­сами, мангами: апельсины из Наякота и за­падных округов, лежащих вокруг г. Гурка, считаются бесподобными. Сады ИИаякота рас­положены на высоте Too метров. До этой
ничейной рекой Трисуль-ганга и распадав­шейся некогда на сорок шесть маленьких феодальных княжеств, Байсп-радж, или «двадцать два царства», и Чаубисиа-радж, или «двадцать четыре царства», нет боль-
175 ГЛАВА II.—
пиих городов; главные аггломерации жите­лей— это бурги окруженные стенами, как Джамла или Джумла, столица Байси-радж, или торговые местечки, как Ломантанг (Мастанг, по Ольдфильду), па тропе, поднимаю­щейся к проходу Поту-ла, пли, наконец, святые места, часто посещаемые пилигрима­ми, как Муктинат. В этом последнем месте, лежащем на высоте 3.439 метров, на скате, высоких снеговых гор, бьют из земли горячие серные ключи, иногда, по рассказам туземцев, сопровождаемые пламе­нем *). Главный торговый город на тибет­ских границах Киронг, лежащий к се­веру от Катманду, на высоте 2.775 метров, в долине, над которой господствует, с восточной стороны, массив Госаинтан; там еще сеют пшеницу и ячмень, но рис приво­зится туда из нижних равнин.
Торговля Непала сильно стеснена таможен­ными строгостями. Пошлины с товаров взи­маются не только на границах, но также во многих внутренних станциях; как госу­дарство военное, угрожаемое двумя соседними, более могущественными империями, Непал может защищаться лишь таможенными тари­фами да паспортами, но, несмотря па свое нерасположение к иностранным коммерсан­там, он принужден пускать их в свои пределы. Тибетцы приходят покупать опиум, чтобы ввозить его контрабандным путем; сотни индусов являются на ярмарки в Кат­манду, и английские товары, которые все более и более входят в употребление между не­пальцами и делаются для нпх необходимою потребностью, должны быть оплачиваемы ме­стными продуктами, каковы дерево и смола катешю, или кашу, строевой лес, железо и медь, шерсть, лошади (маленькия неприхотли­вые ii неутомимые животные), соль и золотой песок, разные руды, бирюза, бура, привози­мые с тибетских плоскогорий. Мало того, Пе­нал, представляемый десятками пятью круп­ных торговцев, может даже посылать англоиндийцам произведения своей мануфактурной промышленности, именно одеяла и бумагу, выделываемую из волокон растения daphne cannabina и по прочности неуступающую пер­гаменту. Несмотря на все свое желание дер­жаться особняком, правительство Непала не может помешать нации вступать в сношения со своими соседями в Индии,—сношения, ко­торые делаются все более и более частыми; оно должно содержать пути сообщения, уже существующие, и даже открывать новые; на­конец, оно даже устроило почты на дорогах страны, поручив заведывание этим делом браманам; но дорога, ведущая из Катманду
1) Montgomerie, „Journal of the Geographical Society of London1875.
ИНДУСТАН. 176
в Спгаули, станцию железного пути, идущего вдоль границы, все еще не более, как простая тропа, пересекающая широкий пояс терая и пролегающая через два горные прохода, Сизагарп и Чандрагпри, которые поднимаются до 1.960 и 2.190 метров высоты *j. Непальцы эмигрируют в большом числе в равнины Индустана, особенно в Бенарес, и, возвра­щаясь в свое отечество, приносят с собою новые идеи и нравы, которые все более и бо­лее преобразовывают Непал в индийскую страну. Даже большинство богатых землевла­дельцев терая имеет постоянное пребывание на англо-индийской территории.
Что касается политической независимости Непала, то ей не угрожает никакой опасно­сти. Совсем напротив: катмандусское прави­тельство всегда встречает величайшую любез ность и предупредительность со стороны впцекороля Индии, который исполняет все его желания и даже соглашается держать под стражей непальских государственных пре­ступников в своей крепости Чанар, па Ган­ге. Это объясняется тем, что раджа Непаль­ский располагает стотысячною армией, славя­щейся своею храбростью и значительная часть которой вооружена по-европейски и снабжена превосходным боевым материалом. Драго­ценный союзник, Непал был бы очень опас­ным врагом.
Население некоторых городов Непала (по Ольдфильду):
Катманду—70 000 душ; Патанъ—60.000 душ; Батгаунъ—50.000 душ; Гурка—10.000 душ; Киртипуръ—5.000 душ.
IV. Восточный Гималаи.
Верхния долины притоков Брахма нутры, Сикким и Бутан.
Восточная часть Гималаи, хотя ближайшая к Калькутте и самая доступная посредством судоходных путей, доходящих до подошвы горных цепей, остается наименее известною; много долин, населенных дикими народцами, не были еще исследованы научным об­разом, и не знают даже, какие реки по ним протекают; только некоторые вершины гор, видимые с равнин, с расстояния от 100 до 150 километров, были измерены и служат первою опорною точкой для точных начер­таний будущих карт. Без сомнения, первая причина того полного неведения, в котором мы находимся еще относительно этих восточ­ных областей гималайской системы, состоит в чрезмерном изобилии дождей, приноси­мых южным муссоном. Эти тропические лпв-
Э Eastwick, „Handbook of the Bengal Presidency14.
177
ВОСТОЧНЫЙ ГПМАЛАЙ.
178
ни превращают в большие реки потоки, ко­торые в другом климате оставались бы про­стыми ручейками; растительность, питаемая изобильною влажностью, покрывает всю стра­ду густыми чащами деревьев, обвитых лиа­нами, где человек может пробираться лишь с величайшим трудом; просачивание вод в почву причиняет частые обвалы, и в ма­лейших углублениях земли скопляются бо­лота. Силы природы слишком могуществен­ны в этой области, чтобы цивилизованный человек мог пытаться подчинить их своей воле. Только дикие народцы, легко прилажи­вающиеся ко всем условиям окружающей сре­ды, незнакомые с потребностями, какие раз­виты у цивилизованных населений равнины, одни могут жить в этих странах, и в прежнее время страх, внушаемый этими ди­карями, удерживал путешественников от посещения их долин.
Однако, часть гималайской покатости, спу­скающаяся к Брахмапутре, присоединена к непосредственным владениям Индийской им­перии, и англичане даже распространили пре­делы своей медиатизированной провинции Сик­ким до Загималайского хребта: верхний бас­сейн реки Арун, самой важной в Непале, обозначен на многих картах как принад­лежащий Англии, хотя, будучи совершенно без­людным, ненаселенным, он в действитель­ности пе составляет ничьего владения. Бри­танские посты, военные и торговые, располо­жены там и сям между двумя туземными государствами, Непалом и Бутаном. На во­стоке, англичане, не завоевывая Бутана, по крайней мере присоединили к своей империи восемнадцать доаров, которые зависят от него естественно, т. е. восемнадцать «воротъ» Гималаев,—единственные местности страны, произведения которых имеют ценность и где жители сгруппировались в значительном числе; впрочем, чтобы обеспечить спокойствие своей границы, английское правительство на­значило бутанскому радже ежегодную субси­дию, регулярная выдача которой зависит от благоразумия пенсионера. На восточной своей оконечности Бутан ограничен землей Тованг, торговою дорогой, которую Тибет захва­тил в свои руки, благодаря влиянию лам, ко­торые играют там в одно и то же время роль жрецов, политических властителей и купцов; но и здесь англичане овладели «гор­ными воротами» (доар), соседними с равни­ной, и две империи, Индия и Китай, сдела­лись сопредельными. Далее на восток начи­нается неизследованная область диких пле­мен, которым ассамские плантаторы, подни­мающиеся все выше п выше в долинах, вы­
нуждены платить, чрез свое правительство, известную субсидию, во избежание их разбой­ничьих набегов. Общее число жителей, на­
селяющих Гималайскую покатость, заключен­ную между Кппчннджингой и восточными го­рами, можно определить лишь приблизительно; вероятно, оно простирается до 600.000 душ.
Простран­ство, кв. киломстр.
Округ Дарджилинг. 3.015
Сиккимъ 4.014
Бутанъ 34.000
Земля Товангъ 3.850
Земли вост. племен. 45.000
Население (1891 г.) ж и т
223 311 30.500
200 000 15 О: И)
100.000
На 1 кв.
километр е л о fi.
74

Всего 89.879 588.314 ж. (?) 6,5
Река Тиста, или Трисрота,т. е. «Три истока», верхний бассейн которой известен под име­нем Сиккима, могла бы быть рассматриваема до известной степени как главная ветвь всей гангесскойсистемы, так как она спускается пря­мо на юг к Бенгальскому заливу, следуя по линии наиболее быстрого истечения. Напротив, Ганг и Брахмапутра, идущие на встречу друг другу, текут параллельно основанию Гима­лаев, и только вступая в равнину, уже вы­ровненную водами блуждающей Тисты, эти две большие реки Индии принимают южное напра­вление. В период современной истории Тиста соединялась то с одним, то с другим из этих двух больших потоков; мало изве­стно примеров рек, которые бы так ча­сто меняли русло. И теперь еще один рукав Тисты соединяется с Мага-надди, притоком Ганга, сохранившим до сих пор имя «Ве­ликой реки», которое он получил за обилие своих вод. Точно также, по преданию, сооб­щаемому Фергюсоном, река Коси, которая вч> настоящее время составляет один из при токовЧ) Ганга, некогда текла на юго-восток и впадала в Брахмапутру. В этой обширной аллювиальной равнине реки, так сказать, со­вершают качания на подобие маятника, пере­секая своими новыми излучинами следы преж­них извилин.
Бассейн верхней Тисты совершенно огра­ничен амфитеатром высоких гор. Па во­стоке высится исполинская масса Кинчинджппги, состоящая пз пластов гнейса, легко уз­наваемых издали по их покрытым снегом карнизам *)• Опираясь на свои снеговые контрфорсы, она продолжается на юг Куброй и другими вершинами, отделенными глубоким разрезом от цепи Сннгалила. или «Буковой горы », составляющей естествен ную гранпцу между Сиккимом и Непалом. Жители этих двух стран могут сообщаться между собою не иначе, как через горные проходы, имею­щие, по меныпей мере, 2.600 метров высоты. На северо-восток от Кпнчинджинги (Ламбутсинга, по Жюлю Реми) продолжается соб-
0 Sherwill, „Journal of the Asiatic Society of Ben­gal 1853, .Ѵз VII.
179 ГЛАВА II.—ИНДУСТАН. 180
ственно Гималайский хребет, на котором сле­дуют один за другим колоссы Чомиомо, Кпнчянджау, Донкиах, заключающие между свои­ми вершинами наполненные снегом котлови­ны и небольшие озерные бассейны, где берут свое начало самые возвышенные истоки Тисты. Менее высокий, чемъКинчинджинга, Донкиах, однако, шире и важнее, как горный узел в совокупности системы; он соединяется по­средством поперечного отрога с Загималайским хребтом, тогда как на востоке очень высокие горы соединяют его с Чималари, остроконечная пирамида которого еще превос­ходит его высотой; наконец, на юг от Донкиаха тянется хребет более высокий, чем цепь Сингалила, и поднимающийся на цоколе, усеянном небольшими озерами; хребет этот, над которым господствуют крутые горы, Гнариам, Чола, Гппмочи, отделяет Сикким ит длинной полосы территории, которою Ти­бет владеет в этом месте на полуденной покатости. IIредгорья, постепенно понижаю­щиеся к равнине, но которых последние вер­шины возвышаются еще на 1.800 и 2.000 ме­тров, ограничивают с южной стороны длин­ный прямоугольник, образуемый верхним бассейном Тисты, и эта река не может най­ти себе иного выхода, как через узкую по­перечную долину, называемую Сивок-гола. Внутри обширной ограды гор, обнимающей Сикким и английский округ Дарджилинг, второстепенные кряжи, отделяющиеся от глав­ных хребтов и разветвляющиеся, в свою очередь, па отроги, перерезанные во всех на­правлениях промоинами, образуют запутан­ный лабиринт, где лишь с трудом можно распознать первоначальное расположение вы­ступов рельефа, ориентированных с восто­ка на запад, параллельно гималайской оси.
Чрезвычайная сырость климата, частые дож­ди и туманы не позволяют путешественникам пускаться далеко от Дарджилинга на высокие склоны Кинчинджинги и Кинчинджау. Очень редко выдаются такие дни, когда можно видеть ясно обрисовывающуюся на чистом небе про­филь всех больших вершин. Во время лет­него муссона дожди почти не прерываются, и даже зимой, когда северо-восточные пассат­ные ветры господствуют в воздушном про­странстве и спускаются вдоль гребней, ниж­нее влажное течение, идущее из Бенгальского залива, направляется обратно к долинам Сик­кима. После проливных дождей, туман под­нимается над лесами, словно дым, и пол­зет по склонам гор; часто слои паров, за­стилающие все небо, имеют несколько верст в толщину, и пейзажи, которые кажутся осве­щенными скорее лунным светом, чем лу­чами солнца, принимают фантастический вид: вы видите не горы, а призраки гор, тем бо­лее высокие, что пары воздуха отдаляют ихъ
еще больше. В этой влажной атмосфере, при температуре почти всегда одинаковой, ве­тры дуют редко и не сильно, даже на высо­ких верхушках гор; только когда облачные завесы разрываются и горы показываются на ясном небе, местные фокусы теплоты притя­гивают окружающий воздух, и тогда снизу виден снег, поднимающийся в виде пучков на вершинах гор.
Край с таким сырым климатом, каков Сикким, понятно, принадлежит к числу стран, наименее привлекающих население. Даже ходить там трудно, по причине глини­стого свойства почвы, которая от дождя пре­вращается в вязкую грязь, п в период дож­дей, исключая самых сильных ливней, путе­шественники, проходящие через леса, на вы­соте от 1.200 до 2.500 метров *), не могут избегнуть укушений бесчисленных пиявок, похожих на маленькия волокна, которые па­дают со всех листьев. Узкия долины Тисты и её притоков, в которые низвергаются воды проливных дождей, составляют настоящие воронки, где невозможно устраивать какиялибо человеческие жилища, в виду постоянно угрожающей опасности внезапных наводне­ний; самые удобные местоположения для по­стройки деревень—это высокие выступы гор, откуда вода быстро утекает во всех напра­влениях. Необычайное богатство и обилие ра­стительности, которая развивается с неимо­верной быстротой во влажной атмосфере, при постоянных дождях и туманах тоже соста­вляет большое препятствие работам человека и даже заглушает часто его культурные ра­стения, которые, к тому же, по большей части нуждаются в продолжительных промежут­ках хорошей погоды. Тропическая флора, раз­вивающаяся под влиянием южных ветров, поднимается на горах Сиккима выше, чем в какой-либо другой части земного шара, лежащей под той же широтой: там увидишь еще пальмы и бананы на высоте 2.100 метров (около двух верст), на скатах, обращен­ных на полдень. В лесах Дарджилинга растения жаркого пояса перемешиваются с растениями умеренного; ореховое дерево рас­тет рядом с пальмами; рододендроны со­ставляют яркий контраст с древовидными папоротниками; чужеядные орхидеи прице­пляются к ветвям дуба. Особенно папорот­ники представлены многочисленными видами в этом тропическом поясе гор; Гукер насчитал их около тридцати видов на одной только горе Сенчаль, на юго-восток от Дард­жилинга. Эти растения овладевают всеми про­галинами леса или оспаривают их у пуч­ков страшной «исполинской крапивы»; едва
*) Sherwill, „Journal of the Asiatic Society of Bengal\ 1853, № VI.
181 восточный
только дерево повалится, как на его стволе тотчас же поднимаются грациозные стрелки папоротника. Над полосой, где смешиваются два пояса, простирается большой лес листвен­ных деревьев, между которыми преобла­дают дуб, магнолия, каштан, ореховое де­рево; но в этой области леса едва-ли могут давать какие-либо съедобные плоды, за исклю­чением ореха; яблоко едва вызревает; груша и персик только завязываются. Слишком обильные дожди обивают здесь все плоды. Фосфоресценция лесовъ—очень обыкновенное явление в этой влажной области: в дождли­вое время года леса постоянно озарены блед­ным сиянием £).
Сосны занимают почти исключительно склоны, лежащие выше пояса, который соответ­ствует умеренным странам Европы; но не эти деревья поднимаются всего выше: ивы видны еще на высоте европейского МонъБлана. Рододендрон, одно из древовидных растений, которое всего чаще встречаешь в Сиккиме и которое нигде не является в бо­лее красивых разновидностях, окаймляет своими чащами почти все горные потоки, но он не приближается настолько, как ива, к границе вечных снегов. Даже на высоких горных проходах, через которые произво­дится сообщение между Сиккимом и Тибетом, путешественник находит густые газоны из явнобрачных растений, заменяющих мхи илишаи европейских гор; Гукер собрал таких растений 200 слишком видов на пе­ревале Кангра-лама (4.791 метр), к западу от Кинчинджау; на высоте 5.500 метров, на Бомсто, он нашел их еще восемнадцать видов, и—странная вещь—эти растения, не­чувствительные к холоду, не защищены шер­стистым пушком, как растения европей­ских Альп * 2). За водораздельными гребнями начинаются солончаковые пустыни нагорья; тогда как на полуденной покатости леса про­стираются непосредственно под снежной ли­нией, на севере видны только голые скалы, синия пли красноватые, зловещего вида. Во всем свете нет области более пустынной и неприветливой; однако, жвачные животные водятся здесь массами, привлекаемые солонча­ковыми степями.
Население Сиккима почти совершенно ти­бетское. Племя лепча, самое многочисленное в крае, по мало-по-малу исчезающее, как чистая раса 3), ничем не отличается от своих соплеменников бодов, обитающих на высоких плоскогорьях, кроме того только, что у жителей Сиккима, под влиянием дож­
9 Hooker, „Himalayan Journals".
2) Hooker, цитиров. сочинение; „Mittheilungen von 1‘etermann", 1861, № 2.
3) „Bengal Governement Selections, Bengal Census11,
1872.
ГИМАЛАИ, 182
дливого климата, кожа необыкновенно гладкая и лоснящаяся; их мускулы, хотя очень силь­ные, почти не выдаются из-под верхней ко­жицы 4). В сравнении с индусами, всегда сдержанными, недоверчивыми и вежливыми, веселые лепчи, доверчивые, откровенные, не­принужденные в разговоре, кажутся англи­чанам самыми приятными товарищами в дороге; флейта—их любимый инструмент, и игра их отличается большою мягкостью и прелестью; в их наречиях, резко отличаю­щихся в этом отношении от всех языков Индии, нет ни одного ругательного выраже­ния 2). Диалекты различных племен Сиккима разнятся между собою, но все они принадле­жат к тибетскому корню; точно также нравы и религии здесь те же самые, как у тибетцев, жителей долины Цангбо. Священная формула «он мани падми гумъ» раздается во всех селениях Сиккима, как и на другом склоне Гималаев, и везде вырезана на камнях, по краям тропинок. Около двадцати ламайских монастырей рассеяны в лучших местностях страны, и молодые люди, бегущие от притес­нения раджей, поступают в монахи, чтобы пользоваться спокойною жизнью, не имея на­добности платить подати и налоги и отпра­влять натуральные повинности; около 800 че­ловек живут в этих обителях. Один из знаменитейших монастырей Сиккима—Пемионгчи, расположенный на высоте 2.100 ме­тров, навершине террасы, откуда зритель ви­дит у себя над головой колоссальную массу Кинчинджинги, а под ногами долину реки Большой Ранджит, притока Тисты; прежде тут находился главный город Сиккима 3). Нынешняя резиденция раджи, Тамлупг, ле­жит в восточной части страны, на высоте 1.636 метров, на горном склоне, у основа­ния которого протекает один из притоков Тисты. В период дождей эта столица частью пустеет, так как раджа на это время уезжает, с главными сановниками, на китай­скую территорию, в тибетскую долину Чумой, защищенную от проливных дождей цепью гор.
Дарджилинг, главный город округа, кото­рый англичане отделили себе из бывшего государства Сикким, с обязательством упла­чивать ежегодную ренту в размере 7.500 франков, получил исключительную важность как временная столица Калькуттской про­винции. Основанный в 1835 году, вскоре после уступки этой территории ост-индской компании, город, которого тибетское имя озна-
*) Hooker, цитированное сочинение; Herman ѵ. Schlagintweit. цитированное сочинение.
2) Hooker; Campbell; Sherwill, „The Indian Alps, by a Lady Pioneer".
3) Jules Remy, „Pelerinage d’un curieux an monastere bouddhique de Pemmiantsi“.
ГЛАВА II.ИНДУСТАН.
183
чает «Святое Место», расположен на узком хребте горы в виде полумесяца, на высоте от 2.000 до 2.250 метров откуда видно, па 1.800 метров, ниже, под лесистыми скатами, ущелье, через которое убегают воды Боль­шего РандиЛита. Дарджилинг, как и все дру­гие «санитарные» города в Гималаях, окру­жен с боков казармами и батареями, но общий его вид производит впечатление мно­гочисленной группы дворцов, вилл п дач. В сравнении с Симлой и другими английскими городами Западного Гималая, он предста­вляет большие невыгоды, по причине его слишком сырого климата; но в утренние часы, пока еще тучи не заволокли неба, чтобы про­лить на землю обычный каждодневный дождь, отсюда можно часто любоваться чудною пано­рамою Гималайских гор, от неясно обрисо­вывающейся на дальнем горизонте остроко­нечной верхушки Гауризанкара до колоссаль­ных массивов Донкиаха и Чамаларп; в центре, Кинчинджинга, гордо вздымающая к небу свои две по виду равные главы, ка­жется средоточием, куда сходятся все хребты; верхушка этого исполина всегда, прп ясной погоде, точно кратер вулкана, увенчана по­лосой облаков, которая изгибается к востоку от дуновения верхнего обратного пассата £). На юге виднеется лесистая вершина Сен чаля, обрисовывающая свой профиль на фоне по­дернутых дымкой равнин Ганга.
Центр английского ‘владычества в Гима­лаях, занимающий, к тому же, замечательно выгодное географическое положение, прп вер­шине угла, образуемого видоразделом между притоками Ганга и притоками Брахмапутры, Дарджилинг, естественно, должен был сде­латься очень деятельным рынком, как по­средник между индусами и тибетцами. Сик­ким отправляет по своим горным пото­кам много строевого леса в Дарджилингский округ; Тибет посылает в самый город шерсть и рога, а Непал доставляет преиму­щественно домашних животных, в обмен на товары английского происхождения. В 1877 году отпуск из Дарджилинга в Сик­ким простирался до 354.100 франк., а при­воз из Сиккима в Дарджилинг до 2.006.625 . франк., следовательно, общая сумма торгового движения равнялась 2.360.725 франк. Но ти­бетские границы так хорошо охраняются, что Сикким не может продать в Лассу ни ма­лейшей части ежегодного сбора чая, который производится с 1856 года на плантаниях в окрестностях Дарджилинга (в 1875 году во всем Дарджилингском округе насчитывали 121 чайную плантацию; ежегодный сбор чая определяется в 2.000.000 килограм. листьев).
О „The Indian Alps, by a Lady Pioneer14;—Kuntze, „Aus alien Weittheilen44 1881.
184
В этом округе разведено также хинное де­рево; в 1875 году в первый раз снимали*с деревьев кору и приготовляли из неё хинин. Плантаторы делали также попытки разведения в соседних лесах ипекакуаны, кардамона, а опытный сад доставляет им другие тро­пические растения Нового Света; кроме того, каменноугольные копи и залежп железной и медной руды составляют для английского го­рода рессурсы в запасе, и без всякого со­мнения, современем успехи местной промыш­ленности позволят ему эксплоатпровать эти рессурсы. II теперь уже Дарджилинг имеет перед всеми другими гималайскими станциями то важное преимущество, что он находится в прямом сообщении с сетью индийских железных дорог. Обыкновенный железный путь приводит путешественников в Пункабарри, у подошвы гор, а оттуда рельсовая линия, с сильными рампами в 4 и даже 5 сантиметров на метр подъема, и с крутыми поворотами в 21 до 22 метров, поднимается с гребня на гребень до высоты 2.225 метров, на вершину, где раскинулся новый город. Далее, многочисленные грунтовые дороги, проходящие через чайные и хинные планта­ции, извиваются по бокам гор и оканчиваются в селениях Сиккима. В Дарджилинге похо­ронен венгерский путешественник Чома Кереш, который так много сделал для из­учения тибетского языка.
Дарджилинг имеет, как и Симла, свою «большую дорогу в Тибетъ». Эта дорога спу-’ скается на восток, в долину Тисты, перехо­дит через эту реку по прекрасному висячему мосту и поднимается по гребням в северовосточном направлении к Джайлапскому гор­ному проходу, на севере от Гипмочи. Эта брешь, представляющая сравнительно легкий подъем, так как она имеет всего только 3.960 метров высоты, дает доступ в ти­бетскую долину Чумби; но последняя, как и Сикким, принадлежит к индийскому склону Гималаев, и вероятно, китайцы еще не скоро решатся продолжить английскую дорогу на свою территорию через гребни Гималайской и Загималайской цепей. Впрочем, там именно и открывается один из удобнейших путей между противоположными склонами, тот путь, которым следовали, в прошлом столетии и в начале нынешнего, английские посланники при тибетском дворе, Богль, Торнер и Ман­нинг.
Лишенный теперь своих восемнадцати доаров, или ворот, открывающихся на равни­ны Бенгалии и Ассама, Бутан, или, вернее. Бут-ант, т. е. «оконечность земли Бут или Ботъ» *). заключает в себе только узкия гор-
Latham, „Descriptive Ethnology44; Dalton, „Ethno­logy of Bengal44.
185 восточный
иые долины, отделенные одна от другой вы­сокими кряжами, через которые ведут труд­нопроходимые тропинки. Самая западная до­лина, именно долина реки Турсы, ограничен­ная на севере тибетскою территориею Чумой, почти совершенно отделена от остального Бутана и принадлежит ему политически толь­ко благодаря любезности англичан. Первая долина вполне бутанская—это долина реки Чин-чу, которая берет начало на боках Чамалари; в этой долине находится и глав­ный город страны. Санкос, горный поток, параллельный реке Чин-чу, тоже питается снегами Гималаев, и одна из гор, которые господствуют над этою частью хребта, еице неизследованная, разве только измеритель­ными инструментами инженеров-тонографов, по высоте превосходит даже колоссальную пирамиду Чамалари. Но на востоке исполин­ская стена Гималаев пробита, как и во мно­гих других местах, размытою водами до­линою, по которой протекает река Манас, получающая начало в широком понижении горной массы, которое разделяет две главные цепи гималайской системы.
Бутанцы (бутиа) принадлежат к той же расе, как и тибетцы, п самое имя их про­исходит от того же корня, как название на­рода бод (тибетцев), жителей нагорья, и пле­мени ботиа, обитателей полуденного склона, в Непале и Кумаоне; им дают также общее наименование ло. Они вообще малорослы, но крепкого телосложения и могли бы считаться одною из лучших рас Индии, если бы про­порция зобатых не была так велика между ними. Едва-ли найдется также народ более угнетенный, чем эти бутиа; они не имеют никакой собственности, и участь их зависит от прихоти господ или мопахов, которые ими управляют. Английские посланники, посе­тившие пх край, описывают положение бу­танцев в высшей степени жалким и бед­ственным; земля, которую они обработывают, не принадлежит им, и государство насле­дует всякое приобретенное ими имущество; они сохраняют из полученного ими сбора плодов земных только долю, строго необхо­димую для того, чтобы приобрести несколько листьев бетеля и не умереть с голоду; осталь­ное забирается губернаторами, которые не по­лучают никакого содержания, но которым присвоено право удерживать в свою пользу часть собранного налога. Чтобы пользоваться мирно и безбоязненно плодом своих трудов, тысячи бутанцев эмигрируют каждый год в провинции Индийской империи и преимуще­ственно в британский Сикким, где их счи­тают вообще далеко уступающими ленчам в отношении веселости характера, откровенности п трудолюбия.
Неудивительно, что при таком порядке
ГИМАЛАИ. 186
страна обеднела. Торговля, составляющая мо­нополию правительства, осталась маловажною или даже уменьшилась, хотя Бутан обладает большими естественными богатствами и имеет отличную породу лошадей, хорошеньких и необыкновенно выносливых июни. Торговля этой страны с английской Индией в 1895— 96 г.г. выразилась, по ценности, следующими цифрами: ввозъ—17.560, вывоз 17.406 де­сятков рупий. Бутанцы, когда они не имеют причины бояться, что у них отнимут плод пх работы, трудолюбивы; они старательно возделывают террасы, расположенные усту­пами одна над другой по бокам холмов, ткут прочные материи, фабрикуют очень красивые железные и медные изделия, превращают кору растения diali или dai hne papyrifera в пис­чую бумагу и даже в род атласа, делают резные украшения из дерева, нелишепные вкуса, строят просторные и удобные шалаши, довольно похожие на шале швейцарских Альп. Во многих городах есть богатые пагоды ки­тайской архитектуры. Цепной мост, который английский посланник Торнер впделъв Чуке, на реке Чин-Чу, показался ему чудом строи­тельного искусства, и прошло много лет преж­де чем Европа могла похвастать подобным сооружением; бутанцы п сами приписывают этот памятник руке бога 1).
Правительство страны организовано по об­разцу тибетского, с тою разницею, что китай­ские министры, истинные носители власти в Бод-юле, не появлялись в Бутане. Духов­ный государь, нечто в роде великого ламы, носит название чойгиал, по санскритскцдармараджа, т. е. «царь закона». Когда этот будда умирает, совет министров (ленехен) ищет, в продолжение года или двух, ребенка, в которого бог изволил воплотиться, и нахо­дит его обыкновенно в семействе одного из высших сановников государства. Рядом с духовным государем царствует другой раджа, по имени деб, который тоже назна­чается советом министров, пли, лучше ска­зать, партией, располагающей в то время вла­стью; в принципе, правление деба не должно бы продолжаться более трех лет, но он всегда может удержаться па троне, если июль зуется расположением вельмож. Главным губернаторами.илп пенло, считаются губерна­торы Западного Бутана и Восточного Бутава, из которых первый имеет местопребывание в городе Паро, а последний—в городе Топгсо 2).
Столпца Бутана, Тасисудон (Тасичосонг), лежит в цирке гор, на берегу реки Чин-Чу. Зимняя резиденция светского раджи,
4) Samuel Turner, „Account of an Embassy to the Court of the Teshoo-Lamau.
3) Ashley Eden; Ware Edgar; Boileau Pemberton, -Official Records".
187 ГЛАВА II.—
Наваха или Пунаха, находится на востоке, в другой долине, уже очень низкой (530 метров), хотя и в сердце гор. Дворец ражди окру­жен манговыми и апельсинными деревьями; можно бы подумать, что находишься где-ни­будь среди равнин Бенгалии, если бы на се­вере не поднимались исполинской стеной кру­тые склоны снеговых гор. Паро, главный город Западного Бутана, расположен в дру­гой долине, на запад от Тасисудона. Что касается главного места восточной провинции, Тонгсо, то это не более, как деревушка, ко­торая сообщается с территориями Ассама че­рез горный проход Руду (3.668 метров), •часто заваленный снегом.
Власть «царя закона» не распространяется па восток за бассейн Манаса, и даже неко­торые восточные притоки этой реки не при­надлежат к его юрисдикции. Между государ­ством, оффициально признающим его власть, и независимыми племенами Восточного Гима­лаи расположены владения лам-раджей, или «жрецов-царьковъ», которые называют себя вассалами далай-ламы, но которые в дей­ствительности совершенно независимые вла­детельные князья, благодаря их отдаленности от Лассы и трудности сообщений через ги­малайские гребни; они даже ведут иногда войны между собою и, смотря по исходу борьбы на поле битвы, изменяют границы своих вла­дений, не считая нужным уведомлять об этой перемене своего сюзерена 1). Несмотря на эти распри маленьких владетельных князьков, земля Ханпо-Бот, т. е. «монастырскихъ» бо­тов, имеет довольно важное значение как торговый пункт между Тибетом и Ассамом. Так как весь восточный пояс Гималаев, населенный дикими племенами, недоступен для караванов, то последние принуждены следовать по окраине этой территории, через город Тованг. На север от этого торгового места, лежащего на высоте 3.133 метров, почти вся страна зависит от тибетского мо­настыря Чона-джонг, тогда как на юге до­лины принадлежат товангским ламам, до самой английской границы; прежде даже часть округов, присоединенных теперь к Индий­ской империи, была под властью монахов. По приказанию Кето, или правительствующего со­вета монастыря, тибетские караваны должны останавливаться в Чона-джонге, откуда жите­ли этого края переносят товары в Ассам, платя пошлины монастырю. Эта тибетская до­рога, идущая мимо больших озер, проле­гает через горные проходы, достигающие от 4.000 до 5.000 метров (от 13.125 до 16.405 футов) высоты *).
*) Herman von Schlagintweit, „Reisen in Jndien und Hochasien*.
Main Singh, „Journal of the Geographical Society .<»f London*, 187.7.
ИНДУСТАН. 188
Военный пост Девангпри, завоеванный ан­гличанами, лежит на высоте 450 метров, на последнему контрфорсе горы Тасгонг (4.200 метров) и наблюдает в одно и то же время за населением Восточного Бутана и за «монастыркпми» ботами; вместе с тем, он имеет и торговое значение, так как в нем ежегодно бывает ярмарка, одна из са­мых больших в Ассаме. На другой око­нечности Бутана старинная крепость Букса, построенная на платформе пли площади скал, выровненной руками человека, играет та­кую же наблюдательную роль по отношению к западным бутанцам. Часто поднимался вопрос о том, чтобы направить движение европейской колонизации в прилегающие к этим укрепленным пунктам Гималаев местности, на склоны доаров, посредством дарового отвода переселенцам земель и осво­бождения их от податей и земельных нало­гов; но до настоящей минуты эти предпри­ятия так и остаются в состоянии проектов. В области терая, окаймляющей эти доары, пли «ворота*, обширные территории принад­лежали некогда различным владельцам, смотря по времени года: с июля по ноябрь они были занимаемы ассамитами и племенем меч; в остальное же время года они стано­вились собственностью бутанцев.
На восток от маленьких государств с часто меняющимися границами, управляемых настоятелями буддийских монастырей, терри­тория разделена, как известно, между раз­личными племенами, которые до сих пор еще не пускают к себе ни китайца, ни ин­дуса, ни англичанина, но которые, из опасения потерять субсидию, платимую им британским правительством, не делают более разбой­ничьих набегов на прибрежные местности Брахмапутры. Ахинцы (аха), занимающие, в числе около миллиона душ, западную часть этой территории, сами себя называют хруссо; они теперь уже не заслуживают тех про­звищ. которые прежде давали их племенам: харази-хоа, или «едоки тысячи очаговъ», п каппачор, или «похитители хлопка». Один из их кланов даже принял уступленные ассамским правительством земли, лежащие в равнине, и теперь индусские обрядности мало-по-малу вытесняют у этих поселенцев обычаи фетишизма. Еще недавно ахинцы не умели даже обработывать землю и не знали ни­какого промысла, кроме скотоводства; однако, они, как и большая часть дикарей Индии, не любят молока и никогда не пьют его ,). По Гессельмейеру, язык их походит на язык племени пиан и жителей Манипура; эту последнюю страну он и считает их перво-
‘) Dalton, „Ethnology of Bengal14.
189
ВОСТОЧНЫЙ ГИМАЛАЙ.
190
начальной родиной. На север от ахинцев долины заняты народом миджи, о котором почти ничего неизвестно *)• На востоке жи­вут различные племена, которым жители
т. е. «люди». Прежде это были самые страш­ные из грабителей, но затем они распались на множество пародцев. которые не съумелп дать дружного отпора плантаторам, поддер-

равнины дают общее наименование даплаили дафла, но которые сами себя называют бангни,
9 Heseelmeyer, „Journal of the Asiatic Society of Bengal, 1868 ч. II, № IV.
живаемым английскими солдатами. В 1872 го­ду число начальников племен, независимых один от другого, которым правительство платило выкуп в вознаграждение за отказ от права делать разбойничьи набеги, прости­
191
ГЛАВ,l II.—ИНДУСТАН.
192’
ралось до 258; правда, что каждый из них получал не более одного фунта стерлингов в год. Так же, как и ахинцы, даплы до­ставляют теперь ассамским плантаторам значительное и постоянно возрастающее число работников и мало-по-малу проникаются идеями своих соседей индусского происхож­дения. Подобно своим соседям, жителям Тибета, они допускают у себя все формы брачного союза, как многомужие, обычное между бедными, так и многоженство, практи­куемое обыкновенно богатыми *)•
Падамцы или пагдамы, называемые ассамитами общим именем абор пли абар, т. е. «дикари», населяют, вместе с мирами, до­лины, в которых протекают реки Дихонг и Дпбонг, в Восточных Гималаях. При­надлежа к той же этнографической группе тибетского происхождения, как даплийцы и ахинцы, и говоря наречиями, сходными С диалектами этих племен, они лучше сохра­нили свою независимость, ной они также по­лучают от своих могущественных соседей ежегодные подарки, залог их покорности. В 1853 году, когда миссионер Крик проник в их страну, онп впустили его не прежде, как покрыв его листьями,—вероятно, для того чтобы преобразить его в лесного чело­века,--и заставив его пройти под аркадой, унизанной луками и стрелами. В их сосед­стве живут миры илимирийцы, т. ф. «посред­ники»—имя, вполне соответствующее их про­мыслу, так как они и в самом деле за­нимаются посредничеством в меновой тор­говле между жителями равнины и горцами. Падамцы называют себя старшими братьями мирийцев и вообще считают себя специально привилегированными между племенами. И действительно, они счастливее, благодаря своей независимости. Они не признают над собою никаких политических господ. Все мужчи­ны по праву члены общинного собрания, кото­рое сходится каждый вечер if обсуждает все вопросы, интересующие большую семью; совет выборных должен только обнародо­вать решения, принятые совокупностью граж­дан. Но добровольная дисциплина образцовая. После совета, молодые парни обходят дерев­ню, выкрикивая дневной порядок на завтра, и все подчиняются этому решению, что бы ни было определено—идти ли на охоту или рыб­ную ловлю, работать на полях или справлять какой-нибудь праздник. В важных обсто­ятельствах избирают делегатов, которые собираются в деревне Бор-Абор, по имени которой иногда называют и все племя; но результат их совещания получает силу толь­ко по утверждении его общинами. Селения
отличаются замечательною чистотою и опрят­ностью; общественный дом, где ночуют хо­лостые парни и который служит рукодельней в ненастные дни, содержится в величайшемъпорядке, дороги обсажены по бокам фрукто­выми деревьями; мосты из индийского трост­ника сделаны очень красиво и прочно; превос­ходно возделанные сады и поля могли бы слу­жить образцами ассамским плантаторам. У аборов есть жрецы, но это звание не наслед­ственно; их выбирают среди стариков, предсказания которых всего чаще оправды­вались событием и которые успешно исцеляли больных, «принуждали демонов возвращать недужным душу, уже взятую ими». Падамцы татуируются, при чем крест служит глав­ным украшением, которым они отмечают себе лоб и нос. Женщины имеют тот же знак на губах и икрах: они украшают себя также ожерельями, браслетами и тяжелыми железными серьгами, которые, вытянув мочку уха, ложатся на плечах. Украшения эти при­возятся из Тибета, также, как латы мужчинъи их металлические шлемы, украшенные птичьим клювом или на-крест расположен­ными клыками кабана ’).
Наименее исследованная область гор, где берут начало воды Дибонга и Брамакунда, населена народом мишми, который Дальтон считает единоплеменниками китайских миаоце и одно племя которых удивительно по­ходит чертами лица, формой тела, развитием икр на японцев-простолюдинов во всей средней части главного острова 2). Те мишми, с которыми ассамские англичане имеют сно­шения, очень ловкие коммерсанты: они прино­сят на рынки равнины мускус, аконит (волчий корень, или царь-зелье), разные ле­ка рствснные снадобья и даже прочные материи, которые опи ткут из волокон крапивы. У большинства мишми цвет кожи желтоватый и лицо плоское; однако, многие из них име­ют черты лица почти арийские, что сами они объясняют как следствие смешения с индус­скими пилигримами, приходящими каждый годт> в Брамакунд; одеты они в какой-то мешок, ниспадающий до колен. Религия мишмиев есть не что иное, как искусство кол­дованья и заклинаний; их жрецы, как шаманы тунгусов, умеют изгонять чертей и исцелять недуги своими кривляньями, исступленными плясками, битьем в бубны. Мишми придер­живаются многоженства, и гордость начальни­ков племени состоит в том, чтобы приобре­сти себе как можно больше жен, цена ко­торым сильно разнится—от одной свиньи до двадцати быков. После жен, главное бо­гатство мишми составляет скот; особенно
1) „Robinson44, тот же сборник 1851 г., № II; Dal­ton, „Ethnology of Bengal44.
Krick, „Relation d’un voyage an Thibet44.
2) Лев Мечников, рукописные заметки.
193
МАГОМЕТАНСКАЯ ИНДИЯ.
194
ценят онп один вид быка, называемый митун (bos frontalis), который живет почти в диком состоянии, но который всегда тот­час же прибегает на голос хозяина, когда тот предложит ему полизать соли. Огром­ные дома, из которых каждый вмещает в себе сотню и больше обитателей, украшены внутри рогами мптуна и трофеями животных, убитых на охоте. Слово «голова» употреб­ляется у мишми для всех вещей, составля­ющих предмет мены ‘). Причину этого не следует ли искать в охоте на людей, кото­рою онп некогда занимались?
Но из многочисленных народцев племени мишми пока известны только те, которые жи­вут в соседстве равнин. Остальных же, обитающих внутри горной области, знают лишь по имени, и если верить рассказам куп­цов, пройдет еще много лет, прежде чем дороги проникнут в территорию этих дика­рей. К одному из этих горских народ­цев, живущему по берегам реки Дихонг, можно, говорят, пробраться не иначе, как дорогой, проложенной по карнизу скал, кото­рая в одном месте прерывается гладкою отвесною стеною с пробитыми в ней дырами для рук и ног путешественников 2). Выяс­нить географию этих стран будет тем труднее, что селения там не имеют собствен­ных названий, а обозначаются по именам начальников кланов 3).
V. Магометанская Индия.
Пенджабъ^ Дерадиат, Багавальпур, За­падная Раджпутана, Синд и Качт»; Иятиречье, Инд и пустыня.
Вся страна четыреугольной формы, заклю­ченная между кашмирским Гималаем, краем афганского и белуджистанского плоскогорий, мо­рем и горами Раджпутаны, представляет естественную область, совершенно отличную от остальной Индии. Некогда морской залив, как о том свидетельствуют найденные в разных местах ископаемые остатки морских животных, Пенджаб и Синд орошаются те­перь реками, вытекающими из одних и тех же снеговых гор и соединяющимися в один речной бассейн. На восток от ниж­него Инда вся территория, в настоящее время почти безводная, которая простирается до горы Абу и до цепи Аравали, тоже была оро­шаема этими реками, и теперь еще видны следы старых русл, маленькия извилистые озера или болота, окаймленные дюнами. Река Луни, спускающаяся к заливу Качскому (Ранн),
1) Cooper, „New routes for Commerce*.
2) Dalton, „Ethnology of Bengal*.
3) Cooper, „New routes for Commeice*.
География Реклю. т. VIII.
параллельно Инду, прежде была связана с сетью гималайских потоков. В этой стране больших летних жаров все посевы и куль­туры, а следовательно и человеческие поселе­ния, зависят от распределения вод. Когда какая-нибудь река высохнет или переменит русло, население прилегающих к ней мест­ностей должно неизбежно выселиться или по­гибнуть гораздо вернее, чем в том случае, если бы страна подверглась нашествию целой армии кравожадных истребителей. Таким-то образом почти все жители северо-западного Индустана принуждены были сгруппироваться в территории ИИятиречья и вдоль западного берега Инда, до самого моря; только малочи­сленные колонии поселились на восточной сто­роне реки, вдоль каналов и в сырых низ­менных местах. По большей мере только половина этого края населена, и хотя некото­рые части Пенджаба усеяны городами, но об­щая плотность народонаселения гораздо меньше в этой стране, рассматриваемой в целом, нежели в остальной Индии. Бассейн Инда отделен от Полуострова безводною пустыней: эти две области связаны между собою в тор­говом и политическом отношении лишь по­ясом возделанных земель, идущим вдоль основания Гималайского хребта, между бассей­ном Ганга и Пятиречьем. Легко понять, как велика, с стратегической точки зрения, важ­ность этой полосы земли, соединяющей с Англоиндийскою империей область почти внешнюю речного бассейна, имя которого, однако, сде­лалось именем всей Индии. По самому своему положению, северо-западные провинции, по ко­торым протекает Синд, были наиболее уязвимою частью Индустана, и их полити­ческие судьбы часто изменялись. Брешь, об­разуемая долиной Кофена, пли реки Кабул, часто позволяла завоевателям проникать в Индию. Через этот пролом пришли и сами арийцы, оттесненные мало-по-малу к востоку притоком новых переселений. С западных плоскогорий спустились древне-персидские за­воеватели, затем греки Александра Македон­ского, далее арабы, турки под предводитель­ством Великого-Могола, афганцы, и в эту же сторону постоянно обращают взоры ны­нешния населения Индии, задавая себе во­прос: не собираются ли и русские, в свою очередь, спуститься к ним?
Пространство и население бассейнов Инда и Луни и острововч» Качского залива:
Площадь Население в Число въкв.ки1872 г. жит. па лимотр. душ. 1 кв. к.
Пенджаб (без Дели 257.347 15.695.075 61
Вассальные государ­
ства равнины (Спргинд, Капуртала, Багавалыиурь) 61.309 2.952.100 48
195
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
196
Площадь
Население въ
Число
в KB. КП-
1872 г.
жит. ва
лометр.
душ.
1 кв. к.
Западная Раджпѵтана «Мар вар и Биканпр) 199285
Синд, Хайрпур и Качъ ИбйЗбб
6.885.000
2310070
36
18
Всего . . 678.297
28.342.245
40
Вероятная цифра на­родонаселения в 1882 г.
30.000.000
44
Имя Пенджабъ—по-санскритски Пандшан ада,—или «Пять Рекъ», сменившее прежнее название Сайта Синдхава, или «Семь Рекъ», доказывает, что гидрография северо-западной равнины Индустана изменилась уже во вре­мена исторические. Некоторые реки высохли, «пропали», по народному выражению; обшир­ные пространства земли, некогда густо насе­ленные, превратились в безлюдные пустыеи; песчаные дюны, гонимые ветром, поглотили многие города, здания которых теперь отка­пывают под землей. Климат сделался, ве­роятно, суше, и, следовательно, почва бесплод­нее. Правда, что уже и в ту эпоху, когда первые арийцы поселились в местностях, орошаемых «семью» реками, им часто при­ходилось терпеть от продолжительных за­сух, и они то и дело взывали к Индре, умоляя его «пролить дождь для жертвоприно­сителя»; по пустынное пространство, или «царство смерти», было тогда менее обширно, и области, оплодотворяемые текучими водами, занимали более значительную площадь. Посте­пенное высыхание озер Гималайского хребта, большинство которых превратилось в со­ляные водные поверхности, свидетельствует о совершившемся изменении климата, которое, естественно, должно было проявиться также и в равнинах; в то время, как умалялось количество выпадающего снега на вершинах гор, уменьшались и дожди в низменных местностях.
Гидрография Пенджаба должна была изме­няться также вследствие блуждания горных потоков, которые, по выходе из гималайских «воротъ», должны искать себе покатости на почве почти ровной; плоский песчаный или по­крытый мелким булыжником берег, усту­пающий на том пли другом пункте напору воды, ствол дерева, уносимый течением, до­статочны для того, чтобы русло потока пере­местилось, речка и.ип река принимает новое направление и иногда к другому бассейну. Водораздельная равнина, высотой около 250 метров, отделяющая течение Сетледжа от те­чения Джамны, с виду совершенно горизон­тальна, и действительно, подъем фя так мал, что промежуточный порог, находящийся в 144 километрах к западу от Джамны, всего только на 20 метров (28 аршин) возвышается
над средним стоянием вод этой реки. Боль­шинство рек, спускающихся с передней цепи Гималаи,текут совершенно в уровень одна с другою и с равниной, вследствие чего они со­единяются между собою каналами, естествен­ными и искусственными, образуя целую сеть потоков в месяцы наводнения; рукавц, их разветвляются на подобие ветвей опахала, об­разуя среди плантаций и лесов равнины род дельты, которая теряется не в Океане, а в пустыне; как на пример этого явления раз­ветвлений на рукава, можно указать па Голападди, реку, где течет излишек вод Кумаонских озер. Есть основание думать, что Джамна, ныне главный приток Ганга, на­правлялась некогда к Инду, принося плодо­родие странам Западной Раджпутаны, в наши дни пустынным. С другой стороны, река Сарасвати, которая теперь теряется в песках между Джамной и Сетледжем, упоминается в Магабгарате как один из притоков Ганга *)•
Незначительный временный поток, который в настоящее время остается от Сарасвати пли Сарсутп, повидимому, совсем не заслужи­вал тех песнопений, которые слагали в честь его древние арийские поэты. Вытекая из пред­горий Гималаи, он приносит в равнину, на порог, отделяющий Джамну от Сетледжа, лишь дождевые воды, обильные только после ливней; в обыкновенное же время эта речка, отводимая справа и слева в оросительные ка­навы, скоро иссякает; даже нужно задержи­вать ее запрудами, чтобы приходящие пилигри­мы могли смывать свои грехи в её священ­ных водах •); на месте слияния «Семи Сара­свати», о котором говорит Магабгарата, те­перь остался только пруд, наполненный гряз­ной водой; Сарасвати не может более соеди­няться с параллельною ей рекою Гаггар, с которою она текла прежде, либо в Инд 3), либо прямо в море, к Качскому заливу. Ис­чезновение Сарасвати должно было совершиться в эпоху уже очень отдаленную от нас, так как древние индийские поэмы упоминают об этом событии и тысячи местных легенд связаны с преданием о бегстве богини. Ни­же последних луж, где вода Сарасвати по­казывается еще в песках, видна местами та широкая ложбина, в которой некогда изви­валось её течение, ложбина, окаймленная по сторонам давно покинутыми селениями и об­рушившимися плотинами; инженеры-топогра­фы проследили и обследовали эту ложбину до самого Багавальпура, верст на триста далее местечка Батнер, крайнего южного пункта, до которого она теперь достигает в периодъ
А) Ади-Парва, двустишие 6455.
2) Login, „Quarterly Journal of the Geographical So ciety“ may 1, 1872.
3) Vivien de Saint-Martin, „Geographic du Ѵё4а“.
197
МАГОМЕТАНСКАЯ ИНДИЯ.
193
разлива. Без сомнения, арийцы, обитавшие на берегах Сарасвати, придавали особенную, ис­ключительную важность этой реке, которая долгое время служила им границей; но как бы ни было велико их желание прославлять священный поток, они не могли бы описывать •его так, как они описывали, если бы он не был действительной рекой.Самое имя. которое •они ему дали, «Многоводная река», стало впоследствии применяться к морю. Риг-Веда изображает реку Сарасвати, как «прекрас­нейшую, достойную любви и наиболее почитае­мую из семи сестеръ»; она (т. е. Сарасвати) «быстрее колесницы» и «защищает своих, как железная стена» 9; это огромный поток, пробивающий горы и превосходящий все другие реки своими шумящими волнами г). Невозмож­но, конечно, объяснить контраст между ны­нешнею, лениво текущею речкою и тогдаш­ним стремительным потоком прорытием каналов, уносящих воды Сарасвати на при­брежные равнины, так как и другие реки в такой же мере доставляют необходимую воду для орошения полей и плантаций. Точно также нельзя объяснять обмеление Сарасвати измене­нием климата или обезлесеньем гор, так как те же причины одинаково действовали во всем бассейне Инда. Следовало бы допу­стить, что нынешняя Сарасвати не та река, о которой говорят древне-индийские поэты,— предположение, которое но согласовалось бы с общею географиею страны, как ее изобра­жает Веда; или нужно былобы видеть в исчез­новении могучей реки следствие одного из тех перемещений, которые так часто проис­ходили у «воротъ» Гималая. Подобно тому, как Тиста, вместо того, чтобы течь к Брах­мапутре, спускалась прежде к Гангу, так и Сетледж, или один из его рукавов, не впа­дал непосредственно в Пид и не соединял­ся с Биасом; протекая южнее, он прини­мал в себя реки Гаггар и Сарасвати. Эго юн, вероятно, и наполнял ту широкую без­водную ложбину, которая теперь видна вь пу­стыне, и таким образом составлял продол­жение «священной» реки 3). Фергюсон, напро­тив, полагает, что древняя Сарасвати была не что иное, как один из рукавов Джамны 4).
Как бы то ни было, вся страна Пятиречья изборождена по направлению с северо-восто­ка на юго-запад речными ложами, из кото­рых одни наполнены водой, другие опорожне­ны, вполне или отчасти, и к которым при-
„Rig Vedau, trad. Langlois, tome III.
’ i Langlois; Vivien de Sint-Martin; Zimmer, „Altindisches’ Lebenu.
3i Oldham, „Notes on the Jost Rivers of the Indain Desert4* *.
*i Mediicott and Blanford, „Manual of the Geology of ludiau.
мешнваются там и сям искусственные кана­лы, превращенные разливами в живые пото­ки. Иная река принадлежала последовательно ии двум различным бассейнам; другая, быв сначала главною ветвью, снизошла впо­следствии на степень простого притока. Оттогото предания и исторические свидетельства, противоречащие одно другому относительно мно­гих пунктов, не позволяют установить сь полной достоверностью тожертво всех черт этой гидрографической сети, беспрестанно ви­доизменявшейся в течение веков; единствен­ные неизменные, неподвижные точки— это бре­ши, открывающиеся между массивами холмов верхнего Пенджаба. Благодаря этим дефилеям, «Пять Рекъ», несмотря на все пере­мещения их нижнего русла, не удалились от своих верхних долин со времени похода Александра Македонского. Комментаторы нисколько не сомневаются относительно синони­мии древних и новых имен этих рек, «свято чтимых матерей», которые сходят с неба и которым земля обязана своим пло­дородием. Вот эти пмена.
Реки Пенджаба, с запада на восток:
Имена санскрит­ские.
Витаста.
Асикни, Чандра-Баиа.
Парушнп, Иравати, „Обиль­ная
Ви паса.
Сатадру, Сутудри (сто рука­вов).
Греческие.
Гидасиес, Бидасиес.
Акесинес.
Гпдраотес.
Гифазис, Гипа8и!с,Биипазиис.
Зададрос.
Нынешния.
Джилам, Бегат, Бедасиа.
Чинаб, Чан­дра-Ба га.
Рави, Рава, Равати.
Биас, Бенах.
Сетледж, Тар­ра, Таза и ир
Из всех этих рек самая значительная, как по длине течения, так и по обилию вод,— Сатледж, или Сетледж, зарождающийся близ Тибетского Кайласа, в соседстве истоков Инда, Ганга и Цангбо. Соединяясь в нашп дни с Биасом, уже в верхней области Пенд­жаба, он течет прямо на юго-запад и сли­вается с большим потоком Тримаб, или «Трех Рекъ», образуемым реками Чинаб, Джилам и Рави. Эти соединенные пять рек, за которыми различные писатели удерживают имена Сетледж или Чинаб, тогда как дру­гие употребляют название Панджнад, впа­дают в Инд, объем которого они удвоивают, и который продолжает их в юго-запад­ном направлении. Место слияния лежит толь­ко на 79 метров выше уровня Аравийского моря.
Сток, или расход (объем протекающей в секунду воды) рек Пенджаба в сезон мел­ководья, при выходе из гор, по Бекеру, Коннингаму, Нэпиру и др. (в кубических ме­трах):
199 ГЛАВА II.—
СФтледжъ— 89; Чинабъ—131; Биасъ—86; Джиламъ—112; Рави—75; сток Пенджаба или Пяти Рек, принимая в рассчет испаре­ние— 335; сток Пида во время мелководья, при слиянии—420; сток двух соединенных рек, в мелководье—756; сток средний Инда, при слиянии—4.498.
В период половодья Сетледж и другие реки имеют очень внушительный вид; они разлива­ются на версту, местами на несколько верст в ширину и настолько глубоки, что по ним могут ходить большие суда; пароходы поднима­ются тогда по Сетледжу до Фирозпура, ниже устья Биаса. В это время, т. е. в сезон на­воднений, реки Пенджаба вполне заслуживают сравнения индийских поэтов, которые пока­зывают нам кортеж Инда как блестящую свиту царя, окруженного военачальниками на быстрых конях *). Но в период засухи те же самые реки являются в виде узких и мел­ководных потоков, извивающихся между ос­тровов и песчаных мелей: воды в них в это время так мало, что даже сплавлять лес не всегда возможно. Часто прибрежные жите­ли переходят их в брод, не имея надобно­сти опираться на носимые с собою и употреб­ляемые для переправы мешки из буйволовой кожи, которые издали походят на самих жи­вотных, так что караваны путников, на­груженных этими курьезными челноками, представляют странное зрелище. Из года в год кровопускания, делаемые пенджабским рекам, чтобы отнять у них излишек вод разлива в пользу требующих орошения по­лей, умаляют сток, и соответственно тому бесплодные пространства доабов, т. е. земель «между двумя реками», постоянно уменьшают­ся в размерах. Выходя из гор, река Рави катит вдвое больше воды, чем у Лагора, втрое больше, чем у Мультана; без сомнения, ни одна пзъэтих пяти рек не достигала бы моря отдельно; каждая терялась бы в песках, как Сарасвати, если бы не доходила до Ин­да 8).
К югу от этих еще мало известных ущелий, которыми он пробирается, обогнув массив Панга-Парбат, Инд, или Або-Спнд. т. е. «Отец Рекъ», вступает в Пенджаб как бы через триумфальные ворота,—отсюда турецкое имя «Дербепдъ», данное этому про­ходу, над которым с запада господствуют Магабанские горы. Эти ворота, через порог которых путешественники не отваживались переходить, считались прежде* истоками Инда», хотя река в этом месте находится в 1.300 километрах от своего истинного начала и совершила уже около половины своего пути до
О „RU Ve 3) Adolph von Schlagintweit, „Mittheilungen von Pe­terman n“, 1857, A? 7.
ИИНДУСТАН. 200
моря. По выходе из гор, Инд разливается сначала в широком русле, среди обширной равнины, бывшей некогда озером, и соеди­няется с рекой Кабул, по виду такой же могу­чей, как он сам, и гораздо более важной с исторической точки зрения, так как по этой реке направляется главный путь Индии, которым следовали во все времена переселе­ния народов, торговое движение и армии завое­вателей. Па небольшом расстоянии вниз от слияния двух потоков, Инд ударяется о ска­лы, от которых город, защищающий пере­ход через реку, получил имя Атток, или «Остановка»; существовавший в этом месте пловучий мост заменен теперь железнодо­рожным путеводом о четырех пролетах. Затем река снова должна пробираться длин­ным рядом ущелий между крутых камен­ных стен; на пространстве около 160 кило­метров горы и холмы заставляли путеше­ственников сворачивать или на север, или на юг, чтобы переправиться через Инд. При таких условиях Аттокская позиция не могла не сделаться обязательным местом перехода в истории мира; крепости, следовавшие одна за другою в этом месте, наблюдают за путем, спускающимся с Гинду-куша к Гангу. Преж­де Инд часто называли Аттокомь или Нилабом, по имени форта, стоящего ниже Аттока, при одной теснине реки. Чтобы лучше защи­тить свою границу со стороны Афганистана и иметь возможность, в случае надобности двинуть параллельно две армии в направле­нии Кабула, англичане построили к югу <*т Аттока вторую железнодорожную линию, кото­рая подойдет к реке Кушал-Гара и впо­следствии будет продолжена к Когату и по­луденному склону хребта Сефид-Кох.
По выходе из ущелья Калабахского (Кара­бахского), или «Черного Сада», Инд оконча­тельно покидает область гор и, снова очутив­шись на свободе, змеится длинными извили­нами по равнине, окаймленной боковыми пото­ками или рукавами и ложными реками5 указы­вающими прежния русла главной реки. Полу­чая только один постоянный приток с за­падной стороны, Курам, он постепенно уменьшается от испарения до Митанкота, где принимает в себя Панджпад, образовавший­ся из слияния «Пяти Рекъ». В этой области, где сталкиваются течения двух больших рек, капризы выступившей из берегов ре­ки опаснее, чем где-либо. Самый Митанкот был разрушен в 1863 году разливом Ин­да, вследствие чего принуждены были перене­сти город верст за восемь от нынешнего берега, на возвышенное место, защищенное от наводнений. Оградительные валы,воздви­гаемые инженерами с той и другой стороны для защиты берегов, оставляют речным водам среднюю ширину в 8 километров,
МАГОМЕТАНСКАЯ
201 еще недостаточную в дождливое время года. Но уровень разливов постоянно уменьшается по направлению к низовью; тогда как в Аттокском дефиле вода в реке поднимается на 16 метров (около 7*/2 сажен) выше зим­него стояния, в проходе Рори повышение уровня составляет только 5 метров (7 ар­шин)
В этом месте, т. е у Рори, река съужпвается, чтобы пройти маленькую цепь известко­вых холмов, которая немного нарушает горизонтальность равнины. Береговой утес, на котором расположен город Рори, подни­мается на 13 метров над средним уров­нем воды, и лежащий на середине реки ска­листый островок Баккар (Буккур), на ко­тором высятся стены крепкого замка, пре­рывает течение; этот естественный устой, так сказать, наперед указывал место для постройки моста через реку, который дей­ствительно и сооружен тут. Основываясь на геологическом исследовании почвы, а также на словах предания,—не опирающагося, впро­чем, на какие-либо исторические свидетель­ства,—можно заключить с большою вероятно­стью, что Инд в том месте, где он встре­чает известковую цепь Рори, поворачивал прежде на юг и направлялся прямо к Качскому Ранну, соединяясь с рекой, которая, как полагают, составляла некогда продолже­ние Сетледжа и Сарасвати через канал Гакра, или Вагпнд, ныне высохший. Ложбина древ­него речного русла известна обыкновенно под именем «Восточной» Нарры, или про­сто Нарры (река), и в сезон дождей она действительно дает проход временной реке, разливающейся местами в озера и болота. Обыкновенно на картах Восточная Нарра представлена как простой исток Инда, как верхняя ветвь его дельты; но в наши дни очень редко так бывает. В настоящее вре­мя сообщение между Индом и ложбиной Нар­ры установляется при помощи шлюзованного канала. Только при исключительно вы­соких разливах воды главной реки перели­ваются через береговые плотины в восточ­ную пустыню и теряются в равнинах Пат или даже в солончаковых пространствах Равна. Ио если бассейн Нарры теперь почти независим от Инда, то он несомненно не ■был таким еще в недавнюю историческую эпоху. До сих пор еще видно широкое русло, известное под именем Райн, которое несло воды главной реки в Happy, и о котором предание говорит как о главном русле Ин­да. Другие каналы, широкие и глубокие, выры­тые ниже в пустыне, свидетельствуют о беспрестанных блужданиях реки, искавшей наиболее удобного пути к морю. По словам Бориса, один рукав Инда, носивший назва­ние Пурана, или «Древний», протека еще въ
индия. 202
1672 году па расстоянии около 200 киломе­тров к востоку от нынешнего устья. Все признаки, обнаруженные изучением страны, указывают на тот факт, что великая индий­ская река постоянно подвигалась все далее и далее от востока к западу или в силу качательиого движения почвы в этом напра­влении, или вследствие вращения земного шара, заставляющего реки северного полушария укло­няться вправо от нормального направления. Это постепенное перемещение Инда к западу имеет то следствие, что соседния, лежащие на восток от него, местности все более и более иссушаются, и многие пресноводные потоки, отделяясь от главной реки, превращаются в соляные озера. Работы по регулированию вод, производимые английскими инженерами, имели подобные же следствия. В одной части своего течения Восточная Нарра задевает песчаные берега пустыни Тар, и еще очень недавно разветвлялась между дюнами многочисленными параллельными бухтами, напоминавшими своею формой длинные, соединяющиеся с рекой, ка­налы, которые разделяют бугры на Каспий­ском прибрежьи. Эти заливы, имевшие оди­наковое направление к северо-востоку, сооб­разно расположению дюн, превращались в озера в сухое время года, когда Нарра пере ставала питать их; многие из них станови­лись тогда резервуарами соленой воды, так что дикия животные обегали их; другие же, остававшиеся пресноводными бассейнами, де­лались сборным местом газелей и всякой водяной птицы. Чтобы употребить до послед­ней капли, для орошения, драгоценную воду реки, инженеры запрудили вход в бухты, вследствие чего эти последние, по большей ча­сти, высохли и превратились в пласты соли. Таким образом, первоначальный вид этой странной бахромы из озер совершенно изме­нился.
Дельта Инда начинается в 150 километрах от моря и образует треугольник величиною в 8.000 квадр. километров, основание кото­рого тянется на пространстве 200 километров вдоль берега Аравийского моря. Однако, боль­шая часть сплетения разветвляющихся лима­нов, разрезы вающего морское побережье между главным рукавом и портом Карачи, неточно обозначается именем «устьев Инда», и должна быть рассматриваема как совер­шенно независимая от реки сеть вод. Прав­да, эти мнимые рукава получают, особенно в период разливов, кое-какие маленькие истоки дельты, но почти все они имеют со­леную воду и проникают внутрь материка под напором ветра и морского прилива ‘): это океанические лиманы, в роде тех, какие
*) Trcmenheere, „Journal of the Geographical Society of London*, 1867.
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
203
встречаются в очень многих местах на берегах Гвинеи. Однако, весьма вероятно, что эти заливчики, не имеющие сообщения с рекой, были в разные времена ветвями Инда; ' доказательством служат многочисленные излучины, засыпанные там и сям песком, которые разветвляются и взаимно пересекают­ся между рекой и морем: повсюду почва со­стоит из речных наносов, переработан­ных течениями; даже там, где бывшие рукава не оставили после себя луж, которые свиде­тельствовали бы о их проходе, рощицы тама­рисков и мимоз и, вблизи моря, извилистые шпалеры из корнепусков указывают издали берега прежних русл, теперь засыпанных. В течение этого столетия главное устье уже много раз переменяло место; в 1800 году главным руслом был рукав Багар, кото­рый извивался в западном направлении, и от которого теперь остались только кое-какие следы. Его сменил рукав Сата, пли Ваниапп; в 1819 году один из южных рукавов, Кедфвари, сделался главным входом для плы­вущих с моря судов; затем настала оче­редь Какайвари, протока, который открылся к югу от предыдущего, быв перед тем простым заливчиком или временным по­током. В 1867 году этот канал тоже, в свою очередь, обмелел и был занесен илом и песком. В настоящее время истинным руслом реки сделался рукав Гаджанро, ветвь дельты, где еще около половины нынешнего столетия могли пробираться только маленькие челноки. Подтачивание и размыкание высоких берегов происходит, во время разливов, так быстро, что ипогда в продолжение одной минуты слышен несколько раз шум от следующих один за другим обвалим бе­рега, словно гром пушечной пальбы, раздаю­щийся на поле сражения.
Число устьев Инда невозможно определить с точностью, так как оно меняется от каждого периода засухи до следующего периода поло­водья, и так как многие из временных боковых питонов разветвляются на измен­чивые рукава; в среднем число ветвей, су­доходных для барок, варьирует от двух до десяти в течение года. Торговые города, стоящие на том или другом из временных рукавов, по необходимости должны были пе­реноситься на другое место, сообразно блуж­даниях реки, если не хотели обречь себя на неминуемый упадок. Так, Шах-Бундар, или «Царский портъ», некогда местопребыва­ние военных флотов, остался далеко внутри материка, к востоку от нынешнего течения Инда; точно также город Гора-Бари, пли Виккар, на рукаве Гаджанро, в 1848 году был покинут рекой, которая удалилась от него; Кети выстроился ниже, на берегу нового ру­сла, но вскоре после того жители принуждены
204 были перенести свой город немного дальше. В свою очередь, и этот второй Кети утра­тил свою важность с тех пор, как по­стройка железной дороги к порту Карачи, на севере дельты, позволила движению товарных грузов миновать изменчивое течение реки;, вообще, как только торговля не удерживает их, жители поспешно бегут с этих низ­менных земель, более опасных, чем Пои­ти нские болота ’). В часы отлива, бары, за­граждающие вход во всех устьях Инда, оста­вляют судам весьма незначительную глуби­ну, изменяющуюся от одного до двух ме­тров; средняя высота большего прилива, во время новолуния и полнолуния, около 3 ме­тров.
Столь мало доступный большим судам. Инд есть, тем не менее, по обилию своих вод, одна из значительных рек Азии; од­нако, и в этом отношении его много превос­ходят другие южно-азиатские большие реки, Янтсекианг, Меконг, Иравадди, Брахма­путра, Ганг; говорят, он уступает даже Шат-эль-Арабу, но, вообще говоря, в нем больше воды, чем в Гоанъго, плии Желтой реке (Инд катит в секунду времени: в период половодья—17.500 куб. метров; в период мелководья—1.156 куб. метр.; сред­ним числомъ—5.550 куб. метр.). Это одна из самых мутных рек в свете; вода её содержит каменных обломков и землистых частиц, илу и песку в пропорции (средней) от 2 до 3 тысячных, и вычислено, что эти осадки могли бы образовать в течение года остров пространством в 166 квадр. кило­метров и в один метр глубины * 2). При каждой повой съемке приходится наносить на морские карты островки и песчаные мели не­давнего образования. Тем не менее, однако,, дельта Инда мало выступает за нормальную линию берега, чтб, без сомнения, должно быть приписано действию берегового морского тече­ния. Подойдя к материку, приливная волна, гонимая юго-западным муссоном, принужде­на изгибаться и идти вдоль побережья, напра­вляясь на север, в Карачи. Это течение за­хватывает приносимые Индом землистые частицы и разбрасывает их вдоль морского берега, как о том свидетельствует состав слюдяного пес кунапляжах, совершенно одина­ковый с песком, который река отлагает на своих берегах. Наносы, не увлекаемые далеко береговым течением, большею частью теряются на юге в глубокой подводной до­лине, открывающейся непосредственно на юг от речных устьев, и дна которой лот не достает даже на глубине 400 метров. Эта. пучина, известная у английских моряковъ
О Richard Burton, „Sind revisited “.
2) Tremenheere, цитированный мемуар.
205 МАГОМЕТАНСКАЯ ИНДИЯ. 206
под именем swatch, составляет совершенпинаются уже в небольшом расстоянии к вый географический pendant подводной впадиюгу от пояса городов и возделанных зо­ны того же имени, вырытой по другую сторону мель, идущего вдоль основания Гималайских Полуострова, против дельты Ганга '). предгорий. Замедляемые в своем течении

Восточная часть низменности, простираю­щейся до гор Аравали, занята в большей части пустыней; пустынные пространства на-
Tremenheere, цитированный мемуар.
горизонтальностью почвы, истощаемые ирри­гационными каналами, реки, вытекающие из гор, проходят довольно короткий путь; по­двигаясь вперед, они постепенно уменьшают­ся, затем дробятся на лужи, а еще далее ие
207 ГЛАВА п.—
имеют даже столько воды, чтобы увлажнять песок. Дожди удлиняют их течение на не­сколько миль к югу; засухи заставляют их снова отступать к северу. Однако, эти реки продолжают сочиться в нижних слоях почвы на некоторое расстояние вниз от того места, где они делаются невидимыми па по­верхности земли, и колодцы, копаемые на ли­нии их подземного течения, дают воду на глубине 30, затем 60, даже ЮО метров; в Джайсальмире воду находят только па глу­бине 170 метров (около 80 сажен). Далее вода совершенно иссякает; до самого Индий­ского океана, на пространстве около 500 ки­лометров, не существует более ни одного потока, видимого пли скрытого, за исключе­нием бывших истоков Инда и Лупи, или «Соляной реки», спускающейся с гор Радж­путаны; здесь мы уже вступаем в страшную пустыню, известную под именем Индийской, или Тар.
Эта область вовсе не однообразная равни­на, как ее часто представляют. Это страна дюн, обширное песчаное море, волны которого, подобные волнам Атлантического океана, вздымаемым пассатными ветрами, следуют одна за другою в виде непрерывного ряда по­вышений и понижений почвы. Борис говорит, что около Джайсальмира эти горки тянутся по направлению от северо-запада к юго-восто­ку *); на картах-же, составленных инжене­рами-тонографами английского правительства, общая ориентировка песчаных холмов пока­зана с юго-запада на северо-восток, а в некоторых частях страны с юга на север; но везде холмы сохраняют въсвоем направле­нии почти геометрическую правильность. Все эти дюны обращены крутым скатом на юговосток пли на восток, а пологим на северозапад или запад. Как объяснить происхож­дение этих песчаных горок? Если предпо­ложить, что они были нанесены ветром, то нужно было бы, вместе с тем, допустить, что воздушный ток, вздымавший песок и обра­зовавший из него гряды пустыни Тар, дви­гался от северо-запада, т. е. как раз под прямым углом к атмосферным течениям, господствующим там в паши дни, северовосточному пассату и юго-западному муссону; но нельзя думать, чтобы общее направление воз­душных токов могло различествовать до та­кой степени от нынешних движений атмо­сферы, так как эти движения происходят, главным образом, вследствие вращения на­шей планеты на своей оси. Быть может, вер­нее было бы видеть во всех этих песчаных холмах не дюны, нанесенные и прямолиней­но расположенные ветром, а бугры, образо-
Э А. Burnes, „Journal of the Geographical Society of London*, 1834.
ИНДУСТАН. 208
вавшиеся вследствие дрожания почвы, столь ча­сто колеблющейся в области Инда; это было бы явление, аналогичное тем фигурам, ко­торые смычек физиков производит на ви­брирующих пластинках, и которые известны под именем хладниевых. При том же, пра­вильные горки пустыни Тар не подвижны, как обыкновенные дюны, разве стада потоп­чут их поверхность или люди срежут ра­стущий на них кустарник и травы; тогда ве­тер подхватывает верхния песчинки, кру­жит их в воздухе и переносит на другие холмы. Самые высокие из этих гряд подни­маются над окружающими равнинами на 130 метров (около 60 сажен), превышая почти на целую треть самые возвышенные песчаные холмы французских ланд; но средняя высота индийских песчаных горок всего только около 50 метров (23 сажени), а во многих частях Тара она еще менее значительна. Вокруг пояса дюн расстилается равнина, известная йод именем Пат,—обширная степь, желтая или красная, испещренная там и сям бе­лыми пятнами и полосами соляных эффлоресценций.
Хотя Тар обыкновенно называется, в раз­говорной речи и в документах всякого рода, «пустыней», он, однако, не совсем необитаем; переселенцы, приходящие из соседних, пе­реполненных народом, местностей, старают­ся извлечь из его неплодородной почвы хоть какой-нибудь скудный урожай. В среднем вы­воде, дожди не превышают 15 сантиметров в этой части Индии; к тому же, они очень неправильны, *п иногда проходят годы без того, чтобы южный ветер принес хоть один ливень. В такия эпохи бездождия флора Тара походит на флору Аравии; кое-какие колючие кустарники и растения почти без листьев, но с длинными расстилающимися корнями, соста­вляют почти всю растительность; редкия ста­да едва находят себе скудный корм в ло­щинах и оврагах, где всего долее сохра­няется сырость. За исключением билей, корен­ных обитателей края, и немногочисленных потомков индусов, которые некогда удали­лись в пустыню Тар, чтобы не быть обра­щенными в магометанскую веру, все жители переселяются в более гостеприимные области Инда или гор Аравали; никто не рискует, из опасения получить солнечный удар, оста­ваться в этой стране раскаленных песков. Но кар только дожди освежат почву, тотчас же является множество временных колони­стов: пастухи из соседних областей прихо­дят пасти свой скот на отличной траве, бы­стро выростающей из песка и покрывающей роскошным ковром дно долин и даже скаты дюн; растительность так деятельна, что мож­но даже накосить сена про запас, на время бескормицы.—Скотоводство, разведение крупна-
209 МАГОМЕТАНСКАЯ ИНДИЯ. 210
го рогатого скота, овец, верблюдов.—получило ■большую важность в этой области, повидимо­му, совершенно бесплодной и ни к чему не­пригодной. Одна беда: стадам наносят страш­ный вред волки, которые рыскают здесь стаями и отличаются необыкновенною хитро­стью и ловкостью, так что очень редко удает­ся напасть на них врасплох. Единственное средство избавиться от этих опасных хищ­никовъ—это преследовать их в самую зной­ную пору года, под вертикальными лучами полуденного солнца. Тогда песок до такой степени раскален, что животные, так ска­зать, «обжигают себе лапы»; они не могут бежать, и охотники из племени биль, у кото­рых ноги, для защиты от жгучего песку, •обвернуты в свежия овечьи шкуры, легко на­стигают свои жертвы ’).
Весьма вероятно, что в близком буду­щем часть Тара, этой области, столь слабо населенной в сравнении с её протяжением, сделается земледельческою страной, составляю­щей продолжение хлебных полей северного Пенджаба. Если дождь не выпадает здесь в количестве, достаточном для питания ра­стений, то большие реки, Сетледж, Чинаб, Инд, катят в море обильный поток, кото­рый мог бы быть щедро утилизирован для орошения земель. Первая из этих рек, Сет­ледж, во всякое время года несет, по мень­шей мере, 150 куб. метров воды в секунду, и эту воду легко было бы задержать при выходе из гор; в сезон же разливов он иногда изливает в Инд до 6.000 куб. метров в •секунду,—огромная масса, которую следовало бы направить посредствомъ' отводного каналак центру степи Тар, где параллельные гряды дюн представляют исключительные удобства для устройства обширных водохранилищ. Не только Сетледж, но также и Джамна могла бы посылать в пустыню излишек своих вод в период разлива; покатость почвы позво­ляет восстановить канал, вырытый в 1351 г. между Верхней Джамной и старым руслом Сарасвати. Эти канализационные работы ча­стью уже возобновлены: устроена запруда, за­держивающая Сетледж у Рупара, т. е. при выходе из «воротъ» Гималая, и заставляю­щая часть его течения изливаться в канал, который разветвляется на юге в местностях, еще недавно безводных; подобные же работы производятся и ниже по реке, в Фирозпуре. Так восстановляется, под другой формой, •течение «блистательной» Сарасвати, некогда наиболее прославляемой из всех рек; ста­рые аллювиальные (наносные) земли, изве­стные под именем банг ир, где повсюду вид­ны следы культур и других человеческихъ
работ, начинают снова покрываться там и сям селениями и нивами. Однако, это вторич­ное завоевание почвы для заселения и культу­ры пока еще окончено только в землях, на­зываемых хадур, образовавшихся из нано­сов прибрежних долин Пенджаба и Инда. В одном только Багавальпуре канализацион­ная сеть заключает слишком 7.000 киломе­тров оросительных канавок: в пять лет, с 1867 по 1871 год, размеры земледельче­ской производительности более чем удвоились, и новые города выросли среди вновь завое­ванных пространств. Один из этих го­родов, построенный, в 1868 году, на берегу большего канала Фордвах. носит смешанное, полу-индийское, полу-английское, имя Мпнчинабад, данное ему в честь англичанина, ми­стера Минчан, под управлением которого была предпринята реставрация оросительных каналов *)• После каждого сбора хлеба, бо­лее десяти тысяч рабочих, приходящих преимущественно из раджпутских госу­дарств. прилегающих к пустыне Тар, бы­вают заняты расчисткой ирригационных ка­нав, па половину заволакиваемых наносною грязью.
Область, простирающаяся на юг от стра­ны дюн, представляет не менее странное явление, чем песчаная степь Тар; это—об­ширное пространство, которое ни земля, ни море, и которое в одно и то же время похо­же и на пустыню, и на болото. Называется оно Качский Раин (т. е. «Пустыня*), по име­ни гористого, имеющего форму полумесяца, острова, который ограничивает его на юге. Открытый со стороны моря узким проливом, Ранн продолжается на запад на простран­стве около 240 километров, и в некоторых местах он имеет до 100 километров про­тяжения от одного берега до другого. К за­паду от острова Кач, другой пролив сооб­щает Северный Ранн с пространством того же рода, которое на юге соединяется с низменными берегами Качского залива. В це­лом, Раннъ—это не что иное, как солонча­ковая равнина, совершенно однообразная и вполне горизонтальная на вид; самые возвы­шенные пространства, находящиеся около цен­тра бассейна, поднимаются выше общего уров­ня не более, как на 30 пли 60 сантиметров. Зимой и в сухое время года почва Раина, там и сям испещренная белыми полосами соляного валета, представляет гладкую, как зеркало, поверхность, твердую и звенящую под йогами; дожди, не находя ската истечения ни в каком направлении, образуют временные лужи, которые ветер гонит перед собою, окаймленные поясом белой пены. Никакой
’) Bartie Frere, „Journal of the Geographical Society of London41, 1870.
*) Barns, „Journal of the Geogiaphical Society of Lon­don", 1872.
211 ГЛАВА II.—
растительности не видно нигде во всем гро­мадном круге горизонта, разве только на юге Ранна, на земле, называемой Банни, которая почти всегда выдается из-под воды и на которой растут там и сям купы акаций, дающие скудную тень стадам и пастухам. Некоторые низменные островные простран­ства и окружность скалистых островов, из которых одинъ—самый возвышенный во всем Качском архипелаге (438 метров), также покрываются густой травой в период дожд­ливого муссона. Животные обегают эту без­водную и лишенную всякой растительности равнину; только дикие ослы, той же породы, как и куланы туркестанских степей, бро­дят днем в этих пустынях, чтобы иметь перед собою открытое поле для бегства: по ночам они ходят пастись в джунгли и бо­лота морского прибрежья. Раннъ—область ми­ража по преимуществу; малейший предмет, оставленный на земле, камень, остов вер­блюда, виден, благодаря зеркальности возду­ха, на расстоянии многих верст, не в дей­ствительной своей форме, но с фантастиче­скими контурами; часто он высится в виде башни пли разлагается на плавающие в воз­духе образы, которые кажутся привязанными к земле только питью, колеблемой ветром. Селения отдаленных полуостровов или остро­вов показываются над горизонтом, примы­кая в воздушном пространстве к перевер­нутым дворцам и храмам. По словам ле­генды, целый город, населенный праведни­ками, носится в воздухе над Ранном, но не мог еще подняться до неба, и этот-то воз­душный город и производит явление ми­ража.
С наступлением дождливого времени года вид Раина совершенно изменяется: тогда воды моря, гонимые юго-западным ветром, проникают внутрь земель через двое ворот, которые им открыты на севере и на юге ост­рова Кач, и окружают этот остров со всех сторон, также как и острововид­ные отрывки горных пород юрской форма­ции, лежащие на севере и на северо-востоке. Обширная равнина, где щце недавно не видно было ни одной капли воды, покрывается на всем своем протяжении водяною скатертью, около метра толщиною, и даже немного более глубокою на краях, так как поверхность Равна слегка выпукла в середине. В это время года обширный лпман получает также пресные воды, приносимые ему реками Ба­нас, Лупи, Наррой и восточными рукавами дельты Инда. Тем не менее, сообщения не прерываются и в период дождей между про­тивоположными берегами; совершенная гори­зонтальность почвы позволяет караванам во всякое время года смело пускаться через Ранн, бывающий попеременно то озером, то
индустан. 212
пустыней. Однако, очень редко случается, что­бы путешествие через эту область совершалось, днем: с одной стороны, страшная жара, уси­ливаемая отражением солнечных лучей от водяной равнины или от гладкой, как зер­кало, поверхности земли, с другой—обманы миража, могли бы, в конце концов, довести до безумия и людей, и животных; ослепленные проводники не сумели бы даже различить место солнца в безмерно раскинувшемся, объяюм пламенем пространстве; скоро кара­ван стал бы, незаметно для себя, кружиться па одном и том же месте, и гибель всех людей и животных стала бы неизбежною. Оттого-то переходы через Раин всегда де­лаются ночью: направляя свой путь по звездам,, путешественники, которым нужно перейти че­рез равнину на востоке от западного про­лива, рассчитывают свой ход таким обра­зом, чтобы можно было сделать привал на одном из промежуточных островов. Вероят­но, что в близком будущем прямая же­лезная дорога из Бомбея в Гайдерабад пройдет через восточную часть Раина.
Как объяснить происхождение этой солон­чаковой равнины? Очевидно, что она была не­когда затоплена морем; это можно предпо­лагать уже на основании селености почвы, но есть и прямые доказательства, именно остат­ки морских судов, извлеченные из ила в разных местах близ прибрежных деревень;, даже на восточной окраине Ранна, около Нагар-Паркара, показывают старинные порта. Если верить смутному преданию, отступление моря имело место в начале четвертого сто­летия. Но каким образом выступление этого пространства из-под воды могло совершиться с такою удивительною правильностью? Обык­новенные аллювиальные земли, образовавшиеся из наносов морских или речных, никог­да не представляют такой почти геометри­ческой горизонтальности на пространстве де­сятков тысяч квадратных верст. Не сле­дует ли видеть в этой равнине, единствен­ной в мире по особенности своего геологиче­ского образования, продукт оседания почвы? Эта область Индии есть, как известно, одна из тех, которые всего чаще испытывают колебания вследствие внутренних сотрясений. В 1819 году землетрясение, которое было ощущаемо на пространстве, по меныней мере, 250.000 квадр. километров, увеличило, го­ворят, на значительное протяжение площадь Ранна; это землетрясение сопровождалось про­валом рисовых полей около Лахпата, соста­влявших предмет спора между местными пра­вительствами Синда и Кача; башня Синдри, которую занимал гарнизон таможенной стра­жи, была вдруг окружена озером, прости­равшимся во все стороны не менее, как на 25 километров, тогда как на севере одинъ
М А ГОМ EТ АИС K А Я IIНД1Я.
213
старый рукав Инда, с которым некогда со­единялась Восточная Нарра, был загорожен поперечною дюной, имеющей около 50 кило­метров в длину, несколько километров в ширину и от 3 до 6 метров в вышину. Местные жители дали этому песчаному валу имя Аллах-бунд, или «Божья запруда», что­бы отличить его от плотин, воздвигнутых рукой человека поперег боковых рукавов Инда «Божья плотина», через которую со времени землетрясения 1819 года проложил себе дорогу поток, постепенно размывший песчаную запруду, совершенно походит на дюны пустыни Тар и также представляет выступ рельефа, оканчивающийся, с одной
214
между прочим. Бальмпр, на южной окраине пустыни Тар; но самый знаменитый из них-это Браманабад, который стоял в 80 кило­метрах к северо-востоку от нынешнего города Гайдерабада, на старом русле Индаг к западу от ложбины, в которую теперь изливается Восточная Нарра, в дождливое время года. Вследствие рокового подземного удара, река, омывавшая стены города, пере­двинулась на другое место, и развалины были покинуты среди пустыни; это обстоятельство и было причиной того, что Браманабад не отстроился и не заселился вновь, хотя неко­торые из его зданий остались почти невреди­мыми. Эта старая столица имела не менее 7 ки-

Вид болотистой степи Ранн Кач.
стороны, крутым откосом, а с другой — длинным, пологим скатом; разорванная действием подземных сил, поверхность поч­вы сохранила целый свой слой на одном фасе дюны * 2). Вероятно, оба явления, образование большой совершенно горизонтальной равнины и образование параллельных бугров, пли дюн пустыни Тар, должны быть приписаны одной и той же причине—вибрации пли сотря­сению почвы. Смотря по напряженности и на­правлению подземных ударов, иная часть почвы выравнивается, тогда как другая пе­реламывается и принимает вид бугорчатой поверхности.
По преданию, многочисленные землетрясе­ния, потрясавшие область Инда, ниспровергли многие города и обезлюдили край. К числу этих разрушенных городов принадлежит,
’ ) Burnes; Mac. Murdo; Lyell, „Principles of Geology“.
’) Bartie Frere, „Journal of the Geographical Society of London44, 1870.
лометров в окружности, и обширные пред­местья соединяли ее с двумя другими города­ми, из которых один был резиденцией короля, а другой резиденцией великого визиря. Раскопки, производившиеся в развалинах разрушенных городов, доказали, что жите­ли их были искусные мастера по части вы­делки глиняной посуды, живописи на стекле, резьбы из слоповой кости, шлифовки драгоцен­ных камней f). Коннингам видит в Браманабаде или, вернее, Брамане древний город браманов, которым Александр Македонский овладел во время спуска по течению Пида 2); по мнению Рейно, истинное имя го-рода, Бах­мана,—персидского происхождения 3). Постиг­шее Браманабад бедствие, от которого погиб­ли его жители, «в наказанние за преступления
‘) Bellassh, „Juurnal of the Asiatic Society of Ben­gal44, V.
2) „The Ancient Geography of India44.
3) „Fragments aaiatiqnes44.
215 ГЛАВА IL-
ИХ царя», повидимому, имело место в один­надцатом столетия. Различные предания го­ворят также о вулканических извержениях, происходивших некогда в той стране, но геологическое исследование местности не под­твердило этих рассказов. Пе подлежит со­мнению, что на острове Кач траппы и другие торные породы огненного происхождения, блп•стающие на солнце самыми яркими цветами, пробились наружу через меловые и юрские пласты в предшествовавшие геологические века. Многие геологи ошибочно приняли за вулкан холм Денодур, возвышающийся на 327 метров в западной части этого ост­рова 1).
Большинство жителей, населяющих Пятиречье и области по нижнему течению Инда, принадлежат к магометанской вере, но нельзя сказать, чтобы все мусульмане этой страны ’были представителями завоевательных рас, спустившихся с плоскогорий Афганистана, с целью отнять землю у её прежних владель­цев. Так, область, лежащая вдоль основания Гималаи, имеет в составе своего Населения, между прочим, аванов и гаккаров, в кото­рых хотели видеть потомков явана. или ионий­цев и греков, п которые, во всяком случае, населяли страну уже задолго до мусульманских нашествий. Во всех частях Пенджаба, ис­ключая округов, лежащих по ту сторону Инда, и на холмистых плоскогорьях IIот­вара, коренное население состоит из джатов, которые приняли ислам везде, где го­сподствуют магометане, но в других ме­стах остались индусами по обрядностям культа, или примыкают к сейхам, смотря по преобладанию того пли другого местного элемента. Джаты. очевидно, представляют этнографические элементы весьма различного происхождения, — это, может быть, потомки аборигенов, предшествовавших вторжению арийцев, но они в сильной степени смеша­лись с другими племенами и нисколько не походят на дех дасиу, чернокожих и тол­стогубых людей, с которыми воевали при­брежные жители «Семиречья» и которых они, в конце концов, обратили в рабство. Пле­менная вражда постепенно ослабела в тече­ние веков; только и до сих пор джаты при­числяются браманами, все огулом, к касте судра. В числе свыше двадцати миллионов, они представляют большое разнообразие, от плоских возвышенностей Белуджистана до берегов Аравийского моря; одни из них почти черные, другие имеют желтоватую ко­жу и едва отличаются цветом лица от раджпутов и браманов. Есть между ними та-
*) Wynne. „Memoirs of the Geological Survey of India", 1872.
ИНДУСТАН. 216
ide, на которых смотрят как на дикарей пли варваров: таковы, например, пастухи, живущие в пустынях Тара; другие, напро­тив, имеют живой ум и осмысленные чер­ты лица. В Белуджистане имя джат при­нимается в смысле «воръ»; в Синде оно синоним слова банджари и применяется к народностям, которые походят на европей­ских цыган х); на берегах среднего Инда оно означает «землевладельца»; на грани­цах Раджпутаны его употребляют в значе­нии «метиса», помеси, происшедшей от радж­пута и судра г). Однако, взятое в целом, джатское население, кажется, представляет ясно одни и те.же этнические черты и может быть причислено к арийской расе; вероятно, оно спустилось в Индию через Белуджи­стан. Воздержные в образе жизни, деятель­ные, изобретательные, очень храбрые, несмотря на завоевание и гнет, которому их подвер­гали последовательно столько чужезсмн ых господ, джаты, взятые в массе, составляют один из замечательнейших этнографиче­ских элементов Полуострова Зг, это из пх среды вышли те неустрашимые воины сейхи, которые с таким упорством и ожесточе­нием оспаривали у англичан обладание Се­веро-западным Индустаном.
Сейхи, т. е. «ученики», бывшие в начале просто группой последователей новой религи­озной секты, образовали из себя с течением времени особый народ. Религия их возникла в Пенджабе, в конце пятнадцатого столетия; было вполне естественно, что в этой стране, где магометане и последователи индусских культов живут везде бок-о-бок, явился новатор, попытавшийся примирить и согласить две религии. Нанак, основатель новой секты и составитель первых глав Гранта, или «Книги» по преимуществу, которуюсейхи чтут как свое евангелие, не проповедывал почти никаких догматов, кроме веры в единого Бога, и отвергал большую часть обрядов, свойственных различным вероисповеда­ниям; но для того, чтобы соединить мусуль­ман, индусов и джатов, недостаточно было показать им основное единство их религий, нужно было, кроме того, сблизить их друг с другом, уничтожив всякия расовые и касто­вые различия. Сам индус и кшатрия. Нанак провозгласил равенство людей. Однако, не желая быть зачисленными в толпу людей, не имеющих предков, «ученики» новой веры должны были возвести себя в благородное
*) Richard Burton, „Siud Revisited".
2) Peter Minas, „Journal of the Asiatic Society of Ben­gal* * 2, 1868, № Ш.
3) Tolbort, „Journal of the Asiatic Society of Bengal", 1871, A" I; Campbell, „Ethnology of India"; Louis Rousselet, „Tableau des races de Pinde centrale* („Revue d’Anthropologie").
217 МАГОМЕТАНСКАЯ ИНДИЯ. 218
звание, чтобы остаться свободными, и все они теперь считают себя кшатриями; это имя или титул они сами себе дали, чтобы установить свое равенство. Впрочем, они сумели заво­евать его себе своею храбростью во всех междоусобных войнах, опустошавших Пятиречье, и к концу семнадцатого столетия новая секта сделалась могущественною. Закаленные борьбой, избавленные от ложных единовер­цев преследованием, гордые своим общим участием в управлении обществом, сейхп оправдали пророчество своего основателя, ко­торый, сравнивая их с воробьями, обещал им в то же время победу над орлом Воины по преимуществу, все сейхи должны были постоянно носить на теле какую-нибудь стальную вещь, кольчугу пли кинжал. Боль­шею частью очень красивые собою, покрытые блестящим оружием, с густыми и длинными, ниспадающими на плечи, волосами, к которым никогда не прикасались ножницы, сейхи издали бросались в глаза на поле сражения, и, по естественной игре слов, они вскоре стали из­вестны под именем сингов, или «львовъ». Образовав из себя федеральную республику, они избирали своего главу, и этот последний должен был во всех важных обстоятель­ствах советоваться с халъсои, «националь­ным собраниемъ»,состоявшим из мудрецов и главных предводителей. Несмотря на раз­доры сект и внутренния распри, воинственная нация сейхов достигла того, что сделалась го­сподствующею державой во всей области, про­стирающейся от Ганга до Инда, и англичане, сильные превосходством своего вооружения, могли сломить могущество «львовъ» лишь после продолжительных кампаний и правильных сражений. Ныне сейхи. не составляющие даже десятой части населения бассейна Инда, пере­стали быть нацией. Теперь это не более, как религиозная секта, сгруппировавшая большин­ство своих общин вокруг священного горо­да Амрпцара; но они и доселе связаны между собою традициями и продолжают оказывать на всех своих соседей большое влияние, поли­тическое и религиозное; даже браманы читают с глубоким уважением «Книгу учениковъ»; некоторые англичане, в том числе знамени­тый путешественник Бэртон,были посвяще­ны в таинства культа, проповеданного проро­ком Нанаком * 2). Земледельческие населения, принадлежащие к религии сейхов,—самые за­мечательные во всей Индии, как по необык­новенному трудолюбию в мирное время, так по храбрости во время войны; солдаты-сепхи считаются лучшими в ост-индской арм ии; не ус­тупая гуркасам мужеством, они превосходят их дисциплиной и благородством характера.
*) Malcolm, „Sketch of the Sikhsu.
2) „Sind Revisited", I, p 290.
Очень отважные по природе, они охотно сле­довали за англичанами в Китай и в Абис­синию и просились идти за ними в Египет или в Малую Азию. Что касается их любви к образованию, то она так велика, что их. главное ученое общество, в Лагоре, ходатай­ствовало перед правительством о том, чтобы всем сейхским детям были обеспечены вы­годы посещения школ. Ни один из других этнографических элементов северо-западной Индии не представляет столь значительной пропорции грамотных.
Индусы в собственном смысле, браманы или вайсии, сравнительно малочисленны в бас­сейне Инда, хотя последователи религий арий­ского происхождения составляют там, по меньшей мере, треть общего числа жителей и. хотя господствующие языки, пенджабский (панд­жаби)—на севере, синдский (синди)—в цент­ре, гудзератский (гудзерати)—на юге, марварский (марвари)—на юго-востоке,—все сан­скритского происхождения. Живя преимуще­ственно в городах, где они занимают самые доходные места и предаются торговле и про­мышленности, индусы снова приобрели превос­ходство над мусульманами, своими бывшими угнетателями; в их руках сосредоточены капиталы, и эти магаджаны, или «крупные буржуа», как их обыкновенно называют, ссужают деньги окрестным земледельцамъмагометанам не иначе, как под высокие,, лихвенные проценты. Баниахи, или баньяны этих областей слывут самыми ловкими ком­мерсантами во всей Индии, и многие из них без боязни покидают родину, чтобы прода­вать в чужих краях по мелочи товары вся­кого рода. Во всех городах Средней Азии можно встретить этих индусских купцов из Пятиречья, известных вообще под именем мультанцев (мультани), по центральному рын­ку Пенджаба и Синда; это разносчики ново­стей и слухов о войне, которые распростра­няются с такою изумительною быстротой повсему азиатскому Востоку, от берегов Оксуса до берегов Ганга; сами того не ведая и не желая, они составляют, так сказать, аван­гард русских на границе Индии и возвеща­ют о их могуществе. В центральной Индии, в Бенгалии и даже па границах Бармании и Китая, баниахи, купцы, мелкие закладчики или. банкиры,—почти все марварцы или индусы из раджпутской земли Марвар; они захватили в свои руки монополию денежных операций, как в других странах армяне и евреи. Индусы Западной Индии—по большей части обожатели Вишну, но красный знак, который онп носят на лбу, в доказательство своей веры, часто бывает начертан горизонтально, как у по­клонников Сивы. Окруженные мусульманами и сейхами, удаленные от браманских цент­ров, они не отличаются строгим соблюдениемъ
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
219
правил и обрядностей своего культа и не мало скандализируют, недостатком благочестия, сипаев из Восточного Индустана, приходя­щих для исполнения гарнизонной службы в их городах. Употребление крепких напит­ков сильно распространено у западных ин­дусов, и еще более—употребление бита, или индийской конопли, зелья более губительного, чем опиум. В большей части пенджабских селений есть отдельная кучка лачуг, населен­ная чурами, людьми низшей касты, которые физически нисколько не отличаются от своих соседей, но которых почему-то считают не­чистыми, даже мусульмане: должность ночного сторожа составляет наследственную профес­сию этих чуров ’)•
На востоке, племя биль из Раджпутаны по­двинулось далеко в оазисы пустыни, тогда как на западе, афганцы, балучи, или белудяшстанцы, персияне, бухарцы, турки и арабы в разные эпохи, со времени геджры, прони­кали в страну то как завоеватели, то как колонисты пли авантюристы, и более или менее смешались с коренным населением. Эти пришельцы составляют главную массу мусуль­ман па берегах Инда и во всей западной области Пятиречья, тогда как на востоке большинство правоверных, собирающихся в мечетях,состоит из индусов, обращенных в ислам. Впрочем, между двумя боль­шими классами магометан Индии не существу­ет резкого разделения; благодаря провозгла­шенному исламомъуничтожению каст, ревност­ным мусульманам легко приписывать себе какое угодно происхождение. Сотни тысяч правоверных в Пенджабе причисляют себя к потомству пророка и вследствие того при­нимают титул сайда, или шаха; так, между прочим, даудпотры, или «сыны Давидовы», ныне царствующие в Багавальпуре, принад­лежат к числу тех, которые производят свой род от самого Магомета. Другие пре­тендуют на титул монголов, и кажется, что эти, по крайней мере, действительно имеют некоторое право на особенное имя, так как юпи строго держатся особняком от осталь­ного населения и занимаются специальными промыслами; гордясь тем, что между их предками есть товарищи по оружию Тимуридов, юни никогда не смешивают свою кровь с ино­племенниками, и у многих из них, в са­мом деле, резко бросаются в глаза те типи­ческие черты (широкое и плоское лицо), ко­торые характеризуют монголов, обитателей нагорья Гоби. Им обыкновенно дают титул баа или мирзы. Что касается мусульман аф­ганской расы, соединяемых в одну группу июд общим именем патан или рогилла, то юни очень многочисленны в округах, лежа­
’) Campbell, „Ethnology of India*.
220
щих по ту сторону Инда, где их родоначаль­ники все без исключения причисляют себя к сонму ханов. Наконец, все другие маго­метане не-индусы, к какой бы расе они ни принадлежали—к персидской, турецкой или белуджистанской, величают себя шейхами, хотя звание это сделалось до такой степени банальным, что его уже не считают титулом, п оно не составляет ни малейшего отличия: все богатые, при первом удобном случае, меняют его на какое-нибудь более высокое достоинство. Это выразилось даже в одной пенджабской пословице, которая говорит иро­нически: «вчера был мужиком, сегодня шей­хом стал; а завтра он уже сайд, если хлеб подорожалъ» х).
В Пенджабе преобладает система мелкого земледелия, но во многих местах старинное коллективное или общинное землевладение сохранилось до сих пор; все земледельцы рассматриваются как простые арендаторы об­щины и платят ей ежегодную ренту; кроме того, они связаны круговою порукой перед казной, и налог вносится за все сельское об­щество. Случается также, что общинники от­чуждают часть своих земель, сдавая их в арендное пользование посторонним лицам; в этом случае они делят между собою полу­ченные арендные дзньгп пропорционально сво­им правам на общую собственность; они имеют также право выкупать землю на усло­виях более благоприятных, чем крестьяне из других деревень. У афганских племен округа Дфра-Измаил-хан через каждые шесть лет приступают к новому переделу земли. Даже в тех округах, где завоеватели завладели землей, некоторые уцелевшие обы­чаи старины свидетельствуют о существовав­шем прежде общинном землевладении, и де­ревня до сих пор сохранила свое республи­канское устройство. Необходимость искусствен­ного орошения возделываемых земель, естест­венно, должна была соединять жителей одного и того же округа для прорытия и содержания сообща ирригационных каналов; почти везде единство общиныимеет материальною причи­ной бытия существование общего канала, пруда или источника 2). Нужны были большие потря­сения, произведенные завоеваниями и междо­усобными войнами, чтобы разрушить земле­дельческую общину и разделить интересы уча­ствовавших в ней лиц. В некоторых округах оросительные каналы п фонтаны при­надлежат другим владельцам, а не самим собственникам орошаемых полей, и со вре­мени вмешательства государства в видах прорытия больших каналов прибрежные об­щины попали, в отношении орошения своихъ
1) Elliot, „Races of the North-Western provinces of India*.
*) „Punjab Administration Report for 1872 1875*.
221 МАГОМЕТАНСКАЯ
земель, в зависимость от концессионеров ирригационных работ. Тем не менее, однако, пенджабские земледельцы, взятые в массе, могут считаться наиболее независимыми меж­
индия. 222
нов довели земледельческое население *до на­стоящего рабства, следствием чего было нрав­ственное принижение как для джатов. так и для других этнических элементов страны.

ду районами Индустана, и эта относительная свобода есть, конечно, одна из причин, даю­щих северным джатам их отвагу и гор­дость. В Синде, напротив, балучское господ­ство и ростовщические ссуды индусских куи-
Между переселенцами, пришедшими с плос­ких возвышенностей запада, есть такие, ко­торые сохранили свой характер, как особые племена пли классы; таковы сваты, момунды, юзуфзаи, которые живут на север ог Пеша-
223 ГЛАВА II.—
вера, в раввине и па соседних горах. Это— афганцы, соплеменники тех, которые, перейдя Инд и проникнув в бассейн Ганга, осно­вали у подошвы Гималайских гор маленькия воинственные государства, известные под об­щим именем Рохильханд, или «страны гор­цевъ». Юзуфзаи, или юзуфсаи—одно из аф­ганских племен, которое всего наше срав­нивали с древними иудеями, и многие мисси­онеры признали правдоподобным мусульман­ское предание, которое видит в этих афган­цах потомков пленников, уведенных из Иудеи в Вавилов. II действительно, их нравы и религиозные обычаи совершенно те же, какие были у жителей Палестины во времена судей; хотя отделенные от той эпохи промежутком почти в три тысячи лет, они переживают теперь тот же самый период цивилизации. Недавние кочевники, ныне оседлые земледель­цы, но по-прежнему проникнутые воинствен­ным духом, сгорающие от нетерпения при рассказе о битвах и военных подвигах их племени, юзуфзаи делятся на большое число кланов, которые, в свою очередь, подразде­ляются на второстепенные группы, часто враж­дующие между собою. Родовая месть переходит у них от поколения к поколению в течение длинного ряда лет; чтобы покончить свои споры, враждующие иногда избирают какойнибудь национальный праздник и вызывают друг друга на публичное единоборство, кото­рое, однако, нередко переходит в общую свалку и порождает новые наследственные распри. Магометане суннитского толка, они от­личаются резким фанатизмом и регулярно отдают десятину своим многочисленным муллам; эти последние, составляющие отдель­ное колено, как сыны Левиины у евреев, освобождены от платежа податей, и города их, почитаемые священными, служат местом убежища для преступников. Но как бы нп было велико сходство нравов между древни­ми иудеями июзуфзаямп, последние несомненно чистые афганцы, и язык их, называемый пушту, мало разнится от того, которым гово­рят жители нагорья. Они дали некоторое ко­личество своих слов наречию урду, преобла­дающему в равнинах Северной Индии.
Другие афганские племена, известные под общим именем афридиев, занимают мас­сив гор, ограничивающий па юге Пешаверскую равнину, и разделяются на хейли, т. е. кланы, часто ведущие войны между собою. Да­лее па юге, долины Сулеймаи-дага населены марваттиями, земледельческими и пастушески­ми народцами, которые имеют гораздо более кроткий нрав, чем афридии, и отличаются прямодушием, простотой обычаев, уважением к женщине. Напротив, баннучи, или жители области Банну, с давних пор порабощен­ные мелкими начальниками племени, подвер-
индустан. 224
гаюшими их прпнудители ной, своего рода ка­торжной работе, пе имеют и тени той гордо­сти и прямоты характера, какими отличаются горцы о крести ых местн осте й: малорослые, изнуренные, болезненные, они составляют сброд людей различного происхождения, сход­ных между собою в том, что все они в равной степени приобрели нравы и привычки певолыиика. В этом отношении они соста­вляют прямую противоположность с вольными вазприями, племена которых бродят в го­рах к западу от Дура-Хази-хан. Всегда вооруженные, как и патаны, их соседи, вазирии с гордостью вспоминают, что их пред­ки часто воевали в Индии, покорили Дели, командовали над царями и браманами. И теперь еще они охотно идут в военную службу; по первому сигналу вазирии собираются, воору­женные, вокруг своего вождя, призывающагоих на какую-нибудь военную экспедицию *)•
На северо-западе Индустана, город Пешавер имеет важное стратегическое значение, как главная сторожевая крепость. Построен­ный среди равнины, по которой протекает река Кабул, или Ландер до своего соедине­ния с Индом, и которая перерезана в всех направлениях оросительными каналами, этот город, так сказать, составляет, па оконеч­ности громадной Индийской империи и на боль­шой дороге торговли и завоеваний, мостовоеукрепление, тет-де-пон, всей страны, лежа­щей за ним, по другую сторону Инда. Аттокъ— охранитель перехода через И ид, Пешаверъукрепленный пункт, откуда англичане на­блюдают за воинственными горскими на­родцами. Впрочем, сам Пешаверъ—это про­сто город, выстроенный из кирпича и битой глины и защищенный от воров глиняными стенами; но на севере от него стоит вну­шительный форт Балагиссар, и английские кантонементы (постоянные места расположе­ния войск) занимают скаты возвышенности, откуда открывается обширный вид, обнимаю­щий всю равнину и простирающийся вдаль к проходам афганских гор. Другие защищен­ные военные посты дополняют систему обо­роны обширного укрепленного лагеря, кото­рый британское правительство должно было установить на этом слабом пункте своих границ, к которым уже протягивается колос­сальная тень России: на севере, форт Абазай охраняет вход в ущелья реки Сват, и другие укрепления расставлены через извест­ные промежутки у подошвы гор; на северозападе, главная долина, именно долина реки Кабул, оберегается, в месте бифуркации орошающих равнину каналов, фортом Мпшпп; на западе и юго-западе, форты Джамруд и Бара защищают Пешаверские канто-
у
<) Raverty; Rowney, „The wild Tribes of Indiau.
225 МАГОМЕТАНСКАЯ ИНДИЯ. 226
нементы, тогда как на юге, форт Максон обороняет соседния местности от набеговъ
. афганцев афридиев. На юг от этого форта'проходит дорога, соединяющая два англоиндийские города, Пешавер и Когат, через горные хребты, которые продолжают на во­стоке ось Сефид-Коха, или «Белой Горы», называемой афганцами Спингар. Афридии много раз запирали дорогу или отказывались содержать ее, как их обязывают к тому договоры, и англичане должны были вновь за­воевывать себе свободу сообщений продолжи­тельными и трудными кампаниями против не­уловимых врагов, скрывающихся позади скал. Впрочем, политические границы все еще остаются неопределенными в этой стра­не. Населяющие ее республиканские и воин­ственные племена не признают верховной власти афганского эмира, а с другой стороны, великобританское л равительство перестало требовать установления «научной границы», недавно проведенной на карте Азии через гор­ные проходы Латабанд и Шутар-Гардан, к востоку от Кабула, и вдоль водораздель­ного хребта, параллельного Сулейман-дагу. Однако, Англия все-таки может считаться верховною владетельницей или сюзереном страны, лежащей вне пределов, обозначен­ных её укреплениями, потому что начальники окружающих племен состоят у неё на жалованьи. Эти начальники получают субси­дию, как дань, но, взамен того, они обязуются поддерживать дороги и горные тропы, и по­степенно превращаются в вассалов индийской императрицы.
Древняя страна Гайдара, в которой Пешавер теперь главный город, сохранила очень мало памятников, своего прошлого; завое­ватели, последовательно проходившие этим историческим путем Кабульской долины, разрушили здания, воздвигнутые их предше­ственниками. От древней столпцы, Пушкалавати (по-гречески Пенхелаотис), остались только кучи мусора, лежащие при слиянии рек Кабул и Сват, там, где ныне находятся Чарсудда и Пранг, два из Хашт-Нагар, или «Восьми городовъ». Огинд, па Инде,— как полагают, древняя Эмболима,—был частью смыт подтачивавшим его течением и доставляет искателям древностей только медали и разные предметы из бронзы, по­гребенные под обвалами берегов 1). Что касается знаменитого Аорноса, утеса, которым не мог овладеть Геркулес, и который был, наконец, завоеван Александром Великим, то до сих пор не удалось еще определить несомненным образом его местоположение; описания греческих авторов, запутанные многочисленными преувеличениями, не даютъ
Э А. Cunningham, „Ancient Geography of India14. География Реклю, т. VIII.
достаточно надежной путеводной нити комментаторам в их поисках. Главные памятники буддийской эпохи исчезли так же, как и монументы времен арийских и эллин­ских; высокая буддийская ступа, которую ки­тайские путешественники видели в Пешавере, и купол которой, по их словам, поднимался на 120 метров (56 сажен), не существует более; но «писанные камни» видны еще в долинах гор к северу от равнины, и на Хайберской дороге еще кое-где уцелели сту­пы, высящиеся на выступахе горы, как на­глядное свидетельство веры государей, поставивших свое царство под покровитель­ство «Великого учения». В земле юзуфзаев остатки древних памятников, особенно фраг­менты греко-бактрийской архитектуры, тоже очень многочисленны; мегалиты неизвестного происхождения, расположенные в виде круга, как камни в Стонгендже, стоят там у входа в ущелья гор, и теперь еще можно видеть близ этой границы один из камен­ных столбов, на которых император Асока велел вырезать свои указы •).
К юго-востоку от переправы через Инд по Аттокскому мосту, на историческом пути от Гинду-куша к Гангу, этапами, местами роздыха служат значительнейшие города Пятиречья. Рав аль-II и иди, на верхнем Согане— город нового происхождения, но английский военный город, простирающийся к югу от него, занимает местоположение древнего Гаджипура; а на северо-западе оттуда находилась могущественная столица Такшасила (Такси ла), важнейший из городов, которые видел Але­ксандр Македонский во время своего похода в Индию. Кеннингам открыл место располо­жения этого города близ местечка Шах-Дери; развалины собственно города раскинуты на пространстве 15 квадр. километров, и везде вокруг городских стен видны остатки об­ширных предместий. Храмы, монастыри и пятьдесят слишком ступ, из которых иные принадлежат к самым большим памятни­кам этого рода, встречающимся в Индии, напоминают о временах религиозного рвения буддистов, о той эпохе, когда Такшасила сделалась резиденцией императора Асоки, бла­гочестивого соорудителя прекраснейших зда­ний, посвященных Будде. Другая знаменитая ступа, Маникиальская, которую открыл Эльфи истов, на восток от долины реки Соган, возвышалась не в городе, а среди группы буд­дийских храмов и монастырей; пепел и обуг­лившиеся балки, находимые в кучах мусора, Подтверждают предание, по словам которого, Маникиала была истреблена пожаром.
*) Raverty, „Transactions of the Bombay Geological Society*, vol. X. 1852; Loewenthal, „Journal of the Asiatic Society44. 1863, № 1; Arthur Phayre, тот же сборник, 1871, № 1.
8
227 ГЛАВА II.—
Джилам, стоящий на правом берегу реки того же имени, не может считаться одним из важных городов Пенджаба, но в со­седстве, как и на всем протяжении истори­ческого пути, видны развалины древних горо­дов. Города, которые Александр Великий основал на обоих берегах Гидаспа илиДжилама, в ознаменование своей победы над царем Пором, не оставили после себя сле­дов, подлинность которых была бы доказана несомненным образом; греко-бактрийские монеты, находимые в развалинах близ Джалальпура, ничем ни отличаются отъмонет, которые были извлечены па поверхность зем­ли при раскопках, предпринятых в различ­ных частях северо-западной Индии; но не­которые ученые хотели видеть потомков спутников македонца в племени аванов, котороё занимает часть этого округа и рас­пространено на запад до самого Раваль-Пинди; имя этих индусов-магометан, которые имеют другую претензию, претензию на про­исхождение от самого пророка, рассматривает­ся как однозначуицее с названием яВан или явана, под которым были известны греки, но которое было присвоено также завое­вателям других рас, так как Орисса и центральные провинции тоже подпали под власть аванов, которые проникли даже в дравидийские земли на юге Индустана ‘). В настоящее время самый многолюдный и самый важный по торговле город этой страны — Пинд-Дадат-хан, стоящий на правом берегу Джилама, у подошвы южных скатов Соляной цепи; это главная верфь для постройки судов, плавающихъпо Гидаспу, а напротив, на другом берегу реки, в Миани, находится обширный склад соли, которая привозится по железной дороге из хеурских соляных копей или ло­мок, означаемых во всех оффициальных документах под именем копей Майо, в честь лорда Майо, бывшего вице-короля Индии. В 1872 году на этих ломках было добыто соли на сумму около 7.400.000 франков. Ира вительство присвоило себе в исключительную собственность соляные ломки, и работы про­изводятся там под управлением его инже­неров; запятые на ломках рабочие принад­лежат к одной из самых жалких и убо­гих каст, в которой зобатые и немощные составляют значительную пропорцию.
На берегах Чинаба, текущего параллельно Гидаспу, города, стоящие на большой дороге, получили более или менее важное значение, смотря по тому, приближалась или удалялась река, блуждающая в соседних равнинах на большом пространстве. Гуджерат, лежащий ныне в 7 километрах к югу от речнаго
*) W. Hunter „Orissa44; Rajendralala Mitra, „Antiquities of Orissa14.
индустан. 228
русла,—город преимущественно промышлен­ный, славящийся в особенности своими пре­лестными филиграновыми золотыми и сталь­ными изделиями, которые принадлежат к числу наиболее ценимых произведений индус­ского искусства. Вазирабад, на левом берегу Чинаба, у оконечности железнодорожного мо­ста, который имеет не менее 2.800 метров в длину и покоится на 64 столбах, вбитых в песок на глубину более чем 20 метров (около 10 сажен),—в большой части город новый. Построенный по правильному плану итальянцем Авитабиле, одним из иностран­ных генералов, связавших свою судьбу с судьбой сейхского раджи Ранджит-Синга, он сделался главною верфью и центром судо­ходства по Чпнабу. Недавно здесь стояли на кантопир-квартирах войска, имевшие назна­чением защищать в этом месте переход через реку, но теперь эти войска переведены на восток, в окрестности города Сиалькота, где им легче наблюдать за границей и за сто­лицей Кашмирских государств. Сиалькот, один из важнейших городов края, обя­зан своим нынешним значением не одной только этой стратегической роли; он имеет две хлопчатобумажные мануфактуры и боль­шое число писчебумажных фабрик; кроме того, ярмарки его привлекают тысячи ино­городных посетителей, в одно и то же время пилигримов и коммерсантов. Упоминаемый уже в древних индусских поэмах, Сиаль­кот был столицей страны за две тысячи лет до нашего времени. Таки, бывший впоследствии главным городом всего верхнего Пенджаба, в ту эпоху, когда китайские пилигримы посе­тили Индустан, находился на юге, в мест­ности, теперь почти пустынной, которая сде­лалась бесплодною вследствие перемещения те­чения реки Рави и осушки проведенных из неё оросительных каналов. Развалины древ­него города, впервые обследованные Коннингамом, находятся близ деревни Асарур, на северо-восток от небольшего холма Сангал (Саигола, Сакала), где армия Александра Ма­кедонского одержала одну из своих побед. В наши дни главный город доаба, или «меж­дуречья», ограниченного реками Рави и Чинабом, — Гуджранвала, одна из станций пенджабской железной дороги. Окрестная страна представляет голую, пыльную равнину, без малейшего признака деревьев; нигде местность не заслуживает более справедли­во эпитета «отвратительной», данного сул­таном Бабером этим равнинам Индустана, которые он сам так часто опустошал. В прошлом столетии несколько шаек бродяг составляли единственное население Гуджранвальского округа, где теперь насчитывается слишком полмиллиона жителей *).
Hunter, „England’s Work in India44.
М А ГО МЕТА IIС К А Я ИНДИЯ.
229
Лагор, также очень старинный город, упо­минаемый древними писателями под именем Логавара, наследовал городу Таки, как сто­лпца Пятиречья. В течение трех столетий юп был центром сопротивления против ма­гометанского нашествия, затем газневидские государи избрали его своей резиденцией. Во время монгольского владычества он тоже часто бывал местом пребывания императо­ров; затем, когда основалось эфемерное го-
230 ского, вдоль высокого берега, у подошвы кото­рого прежде протекала река Рави, теперь пе­решедшая на западную сторону, и кварталы его приближаются на востоке посредством прекрасных бульваров к штабам войск, расположенным в Миан-Мире; таким обра­зом город протянулся в длину верст на двенадцать, между могилой Джехангир, на­ходящейся в Шах-Дара, на северной сто­роне Лагора, и последними казармами Миан-

Амрицар. Золотой храм и озеро бессмертия
сударство сейхов, «львы» (синги) построили тут свой дворец; теперь англичане сделали этот город средоточием своего управления во всем северо-западном Индустане. В эпоху господства Великих Моголов Лагор был гораздо обширнее, и предместья его про­должались далеко за черту городских стен. После периода упадка он снова вступил в эру быстрого возрастания. Новый английский город выстроился на юге от старого индус-
Мпра. Важное значение главного города Пятиречья отныне упрочено и обеспечено го­раздо более его выгодным торговым поло­жением, чем его привилегиями, как адми­нистративного центра. В Лагере железная дорога, идущая из Карачи, отделяет от себя ветвь к магистральной линии изъПешавера в Калькутту.
Прекраснейшие памятники Лагора относятся, по времени сооружения, к эпохе Великих *
231 ГЛАВА II.—
.Моголов, и хотя многие из них были обна­жены от украшавшего их убора из мра­мора и эмальпрованного фаянса; хотя другие, частью разрушенные, повысили окружающую почву своими развалинами,— но и то, чтб уцелело, поражает своею чудною красотою п изя­ществом. Открывающиеся взорам между груп­пами стройных пальм, среди роскошных садов, где фонтаны брызжут жемчужной струей, дворцы и мечети, с их широкими перистилями, с их окнами, оканчивающи­мися наверху дугообразным просветом, с их висячими верандами, угловыми павиль­онами с колонками, их минаретами, словно вырезанными из слоновой кости, их купо­лами из разноцветного мрамора, кажутся ка­кими-то волшебными зймкамп. В этих зда­ниях искусство Индии сочеталось с искус­ством Персии, подобно тому, как язык урду соединил в одно гармоническое целое сан­скритскую основу с персидскими узорами. В сравнении с великолепными монументами ин­дусского города, памятники английского пред­ставляются очень невзрачными в архитектур­ном отношении, но между последними есть, по крайней мере, такие, которые утилизируются для целей просвещения и умственного подъема страны; таковы лагорские коллегии или лицеи, из которых один носит титул универси­тета; таков музей, где находится драгоцен­нейшее из всех существующих на Полу­острове собрание произведений искусства грекобактрийских, буддийских, индусских. Бла­годаря духу инициативы, которым обладают в высокой степени его жители, сейхи, Лагор сделался центром пауки и литературы во всем северном Индустане.
Один соседний город оспаривает у Лагора роль метрополии сейхов,—это Амрицар (Амритсар), расположенный верстах в пя­тидесяти к востоку, в небольшой впадине почвы или котловине, которую перерезывает оросительный канал, отведенный из реки Рави. Прежде на этом месте стоял древний город Чак, но он давно уже исчез, когда один апостол сейхов построил святилище, которое получило от пруда, омывающего его мраморные стены и перила его набережных, имя Амрит-Сара, что значит «озеро бессмертия». Пилигримы сотнями тысяч при­ходят каждый год молиться с колено­преклонениями на мосту, соединяющем Золо­той храм с твердою землей, и под изящ­ным сводом, увенчанным широким купо­лом из позолоченной меди. Долгое время Амрицар был общим достоянием всей кон­федерации сейхского народа, и каждый из кланов имел в нем свой особый квартал; но со времени сооружения цитадели Говиндъгар, которая командует над Золотым хра­мом, пилигримы могут уже являться не
пндустан. 232
иначе, как в качестве подданных её индий­ского величества. Стечение огромного числа правоверных, приходящих со всех кон­цов страны, придало амрпцарским ярмар­кам важное коммерческое значение. Этот го­род служит складом товаров, отправляе­мых из Бомбея и из Калькутты в Каш­мир и на рынки Средней Азии. Кашмирские переселенцы принесли с собою в Амрицар искусство выделки шалей, золотой парчи и по­зументов; в хорошие годы свыше четырех тысяч станков работали в мастерских этого города. Во время больших праздников все улицы обтянуты шалями и дорогими мате­риями. К северо-востоку от Амрицара стоит другой торговый и промышленный город, Батала, где едва встретишь несколько сейхов, столь многочисленных в других соседних городах. Гораздо далее, па берегах Сетледжа и в небольшом расстоянии от ущелья, из которого он выходит, находится другой священный город сейхов, Анандпур, или «Город Мира», над которым господствует гора в форме чалмы, называемая Нина-Деви. «Грантъ», священная книга сейхов, хра­нится, как святыня, в одном из храмов Карта рпура, местечка, соседнего с Джалландаром.
К востоку от Лагора, пояс возделанных и заселенных земель все более и более съужпвается между основанием Гималайских гор и южными равнинами, усеянными редкими оазисами; там начинается страна, которой дали, с военной точки зрения, название «Бель­гии Индустана». Древние эпопеи рассказывают об истребительных войнах, в которых некогда здесь встречались на поле сражения куруиды и сыны Панду, да и после мифи­ческих времен, в историческую эпоху, на этой же территории, служившей естественным путем для наций и армий, происходили все почти большие битвы, где решалась судьба на­родов северной части Полуострова. Оттого англичане не преминули установить в этой области непрерывную цепь укрепленных ла­герей, чтобы обеспечить свои сообщения. К югу отъАмрицара, на правом берегу Сетледжа, город Фирозпур сделался обширным арсе­налом Индустана. На северо-востоке, на ма­гистральной железнодорожной линии, Джалландар, собрание городов, сгруппированных в одной и той же ограде, также составляет один из опорных пунктов английского военного могущества, и его кантонементы за­нимают большее пространство, чем все ин­дусские города края. Далее, город Лудианах, стерегущий, с восточного высокого берега, переход через реку Сетледж, па которой построен мост-путевод, длиной в 1.900 метров, сам, в свою очередь, находится под выстрелами сильной цитадели, и его
233 МАГОМЕТАНСКАЯ ИНДИЯ. 234
рынки снабжают продовольствием все гар­низоны Пенджаба. Затем следует Амбала, на реке Хаггар, лагерь которого, более мно­голюдный, чем самый город, занимает про­странство в 2.900 гектаров (около 2.000 десятин). Целая дивизия охраняет эту цен­тральную позицию, которая имеет вдвойне важное значение, как промежуточная кре­пость между Лагором и Дели и как страж Симлы, летней столицы Индустана, пока еще не соединенной с сетью железных дорог равнины. Исходный пункт для путешествен­ников, которые каждый год отправляются толпами в отели, виллы и дачи гималайской летней резиденции, Амбала есть в то же время для северных равнин Индустана главный рынок по торговле привозимыми из Англии товарами, которыми он снабжается в наибо­лее обильном количестве. Построенный близ -окраины пустынь, на почве, где реки текут уже с трудом, Амбала терпел большой не­достаток в воде, да и та вода, какая име­лась в его распоряжении, часто бывала ис­порченная, вредная для здоровья; чтобы устра­нить эту причину болезней, недавно выкопали подле самого города артезианский колодезь, глубиной в 139 метров (почти 65 сажен).
Английские военные станции Восточного Пенджаба далеко превзошли численностью на­селения старые индусские города этой страны, даже столицы маленьких государств, кото­рым британское правительство оставило тень независимости, каковы, например, Капуртала и Путиала. Сархинд, бывший некогда главным городом царства Сатадру или Сатледж (Сетледж), оставил после себя лишь груды раз­валин, тогда как вся окружающая местность до сих пор еще вообще обозначается его именем. Простая игра слов, примеры кото­рой так часто встречаются в географической номенклатуре, придала этому названию Сар­хинд смысл «границы Индустана», как бы желая указать приблизительную раздельную черту между мусульманскими землями северозапада Индии и областями чисто индусскими ‘); но по воспоминаниям ни одна страна Полу­острова не может уже назваться индийскою: это по преимуществу святая земля арийцев, и предание древних времен в ней еще не утратилось. Пилигримы еще толпами устре­мляются в Танесар, в Пихойю, ко всем святым местам, находящимся па берегах изменчивого течения Сарасвати. иногда до 300.000 богомольцев приходят погрузиться поочередно в танесарские мутные воды; ты­сячи вдов бродят по улицам и площадям Пихойи, поплакивая понесенную утрату, рвут на себе волосы с отчаяния. Город Сирса, по­строенный близ развалин Сарсути, находится
А. Cunningham, „Ancient Geography of India*.
далеко на юге, у самых границ пустыни; но в периоды разлива река, давшая этому городу свое имя, приносит еще ему несколько ка­пель своей священной воды.
«Пять Долинъ» Пенджаба расположены в форме раскрытого веера; очень удаленные одна от другой в области индийского «Пиемонта», или Даман-и-Коха, они постепенно сближаются к Митанкотской косе. Тогда как в северной области, повсюду орошаемой пятью реками, большие города расположились вдоль исторического пути, у переходов через реки и в промежуточных доабах (междуречьях), южный уголок Пенджаба, гораздо более узкий, менее обильно орошаемый, более подвержен­ный засухам и пыльным вихрям, имеет всего только один торговый центр. Это— город Мультан, древняя столица парода Малли, покоренного Александром Македон­ским; происхождение его восходит в мифи­ческим временам, и легенда приписывает его основание отцу солнечных богов и ти­танов; в царствование Ауренгзеба середина Мультанской цитадели была еще занята хра­мом Солнца, который был разрушен по приказанию этого фанатического императора, воздвигнувшего па его месте мусульманскую мечеть. Прежде Мультан стоял на двух островах, окруженных водами Рави, но эта река давно уже переменила течение и теперь соединяется с Чииабом, верстах в 60 к северу от города; только во время наводнении маленький поток или рукав, выделяющийся из Рави, проходит в старое речное русло. В настоящее время ближайшая к Мультапу река —Чинаб, протекающий в 7 километрах на запад от города; в этом месте нахо­дится пристань и судостроительная верфь Шер-Шах.
Багавальпур, столица одного из обшир­нейших медиатпзированных государств Се­верной Индии, есть один из городов, кото­рые извлекли наибольшую пользу из общего спокойствия страны, со времени установления британского господства. Синдская железная дорога делает большой крюк к востоку, чтобы пройти через этот город, которого она достигает великолепным мостом, пере­кинутым через Сетледж. Оросительные ка­налы. отведенные из этой реки, перерезы­вают во всех направлениях окрестные ме­стности, и новые города выросли среди богато обработанных земель, которые еще недавно были бесплодными пустынями. Мануфактурная промышленность также способствует процве­танию Багавалыиура; фабрикация шелковых материй, введенная переселившимися из Бе­нареса ремесленниками, питает отпускную торговлю страны, направляющуюся к Афга­нистану и государствам Средней Азии.
Несколько важных городов возникли так­
235 ГЛАВА II.-
же в Дераджате, на берегах или в сосед­стве Инда, в Даман-и-Кохе, или «Шемонте» (Подгорьи), который тянется вдоль афганской границы. Город Калабах, или «Черный Садъ», расположил свои дома амфитеатром на скале из каменной соли, при выходе ущелья, которым река проходит Соляную цепь; террасы каждого ряда домов служат улицей выше стоящим домам, а над всеми этими ступенями, расположенными в роде ярусов цирка, высится соляной утес, с вер­шины которого виновники фиска зорко сле­дят, чтобы обыватели не царапали пол сво­их жилищ или даже, по местной поговорке, не позволяли бы своему домашнему скоту «ли­зать камни тропинки». Разработка соляных ломок производится только по другую сторону Инда, близ деревни Мари; впрочем, экспло­атация их незначительна, благодаря тому обстоятельству, что потребление соли ограни­чено ревнивой монополией; добывают также квасцы и железную руду из окрестных хол­мов. На западе, в цирке гор Банну, Дулипнагар, оффициально называемый англоперсидским именем Эдуардсабад,—сам по себе маленький городок; но он имеет весьма важное торговое и военное значение, потому что в нем сходятся многие из дорог, спу­скающихся с афганских плоскогорий. Почти на всех выступах окрестных гор видне­ются остатки древних памятников, относя­щихся к разным эпохам, начиная с буд­дийских веков; всем им дают безразлично одно и то же название Кафир-Кот, т. е. «Кре­пость неверныхъ». На вершине горы Шейкъбудин (1.375 метров высоты) теперь стоят казармы, куда посылают выздоравливающих солдат для восстановления здоровья; но на этом пике жара летом еще слишком силь­на, чтобы можно было там основать санитар­ный город.
Дера-Измаил-хан, новый город, насле­довавший прежнему городу того же имени, ко­торый был разрушен наводнением Инда в 1823 году, тоже проставляет сильную воен­ную позицию и командует выходом Гомульского ущелья, огибающего на севере массив Тахт-и-Сулейман (Соломоновы горы); два раза в год в этом городе составляются большие караваны повиндахов, или «скорохо­довъ», отправляющиеся отсюда совершать свой обычный обход Афганистана: около 12.000 людей и 35.000 верблюдов проходят каж­дый год Гомульским ущельем. Ценность торгового обмена через этот проход в те­чение фискального 1869 —1870 года простира­лась до 8.250.000 франков. Другой город, основанный балучами или белуджистанцами, Дера-Гази-хаи, торговый аванпост Мультана на Инде,—тоже очень оживленный тор­говый пункт; он наследовал, как рынокъ
•индустан. 236
южного Дераджата, городу Митанкот, кото­рый опустошительными наводнениями Инда вынужден был перейти на другое место, и с тех пор купцы покинули его. Большая ярмарка, на которую съезжаются и сходятся как индусы, так и мусульмане, бывает так­же около знаменитого храма Сакки-Сарвар. который во все остальное время года окружен безлюдными пустынями; племя, состоящее из 1.600 слишком душ, которое охраняет этосвятилпщф, делит между собою приношения пилигримов ’). В этой области переход че­рез Соломоновы горы очень затруднителен, по причине большего протяжения дорог, ко­торые извиваются в ущельях, по песчаному или каменному дну высохших горных по­токов, между рядами скал параллельных предгорий, однообразно покрытых маленькими пальмами, акациями, а выше хвойными де­ревьями.
Торговый центр всей области Инда, за­ключающейся между мысом Пяти Рек и би­фуркацией дельты, есть город Шикарпур, по­строенный среди садов, в хорошо орошаемой равнине, которая некогда была морским за­ливом и которая продолжается на север песчаными пространствами. Важное значение этого города обусловливается его выгодным положением при дороге, которая проходит на юг от Сулейман-дага и ведет к пло­скогорьям Белуджистана пли через Болапский, или через Гарнайский проход. Шикарпурские купцы еще предприимчивее мультаиских, и город их служит главным скла­дочным местом для товаров и продуктов, отправляемых из всех частей Индустана и даже из Англии; в самом Шикарпуре фа­брикуются, тоже для отпускной торговли, ковры и бумажные ткани. В 1880 году, когда англий­ское правительство, посылая свои армии в Афганистан, повидимому, решилось исправить с западной стороны свои границы Индийской империи, Шикарпур был выбран как исходный пункт железной дороги, которая должна современем соединить Индию с бере­гами Средиземного моря чрез Кандагар и долину Евфрата. Принялись за дело с таким рвением, что, казалось, можно было с полною уверенностью предсказать быстрое окончание проектированного великого пути: первый уча­сток, длинною в 215 километров, был вполне окончен в продолжение 101 дня с\ и уже работали над сооружением подъема на плоскогорье, как вдруг перемена напра­вления в политике заставила отказаться от исполнения этого предприятия. Рельсовый путь, начинающийся в городе Саккаре, сообщается 9 * * *
9 Raverty, „Journal of the Asiatic Society of Ben-
galu. 1855, IV.
2) Richard Temple, „Proceedings of the Geographical
Society of London14, sept. 1880.
*»•!7 МАГОМЕТАНСКАЯ ИНДИЯ.
<”ь лежащим на противоположном берегу Инда городом Рори, наследником древнего Лрора, посредством паровых паромов, ко­торые в скором времени будут заменены
хода через пустыню Качи-Гавдава. Оффи­циально, наибольшая часть территории, про­стирающейся у подошвы гор, считается за­висящею. в политическом отношении, отъ

мостом-путево дом: на севере он подни­мается до Снби, бывшей столицы Севестана, от­куда одна ветвь его идет до форта Кветта, в Ье.иуджистапе; эта железная дорога избавляет путешественников от утомительного пере-
Белуджистапа; по в действительности англий­ское господство там полное. Войска, распо­ложенные в штабах Жакобабада, близ по­минальной границы, наблюдают за всей рав­ниной.
239 ГЛАВА II.—
Гайдерабад. в древности Неранкот, ко­мандует с высоты своего холма над аллю­виальною областью, где начинается дельта Ин­да. Ветвь этой реки, называемая Пулели, от­деляется от главного ствола почти в 2»» ки­лометрах выше Гайдерабада и впадает в Лахпадский лиман, при входе в Рапп; по, кажется, в предшествовавшую эпоху, когда главное течение Инда проходило на востоке в русле Пурапы, или «Старой Реки», бифуркация происходила у подошвы Неранкотского холма По мнению Копнингама и других коммента­торов древней географии Индии, нынешний Гайдерабад занимает местоположение древ­ней Паталы. бывшей главным городом стра­ны во времена похода Александра Македон­ского; она приобрела такую громкую славу, как гавань священной реки, что имя её сде­лалось синонимом «Врат Спасения»; этов честь её, по словам ученого Иешке, буддий­ский храм в Лассе получил наименование Потала, едва разнящееся от Патала. В на­стоящее время Гайдерабад имеет важность лишь в стратегическом отношении; но в нем существуют также некоторые отрасли ману­фактурной промышленности,и произведения, ко­торые он посылает на европейские выставки, оружие, шелковые материи, вышитые золотом и серебром ткани, эмалыирпванные галанте­рейные изделия, принадлежат к наиболее ценимым предметам этого рода. Гайдерабад удален от нынешнего русла Инда почти на 6 километров, и пристанью его на этой реке служит деревня Гиду-Бандар, которая сооб­щается посредством парового парома с горо­дом Котри, стоящим на правом берегу глав­ной реки; высокие береговые плотины защища­ют этот последний город от наводнений Инда и внезапных разливов его притока, Барана. Благодаря железной дороге, соеди­няющей Карачи с Котри, приморский порть с речною гаванью, эта последняя долгое вре­мя пользовалась весьма значительным торго­вым движением; но продолжение рельсового пути, связанного теперь с общею сетью же­лезных дорог, сильно уменьшило важность Котри. который перестал быть местом обя­зательной перегрузки товаров. Сравнительно, город Татта, стоящий ниже, близ разветвле­ния наиболее посещаемых судами проходов Инда, потерял еще гораздо больше, чем Ко­три. Около копца семнадцатого столетия чума так свирепствовала там, что от неё умер­ло, говорят, восемьдесят тысяч человек. Однако, в половине восемнадцатого столетия, когда Надир Шах овладел Таттой, назы­ваемой также Нагаром, или «Городомъ» по Преимуществу, население его, по свидетельству современников, заключало 60.000 торговцев, 40.000 ткачей, 20.000 других рабочих. В настоящее же время число жителей этого не­
инду стан. 240
когда многолюдного города, значительный про­цент которых ежегодно погибает от лихо­радки, не превышает 8.000 душ.
Подобно Марсели. Венеции, Александрии, Одессе. Барселоне и другим торговым горо­дам, находящимся вне речного бассейна, для которого они служат рынками сбыта. Карачи, порт которого теперь сделался нети иным тор­говым входом Инда, лежит вне области ни­зовья, проходимой блуждающими рукавами реки и соединяется с Индом лишь кана­лом, недавно прорытым. Судоходство по этим внутренним водам очень затруднитель­но, и это обстоятельство заставило англичан построить одну из их первых железных дорог между Карачи и вершиною дельты, чтобы иметь возможность отправлять людей и товары сухим путем. Суда гребные, парус­ные пли паровые, которые употребляются па нижнем Инде, имеют не более четырех или пяти футов водоуглубления. С 1835 года, эпохи введения пароходства на Инде, движе­ние товаров и пассажиров увеличилось, но в гораздо меньшей пропорции, чем ожидали; в Индии, как и в Западной Европе, относительнаядешевизнаводяных путей сообщения пе могла выдержать конкуренции быстрых пу­тей железных. В 1874 году по Инду ходило 14 пароходов. Ценность товаров, перевезен­ных в том году по реке па пароходах и барках, простиралась до 42.800.000 франк. Рыболовство на Инде все еще весьма значи­тельно, особенно в области дельты, и доста­вляет преимущественно одну породу, палу.— мало отличающуюся от гильзы, живущей в Ганге, — которая составляет главную пищу всех прибрежных жителей; рыбаки ловят ее или сетями, поддерживаемыми пустыми гли­няными шарами, или направляя, во время раз­ливов, воды реки в бассейны, где рыба со­бирается в таком множестве, что иногда удает­ся поймать в короткое время многие десятки ты­сяч штук. Соседния моря доставляют особую породу сельдей, а также акул, плавпики ко­торых, считающиеся большим лакомством у китайских гастрономов, отправляются от­сюда в Бомбей для рынков шанхайского и гонконгского. Каста рыбаков отличается от других классов насоления Синда своей смыш­леностью и отвагой ’).
Портовый город Карачи претендует на ти­тул синдского «Бомбея» Еще в начале прош­лого столетия 04и был простой деревней, и кое-какая торговая деятельность появилась в нем лишь после обмеления гавани Шах-Бандара. па Инде, но песчаные мели, заграждаю­щие проход, и малая глубина фарватера за­трудняли вход в порт, который был до-
1) Carles. „Journal of the Geographical Society of London*, 1838
•241
МАГОМЕТАНСКАЯ ИНДИЯ.
242
ступень только мелким индусским судам. Нужно было потратить миллионы, чтобы устроить передовой порт к востоку от мыса Манора, защищающего бухту от ветров открытого моря, соединить островки с мате­риком дамбами и железными дорогами, засы­пать промежуточные болота и прорыть фарва­теры Благодаря всем этим работам, суда имеющие до 7 метров водоуглубления, могут входить в гавань, пользуясь приливом; даже в часы отлива все еще остается более 6 ме­тров воды в проходе. Тем не менее, порт Карачи—один из тех, которые могут быть поддерживаемы только ценой постоянных уси­лий, так как ил и песок, приносимый Ин­дом, увлекается вдоль северо-западного бе­рега моря береговым течением, происходя­щим от действия южного муссона ’). Преж­де. когда страна еще не принадлежала Англии, Карачи вел преимущественно торговлю жи­вым товаром, невольниками, абиссинскими пли негритянскими, привозимыми на маскат­ских судах. В настоящее время, под ан­глийским владычеством, важнейшие предметы торговли—хлеб и хлопок; оттого лучшими годами для процветания Синдского порта был период междоусобной войны в Северо-Аме­риканских Соединенных Штатах.
Внешняя торговля Карачи:
В 1844 г. (первый год английского го­сподства)—3.054.000 франк.; в 1&64 г. (во вре­мя американской войны)—164.192.000 франк.; в 1874 г. (год нормальный) — 87.692.000 •франк.
В 1894 г. ценность вывоза составляла 6.823.781, ценность ввоза —4.266.591 рупию; в приходе в этом году было 127 парохо дов в 180.398 тонн.
Карачи—одна из пристаней Индии, куда все­го чаще заходят французские корабли,
город английской постройки, и если имеет восточный вид, то обязан этим только осле­пительному свету, отражающемуся от стен, тропическим деревьям бульваров и обще­ственного сада да костюмам и физиономиям индусов, балуджей и афганцев, толпящихся па набережных и у входа в каравансараи. Летний город англичан, Клифтон, находит­ся па восточной стороне бухты, на полуостро­ве. перерезанном утесами, о которые ударя­ются волны моря. Верстах в десяти на се­вер, горячие ключи Пир-Манго, о которых жрецы говорят, что это подземная струя реки Рави, бьют из земли между группами фини­ковых пальм, у основания известкового при­горка, где находится обширный кратер, обра­зовавшийся вследствие провала почвы *), и на­полняют священный пруд, кишащий крокоди-
<) Taylor, „The Harbours of India44
Buist, „Transactions of the Geographica1 Society of Bombey44, vol. X, 1852.
лами, которых, как священных животных, набожно кормят факиры. Герман фоп-Шлагинтвейт рассказывает, что крокодилы, совер­шенно прирученные, приходили на зов своих сторожей, и даже иногда ему случалось видеть, как живописцы садились верхом на страш­ных животных и рисовали у них на чере­пе разные гиероглифичёские образы и благоче­стивые изречения 1); по английские офицеры, не заботящиеся о народном культе, пресле­дуют этих огромных ящериц камнями и ружейными выстрелами 2). Далее, за высота­ми, господствующими над Пир-Минго, про­стираются пустынные плоскогорья, где видны какие-то развалины. До самого Белуджистана различные местности носят индусские назва­ния, которые свидетельствуют о проходе буд­дийских миссионеров в стране 3). В раз­ных местах на западной границе высятся ступы, но нигде нет таких высоких, как в Хайберском проходе.
К востоку от аллювиальных земель Пи­да три раджпутские государства, лежащие в равнине, Биканер, Джайсалмир и Марвар, заключают в себе обширные пространства без городских поселений, и даже в боль шей части их протяжения совсем нет дере­вень; на целых сотпях квадратных верст не увидишь ничего, кроме песчаных бугров, разделенных узкими оврагами, солончаков да мелкого кустарника, и пустыня постепенно делает захваты на обработанных землях. В этой бедной стране, где неурожаи и голо­довки повторяются все чаще и чаще, жители часто питаются хлебом из древесной коры, корнями растений, дикими семенами 4 s *). Мар­вар вполне заслуживает этого названия, ко­торое означает «Область Смерти», а в двух другихгосударствах население еще более
Это бедствует; в большей части селений нЬт других домов, кроме шалашей, сплетенных из ветвей кустарника и формой напоминаю­щих пчелиные ульи 8).
Однако, Биканер, столица государства, гра­ничащего с Пенджабом и Багавальпуром,— значительный город, и когда смотришь на не­го издали, его стены и храмы, высящиеся на вершине холма, представляют очень внуши­тельное зрелище, так что величественностью своего вида он не уступит самым пыш­ным городам Индии. Жители еги славятся во всей Раджпутане своим искусством в разных мастерствах: они делают резные из дерева и камня украшения для домов,
Э „Reisen in Indien und Hochasienu.
2) R Burton, „Sind Revisited44.
3) A. Cunninghan). „Ancient Geography of India44.
4) Georg Kiner. „Proceedings of the Asiatic Society of Bengal44, apr. 1869.
s) Alexan. Burnes, „Journal of the Geographical So­
ciety44, 1834.
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
243
фабрикуют ковры и покрывала, вытачивают разные вещи из слоновой кости, приготовля­ют отличные печенья и пирожное. Джайсалмир, построенный из желтого камня, изда­ли похожого на битую глину,—тоже жипописпый город, над .домами которого высоко под­нимаются дворцы с башенками и храмы джайнов. Джодпур, столица Марвара, похо­дит на Биканер своим положением на вер­шине холма и смелым профилем своих зда­ний; крепость, командующая над городом и заключающая дворец магараджи, стоит на песчаниковой скале, возвышающейся на 240 метров над уровнем равнины. На востоке, многочисленные реки и речки, берущие нача­ло на западных склонах гор Аравалп и соединяющиеся с рекой Луни или теряющиеся в пустыне, орошают Годвар, или «Садъ» Восточного Марвара, и прокармливают зна­чительное население. В этой области возникли многие города, Нагар, Мерта, Палли, Соджат, Джаллор. До постройки железной дороги, соединяющей Ахмедабад с Дели через плоскую возвышенность Раджпутаны, город Палли был главным торговым местом марварцев между Гудзератом и бассейном Ганга. Он имеет вид обширного ярмароч­ного поля; улицы в нем широкия, как в русском степном городе, и перед каждым домом ткачи работают на своих станках под открытым небом ’). Верблюды, про­даваемые в Палли, славятся своею ловкостью и выносливостью; по словам Нортона, в Син­де и в пустыне Тар существует до пят­надцати разновидностей этих животных. Марварские быки тоже славятся во всей Ин­дии; во время бескормицы, их гоняют, сот­нями тысяч голов, пастись на плоские воз­вышенности Раджпутаны и Мальвы.
Маленькое медиатизировапное государство Кач, которого главный остров и второсте­пенные островки протянулись в форме полу­месяца на юге Большего Раина, получает больше воды, чем раджпутские государства равнины, и, благодаря своей обильной расти­тельности и удобствам сообщения, может про­кармливать гораздо более значительное насе­ление на равном пространстве. Будж, сто­лица этого княжества, все еще носящая имя бога, которому она была посвящена, очень богата древними постройками, представляю­щими большой интерес для археологов; но по степени важности, она уступает городу Мандви или Мандави, стоящему на южном берегу, при входе в Качский залив: это са­мый оживленный порт на всем прибрежьи между Карачи и Бомбеем (движение судоход­ства в Мандави в 1877 году: 1.069 гру­женных судов в приходе, 2.191 в отходе).
А. Giardon, „Mon voyage aux Indes orientales4*.
244
Его моряки, индусы и магометане, владеют слишком двумя стами судов, общая вме­стимость которых свыше 10.000 тонн, и ко­торыми они умеют управлять с необыкно­венною смелостью, плавая между подводными камнями и мелями, которыми усеян залив;, только суда, имеющие менее 3 метров водоуглублеиия, могут пройти бар при высоком приливе. Мандави ведет непосредственную торговлю с Занзибаром, откуда он ввозит, слоновую кость и кожи носорогов; в преж­нее время пираты брали там также неволь­ников. Здешния суда, почти все без палубы, отправляются в начале декабря и возвра­щаются с юго-западным муссоном; но частоони находят море очень бурным, входя в Качский залив, и принуждены укрываться в бухточках противоположного берега, на при­брежьи полуострова Каттиавар.
Главные города бассейна «Пятиречья», Синда, раджпутских государств Тара и Кача:
Пенджаб: Амрицаръ(1891 г.)—136.766жит.; Лагор — 176.854 жит.; Пешаверъ—84.191 жит.; Мультанъ—74.562 жит.; Джалландаръ66.202 жит.; Амбала—79.270 жит.; Лудиана— 46.334 жит.; Батала—28.725 жит.; Сиалкотъ— 55.087 жит.; Дера-Измаил-хан 21.573жит.; Фирозпур — 50.437 жит.; Дера-Гази-ханъ23.899 жит.
Синд: Карачи — 105.199 жит.: Гайдерабадъ—58.048 жпт.; Шикапур —42.000 жит.
Раджпутские государства: Джодпуръ—61.849 жит.; Палли —50.000 жит.; Нагаръ—40.000 жпт.; Биканеръ—56.252 жит.; Мерта—20.000 жит.; Джайсалмпръ—11.000 жит.; Соджатъ— 20.000 жит.; Джаллоръ—15.000 жит.
Кач: Мандави (Мандви) — 38.155 жит.; Буджъ—25.420 жит.
VI.
Полуостров Каттиавар и покатость за­ливов Канского и Камбейского, англий­ские и туземные округа Гудзерата, на се­вер от реки Маги.
Полуостров Каттиавар формою походит на остров Кач, п хотя он не был еще вполне исследован геологами, но и то, чтб онп видели, достаточно показывает, что рас­положение горных пород представляет в этих двух странах некоторую аналогию. Океанический берег Каттиавара и Кача имеет одинаковое направление, от северо-запада к юго-востоку, перпендикулярно к движению муссона, и у обоих прибрежье почти прямо­линейное. едва изрезанное маленькими углу­блениями или заливчиками, образуемыми усть­ями внутренних рек и речек. Каттиавар, так же, как и Кач, развертывает в виде полумесяца свой южный берег, окаймленный
245 ПОЛУОСТРОВ каттиавар и покатость одинаково и на острове, и на полуострове но­вейшими известковыми породами и полосой траппа. Если Каттиавар еще соединен с ма­териком узким перешейком в роде цветоч­ной ножки, тогда как Кач отделен от твердой земли морскими водами в период югозападного муссона, то, во всяком случае, по­рог, заключающийся между Ранном и Кам­бейским заливом, очень не высок, никак не больше 15 метров; около середины пере­шейка простирается, на протяжении 36 кило­метров, озеро или, вернее сказать, болото со­лоноватой воды, Паль, очевидно, составляющее остаток бывшего пролива; почва в окре­стностях этого длинного болота усеяна рако­винами тех же видов, которые водятся в соседних морях ‘). Дважды в сутки при­лив, проникающий в Камбейский залив, по­крывает плоские берега слоем воды высотой от 8 до 10 метров; будь приливная волна двойной или тройной высоты против нынеш­ней, и полуостров Каттиавар опять сделался бы тем, чем он был некогда, т. е. остров­ным массивом. Так же, как во Франции, в заливе Сен-Мишель и проливе Нуармутье, здесь проложены, по песчаному, затопляемому приливом грунту, между городами противопо­ложных берегов дороги, которыми поль­зуются во время отлива: как только прилив­ная вода удалилась, пешеходы и всадники от­правляются в путь, чтобы совершить пере­ход до возвращения вод моря; но это путе­шествие не всегда безопасно, так как речки сочатся предательскими потоками в глубинах песков. Против острова Перима, замечатель­ного обилием ископаемых третичной эпохи, образовалась среди залива яма в 110 метров глубиною.
Каттиавар, более обширный, чем Кач, в то же время и более возвышен над уровнем моря. Горная цепь Гир, которая тянется вдоль южного берега, имеет вершины, под­нимающиеся выше 500 метров, тогда как около центра полуострова возвышается гра­нитный массив Уджаянта или Ревати, более известный теперь под именем Гирнара; са­мая высокая из его вершин достигает 1.067 метров. Другие гряды холмов, различной вы­соты, от ЗОО до 500 метров, занимают за­падную часть Каттиавара, но страна понижается постепенно на север и северо-восток, к берегам Ранна и равнинам континенталь­ного Гудзерата. Эти последние представляют, впрочем, лишь узкий проход между низмен­ною областью северо-западного Индустана и западным склоном Татских гор; заключен­ные между заливами моря и плоскогорьем Раджпутаны, они орошаются только коротки-
ЗАЛИВОВ КАЧСКОГО И КАМБЕЙСКОГО. 24&
ми реками, спускающимися с горы Абу и с высот Мальвы; из этих рек две самые значительные, Маги и Сабарматти, открывают в Камбейский залив свои устья, расширяе­мые водами прилива; две другие реки, с пе­ремежающимся течением, смотря по времени года, спускаются к Качскому Ранну: одна из них носит имя Сарасватп. как и свя­щенная река Гималайских ворот. С этой стороны переход совершается постепенно от плодородных равнин Гудзерата к бесплод­ным пространствам Тара; обилие или скудость вод делает то, что пояс пустыни выдви­гается или отступает. Народонаселение рас­пределилось в Гудзерате очень неравномер­но. В равнинах, наклоненных на юг, в сторону дождливого муссона, население скучено в наибольших количествах, тогда как на севере, по краям Рапна и в долинах при­токов, города и местечки очень редки. Это объясняется тем, что горы полуострова Кат­тиавар не пропускают в эту часть страны обильных дождей.
Пространство и население Каттиавара и Гуд­зерата:
й | Каттиавар (с Диу) 51830 кв.к. 2.326.425 ж. 45ж, Гудзерат конти­нентальный, к северу от р.
Маги, с окру­
гом Каира .... 36.039 „ 2.103.500 „ 58 „
Всего... 87.869 кв. к. 4.429.925 ж. 50ж
Расположенный в стороне от пути, кототорым следовали караваны и армии завоева­телей. Каттиавар, естественно, должен был сделаться убежищем для всех племен, от­тесненных с равнин Гудзерата. С другий стороны, этот полуостров, выдвинутый дале­ко за черту континента, привлекал к себе торговлю, и па всей его окружности посели­лись колонисты иностранного происхождения, которые различным образом смешались с туземцами. В числе этих чужеземных и иноплеменных пришельцев были, между про­чим, арабы, даже африканцы, и с 1535 года, как известно, португальцы овладели остро­вом Диу, на южной выпуклости Каттиаварского берега. Эти различные расы, оспаривающие друг у друга гористую территорию полуост­рова, не могли соединяться в одну полити­ческую группу; еще в половине нынешнего столетия край распадался на 216 отдельных государств £). Под английским господством число это убавилось путем постепенного вы­мирания владетельных родов; теперь насчи-
Э Medlicott and Blanford, „Manual of the Geology of India".
1) Thornton, „Gazetteer of India".
247 глава и.—
тывают только 188 самостоятельных кня­жеств, которые все отличаются между собою политическим и административным устрой­ством. Между этими княжествами есть даже такия, которые не платят никакой дани Ан­глии. но и они, тем не менее, подчинены её верховной власти и юрисдикции.
В древности полуостров носил имя Сураштра, которое и теперь еще дают ему бра­маны и различные туземные племена. Назва­ние Каттиавар он получил от одного на­родца завоевателей, пришедшего с севера че­рез остров Кач в промежуток с тринад­цатого по пятнадцатое столетие, — эпоха, в которую катты сделались уже самою могуще­ственною державою края. Откуда пришли этп воинственные завоеватели? Были ли то арийские кшатрии или соплеменники афганцев? Сами они называли себя уроженцами берегов Инда и отличались от туземцев более высоким ростом, более тонкими чертами лица, менее смуглым цветом кожи. Они смешались раз­нообразно с джареджами и другими племена­ми раджпутов которые наделили себя ленами в большей части государств Гудзерата; но коренное население до сих пор сохранилось в крае и занимается обработкой земли, либо в качестве мелким собственников, либо в качестве батраков. На востоке, континен­тальный Гудзерат, к северу от реки Маги, занят преимущественно колиями, которые по­ходить на билиев, живущих на плоскогорь­ях, но которые причисляют себя к высшей касте, потому что они цивилизованнее и нра­вами ближе приближаются к индусам. Колии делятся на множество кланов, по роду заня­тий или ремесла; одни из нихъ—землевладель­цы, другие—дровосеки, занимающиеся рубкой бамбука, иные—пастухи пли водоносы. Общее имя племени, к которому принадлежат все эти люди труда и которое доставляет много носильщиков бомбейским коммерсантам, применяется теперь, в форме кули (coolie поанглийски), безразлично ко всем эмигрантам индусским и даже китайским, перевозимым в разные части света. В прежнее время один клан гудзератских раджпутов. чару­ны, считался пользующимся особенной мило­стью бога Сивы. Чаруны слыли людьми свя­щенными, и за всякую нанесенную чаруну обиду карающая судьба должна сторицей воз­дать обидчику; оттого обиженные, не задумы­ваясь, лишали себя жизни, чтобы накликать злой рок на голову своих врагов и их род­ных; в округах, посещаемых разбойника­ми, чаруны обыкновенно предлагали путеше­ственникам свои услуги в качестве провод­ников, и, благодаря их присутствию, путеше­ствие всегда совершалось благополучно; но этот промысел прекратился с тех пор, как междоусобные воины и разбойничество пе­
индустан. 248
рестали царствовать в стране. Обычай де­тоубийства, некогда общераспространенный в кланах джареджей, сделался очень ред­ким, и теперь он считается уже преступле­нием.
Убежище многих народцев, прогнанных с континента, полуостров Каттиавар был ь также приютом для преследуемых религий; новые культы, занесенные из Индии, могли водвориться там лишь после продолжительной борьбы с старыми верованиями и обрядно­стями. Буддизм, оставивший после себя в крае некоторые из любопытнейших памят­ников эпохи своего господства, продолжался на Каттиаваре сектами джайяов, которые при­мешали так много воспоминаний о Будде к своим браманским верованиям и обрядам. В этом полуостровном Гудзерате находят­ся группы самых обширных и самых зна­менитых храмов сараваков или джайнов; целые города посвящены исключительно богам. Один из этих городов, который может быть рассматриваем как тип всех других городов того же рода, венчает двойную вер­шину горы Сатрунджая, на юго-востоке полу­острова, недалеко от Камбейского залива; столица маленького государства. Палитана, раскинулась у подошвы священной горы и сое­динена с святилищами рядом лестниц, прерывающихся через известные промежутки. Главные кашица окружены каменными стена­ми; другие стоят среди безмолвных улиц. Несколько жрецов живет в ограде священ­ного города, чтобы поддерживать чистоту в зданиях и кормить голубей, горлиц, попуга­ев, павлинов, белок, питающихся подая­нием верующих. Но последние не могут иметь пребывание в городе храмов; им вос прещфно там есть и спать; по исполнении тре­буемых религиозных обрядов, они должны спускаться в нижний город, Палитану. Между всеми индусскими сектами джайны отличаются своим усердием по сооружению пагод, кото­рые они строят не столько для того, чтобы мо­литься в них, сколько для того, чтобы по­святить их памяти своих тиртамкаров.т. е. тех, которые «перешли» пропасть, разделяю­щую кажущуюся жизнь от абсолютного суще­ствования. На горе Сатрунджая насчитывают сотни этих зданий, относящихся ко всем эпохам, начиная с одиннадцатого столетия, и составляющих великолепный архитектур­ный музей; новые постройки прибавляются каждый год к старым и почти нисколько не уступают им в отношении изящества и чистоты стиля. Подобно тому, как в средние века корпорации старались наперерыв друг перед другом украшать соборы Западной Европы, джайны полагают свою славу в бла­голепии храмов: целые поколения трудятся над изваяниями преддверий, над резьбой

I



Ущелье Латабандт» Долина тьмы и смерти
249 ПОЛУОСТРОВ КАТТ1 АВАР И ПОКАТОСТЬ ЗАЛИВОВ КАЧСКОГО И КАМБЕЙСКОГО. 250
камая алтарей’). Пропорциально своей числентельными группами только в городах, а пости, джайны, которые, впрочем, насчигыпарсы встречаются лишь отдельными семьями, вают в своей среде большое число купцов Общеупотребительный в крае языкъ—гудзеи банкиров, имеют гораздо больше религиозрати, один из литературных диалектов,
251 ГЛАВА II.—
чернозему, илирегару, который утилизируют, главным образом, для культуры хлопчатника; мало индийских провинций, где бы деньги, привозимые из Европы в уплату за местные произведения, накоплялись в большем ко­личестве, чем в Каттиаваре. Лошади, овцы, хлеб постоянно вывозятся с полуострова в Бомбей и на материк. Но иногда полевые крысы особой породы, бурого цвета, появля­ются в таком несметном множестве, что все посевы делаются жертвой этого страшного ■бича. В 1815 году, который был прозван «крысьимъ», голод истребил не менее деся­той части населения. В эти роковые годы крысы словно родятся из земли: тщетно пы­таются задержать их опустошительное шествие широкими рвами, наполненными водой, пли пылающими кострами, их все-таки остается не исчислимое множество, достаточное для того, чтобы пожрать хлеб па корню, а груды гниющих трупов заражают воздуха» и рас­пространяют чуму по всей окрестной ме­стности.
Хотя полуостров Каттиавар оффициально делится на множество государств, англичане, тем не менее, избрали один из городов, как столпцу страны: это Раджкот, стоящий в центральной части полуострова, на покато­сти Качского залива; они расположили там кантоппр-квартиры своих войск и основали коллегию пли лицей, в котором все малолет­ние гудзератские принцы должны получать вос­питание под руководством европейских преподавателей и офицеров. Но многие дру­гие города Каттиавара имеют, в торговом отношении, гораздо более важное значение, чем административный центр края. Наванагар (Джамнагар), близ берега Качского залива, — очень промышленный город; осо­бенно развита в нем красильная промышлен­ность; но чтобы сделаться первоклассным рынком, ему недостает якорной стоянки; большой торговый порт, доступный для судов, глубоко сидящих в воде, всего удобнее было бы устроить далее на западе, под защитой мысков и конечных 'Островов Каттиавара, или ии» Пошетре, пли в Серайе. Гавани за­падного берега, Порбандар, Мангроль пли Мангальпур, Вераваль, очень малы и не защищены от ветров, дующих с откры­того моря; тем не менее они уже многие века ведут значительную торговлю, и храмы, укра­шающие эти городки, свидетельствуют о богат­стве тамошнего купечества. Мангроль справед­ливо гордится своей мечетью, великолепней­шею во всем Каттиаваре: а по другую сторону заливчика, где стоит ВеравалЬ, город новый, виднеются полуразрушенные дворцы, храмы, мавзолеи Сомната или Део Паттана, древ­ней столицы, посвященной Спве и завое­
индустан. 252
ванной Махмудом Газневидом в первой половине одиннадцатого столетия; этот завое­ватель взял оттуда и перенес в Газни зна­менитые ворота, которые, по уверению англи­чан, были отвоеваны ими и отправлены обрат­но в Индию, в 1842 году; но сомнительно, чтобы этот трофей был подлинный. В Сомнате или Део-ИИаттане, как гласит легенда, было предано сожжению тело Кришны, и до сих пор еще показывают мЬсто, при слиянии трех ручьев, где был воздвигнут погре­бальный костер. Город Джу нагар, стоящий верстах в тридцати от морского берега, тоже славится своими храмами, из которых иные высечены в скале. Массив Гирнар. господствующий над Джу нагаром с восточ­ной стороны, приютил на одной террасе, со­седней с вершиной, целый город джайнежих храмов, которые славой и великолепием ус­тупают разве только пагодам Палитаны; один из пиков Гирнара. Калика, населен исключительно факирами, посвятившими себя Кали, богине крови, и почти одичавшими: они питаются всякою падалью, и народная молва обвиняет их даже в людоедстве: говорят, что они часто пожирали путников. Впрочем, скалы горы Гирнар иногда посещаются людьми, обреченными на смерть своими соб­ственными родителями: несчастные приходят сюда, чтобы броситься с высоты утесов из розового гранита и тем исполнить материн­ский обет 1)Гирнар приобрел громкую славу в истории эпиграфии. Одна скала при основании горы носит на себе, уже более двадцати одного столетия, знаменитую надпись султана Асоки, которою этот государь посвя­тил свое царство буддийской вере; другая надпись, тоже восходящая слишком за 2.000 лет до нашего времени, передает потомству память о победе, одержанной над одним ца­рем Декана; третья, начертанная шестью ве­ками позднее предыдущей, сообщает об обще­ственных сооружениях, предпринятых в стране. Но эти драгоценные памятники старины были частью разрушены инженерами, производившими работы по исправлению до­роги *)•
Диу, португальский город, прославленный военными подвигами Жуана де-Кастро, предста­вляет теперь только тень того, чем он был во времена своего процветания. Он занимает, однако, счастливое торговое положение на не­большом острове, лежащем у южной оконеч­ности полуострова, между Аравийским морем и входом в Камбейский залив; суда, имею­щие до 5 метров водоуглубления, могут лег­ко входить в его гавань. Но территория Диу, окруженная со всех сторон чужими владе-
4) Burton, „Sind Revisited*.
’) Burgess and Kergusson, „Саѵф-temples of Western India*.
253 ниями, не может питать своими произведения­ми значительную торговлю. Жители занимаются исключительно рыбной ловлей или каботажем; некоторые из них эмигрируют в порту­гальские колонии на Мозамбикском берегу Африки, с надеждой вернуться на родину, когда наживут состояние. Несмотря на свой упадок, Диу имеет вид большего города, с его высокою крепостью, стоящею на горе, у подошвы которой приютились два города—ев­ропейский, Праса, и языческий квартал. Порту­гальцам принадлежит еще деревня Гогола, находящаяся на соседней земле. Португаль­ское владение Диу, обнимающее 30 квадратных километров, имело в 1881 году, 12.636жител.
В востоку от Диу, маленький порт Джаффарабат, принадлежащий князю абиссинского происхождения, ведет довольно деятельную торговлю; но торговое движение направилось преимущественно на западный берег Камбей­ского залива. Там открывается судам небольшего водоуглубления хорошо защищенный порт Баунагар. Новый город, расположен­ный вокруг бухты, есть столица одного из значительнейших государств Каттиавара и отличается предприимчивостью своих жителей, равно как отвагой своих моряков, извест­ных, как все вообще индусские матросы, под именем мскаров. Вывоз хлопка из Баунагарав 1876 году простирался на сумму 32.845.000 франк. Преемники торговой де­ятельности одного соседнего города, Гога или Гого, рейд которого защищен островком Перим, обитатели Баунагара соединили свой город, не дожидаясь приглашения к тому со стороны англичан, с городом Дораджи, сто­ящим в центре полуострова, с Вадваном и сетью железных дорог Индии; онп завели даже собственные бумагопрядпльпи, чтобы не­посредственно утилизировать растительное во­локно. На севере, город Долера, который дал свое имя одному сорту хлопка, очень хорошо известному европейским промышленникам, тоже пришел в упадок, равно как и древ­ний город Камбей, или Хамбат, по имени ко­торого называется самый залив, и о котором упоминает уже Марко Поло. Опасный бар и сильное волнение, происходящее вследствие борьбы прилива с речным течением, не по­зволяют более судам пускаться по мелям, которыми усеяны оконечность залива и вход в две реки: Маги и Сабарматти. У целейшие еще величественные руины свидетельствуют о былой важности Камбея. В настоящее время главная его промышленность—обделка сердо­ликов и агатов, добываемых на западных выступах цепи гор Виндиа. Плодородные земли, простирающиеся на север, между двумя реками, производят отличный табак, который способствует обогащению городов Кайра, Нариад, Кападвандж.
ПОЛУОСТРОВ КАТТИАВАР II ПОКАТОСТЬ ЗАЛИВОВ КАЧСКАГО
И КАМБЕЙСКОГО.
254
Ахмедабад, метрополия Гудзерата и самый многолюдный город западного побережья Индии после Бомбея, вступил, со времени ут­верждения английского господства, в период процветания; однако, прежде он был гораздо обширнее и могущественнее, чем в ваши дни. Основанный пли, вернее сказать, вновь отстроенный в начале пятнадцатого столетия, Ахмедабад имел, говорят, до 900.000 жи­телей; в ту эпоху в Европе не было ни одного города, равного ему по величине. Войны опу­стошили его, но он занимает такое счастли­вое географическое положение, среди богатой равнины, на большом историческом пути и при раздвоении делийской дороги, идущей через Раджпутану, что промышленная и торговая деятельность не могла не возродиться в этом месте с восстановлением мира в стране. В 1819 году некоторые из памятников Ахмедабада были разрушены землетрясением, но этот город, тем не менее, один из бога­тейших в Индии по многочисленности укра­шающих его замечательных зданий, храмов, дворцов, мавзолеев, триумфальных арок и пр. Эго даже единственный город во всем свете по особенному стилю его архитектуры, происшедшей из смешения магометанского искусства с джайнским. В этой борьбе ар­хитектурных влияний индусские зодчие одержа­ли верх даже относительно постройки мече­тей; общее расположение последних чисто ин­дусское, колонны и корабли (среднее простран­ство храма) походят на соответственные части религиозных зданий джайнов, и нигде отвер­стия, окна и двери, не обрамлены более тон­кою резьбой из камня; тем не менее, целое представляет некоторую полноту, составляю­щую, как известно, отличительную черту ма­гометанского гения; архитекторы не потерялись в бесконечных деталях и избавили свои храмы от символизма безобразных индус­ских богов, с их сотнею рук и с их звериными головами. Большинство мечетей ок­ружено деревьями и стоит на террасах с уступами; выходя из темных улиц, вдруг замечаешь сквозь пышную зелень изваянные порталы, минареты, куполы, обрисовывающи­еся на голубом небе *)• Когда обозреваешь город с высоты валов, настолько широких, что их превратили в общественные гульбища или бульвары, эти памятники индо-мусульман­ского зодчества, обставленные купами деревь­ев, представляют прелестнейшие картины. Английский военный город, построенный па севере, в 5 километрах за оградой Ахмедабада, далеко не равняется, по живописности, городу индусов, с его дворцами, храмами, кирпичными или деревянными домами с рез-
9 Hope and Fergusson, „Architecture of Ahmedabadu; L. Rousseiet, „L’Inde des Radjahs".
255 глава ii.—
ными балконами, но и он имеет красивый вид, который ему придают обширные сады и широкия аллеи, обсаженные большими деревь­ями.
По местной поговорке, «благоденствие Ахмедабада держится на трех ниткахъ»: бумаж­ной, шелковой и золотой. Много раз уже эти нити чуть-было не порвались; однако, тканье и вышиванье материй все еще составляют главную промышленность, которая дает за­нятие наибольшей части городского населения. Ахмедабад ввозит шолк-сырец из Бен­галии, из Китая, из центральной Азии и про­дает производимые им ткани в Бомбей и в южную Индию; недавно устроенные паровые фабрики являются теперь страшными конкурреитами туземных ткачей. Ахмедабадские гон­чарные изделия считаются лучшими во всей прибрежной области, а писчая бумага даже превосходит качеством привозимую из Ан­глии. Бывшая резиденция государей, Ахмеда­бад приобрел также пальму первенства в фабрикации всех предметов роскоши, драго­ценных украшений, эмальированных и лако­вых изделий, металлов с резьбой. Благодаря железным дорогам, сходящимся в Ахмедабаде, как в центральной станции, столица Гудзерата, можно сказать, с каждым днем получает все более и более важное значение, как складочное место товаров, и её негоци­анты, ведущие дела самостоятельно, независи­мо от коммерсантов Бомбея, состоят в прямых сношениях со всеми главными рын­ками всемирной торговли. С проведением рельсового пути, соединившего гудзератскую метрополию с берегами Раина через Вирамгам, Патри и Харагору, и который должен современем продолжиться через Качский Ранд, Ахмедабад сделался также одним из главных складов соли. Харагорские солепро­мышленники не собирают соляной палет, оставляемый водами на глине Ранпа, но эксплоатируют бассейны глубокой воды, в которых соль постепенно концентрируется.
Многочисленные города, между которыми самый многолюдный—древний Долька, окружа­ют Ахмедабад, тогда как на севере, по направлению к равнинам Тара, городские поселения встречаются все реже и реже, по мере увеличения сухости климата. На бере­гах одной из многочисленных рек Сарасвати, главный город. Патан, есть один из тех городов, где джайны достигли наиболь­шей важности в численном отношении: они составляют гам около восьмой части всего городского населения и имеют более сотни храмов, а также священные библиотеки, книги которых, писанные на листьях пальмы, рев­ниво охраняются жрецами. На западе, город Раданпур занимает оазис, близ того места, где река Банас пропадает, испаряясь до по­
индустан. 256
следней капли на глинах Ранна. Наконец,, на северной оконечности Гудзерата, город Паланпур, стоящий в соседстве лесистых склонов горы Абу, есть исходный пункты железнодорожной линии, поднимающейся на плоскогорья Раджпутаны. Недалеко оттуда, в Дизе, расположены кантонементы английскаговойска, наблюдающего за пограничными пле­менами.
Главные города Каттиавара и Северного Гудзерата:
Каттиавар: Баупагар (1891 г.)—57.653 жит.; Наванагаръ—34.700 жит.; Джуцагаръ— 20.025 жит.; Вадвапъ—17.400 жит.; Дораджи— 15.560 жит.; Мангроль—15.340 жит.; Порбандаръ—14.560 жит.; Диу(1881 г.)—10.636 жит.; Долера — 12.460 жит.; Раджкот, глав­ный городъ—11.980 жит.
Гудзезат: Ахмедабад (1891 г.)—148.412 жит., Камбей—31.390 жит.; Патанъ—33.000 жит.; Нариадъ—24.550 жит.; Долька 20.850 жит.; Вирамгамгь—19.660 жит.; Паланпуръ— 17.190 жит.; Раданпуръ—13.990 жит.
VII,
Горы Аравали, Впндиа, южные притоки Ганга; Раджпутана, государства Мальвы. Гвалиор, Бундельханд и Бхагельханд.
Наибольшая часть треугольного простран­ства, заключающагося между краевою цепью гор Аравали, течением Джамны и длинною впадиной, куда изливаются, с одной стороны, река Нарбада, с другой—река Сона, состоит из политических государств, пользующихся еще номинальною независимостью. Эти госу­дарства Медиа-деса, или «Средней земли», ле­жащие в стороне от исторических путей Индии, долго оставались без ближайших сно­шений с европейскими завоевателями Полу­острова. Владетельные князья или раджи этого края, защищенные многочисленными естественными препятствиями, опирались на солидные крепости, и их войска были самые храбрые, наилучше организованные во всем Индустане; это были войска, одушевленные воспоминанием об одержанных победах, гордившиеся приобретенною в боях славой, это была сила, восторжествовать над которою английским ветерапамчэ стоило наибольшего труда. Понятно, что при таких условиях ост-индская компания, затем индо-британ­ское правительство не могли приступить к присоединению этих стран способами столь же простыми и скорыми, как те, которые были употреблены для овладения областями рав­нины. По виду автономия была сохранена, но на деле власть находится в руках англий­ских резидентов, управляющих именемъ
ПРИТОКИ ГАНГА’, РАДЖПУТАНА.
ГОРЫ АРАВАЛИ, ВИНДИА, ЮЖНЫЕ
257
раджей, между которыми есть много малолет­них или женщин, и весь край был разде­лен на так называемые «агентства», админи­стративная организация которых соответству­ет устройству будущих провинций. При том же, мало найдется индусских территорий, где бы разрозненность побежденных лучше обеспечивала господство победителей. Раджпутана п восточные области нагорья, обозначаемые англичанами под именем «Агентства цент­ральной Индии», распадаются на восемьдесят слишком государств, которые, в свою оче­редь, дробятся на множество чересполосных владений; только в самое недавнее время ан­глийское правительство позволило раджам дать больше связи своим владениям, обменивая дальние уделы на земли, более близкия к их столицам. Оставляя князьям раджпутским или пиратским обладание их тронами, равно как значительную часть их доходов, бри­танские властители позаботились присвоить себе в каждом княжестве полосу территории, пересекающую непрерывной линией всю область плоскогорий, от гангесской равнины до долины реки Нарбады; теперь две железнодорожные линии, из которых одна почти на всем сво­ем протяжении находится в пределах англоиндийских провинций, соединяют непосред­ственно Бомбей с городами при Джамне и при Ганге, проходя через возвышенности Раджпутаны и Мальвы. Таким образом, соединение, политическое и торговое, госу­дарств нагорья с Англо-индийскою империей совершилось окончательно; однако, населения этих стран сохранили свою оригинальную физиономию, свою самобытность между обитате­лями Индии. Так же, как самый край, столь ясно и определенно ограниченный с геогра­фической точки зрения, эти населения имеют совершенно особенный характер. В общей истории индийского Полуострова их влияние всегда было значительно, хотя по численности они далеко уступают толпам, скученным в равнинах; занимая площадь, равную че­тырем пятым Франции, возвышенности Маль­вы имеют вдвое меньшее население; они ка­жутся почти безлюдными в сравнении с густо населенными равнинами А уда и Бен­галии.
Восточная Раджпутана, плоскогорье Мальва
и горы Каймур.
Пространство Число жител.
а еи О и ч . S

в гв. килом.
(1881 г.).

Во -точнаяРаджпу­та на...
196 830
6.870.000
S3
й §
35
Агентство цент­ральной. Индии...
193.850
9201.000
47
Аджмирт
6 892
453(00
65
Отдел Джанси...
13.123
1.000.000
75
Округ Сагар и Дамохъ
17.622
800.000
45
Всего....
428.317
18.324.000
42
География Реклю т. VIII.
258
С западной стороны крайнюю границу на­горья составляет почти уединенный, на подо­бие острова, массив горы Абу, господствующий своими гранитными скалами над низменными равнинами Гудзерата и Марвара; даже на за­паде глубокая долина реки Банас отделяет эту гору от цепи Аравали. Верхняя часть массива довольно обширна и образует нагор­ную равнину, перерезанную живописными хол­мами и очаровательными долинами; благодаря дождевым облакам,задерживаемым во время их прохода верхними склонами горы, могла развиться богатая растительность на этих вы­соких верхушках хпебта, представляющих род оазиса, окруженного долинами и голыми, бесплодными крутизнами. Обширное озеро, Нахиталь, усеянное лесистыми островами и называемое туземцами «озером Драгоценного Камня», занимает одну из впадин плато; в прежнее время смертная казнь грозила про­фану, который стал бы стрелять в птиц, летающих стаями над этим бассейном. Красота пейзажей, величавое уединение мас­сива сделали гору Абу одним из святых мест Индии, и её древнее название Ар-Будда напоминает мудреца или, лучше сказать, бога, которому там поклонялись !). Деревня на горе Абу, благодаря чистоте ер воздуха, сделалась английской столицей всей страны Раджпутаны.
Краевая цепь Аравали, илп «Горы Силы», начинаясьв соседстве массива Абу, тянется в северо-восточном направлении на простран­стве слишком 500 километров; еще в рав­нинах, орошаемых рекой Джамной, есть не­сколько возвышенностей или отрогов, соста­вляющих продолжение этого скалистого хребта. Западный склон гор Аравали возвышается на 500 и до 1.000 метров над равнинами Марвара, тогда как противоположный скат поднимается едва на 250 метров, средним числом, над уровнем плоскогорья, а во мно­гих местах даже сливается с его поверх­ностью. Впрочем, и самый характер горной цепи теряется там и сям; хребты едва обо­значены или образуют целый лабиринт па­раллельных скал, между которыми невозмож­но распознать главный гребень, указывающий ось всей системы. Состоящие почти во всей своей массе из древнейших формаций, гнейса, сиенита, шифера, горы Аравали почти везделишены растительности; даже мелкого кустар­ника не увидишь па их склонах; издали эти горы кажутся покрытыми снегом, и по вече­рам они ярко блистают под лучами захо­дящего солнца; слои кварца, слегка окрашен­ного в розовой цвет, производят такой же эффект освещения, как ледники на Аль­пах * 2). Некоторые из промежуточных до-
*) Карл Риттер. Землеведение Азия“
2) Tod „Annals of Rajasthan*.
9
259 глава 11.-
лпн, обращенные к дожливым ветрам, представляют очаровательные оазисы зелени, тогда как другие впадины и углубления почвы наполнены песком пли соленою водой. Так, озеро Самбхар, названное по имени богини, статуя которой стоит на островке, занимает дно котловины на севере цепи Аравали, со­стоящей в этом месте из горных пород пермской формации, богатых солью. По сло­вам путешественников, посетивших край в первые годы настоящего столетия, озеро это простиралось в то время на 60 километров в длину и на 16 в ширину, в период дож­дей; в наши дни оно гораздо меньше, площадь его имеет не более половины своего прежнего протяжения, когда оно достигает самого вы­сокого уровня, а глубина его едва превышает один метр. После дождей, в августе или в сентябре, поверхность озера, вода которого имеет в это время плотность, равную плот­ности морской воды, постепенно понижается, и к июню месяцу в бассейне остается только слой ила да толстая соляная кора, разнообраз­но окрашенная водорослями в голубой, крас­ный или белый цвет. Работники, мужчины и женщины, из касты барраров, выламыва­ют кружки этой нечистой солп, которые вы­возятся отсюда даже в отдаленные места, в Раджпутану. в Пенджаб, в провинции цент­ральной Индии; согласно традиционным обы­чаям, каждый округ запасается особенною разновидностью самбарской соли. Эксплоатация этого соляного озера производится в пользу ] аджпутских государей, но под высшим надзором английского правительства, которое иногда даже запрещало добывание здесь соли, в интересах своей монополии. На плато, ко­торое простирается на восток от цепи Ара­вали, неровная почва в некоторых местах усеяна пресноводными озерами, но это—искус­ственные бассейны, исток которых регули­руется шлюзами. Таково, недалеко от города Удайпура, озеро Дебар, имеющее не менее 50 километров в окружности; весь нижний берег этого огромного резервуара, одного из самых обширных наземном шаре, состоит из каменной плотины, сдерживающей напор вод.
Плоскогорье Мальва, где берут начало Чамбал и другие притоки Ганга, наклонено к северо-востоку пологим скатом, тогда как на юго-западе краевые цепи, известные под разными местными названиями, господ­ствуют крутыми склонами над равнинами Гудзерата. Эти краевые цепи соединяют го­ры Аравали с собственно так называемым хребтом Виндиа, который тянется по север­ной стороне долины реки Нарбады, или Нербудды затем вдоль долины реки Соны. Одна древняя легенда рассказывает, что эти горы делали тщетные усилия сравняться с Гима-
-ИНДУ СТАН. 260
лаем; действительно: по высоте цепь Виндиа. далеко уступает исполинским горным гро­мадам, высящимся на севере Индустана, но, тем не менее, она имеет капитальную важность, как поперечная перегородка Индии и как граница между расами. Палеозойские формации гор Виндиа, песчаники, сланцы, мра­моры, принадлежат к числу древнейших геологических образований Полуострова и при­мыкают с восточной стороны к гнейсовым массивам Бундельханда, предшествующимъ^ по времени происхождения, всем другим ка­менным породам Индии. От границ Гуд­зерата до пределов Бенгалии, на пространстве 1.000 километров (около 940 верст), тянется длинный ряд высот, в виде цепей или в виде массивов. Под именем Кайму рских гор, они занимают полуостровную территорию, ограниченную долинами Ганга и Соны, и окончиваются на востоке длинным плоскогорьем, изрезанным небольшими до­линами в форме чаш, наполненных расти­тельною землей, где собирают самые обиль­ные урожаи хлеба. На кристаллических вы­ступах Бундельханда во многих местах вы­сятся башни из песчаника, которые, в свою очередь, увенчаны короной из лавы, и боль­шинство этих уединенных каменных глыб послужило основанием крепким заикам, где феодальные владельцы страны часто упорство­вали против могущественнейших государей. Горы Виндиа содержат многочисленные место­рождения глин и металлов, но пока из них добывают только строевой камень, преиму­щественно песчаник, краевый или белый; в Бундельханде искатели алмазов промывают крупный песок, приносимый ручьями, бегу­щими с холмов Панна.
Общий скат треугольного плоскогорья, за­ключающагося между цепью Аравали и хреб­том Виндиа.—на северо-восток; в этом на­правлении текут все реки, получающие нача­ло па этой возвышенности; южная закраина гор пропускает к Нарбаде лишь незначи­тельные потоки, по местному ниллах, пере­сыхающие на целые полгода. Главный поток плоскогорья Мальва, Чамбал, берет начало на высоте 615 метров, вблизи порога, с ко­торого видна открывающаяся внизу долина Нарбады, и вскоре усиленный многочислен­ными притоками, извивается в верхней обла­сти плато, затем спускается рядом водопа­дов в Мокиндурские ущелья. После соедине­ния с Банасом, Чамбал становится широ­кою рекой, через которую не могут перехо­дить даже слоны и которая во время разливов катит больше воды, чем Джамна; общая дли­на его течения не менее 920 километров. Дру­гая значительная река, Синд, впадает в Джамну непосредственно вслед за Чамбалом; место где происходит эти тройное слияние,
‘261
или Тривени, есть одно из наиболее чтимых святых мест Индии. Ниже, речки Бетва, Кен, Тонс тоже спускаются с плоских возвышенностей к Джамне и Гангу, но ни
ГОРЫ АРАВАЛИИ, ВИНДИА, ЮЖНЫЕ ПРИТОКИ ГАНГА; РАДЖПУТАНА. 262
касты, очень многочисленны в Раджпутане и в других областях плоскогорья и краевых холмов; в этой гористой стране, разрезан­ной на множество отдельных долин, разно-

один из этих притоков не имеет важ­ности для судоходства; воды их утилизируются только для орошения прибрежных местно­стей.
Этнические группы, образующие племена или
образие населений соответствует неровностям почвы. Здесь до сих пор уцелели даже та­кия племена, которые почти не смешались с завоевателями, индусскими или мусульман­скими, и которых можно назвать коренными
263 ГЛАВА II,—
жителями или аборигенами, так как ника­кой исторический документ, никакое предание не говорит о их пришествии в край. Так, билийцы пли бплла рассказывают, что в старину они владели плодородными доливами и равнинами, окружающими пх горные кре­пости, и что они были мало-по-малу оттесне­ны в самые дикия местности их родины; са­мое имя их, будто бы, имеет тот же смысл, что слово «изгнанникъ»; но принадлежат ли опп к дравидийцэм, как населения Южной Индии ’), или к коларийцам. как большая часть племен нагорья? Мнения этнологов Индии расходятся по этому вопросу. Различ­ные, сохранившиеся до сих пор, древние це­ремонии напоминают еще о былом преобла­дании билей; так, например, при совершении обряда коронования раджпутских князей, пли раджей, один бплиец, как представитель пре­жних властителей, делает знак на челе ко­ронующагося государя собственною кровью, ко­торую он извлекает у себя из большего пальца на руке и большего пальца на ноге; этим обрядом он помазывает его на цар­ство, как туземец, и передает ему право владения страной. Большинство бильских пле­мен, лишенные земли, которая их некогда кормила, утратившие свою древнюю цивилиза­цию, долгое время не имели других средств к существованию, кроме разбойничества. Эти «воры Великого Бога*, как они сами себя ве­личали, устраивали свои притоны на укреп­ленных высотах, откуда неожиданно спуска­лись и нападали врасплох на индусские де­ревни или на купеческие караваны; когда яв­лялись большие отряды войска, чтобы наказать их за грабежи, билийцы умели укрыться от преследования, перебегая сгоры на гору; мелким же экспедициям, которые предпри­нимались против них под предводитель­ством раджпутских феодалов, они оказывали мужественное сопротивление; хитростью и храб­ростью им удалось сохраниться в виде пле­мен почти независимых. Часть гор Аравали, Багур, или горная страна, граничащая на юго-западе с плоскогорьем Мальва, земля Кандеш, лежащая к югу от реки Нарбады, наконец, почти все высокие долины горъВиндиа заняты еще бильскими племенами, кото­рые пользуются самоуправлением, по которым отныне воспрещено англичанами грабить со­седния' территории; теперь эти дикари могут удовлетворять свои воинственные инстинкты не иначе, как поступая, в качестве наемни­ков, в ряды английской армии.
Число несмешанных билей определяют в миллион слишком. Они вообще среднего роста, гораздо менее стройны и красивы, чем индусы, но сильнее и проворнее их. Цветъ
Ч Dalton, „Ethnology of Bengal*.
ИНДУСТАН. 264
кожи у них почти черный, нос очень пло­ский, глаза узкие, но не скошенные, скулы ма­ло выдающиеся; волоса, которые они обыкно­венно повязывают простою веревочкой, длинные и гладкие, но борода редкая, расту­щая маленькими пучками вокруг подбородка. Гнушаясь одеждой цивилизованных, они носят обыкновенно один передник, вместо всякого костюма, и оружие, которое они употребляют, все еще обычное оружие ди­кихъ—стрела, дротик, рогатина или охот­ничье копье. Билийцы обрабатывают землю, но любимые их занятия—рыбная ловля и охота; опп рыскают по горам в погоне за дичью с такою же горячностью, какую вно­сили прежде в свою охоту на людей; они очень искусно умеют подражать крикам зве­рей и птиц, и посредством этих звукопо­дражаний переговариваются между собою, не возбуждая внимания путешественников. Раз­деления на касты у них не существует, но они признают власть вождей или начальни­ков, назначаемых стариками племени. Их религиозные верования и обрядности восходят, по большей части, к эпохе, предшествующей арийским вторжениям: они приносят жи­вотных в жертву священным деревьям, окропляют кровью жертвенники из грубо отесанного камня, воздвигаемые по краям горных тропинок, обмазывают их красною охрой, другим символом жизни; из призна­тельности к железу, которое дало им оружие и земледельческие орудия, они вешают па ветвях деревьев острия копий и лемфхи сох, и приносят им дары. Наконец, между бо­гами браманского пантеона наибольшим по­читанием у них пользуются бог обезьяна Гануман, словно они видят в нем пред­ставителя древних, лишенных своей земли и обездоленных рас ’). Недавно некоторые бильские племена, взбунтовались против ан­глийских офицеров, которые разъезжали по их территории без разрешения. В силу мир­ного трактата, заключенного после битвы, ан­гличане обязались не производить переписи населения, не мерять земель, отменить поло­вину податей, не учреждать никаких поли­цейских постов, воспретить магометанам вход в некоторые священные селения билей. Одна из статей этого договора гласит, что англичане не потребуют пи от какой биль­ской женщины, чтобы она дала свесить себя на весах * 2).
Билии разнообразно смешались с окружаю­щими населениями и потому образуют раз-
9 Malcolm, „Memoir of Central India*; Malleson, „Native States of India*; Graham, „Historical Sketch of the Bheel tribes*; Tad, „Annals of Rajasthan*; L. Roussek-t, „L’lnde des Rajahs*; „Bulletin de la Soci6t4 d’Anthropologie*, 1874.
2) „Weekly Times*, juue 1881.
ГОРЫ АРАВАЛИ, ВИНДИА, ЮЖНЫЕ ПРИТОКИ ГАНГА*, РАДЖПУТАНА.
265
личные группы, приближающиеся более или менее к цивилизованным обитателям рав­нины: в то время как одни осталисчистыми, пли «белыми», другие сделались «черными», т. е. нечистыми. Майры или мугри, населяющие северные долины гор Аравали, в числе трех­сот или четырехсот тысяч душ, обыкно­венно рассматриваются как особая народность, и самый край, где они живут, известен, по пх имени, под названием Майрвары; но большинство их представляет тот же тип, что и билии, и их старинные обычаи, малопо-малу покинутые для обычаев индусов, были такие же, как и у их южных соседей. В прежнее время их обыкновенно называли, как и всех других дикарей гористых обла­стей, уничижительным прозвищем палита, или«люди ?шлею>,т.-е.укрепленных огорожен­ных поселений, среди которых пх жилища были раскиданы на расстоянии нескольких сот метров одно от другого; также точно в Европе названия «paiens». «manants, «rustres» (мужичьё, деревенщина) были первоначально даваемы обитателям глухих мест, захолу­стий. Подчиненные непосредственно англича­нам уже более полустолетия, майры принад­лежат теперь, к числу тех населений Индии, которые преобразовались всего быстрее. Почти все они покинули свои пали и переселились в долины; в благоприятных местах ими были устроены запасные резервуары воды для оро­шения земель; хорошие дороги разветвляются по всей стране Майрвара. Майры называют себя индусами и исполняют правила и обряд­ности браманской веры, но без особенного усердия; даже те из них, которые принад­лежат к высшей касте, едят мясо и употре­бляют спиртные напитки. Мины, тоже быв­шие налиты, еще более, чем майры, удали­лись от древнего типа аборигенов. рассеян­ные в Джайпурском королевстве, между го­рами Аравали и Джамной, преимущественно в долине Банаса, они смешались с джатскими земледельцами, говорят их индус­ским наречием и придерживаются их обы­чаев. Перепись 1891 года насчитала мипов 669.785 душ, именно: 536.419—в Раджпутане, 118.338-в Средней Индии, остальные— в центральных провинциях и в Аджмире.
Раджпуты, которые дали свое имя одной из стран нагорья, равно как низменным обла­стям, лежащим к западу от гор Аравали, суть, вероятно, переселенцы, пришедшие в край после первых арийцев; хотя сами себя они величают кшатриями и считают себя по­томками этой воинственной касты; хотя они указывают на один из священных индус­ских городов, Аджодию, находящийся в рав­нинах Ганга, как на место своего проис­хождения, однако, между ними и кшатриями в собственном смысле существует лишь кос-
266 венная связь. Оттесненные с берегов Ганга к плоским возвышенностям, опи овладели нагорьем Мальва пе ранее, как в период времени с десятого по двенадцатое столетие христианской эры. Все вожди дружин стали называться раджпутамн,’«сынами одного отца»; но тот из них, который производит свой род от коровы или змеи, несомненно при­надлежит к племени биль, гонд или какомулибо другому из племен коренного населения. Их храбрость и успех, повсюду сопрово­ждавший их оружие, скоро облагородили их и превратили в «сугубо-благородныхъ» в глазах арийских обитателей страны; в большей части государств «царские сеины» — таков буквальный смысл слова«раджпуты» — имеют преимущество перед браманами, если не по правут то на деле. Впрочем, не подле­жит сомнению, что они соединялись через браки с старинными индусскими родами. В Индустане нет ни одной княжеской фамилии, которая не состояла бы в родстве с раджпутами, и во многих областях Полуострова, особенно в долинах Гималайских гор, царствующие фамилии титулуют себя кшатриями-раджпутами. Но хотя раджпуты рас­пространены во всех частях Индии, они, однако, нигде не сгруппированы в числе на­столько значительном, чтобы образовать боль­шинство населения; наибольшую численную важность раджпутский элемент имеет в Me варе и в северных государствах Раджпутаны.
Со времен нашествия, «тридцать шесть» кула илп царских родов, происшедших от Солнца п Луны, сохранили свое деление на ко­лена, или сача, и на кланы (го/npa) и подкла­пы (камна), которые все различаются особен­ными преданиями. На севере и на северо-за­паде господствуют раторы, люди, происшед­шие от рата, т. е. «спинного хребта» Индры; это—самые многочисленные: «пятьдесят ты­сяч мечей»—таково прозвище, которым ча­сто обозначают их поколение. На западе, в оазисах пустыни Тар, группируются батты; качвалы царствуют в северо-восточной части Раджпутаны; чауханы присвоили себе восточ­ные государства, абунделы, порода очень сме­шанная с туземными населениями, основали княжества Бупдельханда. Страна Мевар, па юге, составляет владение сасодиев, которые между всеми раджпутами претендуют на наи­большую чистоту расы и выдают себя за пря­мых потомков Рамы, героя арийских эпопей. Удайпурский рана, пли «великий царь», почи­тается всеми индусами, как представитель древней солнечной расы; хотя в отношении могущества и богатства он далеко уступает другим туземным государям Индии, но это не мешает ему быть «Солнцемъ» между ца­рями: он один только между раджами есть
267 ГЛАВА 11.—
в то же время жрец, и когда он вступает в храм богов, покровительствующих стра­не, он сам совершает обряд жертвопри­ношения !). Брак второстепенных государей с его дочерьми составлял прежде единствен­ную политическую связь между различными ко­ролевскими домами, и никогда «великий царь» не унижался до того, чтобы уступить прин­цессу царской крови властвовавшим в Дели мусульманским императорам, в обмен на титулы, сокровища или провинции. Он пред­седательствует в собраниях государей, и все раджпуты видят в нем непогрешимого судию в вопросах, касающихся этикета, ран­гов, оскорбления чести, вопросах, которые волнуют «Царских сыновъ» гораздо сильнее, чем вопросы, относящиеся к учению или пра­вилам и обрядностям веры. Обращенные в браманские культы, раджпуты вообще не вы­казывают религиозного жара в поклонении индусским богам, но опи еще чтут боже­ство, которое некогда привело их к поко­рению Индии; божество это—меч. Солдаты прежде всего, они заботятся только о том, чтобы держать в повиновении порабощенные расы; как потомки завоевателей, они все бла­городные, и между ними бедные умеют под­держивать некоторое равенство в своих от­ношениях с богатыми. Впрочем, красавцы по большей части, высокие и стройные, гордо носящие голову, украшенную густыми шелко­вистыми и вьющимися волосами, которые со­ставляют яркий контраст с матовой белиз­ной кожи, раджпуты действительно имеют вид властителей среди представителей других рас; на войне они сражаются не иначе, как верхом на коне, предшествуемые знаменами и барабанами. Раджпутские женщины, очень кокетливые, любят украшать себя разными драгоценностями.
Воинственные племена раджпутов, гордя­щиеся своею царскою кровью, сохранили до сих пор многие обычаи, напоминающие фео­дальные века Западной Европы. В большей части государств нагорья земля разделена на лены, и владельцы этих поместий, свободно распоряжаясь продуктом урожая, обязаны в отношении своего сюзерена только изъявле­нием подданнического долга или приношением кое-каких «плодов в знак почтения» в мирное время и несением личной службы в военное время. В большие праздники, васса­лы, неся гербы феодального владельца, с тра­диционными эмблемами, павлином, львом или каким-нибудь другим животным, толпятся вокруг своего господина; подле него фигури­рует домашний поэт, воспевающий славу предков, битвы с врагами, любовные дела, богатство своих господ; этот же трубадуръ
индустан. 268
исполняет функции астролога, вопрошая со­звездия, бросая жребий, и обязанности герольда, относя вызовы на бой пли дружественные по­слания. Проникнутые рыцарскими чувствами, раджпуты, конечно, не уступали паладинам Запада в геройской преданности дамам своих мыслей: «мужчинам надлежит совер­шать великия дела, женщинамъ—вдохновлять ихъ», думали они, подобно рыцарям любов­ных судов (cours d'amour). Они тоже, как и европейские рыцари, бравировали смертью, чтобы получить какой-нибудь цветок, какуюнибудь бахрому от дамского шарфа; пресле­дуемой или обиженной даме стоило только пе­реслать избранному ею защитнику перстень или какой-либо другой символический предмет, чтобы тотчас же возгорелась ожесточенная война между племенами; и теперь еще брак никогда не заключается без того, чтобы неве­ста не послала жениху кокосовый орех, эм­блему своего выбора, и не надела ему на шею гирлянду цветов; сделавшись женой, она по­лучает титул «божественной», и муж ничего не предпринимает, не посоветовавшись с нею. Взаимные обязанности супругов состоят в том, чтобы сохранять верность друг другу до самой смерти; однако, начальники племени не сжигали себя на могилах своих супруг, как это делали жены на костре умершего му­жа. История Раджпутапы есть не что иное, как длинный ряд войн, веденных из-за индий­ских Елен; последняя большая война, проис­ходившая в Раджпутане перед английским завоеванием, кончилась отравлением прин­цессы, которую оспаривали друг у друга глав­ные ленные владетели страны ‘).
Брак всегда должен был начинаться по­хищением невесты. Строго придерживаясь экзогамического (вне-племенного) брака, радж­путы не могли вступать в супружество с чле­нами своего собственного клана: они всегда брали, да и теперь еще берут себе жен из другого племени, или силой, пли притворным умыканием. Но, в своей безумной расовой гордости, раджпуты ни за что не хотели под­вергаться такому страшному позору, чтобы ви­деть своих дочерей замужем за людьми, стоящими ниже их по благородству проис­хождения; с другой стороны, они считали сво­им священнейшим долгом, при совершении брака, выставить на-показ такую пышность, что на справление свадьбы уходило все их со­стояние, и чтобы избегнуть этой двойной опа­сности, они не придумали другого средства, кроме детоубийства. Чудовищный обычай умерщвления детей женского пола был обще­распространенным, пока англичане не сдела­лись, чрез своих резидентов, истинными го­сподами страны. По свидетельству отчета, опу-
*) Tod, цитированное сочинение.
!) Tod, „Annals of Rajasthan14.
269 ГОРЫ АРАВАЛИ, ВПНДИА. ЮЖНЫЕ ПРИТОКИ ГАНГА; РАДЖПУТАНА.
270
^линованного в 1818 году одним бомбей­ским литературным обществом, в восьми тысячах семейств одного раджпутского окру­га оставалось еще в живых всего только около шестидесяти девочек и девушек. Та­ково было заблуждение ума, порожденное этим ужасным обычаем, что иные родители, дав •своим дочерям дожить до возраста возмужа­лости, убивали их тогда, дабы избавить их я себя от возможного бесчестия, каким они •считали неравный брак. Одно только племя раджиутов, обитателей пустыни, соданы, при­нявшие магометанскую веру, оставалось вер­ным гуманным нравам предков, воздер-
Совершенный почти недостаток женщин в раджпутскпх племенах плоскогорья, естественно, имел следствием возникновение большего числа смешанных племен, раджпутских по отцам, бильских, майрских или минасскпх по матерям. У этих «полу-кровпыхъ» племен нравы и учреждения были те же самые, как и у чистокровных раджпутов, и детоубийство, даже человеческие жерт­воприношения практиковались еще там недав­но. До 1833 года существовал и исполнялся обычай закалывать одного метиса, происшед­шего от раджпута и биля. каждый раз, когда Удайпурский рана собирался переправиться

Плэфон джайнского храма.
живаясь от умерщвления дочерей. Оттого со­даны с незапамятных времен пользовались своего рода монополией, снабжая супругами благородных феодалов Кача и Раджпутаны. Так как соданские девушки во всей стране славятся красотой, грацией и умом, то началь­ники племен, даже очень дальних, считают за честь идти искать себе жену в том краю, и даже нередки случаи, когда они предлагают очень дорогое вено за свою невесту, иногда до 25.000 франк. Тогда как в других частях Индии отцы хвастаются только сыновьями, со­даны, напротив, тем больше гордятся, чем больше у них дочерей ’).
О Bartie Erere, „Journal of the Geographical Society of London1870.
через реку: кровь жертвы, смешиваясь с во­дами, должна была умилостивить злых богов и отвратить их гнев оъь главы «великого царя» *). Между племенами некоторые поми­нально исповедуют мусульманскую веру, во жизнь их регулируется не столько правилами ислама, сколько стародавними обычаями. Опиум, культура которого составляет одну из главных отраслей земледелия на плоской возвышенностп Мальва, есть бич всего насе­ления, всех рас и народностей страны. «При­няли ли вы опиум?»—таков первый во­прос, с которым здесь обращаются друг ь к другу знакомые при встрече8).
О Malleson, „Native States of India44.
3) Tod, цитированное сочинение.
271 ГЛАВА II.—
Кроме раджпутов и аборигенов, все индус­ские расы имеют, в более или менее значи­тельном числе, своих представителей в крае. Браманов там очень много, и одна из их фамилий заведует архивами раджпутского дворянства. Крупная торговля сосредоточена в рукахт сараваков и джайнов. В северных местностях, джаты или гуджары обрабатыва­ют почву; па востоке, класс земледельцев тоже состоит из индусских переселенцев различных каст; на юге, кумбии, судии и кулии или коли, пришедшие из гудзерадских низменностей, колонизовали край. Каста грассиев, которая прежде присвоивала себе право брать выкуп со всех путешественников, представлена в Мальве, как и въГудзерате, несколькими племенами; но там живут так­же и чаруны, потомки тех неприкосновен­ных проводников и охранителей, которые ручались за безопасность жизни и имущества всех вверенных им лиц. До постройки больших дорог и рельсовых путей вся тор­говля Раджпутаны и Мальвы производилась через посредство банджаров, кочевников, в которых многие английские этнологи видят соплеменников европейских цыган. Банд­жары, которые между всеми индусами отлича­ются красотой, силой и ловкостью, соединены •в племена или, вернее сказать, в караваны, не имеющие другого отечества, кроме больших дорог. Некоторые банджарские племена, как, например, племя гохар или ламбади, с незапамятных времен занимаются исклю­чительно перевозкой предметов продоволь­ствия. В качестве раздавателей хлеба, они имеют почти священный характер и поль­зуются полною неприкосновенностью; в неда­леком прошлом, когда еще междоусобные войны опустошали страну нагорья, они могли проходить через места расположения воюю­щих армий без всякой опасности для своих караванов. Обозы их состоят иногда из нескольких тысяч волов, впередп которых идет бык-вожак, покрытый попонами и увешанный разными украшениями, почитаемый в некотором роде богом каравана; к его ногам приносят больных, чтобы возвратить им здоровье, к нему же приходят жених с невестой, чтобы освятить свой брачный со­юз. В прежнее время банджарам достаточ­но было привязать к рогам волов список перевозимых караваном товаров, чтобы входить в города, не подвергаясь никаким осмотрам со стороны таможенных чинов,— так хорошо всем была известна честность этих кочевых купцов *)•
В этих туземных государствах, где до
*) Roerts, „De Dehli а Bombay**; Tod, „Annuls of
Rajasthan**; L. Ronsselet, „Tableau des races de 1’ Inde centrale**.
индустан. 272
сих пор еще удержались внешния формы феодального порядка, города сохранили воин­ственную физиономию, какую имели также сред­невековые города Западной Европы. Все они— столицы раджей пли их вассалов, сгруппи­ровавшие свои дома на скатах холма, вокруг гребня или какого нибудь уединенного утесаг на котором высятся зубчатые стены и башни крепости. .Живописные строения приютившаго­ся на горе укрепленного замка сами по себе имеют более внушительный вид, более бросаются в глаза, чем весь остальной город, представляющий беспорядочный хаос лачугъг из массы которых там и сям поднимают­ся куполы храмов. Впрочем, во многих го­родах князья, живущие отныне в мире со« своими соседями, спустились из своего кремля, чтобы построить себе дворец на склонах холма или даже в равнине, среди зелени пар­ков, на берегу священных прудов. Пред­местья, так же, как и главная часть города,, выстроились вокруг резиденции начальника, и даже в окрестностях, среди полей, чати пли маленькие куполы, поддерживаемые колоннами, напоминают прохожим славу раджпутских князей: это надгробные памятники, воздвигну­тые над прахом царей и вельмож, тела которых раньше сжигались вместе с их женами и невольниками. В целом, раджпутская архитектура представляет самобытный характер: дворцы Раджпутаны вовсе не про­стые копии зданий Пенджаба, Дели или Гудзерата; напротив, опп имеют свой собственный,, оригинальный стиль, соединяющий простоту главных линий с изяществом и тщательною отделкою деталей. Одну из отличительных черт этого зодчества составляет навес в форме полумесяца, окружающий верхнюю часть окон или окаймляющий основание купо­лов.
Город на горе Абу, летняя столпца англи­чан, на территории, уступленной сирохским раджей, есть один из тех, которые наибо­лее прославились блеском и великолепием своих архитектурных памятников. Храмы Девальра, находящиеся почти в 2 киломе­трах на север от английской резиденции,при­надлежат к числу богатейших святилищ джайнов; особенно две из этих пагод, по­строенные из белого мрамора, в период времени с одиннадцатого по тринадцатое сто­летие, представляют чудо орнаментации, и едва-лп где-нибудь можно встретить более изящную, более топкую отделку и резьбу камня ‘). Некогда в соседней равнине, приле­гающей с юго-запада к горе Абу, стоял один из главных городов Индии, Чандравати, но теперь видны только груды развалинъ
9 Fergusson, „History of Indian and Eastern Archi­tecture**.
ГОРЫ АРАВАЛИ, ВИНДИА, ЮЖНЫЕ ПРИТОКИ ГАНГА; РАДЖПУТАПА.
273 и мусора на месте древних храмов и двор­цов. Сирохи, главный город раджпутского государства того же имени, славящийся своими оружейными заводами, занимает один отрог ва севере горы Абу, а в соседстве пустыни, аванпост англичан, город Эринпур, на­званный так сынами «Зеленого Эрина»{) (ирландцами ), наблюдает за границами Марвара. На одном из самых высоких греб­ней гор Аравали, на высоте 1.022 метров, крепость Кумульмпр представляет собою целый мир бастионов, башен, храмов, дворцов, увенчанный Бадульмагалем, или «Дворцом в облакахъ». Нынешняя столица Мевара, Удайпур, находится на востоке, близ истоков реки Банас; раджпутанская железная дорога оставляет этот город в стороне, чтобы обогнуть гору Абу
«Город Утренней Зари»—таково букваль­ное значение имени Удиапура (Удайпур)— есть один из новых городов Индии, ибо основание его относится к последней половине шестнадцатого столетия; но дворец его—са­мое обширное, самое красивое и пышное зда­ние этого рода на всем Полуострове; он по­строен из гранита и мрамора и частью под­держивается рядами аркад; его террасы, па­вильоны и сады отражаются в зеркальной по­верхности озера, искусственного бассейна, на­полняемого рекой Банасе, и воды которого служат для орошения окружающих садов. Недалеко от Удайпура находится Агар, го­род мертвых, построенный на месте, где стояла одна древняя столица. В этом не­крополе покоится прах царей-Солнц, потом­ков Рамы, под мраморными куполами, меж­ду колоннами и балюстрадами, украшенными резьбой и разными изваяниями; эти маленькие храмы прикрывают в одно и тоже время по­гребальные костры и гробницы царских жен. На северо-востоке Мевара встречаем другой город руин, расположенный тоже на берегу реки Банас, как и Удайпур: это волшебный Читтор, «Зонт Земли»,который долгое вре­мя был резиденцией государей Сусудиа. По сви­детельству Томаса Ро, бывшего послом Англии при дворе Великого Могола в начале семнад­цатого столетия, этот город заключал в своей черте сто тысяч каменных домов. Древняя крепость расположена на вершине узкого холма, имеющего около 5 километров длины и от 90 и 110 метров высоты над соседними равнинами. Пространство, заключа­ющееся в этой зубчатой ограде, с большими круглыми башнями по бокам, поросло теперь терниями и колючими деревьями, но среди этого джунгля стоит еще более трехсот зданий, хорошо сохранившихся, храмов и дворцов, колонн и гробниц, блеском своей архитек-
*) Glardon, „Мои voyage anx Indes orientales*.
274
туры составляющих яркий контраст с убо­гими хижинами нынешних обитателей, по­строенными из глины, смешанной с соломою; груды развалин, убранные гирляндами терно­вых кустов, сплошь покрывают почву; колон­ны и статуи лежат на берегу прудов , из кото­рых в былые времена били фонтаны и ко­торые теперь на половину засыпаны обломками. Ч иттор, « ностроен пый сам им Индрой », представляет целый лабиринт памятников, замечательных как красотой и симметрией пропорций, так и необыкновенной тонкостью, изяществом отделки деталей; но архитектурное чудо этого покинутого города, Хират-Хумб, или «Башня Победы», воздвигнутая царем Хумбу в начале шестнадцатого столетия, по форме, есть, бесспорно, единственный во всем свете памятник этого рода: никакая другая триумфальная башпя не могла служить образцом её зодчему; это—колоссальная ква­дратная призма в 37 метров (17 сажен) вышины, при 10 метрах (14 аршин) в каждой стороне основания, разделенная на де­вять этажей с колоннами, отделенных один от другого резными кордонами и увенчан­ных короною в роде папской тиары; камень этого памятника, вырезанный рельефно, укра­сился тысячами статуй ’)•
Город Тулаити, расположенный у подножия Читторской скалы, сменил собою древнюю столицу, но он не имеет теперь сколько-ни­будь важного значения. Торговая деятельность края, сосредоточенная некогда в городе Бильвара, лежащем к северу от Чпттора, пере­шла на юг, в английский военный город Нп\иач. центральное место расположения войск в земле раджпутов, между долиной Банаса и долиной Чамбала. На севере, в области гор Аравали, первенствующая роль в ряду город­ских поселений принадлежит тоже англий­скому городу, древнему Аджмиру (Аджамида), который сделался столицей британскихч» вла­дений в стране Майрвара и местом соедине­ния трех железных дорог, проникающих с разных сторон в Раджпутану. Это го­род базаров, так же, как соседний с ним Назирабад, и некоторые из великолепных палаццо, построенных в новейшее время бо­гатыми купцами джайнами, в стиле цветущего периода раджпутского искусства, принадлежат к числу самых пышных дворцов Индии. Древних памятников в Аджмпре мало, но те, которые существуют, достойны сравниться с Читторскими храмами и дворцами, и сверх того, большую красу придают Аджмиру окру­жающие город живописные холмы, озеро, окай­мленное террасами и павильонами, рощи и поля роз, роскошный «Сад Великолепия», среди
Ч Tod, „Annals of Bajesthan"; L. Rousselet, „L’Inde des Rajahsu.
275 глава ии.-
которого монгольские императоры воздвигли свой замок, сделавшийся теперь резиденцией британского губернатора, Летний город сгруп­пировал свои виллы и дачи вокруг крепости Тарагар, господствующей над городом с вершины горы, возвышающейся на 400 ме­тров. В окрестностях Аджмира, в 15 ки­лометрах от него к западу, на границах пустыни, находится другое чудо Индустана— священное озеро Пошкур, бассейн овальной формы, окруженный холмами п дюнами: это— одно из наиболее посещаемых пилигримами святых мест Полуострова. Браманы, живу­щие по-царски в пошкурских дворцах, обо­гатились сокровищами, приносимыми из всех частей Индии усердными богомольцами; радж-путские князья, когда они еще не были разо­рены войнами и не были вынуждены соблю­дать экономию в своем бюджете под гнетом ревнивого надзора английского правительства, соперничали друг с другом в щедрости по отношению к этим охранителям святого места. Озеро окружено храмами, павильонами, башенками, галлереями, нависшими над ска­тертью вод, мраморными лестницами, спу­скающимися в самую воду; сохранились даже остатки каких-то древних построек, нахо­дящихся ниже нынешнего уровня священного озера. Аджмпръ—умственный и литературный центр Раджастана, и английское правительство’основало там два лицея, принадлежащие теперь к числу важнейших казенных учеб­ных заведений Индии, из которых «Мауоcollege» (названный так в честь лорда Майо, бывшего вице-короля)—одна из тех аристо­кратических школ, куда принимаются только сыновья раджей, приучаемые там к тщеслав­ному повиновению их европейскими настав­никами.
Джайпур не был выбран англичанами административным центром Раджпутаны и есть лишь столица маленького медиатизпрованного государства, но, тем не менее, он са­мый многолюдный город всего плоскогорья и с гордостью называет себя «Парижем Ин­дии», самым красивым и наилучше содер­жимым городом во всей стране между Ин­дом и Гангом 1). Основанный в 1729 году, он не имеет такого живописного вида, как другие столпцы Раджастана; он построен в равнине, повидимому, бывшей некогда озе­ром, и показывает лишь там и сям вер­хушки башен и храмов, выглядывающие из-за зубчатых стен, окрашенных в красный цвет. Внутри он разделен на пра­вильные островки широкими улицами, пересе­кающимися под прямым углом; все дома в нем из гранита или мрамора. Если са­мый город построен по монументальному
Drew Gay, „From the Pall-Mall to the Penjaub44.
ИНДУСТАН. 276
плану, то пи одно из его зданий не отличается оригинальным стилем или великолепием: обширный дворец представляет кучу по­строек без вкуса, но расположенных среди великолепных садов; главная достопримеча­тельность города — обсерватория, основанная Джай-сингом, строителем города.. Замеча­тельные здания находятся в древней столице, Амбере, лежащей в семи километрах к се­веро-востоку, на восточном склоне «Черных горъ», или Кали-хо, и соединенной с новым городом (Джайпуром) линией укреплений. Эта столица была некогда «Всеобщею Матерью», «Царицей Горъ». Предоставленный теперь в пользование факирам и обезьянам, его един­ственным обитателям, древний Амбер имеет тем более красивый вид, что его позолочен­ные купоны и разноцветные павильоны на­половину прикрыты зеленью; в пазах между мраморными плитами укрепились корни де­ревьев, лианы обвиваются вокруг колонн, вода фонтанов струится извилистыми ручей­ками через залы дворцов, между стен, украшенных резьбой из слоновой кости и драгоценного дерева. Пигде природа не воз­вышает более живописно красу и прелесть этой пышной архитектуры, которая сделала Раджастан одною из обетованных земель художника. Северные города, находящиеся в соседстве с равнинами реки Джамны. Альвар (Ульвур), Диг, Бартпур или Баратпур, столица легендарного царя Бараты, тоже заключают в своих стенах великолепные дворцы, из которых иные представляют руины, другие еще стоят в целости. Бартпурская крепость долго сопротивлялась англи­чанам и была взята только в 1826 году, когда против неё выставили двадцати-пятитысячную армию.
На востоке Раджпутаны, бассейн реки Чам­бал почти так же богат монументальными строениями, еще обитаемыми или предоставлен­ными диким зверям. Один из покинутых городов, Манду,— единственный в своем роде по обширности занимаемого пространства п красоте местоположения. Расположенный на южном выступе гор Виндиа, который соеди­нен с массивом узким кряжем и подни­мается на 500 метров над глубокою доли­ной, где извивается река Нарбада или Нербудда. Манду имеет не менее GO километров в окружности; он занимает пространство в два раза большее, чем Париж, но во всей этой громадной ограде теперь находится толь­ко одна маленькая деревня, затерянная среди лесов; несколько диких билей да нищих монаховъ—единственные человеческие обита­тели бывшей столицы плоскогорья Мальвы, и тигры, леопарды, медведи устроили себе лого­вища под чащей густой растительности, среди развалин былого величия; плато, на которомъ
277 ГОРЫ АРАВАЛП, ВИНДИА, ЮЖНЫЕ
была раскинута эта метрополия, превратилось в огромный парк для охоты. Однако, там уцелелп еще многие очень красивые здания, дворцы и мечети, п особенно баоли, т. е. мно-
ГИРИТОКИ ГАНГА; РАДЖПУТАНА. <
Джехангир, монгольский государь, большой любитель красивых местоположений, пере­нес па некоторое время свою резиденцию на плато Манду; но после прохода маратскихъ

тоэтажпые галереи с колоннами, спускающиеся в глубины скалы до текущей воды. Свою пер­венствующую роль, как главный город Маль­вы, Манду утратил в первой половине шест­надцатого столетия. В следующем веже,
опустошителей город был окончательно по­кинут; мраморы его употребляются теперь на выделку извести для построек Дара, малень­кой столицы княжества, находящейся севернее Манду., на одном из притоков Чамбала.
ГЛАВА II.'—ИНДУСТАН.
279
Индор, основанный в недавнее время,— теперь самый цветущий город во всем бас­сейне верхнего течения Чамбала. Главный го­род одного из самых могущественных медиатизированных княжеств плоскогорья Мальва, Индор сделался центром отпускной торговли опиумом (в 1878 году он поста­вил английскому правительству этого продукта на сумму свыше 26 миллионов франков). В этом городе находится один из тех коллед­жей (лицеев) для радж, где сыновья тузем­ных государей приучаются к своей роли английских ленников. Мао, один из важ­нейших военных постов Индии, наблюдает па юге за Индорскою крепостью и соединен железною дорогою с главными местами рас­положения войск в Раджпутане, с Нимачем и Назирабадом. Эта железная дорога, построенная преимущественно как стратеги­ческая линия, оставляет в стороне важней­ший город страны, один из «семи священ­ных городов Полуострова», знаменитый Уджейн, где царствовал славнейший из госу­дарей, известных под именем Викрамадитиа, тот самый, год рождения которого принимается за начало индусского летосчи­сления. Через этот же город индийские гео­графы проводили свой первый меридиан, чтобы направить его на юг к Ланке или Цейлону, на север к горе Меру *). ДжайСинг основал в Уджейне обсерваторию с тою целью, чтобы производимые там вычи­сления можно было сравнить с вычислениями, полученными на обсерваториях Джайпура, Дели, Бенареса. Руины старого города У джейн, затерянные среди садов, виднеются на севере от нынешней городской ограды; впрочем, в новом городе показывают, близ дворца, ворота, составлявшие, как говорят, часть замка царей Викрамадитиа. На среднем Чамбале, недалеко от чаоли, или знаменитого «водоворота», образуемого этою рекой, некогда стоял большой храм Баролли, от которого теперь остались только некоторые отдельные части, но между этими фрагментами есть вели­колепнейшие произведения архитектурного ис­кусства,—между прочим, колонны, стержень которых сделан из четырех статуй жен­щин 2). На западе, город Бунди. резиденция одного раджпутского государя, расположен у подножия горы, на котором высится целая группа дворцов, соперничающих красотой с дворцами Удайпура.
Самым значительным медиатизприванным государством этой области Индии считается то, которым управляет династия Синдиев, потомков маратских «туфленосцевъ», сде­лавшихся завоевателями Северной Раджпута-
*) Reinaud, „Memoire geographiqoe, historique et ясиепtifique sur l’Indott, 1849.
2) Tod, „Annals of Rajahstdnu.
280
ны. Столица его, город Гвалиор, находится в небольшом расстоянии от равнин Джам­ны, между долинами Чамбала и Синда. Над городом пли, вернее сказать, двумя отдель­ными городами, северным и южным, вы­сится песчаниковая скала, длиною около 2.500 метров, при ЗОО метрах ширины, поднимающаяся над соседними равнинами па 100 слишком метров в самом высоком месте: в некоторых частях этой каменной горы стены вертикальные или даже нависшие. Из всех уединенных громадных глыб камня, которыми усеяна эта страна, и из которых каждая носит на своей вершине крепость, ни одна не была лучше приспособ­лена к основанию обширной твердыни, и вся­кого рода крепостные сооружения, нагромож­денные на этой исполинской скале, показы­вают, что жители края умели оценить стра­тегическую важность этой позиции; они, оче­видно, тоже были поражены красотой этих белых стен, составляющих яркий контраст с зеленеющими полями и домами равнины; колоссальные фигуры богов, иссеченные рель­ефно в камне, свидетельствуют о их бла­гоговении к этому священному месту. Начи­ная ^ восьмого столетия христианской эры, форт, построенный на Гвалиорской скале, был во все времена одним из тех стратегиче­ских пунктов, которые обладатели Индии оспаривали друг у друга с наибольшим оже­сточением, и в это последнее время англи­чане прибавили к нему еще новые укрепления. Великолепный дворец, построенный в цве­тущий период индусского искусства, т. е. в конце пятнадцатого и в начале шестна­дцатого столетия, венчает часть скалы и примыкает к другим постройкам, кото­рые составляют, со своими башнями, угло­выми павильонами, куполами, террасами с колоннами, фасадами, украшенными резьбой и изваяниями, ансамбль зданий самый жи­вописный во всей Индии. Многочисленные хра­мы джайпов, вишнуитов (поклонников Виш­ну), сиваитов (поклонников Сивы), принад­лежащие к различным эпохам, тоже соста­вляют часть обширного архитектурного музея, собранного в Гвалиоре, и даже во внутренно­сти скалы находится около сотни иссеченных в камне святилищ,—иные в форме простой ниши, другие в виде длинной галереи,—заклю­чающих много любопытных джайнекпх из­ваяний, из которых одно имеет не менее 17 метров в вышину. Английский военный город Морар, стоящий в равнине, верстах в 6 к востоку от Гвалиорской скалы, наблю­дает за столицей Синдии. На юго-востоке англичане тоже поставили свои гарнизоны в окрести остях городов Дхатия и Джанси. Оба эти города расположены у подошвы высоких скал, на вершине которых стоят старин­
281 ГОРЫ АРАВАЛИ, ВПНДИА, ЮЖНЫЕ
ные крепости. В десяти километрах к се­веро-востоку от города Дхатия, на холме, окру­женном отдельно лежащими каменными глы­бами, стоят восемьдесят джайнских хра­мов Сунагара, или «Золотого зймка», отно­сящиеся к различным эпохам, начиная с тринадцатого столетия, и различающиеся меж­ду собою архитектурным стилем: линия го­ризонта прерывается сотнями куполов, ша-
ПРИТ0КИ ГАНГА; раджпутана. 282
ской архитектуры, самые полные и самые ин­тересные, какие только существуют в Индии, п некоторые из них даже превосходят, по изяществу п совершенству скульптурных ра­бот, все, что сделали в другие эпохи художники Полуострова. Между двумя городами, Бопалом и Бильсой. из которых последний славится сво­им табаководством, простирается почти не­обитаемая область, где группируются отдельяы-

Портик ступы Санчи
трий, шпицев, колоколенок, плоских луко­вицеобразных глав, напоминающих главы русских церквей г).
Памятники отдаленных веков, более древ­ние, чем храмы и дворцы Гвалиора, привле­кают путешественников в верхнюю долину реки Бетвы. Там находятся остатки буддий-
*) L. Rousselet, „LTlnde des Rajahs*.
мп массивами около шестидесяти буддийских ступ, такъсказать, вновь открытых, в 1822 г., английскими путешественниками. Эти высокие искусственные горки, которым вообще дают название Bhilsa topes, не были, конечно, са­мые большие из курганов, воздвигнутых буддистами, ибо история упоминает о многих подобных насыпях, размеры которых бы­ли гораздо значительнее; но грандиозные па­
283 ГЛАВА 11.-—
мятники, находившиеся в равнинах или на больших дорогах, по которым проходили завоеватели, не могли избегнуть разрушения; камни и кирпичи этих ступ послужили ма­териалом для сооружения индусских храмов или мусульманьскнх мечетей, тогда как бильсенские курганы, лежащие в стороне от исто­рических путей, среди дикого населения, оста­вались нетронутыми в течение веков, за­щищенные джунглями 1). Главная ступа та, которая известна под именем ступы Санчи: это огромный купол в форме полушара, имею­щий более 100 метров (около 47 сажен) в окружности основания и перерезанный там и сям трещинами, в которых деревца и ку­старники укрепили свои корни; кордон, опоя­сывающий этот купол, позволял некогда ве­рующим обходить торжественною процессией вокруг всего здания и украшать его цветами. Колонны, богато украшенные изваяниями, об­рушились па внешния террасы, по уцелела еще большая часть каменной балюстрады, со­ставлявшей священную ограду . Две из вход­ных дверей стоят еще на месте, и одна из них, почти вполне сохранившаяся, разверты­вает чудный ряд своих изваяний, предста­вляющих слонов, львов, химер, богов и божественные эмблемы, и особенно драгоцен­ные исторические документы, церемонии рели­гиозные и гражданские, сцены местных нра­вов, словом, всю народную жизнь буддийского Индустана за две слишком тысячи лет до нашего времени. Эти входные двери ступы Санчи, очевидно, составляющие подражание древним порталам, построенным из четырегранно отесанных бревен, встречаются, под едва измененною формой, в Китае и преимущественно в Ниппоне: это тории, по­добные тем, которые находятся при входе в храмы Найци; не зная о существовании бильсенских памятников, можно было бы впасть в ошибку и приписать японским ториям ме­стное или полинезийское происхождение. Меж­ду многочисленными древностями Бильсенского края есть также памятники, относящиеся к другим религиям, кроме буддийской: та­ковы искусственно иссеченные в скале гроты У д гири.
К востоку от реки Бетвы, в треуголь­нике, образуемом Гангом и Соной, многие другие главные города английских округов или столицы маленьких туземных государств имеют важное значение по своим произведе­ниям или по торговле, или обладают некото­рыми из тех прекрасных зданий, которые во всякой другой стране, менее богатой вели­колепными памятниками строительного искус­ства, могли бы составить красу и славу любаго
*) Hergusson, „History of Indian and Eastern Archi­
tecture1*.
индустан. 284
города. Сагар, одно из главных мест рас­положения войска в центральных провин­циях, замечателен своими храмами и двад­цатью башнями своей крепости, отражающи­мися в водах озера. Чатарпур сгруппиро­вал свои дома, свои бумажные фабрики и но­жевые заводы вокруг руин старинного двор­ца. Каджраха, теперь в упадке, но некогда один из могущественнейших городов Ин­дии, справедливо гордится своими восемнад­цатью древними храмами, вполне сохранивши­мися, которые составляют чудо скульптурного искусства 1). ГИаогаон (Nowgong), военный кантонемент Бундельханда, занял видное место между торговыми городами; Ревах обла­дает залежами каменного угля; Паннах и многие другие города страны эксплоатируют слои алмазоносных мелких камней,залегаю­щие по большей части па глубине нескольких метров под поверхностью почвы; ценность алмазов, посылаемых ежегодно разработывателями этих копей аллахабадским и бена­ресским ювелирам, простирается до 1.500.000 франков *). На западе от города Реваха, близ железной дороги из Аллахабада в Джабальпур, Коннингамъп Беглар открыли, в 1872 году, остатки буддийской ступы Бхарахут, балюстрада которой покрыта фигурами, изображающими черты из жизни Будды и сце­ны из быта туземцев; почти каждый камень имеет свою надпись. Между памятниками древней Индии нет ни одного, который давал бы более богатый материал для восстановле­ния истории первых веков буддизма 3).
Главные города плоской возвышенности, заключающейся между горами Аравалп, Ган­гом, Нарбадой и Соной:
Раджпутана. Джайпуръ(1891 г.)—158.905 ж.; Бхартпуръ—68.033 жит.; Альваръ— 52.398 ж.; Удайпур — 47.000 жит.; Диг — 20.000 жит.
Государства Мальвы и Бундельханда. Гва­лиоръ— 104.08В жит.;Дхатия40.000 жит.; Джанси—54.000 жит.; Бильвара—15.000 жит.; Ревахъ—Ю.ООО жит.
Английские города.Сагаръ( 1891 г.)—44.674 ж.; Аджмиръ—67.877 жит.; Назирабад--20.100 жителей.
УЧИ. Бассейн Ганга.
Дели, Северо-западные провинции, без Кумаопа и Гарваля; Райпур, А уд, Бехар, Нижняя Бенгалия по сю сторону Брахмапутры.
Продолговатая равнина, которая тянется вдоль подошвы Гималайских гор, от воротъ
11 L. Kousselet, „L’Inde des Rajahs** 1 *.
-) Ball, „The Diamonds, Coal and Gold of India**.
3) „Reports uf the Surveys in India for 1872 -1873“.
285
БАССЕЙН ГАНГА.
28(>
Джамны и Гангадо аллювиальных земель Сандербана, обнимает пространство почти столь же значительное, как площадь Франции, по несравненно гуще населенное. В этой рав­нине скучено около ста миллионов жителей; если бы земля была везде равномерно насе­лена в такой же пропорции, то совокупность континентальных областей могла бы прокор­мить более 25 миллиардов людей. А между тем, эта страна еще далеко не вся покрыта возделанными участками. Между реками и речками так называемые усары, обширные пространства земли, лежащие ниже уровня разливов и лишенные орошения, предста­вляют те же пустыни, покрывающиеся рехом, соляным налетом, похожим издали на снег; в соседстве великой индийской реки, равнины, покинутые переместившимся течением, усеяны болотами, куда земледелец не решается про­никнуть; наконец, в низменной области реч­ных устьев значительная часть почвы со­стоит из полузатопленных земель, недоста­точно крепких даже для того, чтобы сдер­жать хижины человека. Совокупность страны еще не приспособлена к нуждам и потреб­ностям её обитателей, и не раз уже в те­чение нового периода истории недостаток оро­сительных каналов имел следствием страш­ные голодовки. Но зато ряд хороших уро­жаев ведет к быстрому увеличению народо­населения: бывало, что число жателей в Бен­гальском президентстве (генерал-губерна­торстве) возрастало почти на миллион душъ
ежегодно.
Равнины Ганга и Джамны:

Дели 14.490
Аудь 62.137
Северо-западные про­винции 181.041
Райпура 2.447
Бехаръ 109.855
Бенгалия, без Сппгбума и округов по те чению Брахмапутры 191.189
561.159
11 рпблпзнтельная циф­ра населения в 1882 г.

1.916420 160
11 222 210 180
30.037.600 165
507.010 208
19.736.100 180
26.681.950 140
90.101.290 161
100 000.000 178
Гангъ—пли, точнее, Ганга—есть «Река» по преимуществу. У Гардварских ворот, где его воды вступают в равнину, на высоте 311 метров, Ганг является уже значитель­ною рекой, образующеюся из слияния Алакнанды и Бхагпрати, двух священных пото­ков, берущих свое начало в гималайском массиве, между вершинами которого первое место занимает гора Мойра, или Тарласагар, превосходящая другие вершины своим вели­
чественным видом, хотя п уступающая им размерами ледяного покрова. Небольшие суда могут поднпматься по реке до самых ворот Гималаи, несмотря на то, что более пяти ше­стых среднего количества протекающей воды изливается в судоходный и оросительный ка­нал, разветвляющийся на множество иррига­ционных канав и канавок в области доаба, или междуречья. Этот отведенный из Ганга канал, который опять соединяется с тою же рекой у Канпура(Cawnpore),оросив на своем пути пространство слишком в 18.000 квадр, километров, есть, бесспорно, самое большое и самое важное из всех существующих со оружений этого рода; его главный ствол имеет 499 километров длины по прямой линии, и средний объем протекающей в его русле жидкой массы, у первых шлюзных ворот, составляет 230 кубических метров в се­кунду, следовательно, почти в четыре раза превосходит количество воды, несомое Муццой, ирригационным каналом долины реки По, который оплодотворяет в Европе наи­большее протяжение земель. Для одного толькоглавного канала Ганга, не считая его раз­ветвлений, нужно было переместить столько же земли, сколько и для Суэзского канала, именно более 70 миллионов кубич. метров. В городе Рурки, недалеко от Гардвара, на­ходятся большие мастерские, главный шлюз, бассейны и колледж или институт инжене­ров, под руководством которых произво­дились работы этого грандиозного сооружения *),
По соединении с водами канала, затем с Джамной, Ганг ударяется, близ Чанара, о последние кручи песчаниковых холмов цепи Виндиа; по он тотчас же поворачивает от них на восток и следует в этом напра­влении до бреши, которую его течение, соеди­ненное с течением Брахмапутры, пробила себе между горами Раджмагал и горами Гарро. Последние скалы речного ложа, гранитные глыбы, около которых кружатся стаи птиц,, виднеются выше этой извилины, близ Кольгонга *). Выше этого широкого отверстия, открывающагося между двумя горными цепями, Ганг получает все свои большие притоки,—с одной стороны те, которые ему посылают Гималайские горы, Гогру пли Сарджу, Гандак, Еагмати, Коси, с другой— Сопу, которая спускается с массива Амаркантак, в цепи холмов Виндиа, долиной или низменностью, составляющей па северозападе продолжение низменности, где прохо­дит река Нарбада. Приток южной покатости совершенно отличается порядком изменений объема и уровня жидкой массы от рек про­тивоположного склона. Тогда как эти послед-
1) Cautley, „Reports on the Ganges works".
Bal), „Jungle Life in India".
287 глава и.—пндустан. 288
ъия всегда имеют значительное количество воды, происходящей или от таяния снегов, или от дождей, Сона бывает иногда, в су­хое время года, почти совершенно без воды; ио после ливней её течение нередко бывает так же сильно и многоводию, как и течение Ганга: масса протекающей воды в этой реке колеблется, смотря по времени года, от 49.000 до 17 кубич. метров в секунду г). Во время мелководья простой ручеек медленно проби­рается через пески; речное ложе, раздви­гающееся в некоторых местах на не­сколько верст в ширину, занято дюнами, которые передвигаются с места на место, гонимые ветром, и чрезвычайно затрудняют путешественникам переход через Сону; обоз фур употребляет, средним числом, три часа, чтобы перебраться через речные пески. Построенный через эту реку железно­дорожный мост, длиною в 1.279 метров, состоит из 28 щ влетов, быки которых вбиты на 10 метров (14 аршин) глубины в дно ложа; употреблено было целых пят­надцать лет на сооружение этого моста, одного из монументальных произведений современ­ной индустрии. Сона слишком неравномерна в своем ходе, слишком внезапна в своих разливах, чтобы можно было пользоваться ею, как водяным путем сообщения; она слу­жит только для сплава бамбука; миллионы бамбуковых стволов посылаются каждый год этим путем из области плоскогорий в города Бегалии. Но еслп Сона бесполезна для перевозки товаров, то нельзя сказать того же относительно искусственного орошения, и нигде не было более необходимо регулировать реч­ной сток, задерживая воды разлива, как за­пас для сухого времени года. Огромная по­перечная плотина, или анику т, длиною около 3.800 метров (три с половиною версты), за­держивает воды реки, при выходе её из области холмов, близ деревни Дери и отбра­сывает значительную часть воды в два глав­ные канала, которые идут вдоль каждого бе­рега, затем разветвляются далеко по сосед­ним равнинам; самый широкий из этих ка­налов, западный, получает, средним чи­слом, 127 куб. метров воды в секунду.
Весьма вероятно, что в течение двадцати двух веков произошли большие перемены в гидрографии страны. Мегасфен. посланник Селевка Никатора, описывая Палиботру, го­ворит, что этот город стоит при слиянии Ганга и Эраннобоаса. Но все историки со­гласны между собою относительно того, что древняя Палпботра,— Паталипутра средневе­кового буддийского пилигрима Гиуэн-Цана,— ■есть нынешний город Патна, а со времени Равеншау 2) большинство археологов прп-
*) Hunter, „Imperial Gazetteer of India".
*) „Journal of the Asiatic Society of Bengal".
знает Эраннобоас, «третью реку Индии по обилию водъ», не в могучем Гандаке, кото­рый впадает в Ганг против Патны, но в Г ираниабахе, «Желтой » или « Золото ноевой » реке, название Соны, которым она обязана пескам или золотым блесткам своего ложа. Но эта река в наше время уже не соединяется с Гангом под стенами Патны; вследствие постоянного размывания берегов по напра­влению к верховью, мыс, образуемый слиянием этих двух рек, непрерывно передвигался все далее к западу; в иятидесяти-пятилетний промежуток времени, с 1780 по 1835 год, отделяющий путешествие Репнеля от путе­шествия Фергюсона, этот мыс переместился почти на 5 километров; теперь он находится в 16 километрах выше города Патны. Быв­шие рукава, изменчивые бухточки, предста­вляющие непрерывное русло только в сезон дождей, позволяют распознать еще следы по­тока, соединявшагося с водами Ганга ниже этого города.
Не менее важные перемены совершились во времена исторического периода в течении са­мого Ганга. Каждая из нынешних его изви­лин пересекает направление, которое первые географические карты давали прежним его изгибам; блуждая в своей широкой равнине, Ганг постоянно перемещает свое течение, подтачивая и увеличивая попеременно то один, то другой берег. Так, в половине прошлого столетия эта река, обходившая на востоке мас­сив Раджмагальских холмов, проходила на большом расстоянии от их скал, извиваясь далеко по гладким равнинам. В 1788 году она подступила к этим холмам, и не только подточила их основание, но даже проложила себе дорогу через каменистую массу, и ос­тровки и подводные скалы, еще недавно на­ходившиеся у правого берега, очутились около левого берега. Десять лет спустя, всякие следы этих рифов исчезли, но на месте, где прежде проходили главное течение, образовался ос­тров, длиною в 13 километров и шириною слишком в 3 километра, поднимавшийся нал уровнем воды даже во время самых высо­ких разливов 1). Этим перемещением те­чения Ганга и постоянным подтачиванием и размыванием холмов в соседстве Раджмагала, бывшей столицы Бенгалии, и объясняется упадок городов Пандуаха и Гаура (иначе называемого Лакнаути или Джанатабадом), покинутых удалившеюся рекой во внутрен­ности земель. В начале настоящего столетия не было уже ни одного пункта в черте го­родской ограды Гаура, который не отстоял бы, по меньшей мере, на 7 километров от берега Ганга, а в некоторых местах могу3
3) Colebrooke, „Transactions of the Asiatic Society", vol. V II, 1803.
=289
БАССЕЙН ГАНГА.
290
«кия река протекала уже на расстоянии 20 ки­лометров от развалин этого обширного го­рода. Деревни, сменившие Гаур, могут со­общаться с Гангом уже не иначе, как че­рез его приток, речку Маганадди, или че­рез ручей, делающийся судоходным в дожд­ливое время года 9; джунгли и болота зани­мают теперь большую часть пространства, около .50 квадр. километров, где еще видны следы могущественного города; кое-какие от­рывки стен, кое-где порталы мечетей—вот все, что осталось от. зданий; ураганы щ быть может, всего более каменщики, воздвигав­шие города Мальдах и Муршндабад, разру­шили строения Гаура. Подобные же перемены в местной географии произошли во всей аллю­виальной области Ганга и его притоков: везде речные русла странствовали по равнинам, увлекая за собою толпу прибрежных жителей и заставляя пх беспрестанно перестраивать и переносить с места на место свои города.
Бифуркация верхних ветвей дельты нахо­дилась некогда у Гаура; у подножия этого втот рого Мемфиса разделялись рукава индийского Пила 2). По совокупность всей дельты посте­пенно переместилась к югу; по мере того, как отлагавшиеся речные наносы выдвигались все далее в море, и течение Ганга удлинялось вместе с приращением дельты в этом на­правлении, земли выше лежащих аллювиаль­ных равнин укреплялись, и река удержива­лась там в русле более определенном, не разливаясь в ту и другую сторону в виде «боковых ветвей пли рукавов. В настоящее время вершина или голова дельты находится уже в 28 километрах к югу от руин Гау­ра, в 350 километрах от моря по прямой .линии, в 480 километрах, если считать все извилины течения; пространство, охватываемое крайними разветвлениями Ганга и Брахмапу­тры, составляет свыше 80.000 квадр. кило­метров. Главный рукав, меняющий имя Ган­га на более поэтическое название Падма или Падда, «Цветок Лотоса», извивается в югозападном направлении, идя на встречу Джамуне, которая есть истинная Брахмапутра; второстепенный же рукав Ганга сохраняет «имя Бхагирати, как священный исток Ган­га, и, действительно, в этом русле, теперь •съузившемся, проходит наиболее чтимый ин­дусами ниток. Без всякого сомнения, Бхаги­ратп, ныне запертая даже для барок впродилжонии большей части года и, вероятно, близ­кая к тому, чтобы обратиться в «мертвый рукавъ», была прежде истинным Гангом; разрыв глинистых земель, там и сям сме­шанных с кункур'ими, пли известковыми •сростками, которые ограничивали течение ве-
<) Renuel, trad. „Boucheseiche*, vol. П, p. 14 — 15; <чиг! Ritter, „Asien“, B.md IV, Theil VI.
2) Carl Ritter, „Азией*. Band IV, 6-tcr Theil.
География Реклю. т. ѴШ.
ликой реки, позволил Падме изливаться к востоку, чтобы идти на соединение с Брахма­путрой, некогда обособленной от Ганга; та­ков, вероятно, смысл легенды о духе, кото­рый, будто бы, поглотил в этом месте воды священной реки ’)* Продолжая спускаться к югу, извиваясь излучинами, которые образу­ют почти полные овалы, Бхагирати соеди­няется с притоками Джеллинги и Чурни (Мата-бхапга), посылаемыми ей главным рука­вом Ганга, и принимает тогда другое имя, Хугли, которое носит уже до самого моря. Па востоке, вся область, простирающаяся до Брахмапутры, перерезана реками и речками, смешивающими одна с другою свои воды, те­ряющими и снова принимающими свои назва­ния; каждое наводнение видоизменяет геогра­фию и номенклатуру этой территории. На запа­де также видны следы старых русл Ганга: лиман Рупнараяны еще доныне обозначается прибрежными жителями как устье священ­ной реки.
Самый Хугли сильно изменился с той эпо­хи, когда европейские коммерсанты впервые основали торговые конторы на его берегах, и многие города, некогда важные гавани, со­стоявшие в прямых сношениях с портами Атлантического океана, видят теперь только барки, бросающие якорь перед пх опустелы­ми набережными. Но если англичане допусти­ли до обмеления фарватеры Сатгаона, Хугли, Чинсураха, Чандернагора, Серампура, факто­рий, которые принадлежали или еще принад­лежат другим державам, а не Великобри­тании, то они тем энергичнее сосредоточили все свои заботы на той части Хугли, которая составляет вход в их большой порт — Калькутту; тут они не отступали ни перед какими расходами, чтобы поддержать и углу­бить проходы фарватера, укрепить высокие бе­рега, воспрепятствовать перемещению песча­ных мелей, обозначить вехами или бакенами опасные места, и благодаря, так сказать, ди­сциплине, которой они сумели подчинить при­ливы п отливы моря, им действительно уда­лось превратить в дорогу, относительно удоб­ную, водяной путь, бывший прежде одним из самых опасных речных путей. Прони­кающий в устье морской прилив, волна ко­торого. поднимающаяся на 2 метра (почти сажень) над уровнем реки, катится вверх по течению с быстротою 8 метров в секун­ду, составляет еще не малую опасность для мелких судов, но корабли, имеющие около 8 метров водоуглубления, безопасно плавают теперь с пассажирами и товарами перед ли­манами Дамуды и Рупнараяны. пески которых в былое время поглощали такое множество
<) VVultei S. Scherwill, „Repoi t upon the Bhaugiruthee Riveru, 1857; Fergusson, „Proceeding of the Geologi­cal Society*, april 1863.
10
291
ГЛАВА 11. ИНДУСТАН.
292
судов. Как только судно коснется мели, те­чение. кружащееся в этом месте на подобие водоворота, вздымает со дна лесок вокруг киля, который постепенно вязнет все глубже и глубже, как бы всасываемый илом, иногда случалось, что в какие-нибудь полчаса вре­мени трехмачтовые суда погружались таким образом по самые реи.
Если Хугли сделался Гангом, с точки зрения торговых сношений, если даже истори­чески он должен быть рассматриваем как продолжение священной реки, то истинным устьем Ганга, по массе вод, следует при­знать рукав Мегну, который уносит также воды Брахмапутры и который течет с севе­ро-запада на юго-восток, в том же напра­влении, как и Падма. Мфгва, которая, впро­чем. и сама разветвляется на несколько ру­кавов вокруг островов своего лимана, раз­двинувшагося на сотню километров в ширирипу, мои бы с большим правом, чем все другие потоки дельты, сообщить свое имя обшей и пдрографпческой системе Ганга и Брах­мапутры. Через этот канал катятся могу­чия, стремительные воды двух соединениях больших рек, смывая попадающиеся на пути острова, образуя в другом месте новые зем­ли на своей поверхности, пробивая себе про­токи к морю, засыпая илом и песком ста­рые проходы. Через Мегну же воды миря проникают наидалее внутрь материка; тогда как в рукаве Хугли приливная волна оста­навливается перед городом того же имени, она распространяется через Мегну и Падму далеко за дельту, поднимаясь до города Раджмагала и даже до впадения притока Гогры; в устье разность уровня между приливом и от­ливом составляет около 4 метров. Явление борьбы морского прилива с речным течением (известное у индусов под названием бира), очень внушительное в Хугли, еще гораздо более величественно в Мегне; иногда, гово­рят, громадная волна, высотою в 6 метров (почти 3 сажени), катится вверх по реке со скоростью 25 километров в час. Удар этой быстро несущейся огромной водяной стены о берег слышен на расстоянии многих верст кругом; вероятно, этому страшному треску и должна быть приписана местная легенда о «Барисальской пушке», пальба которой, будто бы, доносится вечерним ветром до прибреж­ных жителей Мегьы: гром канонады, слы­шимый со стороны этого города (Барисаля), есть не что иное, как шум волн, низвер­гающихся па берега. Редко случается, чтобы во в].емя муссона суда отваживались пускать­ся ночью на воды лимана.
Большие морские животные, как, например, сапуны (дельфины), поднимаются далеко по Мегне, за сотни верст от океана. Но Ганг, так же, как Инд и Брахмапутра, имеетъ
уже один собственный вид, которому припи­сывают океаническое происхождение: это прес­новодный дельфин, называемыйпмитанмстпа, он играет около плывущих судов на всем течении реки вплоть до Гардварских ворот. Каким образом это китообразное животное могло постепенно приспособиться к пресным водам, в которых оно родится и живет в наши дни? Как перешло оно через по­рог, разделяющий ныне бассейн Ганга и бассейн Инда? Это важные вопросы есте­ственной истории, которые ученые пытаются объяснить гипотезами о существовании древ­него залива Аравийского моря, который вре­зывался в материк на северо-восток, по направлению к Гималайским горам, и ко­торый, будто бы, превратился постепенно в лиманы, затем в речные равнины. Впро­чем, как известно, порог, разделяющий два. бассейна Инда и Ганга, находится на незна­чительной высоте, всего только на высоте 281 метра, и часто реки, спускающиеся с гор к этому водораздельному горбу,, меняли свое те­чение, направляя свои воды то в один, то в другой речной бассейн *)• Другое заме­чательное явление гавгесской фауны это изо­лирование породы крокодила, называемой cro­codilus bombifrons, которая встречается толь­ко в дуних выше ворот Гималаи, тогда как другая порода, гавиал, живет в нинизовьях реки *)•
Средняя масса воды в Ганге, без сомне­ния, уменьшилась с половины настоящего сто­летия, так как ирригационные каналы, про­веденные по прибрежным местностям, воз­вращают ему лишь незначительную часть заимствуемых ими вод; но как ни велика убыль течения, зависящая от искусственного орошения, Ганг, тем не менее, есть одна из многоводных рек земного шара, хотя он далеко уступает, по обилию жидкой массы, та­ким могучим потокам, как река Амазо­нок или Конго: в период наибольшей вы­соты разлива он катит, у подошвы Раджмагальских холмов, слишком 50.000 кубич. метров воды в секунду 3). Правда, что во время самых сильных засух дебит его, говорят, сокращался иногда до 607 кубич. ме­тров 4): эта поразительная разность между максимумом и минимумом объясняется пе­риодическим изменением направления муссо­нов; среднее количество несомой воды исчи­сляется в 12.000 до 15.000 кубич. метров в секунду, что представляет никак пе бо-
0 Medlicctt and Blanford, „Manual of the Geology of India14.
2) Falconer, „Proceedings of the Geological Society41, march 22, 1865.
3) Jackson, „Hydraulic Manual and Statistics14.
4) Prinsep, „Observations on the Ganges as a navigableriver44.
293 БАССЕЙН ГАНГА. 9^4
лее половины атмосферных осадков, надаюбольших городов и их ближайших окрещих в области бассейна впродолжении года, стностей, они нигде не оцепили своей реки Во время наводнений река почти везде выходорого стоющпми береговыми плотинами, ко­дит из берегов и разливается далеко по торые нужно повышать с каждым десяти-

равнинам на большое расстояние от главного русла. Вместо того, чтобы насиловать при­роду, прибрежные жители Ганга предпочли приспособить условия своего существования к её законам и явлениям: за исключениемъ
летием, по мере того, как поднимается дно ложа, засариваемое отлагающимися наносами, и которые часто приходится ремонтировать, укреплять контр-плотинамп или даже совер­шенно переделывать и возводить за-ново, ког*
295 глава и.—индустан. 296
да исключительные по высоте разливы ниспро­вергнут все этп оградительные сооружения. Незащищаемые стеной плотин, как прибреж­ные обитатели Желтой реки. По. Луары, Миссисипи, бенгальские земледельцы не мо­гут, понятно, запахивать свои поля в виду отдаленного урожая; они завели у себя два рода посевов: одни—для периода мелководья, другие—для времени, непосредственно следую­щего за периодом наводнения, когда почва еще покрыта влажным плодотворным илом. Взамен того, они не знают громадной .опас­ности внезапного прорыва плотин, им не угрожают страшные катастрофы потопа, зем­ля их избавляется от белых муравьев, которые опустошают ее и беспрестанно обно­вляют её плодородие. Что касается городов и селений, для которых невозможно было вос­пользоваться естественными пригорками или возвышенностями,то для них построили искус­ственные террасы, поднимающиеся выше уров­ня разливов, который у Бенареса достигает 13 или 11 метров и затем постепенно умень­шается вниз по реке; таким образом груп­пы жилищ временно превращаются в остров­ки. К сожалению, этп земляные работы про­изводятся без разумного плана; чтобы иметь материал для воздвигаемой насыпи, роют землю тут же па месте и таким образом выкапывают огромные ямы, которые напол­няются водой и где гниют всякого рода орга­нические остатки, распространяя далеко злово­ние; проходят длинные годы, прежде чем аллювиальная грязь заполнит до верха этп вредные для здоровья лужи.
Твердые вещества, разного рада каменные обломки и землистые частицы, ил и песок, которые содержат в себе воды Ганга,—в про­порции тем более значительной, чем бы­стрее течение,—не все уносятся в открытое море: большая часть этих наносов отлагается на низменных берегах и на или
«teys» Санлербапа. Поэтому, совершенно есте­ственно. что там то и дело образуются но­вые острова в море и появляются несуще­ствовавшие прежде песчаные мели у берегов; морские карты приходится переделывать при каждом новом исследовании поморья, и на­правления, которыми следуют лоцманы при проводе судов, беспрестанно изменяются. На востоке, при устьях Мегны, пояс земель быстро увеличивается на счет водной пло­щади Джиттагонгского залива; по на западе, где. впрочем, линия берегов гораздо более выдвинута за черту первоначального при­брежья, не заметно, чтобы в новые времена дельта получила приращение. Во время ура­ганов море разрушает часть вновь образо­вавшихся земель и уносит далеко их облом­ки; кроме того, общее движение почвы, как кажется, понижает мало-по-малу плоскость
средней дельты; так же, как низменные зем­ли Амазонки. Пои многих других больших рек, равнццьи. прилегающие к низовью Ган­га. находятся в области оседания. Пи в ка­кой части гангесской дельты до сих пор не открыли подъповерхностным слоем речных наносов ни малейшего следа морских обра зований. которые непременно должны бы были находиться там, если бы море занимало в не­давнюю эпоху пространства, где в наши дни простираются равнины Нижней Бенгалии. В Калькутте, при бурении почвы, доведенном до глубины 147 метров, были извлечены на свет божий единственно растительные остатки твердой земли, торф, речные раковины, пла­сты, отложенные пресными водами: буровой снаряд прошел даже через слой кристал­лического гравия, который, вероятно, был принесен или с Раджмагальскпх холмов, или с массивов высот, которые существо­вали тогда в области дельты, по впоследствии исчезли, подточенные и размытые волами ’). Из этого следует, что в течение современ­ного геологического периода дельта Ганга всег­да была выступающею над поверхностью воды землей; самые новые морские формации, най­денные на севере, у основания гор Гарро, принадлежат векам третичной эпохи. Но почва Калькутты, хотя лежащая выше уровня вод с такого давнего времени, не переста­вала понижаться, так как древние слои ра­стительности следуют там один за другим в глубинах земли гораздо ниже нынешнего уровня моря.Это явление оседания почвы,—тем более замечательное, что с обеих сторон Бенгальского залива, на западе—на берегах Ориссы, на востокена Арраканском побе­режья, констатировано вертикальное движение суши в обратном направлении, продолжает­ся, вероятно, и далее па юг от дельты, к цен­тральной впадине залива. Быть может, гро­мадная воронка, известная у английских мо­ряков под названием «бездонной пучины» (swatc и of no ground), есть центр провала в этой оседающей области. Это—морская про­пасть. открывающаяся в 130 километрах к юго-востоку от устья Хугли, но в непо­средственной близости к мелям, залегающим у входа в Матлаху и в соседние лиманы. Окружающие ее воды залива имеют всего только от 40 до 75 метров глубины, тогда как во внутренности впадины бросают лот на 400, даже па 500 метров, не находя дна: это словно неизмеримый кратер громадного вулкана. Подводные берега «бездонной пучи­ны» до такой степени обрывисты, что моряки всегда могут, по наклону ложа, определить с точностью место, где они находятся въ
1) Mac. Clelland, „Topography of Bengal*; „Calcutta Review1*, 1876.
297 БАССЕЙН ГАНГА. 298
данную минуту. По мнению Фергюсона ‘). су­ществование этой воронки должно быть при­писано единственно круговращательному дви­жению воды, происходящему от столкнове­ния прилива и зыби, которые встречаются в северной оконечности залива.
Южная область дельты представляет не­определенную землю, нечто среднее между су­шей и морем; онапринадлфжит к материку—но растительности, покрывающей ее, к оке­ану—по обилию воды, которая проникает на нее во всех направлениях и даже заливает ее всю сплошь во время периодически повто­ряющихся больших приливов (совпадающих с новолунием и полнолунием) и во время бурь. Совокупность этой страны известна под общим именем Сандербан (Сундербан, Сундербанд), которое этимологи объясняют на разные лады: по их толкованию, это сло­во значит тоже, что Спндурбан или «Крас­ный лесъ», Судербан или «Величественный лесъ», Шандабанда или «Земля солепромыш­ленниковъ», Сундербанд или «Хорошая пло­тина», или, наконец, «Лес сундрий»,—ме­стное название дерева (heriliera littoralis), са­мого обыкновенного в этих полузатоплен­ных местностях; полагают, что Калькутт­ская река, Хуглп, тоже обязана своим на­именованием одному сандарбандскому расте­нию, которое называется хугля (typha elvphanlica)* 2). Пространство этой нейтральной обла­сти между землей и морем составляет около 20.000 квадр. километров; с запада на вос­ток Сандербан протянулся слишком на 200 километров. Необъятный лабиринт, пе-' ререзанпый между островами и островками че­тырнадцатью большими реками п сотнями вто­ростепенных рукавов и потоков, развет­вляющихся до бесконечности, доступен толь­ко лодочнику, скользящему среди камышей пли под сводами густой листвы, в своей барке, построенной из красного дерева сундри. Мно­гочисленные острова Сандербана, хорошо за­щищенные песчаными дюнами, которые обра­зуются от действия ветров муссона, покры­ты густыми лесами, составляющими исключи­тельную собственность казны, которая забот­ливо поддерживает вгь них правильное лес­ное хозяйство; на других островах вся ра­стительность состоит из низкорослых пальм (phoenix paludosa) пли из маленького кустар­ника, служащего убежищем диким зверям. Находимые там и сям развалины доказы­вают, что Сандербан не был необитаемою пустыней до прибытия европейцев в страну, и что там существовали даже большие города;
*) „Quarterly Journal of the Geological Society14, aug. 1863.
a) De Grandpr^, „Voyage dans 1’lnde et au Bengale44; Hermann yon Schlagintweit, „Reisen in Indien und HoChasien44.
первые португальские писатели все единоглас­но говорят, что земли Сандербана были гус­то населены в их время но граница между областью возделанных пространств и необитаемым поясом прибрежья, кажется, сохранилась почти без перемены в те­чение веков В последние сто лет завоева­ния земледельцев в области этих девствен­ных, нетронутых земель довольно значитель­ны, особенно в соседстве Мегны, где почва, вообще говоря, возвышеннее; в 1872 году поверхность территории, приобретенной для земледелия, в области Сандербана простира­лась до 280.000 гектаров, но большая часть этих вновь распаханных полей подвержены наводнениям, и потому принуждены были окружить их плотинами. Часто морские при­ливы превращают всю область возделанных земель в бесчисленные островки, имеющие форму многоугольников. В этих-то измен­чивых лиманах Сандербана, где встречаются две жидкия стихии, соленая вода моря и прес­ная вода рек, с их различными флорами и фаунами, и в болотистых низинах сосед­них равнин, называемыхч^ бил, Ожил или джулл'и.п зарождается «бенгальская лихорад­ка», или «лихорадка джунглей», одна из са­мых страшных болезней Индии, пристающая безразлично к людям всякой расы, как к туземцам, так и к иностранцам. В Каль­кутте эта лихорадка всего чаще выбирает себе жертвы между тем людом, который жи­вет частью на реке: между лодочниками, ма­тросами, носильщиками, таможенными досмотр­щиками; охотники, отправляющиеся в джунгли, люди, работающие в низменных плантациях, тоже подвергаются большой опасности схва­тить лихорадку. Преимущественно в сентябре месяце, когда вода в болотах начинает убывать и оставляет обнаженными тинистые берега, случаи заболевания лихорадкой особен­но опасны 2). Холера—тоже одна из эндеми­ческих болезней Нижней Бенгалии, и оттудато она и распространилась, в первой поло­вине настоящего столетия, по остальному Индустану и во всем свете; вероятно, она су­ществует с незапамятных времен на бере­гах нижнего Ганга, хотя на этот грозный бич, во время его внезапного появления в Западной Европе, смотрели как па новую болезнь. Чрезмерная сырость страны и гниение органических веществ, смешанных с во­дой, которая встречается везде уже на глубине нескольких сантиметров от поверхности, вот причина, порождающая эту страшную эндемию Бенгалии.
Известно, что тысячи и даже миллионы тру­пов, которые в прежнее время течение Ган­
Ч J. Long, „Proceedings of the Asiatic Society1868.
2) Yiguier, „Progres medical.-, 12 mai 1877.
299
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
ЗОО
га выбрасывало на своп берега, много способ­ствовали нездоровости атмосферы и распро­страняли заразу. С тех пор, как англи­чане сделались хозяевами страны, и их по­лиция стала вмешиваться в вопросы обще­ственной гигиены и народного здравия, Ганг уже не уносит в своих волнах тела всех поклонников, которые обитали па его бере­гах; но как часто и теперь еще благочестие и сыновняя любовь ухитряются обходить пред­писания санитарного устава, обеспечивая умер­шим самое священное место вечного покоя! Как часто еще можно видеть ночью малень­кия светящиеся точки, подобные блуждающим огонькам пли светлякам, медленно движу­щиеся по течению священной реки! Этот мель­кающий вдали огонек освещает доску, на которой положен труп; родные и друзья по­койника толпятся па берегу, следя тоскливым взором за последним земным странствам оплакиваемого человека до тех пор, пока судно, песчаная мель, поворот реки пли прос­то даль скрывают из глаз блестящую точ­ку, которую взор так долго оспаривал у царствующего кругом мрака. Индусы видят более чем богиню в реке, которая орошает пх поля и дает пм урожаи, которая поит и кормит пх: они видят в ней мать. По сказанию легенды, она согласилась сойти на землю только для того, чтобы омыть и очи­стить смертные остатки предков царя Бхагирати; но исток её остался на небесах, и в её чистых водах весело плещутся бессмертные небожители. Когда поток её излился с неба, бог, могучий богатырь Сива, головой и плечами которому служат вершины и скалы Гималаи, один мог сдерживать на себе тя­жесть великой рЬкп, «ниспадающей с его че­ла. как жемчужное ожерелье, нить которого порвалась в небесной выси» *).
Нет места на берегах Ганга, которое не было бы священным, и самое имя реки, про­изнесенное с благоговением, будь то за сотни верст от её течения, достаточно, чтобы смыть грехи, содеянные впродолжении одного или да­же нескольких предшествующих существо­ваний. Пилигримы наполняют божественною влагой маленькие пузырьки, которые затем укладывают в две корзины, украшенные павлиньими перьями и соединенные бамбуко­вою тростью; нагруженные этою ношей, на манер овернских носильщиков, они стран­ствуют по всей Индии, продавая по дорогой цене священную воду2). Таким образом, богатые индусы могут пользоваться неоце­нимою привилегией очищать себя святою во­дой; кроме того, во всех частях Полуострова народное суеверие указывает, как на под­
земные рукава Ганга, на ключи, бьющие из скалы. Но полная святость может быть прио­бретена лишь паломничеством на берега «ма­тери Ганги», в особенности так называемой прадакшинои, которая состоит в хождении, впродолжении шести лет, по берегу Ганга, от истока к устью и от устья к истоку. На этом длинном пути местами священными по преимуществу, естественно, считаются те, ко­торые указаны слияниями рек, уединенно вы­сящимися скалами, крутыми поворотами тече­ния, ущельями и теснинами; тут омовение в священных водах имеет всю свою очисти­тельную силу. Пилигримы останавливаются в этих местах на более или менее продолжи­тельный срок, купцы открывают торг< влю, и города выстраиваются вокруг храмов.
После Янтсекианга, священный Ганг, по своему экономическому значению, есть, бесспор­но, самая важная река во всем свете. Почва, которую обработывают сто миллионов жите­лей её бассейна, одна из самых плодород­ных и производит в изобилии сельско-хо­зяйственные продукты всякого рода; города ихъ—богатые и промышленные; суда толпятся тысячами у подходов к рынкам. До недав­него времени могучая река и каналы её дель­ты были единственными торговыми путями в Бенгалии, и хотя железные дороги отняли те­перь у Ганга значительную долю его торго­вли, тем не менее, эта река и до сих пор остается одною из самых оживленных и наиболее посещаемых судами в целом мире. Один только город Калькутта получает еже­годно с внутренних пристаней на сумму свы­ше 400 миллионовъфранков различных произ­ведений и товаров, привозимых на судах; иной прибрежный городок видит ежедневно по несколько сот судов, проходящих перед его набережными; годовое движение грузов в портах гангесской дельты нужно исчисля ть миллионами тонн. Без сомнения, Ганг не может сравниться с Гудсоном, с Мисси­сипи. с Темзой по размерам пароходства, но нигде, разве только на реках Китая, не увидишь такого несметного множества мелких парусных и гребных судов.
На запад от нижнего Ганга самая важная река—Дамуда, очень опасная для прибреж­ных жителей, по причине её частых навод­нений, но тем более почитаемая дикими насе­лениями окружающих холмов. В один из своих разливов, в 1757 году, Дамуда, от­крыв себе новое русло к югу, направилась прямо к лиману Ганга; старое русло, которое соединяло ее с Хугли, в тома» месте, где этот рукав сохранил свой речной харак­тер, совершенно покинуто с 1762 года f).
*) „Рамайяииа*, иеспь I.' • Fergusson, „Proceedings of the Geological Society*,
’) G. Roberts, „De Delhi a Bombay*. april 1868.
БАССЕЙН ГАНГА.
301
В области верховьев Дамуды и её прито­ков возвышаются единственные массивы вы­сот Бенгалии в собственном смысле, кото­рые продолжают, под разными именами, си­стему гор Виндиа, но отличаются от них геологическими формациями Песчаники, кото­рыми оканчиваются на востоке плоскогорья Багалканда, заменены здесь метаморфически­ми и каменноугольными горными породами; только несколько уединенных групп или да­же простых каменных глыб свидетель­ствуют о древнем протяжении гряд цепи Виндиа. Выше большего изгиба Ганга, Раджмагальские горы состоят из базальтовых траппов, происхождения гораздо более нового, чем лавы Деканского нагорья; и в одном месте, в тридцати пяти километрах к юговостоку от Кольгонга, показывают малень­кие трахитовые и порфировые конусы, кото­рые, вероятно, были ядром древних огне­дышащих гор 1). Несмотря на очень близ­кое расстояние от самых многолюдных об­ластей Индии, холмы, лежащие к западу от линии железной дороги из Бардвана в Пат­ну, принадлежат к наименее известным местностям Полуострова и к таким ме­стностям, где города и местечки чрезвычайно редки. Лютые звери, тигры и дикие слоны, сделали некоторые округа этой области почти необитаемыми; в прогалинах джунглей, окру­жающих гору Параснат, поселяне отправля­ются на полевые работы не иначе, как мно­гочисленными партиями и с барабаннымъбоем, чтобы не подвергнуться нападению свирепых обитателей лесной чащи а). Однако, туземцы этих гористых местностей способствуют своею долей труда приращению богатств Бен­гальского края; так, они приготовляют кашу пли катеху, смолистый сок из индийской ака­ции (acacia catechu), собирают белый расти­тельный воск и снимают на ветвях неко­торых деревьев красную камедь, выделяе­мую лаковым червецом (coccus lacca).
Почти все населения, живущие в равнинах Ганга и находящиеся между собою, благодаря легкости сообщения по речному пути, в по­стоянных торговых сношениях, могут быть причислены, взятые в целом, к циви­лизованному человечеству, каково бы, впро­чем, ни было различие их происхождений— арийского, дравидийского, коларийского, индо­китайского. Однако, еще существует в гангесском бассейне некоторое число племен и каст, частью порабощенных, частью относи­тельно независимых, которые сохранили свои отличительные расовые черты, не принимая
’) Bail, „Jungle Life in India"; Medlicott and Blanford „А Manual of the Geology of India".
3) „Records of the Governemeut of Bengal", XXX ѴШ, 1861; Ball, „Jungle Life in India".
302 внешних признаков цивилизации, индусской или магометанской. Между этими народцамп есть такие, которых можно назвать дикарями или варварами; оттесненные чужеземными на­шествиями, которые, в течение веков, сле­довали одно за другим в области равнин, эти племена удалились или в болотистые ле­са, которые тянутся длинною полосой вдоль по­дошвы Гималаи, или в массивы холмов, ко­торые Ганг огибает в своем нижнем те­чении. Некоторые другие племена, подобные европейским цыганам, избегают опасности своею бродячею жизнью, т. е. непрерывнымъбегством. Наты, канджары, бадиахи, базигары, как называют этих цыган гангесской Ин­дии, устраивают себе временные селения, со­стоящие из групп деревянных шалашей, покрытых рогожами и древесною листвой; края дороги служат пастбищем их живот­ным; сами они питаются разною дрянью, да­же падалью, когда их тысяча ремеслъ—фо­кусников, престидижитаторов, показыватфлей медведей и обезьян, лошадиных барышни ков, гадальщиковъ—оказываются недостаточ­ными для доставления им обилия благ зем­ных. Подобно своим европейским братьям, они всегда умеют обеспечить свою безопас­ность, благоразумно держась в стороне от всякого движения политического пли религиоз­ного. Туземные государи не имеют поддан­ных более верных, чем эти бродячие ино­родцы, религия которых всегда та же самая, что и господствующая вера страны: магомета­не по большей части, потому что властителями края были мусульмане до недавнего времени, они, кажется, не имеют в действительности другой религии, кроме погони за общим бла­годенствием племени.
В Ауде и далее к востоку, вдоль границ Непала, племена бхар, тару, приписывающие себе раджпутское происхождение, и другие на­родны живут разбросанными группами, кото­рые не имеют никакого сообщения с циви­лизованными обитателями равнины и которые защищены своими болотами от всякого напа­дения. Но некоторые другие племена, которые не могли убежать от завоевателей, были обра­щены ими в тяжелое состояние рабов, или поставлены вне всякой касты, как отвержен­ные парии. Так, например, кории и чамары, которым позволяют в городах заниматься некоторыми родами промышленности, ткацким и и кожевенным ремеслом, остались крепо­стными в деревнях; они, по-прежнему, обработывают почву для своих господ, брама­нов или раджпутов, хотя законы оффициаль­но провозгласили их свободу. На основании этих законов, оип, конечно, имели бы прав • прибегнуть к защите судов; но какая им от этого была бы польза? Презираемые всеми, они не могли бы уйти из логовищ, которые они
ГЛАВА II.— ИНДУСТАН.
303
занимают, рядом с свиными хлевами, в отдельном квартале деревни, без того, что­бы их не прогнали отовсюду, как нечистых животных. Другой народец, пасии, тоже, как полагают, происходящий от прежних вла­стителей края, занимает более высокое ме­сто между жителями А уда; это племя на поло­вину объиндианилось, и оно-то доставляет пра­вительству наибольший контингент лиц, упо­требляемых для службы в качестве чинов сельской полиции В Ауде один миллион людей причисляется к первобытному, корен­ному населению края.
Эти первобытные обитатели или аборигены еще более многочисленны в провинциях Бен­галии; там их насчитывают более трех миллионов, не включая в это число лиц, принадлежащих к низшим кастам, кото­рые представляют собою древние расы страны, разнообразно смешавшиеся с индусскими за­воевателями. Благодаря массивам холмов, окруженных джунглями и лесами, которые возвышаются на юг от Соны и Ганга, многие племена нашли себе безопасное убежище и удер­жались до наших дней, если несвободные, то, по крайней мере, уважаемые своими соседями. Так, малеры или пахарии, называемые англича­нами Hillmen (жители холмов), которые насе­ляют, в числе около 400.000 душ, возвышен­ные долины Раджмагальских гор и окружаю­щих массивов, в южном направлении до Монгира, пользовались еще политическою не­зависимостью в половине настоящего столе­тия, и англичане посылали против них в разное время несколько военных экспедиций, которые, однако, не имели успеха и должны были ограничиться обходом джунглей да вы­жиганием деревень. Но чего не могла сделать сила, то было достигнуто хитростью. Началь­ники колен пахариа, осыпанные подарками, сделались пенсионерами английского правитель­ства, и отныне территория их отграничена точ­ным образом: каменные межевые столбы, поставленные у выхода долин, указывают границы этого племени, и туземцы, которые спускаются со своих гор, являются уже не в качестве врагов, а в качестве мирных торговых людей. Впрочем, пахарии далеко не дикари. Они очень тщательно строют свои хижины из бамбуковых стволов и убирают их внутри резною мебелью, украшают под­ходы к ним; их сады и поля содержатся в большом порядке и обыкновенно дают хоро­ший сбор плодов, достаточный не только для собственного пропитания, но и для поддержа­ния маленькой отпускной торговли; хотя и тор­говые люди, пахарии, однако, отличаются без­укоризненною честностью: «лучше умереть, чем обмануть»—гласит одна из их пословиц. Так же, как большинство племен Ассама п Индо-Китая, пахарии имеют в своих де-
304 ревнях род общественного дома, где все мо­лодые люди живут вместе. Перед жилищами и возле священных деревьев посажены вы­сокиебамбуки, чтобы удалять злых духов,, которые летают по ночам, пользуясь отсут­ствием Солнца, великого бога вселенной. Боль­шинство антропологов видит в пахарияхъдравидийцев, родственных дравидийцам юж­ной Индии; во всяком случае, они род­ственны им, по крайней мере, по языку, ко­торый имеет близкую связь с южными на­речиями *)• Утверждают, но без доказа­тельств, что пахарии быстро уменьшаются въчисле, и что они исчезают мало-по-малу *); но ошибки народной переписи, происходящия^ главным образом, от перемены имени ко­лен и их кланов, слишком часты, чтобы можно было допустить, как несомненный факт, вырождение племени.
Сапталы или сонталы, в числе, быть мо­жет, двух миллионов душ, живут тоже в Бенгалии и Бехаре и населяют преимуще­ственно долины и первые скаты равнин у подошвы гор, занятых племенем пахариа; отсюда и произошло название Даман-и-Кох, или «Подгорье», которое дают части их тер­ритории, прилегающей к Раджмагальскимъхолмам. Сапталы по природе довольно склонны к кочевому образу жизни; хотя земледельцы,, они, однако, любят менять место жительства; как только обработываемая ими почва начи­нает оскудевать, они отправляются искать въджунгле других, еще нетронутых сохой, зе­мель, и поселяются на новом месте. Во мно­гих округах, особенно в области Даман-иКох, где в 1790 году было всего только 3.000 представителей этого племени, а пять­десят лет спустя их уже насчитывалосьслишком 200.000 душ, наибольшая частьпочвы уже распахана и занята под плантации, вследствие чего санталы поневоле сделалисьоседлыми, но чтобы быть в то же время ра­бами, прикрепленными к земле; пи одному населению Индии не приходилось больше стра­дать от порядка землевладения, введенного въкрае монгольскими завоевателями и англича­нами. Обремененные податями и налогами, собираемыми в пользу больших ленников, притесняемые на всевозможные лады агентами ' фиска и другими посредниками, разоряемыебезбожными ростовщиками, сапталы, по край­ней мере большинство их, живущие в сосед­стве с индусскими селениями, скоро очутилисьв положении полного рабства; даже для про­кормления себя с семьями, для покупки хлеба,, им нужно было обращаться к ростовщику, закладывать вперед, под 33 процента в год, продукт своего собственного труда я
Dalton, „Ethnology of Bengal*; H. Bickerstaf ез Rowney, „The wild Tribes of India“.
2) Caldwell, „Dravidian Languages*.
305
БАССЕЙН ГАНГА.
труда своих детей. Тщетно обращались они к английским судам с просьбою возвратить им владение их землей и их свободой; пхъ
рым приходилось всего больше страдать от ростовщиков и непомерных налогов, высту­пили в поход, с женами и детьми, пред-

Внутренний видъ
Джайнского храма.
жалобы не были выслушаны. Тогда они реши­лись спуститься массой к Калькутте, чтобы идти просить правосудия у вице-короля. 30-го июня 1855 года восточные санталы. те. кото-
шествуемые своими герольдами, оившпми в барабаны: один только авангард поднявших­ся племен состоял из тридцати тысяч че­ловек. Военная процессия, предшествуемая
307 ГЛАВА II.—ИНДУСТАН. 308
толпой индусских беглецов, спустилась до­вольно далеков равнину, грабя на пути план­тации ростовщиков и предавая пламени их дома. Правительство поспешно собрало войси а и послало их против петиционеров. Это была не война, а гнусная резня, о которой ни один английский офицер не мог расска­зывать без стыда *). Санталы, торжественно заявляя, что они не питают никакой вражды к англичанам, а только к закабалившим их ростовщикам, приняли, тем не менее, битву; но что могли поделать их стрелы про­тив меткого огнестрельного оружия сипаев? Все время, пока раздавался бой их барабана, они давали убивать себя, не прося пощады; во многих деревнях не оставалось больше ни одного человека на ногах, когда туда про­никли войска компании. После чудовищного побоища, англичане надумались, наконец, ра­зобрать жалобы санталов и дать им неко­торое удовлетворение. Земли были возвраще­ны тем, которые их возделывали, некото­рые договоры, заключенные с ростовщиками, были разорваны, и рабство или крепостное со­стояние, которое до того времени было терпимо английскими судьями, торжественно отменено, но чтобы быть потом, слишком часто, восстановляемым под другою формой. Железная дорога, проникая в страну санталов, где народонаселение достигло чрезмерной густоты, вследствие постоянного перевеса числа рожде­ний над числом умирающих, призывала ра­ботников десятками тысяч; чайные планта­торы Ассама подряжали рабочих для своих плантаций: даже с островов Св. Маврикия и Соединения крупные землевладельцы делали желающим наняться к ним самые заман­чивые обещания, которые почти всегда должны были, в конце концов, привести навербо­ванных таким образом рабочих к со­стоянию настоящего невольничества. Очень склонные в перемене места, санталы охотно эмигрируют; тысячи мужчин ежегодно спу­скаются в равнину, чтобы наниматься в ра­ботники. впродолжении одного сезона пли впродолжении целых годов; другие согла­шаются даже покинуть отечество и отправиться на заработки в чужие края, но очень немногие из них возвращаются в свою родную де­ревушку.
Национальный тип этого племени—один из самых замечательных между типами на­родностей, населяющих Индию. Санталы не имеют такой топкости черт, как бенгальцы, но они превосходят их силой и, сверх того, отличаются красотой, которую обыкновенно придают человеку прямодушие и мужество; вообще, лицо у них широкое, скулы выдаю­щиеся, губы немного толстые, лоб плоский,
О Hunter, „Annuls of Rural Bengal*4.
голова круглая; наружность их свидетель­ствует о телесной силе и здоровье. Живые, проворные, всегда веселые, очень добродуш­ные, они, к сожалению, привыкли относиться недоверчиво к иностранцам пли иноплемен­никам, и прибытие индуса в их край пу­тает их «больше, чем присутствие леопарда или тигра»; однако, они всегда хорошо прини­мают путешественника, и перед каждым домом находится почетное сиденье, называе­мое «скамьей странника», куда прохожие, ка­ковы бы ни были их раса, цвет кожи, ре­лигия, приглашаются присесть и воспользовать­ся семейным гостеприимством. Не имея ре­месленников своей расы, они принуждены были пригласить к себе кузнецов, ткачей и других мастеров чужого племени, но они обращаются с этими переселенцами как с людьми своих собственных колен и кла­нов, допускают их, посредством брака, в своп семейства, и мало-по-малу эти пришельцы пндусы приобретают полную натурализацию. Из двенадцати племен или колен санта­лов семь сохранились почти в первобытной чистоте, без всяких кастовых предразсуд­ков; но народцы, живущие в соседстве рав­нин, уже на половину нндианизировались и мало-по-малу, усвоивая себе нравы п обычаи бенгальцев, утрачивают свое достоинство свободной нации, чтобы снизойти на степень полукаст, образовавшихся из помесей, ко­торые находятся в презрении у чистокров­ных индусов. Язык, которым говорят санталы, принадлежит к коларийской группе, которая отличается своими агглютинативными формами. Из всех идиомов этого семейства, сантальскив—самый развитый; он, повидимо­му, заимствовал много корней у санскрита, но, взамен того, и сам дал ему много сво­их, и полагают даже, что именно из сантальского диалекта «божественное письмо» взя-
‘ ло некоторые из своих согласных букв Однако, сантальское наречие не имеет лите­ратуры, ни даже собственной, вполне ему при­надлежащей, азбуки; несколько книг духов­ного содержания, написанных миссионерами, да переводы Библии составляют до сих пор все литературное достояние этих туземцев; в школах овп учатся языку своих пецавистных угнетателей, бенгальцев.
Семейный союз очень крепко организован у санталов. Браки не решаются заранее ро­дителями, как у индусов; молодые люди сво­бодно делают свой выбор, но всегда в дру­гом клане, а не в своем; вмешаи ельство отца имеет место только для формы, чтобы исполнить правила, установленные обычаем относительно вступления чужой женщины въ
1) Р. W. Ellis, „Preface to Campbell’s Telugu Gram­mar44; Hunter, „Annuls of Rural Bengal44.
309 V БАССЕЙН ГАНГА. 310
среду племени. Многоженство не запрещено, но редко случается, чтобы сантал воспользо­вался этим правом; национальные правы поз­воляют ему это лишь в том случае, если первая супруга бесплодна. Разводы у них редки. Уважение, которое санталы оказыва­ют женщинам, обнаруживается особенно их привычкой к щегольству и опрятности; муж­чины любят наряжаться и украшают себя цветами, перьями, кисточками из какой-ни­будь материи или из конского волоса; они обвешивают своих жен и дочерей разными металлическими украшениями, самые бедные— железными, те, кто посостоятельнее, кто успел сделать кое-какие сбережения, — мед­ными или даже серебряными. Дома, стоящие отдельно один от другого по обе стороны «путисемействъ» и раскрашенные чередующи­мися полосами красного, черного и белого цве­тов, содержатся очень опрятно; скотный двор п птичник всегда помещаются в стороне. Каждая семья имеет свой особенный культ, обряды которого совершаются сообща, под управлением главы семейства; па смертном одре отец открывает старшему сыну имя своего бога и тайные слова, которыми он взы­вал к нему, затем, умирая, он сам пере­ходит в сонм божеств со всеми предками их рода. Последний и священнейший долг, который старший сын или ближайший род­ственник обязан отдать усопшему, состоит в том, чтобы, по предании тела сожжению, отнести три куска черепа па берег Дамуды, священной реки, и погрузить эти смертные останки в святую воду, дабы они присоеди­нились там к костям предков. Когда сан­тала пожрет лютый зверь, то ближайший род­ственник погибшего, лишая себя пищи и сна, ходит по следам животного до тех пор, пока ему не удастся отыскать какой-нибудь остаток жертвы, который он тотчас же и относит в воды святой реки.
Племенной патриотизм так же сильно раз­вит у санталов, как и семейный дух. Всту­пление молодого человека в клан обставлено специальными церемониями, и старики объяс­няют ему его обязанности в отношении об­щины. Проступки против чести, преступления влекут за собою исключение из клана, т. е. гражданскую смерть; в обыкновенных слу­чаях виновный может выкупить свое право гражданства, но в случаях важных ему не остается ничего более, как взять свой лук и стрелы и бежать в джунгль. откуда он уже никогда не возвращается. Временное ли­шение прав и исключение из общины—вот два единственные средства управления для сантальских племен; английские администра­торы поняли, что вся их полиция, проникая в эти .племена, повела только к внесению путаницы в понятие о праве у туземцев и
к ослаблению влияния «отцовъ» и представи­телей, которых санталы сами избирали из своей среды. Миссионеры, католические и про­тестантские разных сект, поселившиеся в сантальской земле, имели в своих попыт­ках обращения в христианство больше успеха, чем их собраты в индусской стране, но главная масса нации по-прежнему остается очень привязанною к своему древнему культу. Несколько раз в году поселяне собираются под тенью шореи (shorea robusta), националь­ного дерева по преимуществу, чтобы плясать хороводом и петь гимны в честь своих предков, которые, по их верованию, смо­трят на эти поминки с высоты ветвей; они приносят им в жертву петухов, коз или также красные цветы или плоды, которые сво­им цветом дают предкам иллюзию крови. Такия же жертвы они приносят солнцу и «Великой Горе», божеству, которое часто сме­шивается с Сивой, богом снеговых гор, и культ которого, быть может, указывает на древнее пребывание нации в какой-нибудь возвышенной долине Гималаи. Санталы чтут также слона, как покровителя их племен, и матери любят класть своих детей у ног этого великана животного царства, прося его благословить их (). Племена коль и хонд обыкновенно величают слона «бабушкой».
Ораоны или дангары, т. е. «горцы», другое туземное племя округов Нота Нагпор, по расе и языку принадлежат к дравидийской семье, как и пахарии, и говорят о себе, что пришли вместе с ними из Западной Индии; сами себя они называют хуруками. Между ними-то набираются, главным образом, ра бочие, употребляемые в публичных работах Бенгалии, и кулии, нанимаемые плантаторами отдаленных колоний. Ораоны, общее число ко­торых определяют, приблизительно, в 600.000 душ и которые делятся на множе­ство кланов, имеющих каждый свой осо­бенный тотем, или символическое] животное, называют себя «трудовым племенемъ», и им доставляет удовольствие дать доказатель­ство своей силы и сметливости в работах, которые им поручают; очень простодушные, они забавляются всякою безделицей, весело пляшут и смеются до упаду, чтобы отдохнуть от трудов: возвращаясь с поля, все с вен­ками на голове, они держат друг друга за талию и покачиваются с боку набок, распе­вая песни, чтобы идти мерным шагом * 2). По большей части дангары составляют резкий контраст с индусами своею некрасивою на­ружностью: цвет кожиу них черный, нижняя челюсть выдалась вперед, губа толстая, лоб низкий и узкий, волоса длинные и слегка кур-
4) Hunter, „Annals of Rural Bengal14.
2) W. Luther; Dalton, „Ethnology of Bengal44.
ГЛАВА II.—ИНДУ CT АЛ.
311 чавые, часто напомаженные коровьим калом, и вдобавок самый род их занятий обрекает их на нечистоплотность; тем не менее, од­нако, они очень любят украшения и татуи­руют себе различные части тела. Почти везде жилищем служат им простые землян­ки; главное здание деревни—дум-хариа, или «мальчишникъ», в котором молодые парни упражняются во всех играх, требующих силы или ловкости. Многие обычаи ораонов приб­лижают их к санталам; подобно этим последним, они поклоняются солнцу, духам, предкам, предают, в жертву им, закланию мелких животных и приносят им разные дары; так же, как и санталы, они позволяют своим детям вступать в брак по собствен­ному выбору, но только не с односельчанами, и предоставляют жевшпне большую долю вли­яния. Когда две молодые девушки заключают между собою вечный сестринский союз, они обмениваются ожерельями, в присутствии свидетелей, и до конца своих дней называ­ют одна другую не иначе, как «мой цве­токъ» или «моя улыбка» ').
Некоторые другие племена обитают на плоскогорьях, лежащих к западу от дельты Ганга; таковы мунданы, которые близко под­ходят к орисскому племени коль, и карвары, родичи санталов, бродящие в лесах, на юге от реки Соны, и частью живующ.е ди­кими плодами и корнями, которые они оспа­ривают у обезьян: но большинство перво­бытных народцев (аборигенов) на-половину объпндиапилось пли даже отличается от ин­дусов только более низким социальным по­ложением. которое им присвоено в иерар­хии каст 2). Чандалы. самая презренная ин­дусская каста, заключающая в своих рядах слишком полтора миллиона лиц, очевидно, происходит от тех древних владетелей страны, которых арийские завоеватели назы­вали с презрением дасиасами,—именем, ко­торое теперь сделалось, в немного изменен­ной форме, одним из самых обыкновен­ных в Бенгалии фамильных названий 3). Раджбанси или пали, которые говорят наре­чием, близко подходящим к бенгальскому языку, мальда, коч и другие касты земледель­цев, еще более многочисленные в бассейне Брахмапутры, чем в бассейне Ганга, тоже принадлежат к туземной расе и, вероятно, имеют родственную связь с барманскою группой; точно также хлебопашцы буя, рыбаки багди, носильщики паланкинов бари, кожев­ники мучи суть представители древних корен­ных населений пли аборигенов. Им припи-
’) Dalton, цитированное сочинение; Н. Bickerstaffe Rowney, „The wild Tribes of India".
J) ball, „Jungle Life in Indii"; „Journal of the Asi­atic Society of Bengal", XXXVI
3) Hunter, цитированное сочинение.
312 сывают многие религиозные обычаи, чуждые арийцам, и между прочим, те человеческие жертвоприношения, вывести которые стоило такого труда английской полиции. Кровавый культ Сивы и Кали требовал отборных жертв, и до 1866 года в честь их были при­носимы в жертву молодые люди, в Джессоре, в Дакке и в лесах области Чота-Нагпор. На берегах рек предание еще указывает места, где жрецы проливали человеческую кровь *)• Теперь, кажется, уже не бывает та­ких ужасов в Бенгалии, но сколько еще со­хранилось религиозных обрядов не-арийского происхождения, которым браманы еще обя­заны подчиняться, пли заклиная злых ду­хов, скрывающихся в лесах, или принося пригоршни земли в дар полевым боже­ствам! Под новыми названиями продолжают существовать все те же старые культы и веро­вания.
Индусский элемент, чисто арийского проис­хождения, как кажется, всего сильнее пред­ставлен, по численности, в Ау дской про­винции. Браманы, люди свободных профессий, промышленники или земледельцы, составляют там, по меньшей мере, восьмую часть насе­ления; раджпуты и представители воинствен­ных каст, присвоиваюицие себе название кшатриев, владеют там большею частью больших поместий, где они чествуют своих гостей англичан с пышностью по истине царскою; каясты, «умные, хитрые и фаль­шивые, как византийцы восточной Римской империи» 2), сделались, «писателями» по пре­имуществу, и действуя за-одно с вайсиями, овладели всею торговлей; землепашцы агир или гопа, потомки пастухов, хвастаются сво­им знатным происхождением, утверждая, что они принадлежат к той же самой породе, как и бог Кришна; курми, первые хлебопаш­цы, поселившиеся в стране, и мурао, соста­вляющие, вместе съагирами, массу нации, тоже выдают себя за индусов несмешанной расы. Те из арийцев, которые спустились в низ­менные равнины Ганга в эпоху первоначаль­ных народных переселений, равным обра­зом претендуют на чистоту крови: так же, как, колонисты всякой расы, они приписывают себе, более высокую родовитость, чем какая при­надлежит им в действительности; они вели­чают себя «сугубо благородными», подобно тому, как потомки первых английских эми­грантов в Виргинии все принимают само­пожалованный ранг «кавалеровъ», или как ост-индские англичане все без исключения украшают свою фамилию титулом «эсквайра». Но как нобльмены Великобритании не при­знают за «дворянами» Австралии и Канады
’) Walter S. Sher will, „Report upon the Bhaugirnthee River".
-) Elliot, „Castes of the North-West Provinces".
313 БАССЕЙВ
равенства ранга, так точно и аудские браманы, особенно кануджеи, или браманы Каноджа, древней индусской столицы ‘), считают бен­гальских браманов гораздо ниже себя по общественному положению и даже по религи­озным привилегиям. До сих пор еще ка нуджеи упорно отказываются есть с ними за одним столом, и любой вор из уроженцев Аллахабада или Бенареса стоически перенесет в своей тюрьме наказание кнутом скорее, чем согласится проглотить хоть одно зерно риса, приготовленного каликутским брама­ном. Еще недавно чистокровный ариец из Ауда, будь то даже простой земледелец, не мог вступить в законный брак с бенгаль­скою браманкой, как бы ни был богат её отец; прижитые от неё дети считались бы незаконнорожденными 2). К этим именно странам, где преобладают браманы, индусы по преимуществу, в верхних равнинах Джамны и Ганга, завоеватели Великие Моголы применили специальным образом название Индустана, распространенное впоследствии на все без исключения земли, где говорят ин­дусскими наречиями и исповедуют индусские религии, т. е. на весь Полуостров по сю сто­рону Ганга 3).
Магометане, столь многочисленные в се­веро-западной области Индустана, составляют меньшинство населения в бассейне Ганга, хотя они были некогда политическими госпо­дами на этой покатости Индии, и хотя они часто пользовались своею властью, чтобы об­ращать в ислам своих подданных, отда­вая приказы об обрезании их массами. В верхних лригангских равнинах мусульмане •составляют лишь седьмую, а в Ауде, стране индусской по преимуществу, лишь десятую часть общего числа жителей; немного более многочисленные в Бехаре, они почти совсем не встречаются в области Чота-Нагпор, где преобладают туземные элементы, жившие там еще до прихода арийцев; но в собствен­ной Бенгалии они снова приобретают значи­тельную численную важность. Въэтим отно­шении всеобщая перепись 1872 года была сво­его рода неожиданным откровением. Англий­ские правители с удивлением узнали, что в одной только Бенгальской провинции их му­сульманские подданные превосходят числом подданных константинопольского султана в Европе и Азии. Около трети жителей Бенгалии принадлежат к исламу. Правда, что магоме­тане этой части Индии далеко не походят на мусульман Аравии; во многих округах они даже не знают самых простых формул своей религии, и, разделенные на касты, подоб­но индусам, совершая те же самые церемонии
Ч СишрЬе 1, „Ethnology of India".
Hunter, „Annals of Kur.il Bengal
*) Kennel, „Memoir a map of Hindoostantf.
Ь ГАНГА. 314
в святилищах, они отличаются от своих соседей единственно соблюдением обряда об­резания. Но в это последнее время большое движение религиозного пробуждения установило более крепкую связь между мусульманскими жителями Бенгалии. Странствующие проповед­ники, приходящие, по большей части, из се­верных провинций, отвлекли своих едино­верцев от индусских капищ и преподали им существенные догматы и правила своей религии. Дух солидарности магометан Бен­галии с магометанами остальной Индии и дру­гих частей света усилился: они знают теперь, чего не знали еще недавно, как велика важ­ность их религиозной и политической роли между народами земного шара, и хотя разде­ленные тоже на касты, они, однако, предста­вляют тело относительно объединенное, спло­ченное, в сравнении с раздробленностью ин­дусского общества, распадающагося на тысячу ничем не связанных между собою фракций. При том же различие занятий может только поддерживать и даже увеличивать контраст между последователями отдельных религий. Так, в Бехаре и в Ауде мусульмане при­надлежат, по большей части, к высшим классам общества; в Бенгалии они соединены преимущественно в общины земледельцев, тогда как служащие и ремесленники почти все индусы. Во многих округах даже суще­ствуют неоспоримые расовые различия. Так, в Рохильханде, на юге от Кумаона и Не­пала, рохи.иьцы, или рогильцы, прежние вла­стители края, суть чистые афганы, и большин­ство других магометан страны, сайды, шейхи, «монголы», патаны, тоже иноземного проис­хождения, по крайней мере, по своим пред­ставителям мужского пола, потомкам сорат­ников султанов Махмуда, Бабера и Акбара.
Магометанскому же влиянию обязан своим происхождением и язык, которым говорит большинство жителей в бассейне Ганга. Язык этот, известный под именем индустани, получил свое первое начало в военном стане Великого Могола, в Делийской орде или урду: отсюда и название урду, «ордынская речь», которым он обыкновенно обозначается: но из простого лагерного наречия, из гру­бого сабира, как говор франко-арабов, ин­дустани вскоре сделался настоящим, вполне развитым языком, и благодаря своему не­истощимому запасу слов арабских и пер­сидских, легкости, с которою он ассими­лирует себе новые слова, гармонии своих созвучий, гибкости своей фразеологии, которая позволяет ему иметь всякую желаемую про­странность или краткость, он мало по-малу вытеснил многие индусские диалекты, низшед­шие теперь на степень областных наречий; им даже говорит большее число людей, чем бенгальским диалектом (бенгали), употре­
315
ГЛАВА II. —ИВДУСТАН.
бляемым сорока-пятью миллионами индусов; как язык образованный, он имеет пере­вес над всемп родственными идиомами, ка­ковы панджаби, синди, гуджарати, марати, непали. Он унаследовал то влияние, каким некогда пользовался язык пали в цивилиза­ции Востока. Впрочем, несмотря на сильную примесь арабских и персидских терминов, число которых простирается, в некоторых сочинениях, до трех пятых всего запаса слов, урду остается, тем не менее, индус­ским диалектом по своему грамматическому строю, по окончаниям слов и по конструкции предложений. Точно также наречие бенгали сохраняет свой характер индийского языка в судопроизводстве, где опо смешано на одну треть с иностранными терминами, по большей части английскими. Индустани, хотя он про­изошел от наречия пндп или гинди, вообще употребляет персидские письменные знаки, точно это язык не национального, а ино­странного происхождения; но он может быть воспроизведен «божественнымпбуквами» так же легко, как и словесные произведения дру­гих языков Индустана, происшедших от санскрита *)•
Уже более столетия англичане управляют непосредственно нижними областями гангского бассейна. С 1769 года были назначены в каждой провинции специальные агенты для на­блюдения за исправным поступлением нало­гов и для изменения, по мере надобности, их раскладки. С той эпохи в местной ад­министрации были произведены большие пере­мены. Старинные общинные учреждения, мало отличавшиеся от великорусского мира, почти совершенно перестали существовать, по край­ней мере в Бенгальской равнине, под го­сподством нового порядка землевладения, введенного англичанами. В прежнее время каждая деревня составляла одно «братство», владевшее сообща лесами, пастбищами и вы­гонами и распределявшее пахатные земли между всеми своими членами, давая каждому участок, который он должен был обра­батывать в течение года, для производства риса или других хлебов, индиго, овощей или плодов. Несмотря на политические перемены и на обращения из одной веры в другую, совершавшиеся добровольно или по принужде­нию, маленькая сельская республика сохраняла общиппое владение землей и удерживала за со­бою характер морального или юридического лица в отношении к государству; она сама собирала причитающийся* с неё налог, за исправный взнос которого ответствовала кру­говой порукой всех своих членов, она от­правляла все обязанности местной полиции, творила суд между членами общины, видоиз-
‘) Pajendrallala Mitra, „Indo-Aryans*.
316
меняла по произволу свою внутреннюю ор­ганизацию. Даже в тех случаях, когда де­ревня бывала разрушена, она продолжала су­ществовать виртуально, как правоспособный союз; члены «братства», укрывавшиеся в ле­сах, оставались, тем не менее, соединен­ными между собою, и часто, после двадцати или тридцати лет такой жизни в изгнании, они, пользуясь совершившимся в крае поли­тическим переворотом, возвращались на род­ное пепелище, чтобы вновь отстроить свое се­ление на том же самом месте и снова при­няться, без всякого спора с чьей-либо сторо­ны, за обработку полей, которые предание при­знавало их неотъемлемой собственностью *). Сменив прежних властителей страны, как верховный владелец земли, английское прави­тельство почти везде изменило феодальную зависимость земель в пользу генеральных от­купщиков, а в 1798 году оно даже совер­шенно отказалось от владения землей в поль­зу концессионеров, принявших на себя обя­зательство вносить в казну определенную сумму поземельного налога. Некоторые госу­дарственные имущества были проданы или уступлены частным лицам в полную соб­ственность; большая часть имений была пере­дана заминдарам, пиалукдарам, или аренда­торам. за известную ежегодную ренту; в бывшем Аудском королевстве вся страна разделена таким образом между 256 инди­видуумами. Заминдары, в свою очередь, сдали землю второстепенным арендаторам или отдают ее в оброчное содержание аген­там, которые сами не земледельцы в на­стоящем смысле слова, а обрабатывают почву руками райев; таким образом целый ряд посредников захватывает в свою поль­зу львиную долю земледельческого продукта; даже в том благоприятном случае, когда будущий труд крестьянина не принадлежит заранее владельцу земли, даже когда необхо­димый ему для прокормления себя с семьей запас риса не был приобретен заимообразно у ростовщиков, пид обычный годовой про­цент пятьдесят за сто и тогда он дол­жен платить тройной или четверной налог под-арендаторам заминдаров. В большой части округов райи не обеспечены даже отно­сительно права пребывания на обработываемой ими земле. Правда, что, в силу предания, постоянное жительство в одном месте впродолжении двенадцати, двадцати или тридцати лет, смотря по провинции, гарантирует крестьянина от произвольного изгнания; но до истечения этого периода времени он находится в полной власти землевладельца3), да и после
*) Long, „Village communities in India and Russia^.
2) Hunter, „Imperial Gazetter of India*
’) Richard Temple, „India*.
БАССЕЙН ГАНГА.
318
317
того нищета, иногда даже недостаток необхо­димого продовольствия или голод заставляет его подчиниться всяким условиям, какие за­благоразсудится господину предписать ему.
«братства», но и там купцы и банкиры, джай­
ны пли баньясы, овладели целыми деревнями, население которых они эксплоатируют в свою пользу. Особенно в Бехаре положение

•А
г с
•Я
гА О ft О
л
>Х О X х Я с;
га
В провинциях верхнего Ганга, которыми ан­глийское правительство владеет еще не так давно, как Бенгалией, большое число земле­дельческих общин еще сохранило свое ста­ринное устройство и образует бхайячара, или
крестьянина самое плачевное, и тяжелое бремя неоплатных долгов отдало его в полную кабалу ростовщикам. В восточных и север­ных округах Бенгалии сельский люд менее терпит нужды и горя, и некоторые из кресть-
ГЛАВА II. ИНДУСТАН.
319
ян, особенно между мусульманами, живут даже в довольстве; но и там старинное об­щинное устройство исчезло, оставив после себя только кое-какие пустые формальности: п иН'<аятъг. или «советы пяти», собираются еще кое-где, но их совещания не имеют никакой силы против решения коронных судов или воли землевладельцев. Однако, большая часть деревень назначает еще своего полуоф­ициального советника который обыкновенно избирается в качестве третейского судьи в спорах, возникающих между членами сель­ского общества. Так велика, вопреки полити­ческим переворотам, живучесть обычаев, •основанных иа правосознании народа, что жи­тели сельских общин признают вообще, в качестве мундула, или наследственного «на­чальника деревни», человека низшей касты, представляющего в своем лице древних владетелей земли в эпоху, предшествовавшую арийскому нашествию;, во время местных праз­дников они украшают его гирляндами и подносят ему в дар сандальное дерево. В Калькуттской области из 6.000 «сельских старшинъ» только 15 принадлежат к выс­шим кастам, 1.300—из средних juwrb, а большинство, 3.600,—из низших каст *). Две тысячи лет господства не дали еще арий­цу прав окончательной натурализации.
Две половины Гаагской равнины, столицы которых — Дели и Калькутта, резко отлича­ются одна от другой распределением жителей; с одной стороны, большие городские поселения очень многочисленны, с другой—население, вне главного города, почти исключительно сельское. Провинции Доаба (междуречья, огра­ниченного Гангом и Джамной), где следовали одна за другою столицы империи, привлекав­шие к себе торговлю и промышленность, по­крылись сетью городов, где поселялись имми­гранты из Персии, из Афганистана, из Бу­хары, группируя вокруг себя миллионами ре­месленников страны. Бенгалия, напротив, осталась страной существенно земледельческою, хотя её столица есть в то же время столица всей Англо-индийской империи. Калькутта— единственный большой город провинции; большинство бенгальцев живет в малень­ких деревнях, окруженных группами де­ревьев. Хотя этот край один из многолюд­ных во всем свете, путешественник, проез­жающий через него, мог бы принять его за необитаемую страну,—так скромно спрята­лись хижины под густою листвою деревьев.
Оффициальная граница Пенджаба и провин­ций, называемых «Севера Западными»,хотя занимающих центральную часть ипдус-
1) Hunter, „Imperial Gflzctter of In«lia:; „Official Ueports
320
ской равнины,—река Джамна извивается среди полей индийской «Бельгии», где всего чаще ре­шалась, в кровопролитных битвах, судьба династий, царствовавших па севере Индии. Карнал, город, существовавший уже в ле­гендарные времена, когда происходили великия войны, о которых рассказывает поэма Магабгарата, упоминается в истории всех воен­ных походов, начиная с магометанских нашествий; точно также город Накипят, стоящий к югу отъКарнала и расположенный, как и этот последний, иа старом высоком берегу, покинутом Джамной, которая теперь течет восточнее, прославился в летописях Индии пятью решительными победами, кото­рые одержали там «монголы» Тимура, Бабера и Акбара в 1398, в 1526 и в 1556 годах, персы Надир-шаха в 1739 году и афганцы Ахмед-шаха в 1761 году. Здесь именно, в Панипате, решалась между воюющими армиями участь города Дели, а вместе с тем и судьба всей Северной Индии. Большая столбовая до­рога Индустана проходит через Панипат и Карнал; железная дорога прошла восточнее, по срединеДоаба, вследствие чего и стратегиче­ские пункты переместились в том же напра­влении. ГородаСахарапиур, Деобапдъ«святой», Музаффарнагар, Мпратъследуют один за другим с севера на юг, на этом железном пути. Мират, славившийся уже во времена буддийского царя Асоки, который воздвиг там один из своих столбов с надписями, перенесенный теперь в Дели, в настоящее время есть один из главных кантояементов англо-индийской армии: здесь, как изве­стно, вспыхнуло в 1857 году страшное воз­мущение сипаев: однако английские войска могли держаться во все продолжение войны. В 55 километрах к северо-востоку отъМирата, на высоком берегу, господствовавшем не­когда над старым руслом Ганга, виднеются кое-какие развалины и кучи мусора: это все, что осталось от древнего «города слоновъ», Гастинапура, города, который так долго оспа­ривали друг у друга Куруиды и сыновья Пан­ду. Уже более двух тысяч лет, как воды Ганга, подтачивая и размывая берег, ниспро­вергли стены этой Трои Индустана.
Дели (Дехли, Дихли. Дили), который тоже был одною из столиц Индии, и на котором в наше время английское правительство ос­тановило свой выбор, чтобы воздвигнуть там императорский трон королевы Великобритании, был много раз разрушаем, как и «город слоновъ», только не наводнениями пли размы­вами берегов, а рукою людей и действием времени. Нынешний город, оффициальное на­звание которого Шахджаханабад, по имени его основателя, появился в относительно не­давнюю эпоху, именно в первой половине сем­надцатого столетия, но вокруг его стен, до
321
БАССЕЙН ГАНГА.
322
двадцативерстного расстояния во все стороны, шид н ы р у и н ы, п р и н адл ежа щи я мно го чис л е нным прежним Дели; пространство, на кото­ром раскинуты древние памятники пли груды развалин и кучи мусора, исчисляется в 116 квадр километров. Из всех этих городов самый древний—Индраспата,основание которого индийская эпопея приписывает Юдиштире; местоположение его еще обозначено стенами Индурпута, находящимися в 4 километрах к югу от нынешней городской ограды: трид­цать четыре столетия протекло с той поры, когда сын Панду завоевал этот край у нагов, туземных поклонников священного змея. Уже в течение девятнадцати столетий следовавшие в этом месте один за другим города носят имя Дели. По сказанию легенды, железный столб Раджа-дхавы, уединенная металлическая колонна, обозначающая сере­дину одного из древних городов, покоится на голове короля змей: один неверующий государь, желая удостовериться в подлинно­сти этого чуда, велел выкопать столб, основание которого оказалось окрашенным кровью.
Современный Дели, построенный в форме полукруга, диаметр которого идет вдоль вы­сокого западного берега Джамны и который обращен к юго-западу внешнею дугой сво­их стен, занимает пространство около 7 квадратных километров; несколько парал­лельных выступов или рядов скал, приле­гающих к северо-западной части городской ограды и последняя гряда которых исчезает на севере под аллювиальными землями берега Джамны, объясняют удивительное счастье и живучесть Дели. В самом деле, тут нахо­дится вершина треугольника возвышенно­стей, ограниченного, с одной стороны, равни­нами Ганга, с другой—пустыней Тар и по­лями, орошаемыми Индом; плоскогорья всей системы гор Виндиа, хотя перерезанные на юге многочисленными долинами, оканчиваются совершенно только на Делийском кряже или гребне (ridge или crest, по-английски); здесь прекращаются все препятствия, которые неров­ности почвы противополагают движению ка­раванов и армий. Дели занимает, следова­тельно, как раз то место Индии, где расхо­дятся главные исторические пути Полуострова, к нижнему бассейну Ганга, к горным про­ходам Гинду-куша, к устьям Инда и к Кам­бейскому заливу. До постройки больших до­рог, Дели былъ*важнейшим стратегическим пунктом всего Северного Индустана, и потому естественно, что столицы должны были возрож­даться там после каждой катастрофы или пе­риода упадка вследствие перенесения резиденции в другой город; в наши дни он сделался главным складочным местом торговли и центральною станцией железных путей между
География Реклю. т. ѴШ.
тремя крайними пунктами,—Калькуттой, Пешавером и Бомбеем. Даже местная гидрография свидетельствует о роли Дели как посред­ника между востоком и западом Индии. Выше города, Джамна делится на две ветви, из которых одна направляется на юго запад, как бы для того, чтобы идти на соединение с Индом; она наполняет болотистую котловину, или Ожил, называемую Наджафгар. которая, в свою очередь, после дождей, изливает об­ратно в Джамну излишек своих вод.
В нынешней своей черте Дели делится на два города. Северную часть, где находится станция железной дороги, проходящей перед вступлением в Дели, по прекрасному желез­ному мосту через пески, островки и узкое те­чение Джамны, занимает английский город, отделенный от города туземцев обширными садами и широкими алеямл или бульварами. Бывший дворец Великого Могола ПИах-Джахана, вообще известный под названием «фор­та», тоже уединен от остального города пло^ щадями, обсаженными тенистыми деревьями. Преобразованный теперь в казармы, дворец этот мнрго потерял своей прежней красы; тем не менее громадный параллелограмм, покрывающий не менее 47 гектаров (слишком 43 десятины), вдоль нагорного берега Джамны, заключает в себе еще некоторые из заме­чательнейших зданий Индии; входная зала, длиной 114 метров (более 53 сажен)—одна из самых величественных палат во всем свете, а обширная аудиенц-зала, павильоны которой господствуют над течением реки и её лесистыми -островами, представляет чудо изящества и грации, вполне оправдывающее своими прелестными арабесками и провивками надпись, которая тянется вокруг потолка: «Если есть небо на земле, то вот оно, вот оно!» Главная мечеть стоящая в туземном городе, на скалистой возвышенности, тоже при­надлежит к числу архитектурных произве­дений, составляющих славу и гордость Инду­стана; в сравнении с этим величественным зданием, вздымающим высоко над городом свои узорчатые порталы, свои стройные мина­реты, своп три купола из белого мрамора, мас­сивные сооружения англичан, колледж, музей, госпитали, казармы,церкви, кажутся безобраз­ными постройками варваров.
Но самые замечательные памятники зодче­ства находятся в окрестностях нынешнего города, среди развалин прежних Дели; там сохранились еще многие храмы, пагоды и ме­чети, мавзолеи, колонны, укрепления, принад­лежащие ко всем эпохам индусского искус­ства, начиная с периода, восходящего за две слишком тысячи лет до нашего времени. Ферозабадский дворец, заключающий, между прочим, знаменитый столб императора Асоки, далее Индурдутские руины, гробница Гумаюпа, ч
11
323 ГЛАВА II.—
обсерватория, воздвигнутая джейтурским рад­жей в 1728 г.—все эти памятники следуют один за другим в равнине на юг от го­рода, и аллеи зданий оканчиваются, в 15 ки­лометрах от стен нынешнего Дели, груп­пой мечетей и колоннад Кутаба. Над этими строениями господствует колоссальная «башня Победы», воздвигнутая в тринадцатом сто­летии; это пучек колонн, разделенный на пять этажей круговыми галлереями, поясами изваяний и надписей в рельефе. Башня по­степенно съуживается от основания к вер­шине, и потому высота её, равная 72 метрам (около 34 сажен), кажется больше настоящей от действия перспективы. С купола, частью поврежденного землетрясением 1803 года, взор обнимает все протяжение ограниченной на западе цепью холмов, исторической рав­нины, где возникало столько могущественных городов.
Легко понять гордость, которую испытывают патриоты Индии при виде живых свиде­тельств славы их предков. В 1857 году, когда англичане, прогнанные взбунтовавшими­ся сипаями, принуждены были брать обратно город приступом, затем обложить осадой гробницу Гумаюна, чтобы овладеть особой «Великого Могола», они изгнали всех жите­лей Дели, индусов и мусульман, которые та­ким образом должны были все время, пока продолжалось действие военного закона, оста­ваться вне городской черты. Снова водворив­шись в городе по усмирении восстания, они там теперь еще более многочисленны, чем были до войны, и это им преимущественно принадлежат, в улице Чандни-чок, блестя­щие магазины золотых и серебряных изделий, кожаного товара, златотканных материй, рез­ной мебели, — произведений, составляющих специальные промышленности Дели, по, к со­жалению уже много утративших своей прежней оригинальности, вследствие подражания европей­ским образцам. На юго-западе, при железной дороге из Раджпутаны, стоит многолюдный город Ревара, передовой товаро-складочный пункт Дели по снабжению произведениями промышленности всех маленьких госу­дарств нагорья.
Па юго-востоке, в доабе. или междуречьп, через которое проходят большая столбовая дорога, рельсовый путь и канал, проведенный из Ганга, рассеяны в близком один от другого расстоянии многолюдные города: Буландшар или Баран, Спкандарабад, Хурджа,торговый город, с пышным джайнским храмом, построенным его богатым купе­чеством, Койл и Али тар; вблизи послед­него стоит крепость, которую француз Пер­рон сделал оплотом маратского могущества и которая долгое время задерживала успехи английского оружия в начале настоящего сто­
индустан. 324
летия. Город Гатрас, лежащий южнее, есть главный складочный пункт торговли между Дели и Каунпором. Он соединен железною дорогою с многолюдным городом Муттра (Маттра), построенным, как и Дели, па за­падном нагорном берегу Джамны. Это один из священных городов Индустана, и усер­дие пилигримов, стекающихся сюда толпами, поддерживает массы праздного люда, живу­щего около храмов; жители Муттры не имеют почти никаких промыслов, кроме эксплоата­ции каменоломен и тески камней для постройки религиозных зданий, в числе нескольких тысяч. Муттра, древняя Матура, одна из столиц «Лунной» династии, была уже одним из средоточий буддийской религии, и Птоле­мей, упоминающий о ней подр именем Модуры, называет ее «городом боговъ»; в грудах развалин, возвышающихся там и сям на юге, отыскали многочисленные изваяния буд­дийского периода, свидетельствующие о грекобактрийском влиянии, которое выразилось в расположении групп и в складках драпиро­вок ’). После изгнания буддистов, храмы по­лучили другое название, архитектурный стиль зданий изменился, легенды были приурочены к другим личностям, но город, тем не менее, остался одним из святых мест Индии; в соседстве его родился Кришна, по­кровитель пастухов, которого впоследствии индусы стали боготворить, как своего Христа; каждая местность в окрестностях имеет свою историю, относящуюся к какой-либочерте из жизни этого бога. Почти все памят­ники города и страны были сооружены в честь Кришны, и хотя мусульманские государи велели их разрушить в первый раз, но они были вновь выстроены еще в большем числе и с большим великолепием, чем прежние. В семи километрах к северу, город Бриндабан, древняя Вриндавапа. указывает место, где Кришна овладел змеиным ца­рем, обвившимся вокруг дерева, и ввергнул его в волны Джамны; отраженная струя уда­ряющихся о нагорный берег вод реки, обра­зующая род водоворота, происходит, по ве­рованию индусов, от размахов хвоста этого чудовища 3). Один из Бриндабанских хра­мов, недавно построенный банкирами джаиипами, стоил слишком шесть миллионов франков; другая пагода, сооружение которой относится к концу шестнадцатого столетия, представляет один из редких памятников Полуострова, так как в этом храме можно видеть соединение индусских колонн, пер­сидских аркад и стрельчатого свода. Все окрестные поля вокруг Муттры и Бриндабана преданы общественным благочестием на рас-
’) Cunningham; Goblet d’Alviella, „Inde et Himalaya". '2) Al. Cunningham, „Ancient Geography of India".
бассейн ГАНГА.
.325 / хищение животным: обезьяны, белки, павли­ны, попугаи, дикия птицы являются здесь бесцеремонными гостями, от которых местные жители должны почтительно защищать свои запасы.
Агра или Акбарабад, лежащий в 50 кило­метрах к юго-востоку от Муттры, па бе­регу одной извилины Джамны, не принадле­жит к числу древних городов Индии: он существует не более трех столетий; но вы­бранный. как резиденция, султаном Бабе­ром и сделавшийся, при султане Акбаре, сто­лицей империи Великих Моголов, он при­влек скоро толпу жителей, и несмотря па бедствия, постигшие его со времени периода блеска и процветания, он и до сих пор еще остается, после Дели, первым городом в верхнем бассейне Ганга. Кое-какие следы древнего города, предшествовавшего эпохе Бабера, видны еще на восточном берегу Джамны, и нынешняя городская ограда окру­жена обширными необитаемыми простран­ствами, где кучи развалин и отрывки стен свидетельствуют о прежней важности Агры. Нынешний город, на половину меньший, чем во времена Акбара, но примыкающий на юге к военному городу «кантонементовъ», где расположено английское войско, сохранил, по крайней мере, большую часть прекрасных зданий, которые дают ему право называться перлом Индустана. Крепость расположен­ная на берегу реки, окружена высокими сте­нами (около 10 сажен в вышину) из крас­ного песчаника, над которыми господствуют башни с украшениями из белого мрамора; в своей каменной ограде, имеющей в окруж­ности 2.400 метров, она заключает еще, кроме дворца, из которого англичане сделали казармы, многие здания, сохранившие первона­чальную чистоту стиля, блеск мраморов, изящество арабесок и других орнаментов. Против входа в крепость стоит, на высо­кой террасе, величественная Джамма-Масджит, или «Главная Мечеть», состоящая из трех корпусов, тогда как внутри крепост­ной ограды другой храм, «Жемчужная Ме­четь», завершает собою ряд дворцов; этот храм, построенный целиком из белого мра­мора, отличающийся в одно и то же время величавой простотой пропорций и закончен­ностью форм, совершенством отделки до мельчайших деталей, представляет, по раз­мерам, здание средней величины, но он, тем не мфцее, есть один из самых вели­чественных памятников религиозного зод­чества Индии по торжественной гармонии его внутренних пространств и по недосягаемой высоте его сводов. В ближайших окрестно­стях Агры некоторые императорские могилы тоже принадлежат к числу грандиоззных памятников Индии: на севере близ Секундры,
326 гробница Акбара,окруженная минаретами, киос­ками, широкими аллеями высоких деревьев, сама по себе составляет обширный дворец, построенный из красного песчаника, как почти все здания этой эпохи, и великолепно украшенный мраморными изваяниями, отли­чающимися удивительною нежностью линий и тонкостью работы; но главное чудо бывшей столицы «Великих Моголовъ», один из пер­лов искусства во всем свете,—это дивный храм Тадж-Магал, красующийся на берегу Джамны, к юго-востоку от города, мавзолей, который Шах-Джахан воздвиг на могиле своей супруги Арджаман-Бену, более извест­ной под именем Мумтаз, или «Чествуемая». Как при слове Парфенон нашему вообра­жению представляется идеальный тип древне­греческого храма, с его перистилем, с его фризами, метопами и богами, изваянными па фронтоне, так точно имя Тадж-Магала вы­зывает в нашем уме идею совершенней­шего памятника персидского искусства, с его высокими стрельчатыми порталами, обрамлен­ными прямоугольником из арабесок, с его колоссальным узорчатым куполом, его стройными, изящными минаретами с галле­реями и колоколенками. Весь построенный из розового песчаника и белого мрамора, ТаджъМагал блистает тем поразительнее, что цвета его составляют яркий контраст с темнозеленою листвой окружающих кипари­сов; он кажется лучезарным, сияющим каким-то сверхъестественным блеском. С гармонией линий этот чудный храм соеди­няет богатство отделки; поверхность его вы­шита прелестными узорами из инкрустиро­ванных мраморов, кордонов и провивок из драгоценных камней; впрочем, боль­шая часть этих ценных предметов исчезла, так же, как и резные серебряные двери, по­хищенные маратскимп завоевателями. Недавно сильный разлив Джамны грозил снести пыш­ное здание: нужно было со всевозможною по­спешностью укреплять крутой берег реки, на который опирается терраса памятника. Главные специальности ремесленников этого города и теперь те же самые, которым они научились во время постройки Тадж-Магала— инкрустация мраморов, шлифовка и обделка драгоценных камней, резьба мозаик: один бордосский мастер, по имени Остен, был тот великий художник, неизвестный в своем отечестве, который образовал школу акбарабадских мозаистов; туземцы дали ему прозвище Надир-эль Азур, или «Чудо века».
В 35 километрах к западу находится другой город, который некогда соперничал с Агрой и даже был, в царствование сул­тана Акбара, несколько лет столицей импе­рии Великих Моголов: это Фатехпур, «го­
327 ГЛАВА II —
род Победы», расположенный па оконечности одного кряжа из красного песчаника, кото­рый доставляет материал для постройки зданий. Остатки этого города или, вернее, две деревни, Фатехпур и Сикри, затеряны среди его ограды, обширного круга, имеющего 8 ки­лометров в окружности, но большая часть памятников, воздвигнутых Акбаром и Джехангиром,существуют еще почти совершенно сохранившимися в своем первоначальном виде. Императорский дворец, гробница Сели­ма, пустынника, святость которого и доставила Фатехпуру милости Акбара, Пандж-Магал, род пирамиды, образуемой пятью поставлен­ными одна на другую колоннадами, портал слонов, минарет антилоп, дворец сул­танш, где, исследователи старины признают здание, служившее резиденцией одной из су­пруг Акбара, португальки Марии,—все эти здания сохранили еще до самых топких де­талей все свои скульптурные украшения и ажурную резьбу из мрамора.
Ниже Агры, по берегу Джамны, следуют один за другим несколько многолюдных городов, Этавах, Кальпи. Хамирпур. Раджапур, и в соседстве речной долины, на границах плоскогорья Бундельхапд, тоже есть старинные города, некогда имевшие важ­ное значение, как столицы государства, ка­ковы Джалаон и Банда; но политические пе­ремены и в особенности переворот, про­изведенный в торговых сношениях построй­кою железных дорог, переместили торговое движение с берегов Джамны на берега Ганга. Город Банда, который некогда был главным складочным местом хлопка во всем Бундельханде, теперь в упадке,торговля его пе­решла к портовому городу Раджапур, кото­рый, в свою очередь, заменен в настоящее время, как экспедиционный рынок, станциями железной дороги, идущей из Аллахабада в Каунпор.
Плодоносные равнины Рохильханда, прости­рающиеся на юг от горных цепей Кума она, между Гангом и есо притоком Гогрой, усеяны городами, которые все окружены манговыми лесами и бамбуковыми рощами и все имеют старинные крепости, первоначальное соору­жение которых приписывают бхарам, древ­ним обладателям края, и которые впослед­ствии были вновь отстроены афганцами пли патап-рогиллами т. е. «горцами». Самый многолюдный из этих городов, Барели (Bareilly),—город относительно новый, так как он был основан около половины шестнадцатого столетия. В начале простой военный пост, он и до сих пор сохранил свой существенно стратегический характер, и его крепость, его «кантонементы» и казармы— единственные достопримечательности, которые Барели может противопоставить дворцам и
индустан. * 328
храмам городов на Джамне. Другие большие города Рохильханда, Наджибабад, Нагинат Бпджпор, Амброга, Морадабад, Самбгал, Чандауси, Будаон, Сагасван. ИИилибхитъг почти все походят на Барели однообразием своей постройки; это просто городские поселе­ния, быстро разросшиеся, благодаря развитию и расширению земледельческой промышленности в этой части гангского бассейна. Особенносахарные плантации придали большую торго­вую важность городам Морадабад и Чандауси; Наджибабад, лежащий в соседстве гор, ве­дет отпускную торговлю строевым лесом. Среди всех этих англо-индийских городов, город Рампур, столица одного туземного, независимого по имени, государства, сохра­няет еще некоторую оригинальность; ремес­ленники его занимаются тканьем шалей и шелковых материй (камка), очень ценимых в Индии.
Шахджаханпур, главная станция и самый многолюдный город между Барели и Лакнау, не только торговый, и промышленный центр, как другие города Рохильханда. но и один из тех городов, которые чрезвычайно быстро выросли и достигли цветущего состояния; он обогатился, главным образом, па счет сво­его соседа, Фаррухабада, стоящего па бе­регу Ганга и пользовавшагося недавно моно­полией отправки товаров по реке, по утра­тившего это преимущество, когда водяной путь был оставлен, и движение грузов направи­лось к железной дороге. Фаррухабад может быть рассматрываем как один город с английским военным городом Фатехгар, к которому принадлежит форт, командующий переходом через Ганг, и где находится ка­зенный лафетный завод и фабрики лагер­ных палаток. К западу от Фаррухабада. Майнпури, па дороге из Агры,—тоже важ­ный город; по Канодж, некогда славнейший город страны, который даже был около ше­стисот лет, до конца третьего века до Р. X., столицей самого могущественного арийского царства в Индии, теперь пришел в упадок. В 1016 году нашей эры, когда Махмуд Газневид обложил осадой его стены, Канодж, по выражению современных летописей, «под­нимал свою голову до небесъ» и не имел равного себе по силе и крепости. И действи­тельно, цитадель, заключающая в своей ограде весь нынешний город, кажется, была одною из самых сильных крепостей Индустана. во она потеряла всю свою важность с тех пор, как Ганг переместил свое течение на семь километров к западу, оставив Ка­нодж на берегу незначительной речки, Калинадди, называемой также Чота-ганга, или «Ма­лым Гангомъ» Перемещение реки, следо-
<) А. Cunninghan), „Geography of Ancient Indiau.
329
БАССЕЙН ГАНГА.
.330
павшее за опустошительным проходом за­воевателей, не позволило Каноджу вновь под­няться; наибольшая часть пространства, заклю­ченного в черте остатков древних город­ских стен, представляет необитаемую пу­стыню пли усеяно лишь деревнями; там и сям стоят еще развалины пагод и мечетей, п один из этих храмов до сих пор из­вестен у индусов под названием «кухни Сивы». Согласно их преданию, все браманы гапгской дельты произошли от семейств,жив­ших в Канодже в девятом столетии 1).
Каунпор, или Канпор (Кантипур, по-ан­глийски Cawnpore), один из самых новых городов Индии, далеко превзошел по важно­сти древний город Канодж. Простой военный пост в 1778 году, он вырос мало-по-малу я приобрел большое значение, как стратегиче­ский центр и как торговый пункт; в насто­ящее время это один из первых городов Индии по размерам своей торговой деятельно­сти. Возмущение сипаев в 1857 году вспых­нуло не в Каунпоре, но там происходили самые кровопролитные битвы и самые ужас­ные избиения. Вождь мятежников, которого английская полиция все еще разыскивает, Напа-Дунду-Пант, более известный под име­нем Нана-Саиба, приказал в этом городе перебить английских солдат, сдавшихся па капитуляцию, затем велел бросить в коло­дезь женщин и детей гарнизона. Прогнанные из Каунпора, инсургенты взяли его обратно у англичан, но после того опять должны были покинуть его, оставив из своих рядов ты­сячи в руках мстителей, которые пролили кровь за кровь, воздали обидой за обиду. Вос­поминание об этом страшном годе до сих пор сиие разделяет победителей от побеж­денных: ни одному туземцу не дозволяется проникнуть во внутренность памятника, впро­чем, не отличающагося красотой архитектуры, который скрывает отверстие рокового колод­ца. Английский город Каунпор, расположен­ный вдоль правого берега реки и соединенный с противоположным берегом решетчатым ростом, по которому проходит железная до­рога из Лукпау, совершенно отделен от индусского города садами, паркаии, полями для маневров войск. Рядом с английским го­родом расположено фабричное предместье, где есть даже бумагопрядпльни, снабженные всеми новейшими механическими приспособлениями, какие существуют на манчестерских ману­фактурах.
Лукнау, или Лакпао (Лахпао. по-английски Lucknow), столпца бывшего Аудского царства, превращенного в английскую провинцию с 1856 года, принадлежит, как и Каунпор, къ
Ч Campbell, „Ethnology of India*; Hunter, „Imperial Gazetteer of India*.
числу новых городов Индии; в этом месте существовала лишь деревня раджпутского осно­вания, построенная на горке, посвященной Сеснагу, «тысячеглавому змею, на котором стоит светъ». Нынешний город появился но далее, как в шестнадцатом столетии. Во время Акбара Лукнау был уже одним из лучших городов империи, по исключительную важность он получил только в прошлом столетии, как резиденция независимых госу­дарей; теперь это пятый город Индии по чи­слу жителей, и в некоторых отношениях индусы считают его метрополией: во всем, что касается мод, музыки, театра, тонкостей языка, взоры иуь обращаются к Лукнау. Одпако,это значение его, как законодателя в деле хорошего вкуса, значительно уменьшилось со времени событий, следовавших за возму­щением сипаев в 1857 году. Тогда англий­скому гарнизону пришлось выдержат первую осаду во дворе резиденции, затем, после осво­бождения от этой осады пришедшим на по­мощь войском, он должен был заперсться в одном укрепленном саду, в окрест­ностях города; Лукнау. защищаемый 30.000 сипаев и 50.000 волонтеров, имевших в своем распоряжении 100 пушек, был взят обратно у инсургентов только после убийствен­ной осады и избиения тысяч индусов, кото­рых громили картечью в упор. Хотя ту­земное население Лукпау. индусское и мусуль­манское, вообще довольно враждебно относится к европейцам, однако, мало найдется горо­дов, где бы они поселились в таком большом числе; перепись 1872 года насчитала 4.222 резидента белой расы, не включая сюда эвразипцев.
Издали Лукнау представляет чудное зрели­ще: можно подумать, что во всем свете нет города более великолепного. Выглядывающие сквозь деревья, которые осеняют своими кро­пами течение реки Гумти, золотые куполы, ми­нареты и колоколенки мечетей и мавзолеев, кажется, обещают вторую Агру; но вблизи очарование пропадает, и сразу видишь, как обманчива вся эта бьющая на эффект пыш­ная архитектура. Большая часть дворцов вульгарные копии с индусских памятников, украшенные вычурными орнаментами, при­надлежащими ко всевозможным стилям и окрашенными в самые резкие цвета; коринф­ские капители поддерживают персидские арка­ды, а итальянские виллы увенчаны готически­ми куполами, в роде тиары; плохия английские имитации греческих и римских памятников были, в свою очередь, скопированы лукнаусскими строителями. И на эти-то жалкия, ли­шенные вкуса, постройки уходили, в течение слишком полустолетия, почти все рессурсы го­сударственной казны, ради их то десять мил­лионов жителей должны были терпеть жесто­
331 ГЛАВА IL—
кий порядок постоянного угнетения! Впро­чем, между старинными зданиями Лукнау есть несколько замечательных, имеющих неко­торый архитектурный характер. Имамбара, или «Святое Место», преобразованное теперь в арсенал и утратившее почти все свои скульптурные украшения, представляет вели­чественный дворец, отличающийся изяще­ством и простотой стиля, и оканчивается мас­сивными воротами грандиозного вида. Дворец резиденции, сделавшийся стратегическим цен­тром города и исходною точкой широких аллей, расходящихся радиусами во все стороны, чтобы облегчить движение войск между «кантонементами» пли штабами и городомъ—тоже одно из лучших зданий в Лукнау; наконец, торговая часть города заключает много кра­сивых домов, с узорчатыми резными бал­конами и покрытых снаружи штукатуркой, более блестящей, чем мрамор. Один из любопытнейших памятников Лукнау—это Мартеновский коллеж (college de la Martiпиёге), названный так по имени французского и еверала Клод-Мартена, построившего его в смешанном стиле, итальянском, индус­ском и персидском, который был принят его повелителем, раджей Аудским, для по­стройки своих собственных дворцов. Три города, Лукнау, Калькутту и Лион, свою ро­дину, Мартен назначил своими наследни­ками, и в каждом из этих городов суще­ствует коллеж его имени, увековечивающий память этого выслужившагося из рядовых офицера.
Как все богатства Ауда уходили, словно в бездонную пропасть, в дворцы Лукнау, так и городское население страны почти все сосредоточилось в столице. За исключением Лукнау, в этих богатых равнинах, спра­ведливо прозванных «Садом Индии», очень мало городов, да и те, какие существуют, имеют чисто местную важность, как рын­ки и складочные пункты товаров. Два цен­тра административных делений, Ситапуръна севере и Райн-Барели на юге,—незначитель­ные местечки; но Барайч, посвященный богу Браме, Хайрабад и древний Шахабадъ—более многолюдные города. Важнейший, после Лук­нау, город бывшего королевства, Файзабад, построен на месте, где прежде стоял го­род Ауд, имя которого перешло на всю стра­ну. Древний город Аджодиа, «основанный Ману, прародителем людей» и бывший не­когда столицей царства Косала и резиденцией «Солнечнаго» царя Дасараты, отца Рамы, не имеет уже никаких следов тех памятни­ков, великолепие которых воспевает Рамайяна: он пе сохранил никаких остатков своих древних буддийских монастырей, а его джайнскиехрамы—все недавнего происхож­дения. Магометанские мечети, основанные въ
индустан. 332
эпоху завоевания страны, лежат уже в раз­валинах, но они указывают взорам инду­сов все священнейшие места, те места, где родился Рама, где он совершил одно из своих великих жертвоприношении, где он скончался. Говорят, что ярмарка в Аджодии привлекает полмиллиона посетителей. Но­вый город, сохранивший древнее имя Аджо­диа, гораздо менее населен, чем его сосед. Файзабад, стоящий западнее и так же, как Аджодиа, на правом берегу реки Гогры. Эти два города пользуются большим простором на огромном пространстве в 248 квадр. ки­лометров, на котором, как утверждают, была раскинута древняя Аджодиа. Нынешняя важность Файзабада обусловливается преиму­щественно его этапным положением между Бенаресом и Лукнау.
Аллахабад, или «Божий городъ», который индусы называют Прайяг, по причине «слия­ния» двух священных рек, Ганга и Джам­ны, соединяющихся перед его храмами, не самый большой город в провинциях, изве­стных под именем «северо западныхъ»; тем не менее, англичане избрали его главным городом этого обширного отдела своей импе­рии, — предпочтение, которым он обязан своей первостепенной важности в стратегиче­ском и торговом отношении, как место, откуда расходятся большие дороги, идущие к Ауду и Непалу, к Дели и Пенджабу, к цен­тральным провинциям и берегам Аравий­ского моря; здесь разделяется главный желез­ный путь Северной Индии, чтобы образовать две ветви, пешаверскую и бомбейскую. Торго­вый город и административный центр, Ал­лахабад утратил памятники зодчества, соста­влявшие некогда его красу и славу. Крепость, расположенная на самой стрелке, образуемой слиянием двух рек, на том месте, где на­ходились строения, относящиеся к легендар­ным временам, не сохранила пи одной исе башен, воздвигнутых султаном Акбаром, и походит, со своими гласисами и покрытыми дерном откосами валов, на все современные укрепления; но она заключает еще в своих стенах прекрасный дворец, превращенный теперь в арсенал, и кое-где остатки пред­шествовавших построек. Столб, стоящий в саду, замечателен тем, что на нем вы­резан знаменитый указ буддийского импера­тора Асоки, обнародованный за два с полови­ною века до начала нашего летосчисления, и за этою древнею надписью следуют две другие, прославляющие: одна— победы, одержан­ные четыре.столетия спустя Самудрагуптой, а другая—восшествие на престол Великого Мо­гола Джехангира. Близ этого столба находит­ся вход в храм, который речные наносы и развалины превратили в катакомбы; здесьто, говорят индусы, река Сарасвати оканчи­
333
БАССЕЙН ГАНГА.
вает свое таинственное течение, чтобы соеди­ниться с двумя другими священными потока­ми, Гангом и Джамной; сырость, ползующая по стенам подземелья, есть, по пх верованию,
людей; пилигримы приходили сюда сотнями добровольно предавать себя смерти, чтобы на­сытить алчный аппетит чудовища; груды че­ловеческих костей покрывали всю почву ’)•

не что иное, как вода Сарасвати, спускаю­щейся в недра земли у Танесара. В одном углу двора подземного храма видны остатки ствола баниана, «нетленнаго» дерева, на вет­ках которого обитал злой дух, пожиравший
Во времена Акбара, когда Ганг подточил свой пагорный берег до самого основания свя-
*) Hiouen-Thsangr, „Memoires sur les contrees occiden­tales", traduits par Stanislas Julien.
ГЛАВА II. —ИНДУСТАН.
335
щенного дерева, доброволыиые мученики бро­сались прямо с его ветвей в воды реки *). В настоящее время Аллахабад, хотя все еще принадлежащий к числу священных городов Индустана, конечно, потерял уже прежний престиж в глазах индусов, без сомнения, потому, что грозные жерла пушек выгляды­вают из амбразур крепости над берегами Ганга и Джамны; на ярмарку, открывающуюся в Аллахабаде в начале года, пилигримы и торговые люди стекаются в меньшем числе, чем на годовые рынки Аджодии. Однако, и здесь иногда собирается на ярмарку до 250.000 человек, располагающихся в палатках на равнине, которая тянется вдоль правого берега Ганга, вверх от слияния его с Джамной; обы­кновенно, в период полнолуния большинство иногородных посетителей погружается в во­ды реки, под наблюдением специального класса браманов; путешественнику по Индии мало встретится зрелищ, более любопытных, чем оригинальный вид этой несметной толпы людей, беспрестанно меняющиеся группы ко­торой бороздят тысячами струй величествен­ный поток священного Ганга.
Как все административные центры Англоиндийской империи, Аллахабад делится на два города: город казарм, вилл, парков и са­дов, где поселились властители страны, и ин­дусские кварталы, совершенно отделенные от гой части города, где обитает каста чуже­земных завоевателей. Т3и> английском Алла­хабаде обращает на себя внимание централь­ный колледж, недавно оспованное высшее учебное заведение для всех «северо-запад­ныхъ» провинций Индии. Индусский город представляет лабиринт узких п кривых улиц, извивающихся между рядами нисень­ких домов, скученных па берегу Джамны; однако, и здесь есть несколько красивых но­вых кварталов, построенных богатым ку­печеством. Через Джамну перекинут, выше города, железный мост, около версты длиною; берега же Ганга все еще соединены только пловучими мостами. Со времени проведения железной дороги в Пригангской равнине па­роходы прекратили свои рейсы между Алла­хабадом и Калькуттой.
Ниже слияния Ганга с Джамной, первый большой город, который омывают воды глав­ной реки.—Мирзапур; расположенный на юж­ном высоком берегу, он имеет величе­ственный вид с его прекрасными лестни­цами, спускающимися до самой реки, с его храмами, увенчанными куполами и башенками, с его дворцами, богато украшенными скуль­птурой и резьбой. Мирзапур все еще принад­лежит к числу значительных торговых го-
Elliot, „Muhammadan Historians of *Indiau: A. Cunningham, „Ancient History of India14.
336 родов, хотя он много потерял в этом отношении со времени постройки железной дороги. До этой эпохи он был первым рын­ком Индии по торговле хлебом и хлопком; теперь же, сделавшись простою промежуточною станциею железного пути, он заменен, как складочное место товаров. Аллахабадом. Каунпором, Дели. Однако, промышленность в нем так же деятельна, как и прежде; ремесленники его фабрикуют медные изделия, ковры, различные ткани, лакированные вещи; Ьдесь переработывается воск лакового червеца (coccus lacca), присылаемый сюда с Раджмагальских гор и из области ЧотаНаглор через Байдиапатскую станцию. Дома в Мирзапуре, как и в Бенаресе, построены из превосходного камня, песчаника, который доставляют Чанарские каменоломни, находя­щиеся ниже на берегу Ганга. В этом же ме­сте (в Чанаре), прославившемся в индусской мифологии, высится скала, основание которой омывается водами священной реки и на кото­рой пилигримы созерцают отпечаток, оста­вленный ногой бога. На этом мысе, соста­вляющем последний выступ плоскогорья Виндиа, стоит знаменитая крепость, из которой англичане сделали бастилию для государствен­ных узников.
Бенарес, или Каси, античный Варанаси, есть метрополия браманекпх религий, священ­нейший между священными городами, тот город, который достаточно увидеть, чтобы быть облегченным от тяжкого бремени гре­хов или преступлений; «иногда святые пра­ведники спускаются с неба на землю, чтобы довершить свое очищение, и в таком случае они обыкновенно избирают Каси местом сво­его пребывания» ’). С самых первых вре­мен арийской истории в стране, Бенарес появляется уже как город святынь. ШакиаМуни приходил туда проповедывать свое уче­ние, и в течение восьмисот лет этот город был по преимуществу священным местом буддистов. Затем, браманы отстроили там свои пагоды, которые впоследствии были раз­рушены магометанами, воздвигнувшими на ме­сте их свои мечети. В настоящее время бо­лее тысячи семисот храмов, хмечетей и дру­гих меньших святилищ рассеяны во всех частях города, не считая жертвенников и усыпальниц, святых образов и статуй на площадяхт. и улицах. Кроме того, здесь есть много христианских церквей и часовень пли капелл различного наименования, построен­ных миссионерами, и благодаря религиозному индифферентизму нынешних владетелей Ин­дии. даже буддийский храм, куда ходят мо­литься бенаресские непальцы, мог быть воз­
Troyer, „Radjatarangini. Histoire des rois de Kachmir“.
337
БАССЕЙН ГАНГА.
338
двигнут в священном граде браманов; поднимающиеся одна над другою кровли этой кумирни, построенные почти в чисто китай­ском стиле, составляют резкий контраст с узорчатыми пирамидальными главами индус­ских пагод, с минаретами и куполами му­сульманских мечетей. На всем Полуострове пет городов, где религиозная архитектура была бы представлена большим количеством памятников различных эпох; руины буддий­ских ступ, которые видны еще в Сарнате, в 6 километрах к северу от города, вос­ходят, может быть, за двадцать четыре сто­летия до нашего времени. Один из этих шарообразных куполов. Дамек пли Дарма, т. е. «Законъ», представляет каменную массу в 34 метра (около 16 сажен) высоты, окру­женную плинтусом, богато украшенным из­ваяниями; он находится на том самом ме­сте, где божественный Будда начал «вращать колесо закона» 1)-
Со времен буддийской эпохи Бенарес по­степенно переместился к югу. Он находился тогда на северной стороне небольшой 'речки Варна, от которой и произошло его название, и Сарпатские развалины обозначают его пер­воначальное местоположение; затем он за­нимал, южнее, ту местность,, где в паши дни расположены казармы английского военного города, а теперь его дома скучены на левом берегу Ганга. Внутренность города предста­вляет лабиринт узких и кривых улиц, загроможденных людьми и животными, вер­блюдами, ослами, лошадьми, священными бы­ками; даже обезьяны примешиваются к улич­ной толпе около некоторых пагод; галлереи, аркады, узорчатые резные балконы, грубые фрески, деревья, прицепившиеся к стенам, цветы па окнах и на террасах придают каждому дому особенную физиономию. Когда смотришь с реки, которая движется широ­ким потоком у основания Бенареса, изги­баясь в виде красивой дуги пли полумесяца, длиною в Гу километров, этот единственный в свете город развертывает перед взора­ми великолепную панораму свопх дворцов, своих бесчисленных храмов, с башнями и куполами разнообразнейшей формы и вели­чины, из которых одни еще крепкие, другие уже потрескались и наклонились. Гаты, пли ступени, спускающиеся к реке с крутого бе­рега (возвышающагося на 30 метров или 14 сажен), усеяны пилигримами и факирами, которые предаются душеспасительному умерщ­влению плоти или обливаются священною во­дою Ганга; у подножия одной из лестниц лежат покойники, завернутые в белые са­ваны и колеблемые течением; тут же по бли-
30СТП приготовляется костер, па котором тела пх будут преданы сожжению. Много­численные барки, пароходы снуют взад и вперед по широкой реке; в дни больших праздников поверхность вод имеет не ме­нее оживленный вид, чем кишащий народом берег, а вечером, когда обширный полу­круг дворцов блестит тысячами огней, го­род представляет волшебное зрелище. После возмущения 1857 года, форт, возведенный на берегу Ганга, безобразил своею неуклюжею массою красивую линию великолепных памят­ников; теперь он заброшен. Обсерватория, воздвигнутая Джайсингом в конце семна­дцатого столетия, господствует над массой храмов ii домов своими балконами и тер­расами.
Город паразитов, живущих па счет пи­лигримов, которые стекаются сюда со всех концов Индустана, Бенарес есть одно из наименее промышленных городских поселе­ний на берегах Ганга. Хотя, по количеству населения, он все еще занимает первое ме­сто между городами провинций, называемых «северо-западными», однако, число его жите­лей сильно убавилось с половины настоящего столетия, и, вероятно, в близком будущем он утратит первенство в этом отношении и останется позади некоторых других цен­тров населения; уменьшение религиозной рев­ности, замечаемое ныне, как общее явление, у индусов, не может не повести к обедне­нию священного города. Впрочем, в Бена­ресе существуют некоторые отрасли про­мышленности, производящие преимущественно предметы роскоши, как-то: штофные материи и шали, филиграновые изделия и драгоценные украшения. Бенаресские купцы ввозят значи­тельные количества хлопчатобумажных тка­ней, за которые они платят сахаром, индиго, селитрой Как точка бифуркации железных путей Ауда и Доаба (междуречья), Бенаресч, есть необходимое складочное место товаров. Железная дорога проходит на востоке от города, по первому постоянному мосту, какой до сих пор устроен через Ганг выше дельты; это путевод о семи пролетах, имею­щий в целом около 800 метров длины. На другой оконечности стоит замок Рамнагар, резиденция наваба. которому правительство со­хранило титул бенаресского магараджи. «Ни один англичанин,—говорит Давидсон,— не может смотреть без стыда на стены этого замка», напоминающего о хищениях и клятво­преступлениях известного генерал-губерна­тора Уаррен-Гастпнгса ’)•
Ниже впадения притока Гумти и длинного изгиба, образуемого течением Ганга, город Газппур, стоящий, как и Бенарес, на ле-
0 Hiouen-Thsang, „Voyages des pelerine bouddhistes44;
A. Cunningham, „Ancient Geography of India44.
„Travels in Upper ludia44.
339 ГЛАВА II.—
вом берегу священной реки, приобрел до­вольно важное значение, как складочный тор­говый пункт, и правительство имеет там обширные заводы для приготовления опиума; кроме того, этот город славится как центр производства розовой эссенции; он отпра­вляет в Калькутту табак, а также селитру и углекислую соду, собираемые на местах с сухим грунтом, лежащих выше уровня на­воднений Ганга. Баксар, следующий за Газппуром ниже по берегу реки,—тоже торговый город, но гораздо менее оживленный, чем Чапра, который находится па левом берегу Ганга, .при слиянии его с Гогрой; немного ни­же впадает и другой приток, река Сона. Та­ким образом, город Чапра занимает очень выгодное положение в точке соединения трех значительных речных долин, но он по­строен на низком месте, часто затопляемом во время разливов, и при том судоходный фарватер передвинулся, оставив пристань позади себя на расстоянии почти двух ки­лометров. Кроме того, железная дорога от­влекла торговое движение, пройдя по другой стороне долины Ганга через город Аррах, унаследовавший важное значение, которым еще недавно пользовался город Сассерам, лежа­щий южнее, в области холмов. Находящиеся к северу от Ганга города Джаонпур, Азамгар и Горакпур отправляют свои произве­дения в Газипур пли в Чапру. Знаменитая Капилаваста, место рождения Будды, находи­лась, вероятно, в окрестностях Горакпура, на берегах реки Гогры.
Между Бенаресом и Калькуттой самый мно­голюдный и самый важный по торговле городъ— Патна, т. е. «Городъ» по преимуществу; ма­гометане называют его Азпмабадом. В буддийские времена, слишком две тысячи лет тому назад, он носил название Паталипутра, которое в описании, оставленном греком Мегасфеном, изменилось в Палиботра; он был тогда «.главным городом Индии». Вме­сте с своими предместьями, Патна и теперь еще один из самых обширных городов Азии; его дома, верфи, складочные магазины тянутся вдоль правого берега Ганга на про­странстве слишком 20 километров. На за­паде первую группу этого громадного город­ского поселения составляет крепость или воен­ный город Дпнапур, с его кантонемептамп, парками, полями для маневров; затем сле­дует административный центр провинции, Банкипур. где живут почти исключительно только европейцы и их прислуга; наконец, далее, на востоке, простирается индусский го род, середину которого занимает городская ограда Патны в собственном смысле. Го­раздо более, чем Чапра, Патна может быть рассматриваема как точка соединения есте­ственных путей этой области: к трем боль­
ницу стан. 340
шим рекам, Гангу, Гогре и Соне, которые соединяются выше Патны, прибавляется еще, напротив города, четвертая, Гандак, приток Ганга, спускающийся из богатейших долин Непала. Сверх того, Патна соединена теперь двумя железными дорогами с Калькуттой и служит центральною станциею для сети вто­ростепенных линий, связанных с главяоюжелезнодорожною артериеюСеверпого Индустана.
Несмотря на древность своих историче­ских воспоминаний, современная Патна не заключает в себе почти никаких остатков старины; главная её архитектурная достопримечательпость—громадный хлебный амбар, которым англичане никогда не пользовались, разве только для того, чтобы слушать, как от­дается в нем чудное эхо. В самом горо­де только и есть замечательного, что его об­ширные складочные магазины, наполненные опиумом, хлебом, растительными маслами и другими продуктами и товарами; но в окре­стностях встречаются здания и руины, кото­рые принадлежат .к числу интереснейших памятников религиозной Индии. На юге от Патны некогда находилась область, по пре­имуществу священная для буддистов; но бра­маны съумели ловко обратить в свою пользу античную святость храмов и монастырей со­перничающего культа; как гласит местная легенда, земля прикрывает в этом месте одного проклятого богами гения, преступление которого состояло в том, чти он слишком любил людей и слишком легко спасал их от мук ада Гений этот не кто иной, как побежденный буддизм: для того, чтобы он согласился не колебать землю, боги-победителп обещали ему спасение для всех пилигримов, которые будут приходить молиться в хра­мах, построенных на его теле ’). Железная, дорога, проходящая через промышленный го­род Джаханабад, соединяет Патну с свя­щенным городом Гайя, названным так по имени мифического гения, запертого в не­драх земли. Сорок пять священных стан­ций, перед каждою из которых богомольцы должны оставлять приношения, окружают этот город на некотором расстоянии; нужно не менее тринадцати дней пути, чтобы исполнить все церемонии очищения. Из всех этих стан­ций самой важной, той станцией, где приноше­ния имеют наибольшую спасительную силу, где они особенно богоугодны, считается стан­ция Буд-Гайя или Бод-Гайя, находящаяся в десятп километрах к югу от города, на ре­ке Лиладжан. или «Незапятнанной»; в этом месте Шакиа-Мунп провел пять лет, погру­женный в самосозерцание, в тени смоковни­цы из породы банианов, от которой и те­перь еще показывают ствол, на половину
<) Radjendralala Mitra, „Buddha Gaya“.
341
БАССЕЙН ГАНГА.
342
изгрызенный временем; название этого дерева, боди друм, т. е. «Древо мудрости», будто бы, сделалось, слегка измененное, наименованием всей совокупности священных памятников, но некоторые этимологи производят его от прозвища, которое имел «Мудрецъ», или Будда. Храм, который стараниями посланни­ков барманского короля был дважды ремон­тирован, в 1805 и в 1877 годах, покоится на фундаментах здания, построенного слиш­ком 2.400 лет тому назад, и сохранил еще любопытные изваяния, относящиеся к эпохе императора Асоки, которые воспроизво­дят не арийские типы, а фигуры, похожия на представителей племени коль *). Неподалеку от храма видны также развалины дворца, в котором жили Асока и его преемники на магадском троне.
Гайя, впрочем, не исключительно город жрецов; он в то же время и торговый центр: самая многолюдная часть его, обога­тившаяся от торговли сахаром, получила, от населяющих ее купцов, прозвище Сахибгандж, т. е. «Господский рынокъ». Точно также, на юго-востоке от Патны, город Бехар, по которому называется и вся провин­ция и имя которого, происшедшее от Бихара, имеет один только смыслъ—«Монастырь», приобрел важное значение гораздо более по своей торговле и промышленности, чем по приливу пилигримов. Что касается городов провинции Бехар, находящихся к северу от Ганга, в области Тиргут, то они ни­чем не прославились в религиозной истории Индии, так как эта страна долгое время оставалась во власти диких народцев; но в наши дни это одна из тех областей, кото­рые дают наибольшее количество хлеба, опиу­ма и других земледельческих произведений; тиргутский табак и индиго принадлежат к наиболее ценимым продуктам этого рода. Городские поселения Беттия, Музаффарпур, Дабанга, самые значительные центры населе­ния в крае, отправляют свои произведения в Калькутту, но не по изменчивым рекам и речкам, орошающим их поля, а по сети железных дорог, постройка которых была предпринята во время голодного 1874 года, с целью дать заработок умиравшим с го­лода поселянам. Эти рельсовые пути, но ко­торым постоянно происходит большое то­варное движение, оканчиваются па берегу Ган­га, напротив города Бар, одной из важ­ных станций железной дороги из Калькутты в Пешавер. Город Хаджипур, тоже зна­чительный торговый пункт, может быть рассматриваем как пригород Патны, с кото­рою его соединяет устье реки Гандак. Возде­
ланные земли Северного Бехара постепенно распространяются все далее и далее в преде­лы болотистого пояса терай, на юге от гра­ницы Непала, за которою наблюдает, на до­роге в Катманду, крепость Сигаули.
Монгир, одна из самых оживленных'ь пристаней на берегах Ганга, есть в то же время один пз живописных городов Бен­галии, благодаря скалистому пригорку, на ко­тором стоит старинный форт, заключающий теперь европейский город: у подножия этого замка или кремля группируются дома индус­ского города; окружающие равнины принадле­жат к местностям, которые наиболее пред­ставляют вид леса или парка, благодаря де­реву мхова или bassa latifolia, цветы которого питают людей и животных. Около полумил­лиона этих деревьев растут в округе, да­вая каждый год сбории цветов, простираю­щийся до 100.000 тонн [более 6 миллионов пудовъ] !). Багальпур, город еще более мно­голюдный и торговый, чем Монгир, распо­ложен вдоль правого берега главной реки, на пространстве слишком 3 километров; окре­стная страна—одна из самых любопытных местностей Индии по многочисленности суще­ствующих в ней храмов, сооруженных джайнами. Холм Мандар (Мандар-гири), который высится уединенно верстах в пяти­десяти к югу от Багальпура, носил некогда 540 храмов на своем гранитном плато, го­сподствующем над окружающими равнинами на 200 слишком метров; изображение змея, иссеченное в скале рельефно, обвивается во­круг всей горы. От древних зданий страны сохранились только агаты и другие твердые камни, рассеянные по земле.
Ниже богатого Багальпура, по течению реки, древний город Кольгонг, или Кохальгаои, еще недавно имевший весьма важное значение, как место отправки товаров в Калькутту, сни­зошел теперь на степень незначительного ме­стечка: удалившись от этого города, Ганг тем самым осудил большое число ег<> жителей на изгнание; большинство их поселилось ниже по реке, в новомЧ) городе Сахибгандже, одном из тех многочисленных «господских рын­ковъ», которые появились со времени англий­ского завоевания. По Гонтеру, торговое движе­ние в Сахибгандже в фискальном 1876 — 1877 году выразилось следующими цифрами: 43.020 судов, груз которых состоял из 100.000 тонн риса, 40.000 тонн соли и т. д.; общая ценность товаров простиралась до 11.250.000 франков. К северо-западу от Сахибганджа, на противоположном берегу ре­ки, усеянной в этом месте островами и пе­счаными мелями, находится станция Карагола,
О Dalton, „Ethnology of Bengal; „Radjendralala Mitra, Э Lockwood, „Journal of the Linnaean Society44, vol. „Bouddha Gaya‘. ХѴП, 1880.
343 ГЛАВА ИГ.—
которая тоже привлекает много торгового лю­да во время ярмаков; эти ярмарки происхо­дят на обширно# равнине из аллювиальных земель, где не раз появлялась холера, произ­водившая большие опустошения среди скучен­ной массы народа. Первый город, который мы встречаем на юге от большего изгиба Ганга, обходящего вокруг холмов Пахариа Раджмагал, тоже один из тех городов, которые населялись и пустели, сообразно пе­ремещениям реки. Почти во все продолжение семнадцатого столетия, Раджмагал, стоявший тогда при главном течении Ганга, был важ­нейшим городом области дельты; в поло­вине настоящего столетия он был еще мно­голюдным и торговым центром населения; но в 1863 году река отодвинулась к восто­ку, и «Сад Царей» (буквальное значение сло­ва Раджмагал) обратился в кучку лачуг, раскиданных вокруг руин. В 1880 году течение реки опять вступило в Раджмагальское русло, а вместе с тем вернулись тор­говля и цветущее состояние города. На востоке, город Мальда, расположенный при слиянии Мага-надди и одного рукава или побочного по­тока Ганга, и некогда имевший некоторую важ­ность, как торговая контора французов п голландцев, тоже пришел в упадок; в на­стоящее время он славится только своими превосходными плодами мангового дерева, но уже не фабрикует прочных бумажных мате­рий, известных под названием малъди. Да­лее на юге,английская торговая контора, осно­ванная в 1686 году, сделалась одним из второстепенных городов Бенгалии, под име­нем Инглиш-Базар (английский базар) или Ангразабад. В этой изменчивой стране, где нередко и самая почва пропадает по капризу потоков, города имеют более скоропреходя­щую судьбу, чем на твердых землях вну­тренности материка. Так, в этой области видны еще знаменитые развалины Гаура и ■остатки Пандуаха, города, который был ре­зиденцией афганских монархов около конца четырнадцатого столетия; его здания, все из камня, хорошо сохранились и очень любопыт­ны, как образчики афганской архитектуры в Бенгалии. Что касается города Тондан или Тангра, который следовал, как столица го­сударства, за Гауром и Пандуахом, то ме­стоположение его еще не найдено *) На севе­ре, в аллювиальных равнинах, по которым протекают горные речки и ручьи, спускаю­щиеся из Непала и Сиккима, города тоже блуж­дают по воле изменчивых вод. Так, Пурния, один из важнейших рынков для тор­говли джутом, был покинут европейскими негоциантами с тех пор, как река Кали-
*) Hunter, „Imperial Gazetteer of India".
ИНДУСТАН. 341
Коси, переменив русло, оставила вдоль го­рода пояс вонирчих болот.
Ниже бпфуракции Ганга встречаем еще несколько городов, следующих один за другим в аллювиальной равнине Падмы, большего рукава главной реки, который соеди­няется с Мегной Рампур-Баолеахъ—очень оживленный и посещаемый большим числом судов порт, отпускающий преимущественно шелк, рис, джут, п ввозящий сахар, соль и различные ткани (в фискальном 1876 1877 году торговое движение этого города простира­лось, по ценности товаров, до 13 525.000 фр.); тогда как ИИабна, главный город округа, почти покинут торговлей, вследствие того, что реч­ное русло переместилось к югу. Между этими двумя городами, Рампуром и ИИабной, паровой паром соединяет две половины железной до­роги, идущей из Калькутты в Дарджилинг. Но торговая жизнь, понятно, устремилась, глав­ным образом, на малый рукав Ганга, кото­рый англичане выбрали местом для основания столицы своей Индийской империи. Впрочем, па том же западном рукаве могучей реки, около вершины дельты, и прежние государи Бенгалии установили свою резиденцию в во­семнадцатом столетии. Муршидабад, на ко­торый упал пх выбор, скоро сделался одним из величайших городов в свете. Когда английский генерал Кляйв проник в эту столицу, в 1759 году, после того, как армия его одержала над войсками наваба ре­шительную победу при Пласси, резиденция бенгальских владык показалась ему «такою же обширною, такою же многолюдною и такою же богатою, как Лондон, с тою разницею, что крупныесобственникп Муршидабадаживут в гораздо большем изобилии и роскоши чем лорды и негоцианты английской метрополии». «Если бы жители,—прибавляет он, — захо­тели истребить европейцев, то им достаточно было бы для этого камней и палокъ». Город имел тогда слишком 50 километров в окружности. Даже и после того, как англича­не сделались неоспоримыми властителями Бен­галии, Муршидабад по-прежнему сохранил свой оффициальный ранг столицы; только в 1772 году он был лишен некоторых из своих привилегий главного города государ­ства, а в 1790 году у него был отнят, на­конец, и самый титул столицы. С этой эпохи важность его, так же, как и численность насе­ления, быстро уменьшились. Последовательные переписи городского населения Мурпипдабада в девятнадцатом столетии дали следующие цифры: в 1815 г,—165.000; в 1829 г.— 146.186; в 1837—124.804; в 1872 г — 46.140; в 1891 г.—35.576 жит Наваб, ко­торому английское правительство назначило го­довое содержание (liste civile) в размере 4 миллионов франков, все еще имеет свою
БАССЕЙН ГАНГА.
345
оффициальную резиденцию в Муршидабаде и владеет там пышными дворцами, из кото­рых один, построенный недавно в итальян­ском стиле, заключает резной трон из слоновой кости, образцовое произведение мест­ного искусства; другой дворец в большей части построен из драгоценных материалов, из­влеченных из древних памятников Гаура. Один из муршидабадских лицеев (кол­леджей) принимает исключительно молодых людей, принадлежащих к фамилии наваба. Почти затерянный среди деревьев и густых чащей бамбука, Муршидабад имеет вид обыкновенных городских поселений только в фабричном квартале (шелкопрядильные мануфактуры), да в той части, которая рас­положена по берегу Ганга; но торговое движе­ние сосредоточивается преимущественно на севере городского округа, в двух пригород­ных местечках Джиагандж и Азимгандж, лежащих одно против другого по обе сто­роны реки Вхагирати. В коммерческом мире Муршидабад известен только своими банко­выми операциями.
Если Муршидабад пришел в упадок, то многие другие города страны совсем прекра­тили свое существование. Так, древний буд­дийский город Бадригат, на западном бе­регу Вхагирати, оставил после себя только развалины, а место, где стоял Казимбазар, теперь указывают только мазанки да несколько дворцов богатых туземцев. Этот послед­ний город, находившийся в пяти километрах к югу от Муршидабада, был в семнадца­том столетии важнейшим торговым цен­тром Бенгалии; самая река была известна под именем этого порта, и вся дельта Ганга называлась «Казимбазарским островомъ». В 1813 году торговля уже большею часть пере­местилась и направилась к новому городу Барампуру (Брамапур), где англичане осно­вали свои военные каитонементы, как вдруг отступление русла Вхагирати оставило Казпмбазар среди болот; отлив населения при­нял размеры настоящего бегства, и остъиндская компания, владевшая в этом месте весьма важною прядильною мануфактурою, вы­нуждена была бросить это обширное промыш­ленное заведение. Местоположение бывшей европейской колонии теперь указывают только многочисленные могильные камни христиан­ского кладбища. На юге от Барампура, зна­менитое поле сражения при Пласси пли Паласп испытало противоположную участь: вместо того, чтобы быть покинутым внутри земель, вдали от реки, оно было целиком унесено разливами речных вод.
Надия, одна из столиц, которые пред­шествовали Муршидэбаду, была в одиннад­цатом столетии резиденцией последнего изъ
346 государей индусской расы, царствовавших над Бенгалией. Она не исчезла, как многие другие города этой области, где почва беспре­станно перемещается водами; но река, так сказать, играла с нею; основанная на пра­вом берегу Вхагирати, она теперь находится на левом берегу той же реки. Кришнагар, лежащий километрах в десяти к востоку, на берегу Джеллипги, много превзошел Надию по важности; то же нужно сказать о двух очень значительных торговых городах Каль и Саптипур, находящихся ниже, на из­вилинах Вхагирати, которая уже приняла в этом месте название Хугли. Города этой области Бенгалии некогда славились своими учебными заведениями, а Кришнагар и ныне славится своим институтом санскритского языка и литературы. От другого древнего го­рода, знаменитого своими школами, Трибени, не осталось ничего, кроме гата, или священ­ной лестницы, по которой спускаются пили­гримы, чтобы купаться в водах реки. Три­бени, т. ф. «Три Реки», названный так от слияния двух потоков с Гангом, не пере­менил имени с глубокой древности, восхо­дящей слишком за восемнадцать столетий до нашего времени; Плиний и Птолемей упоми­нают о нем, как об одном из больших торговых городов Индии.
В Трибени мы уже вступаем в город­ской округ Калькутты. Древний порт Сатгаон или Саптаграм, т. ф. «Семь Деревень», была, долгое время главным торговым горо­дом гангской дельты, но когда фарватер обмелел, место якорной стоянки судов дол­жно было передвинуться, и португальцы, ко­торые в то время прибыли в страну, осно­вали город Хугли: это было в 1547 году. Церковь и Бандельский монастырь, которые еще видны на северной стороне города,—са­мые старые христианские здания, какие только существуют в Северной Индии. Португальцы оставались около столетия в своей колонии, но в 1629 году император Джахангир об­ложил осадой Хугли и взял город присту­пом; почти весь португальский флот быль захвачен неприятелем, и пленные были пе­ребиты или насильно обращены в магометан­скую веру. В 1642 году явились, в свою очередь, англичане, и так же, как порту­гальцы, скоро вступили в вооруженную борьбу с своими хозяевами; победа осталась за при­шельцами. и Хугли сделался одним из их опорных пунктов для дальнейших завоева­ний. Город Чинсурах, лежащий к югу от Хугли и составляющий с ним одно целое в отношении городского общественного управле­ния, был голландскою колониею; только в 1826 году он окончательно уступлен Англии. Построенный в этом городе постоянный
J ■
347 ГЛАВА II.
мост, длиною в 400 метров, соединяет две железнодорожныя* линии, идущие по обоим ■берегам Хугли.
Французская контора Чандернагор,—Чондан-нагар, «Город Сандального дерева», или Чандра-нагар, «Город Луны»,—напо­минает времена, когда Дюпле старался заво­евать для Франции Индийскую империю. Заня­тый французами в 1673 году, затем куплен­ный у Великого Могола в 1688 году, Чандернагор сделался, в первой половине восем­надцатого столетия, значительным городом, п купеческие суда сотнями стояли на якоре перед его набережными; в 1757 году измена Террано предала его англичанам 9Разорен­ный войнами, кордоном таможен, которыми он окружен со всех сторон, и обмелением реки, которая теперь имеет только три метра глубины на фарватере, Чапдерпагор остался, ио крайней мере, одним из красивейших городов Бенгалии; его обветшалые храмы и дворцы окружены обширным садом, который образуют группы пальм, густые ряды индий­ских смоковниц и другие большие тропиче­ские деревья. Фараш-дунга, или «Француз­ская община», занимает, со всею своею тер­риториею, пространство 940 гектаров, и тор­говля её совершенно ничтожна; французские коммерческие корабли останавливаются в Калькутте.
Торговля Франции рекой Хугли в 1878 году: Привоз в Калькутту—7.006.000 франк. Вывоз из Калькутты —50.681.000 франк.
Все торговые нации Европы хотели иметь свои конторы на главной реке Бенгалии и по­лучать свою долю драгоценных произведений страны. Ниже Чандернагора и на том же за­падном берегу Хугли датчане приобрели го­род Серампур. который онп окрестили полу­датским. полуиндусским именем Фредерикспагар. Проданный Англии в 1845 году, Серампур составляет теперь пригород Каль­кутты, н многочисленные негоцианты основали в нем свое обычное местопребывание. Этот город долгое время был средоточием про­тестантских миссий в Индустане, и его се­минария религиозных пропагандистов есть значительное учебное заведение, библиотека которого заключает в себе редкия рукописи. Напротив Серампура, па левом берегу Хугли. виднеется прекрасный паркъБарэкпура, одной из резиденций вице-короля Индии. Это сме­шанное, полуевропейское, полуиндусское на­звание Баракпур (барачный город) указывает на соседство военных кантонементов, кото­рые заменили старую крепость Сиамнагар, построенную одним бардванским раджей. В 1824 году один полк сипаев, стоявший
*) „Journal of the Asiatic Society of Bengal", II, 1867.
—ИНДУСТАН. 348
лагерем в Баракпуре, отказался идти на войну против Бармании и за это ослушание был истреблен.
Калькутта, столица Англо-индийской империи и. после Бомбея, многолюднейший город Южной Азии, появилась в относительно недав­нее время. Правда, в этом месте сушертвовала маленькая деревня, Каликота, упомина­емая в 1596 году в окладных реестрах, составленных по приказанию султана Акбара, но только около столетия позднее английские купцы, жившие в Хугли, покинули эту кон­тору, чтобы поселиться на левом берегу реки, в местности, безопасной от набегов мараттов. Они построили свои магазины и жилища на том месте, где находились три деревушки, Сутанати, Каликота и Говиндпур, и имя цен­трального селения, напоминающее культ Кали, кровожадной богини, в конце концов одер­жало верх и сделалось названием всей колонии. Моряки и иностранцы переделали это наиме­нование в Голгооу, намекая тем на ужасаю­щую смертность нового города, который был окружен со всех сторон болотами, и грунт которого находился во многих местах ниже уровня речных наводнений. В паши дни раз­личные кварталы ассенированы сетью сточ­ных труб, прекрасными парками и чистыми водами, текущими в изобилии; в 1871 году смертность в Калькутте была меньше, чем во многих больших городах Западной Ев­ропы, каковы, например, Неаполь и Флорен­ция; тем не менее, пояс болотистых земель и рисовых плантаций, часто затопляемых, и теперь еще окружает город с восточной и южной стороны: обширное болото Даппаманпурское, называемое англо-индийцами «Соля­ным озеромъ», простирается на востоке от Калькутты на пространстве около 80 квадр. километров и наполняется городскими нечи­стотами, отвозимыми туда по особой железной дороге, устроенной специально для этой цели. С 1871 года смертность снова возрасла, при том до такой степени, что стала перевеши­вать среднюю цифру рождений, и городское население с этого года постоянно уменьшалось, хотя число жителей вообще в пригангекпх равнинах возрасло в изумительных раз­мерах.
Смертность в Калькутте: в 1871—23,9; в 1873 г.—25,8; в 1877 г.—31.9 на 1000.
Обладание подвижною, изменчивою почвой, на которой водворились купцы ост-индской компании, досталось пм не без борьбы. В 1756 году наваб Бенгалии, Сарадж-уд-Даула, обложил осадой цитадель и овладел ею; евро­пейские пленные, в числе 146 человек, были заперты в тесную комнату, знаменитую «Чер­ную Яму» (Black Hole), как ее называют английские летописцы, и па другой день, когда темница была отперта, в живых оказались
349
БАССЕЙН ГАНГА.
ЗЛО
'только 33 человека; остальные, по недостатку воздуха и пространства, задохлись или были раздавлены. В следующем году военный флот, пришедший из Мадраса, отмстил за это злодеяние. Генералы Кляйв и Вильсонъ
и начинается существование нынешнего горо­да. На юг от старого форта, Кляйв воздвиг цитадель с звездчатыми бастионами, получив­шую название «форт Вильямъ», которая имеет не менее 3 километров в окружности и за-

взялп обратно Калькутту, одержали решитель­ную победу при Пласси. назначили нового яаваба и предписали ему условия мира, в силу которых англичане получили право верховной власти над калькуттскою землей. С этой эпохи
ключает в себе целый город и сады; на сторонах, которые ограничивают на севере и на востоке майдан, обширную эспланаду, где маневрируют войска и где прогуливается столичный бомонд, высятся те пышные стро­
351 ГЛАВА II.—
ения с колоннадами п с фронтонами, за ко­торые Калькутта получила название «города дворцовъ». Правда, что эти дворцы обращают на себя внимание только богатством матери­алов, из которых они построены, да пра­вильностью своих архитектурных линий; это английские подражания греческого стиля; не­смотря па разность климатов и народов, Калькутта и Петербург походят друг на друга холодною правильностью и банальным, казарменным видом и расположением сво­их зданий. Еще недавно в этой пышной сто­лице Индии город дворцов составлял в высшей степени печальный контраст с «гряз­ным городомъ»: северные и восточные квар­талы, населенные туземцами, представляли непроходимый лабиринт переулков и закоул­ков, обставленных по сторонам грязными лачугами индусов; широкия улицы, проведен­ные теперь через этот черный город, дают доступ воздуху и свету; с своей стороны, и английский город содержит уже не мало улиц, постройки которых, болер простые, чем бога­тые здания эспланады, отличаются в то же время и лучшим вкусом в архитектурном отношении. На западе, на правом берегу реки, основался другой город, под именем Хаурах, населенный по преимуществу моряками, промышленниками, ремесленниками всякого рода. Пловучий мост, разводимый на два часа в день для прохода судов, соединяет эти два города. Вдоль берегов Хуглп, на некото­ром расстоянии одна от другой, устроены священные лестницы, или гаты, спускающиеся своими нижними ступенями в самую воду постоянно унизанные индусами и пндусскамп всякого возраста, которые молчаливо преда­ются омовениям, образуя живописную картину своими подвижными, беспрестанно меняющи­мися группами. На северной стороне пловучего моста Нимтолахская лестница специально по­священа сожиганию умерших: труп покойника кладут на костер, брызгают на глаза не­сколько капель священной воды, затем накла­дывают кучки поленьев на тело, и вскоре от него остается только пепел да обуглен­ные кости *).
Выбор Калькутты в столицы британских владений в Азии ясно свидетельствует о чуже­земном происхождении её основателей. От­носительно Полуострова по сю сторону Ганга или передней Индии она занимает положение, совершенно внешнее, так как находится на окраине его: она, очевидно, есть лишь сборное место для торговых судов, приходящих за грузами произведений страны: это резиденция купцов, а не средоточие обширной политиче­ской империи, каковым было местопребывание
<) Е. Cotteau, „Promenade dan^ Pinde et a Ceylou“.
индустан. 352
Великих Моголов. Даже в Бенгалии Каль­кутта далеко не имеет того географического положения, какое приличествует естественной столпце, выростающей, так сказать, из земли, благодаря сосредоточению местных энергий. При естественном ходе вещей, индийский Мемфис должен был возникнуть сам собою при начале разделения Ганга па рукава, и действительно, там именно, близ этой бифур­кации, беспрестанно меняющей место, возни­кали, под владычеством азиатских династий, индусских и магометаиских ь, следовавшие один за другим главные города Бенгалии: Надия, Гаур, Паидуах, Казпмбазар, Муршпдабад. Калькутта—это в сущности не что иное, как торговая контора пли фактория, го­сподство которой было навязано всей стране силами, пришедшими из чужих дальних краев, и которая могла изменить в свою пользу естественное направление главных пу­тей сообщения только при помощи значитель­ных искусственных сооружений. Отто го-то часто предлагали перенести столпцу в другое место: Дели, Агра, Аллахабад, Джабалыиур были рекомендованы как будущие столицы Индии, ради пх центрального положения на Полуострове; имя Бомбея тоже было упоми­наемо в этих проектах, в виду тех исклю­чительных выгод, какие представляет этот город относительно удобства сношений с Европой: указывали даже Пазик, на северозападном углу Декана, как занимающий привилегированное положение в отношении здоровости климата, близости Бомбейского порта и легкости сосредоточения всех боль­ших дорог Индустана. Но Калькутта имеет на своей стороне, если не нрава, даваемые временем, то, по крайней мере, громадные рессурсы, которые ей доставили её капиталы. Благодаря железным дорогам и линиям су­доходства, нынешняя столица государства имеет легкое и удобное сообщение со всеми провинциями Индустана; кроме того, нужно принять в соображение то обстоятельство, что завоевания и мирные территориальные присо­единения, сделанные па Полуострове по ту сторону Ганга, придали городу на Хугли по­ложение центральное относительно всей сово­купности Ап гло-азиатской империи; он зани­мает середину между Цейлоном и Синга­пуром, между Аденом и Гонконгом. При том, можно сказать, что со времени основания летних городов на Гималайских предгорь­ях, столпца Индии стала вести кочевой об­раз жизни. Летом, Калькутта перестает быть местопребыванием правительства: адми­нистративным центром империи становится Симла, тогда как Дарджилинга делается вре­менно главным городом Бенгальского пре­зидентства Таким образом, главные упра­вления Индии эмигрируют периодически.сооб-

БАССЕЙН ГАНГА.
353 разно перемене времен года,—явление, беспримерное в истории больших государств.
В период своего слишком столетнего господства над богатою Индийской империей, Калькутта не только украсилась пышными памятниками зодчества, каковы вице-королев­ский дворец, здания высших правительствен­ных учреждений, городская дума, судебная палата, главный почтамт, монетный двор, клубы, каоедральные соборы, построенные в греческом или готическом стиле, более или менее индианизированном, — она основала также много важных научных учреждений. Мало найдется во всем свете ученых об­ществ, киторые оказали бы больше услуг пауке, чем азиатское общество Бенгалии, и издаваемые им записки, ряд которых на­чался около ста лет тому назад, в 1788 году, составляют один из драгоценнейших источников для изучения Востока; его богатая библиотека обладает многими единственными в своем роде документами. Индийский музей, в Калькутте, заключает в себе полную коллекцию горных пород и ископаемых Ин­дустана, и, между прочим, любопытные остатки фауны третичной эпохи, собранные в пластах гор Сивалик. Между калькуттскими парками особенно замечателен зоологический сад, менее богатый, однако, чем такой же сад аудского раджи, имение которого занимает пространство более двух километров вдоль левого берега, ниже города. Против дворца низложенного раджи раскинулся обширный ботанический сад, занимающий площадь в 109 гектаров; несмотря на опустошения, про­изведенные циклонами, 'Гам еще сохранились некоторые чудеса растительного мира, между прочим, сенегальский баобаб, окружность которого превышает 11 метров (7 сажен). Этот сад, разведенный в 178G году, полу­чил, под управлением Госкера, первосте­пенную важность; это, вероятно, важнейшее учреждение подобного рода, давшее свету наи­большее число полезных и орнаментальных или декоративных растений: гербарий его, без сомнения, самый полный во всей Азии.
Как промышленный город, Калькутта стоит ниже Бомбея; она имеет почти только те мастерские и фабричные заведения, какие необходимы всякому большому городу. Однако, пригород Хаурах, на западном берегу реки, представляет уже в одном из своих квар­талов вид европейского мануфактурного го­рода высокими трубами своих фабрик и заводов; здесь переработываются в нити и ткани волокна джута(по-пндусски пат, кошта), или cordioris indica, и фабрикуются те грубые мешки, которыми пользуются моряки для на­грузки хлебных растений и других продук­тов. В Калькутте существуют также и бу­магопрядильные мануфактуры. В 1894 году
География Реклю. т. VIII.
354 в этом городе насчитывали 26 джутопрядилень, с 9.417 ткацких станков и 189.080 веретен, при 6 7.930 рабочих, 8 бумагопря­дилен, с 324.038 веретен, 3 большие писче­бумажные фабрики, 2 сахарных завода, не­сколько индиговых фабрик и 170 мелких промышленных заведений. Правительство тоже имеет большие промышленные заведения в самой Калькутте и в окрестностях; важ­нейшее из нихъ—пушечно-литейный завода, в Козипуре, находящийся выше города по реке. Что касается роли города на Хугли в отно­шении распределения богатств, то он несо­мненно имеет первостепенное значение. Каль­кутта—один из главнейших портовых городов Азии и всего света: годовая ценность его торговых оборотов простирается до двух с половиною миллиардов франков, а движение судоходства достигает, по количеству грузов, почти двух миллионов тонн, не считая беспрестанного прихода и отхода мел­ких пароходов и туземных барок, плава­ющих в дельте Ганга. Вот точные цифры торговых оборотов. Обороты внешней тор­говли 1894 г. составляли около 700 миллионов рупий:
Движение порта по внешней торговле в 1893 году: пришло 271 паровое судно в 548.982 тонны и 146 парусных судов в 242.083 т.; отошло— 325 пароходов в 681.365 т. и 180 парусных судов в 295.603 тонны.
Об изумительной деятельности судоходства на тысяче каналов Бенгалии можно судить по тому факту, что городок Хульна. стоящий в центре этой сети водных путей, видит каждый год более ста тысяч судов, оста­навливающихся у его набережных. Известно, что не так давно калькуттские негоцианты, опасаясь обмеления реки Хугли, хотели было дополнить свой порт прибавкой другого тор­гового города на лимане рукава Матлах, имею­щем от 8 до 50 метров глубины и безопа­сном от боры (борьбы приливной волны с речным течением); по ни один иностран ный корабль не пошел к этой новой гавани, окрещенной именем порта Каннинга. Неда­леко оттуда находятся рудники Тарда, которые были посещены португальскими мореплавате­лями еще до основания Калькутты *). На себеровостоке лежит Джессор пли Касба, малень­кий городок, но административный центр округа, в котором насчитывается свыше двух миллионов жителей.
Ниже Калькутты, вплоть до самого моря, удаленного от столицы на 128 километров, нет более городов; встречаются только де­ревни, на половину скрытые в густой зе-
1) J. Long, „Proceedings of the Asiatic Society*, dec 1868.
12
355 ГЛАВА II.—
лсни, да форты, сигнальные башни, маяки и бакены. Однако, на запад от метрополии простирается густо населенный бассейн при­тока Хугли, реки Дамудах или Дамодар, ко­торая берет начало в холмах области ЧотаНагпор и соединяется в лимане с другим потоком, рекой Рупнараян. В этом бас­сейне есть еице несколько важных городов; Бардван, резиденция одного магараджи, по­лучающего теперь пенсию от английского правительства,—самый значительный из них, ни в Индустане мало найдется городов, ко­торым приходилось бы больше страдать от болотной лихорадки (маларии); постоянный пе­ревес смертных случаев над числом рож­дений уменьшил население Бардвана более чем на треть с 1863 года, а некоторые де­ревни, более других подвергающиеся губи­тельному действию миазмов, поднимающихся с прибрежных болот реки Дэмодара, были совершенно обезлюднены.Соседний город, Бпшнапур. на который старинные хроники ука­зывают, в одиннадцатом столетии, как на «славнейший город во всем свете», предста­вляет теперь почти только развалины в черте громадного пространства, которое он некогда занимал. Другие города страны, Чандракона, Банкура, имеют некоторые ме­стные роды промышленности, преимуществен­но производство шелковых материй и метал­лических изделий. Место, к которому, глав­ным образом, устремляются английские ка­питалы, это Раниганджский каменноугольный бассейн, обширный горнозаводский округ, который заключает в своих богатых зале­жах по меньшей мере, 14 миллиардов тонн угля и который один доставляет две трети всего добываемого в Индии годового коли­чества минерального топлива. Разработка та­мошних копей началась с 1777 года, но по качеству раниганджский каменный уголь да­леко уступает английскому. Самым деятель­ным годом эксплоатации был 1868. когда количество добытого в копях Ранпганджа угля достигло 564.930 тонн; в 1879 году добыча составляла только 523.100 тонн. Уголь из копей Кархарбарп, в горах области Чота-Нагпор, недалеко от горы Параснат, доставляемый по специальной, нарочно для этой цели построенной ветви железной доро­ги, считается лучшим в Индии, и в сосед­стве. на линии, простирающейся на запад че­рез Хазарибаг и Паламао, вплоть до Дальтонгапджа (Дальтонов рынок), в долине реки Соны, следуют один за другим дру­гие каменноугольные бассейны, которые спо­собствуют в известной степени поддержанию и развитию промышленной деятельности стра­ны. доставляя топливо и железо её чугунопла­вильным и железоделательным заводам и локомотивам железных дорог Бенгалии.
индустан. 356
Замечательно, что в бенгальских камен­ноугольных копях никогда не образуется так называемый рудничный газ ’)> так что тамошним рудокопам нет надобности при­нимать против взрывов ни одной из тех предосторожностей, которые необходимы в Европе. Это тоже одна из выгод географи­ческого положения Калькутты, что она нахо­дится по близости от единственных камен­ноугольных бассейнов Полуострова, имею­щих действительную экономическую ценность.
Несмотря на очень нездоровый климат низменных болотистых местностей страны, народонаселение в округе Чота-Нагпор воз­растает быстрее, чем во всех других окру­гах Бенгалии. Хазарибаг, славящийся своим чистым, здоровым воздухом, постоянно разростается и приобретает все более и более важное значение, как место дачной жизни для английских негоциантов Калькутты. Там и сям, в особенности на скатах горы Па­раснат, увенчанной джайнскими святилищами, джунгли уже уступили место чайным планта­циям; но проект основать летний город на вершине горы почему-то оставлен. На севере, в равнине, по которой проходит железная дорога, непосредственно соединяющая Каль­кутту с Патной, находятся храмы, еще более усердно посещаемые пилигримами, чем па­годы на горе Параснат: это святилища Деогара, или «Божьего Замка», посвященные бо­гу Сиве. В прошлом столетии эти храмы бы­ли отдаваемы ост-индскою компанией на от­куп жрецам, и каждый приходивший на по­клонение святым местам богомолец должен был платить известный налог в пользу ан­глийской казны *).
К западу от Калькутты, единственный большой город страны—промышленный Миднапур, стоящий на реке Касаи и сообщаю­щийся с рукавом Хугли посредством судо­ходного канала, проведенного через низмен­ные равнины. Город Тамлук, на правом бе­регу Рупнарайяна, в том месте, где мор­ской прилив превращает эту реку в широ­кий лиман, который, по мнению Фергюссона. был некогда лиманом Хугли, есть древний Тамралапти, столица государства и очень ожи­вленный порт в эпоху буддийского господ­ства. Китайский путешественник ГиуэнъЦанг, посетивший страну в седьмом сто­летии после Р. X., говорит о нем как о большом городе, богатом прекрасными па­мятниками зодчества. По впоследствии река за­сорилась илом, обмелела, и суда перестали по­сещать Тамлук; теперь это не более как большое местечко, которого дома и храмы мало-по-малу погружаются все глубже в не­твердую почву.
’) V. Ball, „Jungle Life iu India44.
3) Hunter, „Annals of Rural Bengal14.
357
ГОРЫ АССАМА И БАССЕЙН БРАХМАПУТРЫ.
358
Города Гапгского бассейна, с населением свыше 20.000 душ:
Пенджаб: Дели—192.579 жит.; Карнал — 27.025 жит.; Панипатъ—27.547 жит.; Ревари—25.230 жит.
«Северо-западныя» провинции: Бенаресъ— 219.457 жит.; Агра—168 662 жит.; Аллаха­бадъ—175.246 жит.; Кауяпоръ—188.712 жит.; Барели—121.039 жит.; Миратъ—119.390 жит.; Фаррухабадъи Фатехгаръ—78.032 жит.; Шахджаханиур -78.522жит.;Мирзапуръ84.130 жит.; Морадабад —72.921 жит.; Муттра (Мат­ра)—61.195 жит.: Койл (Алигар)—61.485 жит.; Горахпуръ—63.620 жит.; Самбхал 46.975 жит.; Сахаранпуръ—63.194 жит.; Амриа—34.900 жит.;Будаонъ—33.680 жит.; Этава—-34.721 жит.; Пилибхпдъ—33.799 жит.; Банда—28.974 жит.; Гатрасъ—23.600 жит.; Джаупуръ—23.325 жит.; Деобанд — 21.700 жит.; Майнпури—21.175 жит.
Государство Рампур: Рампур —76.733жит.
АудъгЛукнау (Лукноу)—273.028 жит.;Файзабадъ—78.921 жит.
Бенгалия: Калькутта, с пригородами — 810.786 жит.; Гаурахъ—116.606 жит.; Пат­на—165.192 жит.; Багальпуръ—69.106 жит.; Гайя—80.383 жит.; Дарбханга73.561 жит.; Чапра—57.352 жит.; Муршидабадъ—35.576 жит.; Арра — 43.ООО жит.; Музаффарпуръ— 38.225 жит.; Хугли и Чинсура—33.060 жит.; Бардванъ—34.477 жит.; Мпднапур 31.500 жит.; Сантипур 30.437 жит.; Хульна — 27.350жит.; Бархампуръ—30.000 жит.; Криш­нагаръ—26.750ЖПТ ; Серампуръ—35.952жит.; Хаджипуръ—22.300 жит.; Рампур Баолеахъ— 22.300 жит.; Чандракона—21.300 жит.; Сасарамъ—21.025 жит.; Джаханабадъ—21.020 жит.
Французские владения: Чандернагор (1895 г)—24.000 жит.
IX.
Горы Ассама и бассейн Брахмапутры.
Эта северо-восточная часть Индии предста­вляет переходную страну: занимая положение на границе нескольких географических об­ластей, она принадлежит также и по составу своего народонаселения к различным истори­ческим эпохам. В то время, как равнины, заключающиеся в Бенгальской провинции, со­ставляют уже многие века часть индусского мира,горные цепи, образующие раздельный мас­сив между бассейном Брахмапутры и бас­сейном Иравадди, между Индией и И н до-Ки­таем, населены племенами, стоящими на раз­личных ступенях цивилизации; па полуден­ной покатости Гималайских гор и возвышен­ностей, которыми они продолжаются на вос­ток, в пределы Китайской империи, прости-
раются даже еще неизследованные простран­ства, которых первобытные племена или або­ригены примыкают одни к тибетскому корню, другие к индо-китайским расам. В срав­нении с большинством других провинций Индии, Ассам слабо населен, не только в высоких, нагорных долинах, по даже и в низменной области. Кажется, что в предше­ствующую эпоху, прежде чем дикари и бир­манские войска опустошили этот край, насе­ление было гораздо многочисленнее на бере­гах Брахмапутры; повсюду встречаются в джунгле остатки строений, горки, бывшие, по­видимому, могильными курганами, бамбуковые рощицы, сады из фруктовых деревьев, сно­ва одичавших. В наши дни страна опять заселяется путем колонизации; бенгальцы, ораонцы, санталы, призываемые на чайные плантации, селятся в плодоносной равнине и в возвышенных долинах окрестных гор; но бенгальские округи Дакка, Типперах, Поа­хали, лежащие на восточном берегу Брахма­путры, заключают в шесть и семь раз боль­ше жителей, пропорционально пространству.
Бассейн Брахмапутры до границ Ассама:
Пространство. Народонаселение.
Ассамъ 126 915 кв.
Дакка в Бенгалии 38.848 „
Тиипера и Поахали 10.908 „ Тиииерахские хол­
мы .... 10.582 „
кпл. 5.476.813 жит.
„ 9.844.127 „
„ 2.257.865 „
137.442
Горы Гарро, или «Холмы» (Hills), как их называют калькуттские англичане, возвышают­ся непосредственно на востоке от большего из­гиба, который образует Брахмапутра при своем вступлении в Бенгальскую равнину, подобно тому, как по другую сторону аллюви­ального пространства, образующего Между­речье, Ганг огибает Раджмагальские холмы; пробивая цепь высот, которая некогда про­стиралась от Гатскпх гор Западного Дека­на до гор Индо-Китая, воды, спускающиеся с Гималая. расположили свои течения с заме-
чательной симметрией. Горы Гарро, поднимаю­щиеся постепенно по направлению с запада па восток, состоят из параллельных хреб­тов, отделенных один от другого глубоки­ми долинами, покрытыми лесами или джунг­лями. На юге, первый из этих хребтов увенчан горой Тура, с вершины которой, возвышающейся на 1.370 метров, открывается одна из обширнейших панорам, какие мож­но видеть в Индии: необозримое простран­ство равнин сливается в бесконечной дали с кривизной земного горизонта, тогда как за Дарджилингом показываются, в ясную погоду, неопределенные очертания горных масс Сиккима; блистая там и сям серебри­стыми полосами между зеленью лесов, по­являются воды реки Амавари, как называют туземные жители гор Гарро Брахмапутру; на
359
ГЛАВА II. ИНДУСТАН.
пространстве более 160 километров можно различить излучины реки. Около центра мас­сива, но ближе к полуденному скату, подни­мается высокая вершина, которой индусы дали имя Кайлас, то же самое, какое носит одна из священных гор Гималаи. Горы Гарро, орошаемые необычайно обильными дождями, принадлежат к числу возвышенностей, по­крытых очень густою растительностью, перепутанною с бесчисленными лианами и чуже­ядными растениями; драгоценный сал и другие строевые деревья составляют обыкновен­ные породы в этих лесах, которыми за­владело правительство и которые, без сомне­ния, сделаются современем одним из са­мых производительных и доходных госу­дарственных имуществ, когда в них вве­дется правильное лесное хозяйство и когда через них будут проведены во всех на­правлениях дороги, необходимые для эксплоа­тации. Государство присвоило себе также мо­нополию охоты на слонов в горах Гарро; правильно производимые облавы могли бы да­вать ему каждый год около двухсот голов этих животных. К числу больших четве­роногих, которые бродят в лесах этой части Ассама, принадлежит также носорог, это вообще очень смирное животное, и в не­которых округах его приручают и держат стадами, как мелкий домашний скот.
Горы Гарро, составляющие простой выступ или мыс на западной оконечности обширной горной системы, которая продолжается слиш­ком на 1.000 километров, до высот Юннана, примыкают своими хребтами к более возвышенным землям, известным после­довательно, в направлении от запада к вос­току, под названием гор Хасиа (Хасп) и гор Джайнтиа. Геологическое строение как гор Гарро, так п цепей Хасиа и Джайнтиа, совершенно одинаково, по наружный вид двух склонов во многом разнится. С той и другой стороны северная часть гор состоит из кристаллических и метаморфических каменных пород, наклоненных довольно пологим скатом к равнине Брахмапутры, тогда как южный край образован из пла­стов третичного происхождения, преимуще­ственно из меловых и песчаниковых фор­маций, круто обрывающихся над долиной, быв­шим морским заливом, в котором теперь извиваются притоки Мегны. Тогда как горы Гарро разрезаны водами на множество парал­лельных долин, горы Хасиа имеют в це­лом форму плоскогорий, поднимающихся, сред­ним числом, от 1.200 до 1.500 метров над уровнем моря, и на этих нагорных равнинах находятся горбы, из которых иные достигают почти 2.000 метров высоты; по словам братьев Шлагинтвейт, самая возвышенная вершина—гора Мопат, подни­
360«
мающаяся на 2.840 метров, но карта, соста­вленная, подъруководствомъТюплье, опытнымиофицерамп-геодезистами, указывает на вер­шину Шиллонга, как на высший купол гор Хасиа, и приписывает ему только 1.962 метра высоты. Некоторые из южных отлогостей, ограничивающих плоскогорья области Хасп, обрезаны до такой степени круто, что для того., чтобы подняться до уровня верхней площадки, нужно влезать на почти отвесные стены или при помощи лестниц, приставленных к скале, пли по деревянным ступенькам, вби­тым горизонтально в камень; привычные местные жители, нагруженные тяжелой ношей» а иной раз даже и в пьяном состоянии» всходят и сходят без малейшего голово­кружения по этим опасным лестницам ‘X В том месте, где известняки гор Хасиа залегают на песчаниках, они изрыты под­земными гротами и галлереями, которых про­межуточные столбы и своды обрушились там и сям под давлением налегающих масс, вследствие чего образовались груды развалин, имеющие вид громадных у крепленых зам­ков. Откосы из обвалившихся обломков представляют неисчерпаемые каменоломни обжигальщикам извести, живущим в рав­нине.
Изсечения и промоины, сделанные пролив­ными, падающими в виде настоящих по­токов, дождями на южном склоне плоскогорий, принадлежат к самым причудливым обра­зованиям этого рода, какие только случалось наблюдать; в некоторых частях остались только простые стены из скал между плато и почти уединенными отрывками его окружно­сти. В других местах работа размывания и, так сказать, изваяния горной массы про­должается из года в год; после каждого дождливого времени года образуются новые ов­раги и рытвины. Известно, что ни в одной стране земного шара не бывает ливней, ко­торые превосходили бы обилием дожди, па­дающие в Чера-Понджи, или «Деревне Ручь­евъ», в горах Хасиа. И не только количество изливающейся из атмосферы дождевой воды беспримерно велико в этой части Ассама, но и самая продолжительность дождливого се­зона здесь гораздо больше, нежели в других областях Индии; этот период начинается в марте и оканчивается только около поло вины ноября, так что в соседстве рек рав­нины впродолжении целых восьми месяцев остаются под водой. В этих затопленных прибрежных местностях атмосфера почти всегда тяжелая, сырая, насыщенная вредными болотными испарениями или миазмами. Даже в сухое и холодное время года, с ноября
Ч Hermann von Schlagintweit, „Reisen in Indien und Hochasienu.
361
ГОРЫ АССАМА II БАССЕЙН БРАХМАПУТРЫ.
362
лю февраль, густой туман поднимается около полуночи с низменных пространств, н ^продолжении всего утра его нездоровая мас-
разъединенности многих групп между населе­ниями, родственными по языку и племенному происхождению; непроходимые топни болота,

Башня Кутаб в окрестностях Дели.
са тяготеет над равнинами. Всякое сообще­ние прерывается между соседними деревнями во время периода проливных дождей; такова главная причина крайней раздробленности и
образующиеся вследствие выступления из бе­регов речек и ручьев, разделяют этих жителей более, чем это делали бы морские проливы и заливы. Кроме естественных лу-
363 ГЛАВА П.
тей, представляемых текучими водами, су­ществуют там и сям несколько высоких шоссейных дорог, построенных в пред­шествовавшую эпоху цивилизации и заботливо поддерживаемых англичанами. Вне этих путей сообщения было бы безусловно невоз­можно ни проехать, ни пройти, если бы че­ловек не располагал услугами слона. Леса низменных равнин и долин в этом крае еще гуще, чем леса в земле Гарро, но плос­когорья почти все обезлесены, так как па них поселились племена Хасиа и Джайнтиа. которые срубают деревья во время короткого периода засухи и предают их пламени, что­бы освободить от них почву. Флора гор Хасиа—самая богатая в Индии и даже, веро­ятно, во всей Азии: одних орхидей там на­считывают до 250 различных видов. Это изумительное богатство растительного царства происходит от чрезвычайного разнообразия почв на тесном пространстве: болота и тор­фяники, обвалы и осыпи, скалы, голые и ле­систые горные скаты, плоскогорья,все эти различные роды местности имеют каждый свою особенную растительность, которые, вза­имно смешиваясь и переплетаясь, производят необычайное богатство и разнообразие флоры *); в равнине одно дерево бангиапп или индий­ской смоковницы, размножаясь выделением воздушных корней, образующих новые ство­лы с новыми воздушными корнями, постепен­но разростается в целый лес; по склонам гор растет гигантский гарджан, прямое и твердое дерево, распростирающее свои ветви на высоте 60 метров (28 сажен) над по­верхностью почвы; туземцы вырубают дыру в стволе этого колосса и разводят в ней огонь, от действия которого из дерева со­чится душистое масло.
Большие военные дороги, которые инжене­рам удалось проложить только после воору­женной борьбы с туземцами, соединяют, через горы Хасиа, верхнюю доливу Брахма­путры с долинами рек Сурмах и Барак, и эти искусственные пути, лучше, чем есте­ственные бреши плоскогорья, образуют раз­дельные линии между различными группами высот. Но на востоке от гор Джайнтиа глубокое понижение рельефа почвы прерывает почти совершенно эту горную систему. Далее она снова появляется в виде гор Лага, науч­ное исследование которых началось только в 1872 году, под руководством геолога Годуин-Остена. Область этих гор, соста­вляющих непосредственное продолжение той же орографической системы на северо-востоке, постепенно понижается, и через известные промежутки реки, спускающиеся к Брахма­путре, прорезывают ее своими широкими и
ИНДУСТАН. 364
глубокими долинами, где Годуин-Остен от­крыл следы древних ледников !)Самые высокие вершины этих хребтов не дости­гают и 1.000 метров; но на юге они при­мыкают к другим горным цепям, гораздо более высоким, которые образуют водораз­дельную возвышенность между бассейном Мегны и бассейном Иравадди. Одна из этих цепей, Барель, имеет 2.000 метров средней высоты, и даже один из её куполов, часто покрытый снегом, поднимается па 3.700 ме­тров над уровнем моря: Годуин-Остен обозначил пока просто одной буквой эту вы­сочайшую точку границы между Индией и Индо­китаем. Пучек гребней понижается мало-по­малу по направлению к северо-востоку, и горы Наткой представляют многочисленные проломы, высотой от 600 до 1.000 метров, позволяющие удобно проходить с верховья Брахмапутры на верховье Иравадди; главные препятствия происходят от густоты лесов и большего протяжения болот.
На север от Дихинга, одного из боль­ших восточных притоков Брахмапутры, начинается «неведомаяземля». Известно, од­нако, что она очень гориста и что её пики под­нимаются на значительную высоту. Одна вер­шина (к северу от реки Дихинга), ДупаБум, имеет не менее 4.175 метров, и ред­кие путешественники, которые проезжали че­рез эту страну, пытаясь проникнут в Во­сточный Тибет, все согласно описывают ее как одну из самых трудных для прохода местностей, по причине крутизны горных склонов, отсутствия дорог и сплетения вью­щихся растений, которые везде опутывают не­проницаемою сетью и связывают одно с дру­гим деревья лесов. Селение Симе, крайний пункт, до которого доходили путешественники в этом направлении, находится уже в серд­це горных цепей, принадлежащих к оро­графической системе Восточного Тибета; толь­ко узкия долины, где проходят верхние при­токи Брахмапутры, разделяют в этой обла­сти различные массивы, продолжающие на во­стоке систему Гималайских гор. В этом селении Симе были умерщвлены, в 1854 году, два миссионера, Крик и Боури, отважившиеся проникнуть в этот дикий край.
В глазах индусов, главная ветвь верхней Брахмапутры не самая обильная река из всех верхних притоков. По их мнению, «Сын Брамы» (буквальное значение слова Брахма­путра), имеющий у различных туземных на­родов разные названия: Сианг — у племени абор. Талу-ка—у племени сингпо, Гарания-у ассамцев, жителей равнины, Амавари —у племени гарро, Бурхам-путеръ—у бенгаль-
’) Hooker, „Himalayan Journals44.
Э „Journal of tho Asiatic Society of Bengal44, aug. 1875; „Ocean Highways44, may 1873.
365 ГОРЫ АССАМА И БАССЕЙН БРАХМАПУТРЫ. 366
я V » • • / ■ к
цев, берет свое начало из Брамакунда, пли «озера Брамы», которое образует река Лохит, кружась у подножия каменного утеса, откуда льется водопад; некоторые индусские пилигримы приходят туда совершать свои ре­лигиозные церемонии и охранять «священный истокъ», населенный большими рыбами, кото­рых туземцы почитают как святых факи­ров, переменивших земное жилище своих душ f)-Туземцы племени мишми все в один голос утверждают, что река Лохит, пли «Красная», вытекает из одной снеговой го­ры Тибета, в нескольких днях пути на «север от пх земли, и что эту реку можно переходить в брод в небольшом расстоянии вверх от китайского местечка Румах; она •очень маловодна в ,сравнении с реками, ко­торые соединяются с нею в равнине Садия, и от слияния которых и образуется истин­ная Брахмапутра. Дихонг, наиболее обильная из этих рек, приходит с северо-запада; в период мелководья она несет не менее 1.550 кубич. метров воды в секунду, а во время одного большего наводнения коли­чество протекающей жидкой массы составляло, по высчислению Вудторпа, от 10.000 до 12.000 кубич. метров. Известно, что Дихонг есть та река, в которой, со времен Реннеля, большинство английских географов при­знает тибетскую реку Цангбо, обследованную до расстояния около 155 километров к севе­ру от самого верхнего пункта, какой до сих лор был посещен на Дихонге. Другая ре­ка, Дибонг, которая соединяется с предъ­идущею в нескольких километрах выше •слияния Лохита, тоже была указываема некото­рыми географами как вероятное продолже­ние Цангбо; равным образом и Субансири, соединяющийся с Брахмапутрой гораздо ниже равнины Садия, где сходятся названные реки, был упоминаем некоторыми исследователя­ми как поток, продолжающий главную тибет­скую реку. Однако, теперь уже не подлежит сомнению, что ни Дибонг, ни Субансири не могут быть признаны священною рекой, по­лучающей начало на северной покатости Загималайских гор: ни тот, ни другой не ка­тят в своих руслах массы воды, равной массе, которую несет Цангбо, как показало измерение его стока, произведенное близ го­рода Четанга, на юго-востоке от Лассы. Оче­видно, что в климате, где дожди выпадают в таком большом изобилии, реки могут только увеличиваться в объеме от верховья к низовью. Одни только Дихонг и Иравадди, между большими реками полуденного ската гор, имеют дебит, превосходящий массу во­ды, катимую тибетским Цангбо; следователь­но, отныне спорный вопрос должен быть
*) Cooper, nNew routes for Commerce14.
ограничен только между этими двумя потока­ми. Занумерованные чурбаны и бревна, кото­рые индусские исследователи Цангбо пускали вниз по течению этой реки, тщетно ожидаются уже многие годы прибрежными жителями низовья.
В месте слияния на равнине Садия, Брахма­путра является уже, даже в сухое время го­да, более значительною рекой, чем Рона или Рейн. Там, где её воды соединяются в од­ном русле, она имеет обыкновенно больше километра в ширину, но местами течение её разветвляется на множество рукавов, пред­ставляющих от берега до берега общую ши­рину около 40 километров. В некоторых местах равнины, пространство, заключаю щееся между ложными притоками или рукава­ми, оставляемыми блуждающею рекой с той и другой стороны, имеет не менее сотни ки­лометров в ширину. Могучесть Брахману* тры, повидимому, служит доказательством впадения тибетского Цангбо в великую индус­скую реку, но при этом нужно принимать в соображение гораздо более изобилие дождевых вод, нежели длину течения. Бассейн же Брахмапутры есть несомненно один из тех, которые получают наибольшее количество дождевых вод. Правда, часть его долины за­щищена от проливных дождей горами Гар­ро и Хасиа, которые получают такия огром­ные массы дождевой воды на своем южном склоне; но эти горы имеют всего только около тысячи метров средней высоты, и дождливые ветры, проходящие над ними, необходимо должны оставлять свою ношу водяных паров на высоких горах, составляющих на восто­ке продолжение Гималайской цепи. До сих пор еще ни один наблюдатель не измерял количества дождей, выпадающих в этой об­ласти, но самая форма земного рельефа и на­правление ветров достаточно доказывают их силу и обилие.
Один из притоков Брахмапутры, один из тех многочисленных потоков, имя ко­торых начинается словом —синоним ре­ки на языке племени бодо,—Дихинг, пред­ставляет редкое явление: течение его развет­вляется на два рукава в гористой местности. В том месте, где происходит эта бифурка­ция Дихинга, уровень его долины находится на 324 метра выше уровня Брахмапутры. Тогда как главная ветвь, Бори-Дихинг, или «Ста­рый Дихингъ», направляется на юго-запад, чтобы идти на соединение с великою рекой в её аллювиальной равнине, второстепенный рукав, Нох-Дихинг, или «Новый Дихингъ», течет на северо-восток, к Лохиту, выше местечка Садия; расстояние между двумя слия­ниями не менее 110 километров по прямой линии *)• Что касается других притоковъ
1) Hermann von Schlagintweit, „Reisen in Indien uud Hochasien“.
367 ГЛАВА II.—‘
Брахмапутры, то они тоже изливаются в глав­ную реку несколькими устьями, но эти устья открываются в наносных землях и меня­ют место с каждым новым наводнением. Вообще изменчивостью своего русла, блуждаю­щего по равнине, все эти большие притоки, по­сылаемые Гималаем Брахмапутре,—Дихонг и Дибонг. Субансири, Манас, Гадахар, Дхарла, Тиста, походят на поток, в кото­ром теряются их воды. Но самая замеча­тельные перемена течения — это та, которая произошла с самою Брахмапутрой в конце прошлого столетия. Обогнув на западе горы Гарро, река прежде тотчас-же поворачивала на юго-восток и принимала непосредственно в свое русло все реки областей Сайльгет и Качар; в настоящее же время она течет в южном направлении, под именем Джамуны, и соединяется с гангским рукавом Падмой, огибая плато из древних речных паносов, известное под именем Мадупурского «джунгля», которое возвышается от 20 до 30 метров над уровнем реки f). Только незначительный поток, отделяющийся от Брахмапутры, занимает теперь старое русло; островное пространство, заключенное между двумя рукавами реки, обнимает около 15.000 квадр. километров. Мегна, которая получает наибольшую часть соединенных вод Ганга и Брахмапутры, и сама, в своем верхнем те­чении, есть не что иное, как исток болот южного Ассама, соединяющийся с старою Брахмапутрой и с извилистыми реками обла­сти дельты. На юге от слияния, Мегна являет-> ся в одно и то же время рекой и лиманом, по которому поднимается борющаяся с реч­ным течением приливная волна; усеянная островами и песчаными мелями, которые она беспрестанно созидает и разрушает, эта огромная река походит скорее на морской залив, чем на речное устье. Среднее коли­чество протекающей в ней воды еще не бы­ло измерено, но оно не должно быть меньше 30.000 кубич. метров в секунду, следова­тельно, слишком в три раза превосходит расход Дуная, в пятнадцать или восемнад­цать раз расход Роны. Если бы мы не при­выкли рассматривать Ганг и Брахмапутру, как две различные реки, то Мегна, общее русло этих двух могучих потоков, заняла бы первое место между главными водными ар­териями Азии; она превосходит даже Ян-цзыцзян, и во всем свете уступает, по массе воды, только реке Амазонок, Конго и Паране. Из двух образующих ее рек, Брахмапутра несомненно катит наиболее значительную мас­су воды; в Гаохати, который находится на 50 метрах средней высоты, въразстоянии 800 ки­
ИНДУСТАН. 368
лометров от моря, разрез реки, измерен­ный Германом фон-ИПлагинтвейтом, во вре­мя периода мелководья, имеет 1.509 метров ширины; в этом месте зимний дебит соста­вляет около 9.010 кубич. метров в секунду, а сток в сезон разлива, летом, в три или четыре раза больше; среднее количество про­текающей в секунду воды не может быть менее 15.000 кубич. метров, а река еще при­нимает в себя, ниже этого места, большие притоки, как-то: Манас, Тисту, Барак. Мас­са приносимых Брахмапутрой твердых, земли­стых частиц, по меньшей мере, в два раза превосходит наносы Ганга, а между тем, выступ земель нового образования гораздо меньше в восточной части дельты, нежели в гангских Сандербапах. Фергюссон пола­гает, что эта противоположность произошла вследствие понижения почвы в бассейне Ба­рака. По его мнению, вся эта страна предста­вляла в относительно недавнюю эпоху род внутреннего моря, которое и было засыпано наносами Брахмапутры; вместо того, чтобы спускаться в море, увлекаемые речным те­чением землистые частицы осаждались в этом озерном резервуаре *)•
В горах, разделяющих Ассам на две совершенно обособленные части — область верхней Брахмапутры и бассейн реки Барак, большинство населения пребывает еще в ди­ком состоянии. На востоке, около границ Бармании, многочисленные не-цивилизованные племена все еще остаются независимыми от Англии, и даже в западной области, окружен­ной с трех сторон равнинами, британское господство стало признаваться только с очень недавнего времени. Еще не далее, как в 1871 году туземцы племени гарро восстали против английской полиции, потворствовавшей беззакониям, совершаемым скупщиками зе­мли, и целые два года скорее давали выжигать свои селения и посевы, чем покориться; толь­ко когда английские офицеры-топографы, под защитой нескольких рот егерей, обошли весь край и отметили па карте все лесные и горные трущобы, служившие убежищем ин­сургентам, туземцы, пе будучи в состоянии впредь обманывать бдительность дисциплини­рованных сипаев, увидели себя вынужден­ными снова платить подати и допустить аген­тов фиска в свои селения.
Весьма вероятно, что племя гарро некогда населяло соседния равнины и что оно было по­степенно оттеснено во внутренность гор бен­гальцами, к которым эти инородцы и до сих пор питают сильную ненависть; впро­чем, некоторые кланы, па окружности гор,
1) Fergusson, „Quarterly Journal of the Geological So­ciety", 1863.
„Quarterly Journal of the Geological Society", 1863; Medlicott and Blanford, „Manual of the Geology of India".



369
уже более или менее объиндианились; переход от расы к расе совершается постепенно от равнин Брахмапутры к лесам горной страны. Гарронцы чистого происхождения — обыкно­венно среднего роста, сильны и ловки; цвет кожи у них почти черный, лицо широкое, нос плоский и вздернутый, глаза слегка ско­шенные, лоб прямой, скулы выдающиеся, гу­бы толстые; вообще они напоминают тип, называемый монгольским. Борода у них ред­кая, да и ту они тщательно выщипывают, чтобы подбородок был совершенно гладкий, но волос на голове никогда не стригут. Большинство туземцев этого племени ходят почти нагишом; некоторые носят одежду, привозимую из равнины и состоящую един­ственно из передника и покрывала, к кото­рым иногда прибавляется род плаща, из Кланы до сих пор удержали свое название широкого куска древесной коры, которая пред­варительно была вымочена в воде для того, чтобы осталось одно только волокно. Мужчины и женщины, как большая часть дикарей, очень любят всякия украшения, ожерелья, серьги, браслеты, но диадему, составленную из мед­ных блях, имеет право носить лишь чело­век, убивший врага. Англичане, хотя им пришлось вести продолжительную борьбу с этими туземцами, дают о гарронцах самый лестный отзыв, изображая их обходительны­ми, добрыми, гостеприимными, правдивыми, людьми прямыми, без всякой хитрости и лу-
кавства; их нравственные качества составля­ют самый счастливый контраст с двулич­ным характером бенгальцев, льстивых и вероломных. Гарронцы — хорошие земле­дельцы, несмотря на то, что единственное их земледельческое орудие—простой нож, которым они режут траву и ветви деревьев и делают ямы в земле. Первый предмет, который бросается в глаза иностранцу, когда он приближается к гарронскому селению, — это сторожевая будка, построенная на вершине помоста, господствующего над другими хижи­нами; из этой воздушной сторожки гарронец присматривает за полями хлопчатника, хлеб­ных растений, сладких патат. После двух пли трех лет обработки и сбора плодов, земля оставляется в залежи и отдыхает в те­чение семи или восьми лет. Вообще жители не­поседливы и часто по самому ничтожному по­воду переселяются в другое место. Впродолжении жизни одного поколения им случается основать последовательно до восьми или десяти поселков; повсюду встречаешь в лесах ос­татки хижин, которыми, после ухода населе пия, овладели трава и кустарник.
Какого происхождения эти племена, так легко меняющие место жительства? Язык, которым они говорят и которого имеется не­сколько словарей, составленных разными исследователями, указывает на родство их съ
ГОРЫ АССАМА И БАССЕЙН БРАХМАПУТРЫ. 370
племенем меч, живущим в области терая, и с другими народцами тибетского корня. Сами они себя называют единоплеменниками англичан, но это мнимое родство, конечно, имеет для них лишь тот смысл, что дает им основание предъявлять свое право на неза­висимость. По нравам и обычаям, гарронцы, хотя почти уединенные, являются представи­телями многочисленных народцев, принадле­жащих к одному п тому же периоду культуры в южном Китае, в Индо-Китае и в Дека­не; они могут быть рассматриваемы как представители типа древнейшего общества, со­храняющагося в своем первобытном виде, вопреки всем внешним влияниям, которые осаждают его; ни у какого другого народа не сохранились лучше учреждения матриархата.
магари, или «материнство», и женщина счи­тается главою семейства. Молодая девушка первая делает предложение молодому чело­веку, всегда выбираемому в чужой «материн­ской общине», или магари, и сама сватает его за себя у его матери; когда парень первый позволит себе заговорить о сватовстве, ма­гари, к которой он принадлежит, пригова­ривается к большому штрафу. У большинства племен, пребывающих еще в полудиком состоянии, свадебной церемонии предшествует подобие умыкания молодой девушки; у племени гарро, наоборот, друзья невесты совершаютъ
похищение будущего супруга и силой уводят его в «материнство», членом которого он делается с этого времени. Однако, когда дело идет о браке наследниц, им не предоставля­ют свободного выбора; и в этом случае два заинтересованные «материнства» ищут подподходяицого мужа п заключают брачный до­говор. Сын не наследует отцовского иму­щества: все имущество переходит к сыну сестры, но этот племянник наследует в то же время и вдове, и должен вступить с нею в брак, хотя бы даже она была матерью его собственной жены; у других племен Ин­дии тоже встречаются следы этого первобытного обычая.
Женщины все еще имеют голос на со­браниях «материнствъ», но уже не упра­вляют больше общинами. Начальник или глава, ласкар, который, впрочем пользуется своей властью единственно в силу доверия, оказываемого ему материнством или группой материнств, которую он представляет, всегда мужчина и имеет пребывание в дере­венском «дворце», большом доме, который, по индо-китайскому обычаю, предоставляется для жительства всем холостым членам об­щины. В начальники вообще выбирается са­мый богатый из жителей; между этими ласкарами есть такие, которые владеют десятками пятью или шестью невольников, потомковъ
371
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
372
порабощенной расы, к которой принадлежат, может быть, две трети всего населения, но которая, впрочем, почти ассимилировалась с другими гарронцами; они только не имеют права вступать через брак ии» члены благо­родного класса, хотя они физически силь­нее и красивее своих господ ‘)Между сво­бодными людьми не существует никаких каст. Влияние, оказываемое жителями равнины, не было достаточно сильно, чтобы заставить этих горцев принять индусские обычаи и учреждения. Гарронцы не считают за престу­пление употреблять в пищу коровье мясо: за исключением молока, вкус которого им про­тивен, они не брезгают никакою снедью, едят даже крыс, лягушек, змей; откормлен­ные па убой собаки составляют одно из лю­бимых их блюд. Их религиозные церемо­нии, совершаемые под руководством тех членов общины, которые помнят молитвы, приближаются к обрядам индусского сиваизма, с тою разницею, что горцы не имеют идолов в своих святилищах; они почита­ют. как представителей духов, пушистые кисти из хлопчатой бумаги или шелка, кото­рые они привязывают к бамбукам и кото­рые колышатся, качаемые ветром. Покойни­ков они сжигают и пеплом их наполня­ют особые бамбуковые сосуды в роде клетки, украшенные разными затейливыми фигурами. В прежнее время, когда гарронцы хотели по­чтить память усопшего, они посылали воинов в равнину с поручением изловить там не­скольких бенгальцев, которых и приносили торжественно в жертву перед похоронным костром, обмазывая столбы кровью закланных жертв. Еще в 1866 году одна из этих кровавых церемоний была совершена в го­рах Гарро * 2).
Хасии или чссии, восточные соседи гарронцев и незначительного племени мигам, сами себя называют хий. Подчиненные английскому владычеству уже более полустолетия тому на­зад и находясь в постоянных торговых сношениях с жителями равнин, прилегаю­щих с севера и с юга к их горам, ха­сии стоят уже на более высокой степени куль­туры, и многие из их кланов частью пндианизировались. Во времена своей независимости, 'прежде чем измена одного из их князей предала их во власть Англии, они составляли конфедерацию, или союз маленьких респуб­лик, из которых каждая заключала в себе» известное число деревень, управляемых местной аристократией. Этот политический по­рядок частью удержался до сих пор, не­смотря на постоянно увеличивающееся вмеша-
Ч Buchanan Hamilton: Dalton, „Ethnology of Bengalu.
2) Hermann von Schagintweit, „Reisen in Indien und Hochasienu.
тельство в их самоуправление английских администраторов. Хасии и джайнтии илисайнтенги, которые живут на востоке в том же горном массиве, отличаются от всех дру­гих обитателей Индии по сю сторону Ганга монасиллабпческим языком, но представляю­щим уже некоторые признаки перехода к агглютинативной форме. Так же, как диалект басков, наречие хасиа, которое, впрочем, не имеет никакой письменной литературы, соста­вляет совершенно особенную глоссологическую анклаву, или область, заключенную среди дру­гих, чуждых ему говоров; до сих пор уче­ные не знают еще, к какой семье языков при­числить сто тысяч горцев, говорящих этим идиомом. Что касается физического вида, то хасии и джайнтии мало разнятся от гарронцев и других народцев, принадлежащих к ти­бетскому корню, только они сильнее и отлича­ются необыкновенной толщиной икр; в этом отношении немногие европейцы могли бы срав­ниться с ними. Женщины хасиа легко носят на себе путешественников в плетеной кор­зине, расположенной в форме стула. По сло­вам Гукера, у некоторых племен хасиев сохранился еще обычай татуирования, и почти все они жуют листья, окрашивающие зубы в красный цвет. «Белые зубы только у собак да у бенгальцевъ», обыкновенно говорят они в оправдание своей привычки. Добродушные и честные, эти горцы вносят во все св»ш ра­боты и игры необыкновенную веселость; их почти всегда слышишь поющими, и—почти единственный пример между азиатцами Ч— они насвистывают арии с изумительной точно­стью. Очень храбрые, они в то же время очень строго и добросовестно соблюдают правила международного права, как они его понимают Хотя англичане сражались с ними огнестрель­ным оружием, они никогда не отвечали им отравленными стрелами,—оружие, которое они употребляют только против диких зверей2). Что касается брака и свадебных обрядов, то они почти такие же, как у гарронцев и также свидетельствуют о большой живучести матриархальных учреждений. Равным обра­зом у племен хасиа сохранились некоторые остатки полиандрии (многомужия). Развод у них дело очень обыкновенное: достаточно жене бросить в воздух пять раковий каури, чтобы расторжение брачного союза стало совер­шившимся фактом, после чего муж возвра­щается в свой материнский клан, но дети остаются с матерью; вообще они знают только мать, не ведая даже имени отца. В могиле муж разлучается с супругой; его прах хоронится на кладбище его племени, тогда как прах детей кладется подле
*) Н. Yule, ..Journal of the Asiatic Society1814.
2j Pcwney, „The wild Tribes of India".
жены плашмя на столбах, другие стоят, как сложенные в кучи камни западных наро-
373 ГОРЫ АССАМА II БАССЕЙН БРАХМАПУТРЫ. 374
материнской урны. Все умершие сжигаются гильными камнями, из которых одни поло­на костре; но так как сжигание мертвых тел очень затруднительно во время дожд­
ливого сезона, то их сохраняют до сухого дов, или поддерживают на верхушке широ­

времени года, покрывая труп медом ’). Век дольменов еще продолжается в земле хасиев; подходы всех селений загромождены мо-
*) Hooker, „Himalayan Journals44.
кий круг. По краям дорог встречаются большие каменные глыбы причудливой формы, положенные в память каких-нибудь замеча­тельных событий ‘).
1) Dalton; Yule; Geurge Campbell, etc.
375 ГЛАВА 11.-
К востоку от горцев хасиа и джайнтиа живут племена нагов, т. е. «нагихъ», насе­ляющие долины и плоские возвышенности; но это имя, имеющее, может быть, связь с на­званием древних нагов, или «змеевъ», о ко­торых говорят арийские традиции, есть общее наименование, применяемое к народцам, весьма различным по языку, племенному род­ству, правам, узорам татуировки. На северовостоке онп смешиваются с брамандкими сингпо; на юге они соединяются с куками через различные промежуточные народцы. Одно из их племен или колен, по их ве­рованию, родилось из тростников; другое вы­лупилось из яйца; третье выросло из воды; наконец, есть одно, которое произошло из ничего, силою своей собственной добродетели1). Наги по преимуществу—это те, которые ве­личают себя именем ангами, пли «непобеж­денныхъ» Они в самом деле остались неза­висимыми до наших дней, и англичанам ча­сто приходилось вести с ними войну. Началь­ника или главы у них нет никакого. «Вот наш господин!» говорят онп. вонзая дро­тик в землю. Этп горцы не меняют так легко места жительства, как гарроицы; на­против, они живут на вершине холмов, в постоянных селениях, представляющих род крепостей, защищенных рвами, рогат­ками, колючими деревьями; дороги, ведущие к деревням, до такой степени узки, что два человека не могут идти по ним рядом, а в военное время их загромождают всякого рода препятствиями. Еще недавно молодой туземец из племени нага не мог татуиро­вать себе лицо до тех пор, пока ему не удалось срубить человеческую голову, пли хитростью, или в бою, и поднести этот тро­фей в подарок своей нареченной; как пи­раты с острова Борнео, они отправлялись охотиться па человека. Эти кровожадные люди имеют, тем не менее, многие хорошие ка­чества: они уважают данное слово, охотно жертвуют собою для спасения общины, благо­говейно поддерживают загороди кладбищ, где находится прах их умерших предков. Они возделывают землю с большою смыш­леностью и ценятся как хорошие работники в чайных плантациях, которые мало-по­малу поднимаются все выше и выше по скло­нам гор, так что, без сомнения, кончится тем, что этп плантации завоюют всю терри­торию народа нага гораздо вернее, чем воен­ные экспедиции английских сипаев. Общее число туземцев, принадлежащих к различ­ным племенам нага, в Ассаме, в 1891 г.: 101.568 душ.
Южные соседи народа нага, куки, занима­ют область гор, продолжающуюся даже въ
1) Ad. Bastian, „Die Volker der ostlichen Asien44.
-ИНДУСТАН. 376
пределах Типпераха и в округе Джиттагонг. Сами онп не знают себя под этим генерическим именем, которое жителями равнины употребляется в оскорбительном смысле; между ними нет никакой националь­ной связи, и потому у них существуют толь­ко наименования для отдельных колен и кланов или родов рассеянных в прога­линах лесов ‘). Они имеют по большей части вид родства: туземцев этого племени легко отличить по их малому росту, по муску­листым членам тела, по цвету кожи почтя черному, по плоскому лицу; некоторые из них, говорят, имеют очень короткия ноги и пеиропорцианалыю длинные руки. Лангути (холще­вый передник) для обопх полов, шарф для женщин, тюрбан для мужчин, — таков, вместе с разными металлическими украшения­ми, весь костюм кукиев. Один народец, .пун­кта, или «голые», ходят почти без всякой одежды: злая мачпха, как гласит предание, обобрала у них все платье, чтобы отдать его более любимым сыновьям 2). В многочи­сленных коленах и кланах кукиев, из которых одни находятся в сношениях с барманами, другие с бенгальцами, иные, на­конец, живут совершенно особняком, уеди­ненно, можно встретить все степени дикого и полуцивилизованого состояния общества. В то время, как некоторые дикари этой расы, говорят, добывают огонь еще посредством трения двух кусков дерева и употребляют вместо соли бамбуковую золу для приправы в пищу, другие народцы. как, например, типпфрахп, претендуют на титул индусов и соблюдают религиозные обряды браманского происхождения Из всех племен куки самое могущественное и наиболее опасное для ан­гличанъ—племя лушай, живущее на юге стра­ны Манипур, в горах, отделяющих землю Типперах от Бармании. Много раз бенгаль­ское правительство вынуждено было посылать военные экспедиции против этих разбойничыих кланов, которые обладают замеча­тельным талантом в устройстве оборони­тельных укреплений и сражаются с редкою неустрашимостью, смело идя на смерть, когда им случится встретиться лицом к лицу с врагом. Нет страны, где вендетта практи­ковалась бы с большею строгостью, чем у лушаев. Они мстят даже животным и де­ревьям. Если тигр пожрет человека, род­ственник жертвы преследует зверя до тех пор, пока не убьет его и не напьется его крови; если дерево упало па туземца, нужно срубить его и изуродовать, нужно разлить по земле его сок. Лушай не выказывают осо­бой любви к украшениям, по зато они чрез­вычайно заботятся о своей шевелюре.
*) Woodthorpe, „The Lusha! Expedition*.
2) Mac Rae, „Asiatick Researches44, vol. VII, 1803.
ГОРЫ АССАМА II БАССЕЙН БРАХМАПУТРЫ.
377
Гористые области на границе Ассама на­селены другими народцами индо-китайской расы, каковы хамти, сингпо или какиен, но эти племена представлены на покатости Брах­мапутры лишь малочисленными кланами; наи­большая часть их территории находится в бассейне Иравадди. Однако, горы не един­ственные местности Ассама, где живут племепа, держащиеся особняком от индусов. Лесистые и болотистые области тоже принад­лежат еще первобытным населениям. Так, микиры, в количестве свыше 40.000 душ, сгруппированные, но большей части, в боль­ших домах, служащих общим жилищем нескольким семьям, обитают в прогали­нах лесов, которые тянутся длинным поя­сом между горными хребтами Хасиа и тече­нием Брахмапутры; эти туземцы составляют народ мирных тружеников, живущих в . совершенной дружбе и согласии между собою. Другая нация, гораздо более значительная и состоящая, вероятно, более чем из 200.000 душ, нация бодо, рассеяна своими многочи­сленными кланами во всех частях Ассама, как в бассейне Барака, так и в бассейне Брахмапутры; некоторые из её семейств встречаются даже в Верхней Бенгалии и в Непальской области терая; наконец, племя димал, в числе около 15.000 душ, на­селяет, рядом с народом бодо, салевые леса, которые тянутся вдоль основания запад­ных гор Бутана.
Многочисленная нация бодо, область кото­рой образует обширный полукруг около гор Ассама, вообще известна под названием качари, и это, вероятно, по её имени назван Канарский округ, лежащий на границе Бар­маны и земли Манипур. Бодо называют себя рангца, т. е. «небесными»; область, где они сгруппировались в наибольшем числе, носит название Камруп: это полуостровная страна, заключающаяся между реками Брах­мапутрой и Мапасом. Занимая столь обшир­ную территорию и находясь в торговых сно­шениях с самыми разнородными населениями, бодо, естественно, должны были измениться, приспособляясь к различным средам. Мно­гие из народцев этой расы усвоили некото­рые обычаи своих соседей индусов и при­нимают название сорониа, т. е. «очищенныхъ», потому что они воздерживаются от употреб­ления запрещенной мясной пищи и исполняют, под руководством своих жрецов гуру, пред­писанные браманскою религией омовения. Другие племена, живущие в Восточном Ассаме, в соседстве с буддийским населением, имеют лам, вместо гуру, в качестве духов­ных наставников *). Но независимо от сво-
*) Hodgson. „The Aborigines of India44; Dalton, „Ethno­logy of Bengal14.
378 их религиозных верований, бодо, будь то сивапты, буддисты или язычники, сохранили до сих пор с замечательною верностью свои первоначальные правы, и почти везде онп резко отличаются от народностей дру­гого происхождения, с которыми находятся в соприкосновении. Тип их нисколько не походит на тип арийцев: выдающиеся ску­лы придают их лицу ромбическую форму; нос у них приплюснутый, с широкими ноз­дрями, глаза маленькие, губы толстые, и па верхней губе пробиваются усы в виде легкого пушка; совокупностью черт лица и оливковосмуглым цветом кожи они походят па дравидийцев южной Индии. Точно также их язык, флексивный и совершенно отлич­ный от идиомов санскритского происхожде­ния, представляет, по Годгсону, те же самые характеристические признаки, как и драви­дийские идиомы; вокабулы арийского происхож­дения в нем очень малочисленны, причину чего, без сомнения, нужно искать в том об­стоятельстве, что они всегда старались дер­жаться особняком от властителей страны. Но термины, заимствованные ими из арий­ских наречий, доказывают, что до своего знакомства с арийцами они не имели ника­кого понятия о земледелии в собственном смысле, не имели ни лошадей, ни сохи, не употребляли никаких денежных знаков и не умели выражать точным образов отвле­ченные понятия.
Как земледельцы, бодо такие же кочевники, как и гарро. Они редко обработывают один и тот же участок земли более двух лет сряду и редко остаются более шести лет на жительстве в одной и той же деревне. Если они возвращаются в тот же самый край, оставив земли, которые они там прежде воз­делывали, на несколько лет в залежи, то они никогда не строют своих хижин на ме­стах прежнего поселения, из боязни пресле­дования со стороны духов. Они никогда не стараются о том, чтобы сделаться собствен­никами земли, которую пашут; они везде яв­ляются в качестве простых арендаторов и платят аренду или деньгами, или прозведениями почвы, но эта плата редко достигает значительных размеров, потому что люди других рас не могли бы обработывать, без опасности для здоровья, сырые земли, кото­рые бодо берут в аренду. Несмотря на не­здоровый климат своего местопребывания, онп вообще сильнее и проворнее, чем их соседи, живущие на осушенных землях. Бодо отли­чаются также и нравственными качествами. Очень сдержанные с чужеземцами, они пока­зывают себя такими, каковы на самом деле, со всяким, кто сумеет приобрести их до­верие; по единогласному свидетельству всех путешественников, они кротки и скромны, но
379
ГЛАВА II. — ИНДУСТАН.
380
без всякого унижения, честны, правдивы, тру­долюбивы. воздержны, всегда вполне владеют собою, склонны к спокойной веселости. Жен­щине они оказывают особенное уважение, обращаясь с ней с почтением и советуясь с нею во всех случаях жизни; по хотя мно­гие считают их единоплеменниками народа гарро, они не имеют учреждений, которые напоминали бы матриархат: у бодо не моло­дые девушки сватают за себя женихов и ра­зыгрывают комедию похищения своих буду­щим супругов; напротив, у них против невесты устраивается подобие умыкания, услов­ленное заранее между обеими сторонами. Совершенно равные друг другу, они не делятся ни на колена или кланы, пи на касты, так как все семейства бодов, как состоящие, так и не состоящие между собою в родстве, считают себя имеющими совершенно одина­ковые правА. Они не держат, как большин­ство туземных наций, ремесленников чужой расы, которые работали бы у них, чтобы прясть и ткать им материи, строить или укра­шать их жилища,—они сами делают все необходимое для своего обихода и помогают друг другу, в случае надобности; что ка­сается предметов, которых они сами не умеют фабриковать, то они покупают их у индусов. Очень редко случается, чтобы в их деревнях возникали какие нибудь споры и несогласия; однако, представляются обстоятель­ства, когда вмешательство совета старейшин оказывается необходимым, и в этом случае виновный подвергается публичному выговору, или даже нагоняется, когда его присутствие в общине было бы небезопасно для обще­ственного спокойствия. У них нет наслед­ственного класса жрецов; всякий, кто хочет, может принять на себя обязанность обще­ственного «молельщика», но не получая ни­какой власти в обмен за свои услуги. Впро­чем, религиозные церемонии у них самые простые: они ограничиваются взыванием к «сонму звездъ», к лесам, горам, вообще ко всем большим предметам природы п в особенности к рекам; так же, как индусы, бодо боготворят все гати своего отечества. Подобно своим соседям димал, которые отличаются от них только языком, они по­читают также некоторые растения, между прочим, один вид молочайных, называе­мый сидж, очень богатый молочным соком; каждый бодо считает своею непременною обязанностью разводить это растение в са­дике около своей хижины. Подобный же обы­
чай существует и у туземцев Ориссы ')•
Нация коч или куч, еще гораздо более многочисленная, чем племя бодо, предста­
влена в Северо-восточной Индии слишком миллионом душ. Она распространена по всему пространству территории, заключающейся меж­ду Гангом, Гималаями и горами барманской границы; но значительными группами она со­средоточена в той же области Бенгалии, кото­рая означается Пид именем Коч-Бехар, т. е. «Кочский монастырь», и которая сохра­нила место между так называемыми государ­ствами Индии. Племя пани-коч, живущее у основания гор Гарро, походит на племя гар­ро, имеет такие же матриархальные обычаи и, вероятно, происходит от того жн этниче­ского корня; но другие кочские племена ясно отличаются от различных народностей Се­верной Индии своим почти черным цветом кожи, толстыми губами, выдающимися челю­стями, клочковатою бородой; их обыкновенно причисляют к дравидийцам; некоторые ан­тропологи помещают их в число негритосов, самые чистые представители которых на­ходятся в архипелагах Юго-восточной Азии. Те из кочских племен, которые не говорят наречиями индусского происхождения, имеют язык, приближающийся к идиому племени меч. По смешение народа коч с индусами и ассамцами различных происхождений про­извело такое разнообразие типов, что теперь уже невозможно классифицировать их точ­ным образом. Те из них, которые принад­лежат к богатым фамилиям, сочли бы за оскорбление, если бы им дали название коч; они претендуют на происхождение от самого Сивы и величают себя громким именем раджбанси, т. е. «Царских сыновей».
Цивилизованное население равнин Ассама, к которому примешиваются бродячия группы народов димал и бодо, равво как пересе­лившиеся с запада племена коч и меч, при­надлежит в значительной части к расам индо-китайского полуострова. Пороги, через которые северный бассейн Брахмапутры со­общается с долиной Иравадди, так низки, что с востока завоеватели могли часто про­никать в Ассам и смешиваться с коренным населением. Чутии, которые господствовали в Восточном Ассаме в начале четырнад­цатого столетия, были, может быть, потомки сиамских племен, хотя наречие одного из их колен, живущего в верхнем АссамИ», повидимому, скорее имеет сродство с язы­ком народа бодо 2). Почти совершенно объиндианившиеся уже сотни лет тому назад, и живя под опекой браманских жрецов, чутии отличаются от других каст, называемыхъ
индусскими, округлою формой и плоскими чер­тами лица. Что касается агомов, которые сменили чутиев в качестве властителей стра-
J) Hodgson, „Aborigines of India44; Kotch, „Bodo and *) Dalton, „Ethnology of Bengal44 Dhimal Tribes4*. ’) Dalton, цитированное сочинение.
ГОРЫ АССАМА И БАССЕЙН БАХМАПУТРЫ.
381 пы. то они несомненно восточного происхож­дения: это единоплеменники пианов, живущих на границе Юннана; но со времени их пере­селения в край, которое восходит к три­надцатому столетию, они сильно изменились, вследствие браков с туземными и индусскими женщинами. Под их правлением, население Ассама, как кажется, много страдало; они бы­ли жестокими и жадными господами, очень строгими в вымогании податей и повинностей. Низойдя снова в массу народа, они мало-по­малу сливаются с индусскими кастами, исклю­чая области по берегам верхней Брахма­путры, где они сгруппированы, в числе около 130.000 душ, вокруг своих древних сто­лиц. Что касается барманцев, которые то­же были господами Ассама в течение первой четверти девятнадцатого столетия, то они оста­вались слишком короткое время в крае, что­бы могли основать там прочные поселения.
Тогда как индо-китайцы проникали в Ас­сам через пороги холмов, индусские арийцы, более или менее чистой расы, поднимались вверх по берегам Брахмапутры, порабощая туземных жителей. Древнейшие предания страны уже показывают нам индусов посе­лившимися в королевстве Камруп, между ре­ками Манасом и Брахмапутрой. Царство их было ниспровергнуто в пятнадцатом столе­тии магометанами, и даже туземная нация коч снова приобрела-было власть на некоторое вре­мя, но цивилизация все-таки осталась та, кото­рую принесли с собою арийцы; цивилизуясь, многие племена стали причислять себя к индус­ским кастам, и господствующим языком в области равнин сделалось бенгальское на­речие (бенгали) Но как во всех странах, колонизованных эмигрантами, пришельцы ме­нее строго, чем их предки, заботятся о со­хранении чистоты крови, и касты беспрестанно смешиваются между собою и преобразуются в новые социальные группы не по племенному происхождению, а по профессиям и богатству. Чистокровные браманы немногочисленны в Ассаме. Между индусами самую значительную, по численности, особенную группу составляют Капитаны, поселившиеся в крае с незапамят­ных времен. Они замечательно походят на раджпутов красивым овалом лица, выдаю­щимся носом, большими глазами, часто серо­железного цвета, легкою поступью. Сами они приписывают себе происхождение от высшей расы, и хотя их считают судрами, они, тем не менее, настолько пользуются уважением, что браманы соглашаются принимать от них очистительную воду. Во многих округах наилучше обработанные земли принадлежат капитанам. Другие индусы, называемые дом, получили от британского правительства пра­во пользования всеми рыбными ловлями па верхней Брахмапутре, но, взамен того, онп
382
обязаны снабжать гребцами суда должно­стных лиц ‘).
Население в Ассаме почти исключительно сельское. Жители края, относительно очень малочисленные, располагают гораздо более обширным пространством превосходных зе­мель, чем сколько онп могут обработывать; почва дает им рис в преизобилии, равно как разного рода плоды и съедобные корни; кроме того, земледельцы могут получать без большего труда обильные урожаи хлопка в области холмов, джута на полях равнины, и продавать эти произведения калькуттским купцам. Понятно, что крестьяне Ассама, «Не­сравненной» страны,—таков, говорят, смысл его имени в санскритском языке * 2),—не имеют охоты менять свое безбедное положе­ние на участь поденщиков в больших чай­ных плантациях, основанных в различ­ных частях страны, преимущественно в округе Качар и на южном склоне гималай­ских предгорий, в верхнем Ассаме. Поэто­му, плантаторы вынуждены искать себе наем­ных работников или кулиев вне провинции, главным образом в земле санталов и вч> Ориссе. Торг рабочими постоянно увеличивал­ся в той же пропорции, как и производства чая; часто, несмотря на контракты и уставы о найме рабочих, иммигранты попадают в положение настоящих невольников. Смерт­ность очень сильна между этими несчастными^ которых привлекает сюда более высокая за­работная плата, чем какая существует в их провинциях, но которые должны заработывать ее на сырой почве, в удушливой ат­мосфере, вдали от всего, что они любили в родной земле; как только ими овладеет гне­тущее чувство тоски по родине, гибель их неизбежна. Из тысячи двухсот мадрасских кулиев, привезенных одним плантатором в Ассам, осталось только трое, четыре года спустя 3). Однако, новые партии вербуемых па стороне рабочих беспрестанно пополня­ют убыль, происходящую от смертности, и увеличивают массы работников; в одном только 1876 году было привезено в эту про­винцию около 34.000 новых кулиев; в на­стоящее время их насчитывается свыше 200.000, и из этого числа более двух тре­тей уроженцы округов, лежащих вне бас­сейна Брахмапутры. Одна из причин, объ­ясняющих попытки, так часто делаемые по инициативе английских плантаторов и напра­вленные к открытию прямого торгового пути между верхним Ассамом и бассейном Янъцзы-цзяна, та, что китайские эмигранты могли бы нахлынуть массами по этой новой дороге.
О Cooper, „New Routes for Commorceu.
2) Th. Benfey, „lndieuu, „Encjclopadie von Ersch un i Gruberu.
3) Viguier, „Progros Medical“, 12 mai 1877.
ГЛАВА II. —ИНДУСТАН.
383 и этот наплыв желтолицых сынов Средин­ного царства, естественно, повлек бы за со­бою понижение заработной платы па планта­циях ’). Правительство крупных земельных собствен пиков пли ландлордов, верховная держава, господствующая над Индией, разре­зала Ассам на обширные лены, в роде тех, какие существуют в Ирландии и в верхней Шотландии. Округ Гоальпара заключает в себе всего только восемнадцать больших име­ний, платящих поземельный налог, который не представляет даже пятидесятой доли пх дохода 2).
По мнению большинства ботаников, Ассам следует считать первоначальною родиною чай­ного дерева. Выше долины Брахмапутры это дерево встречается повсюду в диком состоя­нии, достигая вышины от 4 до 6 метров, а в горах Нага рост его доходит даже до 20 слишком метров [более 9 сажен ] 3). Уже в 1823 году, когда еще Ассамская про­винция не принадлежала Великобритании, одинанглийский купец, Роберт Брюс, открыл это туземное растение; но после того прошло целых двенадцать лет, прежде чем был разведен первый «чайный садъ», близ Лахинпура, в аллювиальных землях Субансири. Правительство, которому принадлежал этот сад, выписало китайских земледель­цев из провинции Фокянь, и с 1838 года лондонские чайные торговцы стали получать по дюжине ящиков ассамского чая. Несколько лет спустя, частная промышленность выхло­потала себе у правительства право пользова­ния обширными землями для культуры драго­ценного деревца, и с этого времени началась эра спекуляций; мало найдется предприятий, ко­торые давали бы повод к более запутанным п рискованным финансовым махинациям, чем чайные плантации Ассама Несмотря на разорение большего числа плантатаров, произ­водство чая не переставало возрастать из го­да в год, и количество чая, вывозимое из этой провинции Англо-индийской империи, рав­няется шестой части количества, которое отпра­вляется из Китая во все страны земного шара.
Отпуск чая из Ассама: в 1851 году— 128.240 килограмму в 1871 г. 5.404.100; в 1881 г.—17.184.000 килограмм.
Общая площадь чайных плантаций превы­шает ныне 90.000 гектаров (в 1890 г.— 92.415 гектар.), а ежегодный вывоз чая со­ставляет свыше 3 миллионов фунт. стер. Из трех разновидностей чайного дерева, ки­тайской. ассамской и их помеси, плантаторы предпочитают последнюю, как более безъ­искусственную и крепкую, более богатую ли-
') Couper, „New Routes for Cora merce14.
11 Hunter, „Imperial Gazetteer of India*.
3) Barrel, „Geographical Magazine*, 1878.
384
ствой, чем китайская, и в то же время более высокую ростом, чем туземное деревцо 9-
Ассам, который в торговом отношении можно назвать непроходимым закоулком, так как сбыт его произведений возможен пока в одном только направлении —к Каль­кутте, не имеет еще больших городских поселений. Город Садия, занимающий счастли­вое географическое положение, в точке соеди­нения трех могучих притоков Брахмапу­тры —Дихонга, Дибопга и Дохита, и некогда бывший столицей завоевателей агомцев, есть не более, как местный рынок для окре­стных горцев; пока дороги из Китая и Ти­бета не будут открыты через земли тузем­ных народцев абор, мишми, хамти, до тех пор Садия не может воспользоваться неоце­ненными выгодами своего торгового положе­ния. В настоящее время Дпбругар, самая верхняя пристань, где обыкновенно остана­вливаются пароходы в период разлива реки, п Сибсагар, лежащий в аллювиальной равни­не, в 18 километрах от Брахмапутры, име­ют более важное значение, чем Садия. Глав­ный административный центр округа, Сибса­гар сменил собою древние многолюдные го­рода, бывшие столицами царства Агом; зарос­шие мелким кустарником, развалины Гаргаона. на юго-востоке от Сибсагара, и развалины Рангпура, на юге, раскинуты па пространстве нескольких десятков квадрат­ных километров. Среди лесной чащи видны остатки сиваитских храмов Динаджпура, с их изваянными камнями, представляющими творческую силу божества. Эти груды разва­лин, эти старинные крепости, эти остатки дворцов и храмов свидетельствуют о богат­стве и цивилизации древних ассамцев и со­ставляют поражающий контраст с несколь­кими группами хижин, которым в настоя­щее время дают название городов. Не мно­го найдется местностей в Индии, которые под­вергались бы большим опустошениям, чем равнины, орошаемые Брахмапутрой.
Тфзпуръ—важная пристань, как и Дибругар; но самый деятельный город во всей об­ласти верхней Брахмапутры—Гаохати, стоя­щий на левом берегу реки; это бывшая сто­лпца индусского царства Камруп; со всех сторон он окружен руинами, прикрытыми мелким кустарником или водяными расте­ниями. В Гаохати мы уже вступаем в об­ласть святых мест, привлекающих массы пилигримов; уже в ближайших окрестно­стях этого города, па западе, находится свя­щенная гора (поднимающаяся слишком на 200 метров над уровнем реки); с храмом на вершине, который посещается большимъ
1) Cooper, цитированное сочинение.
385
ГОРЫ АССАМА И БАССЕЙН БАХМАПУТРЫ.
386
числом богомольцев; в прежнее время при этом храме для служения состояло 5.000 мо­лодых девушек, и теперь еще число их до­ходит до нескольких сот. Другое святили­ще, находящееся на скалистом острове по­среди реки, также посещается тысячами пили­гримов, а на правом берегу Брахмапутры, храм Хаджу, посвященный Будде илп МагаМуни, привлекает в одно и то же время буд­дистов Бутана и правоверных индусов раз­личных культов; в этом храме сливаются две главные религии Индии. Святилище Хаджу указывает местоположение древнего города Азу, который заключал в себе гробницы ас­самских царей, с их золотыми и серебря­ными идолами, а также толпой их жен и офицеров, которые сами себя отравляли, что­бы следовать за ними на тот свет, и всякого рода животных, убитых па их могиле Еще недавно Гаохати был столицей Ассама, во его нездоровый климат скоро прогнал английские власти, которые перенесли свою ре­зиденцию на плато Шиллонг, в горах Ха­сиа. Новая столица, которая в то же время служит летним городом, или «санаторией», для пребывающих в Ассаме англичан, бы­ла основана в 1874 году и вскоре после тогосоединена с Гаохатипрекрасною шоссей­ною дорогой (длиной около 108 километров), одною из лучших в Индии; военные кантонементы были расположены в соседстве но­вой резиденции, и колонии туземцев, гарро, хасиа, джайнтиа, сгруппировались вокруг ан­глийских домов. Этот новый город, Шил­лонг, лежащий на высоте 1.493 метров, на плато, имеющих скат, с одной стороны,— к верхней Брахмапутре, с другой—к бас­сейну реки Бакар, занимает очень выгод­ное положение в административном отноше­нии, так как он находится в географиче­ском центре провинции, которой онъ—главный город. На западе, на горе Тура, выстроилась другая «санатория».
Ниже Гаохати, города Гоальпара и Дхубри, следующие один за другим на берегах Брахмапутры, обязаны своим важным зна­чением преимущественно складам строевого леса и земледельческих продуктов; железная дорога соединяет Дхубри с городами при Ганге. Простирающиеся за границами Ассама равнины, до которым протекает блуждающая река Дхарла, принадлежат в большей части к медиатизированному государству КочъБехар, столица которого, носящая то же имя, представляет кучку хижин, раскинувшихся вокруг кирпичного дворца раджи. На юге, в пределах Бенгалии, Рангпур, пли «Город Счастья», значительнее предыдущего; онъ
4) Tavernier, „Lee Six Voyages qu’il a faits en Tur(|uie, en Perse et aux Indes“.
География Реклю. т. ѴШ.
превосходит по важности города Динаджпур и Богра, находящиеся тоже в треугольном пространстве, ограниченном Гангом и Брах­мапутрой выше их слияния; но в отношении торгового движения он далеко уступает Сираджганджу, главному порту Джамуны или Брахмапутры. Этот город существует менее ста лет, и в этот короткий период он уже должен был вновь отстроиться, в 8 кило­метрах от своего первого местоположения, после того, как сильный разлив реки смыл все его дома и улицы. Впродолжении всего дня происходит непрерывное движение фургонов между городом и дебаркадерами, где склады­ваются огромными кучами кипы джута и та­баку, маслянистые семена, мешки соли, риса и других продуктов. Большинство купечества, в пользу которого производятся все эти опе­рации, состоит из джайпов, уроженцев Раджпутаны, известных в крае под именем марварцев; до самых крайних пределов Ассама, почти вся торговля страны находится в руках людей этой касты. Торговые обороты Сираджганджа в течение фискального 1876— 1877 года простирались, по ценности, до 113.200.000 франков; на пристани его число судов в приходе и отходе было 49.644.
Гоаланда, другая речная пристань, распо­ложенная на песчаной косе западного берега Ганга, при слиянии его с Брахмапутрой, со­перничает с Сираджганджем по важности торговой деятельности; по построенный на не твердой почве, постоянно угрожаемый навод­нением из двух могучих рек, которые здесь соединяются в один поток, этот тор­говый центр переходит с места па место, смотря по времени года: зимой и весной вре­менная железная дорога продолжается на 3 километра от постоянной станции; в летние месяцы рельсы снимаются, и широко разливаю­щийся поток, покрывающий свои берега на далекое пространство, ударяется об огради­тельные насыпи или плотины, между которыми заключены склады и магазины Гоаланды. Тор­говое движение этого города в течение фискаль­ного 1876—1877 г. простиралось до 80.000.000 франков. Более пятидесяти тысяч судов, не считая рыболовных, пристают ежегодно к молам гоаландского порта. На берегу устроены большие заводы дия соления рыбы.
Бассейн реки Мегны, которая получает свои воды с горных цепей Манипура и е высот, продолжающихся от гор Гарро до гор Латкой, не имеет ни одного рынка, ко­торый мог бы сравниться с Сираджганджем и с Гоаландой по размерам торгового дви­жения. Сильчар, военная станция, находящаяся в соседстве с барманскою границей, есть в то же время место довольно оживленного яр­марочного торга. Сайльгет, дома которого рассеяны среди деревьев, на берегах Сур-
13
387 ГЛАВА II.-
мы,—тоже промышленный и торговый город, самый многолюдный в провинции Ассам; но, окруженный болотами, он имеет очень не­здоровый климат, и потому европейские рези­денты часто отправляются искать более чистого воздуха в Чера-Понджи и в сосновые леса, окружающие Шиллонг. Сайльгет, расположен­ный на возвышении, которое в период дожд­ливого муссона бывает окружено со всех сторон водами, есть место отправления извести, которую каменоломни в горах Хасиа доста­вляют калькуттским строителям в неогра­ниченных количествах. Что касается камен­ноугольных залежей в Чера-Понджи, то про­тяжение их не на столько значительно, чтобы их можно было разработывать с выгодой, хотя они дают топливо, едва уступающее, по качеству, хорошим сортам английского угля. Апельсины из Чера-Понджи и Сайльгета очень ценятся на калькуттском рынке: они слывут лучшими во всей Индии.
Многие важные города рассеяны по берегам изменчивых каналов в низменной области, заключающейся между Мегной и Джамуной: Джамальпур стоит на течении старой Брахма­путры, теперь почти покинутом; Майменсинх или Назирабадъ—главный административный пункт округа, откуда вывозится джут, лучший во всей Бенгалии: Кисоригандж привлекает на свои ярмарки иногородных купцов де­сятками тысяч,—марварцев, бенгальцев и барманцев. Но торговля и население сосредо­точились. главным образом, в южной об­ласти края, в той местности, где сходятся могучия реки. В небольшом расстоянии к северу от слияния Мегны и Падмы, т. е. со­единенных Ганга и Брахмапутры, находился г. Бикрампур, столица одного индусского цар­ства, и там еще показывают место, где го­сударь сжег себя, вместе со своими женами, при приближении магометан; многочисленные школы, посвященные изучению санскритского языка и древпих писателей, существуют до сих пор в Бикрампуре, свидетельствуя о важном значении, которое прежде имел этот город, превратившийся теперь в простую деревню. В соседстве другое местечко, Фиринги-Базар, или «Рынок франковъ», на­поминает первое поселение португальцев в стране, в 1G63 году. Столица,следовавшая за Бикрампуром, Сонаргаон, близ которой некогда, говорят, существовал город Бенгалла, давший свое имя Бенгалии 1), теперь представляет кучку лачуг, затерянную среди пальмового леса; по Дакка, возвысившийся на степень царской резиденции в семнадцатом столетии, до сих пор еще большой город, хотя уже пришедший в сильный упадок; он занимал прежде пространство около 30 ки­лометров с севера на юг, п в джунгле
О Rennell, „Hindustan*, II.
индустан. 388
еще видны там и сям руины его дворцов. В 1880 году он имел еще около двухсот тысяч жителей, а в 1891 г. уже только около 82.000, и даже в центральной части города можно встретить полуразвалившиеся дворцы и храмы. В семнадцатом столетии Дакка была заменена, как главный город Бенгалии, Муршидабадом, но она и после того сохра­нила свое важное промышленное значение. Англичане, французы, голландцы имели там конторы для покупки произведений местной промышленности — прекрасных шелковых материй, вышитых золотом и серебром, и в особенности легкой кисеи, которою надо было «обвернуться семь раз, чтобы покрыть­ся». Введение манчестерских бумажныхътканей разорило мануфактуры Дакки, но зато го­род приобрел большую важность как место покупки и вывоза земледельческих произве­дений. В двух его портах Нарайнгандже п Мадангандже, находящихся в 14 километрах южнее, на глубоком притоке Мегны, проис­ходит огромное торговое движение. Торговля Дакки в фискальном 1876—1877 г. простира­лась, по ценности. до 29.575.000 франков. В числе жителей этого города и теперь еще есть ар­мяне, греки, португальцы и другие «феринги» (франки), более или менее смешанной крови, которые происходят от торговых людей, поселившихся здесь в прошлом столетии.
К востоку от реки Мегны, два самые многолюдные города области Типперах, Браманбариа и Кумиллах, имеют важное зна­чение только по торговле местными произве­дениями. Поахали или Судхарам, главный го­род округа, находится теперь в 16 киломе­трах от моря, хотя он был основан на самом берегу моря и близ устьев Мегны, наносы которой постоянно выдвигаются все далее в Бенгальский залив, увеличивая по­лосу суши у берегов; на чарах, пли новообразовавшихся аллювиальных островках, добывают соль. Кумиллахъ—одна из буду­щих станций железной дороги из Калькутты в Барманию. Агарталла, главный город под­властных англичанам племен области Тип­перах, есть не более, как деревня, где не­сколько сотен жителей сгруппировались во­круг казарм гарнизона.
Важнейшие города бассейна Брахмапутры: Ассам: Сайльгетъ—16.850 жит ; Гаохати— 11.500 жит.; Гоальпара—6.050 жит.; Сибсагаръ—5.275 жит.; Шиллонгъ—5.000 жит.
Коч-Бехар: Коч-Бехаръ—11.490 жит.
Бенгалия: Дакка — 82.321 жит.; Сираджганджъ— 18.875 жит.; Рэнгпуръ— 14.850 жит.; Джамальпур — 14.300 жит.; Динаджпуръ—13.050 жит; Кумиллахъ—12.950жит.; Браманбариа—12.350 жит.; Манпкганджъ— 11.550 жит.; Нарайнганджъ—10.900 жит.; Маймансинх или Назирабадъ— 10.050 жит.
389 БАССЕЙНЫ РЕК СУБАРНАРЕХА, БАЙТАРАНИ, БРАМАНИ II МАГА-НАДДИ, ОРИССА, ЧАТИСГАР. 390
X.
Бассейны рек Субарнареха, Байтарани, Брамани и Мага-Надди, Орисса, Чатис­гар, туземные государства области Чота-
Нагпор.
Эта часть Индии имеет небольшое протя­жение в сравнении с громадным простран­ством бассейна Ганга, и население её отно­сительно малочисленно, но она составляет особую естественную область, отличающуюся от других областей как историческими судьбами своих жителей, так водоскатом, порядком течения рек, физическими явлени­ями. Однако, её внутренния гористые земли, покрытые лесами и джунглями, не представля­ют никакой определенной границы; поселив­шиеся там дикие пародцы простирают свои владения на северъв Бенгалию, на западъ— в бассейны рек Нарбады и Таити, па юг — на покатость реки Годавери.
Пространство и народонаселение четырех речных бассейнов: Орисса и платящие дань государства — 61.902 кв. килом., 4.318.000 жит., 69 ж. па 1 кв. килом. Сингбум, госу­дарства области Чота-Нагпоръ— 51.596 кв. килом., 821.000 жит., 16 ж. на 1 кв. килом. Чатисгар — 67.234 кв.килом., 3.239.875жит., 48 на 1 кв. килом. Государства, платящие дань—33.816 кв. килом., 825 600 жит., 24 ж. на 1 кв. килом. Всего—214.548 кв. килом., 9.204.475 жит., 43 ж. на 1 килом.
Возвышенности центральной части полуост­рова Индустана, из которых иные покрыты лавой, тянутся в виде обширного цирка во­круг равнип, где река Мага-Надди прини­мает в себя Сео, Гасду и другие большие притоки. Горы Майкал, образующие самый возвышенный краевой хребет этого амфите­атра холмов, имеют около 600 метров сред­ней высоты. Разрезанная водами на многочп. сленные массивы и господствующая во многих местах над обширными бассейнами, которые некогда были озерами, орографическая система этой страны продолжается на северо-восток от Майкала и местами увенчана остроконеч­ными или куполообразными вершинами, имею­щими более 1.000 метров высоты; гора Перта, па границах округов Чота-Нагпор и Ча­тисгар, поднимается на 1.099 метров над уровнем моря. Довольно ровный в большой части своего протяжения, цирк верхней МагаНадди усеян, однако, многочисленными груп­пами острововидн ых холмов или даже уединен­ных остроконечных гор, на вершине кото­рых виднеются живописные развалины укреп­ленных замков. Около середины своего тече­ния река, уже судоходная, которая перед тем пзвивалась по ровным местностям, ударяется
о горные валы, состоящие из древних пород, и гребни которых тянутся с юго-запада на северо-восток, параллельно морскому приб­режью Ориссы. Ложе реки загромождено ка менными глыбами, вокруг которых течение бежит опасными стремнинами. Меняя напра­вление ниже первых ущелий, Мага-Надди течет к югу в трещине гор, которая про­должается на юго-запад долиной её притока Гель. Затем Мага-ИИадди встречает на своем пути другие узкия, поперечные долины, кото­рые позволяют ей снова принять прежнее на­правление к востоку, после чего ей остается только пройти через внешнюю цепь восточ­ных Татских гор длинным ущельем, которое тянется около 64 километров; это— так называемый Бармульский «проходъ», над которым по обе стороны господствуют ле систые склоны и перерезанные оврагами кру­тизны. На севере, цепи холмов разрезаны на отрывки незначительной длины реками Браманп, Байтарани и их притоками; хотя эти холмы примыкают к возвышенностям вну­тренней части страны, онп являются, по боль­шей части, в форме уединенных мысов или выступов, далеко выдвинутых в равнины. Одна из этих групп высот, известная под именем Талчирских гор, замечательна тем, что в ней находят залежи каменного угля, ископаемые которых едва разнятся от ископаемых австралийских каменноуголь­ных залежей. Другой массив круто обры­вается над Баласорскими равнинами, окан­чиваясь высоким пиком, справедливо про­званным Магасани, или «Престолом Обла­ковъ»: это самая возвышенная из вершин этой области; она достигает 1.165 метров. К югу от этой господствующей горы, где часто предлагали основать «санаторию», не­большая гряда холмов, известная под на­званием НильГири, или «Голубых горъ», поднимается в виде вала над аллювиальною равниной Ориссы.
Субарнареха, пли «Золотая лента», зарож­дающаяся на высотах округа Чота-Нагпор, составляет отдельный речной бассейн, тогда как реки Байтарани, Брамани и Мага-Надди соединяются одною и тою же дельтою при вы­ходе из области гор. Из этих трех рек Байтарани—самая короткая и наименее обиль­ная; однако, осадки твердых частиц, отла­гающиеся в её устье, наидалее выдвигаются в море, у мыса Пальмирас, очень опасного для судов; Брамани и ветви нижней МагаНадди приносят ей свои землистые частицы и таким образом позволяют ей увеличивать свою дельту. На юге, главные рукава МагаНадди тоже способствуют своими наносами постоянному приращению поверхности мате­рика. Совокупность всех аллювиальных земель Ориссы, отложенных реками вне древняго
*
391 ГЛАВА. 11.—ИНДУСТАН. 392
каменистого пооережья, развертывает линию своих берегов на протяжении 325 киломе> тров; площадь этой страны нового образования превышает 13.000 квадр километров. При­нимая во внимание глубину пластов аллювия, нужно заключить, что прибрежные равнины Ориссы представляют собою большую часть обломков, унесенных с плоскогорий цент­ральной Индии; кроме того, значительная про­порция твердых осадков образовала подвод­ную дельту против речных устьев и от­ложилась на дне открытого моря. Морские при­ливы (амплитуда их от 2 до 4 метров), волна которых ударяется о берег в на­правлении с юго-востока па северо-запад и которые закривляют к северу всеустья рек 1), уносят с отливом большое количество твер­дых частиц, содержащихся в водах МагаНадди и других рек; постоянным ударе­нием волн и течений море тоже переработывает речные наносы и придает им почти геометрическую правильность контуров. Рав­нодействующая борющихся сил производит в результате беспрерывное приращение зе­мель. Однако, вся область, обнимаемая бере­говыми кордонами дельты, еще не вполне за­воевана сушей: некоторые озера и болота, остатки бухт и лиманов, до сих пор сохра­нились внутри линии берегов. Самое большое из этих озеръШилка, залегающее па юж­ной стороне дельты, в том месте, которое получает наименьшее количество речных на­носов в сезон разливов; оно представляет обширную водную площадь пространством около 900 квадр. километров в сухое время года и до 1.170 в период дождей, но глуби­на его весьма незначительна (едва достигает 2 метров), и оно усеяно островками и песча­ными мелями. Смотря по большему пли мень­шему количеству наносов, изменяющемуся от одного до другого времени года, озеро это является то пресноводным резервуаром, то бассейном соленой воды. Возделанные земли, опирающиеся на береговой пояс, быстро ра­стут в протяжении, внешняя плотина укреп­ляется и расширяется. В начале нынешнего столетия она имела только один километр в ширину; в паши дни она уже втрое шире. Сто лет тому назад, проток представлял судам вход шириною в 1.700 метров, по которому проходили даже большие барки, глу­боко сидящие в воде; но с 1825 года сооб­щения поддерживаются уже только через ис­кусственный канал, который часто наполовину заносится илом, так что инженерам нередко приходится расчищать и, так сказать, вновь открывать его. Воды прилива, проникающие че­рез проток, разливаются по необозримой по­верхности озерного бассейна, никогда не по-
9 Hunter, „Orissa".
вышая уровень его до высоты внешней жидкой массы: тогда как разность между высотой при­лива и отлива на берегу моря доходит до полутора метров, в озере Шилка она едва достигает трети этой величины; по когда мус­сон препятствует выходу отлива, и когда выступившие из берегов воды Мага-Надди и других рек устремляются в озерный ре­зервуар, находящиеся на берегах последнего пахатные земли затопляются; средним чи­слом, несчастные крестьяне прибрежья рассчи­тывают лишь на один урожайный год из каждых четырех лет. Соль, собираемая у протока, на песках Парикуда, утилизируется для службы храмов; орисские индусы никогда не употребляют соли какого-либо другого про­исхождения, которая не выкристаллизовалась от действия солнечной теплоты на берегу моря *). Несколько плоскодонных судов, склоченных в форме гроба, скользят по водам озера, перевозя пилигримов из Сиркара в Джагганатский храм.
Вероятно, нет реки на земном шаре, ко­торая совершала бы столь значительную геоло­гическую работу, как Мага-Надди, относи­тельно поверхности её водоската и среднего объема её жидкой массы. Правда, течение этой индийской реки имеет 836 километров длины, а бассейн её обнимает территорию, превосхо­дящую 100.000 квадр. километров, следова­тельно, составляющую около пятой части про­странства Франции; по в сравнении с Ган­гом, с Ян-цзы-цзяном и другими могучими реками Азии, Мага-Надди, или «Великая река», обыкновенно является потоком средней вели­чины. Впродолжепии наиббльшей части года она представляет лишь легкую водную ска­терть, медленно скользящую в чрезмерно широком русле; бывает так, что истечение её умаляется до 31 кубич. метра в секунду: это дебит маленькой речки, в роде, напри­мер, французской Соммы, треть той массы и воды, какую катит Шаранта. По во время больших разливов Мага-Надди становится огромной рекой, больше Роны, больше даже Нила или Миссисипи; при выходе из своего ущелья в Гатских горах, где в период наводнения вода поднимается па 20 метров (без малого 10 сажен) выше низкого зим­него уровня, она иной раз несет жидкую массу, представляющую слишком 50.000 куб. метров в секунду, т. е. на целую треть пре­восходящую тот объем воды, какой катит «отец водъ» Миссисипи во время наиболь­шей высоты своих разливов. Но это еще не все: реки Браманп и Байтарани изливаются в ту же дельту, как и Мага-Надди, принося, во время своих периодических потопов,
*) Botton, „Report of professional tours"; W. W. Hun­ter, „Orissa".
первая 11.300, вторая 5.650 кубических метров воды в секунду; орисские реки ка­тят тогда массу воды, почти в два раза пре-
393 БАССЕЙНЫ РЕК СУ6АРНАРЕХА, БАЙТАРАНИ, БРАМАНИИ И МАГА-НАДДИ, ОРИССА, ЧАТИИСГАР. 394
которую они получают, вследствие чего на­воднения становятся неизбежными *)•
Реки Ориссы, п в особенности Мага-Надди,

восходящую ту массу, которую несет высту­пивший из берегов Миссисипи. Блуждающие русла, проложенные потоками в дельте, имеют разрез, недостаточный для того, чтобы вмещать в себе огромную массу воды,
могут быть уподоблены, в отношении их гидрографического режима, оврагам, выры-
4) Harris, „Records of the Governement of Bengal", 1860.
395
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
тым водой на боках гор. В верховыи от­крывается эрозивный цирк, или котловина, где скопляются воды и землистые осадки, и которая некогда была внутренним морем; ниже следует узкий корридор, куда низвер­гается жидкая масса, содержащая ил, песок и каменные обломки, затем у выхода из ущелья начинается откос извержения, прости­рающий далеко в море правильную кривую своего основания. Как на всех откосах этого рода, частные потоки дельты отбрасы­вают за черту своих берегов ил и песок, которым они наполнены, возвышая, таким образом, постепенно свои русла над уров­нем окружающей почвы. Во время наводне­ний вода переливается направо и налево в низменные части дельты, где она разливается в виде луж и болот, не будучи в состоянии вернуться в речное русло, если только поток не переменит места и не направится сам в низменность, чтобы мало-по-малу повышать её поверхность. Таким-то образом и регули­руется, в течение веков, отлогость почвы. Действие естественных сил, еще не подчи­ненных воле человека, проявляется во всей полноте в аллювиальных землях Ориссы; реки там свободно извиваются по равнине, разделяясь на рукава, которые далее опять соединяются, чтобы затем снова разлучиться, и разнообразно переплетаются с остатками прежних течений; во всем свете нет реч­ной дельты, где бы гидрографическое сплете­ние представляло более красивый ансамбль разветвляющихся кривых.
Жители Ориссы должны опасаться не только наводнений,происходящих от разлива рек,— им постоянно угрожают также наводнения со стороны моря, воды которого иногда, когда их гонит страшная сила циклопов, втор­гаются в прибрежные равнины, и в этих случаях, после наводнения, рисовые поля по­крываются слоем соли. Засухи тоже соста­вляют один из бичей местного земледелия. Если уж Мага-Надди иногда обращается в маленькие ручейки, пробирающиеся по каме­нистому ложу, то другие реки совершенно пе­ресыхают; остаются только там и сям лужи, напоминающие о проходе огромных потоков, которые за несколько месяцев перед тем наполняли до краев речное русло. Таким образом, крестьяне дельты всегда находятся между двух опасностей. Когда годовые дожди были недостаточно обильны, посевы выгорают прежде, чем растение достигнет созревания. Если, напротив, муссон приносит слишком большое количество дождевой воды, то все поля бывают затоплены. Реки, увеличенные в объеме дождями и задерживаемые при устьях ветром, дующим с моря, перели­ваются через боковые валики своих бере­гов, соединяются с озерами, и вся область
396
прибрежья покрывается водой. Жители дере­вень, наиболее подверженных наводнениям,, с такою уверенностью ждут этой привычной им беды, что, из предосторожности, обыкно­венно привязывают лодки и барки к своим домам, чтобы быть во всякое время готовыми к бегству; но куда бежать, когда буря взды­мает громадные волны на поверхности высту­пивших из береговч» вод, и когда земля едва виднеется на отдаленном горизонте, там, где высится синеющая линия гор? Нужно оставаться на крыше своего жилища, потрясаемой бушующими волнами, или устроить становище на бамбуковом плоту, или, нако­нец, вскарабкаться на священные смоков­ницы, кишащие змеями, которые обвиваются вокруг ветвей. бесчисленные трупы, над которыми кружатся зловещие вороны, пла­вают группами среди необозримой равнины вод. Когда, после наводнения, продолжающа­гося несколько недель, высокие берега высту­пят, наконец, из-под воды и оставшиеся там и сям вонючия лужи испаряются на солнце, наполняя воздуха, миазмами, несчаст­ные поселяне, которых пощадило стихийное бедствие, не имеют больше пи посевов, ни скота, и массами падают жертвою лихорадки и голода. В 186G году, целая четверть насе­ления сделалась жертвою голода, причиненного засухой, как вдруг вслед затем наводнение покрыло пространство в 275.000 гектаров и потопило селения, в которых было сосредо­точено свыше 1.200.000 жителей. За первым голодом следовал второй 1)-
Англичане, располагая обширными денеж­ными средствами, которые им доставляет сбор налогов и податей, п силами, которыми современная наука вооружает инженеровъ^ не могли, конечно, не предпринять гидравли­ческих работ, имеющих целью устранить это печальное положение вещей. Первые их сооружения, оградительные береговые насыпи, более опасны, чем полезны, потому что они имеют результатом постепенное возвышение речного ложа, вследствие накопления осадков; но этим не ограничилось вмешательство ны­нешних владетелей страны. В голове дельты, там, где река делится на две ветви, правую, Каджурп, и левую, собственно так называе­мую Мага-Надди, которая, в свою очередь, подразделяется на два рукава, выделяя из себя на север Бирупу,—были построены три шлюзованные плотины поперег течений, чтобы задерживать часть вод разлива и держать их в запасе на случай засухи. Верхний ка­нал, проведенный на северо-востоке вдоль оспования холмов, доходит до реки Брамани и рано или поздно соединится с Мидпапурским каналом, открывая таким образомъ
’) W. W. Hunter, „Orissa*.
397 БАССЕЙНЫ РЕК СУБАРНАРЕХА. БАЙТАРАНИ, БРАМАНИ И МАГА-НАДДИ, ОРИССА, ЧАТИСГАР. 398
линию судоходства между Каттаком и Каль­куттой; другие второстепенные каналы, поль­зуясь средней покатостью дельты, составляю­щей около 28 сантиметров на километр, расходятся лучеобразно по всем направле­ниям, разнося питательную влагу по при­брежным равнинам. Около 320.000 гекта­ров, т. е. почти четверть всего пространства области, могли бы быть уже правильно оро­шаемы при помощи проведенной до сих пор ирригационной системы; но привычки индус­ских земледельцев изменяются медленно, и на большей части своей сети каналы пока не приносят иной пользы, кроме того, что регулируют в известной мере излишек вод разлива. Тем не менее, опасность на­воднений далеко еще не устранена; очевидно, что при выходе долин, изливающихся в верхний цирк Мага-Надди, а не в самых равнинах дельты, нужно предупредить воз­можность катастроф посредством резерву­аров, расположенных уступами один над другим, и оросительных каналов.
Население бассейна Мага-Надди и других рек Ориссыиндусское в огромном боль­шинстве; однако, в области гор живут еще первобытные обитатели края пли аборигены. Туземцы коль или коларийцы южной части округов Чота-Нагпор и Чатисгар и Орис­ских высот рассматриваются даже как представители целой совокупности племен, и хотя сродство языков ни в каком случае пе может служить доказательством сродства рас, название коларийскоп группы было дано многочисленным наречиям Индии по сю сто­рону Ганга, не принадлежащим ни к арий­скому, ни к дравидийскому корню. Судя по физическому виду населений и по происхожде­нию идиомов, можно заключить, что коларийцы сохранились среди иноплеменных завоевате­лей как бы в виде этнографических остро­вов и архипелагов; пх можно встретить в Гималаях, в горах Ассама, в Индо Китае, во особенно много их в бассейне реки МагаНадди, где они представляют наибольшее разнообразие племен, стоящих на всевозмож­ных ступенях цивилизации.
Джуаны или паттуасы, называемые также джангали, или «обитателями джунглей», жи­вут в числе около 3.000 душ в гористой области, заключающейся между верхнею Брамани и Байтарани; это, вероятно, наименее цивилизованные из коларийцев. Они назы­вают себя «первыми из людей» и даже пока­зывают место, где родились их прародители: это два истока реки Байтарани, открывающие­ся, «словно две ноздри коровы», на боках утеса. Джуаны не поднялись по лестнице ци­вилизации даже до искусства делать глиняные сосуды и ткать холст, — искусства, которое знают почти все дикие народы; большое коли­
чество каменных орудий, найденное в крае при раскопках, указывает на то, что эти ту­земцы еще очень недавно находились в неолптовом (новокаменном) веке; оружием у них служат лук и стрелы, и в особенно­сти праща. Они очень малорослы (средний рост мужчинъ— 1.520 метр., средний рост женщинъ—1.423 метр.), и некоторые антропо­логи смотрят на них как на представите­лей расы негритосов ‘) и соплеменников минкопов, жителей Андаманского архипела­га; однако, английский геолог Баль, который впродолжении пятнадцати лет странство­вал по области Чота-Нагпор и два раза по­сетил Андаманские острова, совершенно отри­цает это сходство 2). Сами джуаны называют себя «индусами». С давних пор уже муж­чины носят одежду, но еще в 1866 году женщины, хотя увешанные ожерельями и дру­гими украшениями, не имели другого костюма, кроме букета из листьев, привязанного нит­кой вокруг ног 3).
Племена харриа и бирхор, живущие в области Сингбхум, гораздо более многочи­сленны, чем джуаны, и некоторые из этих племен, почти объпндианившиеся, сливаются с жителями равнин; но между ними есть и такие народны, которые до сих пор остаются на последней степени дикого состояния и жи­вут в лесах, как дикие звери, питаясь корнями, ягодами, животными всякого рода. Еще в недавнюю эпоху они убивали своих стариков и поедали их мясо; приведенные к Дальтону, некоторые из них отрицали существование этого обычая, но с такими не­домолвками, что он остался убежденным в справедливости обвинения 4). Другие кола­рийцы, племени корва или каур, населяющие самые гористые области края, на водораздель­ной возвышенности между бассейнами трех рек: Соны, Мага-Надди и Брамани, не менее дики, чем харриа, и не без удовольствия слу­шают рассказ легенды, которая дает им за прародителей каких-то страшилищ, полу­чивших дыхание жизни от злого духа, при­ходившего на поля; впрочем, их жрецы, которые, вместе с тем, исполняют обязан­ность деревенских брадобреев, утверждают, что их племя происходит от куруидов, прославленных войнами, о которых пове­ствует поэма Магабгарата. Соседи их буйя называют себя «Сынами Ветра», наравне с богом-обезьяпой Ганумапом. Все эти народцы, обитатели лесов и гор, были те самые,
1) Rousselet, „L’Inde des Radjahs*; De Quatrefagcs, „Etudes sur Todas; Crania ethnica*.
2) „Jungle Li e in India*.
3) Dalton, „Ethnology of Bengal*; „Journal of the Ethnological Society*, 1867, № 4.
4) „Journal of the Asiatic Society of Bengal**, 1865,1-
399
ГЛАВА П.—ИНДУСТАН.
400
о которых упоминают древние индусские ле­генды под именем саура или савара *).
Согласно преданию, те из коларийцев. ко­торые в настоящее время населяют южную часть Чота-Нагпора, происходят от нации, которая обитала некогда в Бегаре, области гангского бассейна, носившей в старину имя Колария; в ту эпоху, когда Шакиа-Муни проповедывал свое учение, население Гайя со­стояло, вероятно, из коларийцев. потому что изваяния в храмах воспроизводят тип этого племени, а не тип арийцев ’). Вытес­ненный из долины Ганга, народ коль уда­лился в долины юга и на плоскогорья, соста­вляющие продолжение системы гор Виндиа. Без сомнения, большинство туземцев этого племени, слившихся с индусскими населениями, разделяются теперь уже не на колена пли кланы, а на касты, вместе с судрамп смешан­ного происхождения; однако, число тех, ко­торые сохранили свои национальные обычаи, предания и язык и которые живут еще особ­няком от индусов, весьма значительно; их насчитывают до миллиона душ. Одна только группа племен, называемых мунда или мундари, к которой принадлежат народцы агариахов, или кочующих кузнецовъ8), состоит более чем из 400.000 человек. Суммарные народные переписи насчитывают 300.000 душ племени бумидж или мурй и 150.000 душ племени го или ларка. Это главные коларийские нации, если только не считать при­надлежащими к тому же этнографическому корню туземцев коли, живущих в Гудзерате, па западном берегу Индии. Все коларийцы имеют ясное сознание давности пребывания их племени в стране и смотрят на окру­жающих народов как на пришельцев. Согласно их легендам, они — иагбхапси, т. е. «рожденные от змея», истинного вла­дельца земли и гор; недалеко от Самбальпура туземцы прежде приносили каждый год козленка в жертву огромному змею-фетишу, которого они считали столь же древним, как мир, и который, по их верованию, должен был погибнуть только вместе с этим миром. Самое название бумидж есть синоним «Сы­нов почвы», а слово го означает «людей» по преимуществу.
Во всяком случае, этп последние, т. е. ту­земцы го, могут быть приняты за тип дру­гих коларийских племен, и земля, которую они населяют, в области Сингбхум, полу­чила специально название Колан или Колехан. Они, по большей части, выше ростом и сильнее, нежели их единоплеменники; хотя лицо у них широкое и черты плоские, они,
‘) W. W. Hunter, „Orissa11.
а/ Wilford, ,Asiatic Researches „Ethnology of Bengalw.
3) V. Ball, „Jungle Life in India*4.
vol. IX: Dalton, 1840; Stohr, ’) Del place, mai, 1875.
тем не менее, имеют приятную физиономию; татуируются у них только одни женщины, да и то простыми параллельными линиями, на­чертанными па лбу и на висках, обозначаю­щими своими размерами и взаимным расстоянием клан и племя, из которого про­исходит женщина пли девушка. Цвет кожи у пих различный, от черного до краснова­того смотря по месту жительства и роду ни­щи; по коларийцы редко смешиваются с людьми чужой расы; брачные союзы у них всегда заключаются вне собственного клана, в другом подразделении того же колена. Они живут самостоятельными республиками и сами исправно приносят следующие с них подати в главный город округа, не позволяя сбор­щику входить в их леса '). Единственные иноплеменники, которых онп терпят в своих общинах,—*это ткачи, гончары и дру­гие ремесленники арийской расы, потомки быв­ших военнопленных; после хлебопашества, в котором они отличаются своим трудолю­бием и искусством, коларийцы оставили за собою только один род промышленности— обработку железа. Они очень привязаны к родной земле, к своей отчине, и чтобы защи­тить ее против захватов со стороны инду­сов, онп не раз посылали своим соседям стрелу, в знак объявления войны, и в на­значенный день спускались с гор, чтобы раз­громить селения своих врагов. Как санталы и ораонцы, как многие монгольские народцы, как индейцы Северной Америки, коларийцы принимают для своих различных кланов, как отличительный символический знак, изо­бражения разных животных; каждый имеет свой особенный тотем. Они почитают тепи пли души предков, заклинают разными при­ношениями зложелательство свирепых живот­ных, в особенности тигра 2), поклоняются солнцу, как «отцу людей», рекам, горам и всем силам природы; около каждой деревуш­ки находится еще священная рощица, остаток прежнего девственного леса, и считается вели­ким преступлением занести топор на одни из этих дерев, служащих обиталищем бо­гов. Иногда они приносят в жертву солнцу животных, но жертвенник, посвященный этому божеству, не должен быть сделан ру­кой человека: у народа харриа кровь жертв проливается обыкновенно над муравейни­ком. У коларийцев не существует никаких учреждений или обычаев, которые напоми­нали бы главенство матери (матриархат); в этом отношении они совершенно отличаются от гарро и других туземцев Ассама. У них наследство переходит непосредственно
’) Tickell, „Journal of the Asiatic Society of Calcutta**, Mittheilungen von Petermann“, 1861, № 6.
Annales de la Propagation de la Foiu,
401 БАССЕЙНЫ РЕК СУБАРНАРЕХА, БАЙТАРАНИ, БРАМАНИ II МАГА-НАДДИ, ОРИССА, ЧАТИСГАР. 402 ют отца к сыновьям, и эти последние дества, так как семья её обыкновенно назналят его между собою равными долями, с чает за нее высокую цену. Браки, вообще, исключением сестер, которые составляют гораздо более поздние у горцев области Чотаих собственность, наравне с домашним ИИагпор, чем во всякой другой части Индии,

скотом; в их же пользу поступает и ка­лым, или сумма, платимая женихом в виде выкупа за невесту. Коларийская девушка не может сама себе выбирать мужа, как моло­дая гарронка; она должна долго ждать сватов-
редко бывают несчастливы. Брачный союз, следующий через три дня после бегства су­пруги и фиктивного похищения её, делает жену равною мужу, и последний всегда сове­туется с нею во всех важных делах. Что
403 ГЛАВА II.—
касается похоронных обрядов, то они похо­дят на те же обряды у народа хасиа. Коларийцы сжигают вместе с телом покойника все вещи, которые ему нравились при жизни, и прикрывают прах его долменами и сложен­ными в кучу камнями; многие деревни уз­наешь издали по этпм мегалитам. Харриа поступают в этом случае иначе: так же. как и санталы, они вверяют любимый прах течению реки; священными водами у санталов почитаются воды Дамуды, у харриа — воды Брамави.
Вообще говоря, понятливые, смышленые, желающие нравиться,—даже слишком желаю­щие, потому что оскорбление, неуважение или невнимание часто так сильно действует на них, что обиженный сам себя лишает жиз­ни *),—коларийцы, может быть, самые подат­ливые из всех туземцев Индии в отноше­нии принятия религии англичан. В то время, как у различных народцев этой страны протестантские церкви состоят только из нескольких голодных туземцев, кроме са­мих миссионеров и их семейств, христиан­ские общины коларийской земли заключают в себе тысячи новообращенных членов; озло­бление против индусов помогает во мно­гих местах перемене религии. Английское влияние проявилось другим образом на пле­мена хондов или хандов, которые живут разбросанно отдельными семьями в области восточных Гатских гор, и преимуществен­но па юге от реки Мага-Надди, в юж­ной Ориссе, в Калаханди, в Бастаре п в некоторых округах Мадрасской провинции. Эти хонды сохранили свою религию, но они уже отказались от чудовищного обычая че­ловеческих жертвоприношений, и детоубий­ство, некогда очень обыкновенное у них, теперь считается уже преступлением.
Дра впдий цы по языку2), хонды, которые, впро­чем, довольно многочисленны, так как пх насчитывают до 75.000 душ в одной толь­ко Ориссе, да столько же в области Кала­ханди, принадлежат к смешанной расе. За­мечательна, что, живя рядом с народами, так строго соблюдающими разграничение кла­нов или каст, они нисколько не заботятся о сохранении чистоты своей крови; тысячи ин­дусов низших каст живут среди них; кроме того, бесчеловечный обычай умерщвле­ния девочек, которым хонды так печально отличались от всех окружающих народцев, заставлял пх добывать себе жен на сто­роне, у своих соседей коларийцев, у инду­сов равнины и у гондов, жителей централь­ных провинций; в некоторых хондских се­лениях мы напрасно стали бы искать малень­
*) Dalton, ^Ethnology of Bengal^.
3) Dalton, цитированное сочинение.
ИНДУСТАН. 404
кую девочку: каждая девочка тотчас же после её рождения была положена в новый глиня­ный сосуд и зарыта в землю в месте, ука­занном астрологом, как таком, откуда мог повеять злой рок. Но если хонды охот­но роднились посредством браков с своими соседями, то оии очень крепко держатся за свою землю, которая принадлежит им, как онивыражаются, «с самого начала», и до сих пор большинство из них оказывало упор­ное сопротивление всяким попыткам земиндаров, которые желали бы присоединить эти хондские земли к своим имениям; они даже сумели уклоняться от платежа налога англи­чанам. Чтобы лучше бороться за сохранение своих прав, хонды образовали из себя общий союз плп федерацию и собираются иногда в народные собрания, происходящие под председательством их начальников пли аббайе, которым они оказывают большое по­чтение.
Равным образом, из любви к почве, которая их кормит, племена хондов, покло­няющиеся Тари, богине земли, приносили ей человеческие жертвы. Чрез посредство куп­цов смешанной расы, они покупали в сосед­них странах детей, предназначенных к роли мериа, т. е. обреченных на заклание, а иногда даже, во время голода, между самими хондами находились родители, продававшие сво­их сыновей или дочерей для кровавой цере­монии. Этих мериев, называемых токи на языке хондов, должно было покупать непре­менно ценой серебра, для того, чтобы прине­сение их в жертву было угодно богине; часто онп были почитаемы соглашающимися на свое заклание, и жрец аргументировал с ними, чтобы убедить пх принять смерть доброволь­но; но обыкновенно этих несчастных при­водили, с помощью опиума, в состояние опь­янения для того, чтобы можно было убивать их без сопротивления. «Мы купили тебя,— говорил жрец, обращаясь к мерии,—-ника­кой грех не тяготеет на нас!» После этого обращения, он взывал к богппе, моля ее наполнить житницы, дать рости и плодиться домашнему скоту, свиньям и птице, прогнать тигров и змей, затем он поражал жер­тву, и толпа бросалась на нее, чтобы разорвать ее на куски; в некоторых деревнях жертву сжигали на медленном огне для того, чтобы она пролила много слез и чтобы дожди были обильны в году. Каждый глава семейства получал кусок освященного человеческого мяса, которым он натирал порог своей житницы и который он затем зарывал в землю в своем саду, или втыкал на кол, вбитый в дно соседнего ручья; пепел костей и внутренностей жертвы развевался по полям или смешивался с зерном, предназначен­ным для посева. Одно только подобное жер­
405 БАССЕЙНЫ РЕК СУБАРНАРЕХА, БАЙТАРЛНИ, БРАМАНИ II МАГА-НАДДИ. ОРИССА, ЧАТИСГАР. 406
твоприношение, совершенное по повелению Ба­варского раджи, состояло из 28 человече­ских жертв, и по этому случаю была даже организована правильная почтовая служба, для того, чтобы каждое соседнее племя полу­чило свою долю мяса и пепла. В 1835 году, как только Макферсон и другие офицеры обнаружили существование этого чудовищного обычая, негодующие англичане потребовали уничтожения его на будущее время, и даже были посылаемы вооруженные экспедиции в горы, чтобы наказать упорствующих; в 1859 п 1860 годах было освобождено около 550 мериа, обреченных на заклание. Тем не менее, хонды уступили лишь под условием, чтобы им было позволено вину за прекраще­ние человеческих жертвоприношений торже­ственно сложить па иностранцев Разрешение им было дано; но что решило их окончатель­ное обращение, так это превосходный уро­жай, следовавший за освобождением мериа; богиня Тари показала тем, что она удовле­творена; куркума, или «индийский шафранъ», одно из главных произведений края, принял прекраснейшую окраску без того, чтобы не­обходимо было увлажнять его. человеческою кровью. Кажется, что с 1860 года уже не было ни одного человеческого жертвоприно­шения в стране; сами хонды дивятся, как могли они прежде верить в необходимость этих кровавых религиозных обрядов '). Тем не менее, однако, дикий зверь не умер ии может еще проснуться. Во время восстания. вспыхнувшего летом 1882 года, хон­ды области Калаханди, после того, как они соединились в одну общую конфедерацию, принеся клятву во взаимной верности на тиг­ровой шкуре, перебили сотни индусских зем­ледельцев. из касты культов, которые посте­пенно захватывали земли на их территории, и говорят, что для того, чтобы призвать сво­их соотечественников на священную брань, они послали каждому клану кусок мяса жертв.
Индусское население, занимающее равнины дельты, равно как долины то окружности горных хребтов, примыкает к бенгаль­цам нечувствительными переходами и гово­рит языком санскритского происхождения, называемым урия, который употребляют так­же в полуденной Бенгалии и в сопредельных округах Мадраса и центральных провинций; вообще, группу наречия урия составляют от восьми до десяти миллионов человек. Инду­сы. говорящие этим идиомом, принадлежат ко всяким кастам, из которых иные, меж­ду прочим, касты панов, занимающихся ме­лочной торговлей, и телингов, промышляю­щих рыболовством п поселившихся вокругъ
озера Шилка,—очевидно, смешанной расы, дравидийской и коларийской. Во многих отно­шениях мы находимся, в области Орисса, на общей границе двух мировъ—арийского и дра­видийского, и, может быть, это именно обсто­ятельство и было причиной того, что Орисса приобрела особенную святость в глазах двух названных рас, между которыми там часто происходила вооруженная борьба и которые воздвигли там много памятников в воспомд нание своих битв. Между индусскими каста­ми есть такия, которые в течение настоящего столетия снова поднялись из унижения и сбро­сили с себя угнетавший их позор. Чамары, жители округа Чатпсгар, на долю которых было оставлено только ремесло живодеров и землекопов, сгруппировались в один пре­красный день вокруг одного пророка, ко­торый провозглашал отмену всяких каст и равенство всех людей. Когда они не стали более признавать высших между другими ин­дусами, и на них перестали смотреть как на низших. Народный обычай изменил даже самое имя чамаров: их называют теперь сатнами, по восклицанию «сат нам, сат нам!», которое они испукают утром и вече­ром, падая ниц перед восходящим пли заходящим солнцем. Этих индусов, кото­рые сумели снова завоевать себе почетное место среди своих соотечественников и ко­торые составляют один из трудолюбпвейшпх классов индийского общества, насчиты­вают около 300.000 душ ')•
Населенные в большей части своего протя­жения дикими народцами и еще не перерезан­ные железною дорогой, которая соединяла бы их с Калькуттой или Бомбеем, верхние бас­сейны рек Субарпанеха, Байтарами, Брамани, Мага-Надди не имеют многолюдных горо­дов, но развалины древних городских посе лений и груды шлаков около месторождении золота и меди l 2) доказывают, что этот край некогда принадлежал цивилизованному па­роду. Призматическая песчаниковая скала, называемая Рамгар, или «Замком Рама», ко­торая, словно гигантская крепость, поднимается высоко над лесом дерева саль, близ исто­ков рекп Субарнахера, сохранила еще на своей вершине, на высоте 800 метров, остатки города, двойная ограда которого представляет замечательнейшие детали, сделанные в ин­дусском стиле, с примесью арабского; есте­ственные гроты Рамгара покрыты изваяниями п надписями. Чайбаса, главный город окру­га Сингбхум, или «Земля Господъ», получив­шего это название от раджпутских князей, сам по себе маленький городок, па одном из верхних притоков Байтарапи, но онъ
’) Macpherson, ..Journal of the Koyal Asiatic Society ГатреЩМас Neill; Dalton; Hunter; Mouier Williams, etc.
l) Hunter, „imperial Gazetteer of India14.
’) Stohr, „Mittheilungen von Petermann44, 1861, № 6.
407 глава II.-
очень любопытен своими рынками, куда ди­кари различных рас стекаются тысячами.
В верхнем бассейне реки Мага-Надди самый замечательный город — Райпур, ле­жащий на высоте менее 300 метров, почти в центре равнины, некогда озерной, которая превратилась в плодоносный округ Чатисгар, т. е. «Тридцати шести замковъ». Благо­даря своему выгодному положению, город этот является очень деятельным рынком. Донгаргаон, еще недавно бывший маленькой деревушкой, затерянной средп джунглей, сде­лался главным сборным местом для хле­боторговцев; во время ярмарок здесь соби­рается более ста тысяч иногородних посе­тителей, с 40.000 волов и 13.000 телег. Самбальпур, в ущельях, через которые протекает Мага-Надди, занимает выгодное положение, находясь на берегу этой судоходной реки, которая, смотря по времени года, изме­няется в ширине от 40 до 1.600 метров. Город этот прославился своими алмазными приисками, которые были посещены уже в 1766 году европейцем Моттом; место, где находят алмазы в наибольшем количестве, лежит близ впадения речки Нб (Гебе) в Мага-Надди. В период мелководья около пяти тысяч джхаров, или «промывальщиковъ», собираются на берегу Мага-Надди, чтобы за­прудить рукав этой реки, проходящий по Гира-кунду, или «Алмазному фонтану», и искать драгоценные камни, смешанные с галькой речного ложа. Европейцы несколько раз вы­хлопатывали себе у правительства монополию этой промышленности, но выгоды, получаемые от эксплоатации алмазных приисков, ока­зывались недостаточными для покрытия издер­жек производства1). Некоторые геологи отож­дествили Самбальпур с древним городом Сумальпур, но, по всей вероятности, этот алмазный рынок находился севернее, на реке Гоэль, верхнем притоке Брамани. Ниже по течению Мага-Надди, Сонпур и Бод, сто­лицы медиатизированных государств, пред­ставляют лишь незначительные местечки.
Каттак, т. е. «Крепость», столица провин­ции Ориссы, занимает треугольную вершину дельты, между Мага-Надди в собственном смысле и другою ветвью, рекой Каджури; это было бы великолепное географическое поло­жение, если бы течение «Великой реки» не бы­ло так опасно, и если бы судоходство могло правильным образом пользоваться изменчи­выми рукавами дельты. Каттак должен был окружить себя высокими оградительными пло­тинами, которые превращают его в остров во время разливов; эти гидравлические соору­жения и запруды реки составляют самые за­мечательные строения города; что касается V.
■индусгань. 408
крепостцы, от которой он получил свое название, то теперь это не более как горка развалин. Но окрестные горы сохранили еще драгоценные памятники эпох буддийской, ма­гометанской и браманской, изображения, иссе­ченные в скале, и гроты, преобразованные в храмы. Все религиозные перевороты Индии оставили по себе следы на священной почве Ориссы, и при том жители всегда выбирали самые живописные местоположения, чтобы укра­шать их колоннадами и произведениями скульп­туры. Самая любопытная группа храмов на­ходится километрах в тридцати к югу от Каттака, близ Буванешвара, мЬстфчка, быв­шего некогда столицей государства. Большая часть архитектурных остатков, которые на­ходятся в окружающих гротах, — буддий­ского происхождения. Одна надпись на ска­лах принадлежит к тем многочисленным надписям, которые были вырезаны, по пове­лению императора Асоки, в разных местах Индии; другая, более древняя, рассказывает историю одного магадского царя, жившего за двадцать два века до нашего времени!). Неко­торые изваяния в храмах воспроизводят че­ловеческие формы с такою верностью и изяще­ством отделки, что многие археологи припи­сывали эти скульптурные произведения грекобактри йск и м худож н икам.
Как «святая земля» индусов, страна Орис­са делится на четыре области, которые, впро­чем, все одинаково служат «преддверием неба», и обитатели которых должны неминуе­мо попасть, после своей смерти, в жилище блаженных духов. Как только пилигрим, идущий с севера, переступил за «теплую Байтарани», этот «Стикс индусовъ», он уже вступает в совершенно новый мир: жрец шепчет ему на ухо, что он, паломник, спо­добился проникнуть в царство грозного Сивы и Нарвати. На юго востоке, около устьев Мага-Надди, лежит область «Солнца», теперь мало посещаемая богомольцами, хотя святили­ща до сих пор стоят еще там вдоль пу­стынных берегов реки. Берега озера Шплка, которые некогда, по сказанию легенды, бы­ли окружены 7.000 храмами, тоже посвящены богу Сиве. Но область святая между святыми, та область, «славы которой сам Сива не мо­жет себе представить»,—это территория Пу­ри, заключенная между двумя плоскими боло­тистыми берегами океанского пребрежья, в стороне от дороги, по которой следовали за­воеватели. Там царствует Вишну уже пят­надцать столетий, там стоит знаменитый Джагганатский храм, посещаемый иногда тре­мя стами тысяч пилигримов в год. Триж­ды блажен тот, на долю кого выпало счастье умереть в виду «Врат Рая» и башни, на
V. Ball, „The Diamonds, Coal and Gold of India44. 4) Rajendralala Mitra, „Antiquities of Orissa44.
БРАМАНИ И МАГА-НАДДИ, ОРИССА, ЧАТИСГАР. 4Ю верующий; это ему нужно давать, от него нуж­но принимать. Почитайте его, как вы почи­таете меня самого». Во дворе храма странники, смешанные без различия сословий пли рас..
409 БАССЕЙНЫ РЕК СУБАРНАРЕХА, БАЙТАРАНИ, верхушке которой водружены знамя и колесо Вишну! Так Могущественна сила, присущая этой священной пагоде, что она уничтожает даже всякое кастовое различие. Пред лицомъ

бога браман и живодер равны: «Правовер­ный, который мне угоден, говорит Виш­ну, -это не ученый, посвященный в тайну четырех священных письмен, а смиренный
братски делят между собою мага-присад священную пищу. Правда, что во избежание не обходимости признавать, хотя бы и временно, за равных себе презираемых телингов,стра-
411
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
412
лии святилища воспрещают им вход в храм 1). Они охотно допускают людей низшей касты, приходящих издалека и которых онп больше не увидят, но держат на почти­тельном расстоянии те презренные существа, с которыми им приходится встречаться каж­дый день.
Священное здание, окруженное широкою че­тыреугольною оградою, каждая сторона кото­рой имеет более 200 метров длины, распо­ложено на Ниль-Гирп, или «Голубой горе», небольшом пригорке, образовавшемся, веро­ятно, из обломков буддийского храма. Со­оружение его восходит к концу двенадцатого столетия; магометанские завоеватели, разрушив­шие большую часть индусских святилищ в Ориссе, пощадили Джагганатский храм, кото­рый, благодаря отдаче на откуп сбора при­ношений и подаяний, доставлял им значптель-

Джагганатский священный чурбанъ
ные доходы. В самом деле, религия и до сих пор составляет глав­ный, почти единствен­ный промысел терри­тории Пури, обитатели которой, в числе около двадцати тысяч душ, живут прямо или косве и н о экс и л оатаци ею
правоверных. Жрецы и служители при Джагганатской святыне, об­щее число которых доходит до 6.000, раз­деляются на 36 поряд­ков и 97 классов, и состоят под главным начальством раджи,ко­торый имеет наслед­
ственную должность подметальщика храма. Они посылают странствующих приказчиков во все провинции зазывать пилигримов, которым они обещают вечное спасение, взамен добро­хотных приношений, пожертвованных в пользу бога и его служителей, и собирают та­ким образом каждый год около миллиона франков; к этому сбору нужно еще приба­вить доходы с земель, уступленных храму английским правительством; знаменитый ал­маз Кох-и-нур («Гора Света»), принадле­жащий теперь королеве-императрице Виктории, был завещан Джагганатскому храму Лагорским раджей, Ранджит-Сингом, но придвор­ный ювелир отказался выдать его служителям святилища2). Статуя бога Вишну, так же, как статуи его брата и сестры, над которыми под­нимается самая высокая башня храма, пред­ставляют грубые фигуры, едва отесанные чур­
баны; но это не мешает им быть самыми священными, наиболее чтимыми изображения­ми во всей Индии. Каждый год, в июне или в июле месяце, 4.200 служителей храма впря­гаются в колесницу бога Вишну, подвижную деревянную пагоду, около 14 метров выши­ной, покоюгцуюся на восьми парах колес, и тащат ее в «Храм Сада», расположенный на краю плоского песчаного берега, почти в 2 километрах от Джагганата. Эта древняя буддийская церемония напоминает, без со­мнения, годовщину рождения основателя буддиз­ма Шакиа-Муни ‘); таким образом здесь сли­лись две религии под именем Вишну. Путе­шествие громадной махины. вязнущей в пе­ске, продолжается несколько дней. Вошло в пословицу, что иные фанатические пилигримы бросаются под колеса чудовищной колесницы, чтобы иметь счастье умереть в состоянии сви­
тости; но этот род са­моубийства всегда был пс клю ч ител ьны м фа кто м , ка к и м б ы ва ет в Европе добровольная смерть под колесами локомотивов; ко гда сл учптся подобное не сча­стие, движение колесни­цы тотчас же приоста­навливается, и жрецы приступают к очи­стительным церемони­ям. Точно также обы­чай, называемый виря///^состоявший в том, что некоторые верую­щие,ради спасения души, привешивались па ост­рые крюки, зацепляе­
мые за мясо спины, так что тело их, при дви­жении колесницы, качалось из стороны в сто­рону, совершенно вышел из употребления уже при жизни прошлого поколения, и веро­ятно, он всегда был запрещаем охраните­лями пурийской святыни, так как Джагганат есть «бог любви», и вид крови впу­тает ему ужас. В наши дни религиозная ревность ослабевает, число пилигримов по­стоянно уменьшается, и девять десятых их состоят из женщин 3); только женщины сохранили древпююверу. Джагганатский храм служит гнездом и рассадником заразы, как и Мекская кааба; но в последнее время, бла­годаря уменьшению наплыва пилигримов и принятию мер к улучшению общественной гигиены, уменьшилась опасность эпидемий, ко­торые прежде каждый год зарождалпсьи сви­репствовали между толпами отовсюду сгекаю-
<) W. W. Hunter, „Orissa44.
2) А Keane, рукописные заметки.
х) Rajendnilala Mitra, „Antiquities of Orissa44.
W. W. Hunter, „Orissa44.
БРАМАНИ II МАГА-НАДДИ, ОРИССА, ЧАТПСГАР. 414
сточного берега; защищенные от южного Мус­сона песчаною косой, суда, из которых боль­шое число носят французский флаг, безопасно стоят на якоре в рейде, где обыкновенно бы­вает от 7 до 8 метров глубины, затем, в пе­риоды прилива, сообщаются с внутренними го­родами посредством лихтеров и пароходов; но нужно опасаться, что судам в скором времени придется искать себе другого приста­нища, потому что захваты ила у берегов бухты превышают, средним числом, 36 ме­тров в год *), Движение судоходства в порте Фольс-Пойнт в 1875 году: 110 судов с общею грузовместимостью 118.375 тонн; ценность торговых оборотов 6.530.000 франков. Как складочное место произведе­ний Ориссы, порт Фольс-Пойнт имеет бо­лее важное значение, чем все другие гавани этого берега и даже чем Баласор, некогда очень оживленный порт до основания Каль­кутты и местопребывание датской торговой конторы до 1846 года. Неподалеку оттуда, в Субарпарехе, городе, теперь уже исчезнувшем, который находился при устье реки того же имени, англичане основали свою первую кон­тору на почве Индии, в 1634 году; в том же месте ранее находилась португальская кон­тора П ИЛЬИ инъ3).
XI.
Гондвапа или центральные провинции; верхние бассейны рек Сопы, Нарбады, Таити и Годавери.
Еще в половине настоящего столетия эта область была в большей части своего протя­жения «неведомою страною». Вне городов и вдали от главных дорог простирались опа­сные пространства, по которым рыскали раз­бойники пиндари или в которых жили дикия племена гондов. Некоторые округи, опусто­шенные мараттами, обратились в совершен­ные пустыни, и бывшие поля и селения заросли чащами джунгля. В настоящее время цен­тральные провинции, за исключением юго-во­сточной части, граничащей с туземным го­сударством Бастар, принадлежат к числу наилучше исследованных областей Полуостро­ва. Железнаядорога, важнейшая в Индии, про­ходит через Гондвану, чтобы соединить Бом­бей с Калькуттой через Аллахабад и Бе­нарес; другой рельсовой путь, который про­никает в южную часть края, скоро доставит более прямое сообщение между двумя столп­цами. Вообще, эта страна, еще одна из наи­менее населенных частей Индии сравнительно
413 БАССЕЙНЫ РЕК СУБАРНАРЕХА, БАЙТАРАНИИ. щпхся богомольцев, по большей части гряз­ных и получающих дурную или недостаточ­ную пшцу. Еще не так давно часто случалось, что улицы Пури были загромождены валявши­
мися мертвыми телами, которые служили пи­щей голодным собакам, да и в наши дни еще дорога, по которой следуют паломники, отмечена вереницами трупов. В видах охранения городских поселений от заразы, правительство начертало определенный марш­рут, которым воспрещается заходить в ле­жащие на пути города партиям индусов, воз­вращающимся из Джагганата.
В 32 километрах к востоку от Пури, недалеко от морского берега, видны руины Канаракского храма, посвяще нного солнцу; европейцы дали ему прозвище «Черной Па­годы». Хотя сильно поломанные искателями сокровищ и любителями античных редкостей, испещренные именами путешественников, изваяния Канаракской пагоды, тем не менее, принадлежат к числу прекраснейших скульптурных произведений, какие сохрани­лись от лучших эпох искусства, да и самое здание,сооруженное, как полагают, в конце девятого столетия, справедливо считается пер лом индусского зодчества. Джаджпур или Яджпур, «Городл> жертвоприношения», стоя­щий на правом берегу реки Байтарани,—то­же один из замечательнейших городов Ориссы по своим памятникам, посвящен­ным, большею частью, Сиве и Парвати, и по своей уединенной колонне, подобной столбу, воздвигнутому перед Джагганатским хра­мом. Джаджпур был до Каттака главным городом Ориссы.
Важнейшие города Ориссы и округа Чатисгар:
Каттак (1891 г.) — 47.186 жит.; Пури — 28.794 жит.; Райпуръ—2О.ЗОО ж.; Баласоръ— 18.250 жит.; Самбальпур — 11.700 жит.; Джаджпур (Яджпур)—10.750 жит.
Изменчивые песчаные мели, рассеяные вдоль берега, и бары, заграждающие вход в устья Мага-Надди, долго не позволяли евро­пейским кораблям приближаться к при­брежью; только туземные суда отваживались переходить через образуемые барами пороги прп высоком приливе, чтобы идти к при­станям внутренних рынков за грузами риса и других земледельческих продуктов. В 1860 году некоторые французские негоциан­ты, живущие в Калькутте, решились ввести свои корабли в «Великую реку» через устье Фольс-Пойнт, и вскоре после того, во время голода, постигшего край, сюда стали выгружать съестные припасы, посылавшиеся из индийской столицы. Теперь, хорошо исслевапный, снабженный буями, бакенами и фона­рями или маяками, Фольс-Пойнт сделался одним из наиболее доступных портов во-
1) Tavior, „Abstract of Reports of the Surveys in India for 1876—1877“.
3) W. W. Hunter, „Statistical Account of Bengal*.
415 ГЛАВА IL—
с её протяжением, теперь быстро возрастает по числу своих жителей.
Центральные провинции, без Чатиегара, округов Сагар и Дамох:
Пространство. Население в 1872 г. На 1 кв. кнл. 153.118 кв. кил. . . 5.042.900 жит. 33 жит.
Вероятное население
в 1882 году . . . 6.500.000 „ 42 „
Гондвана, пли «Земля гондовъ», естествен­ные границы которой, вообще говоря, совпа­дают с административным делением, обо­значаемым англичанами под именем цент­ральных провинций, составляет хребет или горб Полуострова по расположению своих покатостей. Три большие реки, Таити, Годавери и Мага-Надди, берут начало на юге от главной поперечной борозды, которую образуют долины рек Нарбады иСоны, от Камбейского залива до равнины Ганга; воды стекают во всех направлениях вокруг горных масси­вов. Однако, горные цепи Гондваны далеко не так высоки, как полагали прежде, когда дикое население края и отсутствие дорог не позволяли ближе ознакомиться с этими воз­вышенностями. Горы Сатпура, составляющие главную цепь страны, имеют не более 650 метров средней высоты. Несмотря на то, эти горы играли некогда значительную историче­скую роль, потому что они высятся, как вто­рая ограда естественной крепости, на юге от горных цепей системы Виндиа и глубокой долины Нарбады, представляющей собою как бы оборонительный ров; сами они, в свою очередь, опираются на юге на третий ряд вы­сот, тех высот, которые образуют по дру­гую сторону реки Таити краевую цепь Декан­ского плоскогорья. Таким образом восходя­щий поток индусских населений разбивался об эту тройную линию естественных пре­град, которая тянется на пространстве слиш­ком 1.000 километров от востока к западу, раскинувшись в ширину на 500 километров, с севера на юг. Нужны были длинные века торговых сношений и войн, прежде чем культура могла постепенно подняться вдоль до­лин и через бреши гребней до высот на­горных равнин. Эта медленная работа заво­евания еще не кончена и но настоящее время.
Название Сатпура, или «Семерная цепь горъ», дано географами всей орографической системе центральных провинций; индусы применяют его только к западной части гор, заключенных между двумя, почти параллель­ными, долинами, которые орошают реки Нар­бада и Таити в своем среднем течении. Что касается туземцев, то они не имеют общего наименования для этих массивов; они огра­ничиваются тем, что обозначают каждую уединенную группу, каждую отдельную вершину именем ближайшей деревни, деревьев, расту­щих на склонах, или божества, царствую-
индустан. 416
щего над страной. Впрочем, эти высоты не следуют одна за другою в виде непрерыв­ной цепи; они стоят на трапповом плоско­горье, имеющем около 600 метров средней высоты, и по большей части образуют на гро­мадном цоколе, который им служит фунда­ментом, уединенные каменные массы или второстепенные плато, также состоящие из вулканических горных пород и имеющие форму обширных столов, с круто обрыва­ющимися боковыми гранями. Многие из этих столовых гор изрыты наверху впадинами, где скопляются дождевые воды, так что этп углубления почвы представляют естественные цистерны или водохранилища, которыми и поль­зовались феодальные господа для снабжения водой своих крепких замков, высящихся на вершине неприступных скал ().
На востоке от массивов Сатпура в соб­ственном смысле, широкия равнины, образо­вавшиеся действием размывания, уединяют центральную группу гор, над которою господ­ствуют самые высокие вершины этой орогра­фической системы: одна из них, гора Дапгар (Деогар. т. е. <Божья крепость»), до­стигает высоты 1.375 метров. Этот цен­тральный массив за его высоту и, вероятно, еще более за смелость и разнообразие его черт был посвящен богу Сиве это Магадео, или гора «Великого Бога». Граниты, метаморфи­ческие горные породы, известняки, песчаники, застывшие потоки базальта, эруптивные мас­сы,—все эти формации различаются цветом, профилем, видом откосов и долин, а также и характером растительности. Правильная линия верхних плато прерывается там и сям гранитными вершинами, которые узнаешь из­далека по их остроконечным зубчатым ска­лам; но из всех этих скал самые при­чудливые и в то же время самые величествен­ныя—это вертикальные стены Магадео. когда на них смотришь из долин, открывающихся на южной стороне горы «Великого Бога». С берега ручьев, извивающихся среди лугов, видишь высоко поднимающиеся над густыми кронами дерев красноватые стены горы, ис­полосованные трещинами, из которых про­биваются кое-где пучки травы, и оканчиваю­щиеся на вершине башнями и башенками че­тыреугольной формы; с некоторых мест вся группа Магадео представляется зданием колоссальных размеров, воздвигнутым ру­кою человека. Громадные ущелья разверзаются в толще горной массы, и некоторые из них имеют стены до того крутые, что никакой смельчак не отважится спуститься на дно про­пасти; по верованию туземцев, это трещины, которые Сива сделал своим трезубцем в массе горы, чтобы низвергнуть туда змеев,
’) Forsjth, „The Highlands of Central India44,
417
ГОНДВАНА ИЛИ ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ПРОВИНЦИИ.
4 ИЯ
прежних владетелей земли. Речки, вступая в эти расселины, огибают горы и отделяют их одну от другой; многие потоки, зарож­дающиеся на южной отлогости группы Магадео, поворачивают к северу, чтобы идти на соединение с рекой Нарбадой *)• По причине сходства в фауне и флоре, плоско­горью Пачмари, к которому принадлежат Деогар и Магадео, дали название «северного Ниль-Гири» (Голубые горы *).*
Гористые области, следующие за областью горы «Великого Бога» по оси системы, отделе­ны от этой группы верхней долиной Нарбады. Эти области, подобно западной части Сатпура, пре дставл я ю г х аракте р расположе п н ы х уступами плато, и так же, как иэтотъмассив, покрыты во многих местах пластами траппа. По направлению с запада на восток, дорога поднимается па плоскогорье Мандлакакъбы ря­дом ступеней, до краевой цепи Майкала, ко­торая господствует на северо-западе над большою Чатисгарскою равниною. Хребет Майкал имеет не более 600 метров сред­ней высоты: но одна из его вершин, гора Лафа, переходит за 1.060 метров. На востоке, угловой межевой столб всей системы соста­вляет вершина, соперничающая, по высоте, с Лафой,—гора Амаркантак, где получает начало священная Нарбада и откуда вытека­ют в то же время воды, спускающиеся к Соне и Мага-Надди. Большая часть этой гори­стой области, некогда избегаемой человеком, была покрыта лесами саля или пиореи (shorea robusta), дерева, которое занимает узкую по­лосу земли у основания Подгималайских гор, параллельно чащам пояса терая. Саль принад­лежит к числу завладевающих древесных пород: его семена, падающие в изобилии при первых дождях, немедленно проростают и овладевают растительной землей, в ущерб другим растениям. Область этой породы, впе Подгималайских гор, обнимает холмы Раджмагала и Чота-Нагпора, восточные Гатские горы до реки Годавери, и горы Майкал, повсюду, где эти высоты не покрыты траппом. Присутствие этой горной породы, которая обыкновенно покрыта тонким слоем расти­тельной земли, проводит распространению шорен непереходпмую границу; по где оканчи­вается область этого дерева, там начинается область тека (tectonia grandis), породы еще более ценимой, как строевой лес. Только один островок песчаниковых скал в груп­пе Магадео заключает салевый лес; это де­рево некогда распространилось через аллю­виальную долину реки Нарбады, теперь уже безлесную. Распределение животных видов * в общих чертах соответствует распредеU *) Oldham, „Memoirs of the Geological Survey of
India*1,1869,
*) V. Ball, „.Jungle Life in lndiau.
География Реклю. т. VIП.
лению лесов. Так, дикий буйвол (bubalus Arni), болотный олень (rucervus Duvaucellii), джунглевый петух (gallus ferrugineus) не пе­реходят на западе за пределы области саля, но их опять можно встретить в долине груп­пы Магадео, где это дерево снова появляется уединенно ’).
Салевые и токовые леса почти все исчезли из легко доступных местностей Гондваны. Уже туземцы истребили их порядочное коли­чество своим варварским способом земле­делия, который состоит в следующем: в начале сухого времени года они срубают де­ревья по опушке лесов, чтобы предать их огню до наступления дождливого сезона. Тогда они сеют зерно среди пепла, возлагая надежду на природу, которая выростит посев и даст урожай; там, где почва поката, они даже не дадут себе труда разбросать семена, а довольствуются тем, что складывают их кучками на самом высоком краю лесной про­галины, ожидая, чтобы дожди распределили зерно по расчищенной поверхности. Так ве­лика производительная сила почвы, удобрен­ной золой от выжженного леса, что урожай первого года обыкновенно бывает очень оби­лен: на второй год он уже гораздо скуднее, и для новой жатвы кочующий земледелец отправляется выжигать другой угол леса. По­кинутые прогалины заростают бамбуком густой чащей мелкого кустарника и колючими деревцами, среди которых ни одно большое дерево не может расти. Таким образом, не­смотря на незначительное протяжение распа­ханных земель, леса почти все выпустошены, и во многих округах, вследствие истребления лесной растительности, местность приняла со­вершенно другой вид; при этом всего больше пострадали самые ценные леса; саль истреб­лялся ради его смолы, тек вырубался, чтобы быть превращенным в уголь или продан­ным, как строевое дерево. Систематическое истребление лесов началось тогда, когда в край проникли железнодорожные предприни­матели; узнав, что правительство предпола­гает обратить леса в государственное иму­щество, эти иностранцы принялись опустошать их в свою пользу, и скоро, в этой стране, где растительность так могуча, строители же­лезного пути принуждены были нужный им лесной материал выписывать из Англии и из Норвегии. Тропического леса, такого, какой мы в праве были бы ожидать увидеть в этой шпроте, теперь совсем пет; если бы изредка не встречались там и сям одиноко стоящие пальмы или какое-нибудь другое характери­стическое дерево жаркого пояса, можно было бы подумать, что находишься в умеренном по­ясе Европы. В сухое время года исчезаетъ
*) Forsyth, „The Highlands of Central India* 14.
14
419 ГЛАВА II.—
вся листва дерев, исключая только листьев шореи; пи одного цветка не видно на ветвях: природа имеет печальный и утомительно однообразный вид. В обработанных местно­стях одно только большое дерево всегда ува­жается жителями: это мхова,с вкусными вен­чиками цветов.
Река Нарбада, принимаемая часто за есте­ственную границу между Северной Индией и Деканом, спускается из своих верхних бассейнов, бывших некогда озерными, ря­дом дефилеев, затем, по выходе из верх­них ущелий, принимает почти прямолиней­ное направление к заладо-юго-западу, кото­рое и сохраняет во всем своем дальнейшем течении до самого впадения в Камбейский за­лив. Естественная граница между верхней Нарбадой и её средним течением обозначена «Мраморнымъ» ущельем, представляющим одно из замечательнейших местоположений в центральной Индии. Река разом низвер­гается в эту узкую теснину, образуя каскад в 9 метров высоты, известный под именем «Ленящагося Водопада». На протяжении километров трех мраморные стены ущелья, изваянные в виде колоссальных колонн, расколотые на неравные слои, высятся на 30 метров по обе стороны съуженного русла, имеющего всего только около 20 метров ши­рины, на дне которого несется поток, стре­мительный и глубокий. Испещренные там и сям вкрапленными в мрамор черноватыми вулканическими породами, которые своим контрастом делают еще более яркою белизну мраморных утесов, две ослепительные бело­снежные стены резко отделяют голубую по­лосу неба от голубой полосы вод; ни одного деревца, ни одной травинки не растет в уг­лублениях скалы; камень повсюду совершен­но голый; только рои диких пчел понавешали свои восковые соты на выступах стен. Круго­образный храмт Бера-Гат, окруженный ко­лоннадами, составленными из статуй, изобра­жающих женщин,—образцовое произведение индусского искусства,—господствует над са­мою узкою частью «Мраморного ущелья». Этп «Мраморные скалы» знамениты также и в мифологии индусского народа: легионы обезьян, следовавшие за богом-обезьяной Гануманом, перескочили через эту мраморную пропасть, а небесный слон, на котором ехал Индра, оставил на камне след своей ноги. Оттого воды Нарбады почитаются особенно священ­ными в этом месте, и набожные люди при­ходят издалека, чтобы бросить трупы своих родных в священный поток: часто можно видеть, как крокодилы оспаривают друг у друга эту отвратительную добычу *)• Между реками Индии Нарбада пли Рева—наиболее
*) Forsyth, цитированное сочинение.
индустан. 42Q
чтимая после Ганга, и даже, согласно одному древнему пророчеству, она должна остаться свя­щенною во веки веков, тогда как Ганг уже в конце настоящего столетия потеряет свою чудодейственную силу. Камешки, взятые из ложа Нарбады, тоже почитаются священными, и поклонники Сивы носят их, как амулеты. Никакая клятва не может превзойти в силе клятву, которую произносит индус, стоя в течении этой реки, с гирляндой из красных цветов вокруг шеи и несколькими каплями божественной воды в правой руке. Так же, как на берегах Ганга, и на берегах Нар­бады можно встретить пилигримов, которые дали обет подняться вверх по долине вдоль одного берега, от самого устья до храма, сто­ящего при истоке, на горе Амаркантак, и от­туда опять спуститься вниз по течению до ли­мана, следуя по другому берегу; это полное паломничество или прадакшина, странствие, в котором нужно пройти около 2.600 киломе­тров, продолжается обыкновенно два года, попричине многочисленных остановок у свя­тынь, встречающихся по дороге. Благочестие еще гораздо больше, чем торговые экспедиции или завоевательные походы, открыли мало-по­малу центральные области Полуострова индус­скому влиянию; пилигримы, приходившие в землю гондов, пользовались защитой и покро­вительством со стороны туземного населения, тогда как приезжих купцов обыкновенно грабили, а силе завоевателей противополагали тоже силу.
Ниже Мраморного ущелья река вступает в аллювиальную равнину, бывшее озеро, за­сыпанное илом и обломками, обширный бас­сейн, за которым следуют другие подобные же бассейны; на пространстве около 400 ки­лометров, по направлению от востока к за­паду, залегает широкая плодоносная долина, между плоскогорьями Мальва и горными цепями Магадео; благодаря земледельческой культуре, группировке городских населений, постройке путей сообщения, в центральной части драви­дийской страны основалась своего рода вну­тренняя Индия, и через боковые долины про­должается постепенно, шаг за шагом, даль­нейшее присоединение этого края к цивилизо­ванному миру. Но озерные равнины, по кото­рым протекает Нарбада, не открываются прямо на приморскую равнину, облегающую берега Камбейского залива; они отделены от последней рядом ущелий, где река низвер­гается стремнинами и каскадами. Нарбада слишком изрезана водопадами и в особен­ности слишком неравномерна в отношении массы катимой воды, чтобы ею можно было пользоваться для целей судоходства. её бас­сейн, длинный и узкий, может быть сравнен с рвом, приведенным от западного мор­ского берега до середины Полуострова: круто
ГОНДВАНА ИЛИ ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ПРОВИНЦИИ.
421
обрезанный северный откос этого рва не имеет никаких иссечений в виде боковых долин. С этой стороны Парбада не получает ни одного сколько-нибудь значительного при-
422 что когда дождевые облака, гонимые муссоном, проникают в долину Нарбады, все части реч­ного бассейна получают равномерно свою долю выпадающих дождей. Тогда как у’боль-

тока; все впадающие в нее потоки спускаются с полуденного ската, но и эти притоки име­ют небольшую длину, и при том подвержены тем же климатическим влияниям, как и центральная долина. От этого происходит то,
пиинства других больших рек сама собою, естественным порядком, устанавливается си­стема компенсации(или уравнивания количества воды) между притоками, которых разливы и периоды мелководья имеют место в разныя
423
ГЛАВА II. -ИНДУСТАН.
424
времена года, здесь, напротив, наводнение происходит одновременно пли через неболь­шие промежутки времени в главной реке и во всех впадающих в нее притоках. Масса вод, катимая Нарбадой, при вступлении её в Конканскую равнину, достигает, говорят, 70.600 кубич. метров *), следовательно, в два раза превосходит дебит Миссисипи во время еги большего разлива; но трудно пове­рить, чтобы эти вычисления английских инже­неров не были преувеличены. Зимой Нарбада, которая соединяется с морем устьем шири­ною в 20 километров, представляет лишь незначительный поток, медлению извиваю­щийся в песках.
Река Таити, первый исток которой нахо­дится па западном скате горной группы Магадео, извивается сначала в неглубоком понижении плоскогорья, затем низвергается в базальтовое ущелье, от которого расходятся в ту и другую сторону второстепенные расселины. Вся страна разделена, таким обра­зом, на трапповые массивы, усеянные при­горками различной высоты, которые, выве­триваясь, обнаруживают на поверхности бесчисленные блестящие узелки белых агатов. Этп плоскогорья покрыты лесами ладонного дерева или салея (boswellia thurifera), в пе­ремежку с мелким кустарником и низкой травой, по которым зимою пастухи и земле­дельцы пускают огонь; во время этих лес­ных пожаров, если смотреть ночью с вы­соты вершин, весь горнизонт кругом яв­ляется объятым пламенем и все небо осве­щено заревом, а днем над равнинами ви­сит тяжелая, удушливая атмосфера, напол­ненная дымом и пеплом. Как и Нарбада, Таити, тотчас по выходе из верхних ущелий, проникает в широкую долину, кото­рая некогда была озерным бассейном, и которую она постепенно засыпала своими на­носами; река Пурна, главный её приток, ко­торый она принимает в себя в этой части своего течения, тоже проходит перед тем другой озерной бассейн, через который под­держивались во все времена сообщения между западным берегом Полуострова и верхним бассейном Годавери. Ниже аллювиальных равнин река Тапти походит еще на Нарбаду тем, что она, подобно последней, протекает узкими дефилеями до своего вступления в об­ласть морского прибрежья. Наконец, Тапти может быть сравнена с параллельною ей большою рекою также и сильными колебаниями её годового дебита. Тогда как до наступления дождливого сезона количество воды, которое Тапти несет в море, колеблется между 5 и 6 кубич. метр. в секунду, оно достигает гро­мадной массы 25.400 куб. метров во время
<) Hunter, „Imperial Gazetteer of India*4.
больших разливов: это поток почти втрое больше Дуная, в пять раз больше Волги. Наводнения Тапти принимают страшные раз­меры; эта река—грозный враг, от которого Сурат и другие прибрежные города должны защищаться двойными и тройными рядами оградительных береговых плотин.
На юге от трапповых плоскогорий, цоко ля, на котором стоят песчаниковые масси­вы горы «Великого Бога», простирается об­ширная холмистая Нагпурская равнина, имею­щая от 250 до ЗОО метров средней высоты, равнина, по которой протекают реки Вардха, Вайн-Ганга и другие притоки Нранхиты, глав­ной ветви Годавери, и которую отроги, отде­лившиеся от системы Сатпурских гор, раз­деляют па второстепенные бассейны. Эта область, одна из самых плодородных на Полуострове, заключает в себе значитель­ные пространства « чернозема *, утилизируе­мые преимущественно для возделывания хлоп­чатника. Подобно древним озерным бассей­нам Нарбады и Таити, равнины верхней Го­давери, также служившие некогда резервуара­ми озерам, сделались центрами притяжения для цивилизованных населений окружности Индии; с этой стороны, так же, как и в окружающих областях, варварские племена плоских возвышенностей были постепенно покорены или присоединены.
Однако, многочисленные народцы этой обла­сти сохранили еще первобытные нравы, обы­чаи и языки. Разнообразие рас, населяющих центральные провинции, подало повод срав­нить этот край с лесной чащей, в которой нашла себе убежище дичь из окрестных равнин. Главная масса населения, около трех четвертей, состоит из индусов, говорящих арийскими наречиями и считающих себя со вершеннэ отличными по крови от дикарей внутренности страны; тем не менее, некото­рые округи заслуживают еще название Гондваны, или «Земли го ядовъ», происходящее, вероятно, как и наименование хондов, от телугского слова конда, которое означает «горы». В тех частях равнины, гдегонды. или кой, находятся в соприкосновении с индусами, онп отчасти усвоили себе нравы и язык последних; некоторые племена, пе­режившие уже переходный период, совсем перестали говорить своим старым дравидий­ским идиомом и даже пе понимают его. ТЕ из гондов, которые сохранились еще в виде отдельной расы, довольно многочисленны, что­бы образовать самую значительную этническую группу между не-цивилнзованными тузем­цами. Общее число жителей Британской Индии, говорящих наречием гонди, перепись 1891г. показывает в 1.380.000, по онп утратили всякую политическую связь: разделенные на
425 ГОНДВАНА И.ТИ ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ПРОВИНЦИИ. 426
многие группы областями чисто индусскими,они не могли бы оказать никакого сопротивле­ния завоевателям. С прошлого столетия, под господством мараттов, они потеряли свою независимость, но еще помнят свою былую славу. Некоторые потомки царских фамилий еице получают пенсию от английского пра­вительства.
Не подлежит сомнению, что гонды некогда были цивилизованным народом. Уже первые священные книги говорят об их городах; история последних веков показывает пх соперниками индусов в мирных искус­ствах. В лесах и джунглях встречается множество остатков храмов и дворцов; следы больших дорог, плотин, ороситель­ных каналов свидетельствуют о прежней культуре. Преследования, бедность и бегство в леса естественно должны были изменить и самые нравы народа; быв некогда цивилизо­ванными, гонды снова сделались дикарями, смешиваясь с дикими племенами, обитателями джунглей. Те из гондов, которых назы­вают ассуль, т. е. «чистокровными», постро­или свои селения в самых глухих, наиболее удаленных от дорог, местностях, среди лесов; они старательно избегают иностран­цев, и очень многие англичане изъездили Г'Шдвану во всех направлениях, не видя нигде чистых потомков народа, который прежде владел этим краем; одно из гондских племен даже соглашается платить на­логи под тем непременным условием, что­бы никогда не видеть сборщика: подъехав к деревне, сборщик податей бьет в барабан и затем удаляется; по возвращении через некоторое время, он находит требуемую сумму, положенную на камне близ входа в селение ’). Однако, когда этим ассулям, или чистым гондам, случится неизбежно встре­титься с нынешними властителями страны, они смело смотрят им в лицо, с муже­ственною гордостью, и никогда не унижаются до того, чтобы льстить и лгать перед завоева­телями, как это делает большинство инду­сов; вообще они отличаются мужеством, пря­модушием, правдивостью. Малорослые и коре­настые, они почти все имеют одинаковые черты: плоский нос, толстые губы, широкое лицо, вокруг которого ниспадают черные волосы густыми прядамп. Мужчины не носят украшений, кроме серьги (кольца) в одном ухе; но женщины надевают на себя ожерелья, браслеты, перстни, разные драгоценные вещи и татуируют себе лицо и бедра. Между гондами, как и у орисских хондов, суще­ствуют еще племена, не употребляющие ни­какой одежды, кроме букета из листьев,примитивный костюм, как говорят, соста­
*) Dalton, „Ethnology of Bengal44.
вляющий недавнее нововведение ’); есть также племена, которые ограничиваются тем, что обмазывают себе тело золой и грязью; когда на пх горах задует сильный ветер, они зажигают большие костры, чтобы защитить себя от холода, но гнушаются прикрывать свою наготу каким-нибудь одеянием 2). В Сатпуре они имеют привычку стоять на од­ной ноге перед своими гостями, в знак уважения 3). У некоторых из этих народцев не существует даже земледелия; когда не удастся наловить дичи, эти несчастные пи­таются корнями,ягодами, диким медом, пре­смыкающимися и разными зверками; нередко случалось видеть, как они оспаривали падаль у коршунов. Некоторые из их племен обвиняли в том, будто они убивают ста­риков и едят их мясо на публичных пир­шествах. Несомненно то, что они делали своим богам человеческие жертвоприноше­ния; но теперь эти жертвы заменены куклами и соломенными чучелами.
Богов у гонда бесконечное множество. Все ему божество: солнце, гора, скала, дерево, ру­чей, ветер, который проносится, шум, кото­рый он слышит, дух предка или злой гений, спрятавшийся, как он думает, в древесной листве. В особенности он боготворит су­щества, которые внушают ему страх: богътигр, смешиваемый с Вишну, есть из всех высших сил та, к которой он с наиболь­шим жаром возносит свои мольбы. Но его религия все более и более приближается к браманским верованиям п обрядностям, и между индусскими богами он чтит в осо­бенности героев Пандупдов, Биму и Арджу­ну, от которых он даже производит свой род 4). Эмигрант-гопд, который спускается с родных гор в равнину, чтобы идти в города искать себе заработка в качестве ра­бочего на заводах, принимает участие в религиозных церемониях индусов, так же, как выучивается говорить их языком. Тор­говцы, называемые бринджари, ходят, в со­провождении своих вьючных животных, из местечка в местечко, чтобы обменивать на местные произведения разные украшения и ткани английской или индийской мануфактуры, и рассказывают в то же время новости внешнего мира. Новые деревни, которые те­перь основываются, не имеют уже общего дома для холостой молодежи; вообще, нравы и обы­чаи с каждым днем все более и более индианизируются. В одном только гонды
4) Hislop, „Essay on Gond^“; R. Temple, „India as it is44.
3) Glasfurd, „Selections from Records for the Governement of India44, .V? XXXIX.
3) Sterndale, „Seonnee, or Camp Life on the Satpura Range4*.
*) Cain, „On the Kois or Gonds of Central India44.
427
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
428
остались верны старине—они сохранили при­вычку жениться в гораздо более позднем возрасте, чем индусы, и покупать себе жен продолжительным служением в доме отца невесты; церемония брака всегда начинается фиктивным похищением молодой девушки *)•
Дикия племена, не принадлежащие к се­мье гондов, рассеяны в разных частях Гондваны. Курку, населяющие, в числе около 40.000 душ, преимущественно некоторые долины группы Магадео, суть в действитель­ности колии, едва отличающиеся от колиев областей Чота-Нагпор и Ориссы, хотя они сами не знают об этом родстве. Байганы, которых обыкновенно причисляют к коларийцам, но которых Форсит признает особою народностью, относительно немногочи­сленны; их насчитывают около двадцати тысяч душ во всей Гондване. Главнейшие их племена обитают в горах Майкал; но очень склонные к кочевому образу жизни, они живут, кроме того, маленькими группами в различных частях страны. В физиче­ском отношении байганы почти не отличаются от гондов; они только чернее, сильнее, не­устрашимее последних. Диалект, которым они говорят,—чисто индусский; однако, они нисколько не претендуют на родственную связь с господствующей расой: они называ­ют себя первобытными, коренными жителями страны, и одно из их племен даже носит название бхумия, что значит «Дети почвы». Проникнутые сознанием собственного достоин­ства, которое дает им древность их расы, онп отличаются совершенною честностью и строгим соблюдением своих обычаев; они сами управляют своими общественными де­лами, без всякого вмешательства со стороны английской полиции, которая никогда не загля­дывает в их селения. Из всех обитателей центральных провинций одни байганы упо­требляют для охоты на крупную дичь стрелы, отравленные соком аконита, при чем онп всегда покупают у иноплеменных купцов этот яд, получаемый, вероятно, из страны народа мишми, из долин Восточного Гима­лаи; так продолжаются внизу, под оффи­циальным и цивилизованным обществом, непосредственные торговые сношения между дикими населениями. Гонды охотно признают превосходство байганов и к ним обращают­ся за жрецами и чародеями. Байганский ша­ман имеет общение с духами п умеет изгонять их из местности, которую они по­вадились посещать; он низводит дождь с неба, ассенизирует страну, заклинает тиг­ров п делает их безвредными. Когда тигр растерзает человека, что случается довольно 9 *
часто в Восточной Гондване, преимуществен­но на дороге из Джабальпура в Чатисгар, поселяне призывают знахаря-байгана, кото­рый наряжается «человеко-тигромъ»; делая прыжки, как страшный представителе ко­шачьего рода, он бросается на'добычу, ло­мает ей кости, пьет её кровь; суеверные дикари приписывают ему власть переводить в себя душу тигра, отнимать у хищника ап­петит к человеческому мясу и давать ему взамен аппетит к какой нибудь другой дичи. Английские путешественники, которым случалось присутствовать при этих пантоми­мах или видеть, как байганские шаманы приходили в исступление и корчились в кон­вульсиях, либо для того, чтобы сделать за­клинание над тиграми или злыми духами, либо для того, чтобы достигнуть лицезрения божества, говорят об этих зрелищах с ужасом.
Кроме дравидийских гондов и коларийцев различных племен, в Гондване встречают­ся еще другие этнические элементы, которые трудно поддаются классификации. Так, нензве.-тно в точности, что такое голи или гаули, жители гор Сатпура, являющиеся теперь скром­ным пастушеским народцем. Следует ли видеть в них потомков тех гаули, дина­стии которых долгое время царствовали над страной и от которых остались еще древние крепкие замки, стоящие там и сям па вер­шине холмов? И что такое были нагбхансп, или «сыны змей», от которых почти все княжеские фамилии производят свой род и которые оставили свое имя Нагпуру, самому значительному городу страны? Те из них, которые присвоивают себе это имя в Цен­тральных провинциях, совершенно походят па индусов по наружности, но некоторые семьи нагбханси, живущие в Джаджпурских горах, на севере Ориссы, отличаются необы­кновенно плоским лицом; нос у них представляет едва заметный выступ; он весь расплывается в ширину, с широко рас­крытыми ноздрями, почти над щеками *). По своим преданиям и верованиям, нагбхансп, повидимому, принадлежат к другой расе, чем гонды; эти последние, хотя и бого­творят все силы природы, не оказывают ни­какого особенного почитания змею; увидя это пресмыкающееся, «они помышляют о том, как бы полакомиться его мясом, а не о том, чтобы воздавать ему божеское поклонение» *).
Джабальпур, главный город долин верх­ней Нарбады, сделался с половины текущего столетия одним из важных городов Индии. Благодаря своему центральному положению, на железной дороге из Бомбея в Калькутту,
9 Dalton, „Ethnology of Bengal*; Forsyth, „The High*) Dalton, „Ethnology of Bengal*,
lands of Central India44. 2) Grant, „Gazetteer of Central Provinces44.
429
ГОИДВАНА ИЛИ ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ПРОВИНЦИИ.
430
в точке соединения железнодорожной сети двух компаний и при пересечении дороги из Раджаутаны в бассейн Мага-Падди, город этот служит складочным местом для всех произведений Гондваны и товаров английской фабрикации. Озера, естественные и искусствен­ные, прозрачные воды Нарбады в её мра­морном ущелье, живописные холмы, лески и рощи, чащи бамбуков — все эти красоты природы сделали Джабальпур одним из любимых городов англичан, и даже раз предлагали избрать его столицей Англо-индий-
востоке, на одном из плоскогорий группы «Великого Бога», возвышающемся па 1.061 метр над уровнем моря, находится сани­тарный город и военная станция, основанные в 1870 году, близ знаменитых святынь Пачмари, или «Пяти Гротовъ»: но англичане, имеющие постоянное жительство в Централь­ных провинциях, еще не довольно много­численны для того, чтобы этот город мог сравниться по значению с подобными же станциями, построенными в Гималайских горах. Плоскогорье Пачмари простирается

Маган Махал в Джабальпуре.
ской империи. В Джабалыиуре есть несколько фабричных заведений и знаменитое ремеслен­ное училище, где арестанты «туги» и воры, окруженные своими семействами, научились ткать ковры, плести канаты, выделывать пару­сину для палаток; ручей отделяет Джабаль­пур от военного города, где расположены английские «кантонементы». На северо-западе, древний город Гарха, бывший столицей одного гондского царства, раскинулся у основания гранитных утесов; на уединенной каменной глыбе еще высится крепкий замок МаданъМагал, построенный в двенадцатом сто­летии.
По выходе из «Мраморных Скалъ», Нар­бада, извиваясь в своих аллювиальных равнинах, орошает земли Парсингнура, «града Парсинга», или Вишну «бога-льва», затем земли Гошангабада и Сеонп. Па юго-
на пространстве слишком 30 квадратных километров.
В верхней части долины реки Таити, при­надлежащей к Центральным провинциям, существует только один сколько-нибудь зна­чительный город, Бургампур, да и тот, впро­чем, в сильном упадке. Некогда он был столицей Декана и тогда занимал обширное пространство, слишком 12 квадр. километр. Когда Тавернье посетил его, в 1658 году, он уже не был княжеской резиденцией, и большинство его домов представляли из себя полуразвалившиеся, крытые соломой лачуги: тем не менее, он все еще был «большим городомъ», и его бумажные материи вывозились в Персию, «в Московию, в Польшу, в Ве­ликий Каир и другие места»: еще в половине истекающего столетия бареры, каста стран­ствующих торговцев тканями, умирая, про­
431 ГЛАВА II.—
сили, чтобы их тела были похоронены на кладбище этого города *)• В настоящее время Бурхампур даже перестал быть администра­тивным центром округа, и железная дорога оставляет его в стороне, проходя в 3 ки­лометрах от него, у подошвы скалы, возвы­шающейся на 250 метров, на вершине кото­рой стоит цитадель Асиргар, еще занятая гарнизоном. Торговая и промышленная де­ятельность переместилась из Бурхампура в город Хандва, построенный на севере, на плоскогорьях, отделяющих долину Нарбады иг долины Таити. Порог, через который проходит железная дорога, между двумя бас­сейнами, лежит всего только на высоте 378 метров.
Самый большой город Центральных про­винций, Нагпур, т. е. «Змеиный городъ», ле­жит на южной стороне гор, в равнине, по которой текут верхние притоки Годавери. Он соединен с сетью железных дорог ветвью, отделяющеюся от Бомбейско-калькуттской ли­нии, и естественно должен сделаться со вре­менем центральной станцией между двумя главными портами Восточной и Западной Ин­дии. Нагпур, важный торговый город, сохра­нил еще некоторые из отраслей промыш­ленности, которыми он некогда славился, и его бумажные ткани до сих пор не без успеха конкуррируют с фабрикантами этого рода, привозимыми из Великобритании. Хотя в городе есть несколько прекрасных памятни­ков строительного искусства, есть сады, боль­шие пруды, в зеркальные воды которых гля­дятся стоящие на берегах храмы, англичане, однако, основали свою резиденцию вне Нагпура, у подошвы холма Ситабальди; там находится местопребывание провинциальной администра­ции. Камти, лежащий всего только в 14 кило­метрах от Нагпура, к северо-востоку от него, служит местом квартирования войска; в то же время это большой продовольствен­ный рынок; его широкия аллеи тянутся на пространстве семи километров по берегу реки Канган, до самых кантонементов. Летом, во время сильных жаров, англичане из Нагпура и Камти отправляются на дачи в города, находящиеся в горах, особенно в Чпндвару. Деогар, т. е. «Божий Зимокъ», древняя столица Гондваны, стоял некогда на одной из скал, господствующих над Нагпурской равниной; от него уцелели еще прекрасные полуразрушенные храмы, пруды и парки. В этой равнине рассеяны много­численные озера, остатки прежних, более обширных бассейнов. В настоящее время занимаются образованием искусственного озера при помощи запруды, которая будет задер­живать воды реки Канган. Этот резервуар,
Yigue, „Traveils in Kashmir, Ladak, IsKardou.
индустан. 432
площадью в 75 квадр. километров, может вмещать массу воды, достаточную для ороше­ния 180.000 гектаров.
Очень плодородные и относительно хорошо возделанные, равнины, орошаемые верхними притоками Годавери, усеяны торговыми горо­дами. Город Сеонп—главный складочный пункт между Нагпуром и Джабальпуром; на севере от столицы, Рамтек, т. е. «Город Рамы», экспортирует листья бетеля, или пан, лучшие в Индии, а в соседстве с этим го­родом, берега озера Амбала привлекают в ноябре месяце до сотни тысяч пилигримов и купцов. На востоке и на юго-востоке, го­рода Бандара, Паони, Умрер славятся своими бумагопрядильными и ткацкими фабриками, а на юго-западе, город Хипгангат занял место между важнейшими рынками Полуост­рова по вывозу хлопчатобумажного волокна; он посылает также большое количество ко­ровьего масла, которое теперь отправляют прямо в Бомбей по железной дороге (прежде, до постройки рельсового пути, его перевозили на рысистых волах); вся эта торговля нахо­дится в руках английских негоциантов и посредников марвари. Тогда как Хипгангат возрастает в населении, древний город Чанда, лежащий на юге, ниже слияния двух больших рек, Варды и Пайна, значительно умень­шился по числу жителей; его живописная зуб­чатая ограда, тянущаяся на пространстве 9 километров, заключает в себе деревни, обработанные поля и земли под паром. В окрестностях Вароры находятся каменно­угольные залежи, доставляющие лучшее мине­ральное топливо в Центральных провин­циях:
Важнейшие города Центральных про­винций:
Нагпур (1891 г.)—117.014 жит.; Джабальпуръ—(1891 г.)84.480;Камти(1891 г.)—43.159; Бурхампур, в 1877г.—29.300; Чанда, в 1878 г.—18.700; Хандва—15.000; Бандара— 12.750; Нарсингпуръ—12.100; Гошангабад в 1872 г.—11.600; Умрер, в 1872 г.— 11.400; Сеони (бассейн Годавери)—9.550; Хипгангат, в 1878 г.—9.400; Паони—8.975; Чиндвара,в 1878 г.—8.650; Сеони (бассейн Нарбады)—7.8лр; Рамтекъ—7.050 жит.
? XII.
Западная покатость плоскогорий п Тат­ских гор, Барода, КаидешЬ; Копкаи.
Естественная область, относительно неболь* шего протяжения, орошаемая реками Нарбада и Таити в нижнем их течении и ограничен­ная на востоке краевою цепью Гатских гор, до того пролома, где проходит река Гангавали, есть одна из наилучше разграничен­
433 ЗАПАДНАЯ ПОКАТОСТЬ ПЛОСКОГОРИЙ И ГАТСКИХ ГОР, БАРОДА, КАНДЕШ, КОНКАН. 434
ных стран Индии. На востоке поднимается стена Гатских гор, правда, не очень высо­кая и легко доступная по уступам, от кото­рых она и получила свое название (гатъ— лестница), но проводящая своим хребтом совершено определенный рубеж между двумя климатами, двумя флорами, двумя родами почвы и местности, двумя способами земле­дельческой культуры, двумя цивилизациями. Только на севере, населения Конкана, выры­ваясь на простор из своего узкого морского прибрежья, видят открывающиеся перед ними довольно широкия равнины, по которым извиваются две параллельные большие реки, вытекающие из центрального плоскогорья. Часто эти потоки, наводняя всю низменную область, тоже становятся естественными гра­ницами; но в обыкновенное время их до­лины, как и долины их притоков, дают легкий доступ к внутренним возвышенно­стям; там, именно в углу, образуемом Камбейским заливом, начинается истори­ческий путь, соединяющий западный берег Индии с бассейном Ганга и Джамны; там должен был, до постройки современных искусственных путей сообщения, произво­диться обмен произведений северных рав­нин на товары, привозимые иностранцами. Эти воды индийского берега опасны, и не­смотря па то, корабли знали дорогу туда с незапамятных времен.Стесненные в своих узких равнинах морского прибрежья, у под­ножия уступов или террас, поднимающихся к бесплодному Декану, прибрежные жители естественно должны были обращать взоры к Аравийскому морю и вступить в торговые сношения с противоположными берегами. Со­кровища, добывавшиеся посредством торговли или морского разбойничества, скоплялись в приморских городах Конкана; но, имея вокруг себя слишком маленькую, узкую тер­риторию, города эти не сделались столицами империи: опи подпадали под власть чуждых за­воевателей гораздо чаще, нежели сами давали властителей соседним странам. Впрочем, большая длина области «Береговъ», или Кон­кина, естественно должна была прерывать его единство. Еще и в наши дни сохранились, под верховною властью Англии, десятки ма­леньких туземных княжеств на этой части индийского берега. Кроме этих мелких ту­земных государств и округов, непосред­ственно подвластных британскому правитель­ству, довольно значительная территория при­надлежит еще португальцам, которые пер­вые из европейцев высадились на полу­остров Индии.
’Пространство и население покатости Гат­ских гор в Бомбейском президентстве:'

Английския
владения. иКонкап... 37.000 3.259.775 88
51.200 кв. кил-; j Кацдеш .. 14 200 734.400 52
3.994.175 жнт. I
Туземные государства.
37.493 kr. кил.;
3.071.360 жнт.
и Барода . . 20.720 2.100.000 101 иДругие меди-

и атнзпрован-
Г ные государ. 16.773 971.360
58
Португальские | владения.
1 Гоа 3.270 445.449
138
3 653 кв. кил.; и
1 Даман . . . 383 50.084
149
495.533 ж. (81 г.) *


Большинство европейских путешественни­ков, видящих Индию в первый раз, приста­ют к её берегам у западна го склона Гатских гор. На всем Полуострове нет более кра­сивой местности; сойдя с корабля, путешественнк вступает в чудную, волшебную стра­ну. Горы, подернутые синеватою дымкой, огра­ничивают горизонт своим гребнем, линия которого там и сям прерывается брешами; внизу, под голыми каменными кручами гор и длинными зеленеющими откосами, рассти­лается береговая равнина, еще ярче зеленею­щая, которую мысы делят на неравные бухты; города, на половину закрытые деревьями, взды­мают над массой зелени верхушки своих башен, а у самого берега, всегда окаймлен­ного белою полосой пены, группы стройных пальм наклоняют свои веерообразные кроны над хижинами туземцев. Море усеяно раз­нообразными судами, то приближающимися вереницей к портам, то отплывающими в разные стороны беспредельного водного про­странства.
Ущелья реки Таити совершенно отделяют горы Сатпура от Гатской цепи, хотя с бе­рега моря эти горные хребты кажутся составля­ющими один непрерывный вал. Гряда Сатпурекпх гор постепенно понижается от хребта к хребту и оканчивается, на востоке от Баруча, небольшими горками, которые ис­катели агатов и сердоликов разрыли во всех направлениях. На юге от реки Таптп, Гаты в собственном смысле, или Сагиадри, начинаются холмами, около 600 метров вы­соты, расположенными в виде параллельных гряд, ориентированных от запада к востоку, но соединяющихся своими западными оконеч­ностями, чтобы образовать со стороны мор­ского прибрежья правильный ряд крутых склонов. Эта высокая внешняя стена Гат­ских гор принимает в начале, от Таити до Бомбейского Конкана, направление съсеверо-
435 ГЛАВА
востока па юго-запад, затем па юге опа тя­нется параллельно морскому берегу. Очевидно, эти две линии, хребет Гатских гор и черта нынешнего побережья, произошли от одного и того же движения земной поверхности и дол­жны быть рассматриваемы как геологические явления одного и того же порядка. Крутые трапповые склоны, которыми оканчиваются, со стороны моря, Гатские горы, суть пе что иное, как древние береговые утесы, о которые ударялась морская волна до общего поднятия страны, имевшего место, вероятно, в третич­ную эпоху. Один вид пресноводных мол­люсков, из рода (remnocunchus, населяющий ручьи в собственно Гатских горах, пред­ставляет такое близкое сродство с индус­скими формами морского рода Ш/onna, что зоо­логи приписывают ему то же самое проис­хождение; по всей вероятности, он происхо­дит от видов, населявших основание уте­сов гор Сагиадри, когда утесы эти еще омы­вались водами моря *)•
Пласты Гатских гор, по крайней мере, между Суратом и Гоа, состоят единственно из залегающих один па другом застывших потоков лавы; равнины, расстилающиеся у их подошвы, тоже были некогда покрыты слоем лавы, толщина которого доходила до 1.000 и даже 1.200 метров, но который с те­чением времени был постепенно смыт во­дами рек и океана, а также действием дож­дей. Геологи долго искали без успеха какиенибудь следы тех могучих кратеров, из ко­торых некогда выливались столь значительные массы лавы, представлявшие объем гораздо больше объема такой громадной цепи гор, как Пиренеи; наконец, в нижней области, все верхние слои которой давно уже смыты водами, распознали бывшие жерла извержения. К во­стоку от Бомбея, в центре амфитеатра скал, который образуют Гатские горы, как поло­вину огромного кратера, возвышаются много­численные круглые пригорки, представляющие впадину на вершине и по большей части по­росшие деревьями: это и есть те вулканические отверстия, из которых когда-то вылетали столбы пепла или камней. Трапповые стены, устоявшие против разрушительного действия непогод, перерезывают равнины по прямой линии и взаимно пересекаются во всех напра­влениях между горками потухших вулканов; они обозначают трещины, чрез которые вы­ливалось расплавленное вещество 2).
Гатъг, или проломы, прерывающие горную цепь через известные промежутки, понятно, получили исключительную важность, как ме­ста прохода дорог, посредством которых жи-
4) Medlicott and Blanford, „А Manual of the Geology of Indiau.
’) Clark, „Quarterly Journal of the Geological Societyu, tome XXV.
II.—ИНДУСТАН. 436
тели морского прибрежья поддерживают сно­шения с обитателями нагорья. Через Тальгат или Касара-гат, находящийся к севе­ро-востоку от Калиана, проходит боль­шая дорога и рельсовый путь из Бомбея в Калькутту; порог, на который железная до­рога взбирается рампами в 27 миллиметров на I метр, лежит всего только па высоте 583 метров. Другой проход, Бор-гат, ко­торый прежде обыкновенно называли «ключом к Декану», еще ниже предъидущего; он имеет всего только 548 метров высоты, но железная дорога, восходящая по его крутым скатам, чтобы соединить Бомбей с Мадра­сом, должна взбираться более крутыми подъ­емами и даже образовать площадки возврата, чтобы достигнуть вершины перевала. Когда локомотивы не ходили еще через хХльпы, Ска­листые горы, Анды, железная дорога, прове­денная через Бор-гат, считалась одним из замечательнейших произведений современной индустрии. На юге от этой горной бреши, через другие гаты проложены еще только тро­пы пли колесные дороги; но эти проходы очень многочисленны; на приморской покатости Гат­ских гор нет ни одного города, ни одной деревни, которые не сообщались бы со стан­циями нагорья. Все этп ворота ревниво охра­няются шрамы, пли крепостцами, черные сте­ны которых высятся на черных скалах. Некоторые из этих крепких замков окру­жены пропастями, и люди гарнизона могли про­никать туда не иначе, как по лестницам, высеченным в живой скале, или по скры­тым галереям.
На юге Конкана, Гатские горы, господствую­щие над равнинами туземного государства Савантвари и португальскими владениями Гоа, всего более походят на крутой скалистый бе­рег моря, выдвинутый там и сям, в виде мысов, и перерезанный многочисленными уз­кими долинами или оврагами. Во многих ме­стах обращенный к морю край плоскогорья изрезан тысячами иссечений, напоминающих фьорды норвежского берега; поднимаясь из равнин прибрежья, сначала вступаешь'в ла­биринт оврагов, затем после последнего крутого подъема между двумя стенами дефилея, вдруг очутишься на ровной, однообраз­ной поверхности Деканского плоскогорья, где только там и сям возвышаются маленькия горки и незначительные холмы. Но на юге от Кельгата, между Гоа и Дарваром, трапп исчезает, сменяемый гнейсами, слюдяными сланцами и другими метаморфическими поро­дами. Горы принимают совершенно другой вид; крутояр пе имеет уже столь отчетли­вых граней, и гребень его не составляет уже точной линии водораздела между покатостью’ Бенгальского залива и покатостью Аравийского моря; с той и другой стороны горной оси
437 ЗАПАДНАЯ ПОКАТОСТЬ ПЛОСКОГОРИЙ и переход совершается незаметно, без вне­запного контраста между формациями, расти­тельностью и земледельческими культурами; далке можно сказать, что система Гатских горъ
ГАТСКИХЪ
ГОР. БАРОДА. КАНДЕШ, КОНКАН. 438
Между Таити и Каоли, реки Конкана, за­пертые в узком пространстве, заключаю­щемся между крутым спуском Татских гор и морем, т. е. в полосе прибрежья шириной

Храм Вишну въ
вид колесницы.и
совершенно прерывается долинами рек Каоли и Гангавали, которые берут начало на во­сточной стороне Гатов и, перерезав цепь этих гор, спускаются к западному берегу.
около пятидесяти километров по прямой ли­нии, не могут иметь значительного, по длине, течения, и большинство их спускаются с гора, прямо к морскому берегу, не получая другихъ
ГЛАВА JI.—ИНДУСТАН.
439 притоков, кроме простых ручьев. Однако, обилие дождей, выпадающих, на западной отло­гости Гатскпх гор, в количестве от 4 до 7 метров, дает во время дождливого сезона значительную важность этим горным пото­кам, п многие из них катят тогда такую массу воды, что их можно сравнить с боль­шими реками Европы. Почти все они излива­ются в море широкими заливообразными устьями, или лиманами, в несколько киломе­тров ширины; в период муссона волны мо­ря проникают внутрь материка через эти устья, и отлив уносит далеко в море твер­дые частицы, увлекаемые речным течением. С этой стороны Полуостроьа не могут обра­зоваться дельты, постепенно выдвигающиеся в область вод, как дельты восточного бере­га, в устьях Мага-Надди. Годавери,Кистны, Кавери; даже Нарбада и Таити, которые, од­нако, несут в море такую огромную массу воды во время сезона дождей, не имеют дельт. Вычислено, что количество твердых частиц, ила, песку и т. и., увлекаемое течением Нар­бады и других больших рек в Камбейский залив в период дождливого муссона, было бы достаточно, чтобы засыпать всю эту бухту впродолжении окрло десяти столетий, если бы эти речные наносы не подхватывались морски­ми течениями, которые разносят и отлагают их по дну океана и у берегов Малабара, Лакедивских и Малдпвских островов; мно­го-много что одна сотая доля речных нано­сов остается на мелях Камбейского зали­ва1). Если бы дно Аравийского моря подня­лось вдруг метров на двадцать, мы увидели бы на месте этого залива дельту, разветвляю­щую свои рукава, как ветви опахала: обра­зующиеся во время прилива фарватеры, от­деленные один от другого мелями, известны­ми под именем Миланских, превратились бы в лиманы, неглубокия места морского дна— в равнины; но географические черты не из­менились бы: нигде не существует более пра­вильной подводной дельты. Равнины, окай­мляющие Нарбаду и Таити в области морского прибрежья, п которые теперь находятся во многих местах на уровне, далеко превышаю­щем уровень самых высоких разливов, вероятно, суть не что иное, как простран­ства бывшего морского дна, выступившие изъпод воды вследствие общего поднятия страны. Движения почвы подняли береговые утесы соб­ственно Татских гор, пли Сагиадры, гораздо выше уровня морских волн, которые неког­да ударялись об их основание. Во многих местах морского берега следы поднятия почвы очевидны: бывшие плоские песчаные берега, покрытые морскими раковинами, принадлежа-
') W. Sowerby, „Transactions of tlie Bombay Geogra­phical Society", vol. XIX. 1871.
440
щими к ныне существующим видам, встре­чаются на некотором расстоянии во внутрен­ности материка; в других местах находят морские глины, содержащие корни деревьев, называемых корнепусками, источенные фола­дами ‘). По период поднятия прекратился, уступив место противоположному движению, или, может быть, происходили местные осе­дания, потому что на многих пунктах при­брежья были наблюдаемы факты, доказываю­щие неопровержимым образом понижение уровня почвы. Так, город Бомбей, сам по­строенный на острове, поднятом и соединен­ном с другими островами посредством вы • ступивших из-под воды порогов, при­легает на востоке к бывшему морскому бере­гу, теперь покрытому слоем воды в 4 метра толщины, где находятся еще на месте корни погрузившагося в море леса * 2).
Население Конкана и всей западной покато­сти хребта Сагиадри, или собственно Гатскпх гор, слишком давно уже находится в сно­шениях с остальным миром, чтобы абориге­ны, или первобытные жители, могли сохра­ниться в стране до нашего времени. Нынеш­ние обитатели края, индусы, магометане, пар­сы, иностранцы, группируются не в племена или кланы, но в касты или в классы, и идио­мы, которыми они говорят, все имеют бога­тую литературу. На севере преобладающие диалекты—гудзератский, маратский, с его раз­личными местными говорами, конканский и гоадезский. Эти два языка, происходящие от санскритского корня и употребляющие одно и то же «божественное письмо», нагари, были усвоены населениями иноземного происхожде­ния, которые теперь живут в крае. На юге от португальской колонии Гоа, господствующий язык принадлежит к другой глоссологпче­ской области: это канарийский, или каннадский диалект, дравидийского происхождения, с осо­бенным письмом, которое походит на пись­менные знаки наречия телугу. Границы этого диалекта и арийских языков обозначают эт­нологический рубеж между южной Индией и остальным Полуостровом.
Из всех иноземных рас, поселившихся в городах Кокана, раса парсов заняла са­мое высокое место в социальной -лестнице, на­ряду с английскими властителями страны; как показывает самое их название, они персид­ского происхождения и ведут свой род от последователей Зороастра, которые, чтобы из­бегнуть лютой смерти во время магометанского нашествия, принуждены были удалиться из своего отечества. Сначала парсы поселились
*) Buist, „Transactions of the Bombay Geographical So­ciety", X, 1852.
2) „Kecords of the Geological Survey of India", XI; Medlicott and Blanford, „Manual of the Geology of India".
441 ЗАПАДНАЯ ПОКАТОСТЬ ПЛОСКОГОРИЙ II ГАТСКИХ ГОР, БАРОДА, КлНДЕШ, конкань. 44 2
ва острове Ормуз, где опи занялись преиму­щественно торговлей, подготовляя таким об­разом, до прибытия португальцев, то цвету­щее состояние, которого достиг впоследствии этот складочный пункт морей Индии. Но им пришлось покинуть и это убежище и искать себе приюта па полуострове Каттиавар, где они мало-по-малу распространились в тор­говых городах морского прибрежья. Несмотря на все преследования, они обогатились, благо­даря связывающему их духу солидарности, и теперь парсы, живущие в Бомбее и в дру­гих портах морского берега, без сомнения, превосходят числом тех несчастных бе­глецов, которым удалось спастись от му­сульманского меча; в то время, как общины парсов, живущих в отдаленных округах Ирана, состоят едва из четырех или пяти тысяч душ, они заключают теперь, по мень­шей мере 80.000 лиц в Англо-индийской империи, включая сюда и торговые колонии, основанные под британским флагом во всех портах крайнего Востока. В 1872 году пар­сов насчитывалось:
в Бомбейском президентстве—66.498 д.; в государстве Барода—7.238 д.; в госу­дарстве Бенгалии—1.123 д.; в Дамаоне— 170 душ.
Пропорционально своему числу, парсы сосре­доточили в своих руках долю капиталов, далеко превышающую долю всех других на­циональностей, представленных в Индии. Некоторые из их банкиров принадлежат к самым могущественным финансовым тузам во всем свете и заправляют большею частью крупных предприятий в Бомбее; да­же в Лондоне можно встретить великолеп­ные здания, обязанные своим происхождением щедрости парсов-миллионеров. Забыв осно­вательно свой древний язык, зфндский. и не понимая даже смысла своих молитв, парсы, говорящие теперь единственно гудзератскпм и английским диалектами, сохранили и от сво­ей религии только одни символы и формулы. Онп поклоняются солнцу и огню, и подобно памирским галчам, заботливо соблюдают правило, чтобы никогда не гасить пламя по­средством задувания, считая свое дыхание не­чистым; большинство пх сохранило свой старинный костюм, даже высокую, загнутую на бок, шапку, покрытую клеенкой; но неко­торые церемонии, как, например, омовения в коровьей моче, уже вышли из употребле­ния. Мало-по-малу, культ парсов или пар­сизм преобразовывается в неопределенный дбизм и в кодекс нравственности, который главными добродетелями признает благотво­рительность п правдивость; между парсами, ан­глийскими унитариямп и индусскими сектато­рами брамасамаджа нет никакой существен­ной разницы в религиозном отношении, кроме
разницы форм. Что всего яснее отличает первых, т. е. парсов-огнепоклонников, в глазах толпы—это их погребальные обряды. В Бомбее, так же, как в Карачи и во всех городах, где находятся их общины, суще­ствуют дахм м, о бы к н о ве н н о п аз ы ваем ы я «башнями молчания»: это погребальппцы, па верхушку которых кладут покойников, вы­ставляя их таким образом на съедение кор­шунам: разлагающееся человеческое мясо, по верованию парсов, не должно осквернять ни земли, ни воды, ни особенно огня, стихии по преимуществу священной. Смертные останки человека, пожираемые хищными птицами, тотчас же вступают опять в вечный круго­ворот жизни.
Потомки смешанных португальцев, посе­лявшихся в портовых городах Конкана в эпоху завоевания, далеко не занимают такого счастливого положения между народностями морского берега, как парсы. Однако, и между ними есть такие, которые образованием или богатством открыли себе двери в европейское общество; большинство этих метисов, кан­целярские чиновники, писцы, переводчики, служат посредниками европейцам п тузем­цам. Негры-невольники, которых португаль­цы привозили в свои колонии из Африки, тоже оставили после себя потомство, которое разнообразно смешалось с детьми других чернокожих, пришедших, как морские раз­бойники, с Сомальского берега. Очень многие семейства приписывают себе также абис­синское происхождение. По преданию, один эфиопский купец получил, в 1489 году, поз­воление выгрузить триста ящиков па берег острова Джанджира, находящагося в 75 кило­метрах к югу от Бомбея. Каждый из этих ящиков содержал в себе солдата. Эти три­ста человек овладели островом и укрепле­нием на соседнем берегу материка и вскоре образовали республику пиратов. Сделавшись могущественными, джанджирские абиссинцы стали союзниками королей и императоров; при императоре Ауренгзебе им было поручено принять под свое покровительство порт Су­рат и магометанских пилигримов, предпри­нимающих паломничество в Мекку: княже­ские фамилии острова Джанджира и Джаффа рабада, в Каттиаваре, производят свой род от этих смелых завоевателей пятнадцатого столетия. Сами они называют себя хабши, но обыкновенно пх смешивают, под именем сиди, или «господъ», с туземцами африкан­ского происхождения.
Другие магометане этого края, почти все сун­ниты, заключают, в своих рядах, кроме ин­дусов, некогда обращенных в ислам добро вольно или непринужденно, афганцев, персиян, турок арабов. Купцы этой религии соединены в отдельные корпорации, называемые борах,
443 ГЛАВА IL—
ходжах, мемов, и ведут торговлю преиму­щественно с портами Персидского залива, Красного моря и восточного берега Африки. Индусские негоцианты, или баниах, часто назы­ваемые заграницей баньянами, торгуют с теми же странами; их молено встретить во всех портах африканского прибрежья, осо­бенно в Занзибаре. В самом Бомбее они делятся на два класса, смотря по происхож­дению: одни—баниахи в собственном смысле, уроженцы Гудзерата; другие—те марвары из Раджпутаны, которые монополизировали движение торгового обмена во многих мест­ностях Индии.
Город Барода, самый многолюдный во всем южном Гудзерате, расположен на обоих берегах речки Висвамитри, маленького юж­ного притока реки Маги; он окружен обшир­ными предместьями, которые увеличивают, по крайней мере, вдвое его протяжение. Столица туземного государства, если не вполне неза­висимого, то, по крайней мере, освобожден­ного от платежа дани, Барода—город двор­цов, резиденция одного из богатейпиих ту­земных государей Индии, который, все еще давая себе титул своих маратских пред­ков, гайквар, или «охранитель скота» ще­голяет своими алмазами, драгоценными тка­нями, своею блестящею свитой, своими праздне­ствами и царскими охотами. Барода—один из редких городов Индии, где еще даются, для увеселения двора, бои слонов и носоро­гов. Хотя главный город «самодержавнаго» государства, имеющего свою регулярную армию и свою артиллерию, пушки и батареи, Барода, тем не менее, состоит под надзором ан­глийских кантонементов, которыми коман­дует британский резидент. Окрестности этой столицы густо населены: в 24 километрах на юго-восток, город Дабхой, древний Дхарбхавати, еще окружен валом в три кило­метра в окружности и около 15 метров вы­сотой, внутри которого находятся галлереи с колоннами, служившие прежде казармами. На юго-западе, город Джамбусар производил прежде значительную морскую торговлю че­рез лиман Танкариа, впадающий в Камбей­ский залив. С проведением железной доро­ги эта каботажная торговля почти прекрати­лась, но Джамбусар все еще имеет важное значение, как промышленный город и скла­дочное место хлопка.
Баруч, или Броч, как его называют англичане,—древний город, о котором упо­минают уже греческие географы под име­нем Баригаза * 3 * 2). Построенный на пригорке, около двадцати метров высотой, и по скатамъ
*) L. Rousselet, „L’Inde des Rajahs“.
3) Carl Ritter, „Asien11,Ernest Desjardins, рукопис­ные заметки.
индустан. 444
этого холма, Баручъ~господствует своими жи­вописными зданиями над правым берегом Нарбады, через которую проходит железно­дорожный мост, имеющий 1.256 метров в длину и состоящий из 67 пролетов. Город часто был разрушаем, но после каждого раз­грома опять отстраивался на том же месте, занимающем такое счастливое положение на большом историческом пути морского при­брежья и выше уровня наводнений. Некогда этот город имел весьма важное промыш­ленное значение по своим фабрикам, произво­дившим «лучшие на свете материи», как го­ворили португальские завоеватели; оттого ан­гличане и голландцы основали в нем свои конторы, чтобы пользоваться выгодами отпуск­ной торговли, которая производилась из Баруча ко всем берегам Индийского океана, от Момбаза до Суматры. Но введение одно­родных фабрикатов европейского производ­ства подорвало местную промышленность, и население уменьшилось в числе; в последнее время оно снова увеличилось, благодаря куль­туре хлопка, который собирается в значитель­ных количествах в соседней равнине и отправляется по железной дороге в Бомбей. Археологи полагают, что «муррпнекия вазы», упоминаемые Плинием, были агатовые чаши, привозившиеся в Рим из Баригазы 9; Тевено тоже говорит о важности торговли этими сосудами в эпоху посещения им края. Глав­ные прииски агата и яшмы находятся в Раттампуре, километрах в двадцати к востоку от Баруча; но в настоящее время экономи­ческая ценность пх, должно быть, не очень значительна, если судить по арендной плате, которая составляет всего только 7.000 фран­ков в год. Рудокопы разработывают желе­зистые пласты агата, делая в них норы, «как кролики в садке», по во время муссо­на они принуждены прекращать свои работы, и подкопанные пласты обваливаются 2). Мор­ская торговля Баруча ограничивается теперь простым каботажем с ближайшими портами: большое судоходство совершенно прекратилось.
Обороты морской торговли Баруча в сред­нем выводе:
В период с 1837 по 1847 гг.—28.750.000 франк.; в 1874 г.—9.820.000 франк.
Замечательнейшая редкость природы, в окрестностях Баруча, существует теперь уже в состоянии развалин: это индийская смоков­ница на одном из островов реки Нарбады, выросшая, как гласит легенда, из зубочи­стки, которую обронил один мудрец во вре­мена глубокой древности. В 1780 году это ги­гантское дерево, составлявшее предмет уди­вления для всех путешественников, образо­
0 Birdwood, „The industrial arts of India*.
2) Copeland, „Transactions of the Literary Society of Bombay vol. I.
4 15 ЗАПАДНАЯ ПОКАТОСТЬ ПЛОСКОГОРИЙ II ГАТСКИХ ГОР. БАРОДА. КАПДЕШ, КОНКАНЬ. 416
вало одно целый лес, состоящий из 350 боль­ших стволов и из 3.000 второстепенных стволов; пространство, покрываемое ветвями центрального ствола, охватывало окружность в 600 метров.
Сурат, пли Сюрат занимает, на южном берегу реки Таити, положение, аналогичное с положением Баруча на берегу Нарбады. Про­славившись горазно позднее, так как о нем впервыф заговорили только в эпоху магоме­танских нашествий, он получил впоследствии первостепенную важность в торговом отно­шении; в конце семнадцатого столетия он был самым деятельным рынком Индии и местом посадки на корабль для мусульман­ских пилигримов,отправлявшихся на по­клонение Каабе. Сурат был, так сказать, «дверью Мекки». Вслед за португальскими конторами, в городе появились другие европей­ские поселения, фактории англичан, францу­зов, голландцев; в период муссона наплыв торгового люда был так велик, что опоз­давшие не находили себе помещения ’). К кон­цу восемнадцатого столетия Сурат был са­мым многолюдным городом Полуострова; число его жителей определяли в 800.000 душ; ни обмеление порта от заноса илом, конку­ренция Бомбея, сделавшагося столицей англий­ских владений в Индии, войны, наводнения, большой пожар, истребивший слишком 9.000 домов,—все эти неблагоприятные обстоятель­ства привели город к упадку; в половине девятнадцатого столетия он насчитывал уже только 80.000 жителей в своих стенах. Теперь он опять поднимается постепенно, и от центральной группы домов, окружающей крепкий замок, пли кремль, отделяются новые кварталы, разростающиеся, с одной стороны, по направлению к городу Рандер,с другой— по направлению к английским кантонементам. Стари н ная местная промышленность, выделка дорогих тканей, вышитых шелком, золотом и серебром, снова достигла значи­тельного развития, а применение пара облегчило основание прядильных мануфактур и других фабрик для переработки хлопчатобумажного волокна; здесь-то преимущественно фабрикуют­ся передники, пли лангути, отправляемые в Сиамское королевство 2). По торговле серебром негоцианты-парсы, очень многочисленные в Сурате, и индусы-баниахи, или баньяны, нахо­дятся в непосредственных сношениях с торговыми домами всего света; но так же, как и Баруч, Сурат лишился своей морской тор­говли, и его порт Сували представляет те­перь простую деревню, перед которою оста­навливаются только маленькия каботажные су­да, поднимающие, средним числом, не более
9 Thevenot, „Voyage aux Indes orientales4*. ’) „Journal officielu, 28 fevrier 1881.
18 тонн груза. В 1801 году обороты мор­ской торговли Сурата простирались до 26.080.000 франк., а в 1874 г. ценность их составляла уже только 6.840.000 франк. Фран­ция имеет еще в Сурате небольшую факто­рию, где она пользуется всеми правами верхов­ной власти.
На юге. па дороге в Бомбей, следуют один за другим город Носари, населенный в большей части трудолюбивыми парсами, и Бульсар, фабричный город, имеющий малень­кий каботажный порт. Далее встречаем, къзападу от железной дороги, португальский го­род Даман, разделенный на две части устьем реки Даман-Гапга; суда вместимостью до ЗОО тонн могут переходить через бар во время прилива и бросать якорь перед набережными города. В прежнее время Даманские верфи поставляли судохозяевам отличные суда, по­строенные из токового дерева; но эта промыш­ленность давно уже прекратилась,так же,как и торговля опиумом, монополизированна я ан­глийским правительством. Взамен того, не­состоятельные должники и банкроты из Бом­бея обыкновенно отправляются искать себе убе­жища в португальском городе. Совокупность территории Даман заключает в двух чересполосных владениях около сорока деревень. Что касается города Бассаин, который при­надлежал Португалии с 1534 года, за двад­цать четыре года до приобретения Дамана, то он был отнят у неё два столетия спустя мараттами; от этого «города благородныхъ», который был расположен на островном мы­су, остались только кое-какие развалины двор­цов, церквей, монастырей, валов, и гробни­ца Альбукерка.
Бомбей, торговый преемник всех магоме­танских и португальских городов Гудзерата и Конкана, находится не на материке; он за­нимает южную оконечность маленького архи­пелага, прикрывающего с западной стороны широкую бухту, где стоят на якоре корабли в безопасности от страшного муссона; потому, казалось бы, естественнее всего производить имя этого города от слов «Хорошая бухта» (по-французски Bonne bale, по-португальски Boa bahia); однако, португальцы дали ему сна­чала название Монбайм пли Бомбайм, кото­рое применялось также ко всей соседней ме­стности, и в котором заключается имя боги­ни Мумба, покровительницы страны f). Узкий остров, имеющий в длину немного более 16 ки­лометров, на котором построен Бомбей, теперь самый многолюдный город во всей Южной Азии и первый, после Лондона, в ан­глийских владениях, часто менял свою фор­му. Он состоит из базальтовых скал, расположенных двумя параллельными гряда-
’) Yule, „The book of Marco Polou.
ГЛАВА II.—ИИНДУСТАП.
447 ми по направлению с севера па юг и соеди­ненных песчаными насыпями, ограничиваю­щими глинистую равнину. Прежде, морские приливы, пройдя внешние плоские берега, про­никали часто между базальтовыми грядами и разделяли их на второстепенные островки; случалось даже, что река Гопер, текущая на севере на острове Сальсетта, катила во время разливов массу воды довольно значительную, чтобы моментально наполнить пролив своими твердыми наносами и броситься в южную бух­ту острова. В наши дни, при помощи искусственныхь сооружений, берега урегулированы и получили окончательную форму, которая, впрочем, пе отличается таким изяществом очертаний, как естественные контуры. Земля­ные насыпи, покрытые домами или верфями, заняли место прежних мелей, и шоссирован­ные дамбы соединили Бомбей с Сальсеттой, а Сальсетту с материком; таким образом, остров превратился в полуостров.
История Бомбея начинается со времени уступки острова Англии в 1661 году. Король португальский Иоанн IV’ подарил его Карлу II, королю английскому, как приданое за своею дочерью Екатериной, а Карл II уступил это территориальное приобретение ост-индской ком­пании, под условием уплаты номинальной ренты в размере 250 франков в год. В видах скорейшего заселения острова, он был объявлен местом убежища, и беглецы тотчас же стали стекаться со всех сторон; спустя двенадцать лет после прибытия англи­чан, Бомбей, говорят, имел уже до 60.000 жителей. Однако, новый город не мог полу­чить первостепенной важности, пока соседние острова принадлежали Португалии и дорога вдоль морского прибрежья оставалась под го­сподством могущественных туземных вла­стителей. Он сделался для европейцев истин­ным порогом Индии только после падения пиратской династии и присоединения её земель к владениям ост-индской компании. Уже в двадцатых годах текущего столетия большая дорога поднималась длинными изгибами к проходу Бор-Гат, открывая таким образом бомбейским купцам торговлю внутренних плоскогорий; в 1838 году была установлена правильная почтовая служба для пересылки корреспонденции между Лондоном и Бомбеем через Суэзский перешеек; затем линии па­роходства соединили главный порт Конкана с Англией, а с 1853 года открылся, из Бом­бея в Тану, первый построенный в Индии участок рельсового пути, начало железнодо­рожной сети, которая с каждым днем все более и более сближает свои звенья, развет­вляясь по всему Полуострову. Наконец, со времени прорытия Суэзского канала Бомбей находится в прямом сообщении с Европой; линии паровых пакетботов, подводный элек­
448
трический телеграфъ—вот те нити, которые связывают Великобританию с Англо-индий­ской империей.
Период северо-американской междоусобной войны, с 1860 по 1865 год, был для Бом­бея эпохой баснословного процветания. Купцы стекались туда массами, чтобы приобрести себе долю из несметных богатств, приливав­ших в бомбейские банки; вся окружающая страна превратилась в необозримое поле хлоп­чатника, по дорогам тянулись бесконечные обозы, подвозившие земледельческие продукты к порту, набережные не могли вмещать гру­ды товаров. Новые кварталы выростали точ­но грибы; никакая спекуляция не казалась слиш­ком смелою. Город готовился уже соперни­чать с столицей метрополии, как вдруг восстановление мира в Америке положило ко­нец быстрому процветанию его торговли; это было для бомбейских коммерсантов момен­том внезапного расстройства, и дела сразу приостановились. Но после катастрофы, после следовавшего за нею периода застоя и упадка духа предприимчивости, город снова стал воз­растать, продолжать свои набережные, устраи­вать новые доки, ассенизировать окружающие бо­лота, застраивать виллами окрестные холмы. В настоящее время занимаются в особенности возвышением грунта равнины, называемой Flats, которая простирается на северо-запад­ной стороне Бомбея, и преобразованием одной её части в фабричный город, тогда как остальное пространство будет превращено в бульвары и сады и сделается одним из луч­ших публичных гульбищ Индии. И действи­тельно, давно пора уничтожить все гнезда вредных миазмов и рассадники заразы, ко­торые существуют еще в непосредственном соседстве Бомбея, и по милости которых этот город так долго пользовался вполне заслу­женной репутацией очень нездорового места. По свидетельству путешественника Фрайера, смертность похищала, в семнадцатом столе­тии, пять-шестых европейцев, поселившихся в этой местности: «два муссона составляют здесь жизнь человека!»—такова ‘была мало успокоительная поговорка, которую повторяли новоприбывшим. Эндемическая болезнь, от которой погибало большинство иностранцев, была известна под именами «китайской смер­ти» (mort de Chine), или «собачьей смерти» (mori de chien), невольная игра слов, напоми­нающая конканское название морд ичи, означаю­щее холеру 9В наши дни Бомбей, один из самых здоровых городов Индии, далеко пре­восходящий в этом отношении Калькутту, за­нимает одно из первых мест между горо­дами, где ведется правильная статистика смертности. Несмотря на свое положение на
’) Hunter, „Imperial Gazetter of Indiau.
449 ЗАПАДНАЯ ПОКАТОСТЬ ПЛОСКОГОРИЙ II ГАТСКИХ ГОР, БАРОДА, КАНДЕШ, КОНКАН. 450
маленьком острове, он снабжается в изо­билии чистой водой, благодаря Гоперу, главной реке острова Сальсетта, которую перехватили всю целиком, образовав искусственное озеро Вехар, площадь которого равняется 560 гект­арам; сток этого озера, регулируемый шлю­зами. проходит через пролив по земляной насыпи. Вода проведена в биоли, многоэтаж­ные резервуары, которых галлереи с колон­нами сообщаются одна с другою посредством монументальных лестниц.
С восточной стороны острова, из внутрен­ней гавани, Бомбей представляет великолеп­ное зрелище. Миновав подводные скалы и длинный полуостров Колаба, затем обогнув цитатель, построенную на месте старой крепо­сти, но заключающую в своих стенах толь­ко присутственные места да купеческие конто­ры, днем наполненные торговым людом, а ночью совершенно опустелые, корабль бросает якорь перед новым городом. На юге, квар­талы английской постройки представляют, на обширном протяжении эспланады, ряд бога­тых фасадов, менее претенциозных, чем калькуттские дворцы, но более импонирующих своими размерами. Однако, все эти высокие британские здания, неискусные подражания «ве­нецианско-готическаго» и «ломбардскаго» сти­лей, совсем пе гармонируют с окружаю­щею растительностью и далеко уступают в изяществе и живописности индусским домам, с их столбами из резного дерева, ярко раскрашенными балконами, крышами в фор­ме навеса; пагоды, увечанные высокими тиара­ми с разноцветными боками, поднимаются над группами кокосовых пальм; нет ни од­ного строения, которое не отличалось бы каки­ми-нибудь особенностями форм и красок. Большие улицы загромождены экипажами вся­кого рода: тут увидишь и массивные омнибу­сы, лошади которых имеют на голове, для защиты от солнца, шапку из древесной серд­цевины, и щегольские коляски, быстро увле­каемые арабскими и маратскимп конями, и ка­реты, запряженные быками-рысаками, у кото­рых горб трясется на загривке, и тяжелые телеги, громыхающие своими толстими колеса­ми. Священные коровы разгуливают на сво­боде, подбирая отброски овощей вокруг рын­ков. Все расы Старого Света имеют своих представителей в пестрой толпе, толкущейся и снующей на улицах и площадях Бомбея: индусы, матросы всевозможных национально­стей, негры, европейцы, метисы, одни черные, как уголь, другие бронзовые, желтые или бе­лые, иные величаво драпированные, другие с обнаженным торсом, или совсем голые, при­крытые только передником. Некоторые из подгородных деревень словно затеряны среди лесов; таково, например, село Магим, на северо-восточной стороне острова, где тропи-
Гсография Реклю, т. VIII.
ческая растительность является еще во всей своей силе и красе, как во времена, предше­ствовавшие европейской колонизации. На югозападе тянется длинный базальтовый полу­остров Малабар-Гилль, где дороги извива­ются под шатром пальмовых и манговых деревьев, между загородными виллами, и по­стоянно в виду круга морского прибоя. Меж­ду полуостровом Малабар-Гилль и собствен­но городом развертывается длинный плоский берег бухты Бакбай, где по ночам блестит свет от печей для сожигания трупов.
Как торговый центр, Бомбей мало имеет соперников в Азии; обороты его внешней торговли превышают, по ценности, миллиард франков каждый год. Манчестер теперь ежегодно спрашивает у Конкана хлопка-сыр­ца только на сумму около 250 миллионов фран­ков, т. е. треть того количества, какое он покупал во время американской междоусоб­ной войны. Таким образом, Бомбей утратил свою первенствующую роль, как экспедицион­ный порт по вывозу хлопка, но зато он приобрел большую важность по торговле хле­бом; в настоящее время он соперничает с черноморскими портами по снабжению хлеб­ными продуктами населений Западной Европы; так, например, в 1881 году он отправил за границу 467.000 тонн хлеба. Бомбей в то же время -один из складочных пунктов для опиума, посылаемого в Китай, и отпускная тор­говля этим продуктом составляет почти исключительную монополию одного из его тор­говых домов. Предметы вывоза оплачива­ются, главным образом, хлопчатобумажнымы изделиями, но значительная часть поку­пок должна быть оплачиваема Англией драго­ценным металлом в виде монеты и слит­ков, которые затем распределяются по всем странам Индии.
Внешняя торговля Бомбея в 1891 г.:
Вывозъ—39.618.840 фупт.стерл.; привоз — 45.752.601 фунт. стерл.
Движение судоходства в бомбейском порте, по размерам, уступает движению портов Лондона, Ливерпуля, Антверпена. Марсели, но несколько превосходит движение каликут­ского порта (в 1891 г. было в приходе»: 643 парохода в 1.167.194 тонны и 327 па­русных судов в 46.511 тонн). Внутренняя торговля города питается отчасти местною про­мышленностью. М ногочисленные рабочие зани­маются фабрикацией различных медных из­делий, приготовлением и окраской тканей. Центр отпускной торговли хлопком, Бомбей стремится даже соперничать с Манчестером в отношении производства ситцев и других набивных бумажных тканей: уже в 1877 году им было употреблено для переработки свыше 30.000 тонн хлопчатобумажного волок­на в собственных бумагопрядильнях, число
15
451 ГЛАВА II.—
которых теперь доходит до тридцати и ко­торые все вместе имеют около миллиона ве­ретен и до 8.000 ткацких станков, а между тем только в 1863 году была основана пер­вая мануфактура этого рода, открывшая собою эру промышленной конкурренцип Индии с Великобританией ‘). Бомбей имеет также не­которую важность как место земледельческого производства, благодаря своим рисовым плантациям, своим садам и рощам кокосо­вых пальм. Фабрикация пальмового вина и других напитков того же происхождения за­нимает большое число рабочих рук.
Заключая в своем населении менее евро­пейцев, чем Калькутта и даже чем Мадрас, Бомбей, почти всецело поглощенный интере­сами своей торговой деятельности, не так бо­гат, как столица Индии, научными учрежде­ниями. Географическое общество, основанное в 1841 году, прекратило свое существование, по Азиатское общество, возникшее ранее гео­графического, продолжает ряд своих драго­ценных изданий. В Бомбее находится глав­ная метеорологическая обсерватория Полуост­рова, поставленная в исключительно благо­приятные условия для изучения явлений муссона. Так же, как и Калькутта, городъКонкана име­ет общественные парки и места гулянья, но самый любопытный его зоологический садъ— это скотский госпиталь или богадельня, где на средства, доставляемые благотворительностью верующих, содержатся старые или больные животные, быки и коровы, обезьяны, собаки и кошки, птицы и даже змеи.
Как все города английской Индии, Бомбей дополняется второстепенными городами или пригородами, которые служат его населению местами дачной жизни. Самый оживленный из этих летних городов, или санаторий,—Ма­терин, расположенный на высоте 749 метров, на холме, совершенно отделенном от цепи Татских гор размытою водами долиной, по дну которой бежит река Улас. Выступы и склоны этого уединенного массива, в лесах которого, еще в первой половине настоящего столетия, бродили только редкие дикари, теперь усеяны многочисленными виллами и дачами бомбейских жителей. Менее чем в четыре часа путешественники, отправляющиеся из Бомбея, могут достигнуть вершины Материн­ского холма; выехав по дневной жаре, они любуются си> горы закатом солнца, которое медленно опускается над водяною равниной порта, освещая огненными линиями контур берегов и профиль башен. Город Тана, центр управления округом того же имени и главный город острова Сальсеттаили Шасти, служит местом пребывания для многочислен­ных купцов и чиновников; расположенный
!) „Fortnightly Review*, June 1876.
ИНДУСТАН. 452
на восточном берегу острова, почти насупро­тив устья реки Улас, он сообщается с портом посредством пароходов и железной дороги. По соседству, в Кангери, в одном известковом холме есть пещеры, где иссечены храмы, происхождение которых восходит к первым временам общепринятой эры и кото­рые некогда пользовались величайшею славой у буддистов; находящиеся там же позднейшие святилища не имеют уже никаких следов культа Будды и украшены браманскими сим­волами. В джунглях Сальсетты Жакмон был отравлен миазмами болот; несчастный путешественник успел только велеть пере­везти себя в Бомбей, по прибытии куда тот­час же и умер. В окрестностях города Тана существуют теплые ключи, бьющие из каменистого ложа одного ручья.
Другие священные гроты, более знаменитые и, по причине близости к Бомбею, более по­сещаемые, чем религиозные пещерыКангери, находятся в Гарапури, или «Городе Верте­повъ», на островке Элефанта, или Дева-деви, «Острове боговъ», лежащем посреди рейда, к востоку от Бомбея; название это дано ост­ровку от сильно попорченной временем груп­пы изваяний, которая представляла слона, ат­таковапного тигром. В толще холма откры­ваются четыре грота, осененные над пред­дверием мелким кустарником, перемешан­ным с вьющимися растениями; у оконечности главного святилища высится колоссальная фи­гура Сивы под его тремя символическими фор­мами творца, хранителя и разрушителя, изо­бражения которого находятся также и в дру­гих подземных храмах. Бомбейские индусы, особенно баииахи (купцы), приходят еще в некоторые праздники отправлять там обряд­ности своего культа. Происхождение священ­ных пещер островка Элефапты относится, вероятно, к десятому, быть может, даже к восьмому или девятому столетию нашего лето­счисления ‘), и их чудовищные изваяния, очень интересные в научном отношении, с теогонической точки зрения, имеют по большей части безобразный, отталкивающий вид; по контраст ярко освещенной наружной при­роды и торжественного мрака подземных храмов с их колоннами, гнущимися под тяжестью скалы, производит глубокое впеча­тление. Один из этих храмов совершенно обрушился. Подземные капища сгруппированы в большем числе в окрестностях Бомбея, у подошвы Гатскпх гор и насоседнем пло­скогорье, чем во всякой другой области Полу­острова; вне северо-западного угла Гатских гор памятники этого рода, буддийские или браманские, встречаются все реже и реже в. восточном направлении.
’) Eergusson, „Rock-cut Temples of India*; Burgess, „The Rock Temples of Elephanta*.
453 ЗАПАДНАЯ ПОКАТОСТЬ ПЛОСКОГОРИЙ И ГАТСКИХ ГОР. БАРОДА. КАНДЕИП, КОНКАН. 454
Древняя столица Конкана, Калиан, поль­зовавшаяся большою славой уже за много ве­ков до того времени, когда стало известно имя Бомбея, представляет теперь незначительный
7.858.800 франков); но этот город в по­следнее время снова получил некоторую важ­ность, как место разделения двух главных железных путей Индии, которые направляются

торговый порт, и только мелкие суда подни­маются по извилистому течению реки Улас доея набережных (обороты внешней торговли калианского порта впродолженип фискального 1873—1874 года составляли, по ценности,
один к Калькутте, другой к Мадрасу. Окрест­ные местности усЬяны развалинами древних памятников; одна из самых замечатель­ныхъ—это руина Амбернатского храма, от которого уцелелп только портал и нижняя
455 глава ii.—
часть здания, отличающиеся необыкновенным изяществом и отчетливостью скульптурной работы: тысячи фигурок, словно живые, ле­пятся па кордонах и колонках камня
К югу от Бомбея, население, состоящее в большей части из рыбаков, к которым примешиваются потомки пиратов, сгруппиро­валось преимущественно на берегу моря; го­рода и деревни раскинули свои дома вдоль мор­ского берега, под группами кокосовых пальм. Алибаг, бывший притоп корсаров, хорошо известен мореходам по причине соседнего островка Колаба, где в былое время корабле­крушители занимались своим промыслом. Говорят, что Алибаг построен из дерева разбившихся судов. Джанджира пли Джезире, как называют его арабы, был «островъ» по преимуществу для приморского населения, некогда могущественного, которое признавало власть абиссинских государей; евреи, или «Бени-Израэль» (сыны Израиля), поселившиеся здесь с незапамятных времен, тоже соста­вляют маленькую особенную группу в этой области Конкана. Маленькое туземное государ­ство, насчитывающее всего около 70.000 жи­телей, которому остров Джанджира дал свое имя и столица котораго—соседний город Раджпури, тоже носит название Габсан, т. е. «Абиссинии». В руках англичан рейд и порт Джанджира могли бы сделаться одною из лучших пристаней на опасном берегу Конкана;суда, не имея надобности проходить через бар, находят там более 6 метров глубины при низком стоянии воды. Порт Бапкот, на широком лимане реки Савитри, и порт Ратнагири, на берегу зыбкой бухты, по размерам своих торговых оборотов, превосходят алибагский порт: годовое дви­жение торгового обмена в первом из пих простирается, средним числом, до 2.7ОО.ООО, а во втором до 7.7ОО.ООО франков; кроме того, Ратнагири производит очень деятельную рыбную ловлю, п сотни барок бросают свои сети тотчас же за чертой морского прибоя. Ратнагири, город эмигрантов, нанимает тысячи кулиев для островов св. Маврикия и Соединения, и вербует носильщиков для Бом­бея, а также сипаев для армии. Портовые города Визиадруг и Деогар тоже ведут не­большую торговлю; но из всех портов, следующих один за другим между Бомбе­ем и Гоа, самый оживленный и наиболее по­сещаемый—порт Вингорла, который некогда тоже был притоном морских разбойников. Годовое движение торгового обмена в Впнгорле простирается до 17.500.000 франков.
В давния времена на одном болотистом острове реки Джуари существовал индийский
*) b'ergussou and Burgess; L. llousse et, „L’lnde des Rajah bu.
ИНДУСТАН. 45&
город, по имени Гоа; но мы напрасно стали бы искать под джунглями, покрывающими ост­ров, остатки его дворцов и храмов; а между тем, он был богатым и могущественным, и древние надписи говорят о славе царство­вавших в нем династий. В 1479 году маго­метанские завоеватели перевели древний го­род на другое место, на южном берегу ли­мана Мандави; этот новый Гоа п есть тои город, которым овладела маленькая армия португальцев, под предводительством Аль­букерка, в 1510 году, и который вскоре после того сделался «царицей Востока и гордостью сынов Лузуса» (лузитанцев, т. е. португаль­цев) ‘)В конце шестнадцатого столетия бо­гатства его купцов доставили ему прозвище Goi dourada^. е. «Золотой Гоа»; между индий­скими португальцами про него сложилась пого­ворка: «Кто видел Гоа, тому незачем ехать в Лиссабон!» По следовавшие затем напа­дения голландцев, нашествия магометан, по­том набеги мараттов п в особенности рвение к обращению язычников, одушевляв­шее католических патеров, имели резуль­татом постепенное обеднение и обезлюдение города; уже Васко-де-Гама, во время своего второго путешествия, прибыл в Индию в сопровождении восьми францисканских мона­хов, восьми капелланов п одного главного капеллана, которые должны были проповедывать христианскую веру и, в случае надобности, обращать туземцев мечом. «Лучшие из языч­ников бежали в другие края, и остались толь­ко подонки туземного населения», говорит один современный путешественнпк 2). За­тем небрежно содержимый фарватер реки обмелел, занесенный илом, заброшенные поля покрылись дикою растительностью, высту­павшие из берегов воды застаивались в виде гниющих болот, и порожденная их испарениями малария окончательно разогнала жителей. В половине восемнадцатого столетия Гоа был уже мертвый город; теперь на ме­сте его разросся лес кокосовых пальм, среди которого рассеяны многочисленные руины, башни и куполы около тридцати рели­гиозных зданий. Дворец инквизиции, где не­когда царили истинные власти, представляет теперь лишь кучу мусора; но кафедральный собор, первенствующая церковь Индии, суще­ствует еще, так же, как древняя мечеть, пре­образованная в монастырь св. Франциска. В богатой церкви Иисуса Христа находится пышная гробница, из яшмы, мрамора и се­ребра, заключающая смертные останки Фран­циска де-Ксаверио, апостола Индии. Тело свя­того было оффициально объявлено «впце-коро-
Камоэнс, поэма „Лузиадаи, песнь вторая.
2) Vasconcelios-Abreu, „Glottoiogia aricau, где приве­дено письмо путешественника Сарсетти, писанное в 1584 году.
•457 ЗАПАДНАЯ ПОКАТОСТЬ ПЛОСКОГОРИЙ II .лем Лидии и генерал-лейтенантомъ»; дей­ствительный губернаторъсчитался лишь уполно­моченным или заместителем св. Франциска, получающим от него свою власть; еще в начале девятнадцатого столетия новоназначфвный губернатор, прежде чем вступить в управление вверенным ему краем, отпра­влялся с большою торжественностью в цер­ковь Иисуса просить о передаче ему прав ко­ролевского наместника 1). Около сотни лиц живут теперь среди руин для отправления службы в церквах, тогда как во времена •своего процветания Veiha Cidade, пли «Старый городъ», насчитывал в своих стенах не менее 200.000 жителей.
«Новый городъ» Гоа, Nova Cidade, более известный под индусским именем Панджпма, был избран резиденцией вице-короля португальской Индии еще в 1756 году, но оф­фициальный титул столицы он получил толь­ко в 1842 году. Расположенный на юж­ном берегу широкого лимана реки, в 8 кило­метрах к западу от старого города, оп до­ступен даже судам большего водоуглубления, но только в период с сентября до мая; ког­да же юго-западный муссон развертывает в лимане свою бесконечную армию волн, вход в порт становится очень опасным; южная бухта, защищенная мысом Мармаган, была бы удобнее для устройства порта, потому что суда могут там становиться на якорь во всякое время года совершенно безопасно. Не­смотря на опасности, которым подвергаются суда при проходе через бар, Панджим ве­дет довольно значительную торговлю, отпра­вляя кокосовое масло, копру, различные фрук­ты, дерево, соль (движение судоходства в этом порте в 1874 году: 3.159 судов, об­щая грузовместимость которых равнялась 217.750 тонн); по эта торговля должна пере­меститься в близком будущем, когда рель­совый путь соединит сеть железных дорог Декана с портом Мармаган, который, ве­роятно, сделается новым главным городом колонии. Хотя и столица, Панджим, однако, не самый многолюдный город этой области португальских владений; оп уступает в этом отношении Мармагану, лежащему в южной части территории, среди равнин, за­ключающихся между океаном и лиманом реки Рачоль. На севере от Панджима, в территории Бардес, есть другой важный го­род, называемый Мапуса пли Мопуса.
Население португальских владений в Ин­дии в 1881 г. состояло из 514.169 душ. Вне Индии мало найдется территорий, где бы жители были скучены в большем числе. В городах значительная часть резидентов вы­дает себя за людей европейского происхожде-
ГАТСКИИХ ГОР, НАРОДА, КАНДЕШ, КОНКАН. 458 ния, но, за исключением семейств, недавно приехавших из Португалии, все здешние оби­татели смешанной крови. Так называемые «белые» колонии Гоа—в действительности ме­тисы (помесь), с низким лбом, с малень­кими, вечно беспокойными глазами, с тол­стыми губами; грудь у них узкая, ноги сухо­парые. Не велико число европейских детей, которых родители посылают в метрополию, как это делают англичане; большинство их остается в Индии, где они составляют осо­бенное население, известное под именем lopas, т. е. «людей в шляпахъ», которое отли­чается как от туземцев, так и от ново­прибывших европейцев *); многие из них поступают на службу, в качестве писцов или комми, в канцелярии и торговые дома больших английских городов.
Две трети индусского населения в порту­гальской колонии состоит из католиков, при­ближающихся к христианам-метисам нечув­ствительными переходами в отношении расы и нравов. Португальские владения единствен­ная часть Полуострова, где жители в боль­шинстве причисляют себя к христианам. Причина тому—непосредственное вмешатель­ство светской власти в дела веры во времена господства вице-королей и инквизиции; в на­чале восемнадцатого столетия около 30.000 бе­лого и монашествующего духовенства, евро­пейцев, метисов и туземцев, группирова­лось в монастырях и вокруг церквей. В наши дни, религиозная свобода полная, и многие тысячи магометан, наиболее уважаемых из резидентов края, живут в ИИанджиме и в других городах португальской терри­тории.
Порт Карвар, лежащий к югу от порту­гальской границы, есть один из тех, кото­рые представляют лучшее, наиболее безопас­ное пристанище судам во время муссона, и можно предсказать с большою вероятностью, что ему скорее всего удастся привлечь к себе часть исполинского торгового потока, напра­вляющагося к Бомбею: железная дорога, ко­торая должна со временем соединить его с Мадрасом через один из проходов Тат­ских гор, еще не начата постройкой. Меж­ду другими портовыми городами Северной Ка­нары только один, Кумпта, соперничает размерами своей торговой деятельности с Карваром; остальные, Анкола, Гангавали, Гонавар (Гонор), представляют лишь малень­кия гавани, где только изредка показываются каботажные суда. В окрестностях этого го­рода один горный поток низвергается с утеса Татских гор в виде водяного столба высотою около 280 метров; в период югозападного муссона, приносящего такое обилие
*) Perrin, „Voyage en Indostanu.
*) R. Burton, nGoa and the Blue Mountains"•
459
I
ГЛАВА II. ППДУСТАН.
460
дождевой воды, этот водопад, называемый Герузаппе или Гайрсоппа, составляет одно из самых грандиозных зрелищ индийского по­луострова.
Важнейшие города на Бомбейском берегу:
Гудзерат. Барода (1891 г.)—116.420 жит.? Сурат -109.230 жит.; Баручъ—40.168 жит.? Джамбусаръ—14.925 жит.; Дабхой — 14.900 жит.; Нозарп-14.700 жит.; Бульваръ—11 ЗОО жит.
Конкан и Канара. Бомбей(1891 г.)—821.765 жит.; Вингорла—15.000 жит.; Тана14.300 жит.; Карваръ—13.250жит.: Калианъ—12.800 жит.; Кумпта—10.950жит.; Ратнагири—10.600 жит.
Португальские владения. Даман -ЗЗ.ЗбОжит.; Марганъ—20.000 жит.; Иианджим (Гоа)— 8.000 жит.; Мануса (Модуса) —12.100 жит.
XIII.
Бассейны рек Годавери и Кистпа, Декан.
Декан есть естественная область полуост­ровной Индии, где англичане оставили сравни­тельно наибольшее количество территорий ту­земным властителям; но они позаботились разрезать их земли на чересполосные владе­ния, не имеющие никакого сообщения с морем, и занять все стратегические позиции. Уже во многих областях британское правительство наложило секвестр на целые провинции этих якобы «независимыхъ» государст, не делая для этого ничего, кроме передвижения некото­рых гарнизонов; так, например, область Берар, под именем «округов, причислен­ных к Гайдерабаду», была отделена от вла­дений нпзама и поставлена под непосредствен­ное управление английского комиссара. В сво­ей совокупности два бассейна Годавери и Кистны имеют, сравнительно с остальной Ин­дией, довольно редкое население. Напротив, области морского прибрежья, присвоенные Ан­глией. очень густо населены; речные долины тоже заключают многочисленное население в нижних своих частях до значительного расстояния внутрь материка; по на плоскогорьях, вдали от больших дорог, жилища разбро­саны редкими группами. Они снова становятся более скученными только вдоль краевой цепи Западных Гатов, где, благодаря легкости торговых сношений с соседним морским берегом и богатству ближайших к горам долин, изобилующих текущими водами, воз­никли многочисленные города.
Пространство и население бассейнов Года­вери и Кистны.
ПроитраиНаселение в Километр. ство. 1872 г. населеякв. килом. яшт. ность.
Гайдарабадъ 233.100 9.000.000 (?) 39 жит.
Бераръ 45.870 2.226.500 48 „
Бастаръ 33.829 170.000 (?) 5 „
Округи Бомбепск.
нрезид. 109.881 6.937.420 63 ч
Округи Мадрасск.
нрезид 153.513 9 352.270 61 „
Всего. 576.193 27.686.190 (?) 48 „
Верояное население
1882 г 26.000.000 (?) 45 „
Область Декана, взятая в целом, пред­ставляет наклонную плоскость, постепенно по­нижающуюся от запада к востоку и изливаю­щую свои воды в Бенгальский залив; это одна из самых однообразных по виду стран Индии, хотя она была театром сильных вулка­нических потрясений и на целой половине сво­его протяжения сплошь покрыта лавой. Вся севе­ро-западная часть, ограниченная на юго-вос­токе неправильной линией, простирающейся от португальской территории Гоа до бассейна реки Нагпур, одета базальтовыми траппами, составляющими продолжение слоев того же происхождения, которые разветвляются длин­ными окаменелыми потоками в центральных провинциях и на плоской возвышенности Мальва. Па огромном непрерывном простран­стве, обнимающем более 300.000 квадр. ки­лометров, эти огненные горные породы за­легают на других геологических форма­циях; от Бомбея до Нагпура железнодорож­ная линия, длппою около 835 километров, па всем своем протяжении проходит по ме­стностям, почва которых состоит един­ственно из траппа или пепла, выброшен­ных древними вулканами. Декан тянется в виде длинных, слегка волнистых равнин, разделенных холмами, которые оканчиваются на вершине столообразными горками, замеча­тельно правильной формы и обставленными по бокам террасами, которые через известные промежутки перерезаны оврагами; террасы эти состоят из базальтовых масс, более крепких и лучше сопротивляющихся, чем нижний трапп, которые не поддались разру­шительному действию воды и воздуха. Там и сям среди равнины сохранились скалы в форме стен: воды, размывшие и унесшие все соседния вещества, не могли ничего поделать с этими валами из твердой лавы, которые до сих пор стоят, как свидетели древних извержений подземного очага. Эти базальто­вые стены находятся преимущественно на северо-западном углу Декана, в соседстве городов Пупы и Пазика и на отлогостях Бомбейской цепи Гатов; слои вулканического пепла, происходящего, без сомнения, из кра­теров, открытых Кларком в Конкапсьой равнине, тоже встречаются там чаще и до­стигают большей толщины, чем в другихъ
БАССЕЙНЫ РЕК ГОДАВЕРП И
461
частях вулканической области. В этой ме­стности был, без сомнения, главный центр вулканической деятельности: оттуда вылились потоки лавы в полкилометра толщиной, кото­рые покрывают целую половину плоскогорья, спускаясь пологим скатом к Бенгальскому морю, но до сих пор на этой высокой рав­нине не нашли ни одного эруптивного жерла; правильная круглая впадина, которую напол­няет озеро Лонар пли Лунар, есть, пови­димому, результат лопнувшего вулканического пузыря. Незначительность падения пли ската, представляемого этими застывшими потоками, можно объяснить только чрезвычайно жидким состоянием лавы при выходе из верхнего отверстия кратеров. Некоторые геологи ду­мали, что кажущаяся горизонтальность трап­пов происходит оттого, что они вылились из недр земли под давлением морских вод; но это мнение не может быть принято в виду того, что океанийские ископаемые до сих пор были найдены только в одном слое туфа, на берегу плоскогорья из лавы, которое господ­ствует над устьями реки Годавфри; везде в других местах органические остатки, расти­тельные и животные, которые собраны в этих формациях, принадлежали к земным пли пресноводным видам ')• Это в те времена, когда образовался мел, затем въэоценовом периоде, вылилась через трещины почвы эта громадная масса расплавленного вещества, та­кая масса, что для того, чтобы пролить ее, нужно было бы по меньшей мере столетие та­кой исполинской реке, как Амазонка.
Известно, что поверхность лав Декана, под влиянием атмосферных деятелей, раз­ложилась на слои латерита, и что эта формация, увлекаемая водами, распространилась далеко за пределы вулканических потоков, в об­ласть гнейсов южной Индии. Эти пространства серой или красноватой земли, вч> которых вода мгновенно исчезает, словно в решете, вообще мало плодородны, и растительность представляет там богатство, могущее срав­ниться с растительностью Конкана или Бен­галии, только в лощинах, где скопился чер­нозем, образовавшийся из перегноя. Вдали от рек, плоскогорье почти не имеет лесов, и большинство деревянистых растений, де­ревья п кустарники, теряют листву с насту­плением холодного времени года. Зимой эта часть Индии принимает серый или желтова­тый колорит, как поля умеренной Европы; в начале жаркого сезона, до наступления дож­дей, вся местность кажется выжженною; тогда достаточно одной искры, чтобы воспламенить высокую сухую траву быстро разливающимся пожаром и покрыть горы огненным морем.
*) Mediicott and Blanford, „А Manual of the Geology of Indiau.
КИСТНА, ДЕКАН. 462
Тем труднее завоевать эти возвышенные равнины для* *земледельческой культуры, что реки текут по большей части в глубоко вре­зывающихся в почву руслах, вследствие чего очень дорого стоит поднимать воду для оро­шения полей и садов: при том эти реки пе­ресыхают или обращаются в незначитель­ные мелководные потоки в период северовосточного муссона, т. е как раз в то время, когда они были бы всего более необходимы. Но в западной области, там, где дожди вы падают в изобилии и где горные потоки не успели еще вырыть себе глубоких ущелий, простираются плодоносные пространства, из­вестные в бассейне верхней Кистны под названием Карната, или «Черной Земли» ’).
Годаверп — самая большая река Декана; длину её течения исчисляют вгь 1.445 кило­метров, а её бассейн занимает огромную площадь, в 300.000 квадр. километров, пространство, равное двум третям Франции. Она берет начало в северо-западном углу нагорья, близ деревни Тримбак, всего только в 80 километрах от Аравийского моря Простое подземное разветвление Ганга, по ве­рованию благочестивых индусов, которые приходят купаться в её водах, почитаемых тоже священными, Годаверп, называемая так­же Пурра-ганга и Вридда-ганга, наполняет сначала глубокий резервуар, затем, усилив­шись принятием в себя ручьев, спускаю­щихся с Гатских гор, течет к востоку и юго-востоку, параллельно долине реки Таити, но в противоположном направлении. Пройдя более половины своего пути, она соединяется с Пранхитой, которая приносит ей жидкую массу, более значительную, чем её собствен­ная; как во многих других речных бас­сейнах, эти соединенные воды принимают имя не главного, а меньшего притока, и при­чина этого, как и в других подобных слу­чаях, заключается в исторической важности долины, название которой одержало верх. Если Пранхита более обильный поток, бла­годаря Пайн-ганге, Варде, Вайн-ганге и другим рекам Нагпурского бассейна, то Годавери, «Кормилица коровъ», указывает до­рогу, по которой следовали индусские пересе­ленцы после того, как они проникли на плоскогорье через горные проходы, откры­вающиеся па юге от реки Таити. Эта часть Декана есть первая местность, где посели­лись арийцы; быть может даже, они прибыли туда раньше, чем познакомились с Ган­гом 2).
Ниже слияния с Пранхитой, Годаверп всту­пает в гористую область, которую опа про­
Burnouf, „Nouveau journal asiatiqueu, II; Lassen, „Indische Alterthumskundeu.
2) Campbell, „Grammar of the Teloogoo language41; Lassen, цитированное сочинение.
463
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
464
ходит рядом узких поперечных долин, чередующихся с равнинами. В этой части своего течения она принимает в себя много­водную реку Индравати, прославившуюся сво­им каскадом (около 30 метров высоты), который принадлежит к числу красивейших водопадов Полуострова, затем притоки Таль и Сабари, и пробивает последнюю цепь Вос­точных Гатов дефилеем, имеющим всего только 250 метров ширины в самом узком месте; но зато вода имеет в этом месте 37 метров глубины, а во время больших раз­ливов она поднимается на 30 метров выше своего среднего уровня. В 1848 году река, говорят, достигла бреши холмов на высоте 60 метров (28 сажен) и переливалась в чужой бассейн, в бассейн реки Яракальва. По выходе из горных теснин, Годавери разливается широко в ложе, усеянном ос­тровами, затем, ниже Раджамагендри, делится на два рукава, которые красиво изгибаются один к северу, другой к югу, охватывая равнины дельты и несколько холмов, быв­ших островков, которые некогда были окру­жены водами моря; один исток или рукав, от которого теперь остались только следы, тек прежде к северу от холмов Раджамагендрп и впадал в море на севере от Самалькотты *)•
Южный рукав, до сих пор еще назы­ваемый именем, принадлежащим Будде, Гаутами, почитается самою священною из речных ветвей; через каждые двенадцать лет там справляется с большою пышностью Пуш-карам, привлекающий бесчисленное множество пилигримов со всех концов Индии. Так же, как Манга-Иадди, Кистна, Кавери и все другие большие реки восточного берега, Годавери отложила свои наносы твер­дых веществ в виде обширного полукруга, далеко выступающего за нормальную линию берегов; захваты твердой земли в области океана, при устьях этой реки, простираются па пространстве, по меныпей мере, 4.000 квадр. километров; на северной оконечности дельты в собственном смысле, блуждающие реки, болота, гряды дюн, дороги обозначают преж­ния прибрежья, которые последовательно обра­зовались, загибаясь все более и более к наростающему выступу земель. Правда, что, рас­пространяясь таким образом все далее в область морских вод, новые земли, наноси­мые рекой Годавери, замкнули многочислен­ные равнины, еще не совершенно обсохшие; обширные болота, куда проникает морская волна во время бурь, окаймляют прибрежный пояс дельты. Даже большое озеро Колар (Колеру, Клугу), между Годавери п Кистной,
есть, вероятно, бывший морской залив, отде­ленный от океана наносами соседних рек; это скорее болото, чем озеро; в сухое время года больше половины бассейна представляет сплошную топь; в период дождей, это—водная площадь, пространством около 250 квадр. ки­лометров; многочисленные острова, или ланка. укрепленные с большими издержками тру­дом земледельцев, поднимаются выше уровня разливов и мало-по-малу увеличиваются но­выми землями; однако, почва Колара когда-то* провалилась, если правда, что видны остатки поглощенных деревень в самых впалых частях озерного бассейна. С незапамятных времен прибрежные жители имели привычку, каждый годв эпоху разлива, открывать вы­ходной канал, чтобы отбросить в море изли­шек пресных вод, затем снова выводили плотину, чтобы воспрепятствовать проникно­вению соленой воды. Теперь уровень озера ре­гулируется шлюзом. Возделанные простран­ства по берегам Колара орошаются каналами, отведенными из Годавери 1).
Подчиненная тем же климатическим усло­виям, как Мага-Надди, Годавери тоже пред­ставляет в своем стоке огромные уклоне­ния, смотря по времени года; в период раз­лива она катит громадную массу воды, дохо­дящую до 40.000 кубических метров в се­кунду, но в сухое время года количество про­текающей воды уменьшается до 60 куб. ме­тров. П рибрежным равнинам Годавери, так же, как и местностям по реке Мага-Надди^ угрожают то наводнения, то засуха; однако, эти бедствия случаются здесь реже, по причине меньшего протяжения и более крутой пока­тости дельты; истечение вод и ирригация здеси> сравнительно легче. Сделаны большие искус­ственные сооружения для урегулирования те­чения и уравнения, по возможности, массы воды,, катимой в разные времена года; в низмен­ных местностях на обоих берегах по­строены боковые земляные насыпи или валы; у вершины дельты, в месте бифуркации, близ деревни Даолешварам, поперечная плотина имеющая более 4.000 метров длины, 4 метра высоты и 40 метров ширины при основании, поднимает уровень вод, чтобы распределить жидкую массу по обширной сети каналов, общая длина которой составляет 850 кило­метров и которая почти вся может служить для целей судоходства; годовое движение, про­исходящее в самой дельте и по линии водя­ных путей, соединяющих ее с Кистной, превышает 50.000 судов 2). Выше запруды, Годавери судоходна, по крайней мере, впродолжении четырех месяцев полноводья; но обыкновенно она служит только для сплава
J) King, „Memoirs of the Geological Survey of India44, vol. ХП, part. 3.
9 W. W. Hunter, „Orissa“.
а) Morris, „The Godavery district44
465 БАССЕЙНЫ РЕК ГОДАВЕРИ И
бревен. Канализационные работы, предпри­нятые с целью установить постоянное сооб­щение через реки Годавери, Пранхиту и Варду до Хингангата, главного рынка цен-
КИСТНА, ДЕКАН. 466
наду, порт на нижней Годавери, хлопок по­сылается в Бомбей.
На севере от устьев Годавери встречаются только незначительные горные потоки, полу-

го ч го
X ГО X
Р го к ц ю
го о р. с
ОС го X го ■р
ф
тральных провинций по торговле хлопком, должны были быть оставлены; вывоз этого продукта производится теперь по железной до­роге: вместо того, чтобы отправлять в Коко-
чающие начало на склоне восточных Гат­скпх гор; но километрах в ста к югу те­чет другая большая река, почти равная ей и образующая дельту, кривая которой следуетъ
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
467
непосредственно за дугой Годавери. Кистна, пли Кришна, пересекает, так же. как Годавери и Кавери, всю ширину Полуострова; она берет свое начало близ Магабалепивара; небольшего восхождения достаточно, чтобы подняться от истока па высокий мыс, откуда видно, в расстоянии 64 километров, Аравийское море. Хотя менее чтимая, нежели другие реки Де­кана, Кистна тоже считается священным по­током, несущим божественную влагу, и её исток, прикрываемый храмом в честь Магадео (Великого бога), льется из грифа, из­ваянного в форме коровьей морды. В пер­вой части своего течения Кистна спускается па юго-восток, следуя вдоль цепи Гатских гор, затем принимает среднее восточное направление, убегая крутыми поворотами по дну узких долин; течение её прерывается в разных местах порогами, и при входе её в Гайдерабадскую территорию, катаракты, общее падение которых 124 метра, следуют один за другим на пространстве 5 километров; но там река еще не сформировалась; она еще очень бедна водой впродолжении части года, и её каскады представляют простые струи, скользящие по стенам гранитных скал. Ниже водопадов, Кистна соединяется с Бимой, или «Грозной», питаемой источниками, вытекающими из северной части Гатских гор, затем с Тунга-Бадрой, образующейся из слияния двух рек этого имени, «Высо­кой» и «Счастливой», которые берут свое на­чало в лесах Канары и Майсура. Ниже впадения этих рек, Кистна не получает ни одного сколько-нибудь значительного притока; она пробивает цепь Восточных Гатов, за­тем вступает в равнины прибрежья, кото­рое она постоянно увеличивает своими нано­сами на счет моря. её дельта, менее широ­кая, чем дельта Г одавери, выдвинулась да­лее в область вод, отклоняемая к югу длин­ным откосом извержения, который образо­вали наносы северной реки.
Кистна почти пе приносит никакой пользы для судоходства; единственные лодки, которые встретишь в наибольшей части её течения,— это бамбуковые плоты, покрытые кожами. Про­текая в русле, очень глубоко врезанном в почву, она почти совершенно потеряна и для орошения прибрежных местностей; но резер­вуары верхней Бимы служат для снабжения водой города Пуны, а в долине соединен­ных рек Тунга-Барда прорыты каналы. При начале или вершине дельты устроена запруда, подобная поперечным плотинам на реках Мага-Надди и Годавери, которая задерживает массу вод, для того, чтобы регулировать сток и распределить ее по оросительным каналам; общая длина ирригационной сети превышает 400 километров и оплодотворяет слишком 90.000 гектаров (82.350 десятин) земли.
468
Длина течения Кистны—1.280 километров: площадь её бассейна—240.000 квад. километ.; дебит во время полноводья —33.620 кубич. метр. в секунду, во время мелководья — 32 куб. метр. в секунду.
Вершина дельты — единственная область бассейна Кистны, где поток утилизируется си­стематически для мелиоративных целей; но как ни мало полезна эта река для своих прибрежных жителей в её верхнем и сред­нем течении, она, однако, имела весьма важ­ное историческое значение, как путь, по кото­рому происходило передвижение населений с запада на восток Полуострова. В южной Индии па Кистну смотрят как на срединную границу между двумя главными делениями страны; в соседстве Гатских гор она раз­деляет два пояса языковъ—арийский и дра­видийский. Различные перемены в привыч­ках и нравах указывают па первоначаль­ный контраст между населениями, живущими к северу и к югу от этой реки На севере крестьянские избы обыкновенно крыты соло­мой; на юге они оканчиваются террасами из битой глины *)•
На однообразной плоскости Деканского на­горья, где нет обширных лесов, .болот и горных массивов, которые могли бы давать убежище диким населениям, почти все жи­тели, каково бы ни было различие их происхо­ждения, принадлежат к цивилизованным расам Индии. Некоторые племена биль и ко­чующие пастухи дангар, говорящие особен­ным наречием -')» живут на северо-западе Декана, в горах, господствующих над Аурангабадскою равниной; в лесах Восточ­ных Гатов бродят хонды, в землях Джай­пур и Бастар, к северу от Годавери.
Индусы-маратты, которые занимают всю северо-западную область Декана и границы которых на юге и на востоке почти совпа­дают с границами застывших потоков ла­вы,—единственные арийцы, поселившиеся це­лой нацией на плоскогорьях южной Индии. Пх иммиграция восходит, вероятно, к очень отдаленной эпохе, судя по тому, что, рассма­триваемые отдельно по кастам, они много разнятся от северных индусов. Мараттские браманы, обыкновенно отличающиеся очень светлым цветом кожи, имеют, по большей части, нос слегка орлиный 3), и меж­ду ними много встречается индивидуумов с серыми глазами. Пришедшие, вероятно, с северо-запада, маратты оттеснили бильские народцы в окрестные горы, затем посте4
4) W. Hamilton, „Description of Hindostan"; Ch. Lassen. „Indische Alterthnmskunde".
2) Mountstuart Grant Duff, „Notes of an Indian Jour­ney".
3) Campbell. „Ethnology of India"; „Journal of the Asiatic Society of Bengal", 1866, № 2.
169
БАССЕЙНЫ РТ,К ГОДАВЕРИ II КИСТПЛ. ДЕКАН.
4 70
пенно подвигались все далее и далее к югу, следуя вдоль восточной стороны Татских гор в области истоков Годавери и Кистны. Некогда очень презираемые мусульманскими властителями страны, которые называли их «горными крысами», маратты не играли ни­какой роли в истории до половины семнадца­того столетия; но в эту эпоху они сделались довольно сильными, чтобы уравновешивать владычество магометан, и под предводитель­ством неукротимого Спваджи, успели осно­вать могущественнейшее государство на По­луострове. Попеременно земледельцы и воины, они собирались бандами, верхом на малень­ких лошадках, резвых, неустраши мых, легко дрессируемых, сохраняющих всегда хорошее тело, благодаря коровьему маслу, ко­торое примешивали пм в корм 1); в один день маратты появлялись за сотню верст от места сбора; они внезапно опустошали неприя­тельскую провинцию, грабя города, уводя плен­ников, затем так же быстро рассыпались по своим крепким замкам пли деревням, защищенные страхом, который наводило одно их имя; рядом с крутыми скалами, которые служили им притоном, на окраине Татских гор, плодоносный пояс Конкана доставлял им в изобилии съестные припасы. Они про­никали даже в долину Ганга; в 1742 году они разгромили Муршидабад, главный город дельты этой реки, идо сих пор еще показы­вают остатки «Мараттского рва», выкопан­ного вокруг Калькутты для того, чтобы задер­живать набеги этих страшных разбойни­ков 2). Сделавшись преобладающею державой со времени упадка империи Великих Мого­лов, мараттское государство не сумело сое­динить туземные элементы в сплоченное на­циональное тело. Внутренние раздоры, жесто­кость и алчность их правительства скоро по­влекли за собою их гибель; не будучи в со­стоянии оказывать сопротивление англичанам в правильной битве, они потеряли последо­вательно, одну за другою, провинции своей обширной империи, и теперь мараттские князья, которые еще царствуют в Раджпутапе, Гудзерате, Декане, обязаны своим скипетром единственно великодушию победителя. Послед­ний потомок браманских министров, овла­девших мараттекпм королевским достоин­ством, был простым пенсионером британ­ского правительства, и попытка приемного сына этого пеиивы, Папа-Сахиба, восстановить ту­земное царство путем избиения или изгнания заморских завоевателей, как известно, пе увенчалась успехом. Маратты, в числе около десяти миллионов душ, составляют теперь не более, как этнографическую группу, безъ
0 Perrin, „Voyage dans Flndostan*.
a) R. Temple, ^Proceedings of the Geographical Society of London*, aug. 1882.
действительной политической автономии, и рассеянную в различных административных областях и округах. Их язык, санскрит­ского происхождения, делится на несколько наречий, как-то: кандеси в Кандеше. дашкини в Декане, гоадеси в Гоа, конкани па Конкацском берегу; их словесность, упо­требляющая священное письмо нагарп, есть одна из наименее богатых между литерату­рами арийских идиомов. Вне мараттской тер­ритории, вся область Декана принадлежит дравидийским народностям, которые говорит ь диалектами канари, телугу и тамиль ’).
Первый город на Сиркарском берегу, к югу от Ориссы, находится недалеко от озера Шилка. с которым оп сообщается посред­ством каналов, часто заносимых илом, по которым тянутся длинными вереницами пи­лигримские суда из Джагганата. Ганджам, т. е. «Житница» или «Складочное место», был до 1815 года очень оживленным реч­ным портом; он сохранил еще кое-какую морскую торговлю вокруг своих опустелых дворцов, но население, прогнанное маларией. ушло в большей части и направилось к но­вой столице края, к городу Бархампуру, по­строенному на скале, в 10 километрах от моря, и пользующемуся более здоровым воз­духом. На юге, между постоянно волную­щимся морем и дикою горою Магфндра-гири. увенчанной сиваитскими храмами, открывают­ся спркарские «Фермопилы», горный проход, который многие завоеватели должны были фор­сировать, чтобы спуститься к Годавери или подняться в Бенгалии. Там находится общая граница двух семей языков, арийской и дра­видийской: на севере говорят наречием урия, на юге наречием телугу. Гора Магендрагпри, возвышающаяся на 1.490 метров над уровнем моря, представляет большие удоб­ства для основания санатории, пли летнего ме­стопребывания; по в соседних городах число английских резидентов еще не велико, и потому они не могли бы дать достаточного контингента жителей для заселения этого гор­ного города. Калингапатам, при устье реки Вамсадхара, сохранил имя древнего царства Калинга, существовавшего в буддийскую эпо­ху; под владычеством магометан, Калин­гапатам тоже был большой и цветущий го­род, как о том свидетельствуют остатки многочисленных зданий; теперь он, после периода упадка, снова поднимается, благодаря безопасности своей гавани, лучшей якорной стоянки на всем этом берегу протяжением около 600 километров; оттуда отправляются рис, сахар и другие произведения, привози-
0 Caldwell, „Comparative Grammar of the Dravidian languages*.
471 ГЛАВА II.—
мые из Парлакимеди и других внутренних городов. Чпкаколе, или Срикакулам, в 25 километрах к юго-востоку от Калингапатама, стоит ие у самого моря, а в расстоянии семи километров от морского берега, на реке Нагула; это промышленный город, ремеслен­ники которого выделывают необычайно тон­кую кисею.
Самый большой город Сиркарского побе­режья — Визагапатам (Визахапатням), го­род Визахи, индусского «Марса», храм ко­торого был разрушен волнами моря; но ве­рующие все еще приходят купаться на гру­дах камней, предполагаемых развалинах этого святилища *)• Место якорной стоянки защищено с южной стороны мысом, изве­стным у моряков под названием «Дельфинова Носа», и благодаря этому прикрытию, суда, вместимостью до 300 тонн, могут при­ходить сюда за грузами риса, сахара, табака, доставляемых из соседних местностей, где с каждым годом увеличивается площадь земель, запятых под культуру этих расте­ний. В течение фискального 1876—1877 года движение судоходства в визагапата иском пор­те выразилось цифрою 834 судов, общая гру­зовместимость которых равнялась 747.000 тонн. Новое предместье Вальтер, где имеют пребывание европейцы, продолжаегь Визага­патам на северо-восток, вдоль морского бе­рега; воздух там гораздо здоровее, чем в самом городе, в окрестностях которого, с западной стороны, простирается болото, еще не вполне ассенированное. Визагапатам сла­вится в Индии и в Англии своими резными изделиями из слоновой кости, шкатулками, покрытыми накладным серебром, и другими предметами роскоши. В 28 километрах к северо-востоку находится город Бимлипатам, который можно рассматривать как торговый пригород Визагапатама; еще недавно это была простая рыбацкая деревня, но моряки нашли там большие удобства для причалива­ния и стоянки судов, чем в большей части гаваней этого берега, и с тех пор торговое движение сделалось там более важным, чем в Визагапатаме, если не по числу судов, то, по крайней мере, по ценности грузов (дви­жение судоходства в Бимлппатамском порте в течение фискального 1875 — 1876 года: 218.020 тонн; ценность торговых оборотов: 9.617.275 франков). Торговля Бимлипатама производится преимущественно с Францией; он отправляет, главным образом, сахар, индиго, маслянистые семена. Эта область Сир­карского прибрежья принадлежала французам в течение нескольких лет в половине во­семнадцатого столетия, и имена внутреннихъ
В Carmichael, „Manual of the district of Viza«rapatam".
и иду стан. 472'
городов, Визианаграма и Боббили, напоми­нают военные экспедиции Бюсси: в крае до сих пор еще поют баллады на взятие го­рода Боббили, которым овладел Бюсси, как союзник визианаграмского раджи. Гарнизон, после умерщвления женщин и детей, нахо­дившихся в крепости, тщетно пытался про* биться сквозь ряды французов и был весь перебит, отказавшись просить пощады у по­бедителя. Только четыре человека избегли смерти: спрятавшись в чаще джунгля, они выждалп удобную минуту, чтобы пробраться в палатку раджи, которого и закололи уда­рами кинжала, положив таким образом ко­нец наследственному спору между двумя цар­скими фамилиями.
В бассейне собственно Годавери пет го­родов. равных по важности Нагпуру, цве­тущему городу, где сосредоточилось главное движение центральных провинций Индии. Назик, лежащий в северо-западном углу Де­канского плоскогорья, на обоих берегах на­рождающейся Годавери и недалеко от спуска из ущелья Тальгат к равнинам Конкана. появился уже в отдаленные времена, благо­даря горному проходу, порогом которого он командует, но он, кажется, никогда не был многолюдным городом; бесплодность окру­жающих местностей, возвышающихся, сред­ним числом, от 400 до 700 метров над уровнем области прибрежья, и близость гори­стых стран, населенных дикими племена­ми, не позволили стране заселиться, как за­селились низменности Гудзерата. Впрочем, Назик принимает очень оживленный вид в сезон паломничества, когда верующие при­ходят тысячами купаться в священных водах Годавери или посетить гроты Панду, с их древними буддийскими монастырями. Город имеет кое-какую промышленность, именно фабрикацию писчей бумаги и произ­водство медных сосудов. Многие соседния станции на железной дороге служат постоян­ными рынками для продажи и отправки хлоп­ка и хлеба в зерне, которые привозятся на телегах и вьючных волах из Берара и царства Гайдарабадского. Деолали, простая деревня, находится в соседстве с кантониръквартирами, куда немедленно перевозят всех европейских солдат, по высадке их в Бом­бейском порте, для того, чтобы они провели в здоровой местности первые месяцы своего пребывания в Индии, пока не привыкнут к новому климату.
Аурангабад, на небольшом северном притоке Годавери, не может похвастаться та­кою древностью, как Назик, так как осно­вание его относится к первым годам сем­надцатого столетия; но он многолюднее и имеет несколько замечательных памятни­ков зодчества: таковы некоторые мечети, за-
473 БАССЕЙНЫ 1’ЕК ГОДАВЕРИ И КИСТНА, ДЕКАН. 474
пасный водоем и в особенности мавзолей супруги Ауренгзеба, украшения которого, сде­ланные из мрамора, отличаются удивитель­ным изяществом и тонкостью работы. В трех километрах к северо-востоку, в цен­тре полукруга холмов, имеющих около 150 метров высоты, открываются пять буддийских гротов, которых изваяния, барельефы, ко­лонны представляли бы неоценимый клад для археологов, если бы в соседстве не нахо­дились другие подземные святилища, гораздо более богатые памятниками античного искус­ства. Даулатабад, в 13 километрах к се­веро-западу, расположен у подошвы горы, на которой, господствуя над городом, вы­сится цитадель грозного вида; эта крепость в 1338 году поднялась на степень столицы од­ного магометанского царства, иМогамед-шахъТуглак пытался даже, хотя и безуспешно, перевести туда население Дели. На дороге в Эллору находится могила императора Ауренг­зеба, простой мраморный памятник.
Подземные храмы Эллоры (Эллуру. Веруль), иссеченные на западном фасе туфового плоско­горья, которое оканчивается круто обрываю­щимся утесом, там и сям перерезанным оврагами и рытвинами и обставленным с бо­ков откосами обвалов, следуют один за другим с севера на юг на протяжении около 3.600 метров. Чтобы исполнить подобные со­оружения. нужно было собирать целые армии работников, не менее многочисленные, чем те, которые построили египетские пирамиды. Ряд этих пещерных пагод так обширен, что для полного осмотра его потребовалось бы несколько дней; в 1877 году, в некоторых храмах нашли берлоги кабанов, пантер ’)• Большинство посетителей ограничивается об­щим обзором фасадов иссеченной скалы и заходит внутрь только в наиболее просла­вленные гроты. Южные пещеры, самые древние, были вырыты буддистами. В центре рас­положены подземные капища браманов, за­тем идут, на севере, святилища джайнов, более нового происхождения; таким образом, от тридцати до сорока больших пещерных храмов следуют непрерывным рядом один за другим, пе считая искусственных гротов мзныпих размеров. Всего беднее украше­ниями пещерные кумирни буддистов, кото­рым их религия внушала отречение от мира. Напротив, браманы хотели придать своим подземным галлереям блеск пагод, по­строенных в городах, на господствующих позициях. Один из их памятников, храм Кайлас, далеко превосходит все эллорские святилища красотой пропорций, оригинально­стью и единством стиля, богатством скульп­турных украшений. Это архитектурное чудо
не простой кораблеобразный храм, иссечен­ный в скале; окружавший его камень был обрезан снаружи до открытого воздуха, так что здание совершенно выделилось, оставаясь все-таки заключенным как бы в колодце, образуемом вертикальными стенами. Кай­лас —дравидийский храм, находящийся наидалее на севере из всех религиозных памят­ников Индии. Этот громадный монолит, имеющий 75 метров в длину, 45 в ширину и 30 в высоту, поддерживается рядами колос­сальных фигур слонов, львов и символи­ческих животных, сгруппированных в разнообразных положениях. Все колонны обширной залы изваяны различными манерами; боковые преддверия украшены узорчатыми резными балконами, а над главным порта­лом возвышаются павильоны; бог Сива, в своей троичной форме (тримурти), царит в храме, но Вишну и другие браманские боги то­же представлены в лицах; целый мирт> фи­гур волнуется на стенах святилища. На сводах видны еще кое-какие остатки фре­сок ').
Горы Аджанта, или Индгиадри, ограничи­вающие на севере Деканское плоскогорье, отделяя его от долины реки Тапти. заклю­чают в себе другие священные гроты, почти столь же знаменитые, как и подземные храмы Эллоры, но гораздо реже посещаемые, по при­чине их отдаленности от больших горо­дов, а также и по причине серьезной опасно­сти, которой подвергаются посетители со сто­роны роев диких пчел, гнездящихся в углублениях скалы. Подземные галлереи, вы­рытые в траппе, открываются на вогнутой стороне почти вертикальной стены, у подошвы которой течет ручей Вагара; насупротив, высятся другие кручи: мы находимся в овра­ге, оканчивающемся выступом скал, с вы­соты которого река спускается рядом каска­дов. из которых последний, седьмой, имеет 30 метров падепия. Большинство священных гротов были вихара, или монастыри, имевшие изваяния только у входных дверей и окон п содержавшие во внутренности храма одну толь­ко статую Будды, поставленную на алтаре; кельи—это простые ниши, иссеченные в ска­ле вокруг залы. Храмы, пли шайтиа, более богаты украшениями; но что придает величай­ший интерес и особенную цену религиозным памятникам Аджантских гор, так это про­изведения живописи, остатки которых еще видны на стенах и сводах святилищ; при­надлежа к различным эпохам, от второго столетия старого летосчисления (т. е. до Р. X.) до седьмого века новой, христианской эры, фрески эти свидетельствуют о некоторыхъ
1) Forguesou and Burgess, -Cave Temples in Western India**.
’) Eastwick, „Handbook for Madras*1.
4 75 ГЛАВА IL—
анатомических познаниях и о верном чув­стве соразмерности; они изображают не толь­ко религиозные и символические сюжеты, но также сцены из общественной и домашней жизни, охоты, битвы, процессии, свадебные и похоронные церемонии, представляют работ­ников и ремесленников за их различными работами, женщин, занимающихся своим хозяйством; словом, вся внутренняя жизнь, весь социальный быт буддийский Индии, какою она была за две тысячи лет до нашего вре­мени, развертывается перед глазами зрителя; судя по этим картинам, индусы обладали тогда лишь очень малым числом разного рода оружия, оборонительного и наступатель­ного. Аджантские гроты, представляющие об­ширный музей, заключают в себе всю исто­рию буддийского искусства, с того времени, когда монахи удалялись в глубину пещер, едва расширенных железом, до тех веков, когда, уже более чем на половину брамапизнрованные, они обращались ко всем ресур­сам живописи и скульптуры для украшения своих храмов *). В 40 километрах к югу, па дороге в Джальну, главный город Гайдарабадского царства, состоящий под наблюде­нием квартирующего там английского вой­ска, находится знаменитое поле сражения при Асай (Assaye), где было сокрушено, в 1803 году, могущество мараттской конфеде­рации.
Ниже Назика, Годавери, текущая в глубо­кой, размытой водами долине, имеет мало го­родов на своих берегах или на соседних холмах, и все существующие там города, Та­ка, Пайтан, Натри, Нандар, Нирмаль, Джаунур, имеют незначительное население; но в бассейне этой реки, на холме, господствую­щем над долиной Манджеры, стоит старин­ный город Бидар, бывший, до половины шестнадцатого столетия, столицей одной маго­метанской династии и еще защищенный камен­ными стенами и цитаделью с 72 бастионами. Сохранившиеся доныне прекрасные здания свидетельствуют о былом богатстве Бидара, и его ремесленники, унаследовавшие от пред­ков одну специальную промышленность, не­когда очень деятельную, еще обладают секре­том приготовления так называемого «бпдарского металла»,—сплава из меди, свинца, олова и цинка. — который употребляют па драгоценные украшения, увеличивая их до­стоинство прибавкой золота или серебра.
Сиронча. расположенный на холме, господ­ствующем над слиянием двух больших рек, Пранхиты и Годавери. походит скорее па деревню, чем на город, несмотря па свое счастливое местоположение. На юге, Варун-
1) Burgess and Fergusson, „Cave Temples of India**; A. Grandidier, „Tour du Monde14, 1869, deuxieme se­mestre.
ИПДУСТАП. 476
гул, бывшая столпца талинганской династии, еще до сих пор окружен двойною оградой каменных стен и рвом, имеющим слиш­ком 9 километров в окружности; немного­численные поселяне, нынешние обитатели го­рода, живут словно затерянные среди этой обширной древней крепости '). Точно также, в долине притока Пндравати, город Джагдальпур, или «Новый Бастаръ», столпца бед­ной земли Бастар, горы которой, вероятно, будут современем усеяны «летними горо­дами», или санаториями, представляет теперь лишь скопление полуразвалившпхея глиняных хижин. Джайпур, другая столица туземного государства, имеет более важное значение; но, за исключением дворца раджи и десятков пяти пагод, все остальные строения её тоже состоят из жалких лачуг. Чтобы увидеть настоящие города, нужно спуститься в область дельты. Раджамагфядри, бывшая столица ту­земного царства, расположенная па левом бе­регу главной реки, выше бифуркации.—самый красивый и один из наиболее промышлен­ных между этими городами. Его дома, живо­писно окруженные пальмами и другими тропи­ческими деревьями, тянутся непрерывным рядом вдоль берегов Годавери, на простран­стве нескольких верст; реставрированная крепостца, занятая синаями, госиодствует над городом и над рекой, которая в этом месте раздвинулась па три километра в ши­рину; паровой паром перевозит пассажиров с одного берега на другой Раджамагендри в былое время пользовался большой славой за произведения его кисейных фабрик; теперь его мануфактуры выделывают скатерти и раз­ные другие ткани того же рода; в соседстве недавно основан обширный сахарный завод. Кроме того, служба на шлюзах, при запруде у Даоэшварама, в семи километрах ниже по течению, дает занятие многим сотням рабо­чего люда.
Порты дельты Годавери. с которыми Раджа­магендри сообщается посредством судоход­ных каналов, все неудобны и опасны. Коканада, самый оживленный из этих портов, лежащий на северной стороне северного рукава Годавери, составляет один город с старин­ною голландскою факториею Джаганадпур; он экспортирует хлопок, рис, сахар, масля­нистые семена, а табакп его остаются лучши­ми во всей Индии. Движение судоходства. въКоканадском порте в течение 1874—1875 года: 500.000 тонн грузов; ценность торговых оборотов: 25.382.500 франков. Южнее, Коринга, которая сообщается с Годавери посред­ством болотистого рукава, была некогда, как и голландский город, важнейшим торговымъ
Ч King, „Memoirs of the Geological Survey of India44, vol, XVIII, part. 3.
477 БАССЕЙНЫ РЕК ГОДАВЕ
городом всего этого прибрежья; в Бармании и в других-областях Индо-Китая жителей из племени тслугу и теперь еще обыкновенно называют корингами, по имени города, откуда прежде выходили эти эмигранты; корпнгскиф мореходы, плавающие на мелких судах, под­нимающих небольшой груз, до сих пор ве­дут торговлю с Барманией. Вдоль рукава, со­единяющагося с Годавери, расположены ко­раблестроительные верфи, между городом Коринга п французской конторой Янаон, един­ственным остатком завоеваний, совершен­ных французами Дюпле и Бюсси в области Сиркарского побережья. Эта анклава Янаон, занимающая па берегу северной Годавери про­странство в 1.429 гектаров, населенное не­сколькими тысячами индусов, не имеет почти шикакой торговли, будучи отделена от моря низкими и изменчивыми водами, по которым суда пе отваживаются плавать. На южной ветви Годавери находится другой, пришедший в упа­док, город, теперь бедная рыбачья деревня: это Мадаполам, имя которого до сих пор еще дается, в торговле, одной бумажной ткани (род крепкого и глянцовитого коленкора). Б 1789 году, вся эта местность была затоплена тремя последовательными громадными валами, которые гнал страшный циклон, и жители дельты потонули десятками тысяч. Корабль «Le Levrier» был перенесен волнами за милю от Корпиги внутрь материка4).
Важнейшие города Северного Спркара и бас­сейна Годавери:
Английские владения: Впзагапатам —32.200 жителей; Визианаграм — 22.600; Назикъ21.850; Бархампуръ—21.650; Раджамагендри19.700; Коканада— 17.850: Парда-Кимфди15.950; Чикаколе—15.600; Боббили—14.150 жителей.
Туземные государства: Аурангабад -20.500 жителей; Бидар — 40.000(7); Джальна 15.000(7); Джайпур — 9.250; Джагдальпур (Бастар)— 3 .ООи (7) жителей.
Французские владения: Янаонъ—5.000 жи­телей.
Городские поселения более многочисленны в бассейне Кистны, нежели в бассейне Го­давери. Пуна, мараттский город, господствую­щий над областью истоков реки Бимы, есть один из больших городов Индии, особенно в летний сезон, с июля до ноября, когда он делается временной столицей Бомбейского пре­зидентства, а некоторые из правительствен­ных учреждений провинции имеют там свои канцелярии постоянно. Прежде чем сделаться главным городом английского округа, Пуна был резиденцией мараттских владык (пеш-
П L. de Grandpre, „Voyage dans I’Inde et an Bengale“.
РИ И КИСТНА. ДЕКАН. 478
ва), и, как таковой, центром промышленно­сти во всей северной области нагорья; его ре­месленники обработывают шелк, хлопок, металлы, слоновую кость, и теперь еще его мастерские поставляют бомбейским купцам различные предметы роскоши, но английская конкурренция окончательно лишила индусский город прежней его промышленной монополии. Тем не менее, Пуна быстро растет, как, пункт соединения торговых дорог и место отправки земледельческих произведений и дру­гих товаров; большое число мараттских негоциантов, считая еще этот город своей столицей, поселяются в нем на постоянное жительство после того, как наживут состо­яние. Построенный на правом берегу реки Муты, на высоте 563 метров, Пуна находится под наблюдением английского военного горо­да, который расположен к северу от тузем­ного города, но и сам в большей части на­селен индусами; европейские виллы и публич­ные сады и парки занимают почти все про­странство, отделяющее Пуну от Кирки, дру­гого значительного городского поселения, в соседстве которого тоже расположены англий­ские кантонементы. Еще недавно равнина, где построены эти два города, была почти без деревьев; теперь она осенена, особенно по берегу рек и речек, плантациями аравийской акации (acacia arabica), или бабуля. Пуна и Кирки в изобилии снабжены водой с тех пор, как Мута остановлена выше этих го­родов запрудой, которая задерживает тече­ние в резервуаре, пространством в 14 кв. километров, и регулирует сток впродолжении всего года. От мараттской эпохи Пупа со­хранил любопытные раскрашенные дома, храмы, и на холме Парвати, возвышающемся на западной стороне города, дворец прежних властителей (пешва), окруженный рощами «Алмазного сада». К северу от этого города находится священное место, где соединяются две реки—Мута и Мула; до декрета лорда Бентинка, изданного в 1829 году, здесь вдовы до­бровольно сожигали себя на трупе мужа; в на­ши дни пламя погребальных костров пожи­рает лишь мертвые тела.
Близ железной дороги из Пуны в Бом­бей и недалеко от подъема в проход Боръгат находятся священные гроты Карли, го­раздо чаще посещаемые верующими, чем Эллорские и Аджаптские пещеры, благодаря легкости доступа, вследствие удобства сообще­ний. Главный храм, или шайтиа, самое полное и самое красивое подземное святилище, какое существует в Индии, открывается на поло­вине высоты на боку холма: храму предше­ствует грандиозная паперть, пропускающая свет во внутренность святилища через ши­рокое отверстие или дверь со сводом; узорча­тые резные балконы и барельефы украшаютъ
ГЛАВА И.—ИНДУСТАН.
479 стены этого преддверия, а три огромных сло­на, иссеченных в живой скале, как бы поддерживают на своей спине всю тяжесть горы. Эта пагода, отличающаяся простотой и величавостью своих размеров, очень похо­дит на христианскую церковь: свод, скреп­ленный балками из токового дерева, теряется во мраке; справа и слева пятнадцать восьми­угольных колонн отделяют среднее про­странство храма от нижних сторон, и ка­пители этих колонн увенчаны изваяниями, представляющими слонов, лошадей, людей в различных позах; в глубине подземелья находится сводообразная ниша, где алтарь заменен дагобой. увенчанной священными орнаментами. Надпись на паперти приписы­вает сооружение этого подземного храма одно­му царю, жившему почти за две тысячи лет до нашего времени.
На севере от Пуны, город Джунар рас­положен недалеко от крутого обрыва Тат­ского хребта, у подошвы величественной горы, на верху которой стоит старинная крепость, где родился знаменитый Сиваджи, основатель мараттской державы; этот город тоже имеет памятники древности, относящиеся, вероятно, к буддийской эпохе: это лестницы с колон­надами, спускающиеся к глубоким источни­кам. Ахмеднагар, город мусульманского происхождения, построенный па месте древнего Бингара, замечателен своею крепостью, построенною в течение пятнадцатого и ше­стнадцатого столетии, и своими мечетями, ко­торые теперь превращены в жилые дома европейскими резидентами. Шолапур, главная станция между Пуной и Гайдарабадом, не имеет замечательных строений, но зато он сделался важнейшим промышленным горо­дом плоскогорья, благодаря обширному ткац­кому производству, дающему запятие пяти ты­сячам рабочих. Он ведет большую торго­влю,так же, как и город Пандгарпур, на ре­ке Бима, одно из святых места», наиболее по­сещаемых пилигримами и торговым людом, собирающимся па происходящие здесь обшир­ные ярмарки; вследствие стечения массы па­рода, Пандгарпур в прежнее время был гнездом и рассадником холеры, откуда за­раза распространялась по всей стране. Кальбаргах, стоящий, как и Шолапур, при же­лезной дороге из Бомбея в Мадрас, но к северу от долины реки Бимы, есть между городами магометанского основания один из самых богатых архитектурными достопри­мечательностями. Как бывшая столица Де­кана. Кальбаргах заключает в себе гроб­ницы многих царей четырнадцатого и пятнад­цатого столетий, а также старинные мечети, из которых одна есть единственный в Ин­дии мусульманский храм, где передняя ограда совершенно крытая, для того, чтобы верую-
480 щис находились под кровом. Крепость, воз­вышающаяся в 2 километрах от города па крутой скале, представляет теперь обширную груду развалин, среди которых приютилось несколько хижин, и где пантеры тоже на­ходят себе логовище ()
Сатара, метрополия возвышенных долин Кистны, занимает положение, сходное с по­ложением Пупы, близ окраиныГатских гор. Она тоже была одним из укрепленных мест мараттской конфедерации, и даже, сво­им именем Сатара, означающим «Семнад­цать», обязана семнадцати бастионам, которые ее защищали. Под английским господством, этот город получил важное торговое зна­чение, благодаря своему положению при боль­ших дорогах, соединяющих его с Бом­беем и с другими городами Декана; но он еще не связан с сетью железных путей; многочисленные параллельные отроги, кото­рые смыкаются оконечностями и образуют краевую цепь Гатских гор, препятствовали постройке рельсового пути, соединяющего, по направлению с севера на юг, города Запад­ного Декана. В Татарском округе находится, на высоте 1.437 метров над уровнем моря, Магабалешвар, самый многолюдный «летний городъ» во всей области Гатских гор. Вес­ной сюда переселяются на дачу большинство высших чиновников из Бомбея; но как только наступает муссон, приносящий целые потоки дождя па склоны гор, толпа времен­ных жителей поспешно удаляется в Пуну. В сухое время года Магабалешвар пред­ставляет приятное местопребывание: публич­ные сады и бульвары пересекаются на самом краю плоскогорья, откуда гуляющие видят у себя под ногами равнины Конкана и. в от­далении, серебристую поверхность моря. Ма­габалешвар был основан, как санаторий, в 1828 году, бомбейским губернатором Малькольмом, по имени которого одна из деревень этой летней станции называется Малькольмпет. В небольшом расстоянии к вос­току находится, среди густой зелени, священ­ное место, где бьет из земли ключ, соста­вляющий исток Кистны. Над этим священ­ным источником возвышаются храм Мага­део (Великого Бога), посещаемый многочи­сленными пилигримами, и другое, более вели­чественное капище, посвященное Ганесе, или Гангути, богу Мудрости. Город Вай, построен­ный близ истока Кистны, есть главное сбор­ное место верующих. Па севере и на за­паде, на скалах, отделенных от гребня Гатских гор, стоят крепкие замки, просла­вившиеся как цитадели мараттов,— Радж-
Eastwick, „Handbook fur Madras”


м te
Улица в туземной части Бомбея
тар, Торна, Партабгар и Райтар, местонреным управлением англичан; это столица бывание Сиваджи ’). вассального царства, вокруг которого груп-
Кольгапур, другой мараттский город, лепирую гея одиннадцать княжеств, или менее жащий на одном из притоков Кистны, неважных ленов. В этой области Декана
483 ГЛАВА II.—
равных замков или, вернее сказать, обшир­ный укрепленный лагерь, окруженный камен­ными стенами и пропастями, занимает верши­ну плоскогорья: это крепость Пуналла. Укреп­ленный город Визальгар еще живописнее расположен на утесе внешнего края Гат­ских гор. В этом месте, совершенно от­деленный отрывок гор высится в виде островообразного массива; между этим уеди­ненным массивом и нагорьем остался трехугольный мыс из лавы, соединенный с Де­каном простой стеной, вдоль которой с той и другой стороны идут глубокия пропасти; эта стена и есть единственная дорога, дающая до­ступ к городу, дома которого скучены в ограде, построенной на окружности мыса. Ма­ленький владетельный князек, царствовавший в Впзальгаре, покинул свое орлиное гнездо и переселился в город Малькапур, на пло­скогорье *).
Город Бельгаом, лежащий к югу от чрез­полосных владений Кольгапур, на одном маленьком подпритоке Кистны, получил в эти последние годы большую важность по при­чине расположенного в нем сильного гарни­зона, который из этого центрального пун­кта наблюдает за различными туземными го­сударствами и за португальскими владениями Гоа. Эти бельгаомские кантонементы, между прочим, всего более способствовали развитию торговли порта Впнгорла, на Конканском берегу. Эта область Декана усеяна городами более многочисленными, чем сколько их встретишь, на одинаковом пространстве, в большей части других местностей нагорья; поля, засеянные хлебом, и плантации хлоп­чатника покрывают обширные пространства чернозема, преимущественно в юго-востоку от Бельгаома, вокруг городов Дарвара и Губли. Первый из этих городов, Дарвар, замечателен только как административный центр округа; в промышленном же и тор­говом отношении гораздо более важное зна­чение имеет Губли, состоящий из двух го­родских поселений, разделенных ручьем, который спускается к западному морскому берегу через реку Гапгавали. В этом месте порог, образующий водораздельную возвышен­ность между двумя покатостями Полуострова, представляет совершенно правильную равни­ну, и ни один город не занимает более вы­годного положения, как сборное место для торгового обмена. Губли еще не связан с сетью железных дорог Индии, но на кар­тах он является как один из главных центров будущих пересечений рельсовых путей. Город Гудук, на востоке,—тоже зна­чительный рынок, привлекающий большое число покупателей хлопка.
*) East wick. „Handbook for Madrasu.
ИНДУ СТАН. 484
К востоку от долин и равнин Запад­ного Декана, где вода течет в количестве, достаточном для орошения полей, почва ста­новится все менее и менее плодородною, де­ревни и нивы встречаются все реже и реже; во многих местах нагорья путешественник видигг лишь бесплодные пространства красно­ватой земли, усеянные камнями; группы жи­лищ, обведенные стенами из битой глины, которые защищали поселян от набегов раз­бойников, не отличаются от окружающих пустынь. Неурожаи с их неизбежным след­ствием, голодом, часто постигали этот край ii один из таких неурожаев, продолжав­шийся целые десять лет сряду, с 1396 по 1406 год, превратил страну почти в без­людную пустыню. бесхлебица 1876 и 1877 г. г., хотя и не столь ужасная по своим размерам, как сейчас упомянутое бедствие, произвела, однако, сильное опустошение среди местного населения; в округе Каладжи пятая часть жи­телей погибла голодною смертью, а оставшиеся в живых впали в крайнюю нищету, сдела­лись самыми бедными между крестьянами Ин­дии. Покинутые жителями деревни скоро пре­вращаются в простые кучи глпны, но места­ми видны еще остатки городов, памятники которых свидетельствуют о прежнемъпроцветании. Так, Биджапур, еще окруженный мо­гучими стенами из лавы, сохранила» на своем холме бесчисленные мечети, дворцы, мавзолеи, поражающие необыкновенным изяществом стиля: один из его куполов, самый обшир­ный на всем Полуострове, мало имеет рав­ных даже в Европе. Около двухсот лет тому назад, Ауренгзеб овладел Бпджапуром. и с того времени этот город, не уступавший великолепием Агре и Дели, малопо-малу сделался «городом мертвыхъ»; впро­чем, он еще заключает в своей ограде несколько деревень, пруды, базар. К югу от округа Каладжи находится другой, пришед­ший в упадок, город, Гамой или Биджанагар (Виджаянагар), индусская столпца, сто­явшая на южном берегу реки Тунга-Бхадра, где теперь существует лишь несколько дере­вушек, разбросанных на огромном про­странстве 24 квадр. километров, покрытом развалинами гранитных храмов и дворцов: повсюду видны только груды мусора, столбы, стоящие или поваленные на землю, порталы пли изваяния. Некоторые пагоды пощажены временем, равно как различные части город­ской ограды циклопического вида, но никто не думает вновь строить дома на месте исчез­нувшего города, хотя окружающие земли пло­дородны, и река приносит в изобилии воду, необходимую для орошения нолей. Итальян­ский путешественник Николо ди-Конти, посе­тивший Биджанагар в пятнадцатом столе­тии, дает ему шестьдесят миль в окруж­
485 БАССЕЙНЫ РЕК ГОДАВЕРИ И КИСТНА, ДЕКАН. 486
ности. «Биджанагарский государь,превосходив­ший могуществом всех других царей Ин­дии,— говорит этот путешественник,—имел сто-тысячное войско и двенадцать тысяч жен, из которых четыре тысячи заведывали его кухней, другие четыре тысячи должны были сопровождать его на конях, в виде по­четной свиты, а остальные четыре тысячи бы­ли носимы за ним в паланкинах. Когда он умирал, две тысячиизбранных жен добровольно предавали себя самосожжению на его могиле» *)• В крае находят большие ко­личества венецианских золотых монет, сви­детельствующие о важности, какую имела не­когда торговля Венеции с южной Индией, не­известной остальной Европе ’). В настоящее время Бпджанагар имеет значение только как святое место, куда приходят пилигримы. Население Гампи постепенно ушло из него, направляясь на юго-запад к Госпету, или «Новому Городу», конечной станции железной дороги, и на восток к Балларп (Беллари, Вадагари), торговому городу, над которым го­сподствуют два яруса укреплений и который соединен ветвью рельсового пути с мадрас­скою сетью. Англичане сделали из него пер­воклассную военную станцию.
Ниже Биджанагара, река Тунга-Бхарда слу­жит границей между английскою провинцией Мадрас и Гайдарабадскпм царством, и вплоть до своего слияния с Кпстной она не имеет на своих берегах ни одного города, кроме Карнула, остающагося почти без вся­кого сообщения с остальным краем; во вре­мя голода 1877 года подвоз продовольствия в этот город был весьма недостаточен, вслед­ствие чего смертность там увеличилась слиш­ком в три раза против обыкновенной циф­ры. Торговое движение направилось к стан­циям поперечной железнодорожной линии из Бомбея в .Мадрас, к Гутти, Адонп, Райджуру. Между этими двумя городами рельсовый путь проходит через реку Тунга-Бхарда по мосту о 53 пролетах, имеющему общей длины 1.130 метров. Алмазные прииски в окрестно­стях Карнула разрабатываются теперь лишь в немногих местах, близь Банаганпили и Рамалькоты. Эти копи были часто посещаемы со времени путешествия Тавернье; в то время там находили камни ценностью до шестнад­цати тысяч экю, и целые колонии гранильщи­ков поселились тогда в соседстве приисков. В паши дни эти прииски приносят уже скуд­ные доходы навабам или набобам края, хотя плата рабочим не превышает пятнадцати сантимов и порции риса в день 1 * 3).
1) Angelo de Gubernatis, „Storia dei Viaggiotori italiani nolle Indie Orientali44.
’) Textor de Ravisi,„Congres d^sOrienta'.istes44. Lyon,1878.
3) King, „Memoirs of the Geological Survey of India*; V. Ball, „Diamonds, Coal *and Gold of India44.
Резиденция низама, Гайдарабад, располо­женная на реке Мути, одном из северных притоков Кистны, соединена с сетью желез­ных дорог Индии. Этот город, столица самого большего медиатпзированного царства, существование которого еще терпимо англича­нами, есть самый многолюдный центр насе­ления вне их непосредственных владений; число жителей в городе и его предместьях, которые тянутся на несколько километров, превышает 400.000; дома города с предме­стьями покрывают пространство слишком в 27 квадр. километров. Ограда с пятью воро­тами отделяет город от его предместий, но п сама равнина, по крайней мере, большая часть её. окружена хаотически расположенны­ми гранитными скалами, образующими есте­ственный оплот, который часто защищал Гайдарабад от нападений мараттов; там и сям каменные глыбы нагромождены одна на другую кучами причудливой формы, как буд­то какие-то гиганты забавлялись тут детскими играми; между этими грудами гранита, бесплод­ная почва покрыта чащей джунгли: в неко­торых местах каменистый пояс имеет не менее 30 километров в ширину и составляет пустынную «мархию», или украину, где неприя­тели не находили для себя никаких ресур­сов при вторжении в страну. Эта естествен­ная ограда из гранитных скал облегчила устройство озерных резервуаров в Гайдарабадской равнине; один из этих бассей­нов, тот, который снабжает город водой, имеет площадь около 4.000 гектаров.
Дворец низама представляет собрание нисеньких построек, в которых живут око­ло 7.000 человек прислуги и солдат; эти последние—по большей части афганцы и арабы, потомки воинов, сопровождавших своих мусульманских повелителей; отряд амазо­нок занимает почетное место между войска­ми гвардии низама. Главная достопрпмечательность дворца—это его террасы, откуда можно обозревать весь город, с его садами и мно­гочисленными мечетями, между которыми за­мечательны «Мекская» мечеть, прозванная так по причине предполагаемого ^сходства её с святилищем арабского города, — и ЧаръМинар, пли «Четыре Минарета», возвышаю­щиеся на аркадах, при пересечении двух главных улиц. Великолепный дворец англий­ского резидента, защищенный бастионами, рас­положен за городом, посреди роскошного парка; кроме того, британский представитель имеет в Болараме, в 16 километрах к се­веру от Гайдарабада, замок, не менее хоро­шо защишеный от всякого нападения. Между двумя дворцами тянутся обширные Сикандарабадские кантонементы, самый сильный воен­ный пост англичан в Индии; они покрыва­ют пространство в 50 квадр. километров,
487 глава и.—
заключающее в своей черте один торговый город и несколько деревень. В самой силь­ной позиции кантонфментов построен укре­пленный окопами лагерь, расположенный та­ким образом, что может служит безопа­сным местом убежища проживающим в ре­зиденции европейцам, и снабженный водой и за пасом продовольствия, достато чн ы м для годовой осады. Вообще, англичане позаботи­лись о том, чтобы их авторитет не мог по­страдать от соседства туземного властителя.
Древняя столица царства, Голконда, нахо­дится на запад от Сикандарабадских кантонсментов и на северо-запад от Гайдарабада; от неё остались только развалины да постройки крепости. Голконда расположена сре­ди хаоса гранитных скал, «груд облом­ков,—говорит легенда,—которые побросал великий Зодчий вселенной, когда он кончил строить горы» '). Между всеми эт ими скалами огромная глыба гранита, высотой в 80 ме­тров, на которой высятся черные стены ци­тадели и которую окружают мавзолеи, имеет вид некрополя; мертвая тишина воцарилась на месте пышного города, имя которого еще вызывает в уме представление о баснослов­ных, неистощимых богатствах. До сих пор еще говорят об «алмазах Голконды», в воспоминание тех драгоценных камней, которые государи Декана в былое время на­капливали в своей сокровищнице. Бадахшанские лазурики, туркестанские рубины, тибетские сапфиры (синие яхонты), самбалыиурские и карнульские алмазы, цейлонские жемчуги блистали тогда па одеждах и оружии магометанских владык, гробницы которых окружают те­перь Голкондскую скалу. Эти надгробные па­мятники, реставрированные по приказанию ви­зами, походят один на другой, если не раз­мерами. материалом я богатством украшений, то. по крайней мере, общей формой. Все они занимают центр террасы, на которую ведет ряд ступеней, и все состоят из четырех­угольной гранитной массы, окруженной маври­танскими аркадами и уставленной по углам минаретами; посреди здания высится квадрат­ная башня, тоже с колоннадами и шпицами, украшенная блестящими штукатурками, раз­ноцветными фаянсами и надписями, сделанны­ми белыми буквами по голубому полю. На юговостоке от Хайдарабада стоит, между други­ми гробницами, надгробный памятник одно­му французу, генералу Раймону.
Переходя цепь гор, отделяющую царство низама от приморской покатости, река Ки­стка проникает в страну, которая была свя­щенною уже в глубокой древности, за несколь­ко столетий до того времени, когда Гайдарабад сделался «Меккой» мусульман Индии. На пра-
9 East wick, „Handbook for Madras*.
ИНДУСТАН. 488
вом берегу этой реки, близ Дарнакоты, на­ходятся многочисленные пригорки Амравати, остатки строений, группировавшихся вокруг буддийской ступы, богато украшенной произве­дениями скульптуры, из которых самые за­мечательные, очевидно, принадлежащие резцу греко-бактрийских ваятелей, перевезены в Лондон; круг столбов, имеющий 180 ми«тров в окружности, который окаймлял глав­ную ступу, был украшен слишком 12.000 статуй; камень, изрезанный как узоры вы­шивки, представляет все символы буддийской веры: священное дерево, колесо, змею, коня. Когда китайский пилигрим Гиуэн-Цанг объ­езжал буддийский мир в половине седьмагщ столетия христианской эры, Амраватская дагоба и соседние храмы были еще во всей своей кра­се и великолепии. В окрестностях Дарнако­ты видны многочисленные могильные круги, составленные из грубых, неотесанных кам­ней и похожие на мегалитовый круг, найден­ный около Стонгенджа, в Англии ‘).
Верстах в тридцати ниже но течению, на левом берегу реки, гнейсовые холмы, господ­ствующие над маленьким городком Безвада, изрыты пещерами, которые буддисты обратили в святилища; горы, возвышающиеся напро­тив этого городка, тоже заключают в сво­их недрах подземный храм, где Вишну сменил или, лучше сказать, продолжает со­бою Будду. Безвада, расположенный при вы­ходе Кистны из горных ущелий, служит местом переправы через реку для ббльшей части путешественников и складочным пунк­том для их товаров; там же построена за­пруда, задерживающая воды реки и заставляю­щая их течь в каналы, оросительные и су­доходные. которые перерезывают область дельты. Гунтур, в 28 километрах к югу от реки, есть второе складочное место това­ров, и кроме того, обязан некоторою важ­ностью тому обстоятельству, что правительство выбрало его главным городом округа Кист­ны. Но оба порта морского прибрежья, Низампатам на южной и Мазулипатам на се­верной стороне устья Кистны, засоренные реч­ными наносами, обмелели и сделались неудоб­ными для больших судов; только маленькия каботажные суда туземцев приходят туда за грузами. Впрочем, Мазулипатам и теперь еще многолюдный город; в былое время, как голландская контора, он вел большую торговлю; французы владеют там факторией, или «ложей» (loge), занимающей пространство земли в форме квадрата, сторона которого равна ЗОО метрам; в фактории производится кое-какой торговый обмен, но ценность его незначительна.
’) „Mackenzie papers*; James fergnsson, „Description of the Amravati Tope*.
489
ЮЖНАЯ ИНДИЯ.
490
Нынешний город находится внутри мате­рика, в пяти километрах от места якорной стоянки, называемой обыкновенно МашлиБайдар, «Рыбною Гаванью», или просто Гай­дар. В 1866 году ураган, гнавший перед собою волны моря, пронесся над Мазулшиатамом и разрушил его почти до основания; говорят, около 30.000 человек погибло во время этой страшной катастрофы.
Важнейшие города в бассейне Кистны:
Английские владения. Пуна (1891 г.)—161.390 жителей: Шолапуръ—61.915; Баллари (Беллари)—59.470; Гублп — 52.595; Ахмеднагар — 37.490; Кирки — 31.550; Дарваръ— 32.841; Бельгаомь—40.737; Карпулъ—25.580; Сатара—24.500; Гунтуръ—18.050; Пандгарлуръ—16.275; Биджапуръ—17.000; Госпетъ— 10.500 жителей.
Туземные государства.Гайдарабадъ—415.040 жителей; Кольгапур — 39.620; Сикандарабадъ—32.000 жителей.
XIV. Южная Индия.
Мадрас, Майсур, Кург, Кочпн, Траванкор.
Оконечность Полуострова, на юг от реки Кистны, есть область, которая в некоторых отношениях может быть рассматриваема как представитель исторической Индии. По­ход Александра Македонского показал за­падным народам только берега Инда и равнины Пятиречья, переходный пояс между Ираном и Пндустаном по континентальному климату, виду местности и произведениям почвы; но он не познакомил с Индией, про­славляемой арабскими купцами, с тою чудною страною, откуда привозили пряности, драго­ценные камни, благовонное дерево, велико­лепные ткани, покупаемые на вес золота. Открытие этого легендарного края, имя кото­рого резюмировало все. что есть на земле бо­гатого и прекрасного, совершилось через море; путешествия первых мореплавателей право дили их чаще к берегам Малабара, нежели к берегам Конкана, потому что на юге По­луострова они могли получать драгоценнейшие произведения, перец, корицу, сандальное де­рево. «Край, откуда привозится перецъ», сде­лался, в понятиях европейцев, Индией по преимуществу; это та страна, которую нам рисуют такими яркими красками волшебные сказки «Тысячи одной ночи»; южная Индия — это не только область, где чужеземные купцы находили для себя наиболее ценные грузы товаров, это также та часть Полуострова, ко­торая представляет самые живописные виды самые грандиозные картины природы, где осо ’
бепно поразителен контраст между низкими берегами моря, окаймленными рядом домов, рассеянных под кокосовыми пальмами, и высокими громадами гор, выделяющих свои голубые массы на лучезарной лазури небес­ного свода. Южные государства Индии являли иностранным морякам любопытное зрелище народов, нравов и обрядов, совершенно отличных от их собственных. Новый мир, в который эти европейцы были перенесены из своего отечества, представлял им более предметов, возбуждавших удивление, чем Северный Индустан Жители, принадлежащие к особому корню, не имеющие родственной связи по расе или языку с иранцами, как северные индусы, являются, однако, в неко­торых отношениях индусами по преимуществу, именно в отношении религии и учреждения каст; нужно идти на юг Индии, чтобы понять многие страницы древних книг, смысл ко­торых утрачен уже в северных провин­циях. Постепенное вытеснение первыми арий­цами, затем грекобактрийцами, арабами, афганцами, татарами, персами населений се­вера имело следствием сосредоточение в южных областях оригинальности рас, ти­пов и нравов: это на юге, так сказать, со­хранилась доныне античная Индия, Индия ста­рых рас и отдаленных традиций.
Но, с другой стороны, благодаря морским путешествиям, в этой именно части Полу­острова возникло наибольшее число иностран­ных колоний. Уже с первых веков обще­принятой эры христиане начали селиться на Малабарском берегу; когда Васко-дф-Гама объехал вокруг Африки, он высадился па тома, же берегу, и там совершены были пер­вые завоевания, положившие начало обширной колониальной империи, которую португальцы основали в Индии: там же, в южной Индии, вокруг городов Мадраса, Пондишери, Серингапатама, Майсура, происходила великая борьба французов и англичан. Поддержан­ные до конца метрополией, последние одержали верх в этой борьбе, и с конца* прошлого столетия сделались бесспорными обладателями всех стран, простирающихся к югу от Кистны. Правда, англо-индийское правительство оставило существовать некоторые туземные государства, управляемые косвенно его минпстрами-резпдентами и удерживаемые в пови­новении гарнизонами укрепленных лагерей и крепостей. По эти государства представляют окруженные со всех сторон непосредствен­ными британскими владениями территории, не­имеющие сообщения с морем, исключая двух туземных царств Кочинского и Траванкорского, составляющих вместе узкую береговую полосу между Кардамонными горами и озерами, или лагунами, морского прибрежья.
Пространство и население Южной Индии,
491
ГЛАВА IL—ИНДУСТАН.
492
без северного Сиркара.
и округовъ
Балларп
и Карнул:


Простран-
Население въ
Кплометр.
ство.
1872 г.
население.
кв. килом.
жит.
жит.
Мадрасское иирезп-


денство 203.093
22.329.931
ПО
Майсур 70.126
5.055.512
88
Кургъ 5.180
168.312
82
Ко чинъ 3.525
598.353
170
Трава и кор 17.430
2.311.379
132
Пуду кота 3.574
316.695
88
Всего... 303.926
30 778.182
102
Вероятное населе­


ние в 1882 г. ...
29.600.000
97
Разсматриваемая в целом, треугольная масса южной Индии образует плоскость, го­раздо более наклонную к востоку, нежели плоскость Деканского плоскогорья. Так как основание этой массы менее широко и горы более высоки, то средние скаты сравнительно круче и климатические поясы более сближены. Отъэтого произошел большой контраст между равниной и горною областью в отношении флоры, фауны, земледельческой культуры и населений. Тогда как в северной части Гат­ских гор и в Декане давно уже исчезли девственные леса, в южных областях они покрывали еще обширные пространства, п в прогалинах, которые этими лесами отделены от возделанных равнин, еще живут многие племена, не имеющие сношений с цивилизован­ными обитателями нижних местностей. До при­бытия англичан различие климатов, следую­щих поясами один за другим на склонах гор, препятствовало сообщениям между мор­ским прибрежьем и горною страной; напро­тив, с того времени, как чужеземцы, при­шедшие из Северной Европы, сделались госпо­дами края, замечается как раз обратное явление. Зная, что в возвышенных долинах, па плоскогорьях, вздымающихся слишком на 2.000 метров над уровнем миря, климат умеренный, напоминающий климат их родины, англичане основали колонии и летние города, или санатории, высоко над нездоро­выми областями равнины. Нигде, исключая разве предгорий Сиккима и Западного Гималаи, завоеватели не водворились более прочным образом, чем на Голубых горах (НильГири) годной Индии; в этой твердыне гор, окруженной дравидийскими населениями, можно подумать, что находишься не в Индии, а гденибудь в Англии: так все напоминает здесь дальний Альбионъ—климат, природа и люди.
На юг от широкого отверстия Гатских гор, через которое река Гангавали и её при­токи спускаются нечувствительно с плоско­горий Декана, краевой хребет снова появ­ляется и тянется параллельно морскому берегу, на расстоянии от него, средним числом, около 60 километров; некоторые гранитныя
вершины поднимаются слишком на 1.000 и 1.500 метров; одна из них, гора Тадиандамоль, в маленьком государстве Кургъг достигает даже 1.746 метров высоты. У за­падного основания крутых склонов этой краевой цепи простирается латеритовое. плато, полого спускающееся к морю и местами пере­резанное глубокими оврагами, по дну которых бегут временные горные потоки, вырывшие почву до голого камня. Там и сям высятся уединенные остроконечные вершины, гнейсо­вые или гранитные,—одне совершенно голые,, лишенные всякой растительности, другие по­росшие мелким кустарником. Но собственно Гатские горы почти сплошь покрыты лесами. Кург, имя которого означает «Крутые горы», еще недавно представлял, почти на всем своем протяжении, один сплошной большой лес, продолжавшийся на восток длинной полосой лесной поросли, которая составляет естественную границу государства Майсур,, земли «Демона с буйволовою головою». В некоторых округах склоны гор покрыты однообразно деревьями с постоянною листвой, в других местах увидишь только чащи бамбуков, переплетающихся стеблями. Другие области Гатских гор представляют, напро­тив, очень большое разнообразие древесных пород, между которыми особенно замечатель­ны: пун или красоцвет (calophyllum), пря­мой ствол которого, достигающий 25 или 30 метров (до 14 сажен) в вышину, употреб­ляется на постройку судов, тек, составляющий собственность правительства, деревья черное, железное, хлебное, дикое манговое дерево, белый кедр и многие другие тропические виды: бесчисленные лианы протягивают с дерева на дерево свою переплетающуюся сеть листь­ев и цветков. Не подчиненные еще правиль­ному лесному хозяйству, эти обширные леса эксплоатпруются без всякой системы кочевни­ками, которые приходят собирать кардамон, чернильные орешки, дикий аррорут, корицу, кашу (смолистый сок акации катеху), камедь и мед. Леса сандального дерева, по большей части, тянутся вдоль восточного склона Гат­ских гор, в Майсурском царстве. Когда англичане сделались сюзеренами страны, эти леса составляли уже монополию правительства, так что победители просто заменили собою побежде н н ы х, к а к с о бстве н н п ки госу да р ствснных имуществ. Дорогие сорты дерева отправляются в Мангалор и особенно в Бомбей, где они употребляются на фабри­кацию мелких вещей, известных в торговле под названием «бомбейских изделий» (Bom­bay work). Девственные леса Кургских и Майсурских Гатов служат еще убежищем тиграм и пантерам; но эти хищные звери, не находя более дичи, которая некогда води­лась во множестве в этих лесах, приблизн-







Храм богини Кали в Эллоре.

495
ГЛАВА II.—ИНДОСТАН.
496
сторон группа горных вершин поднимает свои крутые бока очень высоко над плоско­горьями или равнинами; прежде массив был окружен поясом болотистых лесов, по­добным полосе терай, окаймляющей Подги­малайские горы; кроме того, две реки, Мойар на севере, Бавани па юге, огибают цепь Ниль-Гири и соединяются у подошвы их во­сточного выступа после чего они впадают в Кавери. Плоскогорья Вайнад, прославившиеся своими золотыми приисками, и Зиайсурские возвышенности, составляющие на сквере как бы внешнюю террасу цепи Ниль-Гири, частью отделены от неё долиной Мойар. В целом, обширная трапеция Голубых гор возвы­шается слишком на 1.000 метров над се­верными возвышенностями ина 2.000 метров над южными равнинами; самый высокий их пик, Додабетта,—что значит на канарийском наречии «Большая гора»,— и пять дру­гих вершин или бетт, переходят в вы­шину за 2.500 метров. Пройдя внешний пояс лесов и поднявшись по крутым склонам предгорий, достигаешь края неровного, холми­стого плоскогорья, где пространства почти ровные чередуются с холмами, представляю­щими волнообразную поверхность; в глубине небольших долин, перерезывающих нагор­ную равнину, рассеяны живописные лески, тогда как на высотах расстилаются зеле­ным ковром луговые пространства и там и сям залегают торфяные болота *). Горные скаты довольно легки для подъема, что дало возможность провести по ним дороги во всех направлениях, и гуляющие без труда восхо­дят на вершины, чтобы любоваться оттуда расстилающимся у них под ногами обшир­ным горизонтом равнин, часто полускры­тым облаками пыли и составляющим яркий контраст с передним планом картины, запятым зеленеющими лугами, лесами и шумящими каскадами * 2 * 3). Уже три колесные дороги поднимаются от окружности Голубых гор к станциям плоскогорья, во железный путь, идущий из Мадраса, останавливается у основания юго-восточного склона.
Плоскогорье Ниль-Гири в первый раз было исследовано в 1814 году Мак-Магоном и Кизом, но их оффициальный отчет пропал бесполезно, как многие другие бумаги, в архивах от-пндской компании. Настоящее открытие, то, которое обнаружило англичанам, жителям морского прибрежья, существование в их близком соседстве нагорья, пользую­щагося умеренным климатом Европы, было сделано пять лет спустя Уншем и Киндер-
♦) Bruce Foote, „Memoirs of the Geological Survey of India**, XII, 1876.
2) Hermann von Schlagintweit, „Reison in Indien und Hochasien"; Mount Stuart Grant Dutf, „Notes of an Indian Journey".
елеем, двумя чиновниками, пустившимися в погоню за одним контрабандистом. Первый дом санитарной станции появился на Голу­бых горах в 1821 году, через два года после основания Симлы; таким образом, эти две колонии, получившие столь важное значение, как места для поправления здоровья непри­вычных к индийскому климату европейцев, возникли почти одновременно. Натуралист Лешено-де-ла-Тур (Leschenault de la Tour), исследуя Пиль Гири вокруг единственного существовавшего тогда дома, собрал там 200 видов растений европейского-типа. совершен­но отличных от тропических форм, свой­ственных нижней равнине f); дубъ—одно из самых обыкновенных дерев в лесах Голубых гор. С тех пир, как англи­чане покрыли это плоскогорье городами, дерев­нями, виллами и дачами, край еще более при­нял европейскую физиономию от разведения в парках и садах большей части древесных пород, свойственных Англии; во многих местах иллюзия полная: на холмах Мальверн встречаешь того же англичанина, со всею его обстановкою, как и в горах Девон­шира; дом его покрыт теми же ползучими лианами; сад его представляет те же цветы, п вокруг его жилища насажены деревья того же вида; европейские породы птиц, выпущен­ные в леса Ниль-Гири, размножились там, и маленькия озера плоскогорья, где прежде водилась только одна порода рыб, получили колонии карпов, линей и форелей. На вершине Додабетты, где находится метеорологическая станция, средняя годовая температура 11,8 градусов стоградусного термометра, т. е. такая же, как на берегах Луары, и различные другие станции, смотря по высоте их положения, соответствуют, по средней температуре, Га­скони, Провансу, Тоскане, Сицилии. Но Голу­бые горы, лежащие в тропическом поясе, не имеют, как страны умеренного пояса, больших годовых колебаний температуры и резких переходов рт тепла к холоду; на вершине горы Додабетты разность темпера­туры между теплым и холодным временем года не достигает даже 3 градусов Цельзия. На этих высотах царствует вечная весна. Главные перемены погоды-сухость и влаж­ность; с конца октября до начала мая небо почти всегда безоблачно, но в период дождей туманы часто стелются по плоскогорью; поло­жение места относительно сторон горизонта составляет, после высоты, главный элемент здешнего климата 2). Во время юго-западного муссона увеличенные дождями ручьи превра­щаются в настоящие реки, а струйки малень-
П „Memoires dii Museum d’ histoire naturelie*, 1822; Carl Ritter, „Asienu.
3) H von Schlagintweit, цитированное сочинение; Clements Markham, „Travels in Peru and India".
497
ЮЖНАЯ ИНДИЯ.
498
кпх каскадов заменяются могучими водопа­дами, временными Ниагарами, которые выгры­зают края плоскогорья. Один из самых красивых каскадов в Ниль-Гири, ревущих между сиенитовыми стенами,—это водопад реки Пайкары, находящийся в 12 киломе­трах к северо-западу от Утакамунда.
На юг от Голубых гор, цепь Гатов совершенно прерывается. Брешь Паль-Гат, которая прежде была покрыта тековыми лесами, открывается между двумя покатостями, Малабарскою и Коромандельскою, представляя та­ким образом дождевым ветрам юго-за­падного муссона широкую дорогу к равни­нам Коимбатура и к бассейну реки Кавери; в период обратного муссона, суда, плывущие вдоль западного берега, почти всегда находят волнение на море, проходя мимо бреши, в которую тогда низвергается атмосферный по­ток. Река Понани, приток Аравийского моря, берет начало на восточной стороне гор, тогда как речки и ручьи, спускающиеся к Кавери, начинаются гораздо далее на западе; истоки переплетаются на этом, едва обозна­ченном, водораздельном пороге Паль-Гата, высота которого не достигает даже 250 ме­тров. Понятно, какое важное значение должно было иметь это место легкого прохода между двумя морскими прибрежьями; прежде тут стояло укрепление, запиравшее вход в этот пролом между гор, которое часто подвер­галось нападению и часто доставалось в руки неприятеля; теперь оно заменено железнодо­рожною станцией, одной из самых важных в южной сети Полуострова; с 1862 года про­веден рельсовый путь через порог между двумя покатостями.
Горы, возвышающиеся к югу от прохода ГИаль-Гат, соответствуют плоскогорью ГИильГири, образуя вместе с ним как бы два столба громадного портала. Как и Ниль-Гири, хребет Анамалах (Анамалей), или «Горы Слоновъ», состоит из гнейса с прожилками кварца и порфира; как и Ниль-Гири, он обращен к проходу Паль-Гат крутыми, обрывистыми склонами, господствующими над болотистым, порождающим лихорадки, поя­сом терай, и точно также оканчивается го­ристым плато, где леса вдруг прекращаются, уступая место лугам, поросшим густою тра­вой. Флора этих двух массивов мало раз­нится; впрочем, флора «Слоновых горъ», наиболее богатая, может быть рассматриваема как составляющая переход между видами Ниль-Гири и растительностью острова Цей­лона; там не нашли розы и земляники, кото­рые, однако, очень обыкновенны в Голубых горах ‘). Фауна хребта Анамалах, менее
9 Н. Cleghorn, „The Forest and the Hardens of South
lndiau.
преследуемая звероловами, заключает еще многие виды, уже исчезнувшие на северном массиве; дикие быки (bos gaurus) бродят в лесах стадами; слоны еще настолько много­численны, что на них охотятся единственно ради их бивней. В целом, Анамалах, мо­жет быть, менее высок, чем Ниль-Гири; однако, главная его вершина, Анамуди, выше (2.693 метра) Додабетты; десять вершин до­стигают высоты 2.200 метров. «Открытыйчерез тридцать слишком лет после НильГири, массив Анамалах не так легкодосту­пен, и основанные там англичанами сани­тарные станции представляют еще незначи­тельные деревушки; причина тому—более от­даленное положение его от Мадраса и поли­тические условия: в то время, как плоско­горье Ниль-Гири находится во всем своем составе на британской территории, Слоновые горы поднимают свои самые высокие пики в туземных государствах Кочин и Траванкор. Но, нет сомнения, и эти горы скоро бу­дут заселены колонистами и временными жи­телями.
Массив Анамалах менее уединен, чем Голубые горы: на западе, он делится на па­раллельные хребты или етрогп, которые по­степенно понижаются к Малабарскому берегу и от которых этот край и получил свое название Малий-Вар, означающее «Много­численные горы» 9; на юге, он продолжается цепью, которую можно рассматривать как принадлежащую к системе Гатских гор, хотя она и отделена от этой системы Коимбатурским проходом; на востоке, он при­мыкает к другому массиву—к массиву Пальни, который тянется верст на сотню до низменных равнин Мадуры. Горы Пальни, или Бара-Гири, т. е. «Кабаньи горы», немно­гим ниже массива Анамалах в их запад­ной части, а одна из вершин, Пернальмалп. переходит за 2.400 метров; на восток они быстро понижаются и оканчиваются незначи­тельною цепью холмов, покрытых лесами. Южная сторона этих гор самая крутая; в некоторых местах она имеет вид на­стоящей стены из гнейса, поднимающейся к небу. Травяные плато высоких гор Пальни не отличаются таким плодородием, как плоскогорье Ниль-Гири, где горная по­рода, выветриваясь и распадаясь, смешивается с растительными остатками и образует очень плодородную почву; па Кабаньих горах под­почва вообще состоит из плотной, не про­пускающей воду, глины, на которой скопляется влажность и где корпи растений превращаются в слой торфа 9 * * 2). Однако, местами есть отлич­ные земли в понижениях плоскогорья и въ
Jon. Duncan. -Asiatic Researches11, 1799; Burton, „Goa and the Blue Mountains1*.
2) Clements Markham, „Travels in Peru and Indiu“.
499 глава ii.—индустан. 500
нижних небольших долинах, и маленькия европейские колонии, основанные на этом массиве, вполне оправдывают данное ему на­звание Пальни, которое значит «Фруктовые горы»; тамошние сады и огороды походят на лучшие заведения этого рода, существующие в Европе, по разнообразию овощей и по богат­ству плодовых дерев.
К югу от плоскогорий Анамалах и Пальни, горы, дополняющие конечный массив Индии, похожий формою и размерами на остров Цей­лон, постепенно понижаются. Кардамонные горы не достигают даже 1.000 метров сред­ней высоты; однако, их гребни составляют барьер, который можно перейти только в немногих местах через бреши. Самая вы­сокая вершина, Агастиа, где раджей траванкорским была основана обсерватория (впро­чем, вскоре покинутая) *), посвящена миоическому лицу, в одно и то же время человеку п богу, о котором предание говорит, что он обратил население страны в браманский культ. Эти крайния горы Индии, покрытые лесами, где водятся во множестве дикия жи­вотные, считаются опасными по причине их миазмов; еще недавно туда ходили только не­которые туземцы для охоты и для сбора пло­дов, смолы и древесной коры; но теперь и в эту пустынную горную страну постепенно про­никают дороги, и не так давно раджа траванкорский, подражая своим покровителям, англичанам, основал на Кардамонных го­рах санитарную деревню, Муттукулиньян, лежащую на высоте 1.200 метров над уров­нем моря. На востоке, отрог Али-Гири, отделяющийся от южной цепи, далеко выдви­нулся в равнины Мадуры; кроме того, мно­жество уединенных холмов и пригорков, бывших некогда островами, возвышаются среди равнины, «словно стоги сена, рассеян­ные на поверхности луга».
Эти горки—последние возвышения Восточ­ных Гатов, представляемых, на севере от реки Кавери, массивом Шиварай или СиваРадж, т. е. «Царственный Сива», один инк которого поднимается на 1.648 метров, п большим числом других групп высот, отрогов и холмов. Таким образом, к юговосточной области Майсурского плоскогорья примыкает целый лабиринт гор; но, про­должаясь к северу, система Восточных Га­тов тянется правильно, в виде краевой цепи, главные вершины которой достигают высоты от 1.000 до 1.500 метров. В треугольном пространстве, ограниченном Восточными и Западными Гатами, Голубыми горами и мас­сивом Шиварай, южная часть Деканского нагорья, т. е. плато Майсур, имеющее сред­
4) Clements Markham, „The Geographical Magazine*, dec. 1, 1874.
ней высоты от 600 до 900 метров, усеяна отдельно стоящими скалами, которые известны в крае под общим именем друг, или «Не­приступныхъ». Некоторые из этих камен­ных масс, возвышающиеся на триста и до пятисот метров над поверхностью неров­ного, холмистого плоскогорья, походят на башни, и взобраться на них можно не иначе, как по ступенькам, иссеченным в камне; между ними есть такия, которые покрыты зе­ленью па верхушке и на которые дожди при­носят достаточно влаги для образования ма­леньких озер или бьющих из земли клю­чей; скалы эти как бы предназначены самою природой сделаться крепостями, и из за об­ладания ими владетельные князья страны всего чаще вели между собою войны. Западная часть плато, опирающаяся на Гатские горы, имеет чисто сельский характер, с её живописными долинами и холмами, зеленеющими лесами и журчащими ручьями; уединенные хижины рассеяны по всем склонам над рисовыми по­лями, в листве бананов и арек (индийское ореховое дерево). Города и деревни редки в этом крае.
За исключением Понани, которая берет начало на восточной отлогости массива Ана­малах, реки Малабара имеют незначитель­ное протяжение и не могут соединиться с другими потоками до впадения в море; в су­хое время года их русла совершенно пере­сыхают, но в период муссона и дождей они катят значительную массу воды, размывая берега, опустошая поля, разрушая селения; мало найдется в Индии областей, где несча­стия, причиняемые наводнениями, случались бы чаще. На западе от Майсурских и Кургских Гатов большинство этих рек течет прямо в Аравийское море; но далее к югу они изливаются в береговые лагуны, извест­ные у англичан под именем back-waters. Во многих местах эти пруды следуют один за другим по два и по три, или даже в боль­шем числе, параллельно морскому берегу; в целом, все приморье кажется состоящим из плоских берегов, отложенных последова­тельно морем и отделенных один от дру­гого ложбинами, где пресная вода постепенно заменяет соленую. Наблюдения, сделанные на Малабарском берегу, не были продол­жаемы достаточно систематически,чтобы можно было сказать положительно, не способствовало ли постепенное поднятие берегов моря обра­зованию этих параллельных прибрежных кордонов; но несомненно то, что новые бе­рега всегда отлагаются с наружной стороны протоков, через которые излишния воды ла­гун изливаются в море в период муссона; речные наносы и морские пески, поднимаемые со дна зыбью, располагаются в форме стре­лок, которые морское течение, следующее
501
ЮЖНАЯ ИНДИЯ.
502
параллельно берегу, с севера к югу, вытя­гивает в одном и том же направлении.
Уровень приморских лагун изменяется с временами года, и некоторые из них попеременно наполняются при наводнениях й снова опоражниваются в период засухи. В иных местах лагуны совершенно отде­лены от моря при помощи искусственной зем­ляной насыпи, и дно их распахано и засеяно рисом; но когда наступают дожди муссона, этим озерным рисовым полям грозит опасность быть затопленными; тогда все мест­ное земледельческое население принимается за работу, чтобы укреплять плотины и вычер­пывать, при помощи норий, воду из напол­няющихся каналов. Иногда, однако, все эти работы оказываются бесполезными: напор моря или береговых потоков прорывает оградительные плотины, и эти маленькие «поль­деры» Малабара снова делаются достоянием водной стихии. Вдоль всего приморья одна ли­ния береговых озер или прудов заботливо поддерживается, как судоходный путь; почти вся торговля Кочипа и Траванкора произво­дится не морем, а под защитою от его бурных волн, по этой мирной дороге лагун. Даже во время большой засухи суда совершают правильные рейсы между городами Кранганор, Кочин и Алеппи, на протяже­нии 166 километров; обыкновенно же линия судоходства продолжается гораздо далее, с одной стороны к Мангалору, с другой—к Тривандраму; у Квилона, где скалистый мыс прерывает цепь лагун, недавно прорыли канал, чтобы избавить суда от обхода во­круг этого мыса. Сухопутные дороги почти бесполезны; за несколько мелких монет, ту­земные путешественники перевозятся за две­сти и триста верст, вместе с их багажом п товарами.
Закругляясь к востоку красивою дугою, Малабарский берег вдруг оканчивается мы­сом Камари или Канджамур, который из­вестен европейцам более йод именем мыса Коморин; за этим мысом, первая бух­та. затем вторая, более глубоко вдающаяся в материк, обозначают начало Короман­дельского берега, вероятно, получившего это название от древней дравидийской династии, царствовавшей в Чора. Горы в собствен­ном смысле не продолжаются, как один сплошной хребет, до самого мыса. В 36 ки­лометрах от Камари или Коморина главная цепь оканчивается пиком Мундра-Гири, от­куда горный хребет постепенно понижается, образуя ряд террас. Далее, последние воз­вышения холмов исчезают под морем ле­сов; только большие гранитные камни, рассеянные по почве, обнаруживают внутрен­ний остов. Между последними холмами и мы­сом, древняя каменная стена, местами пре­
рываемая скалами и джунглями, продолжает естественный вал Кардамоновых гор и заграждает их южную брешь, через кото­рую должна в скором времени пройти же­лезная дорога. По, несмотря на этот искусственный барьер, изменение физических условий проявляется, от одного берега до другого, нечувствительными переходами. Не встречая никакой преграды, юго-западный муссон дует свободно на полуденные рав­нины Коромандельского берега и проливает на него количество дождей, достаточное для образования и питания постоянной реки, назы­ваемой Тамрапарни *); с другой стороны, северо-восточный муссон задевает, на за­паде от мыса Коморин, южную часть Траванкорской земли; от этого происходит сме­шение климатов и соответственных флор. В этой области разнообразие растительных видов чрезвычайно велико; впродолжении ко­роткого путешествия батаник Лешено-де-лаТур собрал более 40 полезных растений, которые он затем с успехом ввел на острове Соединения. Даже по впду местности и географическим чертам прибрежья, оба склона представляют большое сходство; с той и другой стороны мыса Коморин водные площади, рассеянные в приморских равни­нах, являются уже не в виде удлиненных лагун, отделенных от моря поясом бере­гов, но в виде прудов неправильной фор­мы, удерживаемых запрудами и служащих для орошения рисовых полей. Однако, часть Мадурского приморья, так называемый «Ры­боловный берегъ», представляет собой на­стоящую пустыню, покрытую подвижными дю­нами: выветривающийся песчаник поверхно­сти обращается в песок, который перено­сится ветром по равнинам и которым уже засыпаны многие селения. Среди этих песков растут веерные пальмы, доставляющие тыся­чам людей дерево для постройки хижин, плоды и сок для пищи и приготовления паль­мового вина.
Во всей Индии нет области, где эти при­брежные пруды были бы более многочисленны, чем в местностях, наклоненных к Коро­мандельскому берегу; в Мадуре их насчиты­вают 5.700, а в Майсуре слишком 37.000. В некоторых местах поверхность, занятая резервуарами, равняется площади орошаемых земель; путешественник заблудился бы там, как в лабиринте, если бы дороги не заим­ствовали у прудов их плотин, задерживаю­щих вбды бассейна. В окрестностях Мадраса самое большое искусственное озеро, ЧумбрумъБанкум. удерживается запрудой, имеющей 6 ки­лометров в длину; другое подобное же озеро,
1) Clements Markham, „The Geographical Magazine1 11,
dec. 1874.
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
503 питаемое водами северной ветви реки Кавери, опирается на западе о плотину, общее протя­жение которой 17^2километров. Большинство этих прудов существует с незапамятных времен. Несмотря на войны п голоде, они всегда заботливо поддерживались местными жителями и были располагаемы, по большей части, таким образом, чтобы вбды их не могли разливаться в виде болот; это резер­вуары с вертикальными пли очень крутыми закраинами, на которых вьются по косогору тропинки для пешеходов и вьючных живот­ных. Однако, наводнения, обвалы, растрески­вание почвы придали с течением времени этим бассейнам форму, гармонирующую с чертами окружающей природы: при виде их бухточек и мысков, можно подумать, что на­ходишься на берегу настоящих озер.
Эти резервуары тем более необходимы для орошения страны, что реки, спускающиеся с Западных Гатских гор и с Майсурского плоскогорья, представляют большие непра­вильности в изменениях уровня и количества жидкой массы. Так, Пеннаръ/ иначе Пинакини или Пониар, т. е. «Золотая река», бе­рущая начало в сырой области Майсур, пройдя в своем течении около 570 кило­метров, но имеет более ни капли воды в сухое время года. Правда, что в верхних частях бассейна её течение через известные промежутки задерживается запрудами и отво­дится в искусственные водохранилища; более пяти-шестых её нормального стока употре­бляется, таким образом, на орошение при­брежных местностей; но случается иногда, во время проливных дождей, что один из верхних прудов выступает из берегов или прорывает свою запруду, и его воды, неся массу обломков, устремляются в нижележа­щие резервуары, которые, в свою очередь, пе­реполняются и льются через край или ло­мают плотины; целый потоп низвергается тогда с уступа на уступ в нижния равнины, которые он превращает на целые месяцы во внутреннее море. Как почти все другие реки восточного берега Полуострова, Пеннар делится на несколько рукавов выше своего устья и выдвигается в море полукругом аллювиальных земель. Большая запруда сое­диняет воды у Неллора и отбрасывает пх на юг в сеть ирригационных канав, кото­рая орошает пространство земли в 25.000 гектаров (23.000 десятин). Кроме того, часть вод Пеннара отведена в ирригационный ка­нал у «воротъ» Бостонных Гатских гор и направлена на северо-восток к Кистне.
К югу от Пеннара, называемого также Вата-Пеннар, или «северный Пеннаръ», другие, менее полноводные реки, как-то: Палар, Южный Пеннар пли Тен-Пеннар, Веллар (Веллаур). или «Белая река», пред­
504
ставляют подобные же неправильности в порядке своего течения и в изменениях ко­личества воды. Палар, пли «Молочная река», которая берет свое начало тоже на Майсур­ском плоскогорье, бывает попеременно то могучим потоком, то совершенно пересох­шим песчаным руслом. Во время одного из своих разливов, о котором прибрежные жители сохранили воспоминание, хотя и не могут с точностью сказать год события, эта река вдруг изменила свое течение в области дельты, и теперь только маленький ручеек струится в первоначальном русле, йод име­нем «Старого Палара». или Кортеллиар; по соединении с несколькими другими ручьями, он впадает в одну береговую лагуну, на севере от Мадраса. Новый Палар, который получает почти всю жидкую массу речного бассейна, изливается в море в 90 километрах к югу от прежнего устья.
Кавери, уже известная под этим именем древнему* географу Птоломею, есть самая мно­говодная из всех рек южной Индии, и бас­сейн её имеет наибольшее протяжение. Она берет начало на той же отлогости Гатских гор, в земле Кург, и проходит всю южную часть Майсурского плоскогорья, с ко­торого низвергается каскадами, известными под названием Сивасамудрам, пли «Моря Сивы»; в этом месте река делится на два рукава, окружающие своими водопадами и по­рогами остров, длиною в 15 километров, усеянный большими гнейсовыми камнями и осененный большими деревьями. В сухое время года Кавериобращается в несколько ручейков, скользящих по стенам скал, но в период дождей, который, впрочем, са­мый благоприятный сезон для здоровья путе­шественников, водопады её принадлежат к красивейшим в свете; тогда на северной стороне острова можно любоваться грандиоз­ным зрелищем, которое представляет река в своем падении: громадная водяная скатерть, шириною около 400 метров, содержащая жид­кую массу, по меньшей мере равную массе Гаронны или Луары в меженное время, низ­вергается в виде столба с высоты ста метров (почти 50 сажен) в узкий корридор между скал, со дна которого брызги разбивающейся воды поднимаются облаками пара или тумана *)• Ниже этих катарактов, Кавери, стесненная между боковыми отрогами массивов НильГири и Шиварай, выходит из области гор рядом узких поперечных долин с рез­кими контурами; затем, усиленная реками, спускающимися с Голубых гор и с Пальгатского порога, она извивается в равнине, прежде чем разделиться на бесчисленныя
Ч Salt; Valentia; Lushington; Jervis; Carl Ritter, ,,Asien“.
505
ЮЖНАЯ ИНДИЯ.
506
ветви своей дельты, из которых иные не что иное, как бывшие каналы искусственного происхождения. Так же, как Палар, Кавери переместила свое главное течение; рукав, сохранивший имя реки, продолжает течь в восточном направлении, к Карикалу; но по­ток, уносящий главную массу вод, Колерун или Колидам, направляется к северо-во­стоку, оставляя в стороне все второстепен­ные рукава, разветвляющиеся на простран­стве, берег которого имеет не менее 175 кии лометров протяжения. Дельта реки Кавери I одна из самых обширных в Индии, и вы,ступ, который она образует за нормальною линией морского берега, уступает, по протя­жению, только выступам дельт Ганга и МагаНадди; однако, она состоит не из речных наносов нового образования; слои ила, под­нимающиеся от 6 до 9 метров над уровнем самых высоких разливов, покрывают по­верхность дельты, пересекаемую рукавами Ка­вери, которые вырыли там себе глубокия русла, и Буккингамским каналом, одним из наиболее утилизируемых в Индии; он соединяет Кистну с южными рукавами Ка­вери (движение судоходства по этому каналу в 1878 году: 268.900 тонн грузов и 140.000 пассажиров). Весьма вероятно, что вся эта область была поднята па несколько метров: бывшие острова, окаймленные деревьями, не­когда прибитыми волной к берегам и теперь уже находимыми в окаменелом состоянии, возвышаются над равниной, представляющей слегка волнистую поверхность. На востоке дельта примыкает к острововидным скалам, похожим на те утесы, которые образуют стрелку Рамесварам; в этом месте мате­рик выдвигает косу по направлению к се­верным островам, лежащим на север от Цейлона. Вместо того, чтобы распространяться все далее в море путем отложения новых наносов, земли старой дельты, так же, как и земли при устьях рек, текущих севернее, на Коромандельском берегу, постепенно раз­мываются волнами океана. Вследствие вторже­ния моря, приморская полоса материка утра­тила выпуклую кривизну своих берегов и протянулась прямою линией, сначала с севера на юг к мысу Калимеру, затем, сделав крутой поворот,—с востока на запад. Под защитой этого мыса, вода, скопляющаяся от действия юго-западного муссона в глубине Манаарского залива, отлагает мелкий ил, чем и вознаграждается работа разрушения северных берегов. Даже в самую бурную погоду суда могут совершенно безопасно стоять на якоре в этих спокойных водах залива *).
Главная плотина, задерживающая воды реки
’) „Memoirs of the Geologic SurveyIV, 1865.
Кавери п заставляющая их изливаться в каналы дельты, этого «сада южной Индии», построена еще в древности, по малой мере за, полторы тысячи лет до нашего времени, и до сих пор еще так хорошо сохранилась, что ее могли брать за образец для подобного рода сооружений, воздвигнутых ниже, попе­рег Колеруна. Жидкая масса, ударяющаяся о запруды в период больших дождей, пре­вышает иногда 13.300 кубич. метров в се­кунду, тогда как средний сток не достигает даже 500 кубич. метров: оросительные каналы разветвляются на пространстве 334.000 гект­аров. За приносимые ею благодеяния, Кавери почитается у туземного населения как одна из самых священных рек, почти как равная Гангу; благочестивые люди называют ее не иначе, как Дакшини Ганга, т. е. «юж­ным Гангомъ»; согласно одной местной ле­генде, она даже чище, чем гималайская река, и последняя приходит каждый год подзем­ными каналами обновлять свою силу в свя­щенных водах Кавери; оттого пилигримы стекаются массами купаться в источниках, при слияниях, под каскадами глубоко чтимой реки.
В некоторых частях приморья, куда земледельцы не могли провести ирригационные каналы, бесплодные пески, дюны, странствую­щие по воле ветра, составляют резкий конт­раст с богатыми возделанными землями орошаемых местностей; это маленькия пу­стыни, показывающие, во что обратился бы весь край, если бы водяные артерии не раз­носили по его поверхности животворной влаги. Но, за исключением этих песчаных про­странств, весь Коромандельский берег по­лучает достаточное орошение, и мореплава­тели узнают его издалека по сплошному лесу кокосовых пальм, который тянется зеленым поясом вдоль берега. Только часть приморья, заключающаяся между реками Палар и Се­верный Пфннар, состоит, на протяжении около GO километров, из длинной песчаной косы, отделяющей от моря большую лагуну Пуликат; внешний берег и островки, рассеянные в этой лагуне, не имеют другой растительности, кроме джунглей, куда жители Мадраса ходят рубить себе лес для топлива; даже на берегу твердой земли, к западу от озера Пуликат. почва покрыта соляным на­летом на большом протяжении; там и сям виднеются селения, окруженные тамариндами и маленькими оазисами обработанной земли.
На Коромандельском берегу были наблю­даемы некоторые признаки медленного подня­тия почвы; что касается подводного вулканиче­ского извержения, которое, будто бы, происхо­дило в конце прошлого столетия, километрах в пятнадцати от Пондишери, то о нем рассказывает только один путешественник, ви­
507
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
508
девший его мельком с корабля на ходу; по этого единственного свидетельства, конечно,не­достаточно, чтобы признать сообщаемый факт за достоверный. Однако, вид морской поверх­ности дает повод думать, что вдоль берегов Коромандельского, Малабарского и 1 (ейлонского происходят значительные движения почвы в вертикальном направлении, причи­на которых еще неизвестна. Во многих ме­стах моря видны площади грязной воды, да­же над большими глубинами; волны открытого моря разбиваются на окраинах этих мут­ных пространств желтого или красного цве­та, поверхность которых всегда остается глад­кою или колеблется в виде длинных, одна за другою следующих волн; корабли часто укрываются туда, как в порт. Многое мно­жество рыбы находит там себе подходящую пищу, и различные рыбьи породы приходят туда метать икру * *). Едва-ли есть область моря, которая более заслуживала бы научного иссле­дования, чем эти грязные островки, висящие среди чистой воды. Вероятно, эти мутные про­странства кишат мириадами микроскопиче­ских животных, присутствие которых и пре­вращает море в грязный прудъ2).
Вся южная Индия принадлежит дравидий­ским нациям, названным так по имени южных племен, означенных неопределенно древними санскритскими писателями. Это на­именование, принятое новейшими этнологами, применяется теперь ко всем населениям юга и центра, которые говорят языками одного и того же происхождения, совершенно отличными от арийских идиомов севера и от коларийских диалектов области горъВипдиа. По обще­му мнению индианистов, дравидийцы или дравирийцы.иебыли первоначальными жителями(аборигенами) Полуострова; хотя они поселились в крае за тысячи лет до нашего времени, одна­ко, наречия, которыми они говорят, указы­вают на племенное родство их с белуджи­станским пародом брагуи 3); полагают, что они проникли в Индию через северо-запад­ную границу; затем, оттесняемые постепенно другими иноземными завоевателями, арийцами, они, вероятно, покинули северные области, чтобы сосредоточиться в южных странах. В первые времена их истории, как она раскрывается из словаря их языка, чуждого всяких санскритских форм речи, драви­дийцы были уже культурным пародом, пре­жде чем подпасть под непосредственное
*) Robertson, „Proceedings of the Royal Society of Edinburgh", 1872 1873: Medlicott and Blanford, „А
Manual of the Geology of India"; Emerson Tennent, „Ceylon".
’) „Nature, Weekly Journal of Sciences", 1881.
3) Lassen, „Indische Alterhumskunde"; Caldwell, „Dra­vidian Languages’*.
влияние арийских цивилизаторов. Они знали многие ремесла и искусства, прядильное, ткац­кое, красильное, гончарное, имели барки и даже палубные суда, употребляли в дело раз­личные металлы, за исключением олова, цинка и свинца; они строили «укрепленные дома» и храмы, но не умели еще украшать их извая­ниями; они знали искусство письма и чертили письменные знаки на листьях пальм пальми­ры и зонтичной 1); во время их празднеств, поэты декламировали песни, и толпа с энту­зиазмом слушала рассказы о национальных войнах. Эпопея Рамайяны рассказывает о нашествии на дравидские страны арийцев, и местные легенды говорят об одном циви­лизаторе, пришедшем с севера, о мудром Агастие, пред которым горы Впндиа «пали ницъ», чтобы дать ему дорогу: правоверные индусы верят, что он еще жив, и указы­вают, как его Местопребывание на земле, — гору, которая носит его имя в цепи Карда­моновых гор, к западу от Тинневелли, а как его обитель на небе—блестящую звезду в созвездии Канопуса. Каково бы ни было значение преданий об этой легендарной лич­ности, во всяком случае, дело ипдианизации, приписываемое Агастии, было уже далеко по­двинуто вперед, когда греческие мореплаватели в первый раз посетили берега южной Индии, ибо в ту эпоху большая часть городов носила имена арийского происхождения.
Между различными дравидскими диалектами, которыми говорят в Южной Индии и на се­вере от реки Кистны, четыре—телугу, тамиль, малаялам и канарийский—возвысились на степень литературных языков. Телугу, как мы знаем, есть господствующая речь на морском берегу, от ущелья Магендра-Гири до озера Пуликат. и во всей восточной обла­сти Майсура; этим наречием в Индии гово­рят около пятнадцати миллионов человек, и кроме того, это язык колонистов, живу­щих на юге, около оконечности Полуострова, и многочисленных эмигрантов в Бармапин. Те же дравидийцы языка телугу дали свое имя калинга или клннг всем индусам, пересе­лившимся в Пинанг, в Сингапур, на остро­ва Юго-восточной Азии: переселенцы из Индии, принесшие цивилизацию своей страны па острЬва Яву и Суматру, пришли, вероятно, с телугского берега г). Название Gen tons, данное вначале миссионерами всем язычникам («gentils») Полуострова, впоследствии стали применять к жителям языка телугу. Перво­начальную их литературу составляют стихо­творения, пословицы, сказки: санскритские эпо­пеи переводились па наречие телугу, начиная
S Julien Vinson, „Bulletin de la Socidtd de Geogra­phic de Paris".
2) Caldwell, „Comparative Grammar of the Dravidian
languages".
509
ЮЖНАЯ ИНДИЯ.
510
с двенадцатого столетия, и вскоре после того наступил золотой век этого богатого и гар­монического языка, который по справедли-
рый свирепствовал преимущественно в се­верных округах Мадрасской провинции численное преобладание принадлежит тамплю

tC X О
о
43 £ сС CQ
2
3 х н о о
е
а sc
S
ф
сб н
вости называют «итальянсейм диалектом Индии».
Тампль, или тамуль, еще недавно занимал лить второе место между дравидскими язы­ками по числу употребляющих его; но с 1877 года, со времени большего голода, кото-
употребляемому теперь на всей восточной по­катости Индии между озером Пули кат и Три­вандрамом, и кроме того, в северной поло­вине острова Цейлона, область его распро­странения обнимает уже слишком пятнадцать миллионов человек и быстро увеличивается
511 ГЛАВА IL —
на счет телугу во всех городах, через ко­торые проходят железные дороги и где на­ходятся в большом числе европейцы, окру­женные своею тамильскою прислугой *); в Майсуре барманы вишнуиты (последователи культа Вишну) все говорят тамильским на­речием, тогда как мульсумане употребляют индустанское (индустани). Тампль, бесспорно, занимает первое место между дравидскими языками по изумительному богатству его сло­варя и оборотов речи, по древности класси­ческих произведений его словесности; есть тамильские книги, имеющие за собою, по мень­шей мере, девятивековое существование; но­вые сочинения на этом наречии, издаваемые в Мадрасе, насчитываются тысячами. Поэмы, между которыми называют также поэму итальянского миссионера Бески (Beschi), очень многочисленны; но они отличаются не столько силою мысли, сколько утонченностью, изыскан­ностью и вычурностью стиля; так, все стихо­творения должны непременно начинаться сло­вом, выбранным из специального списка слов хорошего предзнаменования2). Тем не менее, под влиянием новых идей, тамиль­ская литература перестает подражать древ­ним авторам, и её произведения, применяясь к явлениям современной жизни, принимают более точный и более трезвый язык. В па­рижском училище живых восточных язы­ков с 1881 г. существует кафедра тамиль­ского диалекта и словесности.
Отличаясь духом предприимчивости, тамильцы составляют один из главных эле­ментов возрождения в Индии. На их терри­тории находятся такие центры, как Мадрас, третий город Англо-индийской империи, и Иондппиери, столица французских владений; охот­но уходя на чужбину искать счастья, они со­ставляют главную массу населения во всех военных кантонементах к югу от Бомбея; кулии, эмигрирующие нц остров св. Маврикия и в другие заморские колонии, тоже, по боль­шей части, уроженцы тамильской земли; точно также индусы Пуло-Пшианга и Сингапура, хотя они и носят имя клинг, т. е. калинга или телугу, тем не менее, суть чистокровные тамильцы. Что касается дравидийцев языка малаялам или малаялим (малеолум), живу­щих, в числе свыше пяти миллионов душ, на Малабарском берегу, между Мангалором и Тривандрамом, то опи гораздо упорнее, чем тамильцы, противятся влиянию современ­ных идей и держатся особняком, обращая взоры к своему прошлому и предоставляя сво­им соплеменникам торговые позиции п но­вые роды промышленности. Из всех дравид-
*) Gribble, „Manual to the district of Cuddapah, Madras".
2) Julien Vinson, „Le Tasse dans la po4§ie tamoul", „Revue do Linguistique", tome VIII.
ИНДУСТАН. 512
скпх языков, этот диалект всего более усвоил санскритских слов и речений; в на­стоящее время он подвергается преимуще­ственно влиянию тамиля. Канарийское или Ка­нарское наречие, по туземному каннада или карнатака,—также один пз главных дра­видских языков, им говорят около девяти миллионов человек на юг от Гоа и реки Кистны до массива Ниль-Гири; но, по стран­ному смешению, это название Карнатака, ко' торое, вероятно, значит «Черная земля» и которое в самом деле применяется к про­странствам черноватой почвы или чернозема, где возделывается черный хлопчатник, упо­требляется европейцами, в форме «Карнати­ка», для обозначения тамильских земель Ко­романдельской покатости.
Наречие тулу, тулува или тулуву, т. е. язык «смиренныхъ», употребляемый на Мангалорском берегу, также причисляется к дравид­ским литературным идиомам, хотя письмен­ность его не имеет других сочинений, кроме транскрипций санскрита, изображенных малаяламскими знаками, и маленьких религиоз­ных трактатов, написанных Канарскими буквами; но те из 300.000 тулусов, которые учатся грамоте, изучают также какой-нибудь более цивилизованный язык, как, напри­мер, Канарский или малаялам. Кургский идиом, пли кудагу, тоже не имеет оригиналь­ной литературы, но он составляет особен­ный язык, так же, как говор племени тода и других народцев гор Ниль-Гири; песни поселян Курга отличаются веселостью, живостью, увлекательностью, тогда как песни других населений южной Индии имеют ме­дленный и заунывный характеръ1). Дравид­ские диалекты вполне обособились: телугу, тамиль, малаялам, Канарский настолько разнятся между собой, что жители отдельных областей не понимают друга, друга. Считая дравидий­цев Центральных провинций п Бенгалии, но не принимая в рассчет некоторых народ­ностей пригангских равнин и гималайского пояса терай, имеющих, как кажется, то же происхождение2), можно считать в пятьдесят миллионов общее число людей, принадлежа­щих к семье дравидского языка. Вне Индии, дравидская семья всего более имеет сход­ства с идиомами, обозначаемыми Кальдвелем под именем «скифскихъ», т. е. с мон­гольским, манчжурским, тунгузским и осо­бенно с финской группой остяков; все диа­лекты, на которые делится эта семья, уже перестали быть чисто приставочными и сде­лались флекспвными языками. Таким обра­зом, вследствие последовательных завоева­ний п народных переселений, две половины
*) Gover, „Folksongs of Southern India".
2) Hodgson, „Koch, Dhimul and Bodo Tribes"; Dalton, „Ethnology of Bengal".
513 ЮЖНАЯ
одной п той же этнологической области посте­пенно отодвинулись к двум оконечностям континента.
Однако, из сходства языков нельзя еще заключить о племенном родстве всех дравидийцевъс населениями севера Азии. Правда, так называемый «монгольский» тип встре­чается у многих народцев центральной п Южной Индии, но между ними есть также та­кие, черты которых мало разнятся от типи­ческих черт негров, австралийцев, малай­цев, семитов, египтян 1). Весьма вероятно, что населения различного происхождения сле­довали одно за другим в южной Индии, как слои аллювиальной формации, отлагающейся на морском берегу 2); но в настоящее время невозможно отыскать первоначальные элемен­ты во всем этом смешении рас; профессии, климаты, образ жизни и особенно наслед­ственное влияние каст, даже когда первою причиной их возникновения было лишь раз­личие ремесл, порождают главные контра­сты между различными этническими элемен­тами. Цвет кожи, который изменяется от черного до бледно-желтого и пепельно-серого, не составляет расового признака, ибо он значительно разнится в одном и том же се­мействе, смотря по индивидуальным заня­тиям его членов; замечено вообще, что ко­жа имеет более или менее темную окраску пропорционально сухости климата; дравпдийцы Малабара, живущие почти всегда в тени боль­ших деревьев, в стране, часто орошаемой обильными дождями, имеют цвет лица го­раздо более светлый чем их единоплемен­ники на Коромандельском берегу, обитающие в равнинах менее лесистых, под небом менее дождливым. В одном и том же пле­мени, как, например, в племени шанаров, которые почти все плантаторы пальм, жители Малабара имеют цвет лица браманов, тогда как обитатели Короманделя почти так же черны, как негры. В целом, главная масса дравидскаи о населения, по типу, нисколько не отличается от арийцев, а между тем, невозможно приписать иммиграции обратителей, пришедших с севера, численную важность, достаточную для того, чтобы они могли сооб­щить типические черты своей расы сорока мил­лионам людей. Когда в тамильской или телугской области входишь в суд, заседающий под председательством английского предста­вителя магистратуры, невольно поражаешься сходством голов; разница только та, что дра­видская физиономия выражает больше крото­сти и хитрости, а европейская больше силы и гордости 8).
Из всех дравидийцев наибольшее внп-
J) Logan, „Journal of the Eastern Archipelago14.
2) De Quatrefages, „Journal des Savants44, dec. 1873. 3) Caldwell, „Grammar of the Dravidian Languages44.
индия. 514
мание обращали на себя, со времени «открытия» Голубых гор (Ниль-Гири), тодасы пли тудасы, маленький народец Канарского наречия, численность которого не достигала, в 1871 го­ду, даже 700 душ, но который мог, благо­даря своему уединению в горах, сохранить свои оригинальные нравы в первоначальной чистоте. Их архаическая цивилизация, зане­сенная с восточных равнин Канары, как гласит предание, восемь веков тому назад, была не единственная причина того особен­ного усердия, с которым принялись изучать этих горцев. Некоторые энтузиасты из уче­ных и в особенности досужие туристы, посе­щавшие Голубые горы, хотели видеть в тодасах наших единоплеменников, индо-европейцев, кельтов или пеласгов; говорили о их красивом профиле, напоминающем, буд­то бы, греческий или римский'); но нужно за­метить, что чертами лица они нисколько не отличаются от миллионов других дравидий­цев, и цвет кожи у них гораздо темнее, чем у большинства жителей Малабара. Впрочем, они рослы (по исследованиям Маршаля, сред­ний рост мужчин 1.727, а женщин 1.529 метров) и хорошо сложены, хотя не обладают такою атлетическою силой, какую им припи­сывали первые путешественники а). Права они кроткого, приветливого, миролюбивого, не очень трудолюбивы, без честолюбия, но мужествен­ны и держат себя с замечательным досто­инством: когда они проходят мимо, драпи­рованные в свою тогу, так и кажется, что видишь перед собою сенаторов античного Рима. Имя тода, которое они с гордостью дают своему племени, значит «люди», но соседями их оно понимается в смысле «па­стуховъ», и действительно, род занятий их существенно пастушеский. Они не охотятся и не имеют другого оружия, кроме железного топора, употребляемого ими для рубки леса; земли они не пашут; почва и её естественные произведения принадлежат всем; понятие о собственности у них существует только в отношении хижин, движимого имущества, скота. Народ пастушеский, тодасы не знают другого труда, почти не имеют другой религии, кром Ь ухода за своими стадами; молоко, их главная пища, составляет как бы предмет культа. Главные доилыцики, избираемые из класса пейков, пли «сынов божиихъ»—насто­ящие жрецы, давшие обет целомудрия; они носят особенную одежду, живут отдельно, и одни только, вместе с кандидатами, пригото­вляющимися в духовному званию, имеют пра во собирать молоко и делать из него масло. Впереди стада всегда идет священная корова, славная своею генеалогией, побрякивая привя-
*) Campbell, „Ethnology of India44.
*) Lesclienault; Hamilton; Young; Harkness; Carl Rit­ter, „Asien44.
География Реклю, т. ѴШ.
17
ГЛАВА II. — ИНДУСТАН.
515
занпым на шее звонком, драгоценным пред­метом, которому приписывают небесное про­исхождение. Очистившись для утренних тру­дов, жрец кланяется перед чтимым живот­ным и благословляет стадо своим белым посохом. Все обрядности этого народца имеют тот же пастушеский характер. После смерти тодаса, заставляют дефилировать перед его трупом весь деревенский скот, как бы для того, чтобы показать ему в последний раз животных, составлявших радость его жизни; затем убивают одну или двух коров, чтобы дать усопшему самую приятную компанию в великом странствии иа тот свет. Одна ска­ла Голубых гор, Макарти, которая высится крутыми, почти отвесными стенами над за­падною равниной и на вершине которой оби­тает отшельник, «страж дверей на небо», почитается как точка соприкосновения между здешним и загробным миром; это мыс, от­куда улетают души при закате дневного све­тила, чтобы переселиться на облачные острова, плавающие в небесной лазури. Очень религиоз­ные,тодасы шлют благоговейное приветствие тому далекому миру, где живут их предки; они поклоняются также солнцу и лупе, читая молитву, просящую о ниспослании милости пх семьям п стадам ,). Еще не так давно у тодасов практиковался обычай детоубийства, п нравы полиандрии (многомужия), существовавшие у них, как и у многих других горских пле­мен, может быть, и теперь еще не совсем исчезли; по крайней мере, число мужчин на целую четверть превышает число женщин.
Другие народцы, живущие в горах ПильГири, тоже принадлежат к дравидской группе, по крайней мере по языку. Бадагары, или «жители севера», которых англичане обык­новенно называют боргерами, суть иммигран­ты, переселившиеся из Майсура в шестнад­цатом столетии, вследствие преследований и голодовок. Исчисляемые в количестве около 20.000 душ (по переписи 187 1 года), эти гор­цы являются, после европейцев, главными владетелями «Голубых горъ*, хотя онппла­тят маленькую дань тодасам, в виде воз­награждения за право поселения на их земле. Земледельцы по роду занятий, спваиты по веро­исповеданию, разделенные на множество каст, бадагары ничем не отличаются от цивили­зованных населении равнины и соблюдают те же обычаи и церемонии. Котахи, пли гохатары, т. е. «убиватели коровъ», тоже платят дань тодасам, признаваемым первоначаль­ными собственниками почвы: это горные ре­месленники и промышленники, музыканты и плясуны, увеселяющие своим искусством празднества других племен, по всеми пре-
Metz, „The Tribes inhabiting the Neilgherry Hills"; Mai shall, „A Phrenologist among the Todasu; Ele Reclu, „Les Monticules des Nilgherries14.
516
зираемые за их нечистоплотность и крайнюю неразборчивость на счет пищи. Курумбы, т. е. «-дурные люди» или «добровольцы», еще в большем преврении у своих соседей, хотя бадагары выбирают себе между ними чаро­деев, без сомнения, потому, что эти жители лесов лучше посвящены в тайны природы; по словам Вальгоуза ‘), они составляли в пятнадцатом столетии могущественную кон­федерацию; это беглецы, утратившие свою ста­рую цивилизацию. Что касается ирула (эрилигару), или «людей мрака», которые живут в области терая, у основания Ниль-Гири, то иа них смотрят скорее как на нечистых ско­тов, чем как на людей; по рассказам пх соседей, они, будто бы, живут в одних ло­говищах с тиграми, и матери даже дове­ряют своих детей этим диким зверям 2). Гохатары, корумбы, прулы, общее число кото­рых около 3.000 душ, все говорят, также как и племя солига, живущее на восточных холмах, дравидскими диалектами цпвилизованных населений, с которыми они находятся в соприкосновении, но в них впдят, спра­ведливо или нет, представителей аборигенов, которые воздвигли мегалиты, или «дома Пан­ду идовъ», рассеянные во множестве на мас­сиве Ниль-Гири и в горах Курга и Май­сура. Как бы то ни было, эти памятники, за­ключающие в себе угли, обугленные кости, даже оружие, сосуды, украшения, приписы­ваются дравидийцами предшествовавшей расе, истребленной их предками; в этих же пер­вобытных жителях края они впдят строи­телей оборонительных стен, или киддинег, которые пересекают страну во всех напра­влениях. Это валы вышиной от 5 до 6 ме­тров и всегда сопровождаемые рвом в 3 ме­тра ширины и глубины; во многих местах стена двойная, тройная или даже четверная, и большие деревья, растущие в беспорядке на откосах, придают всем этим возвыше­ниям и понижениям почвы необыкновенно живописный вид. В одном только Курге определяют в 180 километров длину этих? странных оплотов, воздвигнутых народом, самое имя которого давно исчезло из памяти людей 3).
Вне области гор, некоторые племена, пре­зираемые своими соседями, как презираются «люди мрака» тодасамп и бадагарами, похо­дят на ирулов нравами, так что, следова­тельно, и их можно было бы с таким же правом считать потомками первобытных оби­тателей страны. Одно из этих племен, корагары, составляющие последнюю касту рабов в Мангалорском округе, прежде были подчи-
1 ) „Journal of the Anthropological Institute1 11, apiil 1875.
’) Rowney, „Wild Tribes of India“.
’) „Auslandu, 1873, № 22.
517 южная
йены правилу не употреблять никакой одежды, кроме листьев. Со времени водворения англий­ского господства, мужчины перестали носить передник из листвы, тогда как женщины, верные хранительницы обычаев и обрядов старины, до сих пор продолжают наряжать­ся в переплетенные ветки; но они уже не по­нимают первоначального значения обычая, так как носят ветки поверх другого платья и отбрасывают их назад па манер шлейфа. Корагары еще осуждены жить под кровом из древесных ветвей; им воспре­щается употреблять землю для постройки хи­жин. Что делает очень вероятною древность пх пребывания в стране — это могущество волшебства, которое им приписывают. Такъже, как курумбов, их считают посвящен­ными в тайны природы и имеющими власть над духами; оттого к ним всегда и обра­щаются, когда нужно отвратить заклинанием злой рок. Они едят мясо аллигаторов, но чувствуют неодолимое отвращение ко всяким четвероногим животным и простирают это отвращение так далеко, что им очень не­приятно видеть даже мебель на четырех нож­ках *)•
Массив гор Анамалах, который походит во многих отношениях на Ниль-Гири, тоже населен многочисленными дикими пли мало цивилизованными народцами. Кадеры, напоми­нающие тодасов различными обычаями, назы­вают себя, как и те, «господами горъ», и сочли бы за бесчестие возделывать почву, но они больше звероловы, чем пастухи; другие племена признают за ними некоторого рода превосходство, не считая, однако, себя обязан­ными повиноваться им пли платить дань. Ка­деры малорослы, и шевелюра их слегка кур­чава; по мнению некоторых антропологов, это племя, по происхождению, близко подходит к негритосам Малайского архипелага или к туземцам Австралии *). Во время вступле­ния в брак молодые люди подпиливают п заостряют себе четыре передние зуба — обы­чай, который встречается в разных странах света, и особенно в центральной Африке. Мальсары и мадавары. жители гор Анама­лах, составляют касту земледельцев * 3) Что касается палияров, то, по образу жизни, они пастухи и торговцы, и находят себе в гор­ных областях убежище от презрения и дур­ного обращения, которому они подвергаются в равнине со стороны высших каст. Палияры имеют дикий вид: они носят огромную гриву, ниспадающую до бедер, п редко дают себе труд собирать ее в один пучек на го­
9 Walhoope, „Journal of the Anthropological Institu­te", apr. 1875.
'-) Huxley; Emil Schlagintweit, „Indien in Wort und Bild*.
3) Cleghorn, „Forest and Gardens of Southern India*.
ИНДИЯ. 518
лове, в форме шиньона1). Палияры и мальса­ры одинаково искусны в восхождении на скалы и в лазаньи на деревья; подобно «индей­цамъ» Новой Мексики, они взбираются на от­весные стены гор, при помощи веревок с узлами, длиною от 15 до 25 метров: они упо­требляют для этой цели цепи, сплетенные из тростника *).
На Малабарском берегу господствующее население составляет аристократическая, не­когда воинственная, каста напров (найаров) или «властителей», подразделяющаяся на один­надцать классов, которая, постепенно циви­лизуясь под арийским влиянием и живя в согласии с браманами, более ревниво, чем другие дравидские нации, хранила и до сих пор хранит некоторые из своих нацио­нальных обычаев. Нигде, кроме разве у ассамских гарронов, не сохранились так хорошо древние формы матриархата (материн­ства или женского главенства), мурру мукатаюм; до половины прошлого столетия Траванкорское государство управлялось принцес­сами, при чем престол переходил от мате­ри к дочери. Первый брак, церемония, уста­новленная некогда по внушению браманов, заключается согласно индусским обрядно­стям; супруг вручает супруге символиче­скую ленту тали; но этот союз есть лишь оффициальный, и вскоре муж отсылается, воз­награжденный за оказанное им одолжение каким-нибудь подарком, который ему делает семейство жены. Молодая женщина, повенчан­ная только для формы, снова получает свобо­ду; ей достаточно носить на шее своей тали, чтобы была соблюдена требуемая законом формальность С этих пор она может по своей воле выбрать всякого, кто ей понра­вится, но общественное мнение не простило бы ей сожительства с мужем; всего благосклон­нее смотрят на союзы, заключаемые с бра­манами, так как они облагораживают по­роду. Впрочем, избранный любовник не пользуется никакими правами в доме; автори­тет, по-прежнему, принадлежит жене; она командует даже над своими братьями. В каждом семействе власть представлена ма­терью и старшею дочерью; дяди по матери и братья только исполняют волю гинекея. Отцы, на которых всегда смотрят как на чужих, приняты в среду семейства, но не составля­ют его полноправных членов. Дети гораздо более привязаны к своему дяде по матери, чем к родному отцу, хотя бы даже они были им воспитаны, чего обыкновенно не бывает; дядя «кормит ихъ», оставляет им в на­следство свое движимое имущество, и, взамен того, племянники должны отдавать ему всю
*) Douglas Hamilton. „Reports on the Annamullay Mountains14, Graul, nReise nach Ostindien*.
2) Cleghorn, цитированное сочппение.
*
519 ГЛАВА IL—
свою родственную привязанность. Что касается земли, то она передается, как родовая соб­ственность, женщинами; мать завещает ее старшей дочери, и все братья обработывают ее для всей общины, взятой в совокупности те, у которых нет сестры и, следовательно, нет законной наследницы, должны хлопотать о том, чтобы сделаться приемными братьями дочери чужой семьи'). Впрочем, наирские женщины, вообще говоря, красивы, умны,очень образованы, и влияние их на целое общество громадно * 3). Самое большое несчастие, какое только может постигнуть семейство,—это не­обходимость продать родовое «материнское на­следие», вследствие какого-нибудь бедствия, по­влекшего за собою разорение; но семейная группа энергически борется против злого ро­ка, и потому редко прибегают к подобной крайности. Намбури, малабарские браманы, благоприятствующие матриархальным нравам туземцев, в большом презрении у своих северных собратов, которые гнушаются их и считают за людей недостойной касты. Они, вероятно, не арийского происхождения и малопо-малу уменьшаются в числе, вымирают, так как один только старший сын имеет право основать свою семью в форме законного брака; но они сохранили свое могущество, и их правила, называемые в насмешку «шестью­десятью четырьмя беззакониями», составляют и теперь еще закон для населений страны. «Защищай коров и браманов!» -таково было единственное наставление, которое фехтоваль­ный учитель делал молодому напру, вручая ему мечъ4 s). Каковы бы ни были их недостатки, намбури имеют, по крайней мере, одну добро­детель — это совершенную правдивость: они всегда отвечают медленно, подумавши, на делаемые им вопросы, опасаясь, что скажут правду не во всей точности 8).
Па большинство иммигрантов, поселив­шихся в большом числе на Малабарском берегу, наиры смотрят как па существа, стоящие гораздо ниже их и потому не имею­щие права даже приближаться к ним. Эти гордецы «высокомерные наиры», о которых говорит Камоэнс, при числяются, однако, браманами лишь к касте судрасов, вместе с другими расами края, и считаются едино­племенниками земледельцев веллалар, жи­вущих на Коромандельском берегу; по они так энергично стоят за свои привилегии, что пикто не осмеливается оказывать им сопроти­
<) Burton, „History of Sindh44; Bachofeu, „Antiquarische Briefe44; Elie Reclus, „Revue Internationale des sciences biobgiques44.
3) W. W. Hunter, „Imperial Gazetteer of India44.
’) Cl Markham, „Travels in Peru and India44.
4) W. W. Hunter, „Orissa44; Mateer, „Land of Chari­ty44; Cl. Markham, „Travels in Peru and India4*; Graul, „Reise nach Ostindien44.
s) 1 r. Day, „The Land of the Permauls44.
индустан. 520
вление: при выездах им обыкновенно пред­шествуют егеря, крича: «прочь с дороги!» и заставляя толпу посторониться; случалось даже, что англичане, пройдя по дороге, кото­рую наиры присвоили себе в исключительное пользование, тем самым подавали повод к серьезным дипломатическим комплпкациям. Во времена португальского господства вопрос о первенстве или местничестве между Каи­ром и португальцем разбирался путем по­единка, и жребий оружия решал в пользу чужеземцев *). Тиры или таяры, имя кото­рых означает «островитяне» и которым приписывают цейлонское происхождение, обя­заны сторониться, по крайней мере, на три­дцать шесть шагов, чтобы не осквернить гос­под своею тенью или своим отдаленным запахом. Тем не менее, таяры не соста­вляют униженной, презираемой касты, как парии; они белее и стройнее наиров; дея­тельные п смышленые, они завоевали себе, несмотря на высокомерие надменных власти­телей, довольно высокое социальное положение, п дети их массами наполняют казенные учебные заведения2). Тиры, так же, как столяры, литейщики, кузнецы, серебряных и золотых дел мастера и вся толпа земле­дельцев пли полияров, называемых «джунглевыми наирами», сохранили обычай много­мужства: несколько родных братьев или мужчин одного племени имеют одну общую жену, и наследство переходит нераздельно ко всем детям общины 3). В земле Мадура, где полиандрическая организация семьи сохра­нилась у очень многих племен, мужья дол­жны быть в четном числе: 2, 4, 6, 8 или 10. В Траванкоре дети распределяются по порядку рождения между мужьями4).
Моплахи, самая энергическая и самая пред­приимчивая группа населения на Малабар­ском берегу,—тоже чужеземного происхожде­ния, по крайней мере с отцовской стороны; это помесь, происшедшая от арабов взяв­ших себе жен, большею частью, между ти­рами и низшими кастами. Говорят, что в девятом столетии экипаж одного потерпев­шего крушение корабля поселился в земле Кочпн п что за этими первыми колонистами вскоре последовали другие; как бы то ни было, арабские торговые люди насчитывались десятками тысяч на Малабарском берегу, когда португальцы высадились в эту страну. Так как обычай и религиозные предписания южных браманов воспрещают индусам вести заморскую торговлю, то чужеземные пришельцы были очень радушию приняты,
Thevenot, „Voyages aux Indes orientales44.
’) Mateer, „Land of Charity44.
3) Jonathan Duncan. „Malabar Historical Remarks44, „Asiatic Researches44
4) Nelson, „Madura Country44.
521
ЮЖНАЯ ИНДИЯ.
522
как посредники торгового обмена, и их ко­лония постоянно увеличивалась притоком но­вообращенных, которых увлекала страсть к приключениям и исканье счастья на чуж­бине. В настоящее время общее число моплахов, к которым нужно прибавить лаббаев восточного берега, простирается, по мёныпей мере, до 800.000 душ. Сильные, хорошо сложенные, стройные, они составляют одну из самых красивых рас Индии, а в отношении отваги, стойкости и упорства, тру­долюбия и предприимчивости почти не имеют равных себе. Города Малабара, главным образом, им обязаны своим торговым процветанием. Хорошо зная цену себе, моплахи не такие люди, чтобы дать господство­вать над собою наирам, с которыми они часто приходят в столкновение. Те из них, которые занимаются земледелием, не всегда безропотно принимают тяжелые условия, на­лагаемые на них владельцами земли, и когда считают, что настала пора требовать восста­новления своего права, смело завязывают борьбу, заранее обрекая себя на смерть. Раз решение принято, моплах, которого друзья и знакомые, с этого момента называют уже мучеником, справляет прощальный пир, разводится со своими женами и проводит свои последние дни в молитве. Готовый пожертво­вать собственною жизнью, он не признает более никаких законов: врывается в индус­ские храмы, разбивает там статуи богов и бросается на всякого наира, который ему встретится; он никому не дает пощады, как п сам не просит её; справиться с ним нет никакой возможности, остается одно средство— убить его. Иногда, если целая община счи­тает нарушенными свои права какою-нибудь несправедливостью, все молодые люди связы­вают себя взаимною клятвой пожертвовать жизнью для отмщения обидчикам, и тогда нужно выставить против пих целые батальо­ны. Местная полиция, даже туземное войско не могут устоять против этих отчаянных удальцов; правительство принуждено призы­вать, для усмирения их, европейские полки. Кроме того, все жители округа, где опасаются аграрных преступлений, объявляются несу­щими круговую ответственность ‘). Если бы другие народности Индии обладали такою же энергией, как эти магометане, то европей­цам никогда не удалось бы сделаться власти­телями страны.
Христиане, называемые иногда пазаренп моплах. или «назарейскимп моплахами», тоже составляют один из значительных элемен­тов населения южной Индии; в этой области сгруппировалось около двух третей всех христиан Индии по сю сторону Ганга. По пре­
данию, «белые евреи», пли сирийцы, высадились на Малабарский берег еще в первом сто­летии общепринятого летосчисления,достигнув Индии через Иемен и остров Сокотору, и несколько лет спустя вслед за ними яви­лись иудеи в собственном смысле, юдп-моплах, потомки которых, смешанные с дру­гими племенами, встречаются до сих пор в городе Ко чине и его окрестностях. Другая легенда, португальского происхождения, при­писывает начало христианских общин в Южной Индии проповедп апостола Фомы, ко­рабль которого, будто-бы, пристал близ Кранганора; еще недавно показывали в Квнлоне колонну, якобы воздвигнутую апосто­лом, и его предполагаемая могпла находится на юг от Мадраса. Какова бы ни была сте­пень достоверности этих легенд, несомненно то, что «назареп», которых нашли капелланы Васко-де-Гамы, не имели никакого понятия ни о римской церкви, ни о папе; так как онп исповедывали учения несториан, то их тотчас же причислили к еретикам и на­стоятельно потребовали, чтобы они оставили заблуждения и обратились па путь истинный. В португальских владениях, инквизиция, в конце концов, силой вернула их в лоно церкви; но в туземных государствах огром­ное большинство назареян сохранило пли снова приняло свое особенное церковное устройство и обрядности, впрочем, несколько различающиеся в различных общинах. За­вися в духовном отношении от вавилон­ского патриарха, имеющего пребывание в го­роде Моссу ле, онп до сих пор еще упо­требляют древне-сирийский язык в качестве церковного языка, но самые ученые из их священнослужителей едва умеют разбирать по складам слова книг священного писания. рассказывают, что в одной из назарейских деревень верующие выписывали совершенные в течение года крупные грехи на листках бумаги, которые затем свертывались и заби­вались в жерло бамбуковой пушки; выстрел рассеевал по воздуху все годовые прегре­шения племени ’)• б былое время сирийские христиане составляли благородный класс, и к ним, как к своим естественным по­кровителям и заступникам, прибегали во всех своих нуждах ювелиры, золотых и серебряных дел мастера, плотники; они одни, вместе с браманами и евреями, имели право путешествовать верхом на слонах. Теперь онп имеют прозелитов во всех классах общества, преимущественно среди низших каст; но общность веры далеко не изгладила первоначальные социальные раз­личия.
Огромное большинство жителей Южной
*) Fr. Day, „The Land of the Permauls*.
<) Fr. Day, „The Land of the Permauls".
523 ГЛАВА II.—
Индии принадлежит к индусским религиям, и даже именно в этой области, на Майсур­ском плоскогорье, секта лингаитов, одна из тех, которые всего более освободились от браманских суеверий, представлена наиболь­шим числом членов. Лингаиты, из среды которых выходят преимущественно купцы и промышленники Дравидии, уничтожили у себя даже касты, если не в общественной жизни, то. по крайней мере, в религиозных цере­мониях, и не боятся есть вместе, каково бы ни было их происхождение и состояние. Но следы первобытных религий встречаются везде у живущих в глуши народцев Май­сура, Мадуры, Коромандельского берега. Глав­ный культ — это культ «десяти чертей», «семи призраковъ» и множества всяких ду­хов, добрых или злых, браманов или па­рий; чтут даже английских гениев. Повсюду увидишь, у входа в деревни, маленькия пи­рамиды из глины, воздвигнутые в честь духов, населяющих воздушные простран ства: этим духам приносят в дар преиму­щественно цветы, плоды и зерна, иногда также петухов. В некоторых местах ангелыхранители сзываются вечером барабанным боем, дабы они не уклонялись от исполнения своей обязанности — защищать дома против ночных демонов *).
Некоторые кровавые обрядности, сохранив­шиеся до сих пор, напоминают существо­вавшие некогда человеческие жертвоприноше­ния; так, у племени ваклига, в Майсуре, близ Нандидруга, матери, прежде чем приступить к важной церемонии надевания в первый раз серег своейстаршей дочери, должны обрубить себе, при помощи кузнеца, два первые сустава мизинца и безъимянного пальца. Калланы, или коллеры (Kolleries), еще недавно имели чудовищный обычай убивать одного из своих детей перед дверью врага, когда онп хотели накликать напасть на его дом; чтобы отвра­тить от себя грозящую беду, проклятый долженъбыл, въсвоюочередь, умертвить собствен­ного сына * 2). Наяди (янади), живущие на остро­ве ‘Сригари кота, к востоку от озера Пуликат, и на Малабарском берегу, едва-ли не самое жалкое, самое обездоленное племя из всех индусов: еще недавно они хранили ка­кой-нибудь гвоздь или отломанный кончик но­жа, как величайшую драгоценность, и добы­вали огонь посредством трения двух кусков дерева 3); даже если кто-нибудь бросал им на дорогу, в грязь, мелкую монету, то они имели право поднять ее только после прохода благодетеля 4). Они были в большем презре-
*) Joseph Mullens, „Missions in South India*; Grau), „Reise nach Ostindien*.
2) Nelson, „Madura Country*.
3) „Memoirs of the Geological Survey of India**.
4) Mateer, „The Land of Charity*; Fr Day, „The Land of the Permauls*; Boswell, „Nellore Manual*.
индустанъ 524
ния у высших каст, чем даже пулайерыили пулии, имя которых происходит от слова пулу. «грязь». До 1865 года пулиям было за­прещено прикрывать себе бюст каким-ни­будь одеянием; они не могли говорить о себе иначе, как называя себя «ваш рабъ», а о своих детях иначе, как давая им прозви­ща «обезьянъ» или «телятъ».
Недавно каликутские наяди, одно из этих несчастных племен, живших среди лесов, в шалахах (ажупах) из листьев, сдела­лись чем-то в роде ставки в карточной игре между миссионерами христианскими и магоме­танскими; последние одержали верх в этой борьбе, и теперь наядии причисляются моплахами к своим единоверцам, как вступив­шие в лоно ислама. Племена льява (ирава), в Траванкоре, и биллава. в Кочине, также как шанар (санар, санен), в Мадуре, вероятно, одинакового происхождения с ти­рами, жителями Малабарского берега,—лучше приняли христианских проповедников; из полумиллиона шанаров около одной пятой на­зывают себя протестантами или католиками. Они живут почти исключительно продуктами, доставляемыми их веерными пальмами, или «пальмирами»; от 10 до 60 таких дерев достаточно для прокормления целого семейства, но для этого «лазалыцику», как обыкновенно называют шанарского плантатора, нужно каж­дый день взбираться на все свои пальмы; этот труд представляет в сложности, считая, средним числом, рост дерева в 15 метров, ежедневное восхождение на высоту 750 ме­тров J), а в апреле и мае, когда драгоцен­ный напиток течет в наибольшем обилии, приходится даже по и;ри раза в день влезать до кроны каждой пальмы 2).
Мангалор, или «Счастливый городъ», на­зываемый туземцами Кандиалом, — главный город Южной Канары и один из наиболее посещаемых портов этого негостеприимного берега; по словам Ибн-Батуты, там посе­лились, в половине четырнадцатого столетия, около четырех тысяч арабских купцов. На половину скрытый за группами кокосовых пальм, как все города Малабара, он по­строен на берегах лагуны, куда изливаются две реки, Натравати и Гурпур. Суда боль­шего водоуглубления не могут перейти через бар, но небольшие суда, дони арабов и туземные паттам иры, являются во множе­стве в часы прилива, чтобы войти в спокой­ный бассейн лагуны. Мангалор, бывший не­когда морским арсеналом Гейдар-Али, по­лучил в последнее время исключительную
J. Schrott, „Journal of the Ethnological Society*, vol. ѴП.
2) Bertrand, „Annales de la Propagation de la Foi“, mai
1841.
525 южная
важность по обширному вывозу кофе, произво­димого областью Кург; кофейные плантаторы сделали его одним из главных торговых центров, но гавань его причисляется к «не-
пндия. 526
тех городов, где христиан из туземцев, католиков и протестантов, насчитывается относительно наибольшее число; там находит­ся, с 1834 года, местопребывание базельской

исправимымъ». Движение судоходства в бан­галорском порте в 1875 году: 7.200 судов, общая их грузовместимость 528.000 тонн; ценность торговых оборотов в том же го­ду 19.462.500 франк. Мангалоръ—один изъ
миссии, которая основала многочисленные ма­стерские, где она дает работу своим прозе­литам; некоторые из её миссионеров издали въсвет многие драгоценные документы,относя­щиеся кънародцам и языкам соседних стран.
527 глава и —
Каи напор, или Канпур, лежащий на мор­ском берегу, в 25 километрах к югу от мыса, хорошо известного мореплавателям, горы Дали или Делли, есть другой город Ма­лабара, прославившийся в истории религии и торговли; в конце пятнадцатого столетия пор­тугальцы основали там миссию и торговую контору. Будучи портом, ближайшим к Майсуру и к плантациям Южного Курга, Каппанор имеет, однако, ту невыгоду, что сообщается с внутренней страной лишь по­средством дорог с очень крутыми подтема­ми, и при том, так же, как Мангалор, досту­пен только судам незначительной грузовме­стимости; королева или биби, избравшая своею резиденцией Каннанор, наследница династии государынь, не имеет владений на континенте, но английское правительство оставило ей поло­вину архипелага Лакедивских островов. На юге, Телличери, более многолюдный город, также отправляет за границу кофе, перец, кардамон, сандальное дерево. Ценность тор­говых оборотов Каннанора в 1876 году равнялась 8.387.300 франк., а в Телличери 'она простиралась до 22.257.300 франк. Го­род Маге, находящийся в семи километрах южнее, составляет торговый пригород Телличерп; это бывший Майги, которым овладел, в 1726 году, француз Маге-де-ла Бурдонне и которому он дал свсе родовое имя *)• Это французское владение, пространство которого не превышает 600 гектаров, было три раза отнимаемо англичанами, которые возвратили его только после разрушения городских стен и укреплений. Кроме того, Франции принадле­жит еще в городе Каликут маленькая фак­тория, занимающая ключек земли в 2 гект­ара.
Каликут или Калпкотта (т. е. «Крепость Петуха»)—самый большой город на Мала­барском берегу, хотя при въезде в него пу­тешественник замечает только шпалеры ко­косовых пальм да три пли четыре хижины вокруг маяка. В пятнадцатом столетии, когда европейцы в первый раз появились перед этим городом, он был столицей напрской конфедерации и резидепзией тамутири (сумури), пли «заморина», т. е. «властите­ля моря». В 1486 году, первый португаль­ский эмиссар, Ковильян, приехавший через Египет, сделался гостем царя, а двенадцать лет спустя, в 1498 году, Васко-де-Гама бро­сил якорь перед Каликутом: совершилось со­бытие самое важное в истории Индии со времени похода Александра Македонского. Городу Кали­куту пришлось жестоко пострадать от этих чужеземцев, которых он принял, как гостей. В 1501, 1502 и 1510 годах Кабраль, Гама, Альбукерк бомбардировали его, топили
индустан. 528
его корабли, вместе с женщинами и детьми, и впоследствии европейцы всякой националь­ности, французы, англичане, датчане, выжи­гали его, грабили и опустошали. Майсурские раджи тоже много раз предавали его разгра­блению. В конце прошлого столетия, когда им овладели англичане, он только что перед тем был разрушен султаном Типпо-Саибом: это было уже незначительное местечко, но с той эпохи он снова заселяется и обо­гащается. Однако, почти вся его торговля производится через посредство Бейпура, ле­жащего в 10 километрах южнее, но соеди­няющагося с городом предместьями и сада­ми: въБейпуре находится порт,отделенный от открытого моря баром, имеющим 4 метра воды во время отлива; несколько семейств моряков, живущих на этом берегу, носят, по словам Бастиана, название Чини-бечеган, что значит «Сыны китайцевъ» *). Суда, из которых иные поднимают до ЗОО тонн гру­за, приходят туда за золотой рудой из Вайнада, за кофе из плантаций в Голубых го­рах, за токовым деревом, приносимым тече­нием Панна-Пойя, или «Золотой реки», и за всеми местными произведениями, привозимыми со станций Мадрасской железной дороги; но Бейпур уже не отправляет за границу тех бу­мажных тканей, «каликотъ», или калинкор (каленкор), которые получили свое название от резиденции заморина. В настоящее время Бейпур есть, на юге от Бомбея, единствен­ный город западного берега, имеющий желез­нодорожное сообщение с восточным бере­гом, которое устроено благодаря широкому проходу между массивами Ниль-Гири и Анамалах. Этот рельсовый путь будет продол­жен из Бейпура в Каликут, и рано или поздно заменит колесную дорогу, соединяю­щую гавани приморья. В 8 километрах к востоку от Бейпура находится старое клад­бище, Чатапурамба. или «Поле смерти», усе­янное долменами, известными в крае под именем «зонтичных камней».
Древний Кодунгалур, который европейцы называют Кранга вором, был некогда со­перником Каликута. Там царствовала ди­настия наирских пермаулей, там же находи­лись главные общины сирийских христиан и иудеев. Португальцы основали там цита­дель, которая впоследствии была у них отня­та голландцами. Цветущее состояние, которым пользовался в прежнее время Кранганор, объясняется его счастливым географиче­ским положением; при этом городе прежде открывался единственный проток обширных береговых озер или лагун, которые про­должаются на юг до Квилонского мыса; там находились, так сказать, торговые ворота
Mal’ason, „Histoire des Fran$ais dans Plndett.
J) „Reise durch Cambodja nach Cochinchina“.
5)29
ЮЖНАЯ ИНДИЯ.
530
и -страны. Впоследствии другие протоки дали воз■ ложность другим городам приобрести такую же пли еще большую важность. Так, Конин и «(Кочи, Кочибандар), или «Малый Портъ», ; .построенный на береговом поясе, в том г .месте, где образовался самый широкий вход в лагуны, имеющий 4 метра глубины при низком стоянии воды, получил, естественно, ^первостепенное значение с тех пор, как L суда переходят бар перед его берегами.
Португальцы, не будучи в состоянии водво­риться в Каликуте, приходили нагружать свои . корабли въКочинкв 1502 году Васко-де-Гама основал в этом городе португальскую 'факторию; в следующем году Альбукерк по­строил там укрепление. Там скончался Га­ма, там же была воздвигнута первая европей­ская церковь и отпечатана первая книга в Индии. В'ь Кочине до сих пор существует колония иудеев, у которых знание еврей­ского языка еще не совершенно утратилось. В одно и то же время английский город и столица медиатизированнаготуземного государ­ства, Кочин имеет весьма незначительное число европейских жителей; климат этой ■ области береговых лагун, где пресные во­ды перемешиваются с солеными, в высшей степени опасен, и редкий из европейцев Взбегает нервных болезней, диссентерии или элефантиазиса, известного под именем «кочинской ноги». Внутри материка, на расстоя­нии 15 километров от морского берега, эта страшная болезнь не делает более жертв.
К югу от Кочпна. город Алеппи или Аланалли, построенный на береговом кордоне, у южной оконечности самой длинной лагуны этого берега, есть теперь наиболее посещаемый порт этой области Малабара. Внутренния воды ла­гуны сообщаются с водами океана посред­ством искусственного канала, а части города, расположенные па том и другом берегу, со­единены железной дорогой с слоновой тягой. Рейд пе защищен от ветров и зыби ни­каким мысом, но суда могут стоят там в безопасности, благодаря одному из тех островков из грязи, еще неизследованных естествоиспытателями, которыми усеяны моря, прилегающие к индийским берегам. Движе­ние судоходства н Алленском рейде в течение фискального 1876—1877 года: в приходе и отходе 776 судов, общая грузовместимость которых равнялась 163.000 тонн; ценность торговых оборотов простиралась до 4.355.000 франков. Порт Квилон, лежащий у подошвы скалистого мыса, менее важен в торговом отношении, нежели Алеппи, но он имеет зна­чение как главная военная станция Траваикора. области, обыкновенно называемой бра­манами Дхармабхами. что значит «Страна Милосердия». Это очень древний город: имя его появляется в средневековых памятни­
ках письменности под разными формами Каулам, Коллам. Колон, Коламба, Колумбум, а знаменитый венецианский путешествен­ник Марко-Поло называет его Койлум. В прежния времена Квилон был одним из главных портов по вывозу перца, имбиря и дерева «бразпльетъ», или сапан (Caesalpinii sapan), от которого получила свое имя пор­тугальская Америка ,). Эра Траванкора на­чинается со времени восстановления этого го­рода в 1019 году христианского летосчисления. Квилон сообщается с Тинневелли колесною дорогою, которая пролегает через цепь Кар­дамоновых гор и которую в скором вре­мени заменит рельсовый путь, соединенный ветвью с Тривандрамом, столицей Траванкорского государства.
Этот большой город расположен не у самого моря; песчаная равнина, шириною в 8 километров, отделяет его от морского бе­рега, о который постоянно ударяются волны зыби; редкие корабли бросают якорь против этого опасного берега. Тривандрам построен частью на низменных землях, окаймленных болотами, частью на латеритовых пригорках, возвышающихся от 15 до 60 метров над уровнем окружающих равнин. Крепость, окруженная старой стеной, которая теперь служит только к тому, чтобы удалять от королевской резиденции людей низшей касты, находится в нижнем городе; она заключает в себе знаменитый храм Вишну, один из замечательнейших hq необычайному обилию орнаментов из резьбы па дереве. Триван­драм имеет многочисленные учебные заве­дения; кроме того, там существует обсерва ■ тория, а также богатый музей строительного искусства и естественной истории. Окружаю­щие равнины прокармливают значительное население благодаря лесам арек, кокосовых и веерных пальм, осеняющих своими кро­нами домики поселян. По статистике Траван­кора, пальмовые леса этой страны содержат свыше 22 миллионов дерев. Стнп пальм достаточно, чтобы прокормить п содержат две семьи, доставляя им все необходимое для жи­лища, одежды и даже для удовольствий жизни и удовлетворения потребностей, относящихся к роскоши; туземцы насчитывают 801 спо­соб утилизирования древесины, волокна, листь­ев, сока пли плодов растения boras-us flabelliformis, а «дерево это может приносить плоды тысячу летъ», говорит местная пословица * 2).
На восточной покатости население сгруппи­ровалось в значительном числе лишь в местностях, хорошо орошаемых, преиму­щественно в бассейне реки Кавери; жители редко рассеяны в областях нагорья, глав-
Yule, „The Book of ser Marco Polo".
2) Mateer, „The Land of Charity".
531 ГЛАВА II.—
ииым образом по берегам реки Пеннар, а голод 1877 года еще более уменьшил их число. Город Куддапах, близ южного берега Пеннара, имеет некоторую важность, как промышленный центр (фабрики хлопчатобу­мажных изделий); по самый многолюдный го­род лежит в аллювиальной равнине, неда­леко от моря: это древняя Неллора, где, при раскопках, нашли монеты времен импера­торов Траяна, Адриана, Фаустипа f). Город этот не имеет порта на Коромандельском берегу, он не соединен рельсовым путем и с сетью железных дорог, но судоходный канал, недавно прорытый, связывает его с Мадрасом. Неллора считается литературной столицей земель языка телугу.
Мадрас, главный город обширной про­винции, или президентства, Южной Индии и тре­тий город Англо-индийской империи по числу жителей, не из тех необходимых городов, положение которых было, так сказать, на­перед определено географическими условиями, как притягательных центров для населения, группирующагося в таких местах сотнями тысяч. Может быть, река Палар некогда изливалась в море у Мадраса, но теперь она уклоняется от него на большое расстояние к югу; правильный плоский берег не изгибается в этом месте, чтобы образовать бухту, где могли бы находить пристанище корабли; море там даже гораздо более опасно, чем у юж­ных берегов, и циклоны часто развертывают там свои грозные сдирали, тогда как в Пондишери они редко дают себя чувствовать; во время этих воздушных круговоротов суда, неуспевшие во-время уйти в открытое море, обречены на неминуемую гибель; так, французский флот, под начальством Ла-Бурдонне, потерпел крушение от урагана три недели спустя после сдачи цитадели. Нельзя не пожалеть, что фактория Армагом, основанная англичанами в 1628 году, в 68 километрах к северу от Мадраса, на песчаной стрелке, ограничивающей с восточной стороны лагуну Пуликат, не была сохранена ост-индской компанией, как главная её контора, ибо в этом месте морского берега, называемом также «Блеквудовою гаванью» (Blackwood’s Harbour), рейд, хорошо защищенный песча­ною мелью, представляет кораблям глубины до 10 метров (14 аршин) у самого берега * 2); но береговая полоса, слишком узкая, не была бы достаточна для постройки города. В ме­стностях, окружающих Мадрас, не увидишь ни одной из тех естественных достопри­мечательностей, которые привлекают толпы посетителей и служат притягательным цент­ром населению промышленному или торго­
*) Hunter, „Imperial Gazetteer of lndia“.
2) Taylor, „The Harbours of India*.
индустан. 532
вому; Марко-Поло говорит о Майлапуре, нынешнем предместьи Мадраса, как о «го­родке, где очень мало товара и который не легко доступенъ». Мадрас обязан своим счастьем выбору правительства, учредившего в нем местопребывание главного управления провинции. Сделавшись местом соединения больших дорог и каналов, затем пунктом, где сходятся железнодорожные линии Южной Индии, он восполнил недостаток естествен­ных выгод географического положения теми преимуществами, которые создаются трудом человека: ему недоставало только искусствен­ного порта, чтобы стать соперником Калькут­ты. С половины прошлого столетия суммарные, далеко не точные исчисления приписывали ему миллионное население; но первая правильная перепись, произведенная в 1871 году, не на­шла даже 400 000 жителей в городе и его предместьях; десять лет спустя это число увеличилось всего только несколькими тыся­чами? г ѵ
Если Мадрас не может сравниться с большими городами земного шара многочи­сленностью населения, то он занимает столь же обширное пространство, как многие города, втрое или вчетверо более «многолюдные; от лимана Адиар, составляющего южную его границу, до северных предместий строения следуют непрерывным рядом вдоль берега моря на протяжении 13 километров. Вся пло­щадь Мадраса равна 70 квадрат. километрам, но значительная часть этой территории со­стоит из полей, окружающих уединенные пригородные деревни или поселки. Самая зна­чительная часть города, которую англичане называют Black town, «Черным городомъ», потому что она населена преимущественно ту­земцами, есть в то же время средоточие круп­ной торговли. На южной стороне, близ мор­ского берега, стоит форт св. Георгия, окру­женный обширными эспланадами и заключаю­щий некоторые из присутственных мест, но не имеющий более никакой важности, как цитадель. За длинным узким озером, кото­рое называют рекой Куам, хотя она боль­шую часть года бывает отделена от моря, простирается квартал Трппликан, затем следуют еще другие лагуны и местечко СенъТоме (прежде Майлапур). Внутри материка несколько кварталов, населенных каждый особенной кастой, составляют как бы отдель­ные города, отделенные один от другого полями, садами или прудами. Большая часть домов ослепительной белизны, благодаря чушиму, особого рода штукатурке, которою по­крывают камень и которая нежностью зерна не уступает лучшему мрамору; но замечатель­ных памятников архитектуры мало. Город имеет музеи строительного искусства, есте­ственной истории и, в своем колледже, дра
533
ЮЖНАЯ ИНДИЯ.
534
гоценную коллекцию Макензи, одно из важ­нейших собраний для изучения истории и этнографии Индии. Обсерватория, находящаяся за городом, с западной стороны, служит начальною точкою триангуляции Южной Индии и регулирует часы железнодорожных станций (точное положение её 13°4’6"с. ш. и 8О°И7’22” в. д. от Гринвича или 77°57Т’ от Парижа); через эту обсерваторию проходит главный меридиан Индии, пересекающий Цейлон, пли «Ланку», как и меридиан древних индус­ских астрономов.
Несмотря на трудности причаливания для купеческих кораблей, Мадрас занимает, по размерам торговли, как и по числу жителей, третье место между городами Индии. В сред­нем выводе годовое движение судоходства в рейде, по приходу и отходу, достигает 3.000 больших судов, с грузом около полутора миллиона тонн; главные предметы вывоза со­ставляют кофе, сахар, индиго, маслянистые и красильные вещества, хлопок, колониальные продукты, обмениваемые на европейские ману­фактурные произведения, преимущественно ткани и металлические изделия. В 1877 году голод, свирепствовавший во внутренних про­винциях, увеличил почти на треть общую сумму торговых сделок. Обороты внешней торговли Мадраса в 1893 г.: привозъ—на 63.290.000, вывозъ—на 54.712.000 рупий. Известно, что в прежнее время Мадрас при­надлежал к числу городов, очень неудоб­ных для судоходства по причине затрудни­тельности подступа. Суда бросали якорь па расстоянии от 800 до 1.600 метров от бе­рега, и потому .товары и пассажиров нужно было перевозить на землю через последова­тельные волны зыби в шеллингах, или мисула&, больших лодках из мангового де­рева, все части которых обложены циновками, сшитыми кокосовой ниткой, для того, чтобы лодка сохраняла свою упругость под ударами волн; когда море бушевало и волны поднима­лись на несколько метров по бокам корабля, пассажиров нужно было привязывать к кре­слу, повешенному на шесте, и таким обра­зом спускать в шеллинг, пляшущий на вол­нах. Туземцы употребляют катамаран, род плота, по которому перекатываются волны, унося иногда и гребцов, которых минуту спустя опять видишь карабкающимися на свой утлый челн. Теперь построено жете в 335 метров, позволяющее большинству судов причаливать к дамбе и высаживать пассажи­ров; но зыбь до такой степени сильна, что этот мол уже два раза был разрушен су­дами, выброшенными поперег плотины. С 1874 года работают над сооружением искус­ственного порта, обширного прямоугольника,имеющего около 1.000 метров длины в каж­дой стороне, где самые большие корабли най­
дут безопасное пристанище в гавани, глубина которой не менее 12 и 13 метров; циклоны уже не раз прерывали работы и разрушили часть начатых молов.
В 10 и 15 километрах к юго-западу от форта св. Георгия, считаемого оффициальным центром Мадраса, возвышаются два холма, которые известны под именем «горъ» св. Фомы и па которых, по преданию, пустынно­жительствовал апостол. Португальская цер­ковь, построенная на «большой горе», самой дальней из этих горок, заключает древний крест с надписью на языке пельвп, относя­щейся к седьмому или восьмому столетию; но вероятно, что святыня, о которой говорит Марко-Поло и которую христиане и «сара­цины» посещали с одинаковым благогове­нием, стояла на вершине «малой горы» апо­стола Фомы, в Майлапуре '). Неподалеку от этого холма находится вилла губернатора, за­мечательная своими садами. Но на линии же­лезной дороги, которая поднимается на запад, затем на северо-запад, к Майсурским плоскогорьям, некоторые индусские святыни привлекают гораздо большую массу богомоль­цев, чем часовня апостола Фомы. В Тирутани, или Тритапи, ежегодно более сотни ты­сяч пилигримов останавливаются на станции, чтобы помолиться в храме, посвященном богу Спве; в Тирупати, или Трипати, верую­щие стекаются в еще большем числе. Храм, посвященный одному из воплощений бога Вишну, стоит на пике, высотою в 800 ме­тров, голом каменном конусе, окруженном другими горными вершинами, тоже без всякой растительности; дорога, длиною в 10 киломе­тров, следует по склонам горы и проходит под тремя порталами, куда европеец был допущен в первый раз только в 1870 году. Несмотря на приношения пилигримов, храм в Тритани, бедный украшениями, имеет вид ветхой, полуразвалившейся лачуги. Самые любопытные памятники в окрестностях Ма­драса—это «СемьПагодъ» и священные гроты Магалипур, пли «город Великого Бали» (Магамалайпурам, Мавалипур), которые на­ходятся на берегу моря, километрах в пя­тидесяти к югу от Мадраса. В этом месте небольшой гранитный массив возвышается, на подобие острова, среди песчаных равнин. Утесы скалы изрыты пещерами, из которых одни грубо изваяны, другие расположены в форме храмов, которым предшествуют пор­тики и колоннады. Посреди моря, в некото­ром расстоянии от берега и среди выступаю­щих подводных камней, о которых туземцы говорят, что это развалины затонувшего го­рода, высится пирамидальная пагода, стоящая напротив двух святилищ более нового про­
4) Yule, „The Book of ser Marco Polou.
535 ГЛАВА IL—
исхождения, посвященных Сиве и Вишну. Наконец, там же находится длинная гра­нитная горка, совершенно иссеченная снаружи и внутри, так что вся каменная масса обра­зует пять отдельных храмов. Вместе с знаменитым Кайласом, въЭллоре, это един­ственные примеры зодчества этого рода, какие существуют в Индии. Монолиты эти принад­лежат нескольким векам: обнимая период времени от шестого до четырнадцатого сто­летия христианской эры, тут следуют один за другим различные стили — буддийский, джайнский, дравидский, — в колоннадах, скульптурных произведениях и надписяхъ1).
Река ИИалар, изливающаяся в море на небольшом расстоянии к югу от Семи Па­год, близ древнего города Садрас, орошает богатую местность. Город Веллор, крепость, прославившаяся в истории войн прошлого столетия, не имеет более трех рвов, ко­торые англичане населили крокодилами 2); это торговый и цветущий центр населения, тогда как соседний город, Аркот, бывшая сто­лпца Карнатики, теперь в упадке: от бы­лого величия в нем остались только мечети да надгробные памятники; с военной точки зрения, европейский городок Равняет, лежа­щий на левом берегу Палара, имеет более важное значение, чем Веллор. Далее на вос­токе, тоже в долине Палара, большой го­род Конджеварам, соединенный с главною железнодорожною линиею Коромандельского берега ветвью из Чинглепута, замечателен своими огромными пагодами, из которых одна, имеющая 57 метров высоты, есть са­мый высокий храм в Южной Индии. В 1780 году, двадцати-пятп-тысячная армия англичан и сипаев, расположенная в ограде этого храма, выдерживала осаду против войск Гайдар-Али. С вершины узорчатой пира­миды можно, в ясный день, видеть гору св. Фомы, находящуюся в расстоянии 64 кило­метров к северо-востоку.
Между Надаром и южным Пеннаром, или Понсаром, самый многолюдный город при­морья—французский Пондпшери, Понду-черри пли Пуль-черри, «Новая деревня», который люди высшей касты называют Понду-Нагар, что значит «Новый замокъ». Это самый важный из городов, которые Франция сохранила из своей прежней колониальной империи в Индии. Купленное в 1693 году комендантом Мартеном, взамен города св. Фомы, которым незадолго перед тем овла­дели голландцы, маленькое поселение париев быстро разрослось; в течение большей части восемнадцатого столетия Пондишери был центром значительного торгового движения.
4) Fergueson, „Picturesque Illustrations of ancient Architecture in Hindustan14.
2) Perrin, „Voyage dans l’Indostanu.
ИНДУСТАН. 536
Взятый англичанами, он был возвращен Франции лишь в 1816 году; но, в силу трак­татов. французскому правительству воспре­щено возводить какие бы то ни было укрепле­ния на этом владении и содержать там какуюлибо вооруженную силу, исключая полицей­ской стражи. Кроме того, территория была разделена самым странным образом и пред­ставляет крайне запутанную чересполосицу; везде, даже у ворот Пондишери, анклавы илп участки британской почвы врезываются клином во французские округа, давая англи­чанам возвышенные позиции, удобные для установки батарей; здесь дорога принадлежит Англии, тогда как рвы, которыми она обве­дена, стоят под французскою юрисдикцией: далее, пруд зависит от мадрасского началь­ства, тогда как земли, орошаемые проведен­ными из него ирригационными каналами, под­ведомственны пондишерийским властям; есть даже пространство, находящееся в нераз­дельном владении: это полоса земли вокруг деревни Ваданур, где. доля собственности, принадлежащая фрапцузскому правительству, составляет лишь пять двенадцатых. Вся территория, так курьёзно размежеванная, рав­няется 29.122 гектарам, и около двух тре­тей её занимают возделанные земли. Рисо­вые поля, плантации хлопчатника и индиго, участки, засеянные бананами, лески и рощи пальм и других дерев покрывают все про­странство, которое не занято под дороги, пру­ды или постройки туземных деревень и евро­пейских поселений, называемых альдсями ‘).
Когда территория Пондпшери была возвра­щена Франции, население её составляло около 25.000 душ; теперь оно удвоилось в самоМ городе и ушестерилось в округе; но европей­цев, не считая метисов (помесей), называе­мых тона, т. е. «шляпниками» (потому что они носят шляпы), едва наберется тысяча душ. «Белый городъ», образующий непра­вильный осьмиугольник, расположен вдоль морского берега, и улицы в нем пересекаются под прямым углом. Дома почти все отде­лены от улицы маленькими дворами, краси­во усаженными цветами, и каждый год за­ново покрываются штукатуркой блестящего белого, как мрамор, цвета или различных цветов, желтого, голубого, красного, золоти­стожелтого, алого. Вне полигона «белого го­рода» тянутся обширные кварталы на север­ном берегу, среди леса кокосовых пальм, тамариндов, акаций, тюльпановых деревьев, ii дороги, направляющиеся внутрь материка, обставлены по бокам «черными городами», на половину затерянными в зелени. От Губер­наторской площади до Вилленура, на протя­жении около 10 верст, постоянно идешь меж-
1) Canmain, рукописиые заметки.
537 южная
ду рядами домов и фруктовых садов. Пре­красные парки и акклиматизационный сад способствуют, вместе с лесами, ассенизации
индия. 538
должны были употреблять очень дурную, вред­ную для здоровья, воду; теперь город полу­чает отличную воду из семи артезианскихъ

Типы племени тоддов.
атмосферы, но па юге река Ганга, пли Арианкупом, не имеющая сообщения с морем в сухое время года, разливается в виде нездо­ровых лагун. Прежде жители Пондиипери
колодцев, выкопанных на различных глу­бинах. от 24 до 172 метров. Немногие из английских городов низменных равнин Индии могут сравниться, в отношении чисто­
539
ГЛАВА II. —ИНДУСТАН.
510
ты и хорошего содержания, со «старою Понди», как ее нежно называют туземцы. Но по раз­мерам торговли французский город, окру­женный поясом таможен и располагающий незначительным округом, далеко не имеет той важности, как английские города, равные ему по количеству народонаселения. А между тем, на стороне его то преимущество, что он омывается гораздо более спокойным, менее волнующимся морем, чем Мадрас, и что соседния с ним воды никогда не испыты­вают потрясений, производимых в других местах циклонами. Чугунное жете, длиною слишком в 200 метров, лучше содержимое, чем мадрасское, облегчает разгрузку кораб­лей, и маяк, первый по времени сооружения на восточном берегу Полуострова, освещает, с 1835 года, проходы якорной стоянки су­дов. В 1879 году железная дорога, построен­ная в большей части на средства самой ко­лонии, соединила Пондишери с сетью желез­ных путей английской Индии.
Движение внешней торговли в Пондишери в 1892 г/ привозъ—5.000.000 франк., вы­возъ—19.300.000 франк.
Главные промыслы города-приготовление табачных изделий и тканье материй; одна из его прядильных фабрик дает занятие 2.000 рабочих; 4.000 ткацких станков действуют в его территории. Пондишерийские туземцы лучше знают и чище говорят по-французски, чем жители больших городов Индийской империи по-английски £).
Гудалур или Куддалор, «Город слияний», получивший такое название от двух рек Гуддилам и Параванур, впадающих там в море (впрочем, только в период дождей), лежит на Коромандельском берегу, в расстоянии всего каких нибудь 25 километров к югу от Пондишери. Он состоит в дей­ствительности из двух отдельных городовъ
европейского и туземного; в пяти километрах к северо-западу видны развалины крепости св. Давида, которая впродолжении шести лет, с 1746 по 1752 год, была столицей англий­ских владений в Южной Индии и которою французы дважды овладевали, — в первый раз в 1758. во второй в 1782 году. ПортоНово (Новый-Порт) или Феринги-пет, «Го­род Франковъ», следующий за Гудалуром на Коромандельском берегу, ведет лишь незна­чительную каботажную торговлю, еще в мень­ших размерах, нежелиГудалур. Менее чем в 15 километрах к югу от Нового Порта находятся город и знаменитые храмы Чфдамбарам или Чиламбрам. Главный памят­ник, или «Золотое Святилище», посвященное богу Сиве, представляет обширное собрание
построек, окруженное стеной длиною в 1.600 метров. Четыре восьми-этажпые портала, или гопуры, ведут в преддверия храма. Одна из узорчатых пирамид, отражающихся в зер­кальной поверхности священного пруда, по­коится на целом лесе колонн-монолитов: это «храм с тысячью столбовъ»; но некото­рые из колонн опрокинуты; осталось толь­ко 974. Невольно дивишься при мысли о том громадном труде, который представляют эти колоссальные здания, воздвигнутые из глыб гранита, имеющих до 13 метров дли­ны; а между тем ближайшие каменоломни находятся оттуда на расстоянии слишком 60 километров. Декабрьская ярмарка, на кото­рую стекаются пилигримы и купцы, соеди­няет иногда до 80.000 человек вокруг Чедамбарамских храмов ‘). Во всем мире нет страны, где на территории относительно не обширной можно было бы встретить такое мно­жество памятников зодчества, поражающих своим богатством, колоссальностью разме­ров и в особенности своею изумительною обшивкою из скульптурных украшений; ка­жется, что целый народ движется на ступе­нях этих пирамидальных масс. Города Майяверам и Хумбоконам, на танджорской железной дороге, заключают в себе не­которые из этих великолепных храмов, славящихся во всей Индии, как одно из «се­ми» чудес дравидского мира.
Эти многочисленные пагоды сгруппированы недалеко от северной ветви Кавери: мы на­ходимся уже в бассейне этой реки, которая берет начало в 500 километрах к западу на восточной отлогости Кургских гор; один из её верхних притоков проходит у по­дошвы холма, на котором раскинулась Меркара, столица территории и «красивейший го­род южной Индии» 2). Знаменитый город Серпнгапатам (Срирапгапатам), или «Град бога Вишну», бывшая столпца Майсурского государства, расположен на острове, покры­том рисовыми полями и плантациями сахар­ного тростника. Укрепления, возведенные сул­таном Типпо-Саибом, остались до сих пор в том же состоянии, в каком они нахо­дились на другой день штурма, произведенного англичанами в 1799 году; только бреши в стенах заросли деревьями и лианами, которые, придают целому необыкновенно живописный вид; кое-какие остатки дворцов видны еще посреди ограды. Серингапатам не был воз­вращен Майсурскому государю победителями; составляя непосредственное владение британского правительства, он только отдан во вре­менное пользование или в аренду магарадже. По причине своего, очень нездорового для ев­
9 Hermann von Schlagintweit, „Reisen in Indien und 1) Paris „Tour do Monde“, 1867.
Hochasienu. *) Clements Markham, „Travels in Peru and Indiaw.
541 южная
ропейцев. климата, Серингапатам был по­кинут, как место расположения войска на кантонир квартирах; в конце прошлого столетия, 500 французов с острова св. Мав­рикия, жившие при дворе султана Типпо-Саиба, мочти все сделались жертвой лихорадки; через четыре года оставалось в живых только 25 человек. В настоящее время население ост­рова, по крайней мере, в десять раз мень­ше той цифры, которой оно достигало в про­шлом столетии.
Нынешняя резиденция — Майсур (Майсор), построенный на более возвышенной местности, в 16 километрах к юго-востоку от Серингапатама; но администрация края имеет свое пребывание в городе Бангалоре, в восточ­ной части княжества и вблизи английской гра­ницы. Этот город, лежащий на высоте 924 ме­тров, считается самым здоровым во всем Майсорском государстве, и потому там по­селились тысячи европейцев, преимуществен­но ветераны; один бангалорский квартал, с его виллами, церквами, музеем, парком и садами, имеет вид совершенно британского города. Туземное население, очень трудолюби­вое, занимается выделкой ковров и тканьем материй, шелковых и бумажных. Торговля Бангалора, особенно по сбыту хлебных про­дуктов и хлопка, весьма значительна и должна еще более увеличиться с проведением но­вых железных дорог, которые соединятся в этом городе с сетью рельсовых путей Юясной Индии. Одна из этих линий будет проведена на Гасан, город, лежащий па во­сточном склоне Гатских гор, недалеко от перевала, через который пролегает обыкно­венная дорога, спускающаяся к Мангалору. В соседстве Гасана есть несколько храмов, которые принадлежат к замечательнейшим религиозным памятникам Дравидии но не­обычайному богатству и разнообразию скуль­птурных украшений. Вокруг стен святи­лища Галебид, на протяжении слишком 20о метров, развертываются расположенные поясами один над другим фризы, предста­вляющие слонов, тигров, лошадей, быков, птиц, символических животных; целыми тысячами насчитываются фигурки, изваянные резцом с удивительным совершенством. Колоссальный лежащий бык, длиною в 27 ме­тров (12,6 сажен), охраняет северный вход здания *).
На юг от Майсура лежит Утакамунд, главный город Голубых гор и важнейшая санитарная станция южной Индии, город нового происхождения; его отели, виллы и дачи рассеяны на значительном пространстве, па средней высоте 2.200 метров; на востоке вы­сятся крутые склоны Додабетты. Котагири
индия. 542
(Хотагерри) и Коннур тоже населены евро­пейцами. Английские города получили большую важность, как центры культуры для экзоти­ческих растений; в Утакамунде существует три опытных сада, которые расположены один над другим на различных высотах по отлогостям плоскогорья. Первые отсадки хинного дерева были привезены из Перу в Индию в I860 году, и уже два года спустя 25.000 дерев отлично произрастали в окре­стностях Утакамунда ’); теперь обширные леса хинного дерева заменили большую часть травяных пространств и джунглей плоско­горья и доставляют английским армиям обильный запас противолихорадочной коры. Однако, главные плантации на Ниль-Гири кофейные, и с 1840 года многочисленные концессионеры расчистили под насаждения ко­фейного дерева склоны гор между 800 и 1.500 метров высоты. Далее на север, область Вайнад дает еще более обильные сборы кофе, чем плантации Голубых гор, и во время кофейного сезона дороги, спускающиеся к морскому прибрежью, бывают загромождены вереницами телег, нагруженных этим про­дуктом. В последнее время Вайнад полу­чил исключительную важность, благодаря сво­им золотым приискам, которые прежде разработывались индусами, но затем, вследствие войн, были покинуты, несмотря на их бо­гатство. Месторождения драгоценного металла везде соединены с жилами или «рифами» бе­лого кварца, толщиною от 6 до 10 метров, которые выступают наружу из масс гнейса или гранита; туземные рудокопы разбивали этот золотоносный кварц при помощи огней, зажигаемых в углублениях, пробитых в скале; теперь возле особенно богатых метал­лом пластов установлены камнедробильные машины. Главные золотые прииски находятся в соседстве Девалы, лежащей в 44 киломе­трах к югу от Манантавади, главного го­рода области Вайнад. Акционерный капитал золотопромышленных компаний Вайнада, в апреле 1881 года, составлял 75.000.000 фран.
Город Паль-Гать, который наблюдает за порогом или гатом того же имени, откры­вающимся между горными массами Ниль-Гири и Анамалах. привлекает путешественников, как место перевала и как рынок; этот не­когда важный стратегический пункта сделался торговым местом с тех пор, как в стране воцарился «британский миръ». Но са­мый многолюдный город этой раздельной об­ласти—Коимбатур, лежащий тоже на большой дороге и при железном пути из Мадраса в Бейпур: здесь сходятся дороги, которые спу­скаются с двух горных массивов, выся­щихся друг против друга; соседняя пагода,
James Fergusson, „History of Architecture44.
4) Clements Markham, „Travels in Peru and India44.
543 ГЛАВА 11.—
находящаяся в Перуре, есть одна из наи­более чтимых святынь Индии, один из трех единственных индусских храмов, которые пощадил мусульманский фанатик, султан Типпо-Саиб. На северо-востоке, город «Ска­лы», Шелам или Селам,—имя, которое ан­гличане, по библейскому воспоминанию, пере­делали в Салем,—превзошел Коимбатур в важности, благодаря плодородию окружаю­щей равнины, где ирригационная вода, прове­денная на поля и плантации из 200 резер­вуаров. обильно орошает почву, производя­щую богатые урожаи индиго, хлопка, табаку. В окрестных невысоких холмах добывают железную руду, из которой выделывается пре­восходная сталь. Культура кофейного дерева также была введена в долинах гор Шиварай, господствующих на северо-востоке над Салемской равниной, и англичане основали уже там маленькую санитарную деревню, Еркад, на высоте 1.310 метров.
Большой город Трпчинаполи, самое значи­тельное городское поселение к югу от Мад­раса и Пондишери, занимает стрелку дельты Кавери, центр расхождения каналов, кото­рые разносят плодородие в «этот сад по­луденной Индии», столь богатый рисовыми по­лями, пальмовыми лесами, фруктовыми сада­ми, табачными плантациями. Квартал крепо­сти, стены которой недавно срыты, окружает гнейсовую скалу, возвышающуюся на 82 метра, на верхушке которой стоят храм Сивы и некоторые другие строения; эта горка, гладкия стены которой испещрены разноцветными по­лосами, происходящими от стока дождевой воды и порослей лишаев, подала повод к разным легендам, вследствие которых го­род и получил имя Трпчинаполи, означаю­щее «град триглавых демоновъ». Это одна из позиций, которые французы и англичане всего энергичнее оспаривали друг у друга во время войн прошлого столетия. С вершины скалы вид простирается на запад до гор, которые ограничивают равнину, усеянную другими глыбами гнейса, совершенно уединен­ными, так же, как п горка в Трпчинаполи. На севере, на одном из островов реки Ка­вери, стоят высокие порталы пирамидальной формы, или гопуры, прекрасного Срирангамского (Серингамского) храма, посвященного богу Вишну, храма, который впродолже'нии нескольких лет служил цитаделью францу­зам если бы этот памятник религиозного зодчества, относящийся, по времени сооруже­ния, к первым годам восемнадцатого сто­летия, был окончен, он имел бы двадцать гопур или порталов, из которых каждый, по своим колоссальным размерам, предста­влял бы отдельный памятник. Другое вели-
9 Grandidier, „Tour du Monde", XX, 1869.
ИНДУ СТАН. 544
чественное здание, в соседстве с предыду­щим, было построено в честь Сивы; таким образом, в Южной Индии храмы распреде­ляются по-парно, так что каждая пара по­священа двум главным богам современного пантеона.
Танджор пли Танджавур, к востоку от Трпчинаполи и недалеко от центра дельты, был некогда столицей индусского царства Чола или Чора, название которого, по мнению большинства этимологов, находится в имени Коромандель. Танджоръ—промышленный го­род, и его галантерейные изделия славятся не менее тех же изделий, фабрикуемых в Трпчинаполи;* но красу и гордость его соста­вляет знаменитый храм четырнадцатого сто­летия, если не самый обширный, то первый по чистоте стиля и красивейший из всех памят­ников религиозного зодчества, какие суще­ствуют в дравидийских странах. Главная пирамида, или вимар возвышающаяся на 60 метров и увенчанная куполом-монолитом, состоит из тринадцати этажей, поддерживае­мых кубическим цоколем,с двумя распо­ложенными один над другим рядами ко­лонн; характеристические мотивы его архи­тектуры—это изваяния в форме веера, кото­рые, вероятию, напоминают перья павлина, священной птицы. Одна из соседних пагод, посвященная Субраманье, сыну Сивы, еще бо­лее замечательна изяществом формы и совер­шенством деталей: не будь такого обилия скульптурных украшений, можно бы было по­думать, что видишь перед собою произведение итальянского зодчества эпохи возрождения. На юго-востоке, храм в Манаргуди пользуется почти /такою же славой, как и танджорский; он тоже причисляется к «семи» знамени­тым пагодам.
Местности столь плодоносные и столь густо населенные, как равнины по нижнему тече­нию Кавери, должны бы были иметь значитель­ный порт, который служил бы им посред­ником в торговых сношениях с загранич­ными рынками: поберег на восточном фрон­те дельты опасен для кораблей, и потому по­чти все движение торгового обмена произво­дится через мадрасский рейд. Однако, же­лезная дорога, соединяющая города Тричинаполи и Танджор, приносит па набережные Негапатама много произведений края, которые лаббаи, арабы смешанной расы, захватившие в свои руки почти всю местную торговлю, отправляют на остров Цейлон, в Рангун, в Сингапур. Средняя годовая ценность внеш­ней торговли негапатамского порта, за пяти­летний период, с 1875 до 1^80 года, соста­вляла 22.820.000 франков. Негапатам, или «Змеиный городъ», уже известный древним грекам под именем Нигамос, есть один из первых городов, попавших во власть
545
ЮЖНАЯ ИНДИЯ.
546
европейцев. Португальцы, голландцы, англи­чане последовательно сменяли друг друга в качестве чужеземных владетелей. Киломе­трах в двадцати к северу от Иегапатама, на одном пз рукавов реки Кавери, нахо­дится город Карикаль, французская контора, вторая в Индии по важности торговых сно­шений; суда, вместимостью до 200 тонн, при­возящие, по большей части, лес и европейские мануфактурные товары, приходят туда за грузами риса для Цейлона, Франции, острова Соединения. Пространство территории Карпкаль: 135.2 кв. кплом.; народонаселение в 1895 году: 60.37b душ. Хотя песоединенный с сетью железных дорог, Карикаль остался цветущим городом, тогда как Транкебар, пли Тарагамбадп, — по-тамильски «Город Волнъ», пришел в упадок. Негапатамская железная дирога отвлекла от него всю тор­говлю. Транкебар впродолжении двух слишком столетий был датской колонией; за­тем, вместе с городом Серампуром, он был продан Англии за 500.000 франков. Первая протестантская миссия, появившаяся на почве Индии, была основана в Транкфбаре.
На юге бассейна Кавери, Мадура долгое время была метрополией южной Индии; она бы­ла столицей того царства пандиев или пандиопов (Пандиа мандалам), о котором гово­рят греческие географы и которое посылало два посольства в Рим; по словам летописей, она была основана в пятом столетии до Р. X. иммигрантами, пришедшими с севера. В на­чать христианской эры царство это было глав­ным центром образованности на Полуостро­ве; в ту эпоху школьное ученье стало уже обязательным для всех детей, достигших пятилетнего возраста; их вводили в школу, к подножию статуи Ганесы, бога мудрости, и с большою торжественностью вписывали их имена в публичные реестры. Своим назва­нием Мадура, вероятно, была обязана свя­щенному городу па берегах Джамны, Мутре, или Матуре; полагают, что и остров Ма­дура, близ Явы. получил то же самое на­именование от индусов, приходивших туда проповедывать свой культ. Древний город, частью вновь отстроенный и ассеиироваиный англичанами, сохранил некоторые памятники своего прошлого, между прочим, одну пагоду, портал которой (недоконченный) и неф мо­гут сравниться со всем, что Полуостров имеет наиболее великолепного и наиболее смелого по замыслу среди своих многочи­сленных памятников религиозного зодче­ства *)• Дворец, который по времени построй­ки относится к первой половине восемнадца­того столетия, представляет образцовое про-
9 М. Taylor, „Oriental Historical Manuscripts". География Д'ек.ию. т. VIII.
изведение гражданской архитектуры в Южной Индии: мавританское искусство соединилось в нем с индусским стилем и придает ему больше изящества и грации, облегчив его от подавляющего хаоса бесчисленных мифологи­ческих изваяний; преданиегласит, что по­стройка этого дворца производилась под ру­ководством какого-то европейского мастера.
Мадура соединена железною дорогой, с одной стороны, с городом Дпндигалем, с другой—с городом Тинневелли. Диндпгаль был некогда очень важным пунктом в стратегическом отношении, благодаря своему положению у подошвы укрепленного пригорка, командующего дорогами на востоке гор Паль­ни; Тинневелли главный город конечного округа Индии, между мысом Коморин и Ры­боловным берегом. Тинневелли стоит при реке Тамрапарни и образует два города-близ­неца с Паламкоттаем, построенным на про­тивоположном берегу той же реки, в 4 кило­метрах к юго-востоку. Титул главного го­рода принадлежит Тинневелли, но местопре­бывание окружного управления находится в Паламкоттае. Европейские резиденты обоих этих городов часто отправляются на дачу в город Куталлам, лежащий на западе, близ водопадов верхней Тамрапарни, и в проломе гор, чрез который проходят югозападные ветры, освежающие раскаленную удушливую атмосферу над равнинами. На во­стоке, ветвь железного пути соединяет Тин­невелли с портом Тутикорин, пли Туттукуди, который расположен на бесплодном песчаном берегу, продолжающемся нечув­ствительною покатостью под поверхностью вод моря. Корабли бросают якорь в 4 ки­лометрах от берега и сообщаются с нор том посредством мелких судов, поднимающих незначительный груз. Бывшая торговая кон­тора португальцев, затем голландцев, Тути­корин есть единственный в Индии город (если не считать Гоа), где около половины населения состоит пз христиан, а в его окрестностях встречаются целые дерева и, где нет ни одного язычника. Эти христиане католики, составляющие касту параваров, за­нимались прежде ловлей жемчужных рако­вин; но этот промысел совершенно поки­нут с того времени, как вновь образовав­шиеся мели изменили направление течений в рейде. Что касается внешней торговли, весьма значительной во времена португа^ского гос­подства, то она прпшла-было в упадок и ограничивалась мелким каботажем до по­стройки железной дороги, соединившей Тути­корин с железнодорожною сетью Индии. С открытием этого рельсового пути торговый обмен тотчас же оживился и принял боль­шие размеры, благодаря выгодному положению порта, которое избавляет малабарские суда,
18
547 глава и. —
английские и туземные, от обхода на востоке иг острова Цейлона. Тутикорин отправляет за границу хлопок, кофе, пряности и снаб­жает Цейлон лошадьми, быками, домашней птицей, зерновым хлебом; отсюда же про­изводится очень деятельное пассажирское со­общение с портами острова. Ценность торго­вых оборотов Тутикоринского порта в 1875 году простиралась до 32.375.000 франков.
Пространство, описанное главною железною дорогою земли Мадура и её ветвями, негапатамской и тутикоринской, заключает в себе медиатизированное государство Пудукотта, на­селенное почти исключительно земледельцами; по древнее и знаменитое княжество Рамнад присоединено к британским владениям, как замкндири. или отданный на откуп лен Го­род Рамнад, или Раманатапурам, названный гак в честь бога Рамы, лежит в местности, усеянной искусственными прудами, при основа­нии треугольника полуострова, который выдви­нулся на восток между заливами Манаарским и Палкскпм и продолжается по направлению к Цейлону цепью островков и подводных скал. Рамнадский государь носил титул Сетупати, т. е. «Властителя моста», и, по сказанию леген­ды, был поставлен там, как охранитель прохода между островом Рамесварам и кон­тинентом. Каста «воровъ» малавар, кото­рых он был главою и в которых многие писатели видят аборигенов края, по причи­не их своеобразных нравов, состояла из воинов-землепашцев, обязанных являться по первому его призыву; менее чем в неде­лю он мог собрать под знамена от трид­цати до сорока тысяч человек, из которых каждый приносил с собою запас продоволь­ствия для начала похода; оттого «владетель моста» был грозой соседей, и в течение мно­гих столетий его власть распространялась на значительную часть Полуострова. От Рамнада зависят несколько портов: на юге «моста»— Мутапет (Порт-Лорн), где можно было бы устроить лучшее пристанище этого побережья 9, и Килькарай, который, может быть, был ре­зиденцией династии пандиасов * 2); на севере— Аутанкарре (Аттанкарай) и Девипатнам. Мо­ряки и рыболовы этого округа в большинстве лаббаи. магометане и католики.
Полуостров Рамнад, оканчивающийся остроконечным, в форме копья, мысом Ра­мен, продолжался еще в пятнадцатом сто­летии к острову Рамесварам полосой камен­ных глыб, имевшей 2.150 метров длины. Не только предание, но даже архивы Рамесварамской пагоды рассказывают, что три раза в году, в дни праздников Рамы, статуя этого бога была носима на континент, и пилигримы
Ч Taylor, „Harbours of India".
2i Clements Markham, „Travels in Peru and India".
индустан. 548
следовали за процессией по шоссе, теперь раз рушенному, содержание которого было ввере­но «Господину моста». В 1480 году сильная буря прорвала эту естественную плотину; нуж­но было поправлять ее, но вскоре после того второе, затем третье вторжение моря разруши­ло произведенные работы, так что пришлось отказаться от дальнейшего продолжения борь­бы с волнами. В настоящее время то, что еще уцелело от плотины, состоит из двух гряд неравной высоты, идущих параллель­но одна другой на расстоянии 130 метров. Северная гряда—самая высокая, и почти вез­де её каменные глыбы бывают видимы в пе­риоды отлива, образуя непрерывную цепь; камни же южной цепи только кое-где высовы­вают свои верхушки над поверхностью вод. Камни плотины, из которых иные, по рассказам туцфмцев, были привезены с мате­рика для закладки брешей, отличаются удиви­тельною правильностью формы п весят, сред­ним числом, от 10 до 20 тонн; можно поду­мать, что видишь перед собою глыбы бетона, положенные инженерами, на самом же деле это песчаники, гораздо более крепкие, чем горные породы того же рода, находимые с той и другой стороны под соседними песками. Очевидно. «Большая Плотина», одно из за­мечательнейших в свете геологических образований, есть жила твердой скалы, сохра­нившаяся среди моря,точно искусственная дам­ба, тогда как все окружавшие ее каменистые вещества были разрушены волнами, унесены течениями и отложены в виде песчаных ме­лей в соседних морях; но и Большая Пло­тина, в свою очередь, начинает подаваться. В начале настоящего столетия, канал, обра­зовавшийся на восточной оконечности этого естественного жетс, представлял уже проход мелким судам Коромандельского берега; в часы прилива они находят там два метра воды, в часы отлива немного более метра. В 1838 году, англичане приступили к углу­блению пролива. Под их руководством, партии арестантов взрывали скалы и драги­ровали дно фарватера; в настоящее время проход, длиною в 1.289, шириною в 25 ме­тров. имеет 4 */4 метра глубины, и парохо­ды, даже военные корабли свободно перехо­дят через порог между заливами Палкским и Манаарским. Местечко Памбан, занимаю­щее на востоке оконечность острова Рамесва­рам, населено моряками, лоцманами, водола­зами и посредниками в торговле между Цей­лоном и твердою землей. Движение судоход­ства через Памбанский пролив в 1879 году: 2.143 судна, общая вместимость их 228.100 тонн. На востоке, около середины островка Рамесварам, стоит храм того же имени, основанный, как гласит легенда, самим Ра­мой, но сооружение которого в действитель-
549
ЮЖНАЯ
550
ностп относится к шестнадцатому п семнад­цатому столетиям: это чудный ансамбль строе­нии, из которых иные могут быть поста­влены на-ряду с совершеннейшими памяти-
ИНДИЯ.
качурки, которые совершенно уничтожают художественный эффект.
Островок Рамесварам, последняя индус-
Цейлоном длпн-
ская земля, соединяется съ
J *4,

Л р>£
ж
г' н
Жч
Ц-

■ гГ ,1' '•» ’ •
4,5' / ,
i' ,Ц

я 4»

■Р О 05
и=С со S
tQ т
t* ЕС s ffl
ками дравидийского искусства; его корридоры, украшенные резными колоннами с группами людей и животных наверху, имеют не ме­нее 1.200 метров длины, но драгоценные детали покрыты густыми слоями пестрой шту-
ным рядом песчаных мелей, остатками дороги, которая, по словам легенды, была по­строена обезьяной Гануманом, для прохода воинств Рамы. Магометане п христиане, от­вергая, как нечестивую, мифологию туземцев,
551 ГЛАВА II.—
переименовали этот «мост Рамы» в «Ада­мов мостъ».
Главные города Южцой Индии:
Мадвассиое президентство. Мадрас (1891 г.) 452.518 жителей; Тричинаполи— 90.610;
Таи гжор 5и.зоо: Мадура -87.128; Салем (Шелам) — 67.710; Негапатам — 59.221; Каликут — 66.078; Хумбаконам — 54.307; Кудалуръ—47.355: Веллоръ—: 8.020; Конджсварам —35 400; Коимбатуръ—46.383; Пальгат--39.481; Неллоръ— 29.336;Мангалоръ— 40.922;Маявфрам —22.580;Анамала—22.300; Телличери—20.480; Тутпкорши -25.107 жит.
Майсур. Бангалор (1891 г.)—180.366 жит.;
Майсур (1891 г.)—74.050 жит.
Тр ванкор. Тривандрамъ—27.987 жителей;
Але-ппи—26.000 жит.
Французские владения. Пондишерп(1895г.)— 49.000 жит.;Карикаль (1895 г.)—19.000 жит.
XT Цейлон.
Большой остров, на который англичане всегда смотрели как на отдельную землю и который они ие соединяют непосредственно со своею Индийскою империей, наследием быв­шей ост-индской компании, составляет, с географической точки зрения, простой прида­ток или продолжение Полуострова. Несколь­ко метров разницы в уровне соседних мо­рей,--и Цейлон, выступив из-под воды своею северною оконечностью, соединился бы с Коромандельским берегом, точно так же, как, при более значительном вертикальном движения почвы в противоположном направле­нии, горы Апамалах и соседние массивы образо­вали бы. с окружающими их равнинами, другой Цейлон. Индусы всегда признавали, что южный остров есть часть большой земли, и из двух их эпопей одна рассказывает именно о том, как мост, перекинутый бо­гами, соединил остров с континентом. Астрономы, как и поэты, считают Цейлон индусскою землей, ив их глазах меридиан острова есть тот, который проходит через гору Меру; они соединяют одною и тою же начальною линиею высочайшую вершину Гима­лаев и священный пик островного массива. Имена Цейлона тоже все индусского происхож­дения, за исключением, может быть, древ­него наименования Ланка, которое, впрочем, по мнению Эмерсона Теннента, было дано ему браманами, в смысле «Блистательнаго». Тамрапарни, или «Блестящий как медь» *), эпи­тет. из которого греки сделали название Тапробапа, применялся также к стране Ма­дура, в южной Индии, п река, орошающая равнины Тинневелли, сохранила его до на-
Tumour, „Mahawanso“.
индустап. 552
ших дней. Наконец, слово Цейлон или Цейлан, употребляемое европейцами, и слово Серендпб, применяемое арабами, суть не что иное, как древнее название Сингала-двипа или просто Сингала, т. е. «остров Львовъ» или «Львиный». Правда, эти дикие звери не водятся в Серепдибе; «львы», которым он обязан своим именем, были завоеватели, пришедшие с севера, которые поработили ту­земных жителей. Цейлон так близко свя­зан с полуостровом по сю сторону Ганга, что его можно рассматривать как уголок Индии, представляющий еще некоторые фазы древней истории индусского народа. Население его, в большей части пришедшее с соседнего континента, осталось более верным ста­рым обычаям, чем обитатели первоначаль­ного отечества. Только на Цейлоне да в вы­соких долинах Гималайских гор можно еще найти остатки буддизма, который некогда был религией цивилизованных индусов: син­галезская (цейлонская) литература дала уче­ным возможность пополнить многие пробелы брамапских книг *)•
Онесикрить, один из спутников Неарха во флоте Александра Македонского, н Мегасоен. посланник Селевка, принесли в Евро­пу первые сведения о Тапробане; но, как это почти всегда случалось в истории географи­ческих открытий, остров принял в вообра­жении моряков размеры, далеко превосходя­щие действительность; трудности плавания во­круг него, необходимость идти искать попут­ный ветер на больших расстояниях в эпо­ху перемены направления муссона, существо­вание обширных мелей, простирающихся да­леко по обе стороны северной оконечности острова, и, вероятно, также сбивчивость поня­тий, благодаря которой Цейлон, Ява и Су­матра принимались за одну землю,— все это •вместе было причиной того, что индийскому острову приписывали громадные размеры: древ­ние греки дали ему название Антихтон, или «Противолежащая земля», т. е. смотрели на него как на особый мир или отдельный ма­терик, составляющий в южных морях как бы противовес северному континенту. Даже Марко-Поло, с которого начинается период географических исследований нового времени, дает Цейлону окружность в 2.400 миль, почти в четыре раза превосходящую размеры его действительной окружности, длина которой, вместе с соседними островками, равняется 1.100 километрам; впрочем,он прибавляет, что окружность острова уменьшилась на целую треть с древних времен, «сравнительно с тем, как показано на всемирной географи­ческой карте мореплавателей»; он приписы-
9 Chr. Lassen, „Indische Alterthomskundeu. ’) Carl Ritter, „Asien“, Bd. IV, 2-ter Theil.
553 ц Е й л
вал страшной силе северного муссона наше­ствия моря и частное разрушение морского при­брежья. С другой точки зрения, Цейлон то­же был сильно возвеличен рассказами море­плавателей. Онн сделали из него страну чу­дес: в понятиях китайцев это был по преимуществу «остров сокровищъ», в поня­тиях грековъ—«земля рубиновъ», а арабы, сравнивая тенистые берега Серендиба со своими спаленными жгучим солнцем берега­ми, рассказывали¥что, после изгнания из зем­ного рая, первые люди, по милосердию Божию, получили позволение жить во втором раю, в том, над которым господствует Адамов пик 9Первые европейские мореплаватели, так же, как магометанские путешественники, восторг которых так живо описан в «Тысячеи одной ночи», говорят, что прежде чем взор приметит эту благословенную зем­лю, о близости её догадываешься по благоуха­нию, приносимому морским ветерком. И точ­но, Цейлонъ—волшебный уголок земли, осо­бенно для тех, кто только-что покинул зной­ные берега Африки или Аравии, или болоти­стые местности Сандербана, Ориссы, Годавери. Но как ни прекрасен этот уголок, он, однако, имеет равных себе между остро­вами Малайского архипелага и Антильскими. Наконец, несмотря на плодородие его июлей, богатство его копей и рудников, счастливое его положение между двумя морями, Аравий­ским и Бенгальским, Цейлон далеко усту­пает английской Индии в пропорциональной важности относительно населенности и разви­тия торговли. Пространство этого островабЗ.976 квадр. километр., народонаселение 3.235.342 души (в 1895 году), так что, следовательно, средним числом, приходится по 50 жителей на один квадр. километр.
Форму Цейлона часто сравнивали с фор­мой груши, ножка которой находится на севе­ро-западе, но направлению к дельте Кавери. Гористая область занимает центр южной \ части острова, и со всех сторон вокруг этого ядра из кристаллических горных по­род почва правильно понижается к морским берегам; на юго-востоке, высокие массивы всего ближе подходят к морю и мысам, а в некоторых местах даже выдвинулись в самое море. В целом, горные хребты Цей­лона представляют некоторый параллелизм в направлении от юго-востока к северозападу, и в эту же сторону текут воды про­межуточных долин. Представляя сходство с южно-индийскими горными массами НпльГпри и Анамалахом по геологическому обра­зованию, массив Цейлона походит на них также средней высотой своих пиков. Выс­шая его точка, гора Педроталлагалла (2.524
♦) Emerson Tennent, „Ceylon“.
О н . 554
метра), лишь немногим ниже Додабетты и Анамуди, и многие другие вершины превышают 2.000 метров; плоскогорье Нувера-Элиа. со всех сторон окруженное горами, поднимается на среднюю высоту 1.890 метров. Педротал­лагалла, находящаяся в центре массива и окруженная другими вершинами, немного усту­пающими ей по высоте, остается скрытою от взоров обитателей соседних равнин; оттого* она не могла сделаться самою знаменитою го­рою Цейлона. Горой священной по преиму­ществу почитается та, которая первая бро­салась в глаза мореплавателям, когда они приближались к западным берегам,—Саманала, которую магометане прозвали «Адамо­вым пикомъ». Буддисты дали ей имя Сринада, «Отпечаток ноги», в честь своего учи­теля, который, будто бы, оставил на скале вершины след своей ступни,—огромная ды­ра, увеличенная с помощью резца и грубо изваянная; в нескольких метрах оттуда, па склоне горы, из скалы бьет ключ, указы­вающий место, где стоял святой, опершись на посох и созерцая пространство. Пышные рододендроны, достигающие от 10 до 12 ме­тров высоты, растут по скатам, наклоняя свои цветущие ветви к вершине горы, «как бы стремясь приблизиться к священному от­печатку ноги Будды».
Северная половина острова, почти на всем её протяжении, представляет обширную рав­нину; один только отрог отделяется от цен­трального массива, направляясь на северовосток к гавани Тринкомали; кроме того, несколько гор высятся по одиночке среди низменных пространств. Таков пик Магиитала, господствующий над священным городом Анараджапура; там и сям, в со­седстве морских берегов, показываются ба­зальтовые формации. В гористой части остро­ва господствующая горная порода—гнейс; многие контрфорсы состоят из одной камен­ной глыбы, притупленной па углах атмосфер­ными деятелями; некоторые из этих масс, возвышающиеся на 200 метров на обширном фундаменте в несколько квадратных кило­метров, имеют выгнутый край, в форме полукупола, и целые храмы могли приютиться под этими естественными сводами; благодаря этим кривизнам поверхности, можно было иссекать в камне плиты в форме бревен и досок для покрытия пагод: неразрушимая скала, так сказать, символизировала долго­вечность веры. Цейлонский гнейс,так же,как гнейс южной Индии и как деканский трапп, выветриваясь, распадается на тонкую крас­ную пыль, которая и покрывает почву. Ме­стные жители называют Кабулом эти латери­ты, составляющие резкий контраст своим яр­ким цветом с густою зеленью листвы. Пу­тешественник, высадившийся на берег Цей­
555
ГЛАВА И.—ИНДУСТАН.
556
лона, бывает прежде всего поражен красно­ватой окраской дорог и полей: может быть, этому кабуку «медно-красного цвета» остров и обязан был своим древним именем Тамрапарни, переделанным греками в Тапробану.
Немногие металлы, за исключением железа, встречаются в количествах,заслуживающих разработки, в горных породах Цейлона; месторождения золота, очень многочисленные, но бедные металлом, привлекли лишь неболь­шое число золотоискателей; жилы графита более производительны, и добываемый мине­рал составляет один из предметов отпуск­ной торговли; но нет страны, более бога­той драгоценными камнями. Реки южного бе­рега, особенно те, которые орошают окрест­ности Ратнапуры, «Рубинового Города», катят в своих песках такое большое количество рубинов (красных яхонтов), сапфиров (си­них яхонтов), гранатов, что некоторые бе­рега почти сплошь состоят из этих кам­ней; пыль, собираемая гранильщиками, упо­требляется ими для шлифовки самоцветных камней. Впрочем, в этих поверхностных слоях речных наносов не встречаются хорошие экземпляры рубинов; нужно рыть землю под песками и пробурить слои гравия и глины, прежде чем найдешь кристаллоно­сный слой, пли неллан, который, как пола­гают, по времени образования предшествовал базальтовым извержениям, пробившимся ме­стами на поверхность. В этом-то неллане искатели самоцветных камней и находят ценные кристаллы. До прибытия англичан природные жители острова никогда не давали себе труда добираться до самой скалы, где встречаются более крупные и отличающиеся лучшим блеском камни. Гранаты, особенно разновидности, известные под названием «ко­ричных камней», до такой степени обыкно­венны. что глыбы гнейса усеяны ими, точно звездами: полосы кристаллов, наполняющих горную породу, походят на ветви с сверкаю­щими цветками. Цейлонские сапфиры и топа­зы признаны самыми ценными из 37 разно­видностей драгоценных камней, собранных геологом Гигаксом; но алмазов нигде не находили в Серендибе, хотя о них говорят древние географы и арабские рассказчики.
Реки спускаются с центрального массива ко всей окружности острова, но лишь очень не­многие из них имеют приемный бассейн, достаточно обширный для того, чтобы сде­латься значительными притоками; по большей части, это—ручьи, страшные в сезон дож­дей, пересыхающие в сухое время года; толь­ко некоторые могут служить для мелкого су­доходства в нижней части их течения, меж­ду устьем и первыми порогами, находящи­
мися при выходе из области холмов. А меж­ду тем, многие из речек носят громкое имя «Ганга», как будто они могут быть сравниваемы с божественною Гангой, спу­скающейся с Гималайских гор. Самая обиль­ная из них, Магавелли-ганга, или «большая река Песковъ», одна ветвь которой впадает в Трпнкомальскую бухту, имеет всего толь­ко 215 километров длины и приносит в море лишь воды бассейна в 10.000 квадр. километров, хотя более д^вух третей цент­рального массива заключаются в пределах её покатости; в сравнении с большими ре­ками Индии, этот цейлонский Ганг есть не более, как ручёй.
Большинство г нг и ойя заперты при устье береговыми валами, которые отлагает реч­ное течение, останавливаемое водами моря. Так образуются, под защитой этих песча­ных кос, большие лагуны, где собираются воды, спустившиеся с плоских возвышен­ностей: одна из этих лагун или, как их называют англичане, gobbs, которая тянется вдоль восточного морского берега, на севере п на юге от Баттикалоа, имеет не менее 50 километров в длину; это огромный пруд, где судоходство производится под защитою от бурь и волнений моря, как во внутренних береговых водах (backwaters) Малабара. На западном берегу такия озера менее много­численны, по причине близости гор и кру­того ската; однако, и там образовалось не­сколько лагун, к северу и к югу от Ко­ломбо. Остров Кальпентпн может быть рассматриваем, в целом, как длинный береговой вал или коса; залив, отделяющий его от Цейлона, постепенно суживается к югу, и на протяжении около тридцати киломе­тров представляет просто большой пруд. Наибольшая часть восточного берега окай­млена дюнами. Пески приносятся на плоские берега береговым течением, которое следует направлению ветров, попеременно с севера на юг и с юга на север; высохший вовремя отлива песок подхватывается ветром и на­громождается в виде дюн; но редко бывает, чтобы эти горки долгое время оставались по­движными. Травы с расстилающимися корня­ми, какова, например, spinifex squarrosus, или «большая борода Рамы», скрепляют пес­ки; вскоре кусты, деревца, затем большие де­ревья выростают па окрепших скатах; на­конец, человек насаждает кокосовые паль­мы, которые нигде так хорошо не произростают, как на этой легкой почве, всегда сы­рой в глубине и иногда смоченной на поверх­ности солеными брызгами. Кокосовые насаж­дения, покрывающие дюны в окрестностях города Баттикалоа, па восточном берегу ост­рова, продолжаются непрерывным рядомъ
557 ц е й
на пространстве 70 километров в длину, при различной ширине, меняющейся от двух до пяти километров.
Северная часть Цейлона целиком состоит из разложившихся кораллов; до расстояния десяти и пятнадцати километров от моря плуг выбрасывает на поверхность раковины устриц и других двустворчатых, равно как ракообразных, виды которых живут поныне в соседних водах. Уже арабские путеше­ственники знали об этот факте, но они да­вали ему странное объяснение: по их мнению, некоторые виды раков превращаются в ка­мень по выходе из моря *). Очевидно, эта область острова постепенно поднялась; здесь встречаются, так же, как и южнее, на при­морье у Негомбо, туфы из известковых об­ломков, смешанных с раковинами и дру­гими остатками, выброшенными морем и ма­ло-по-малу превратившимися в твердый кон­гломерат. Манаарские туземцы, вырезываю­щие себе кольца и браслеты из раковины иигЫпеИИ" rapa, ищут эту раковину не толь­ко на дне моря, по собирают ее также в больших количествах на выступивших изъпод воды берегах; близ Джафны нашли, в 1845 году, якорь таких размеров, что он, очевидно, должен был принадлежать боль­шому кораблю, какие теперь уже не могли бы плавать в мелководных морях тех обла­стей. Маленький архипелаг, продолжающий на северо-западе северную оконечность Цейлона, состоит из этих новых, постепенно при­поднятых земель. Точно также, остров Манаар выступил из-под воды в недавнюю геологическую эпоху, хотя со стороны твердой земли Памбанская плотина, уже несколько ве­ков тому назад, была прорвана напором волн. Индусская легенда, сообщаемая поэтами, говорит, что Манаар появился вместе с Ремесварамом в эпоху завоевания Цейлона Рамой. Бог-обезьяна Гануман, поместив одну гору на кончике своего хвоста, а другую на голове, бросил их в море, чтобы обра­зовать мост, по которому и продефилиро­вала обезьянья армия, шедшая в Ланку; эта плотина и есть мост Рамы или Адама.
Остров Манаар отделен от Цейлона извилистым проливом в 1.600 метров ширины, где суда находят не более метра воды в периоды отливай который очень трудно было бы преобразовать в судоходный канал для больших судов; но пески моста Рамы, соединяющие Манаар с Рамесварамом в виде берегового вала или косы, частью высту­пившей из-под воды, длиною около 50 ки­лометров, представляют там и сям не­сколько брешей более глубоких, чем Манаарский пролив, и если английское правитель-
0 Abou-Zeyd; Reynaud, „Voyages faits par les Arabesu.
л о н . 558
ство решится открыть между Индией и Цей­лоном канал для большего судоходства, то, вероятно, не иначе, как прорыв траншею в «мосте Рамы», между 10-тп-метровымн глу­бинами, которые находятся на севере и на юге от песчаной насыпи. Смотря по напра­влению муссонов, песчаные мели перемещаются с севера на юг и с юга на север; когда ветер дует из Бенгальского залива, местное течение увлекает в морских проходах пе­сок и коралловые обломки и отлагает их на берегах, обращенных на юг; в пе­риод юго-восточного муссона происходить обратное явление г). Впрочем, морские течения не отличаются большою силой в заливах Манаарском и Палкеком, па западных берегах Цейлона. Они идут попеременно вдоль берегов, огибая остров с восточной н съсеверной стороны, как будто бы он составлял часть Индийского полуострова; во время летнего муссона, течения, следующие вдоль Малабарских берегов, ударяются об остров на южном его берегу, проникая в Манаарский залив лишь небольшими боковыми струями: в период зимнего муссона, зыбь, идущая от Коромандельского берега, продолжается на во­сточном берегу Цейлона, не заходя в зако­улок Палкского залива.
На острове Рамесварам, так же, как на всех коралловыхъберегах северной стороны Цейлона, пресные воды наполняют обширные подземные резервуары под рифами. Копая колодцы сквозь коралловую скалу, встречают во многих мкетах глубокия впадины или по­лости, где вода всегда держится на уровне соседнего моря, поднимаясь и понижаясь вместе с приливом потливом,разность между кото­рыми в этих областях моря от 45 до 90 сантиметровъ^ от самого низкого стояния воды («мертвые воды») до наивысшего при­лива. В этих «приливных колодцахъ» (puits a mareyage), подобных колодцам на всех известковых берегах, соленая вода, прони­кая в трещины почвы, уравновешивает пре­сную воду своим боковым давлением. По­добно тому, как жидкость, содержащаяся в губке, сохраняется без перемены в резерву­аре, наполненном рассолом, подземные скоп­ления пресной воды па известковых морских берегах не могут быть изменяемы массой соленых вод, попеременно поднимающихся и понижающихся в ближайших к морю расселинах скалы 2). В глубоких колодцах пресная вода залегает на слое солоноватой воды, а нижняя жидкость совершенно соленая. Потурский колодезь, на северо-востоке оть
Sinis, „Journal of the Geographical Society of Lon­don44, 1834.
-’) Darwin,,, Narrative of the Surveying Voyages of the Adventure and Beagle41; R. Thomassy, „Bulletin de la Sociate de Geographic de Paris44, 1864.
559 ГЛАВА IL—
Джафны, есть одна из этих скрытых пу­чин или глубоких расселин, где чистая вода плавает поверху, тогда как нижние слои представляют последовательно всевозможные степени плотности до солености морской воды, на расстоянии 42 метров от поверхности. Тем не менее, ирригационные насосы не могут вычерпать верхнюю водную площадь, постоянно питаемую боковыми притоками х).
Климат Цейлона походитъчна климат юж­ной Индии, с тою лишь разницей, что он представляет меньшие уклонения, благодаря морской атмосфере, которая омывает остров со всех сторон, и правильным бризам, следующим за движениями солнца. Средняя температура в городах поморья от 27 до 28 градусов стоградусного термометра, и хотя северная оконечность острова па целые 350 до 400 километров более удалена от эква­тора, чем южные берега, но жары там силь­нее, по причине отдаленности гор, песчаного свойства почвы, отражающей солнечные лучи, и соседства Коромандельских берегов, откуда дуют сухие ветры 2). Ураганы на Цейлоне очень редки; почти во все времена года дви­жения атмосферы совершаются там с такою правильностью, что их можно предсказать задолго вперед п с полною уверенностью распределить употребление своих дней. От одного месяца до другого, как и от одного сезона до другого, температура представляет лишь весьма незначительные изменения: здесь царствует «вечная весна», как на островах Малайского архипелага, только распределение дождей неравномерно. Юго-западный муссон изливает значительное количество атмосфер­ной влаги на равнины вокруг Коломбо п на всю юго-западную покатость гор, тогда как на восточные земли он приносит недоста­точное количество дождей. В период северовосточного муссона, который насытился водя­ными парами, проходя над Бенгальским за­ливом, происходит обратное явление: тогда восточный склон обильнее орошается атмо­сферными осадками. В среднем выводе, ко­личество выпадающих дождей, наблюдаемое ныне более чем на 100 метеорологических станциях острова, может быть исчисляемо в два метра (в Коломбо средний слой дождевой воды за десятилетний период оказался равным 2,23 метрам); оно постепенно уменьшается с юга на север, от области, обращенной к океану, до области, смотрящей к твердой земле; разность между крайними станциями со­ставляет пять с половиною метров: тогда как в Манааре средний слой дождевой воды не достигает одного метра толщины, в Падуполе, па западном скате Адамова пика, опъ
1) Emerson Tennent, „Ceylonw.
2) Hermann von Schlagintweit, „Reisen in Indien und Hochasien".
ИНДУСТАН. 560
равняется шести метрам ’)• Высоты НувераЭлиа бывают по целым неделям окутаны туманами.
В отношении флоры, как и в отношении климата, Цейлон походит на соседния конти­нентальные земли; однако, он имеет и осо­бенные растительные виды; ботанику, приехав­шему с Явы, многие цейлонские леса напоми­нают растительность малайских островов. Различные растения, которые до сих пор не могли быть акклиматизированы в южной Индии, кроме как в садах, составляют теперь часть лесной флоры Цейлона: мускат­ное дерево разведено с полным успехом; мангустан дает здесь такие же превосходные плоды, как и в голландской Индии; дуриан, введенный португальцами с шестого столетия, сделался одним из обыкновенных дерев в цейлонских садах; что касается европейских фруктовых дерев, то они отлично принялись,но растут с такою силой, что не приносят ни цветов, ни плодов. В 1856 году насчи­тывали 2.670 видов явнобрачных растений на острове 2), но в действительности их, вероятно, существует, по меньшей мере, до 3.000; однако, лесазамечательны гораздо более силой растительности, нежели разнообразием древесных пород, особенно в юго-западной части острова, на влажной покатости гор. Эта область, самая населенная и наиболее посе­щаемая, есть, вместе с тем, самая прекрас­ная, самая живописная, благодаря разнообраз­ным породам пальм (десять или пятнад­цать различных видов), высоко поднимаю­щим свои коленчатые стебли и короны в форме вееров над густой чащей других растений. Египетский дум (hyphane thebaica) тоже находится в числе этих пальм; но как он разнится от дерева, которое мы видим в первоначальном отечестве! Ствол вдвое шире и выше, развилины многочисленнее и более сближены, а листья, цветы, плоды сде­лались гораздо крупнее и красивее 3). Одно­ствольные пальмовые деревья, увенчанные вер­хушкой в форме зонтика или опахала, соста­вляют резкий контраст с этою вилообразною пальмой. Из пучка громадных листьев, по­верхность которых имеет не менее 5 или 6 квадр. метров, поднимается исполинский цветок зонтичной пальмы, достигающий от 10 до 12 метров (от 14 до 17 аршин) вы­соты и заключающий в себе мног.е миллионы маленьких цветков; в каждой деревне есть аллеи из кокосовых пальм, дерева, которое «не может жить вдали от звука человеческого голоса». Огромные баобабы растут па острове Манаар, где они впервые были насаждены
9 Ferguson, „Handbook for Ceylonu.
Emerson Tennent, цитированное сочинение
8) Ernst Hiickel, „Nature, Weekly Journal ofScience“, aug. 24,1882.
561 Ц Е й л
португальцами пли арабами. В девственных лесах тек встречается редко; древесные по­роды. дающие лучший строевой лес, -это чср-
о и . 562
сантиметров в диаметре, без малейшей не­правильности. Из них плетут воздушные мосты, которые с трудом различишь от дру-

<Гопура»-главнейший храм в Кумбаконаме.
ное дерево и chloroxylon suete-nia. Еще по­лезнее бамбуки и пальмы-тростники, ползущие по земле; некоторые из этих лиан имеют до 75 метров в длину и только от 2 до 3
тих вьющихся растений и переплетающихся древесных ветвей; носильщики, даже нагру­женные лошади проходят по этим качелям, которые трясутся и качаются при малейшемъ
же восемнадцать Цейлономъ
563 ГЛАВА II.—
давлении, потрясая гибкия, упругия ветви дерев, к которым они прикреплены.
Животное царство Цейлона не соответ­ствует богатству его характеристических ра­стений; числом форм опо далеко уступает фаунам соседнего континента, Сондских островов, экваториальной Африки, Бразилииf). Тем не менее, этот остров имеет неко­торые особенные, ему свойственные, виды, так что его нельзя считать простым зооло­гическим отделом южной Индии. Слопы, от­ныне защищенные от охотников строгими законами, стали довольно редки в области рав­нин. и вывоз этих великанов животного мира на твердую землю в последнее время за­метно уменьшился; так, в пятилетие с 1858 по 1862 год было отправлено на континент 1.600 голов; в следующия
лет, с 1863 по 1880 год, вывезено уже только 1.685 голов, на сумму 1.300.000 фран­ков * 2). Некоторых из больших млекопи­тающих, свойственных соседнему материку, совсем нет на Цейлоне; тигр, волк и раз­личные породы антилоп не водятся в его лесах, но зато он имеет несколько исклю­чительно ему свойственных животных, между прочим, одну летучую мышь, величиной едва превосходящую пчелу. Самое страшное для пу­тешественников животное—это крошечная пиявка, одна из самых маленьких, какие только существуют (hirudo ceylanicri)\ в 1815 году, во время экспедиции против Канди, многие английские солдаты сделались жертвой этих бесчисленных кровопийц; охотники на­девают род набедренников, когда отпра­вляются в леса внутренней части острова, где эти пиявки кишат мириадами. Между тремя стами птичьих пород более тридцати видов не встречаются в других местах. Специаль­ная фауна Цейлона заключает в себе 18 пресмыкающихся, даже три рода, которые не представлены на соседнем контпнфте3); один вид ящерицы, общий Цейлону и Бармании, до сих пор еще не был открыт в про­межуточных странах. Многие рыбы отли­чаются особенными нравами: таковы окуни ■кавайя (anabas или perca scandens),
ходят на большое расстояние от берегов по сырой траве, и даже, говорят, всползают на пальмы-пальмиры, чтобы расположиться там между широкими листьями. Говорят, что рыбаки сохраняют их живыми по четыре и по пяти дней вне воды. Другие рыбы, тоже из семейства окуней, зарываются в грязь пру­дов и луж, и живут таким образом без воздуха и воды впродолжении всего сухого вре-
9 Ernst Hiickel, „IndisChe Reisebriefe44, „Deutsche Rund­schau14, juin 1882.
*) Ferguson, „Handbook for Ceylon44.
3) Gunther, „Magazine for Natural History“, inarch 1859.
ННДУСТАН. 561
мени года *)• Раковины не встречаются нигде в столь многочисленных разновидностях, как на плоских берегах Манаарского за­лива. Лучшие из существующих конхилиоло­гических коллекций состоят, в наибольшей части, из экземпляров, собранных па Цей­лоне; первые натуралисты, описывавшие рако­вины, чуждые европейской фауне, пе зная места их происхождения, имели перед гла­зами исключительно цейлонские виды.
Если не по высшим животным, то, по крайней мере, по рыбам и раковинам, Цей лон можно, кажется, считать скорее малай­ской, нежели индусскою землей. Невозможно иначе объяснить это сходство животных форм, как допустив, что некогда существовало ка­кое-нибудь географическое сообщение между и Сондскпм архипелагом, или
непосредственно через земли, теперь ужо исчезнувшие, или косвенно через морские бе­рега, окружающие Бенгальский залив, и кото­рые тогда находились в пределах экватори­ального пояса, постепенно сузившагося с древних времен 2). Морская фауна Цейлона тоже походит на морскую фауну аравийского берега Красного моря, с тою разницей, что первая гораздо богаче видами и разновидно­стями, хотя однообразнее цветами. бесчислен­ные животные, кишащие в коралловых ро­щах Аравийского залива, окрашены в яркие цвета, красный, оранжевый, желтый, тогда как у видов Тапробаны общий цветъ—зе­леный. Вообще зеленый колорит составляет, так сказать, ливрею этого острова, который еще справедливее, чем Ирландия, прозван «Изумрудным островомъ»: рыбы, ракообраз­ные, морские звезды имеют такой же цвет, как большинство ящериц, птиц, насеко­мых; вся низшая животная жизнь приспосо­билась к своей зеленеющей среде 3).
Народонаселение Цейлона ‘быстро возра­стает, благодаря плодородию почвы и трудо­любию жителей; но невероятию, чтобы оно могло сравняться с массами народа, которые были скучены па острове до эпохи истребительных в средние
века. Углубляясь в леса и джунгли внутрен­ности острова, путешественник с удивлением встречает полуразрушенные резервуары и каналы, из которых каждый был окаймлен плантациями и местечками,нынеисчезнувшими: из 3.000 прудов более 1.500 заброшены, и в числе их есть такие, которые образуютъ
которые войн, опустошавших Цейлонъ
’) Abou-Zeyd; Reinaud, „Relations des Voyages faits par les Arabes44; Layard; Buchanan etc.; Emerson Tennent, „Ceylon44.
’-) Alfred R. Wallace, „Geographical Distribution of Animals44.
3) Ransonnet, „Geylan44; Ernst Hiickel, „Nature44, a ig. 24, 1882.
565 ц Е й л
болота пространством в 50 квадр. киломе­тров ‘). Каловевский резервуар, самое обшир­ное из всех этих водохранилищ, суще­ствует еще частью доныне, и близ плотины он имеет 20 метров глубины; чтобы произ­вести в нем все нужные поправки и распре­делить его воды по всему округу Авараджапура. нужно было бы израсходовать около мил­лиона *). Различные документы, относящиеся к четырнадцатому и пятнадцатому столетиям, говорят о существовании на острове около полутора миллиона «селений», или групп до­мов,построенных, как и нынешния деревни, па задержпвательпых плотинах пли в ле­сках и рощах, растущих в непосредствен­ном соседстве с водохранилищами. Из этого нужно заключить, что в ту эпоху Цей­лон был так же густо населен, как в наипп дни населены аллювиальные равнины Индии.
Хотя побоища и голодовки, порожденные дурным управлением, уменьшили, вероятно, на девять десятых прежнее народонаселение Цейлона, однако, и теперь еще существуют кое-какие остатки первобытных племен (або­ригенов). нравы которых напоминают времена до-исторпческие. Ведды, вероятные потомки якков, населявшие остров до при­бытия завоевателей, прославляемых в эпопее Рамайяны, сохранились в виде отдельного народца только в юго-восточной части Цей­лона, преимущественно в лесах вокруг Бинтепа, Бадулы, Нпльгалы, у восточного осно­вания горного массива. Первые путешествен­ники назначают им гораздо более обширную территорию; по их словам, некоторые группы ведов жили даже в северной области, бли­жайшей к Коромандельскому берегу, откуда исходил поток индусских иммигрантов. Еще около половины настоящего столетия их насчитывали до восьми тысяч душ: теперь это число уменьшилось до нескольких сотен, и даже можно задать вопрос, существуют ли они в чистомт, несмешанном состоянии; последние переписи показывают, что среднее число детей весьма незначительно в пх се­мействах, хотя обычай детоубийства не был констатирован. Ведды—одна из тех народ­ностей, которым, кажется, грозит близкое поглощение и которые изучаются антрополо­гами с тем большим интересом, что они -скоро совсем исчезнут с лица земли. Впро­чем, вероятно, что прежде преувеличивали численность аборигенов: таинственность пх k жизни делала то, что они казались многочи­сленнее, чем были в действительности; посвидетельству путешественников, овп никогда
’) Alb. Gray, „The Backwoods of СеуИапЛ, „Fortnigh­tly Review11, 1880.
2) W. H. Gregory, „Revue de Geographies 1880 — 1881, p. 68.
о и . 566
не бывали в непосредственном соприкосно­вении с иноплеменниками, вообще с чужими: даже для совершения мены, они приходили ночью в деревни и клали у дверей торговцев образчики нужных им предметов, помещая тут же рядом дикий мед или продукты сво­ей охоты: несколько времени спустя, онпопять являлись в тот же самый час ночи, чтобы взять купленные вещи. Таково, вероятно, про­исхождение древней легенды, сообщаемой ки­тайским пилигримом Фагианом, по которой цейлонские коммерсанты, будто бы. вели мено­вую торговлю с «змеями п демонами».
Те из веддов. которых наблюдали ан­тропологи, все очень нисенького роста и могли бы быть даже причислены к карликам (средний рост веддов, жителей Бинтенна: мужчин 1.537, женщин 1,448 метра) *); головы у них тоже очень маленькия: по вме­стимости черепа, опп занимают последнее место между человеческими породами. Впро­чем, онп довольно проворны и сильны, и хотя пх описывали как самых-безобразных из людей, с выступающими вперед челюстями, с приплюснутым носом, маленькими глаз­ками, оттопыренными и подвижными ушами, однако, их подлинные фотографические кар­точки не походят на эти отвратительные портреты; быть может, они немного чернее сингалезцев (цейлонцев), но во всяком слу­чае, цвет кожи у них не такой черный, как у негра, и шевелюра их редко бывает вол­нистая. Что касается пх цивилизации, то она самая первобытная: у них нет даже глиня­ной посуды, и хотя онп покупают железные дротики п стрелы, но не умеют заострять их иначе, как посредством ударов камнем; хижин онп себе не строют и живут под ветвями дерев и в пещерах. Кочующие звероловы, онп питаются почти исключительно мясом животных, и еще недавно они даже не давали себе труда варить его. Бродя груп­пами из нескольких человек, иногда даже из нескольких семей, онп не имеют ника­кой политической организации, никакой опре­деленной религии: онп смутно боятся демонов, смешивая пх с предками; пляски и крики, в роде тех, какие практикуются шаманами,— вот единственные пх религиозные церемо­нии: опп никогда не моются, опасаясь, чтобы вода не лишила пх силы. По рассказам не­которых новейших авторов, впрочем, ос­париваемым, ведды, будто бы. не обладают даже самыми простыми познаниями, без ко­торых немыслимо человеческое существова­ние; они не умеют, будто бы, ни считать, пи различать цветов, ни указать последователь­ность времени. Опи плачут и кричат, по пх, говорят, никогда не видали смеющимися; l
l) R. Virchow „Ueber die Veddas von Ceylon*..
567 ГЛАВА II.—
если это правда, то в этом отношении они были бы единственным примером между на­родами ’). А между тем, язык их мало раз­нится от языка их соседей сингалезцев. В веддах видят не первобытных дикарей, но одичавших потомков цивилизованного народа; несмотря па пх жалкое состояние, на них смотрят как на принадлежащих к высшей касте: это «царские дети». II действи­тельно, соблюдаемый ими доныне обычай же­ниться на своей младшей сестре практико­вался именно государями страны до прибытия завоевателей индусов. Впрочем, теперь ведды цивилизуются: из двух их племен только одно держится совершенно особняком от сингалезцев. Члены другого народца не боятся более вступать в непосредственные сношения со своими соседями, они высекают огонь посредством огнива, прикрываются одеждами из тканей, вместо передников из листьев, покупают наряды и украшения для своих женщин; наконец, браки между веддами и тамилами преобразовывают мало-по­малу расу. Большинство туземцев, окрещен­ных миссионерами в христианскую веру, нисколько от этого не изменило свой образ жизни.
Родии, т. е. «болотные люди», которые жи­вут в числе около тысячи душ в запад­ных долинах цейлонского массива, часто смешиваются с веддами, но они походят на этих последних только диким состоянием, в котором еще находятся многие из их кланов; еще недавно им было запрещено переправляться через реку на пароме, доста­вать воду из источника, входить в деревню, учиться какому-нибудь ремеслу, пахать землюа). Они не могли иметь сообщения с обществом иначе, как через посредство тюремщика, и этому-то последнему из сигналезцев родийские главари должны были бить челом 3). II, однако, родии находят еще в Цейлоне чело­веческие существа, которыми онп могут гну­шаться; опи считают себя гораздо выше амбаттейев и не позволяют даже своим соба­кам есть пищу, приготовленную этими не­счастными. Родии, но большей части, высокого роста, и черты лица у них правильнее, чем у веддов: между ними встречаются самые красивые женщины Цейлона. Полиандрические нравы (многомужство) преобладают у этих презираемых туземцев, но онп не женятся на своих сестрах. Они называют себя буд­дистами; однако, главный пх культ состоит в поклонении злому духу, которого они пы­таются умилостивить, принося ему в дар плоды, овощи и кровь красного петуха. Един-
*) Bayley, „Transactions of the Ethnological Society 1863; Hartshorne, „fortnightly Review". 1876.
3) Valentyn, „Oud en Nieuw Oost-Indien".
3; Emerson Tennent, „Ceylon* *.
индустан. 568
ствениые между жителями Цейлона, опи гово­рят оригинальным диалектом, который не имеет связи ни с дравидскими идиомами, ни с арийскими языками, ни с старым синга­лезским наречием ’)•
Главная масса островного населения, сгруп­пированная в южной области, кажется, очень мало отличается от веддов в физическом отношении. Большинство сингалезцев мало­рослы; голова у них продолговатая, цвет кожи смуглый или красноватый, всегда свет­лее, чем у тамилов; характеристическую черту, которою они наиболее отличаются от дикарей, составляет орлиная форма носа. Что всего более поражает путешественни­ков при виде сингалезцев в собственном смысле—это пх женственная наружность; онп имеют грациозные и округлые формы, улыбающееся лицо, длинную черную шевелюру, тщательно завитую, которую опи заплетают в форме шиньона на верхушке головы и поддерживают черепаховым гребнем; кос­тюм их тоже женский. Они вообще в выс­шей степени кротки и ласковы, приветливы, гостеприимны, исполнены чувства справедли­вости, но глубоко чувствуют обиды, и хотя привыкшие оказывать повиновение правильной администрации, они, однако, возмущаются вся­ким произволом власти. В 1848 году на Цейлоне повсеместно вспыхнули бунты по случаю натуральных повинностей и добавоч­ных податей, которыми они были обложены; революционные движения Западной Европы отразились на отдаленном острове Индий­ского океана 2).
Каковы бы пи были местные различия, сингалезцы несомненно связаны нечувствитель­ными переходами с дравидийцами и с арий­цами; трудно было бы указать существенные разницы черт между ними и индусами 3). Там и сям встречаются еще на Цейлоне полиандрпческие хозяйства, остаток семей­ного устройства, некогда общераспространен­ного в крае 4). Цейлонцы пользуются заме­чательным иммунитетом в отношении не­которых болезней, поражающих чужезем­цев. Заболевания дыхательных путей, брон­хиты, коклюши, дифтериты, плевриты, воспа­ления легких неизвестны у туземцев и очень редки у европейцев, пребывающих на ос­трове; страдающие грудными недугами, при­ехав на о. Цейлон, вообще находят там улучшение в своем состоянии, тогда как метисы (помеси) часто делаются жертвами бу-
4) Hartshorne, „Journal offciel de la Republique fran(,-aiseu, 11 mars 1881.
Emerson Tennent, цитированное сочинение.
3) Davi, „Account of the interior of Ceylon*.
4) John Phear, „The Aryan Village in India and Ceylon".
569
Ц E fi Л О И .
570
горчаткп (). Дисентерия, гепатит (воспаление печени), ревматизм, нервные страдания— тоже болезни исключительные у сингалезцев; но они часто заболевают миазматическими лихорадками, и опухоль селезенки составляет общий недуг у взрослых.
Что касается языка, то он смешанного происхождения; сингалезский диалект прибли­жается к дравидским идиомам по множеству старых слов, обозначающих предметы пли относящихся к понятиям первобытной циви­лизации; но термины религиозной речи он за­имствовал у языка пали, а термины пауки и I Искусства у санскрита; в этом смешении иреобладающее значение имел элемент арийКий. Сингалезский окончательно причислен учеными к арийским языкам * *). Его лите­ратура, сохранившаяся на листьях зонтичной пальмы, богата. нравоучительными книгами, религиозными гимнами, народными балладами. Большая часть сочинений, даже грамматики и сборники формул, написаны в стихах; иная ’ палийская поэма заключает в себе больше полумиллиона стансов. Самый драгоценный памятник этой письменности — Машвансо, I собрание хроник, содержащее историю всех династий, царствовавших между третьим ве­ком общепринятой эры и половиной восем­надцатого столетия. Тогда как индусы твер­дой земли отлагались от буддийской религии, некогда господствовавшей на Полуострове, цейлонцы оставались верны культу, который бцл принесен им проповедниками «вели­кого учения», две тысячи двести лет тому назад. Впрочем,их буддизм нетождествен • с буддизмом барманцев, сиамцев и тибет­цев; отдаленность, соприкосновение с ино­верческими населениями имели следствием постепенное разделение религиозных общин. Некоторые сиваитские и впшнуитские обряд­ности сохранились пли проникли в буддийские храмы Цейлона. Эмблемы сиваизма встре­чаются во многих святилищах, особенно в Натуре, на южном берегу, и буддийские поклонники ни мало не смущаются этим об­стоятельством во время своих молитв 3). Точно также, с другой стороны, тысячи ту­земцев, обращенных в католичество, оста­лись последователями Будды.
По вероисповеданиям население Цейлона распределялось в 1891 г. следующим обра­зом:
Буддистов — 1.698.070: сиваитов — 493.630; мусульманъ—197,775; католиковъ— 117.138; протестантовъ—30.839.
*) Davy, цитированное сочинение; Wernich, „Geographisch-medicinische Studien*.
i) Max Mulier; Caldwell; Lassen; Goldschmidt; Children; R. Gust, „Lee religions et les langues de l’lnde“.
3) „Geogtaphische Gesellschaft in Bern*, 4-ter Jahresbericht, 1881 — 1882.
Вся северная часть острова населена та­мильскими переселенцами, пришедшими в разные эпохи и ничем не отличающимися от своих единоплеменников, живущих по другую сторону пролива. Во времена первых нашествий они были вообще обозначаемы под именем малабарцев, хотя это были, глав­ным образом, выходцы с Коромандельского берега; число их не перестает возрастать, благодаря мирному переселению индусских ра­ботников, в настоящее время единственных возделывателей полей, которые некогда были опустошаемы их предками. Так как область, в которой опи поселяются, самая плодород­ная на всем Цейлоне, хотя и наиболее пре­небрегаемая. то очень вероятно, что они ма­ло-по-малу сделаются господствующим эле­ментом народонаселения. В 1871 году они представляли не более одной пятой общего числа жителей; в настоящее же время они уже составляют целую четверть, и ежегодно в се­зон сбора кофе прибавляется от 60.000 до 160.000 пришлого рабочего люда к подвиж­ному населению1). Так называемые «мавры», живущие в большом числе не только в при­морских городах, но также п внутри остро­ва, такогоже происхождения, как мииилахи па Малабарском и лаббаи на Коромадельском берегах: это потомки арабов, скрестившихся с туземцами. Что касается португальцев и голландцев, то их можно встретить теперь только в виде помесей, пли метисов. В то время, как первые, по большей части, при­надлежат к сословию прислуги и чернора­бочих, правнуки голландцев, известные под именем бургеров, составляют средний класс общества в городах, где они яв­ляются лучшей опорой английского владыче­ства2); между ними преимущественно выби­раются писцы, судебные пристава, адвокаты и судьи. Они уже забыли свой родной язык, тогда как португальские метисы говорят еще испорченным наречием лузитанского. Кафры, негры, арабы, парсы, малайцы с Явы и с других островов Сондского архипелага, ки­тайцы тоже находятся в числе иностранных резидентов, которых привлекают на этот остров торговля и культура кофейного, чай­ного и хинного дерев. Форма судов с бо­ковыми иоплавнямп (outriggers), которые упо­требляются с незапамятных времен в Пойнт-де-Галле, как и на малайских остро­вах, доказывает, что Цейлон и Малазия находились между собою в сношениях уже гораздо ранее той эпохи, когда Тапробана стала известна западным народам.
Народонаселение острова в 1891 г. состоя­
Э Andrew Anderson, рукописные заметки; Fergnson, „Handbook for Ceylon*.
2) „Calcutta Review*, 1876
571 ГЛАВА II.-
ло из 3.008.466 душ (1.594.181 мужск., 1.414.284 женск. пола), в том числе было:
Сингалезов — 2.000.000 душ; индусов тамиловъ—720.000 душ; мавров-190.000 душ; евроазийцевъ—20.000 душ; арабовъ— 1 8.000 душ; европейцев (из которых че­тверть военных)—6.000 душ; малайцевъ— 9.000 душ.
Джафна или Джафнапатам, «Город игрока на лире», северная столица Цейлона, лежит вне острова, на коралловой и песчаной земле, которая вдается между Палкским проливом и Бенгальским заливом. Защищенная обшир­ною пятну гольною цитаделью голландской кон­струкции, Джафна походит скорее на сад, нежели на город; только некоторые высокие дома с верандами и террасами виднеются среди рощ кокосовых и веерных пальм; на территории Джафны растут семь миллионов дерев этой породы. Город очень деятельный, населенный уже два столетия теми неутомимимы тамилами, которыеэмигрируют ко всем берегам Индийского океана, Джафна­патам ведет торговлю с большой землей Цейлона, но море так мелко перед городом, что корабли не могут там бросать якорь; онп останавливаются на другой стороне острова, у мыса Педро, или километрах в двадцати к юго-западу, близ островка Лейден.
Город Мантот, лежащий на юге, па бере­гу неглубокого канала, отделяющего Манаар от Цейлона, есть «садъ», как, вероятно, по­казывает его имя; впрочем, другие этимоло­ги приписывают этому названию смысл «Боль­шего Парома»; по их толкованию, в этом месте первоначально существовал порт, при­нимавший пассажиров, которые приходили по мосту Рамы. Недалеко оттуда находится Арипо, главная станция для ловли жемчужных раковин; во время сезона это местечко на­селяется множеством пришлого люда; берег бывает сплошь покрыт палатками ловцов, а море усеяно мелкими судами. Но не каждый год можно предпринимать сбор жемчужных раковин. Проэксплоатировав жемчужные мели до последней крайности, английское пра­вительство, присвоившее себе монополию этого промысла, запрещает лов в течение изве­стного числа лет, до тех пор, пока морское дно снова не заселится драгоценными моллю­сками. С 1833 по 1854 год ловцы отдыхали, и первая следовавшая за тем кампания дала 7 миллионов жемчужных раковин. В 1863 году лов был снова приостановлен на де­сятилетний срок, но по прошествии этого периода наловили только 2 миллиона моллюсков. Сезон 1880 года был самый удачный из бывших до сих пор, по количеству вылов ленных раковин, но жемчуг продается те­перь в десять раз дешевле, сравнительно
индустан. 572:
с теми ценами, какие существовали на него еще в начале настоящего столетия. Улов 1880 года дал 35.238.966 жемчужных рако­вин, ценность которых равнялась 500.000 франкам ’). Раковистые слои, толщиною более метра, окаймляют морское прибрежье на обширных пространствах и позволяют судить о громадных количествах жемчуга,, которые были добыты из этих вод со вре­мен доисторических. Риа юге от Жемчуж­ного берега, бухта, отделяющая твердую землю от острова Каративо и от полуострова Кальпентпн, чрезвычайно богата рыбой, и тамош­ние рыболовы посылают значительные коли­чества рыбы в Коломбо; онп ловят также черепах и акул, плавни которых отпра­вляются на рынки Китая, равно как голо­турии (морские кубышки) и съедобные водорос­ли, известные под именем «кальпентинского мха» (chondrus crispus)* 2). Тем не менее, рыбаки, по большей части, народ очень бед­ный; они не владеют ни лодками, ни сетями, которые употребляют для своего промысла, и даже должны платить пошлину владельцу бе­рега, на котором раскладывают, для сушки, добычу лова; на их долю достается только четвертая часть прибыли 3), да и из этой суммы они должны еще уделять известную часть па уплату жалованья «заклинателю акулъ», называемому также «укротителем моря» 4). Морские раковины покрывают пе­сок своими разбитыми обломками, которыми прибрежные жители пользуются для пригото­вления извести. Часовня св. Анны, на полуост­рове Кальпентип, есть главная святыня щ главное место паломничества для цейлонских католиков. Иногда там собирается до 25.0JO богомольцев; даже индусы и магометане глу­боко чтут эту святую, которую они называют Ханна Биби (царица Анна).
К востоку от полуострова Кальпентин, среди лесов, на берегах прудов, ныне за­сыпанных и обратившихся в болота, видны многочисленные остатки древних столиц Цейлона, где жители некогда были скучены сотнями тысяч. Анараджапура, древняя Анурада, которая была избрана царской резиден­цией слишком две тысячи триста лет тому назад и о которой Птоломей упоминает под именем Анурограммон (Аиурадхаграма), те­перь простая деревня, не насчитывающая да­же тысячи жителей. По сказанию летописей, городская ограда, заключавшая в себе также поля и парки, имела не менее 25 километров длины в одной стороне; следовательно, про­странство Анараджапуры было вдвое больше
Ч Fergusun, „Handbook for Ceylon“.
2) Emerson Tennent, ,,Cey]on“.
3) „Geographische Gesellschaft in Bernu, 4-ter Jahresbericht. 1881 — 1882.
*) H. Yule, „The book of ser Marco Polo44.
{»73 ц е й л
площади, занимаемой в настоящее время Лон­доном. Почва везде красная от кирпичной пыли; статуи, надгробные памятники, бесфор­менные остатки зданий рассеяны по джунглю;
о н . 574
«бронзовый храмъ». Но из всех памятни­ков Анараджапуры самый замечательный и наиболее прославленный—«священный бо, по­бедоносный господинъ», старейшее историче-

полуразрушенные буддийские ступы, поднимаю­щие свои куполы еще на 60 и 75 метров над уровнем земли, высятся над лесом, как пи­рамиды из зелени; сотни каменных колонн указывают место, где находился знаменитый
ское дерево в свете, потому что оно было по­сажено в 288 году до Р. X., и с этой эпо­хи летописи не переставали упоминать о нем. «Священная дорога», обставленная по сторо­нам надгробными памятниками п другими
ГЛАВА 11.—ИНДУСТАН.
575 зданиями, направляется из Анараджапуры к горе Мигинтала, возвышающейся в 12 киломе­трах к юго-востоку. Эта огромная скала обо­значает собой место, где сошел просветитель сингалезов; исполинская лестница в тысячу слишком ступеней поднимается от основания горы до вершины, где стоит пагода, которая некогда, по словам легенды, была увенчана карбункулом красного цвета; иногда по все­му пути расстилали дорогия ткани в виде не­прерывного ковра от дворцов города до хра­ма на горе Мигинтала. С паперти этого зда­ния видишь у себя под ногами более половины острова, и взор простирается до двух мо­рей.
В восьмом столетии христианской эры Аиараджаиура утратила свой ранг столицы, и ИИолланаруа наследовала ей в качестве цар­ской резиденции. Менее обширный, чем его предшественник, этот город простирался, однако, па 50 километров в длину и, сред­ним числом, на 6 километров в ширину; теперь это не более, как деревня, известная под именем Тоиаре. Группы зданий, сохра­нившихся вл> ИИолланаруа,—самые красивые на всем Цейлоне, и окружающая природа придает им особенную прелесть и живопи­сность: деревья, завладевая дворами и фасада­ми дворцов, захватили статуи и колоннады и обвивают их своими корнями и ветвями; ги­гантские Будды появляются при конце широ­ких аллей, высоко поднимая свои головы над переплетающимися ветвями деревьев; там и сям громадные ступы, почти совершенно скры­тые растительностью, показывают только калоннады и лестницы своего основания. Строе­ния в ИИолланаруа, как и строения Апараджапуры, представляют сумму труда, быть мо­жет, не меньшую той, какую потребовало со­оружение египетских пирамид. Одна только из анараджапурских ступ доставила бы столько кирпича, что из неГо можно бы было построить восемь тысяч обыкновенных лон­донских домов, или воздвигнуть стену в метр толщиною и в три метра вышиною, идущую от Парижа до Ламанша. На западе от ИИолланаруа другой колоссальный памят­ник свидетельствует об изумительном труде древних сингалезов: это форт Сигпри, построенный на вершине скалы в форме столба, на который взбираются по ступень­кам, иссеченным в камне, снаружи и вну­три утеса.
На юг от Кальгиептипской бухты, идущая вдоль морского берега большая дорога, еще не сопровождаемая рельсовым путем, проходит через города Патлам. Чилао (по-английски (Chilaw), затем черезъПегомбо, город, окру­женный рощами коричного лавра, и в кото­ром метисов, голландских и португальских,
576 пропорционально больше, чем во всяком дру­гом городе острова. За большою лагуной, на­зываемой озером Пегомбо, дорога приводит в нынешнюю столицу Цейлона, в Коломбо, бывший Калан-тотта, или «брод наКалани», получивший это название от реки, которая там • изливается в маленькую бухту прибрежья, защищенную от южных ветров косой; преж­де Калани-ганга впадала в море в 4 кило­метрах к югу от бухты. Как большая часть городов Востока, Коломбо делится на два города—«черный», где живут туземцы, сингалезы, мусульмане и тамилы, и «фортъ», или новый европейский город, населенный преимущественно чиновниками и иностранны­ми коммерсантами; аллеи из кетмий (hibiscus) и других дерев окаймляют улицы, и часто шоссе бывает усеяно их цветами, желтыми и красными. Низменные и песчаные земли, воды болота, недостаток защиты от ветров в рейде составляли большие неудобства для столицы. Правда, прежде Коломбо находился в центре садов, производящих драгоцен­ную кору корицы; но правительство должно было отказаться, в 1832 году, от монополь­ной культуры этого продукта, которая, вслед­ствие усилившейся иностранной конкурренции, сделалась малоприбыльною; теперь резиденты заменяют постепенно свои рощи коричного лавра пальмовыми насаждениями. Кофейные плантации, разведенные в центре острова, по­лучили в местной торговле такую же важность, какую прежде имела корица, и Коломбо, по­теряв один элемент торгового обмена, при­обрел другой, вдесятеро более ценный. Малопо-малу все торговое движение края сосредо­точилось в столице, и чтобы удержать это дви­жение, искусственно создали гавань, в кото­рой ей отказала природа: жете, длиною в 1.280 метров, проведенное от южной стрелки бухты по направлению к Исаврским скалам, захватило у открытого моря значи­тельное пространство, где становятся на якорь самые большие пароходы, защищаемые от юго западного волнения. Другое жете будет ограничивать гавань с северной стороны. В 1892 году в порте Коломбо было в приходе 1.610 пароходов, общей вместимо­стью в 2.939.261 тонну, и 58 парусных су­дов, в 72.215 тонн вместимости. Ценность оборотов внешней торговли этого города в том же году составляла: по привозу 63.189.064, по вывозу—59.267.820 рупий.
В предвидении близкого упадка своего го­рода, уже покидаемого пакетботами, которые предпочитают направлять свои рейсы в Ко­ломбо, многие из резидентов Пойнт-деГалля,—или, короче, просто Галля, —пересе­ляются на постоянное жительство в столпцу. А между тем, Галль, древний город, имеетъ
577
ЦЕЙЛОНЪ
578
естественный порт, хотя, впрочем, неболь­шой и опасный при входе; кроме того, он занимает великолепное положение, как про­межуточная пристань между двумя морями, Аравийским и Бенгальским; невозможно, что­бы он не сохранил важного значения для проходящих мимо судов: он для Индии то же самое, что Мыс Доброй Надежды для Аф­рики (движение судоходства в ИИойнтъдеГалле в 1893 году: 451 судно, вместимостью в 1.008.933 тонны). Оттого главный город, опасаясь соперника в южном городе, до сих пор отказывал ёму в железной дороге *), п участок рельсового пути, выходящий изъ
туманом массы над черными контрфорсами лесов, образующих неподвижную стену на заднем плане картины, за постоянно меняю­щейся декорацией деревьев, окаймляющих дорогу.
Канди, бывший главным городом острова после Полланаруаи прежде Коломбо, служит еще летней резиденцией для английских чинов­ников. Он занимает, на высоте 518 ме­тров, очаровательное местоположение, на бе­регу маленького озера, окруженного тенисты­ми аллеями, па полуострове, образуемом из­гибом реки Магавелли-ганга. Холмы с по­логими скатами, усеянными виллами и дачами.

Упаковка корицы.
Коломбо, останавливается в Кальтуре. Во всем мире нет такой прекрасной дороги, как широкая аллея из кокосовых пальм, которая идет вдоль морского берега между Коломбо, Пойнт-де-Галлем и Матурой, на протяжении 200 километров. По краям этой бесконечной аллеи, под высокими веерами исполинских пальм, растут деревья и ку­старники всякого рода, покрытые, в свою очередь, сетью лиан, блистающих яркими цветами; с одной стороны, море разверты­вать бесконечный ряд своих лазурных волн с белыми гребнями; с другой —вели­чественная гора «Адамов пикъ» обрисовы­вает профиль своей подернутой фиолетовымъ
J) Ernst Hackel, „Deutsche Rundschau", aug. 1882.
География Реклю. т. ѴП1.
тянутся амфитеатром вокруг озера, п за этой первой грядой высот виднеются вдали голубоватые вершины гор. Построенный в большой части португальскими колодниками, Канди походит своими домами, крытыми че­репицей, на старинный европейский город; но к этому нужно прибавить то. чего не пме ют европейские города, — роскошную тропи­ческую растительность, пальмовые рощи, ча­щи бамбуков, тысячи деревьев и кустарни­ков, наполняющих фруктовые сады. Распа­женный в семи километрах к юго-западу от Канди, ботанический сад Перадениа, сое­диняющийся с городом непрерывным пред­местьем, есть один из богатейших в све­те; в этом огромном парье, занимающем 60 гектаров (55 десятин), находишь не толь­
19
579
ГЛАВА II. ННДУСТАН.
580
ко растения, принадлежащие к флоре острова, но также все экзотические виды, введенные на Цейлоне и культивируемые преимущественно на склонах гор, возвышающихся на юге. Железная дорога, соединяющая Коломбо с Канди, проходит на высоте 600 метров че­рез перевал Кадуганпава.
Кофейное дерево получило большую эконо­мическую важность в сельско-хозяйственной промышленности эгой области. Введенное в в 1690 г. голландцами, затем заброшенное (потому что давало продукт качеством ниже яванского растения), дерево это возделывается правильно лишь с 1825 г., но уже через не­сколько лет оно сделалось одною из глав­ных культур; после освобождения невольни­ков на Ямайке, Сан-Доминго, в Гвианах, Цейлон остался, в отношении этого произ­водства, без соперников между английскими колониями; быстрое развитие культуры кофе на­чалось с 1856 года. Единственные местности гор, где можно с успехом культивиро­вать кофейное дерево, — это лесистые части; пространства же, поросшие высокой травой, так называемые патены (patenas), которые плантаторам не было бы надобности расчи­щать, дают малоценный продукт, хотя зем­ля там, повидимому, не отличается от поч­вы соседних лесов. Слишком тысяча двести кофейных плантаций, имеющих общую пло­щадь около 100.000 гектаров (91.530 деся­тин), занимают склоны гор, и в сезон сбора кофе на этих плантациях собирается до 300.000 рабочих, тамилов, постоянных жителей или приходящих на время из дру­гих мест. Но, к сожалению, теперь цей­лонскому кофейному дереву угрожают много­численные болезни, от которых иногда силь­но страдает урожай; особенно heniilrja vastat­rix производит большие опустошения с 1868 г., и до сих пор еще не нашли средства востор­жествовать над ним; ежегодный убыток, причиняемый этим грибком, исчисляется в 50.000.000 франков *)• В эти последние годы ввели кофейное дерево из Либерии, бо­лее крепкое и растущее на меньших высо­тах; таким образом получилась возмож­ность расширить пояс плантаций до самых равнин.
Вывоз кофе с о. Цейлона: в 1827 г.— 667.885; в 1847 г. —7.264.500; в 1857 г.24.260.925; в 1878 г.—50.800.000; в 1882г. 236.280.000; въ1893 г.—40.000.000 килограмм.
Но в целом поверхность земель, посвя­щенных культуре кофейного дерева, умень­шилась почти на одну десятую; частью она была заменена другими культурами, именно возделыванием дерев хинного, каучукового,
какаового, сахарного тростника, кардамона, перечника, мускатного дерева. Общая площадь хинных лесов на Цейлоне в 1880 году равнялась 13.428 гектаров; дерев насчиты­валось до 50 000.000. Вся получаемая из этих лесов хинная кора вывозится в Ан­глию. Отпуск этого продукта с о. Цейлона в 1872 году составлял только 5.173 килограмма, а десять лет спустя, в 1882 году, он уже простирался до 522.895 килограммов ^.Кро­ме того, на острове возделывается чайное де­рево, и собираемый чай отправляется частью в Австралию; в 1881 году чайных планта­ций было 1.546. занимаемая ими площадь рав­нялась 249.336 гектарам, из которых 131.721 гектар были в культуре 2). В 1893 г. вывоз чая простирался до 440.000.000 кило­грамм. Ветвь железной дороги, поднимающаяся по возвышенной долине реки Магавелли-ганга, к городам Гампола, одной из бывших сто­лиц, ц Навалаппттиа, окруженному планта­циями, проникает сч> самое сердце кофейной области, и скоро новые рельсовые пути примк­нут к главной железнодорожной линии из Коломбо в Канди. На плато, которое господ­ствует с южной стороны над поясом об­ширных плантаций, сгруппированы отели и виллы санитарной станции Нувера-Элиа, лежа­щей на высоте около 1.900 метров. Уже кандийские цари скрылись в этом «Царствен­ном граде света», чтобы спастись от пор­тугальских завоевателей, но «царственный градъ» был простою деревней, когда англи­чане «открыли» его в 1826 году; первый европейский шале построен там в 1829 г.
На востоке от города Канди, большая до­рога спускается по очаровательной долине реки Магавелли к местечку Внятен, одному из древнейших городов Цейлона. Как столица, Бинтен, называвшийся тогда Магайянганой, предшествовал городу Анараджапуре, но теперь в ном не сохранилось ни одного памятника старины, кроме бесфор­менного кургана, остатка буддийской ступы, которая еще в начале семнадцатого столетия была увенчана позолоченной пирамидой. Со­седния с Бинтеном местности, некогда при­надлежавшие к числу самых населенных областей острова, теперь почти безлюдны, и путешественник проезжает через обширные пустыни по дороге, ведущей к порту Баттикалоа, на восточном берегу; тем не менее, реставрация древних прудов и ороситель • ных каналов позволила вновь завоевать боль­шую часть почвы, чтобы преобразовать ее в рисовые поля, и этот округ, еще недавно пустынный, обещает сделаться житницей Цейлона. Самый город, имя которого (Мати-
4) Morris, „Journal of the Linnaean Society11, 1880, vol. *) Andrew Anderson, рукописные заметки.
ХѴП. 3) Ferguason, „Handbook for Ceylonu.
581
ОСТРОВА ЛАКЕДИВСКИЕ, МАЛДИВСКИЕ, АРХИПЕЛАГ ЧАГОС.
583
калоа)означает «Грязную лагуну», окружен кокосовыми пальмами, замечательными тем, что они дают самые крупные и лучшие ко­косовые орехи на всем острове. Береговое озеро Баттикалоа изобилует огромными кро­кодилами; в нем водятся также поющие ры­бы, столь обыкновенные в Банкокских во­дах.
Тринкомали, единственный естественный порт Цейлона, где самые большие корабли могут безопасно стоять на якоре под защи­тою от всех ветров, тем не менее, поки­нут торговлей. Однако, политические власти­тели острова поняли важное значение этого пункта. Португальцы срыли храм «Тысячи Колоннъ» и построили на месте его форт, где еще видны, вделанные в стены, надписи и статуи. Голландцы увеличили эти укрепления, которыми овладевали французы в 1672 и в 1782 годах; англичане, в свою очередь, воздвигли новые верки на островах и высоИких мысах, под защитою которых стоят на якоре их военные корабли. Часто предла­гали перевести столицу в Тринкомали; но как ни велики выгоды положения этого пор­та, ему недостает пояса производительных местностей и сети дорог, недостает того, чем обладает Коломбо. Город, построен­ный на возвышенной косе, между внешним рейдом и портом, в действительности есть лишь местечко, которое даже в отношении своего продовольствия зависит от городов Баттикалоа и Джафны; по зато Тринкомали принадлежит к числу святых мест Цей­лона: пилигримы массами приходят созерцать скалу, оторванную от горы Меру и перене­сенную сюда богами. Если бы в этом порте стояли на якоре целые флоты и если бы до­ма теснились вокруг укреплений, Тринкомали не уступал бы, по красоте местоположения, Рио-де-Жанейро: островки, высокие мысы, бе­реговые холмы, леса следуют одни за дру­гими вокруг бухт и бухточек в виде кар­тин бесконечного разнообразия.
Главные города Цейлона, с цифрой насе­ления по переписи 1891 г.:
Коломбо — 127.000; Пойнт де-Галль 34.000; Джафна—43.000;Канди—20.000; Матура—19.000; Тринкомали —11.400 жит.
XVI.
Острова Лакедивские, Малдивские, ар­хипелаг Чагос.
Цоколь, поддерживающий полуостров по сю сторону Ганга, продолжается на большое < расстояние под поверхностью вод океана. Если верно, что почти на всей окружности Й континентов обрывистые берега омываются j глубокими морямп. то этого нельзя сказать о
западных берегах Индии. Против Конкана и Малабара мели и неглубокия места, кото­рые можно рассматривать как пьедестал кон­тинента, занимают значительное протяжение Аравийского моря. Все морское пространство, лежащее к югу от полуострова Каттиавар до широты Бомбея, заключено в этом поясе глубин, меньших 100 метров, и морское дно там находится, средним числом, в сорока метрах от поверхности. Обширное подводное плоскогорье, известное под име­нем «Низкого берега в пятьдесят саженъ», ограниченное на востоке «Мелью Направле­ния», указывает уже на расстоянии 200 ки­лометров подходы Бомбейского порта. На юге этот подводный берег съужпвается и имеет в среднем не более 100 километров шири­ны; па западе он вдруг оканчивается кру­тизной, столь же обрывистой, как обрывисты на материке береговые утесы Гатских гор. Обойдя вокруг мыса Коморин, подводный пьедестал приближается к Цейлону и око­ло южной стороны острова образует уже толь­ко узкую окраину из рифов и мелей. Рав­ным образом и на восточной стороне глав­ного индийского острова мели тянутся вдоль прибрежья; но, по какому-то странному конт­расту, низменное побережье Индии—-берега Ко­романдельский, Сиркарский, Орисский — есть ближайшее к океанийским пропастям; на­против, вдоль крутых обрывистых берегов Малабара и Конкана мели, быть может, остатки бывших, ныне затонувших земель, простираются на наибольшее расстояние от моря.
Между 17-м и 16-м градусами широты, против маленького порта Раджапур, узкая подводная долина, где лот показывает глу­бины от 225 до 400 метров, отделяет от континентального берега острововидную мель, дно которой отстоит не более, как на 20 пли 25 метров от поверхности. Это под­водное плато, называемое Ангриа, есть север­ный мол гряды мелей, рифов, островов и островков, которая продолжается прямо на юг до середины Индийского океана и которую ученые рассматривают как принадлежащую к одной и той же геологической формации, хотя все эти островные цепи отделены одна от дру­гой широкими и глубокими впадинами или до­линами. Острова Лакедивские, Мининой, Малдивские, Чагос составляют часть этой мери­диональной гряды, которая от подводного плато Ангриа до подобного же плато Центу­риона имеет не менее 2.600 километров в длину; вместе с подводным цоколем Сешельскпх островов, лежащим западнее, все эти островные цепи совершенно отделяют Ара­вийское море от свободных пространств Индийского океана. По мнению многих нату­ралистов и геологов, пытающихся объяснить *
583 существовавшим некогда соединением земель сходство флор и фаун между Индией и Аф­рикой, цепь островов Лакедивских и Малдпвских составляет остаток хребта исчез­нувшего материка. Они полагают, что еще в первые времена третичной эпохи Лемурия, так названная по особым породам обезьян, ныне представленным преимущественно на Мадагаскаре, занимала наибольшую часть про­странства, которое простиралось от Малазип до восточных берегов Африки, и что высокие горы стояли там, где теперь находятся едва выступающие из-под воды коралловые рифы Лакедивских и Малдивских островов *).
К югу от подводного плато Ангриа, про­меры морского дна обнаружили другую мель, называемую Адас, но самые высокие её вы­ступы покрыты слоем воды в 80 метров тол­щины. Мелководные пространства, достаточно близкия от поверхности моря, чтобы образо­вать прибой волн или бурун, начинаются лишь южнее 14 градуса широты мелью, называемою Кора-див, т. е. «островъ» Кора, хотя ни один из её рифов не выступил из-под воды. Банка Сезострпса и мели Педро (Bassas de Pedro, иначе Падуанская банка или Муниалъпар) тоже составляют часть этого архипелага отмелей, между которыми извиваются долины на глубине 600 метров под поверхностью моря. Островки Лакедпвской группы, рассеян­ные на юг от мелей, окружены еще более глубокими пропастями; во рву, отделяющем Лакедпвские острова от континентального цо­коля, бросали лот до глубины 2.360 метров, не находя дна.
Лекедивские пли Лакшадвипа, т. е. «Сто Тысяч Острововъ», заслуживают это название только в том смысле, что туземцы под име­нем островов понимают бесчисленные, вы­сунувшиеся из воды, головы рифов или пес­чаные полосы, которые показываются при от­ливе вровень с поверхностью моря, вокруг островков, выступающих во всякое время; кроме нескольких верхушек скал, суще­ствует всего только двенадцать земель в груп­пе Лакедивских островов, и только восемь из них обитаемы: это Четлат, Килтан, Кадамат, Амини, или Аминдиви, зависящие не­посредственно от Индийской империи, и Агат (Аукутта), Каварати (Каврутп), Антрот, Кальпени, управляемые от имени Каннанорской царицы (биби). Лежащие на пуги арабских кораблей, которые направлялись к горе Делли, Каннанору, Каликуту, Кочину, Лакедпвские острова, конечно, были известны с первых времен мореплавания в Индийском океане; ни их малое возвышение над поверхностью моря и ошибки мореплавателей в определении
ГЛАВА II. ИНДУСТАН.
384 их точного географического положения поро­дили легенду о блуждающих островах. Альбирупи был, без сомнения, под влиянием этих идей, когда он описывал дивы (острова) индийских морей. «Одни из них,—говорит он,—только-что народились: они появляются в форме кучек песку, которые растут, рас­ширяются и сплочиваются в твердые земли, тогда как другие колеблются, распадаются н расплываются мало-по-малу в море. Когда жители заметят ненадежность носящей их почвы, они удаляются на какой-нибудь остров, находящийся в периоде возрастания; они пере­носят туда свои кокосовые и других пород пальмы, свой хлеб и весь домашний скарб и основывают там свои жилища» Ц. Однако, островитяне, наши современники, не подтверж­дают этих быстрых перемен в их архи­пелаге, и никакое местное предание не гово­рит о появлении и исчезновении островков 1 2), Плоские берега увеличиваются или уменьша­ются в протяжении медленно, соответственно работе мадрфпоровых кораллов, наносам волны, размывам, производимым морскими течениями, повреждениям, причиняемым цик­лонами. Каждый остров, состоящий из песку и размельченного каралла, к которым при­мешивается немного чернозема, образующагося от гниения растений, представляет низменную землю, достигающую самое большее 3 или 4 метров высоты над уровнем прилива, ко­торый поднимается в этпх водах на 3 метра. Берега продолжаются с той и другой стороны, но в особенности на западе, мелями, более возвышенными на краях, чем в централь­ной части; так образуются лагуны, сообщаю­щиеся с морем лишь через узкия бреши, где проходят суда при высокой воде, чтобы войти во внутреннюю гавань. Многие из Ла­кедивских островов представляют, в сово­купности своих рифов, кольцеобразное рас­положение, напоминающее форму атоллов Ти­хого океана; однако, в сравнении с Малдивскими островами, отличающимися удивительною правильностью образования, Лакедивские, так сказать, не более, как простые наброски.
На этих островах нет ни одного источ­ника, ни одного ключа, бьющего из почвы; однако, воду там находят въизобилип.Такъже, как па северных берегах Цейлона, доста­точно пробуравить верхний слой коралла и вы­нуть следующий непосредственно под ним пласт песку, чтобы добраться до скопления пресной воды, поверхность которой, вследствие бокового соприкосновения с соленой водой, то поднимается, то понижается, сообразно из­менениям уровня моря, зависящим от при­лива и отлива. Земля малоплодородна; однаки,
1) Reinaud, „Relations des voyages des Arabes", tome I.
*) Darwin: Murray; Huxley; Blanford, „Quarterly Jour*) Wood, „Lukeradeevh Archipelago", „Journal of the nal of the Geological Society", nov. 1875. Geographical Society of London", 1836.
585 ОСТРОВА ЛАКЕДИВСКИЕ,
кое-где видны апельсинные деревья, дынеплод­ники (папаия), рисовые плантации, поля, засе­янные сладким картофелем (пататами); но главную отрасль земледелия составляет куль-
МАЛДИВСКИЕ, АРХИПЕЛАГ ЧАГОС. 586
ляется на плетение канатов и для связывания членов кораблей*, отсюда и название ДпвахъКамбар. пли «Нитяные острова», которое арабские купцы давали некогда Дакеднвскимъ

Буддийские жрецы на Цейлоне.
тура кокосовых пальм: слишком 250.000 дерев этой породы доставляют почти все необходимое туземцам и их первую статью торговли, волокно или коир, которое употреб-
островам *). Главное занятие женщин со­стоит в разрезывании скорлуп кокосовыхъ
О Reinaud, цитированное сочинение.
587 глава и.—
орехов и в вымачивании пх в соленой воде для приготовления волокна. Ценность ежегод­ного вывоза этого продукта с Лакедивских островов простирается до 425.000 франков. Самобытная фауна этих островов заключает в себе только один вид млекопитающихъ— крыс, которые наносят большой вред план­тациям кокосовых пальм; быки и коровы, ввезенныетуземцами, выродились в малорос­лых и слабосильных животных. Жители Лакедивских островов, говорящие малаяламекпм языком, суть наиры по преданиям, моплахи по магометанскому вероисповеданию: на всем архипелаге нет ни одного индуса по религии, но самые богатые фамилии приписы­вают себе происхождение от высших каст Полуострова J). Как иммигранты, принадле­жащие к различным расам, туземцы не имеют между собою достаточной связи, чтобы оказать сопротивление агентам, приходящим собирать налог от имени англичан или малабарских раджей. На северных островах, подвластных британскому правительству, пе­редача наследства детям мужского пола сде­лалась правилом; напротив, на южных ост­ровах, женщины сохранили за собою первен­ство, даваемое пм древним учреждением материнского главенства (матриархат). Везде они имеют численное превосходство, так как мужчины эмигрируют сотнями в период юго-западного муссона, чтобы искать приста­нища для своих судов в гаванях Малабарского берега. Пространство Лакедивских островов, без рифов и мелей, 52 квадр. ки­лометра. Население в 1891 году 14.440 душ, так что, средним числом, на 1 квадр. кило­метр приходится около 240 жителей.
Уединенный остров Мининой, или Миникай, поднимается со дна океанских пучин между группой Лакедивских и архипелагом Малдивскпх островов; два прохода для ко­раблей, один на севере, другой на юге острова, обозначаются моряками, по широте, под име­нами «пролива Девятого градуса» и «пролива Восьмого градуса». Так же, как Лакедпвские острова, Мининой— кораллового происхожде­ния: он имеет форму полумесяца, рога ко­торого, обращенные на запад, продолжаются кольцеобразным рифом, заключающим в себе лагуну; не только мелкие суда, по даже корабли могут входить в этот внутренний порт через капал, глубина которого в часы прилива достигает 4 метров. Остров в собственном смысле имеет 10 киломе­тров в длину, но в наибольшей части своего протяжения это не что иное как плоский бе­рег в несколько сот метров ширины а);
О Robinson, „Report on the Laccadive Islands1*, Mad­ras lb74.
a) Basevi. „Journal of the Geographical Society of London14, 1872.
ИНДУСТАН. ^88
море заливало бы его при каждой буре, если бы он не был защищен на восточном бе­регу естественною насыпью из разного рода обломков, которые были нанесены волнами и затем укреплены островитянами при помощи плотины, вышиной в 6 метров и длиной в 3 километра. Над этим оградительным ва­лом видны только вееры кокосовых пальм; он не раз был повреждаем циклонами; в 1867 году шестая часть населения былц уне­сена волнами моря. Так же, как па соседних архипелагах, главное богатство Миникоя со­ставляют его кокосовые пальмы, а главный промысел —плетение канатов из кокосового волокна; кроме того, отсюда вывозится кокосо­вый сахар, соленая рыба и раковины ужовки или белые каури (сургаеа moneta), употреб­ляемые в Африке в качестве денег. Миникойские моряки, имеющие не только рыбо­ловные суда, но даже около дюжины боль­ших морских судов, пли одиес, ведущих торговлю с Малабарским берегом, Цей­лоном и Калькуттой, славятся своею отва­гою и ловкостью; они в совершенстве зна­ют употребление инструментов, применя­емых европейскими мореплавателями, и один из них основал мореходное училище. Маленький океанский пляж Мининой пред­ставляет как бы резюме или миниатюру Ин­дии по распределению своих жителей на касты различного происхождения. Пространство этого уединенного острова6 квадр. километров: население в 1871 году 2 800 душ; следова­тельно, средним числом приходится по 466 жителей па 1 квадр. километров. Жители Миникоя делятся на пять родов пли больших семейств, из которых два первые считают позорным всякий труд, хотя им принадле­жит вся земля, с растущими на ней кокосо­выми рощами. Все работы свалены па низшие касты; особенно женщины в высшей степени трудолюбивы, несмотря на то, что им принад­лежит главенство в хозяйстве; по старин­ному наирскому обычаю, они сами выбирают себе супруга, но многие сотни их остаются без мужей, вследствие эмиграции, увлекающей молодых мужчин за море. Многомужество более не практикуется; с другой стороны, не­смотря на господство магометанской религии, которую исповедуют все жители острова. Мининой не представляет ни одного примера многоженства. Следовательно, этот остров, по нравам и обычаям своего населения, на­ходится на рубеже двух цивилизаций. С по­литической точки зрения, он тоже составляет переходную страну: так же. как южные Лакедивские острова, он подвластен каннанорской царице (биби), но по языку и народным пре­даниям его следует причислить к Малдивским островам. Островок, лежащий на юж­ной оконечности Миникойской лагуны, служить
острова ЛАКЕДПВСКИЕ, МАЛДИВСКИЕ, АРХИПЕЛАГ ЧАГОС.
589 госпиталем для острова: туда отвозят про­каженных и больных, там же хоронят по­койников и).
Этот обширный архипелаг «Малабарских острововъ», или «Тысячи Острововъ», или «Островов Мале», т. е. «Скалы»,—таковы различные значения, даваемые этимологами имени Малдивских островов 2)—тянется на пространстве 866 километров с севера на юг; последние его рифы находятся уже в юж­ном полушарии; в некоторых местах ши­рина пояса, занимаемого атоллами, превышает 80 километров, но совокупность земель, вы­ступающих из-под воды в период отлива на этом огромном протяжении, исчисляется всего только в 5.000 квадр. километров; в часы прилива только шестая часть этого про­странства бывает покрыта выступающими изъпод воды коралловыми берегами. Оффициаль­ный титул султана Малдивских острововъ— «Царь тринадцати провинций и двенадцати тысяч острововъ». Оуен 3) полагает, что это число 12.000 есть лишь третьили четверть действительности, но по самым подробным морским картам, отдельных земель в архи­пелаге, не считая простых рифов, оказы­вается только несколько сотен. Птоломей на­считывает их 1.378, но не давая какоголибо общего имени всей совокупности атоллов. Сто семьдесять пять из этих островов оби­таемы 4)._ Пространство Малдивских остро­вов около ЗОО квадр. километров, а население около 30.000 душ, так что на один квадр. километр приходится 100 жпт.
Даже в Тихом океане нет коралловых островов, которые представляли бы более пра­вильности, чем Малдивские, в образовании кольцеобразных берегов, заключающих ла­гуну в своей ограде. Каждый остров в ча­стности есть полумесяц из выступающих над водой мелей, простой сегмент кольца рифов, показывающихся в периоды отлива. Острова не рассеяны случайно по поверхности воды; они группируются в круги или в эл­липсы так, что образуют атолл, окружаю­щий своею коралловою стеною, прерываемой тысячью брешей, морское пространство, пре­вращенное во внутреннее озеро. Наконец, девятнадцать атоллов Малдивских островов составляют, в своей совокупности, как бы один очень удлиненный атолл, заключающий внутри глубокое средиземное море, где бро­сают лот на сотни метров, не находя мор­ского дна. Гипотеза, которою Дарвин старается
9 Ваяеѵи, цитированный мфмуар.
2) Lassen, „Indische Alterthumskuude"; Egli, „Etymologisch-geogiaphisches Lexicon".
3) „Journal of the Geographical Society of London", 1832.
4) Hunter, „Imperial Gazetterof India".
590 объяснить образование этих кольцеобразных рифов, хорошо известна. По его мнению, там, где в наши дни находятся едва выступающие из-под воды земли Малдивских островов, стояли некогда горы неравной высоты, как горы всех континентальных цепей, и на всей окружности этой гористой области зоофиты (животнорастения), строющие к* ралловые скалы на расстоянии нескольких метров от повер­хности моря, трудились над возведением своего барьера рифов. Но, находясь в об­ласти медленного оседания почвы, горы про­валивались мало-по-малу; внешний вал посте­пенно понижался, заставляя таким образом иолилов-строителей выделять из себя новые слои; между коралловыми постройками откры­вались морские рукава или проливы, вследствие чего эти постройки делились на обособленные острова, вокруг которых образовались другие кольцеобразные мели меньших размеров: за­тем эти острова, в свою очередь, подразде­лялись на островки, из которых каждый имел свой бордюр из рифов: так, в боль­шом кольце заключались, как вписанные круги, второстепенные кольца, которые, в свою очередь, дробились па многочисленные третьестепенные кольца. Когда все горные цепи исчезли под водой, строения кораллов не переставали удерживаться на поверхности океана, наростая по мере того, как опускался в море цоколь их основания. Происхождение центрального моря всей системы островов, свободного залива каждого атолла, лагуны каждого островка объясняется тем фактом, что «строители мировъ» развиваются и пре­успевают под ударом-волн; в спокойных водах они умирают. Что касается выступле­ния из-под воды большей части островков на восточном сегменте рифов, то причину этого явления следует искать в преобладании юго-западных ветров и морских течений, следующих в том же направлении; обломки, оторванные от рифов, увлекаются к востоку и способствуют возвышению выступов бли­жайшего к Индии края подводной горной массы.
Взятая в целом, гипотеза Дарвина лучше, чем всякая другая, согласуется с наблюдав­шимися явлениями; однако, до сих пор еще не констатирован точными наблюдениями ка­питальный факт, именно факт понижения почвы Малдивских островов в тех ме­стах, где, от какой-либо причины, работа кораллов прекратилась. Следовательно, поле остается открыто теориям. Некоторые геологи задавали себе вопрос, не соответствуют ли ряды атоллов грядам подводных вулканов. Правда, невозможно допустить, чтобы на про­странстве, столь обширном, как площадь, занимаемая «Двенадцатью Тысячамп Остро­вовъ», огнедышащие горы поднимались одно­
591 глава и.—индустан. 592
образно на 20 или 30 метров ниже уровня моря, так чтобы служить основанием построй­кам полипов. Но если вулканы Малдивских островов п-»ходили па огнедышащие горы со­седнего Полуострова, которые извергали из себя невообразимо громадное количество шла­ков, имеющей мощность в несколько сотен и даже местами в тысячу метров, то легко понять, что несвязные обломки, выброшенные кратерами, были выровнены волнами до одно­образной глубины, и рифы полипников заме­нили конусы из лавы и пепла, смытые вол­нами, унесенные течениями. Едва-ли найдется океанская земля, история которой была бы более любопытна для изучения, чем история Малдивских островов; к сожалению, острова эти были исследуемы лишь редкими путеше­ственниками, ожидавшими с нетерпением первого попутного ветра, чтобы вернуться на твердую землю. Еще недавно, то, что знали об этом архипелаге, было основано, главным образом, на рассказах потерпевших кораб­лекрушение, как, например, Пирар-дф-Ла­валя, который был выброшен туда бурей в 1602 году. В начале настоящего столетия острова были менее известны, нежели за две­сти пятьдесят лет перед тем, в эпоху путешествий знаменитых португальских мо­реплавателей *)• А между тем, Малдивские острова лежат близ большего морского пу­ти, так что бесчисленное множество путеше­ственников проходит мимо них и видит их издали. Корабли, идущие от Мыса Доб­рой Надежды к Цейлону, плывут через пролив, называемый «Полутораградуснымъ», по линии широты, проходящей в этом месте. Как ни низки эти острова, поднимающиеся всего только на два метра над поверхностью воды, онп, тем не менее, видимы до рассто­яния 20 километров в море, благодаря зон­тикам кокосовых пальм, которые разверты­ваются на высоте 30 метров (14 сажен).
Будучи такого же образования, как Лакедив­ские острова, Мининой и северные берега Цей­лона, большинство Малдивских островов тоже имеют в изобилии пресную воду под поверх­ностными слоями коралла. Растительность этого архипелага богаче растительности сосед­них островных групп. Кокосовые пальмы достигают здесь большего роста; кроме того, на этих островах существуют настоящие леса хлебных деревьев, смоковниц, баниа­нов, тамариндов. По словам Оуена, флора Малдивского архипелага заключает в себе также лодоицею Сешельских островов, паль­му, которая дает морские кокосы, те двойные орехи, которые так долго сохраняются на волнах моря и которые в Индии, куда ихъ
Owen, „.Journal of the Geographical Society of Lon­don14, 1832.
приносит течение, считаются священными плодами, исцеляющими все болезни. На бере­гах Малдивских островов встречаются во многих местах горные породы нового обра­зования, похожия на плотный песчаник, со­держащий большое число раковин и кораллов, находимый па Антильских островах и на­зываемый ma$onne-bon-Dieu; эти породы со­стоят из отложений углекислой извести, за­ключающих в себе морские кокосы, с при­месью отрывков мадрепоров и других пла­вучих обломков ’).
Подобно населению Лакедивскпхъостровов и Миникоя, обитатели Малдивских островов живут преимущественно продуктами кокосо­вой пальмы, которые им приходится защи­щать от нападений крыс и летяг; последние приходят сосать из разрезов па стволе дерева, откуда сочится тодди, или пальмовое вино. Одну из главных статей вывоза со­ставляет ужовка каури, которую ловят прп помощи сетей и приманок, привязанных к поплавню из листьев кокосовой пальмы; со­бранные раковины закапывают в песок п оставляют там до тех пор, пока не сгнифт мясо, затем их промывают, и мо­нета, гораздо более приятная на вид, чем на­ши медные деньги, готова для обмена; на са­мом месте добывания их продают двенад­цать тысяч штук за одну рупию, т. е. около пяти тысяч штук за один франк. Мал­дивские моряки вывозят также соленую рыбу, именно бонитов пли макрелей, которых они налавливают от двух до трех миллионов штук в год. Очень искусные мореходы, они имеют большие суда, вместимостью в 100 и 200 тонн, на которых плавают до ост­рова Суматры; опи совершают правильные плавания в Коломбо и в Калькутту, отпра­вляясь с юго-западным муссоном, в ав­густе месяце, и возвращаясь в декабре с се­веро-восточным ветром. Каждый год жи­тели городка Мале, столицы островов, пускают на море два судна, нагруженные душистыми смолами, цветами и разными благовонными веществами: это дары умилостивления, посылае­мые богу моря и духу ветров * 2).
До сих пор еще не было сделано пере­писи Малдивского народонаселения; приблизи­тельно известно, что около 1.500 жителей сгруп­пированы в атолле Мале (Царский атолл, King’s atoll), где имеет пребывание султан, около середины восточной цепи островов: это самая многолюдная земля, так как непосред­ственная торговля с заграницей запрещена во всем остальном архипелаге; большин­ство других населенных земель имеет мно­го-много что несколько сот резидентов, жи-
<) Moresby, „Journal of the Geographical Society of London44, 1832.
2) Chr. Lassen, ,,Indische Alterthumskunde44.
593 ОСТРОВА ЛАКЕДИВСК.ИЕ, МАЛДИВСКИЕ, АРХИПЕЛАГ ЧАГОС. э94
вущпхъпо большей части в домах, построен­ных на сваях, для предохранения от крыс. В каждом поселении архипелага есть свои
ленные люди,—говорит этот французский путешественник,—собраны на отдельных островах, как-то: ткачи на одном, золо-

цейлонский пейзаж.
ремесленники, ткачи, гончары, мастера метал­лических изделий. Не так было в первые годы семнадцатого столетия, судя по расска­зам упомянутого Пирар-де-Лаваля. «Ремес-
тых и серебряных дел мастера на дру­гом, кузнецы, делатели цыновок, гончары, токари и столяры на особых островах. Ре­месла их никогда не смешиваются: каждое
595 глава ii.—
имеет свой островъ» £). Язык мал, малых или малки есть наречие сингалезского, и пола­гают, что жители архипелага—выходцы с большего соседнего острова (Цейлона), сме­шавшиеся с элементами арабскими и африкан­скими, как о том свидетельствуют их пре­дания и различные слова их диалекта; кроме сингалезской азбуки и арабских букв, они имеют еще собственные письмена. Кое-какие остатки буддизма еще сохранились, хотя уже несколько столетий тому назад островитяне были обращены в магометанскую веру араб­скими миссионерами. Наследственный султан «Двенадцати тысяч острововъ» находится под протекторатом цейлонского губернатора, которому он посылает дань, состоящую из раковинок каури, рыбы и лепешек. Визири, из которых один носит титул главноко­мандующего армией, управляют страной от имени султана, и на каждом острове есть на­чальник, соединяющий в своем лице все органы власти: он военачальник, мулла, судья, сборщик податей.
Атоллы группы Чагос составляют особый архипелаг, отделенный от Малдивских ост­ровов пространством около 500 километров, пучины которого имеют до 5.000 метров глубины. Главная мель, кольцо которой раз­вертывается по окружности длиною около 455 километров, не считая выступов и заливов, почти вся лежит под поверхностью вод. Дарвин видит в ней остаток земли, кото­рая так быстро осела, что полипы-строите­ли не имели времени довести свою работу до поверхности воды, возводя слой за слоем. Ка­кова бы ни была степень вероятности этой ги­потезы, во всяком случае, несомненно то, что две стороны атолла, восточная и южная, совершенно погружены под жидкою площадью толщиною от 8 до 100 метров; на севере существует только один остров, покрытый мелким кустарником, — остров Нельсон, п наконец, шесть отрывков рифов, Три Бра­та, Орлиные острова, остров Опасности, вы­ступают над поверхностью воды на запад­ной стене этой мели. Но другие кольца рифов, несравненно мепыпих размеров, имеют гораздо больше выступающих над водой зе­мель: Соломонов атолл и атолл ПерросъБаньос, лежащие к северу от архипелага Чагос, заключают в себе, соответственно, 10 и 22 острова на своей кольцеобразной стене; группа Эгмонта, к юго-западу от большой мели Чагос, состоит из шести ост­ровов. Наконец, па юго-восточном углу, атолл Диего-Гарсиа совершенно выступает из-под воды на семи десятых своей окруж­ности. Этот коралловый вал неправильной и странной формы тянется в виде двух узло-
*) „Voyage de Francois Pyrard44. Paris, 1619.
ИНДУСТАН. 596
ватых ветвей, имеющих вместе около 52 километров длипы и не представляющих ни­где, кроме только северо-западной оконечно­сти, более 1.000 метров ширины; три ост­ровка запирают отчасти северную брешь, от­крывающуюся между двумя ветвями атолла.
Открытые португальцами, острова Чагос оставались необитаемыми до конца прошлого столетия, хотя кокосовые пальмы, осеняющие эти плоские берега, манили иммигрантов. В 1791 году некоторые плантаторы с острова Иль-де-Франс, или св. Маврикия, первые осно­вали там несколько поселений для приготовле­ния кокосового масла, и с той эпохи францу­зы с того же английского острова постоянно эксплоатировали пальмовые рощи на Диего-Гар­сиа и па других островах архипелага Чагос. В 1880 году с острова Диего-Гарсиа было вывезено 680.000 литров кокосового масла. На эту же землю Диего, затерянную среди океана, ссылались прежде прокаженные с Маскарепских островов ‘). Прежде неволь­ники, а теперь наемные работники с Мада­гаскара и с африканского континента на­селяют избушки, сгруппированные там и сям в поселки на плоских берегах. Про­странство островов Чагос 192 квадр. кило­метра; население, в 1871 году, 689 душ. На Диего-Гарсиа приходится две трети всего чи­сла жителей архипелага; тем не менее, се­мейства там редки, так как плантаторы привезли очень мало женщин в колонию. Трижды в год корабли с Маврикия посе­щают остров Диего-Гарсиа, и через каждые два года туда является представитель маги­стратуры, чтобы совершить судебный объезд. Таким образом, архипелаг Чагос, геоло­гически принадлежащий к Индии, сделался, по своему населению, так же, как и в политиче­ском отношении, землей, зависящей от афри­канского континента. Ввоз животных и ра­стительных видов тоже сделал остров Диего-Гарсиа африканской землей; горлицы и кардиналы, летающие в пальмовых рощах этого острова, были привезены туда пересе­ленцами с Маврикия * 2).
Когда-нибудь, быть может, остров ДиегоГарсиа будет приносить другую пользу, кроме снабжения европейских заводов кокосовым маслом, Лагуна, которую окружают две вет­ви кораллового вала, есть одна из лучших и обширнейших гаваней в свете; суда имеют доступ в нео через два входа, из которых один может давать проход кораблям са­мого большего водоизмещения; дно лагуны пес­чаное, а глубина воды от 20 до 30 метров. На берегах этого удобного и безопаснаго
О Owen, „Journal of the Geographical Society of London44, 1832.
2) „Proceedings of the Geographical Society of Lon­don44, inarch 1882.
МАТЕРИАЛЬНАЯ II НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
597
порта легко было бы устроить магазины, склад каменного угля и морские мастерские для снабжения продовольствием и починки кораб­лей.
Архипелаг Чагос, лежащий к югу от экваториальной линии, находится в поясе юговосточных пассатов, но в окружающих его областях моря, вследствие перемены напра­вления воздушных течений в прямо противо­положное, потрясения, совершающиеся в атмо­сфере, имеют особенно грозный характер. Летом, когда юго-восточный муссон пово­рачивает к северо-востоку, переходя через экватор, и образует на берегах Малабара «муссонъ» по преимуществу, приносящий про­ливные тропические дожди, движения воздуха довольно правильны; но в другие времена года, п особенно в течение трех первых месяцев, по собранным Бро (Brault) наблю­дениям, ветры на островах Чагос отли­чаются наибольшим непостоянством; онп так же часто дуют с запада, как и с во­стока, и делятся на неравные воздушные по­токи, кружащиеся в виде циклонов. Воздух в эти периоды никогда не бывает в состоя­нии равновесия и внезапно устремляется то в ту, то в другую сторону, принося частые дожди.
XVII.
Материальная н нравственная статистика Индии.
По всеобщей переписи, произведенной в 1881 году, народонаселение Индии по сю сто­рону Ганга состояло из 257 миллионов душ, считая в том числе Дардистан, Кашмир, Непал, Бутан, Цейлон, острова Лакедивские и Малдивские, независимые и медиатизировапные государства, французские и порту­гальские владения, но исключая индо-китайские округа, лежащие за Брахмапутрой, Андаман­ские, Никобарские острова, английскую Барманию и другие провинции восточного полуострова, составляющие часть British India (Британской Индии). В течение десятилетия, заключающа­гося между 1871 и 1881 годами, число жите­лей увеличилось, приблизительно, на двена­дцать миллионов. ИИо переписи 1891 г., насе­ление английской Индии (без о. Цейлона и ко­лоний Малакского пролива, Strai ts-Settlements), определилось в 287.223.431 душ. Ни в ка­ком периоде своей истории Индия не была на­селена такими массами людей.
Вероятно, что в период пятидесяти лет население Индии по сю сторону Ганга удвоилось. В 1800 году статистики давали Полуострову сотню миллионов жителей. Еще в половине настоящего столетия суммарные исчисления оп­ределяли в 150, 180, или 200 миллионов чи­
598
сло жителей Полуострова. Первая оффициаль­ная перепись, произведенная в 1872 году, прибавила пятьдесят миллионов человек к этим огромным толпам. По плотности, на­селение Индустана только немногим усту­пает населению Франции, но оно возростает в гораздо более значительной пропорции, и даже в самых многолюдных округах, где одна деревня непосредственно прикасается к другой, число жителей продолжает постоянно увеличиваться. Так же, как Япония и другие страны Азии, статистика которых была соста­влена тщательно, Индия представляет кон­траст со всеми европейскими государствами по численному отношению полов. Тогда как в Европе число женщин везде превышает число мужчин, в Индустане констатировано обратное явление; вовремя переписи 1872 года насчитали в английской Индии немного больше 98 миллионов мужчин, против 92.600.000 женщин; разность, следовательно, составляла около пяти с половиною миллионов в пользу мужского пола; в 1891 г. из 287.223.431 жи­теля, относительно которых можно было со­брать более или менее точные сведения, оказа­лось 146 727.296 лиц мужского и 140.496.135 женского пола. Но. может быть, эта значитель­ная разность должна быть приписана отчасти ошибкам статистики; по данным её, наи­большее численное превосходство мужчины имеют в Пенджабе, провинции, где магоме­тане особенно многочисленны; производившие перепись должны были почти везде останавли­ваться у ревниво охраняемого порога внутрен­них покоев, или гаремов. Что касается де­тоубийства, благодаря которому еще не так давно в некоторых провинциях Индии, именно в Раджпутане, почти совсем пе было девочек, то все оффициальный донесения еди­ногласно говорят, что этот обычай ныне, окончательно оставлен. Согласно английским уставам, всякое селение, где число рождаю­щихся девочек составляло только треть общей рождаемости детей, тем самым подпадало под строгий надзор полиции. Еще в 1871 году разность полов в Аджмирском округе, который, нужно заметить, непосредственно подчинен английскому управлению, составляла около одной шестой общего числа жителей (именно мужчин насчитывалось 212.267, то­гда как женщин только 184.064).
Среди несметной толпы индусов английские господа и повелители кажутся численно ни­чтожною горстью. За исключением пятидесяти тысяч европейских солдат и армии чинов­ников, представители господствующей расы, между которыми шотландцы составляют ог­ромное относительное большинство, суть по большей части плантаторы (хозяева чайных или кофейных плантаций), владельцы приис­ков и копей, инженеры, механики; сверхъ
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
599
того, немногочисленные туристы, очень редкие в сравнении с огромной массой индусского народа, посещают большие города и местно­сти, славящиеся красотами природы или па­мятниками искусства. Перепись 1872 года на­считывала, кроме солдат и моряков, только 59.000 жителей, родившихся в Великобрита­нии. Вне городов п элегантных кварталов, в массе людей, возделывающих почву или переработывающих её произведения, есть пор­тугальцы смешанной крови, но англичан нет. Часто говорят об Индии как о британской «колонии», и так велика тиранния готовых ходячих слов, подставляемых на место понятий, что на Индию указывают как на блистательное доказательство «колонизатор­ского гения» англо-саксов. С гораздо боль­шим основанием можно было бы привести Полуостров по сю сторону Ганга в пример противоположного факта. На одном только острове Гваделупе больше «малых белыхъ», обрабатывающих землю, чем сколько набе­рется англичан, прилагающих руки к за­ступу или плугу в громадной англо-азиатской империи: число лиц, занимающихся ручным трудом, составляет только тридцать вторую часть англо-индийского населения. Происходит это вовсе не от недостатка свободных земель; напротив, в Индии достаточно местностей, где английские земледельцы могли бы без труда поселиться миллионами, под благоприятным климатом. Конечно, спаленные солнцем рав­нины Пятиречья и верхнего Ганга, болотистые пространства Бенгалии, бесплодные плоского­рья Декана не были бы пригодны для евро­пейских колонистов; но сколько гималай­ских долин, цирков в Гатскпх горах, плоских возвышенностей в массивах ЧотаНагпор, Ниль-Гири, Анамалах, где земле­дельцы могли бы легко акклиматизироваться и приняться за обработку почвы! Поверхность земель, где англичане могли бы основать новую Англию непосредственш й эксплоатацией почвы, по меньшей мере равняется Великобритании по протяжению, а плодородие земель там, во­обще говоря, гораздо выше. Часто поднимался вопрос о предоставлении обширных округов на Полуострове по сю сторону Ганга в рас­поряжение европейских колонистов, но все подобные проекты были заранее обречены на неуспех Средняя заработная плата черно­рабочего так низка, а труд англичанина, сравнительно, так щедро вознаграждается, что не могла бы установиться конкурренция между туземцами и колонистами. Если уж китайцы, которые, как известно, продают свой труд за очень низкую цену, не могут оспаривать у индусов работу на плантациях, и по этой причине встречаются только в го­родах, где они занимаются торговлей, то ан­глийские переселенцы и подавно исключены
600
от всякого соперничества с индусскими райотамп: онп если и принимают участие в эксплоа­тации земель, то принимают только в каче­стве хозяев. При том же, англичане, счи­тающие себя особенной кастой, посмотрели бы с неудовольствием на своих соотечествен­ников, компрометирующих ручным трудом престиж их авторитета. Индия —завоеван­ная страпа, а не колония.
В прежнее время, именно до тех пор, пока путешествия из Лондона в Бомбей и Калькутту пе сделались относительно легкими, позволяя большинству служащих в Индии англичан самим ездить в Европу искать себе жен, список пассажиров, садившихся на корабли, отправлявшиеся в Индию мимо Мыса Доброй Надежды, заключал в себе па добрую часть имена молодых девушек, посы­лаемых на поиски мужа. В наши дни чи­новники и офицеры не проводят полжпзнп в Индустане без поездок в метрополию, и «белые города» столиц, так же, как сана­тории или летния резидении, Симла, Дера, Дард­жилинг, Махабалешвар, Утакамупд, напо­минающие города родины архитектурным стилем зданий, группировкой массивов зе­лени, расположением садов и аллей, пред­ставляют как бы маленькия Англии, имеющие каждая свое дворянство и свою буржуазию, снабженные молодыми девушками в количе­стве, достаточном для браков англо-индий­цев.
Долгое время принимали, как неоспоримый факт, что англичане не могут окончательно акклиматизироваться в Индии и что их дети должны быть отсылаемы в раннем возрасть в метрополию, чтобы избегнуть смерти. Опыт последних десятилетий доказал неоснова­тельность этого мнения ‘). Конечно, иммигран­ты, родившиеся под холодными широтами Англии или Шотландии, подвергаются большей опасности под знойным климатом Ипдустапа, нежели французы или особенно южные европейцы; в особенности они должны опа­саться диссентерип и болотных лихорадок, преимущественно в аллювиальных землях и во всем бассейне Инда. По суммарным ис­числениям, смертность англичан доходила, будто бы, до трети новоприбывших в тече­ние первых пяти лет их пребывания в тропическом поясе, а десятилетний период переживала только часть, меныпая половины общего числа новоприбывших. Верны или нет эти утверждения, во всяком случае, не­сомненно то, что значительная смертность европейцев, приезжающих, однако, в цвете лет, происходит от неблагоразумия, с ка­ким они выставляют себя действию нового климата, не изменяя образа жизни, к кото­
9 Clements Markham, „Travels in India and Peru*4.
601
МАТЕРИАЛЬНАЯ II НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
602
рому онп привыкли в северных странах f). Воспаления печени—болезни, всего чаще по­ражающие европейцев Индия, за исключением некоторых местностей, какова, например, территория Пондишери 8),—прямо пропорцио­нальны употреблению спиртных напитков: чрезвычайно редкия у туземцев, они уби­вают только иностранцев, привыкших к опьяняющим напиткамъ3);точно также пода­гра бывает исключительно только у хорошо откормленных господ страны, щадя воздерж­ных туземцев. С другой стороны, в Индии встречаются многочисленные примеры англи­чан и шотландцев, которые пользуются от­личным здоровьемч, в своем новом отече­стве и которые даже, благодаря лучшей пище и более разумной гигиене, менее, чем тузем­ные жители, страдают от миазматических лихорадок и эпидемий. Таблицы смертности, составленные для европейских солдат, до­казывают, насколько легче сделались условия акклиматизации. Около половины настоящего столетия европейские войска в Индии, хотя уже пользовавшиеся несравненно бол be забот­ливым уходом, нежели во время войн про­шлого века, теряли еще каждый год одного человека на пятнадцать; но с тех пор процент смертности постоянно понижался, как показывают следующие статистические данные.
Смертность среди английских солдат в Индии, по Френсису Гальтону:
в 1854 г.—69 на тысячу; в 1861 — 1865 г.г. 29,30; в 1866 1870 г.г.—27,48; в 1871 —1875 Г.Г.—18,50; в 1876 г.—15,32; в 1877 г.—12,71 на тысячу.
Опрятность лагерей, хорошее качество съестных припасов и воды, чистый горный воздух спасали каждый год тысячи солдат. В настоящее время англо-индийская армия теряет, пропорционально, меньше людей, не­жели многие из европейских армий, хотя ой часто приходится делать утомительные походы в болотистых местностях пли по жгучим пескам; процент смертности у этих ино­странцев почти в три раза меньше, чем среди массы туземцев. Часть армии, состо­ящая из индусов, о которой, без сомнения, менее заботятся, также теряет большее число людей, чем европейские войска (смертность между собственно индусским войском со­ставляла в 1877 году 13,38 на 1.000 чело­век). Восточный фатализм тоже, может быть, оказывает в известной мере влияние на это усиление смертности среди туземного населения.
В гражданской жизни можно указать мно-
0 Ernst Hackei, „Deutsche Rundschau14.
3) Huillel; Маииё. „Gdographie. Dictionnaire encyclopedique des sciences medicales*.
3) Wernich, „Geographisch-medicinische Bilderu.
гочисленные примеры английских семейств, дети которых акклиматизировались без того, чтобы их сила и здоровье пострадали при этом. Уже многие поколения следовали одно за другим в различных частях Индии, из чего нужно заключить, что англичанин, не только как индивидуум, но и как раса, мо­жет жить на Полуострове но сю сторону Ганга. Кажется, что индийский климат опа­сен в особенности для детей; по утверждать этого с достоверностыо невозможно, так как огромное болыпинство родителей, принадле­жащих к классу богатых чиновников, высших офицеров и «купцов-князей», по­сылают своих сыновей и дочерей в метро­полию с первых годов детства. Что ка­сается бедных европейцев, женатых на своих соотечественницах, то число их не велико и, при том, они не могут давать сво­им детям всех гигиенических забот, ко­торые позволили бы народившемуся поколению совершенно приспособиться к среде. Вот почему акклиматизация английской семьи со­ставляет пока еще исключительный факт. Не взирая па свое более чем вековое гос­подство, британец все еще является ино­странцем на берегах Ганга.
Помеси или евроазийцы (евро-азиаты), т. е. европейцы по отцу, аьиатцы по матери, лишь в слабой степени способствуют укреплению британского могущества, ибо они не считаются за англичан ни туземцами, ни белыми, при­ехавшими из Европы: они составляют от­дельную касту, и касту не из самых почет­ных. В физическом отношении они вообще не отличаются нп силой англичанина, ни кра­сотой индуса; в нравственном, они, по боль­шей части, имеют наклонность к хитрости и лжи, что происходит, может быть, от уни­зительного социального положения, в котором онп находятся. Еще в начале нынешнего столетия, перед тем как пар сблизил Индию и Англию, они были более уважаемы п более счастливы, нежели в наши дни. Тогда очень многие из английских чиновников связывали себя с туземными женщинами брачными узами, и оставляя своих детей при себе, заботились об обеспечении их будущ­ности. В настоящее же время англичанинъ^ который женился бы на индуске, тем самым исключил бы себя из касты своих сооте­чественников. Евроазийцы, почти все непризнавафмые своими отцами, живут в бедности и беспомощном состоянии. Презираемые бе­локожими властителями страны, ненавидимые темнокожими подданными, онп должны ухищ­ряться. чтобы создать себе между теми п* дру­гими положение, которое всегда остается шат­ким. Тщеславясь, несмотря на все, тем, чтов жилах их течет европейская кровь, и очень заботящиеся о том, чтобы голова ихъ
603 ГЛАВА II.—
была украшена шляпой,—что и подало повод дать им прозвище «шляпниковъ» (топас или топикаренъ\—они считают унизитель­ным для себя всякий ручной труд, и те из них, которым не посчастливилось занять места писцов, приказчиков, конторщиков или толмачей, и таким образом пристроиться около касты повелителей страны, впадают часто в крайнюю нищету или добывают себе средства к существованию предосудительными ремеслами. После восстания сипаев, когда евроазийцы, угрожаемые как и англичане, сра­жались рядом с ними, некоторая солидар­ность установилась на минуту между белоко­жими и метисами; но эта дружба продолжа­лась только до тех пор, пока существовала общая опасность, и теперь богатые индусы и парсы имеют гораздо более шансов, чем ев­роазийцы, быть облагодетельствованными судь­бой в распределении должностей и почестей. Эти полу-соплемфнники доставляют не мало хлопот индийскому правительству; впрочем, они составляют лишь незначительную часть народонаселения; общее число метисов вся­кого происхождения, английского, португаль­ского, французского, не превышает полумил­лиона на всем Полуострове по сю сторону Ганга, что не составит даже одного на пять­сот туземцев. Португальские евроазийцы, про­порционально, самые многочисленные между помесями, и как класс, существуют уже в течение достаточно большего числа поколений, чтобы научиться тяжелым опытом, что труд не позорит человека; не считая себя при­званными к исполнению профессий, назы­ваемых либеральными, они делаются пова­рами, кучерами, лодочниками. Впрочем, ли­цом они так же черны, как и индусы, и отличаются от последних только покроем платья. Евреи, поселившиеся во многих горо­дах западного берега Индустана за несколько столетий до прибытия португальцев, лучше сохранили свой тип, благодаря чистоте крови и поддерживанию наследственных профессий.
Так как большинство англичан живут в Индии лишь временными резидентами, а евроазийцы недостаточно многочисленны, чтобы образовать действительно важный этнический элемент, то приращение народонаселения при­ходится почти всецело на долю индусов раз­личных рас, коларийцев, арийцев илидравидийцев. На Полуострове безбрачие не устраняет от семьи, как у народов За­пада, более трети народонаселения; в Индии все вступают в брак, и почти все женщины имеют детей, впрочем, в меньшем числе, чем-сколько могли бы иметь, если бы браки были более поздние. В большинстве случаев, брачные союзы заключаются, когда супруги •еще не сформировались, в возрасте от де­сяти до двенадцати лет; почти все молодые
-индустан. 604
люди, слушающие лекции в университетах в Калькутте, Лагоре, Мадрасе, уже отцы семей­ства. Случаи большой плодовитости редки между индусами; тем не менее, если бы смертность от оспы и других болезней не свирепствовала среди грудных детей, число жителей могло бы удвопваться в какие-нибудь двадцать лет; но крайняя бедность двухсот миллионов индусов и дурные гигиенические условия обрекают на смерть в раннем воз­расте более половины каждого нового поко­ления, и прирост народонаселения, как он пи значителен повидимому, остается пропор­ционально меньше прироста многих наций Европы и Америки. Эмиграция тоже умень­шает его до некоторой степени. Индия посы­лает за границу больше людей, чем сколько сама получает путем иммиграции; правда, огромное большинство колонистов, которых она дает отдаленным странам, свободны лишь по имени: это кулии, т. е. наемные ра­бочие.
Общее число выселившихся индусов про­стирается до полумиллиона слишком. В пе­риод с 1842 по 1875 год английская Индия дала заатлантическим колониям 587.650 Ку­лиев; в одном только 1858 году остров св. Маврикия и другие колонии получили 46.000 индийских работников; но болезни жестоко свирепствуют среди этих несчастных эми­грантов, лишенных семьи по большей части, без друзей и без всяких рессуров на чу­жой стороне. Санталы, ораоны. коларийцы из области Чота-Нагпор, между которыми сна­чала вербовали толпу кулиев, гибли на чуж­бине десятками тысяч; остров Маврикия пополучил в течение тридцати летнего периода, с 1842 по 1872 год, более 350.000 индусов, из которых осталось в живых только две пятых.
Число индусов-кулиев в европейских колониях, исключая испанских Антильских островов и Мыса Доброй Надежды: 535.406. Из этого числа: на о. св. Маврикия—141.309; в Демераре —53.786; на о. Соединения— 4 3.19 э; н а о. Тр и и и да де—25.852; в Ната ле— 17.862;’на о. Ямайке —15.134; на о. Гваде­лупе—13.544; на. о. Мартинике—10.000; в Суринаме—4.829; в Кайеяе—4.272.
Теперь большинство эмигрантов состоит из уроженцев области Бехар, окрестностей Бенареса и Коромандельского берега; благо­даря тому, что с ними лучше обращаются, чем с первыми «наемниками», они не гиб­нут на чужбине в столь большом числе, и многие из них возвращаются на родину с маленьким сбережением, которое обеспечи­вает их от нужды. Всего лучше успевают устроиться на чужой стороне не кулии, отпра­вляющиеся работать на плантаторов в евро­пейских колониях, а клинги, телугу и тамилы,
605
МАТЕРИАЛЬНАЯ И НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
606
.эмигрирующие в Барманию п другие страны Индо-Китая.
В этом взаимодействии демографических явлений: иммиграций и эмиграций извне и извнутри, нормального прироста вследствие из­бытка рождений, местных уменьшений вслед­ствие избытка смертных случаев, одно несо­мненно—это то, что увеличение пародонаселе-
дам, которые им обеспечивают почва более плодородная, климат более умеренный и бо­лее правильный в своих переменах темпе­ратуры, а также более удобные пути сообще­ния. Потомки аборигенов Ауда, Бехара, Бен­галии «ипдианизировались» по большей части; точно также туземцы племени бгиль, мгайр, гонд, сантал, бодо пз Раджпутаны, из цен-

Цейлонские еврейки
ния везде происходит в пользу тех, кото­рых называют арийцами, каковы бы. впро­чем, ни были их первоначальная раса и ис­поведуемые ими культы. Населения различ­ных происхождений, принадлежащие, по срод­ству своих диалектов, к арийскому миру, составляют четыре пятых общего числа жи­телей, и это численное отношение беспрестанно изменяется в их пользу, благодаря выго-
тральных провинций, из Чота-Нагпора, из Качара превращаются постепенно в индусов по нравам и языку. Общее число «дикарей» Полуострова, простирающееся еще, по прибли­зительному исчислению, до десятка миллионов душ, уменьшается с каждым годом, мо­жет быть, в некоторых округах по при­чине избытка смертности над рождениями, но главным образом вследствие постоянныхъ
607
ГЛАВА II.—ИПДУСТАН.
захватов цивилизованного мира в области мира варварского. Что касается населений, на­зываемых дравидскими по общему происхож­дению идиомов, которыми они говорят, то целая половина занимаемой ими территории представляет плоскогорье, мало плодородное и недостаточно орошаемое, а в многолюдной области морского прибрежья излишек населе­ния уносится эмиграцией.
Все отличительные признаки рас предста­влены в этих массах людей, составляющих в совокупности около пятой части всего чело­веческого рода; но господствующим типом является несомненно тот, который всего бо­лее знаком европейцам: гибкие члены, тон­кия, сухопарые ноги, чисто овальный оклад лица, правильные черты, обрамленные чер­ными, вьющимися волосами, цвет кожи, варь­ирующий от смуглого цвета итальянца до чер­ного цвета араба, взгляд умный, рот скром­ный, ансамбль физиономии кроткий и недовер­чивый. У индуса меньше мускульной силы, не­жели у европейца, но зато у него больше гра­ции и ловкости; в среднем, оп также и кра­сивее европейца: есть целые провинции, где все женщины отличаются в одно и то же время правильностью и прелестью черт; только всемогущий обычай заставляет их уродовать себя, разрисовывая себе лицо, вытягивая уши тяжелыми серьгами, продевая себе в ноздрю металлическое кольцо; в южной Индии неред­кость встретить женщин, которые с трудом ходят под тяжестью своих металлических украшений, достигающих 12килограммов (около 30 фунтов) весу. Что касается нрав­ственного характера туземцев, то весьма есте­ственно, что властители страны упрекают их в пороках, вина за которые должна падать на самих завоевателей; они обвиняют своих подданных в трусости, лукавстве, лживости, т. е. в таких недостатках, которые порож­даются рабством и от которых излечпвает равенство. По крайней мере, за индусами всетаки остаются многие хорошие качества: воз­держность, терпение, неутомимость в труде, любовь к ученью и память о прошлом, за­лог будущего подъема.
Большую физическую слабость индусов в сравнении с англичанами хотели-было объ­яснить употреблением первыми специально ра­стительной пищи; но различия всякого рода, в условиях наследственности ив образе жизни, слишком многочисленны между двумя наро­дами, чтобы можно было определить с полною достоверностью причины контраста’в физи­ческом отношении. Во-первых, ошибочно было бы видеть в последователях индус­ских религий строгих вегетарианцев. Почти все они едят мололо и масло; те, которые жи­вут на морском прибрежьи и по берегам рек, питаются рыбой. Один только род мя­
608
са запрещен — это говядина. Но, исключая этого закона, всеми уважаемого, преобладают самые разнообразные обычаи относительно гигиены. Большинство индусов воздерживает­ся от употребления в пищу свинины и до­машней птицы, но они могут есть мясо овецъи коз; другим дозволено употребление почти всякого рода мясной пищи. В некоторых округах женщины пользуются в отношении пищи теми же привилегиями, как и мужчи­ны, тогда как в других местах мясо имъзапрещено. Что касается вдов, то они все, без исключения, подчинены правилам воз­держания от мясной пищи. Замечено, что по духу противоречия, примеры которого предста­вляют все секты, мусульмане Индии повинуют­ся, в отношении пищи п внешней жизни, за­конам, составляющим совершенную проти­воположность тем, которым подчиняются ин­дусы.
Хлебные растения, служащие для ежеднев­ного питания, различны по местностям: въобласти дельты Ганга, в Бехаре и вдоль мор­ского прибрежья едят преимущественно рис,, чистый или смешанный с кукурузой: на пло­скогорьяхъ—ячмень и различные виды проса,. роли, джовари, баджри, растущие на доволь­но сухой почве; в северных провинцияхъ— пшеницу; наконец, в Кочине, Траванкоре, Мадуре есть населения, питающиеся исключи­тельно продуктами пальмы, отростками, плодами и соком, свежим или перебродившим. По употреблению в пищу того или другого рода хлеба, иародонасенение Индии делится прибли­зительно следующим образом:
Питающихся рисом — 75.000.000; пше­ницей—80.000.000; ячменем и просом — 100.000.000.
Население главного пояса пшеницы, т. ф. Пенджаба и верхнего бассейна рек Ганга и Джамны, представляет, сравнительно с другими частями Полуострова, наиболее силь­ную и выносливую расу, потому ли, что там пи­ща более укрепляющая, или, может быть, по­тому, что там кровь жителей часто обновля­лась смешением с завоевателями, спускав­шимися в равнины с плоских возвышен­ностей запада, или, наконец, вернее всего,, потому, что почва, лучше возделываемая и лучше защищенная от посягательств зфминдаров, более щедро прокармливает «брат­ства», которые ею владеют. Статистика обна­ружила тот капитальный факт, что двести миллионов индусов должны обманывать свой голод пищею, совершенно недостаточною. Съ­естные припасы дешевы, но туземцы имеют только несколько сантимов в день, чтобы приобрести себе необходимое, и потому по­стоянно живут впроголодь. Средняя заработ­ная плата индийского земледельца—60 санти­мов в день; крайние же размеры ея—Юсан-
609 МАТЕРИАЛЬНАЯ И НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ. 610
тпмов и 2‘/2 франка *). Как не быть людям ные опустошения, постоянно свирепствует в слабыми телом и здоровьем при таком городах Полуострова, и английское правиничтожном размере заработка! тельство вынуждено установлять санитарный
Эпидемии находят себе обильную жатву кордон вокруг мест ярмаоочного торга и

среди этих истощенных населений. Холера, которая из Индии иногда устремлялась на остальной мир, чтобы сделать там такия страш-
4) Cl. Markham, „East ludia Progress and Condition*. География Реклю. т. VIII.
пилигримства, чтобы воспрепятствовать рас­пространению этого ужасного бича. Элефан­тиазис (бугорчатая, слоновья проказа), в различных её формах, очень распростране­на в Индии; в некоторых провинцияхъ
20
611
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
612
двадцатая часть населения поражена этим недугом. Ни в одной стране нет такого множества прокаженных; в 1872 году их насчитывали слишком 102.000 в непосред­ственных владениях Великобритании *)• Между индусскими населениями средняя смерт­ность на целую треть превосходит смертность жителей Западной Е^вроиы (средняя смерт­ность в Индии, по Гунтеру, составляет 32 57 на 1.000). Но хотя болезни эндемиче­ские и эпидемические каждый год уносят лю­дей, которые при достаточной пище остались быв живых, народное воображение поражают в особенности голодовки, от которых иног­да в одной только провинции погибает в те­чение нескольких месяцев четверть или да­же треть населения. «Голодовки составляют одно из учреждений Индии», обыкновенно го­ворят тамошние администраторы. С 1771 г., в котором десять миллионов человек умер­ли от голода в Бенгалии и Бехаре, насчи­тывают двадцать одну большую голодовку, постигших страну в разное время, и восемь из этих народных бедствий похищали свои жертвы миллионами. В два десятилетия с 1860 по 1880 гг. четыре голодовки опустошили различные провинции Полуострова. В 1866 г. орисский край потерял более миллиона жите­лей, т. е. четверть своего населения. В 1868 г., по приблизительному исчислению, в одном Пенджабе пало жертвой голода 1.200.000 че­ловек и втрое больше погибло вне собственно английской территории, в Раджпутане и в государствах нагорья. В 1874 году ката­строфа разразилась над низменной равниной Ганга, а три года спустя над Деканом. До какой цифры простиралось число умерших голодною смертью? До 1.350.000, говорят ан­глийские документы, по никакая статистика не принимала в рассчет несчастных, павших жертвой голода в Гайдарабадском царстве и в Майсуре: на улицах ежедневно подби­рали десятками трупы умерших от голода; некоторые округа, именно те, которые окру­жают Биджапур и Каладжи, были обезлюднены. Общее уменьшение народонаселения в двух президентствах: Мадрасском и Бом­бейском и в Майсуре простиралось, в пе­риод с 1872 по 1881 год, до 1.682.575 че­ловек, а между тем в самом городе Бом­бее, на всем соседнем прибрежье и в юж­ных округах Мадрасского президентства чи­сло жителей значительно увеличилось в этот промежуток времени. Принимая в рассчет также убыль населения в Гайдарабадском королевстве, можно заключить с большою ве­роятностью, что голод 1877 года унес в могилу не менее четырех миллионов чело­
*) Маииё, „Gdographie, Dictionnaire euoyclopedique des sciences niedicalesu,
век. И в то самое время, когда такое мно­жество несчастных погибало от недостатка пищи, калькуттский порт продолжал отпра­влять хлеб заграницу в значительных ко­личествах; голодавшие туземцы были слиш­ком бедны, чтобы купить себе хлеба, кото­рый спас бы их от смерти *)• Впрочем, к концу голодов 1874 и 1877 годов пра­вительство приняло меры к покупке и разда­че голодающим разного рода хлеба, в осо­бенности оно озаботилось организацией обще­ственных работ, предпринятых в видах оказания помощи бедствующему населению, ка­ковы: постройка больших дорог, каналов и железных путей; с 1874 по 1877 год рас­ходы на этот предмет простирались до 400 миллионов франков *).
Огромное большинство народонаселения Ин­дии по сю сторону Ганга состоит из земле­дельцев. Об этом можно судить по пере­писи 1872 года, которая пересчисляет 1.400 городов с 5.000 жителей и более, имеющих в совокупности около 18 миллионов резиден­тов; эта цифра не составит даже десятой части индусов, населяющих британские владения. Ни один из городов Полуострова не на­считывает миллиона жителей, а числовая раз­ность между полами в главных городах, каковы Бомбей и Калькутта, показывает, что треть городского населения состоит из вре­менных иммигрантов.
Численное отношение полов в Калькутте ив Бомбее по переписи 1881 года:
Калькутта — 100 женщин на 165 мужчин; Бомбей—100 женщин на 151 мужчин.
Слишком 240.000 селений имели менее 200 жителей, 200.000 других сел и деревень от 200 до 1.000 душ и в 32.130 местечках цифра населения варьировала между 1.000 и 3.000 душ. При том, между городами и ме­стечками много есть таких, где каждый дом имеет свой сад и где культура земли соста­вляет почти исключительное занятие всех жителей; многие городские поселения суть не что иное, как группы деревень, разделенных полями. Как во всех торговых странах, городские поселения Индии увеличились в по­следнее время, но это возрастание соверша­лось медленно, и земледельческий класс, по численности, все еще составляет огромное большинство народонаселения. Бенгальское президентство, где находится столица империи, есть в то же время провинция, в которой сельское население имеет, сравнительно, наи­больший численный перевес над горожами. Даже деревенские ремесленники могут быть рассматриваемы как члены земледельческого класса; онп работают для поселян и непо-
Ч Richard Temple, „India as it is“. a) „Board of Trade Returns*, 1877—1878.
613 МАТЕРИАЛЬНАЯ И НРАВСТВЕ
средственно вознаграждаются ими за свой труд, как служащие сельской общины.
Из опубликованных английским прави­тельством статистических сведений, впро­чем, неполных, видно, что в настоящее время только около трети пространства Индии находится в культуре. Без сомнения, крутые скалы Гималайских гор, некоторые части «пустыни» Тар и плоскогорий Декана были бы неудобны для обработки плугом; но на двух третях почвы, которые еще остаются необработанными, сколько обширных про­странств могли бы быть еще завоеваны для земледелия, или путем искусственного оро­шения. или посредством осушки болотистых местностей, или, наконец, простой расчи­сткой под пашни джунглей! И, однако, во многих округах земледельцу уже мало места: в иных чрезмерно населенных местностях земля раздроблена до бесконечности, и уча­сток, приходящийся на долю каждого хлебо­пашца, или в виде собственности, или в ви­де аренды, недостаточен для его прокормле­ния и для уплаты податей и повинностей. По мере того, как плодородные поля делаются более и более редкими для возрастающего на­родонаселения, цена земли поднимается, и райот платит теперь за землю посредствен­ного качества дороже, чем сколько он преж­де платил за отличную почву Таким обра­зом продолжается и усиливается нужда. Но земледельческий труд везде производится с большим старанием: крестьянин умеет ути­лизировать землю так, что она дает ему два или три урожая в год; ему пе безъизвестно, что следуетти вести плодопеременное хозяйство, чтобы пе истощать полей; он знает пользу унавоживания и вообще искусственного удо­брения почвы, и очень искусно направляет струйки воды на поля, которые нуждаются в орошении.
После хлебных злаков, которые в уро­жайные годы увеличивают размеры отпуска заграницу, первое место между земледельче­скими произведениями Индии, в торговом от­ношении, занимает опиум, который, если не по действительной своей ценности, то, по край­ней мере, по искусственной цене, обусловли­ваемой монополией, дает повод к наиболее обширному движению внешней торговли госу­дарства. Мак для опиума сеют преимуще­ственно в равнине Ганга, вокруг Бенареса и Патны, и па плоскогорьях Мальвы; в Раджпутане, в Пенджабе, в Центральных провинциях еще можно встретить кое-где поля, засеянные маком, но во всех других ме­стах возделывание этого растения воспрещено; в округах, непосредственно зависящих от Индийской империи, культура эта ведется только на авансы, выдаваемые правительством; что касается мака с плоскогорий Мальвы, то онъ
ННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ. 614
поступает в склады лишь по оплате пош­линой в количестве 1.500 франков за ящик. Торговая цена этого зелья, вывозимого всею массой в Индо-Китай и в Китай,простирается до ЗОи миллионов франков в год, а чистая прибыль, для казны, составляет около 225 миллионов, превышая слишком в два раза ту сумму, которую выручало правительство от этой торговли в ту эпоху, когда оно объявило Китаю «войну из-за опиума», чтобы принудить желтолицых сынов Срединной империи по­купать гибельное наркотическое средство.
Сбор хлопка занимает лишь второе место по ценности экспорта, и годовые колебания продажи этого продукта заграницу весьма зна­чительны. Во время междоусобной войны в Соединенных Штатах вывоз хлопка из Индии разом поднялся в четыре года с 75 миллионов до громадной суммы 925 миллио­нов франков; но после американской войны он быстро упал и в настоящее время ко­леблется между 200 и ЗОО миллионами в год (в 1894 г. было вывезено хлопка-сырца на сумму около 133.3 миллионов рупий). Под культуру этого растения в 1894 г. было за­нято 4.300.000 гектаров.Ост-индский хлопок ценится гораздо ниже хлопка из Соединен­ных Штатов, потому что он короче волок­ном и не так чист, содержит много посто­ронней примеси; впрочем, теперь уже во мно­гих округах Бомбейского президенства ту­земное растение заменено американскими раз­новидностями. Из всех родов почвы наи­более благоприятною для культуры хлопчатника считается так называемый регар на плоско­горьях Декана,—черноватая земля, напол­няющая углубления в формации траппа; но ее находят также, и при том обширными про­странствами, в Карнатике, где она образо­валась вследствие разложения гнейса и грани­та. Этот род почвы нигде не встречается в аллювиальных равнинах Ганга или Инда 1).
Напротив, джут, прядильное растение, наи­более утилизируемое из всех технических растений Индии после хлопка, всего успешнее произрастает на намывных землях речных берегов, и преимущественно на так назы­ваемых «чарахъ», или наносных, образую­щихся из ила, островках повой формации: его сеют почти только в Северной и Восточной Бенгалии, в особенности па берегах Брах­мапутры. Джут, возделыванием которого за­нимаются почти исключительно мелкие земель­ные собственники, есть одна из культур, наиболее обогативших производителя (в 1893 г. под эту культуру было занято 872.534 гект­ара; вывоз джута-сырца в 1894 г. па сумму около 85,2 миллионов рупий). I Иельзя ска­зать того же о культуре индигового дерева,
') Н. Blanford, „Physical Geography of India".
*
615 ГЛАВА IL—
Еще в половине нынешнего столетия это про­мышленное растение доставляло негоциантам Бенгалии их главную статью экспорта, но рабство, которому плантаторы подчинили кре­стьян, повело к бунтам и даже к малень­ким местным войнам, которые разорили самую промышленность; в сельских местно­стях нижней Бенгалии повсюду встречаются развалины разрушенных индиговых заво­дов. Все более и более распространяющееся употребление анилиновых красок обескура­жило плантаторов, но им нечего опасаться, что «синтезъ» индиго, открытый Бейером, позволит промышленникам непосредственно фабриковать красящее вещество. Культура ин­диго удержалась в некоторых местностях, именно в Бехаре и в Мадрасском прези­дентстве; там ею занимаются мелкие землевла­дельцы, которые возделывают растение и приготовляють кубовую краску. Вывоз индиго в 1879—1880 годах: 5.083 тонны: ценность: 30.685.850 франков.
Вместо покинутых индиговых плантаций возникли другие большие плантации. Табак, культура которого была введена в бассейне Ганга в начале семнадцатого столетия, в царствование султана Акбара,получил недавно значительную важность в сельско-хозяйствен­ной промышленности Индии; табачные поля занимают на Полуострове пространство свыше 200.СЮ0 гектаров; лучший табак дают сле­дующие местности: Тирхут, Коконада и ост­рова реки Годавери, окрестности Диндигуля и Тричинаполи. В последние тридцать лет Индия сделалась страной, которая,после Китая, производит наибольшее количество чая; Сре­динная империя теперь уже не пользуется моно­полией этого продукта, и весьма возможно, что в близком будущем Индия даже опередит ее по годовой ценности вывоза чая. В 1870 году Англия получила из Индии количество чая. составлявшее только десятую часть ан­глийского годового потребления этого продукта; десять лет спустя, вь 1880 году, она купила у неё уже треть цифры своего потребления. От 600 до 2.000 метров средней высоты, «чайные сады» покрывают склоны Гималаи, в доарах Бутана, в Сиккиме, Кангре, Кумаоне, Гарвале, и число их все более и более увеличи­вается в горах Ассама, в Чота-Нагпоре, на Пиль-Гири и горах Курга и Вайнада, нако­нец, на острове Цейлоне и в английских владениях Индо-Китая. Лучшие продукты по­лучаются из Кангры и по достоинству, гово­рят, не уступают самым высоким сортам китайского чая; но наиболее обширное развитие эта отрасль земледелия получила в Ассаме, где были основаны первые плантации: тамошний сбор чая представляет половину всего индий­ского производства. В 1882 году сбор чая в Индии простирался до 28.400.000 килограммов,
индустан. 616
ценность которых равнялась 100.000.000 франков. В Южной Индии и на острове Цей­лоне плантации кофейного дерева соответству­ют плантациям чайного деревца в северных провинциях. Склоны Гатов, некоторые части плоскогорья Майсур, Вайнад и в особен­ности страна Кург и остров Цейлон по­крыты кофейными плантациями в горном поясе. Кофейное дерево было введено на Полу­острове не европейцами, как чайное деревцо: оно было привезено в 1560 году одним пи­лигримом, возвращавшимся из Мекки: но только англичане дали этой культуре её тепе­решнюю экономическую важность. Общий сбор кофе представляет, по ценности, около 140 миллионов франков, при чем более трех четвертей этой суммы приходится на остров Цейлон; но кажется, что там именно, на Цейлоне, болезни кофейного дерева более чем где-либо угрожают будущности планта­ций. Сбор кофе в 1878 году: в континен­тальной Индии—15.020.000; на острове Цей­лоне—50.800.0000, всего 65.820.000 килогр.
Другие культуры мало прибавляют к бо­гатствам Иендустана; но сколько есть растений, пищевых и промышленных, по возделыва­нию которых Индия могла бы соперничать с другими производящими их странами!
Распашки новых земель во многих местах совершенно изменили вид страны. Почти во всех малоналенных округах земледельцы ведут кочевой образ жизни: они выжигают лес или джунгль, бросают зерно в пепел и собирают несколько урожаев; затем, когда производительная сила почвы истощилась, от­правляются в другое место зажигать пустошь. Таким образом обширные пространства были совершенно обезлесены. Но во многих густо населенных областях истребление лесов, более методическое, есть в то же время более верное: поля везде заменяют лесные поросли. В некоторых частях возвышенных рав­нин Ганга и Джамны теперь уже не увидишь ни одного дерева. На Деканском плоскогорье можно путешествовать по целым дням че­рез сельские местности, лишенные всякой тени, и там новое разведение лесов было бы очень трудно; раз срубленные, деревья плохо прини­маются вновь на скале почти голой. Леса юж­ной части Гатских гор, в Курге, Вайнаде, Кочине, Траванкоре были выпустошены, к великому вреду почвы, которая покрылась рыт­винами и оврагами под действием дождей. Правильным облесением местностей без культуры стали заниматься лишь с 1860 года; в эту эпоху лесные страны были поставлены под непосредственный надзор правительства; варварский и хищнический способ земледелия посредством выжигания лесных порослей был воспрещен, и там и сям начался труд восстановления безразсудно уничтоженныхъ
617 МАТЕРИАЛЬНАЯ II НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ. 61 лесных богатствъ* На склонах Гималаев, каждый санитарный город окружил себя фруктовыми садами и парками, где разведены преимущественно европейские породы дерев. В Пенджабе, по берегам Инда и его прито­ков, теперь простираются новые лесные на­саждения, и охотники радуются, что дичь, в том числе и тигр, опять появляется в стра­не *). В Сиккиме и особенно в Ниль-Гири и на различных горных массивах южной Индии и острова Цейлона, насаждения состояли преимущественно из экзотических дерев, особенно из эвкалипта, из боливийского хин­ного дерева, из разных пород каучукового дерева, происходящих с Сондского архипе­лага, с острова Мадагаскара, из Бразилии. В конце 1878 года в лесах Индии насчиты­вали уже более 4 миллионов хинных дерев, из которых три четверти приносили уже полный доход * 2).
Индия, в сравнении с Европой, очень бедна скотом. Редкость пастбищ и употребление народом растительной пищи препятствуют количественному возростанию рабочих и уп­ряжных животных; однако, туземцы имеют некоторые замечательные породы рогатого скота, каковы, например, быки-рысаки в центральных провинциях. Лошадиная порода выродилась с тех пор, как индусы, по­бежденные, не имеют более надобности со­держать конницу; на всем громадном про­странстве Мадрасского президентства в 1878 году насчитывали всего только 395 000 лоша­дей 3) (по конской переписи 1894 г., во всех провинциях, кроме Бенгалии, насчитали 1.113.939 лошадей); но в большей части про­винций употребляют ослов в качестве вьючных животных, а в Пенджабе, Марваре и других раджпутских государствах путешественников и товары перевозит вер­блюд; наконец, в Ассаме, в Южной Индии и на острове Цейлоне употребляют несколько тысяч слонов, правда, гораздо больше для того, чтобы увеличить пышность царских празднеств и охот, чем для того, чтобы помогать трудам земледелия или промышлен­ности.
Есть некоторые провинции, в которых всякая культура была бы невозможна без обильных ирригаций. Таковы равнины, через которые проходит Инд в своем нижнем течении; такова же значительная часть Пенд­жаба и доабов Индустана в собственном смысле. В южной Индии туземцы знают ис­кусство задерживать воды в лежащих усту­пами один над другим резервуарах, откуда вода, выпавшая, в виде дождя, в период муссона, вытекает ирригационными струйками
f) „Ocean Highways14, march 1874.
2) Clements Markham, „Official Reports44.
3) Hunter, „Imperial Gazetteer of India44.
во время засух; англичанам нужно было только починить старые плотины и дополнить сеть оросительной канализации, чтобы увели­чить несколькими миллионами гектаров пло­щадь земель, платящих поземельный налог. Но в северных провинциях сила могучих потоков, спускающихся с Гималайских гор, слишком велика, чтобы прибрежные жители могли удержать их плотинами и превратить в ряд расположенных один над другим прудов. Там, для орошения страны, принуж­дены были прибегнуть к прорытию каналов, боковых рек, сток которых регулируется шлюзами; один из этих каналов, канал Ганга, который начинается у Гардварских «воротъ», есть, как известно, самое важное сооружение этого рода во всем свете; но и мно­гие другие каналы, проведенные из Инда, Сетледжа, Рави, Соны, тоже принадлежат к замечательнейшим памятникам человече­ского искусства. Для орошений остается еще утилизировать некоторые большие реки,каковы. Серджу, Гандак, Тапти, Нарбада. Наконец, в некоторых частях Декана и особенно на острове Цейлоне нужно только реставриро­вать старые сооружения этого рода: водохра­нилища существуют, но они превратились в болота; ирригационные каналы представляют теперь непостоянные ручьи или пруды, зарос­шие дикой травой. В целом, в одних только английских владениях Передней (по сю сто­рону Ганга) Индии совокупность земель, при­бавленных к пахатной почве ирригацион­ными каналами, исчисляют в 11.690 000 гектаров, что составляет, в сложности, тер­риторию, равную одной пятой всего простран­ства Франции. Стоимость канализационных работ, предпринятых в Индии с 1868 по 1878 год, простиралась до 261.450.000 фран­ков.
Необходимость регулировать сообща рас­пределение вод, затоплять разом, потом осушать обширные пространства земли в ри­совых плантациях, сохранила во многих местностях общинную форму деревень, — форму, прежде общераспространенную в Ин­дии. Насильственные завоевания и постепен­ные скупы земли отдельными лицами и целыми кастами, внутренняя эволюция общины, вме­шательство, прямое или косвенное, законода­тельства видоизменили до бесконечности систему землевладения: от чисто общинного обладания землей до частного владения с полным пра­вом пользования и отчуждения, все возможные формы встречаются на обширном простран­стве Полуострова. На двух противополож­ных концах страны, в Кашмире, так же, как и на острове Цейлоне, есть еще земле­дельческие группы, состоящие из нескольких сотен душ, большие семьи, где труд каждого приносит пользу всем, где никто не подвер­
ГЛАВА Ц.—ИНДУСТАН.
619
гается риску терпеть недостаток в необхо­димом. В других местах общинное земле­владение существует уже только в принципе; каждая семья получила свой земельный уча­сток, весь продукт которого принадлежит ей безраздельно; но через известные пли не­определенные промежутки времени произво­дится новый передел земли, как в велико­русском мире, и равенство снова восстановляется между участниками !). Даже в тех сельских общинах, где уже не ведется более раздела и передела земли и где каждый соб­ственник, сделавшись хозяином своего поля, может даже продать его, сохранились еще многие учреждения, напоминающие прежнюю форму общинного землевладения и общинной жизни. Так, почти везде существует еще панчайат, или «совет пяти», иногда состо­ящий из одного только члена. Наконец, боль­шинство деревень, особенно на юге, имеют своих должностных лиц и людей ремесла, которым выдается жалованье из доходов общины; таковы: плотник, кузнец, канат­чик, гончар, цирюльник, белильщик, дере­венский сторож, водонос, лекарь, школьный учитель, жрец, бард, астролог; богатые общины содержат, сверх того, музыкантов и баядерок для своих празднеств 2).
Самые цветущие и благоденствующие обла­сти те, где земельная собственность разделена и где крестьяне не имеют посредников меж­ду собою и правительством; так, почти весь Канарский край и Малаялам разделены на мелкие имения, владельцы которых, равно­правные, независимые, зажиточные по большей части, составляют в то же время один из самых образованных классов на Полуост­рове 8); но самые плодородные провинции, по крайней мере в бассейнах Ганга и Брахма­путры, суть в то же время местности, где население живет в крайне бедственном по­ложении. Талукдаръи Ауда, земиндаръг Бехара и Бенгалии, плантаторы Ассама разделили меж­ду собою страны, покровительствуемые англий­ским правительством, которое и само со­стоит из ландлордов, владеющих громад­ными поместьями; таким образом, значитель­ная часть Индии была превращена во вторую «Ирландию». Даже после возмущения сипаев, аудские талукдары, огромные имения которых были конфискованы, снова вступили во вла­дение своих ленов, заключающих каждый многие сотни деревень 4 *). Оттого класс бога­тых землевладельцев, индусских или му-
*) John Phear, „The Arjan Village in India and Ceylan44;—Summer Maine, „The Village Communities in India14.
a) Long; Maine; Jacolliot.
3) Grani, „Reise nach Ost-lndien44.
4) Clements Markham, „East-India Progress and Con­
dition44.
620 сульманских, считает себя солидарным с британскими повелителями, которым он обя­зан своею властью и правильным поступ­лением своих доходов г). Между этими земиндарами есть баснословные богачи, как,, например, Бардванский раджа, имение кото­рых приносит, в виде арендных денег, до 10 миллионов франков в год; но под ними сколько еще главных и второстепенных агентов, которым надо наживать себе со­стояние на счет труда несчастных райотовъГ И сколько взаимной ненависти между тол­пой пахарей, рабов de facio, хотя людей вольных dejwe, и угнетающими посредни­ками всякого рода! «Добрые слова земиндара,— говорит пословица, — все равно, что сладкия .речи мусульманина, ласкающего своих цы­плят: он дает им есть за тем, чтобы по­том съесть их самихъ» 2). В Бехаре и Бен­галии, в Джиттатонге, Ориссе, средний раз­мер поденной заработной платы не превы­шает 30 сантимов, а дети двенадцати лет получают по пяти сантимов, пли и того менее. Большинство семей должно существовать на доход от 15 до 20 франков в месяц, и как ни дешевы жизненные припасы, редка бывает, чтобы райот в состоянии был при­обретать себе даже самое необходимое: можно сказать, что в Орисском крае ничтожная разница заработка, равная 5 сантимам в день, отделяет бедность от нужды 3); без садика, которым окружена каждая хижина и который дает кое-какие овощи и плоды, кресть­янину каждый год грозил бы голод. По­нятно, какою гибельною властью пользуется ростовщик над всем этим голодающим людом. Он ссужает зерподля посева, дает хлеб для прокормления семьи до будущего урожая, но зато жатва принадлежит всецело ему: этими ссудами он держит райота в сво­ей власти, в вечной кабале, делает его своим слугой на всю жизнь и без всякого жалованья Не помогли и основанные прави­тельством в некоторых округах банки, выдающие ссуды за небольшие проценты. Кресть­янин слишком боится своего истинного го­сподина, ростовщика, чтобы у него хватило смелости занимать у других 4).
Страна специально земледельческая, Индия не имеет, как Англия, муравейников рудо­копов и обширных фабричных городов, населенных рабочими; но её ремесленники все еще отличаются замечательным искус­ством и тонкостью работы, которыми так восхищались первые европейские путешествен­ники. Правда, некоторые промышленности
1) Richard Temple, „India as it is“.
2) H. M. Elliot, „Races of the North-West Provinces*. *) W. W. Hunter, „Orissa44.
4) Florence Nightingal. „Nineeteenth Century44.
МАТЕРИАЛЬНАЯ И НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
621
почти совершенно исчезли, а другие сильно со­кратились или пришли в упадок сравнитель­но с прежним временем. Дакка и многие другие некогда процветавшие города не имеют уже многочисленных ткацких станков, про­изводивших воздушные кисеи; Кашмир фа­брикует еще шали, но число мастеров безии] фстанно уменьшается, да и те, которые оста­ются, подражают европейским тканям или старым образцам, не умея сливать оттенки цветов с тою удивительной гармонией, какою отличаются старинные ткани, хранящиеся в музеях. IIромышленность предметов роско­ши не переставала видоизменяться в течение веков, чтобы удовлетворять вкусам госуда­рей всякого происхождения, «монгольскихъ», персидских, афганистанских, раджпутских, пиратских, сменявших друг друга на тро­нах Индии; теперь шали и драгоценные укра­шения нужно продавать европейским иностран­цам, и сообразно прихотям этих новых властелинов, изменился рисунок и колорит тысячи изделий промышленности. Теперь об­разцы выписываются из Англии, из Бирмингама, Лидса, Рочдэля, и копируются или в тюрьмах арестантами, или в вольных ма­стерских обедневшими рабочими; английские дамы ввели выделку кружев в школах и христианских конгрегациях. Народная про­мышленность, которая всего менее изменяется, производит только обыкновенные глиняные изделия, простые ткани, недорогия украшения; но, по крайней мере, эти предметы до сих пор сохранили чисто индусский характер и отличаются изяществом формы и удачным выборомз, цветов. Промышленные выставки доказывают, что есть еще много артистов, занимающихся с любовью резьбой на оружии, подбором эмалей, вышивкой шелковых ма­терий, обтачиванием металлов, обделкой сло­новой кости, дерева и камня. Многие скуль­птурные произведения новых храмов, по­строенных джайнами в Западной Индии, так же поражают изяществом формы и так же искусно иссечены, как изваяния са­мых пышных религиозных памятников двенадцатого и тринадцатого столетий. Зара­ботки большинства промышленных рабочих крайне скудны, как и заработная плата сель­ских работников. Знаменитые кашмирские шали, которые еще недавно покупались по цене от семи до десяти тысяч франков за штуку, оплачиваются их производителям, ткачам, лишь в размере 35 сантимов за ра­бочий день *)•
Во время борьбы между Францией и Англией из за господства над Индией, мануфактур­ная промышленность в собственном смысле была очень деятельна в конторах пн острая-
9 Andrew Wilson, „The Abode of Snow“.
622
ных негоциантов. Вокруг каждого форта ост-индские торговые компании поселили сотпи или даже тысячи ткачей, которые и поста­вляли им ткани для вывоза заграницу. Изу­мительное развитие ткацкой промышленности в Ланкашире и Иоркшире изменило роли, и теперь уже Англия ввозит хлопчатобумажные фабрикаты в Индустан, особенно грубые тка­ни; количество набивных бумажных тканей или ситцев, некогда привозимых в Европу из Индии, как показывает и самое название ихъ—«индийская материя» (indienne), которое Полуостров покупает теперь у манчестер­ских фабрикантов, составляет две пятых всего потребления Индии. Но капиталисты, по большей части шотландцы, евреи и парсы, по­селившиеся в Индустане, вздумали восполь­зоваться двойною выгодой имения под рукой сырого продукта, хлопка, и потребителей, и таким образом были основаны бумагопря­дильни в окрестностях Бомбея. Хлопчато­бумажная промышленность Индии в 1894 го­ду: 135 прядильных и ткацких фабрик, с 2.538.577 веретен, 29.362 станков, 130.570 рабочих и производством па 62.425.580 ру­пий. Точно также Калькутта, соперничая с Дунди, утилизирует волокно джута в боль­ших заводах, мрачных зданиях, построен­ных по такому же образцу, как европей­ские фабрики, и так же, как они, населенных женщинами и детьми, которые работают, сле­дуя за движением машин, в душной и воню­чей атмосфере, наполненной тончайшими ни­тями и пылью (в 1894 г. в Индии было 26 джутопрядильных и ткацких мануфактур, с 189.080 веретен, 9.417 станков, 67.930 ра­бочих и производством на 34.417.870 рупий). Во многих местах, именно в Чота-Иагпоре, правительство и частные промышлен­ники основали также металлургические заводы, но эти предприятия идут не вполне успешно; самые большие чугунолитейные заводы нахо­дятся в Джамальпуре, близ Монгнра. Глав­ное, чего недостает Индии, чтобы сделаться первоклассною промышленною страною,—это изобилия в топливе; каменный уголь, как известно, не встречается па Полуострове в таких пластах, которые могли бы сравниться с громадными залежами Великобритании. Правда, общая площадь каменноугольных формаций Индустана, включая сюда и англий­скую Барманию, составляет около 90.000 квад­ратных километров 4), но большинство бас­сейнов содержит так мало угля, что не стоит труда их разработывать, а другие за­ключают лишь топливо низкого качества. В 1892 году, на 87 копях, при 34.902 рабо­чих, было добыто около 2 с половиною мил-
9 Hughes, „Records of the Geological Survery of India“, vol. VI, 1873.
623 ГЛАВА II.—
лионов угля. Вообще Полуостров по сю сто­рону Ганга есть еще, .между промышленными странами, одна из тех, которые распола­гают, сравнительно, наименьшим количе­ством минерального топлива.
Другие минеральные богатства, алмазы в Панна, Самбальпуре и Карнуле, золото в Вайнаде, медь в Сингбуме и в Гималаях, железо в Салеме и в Чота-Нагноре, имеют лишь небольшую относительную важность. Из минеральных веществ всего деятельнее эксплоатируется соль, составляющая в Индии монополию правительства. Что касается жем­чужных раковин, то, как сказано выше, мели «Жемчужного берега» па западной сто­роне Манаарского залива заброшены; цейлон­ские же мели эксплоатируются лишь через мно­голетние промежутки.
Торговля внутренняя и внешняя быстро возростает с каждым десятилетием, бла­годаря скорым путям сообщения, сеть ко­торых постоянно увеличивается. Открытие Суэзского канала, сократив вдруг на поло­вину расстояние, разделяющее Индию и Ан­глию, повлекло за собою целый переворот в движении торгового обмена, тогда как желез­ные дороги, продолжаясь постепенно от одно­го города до другого через весь Полуостров, произвели перемены более медленные, но более значительные, сближая внутренния об­ласти с прибрежными местностями. Первый железный путь Индии открылся лишь во вто­рой половине текущего столетия, в 1853 го­ду, маленькой линией, которая соединяет Бом­бейский остров с островом Сальсеттой. В том же году был начертан план двух больших рельсовых путей, долженствующих соединить три главные города президентств, Калькутту, Бомбей и Мадрас, по сооружение их было окончено лишь восемнадцать лет спустя, в 1871 году. К этим двум маги­стральным линиям, построенным финансо­выми компаниями, которым правительство га­рантирует определенный доход, не пере­ставали прибавляться другие рельсовые пути. Теперь главные звенья железнодорожной сети близки к окончанию. Бенгальский залив со­единен с воротами Афганистана непрерыв­ною железною дорогою, параллельно которой— больше чем на половине её протяженияидет другая, второстепенная линия. Долина Инда имеет свою железную дорогу до Ка­рачи. Бомбей соединен с одной стороны с Дели, с другой—с Тутикорипом, лежащим напротив острова Цейлона. Линии первосте­
пенной важности, которых еще недостает Индии,—это две береговые железные дороги вдоль восточного и западного берега Полуост­рова, соединение линии реки Инда с линией Раджпутапы; наконец, по другую сторону Ин-
индустан. 624
дии, столица Англо-индийской империи не имеет сообщения посредством пара с берегами Иравадди. Как ни обширна индийская рельсовая сеть, она, однако, остается изолированною от системы железных дорог в остальной части Старого Света, и один из важнейших по­литических вопросов, решение которого при­надлежит близкому будущему, есть вопрос о том, каким образом соединятся две сис­темы железных путей, система Европы и сис­тема Индии, и какая нация возьмет на себя задачу исполнить это дело?
Общая длина сети индийских железных дорог к 31 марта 1897 г.: 20.390 англ, миль; сумма затраченного на железные дороги капи­тала до конца 1896 г.: 2.730.728.180 рупий.
Полуостров по сю сторону Ганга, или Пе­редняя Индия, шестая страна в свете, по важности своей железнодорожной сети сле­дует за Соединенными Штатами Северной Америки, Германией, Англией, Францией и Рос­сией, по протяжению рельсовых путей. Но если принять в соображение громадное про­странство её территории, то Индия оказывает­ся опереженною в этом отношении большин­ством маленьких государств Европы. В сравнении с несметною массой народонаселе­ния, скученной на Полуострове, система ин­дийских железных дорог тоже представляет­ся очень маловажною. При сооружении быстрых путей сообщения обыкновенно рассчитыва­ют на неизбежные последствия, которые бу­дут иметь для людей всякой касты путеше­ствия по железной дороге; но до сих пор годовое пассажирское движение не предста­вляет даже половины общего числа жителей. Число пассажиров, перевезенных по индий­ским железным дорогам в 1894 году: 144.826.387; количество товаров, отправлен­ных этим путем: 32.531.337 тонн. Важ­ность железных дорог, как ни мала она, сравнительно, в отношении перевозки пассажи­ров и товаров, была, тем не менее, весьма значительна по тому перевороту, который они произвели последовательно во всем индус­ском обществе, в его образе жизни, в его понятиях и предразсудках.
Еще очень недавно железные пути Инду­стана были делом исключительно англий­ским, предпринятым правительством илбанкирами Великобритании; в 1876 году наи считывали, на 56.400 акционеров, только 800 лиц, живущих на Полуострове, и из этого числа только 390 были уроженцы Ин­дии f). В настоящее время многие линии, ка­ковы линии Раджпутаны, Попала и других го­сударств, построены или строются по хода­тайству туземных государей и в большой
1) Stiirmer: К.von Scherzer, „Geographisches Jahrbucliu, 1878.
625 МАТЕРИАЛЬНАЯ II НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ. 626
части на их капиталы. Главное неудобство новых линий то. что они, но большей части, узкоколейные, всего в один метр шири­ной, тогда как старые линии имеют 1,67 ме­тров ширины.
рог к 31 марта 1894 г.—247.050 килом., в том числе 54.697 ки.том. шоссе. Одна ил этих шоссейных дорог, на которую до по­стройки железных путей смотрели как на з а ме чате л ь н е й 111 и й памятник а н г. i и й с и; а го м о -

Постройка обыкновенных больших дорог не развивалась, сравнительно, так же быстро, как сооружение железных путей: длина со­держимых британским правительством до-
гущества в Иидустане, есть главное или ма гистральное шоссе, направляющееся из Каль кутты к Пешаверу, у входа в горные про­ходы Афганистана. К этой дороге, длиною око­
627 ГЛАВА 11.—
ло 2.500 километров, примыкают другие ко­лесные пути, поднимающиеся па западе к по­рогам хребта Сефид-Кох, на севере к Кашмиру, к возвышенным долинам Гима­лаев и плоскогорьям Тибета. Дарджилинг­ская железная дорога взбирается по горным склонам до высоты 2.250 метров, а тибет­ская железная дорога огибает на высоте Мон-Блана крутизны, господствующие над верхним Сетледжем. Устройство хорошись путей сообщения изменило мало-по-малу условия перевозки тяжестей: теперь уже не увидишь— разве только где-нибудь в глухих местах, удаленных от больших дорог,—длинных верениц навьюченных быков, сопровож­даемых целым племенем кочевников банджари; они заменены арбами, и теперь нет оолее надобности вверять охранение обозов специальным конвоирам, облеченным, как банджари, почти священным характером. На всех важных дорогах, посещаемых европейцами, этапы обозначены каравансараями, или «бангаловамп» (bancalows), построен­ными на счет англо-индийского правитель­ства или вассальных государств; путеше­ственники белой расы находят там прилич­ный приют; туземцы не допускаются туда и располагаются на роздых рядом с бангаловом, под досчатыми навесами. Только в 1834 году всемогущая ост-индская компания сняла запрещение проникать во внутрь страны. Поездка от Калькутты до Миратских кантонир-квартир, по гангской дороге, продол­жалась в то время, средним числом, около четырех месяцев.
Каналы служат менее для перевозки пас­сажиров, нежели для перевозки сельско-хо­зяйственных продуктов и товаров: этим путям внутреннего судоходства Индия обяза­на, главным образом, возможностью способ­ствовать, посредством вывоза своего хлеба, продовольствованию Великобритании. Известно, что общая дельта Ганга и Брахмапутры пред­ставляет баркам отличную судоходную сеть; точно также дельты других больших рек, Инда, Мага-Надди, Годавери, Кистны, Кавери, переполнены мелкими судами, снующими во всех направлениях. Равным образом ла­гуны Малабарского берега, озера Сиркарского и Коромандельского берегов перерезаны су доходными фарватерами; наконец, большие ирригационные каналы доабов Ганга и Пенд­жаба были вырыты таким образом, чтобы могли принимать грузовые суда. Совокупность путей внутреннего судоходства, пе считая рек, исчисляется в 21.000 километров и предста­вляет сумму издержек, превышающую нолмиллиарда франков. По наиболее посещае­мым водным путям суда проходят сотня­ми тысяч; но во многих речных бассей­нах орошение полей, все более и более
ННДУСТАН. 628
истощая потоки, питающие ирригационные ка­налы, сделало затруднительным судоходство, и перевозка по железным дорогам замени­ла менее дорогостоющую отправку продуктов и товаров, которая прежде производилась по судоходным каналам. Что касается легко­сти сообщения для внешней торговли морем, то об этом можно судить по состоянию паро­вого флота восточной и полуостровной компа­нии (Oriental and Peninsular Company), кото­рая располагает полусотнею пароходов, под­нимающих, вместе, около 150.000 тонн гру­за, не считая буксирныхпароходов, лихте­ров и ланш.
Общая торговля Индии менее важна, чем это кажется на первый взгляд. Без сомнения, годовой оборот её достигает поч^и пяти с половиною миллиардов франков; но этот торговый обмен представляет, в среднем выводе, всего только около девятнадцати фран­ков на каждого жителя, т. е. почти в десять раз менее, нежели во Франции. Громадная Индия, с её 290 миллионами жителей, разме­рами своей внешней торговли уступает даже крохотной Бельгии. Из этого видно, что англий­ские владения на Востоке не составляют для Великобритании неисчерпаемого источника бо­гатств, какой рисует себе наше воображение,, поддфржимаемоф классическими воспоминания­ми. Тем не менее, надо припомнить тот факт, что в половине прошлого столетия вы­воз индийских произведений не превышал 25 миллионов франковъ1)-Деятельность торго­вых сношений Индии быстро возрастает: в двадцати летний период, с 1861 по 1881 год, она более чем удвоилась. Само собою разу­меется, что Англия оставила за собою львиную долю торгового обмена своей Индийской импе­рии: покупка хлопка и продажа мануфактур­ных изделий составляют уже половину внеш­ней торговли Индустана. Отпуск опиума дает Китаю второе место между покупателями По­луострова по сю сторону Ганга; затем сле­дует Франция: она ввозит из английской Индии ежегодно на сумму около 150 миллионов маслянистых семян, индиго, хлопка, шелка, кофе; кроме того, она ведет с своими соб­ственными владениями на Полуострове непо­средственную торговлю, представляющую, по ценности оборотов, около тридцати миллио­нов в год. Торговля Франции с Пондишериг и другими её владениями Индии в течение 1880 года простиралась до 33.416.700 фран­ков. Правильные торговые сношения Индии с Австралией увеличиваются с каждым го­дом по вывозу риса, чая, кофе и ввозу меди и лошадей. Посылаемое Индией заграницу ко­личество её произведений постоянно превы­шает её собственные покупки на 250 до 600
Ч Hunter, „The Imperial Gazetteer of Indiau.
МАТЕРИАЛЬНАЯ II НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
629 миллионов франков (разность между выво­зов и привозом Индии за десятилетний пе­риод, с 1865 по 1874 год, составляла 2.811.273.250 франков), и эта разность, опла­чиваемая почти исключительно серебряною мо­нетой, способствует поддержанию вч> свете относительной ценности серебра сравнительно с ценностью золота.
Внешняя торговля Индии за год, оканчи­вающийся 31 марта 1897 г.: морская: при­возъ—892 миллиона, вывозъ—109миллион. ру­пий; сухопутная: привозъ—48 милл., вывозъ— 43 миллион. рупий.
Но почти все эти барыши Индии возвраща­ются, под другою формой, в виде окладов жалованья и дивидендов по акциям, в Ве­ликобританию, играющую роль паразита по от­ношению к своим колониальным владе­ниям.
Пользуясь наибольшею долей торговли Ин­дии, англичане в то же время являются и главными посредниками в её торговых сно­шениях. Им принадлежат три четверти су­дов, привозящих и увозящих товары и земледельческие произведения, и благодаря па­роходам, построенным ими специально для прохода чрез Суэзский канал, они овладели монополией, как товароотправители. Число коммерческих судов, употребляемых ан­гличанами для судоходства между Великобри­танией и портами Индустана, Бомбеем, Каль­куттой, Мадрасом, Рангуном, Карачи, умень­шилось в последние десятилетия, но зато вме­стимость их увеличилась, и рейсы сделались чаще, так как пароходы в большей части заняли место парусных судов; хотя гораздо менее многочисленные, они предста­вляют уже более половины общего количе­ства тонн, составляющего вместимость судов. Движение судоходства по внешней торговле в портах Индии в течение фискального 1895— 1896 года выразилось следующими цифрами: в приходе— 5.226 судов в 4.128.039 тонн, в отходе: — 5.071 судно, вместимостью 4.098.561 тонна; в 1896—97 г.: пришло — 5.006 судов в 3.883.989 тонн, отошло— 4.934 судна в 3.814.596 тонн.
Кроме того, около 4.000 мелких морских судов управляемых туземцами, плавают вдоль побережья, от одного порта до другого. Это еще не все: торговля восточных берегов Африки, Сокоторы и Мадагаскара находится почти всецело в руках индийских купцов баниахов; в этих странах путешественуики с удивлением слышат звуки пндустанрыяр языка, как на Полуострове Ганга, менъэ касается торговли чрез континентальна мореаницы, то действительную важность иько торговля с королевством Ава,
’) Сгитипия 110 течению Иравадди; другие заet colonial©14, jajpaHbl, по порядку торговой де­
630
ятельности, суть: Непал, Кабул, Кашмир и Кандагар.
Торговые сношения, хотя постепенно увели­чивающиеся и сближающие все провинции, ещедалеко не изгладили кастовых различий, ко­торые нравами и вековыми преданиями возведенына степень важнейшего и наиболее строго* соблюдаемого догмата национальных религий. Ни в какой другой стране первоначальные контрасты, порожденные между людьми раз­личием происхождения, богатства, образования, рода занятий, словом, всякими социальными неравенствами, не сохранились в такой рез­кой форме, как на Полуострове по сю сто­рону Ганга. Разделенные на множество об­ществ, не имеющих между собою взаимных, сношений и преследующих различные или даже прямо противоположные интересы, индусы не составляют одного народа; ни в одной про­винции, даже там, где все жители говорят одним языком, не существует общей связи патриотизма, которая соединяла бы бедных и богатых, парий и браминов. Это разделение делает легкою задачу того, кто хочет цар­ствовать над ними. Какую бы ненависть они пи питали к властителю, они все-таки благо­дарны ему за угнетение, которому он подвер­гает вместе с ними и других.
Изследования индианистов установили не­опровержимо тот факт, что так называемое первоначальное разделение населения Инду­стана на четыре касты или «четыре цвета» (кожи), касту браминов, или жрецов белого цвета, касту краснокожих кшатриев, или во­инов, касту желтолицых вайсиев, или куп­цов, и касту черных судрасов, или земле­дельцев, есть понятие относительно новое, пущенное в ход комментаторами священ­ных книг ’). Эти правильные наслоения ин­дусского общества никогда пе существовали в действительности; во все эпохи, тысячи социальных контрастов, произведенных в разных областях Индии различием профес­сий, ремесл, образа жизни, естественно дол­жны были иметь следствием большое разнооб­разие каст и делали невозможною их точную классификацию. Греческие и римские писатели говорят о семи кастах, а пе о четырех, и однако, они знали только часть северных равнин Полуострова. В настоящее время можно признать, в самых общих чертах, только существование четырех групп: бра­минов, сельских жителей, купцов и про­мышленников * 2).
Даже господствующая каста, каста брама­нов, или браминов, вышедшая, как гласит легенда, из головы Брамы, состоит в дей­ствительности из множества каст, не имею-
Muir, „Sanscrit Texts on the People of India44.
2) Nelson, „Madoura Country41.
631 ГЛАВА II —
щих между собою никакого родства по про­исхождению, занимающихся различным тру­дом и во многих случаях даже отказываю­щихся вступать в сношения друг с другом. Те из них, которые священнодействуют, как жрецы, составляют лишь весьма незна­чительное меньшинство браминского класса, и даже эти брамины редко занимаются теологией; они интересуются почти только тонкостями ритуала да вопросами о первенстве ‘). Благо­родные брамины Ауда никогда не выдают своих дочерей за своих, яко бы, собратов Бенгалии и даже ни за что не согласятся есть с ними за одним столом. Б Чамбе один класс пастухов, поклоняющихся восходящему солнцу, присвоивает себе право носить на плече нить с четырьмя отпрысками, принадлежащее исключительно сынам Брамы; в горах Симлы, другие брамины заработывают себе хлеб насущный в качестве землепашцев, носильщиков, домашней прислуги и даже про­дают своих дочерей в рабство. В Орис­ском крае есть брамины, которых презри­тельно называют «сажателями картофеля», а в некоторых округах центральных про­винций живут «джунглевые брамины», бед­ные поселенцы, тяжелым трудом расчищаю­щие под пашни нетронутую почву джунглей. В полуденной Индии встретишь браминов, происходящих от рыбаков, или таких, ко­торые занимаются кузнечным ремеслом; есть даже брамины, на гнушающиеся испол­нять унизительную должность полицейских агентов. Подобно материку Индии, остров Цейлон тоже имеет своих «браминовъкрестьянъ». Недавно представители «Пяти Ремеслъ», собравшись в Салеме, подали пра­вительству жалобу, где протестуют против наглости метисов всякой расы, которые изъ­являют притязание командовать ими с неза­конно присвоенным себе титулом брами­новъ2). Многочисленные легенды, относящиеся к появлению богов, будто бы сходивших на землю затем, чтобы преобразовать в «дважды рожденныхъ» людей низших каст, очевидно, суть отдаленный отголосок исторических фактов; в некоторых областях Полуострова судрасы были возводимы в звание браминов для нужд культа; в других местах местные аристократии сохранили свое право на дво­рянство в виду чистых браминов, иммигри­ровавших в небольшом числе, и эти по­следние благоразумно купили себе сообщни­чество более сильных, чем они сами, жалуя им священную нить; наконец, продолжитель­ная изолированность среди чуждых населений дала многим браминским колониям нравы, совершенно отличные от нравов, характе-
J) Barth, „Les Religicns de l’Indeu. 4 Craul, „Reise nach Ostindien44.
ИНДУСТАН. 632
ризующих господствующую касту севера так, например, некоторые классы браминб.в известны у своих собратий под презритель­ною кличкой «мясных или рыбных брами­новъ», по тем нечистым блюдам, которые они не брезгают употреблять в пищу. Траванкорские раджи сделались браминами, «прой­дя чрез чрево золотой коровы»—новый при­мер всемогущества богатства.
Расовое различие еще гораздо значительнее для других социальных делений. Чистые кшатрии не встречаются нигде, хотя раджпуты все поголовно претендуют на это происхож­дение: все счастливые предводители, каково бы ни было их происхождение, обыкновенно производили свой род от предков, принад­лежавших, будто бы, к лунной или солнеч­ной расе; однако, между раджпутами есть такие, которые хвастаются в то же время своим происхождением от первоначальных жите­лей страны, или аборигенов, как, например, нагбханси, или «Сыны змей». Различные тор­говые корпорации, баниахи, марвари, банджари,—не говоря уже о джайнах, которые не исповедуют браманской религии,—счи­тают себя совершенно отличными одна от другой, не признавая существования так на­зываемого класса вайсиев. Что касается имени судрасов, то оно имеет лишь общее значение: так называются бесчисленные касты и под­касты, на которые делится народ, исключая благородных классов и купцов. Кажется, что этот термин судрасы, имеющий смысл «чистые», применялся вначале не к людям низшей касты, но к массе арийской нации; этим наименованием она отличалась от «не­чистой» массы аборигенов Дасиу 2).
В провинциях, называемых «северо-за­падными», насчитывают не менее 307 раз­личных каст, имеющих каждая свое особен­ное название; в Бенгалии их существует более тысячи, и если бы мы захотели просле­дить их подробно во всех их делениях и подразделениях, то общее число достигло бы нескольких тысяч. Равным образом и в южной Индии невозможно было бы составить полный список всех каст; народная пере­пись насчитала их в одном Майсуре 413, в Мадуре 94. Каждое ремесло, даже самое маленькое, сделалось особой кастой, точно от­граниченной; 'есть касты, состоящие только из двух человек 8). Даже противозакон­ные сообщества, бадхаки и сонории в Пенд­жабе и Ауде, молунги в Бенгалии рамози в Бомбее, карачавандлу в Декане, корвахи Tda Малабарском берегу, составляют особенные касты, признаваемые туземцами; каждый Член преступной шайки, гордящийся своею Ирофес-
*) Hunter, „Orissa44; Eastwik, „Handbook £ог Madras4’ 2) Tod, „Annals of Rajasthan44.
a) Nelson, „Madura Country44.
633
МАТЕРИАЛЬНАЯ II НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
634
сией, посвящает себя делу воровства и гра­бежа. обязываемый к тому как преданиями своего племени, так и предписаниями своей религии. Правительство набрало между ними по большей части своих полицейских аген­тов, но, не имея возможности утилизировать таким образом целые кланы, оно принуж­дено было интернировать их в нескольких селениях, поставленных под строгий над­зор; перестав воровать, члены касты, темъ
самыми гуманными и обходительными». Малопо-малу, различие образа жизни создало между кастами нравственные контрасты, на которые указывают и местные пословицы, сложившиеся в каждой провинции: «лицемерен, как бра­мин; фальшив, как четти; себялюбив, как веллалах; жесток, как калланъ»—таковы, по словам Нельсона, обычные поговорки, употребляемые в Мадурском крае.
Вводя новые промыслы и ремесла, европейцы

Типы племени банджари.
не менее, гордятся своим титулом «воровъ» ’). Фран цузск и й путешествен ни к Франсуа 11 и ра р упоминает о малабарских племенах, кото­рые, меняя род занятий с переменою вре­мен года, были попеременно «разбойниками на море» и «прекраснейшими людьми на земле,
тем самым создали новые касты, из кото­рых иные носят названия английского или португальского происхождения; так, напри­мер, конюхи или стремянные составляют касту «кавалеровъ» (са valere) *)• Каждая ре­лигия, каждая секта, к. ждая борьба между со­перничающими партиями влечет за собою обра-
’) „Criminal Tribes Billeu; De Grois. „Revue maritime et colonialeu, janvier 1882.
В Louis Jacolliot, „Voyage aux ruines de (iolcondeu.
4И35
ГЛАВА IL ИНДУСТАН.
636
зование соответственных классов пли разря­дов: пет такой эволюции социальной жизни, которая не проявлялась бы новыми группиров­ками, которым время сообщает мало-по-малу признаки касты. Сообразно переменам про­мышленности и торговли, увеличивается пли уменьшается социальное значение отдельных каст и степень уважения, которым они поль­зуются в обществе; так, например, произ­водители корицы выиграли в достоинстве» с возрастанием коммерческой важности их про­дукта; затем опять понизились с обществен­ном уважении, по мере того, как умень­шалась продажа этой пряности. Чрезвычайное разнообразие работ, присвоенных специально каждому классу людей, заставляет богатых, для правильности службы, держать очень много­численную домашнюю челядь: каждый служи­тель хочет делать только одно какое-нибудь определенное дело, и, при том, делает его пе иначе, как по традиционному, унаследован­ному от отцов и дедов, способу, сообразно установленному церемониалу и порядку преце­дентов: правоверный индус предпочтет лучше умереть, чем осквернить себя испол­нением работы, почитаемой нечистой. В Дравидии все касты делятся на людей «правой» и «левой», получивших такое название от одной из двух рук, употребляемой для очи­щения себе тела; но едва-ли это объяснение можно признать верным. Во время публич­ных церемоний касты правой руки водружа­ют белое знамя, касты левой—красное 1). Касты двух «рукъ» питают взаимное отвра­щение, а между тем, есть одно племя, которое в одно и то же время принадлежит к обе­им кастам: чаккили, в Мадурском крае, причисляют себя к группе правой руки по женщинам, к группе левой руки по мужчи­нам,. и когда в деревнях вспыхнет ссора между двумя «руками», жены удаляются от своих мужей и не возвращаются к ним, пока не восстановится мир * 2). В Северной Индии это разделение на правую и левую совер­шенно неизвестно 3).
Вне этих тысяч ассоциаций или обществен­ных групп, резко разграниченных между собою и по большей части враждебных одна другой, живут еще миллионы людей без расы и без права,—людей, самая тень которых может осквернить привилегированного или кастового человека. Европейцы дают им, но ошибочно, имя парий, принадлежащее группе тринадцати каст, которая с гордостью при­числяет себя к правой руке, которая прини­мает этот титул в публичных актах, при чем никто никогда не оспоривал у нея
Ч Julien Ѵииъоп, „Le<« castes au sud de I’Inde44, „Re­vue Orientale44, 2-e s4rie, № 4.
4 Nelson, „Madura Country44.
4 Joseph Mullens, „Mission in South India44.
права его носить; во многих местах границы общин поставлены под надзор парий, как представителей древних рас и законов праздника в честь «Единственной Матери», богини покровительницы «Черного города» Мадраса; это пария представляет общество, как жених богини f). В центральных про­винциях внекастовых людей называют канджарами, в Кочине, Траванкоре, Тинневельском крае—палиярами. Священные книги клеймят пх прозвищем чандала. Эго суще ства нечистые, «отребье п^ъотребья». которые родились от гнусного союза судры и брамиики. Их дело очищать помойные ямы и стоки нечистот, зарывать в землю падаль и питаться ею, в случае нужды; деревни пхъ—это со­брание собачьих конур, «кладбище ихъ—это живот шакаловъ». Их можно бить без греха; побои составляют пх удел, в силу наслед­ственного позора, тяготеющего над ними; древние законы не назначают пи пени, пи даже порицания тому, кто избавляет землю от этих презренных существ 2). Два край­ние полюса индийского общества—брамины и чандалы: первым «принадлежит весь свет; они, по своему рождению, имеют право на все существующее, и только из великодушие позво­ляют жить другим людямъ»; последним за­прещено оплакивать своих предков, произ­носит имя Брамы, читать или говорить наизусть содержащееся в священных книгах, груп­пироваться в селения, претендовать на какое бы то пи было родство с людьми, соединен­ными в общество Отверженные из мира людей, они должны искать себе убежища в джунгле, в сообществе диких зверей, и если брамин позволяет чапдалам появляться в его поле зрения, то это лишь великодушная терпимость с его стороны; нечистое суще­ство не имеет права показываться на рассто­янии, меньшем ста шагов; определены точ­ным образом, для каждой касты, простран­ства, на которые позволено приближаться при встрече. До введения английского режима, са­мые тяжкия кары, смертная казнь или рабство, грозили нарушителю предписанных расстояний между браминами, кастовыми и внекастовыми людьми 3); солдаты, принадлежащие к касте наиров, не могут близко подходить к аре­стантам, которых опи конвоируют, если последние ниже их по рождению; они окружа­ют пх обширным полукругом, держа ружье постоянно направленным против своих стеснительных спутников 4). Идея касты сделалась понятием дотого естественным в уме индуса, что даже животные классифицп-
Ч Caldwell, „Dravidian Languages44; Julien Vinson, цитированный мемуар.
») Forbes, „Oriental Memoirs44.
3) Thevenot. „Voyage aux Indes orientales44.
4) Fr. Day, „The Land of the Permauls44.
637 МАТЕРИАЛЬНАЯ И НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ. 638
руются параллельно человеческим социалъсты имеют религиозное происхождение: сами ным группам: бурундуки считаются зверями боги, будто бы, разделили таким образом хорошей касты; вороны, напротив, слывут людей на классы. Правда, касты вошли в рспрезрепными париями *)• лпгию. как один пзь ря догматов, или даже

По верованию браминов, желающих при­дать своей власти божественное освящение, ка-
*) Luquet, „Annales de la Propagation de la I oi“, juillet 1866.
сделались выше её: «что за дело до веры, лишь бы сохранить свою касту» ’) такова обычная поговорка брамапстов. По в Индии,
’) Monier WiTams. „Modern India and the Hindu“.
639 ГЛАВА II.—
как и во всякой другой стране, происхождение касты нужно искать в одно и то же время в клане и в ремесле. Там, где два народца, различающиеся наружным видом, нравами, занятиями, приходили во внешнее соприкосно­вение между собою, они оставались обособлен­ными, и расовые признаки преобразовались мало-по-малу в кастовые черты: в Северной Индии можно указать сотнями примеры отдель­ных, обособленных групп, состоящих из кланов иммигрантов и аборигенов, еще не слившихся в одну нацию. Но касты возникли в такой же мере из ремесла, как и из расы: когда и профессия, и происхождение равно различны, как это обыкновенно и бывает в наибольшей пасти Полуострова, каждая осо­бенная группа изолируется, словно она хо­чет окружить себя неприступною каменною стеной ’). В Европе тоже образовались гиль­дии и корпорации; но чтобы организоваться окончательно в замкнутые касты, им недо­ставало продолжительного существования, ре­лигиозной санкции, вековой практики одинако­вых обычаев и соблюдения общеобязатель­ных правил относительно пищи и вообще материальной жизни. Джат-бхах, «каста—это рисъ», говорит одна новая пословица в Бе­харе; «мясо составляет касту», возражают орисские коларийцы 2). Первоначальные при­чины, породившие касту, забыты; ее узнают теперь, главным образом, по внешним при­знакам, по символам, которым приписы­вается первостепенная важность: таковы гори­зонтальные или вертикальные знаки, нарисо­ванные на челе куском сандального дерева. Социальное состояние необходимо изменяется соответственно изменению нравов и обычаев; чтобы превратит индусов в мусульман, магометанским завоевателям достаточно бы­ло подвергнуть своих подданных обряду об­резания, и последние, несмотря на постигшую их беду, принуждены были признавать себя последователями ислама. Раз вступив посред­ством телесного знака в новую обществен­ную группу, они уже не имели более общения со своими родными и друзьями; они были отвер­гаемы, как существа, навсегда оскверненные. Если бы миссионеры католические и проте­стантские действовали на манер мусульманских обратителей и заставляли индусов есть говяжье сало, их храмы наполнились бы сты­дящимися прозелитами, вынужденными обще­ственным презрением объявлять себя хри­стианами. Слушать церковную проповедь, хотя бы даже не понимая слов её, считается уже вероотстуи и н ичеством.
Индус не имеет иного племени, кроме касты: он не может вступить в брак вне
Elie Reclus, рукописные .заметки
2) Tickell, „Journal of the Asiatic Society of Bengal14, 1840; Stohr, „Mittlieilungen von Petermanntt, 1861, №10.
ИНДУСТАН. 640
этого замкнутого мира; он считает себя со­лидарным со всеми теми, которые едят вме­сте с ним и называют себя тем же име­нем. За них, за общую честь, он пойдет на встречу всякой опасности; он обречет себя даже на смерть, если это нужно; каждая деревня делится на столько маленьких респу­бликанских групп, сколько в ней есть каст, и каждая из этих групп имеет свою адми­нистрацию и свою полицию f); поселянин счи­тает своими братьями членов соответствен­ных каст других деревень, а не соседей односельчан, принадлежащих к другой ка­сте. Каста, большая семья, составляет кор­порацию, которая установляет правила отно­сительно праздников, поддерживает размер заработной платы, а иногда и стачки рабо­чих; на чем она порешила, тому все пови­нуются беспрекословно, как велению судьбы. Между кастами возникают ссоры, иногда кро­вопролитные, из-за самых ничтожных при­чин, по поводу какой-нибудь гирлянды цве­тов, вышивки на платье, трубного звука, ба­рабанного боя, ибо все урегулировано до мель­чайших подробностей, и каждый знает в точности границу, за которую не должны пе­реходить привилегии соперничающей касты. Тысяча обстоятельств может лишить несча­стного его общинных, т. е. кастовых, прав; даже болезни, проказа, например, низводят его в низшую касту. Самое тяжкое преступле­ние—это допустить приблизиться к себе че­ловеку нечистой расы, принять из его рук сосуд с водой или какую-нибудь запрещен­ную пищу. Адепты христианства отказываются есть за одним столом с священником, ко­торый их обратил; отец, сын которого пу­тешествовал в чужих краях, не имеет более права принимать его у себя в доме. Благочестивый брамин, которому, по той или другой причине, люди, носящие священную нить, запретили вход в свои жилища, не имел прежде другого средства смыть с себя позорь, кроме самоубийства; еще в начале настоящего столетия, богатые индусы должны были по несколько лет исполнять наложен­ные эпитимии и тратить сотни тысяч фран­ков, в виде приношений жрецам, чтобы воз­вратить себе утраченные привилегии своей ка­сты *). Обыкновенное искупление для людей из простонародья состоит в том, что про­винившийся должен впродолжении изве­стного времени пить коровью мочу или пи­таться зернами, находящимися в коровьем кале 3). Сама природа должна очищать себя от осквернения, причиненного ей присут­ствием чандала. Вода, оскверненная тенью
*) Monier Williams, „Modern India14.
2) Shib Chunder Bose, „The Hindoos as they areu.
Thevenot, „Voyage aux Indes orientales44; Nelson,. „Madura Country4*.
МАТЕРИАЛЬНАЯ И НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
641 этого нечистого существа, вновь становится чистою йод лучами солнца и луны и от ду­новения ветра; сосуд, до которого дотронулся человек бескастовый, считается навсегда оскверненным: его нужно разбить.
Но этот тяжелый институт каст, тяго­теющий над индусами и никогда не позволяв­ший им соединяться воедино против ино­земного нашествия, преобразовывается малопо-малу, и правила его становятся менее суро­выми. В северных областях, самых бо­гатых и наиболее населенных, мусульман­ское завоевание, отменив касты, сильно по­трясло индусское общество, и социальные де­ления там уже далеко не так резко разгра­ничены. как в южных провинциях, остав­шихся под неоспоримым авторитетом древ­них законов. Великая нравственная рево­люция, которая совершилась, когда Будда про­возгласил равенство людей, оставила по себе глубокие следы, и с того времени подобные движения часто имели место в народных массах: так, в конце четырнадцатого сто­летия, Кабир, которого мусульмане причи­сляют к своим единоверцам, пытался при­мирить всех жителей Индии, бедных и бо­гатых, в одной вере во «внутреннего Бога», в одно и то же время Аллаха п Раму, кото­рый ничего не требует от свопх верных, кроме того только, чтобы они любили друг друга. В некоторых округах, как, напри­мер, в дистрикте Куддапах, в телугской области, совсем нет каст; многочисленные секты, как, например, липгаиты в Декане, сатпами в Чатисгаре. хумбупаттиа в Ориссе, «святые» в Раджпутане, восставали против общества браминов и раджпутов, чтобы про­возгласить свое право на равенство; в наи­более чтимых святынях, куда стекаются не­сметные толпы пилигримов со всех кон­цов Индии, каков, например, Джагганатский храм, пища раздается одинаково всем, без различия происхождения или ремесла: суще­ствуют даже тайные общества состоящие из людей всякий касты, которые днем держатся друг от друга на дистанциях, предписанных общественным мнением, но которые ночью собираются пировать вместе, брамин рядом с судрой ’). Предания мало-по-малу изглажи­ваются, и люди высшей касты, всего более за­интересованные в сохранении социальных перегородок, принимают европейское пирож­ное. едят рис, приготовленный мусульман­скими руками, принимают у себя в доме родственников или друзей, воспитывавшихся в Европе 2). Что касается богатых негоциан­тов, то у них есть поговорка, что «их ка­ста в сундуке<с деньгами», а народная масса
64 2 заметно преобразуется под влиянием образо­вания п экономических перемен.
Воздействие англичан двоякое. Подобно тому, как они поощряли развитие крупной земельной собственности в ущерб мелкой, так точно они укрепили власть браминов выше всех других каст, даже в тех странах, где, как, например, в Майсуре, браминское первенство было оспориваемо. Но примеру всех правителей, они старались клас­сифицировать методически, по разрядам, со­циальную иерархию своих подданных. Кроме того, и сами они составляют над нацией ка­сту, беспощадно замкнутую для низших ин­дусских классов. С другой стороны, уни­чтожение рабства, отмена крепостного состоя­ния, т. е. продажи людей вместе с землей, имели то следствие, что подняли нравственно самых отверженных из индусов и поро­дили у них правосознание; англичане разру­шают учреждение каст новыми идеями, кото­рые приносят их книги, журналы и газеты, изобретения, тысяча перемещений, производи­мых торговлей, перемены, вводимые в обы­денной жизни. Парии теперь уже дерзают домогаться равноправности с браминами, они требуют, чтобы их детей допускали в общественные учебные заведения и чтобы пере­стали применять к нпм оскорбительные эпи­теты. Образованные индусы сами осуждают касту в своих литературных произведе­ниях и периодических изданиях; онп напо­минают о древних временах, прославляе­мых эпопеями, о тех временах, когда «все были браминами», и повторяют стихи своих поэтов, протестовавших против социальных неравенств: «Превосходство и низость обна­руживаются нравами. Разве дождь падает не на всех одинаково? Разве ветер не дует равно па каждого из пас? Разве обширная земля говорит кому-нибудь: я не хочу носить тебя?» «Без величия добродетели, рождение дает ли заслугу глупцам?» £).
Религии—за исключением, однако, тех, ко­торые были занесены извне, каковы парсизм (огнепоклонство), иудейство, магометанство, христианство—не создают никакого раздель­ного барьера между обитателями Индии. Всего чаще, но не как безусловное правило, они со­впадают с кастами и группами каст, и дают им более точные контуры, догму, ритуал, целый аппарат эвокаций и заклинаний; но своею сверх-естественною стороной они нисколько не противоположны одна другой. Ин­дус склонен всему верить; никакое чудо не удивляет.его; еще погруженный в первона­чальный пантеизм, он во всем видит бога;
Ч Аиц. Glardon, „Le Radjpoutana*.
2) Shib Chunder Bose, цитированное сочинение.
Географу». Реклю. т. VIII.
/
Ч „Agava! de Kapila“, тамильская поэма, переведен­ная на французский язык Ж. Нейсоном.
21
643
ГЛАВА II.—ИНДУСТАП.
644
поклоняясь своим божествам, он не отри­цает и тех богов, которым молятся дру­гие. Все религиозные формы представлены во всевозможных периодах их развития. Страна Вед не только обладает самыми древними и самыми полными священными книгами, отно­сящимися к натуралистическим верованиям, некогда общим всей арийской семье, она даже сохранила самые религии, более или менее ви­доизмененные временем, но совершившие са­мостоятельно свою эволюцию, без резких вторжений чуждых элементов. В одном и том же городе Непала, в Патане, Батгаоне или Катманду, увидишь рядом храмы индус­ские, пагоды буддийские и колонны, увенчанные наверху изображениями священных живот­ных.
Нет надобности проникать в глубь страны к живущим там диким племенам, чтобы найти следы инстинктивных религий, поро­жденных чувством удивления, страха или же­лания. Все формы фетишизма и анимизма встречаются у населений Бенгалии. Деревья или камни причудливой формы, странные предметы, природа которых непонятна, растения полез­ные или вредные, животные домашния или ди­кия, души благодетелей и наводивших страх тиранов, символы всякого рода, боги изве­стные или неизвестные — одинаково соста­вляют предмет обожания; новые божества беспрестанно прибавляются к многочислен­ному сонму богов, населяющих туземный пантеон. Но самую поразительную черту на­туралистической религии, какою она откры­вается в древних священных книгах и какою обнаруживает ее изучение быта сельских населений, составляет почитание, оказываемое арийцами небу, где шествуют солнце, луна и армия звезд, где сменяются день и ночь, где) носятся облака, где сверкает молния и гремит гром '): там начало всей ведической космогонии, от которой в большой части произошли космогония древних греков и классическая мифология. Реки, илп ганги, которые распространяют повсюду жизнь, ко­торые разносят по земле воды, упавшие с неба, почитаются почти наравне с небом, которое образовало их своими дождями. Б этой тропической стране, где густые, почти непроходимые леса покрывали прежде все сырые местности, деревья тоже не могли не играть значительной роли в культе. В юж­ной Индии название топе, применявшееся некогда к буддийским ступам, прилагается также к отдельным группам деревьев или рощам. Это такия же святилища, как и па­мятники, воздвигнутые рукой человека. Свя­щенная смоковница (ficus religiosa) считается
Barth, „Religions de I’Inde"; A. C. Lyall, „Forthnightly Review4*, 1872; J. Baissac, „Urigines de la Reli­gion".
настоящим храмом, и дупла этого колоссаль­ного дерева обладают чудодейственною силой очищать грешника, который приютится в . них на некоторое время, для того, чтобы «переродиться» ♦)• Есть деревья, под кото­рыми никто не мог бы солгал, не совер­шив тем тяжкого преступления, и расска­зывают, что купцы в Ульваре составили стачку и заперли свои лавки, чтобы воспре­пятствовать посадке на базарной площади этих священных дерев, присутствие кото­рых сделало бы невозможною всякую торго­влю. Индусские религии, которые развивались в плодородной стране, изобилующей расти­тельностью, составляют, по выбору символов, т резкий контраст с семитическими религиями, возникшими в странах бесплодных и каме­нистых. На берегах Ганга культ скалы не мог иметь религиозной цены, какую он имел у семитов; во растения заняли важное место в почитании верных; таковы, в особенно­сти, ямбоза, сал, тальси, вид базилика, дерево которого употребляется для выделки четок в честь бога Вишну. Особенным обожанием пользовался цветок лотоса, кото­рый принимали за образ всего живущего, всего, что распускается в прекрасные пра­вильные формы. Этот культ лотоса, пропа­гандированный буддистами, распространился из Индии на остров Яву, в Китай, в Япо­нию; в другой части света, за каменистыми пустынями и бесплодными скалами Западной Азии, египтяне, живущие в плодоносной дель­те Нила, тоже взяли лотос за символ все­ленной и прославляли его в своих храмах.
Известно, как сильно распространено в современной Индии сохранившееся от древ­них времен обожание животных, пли люби­мых, как бык, или внушающих страх, как тигр. В западной и южной областях Индии нет города, где бы не прогуливались свободно по улицам священные быки, отме­ченные на боку знаком трезубца Сивы, оста­навливаясь то у одной, то у другой двери, чтобы попросить подачки у верующих; нет деревни в джунглях, где бы не рассказывались ле­генды про богов-змей и про людей-тигров. В Майсуре каждое селение имеет свой образ змеи; во многих местах до сих пор еще верующие падают ниц перед живыми зме­ями, и тысячи индусов с ужасом отвергли бы мысль от умерщвлении одного из этих божественных существ; в Бехаре англичане тщетно предлагают премии за истребление волков. Все,чего боятся, считается божеством. Болезни, в особенности холера и оспа, при­надлежат к числу наиболее почитаемыхъ» богов. Умершие тоже признается высшими существами, которых нужно умилостивить.
4) W. W. Hunter, „Orissa".
615
МАТЕРИАЛЬНАЯ И НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
646
делая им приношения, но между миллионами и миллиардами духов есть, конечно, много та­ких, о которых забывают и которые ста­раются выместить на живущих свое неудо-
тешествует ночыо только в случае крайней необходимости, и то не иначе, как истощив перед отправлением в дорогу весь запас заклинательных формул, преподанных ему

вольствие за эту забывчивость. Воздух, вода, леса кишат этими страшными гениями, про­клятыми ракшай&ми: они любят мрак и в потемках летают в пространстве, отпра­вляясь в поиски за добычей; оттого индус пу-
жрецами. Встреча с европейцем считается тогда благоприятным шансом, ибо духи уда­ляются о г тех, кто не верит в их власть
1) Louis Jacolliot, „Voyage aux ruines de Go] con de
647 ГЛАВА II.—
Умершие, обратившиеся в демонов, боятся также телеграфов, железных дорог, всех заморских изобретений ’): индус вздыхает свободнее и успокоивается от страхов пе­ред сверхъестественным миром, когда со­зерцает эти произведения человеческого ис­кусства, чисто утилитарные, где религия не играет никакой роли. Видали людей, повер­гавшихся на землю перед локомотивами и поклонявшихся им, как божествам. Уми­рающие в крае англичане, которые при жизни возбудили к себе в населении любовь или не­нависть за свою доброту или жестокость, ста­новятся предметом поклонения, наравне с туземными покойниками, па их могилу при­носят цветы, разные яства, водку, сигары. Иная статуя английского генерала, стоящая на городской площади, почитается не менее, чем изображение Сивы пли Вишну, и женщины с благоговением приносят ей в дар кокосо­вые орехи. Между новыми религиями, родив­шимися в этих умах, постоянно посещае­мых галлюцинациями, многие приняли за бо­жества английских властителей, и при том са­мых грозных. Так, генерал Никольсон, погибший при штурме Дели во время восстания сипаев, был обожаем многочисленным братством, имевшим свой монастырь, свою литургию, свои священные гимны. Что за дело, что он частенько подвергал палочным уда­рам своих верных; эти последние, наказан­ные по приказанию своего божественного по­велителя, вставали еще более убежденные в его державном могуществе. Правительству ничего не было бы легче, как приобрести обо­жание толпы, если бы оно того пожелало. Между индусами очень распространена легенда, будто Сива недавно явился в одном из чтимых святилищ Бенареса с розовым и свежим цветом лица, с голубыми глазами и светлорусыми бакенбардами; держа в руке тросточку, вместо трезубца, он преобразился в англи­чанина, чтобы возвестить своему народу, что британское правительство есть многократное воплощение «Великого Бога» * 2). Во время по­сещения Индии принцем Валлийским, один санскритский поэт приветствовал его приезд такими словами: «Он пришел, наконец, последний из аватаров (превращений Сивы) п самый великий».
Брама перестал существовать для своих поклонников, хотя имя его произносится с благоговением, как имя главного бога, и хотя новейшие комментаторы сделали из него пер­вое лицо индусской троицы, о которой народ ничего не знал. Это—бывшее, так сказать, отставное божество 3). Ему посвящен только
*) Monier Williams, „Modern lndiau.
’-) Paris, „Тоnr du Monde“, 1867.
3) J. Baissac, „Origines de la Keligion“.
ИНДУСТАН. 648
один храм между бесчисленными религиоз­ными зданиями Индустана. Теперь Брама не более, как умственное существо или отвле­ченное понятие, давно забытый отец, которого заменили его сыны брамины, т. е. «творцы», носящие в самих себе производительную силу *). Но с тех пор, как Брама исчез из сонма живущих богов, сколько народи­лось других, сколько новых богов заняли место в этом, постоянно меняющемся мире различных религий и культов, который, под именем браманизма, простирается от самого грубого фетишизма до самых утонченных умозрений! «Триста тридцать миллионовъ» бо­жеств допускаются с одинаковою терпи­мостью: «лучше следовать своему собственному закону, даже несовершенному, нежели чужому закону, хотя бы даже более совершенному», говорит Бхагаватгита 2). Та или другая исто­рическая «пли легендарная личность, на кото­рую большинство индусов смотрит как на простого смертного, является в глазах дру­гих богом, и никому из верных, принад­лежащих к браминским культам, не при­дет в голову оспоривать веру в этого бога. Все герои Магабгараты, победители и побеж­денные, Пандуиды и Каруиды, имеют своих поклонников. В одном только округе, в южном Аркоте. Драупади, супруга ИОдиштпры и его братьев, имеет не менее 500 храмов, где власть её призывается верующими под различными олицетворениями. Но кроме об­ластных богов, капища которых воздвиг­нуты в городах и на вершине холмов, каж­дая деревня, каждый поселок имеет своего специального патрона, представляемого кам­нем или чурбаном. Масса парода, в дерев­нях, не имеет другой религии, кроме запо­веди «делать добро и обожать местного бога» 3). У каждой касты тоже имеется свой специаль­ный покровитель: солдат воздает культ сво­ему оружию, ремесленникъ—своему инстру­менту.
Из всех персонажей браманского панте­она, наибольшее число поклонников имеет Сива или Мага Део, «Великий Богъ», которого теологи, живущие вне народа, хотели-было сде­лать представителем начала Разрушения в индусской троице. В глазах своих верных он представляет, равным образом, прин­цип Созидания и Сохранения: он обладает всеми энергиями, чтобы давать жизнь и смерть; он верховный бог. Его «двадцать тысяч именъ» выражают весь ряд качеств, от совершенной кротости до неумолимой жесто­кости; обыкновенное его имя, Сива, значит «Милостивый». Его представляют во все­
]) Martin Haug, „Brahma und die Brahmanentt.
2) Перевод Эмиля Бюрнуфа.
3) Albrecht Weber, „Indische Streifenu; Barth, цити­рованное сочинение.
МАТЕРИАЛЬНАЯ II НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
649
возможных формах, но символ лита, под которым он всего чаще изображается, от одного конца Полуострова до другого, есть символ не разрушения, а творческой силы. Почти все высокие горы, и Гауризанкар пер­вый, посвящены этому богу, потому что с вы­соких вершин спускаются оживляющие землю воды. Однако, чувство, преобладающее в культе несчастного, вечно угнетенного народа, есть чувство страха: большинство поклонни­ков Сивы взывает к нему, как к гроз­ному божеству, и в честь его еще в начале настоящего столетия приносились человеческие жертвы на устьях Ганга, в Тшшерахских горах, в области Чота-Пагпор и в Цен­тральных провинциях. В древние времена, для жертвоприношении были предназначены следующие пять животных: «человек, лошадь, бык, овца, коза» *); сами брамины должны были приноситься в жертву богам в неко­торых особенных случаях. Во многих ме­стах до сих пор еще приносят коз и буй­волов в жертву богам или демонам, и жрецы пьют кровь жертв; почти везде жи­вотные заменены теперь, при жертвоприно­шениях, растениями или изображениями; но верующие часто предлагают богам свою соб­ственную кровь: когда сын болен, мать от­крывает себе вену, чтобы ублаготворить кро­вожадную богиню Кали. Хроники рассказы­вают о секте капаликов, или «людей чере­повъ», поклонников «Сивы Грознаго», кото­рые носили ожерелья из человеческих ко­стей и вовремя обряда всесожжения клали на огонь жертвенника человеческое мясо, выма­занное салом и мозгом; что всего больше любил их бог, это—потоки крови, брызжу­щие из горла, перерезанного одним уда­ром * 2). А туги, таги или паусигары, «люди мертвой петли», кровавые жрецы свирепой Кали, женского олицетворения Сивы,—в чем состояло их «царственное призвание», как не в том, чтобы приносить своей богине че­ловеческие жертвы? Не составляли ли они целой армии, заключавшей в своих рядах шпионов, могильщиков, душителей и благословителей? Европейцев они щадили, по­тому что не могли приносить нечистые жертвы Кали; они убивали только своих единоплемен­ников, последний вздох которых с удо­вольствием был вдыхаем царицей небесъ3). Теперь, когда страшные человеческие жертво­приношения уничтожены, туги преподносят своей богине гирлянды цветов и медовые ле­пешки. Эта Кали, господствующая над смертью, не то ли же самое, что Дурга и Нар­вати, богиня любви и красоты?
9 Monier Williams, „Modern India**; Rajendralala Mitra, „Indo-Aryan**"
Troyer, „Uhroniques de Kachmir".
3) „Rambles and Recollections of an Indian Official4*.
650
Все другие боги индусского пантеона, Криш­на, покровитель пастухов, Рама, имя которого напоминает победы цивилизации над диким миром, Вишну, которого браманические свя­щенные книги помещают в тримуртп (троице) между Брамой и Сивой, тоже пред­ставляются с тысячью различных аттрибутов: в каждом из них одни верующие поклоняются богу любви, другие стараются умилостивить грозного властителя, бога всемо­гущего среди полного политеизма. Своими по­стоянными аватарами, т. е. превращениями или преображениями, которые позволяют ему появляться под всевозможными видами, даже под видом животного и человека низшей касты, Вишну, более чем всякий другой бог,соответствует религии парода, который беспрестанно обновляет свои верования, никогда не порывая связи с преданием 4). Культ Вишну, во всей его совокупности, есть один из наиболее привлекательных. В Джагганате, пилигримы, приходящие просить у своих жрецов святой ИИИИЦИ, видят в этом боге великого утешителя, перед которым все равны, без различия каст; современник Будды, колесо которого еще красуется на вер­хушке храмов Пури, усвоил себе его бла­гость и снисходительность; он носит то же имя, Багават, и одни и те же солнечные ле­генды применяются к обоим 2).
Но Вишну не довольствуется «почитанием в духе и в истине»; он требует, или, луч­ше сказать,, жрецы требуют вместо него, тра­диционного культа, предписанного церемониала, установленных правил: обрядности —вот истинные боги. Религия есть не что иное, как другая форма волшебства: известные слова и жесты открывают небо. В древних книгах изложена полная теория способов вызывать экстаз, средствами для чего служат продол­жительная неподвижность тела, замедление ды­хания, пристально устремленный на одну точ­ку взор, повторение священных однослож­ных слов, и, как известно, некоторые факиры достигают того, что могут произвольно впа­дать в каталептические трансы, имеющие по­добие смерти. Но такие люди редки, которые могут приближаться к богам строгим со­блюдением религиозных обрядов или экста­зом; для массы обыкновенных смертных самое похвальное дело—это щедрость в от­ношении «дважды рожденныхъ», или переро­дившихся, все равно, будут ли то жрецы или миряне. Богатые брамины получают земли, а бедные кормятся насчет низших каст.
Между севером и югом Индии замечается большой контраст в религиозном отноше­нии. В северных провинциях, где такъдол-
9 Barth, „Revue de 1’Histoire des Religions*, janvierfevrier 1881.
9 Senart, „Essai sur la legende de Buddha".
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН.
651 го господствовали магометанские государи, бра­мины принуждены были прекратить публич­ное отправление своих религиозных церемо­ний; даже в местах пилигримства, где ве­рующие собираются десятками тысяч, все ак­ты культа сохраняют частный, индивидуаль­ный характер и совершаются в пользу гла­вы семейства и его жены !); богатый имеет свой особенный алтарь, своего собственного брамина; обряды культа никогда не соверша­ются сообща с людьми низших каст. На­против, в дравидийских областях все, за исключением людей, стоящих вне каст, со­бираются в одно место для общих религиоз­ных церемоний. Это на юге в особенности храмы населены «баядерками», пли кази, из которых каждая была в детстве с большою торжественностью повенчана с каким-ни­будь идолом.
Буддизм, который из Индии распростра­нился в соседния страны, даже в царство «Вос­ходящего Солнца», почти совершенно исчез на Полуострове по сю сторону Ганга, хотя сле­ды его встречаются в сменивших его куль­тах; он сохранился под своим именем, как самостоятельная религия, только в до­линах Гималайских гор и в южной части острова Цейлона. Учение Шакиа-Муни, «Му­дреца» по преимуществу, образца несравнен­ного, но в большей части мифического, о до­брожелательной справедливости, о преданности и нежности к страдающим, представляет фазу человечества, совершенно отличную от той, которая соответствует аристократическо­му идеалу браминов. Эти последние заботят­ся только о том, чтобы спастись самим; онп исключают из спасения судру, который не имеет права читать священные книги, между тем как Будда, народный учитель, думает одинаково о счастии всех людей * 2), даже о сча­стии чандала, даже о счастии животного. Все люди равно были призваны к священству; по с этим священством вновь явилась ие­рархия, касты были постановлены, и сами же буддийские миссионеры занесли кастовый ре­жим в страны, где он до того времени не существовал; китайские пилигримы упоми­нают о чандалах под именем «ненави­стныхъ» 3). Как революция бедных 4), буд­дизм восторжествовал; он пал, как толь­ко сделался религией богатых: брамины,пред­ставители по преимуществу привилегии, вос­пользовались им, как средством снова ото­брать у них храмы и прогнать своих сопер-
*) Barth, „Religions de Pinde"; L. Jacolliot, „Voya­ge au pays des Perles".
3) Барт, цитированное сочинение.
’) Abel Remusat, „ Foe koue И ou Relation des royauпнз bouddhiques", chap. VXI.
4) Ernest Renan, „Histoire des origines du Christia­nisme" .
652
ников жрецов из страны1). Кажется, впро­чем, систематического преследования не бы­ло; большинство исторических свидетельств согласно указывают на постепенное угасание буддизма в период с седьмого по девятое столетие общепринятой эры 2). В гималай­ских долинах он уже выродился в ша­манство, и многими чертами сливается с куль­том Сивы. На острове Цейлоне он менее смешался с чуждыми элементами.
Джайны Индии, живущие, главным образом, в Гудзерате и Марваре, очевидно, имеют близкую связь с буддизмом. Основатель их религии, Джайна (Jina), «Святой», «Победи­тель порока и добродетели», или Магавира. «великий Герой», как кажется, жил в той же стране, т. е. в Бехаре, и около того же вре­мени, как и Будда, и эти две религии разви­вались параллельно. Джайны, некогда сопер­ники браминов но влиянию, были тогда более могущественны, чем в наши дни, и господ­ствовали в южной Индии; книги их составля­ют замечательнейшие памятники дравидийской литературы. Из двух главных сект, на которые делится мир «святыхъ», одна, между прочим, запрещала всем своим членам употребление одежды. Ып одна религиозная об­щина не простирала так далеко, как дундип, или «искатели», уважение ко всему живуще­му; между этими-то джайнамп встретишь ще­петильных людей, которые, чтобы не разда­вить нечаянно каких-нибудь крошечных жи­вотных, тщательно выметают место, на ко­торое хотят сесть, которые лишают себя омовений из боязни уничтожить какую-ни­будь невидимую инфузорию 3), пьют только фильтрованную воду, дышат не иначе, как через вуаль, бросают муку на землю, что­бы накормить муравьев. Дела благотвори­тельности составляют главную заповедь, «че­тыре обязанности» джайнов; но, как бан­киры и спекулянты, они не пользуются лю­бовью толпы, и это против них в особен­ности сочиняются деревенские песни. В их руках находится весьма значительная часть богатства страны, хотя они относительно очень малочисленны; но они поддерживают друг друга и составляют в целой Индии могуще­ственную ассоциацию. Между всеми обитате­лями Полуострова, они выказывают наиболь­шее рвение, как строители; некоторые из их групп святилищ, Палитана в Катиаваре. гора Абу в Раджпутане, холм Сунагар в Бундельханде, гора Параснат в Бенгалии, принадлежат к самым пышным памятни­кам религиозного зодчества, какие только суще­ствуют; это настоящие города храмов 4).
4) А. Weber, „Indische Skizzen".
2) Monier Williams, „Modern India".
3) A. Glardon, „Le Radjpoutana".
4) James Fergusson, „History of the Indian and Eastern Architecture".
653 МАТЕРИАЛЬНАЯ И НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ. 654
Лучшие их религиозные здания относятся, как и пагоды браминов, к эпохе одиннад­цатого, двенадцатого и тринадцатого столетий. Это тогда были воздвигнуты те чудные храмы, которые поражают зрителя как величе­ственным видом целого и прекрасным рас­положением масс, так и бесконечным раз­нообразием орнаментов, отчетливостью и тон­костью работы. В виде примера этих уди­вительных построек, составляющих дело всего народа, можно указать па храм Каджраха, в Бундельханде * *)• Но в индусских храмах очень редко встретишь истинно пре­красные изображения человеческой фигуры: одни только буддисты, к которым историки Индии -) присоединяют греко-бактрийце в или яванов, вырезывали на своих ступах ба­рельефы, из которых иные смело могли бы занять место между скульптурными украше­ниями какого-нибудь античного памятника Греции или Малой Азии. Стенная живопись тоже встречается почти только в подземных хра­мах буддистов, в северо-западной части Декана. Одну из характеристических особен­ностей индусского храма составляет узкость пространства, отведенного божку. Как бы ни было обширно самое здание, с его дворами, перистилями, прудами, пирамидами порталов, святилище в собственном смысле предста­вляет тесную и темную келью, которая от этого становится еще более священною в глазах трепещущего поклонника, когда он очутится лицом к лицу с грозным бо­жеством.
Из иностранных религий, распространив­шихся в Индии, только одна, ислам, имеет важное значение, по многочисленности своих верных Около одной пятой всего числа жи­телей Полуострова по сю сторону Ганга при­числяют себя к последователям Магомета; таким образом Великобритания оказывается «первою мусульманскою державой в свете». Магометане составляют большинство населе­ния только в Северо-западной Индии, по обе стороны реки Инда: эта область, куда так часто вторгались иноземные завоеватели, спу­скавшиеся с плоскогорий Запада, примыкает по культу к миру Передней Азии; индусы принуждены были уступить иммигрантам се­митической религии страну «Семи» пли «Пяти рекъ», которая была колыбелью их веры. К востоку от Пенджаба, мусульмане везде составляют меньшинство, исключая некото­рых округов, где численность их превы­шает численность индусов; но во многих провинциях, и особенно в Бенгалии, они до­вольно многочисленны, чтобы устоять про­чив индусских населений. В Южной Индии
‘) L. Rousselet, „L’Inde des Rajahs".
•) W. W. Hunter. „Orissa**.
онп населяют преимущественно приморские города, и самое большое из медиатизированных государств, королевство Гайдерабадское, находится под властью мусульманского го­сударя.
Чуждые элементы, афганцы и рогиллы, пер­сияне п турки довольно сильно представлены между магометанами в северо-западных про­винциях, но в других частях Индии пелам почти не имеет других последователей, кро­ме индусов низших каст: та же самая на­родная революция, которая некогда обратила индийское население в буддизм, возобнови­лась, но в гораздо меньших размерах, для магометанства: уничтожение каст естественно должно было привлечь на сторону учения Ма­гомета всех, кто хотел освободиться из-под железного закона, насильно навязанного бра­минами. Но между этими миллионами после­дователей ислама большинство мусульмане только по пменп. Почти во всех деревнях Бенгальского президентства жители обеих ре­лигий принимают участие в одних и тех же религиозных церемониях, и един­ственное различие заключается в формулах молитв, произносимых свяиценно-служителями подлежащих культов. Точно так же на территории Пондишери различные ве­роисповедания сблизились между собою. Му­сульмане переняли от индусов и христиан обычай религиозных процессий, который пер­воначально был им незнаком *). Торже­ственность и пышность этих процессий со­вершенно одинаковы во всех трех религи­ях, и члены трех вероисповеданий счита­ют долгом соблюдать свои праздники сообща и присутствовать с равным благоговением на своих взаимных торжествах; те же самые хоругви и знамена служат попеременно на праздниках индусов, мусульман и католи­ков 2). При входе пли выходе из порта су­дохозяева, индусы, магометане и христиане, все одинаково приветствуют святыню или мавзолей, господствующие над городом. По­дражая индусам, католики прибавили к своим ь обрядностям представление нескончае­мых духовных драм, очевидно скопирован­ных с шиитских тазиех и с браманичеекпх мистерий 3). Однако, можно сказать, что, взятые в массе, мусульмане все более и более обособляются от индусов, приналежащпх к религиям, происшедшим из Вед. Противоположность культов имеет след­ствием различие пищи, привычек, профессий, нравов и обычаев; так, почти все матросы
х) Garcin de Tassy, „Memoires sur les Particulariter de la religion musulmane dans l’Inde“.
-) Julien Vinson, „Les Castes du sud de l’Indeu, „Revue „Orientale1*, 2-е serie, № 4.
3) De Gobineau, „Les Religions et les Philosophies dans 1’Asio centrale4*.
655 ГЛАВА IL-
ИЛИ л tcK'fybi—-магометане, каково бы ни было их происхождение, арабское, афганское или индийское. В городах, где две религии в си­ле, очень часто вспыхивают ссоры и крова­вые драки; мечети или пагоды опустошаются; индусы и «убийцы коровъ», как обыкновенно называют мусульман, режут друг друга на улицах во имя Аллаха или Вишну. Британ­ское правительство часто принуждено бывает вмешиваться в эти схватки и разнимать вою­ющих; но ему пебезъизвестно, что в случае, если когда-нибудь его могуществу будет гро­зить опасность, то оно может натравить од­них на других и сохранить свое владыче­ство, поддерживая раздор между своими под­данными.
Не только число мусульман возрастает в Индии, но их процентное отношение тоже увеличивается; не бывало примера, чтобы ма­гометанинъ’ перешел в христианскую рели­гию, тогда как многочисленные обращения, между которыми насчитывают несколько слу­чаев обращения англичан, соблазненных, будто бы, простотою веры и спокойною вели­чавостью культа, постоянно происходят в пользу ислама; его успехи теперь даже значательнеф, чем в те времена, когда маго­метанские государи царствовали над Индустаном ‘). Более девяти десятых последовате­лей Магомета принадлежат к секте сунни­тов, не зная, впрочем, что они таким об­разом признают румского, нлп константино­польского султана «главою правоверныхъ». За исключением Кашмира и Бомбея, где имеет пребывание наместник, или «викарий проро­ка», шииты нигде не встречаются в числе, достаточно большом для того, чтобы взаим­ная ненависть сект могла ослаблять влияние ислама; в других местах, всеобщая веро­терпимость, господствующая в Индустане, успокоила религиозную вражду: шииты и сун­ниты живут обыкновенно в добром согла­сии и принимают участие, за немногими исклю­чениями, в одних и тех же празднествах * 2). Что касается братства вагабитов, которое с 1830 года возбуждало не мало местных восстаний против англичан, то оно составляет лишь, так сказать, авангард магометан суннитов, поставивших себе задачей хра­нить веру во всей её чистоте и поддерживать связь Индии с остальным мусульманским миром. Один из вопросов, которые всего чаще обсуждались вагабитами,—это вопрос об их обязанностях в отношении британ­ского правительства. Обязаны ли они возму-
0 Garcin de Tassy, „La langue et la litterature hindoustaine en 1879“.
*) Garcin de Tassy, „Memoires stir les particularity de la religion musulmane dans Plnde“.
ННДУСТАН. 656
щаться против своих повелителей? Есть ли Индия «земля войны» или «земля ислама»? ’)• Это они поставляют главный контингент пи­лигримов, отправляющихся в Мекку, и мно­гие окончательно покидают родину, чтобы по7 селиться навсегда в святых градах Запад­ной Аравии, обогащаемых их щедростью. Оттого ост-индское правительство поставило вагабитов под специальный надзор полиции, и тщетно они стараются, чтобы избавиться от этого стеснительного соседства, заявлять о своем уважении к британским законам и о своей преданности к особе императрицы. Англичане допускают гораздо меньше маго­метан, чем индусов, в число имперских чиновников; они закрыли им доступ в ар­мию, в судебные учреждения, в высшую ад­министрацию. Редко бывает, чтобы в пуб­личных учебных заведениях мусульманские дети занимали первое место3); отличаясь во­обще умом менее свободным, понятиями более узкими, они более упрямы, чем индусские дети, более ослушны в отношении европей­ских учителей и менее восприимчивы к их преподаваниям. При том же, отцы мусульмане, когда у них нет собственного медрессе, с большой неохотой посылают своих сыновей в школы англичан; в этих чужих учеб­ных заведениях языком преподавания ред­ко бывает их родной язык, и преподава­тели, индусы или евроазийцы, не принадлежат к их религии. Англичанам пришлось при­бегнуть к авторитету ученых мусульманских богословов и добиться от них решения в том смысле, что молодые магометане могут, без опасности для спасения своей души, про­ходить курс учения в публичных учебных заведениях.
Христианство — одна из древних религий Индии, как о том свидетельствуют не толь­ко непрерывное предание относительно пропо­веди апостола Фомы в южном Индустане, но также кресты, символические изображения Троицы, представляемой под видом старика, молодого человека и птицы 3), и древние над­писи на языке пельви, найденные на горе св. Фомы п в других местах. Когда первые итальянские миссионеры проникли па Полуост­ров по сю сторону Ганга, они, к немалому удивлению, встретили в городах Малабара единоверцев, пользующихся великим поче­том наравне с браминами и занимающих высшие должности в государстве; влияние хри­стиан в ту отдаленную эпоху было более значительно, чем обыкновенно думают 4). Со времени прибытия в страну порту пальцевъ
П М. W. Hunter, „Our ludia Musulmans“; Garcin de Tassy.
2) Richard Templo, „India as it is“.
3) Graul, „Keise nach Ost-Indien“.
4) Albrecht Weber, „Indische Skizzew.
МАТЕРИАЛЬНАЯ И НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
657
начались обращения туземцев в христиан­ство массами, при содействии светской власти; в 1599 году, на поместном соборе в Удиампере, близ Кочина, трп четверти «назареЪвъ» присоединились к римской церкви и приняли латинскую обрядность; по преследо­вания, раздоры, расколы повели вскоре дело распространения христианства к упадку, и многие из обращенных снова вернулись к индусским религиям. рассказы путешествен­ников и миссионеров единогласно удосто­веряют, что христиане прежде составляли гораздо более сплоченные и более многочи­сленные группы или общины, чем в наше время. Около половины восемнадцатого столе­тия, иезуиты имели под своим началом слиш­ком 40.000 верных в Майсуре и в обла­сти Мадура: это втрое больше того числа ту­земных христиан, какое существовало сто­летие спустя. В эпоху завоевания острова Цейлона голландцами, именно в 1650 году, обрядности национальных культов соверша­лись уже в тайне; оффициально же сингалезы были в то время христианами. Перемена поли­тического режима позволила возродиться ста­рым культам; царствовавший в Кандии ко­роль отправил послов па континент с по­ручением привезти буддийских миссионеров, которые снова очистили храмы и восстановили античные церемонии, тогда как католические священники были изгнаны из пределов го­сударства, и отправление христианского бого­служения было воспрещено. Только в 1806 году, одиннадцать лет спустя после завоева­ния острова англичанами, католики Цейлона опять получили право публично исповедывать свою религию; но в течение полуторавековой нетерпимости число их уменьшилось до 66.000 человек т. еД° цифры, составляющей не более десятой доли численности прежних христианских общин. На материке Индии уменьшение христиан должно быть приписано, главным образом, так же, как в Китае и Японии, взаимному соперничеству иезуитов и миссионеров других орденов, августинов и капуцинов: в то время, как одни стара­лись прилаживаться к местным обычаям, другие восставали против законов о кастах, рискуя быть самим причисленными к под­лой черни 2). Путешественник Веленция жа­ловался, что парии, принимая христианскую веру, бесчестят этим религию западных на­родов; по под руководством иезуитов, ка­толицизм приспособился к социальным де­лениям индусского общества, каста удержа­лась 3), обращенный мог сохранить на лбу отличительный знак, причислявший его къ
«) „Annales de Иа Гг< pagation de la Foitt, 1828.
2) Monier Williams, „Modern India14.
3) „Annales de la Propagation de la Fciu, 1854.
658 вишнуитам или сиваитам, и даже в церкви образ Пресвятой Девы имел такое же оде­яние и такия же украшения, как идолы богини Бавани. Миссионер, которому было поручено обращение браминов, дажене кланялся сво­ему собрату, пастырю парий, когда, несомый в паланкине, встречал его на улице шагаю­щего босыми ногами, в сопровождении своих презираемых духовных овец; он должен бы был произвести очищение своего жилища, если бы ему сделал визит миссионер бед­ных Ц. Там, где месса совершалась вместе для людей различного происхождения, только лица, пользующиеся кастовыми привилегиями, могли входить в дом Божий.
Нынешние миссионеры, католические и про­тестантские, обращаются с проповедью слова Божия, по большей части, к обездоленным, бесправым беднякам да к диким населе­ниям внутренних частей Полуострова; но усилия их не имеют большего успеха. Пер­вые обращенные в Христову веру вообража­ли, что оиш будут приняты в касту обратителей; но очень скоро выведенные из этого заблуждения, убедившись, что сделаться христиа­нином значит сделаться парией 2), они воз­вратились, по большей части, к своим ста­рым культамъ3). Хотя число протестантских миссионеров всякого наименования прости­рается почти до 5.000, их паствы не заклю­чают даже полумиллиона верных, и это после столетней пропаганды Ц; в Мадрасской про­винции, где находится половина их общин, эти последние состоят почти исключительно из потомков португальских католиков и несториан, обращенных в религию новых политических властителей Б). Только шестая часть неофитов христианства во всей Индии принадлежит к средним и высшим кастам; большое число обращенных туземцев-так называемые «рисовые христиане»: это те бед­няки, которые крестились во время голодо­вок, чтобы иметь хлеб 6); коммерсанты пор­товых городов обыкновенно остерегаются брать на службу этих выкрестов и предпо­читают туземцев, сохранивших религию предков. Можно сказать, что пропаганда мис­сионеров не имеет прямого воздействия на цивилизованных индусов: брамины, раджпуты, баниахи, поклонники Сивы, Вишну,Криш­ны, Рамы, относятся индифферентно или враж­дебно к христианской религии. Они видят в ней лишь совокупность чудес, которые, по их мнению, могли бы найти место и в их соб-
9 Perrin, „Voyage dans l’Indostan“; Julien Vinson, „Revue Otientale", 2-e serie. № 4.
2) (Irani. „Reise nach OstindienV
3) Emil Schlagintweit, „Indienin Wort und Bild“.
4) Richard Temple, „India as it is“.
5) Charbonneau, „Annales de la Propagation de la Foi“ 1853, № 11.
6) Christlieb, „L’etat actuel des Missions evangeliques“.
659 ГЛАВА II.—
ственной мифологии, и смотрят на Христа как на своего Кришну ’), или как на новый аватар (превращение) Вишну. Между ними есть такие, которым эта новая религия при­ходится по душе, но и старая им нравится не меньше, а потому они желали бы практи­ковать их обе, сделать из них нечто в роде того балансерного шеста, который употреб­ляется ими при плавании на баркахъ2); они считают бесполезным креститься в христиан­скую веру, «будучи уже христианами и даже больше, чем христианами». Другие, ненавидя религию чужеземного властителя, не удостоивают вступать в какие-либо прения или рассуждения о вере с миссионером; иногда они опровергают его аргументами, почерпнутыми в сочинениях самих европейских фило­софов.
Но если англичане не могут надеяться об­ратить индусов в свою веру, то, тем не менее, влияние, оказываемое европейскими иде­ями на туземное общество, весьма значитель­но, и в недрах индусских религий совер­шается процесс быстрого разложения. Места пилигримства с каждым годом посещаются все меньшим и меньшим числом богомоль­цев; древние священные города постепенно утрачивают свою важность в пользу новых городов, центров промышленности и тор­говли; храмы, разрушающиеся от времени, не отстроиваются вновь; религиозный индифферен­тизм охватывает массы, тогда как образо­ванные люди, отвергая из своего верования все сверхъестественное и сохраняя лишь пра­вила морали да смутный, неопределенный деизм, видят в религии своих предков не более, как простую историческую эволюцию. Брама-самадж, новая форма индусского моно­теизма, отличается только названием от унитарианизма англичан и американцев. Правда, число явных приверженцев этого нового монотеизма еще не велико, но он не лишен значения, как признак общего дви­жения идей, соответствующего успехам про­свещения и общественной нравственности.
Распределение подвергнутого переписи на­селения Британской Индии по религиям, в 1891 г.: индусы— 207.731.727, буддисты— 7.131.361. парсы — 89.904, магометане— 57.321.164, сейхи—1.907.833, язычники и др.—9.280.467, христиане (катол. и протестан­ты)—2.284.380. J
Эти успехи образованности и общественной нравственности громадны. Достаточно сравнить состояние Индии, каково опо было в конце прошлого столетия и каким оно является те­перь, чтобы убедиться, какая огромная пере­мена совершилась во всех сферах жизни, и
*) „Calcutta Review41, 1874.
'2) Emerson Tennent, „Ceylan44, Monier Williams, „Molern India44.
индустан. 660
насколько восток и запад, как ни велико их различие, сблизились между собою по нра­вам и понятиям. Стоит припомнить ужасы погребальных церемоний в эпоху еще очень недавнюю, когда жены знатных людей до­бровольно сжигали себя на костре из сандаль­ного дерева, чтобы сопутствовать своему су­пругу в загробную жизнь. В 1839 году, три­надцать жен Ранджит-синга умерли такою мучительною смертью в .Тагоре, рядом с трупом мужа, тогда как 150 других жен­щин гарема подвергли себя самосожжению в Рамнагаре. Несколько лет спустя, 22 жен­щины лишили себя жизни таким же способом в Пармандале, в нижнем Кашмире *). В половине настоящего столетия один раджа в земле хондов отправился на тот свет в сопровождении 116 своих супруг; наконец, последний случай самосожжения преданной жены на костре умершего мужа имел место не далее, как в 1862 году, несмотря на бди­тельность английских властей. В наши дни понятие о добре и зле до такой степени изме­нилось, что вдовы, даже наиболее подавленные горем, не помышляют более о том, чтобы заслужить себе титул сати. всходя на костер своего мужа.
Детоубийство девочек, общераспространен­ное в некоторых провинциях пятьдесят лет тому назад, сделалось очень редким яв­лением; человеческие жертвоприношения пере­шли уже для всех, даже для хондов, в об­ласть воспоминаний, возбуждающих только ужас; новость о вступлении вдовы в новый брак не производит более скандала. Многие странные формы брака, имевшие следствием увеличение числа разводов и вдовств, вышли из употребления. Так, например, в Мадуре молодые девушки выдавались замуж заочно, за деревянных чурбанов, представлявших отсутствующего жениха, который, по возвра­щении домой, вдруг узнавал, что ему нашли жену * 2ѵ В земле Барода супруг, избира­емый некоторыми девицами, был не кто иной, как букет цветов, и когда растения увя­дали, вдовушки не могли уже более вступать в законный брак. В Каттиаваре различные населения имели обычай справлять чрез каж­дые одиннадцать лет огульные браки всех девочек, родившихся со времени последнего периода свадеб: каждая из них получала мужа, за исключением тех, которым было еще менее 40 дней от роду 3). Тогда не ред­кость было видеть детей едва начинающих ходить и уже носящих на шее символ брака. тали. золотое или серебряное ожерелье, пред­ставляющее бога Пулеяра, который управляет деторождением. Вообще было бы большимъ
Drew, „Jummoo and Kashmir44.
2) Shortt, „Journal of the Ethnological Society44, VII.
3) Burgess, „Visit to Kattyawar44.
661
МАТЕРИАЛЬНАЯ II НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
662
прогрессом сделать брачные союзы поздними, а то теперь почти в каждой семье первые дети родятся от родителей, которые сами еще дети: возможно ли при таких условиях, чтобы раса приобретала физическую крепость и силу характера J).
Изменились также понятия относительно роли, принадлежащей благовоспитанному чело­веку. Теперь уже главное достоинство пола­гается не в том, чтобы знать и практиковать во всех подробностях великое искусство этикета, «науку садиться и вставать» 2). Про­шли те времена, когда воспитание женщин считалось делом не только бесполезным, но
ство. Индуские женщины воспоминают о славе своих предшественниц, гимны которых на­ходятся в Ведах; в Индии ученьем упра­вляет богиня Сарасвати *)• Даже для парий открываются школы, и отцы уже не боятся, что это нововведение будет иметь гибельные по­следствия и что дети их должны умереть в том же году, когда поступят в училище. Прежде всякая перемена считалась делом опасным, долженствующим повлечь за собою какое-нибудь бедствие. Раджа визианаграмский. «один из просвещеннейших туземных го­сударей Индии», ни за что не хотел допустить выделку кубовой краски в своих владенияхъ

Бопаяьские принцессы.
даже постыдным. Европейское влияние спо­собствует в большой мере развитию охоты к ученью и любознательности у женщин высших индусских каст, и уже многие из них, особенно в М аратской земле, благодаря своему знакомству с санскритским языком и древней литературой, удостоились чести по­пасть в число пандитов пли пундитов (уче­ных); есть журналы, редактируемые женщи­нами, и некоторые из ученых индусок за­нимают профессорские кафедры. Принцесса бопальская занималась всеми делами, как мужчина, не заботясь о традиционном эти­кете, обрекающем женщин на затворниче-
Ciiristlieb, „Missions evangeliquesu; Monier Williams, „Modern India".
2) Richard Burton, „Sind revisited*; Garciu de Tassy, etc.
и не позволил употреблять железо при постройке его дворца, все из опасения накли­кать тем на свой народ оспу или какую ни будь другую повальную болезнь 2).
Дети, посещающие публичные учебные за­ведения, составляют еще незначительный про­цент юношества, но с половины текущего столетия и в этом отношении совершился быстрый прогресс. В 189-1 г. число учебных заведений всякого рода, общественных и ча­стных, составляло 147.590(7.591 женских), с 4.082.031 учащихся (378.191 женского пола); в том числе: 156 колледжей, с 18.571 учащихся, 5.097 средних училищ, с 511.968 учащихся, 97.398 начальных школ, съ
9 Monier Williams, „Athenaeum", 10 dec. 1881.
2) A. Ball, „Jungle Life in India".
ГЛАВА II.—ИНДУСТАН. '
663 2.952.575 учащихся, 159 учительских семи­нарий и пр.
В 1875 году, по словам Гарсена-де-Тасси, уже одиннадцать миллионов индусов умели читать на том или другом языке Полуостро­ва. В некоторых округах одна пятая детей сидит на школьных скамьях, и недавно сейхи, или сейки, которые из всех жителей Индустана всегда выказывали наибольшее рвение к образованию, ходатайствовали перед правительством об издании закона, установляющего обязательное посещение начальных школ. Эта просьба не была уважена, по, тем, не менее, сейхи являются более передовыми, чем сами англичане, так как последние пока еще не приняли мер к тому, чтобы все дети белого происхождения получали, по край­ней мере, элементарное образование; публич­ные библиотеки тоже чаще посещаются инду­сами, чем англичанами. Наибольшая часть сумм, потребных на содержание школ, опла­чивается непосредственно бедными туземцами или богатыми частными лицами; нет индуса, быстро разбогатевшего, который не употре­бил бы тотчас же часть своих капиталов на дела общественной пользы. Правительство участвует лишь в относительно незначитель­ной пропорции в расходах на народное про­свещение. Расходы на учебное дело в 1894 г. составляли 23.424.148 рупии. Заботливость правительства в деле народного образования направлена преимущественно на средние и высшие учебные заведения, где молодые люди, одетые в черное клерикальное платье и но­сящие головной убор в роде тока, пригото­вляются к* университетским экзаменам. Даже медицинские студенты дерзнули пренебречь религиозным предразсудком, воспрещавшим им рассекать человеческие трупы. Недавно правительство нашло нужным сделать доступ в эти высшие школы более трудным, чтобы уменьшить число кандидатов на места, кото­рыми оно располагает. В 1892 г. в пяти уни­верситетских округах насчитывалось 6.358 студентов. Быстрое возростание корреспон­денции почтовой и телеграфной служит дру­гим признаком, указывающим в одно и то же время на успехи народного образования и на развитие торговли и промышленности. В 1895—96 г. переслано по почве 374.223.042 писем и 28.928.622 экземпляров периоди­ческих изданий; передано по телеграфу 4.766.399 депеш (длина телеграфных линий в середине 1896 г.— 76.302 километр., не счи­тая 423 километр. кабелей).
Народная литература, по крайней мере в Южной Индии, состоит почти исключительно из астрологических альманахов и других книжечек, не имеющих никакой цены; религиозные трактаты, индусские, мусульманские, христианские, тоже представляют значитель-
664 ную часть нескольких тысяч всякого рода произведений печати, которые ежегодно выхо­дят в свет; однако, издается также не мало важных научных мемуаров и работ; в то же время классические произведения евро­пейских литератур воспроизводятся вт глав­ных арийских п дравидийских языках Полуострова; лучшие английские переводы со­временных французских поэтов принадле­жат индуске, г-же Тору-Дут ’). Драма тоже находит замечательных писателей, и англий­ское правительство не раз вмешивалось, чтобы запретить представление пьес, где оно выста­влено в смешном виде, а иногда даже вид­но стремление возбудить к нему ненависть в индусах *). Как во всех других цивили­зованных странах, число периодических изданий, газет и журналов, увеличивается с каждым годом, и многие из них очень распространены в народе; в городах и ме­стечках толпа собирается вокруг публич­ных чтецов, чтобы узнать новости.
Повременные издания в Индии: в 1835 г. 6;В 1850 г. — 28;в 1879 г.—644; в 1894 г.1.180. Из числа газет 290 выходят на ан­глийском. 547 па различных туземных язы­ках, около 60 на двух языках: английском и каком-либо из туземных.
Правительство уже неоднократно издавало строгия меры против прессы, которая в прин­ципе пользуется свободой слова, но в дей­ствительности лишена всякой гарантии.
Одним из главных препятствий к обра­зованию единой индусской нации является раз­нообразие диалектов, которыми говорят жи­тели Полуострова, и алфавитов, которые упо­требляются для различных языков. Около шести миллионов туземцев знают англий­ский язык и тысячи из них говорят им с замечательным изяществом, но они от­нюдь не думают сделать пз этого чуждого идиома свою национальную речь, и сравнивая европейское письмо с своим «божественнымъ» нагарп, они называют первое не иначе, как собранием «червяков и муравьевъ» 3). Пре­емник Великого Могола, калькуттское пра­вительство поощряет употребление урду, или «ордынскаго» языка, тогда как большинство индусов патриотов, будучи противниками мусульманского влияния, проповедуют упо­требление диалекта гинди и различных област­ных наречий, маратского, гудзератского, бен­гальского, тамильского, телугского, и когда онп употребляют индустаиский диалект (гиндустани), то тщательно изгоняют из него все персидские слова 4). По в эти последние
1) „А Sheaf gleaned in French fields" by Toru-Dutt. Bhowanipore, 1876.
2) Richard Temple, „India as it is".
3) „Athenaeum", april 22, 1862.
4) Kajendralala Mitra, „Journal of the Asiatic Society", vol. XXI.
665
МАТЕРИАЛЬНАЯ И НРАВСТВЕННАЯ СТАТИСТИКА ИНДИИ.
666
годы совершился один важный факт: санс­крит, бывший еще недавно языком мертвым, возрождается, как письменный язык *). Ма­гараджа Удейпурский, представитель солнеч-
емые в его владениях, были составляемы на санскритском языке. Вь 1878 году в Индии вышло в свет 4.890 сочинений (3.064 ин­дусских; 719 на классических языках Ин­

ной расы, издал указ, чтобы на будущее время все оффициальные документы, публику-
1) Garcin de Tassy, „La langue et la litteratore hin4ouataniesa, fascicules annuels.
дии, 563 двуязычных, 544 английских); 709 сочинений, касающихся религии, 844 беллетри­стических произведения, 766 книг научного содержания.
667 ГЛАВА II.—
XVIII.
Правительство и администрация Индии.
Королева Англии, торжественно провозгла­шенная «императрицей Индии» (Кайсаръ*иГинд, Гинд-ка-Кайсаръ\ в равнине Дели, 10 января 1877 года, имеет своим предста­вителем на Полуострове по сю сторону Ганга вице-короля, выбираемого в совете мини­стров; но местопребывание высшей власти, управляющей этою громадною империею, нахо­дится в Лондоне. Законодательный акт 1858 года, положивший конец существованию остъиндской компании и передавший непосредствен­но короне огромные колониальные владения упраздненного торгового общества, вверил непосредственное управление двумя стами мил­лионов людей, населяющих английскую Ин­дию, совету из пятнадцати членов (council of India), заседающему в Лондоне, под пред­седательством министра по делам Индии. Чле­ны этого собрания назначаются высочайшею властью из лиц, не принадлежащих к со­ставу парламента, на десятилетний срок, ко­торый может быть, по соизволению госуда­рыни, продолжен еще на пять лет. В от­сутствие министра, вице-президент, назначае­мый верховною властью, руководит совещани­ями и определяет порядок работы в раз­личных комитетах, между которыми разде­лено управление делами Индийской империи. Присутствие пяти членов в полных засе­даниях совета необходимо, чтобы придать со­вещаниям законную силу.
При вице-короле Индии, или «генерал-гу­бернаторе», состоит совет главного упра­вления из шести непременных членов и одного чрезвычайного члена,—главнокомандую­щего индийской армии, которые все назна­чаются высочайшею властью, так же, как гу­бернаторы и наместники-губернаторы различ­ных провинций. Дела «высшего управления» распределены между шестью департаментамифинансов, военный, публичных работ, вну­тренних дел, земледелия и внешних дел,— и каждым департаментом управляет одпп из членов совета, имея помощником спе­циального секретаря. Генерал губернатор оставляет за собою управление иностранными делами; он заведует сношениями англо-ин­дийского государства с Бутаном, Тибетом, Пеналом, Кашмиром, Афганистаном, Бир­манским королевством и передает свои при­казания резидентам, поставленным, в ка­честве опекунов, при медиатизированных ту­земных государях; кроме того, он упра­вляет непосредственно, чрез подчиненных ему чиновников, всеми государствами, кон­фискованными пли взятыми временно подъ
ИНДУ стан. 668
секвестр. Представитель императрицы, он пользуется также царскими прерогативами, на­значая на два года членов, англичан или туземцев, законодательного совета, в числе, по крайней мере, шести и пе более двенад­цати; эти члены придаются в помощь членам совета главного управления, чтобы вместе с ними вырабатывать, под наблюдением вице-ко роля, законы, долженствующие быть приме­ненными к населениям; но никакой важный вопрос не может быть обсуждаем, если не был предложен генерал-губернатором, ни­какая принятая мера не может вступить в силу, не будучи одобренною им. Все гарантии были приняты, чтобы инициатива исходила свыше. И сам генерал-губернатор не мо­жет действовать полновластно, так как все его правительственные акты подлежат рассмотрению английского министерства. Он мо­жет обнародовать приказы, имеющие силу за­кона, лишь в случаях крайней необходи­мости, и его решения остаются в силе толь­ко впродолженип шести месяцев.
В двух «президентствахъ», Бомбейском л Мадрасском, п в провинции Бенгалии ад­министративный режим воспроизводит в своих существенных чертах общегосудар­ственный порядок управления; при губерна­торах состоят исполнительные советы из членов, назначаемых от короны, и губер­наторы сами назначают известное число чле­нов английских и туземных для разработки законопроектов. Что касается провинций «неу регулированныхъ», т. е. управляемых не по общему положению, каковы Пенджаб, Ауд. Центральные провинции, Ассам, то они упра­вляются без сложных законодательных форм: порядок управления там более воен­ный. чем гражданский Впрочем, каждая страна пли область управляется особенным образом. В то время, как начальники Мад­расского и Бомбейского президентств носят титул губернаторов, начальникам Бенгалии,, «северо западныхъ» провинций, Пятиречья присвоено название наместников-губернато­ров, а начальники А уда. центральных про­винций, Ассама, называются главными комис­сарами. Административные деления империи не равны по величине и количеству населения. Так же, как графства Англии, индусские про­винции разграничены до сих пор так, как пх некогда разграничили войны и трактаты; они сохранили свою историческую форму, и, за исключением немногих мест, очертания их не были переделаны сообразно потребностям административной централизации Чрезполос­ные пространства, анклавы и эксклавы вся­ких размеров, рассеяны на окраинах боль­ших провинций, которые некогда были импе­риями пли которые теперь еще представляют медиатизированные государства; есть области,
ПРАВИТЕЛЬСТВО И АДМИНИСТРАЦИЯ ИНДИИ.
669 как Каттиавар, Раджпутана, Сиргинд, Циссетледж (страна по сю сторону р. Сетледж) и Транссетледж (по ту сторону Сетледжа), близ Симлы, самые подробные карты кото­рых не могут представить сети переплетаю­щихся пограничных линий. Только по местно­му преданию» чиновники, английские или ту­земные, знают, какие жители им подведом­ственны; во многих местах бывает даже так, что одно и то же селение принадлежит к двум различным округам; деревни раз­дроблены на половины, на трети или даже на двенадцатые доли между смежными государ­ствами или провинциями. Остров Цейлон не входит в состав Англо-индийской империи; он присоединен непосредственно к короне; но за то различные другие страны, лежащие вне Полуострова по сю сторону Ганга,зависят политически от вице-короля Индии, этого го­сударя, который, после китайского императора, господствует над самой многочисленной массой людей. Так, Британская Бирмания и даже острова Андаманские и Никобарские со­ставляют, в административном отношении, часть «Бенгалии»; политические агентства, учрежденные в различных странах Перед­ней Азии, в Келате, на персидском берегу, в Маскате, в Багдаде, в Адене и на афри­канском побережьи в Занзибаре, также под­чинены ныне калькуттскому правительству.
Высший корпус должностных лиц, или так называемая «договорная гражданская служба» (covenanted civil service), которому подчинен корпус 1.250.000 служащих вся­кого ранга, состоит из 928 чиновников, из которых только семеро индусского происхо­ждения. Они разделены на два класса: на чи­нов администрации и чинов судебного ве­домства. Вступая на. поприще государственной службы, молодые люди почти всегда получают поручение составить докладную записку по ка­кому-либо специальному вопросу, для чего им, конечно, приходится изучить язык и обычаи туземцев. После нескольких лет этой под­готовительной работы, они окончательно зачи­сляются на службу, пли в администрацию, пли в магистратуру. Бывшая ост-индская компания держалась правила, усвоенного и нынеииним правительством, иметь лишь не­большое число чиновников, но давать им крупные оклады, взамен тяжелой ответствен­ности: они должны сами наблюдать за дей­ствиями своих туземных подчиненных, вы­бираемых, по большей части, из людей выс­шей касты, должны поддерживать обществен­ный порядок всеми средствами, какие при­знают полезными, и обеспечить правильное поступление налогов. Многие округа со сто­тысячным населением управляются одним англичанином, воля которого не имеет ни­какого противовеса и который не знает дру­
670
гого судьи, кроме своей совести, чтобы при­менять закопы, отличающиеся страшною стро­гостью. В собственном Пндустане, в Ауде и Бехаре, большое число административных делений образуют группы из 36и деревень: это было традиционное разделение страны, сход­ное с hundred, или «сотней» англо-саксов ').
В последнее время были сделаны некото­рые попытки, чисто эмпирические, создать вы­борные муниципальные учреждения. По за­кону 1850 года и последующим актам, го­родам предоставлено право ходатайствовать об учреждении муниципального совета для заведывания общественными работами и попе­чения о городском имуществе. Но эти советы не выборные. Правительство назначает их, по представлению, из местных чиновников и уполномочивает их взимать налог с каж­дого дома на покрытие расходов посодержа­нию полиции и общественных городских со­оружений. Вот и все. Впрочем, правительство оставляет за собою право жаловать нотаблям городов и крупным собственникам, муже­ского и женского пола, избирательные приви­легии для назначения муниципального собрания, в целом его составе или в известной ча­сти, но это преимущество всегда даровались только тем городам, где английский элемент сильно представлен; оно даже было взято об­ратно у некоторых городских общин, как, например, у города Дальгузи, где ни один туземец не захотел пользоваться призрач­ной привилегией, не дающей ему никакого уча­стия в административной автономии. Один только город Пенджаба, Дармсала, имеет муниципальный совет, всецело образованный на основании выборного начала; четыре другие города той же страны имеют совет, где только часть членов выборные. Во всей Ин­дии муниципальных собраний, составленных из лиц, назначаемых правительством, на­считывается около 850. В 1879 году муни­ципалитетов было: в Пенджабе 197; в Бен­галии 191; в Бомбейском президентстве 128; в Ауде и «северо-западныхъ» провинциях 107; в Майсуре 78; в центральных про­винциях 62; в Мадрасском президентстве 48. в Курге 5; в Бераре 5; в Аджмире 5. Что касается туземных общин, то они тер­пимы, и правительство даже пользуется ими для целей местной администрации, но оффици­ально существование их не признано Избран­ники народного голосования, обозначаемые под именем панч, или «Пятерыхъ»,—ка­ково бы ни было их число, от 3 до 100,— пользуются неограниченным доверием сво­их сограждан: «самь Бог пребывает в Пяти», гласит общераспространенная в Пндустапе поговорка 2). Во французской Индии
Ч Elliot, „Castes of the North-West provinces1*.
2) Elliot, цитированное сочинение.
671 ГЛАВА II.—
с 1880 года, образованы десять полноправ­ных общин: Пондпшери, Карикал и дерев­ни их округа, Чандернагор, Янаон, Маге. В этих общинах постановления граждан­ского кодекса, относящиеся к бракам и к актам о правах состояния, применяются так­же к туземцам, с некоторыми ограниче­ниями, обусловленными обычаем *).
Индусы имеют наклонность к сутяжни­честву, которая, впрочем, проявляется в очень мягких формах; за исключением не­скольких местностей, где разбойнические нра­вы еще не вполне исчезли, большинство тяжеб возникает из-за обвинений в краже или мо­шенничестве, или из споров между владель­цами: так, однажды перед трибуналом Пойнть-де-Галля (на Цейлоне) разбирался про­цесс. где тяжущиеся оспаривали друг у дру­га 252-ю часть кокосовой пальмы 2 3). Долги, ко­торые так легко делать в этой стране, где процветает ростовщичество, взыскиваются с большою строгостью судебным порядком и оплачиваются тюремным заключением; еще не так давно неисправный должник отда­вался в рабство кредитору. Этот последний обладал даже очень действительным, почти всегда приводившим к цели, средством за­ставить заплатить свой долг, или получить, взамен его, особу виновного, живую или мер­твую: он отправлялся, по местному выраже­нию, «делать дхарну» у дверей своего должни­ка, с кинжалом или с ядом в руке, угро­жая употребить эти орудия смерти против самого себя, или уморить себя голодом. В виду этой страшной угрозы, исполнение кото­рой навлекло бы всевозможные напасти на его жилище, должник по неволе должен был •отдать себя во власть кредитора 8). Индией управляют многочисленные законы и обычаи, и самый искусный юрист с трудом может разобраться в этом лабиринте правовых норм. Индусские традиции, законы Акбара и магометанский шариат служат правилами для туземцев в вопросах, относящихся до бра­ка, усыновления, духовных завещаний, на­следства, раздела имущества; кроме того, пре­цеденты, данные решениями ост-индской ком­пании, были кодифицированы, и каждый год новые законы прибавляются к старым. В виду этих сбивчивых и часто противоре­чивых доказательств, судья очень затруд­нился бы произнести приговор, если бы оп не был вооружен властью рассекать трудно­сти коротким судом, по собственному убе­ждению, не будучи обязан обращаться за раз­решением сомнений в областные суды и въ
*) „Bui etin de la Society normande de Geogruphie**, tome [II, 1881 .
a) Emerson Tennent, „Ceylon**,
3) Jumps Forbes, „Oriental Memoirs**; H. Summer Mai­
ne, „Calcutta Review*4, 1876.
ИНДУСТАН. 672
высший трибунал. Суд производится быстро, и кара налагается суровая; хотя преступления и проступки, пропорционально, менее много­численны и менее тяжки, чем в странах Запада, смертные приговоры произносятся здесь чаще, и судьи нередко приговаривают преступников к телесному наказанию. При­говоренных к ссылке отправляют в ПортъВлер, где их распределяют, смотря по важ­ности совершенного ими преступления, между различными уголовными колониями Андаман­ских островов. Среднее население тюрем Индии исчисляется до 120.000 человек, и на эту цифру женщин приходится только, оть 5.000 до 6.000 эта пропорция гораздо ниже той, какую представляют тюрьмы Западной Европы. Осужденные индусские преступники вовсе не возбуждают презрения в глазах людей, живущих на свободе; они не теряют своей касты и легко находят случаи жениться и получить место, когда опять вступят в гражданскую жизнь: все извиняют их, как извиняют они сами себя, сваливая постигшую их беду на злую судьбу. Впрочем, они при­нимают несчастие тюремного заключения с замечательным равнодушием: «человек, обокравший компанию, походит на жениха», гласила одна старинная пословица, не утратив­шая своего значения и при нынешнем по­рядке вещей *).
Уголовная статистика Индии за 1878 год: Постановлено приговоровъ—1.162.535; в том числе: оправдательныхъ—365.648; при­суждающих к смертной казни—743; прису­ждающих к ссылке—2.103; присуждающих к тюремному заключению—249.210; прису­ждающих к телесному наказанию—75.223.
Вооруженная сила, которою располагает англо-индийское правительство, кроме своих 200.000 полицейских чинов, состоит из туземных войск п из английских полков. До восстания сипаев, европейские солдаты составляли только четвертую часть армии,теперь же они представляют около трети. Числен­ность индийской армии в 1896 году:
Английских войск —73.668 человек; ту­земных войскъ—239.758 человек.
Действительная численность, или наличный состав вооруженных ан гличан, которые держат в повиновении слишком четверть миллиарда людей, пе превышает 50.000 че­ловек; вместе с туземными полками общая цифра военных сил простирается до 150.000 солдат Численная слабость армии свидетель­ствует о нынешней безопасности правитель­ства и, может быть, еще более о принципах экономии, которыми оно руководится. По от­чету об исполнении бюджета за 1895—96 фи-
‘) Richard Temple, „India as ir is**.
’) Benjamin Heine, „Tract.-*, Historical and Statistical of India4*.
673 ПРАВИТЕЛЬСТВО И АДМИНИСТРАЦИЯ ИНДИИ. Ь74
нансовый год, расход на сухопутную армию человек. Но благодаря железным дорогам, составлял 254.995.060 рупий. Совокупность нынешния военные силы, относительно так войск на жалованьи Англо-индийской импеслабые числом, могут быть быстро сосредории не превышает трети армии, которую она точиваемы и направляемы на пункты, кото-

содержала в 1856 году, в эпоху, когда циф­ра народонаселения была на несколько десят­ков миллионов душ меньше нынешней; тог­да общая численность гарнизонов, без ан­глийских солдат, простиралась до 280.000
География Рфклю. т. ѴИП
рым угрожает опасность: уменьшение чи­сленности более чем вознаграждено увеличе­нием скорости движений.
Хотя туземцы более многочисленны, чем англичане, в рядах полуостровной армии,
22
675 ГЛАВА II.-
однако, были приняты все предосторожности, чтобы материальное превосходство, происходя­щее от более сплоченной организации, при­надлежало европейским войскам.Во-первых, аудские браманы, составлявшие, до восстания сипаев,один из главных элементов армии, теперь допускаются лишь в небольшом числе между новобранцами; из волонтеров всего охотнее принимаются на службу пенджабские сейхи, патаны и рогиллы из верхней равнины Ганга, раджпуты, непальские гуркасы. Тузем­ные полки, которым благоразумно оставили лишь слабую артиллерию, были разделены на три армейских корпуса, различные по орга­низации, по происхождению и даже по языку большинства солдат: эти три армии бенгаль­ская, бомбейская и мадрасская. В первой го­ворят преимущественно индустанским и бенгальским наречиями, во второй—пират­ским и гудзфратским, в третьей—телугским. Таким образом, этп три корпуса ие имеют между собою никакой связи по на­циональности, языку, любви к отечеству, и касты, входящие в их состав, сгруппиро­ваны таким образом, чтобы они взаимно уравновешивались и нейтрализировались в случае каких-либо внутренних раздоров. Ныне, в силу закона 1 апреля 1895 г., индий­ская армия делится на четыре корпуса (пенджаб­ский, бенгальский, бомбейский и мадрасский), из которых каждый состоит частию из англий­ских, частию из туземных войск. Тузем­ные солдаты соединены в одну армию только европейскими офицерами, которые командуют ими. Все офицеры из индусов или магоме­тан начинают службу в рядах английских полков, для того, чтобы привыкнуть там к дисциплине и перенести к своим землякам нравы британской армии. Большинство сол­дат нанимается на продолжительный срок или даже на все время силы возраста, после чего они имеют право на пенсию. Почти все люди мадрасской армии и большая часть людей бом­бейской армии могут жениться, и их жены, дети, даже родственники сопровождают их в лагерь. От этого происходит то, что кантонементы превращаются в настоящие военные города, где каждый офицерский дом окружен бараками, занятыми многочисленной прислу­гой; иной кантонемент, как, например, Сикандерабадский, раскинулся на простран­стве 50 квадратных километров. Со времени синайской войны комплектование армии стано­вится все более и более затруднительным; не всегда находят достаточное число наемников, удовлетворяющих требуемым условиям, и побеги солдат часты: средним числом, на­считывают от семи до восьми тысяч слу­чаев дезертирования в год.
Индийская армия, как ни малочисленна она, могла бы быть еще гораздо более уменьшена,
-индустан. 676
если бы правители не имели надобности на­блюдать за туземными государствами и иметь войско, которое уравновешивало бы их воен­ные силы; правда, эти последние содержатся туземными государями почти только для того, чтобы придать более блеска своим праздне­ствам и чтобы увеличить свой престиж в глазах толпы, но все-таки нельзя игнориро­вать их существования, и если бы они не удерживались в бездействии превосходящими пх и лучше организованными силами, то те, кто ими командует, легко могли бы поддаться искушению дать им более серьезную роль. Слишком 150 медиатизированных госу­дарств. не считая Непала, имеющих вместе население в 70 миллионов душ и годовой доход в 400 миллионов франков, распола­гают армиями, номинальный состав которых простирается до 300.000 людей, с 65.000 ло­шадей и 5.250 артиллерийских орудий. Один только из туземных государей, низам Гайдарабадский, имеет 37.000 пехоты, 8.200 ка­валерии, 724 пушки1). Оттого английское пра­вительство решило ограничить на будущее время число солдат, содержимых вассаль­ными государями, запретить им введение в войске усовершенствованного оружия и регу­лярно инспектировать их пороховые заводы п арсеналы. Оно хотело бы сделать из этих потомков государей крупную земельную ари­стократию, в роде английских лордов, и не пренебрегает никакими заботами, чтобы вос­питывать молодых князей, управлять их име­ниями и давать им политическое воспитание сообразно с интересами Англии *).
В сравнении с финансовым состоянием большинства европейских государств, поло­жение Индии относительно хорошо. Одной пят­надцатой дохода достаточно для уплаты годо­вых интересов государственного долга, тогда как Англия и Франция должны каждая пла­тить по долгам целую треть своих доходов, но, пропорционально, жители Индии гораздо беднее: «один пенни налога,—говорит ан­глийский экономист Фаусет,—составляет для индуса такое же тяжелое бремя, как фунт стерлингов для англичанина». Распределен­ный равномерно между всеми жителями, весь налог представляет только 8 франков, а госу­дарственный долг только 19франков надушу населения; но эти суммы, столь ничтожные сами по себе, могут быть приобретаемы миллионами индусов лишь неделями и месяцами труда, ибо годовая ценность производства Индии, исчи­сляемая в 8 пли 10 миллиардов * 2 3), пе дости­гает даже 40 франков на каждого жителя.
9 „Times* sept. 2, 1878.
2) Richard Temple, „India as it is*.
3) Hyndman, „Bankruptcy of India*, „Nineteenth Century*, 1878.
677 ПРАВИТЕЛЬСТВО И АДМИНИСТРАЦИЯ ИНДИИ. 678
В индийском долге стоимость подавления большего восстания сппаев исчисляется почти в один миллиард. Последняя афганская война стоила 540 миллионов франков.
Главным источником государственных доходов служит поземельный налог, или, лучше сказать,—как выражаются теоретики верховного права государства,—доля, которую индийское правительство, преемник предше­ствовавших правительств, предоставляет себе брать из годового дохода с государ­ственного имущества, которое ему благоугодно отдать в оброчное пользование. Смотря по округам, эта доля уплачивается казне либо, как в Бенгалии, генеральными арендаторами (земиндарамги), которые и являются истинными владельцами земли, либо, как в «северозападныхъ» провинциях, сельскими общинами, связанными круговою порукой всех своих членов, либо, наконец, непосредственно зе­мледельцами; последняя система преобладает в президентствах Мадрасском и Бомбей­ском. Очень обширные пространства земель принадлежат, освобожденные от всякого на­лога, служителям храмов и мечетей; так, правительство учредило косвенно бюджет ве­роисповеданий. Общая сумма поземельного на­лога, «который никогда не должен превышать двух третей чистого дохода земледелия»,— тогда как, по закону Ману, он составлял только шестую часть дохода,—простирается, средним числом, до 550 миллионов фран­ков, составляя около трети бюджета.
В 1895—96 финансовом году обыкновен­ных доходов поступило 983.701.670 рупий; израсходовано 968.361.690 рупий. Бюджет на 1896—97 год: приходъ—976.207.000, рас­ходъ—971.576.000 рупий.
Государственныйдолг к 31 марта 1896г.: кон­солидированный—2.176.926.600, неконсолиди­рованный—146.463.680, всего 2.323.390.280 рупий.
Соляная монополия п налог на опиум при­носят казне сотни миллионов дохода. В 1895—96 г. первая дала 88.618.450, а второй 71.239.220 рупий валового дохода. Годовое по­требление соли в английской Индии превы­шает миллион тонн. Продажа опьяняющих напитков сдается казной на откуп.
Англо-индийское правительство не следует в своей финансовой политике тем же прин­ципам, как правительство метрополии; на­следник ост индской компании, оно сохра­нило некоторые торгашеские привычки по­следней и делает конкурренцию коммерсан­там, что подает повод к частым нарека­ниям со стороны купечества. Не только казна, благодаря своим монополиям, является единственным в империи торговцем солью и опиумом, она в то же время владелица ка­менно-угольных копей, находящихся в со­
седстве с железными дорогами Бенгалии, и может продавать минеральное топливо по бобее дешевой цене, чем частные компании.
Англия поставила себе задачей, говорят её государственные люди, цивилизовать индусов и постепенно поднять их на степень свобод­ных людей; но пока, в ожидании, когда ис­полнится это дело, богатая Великобритания живет на счет бедного Индустана: младшие сыновья английской аристократии являются па­разитами своих подданных, несчастных райотов. Не говоря уже о миллионах, упо­требляемых ежегодно на удовлетворение в самой Индии расходов английских правите­лей, на содержание армии и нескольких воен­ных кораблей, немаленькая сумма, вариирую­щая от 360 до 450 миллионов франков, по­сылается еще каждый год в Англию, как причитающаяся доля на покрытие расходов британского правительства. С 1857 по 1882 г. целых девять миллиардов франков были та­ким образом взяты с производства Индии в пользу её завоевателей.
Ио эта громадная империя южной Азии, об­ладание которою гораздо более важно для лич­ных интересов богатых английских се­мейств, чем для торгового благоденствия Ве­ликобритании, останется ли политически зави­симою от нации, относительно малой числом, которая живет на этом тесном острове, в северо-западном углу Европы? Ни одна исто­рическая проблема не имеет более важного значения. Так называемый «восточный во­просъ», который уже столько раз потрясал мир и который стоил жизни стольким мил­лионам людей, есть не более, как прелюдия азиатского вопроса; раздел Турции—это сущие пустяки в сравнении с разделом Старого Света.
Во-первых, не подлежит сомнению тот факт, что англичане не могут рассчитывать, для сохранения своего владычества, на искрен­нюю привязанность своих индийских под­данных к политическому режиму империи. Владея Индией слишком сто лет, они оста­лись до сих пор такими же чужеземцами, какими были в первый день завоевания, хотя железные дороги и пароходы сократили на девять десятых расстояние между двумя стра­нами. Соплеменники ли они или нет, проис­ходят ли или нет от одних и тех же арийских предков, живших в Бактриане или в какой-либо другой стране центральной Азии, индусы и англичане не симпатизируют друг с другом. Человеческий скот, рабо­тающий на плантациях, не любит своих господ, да п ти обыкновенно не скрывают своего презрения к толпе порабощенных ниг­геров (чернокожих). По народному выраже­нию, «британец и туземец соединяются, какъ
*
679
ГЛАВА IL — ННДУСТАН.
680
масло с водой». Известно,что в эпоху великой борьбы между англичанами и французами, последние были гораздо более любимы инду­сами, да и теперь еще в том, что осталось от французской Индии, стена, разделяющая коренных жителей и европейцев, далеко не так высока, так в британской Индии. Ка­кая причина этого контраста? По мнению ан­глийских писателей, вероятно, несправедливо­му, она заключается в том, что французы, будто бы, имеют «фатальную наклонность ориентализоваться», т. е. превращаться в во­сточных человеков; онп, яко бы, унизились до уровня индуса *). Как бы то ни было, ред­ко бывает, чтобы англичане давали себе труд близко ознакомиться с толпой, которою онп управляют с такой выси; важнейшие явле­ния национальной жизни, которая кипит под ними, часто остаются неведомыми или пред­ставляются им в ложном свете заинтересо­ванными брамами ’). До сих пор еще не зна­ют даже истинной причины восстания си­паев, которое, в 1857 году, так серьезно угрожало сохранению британского господства3). Иностранный резидент, окруженный своими земляками, создавший себе целую маленькую Англию, видит в форме каких-то неясных теней весь этот разноплеменный люд, кото­рый копошится кругом него. Он не знает, каковы их чувства, их мысли, их страсти. Стоит ему привлечь на свою сторону тще­славных бабу, нескольких бомбейских пар­сов, тоже чужеземцев, и раджей, получаю­щих щедрую пенсию, и он воображает уже, что приобрел симпатии нации. Но в каком из своих необъятных владений завоеватель успел примирить с собою жителей, сделать из них англичан сердцем, если не по расе? А между тем, это первое условие истинного политического соединения. Таким образом, британское господство в Индии представляет­ся шатким, не потому, чтобы туземцы могли сплотиться воедино против чужеземных за­воевателей, если только режим каст не бу­дет ниспровергнут революцией, более глу­бокой, чем какими были буддизм и кабиризм. Индусы слишком разделены на не­примиримые между собою классы, чтобы они могли вырости до идеи отечества и добиваться общей независимости; деспотизм есть режим, который «всего менее разъединяетъ* инду­сов, но они охотно переменили бы господ: перейти из одного рабства в другое кажется порабощенным чем-то в роде свободы.
А затем, разве не имеет каждый парод нравственных рессурсов, неведомых ему
•) Henry Morris, „А Descriptive Account of the Godavery district, in the presidency of Madras14.
2) Nelson, „Prospectus of a Scientific Study of the Hindu Law44.
3) Braddon, „Life in India44.
самому, которые вдруг обнаруживаются ‘под влиянием внешних событий ? Хотя касты почти всегда живут в совершенной разобщенности, отказываясь от всяких взаимных сношений, однако, бывали случаи, когда они соединялись без всякого предварительного соглашения. В 1877 году, вследствие безобразий, которые полиция позволила себе в отношении кулисв, работа прекратилась точно по мановению вол­шебного жезла на всех набережных и в порте Бомбея: кипучая торговая жизнь города вдруг остановилась. Никогда в Европе не видывали стачки, столь единодушной в своих требованиях, столь быстрой в своих дей­ствиях *)• Не могут ли люди всякой касты, индусы и магометане, в один прекрасный день примириться и соединиться таким же образом против чужеземца, который господ­ствует над ними?
Итак, англичане только силой и обаянием своего имени могут сохранять обладание Ин­дией; но требуется не только удерживать за со­бою страну, но еще и оберегать дорогу к ней от всякого внешнего нападения; единствен­ные опасные враги не будущие инсургенты, индусские или магометанские, а державы, владе­ния которых окаймляют путь в Индию. В прежния времена, когда средства сообщения сухим путем были затруднительны и когда все пространство, заключающееся между цен­тральной Европой и Инду станом, было не­проходимо для армий, даже почти заперто для торговых экспедиций, дорога в Индию шла вокруг африканского континента, и борьба из-за первенства должна была вестись на са­мом Полуострове; так, голландцы и порту­гальцы оспаривали друг у друга Индийскую империю, а столетие спустя англичане воевали с французами из-за обладания Бенгалией и Деканом. Эта первая дорога по океану оста­лась в руках англичан, которые владеют Мысом Доброй Надежды, Паталем, остро­вом св. Маврикия и которые под чужим именем командуют в Занзибаре. По пря­мой путь по Средиземному морю получил бо­лее важное значение, чем путь океанский, и с конца прошлого столетия снова возгорелась борьба между Францией п Англией из-за по­корения Египта, промежуточного этапа между Западной Европой и Полуостровом по сю сторону Ганга. После восьмидесяти лет пе­рипетий, вопрос опять решился в пользу Ан­глии, и теперь прямой морской путь защищен грозными британскими твердынями, Гибрал­таром, Мальтой, Александрией, Аденом.
Но самые эти завоевания обязывают Ве­ликобританию к новым завоеваниям. В близком будущем морские пути окажутся недостаточными и значительно утратят свою
*) Trant, „Fortnightly Review44, vol. XXVI, 1879.
и н д о к и т А
681
важность в сравнении с железными дорогами, которые направятся по диагонали Старого Света через Константинополь, Герат и Дели. Вот почему англичане наиболее приблизили свои гарнизоны к северо-западному углу своей Индийской империи, к тому пункту, где будет оканчиваться этот магистральный железный путь вот почему они основали там наиболь­шее число укрепленных лагерей и цитаделей, каковы Фирозпур, Лудиана, Джалландар, Лагор, Атток у перехода через Инд, Пешавер у входа в дефилеи Кабулистана. Уже много раз армии Индии должны были всходить на плоскогорья запада, чтобы попытаться на­чертать там «научную границу», п английские дипломаты оспаривают Персию у дипломатов русских. Грядущие события отбрасывают пе­ред собой тень, и уже можно видеть в пер­спективе будущего Англию, вынужденную вновь потребовать себе тот протекторат над Азиатскою Турцией, который султан уже согла­сился предоставить ей, но воспользоваться ко­торым не позволила ревность европейских держав. Ей уже недостаточно будет с за­нятого пока поста на Кипре наблюдать за со­седним морским берегом. Не понадобится ли ей овладеть также плоскогорьями Анатолии, сделаться, в долине Евфрата, непосредствен­ною соседкой Русской Империи, которая уже присоединила к своим владениям истоки великой реки? Не поставит ли ее это сосед­ство в необходимость выставить свои пере­
й. 682
довые гарнизоны внезапным нападениям це­лых армий, выходящих из укрепленных лагерей Закавказья?
Но если даже Англии удастся создать себе неодолимую границу на протяжении 3.OUO ки­лометров вдоль русских владений, то кому принадлежит вся европейская часть диагонали будущих сообщений между Великобританией, Индией и Австралией, как не Германии, Австрии, дунайским наследникам Турции? Чтобы сохранить за собою пользование магистральным путем, гордый Альбион не будет ли вынуж­ден искать себе опоры в союзах, а союзни­ки могут ли быть найдены без тяжелых вознаграждений, которые в такой же мере уменьшат его престиж над народами Азии? Дальновидные английские дипломаты хорошо понимают грозящую опасность п чувствуют, как тяжело наследство, оставленное им остъиндскою компанией. «Каждый раз, когда я слы­шу, — говорит Грант Дуфф, — о корабле, плавающем сквозь туман в мелях Нью­фаундленда, посреди ледяных гор, мне не­вольно приходит на мысль наше управление Индией». Для того, чтобы Великобритания мог­ла рассчитывать на будущее, нужно было бы, чтобы её прогресс в численности народонасе­ления, в богатстве, в могуществе превосхо­дил прогресс соперничающих с нею госу­дарств, лежащих на будущем пути в Ин­дию. Но этого нет, как показала история по­следнего тридцатилетия.
Глава Ш
И ндо-Китай.
I.
Занимая пространство, на одну треть мень­шее поверхности Передней Индии, Полуостров по ту сторону Ганга, или Индо-Китай, пред­ставляет относительно страну почти пустын­ную (пространство Индо-Китая, вместе с Ма­нипуром, Джиттагонгом и английскою Барманией: 2.175.243 квадр. километра; народо­население: 40.000.000 душ; плотность населе­ния: 16 жителей на квадратный километр). Густо населен этот полуостров только в некоторых областях морского побережья, в британской Бармании, около устьев Менама и близ китайской границы, в дельте Красной Реки. А между тем, загангская Индия ни­
сколько не уступает своей соседке в плодо­родии и в естественных рессурсах; напро­тив, взятая в целом, она поставлена в бо­лее благоприятные условия относительно почвы и климата. В ней нет обширных песчаных пространств, представляющих во многих местах все признаки пустыни, как степь Тар в Раджастане, ни вулканических, по­крытых застывшей лавой, плато, продолжаю­щихся на необозримое пространство, как не­которые части Деканского нагорья. Почти везде земли Индо-Китая пригодны для куль­туры и везде дожди достаточно обильны, что­бы питать растительность. Следовательно, нельзя сказать, чтобы жители Индии по ту сто­рону Ганга терпели недостаток в почве; на­против, сотни миллионов людей несомненно
ГЛАВА III.—ИНДО-КИТАЙ.
683 жили бы там в большем материальном довольстве, чем каким онп пользуются па западном полуострове. По минеральным бо­гатствам, имеющим, впрочем, второстепен­ную важность в сравнении с богатствами культуры, Индо-Китай тоже занимает первое место между двумя полуостровами. В отно­шении удобств торговых сношений он дале­ко превосходит английскую Индию. Берега его менее негостеприимны и заключают, имен­но на полуострове Малакке п на Аннамском побережья, несколько превосходных портов, которые могут сравниться с лучшими гава­нями в свете; счастливое географическое по­ложение страны, на углу континента, между Индийским морем и Тихим океаном, де­лает из её рынков естественные пристани самых оживленных, наиболее посещаемых морских путей; наконец, нет трудно пере­ходимых границ между Китаем и его юж­ным придатком, полуостровом по ту сторо­ну Ганга; по направлению с севера на юг, сообщения прерываются только войнами, хищ­ническими набегами да таможенными кордо­нами. На севере Индии высятся громады Ги­малаев, в виде почти непереходимой стены; напротив, на севере Индо-Китая туземцам нужно только предоставить себя на волю те­чения рек, чтобы спуститься из Срединной Империи до самого моря.
Как же объяснить этот удивительный кон­траст, который представляют два полуостро­ва Передней и Задней Индии в отношении числа жителей и важности роли в цивилиза­ции? Независимо от причин, которые выте­кают из эволюции самих населений и о ко­торых расскажут будущие историки, геогра­фическая причина замечательной противопо­ложности, представляемой двумя Пндиями, за­ключается в расположении речных бассей­нов. Главные реки Индустана, за исключе­нием Инда, пересекают Полуостров по ши­рине, протекая от востока к западу или от запада к востоку, параллельно горным хреб­там Гималаев, Впндиа, Сатпуры. В Индо­китае на оборот: все большие реки, Иравадди, Ситтанг, Салуэн, Менам, Меконг, те­кут с севера на юг, по направлению мери­диана, и промежуточные выступы гор и хол­мов тянутся в том же направлении. Кро­ме того, — и это факт капитальной важно­сти,—вся северная часть Индустана, выров­ненная некогда водами, морскими и речными, расстилается в виде беспредельной низмен­ности, имеющей не менее 2.500 километров протяжения от запада к востоку. Напротив, Индо-Китай не представляет в своих гео­графических чертах ничего подобного этой обширной индусской равнине, служившей есте­ственным театром великих движений в истории человечества.
684
До постройки дорог, которые обходят или уничтожают преграды и приводят в лег­кое сообщение населения, жившие прежде раз­общенными, народы должны были следовать путями, заранее начертанными им природой. Благодаря покатости почвы, люди, населяющие Гангский полуостров, могли легко переме­щаться, оставаясь всегда под тем же кли­матом, не изменяя ничего в своем образе жизни, возделывая те же самые виды расте­ний: подвигаясь от востока к западу или от запада к востоку, не покидая берега рек, они постоянно проходили области, подобные их родным местам: таким образом, их круг действия мог постепенно расширяться все далее и далее. ВъИндо-Китае, напротив, покатость почвы, наклоненная с севера наюг, от области плоских возвышенностей к об­ласти низменностей, усиливает противополож­ности климатов, сближая изотермические ли­нии. От высот Юннана к жарким долинам Иравадди и Меконга переход совершается резко; общий вид природы, растения и живот­ные — все изменяется па пространстве не­скольких градусов широты. В этих усло­виях, северные племена, спускавшиеся вдоль больших рек на поиски новых земель, не чувствовали в себе силы бороться против материальных препятствий, которые в их собственном климате никогда не остановили бы их: леса, болота, ущелья — все было для них преградой, и самое маленькое дикое на­селение казалось им грозной нацией. Кроме того, самая форма долин не позволяла жите­лям развиваться в сплоченные группы, обла­дающие значительной силой расширения: ни­какое великое национальное единство не могло образоваться в этих узких и тесных кор­ридорах, отделенных один от другого вы­сокими горными хребтами. Какой контраст между этими параллельными бороздами индо­китайских долин и обширной равниной Се­верной Индии, где полтораста миллионов лю­дей могли найти себе достаточно места, не встретив никакого естественного препятствия, кроме лесов да выступающих из берегов вод, которое помешало бы им овладеть поч­вой! Раз эта равнина покрылась возделан­ными полями, деревнями и городами, цивили­зация населяющих ее народов необходимо должна была распространяться, даже без по­средства завоевания, на все соседния возвы­шенности, между населениями самыми разно­образными по языку и происхождению. На По­луострове по ту сторону Ганга одна только часть страны представляет, но в гораздо меньших размерах, географические черты, аналогичные чертам большой поперечной рав­нины Северного Индустана: это область Кам­боджи, которая тянется параллельно морю, между бассейном Менама и бассейном Ме-
685
ДЖИТТАГОНГ, АРРАКАН.
686
конга, вокруг озера Тонле-сап и вдоль реки, изливающейся в этот резервуар. В этойто области и развивалась та хмерская цивили­зация, которая имела свой блестящий период и которая оставила от этой эпохи такие заме­чательные памятники своего искусства!
Отставая исторически от западного полу­острова, полуостров Индо-китайский нахо­дится еще, по степени развития своих циви­лизованных наций, в той религиозной эво­люции, которая уже слишком тысячу лет тому назад пройдена индусами. Кроме того, весьма значительная часть народонаселения Индо-Китая, может быть, одна пятая, должна быть еще причисляема к дикарям, и терри­тория, которую они занимают, многим пре­восходит, по пространству, территорию, зани­маемую цивилизованными народами морского прибрежья. Но основание европейских коло­ний на окружности Полуострова влечет за собою быстрое изменение теперешнего равно­весия населений, не столько вследствие введе­ния чуждых элементов, сколько вследствие преобразования элементов туземным. Число жителей возрастает, возделанная территория увеличивается, живущие во внутренности стра­ны племена мало-по-малу вовлекаются в круги притяжения, центрами которых служат мно­голюдные города морского берега; дороги, под­нимающиеся па раздельные хребты между па­раллельными долинами рек, дают стране первостепенную выгоду, которой ей прежде недоставало,выгоду иметь, по направлению от востока к западу, боковые распространи­тельные пути. Кроме того, подготовляется боль­шой переворот: с одной стороны Англия, с другой— Франция одновременно трудятся над проложением торговых дорог от морского берега к внутреннему Китаю. Джиттагонг и Манипур, Рангун, Мульмейн, Сайгон, Гайпонг представляют собою исходные пунк­ты. откуда протягиваются нити, которые долж­ны современем встретиться на берегах Янтсекиапга. До сих пор сообщения между Сре­динною империей и южным полуостровом все еще затруднительны, и торговые люди, странствующие караванами, переходят измен­чивые границы, от одного племени к дру­гому, лишь с опасностью жизни. Но эти пре­грады не могут долго существовать; как толь­ко Индо-Кптай, открытый на севере, переста­нет быть уединенною землей, он не преми­нет приобрести во всемирной истории подобаю­щую ему важность.
II. Джиттагонг, Арракан.
Узкий западный скат гор и холмов, раз­деляющих Бенгальский залив и бассейн Иравадди, причисляется политически к англий­
ской Индии и даже зависит, в администра­тивном отношении, частью от Бенгальского президентства; однако, эта область во всем своем составе находится в географических пределах Индо-Кптая. Порты Джиггтагонгского п Арраканского побережья обращены, правда, к Передней Индии и ведут торговые сношения, главным образом, с Калькуттой. Лесистые горы, населенные дикими племе­нами, крайне затрудняют сообщение прибреж­ных местностей с внутренностью полуостро­ва; но это положение дел постепенно изме­няется к лучшему, по мере того, как рас­ширяется пояс возделанных земель, как населяются города п дороги подвигаются все далее в глубь гор. Рано илп поздно, хоро­шие пути сообщения соединят Акиаб и Джит­тагонг (Читтагонг) с городами центральной Бармании и сделают эти два приморские го­рода рынками для произведений верхнего бас­сейна Иравадди. Еще слабо населенные, эти округи поморья, между устьем реки Мегны и мысом Негре, принадлежат к числу тех областей Англо-индийской империи, которые наиболее быстро возрастают в численности народонаселения и в богатстве.
Индо-китайские округи Джиттагонг и Арра­кан:
Джиттагонг. .
Арракан.. . .
Пространство. в“а^ни* Квад,, килом.
24.294 1.187.099
37 621 484 27::
Население кплометрическое. жителей.
49 13_
Вместе . 61.915 1 671.372
Вероятное населе­
ние в 1882 г. . 2.000.000
27
32
На юге от массива, откуда вытекают воды, впадающие, через Барак, в Мегну, тянутся, параллельно морскому берегу, невысокие гор­ные цепи, по направлению с северо-запада на юго-восток. Реки, разделяющие эти горы, указывают своею ориентировкой форму про­межуточных горных кряжей. Самые высокие вершины находятся па барманской территории, где проходит водораздельная возвышенность; одна, из вершин гребня, Мальсе лай-Мон, пли «Голубая гора», поднимается па 2.164 ме­тра. Но в английском округе Джиттагонг ни одна вершина не достигает 1.000 ме­тров; высшая точка, вершина Ранг-рангъданг, имеет только 849 метров высоты. Несмотря на небольшую высоту этих гор, девственные леса, покрывающие их склоны, извилистые реки и болота низменностей, джун­гли, населенные дикими зверями, делают эту страну одною из самых недоступных, и проход через нее в высшей степени тру­ден. Когда смотришь с какого-нибудь высо­кого выступа гор, то необозримое зеленеющее пространство равнин и нижних долин пред­
687 ГЛАВА III.—ИНДО-КИТАЯ. 688
ставляется в виде ровного поля, и кажется непонятным, как могут путешественники встречать там столько препятствий. Прави­тельство, оставившее за собою монополию экс­плоатации этой обширной лесной области, из­влекает из неё, однако, небольшую выгоду; недостаток путей сообщения не позволяет ему пользоваться драгоценными лесами отда­ленных округов; главный доход доставляет ему охота на слонов, которых иногда нала­вливают больше сотни голов в один год. Затруднительность путешествий помешала ин­дусам выбрать за священную гору одну из вершин внутренней части страны. Холм Чандранат или Ситакунд (362 метра), куда ходят на богомолье п где иногда собирается до десяти пли двадцати тысяч пилигримов, возвышается по соседству с берегом моря, к северу от Джиттагонга: смолистый источ­ник, выведенный из земли ударом трезубца Сивы, придает этому месту особенную свя­тость. Соседние туземцы, полудикие буддисты, тоже спускаются с гор, чтобы отнести в Чандранат кости своих родных и положить их возле того места, где, как гласит ле­генда, стоял костер «Мудреца».
К востоку от Арраканского округа, водо­раздельная цепь известна под именем Иома, или «Становой хребетъ». Средняя высота вер­шин хребта Арракан-Иома превышает 1.000 метров, а некоторые из его пиков дости­гают, говорят, даже 1.500 метров; но на юг от Сандовея эта гряда съуживается и понижается; на материке она оканчивается у мыса Негре, продолжаясь в океане островом Препарис, далее Кокосовыми островами и, наконец, двумя архипелагами: Андаманским и Никобарским. Самый важный проход этой цепи—ущелье Аэнг или Ан (1.421 метр), очень крутое с восточной стороны; форт, защищавший перевал, был взят англичана­ми в 1853 году. Между горными породами хребтц Арракан-Иома,— известняками и пе­счаниками меловой эпохи и третичных ве­ков,—встречаются эруптивные породы; од­нако, вулканов там до сих пор не най­дено. Хотя прежде полагали, что на Арраканском побережья, п особенно на двух остро­вах Чедуба и Рамри, существуют огнедыша­щие горы, но это предположение оказалось ошибочным. Конусообразные горы этой обла­сти—простые сопки или грязевые вулканы. Таких вулканов насчитывают около три­дцати в архипелаге, окаймляющем морской берег на юге от Комбермирской бухты; один только остров Рамри заключает в себе бо­лее половины этого числа, при том сопки его— самые высокие, и взрывы их отличаются наи­большею силой. На северной оконечности остро­ва, близ города Киук-хпиу, или «Белый Ка­мень», шесть грязевых вулканов располо­
жены в ряд на возвышении почвы и подни­маются метров на десять, опоясанные кру­гом казуарин, ствол которых на половину зарыт в глпне. Во время извержений грязь выливается через одну из трещин крате­ра, смешанная с остроугольными обломками скал. Дожди, падающие на скаты сопки, уно­сят, мало по малу, землистые частицы и увлекают их к основанию конуса; остаются только каменные обломки, придающие целому вид горки из трахитовых лав. Каждый год пли через каждые два года извержения грязи происходят с необыкновенною энер­гией; камни выбрасываются из жерла на боль­шие расстояния; иногда воспламеняющиеся газы, вылетающие из кратера вместе с илом и каменными обломками, загораются самопроиз­вольно, освещая, словно маяк, остров и его подходы; при этом землетрясения колеблют страну. По словам островитян, самые силь­ные взрывы бывают преимущественно во время дождливого сезона. Несмотря на появле­ние пламени при этих взрывах, кратеры сопок на островах Рамри и Чедуба никогда не извергают расплавленного огненно-жид­кого вещества, которое можно было бы срав­нить с лавой, вытекающей из настоящих вулканов. Правда, выбрасываемая грязь— очень горячая, но колчеданы и куски лпгнпта (ископаемый бурый уголь) не разлагаются от действия жара, развивающагося в этих вул­канах; воспламенение газов, надо полагать, происходит от трения ударяющихся друг о друга каменных глыб: это, вероятно, явле* ние, аналогичное явлению молний, которые рассекают столб пепла, поднимающийся из Везувия *)• Грязи сопок на островах Рамри и Чедуба находятся в связи с соляными источниками; кроме того, ключи каменного ма­сла бьют из земли в окрестностях пли вытекают через отверстия тех же конусов.
На пространстве от Джиттагонга до мыса Негре, где тоже встречаются грязевые вулка­ны, такого же происхождения, как и сопки на о. Рамри, морские берега носят на себе явные следы недавнего поднятия почвы. Около 1750 года, Круглый остров (Round island), лежащий к востоку от о. Чедуба, был при­поднят землетрясением на несколько ме­тров; окружающий его старый берег состоит из коралловых глыб, из раковин и из песка: можно подумать, что он только-что вы­ступил из-под воды. Туземцы рассказы­вают, что во время этого события они нахо­дили несметное множество . рыбы, которая вдруг очутилась заключенною в бассейнах, образовавшихся между приподнятыми рифами; тогдашний улов рыбы сделался легендарным. 4 *
4) R. Mallet, „Records of the Geological Survey of
India44, 1878.
689 ДЖИТТАГОНГ, АРРАКАП. 690
Во многих местах берег окаймлен, в либо внезапное движение почвы, в роде зевиде карниза, известковым песчаником, сомлетрясения 1870 года, приподняло их на держащим разломанные раковины и раститеперешнюю высоту, или потому, что они по-

Мечеть Кутаб близ Дели.
тельные остатки, приносимые некогда волна­ми: эти карнизы, цементированные углекислою известью, находятся над уровнем самых высоких приливов, потому ли, что какое-
степенно повысились вследствие медленного поднятия почвы. Выступательиое движение, имевшее место на берегах Арракаиа, опре­деляют в 3 и до 7 метров в отвесномъ
691 ГЛАВА 111.—
направлении: остров Чедуба лежит в центре направленного снизу вверх вертикального давления; с той и другой стороны возвышение берегов над их прежним уровнем было менее значительно Грязевые вулканы тоже подняли временно свои жерла над уровнем моря в соседстве о. Чедуба. В 1762 году большое землетрясение поколебало почву в окрестностях Джиттагонга, при чем соседние берега погрузились в море 2).
Во всей Бармании, или Бирмане, сотрясения почвы часто повторяются, и говорят, что во многих местностях, между прочим, в окрестностях города Бамо, на верхней Ира­вадди, жители не обращают внимания на дрожание земли—до такой степени онп при­выкли к этому явлению. Эти внезапные и бы­стрые колебания почвы, так же, как медлен­ное поднятие Арраканских берегов, имеют, может быть, связь с явлениями вулканиче­ской деятельности, следы которой находят в различных частях страны. Так, во многих местах, па берегах моря, встречаются лате­риты эруптивного происхождения;торговые города барманского побережья построены на почве этого рода, и на мысах той же фор­мации высится большая часть пагод, на ко­торые молятся, проходя мимо, туземные моря­ки 3). Но в то время, как на Полуострове по сю сторону Ганга до сих пор не открыли, па плоской возвышенности, кратеров извер­жения, откуда были выбрасываемы лава и пе­пел, в Бармании существует, по крайней мере, один старый вулкан, со всеми харак­теристическими признаками гор этого рода: это Пуппа, Паопаплп ИИашиа-дупг, возвышаю­щийся на востоке от Иравадди, на юго-востоке от Пагана. Путешественники не указывают в бассейнах барманских рек ни одного грязевого вулкана, подобного сопкам остро­вов Рамри и Чедуба, но источники воспламе­няющихся газов встречаются во множестве; там и сям, когда пройдут лесные пожары джунглей, пламя, пли «огни духовъ», как его называют туземцы, продолжает гореть над какою-нибудь расцелиной в земле 4). Соляные ключи обильно бьют из почвы у восточного основания хребта Арракан-Иома, расположен­ные, по большей части, па линии излома тре­тичных горных пород; наконец, во мно­гих местах рядом с соляными водами су­ществуют источники каменного масла (нефти); уже многие века тамошние нефтяные колодцы доставляют туземцам осветительные масла,
1) Ualsted, „Journal of the Asiatic Society of Bengal14, 1841; Medlicott and Blanford, „Manual of the Geology of India14.
a) Buist, „Journal of the Bombay Geographical Society vol. XI, „Calcutta Review44, 1876-
3) A. Bastian, „Ethnologische Bilder44.
4) Theobald, „Records of the Geological Survey of India44, vol, VI, 1873.
пндо-кптАЙ. 692
равно как ингредиенты, необходимые для при­готовления смазочных масл и лаков; не­которые исследователи пытались даже, по ко­личеству добываемой нефти, исчислять бирман­ское народонаселение *). Близ Иенан-Гиунга. или «Зловонного Ручья», села в королевской Бармании, лежащего на левом берегу Ира­вадди, ниже Пагана, пробуравлено более пяти­сот нефтяных колодцев, имеющих сред­ней глубины от 60 до 75 метров; во сокры­тое в недрах земли нефтяное озеро подвер­жено многочисленным колебаниям: часто источники иссякают, и тогда бурят почву по соседству, чтобы опять напасть на запаст, мине­рального масла; полезных нефтяных колод­цев насчитывается около 150. Горное масло, которое бьет из земли кипящим фонтаном, черпается ведрами и очищается в соседних сараях; запах, распространяющийся в со­седстве с этими источниками, достаточно ре­зок. чтобы оправдать прозвище, данное де­ревне 2). Керосин отправляют отсюда даже в Великобританию; эксплоатация этой драго­ценной жидкости, среднюю годовую добычу которой определяют в 12.000 тонн, не подвергается опасности быть оставленною, тогда как разработка барманской соли забро­шена, по невозможности конкуррировать с солью, привозимою из салин морского при­брежья и из соляных копей Англии.
Берега Джиттагонгскип и Арраканский, вы­ставленные всей силе юго-западного муссона,, принадлежат к числу местностей, получаю­щих наибольшее обилие дождей: нигде на этих берегах средний годовой слой выпадающей дождевой воды не бывает менее 3 метров, а во многих долинах, куда низвергаются об­лака, он достигает или даже превышает 6. метров (около 20 футов); но на восточном склоне гор, обращенных к Иравадди, ко­личество атмосферных осадков гораздо меньше; ветры приходят туда уже сухие, по­теряв влагу при проходе через горную цепь или параллельные цепи Джиттагонга и Арракан-Иома. Питаемые сильными ливнями, реки, изливающиеся в Бенгальский залив, между Карпанули и мысом Негре, многочисленны и катят огромную массу воды. Благодаря на­правлению горных хребтов, которые идут параллельно морскому берегу, некоторые по­токи могли получить большое протяжение, не­смотря па незначительную ширину покатости. Во всей своей верхней долине они текут отъсеверо-запада к юго-востоку или в обратную сторону, смотря по направлению оси морского берега; усиленные притоками, которые текут параллельно им в длинных долинах и со­единяются с ними через боковые ущелья.
*) Crawford; Carl Ritter, „Asien“.
2) H. Yule, „Reports of the Mission to Ava in 187744; Fytche, „Burma, past and present44.
ДЖИТТАГОНГ, АРРАКАН.
693
онп являются уже не речками, а большими ре­ками, когда, наконец, пробивают последние, встречающиеся на пути их, преграды. Если бы эти реки не были отделены от моря ба­рами, на которых глубина воды изменяется от 2 до 4 метров, смотря по фазам луны, ове могли бы давать доступ самым боль­шим судам. Во время дождливого сезона суда вместимостью до 400 тонн поднимаются вверх по Куладане (Koladyne) или Акиабской реке на 120 километров от устья, а суда, вмещаю­щие не более 40 тонн, проникают еще на 80 километров выше по течению. Прибрежные лагуны и ложные реки, сплетение которых меняется при каждом наводнении, соединяют несколько речных дельт, представляя вну­треннему судоходству значительную сеть ка­налов. Но в открытом море берега низ­менны и усеяны рифами; рифы, заграждающие частью вход в Комберминскую бухту, заслу­жили название «Страшныхъ».
Тунгты, или «Дети горъ», населяющие воз­вышенные долины и террасы гор Джиттагонга и Арракана, разделяются на множество племен, из которых иные, как лушаи и шенду, независимы; другие, банги и панхо, не платят подати англичанам, но признают их верховную власть над собою; большинство же, тиишерахи, мрунги, кумп, мро,—данники бри­танского правительства. Начальники или стар­шины этих инородцев должны представлять в казну подушную подать за всех членов племени; оттого-то они так противятся тому, чтобы английские чиновники приступили к переписи населения их деревень; они берут эту обязанность на себя, из чего надо заклю­чить, что действительное число горцев зна­чительно превышает цифру их, значащуюся в оффициальных документах. Большие домо­седы, почти никогда не спускающиеся из сво­их укрепленных становищ, тунгты сохра­нили свои старинные нравы и до сих пор продолжают боготворить силы природы, де­ревья, ручьи, горы. Окруженные уже две ты­сячи лет буддийскими населениями, они заим­ствовали от своих соседей лишь практику чародейства. Большинство поклоняется свя­щенному бамбуку, посаженному перед селени­ем, и приносят ему кровавые жертвы; веро­ятно, этот религиозный акт того же происхож­дения, как и церемонии, справляемые племе­нем коль перед деревом сал (shorea robu­sta); те и другие должны просить прощения у растения, которое они вырвали и предали пламени, чтобы засеять свои поля хлебом Ч. Между типперахами всего дольше держались человеческие жертвоприношения; предания го­ворят о тысяче жертв, приносимых ежегод-
9 Dalton, „Ethnology of Bengal*.
694
но в честь бога Сивы. Одно из племен, ку, имело привычку подвергать своих пленников пыткам.
Что касается магов или киунгтов, т. е. «Детей реки», которые живут в различных долинах притоков рек Карнапули п Куладан и составляют массу населения Арракана. то они давно уже обращены в буддийскую веру, говорят арраканским наречием, и те из них, которые умеют писать, употребля­ют барманский алфавит, слегка видоизме­ненный; сами они называют себя миам-ма, т. е. «барманцами», и никогда не принимают наименования маг, эпитета иностранного про­исхождения. Прямые, мужественные, честные, они очень выгодно отличаются своими силь­ными нравственными качествами от своих соседей бенгальцев *)• Большинство магов, пли миам-ма,—земледельцы и расчищают почву под пашни, предавая леса пламени по­жара. Очень многие из этих горцев зани­маются торговлей и смело пускаются в от­крытое море и на заливообразное устье Мегны в ладьях, остов которых связан лианами индийского тростника. Соседи их, племена чакма, цак или так в Джиттагонге, тоже исповедуют буддийскую веру; по, находясь в постоянных торговых сношениях с инду­сами, они мало-по-малу индианизируются 1 2).
Хами, т. е. «люди», называемые обыкно­венно барманами оскорбительной кличкой квемьи, или «собачьи хвосты», за их костюм, населяют, в числе двадцати семи кланов, верхния долины Куладана и его притоков. При­надлежа к той же расе, как и барманцы, и говоря языком того же происхождения, они, однако, не приняли религии своих соседей, жителей равнин, но поклоняются предкам, гениям гор и рек, приносят им дары; две главные умилостивительные церемонии в году совершаются в эпоху посева и перед жатвой. В юридическом быту хами действует очень сложная и запутанная совокупность правовых обычаев, по которой каждое престу­пление, каждый проступок могут быть иску­плены либо пенями, либо рабством, времен­ным или постоянным; по этому кодексу, женщина, рассматриваемая как существо бесправное, не платит проторей и убытков, равно как и сама не может получать их; простая собственность, такая же, как скот, она не имеет ничего, кроме того, что дает ей добрая воля отца, брата или мужа. Хижины, построенные из бамбука, расположены во­круг площади, деревенского форума, центр которого занят деревянным сараем или на­весом, служащим в одно п то же время кузницей и постоялым двором для путников.
1) Laws; Holdigh; Dalton.
2) Lewin, „Hill tracts of Chittagong and the Dwel­lers therein*.
695 ГЛАВА III.—
Хами—искусные земледельцы и ведут де­ятельную торговлю с населениями равнины; акиабский рынок отправляет заграницу каж­дый год на несколько сот тысяч франков табака, хлопка, кунжута и других земледель­ческих произведений, получаемых из их края.
Племена хьенг (хьен, чинг), живущие к востоку от хами, в горах Арракан-Иома, преимущественно на южном склоне, го­раздо менее цивилизованы и держатся особ­няком; они говорят особенным языком барманского корня, которого не понимают их соседи, хотя он содержит много хамийских слов. Эти туземцы—буддисты только в городах; в своих деревнях они покло­няются гениям деревьев, источников и в особенности духу бури. У них сохранились еще следы матриархата или главенства жен­щины: после свадьбы муж всегда идет жить к своей жене и покидает дом тестя, чтобы основать отдельное хозяйство, лишь после рождения первого или второго ребенка. Раз­вод очень легок; достаточно простого жела­ния одного из супругов; иногда разлучение покупается отдачей вьючного вола. Все хьенгские женщины прежде татуировались до со­вершенного искажения лица. С трудом можно было различить черты под сетью линий, по­крывавших лицо; среди черной маски резко выделялся ярко красный цвет губ и десен, попорченных бетелем; по словам легенды, отцы и мужья, будто бы, нарочно так обезо­браживали их, чтобы положить конец умы­каниям, которые некогда лишали нацию почти всех молодых девушек, в пользу одного племени похитителей *)• Но этот обычай бы­стро исчезает, благодаря тому, что хьенги теперь находятся в частых сношениях с цивилизованными жителями равнины, кото­рым они сбывают продукты своего зверолов­ства, земледелия и промышленности, желез­ную РУДУ, мед, слоновьи бивни и ткани. У других народцев водораздельных горных цепей Джиттагонга и Арракана татуирование встречается только как исключительный слу­чай. Из всех этих племен наименее циви­лизованное—племя мро, обитающее на юг от хами, в самых недоступных долинах. Пуг­ливые, постоянно на-стороже, мро еще недавно жили в настоящих гнездах па больших деревьях. Хами и другие горцы, которым нужно защищать себя только от диких зве­рей, ограничиваются тем, что ставят свои хижины на сваях, на высоте одного или двух метров от земли; мро же, которые должны были опасаться также нападения охотников за людьми, чувствовали себя в безопасности
Э Dalton, „Ethnology of Bengal14; Ch. Alexander Gor­don, „Our Trip to Burmah“.
ИНДО-КИТАЙ. 696
только на высоких деревьях; взобравшись в свою воздушную хижину, они тотчас же убирали подставляемую к дереву бамбуковую лестницу.
Предания связывают жителей морского при­брежья с населениями Передней Азии. Даже до буддийского периода индусское влияние было преобладающим на восточных берегах Бен­гальского залива. Прибрежные жители приняли буддийскую веру, затем некоторое число их вернулось к браманству, а с девятого сто­летия магометане, проникнув в страну, рас­пространили там учение своего пророка; одна­ко, большинство последователей ислама в Джиттагонге и Арракане—потомки невольни­ков, привезенных в край государями. Так же, как и другие жители, они говорят арраканским наречием. В прошлом столетия барманцы, перейдя хребет Арракан-Иома, овладели страной, но только для того, чтобы ввести там режим угнетения и хищничества; когда они вынуждены были, в 1826 году, уйти назад за горы и предоставить край ан­гличанам, прибрежные местности предста­вляли почти безлюдные пустыни. Теперь насе­ление быстро возростает; иммигранты из Индии приходят толпой, и китайцы поселяются в городах маленькими колониями. Между индусами вербуются даже служители буддий­ских храмов, так как арраканцы и бар­манцы выбирают для службы в пагодах предпочтительно людей, исключенных из вся­кой касты, каковы, например, члены племени дом. Скрещение рас делается преимуществен­но магометанами, которые охотно берут себе в жены арраканок или девушек туземных племен, тогда как индусы, удерживаемые узами касты, стараются сохранить чистоту кро­ви. В целом, население, в одно и то же время барманское и индусское по происхож­дению, по истории и по цивилизации, предста­вляет смесь двух типов в чертах и в физиономии; лица не имеют ни лукавства ин­дуса, ни простодушие барманца.
Город Джиттагонг (Читтагонг), или Суптаграм, Исламабад мусульман, которые составляют большинство населения, лежит не на берегу моря; это—собрание деревень, верфей, базаров, рощиц и садов, которое тянется на пространстве нескольких кило­метров вдоль правого берега реки Карнапули. осененного деревьями; европейские дома рассеяны на холмах к северу от города. Во времена португальцев Джиттагонг, носивший тогда имя Порто-Гранде (Большой порт), вел значительную торговлю, которая впоследствии перешла к портам реки Хугли; но с поло­вины настоящего столетия он снова занимает место между большими торговыми городами; хотя расположенный вне лимана Брахмапутры,
OCTPOBA АНДАМАНСКИЕ П НИКОБАРСКИЕ.
697
он, тем не менее, сделался главным скла­дочным пунктом внешней торговли для бас­сейна этой могучей реки, с которым его соединяет судоходный канал; в скором времени железная дорога должна связать Джиттагонг с сетью железных путей Бенгалии. Движение иностранной навигации в джиттагонгском порте в течение фискального 1874—1875 года: 435 судов, вместимостью в 170.164 тонны. Тысячи иммигрантов посто­янно заняты в верфях и на складах; к несчастью, город, окруженный болотами, есть один из самых нездоровых мест на этом берегу, и порт его загражден баром, через который большие суда могут пере­ходить только в часы прилива. По склонам гор, возвышающихся к востоку от Джиттагонга, именно в соседстве Бандарбана, тя­нутся обширные плантации чайного деревца. Недавно в этой стране найден новый вид носорога, с двумя рогами, lasiotis, назван­ного так по причине длинной шерсти, кото­рою опушены его уши.
К югу от Джиттагонга, другой порт, но­сящий английское имя Коксов Базар (Cox’s Bazar), расположен у южного входа в лиман, отделяющий остров Маскаль от материка. При устье каждой реки выстроились торговые пристани, а важнейший торговый город по­морья, Акиаб, занимает место, к которому сходятся самые многочисленные судоходные пути. Он не только находится при устье боль­шой реки Куладан, но посредством лагун дельты и проливов соседнего архипелага со­общается почти со всеми городами Арракана; когда колесные дороги пройдут через хре­бет Иоми иногда верхняя Бармания не будет более изолирована таможенным кордоном, без всякого сомнения, Акиаб или какой-либо другой соседний порт сделается рынком Ман­далая и Авы, потому что ниже этих столиц Правадди следует направлению с северовостока на юго-запад, и когда река поворачи­вает окончательно к югу, она отстоит от западного берега залива не более, как на 150 километров по прямой линии; через это ме­сто и должны будут проходить путешествен­ники и товары, чтобы избежать огромного об­хода в 1.000 километров через дельту Иравадди и мыс Негре. Главным рынком ниж­него Куладана прежде был город Арракан, носящий теперь название Мрогунг, что зна­чит «Старый городъ». Когда англичане овла­дели им, в 1826 году, оставленное ими там войско было почти все истреблено болотными лихорадками. Тогда поспешили выбрать другое место для резиденции правительства и пере­вели ее на 80 километров ниже по течению Куладана, близко к устью, где уже находи­лась маленькая рыбачья деревушка племени магов. Акиаб, который почти весь был по-
698 строен галерникамп, скоро сделался городом большой торговли, особенно по экспорту риса; в то же время он служит складочным ме­стом для минерального масла, добываемого па острове Рамрп. Движение судоходства в Акиабском порте в 1875 году: в приходе и от­ходе 1.170 судов, имевших общую вмести­мость 388.95Отонн. Ценность торговых обо­ротов в фискальном 1876—1877 году 34.583.650 франков.
Другие порты южного поморья, Киук-хпиуг на острове Рамри, и Сандовей (Тандвай),. на континенте--маловажные местечки.
Главные города морского берега, между Брах­мапутрой и мысом Негре:
Джиттагонгъ—24.000 жит.; Акиабъ—34.000; Коксов-Базар — 4.300; Мрогунг (Арра­кан)—3.000 жит.
III. Острова Андаманские и Никобарские.
Эта длинная цепь островов в форме по­лумесяца, начинающаяся островком Препарис и оканчивающаяся в 900 слишком ки­лометрах к югу островом Большой Никобар, составляет продолжение хребта Арракан-Иома. Горные породы островных гор принадлежат к тем же формациям, как и породы континентальной цепи, направление хребтов то же самое, и подводные долины, открывающиеся с правой и с левой стороны Андаманских и Никобарских островов, ограничивают цоколь, частью погруженный в море, который поддерживает эти острова, соединяясь с мысом Негре. На севере Ан­даманских островов, порог, который разде­ляет заливы Бенгальский и Мартабанский, до­стигающие тот и другой слишком 2.000 ме­тров глубины, имеет только 275 метров в самом впалом месте, и неглубокия простран­ства, мели, рифы, островки следуют непре­рывным рядом с севера па юг по гребню погруженного в море перешейка. Гряда Ан­даманских и Никобарских островов соста­вляет, очевидно,часть орографической системы всего Индо-Китая. Загибаясь к юго-востоку, цепь Никобарских островов сообразуется с общим расположением Полуострова по ту сто­рону Ганга, как оно указано направлением горных осей, главных речных долин и по­луострова Малакки. Остров Суматра орьентированъв параллельном направлении,так же, как Ниас и соседния земли, продолжающие на юго-востоке Никобарский архипелаг. Анда­манские и Никобарские острова, хотя принадле­жащие географически к Индо-Китаю, при­числены, в административном отношении, к Калькутте, как области барманского поморья. Впрочем, они принадлежат к числу наиме-
'699 ГЛАВА. III.—
нее утилизизируемых владений Англо-индий­ской империи.
Пространство и население архипелагов:
Андаманский —6.497 кв. кил., 22.000 жит.; Никобарский—1.772 кв. кил., 7.000 жит.
Андаманские острова, вероятно, были из­вестны уже древним; по мнению Юля, острова Аи'иту Даймонос, или «Доброго Демона», могли быть так названы просто благодаря игре слов, примеры которой так обыкно­венны в номеклатуре мест; что касается имени островов Барусских, которым Птоломей означает островную группу крайнего Востока, то полагают, что в нем можно признать Ланка-балус, наименование, которое первые арабские мореплаватели давали Нико­барским островам *). Арабские мореплава­тели девятого столетия, рассказы которых ■были переведены Ренодо и Рено, суть первые, которые упоминают неоспоримо об Анда­манских островах и дают некоторые све­дения об их географическом положении и обитателях. Марко-Поло упоминает о них под именем Ангаманайн,—-арабская фирма, которой приписывают смыслъ«Два Ангамана». Репутация людоедов, приписанная туземцам, и недостаток карт, которые могли бы слу­жить путеводителями морякам в этих мо­рях, усеянных рифами и часто посещаемых малайскими пиратами, долго заставляли море­плавателей обходить эти острова; исследование архипелага началось лишь в копце прошлого «столетия, со времени основания колонии в од­ном из портов восточного берега.
Остров Препарис и два островка, назы­ваемые Кокосовыми (по-английскиCoco Islands), которые составляют часть соединительного порога между Андаманским архипелагом и ^армянским берегом,—не более, как скалы, едва выступающие из-под воды; но совокуп­ность земель, которой иногда дают имя Боль­шего Андамана, представляет плоскогорье, длиной слишком в 250 километров, при средней ширине от 25 до 30 километров; три извилистых и неглубоких пролива разрезывают эту землю на четыре главные отрывка, вокруг которых группируются несколько островков; только двумя из этих морских каналов корабли могут проходить из Бен­гальского в Мартабанский залив. Па Боль­шом Андамане цепь холмов тянется от •одного конца острова до другого, поднимая свои гребни на несколько сот метров: одна из вершин, Седлообразный Пик (Saddle­peak), на северном острове, имеет 900 ме­тров высоты; другая, на южной оконечности цепи, возвышается на 420 метров. От вер­хушки до основания холмы сплошь покрыты
ИНДО-КИИТАП. 700
лесами, где мореплаватели не примечают ни одной прогалины. До высоты 50 метров деревья и лианы образуют почти непрони­цаемую массу растительности, куда звери так же не отваживаются пробраться, как и люди; но натуралисты задают себе вопрос, не бу­дучи в состоянии решить его: почему кокосо­вые пальмы, растущие в таком множестве в Пикобарском архипелаге и на двух ос­тровках, которым они сообщили свои имя, не встречаются нигде в диком виде на бе­регах Андаманских островов пли на ос­тровке Препарис? А между тем, эти деревья с полным успехом разведены в планта­циях около Порт-Блера 4).
Животные формы своею малочисленностью составляют резкий контраст с раститель­ными видами. В то время, как пальмы и ба­наны, древовидные молочаи, эбеновое и же­лезное дерево и большинство древесных по­род континентальной Индии теснятся в гро­мадном лесу Большего Андамана, единствен­ные дикия млекопитающие, живущие среди этой могучей растительности,—это, во-первых, один вид кабана, на которого охотятся ту­земцы, затем летучия мыши, крысы, дикая кошка, белка да еще ихневмоны или мангусты, которые наносят большой вред планта­циям 2). Пресмыкающиеся гораздо менее мно­гочисленны, нежели на соседнем материке, и редко когда увидишь птиц, летающих над лесами или в болотах поморья, осененных корнепусками. Что касается рыбы, то она во множестве населяет бухты и бухточки, а в соседстве берегов образуются коралловые мели. Несколько атоллов, впрочем, гораздо менее правильных, чем атоллы Малдивских островов, поднимаются над поверхностью моря на западной стороне Большего Андамана. Этот западный берег, о который с страш­ною силой разбиваются морские волны, гони­мые юго-западным муссоном, опаснее восточ­ного, и мореплаватели стараются избегать его. На восточной стороне находятся два главные порта архипелага: порт Корнваллис, на се­верном острове, и порт Блер, на южном. Этот последний есть одна из лучших и об­ширнейших гаваней Индийского океана, и по­ложение его между Калькуттой и Сингапуром указывает на него, как на естественное сборное место флотов.
Малый Андаман, отделенный от Большего порогом около 45 километров шириною, имеет треугольную форму, менее высок, чем северные острова, ио состоит из тех же горных пород и покрыт такою же гу­стою растительностью. Он заканчивает собою архипелаг на юге; но на востоке два островка,
Н. Yule, „Encyclopaedia Bntannica“; Oscar Peschel, *1 V. Ball, „Jungle Life in India". „Geschichte der Erdkunde“. V. Ball, цитированное сочинение.
ОСТРОВА АНДАМАНСКИЕ И НИКОБАРСКИЕ.
701 поднимающиеся пз морских пучин, имею­щих несколько сот метров глубины, могут быть рассматриваемы как принадлежащие к группе Андаманских: это два вулкана—о. Наркондам и о. Баррен-Айленд, илп «Безплод­ный Островъ». Три конуса Наркондама, из которых самый высокий поднимается на 800 метров, сплошь покрыты лесами; на эти горы ■еще никто не всходил, тогда как вулкан о. Баррен-Айленд, имеющий около ЗОО ме­тров высоты и яе менее 10 километров в окружности основания, был часто посещаем. Кратер его, посредине которого выдвинулся второстепенный конусообразный холм, с от­верстием или каналом внутри, в роде печ­ной трубы, имеет, с одной стороны, пролом, доходящий почти до уровня моря; очевидно, когда-то извержение лавы и пепла разломало боковую стену вулкана после того, как сбро­сило всю его верхнюю часть. В конце про­шлого столетия и в начале настоящего огне' дышащая гора бесплодного острова освещала, как маяк, воды залива 9; теперь она пребы­вает ъ состоянии покоя, так же, как и вул­кан острова Наркондама, извержения кото­рого не случалось видеть ни одному путеше­ственнику. В то время, как выступившие из-под воды плоские берега свидетельствуют о поднятии Арраканского побережья и Нико­барских островов, Андаманские острова, ле­жащие между этими двумя областями повыше­ния почвы, кажется, составляют площадь по­нижения, потому что во многих местах бе­реговой полосы найдены остатки поглощен­ных морем лесов, состоящих пз корне­пусков, а также из дерев, растущих всегда на землях, совершенно выступивших изъпод воды. Но это, может быть, местные явления, и на многих соседних берегах раз­мывания могут быть производимы действием течений: па западной стороне некоторые ра­ковинные мели были, повидимому, припод­няты 9-
Немногочисленные обитатели архипелага, андаманцы илиминкоиы, разделяются на мно­жество диких племен, которые, пользуясь дурной славой жестокости, долгое время отда­ляли от этой островной группы всех иссле­дователей. Тем не менее, эти народны при­надлежат к числу тех, которые наиболее интересуют антропологов, по причине изо­лированности, в которой они жили, и тех особенностей, которыми они отличаются. Их обыкновенно причисляют к «пеласгийским неграмъ» или «негритосамъ», встречающимся на различных островах Малазии 3); однако, 9 Blair, „Asiatic Researches", 1795.
2) Medlicott and Blanford, Manual of the Geology of India".
3) Pritchard, „Natural History of Man"; De Quatrefages, „Revue d’Anthropologie", tome I, 1872; Topinard, .„Anthropologic".
702 они ни мало не походят на настоящих нег­ров, исключая цвета кожи: лоб у них ши­рокий и выпуклый, нос выдающийся или даже орлиный, губы не очень толстые; по словам большинства посетивших их английских путешественников, волоса у них не курча­вые, а только разделены на маленькия космы; впрочем, убедиться в этом трудно, так как большинство андаманцев имеет при­вычку тщательно выбривать себе голову с помощью острых раковин или кусков стек­ла; они оставляют только косу в роде гребня, всегда подрезанную очень низко и занимаю­щую середину черепа, между лбом и затыл­ком 9Хотя на островитян Андаманского архипелага иногда указывали, как на людей, отличающихся, во всей совокупности своего племени, совершенным тожеством тина, од­нако, они далеко не представляют одной и той же формы черепа: одни из них принад­лежат к длинноголовым (долихоцефалы), тогда как другие причисляются к коротко­головым (брахицефалы) 9; нужно, однако, за­метить, что по этому вопросу краниологи сде­лали не мало ошибок, благодаря тому обсто­ятельству, что под именем черепов мпнкопов в Европу нередко присылались черепа уголовных преступников, содержавшихся в пенитенциарной тюрьме апдаманского города Порт-Блер 3). По все писатели единогласно называют андаманцев малорослыми; ни один из виденных путешественниками индивиду­умов этого племени не был выше 1,60 ме­тра (2 аршина 4 вершка); средняя величина роста варьирует от 1,45 до 1,52 метра 4); можно встретить даже целые семейства, в которых ни один пз членов не дости­гает 1,40 метра 9Впрочем, несмотря на свой маленький рост, мпнкопы хорошо сложе­ны и очень стройны.
По словам Мэна и Темпля, наречия андаманских племен, до такой степени различаю­щиеся одно от другого, что островитяне се­вера не понимают островитян юга, близко подходят по синтаксису к дравидийским идиомам; Латам считает их родственны­ми барманским языкам. Впрочем, эти ту­земные говоры чрезвычайно бедны; они даже не имеют слов для выражения чисел и уже усвоили себе множество терминов английских и пз диалекта индустани. Часто андаманцы, как и большинство дикарей, отвечают во­прошающему, повторяя предложенный им во­прос; принимая это повторение вопроса за от-
9 Fytche, „Transactions of the Ethnological Society" vol. V.
-) Busk, тот же сборник, том IV.
3) Francis Day, „Proceedings of the Asiatic Society", june 1870.
4) Mouat; Saint-John; Smith; Dobson; Lane Fox.
r‘) Tytler; Verreaux, „Bulletin de la Sociate d’Anthropologie", 1866.
703 вет, путешественники нередко впадали в ошибки, делали неверные заключения и вслед­ствие того несправедливо обвиняли своих со­беседников во лжи.
Андаманцы, по крайней мере мужчины, но­сят одежду только в соседстве европейских поселений; во многих деревнях, колонисты дают им на время пребывания костюм, ко­торый они напяливают на себя, не протестуя, но с радостью возвращают его при отъезде; они очень жалеют англичан, когда видят их входящими в джуигль в одежде, в которую заползают тысячи насекомых. Но, хотя и голые, андаманцы очень заботятся о своем теле. К украшениям татуировки они прибавляют еще живопись, т. е. разрисовы­вают себя красками; по вечерам, они окра­шивают себе тело красноватой охрой, которую извлекают из теплых минеральных клю­чей; они употребляют также, для придания большей красы своей наружности, желтова­тую грязь, к которой примешивают какиянибудь жирные вещества, например, чере­пашье масло: так они защищают себя от нападений москитов и других насекомыхъму чителей; пластыри из грязи служат также для лечения болезней1)Подобно некоторым дикарям Австралии, минкопысвидетельствуют о своем трауре, разрисовывая себе физионо­мию символическими знаками; точно также они и покойнику раскрашивают все лицо, в знак уважения. Когда мясо похороненного трупа сгнифт, кости вынимают из могилы я со­храняют на память о покойнике. Обыкновенно, вдова носит привязанный через плечо череп мужа и употребляет его как ящи­чек, храня в нем свои самые драгоценные вещи.
Хижины андаманцев едва заслуживают этого имени: это простые шалаши из пальмо­вых листьев; часто туземцы довольствуются, для своего крова, большими деревьями или углублениями скал. Вокруг их становищ мало-по-малу накопляются кости животных, остатки рыбы, раковины; когда вонь делается слишком невыносимою, отправляются искать нового места; несколько часов достаточно, чтобы основать новую деревню. Вообще го­воря, минкопы селятся на берегу моря; одна­ко, они бродят также во внутренних обла­стях, и даже одному из племен не дозво­ляется его более могущественными соседями спускаться к морским берегам. Хотя ко­чевники, андаманцы очень дорожат своими традиционными правами над лесами и бере­гами моря, и та или иная чаща та пли иная скала зелени слывет у них символом соб­ственности. Почти возле каждого становища выбирается большое дерево, хорошо защи-
ГЛАВА Ill. ИНДО-КИТАЙ.
J. Jagor, „Вегиипег Zeitschrift fiir Ethnologic*.
704
щенное от ветра, как «дерево огня»: жар медленно горящий в дупле ствола и покры­вающийся золой, служит им для поддержания огня и для варки или печенья кушанья '). Андаманцы совершенно незнакомы с искус­ством возделывания почвы, но как зверо­ловы и рыболовы они отличаются замечатель­ным уменьем и ловкостью; их меткия стре­лы всегда без промаха попадают в птицу пли в кабана; маневрируя в своих челно­ках, они обгоняют гички лучших англий­ских гребцов. Па аутриггерах (ourtiggers), или суденышках, управляемых с помощью длинного шеста, в роде цейлонских, они смело пускаются в открытое море, верст за сто от берега.
Прежние мореплаватели ославили андаман­цев свирепыми дикарями я создали им дур­ную репутацию, которой они ни мало не заслу­живают. Эти островитяне вовсе не людоеды, как о них рассказывали прежде; но они очень обидчивы, вспыльчивы и мстительны. Точно де­ти, повинующиеся впечатлению минуты, они, под влиянием вспышки гнева, совершают внезапные насилия, но очень мало нужно для того, чтобы успокоить их: достаточно доброго слова, чтобы разнять двух дерущихся про­тивников. которые готовы были убить другъдруга и которые вскоре после того бросаются со слезами в объятия один другому. Вообще, на всем свете нет людей, у которых слёз­ные железки были бы более деятельны, чем у андаманцев. Когда два племени встречаются^ женщины начинают плакать, и вскоре муж­чины принимаются вторить им; иногда этот плач продолжается по целым дням; песни и пляски следуют лишь за сценами пролива­ния слез * 2); но стоит только одному из пла­чущих испытать какую-нибудь маленькую не­приятность,—и ссора возгорается. Даже именно во избежание этих ссор и драк, племена подразделяются на многочисленные группы; редко можно встретить в одном становище больше тридцати человек. Строгие едпнобрачнпки, андаманцы, вообще говоря, очень благо­волят к своим женам и оказывают беспредельную любовь к своим детям: как только совершился акт родов, перед собравшимися семействами, как того требует обычай,—новорожденный переходит с рук на руки, и каждый из присутствующих осыпает его ласками. Детям позволяется удовлетворять все свои капризы, но когда, по достижении совершеннолетия, они пригото­вляются ко вступлению в брак, их подвер­гают разным испытаниям, в особенности лишению любимой пищи, для того, чтобы сфор-
Mouat, „The Andaman Islanders*.
2) Francis Day, „Proceedings of the Asiatic Society",, june 1870.
705 ОСТРОВА АНДАМАНСКИЕ II НИКОБАРСКИЕ. 70G
мировать их характер до основания новой из островитян переходят за сорокалетний семьи. С того времени, как туземцы вступивозраст; болезни, от которых страдают ли в сношения с европейцами, они, кажется, европейцы под сырым климатом Андаманутратили некоторые из своих примитивных ских островов, поражают также и тузем-

качеств, хотя не научились почти ничему полезному. По свидетельству Френсиса Дэ, число их быстро уменьшается; смертность на детях очень велика, п редко увидишь больше двух ребят в одной семье; лишь немногие
География Реклю, т. Ѵ’Ш.
цев. Все вместе, девять племен минкопов составляют не более 5.000 душ. Главное племя, то, которое владеет почти всем юж­ным островом, называется богингигиди; на этом острове есть несколько метисов, поме-
23
707 ГЛАВА in.—
сей различных рас, представленных в пе­нитенциарной тюрьме Порт-Блера.
Первые карательные колонии были осно­ваны на северном острове, в 1791 и 1793 годах; эта последняя—на берегу обширного и прекрасного порта Корнваллийского; но край­не нездоровый климат этой гавани, окаймлен­ной корнепускамп па большей части её окруж­ности, заставил покинуть это поселение. Но­вые пенитенциарии, построенные после пода­вления синайского мятежа, находятся на не­большом острове Росс, при входе в порт Блер, и на южном острове, близ местечка Гоптаун. Уголовные преступники, признавае­мые наиболее опасными, заключены на ост­рове Ехидны. Большинство 8.000 ссыльных живут па свободе и занимаются рыболов­ством и хлебопашеством в окрестностях Порт-Блера, и на другой стороне острова, около порта Муат; что касается осужденных на каторгу, то их употребляют на работы по постройке зданий и дорог, а также по рас­чистке джунглей для тропических культур. Смертность ссыльных, прежде доходившая до 125 на 1.000 в год, теперь не превышает смертности в самых здоровых местностях Индии. Даже в полной неволе, индусы делятся на строго разграниченные касты и энергиче­ски отказываются есть и работать вместе.
Никобарские острова не представляют в своем расположении такой правильности, какою отличаются острова Андаманские. Направляя свою ось с северо-запада на юго-восток, они делятся на три группы: на севере, Кар-Никобар и остров Батти-Мальве; по середине, архипелаг, главная земля котораго—остров Каморта; на юге, острова-близнецы Большой и Малый Никобар, окруженные островками; всего, не считая рифов, около двадцати ост­ровков выступают из глубоких вод; ма­лайцы дают им название «Девяти острововъ». С 1711 года два французские миссионера, иезуиты Фор и Буне, взяли во владение одну из земель в середине архипелага, но вскоре после того были умерщвлены. Новая попытка была сделана в 1755 году. Датская экспедиция, отправившаяся из Транкебара, поселилась на южном острове Сиамбалонг, называемом те­перь Большим Никобаром. Весь архипелаг получил имя «Новой Дании»; но менее чем в три года все датчане, один за другим, поки­нули эту колонию. Затем немецкие миссионеры, принадлежавшие к секте моравских брать­ев, пытались, в свою очередь, присоединить к европейскому миру населения архипелага и основали, в 1768 году, поселение на острове Нанкаурп; оно просуществовало около десяти лет, до того временя, когда островом овладЬла австрийская экспедиция; но построив ре­дут и выпустив привезенный с собою скотъ
индо-китай. t 708
на волю в леса, эта экспедиция уехала, оста­вив гарнизон, состоявший всего из трех человек, которые воспользовались первым удобным случаем, чтобы бежать из колонии. В 1807 году архипелаг сделался оффициаль­но собственностью Великобритании, но вскоре после того опять перешел под власть Дании, по решению венского конгресса; однако, ника­кой новой попытки колонизации не было сде­лано до 1831 года. Но и на этот раз датча­не нелучше успели, чем прежде, и в 1837 году датский губернатор, отказываясь даже от прав собственности, потребовал обрат­но у старшин знамена и начальнические жез­лы, которые он им пожаловал. Однако, в 1845 году возобновили попытки введения зем­леделия с помощью нанятых китайских ку­лиев, но произведенные ими расчистки земель под пашни не имели другого результата, кроме того, что увеличили ряд неудач; ост­рова снова были покинуты представителями Дании, и английское правительство снова овла­дело в 1869 году Никобарским архипела­гом, присоединив его к своим колониям Андаманского архипелага. До этого захвата, немецкие патриоты тщетно предлагали Пруссии завладеть этими островами без европейских владельцев, островами, вредный климат ко­торых, порождающий лихорадки, справедливо пугает европейцев.
Хотя Никобарские острова лежат на про­должении Андаманских, они, однако, соста­вляют во многих отношениях контраст с этим архипелагом. Южные острова принад­лежат, очевидно, к области поднятия поч­вы; там до высоты 60 метров ясно видны прежние, теперь приподнятые, коралловые бе­рега 9, и бахромы рифов, окаймляющие почти все побережье, выдвинуты далеко в море; во многих местах они вдруг оканчиваются отвесными стенами, естественными вертикаль­ными набережными, вдоль которых могли бы становиться рядами корабли. Лесистые холмы имеют почти такую же высоту, как и холмы Андаманских островов; но, судя по пх форме, некоторые из них, вероятно, вулка­нического происхождения; мало найдется гор, которые бы так походили на вулкан, как конусообразный остров Бомпока, представляю­щий на вершине обширный зазубренный кра­тер, весь наполненный зеленью; однако, Баль не видал там лавы. Группа двух островов, маленького Бомпока и большего Тересса, рас­положенного полумесяцем, удивительно на­поминает своею формой острова Санторин, в Эгейском море. Самая высокая вершина архипелага находится в северной части Боль­шего Никобара; она достигает 720 метров, и с массива, над которым она господствует,
а) Rink, „Die Nikobarischen Inselntt.
ОСТРОВА. АНДАМАНСКИЕ II ПИКОБАРСКИЕ.
709 спускается настоящая река, которой дали имя Галатеи, в память корабля, посланного для географических исследований датским пра­вительством.
Так же, как Андаманский архппелах,Ни­кобарские острова имеют чрезвычайно бога­тую флору и очень бедную фауну; но в этом отношении две островные группы представля­ли замечательные контрасты. До прибытия европейцев, земли Большего Андамана не имели ни одного кокосового дерева па сво­их берегах, тогда как эти пальмы обра­зуют настоящий пояс на некоторых из Никобарских островов. На острове Качал и на многих других землях Никобарского архипелага растет знаменитая сешельская пальма, плод которой известен под именем «морского кокоса».Никобарские острова имеют также некоторые животные виды, каких нет па Андаманских. В лесах острова Каморта бродят буйвол и вепрь, опасные живот­ные, но, вероятно, эти звери происходят от тех, которые были пущены датчанами в леса *); на Большом Никобаре, как говорят, водится одна порода оленя; на том же острове есть одичалая собака, преследующая стада. В лесах обитают также белки-летяги и обезь­яны, а между пресмыкающимися открыты две ядовитые змеи; на Кар-Никобаре суще­ствуют несколько других ядовитых змей, по рассказам туземцев, которые из-за этих опасных гадов боятся даже ходить в лес­ные чащи; два вида больших ящериц насе­ляют пресные воды поморья, но они не на­падают на человека. Натуралисты констатиро­вали в этом архипелаге существование около сорока различных видов птиц, в том числе ласточки-саланганы, которая вьет свое, скрепленное клейким веществом, гнездо в углублении скал. Огромное ракообразное, Ьигgus latro, живет в норе у подошвы деревь­ев; говорят, оно всползает на кокосовые пальмы, чтобы подрезывать на них орехи, ко­торые служат ему пищей * 2). Соседния моря не дали естествоиспытателям богатой добычи, какой они ожидали3).
Никобарцы не имеют никакого расового сходства с минкопами Андаманских остро­вов. Роста они выше среднего и далеко не так черны, как андаманцы: цвет кожи у них бронзовый. Они вовсе не татуируются и редко раскрашивают себе тело: вместо того, чтобы обмазываться охрой или глиной, как делают их северные соседи, опи напитыва­ют себе тело кокосовым маслом, которое укрепляет кожу и отгоняет насекомых сво­им резким запахом. Они имеют вообще
О Latrobe, „Letter on the Nicobar Islands4*.
2) V. Ball, цитированное сочинение.
3) „Reise der Oesterreichischen Fregatte „Novara**,
2-ter Band.
710 челюсти выдающиеся, пос очень широкий, глаза слегка скошенные; неумеренное употре­бление листьев бетеля, вредное действие ко­торых, вероятно, еще усиливается какимънибудь специальным приготовлением этой жвачки, не только делает черными зубы, но поражает также губы, так что на двадцатом году туземцы уже с трудом могут закры­вать рот. Матери имеют привычку сплющи­вать череп своим детям, оттого никобарцы— «плоскоголовые», как индейцы этого имени в Северной Америке. Обыкновенно, обитателей Никобарских островов причисляют к ма­лайцам или к помесям пндо-кптайских наций; имя Малакка, принадлежащее двум са­мым большим селениям островов Кар-Никобар и Нанкаури (Nangkowri), кажется, ука­зывает, по крайней мере, на близкия отно­шения между островитянами и малайцами бли­жайшего берега материка, однако, физические черты и нравы тех и других несходны. По Репсторфу, они походят на бутанов Фор­мозы больше, чем на всякую другую народ­ность Азии *). Холодные, ко всему равнодуш­ные с виду, никобарцы выказывают,, одна­ко, большое рвение к удовлетворению своего тщеславия, покупая какую-нибудь принадлеж­ность европейского костюма, верхнюю одежду, рубашку или головной убор; главный пред­мет их желаний составляет черная шелко­вая шляпа, и нет ничего забавнее, как ви­деть этих голых людей, с презрением от­вергающих все предлагаемые им одежды, чтобы предпочесть головной покрованглий­ского джентльмена: в эпоху путешествия ав­стрийского фрегата «Повара», в 1858 году, средняя цена черной шляпы была 1.600 коко­совых орехов. Правда, что ношение шляпы составляет аристократическую привилегию и дает счастливому избраннику право называть себя «капитаномъ». Мужчины носят длин­ные волосы, а женщины бреют себе голову.
Деревни, построенные на плоских корал­ловых берегах, состоят из целых кру­глых, конусообразных хижин, иоставлен ных па сваях; приливный поток, проходя­щий под этими шалашами, уносит кухонные остатки. Жилища содержатся очень опрятно, хотя женщины исполняют в них все свои хозяйственные работы, между которыми глав­ное место занимает тяжелый труд пригото­вления ларо.ѵа, или панданового хлеба. Шир­мы, построенные перед деревней, жерди, во­ткнутые в землю подле хижин, закрывают доступ злым духам; никобарцы не прини­маются ни за какое дело, пока не очистят воз­дух от гениев, которыми он кишит; ког­да задумано какое-нибудь предприятие, то при­глашают заклинателя, чтобы он заговорилъ
*) „Geographical Magazine**, February 1, 1875.
711 ГЛАВА III.—
бесов (ивп). Иногда строят лодку-фетиша, затем, поломав все вещи, которые считают часто посещаемыми нечистой силой, сгоняют злых духов в лодку криками и притворной битвой; гребцы буксируют челнок на боль­шое расстояние от берега, бросают его сфреди моря, а сами удирают без оглядки. Но если бури или зыбь опять пригонят к берегу, по близости какого-нибудь селения, лодку-фетиш с её грузом злых духов, то туземцы, по­лучившие этот опасный подарок, объявляют воину виновному племени. Редко, впрочем, случается, чтобы битвы имели фатальный ко­нец. Мужчины дерутся только палками, и когда противники слишком разгорячатся, жен­щины, размахивая обнаженными саблями, бро­саются между сражающихся; баталия обыкно­венно завершается шумной пирушкой. Никобарцы не только не присвоивают себе вла­сти над своими женщинами, но скорее счи­тают их выше себя. В семьях, девуш­ки, -сравнительно менее многочисленные, го­ворят,— имеют первенство над парнями; они сами выбирают себе супруга и им же принадлежит право развода: когда муж не нравится, жена отсылает его от себя, чтобы взять себе другого, и никто не может про­тивиться её воле. Однако, когда муж умирает, жена должна выказывать великую скорбь, приличие требует, чтобы она отрезала себе сустав пальца; но многие заменяют эту опера­цию широкою зарубкой в одном из столбов, поддерживающих хпжпну. У этих племен не существует никакого правительства; люди, обязанные своей шляпе или любезности евро­пейских мореплавателей титулом «капита­на», не имеют никакой власти, соответствую­щей этему слову, которым онп так гордятся. «Общественная связь туземцев — говорит один писатель,—состоит во взаимности обя­занностей; это связь самая простая и лучшая из всехъ» * *).
У никобарцев есть садики, которые они возделывают с большим уменьем, но ко­косовые пальмы, панданы и другие фрукто­вые деревья доставляют им, вместе с зве­риной и рыбною ловлей, пищу слишком изо­бильную, чтобы онп стали много заботиться о культуре почвы. Как моряки, онп не уступа ют в ловкости андаманцам и кажутся неуто­мимыми в плавании. Они довольно искусны в некоторых ремеслах, как о том сви­детельствует резьба на мебели, в их хи­жинах, и па их ладьях с балансерными шестами: на островке Чаура, самом населен­ном сравнительно с пространством, жители, которым слишком тесно на этом малень­ком клочке земли, занимаются выделкой гли­няной посуды, которая раскупается у них во
*) Hamilton, „Recherches asiatiques44, tome П.
ИНДО-КИТАЙ. 712
все части архипелага. Они пишут также иеро­глифы на пальмовых листьях, чтобы сохра­нить память о важных событиях и помнить заключенные договоры; лица, животные и раз­ные предметы домашнего хозяйства изобра­жены на этих семейных архивах, па кото­рых развешены кокосовые орехи и длинные узкия полосы сушеного мяса
Никобарцы охотно обменивают свои произ­ведения, и так велика их честность в этих торговых сделках, что иностранные купцы не боятся давать им вперед все, в чем онп нуждаются, взамен простого обещания уплатить кокосовыми орехами из будущего сбора 2). В борьбе, которую им не раз при­ходилось выдерживать против европейцев или малайцев, редко бывало, чтобы они пер­вые подали повод к неприязненным дей­ствиям. «Мы добрые,—говорил один тузе­мец австрийцам с фрегата «Новара», — а в вашей земли люди, значит, злые, если вам нужно столько пушек и ружей?» Как многие другие нецивилизованные народцы, никобарцы были деморализованы чужеземными коммер­сантами: губительный арак, который им да­ют, главным образом, в обмен за орехи или кокосовое масло, распространил между ними привычку к пьянству, и, по свидетель­ству путешественников, смертность теперь уже превышает рождаемость у различных племен архипелага. Так же, как на Андаман ских островах, между никобарцами редко можно встретить человека, перешедшего за сорок лет. Трауры сделались очень частыт а оплакивать покойника — дело не шуточное. Впродолжении двух пли трех месяцев, род­ственники умершего воздерживаются от вся­ких забав, не дотрогиваются пи до одного любимого кушанья, не терпят ни пляски, ни пения в деревне, и справляют от времени до времени продолжительные похоронные це­ремонии; еще на двадцать первом году после погребения семейство ходит совершать поминкп на могиле усопшего. На детей, завладе­вающих частью отцовского наследства, смо­трят как на каких-то бесчувственных вы­родков; все, что служило нпкобарцу во время его жизни, должно быть сломано, разбито и погребено вместе с ним 3).
По рассказам туземцев, бажу, т. е. «лю­ди», не единственные обитатели Большего и Малого ИИикобара;в лесах внутренней части островов живут, будто бы, еще «лесные люди», оранг-утанги, дикари с длинными волосами, питающиеся змеями, жабами и кро-
<) V. Ball. „Jungle Life in India41; „Indian Antiqua­ry44. vol. 4, И875.
2) Distant, „London Anthropological Institute44; „Ausland“ 1873, A14.
3) Roepstorff, „Geographical Magazine44, febr. 1, 1875.
713
ОСТРОВА АНДАМАНСКИЕ И НИКОБАРСКИЕ.
714
кодплами *). Настоящее их имя -шобенг; по Репсторфу, лицо у них плоское, как у монголов; по Беллю, они походят на минкопов. К этим представителям двух раз­
бавились люди всякого рода и племени, ссы­лаемые сюда англичанами. У головно-испра­вительное поселение, подчиненное андаманскому тюремному управлению, было основащ

личных рас, которые составляют немного­численное население архипелага, теперь при-
*) Birch. „Calcutta Review14, july 1878; Rink; von Scherzer, „Novara*.
в 1869 году на острове Каморта, на скверной стороне пролива Нанкаури, великолепного порта, имеющего на севере и на юге второ­степенные гавани, которые сообщаются двумя глубокими каналами с восточным и заиад-
715 ГЛАВА ш,—
вым морями. Вокруг этой колонии почва распахана, плантации распространяются по­степенно все далее п далее вглубь острова, и ссыльные индусы поселяются в прогалинах лесов. Благодаря расчистке и распашке дев­ственных земель, климат Никобарского ар­хипелага, столь опасный, ассенизируется малопо-малу. До основания пенитенциарной колонии в Нанкаури, первое место между островами архипелага, по торговле, занимал северный остров, Кар-Нлкобар; из трех миллио­нов кокосовых орехов, экспортируемых ежегодно, более двух третей вывозились с этого острова. Туземцы носят вообще англий­ские имена; очень искусные лингвисты, онп свободно объясняются на языках моряков, посещающих их острова, каждый из них знает малайский язык, почти все говорят по-английски, по-португальски, по-бармански или по-индустански.
ИѴ. Бассейны Иравадди и Салуэна.
Манипур, земли пианов и какиенов, Бармания, Иегу, Мартабан.
Область Индо-Китая, простирающаяся на восток от раздельной цепи, образуемой го­рами Хамти, Сингпо, Лушай и хребтом Арракан-Иома, кажется на первый взгляд есте­ственною принадлежностью, составною частью стран, присоединенных к Китайской импе­рии. Легко восходимые уступы или террасы поднимаются с равнин Бармании к пло­скогорьям Юннана. и узкия долины Салуэна и Иравадди дают доступ в восточные про­винции Тибета; покатость почвы связывает барманские равнины с Китаем; но, с дру­гой стороны, поморье сближает их с полу­островом Передней Индии, и с этой именно стороны распространялась цивилизация с пер­вых времен мореплавания. В то время, как население, взятое в массе, походит фи­зическими чертами на обитателей стран Ки­тайской империи, сопредельных с Барманией, и происходит, без сомнения, в наибольшей доле от того же корпя,—религии и идеи рас­пространялись, напротив, через приморские порты. Теперь более чем когда-либо толчек извне дает себя чувствовать через прибрежье. Хозяева моря,
морским поясом, из которого они сделали индийскую провинцию, пересекаемую большими дорогами. Но на севере ничего пе изменилось; там до сих пор дикия населения занимают гористые местности и часто запирают торго­вые пути. Бармания все более и более вовле­кается в круг притяжения, центр которого находится в Европе, за морями, и великия политические перемены должны совершиться
англичане овладели всем приственнпками
индо-кптай. 716
прежде, чем удобные пути сообщения, восстановляя географическое равновесие, соеди­нят области нижнего течения Иравадди с верхними долинами её бассейна. В наши дни большая часть страны почти безлюдна: в срав­нении с Бенгалией, Бармания, представляю­щая, однако, точно такия же выгоды в отно­шении почвы и климата, есть страна пустын­ная: много превосходя Францию пространством,, она имеет в пять раз меньше жителей; по» заселение совершается с замечательной бы­стротой: в период с 1872 по 1881 год чи­сло жителей английской Бармании *) увеличи­лось на 34 процента.
Пространство и народонаселение стран по течению Иравадди, Салуэна и Спттанга:
Манипуръ—21.500 кв. килом., 221.000 жпт.г 11 жит. на 1 кв. килом.: Бармания (Бирма),. Верхняя—216.186 кв. килом., 2.946.933 жит., 14 жит. на 1 кв. килом.; Бармания (Бирма), Нижняя—227.799 кв. килом., 4.658.627 жит., 20 жит. на 1 кв. килом.; государство Шанъ— 200.000 кв. килом., 1.700.000 жит., 8 жит. на 1 кв. килом.
Река Иравадди, принимающая в свой бас­сейн воды всей Западной Бармании, является уже могучим потоком, когда вступает на территорию Индо-Кптая. Правда, в 1826 году исследователи Вилькокс и Борльтон, про­ходя горы Брамакупда, достигли берегов не­значительного потока, о котором им сказали, что это верхняя Иравадди, и которого местноеназвание, Мыит-Гыи, или «Большая Река», показалось им соответствующим главной реке Бармании. Хотя усиленная водами таю­щего снега, которые в то время текли с гор Намьер, лежащих в небольшом расстоянии к северу, «Большая Река» не имела даже 75 метров в ширину и путешествен­ники могли переходить ее в брод 9Виль­кокс полагал, что им таким образом уда­лось разрешить вопрос об истоках ИИравадди; однако, он слышал от туземцев о «большой восточной ветви» реки, которуюутомление и трудности путешествия помешали ему посетить. Недавно плантатор Леппфр собрал у туземцев сингпо сведения, под­тверждающие существование этой восточной реки 3). Какая это может быть река, если не Иравадди, широкое течение которой было осмо­трено вдоль берегов европейскими путешев 150 километрах южнее?
9 Бармания (Бирмания, Бирма, Бурый) состоит из двух чостей: Нижней, присоединенной к английским владениям в 1826 и 1853 г. г. и называвшейся преж­де британской, в отличие от остальной страны, Верх­ней, составлявшей до 1885 г. независимое королевство,, но в этом году тоже завоеванной англичанами, так что с 1-го января 1886 г. вся Бармания, или Бирма., входит в состав англо-индийской империи. Р е д.
2) „Asiatic Researches", XVII.
3) Robert Gordon, рукописные заметки.
/17 БАССЕЙНЫ ПРАВАДДИ II САЛУ ЭН А. 718
Один бирманский исследователь, известный под псевдонимом Алага, был послан, в 1880 году, вверх от города Бхамо, с по­ручением проследовать вдоль берегов Ираваддп до слияния двух ветвей. Он поднялся по долине за границу бирманского государства в собственном смысле, и около 23°43' до­стиг места соединения двух потоков, из которых один, западный, имел тогда 500 шагов в ширину, тогда как восточный ру­кав, через который он переправился на пароме, представлял только пятую часть этой ширины и катил неглубокия воды *). Но есть ли это «большая восточная река» Уилькокса и Леппера? Не соединяется ли с Пра­вадди севернее другой значительный приток? Пока еще невозможно ответить положительно на этот вопрос, и мы не имеем точных измерений, которые позволяли бы вычислить в этом месте сток (объем протекающей в секунду воды) главной бирманской реки. Европейский путешественник Штреттель, ко­торый поднимался, в 1874 году, вверх по Праваддп до места, соседнего с этим слия­нием, тоже описывает речное течение недо­статочно подробно, чтобы можно было, на основании сообщаемых им сведений, дать приблизительно меру протекающей жидкой массы. Только в сотне километров ниже, у впадения притока Могунг, под 25 граду­сом широты, наблюдения, сделанные Ганнеем и Гриффитом для определения шири­ны русла, глубины вод, скорости течения, го­довой разности полноводья и мелководья, дали возможность вычислить расход реки во время разлива, и оказалось, что Правадди катит огромную массу воды от 25.000 до 28.000 кубич. метров в секунду 3). Ниже, у Бхамо, поток большего разлива поднимается почти до 34.000 кубич. метров в секунду. Срав­нивая объем верхней Правадди с объемом той же реки у вершины её дельты, находим, что в самом высоком месте, где до сих пор было измерено её течение, она имеет уже две трети своего среднего стока и поло­вину стока в период полноводья: в этом месте она уже катит 9.000 кубич. метров в секунду, т. е. представляет поток, рав­ный тройному устью Дуная. Так громадна выше Бхамо, в Северной Бармапип, жидкая масса этой реки, которую чертят на большей части карт как берущую начало в горах, которые ограничивают на юге бассейн Брамаку н да!
Этот замечательный фактъ—узкий бассейн, питающий такую широкую реку—можно было бы объяснить только чрезмерно большим выпа­дением атмосферной влаги, подобного которо-
9 „Proceedings of the Geographical Society of London“, may 1882.
2) Robert Gordon, „Report on the Irrawaddy Riveru.
му до сих пор не наблюдали ни в каком другом месте земного шара: даже годового слоя воды толщиною в 20 метров, следова­тельно, далеко превышающего слой, выпадаю­щий нанолуденпые склоны гор Гаро и Хасиа, было бы недостаточно, чтобы объяснить огром­ный дебит верхней Правадди, предполагая да­же, что эта вода, нисходящая из облаков, вся стекает в реку. Но все, что известно о гиетометрическом порядке этих областей, по­зволяет утверждать, что дожди верхнего бас­сейна Правадди не равняются в изобилии дождям стран, пробегаемых Брахмапутрой и её притоками. Главное дождевое течение воздушного океана — юго-западный муссон, низвергающийся между горными громадами Индии и возвышенностями Индо-Китая, на се­вере от Бенгальского залива. Ударяясь о Типпфрахские холмы и горы Ассама, нижняя часть воздушного потока проливает на землю свои обильные ливни, и далее верхния облака встре­чают высокие горы, ограничивающие с се­вера бассейны Брамакунда и Дихонга: па этойто покатости, очевидно, и должны выпадать наиболее обильные дожди и снега. Бассейн же верхней Правадди находится именно на противоположной покатости; когда облака про­ходят над этим склоном гор, они уже утратили большую часть своей влажности. Так, южнее, падение дождевой воды, превы­шающее G метров на берегах Джиттагонга и Акиаба, не достигает даже трети этого ко­личества на восточном скате, в дельте Пра­вадди.
Годовой слой дождей на покатости хребта Арракан-Иома:
Западный склон. Акиаб (среди, за 33 го­да)—5,01 метр. Кыок-хпью (за 8 лет)4,51 метр.; Сандовей (за 8 лет)—5,55 метр.
Восточный склон. Тайет-мио (за 8 лет) — 1,30 метр.; Пром (за 8 лет)—1,43 метр.; Гензада(за 8 лет)—1,96 метр.; Манипур (за 4 года)—1,23 метр.
Если эта река не питается беспримерно обильными дождями, то её бассейн должен быть гораздо обширнее, чем предполагает большинство английских географов. Пли Правадди есть продолжение Цангбо, как это утверждают, основываясь на сочинениях ки­тайских географов, д’Анвиль, Клапрот, Фер­гюсон, Гордон, или она принимает в своем верхнем течении другую большую реку, спу­скающуюся с плоскогорий Восточного Тибета.
Ниже впадения Могунга, Правадди всту­пает в дефилей, или «кьюкдвенъ», противо­положные утесы которого в иных местах отстоят друг от друга менее, чем на 50 ме­тров, но где вода так глубока, что лот не достает дпа на 75 метрах; в этом узком проходе, где масса рекп сдавлена между скал, поток бежит со скоростью от 20 до 25 кп-
719 ГЛАВА III.—
лометров в час. Другое каменистое ущелье, где река имеет до 60 метров глубины сжимает воды ниже впадения Тапенга и горо­да Бхамо; обезьяны прыгают на деревьях, растущих на краю обрыва, и па выступах утеса, который высится крутой стеной над западным берегом реки. До этой части те­чения поднимаются дельфины, весело играю­щие вокруг барок; впрочем, они появляют­ся все реже и реже, хотя бармапцы никогда не преследуют их 2). Близ Мандалая, ле­систые выступы гор или мысы образуют третью теснину, и река, поток которой спу­скается, в среднем направлении, с севера на юг. поворачивает к западу рядом из­лучин. По соединении с водами своего боль­шего притока, Кьендвена, она следует вдоль основания боковых отрогов хребта Арракан-Иома, и обогнув, против города Прома, крутой утес, поднимающийся на 100 метров над уровнем вод, она вступает в рав­нины, постепенно выполненные землистыми частицами, приносимыми её течением. Судя по виду почвы и рельефу страны, слой реч­ных наносов начинается даже выше Прома: один рукав Иравадди, по руслу которого теперь проведена железная дорога из Прома в Рангун, соединялся, вероятно, с рекой Мьит-ма-ха-чунг (Хлайв или Рангунская река), которая извивается у подошвы хребта Пегу-Иома, водораздельной возвышенности между бассейнами Иравадди и Ситтанга/ вы­соты, поднимающиеся посреди аллювиальной равнины, выше нынешней головы или верши­ны дельты, были некогда островными масси­вами.
В наши дни, бифуркация дельты в соб­ственном смысле, не считая временных по­токов пли рукавов, изливающихся на восто­ке в период дождей, находится в 220 ки­лометрах от моря по прямой линии, в ЗОО километрах вместе с поворотами реки. Во­сточный рукав сохраняет имя Иравадди или Айравати («Река Слоновъ»), и продолжает следовать в южном направлении; западный рукав, Павун, течет вдоль основания хребта Арракап-Иома и впадает в Бассейнский ли­ман, ограничивающий на юге полуостров мыса Негре. Этот рукав уносит в эпоху разлива около десятой части вод реки. Ира­вадди содержит девять-десятых воды, но она вскоре делится на второстепенные ветви, и таким образом вся область дельты разре­зана на множество островов, меняющих очертания при каждом наводнении, там, по крайней мере, где берега не укреплены пло­тинами. Соответственно альтернативам пол­новодья п мелководья, наносов и размываний,
индо-китлй. 720
сеть рукавов изменяется и устья беспрестан­но открываются, запираются, перемещаются. В настоящее время существует девять глав­ных устьев, от лимана Бассейнского до ли­мана Рангунского. Даже за этим последним входом, аллювиальные земли, пересекаемые во всех направлениях разветвлениями рукавов, примыкают, на севере Мартабанского залива, к дельте Ситтанга и к дельте Салуэна.. Не считая этих равнин, внешняя кривая дельты Иравадди развертывается на протяжении око­ло ЗОО километров. Площадь треугольного пространства, орошаемого рукавами реки, исчи­сляется Гордоном в 46.000 квадр. киломе тров. Хотя очень плодоносные, равнины эти не могут сравниться в естественном пло­дородии с равнинами Ганга; почва там со­стоит, главным образом, из древних глин, гораздо более трудных для обработки, чем рыхлые земли Бенгалии 1).
Колебания количества протекающей воды весьма значительны в рукавах Иравадди, смотря по ходу муссона: в августе месяце, после того, как дожди излились в бассейн, средняя мера стока в 17 раз больше, чем в феврале, в период больших засух. В эту эпоху года объем катимой рекою воды спускается до 2.000 куб. метров в секунду; 5 марта 1877 года он даже не превышал 1.300 куб. метров; Иравадди была тогда мень­ше Роны и Рейна. Но зато жидкая масса, из­меряемая в период полноводья, превосходит массу реки Конго: она превышала 56.000 куб. метров 20 августа 1877 года; у города Прома разность уровня между высокими и низкими водами бывает более 10 метров (14 аршин). Средняя мера, вычисленная на осно­вании правильных измерений, производимых с 1872 года у Сайхты, близ места бифур­кации ветвей, равна 13.600 куб. метров в секунду, следовательно, почти такая же, ка­кая найдена для Ганга. Едва ли есть реки, ко­торые были бы изучаемы более тщательно, чем Иравадди около её устья, и гидравличе­ский режим которых был бы лучше опи­сан * 2). Впрочем, англичане, сделавшись вла­детелями южной Бармании, необходимо должны были заняться делом защищения берегов реки от внезапных наводнений и осушкой болот, которые расстилаются во многих ме­стностях равнины, к великому вреду для общественного здоровья. Вдоль правого бере­га Иравадди, выше дельты, на протяжении около сотни километров, возведена плотина, чтобы отклонить ручьи, спускающиеся с хреб­та Арракан-Иома, и образовать из них ре­ку с правильным течением, текущую па­раллельно главной реке к ветви Навун.
3) Theobald, „Geological Magazine44, ѴЦ.
2) Robert Gordon, „Report on the Irrawaddy River41, 4 тома с атласом.
4) Anderson, „From Mandalay to Momien44.
2) Adolf Bastian. „Die Volker des Oestlichen Asienu.
БАССЕЙНЫ ИРАВАДДИ И САЛУЭНА.
721
Вершина барманской «камарги» (так назы­вается дельта Роны) также защищена полу­кругом оградительных земляных насыпей, идущих вдоль левого берега Навуна и правого берега Иравадди. К сожалению, дорого стоющие работы обведения берегов оградитель­ными плотинами имеют везде одни и те же последствия, именно постепенное возвышение речного ложа и увеличение бедствия наводне­ний, когда исключительно большие разливы раз­рывают плотины. В 1877 году обширное пространство, в 1.250 квадр. километров, к востоку от рукава Нагун, превратилось во время разлива в озеро, и вся дельта была усеяна другими озерными бассейнами мень­шего протяжения.
Твердые частицы, приносимые устьями Ира­вадди в море и отлагающиеся на дне его, увеличивают из года в год поверхность дельты. Конечные выступы или мысы хреб­тов Арракан-Иома и Пегу-Иома, внешние столбы бывшего морского залива, давно уже перейдены кривой линией аллювиальных зе­мель. К югу от выступающей из-под воды дельты, в море тянется на большое расстояние подводная дельта; еще в 100 кило­метрах от берега лот достает дно на глу­бине 75 метров, тогда как за этими меля­ми сразу открываются морские пучины, имею­щие слишком 2.000 метров. При том же, отложение паносов облегчается отсутствием течений у морских берегов дельты. В неко­торых отношениях Варманский залив мо­жет быть рассматриваем как внутреннее море: с западной стороны он заперт цепью Андаманских и цепью Никобарских остро­вов, с южной—островом Суматрой, и вы­ступающая из-под воды гряда островов продолжается во многих местах скрытыми мелями, естественными границами Бенгаль­ского залива; этими мелями Арраканский бе­рег продолжается до южной оконечности острова Препарис, и под защитой этого есте­ственного мола и отлагаются наносы Иравад­ди. Все устья этой реки заграждены барами пз ила и песка, и большие корабли могут проникать в реку лишь с помощью прилива, который достигает в тех водах 6 метров высоты и который поднимается в главном рукаве до города Гензада, отстоящего на 200 километров от моря.
Хребет Пегу-Иома, ограничивающий на во­стоке нижнее течение и дельту Иравадди, есть лишь небольшой выступ земного рельефа, принадлежащий, вероятно, к третичным ве­кам и поднимающийся, средним числом, от 600 до 900 метров; там и сям некоторые вершины достигают более значительной вы­соты, но нигде переход через горы не пред­ставляет серьезных препятствий. Около юж­ной своей оконечности эта цепь разделяет­
722
ся на второстепенные отрасли, и каждая до­лина посылает свою реку в Рангунский ли­ман; река Пфгу, берущая начало на восточ­ном склоне гор, огибает все их южные разветвления, чтобы соединиться тоже через воды Рангунского лимана с Хлайном и дру­гими рукавами Иравадди. Ситтанг (Ситтунг, Цитунг) или Палун, который спускается с севера на юг в длинном четыреугольном бассейне, образуемом цепью Пегу-Иома и го­рами Пунглунг на востоке, сообщается с дельтой главной барманской реки лишь через низменные земли и неопределенные реки. С геологической точки зрения, можно сказать, что Ситтанг есть истинное продолжение верх­ней Иравадди, ибо оп находится как раз на меридиональной оси этой реки между Бхамо и Мандалаем. К югу от столиц королев­ской Бармании, долина верхней Иравадди про­должается долиной, по которой бежит её при­ток Панбунг, и в том же направлении, за невысоким порогом, нарождаются первые воды Ситтанга, который впадает в море в углу Мартабанского залива, после течения длиною 560 километров; площадь его бассей­на исчисляется в 56. 500 квадр. километров. Вода прилива, низвергающаяся в воронко­образную впадину лимана и поднимающаяся вверх по реке во всякое время года па сто слишком верст от устья, образует, вслед­ствие столкновения с речным течением, страшную для моряков бару или маскарет; бурливые волны, поднимающие со дна песок, которые следуют за первыми валами бары, не менее опасны, и часто опрокидывали и то­пили небольшие суда. Во время дождливого муссона, потоки, разливающиеся на востоке от Ситтанга и разветвляющиеся в целую сеть лагун вдоль морского прибрежья, позволяют плыть под защитой от ветров и течений до Мульмейна, при устьи Салуэпа; благодаря всем этим каналам, общая длина которых около 600 километров, суда могли бы ходить на не­котором расстояний от моря вдоль всего се­верного берега Мартабанского залива, от Бас­сейна до Мульмейна. В период больших дождей, которые иногда превышают 6 метров, область поморья совершенно затопляется, рав­нина превращается в озеро. Тогда-то тигры бывают всего более опасны: они укрываются от потопа на тех же возвышениях почвы, где и крестьяне *)•
Горы, разделяющие верхнюю Иравадди и Салуэн, были перейдены лишь на небольшом числе пунктов. На севере Бармании, попереч­ная долина реки Тапенг, спускающейся с плоскогорий ИОппапа, позволила различным путешественникам, Куперу, Маргари, Джиллю, Сеченьи, Кольктуму, перейти водораздель­
*) Adolf Bastian, „Die Volker des Oestlichen Asienu.
723 ГЛАВА III.-
ную цепь, и все путешественники единогласно говорят, что выступы почвы расположены в этой области длинными параллельными кря­жами, направляющимися с севера на юг и отделенными один от другого узкими доли­нами. Один из пиков этой страны подни­мается на 3.190 метров, и самый высокий по­рог дороги перевала лежит на высоте 2.563 метров. К югу от этого горного прохода, горы, холмы и плоскогорья известны под об­щим именем Шан-Иома, или «Высоты Пиа­новъ»; в целом, вся эта область образует как бы террасу, имеющую слишком 1.000 метров высоты и разрезанную многочислен­ными реками, которые изливаются одни в Иравадди, другие в Салуэн. 11а юго-востоке от Мандалая пик Натик, почти уединен­ный, высится вне цени Шан-Иома; путеше­ственники, проезжающие по местностям, оро­шаемым рекой Панбунг, целые дни видят стену этого пика, которая кажется почти вер­тикальною и составляет яркий контраст с морем зелени лесов и саванн. В некото­рых из этих зеленеющих равнин трава так высока, что даже после сезона дождей, когда опа уже клонится к земле и начинает вянуть, слоны исчезают в ней. На юге от горы Наттик, водораздельная возвышенность между Ситтангом и Салуэном продолжается рядом массивов, из которых многие пре­вышают 1.000 метров. Наттунг, или «Гора духовъ», возвышающаяся на восток от Тунгу, поднимается на ‘2.400 метров; туземцы очень обижаются, когда им скажут, что эта гора не самая высокая на земле. Когда-то давно, говорят они, воды потопа, покрывшие всю страну, доходили до самой верхушки пика. В сезон жаров вершина Наттунг бывает по­стоянно скрыта в дыме от палов, зажига­емых туземцами каренами для расчистки поч­вы под посевы
Гораздо менее полноводный, чем Правадди,—ибо он защищен от дождей юго-за­падного муссона не простым валом из гор, как Иравадди, но двойным, а на юге даже тройным рядом высот,—Салуэн принад­лежит, однако, по длине своего течения, к числу больших рек Азии, и па большей ча­сти карт он даже изображен рекой, имею­щей гораздо большее протяжение, нежели Нравадди. Салуэн берет начало на высоких плоскогорьях восточного Тибета, и под име­нами Ну-кианг, Лу-кианг, Луце-кианг, спу­скается па юг, параллельно рекам Меконгу и Киншан-киангу, одною из тех узких до­лин, которые открываются в поверхности материка словно борозды, вырытые гигант­ским плугом. Но большая часть этой реки еще не исследована, и маршруты, начертан­
*) Mac Mahon, „Karens of the Golden Chersoneseu.
индо-китай. 724
ные в северных ущельях, еще не согла­сованы с путями, пройденными путешествен­никами на барманской территории. В том месте, где его течение образует границу между английской Барманией и королевством Сиамъг Салуэн течет, глубокий и быстрый, между ле­систых гор, которые мало-по-малу сближают­ся к низовью и высоко поднимают свои стены; близ впадения притока Тунг-янг, русло Салуэна до такой степени съужено в некото­рых местах, что не имеет даже 30 метров в ширину. Немного ниже слияния с этим притоком, ряды камней идут поперег реки, от одного берега до другого, и о выступы этих камней разбиваются древесные стволы, увлекаемые течением. Другие пороги и водо­пады, менее сильные, но тоже непереходимые для лодок впродолженип большей части года, прерывают течение нижнего Салуэна. Река делается тихою только в области дельты, там, где боковые ветви или рукава соединяют ее с Ситтангом и с лиманами берегов Танассерима; но она не впадает непосредственно в море, и воды её сливаются с солеными водами, окружающими остров Белу-гайвон; опасные мели, получившие имя «Годвиновых песковъ» (Godwin sands), как мели Кентского берега в Англии, защищают подходы при­морских городов Амгерста и Мульмейпа. Эти мели часто были причиною крушения судов. Нижний Салуэнъ—одна из тех рек, подъем по которым более опасен для судов, чем целое морское путешествие дальнего плавания * *); по бара (маскарет), столь опасная в Ситтапге, проявляется в Довольно слабой степени в Нижнем Салуэне. Полная вода этой реки поднимается, средним числом, до 9 пли 10 метров в области порогов, и измерения ши­рины, глубины и скорости течения, сообщен­ные путешественниками Ричардсоном, Ско­пом, Ватсоном, О’Рили, дали возможность инженеру Гордону вычислить в этом месте расход Салуэна в период разлива, и оказа­лось, что объем протекающей воды соста­вляет от 17.000 до 20.000 кубич. метров в секунду 2). Средний сток реки пока еще не вычислен, но, без всякого сомнения, он простирается до нескольких тысяч кубич. метров. Англичане заключили с каренами договор о свободном судоходстве по Салуэну; тем не менее, эта река бесполезна для су­довщиков, разве только на пространстве дли­ною около 100 километров, в нижнем её течении 3). Выше ею пользуются только для сплава тека, бревна которого, срубаемые в лесах по близости берегов, приволакиваются к реке слонами и отдаются на волю течения,
J) Pauline Nostitz, „Helfer’s Keisen in Vorderasien und Indien“.
2) „Report of the Irrawaddy Riverw.
3) „Records of the Governement of Indiau, XLVIII.

m sn о w

о



Деревня Сауи на Никобарских островахъ



727 глава ш.-
одна из редких стран, где существуют ломки нефрита; центр эксплоатации находится в округе Могунг, на севере Бхамо.
Сопредельные с Индией по сю сторону Ганга и отделенные от долин Ассама и Типиераха невысокими горами, леса и джунгли Бар­мании представляют такое же разнообразие растений, как и западный полуостров, и до­ставляют продовольствию и промышленности те же произведения, зерна, волокна и смолы. В ботаническом саду,основанном в Рангуне, равно как на опытных фермах, были раз­ведены полезные растения тропического пояса, которых недоставало туземной флоре, и по­степенно культура их распространилась по всему краю, даже за пределами английской Бармании. Кроме того, в области холмов были введены различные растительные виды умеренного пояса, в особенности европейские овощи. Мало найдется стран, где бы, благо­даря плодородию почвы и прекрасному климату, человек пользовался бдлыним разнообрази­ем произведений растительного царства. Бар­мания есть одна из житниц Индии и всего света ио производимому ею рису, который каж­дый год вывозится пз портов поморья в огромных количествах. После этого хлебного растения, наиболее важное значение имеют различные виды плодовых дерев; во мно­гих местах, всякая, даже самая маленькая хижина окружена фруктовыми деревьями, ка­ковы: пальма-арека (индийское ореховое де­рево), хлебное, манговое, апельсинное, бана­новое (райская смоковница) деревья. Сахарный тростник мало где возделывается, но один вид пальм, дани, доставляет туземцам са­хар в количестве, достаточном для удовле­творения их потребностей; в одной только британской Бармании эти деревья занимают 12.000 гектаров *)• Табаководство распро­страняется, сколько по причине возростания народонаселения в стране, где все курят, даже дети, столько же благодаря всеми при­знанному отличному качеству листа: мульмейнский табак может сравниться с лучшими индийскими сортами. Чайное, кофейное, хинное деревья разведены на плантациях, ио до сих пор они доставляют еще мало продуктов. Тропический характер растительности исче­зает выше дельты; однако, пальма пальмира раскрывает еще свои вееры из листьев во­круг домов даже к северу от Мандалая 2). Что касается девственных лесов, которые еще покрывают столь обширное пространство, то они могли бы, если бы через них прохо­дили дороги, доставлять промышленности ог­ромные количества строевого, столярного или красильного дерева. Тельфер вычислил, что
9 „Report on the Administration of British Burma during the years 1880—1881u.
») Anderson, „From Mandalay to Moinienu.
ИНДО-КИТАЙ. 728
в одном только Тенассерпмском округе су­ществует по меньшей мере 650 миллионов дерев, принадлежащих к 377 различным породам, из которых 25 могут служит материалом для постройки судов ‘). Тек не растет ни в северной Бармании, ни в юж­ной части Тенассерпма, к югу от 18 градуса широты; наиболее благоприятные условия для своего произрастания он находит в горах Пегу-Иома и в соседних областях; по уже некоторые токовые леса выпустопиены. а новые насаждения сделаны еще слишком недавно, чтобы могли дать заметные результаты: еже­годная площадь облесения в английской Бар­мании не превышает 240 гектаров. После тека, наиболее ценимые древесные породы один вид акации (катеху), с которой по­лучается смолистый сок кашу, лаковое дерево, употребляемое для фабрикации коробок, и масляное дерево (dipterocarpus laevis). Сосны растут до полосы, соседней с морем, па го­рах Пегу-Иома; на высоте 100 метров по­являются первые деревья этой породы. Па морском прибрежьи самое замечательное древовидное растение—амгерстия (amherstia nobilis), отличающаяся красотою вида, строй­ностью ветвей и великолепием цветов, пур­пурных и золотистых *).
Слоны, без которых эксплоатация перво­бытных лесов была бы почти невозможна, более многочисленны в этой стране, чем во всякой другой местности Восточной Индии; по онп редко покидают девственный лес; онп бегут от человека, и иногда достаточно по­ставить простую хижину вблизи их логовища, чтобы заставить их удалиться из этого ме­ста; они никогда не делают, как в других местах, набегов на поля 3). В силу закопа, все слоны, как дикие, так п прирученные, принадлежат государю. Барманцы и особенно сиамцы очень искусны в обращении этих огромных животных в домашнее состояние; они успевают даже воспитывать маленьких слонов в неволе: во многих местах каждая семья ходит в сопровождении своего пи­томца ■*). Носороги, которых в Бармании известно три вида, иногда приручаются, как и в Ассаме, и, по словам Тельфера, их употребляют даже для перевозки тяжестей; охота на этих толстокожих предоставлена каренам и другим диким племенам. Барманские лошадки, так же, как и лошади, пасу­щиеся в Каренских горах, высоко ценятся, и англичане покупают их для всех своихъ
’) „Gedruckte und ungedruckte Sohriften liber die Tenasserim ?rovinzcn“, „Mittheilungen dor Geograph. Ge­sellschaft zu Wienu, 1860.
•’) Wallich; Mason; Fytche.
3) Helfer, цитированный шеиуар.
4) Crawfurd, „Journal of an Embassy to the Court of Avau; Ch. Al. Gordon, „Our trip to Burmah"; Mouhot, „Travels in lndo-Chinau.
729 БАССЕЙНЫ ИРАВАДДИ И САЛУЭНА. /30
колоний па крайнем Востоке. В Бармании крысы составляют периодический бич страны: когда настает такое время, что плодов в го­рах Шанских и Каренских им недоста­точно, они спускаются несметными полчищами в долины и равнины, чтобы истреблять поля и даже, чтобы осаждать деревни, обитатели которых принуждены тогда покидать свои жилища. Часто видали, как полки этих гры­зунов переправлялись в порядке через очень широкия реки f). Редко бывает, чтобы туземцы утилизировали шкуры или кожи жи­вотных, носорогов, буйволов или тигров; но в области прибрежья онп охотятся на один вид алкиона, или зимородка, перья ко­торого, небесно-голубого цвета, идут в Ки­тай, где пх употребляют как украшение на платьях мандаринов.
Рыболовы, более многочисленные, чем звероловы, живут массами на берегах Пра­ва дди, Ситтанга и Салуэна; но другие барманцы смотрят на них как на «душегубцевъ». Они приготовляют род теста из ракообраз­ных и полусгнившей рыбы, так называемое нгапи, которое служит у них приправой ко всем яствам, хотя запах этой приправы решительно невыносим для европейца. Во­круг заводов толпятся собаки и кружатся птицы, каждая ожидая свою долю угощения.
Населения, дикия или цивилизованные, между которыми разделена барманская территория, принадлежат, по большей части, к одному и тому же этническому корню, судя по сходству физических черт, идиомов и преданий. Раз­личия происходят, главным образом, от образа жизни, и само собою разумеется, горцы всего лучше сохранили первоначальный тип.
Между северо-западными племенами, одно из наиболее цивилизованных, племя хамти, живет в долинах гор Паткой, на двух покатостях Брахмапутры и Иравадди. Вообще рослые, сильные и хорошо сложенные, они имеют плоское лицо, как у китайцев, но цвет кожи у них темнее, черты менее пра­вильные; впрочем, очень многие из них, смешанные через браки с ассамцами или с барманцами, почти ничем не отличаются от жителей равнины. Большинство имеет при­вычку собирать волоса на макушке в один пучек и связывать их в пышный шиньон. Они благопристойно одеты, как их соседи барманцы, и постепенно принимают их обы­чаи; обращенные в буддийскую веру, они даже построили у себя несколько пагод; некото­рые выучили азбуку и разбирают по скла­дам священные книги. Взрослые девушки живут отдельно в больших хижинах; в эти-то общежития и приходят молодые люди за своими невестами после формального выкупа
4) Mason, „Natural Production of Burma44.
и постройки супружеского дома. Хотя оружие составляет ходячую монету края и хотя ман­далайское правительство набирало солдат в пх деревнях, хамтии—народ очень миро­любивый и пренебрегают охотой для трудов земледелия, промышленности и торговли; это, так сказать, прирожденные торговцы. На­чальники пли старшины племен, представи­тели каждой общины, оффициально считаются владельцами земли, но все хамтии, жители одной деревни, составляют одно общество, и каждый член этого общества получает спол­на долю продуктов, пропорциональную его труду *).
Многочисленные шумы. пли кланы, изве­стные в Ассаме под названием сингпо или чиингпо, т. е. «люди» 2), а в Бармании и в китайском Юпнане под названием какиен (ха-хиен, качин, каку), составляют важней­шую этническую группу в северной области барманской территории; но между ними нет никакой политической связи, которая соединя­ла бы их в одну нацию. В пограничных с Ассамом местностях, эти туземцы ча­стью цивилизованы хамтиями, на которых онп походят обычаями, одеждой и оружием; но живущие в соседстве с Китаем более дики, и путешественники побаиваются их дао плп дала, большего ножа, которым они вла­деют с удивительною ловкостью. Почти все какиены татуируются; особенно женщины ис­пещрены узорами, очень красиво начертанны­ми, которые служат в одно и то же время украшением и магическими письменами, имею­щими силу удалять болезни и колдовство 3). Богачи носят в ушах, в виде серег, серебряные палочки, и все, как богатые, так и бедные, украшают себя поясами с побрякушками плп раковинами. Одежда пх сшита из самодельных тканей, приготовляе­мых женщинами и окрашенных в кубовую краску; туземцы, очень искусные кузнецы, вы­делывают оружие, которое находит хороший сбыт у всех окрестных народцев. Боль­шинство кланов мало занимаются земледе­лием, разве только для производства опиума и хлебных растений, и единственное домаш­нее животное у нихъ—свинья; если иногда и держат буйволов, то только таких, которые украдены ими в равнине. Из различных какиенских племен только ближайшие сосе­ди барманцев и китайцев платят подать; те же, которые живут в долинах, удаленных от больших дорог, не признают над со­бою никакой власти, кроме власти своих старшин, пли цобуа, наследственный титулъ
9 Cooper, „New Routes fur Commerce*4; Dafton, „Eth­nology of Bengal44.
’) John Anderson, „From Mandalay to Momien“.
3) Adolf Bastian, „Geographische und ethnologische
Bilder44.
731 ГЛАВА Ill.—
которых всегда переходит к младшему сы­ну, или, за неимением прямого потомства, к младшему брату старший сын покидает край, чтобы идти искать счастья на чужбине. В некоторых гаумах он получает из­вестную долю наследства, состоящую обыкно­венно из недвижимого имущества; средним же сыновьям не завещается ничего, кроме оружия. Все дети, рожденные от законных жен или от купленных наложниц, пользуют­ся одинаковыми правами. Рабы, очень многочи­сленные. редко подвергаются побоям, каково бы ни было происхождение пх рабства: похи­щение, захват в плен на войне или не­платеж долга. В очень многих деревнях все члены общины, старшины, подданные и рабьи живут в одном доме; в других се­лениях каждой семье отведено отдельное по­мещение; наконец, в иных местах спальня мужчин отделена от спальни женщин кам­нем очага*). Па верховьях Правадди хо­дячей монетой у какиенов служат катышки опиума * 3).
Выдавая себя за буддистов, когда спу­скаются со своих гор в города равнины, какиены в действительности не имеют ни­какой религии, кроме поклонения духам, или н итам, и религиозные церемонии пх не име­ют другой цели, кроме заклинания власти этих сверхъестественных существ. Когда заразительная болезнь поразит кого-нибудь из их среды, они никогда не воздают умер­шему погребальных почестей и даже не кла­дут ему в рот монеты, которою он мог бы заплатить за перевоз через поток смер­ти; они заботятся только о том, чтобы про­гнать злых гениев, или чтобы убежать са­мим. В прежнее время, когда женщина уми­рала в родах, тело её тотчас же сжигали на костре, при чем и новорожденного бро­сали в пламя, крича умершей матери: «уно­си своего ребенка!» Только чужой человек имел право спасти его; родной отец должен был отдать его в жертвусмерти 4). Нигде всемогущий обычай не регулирует так стро­го все акты жизни; нигде не нужно так со­размерять свои поступки и соблюдать обычаи, если хочешь избежать споров и обид. Родо­вая месть в такой силе, что из-за неё иног­да идет борьба между целыми деревнями; сын пронзает мечем воду, чтобы от­мстить реке, где утонул его отец. Какиены обладают неумолимою памятью: они говорят, что им нет надобности учиться читать, иио-
0 Bigaлdet, „Annales de la Propagation de la Foi“, 1866; John Anderson, цитированное сочинение; „Zeitschriit fur Ethnologic44, 1872.
2) Clement Williams, „Through Burmah to Western China44.
3) Alaga; Sandeman, „Proceedings of the Geographi­cal Society", may 1882.
4) John Anderson, цитированное сочинение.
индо-китай. 732
тому что все уже написано в пх сердихе. Язык их есть, в бассейне Правадди, один из тех, которые наиболее отличаются от барманского; это моносиллабический говор, до­вольно приятный и гармонический, много по­хожий на идиом племен абор и мишмп, но оканчивающий каждую фразу протяжным виз­жанием *)•
Имя каренов (карриан), напоминающеэ имя хиенгов в Западной и какиенов в Северной Бармании, имеет тот же смысл, что «аборигены», по Кроссу, Мэзону и Гордо­ну, тогда как барманцы производят его от одного слова на языке пали, означающего «грязные едуны», синоним слова «мелкие люди» 2). Как бы то ни было, карены пред­ставляют низшую расу только по дикому со­стоянию, в котором живут многие из их племен; напротив, по сметливости, муже­ству, прямодушию, трудолюбию—это один из замечательных народов Индо-Китая, один из тех, на которых можно рассчитывать для будущей цивилизации острова по ту сторо­ну Ганга; лицевой угол у них более откры­тый, чем у других дикарей 3). В англий­ских владениях их больше 500.000 душ, благодаря значительной иммиграции; всех же каренов насчитывают до миллиона душ, рассеянных на пространстве слишком 1.300 ки­лометров в длину, от гор, господствую­щих на востоке над равнинами около Ман­далая до гор южного Тенассерима; но они разделены на множество племен, которые, в свою очередь, делятся на семьи, рассеянные в лесах; всего более группы их сближены в высотах, соседних с Тонгу, в долине Салуэна и в дельте Правадди. Они известны под бесчисленными местными име­нами. но три главные деления — «белые», «чер­ные» и «красные», называемые так не по цвету кожи, а по цвету одежды. Красные ка­рены, или карен-ни, которые бродят в ле­сах Нижней Бармании. лучше других изве­стны и принимаются обыкновенно за тип всех каренов; различаясь обычаями, они исповедуют один и тот же культ, покло­нение демонахм, смешанное с буддийскими церемониями 4), и говорят наречиями, проис­ходящими от одного корня. Язык красных каренов, записанный в первый раз Уэдом, в 1832 году, принадлежит к моносил.табическим идиомам, как и китайский, и ударе­ние, изменяющее смысл слогов, тоже играет в нем главную роль: в каренский словарь
4) Bigandet, цитированный сборник.
3) Mac Mahon, „Karons of the («’olden Ghersonese“.
3) O’Riley, „Journal of the Indian Archipelago and Eastern Asia". 1859.
*) Bigandet, ..Annales de la Propagation de la Foi“; 18G6; Mason; O’Riley.
БАССЕЙНЫ ИРАВАДДИ II САЛУЭНА.
733 вошло большое число барманскпх слов *). Национальные предания указывают на связь каренов с китайцами; они говорят также о переселении, которое, будто бы, совершилось в отдаленную эпоху из стран, лежащих за «великою Песчаною рекою». Этнологи заклю­чили из этого, что карены--монголы, при­шедшие из северных степей Гоби пли ТаклаМакан * 2). В настоящее время карены по­ходят на другие народцы, населяющие барманские горы; Самое красивое и самое сильное из каренских племен -гайхо, живущее к западу от реки Ситтанг, по обе стороны англо -барманской границы; особенно жен­щины их славятся красотой, и между ними есть такия, у которых цвет лица пе темнее, чем у китаянок.
Соединенные группами из пяти или шести семейств, карены живут маленькими поселка­ми, и все жители поселка состоят между со­бою в родстве, так как браки никогда не заключаются вне своего клана. Одна пли две ■большие хижины, служащие кровом всей об­щине, составляют деревню; после несколь­ких лет пребывания на одном месте, се­мейная группа покидает свои поля,чтобы идти основать новое поселение па девственной земле леса 3): они бегут, как сами говорят, по­тому, что вокруг их жилища расплодилось слишком много злых духов, и идут искать места, где атмосфера менее населена этими врагами человека. Когда карен благословляет своего новорожденного младенца, он воору­жается бамбуком, чтобы прогнать последова­тельно ко всем странам горизонта бедность, страдание, несчастье, слабосилие, леность, вся­кую скверну. «Беды всякого рода, уходите прочь!» восклицает он. Затем тою же бамковою тросточкою он призывает добрых ге­ниев, по гениев добродетели прежде, чем гениев счастья; «приди, прямодушие; приди, честность; приди, богатство; приди, влия­ние; блага всякого рода, придите!» 4). Когда карены хотят отмстить кому-нибудь тайными влияниями, они тоже взывают к духам, на­селяющим воздушные пространства: после проклятия, произносимого над врагом три дня сряду при закате солнца, они берут за­жженную ветку, которая скоро гаснет, гнилое яйцо, нечистые остатки еды: «Пустьтвоя жизнь угаснет, как угасла эта ветка! Да будешь ты лишен потомства, как это гнилое яйцо! Пусть копец твой походит на эти отброски!» Или они наводят на него порчу, околдовы­вают в глиняном изображении, представляю­
() Logan, „Journal of the Indian Archipelago*, vol. Il; Max Muller, „Science of Languages1*.
2) Ch. Alexander Gordon, цитированное сочинение
3) J W. Helfer, „Gedruckte und ungedruckte Schriftenu.
4) „Journal des Mission dvangeliques44, 1836.
734
щем ненавистного человека: продежурив пе­ред этим изображением три дня и три но­чи без спа, без пищи и питья, мститель раз­бивает, наконец, глиняную куклу ударом камня, который представляет руку демона *)• Между их божествами наиболее чтимыя—это камни-фетиши, но они требуют крови, и жре­цы приносят им в жертву кур и свиней; камни эти по большей части—горные хруста­ли, яшмы, халцедоны. В старину бывали да­же человеческие жертвоприношения: так, ра­бов зарывали живыми в землю на могиле начальников племени; теперь ограничиваются тем, что привязывают их па некоторое время подле могилы. рассказывают, что у некоторых каренских племен могущество общественного мнения так велико, что че­ловек, обвиненный в каком-либо дурном поступке перед его товарищами, сам себя обрекает на смерть: он отправляется в ка­кое-нибудь глухое место, вырывает там себе могилу и собственноручно задушает себя. Есть еще карены без всякой цивилизации и не носящие никакой одежды, кроме куска де­рева или коры; по масса наций постепенно по­кидает свои дикия привычки везде, где она приходит в частое соприкосновение с жи­телями городов. Между туземными племенами Индо-Китая нет ни одного, которое бы так легко приняло христианство, по крайней мере в наружных его обрядах. Правда, что, испо­ведуя одну из религий Запада, обращенные карены не покидают и своих древних язы­ческих веровании. Так, многие туземцы, пе­рестав татуироваться в угоду европейским миссионерам, все-гаки рисуют себе на одежде» магические фигуры, которые они прежде имели на коже *)•
Число христиан в британской (Нижней) Бармании в 1880 году:
Каренов: 72.000 протестантов, 12.220 ка­толиков; всего 84.220 христиан в 451 при­ходе.
Варманцевъ—1.200; европейцев и евроазийцев-—11.860; всех христиан в англий­ской Бармании—97.280.
Другая раса, представленная в Бармании несколькими сотнями тысяч душ,—пианы, которые принадлежат к тому же этническому корню, как таи или сиамцы, и которые, впро­чем, гораздо многочисленнее в пределах Сиамского королевства, на верховьях Менама и в бассейне Меконга: их встречают рассеянными племенами до самых границ Тон­кина. Тунгту (лау, пау), которые живут в равнине Ситтанга и которых обыкновенно считают одним из каренских племен,
Ч Mason, „Journal of the siatic Society of Bengal1*, 1868.
2) Dalton, „Ethnology о Bengal14.
735 ГЛАВА ИИ.—
принадлежат, кажется, к нации пианов *)• Ассамские народности нага, куки, лушаи встре­чаются также в Бармании на восточной отло­гости гор Ассама, преимущественно в Ма­нипурском крае, которым овладело англий­ское правительство и который оно присоеди­нило к Бенгальскому президентству, хотя эта территория принадлежит географически к Индо-Китаю. Мало найдется стран, где бы можно было наблюдать большее разнообразие наречий, чем в этой части Индийской импе­рии: во многих долинах жители соседних деревень не понимают друг друга 2).
Моны, талайны, или «поморяне», живущие в большом числе по всему прибрежью ан­глийской Бармании. составляют, как пола­гают, население, отличное от барманцев или мрамма; их первобытный идиом очень похо­дит на язык мундов, сингбумских и чотапагпорских коларийцевъ8). Потомки древних владетелей страны Пегу, они были покорены, в свою очередь, в половине прошлого столе­тия и долгое время терпели тяжкое угнетение. Оттого они охотно переменили господ, когда англичане овладелиТенассеримом и областями Пегу. Эти поморяне мало-по-малу сливаются с барманцами; в некоторых городах, как, например, в Мульмейне, где почти все на­селение талайнского происхождения, господ­ствующий языкъ—барманский. Дома талайнов легко узнать по кокосовому ореху и по крас­ным или желтым флюгаркам, повешенным на одной из сторон жилища: там имеет резиденцию дух, покровитель семьи * 3 4). Земле­дельцы по большей части, талайны подпадают влиянию жрецов, торговцев, барманских чи­новников: «народ книги», как и мандалай­ские буддисты, они признают превосходство тех, кто им дал, вместе с этою «книгой», соответственную цивилизацию. Яуи арраканцы западного берега тоже «народы книги», и, хотя состоят под английским владычеством, но всего охотнее вступают в общение со своими единоверцами, обитающими на берегах Ира­вадди. Священная «книга» проводит раз­дельную черту между цивилизованными и на­родностями, называемыми дикими, каково бы, впрочем, ни было действительное состояние их культуры.
Барманцы, составляющие наибольшую часть цивилизованного населения Аше-Пайи, или «Восточной страны», дают себе имя мьяма или бама, происходящее от древнего наиме­нования мрамма, в котором большинство этимологов видят имя самого Брамы 5 *). Та­ким образом, барманцы возводят свою ро­
Addf Bastian, „Die Volker des Oestlichen Asien".
a) Mason „Journal of the Asiatic Society of Bengal", 1866, № 1.
3) Logan; Phayre; Dalton, „Ethnology of Bengal".
4) Shwaye Yoe, „The Burman".
5) Mac Mahon, „Karens of the Golden Chersonese".
-индо-китай. 73G
дословную до высшего бога первых индусов. Они выдают себя за потомков индийских иммигрантов, пришедших из Айодиа на бе­регах Ганга, п король их, претендующий на происхождение по прямой линии от государей солнечной и лунной рас, носит их знаки царского достоинства на своем троне и в украшениях своего дворца *)• Имена городов,. Ратналура, Амарапура, Мангалапура, Синга­пура, напоминают своею санскритскою эти­мологией влияние браманов, сопровождавших основателей. Конечно, предание справедливо в известной мере: несомненно, что на берегах Иравадди поселились колонии индусских ци­вилизаторов; но последние, вероятно, приве­ли с собою лишь небольшое число женщин, и мало-по-малу мраммы, смешавшись с тузем­ными племенами, кончили тем, что сделались, похожи на них физически. В Бармании ред­ко можно встретить настоящий тип индуса арийского происхождения; почти везде видишь, плоские лица, с маленькими скошенными глазами и широким носом, но физиономия у барманцев более открытая, более веселая, чем у китайцев. Чтб касается языка, то он. носит на себе следы смешения, которое со­вершилось в стране между двумя расами. Первоначальный диалект, моноспллабический,. как и китайский, и располагающий тремя уда­рениями или повышениями голоса, чтобы раз­личать омонимы, обогатился множеством ин­дусских слов, заимствованных из священ­ного языка; впрочем, они вообще выговари­ваются не отчетливо: употребление бетеля сде­лало барманцев народом бормотунов 2). Барманское произношение невозможно точным образом передать па письме при помощи евро­пейских алфавитов. Все слова смягчаются в произношении; так, самое имя народа мрамма превратилось в устной речи в мъяма^ а название реки Айравати (Иравадди) изме­нилось в Ай-я-уа-ди. Барманская азбука про­изошла из санскрита, тогда как религиоз­ным языком остался пали, которым гово­рили в пригангской провинции Бехар, буд­дийский « Монастырь ».
Большинство барманцев малорослы, но сильны и проворны; немощные между ними очень редки, и пропорция больных ниже той,, которую мы видим в Европе. Всемогущий обычай сделал роды очень опасными: в по­мещении, где находятся рожающие женщины,, разжигают сильный огонь, может быть, для того, чтобы удалить злых духов; но несча­стным родильницам приходится так жутко* от этого нестерпимого жара, что «каждые ро­ды стоят матери добрых пятнадцати лет.
]) Phayre, „Journal of the Asiatic Society of Bengal".. 1864.
2) Max Muller; Vivien de Saint-Martin, „Nouveau Dictionnaire de Geographic"; Shway Yoe.
737 БАССЕЙНЫ ИРАВАДДИ И САЛУЭНА. 738
жизни» '). Женщины, которые были пзбавлериоды мира возрастание числа жителей идет ны родными от этой пытки, едва успеют быстро: в некоторые годы бывало, что простые разрешиться от бремени, как уже выходят местечки превращались в многолюдные гоиз своей комнаты и снова принимаются за рода. Средства к жизни так легко приобре-

работу. Браки плодовиты и дети многочислен­ны. Если общая цифра народонаселения обеих Барманий незначительна, то причина тому вой­ны, часто опустошавшие страну, ибо в пе’) Shway Yoe, „The Burman14.
География Реклю. т. VIII.
таются в этой плодоносной стране, что, без чрезмерного труда, почти все население поль­зуется известным довольством; бедных можно встретить только вокруг пагод *), 11
*) Albert Eytche, „Burma, past and preset44.
24
ГЛАВА Ш.—ИНДО-КИТАЙ.
739
то только благодаря тому, что обязательное для монашествующих подаяние милостыни созда­ло в копце концов касту нищих. Религия, если бы предписания её строго соблюдались, запрещает барманцам есть мясо, но они употребляют в качестве мясников мусуль­ман, так как люди, убивающие животных для питания, у них в большом презрении. Один из самых всеядных народов зем­ного шара, барманцы не брезгают даже змея­ми, игуанами и ящерицами; но почти все они крайне умеренны в пище: они обыкновенно довольствуются небольшим количеством риса да несколькими бананами.
Барманцы вообще довольно богато одеты, и материи ярких цветов, которые они об­вертывают вокруг тела, всегда изящно дра­пированы; ткани, носимые женщинами, ниспа­дают па колени, но открываясь с боков, чтобы дать свободу движениям ноги. Еще почти все мужчины имеют привычку та­туировать себе бедра до колена; в годы юно­сти они таким образом трудятся над укра­шением своей особы при помощи фигур жи­вотных, символических образов, священ­ных слов, красных и синих черт, пере­плетающихся в волшебном порядке, с тою целью, чтобы «пропитать себе тело целебным средствомъ» и чтобы сделать его неуязви­мым 1). Еще не так давно с тою же целью вводили под кожу золотые кружки, серебря­ные монеты, долженствовавшие предохранять от всякой беды того, кто их носит *); так, и теперь еще погонщики мулов в Юнване запускают себе под кожу на шее и на груди до десяти или пятнадцати штук золо­тых монет и драгоценных камней, как для того, чтобы уберечь их от воров, так и для того, чтобы застраховать свою жизнь от злого рока. Специальная татуировка, на­чертанная на шее и кистях руки невольни­ка или уголовного преступника, изображала оковы и ручные кандалы: это был знак при­надлежности другому лицу или клеймо позора, наложенное правосудием. «Громовые камни», т. е. кремневые топоры и стрелы, случайно вырытые из земли сохой, считаются обладаю­щими великой силой и, обмокнутые в закол­дованную жидкость, кладутся в комнате ро­дильниц.
Так же, как в Китае и в Индии, все де­вушки в барманской земле выходят замуж, но брачные союзы не заключаются тотчас же по выходе из детского возраста, как на полуострове по сю сторону Ганга. Призна­ваемые в обыденной жизни равными мужчи­не, женщины принимают участие' в делахъ
Bastian, „Siam“; Shway Yoe, „The Burmanu; Snodgrass, „Burmese Waru.
’) Yuie, „The Book of Marco Pclou, П; Anderson, „From Mandalay to Momien“.
740 семьи, и никакое решение не принимается окончательно без того, чтобы не посовето­ваться с ними. Брак не есть ни таинство, ни гражданский юридический обряд, и жена вольна отказаться от сожительства с мужем, когда она не одобряет его поведения; но раз­вод составляет очень редкое явление, осо­бенно после рождения детей. Разлучение со­вершается полюбовно: каждый из супругов зажигает свечку, и та из них, которая рань­ше догорит, дает хозяину или хозяйке пра­во уйти, унеся из дома самые дорогия вещи. Даже во время продолжения брачного союза всякое «благоприобретенноеимущество» жены составляет её неотъемлемую собственность ,). Однако, некоторые обычаи свидетельствуют об известной неравноправности женщины в сравнении с мужчиной: так, перед судом, она не переходит за порог судилища, и муж­чина почел бы себя обесчещенным, если бы женщина ходила на высшем уровне; во избежание этого несчастия, дома всегда отроют­ся в один этаж 8). В отношении погребаль­ных обрядов, так же, как и в отношении свадебных церемоний, барманцы действуют по своей воле, без всякого вмешательства со стороны закона. Тело умершего пли сжигают на костре, или зарывают в землю, сообраз­но с желанием, выраженным самим покой­ным. Обычаи королевской семьи разнятся во многих отношениях от обычаев, соблю­даемых в остальной нации. Так, принцы женятся на своих сводных сестрах, а стар­шая дочь короля обречена на безбрачие 3).
В больших городах королевской Барманип большинство туземцев, нравственно ис­порченные гнетом двора, лживы и раболепны; но по этим людям, окружающим королев­скую власть, не следует судить обо всем на­роде. В сельских местностях, где жители могли убегать в леса при проходе армий или алчных сборщиков податей, можно лучше наблюдать барманцев и оценить их счастли­вый природный характер. Они вообще жи­вые и смышленые, веселые, остроумные, вели­кодушные, очень любят игры, музыку и удо­вольствия; случалось видеть, как жители квар­тала, выгоревшего утром,воздвигаливечером, среди развалин пожарища, театральные под­мостки, чтобы утешить себя несколькими ве­селыми часами за потерю всего своего иму­щества 4). Обладая очень подвижным умом, они, тем не менее, постоянны в своих при­вязанностях; редко случается, чтобы глава
9 Ch. А. Gordon, цитированное сочинение; Не]fer, ци­тированные мемуары.
*) Mondiere, „Dictionnaire des sciences anthropologiquesu.
3) Phayre, „Journal «f the Asiatic Society of Bengalu, 1864, № 4; Yule; Bastian; Shway Yoe.
0 Shway Yoe, „The Burman".
БАССЕЙНЫ ИРАВАДДИ И САЛУЭНА.
741
семейства делал малейшую разницу в обра­щении с детьми, хотя бы даже один из них был европейского происхождения. Бар­манцы очень гостеприимны, радушно прини­мают иностранца и стараются предупредить его желания; вдоль дорог путешественники находят сараи для отдыха и сосуды с чистой водой для утоления жажды. Вежливость соста­вляет национальную добродетель; в этом отношении мраммы и талайны походят на японцев и стоят выше огромного большин­ства европейцев. Хотя очень впечатлитель­ные и подвижные, они, однако, не вносят в свои поступки той страстности, которая делает их соседей, малайцев, иногда столь опасными; они не мстительный легко прощают обиды; они очень покорны и позволяют себя угнетать без сопротивления, ограничиваясь тем, что молят Будду, чтобы он защитил их от «пяти враговъ»: огня, воды, разбой­ников, недоброжелателей и правителей *). Барманцы нравственными качествами выгодно •отличаются от индусов, которых онп назы­вают своими братьями; они не признают деления на касты, или. по крайней мере, не применяют его строго на практике; человек самого низкого звания может сделаться рав­ным с великими мира сего; он не встречает ви одного из тех непроходимых сослов­ных барьеров, которые делают из индуса раба судьбы. Новейшая история английской Бармании доказывает, что туземцы умеют пользоваться той свободой, в которой отка­зано большинству жителей полуострова по сю сторону Ганга. Однако, рабы, состоящие при кумирнях, сожигатели трупов, прокаженные, тюремщики и палачи, которых считают су­ществами, виновными в каком-нибудь пре­ступлении во время предшествующего их су­ществования, остаются вне всякого общества; они не имеют даже права учиться в школе; нищий отказывается от их милостыни, то­мимый жаждой прохожий ни за что не согла­сится принять ни одной капли воды из их рук.
В действительности, религия, господствую­щая в Бармании, та, которая регулирует все акты жизни, есть поклонение демонам; оффи­циальным же культом является буддизмъ*)• Барманцы боготворят Гаутаму, воплощение Будды; во всех городах, во всех селах и деревнях в честь его воздвигнуты высокие пагоды или скромные кумирни, и статуя Му­дреца, с кротким, почти женственным ли­цом, стоит в глубине храма. Прежде было в обычае у богатых людей посвящать избы­ток своего состояния на сооружение этих ре­лигиозных зданий, и многие из покинутыхъ
9 Shway Yoe, цитированное сочинение.
9 Shway Yoe. цитирсванное сочинение; Adolf Bastian, Jieisen in Birmau,
742 городов, жилища которых были преданы пламени завоевателями, или разрушены вре­менем, состоят только из храмов, построен­ных из кирпича, из мрамора или пз текового дерева с красивой резьбой. В паши дни религиозное зодчество уже не в такой чести, как было прежде, и щедроты богатых барманцев, употреблявшиеся в былое время на сооружение пагод, теперь чаще идут на сооружение театров; но жрецы, или помги, отличающиеся, впрочем, полнейшею веротер­пимостью в отношении чужих религий, попрежнему очень многочисленны. Онп не со­ставляют особого класса, потому что не дают обета монашества; каждый помгп может во всякое время сложить с себя духовный сан и вернуться в первобытное состоя­ние. С другой стороны, и сделаться жрецом может всякий желающий; даже обязательно для молодых людей светского общества посту­пать послушниками в монастырь на несколь­ко лет, или на несколько недель, и там все равны: царский сын не пользуется большим почетом, чем сын последнего нищего 9Тела жрецов сжигаются пли при помощи ра­кет, которые пускают издали, чтобы зажечь костер, пли посредством трения двух ку­сков дерева; когда же дело идет о простом смертном, то для зажигания костра достаточно обыкновенной спички.
Название «талапуанъ», которое европейцы дают барманским и сиамским жрецам, про­изошло, вероятно, от талапат или талинот, названия веерной пальмы (corypha ошbraculifera), лист которой служит опахалом священнослужителям храмов, при чем на этом листе вырезаны священные письмена *)• Главная обязанность жрецов состоит в об­учении чтению и письму мальчиков околодка: каждый монастырь есть в то же время школа. За немногими исключениями, все барманцы умеют разбирать свои священные книги, и будучи, по грамотности, гораздо выше большин­ства западных людей, они всегда носят при себе таблички для того, чтобы иметь возмож­ность, в случае надобности, поддержать свою беседу письменными объяснениями, знаками или вычислениями. Но начатки образования, ко­торым обучают помги, смешаны с таким множеством пустых формул и церемоний, что в школах английского основания, даже в тех, которыми руководят миссионеры, с трудом объясняющиеся на местном языке, число воспитанников увеличивается с каж­дым годом; кроме того, девочки, которые не могли поступать в монастыри, получают те­перь элементарное образование в светских учебных заведениях. В британской Барма-
9 Shway Yoe, „The Burman u.
2) Pallegoix, „Description du royaume Thai ou Siam*4.
ГЛАВА III. ИНД0-КИТАЙ.
743 нип около двух третей школ, состоящих при монастырях, находятся под наблюде­нием английского правительства. В 1880 го­ду монастырей в английской Бармании было 4.279 с 6.408 монахами, не считая послуш­ников и аколитов. Монастырей, состоящих под контролем правительства, насчитывалось 2.678. Светских начальников школ было 473; средних учебных заведений 36; кроме того, в Рангуне есть европейское училище.
Половина барманского народонаселения, и при том самая образованная, самая богатая и самая благоденствующая, если не самая мно­гочисленная, подвластна Англии; однако, пегуанские браманцы все еще видят в короле, имею­щем свою резиденцию в Мандалае, если не государя, то, по крайней мере, священную осо­бу, представителя Гаутамы. Несмотря на по­литическую границу, указываемую линией ]9°30' сев. шпроты, барманцы королевства Ава и барманцы английской территории имеют ясное сознание своей национальности и смотрят на себя, как на один народ, разделенный на время, но долженствующий когда-нибудь со­единиться в одно целое. В то время, как барманцы редко эмигрируют в Сиам, Индию пли Малазию, они охотно переселяются в зем­ли, населенные их единоплеменниками. Само собию разумеется, эмиграционное движение на­правляется теперь на юг, из королевства Ава к английской Бармании Деспотическая власть короля, произвольная система податей и на­логов, беспорядочность и произвол админи­страции, недостаток торговых удобствъ— все это побуждает подданных самодержавного повелителя бежать через границы в стра­ну, которая, хотя и состоит под владыче­ством чужеземцев, но, тем не менее, на­селена барманцами, и где каждый может спо­койно пользоваться плодами своего труда. Как говорил английский уполномоченный, который, без всякого трактата, просто по нраву силь­ного, начертал границу, в 1853 году, взяв у королевской Бармании провинцию Пегу, ко­ролевство Ава держит в своей руке «как бы косточку плода». Страна отделена от Бен­галии и Ассама горами без дорог, горами, один склон которыхъ—а в Манипуре даже оба противоположные склона—принадлежат к Англо-индийской империи; отрезанная от всякого сообщения с морем, лишенная даже территорий в трех дельтах Правадди, Спттанга и Салуэна, имеющая сношения с Ки­таем и Ассамом только через горы и пло­скогорья, населенные полудикими и часто враж­дебными народами, эта страна как бы запер­та в тюрьме; она всецело во власти англи­чан. расстройство, в котором она находится уже несколько лет, должно быть приписано в большей части тем безобразным и про­тивоестественным контурам, которые ей
744 насильно приданы этими могущественными со­седями. Понятно, что подобное положение дел, столь гибельное для стран но среднему тече­нию Правадди, не может долго продолжаться; настанет момент, когда английской торговле на низовьях реки понадобится установить не­посредственные сообщения с Китайской им­перией через верхнюю Бармаиию. Следователь по, столкновение, созданное экономическими интересами, сделается неизбежным, и в на­стоящих обстоятельствах легко предвидеть, которая из двух держав останется в вы­годе: благодаря пару, Правадди, центральная артерия так называемой «независимой» Бармании. находится уже, так сказать, во власти Англии. Паровой флот нижней Правадди, бук­сирующий шаланды, мог бы в пять дней вы­садить перед Мандалаем 13.600 человек войска, вместе с провиантом и пушками *).
Из двух половин барманской нации, та, которая населяет области, прилегающие к морскому прибрежью, все более и более пре­восходит другую половину промышленностью, торговлею и работами всякого рода. Земледе­лие, составляющее занятие огромного боль­шинства жителей, получило значительное раз­витие, благодаря разделению земли па мелкие хозяйства. Английское правительство, заняв место барманского короля, в качестве общего владельца земельной собственности госу­дарства, роздало прямо от себя земли малень­кими участками, в среднем размере от 3 до 4 гектаров, так что между крестьянином и казной нет никакого посредника, в роде земиндара, пли крупного арендатора удвоивающего налог с земли Земледельцы, по­селившиеся на новых, нетронутых плугом землях, освобождаются, в течение известного числа лет, от всяких податей и повин­ностей; затем, когда их поля начнут при­носить полный доход, они обязаны платить правительству подать, равноценную пятой до­ле сбора произведений,—пропорция гораздо ни­же размера налогов, взимаемых в Индии по сю сторону Ганга. Тогда как средняя нор­ма заработной платы сельских рабочих па западном полуострове исчисляется менее чем в 3 франка в неделю, она превышает 9 франк. в английской Бармании. Немногие из туземцев могут назвать себя богатыми, но зато там почти нет и бедных, и толькоочень малая часть недвижных имений обре­менена долгами: ростовщики, которыми ки­шат деревни Индустана, еще недавно были почти неизвестны в селениях на нижней Иравадди; к несчастью, четские закладчики с Коромандельского берега узнали теперь дорогу и в Барманию. Золото и серебро, ко­
’) „Journal officiel de la Republique fran^ais?44, lOjniu 1879.
БАССЕЙНЫ ИРАВАДДИ И САЛУЭНА.
7 46
745
торого ежегодно ввозится в страну на сумму свыше 30.000.000 франк., употребляется глав­ным образом па фабрикацию украшений для барманских и каренских женщин: это сбе­режение, в виде предметов роскоши, про­стирается, вероятно, средним числом, до ЗОО франков в год на каждое семейство. К сожалению, употребление опиума, введенное ан­гличанами, делает большие опустошения сре­ди барманского населения.
Местная торговля громадна: в каждой де­ревнеторговцы и торговки раскладывают свои товары прямо под открытым небом; по всем дорогам идут и едут разносчики, караваны вьючных животных, обозы запря-
между английской Барманией и верхней Бар­манией, пли королевством Ава, тоже возро-
стает. несмотря на дипломатическую ссору двух правительств и происходящие от того притеснения всякого рода: торговые монополии относительно строевого леса, смолы кашу, ке­росина. драгоценных камней, данные манда­лайским двором китайским откупщикам, составляют главные препятствия развитию торговых дел. С Сиамом торговые сно­шения английской Бармании встречают другие трудности, именно трудности, которые пред­ставляет сообщение через лежащие между этими странами пустынные и гористые области; дороги, которые теперь пролагаются на восто-

Барманская арба.
женпых волами телег пли арб, которые еще сохранили форму крытых лодок с на­весом; скрип тяжелых сплошных колес слышится по ночам за несколько верст, на­гоняя страх на пантер и других кровожад­ных зверей. Около тридцати пароходов и слишком 65.000 простых судов разной ве­личины, из которых иные поднимают свы­ше 150 тонн, плавают по Иравадди и её рукавам. Совокупность торгового обмена с другими странами возростает из года в год; уже в 1820 г. она превышала 550 мил­лионов франков, так что, пропорционально пространству и населению, она почти равняет­ся сумме торговых оборотов Франции. Около четырех пятых этой торговли производится морским путем: однако, торговый обменъ
ке от Мульмейпа и рез водораздельную к Мепаму, получат торговля будет ими воски товаров между
Внешняя торговля течение фискальнаго
которые перейдут чецепь, чтобы спуститься важное значение, когда пользоваться для переморем и рекой.
английской Бармании в [s80—1881 года:
Вывоз .
Привоз...
Сумма .
Морем.
фри нк.
236.875 (NX) 220 150000
457.025. (К и)
Сухим путем, франк.
4S 920.1 00 6О215Ю00 чО.иЗэ ООО
Вместе.
Франк. 285.795.00') 270.365.000 556Д60ИИбо
Ценность торгового обмена между обеими Барманиямп в 1877 году: 68.474.725 фран­ков.
Движение судоходства по заграничной тор­
ГЛАВА III. ИНДО-КИТАЙ.
748
говле: 2.438 пароходов, вместимостью — 1.668.325 тонн; 3.020 парусных судов, вме­стимостью— 862.830 тонн; всего 5.458 су­дов, вместимостью —2.531.155 тонн.
Промышленность развилась в такой же сте­пени, как земледелие и торговля. Барманцы во все времена были искусными резчиками на дереве, ткачами, литейщиками бронзовых изделий: огромные колокола их храмов сви­детельствуют об их искусстве в обработ­ке металлов; пх скороходные шлюпки, с носом в виде полумесяца, откуда кормчий делает знак тридцати или шестидесяти ма­тросам, дружно действующим вызолоченны­ми веслами, мало имеют равных себе во всем свете по быстроте движения, и нельзя доста­точно надивиться той ловкости и быстроте, с какою судовщики на Иравадди разверты­вают или переставляют свои четыреуголь­ные или веерообразные паруса, привязанные к рее в 40 метров длиною. С тех пор, как порты английской Бармании стали отпра­влять заграницу такое огромное количество рису (так, например, в течение фискального 1881 —1882 года было вывезено этого продукта 957.200 тонн, на сумму около 150.000.000 франков), сдирание шелухи с рисовых зерен сделалось главною местною промышленностью; но эта работа производится в обширных заводах, которые почти все принадлежат европейцам пли китайцам; барманцы употребляются на этих обдирных «мельницахъ» только для надзора за рабочими пли для ручного труда; до настоящего време­ни механики всегда набирались и набираются между иностранцами, особенно между «детьми Гана», которые начинают появляться в крае.
Число их, несомненно, будет возростать, когда переселенцы из китайских провинций Фокиена и Куантунга узнают но народной молве об изумительных естественных источ­никах этих богатых стран, где возделан­ные земли не составляют еще даже пятнад­цатой части территории *). В настоящее вре­мя поток иммигрантов, представляющий седь­мую часть общего числа жителей, состоит пре­имущественно из северных барманцев, ка­ренов, пианов, клингов с Коромандель­ского берега и бенгальцев, пришедших из Джиттагонга, под управлением своих «на­чальников работъ». Иногда дороги бывают покрыты бесконечными вереницами этих пе­реселенцев, которых крупные предприни­матели склонны третировать как невольни­ков. Женщины сопровождают эти пересе­ленческие партии лишь в небольшом числе, а что касается барманцев из королевства
Ава, то им запрещено приводить с собою семьи; оттого мужское население почти на од­ну двенадцатую превышает женское, и про­порция метисов, имеющих в своих жи­лах в одно и то же время кровь бирман­скую, индусскую, китайскую, быстро увеличи­вается.
Этнические элементы народонаселения в английской Бармании, считая в том числе юж-
ный Тенассерим:
Перепись 1872 г. жит.
Перепись 17 февр. 1881 г жит.
Прирост, процент.
Барманцев и талайновъ 2.111.921
2.766.827
31,0
Каренов 331.706
518 294
56,2
Хьенгов 51.117
55015
7,6
Тунгту 24.923
33.554
42.6
Пианов 36.029
50.723
65,8
Диких горцев .. 31.242
27.598
—.
Индусов 137.014
246.289
79,7
Китайцев 12.109
12 962
7,0
Европейцев и евроазийцевъ 9.177
11.860
J9,2_
Всего ... 2.747.148
3736.771
36,2
Болыпинство пришельцев, за исключением магометан, скоро присоединяется к рядам буддистов; поклонники Вишну и Сивы сами собою, без всякого постороннего принужденият ходят в буддийские пагоды совершать свои религиозные обряды.
На мало исследованных берегах верх­ней Иравадди, в земле какиенов, между Ки­таем и Барманией, нет городских поселе­ний в собственном смысле, а есть лишь остат­ки городов, каковы, например, Качо и Айенгдама; теперь это деревни, окруженные палисадами, которые запираются каждый ве­чер, чтобы быть в безопасности от нападе­ния какиенов; вокруг наполненных водой рвов расстилаются обширные пространства, где видны еще следы прежних пашень 9; судовщики, поднимающиеся вверх по Ира­вадди, стоят на якоре по середине реки, во избежание неожиданных нападений со сторо­ны дикарей. Город Могунг, на боковом притоке Иравадди, лежит на самой границе барманской территории, но находящиеся в егоокрестностях нефритовые копи принадле­жат какиенам: китайцы и пианы, эксплоатирующие эти рудники с большой выгодой, в мирное время должны платить большую по­дать старшинам дикарей и пошлину королевско-барманским таможням; нефрит от­правляется в Кантон через Мандалай. К северу от Могунга находятся также место­рождения янтаря.
Важнейший город верхней Бармании, на границах территории какиенов и китайской
4) «Report on the administration of British Burma du­ring 1880—1881“.
4) Sandeman, Proceedings of the Geographical Society“, may 1882.
7 4 'J БАССЕЙНЫ ИРАВАДДИ И САЛУЭНА. /Щ)
провинции Юнпан, есть Вамо ( Вхамо), распо­ложенный на восточном высоком берегу Иравадди, в 2 километрах ниже впадения в нее притока Тапснг пли Тапинг Эго наи-
возникнуть город. Река легко судоходна до этого места, находящагося на расстоянии 1.20о километров от океана, и с 1866 года паро­ходы, имеющие до одного метра посадки въ

далее выдвинутый военный пост королевства Ава со стороны Китая: в то же время это самый значительный его торговый складочный пункт. В Вамо, как в точке пересечения исторических путей, необходимо должен былъ
воде, поднимаются вверх по течению до впа­дения Тапенга. Эта последняя река, сама до­статочно глубокая для плавания барокт.на про­странстве около 40 километров, спускается из долины, которая дает доступа» к первымъ
ГЛАВА III.—ИНДО-КИТАЙ.
751 ступеням плоских возвышенностей Юннапа: там начинается поперечная дорога, предста­вляющая наиболее удобный переход между Иравадди и Янтсекиангом, между Рангуном и Шанхаем. Это еще не все. Место слияния Иравадди и Тапенга, кроме того,указывается, как долженствующее быть современем свя­занным с Калькуттой через долину Барака и Манипур: дорога Ганга и Брахмапутры соединится с дорогой «Срединного Цветка», при начале судоходства по Иравадди. Многие города следовали один за другим в этой равнине нижнего Тапенга. К востоку от Бамо видны остатки двух городов, из ко­торых один известен под именем «Ста­рого Бамо»; на севере, на правом берегу Та­пенга, тоже есть развалины, указывающие ме­сто, где стоял древний город Цампенанго,— на языке пали Чампавагар,—который был столицей одного шанского государства и ко­торый разрушили сингпои.
О будущей дороге, которая должна соеди­нить непосредственно Индию с Китаемъчерез горы, продолжающие на востоке вал Гимала­ев, написаны сотни статей и целых книг, но можно сказать, что эта дорога уже суще­ствует; это «золотой и серебряный путь», ко­торым китайские войска спускались до самой равнины в 1769 году и которым всегда сле­довали посольства между двумя государствами; остается только, где нужно, сделать выемки в холмах и засыпать долины, для прокладки рельс. Несмотря на недоброжелательство королевской Бармании в отношении английской торговли, значительная часть товаров, посы­лаемых пз Рангуна к верховьям Иравадди, направляется в Китай. Целый квартал в Вамо, или Цинь-гае—как его называют ки­тайцы,—занят торговцами пз Юпнана, при­езжающими в этот город закупать хлопок, нефрит, разные европейские товары, до соли из Ливерпуля включительно; в 1881 году один караван, следовавший этою дорогой, за­ключал в себе слишком 1.500 навьючен­ных животных 4). Даже во время восстания пантаев торговое движение между Барманией и Китаем, через Бамо, никогда не преры­валось: но тогда этот город имел никак не более 5.000 жителей: в 1868 году Андер­сон исчислял население его только в 2.500 душ. Бамо, окруженный эстакадой, состоит из нескольких рядов тековых и бамбу­ковых домов, поддерживаемых столбами на высоте нескольких футов над уровнем почвы. Промышленности в нем нет почти никакой, кроме выделки сабель или дах, п приготовления глиняной посуды: отсюда и са­мое имя его, происшедшее от слова Манмои означающее «город гончаровъ».
752
Ниже по течению, на том же берегу Ира­вадди, деревня Куптуг, пли Киунг-тунг, расположенная у входа в одно ущелье реки, была иногда соперницей Бамо по торговле с Китаем; небезопасность дорог заставляла караваны видоизменять свой маршрут, со­образно превратностям войн и союзов. Вниз от этого дефплея, до нынешней сто­лицы Бармании, нет значительных городов, ни важных рынков: наиболее посещаемые места—это высокие мысы, увенчанные паго­дами, и скалистые острова, где бесчисленные религиозные здания, окруженные деревьями, высоко поднимают своп позолоченные шпицы над густою листвой: так, остров Шве-гу, «Лес пагодъ», содержит, говорят, не менее 999 святилищ *)• Рыбачья деревушка, распо­ложенная на левом берегу Иравадди, соста­вляет все, что осталось от древней столицы Бармании, Тагунга, основанной в первые вре­мена барманской колонизации; тридцать пять королей следовали один за другим на тагунгском престоле, но, вследствие нашествия варваров, царская резиденция была перене­сена оттуда немного южнее, в Паган, назы­ваемый теперь «Старым Паганомъ», с тех пор, как другой город того же имени был построен в 350 километрах ниже по тече­нию Иравадди. Остатки этих двух соседних городов, Тагунга и Пагана, поросли лесом, так что теперь с трудом можно отыскать там и сям развалины пагод и статуй Будды. Другая деревня, тоже лежащая па левом бе­регу реки, носит имя Цампенанго; как и город, предшествовавший Бамо при впадении Тапенга в Иравадди,—это бывшая столица шанского царства. В окрестностях разработывают, но не очень деятельно, несколько каменноугольных копей.
Главное колено Иравадди, между Бамо и дЬ.иьтой, есть важнейшее историческое место современной Бармании: здесь возникли после­довательно четыре столпцы, Сагайн, Ава, Амарапура, Мандалай. Правда, что мало най­дется местоположений, которые представляли бы больше выгод для основания центрального города многолюдной страны. Несколько второ­степенных рек впадают в этом месте в главную реку; в небольшом расстоянии от­туда, ниже по течению, главный приток Ира­вадди, Кьендвен, соединяет свои воды с во­дами главной долины; направление, прини­маемое главной рекой, от Мандалая к Па­гану, совершенно совпадает с направлением Арраканского залива, и этот путь продол­жается удобными для прохода брешами по го­рам; наконец, на юге, длинная долина откры­вает прямую дорогу к истокам Ситтанга; нет сомнения, что настанет день, когда
9 „London and China Express", jan. 27, 1882.
*) Shway Yoe, „The Burmanu.
753
БАССЕЙНЫ ИРАВАДДИ И САЛУЭНА.
754
этот сгио почвы оудет выоран для про­ложения железного пути, который даст Ман­далаю быстрые средства сообщения с другими -странами.
Ава, древнейший из упомянутых четырех городов, имеет в то же время наиболее живописное местоположение. Он находится па самом берегу Иравадди, как раз в том месте, где река меняет направление, пово­рачивая к западу, и где приток Мипги со­единяется с главной рекой многочисленными извилистыми каналами. На противоположном берегу, на скатах и на вершине холмов, -блестят позолоченные куполы пагод Сагайна, который тоже был столицей государства. Четыреугольная городская ограда Авы, около 10 километров длиной, еще довольно хорошо ‘Сохранилась, а внутренность её превратилась в обширный парк, аллеи которого предста­вляют бывшие улицы. Несколько уцелевших ■еще монастырей дают приют монашествующей братии; среди лесных прогалин, плодород­ная почва которых в изобилии доставляет садовникам превосходные плоды, рассеяны хижины поселян; дворец представляет уже руину, на половину заросшую зеленью; коровы мирно щиплют траву между распавшимися камнями этих развалин и спускаются по ко­ролевским лестницам на водопой к быстрому потоку, омывающему неровные ступеньки. Впродолжении слишком четырех столетий Ава была столицей Бармании. Основанная в 1364 году, она была покинута в 1783 году, затем снова служила резиденцией государю с 1822 по 1837 год. Палийское имя, которое ей давали оффициально, Ратнапура, или «Го­род драгоценных камней», не сохранилось за нею; более древнее народное наименование Ава, или Аэнгва, т. е. «Пруд рыбаковъ», вконце концов одержало верх и даже стало применяться ко всему государству. В сосед­них странах королевская Бармания извест­на вообще под именем королевства Ава ’).
Амарапура, или «Город бессмертия», имел очень кратковременное существование: оно про­должалось всего только семьдесят пять лет, да и то с перерывом, так как одно время он был покинут двором. В 1857 году, когда король дал приказ выбираться из го­рода, китайцы, которые незадолго перед тем построили себе новую пагоду, отказались по­следовать общему исходу и забаррикадирова­лись в своем квартале. Кончилось тем, что их оставили в покое, но притягательная сила материальных выгод оказалась действи­тельнее всяких насильственных мер: когда желтолицые «сыны Гана» увидели себя изо­лированными, без покупателей для своихъ
1) Yule, „Reports of the Mission to Ava in 1855“; A. Bastian, „Die Volker des Oestlichen Asieuu.
товаров, они добровольно, один за другим, покинули свои жилища и перебрались в Ман­далай. Правильный квадрат, образуемый го­родской оградой Амарапуры, находится в семи километрах по прямой линии к северовостоку от Авы, но он отделен от по­следней прудами, ложными речками, рисовыми полями; на ближайшей половине реки рассе­яны многочисленные острова, осеняемые вели­колепными деревьями: на западной стороне, Иравадди течет вдоль подошвы бесплодных Сагайнских холмов, бока которых испещ­рены полосами красного и коричневого цвета, происходящими от присутствия железной ру­ды. Недавно у подножия этих береговых скал построены большие чугуниолитейпые заводы.
Гавань Амарапуры служит в то же время гаванью для Мандалая, или Мандале, тепере­шней столицы государства, названной так по имени пригорка, который возвышается на се­веро-восточной стороне города. Современная резиденция находится в 4 километрах от реки, с которою ее соединяет широкая аллея, обставленная по бокам домами, амбарами для склада товаров, судостроительными верфями и мастерскими; говорит, барманский король именно потому и построил свою столицу среди рисовых полей, вдали от тенистых берегов Иравадди, чтобы не слышать ненавистного шума английских пароходов *). План-Мандалая, так же, как и план Амарапуры, пред­ставляет подражение плану китайских го­родов, заключающих внутри «город вар­варовъ», т. е. иноплеменных завоевателей. Более правильный, чем Пекин, Мандалай образует совершенный квадрат, обнесенный кирпичной оградой, с воротами по середине каждой из сторон и с башнями по углам, блистающими своими вызолоченными крышами. В центре города второй четыреугольный вал окружает королевский город, заключающий дворцы самого короля, его жен, министров, белого слона; точная середина, которую зани­мает трон государя, увенчана шпицем с семерною спиралью, который служит симво­лом горы Меру, центральной пирамиды мира 2). Перед каждым домом тянется ча­стокол, так называемый «царский палисадъ», за который должны укрываться жители, когда полиция возвещает о приближении «золотых ногъ» его величества. Новый, построенный но однообразному плану и из непрочных мате­риалов, Мандалай имеет вид парадного го­рода, существующего лишь на один день и долженствующего исчезнуть, как исчезли со­седние города, по королевскому капризу. Пред­местья, отделенные от города судоходнымъ
Ч Adolf Bastian, цитированное сочинение; Anderson, From Mandalay to Momien“.
’) Adolf Bastian, цитированное сочинение
755 ГЛАВА ПЕ­
РВОМ городской ограды и продолжающиеся на юго-запад до окрестностей Амарапуры, име­ют уже по самой беспорядочности их стро­ений более оживленную физиономию, чем окру­женный стеной город; береговая насыпь не­правильной формы защищает их от навод­нений во время разлива Иравадди. Нужно ска­зать, что стены Мандалая покоятся на пяти­десяти слишком человеческих трупах, ибо в Бармании, как некогда в Палестине, крае­угольный камень каждого здания должен быть «живой камень», имеющий силу отгонять ду­хов и злых гениев 9В 1880 году, когда что-то приключилось с резервуаром священ­ного елея, придворный астролог потребовал, чтобы были принесены в жертву сто муж­чин, сто женщин, сто мальчиков, сто дево­чек, сто солдат и сто иностранцев. Начали уже было хватать жертв, но объятое ужасом население стало убегать массами, и назначен­ное жертвоприношение пришлось отменить.
Мандалайская горка увенчана маленькою пагодой, статуя которой указывает пальцем то место, где король получил свыше повеле­ние построить свой дворец; другая статуя, об­ращенная лицом к востоку, как бы для того, чтобы могла созерцать горы Шан-Иома, по­казывает, по словам туземцев, убежище, куда король рано или поздно должен будет удалиться, чтобы уйти от англичан. На этом пригорке содержатся, на средства госу­даря, петушки и другие домашния животные, за которыми охотятся стаи диких собак. На юго-восток от холма обширная каменная ограда, в центре которой стоит высокая па­года, окружена и усеяна внутри красивыми крошечными зданиями: каждое из них содер­жит мраморную доску, на которой выграви­рована глубоко вырезанными буквами часть Питтагатпа^ или буддийского священного пи­сания. Эти изящные храмики, числом более 700, составляют священную библиотеку Ман­далая. Кроме того, есть много других рели­гиозных зданий в городе и его предместьях, но ни одно из них не отличается такими громадными размерами, как недоконченная менгунская пагода, находящаяся на правом берегу Иравадди, в нескольких километрах выше столицы: огромная масса, которая должна была оканчиваться пирамидой на высоте 150 метров, походит скорее на песчаниковую ска­лу, чем на человеческую постройку; землетря­сение, бывшее в 1839 году, раскололо колос­сальную каменную глыбу и сдвинуло с места ряды положенных камней; теперь деревья укрепляют свои корни в трещинах скалы. К этой пагоде должен был принадлежать и знаменитый колокол, весом в сто тоннъ
Э Shwaye Yoe, „The Bnrmanu; A. Bastian, „Geographische und Etlinologische Bilderu.
индо-китАЙ. 756
(слишком 6.000 пудов), который еще нахо­дится в соседстве храма и отливка которого производилась, кажется, под руководством европейцев 9Невольно приходишь в уди­вление при виде несметных богатств, употреб­ленных на сооружение всех этих зданий: золотые листы, которыми покрывают статуи и храмы, составляют едва-ли не главный предмет местной торговли.
В Мандалае живет много иностранцев. Переселенцы из Манипура, которым пору­чают преимущественно тяжелые работы, встречаются массами, а китайцы сосредоточили в своих руках управление большинством промышленных предприятий и заведений. Ар­мяне, которые некогда играли столь значитель­ную коммерческую роль в Инду стане и ко­торых оттуда почти окончательно вытеснили парсы и баниахи, сохранили свое влияние в Мандалае; наконец, есть не мало итальян­цев, французов, греков, смешиваемых ту­земцами под общим именем ъал и, которые пришли искать счастья в барманской столице; пять подгородных деревень населены като­ликами, приведенными, в качестве пленных, в прошлом столетии, во время завоевания Пегу; теперь они едва отличаются от барманцев 2). Прямая дорога, направляющаяся на северо-восток чрез Тейнп и горы Пиан, проникает в Юннан, но опа гораздо труд­нее, нежели дорога па Бамо; по рассказам ту­земцев, тропа, длиною около 1.000 киломе­тров, проходит через сорок шесть горных перевалов, через пять больших рек и двадцать четыре меньших потока3 *); караваны, следующие этим путем, употребляют, сред­ним числом, сорок дней, чтобы совершить трудный переход между Мандалаем и Юнпан-Фу; они перевозят, главным образом, медь и чай. К северо-западу от Мандалая, в гористой области находится город Мучобо, место рождения царя Аломпра, который сде­лал его столицей и резиденцией своей империи в половине восемнадцатого столетия.
Вниз от группы столиц, важнейший по торговле и самый многолюдный город коро­левства Ава в настоящее время—Мьи-кьян, стоящий на левом берегу реки, которая в этой части своего течения разветвляется во­круг многочисленных островов, частью оби­таемых; в этом месте трудно даже признать главный рукав, и устья большего притока Кьенъдвен переплетаются там с извили­нами самой Иравадди в бесконечный лаби­ринт вод. Дельта Кьен -двена имеет не менее 35 километров в ширину, и воды её орошают необычайно плодородные равнины,.
\и Bigandet; Yule; Anderson; Shway Yoe.
2) Bigandet, Annales de la Propagation de la Foiu„ 1864.
*) Anderson, „From Mendalay to Momien“.
БАССЕЙНЫ ИРАВАДДИ II САЛУЭНА.
757
рисовые поля которых много способствовали тому, что Мьп-кьян сделался большим рын­ком отпускной торговли; область Междуречья есть Сонарапанта древних писателей, быть может, Aurea Regio Птоломея ’). Кьенъдвен не судоходен, как Иравадди, до осно­вания высоких гор, в стране золота, не­фрита и янтаря; барки могут ходить только до города Кендат, лежащего в 150 киломе­трах вверх от слияния. Верхния долины его бассейна и прекрасная равнина, где на­ходится Манипур, главный город государ­ства того же имени, присоединенного к Англоиндийской империи, сообщаются с низовьем Кьен-двепа трудно проходимыми дорогами. Жители Манипура эмигрируют, как оверньяты: пх увидишь на всех больших дорогах Бармании гонящими перед собой своих вьюч­ных животных, буйволов или лошадей, и продающими красный товар и тысячу раз­ных мелких изделий своей промышленности. Между переселенцами встречаются также браманы, очень ценимые у буддистов, как астрологи. Все придворные чародеи—урожен­цы Манипура, пришедшие в Мандалай в ка­честве пленников пли вольных переселен­цев 2). Самый знаменитый род между мани­пурскими браманами—род «Лягушекъ», полу­чивший такое прозвище за свои частые омо­вения 3). Игра поло в такой же чести у оби­тателей Манипура, как и на другой оконечнести Индии, в Дардистане.
Город Паган, стоящий на одном мысе левого берега Иравадди, в том месте, где река снова принимает свое нормальное на­правление с севера на юг, занимает ме­стоположение. соответствующее положению че­тырех столиц — Авы, Сагайна, Амарапуры, Мандалая. Оттого он также был одною из королевских резиденций, после покипутия Ста­рого Пагана и прежде основания Авы. Разва­лины этой столицы едва упоминаются преж­ними путешественниками, хотя они занимают пространство около 13 километров вдоль бе­рега Иравадди. Эти руины заключают еще, но словам английского путешественника Ген­ри Юля, без малого тысячу пагод, хорошо сохранившихся; «тьма тьмуицая, словно хра­мов в Пагане»—обычная поговорка в Бар­мании. Предание гласит, что некогда их было счетом 9.999,—без сомнения, число мистическое, без всякого отношения к дей­ствительности; но, во всяком случае, пи один город в свете не имеет такого множества святилищ: в 1284 году, один барманский король, осажденный китайцами, разрушил шесть тысяч храмов, чтобы полученным таким образом материалом лучше укрепить
*) Н. Yule „Reports of the Mission to Ava in 1855“. ’) Shway Yoe, „The Burmanu.
a) Dalton, „Ethnology of Bengal14.
758
стены своей резиденции. бесчисленное множе­ство священных зданий, с статуями, колон­надами, террасами, башенками, с куполамй в форме колокола, пуговицы, яйца или луко­вицы, утомляет взор и воображение; посети­тель не имеет ни времени, ни сил осматри­вать весь этот необозримый хаос руин. Между этими остатками старины Юлю особен­но бросалась в глаза колоссальная лежачая статуя, длиной слишком 50 метров (70 ар­шин). Смесь стилей так велика в этом громадном некрополе, что тут видишь даже долмен, воздвигнутый, быть может, иммиг­рантами хасиа, и—чтб еще замечательнее — колонны, напоминающие римскую архитетуру Между сотнями монашеских обителей, рассеянных в обширной городской ограде, не­которые еще заняты отшельниками; но все дома, все гражданские памятники зодчества и королевские дворцы уже исчезли. Немногочи­сленные деревянные избушки, затерянные сре­ди необозримого пространства руин, имеют обитателями нескольких рыбаков да реме­сленников, выделывающих коробки и ларчи­ки: таково единственное население древнего го­рода; одна соседняя деревня, Ньюпг-ку, уна­следовала одну из промышленностей Пага­на—приготовление лаковых изделий. В 1826 году англичане одержали под Паганом реши­тельную победу, которая заставила барманцев просить мира.
К югу от Пагана, па левом берегу Ира­вадди, встречаем город Магве, за которым следует город Иепаи-Гионг, славящийся своими источниками каменного масла; много­численные пагоды, из которых иные по­строены в китайском стиле, высоко подни­мают свои куполы над городом «Зловон­ного Ручья», свидетельствуя о богатстве се­мейств, обладающих нефтяными колодцами. Ниже показывается, на западном берегу, Менла, резиденция губернатора барманской границы. Далее мы вступаем уже на англий­скую территорию, передовым стражем кото­рой прежде был Мьедай, стоящий на левом берегу; в настоящее время военный пост находится ниже по течению, на противопо­ложном берегу, в «городе Мангового дере­ва», или Тайет-мьо. Истинным центромъвсей северной области дельты Иравадди следует считать Пром. Расположенный на левом бе­регу, при начале аллювиальной долины, напра­вляющейся на юго-восток к Рангунскому лиману, этот город занимает истинную го­лову или вершину дельты, по крайней мере, с торговой, если не с гидрологической, точки зрения. Через Пром проходит железная дорога, из Рангуна к Алман-мио, санитар­ной станции, лежащей напротив «города Ман-
4) Oldham; Urawfurd; Yule; Shway Yoe.
759 глава hl—
гового дерева». Благодаря своему счастливому географическому положению, Пром есть один из тех городов, которые скоро оправляются после каждого бедствия. По свидетельству ле­тописей, начало его восходит слишком за две тысячи триста лет до нашего времени. Основанный под именем Тарек-Гетра или Тий-пкиттиа, он был окружен стеной в 60 километров длины, с 35 воротами. Разру­шенный, затем вновь отстроенный, он при­надлежал попеременно то талайнам, то бармапцам, этнологические области которых соприкасаются в этом месте. Окрестности Прома и развалины, окаймляющие берег Ира­вадди до Шуэдунга, принадлежат къчислу плодороднейших местностей и производят в изобилии рис, табак, овощи всякого рода. Тот и другой из этих городов украшены великолепными пагодами, куда пилигримы приходят на поклонение десятками тысяч. Многочисленные соляные источники, находя­щиеся в окрестностях, теперь уже почти не эксплоатируются.
Гензада, город, ближайший к вершине дельты в собственном смысле, стоит ниже места бифуркации, на главном рукаве, кото­рый сохраняет имя Иравадди, но который часто меняет русло. Этот город имеет не­которую важность, как центр гидравличе­ских работ в области дельты, но торговля в нем только местная; порты, где произво­дится торговый обмен с другими странами, лежат ближе к морю. Город Бассейн, один из древнейших портов, который археологи отождествляют с беспнгой Птоломея, зани­мает очень выгодное положение, как первая гавань дельты для кораблей, приходящих из Индустана и из Европы, но вход в реку Бассейн, или Навун, представляет значи­тельные трудности. Отпускная торговля сво­дится почти исключительно к вывозу риса, и набережные Бассейна бывают почти пусты, когда кончился сезон отправки этого продук­та Недалеко от города, на берегах рукава Дагга, находится круглое озеро, питаемое частью глубокими источниками и служащее поперемен­но водоспуском и резервуаром для вод раз­лива. Рыба заходит в это водовместилище та­кими массами, что ее ловят десятками тысяч штук; в сезон лова на озере собирается от восьми до десяти тысяч человек, и бе­рега покрываются базарами и заводами для приготовления нгапи Близ устья Наву на деревня Дальгузи служит местом дачной жизни, куда бассейпские негоцианты приезжают подышать свежим воздухом, очищаемым бризой.
Торговое движение Бассейна в 1876—1877
Э O’B-iley, „Journal of the Asiatic Society of Ben­gal*, 1861, №1.
ИНДО-КИТАЙ. 760
фискальном году—13.704.000 франк.; цен­ность вывезенного риса—12,501.050 франк.; вместимость судов при выходе -104.520 топ.
Рангун, порт восточного лимана Иравад­ди, быль выбран англичанами за главный город своих завоеваний в Бармании, и уже ранее государи королевства Ава сделали его местопребыванием вице-короля. Пагода, со­держащая волосы Гаутамы и мощи предше­ствовавших ему «трех Буддъ», давно уже, за несколько столетий до вашей эпохи, при­дала священный характер месту, где тейерь расположен город, но движение торгового обмена было сосредоточено несколько южнее, на берегах того же лимана. Деревня Дагун, названная так по имени пагоды, была возве­дена на степень города лишь в 1763 году, когда завоеватель Алунгбгура, или Аломпра, пришел туда провозгласить торжественно свою победу. Рангунъ—или, вернее, Ранкунъ—есть одна из многочисленных Никей, или Пицц, которые победители воздвигают в память своих триумфов: это имя напоминает «Ко­нец Войны», которую восстановитель барманской монархии вел съпегуанцами. По, за­тем, другие победы, именно победы англичан, придали Рангуну гораздо большую важность, чем какую он имел во времена барманского господства: в 1853 году, во время второго вхо­да завоевателей, городское население состояло из 25.000 жителей; с тех пор, в какиянибудь тридцать лет оно более чем упя­терилось, а торговля порта увеличилась в еще более значительной пропорции.
Рангун занимает великолепное местопо­ложение на последних отрогах хребта ПегуИома, при слиянии трех рек и многочислен­ных судоходных рукавов, которые дают ему удобные средства сообщения с дельтой Иравадди и с дельтой Ситтанга. Лиман, про­должающийся на юг от города, доступен для больших судов, и морской прилив подни­мается на север на большое расстояние вверх по реке Хлайн. Таким образом, этот го­род является главным центром и господ­ствующим пунктом всего торгового движе­ния в двух самых многолюдных бассей­нах Бармании; железная дорога соединяет его с Промом выше дельты Иравадди, и ско­ро другой рельсовый путь, проникающий в долину Ситтанга, достигнет Тонгу, откуда современем будет продолжен до Мандалая. После Калькутты, Рангун самый оживленный и наиболее посещаемый порт Бенгальского залива. Он посылает заграницу тек и дру­гое строевое и столярное дерево, смолы, пря­ности, и ни один город не может сравниться с ним по вывозу риса; кроме того, он слу­жит главным привозным рынком для ан­глийских товаров, предназначенных в Барманию и китайскую провинцию ИОннан; почти
761
БАССЕЙНЫ ИРАВАДДИ П САЛУЭНА.
762
две трети всей внешней торговли английской Бармании сосредочиваются в Рангуне. Этот город, центр торгового обмена, есть в то же время главный пункт промышленности, и верфи, мастерские всякого рода тянутся пепре-
англо-барманский город, наравне с Лондо­ном. Парижем п Нью-Иорком.
Торговое движение Рангуна в 1893 г.:
Привозъ—54.449.904; вывозъ—92.007.827 рупий.

рывным рядом вдольберегаРангунскойреки, Движение судоходства (количество судовъ
или Хлайн, на большое расстояние вверх дальнего плавания):
от города; нет ни одного завоевания совреПришло в порт 912 судна в 743.215 мепной индустрии, которым не обладал бы тонн.
763 ГЛАВА III.—
Торговый и промышленный центр страны, Рангун есть, вместе с тем, и литературная столица английской Бармании; в последнее время там основаны различные ученые и литературные общества, между прочим, обще­ство, поставившее себе задачею издание в свет классических произведений националь­ной словесности. Из всех городов Англоиндийской империи, получивших от прави­тельства разрешение ввести у себя муници­пальные учреждения, Рангун выдается тем, что там избиратели, мужчины и женщины, выказывают наибольшее рвение в пользова­нии дарованною им привилегией самоупра­вления.
Пагода Шуэ-Дагун, у подножия которой раскинулся город, заключена в черте англий­ских военных кантонементов; опа служит, так сказать, залогом завоевания Величе­ственное здание, пирамидальной формы, храм этот стоит на террасе о трех уступах, окруженной густыми деревьями; на высоте 118 метров над уровнем мостовой высится шпиц, пли тн, обшитый толстыми золотыми пластинками и блистающий драгоценными ка­меньями, который мандалайский государь, «Го­сподин с золотым зонтикомъ», недавно по­дарил своим рангунским единоверцам; но английские власти потребовали, чтобы этот хти предварительно был передан им, чтобы ’Поступить под их непосредственное заве­дывание. Во время годового праздника в Да­туне, в марте месяце, перед храмом тол­пятся тысячи пилигримов, пришедших из всех провинций Бармании, из Сиама, из Камбоджи и даже из Кореи *)• Колокол, ве­сящий 42 тонны (слишком 2.500 пудов), .был захвачен англичанами, которые хотели.было отвезти его, в виде трофея, в Каль­кутту, но при перевозке не приняли надлежа­щих мер предосторожности и увалили его в реку. Верующие, имея в своем распоряже­нии лишь самые примитивные машины, выта­щили колокол из речного ила, и теперь с торжеством показывают его чужеземным инженерам. После пагоды, главную достопри­мечательность этой страны составляет при­шедший в упадок город Сириам, или Танльенг, находящийся километрах в двадцати к востоку от Рангуна, на берегу реки Пегу. Португальцы овладели этим городом в кон­це шестнадцатого столетия, а впоследствии гол­ландцы и англичане основали там торговые конторы; теперь остались только развалины •европейских зданий.
Имя Пегу, которое часто дают британской Бармании, по крайней мере, области морского прибрежья, заключенной между мысом Негре и устьем Салуэна, свидетельствует о той
Shway Yoe, „The Burman". ,
ИНДО-КИТАЙ. 764
важности, какую имела некогда метрополия края, называемого барманцами Ного или Пайгу. Когда морские суда были не велики п не глубоко сидели в воде, речные порты, откры­тые внешней торговле, были расположены по большей части далее внутри материка и при­лив мог уносить их далеко от берегов моря. Таким-то образом Пегу мог прежде играть роль, выпавшую в паши дни на долю Рангуна; в настоящее время он ведет лишь незначительную торговлю; суда поднимаются туда с приливом, спускаются с отливом. Часто подвергавшаяся неприятельским напа­дениям и осадам, столица талайнов, или пегуанцев, была, наконец, разрушена до основания завоевателем Аломпра; нынешний город, простая станция на дороге из Рангуна в Тонгу, существует лишь с конца прошлого столетия.
Тангу, пли Тунг-нгу, главный город в бассейне Ситтанга, есть один из тех бир­манских городов, которым, повидимому, предстоит великая будущность; естественная дорога между Рангуном и Мандалаем под­ходит в этом месте к самой реке; окру­жающие равнины плодородны и хорошо оро­шаются, окрестные долины населены трудо­любивыми каренами, и пианы пз королевской Бармании приходят туда толпами *)♦ Киломе­трах в сорока от города основана санитар­ная деревня на плоскогорья Чандунг-гьи, на высоте 1.200 метров над уровнем моря, но эта высота оказалась недостаточною для европейцев, так как в период юго-запад­ного муссона дожди льют с страшною силой на этом горном плато; весьма вероятно, что санаторий будет перенесен на вершину горы Наттунг, поднимающейся на 2.400 метров над уровнем равнины Ситтанга; но отсут­ствие дорог не позволяет еще европейцам забираться далеко в «горы духовъ». По этой же причине и Тонгу не пользуется выгодами своего счастливого торгового положения; на севере страна почти совсем не населена; войны опустошили и обезлюдили этот край, где возникли, после разрушения Пагана, сто­личные города Пинлай, Панжа, Мьензайн. Один город, Ниенгьен, основан недавно близ Ситтанга лесопромышленниками, эксплоатирующими тековые леса 2).
Река Салуэн протекает через наименее известные и наименее населенные области Индо-Китая. По выходе из ущелий восточного Тибета, Луце-Кианг, или Салуэн, проходит по землям какиенов, шапов, лаосов, каренов, отражая в своих водах лишь незна­чительные местечки, куда дикари из сосед­них лесов приходят обменивать продукты
1) Bigandet, „Annales de la Propagation de la Koi“.
2) A. Bastian, „Geographische und Ethnologische Bilder".
765 БАССЕЙНЫ ИРАВАДДИ И САЛУЭНА. 766
двоих промыслов. Два «города» Тейни и Моне, о которых часто говорят в мему­арах, относящихся к торговым дорогам между барманским прибрежьем и Китайскою империей, находятся не на берегу Салуэна, но на западе, в областях, еще пе исследован­ных европейскими путешественниками. По­следний западный приток Салуэна, Мизулин, протекает через область теснин и поро­гов но очень живописной местности, между крутыми горами, усеянными, на верхних террасах, глыбами песчаника причудливыхъ
нии около 600 километров, от устья до земли пианов. Хотя лишенные дорог к верхним частям реки, равнины дельты достаточно бо­гаты, чтобы питать значительную торговлю; уже с давнего времени, по малой мере, три­надцать веков, в этом месте стоит сто­лица, но, как и во всех других областях Бармании, этот город часто менял свое ме­стоположение. Древний Мартабан, или Мутътама, который некогда вел такую деятельную торговлю, что имя его перешло на соседний залпв, представляет теперь пе более, какъ

Пагода на скале
форм; самые любопытные пз этих скал, остатков разрушившихся гор, были выбраны жителями для сооружения па верхушке ма­леньких пагод, до двери которых, откры­вающейся в пасти дракона, можно добраться лишь посредством опасного восхождения при помощи бамбуковой лестницы. Самые странные из этих воздушных святилищ стоят на горах Кьихтео, в 25 километрах к севе­ро-востоку от деревни того же имени
Течение Салуэна было обследовано Спраем (Sprye) и другими англичанами на протяже-
4) Parish, „Journal of the Asiatic Society of Bengal44, HI, 1865; Shway Voe, „The Burman44.
собрание невзрачных лачуг. Новый город Мольмейн, или Мульмейн, главный город округа, расположен напротив Мартабана, па восточном берегу Салуэна, в том месте, где река разделяется на два рукава вокруг большего острова Белу, или Бплу-гайвон. Населенный людьми всякого рода и племени, барманцами и пегуанцами, каренами и тунгту, индусами, малайцами и китайцами, европей­цами и евроазийцами. Мульмейнъ—город почти исключительно торговый и промышленный; он отправляет заграницу тек, рис, хлопок, а верфи его строят суда, славящиеся прочно­стью и чистотою отделки.
767 ГЛАВА in.—
Внешняя торговля Мульмсйна в течение фискального 1880— 1881 года:
Привозъ—24.475.025 франков; вывозъ— 37.064.500 фр ; сумма оборотов-61.539.525 франков.
Движение судоходства в порте: в приходе и отходе 1.109 судов, вместимостью 53 L150 тонн.
Ви> летнее время деревня Амгерст, по­строенная на морском берегу, в 50 киломе­трах к югу от Мульмейна, служит убежи­щем для негоциантов от томительных жа­ров, господствующих в городе.
Главные города Бармании:
Мандалай (1891 г.)—188.815 жителей; Мьикьян —15.000 (?); Магве (по Юлю) 8.000; Моне — 8.000; Вамо — 7 .000; Мучобо (по Юлю) — 5.000; Тейни — 3.000; Рангун (1891 г.)— 180.324; Мульмейн (1891г.)—55.785; Та­ту нг (по Бастиану) — 30.000 (?); Иром (1891 г.)—30.000, Бассейнъ—28.000; Гензада—15.300; Шуэдунг (1877 г.)—13.600; Тон­гу—12.400; Мерги (1891 г.)— 10.137; Тайетъмьо (1878 г.)—10.170 жителей.
В аллювиальной равнине, усеянной быв­шими островами, которая простирается на се­веро-запад, к устью Ситтанга, стоит боль­шой город Татуиг (Талон), метрополия ту­земцев тунгту. Там находилась некогда ин­дусская колония, куда миссионеры принесли в первый раз в бирманскую землю учение Буд­ды; татунские храмы служили образцом для религиозных зданий, которые впоследствии со­оружались в других местах Бармании *).
Y. Бассейн Менама.
Западный Сиам, земли пианов и лаосов.
В сравнении с другими речными бассейна­ми полуострова, покатость Индо-Китая, про­бегаемая Менамом, пли «Матерью Водъ», не очень обширна, но она занимает центральное положение, которое должно было обеспечить ей первостепенную важность в истории Индии по ту сторону Ганга. Менам и многие другие, менее значительные, реки, соединяющие свои устья в одной и той же дельте, изливаются в море у северной оконечности залива, дале­ко вдающагося внутрь материка, и окружность которого имеет не менее 1.500 километров протяжения. Вход в Менам образует как бы центр обширного круга, к которому схо­дятся, с одной стороны, морские пути кораб­лей, с другой—дороги речных долин. На пространстве от Бенгальского залива до за­лива Тонкинского, сиамское прибрежье соста­вляет географическую середину Индо-Китая.
9 Sliway Yoe, „The Barman44.
ИН ДО-КИТАИ. 768
Пользуясь исключительными выгодами своего географического положения, нация, которую иностранцы называют «сиамскою», но кото­рая дает себе имя Тай,т. е. «Вольные люди», играла, на восточном полуострове двух Ин­дий, первенствующую роль и оказывала наи­большее цивилизующее влияние на дикия насе­ления внутренности материка; равным обра­зом, в течение своей исторической жизни страна Сиам, вообще говоря, владела наибо­лее обширным пространством территории за чертой естественных границ бассейна реки Менам. II теперь еще, хотя стесненное с одной стороны английскими владениями, с другой — Камбоджей, вассальным государ­ством. подвластным Франции, Сиамское ко­ролевство обнимает, вне бассейна Менама, значительную часть Малайского полуострова и собирает дань с многочисленных народцев, живущих в бассейне Меконга и в бассейне Салуэна. Но ни действительные раз­меры сиамской территории, ни число находя­щихся на ней жителей неизвестны точным образом: приблизительно исчисляют про­странство королевства Сиам в 633.000 квадр. километров, а население в 10.000.000 душ.
Река Менам берет свое начало в земле лаосов, там, где остается уже лишь узкий по­яс гористых местностей между двумя па­раллельными течениями Салуэна и верхнего Меконга. При вступлении в шанское госу­дарство Ксиен-май, река носит уже барки, и во всей сиамской стране в собственном смы­сле она судоходна для небольших судов; па­роходы поднимаются по реке в нижнем её течении, оживляемом волною прилива. Ра­стительность так густа на берегах Менама, что во многих .местах вода не имеет ви­димых берегов: чащи лиан и листьев ка­жутся выходящими прямо из реки, и над этими чащамп высоко поднимаются стройные стволы пальм, толстые стебли бамбуков и растения габби-шббе. Прежде чем излиться в залив, река выделяет из себя боковые разветвления и соединяется с различными второстепенными реками, которые походят на нее своим гидрологическим режимом. Во время годового периода разливов, т. е. с июня до ноября, выступающие из берегов потоки превращают в обширное, но неглу­бокое море наибольшую часть нижних рав­нин. Па затопленной почве, по которой реки и речки разносят свой плодотворный ил, пышно растет рис, и по всем направлениям снуют барки, проходя над рвами и канавами, вырытыми через необозримую шахматную доску рисовых полей. Некоторые из пото­ков низменной области не возвращаются впол­не в свое русло, и постоянные, не просы­хающие болота, скрытые под высокой тра­вой, тянутся на далекое пространство. Река
769 БАССЕЙНЪ
Хорайок, которая соединяется с Менаном, недалако от его устья, посредством искус­ственного канала, есть один из этих лени­вых потоков, окаймленных болотами. Сло­ны бродят стаями ио берегу Менама, вытя­гивая свои хоботы, чтобы обнюхать издали ми­мо идущие барки, но онп не опасны, благода­ря глубине воды ').
Различные реки равнины, центр которой занимает город Банкок, не соединяются в один поток, чтобы излиться в море; но вся северная часть залива, куда впадают пресные воды, отделена от открытого моря подводной косой в форме полумесяца, кото­рая тянется на пространстве около сотни ки­лометров между восточным и западным бе­регами бухты. Большие суда не могут перей­ти через порог и останавливаются киломе­трах в пятнадцати от устья; в часы от­лива только плоскодонные барки отваживают­ся переходить бар, суда же, вмещающие от ста до пятисот тонн, рискуют пускаться между волнами прибоя только при высоком стоянии воды. Ил, приносимый реками, отла­гается в ограниченном песками бассейне, где разбиваются волны, набегающие с откры­того моря. Вся низменная равнина, в сосед­стве моря, состоит пз тонких слоев песка и глины, залегающих па нижнем пласте, в котором содержатся морские раковины 2). Колодец, выкопанный в городе Банкоке, на глубине всего только 6 метров, уже прохо­дит через этот пласт, отложенный морем. Таким образом геологическое свойство поч­вы представляет очевидное доказательство постепенного распространения суши в область океана.
Страна Сиам не имеет других многовод­ных рек, кроме Менама и соседних пото­ков; повсюду в других местах, как па востоке, по направлению к Камбодже, так и па юге, на Малайском полуострове, морская покатость слишком узка, чтобы давать нача­ло значительным рекам. Вся восточная об­ласть Сиамского королевства изливает свои воды в обширный бассейн Меконга, главной реки Кохинхины. Водораздельные горные це­пи, почти сплошь покрытые лесами, были пе­рейдены лишь на небольшом числе пунктов европейскими исследователями: Шомбурком, Мак-Леодом, Спраем, О'Рили, Бастианом, Муготом. Дорога из Мульмейна в Банкок через Рагейп, так же, как дороги из Мульмейна в Киен-Май, из Тонгу в Моне и в Киен-Тонг, были исследованы европейцами; но некоторые области, именно около истоков Менама, едва известны. На
Schmitt, „Annales de la Propagation de la Foi“, 1877.
3) Palleguix, „Description du royaume Thaiu; Thomson, „Dix ans de voyages dans la Chine et l’Indo-Chine“; Fr. Garnier, „Bulletin de la Societd de Geographic*, 1874.
География Реклю. т. VIII.
MEHAMA. 770
востоке, между Мепамом и Меконгом, земля даосов гориста: путешественник Мугот, ко­торый прошел ее с юга на север, между городом Аютиа на Менаме и городом ЛюангъПрабангом на Меконге, говорит о величе­ственном виде горной цепи, которая господ­ствует на востоке над долиной Менама и южная оконечность которой тянется к восто­ку до границ Камбоджи. С уединенного при­горка Патави, возвышающагося в 60 кило­метрах к северо-востоку от города Аютия, обширный амфитеатр этих гор, занимаю­щий весь горизонт севера и востока, пред­ставляет грандиозное зрелище.
Впереди этой цепи, напротив холма Пата­ви, высится Прабат, священная гора сиам­цев, которые ходят туда поклониться сле­ду, оставленному ногой Самона-Кодома, «свя­того пастыря». Вокруг божественного отпе­чатка, нагроможденные в беспорядке скалы носят на себе другие знаки, похожие на шаги тигров, слонов и других животных; по словам сиамской легенды, Будда переходил через гору в сопровождении бесконечного кортежа лесных зверей эти следы ног животных, неизследованные еще ни одним геологом, глубоки, хорошо моделированы и отчетливы, как будто онп были сделаны в мягкой глине 2). На востоке, близ гор ко­торые покрывает обширный «лес Огненного короля», Донг-Пайа-Пай, поверхность скал покрыта, на протяжении около 15 кило­метров по ширине, железной рудой, разбро­санной глыбами, похожими на аэролиты. В формациях, окружающих холм Патави, вид­ны также окаменелые стволы деревьев, при­надлежащих к ныне растущим в крае по­родам, а самая горка испещрена, от дей­ствия теплых минеральных ключей, различ­но окрашенными полосами, представляющими, в глазах туземцев, «тени и лучи Будды»3). Далее на север, за Коратскими горами, стра­на чрезвычайно богата металлоносными зале­жами, мЬдью, оловом, сурьмой, магнитным железняком. Жители разработывают почти только эту последнюю руду; в некоторых местах они промывают песок ручьев, что­бы собирать содержащийся в нем золотой порошок.
Область Сиама и Камбоджи, которую озеро Танле и продолжение его бассейна отделяют от остального Индо-Китая, гориста в одной части своего протяжения; над равнинами воз­вышаются острововидные массивы, которые, при незначительном понижении уровня почвы, превратились бы в настоящие острова; одна гора, к северу от Шантабуна, достигает даже
Henri Mouhot, „Travels in the Central Parts of Indo-China“. < ♦
3) Pallegoix, „Description du royaume Thaiw.
3) Ducat, „Annales de la Propagation do la Foiu, 1859.
25
ГЛАВА III.—ИНДО-КИТАЙ.
771 высоты 1 912 метров. Другая, менее высо­кая вершина.стоящая непосредственно на во­сток от Шантабуна, носит название КохъСабап, что значит «гора драгоценных кам­ней» (637 метров); временные ручьи, бороз­дящие её бока, приносят в окружающие зем­ли рубины, яхонты и другие ценные кристал­лы, которые плантаторы продают китайским торговцам галантерейными товарами.
Климат Сиама отличается физически от климата Бармании и Передней Индии, под теми же шпротами, только местными явле­ниями, происходящими от положения покато­стей относительно стран света и от формы морских берегов. Во всем своем составе, страна Мюанг-Тай, на протяжении 2.000 ки­лометров. которое ей приписывают по напра­влению с севера на юг, находится в поясе попеременных муссонов, юго-западного, при­носящего дожди и грозы, и северо-восточного, восстановляющего сухую погоду. В Банкок­ской равнине, географическом центре страны, годовой круговорот ветров воспроизводит, в больших размерах, явления вращения, представляемые суточной бризой. Дождливый юго-западный муссон, начинающийся вообще в мае месяце, поворачивает постепенно к западу, чтобы уступить место, в конце сен­тября, северным и северо-восточным ве­трам, которые, в свою очередь, мало-по-ма­лу отклоняются к юго-востоку и к югу, прежде чем воздушные токи возобновят свое круговращательное движение по циферблату небес. Обыкновенные колебания термометра в течение дня, в Банкоке, составляют от 27 до 30 градусов Цельсия; в самые жаркие дни температура не превышает 35 градусов; но в сухое время года, которое соответствует зиме, термометрический столб ртути иногда опускался до 12 градусов по ночам. Жара действительно тягостна только перед насту­плением сезона дождей, в марте и апреле, когда северо-восточный ветер перестал дуть, а дождливый муссон еще не установился. Дожди, выпадающие на Сиамское государство, должны быть менее обильны, нежели атмо­сферные осадки в Бармании, так как между этими двумя странами возвышается горная цепь, задерживающая облака при проходе; тем не менее, толщину годового слоя дождей, вы­падающих в бассейне Менама, исчисляют, приблизительно, в полтора метра, следова­тельно, количество дождевой воды там вдвое больше, чем во Франции. Иностранцы аккли­матизируются только после того, как перене­сут сильный катарр; однако, малария там менее опасна, чем в Бенгалии, Бармании, на Яве и Суматре.
Большинство растительных видов те же самые, что и в Бармании; однако, китайская флора там очень сильно представлена: физио-
77 2 номия растительного мира нечувствительными переходами постепенно изменяется от Китая к Индо-Кптаю. То же самое нужно сказать и о животном царстве. Слоны очень много­численны в лесах Лаоса и в некоторых ча­стях бассейна Менама; в окрестностях быв­шей столпцы Аютиа еще устраиваются большие королевские охоты, и иногда сотни этих жи­вотных излавливаются в одну облаву .Лаосские слоны, как говорят, самые умные во всем Ия до-Китае, но сиамцы не умеют их так искусно дрессировать, как индусы. Известно, что таи, так же, как их соседи барманцы, питают особенное почтение к животным альбиносам и преимущественно к слонам, называемым «белыми», хотя они не всегда имеют право на такое название: светлый цвет глаз и шерсти на висках считается доста­точным для того, чтобы эти животные могли быть причислены к священым суще­ствам. Слон, у которого глаза в точности имеют желаемую окраску, получает титул царя; другие, смотря по степени достигаемого ими совершенства, принимают почетные име­на. присвоенные министрам, губернаторам и другим высокопоставленным особам; бе­лые обезьяны тоже пользуются титулом «выс­ших чиновъ», и к их услугам сановни­ки государства. Сиамцы—самые ревностные буддисты после тибетцев: они не уби­вают ни одного животного, не разбивают ни одного яйца, не едят мяса иначе, как в том случае, если животное было убито дру­гими, обыкновенно китайцами; но есть мно­жество животных. умерщвление которых бы­ло бы делом преступным. Воронъ—одна из птиц, наиболее уважаемых сиамцами, кото­рые видят в нем сверхъестественное су­щество. На кровле каждой хижины обитает зверек тук-гай, род ящерицы игуаны, по­крытый красными крапинками, похожими на гноевые прыщики; на него смотрят как на покровителя дома, который он избавляет от насекомых и крыс; через равные проме­жутки времени он испускает крики или. вер­нее сказать, резкия ноты, в роде звуков., издаваемых сверчком: это домашние часы1). Высокие муравейники термитов считаются священными улаосов и даже у сиамских буд­дистов, по причине их сходства с пагода­ми, и во многих местах нарочно ставят хижины рядом с этими муравьиными пира­мидами, вид которых приносит благополу­чие; правда, что это соседство может быть гибельно дому, но когда все дерево избы съ­едено муравьями, то, при тамошнем обилии леса, легко построить новые хижины 2). Мис­сионер Брюгьер рассказывает, что в его
Ballegoix, цитированное сочинение.
J) Adolf Bastian, „Geographische und Ethnologischo Bilderu.
БАССЕЙН MEHAMA.
774
время талапуаны строили свои библиотеки по­среди прудов и озер, дабы не иметь надоб­ности воевать с термитами; они должны бы­ли распускать паруса, чтобы идти изучать
жатся светящимися тучами вокруг деревьев; иногда онп как будто составляют одно су­щество^ блеск их попеременно то угасает, то снова вспыхивает; атмосфера помрачается

книжную мудрость !). Мир насекомых пред­ставлен в стране Мюанг-Тай бесконечным числом видов. По вечерам светляки кру-
4) „Annales de la Propagation de la Foiu, 1831.
и озаряется через правильные промежутки времени !). Воды реки, как и воды залива, очень населены, и прибрежные жители ходят Engelbert Kampfer, „Histoire du Japou“; Pallegoix, цитированное сочинение.
*
ГЛАВА III. ИНДО-КИТАЙ.
776
7 < 5 на барках собирать рыбу, которая ловится, как в огромный невод, в сети корней ризофоръили корнепусков *). Один вид ска­та, «луна», или круглянка, tefruodon, которая прицепляется к килю кораблей, издает время от времени жалобный крик. Различные по­роды китообразных, маленькие киты, дельфи­ны, морские свиньи резвятся стаями вокруг плывущих судов; акулы поднимаются, с приливом, по реке до самого Банкока и даже выше этого города. Сиамцы, как и барманцы, употребляют икру маленьких морских ра­ков (креветок) и рыбу, уже испортившиеся, для приготовления нгапи, этой неизбежной при­правы их трапезы.
Жители Сиама почти все принадлежат к одной и той же расе: пианы, лаосы, или лаонцы, и сиамцы представляют лишь различные подразделения народа таи, более или менее ци­вилизованные, и одни из них еще незави­симы, другие состоят под властью королев­ской БармаТиии, английского правительства или государя, царствующего в Банкоке; многие племена Ассама, Манипура и Китая того же происхождения и приближаются к сиамцам наречиями и физическими чертами. Шаны в собственном смысле очень многочисленны в области барманского верховья Иравадди и её китайских притоков, на берегах Салуэна; кроме того, они переселились массами в ту часть бассейна Ситтанга, которая сделалась английской территорией. В верхней Бармании шаны называют себя тем же именем, как и их единоплеменники в Южном Юннане: это пей, или паи(пайи, паю); на берегах Ира­вадди они до такой степени смещались събарманцами. что их первоначальный тип и язык почти совсем исчезли; в соседстве с Ки­тайской империей есть также много таких, ко­торые походят па китайцев желтоватым цветом кожи и тонкими чертами лица; но глав­ная масса сохранила свои отличительныечер­ты. Некогда они были настолько многочислен­ны, что образовали значительную империю, но затем разделились на несколько мелких госу­дарств, управляемых патриархально глава­рями, или цобуа ,которые платят дань одному из соседних королевств. Пей, или северные пианы, почти все малорослы, а цвет кожи у них немного темнее, чем у европейцев; скошенность их глаз почти незаметна, но лицо у них широкое, с большими челюстями и выдающимися скулами, обрамленное черны’ ми, гладкими волосами. Выражение физионо­мии вообще кроткое и задумчивое, почти ме­ланхолическое; однако, они общительны, ве­селы в разговоре и очень любят музыку; они
Aug. Decugis, „Bulletin de la Societe de Gdographiedj *, j iiu, juillet 1850
играют на струнных и духовых инстру­ментах, на гитарах, барабанах, флейтах и трубах. Обыкновенный цвет их одежды— темно-синий, почти черный, извлекаемый из дикого индигового дерева; широкий тюрбан, длиною около пятнадцати метров (21 аршин), обвивается вокруг головы, ниспадая на заты­лок золотыми и шелковыми бахромами. Жен­щины носят различные серебряные укра­шения, диадемы, серьги, пуговицы, очень тон­кой и отчетливой работы, которые выделы­ваются в самом крае. В некоторых доли­нах этою деликатною работою занимаются ми­ряне, в других местах духовные; хозяйки почти все занимаются тканьем материй, окра­ской их и вышиваньем, и плетут из со­ломы разные изделия с таким же искус­ством, как тосканки. Из этого видно, как мало заслуживают шаны обидного имени «белых варваровъ», которым их награж­дают китайцы: отличные земледельцы, они умеют орошать свои поля при помощи ка­налов, остроумно снабженных шлюзами и водоспусками. В то же время шаны очень ис­кусные торговцы и пускаются очень далеко из своего родимого края, развозя различные товары. Они имеют собственную азбуку, и между их буддийскими жрецами или ламами число ученых довольно значительно ').
Лова, более известные под именем дао­сов, или лаонпев, родственны пианам и живут в северных областях страны Сиам, в особенности между Салуэном и Меконгом. Более или менее смешанные с дикими на­селениями, они представляют большое разно­образие типов, так что во многих местах путешественник лишь с трудом может распознать, среди какой расы он находится в действительности. Во все времена, полко­водцы победители имели привычку забирать массами всех жителей покоренной провин­ции и уводить их далеко от родины, вновь заселяя край пленными пз других опусто­шенных областей; таким образом народы распределялись по разным местностям в величайшем беспорядке *). Земля Лаос де­лится на королевства, начальники которых, вассалы сиамского короля, обязаны присылать последнему через каждые три года дань, со­стоящую из цветков, серебра, золота и раз­личных произведений своего края. Жители группируются в три обособленные разновид­ности: «белые», которые не татуируются, «чер­ные» и «зеленые», которые употребляют эти цвета для окраски себе лица3); их делятъ
*) Anderson, „From Mandalay to Momien“; Kreitner, „Iin fernen Osteuu; Fr. Garnier, „Voyage d’exploratiou en indo-Chineu.
3) Harmand, nLes Races indo-chinoises“, „Memoire de la Sociate d* Anthropologies
8) Pallegoix, „Annales de la Propagation de la Foi“, 1835.
777
БАССЕЙН MEHAMA.
778
также на «белобрюхихъ» п «чернобрюхихъ»1). Эти последние, которые татуируются, разри­совывая себе живот и бедра цветущими вет­ками, живут преимущественно около вер­ховьев Менама; это наименее цивилизованные, и селения их очень редко посещаются китай­скими торговцами. По направлению к югу за­мечается постепенный переход от лаонцев к сиамцам, но в округах, где первые со­хранили чистоту своей расы, они превосходят южных таев ростом, физической силой, правильностью черт лица. В долинах, спу­скающихся к Меконгу, пропорция зобатых весьма значительна; есть деревни, где все жен­щины имеют зоб и даже тщеславятся этим. Путешественник Мугот говорит, что лаосы более скромны, чем их соседи сиамцы, менее докучливы, но зато менее вежливы има­ло расположены оказывать гостеприимство; они охотно предаются торговле, и каждое се­ление обладает большим числом вьючных слонов, до пятидесяти и даже до сотни голов. Язык лаонцев, так же, как и язык пиа­нов, едва разнится от сиамского диалекта словарем, но выговор его мягче, так что его сравнивают с щебетаньем птиц; пись­менные знаки отличаются от сиамских 1)Буддийские жрецы чрезвычайно многочисленны; в долине Меконга они, говорят, составляют восьмую часть населения * 2).
Кемпфер рассказывает, что в его время лаонцы хвастались, что онп научили сиамцев письму и языку священных книг; но они сами признают преобладающее влияние циви­лизации, пришедшей из центрального царства, т. е. из Китая 3). Почти все предметы мебли­ровки, находящиеся в лаонских домах при­брежных деревень Меконга, китайского изделия, равно как и этикет, соблюдаемый придворными мелких государей Лаоса, за­имствован у китайцев; гражданский поря­док семейства регулируется закопами Сре­динной империи, так же, как в наибольшей часта Полуострова. Только богатые люди имеют по нескольку жен, из которых первая носит титул законной супруги и ко­мандует другими сожительницами своего мужа; знатные особы придают большую цену чистоте благородной крови, и дети от жепы низкого происхождения не могли бы наследо­вать главе лаонского государства. В прежнее время, до оффициальной отмены рабства на всем пространстве Сиама, богатые лаонцы вла­дели многочисленными невольниками, воен­нопленными, несостоятельными должниками
4) Grandjean, тот же сборник,яив. 1864 г.; Н. Моиhot, „Travels in Indo-China".
^Pallegoix; Bigandet; Bastian.
3) Harmand, цитированный мемуар.
4) „Histoire du Japon“.
пли уголовными преступниками '), и употре­бление порабощенных рук делало труд по­зорным занятием. На Меконге, там, где мандарины имеют еще целые полчища слуг, с которыми они, впрочем, обращаются хо­рошо, леность составляет национальный по­рок, тогда как во внутренних округах, где каждый трудится для самого себя, населе­ние вообще очень деятельно и не менее пиа­нов трудолюбиво в земледельческих рабо­тах и различных ремеслах 2). Подобно шанам и барманцам, лаосы очень искусно делают музыкальные инструменты, и их национальные арии отличаются трогательною нежностью.
Сиамцы в собственном смысле населяют область морского прибрежья; это самые циви­лизованные из таев, но не самые чистокров­ные, ибо к ним примешались весьма раз­личные этнические элементы, постоянию при­влекаемые в край торговыми сношениями; всего более способствовали видоизменению тайского типа китайцы, барманцы, малайцы. По этимологии, предлагаемой в самой страпе, имя Саям или Сиам означает, будто бы, «Три», потому что некогда край был насе­лен тремя расами, которые с течением вре­мени слились в одну нацию; другие произво­дят это название от слов сая, сама, само, означающих соответственно: «самобытные», «смуглые», «темнокожие». По не существует ни малейшего сомнения относительно смысла наименования таи, которым сиамцы всего чаще обозначают себя: слово это значит «свобод­ные люди», так сказать, «франки» Индо­китая 3).
Взятые в массе, сиамцы—среднего роста и пропорционально сложены, цвет кожи у них смуглый, желтоватый, глаза черные и широко раскрытые, лицо несколько широкое, но не на столько плоское, чтобы их можно было при­числить к так называемому «монгольскому» типу. Мужчины имеют редкую бороду, кото­рую они очень тщательно выщипывают, а из волос сохраняют только круглую щетку па вершине головы; женщины тоже сбривают свою шевелюру, оставляя только пучек, менее широкий и менее высокий, чем у мужчин, но закругленный в виде пламени и проткнутый золотою пли серебряною булавкой. Большин­ство детей, с их живыми глазами, жизне­радостными, улыбающимися лицами, гибкими, свежими членами, с черным пучком волос на голове, убранным цветами и драгоцен­ными украшениями, так милы и прелестны, что ими просто залюбуешься; но, выростая, они много теряют своей грации и красоты: в глазах европейца, сиамцы—народ крайне
Fr. Garnier, „Voyage d’exploration en Indo-Chinou.
21 Thomson, „Dix annees de voyages"; Pallegoix, и т. д.
3) Ad. Bastian, „Reisen in Siam im Jalire 1863“-
779 ГЛАВА ш.—
непригожий, «обезьяноподобный», и заботли­вость, с которою они чернят себе зубы, еще более усиливает их безобразие. Что касается костюма, то он прост и красив: он состоит из передника лангути и из куска материи, драпировки, которую мужчины закидывают через плечо, а женщины обвивают вокруг бюста, па манер сари, носимого индусками. В целом, таи гораздо более походят на китайцев, нежели па индусов и малайцев, и однако, их физиономия, их нравы и образ мыслей представляют индийские черты, так ясно охарактеризованные, что сиамская нация оправдывает до известной степени свои при­тязания на происхождение от браманов 1). Сиамцы очень меткой справедливо называются «индо-китайцами»: все у них, манеры, обы­чаи. учреждения гражданские и духовные, но­сит на себе этот двоякий характер. Празд­нества ихъ—браманпческого происхождения, тогда как образ правления и законы, оче­видно, составляют заимствования, сделанные когда-то из китайских учреждений. Язык, как и другие главные идиомы Индо-Китая, моносиллабический и не содержит многослож­ных слов, кроме тех, которые заимство­ваны из чужих говоров: оттого речь пони­мается только посредством пения слов, про­износимых с различной интонацией, со­образно их значению; тонов, аналогичных китайскому шину, которые употребляются в разговоре, в сиамском языке пять, включая сюда и прямой топ 2).
Но если этот язык имеет сродство с китайским по происхождению и произношению, то азбука, где каждый звук, гласный и со­гласный. изображается соответственным зна­ком,—несомненно индийского происхождения; правда, эти знаки могут разнообразию комби­нироваться и представлять все слова, так что алфавить превращается в словарь. Но обра­зованному сиамцу недостаточно знать свой собственный язык; он должен также поль­зоваться выражениями языка пали (бали) в возвышенном стиле, когда он обращает свою речь к талапуанам и к жрецам; в важных обстоятельствах он старается, так сказать, сделаться индусом по языку, как бы для того, чтобы напомнить о своем браманическом происхождении.
Сиамцы, по большей части, отличаются необ ы к нове и н ою кротостыо и за мечател ьн ым терпением, но, вместе с тем, и недостат­ком инициативы; они хорошо и регулярно делают привычную работу, но не настолько изобретательны, чтобы придумывать новые приемы и способы труда. Нет народа более гостеприимного, более человеколюбивого, чемъ
Bastian, цитированное сочинение.
2) Pallegoix, „Description du royaume Tliai ou Siamu.
ИНДО-КИТАЙ. 780
сиамцы; бедным везде оказывается помощь, а путники находят на дорогах пристанища, где они могут сварить себе кушанье и пере­ночевать; рекомендуемое буддистами правило ставить вдоль дороги сосуды с свежей водой для того, чтобы прохожие могли утолять жажду, нигде не соблюдается лучше, чем в Сиаме. Преступления против личности чрезвычайно редки, и ссоры гораздо менее часты, нежели в городах Запада; в этом отношении ис­тинная цивилизация находится скорее в ста­рой Азии, чем в юной Европе; врожденная вежливость и любезность, происходящая от взаимного доброжелательства, составляет об­щую черту сиамцев. К сожалению, к есте ственной учтивости между равными примеши­ваются разные приторно-вежливые, раболепно­льстивые формулы, предписываемые режимом неограниченной власти: правы испорчены лжи­востью, единственным оружием слабых про­тив произвола высших. По природе склон­ные к повиновению, проникнутые тем ду­хом сыновней любви и почтения к родите­лям, который сделался основой китайской мо­рали, сиамцы не чувствуют себя солидарными с угнетаемыми: они преклоняются перед несправедливостью, перед кривдою, как пе­ред велением неотвратимого рока. Впрочем, большая часть их существования проходит в празднествах; мало найдется стран, где бы правильное течение обыденных работ прерывалось более многочисленными обще­ственными увеселениями. Может быть, един­ственные между народампземнагошара,сиамцы имеют специальный праздник, посвященный заботам о чистоплотности: в этот день дети обмывают своих родителей, ученики своих учителей, а прохожих обливают целыми ведрами воды ’). В Сиаме, так же, как и в Бармании, на браманах лежит обязанность составлять календарь и вычислять дату пят­надцати больших годовых праздников. Это единственный остаток власти, присвоенной некогда просветителям страны.
Сиам есть та страна Индо-Китая, где буд­дизм наименее подвергался примеси чуждых религиозных элементов; он не выродился там в грубое шаманство, как в долинах Гималаев, на плоскогорьях Тибета и осо­бенно в степях монголов и в лесах си­бирских инородцев; равным образом он держался в стороне п от индусского идоло­поклонства, по крайней мере, в новейшую эпоху, ибо в изваяниях многих храмов Лаоса замечается, как и в религиозных зданиях Камбоджи, беспорядочное смешение буддийских и браманических мотивов 2). В это последнее время сиамский король даже
1) Adolf Bastian, „Reisen in Siam im Jahre 1863u.
2) Adolf Bastian, „Geograpliische und Ethnolugischo Bilderu.
781
БАССЕЙН MEHAMA.
782
•стал придавать серьезное значение своей роли «защитника веры», п теперь поддерживается постоянная корреспонденция между банкок­ским двором, другими азиатскими правитель­ствами и историками «Великого учения», кото­рые деятельно ведут свои исследования, по­сещая для этой цели даже европейския‘библи­отеки. Каждый сын семейства должен пройти через монашеское состояние; в возрасте от двадцати до двадцати одного года молодые люди поступают в монастырь, совлекают там с себя городскую одежду и отрекаются, на время затворничества, от своего ранга и достоинств. Сами короли подчинены этому правилу и по выходе пз монастыря они должны снова короноваться 1); но и после того они остаются великими жрецами и должны пещпсь о благосостоянии монастырей. Сиамская нация расходует ежегодно свыше 100 мил­лионов франков па содержание жрецов и монахов; пропорционально, это бюджет ве­роисповеданий, далеко превосходящий тот же бюджет Франции. Так называемые в итълуан. пли «королевские монастыри», построенные на средства короля, т. е. на­ции, составляют совокупность зданий, вы­соко поднимающих над деревьями или до­мами свой двойной или тройной этаж пи­рамид и шпицев, покрытых изразцами и увешанных колокольчиками, которые мерно звонят, покачиваемые дуновением бризы; рядом с пагодой, монастыри, дворы, сады, оруды, часовни и поля составляют целую об­ласть: это виган, подобный впгаре (вигар, сигар) древней Индии, священное простран­ство, место убежища, где могут безопасно укрываться самые тяжкие преступники; впро­чем, то же самое допускается в католи­ческих церквах * 2 * *). Другие монастыри, мепее •обширные, это, во-первых, в т-хуннан, или дворянские монастыри, и ратсадон, или монастыри для простого народа, которые со­оружаются па средства, собираемые путем добровольной подписки; большинство их мень­ше размерами, но богаче украшениями, чем подобные же здания в Бармании, а в срав­нении с мизерными пагодами Китайской им­перии, это великолепные памятники религиоз­ного зодчества; заключающиеся в них сокро­вища составляют наибольшую долю националь­ного сбережения. Золотые статуи, блистающие драгоценными каменьями, не редки в хра­мах, но между скульптурными произведениями, украшающими внутренность святилищ и их перистили, есть не мало таких, которые вовсе не имеют религиозного характера; отличаясь полнейшею веротерпимостью, буддийские мо­нахи дали у себя убежище многим изображе­
') Pallegoix; Thomson; Bastian; Beauvoir.
2) Bruguiere, „Annales de ia Propagation de la Foiu, 1831.
ниям чужеземного происхождения. Так, Бастиан видел там статую Наполеона рядом с идолом Будды, а между гравюрами, разве­шанными по стенам, попадаются такия, кото­рые представляют европейские парады и сра­жения ').
Правила, которые обязаны соблюдать сиам­ские монахи, так многочисленны, что если бы им не помогали монастырские служители и по­слушники, то жизнь их была бы невозможна. Им воспрещено копать землю, из уважения к этой стихии, и следовательно, они не мо­гут ни сажать, пи сеять. Талапуан, варящий рис, грешит, потому что умерщвляет семе­на растения; равным образом ему запрещено есть зерна, которые могли бы еще пустить ростки; не дозволяется влезать на дерево, ибо он мог бы поломать ветки. Зажигая огонь, он совершает грех, потому что уничто­жает топливо; мои когда гасит пламя,тоже грешит; равным образом и ковать железо считается грехом, так как при ковке летят искры Главное предписание буддийского за­кона—уважать жизнь животных, и эту запо­ведь талапуаны соблюдают с величайшею скрупулезностью. Даже миряне считают гре­хом раздавить муравья или муху; с их прин­ципами, онп не имеют другой защиты про­тив паразитов, кроме частых ванн и изы­сканной чистоплотности. В известные эпохи богатые люди покупают целые барки, напол­ненные рыбой, чтобы сделать доброе дело, пуская пойманную рыбу обратно в реку; два раза в год охота и рыбная ловля безусловно воспрещены. Но внешния формы составляют почти всю религию. При виде храмов, так богато украшенных, можно подумать, что на­селение проникнуто горячею ревностью к вере: но ничего подобного пет в действительности; индифферентизм в религиозных делах со­ставляет общее явление. Храмы и святыни мало посещаются, и если жрецы разделяют с царствующими особами эпитет прах, или «великихъ», то это не более, как условная общепринятая форма речи; они вообще не пользуются большим уважением; их обви­няют в том, что они преступают большую часть статей своего кодекса. Если бы их не считали за чародеев, они потеряли бы всех своих клиентов, и их постоянные призывы к благочестивым пожертвованиям, призывы, на которые еще недавно все охотно отклика­лись, оставались бы без всякого ответа 3).
Как и в Индии, молодые люди женятся и выходят замуж очень рано. С двенадцати­летнего возраста девушка считается уже воз-
*) Ad. Bastian, „Reisen in Siam im Jahre 1863“.
’) La Louberp, „Description du royaume de Siam*4; „Journal des Missions 4vaugdliquesw, 1864.
3) Pallogoix, „Description du royaume de Thai ou
Siamu
ГЛАВА Ill.— ИНД0-КИТАЙ.
783
мужалою, и ей ищут мужа; в случае, если такового не находится, родители прибегают к простому средству—к продаже дочери тому, кто больше предложит. Редко бывает, чтобы бракосочетание сопровождалось какими-либо религиозными церемониями; только в тех случаях, когда брачные союзы заключаются между лицами, принадлежащими к богатому обществу, приглашают талапуанов прочитать известные молитвы за молодую чету и окро­пить ее святою водой. Разводы устроиваются так же просто, как и свадьбы: достаточно, чтобы один из супругов потребовал разлу­чения. Когда чета имеет детей, их делят поровну между разводящимися родителями, но первый выбор предоставлен матери; когда от брачного союза произошел только один ребенок, мать берет его себе. Женщины вообще пользуются свободой и почетом; они принимают участие в управлении общих дел, выходят из дому совершенно свободно; как европейки, ходят на рынок и в гости без всякого надзора со стороны мужа; но не­давно те из супруг, которые, вместо того, чтобы принести за собою приданое, были ку­плены мужем, могли быть перепроданы им другому лицу. Каждый год таким образом много жен попадало в рабство. В полови­не настоящего столетия число невольников всякого рода, жен, проданных мужьями, должников, отданных в кабалу кредито­рам, преступников, лишенных свободы за содеянную вину, было так велико, что соста­вляло, приблизительно, около четверти всего населения. Королевским декретом рабство отменено, начиная с 1872 года. Медленный прирост народонаселения, замечаемый прежде в Сиаме, происходил именно от существо­вания рабства: толпа невольников не могла вступать в брак, а в полигамических брачных союзах мандаринов большая часть жен оставались бездетными *).
Число жителей увеличивается, главным об­разом, вследствие иммиграции китайцев из Фокиена, Куап-туна, Сингапура. Точной ста­тистики относительно этих пришельцев еще не составлено, и различные приблизительные исчисления определяют цифру их от 400.000 до 1.500.000 душ; но нужно заметить, что вообще склонны преувеличивать численность их колоний, по причине значительной роли, которую играют эти переселенцы, как куп­цы, банкиры, концессионеры монополий, про­мышленники всякого рода; некоторые профес­сии совершенно сосредоточены в их руках. В некоторых внутренних областях госу­дарства все торговые сделки совершаются через их посредство, а между жителями многих городов морского прибрежья меньше
') Pallegoix, цитированное сочинение.
784 сиамцев, нежели китайцев и метисов китай­ского происхождения. Гораздо более деятель­ные и предприимчивые, чем туземцы, желто­лицые «сыны Гана» употребляют в делогромадные естественные источники страны и извлекают наиболее выгод из их экспло­атации; но, с другой стороны, эти же пришлые' обитатели Мюан-Тая создают правительству наибольшие затруднения: среди этих пересе­ленцев часто вспыхивали местные возмуще пия, ii правительству приходилось посылать многочисленные военные экспедиции на берега полуострова Малакки, где китайские колонии отличаются стремлением к политической не­зависимости. Китайцы вообще гораздо менее привязаны к своей религии, чем сиамцы, и между ними миссионеры, католические и про­тестантские, делают всего более обращений в христианскую веру; но «сыны Гана» и сами тоже обращают жителей края на свой лад:, опи научили туземцев употреблению опиума, и теперь этот порок сделался общим. Что* касается японцев, прежде многочисленных в королевстве и населявших целые деревни,, то онп по большей части слились с коренным населением; лучшие солдаты государей МюанъТая принадлежали некогда к этой нации *)Колонии талайнов, или пегуанцев, значи­тельны; эти иммигранты доставляют преиму­щественно плясунов для больших местных праздников. Сиамские актеры считаются луч­шими во всем Ипдо-Китае. На их театрах женские роли исполняются лицами женского пола, тогда как на китайских сценах они всегда поручаются молодым мальчикам 2).
Между различными народностями, населяю­щими Сиамскую империю, следует также упо­мянуть те, которые получили общие наимено­вания ха лхет. Имя ха применяется сиамцами к многочисленным диким племенам страны за Меконгом, к тем недисциплинирован­ным народцам, которых камбоджапе назы­вают ином плп пнонг, кохинхинцы—мойг жители Тонкина—мьон или мюонг. Этот термин ха, составляющий теперь этническое название, первоначально имел смысл «не­вольника», ибо именно эти племена, живущие в постоянной войне, снабжают пленниками рынки Камбоджи и пополняют собою ряды класса рабов, которым прежде давали также прозвище «собакъ». Однако, имя ха постепен­но утрачивает смысл обидной клички, с тех пор как многие невольники, уроженцы этих племен, возвысились до высших дол­жностей в государстве. Что касается барман­цев, то они тоже сделали слово «ха» пристав­кой к имени многих народцев, между про­чим, к имени народца кьен (ха-кьен, ка-
0 Eug. Kampfer, „Histoire du Japon“.
2) Adolf Bastian, „Gtographische und Ethnologische Bilderu.
785 бассейнъ
кьен), обитающего на границе ИОннана, не в смысле рабов, а в смысле варваров. В их глазах ха—это люди, происшедшие не от божественного Брамы, а родившиеся из корней или камней. Имя хек, применяемое преиму­щественно к малайцам и особенно к тем, которые живут в пределах Сиамского госу­дарства, значит просто «чужеземцы»; так, говорят о хек-гипду (индусы), хек-малаю (малайцы), хек-ява, кшава или чвеа, т. е. яванцы. Так как почти все эти иностранцы— магометане, то ислам тоже понимается под общим именем хек, и те из последовате­лей пророка, которые пришли из Аравии или Турции и которых их ортодоксальность ста­вит в мнении единоверцев гораздо выше мусульман голландской Индии, хвастаются своей страной «Румъ» (т. е. Рим, так как Константинополь называли «Новым Римомъ»). Таким образом, то же самое имя Рим, при­нимаемое в стольких различных значениях п употребляемое на Западе для обозначения антагонизма с исламом, составляет, напро­тив, предмет гордости для магометан край­него Востока, которые тоже предъявляюи на него свои права.
Население Сиама, исчисляемое, приблизи­тельно, по расам: сиамцы—2.000.000; китай­цы--1.500.000; лаосы—1.000.000; малайцы— 500.000; камбоджане—300.00О: карепы, ха и пр.—200.000; пегуанцы—50.000.
«Властелин земли» или «властелин жиз­ни», как величают короля сиамского, поль­зуется неограниченною самодержавною вла­стью; он владеет землями своего государ­ства па полном праве собственности иможет во всякое время прогнать с них жителей; если «вольные люди», как называют себя сиамцы, пользуются деревьями и растениями, водой, камнями и всем, что находится в пределах империи, то единственно потому, что государь соблаговолил дозволить им это пользование в день своего венчания на цар­ство 9Он располагает также жизнью сво­их подданных, и если ему угодно назначить судей для наложения наказаний, вместо того, чтобы просто отрубать головы, то это чистая милость, проистекающая из его неизреченного благодушие. Сумма всех налогов и податей, таможенных сборов, пошлин на товары, доходов от монополий или регалий, даней от вассальных королевств поступает полностью в королевскую казну, и государь распоря­жается ею по своему усмотрению, или для це­лей общественного блага, или для собствен­ного удовольствия. Король может назначить себе преемника, даже вне своей фамилии; но если он не определил порядок престоло­наследия, то корона переходит к старшему
менама. 7Ь(>
сыну. Все чиновники государственной службы должны присягать ему в верности, выпив клятвенной воды, в которую был обмокнут королевский меч и которая должна превра­титься в отраву для того, кто не сдержит обещанной веры и правды. Торжество коро­нации сопровождается многочисленными празд­нествами, все церемонии которых символизи­руют вступление государя во владение землей, водой и воздухом. Особенно процессия при­нятия во владение водной стихии представляет необыкновенно оригинальное зрелище: коро­левский кортеж состоит, по малой мере, из пятидесяти тысяч человек, плывущих на барках всевозможных форм и цветов, представляющих разных животных, реаль­ных или фантастических. Но как ни вла­стен самодержавный повелитель Сиамской империи, окружающий себя, наравне с богами, «сонмом ангеловъ», власть его, однако, огра­ничена книгой церемониала. Так же, как китай­ский император, который служил примером всем монархам крайнего Востока, и кото­рому Сиам прежде платил дань, король Мюан-Тая должен согласовать свою жизнь с предписаниями книги, которая наперед опре­деляет все его поведение, указывает мо­мент каждого из его ежедневных действий, диктует ему слова, которые он должен произносить во время больших празднеств, как, например, на празднике земледелия. Не давая себя ослеплять блеском всего окружаю­щего его трон, самодержец должен по­нимать суетность своей власти. Когда его ми­нистры вручат ему последовательно все знаки царского достоинства, он встает и произно­сит проповедь о смерти и ничтожестве всего человеческого.
Второй король, всегда близкий родственникъ» первого, пользуется титулом и некоторыми аттрибутами королевского достоинства, но не властью, и придворные его назначаются истин­ным государем; главная его роль в пра­вительственном организме состоит в том, чтобы быть отцом королевы, ибо «властелин земли» не может вступать в неравный брак с женщинами ие царской крови. Недавно су­ществовало еще третье лицо, носившее также’ титул короля. Эта двойственность или трой­ственность королевского достоинства не есть учреждение исключительно сиамское; во многих других государствах Индо-Китая короли тоже разделяли между собою власть и претен довали на господство над стихиями: первый властвовал над огнем, второй-—над во­дой f). Можно бы подумать, что совместное существование двух королей должно подавать повод к частым дворцовым революциям, но сила предания так велика, так непоколе-
*) Pallegoix, цитированное сочинение.
Kainpfer; Pallegoix: Bastian; Grehan.
’) „Nouveau Journal Asiatique“, II. XLIV.
ГЛАВА III. ИНДО-КИТАЙ.
787 бпма, что уже целые века не бывало примера, чтобы мир был нарушен между двумя госу­дарями. Приняты предосторожности, чтобы первый король не имел причин опасаться своего зятя: дочерям его запрещено выходить замуж; они заключаются в ограду, сады ко­торой-настоящий «райземной», представляю­щий все чудеса и достопримечательности внеш­ней природы, по, тем не менее, жизнь в этом раю походит на жизнь монастыря. В случае нарушения устава затворничества, принцессу зашивают в кожаный мешок и бросают в реку. Когда принцы осуждаются на смерть, их убивают палками пз сандального дерева; уважение к царской крови пе позволяет про­ливать ее, как кровь простых смертных *).
Королевский совет состоит из четырех министров: внутренних дел, иностранных дел, военного и морского; кроме того, суще­ствует род сената, в котором заседают десятка два главных мандаринов. Некото­рые из принцев возводятся на высшие долж­ности в государстве, но большинство, содер­жимое на средства их родственника государя, ведет праздную и разгульную жизнь, некото­рые, однако, занимаются торговлей пли даже избирают себе какую-нибудь профессию или ремесло. Вообще, высшие государственные должности наследственны, по дворянство не наследственно; титулы, жалуемые королем, всегда имеют личный характер. Оклады жа­лованья, платимые казной, очень скудны, не­достаточны даже в этой богатой стране, где все продукты так дешевы; но мандарины воз­награждают себя кормленьем; они, по ме­стному выражению, имеют привычку «созда­вать себе тучные нивы на спине парода», обращая в свою пользу тяжелый барщинный труд, налагаемый наподданных. Чиновники могут все подволять себе в стране, где под­данные клеймятся, как домашний скот, татуи­ровкой на предплечьи, чтобы установить оффи­циально их социальное состояние, и где китай­ские иммигранты носили на кисти руки королев­скую печать, заменявшую квитанцию в уплате податей 2). Недавно было в обычае в Сиам­ском королевстве, как в Бармании, в Па­лестине в эпоху судей и в Западной Европе в первые времена средних веков, класть фундамент памятников и особенно городских ворот на телах уголовных преступников или военнопленных 3). Законы применяются с большою строгостью, и принцип китайской юриспруденции, возлагающий на семью, деревню, целую часть города, на все население коллек­тивную ответственность за всякий проступок,
J) Adolf Bastian, „Geographia ch e und Ethuologische Bilder“.
s) Pallegoix, цитированное сочинение.
3) Bruguiere; Alabaster, „The Wheel of the Law“; A. Bastian, „Reisen in Siain“.
788 преступление или несчастный случай, соблю­дается сиамскими мандаринами с неумолимою суровостью. Сограждане зорко наблюдают друг за другом, из опасения, чтобы из-за провинности одного всем не попасть в ка­кую-нибудь беду.
Так как все сиамцы, жители королевства, рассматриваются как рабы государя, то по­следний может забирать их по своему про­изволу в ряды армии, какова бы ни была их профессия; однако, и в этом отношении уста­новились некоторые традиции, в силу кото­рых воинская повинность падает специаль­но на известные классы общества. Так, плот­ники по обязанности идут в военную службу, равно как и переселенцы пз Пегу. Королю требуются, главным образом, работники для постройки его дворцов и пагод, более чем бойцы, чтобы нести пламя войны в чужия страны; оттого солдаты набираются между искусными рабочими. Искусные ремесленники всего более подвергаются риску быть призван­ными в ряды войска или во главу рот, в качестве инструкторов; впрочем, отпуски даются через каждые две недели или через каждые два месяца. Недавно королевская гвар­дия состояла пз «неуязвимыхъ», т. е. из сол­дат, которых амулеты и пластинки драго­ценного металла, введенные под верхнюю кожицу, должны были делать невредимыми и предохранять от ударов сабелыи ножей; если один из таких «неуязвимыхъ» был осуж­даем на смерть, то отдавался приказ талапуанам уничтожить своими заговорами силу предохраняющей чары *). Батальон женщин отправляет караульную службу во внутрен­них аппартаментах королевского дворца и парадирует на больших церемониях. Серь­езная армия, состоящая пз пехоты и артил­лерии, организуется в настоящее время под руководством европейских офицеров, и целый флот вооруженных пароходов защи­щает теперь вход в реку и подходы к бе­регам. Большинство иностранцев, которых сиамское правительство употребляет для упра­вления своими сухопутными и морскими воен­ными силами, состоит из англичан; британ­ское влияние сменило влияние Китая. Эго ан­гличане ввели в Мюан-Тае систему моно­полий, устроив ее но образцу системы, господ­ствующей в Индии; это они побуждают пра­вительство преобразовывать, к их выгоде, таможенные порядки. По их почину, тяжелые натуральные повинности мало-по-малу пере­лагаются в денежные, и благодаря им же в особенности, учреждение рабства было оффи­циально отменено. Наконец, они успевают даже изменять церемонии вежливости, и под их влиянием пожатие руки сменило прежний
’) „Nouveau Journal Asiatique“, II. XLIV.
789 БАССЕЙНЪ
•обычай повержения к стопам. Оффициальная газета. «The Bangkok Becorder», издается на двух языках-сиамском и английском, и
MEHAMA. 790
рок одну провинцию, различные вассальные королевства, не считая территорий, занятых дикими племенами, имеют, каждое, свое спе-

Типы и костюмы сиамцев.
молодые прпнцы посылаются, для воспитания, в Англию.
Вне пределов Сиамского королевства в собственном смысле, которое делится на со­
циальное правительство, устроенное по образцу банкокского. В северной области, платящие дань государства Ксиен-Май, . Иабонг, /Иахон, Пре, Нан, Мюанг-Лом разделяютъ
791 ГЛАВА 111.-
между собою территорию верхних долин Меиама; Меконг протекает через большое го­сударство Люанг-ИИрабанг, а на полуострове Малакка следуют одно за другим, по напра­влению с севера на юг, королевства Лигор, Сонхла, Патани, Калантан, Трингану. Коро­левство Кедах прилегает в западному морю, па севере от английской провинции Уэллеслей.
Город Ксиен-Май (по бармански Зпмме), столица одноименного государства население которого суммарные исчисления определяют в 300.000 душ, принадлежит сиамцам лишь с последней половины восемнадцатого столе­тия. Хотя он находится в стране лаонцев, ко­торые слывут варварами у своих южных соседфй, Ксиен-Май, или «Новый городъ», имеет вид настоящего города, с правильными ши­рокими улицами, и лавки его наполнены това­рами, привозимыми китайцами и банкокскими негоциантами; при каждом доме есть сад из пальм-арек и других тропических де­ревьев; несмотря на двойную ограду, некото­рые кварталы походят на парк. Город рас­положен среди обширной зеленеющей рав­нины, орошаемой водами Мепинга, верхней реки Мснама, а с западной стороны над ним господствует высокая гора, носящая на себе, как многие другие горы и скалы тех стран, отпечаток ноги Будды, к которому пилигримы приходят толпами прикладывать­ся. Хотя построенный при реке, которая впа­дает в Сиамский залив, Ксиен-Май имеет более удобное и более быстрое сообщение с морем через Мартабанский залив; Мульмейн, отстоящий на половину ближе,, чем Банкок, есть его естественный порт, и дорога к этому порту проходит через чековые леса, частью эксплоатируемые за счет него­циантов английских и китайских. КсиенъМай-один из городов, о которых всего чаще заходит речь в оффициальных докла­дах, касающихся будущих дорог Индии и Китая; в самом деле, прямой путь из Ран­гуна и Мульмейна в ИОннан-Фу (главный город провинции Юннан) через Семао (Эсмок на старых картах) проходит в со­седстве Ксиен-Мая, и уже с незапамятных времен китайцы пользуются этой дорогой для привоза в край своих произведении, шелко­вых тканей и металлических изделий, в обмен на рис, хлопок, слоновую кость, лак, воск и ладон; путешествие всегда продол­жается более месяца для расстояния в 600 километров через леса и горы 1). Лабонг, лежащий в 30 километрах к юго-востоку, в той же долине,‘как и Ксиен-Май,-тоже сто­лица вассального государства, хотя гораздо менее важный сравнительно с предыдущим.
-индо-китай. 792.
Другой главный город подвластного Сиаму королевства, Лахон, находится в боковой долине Меванга; эта река соединяется с Менамом, выше Рахейна, торгового города, вер­фи которого каждый год спускают в реку большое число барок, построенных из текового дерева *).
К востоку от Лахона, столицы коро­левств Пре и Нан, Мюанг-Пре и МюангъНан, лежат та и другая на притоках Менама, в богатых долинах, откуда отпра­вляют тековое дерево в сезон сплавки леса. Эти две реки. Пре и Нан, соединяются в пределах королевства выше Пицанулока или Пицилука (Пицалок), который некогда был главным городом всего Мюанг-Тая, но ко­торый теперь совершенно пришел в упадок. Нахон-Саваи, или «Небесный городъ», ули­цы которого тянутся вдоль обоих берегов Менама ниже слияния, получил более важное значение. Нынешний город сменил другой Пахон-Саван, развалившиеся стены которого до сих пор видны еще в джунглях вну­тренности страны. Между Рахейном и Нахон-Саваном, другие развалины, еще непо­сещенные европейскими путешественниками, принадлежат «городу с алмазными стена­ми», который играл некогда, как столица. Сиама, значительную историческую роль. Но­вый город Кампенгпет, построенный у са­мой реки, на левом берегу, занял места древней столицы.
Королевские резиденции Сиама почти так же часто менялись, как резиденции Бармании. Го­род, который европейцы знали специально под именем Сиама, как и все королевство, пере­стал, в свою очередь, быть местопребыва­нием правительства; он остался, впрочем, многолюдным центром населения. Сиам или Аютиа (Си-Айо-Тая), обозначаемый теперьпод именем Крунг-Као, был столицей в тече­ние четырех слишком столетий, с 1350 до 1767 года, эпохи, в которую барманская армия взяла его приступом и опустошила; он имел тогда в числе своих жителей около 5.000 христиан, которые были уведены в плен. Каждая колония иностранцев, китайцев, анна­митов, малайцев, пегуанцев, «малабарцевъ», японцев, португальцев, имела свой особен­ный квартал, вокруг овального острова, за­ключавшего собственно сиамский город. Об­ширные пространства покрыты развалинами и низким кустарником, над которым там и сям возвышаются стены, и куполы пагод, похожих, по архитектуре, на индусские хра­мы. В окрестностях города, на северной стороне, одно из древнейших зданий стра­ны, Золотая Гора, еще вздымает свою пира­миду на 120 метров над равниной; другие
1) Pallegoix, „Description du royaume Thai ou Siam“. 9 Adolf Bastian, цитированное сочинение.
7 93
БАССЕЙН MEHAMA.
794
памятники, менее высокие, не менее прекрас­ны; цветы, обвивающиеся косынками вокруг статуй, скатерти листвы, ниспадающие каска­дами на изваяниях и резьбе, лианы, протяги­вающие свою сеть от колонны к колонне, пальмы и бамбуки, соперничающие высотой с куполами храмов, придают руинам необык­новенно живописный и величественный вид £). Раскопки, производимые во многих местах искателями кладов, перевернули всю почву, изрезав ее бесчисленными рытвинами. Но­вый город, расположенный на берегу реки и каналов, окружает старую Аютию; но он продолжается далеко в русле Менама плаву­чими домами и магазинами, между которыми снуют суда всякой формы, от простой барки до канонирки; даже морские джонки подни­маются вверх по реке до берегов КрупгъКао. Король имеет богатые дворцы в древ­ней резиденции своих предков и в окрестно­стях. На севере простираются джунгли, где живут в диком состоянии, как дикие быки в las Marismas или в Камарге, слоны, на которых охотится сам король, выезжая в •сопровождении целой армии егерей, загоняю­щих этих великанов животного царства в загородь из толстых бревен, которая де­лается их временною.тюрьмой. Тысячи рыбо­ловов приходят также каждый год из Банкока бросать свои сети в воды Аютии. Зани­мая выгодное местоположение при слиянии Ме­нама и рек, которые проходят одна мимо Лопбури (Нопбури), другая через МюангъГом, или «королевство ветра», и перед го­родом Нетксабун, бывшая столица сдела­лась необходимым складочным местом про­изведений, происходящих из полуденной об­ласти Лаоса. В то же время этот город служит главным этапом для пилигримов, отправляющихся на богомолье в храмы горы Прабат и в святилища холма Натави. Пра­батский настоятель есть неограниченный вла­детель территории, которая простирается во­круг монастыря на расстояние четырех ча­сов ходьбы.
Нынешняя столпца Сиамского королевства существует всего только около ста лет, и, однако, уже более полумиллиона жителей тол­пятся внутри стен и каналов, образующих городскую ограду. Хотя носящий еще то же имя, какое носил, как рыбачья деревушка, Банкок, или «деревня оливковых деревьевъ», есть теперь самый большой город Азии между Калькуттой и Кантоном на береговом про­тяжении около 8.000 километров; нет го­рода в Европе, который представлял бы та­кой быстрый рост. Унаследовав могущество Аютии, Банкок принял также и оффициаль­ное наименование бывшей столицы: Си-Аютиа-
мага или «Великий королевский город анге­ловъ». Все города Индо-Китая имеют два илп несколько имен, из которых одно упо­требляется профанами, а другое-жрецами и учеными.
Собственно город, имеющий около 14 ки­лометров в окружности, расположен киломе­трах в тридцати от моря, по левому берегу Менама, который в этом месте описывает дугу, обращенную выпуклою стороной к за­паду. Обширные предместья продолжают сто­лицу выше и ниже по реке, и на правом берегу острова тоже застроены домами; все это городское поселение раскинулось на простран­стве, по меныпей мере, 40 квадр. километров. Многочисленные каналы перерезывают го­род во всех направлениях, и только в эти последние годы были открыты улицы, по­добные улицам европейских городов, вдоль реки и в соседстве; до того времени сообще­ния внутри города производились не иначе, как на лодке. Издали эта «сиамская Вене­ция», более обширная и более грандиозная по виду, чем итальянская, представляет чуд­ную картину: над водами, бесчисленными су­дами п густыми чащами листвы высоко подни­маются резные пирамиды пагод, сплошь по­крытые мозаиками, блистающими, как золо­то, под лучами яркого солнца. Па самой рере вид сиамской столпцы не менее восхити­телен: тысячи шаровидных судов, или «балоновъ», барок, кораблей стоят на якоре или рассекают волны, уносимые приливом, увлекаемые бризой, приводимые в движение паром или веслами. На обеих сторонах Ме­нама крутые берега скрыты за непрерывным рядом плотов и плавучих домов: не знаешь, где начинается твердая земля. Эти живопис­ные жилища речного города, почти все укра­шенные резьбой, живописью и золотыми ли­стами, стоят на бамбуковых постилках, сво­бодно передвигающихся, при помощи колец, по длине четырех свай, вбитых в ложе ре­ки; они поднимаются и опускаются, сообразно изменению уровня воды во время прилива и отлива. Когда вспыхнет пожар, каждый спе­шит перерезать прикрепленные к берегу канаты и перевести свой дом на приличное расстояние; когда опасность миновала, речное население возвращается на обычныеместа якорной стоянки; в этой подвижной части го­рода торговые мЬста отдаются в наем за очень дорогую плату, как места этого рода па людных улицах,, в европейских горо­дах ‘).
Кварталы Банкока, находящиеся на твердой земле, не представляют уже, как это было еще в половине настоящего столетия, кучекъ
*) Mouhot, „Travels in the Central Parts of Indo-China“.
’) Pallegoix; Lequeux; Thomson; Bastian; Garnier; Decugis; Harmand; Beauvoir.
795 глава ш,-
лачуг, приютившихся кругом пагод; теперь в соседстве порта выстроились дома европей­ской конструкции, да и самый дворец коро­левский-очень красивое здание в итальян­ском стиле, с галлереей, перистилеим и по­парно стоящими колоннами, не имеющее в своей архитектуре ничего сиамского, кроме де­талей орнаментации да тропических растений, сгруппированных массивами на террасах и балконах. Главную достопримечательность Банкока все еще составляют его богатые пагоды: одна из них, храм Ксетюфона, за­ключает в себе позолоченное изваяние Буд­ды, которое одно наполняет собою внутрен­нее пространство святилища длиной слишком 50 метров (70 аршин); в другой красует­ся статуя из массивного золота; третья со­держит изображение Будды из нефрита; все храмы имеют свои сокровища, драгоценные каменья, благородные металлы в изделиях, тонкия резные работы. В соседстве пагод находятся погребальницы, из которых одна предназначена для тел покойников, не имеющих друзей, которые приняли бы на себя заботу о их погребении; эти трупы вы­ставляются на съедение собакам и коршу­нам. Даже богатые сиамцы завещают одну ру­ку или ногу животным, во исполнение правил всеобщей любви и благотворительности, пропо­веданных «великим учителемъ» Буддой.
Почти все движение торгового обмена Сиа­ма, обложенное таможенными пошлинами в размере 3 процентов со стоимости привоз­ных товаров, сосредоточено на банкокском рынке, и китайцы, после короля и принцев, владельцев монополий, извлекают наиболь­шие барыши из этого обмена. Составляя едвали не половину населения сиамской столицы, желтолицые «сыны Гана» не имеют себе со­перников в различных отраслях промыш­ленности и торговли; они захватили в свои руки даже всю розничную и мелочную тор­говлю. Их лавки и базары всегда снабжены в изобилии фаянсовою и фарфоровою посу­дой, шелковыми материями, металлическими изделиями и всякого рода китайским и евро­пейским товаром, который они скупают по дешевой цене на публичных торгах в Гонконге и Сингапуре, портах, с которыми почти исключительно ведется внешняя тор­говля Банкока. Рис представляет, средним числом, две трети всего вывоза; в обыкно­венное время производство этого продукта много превышает нужды местного потребле­ния и позволяет снабжать им рывки Гон­конга, Сингапура, Батавии, даже поставлять часть европейского ввоза; многочисленные па­ровые мельницы в городе и его окрестно­стях очищают зерно, и для перевозки его организована правильная служба судов. Баикок отправляет заграницу также соленую
-индо-китай. 79(>
рыбу, особенный род росного ладана, тек и другое строевое и столярное дерево, перец,, кунжут, скот. Британский флаг развевается на наибольшем числе судов, плавающих поМенаму; затем следуют флаги сиамский и германский; непосредственная торговля Фран­ции с страной Сиам совершенно ничтожна.
Движение банкокского порта в 1890 году: в приходе 477судов, вместимостью 380.554 тонны, в том числе 425 пароходов с 341.555 тонн.
Внешняя торговля Банкока в 1890 году:
Привоз-на 73.275.500 франк.; вывоз- на 80.428.000 франк.
Благодаря превосходству торговли Велико­британии, английский консул в Банкоке не уступает государю в действительной власти; он считает между подчиненными его ведениюне только своих соотечественников, но так­же уроженцев Индустана и Барманип, китай­цев из Гонконга и Сингапура, малайцев из других британских владений.
Ниже Банкока по течению Мепама, город Паклат, населенный, главным образом, пегуанцами, и город Пакнам, где находится таможня, служат аванпортами столицы и командуют над проходом судов своими крепостями и настильными батареями. Неког­да голландцы, владевшие устьем реки, тоже построили там укрепления, которым дали на­звание Нового Амстердама: и теперь еще вид­ны кое-какие остатки этих старинных укреп­лений, которые английские моряки окрестили именем Dutch Folly, что значит «голланд­ская глупость». Посредством судоходных ка­налов вход Мепама сообщается со всеми портами области дельты, каковы Ташин и Меклонг. Этот последний порт, лежащий при устье реки того же имени, населен китайски­ми купцами и солепромышленниками, огород­никами, рыбаками, которые снабжают своими продуктами рынки столицы; выше на той же реке город И'рапри (Рапри, Раджабури), рас­положенный у подошвы холмов, изобилую­щих оловянной рудой, населен, главным об­разом, потомками пленников, приведенных из Камбоджи. Па востоке дельты, река Хорайок, которая также соединена с Мепамом каналами естественными и искусственными, орошает, в своем нижнем течении, близ города Петриу, плантации сахарного тростника, возделываемые китайцами, и впадает в Сиам­ский залив, на севере от города Бангпласой, одного из портов морского прибрежья,, где рыбаки находят самый обильный улов рыбы. Шантабун лежащий близ границ Камбоджи, на юг от земли дикарей ксонг,- тоже очень оживленный рыболовный порт:, его жители, китайцы, аннамиты, барманцы, от­правляют заграницу лес, перец, драгоцен­ные камни. В 1878 и 1879 годах горячка
797
БАССЕЙН MEHAMA.
798
добывания драгоценных камней привлекла в Шантабунский округ около 10.000 чужезем­цев, почти исключительно бармаацев, ко­торые продавали свои сапфиры (синие яхонты)
лесистыми островками, горами, бухточками и мысами, есть один из самых живописных берегов Индо-Китая: высокая скала охра­няет вход в Шантабунскую бухту, словно

и другие самоцветные камни негоциантам Ран­гуна, Пинанга, Калькутты; особый пароход совершал правильные рейсы между Банкоком и ИИантабуном, для перевозки рудоко­пов и продовольствия. Морской берег, с его
лежащий лев, более грозный, чем львы Ба стип и Сан-Рафаеля в Средиземном море
К востоку от Сиамского залива, у основа ния полуострова Малакки, первый город, по­казывающийся среди плантаций сахарного тро­
799 ГЛАВА III.-ПНДО-КИТАЙ. 800
стника, есть Печпбури (Пексабури), лежащий в некотором расстоянии от берега моря, у подошвы холмов, имеющих от 400 до 600 метров высоты: это главный город провинции, перестроенный почти весь одним мандари­ном, по планам, привезенным из Англии'); дома мещан и ремесленников-чисто ан­глийские коттеджи, сплошь покрытые ползучи­ми растениями, а на соседнем холме, в пяти километрах от города, стоит королевский дворец, построенный по образцу Виндзор­ского замка. По словам Шомбурка, пегуапцы более многочисленны в этом округе, чем во всякой другой части Мюапг-Тая.
Города континентального Сиама, население которых указано приблизительно путешествен­никами:
Государства Лаоса: Ксиен-Май, по Шомбурку-50.000 жит.; Лахон, по Пальгуа- 25.000 жит.; Пре, по Пальгуа-15.000 жит.; Лабопг, по Пальгуа-12.000 жит.
Собственно Сиам: Банкок-200.000 жит.; Аютиа (Крунг-Као)-50.000 жит.;Нахон-Саван.поБастиану-12.000 жит.;ИИетриу,по Паль­гуа--10.000 жит.; Меклонг, по Пальгуа 10.000 жит.; Паклат, по Пальгуа-7.000 ж.; Пакнам, по Пальгуа-7.000 жит.; Корат, по Пальгуа-7.000 жит.; Шантабун, по Паль­гуа 6.000 жит.; Банги ласой, по Пальгуа- 6.500 жит.; Прапри (Раджабури)-6.000 жит.; Ппцилук-5.000 жит.
VI. Восточный Индо-Китай, бассейны Меконга и Сонг-Коя.
Восточный Сиам, Тонкин, Южный Ан­нам, Камбоджа, Французская
Кохинхина.
Самый обширный бассейн Пндо-Кптая, бассейн Меконга, имеет население, далеко не самое многочисленное. Еще большая часть «этой области остается неизследованною, и по­ловина территории занята дикими племенами. Только в соседстве морского прибрежья, око­ло середины исторического пути, соединяющего дельту Менаыа с дельтой Меконга, суще­ствовавшие там образованные общества со­ставляли некогда нацию в настоящем смысле слова, имевшую собственную цивилизацию и оставившую памятники своего могущества. Эта нация хмеров, или камбоджан, получила, ко­нечно, из Индии апостолов и просветителей, которые преподавали ей науки и искусства, так же, как мифы и культы индусского на­рода; по теперь с более дальнего запада при­ходит то чужеземное влияние, которое оказы-
*) J. Thomson, „Dix ans de voyages dans la Chine «t I’Indo-Chine14, trad. Talandier et Vattemare.
вает свое действие на населения нижнего Ме­конга. Французы овладели областью дельты и дают почин переменам политическим, про­мышленным, социальным, которые постепен­но совершаются в стране. Эти пришельцы, понятно, должны были основать свой главный город но близости моря, очень далеко от естественного центра страны, и притягатель­ная сила торговли группирует в окружаю­щих местностях жителей все более и более скученными массами. Тем не менее, населе­ние французской Кохинхины уступает чи­слом населению Апнама, на восточной отлого­сти гор, окаймляющих берега Тихого океана. В бассейнах Меконга и других Тонкин­ских рек почва утилизируется всего лучше, н города и местечки наиболее сближены меж­ду собою по взаимному расстоянию; один толь­ко Тонкин, хотя он составляет лишь око­ло двадцатой части поверхности Индо-Китая, заключает в своих пределах, быть может, половину общего числа жителей.
Недостаток достоверных сведений не по­зволяет исчислить население Тонкина даже с тою степенью приближения, какая возможна для Бармании, Сиама, полуострова Малакки: числа, даваемые миссионерами и путешествен­никами, разнятся более, чем в четыре раза, варьируя от 7 до 30 миллионов душ. Легко понять, как при этом впадают в невольные преувеличения. исследователи, проникающие в гористые территории внутренности страны, еще нерасчищенные под культуру и почти пу­стынные, редки в сравнении с путешествен­никами, которые посещают портовые города морского прибрежья, питаемые рыбною ловлей, и аллювиальные земли, покрытые рисовыми полями. В этой области, которая лишь отча­сти отделена естественными границами от Китайской империи, можно подумать, что на­ходишься в «Срединном цветке», при виде многолюдных городов и деревень, рассеян­ных в равнинах на близком расстоянии друг от друга. Правда, что эта страна ча­сто находилась под действительным господ­ством государей «центрального царства», да и в наши дни еще король аннамский регулярно посылает пекинскому двору свою вассальную дань. С другой стороны, внутри края осно­вались полунезависимые княжества, а Фран­ция пользуется над Аннамом фиктивным протекторатом, который уже не раз пода­вал повод к дипломатическим компликациям ’). Пет сомнения, что в близком бу­дущем столь неопределенный ныне полити­ческий режим Тонкина примет более точную форму. Эта страна слишком важна по чи­сленности своего населения, по своим эконо-
9 Трактат от 6 июня 1884 г. окончательно поста­вил королевство Аннам под протекторат Франции.
Р е д.
801
ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТАЙ, БАССЕЙНЫ МЕКОНГА И СОНГ-КОЯ.
802
мическим рессурсам и по пути, который она открывает к внутренним провинциям Ки­тая, чтобы она не вошла сама собою в область европейской торговли; препятствия свободе тор­говых сношений идут лишь со стороны её правителей ’).
Пространство и население Аннама и стран по нижнему течению Меконга * 2):
остранство
Население
Среднее число


жителей па
кв. килом.
душ.
1 кв. килом.
420.980
7.500.000
18
104 700
814.757
8
55.620
2.229.935
40
314.110
14.000.000
44
от Тонкинского залива мысъ
въ
Аннам . . . Камбоджа. . Кохинхина . Тонкин . .
Па северъ
Паклунг указывает мореплавателям поли­тическую границу Индо-Китая. Нганнан-кианг, или «река Тихого Юга», служит в нижнем её течении оффициальною погранич­ною чертою между Китайскою империею и Ан­намским королевством; но менее чем в пятидесяти километрах во внутренности мате­рика начинается область гор, еще мало исследованных, которая соединяется с пло­скими возвышенностями китайских провин­ций Куангси и Юпнана. Согласно старинной китайской политике, этот пояс границы
составляет мархию, если не пустынную, то, по крайней мере, запретную для подданных. Им запрещено осушать на этой полосе бо­лота, расчищать леса под пашни, пролагать дороги через горы; на пространстве около тридцати километров, мархия Тонкина не имеет других обитателей, кроме диких пле­
мен, независимость которых уважают под условием, чтобы они препятствовали цивили­зованным населениям севера и юга всту­пать в сношения между собою. Два главные прохода между Китайскою империею и областью дельты, Нам-куан и Бьсн-кюонг, защи­щены зубчатыми стенами и крепостцами. Впро­чем, между двумя правительствами, китай­
ским и аннамским, сюзереном и васса­лом, поддерживаются наилучшие политиче­ские отношения 3 * *).
Гористая область провинции Куангси про­должается второстепенными хребтами на бере­гах северного Тонкина, и даже одна из этих отраслей гор оканчивается вблизи моря
массивом, высшая точка которого достигает 1.400 метров высоты. Часть морского при­брежья окаймлена обрывистыми утесами и раз­резана на скалистые острова и островки, ко­торым дают, и теперь еще совершенно спра­
Ч Тонкин с 1885 г. составляет французское вла­дение. Ред
2) Кохинхина, Камбоджа, Аннам и Тонкин съ
1888 г. образуют т. н. французский Пндо-Китай.
Ре д.
я) Dutreuil de-Rhins, рукописные заметки.
ведливо, имя «Архипелага пиратовъ»; иногда это наименование присвояется специально двум островам Каотао, далее выдвинутым в от­крытое море, чем другие земли той же груп­пы. Эти островные массивы почти все изреза­ны с наружной стороны крутыми береговыми утесами. Во внутренности островов открыва­ются цирки или котловины; на первый взгляд можно принять их за кратеры вулканов, но в дествительности эти воронки образова­лись вследствие провалов почвы, так как горная порода там известковая. Некоторые из цирков имеют сообщение с морем и дают доступ баркам; на окружности бухт открываются гроты, служившие иногда прито­ном морским разбойникам. Террасы, господ­ствующие над кругообраз ными бассейи ам и, покрыты засеянными полями и плантациями. В начале текущего столетия флот высадил отряд войска, который разрушил до основа­ния все дома, срубил деревья и увел всех жителей, чтобы положить конец морскому раз­бойничеству; но вскоре после этой энергиче­ской меры соседния моря были так же мало безопасны, как и прежде ’).
Возвышенная страна китайской мархии со­вершенно определенно ограничена па юге про­странством аллювиальных земель, где изви­ваются рукава Красной реки и впадающих в нее притоков. Только несколько скали­стых пригорков, остатки более обширных земель, смытых морем, показываются на по­добие островков среди океана зелени. Высо­ты снова появляются на западе долины Крас­ной реки. Горная цепь, примыкающая своею северною оконечностью к Юннанскому пло­скогорью, на высоте (средней) 1.500 метров, тянется в юго-восточном направлении, оста­вляя, вероятно, раздельную линию между вода­ми, спускающимися, с одной стороны, к Сонг-кою, с другой-к Меконгу; но она почти совсем неизвестна; видели только её отроги, изобилующие каменноугольными пла­стами и рудными месторождениями железа, оло­ва, меди, золота и серебра; к югу от пути, пройденного французской экспедицией, под начальством Дудар-де-Лагре, до гор Апнама в собственном смысле, ни один новей­ший исследователь не переходил эту цепь. Ряды холмов, принадлежащих к этой водо­раздельной возвышенности, поднимаются не­посредственно на западе от реки Сонг-кой, отделенные один от другого долинами при­токов, из которых одна, продолжающаяся на юге дельты, составляет естественную гра­ницу между двумя половинами Аннамской им перии. Разветвления главной цепи выдвигают, через довольно близкие промежутки, свои ко­нечные скалы в море, оставляя между своими
Ч „Excursionset Reconnaissances11, VII.
География Реклю. т. VIII.
26
503 ГЛАВА HL-
мысами полукруглые бухточки, бухты и даже, во многих местах, глубокия гавани, окру­женные амфитеатром холмов. Несмотря на бесчисленные иссечения, морской берег пред­ставляет в целом замечательно правиль­ную кривую, обращенную выпуклостью к от­крытому морю, как бы для того, чтобы урав­новесить вогнутую Тонкинского залива. Эта округлость морского прибрежья точным обра­зом соответствует округлости, образуемой во­дораздельным хребтом Аннама: паралле­лизм берегов п гор не менее поразителен в этой области Индо-Китая, чем в Индии по сю сторону Ганга, вдоль Конкана и Мала­бара. По ту сторону горных цепей, Меконг тоже следует, в общем, направлению, па­раллельному морскому берегу и горам. Пояс низменных долин и невысоких холмов, разделяющий море и хребет гор, имеет не­значительную ширину, от 15 до 50 киломе­тров, и поперечные выступы делят эту бе­реговую полосу земли на столько же особен­ных долин, сообщающихся одна с другою лишь через берег или через боковые бре­ши. Реки, спускающиеся по аннамской покато­сти, текут перпендикулярно к морскому бе­регу, и в том же направлении была построена, в шестнадцатом столетии, стена, разделяв­шая некогда два государства: на севере - Тонкин, «Столицу Востока», или ДангъПгоай, «Внешнюю Дорогу», на юге-ДангъТронг, пли «Внутреннюю Дорогу». Имя Ан­нам, под которым известна более специаль­но зона морского прибрежья, есть не что иное, как слово Нганнан, применяемое к погра­ничной реке; оно означает «Тихий Югъ» или «Мир Юга». Равным образом и другие име­на указывают на положение страны относи­тельно Китая, родины цивилизаторов: таковы наименования Пам-Вьет («Нужно пройди полдень»), Вьст-Иам (за Полуднем), НатъНам (за Полуденное Солнце) *)•
Видимые с моря, некоторые из горных гребней внутренности страны являются взо­рам покрытыми лесом, но большинство, осо­бенно около южной оконечности цепи, пред­ставляют гранитные массы без всякой ра­стительности; периодические пожары, зажигае­мые с целью прогнать хищных зверей или прибавить новые земли к области культуры, истребили леса. Французские миссионеры часто переходили хребет, или для того, чтобы идти обращать в христианскую веру дикарей за­падной покатости, или для того, чтобы избег­нуть преследований кохинхинских мандари­нов и, благодаря этим путешествиям мис­сионеров, теперь известно, что во многих местах открываются удобные проходы с од­
*) „Bulletin de Иа Sociate de Geographic de Paris", janvier 1879.
ИНДО-КИТАЙ. 804
ного склона на другой. Однако, никакой доку­мент не оправдывает часто повторяемого утверждения, будто там существуют судоход­ные реки, разделяющиеся на две ветви, кото­рые текут с каждой стороны водораздель­ного порога. Один только из исследователей области горного хребта, француз Гарман, издал карту путешествия, благополучно дове­денного до конца, с одного склона на дру­гой. В том месте, где он перешел гребень, на северо-западе от Гуэ. столицы Аннама, порог имеет всего только 250 метров вы­соты, но выступ почвы снова поднимается сътой и другой стороны, и мало найдется стран, которые представляли бы более резкий кон­траст между двумя покатостями в отноше­нии количества атмосферных осадков. В товремя как один из склонов, именно за­падный, наводняется проливными дождями, приносимыми юго-западным муссоном, во­сточная отлогость находится в сухом возду­хе под вечно голубым небом; эта резкая противоположность тем поразительнее, что* с одной стороны простирается дикая страна, без городов и деревень, везде покрытая ле­сами, а с другой - расстилаются безлесные равнины, покрытые возделанными простран­ствами.
На Аннамском побережья, к югу от го­рода Гуэ, вырез берега, наиболее известный мореплавателям, всего чаще упоминаемый в политических документах, есть бухта Кюахан, обозначаемая французами под именем Туранской (Туровской) бухты. Она окружена на севере и на западе полукругом холмов, тогда как па юго-востоке острововпдная ска­ла, соединенная с материком песчаной косой, загибается впереди бухты и превращает ее в род внутреннего моря; кроме того, судо­ходный канал, проведенный в низменных землях, соединяет бухту с другою вырез­кой прибрежья, Гой-ан, бывшим портом Файфо, лежащим к югу от Туранского мы­са. Большое число других бухт, которые от­крываются на южном берегу Аннама, обра­щенном к юго-востоку, имеют подобное же образование, как и Туранская: это тоже бас­сейны, отделенные от моря островами, кото­рые соединены с континентом песчаными насыпями или низменными землями. Порт Куи-ньон, или Бинь-динь, порты Кумонг, Суанг-дай, Гон-хий, Бинь-хоа, Кам-рань, следуют один за другим па этом берегу, к несчастью лишенном удобных сообщений с внутренностью страны и слишком близ­ком к границе, запертой кордоном таможень. Большинство островов, окаймляющих прибрежье, состоит из простых скал, вы­ступающих из-под воды; некоторые остров­ки, лежащие на продолжении Аннамского бере­га, но в 100 и в 150 километрах от него,
ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТАЙ, БАССЕЙНЫ МЕКОНГА II СОНГ-КОЯ.
805 в открытом море, принадлежат к той же формации; самый замечательный из них Пуло-Сесир-де-Мар (т. е. «морской» Пуло-Сесир), названный так первыми португальски­ми мореплавателями, в отличие от острова ПулоСесир -де-Терра («континентальный» Пуло-Сесир), лежащего очень близко от бе­рега. Пуло-Сесир-де-Мар-по-аннамски Кулао (остров) Ту-ревниво оберегается аннам­ским правительством, которое присвоило мо­нополию гнезд ласточки саланганы, собирае­мых на скалах, и голотурий (морских ку­бышек), ловимых в окружающих водах.
К востоку от водораздельного хребта, до Меконга,возвышается несколько независимых массивов и разветвляются горные цепи, пз которых иные превышают 2.000 метров. Таков, например, массив Пусунг, боковые отроги которого, господствующие над Мекон­гом, заставляют его делать крутые поворо­ты. На юге от Пусунга обширное плоскогорье, высотой от 950 до 1.000 метров, занимает кругообразное пространство, ограниченное на западе течением Меконга и окруженное с севера горами Дон (Се Дон), с востока и с юго-востока горами Конг (Се-Конг). Эти возвышенности, которые Торель называет Сараванским плоскогорьем, по имени одного города того края, и которым Гарман дает название «плато Боловеновъ», по имени живу­щих там дикарей * *), отчасти покрыты ве­ликолепными лесами, где хвойные деревья, белый бук, каштан и дуб перемешаны с бамбуками, пальмами, древовидными папорот­никами; в других местах простираются бо­лотистые бассейны, напоминающие своею тра­вяною растительностью луговые пространства Франции. Почва плоскогорья состоит из же­лезистой глины, залегающей на песчаниках; но горные потоки, бегущие в глубоких ущель­ях, обнаружили свойство подпочвы, которая состоит из площадей лавы, из груд вул­канического пепла и шлаков. Конусообразные пики, как, например, пик Лагре (по имени исследователя Дудар-деЛагре), возвышаю­щиеся в соседстве» нагорья, повидимому, бы­ли трубами, из которых выходили пары этих очагов извержения; встречающиеся кое-где источники теплой воды тоже, кажется, сле­дует признать за остатки вулканической дея­тельности. На западе от Меконга, горы Бассак, высшая вершина которых достигает 1.160 метров, могут быть рассматриваемы как составная часть того же массива, к ко­торому принадлежат и восточные горы. К югу от этой области, где цоколь возвышенной Кохинхины,доминируемый горными цепями пли уединенными пиками, имеет свою наибольшую
*) „Bulletin de la SocHtd de Geographic de Paris44, sept. 1877.
806 ширину, главный хребет продолжается в на­правлении меридиана, затем поворачивает к юго-западу, параллельно морскому берегу, и оканчивается на границах французской Ко­хинхины крутыми скалистыми мысами. Один пз этих последних массивов, пли гномов, около истоков реки Доннай, известен под именем Тионлай, и гранитная вершина его достигает 1.000 метров высоты1). Далее, встречаются только островные пригорки, свя­занные с твердой землей аллювиальною косой, образовавшейся из речных наносов. Леси­стый холм мыса св. Иакова (Сен-Жак), ограничивающий на востоке вход в реку Сай­гон, есть одна из этих скал, принадлежа­щих к материку лишь с недавнего геоло­гического периода. Острова, лежащие в море, на большом расстоянии от берега, суть вы­ступы подводного хребта, продолжающего ось горных цепей Аннама. Таков, например, архипелаг Пуло-Кондор, «остров Тыквъ» или «остров Пресмыкающихся»: там, в са­мом деле, водятся змеи нескольких ви­дов и черепахи.
На западе от кохпнхинской дельты, в южной Камбодже, находятся неправиль­ные массивы, частью вулканические, и разре­занные во всех направлениях реками и реч­ками; массивы эти соединяются, посредством хребта Пурсат и горы Прабат, с ПИантабунскими горными цепями и выступают в виде высоких крутых мысов, про­должающихся в море скалистыми островами. Слоновая цепь, на западе от Кампота, окан­чивается вершиной, имеющей около 1.000 ме­тров высоты; в ноябре с этих гор иногда спускается страшный ветер, в роде фран­цузского мистраля, до такой степени сильный, что в местностях, наиболее выставленных его действию, не растет ни одного дерева. Жители опустошенной равнины ожидают кон­ца сезона, чтобы снова приняться за постройку своих соломенных хижин, унесенных ве­тром 2).
На восточном берегу страны Аннам одна только большая река изливается в море: это Гон-киан (Готп-киан) китайцев, Сонгъкой (Сонг-кай, Сонг-ка, Сонг-та) аннам­цев, «Красная» река французских морепла­вателей, которые первые из европейцев исследовали её течение. При выходе из китай­ской провинции ИОннана, т. е. в 600 кило­метрах от моря, считая по изгибам реки, Сонг-кой, имеющий уже до 100 метров сред­ней ширины, носит барки, и даже один фран­цузский негоциант, Дюпюи, поднялся вверх по течению, в 1871 году, до города Мангао,
• 0 Nels et Septan», „Excursions et Reconnaissances14, X, 1881.
2) Pavie, „Excursions et Reconnaissances44, № 10,1881.
807 ГЛАВА III.-
лфжащего в 100 километрах выше. Эта река течет прямо на юго-восток в узкой долине, затем принимает в себя справа другую реку, почти столь же значительную, Сонг-бб (Ким-тю-ха), верхние притоки которой нахо­дятся тоже в Китае и по которой мелкие суда поднимаются даже до земли Даосов; это « Чер­пая река» французских негоциантов: опа, в самом деле, черная, па крайней мере во всей нижней части своего течения. Ущелья, открывающиеся в гранитной массе, имеют в некоторых местах до 300 метров глу­бины: это трещины почвы, стены которых соответствуют точным образом от одного берега до другого, представляя совершенно одинаковое геологическое строение и полосы, углекислого железа на равных высотах. В разных местах, через известные проме­жутки, большие камни, упавшие с нависших стен, образуют пороги, где темная вода по­крывается полосами белой пены *). Почти удвоенный в объеме этим притоком и сде­лавшись внушительною рекой, но перерезан­ный там и сям порогами, трудно проходи­мыми во время спада вод, большой поток, известный в этом месте под именем Тао, получает свое наименование Сонг-кой (или, вернее, Шонг-кай, «Великая река») лишь ниже слияния его с рекой, называемой Хам, Боде, Льву, Ка, в разных частях её доли­ны 2); по одному из её притоков иностран­ные исследователи часто называют ее рекой «Прозрачной воды»; благодаря плодородию её берегов, она получила большую историческую важность, и некоторые писатели признавали ее за главную реку. Но самый вид вод, ниже соединения, доказывает, что Сонг-кой берет верх силой течения; чистая волна Боде те­ряется в мутной воде слияния, окрашивается, говорит легенда, кровью пораженного гро­мом дракона 3).
«Стволъ» реки, между ветвями-притоками и верхнею извилиной (бифуркацией) дельты, имеет небольшую длину. В 150 километрах от моря воды разделяются: два главные ру­кава, Сонг-кой на севере, Сонг-гат или Дай на юге. разветвляются, в свою очередь, на многочисленные второстепенные рукава, и посредством естественных и искусственных каналов превращают всю дельту в лаби­ринт островов, меняющий свой вид соответ­ственно речным наводнениям и морским размываниям. Два боковые рукава Сонг-коя, «река Шелковичных деревьевъ», или «канал Пороговъ», частью вырытый рукой человека4),
*) Courlin et Villeroi d’Augis, „Excursions et Reconnaisances", XI, 1882.
3) Карта Дютрейль-де-Рена.
s) Roma net du Caillaud, „Bulletin de la Societe de Geographic de Paris", fevrnr 1880.
4) Abel des Michels, „Discours d’ouverture du cours cochinchinois", 1869.
ПНДО-КПТАЙ. 808
и река Кау-лю, соединяются на севере с дру­гою дельтой, еще более разветвленной, с дельтой, образуемой рукавами реки Тай-Винь, вытекающей, под именем Сонг-као, из озера Бабе, которое находится в неизследо­ванной области границы. Фронт этой двойной дельты, обнимающий устья Сонг-коя и устья Тай-Бння па севере, развертывает свой не­правильный полукруг далеко за чертой нор­мальной линии берегов, и эта кривая, длиной около 150 километров, концентрична другой, гораздо более обширной дуге, образуемой реч­ными наносами, которые отлагаются в море вдоль берега.
Главная река восточного Индо-Китая, бо­лее известная прежде под именем Камбод­жи. вообще обозначается в наши дни назва­нием Меконг (Мейконг, Мехонг), которое применяется специально к незначительной части её течения и которое, кажется, имеет смысл «Матери Реки» или «Начальницы Водъ», говорит Камоэнс («Мссот тио... Que capitao das aguas se interpreta»... т. e «река Меком, имя которой значит: начальник водъ»). Еще в прошлом столетии на нее смо­трели как на рукав Ганга *): это была одна из священных Ганг, спускающихся из области горы Меру. Меконг есть поток, ко­торый под именем Ланцан-кианга или Кинлонг-кианга, т. е. «Реки Большего Дракона», берет начало в одной из длинных парал­лельных долин восточного Тибета, между Кпнша-киа нгом, или Янтсекиангом (Ян-цзыцзян), и Луцекиангом, или Салуэном. Изве­стно, что Ланцап-кианг проходит в страш­ных ущельях, самых удивительных, какие до сих пор видели исследователи Китая, и что через него перекинуты во многих ме­стах летучие мостики, качающиеся на высоте нескольких сот метров над бегущим по дну ущелья потоком. На дороге из Бамо в китайский город Тали-фу, уже много раз пройденной европейскими путешественниками, через Ланцан-кианг устроен висячий же­лезный мост: это, в пределах Китая, самый южный пункт, где эту реку видели новейшие исследователи. Французская экспедиция I860 года, под управлением Дудар де Лагре, встретила Ланцан-кианг лишь в 500 кило­метрах ниже этого висячего моста, уже на индо-китайской территории, в Ксиен-Хонге. Там Ланцан является уже в виде потока шириной от трехсот до четырехсот ме­тров, который тихо катит свои воды между высоких крутых берегов, окаймленпых песчаными отмелями, и уровень которого по­вышается, средним числом, на 10 метров в эпоху разливов; ниже русло его вдруг съужпвается между холмами, господствующими
Q Engelbert Kapfer, „Histoire du Japon“.
809 восточный индо-китай,
над обоими берегами. В этой части своего течения Меконг носит только барки рыболо­вов; как торговый путь, он почти беспо­лезен. В 200 километрах ниже, на общей
БАССЕЙНЫ МЕКОНГА II СОНГ-КОЯ. 810
Танг-Хо, извилистый фарватер, разделенный скалой на два рукава, имеет всего только около тридцати метров в ширину во время низкого стояния воды, тогда как в эпоху

границе барманского Лаоса и Сиама, река вре­зывается между скал и спускается быстрина­ми и порогами, которые, в сезон засухи, про­тивополагают судоходству непреодолимое пре­пятствие; на первом пороге, называемомъ
разливов речное русло занимает простран­ство в 600 метров от одного берега до дру­гого. На втором пороге, Танг-Дин, все воды соединяются в один канал от 40 до 50 метров шириной, который судовщики
811 ГЛАВА III.-
должны обходить волоком. Выше, один из притоков Меконга-горячий ручей, вода кото­рого имеет такую высокую температуру, что на берегах его не могут произростать никакие растения *).
Едва вступив на территорию Сиамского го­сударства. река, которая в этом месте до­вольно близко подходит к западному Менаму, вдруг меняет направление: переставая течь на юг, она делает резкия уклонения в сторону меледу крутыми холмами, затем, на пространстве около 200 километров, изви­вается к востоку, как бы направляясь к Китайскому морю. Но новый угол долины в изломе гор опять возвращает Меконг к югу и юго-западу. У самого этого поворота, приток, спускающийся с гор китайской гра­ницы, река Нам-Гу, смешивает свою чер­ную струю с желтоватыми волнами главного потока. Как раз напротив этого слияния, на левом берегу Меконга, высится отвесный утес, изрытый пещерами, у входа в которые виднеются балюстрады буддийской капеллы; вершины соседних мысов увенчаны обелис­ками, гробницами, статуями Будды. В месте слияния, высота главной реки над уровнем моря около 350 метров; но затем последо­вательный ряд порогов заставляет ее спу­ститься на гораздо более низкий уровень; общее её направление, в этой части течения, совпа­дает с осью Сиамского залпва: долина указы­вает Банкокскую дорогу впадиной, в кото­рой течет Менам-сак, или Сарабури. До­линой этой реки п долиной Нам-Гу совреме­нен пройдет прямая дорога из Банкока в Юннан; начальник Меконгской экспедиции думал-было проникнуть в Китай путем, идущим по реке Нам-Гу.
Новый поворот отбрасывает Меконг в восточном направлении к западному осно­ванию Кохинхипских гор. С той и другой стороны высятся холмы, запирая реку как бы в ров, который в самых широких местах имеет только 600 метров расстояния между берегами; во время низкого стояния воды ширина Меконга уменьшается до 100, даже до 40 метров, но глубина его превышает 100 метров; весь поток проходит в этой расселине, и с каждой стороны ложе наводнения усеяно валунами, принадлежащими к разно­образнейшим формациям п представляющими громадную геологическую коллекцию. Но это еще не последние препятствия. Проходя песча­никовые скалы, запирающие его воды в кру­тых берегах, выше впадения большего при­тока Се-Мун, Меконг спускается рядом порогов, или кенг (по Гарнье, это синоним слов танг, употребляемого в верхнем Лаосе, и тан, употребляемого китайцами),
ц Fr. Garnier, „Voyasre d’exploration en lndo-Chine“.
индо-китай. 812
равного которому, быть может, пет пи на какой другой реке Старого илп Нового Света. Повсюду речное ложе представляет вид чего-то недоконченного; открытое простран­ство между берегами вдруг уменьшается, по ширине, с ЗОО до 50 метров: в одном ме­сте воды, кажется, совсем прекращают свое течение, как бы засыпают в огромном бассейне, в другом они шумно низвергаются между скалами; островки, уединенные камен­ные глыбы, рассеянные по средине потока, свидетельствуют о совершенной водою работе размывания. Очевидно, Меконг, вошедший в эту часть своего русла с недавнего геологи­ческого периода-быть может, в эпоху вул­канических извержений лавы и пепла, кото­рые образовали на востоке Боловенское пло­скогорье-еще не имел времени регулировать свое течение, не успел вырыть себе дорогу, соответствующую объему его жидкой массы. На пороге Кенг-Канифн, воды, вдруг сжатые в канале шириной не более 48 метров, то сталкиваются, то разделяются, образуя через правильные промежутки времени, через каж­дые две илп три минуты, воронкообразные углубления в несколько метров в диаметре, которые то наполняются набегающими волна­ми, то снова опоражниваются Г). Понятно, как плавание на плоте пли в пироге должно быть трудно п даже опасно по речному руслу, столь неправильному, столь мало урегулированному, каким является еще эта часть течения Ме­конга.
Хонгские катаракты, составляющие границу среднего течения реки через холмы и горы, образованы запрудой из скалистых островов и рядов камней, которая задерживает воды Меконга и заставляет их разветвляться на пространстве, превышающем в ширину 20 километров. Некоторые из рукавов этого архипелага пересыхают в сезон спада вод; другие до такой степени извилисты, что вода может скользить там без внезапных па­дений; но большинство перерезано порогами, из которых один имеет 15 метров (21 ар­шин) вертикальной высоты. Нет двух во­допадов. которые были бы похожи один на другой; деревья, погружающие свои корни в воду, пальмы, окаймляющие берега, скалы, по­крытые растительностью, отдаленные холмы, виднеющиеся за лесами и возделанными поля­ми, разнообразят до бесконечности картину порогов и водопадов. Ниже соединения Ме­конга и реки Аттопе, вытекающей из Аннам­ских гор, главная река имеет пороги в одном из своих рукавов, между городами Стунг-Тренг и Сомбор, но пароходы мог­ли бы во всякое время года подниматься и
4) Delaporte, Voyage d’Exploration en Indo-Chinet:; L. de Carnd „(/Exploration de Mekong14, „Kevue des Deux Mondostt, 15 juillet 1869.
ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТАЙ, БАССЕЙНЫ МЕКОНГА И СОНГ-КОЯ.
813 опускаться по Меконгу через восточный ру­кав. Большая часть торговли между низовь­ем главной реки п Бассаком производится на бамбуковых плотах, которые поднимают грузы товаров до 20 тонн весом.
В ЗОО километрах от моря, там, где стоит город Пном-пень, нынешняя столи­ца Камбоджи, река делится на две ветви в сезон разливов: с этого места и начинается дельта; но в то время, как левый рукав спускается на юго-запад к морю, правый теряется в озерном резервуаре Тонле-сап, пли «Пресноводной Реке», называемом обык­новенно «Большим Озеромъ». Две ветви дель­ты, текущие в противоположном одна дру­гой направлении, извиваются в понижении почвы, которое некогда было морским зали­вом и которое цепью Пурсат, а также дру­гими горными хребтами меньшей высоты и, иа юго-востоке, несколькими уединенными мас­сивами, отделено от Сиамского залива. Па­раллельно морю, эта водная линия, принадле­жащая к системе Меконга, есть не что иное, как покинутый морской берег. Па берегах Большего Озера находятся залежи морской со­ли, которые туземцы прежде разработывалп, но потом забросили, по мере того как земля утрачивала свою соленость. Воды, наполнявшие некогда впадину залива, были мало-по-малу отделены от моря Меконгом, который вы­двигал перед входом свой бар, образовав­шийся из оседающих на дно наносов. Кроме того, речной разлив, увлекаемый покатостью почвы в озерной впадине, превратил ее по­степенно в пресноводный бассейн !); однано, многие морские виды и теперь еще живут в этим озере, морские свиньи, скаты, мор­ские коньки. По исчислениям Буланжье, кото­рые, впрочем, кажется, сильно грешат пре­увеличением, озеро Тонле-сап еще во вре­мена исторические, за восемь пли десять ве­ков до ныне живущего поколения, составляло часть моря, и не далее, как через два сто­летия оно, будто бы. должно прекратить свое существование * 2). Китайские исторические доку­менты, относящиеся к началу общепринятого (христианского) летосчисления, говорят о Боль­шом Озере, как о заливе, омывающем баш­ни Банона, близ Баттамбанга 3).
Смотря по временам года, на Тонле-сап происходит явление попеременного движения жидкой массы между течением реки и озер­ным резервуаром. В период наводнения, с июня до октября, поток, устремляющийся к озеру и длина которого около 115 киломе­тров, уносит излишек вод речного тече­ния: этот могучий поток шириною 500, а в некоторых местах даже 1.500 метров, и
814
настолько глубокий, что по нем могут плавать военные корабли, наполняет своими водами озерный резервуар; но в сезон засухи имеет место обратное движение жидкой мас­сы: озеро опорожнивается мало-по-малу, и по­ток направляется назад к Меконгу, чтобы спуститься на юго-восток через морскую ветвь. Наполненное, Большое Озеро прости­рается, но длине, по меньшей мере па 110 ки­лометров, средняя ширина его около 25 ки­лометров, а глубина, почти везде одинаковая, от 12 до 14 метров; во время засухи бас­сейн, почти опорожненный, имеет только несколько дециметров воды, полтора метра в самых впалых местах, и берега его вре­менно обсыхают; он занимает тогда пло­щадь около 260 квадратных километров, со­ставляющую лишь шестую часть поверхности разлива. Можно считать слишком в 35 мил­лиардов кубич. метров объем, воды,приноси­мый върезервуар разливом реки; настолько же уменьшаются размеры наводнения в области дельты. Изливаясь в Тонле-сап, Меконг увлекает также землистые частицы, ил и песок, которые постепенно повышают дно и в конце-концов возвысят его до уровня твердой земли; равнина, то обсыхающая, то болотистая, которая служит преддверием озерному бассейну, носит у камбоджийцев очень верное название Веаль-пок, т. е. «Гряз­ная равнина». Небольшие речки, или прск, берущие начало на востоке от Банкока и спу­скающиеся к Большому Озеру, соединятся когда-нибудь в один речной поток, падение которого, повышенное осаждающимися нано­сами, не будет более иметь попеременного движения; он превратится в простой при­ток. Эго попеременное движение потока де­лает теперь из Большего Озера рыболовное водовместилище. Мириады рыб, приносимых разливом, остаются в мелководном бассейне после отступления вод; целые тучи птиц кру­жатся над кишащей массой рыбы; рыболо­вов, хотя они собираются в огромном коли­честве, оказывается недостаточно, чтобы эксплоатировать все эти рыбные банки, откуда сеть никогда не вынимается пустою ’)• около 30.000 рыбаков, аннамцев, сиамцев, малай­цев, хмеров, населяют воды озера во время рыболовного сезона, и на берегах его осно­вываются временные деревни китайских ры­боторговцев. Камбоджане питаются преиму­щественно рыбой и, кроме того, вывозят ее в Нижнюю Кохинхину, в количестве от семи до восьми миллионов кплограмов (от 420.000 до 480.000 пудов 2).
Ниже города Пном-пень, Меконг, сопро­вождаемый ложными реками, которые меняютъ
О Ricard, „Excursions et Reconnaissances44, V, 1880.
2) „Excursions et Reconnaissances44, IX, 1881.
3) Dutreuil de Rhine, рукописные заметки.
*) Ayinonier, „Notice sur le Caiubodge44.
2) Buchard, „Excursions et Reconnaissances44, V, 1880.
ГЛАВА Ш.-ИНДО-КПТАЙ.
815
течение Сообразно наводнениям, делится на два рукава: на востоке Тьен-гианг, ил «Пе­редняя река», на западе Хан-гианг, или «Задняя река», которые текут почти па­раллельно па пространстве около 200 кило­метров. Хан-гианг, или река Бассак, почти прямолинейная, изливается в Китайское море двумя кеа (ку) или протоками, тогда как восточная река делится на ветви, образую­щие второстепенную дельту, имеющую измен­чивое число устьев и соединяющуюся посред­ством боковых рукавов с различными ре­ками, которые некогда были разветвлениями Ме­конга: западный Вайко и восточный Вайко, соединяющиеся между городами Мито и Сай­гоном, река Сайгон и Доннай (Донг-най), вытекающий из Аннамских гор, суть, в своем нижнем течении, эти старые рукава, соединяющиеся с главной рекой лишь посред­ством сети потоков и рвов, вырытых ру­кой человека. Точно также на западе от «Задней реки» равнина перерезана каналами, которые впадают в Сиамский залив. Вся французская Кохинхина, за исключением се­веро-восточных холмов и нескольких ост­ровных пригорков, вокруг которых нано­сы оттеснили воды, принадлежит к области дельты. Длинный полуостров, оканчивающийся мысом Камбоджа (Мюй-ган или Онг-док), был весь отложен речным течением, но последнее взяло обратно большую часть этих отложений, переделывая свои берега; между крайними рукавами дельты расстояние, вдоль морского фронта, не менее 600 километров; кроме того, линия отмелей, продолжающаяся перед берегами, выдвигается в море кило­метров на пятьдесят. Па какой из этих берегов пристал знаменитый португальский поэт Камоэнс, поддерживаемый доской раз­бившагося корабля и державшийнад волнами рукопись своей поэмы «Луизиады»?
Но дельта Меконга во многих частях сво­его протяжения еще не вполне отвоевала у моря занимаемое ею пространство. Как все другие реки, часто заливающие прибрежные местности, Меконг поднял своими наноса­ми уровень своих берегов па значительную высоту над поверхностью равнин внутрен­ности материка; вдоль речного ложа, по кра­ям выделяющихся из него боковых рука­вов и на окружности островов земля всего лучше обсохла, и здесь-то, разумеется, при­брежные жители построили свои жилища, про­вели борозды в почве и посеяли питательные растения. На некотором расстоянии от бере­гов, внутри земель и на островах, болоти­стая почва, усеянная озерами и прудами, не­пригодна для большинства культур; завоевать эту почву для земледелия можно было бы не иначе, как посредством искусственной осуш­ки, предпринятой в больших размерах.
816
Так-называемая «Тростниковая равнина», занимающая на северной стороне передней ре­ки обширное протяжение, есть одна из этих земель, некогда покрытых морем, ко­торые теперь составляют часть континенталь­ных пространств, но где площади пресной воды, скрытые под лесом тростника, за­стаиваются на почве по несколько месяцев после периода наводнений; туземцы могли обра­тить под пашню только окраины этих бо­лот, по берегам рек, быстро утекающих во время спада вод *)• Даже на землях, по­видимому, обсохших, часто бывает, что под поверхностным слоем, отвердевшим вслед­ствие испарения, подпочва остается болоти­стою. Поверхность поддерживает легкие со­ломенные шалаши туземцев, но более тяже­лые постройки неминуемо исчезли бы: слиш­ком глубокая закладка фундаментов пробила бы верхнюю, оказывающую сопротивление, ко­ру, и строительные материалы увязли бы в топком болоте * 2 3). Некоторые каналы окай­млены землями до такой степени жидкими, что углубление их при помощи землечерпальных снарядов оказывается совершенно бесполез­ной работой: вынутый ил тотчас же заме­няется новою грязью, сочащеюся с берегов. Равнины перерезаны по всем направлениям извилистыми руслами, куда стекают воды раз­лива Меконга и других рек дельты. Ны­нешние властители края оставили за этими потоками имена, данные им первыми порту­гальскими мореплавателями; лучше было бы употреблять французские слова, как «ruisson», «estey»; «bayou», которыми пользуются жители Сентонжа, гасконцы, креолы Луизианы.
Объем жидкой массы Меконга еще не был измерен с такою же точностью, как объем Иравадди, Миссисипи и больших рек Запад­ной Европы. В Лахоне, в стране Лаос, Делапорт исчислил сток реки, или объем протекающей в секунду воды, в 1.350 кубич. метров, но тогда был конец сухого време­ни года. В Бассаке, ниже впадепия притока Се-Мун, Френсис Гарнье нашел 9.000 ку­бических метров, 5 декабря, в то время, когда уровень воды уже понизился на 9 ме­тров и средняя скорость течения не превы­шала одного метра в секунду. Вычисление дало ему слишком 50.000 кубич. метров для расхода воды во время большего разлива; в месте бифуркации дельты дебит, будто бы, до­стигает 60.000 или 70.000 кубич. метров 8); а ио Буланжьф, и эти огромные числа еще ниже действительности 4). Как бы то ни бы­ло, средний объем протекающей в секунду
*) Silvestre, „Guide de 1’exploratour dans le bassin du Cambodge“.
2) Boulangier, „Revue scientifique et litb?raire“, 1880.
3) „Voyage d’exploration en Jndo-Chineu.
4) „Excursions et Reconnaissances*1 IX, 1881.
817
ВОСТОЧНЫЙ ИПДО-КИТАЙ, БАССЕЙНЫ МЕКОНГА II СОНГ-КОЯ.
818
коды нужно считать не менее 12.000 кубич. метров. Таким образом, Меконг, по вели­чине, соперничает с Иравадди, хотя во всей верхней части его течения цепи гор задер-
на западной отлогости гор Кохинхины. Вода в Меконге, мутная в период мелководья, становится желтою от ила в месяцы навод­нения. и до большего расстояния в море по-

Типы племени Мой.
живают двойным пли тройным валом дви­жение дождливого муссона; в нижней области бассейна, к югу от страны лаонцсв, наибдлыпая часть облаков разрешается в дождь
ток, содержащий землистые частицы, утра­тил свою прозрачность. При всех устьях удар набегающей с открытого моря зыби о речное течение заставляет последнее отлагать
819 ГЛАВА in.-
часть своего ила, вследствие чего при входе образуются банки. Обширный треугольный полуостров Камао, продолжающийся на югозападе дельты, есть целиком «дар реки»; медленный поток, окаймленный «водяными пальмами», заслоняющими вид со всех сто­рон, разветвляется на тысячу каналов, и болота занимают все промежуточные про­странства: там и сям залегают небольшие озера, куда рыба удаляется в несметном множестве в сухое время года. Только при высоком приливе корабли проникают в реку; самый низкий порог, Куа-тие, может быть переходим судами, имеющими до 5 ме­тров посадки в воде. В эпоху разливов, морской прилив, отражаемый речным тече­нием и достигающий, средним числом, вы­соты одного метра, поднимается по реке лишь на незначительное расстояние от устья; в сезон мелководья, приливная волна распро­страняется вверх по течению далеко за «Че­тыре рукава» у города Пном-лень, с одной стороны до Хонских порогов, с другой-до бассейна Большего Озера; изменение уровня, производимое приливом в этом резервуаре, составляет около дециметра и).
Заключенная на всем своем протяжении
индо-китай. 820
в пределах тропического пояса, Кохинхина принадлежит к числу жарких стран. В Тонкине, где бывают сравнительно самые большие холода, термометрический столб ртути может опускаться в исключительных слу­чаях до 7,6° Цельзия. ВъГуэ, столице Аннам­ского королевства, самая низкая температура, какую до сих пор наблюдали, была, по Дютрейль-де-Рену, 17° стоградусного термометра, а в Сайгоне она не бывает ниже 18 градусов; но в бассейне Меконга, отделенном от моря Кохитхпнскпми горами, климат имеет гораздо более континентальный характера.. Гарман отметил там, в апреле, темпера­туру 8,6°. и туземцы уверяли, что такой хо­лод у них не редкость \). Зато летния жары сильнее и тягостнее во внутренности материка, чем на морском прибрежьи; они также силь­нее в дельте Сонг-коя, на севере Кохин­хины, нежели в Сайгоне, в нижнем бассей­не Меконга; разность между крайними темпе­ратурами становится все значительнее, по ме­ре того как поднимаешься с юга к северу: в то время как в Сайгоне амплитуда коле­баний температуры составляет только on. 8 до 9 градусов, в Ганое, в Тонкине, она превышает 28 градусов.
Климат Тонкина и французской Кохинхины:

Средняя тем­
Самый теплый ме­
Самый холодный ме­
Раз­
Средняя
Ганой, йод 21° с. ш. (2 года наблюд )
пература года.
23,5° Ц.
сяц.
июнь, 31,4°
сяц.
январь, 14,3°
ность.
17,1°
дождя.
1,802 метр
Гуэ, под 16°30' с. ии. (1 год наблюд.) .
п
июль, 34°
декабрь. 22,7°
11,3°

Сайгон, под 10°43’ с. ш. (7 лет наблюд.) .
27,01°
апрель, 29,85°
февраль, 27,0°
2,85°
1,740 метр
Как и в Индии по сю сторону Ганга, год делится на два времени: сезон дождей и се­зон засухи, но воздух всегда влажен; обык­новенно считают еще третье время года- период жаров, предшествующий юго-запад­ному муссону. Перемены времен года, по крайней мере в восточной Кохинхине и осо­бенно во впадине Тонкинского залива, проис­ходят не без резких воздушных револю­ций. В апреле месяце, когда наступает мус­сон, каждый вечер образуются тучи, где гре­мит гром и откуда льются потоки дождя, смешанные иногда с небольшим количеством града. «Небо падаетъ», говорят тогда тузем­цы; ливень до такой степени обилен и про­должителен, «как будто целое море льется из воздушных пространств сквозь громад­ное решето» 2). Циклоны, которые иногда кру­жатся на берегах Анпама, при возобновлении муссона, разражаются преимущественно к концу года, в октябре и ноябре. Местное па-
4) J. Moura, „Le Royaume du Cambodgcu.
3) Combes. „Annales de la Propagation de la FoiM, 1855.
селение с такою уверенностью ожидает пред­стоящего бедствия, что когда заметит при­знаки, предвещающие скорое появление урага­на, то внутри домов жители спешат укре­пить стены, подпирая их толстыми бревна­ми; несмотря, однако, на эти подпорки, часто случается, что циклон срывает перегородки, и дом уносится в вихре. В 1867 г. только три церкви остались на месте из трехсот, которыми миссионеры владели в крае -).
В одно и то же время жаркий и сырой, климат нижней Кохинхины есть один из самых опасных для европейца; нигде ему не приходится принимать больше предосторож­ностей, чтобы преодолеть трудности акклима­тизации. Накожные болезни, включая сюда проказу, нарывы и болезни внутренностей, очень обыкновенны в области низовья Ме­конга. «Кохинхинская диаррея», от которой погибли тысячи солдат и моряков, порож­дается. повидимому, одним паразитом angui-
3)„ Bulletin de la Society de Geographic de Paris", janvier 1879.
2) Cezon, тот же сборник 1868 г.
321 ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТАЙ, БАССЕЙНЫ МЕКОНГА и сонг-коя. 822
Uda stercoratis^ который происходит, быть может, Из пресных вод и развивается сот­нями тысяч в человеческом теле *)• Даже когда иностранцы, поселившиеся и прожившие несколько лет в Кохинхине, не страдают никакою специальною болезнью, они делаются анемиками (малокровными), и если не уедут обратно в Европу, рискуют угаснуть от исто­щения сил, даже не кажась больными 2). Од­нако, смертность между европейцами стала те­перь гораздо менее сильна, чем в первые годы оккупации, благодаря ассенизированию го­родов и более глубокому ознакомлению с местными болезнями и с гигиеной, которой должно следовать. Впрочем, по действующему уставу, пребывание европейских чиновников ограничено двухлетним сроком, так как третий год признан по опыту годом клима­терическим, т. е. годом наибольшей опасно­сти для жизни европейца * 3). Впрочем, тамош­ний климат представляет одну немаловажную выгоду: нет страны, где бы поранения вся­кого рода заживали быстрее и без лихорадки. Вообще говоря, климат гористых местностей гораздо здоровее: однако, большинство лесов нездорово: внизу господствует болотная лихо­радка, выше-лихорадка лесная, которая угро­жает аннамитам равнины столько же, как и европейцам 4 1). До сих пор французы еще не основали санитарных городов на какомънибудь горном плато; впрочем, вершины, до­статочно высокие, чтобы можно было пользо­ваться там укрепляющим горным воздухом, не встречаются в пределах их владений. Англичане нашли наиболее благоприятный пояс для основания своих санаторий на высоте от 2.000 до 2.200 метров; но в восточном Пн до-Китае мало горных вершин, которые достигали бы этой высоты. Торель полагает, что плоскогорье Сараван было бы, в сосед­стве французских владений, наиболее удоб­ною местностью для основания санитарного го­рода.
С тех пор как французы утвердились в нижней Кохинхине, флора этой страны •стала известна, и ботанические исследования постепенно были распространены на Камбод­жу, бассейн Меконга и горы Аннама. Слиш­ком 12.000 растительных видов были об­следованы в восточном Индо-Китае *). На берегу моря болотистые пространства и за­топленные земли покрыты ризофорами (кор­непусками), панданами, пальмами каламами, съ
1) Normand; Wernich, „Geographisoh-Medicinische Studien"; Mahe, „Dictionnairo encyclopedique des sciences medicales“; Ollivier, „Observations en Algerie, Chine et Cochinchine“.
3) Bouillevaux, „L’Annam et le Cambodgo“.
3) Morice, „Revue d’Anthropologie“, 1875.
4) Thorel; Mahe; Normand etc.
s) Pierre, „More g6nera)e de l’Indo-Chinew; E. Blan­chard. „Reunion des Societes savantes en 1879“.
7 Л
длинным и гибким стеблем, как у тро­стника. Между этой зоной морского прибрежья, флора которой еще не изменилась под влия­нием человека, и областью гор, где девствен­ные леса еще сохранили бесконечное разно­образие своих типов, простираются рисовые поля, сады, рощи кокосовых и арековых пальм, культивируемые аннамитами; эта об­ласть есть, вместе с полуостровом Малак­кой, самая богатая страна Азии по разнообра­зию и обилию плодов; в этом отношении Индо-Кптай далеко превосходит полуостров по сю сторону Ганга *). Равнины нижнего Ме­конга и восточная покатость водораздельной цепи Аннама и Тонкина во многих местах совершенно лишились своей самопроизвольной флоры; употребляемая туземцами система куль­туры, состоящая в выжигании лесов в коп­це сухого времени года, для того, чтобы бро­сить зерно в пепел, имела следствием опу­стошение некоторых местностей. Выше в поясе гор Лаоса и земли Мой, заключенном между 500 и 1.500 метров высоты, тянутся девственные леса, где растения Гималаев, Ки­тая, Японии перемешаны с индо-китайскими видами и где встречаешь даже анемоны, фиал­ки, камнеломки, как в Западной Европе. Там растут деревья, наиболее ценимые для построек и столярных изделий, как-то: тек, деревья железное, лаковое, орлиное, из кото­рых последнее издает, при горении, восхи­тительный аромат; в Аннаме употребление его присвоено исключительно королю и богам: его жгут только во дворце и в храмах. Равным образом одна разновидность кори­цы принадлежит исключительно государю; вы­соко ценимая в тонкинской фармакопее, она продается контрабандным путем до сотни франков за унцию 2). Ботанический сад в Сайгоне обладает большинством раститель­ных видов, найденных во внутренних об­ластях; он заключает все лесные породы Индо-Китая и соседних стран. Кроме того, промышленные растения тропического пояса, кофейное дерево, лавр коричный,гвоздичник, мускатное дерево, индигоносница, перечник, сахарный тростник, деревья гуттаперчевое и каучуковое, хлопок, ваниль, джута предста­влены во всех их разновидностях; поса­женные в этом саду деревья и растения счи­тают десятками тысяч. Несмотря на басно­словное богатство их флоры, аннамиты огра­ничиваются обыкновенно культурой небольшего числа видов; рис, которого здесь суще­ствует около сорока разновидностей, соста­вляет их главное хлебное растение, а моло­дые побеги бамбука заменяют им овощи; для выделки циновок, решеток, веревок,
1) Otto Kunze, „Um die Erdeu.
2) Theurel, „Annales de la Propagation de la Foi“. 1868.
ГЛАВА 111.-ННДО-КИТАЙ.
823 корзин, даже сосудов и большинства пред­метов омеблирования, для постройки домов и барок им достаточно бамбука. Недавно во Франции было много толков о кохинхинском диком винограде, как могущем за­менить виноградные лозы, истребленные фил­локсерой; но эта индо-китайская лиана дает лишь терпкие плоды, из которых получается отвратительный напиток.
Фауна Аннама сходна с животным цар­ством Передней Индии. Она заключает в себе слона, носорога, дикого буйвола, а так­же один вид быка, дзин, который, может быть, есть то же самое, чтб и животное, из­вестное у племени мпшмп под именем ми­нут. «Владыка тигръ» рыскает в лесах Ан­нама, как и в лесах центральной Индии, гоняясь за оленями и козулями; аннамиты ред­ко нападают на него прямо; они обыкновен­но ловят его, устропвая западни-прикрытые сверху ветками и хворостом глубокия ямы; по во французской Кохинхине начинают охо­титься на тигра из засады, подстерегая его из шалашей, так как правительство вы­дает премию за истребление кровожадных зве­рей (число опасных диких животных, уби­тых во французской Кохинхине в 1880 году: 84 тигра, 22 пантеры, 17 диких буйволов). Туземцы смотрят на тигра как на бога, и носят его зубы в виде амулеток; чтобы от­вратить его гнев, жители округов, часто по­сещаемых страшным зверем, прибивают снаружи своих домов цветные бумаги, где написаны похвалы ему. Аннамиты приручают слона, как это делают их соседи, жители Камбоджи и Сиама, но употребляют его на ра­боту реже; больше всего они пользуются для перевозки своих произведений буйволом; они утилизируют также вола для обозов и даже для езды. Лошади аннамские малорослы и сла­босильны, по теперь их заменяют более силь­ными животными, привозимыми из Индии и Австралии. Кохинхинская собака-довольно не­зависимое животное, мало заботящееся о своем хозяине и редко ласкаемое им. В сельских местностях Тонкина, Аннама и Камбоджи каждый скотный двор заключает в себе не малое количество свиней, а птичьи дворы бо­гаче курами, гусями и утками, чем большин­ство европейских ферм. Рыба тоже входит значительной долей в состав животной пи­ши аннамитов и камбоджийцев. Последние со страстью занимаются ловлей крокодилов, мясо которых, особенно мясо хвоста, кажется им очень вкусным. Равным образом, гни­лая рыба и питающиеся ею червяки, а также сырые кузнечики составляют лакомые блюда у жителей страны 1).
1) „Journal officiel de Иа Republique fran^aise14, 16 septcmpre 1875.
824
Населения, еще дикия, восточного Индо-Китая, оттесненные на западе сиамцами и лаонцами, на востоке и юге аннамитами, на югозападе камбоджийцами, живут только в обла­сти лесов, на плоскогорьях и в долинах гор. Большинство их известно под генери­ческим именем: это мюонг тонкинцев, ха сиамцев, пном камбоджийцев, мои аннами­тов, лоло китайцев; на границах француз­ской Кохинхины, около истоков Донная, они называют себя трао *)• Торель причисляет эти дикия племена к большой семье альфурусов Океании. Как бы то пи было, эти народцы, рассматриваемые в их совокупности, жи­вут малочисленными группами, изолирован­ными одна от другой, и лишь изредка встре­чаются между собою для торгового обмена или вооруженных столкновений; национальное их оружие-лук, из которого они пускают отра­вленные бамбуковые стрелы на расстояние свыше 190 метров; кроме того, они употре­бляют в дело и топоры. Все они земледель­цы, но не имеют других полей, кроме про­галин, полученных путем лесного пожара; все прибавляют к урожаю продукты охоты и сбора плодов в лесах; но перед жатвою им часто случается терпеть недостаток в продовольствии, и тогда они принимаются за пресмыкающихся, разных мелких зверков, червей и предпринимают воровские экспеди­ции. Вообще, племена восточного Индо-Китая, хотя непохожия друг на друга во многих от­ношениях, имеют общие этнографические при­знаки: средний рост, смуглый цвет кожи, более темный, чем у аннамита, менее черный, чем у индуса, сдавленный череп, округлое лицо, менее плоское, нежели у монголов, пря­мые и горизонтальные глаза, очень большой рот и огромные челюсти. Борода у моев гу­ще, чем у аннамитов и китайцев; кроме то­го, они имеют бакенбарды, и торс у них слегка оброс волосами. Выражение лица у них кроткое, но оно редко озаряется улыбкой: когда они хотят выказать радость, они раскрыва­ют широко рот 2).
По Комбу, все дикари, которые живут в обширной стране, простирающейся между Аннамом, Лаосом и Камбоджей, принадлежат ж одной и той же семье; физиономия, черты, верования, нравы и обычаи сходны у всех племен, и хотя языки очень разнятся между собою, однако, большая часть словаря во всех одинакова и синтаксис их совершенно то­жествен. Эти наречия нисколько не похожи на диалекты аннамитов: они отличаются очень простой конструкцией, плавным и легким произношением. Очень богатые выражениями, относящимися к предметат и явлениям при-
Э Nels et Septans, „Excursions et Reconnaissances14, X, 1881.
2) Thorel, „Voyage d’Exploration en Indo-Chine“.
ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТАЙ, БАССЕЙНЫ МЕКОНГА II СОНГ-КОЯ.
•825
роды, к земледельческим работам и к тор­говле, идиомы этих дикарей почти совсем не имеют слов, обозначающих отвлечен­ные понятия; за исключением говора мюонгов Черной реки и некоторых других пле­мен Тонкина 9? ни один из этих язы­ков не имеет письма; оттого лабаар, или «говорящая бумага», пользуется в горах Ан­нами мистическим влиянием, столь же могу­щественным, как и у негров внутренней Африки 9Аннамиты и китайцы наперерыв друг перед другом злоупотребляют про­стодушием туземцев; они знают, что из-за удовольствия надеть себе на шею ожерелье из зеленых или красных бус, дикари не за­думаются пожертвовать будущностью женщин и детей и заранее обрекут их па рабство * 3): имя мои, в Кохинхине, еще недавно было синонимом невольника 4), как имя ха в стране Сиам. Во многих округах пояса, окружающего территорию цивилизованных аннамитов, ходят на охоту за детьми, все равно, как пошли бы охотиться на оленя. Живя в постоянном страхе, мои или трао, по большей части, чрезвычайно пугливы, но и им иногда случается в стычке убивать на­падающих на них людей. В этом случае обычай племени трао требует, чтобы тело убитого врага было съедено сообща всеми жителями деревни 9-
Северные дикари, вообще, цивилизованнее южных, благодаря, без сомнения, соседству Китая, откуда промышленность, науки, искус­ства распространялись постепенно в южном направлении. Между этими образованными пле­менами одно из самых замечательных- племя до или лава, которые живут к западу от Меконга, в горах, соседних с Юннаном; отличаясь торговым духом, они воз­делывают различные земледельческие произ­ведения для вывоза в Китай, в особенности хлопок; они регулярно спускаются с гор на рынки и, обращенные в буддийскую веру, вы­казывают не меньшую религиозную ревность, чем лаонцы окрестных местностей. К во­стоку от Меконга живут те племена, изве­стные под именем «Тринадцати Мюонговъ», которые отличаются знанием письма; они име­ют силлабическую азбуку из 36 знаков, и употребляемая ими система счисления состоит из девяти единиц. Очень промышленные, они ткут шелк, хлопок и другие прядиль­ные вещества, знают также искусство краше­ния тканей, Семьи их очень многочисленны, по в соседстве равнин большинство детей
9 Courtin et Villeroi d’Augis, „Excursions et Reconnaissancesw, XI, 1881.
3) Combes, „Annales de la Propagation de la Foi“, И855.
3) Moty, „Excursions et Reconnaisances", IV, 1879.
*) Silvestre; Henry, тот же сборник, IV*.
Б) Nei’s et Septans, цитированный мемуар.
826 выкрадывается и обращается в рабство ки­тайскими бандитами 9Не к этим ли мюонгам следует причислить нагамских мео, ко­торые, по словам миссионера Фиота, насчиты­вают не менее 6.000 домов в многочислен­ных селениях? Они одеваются по китайской моде и даже говорят китайским языком, более или менее испорченным; религия их состоит из культа предков. Тщательно из­бегая сношений с населениями другого корня, они имеют домашних животных различ­ных пород и возделывают даже овощи, ко­торые не встречаются у их соседей и семе­на которых они отказываются давать посе­тителям.
На юге Тонкина различные племена ха, из­вестные под местными названиями, как-то: со, суэ, пу-тай, бру и брао, гой и гай, темеп, ягун, боловен, алак, то, тсу, пруд, лове, титай 9? занимают лесные прогалины и плос­когорья водораздельной области. Почти все эти туземцы, столь же пугливые, как лесные звери, убегают при приближении аннамитов, которые, впрочем, и сами боятся их, как колдунов. рассказывают об одном народце ха, что он обитает в двух деревнях, называемых одна-«Готовое пламя», дру­гая- «Готовая вода», и что этим людям стоит только сделать знак, чтобы уничто­жить своих врагов пожаром или потопом. Так же, как средневековые географы, жители Камбоджи представляют себе обитателей этих малоизвестных областей какими-то чудови­щами, отличными от других людей: по их понятию, ха одного племени имеют, будто бы, в груди отверстие в роде клапана, который они открывают, чтобы чистить себе желудок с помощью палки 3).
Наиболее известны из племен ха те, ко­торые населяют водораздельную область меж­ду нижним Меконгом и аннамитскою про­винцией Бинь-динь, как-то: наиграй, гиарай, радех, банар, седанг, стиенг. Между этими дикарями промышленностью особенно славятся гиарай, изделия которых отличаются сравни­тельно наибольшим искусством и лучшим вкусом: выделываемые ими ткани, очень тон­кой работы, украшены прелестными узорами; вещи из хорошо закаленного железа имеют изящную форму; медные инструменты свиде­тельствуют о замечательном промышленном развитии. Что касается седангов, то можно сказать, что они составляют народ кузне­цов; по окончании полевых работ, жители семидесяти деревень принимаются за добыва­ние руды из многочисленных залежей и выковывают земледельческие и другие орудия
9 Courtin et Villeroi d’Augis, цитированная статья.
2) См. карту Дютрейль-де-Рена,
3) Adolf Bastian, „Geographische und Ethnologischu Bilder“.
ГЛАВА III.-ИНД0-КИТАЙ.
827 и оружие, которые и продают своим соседям, в обмен на ткани и сельские произведения. Таким образом, между этими населениями установилось разделение труда. Галанги соби­рают в небольшом количестве блестки зо­лота в песке своих речек и продают их лаонцам; но главную статью торговли соста­вляют невольники, захватываемые в плен в войнах между отдельными племенами. Обычай родовой мести существует у всех этих народцев. «Отмсти за себя! не сегодня, так завтра!»-таков любимый девиз дика­рей 9-
Банары, или ба-хнары, родственные по языку своим северным соседям, седангам, соста­вляют, между населениями страны, одно из тех,которые всего лучше сохранили древние предания; в то же время между туземцами нет народца, который был бы лучше изучен европейцами. Миссионер Комб, проживший несколько лет в земле банаров, опреде­ляет число их в 25.000 человек. Посреди их деревень, которых насчитывают около сотни, стоит большой общий дом, где спра­вляются празднества и религиозные церемонии и который мог бы, в случае надобности, служить крепостью, благодаря солидности его постройки. Вместе с тем, это-«мальчиш­никъ», где молодые люди и холостяки прово­дят ночь. Дети, разлучаемые с матерью со дня отнятия от груди, воспитываются в этих общественных «дворцахъ», более обширных и более красивых, чем большинство подоб­ных зданий у других дикарей Индии. Моло­дой человек признается за мужчину только после того, как он заключит с товарищем договор дружбы, опорожнив полную чашу их смешанной крови г). Для ратификации мирных трактатов соблюдают подобные же церемонии; но в этом случае уполномочен­ными, смешивающими свою кровь, являются мужчина с одной стороны, женщина-с дру­гой: мир облекается в форму брачного со­юза. Дух общинной солидарности очень си­лен у банаров: никогда семья не станет пить приготовленное ею пальмовое вино пли есть добычу охоты, без того, чтобы не при­гласить своих соседей и не дать им такой же доли, как её собственная; даже когда ре­бенок поймает ящерицу пли мышь, он непременно подождет своих товарищей, что­бы сварить и съесть животное вместе с ними. Каждая деревня составляет маленькую рес­публику, где старики являются естественными советниками; но необходимо общее согласие для того, чтобы то или другое решение могло быть приведено в исполнение. Глава семействъ
’) Combes, цитированная статья; Dourisboure, „Les Sauvages Ba-hnarsu.
*) Mouhot, „Travels in the Central parts of Indo­Chine*.
828
есть в то же время великий жрец, «тотъг который представляет воду демону», но один он не довольно могуч, чтобы заклинать злых духов, и должен прибегать к содей­ствию чародеек, которые умеют толковать полет и пение птиц, и главное, разобла­чать замыслы и козни колдуний, или дснг, ко­торые, даже во время своего сна, могут навлечь всякия напасти на племя ‘); избавляются от этих колтуний обыкновенно таким образом, что продают их в рабство лаонцам. Обы­чай ордалий, или суда божьего, особенно по­средством кипящего дегтя, расплавленного олова, продолжительного пребывания под во­дой, еще в большом ходу у бапаров. По­добно многим другим диким народам, ба­нары сжигают вокруг трупов все вещи, которыми пользовались покойники, дабы умер­ший не пришел беспокоить живущих, требуя от них своей собственности. Не имея рабо­чего скота, который позволял бы им глубоко распахивать землю, банары покидают свои становища через каждые три года, чтобы искать другой годной для культуры почвы, ко­торую они огнем освобождают от чащи мелкого кустарника. Семена риса, которые они приносят со старых полей на новые, хра­нятся с благоговейною заботливостью, и тот, кто вздумал бы продать их, был бы тот­час же поражен смертью демонами. Первый рис нового урожая съедается втихомолку, и во время этой важной операции банары с ужа­сом посмотрели бы на чужого человека, про­никающего в их жилище. Они считают в году, как имеющие действительное существо­вание, только восемь месяцев земледелия; пе­риод с декабря до апреля, когда поля отды­хают, считается как бы несуществующим 2).
Самая многочисленная раса области, заклю­чающейся между Меконгом и восточною по­катостью Аннама,-чанграи, укрепленные де­ревни которых рассеяны на пространстве слишком 400 километров к северу от французской Кохинхины. Они говорят наре­чием, близко подходящим к малайским иди­омам, что объясняется вековыми торговыми сношениями, которые туземцы внутренности страны поддерживали некогда с юго-восточ­ным побережьем, очень часто посещаемым малайцами. Радехи (рде), обитающие в той же горной области, где и чанграи, и на востоке и на севере, отличаются от своих соседей белизною лица: черты их напоминают, го­ворят, черты европейцев; но, как большин­ство аборигенов Китая и Пндо-Китая, они имеют привычку вытягивать себе уши, так чтобы нижняя мочка висела над плечом.
Combes, „Annales de la Propagation de Ja Foiu. 1855; A. Bastian, „Geographische nnd Ethnologische Bilderu.
a, Ad. Bastian, цитированное сочинение; „Zeitscliriit fiir Ethnologie", I.
829 восточный пн до-китлй. басс
Они живут в обширных домах, где каждая семья имеет свое отдельное пространство или свой квадрат. Все население деревни соеди­
ЕЙНЫ МЕКОНГА и сонг-коя. 830
здания, похожия па постройки зуньев и дру­гих народцев Новой Мехики и Аризоны. Подобно динарам, радехи меняют становище

оролева Камбоджи.
нено в одном строении, без наружной двери, доступном только посредством высоких ле­стниц, приставленных к стене; таким об­разом, мы встречаем па оконечности Азии
после нескольких лет пребывания, чтобы обратить новые земли в пашни; но их рели­гиозные церемонии отличаются от церемоний других племен; они приносят жертвы тенямъ
831 ГЛАВА III.-
предков, рекам, священным деревьям, и особенно камням различных форм, воз­двигнутым в их домах. Иногда некоторые радехи спускаются с гор до рынков на Меконге, куда они ходят обменивать воск, слоновую кость и грубо сделанные сосуды. Все эти племена искусны в тканье материй, в резьбе на дереве, в выделке глиняной посуды; наименее искусны из них стиенги. Последние не имеют промышленности в собственном значении слова и приносят на аннамитские или камбоджийские рынки, для обмена на домашнюю утварь китайского производства, на ткани и рис, только продукты охоты или сбора плодов в лесах ’). Что касается трао, которые жи­вут к востоку от биенгоа и бариа, во фран­цузской Кохинхине, то им, кажется, грозит опасность исчезнуть в скором времени с лица земли, вследствие болезней и уменьшения численности детей. Принадлежала к числу самых маленьких между людьми, они едва превосходят, по росту, лопарей (рост муж­чин 1,555 метров, рост женщин 1,462 метра; среднее 1,508 метр.) * 2).
Кроме названных народцев, в этой стране есть племена, составляющие, повиди­мому, рассеянные обломки существовавших некогда цивилизованных наций. Так, шамы (хиам, циам или хой), рассеянные в юговосточной области индо-китайского полуостро­ва, преимущественно в Камбодже и на вы­соких плоскогорьях главной цепи, между провинциями Бинь-Туан и Нга-Трап, рассматриваются всеми писателями как потомки циампойцсв, или жителей Циампы, постепен­но оттесненных аннамитами и китайцами. Государство Циампа, повидимому, было некогда могущественнейшею империей Загангского полуострова; по словам миссионера Гагслина, этому царству принадлежало все континенталь­ное пространство, заключающееся между те­чением Менама и Тонкинским заливом; память о могуществе циампоицев живет еще в самом имени Кохинхина, в котором на­ходятся китайские знаки Ко-Чен-Чин, т. е. «бывшая Циампа» 3). Одна из первых столнц этого государства, лежащая близ границы Тонкина и южной Кохинхины 4 * *), носила имя Чен-Чин. По древние шамские надписи, которые, быть может, раскроют историю нации, еще очень мало известны *). По обще­принятому мнению, шамы принадлежат к малайской семье; отличаясь от других оби­тателей Индо-Китая, исключая, может быть,
4) Morice, „Bulletin de Ja Societe d’Anthropologie“, 1875.
2) Neis, „Excursions et Reconnaissances11, VI, 1880.
3) Luro, „Le Pays d’Annamtt.
4) Dutreuil de Rhine, рукописные замктки.
s) Aymonier, „Academic des Inscriptions et Belles-
Lettresu, 9 dec. 1881.
ИНДО-КИТАЙ. 832
чанграев, они живут особняком в лесах и строят себе, позади чащи бамбуков, обра­зующей нечто в роде занавеса, хижины па очень высоких сваях, сообщающиеся с поч­вой только посредством приставных лест­ниц, убираемых по вечерам. Шамы, вообще говоря, немного выше ростом, чем аннамиты, крепче сложены и сильнее; скулы у них менее выдающиеся, лица менее плоские, глаза более открытые; они отличаются между всеми азиатцамп большою выпуклостью задней части тела: в этом отношении их женщины почти походят на готтентоток. Шамский язык со­стоит, почти на треть, из малайских слов, к которым примешаны некоторые аннамит­ские и камбоджийские выражения; более поло­вины словаря не имеет никакого сходства с идиомами окружающего населения *). Хотя малочисленные, шамы делятся на две раз­личные религии. Те, которые сохраняют свое этническое имя, не едят мясо коровы и во­обще питают отвращение к этому животному. Умерших они сжигают, предварительно про­держав и «прокормивъ» их два или три месяца, смотря по средствам; затем собира­ют пепел в сосуд, который зарывают в землю, бедные просто под деревом, богатые в мавзолее. Класс шамов, называемых бах-ни, т. е. «люди религии», происходит от прозелитов магометанства; бах-ни практи­куют обрезание, не пьют крепких напит­ков п с ужасом смотрят на свинину, кото­рая составляет главную животную пищу ки­тайцев и аннамитов. Но многие из их рели­гиозных верований и обрядов, как поклоне­ние солнцу и луне, употребление магической палочки, кровавые жертвоприношения, восхо­дят, вероятно, к эпохе, предшествовавшей обращению в магометанскую веру. Женщины класса бах-ни строго добродетельны, оттого раса остается чистою, без примеси чужой крови; эти шамы сохраняют гордость, хра­брость, совершенное прямодушие - качества, которыми они так резко отличаются от сво­их соседей аннамитов а). Другие шамы, во многих местностях горной страны, живут в добром согласии с дикарями и частью даже смешались с ними. Нейс и Септанс посе­тили деревни, жители которых, шамы и трао, говорили безразлично на обоих языках и практиковали одни и те же обычаи 8). Неко­торые шамы живут близ озера Тонле-сап, рядом с малайцами, быть может, их едино­племенниками. Малайская илп шамская хижина дает кров целому роду, начиная отцом съ
9 Morice, „Bulletin de la Societe d’Anthropologiew, 1875.
2) Tabard, „Annales de la Propagation de la Foi“, 1830; Morice, цитированная статья; Bastian, „Die Volker des Oestlichen Asientt.
3) „Excursions et Reconnaissances15, X, 1881.
ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТАЙ, БАССЕЙНЫ МЕКОНГА П СОНГ КОЯ.
833 матерью п кончая правнуками; иногда таким образом до двадцати лиц соединены в од­ном жплигце.
Горы Камбоджи, на севере и на юге Боль­шего Озера, населены дикарями, как и высоты Аннама. Самре. живущие в гористых обла­стях между Тонле-сап и Сиамским зали­вом, воздвигают свои хижины на стволах деревьев, срубленных на высоте 2 или 3 метров над уровнем почвы, и не знают других промыслов, кроме звероловства и сбора лесных плодов; они платят подати камедью и драгоценными породами дерева.Куи, обитающие в северной Камбодже,-все куз­нецы, подобно седангам: они превращают красный железняк, находимый ими в боль­шом количестве в крае, в чугун превос­ходного качества, далеко превосходящий ме­талл, привозимый из Европы и гораздо выше ценимый камбоджийцами и аннамитами 9. Пле­мя прак, тоже бродящее в лесах Камбоджи и уверенное, что платимая им дань, состо­ящая из воска и камедй, обеспечивает его от обращения в рабство, отличается от со­седних наций тем, что у него сохранились еще матриархальные нравы. По смерти роди­телей, имущество делится поровну между до­черьми; сыновья же не наследуют. ИИраки во­обще народ рослый и хорошо сложенный, но они уродуют себя, подрезывая верхние перед­ние зубы до уровня десен и заострпвая концы зубов нижней челюсти \); происхождение этого обычая они объясняют тем, что не хотят «походить па обезьянъ». Они носят также тя­желые латунные наручи, обвитые вокруг руки от локтя до кисти.
Камбоджийцы, пли хмеры, как шамы,-раса, пришедшая в упадок. В наши дни, то, что уцелелоот этой нации, разделено между двумя королевствами: на западе, округа, которых ручьи и реки спускаются к озеру Тонле-сап, присоединены к Сиаму; па востоке, маленькое государство, заключающееся между Сиамским морем и течением Меконга, между Большим Озером и французскою Кохинхиной, состоит под «покровительствомъ» Франции. Теперь всего только около полутора миллиона индиви­дуумов присвоивают себе имя камбоджийцев, п чужеземцы живут в болыпомгь числе среди них. Но предания, исторические документы, здания свидетельствуют о политическом мо­гуществе прежнего государства. Камбоджа имела свой период преобладания в Пндо-Кптае и во время своего цветущего состояния поддерживала постоянные сношения, с одной стороны, с полуостровом Передней Индии, с другой-с островом Явой. Близ береговъ
Ji Boulangier, „Excursions et Reconnaissances", X, 1881.
2) Bouilleveaux, „l/Annam et le Cambodge44; Harmand, „Bulletin de la Societe d’Anthropologic44.
География Реклю. т. ѴШ.
834
Большего Озера находился одпн из центров индусской цивилизации. Тиазвания столиц, имена королей Камбоджи и особенно скульптур­ные произведения и архитектурный стиль хра­мов. наконец, язык, имеющий близкую связь с идиомами арийского корня *), напоминают влияние, которое оказывали последовательно браманизм п буддизм на культуру жителей. Легенда, признаваемая в Камбодже за исто­рическое сказание во всех её подробностях, рассказывает, что один индусский государь уроженец Индраспати (прежнее название Дели), переселился, за двадцать три столетия до нашего времени, в бассейн Большего Озера, с десятью миллионами своих сограж­дан. Нынешняя династия претендует, с сво­ей стороны, на происхождение от одной фа­милии из Бенареса. Но самые деятельные сно­шения, повидимому, существовали между Кам­боджей и страной Ланка, пли Цейлоном, остро­вом, которому общность религии придавала, в глазах камбоджийцев, почти священный ха­рактер. Когда хмер построит себе дом, соблюдая все предписанные правила, для того, чтобы злой рок навсегда был устранен от него, когда он впустит туда домашнего кота, будущего хранителя дома, и хочет сам всту­пить в свое жилище, то человек, стоящий на пороге двери, останавливает его жестом, спрашивая: «откуда ты?»-«Я из Лапки,- отвечает владелец,-я переплыл море, моя барка разбилась, и, очутившись без приюта, я приношу то, что удалось спасти от корабле­крушения; прихожу поселиться в этом необи­таемом доме» 2). Таким образом, Ланка и Северная Индия способствовали та и другая начаткам камбоджийской цивилизации и долж­ны были оказывать, через смешение посред­ством брачных союзов, значительное влияние на самую расу. Имя Камбоджи (Кампушеа, Кампокса) было отожествлено некоторыми исто­риками с Камбоджей санскритской географии, но ошибочно: Камбоджа есть «земля камменовъ», сиамская переделка имени хмер 3 4 * *).
Различие физических черт незначительно между камбоджийцами и их соседями сиамца­ми; отличительные признак по преимуще­ству--это малая величина черепа: у хмерской женщины средняя вместимость костяного ящи­ка, говорят, на целую четверть меньше объема черепа у китаянки 8). Профиль лица, вообще, очень правильно очерчен, нос тонкий, так же, как и губы, лоб широкий, взгляд твер­дый; часто лица имеют нечто повелительное,
Я (4. Janneau. „Manuel pratique de langue camhodgienne44, Saigon, 1870; Gaultier de Claubry, „Ethnogra­phic de I’Annam44
Moura, „Bulletin de la Soci6te de Geographic com­merciale de Bordeaux44, 17 juillet 1882.
3) Aymonier, „Geographic du Cambodge44
4) Mundiere; Bordier, „Bu'letin de laSociete d’An thro-
pologie44, aout 1881.
27
ГЛАВА III.-ИНДО-КИТАЙ.
835
чего никогда не увидишь у аннамитов; ка­жется, что в типах хмеров проглядывает след индусской крови. Костюм, очень про­стой, как и одежда сиамцев, состоит лишь из передника лангути и шарфа, или из кур­тки с металлическими пуговицами; люди выс­шего класса стригут себе волосы в форме щетки, по сиамской моде. Подобно большин­ству других и н до-китаянок, камбоджийские женщины привешивают себе к ушам кус­ки дерева или слоновой кости. В горах Пурсат, между Большим Озером и Сиамским заливом, туземные племена, менее цивили­зованные, нежели камбоджийцы, жители равни­ны, принадлежат, как полагают, к той же расе; у сиамцев они известны под именем каммен-донг, или хмеров-горцев. Все пу­тешественники согласно говорят, что камбод­жийцы медлительны, апатичны, но терпеливы, выносливы в труде и в существе гораздо бо­лее серьезны, чех им соседи, сиамцы пли ан­намиты; теперешняя приниженность камбод­жийцев должна быть приписана нравам, раз­вившимся у них под влиянием рабства *). В Кохинхине и в Сиаме боятся их мсти­тельного нрава и даже часто приписывают им дурной глаз 2). Их религиозные обряды не составляют простой формальности, как обряды большинства других индо-китайцев; брак у них пользуется большим уваже­нием, чем у аннамитов: общественное мне­ние осуждает всякого мужчину, который, до­стигнув известного возраста, не женат и не бонза. Женщины верны, но горды и ревнивы. Хотя аннамиты, в качестве завоевателей, вы­казывают презрение к хмерам, но эти по­следние, которые еще с гордостью говорят о Мага-Покор, пли «Большом царстве» сво­их предков, смотрят на кохинхинцев как на людей, принадлежащих к низшей расе, и редко случается, чтобы камбоджийка взяла себе мужем аннамита; почти все метисы-кам­боджийского происхождения только по отцу, по матери же они аннамиты 3). Хмеры очень любят музыку, пение, поэзию: плавая по реке, матросы распевают песгйи звучным голосом; па барках мандаринов раздаются звуки там­буринов, гармоники, флажолета. Камбоджий­цы обнаруживают гораздо более вкуса, чем аннамиты, в постройке домов и судов. Па озере Тонле-сап с первого взгляда узнаешь национальность судовщиков по внешнему виду их барокъ4).
Так же, как в Сиамском королевстве, сы-
1) Bouilleveaux, Silvestre etc.
’) Morice, „Bulletin de la Soci£td d’Anthropologic de Paris", 1875; Lemire, „Cochiuchine franchise et royaume du Ctimbodgo".
3) Mandiere, „Monographic de la femme de la Cochinchine".
4) Buchard, „Excursions et Reconnaissances", V, 1880.
836 новья богатых воспитываются в кумирнях, под руководством талапуанов; они должны приготовляться к жизни заучиванием на па­мять молитв и благочестивых изречений; им обязательно быть монахами прежде, чем сделаться людьми. Многоженство существует только у вельмож; они одни сохранили ста­ринный обычай вступать в брак со своими сведенными сестрами. Богатые имеют такжо привычку держать умерших в своих жили­щах в течение нескольких месяцев, преж­де чем предать их сожжению; иные даже погребают временно трупы, чтобы затем истребить вырытые из могилы кости огнем, несколько лет спустя *). Что касается бедня­ков, то они сжигают своих покойников тотчас же после кончины; время хранения мертвых тел измеряется степенью богатства семейств. Буддийские монахи, или люк-сании, строгие блюстители религиозного устава, поль­зуются, вообще, большим уважением, и влия­ние их значительно. Попытки обращения ту­земцев в христианскую веру, сделанные ка­толическими миссионерами, не имели до сих пор никакого серьезного результата. Хотя хмерское царство состоит под покровитель­ством французской республики, его полити­ческие учреждения нисколько не изменились. Король по-прежнему является «неограничен­ным властителем жизни и имущества» всех своих подданных. Он выбирает по сво­ему усмотрению мандаринов, не заставляя их проходить через ряд литературных экза­менов, и созывает их дважды в год для исполнения церемонии питья клятвенной воды, в которую погружена священная шпага; стра­жи, в одно и то же время воины и жрецы, дежурят посменно день и ночьперед этим мечем, напевая без перерыва установлен­ные молитвы. Правосудие, отправляемое судь­ями, которые сами себе платят жалованье штрафами и повинностями, налагаемыми на тяжущихся и подсудимых, продается тому, кто дороже даст; торговля, составляющая ко­ролевскую монополию, сдается на аренду алч­ным китайским откупщикам; этим и объя­сняется леность, в которой упрекают хмеров королевства. Понятно, что при подобном ре­жиме камбоджийская раса, несмотря на все её хорошие природные качества, должна была придти в упадок. Рабство еще не отменено, но с 1877 года оно сделалось менее тяже­лым, исключая служителей пагод, которых не коснулось это облегчение; обыкновенно не­вольники получают поденную плату, которая может помочь их освобождению; они не счи­таются более пожизненными рабами и пере­ходят в состояние ^наемниковъ», служите­лей своих заимодавцев до полной уплаты
Aymonier, „Geographic du Cambodge".
837
ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТАЙ, БАССЕЙНЫ МЕКОНГА II СОНГ-КОЯ.
838
долга. Что касается государственных нлн ка­зенных невольников, происходящих по большей части от лиц, осужденных за по­литические преступления, то они обязаны толь­ко служить в течение трех месяцев королю или мандарину; остальное время года опи воль­ны уходить и уезжать куда угодно, возделывать почву и заниматься торговлей в свою пользу *).
их не известно. Большинство писателей при­числяет их к синическому (китайскому) корню; другие предполагают сродство аннами­тов с малайцами 4); по Отто Кунце, гиао-ши - единоплеменники японцев: по словам его. многие обычаи свидетельствуют об общности расы этих двух пародов 2). Согласно пре­данию и истории, аннамиты постепенно распро-

Камбоджский принц.
В Камбодже индивидуальная собственность не существует: все земли составляют общин­ное достояние, которое жители культивируют на правах земледельцев-исполовщиков 2).
Господствующая нация на восточной пока­тости гор и в нижней области Меконга-ан­намиты. Гиао-ши (гиао-кии),-таково имя, давае­мое господствующей расе, - приближаются к китайцам более, чем всякий другой народ Загангского полуострова; но происхождение
*) T ourds, „Organisation politique du Cambodge*, „Ex­cursions et Reconnaissances1*, XIII, 1882.
a) Willard, „Excursions et Reconnaissances** *, vol. XII. 1E82
стравились вдоль морского берега, по напра­влению с севера на юг: долгое время заклю­ченные в пределах Тонкпаа, где они и те­перь еще гораздо многочисленнее, чем во всей остальной Кохинхине, аннамиты мало по-малу одержали перевес над населениями юга и оттеснили циампойцев внутрь страны; только в половине семнадцатого столетия они отвоевали нижний Меконг у хмеров. Эта область, составлявшая некогда часть Камбод­жи. справедливо обозначается ныне под име­
’) Harmand, „Archives de medicine navale**.
2) „Um die Erdeu.
839 глава ик­
нем французской Кохинхины, ибо большин­ство хмеров были оттуда прогнаны или истреблены; огромное большинство её населе­ния состоит теперь из кохинхинцев; нако­нец, колонии беглых аннамитов встречаются в некоторых редких местах па западной покатости гор, в землях моев п лаонцев; повсюду, где они являются уединенными груп­пами, они делаются родоначальниками и в короткое время образует важный элемент населения.
Рядом с камбоджийцами и моями, обладаю­щими сильно развитыми мускулами, аннамиты не отличаются видной осанкой. Они мало­рослы, но пропорционально сложены; тучность встречается у них гораздо реже, чем у ки­тайцев. Недостаток физической силы они выкупают гибкостью членов; особенно ногп у них отличаются замечательною ловкостью: благодаря удалению больших пальцев на ноге, указываемому самим именем гиао-ши, они легко подбирают предметы, находящиеся па земле или па полу, и поднимают их до высоты руки. Поступь их свободная, непри­нужденная; по у женщин она кажется не­сколько нескромною, по причине косвенного положения бедер и происходящего от того качания торса ’)• Ито касается лица, то оно широкое и плоское, как лицо китайцев, и приближается больше к форме ромба; веко также слегка более скошенное 2); смотря по воспитанию, месту пребывания, роду занятий, цвет кожи различный, изменяясь от грязно­белого до шоколадного. Борода появляется поздно, и то только над губами и па подбо­родке. Аннамиты быстро стареются; в пять­десят лет человек уже выглядит совсем стариком 3). Как мужчины, так и женщины, вообще менее различающиеся между собою, чем в других странах, чертами лица и голосом, носят длинные волосы и собирают их па верхушке головы, так чтобы уши были открыты 4). Костюм состоит, у обоих полов, из широких панталон и платья; мужчины не всегда ходят с голою головой, как сиамцы; они носят шляпу в форме ко­нуса, тогда как женщины надевают на го­лову род круглого подноса, очень легкого, под которым их маленькое лицо едва видно. В то время, как хмеры воздвигают свои хижины по большей части на курганах и песчаных буграх, бывших дюнах, кохин­
<) Norice; Wernich; Nondiere; Dutreuil de Rhins.
’) Mondiere, „Monographic de la femme de ]a Cochincliinou.
3) llaimand, „Bulletin de la Societe d’Anthropologie44, 1863
4) Luro, „Le Pays d’Annani“; Richard, „Revue maritime et coloniale44; Pallo, „Expedition de Cochinchine44; Thorel, „Voyage d’Exploration4*.
ИНДО-КИТАЙ. 840
хинцы строят настоящие озерные города на берегу воды или даже в ложе рек J).
Аннамит кажется холодным и редко поз­волит себе унизиться до того, чтобы изъявлять удивление чему бы то пи было; он склонен к критике, охотпо осмеивает высших; мстит насмешками за вынужденную унижен­ность в отношении великих мира сего. Семья составляет для него своего рода предмет культа: он почитает родителей, советуется с женой во всяком деле и предприятии, воспитывает детей с большою заботливостью. Он отличается большою природною кротостью и мягкостью характера. «Природа велико­душна, мы должны подражать ей» поговорка, очень употребительная в аннамитских се­мействах. Никогда он не вдастся в постыд­ные споры и перебранки в роде тех, какие так часто вспыхивают в городах Запада. Мужество его не обнаруживается в нападе­нии; у него нет ни страсти к приключениям, ни любви к борьбе, и он убегает без стыда, когда не имеет никакой серьезной причины принять битву; но он обладает силой сопро­тивления, стойкостью и умеет умирать так, что ни один мускул па лице не дрогнет. Он любит родную землю и покидает ее лишь с болью в сердце; однако, он отлу­чается на время, чтобы помочь нуждам своей семьи, и, в качестве торговца или судовщика, предпринимает дальние путешествия. Ум его живой: аннамитские дети учатся с удивитель­ною легкостью; очень любознательные и понят­ливые, они охотно пользуются представляющи­мися им случаями к ученью. Благодаря но­вым школам, открытым теперь в дерев­нях французской Кохинхины, едва-ли най­дется хоть один туземец нового поколения, который не умел бы читать и писать латин­скими буквами 2). Буддисты по имени, анна­миты еще менее набожны, чем китайцы, и так же, как у «сынов Гана», мораль Конфу­ция проповедуется у них большинством «ученыхъ» только для того, чтобы скрыть на­смешливый скептицизм под прекрасными нравственными правилами, завещанными про­шлыми веками. Как и в Китае, культ сил природы, культ гениев и предков соста,вляют здесь истинную религию, ту религию, которая вошла в самую жизнь народа. В Тонкине каждая деревня имеет своего духапокровителя, каждый дух имеет свой храм, и повсюду религиозные обряды различаются, смотря по качествам, приписываемым бо­жествам, по опасностям, которые надлежит устранить, по выгодам, которые нужно полу­чить. Первый католический миссионер в Ко-
*) Gaultier de Claubry, „Bulletin de la Societe d* Anthropologic44, 3 fasc., 1882.
3) Notice, „Bulletin de la Societe d’Anthropologie de Taris44, mars et mat 1876.
841 ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТАЙ, БАССЕЙН МЕКОНГА И СОНГ КОЯ. 642
хинхине, доминиканец Диего Адварте, выса­дился на тонкинский берег в 1596 году, и правильная миссионерская деятельность нача­лась с следующего столетия: католицизм приобрел многочисленных прозелитов в народных массах, так что около 1650 года миссионеры насчитывали не менее 420.000
кого вероисповедания; в Тонкине насчиты­валось в 1878 году до 71.000 христиан.
Иммиграция китайцев, которые группи­руются в бании, или автономные «конгрега­ции», способствует из году в год числен­ному возрастанию аннамитского населения, ибо между этими пришельцами мало таких, кото-

Женщины и старшины аннамитской деревни.
христиан в Толкине '); но затем частые преследования, вызвавшие даже вмешательство Испании и Франции, заставили большинство обращенных отречься от своей веры. Во французской Кохинхине слишком 50.000 аннамитов практикуют обряды католичес-
0 Retord, „Annales de la Propagation de la Foi“, 1856.
рые являлись бы в сопровождении женщин; они женятся на туземных девушках, и по­томки их, известные под именем минъгюонг, в конце-концовь вступают в мате­ринскую расу: после четвертого поколения, черты, полученные ими от китайца, изгла­живаются; впрочем, правительство причи­сляет всех детей к аннамитам '). Съ
О Villard, „Excurions et Reconnaissances*, NI, 1882*
843 ГЛАВА in.-
первого взгляда легко отличить китайцев, недавно переселившихся в край, от их соплеменников-метисов: цвет кожи у них более желтоватый, лицо более плоское, жи­вот менее вздутый. Вообще, мужчины го­раздо более уродливы, чем женщины, в сме­шанной расе. Большие головы с выдающи­мися скулами, худощавые члены, узкая грудь на толстом животе придают им вид до­вольно неуклюжий, но женщины отличаются изящным бюстом 1). Франко-аннамитские помеси, число которых все более и более увеличивается, хорошо выносят тамошний климат, как и авнамо-китайские метисы, или минг-гюонги; дети, очень миловидные, имеют немного вздернутый нос, каштановые волосы и цвет лица несколько светлее, чем у туземцев 2).
Как аннамиты оттесняют моев, так точно китайцы постепенно делают захваты среди аннамского населения. Внутри страны резкий контраст, который представляют в отношении климата умеренное нагорье Юннана и тропические долины индо-китайских гор­ных цепей, затрудняет иммиграцию «детей Гана». Вторжение последних происходит окольным путем, через морское прибрежье; при переходе с берегов Фокиена и Кюантуна к берегам Аннама и Камбоджи акклимати­зация легка, и здесь-то и совершается посте­пенно, шаг за шагом, процесс китайского завоевания. Смешение китайцев и аннамитов через браки, происходящее в полуденной Кохинхине путем мирного переселения, про­должается в северной части Тонкина воин­ственными нашествиями. Шайки «Черных флаговъ», овладевшие долиной реки Сонг-кой, па границах китайских провинций Юннана и Куангси, банды «Желтых флаговъ», стере­гущие теснины «Светлой реки», состоят пре­имущественно из китайцев, которые, без сомнения, мало-по-малу затеряются в массе туземного населения, как это случилось с множеством других шаек, которые им предшествовали. Что касается малайцев Ко­хинхины, которые почти все-кучера и извоз­чики в Сайгоне, земледельцы или лодочники в окружающих провинциях, то они гораздо менее смешиваются с аннамитами, так как большинство из них приходят в край со своими семьями; на берегах Меконга и озера Тонле-сап существуют многочисленные ма­лайские колонии, которые основались тут, должно быть, в глубокой древности, так как поселяне не имеют никакого предания о вре­мени их прибытия в край. Индусские имми­гранты, известные вообще под именем малабарцев-даже те, которые пришли не съ
Wernich, „Geographisch-medicinishe Studien*.
2) Morice, „Bulletin de la Socidte d’AntLropologiea, fevrier 1875.
-ИНДО-КИТАЙ. 84 1-
западного берега Индустана-тоже держатся особняком от кохинхинского населения. Моплахи представлены несколькими семей­ствами торговцев 1).
По языку, так же, как и по происхожде­нию, аннамиты сродни китайцам. Ученый диалект, которым говорят еще при дворе в Гуэ, есть чистое мандаринское наречие, и для всех оффициальных документов поль­зуются китайскими письменными знаками; в резиденции Сайгоне употребляют одинаково как китайские знаки, так и произведенные от них аннамитские. Обыкновенный или об­щенародный кохинхинский язык, подобно кан­тонскому наречию и фокиенскому говору, со­стоит из односложных слов, которые раз­личают одно от другого при помощи особен­ного певучего тона, изменяемого сообразно смыслу каждого слова; в аннамском языке существуют шесть таких интонаций-ров­ная, протяженная, острая, глухая, легкая и тяжелая 2). Этот идиом так мало отличается от других китайских диалектов, что коло­нисты Срединной империи, переселившиеся во французскую Кохинхину, оставляют свои об­ластные наречия и говорят на сайгонском языке. Однако, в аннамитском идиоме су­ществует некоторое число слов, не встре­чающихся в китайском словаре и принадле­жащих, как полагают, к языку абориге­нов, покоренных народом гиао-ши. Во французской Кохинхине образовался чудовищ­ный «сабиръ» (смешанный жаргон), состоящий из слов китайских и аннамитских, фран­цузских и провансальских, испанских и португальских, английских, латинских, ма­лайских, соединенных чисто механически, без всякой флексии, и все более и более рас­пространяется в портах морского прибрежья. Алфавит, принятый во французских шко­лах, разнится от латинской азбуки лишь акцентами да некоторыми различительными знаками, указывающими тоны. Аннамитская литература состоит, главным образом, из народных песен и пословиц.
Политические и социальные учреждения Ан­нама сложились по китайскому образцу: про­стая провинция Срединной империи в течение слишком тысячи лет, а теперь вассальное королевство, признающее над собою верхов­ную власть богдыхана, страна эта не пере­ставала тяготеть и обращать всеры к север­ному государству, как к идеалу, походить на который считалось достославным. Из Ки­тая опа получила свое воспитание, свою лите­ратуру и театр, свои религиозные обряды,
4) Gaultier de Claubry, „Bulletin de Ia Sociate d’Anthropologieu, 3-e fascicule 1882.
2) Maratte, „Annales de la Propagation de la Foi“, 1832; Lemire, „Cochinchine fran^aise et royaume du Cambodgeu; Le Grand de la Liraye.
ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТаЙ, БАССЕЙН МЕКОНГА и СОНГ-коя.
845
законы, искусства и науки: право гражданства принадлежит уже заранее китайцам, кото­рые приходят-в числе, ограниченном во­лею государя-поселиться в аннамской земле; в них видят старших братьев, которые приходят сесть за стол младших брать­ев *); их называют «господами», и они действительно держат себя в отношении ту­земцев как господа: самый мелкий китайский торгаш гордо проходит перед самым са­новным мандарином 2). Аннамитский глава семейства имеет ту же роль, как и китайский отец: политический и религиозный глава всех своих семейств, он является верховным судьей и вершителем всех споров, возни­кающих между родственниками, и представи­тель судебной власти вмешивается только за тем, чтобы оказать ему свое содействие 3). Аннамиты пытаются также подражать китай­цам в обрядностях брака, хотя нравы обеспечивают женщине гораздо большую свободу, чем в Срединной империи: ноги у неё не уродуются, как у китаянок, и нигде ее не держат затворницей в женском тереме 4). Все жители «Умиротворенного юга» считаются равными перед законом, как и обитатели «Цветущего царства», и всем равно открыт доступ к должностям государственной служ­бы: по закону, одна только заслуга, под га­рантией публичных экзаменов, дает право на поступление в сословие мандаринов. Ли­тературные испытания организованы по тому же образцу: как в той, так и в другой стране кандидаты помещаются в отдельную ложу для составления на заданную тему запис­ки, которая должна обеспечить победителям, вместе с степенью в роде баккалавра, изве­стные изъятия, привилегии и право вступления на службу в присутственные места. Подоб­ные же, более трудные испытания доставляют счастливым конкуррентам степень лицен­циата, затем степень доктора. Последний экза­мен производится при королевском дворе и дает избранным важные места в админи­страции государства; но хотя «правило выс­шего образования», в силу которого назна­чаются мандарины, состоит в том, чтобы «обновлять людей и приводить их к совер­шенству», сословие аннамитских чиновников не менее испорчено, чем китайское чиновни­чество. Не неся никакой ответственности пе­ред народом и имея надобность искать толь­ко благоволения повелителя, мандарины забо­тятся только о том, чтобы заручиться мило-
*) Le Grand de la Liraye, „Notes historiques sur la nation annamite44.
2) Dutreuil de Rhins, „Le royaume d* Annam et les Annamites“.
3) Villard, „Excursions et Reconnaissances14, XI, 1882.
4) Tran-Nuang-Hanh, Anna'es des I’Extreme Orient44, iuin 1882.
84 G стью «отца и матери десяти тысяч народовъ», «августейшего и святаго» императора, «Сына неба», и тем самым им обеспечены все права, законные и незаконные. За исключе­нием некоторых изменений, касающихся по­дробностей, правительство и администрация воспроизводят образец, представляемый «Ве­ликою и чистою империей», т. е. Китаем. Раз личные отрасли государственного управления распределены между министерствами таким же образом, как и в Китае; мандарины имеют подобные же функции, как и китай­ские сановники; аннамитский свод законов воспрозводит почти все постановления китай­ского кодекса. Общины, пли лат. происхо­ждение которых сходно с происхождением китайской общины, пользуются, подобно по­следней, самоуправлением; они управляются советом нотаблей, свободны от всякой опеки центральной власти, имеют собственную по­лицию и сами собирают налоги, за исправный взнос которых ответствуют все семейства, связанные круговою порукой. В местах ко­лонизации, новые группы возникают путем частной инициативы; общинники, получившие в пользование земли, с обязательством упла­чивать налог, делят между собой почву уча­стками, обращающимися в личную собствен­ность, совокупность которых составляет об­щину (); но муниципальные избиратели, поль­зующиеся правом голоса на выборах, начи­ная с сем наддати летнего возраста, состоят лишь из «внесенных в списки», т. е. из владельцев «очага» или «дыма». Аннамиты очень ревнпво охраняют это право граждан­ства; торговые люди иностранного происхожде­ния вносятся в списки избирателей только в третьем или четвертом поколении.
Китайскому влиянию противодействует те­перь другое, влияние Франции, подготовленное в прошлом столетии епископом Адраном и офицерами, построившими цитадели для им­ператора Гиалоига. Владея с 1862 года ча­стью южной Кохинхины, французы удвоили пять лет спустя пространство этого владения, и, уже будучи «протекторами» короля Кам­боджи, они заключили в 1874 году политиче­ский и торговый трактат с королем аннам­ским, обеспечивавший им большие выгоды. Признавая за этим государем его «полную независимость в отношении всякой иностран­ной державы», они обещали ему свою под­держку против всякого нападения; с своей стороны, король аннамский обязывался «согла­совать свою внешнюю политику с политикою Франции». В то же время он открывал три морские порта королевства иностранной торго­вле и позволял европейскимч, судам подни-
9 Landes, „Excursions et Reconnaissances44, V, 1880; Villard, цитированный мемуар.
847 ГЛАВА III -
матЬСЯ По Красной реке дб границ Юннана. До сих пор «Черные флаги», «Желтые фла­ги» и «Пятицветные флаги», утвердившиеся на верховьях этой реки, препятствовали су­доходству, и движение торгового обмена не переходило за черту портов морского при­брежья. С другой стороны, сношения короля аннамского с китайским императором про­должали сохранять характер отношений вас­сала к своему сюзерену. Франция могла дать силу заключенному ею трактату лишь посылкою флотилии канонирок и высадкою войск на аннамский берег. Следовательно, было бы со­вершенно не точно говорить об Апнаме, как о французском владении; эта страна могла бы принадлежать Франции не иначе, как по «праву завоевания»; достигнуть этого, впро­чем, было бы нетрудно, судя по состоянию аннамитских сухопутных п морских воен­ных сил, и по различным экспедициям ,), во время которых случалось, что несколько сот человек легко овладевали тонкинскою дельтой, благодаря политическим раздорам, старательно поддерживаемым китайцами, и дурной администрации мандаринов а).
Аннамская армия, по Буйльво, состояла из 80 полков, общей численностью около 40.000 человек. Флот в 1878 году, по Дютрейльдю-Реиу, состоял из 4 пароходов, данных Францией, 7 парусных корветов и ЗОО джо­нок, при 16.000 человек экипажа и 1.400 пушках. Численность войска в Аннаме и Токине в 1893 г.: 22.875 европейцев и 18.330 туземцев. Но как ни легко могло бы быть завоевание страны, которая не защи­щается, Франция не должна терять из виду, что между нею и её колониальным владением в II идо-Китае прямая дорога не принадле­жит ей. Если вспыхнет морская война, то сообщения будут прерваны между Марселью и французскими торговыми конторами Апнама, как они были бы прерваны также для Испа­нии и для Голландии, между Кадиксом и Манильей, между Амстердамом и Батавией.
Хотя французы имеют привычку говорить о Кохинхине как о своей «колонии», но в действительности эта страна, как и англий­ская Индия, есть не более, как завоеванная земля. Число европейцев, живущих в Сай­гоне и па нижнем Меконге, не достигает даже тысячи человек; французских граждан насчитывается около 3.000 только благодаря присоединению к ним «ассимилированныхъ» (сравненных в правах) туземцев.
Население французской Кохинхины, по ра­сам, 31 дек. 1889 г. (1.874.689 душ) рас­пределялось так:
О Jean Dupuis, „Ouverture du Fleuve Rougo au com­merce; les 6v6nements du Tonkin".
2) Тонкин с 1883 г. составляет французское вла­дение. Р ф Д.
индо-китай. 848
Аннамитов-1.660.691; камбоджийцев- 136.910; китайцев - 56.988; малайцев - 3.152; европейцев-2.418 (в том числе 2.235 французов); остальные - индусы, тагалы и пр.
Между иностранцами, пришедшими из Европы, французы составляют большинство; почти все они чиновники или священники и приезжают в Индо-Китай лишь на несколько лет, посылаемые одни французским прави­тельством, другие-коллегией Пропаганды. Ни один француз не занимается культурой по­чвы, разве только в качестве высшего руко­водителя на больших плантациях, а торго­вля находится почти всецело в руках китай­цев. Так же, как в портах Китая и Япо­нии, открытых иностранной торговле, желто­лицые «Сыны Гана» служат посредниками во всех торговых сделках. Когда европей­ский негоциант в Сайгоне получит приказ о покупке товара, он отправляется на шолонскую биржу, чтобы адресоваться к китай­ским покупщикам, без посредства которых ни один туземец не согласился бы продать своих произведений. И даже между этими европейскими купцами французы составляют меньшинство: наибольшая часть торгового об­мена французской Кохинхины производится посредством английских судов.
Вассальный народ должен был приспо­собиться к новым законам, вступить в новую политическую организацию, где фран­цузские учреждения смешались с учреждениями китайского мандарипства. Тем не менее, на­чало политической ассимиляции сделано, так как те из аннамитов, которые отказы­ваются от своего «личного устава», чтобы совершенно перейти под управление француз­ских законов, зачисляются в разряд гра­ждан, как политические избиратели; многие общины, между прочим, и городское обще­ство столицы, избирают из своей среды, по­средством всеобщего и прямого голосования, муниципальный совет, где, впрочем, числен­ное большинство всегда принадлежит фран­цузам, природным или натурализованным. Префекты и су-префекты назначаются властью,, а начальники кантонов «утверждаются» ею в должности. С 1880 года французский уго­ловный кодекс применяется, с некоторыми изменениями, ко всем туземцам. Аннамитские батальоны помогают защите колонии, и волон­теры являются в большом числе для несения военной службы. Наибольшая часть бюджета, идет на покрытие расходов управления; ме­нее значительная часть употребляется на по­стройку дорог, мостов, каналов, на устрой­ство телеграфов, равно как на основание и содержание школ. Доходов французской Ко­хинхины не хватает на оплату издержек оккупации, и излишек расходов можно счи­
849
ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТАЙ, БАССЕЙН МЕКОНГА И СОНГ КОЯ.
8 и)О
тать, круглым числом, около 10.000.000 в год. Установлением монополий на опиум, рисовую водку и игры, французское прави­тельство разделяет с англичанами ответ-
местные бюджеты -16.>68.000 франк.; ито­го-21.858.000 Франк.
Главные источники дохода:
Игры и опиум 1.280.000 франк.: солевар-

ственность в отношении населений крайнего Востока.
Бюджет французской Кохинхины в 1882 г.: Коло н и ал ь н ы й бюджет -1.990.000 ф р а н к.;
ни-3.428.000 франк.; налоги па деревни 2.2/3.800 франк.; налоги на иностран. азиатцев 1.005.4Оо франк.
Главные расходы:
581 ГЛАВА III.--
У правление военное и гражданское - 10.000.000 франк.; публичные работы - 3.400.000 франк. Бюджет 1896 г.: 33.750.000 франк.
В барманском п сиамском Лаосе так называемые «города» по верхнему течению Ме­конга, основанные среди диких или полуци­вилизованных населений, суть не более, как торжки, где несколько хижин окружают дом губернатора и пагоду с расположенными одна над другой соломенными крышами, с резными колоннами из текового дерева. Вбли­зи китайской границы, Ксиепг-Гонг (по Гарнье, псионе, в северном Лаосе, и мюоне, в южном, означают «главное место»), стоя­щий на правом берегу реки, выше разрушен­ного города, есть одно пз тех торговых местечек, где постоянное пребывание имеет лишь небольшое число жителей; в 1867 году, во время прохода французской экспедиции, двенадцать провинций, составляющих королев­ство Ксиенг-Гонг, были в одпо и то же время данниками Вармании и Китая. Королев­ство Ксиенг-Гонг, более обширное, которое занимает на западе часть гористой области, образующей водораздельную возвышенность между Меконгом и Салуэном, платило дань одной лишь Бармании. Столица этого государ­ства, посещенная, в 1837 году, Мак-Леодом и тридцать лет спустя Торелем и Лаг­ре, представляет значительный город. Об­щее протяжение городской ограды, заключаю­щей внутри несколько холмов, около 12 ки­лометров; четверть этого пространства заня­та жилищами, и слишком двадцать пагод с позолоченными крышами господствуют над другими зданиями, построенными пз де­рева, битой глины, плетеного бамбука ')• Мюонг-Ионг, бывшая столица, лежащая ближе к Меконгу, заключает в своей ограде поч­ти одни только руины. То же самое нужно ска­зать о Ксиенг-Сене и Ксиенг-Гае, в сиам­ском Лаосе; эти два города, разрушенные в первой половине девятнадцатого столетия,пред­ставляют теперь лишь груды развалин и мусора; кое-где, среди дикой травы, виднеются еще статуи Будды.
Люанг-Прабанг, дома и пагоды которого окаймляют восточный берег Меконга, близ одного из больших колен этой реки, ниже соединения её с прптоком Нам-Гу и въ[месте слияния с рекой Нам-Кан, есть главное го­родское поселение Лаоса; город с его пред­местьями продолжается километров на десять, и его рынки, куда являются туземцы из всей центральной области Индо-Китая, очень оживленны и многолюдны; сотни судов стоят привязанные у подошвы высокого берега. Дво­
индо-китай. 852
рец первого короля-в Люанг-Прабанге два государя, как и в Сиамском королев­стве-сам по себе составляет целый город, с особенною оградой, сообщающийся посред­ством лестницы в несколько сот ступенек с пагодой, которая венчает своею пирами­дой вершину высокого холма. Из всех коро­левств Лаоса, государство Люанг-Прабанг, бывшая империя Лан-Гиан, есть самое мо­гущественное, и вассальная зависимость его, в отношении банкокского сюзерена, наименее тягостна. До возмущения магометанъ* в К)ннане, это королевство было данником Китая, так же, как и сиамского монарха. В неболь­шом расстоянии к востоку от Люанг-Прабанга скончался, в 1861 году, исследователь тех стран Мугот; шесть лет спустя, чле­ны французской экспедиции поставили ему над­гробный памятник.
Город Ксиенг-Канг стоит близ боль­шего изгиба, который делает Меконг в восточном направлении, чтобы описать затем свою кривую, параллельно морскому берегу Аннама; он находится у выхода долины, че­рез которую легко добраться до одного из главных восточных притоков Менама; в Ксиенг-Канге будет, вероятно, оканчиваться современем прямая грунтовая дорога или же­лезный путь, которые сделают Банков пор­том верхнего Меконга. Следовательно, как стратегический и торговый пункт, этот город имеет очень важное значение; оп находился прежде на левом берегу реки, но сиамское правительство, желая, чтобы, в случае возму­щения, лаонцы не могли взять реку за линию обороны, принудило жителей переселиться на правый берег: отсюда и имя Мюонг-Май, или «Новое главное место», которое дают часто этому городу. Ниже по течению реки, все дру­гие мюонги сиамской территории тоже должны были выстроиться на берегу, всего более до­ступном банкокским армиям. Вьен-Шан. на языке пали Чандапури, или «Город луны», некогда метрополия южного Лаоса, есть один пз этих городов, которые правительство ве­лело разрушить, как стоящие на запретном берегу; теперь там видны только остатки ко­ролевского дворца да кое-какие фрагменты зна­менитой пагоды, откуда извлекли на свет бо­жий нефритовую статую Будды, составляющую ныне предмет поклонения в одном святи­лище Банкока. В первой половине семнадца­того столетия «Город луны» был посещен в первый раз европейцами. Голландец Ван-Вустгоф приезжал туда послом для заключения союза и рассказывал чудеса про нацию и государя, которые приняли его с по­четом *)• Вьен-Шан был заменен, как главное место, городом Нонг-Кай, лежащимъ
9 Thorel, „Voyage (Гexploration en Indo Chine".
9 Yule; Fr. Garnier; L. de Carne.
853 ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТАЙ, БАССЕЙНЫ МЕКОНГА П СОНГ коя. 854
километрах в сорока ниже по течению. Это самый большой прибрежный город на Ме­конге между Люанг-Прабангом и Пномъпеньхом, и торговля его настолько значитель­на, что китайцы и пегуанцы имеют там особенные кварталы; они привозят англий­ские и китайские товары, которые обменивают на хлопок, шелк, табак, индиго, свинец, золотой песок, соль, добываемую из сосед­них болот, воск, слоновую кость, росной ладан, корицу, отправляемые дикарями земли Пуон, близ границы Тонкина.
Лахон, менее населенный* чем НонгъКай, имел некогда значительную важность, которую он, по всей вероятности, рано или поздно снова приобретет, так как он на­ходится в том месте Меконга, где эта река всего ближе подходит к Китайскому морю; расстояние между ними всего только около 200 километров, и раздельные пороги не очень высоки. Путешественник Гарман уже исследовал эту область *), где не малое число аннамитских выходцев, пользуясь незначи­тельною шириной гористых округов, посе­лились вдали от своих мандаринов. Лахон не имеет других промыслов, кроме добы­вания и обжигания извести, доставляемой гора­ми, которые возвышаются над противополож­ным берегом, и в которых вырыты печи, почти такого же устройства, как печи этого рода, какие делают во Франции 2). Ниже по течению следуют один за другим городки: Пном, прославившийся своей пагодой, БанъМук, Кемарат, Пакмун; этот последний стоит при слиянии реки Мун или Се-Мун, ниже самых опасных порогов Меконга. Бассейн Муна не преминет сделаться пер­воклассною торговою областью, благодаря до­роге, которую он открывает к Банкоку, а также благодаря плодородию его равнип и минеральным богатствам его гор. Корат, главный этап между Банкоком и Мекон­гом, имеет вид настоящего города; в нем есть отдельный китайский квартал, населен­ный несколькими сотнями негоциантов, кото­рые снабжают своими товарами весь север Индо-Китая. Хмеры распространили свое вла­дычество даже в эту область Лаоса, ибо в соседстве найдены остатки буддийского хра­ма:, представляющего тот же архитектурный стиль и те же орнаменты, как и храм Анг­кор, близ Большего Озера3). За «королев­ствомъ» Корат, ниже слияния реки Си, про­ходящей мимо Шаяпуна и его развалин, сле­дует на востоке, в том же бассейне Мун,
4) „ Bulletin de la Socidtd de Gdographie de Paris44, janvier 1879.
L. de Garnd, „Exploration du Mekong14, „Revue des Deux Mondes44 15 juillet 1869.
a) Mouhot, „Travels in the Central Parts of Indo­China*4.
«королевство» пли, лучше сказать, сиамская провинция У бон. Важнейший предмет тор­говли главного города этой провинции соста­вляет соль, добываемая в соседних равни­нах. Поселяне попеременно собирают то рис, то соль на одном и том же участке земли. Дожди растворяют кристаллы соли, увлекают соляные частицы в нижние слои и тем делают возможною культуру риса па освобожденной от соли почве; но тотчас же после жатвы земля сильно высыхает от дей­ствия жаров, и соль снова поднимается на поверхность, где и отлагается в виде белой пыли или налета; тогда достаточно вымести почву, промыть пыль, чтобы растворить соль и выпарить рассол *).
Бассак, Хонг, Стунг-Тренг, довольно важные торговые города, где обмениваются произведения долины Аттопе и Боловенского нагорья, находятся еще в пределах Сиам­ского королевства, отделенные от Камбоджи кордоном таможен; оттого движение торго­вого обмена, которое естественно должно бы было следовать по главной реке, отклоняется в большей части к западу через попереч­ный, пересекающий эту реку, бассейн её при­тока Се-Мун. Если бы можно было свободно пользоваться торговою дорогой, которую пред­ставляет Меконг до Хонских порогов, то город Пном-пеньх, или город на «Четы­рех Рукавахъ» (Quatre-Bras), как его назы­вают французы, сделался бы первоклассным складочным местом товаров. Выбранный столицей королевства Камбоджи, по причине» его превосходного стратегического положения при пересечении четырех речных путей. Пном-пеньх, пли «Гора изобилия» (Паномпинг, Каломпе) или Намвам, «Пяти золо­тых устьевъ», занимает одно из тех сча­стливых местоположений, где города должны естественно возникать п возрождаться после постигшего их бедствия или разгрома. Когда Пном-пеньх был предан пламени сиамца­ми, он имел, говорят, 50.000 жителей; после этой катастрофы он быстро возродился из пепла и снова занял первое место, по цифре населения, между Банкоком на западе и Сай­гоном на востоке. Окрестные равнины усеяны многочисленными деревнями, и течение реч­ного рукава, направляющееся к Большому Озеру, окаймлено домами и садами вплоть до большего села Кампонг-Ленг, лежащего ки­лометрах в шестидесяти к северу, на вос­точном берегу реки. До Пном-пеньха столи­цей Камбоджи был город Удонг, или «По­бедоносный», построенный в небольшом расстоянии к северо-западу, на одном из при­токов Меконга; он был покинут, как очень
De Lagrde, „Voyage d’exploration en Indo-Chine44;
L. de Carne', „Exploration du Mekong44.
855 глава ш.-
трудно доступный французским канонеркам; король, опасаясь восстания своего народа, хо­тел быть под непосредственною защитой ино­странных солдат 1). В Камбодже, как и в Сиаме, королевские резиденции часто были перемещаемы. Пном-пеньх уже второй раз столицей государства.Три города Удонг после­довательно сменились в соседстве один дру­гого. На севере, город Ловек, который тоже был столицей и который человеческие жертво­приношения, говорит легенда, сделали неодо­лимым, прекратил свое существование, но и теперь еще видны остатки тройного ряда его стен * 2). Как эти, так и другие разрушенные города, находящиеся в недалеком расстоянии от вершины дельты, свидетельствуют о важ­ности, которую имела эта область во все временадля торгового обмена, и о войнах, кото­рые здесь велись из-за обладания богатыми рынками края. Несколько земледельческих ко­лоний шамов и малайцев-магометан, проис­ходящих от пленников, рассеяны в раз­ных частях страны; христиане, многочислен­ные среди местного населения, приписывают себе, но большей части, португальское проис­хождение. Между ними выбираются королевские телохранители.
Естественный центр королевства Камбоджи в нынешних его, незначительных против прежнего времени, размерах составляет об­ласть Четырех Рукавов; но когда хмерское государство заключало в себе, вместе с дру­гими провинциями, всю поперечную низмен­ность, соединяющую две реки, Менам и Ме­конг, посредством бассейна озера Тонлесап, естественная средина страны находилась на берегу озера и в местностях, простирающих­ся на запад к Баттамбангу. Близ этого внутреннего моря стоял город Индра, про­славленный преданиями и напоминаемый мно­гочисленными руинами, рассеянными в ле­сах. Там же, близ нынешнего города Сиемърсап, находятся замечательнейшие развалины Камбоджи и всего Индо-Китая, ангкорские хра­мы и дворцы. Эти знаменитые памятники, сла­ва хмерской архитектуры, были уже известны католическим миссионерам в половине шест­надцатого столетия, и с той эпохи они никог­да не были совершенно забыты. Миссионер Буйльво видел их в 1850 году, но внима­ние к ним западного мира было серьезно воз­буждено лишь после путешествия Мугота в 1861 году; несколько лет позднее ангкорские руины были долго исследуемы путешествен­ником де-Лагре и его товарищами, и с тех пор многие другие путешественники ездили изучать эти чудные остатки старины, которых надписи и статуи раскроют современемъ
') Fr. Garnier, „Voyage d’Exploration en Indo-Chine“.
2) Adolf Bastian, „Reise durch Kambodja nach Cochinchina“.
индо-китай. 856
страницу за страницей всю историю Камбоджи Потомки строителей забыли имена зодчих: они говорят, что «ангелы» или «гиганты» воздвигли эти стены и эти башни; другие ту­земцы утверждают, что эти удивительные здания «сами собою явились на свет £). Низ­веденные опять почти в первобытное дикое состояние под тяготеющим над ними про­должительным гнетом, который освящается этими великолепными храмами, символами сле­пой веры и безусловного повиновения, камбод­жийцы совершенно утратили художественное предание, и европейцы не могут достаточнонадивиться при виде таких грандиозных зда­ний в местности, где и не ожидаешь найти ниче­го, кроме деревянных хижии и шалашей из пальмовых листьев 2).
Ангкорские памятники, которые частью вос­ходят к десятому столетию и постройка ко­торых была, повидимому, вдруг прервана в четырнадцатом веке, представляют собою особенную фазу буддийской религии, относя­щуюся к той эпохе, когда, под непосредствен­ным влиянием Индии и Цейлона, мифы о Браме, Сиве, Вишну, Раме смешивались с мифами «Великого Учения»: между статуями и барельефами, украшающими ангкорские памят­ники, есть много изваяний, изображающих Браму с «четырьмя головами», трпмурти, ли­ца и сцены из индусских эпопей; встречают­ся там и следы культа змей: нага о семи го­ловах составляет один из наиболее упо­требительных мотивов тогдашнего религиоз­ного искусства 3). Надписи храмов долгое вре­мя оставались непрочитанными; по, по счастью, многие из этих эпиграфических памятни­ков написаны на двух языках: санскрит, священный язык, был употребляем строите­лями на-ряду с вульгарным идиомом. Бла­годаря этому обстоятельству, Керн в Евро­пе и Эймонье в Камбодже успели перевести различные надписи, которые констатируют влияние индийской цивилизации в эту эпоху истории хмерского народа; самый древний из этих письменных памятников относится к 667 году христианского летосчисления 4). Сме­шанные традиции индусской архитектуры так­же встречаются в храмах Камбоджи; но они слились там в гармоническое целое: хмер­ское искусство, которое можно оценить во Франции по фрагментам, хранящимся в му­зее Делапорта, в Компьене, имеет отныне свое место между стилями, создавшими зна­чительные произведения. Широкия подъездныя
‘) Mouchot, цитированное сочинение.
2; De Lagree, Bastian; Delaporte; Aymonier; De GroFzier; Bartet, etc.
8) Becker, „Der Schlangenmytlius“, „Kosmos“, III, Ju­ni 1879.
*) „Journal officiel de la Republique franchise14, 14 aout 1882.
ВОСТОЧНЫЙ ПНДО-КИТАЙ, БАССЕЙНЫ МЕКОНГА II СОНГ КОЯ.
657
аллеи, обставленные по сторонам гигантами или фантастическими животными, лестницы, охраняемые львами, террасы и галлереи, на­селенные статуями, перестили, поддерживае­мые узорчатыми столбами, стрельчатые своды, многоэтажные пирамиды, сплошь убранные скульптурными работами, расположенными в форме веера, следуют друг за другом на необозримое пространство: простая дверь, ко­лонна возбуждают удивление тонкой отделкой деталей, оригинальностью арабесок, и, между тем, общее расположение целого отличается изумительной простотой; нигде богатство ор­наментации не переходит в хаотическую пу­таницу, как это мы видим во многих памят­никах Передней Индии. Дикия травы, гир­лянды лиан, даже целые леса, которые овла­дели зданиями, пробиваясь между плитами и ступеньками, или обвиваясь вокруг колонн и статуй, или обхватывая ветвями башни, еще более увеличивают красоту и живописность этих пустынных храмов. Когда входишь по аллее гигантов в ограду собственно го­рода, Ангкора Великого, и когда увидишь баш­ни, поднимающиеся над высокими городски­ми стенами и их триумфальными воротами, невольно проникаешься уважением к хмерскому народу былых времен и надеждой на будущность его потомков.
Другие руины храмов, крепостей, городов встречаются в тысяче местах в области холмов, которая наполняет треугольное про­странство, заключающееся между Меконгом п восточным берегом Большего Озера: там каждое «высокое место» имело па вершине свой храм, и исследователи Делапорт. Ратт, Эймонье видели великолепные остатки этих религиозных зданий. В местности, лежащей к югу от озера, открыты другие остатки ста­рины, принадлежащие более древней цивили­зации, различные предметы каменного века, глиняные изделия, стрелы, орудия из метал­ла, смешанные с костями людей и живот­ных *). Постепенное обсыхание страны есть, вероятно, главная причина постепенного обезлюднения тех мест: воды удалились от Анг­кора и соседних городов, морской залив превратился в озеро, а теперь мало-по-малу превращается в болото 2). Теперешния груп­пы жилищ состоят из кучек хижин и озерных городков, воздвигнутых на бамбу­ковых платформах и защищенных от злых духов солнечным зонтиком, украшенным цветами и кокосовым орехом 8).
Ниже Четырех Рукавов, несколько тор­говых городов или, вернее сказать, несколь­ко собраний деревень, следуют одно за дру-
Moura; Noulet, etc.
а) Boulangier, „Excursions et Reconnaissances14, IX, 1881.
3) Buchard, тот же сборник,
858
гим по Задней реке. Из этих поселений, Шаудок, во французской Кохинхине, имеет ту выгоду, что находится в прямом сообще­нии с Сиамским морем посредством судо­ходного канала, который проведен до Гатиена, окруженного перечными плантациями; но этот канал, прорытие которого стоило жизни огром­ному числу рабочих, может служить лишь баркам незначительного водоуглубления, и са­мый порт, перед которым аннамиты зато­пили, около половины текущего столетия, гро­мадные каменные глыбы, чтобы запереть про­ход сиамскому флоту *), доступен судам только в часы прилива. Кампот, лежащий на северо-западе, на камбоджской территории, имеет более глубокую гавань, и место якор­ной стоянки там лучше защищено от ветров; оттого этот порт с незапамятных времен посещается китайскими и малайскими море­плавателями; там оканчивается кратчайший путь из У донга и Пном-пеньха к Сиамско­му заливу. Ниже Шаудока, близ Лонг-Ксюена, естественный поток пли рукав откры­вает другую дорогу к западному морю, но, как и шаудокский канал, он доступен толь­ко мелким судам туземцев.
Передняя река проходит перед городом Садек, затем, в соседстве Випь-Лонга, складочного торгового пункта и укрепленного места, она разветвляется на два рукава, кото­рые, в свою очередь, подразделяются на дру­гие рукава, образуя второстепенную дельту. Мпто, на северном рукаве, есть главный го­род этой дельты; положение его представляет двойную выгоду, так как он стоитна бе­регу большой реки и сообщается с Сайго­ном и дельтой Донная посредством раш. или судоходного рукава, называемого почто­вым арройо\ здесь производится торговый об­мен между Сайгоном и Меконгом; это реч­ной порт главного города французской Ко­хинхины, с которым он соединен желез­ной дорогой. Как большинство торговых го­родов Востока, Мпто состоит из двух ча­стей-из квартала цитадели, вокруг которой расположены дома европейцев, и из квар­тала туземцев и китайцев, перед которым стоят на якоре джонки.
Сайгон, столица французских владений и главный город Пндо Китая между Банкоком и Ганоем, лежит не на рукаве Меконга, но, благодаря глубине его фарватера, он сделал­ся портом этой реки: как Рангун и даже Калькутта, он соединен с потоком доли­ны, для которой он служит средоточием торговли, лишь боковыми ветвями второсте­пенной дельты. Сайгон, называемый аннами­тами Гиадпнь, перешел во французское владе­ние в 1859 году, и с этой эпохи он при-
*) Boulangier, „Excursionset Reconnaissances14,IX, 1881.
859 глава ш.-
нал в некоторых кварталах, особенно во­круг красивого губернаторского дворца, почти европейскую физиономию: плато, господствовав­шее над городом на северной стороне, бы­ло частью срыто; болота, окаймлявшие реч­ные рукава, были засыпаны, каналы урегули­рованы н углублены; лабиринт улиц был заменен шахматной доской широких аллей или проспектов, пересекающихся под пря­мым углом; деревья и сады оживляют го­род своею зеленью. Центр французского мо­гущества на крайнем Востоке, Сайгон имеет обширный арсенал, где работают несколько сот аннамитов, и цитадель, которую построи­ли французские офицеры в 1799 году для ан­намского короля Гиалонга, была значительно увеличена. Как торговое место, этот город тоже приобрел важное значение между пор­тами Азии; он ведет торговлю, главным обра­зом, с Сингапуром. Торговое движение Сай­гона в 1877 году: привоз 61.014.000франк., вывозъ6О.42О.ООО франк., вместе 121.434.000 франков. Общая сумма оборотов внешней торговли в 1880 году: 155.105.000 франк.
Движение судоходства в Сайгоне в 1893 г.: в приходе- 575 судов, вместимостью в 701.083 тонны.
Более половины риса, собираемого во фран­цузской Кохинхине, вывозится по Сайгонской реке. Площадь рисовых полей в этой коло­нии в 1878 году: 493.000 гектара. Вывоз риса в 1893 г.: 11 миллионов пикулей. Боль­шая часть розничной торговли производится в китайском городском поселении Шолон, или «Большой рынокъ», находящемся на юго-за­паде, на берегах китайского рукава (арройо) или Виам-бен-ге. Ассенизированный, вымо­щенный, снабженный набережными и мостами, Шолоп не походит больше на предместье Кантона; но во многих кварталах балаганы и лари, сараи, домики на сваях, суда всевоз­можной величины и формы, пестрая толпа в разноцветных костюмах, толкающаяся на на­бережных и в барках и джонках, пред­ставляют чрезвычайно оживленную и живо­писную картину. Новые каналы, проводимые из Сайгона и Шолона к Меконгу через Вайко, позволят негоциантам получать непосред­ственно рис из Камбоджи и верхней Кохин­хины. Между Сайгоном и Шелоном, на воз­вышениях почвы, продолжающихся на север, рассеяно множество мест погребения, от ко­торых это плоскогорье получило название «рав­нины могилъ».
На северо-востоке от Сайгона лежат го­род и крепость Бьенгоа, прикрывающие фран­цузские владения со стороны гор; окрестные каменоломни доставляют строительный ка­мень для Сайгона и булыжник для дорог равнины; на юго-востоке, плоские берега Бариа, близ мыса св. Иакова, дают белую соль. ИИЕ-
пндо-китай. 8G0
сколько маленьких портов следуют один за другим близ устьев Меконга, и Камао обе­щает сделаться одним из сборных мест, наиболее посещаемых барками, когда полу­остров этого имени покроется пашнями п плантациями. Маленький архипелаг Пуло-Кон­дор тоже имеет свою важность. Главный ост­ров населен освобожденными из заключе­ния преступниками.
Важнейшие города Индо-Китая в бассейне Меконга:
Лаос и Сиам: Люанг-Прабанг - от 15.000 до 20.000 жителей; Нонг-Кай-6.000; Корат (Мугот)-G.000 жителей.
Камбоджа: Пном-пеньх - от 30.000 до 35.000 жителей; Сайгон-G5.000; Шолон 15.000; Мито-10.000 жителей.
Самое многолюдное городское поселение Ан­намского королевства не резиденция, а главный город Тонкина, называемый в просторечии Ганой, по имени его провинции, или иначе Кешо, т. е. «Рынокъ» по преимуществу; оффициаль­ные его наименования Бак-тань, «Северная цитадель», по-китайски Донг-кинь, «Восточ­ная столица». Расположенный на правом бе­регу Красной реки, по которой морские джон­ки китайцев и пароходы, имеющие не более 2 метров водоуглубления, поднимаются во вся­кое время до его набережных, этот город находится почти около центра обширной Тон­кинской равнины, и уже в течение слишком двух тысяч лет местные произведения и товары, привозимые с верховьев реки и её притоков, направляются к его складам. По промышленности, искусствам, литературе, Га­ной тоже первый город Аннама; это кохинхинский «Парижъ»: оттуда и из соседней де­ревни происходят резная мебель, лаковые изделия, инкрустации на перламутре, напоми­нающие японскую работу {). Большинство до­мов построено из кирпича и камня, улицы вымощены мраморными плитами; город окру­жен прекрасными бульварами, а также земля­ным валом, защищающим его от наводне­ний. Несколько тысяч китайцев, живущих в отдельной части города, служат посредни­ками торгового обмена между Ганоем и Сре­динной империей; они отправляют преимуще­ственно товары европейского происхождения и покупают взамен олово и опиум.
Торговля Ганоя с Юннаном по Красной реке в 1880 году (по сведениям, собранным Кергарадеком):
Вывоз - 1.369.000 франков; привозъ2.160.000 франк.
В 1887 году общая ценность ввоза в Га­ной:-1.433.647 франков.
Обширная крепость Ганоя, ограда которой
О Kergaradec, „Excursions et Reconnaissances^ XI1882.
ВОСТОЧНЫЙ ИНДО-КИТАЙ, БАССЕЙНЫ МЕКОНГА II СОНГ-КОЯ.
861
имеет шесть километров в окружности,- французской конструкции; она была построена, в конце восемнадцатого столетия, Оливье и другими офицерами, состоявшими на службе» у императора Гиалонга. Воздвигнутая францу-
862
гарнизона. В нескольких километрах от города. ФренсисъГарнье.и Бальии д’Аврикур, которые, во главе маленького отряда, так бы­стро завоевали дельту Тонкина, погибли, каж­дый отдельно, в засаде.

зами, она была дважды взята ими, в 1873 и в 1882 годах; близ цитадели и реки, на земле, уступленной Франции, расположены зда­ния консульства и казармы немногочисленнаго
Такая плодоносная страна должна и меть боль­шое число городских поселении, но европей­цам пока известны только прибрежные го­рода по реке Сонг-кой и города дельты. Сонг-
863 ГЛАВА ш.-
тай, выше Ганоя по реке,-укрепленный го­род. окруженный, как и главный город, береговой плотиной, которая защищает его от наводнений. Ниже по течению, Нам-дпнь, на южном рукаве дельты-очень оживленная пристань. Гайдзюонг, к востоку от Ганоя, на рукаве Тай-бинь, тоже посещается джон­ками. Крепость его-'Одна из лучших по за­нимаемой позиции и одна из самых сильных в Тонкине. Бальни д’Аврикур и другие хра­брецы овладели ею, в 1873 году, смелым, неожиданным нападением. В соседстве на­ходятся залежи каменного угля. Морской порт, открытый, по трактату 1874 года, иностранной торговле, Гайпопг, лежащий у выхода север­ной ветви дельты, доступен большим судам, имеющим до 4 и даже до 5 метров водо­углубления. Годовое движение торгового обме­на, который производится, с одной стороны, с Сайгоном, с другой-с Гонконгом, со­стоит почти исключительно пз товаров ки­тайского происхождения или предназначенных в Срединную империю; еще недавно почти все европейские торговые дома, которые принимали участие в этой торговле, представляя около четырех-пятых торгового обмена Тонкина с внешним миром Гайпонга, состояли под управлением англичан Ц.
Ценность привоза в Гайпонг в 1887 г. составляла 28.952.812 франк.; в 1890 году в этом порте было в приходе 763 судна в 111.939 тонн.
В собственном Аннаме, к югу от попе­речной горной цепи, оканчивающейся на мысе Вунг-Хиуа и увенчанной там и сям стена­ми или валами старинных укреплений, боль­шинство городов состоит из хижин, рассеянных на берегу рек и в лесах, близ крепости, заключающей в своей ограде при­сутственные места и жилища чиновников. Де­ревни городского поселения соединены лишь тропинками; во многих «городахъ», если бы не стоящий по середине обширный навес, под которым собирается рынок, можно бы поду­мать, что находишься где-нибудь среди леса * 2). Подобные города часто подвергаются разру­шению; чтобы отстроить их, достаточно воз­вести новую ограду, и хижины постепенно группируются в соседстве. На северной сто­роне реки Сопг-маа, ограничивающей южную часть тонкинской дельты, виднеется одна пз этих старинных крепостей, Tefi-Гиай, кото­рая, только-что сооруженная, была покинута, как принесшая несчастие своим строителям. Немногие памятники имеют более грандиозный вид. Правильный квадрат гранитных стен заключает внутри пространство, покрытое за­сеянными полями; по середине каждого фаса
*) Kergaradec, Excursions et Reconnaissances", VIII.
2) Luro, nLe Pays d’Annam".
ИНДО-КИТАЙ. 864
ограды стоят высокие ворота со сводами; сна­ружи две деревни приютились у подножия стен заброшенной твердыни ')•
Гуэ (Туа-Тиен, или Путуа), столица Анна­ми, походит на другие города страны, отли­чаясь от них только более обширными раз­мерами. С половины четырнадцатого столетия опа упоминается как аннамитский город, при­надлежавший циампам. Цитадель, воздвигну­тая в начале настоящего столетия, по пове­лению императора Гиалонга, под руковод­ством французских офицеров, заключает в себе казармы, артиллерийские парки, арсена­лы, провиантские магазины, тюрьмы; это админи­стративный и военный центр королевства. По средине этого города-крепости, в ограде, со­стоящей из простой стены, находятся коро­левские дворцы, вход в которые воспрещен профану. Торговая деятельность сосредоточена в предместьях, где поселились китайские не­гоцианты, и около порта города, Туап-Аи, защищаемого несколькими фортами. Сюда при­ходят суда на якорную стоянку; по они ни­когда не находят на баре более трех с по­ловиною метров воды; в бурю этот порог совершеннонепереходим, да ив зимнее вре­мя редко когда можно перейти через него (по Дютрейль-дю-Рену, приблизительная ценность торговли Гуэ около 3.000.000 франков). В силу трактатов, недавно построены в Гуэ отель и дома для французского резидента и не­скольких чиновников, получивших право пребывания в аннамской столице. На одном из холмов, возвышающихся к югу от го­рода, блистают позолоченные крыши двор­цов, служащих усыпальницей для Пролей, которых хоронят вместе с драгоценными вещами, металлами и дорогими камнями; одно из этих зданий принимает в себя бездет­ных вдов покойного короля. Заключенные в этом дворце, как в монастыре, на всю остальную жизнь, они обязаны приготовлять каждый день яства, которые преподносятся их умершему супругу. В окрестностях сто­лицы разведено несколько плантаций кофей­ного дерева 2).
Единственная большая дорога в этой про­винции-это дорога из ГуэвъТуран; перейдя перевал, называемый «Воротами облаковъ», между двумя остроконечными пиками, опа спу­скается на плоский берег бухты, посещаемой изредка судами, затем, за Турином, продол­жается худой дорогой, которая то идет вдоль моря, то взбирается на высокие мысы. Почто­вая служба организована только из Сайгона в Ганой через Гуэ, и на этом тракте учреж­дены почтовые станции для перемены лоша-
') iheurel, Annales de la Propagation de la Fuittv 1868.
Dutreuil de Rhins, „Le Royaume d’Annam et les Annamites".
865
ПОЛУОСТРОВ МАЛАККА.
866
дей, на расстояниях от 12 до 22 километ­ров *)•
В южном Аннаме один порт, именно Куиньон или Квпнон (Гиа пли Тин-хай), открыт иностранной торговле; он отпра­вляет преимущественно соль и грубые шел­ковые ткани. Ценность торгового обмена в Куиньонев 1880 г. простиралась до 1.350.000 франков; движение порта, по приходу ино­странных судов, в том же году предста­вляло вместимость 24.000 тонн. Имя Куинь­он принадлежит специально главному област­ному городу, означаемому обыкновенно под названием Бинь-динь, как и самая провин­ция; он находится километрах в двадцати к западу от своего порта. Древний Куинь­он, бывший столицей парода циампа, виден еще в небольшом расстоянии от нынешнего города; в настоящее время три деревни как бы затеряны среди его громадной ограды, имею­щей не менее 12 километров в окружности 2 3). На юго-западе, город Лишен, сильно укре­пленный, составляет передовой пост земле­дельческой культуры близ земли банаров; аннамиты не позволяют дикарям переходить за этот город внутрь страны ’). Многочи­сленные развалины, свидетели исчезнувшей цивилизации, рассеяны в лесах древнего царства Циампа; там встречаются также долмены и другие мегалиты, подобные памятни­кам этого рода, находимым в местах оби­тания древних галлов 4).
Важнейшие города Аннама, с приблизитель­ной цифрой их населения:
Ганой или Кешо-150.000 жителей; Гуэ - 30.000; ИИам-дпнь (по Буильво) - 50.000; Гайдзуонгъ(по Люро)-50.000; Га кой-10.000; Сонг-тай- 12.000; Туран (Дютрейль-деРен)-З.ОоО жителей.
VII. Полуостров Малакка.
Английские владения. Полуостровной Си­ам, Перак, Паханг, Селангор, НегрнСембнлан, Джохор.
Полуостров Малакка, лежащий на юг от Сиама и Бармании, не есть особая естественная область: по своим горам и геологическому об­разованию, он составляет продолжение гор­ных цепей, разделяющих бассейны Салуэна и Менама; его растительное и животное царства представляют, в сравнении с флорой и фауной
’) Dutreuil de Rhins, цитированное сочинение.
3) Huyn de Verneville, „Excursions et Reconnaissances*4, XI, 1882.
3) Pellerin, „Annales de la Propagation de la Foitt, sept. 1850.
4) Adolf Bastian, „Geographisclie und Ethnologische Bilder**.
География Реклю. т. VIII.
континентального Ипдо-Кигая, лишь незначи­тельные контрасты, происходящие от сосед­ства экватора; но население около южной око­нечности полуострова принадлежит к расам, отличным от тех, которые доминируют в индо-китайских областях, и положение его портов, в самом углу азиатского материка, на проливе, которым должны проходить ко­рабли, плавающие между Индией и Китаем, придали ему первостепенную важность в исто­рии торговых сношений и географических исследований. Арабские купцы, затем евро­пейцы, португальцы, голландцы, англичане, по­следовательно водворялись на краю этого важ­ного морского пути. В настоящее время все западное прибрежье, между устьем Салуэна и перешейком Кра, составляет часть англий­ской Бармании; далее на юге, три чересполос­ные владения на территории Малакки тоже при­соединены к громадной колониальной импе­рии Великобритании; кроме того, два острова, Пуло-Ппнанг и Сингапур, принадлежащие англичанам, сторожат морское прибрежье, и
оттуда-то и совершается постепенное завоева­ние внутренности полуострова для земледелия и торговли. Еще неизследованная в целом объеме, страна, тем не менее, уже на поло­вину покорена: весь западный берег состоит под протекторатом Англии, и многие из ма­леньких султанов, между которыми разде­лена остальная часть территории, обязаны со­образоваться в своих действиях с пригла­шениями, которые присылают им англий­ские губернаторы приморского края. Впрочем, если исчисления, относящиеся к туземному на­селению, имеют какую-нибудь цену, в англий­ских владениях, хотя значительно уступаю­щих по пространству независимым государ­ствам и сиамским провинциям, сгруппиро­вано более половины общего числа жителей.
Пространство и население полуострова Ма­лакки (континентальной Малазии):


кв. квлом. жителей, жит. Английские влад (Морги, Тенассерим и Straits settlements, или коло­
нии пролива) . . . 78.093 825.000 11
Сиамские провинции . 100.000 400.000 4
Независимые государст 82 099 ЗОО.ООО 3,6 “Всего. . 250.1921.525. ОСО 6,5
Горы, образующие остов полуострова Ма­лакки, не составляют одной непрерывной цепи; разделенные на неравные отрывки широкими речными долинами, они тянутся по направле­нию с севера на юг пли с северо-запада на юго-восток, или в виде изолированных кря­жей, или в виде параллельных гряд. Тамъ
28
ГЛАВА III.-ИНДО-КИТАЙ.
867 и сям, вне цепей или хребтов, высятся уеди­ненные горы, со всех сторон окруженные низменными равнинами, и некоторые из этих отдельно стоящих гор настолько высоки, что плывущие па кораблях могут видеть их с обоих морей. Обширные леса покрывают почти всю страну своею густою зеленью: под­нимаясь по рекам, под сводом листвы пере­плетающихся дерев, лодочники могут плыть по целым дням, не встречая прогалины, ко­торая открыла бы их взорам одну из бесчисленных горных вершин полуострова. В некоторых местах, однако, горизонт прояснивается: воды, расстилающиеся в виде об­ширных болот, не имеют другой раститель­ности, кроме тростника пли лотосов, в иных местах красноватые слои латерита тянутся на необозримое пространство, без деревьев или усеянные кое-где только редкими лесками.
На юге от города Мульмейна, все реки, за исключением нескольких потоков, спускаю­щихся прямо в море, отличаются своим уди­вительным параллелизмом с морским бере­гом и с горными кряжами, которые продол­жаются с северо запада на юго-восток, обра­зуя становой хребет полуострова Малакки. Мало найдется стран, где продольные доли­ны имели бы такой замечательно правильный характер; в этом отношении они походят на узкия речные борозды восточного Тибета; на расстоянии 1.000 километров, складки или повышения и понижения почвы представляют одно и то же образование. Реки, заключенные между параллельными хребтами, получают значительное протяжение, хотя берут начало в небольшом расстоянии от моря. Так, Мульмейнский лиман принимает в себя длинную реку Аттаран, которая извивается с юга на север, идя на встречу Салуэну. Тавойский залив продолжает реку того же имени (Тавой), длиною около 200 километров, которая течет с севера на юг, отрезывая от остальной Бармании узкий полуостров. Большая река Тенассерим, еще более любо­пытная, состоит из трех речных сегмен­тов, текущих в противоположные стороны. Верхний поток, Вин, начало которого на уеди­ненной горе Миенг-Молеткат, возвышаю­щейся слишком на 2.000 метров над уровнемъокеана, сначала извивается късеверо-запа­ду, параллельно Тавойскомулиману,затем ухо­дит на восток через ущелье и змеится в долине, открывающейся па юго-восток и на юг; в Тенассериме вторая брешь дает ему проход, и до впадения в море он снова при­нимает северо-западное направление. Таким образом, эта река, которая берет начало ки­лометрах в тридцати от моря, изливается в него не прежде, как описав удлиненный овал около 500 километров. На юге от реки Тенассерим, две реки, Лайния и Пакшанъ
868
или Кра, составляющая южную границу ан­дийской Бармании, текут в направлении, противоположном одна другой, и парал­лельно горным хребтам полуострова и бе­регу Барманского моря. Самые земли ар­хипелага Мерги, окаймляющего прибрежья Тенассерима на протяжении около 400 кило­метров, суть не чтб иное, как выступив­шие из моря отрывки подводных горных хребтов, расположенных несколькими гря­дами, параллельными оси полуострова, и со­стоящих из тех же каменных пород, гра­нитов, порфиров, конгломератов. Если бы поднятие почвы выдвинуло их основание из волн Барманского моря, то промежуточные проливы превратились бы в долины, где воз­никали бы реки, с течением, параллельным течению рек восточной земли.
Северная Кордильера Малаккского полуост­рова составляет естественную границу между барманским прибрежьем, которым теперь владеет Англия, и сиамскими владениями. Глав­ное её минеральное богатство состоит в оло­ве, и китайцы основали там рудники, дея­тельно разработываемые; в тех же горах, которым сиамцы дают название «Трехсот пиковъ», собирают блестки золота. На юге от Тенассерима, горная цепь, там и сям прерываемая глубокими брешами, продолжает­ся в виде параллельных хребтов до самой оконечности полуострова Малакки.
Известно, что одна из этих брешей цепи Трехсот пиков образована; непосредственно на юге от английской границы, рекой Нак­атан или Кра, названной так по имени од­ной деревни на её берегах, и рекой Чумпонг. притоком Сиамского залива. Далее на юге, вторая брешь открывается в том месте, где полуостров и выступы его рельефа переме­няют направление и круто поворачивают к юго-востоку: там находится, без сомнения, линия излома, которая продолжается далеко в море, так как цепь Андаманских островов и Суматра соответственно параллельны двум половинам Малайского полуострова. Нако­нец, далее на юге, в земле Ли гор, полуост­ров снова суживается между цепями остро­вов, окаймляющими берег в Малаккском проливе, и извилистым рукавом, отделяю­щим остров, или «пуло», Танталам от во­сточного прибрежья. Кажется, что в эпоху наибольшего развития буддийской пропаганды путешествия между Южной Индией и Камбод­жей производились через Лигорский переше­ек !). Но в течение всего нового периода истории перешеек Кра, более узкий и более близкий к устью Менама, был гораздо чаще посещаем для перехода из одного моря въ
’) James Fergusson, ,,Royal Asiatic Society June 1857.
Вб'Э ПОЛУОСТРОВ МАЛАККА. 870
другое; во многих экспедициях сиамские войпредлагали прорыть через перешеек Кра ска избирали эту дорогу, чтобы идти сражаться канал судоходства, который сократил бы па •с барманцамп Тенассерима. По прямой линии 1.100 километров путешествие из Калькутты ^считают всего только 45 километров от в Кантон, на 2.200 километров-путеше-

устья реки Чумпонг, впадающей в Сиамское море, до северной оконечности Пакшанского лимана,и притом проведена хорошая дорога через порог, возвышающийся только от 25 до 30 метров над уровнем моря. Часто
ствие из Мерги в Банков. Пег сомне­ния, большинство кораблей, которые теперь плывут на Сингапур или на Батавию, в своем переходе из Индии в Китай, пользо­вались бы судоходным путем через пере­
87] ГЛАВА in.-
шеек Кра, если бы канал, открытый между двумя морями, представлял достаточную глу­бину. По первоначальному проекту, принадле­жащему Тременгиру, предполагается углубить, с помощью землечерпальных машин, мелко­водные части реки Пакшан до деревни Кра, затем прорыть на востоке русло ручья, чтобы перейти порог по туннелю и оттуда спуститься к Сиамскому заливу через аллювиальные земли, по которым протекает река Чумпонг. Шомбурк предлагал сделать разрез перешейка гораздо южнее: по его проекту, Пакшаном можно было бы воспользоваться лишь в южной части, где лиман везде имеет не менее 10 метров глубины, а оттуда вод­ный путь направился бы на восток рекой Чаом, через страну, рельеф которой еще не вполне известен. Делонкль, так же, как Дру, предпочитает промежуточные трас­сировки. по которым канал начинался бы от реки Пакшан, ниже порогов, и дости­гал бы восточной покатости в местечке Тазан, на Таюнге или верхнем течении Чумионга ,). Но прежде, чем можно будет при­ступить к практическому осуществлению того пли другого из этих проектов, необходимо изучить во всех подробностях рельеф и ге­ологию местностей, через которые придется вести канал, и убедиться, позволят ли глу­бины восточного берега вырыть порт, доступ­ный для судов большего водоизмещения. Что касается западной оконечности будущего пути, то опа представляет все удобства: глубокую якорную стоянку и совершенную защиту от ветров. Каковы бы, впрочехм, ни были шансы исполнения для канала, несомненно, что есте­ственная трассировка железной дороги боль­шего движения между двумя морями проходит гораздо севернее, у самого основания полу­острова. между городами Тавой и Банков. На востоке английской провинции Уэллеслей и го­сударства Перак, верхняя долина реки Пе­рак. параллельная морскому берегу, тянется с севера на юг, между двух небольших цепей гор, превышающих 1.000 метров некоторыми своими пиками: даже одна из вершин, или гунонг, Улу-Тумуланг, дости­гает высоты 1.961 метра. Река Канта, при­ток Перака, прерывает восточную цепь,тог­да как другой хребет, называемый Ларут, постепенно понижаясь, пропадает в сосед­стве моря; но на востоке от заливообразного устья Перака, уединенный массив поднимается -своею высшею вершиною до высоты 1.982 ме­тров: это Гунонг-Раджа, или «Царь-гора», которую соседния вершины, по словам Дали, превышают слишком на 400 метров 2). Го* 9
*) „Revue de Ceographie44, mars 1882: „Exploration14,
9 et 16 mars 1882.
э) ^Proceedings of the Geographical Society of London44 July 1882.
индо-китай. 872
ристая область, еще не везде посещенная пу­тешественниками, отделяет ^этот массив от другой группы пиков, еще неизмерен­ных, но которые, по мнению Миклухо-Маклая, следует считать самыми высокими горамина Малайском полуострове. Река Паганг, впа­дающая на востоке в Китайское море, огра­ничивает эти возвышенности с южной сто­роны; далее расстилаются болотистые равнины, занимающие большую часть восточной покато­сти, тогда как вдоль западного берега, вплоть до северных окрестностей города Малакки, тянется горпая цепь, достигающая в самых высоких точках своих 1.000 и 2.000 ме­тров J). Вершина,-которой первые европей­ские мореплаватели, искавшие повсюду гору, откуда Соломон получал свое золото, дали имя Офир,-возвышается на 1.173 метра в оси этой цепи, но стоит совершенно уединен­ная, подобно вулканическому конусу. Далее на юге встречаются лишь простые холмы; од­нако, вершины, которые виднеются на северозападе Сингапура и которые носят название Гунонг, или «гора» по преимуществу, дости­гают еще высоты 600 метров. На востоке ряды высот продолжаются до самой оконеч­ности континента, до мысов Джохор и Рамениа (Романия). Остров Сингапур принад­лежит к тем же каменным формациям, как и горные цепи полуострова; в геологи­ческом отношении он составляет часть твер­дой земли; канал, отделяющий его от мыса Джохор и который называют «Старым про­ливомъ», потому что он был предпочитаем моряками, боявшимися пускаться по волнам большего прохода, имеет скорее вид реки, нежели морского рукава. Он тянется извили­нами внутри земель, на пространстве около 55 километров, при средней ширине от 1.000 до 1.500 метров: это поперечная долина, пере­секающая ось полуостровных гор.
В целом горы Малазии состоят из гра­нитных скал и песчаников. В месте со­прикосновения этих пород с конгломерата­ми и глинами, которые тянутся вдоль основа­ния гористой области, пояс аллювиальных слоев, толщиною в несколько метров, при­крывает рудные месторождения переменной мощности, где китайские рудокопы собирают олово; в тех местах, где речные наносы, содержащие руду, встречали препятствия, по­токи образовали водовороты, и вода вырывала в почве углубления, или «мешки», откуда иногда извлекают целые груды металла. Почти все ручьи и речки страны катят также золотов своем крупном песке. Хотя разра­ботка рудных залежей ведется систематически только в английских владениях, тем не
‘) „Proceedings of the Geographical Society of London44, july 1882.
873
ПОЛУОСТРОВ МАЛАККА.
874
менее, годовая добыча олова в континенталь­ной Малазии превышает, по ценности, 8 мил­лионов франков J); во многих внутренних областях, между прочим, в Паханге, ходя­чая монета состоит из оловянных кружков, с оттисненным на них королевским штем­пелем и с дыркой по середине, так что их можно нанизывать на шнурок и носить при себе связками, как китайские сапеки. Редкость оло­вянных рудных месторождений в осталь­ных странах земного шара обеспечивает рудникам Малайского полуострова исключи­тельную важность. Может быть, именно в соседстве оловянных рудников Малакки и открылся бронзовый век, ибо залежи этого металла, без которого невозможно было бы приготовлять сплав, называемый бронзой, не существуют в странах, прилегающих к Средиземному морю, где распространилось упо­требление бронзового оружия. Все находки, сде­ланные в свайных постройках Европы, имеют рукоятки,которые могут годиться лишь для руки индусов или их восточных сосе­дей; средняя разность между этими рукоятками и рукоятками французского оружия превышает 3 сантиметра. Различные орудия, находимые в Восточной Азии, и мотивы орнаментации, как, например, знак креста, также свиде­тельствуют о торговых сношениях, которые производились в первые времена бронзового века между Индиею и Западною Европою “)•
Дожди, падающие па склоны гор Тенассерима и Малазии, очень обильны, преимуще­ственно на западной покатости, где скалы, ча­сто размываемые ливнями и изборожденные рытвинами, всегда имеют более голый вид, чем скалы восточной отлогости. Средним чи­слом, слой дождевой воды превышает 3 ме­тра в год; дождь идет почти всякий день, с ноября до мая, да и в остальное время года нередко случается, что ветер, с какой бы стороны ни дул, приносит влажность; окру­женный со всех сторон водами моря, полу­остров купается своими горами в атмосфере, насыщенной парами; там не бывает ни од­ного дня, который был бы совершенно ясный 3). Оттого и реки, спускающиеся с гор, очень обильны в сравнении с длиной их течения, и многие из них, доступные паро­ходам в той части своего течения, куда до­ходит морской пролив, носят барки до са­мого основания гор. Таковы реки Перак, Бернам, Селангор, Кланг, Моар, на пока­тости Малаккского пролива, и реки Паханг и Индау-на покатости Китайского моря. Но течение всех этих рек прерывается поро­гами, переход через которые часто бываетъ
Barrington d’Almeida, „Journal of the Geogra­phical Society of London", 1876.
2) Gabriel de Mortillet „Revue d’Anthropologieu, 1875. ’) Wernich, „Geographisch-inedicinische Stndien".
сопряжен с опасностью. Так, верхний Пе­рак, «Серебряная река», спускается целым рядом джерамов, пли порогов (всех 55), которые судовщики стараются умилостивить разными приношениями. Прежде, чем пустить­ся через самые опасные проходы, они оста­навливаются, умоляют скалы, объясняют им в подробности важность путешествия и бросают им бананов, орехов бетеля, даже сухарь, когда их сопровождает белый чело­век *).
Ручьи и реки Малазии увлекают в своем иле обломки глин и латеритов и отлагают их на плоских берегах в виде болотистых пространств, которыми мало-по-малу овладе­вают ризофоры (корнепуски), окаймляя при­брежье эшафодажем своих воздушных кор­ней. Все мутные воды, стекающие с конти­нента и с островов и которые море подби­рает, чтобы затем метать их в виде волн против берега, очищаются в этом лабиринте растительности и постепенно повышают бо­лотистую почву прибрежья, прибавляя к бере­гам нанос за наносом, как слои, годовое нарощение которых окружает стволы дерев. Таким образом, остров Пуло-Пинанг все более и более приближается к твердой земле. Изучение почвы доказывает, что пролив имел некогда около двадцати километров в ширину; но Прай и другие реки, спускаю­щиеся с Ларутских гор, выдвинули свои берега в ущерб канала, оставив ему не более трех километров в самом узком проходе: поток, сжатый между островом и материком, вырыл фарватер в 25 метров глубины, но на севере и на юге пролива об­ширные отмели продолжаются далеков море ’). На берегах Малаккского пролива влияние острова Суматры, протянувшагося параллельно западному берегу, производит обратное явле­ние. II там тоже реки и ручьи Малазии при­носят в море большие количества грязи, но текучия воды Суматры, которые катят гораздо больше землистых частиц, берут перевес и образуют обширные дельты впереди своих устьев. Течение пролива, отбрасываемое к востоку наносами Суматры, задевает малай­ский берег, увлекая ил к открытому морю: уравновешение борющихся сил совершается, с одной стороны, в пользу отложения нано­сов, с другой-в пользу размывания бере­гов. Таким образом, многие пространства малайского берега постепенно отступили внутрь материка; повсюду, где мысы омывают своп выступы в морских водах, они под­тачиваются и размываются течением, которое уносит далеко их обломки в какую-нибудь защищенную бухточку. Несмотря на отсту-
G Daly, цитированный мемуар.
Logan, „цитированный мсмуар.
875 глава ш.-
пление берегов в южной части полуост­рова, есть много признаков поднятия почвы; малайцы показывают бывшие островки на большом расстоянии от моря внутри мате­рика, и на острове Сингапуре, на высоте 12 метров от нынешнего уровня моря, виден поднятый берег, заключающий в себе остатки человеческой промышленности.
Благодаря своему климату, обилию орошаю­щих вод и своим портам, лежащим вдоль океанского пути, по которому беспрестанно хо­дят корабли, полуостров Малакка обещает в близком будущем давать торговле массу самых разнообразных естественных про­изведений; путешественники насчитывают сот­нями предметы торгового обмена, Леса полу­острова заключают в себе все драгоценные древесные породы Индии и Малайского архи­пелага, а на возделываемых землях, пояс которых мало-по-малу распространяется все далее от морского прибрежья к высоким долинам, живут рядом друг с другом все утилизируемые растения тропического и умеренного поясов: рис, табак, маис, корни, дающие маниоковую муку, деревья ко­фейное, перечное, чайное, какаовое, хинное, пальмы всякого рода; континентальная Малазия может сделаться второй Явой по могуще­ству и правильности производства. Большие дикие звери, слон, носорог, вепрь, тигр отступают в глубь лесов, по мере того, как малайские или китайские поселенцы про­водят сеть своих тропинок, и быки пасутся тысячами голов на саваннах, отвоеванных у болот или лесов.
Карены и другие нецивилизованные народцы, живущие в горах Тенассерпма, граничат, с одной стороны, с барманцами и талайнами западного берега, с другой-с сиамцами во­сточного. Кроме того, существует одно дикое население, редко приходящее в соприкосно­вение с цивилизованными обитателями мор­ского побережья: это-племя рыболовов силонг или селонг, которые в период югозападного муссона располагаются станови­щами в шалашах на островах Мерги, а в остальное время года живут в своих ладь­ях или на морском берегу, убегая при по­явлении всякого чужого, хотя бы самого ма­ленького, судна. Они, впрочем, очень мало­численны, всего какая-нибудь тысяча душ, и говорят языком, который еще не был изучен *).
Дикия населения полуостровной Малазии представлены племенами, разделенными на бесчисленное множество кланов. Эти племена, известные под генерическими именами орангъбинуа. «люди почвы», оранг-утанг, «люди лесовъ», оранг-букит, «люди горъ», оранг-
Helfer, „Gedruckte und Ungedruckte Schriften44.
индо-кптай. 876
убу, «люди рекъ», орайГ-дарат-лиар, «дикие люди», или просто оранг-улон, «люди вну­тренней страны», не носят особенного на­звания, отличающего расу, и наименования их применяются, без сомнения, к народцам различных происхождений, чистых или сме­шанных. Точно также оранг-слатар, или «люди рекъ», оранг-лаут, оранг-тамбура, или «люди моря», далеко не принадлежат к тому же самому этническому корню; случай приключений, войн и союзов разделил их. на группы, совершенно отличные одна от другой.
Ужас, внушаемый «людьми земли», или оранг-бинуа, и еще более жестокости, кото­рым их подвергали, породили странные ле­генды у малайцев морского прибрежья. Эти последние совершенно серьезно повторяли ба­сню о людях с хвостом, утверждая дажег будто оранг-бинуа обмакивали в деревянное масло конечный пучек этого придатка и за­жигали его в виде факела, чтобы истреблять пожаром малайские деревни 1). Другие бинуа называемые гаргаси, по росказням их со­седей, имеют лицо, вооруженное бивнями пли клыками; иные, будто бы, покрыты шер­стью, в виде густого меха; жители реки Текайн обладают, будто бы, огромными сту­пнями, длиною в полметра, и стремительноналетают на лесную и полевую дичь, чтобы пожирать ее сырьем * 2 *).
Всего менее, повидимому, смешались с ма­лайцами те туземцы внутренней части полу­острова, которым дают специально названия саманг и сакай; первые из них живут на. западной отлогости гор, вторые во внутрен­них долинах и на восточной покатости. Все путешественники, имевшие случай посетитьсамангов и сакаев в их становищах и сравнивать их с папуасами Новой Гвинеи, не колеблясь признают их принадлежащими к той же расе. Более чернокожие, чем ма­лайцы, они имеют толстые губы, приплюс­нутый нос с широкими ноздрями, курчавые волосы; они отличаются величиной ноги, кото­рой три внешние пальца обращены наружу;, почти все эти дикари, ведя существование, пол­ное лишений, малорослы и болезненны, и про­порция бесплодных женщин между ними зна­чительна. Мужчины, весь костюм которых состоит из передника, не носят никаких украшений, даже не татуируются; женщины, более кокетливые, чертят себе кривую лпниш и маленькие знаки на щеке, протыкают мочку ушей и продевают в перегородку ноздрей иглу дикобраза. Самые дикие папуасы Малай­ского полуострова не имеют даже жилья; они проводят ночь на верхушке деревьев,.
О Hermann Moll, „The Oriental Islands*4.
2) Миклухо-Маклай, „Straits Branch of the Royal
Asiatic Society**. № 2, dec. 1878.
877
ПОЛУОСТРОВ МАЛАККА.
и все их имущество состоит в ноже; у дру­гих есть сарбакан, из которого они пуска­ют стрелы, отравленные соком ядовитого растения упас. Они проскальзывают, как змеи, сквозь лесную чащу, не ломая ни вет-
жена его может заставить признать себя ца­рицей. Браки совершаются без всяких це­ремоний или обрядов; у сакаев Паханга, мужчина должен завоевать невесту на беге; он дает ей некоторое упреждение, но если

вей, ни лиан. Но словам Миклухо-Маклая, некоторые племена сакаев выбирают себе начальника или царька, который, впрочем, по образу жизни, ничем не отличается от дру­гих дикарей; когда такой раджа умирает,
не догонит ее по сю сторону цели, то ему не дозволяется пытать счастья во второй раз ‘j.
9 Plaisant, „Annales de la Propagation de la Foiu, nov. 1848.
879 глава in.-
По свидетельству того же путешественника, некоторый племена имеют форму общинного брака, очень примитивную, предшествующую даже той, которую представляют брачные со­юзы наиров на Малабарском берегу; каждая женщина принадлежит всему племени, хотя, она все-таки считается связанною с своим первым супругом. У этих бродячих се­мейств ребенок носит имя не матери, а того дерева, под которым он родился *).
В религиозных верованиях и церемониях дикарей встречаются следы слияния индусских религий и арабского магометанства, но основу их культа составляют заклинания духов; их жрецы, или поянги, практикуют род ша­манства, как жрецы баттанов и даяков на островах Суматра и Борнео 2) Большинство бинуа говорят малайским языком; однако, некоторые старики знают лишь идиом сво­их предков, мало отличающийся от наре­чия жителей Новой Гвинеи. Даже те, которые употребляют малайский язык, как обычную речь, сохранили в своем словаре много слов папуасского происхождения. По общему веро­ванию, искатели камфоры могут рассчитывать на успех не иначе, как под условием, если они говорят еще древним языком; когда же им случится произнести нечаяно малай­ское слово, то камфорное дерево мгновенно скрывается из глаз, хотя бы оно было на таком расстоянии, что его можно было до­стать рукой. Малайские звероловы тоже ста­раются выучиться «камфорному языку» и тем способствуют сохранению его существования3). По расе угрожает сильная опасность исчез­новения. В соседстве становищ дикарей, ма­лайцы устраивают засады, чтобы выкрады­вать детей и продавать их в рабство. Ско­ро останутся так называемые «прирученные» орапги, каковы, например, джохорские якуны, бинуа, до такой степени изменившиеся вследствие скрещивания с китайцами и малай­цами, что они уже утратили все характеристи­ческие черты туземца 4).
Малайцы составляют основу населения, вне больших городов, где преобладают китай­цы. Хотя имя их, по Бету, имеет первона­чальный смысл «горцевъ», однако, малайцы по большей части-жители равнин и морского прибрежья; в некоторых местах даже все они, без исключения, лодочники или моряки. Где искать центр распространения этих народцев, представители которых рассеяны от Мадагаскара до Океании? Пришли ли они с азиатского континента, или их первые пред­ки, родоначальники, родились в тех же ар-
0 Pupier, Annales de la Propagation de la Foi, 1826. ’) Logan, „Journal of the Indian Archipelago14, I.
3) Миклухо-Маклай, цитированный мемуар.
4) Logan, цитированный мемуар; Muller, Peschel, etc.
индо-китай. 880
хипелагах, где в наши дни находится глав­ная масса малайской расы? Мнения по этому предмету разделены, и вопрос остается от­крытым. Как бы то ни было, вероятно, что первоначальная их родина не полуостров Малакка, так как их собственные предания говорят, что они пришли из другого места, и оттесненные дикия племена они обозначают именем «людей почвы», или «аборигеновъ». Индусское наименование «малайцы», повиди­мому, применялось в начале к жителям западного берега Суматры.
В физическом отношении, малайцы полу­острова походят на малайцев острова Бор­нео. Они среднего роста, гибки и сильны, гла­за у них маленькие, слегка скошенные; лицо широкое, с выдающимися скулами, волосы жесткие и черные, борода редкая, физиономия осмысленная, улыбка тонкая, взгляд гордый. Их повелители, голландцы или англичане, оклеветали их. Они изображали их как людей кровожадных и хитрых, а жителей Малаккского берега описывали как наслед­ственных пиратов, живущих исключитель­но контрабандой и грабежем. Без сомнения, острова морского прибрежья часто служили притоном корсарам, особенно когда европей­ские державы вооружали туземцев одних против других; но главная масса населения в исторические времена всегда состояла из мирных земледельцев. Англичане также часто выставляли малайцев пиратами, чтобы извинить предпринятые против них походы, или оправдать присоединения территорий; вну­тренния таможни, учрежденные при входах в лиманы, при слияниях рек, на волоках и перевалах через горы, были представляемы как разбойничьи притоны. Но, в нормаль­ных условиях, малаец-самый общежитель­ный, самый миролюбивый из азиатцев, в то же время один из самых мужественных и самых гордых. В деревнях, каждый член общины самым добросовестным обра­зом уважает права своего соседа; нигде не существует более действительного равен­ства1). Нет человека, который лучше умел бы господствовать над своими страстями, спо­рить с большим уважением к своему со­беседнику, противоречить, щадя более искусно самолюбие другого, высказать ему упрек с большею любезностью и безобидностью, облечь свою откровенность в более вежливую фор­му. Но оп имеет право ожидать от других того же, что сам дает им. Ласковое обра­щение привлекает их сердце, тогда как над­менное высокомерие, которым европейцы ча­сто стараются возвеличить себя в глазах ту­земца, порождает у малайцев чувство нена­
J) А. R. Wallace, „Malay Archipelago44; Thomson.
881
ПОЛУОСТРОВ МАЛА KKA.
882
висти, смешанное с презрением *)• Однако, и у этих людей, умеющих так хорошо сдер­живать себя в обыденной жизни, может слу­читься, что страсти проявляются внезапной вспышкой. Когда малайцем овладевает ярость, ничто не в состоянии удержать его: он бегает, как безумный, поражая насмерть всякого, кто попадается на глаза, до тех пор, пока его не схватят и не убьют, как дикого зверя. Иногда это бешеное беганье, на­зываемое амок, составляет также погребаль­ную церемонию: предки требуют человече­ской крови, которую п проливают, в честь их, преданные друзья, принося им в жер­тву как свою собственную кровь, так и кровь других 2).
Прежде, чем сделаться магометанами, ма­лайцы были последователями индусскихре­лигий, и до сих пор многие предания, многие черты нравов напоминают времена, когда они еще не вступали в лоно ислама: у них есть даже не мало суеверий, общих с «людь­ми почвы», которые обожают добрых духов и заклинают злых гением. Многоженство встречается у них реже, нежели у других магометанских народов; оно практикуется только в тех случаях, когда муж доста­точно богат, чтобы купить себе нескольких супруг. Древние обычаи матриархата имеют еще силу закона в большей части семейств. Молодой человек не просит руки девушки: па матери лежит забота сыскать зятя и пред­ложить ему свою дочь; женатый, он не имеет накакого права на состояние своей супруги и даже, если он не принес в хозяйство приданого, равного имуществу жены, дети при­надлежат последней, а его собственное достоя­ние переходит к детям его сестер. В об­щинной организации, достоинство начальника, которое в принципе подлежит избранию, сле­дует, вообще говоря, тому же порядку насле­дования: оно переходит не от отца к сыну, но от дяди к сыну сестры. Глава общины, или пату иу, не имеет других прав, кроме тех, какими пользуется староста в великорус­ском мире или в сербской задруге: он совет­ник и примиритель семейств, или суку,которые обработывают земельные участки общины.
Как господствующему населению полуостро­ва, малайцам грозит опасность. Уже и те­перь китайцы составляют более трети жите­лей в английских владениях и, по всей ве­роятности, они приобретут там численное болыпипство через несколько лет; они се­лятся также в государствах независимых ии состоящих под покровительством; но зна­чительная пропорция этих иммигрантов, ко­торые почти все уроженцы южного Китая,
4) Recte; Jukes, „Fly44, vol. II; Logan, „Journal of the Indian Archipelago11. I.
3) Elie Reclus, рукописные заметки.
женятся на малайках, и дети их, оставаясь китайцами, приспособляются к нравам стра­ны. Рудокопы, ремесленники, земледельцы, торговцы, посредники всякого рода, «сыны Гана» способны на всякия ремесла, и часто англичане опасались, как бы власть не пе­решла в руки этих трудолюбивых колони­стов. Особенно боятся они тайных китайских обществ, члены которых дают клятву ни­когда не обращаться к европейским судьям и чиновникам и не признавать никакого ав­торитета, кроме авторитета своей ассоциации. Политика англичан состоит в том, чтобы разъединять этих опасных подданных, раз­деляя их на группы, враждебные одна дру­гой, и отчасти они успели в этом, благодаря привлечению на свою сторону богатых китай­цев, допускаемых под разными титулами в британскую администрацию. Естественная вражда малайцев к китайцам служит дру­гим средством господства для англичанъ1). Полицейские силы, организованные ими в гор­нозаводских округах, где китайцы образуют большинство населения, состоят из солдат сейхов и гуркасов, набранных из самых преданных полков.
Индусы малайских государств и англий­ских владений, называемых Straits Settle­ments, делятся на несколько групп, смотря по месту их происхождения. Бенгальцы, ко­торых сразу можно узнать по их красному тюрбану и между которыми выбирают кра­сивых мандуров, нечто в роде жандар­мов, шествующих впереди белых, в знак уважения, живут в особых кварталах, от­дельно от малабарцев южной Индии. Другие выходцы из Индустана, клпнг, чинлиа или телугу из Мадраса, присвоившие монополию разных ремесл, между прочим, профессию кучеров и извозчиков, и которые бегают без устали весь день, вымазанные деревян­ным маслом с головы до ног, рядом со своими маленькими пони, также населяют от­дельные кварталы. Наконец, некоторые ин­дусы обитают в лагерных бараках: это не­счастные кулии, «наемники», санталы, ораоны, коль, которые работают на плантациях мор­ского прибрежья, вольные по тексту их кон­тракта, но в действительности рабы пли кре­постные. Арабы, армяне, несколько сотен ев­реев, евроазиаты, по большей части португаль­ского происхождения, европейцы пли орангъпути, т. е. «белые люди», все-негоцианты, чиновники, плантаторы, еще более увеличи­вают разнообразие физиономий и костюмов в этом космополитическом народонаселении.
В собственно провинции Straits Settlements в 1891 году насчитывалось:
1) Thomson, „Dix ans de Voyages dans la Chine et
l’lndo-Chine“.
883 ГЛАВА in.-
Малайцев- 213.000 жит.; китайцев- 228.000 жит.; индусов 54.000 жит. В 1893 г. вновь иммигрировало: китайцев-213.545 ж.; индусов-18.220 жит.
Несмотря на свое положение в соседстве экватора, города английской Малазии принад­лежат к самым здоровым в Индии, к тем городам, где европейские семейства со­храняются и размножаются, продолжаясь из поколения в поколение1). Что касается «пор­тугальцевъ» Пуло-Пинанга, Малакки, Синга­пура, то они сделались чернее малайцев, и только очень немногие из них напоминают чертами Магелланов, Альбукерков, Кастро и Суза, которых они считают себя потомка­ми. Одно племя якунов претендует на та­кое же происхождение, и действительно меж­ду ним и миланскими португальцами не за­метно никакой разницы в отношении роста, цвета кожи, формы лица l 2).
Порты западного берега полуострова, на юге от города Мульмейна, ведут значительную торговлю, но которая, без сомнения, быстро возростет, как только хорошие дороги сое­динят Тавой и Мерги с берегами Сиамского залива и когда недавно основанные план­тации соседних холмов, где разведены кофей­ное дерево, чайный куст, хинное дерево, пря­ные растения, будут давать полный сбор про­дуктов; земли роздаются участками, величи­ною от 4 до 2.400 гектаров.
Внешняя торговля г. Тавой в течение фи­скального 1880 - 1881 г.-2.061.100 франк.; торговля г. Мерги в том же году-2.450.000 франк.
Тенассерим, давший свое имя одному из трех административных делений английской Бармании, есть простая деревня, которую по­сещают, п то не без труда, суда*неболыпого водоуглубления. Прибрежные рыболовы, особен­но тавойские, держат одно домашнее живот­ное, к которому все другие люди, кроме этих туземцев, испытывали бы лишь чувство ужа­са: это змея удав или боа. Они кормят его рисом и яйцами, как своих детей, собак и кошек, которые живут в мире и согласии рядом друг с другом. Удав-неизбежный спутник рыбаков во всякой экспедиции. Он свертывается в клубок на дне барки, где и лежит неподвижно по целым дням; но ког­да собирается буря, он поднимает голову и, проскользнув через борт, бросается в мо­ре, чтобы плыть к твердой земле; тогда мо­ряки спешат натянуть паруса и следуют за своим вожаком-змеем 3).
l) А. Clarke, „Proceedings of the Geographical Society of London44, aug. 1882.
2) Favre, „An account of the wild Tribes inhabiting the Malayan Peninsula*4.
3) bhwaye Yoe, „The Burman*4.
II н ДО-КИТАЙ. 881
На юг от реки Пакшан, которой, быть мо­жет, суждено сделаться современем путем международного торгового обмена, территория полуострова принадлежит Сиамскому королев­ству или раджам данникам. Высокие холмы показывают издали «колено» полуострова, т. е. то самое место, где морской берег, протянув­шийся с севера на юг, меняет направление, поворачивая к юго-востоку. Большой остров, Ксаланг, Саланг, Цейлон или Джонк-Цейлон, продолжает северный берег, прикрывая на востоке большое число портов, где целые флоты могли бы безопасно стоять на якоре между островками и рифами. Это имя Цейлон, кажется, напоминает ошибочное понятие, ко­торое некогда сложилось в уме неопытных моряков, смешивавших индийский остров Тапробану с землями Малайского архипела­га *): здесь или в соседстве-может быть, в Ланга илп в Кедахе-следует искать Ка­лах арабских мореплавателей, большой ры­нок, который первые комментаторы искали на острове Цейлоне, в Пойнт-де-Галле.
На восточном берегу, к северу от Сиам­ского залива, сиамские или малайские города имеют в настоящее время маловажное тор­говое значение. Населения внутренности страны слишком малочисленны, чтобы могли питать сколько-нибудь значительную торговлю; оловян­ные рудники слабо разработываются, залежи каменного угля были только обследованы, и на дорогах илп каналах, перерезывающих полуостров от моря до моря, не возникли еще города, которые охраняли бы их приморские оконечности. Города Лигор и Патани, на во­сточном берегу полуострова, вели некогда до­вольно деятельную торговлю, пока Батавия. Сингапур, Пинанг не привлекли, в начале» семнадцатого столетия, в свои порты главное движение торгового обмена; голландцы основа­ли контору в Патани, и вскоре после того там поселились англичане. Но набеги диких племен из внутренних областей заставили европейских негоциантов покинуть край с первого года следующего столетия.
Пуло-Пинанг, «Остров Пальмовый», при­надлежит британскому правительству уже около ста лет; данный одному английскому моряку, который женился на дочери кедахского раджи, он вошел, в 1786 году, в состав колониальной империи Англии, и вско­ре его новые владетели оценили его как са­нитарную станцию. Покрытая лесом гора, поднимающаяся в северной части острова, достигает высоты 830 метров, и этой высо­ты достаточно, чтобы нормальное понижениетемпературы и чистота воздуха, беспрестанно обновляемого ветром, образовали климат.
2) Yule, „Cathay and the way thither44; „The Book, of ser Marco Polo*4.
885
ПОЛУОСТРОВ МАЛАККА*
88G
совершенно отличный от климата индусских берегов. Гораздо ранее, чем были построены санитарные города на Гималаях и Ниль-Гири, Пуло-Пинанг, называемый также остро­вом принца Валлийского, был посещаем калькуттскими и мадрасскими негоциантами и чиновниками, желавшими восстановить свое расстроенное здоровье. Снизу, когда смотришь на гору, видны последовательные зоны расти­тельности, расположенные ярусами по скло­нам над поясом пальм арек, который дал свое имя острову; виллы показываются на выступах горы, во всех долинах, и меж­ду деревьями проглядывают дороги, извиваю­щиеся в лесу. Главный город, Танджонг малайцев, Джорджтаун англичан, сгруппи­ровал свои дома у восточного основания горы, на ближайшем к твердой земле мысе. рассказывают, что в 1786 году, когда капитан Ляйт пришел взять во владение остров именем Англии, он прибег к следующему оригинальному средству, чтобы заставить ту­земцев расчистить джунгль, где в настоящее время стоит Джорджтаун: он велел заря­дить свои пушки серебряными монетами и вы­палил в самую густую чащу лесной поросли, зная очень хорошо, что малайцы постараются расчистить почву до основания, чтобы отыскать соблазнительные доллары ') Порт, защищен­ный от ветров открытого моря всею массой острова, доступен большим кораблям и ве­дет значительную торговлю оловом, перцем, кокосовым маслом, индийским тростником; когда началась ачпнекая война, экспорт Пу­ло-Пинанга увеличился вывозом продуктов и товаров, предназначенных для голланд­ских войск. Годовая ценность внешней тор­говли простирается до 150.000.000 франк.
Население малайское, китайское, индусское, которое водворилось на материке напротив острова, в английской провинции Уэллеслей, почти все состоит из земледельцев п ра­ботает на рисовых полях, плантациях са­харного тростника и в «чайныхъ» и «маниоковых садахъ». Города в собственном смы­сле встречаются лишь в государстве Перак, или «Серебряномъ», заключающем в себе почти весь бассейн реки этого имени, на во­стоке и на юге провинции Уэллеслей. Столи­ца этого государства, состоящего под покрови­тельством Англии, Квала-Кангса, лежит на берегу реки, внутри материка; но самое значи­тельное городское поселение, где командует английский резидент,-это порт Ларут, ме­сто вывоза оловянной руды, собираемой китай­цами в окружающей области. Между Ларутом и устьем Перака, остров Диндинг и отрывок территории, почти такой же большой,
9 Cameron, „Our Tropical possessions in Malayan India*.
как провинция Уэллеслей, были присоедине­ны к колониальной империи Великобритании.
Город Селангор, лежащий при устье реки того же имени, был недавно столицей госу­дарства; его сменил, в качестве столицы, Кланг, получивший это название от реки, оро­шающей его сады, и оставался главным го­родом до 1870 года. Суда, имеющие 4 метра водоуглубления, поднимаются по реке до самого Кланга; пароходы меньших размеров про­никают на 30 километров дальше, до Дамасары, откуда выходит отличная колесная до­рога, служащая для перевозки руды. Некото­рые из горнопромышленных компаний, меж­ду прочим, ампагнанская, употребляют до­тысячи рабочих в одном руднике и поль­зуются машинами, привезенными из Европы. Капиталисты выхлопотали себе во владение обширные земли в Селангоре, для культуры тропических растений; одно из таких круп­ных имений заключает слишком 800 гект­аров под корнями маниока и располагает усовершенствованными паровыми машинами. Центральным рынком для этих промыш­ленников служит город Квала-Лампур; выбранный английским резидентом столицею государства, состоящего под покровитель­ством Великобритании, он находился недав­но под управлением одного китайца *)• На юге, государство Сунгей-Уджонг. тоже обога­щенное своими оловянными рудниками и ко­фейными плантациями, подчинено английскому протекторату; но группа маленьких респу­блик, лежащих на востоке и известных под именем Негри-Сембилан, или «Девяти государствъ», избегла до сих пор замаскиро­ванного присоединения к британским вла­дениям. Англичанам даже редко удается про­никать в эту территорию; «куда пройдет игла, туда и нитка за нею последуетъ», говорят туземцы, в предвидении ожидающей их в близком будущем участи. Что касается боль­шего государства Паханг, названного так по имени многоводной |реки, изливающейся в Ки­тайское море, то оно старается сохранить свою независимость, признавая двух соперничаю­щих друг с другом сюзеренов. Султан или раджа, имеющий резиденцию на лимане реки Паханг, в городе Пекан, выслуши­вает с уважением советы и указания, даваемые ему английским правительством, но в то же время объявляет себя вассалом короля сиамского, которому посылает каждый год, как и его соседи, северные государи, золотую вазу и серебряную розу.
Малакка, столица чересполосного владения, состоящего под непосредственным управле­нием Англии, есть древнейший город полу-
9 Daly, „Proceedings of tbe Geographical Society of London*, oug. 1882.
887 глава in.-
острова, которому он дал свое имя. Он был столицею могущественного малайского царства, которое предписывало морские законы мореплавателям восточных морей: «малай­ский обычай», обнародованный в 1276 г., до сих пор еще служит законом, регулирую­щим отношения и права моряков в водах Малазип ’). Завоеванный португальцами в 1511 г., этот город принадлежал им в течение ста слишком лет, затем, как боль­шая часть других португальских владений в Индии, перешел в руки голландцев, ко­торые удерживали его за собою до 1824 года. Сделавшись английским городом, Малакка сохранил свою мирную физиономию; канал разделяет его на две части: в одной живут европейцы и люди, состоящие у них в услу­жении, а другая, торговая часть, населена ма­лайцами и китайцами. На пространстве не­скольких километров, по берегу моря тя­нутся непрерывным рядом доми, окружен­ные фруктовыми деревьями и садами; город сливается своею зеленью с окружающими по­лями, обширной равниной, поросшей лесом кокосовых пальм, над которыми виднеются вдали синеватые вершины гор, расположен­ных амфитеатром. Как город научный и литературный, Малакка уже не соперничает более с Сингапуром, по прежде он был главным центром умственного движения в Малазии. Там появились первые английские издания на крайнем Востоке: уже в 1826 г. там был основанълкурнал «MalaccaObserver and Chinese Chronicle»; там же был напеча­тан первый по времени сборник в этих странах под именем «Indo Chinese Gleaner» 2).
Сингапур, который до сих пор сохра­няет свое санскритское имя «Города львовъ», свидетельствующее о существовании в этой местности древнего центра индусской цивили­зации, имеет, однако, как город, недавнее происхождение. После обратной уступки острова Явы голландцам, английское правительство хотело приобрести, взамен этой колонии, пункт, в одно и то же время стратегический и торговый, который позволю^ бы ему вновь завоевать посредством торговли, по крайней мере, часть богатств, отошедших обратно к Голландии. Остров, так удобно приютившийся в бухте континента, на крайнем углу полу­острова, представлял все выгоды, как место пристанища для кораблей. Стамфорд Рафльс, бывший губернатор Явы, снял в аренду, а затем купил эту землю у Джохорского сул­тана, и чтобы бороться против запретитель­ной торговой системы голландцев, он от­крыл новый порт судам всех наций па
Th. Benfey, „Encyclopaedic von Ersch und Gruber".
2) Henri Cordier, „London and China Express*, febr. 3, 1882.
ИНДО-КИТАЙ. 888
правах порто фрапко. Успех этой меры пре­взошел все ожидания: город быстро вырос из топей прибрежья, и негоцианты стеклись со всех сторон, особенно китайцы, первые по уменью вести торговые дела и по духу предприимчивости.
В течение долгого времени Сингапур поль­зовался монополией торговли между Индией и крайним Востоком. Порты Китая, Кохин­хины, Сиама были тогда закрыты мореплава­телям; порт Батавии, не будучи безусловно запрещен европейской торговле, был сво­бодно открыт только нидерландским судам; равным образом и другие порты, принадле­жащие Голландии, были закрыты фискальными ограничениями. Напротив, вход в англий­ский порт был совершенно открыт; корабли становились там на якорь и выходили оттуда, не платя ни таможенных пошлин, ни какихълибо других налогов или сборов; город принадлежал всем: китайцы, индусы, ма­лайцы и арабы селились там беспрепятствен­но, пользуясь большей свободой, чем у себя на родине. Рис, кофе, все произведения тро­пических стран находили в этом городе корабли, отправляющиеся в Европу. Теперь, когда моряки могут забирать грузы непосред­ственно в портах Сиама, Кохинхины и Сондских островов, Сингапур представляет только одну выгоду, но она очень важная-ту выгоду, которая ему обеспечивает, в отно­шении пересылки корреспонденции, остановки пассажиров и склада товаров, его несрав­ненное положение на крайнем углу конти­нента, при проливе, через который произво­дится сообщение между двумя океанами.
«Город львовъ», где собрано свыше ста шестидесяти тысяч жителей (по переписи 1891 г.), принадлежащих ко всем расам Азии, раскинулся на пространстве несколь­ких километров по берегу рейда и лимана, разрезывающего южный берег. Как все го­рода Востока, населенные людьми различных каст и национальностей, Сингапур делится на многочисленные кварталы: малайский, ки­тайский. клингский, малабарский и т. д., кото­рые все различаются между собою родом по­стройки и промыслами жителей. Самый ожи­вленный квартал прилегает к докам, огромным бассейнам, куда входят корабли, имеющие более 6 метров водоуглубления; па­роходы останавливаются у набережных; в рейде качаются китайские джонки, малайские прого и суда и лодки всевозможных форм, управляемые островитянами Сондского архи­пелага. Европейские и американские товары, индийские ткани нагромождены в складах и на набережных, вместе с произведениями островов и соседнего полуострова: пряно­стями всякого рода, зерновыми хлебами, чаем, кофе, сахаром, маслами и камедями, кассией,
889
ПОЛУОСТРОВ МАЛАККА.
890
кашу, гутта-пфрчей. Эта громадная торговля переходит мало-по-малу в руки китайских посредников, банкиров или мелких ростов­щиков; они выдают ссуды под стоимость грузов или туземным морякам, или ино­странным судовладельцам, и скоро, в той или иной форме, все барыши от продажи попадают в их карманы. Круг их де­ятельности современем еще более распростра­нится, благодаря паровому парому, который в близком будущем соединит противопо­ложные берега пролива, и джохорской желез­ной дороге, которая, исходя из главного го­рода вассального государства, достигнет, рано пли поздно, Малакки и других городов за­падного поморья.
Торговое движение Сингапура в 1893 году (не считая ввоза и вывоза драгоценных ме­таллов):
Ценность привоза-108.243.653 доллар.; вывоза-108.456.082 доллар.
Окрестности города усеяны многочислен­ными кампонгами, малайскими и китайскими, а по бокам соседнего холма извиваются аллеи парка, который в то же время служит и бо­таническим садом. Хотя население суще­ствует почти исключительноторговлей,остров, однако, покрыт плантациями, которые жители должны защищать от нападения маленьких диких свиней, наносящих большой вред посевам и насаждениям. В первые времена колонизации тигры были очень опасны: чуя
человечье мясо, они переправлялись через пролив вплавь и, как говорят, ежегодно пожирали до трехсот человеческих жертвъ1), но благодаря большим премиям, платимым колониальным правительством и негоциан­тами, и особенно благодаря распространению земледелия, эти страшные соседи почти совер­шенно исчезли. Теперь европейцы могут без всякого опасения строить свои загородные дома в самых живописныхи) местностях. Склоны холмов, возвышающихся только на 100 до 150 метров, не поднимаются в атмосферу, климат которой был бы чувствительно более умеренный, чем климат низменных бере­гов, но бриза дует там более свободно, и с высоты вершин можно любоваться видом моря и архипелагов, усеянных кораблями, которые плывут к порту или удаляются от него, образуя на поверхности вод бесконеч­ную сеть взаимно пересекающихся борозд. Все торговые пути Индийского и Тихого оке­анов сходятся к этой конечной точке Азии.
Население главных городов полуострова Малакки:
Сингапур-160.000 жит.; Джорджтаун- 40.000; Малакка - 20.000; Тавой - 14.800; Мерги-10.750; Кедах или Кведа (по Пальгуа)-8.000; Панга (по Джемсу Лоу)-8.000 ж. *
<) Martens, „Mittheilungen von Petermann", 1864„ № 6.
АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ДЕЛЕНИЯ ИНДИИ И ПН ДО-КИТАЯ
А II Г Л I Й СКАЯ И И Д I Я.
ПРОСТРАНСТВО И НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ.
Но переписи 1872 г, пространство-3 791.106 квадр километров. Население 238.928.971 жит. Кило­метрическое население (среднее число жителей на 1 квадр. километр)-63. По переписи 1891 года, пространство Англо-Индийской империи, со всеми внешними владениями-5.147 340 кв. километров. Население 291.381.000 душ.
Название провинций
Квадр. кило­метров.
Процент.
Народонасф ление (1872 г.).
Процент.
I. ДЕЛЕНИЕ ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ
А.
Президентство
Бенгальское
. . . 2.118.763 и
56
152.4«4.294
64
В.
л
Мадрасское . .
382.758
10
34.507.604
14
С

Бомбейское
. . . 506.179 и
14
25.189.309
10
D.
Полунезависимые государства

20
1 26.747.764
11
II. ДЕЛЕНИЕ АДМИНИСТРАТИВНОЕ
А. Английская администрация
2.318.429
62
190.840.893 :
80
В. Вассальные государства
659.241
18
21.340.314
9
С. Полунезависимые государства . .
783 436
20
26.747<764
11
III. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ КИЛОМЕТРИЧЕСКОГО НАСЕЛЕНИЯ.
А. Президентство Бенгальское. . . .72
В „ Мадрасское 90
С „ Бомбейское • ... 50
Р Полунезависимые государства 34
Английская администрация 81
Вассальные государства 33
Полунезависимые государства 31
А. БЕНГАЛЬСКОЕ ПРЕЗИДЕНТСТВО.
Пространство-2.118.733 квадратн. километров. Народонаселение-152.484.294 жит. Километрическое население: 72.
I. Нижняя Бенгалия
6 отделов, 27 округов. Пространство -204.555 квадр. километров. Население-34.277.342 жит. Кплометрическое население-167.
Название провинций.
Простран­ство в кв. килом.
Народонасе • ление.
Жите­лей на 1 кв. килом.
Города, имеющие свыше 20.000 жи­телей (1891 г.).




Имена.
Население.
1. Отдел Куч-Бехар, 2 округа ..
Дарджилингъ
Джальпигори
10.722
17196
7.526
513.377
^9451Г 418.665
47
^30
56


Отдел Раджшахии, 7 округов....
Мал ьдах (Engl иsh Bazar)
Дпнаджпуръ
Рангпур
Муршпдабадъ
Раджшахи , ,
Богра ...
Патна
45 825
Тб95
10.686
9.002
6.677
5.786
3.887
5.092
8.893.738
"И76426 1.501.924 2.149972 1.353 626 1.310.329 689.467
1211.894
1
194
117 141 239 203 227 217
238
и
Муршпдабадъ
Баолеахъ
36.000
22 300
893
АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ДЕЛЕНИЯ ИНДИИ И ИНДО-КИТАЯ.
894
Название провинций.
Простран­ство в КВ. килом.
Народонасе­ление
Жите­лей па
1 КВ.
килом.
Города, имеющие свыше 20.000 жи­телей.




Имена.
Население.
3. Отдел Бардваи, 5 округов ....
32.941
7.286.957
221
Хаурах
117.000


-~~Т -- -

Хугли-Чинсура
33 000
Бирбгум или Сури
3.481
695.921
200
Серамнур
36.000
Бардваиъ
9.124
2.034745
223
Бардваиъ
34.000
Баикура
3.486
526.772
153
Хульна
27.350
Хугли, с Хаурахом, предместье



Миднапуръ
31.500
Калькутты
3.688
1.488.556
404
Чандракона
21.300
Миднапуръ
13.162
2.540.963
193 1


4. Президентство, 5 округовъ
39 409
1
6.545.464
1
166 ;
Калькутта с приго­



-

родами
811.000
Калькутта
”21
679 300

Сантипур
28.650
24 Паргавы
7.221
2.009.348
306
Киш нагаръ
26.750
Джессоръ
9.474
2.044.021
219
Бархампур
30.000
Сандербан
13.833
[Иенаселен.
-


Надия
8.860
1.812.795
1
205


5. Отдел Дакка, 4 округа
40.456
7.592.932
182
Дакка
82.000






Майменсинхъ
16.298
2.349.917
144


Дакка
7.503
1,852.993
247


Фаридпур
3.874
1.012.599
261


Бакарганджъ
12.781
2.377.433
186


6. Отдел Джиттагонг, 4 округа .. .
35.202
3.444.874
98
Джиттагонгъ
24.000






Тинкерах или Кумнллахъ
6.876
1.533.931
223


Поахали или Судгарамъ
4.032
713.934
187


Джиттагонгъ
6 470
1.127.402
1 174


Джиттагопг-Гильзъ
17.824
69.607
1
4


II. Б е х а р .
2 отдела, 10 округов. Пространство-109.855 квадр. километров. Население -19.736.101 жит. Кило метрическое население-180.
Название провинций.
Простран­ство в КВ. килом.
Народонасе­ление.
Жите­лей на
1 КВ.
килом
Города, имеющие свыше 20.000 жи­телей.




Имена.
Население
1. Патна, 6 округовъ
61.463
13.122.743
214
Патна и Банкипур..
165.000


■■ д

Бехаръ
44 295
Чампаран или Мотигари
9.145
1.440.815
158
Гайя
80.000
(Ияпѵн или Чапоа
6.874
16.428
2.063.860
4.384.706
зоо
267
Джаханабад
21.020
Тиргут или Музаффарпур ....



Арра..
43.000
Аррах или ПИабахадъ
11.357
1.723.974
152 1
Музаффарпуръ
38.225
Га и я
12.219
1 919.750
160 !
Дарбханга
74.000
Патна
5.441
1.559.638
287
Ча пра
Хаджипуръ
Сасарамъ
57.000
22.300
21.020
2. Отдел Багальпур, 4 округа... .
Монгиръ
Багалыиуръ
Пурниахъ
Сапталь-Парганасъ
48.391
10.134
11.206
12 838
14.213
1
6.613.358
Гвтвб 1.826.290 1.714.795 1.259.287
137
ТтГ 163 134 88
Багалыиуръ
Монгиръ
69.000
57 ООО
1
895
ГЛАВА III.-ИНДО-КИТАЙ.
898
III. Чота-Нагпор.
1 отдел, 4 округа. Пространство-73.766 квадр. километр. Народонаселение-3.419.591 жит. Кило­метрическое население 47.
Название
провинций.
Простран­ство в КВ. килом.
Народонасе­ление
Жите­лей на
1 КВ.
килом
Главные города.





Имена.
Число жи­телей .
Лохардага или Хазарпбаг.... Сингбхум илп Манбхум или
Ранчи
31.193
18.184
11.662
12.727
1.237.123
771.875
415.023
995.570
40
Ранчи ..
12.100




43
Хазарпбагъ
11.050

Чайбасса
Пурулиа


36
78
1


IV. Орисса.
1 отдел, 4 округа. Пространство-22.569 квадраты, километров. Население-3.162.490 жит. Километрическое население-140.
Название провинций.
Простран ство в кв. килом
Народонасе­ление.
Жите­лей на
1 кв. килом.
Города, имеющие свыше 20.000 жи­телей.




И м е н а.
Население.
Балассоръ
Каттакъ
. ... 5.351
770 232
144
Каттакъ
47.000

8.231
1.494.784
182
Пѵпи .
29.000
Пури
6.405
769.674
120
Г

У гул и Банки
2.582
127.800
49


V. Ассам.
11 округов. Пространство-139.481 квадр. километров. Население-4.282.019 жит. Кплометрпческоенаселение-31.
Название провинций.
Простран­ство в кв. килом.
Народонасе­ление.
! Жите­лей на 1 квкилом. и
Главные
Имена.
г о р
и
и
ода
Число жи­телей.
Гоальпапа .
11.481
444.761
39
Сайльгетъ

16.850
Горы Гарро (Garro-Hills).
8.780
80.000
9
Гаотати

11.500
Хасиа и Джайнта
Камрупъ
Дораигъ
Наѵгонгъ
Сибсагаръ и
Лахинпуръ .. •
Горы Лахинпур (L Hills) . .
Горы Нага (N. Hills)
Сайльгет ....
Качаръ .
Горы Качаръ
15.780
9.464
8.839 1
9.448
6.249
8.245
21.608
12.696
13.941
3.328
9 622 !
и
141.838
561.681
236 009 256 390 296.589 121.267
100.000
68.918
1.719.539
205.027
50.000
9 60 27 27 47
15
5 120
62 5
Гоальпара

6.050
VI. „Северо-западныя14 провинции.
7 отделов, 35 округов. Пространство-210 825 квадр. километр. Население-30.781.204 жит. Километрическое население-146.
Название провинций.
Простран­ство в кв. килом.
Народонасе­ление.
1 Жите­лей па
1 кв.
килом.
Главные гор
Имена.
ода.
Число жи­телей.
1 Отдел Мират, 6 округовъ
Дхера-Дунъ
Сахараниур
28.829
"Wk-* «.«rfr
2.644
5.742
4.977.173
116.945
884.017
173
44
154 ;
Миратъ
Сахаранпур
119.000
63.000
897
АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ДЕЛЕНИЯ ИНДИИ И ИНДО-КИТАЯ.
898
Название провинций.
Простран­ство в кв. килом.
Народонасе­ление.
Жите­лей па 1 1 кв.
килом.
Главные города.




Имена.
Число жителей.
Мозаффарнагаръ
4.297
690.107 '
161


Марат или Мирутъ
6.112
1.276.104
209


Буланшаръ
4.947
936.667
189


Али таръ
5.087
1.073.333
211


2. Отдел Рогильханд, 6 округов..
30.574 [
5.436.314
178
Барели .
121. (XX)


-’W., , 1^---

Шахджаханпур ....
79.000
Бпджнуръ
4.929
737.153 !
149
Морадабад
73.000
Морадабад
5 884 1
1 122.437 и
191
Самбгал
47.975
Будаопъ
5.193
934.348 и
180 1
Амроа
34.900






Барели .. ..
7 723
1 507 139
195
Бѵлаонъ
33.680
ИНахджаханиур
4 462
949 579
213
Пилибгитъ .
34.000
ТераЙ или Кашипуръ
2.383
185.658
78
Чандауси
23.500
3. Отдел Агра, 6 округовъ
26.323
1
5.040.919 ,
192
Агра ........
169.000




Маттра....
61 000
Муттра
4 175
^887 689
213
Бпипчабанъ
20.350
Агра
4 942
1 096 357
222
All'll 1-1 <7 CVU. U •••• ••••
Фаппахабал ...
78.000
Фаррухабад
4 519
918 860
204
Майниури
21.180
Майниури
4 390
765.845
175
Этапа ...
35.000
Этавах
4 380
668 641
153


Этах
3.915
ѴУкУЧУ’Ѵ/ jl A
703.527
180


4. Отдел Джанси, 3 округа
13.123
934.934
72 !
Кальки
15.850






Джалаупъ
4.022
404 447
100


Джанси
4 058
317 896
78


Лалитпуръ
5.043
f .O-uVJ
212.661
1 о
42


5. Отдел Аллахабад, 6 округов..
34.762
5.468.955 j
157
Аллахабад
175.000

--
-^1.-^ -

Каунпор
189.000
Каунпор
fi 05Я
1 15G 05.5
и 191
Вя и на
29.000
Фатехиур
4.108
663.877
162
Джаонпуръ
38.325
Банда
7 534
697 684
93


Аллахабадъ
7.114
1 396.241
196


Хамирпур .
5 923
529.137
и 89


Джаоппуръ .
4.030
1.025.961
0.7
255
1


6. Отдел Бенарес, 6 округов ....
47.436
8.179.307
173
Бенаресъ
219.000




Горакиуръ
64.000
Азимгаръ
(i fij. "Ч
1 531 482

231
М ипзапѵпъ
84.000
Мирзапуръ
13.512
1 015 826
75
Газипѵв...
38.864
Бенаресъ
2 579
794 039
f о
.308


Газипур
5.615
1.345.570
uvQ
240


Горакиур
11 859
2 019 361
170


Басти
7.228
«^•VAt/.UU A
1.473.029
204


7. Отдел Кумаон, 2 округа
29.778
743.602
25
Альмора
6.250




Пай ни-таль
6.000
Кумаон или Альмора
15 539
433 314
98


Гарваль или Сринагаръ
АО •
14.239
tuU.O i 4r
310.288
40
22


География Реклю, т. VIII 29
899
ГЛАВА ИИ. ИНДО-КИТАЙ.
900
VII. А у д .
4 отдела, 12 округов. Пространство 62.137 квадркилометров. Население-11.220.232 жит. (22.137 население непостоянное). Километрическое население-181.
Название провинций.
Простран­ство в КВ. килом.
Народонасе­ление.
Жите­лей на
1 КВ. килом.
Главные города.




Имена
Население.
1. Отдел Ситапур, 3 округа ... .
19 652
2.598.933
132
Шахабадъ
19.475
15.675
K.PYTHI .
7.889
^737.732
930.977
-
93
157
Хайрабадъ

Гардой
5.936




Ситапуръ
5.827
930.224
159








2 Отдел Лукнау, 3 округа
10.590
2.570.950
243
Лукнау
273 000
V ѵпаѵ
3.494
^724ЛН9
20?


V
Лѵкнаѵ
3.605
970.625
269


Капабанки
3.491
875.376
207








3. Отдел Файзабад, 3 округа
Бапайчъ
19.868
3.379.262
i
170
Файзабад
79.000

7 019
^771.43?
ПО


Гонка
6.809
1.167.816
171


Файзабадъ . ..
бою
1.437.009
237








4. Отдел Рай-Барели. 3 округа ....
Рай-Барели
12 027
2.648.950
220
Рай-Барели
11 550

3.496
^782Я/Г
227


Сѵлтанп ѵи)ъ
4.066
930.023
229 1


Паптабгап.
4.465 .
936 053
210








VIII П
е н д ж а
б ъ


10 отделов, 32 округа. Пространство 263.726 квадр. километр. метрическое население-67.
Население-17.611.503 жит. Кило-
Название провинций.
Простран­ство в КВ. килом.
Народонасе­
Жите­лей на
Главные гор
ода.


ление
1 КВ. килом.
Илей а.
Население.
1. Отдел Пешавер, 3 округа
Пешаверъ
20.116
4.996
1.035.789
523.152
52
ТоГ
Пешаверъ
84.000
22.700




Кантон ир-квартиры.

Богатъ
7.350
145.419
20


Хазара пли Абботабадъ
7 770
367.218
47








2. Отдел Дера-Джат, 3 округа...
32 542
991.251
31
Дера-Гази-Ханъ
Дера-Измаил-Хан .
24.000
22.000
Дера-Измаил-Ханъ
18.380
^394.864
*22~


Дера-Газп-Ханъ
6.(06
308.840
51


Банну
8.156
287.547
55








3. Отдел Равальпинди, 4 округа..
43.316
2.197.397
51
Равальпинди
20.860






Равальпинди
16.099
^711^256
^44


JTжиламъ
10 126
509.998
49


Гуджератъ
4.921
616.347
125


ПИахпѵн
12.170
368.796
30








4. Отдел Мультан, 4 округа
52.295
1.474.574
28
Мѵльтанъ
75.000




Лжхангъ
22.225
Мультанъ
15?231
~И7Г563
^зГ


ИГжхангъ
14.793
348.027
24


Монтгомери
14.434
359.437
25


Музаффагаръ
7.837
295.547
38


901 АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ДЕЛЕНИЯ ИНДИИ И ИНДО-КИТАЯ. 902
Название провинций
Простран­ство в КВ. килом.
Народонасе­ление.
Жите­лей на
1 кв. килом
Главные гор
И м е и а.
ода.
Население.
5. Отдел Амрицар, 3 округа
Амрипар
Сиалкотъ
Гурдаспур
13.848 --
5.273
5.102
3.473
3.743 880 и^з.зи 1.005.(И 14 655.362
198
205 '
197
189
Амрицар
Ватала
Сиалкот
137.000
28 725
55.000
6. Отдел Лагор, 3 округа
Л а горъ
Фирозпуръ
Гуджранвала
23.239
9J186
6.972
6.881
1.889.485
7^9.666
549.243
550 576
1
82
84
79
80
Лагоръ
Гуджранвала
Фирозпуръ
177.000
20.360
50.000
7. Отдел Джаллапдар, 3 округа..
Джаллапдаръ
Гошиарпуръ
Кангра
34.547
3?452
5.403
22.692
2.477.536 ^794.764
938 890 743.882
97 ИЗ(Г 174
38
Джалландаръ
Гошиарпур
66.000
21.320
8. Отдеи Амбала, 3 округа
Амбала
Лудиана
Симла
10.373
6.806
3.250
47
-
1.652.728
L035488
583.245
33.995
159 :
152
166
Амбала
Лудиана
79.300
46.000
9. Отдел Дели, 3 округа
Дели
Гургаонъ
Карнуль
14.490
ЗЛ78 5.221 6.091
1.916.428
”7И08.87Г
696.646
610.927
133
192
134
100
Дели
Ревари
Карнуль
Панипат
193.(XX) 25.250 27.025 28.000
10. Отдел Гиссар, 3 округа
Гиссаръ
Ротак
Сирса
21.960
1 9Л68
4.721
8.071
1.232.435 ~484 681 536.959 210.795
л.
1 53
I 114
26
и Бивапи
1
33.325
IX. Центральные провинции.
4 отдела, 19 округов. Пространство-220.045 квадр. километров. Население-8201.519 жит. Кило метрическое население-37.
Название провинций.
Проотрап-i ство в кв. килом.
Народонасе­ление.
Жите­лей на 1 кв. килом.
Главные города.




И м е п а.
Население.
1. Отдел Нарбада, 5 округовъ
Пи м ар или Азпргаръ
Гошангабадъ
Парсинпур
Байтулъ
Чиндвара
45.354
8 650
10.935
4.962
19.665
10.142
1.590.907 ^211Д76 440.186 339.395 264.055 316.095
35
68
40
68
27
31
Бургампуръ
29.300
2. Отдел Джабальпур, 5 округов.
Сагоръ
Дамохъ
Джабальпур
Сеони
Мапдла
49.330
10*373
7.249
10.147
9.339
12.222
и
1.946.574
^527 725
269.642
528.859
407330
213.018
39 ^5?
36 ]
52
44
17
Джабальпуръ
Сагор (Сагар)
35.188
45. (XX)
3. Отдел Нагпур, 5 округов ....
Варда
Нагпуръ
Бандара
69.971
6Л61
9.671
, 10.158
2.332.201
754.720
631.109
564.813
37 !
57
65 , 55
Нагпур
Камти. кантонир квартиры
117.000
43.000
*
903
ГЛАВА III.--ИНДО-КИТАЙ.

904
Название провинций.
Простран-
Народонасе-
Жите­лей на
Главные г о р
о д а.

ство в кв. килом.
ление.
1 кв. килом.
И м е и а.
Население.
Балагат пли Бурга
Чанда
Верхний Годавери
6.754 j 30.227
195.008
586 551
29
19
•

4. Отдел Читтпсгар, 3 округа ....
Райпур
Биласпуръ
Самбальпуръ
X.
3 отдела, 17 округов. Пространство
62.390
30*781
20.196
11.414
Британи
-229.351 иетрическ
2.331.837
1.093405 715.398 523.034
екая Барг квадр. кил*>м ое население
37
36
36
46
лания етров -12.
. Население-2.747.148 ж
20.000
;ИТ. КИЛО-
Отделы и округа.
Простран­ство в кв. килом.
Народонасе
Жите­лей на
Главные гор
ода.


ление.
1 кв. кплом
Имена.
Население.
1. Отдел Арракан, 4 округа
Акиабъ
Арракан
Рамри
Сан ювеии
37.621
13.822
3.142
11 160
9.497
484.363
276.671
8.790
144.177
54.725
13
~*2(Г
3
13
16
Акиабъ
34.000
2. Отдел Пегу, 6 округовъ
Тайет-Мио
Промъ
Миапувгъ
Бассейнъ
Рангун, городъ
Рангун, округъ
70.704 6*208 7.477
10.748
20.890
117
25.264
1.662.058 ~156ИИ6 274.872 476-612 322.689 332 324 99.745
24
*25~
37
44
15
ЗОО 4
Рангунъ
Бассейнъ
Пром
180.000
28.000
30 000
3. Отдел Тенассерим, 7 округов.
Тонгу
Шуэ-гыинъ
Салуэн
Амгерсти
Мульмейп, городъ
Тавой
Мерги
121.026
16Л56
14 418 12.033 39.348
26
18.647
20.098
600.727
86.166
129.485
26.117
193.468
46 472
71 827
47.192
5
5
9
9
1 •
11
Мульмейпъ
Татунъ
56.000
30.000
XI. Административные деления,состоящие под непосредственною властью генерал-губернатора
10 отделов, 28 округов. Пространство-127 090 тсвадратн. километров. Население-7.771.321 жит. Кило метрическое население-60.
Названия областей или агентств.
Простран­ство в кв ' килом.
Народонаселение.
Жите­лей на 1 кв. килом.
Главные гор
ода.




И м е н а.
Население
А. Аджмиир и Мервара
6.890
316.032
16
Аджмииръ
68.000
В. Берар, 6 округовъ
41.892
2.231.565
50
Амравати
23.500
Берар западный:
Акола
Мекар ...
Берар восточный:
8.795
7.803
649.134
353 436
74
45
Каранджа
Эллишпуръ ....
22.800
30.300
Амраватп
6.845
407.276
60


Вунъ
Эллишпур ..
Май льготъ
14.270
2.906
4 273
477.361
303 953
40.405
34
105
9


905
АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ДЕЛЕНИЯ ИНДИИ II ИНДО-КИТАЯ.
906
Названия областей или агентств.
Простраи-' ство в КВ. килом.
Народонасе­ление.
Жите лей на 1 кв. килом.
Главные города.




И м е н а.
Население.
С. Майсур, 3 отдела, 6 округов...
70.126
5.055.412
63
Майсуръ
74.000
1. Отдел Нагар, 3 округа
Шпмога
Капур
Читульдругъ
27.354 ТвЗИ 5.941 11.579
1.364.261 ~498.97?
333.925
531.360
50
51
46
46


2. Отдел Нандгидруг, 3 округа....
Тумкуръ ‘
Бангалоръ :
Коларъ
23.560 9?339 7.547 6.674
2.079.547
Тз2.239
828.354
618.954
88
68 ПО
93
Бангалоръ
180.000
3 Отдел Аштаграм, 2 округа
Гасан
Мансур с Джелландуру
19.212
8J523
10.689
1 611604 ~И68А17 943.187
84
78
88
Майсуръ
74.000
D. Кург, 6 округовъ
Меркара
Падиналькнадъ
Иеденалькнадъ
Киггатнадъ
Нанджараджпатиа
Вельсавирпилм
5.180 ^686 1.222
811
1.205 857 400
168 312
^32Л32
32.350
31.104
27.738
26.159
18.829
32
^17
25
38
23
31
47
Меркара
32.132
XII. Вассальные государства.
Пространство--455.333 квадратных километров. Народонаселение-9.273.784: жит. Километрическое население-21.
Нииввавия государствъ
Простран­ство в кв.
КИЛОМ
Народонасе­ление.
Жите­лей на 1 кв. килом.
Главные голода.




Имена.
Население.
1. Сиккима
6 589
50.000
1
! 8
1
1 1

2. Коч-Бехаръ
3.385
1
532.565
1
157


3. Типперах-Гильзъ
10.015
1
74.242
1
7


4. В Чота-Нагпоре
39.934
405 980
10


5. В Ориссе
39.333
1.155.509
24


6. В „северо-западн.и провинциях.
Техри или Гарваль
Рампур
13.273
10?826
2.447
1
657.013 "150.000
507.013.
50 чг 207
Рампуръ
77.000
7. В Пенджабе: (Кашмир и Джамму)
Нау шара
Ми и наваръ
Джамму
Сринагаръ
Панчъ
Риаси
Удамиур
268.127
3.900
3.400
2.450
6.600
4.000
2.850
19.200
J
5.348.765
Т11588
193.004
206.827
183.766
77.566
98.035
98.196
20
29 56
84 28
19
35 5
Сринагаръ
Джамму
119.000
20.000
907
ГЛАВА Ш.-*--ПНДО-КПТАЙ.
908
Названия государств.
Простран­ство в кв. килом.
Народонасе­ление.
Жите­лей на 1 кв. килом.
Глаппые города.




И м е п а.
Нсселниие.
Музафарабадъ
4.500
70.337 1
15


Кам раджъ
4.800
79.276
16


Различные владения
126.795
416.083
3


Гильгит
9.273
25.834
3


Балтистан и др
Ладахъ
Чамба
33.684
73.138
8.329
58.030
20.621
130.000
2 Чз 15


Государства ио р. Сетледж:





Манди
2.797
135.000
48


Сукет
1.088
45.360
42


Сирмур или Нахум
2.590
90.000
35


Башаръ
6.630
90.000
14


Различные владения
8 503
371 342
44


Государства по р. Сиргивд:





Патиала
12 949
1.536.000
119
Патиала.

Набха
2.082
227.150
109


Джи идъ
2.551
189.475
77


Различные владения
3.653
246.170
67


Капуртала
1.549
253 293
164
Капуртала.
Багавальпур.

Багавальпуръ
38.848
500.000
13








8. В Центральных провинциях. ..
74.677
1.049.710
14


Хайрагаръ
2.435
И22.26?
50


Нандгаонъ
2.341
148.454
63


Ра йр гарь-Баз газъ
3.849
63.304
17


Бамрахъ
5.149
53.613
10


Патна
6.213
98.636
16


Калагапди или Карудъ
9.699
133.483
14


Бастаръ ‘
33.829
78.856
2


Различные владения .-. ..
11.152
351.100
31


В. МАДРАССКОЕ ПРЕЗИДЕНТСТВО.
Пространство - 382.758 квадр. километров. Народонаселение - 34.507.604 жит. Километрическое население-90.
Названия провинций.
II ространство в кв. 1 килом.
Народонасе­ление.
Жите­лей на
1 кв. килом
Главные города.




II м е н а.
Население.
А Земли под непосредственным управлением англичан 358.229 квадр. километр.=92°/0. 31 281.177 жит.=91°/0. Километрическоо население-87.
1. Гапджам или Чикаколь
Деревни Маллиахъ
' 21.530
\ 1.366.903
1! 71
Баргампуръ
21.650


и 153.185



2. Виза га па тамъ
Джайпур, горные племена . .
13.734
33.775
1.844.751
314.448
134
9
Визагапатамъ
Визианаграмъ
32.200
22.600






3. Годавери
16.119
1.592.939
99


4. Кисгна
20.812
1.452.374
70
Масул и патамъ
Неллоръ
36.188
5. ИИеллоръ
21.916
1.376 811
63

29.000
6. Куддапахъ
21670
1.351.194
62


7. Баллари с Сундуромъ
28.507
1.668.006
59
Баллари
/ Адони
59.000
22.720
8. Карауль с Банаганапалли
19.056
959.640
50
Карпуль
25.580
9. Мадрас, городъ
70
397.552

Мадрас ....
453.000
10. Ченгальпатъ
7.130
938.184 ;
170 и


11. Аркот Северный или Чпттур.
18.489
2.015 278
109 ,
Веллоръ
38.020




Кудал ѵръ

12. Аркот Южный сь Кудаллуром.
12 621
1.755.817
139 1

47.000




(Танджоръ






54.000






13. Танджоръ
9.464
1.973.731'
208*
I Хумбаконамъ
1 Маяверамъ
54.000
22.580










1 Негапатамъ
48.525
14. Тричинаполи
9.104
1.200.408
132
Тричинаполи
Мадура
91.000
15 Мадура
24.609
2.266.615
92 |

87.000
909 АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ДЕЛЕНИЯ ИНДИИ И ИНДО-КИТАЯ. 910
Названия провинций.
Простоя пство в кв. килом.
Народонасе­ление.
Жите­лей на
1 кв. килом.
Главные города.




И м е п а.
Население.
16. Тиневелли или Паламкотта
17. Коимбатуръ
13.405
19.248
1.693 959
1.763.274
126
92
Тиневелли
Коимбатур
21.060
46 000
18. Нильгири и Утакамудъ
19. Салемъ
1.940
19.380
49.501
1.966.995
25
102
Салемъ
68.000
20. Малабар или Каликутъ
15.545
2.261.250
146
[Каликутъ
ИКаннанор
i и Пальгатъ ....
66.000
31.358
39.000






21. Южная Канара или Мангалор..
10.106
918.362
91
ИТелличери
Мангалоръ
20.480
41.000
В Вассальные государства.
24.529 квадр. килом.=8°/0. 3.226.427 жит.=9%. Километрическое население-131.
1
Пѵдѵкота ....
24.529
3.574
17.430
3.525
3.226.427
316.695
2.311.379
598.353
131
88
132
170
Тривандрам
28.000
26.000
Траванкоръ



Аллепии

Кочинъ





с. БОМБЕЙСКОЕ президентство.
Пространство-506.179 кв. килом. Население-25.189.309 жит. Километрическое население-50.
Отделы и округа.
Простран­ство в кв.килом.
Народонасе­
Жите­лей на
Главные
города.


ление.
1 кв. килом
11 м е н а.
Население.
А. Области под непосредственным управлением англичан.
326.800 квадр. километровъ=64%. 16.349.206 жит.=65°/0. Километрическое население-50.
1. Отдел Деккап, 9 округовъ 1
Дарваръ
Бельгаоыъ
136.200
12.600
11.893
14.752
10.165
14.800
14.200
17.215
14.200
26.319
7 966 061 I
988 037 '
938.750
816.037
662.986
1.116.050
907.235
773.938
734.386
1.028.642
58 I
79
79
I 55
65
76
i 69
45
52
39
1 Дарваръ 1
ИГубли
Бельгаомъ
1 Шолапуръ
Сатара
Пуна
Ахмеднагаръ
Пазикъ
1
33 000
53.000
41.000
62.000
241500
161 000
37.000
21.850
Каладжи





Шолапуръ





Сатара
Пуна
Ахмеда агаръ
Пазикъ
Кандеш (Дулиа)





2. Отдел Конкан, 5 округов. ...
Канара
Ратнагири
37.000 10*968 11.650
3 838
49 10.494
3 259.176 ~398 7бб
1 019.136
350.405
644.405
847.424
’88
86
91
15
81
Бомбей
822.000
Колаба





Бомбей (с кантонир-квартирами войск)
Таина . .....

















3. Отдел Гудзерат, 5 округов.. .
Кантонир-квартиры военные и гражданския
Сурат
Баручъ
Каира ;
Панч-Мегалъ . . .
25.900
-
4.800
4.300
4.043 4.483
8 300
2.930.954 ;
’Wto. .. •
120.432 '
607.087
350.322 1
782.733 !
240.743
829.637 и
113
127
82 I
193 1
54
98
Сурат
Баручъ
Нариадъ
109.000
40.000
24.500
148.000
20.854




(Ахмедабадъ .

Ахмедабадъ









1Долка ..







4. Отдел Синд, 5 округовъ
127 700 ЗиГобо 23.446 32 967 26.400
5.950
2.192.415
49?
721.947
180.761
776.227
89.985
17
иГ
31
5 30
15 I
Карачи
105.000
58.000
42.000
Карачи
Гайдерабад









Гайдерабад.. >
Шикарпуръ

Тар-Па каръ





Шикарпур





Верхний Синдъ





911
ГЛАВА III.-ИНДО-КИТАЙ.
912
Имена государств.
ИИрострап-1 ство В КВ. килом.
Народонасе­ление.
Жите лей на
1 КВ. килом.
Главные гор
Имена.
о д а.
Население.
В. Вассальные государства
179.379 квадр. километр.=36°/о• 8.840 103 жит. =35%Километрическое население-50.
Колапуръ
Санджели
7.195
2.320
802.691
223.663
112
96
Баунагаръ
58. (XX)
Савант-вари
2.330
190.814
82
Наван агаръ
34.700
Раджпипла
5 188
120 031
23
Джунагаръ
20.025
Джунагаръ
9.842
380.921
39


Нова нагар, Галар .
9.797
290.847
34


Баунагар, Гохпльвар ...
7.210
413.754



Различные владения
144.700
7.530 663
56
1

D. ПОЛУНЕЗАВИСИМЫЕ ГОСУДАРСТВА
Пространство-783.436 квадр. килом. Население-26.747.764 жит.' Километрическое население 34.
Названия агентств.
Простран­ство в КВ. килом.
Народонасе­ление.
Жите­лей на
1 КВ. килом.
Главные города.




II м е н а.
Население.
А. Раджпутана
337.137
9.260.207
27
Джодпуръ
62.000
1. Агентство Марвар . . • . . . .
134.680
2.075 000
15
Палли. .....
50.000
Джайсальмпръ

'W

Нагаръ
40.000

41.400
75.000
2


Марвар (Джодпур, Муллана,





Годвар)
93.240
2.000.000
21


2 Агентство Джайпуръ
101.650
2.295.000
22
Биканер
56.000


--

Джайпуръ
159.000
Биканеръ
62.150
300.000
5


Джайпур
39.500
1.995.000
50


. Агентство Альваръ
7.832
778.596
99
Альваръ
52 000
4. Агентство Восточн. государств .
10.250
1
1.060.611
106
Бартпур
68.000
Бартпур
4.660
742.710'



Дольиур
2.330
192.841
83


Караула
3.260
124.060
39


5. Агентство Гараоти
34.075
1.361.050
39


Тоннъ
' 7?070
И20.000
'17


Чапра
и.озо
36.000
35


Кишангаръ
1.875
105 000
56


Бунда
5.950
224.000
39'


Котах
11.650
450.000
39


Джаллаваръ
6.500
226.000
1
35


6. Агентство МеГиваръ
40.350
1.635.000
40
Удайпур.....
47.000
Удайпуръ
зоТобо
ИЛ^ОХКхГ



Пратабгаръ
3.800
150.000
40


Дуигарпуръ
2.600
175.000
77


Бансвара ...
3.900
150.000
39


7. Агентство Сероги
8 300
55 000
! 7


В. Агентство Центральной Индии . .
129 358
4.813.557
37
Гвалиоръ
104.000
Гвалиор
Индор (с гражданскими канто­
62Л50
2000.000
^40


на р-кварти рами)
20.913
635.450
31


Девас
6.671
121.809
18


Бопал
22.722
1.022.778
50


Мальва
4 356
241.900
53


Бонавар
9.446
258.600
26


Маунпуръ
2.600
32.020
13


913 АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ДЕЛЕНИЯ ИНДИИ И ИНДО-КИТАЯ. 914
Названия агентств.
Простран­ство в кв килом
Народонасе­ление.
Жите­лей на 1 кв. килом.
Главные г о р
11 м е и а.
о д а.
Население.
С. Агентство Бундальханд ....
27.366
1.278 000
47


D. Агентство Багальхиндъ
Ревахъ . . .
Различные владения
36.900
33.660
2.240
, 2.270.000
2.035.0)6
235.000
62
60
100


Е. Гайдарабад или владения низама (19 округов или сиркар). . . .
233.ООО
9.000.ОСО
!
39
Гайдарабадъ
Бидар .....
415.000
40 000
F. Манипуръ
19.675
126.000
7


НЕЗАВИСИМЫЕ ГОСУДАРСТВА НА СКЛОНЕ ГИМАЛАЕВ.
Пространство-234.000 кв. килом. Население -3.215.000 жит. Километрпческое население14.
Название стран.
Простран­ство в кв. килом.
Народонасе­ление.
Жите­лей на 1 кв. килом.
Главные города




И мена.
; Население.
Непал
117.000
3.000.000
20
Катманду
Патанъ
70.000
30.000
Бутан
35.200
100.000
3
Батгаунъ
50.000
Племена па севере Апнама . . .
51.800
115.000
о
То ванг.

ПОРТУГАЛЬСКИЕ ВЛАДЕНИЯ В ИНДИИ
Пространство-3.658 кв. килом. Население (1887 г.)-572.290 душ. Среднее число жителей на 1 кв. километр-156.
Название округов.
Простран­ство в кв. килом.
Народонаселе­ние в 1881 г.
Жите­лей на L кв. килом.
Главные города.




И м ф н а.
Населении.
Гоа, Бардез и т д
3.270
445.449
138
Марганъ
20.000
Остров Диу, и т. д
5
12.636
266
ПанДжимъ
Диу
8.000
11.(XX)
Даман и округ
383
56.084
149
Даман
33 350
ФРАНЦУЗСКИЕ ВЛАДЕНИЯ В ИНДИИ.
Пространство-509 кв. килом. Население (1895 г.)-286 883. душ. Число жителей на 1 кв. килом.-556
Название округов.
Простран­ство в КВ. килом.
Народонасе­ление.
Жите­лей на 1 кв. килим.
Главные города




И м е и а.
Население в 1895 г.
Пондишерри
291
188.526
647
Пондишерри
49.000
Чандернагоръ
9
24.059
2.673
Чандернагор ....
24 000
Карикаль. .
1 о5
60.367
( 447
Карикаль
19. (XX)
Маге
59
8.911
151
Маге
9.000
Янаонъ
14
5.011
358
Янаон .......
5.000
915
ГЛАВА 111.-ИНДО-КИТАЙ.
916
ОСТРОВА, ЗАВИСЯЩИЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИ ОТ АНГЛИЙСКОЙ ИНДИИ.
А. Цейлон.
7 округов. Пространство-63.998 кв. килом. Население (в 1891 г.)-3.008.466 жит.
Округа-
Простран­ство в кв. килом
Народонасе ление.
Жите­лей на 1 кв. килом
Главные города.




Илей а.
Население
1 в 1891 г.
Центральный
14.944 1
606.076 j
400
Канди
20.000
Северо-Центральный
10.284
58.419
6
Коломбо
127.000
Западный
8.663
837.468
96
Пойнт-де-Галь . . .
34.000
Северо-Западный
7.845
279.421
36
Джафна
43.000
Южный
4.991
408.980
82


Восточный
9.091
123.349
13


Северный
8.158 '
291759
36


Кокосовые острова .....
22
1
400
19
•

В Другие острова
Названия.
и Пространство
в кв. килом.
Население.
Жителей на
1 кв. килом.
Андаманъ •
6.438
13.500
21
Никобаръ •
1.878
600
3
Лакедпвские и Мининой, обитаемое пространство ....
58
13.495
233
Малдивские, обитаемое пространство
900
150
184
Архипелаг Чагосъ
192
689
*>■
917 АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ДЕЛЕНИЯ ИНДИИ И ИНДО-КИТАЯ. 918-
ИНДОКИТАЙ.
Бывшая независимая Бармания или Королев­ство Ава.
Пространство: 457.000 квадр. километр. На­родонаселение: 4.000 000. Километрыческое насе­ление: 9.
Собственно королевство было разделено на провинции или вице-королевства, главные города которых почти так же часто менялись, как и столпца. Генри Юль насчитывал 15 „коро­левствъ1*, из них одно пианское, а остальные лаонские.
I. На западе от р. Салуэн.
Мобье.
Мок-ме.
Моне.
Ниунг-шуэ.
Легиа.
Тенни.
Тибо.
Тунг-зе.
Момент.
II. На востоке от р. Салуэн.
Майи глеиг-гьи.
Мюанг-тинг.
Кайнг-ма.
Лианг-хунг.
Кианг-тунг. Кианг-хен.
Королевство Сиамское.
Пространство: 633.000 квадр. килом. Народо­население: около 10.000.000 душ.
Административное деление Сиама.
(Каждая провинция носит имя своего главного города).
I. Центральные провинции.
1. Талат-хуан (Нутабури).
2. Пак-трет.
3. Самхок (Патумматани).
4. Крунг-као (Аютиа).
5. Анг-тонг.
6. Муанг-нром.
7. Муанг-ин.
8. Ксайнат.
9. Ыахон-саван.
II. Северные провинции.
1. Санг-халок.
2. Пицилук.
3. Кампенг-иет.
4. (Ииксай.
5. Рахейн.
III. Восточные провинции.
1. Петксабун.
2. Буасум,
3. Сарабури.
4. Нофабури.
5. Нахон-найок.
6. Пашим.
7. Кабин.
8. Сасонг.
9. Баттамбапг.
10. Фа натра нихом.
IV. Западные провинции.
1. Муанг-синг.
2. Супаннабури.
3. Канпианабури (Пак-фрек).
4. Раджабури (Рапри).
5. Нахон-ксайси.
6. Сахопбурп (Тапиин)
7. Самут-сонгхрам (Меклонг).
V. Южные провинции.
1. Нахон-хуэн-хан (Паклат).
2. Самутапра-хон (Пакнам).
3. Ксалабури (Бангнласой).
4. Ражонг.
5. ИПантабун.
6. Тунг-джай.
7. Печибури (Пипри).
8. Keyмпоп.
9. Ксайжа.
10. Саланг.
Каждая провинция управляется губернатором, или пхажа, при содействии балата (товарищ или помощник), жокабата (второй помощник) и двенадцати советников, называемых кромаканами.
Вассальные государства
(по Пальгуа).
1. Трпнганон.
2. Калантан.
3. Патанп.
4. Кедах (Муанг-сай).
5. Ли гор (Муанг-лахон или Нахон-си-там арат).
6. Хмер (Кам и хукера, Камбоджа).
7. Корат (Нахон-ракса-сема).
8. Ксиепг-май.
9. Лабойг.
10. Лахон.
11. Пре.
12. Нан.
13. Люанг-прабанг.
14. Муанг-лом.
15. Страна ксонгов.
16. Страна каренов.
17. Страна племени лава*
18. Кроме того, существует несколько малень­ких государств лаонекпх и камбоджий­ских.
Королевство Аннам.
Пространство: 420 980 кв. килом. Население* 7.500.000 душ. Кнлометрическое население: 18.
Королевство Камбоджа.
Пространство: 104.700 кв. километр. Народо­население: 814.757 душ. Километрическое насе­ление: 8.
57 провинций, сгруппированных в 5 дей илп земель (по Фуресу).
1. Земля Кампонг-свай.
2. Земля Пурсат.
919
ГЛАВА III.-ИНДО-КИТАЙ.
920
3. Земля Треанг.
4. Земля Тбаунг-хмум.
5. Земля Вапном.
Тонкин.
Пространство: 314.110 кв. килом. Население: 14.000.000 душ. Среднее число жителей па 1 кв. килом.: 44.
Французская Кохинхина.
Пространство: 55.620 кв. килом. Население: 2.226.935 душ (1894 г). Километрическое насе ление: 40. 4 области, 19 инспекций или округовъ
I. Сайгонъ^ 5 округов.
1. Сайгон.
2. Тайнннь.
3. Туданмот.
4. Биенгоа.
5. Бариа.
•
II. Мито, 4 округа.
1. Мито.
2 Танан.
3. Гоконг.
4. [Полон.
III. Нин-лонг, 4 округа.
1. Винь-лонг.
2. Беитре.
3. Трави иь.
4. Седекъ
1}. Басенку 6 округов,
1. Шодок.
2. Гатиен.
3. Лонг-ксиен.
4. Раипгиа.
5. Канто.
6. Соктранг.
Английские владения на полуострове Малакке (Straits settlements).
Пространство: 4.122 квадр. килом. Население: 550.713 душ (1895 г.). Ки иометрическое населе­ние: 133,6
1. Пуло-пинанг.
2. Провинция Уэллеслей.
3. Дипдинг.
4 Малакка.
5. Сингапур.
Государства, состоящие под протекторатом, или независимые.
Пространство: 86.200 квадр. килом. Население:
719.000 душ. Кплометрпческое население: 7,2.
Перак.
Паханг.
Селангоръ
Негри Сембилан.
Джохор.
СунгеЙ.
ЗЕМЛЯ и ЛЮДИ.
ВСЕОБЩАЯ ГЕОГРАФИЯ
Э л и » e Р е к л ю.
Том IX.
Передняя Азия, Афганистан, Белуджистан, Турция и Аравия.
Персия, Азиятская
Перевод под редакцией С. II. Зыкова,
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО ЧЛЕНА ИМПЕРАТОРСКОГО ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

С.-ПЕТЕРБУРГ.
Издание Товарищества «Общественная Польза» и И". Большая Подъяческая, 39.

ПЕРЕДНЯЯ АЗИЯ.
Глава Т
Общий взгляд на переднюю Азию.
Изучение древних памятников убедило европейских историков, что, главным обра­зом, Передняя Азия и Египет служили основ­ным местом, где поселились первые семей­ства «арийския»: в равнинах Бактрианы, в долинах Гинду-Куша, Кавказа или в сте­пях Скифии. По мере того, как мы дальше проникаем в глубь веков, мы видим, что мрак начинает сгущаться над странами Запада, ныне столь известными, в то время, как свет показывается на востоке Средизем­ного моря, одновременно на берегах афри­канского Нила и в странах, пограничных с Азией, на прибрежьях и островах Иони­ческих, в равнинах сирийских, на берегам Евфрата и плоскогорьях Ирана. Наше проис­хождение остается неизвестным; но зачатки цивилизации, развивавшейся из века в век, чтобы сделаться общим достоянием народов Европы и Нового Света, встречаются уже в юго-западных странах Азии. Не там ли ми­фы эллинов предполагают первый Олимп и дают начало своим богам? Не там ли так­же, судя по сказаниям, собранным евреями, христианами и мусульманами, процветало дре­во жизни, под тенью которого пробудился первый человек и прародительница? Именно в Халдее, на горах индийского Кавказа, в оазисах Ирана отыскивали земной рай, Мазис в Армении, Нпзир в Курдистане 1), Демавенд в Персии, или какая-либо другая гора Передней Азии должна еще заключать в себе обломки ковчега, в котором укрылось
‘) Fr. Lenormunt, „Le D41uge et ГЕрорёе babylonienne; Les Premieres Civilisations14.
семейство, спасшееся от потопа. Позднее, ко­гда христиане стали подвигаться к западу, а магометане сделались покровителями востока, число гор, «свидетелей потопа», возросло до бесконечности. они встречаются от Пире­неев, в Капсире и Андорре, до Афгани­стана, в горе Нур пли Ноя, в стране Сиягъпушей и даже в «Соломоновом троне», возвышающемся над равнинами Инда.
С возникновения истории в собственном смысле этого слова, первые точные сведения относятся к юго-западным странам Азии и к Египту, рассмариваемому древними, сообенно Геродотом 1) как принадлежащий, пра­вым берегом Пила, к азиатскому миру. Там группы народов начинают обособляться под именами Сима, Иафета и Хама; может быть также, по мнению многих ориенталистов, под именами Сумера и Аккада, обособленность эта выражается в антагонизме персов и индий­цев, иранцев п туранцев. Различные на­родности плоскогорий центральной Азии, остро­вов Средиземного моря и пустынь Африки- перечисляются по племенам, по обычаям и по роду промышленности. На разных пред­метах встречаются вавилонские надписи, ко­торые служат памятниками этнологическими и географическими первостепенной важности. Одно из наидревнейших преданий рассказы­вает о рассеянии народов у подошвы Вави­лонской башни; но, несмотря на «смешение» языков, халдейская история начинает следо­вать за каждым из этих народов по пя-
1) „Histoires44, livre IV, 4э.
7 Г Л A
там, отмечать их передвижения, войны и слия­ния племен.
Географическая форма Передней Азии-на­звание, под которым можно понимать, вместе с Риттером, всю Азию древних, вплоть до Инда,-дает полное понятие о превосходстве этой страны, как центре цивилизации. Она на­ходится не только-что почти в геометрическом центре группы земель, составляющих Старый Свет, но, в то же самое время, она пред­ставляет наиболее удобный переход между тремя материками и главными морскими скло­нами. Чтобы попасть из бассейна Нила в долины сирийского прибережья, достаточно пе­рейти полоску песку; от берегов Азии к бе­регам Европы остается только переплыть один морской пролив, менее широкий, чем многие из рек. Из Индийского океана в Средиземное море Передняя Азия предста­вляет два естественных пути: один путь через Суэзский перешеек, а другой, наиболее важный в истории цивилизации, через ко­торый протекают воды Евфрата и Тигра и который сообщается посредством многочи­сленных проходов с сирийскими портами. Что касается до дорог, которые от верхнего Евфрата идут к прибрежным долинам Чер­ного моря, про них можно сказать, что они соединяют склон Индийского океана одновре­менно с бассейном Средиземного моря и с землями, обращенными к заливам Атланти­ческого океана; ибо главный кряж гор, пред­ставляющий, так сказать, гребень Европы, тянется от Альп к Балканам, кончается у берегов Понта Евксинского и прибрежья Бессарабии, а восточный склон Карпатских гор принадлежит уже к северной покато­сти европейского материка. В действитель­ности Дунай, несмотря на то, что воды его способствуют образованию течения в Среди­земное море через Босфор и Дарданел­лы,-принадлежит к рекам Атлантического склона.
Большая часть Передней Азии состоит из возвышенных плоскогорий, из которых не­которые достигают до 2.000 метров высоты, но берега её глубоко перерезаны морскими за­ливами и проливами. Индийский океан, омы­вающий южные берега Аравии, проникает да­леко между Мекраном и землей Оманов, за­тем съуживается в пролив на юге, у остров­ка Ормуза, п образует внутреннее море, на­зываемое Персидским заливом. По другую сторону Аравии, Красное море обнаруживает с удивительной правильностью понижение уровня, так что другого подобного примера нигде в мире нельзя встретить, и разделяется, с каждой стороны громадного Синайского тре­угольника, на второстепенные заливы, заме­чательные по своей симметрии. Средиземное море омывает берега Кипра, образует не-
в а и. й
прерывный ряд заливов на южных берегах Малой Азии и, с помощью тысячи разветвле­ний и проливов, превращает весь восточный берег Эгейского моря в другую Грецию, с её островами и полуостровами. Море, которое скорее можно назвать большим озером,- древняя Пропонтида или «Переднее море»,- соединяет Архипелаг с Понтом Евксинским, который простирается к востоку между Кавказом п горами Армении. Наконец за­крытый бассейн Каспийского моря довершает число морей вокруг Передней Азии. Следует также упомянуть об озерах Урмия, Ван и еще некоторых других, которые настолько обширны, что имеют в некоторых местах вид заливов океана. Тут и там долины заменили прежние морские проливы. Наиболее других замечательна обширная долина Вави­лонская, которая служит продолжением Пер­сидского залива по направлению к бухте Але­ксандретты и разрезывает на две, различаю­щиеся друг от друга, части всю магометан­скую Азию: на юге-Аравия, с цепью прибреж­ных гор Палестины и Сирии, на севере и на востоке-горы Малой Азии и плоскогорья Ирана.
Благодаря морям, окружающим ее со всех сторон, п обширным равнинам Ме­сопотамии, находящимся на .близком расстоя­нии от Средиземного моря, Передняя Азия- центр Старого Света-может быть названа страной морской, вследствие чего она легко мог­ла, в течение веков,сделаться местом встречи народностей,различных как по происхождению так и по нравам. Ни в какой другой стране земного шара, господствующие расы, стремя­щиеся создать себе независимое положение в мире, не имели так много цивилизованных представителей, в то же время так резко разнящихся друг от друга. Народы Север­ной Азии, слывущие в наше время под об­щим названием урало-алтайской расы, про­никли до возвышенностей гораздо южнее Оксуса- предполагаемой границы Ирана и Турапа, п во все исторические эпохи велась постоян­ная борьба между двумя языческими племена­ми. Еще и в наше время опа продолжается между Персами и Туркменами; на юге ГиндуКуша, некоторые народности, именно племена аймака и гезаре, напоминают вторжения мон­голов; но не ведет ли борьба рано или позд­но к смешению, и во всей истории народов Востока не встречается ли двоякое происхож­дение цивилизации, символически изображаемой непрерывной борьбой богов. Языческие пле­мена, принадлежащие если не к черной расе, то все-же ведущие свой род от негров, как кушиты, братья эфиопов, также имели своими представителями различные народности Пе­редней Азии. Некоторые следы присутствия этих племен на плоскогорьях Сузианы вид-
9 ОБЩИЙ
неются в процессиях пленников, изобра­женных на барельефах ниневийских двор­цов £); Немврод, «великий охотник пред Всевышнимъ», есть легендарный предок этих мифических народов. С давних пор лег­кость сообщений между обоими берегами Крас­ного моря пмела следствием смешение рас арабских с африканскими; несмотря на это негритянский элемент в собственном смысле не играл важной роли в истории народов Западной Азии; наибольшее влияние, принадле­жавшее сначала туринцам и кушитам, пере­шло к семитам в южных странах и к арийцам-в северных. Весь Аравийский по­луостров и Сирия вплоть до Евфрата служат местом господства для первых; на плоско­горьях Ирана, в горах Армении и в не­которых местностях Малой Азии-арийцы имеют численное превосходство.
В общем историческом движении Перед­няя Азия предшествовала Европе, но именно в одном только направлении распространя­лась там цивилизация. Ось вращения Старого Света, в отношении торговых сношений и в смысле распространения идей, склоняется от юго-востока к северо-западу. Пояс наиболь­шей жизненности в истории народов про­стирается от Индии к Британским остро­вам, захватив Месопотанию. азиатскую Ионию и земли Архипелага, полуострова Средизем­ного моря и Францию.
Прежде, чем Европа вошла в состав про­свещенного мира, когда торговые сношения Азии с Западом велись с варварскими пле­менами, меновая торговля была естественным образом сосредоточена в приморских стра­нах Азии. Легенда об аргонавтах и «Золо­том руне» свидетельствует о сношениях, ко­торые существовали тогда между кавказскими горцами и греческими моряками; но в исто­рии особенно упоминается о больших торго­вых рынках, возникших на берегах Си­рии. Известно, какую огромную услугу оказали человечеству финикияне, не только исследова­нием берегов Западной Европы и направле­нием караванов через естественные пути, соединявшие долины Средиземного моря с океаном,-помимо всего этого, их громадная заслуга заключается в том, что они разво­зили всем народам того времени звуковую азбуку, перенятую с египетских гиерог.тпфов; благодаря им, миру стала известна эта остроумная метода, посредством которой ста­ло возможным воспроизводить язык наро­дов, не понимая его. Встречая постоянно ино­странцев, говоривших на всевозможных на­речиях с тысячью различных акцентов, финикияне должны были особенно поражаться
9 Layard, „Niniweh and Babylon. Narrative of Disco­veries*;-G. Perrot et Ch. Chipiez, „Histoire del’Artdans I’antiquite**, vol. IL
География Реклю. т. IX.
ВЗГЛЯД. ИО
различием звуков, и как же их было изо­бразить, если не употребить знаки, какие упо­требляли египтяне, чтобы передавать целые мысли, для передачи собственно звуков соот­ветствующих слов? Они освободили заим­ствованные буквы от идеографического смы­сла и применили их единственно к произно­шению слов. Таким образом, ум освободил­ся от первобытного символического языка, и письмо стало точным воспроизведением сло­ва, благодаря постоянным сношениям сирий­ских купцов с варварскимп народами За­пада. Географические открытия финикиян, их дальние морские плавания вокруг Европы и Африки, их путешествия во внутрь земель, вдоль рек и волоком, привоз металлов, де­рева, камеди, тканей, глиняной посуды, все­возможных мануфактурных предметов, ко­торые впоследствии были найдены археологами во многих странах,--подготовили дикарей западных лесов к будущей цивилизации, поставив их в сношения меновой торговли друг с другом. Именно финикиянам при­надлежит этот предъисторический труд, без которого история, в собственном смы­сле, никогда не началась бы для европейских стран; цивилизованным народам, которые должны были родиться, они завещали то, что должно было их навсегда сблизить друг с другом и создать человечеству, возрожденному из хаоса враждебных наций, письменную азбуку и). По справедливости следует сказать, чти в истории цивилизации финикияне играли весьма важную роль, и путешествия Геркулеса тирского-победителя мира - имели немало­важное значение.
Пять или шесть веков спустя после фини­киян, эллины, жившие на прибрежье Малой Азии, принимали также большое участие в от­крытии западных земель; колонии их рассе­лились по берегам Средизимного моря и до­ходили до берегов океана; как негоцианты, они располагали таким средством для мено­вой торговли, какого недоставало финикиянам: у них была монета,-знак, представлявший всякого рода товары; тогда как тирские и сидонские меновщики, ведя торговлю большею частью с варварскими племенами, меняли свой товар на местные колониальные произведе­ния 2). Ионийцы в деловых сношениях с такими же просвещенными народами, как и они сами, имели крайнюю нужду в знаке опре­деленной стоимости, который позволял бы им делать закупки, не имея даже под рукой предметов мены. Но сколько еще других от­крытий, помимо этого мира барышей, обязаны своим появлением на свет божий этим азиат­ским грекам, предшественникам европей-
9 Е. Renan, „De la part des peap’es semitiqnes dans 1’histoire de la civilisation44.
*9 Fr. Lenormant, „Les premieres civilisations44.
' 30
11
ГЛАВА
I.
12
цев почти во всех произведениях ума! Ми­лет, метрополия многочисленных колоний, был уже двадцать пять веков тому назад очагом географических исследований; там были учителями Фалес и Анаксимандр, там Гекат и Аристагор составили первые гео­графические атласы. Галикарнас, соседний с Милетом город, был местом рождения Ге­родота, «отца истории и географии», первого писателя, занимавшагося сравнительной этно­графией ‘), известного превосходного рассказ­чика, отличавшагося простотой речи, доходив­шей до наивности, в наблюдениях всегда проницательного, в суждениях справедливого и точного, в мыслях возвышенного, до­статочно беспристрастного, чтобы любить вар­варов, но вместе с тем превозносящего греков, и особенно афинян, на недосягаемый пьедестал, выше всего в мире... II сколько еще других имен, едва-ли менее знамени­тых, можно назвать в этой покрытой сла­вой стране, к которой мы возвращаемся, что­бы приветствовать зарю нашего возрождения п откуда доносится до нас далекое эхо пения Гомерид, качавших колыбель народов- наших предков при зарождении их цивили­зации.
Название Азии пли Азиады, кажется, прежде всего принадлежало одной Лидийской провин­ции 2); в начале это название распространи­лось на весь полуостров Анатолии, а затем па весь материк, расширяясь, так сказать, под ногами путешественников. Постепенно стало известным, насколько эллинские земли, расположенные по восточному прибрежью Эгей­ского моря, были малы в сравнении с Боль­шою Азией. Тем не менее, это название Ма­лой Азии выясняет вполне историческую роль полуострова, находившагося между Понтом Эвксином и Кипрским морем. II в дей­ствительности, те из кочевых народов, ко­торые не переходили границы Кавказа, чтобы обогнуть Черное море, направляясь к запа­ду, достигли крайней оконечности материка, того пространства, которое с трех сторон омывалось морем. Прижатые друг к другу народцы и народы различного происхождения не все сохранили свои отличительные черты: многие из них смешались, или даже слились с туземцами настолько, что сделалось невоз­можным узнать с точностью их языческий элемент. Но ничто не теряется в громадной лаборатории человечества: дух каждой из этих составных рас возрождается в исто­рии Малой Азии и обнаруживается в её влия­нии па цивилизацию Европы. Северные племе­на, известные под общим именем «турин­скихъ» и часто трактуемые с пренебреже-
*) „Oppert „Societe d’Ethnographie, seance du 2 mars 1882“.
3) Herodote. „Histoires", IV, 45.
нием, как низшие по развитию в сравнении с народами «арийскими», в общем деле развития, повидимому, играли не меньшую роль в сравнении с прочими расами. Именно онп первые научили соседних народов обработке железа и прочих металлов х). Несомненно также им принадлежит слава разведения боль­шей части домашних животных. Во всяком случае, в странах, где обитали туранцы, по начальным историческим данным, зоологи определяют эру распространения животных, сделавшихся неразлучными спутниками чело­века: там, в долинах Тигра и Евфрата, у подошвы Арарата, на вершинах Кавказа, на плоскогорьях Ирана появились впервые ди­кие предки собаки, быка, козы, барана, свиньи, быть может также и верблюда 2). Из двух первобытных пород лошадей, первою была лошадь «арийская», второю-лошадь монголь­ская или «туранская» 3). По всей вероятности, также Передняя Азия была местом родины большей части культивированных растений, наиболее полезных, как, например, оливко­вого дерева, сливового, миндального, вино­градной лозы, может быть даже и персико­вого, льна и люцерны, бобов и гороха, и в особенности овса, ячменя и пшеницы. Если этому верить, то не имеет ли основания ле­генда, называющая эту страну колыбелью чело­вечества? Чем было человеческое существо раньше, чем оно узнало, как воспроизвести из земли питательное зерно, это представлено греками в образе богини, дочери Деметра, которая, то мрачная и грозная, царила над тенями умерших, то сияющая и приветливая- появлялась на землю украшать свое чело вен­ками из васильков на берегах рек.
Северные расы имели также значительную долю влияния в умственном развитии наро­дов, обитавших на обширном четырехъугольнике Малой Азии.Следы их развития остались в религиозных обрядах Востока, особенно в занятиях магией, имеющей много общего с шаманством самоедов и тунгу­сов. Эти расы оставили также другому пле­мени своих богов, низвергнутых, впрочем, греками в подземелья, как предметы покло­нения низших рас; божества эти представля­ли уроды о ста руках, безобразные чудовища, выкапывавшие руду из недр земли и кото­рые ковали металл в глубине пещер, под надзором Вулкана, хромоногого бога-посмещища обитателей Олимпа. Равно как и халдеяне, астрономическое учение которых длит-
*) Rawlinson, „The five great Monarchies";-Fr. Lenor­mant, „Les premieres Civilisations";-Maspero, „Histoire ancienne des peoples d’Orient".
3) Sanson, „Comptes rendus de ГАсайёшиф des Scien­ces", 1869: Pietrement, „Chevaux dans ii periode prehistoriqne et historique".
3) Alphonse de Candolle. „Geographic botannique raisonnee"; „Lieux d’origine des plantes cultivees."
ОБЩИЙ ВЗГЛЯД.
«я уже тридцать веков,они увековечиваются в же двояким образом в развитии народов: знаках зодиака, в нашем двенадцатиричи посредством торговых сношений, и релп_ ном делении года п нашей семиричнойгрупгиозным влиянием. Тогда как в греческомъ

Бальбек. Развалины двух храмов.
пировке дней в неделю *); народы семитские или семитические Малой Азии участвовали так-
4) Fr. Lenormant, wjjes premieres Civilisations44;- Oppert, „Anciennes Populations de Mesopotamia, Societe d’Ethnographie44, 1883.
мире группировка граждан носила по пре­имуществу цивильный характер, граждане составляли «конгрегации» во Фригии и в со­седних государствах, где священники пове­левали от имени богов, и где священный
15
ГЛАВА
I.
храм был всегда центром города 4),-в это время восточные религии, нередко проник­нутые остроумием, держались главным обра­зом на культе смерти, отождествлявшейся с жизнью посредством воскресения, которое сле­довало всегда за жертвоприношением, и гро­зили уже одержать верх над веселыми куль­тами Греции, как другая религия-христиан­ская, возникшая, по словам предания, в стра­не семитов, но проникнутая насквозь иран­ским духом и подготовленная греческой и александрийской философией, христианская ре­лигия распространилась по всем странам За­пада п опрокинула на своем пути храмы язы­ческих богов. В этой религиозной револю­ции Малая Азия играла далеко немаловажную роль. Один еврей, носивший власяницу, по имени Павел, стал греком по духу и рев­ностным апостолом нового учения, привлек в свою аудиторию не только небольшой круг детей Израиля, но и огромную толпу язычни­ков. С первых времен проповедания хри­стианского учения, «Семь церквей Азии» сдела­лись главным очагом пропаганды и обраще­ния в новую веру; а когда, наконец, религия Христа определилась, выяснила свои догматы самым точным образом, то в одном из городов Малой Азии, в Никсе, были провоз­глашены первые правила веры, повторяемые впоследствии в христианских общинах. За волнами, принесшими в Европу религию Христа, несколько столетий позднее, нахлы­нули волны другой религии, и кровопролитные битвы, водворившие торжество ислама вокруг бассейна Черного моря, начали происходить на полуострове Анатолии. <
Страны, в которых совершались все эти великия события, ныне совсем заглохли, почти омертвели. Страна, по словам легенды быв­шая месторождением первого человека и ко­лыбелью нашего просвещения, эта священная земля, где на заре истории поэт показывает нам людей и богов, сражавшихся под сте­нами Илиона, эти знаменитые города: Вави­лон и Ниневия, Экбатана и Суза, Бальбек и Пальмира, Антиохия и Дамаск, столь блестящие в прошлом,-что они представляют теперь, в сравнении с Европой, наводняемой в то время варварскими племенами, и с городами Запада, в которых теперь теснятся миллионы людей-победители древних обитателей пу­стынь? Через промежуток трех тысяч лет какой поразительный контраст! Тогда в долине Ефрата, позднее в долине Нила, на­ходился центр западной цивилизации, а Евро­па была страной мрака, безъизвестное про­странство. Теперь светоч просвещения напра­вился к Западу, а мрак навис над Восто­ком. Про Малую Азию можно сказать, что она
*) М. Ramsay, „ 4thenaeomtt, 23 dec1882.
более живуча своим прошедшим, в совре­менной же истории роль её весьма незначи­тельна; даже плавая у стен Гпллаха, неволь­но повторяешь имя Вавилона, а в пустынях, где рыщет бедуин, в мыслях неожиданно воскресают исполинские фигуры Моисея и Магомета, Семирамиды и Александра!
По числу жителей, которое известно только приблизительно, Передняя Азия пала не ме­нее, как и по отношению к культуре. В общем, страны, простирающиеся от берега Мекрана до берегов греческой Анатолии, за­нимают поверхность земли, равную трем четвертям европейского материка; но народо­население их, по всей вероятности, вдесятеро меньше и далеко до приращения; напротив оно, видимо, уменьшается.
Поверхность и народонаселение Передней Азии, без Закавказья, в приблизительныхъ
цифрах:
Поверхность земли кв. килом
Вероятное пародонасел. жит.
Нар. килом. жнт.
Азиатская Турция,

Самос, Кипр..
1.899.009
16.360.000
Я,6
Аравия, Аден..
2.507.400
3.725.000
1,5
Персия
1.648.195
7.655.000
5
Афганистан (безъ

Туркестана»
638.350
4.200.000
6,6
Белуджистан... .
276.515
350.000
1.3
Вместе
6.969.529
3.290.000
4,6
Где кроются причины этого уменьшения на­селения, послужившего такой обильной темой для красноречия историков и моралистов? Надо ли искать причины только в междоусоб­ных войнах и в чужеземных вторжениях, так часто опустошавших эти страны? Ко­со времен Аттилы сколько опустошителей прошли Европу во всех её направлениях, и, несмотря на это, страна оправилась от ра­зорения, народы преобразовались и население вновь возродилось после нашествия завоевате­лей! Тем не менее, должно признать, что в Передней Азии полоса территории, которой ко­снулась цивилизация, была сравнительно узка и более открыта для вторжений и опустошений, нежели европейские страны, лежащие ближе к Средиземному морю и Атлантическому океану: между Персией и Малой Азией пояс культуры п населения составлял не более, как узкий перешеек; то же самое было между Малой Азией и Египтом. Раздираемые внутренней междоусобицей, народы Ирана, Месопотамии, Сирии, Малой Азип, должны были кроме тогоопасаться своих соседей на юге и на севере, с одной стороны арабов, с другой-алтаеуральских кочевников всех племен и на­речий, монголов или туркмен. Эти враги, ко­торых укрывали пустыни, были непобедимы потому, что опи были недосягаемы; они вы­жидали благоприятного случая, затем появля-
ОБЩИЙ ВЗГЛЯД.
17
лись внезапно, чтоб разорять города, убивать "жителей, или уводить их в рабство. Уже не раз, от самого начала истории, самородная цивилизация Западной Азии была периодически скашиваема, как трава на лугах. Предки ту­рок, которые господствуют ныне в стра­нах Азии, лежащих к западу от Ирана, принадлежали также к числу этих жестоких опустошителей. И как немногие из племен нашли в себе достаточно сил к возрожде­нию и к преобразованию в независимые на­ции! Масса осталась в постыдном рабстве, и пороки вошли в плоть и кровь этих пора­бощенных народов, прилипли к ним, как проказа.
Чтоб объяснить убыль населения Западной Азии, ссылаются, как на одну из причин этой убыли, на истощение земли, снабжавшей население зерновым хлебом, так что, в конце концов, невольно задаешься вопросом: не утратила ли Передняя Азия свою питатель­ную силу для поколений, и возродится ли опа вновь, какою была до веков разрушения? Известно, что местности, лежащие на плоско­горьях и склонах гор, которые не подвер­гаются периодическим наводнениям, подобно нолям, орошаемым Тигром и Евфратом, кончают тем, что лишаются своих состав­ных химических частей и постепенно ста­новятся непроизводительными: земледелец, который горячо принимается за возделывание этой почвы, и нередко для того, чтоб другие воспользовались его трудом, рано или поздно бывает вынужден оставить свой неблагодар­ный труд, и голод приходит периодически продолжать дело, начатое войной. Даже про­изведения труда, которые были когда-то са­мыми полезными, ведут подчас человека к погибели: разрушенные постройки покрывают землю своими обломками и окрашивают почву пылью своих кирпичей, а засоренные каналы разливают свои спящие воды ио деревням; тогда как, с одной стороны, пыстыня увели­чивается от упадка культуры, с другой - обнаруживаются болота, распространяющие по­всюду лихорадки и смерть.
Как бы ни было велико в истории падения азиатских народов влияние этих двух эле­ментов,-опустошительных войн и истоще­ния почвы,-по всей вероятности, существует другая причина уменьшения исторического значения их, именно-постепенное высыхание страны. Хотя и окруженная со всех сторон морями, Передняя Азия имеет все же конти­нентальный климат, как будто бы она окру­жена материком. Действительно, господствую­щие ветры северного полушария: полярный ветер, северо-восточный, и противоположный, дующий с экватора, и тот и другой должны пройти целую половину Старого Света на про­странстве нескольких тысяч километров,
18
прежде, чем они встретятся на плоскогорьях Ирана и в равнинах Вавилонии. В этой стране, оба противоположные ветра считаются самыми губительными по своей сухости на всем земном пиаре: течение их направлено через Азию и Африку по широкому поясу пу­стынь, от Гоби до Сахары. Аравия и Персия, особенно первая, имеют большое простран­ство каменистых и песчаных пустынь. Если б не муссоны, вызываемые с моря жа­ром почвы и приносящие небольшое количе­ство воды, частью, впрочем, задерживаемой в прибрежных горах,-страны эти были бы совершенно необитаемы. Недостаток воды в Передней Азии так велик, что Аравия не имеет ни одной постоянной реки, и от Ка­рачи до Тегерана, на пространстве 1.600 ки­лометров по прямой линии, путешественник может перейти все реки и ни в одной из них вода не достигнет ему до колен. Влаж­ность, достаточная для того, чтоб произволь­но, без содействия человека, воспроизвести какое-либо большое растение, существует толь­ко на южных берегах Каспийского .и Чер­ного морей, где северные ветры должны про­ходить через морские пространства раньше, чем достигнуть берега; повсюду и на берегах Средиземного моря, где ветры влажные, они дуют с моря к прибрежью. Весьма веро­ятно, что вся Передняя Азия, в пятнадцать раз большая, чем Франция, катит в море своими речными устьями массу воды, едва превосходящую количеством водную массу во французских реках.
Как несколько тысяч лет тому назад, так и в наше время, общие климатические условия препятствовали Передней Азии при­нимать большое количество дождевой воды, и реки её, пропорционально их бассейну, были менее обильны, нежели реки Западной Европы; но многочисленные указания позволяют ду­мать, что эта страна земного шара была во время оно лучше орошаема, чем в настоящее время. В общем, описания, которые нам оставили древние авторы, не дают повода думать о слишком большой нужде почвы в водяных источниках. Даже номады, живя среди скал и песков, на окраинах пустыни, не признали бы в наше время в земле Ха­наанской «места, где текли реки млеком и медомъ»; когда-то плодородные земли лиши­лись своей богатой растительности, своих по­лей, своей зеленой муравы и своих кустарни­ков ‘). Могли ли торговые города ионического прибрежья приобрести такое огромное значение, и местная цивилизация могла ли достигнуть такой степени величия, если бы позади узкого пояса приморской страны не находились, по­
*) U. Fraas, „Aus dem Orient14; Khanikov, „Memoire sur ]a partio meridionale deul’Asie centrale.
19
ГЛАВА
I.
20
добно резервуарам жизненной силы, про­странства, достаточно орошаемые, чтоб пи­тать население, которое не может быть так многочисленно в наше время, как было тогда? А города пустыни, Пальмира, Бальбек, жи­тели которых собрали столько сокровищ, чтоб воздвигнуть пышные храмы, развалины которых приводят в изумление еще и те­перь,-могли ли бы они возродиться среди пу­стынь, если б эти пустыни не были окружены обширными оазисами, снабжая в изобилии не­обходимыми съестными припасами жителей и толпу иностранцев? С тех пор, как но­вейшие путешественники принялись за иссле­дования Передней Азии, они отыскали в Азиатской Турции, Иране и Белуджистане ог­ромные пространства, когда-то густо населен­ные, а теперь превратившиеся в пустыни; го­рода, окруженные песками, были ими по ча­стям поглощены; следы древней культуры еще виднеются и теперь на скалистых скло­нах, где не может более рости пи былинки; по судоходным когда-то рекам не плавает теперь ни одной лодки; на месте прежних озер теперь видны только топкия болота и пласты соли, или глины *)•
Несмотря на высыхание почвы в Передней Азии, страна эта, несомненно, достигнет пер­востепенного значения. Первенствующая роль её в деле цивилизации и её историческое значение уменьшились именно только с того времени, когда главные торговые пути напра­вились через океан; но прямая линия имеет большое значение в международных сноше­ниях, и дорога из Европы в Индию все бо­лее и более стремится захватить долину Ев­фрата и плоскогорья Ирана. Западная Азия требует обратно те выгоды, которые ей пре­доставляет обладание географическим цен­тром Старого Света. Точная середина непрат вильной фигуры, изображаемой тремя матери­ками Европы, Азии и Африки, находится в недалеком расстоянии от равнин, где воз­никли знаменитые города Персии и Ассирии; она лежит в юго-западном углу Каспийского моря. Вавилонская башня, центральная гра­ница племен, спустившихся оттуда каждое в разные стороны горизонта, стоит, по сло­вам легенды, на рубеже трех частей света: на востоке громадная Азия, простирающаяся далеко к океану, где «рождается солнце»; на юге жгучая Аравия дает знать о соседстве африканского материка; на северо-западе - Анатолия, которая может быть названа уже преддверием Европы. Передняя Азия, благо­даря Суэзскому каналу, который отделяет ее от Египта, вновь стала в отношении морской торговли центром тяготения для группы кон-
0 Goldschmid; Mac Gregor; Griesbach; 0. Fraas; Blan­ford; H. Rawlinson; R. Burton; Alf. von Kremer, „Culturgeschichte des Orients44.
тпнентов; но рано или поздно, когда покроется сетью железных дорог, Передняя Азия, не­сомненно, сделается центральным рынком Старого Света. Что касается до точного опре­деления центрального пункта народностей, то этого нельзя указать даже приблизительно, потому что, с одной стороны, численность африканцев, а с другой-китайцев, изве­стна только приблизительно. Приходится огра­ничиться указанием этого центрального пункта только на основании общепринятых дан­ных *). Согласно имеющимся документам, которые исправляются из года в год, центр народностей Старого Света приходитсяна юго-западную часть Тибетского плоскогорья, т. е. на страну, почти пустынную; но быстрое приращение европейцев все более и более передвигает пункт равновесия в направле­нии к западу, к проходам Гинду-Куша, имеющим историческое значение, как пути сообщения между двумя частями арийского мира. Невозможно, чтобы, вследствие естествен­ной силы тяготения, не последовало движения к сосредоточению народов, после их разъ­единения, которое произошло вследствие пере­хода цивилизации на Запад, так как центры народностей беспрерывно перемещаются, если не сами по себе, то по крайней мере в силу их воздействия на самого человека, который в течение времен не перестает обновлять и усиливать в себе дух примирения но отно­шению ко всему, что его окружает.
Без сомнения, присоединение Передней Азии к культуре, торговле и к промышленной деятельности западного мира будет продолжи­тельно и затруднительно; тем более нельзя сомневаться в том, чтобы материальная ци­вилизация, занесенная с Запада, не получила от народов Востока отпечаток их ума, повидимому, столь гибкого и при том столь упорного. Азиат никогда не переймет рабски того, чему его научат чужеземцы: он, так сказать, азиатизирует все, до чего он кос­нется; греки и римляне испытали в былое время на самих себе, чего им стоило жить среди этих восточных народов. Не им вы­пала на долю роль цивилизаторов; напротив, они сами были покорены обычаями и религиею тех стран, в которых жили, и должны были сделаться распространителями их на Западе. Но в настоящее время, не увлекают­ся ли азиатские греки, армяне, сирийцы, какова бы ни была, в конце концов, отличительная черта их национального характера, все более и более современным научным движением? Они присоединяют собственный почин к инициативе переселенцев и иностранных посетителей, и таким образом страна, по-
0 Boehm und Wagner, „Bevolkerung derErde44, Ergauzungbheft, nn° 69 Mitth. von Petermann".
21
ОБЩИЙ ВЗГЛЯД.
22
степенно преобразовываясь, так сказать, от окружности к центру её, входит в сферу европейского притяжения. Научные примене­ния общи для всех стран света, и сколько
статок этот увелпчился с начала писанной истории, но тем не менее множество ручьев иссякает в пустыне, или бесполезно течет в море и в Евфрат, временные потоки

заброшенных средств, сколько еще нетрону­тых сокровищ хранят в себе эти страны! Сколько богатств будут иметь в своем рас­поряжении Сидон и Тир! Хотя страна и терпит недостаток в воде, л хотя недо-
ооразуются в горах, не будучи направляемы в ирригационные каналы и водопроводы. Пло­доносные страны, опустошенные вонной и обез­людевшие, заселятся вновь под мирным ре­жимом. Распространение цивилизации к во­
23
ГЛАВА
II.
24
стоку, которое присоединило Венгрию, Дунай­ские государства, Грецию и Россию к европей­ской культуре и промышленной деятельности, и которое уже успело восстановить многочи­сленные города в Передней Азии, сирийские или греческие, проложит себе путь к Евфра­ту п к Иранскому плоскогорью.
Европейскими народами уже была сделана попытка к новому покорению Востока, в пер­вый раз после Крестовых походов. В те­чение почти двухсот лет, с конца десятого и до конца двенадцатого века, когда ка­толические народы Западай турки, совращен­ные в пелам, находились еще, так сказать, в самом разгаре своей веры,когда промыш­ленные богатства Востока: шелк, бархат, ткани, оружия, металлические изделия, каза­лись изумленным полуварварам Запада са­мыми драгоценными сокровищами,-в то вре­мя военные походы из Европы в Азию сделались почти постоянными; сотни тысяч людей погибли в битвах, у которых страсть к завоеваниям и алчность добычи были го­раздо сильнее, чем ревность к обращению в веру. Тысячи воинов, пленников, рабов, пали на цоле' бптвы и па дорогах; но, тем не менее, после двухвековой резни п чумы, крестоносцы вынуждены были покинуть Во­сток, не будучи в состоянии удержать за собой ни одной крепости на материке. Одна­кож, давление Западной Европы на восточ­ные страны имело в результате» продолжение существования Византийской империи, перенеся далеко за Босфора» театр борьбы между дву­мя враждебными друг другу религиями; кроме того, несмотря на полную дезорганизацию евро­пейских армий, давление это сблизило, при помощи торговли, пароды Средиземного моря, крест с по лумесяцем, и итальянские купцы узнали все п ути в Переднюю Азию: мало-по­малу им удалось, посредством мирного об­мена, добыть больше драгоценностей, чем рыцарям-крестоносцам с мечом в руках.
Несомненно, влияние европейской политики не замедлило бы быстро возрасти в восточ­ных государствах, несмотря нападение Кон­стантинополя, если бы кругосветное путеше­ствие в Африку и в особенности открытие Нового Света не изменили направления торго­вых предприятий п не передали народам Иберийского полуострова господства в торго­вле, которое принадлежало Италии, подобно тому, как прорыв в плотине внезапно из­меняет направление выступивших из бере­гов вод. Открытия Колумба вынудили Евро­пу сделать поворот, а народы Востока вы­играли отсрочку на целых триста лет в этой наследственной борьбе материка с матери­ком, начатой уже с баснословных времен походом арго навтов и Троянской войной.
Ныне политическое давление Запада даетъ
себя чувствовать сильнее, чем когда-либо, несмотря на то, что религиозный фанатизм, как и во времена Петра Пустынника и Готье Нищего, имеет также важное значение в «Во­сточном вопросе»: но он был не более, как предлогом. Если бы народы Западной Европы захотели отнят Гроб Господень, то им почти достаточно было этого пожелать; единственная трудность заключалась бы в назначении охра­нителей, и если господство остается в руках мусульман, пли вернее, Гроб Господень на­ходится под их надзором, так это только с целью поддержания мира между ревностны­ми протестантами, рпмеко-католпками и гре­ками, которые оспаривают друг у друга владение святыней. Стоя на точке зрения захва­та, который столько раз служил-прецеден­том, замедляя истинное сближение посред­ством труда и общих интересов, европей­ские державы слишком заботятся о равнове­сии, чтобы воспрепятствовать приобретению ко­торою-либо из них слишком крупной части спорных территорий. Однако, раздел мусуль­манского мира начался, п не в одной только Европейской Турции, по также и во всей Пе­редней Азии. Россия не удовольствовалась за­воеванием закавказских долин Рионап Куры: она захватила самые грозные крепости в го­рах Армении и удерживает проходы, которые позволяют ей двинуть в желаемую минуту свои войска па Константинополь, Алеппо или Багдад. С другой стороны Каспийского моря, русские также завладели несколькими позиция­ми, с которых они могут легко делать на­беги на персидские владения (vitales), а благо­даря обладанию туркменскими оазисами, они находятся у входа по дороге в Индию, чрез долину Гери руда. Англичане, враги русских из-за политической гегемонии в Азии, также заполучили свою долю, утвердившись в одном из треугольников восточной части Средизем­ного моря, на острове Кипре, который одно­временно господствует над южными берега­ми Малой Азии и Сирии, близ главного пово­рота Евфрата и стран, наиболее угрожаемых приближением русских в Армении. При вхо­де в Аравийский залив, па большом море­ходном пути, они также владеют портом Аден и благодаря некоторой материальной по­мощи. оказанной ими вождям племен, почти все прибрежное население признало Англию своим сюзереном. Но это еще не все: во мно­гих провинциальных городах Персии. Ана­толии, в Ирак-Араби, британские консулы пользуются гораздо большею властью, чем са­ми туземные правители, и их указания не что иное, как приказания. В горах Сирии, у друзов и маронитов, настоящее господство часто приписывалось Франции и вновь оспари­валось у неё, сообразно политическому колеба­нию и дипломатическим поворотам. Точно
25 общий взгляд. 26
также Иерусалим находится, судя по посоль­ствам. под покровительством всех евро­пейских держав, из которых каждая по очереди имеет преобладающий голос, смотря по тому, с какой стороны дует ветер в Зо­лотом Роге.
Две религии, возникшие в Палестине, иу­действо и христианство, имеют в настоящее время в Передней Азии только свои общины, которые играют относительно весьма незна­чительную роль. Евреи живут большими груп­пами исключительно в Иерусалиме и в неко­торых городах окружающей его территории. Что касается до христиан, они также воздви­гают в Палестине, близ Гроба Господня и в других святых местах, свои церкви и молельни. Впрочем, христиане встречаются только в греческих и армянских областях Малой Азии и в горах Ливанских. Наиболь­шая часть жителей Азиатской Турции, а в дру­гих областях Передней Азии все народона­селение целиком принадлежит к исламу. Аравия, где находятся священные места му­сульман и откуда распространилась магоме­танская религия на весь остальной мир, до сих пор осталась главным центром маго­метанской религии, и там именно и живут самые ревностные её проповедники. Но как бы ни была сильна магометанская вера в не­которых странах, единство религии в этой части материка еще далеко до того, чтобы про­изводить политическую связь между мусульман­скими народами: союза панисламизма, о кото­ром часто говорят, нечего опасаться евро­пейским державам, которые оспаривают друг у друга господство на Востоке. Преж­де всего, самая ревностная секта вагабитов, которая соблюдает самым тщательным обра­зом все, чему учил пророк, многочисленна только внутри Аравии, где она не имеет ни­какого соприкосновения с иностранцами. Боль­шая часть магометанской Азии, с одной сто­роны, Турция, с другой Персия, разделена меж­ду суннитами и шиитами, которые взаимно не­навидят друг друга; в провинциях, гяура считают существом более чистым, нежели мусульманина враждебной секты. В других магометанских странах преобладает рели­гиозный индифферентизм; большинство бедуи­нов никогда не имели другого божества, кро­ме своего копья, и даже их не раз видели нападающими на богомольцев, возвращавших­
ся из Мекки. Наконец, у большинства ту­рок религиозные верования утратили свою ак­тивную силу: они переродились в тупой фа­натизм-прелюдию смерти. Правда, обраще­ние мусульман в христианство почти не имеет примеров; но все же это нельзя при­писывать силе их религиозных убеждений, а происходит оно вследствие долголетней враж­ды, даже, вернее, традиционной ненависти меж­ду племенами и тысячей контрастов, кото­рые представляют нравы и привычки мышле­ния. Мусульмане, относящиеся индифферентно к своей религии, в то же время сильнее дру­гих восстают против попыток христиан. Какими аргументами должны вооружиться те, чтобы мусульмане отказались от веры своих предков! Но мусульманское население Перед­ней Азии, если бы оно было взято во всей своей целости, совсем своим религиозным рве­нием и самой тесной моральной связью, все же благодаря географическим условиям тер­ритории, которую оно занимает, не могло бы выдержать с успехом коллективной войны против европейских держав. Обширные пу­стыни, безводные пространства разделяют эти области Азии на отдельные страны, не имею­щие путей сообщения одна с другой; что ка­сается до внешнего морского пути, он при­надлежит флотам Западной Европы. Глубо­кия выемки приморской страны отделяют вдвойне туземные населения друг от друга, дозволяя в то же время европейским кора­блям проникать внутрь страны; даже посред­ством её двух главных рек, Евфрата и Тигра, Передняя Азия находится, так ска­зать, перерезанной на две половины с стра­тегической точки зрения; в самом начале речного пути, у русского Закавказья, между двумя половинами мусульманской Азии, суще­ствует единственный узкий перешеек гори стых владений.
В политическом отношении панисламизм гораздо менее опасен в своей колыбели, не­жели в Индии, где сорок восемь миллионов мусульман связаны между собой общей рели­гией, патриотическими интересами, и на афрп канском материке, где масса мусульман, чи­сленность которых еще неизвестна, но кототорые представляют силу, вследствие геогра­фической группировки, и эта сила несравненно значительнее той, которую последователи Ма­гомета почерпают в увлечении пропагандой.
27
ГЛАВА II.
28
Глава 11
Афганистан.
ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ, ГЕРАТ, КАНДАХАР.
I.
Верхними владениями восточного Афгани­стана, которые граничат на севере со снеж­ными вершинами Гинду-Куша или Индийского Кавказа, Передняя Азия прикасается к этой «Кровле мира», составляющей орологический центр материка, с которой также граничат Индия, Китайская империя и владения обшир­ной России. В этой стране, менее других исследованной на всем материке, подножие плоскогорий, на котором возвышаются гро­мадные вершины, превосходит высотою ве­личайшие вершины Пиренеев, а между тем неподалеку к западу открываются наиболее посещаемые проходы между равнинами Тур­кестана и долиною Инда, благодаря чему Афга­нистан стал так важен в военном отно­шении и еще более того стал играть роль в истории торговли и переселений.
Хотя ни предания, ни легенды не говорят ничего о переходах по горам в древние времена арийских предков, но тем не менее близкое родство, почти тождество религии, обрядов, молитв и сходство языков и циви­лизации на берегах «иранского Семиречья» и «Семиречья индийскаго»-не допускают сомнения в том, что горные проходы между двумя склонами были хорошо известны и ути­лизированы. Походы Александра, затем вла­дения греческих государств, простиравшихся от Бактрианы до покатостей снежных гор и, может быть, до самого сердца Индии, сбли­зили вновь оба конца арийского мира через проходы Гинду-Куша; затем буддистские мис­сионеры, а вероятно также и вооруженные проповедники выбрали эти самые проходы, чтобы поставить Индию в сношения с зе­млями южной Азии и крайнего Востока. Гигант­ские изображения, высеченные с незапамят­ных времен на Бамианских скалах, ви­дели проходившими перед ними множество походов военных, религиозных, или торго­вых, которые имели весьма важные резуль­таты в истории мира. Монголы, турки, персы проложили эти дороги по азиатским верши­нам, а теперь русские и англичане, одни- расположившись лагерем в равнинах Оксуса, а другие-в укрепленном полукружии, в ко­
тором Пешавер занимает центр,-ожи­дают, в чем сильно убеждены туземцы, сигнала штурма и сражений. В этом месте ширина плоскогорья, которое отделяет долину Инда от покатостей, обращенных к Тур­кестану, не превышает ЗОО километров. Кабул, который английские войска завоевы­вали уже три раза, находится на расстоянии только ста километров от возвышенного по­рога, где начинается северный склон, кото­рому смело можно дать (не греша против гео­графии) название «русского склона»; англий­ские пушки и московские послы переступили уже за границу Бамиана. На северо-западе Афганистана, между Первом и Гератом, есть пространство, где верхушка исчезает почти совсем, где наступающие армии не встретили бы ни малейшего препятствия. До­статочно было бы нескольких дней работы неболыпого числа рабочих, чтобы сделать такую дорогу, по которой можно было бы проехать в катере с берегов Каспийского моря до Кандахара ‘).
В целом Афганистан может быть рассматриваем как страна проходная: это тот гористый Roh, о котором упоминали древние авторы, подразумевая страну, находившуюся между Бураном, Ираном и Индом * 2). Со­ставляя восточное продолжение Иранского пло­скогорья, он разделяет два очага цивилиза­ции: Индию и бассейн Евфрата, и главное зна­чение его в том, что он является дорогою, соединяющею две страны. Возникшие там го­рода, в плодородных долинах, посреди оази­сов, при входе в ущелья приобрели истори­ческую важность благодаря их стратегиче­скому значению и тем выгодам, которые они представляют для армий на случай обороны отдаленных владений. Таким образом Ге­рат, Кандахар, Газни, Кабул часто назы­ваются «ключами Индии». С самой глубокой древности, говорит, в 1602, историограф А кбари,Кабул и Кандахар считаются дверьми Инду стана: через одну из них мб5кно войдти в Туран, а через другую в Иран; и если эти местности хорошо охраняемы, тогда об­
9 Lessar; - Н. Rawlinson, „Proceedings of the Geographical Society", 1883.
2) Rawerty, „Notes on Afghanistan and part of Baluchistan".
29 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ,
ширная Индийская империя защищена от чу­жеземных вторжений *).
Однакож, несмотря на войны, которые так часто происходили в стране, несмотря на усилия многочисленных исследователей, из которых некоторые погибли в этом деле, как напр., двое Конолли, Лорд, Форбес, Борнс, Афганистан далеко еще не исследован вполне. Многие маршруты, тща­тельно изученные офицерами передовых отря­дов, долго хранились в величайшей тайне в канцеляриях, а драгоценные карты этих до­рог валяются забытыми в панках; терри­тории, не вошедшие в состав стратегических путей, так и остались неизследованными; большинство путешественников, которым удалось проникнуть в страну, шли по сле­дам, оставленным действующими армиями. Прямая дорога между Кабулом и Гератом через страну Гезарех не была еще пройдена ви одним европейцем. Тщетно пытался ан­гличанин Мак Грегор рискнуть пойти в этом направлении: отвергнутый своим же собственным правительством, он выну­жден был вернуться назад по оффициальному приказу эмира и). Впрочем, чащи лесов и цепи гор, покрывающие подножие плоскогорья, превращают многие области в Афганистане в лабиринт ущелий и долин, населенных дикарями, которые доступ в эти места де­лают опасным для жизни. Кроме различ­ных дорог в Кабуле и Кандахаре и неко­торых стран, пограничных с Индией, на Сулейман-Даге, поверхность страны изобра­жена на картах только приблизительно, бла­годаря маршрутам европейских путешествен­ников и пунктам, которыми они определили астрономическое положение, главным образом вблизи границ Персии и Индии. Что касается до населения, то оно не может быть исчислено по точным документам: единственная пере­пись семей, которая когда-либо происходила, относится ко временам Надир-Шаха, кото­рый хотел узнать цену своей победы при сборе податей и при наборе рекрут. Иа осно­вании этого краткого перечня, составленного полтора столетия тому назад, определяют еще и теперь, несмотря на бывшие войны, на помеси племен, на переселения, что такое-то, пли такое племя состоит из стольких-то сотен или тысяч семей 3). Ныне путеше­ственники расходятся во мнениях на целую треть пли четверть в своих определениях: предполагают, что численность афганцев простирается от 3-х до 5-ти миллионов, кроме жителей Туркестана, находящихся под оффициальным управлением представителей эмира Кабульского.
Ч Abou’l Fazel, А yin Akbary.
2) „Journey through Khorassan in 1875“.
3) Bellew, „R’ces of Afghanistan*.
ГЕРАТ, КАНДАХАР. 30
Поверхность Афганистана Население Плотность
к югу от Гинду-Куша. вероятное. населения.
Квадрата, километ. 638 350. 6145.000 жит. 9,6 жит.
Афганская территория независимо от не­правильностей её политических границ,, представляет собою плоскость, наклонную к юго-западу, от северо-восточного угла Кафи­ристана к болотистой низменности, в кото­рую выливаются воды Гильменда. Два возвы­шенных выступа определяют верхния сто­роны плато: на севере Гинду-Куш и его за­падные продолжения, называемые иногда клас­сическим именем Паропамиза; на востоке- различные цени гор, из которых первое место занимает Сулейман-Дат. Края горът виднеющиеся на плато .между хребтами, слу­жащими границей, разветвляются, принимая различные направления; но по большей части они идут по направлению общей наклонности края, т. е. от северо-востока к юго-западу, и в этом направлении текут реки промежу­точных долин.
Из всех горных цепей Афганистана, наи­более возвышенная и наиболее правильная это та, которая служит продолжением Кара­корума, извиваясь к юго-западу: это-ГиндуКо пли «гора Индусовъ», более известная под названием Гинду-Куша, пли «Убийцы Инду­совъ», названием, которое является жестокой иронией на смертность купцов, погибающих среди её снегов, под ледяными ветрами, пх жажды к ростовщичеству, которым они занимаются среди таджиков и узбеков. Этой же самой царице гор новейшие писатели дали название «Индийского Кавказа», тогда как греки называли ее просто «Рьавказомъ»; они признавали в ней продолжение Ионто-каспийских горных хребтов, и греческие писатели старались льстить Александру, провозглашая его победителем этих гор, через которые не мог перейти Геркулес *)• Многие из арабских писателей называют Гинду-Куш также Билористаном (Вииог, Во1ог)или «Хру­стальной страной», по причине драгоценных камней, которые находят там в значитель­ном количестве 2).
Самая возвышенная часть гребня ГиндуКуша это тот хребет, которым он при­соединяется к Каракоруму, на севере горной долины Язина. В этом месте перерыв почти полный: поднимаясь по долине Мастуджи, дан­нику Инда, по Чптралю, по Кунару и по реке Кабулу, можно без особого труда добраться, через пастбища, прорываемые несколькими откосами, к ущелью или, вернее, к широкой зеленой равнине Барогиля, куда прибрежные жители верхнего Оксуса выводят свой скот.
J) Grigoryev, „Commentaires а la traduction russe de la Geographic de Carl Ritter*.
a) Raverty, „Journal of the Asiatic Society of Bengal*, uov. 1864.
31
ГЛАВА II.- АФГАНИСТАН.
32
По словам одного туземного исследователя, известного под именем «муллы», который перешел чрез гребень этого горного кряжа в 1874 г., поперечник между двумя бассей­нами Пнда и Аму-Дарьи имеет только 3.660 метров высоты. Англичанин Биддульф, ко­торый также прогуливался по цветущим лу­гам Барогиля, говорит, что в этом месте легко проехатьв карете по самой верхушке Азии *)• Громадные вершины находятся не в этой части цоколя Гинду-Куша, но на юге, в той цепи гор, которая берет свое начало на западной оконечности Каракорума и напра­вляется к юго-западу между долиной Мастуджи и реками, которые спускаются на восток к Гильгишу и Инду. Эта боковая цепь гор, иногда называемая «горами Лагора» по ущелью, которое проходит в самой средине её раз­вития, имеет вершины, гораздо более возвы­шенные, нежели собственно Гинду-Куш. Один из её пиков, который тянется на 40 километров к юго-западу от Барогильского поперечника, имеет 6.836 метров в выши­ну; другой, к востоку от Читраля, подни­мается на 5.760 метров и еще более возвы­шенным хребтом присоединяется к восточ­ному массиву, высшая точка которого, еще не имеющая никакого названия, превышает 5.910 метров: выше вершины Эльборуса-исполина Кавказа * 2).
Протягиваясь к западу, затем к югозападу, Гинду-Куш выпрямляется мало-по­малу и кажется еще более громадным, так как верхний Оксус спускается вниз более чем на тысячу метров, простираясь вдоль подошвы северной части горного хребта. Див­ная гора, которая, если смотреть с Мастуджи и Читраля, занимает с своими лучезарными пирамидами и исполинскими передними горами целую сторону горизонта, поднимается более чем на 7.500 футов над южным бугром Гинду-Куша: это Тприч, соперник вершин Каракорума 3). Но даже и там, в стране утесов и тумана, человек умудряется про­ложить себе дорогу в течение коротких не­дель лета. Иштирак и Аграм, на севере Читраля, постоянно загромождены снегами, и вьючные животные не могут там пройти; по далее к западу, обогнув массив Тирич, они поднимаются по Нуксану или «Pas du Malheur», которого брешь выше Монблана, и переступают горный хребет на высоте 5.100 футов. Тропинка, поднимающаяся к ущелью, «прорублена во льду и в снегахъ», т. е. сту­пени её приходится прорубать па поверхности ледника. Вероятно также к ледяным про­
*) Douglas Forsyth, „Proceedings of the Geographical Society44, april. 1379
2) Clements Markham, „Proceedings of the Geographical Society44, feb. K79.
3) Biddulpb, „Tribes of the Hindoo Koosh44.
странствам относятся рассказы туземцев на озере Тирпча, окруженного колоннами из бе­лого мрамора. Два других горных прохода еще более на запад, Картаза и Дора, подобно Нуксану. доступны караванам: Дора-наибо­лее удобопроходимый; высота его равняется 4.800 футам Но ту сторону вершины гор­ного хребта, между реками, текущими на юг в Кафиристан, и теми, которые текут на север в Бадакшан и Кундуз, еще не были посещаемы европейскими путешественниками: но между тем известно, что кафиры южного склона водят свои стада по северным по­катостям, а это доказывает, что эта часть горного хребта доступна для исследования.
Горный хребет становится узнаваемым в общих чертах только к западу Апджуманского ущелья. Па пространстве более 100 ки­лометров, горная цепь, расположенная полу­месяцем, имея выпуклость, обращенную к северо-западу, перерезана десятком-двумя ущелий, высота которых различна, от 3.500- 4.500 метров: некоторые из них доступны даже караванам на верблюдах. Между этими ущельями некоторые пользуются исторической известностью: Кавак, первый горный про­ход на западе Анджумана, может быть- тот самый, чрез который проходил Але­ксандр Македонский. Пилигрим Гиуэн-Тзуанг выбрал его для возвращения в Китай, а англичане Уайд и Лорд-для прохода в Индию. Тамерлан перешел горный хребет близ ущелья Таль. Через Шибрский проход, лежащий па восток от Бамиана, часто прохо­дил султан Бабер. Кушанский проход, перерезывающий посредине полумесяц горного хребта, представляет собою наи­более бойкий путь. Гора около 6.000 метров высоты, господствующая над этим проходом и которую одинаково хорошо видно как из Кундуза на севере, так и из Кабула наюге, известна под специальным названием ГиндуКо пли Гинду-Куша; там, по преданию, и хоро­нится исполин легенды, умерщвляющий ин­дусов *). Нигде горный хребет не предста­вляет столь величественного вида, благодаря четырем долинам, окружающим в виде ромбов со всех сторон подошву гор; на севере Сург-аб и Индер-аб, которые со­единяются в общем русле Кундуза или Аксерая; на юге Горбанд и Панджир, идущие на встречу друг другу, чтобы вместе ринуть­ся в реку Кабул. Южный склон имеет почти совершенную правильность: это-на­клонная стена, черная у подошвы и белая у вершины, пересекаемая на различной высоте, сообразно с временами года, горизонтальной
*) Montgomerie, „Havildar’s Journey, Proceedings of the Geographical Society4', 1872.
2) „Asiatic Recherches" IV;-Clements Markham, цити­рованное сочинение-
33 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ,
линией, служащей гранью снегам (). На юге, в долине и в горах зрению представляется еще более поразительный контраст от не­обычайной роскоипп флоры, от обилия кустар-
ГЕРАТ, КАНДАХАР. 34
Обширное треугольное пространство, заклю­чающееся между Гинду -Кушем и горной цепью Л агора, почти сплошь занято юрами, идущими постепенно вниз к юго-западу,

ников и трав на лугах: автор Айна Абкари рассказывает, что там можно встретить до пятидесяти пород тюльпанов.
О Wood, „Journey to the River Okiisu.
Хотя европейским путешественникам уда­лось пока проникнуть только в весьма немногие из этих земель, по тем не менее они могли издали измерить большое число вершин, превышающих 4.000 и 4.500 метров въ
ЗЭ ГЛАВА II.-АФГАНИСТАН. 36
вышину. На севере реки Кабул, некоторые вершины, находящиеся только в 40-а кило­метрах от долины, имеют более 3.000 ме­тров, п их передния горы, прорываемые ме­ханическим способом, продолжаются к югу, чтоб соединиться с Сефид-Кохом; отсюда начинается целый ряд дефилеев и диких ущелий, по которым можно спуститься в рав­нину Кабула, к бассейну Пешавера. Наиболее западные отроги гор отделяются от ГиндуКуша тотчас на востоке Анджуманского ущелья; километрах в ста от юго-запада, горная цепь перерезана на интервалы, соеди­ненные тремя клюзами, откуда вытекают три реки: Панджир, Нарван. Горбанд, которые изливаются в реку Кабул. За этими брешами горы снова начинают возвышаться и образу­ют горную цепь Пагмана, которая становится первым препятствием для путешественни­ков, желающих отправиться прямо из аф­ганской столицы к БамианскОму перевалу. Каменистая дорога, но далеко не тяжелая, но которой надо подняться в верх около 1.500 метров, ведет от Кабула к неровному входу в Унах пли Хонап. образовавшемуся на пространстве почти 8-ми километров, от гранитных выгибов Пагмана; затем она вновь спускается в долину Гильменда, чтоб очутиться на склонах Хаджикака или Ирака, в проходах центрального Гинду-Куша. В 1839 и в 1840 г. англичане перешли Ирак без особого труда с обозами артиллерии *)• Выбор У нахского ущелья для прохода кара­ванов между Индией и долиной Оксуса де­лает понятным, каким образом настоящая столица, Кабул, должна была поместиться в узком бассейне, который она занимает: как город военный и коммерческий, она долж­на была возникнуть в ближайшем соседстве от дороги, по которой проходят армии и транспорты с съестными припасами. Когда проезжая дорога шла через Горбанд, сто­лица была построена в конце трех долин, которые сходятся у равнины Даман-иКоха или у «Подошвы Горы»; там именно нахо­дится главная точка соединения всех дорог, которые проходят по 18-ти ущельям ГиндуКуша: там, без сомнения, был и город, построенный Александром, Alexandria ad Caucasum, как раз в месте разветвления дорог Бактрианы * 2). Ни один город не имел лучшего положения с точки зрения стра­тегической и коммерческой и не занимал бо­лее завидного положения в отношении плодо­родия окружающей почвы, обилия вод, ярко; сти растительности и красоты горизонта. Эта равнина, самая обширная во всей северо-во­сточной части Афганистана, находится, правда,
Э Kave, „Proceedings of the Geographical Society", april 1879.
2) A. Cunningham, „Ancient Geography of India".
на средней высоте 2.000 метров, но под одной широтой с Кипром, Критом, Ораном и Тайгером. Растительность там умеренного пояса; чинары окаймляют площади; абрико­совые и другие фруктовые деревья тех же пород, как в южной Европе, окружают деревни; тутовые деревья п виноградники по­крывают нижние склоны, расположенные тер­расами; зелень лугов, поля, засеянные хле­бом и табаком, и яркая пестрота садовой ра­стительности представляют резкий контраст с темным пли желтоватым цветом камени­стых утесов и ст ослепительной белизной вершин дальнего Гинду-Куша и передних гор. На восточной оконечности амфитеатра Даман-п-Коха, у подошвы вершин, изве­стных под общим названием Когистана, или «Страны Горъ», п неподалеку от реки Панджир, находится небольшая пустыня, на­зываемая Рей-Руан, или «Сыпучий Песокъ». В том месте, где кучи кремнистых частиц приростают к скалам, под углом около 45-ти градусов, песок, поднимаемый вет­ром, п падающий обратно в трещины камней, издает звук, подобный далекому звуку бара­бана, аккомпанируемому арийской музыкой, по­хожей на арфу Древние писатели говорят, что на этом месте погребены павшие воины, п звуки их музыки продолжают раздаваться под землей.
К западу, где начпнается понижение ГиндуКуша и излом почвы, который принимает дорога из Индии в Бактриану через ущелья Прака, Хаджикака и Бамианский проход, го­ристая страна, в которой начинается горный хребет, имеет около 200 километров в ши­рину и состоит из параллельных горных хребтов весьма скалистых, гребни которых идут по прямой линии большею частью по на­правлению от востока к западу. Эти горы, охраняемые монгольскими племенами гезарех, весьма мало известны; они, так сказать, от­брасываются на задний план исполинской го­рой Кох-п-Баба, которая стоит почти изо­лированной на севере высокой долины Гиль­менда. Самый высокий пик, известный специ­ально под названием «Отца Горъ», иирпмененным к общему массиву, достигает 5.486 метров, и его белая пирамида. лежащая на неправильном кубе черных утесов, господ­ствует непосредственно на западе над про­ходом Хаджикака. Другая вершина, пирамида которой занимает центр горной цепи, дости­гает вышины более 5.000 метров. Может быть, на западной стороне последний, постоян­но покрытый снегом пик различных сме­шанных горных хребтов, известных под общим названием Пароиамизада, - возвы-
’) Wood, „Journey to the Source of the river Oxus";- Masson, „Various Journeys in Balochistan. Afghanistan, the Panjab and Kalat".
/
37 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ,
шенность, продолжающаяся от востока к за­паду между источниками Мург-аба и верхнего течения Гери-руда, носит название Сефпдъе’оха или «Белой Горы». Феррье, который про­ходил там в половине июля, утверждает, что снег «покрывает постоянно высокие вер­шины» *). Долины, в которых растут сосны и дубы, в перемежку с барбарисовыми и другими кустарниками, разделяют передния горы: с высоты вершин видны серебристые скатерти рек, блистающие посреди зелени, лугов, испещренные черными точками пала­ток кочевников. На севере тянется другая цепь гор, равно восточная в смысле её на­правления от востока к западу; это Трибандъи-Туркестан, южный оплот равнина, Оксуса.
Расширяясь к западу, Сефид-Кох посте­пенно понижается: к северо-востоку Герата, дорога из Маймене проходит по ущелью Мазрет-и-Баба (Karrel-i-Baba), где снег ле­жит только от декабря месяца до конца ап­реля 2). За Сефид-Кохом нет более ни од­ной горной цепи, встречается только холмистая почва; чтоб пройти из равнины Мург-аба в Герат чрез ущелье Тешмех-зеб или чрез ущелье Комбу, придется подняться около 300 метров. От этого горного хребта, изве­стного под названием Баркхута, можно спу­ститься в долину Гери-руда. не встречая пре­пятствий со стороны почвы 3). В этом месте высота горельефа увеличивается только на одну треть против высоты плато, на котором он лежит. Горная цепь, которая присоеди­няется к массиву Кох-и-Баба, и которая рас­ширяется от востока к западу, параллельно Сефид-Коху, от которого ее разделяет до­лина Гери-руда,-менее высока, нежели «Бе­лая гора» и обязана своим названием ЗиахъКоха. или «Черной горы», темному цвету сво­их утесов, изредка покрытых снегом. Но она выдерживает более однообразно свой ха­рактер горной цепи: к югу от Герата она образует раздельный горный хребет между двумя склонами Азии, и самая краткая дорога, соединяющая Герат с бассейном Гильменда, проходит по вершине хребта на высоте 2.000 метров. Западное продолжение Зиах-Коха соединяется с горами северного Ирана по­средством пирамидальной горы Зианг-и-Ток тер, тогда как на юге страны Гур-слово синоним Когистана (Kouhistan), Джебеля или страны гор,-оно перерезано реками в бесчисленные разветвления, которые направляют­ся большею частью к юго-западу и кончаются в пустыне изрезанными мысами, подобно
9 „Voyage en Perse, dans 1’Afghanistan, ]e B61outchistan et le Turkestan44.
3) Grodekov, „Bulletin de la Societe de Geographic de Paris44, aout 1880.
3) Lessar, „Proceedings of the Geographical Society", jan. 1883.
ГЕРАТ, КАНДАХАР. 38
тем, о которые ударяются морские волны. Но в центре этой страны гор, к которой еще не направлялись путешественники, высится вершина, по всей вероятности вулканического происхождения, судя по форме конуса и по мно­жеству горячих источников, бьющих у её подошвы, называемая Чалап-далан, о кото­рой Феррье говорит, как «о самой высокой горной вершине во всем мире». В половине июля путешественник видел эту гору, покры­тую снегом на большом пространстве, под верхушкой пирамиды. её громадные отроги, покрытые лесами и пастбищами, тянутся по обширной территории, усеянной деревнями и палатками кочевников. Эта страна предста­вляется одною из главных провинций Афга­нистана по богатству и разнообразию минера­лов: там находятся и золотые руды, никем не эксплоатируемые, п серебро, и медь,, и же­лезо, и свинец, и сера, и уголь, рубины п изумруды ,)-
«Белая Гора» Паропамизада не единствен­ная, которая носит это название: другой Се­фид-Кох, если не более высокий и не более значительный по своему горельефу, но зато несравненно более известный в военной истории Азии, находится в северо-восточной части Афганистана, на юге лесных просек, чрез которые река Кабул течет в равнины Пенджаба; его афганское название - СтенъГур, тоже значащее Сефид-Кох. Собствен­но Сефид-Кох, без его западных протя­жений, тянется от востока к западу па про­странстве около 200 километров, и почти 'на всем этом пространстве высота его превы­шает 3.800 метров. Самая высокая вершина, сохранившая свое санскритское название Сикарам, достигает 4.761 метра, а далее к востоку другая вершина Керапра, её сопер­ник по высоте и величию форм. Несмотря на свое название, Сефид-Кох покрыт сне­гом не во все времена, года; с августа по январь белые полосы виднеются разве только в нескольких оврагах, куда не проникает ни солнце, ни ветер. Но хотя ниже по высоте других горных хребтов Афганистана, во­сточный Сефид-Кох, по всей вероятности, наиболее важный из них по грандиозности представляемых им пейзажей, благодаря рытвинам почвы, происшедшим от дождег вых потоков, которые очистили подошву гор со стороны востока и позволяют любоваться бесподобным видом нагромоздившихся друг над другом вершин. Эта часть Афганистана была пройдена во всех направлениях путе­шественниками и английскими офицерами; уже в 1879 г. они поднялись на шесть пиков главного хребта, в том числе и на господ-
ѵ
Ч Ferrier, цитированное сочинение.
39
ГЛАВА II.- АФГАНИСТАН.
40
ствуюиную вершину *). Сефид-Кох находится по ту сторону «научной границы», намечен­ной недавно англичанами, затем оставленной афганским племенам: места, предназначен­ные для лагерей и для санаторий (санитарных станций), обозначены на картах вблизи гор­ных проходов, проточных вод и тенистых склонов.
На западной оконечности Сефид-Кох раз­брасывает к северу целый веер холмов, которые идут навстречу возвышенностям, принадлежащим к системе Гинду-Куша: клюзы (cluses) реки Кабула составляют един­ственный перерыв между противоположными скалами. Самая возвышенная из гор, отде­лившихся от Сефид-Коха,-это горный хре­бет Каркача, верхний массив которого, близ реки Кабула, принимает название Зиах-Коха или «Черной горы», вследствие контраста с снежными вершинами большего хребта. Чрез Каркач проходит ущелье того же названия (2.400 метров), а далее на север чрез про­ход пли котал, менее возвышенный, нахо­дится Джагдалакское ущелье. Название это до сих пор звучит похоронным звуком в ушах англичан, потому что там и в неко­тором расстоянии на восток, близ Гандамака, были умерщвлены афганцами, в 1842 г., последние оставшиеся в живых англичане гарнизона, бежавшего пз Кабула а). Все горные проходы, находящиеся на западе: Латабанд, Хафт Котал, проход Малого Ка­була или Khourd-Kal oul, равно напоминаютъ' о военных подвигах, победах или пораже­ниях англичан в продолжение их троекрат­ных нашествий на Афганистан. Дорога, ко­торая идет вдоль южного хребта Сефид-Коха, получила также важное значение с стратеги­ческой точки ^зрения, и» во время последней войны названия Пейвар-Котал, открытый проход на юге Спкарама, и Шутар-Гордан, «Шея верблюда», на юго-западном краю «Белой горы», упоминались весьма часто. На­конец на востоке хребта последние мысы, ко­торых крутые утесы внедряются в равнине Пешавера, окружены другими ущельями, где человеческая кровь часто окрашивала воды маленьких водопадов.
Самое знаменитое из этих ущелий-Хайберское, в 53 килом. длиною; минуя устья ре­ки Кабула, оно извивается змеей на юге, затем на западе горы Тартара (2.072 метра), и до­гоняет реку против Лалпура, в 65-ти ки­лометрах от верховьев раввины. Крепости, пз которых одни еще уцелевшие, а другие в развалинах, высятся на скалах, идущих вдоль дороги; другие памяти ики, stoupas, гроб *
О Gerald Martin, „Proceedings of the Geographical Society", oct 1879.
2) Lady Sale, „А. Journal of the Disasters in Afgha­nistan 1841 - 1842.
ницы и обломки зданий, свидетельствуют, что не одни победители утилизировали этот про­ход: буддистские миссионеры шли по этой до­роге, а после них также Махмуд Газневидъг Бабер, Акбар, Надир, Ахмеди-шах и ан­глийские генералы. Акбари построил там до­рогу, удобную для повозок. Ущелье, взятое Александром, по которому, кажется, прошли первые покорители Индии,-одно из тех, которые проходят на севере реки Кабула, в стране юзуфзаев *). Между двумя сериями преград, образовавшихся от передних гор Сефид-Коха, на востоке и на западе горнагохребта,-склоны, которые идут от гребня горы к реке Кабулу, несравненно правильнее и кончают тем, что теряются в полях Нангнахара, или «Девяти Рекъ» ?),-по сло­вам других этимологов, «Девяти Монасты­рей» * 3). Не много стран столь богатых и роскошных, как этот бассейн с сотней деревень, окруженных садами, виноградни­ками и темной занавесью кипарисов; там и сям виднеются вершины снегового амфите­атра. Здесь, равно как и в испанской Аме­рике, склоны плато разделяются туземцами на tierra caliente и на tierra fria, сообразно их климату и произведениям; точно также бассейн Нангнахара называется Жермзиль или «Теплый край», а высокие террасы при­надлежат к Сердзилю или к «Холодному краю» 4).
Южные отроги Сефид-Коха могут быть рассматриваемы в их целом, как внеш­ния ступени афганского плато. Каждая из последующих террас отделяется от предъ­идущей пограничной горной цепью, служащею границей, менее возвышенной над западной базой, чем над противуположной. Чтобы подняться но берегам Инда во внутренния зе­леные равнины, надо взобраться по несколь­ким отрогам, отделенным друг от друга террасами неровной ширины. Горная цепь, ко­торую, обыкновенно, называют западным. Сулейман-Дагом, может считаться самою высокою, по крайней мере, по своим изоли­рованным пикам, которых не измерял еще ни один путешественник. На юге от прохода Шутар-Гардан, отделяющего его от Сефид-Коха, горная цепь направляется без особенных изменений к Белуджистану и образует наружную стену плато; на западе тянутся пустыни Katchi-Gandava, древний за­лив, промытый в глубине гор. Западный Сулейман-Даг служит раздельным гор­
*) Raverty, „Notes of Afghanistan and some parts of Baluchistan".
Wood, „Journey to the river Oxus, commente par Jule“.
3) Bellew, „Races of Afghanistan14.
4) Clements Markham, „Proceedings of the Geographi­cal Society", I, 1879.
ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ, ГЕРАТ, КАНДАХАР.
42
ным хребтом между реками, изливающимися в Инд, и теми, которые текут к внутрен­ним бассейнам плато; он устанавливает также и политическую границу: племена, жп-
пограничную черту с своими стадами. Другая горная цепь, центральный Сулейман, или «Гора Пукту», па большинстве карт зна­чится, как продолжение отрога, отделивша-

вуиция на восточной стороне его хребта, не признают, по обыкновению, совсем своим сюзереном Кабульского эмира; они кочуют по стране в полной независимости, пли же платят временные подати, когда переходят География Реклю, т. IX.
гося от Сефид-Коха у его громадной вер­шины, Спкарама, и который пересекает до­рогу Пейвар-Котала; но неизвестно досто­верно, правильно ли ов продолжается: ту­земцы, проходившие по стране, видели только
31
43
ГЛАВА II. - АФГАНИСТАН.
44
одно гористое плато, без признаков хреб­та ‘). Наконец, на востоке, различные гряды гор, не считая отделившихся массивов, иду­щих к Инду, известны под названием вос­точного Сулейман-Дага или Мвхтар-Сулеймана; хотя и перерезываемые на множество кряжей Курамом, Тохти, Гомулом, Зобом и другими реками, возникшими на западных горах, тем не менее они составляют орологическую систему, замечательную по своему единству. Лесистые склоны редки на крутиз­нах скал, обращенных к Ивдустану; ко­гда скалы освещает солнце, они блестят, как горящие уголья; в их страшных ущель­ях, жар, отражаемый белыми, красными, желтоватыми откосами, становится нестерпи­мым. Во многих долинах, деревни кажутся смешавшимися с окружающими камнями; вид­ны только одни обломки, среди которых там и сям растут несколько тощих терновыхкустарников.
Различные боковые горные хребты системы песчаника или известняка почти одинаково параллельны: идут по прямой линии от се­вера к югу, или от северо-востока к югозападу, все они имеют покатость, обращен­ную к плато, тогда как со стороны Индии скаты утесисты. Во многих местах нельзя и пытаться взобраться на верх: на юге Гомульского ущелья насчитывают до семи подоб­ных параллельно-идущих гряд; еще южнее, где протекает река Сури, число непрерыв­ных горных хребтов достигает двенадцати, расположенных в шахматном порядке * 2). Западные гряды гор, наиболее возвышенные и видимые из равнин Инда через другие кряжи, называются иногда афганцами Кох-иЗиах (Зиах-Кох) или «Черной горой», тог­да как нижния гряды той же системы имену­ются Кох-и-Зурк (Зурк-Кох) пли «Крас­ная гора». В промежутках горные хребты перерезаны клюзами или дарахами с верти­кальными стенами, в глубине которых во время дождливого сезона текут бурные по­токи; расположение гор дает их течению вид порванной линии, части которой сходятся под прямым углом 3). Гора наиболее высо­кая восточного Сулейман-Дага (3.560 ме­тров), Пиргуль или «Голубой святой», господ­ствует над массивами, расположенными на севере Гомульского горного прохода. Самая знаменитая горная группа, которой дают спе­циальное название «Соломонова трона»,-Тахтъи-Сулейман, двойную вершину которой видно из равнины, возвышается на двух оконеч­ностях горного хребта, длиною в 8 киломе­тров. Северная вершина, которая и есть са-
Ч Raverty, „Notes of Afghanistan and some parts of Baluchistan*.
*) Raverty, цитированное сочинение.
3) Walker, „Journal of the Geographical Society*, 1862.
мая высокая l), принадлежит к числу тех многочисленных вершин, на которой, будто бы, остановился Ноев ковчег; ниша, нахо­дящаяся в скале, близ группы камней, ко­торая пользуется уважением наравне с хра­мом, и есть тот «тронъ», куда садился Со­ломон, чтобы созерцать громадную пучину мира. В южной части хребта, Сулейман-Даг утрачивает свою необыкновенную правиль­ность и представляется на юго-западе СаккиСарвара не иначе, как под видом плато из гравия или красной глины. Затем горы Сулеймана резко перерезываются на юге, и целостность системы восстановляется на за­паде, для образования массива Гандари, кото­рый походит, с своимп разнородными гора­ми, на громадное окаменелое чудовище (сто­нога) -). Эта южная часть Сулейман-Дага бы­ла недавно исследована английскими офицера­ми, и там найдено множество горных долин, постепенно спускающихся с плато к водным пространствам и на полу-возвышенности ко­торых имеются леса, хорошо орошенные поля, населенные деревни. Одна из этих до­лин, Вораи, спускающаяся на восток к устью Инда и Сетледжа, кажется, сделается, в недалеком будущем, благодаря удобству своих скатов, главной дорогой из Мультана к афганскому плато.
На западе боковые равнины горы Соломона, весь угол плато, заключающийся между больши­ми северными и восточными горами, занят гор­ными кряжами высоты легко достижимой, не превышая их цоколь более шести или восьми сот метров. Кроме главного хребта, эти горы однообразно тянутся по одной линии от се­веро-востока к юго-западу и постепенно спу­скаются вниз по мере удаления от их ис­ходной точки. Главный хребт между Гиль­мендом и Тарпаном называется Гуль-Кох или «Голубая гора», вследствие множества яр­ких цветов, покрывающих склоны. На се­вере Газни находится ущелье Чёр-Дахан или «Львиная пасть», через которое можно пройти в Лагорскую долину и в Кабул. Там горы достигают 2.750 метров, тогда как над Кандахарской равниной вершины не достигают и 2.000 метров: большинство из них лежат выше обыкновенного уровня не более как на триста или четыреста ме­тров. Но от этого они ни мало не утрачи­вают своей красоты, благодаря необыкновен­ной правильности их профиля, резкой форме контуров и поразительному контрасту, пред­ставляемому зеленой равниной с её лучезар­ными скалами. Некоторые массивы резко очер­чивают мысы, поднимаясь гораздо выше над окружающими горами: таков на северо-вос­
*) 3.444 метра по Валыпру и 3.343 по другим.
2) Raverty, цитированное сочинение.
45
ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ, ГЕРАТ, КАНДАХАР.
45
токе Кандахара пик Канд, почти всегда покрытый снегом; такой же точно пик на­ходится близ Гиризка, называемый ШахъМансур, известковые зубцы которого превы­шают три тысячи метров. На востоке Фа­раха, юго-западный угол всей орологической системы Афганистана образовался чрез КохъПандж-Ангушт или «Гору Пяти Пальцевъ», Пентодактиль («Pento dactyle»), подобно Тайгету Пелопонезскому.
На юге Кандахарской равнины, другие гор­ные хребты, присоединяясь к главной верши­не западного Сулейман-Дага, становятся вновь значительно выше и образуют со стороны Бе­луджистана двойной оплот границы, которую англичане постарались не покидать: выводя свои войска из города Кандахара, они тем не менее оставили свой авангард на господ­ствующих позициях. Хребет Гваджа-Амран, северная стена, черные шиферные бока которой представляют в течение более полу­года полнейший контраст с белизной снегов, покрывающих горы,-пересекается знамени­тым Коджакским ущельем, вышиной в 2.28.6 метров: чрез пего всегда проходили английские войска; но план будущей железной дороги, проходя по. западной стороне хребта, захватывает также и ущелье Гваджа, гораздо менее возвышенное. По ту сторону, горы те­ряются в стране Шоравак, на западе земель, исследованных в последнее время англий­скими офицерами и'). Южные горы, хотя и менее высоки, по проходы в них удобнее. Пик Такату с двойной вершиной, господ­ствующий над дорогой с восточной стороны, превышает 3.650 метров. Между двумя сте­нами гор простирается плодородный бассейн Паханг, неверно называемый Пишинским,- территория, имеющая весьма важное военное значение, благодаря обильному снабжению про­виантом, доставляемым гарнизонам и дей­ствующей армии: именно там, на берегу Ка­нар-Лора с солоноватой водой, оффициально начертана граница Белуджистана.
За исключением рек, берущих начало на склонах Гинду-Куша и восточного СефидъКоха, все те, которые протекают по земле Афганистана теряются в закрытых бассей­нах, или же испаряются в песках ранее достижения реки, которая могла бы привести их к морю. Река Кабул, как известно, со­бирает почти все воды гористой страны се­веро-востока; вероятно, она одна катит та­кую же огромную массу воды, как все потоки, вместе взятые, афганской территории. Кофес, Кофан или Кабул, долина которого служила проходной дорогой для всех покорителей Ин­дии, берет свое начало у подошвы гор Пагх-
ман; затем у самого города, от которого река Кабул и получила свое настоящее на­звание, она соединяется с многоводной рекой Лагором, частью питаемой потоками, текущи­ми с гор Газни. Ниже течет Панджир, образовавшийся из множества вод от сне­гов Гинду-Куша, изливающихся в равнину Даман-и-Коха. У самого низовья реки, не столь многоводные потоки бегут с той и с другой стороны из Нангнахара к югу, из Лакхмана пли Ламгхана к северу для соединения с главной рекой; затем, в нескольких ки­лометрах от низовья Джалалабада, могучий Кунар вырывается из узкого ущелья па встречу реке Кабулу, которого он, может быть,.удвоивает объем; прибрежные жители считают его главной рекой: это-та же река, которая берет начало в Варогиле под име­нем Мастуджи и которая затем принимает название Читраля и Камаха. Понятно, что этот стремительный поток переменяет названия, потому что в различных местах его тече­ния путешественники вынуждены, чтобы по­пасть из одного конца долины в другой, сде­лать длинный обход по горам; так, чтобы из Читраля войти в деревню Асмар, на се­вере которой журчит громадный водопад, не­обходимо взобраться на склон! Лагора, прой­ти ущелье в 4.200 метров, спуститься в до­лину Панджкора, затем достигнуть другого горного прохода в 3.000 метров высотой. В этой стране гор, равно как в Кашмире и Гималаях, чрез потоки пробираются по мо­стам, сплетенным из лиан и ивовых по­бегов; но чтобы перейти чрез большие ре­ки, каковы Кунар и Сват, приходится при­бегать к другим средствам, как при пере­ходе чрез реки Пенджаба1). Последняя река, имеющая некоторое значение, впадающая в реки Кабул и Сват, образовавшаяся из рек того же имени Панджкора; ей часто дают название Ланди-Зинд или «Маленького Инда», в отличие от Абу-Зинда или «Боль­шего Инда». В английской провинции Пенд­жабе сливаются реки Свата и Инда, удален­ные от берегов тысячами ирригационных каналов. Хотя Кабул орошает всю равни­ну Пешавера, он кажется ничуть не меньше Зинда, когда соединяется с этою рекой у вер­ховьев Аттока.
На юге Сефид-Коха, Курам, питаемый тающими снегами билее половины года, есть единственная река, количество воды которой не поглощается песком русла, а достигает Инда; все остальные реки, берущие свое на­чало в склонах гор Сулеймана, окончатель­но высохли или же исчерпаны земледельцами раньше, чем успевают достигнуть вышеозна­
О Biddulph, „Proceedings of the Geographical Society", 1) Masson, „Various Journeys in Balochistan, Afghaapril 1880. nistanu, etc.
*
47
• ГЛАВА II.-АФГАНИСТАН.
48
ченной реки. Так напр. Гомул, бассейн ко­торого, по словам Валькера, занимает не менее 33.000 квадр. километров, и который в период наводнений изливает иногда в равнину водяную плоскость в 16 километров шириной,-эта же самая река не имеет ни одной капли воды во время засухи. В другой части афганской земли, в стране туркмен, реки Кульм, Балкх, Сирипуль, Маймене также исчезают по дороге к Оксусу. Даже Мург-аб, возникший на северных склонах Пароиамизада, разветвляется, затем исчезает в оазисе Мерва, окруженный с трех сто­рон громадными пустынями. Гери-Руд или «река Герата» отличается большим протяже­нием: беря свое начало между Белой и Чер­ной горами, она течет сначала на юго-запад и запад, затем, ударившись о горы Персии, вновь направляется к северу, чтобы пробрать­ся в равнины Туркестана и исчезнуть в пес­ках под именем Теджена. Она не достигает более этих равнин, где находилось огромное озеро, ныне высохшее '), почва которого вы­ше уровня Каспийского моря. Туземцы рассказывали Феррье, что ранее конца восемнад­цатого столетия течение нижнего Гери-Руда направлялось гораздо правее течения Мургъаба.
Единственный закрытый бассейн, находя­щийся целиком на территории Афганистана, это-бассейн Газни: он занимает простран­ство около 17.000 квадр. километров, по со­ставленным вкратце картам на основании данных, доставленных английскими путеше­ственниками. Главная река бассейна Газни бе­рет начало на южной окраине гор, изливаю­щих свои воды в Инд, посредством Шинца, Логара и Кабула, увеличивает многочи­сленные притоки и, управляемая плотиной- Банд-и-Султан или «Плотина Султана», ко­торую приказал устроить Махмуд Газневид,-она направляется к югу и к юго-за­паду, как бы для того< чтобы соединиться с данниками Гильменда. Но. протекая по рав­нинам, где выпадают дожди, она мало-по-малу ослабевает и исчезает на 2.150 метрах высоты в озере с изменяющимся уровнем, который, сообразно с временами года, возвы­шается над окружающими болотами, или же удаляется совсем в центральную впадину плоскогорья. Это озеро-Аб-Истада или, как его называют кочевники Гильзаи, «Спящая вода»; глубина его в центре едва достигает 4-х метров. Сосредоточение частиц щелоч­ной соли в бассейне придает необыкновен­ную горечь воде; так напр. рыбы, заносимые пресными водами, умирают при входе в устье, и берега покрыты сплошь их остатками.
4) Lessar;-Н. Rawlinson, „Proceedings of the Geogra­phical Society14, jan. 1883.
По рассказам туземцев, переданным англий­ским исследователям Сулеймана, озеро вы­ливалось в 1878 г. через плотину на холмы, находящиеся на склонах Гильменда. Как и во всех других бассейнах, солоноватость воды в озере приписывается недостаточной быстроте течения.
Бассейн Гамоена, который, вместе с по­ловиной Афганистана, занимает значительное пространство Персии и Белуджистана, воспро­изводит в большом объеме явления АбъИстада. Он занимает поверхность около 500.000 квадр. километров, приблизительно равную Франции, и главная река гидрографи­ческой системы, Гильменд имеет более 1.100 километров. Это наиболее многоводная река в Азии между Индом и Тигром; Великие Моголы говорили о ней, что это «был ров, а Кандахар-форт, защищавший их импе­рию со стороны Запада» '). Другие реки в не­сколько сотен километров длины изливаются также в бассейн Гамоена; таковы Руд-иЗабзавар или Харут-руд, Фарах-руд, Каш-руд. Правда, что во время сезона за­сух, эти реки почти иссякают в равнинах и узнаются только по крутым берегам, об­саженным «гребенщиками» (деревья), «не тронь меня» (растение) и крошечными паль­мовыми деревьями. В период дождей они представляют широкия и чрезвычайно бы­стрые реки: иногда караванам, остановившим­ся на берегах Фарах-руда иди Харут-руда, приходилось выжидать по целым неделям, пока наконец они решались на попытку перейдти по ним. Путешественники, прибывшие вечером в деревню, которую они предпола­гали окруженною не иначе, как глинистою землей, пробуждались, к своему изумлению, на острове: дожди, лившие в продолжение ночи на этой ровной поверхности почвы, пре­вращали равнину в озеро без видимых гра­ниц, и, чтобы тронуться в дальнейший путь, необходимо было выжидать, пока водяная пло­скость испарится; сама почва останавливает течение воды в пустыне, поглощая только весьма незначительное количество влажно­сти а).
Гильменд (Гельманд), берущий свое на­чало по крайней мере километрах в 60-ти на запад от Кабула, между Пагхманом и Кох-и.Бабой, прежде всего течет на высо­те 3.500 метров; историческая дорога из Бамиана в Пешавер проходит киломе­трах в двадцати от её источников. Мало исследованный в верхнем течении, Гильменд представляет могучую реку у входа в рав­нину, где он огибает зеленые холмы Замин-
Э Н. Rawlinson, „Proceedings of the Geographical So­ciety april 1879.
*) Nicolas de Khanikow, „Memoires sur la partie me­ridionale de PAsie Centrale44.
49 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛЪ
давара; здесь его берега приходятся на расстоянии 900 метров друг от друга. Даже во время среднего уровня воды, ширина реки превышает ЗОО метров; всадникам, пере­плывающим через нее, вода достигает до стремян; пароходы могли бы ходить по Гиль­менду в продолжение нескольких месяцев *). Едва войдя в равнину, на западе он при­нимает в себя во время половодья свой главный приток Арганд-аб, образовавшийся, в свою очередь, из четырех рек: верх­него Арганд-аба, Тарнака, Аргхезана и До­ри, которые сливаются друг с другом близ Еандахара и, благодаря соединению их до­лин, придают этому городу столь важное торговое значение. Но, имея на всем своем протяжении отводные каналы, эти реки не при­носят значительной прибыли Арганд-абу, который останавливается в 25-ти киломе­трах от своего слияния «Плотиной Тамура», которая и распределяет всю его воду по рав­нине 2); собственно сам Гильменд изливает излишек своих вод в прибрежные каналь­цы. Окруженный с двух сторон, на расстоянии от 1 до 2-х километров, поясом деревень Жермзиль или «Теплый край», он пересекается во всех направлениях канала­ми, содержащими воду для орошения: остатки плотин свидетельствуют о той заботливости, с какою жители края, в былое время весьма населенного, регулировали течение реки, самое название которой нд греческом языке, Аримантос, в переводе значит «Запруженная река» 3). В прежнее время пловучие мосты соединяли оба берега; цитадель Боста, разру­шенная Надир-шахом, господствовала над •одною из этих переправ 4). В настоящее время Гильменд обнаруживается сначала на юге, а затем на западе, и на севере поя­вляется его последний изгиб в 450 киломе­тров, перемещая речные излучины и подмы­вая его берега. Сколько известно, подмывается главным образом крутой правый берег, вследствие песков, наносимых южными ве­трами, которые осаждаются на левом берегу, тем увеличивая пустыню*). Предание гово­рит, что Гильменд, в древности, имел те­чение к юго-западу, по направлению к Циррехскому плоскогорью 6).
Низменная часть Сеистана пли Спстана, изображаемая на большинстве карт в виде
, ГЕРДТ, КАНДАХАР. 50
озера или топи, представляет, почти на всем своем пространстве, безводную равнину. Она не только не представляет никаких препят­ствий для сообщения, но даже гораздо доступнее для прохода, чем окружащие ее земли, пе­ререзанные ирригационными каналами, усеян­ные скалами пли покрытые дюнами; кроме того, она доставляет превосходный корм ло­шадям. Столь легко доступный край может служить лишь чисто-условной границей. Пер­сия завладела наиболее плодородной частью Сеистана, на востоке предполагаемого озера; наиболее посещаемые дороги проходят че­рез низменность, и путешественники узнают ее только благодаря зеленеющей раститель­ности, впрочем, прерываемой во многих ме­стах белыми соляными пластами и сыпучи­ми песками. Только к северу тянется Наизар-море мелкого тростника, совершенно желтого во время засухи; когда пастухи раз­водят огонь, серые облака дыма представля­ют едва заметный контраст с тусклым цветом растительности. Этот тростник, пока он еще не сделался твердым, служит пищей для скота, а впоследствии из него делают цыновки, перегородки в хижинах, различ­ные инструменты и плоты, достаточно удоб­ные для перевозки через болота. К югу от Наизара, рубеж древнего озерного бассейна обозначается там и сям глинистыми бере­гами, в подножие которых ударялись воды; некоторые террасы/резко отрезаны по всему их протяжению, как будто наносный грунт был внезапно смыт убылью вод; они по­крыты соляными растениями, служащими пре­восходным кормом для верблюдов и бара­нов ‘). Холм Кох-и-Гваджа или замок Рустем, который тщетно осаждала армия На­дир-шаха *), высится одиноко среди равнины; но к северу от страны болот, близ гор­ных скатов, стоят несколько скалистых конусов базальтовой формации, подобно «зам­ку» Рустему3). К юго-востоку от обширной низменности Сейтана, теперь высохшей, тя­нется еще другой высохший бассейн Цирех (Год-и-Цирех), покрытый соляною пылью. Все ручьи Белуджистана,которые направляются к этой низменности, иссякают совершенно при выходе из гор. Что сталось с древним озером, можно судить по случаю, бывшему с Мак-Грегором, который бродил в тече­ние двух с половиной суток по берегам этого озера и только после этого нашел от­верстие, из которого просачивалось немножко солоноватой воды4). В общем равнина вы-
9 Ferrier, „Voyages en Perse, dans Г Afghanistan, le B£loutchsitan et le Turkestan44.
’) H. Rawlinson, „Proceedings of the Geographical Society “, april 1879.
3) Burnouf, „Commentaires sur le Ja?na44;-H. Rawlin­son, „Journal of the Geogr. Society44, 1873.
Jacout; Barbier de Meynard, „Dictionnaire de la Perse 44.
B) Grisebach, „Memoirs of the Geological Survey of India14.
6) Goldsmid, „Eastern Persia“.
*) Nicolas de Khanikov, цитированный мемуар.
2) Beresford Lovett, „Eastern Persia44;-Journal of the Geographical Society44, 1874.
3) Leech. „Journal of the Asiatic Society of Bengal44, february, 1844.
4) „Wanderings in Balochistan44.
51
ГЛАВА II.-АФГАНИСТАН.
52
сохшего озера Сеистана или Рустема тянется на 400 километров в длину, параллельно нижнему течению Гильменда. Высота её опре­деляется различно, от 370 до 470 метров; она-наименее возвышенная часть всего Аф­ганистана.
Нынешния озера, известные у персов под названием Гамоена, т. е. «пространства»,- не что иное, как боковые излияния рек, те­кущих в стране вне покатости Сеистана. Последние путешественники показывают нам на своих картах два из этих озер: одно- западное, образуемое Харут-рудом и Фарарудом, и Гамоен восточный, в который изливаются Каш-руд и Гильменд. Впро­чем, эти обширные водяные площади не пе­рестают переменять место, точно так же, как нижния течения рек, которые в них изливаются. Во время половодья, Гильменд и другие реки приносят в изобилии ил и, осаждая его в наиболее низменных местно­стях впадины, которая принимает их, рас­пространяют еще дальше вперед свое раз­литие. В период засухи, напротив, река утра­чивает свою силу настолько, что не может достигнуть розлива озера, не может также из­литься назад, в переполненный водой бас­сейн, и пользуется малейшею брешью в бе­регах, чтоб прорваться снова боковыми пу­тями в равнину. Ирригационные каналы, про­рытые справа и слева главного русла, облег­чают перемену течений. Подобный же ороси­тельный канал сделался главным рукавом Гильменда, но также в свою очередь оста­влен водами и исчезает под сплошными рядами дюн, тогда как совсем незначи­тельный каналец принимает в себя всю мас­су течения. Так, судя по рассказам истори­ков и по описаниям путешественников, ме­стная гидрография не переставала изменяться со времен классической древности. Блужда­ния Гильменда и перемещения Гамоена, кото­рые являются неизбежным последствием этих блужданий, происходят на простран­стве более 150-ти километров в длину и по крайней мере на 80-ти километрах в шири­ну1;. Главным образом у низовья Банд иКочека, близ деревни, лежащей к востоку от Секоха, столицы персидского Сеистана, Гильменд часто изменял свое течение; всюду по равнине попадались следы его прежних русл. До 1830 г. он имел течение к запа­ду и образовал тогда «гамоенъ» близ холма Кох-и-Гваджа; вследствие большего наводне­ния, он оставил это русло, чтоб направиться к северу и разлиться озером в ста кило­метрах к северо-западу от предъидущего бассейна ’). Половодье и наносы ила постоян­
’) Н. Rawlinson, цитированный мемуар.
2) Arthur Conolly, „Journal of the Asiatic Society", № 130.
но вынуждают, таким образом, земледель­цев искусно управлять сетью каналов. В прежнее время главная плотина Гильменда, находившаяся близ Рудбара, на южной вы­пуклости большего изгиба реки, выбрасывала воды в широкий канал, направлявшийся к западу для орошения всей части равнины, про­стирающейся на юг. Этот канал уже не существует, и могучие слои плотины, сложен­ные из громадных кирпичей, почти в квад­ратный метр, сделались бесполезными !). Го­рода и деревни переместились одновременно с каналами; мало стран, где бы встречалось столько руин, при том же представляющих простые груды развалин, между которыми не находится ни одного обломка замечательных памятников. Частое перемещение рек и оро­сительных каналов объясняет противоре­чия путешественников, рассказывающих о Гамоене то как о «пресноводномъ» озере * 2 * *)„ а то как о пространстве солоноватой или силь­но соленой воды. На самом деле, подобная водяная площадь, происшедшая от недавнего наводнения, заключает в себе еще чистуюречную воду, тогда как другая часть навод­ненной равнины, с давних пор неимеющая сообщения с проточною водою, постепенно на­сыщалась солью. Единственная порода рыбы, указанная у Гольдсмита, под названием бар­вена, водится в реках Сеистана3). Водяные птицы: гуси, лебеди и утки покрывают озе­ро такими густыми стаями, что вода становится невидной; от их множества в воздухе темнеет, когда они летят. Ханыков видел одну из таких стай, образовавшую плотный треугольник, более километра в каждую сто­рону. Жители Сеистана узнают заранее, как высока будет вода во время половодья, смотря по высоте, на какой этп птицы вьют гнезда над поверхностью вод озера. Часто целые облака мошек наполняют воздух, и особой породы слепни, ужаление которых весь­ма опасно, с яростью преследуют лошадей,, и так назойливо, что верховых коней всад­ники вынуждены прятать в глубине темныхъконюшен 4).
Афганистан, взятый в целом, весьма слабо орошается и не может сравниваться обилием дождей с странами Западной Евро­пы. Плато, граничащие на востоке с хреб­том Сулейман-Дага, входят, как и Индустан, в область пассатных юго-западных ветров; но воздушные течения, которые за­девают Коканские и Малабарские горы и ко­торые изливают в их долины такое обиль-
Ferrier, „Voyages en Perse, dans 1’Afghanistan" etc.
’) Nicolas de Khanikov, „Memoire sur la partie meri­dionale de 1’Asie fentrale".
3) „Journal of the Geographical Society", 1873.
4) Beresford Lovett, „Journal of the Geographical So­ciety", 1874.
53 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ,
вое количество дождя, напитываются парами, пройдя на всем протяжении над поверхностью Индийского океана, тогда как белуджистан­ские и афганистанские пассаты можно скорее
ГЕРАТ, КАНДАХАР. 51
через два морских рукава-залив Аден и залив Оман. Они приносят весьма незна­чительную дозу влажности, и то только когда морские отливы заставляют их пройти по

назвать континентальными ветрами. Они обра­зуются в экваториальных странах Африки, к югу от берега Сомали, чтоб направиться затем вдоль приморской страны, к северозападу океана, и им едва приходится перейти
всему пространству Индийского океана. Ветры эти почти исключительно оставляют свои снега и дожди на высоких горах северного Афганистана, на обоих Сефид-Кох, Кохъи-Баба и Гпнду-Купи.
55
ГЛАВА II.- АФГАНИСТАН.
56
Итак, хотя афганское плато находится не­подалеку от моря, но лежит в поясе кон­тинентального климата, на пути ветров, на­правляющихся с Верхнего Нила и из Ара­вии: многие пустыни афганской территории имеют одинаковый вид с пустынями Ирана, лежащими также в области сухих ветров. Как и во всех странах с континенталь­ным климатом, крайности температуры пред­ставляют в Афганистане большие и быс­трые колебания. На голых скалах и на гли­нистом грунте верхних плато бывает по­переменно то очень холодно, то очень жарко, и не только во время перехода от зимы к лету, но и от ночи к дню. Так иногда снег выпадает в Кандахаре-«Двери Ин­дии». В Хороссане Герата, близ Кузана, армия Ахмед-Шаха потеряла, говорят, 18.000 человек от стужи в одну ночь. С другой стороны, хотя Газни находится на высоте 2.356 метров, температура возвышается там, как говорят, до 55-ти градусов в тени, и такой жар тем более трудно переносить, что ночью бывает довольно свежо. Так, афганские города Маскат, Аден, Бушир, Дадхар, Сиби, Шикарпур принадлежат к числу таких городов, про которые сложилась поговорка: «Раз ты создал, Аллах, такую огромную печь, то для чего ж тебе нужно было создавать еще ад?» Жар нестерпимый; ино­гда даже умирают от него, именно когда ве­тер вздымает пыль и носит ее вихрем по поверхности плато. Афганистан-одна из тех стран, где эти грозные явления были чаще всего наблюдаемы; в Сеистане горячие южные ветры походили на самум, и расска­зывают про случаи, когда люди задыхались от горячего дуновения этого ветра.
От слишком сильных изменений темпе­ратуры происходит усиление испарения, то от действия жара, то от испускания лучей в чистом воздухе. Вода, и без того составляю­щая редкое явление почти в большей поло­вине Афганистана, убывает таким образом еще быстрее и ее утилизируют с большей экономией. Афганские и персидские земледель­цы весьма искусно строят karez, khariz, kanat или подземные водопроводы,-остроумное под­ражание рекам,-которые текут по галле­реям известковых скал и обнаруживаются в вырытых местами колодцах. Во всех плохо орошенных землях Афганистана встречаются деревни и поселки, которых на­звания напоминают осуществовании этихънеобходимых работ. Эти скрытые реки, пред­охраняемые таким образом от испарения, содержатся большею частью с большою забот­ливостью, потому что от них зависит жизнь целых народов. Между ними есть такия, как напр. Газни, которые имеют от 30 до 40 километров в длину и которые прини­
мают в себя йод землею многочисленные притоки, имея главные свои источники или бассейны в пятьдесят и даже во сто метров глубиною. Вертикальные колодцы, вырытые в некотором расстоянии друг от друга, дозволяют рабочим спускаться в канал, чтоб его прочищать и укреплять его внутрен­ния стены. Вырытая земля, образовавшая бу­горки близ самого входа в канал, показы­вает издалека по склонам холмов протяже­ние подземных ручьевъ
Недостаток воды, а также и холода, сме­няющие томительный зной, и значительная сред­няя высота местности имеют последствием обеднение флоры Афганистана.
Даже в сравнении с суровыми "скалами Пенджаба скалы многих областей СулейманъДага и плато кажутся еще беднее раститель­ностью: в некоторых округах виднеется только один голый камень; немножко зелени встречается в расщелинах, там, где про­сачивается сколько-нибудь влажности между грудами скал. Крошечные пальмы, оливковые и фруктовые деревца растут вокруг хижин, а кипарисы, ивы и тополи растут по бере­гам ручьев. На пространстве, занимающем более половины страны, растительность пока­зывается только в виде зеленого пятна среди местности белесоватой, серой или красноватой от глины или скал. Контраст так велик между голыми скалами гор и оазисами доли­ны, что разбойничьи клады видят в этом промысл Провидения: «у других есть земля, а у нас сила», говорят они* 2).
Но если природа была не особенно щедра к Афганистану в отношении растительности и богатства зелени, зато она наделила там плоды и хлебные зерна каким-то особенным вкусом: соки плодов дистиллируются тем лучше, чем больше растительные соки под­вержены изменениям температуры. Хлебные растения всех родов дают превосходные продукты, равно как и деревья ореховые, аб­рикосовые, персиковые, сливовые, миндаль­ные. Гранатовые деревья, не растущие в Кабуле, отлично процветают в южном Афга­нистане. «Лучшие во всем свете гранаты- произведение Кандахара» 3). Дикий виноград дает сочные, приятные на вкус грозди, ра­стущие на склонах Когистана, до высоты более 2.000 метров. Орешник встречается также и в диком виде, и плоды его весьма ценятся: ни в одной стране, может быть, это дерево не достигает таких размеров; в верхней долине Курамы попадаются ореховыя
О Carl Ritter, „West-Asien44; - O’Donovan, „Merv Oasis44;-Jane Dieulafoy, „Tour du Monde44, 1883.
2) Walker, „Journal of the Geographical Society44, 1862.
3) Ferrier, „Voyages dans la Perse, Г Afghanistan44, etc.
57 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ,
деревья, у которых ствол более 5-тиметров в окружности 9-
Наиболее благоприятными для флоры обла­стями Афганистана являются, несомненно, се­веро-восточные, где воды текут в большем обилии; здесь вся растительность приобретает больше силы и яркости. В долинах ГиндуКуша п Лагори, равно как на склонах Сефпд-Коха, но только на высоте более 2.100 пли 2.150 метров, козы приходят объедать молодые побеги. Взобравшись на такую высоту, .можно подумать, что находишься в центре Гималаи, среди лесов Дальгаузи илп Симлы. Чинары, растущие на соседних террасах Пайварского прохода, имеют более lo-ти ме­тров в обхвате. Взбираясь на горы, прежде всего встречаешь дубы, затем деодар (deo­dar), тисовые деревья, можжевельник, раз­личные породы сосен и пихт: хвойные де­ревья растут на Сефпд-Кохе на высоте 3.350 метров. Выше виднеются только мелкий можжевельник и низкорослые березы, а дальше растут одни лишь травы и карея (Ост-Индское растение), вплоть до границы нижнего слоя вечных снегов, везде, где почва и воздух имеют достаточно влаги, чтоб поддерживать жпзнь растений. По иссле­довании Сулейман-Дага оказалось, что дре­весные породы его однородны с древесными породами Гималаев, тогда как травянистые растения принадлежат к растениям запад­ной области *)• В своей совокупности, флора Афганистана и Гималаи имеет много общего с европейской флорой: в лесах их встре­чаются одни и те же дикия растения, а в са­дах те-же культивированные породы. Сепстан-единственная афганская провинция, где растет фиговое дерево. Миртовое дерево встречается более к северу, в деревнях Анардереха 3).
Фауна Афганистана также но отличается ти­пами, которые бы только ему были свойствен­ны. В низменных долинах, наиболее близ­ких к Пенджабу, водятся животные равнин: леопарды, гиены п шакалы; страны Гинду-Ку­ша, равно как Каракорума, Гималаи и Загималая, наделенные соответствующим клима­том, имеют большею частью фауну Тибета: серн и косуль, коз различных пород, мед­ведей черных и бурных, волков и лисиц; кабаны живут в тростниках Гамоепа; туш­канчик или крыса-кенгуру, подверженная спячке в своей норе с сентября по апрель, встречается во множестве на всех камени­стых пространствах; наконец, в южныхъ
4) Aitchison, „Proceedings of the Geographical Society44, x)ct. 1879.
2) Stewart, „Journal of the Geographical Society44, 1862.
3) N. de Khanikov, „Memoire sur la partio meridionale
ГЕРАТ, КАНДАХАР. 58
равнинах, как напр., в соседних пусты­нях Сеистана и Хороссана, носятся газели, а дикие ослы целыми табунами пробегают че­рез деревни, поднимая за собою столбы пыли. Еще в семнадцатом веке носорог встре­чался в лесах нижнего Афганистана, у вер­ховья Пешавера: Джеханджир охотился па них с своим отцом Акбаром 9Эльфипстон и Равфрти рассказывают, что львы также водятся в южных долинах, но никто из натуралистов их не видел. Бланфор сомневается также и относительно тигра 2). Двугорбые и другие верблюды Сеистана про­славились своею выносливостью, силой и бы­стротою в ходьбе. В некоторых гористых местностях, именно у чар-аймаков, где эти животные не могут служить для перевозки товаров, их держат единственно из-за их шерсти, которая служит для выделки ткани па палатки 3). Овцы Заминдавара и страны аймаков доставляют, может быть, наилучшую шерсть во всей Азии. Афганцы почти не употребляют для езды других ло­шадей, кроме ломовых-ябу. животное с ко­роткими ногами п неуклюжее с виду, но чрез­вычайно выносливое. У некоторых племен, особенно соседних с Гератом, есть прекрас­ные лошади, во все же не могущие сравниваться с превосходными кровными туркменскими ска­кунами, недавно ввезенными в Англию через Тегеран 4). Весьма искусные охотники, аф­ганцы-кочевники имеют также превосходных собак борзых, гончих и лягавых. Подоб­но туркменам и раджпутам, онп занимаются и соколиной охотой, почти совсем заброшен­ной в европейских государствах.Сеистанцы умеют даже дрессировать для охоты гусей и уток 5).
II.
Афганистан не есть название, которое жи­тели страны сами дали земле, лежащей между Индией и Персией: они называют ее Пуктуен-Ква или «Страна Пектанаховъ» и го­ворят на наречии пукто илп пушту. В Индустане пактанахи известны под общим на­званием рогилла или «горцевъ», а чаще всего под именем патанов, которое, по мнению Ласана и других писателей, произошло от пх местного названия; название же «афганцы» происходит, может быть, от санскритского слова асвака (Ass ka), т. е. «всадники»,-на­
*) Raverty, „Notes on Afghanistan and some parts of Balochistan44.
2) «Eastern Persia44, vol, II, „Zoology and Geology44.
3) Ferrier, цитированное сочиненье.
4 i Baker and Gill, „Clouds in the East44.
s) Euan Smith, „Eastern Persia44.
6) Poukhtoun ou Pouchtoun, - во множественном ’akhtanah, Pachtanah,-смотря по паречию.
59
ГЛАВА II. - АФГАНИСТАН.
60
звание, вполне заслуженное ими вследствие во­инственных набегов, которые они совершали по равнинам *)• Известно, что по местному преданию, которому первые английские путе­шественники придавали большее значение, чем оно имело на самом деле, и распростра­нению которого они, может быть, даже содей­ствовали,-афганцы считают себя народом еврейского происхождения и признают своим предком царя Саула пз племени Вениамина. Но подобные предположения, принятые и дру­гими английскими писателями, каковы Raverty, Bellew, Taiboys, Wheeler, не могут иметь серьезного значения в стране, где многие со­всем незначительные князьки возводят свою генеалогию до «Двурогого Скандера», гце це­лые племена ведут свое происхождение от баснословного Рустема, Джемшида, древнего героя персидских эпопей, или от Магомета, пророка Аллаха. Известно, что между афган­цами, равно как и между таджиками и иран­цами, часто встречаются люди с высоким выпуклым лбом, с алчным взглядом, ор­линым носом, толстыми губами и густой бо­родой, похожие на купцов-семптов; и неуди­вительно, что это встречается в стране, ле­жащей на большой дороге военных нашествий между Индией и Передней Азией. В Афгани­стане расы постоянно смешивались, то вслед­ствие переселений, то вследствие завоеваний, или похищений женщин одним племенем у дру­гого. История показывает нам афганцев сперва какъкланы горцев, обитающих на западных границах Индустана, но в то же время завладевших всеми землями, про­стирающимися за пределы их первого оте­чества: с одной стороны вплоть до бассейна Ганга, с другой стороны до Сеистана. Эти племена слились с народами различного про­исхождения, которых язык и название они изменили * 2). Дорн и Пасен думают, что им удалось открыть народ пукту в Пактиисах, упоминаемых, по словам Скилакса, Геродотом и обитавших именно к юго-во­стоку от персов и к западу от бассейна Инда 8); но собственно название Пактиисов нигде не встречается у историков Александ­ра; многочисленные названия народцев, на которых делится афганская нация, были уз­наны в термпнологип санскритских поэм 4 * * *).
Язык пушту принадлежит к арийской семье, а семитические слова, примешанные к его словарю, перешли к нему не от евреев, а от арабов, со времени совращения жите­
лей Иуктуен-Ква в магометанство. Азбука, которую употребляют афганцы, также араб­ская, впрочем совершенно неспособная к передаче звуков индо-европейского языка. Филологи еще не определили с точностью место, которое занимает язык пушту между арийскими языками. Произошел ли он от зендского языка, или же в нем следует ви­деть переходное наречие от наречий персид­ских к наречиям индийской семьи и наи­более приближающееся к этим последним?1). Последнее мнение более общепринято; пушту считается языком, отделившимся еще в глу­бокой древности от общего корня; он, ка­жется, более близок к персидскому языку, чем к индусскому. Жесткий и гортанный, «как будто холодный ветер, спустившийся с высот Гинду-Куша, он заставляет гово­рящих на нем людей держать рот полу­открытымъ»; язык этот слывет наименее благозвучным на всем Востоке: но одной по­говорке, неверно приписываемой Магомету, «это язык ада» 2). Национальная афганская литература совсем не так бедна, как о ней думали еще недавно: она состоит из герои­ческих поэм, любовных песнопений, из ко­торых некоторые были собраны Раверти, нескольких сочинений богословских, юриди­ческих, даже грамматических 3). Пауки пре­подаются на персидском языке, и наиболее любимые писатели, несмотря на различие язы­ков,-иранские поэты. Пактанахи-большие любители пения и музыки: больше всех дру­гих предметов опи покупают флейты в Индустапе 4).
У большинства племен, афганский тип от­личается крепким телосложением и сильной мускулатурой; мужчины сильны, стройны, не­утомимы в ходьбе и хорошие работники. Го­лова у афганцев имеет продолговатую фор­му 8); они отличаются выдающимися скулами, сильно выступающим носом; нижняя губа у них по большей части очень толстая, брови густые, борода и волосы жесткие, почти всегда, черные; тип светло-русый и темно-русый встречается только у горцев Кафиристана иной расы. Западные афганцы, ближайшие к Персии, имеют цвет кожи более светлый, чем афганцы, населяющие восточные области: цвет кожи у них оливковый, тогда как афганцы, соседние с Индостаном, схожие с своими братьями раджпутами, имеют цвет кожи коричневый, переходящий в черный. У всех у них взгляд полный энергии и гор-
Э „Vivien de Saint.-Martin, „Annee G^ographique", 1863.
2) H. Rawlinson, „.Journal of the Geographical Society", 1873.
3) Dorn, „History of the Afghans";-Lassen, „Indische Alterthumskunde";-Henry, ^Etudes Afghanes".
4) Vivien de Saint-Martin, „Etude sur la geographic grecque et latine de 1’Inde".
4) Trumpp, „Grammar of the Pacto".
2) Lassen, цитированное сочинение.
3) „Journal of the Asiatic Society of Bengal". 1854, VI.
Яворский, „Путешествие русскато посольства но
Афганистану*. ,
5) Головная мера: 0,77, по семи измерениям. (Du-
housset, „Etudes sur les populations de la Perse)".
61 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ, ГЕРАТ, КАНДАХАР. 62
дости-признак врожденной храбрости. В чужестранцу», говорит пословица. Женщины сравнении с персами, они кажутся резкими, у афганцев в большом почете, и они ведут даже грубыми, небрежными в одежде. В хозяйство с уменьем и уверенностью. На мирное время, когда людям становятся чуВостоке существует такая поговорка: «поез-

ждыми дурные страсти, которые в них раз­вивает война: жестокость, мстительность, лукавство и жажда грабежа,-афганец госте­приимен, искренен и великодушен: «тот не афганец, кто не откроет своей двери
жай обогащаться в Ин^ию, веселиться ьт Кашмир, а жену бери себе у афганцевъ» 11. Воздержанный и скрытный, пылкий в пред-
’) А. Conollv. «Journey to the North of Indit,*.
63
ГЛАВА IL-АФГАНИСТАН.
64
приятиях, афганец охотно жертвует удо­вольствием для труда; но он не так дешево расстается с своею независимостью, как перс или индус. Несчастия, которых нельзя избежать, он переносит с покорностью, но в то же время энергично защищается от притеснений, только не при дворе, где господ­ствует своенравие и жестокость деспотической власти ')• Большинство английских путеше­ственников жалуются на чрезмерное веролом­ство афганцев; но европейцы, показывавшиеся в стране, приходили туда большею частью повелевать, а потому самое их появление не было ли оскорблением для жителей? Поэтому, нисколько неудивительно, что туземцы, более слабые, чем англичане, почти во всех сра­жениях прибегали к вероломству против ненавистных врагов. Когда в афганцах возбуждена чем-либо ненависть, они преда­ются ей (с необычайным ожесточением и упорством. У магометанских индусов суще­ствует такая пословица: «Да хранит тебя Бог от мести слона, очковой змеи и аф­ганца!».
Различные афганские племена, которые все считают своим предком одного патриарха, составляют множество отдельных республик. Каждое из этих маленьких государств разделяется на кланы и подкланы, заи или кейль, из которых наименьшие состоят из нескольких семейств. Все эти группы имеют одинаковое устройство: самый меньший клан, самый низший кейль имеет своего главу, из­бираемого обыкновенно по праву рождения, а все кланы вместе управляются ханом, назна­чаемым в большинстве случаев 'эмиром афганским; иногда же хан избирается вы­борными от племени. Он не пользуется неогра­ниченной властью: собрание начальников кла­нов, джирга. под председательством хана, решает дела во всех важных обстоятель­ствах; оно одно, руководствуясь обычаями, дает санкцию, которая необходима начальнику клана для приведения в исполнение постано­влений джирги. Весьма редко случается, чтобы племя не признало постановления собрания сво­их старшин: старинный общинный дух го­сподствует еще до сих пор. Сам АхмедъШах, покоритель ( Индии, неограниченный властитель миллионов людей, кишащих в равнине, был в своей стране не более, как первый старшина между другими старшинами, равными ему по праву. Однако, равновесие власти изменяется самым странным обра­зом в группах афганских семей, следуя за тысячью поочередных частных соперни­честв, мщений и войн, от которых почти беспрерывно страдает край. Случается даже
так, что избирается диктатор, которому пре­доставляется неограниченная власть во время опасности; но по окончании смут, этот вла­стелин становится по-прежнему частным человеком, равным по власти со всеми про­чими выборными племени. Часто также соста­вляются временные союзы между несколькими кейлями, и соединенные между собою джирга заключают договор па счет ведения войны пли заключения мира. Находясь даже под властью эмира, хана или джирги, афганец лю­бит считать себя независимым. «Мы все равны», часто повторяют афганцы англий­ским путешественникам; и когда те начи­нают восхвалять монархический образ пра­вления, афганцы говорят: «Мы предпочитаем наши раздоры, предпочитаем наши боевые схватки; пускай льется наша кровь, если это надо, но мы не хотим властелина!» Если ме­стные беспорядки и часто повторяются в Аф­ганистане, то известно также, что племена, живущие вдали от городов, избегают не только чрезмерно гнетущего режима, но также п общих восстаний, которые производят на­роды Передней Азии, подчиненные неограни­ченной власти *).Большинство племен не имело никогда рабов: афганец считает преступлением «продавать людей»; он их убивает, но не порабощает.
Обычай родовой мести все еще держится в Афганистане, и некоторые племена ведут между собой постоянные войны, не из-за ка­кого-либо интереса, или ради достижения какойлибо цели, а единственно из-за «кровавого возмездия». Несмотря на это, часто происхо­дят посредничества между враждующими сто­ронами. Нередко джирга вмешивается в борь­бу семей, и иногда избирается кейль судьей между двумя враждующими группами; в та­ком случае, сторона, признанная виновною, присуждается к выдаче в замужество не­скольких девушек за мужчин оскорблен­ной семьи или племени. Это одна пз глав­ных причин смешения крови между различ­ными афганскими народностями. Обычай го­степриимства также способствует слиянию пле­мен: чужеземные семейства встречают ра­душный прием на территории клана, им раз­даются земли, и их старшина принимается в число членов джирги; несмотря на это, пришельцы могут управляться согласно их обычаям. Кроме этих чужеземцев, особен­но радушно принимаемых, есть еще другие, как напр. гамзои или «Соседи», на которых туземцы смотрят, как па «покровительствуе­мыхъ» племенем и которые, по обыкновению, не вступают во владение землями, которые они обработывают; однако, все же редко бы­вает, чтоб после одного пли двух поколений
4) М. Elphinstone, „Ап account of the Kingdom of Cabulu; -De Gobineau, „Trois ans en Asie“.
1) Mountstuart Elphinstone, цитированное сочинение.
65 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ. ГЕРАТ, КАНДАХАР. 66
они не слились с племенем, оказавшим им гостеприимство. В то время, как элементы различного происхождения группируются та­ким образом в одну семью, многие племена, в свою очередь, разделяются на враждебные партии, вследствие какого-нибудь частного на­силия или же политических распрей. Зап или «сынъ» - слово, прибавляемое к большин­ству названий племен п кланов,-не указы­вает съ* точностью настоящего происхождения: часто это не более, как только отличительный признак, не имеющий надлежащего значения. Так, с самого начала событий, предшество­вавших последнему британскому вторжению, кабулистанцы разделились на Каваньяри-заи, благоприятствовавших союзу с англичанами, представителем которых был резидент Каваньяри, и на Якуб-заи, врагов всего чуже­земного и в то же время ненавидевших эмира Якуба *)• Часто общие интересы соеди­няют все племена одной территории против других племен, какой бы они ни были расы: так напр. гнльзап и таджики, известные под общим названием логари. пли «людей Логари», ведут борьбу с другими гильзаями и таджиками, обитающими вдоль Лахмана 2).
Противоречивые сведения, доставляемые путешественниками, происходят от разно­образия и перемены названий племен, и пре­пятствуют строгой классификации кейлей по степени их настоящего родства. Оффи­циальные таблицы, публикуемые командируе­мыми английскими и русскими офицерами ге­нерального штаба, имеют между собою весь­ма отдаленное сходство. Тем не менее, по­пытка общей классификации возможна. По от­зывам всех ученых, господствующее пле­мя между четырьмя стами кейлями афганцев есть племя дурани, к которому принадлежит ныне царствующая * династия в стране: оно составляет почти одну пятую всего населения Афганистана, к югу от Гипду-Куша. В на­чале прошлого столетия, люди этого племени назывались авдали (абдали); но после того как Ахмед-Шах, покоритель Индии, при­нял титул Дура и Дурана или «Жемчужины из Жемчужинъ», нация, от которой он про­изошел, переменила свое имя на имя своего повелителя. Территория Дурани занимает боль­шую часть южного Афганистана, всю среднюю долину Гильменда, между землей гильзаев и Сеистаном, равнину Кандахара, Заминдавара и гористые массивы окрестностей Фараха. У этого афганского племени скотоводы весьма многочисленны, но не составляют большин­ства даже у ализаев Заминдавара. Все эти скотоводы-кочевники и имеют но меньшей мере по два кочевья: кишлак или зимняя
4) Bellew, „The Races of Afghanistan1*.
3) Holdich, „Proceedings of the Geographical Society**, febr 188 L
стоянка, которая находится в равнине, и айлак или летняя стоянка, расположенная в горах. Пастухи-кочевники говорят всегда с восторгом про тот день, когда они покинут низменную страну и, в сопровождении своих игривых стад, пойдут устраивать свои па­латки среди цветущих пастбищ возвышен­ных долин или плато. Гордящиеся своим родством с царствующей династией, дура­ни,-между ними особенно клан Ахмед-Ша­ха, поползай, и клан нынешних повелите­лей, а также большинство высших сановни­ков, баракзаи,-из всех афганцев наиме­нее отстаивали свои республиканские убежде­ния.
Северо-восток Кандахара, долины и плато, граничащие на востоке с хребтом СулейманъДага, принадлежат большею частью гильзаям или гильджи, называемым также маттаи и подразделяющимся на пятьдесят кланов. Сами они считают себя племенем турецкого происхождения и пришли с запада в десяt том веке 1): это - кильджи пли каладжи у арабских писателей. Они рано совратились в пелам, не оставляя в то же время и не­которых обычаев своей прежней религии. Предание говорит, что они были христиана­ми, составлявшими одно целое с христианами Грузии или Армении, в доказательство чего приводят факт, не имеющий, впрочем, боль­шего значения, что их одежды были расши­ты крестами и что их женщины складыва­ют на груди руки крестом перед тем, как принимаются месить хлеб 2). Хотя они и -держатся отдельно от афганцев, но гово­рят на одном с ними языке, с виду очень походят на афганцев и держатся одних и тех же обычаев. II действительно, их сле­дует считать настоящими пактанахами, сде­лавшимися таковыми чрез смешение, в какой бы, впрочем, оно степени ни отразилось пер­воначально на победителях-чужеземцах; во­обще кильджи отличаются благородной осанкой и необыкновенно правильными чертами лица. Гпльзаи были когда-то самым могуществен­ным племенем в стране: они-то и покорили Персию в начале прошлого столетия, и имен­но истощением страны, причиненным этими войнами, следует несомненно объяснить пе­реворот, поставивший их на второе место в ряду прочих племен; но тем не менее они сохранили гордость своей расы. Республикан­ский режим удержался у них гораздо луч­ше, нежели у дурани: каждый клан, почти каждая семья управляется вполне независимо и редко вмешивается в управление других общин: мир среди племен нарушается толь-
4) Bellew, „Afghanistan and the Afghans**;Mas­son, etc.
3) Masson, „Various Journeys in Balochistan. Afgha­nistan**, etc.
67
ГЛАВА II. АФГАНИСТАН.
89
ко в эпоху оощего восстания, в то время, когда вербуются войска для эмира. Весьма го­степриимные, гпльзап содержат в каждой об­щине специальное должностное лицо, называе­мое «экзенъ», которому поручено принимать иностранцев и удовлетворять всем их нуж­дам. Самая многочисленная группа гильзаев-это Сулейман-кейль, которая разде­ляется на многочисленные кланы, блуждающие по пастбищам Соломоновых гор, а на зиму они спускаются на склоны, обращенные в сто­рону Индустана. Пастухп-гильзаи южных округов вынуждены ежегодно следовать за своими стадами в соседния равнины Кандахара и находятся, таким образом, во вре­мя выгона скота в горы, в вассальном от­ношении к племени дуранн, заселяющему рав­нину. Что касается до гильзаев Кабула, сме­шавшихся с людьми различных рас, кото­рых торговля, войны и придворные козни при­влекали в столицу,- они, по большей части, утратили свой первобытный характер. Аф­ганцы, перерезавшие англичан в 1842 году, были в большинстве гильзаи.
Афганские племена, поселившиеся к севе­ро-востоку, в бассейне реки Кабула и на ближайших высотах, называются иногда об­щим именем бердуранп, придуманным Ах­мед-Шахом, но неизвестным даже между самими кланами. Наибольшую группу составля­ют юзуфзап или «Сыновья Иосифа», которые живут частью в равнине Пешавера, но в большем числе они населяют северные и се­веро-западные афганские долины. По словам Эльфинстона, «Сыновья Иосифа» численно­стью J) простираются до 700.000; при этом он отводил им слишком большое простран­ство территории, от Гинду-Куша до Соляных гор Банну, и множество племен, известных под другими названиями, он причислил к этой же группе. По словам Раверти, это пле­мя состоит из ста тысяч «вооруженных людей». Юзуфзап, подобно гильзаям, разде­ляются на множество кланов, но разбойничьи набеги, которые они часто делали в богатые равнины Индии, их обычай военных пере­движений по найму государей, их постоянные сношения с разноплеменными купцами, про­ходившими вблизи их кочевьев, - все это способствовало к развращению их нравов. Внутренния смуты у юзуфзаев весьма часты. Так, они сами повествуют о себе, что один святой, оставив им свое благословение, ска­зал: «Вы будете всегда свободны, но между ва­ми никогда не будет единства!». Подобно древ­ним иудеям, которых большинство англий­ских миссионеров считают предками «Сы­новей Иосифа»-впрочем, без исторических доказательств, - юзуфзаи и другие соседния
1) „КопѵеДе Geographic universelie*, vol. VIII.
племена, каковы магомет-заи и сваты по про­шествии известного периода времени-десяти, двадцати и тридцати лет,-приступают к новому разделу земель, при чем бросают жребий соломинками между кланами п семьями, и землевладелец переходит на временно прпсужденный ему участок ’). Тот, кто начи­нает протестовать против судьбы пли кто за­ведет спор из-за межи полей, изгоняется из своего племени и лишается одновременно земли, жены, детей и всех гражданских прав. Подобный режим собственности, на­поминающий древнее общинное владение, не мешает, однако, полям юзуфзаев быть пре­красно возделанными и приносить хороший доход *); но допущение невольничества во мно­гих округах имело последствием сильный упадок земледелия и пр смышленности. Раз­личные кланы, захваченные в плен, равно и военнопленные, приведенные когда-то из Индустана, были разделены между племенами юзуфзаев и сватов, которым они помога­ют в возделывании почвы и других рабо­тах. Эти рабы, известные под названием факиров, получают иногда дозволение, подоб­но русским крестьянам во время крепо­стного права, заниматься в деревнях торго­влею или каким-либо ремеслом, но с обя­зательством платить оброк своему хозяину, сверх податей, налагаемых джиргой.
Сваты, получившие свое название от реки, в долпне которой они живут в многочи­сленных и населенных деревнях, походят во многом на юзуфзаев, но отличаются от них некоторыми обычаями. Так, наприм., мертвых хоронят в залежах, которые должны быть в скором времени пущены под пар. Когда земледелец начинает бороздить плугом землю, он обращается к мертвецам со словами: «Вставайте! Поднимайтесь! Плуг приближается!» Но падо, чтоб сошник раз­давил трупы и выбросил бы куски мяса на поверхность земли: «Вот хорошо, говорит он, мертвые уходят в благословенную Мекку» а). К ЮГУ от сватов живут момунды, вдоль берегов Кабула, неподалеку от кланов афридиев, заселяющих восточ­ные долины Сефид-Коха и получающих суб­сидию от англичан за содержание и охраненение горных дорог между Пешавером и Когатом. На западе-Чинвари, менее воин­ственные, чем афридип, служат посред­никами торговли и конвоирами товаров по дороге в Кабул. К западу и к юго-западу страны афридиев, область, лежащая между параллельными горными хребтами системы Сулеймановых гор, принадлежит незавпсп-
Raverty, „Journal of the Asiatic Society of Ben­gal*, 1862, № III.
2) Mountstuart, Elphinstone, цитированное сочинение. 3) Raverty, цитированное сочинение.
£9 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛЪ
мым племенам, пли же меняющим своих властителей-эмира Афганистана пли англий­скую королеву, смотря по превратностям войн и переселений. Так, бангахи (багахи), обитавшие в средней долпне Кураны или
ГЕРАТ, КАНДАХАР. 70
ставшие бангахов на пх прежней территории, домогаются также покровительства Индийской империи, так как онп шииты и должны опа­саться насилий и притеснений со стороны пх соседей суннитов \). Но большинство племенъ

Курмаха, спустились к Когату и находятся теперь почти все под властью англичан: онп поставляют многочисленных наемщи­ков для индийских войск Турии, заме-
0 Kowney, „The wild Tribes of India“.
сбрасывают с себя всякое политическое иго, как только иностранные солдаты покинутъ
9 Gerald Martin, „Proceedings of the Geographical Society*^, oct. 1879.
71
ГЛАВА II.-АФГАНИСТАН.
72
их горы. Одна из этих наций свободных людей-джаджц, двенадцать кланов которой живут в возвышенных долинах Курамы и его притоков. Заклятые враги туриев, они храбро устояли перед англичанами во время их последнего нашествия. Все их несчастие в том, что они разрознены родовым мще­нием, которое происходит у них просто вследствие перемены имени. Почти всегда борьба возгорается между тестем и зятем: по существующему у них обычаю следует, чтоб жених был «ринит в дом родите­лями молодой девушки и прожил бы в их семье четыре или пять лет, предшествующих браку; но в конце с него требуют такой огромный выкуп, что он предпочитает по­хитить свою жену. Тогда необходимо крово­пролитие: или отец убьет похитителя, или же он сам будет убит им. Соседи джаджи все-турецкого происхождения и образуют вместе буйное «братство» *)• Мангалы, кости или карларни, шита долины Тотши-также не более их ценят человеческую жизнь.
Многочисленные кейли вазирисы кочуют па уступах Сулейман-Дага, к югу от Банну. Они также пользуются вполне полити­ческой независимостью, но их можно считать окончательно вошедшими в сферу английского влияния, благодаря эмиграции, которая еже­годно направляет большое количество их молодежи в равнины Инда. Однако, есть еще вазирисы почти дикари, которых, так ска­зать, открыли англичане в последнюю войну: таковы мазуды, отличающиеся силой и муже­ством и живущие в долине Какту, на при­токе Тотши. Они вооружены короткой шпагой и щитом, весьма ловко действуют пращею и с подобным оружием нападают на ан­гличан; с помощью своих усовершенство­ванных винтовок, в 1874 г. они овладели небольшим городом Танк на равнине Дераджата * 2).
Вазирисы чрезвычайно воинственное племя, но тем не менее дозволяет проходить чрез свою страну караванам повиндахов или «наездниковъ», принадлежащих в большин­стве к многочисленному племени логаниев, занимающемуся почти исключительно торгов­лей; между ними есть также много гильзаев, каротов и Назаров. Не слишком доверяя великодушию вазирисов, повиндахи, чтоб быть уверенными в безопасности пути, груп­пируются целыми сотнями, даже тысячами, чтоб быть наготове в случае надобности про­ложить себе дорогу оружием, в том случае, когда налог, уплачиваемый ими старшинам племени, покажется недостаточным. Летомъ
Raverty, „Notes on Afghanistan and some parts of Balochistan11.
2) Joung, „Proceedings of the Geographical Society", sept. 1882.
эти купцы-воины кочуют на плато, в округе Газни, затем осенью опп спускаются к Инду с своими семействами и стадами чрез Гомульский проход или Гвалари, или же чрез другие горные ущелья и возвращаются на место своих кочевий не ранее апреля *): го­ворят, что встречались караваны, числен­ностью от восьми до десяти тысяч человек. Между торговцами логаниев есть такие, кото­рые путешествуют регулярно из Бокхары до самого центра Индии, то пробиваясь среди снежных буранов, то передвигаясь по зной­ной пустыне, беспрестанно рискуя быть огра­бленными разбойниками или разоренными пошлинами, и заставляя уплачивать себе, по прибытии на место десятерную или сторичную цену против прежней стоимости товаров, за все перенесенные ими опасности и вытерпен­ные муки. Переходя за Инд, они оставляют своих жен, детей и стариков в кочевьях Дераджата, среди стад, складывают свое оружие, ненужное во время путешествий по Индустану, и берутся за него снова, когда им приходится возвращаться к своим плато; ремни от ружей и пики, водруженные на вершинах холмов, стоящих по сторонам дороги, свидетельствуют о смерти купцовъпутешественников во время пути. Обороты меновой торговли, в которой служат посред­никами повиндахи, по разным дорогам Афга­нистана, между Хайберским и Боланским проходами, достигают более 37 миллионов франков 2). Около двенадцати тысяч куп­цов, с обозами верблюдов, проходят еже­годно чрез Гомульский проход. С откры­тием публичных работ в Индии, много­численные небольшие отряды повиндахов на­чали работать на верфях.
К югу, ближе к земле белуджей, различ­ные племена принадлежат также к афган­ской расе, хотя они частенько входили в со­став политических государств, чуждых Кабульскому ханству; теперь они частью под­пали под владычество Англии, которая удер­жала свою «научную границу» между Кандахаром и Квэтой. Таким образом, пичины и тарии или таримы, обитающие на юге гор Коджа-Амрам, сделались вассалами Индийской империи, и главный источник доходов они получают от торговли, которую ведут с английскими гарнизонами. Большая часть на­селения этих долин состоит из сеидов (сейады), называющих себя арабами и даже потомками пророков, хотя они на самом деле чистокровные афганцы. Они весьма охотно занимаются торговлей, а в особенности кон­ским промыслом, и в качестве лошадиныхъ
S Mir Abdoul Kerim Baukhary, „Histoire de Г Asiecentrale, publiee par 'Jh. Schefertf;-Andrew, „Our Scientific Frontier11.
2) „Ocean Highways11, febr. 1874.
73 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ,
барышников рыщут по всем провинциям полуострова по ту сторону Ганга: обычаи ин­дусов весьма распространены в их стране. Какары занимают, главным образом в долине Ворай, территорию, обозначенную на новейших картах присоединенною к Индустану; но тем не менее, они остались незави­симыми, благодаря природе страны, в кото­рой они живут, между параллельными хреб­тами Сулейман-Дата: даже самое название страны Ягестан значит «Свободная земля»1). Соседния племена описывают их разбойни­ками; но, за исключением некоторых спор­ных округов, какары-мирные скотоводы, отличающиеся от большинства других афган­ских племен своими миролюбивыми нравами. Когда война угрожает их стране, они пере­селяются на другие пастбища и сообщаются со своими соседями только чрез посредство ред­ко заезжающих купцов индусов и логаниев, которые посещают их страну и которым они оказывают самое радушное гостеприим­ство. Племя Назаров еще более кочевники, чем кланы какаров; их можно сравнивать с банджариями Индустана и с европейскими цыганами. Племя это не имеет ни опреде­ленного местопребывания, ни правильных ко­чевий зимних и летних: оно блуждает по плоскостям и в низменных долинах, со­образно с переменами времен года, с изме­нениями союзов, превратностями войн и при­чудами своего неугомонного характера. На­зары избирают себе вождя или главу кара­вана на все время путешествия; но как только раскинутся палатки, всякий член племени становится по-прежнему свободным 1 2).
Хотя афганцы составляют наибольший кон­тингент жителей страны, которая носит их имя, но большинство путешественников почти не видит их, потому что, за исключением солдат п нескольких торговцев, афганцы совсем не живут в городах: собственники земель, они по преимуществу живут во вла­дениях, которые они наследовали от победителей-предков. Горожане, которых ино­странцы встречают в Кабуле, в Кандахаре, в Газни, в Герате, и даже сельчане окрест­ностей этих столичных городов, большею частью - таджики, и по ним неоднократно составлялись суждения об афганской расе, с которой у них нет ничего общего ни в языке, ни в нравах. Таджики Афганистана, группы которых рассеяны по всему краю, за исключением луговых округов, походят на тех, которые живут по ту сторону ГиндуКуша, в Туркестане: поселившись с давних времен в стране, они сохранили некоторые старинные обороты слов, которые не суще-
*) Temple, „Proceedings of the Geographical Society“, 1879.
*) Mountstuart Elphinstone, цитированное сочинение. География Реклю. т. IX.
ГЕРАТ, КАНДАХАР. 74
ствуют в языке западных иранцев f). Как на одном, так и на другом склоне гор, таджики, т. е. «Коронованные», «Люди с тиарой» 2), происходят от древних поли­тических властителей страны, смешавшихся впоследствии с разными народами, населяв­шими страну: афганцами и персами, арабами, узбеками и турками. В Кабуле, так же, как и в Бухаре, их часто называют парзиванами или Парзп-Зебан, что значит «те, которые говорят по-персидски»; называют их также и сартами, но это название употребляется в дурном смысле. Таджики Афганистана учре­дили тридцать два цеховых ремесленных общества, которые содержат лавки, отпра­вляют товары, одним словом служат пред­ставителями промышленности и торговой де­ятельности нации. Таджики-горожане соста­вляют также и ученое сословие, удержавшее афганцев от варварства, в которое, каза­лось, их могли вовлечь столько кровопролит­ных войн. Известное число таджиков обра­батывает землю, особенно в западном Афга­нистане; по собственники редко встречаются между ними: большинство этих земледельцев находится в порабощении у хозяев-афган­цев. Что касается до когистанцев, населяю­щих Даман-и-КохЧ) и долины, платящие дань Панджиру, то их можно считать отдель­ным сословием особых таджиков; они по­ходят на них сметливостью и любовью к труду, но не обладают их миролюбивыми нравами и кротостью; их не так легко под­чинить своей власти, как таджиков-горожан.
После таджиков, главные представители класса буржуазии в Афганистане - хиндки и кизильбаши. Хиндки или индусы почти все поголовно купцы или закладчики, в руках которых пропадают как про­изведения труда афганцев, так равно и награбленное ими имущество. Кизильбаши или «Красные Головы» происхождения турк­менского, равно как и их имя. Пришли они из Персии во времена Надир-Шаха и дер­жались вгь стороне от других языческих племен в стране. Большинство их, особенно в Кабуле, пристраиваются ко двору и зани­мают высшие должности, в качестве секре­тарей, интендантов и чиновников всех ро­дов. Привыкшие к повиновению, они рабски относятся к своим начальникам и в свою очередь сами не прочь повелевать толпой, те­снящейся у дворцов. Онп усвоили пороки, являющиеся следствием подобного образа жиз­ни: их обвиняют в наглости, роскоши, же­стокости, коварстве. «Красные Головы», жи­
11 N. de Khanikov, „Notes а la traduction de 1’Iran, par Carl Ritteru.
2) N. de Khanikov, „Memoire sur ГEthnographic de la Perse u.
32
75
ГЛАВА II.-АФГАНИСТАН.
76
вущие в Герате и в окрестностях, зани­маются, как и таджики, торговлей и про­мышленностью, и нисколько не заслуживают подобных упреков: нравы и характер их таковы, какие дала им их среда.
К северу и к востоку от таджиков Когпстана, к западу от сватов, момундов и юзуфзаев, к юго-западу от дардов Гильгита и верхнего Инда, гористая страна насе­лена туземцами, которых называют кафи­рами или «Неверными», потому что большин­ство из них отказываются до сих пор пе­рейти в магометанство шиитского или суннит­ского толка. Чаще их называют зиагпуши пли «Одетые в черное», потому что в преж­нее время они одевались в шкуры черных коз J); но один пз кланов кафиров, весьма немногочисленный, носит белое руно, откуда и происходит название сефпдпуш * 2). Впро­чем, привычка носить одежду из белой бумаж­ной и разноцветной ткани входит все более и более в общее употребление у кафиров, и если их называют «Одетые в черное», то это не больше, как заблуждение. Единствен­ный клан кафиров, у которых женщины сохранили старинный национальный головной убор, это-бухгалп: они носят на голове убор с двумя рогами, из которых каждый имеет более фута в длину. «Неверные», на­селяющие долины Гинду-Куша, съумели сохра­нить свою независимость, благодаря трудности доступа в их край, окруженный с западай с юга историческими проходами из Бак­трианы в Индустан: неровность дороги в ущельях, узкость долин, и в особенности непроходимая спутанная растительность в чащах, окаймляющих берега рек,-все это вместе взятое защищало кафиров от чуже­земного вторжения лучше, чем их природное мужество.
Как велико число их? Их насчитывают до полумиллиона, но в это число входят так­же все народности, живущие на пространстве между Гинду-Кушем, рекой Кабулом и ин­дусской границею: собственно кафиров не может быть более 150.000. Впрочем, еще ни одному из новейших путешественников не удавалось проникнуть во внутрь их стра­ны. В 1840 г., во время посещения Бадакшапа, Уайд видел несколько человек из племени зиагпушей и был ими приглашен посетить их родину, где, по их словам, он нашел бы «столько вина и меду, сколько бы ему захотелось». Но английский ученый не мог воспользоваться этим приглашением. Однажды человек сорок из них, идя по­тихоньку и играя на волынке, пришли в ан­глийский лагерь, чтоб повидать своих «брать­
*) W. Bellew, „Kashmir and Kashgar*.
2) Biddulph, „Tribes of the Hindoo-Koosh*.
евъ», которые оттолкнули их с презрением. В 1878 г. два специальных посольства, по­сланные племенами зиагпушей, обратились к англичанину Бпддульфу, пребывавшему в то время в Читрале, и убедительно просили его отправиться с ними в их горы; но воз­ложенная на Биддульфа миссия не дозволи­ла ему удовлетворить просьбу посланных кафиров. Горцев этих знают только по тем пз них, которые встречались вне их страны, как торговцев пли пастухов, а ча­ще всего как невольников на рынках Ка­була. Одпн зиагпуш был даже привезен Лейтнером в Европу. Одна экспедиция была отправлена на север Джелалабада, в стра­ну кафиров: во время войны 1879 г. англий­ский офицер Теннер, в сопровождении не­скольких человек, проник в Дара-Нур и посетил деревни Чугани-Аре и Шулут х), взобравшись по ущельям Рамканда (гора Ра­ма?), откуда долина, по которой протекает река Кабул, кажется пропастью, с её горо­дами и деревнями, представляющимися малень­кими сероватыми пространствами, окруженными зеленью.
Юль и Раулинсон предполагают, что ка­фиры-не кто иные, как арийские индусы, прогнанные с давних времен в «Страну горъ»; они их называют Wamastan 2). По мнению Трумппа, видевшего нескольких зиаг­пушей, люди этой расы нисколько не отли­чаются от северных индусов. Но в этом предположении с ним не соглашается ни один из ученых, исследовавших эти пле­мена, по мнению которых тип кафира, по всей Азии, есть один из наиболее близко напоминающих типов черты европейцев. Между ними нередко встречаются люди с бе­локурыми волосами и голубыми глазами, как у англичан или северных германцев, но у больш инства пз них во лосы темные пли светлорусые, а глаза серые; цвет кожи не темнее, чем у половины западных народов 3). Сна­чала в зиагпушах предполагали потомков македонян, оставленных в горах Але­ксандромъ4); но ранее, чем вступить в сно­шения с европейцами, они не знали имени Искандера п, отъпскивая знаменитого пред­ка, выдавали себя за арабов, «потомков Ма­гомета» Б). В настоящее время, когда многие пз них видели англичан, они называют себя «братьями» покорителей Индии, а те, в свою очередь, часто думают, что горцы Ка­фиристана были почти что их соотечествеп-
*) „Proceedings of the Geographical Society*, march 1881.
2) „Journal of the Asiatic Society of London*, 1862.
3) Masson, „Various Journeys in Balochistan, Afghani­stan*, etc.
4) Wood, цитированное сочинение.
6j G. T. Vigne, „Visit, to Ghazni, Kabul and Af­ghanistan* .
77 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ,
ники. Неоднократно писатели предлагали ан­гло-британскому правительству взять себе в -союзники зиагпушей Гинду-Куша, навербовать армию из их племен, построить крепости в их стране и настроить таким образом аф­ганские народы, чтобы их окончательно убе­дить в господстве Англии над Кабулом. С другой стороны, русские патриоты думают про себя, и совершенно справедливо, что «Одетые в черное» могут быть так же братьями сла­вян, как и англо-брптанцев, и присоеди­няют их заранее к «Святой Руси» они видят в них будущий авангард русских по дороге в Индию.
Будучи совершенно чуждыми замыслов, ко­торым предаются по их поводу в лагерях двух могущественных держав, оспариваю­щих друг у друга Азию, зиагпуши соста­вляют одну из языческих групп, наименее иолитически-однородную: они разделяются на восемнадцать кланов, состоящих во вражде между собою, за исключением времени уборки хлеба, которое бывает периодом вооружен­ного мира, а во все остальное время война беспрерывно свирепствует между деревнями* 2). Кроме того, кафиры часто вступают в борь­бу с соседними мусульманами. Те, в свою очередь, стараются забрать больше пленников, так как невольник-кафир считается вооб­ще более стоющим, чем два повольника дру­гой расы; воины-кафиры, напротив, никогда не упускают случая убивать пленных. У них не существует славы большей, чем убийство, л чтоб завоевать себе славу багидура или сурум-нали, необходимо отрубить собствен­норучно не менее четырех вражеских го­лов. Обычай не требует ни от какого ге­роя множества великих подвигов, но про­славляет тех, кто «для собственного удо­вольствия» не ограничиваются четырьмя жер­твами. Эти храбрецы водружают вблизи сво­их домов огромные шесты, на верхушке ко­торых находится аляповатое человеческое изображение, в котором онй делают столько дыр, сколько ими убито людей: пустое отвер­стие означает жизнь женщины, а отверстие, в которое воткнут пук шерсти, напоминает о смерти мужчины8). Женщина, у которой муж или отец убивал мусульман, укра­шает свою голову особым головным убо­ром, называемым cavuris, или надевают красную ленту на шею. Несчастливцы, кото­рым не удалось отрубить ли одной вражьей головы, должны есть отдельно, вдали от стола героевъ4 *). Чрезвычайно редко бывает, чтобъ
*) Terentiev; - Biddulph, цитированное сочинение.
2) Tanner, „Notes on the Dara Nur, Northern Afgha­nistan, and its Inhabitants44.
3) Trumpp, „Deutsche Morgenlandische Gesellschaft44, 1866.
4) Ravorty, „Journal of the Asiatic Society of Bengal44,
1859, № IV.
ГЕРАТ, КАНДАХАР. 7 8
ссоры возникали между двумя субъектами од­ного и того же клана; и когда происходит между ними борьба, то оба противника должны спять с себя одежды и затем, по окончании бит­вы, бросить оружие и помириться в присут­ствии всех жителей деревни.
Одна из главных причин частых войн между племенами-это неизбежный обычай у зиагпушей добывать себе жену вне своего пле­мени, бросая окровавленные стрелы в дом, где живет та, которая ему нравится *); зиагпуип смотрит на всех молодых девушек деревни, как на своих сестер. В то время как «Неверные» отправляются. в далекия страны похищать жен, магометане прони­кают в страну кафиров, чтоб там купить или взять силой невольниц, предназнача­емых для гаремов сильных мира: женщи­ны зиагпушей-это черкешенки Афганистана. Клан, подвластный хану Читраля, обязан посылать ему каждогодно дань медом, мас­лом, тканями, драгоценными сосудами и ско­том; ко всему этому добавляется целый транс­порт молодых девушек и детей обоего пола. Вообще, женщины не в почете у «брать­ев англичанъ». На. них лежат все труды по домашнему хозяйству, равно и возделыва­ние земли: во многих местностях они па­шут землю наравне с волами, при чем ярмо приноровлено к их плечам 2). У боль­шинства племен полигамия допускается, а у некоторых она запрещена. В немногих странах нравы разнятся более, чем между кланами, сообразно множеству изменений, во­шедших в обычай вследствие войн, раб­ства, религиозных влияний и смешений. У зиагпушей, виденных Биддульфом, брачные узы весьма не крепки, тогда как у других племен примеры супружеской неверности никогда не встречаются. Там достаточно толь­ко, чтоб молодая девушка была заподозрена в незаконной связи, как восстанет вся де­ревня: под страхом смерти виновные дол­жны себя выдать, жилище их предается пла­мени, и сами они навсегда изгоняются. Дорога, по которой они пускаются в бегство, счи­тается оскверненной, и престарелые люди в деревне предлагают принести очистительные жертвы на берегу первой реки, через кото­рую переправились беглецы 3). У племен, про­живающих внутри страны, собственность ува­жается наравне с честью семьи. Вещь, по­терянная кафиром, будет лежать несколько лет на том месте, где она упала, и никто ни за что ее не поднимет. Убийца чрезвычайно добросовестно отсылает родным все вещи, оставшиеся после его жертвы. Почтари могут безбоязненно проезжать по их стране, лишь
Э Theobald, „Journal og the Asiatic Society44, 1859. 2) Biddulph, цитированное сочинение.
3) Trumpp, цитированный мемуар.
*
79
ГЛАВА II.-АФГАНИСТАН.
80
бы онп прикрепляли свои письма к концу шеста, украшенного цветами *)•
Наречия различных племен пли галислиш­ком разнятся одно от другого, чтобы кафиры отдаленных округов могли взаимно пони. мать друг друга; тем не менее лингвисты признали, что общий корень наречии Кафири­стана-чисто арийский и приближается к сан­скритскому. Равно и религиозные культы «Не­верныхъ» одни и те же, что у племен ин­дусских. Некоторые имена богов, как напр. Индра, а у иных племен Имбра,-напо­минают богов славы у браманов, и их жертвоприношения похожи на торжественные ■ всесожжения, происходившие некогда па бере­гах Семиречья. Другие сказания свидетель­ствуют о влиянии, которое оказывала в преж­нее время религия Сивы. Подобно индусам, кафиры имеют беспредельную любовь к Верховному Существу, но их поклонения об­ращены специально к многочисленным бо­жествам, сделанным из камней, дерева, пли же представленным в образе животных и аляповатых изображений, в роде знамени­того Вишну из Джагганата: этих богов молят о ниспослании на землю дождя или вёдра, об избавлении от болезней, голода или войны. Некоторые обычаи кажутся заимство­ванными у гебров: огонь тщательно охра­няется, и никакое нечистое дуновение не долж­но до него касаться2). Змей, о котором упо­минается во всей мифологии, есть одно из существ, наиболее чтимых кафирами: они никогда не убивают этого стража подземных сокровищ, из страха навлечь великое бед­ствие на страну. Если бы какой-нибудь ино­странец отважился проникнуть в какое-либо из их святилищ, он был бы низвергнут с вершины утеса.
Зиагпуши признают братьев по происхо­ждению в большинстве мусульманских племен соседних долин. Они знают, что в преж­нее время земля их была обширнее и что они были постепенно вытеснены из равнин в страну снегов, лишившись не только сво­их богатств, но утративши также и цивили­зацию, «потому что, по их словам, предки их умели читать и писать, как ученые инду­совъ». Не только сходство в наружности и в языке свидетельствуют об общем проис­хождении между зиагпушами и многими по­граничными племенами, совращенными в ис­лам, но и множество обычаев «Неверныхъ» также сохранились в мусульманской стране. Так, обычай употреблять для сиденья скамьи едва-ли менее известен у мусульман, жи­вущих в горах, чем у их братьев зиагпушей; они редко садятся «по-турецки», под­
жавши ноги, и не садятся на корточки «поперсидски»; как те, так и другие-большие охотники до вина; наконец, зиагпуши-язычни­ки и зиагпуши-мусульмане, на каком бы на­речии они ни говорили, ведут счет по двад­цати, и их единица третьего разряда, соот­ветствуя нашей сотне, есть двадцать раз двадцать ’). Женщины мусульманских пле­мен кафирского происхождения имеют при­вычку ходить с открытым лицом, как женщины у «Неверныхъ»,и принимают уча­стие во всех работах вне дома. Некоторые народцы могут считаться как бы переход­ным племенем между «Одетыми в черное» и горцами-мусульманами, каковы сафы, т. е. «Чистые». Одно из племен на половину афганское, это-чуганы, живущие возле сафов в Дара-Нуре или в «Долине Ноя», а на нижнем Кунаре, к северо-востоку от Дже­лалабада, их часто называют нимшахами или «Половина Одного и половина Другаго». Че­рез браки, они делаются одновременно аф­ганцами и зиагпушами, и стараются поддержи­вать дружеские отношения со всеми бвоимп соседями. Они и читралы служат посредни­ками вывоза отличного скота из страны ка­фиров: быков, охотничьих собак и овец. Благодаря этому сбыту, большинство селений «Неверныхъ» пользуются благосостоянием и строят себе дома в несколько этажей; вооб­ще постройки их обширны и удобны, укра­шены красивой деревянной резьбой. Племена эти живут группами в деревнях, окружен­ных высокими и крепкими заборами.
Если Афганистан населен чистокровными арийцами, каковы «Одетые в черное», то так­же между его народами есть множество племен, принадлежащих к монгольской ветви. Гезарехи (гезарахи) или «Тысячи», называемые так, вероятно, по причине их дробления на множество маленьких государств,-живут в долинах Кох-и-Баба и Зиа-Кох, в верх­них бассейнах Гильменда и Гери-Руда. За­нимая почти всю гористую страну, отделяю­щую Кабул от Герата, они вынуждают вой­ска и караваны делать большой обход к югу чрез Кандахар п Фарах, тогда как расстояние от Кабула до Герата по прямой ли­нии никак не более 600 километров; дорога, получившая историческую известность, по ко­торой проходили во все времена войска, равно и торговые караваны-на половину длиннее. Гезарехи составляют одну из групп пле­мен, которой всегр труднее отвести настоя­щее место между народами. Они, бесспорно, монгольского происхождения, что подтвер­ждается также именем могель, которое им дано гильзаями: их калмыцкая физиономия,
г) Masson, цитированное сочинение.
?) Raveryt;-Theobald, цитированные мемуары.
Ferrier, „Voyages en Perse, dans I’Afghanistan"*, etc.
81 ГОРЫ КАФИРА. КАБУЛ,
маленькие и узкие глаза, выдающиеся скулы, плоское лицо редкие и щетинистые волосы на бороде свидетельствуют 0 пх происхождении,
ГЕРАТ, КАНДАХАР. 82
Фазиля, историографа Акбарского, гезарехи пришли в тринадцатом столетии, посланные Мангу-Ханом па юг Гинду-Куипа; но какъ

Нищий белуджиетанец.
так как ЙѴп
...T-num сооственные предания, точно также и ( дйу, 1
...ашй и. пасные рассказы восточных пи­сателей, llhjtp, 1
пппп-ѵ. И()еДпаяют их по происхождению к народа^ и
«татарскимъ». Но словам Аоуль-
это случилось, что эти монгольские завоеватели, не вступавшие в сношения с персами и буду­чи со всех сторон окружены афганцами и туркменами,-забыли совершенно, за йсклю-
84
ГЛАВА II.-АФГАНИСТАН.
ЙЗ чением одного только племени, свой родной язык и говорят чистым иранским наре­чием, с небольшой примесью нескольких слов турецких, заимствованных у их соседей-туркестанцов? 9Раулинсон предпо­лагает, что предания эти относятся к менее значительному нашествию, о котором не упо­минает Абуль-Фазиль; по его мнению, гезарехи поселились в стране в глубокой древно­сти и находились в сношениях с персами в эпоху самого сильного цивилизаторского влияния Ирана* 2 3). Многочисленные развалины городов, которые описывают туземцы, сви­детельствуют о состоянии образованности не­сравненно высшей, чем та, которая суще­ствует в стране в наше время.
Между гезарехами нет кейлей-кочевников, разве только на севере западного СефпдъКоха 9Южные гезарехи живут оседлыми в деревнях, состоящих из нисеньких домиков, покрытых соломой и на половину углубленных в землю; башни с бойницами возвышаются на холме над деревней и мо­гут служить убежищем для жителей па слу­чай внезапного нападения. Избирая постоян­ные места для жительства, гезарехи, тем не менее, сохранили многие обычаи своих предков-монголов: они особенно любят скачки и, как наездники, они не менее искусны, чем калкхп, обитающие в степях Гоби. Хотя гезарехи и обладают поэтическим да­ром настолько сильным, что их любовные признания передаются в стихотворных им­провизациях 4 5 *), н0 все же 0ШИ несравненно ниже по цивилизации афганцев, и, по обыкно­вению, пх соседи из Герата и Кабула под­смеиваются над ними по причине пх чрез­мерной наивности; плутоватые таджики про­делывают над ними всевозможные штуки. Но не всегда таджики насмехаются над ди­карями Зиа-Коха: они их также и побаи­ваются, как колдунов, и приписывают им магическую силу сжигать одним взглядом печень во внутренности их врагов; без сомнения, у гезарехов сохранились обычаи, аналогичные с обычаями шаманов. Весьма гостеприимные, гезарехи сохранили также во многих племенах обычай уступать свою жену гостю, на все время его пребывания *)• Впро­чем, женщины пользуются у них большой свободой: на них лежит обязанность вести хозяйство и заниматься полевыми работами; когда возгорается война, они принимает уча­
Mountstuart Elphinstone, „Ап account of the King­dom of Caubul11;-Leech, 11. Jule, „The Book of ser Mar­co Polo11.
2) „Journal of the Geographical Society41, 1873.
3) Ferrier;-Гродеков.
4) Minaiev, „Notice sur les contrees du haut Amou Daria, Exploration11, 1831-
5) Mountstuart Elphinstone, цитированное сочинение;-
Ferrier, „Voyages en Perse, dans Г Afghanistan11, etc.
стие в совете, ездят верхом и сражаются наравне с мужчинами. В семейных делахъничто не делается без их участия и совета;, никогда не бывало случая или примера, чтобы мужчина из их племени поднял руку на. женщину.
Правление у племен гезарехов монархиче­ское. Самое богатое племя между ними то, ко­торое присвоивает себе титул Сер-Кане или «Главы Дома», и оно в понятии всех прочих кланов составляет как-бы высшее сословие. Каждый народец повинуется беку пли султану, который их судит, налагает штрафы, приговаривает к тюремному заклю­чению и даже к смертной казни. Часто эти незначительные владетели воюют между со­бой; часто также онп заключают между собой временный союз, или для ограбления могуще­ственного соседа, или же . для сопротивления в уплате податей посланным эмира Кабуль­ского; политическая карта страны беспрерыв­но меняется, следуя превратностям военнаго' счастия, выгодам и своенравию властителей. Но по соседству с афганскими племенами большинство кланов гезарехов ’оставили по­литический быт чужестранного происхождения и разделились на небольшие республиканские группы, подобно гильзаям. На всем про­странстве страны гезарехов, смешения во многих местах значительно изменили расу, и поэтому встречается множество монголов с афганской физиономией, равно как и черты лица гильзаев походят на калмыков. Чрез посредство народцев смешанной расы, про­изводится торговля афганцев с гезарехами, заключающаяся, впрочем, только во взаим­ном обмене произведений почвы и не имею­щая почти никакого экономического значения. В наше время, гезарехи во множестве эми­грируют в Индустан, где они работают в качестве гребцов на шлюпках, чистиль­щиков колодцев п землекопов; тысячи из них находятся в рабстве у афганских, хозяев.
Отличие религиозного культа, по всей веро­ятности, и есть причина, заставляющая счи­тать аймаков отдельной нацией, разнящейся от гезарехов. Гезарехи-шииты, как персы;, аймаки, т. е. «Племена» по преимуществу- ярые сунниты, подобно афганцам. Но кланы аймаков, по крайней мере восточные, нисколько не отличаются происхождением отъгезарехов: подобно последним, они также происходят от монголов, и даже множество кейлей, - именно народец, обитающий в го­рах Герата и среди которого все мужчины,, по наследству от отца к сыну, занимаются ремеслом угольщиков, - говорят на мон­гольском наречии. Аймаки, у которых глав­ное племя носит еще до сих пор монголь­ское название кипчаков, живут на гористыхъ
58
ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ, ГЕРАТ, КАНДАХАР.
пастбищах Гура, к югу от страны гезарехов, и в высоких долинах амфитеатра гор, который окружает бассейн Герата и южные покатости Паропомиза на туркменском склоне. Кроме них, таймуры, одно из «Че­тырех Племенъ» или Чахар-Аймак *), поселились на западе от Герата, в самом центре персидской территории. Большинство аймаков живут еще «ордами», т. е. в па­латках; их урду, правильно расположенные близ укрепления, в котором живет глава племени, состоят пз войлочных юрт се­рого цвета или обтянутых черными кожами; деревни в их стране населены только тад­жиками. Столь же воинственные, как и гезарехи, и управляемые, подобно последним, старшинами,пользующимися неограниченной властью, люди «Четырех Племенъ» наводят ужас своим зверством. Эльфинстон рассказывает, что ему случалось видеть, как они по окончании битвы, пили кровь своих жертв и увлажняли этой кровью свои бороды. Феррье утверждает, что у некоторых племен де­вушки не имеют права выйдти замуж до тех пор, пока они не участвовали в бит­вах наравне с мужчинами, во время их воинственных набегов.
Среди хаоса племен, пз которых одни добровольно перемещаются, а других выну­ждают к тому силой, и которые в течение веков смешивались с различными расами,- трудно определить настоящее происхождение многих народцев, которым, к тому же, каждый сосед дает различное название. По­добные племена, по словам одних - мон­гольского происхождения, а по мнению дру­гих-арийского. Так, джемшиды, пз кото­рых пять тысяч семейств живут в высо­кой долине Мург-Аба, в шатрах, сплетен­ных из тростника 1 2), причисляются к айма­кам, тогда как они чистейшие персы. Если им верить, то нет ни одного племени столь чистой иранской крови, как джемшиды, по­тому что они ведут свой род от баснослов­ного Джфмшида, героя персидских эпопей. Их язык и правильный тип, встречаемый в лицах большинства пз них, не допу­скают сомнения в их арийском происхо­ждении; но постоянные войны, беспрерывные переселения, дщзнь в кочевьях придали им нравы и характер их соседей-туркмен: по­добно им, и джемшиды занимаются грабежом п, когда представится случай, делают напа­дения на караваны. Кажется, что неудачные походы значительно поубавили число их с начала нынешнего столетия 3). Фируз-куги окрестностей Герата-также персидские айма­ки, изгнанные Тамерланом; прежним отече­
1) Carl Ritter, „Азией", vol. ѴП.
3) Nic. de Khanikov, „Ethnographic de la Perseu.
3) A. Vambery, „Voyages d’un faux derviche".
ством этих изгнанников был иранский округ Фпруз-Куг, лежащий у подошвы пе­редних южных гор Демавенда.
Кроме главных рас, разделяющих между собою территорию Афганистана, сколько еще эмигрантов пз чужих земель были привле­чены в эту страну вследствие войн, или по торговым делам, или по призыву правите­лей! Тут встречаются евреи и еще большее число армян, которые оспаривают туземных заемщиков у индусских банкиров; абиссин­цы, калмыки, арабы, лезгины, курды, поку­паемые в качестве рабов, или пришедшие как искатели приключений, - встречаются между телохранителями эмира и в гарнизо­нах. Туркмены, белуджи, брагуп кочуют на границах и делают частые набеги внутрь страны. Все народы Западной Азии имеют своих представителей в этой стране, куда европейцы так редко проникали, исключая тех трех кампаний, когда англичане прокла­дывали себе путь пушками.
Народы Афганистана, к югу от Гинду-Ку­ша, в приблизительных цифрах:
/'Дураны 700.000 \
i Гильзаи...., *103.000 1
ИЮзуфзаи, сваты и И
1 другие северо - I
а иплппгг. ’ восточные племе- оилллАл
Афганцы: . ца 600.000 / 2-100-(Ю0
/Вазирисы и другие I I восточные племена 200.0001
[ Какары и другие юго-
\ восточные племена 200.000/ Таджики и парзива-
L ны 500.000 и
I Когистапы 200.000 /
Иранцы: Свистаны 50.000 800.000
i Джемшиды и фнрузъи ' куги (Чахар-Ай-
мак) 50.000
Кафиры пли зиагпуши 150.000
Чуугани, читралы, дарды, и ироч 300.000
/ Гезарехи 300.000
Монголы:-Таймуры и кипчаки • GOO (XX)
’ (Чахар-Аймак) . 300.000^
Турки и туркмены 100.000
Хиндки, кизнль-башиг, курды и другие иноземцы 150.000
III.
Весьма не густо населенный, пропорцио­нально его пространству, Афганистан не мо­жет иметь большего числа городов; даже в некоторых округах группы поселений со­стоят только из множества шатров, пере­мещаемых, смотря по времени года, следом за переходом стад. По словам Эльфинстопа, половина западных афганцев жили в ша­трах-еще в начале нынешнего столетия.
В странах северо-восточных, между до­линой Кабула и хребтом Гинду-Куша, горцы различных рас-кафиры, дарды пли афган­цы-живут все в деревнях или городах, для постройки которых они обыкновенно вы-
87
ГЛАВА IГ. АФГАНИСТАН.
88
бпрают какой-нибудь бассейн, изобилующий наносной почвой, илп покатость какого-нибудь холма, защищенного от холодных ветров и обращенного к югу, к стране жаров и дождей. Равно как и альпийские города, го­рода Гинду-Куша состоят большею частью из множества поселков, которых самый вид обнаруживает уже издалека еще неви­димые свойства местной топографии. Един­ственные памятники, которые придают вели­чественный вид этим бедным маленьким столицам горцев и делают их хотя не­множко похожими на богатые города равнины, это-их грозные замки с зубчатыми баш­нями и священные храмы, господствующие среди множества руин. В долине Свата до сих пор еще существует подобная построй­ка, прекрасно сохранившаяся, в виде оваль­ного купола, в 27 метров вышиной, окру­женного десятью этажами кругообразных ни­шей. Святилище это называется ШанкаръДар и напоминает о поклонении Шанкару, представляющему одно из санскритских на­званий Сивы *). Укрепленные деревни долины Свата, Таррнаха н Чагиля заключают ка­ждая по тысяче семейств в ограде своих стен. Другое святилище служило местопребы­ванием Алкхунда, достопочтенного старца, хотя и не пользовавшагося политической вла­стью, но которого общественная молва в юж­ной Индии изображала всемогущим пророком, угрожавшим британскому владычеству, и ко­торый мог восстановить против него, когда ему вздумается, десятки тысяч мятежниковъвагабитов * 2). В высокой долине Панджкора или реки «Пяти клановъ», которая соединяется со Сватом у начала его входа в Пенджаб, разные местечки, принадлежащие дардскому племени бушкарам, гораздо больше населены, нежели Чагпль: в Тале и Калькоте живут по полуторы тысячи семейств в каждом. Мианкалаи, лежащий на той же реке Панджкоре, но в нижней части бассейна, предста­вляет столицу маленького афганского хан­ства Джундула. Больше Мианкалаи город Дир, центральная часть которого защищена крепо­стью и есть начало тропинки, поднимающейся к ущелью Нагори, затем вновь спускающейся в долипу Читраля илп Казкарц, к Кашгару Гинду-Куша.
Города, имеющие относптельное значение, следуют один за другим в Читрале, вдоль реки Кунара, течение которого схоже с тече­нием реки Сены, но он катит большее коли­чество воды. Мастудж, на высоте 2.300 ме­тров, расстилается среди прелестных па­стбищ. на перекрестке двух дорог, идущих из Язина, чрез плато Шандур, и от верх­
Ч Biddulph, „The tribes of the Hindoo-Kooshu.
2) „Journal of the Asiatic Society of Bengal", 1862, N. 111.
него Оксуса, чрез Борогильский порог. Читраль или Чптлаль, разбросанные деревни ко­торого идут вдоль реки, по обеим сторонам долины, есть главный город самого могуще­ственного государства в стране гор. Митер или бадшах, имеющий свое пребывание в форте на правом берегу реки, повелевает 200.000 дардов и кафиров, разделенных на множество племен, на различные сословия, из которых одни свободны от уплаты по­датей, а другие находятся в порабощении и обязаны поставлять рабов из своих кров­ных. Сам бадшах состоит данником Кашмирского магараджи, которому он посы­лает ежегодно в подарок собак, лошадей и соколов £). В нижней части речного бас­сейна следуют одна задругой другие столицы: Асмар, Чигар-Серап и Кунар, давший на­звание нижнему течению реки, по которой спла­вляется лес. Два последние города упра­вляются афганскими начальниками; некоторые золотопромышленники находят здесь золотые самородки, приносимые водою и смешиваемые с песками Кунара.
Деревни страны кафиров, занимающей про­странство к западу от Читраля, совсем неизвестны, и в высоких долинах Панджира и Горбанда находятся местечки, не имеющие никакого значения. Настоящие города встречаются только на полях Даман-и-Коха, в древней глубокой впадине, где соединяются воды, изливаемые снежным хребтом более, чем в 200 километров длиной. Там имен­но п возник в былое время, по словам большинства историков, город Александрия, построенный Македонским для надзора за горными дорогами, сходящимися в равнпне. Новый город Чарикар. лежащий около 20-и километров к западу от соединения Гор­банда и Панджира, у подошвы Пагхмана, и есть, по всей вероятности, прямой наследник древней Александрии. Соседняя равнина но­сит название Баграмской. Название это, го­ворят, произошло от Виграма или «города столпцы», который был долгое время глав­ным городом Даман-и-Коха; город этот, называемый также, по преданию, Шер-ИОнан плп «Греческий городъ», существовал еще во времена нашествия монголов, и один из ученых исследователей, Массон, нашел в развалинах его около шестидесяти тысяч бактрианских монет, колец, амулетов и других предметов; почти все они были мед­ные 2). К югу от Чарикара, другой город Даман-и-Коха возвышает свои башни и ме­чети на покатостях холма, вершина которого увенчана зеленью. Этот живописный город,
Ч Biddulph, цитированное сочинение
2) Charles Masscn, „Various. Travels", etc., A. Cunnin­gham, „Ancient Geography of India"; Cl.--Markham;- „Proceedings of the Geographical Society", feb. 1879.
89
ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ, ГЕРАТ, КАНДАХАР.
90
Изталиф,-самый лучший во всем Афгани­стане, по мягкости климата, по свежести вод в реках, речках и ручьях, по роскоши чи­наров и богатству фруктовых садов. Въ
Кабул, нынешняя столпца Афганистана,- весьма древний город, «самый древний из всехъ», говорят туземцы. По словам ме­стной легенды, которая указывает на развра-

1842 году англичане, вынужденные покинуть край, и предвидя, быть может, будущие свои злоключения, оставили здесь воспоминание о своем пребывании, предав племени преле­стный город.
щенность туземцев, там именно упал дья­вол, когда он был низвергнут с неба *). Жители еще до сих пор с гордостью пока-
„Blackwood’s Magazine", july 1875.
91
ГЛАВА II.-АФГАНИСТАН.
92
зывают «Гробницу Каина», относя, таким образом, к началу мира историю преступле­ний, совершившихся в их крае, столь часто обагряемом кровью. Извество, что город этот существовал во времена походов Александра. Историки упоминают о нем, сперва под названием Ортоспана или «Бе­лого Лагеря» 4), а У Птолемея он уже встре­чается под названием Кабура. Остатки по­строек, в которых узнается греческий или греко-бактрианский тип, каковы Зур-Минар или «Красный Минаретъ» и «Александровская колонна», высятся на юго-востоке, по дороге в Индию. В конце пятнадцатого века, Ба­бер, не находивший во всем мире места, по­добного «раю Кабула», сделал его столицей своей громадной империи, и теперь еще видна на юго-восток от города, между садами, огра­да из белого мрамора, изрезанная арабеска­ми и покрытая надписями, которая была со­оружена вокруг могилы этого императора. Ти­мур, сын Ахмед-Шаха, также избрал своей резиденцией Кабул, и более века этот город сохранял за собой титул столицы ханства. Даже и не имея того оффициального значения, которое ему придает пребывание в нем эми­ра, Кабул, или подобный ему другой сосед­ний город, не мог бы не привлечь большего стечения торговых людей, потому что он ле­жит на историческом пути из Индии в Бак­триану, в самом центре плодоносных рав­нин, где могут расположиться на отдых ка­раваны после томительного пути, пролегаю­щего напротяжении около 300 километровъчрез пятиричную гряду гор, часто загроможден­ных снегами. Другие дороги Гинду-Куша, ко­торые сходятся у Даман-п-Коха, соединяются в Кабуле с дорогой, сделавшейся главною, и усиливают таким образом значение горо­да, как резиденции и центра меновой торго­вли. Благодаря высоте, не много превышаю­щей L.900 метров над уровнем реки, Ка­бул имеет умеренный климат, как и все европейские города, лежащие на десять граду­сов более к северу. Сады его, в которых можно отдохнуть в тени во время лета и где снег бывает в течение только двух меся­цев, служат прекрасным местом привала для людей, намеревающихся взобраться на ле­дяные вершины Гинду-Куша, пли желающих спуститься в знойные равнины Пенджаба. Фрукты Кабула славятся на всем Востоке: Бабер хвалится в своих мемуарах тем, что он обогатил тремя породами вишен фруктовые сады Кабула.
Город, построенный внизу ущелья, прикры­того старинными укреплениями, занимает в длину около 3-х километров, на крутом юж­
4) Н. Rawlinson, „Journal of the Geographical Society^, 1843.
ном берегу реки, которой он дал свое имя и которая соединяется, километрах в пят­надцати ниже, с более многоводной рекой Логар. К западу, с другой стороны ущелья, открывается огромная треугольная долина с хорошо возделанными полями, обсаженными тенистыми тополями и ивами, но возвышаю­щиеся вокруг их горы совершенно голые, лишенные растительности. К востоку, на мы­су холмов, расположен военный квартал Бала-Гиссар или «Высокая Крепость», недавно окруженная чрезвычайно крепкой оградой, ко­торую англичане разрушили по частям в 1880 г. Квартал Бала-Гиссар образует род лестницы укреплений, высшую ступень которой составляет цитадель; внизу находит­ся дворец эмира, за стенами которого также зеленеют сады. Самый город изборожден во всех направлениях стенами, которые де­лят его на множество частей, на подобие во­сковых ячеек в сотах улья. Но геометри­ческою правильностью афганский город со­всем не походит на пчелиный улей; проме­жуточные стены разрушены во многих ме­стах, и бреши их соединяются с извилисты­ми, как змейки, переулками в непроходимый лабиринт. Землетрясение 1874 года, разру­шившее тысячи домов, увеличило еще более путаницу, загромоздив проходы. В Кабулепредставляет отчасти правильный порядок только его «базаръ» или торговые улицы, ка­ковы длинная улица Шу и Чахар-Чаук или «Четыре места»; там живут и работают большинство ремесленников - седельников, плотников, кузнецов. Множество жителей переселились из города в предместья, кото­рые тянутся к северо-западу и к северу по обеим сторонам реки. Чтобы господствовать над городом посредством пушек, англича­не устроились на северо-востоке, на холме Шерпура или Бегмару, на массиве конгломе­рата вышиной в 240 метров, который был выбран уже ПИир-Али, как место для кре­пости. Этот холм имеет то преимущество пред Бала-Гиссаром, что он изолирован и возвышается среди равнин и не доминирует­ся окружающими высотами; но луга Вазирабада, часто наводняемые, заражают кругом ат­мосферу зловредными испарениями. Шир-Али приписывали намерение перенести столицу на другое место и вновь построить ее у подошвы холма Шерпура. Город, кажется, был прежде построен на берегах Логара. Развалины древнего города, называемые Баграм или Баграми, т. е. «Столица», так же, как и раз­валины Кавказской Александрии, находятся в 12-и километрах к востоку отъБала-Гиссара.
По дороге из Кабула в Пешавер нахо­дится промежуточный город Джалалабад, обязательное место остановки для всех путе­
93 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ.
шественников. Горы Сефид-Коха. которые виднеются на юге, подымаясь до самого верх­него своего гребня, и на северной стороне горные выступы страны кафиров, напомина­ют путешественнику что он еще находится в Афганистане; но он уже ощущает кли­мат Индии. Джалалабад, лежащий на высоте только 55G метров, внизу ущелий, которыми река Кабул проходит чрез Зиа-Кох, зани­мает центр бассейна Нангнахара, защищен­ного от ветров со всех сторон. Зной ча­сто нестерпим в этом преддверии Ирана, особенно у подошв скал, на которые пада­ют солнечные лучи; но плодородная почва полей во многих местах находится под тенью густолиственных деревьев. Благодаря плодородию окружающих земель, равно как и своему местоположению на историческом пу­ти, Джалалабад стал необходимым городом. Он получит со временем важное значение, когда река Купар, которой устье находится в его владении, не будет протекать, как теперь, по странам почти пустынным, заселенным дикарями и торговцами невольников. Зимой население Джалалабада более, чем удвоивается, даже удесятеряется, по словам некото­рых путешественников, вследствие прилива пастухов, спускающихся с окрестных па­стбищ. Ниже по берегам реки Кабула по­падаются только деревни и местечки. Более значительное из них Лальпура, при входе с афганской стороны в Хайберский проход, который охраняется с другого копца англий­ским фортом Джамруд.
К югу от «Белой Горы», на восточном склоне Сулейман-Дага большинство населен­ных пунктов, каков Курам, главный го­род долины того же имени, представляют из себя не более, как группы земляных хижин, обнесенных стеной из того же материала. В долине Тотчи старинный город, ныне на­ходящийся в упадке, носит еще название Шера или Шара, что значит «Городъ» по преимуществу; оттуда вывозят лошадей, за­мечательных по выносливости и силе *). Канигурам, в стране вазпрпсов, город куз­нецов, занимает гребень и покатости узкой скалы, окруженной холмами; дома нагромо­ждены па подмостках из пихтового дерева: между домами проложена улица, по которой едва могут пробраться всадники 2). Макен, к северу от Канигурама, также только мно­голюдное село.
К западу от Сулейман-Дага, чтоб оты­скать город, заслуживающий это название, на­до перейти раздельный горный хребет и снова спуститься к покатости Гильменда. Газ-
‘) Raverty, „Notes on Afganistan, and some parts of Balochistan".
3) Walker, „.Journal of the Geographical Society", vol. XXXII, 1862.
ГЕРАТ, КАНДАХАР. 94
пи, главный город, построенный на военной дороге из Кабула в Кандахар, был ь в одиннадцатом веке столицею империи, которая простиралась от равнин Делп до песчаных берегов Черного моря. Но тем не менее го-> род этот, получивший историческую изве­стность во времена Магомета «Газневида», завоевателя Индии, повидимому, не пользуется выгодами, подобающими столичному городу. Расположенный на высоте 2.356 метров, в стране, чрезвычайно жаркой летом, чрезмер­но холодной зимой п подверженной страшным ветрам,-Газни, кроме всего этого, не изоби­лует также водою и плодородными полями, даже не отличается и красотою горизонта. всегда задавал себе вопросъ», говорит сул­тан Бабер, «как могли князья, царствовав­шие в Индустане п Хороссапе, устроить свою резиденцию в такой отвратительной стране!» Правда, что вскоре после того, как резиден­ция была перенесена оттуда, Газни лишился всего своего населения; но все же город этот сохранил свое значение, как стратегический пункт между Кабулом и Кандахаром. Го­род построен у подошвы длинного гребня гипсовых скал, местами покрытого чернозе­мом, п на самом высоком выступе которого находится цитадель с неровными стенами, прикрытыми с боков бастионами и увенчан­ными башнями. Этот замок-форт известен, как и Кабульский, под названием Бала-Гиссара. Хотя Газни не был никогда большим городом, по развалины его простираются к северу от нынешнего города на значительное пространство 1). Там, несомненно, возвыша­лась «Небесная Невеста» Махмуда, мечеть из мрамора и гранита, которую он соорудил в память своих побед. Два минарета, весь­ма изящные, украшенные куфическими над­писями и держащиеся на высоких цоколях звездообразной формы, принадлежали, по всей вероятности, этой мечети. Газни называют «второй Мединой», по причине множества гробниц знаменитых людей, находившихся в этом городе. Гробница Газневида видна еще и по сие время в древнем городе, по уже нет дверей из сандального дерева, ко­торые Махмуд увез в Сомнат, на полу­острове Каттиавара; взятые в 1842 году ан­гличанами, опе были перенесены в Дели в виде трофея. Но подлежит сомнению, чтоб именно там были эти античные двери.
Газни населен гезарехами п гильзаями; Келат-и-Гильзаи или «Замок Гильзаевъ>, дру­гой стратегический пункт военной дороги из Кабула в Кандахар, имеет жителями толь­ко людей того племени, по имени которого оп называется. Этот город, лежащий на высоте 1.762 метров, не есть город в настоящемъ
Vigne, „Visit to Ghuzni, Kabul and Afghanistan**.
95
ГЛАВА II.-АФГАНИСТАН.
96
значении слова: это крепость, неправильно по­строенная, заключающая в себе казармы и магазины, возвышающаяся на уединенном холме, впереди каменистого плато, отделяя до­лину Арганд-Аба от долины Тарнака. У подошвы этого укрепленного холма ютятся де­ревни хлебопашцев и группируются несколь­ко построек, которые могли бы служить за­чатком для города, дворца, базара или скла­дочного места. Поля, хорошо возделанные, тянутся вдоль обоих берегов Тарнака, рав­но как и ирригационные каналы, которые про­ведены от него. Множество развалин, рассеянных по равнине, и груды камней на вы­сотах, остатки сигнальных башен, неболь­шие крепостцы пли могплы напоминают о важном значении, какое имел во все време­на город Келат-и-Гильзаи, как место обо­роны и снабжения провиантом. Во время по­следней войны, когда генерал Робертс поки­нул Кабул со всею своею армией, чтоб на­правиться к Кандахару, «Замок Гильзаевъ» служил опорным пунктом его военных операций.
Канд или Кандахар, в котором этимо­логи видят древнюю «Александрию», тогда как другие производят его пмя от древней Гайдары индусов,-много раз переменял место, как большинство городов Азии. Город Аракозиа, по-санскритски Хараквати, возвы­шался к юго-востоку, там, где находится, среди прибрежных пустынь Арганд-Аба, разрушенный военный пост Олан-Робат или Шар-и-Тогак f). Этому городу наследовал «Древний Кандахаръ», который не исчез бесследно: в пяти километрах от новой город­ской ограды, у подошвы утесистых горных скатов, заканчиваясь острым углом, вид­неются еще до сих пор крепкия стены, об­ломки зданий и бастионов того Бала-Гиссара, который был когда-то одним из наиболее укрепленных городов в Афганистане и ко­торый сопротивлялся в продолжение одиннад­цати месяцев войскам Надир-Шаха. Многие места древнего Кандахара были пущены под пашни, п небольшие ирригационные Кана­ды извиваются в старинных улицах. Дру­гой Кандахар, Кандахар Надира, основан­ный победителем в половине восемнадцатого века, существовал несколько лет; стены его, прекрасно сохранившиеся, высятся около 5-и километров к югу от нынешнего Кан­дахара, построенного Ахмед-Шахом, осно­вателем нынешней династии. Он избрал этот город столицей своего ханства, и наибо­лее грандиозное из всех зданий, находящихся в черте города,-храм с эмальированным куполом, простирающимся над его гробнп-
*) П. Rawlinson. „Journal of the Geographical Socie­ty*, 1843.
цей, и в котором гнездятся тысячи синих голубей. Никто лучше победителя не мог со­образить и понять чрезвычайной важности Кан­дахара в стратегическом отношении, как «ключа Индии». Находясь на проезжей дороге из Кабула в Герат, по которой следуют караваны и войска, господствуя над выхо­дом из долин Арганд-Аба и Тарнака, рав­но как и над горными проходами, отделяю­щими Индию от равнин Гильменда, - он имеет еще и то огромное преимущество, что расположен в плодородной стране, где вой­ска могут без труда запастись провиантом. Со стороны юга и юго-запада он непристу­пен потому, что обширные пустыни препят­ствуют в этом направлении приближению не­приятельских сил.
Четыреугольник Кандахара, самые длин­ные стороны которого вполне совпадают с направлением меридиана, лежит на высоте 1.066 метров, в равнине, спускащейся отло­гостью к юго-востоку, к реке Тарнаку. Ир­ригационные каналы, снабжающие город во­дою и превращающие окрестные деревни в громадный сад, проведены из Арганд-Аба и огибают на западе крайний выступ гор­ного хребта Гул-Кола, перерезанный глубо­кой брешью проходаБаба-Вали: там, в 1880 г., произошла битва, после которой англичане от­дали приказ снять осаду с Кандахара. Раз­рушенные фруктовые сады, каналы, обращен­ные в болота, напоминают об этих недав­них битвах. Городская ограда, прикрытая с боков более чем пятидесятый башнями и опирающаяся на севере на цитадель, нахо­дится в довольно плохом состоянии, но вну­тренность города совершенно противоположна Кабулу в отношении правильности и чистоты улиц. Две главные аллеи пересекаются под прямыми углами посреди города и разъединя­ют его, таким образом, на четыре равные части: на севере цитадель, а на других на­ружных сторонах трое ворот ограничи­вают городские кварталы. Второстепенные ули­цы в большинстве кривые; но идущие по сто­ронам их дома, построенные из камня пли битой глины, гораздо просторнее и лучше со­держатся, чем в Кабуле, и почти все име­ют сады. В Кандахаре нет недостатка в развалинах: в 1874 году около четырехсот домов развалились от обрушившейся части городской стены; может быть, даже это бед­ствие повлекло за собой сотрясение земли, ко­торое разрушило часть Кабула. Над перекре­стком двух главных улиц Кандахара вы­сится свод, который образует центр база­ра; там почти всегда теснится толпа продав­цев, покупателей и прохожих. Восточная улица, ведущая к воротам Кабула, заселена по преимуществу торговцами разных мате­рий, тогда как в улице Герата, направляю-
97 ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ, ГЕРАТ, КАНДАХАР. 98
щейся к западу, постоянно раздается стук молота кузнецов и котельников. Улица гон­чаров, красильщиков, продавцов фрук­тов-южная, примыкающая к воротам Шикарпура. В улице, где находится цитадель, по обеим сторонам идут большие магазины, в которых продаются английские и русские товары. Торговцы базара принадлежат ко всем расам Передней Азии, но главную часть Кандахарского населения составляет племя дурани: в этом отношении древняя столица Ахмед-Шаха представляет контраст с другими афганскими городами. Золотая руда, которой производство весьма незначительно, эксплоатируется у подошвы высот, идущих по прямой линии к северу равнины.
Известно, что Кандахар находится по ту сторону «научных границъ» Индийской им­перии и что он был отдан англичанами эмиру Афганистана, долгое время спустя после Кабула. К Кандахару должна была прим­кнуть Шикарпурская железная дорога, первый участок дороги из Индии в Малую Азию. Железный путь еще не взобрался на ступени плато, но он направляется по дорогам, удоб­ным для артиллерии, и англичане избрали пограничною военною станциею местечко Чаман или «Лугъ», от которого они находятся только на расстоянии трех дней перехода от Кандахара. Из их лагеря, твердо опирающа­гося о передния горы Коджа-Амрап, британ­ские генералы наблюдают за восточной око­нечностью большой военной дороги, которая проходит чрез весь Афганистан от юговостока к северо-западу. Но если б они долж­ны были двинуться вперед по кружной до­роге афганских .плато, то где же они могли бы остановиться, не делая угрозы русским аванпостам, стоящим на другом конце до­роги? Не следовало ли бы им, по ту сторону Кандахара, достигнуть до Кушк-п-Накуда, «Алмаза Пустыни», чтоб изгладить воспоми­нание о поражении, понесенном в 1880 году? Затем, не следовало ли бы занять крепость Гиришк, которая господствует над прохо­дом Гильменда и долинами Заминдавара и вблизи которой виднеется такое множество разрушенных укреплений, - доказательство важного значения, которое придавалось всегда этому стратегическому пункту? Не следовало ли бы поспешить овладением Ферраха-укре­пления, лежащего у юго-западного угла гор Афганистана и большой военной дороги, вблизи богатых деревень Сеистана? Не следовало-ли бы также занять Сеистанскую крепость Ляш или «Утесъ», построенную на холме и окру­женную зубчатыми стенами, почти неприступ­ную, без помощи военных снарядов? На­конец, город Зпбзавар или Зебзор, кото­рый держит в повиновении племя аймаков, возможно ли для победителя оставить безъ
внимания? Этот город, заменивший древний исфезар,-последний стратегический привал на юге Герата, и провозвестники несчастий предсказывают заранее, что там произойдет битва двух армий. На юго-западе, окружен­ная гранатовыми деревьями, таджикская де­ревня Анардерех занимает, близ персид­ской границы, подошву горы, расколотой во всю свою ширину трещиной, которая ни в одном месте не шире полуметра; это-удар меча Али, говорит легенда х).
Герат, «Дверь Индии», называемый так благодаря его стратегической важности, и «Жемчужина Хороссана»-название,которым он обязан плодородию своей равнины и бо­гатству своих промышленных произведе­ний,-один из наиболее древних городов в свете, «самый древний», как утверждают его жители, и в известные эпохи своей истории он принадлежал к числу наиболе населен­ных метрополий. В эпоху Александра, Ария была большим городом. В двенадцатом веке, говорят персидские историки, она была «царицей, прославленной», и заключала в своих стенах «444.000 жилых домов, 12.000 лавок, 6.000 общественных купален и каравансараевъ» * 2); в следующем веке, т. е. в тринадцатом, Чингис-Хан овла­дел городом после шестимесячной осады и приказал передушить жителей, в числе мил­лиона шести сот тысяч; только сорок чело­век спаслось от руки монголов, и в про­должение пятнадцати лет они только п соста­вляли все население, среди груды бесчислен­ных развалин. Именно благодаря чрезвы­чайной важности его положения, на Герат было сделано пятьдесят нападений; он был разрушен пятьдесят раз и пятьдесят раз восставал из груды развалин. Рас­положенный на границах Персии и Афга­нистана, он не переставал оспариваться этими двумя пограничными государствами, и если он еще и находится под властью эмира Кабульского, хотя по языку жителей и по своему географическому положению он должен быть в зависимости от Персии,- то это благодаря Англии, которая два раза заставляла персов снять с него осаду, или возвратить завоеванное. В наше время по­литическое равновесие изменилось: Россия стала могущественной соседкой Герата, и ёя инженеры изучают страну, чтоб проложить там будущие железные дороги. Долина ГериРудаобразует природный вход,чрез который туркмены и монголы не раз пробирались на плато. Этим же путем могут туда проник­нуть в будущем и русские.
N. de Khanikov, „Memoire surla partie meridionale de la Perse orientaleu.
2) Barbiet de Meynard, „Dictionnaire de la Perse, par Jakoutu.
ГЛАВА II. -АФГАНИСТАН.
100
"99
Лежащий на высоте около 800 метров, на высоте, меньшей в сравнении с большин­ством других афганских городов, Герат занимает центр одной из наиболее плодо­родных равнин, но которой протекает ГериРуд, от востока к западу, и по обеим сто­ронам которой идут холмы, коих высота постепенно уменьшается к западу. Груды раз­валин п могил, показываясь то тут, то там, из-за рощ высоких сосен, напоми­нают об эпохе процветания Герата, когда он занимал пространство в десять раз более нынешнего и когда собака «могла бе­гать по крышамъ» крепости вплоть до самых деревень равнины. Городская ограда ныне­шнего города представляет продолговатый четырехсторонник, расположенный в на­правлении от востока к западу, но в сущ­ности это не ограда, а скорее скат, неравной высоты, в среднем около 25-тп метров, и -отделенный on. поля глубоким рвом; при­крытые пути проложены в глубине ската, сделанного из обломков старинных стен * *). На южной стороне города возвышается цита­дель Эктиар-Еддин-укрепление солидное, над которым господствует на расстоянии по крайней мере одного километра громадный мишенный вал, воздвигнутый, как говорят, Надир-Шахом 2). Герат, подобно Кандахару, разделен па четыре островка двумя поперечными улицами, на перекресте которых недавно поставлен купол, и это место стало центром базара. Магазины, лавки, мастерские идут по обеим сторонам вдоль главных улиц. Мастеровые Герата пользуются преж­нею известностью относительно выделки клин­ков, производства'ковров, бумажных тка­ней; но товары, выставленные на базаре, почти все заграничные, получаемые из России и Англии. Городское население меняется самым странным образом, сообразно политическим событиям в иранской Азии, от которой Ге­рат, по причине своего центрального поло­жения, получает отраженный удар. В 1838 г. в нем было постоянных жителей не бо­лее 7.000: большинство шиитов оставили го род, чтоб не подвергаться притеснениям со стороны афганцев. Но число жителей быстро возрастает всякий раз в мирное время. Зна­чительное число гератцев состоит из пред­ставителей древних фамилий, развенчанных повелителей, что как нельзя более у места в разрушенном городе: Феррье встречал там потомков Чингис-Хана, Тимура Хромого и Надир-Шаха.
Большинство исторических памятников Герата: дворцы, каравансараи и мечети, нахо­
*) Ferrier, „Voyages en Perse, dans 1’Afghanistan44, . a) J. Mac. Neill, „Journal of the Asiatic Society of .Bengal*1. 1844.
дятся в черте города, но в развалинах. От них остались только живописные обломки: там и сям попадается какая-нибудь башня, аркада, стена, покрытая глазированным фаян­сом, кажущимся еще более красивым от того, что краски его, слегка оттеняемые, вы­ступают в тени чинаров. Деревни, окружаю* щие Герат, слывут на всем Востоке луч­шими по климату, благодаря северному ветру дующему летом. «Если б земли Испагана, воздух Герата и вода Хорезма были соединены в одном месте, человек был бы там бессмертен!», говорит пословица Ирана *)• Вода Герп-Руда, будучи «прозрачной как жемчугъ», в то же время и самая чистая во всей иранской Азии, и только благодаря его девяти большим каналам и пх бесчислен­ным разветвлениям, Герат стал «Горо­дом ста тысяч садовъ». Семнадцать сортов винограда, множество различных пород дынь, превосходные абрикосы Герата славятся в Хорассане и Афганистане. В его садах, го­ворит Конолли 2), потребители могут съесть фруктов сколько им угодно и какие придутся им по вкусу, и платят за них только раз­ницу в их весе при входе и при выходе из сада. Помимо орошаемых садов, в дерев­нях Герата есть также свои культивирован­ные растения: таково зонтичное растение ассафетида, у афганцев инк, которого терпеть не могут европейцы по причине его отвратитель­ного запаха, но которое составляет у иран­цев одно из самых изысканных блюд, а также древесная смола, часто употребляемая как лекарство; это, по всей вероятности,- силъфиум древних.
Выше Герата встречаются также несколько скученных построек, заслуживающих на­звания города. Такова, по дороге в Маймене, столица страны джемшидов, Курурк, приобревшая известность своими многочисленными теплыми источниками; в самом городе их не менее восемнадцати. В Обехе есть также теплые ключи, а по близости его находятся неистощимые каменоломни белого мрамора, которые доставляют материал, употребля­емый для гробниц в Герате 3). Вся страна изобилует рудою серебристого свинца и мно­гими другими рудами, разработка которых давным-давно оставлена.
На западе от Герата, в долине Гери-Руда, разрушенные города Гуриан и Кузан имеют только то значение, что занимают положение близ политической границы Персии. По сло­вам Ханыкова, в 1820 г. в Гуриане было больше жителей, чем в Герате; в настоящее время это не более, как живописный форт, окруженный развалинами домов, но окрестная
О Carl Ritter, „Erdkunde, Asien“, vol. VIII.
2) „Journey to the North by India4*.
3) N. de Khanikov, цитированное сочинение.
101 ГОРЫ КАФИРА. КАБУЛЪ
страна прелестна. БерегаГери-Руда, едва куль­тивированные, во многих местах осеняются большими деревьями, образующими роицпцы и
ГЕРАТ, КАНДАХАР. Ю2
красный зверь различных пород в изобилии населяют эту лесистую страну. Дикая природа взяла снова верх во мпогих местностяхъ

Ущелье Даргаван Шах.
даже леса. Дичь водится во множестве в этих лощинах; путешественник может здесь спуг­нуть зайцев, куропаток, фазанов или тете­ревей; лани, дикие ослы, кабаны и вообще
афганского Хорассана, столь многолюдного и так хорошо возделанного в прежнее время. То же самое и на юге Герата, в гористой стране гезарехов и аймаков, где развалины
103
ГЛАВА II.-АФГАНИСТАН.
104
городов многочисленны, но где встречаются теперь только одни деревни. Зерни или Гур, столичный город страны, почти перестал существовать: Фсррье встретил там несколь­ких гебров, единственных, которых ему удалось видеть в Афганистане; но этот факт представляется сомнительным большинству историков f).
Города Афганистана и Дардистана, которых приблизительные цифры населения указаны пу­тешественниками:
Афганистан: Кабул-60.000 жит., Кандахар-30.000 жит., Герат-30.000 жит., Газни-10.000 жит., Псталиф-8.000 жит., Чарпкар-3.000 жит., Канигурам-5.000 жит., Макин - 4.000 жит., Джелалабад- 10.000 жит., Зерни--1.200 жит.
Дардистан:Талль,по Раверти-7.000 жит., Калькот-7.500 жит., Чагпл-5.000 жит., Таррнах, по Раверти-3.000 жит., Читраль, по Биддульфу • 5.000 жит.
IV.
Редкое население, враждебность племен и рас, отсутствие городов, дорог и мостов имеют неизбежным следствием весьма сла­бую степень развития Афганистана, в сравне­нии с другими азиатскими странами в отно­шении земледелия и промышленности. Правда, что некоторые долины и некоторые оазисы равнин тщательно возделаны, а подводные каналы, плотины и ирригационные желоба сви­детельствуют о трудолюбии целых народов в течение нескольких веков. В земледель­ческих округах, где земля разделена на небольшие участки и где каждая семья имеет свой собственный участок и обрабатывает его сама, не отдавая в аренду фермерам или мызникам и не употребляя рук рабов,-• производительность почвы необыкновенно хо­роша. Часто жители страны могли, конечно скрепя сердце, продовольствовать неприятель­ские войска, не особенно истощая хлебные запасы своих владений; но в обыкновенное время пшеница, главная пища афганцев, и другие продукты земледелия достаточны только для местного продовольствия жителей. Отпуск­ная торговля ограничивается весьма незначи­тельным сбытом колониальных произведе­нии относительного достоинства: фруктами в консервах, семенами и камедью, как лечебнымп предметами. Лежащие над знойными равнипами плато, холодные и с умеренным климатом долины Афганистана, казалось, должны были бы снабжать в изобилии наро­ды индусские продуктами их климата; но эта торговля почти ничтожна. Промышленная деятельность таджиков Кабула и другихъ
4) Spiegel, „Eranische Alterthuinskunde^.
афганских городов также нисколько не уве­личивает оборотов отпускной торговли; повпндахп или «бегуны» продают своим сооте­чественникам гораздо больше товаров евро­пейских, чем они имеют афганских коло­ниальных произведений для обмена с англи­чанами и русскими, бухарцами и индусами. Англо-индийское правительство, отказавшись от занятия Кабула и Кандахара, отдало при­каз приостановить одновременно постройку железных дорог, которые должны были со­единить эти два города с сетью дорог полу­острова; обе железные дороги останавливают­ся: одна у входа в Хаиберское ущелье, а дру­гая у подошвы Боланских гор; мосты на арках (для железных дорог), рвы, устрой­ство плотин, туннели -все это было вдруг, приостановлено, несмотря на то, что сделаны для этого затраты в 13 миллионов. Но в то время, как все эти предприятия были бро­шены, другая железная дорога приблизилась к границам Афганистана,-дорога, которую построили русские и которая идет от бе­регов Каспийского моря к туркменским оазисам Даман-и-Коха. С невольным любо­пытством задаешь себе вопрос: кто--англи­чане пли русские, вынужденные силою обсто­ятельств оспаривать друг у друга политиче­ское главенство над народами Ирана, овладе­ют с помощью своих локомотивов торгов­лею афганской территории? Прежде всего власть будет принадлежать тем, кто по­ставит жителей плоскогорья в удобное сооб­щение с прочим миром.
Весьма мало вероятности, чтобы Афгани­стан удержался отдельным государством, пользующимся полной независимостью: для этого необходимо, чтобы народы, населяющие страну, были воодушевлены общим патриотиз­мом и верою в свою судьбу. Но афганцы, гезарехи, таджики, казиль-бачи, кафиры-все враждуют друг с другом, и даже племена преобладающей расы не имеют никакой по­литической сплоченности. Почти все предъиду­щие войны велись исключительно в интере­сах тех племен, которых вожди'стреми­лись завоевать себе первенство. Гильзаи, ка­кары, вазпрпсы, юзуфзаи, логаны не считают себя обязанными пред своим повелителем и пред своими главарями баракзаями: они продовольствуют иностранцев, снабжают их гидами и конвоирами, не думая о том, что прослывут изменниками; у них нет другого отечества, исключая пространства, за­нятого родом клана. Что же касается до цен­трального управления, то афганцы всех пле­мен и прочие жители Пуктуен-Ква привыкли уже более полувека к той мысли, что господ­ство оспаривается между Калькуттой и Мо­сквой. Как только какой-нибудь европейский путешественник проникает в Афганистан,
105
ГОРЫ КАФИРА, КАБУЛ. ГЕРАТ, КАНДАХАР.
106
его тотчас же начинают расспрашивать о соперничестве двух великих держав-победите льнищ и о том, которой из них более благоприятствуют шансы для окончательной победы. Та же тема служит предметом об-
нию самих англичан, высказывается в поль­зу России. «Как ни неприятно сознаваться, говорит Мак-Грегор f), но несомненно то, что престиж на стороне русских, и что в них видят заранее покорителей Индии».

суждений на базарах, где разносчики ново­стей исполняют ту же роль, что политиче­ская пресса в других странах ().
Общественное мнение афганцев, по созна.javorskiy, цитированное сочинение.
География Реклю, т. IX.
Правда, что русские еще и ногой не были в Афганистане: но известно то, что все предпри­нятые ими экспедиции в центральную Азию оканчивались победой. В свою очередь англи*) „Journey through the province of Khorassan".
33
107
ГЛАВА II. АФГАНИСТАН.
108
чане в продолжение последних пятидесяти лет три раз а вторгались в Афганистан,- но чего им это стоило? В 1842 году, после трехлетнего занятия Кабула и других горо­дов англо-индийскими гарнизонами, числен­ностью в 13.000 человек, они вынуждены были очистить край: постоянно тревожимые вооруженными шайками афганцев и не на­ходя нигде по дороге пи убежища, ни пищи, ни места отдыха, несчастные англичане пали жертвой голода, холода, изнеможения и болез­ней, или же были перерезаны по одиночке афганцами. Только три человека из всего отряда спаслись от великого бедствия, кото­рое выпало, как еще никогда не было, на долю Англии. В недавнюю войну им также пришлось восстановлять свои силы вследствие большой неудачи, понесенной от поражения при Кишк-и-Накуде, и хотя па этот раз они оставили страну добровольно и ни один из неприятелей не преследовал их во время отступления, тем не менее сложившаяся ле­генда и передавшаяся от одного племени к другому, изобразила их обратившимися в бегство. К положению англичан может быть вполне применимо выражение, приписы­ваемое Ахмед-Шаху, говорившему о своей стране: «Остерегайтесь моего улья: в нем есть пчелы, но нет меду!» Во избежание ди­пломатических затруднений и вмешательства со стороны государства, английское правитель­ство лишь изредка дозволяет своим поддан­ным путешествовать в мирное время по аф­ганской территории. Вплоть до западного Аф­ганистана, по дороге из Фараха в Герат, встречаются местами каравансараи, построен­ные англичанами, но которыми ониине смеют больше пользоваться. С 1840 г. уже минуло бо­лее полувека, как английские аванпосты стоя­ли на севере Бамианского прохода, там, где теперь стоят русские аванпосты, а пушки их виднеются еще п теперь на дне потоков, стре­мящихся к Оксусу 9-
Эмир афганский, прежний гость России, ныне живущий на пенсии у Англии, - достойный представитель политического положения своей страны, постоянно возбуждаемой двумя сопер­ничающими державами. Владения его гораздо обширнее, нежели показывает его действи­тельная власть: обе державы-покровптельнипы начертали границы провинций, платящих дань Кабулу. На север от Гинду-Куша, Кох-и-Бабы, Зиа-Коха, гористые страны и равнины, простирающиеся до Оксуса, соста­вляют естественную границу русского Тур­кестана, и если бгенерал-губернатор, на­местник Ташкента, наблюдал зорко за гра­ницами, то агенты, являющиеся за сборомъ
податей для эмира Кабульского в Кундуз и Бадакшан, были бы непременно убиты. Рав­но и на южных окраинах Афганистана, многие племена уплачивают налоги только из боязни англичан, могущественных союзни­ков своего повелителя. Города, враждебные Кабулу-Кандахар и Герат,-входят в со­став одного и того же государства только лишь в силу «азиатского равновесия», вре­менно гарантированного обеими европейскими державами, господствующими в Азии.
Подобно другим государям восточных стран, эмир, шах или падишах Афгани­стана считается абсолютным властителем, но власть его ограничивается не только июриатом или «стезей правоверныхъ», т. е. религиознымп или гражданскими традициями исла­ма, но главным образом сдерживается при­вилегиями сердарей и республиканских пле­мен. Неограниченный властитель таджиков, главарь дурани и сюзерен прочих племен, он приказывает, советует или просит, смотря по дозе власти, какую ему предоста­вили его подданные. Некоторые должности на­следственны в семьях, и сердарь не может лишить имеющих на них право, иначе он глубоко оскорбит этим все племя и рискует вызвать бунт. Множество кланов не берут ни судей, пи сборщиков податей, назначае­мых сердаром, а управляются сами собою, самп облагают себя налогами, отсылая сюзе­рену часть, установленную обычаем. Ограни­ченная в такой степени ханская власть пе­реходит от отца к сыну, по праву стар­шинства в одном и том же роде. В преж­нее время сердари пли главные вожди назна­чали правителя, а теперь английское прави­тельство завладело привилегией назначения; оно также удержало за собою и право контроля чрез назначение важного сановника резиден­том при Кабульском дворе, но вместе с тем нашло более надежным назначать аф­ганца, а не англичанина на этот пост, со­пряженный для иностранца с опасностью.
Когда Пешаверский округ и весь восточ­ный Даман-п-Кох, между Индом и Сулейман-Дагом, входили в состав Афгани­стана, эмир был богатым человеком: до­ходы его превышали 50 миллионов франков; равнина ему доставляла деньги, плоскогорье поставляло ему людей £). В наше время пло­скогорья должны давать все: солдат и пода­ти; ежегодный доход казны равняется всего только пятнадцати миллионам. Двор, отли­чавшийся чрезмерной пышностью, вынужден был уменьшить свои расходы; а высшие са­новники, которые, согласно персидскому цере­мониалу, не могли иначе войти во дворец, как одетые в дорогия великолепные одежды
4) Kaye ,.Proceedings of the Geographical Society44., april 187*9.
1) Mouutstuart Elphinstone, „Kingdom of Caubul44.
109 Б Е Л У д ж
и нося оружие с инкрустациями драгоцен­ных камней.-отныне могут являться во дворец весьма скромно одетыми. Податные доходы употребляются исключительно на со­держание армии. Хотя большинство солдат, командуемые вассалами, не знающими ника­кой субординации по отношению друг к дру­гу, набирается из племен, обязанных от­бывать воинскую повинность взамен платы податфй, п хотя продовольствие всегда даро­вое в местах, где расположены гарнизоны,- но все же военный бюджет весьма значите­лен, особенно много тратится на покупку и производство военных снарядов. В 1879 г., когда возгорелась война между Афганистаном и Индийской империей, в арсеналах эмира находилось 379 орудий (пушек) и 50.000 ру­жей, частью из английских мастерских, частью сфабрикованных афганскими масте­рами. Военные упражнения, руководимые ин­структорами дезертирами британской армии, происходят под команду на английском языке.
Различные провинции управляются хаукимом-в гражданском отношении, и сердарем-в военном. Но часто случается и так, что одно и то же лицо, особенно если оно принадлежит к племени дурани*, отпра­вляет обе должности разом. В округах, обитаемых кочевниками, или в которых •есть небольшое число постоянных деревень, губернатор показывается только пли для сбо­ра податей, или же для того, чтобы положить конец возникшим спорам. Кази, который его сопровождает, постановляет судебные приговоры и назначает штрафы.
Провинции собственно Афганистана, разгра­ниченные главным образом возвышенно­
и С Т А Н . 1117
стями почвы, перечислены в следующей таб­лице:
Провинции. Округа.
Кабул, верхния долины Кабула и I Логара, Даман-и-Кох.
I Горбанд, верхния долины ГорI банда и Панджира.
и Лагман, прибрежные земли реки
’ Кабула между столицей и Джа-
I. Кабул. ) лалабадомъ
\ Сафи и Тагао, долины Гинду-Куи ша между Дамап-и-Кохом и I Кафиристан.
I Джалалабад, нижняя долина реки I Кабула.
' Газни, бассейн Газни и окрестные ' горы.
f Кандахар, страна восточных и дурани.
II Нанда’ Келат-и-Гильзап, Тарнака, Гулъхар. j Кох.
г Гирпшк.
' Фарах, бассейн Фарах-руда
III. Секстан... ..Лаш, Шаканзур.
Герат, средний бассейн Гери* руда.
L Керрук, верхний басейн Гери-
IV. И-ерат. Обех.’
/ Гуриан, нижний Гери-руд.
( Зпбзавар, бассейн Ардрахана. Шахбанд, страна аймаков.
V. Страна гезарехов.
... и Мастудж, Казкар или Читраль, Ѵи. кафири\ Купар, Бушкар, Панджкора
стань. и (Джпундул), Дир, Баджауръ
Кроме ханств Туркестана, лежащих к югу от Оксуса, в вассальной зависимости от Ка­була, стоят, несмотря на то, что находятся в той географической области, где русский город Ташкент сделался центром,-государства весь­ма различные по значению своему и по населению, таковы: Бохан, Бадакшан, Кундуз, Балкх, Андкой, Пиибпркан, Ак-ча, О арпиуль, Мапменех, Гурзиван, Дарзаб.
Глава III
Ь елуджистан.
I.
Страна белуджей не имеет, что называется, и тени политической независимости. В дей­ствительности, она не более, как провинция Индийской империи, в настоящее время на­ходящаяся во владении англичан. Одна из самых плодородных её провинций и весьма густо населенная, пропорционально занимаемо­му ею пространству, «Качи-Гандава», геогра­фически принадлежит к области равнин, и
- #
давным-давно уже англичане устроили здесь свои военные квартиры. На плато, главная крепость Квота также занята британским гар­низоном, наблюдающим по одну сторону за афганским городом Кандахаром, а по дру­гую-за столицею белуджей, Келатом. К до­вершению всего, в этом городе живет ан­глийский резидент, дающий правителю белуд­жей советы, исходящие от вице-короля Ин­дии и которым тот безусловно повинуется. Небольшие порты, идущие вдоль берега, насе-'
Ill
ГЛАВА
III.
112
ленные по преимуществу моряками и купцами и состоящие под непосредственным управле­нием Англии, на деле-чистейшие индусские колонии, и трансконтинентальный телеграф не перестает охраняться солдатами, которые получают жалованье от правительства Каль­кутты. Многие из английских офицеров, в числе их также и полковник Мак-Грегор, были командированы в Белуджистан, для исследования якорных прибрежных стоянок и стратегических дорог, идущих от при­морской страны по направлению к афганским плато. Тем не менее, в стране еще осталось много неизследованных пространств, не по­тому, чтоб они были недоступны, или строго охраняемы от любознательности путешествен­ников свирепыми племенами туземцев, а потому, что это-однообразные пустыни, усеян­ные песком, глиной, солончаками и скалами. По всей вероятности, долго еще эти области будут известны только по рассказам тузем­цев, более пли менее согласным между со­бою. Так, страна, большею частью пустын­ная, занимающая пространство около 70.000 квадратных километров, к югу от реки Гильменда до гор Вашати или Кох-и-Забз и Зиане-Коха, считается территорией без вся­кого значения и непмеющей правителя, тогда как Гуг, состоя в естественной зависимости от долины, на которой Гамоен занимает самое высшее плоскогорье * 2), должен по­тому входить в состав Афганистана; боль­шинство карт изображают его принадле­жащим хану Келата. Безошибочно эту тер­риторию можно причислить заранее к васса­лам Англии, так как в этой части Азии англичане устанавливают границы. Уже оф­фициальная карта, набросанная в 1872 г. на самых берегах Гильменда, Гольдсмитом, проводит общую границу Персии, Афганиста­на и Белуджистана к Кох-Малак-и-Зиаху пли к «Горе Черного Короля», к западу от Гильменда, а от этого пункта идет прямо белуджистанская граница к большому изгибу Гильменда, ниже Рудбара. Таким образом поверхность, занимаемая Белуджистаном, рав­няется половине Франции. Но эта обширная территория, по самымъшпрокпмъвычислениям, имеет население менее, чем в каком-ни­будь второстепенном городе: даже со вклю­чением провинции Качи-Гандава, принадлежа­щей по своему этнографическому и географи­ческому положению к Индии, Белуджистан не имеет и полу-миллиона жителей2).
Наиболее возвышенная часть ханства-та, которая граничит с Афганистаном. Тузем­цы назвали ее Когистаном или «Страной
4) „The Country of Balochistan11, London, 1877.
2) Пространство и население Белуджистана по Бему и Вагнеру: 276.50(1 квадратн. километров, 350 000 жи­телей, 1,3 жит. па квадр. километр.
Горъ» -название, принадлежащее большому числу стран в мусульманской Азии. Может быть, двойная вершина Такату, на границе афганской, к северу от Кветы, и есть са­мый возвышенный пункт территории, хотя есть вероятность, что другие вершины в гор­ной цепи Чигиль-Тана пли «Сорока Человекъ», к западу от Кветы, немного более возвы­шенны: па Кох-п-Муране или на «Змеи­ной Горе», которая возвышается более к югу, между Мастунгом и Келатом, некоторые вер­шины достигают, по словам Кука, вышпны Такату, т. е. 3.650 метров; Калппат, на се­вере будущей линии железной дороги, лежит на такой же высоте. В общем все эти горы Брагуи, образующие восточный оплот плато пред равниной Качи-Гандава, идут с уди­вительной правильностью параллельными сте­нами по прямой линии, направление которой на севере-северо-восточное, а на юге-юго-за­падное. Вырезанные неровными уступами, вы­сеченные пирамидами, или щетинистыми иг­лами, эти известковые горы во многих ме­стах совершенно лишены растительности: только редкие леса можжевельника примеши­вают свою бледную зелень к синеве воздуха и к розовым отблескам скалы, освещенной солнцем. Сообразно с часами дня и горы меняют свой цвет и тени, и выступают токак будто под розовым пли фиолетовым покровом, едва заметные, то под прозрач­ным туманом, то в виде вулканических конусов, сверкающих красным блеском И)Между параллельными хребтами открывается несколько болотных долин, когда-то напол­ненных водами, а ныне осушенных. Меж­ду этими долинами есть такия, которых зеле­неющие луга и рощи делают похожими изда­ли па чудные альпийские долины. Но есть так­же и такия, которые, благодаря бесплодию поч­вы, имеют какой-то зловещий вид: это-ос­татки пустынь, заключенные в амфитеатре гор. Такова Дахт-и-Бедаулат или «Печаль­ная Равнина», которую горы Мардар или «Мертвого Человека» отделяют от Кветы: дорога из Индии через Боланское ущелье проходит по этой страшной равнине, где за­вывают ветры, поднимающие летом столбы пыли, а зимою снежные бураны. Часто путе­шественники погибали от этих бурь.
Равно как и большинство известковых горных хребтов, параллельные гряды гор Брагуи перерезаны в промежутках попереч­ными расселинами, на дне которых текут постоянные или временные потоки, спускаясь из долины в долину. Многие расселины, в которых текут воды, представляют ряд изломанных линий, с острыми углами, пра-
‘) Richard Temple, „Proceedings of the Geographical Society", sept. 1880.
113
БЕЛУДЖИСТАН.
114
вильности почти геометрической. Воды, во время сезона дождей, попеременно изливаются сначала в перпендикулярную доливу, а по­том впадают в прямолинейную клюзу, при выходе из которой принимают вновь свое правильное течение между двумя параллельны­ми гребнями гор. В этой стране, где не­давно еще не было никаких искусственных путей, единственными дорогами были такия, ко­торые следовали за этими потоками, прорывая почву уступами. Но дороги эти были проходи­мы только во время сезона засух пли среднего уровня воды, когда поток не наполнял расселину клюз. Одиннадцать подобных до­рог соединяют плато Келата с равниной Качн-Гандава, но все они еще не были исследованы европейцами. Самая доступная из этих дорог-Милох или Мула. Начинаясь у оазиса Гандавы, тропинка эта идет вверх по постепенной отлогости, гораздо меньшей, чем бывают на многих больших дорогах, и, обогнув к югу цепь высоких гор, до­стигает Джалаванского плато; но эта дорога очень длинна и достигает плато только на са­мом юге столицы ханства. Дорога гор Брагуи, повидимому, чаще других посещавшаяся в течение всего исторического периода, есть та самая, которая, по выходе из Дадарского оазиса, на северной оконечности Качи-Гандавы, проникает в Боланские ущелья и подни­мается по этому длинному ущелью до «Пе­чальной Равнины». Английские войска часто занимали этот проход во время своих втор­жений в Афганистан, и их инженеры пре­вратили прежнюю выбоистую дорогу, преры­ваемую то тут, то там потоками, в превос­ходную, удобную для езды в экипажах до­рогу, по которой двигаются артиллерийские обо­зы. Но Боланский проход ныне оставлен большинством путешественников: главный торговый пункт, между 111 икарпуром и Кандахаром-тот, который примыкает к же­лезной дороге, уже доведенной до северной стороны Сиби, в долине Харнаи, на высоте около 900 метров.
Самая возвышенная часть цоколя плато, по которой тянутся различные цепи гор Брагуи, это именно та, где построен Келат, столица Белуджистана. Таким образом, как указы­вает расхождение рек, текущих с этого хребта в разные стороны и затем исчезаю­щих в пустынях или орошенных полях, приходится спускаться с плато Келата в лю­бом направлении: именно это подтвердил уже Поттингер в своем путешествии, пред­принятом в начале нынешнего столетия *)• Высота, на которой лежит Келат, 2.050 ме­тров, может сравниваться с весьма немно­гими вершинами различных горных хреб-
0 „Travels in Belootchistan and Sinde".
тов, расположенных к югу от гор Бр-а гуи. Параллельные отроги гор, которые на­чинаются за Мульским проходом и тянутся, почти без уклонения, в направлении от се­вера к югу, составляют, по истине, одну из наиболее очерченных естественных границ и разделяют, подобно стене, высокие местно­сти Белуджистана от равнин Синда. Но они служат границею между двумя странами не столько вследствие своей высоты, сколько по недостатку воды, а следовательно и по своей пустынности. В горах Кпртара или Гала есть только один, измеренный пик, превы­шающий 2.100 метров; большинство же вы­соких вершин имеют от 1.500 до 1.800 ме­тров над Индом и превышают только на несколько сотен метров поверхность плато, простирающихся к западу. Нигде эти горы не представляют трудности для прохода. Подоб­но высотам Брагуи, они пересекаются лощи­нами, берущими свое начало на белуджистан­ском плато. Следуя по руслу потоков, мож­но вполне перейти весь горный хребет, не взбираясь ни на одну гору. Так точно в Испании спускаются из Манча в долину Гва­далквивира, не поднимаясь на Сиерра-Морену.
К западу от Киртара плато Белуджиста­на спускается ступенями к Аравийскому мо­рю. Выпуклость гор, отделяющихся ОТ ГО])ного хребта Келата и направляющихся к югозападу, образует раздельную линию между бас­сейном Мешкида п морским склоном, обра­щенным к югу. Многочисленные отроги гор, идущие по прямой линии, большею частью от востока к западу, и все более возвышен­ные п более скалистые с южной стороны, чем с северной, обозначают ступени гро­мадной лестницы. Но если не принимать в рассчет тысячи отдельных неправильностей, в общем южное плато состоит из трех ступеней. Самая высшая пз них имеет 1.200 метров средней высоты, вторая-600 метров, а третья, идущая вдоль прибрежья, ле­жит лишь на несколько десятков метров над уровнем волн. Почти все возвышенно­сти, отделяющие эти ступени, перерезаны клю­зами или широкими проходами, так что ка­раваны людей и верблюдов могут проходить по стране во всех направлениях, не имея надобности прокладывать дороги.
Морской берег Белуджистана, известный под названием Мфкранского, идет от вос­тока к западу, параллельно внутренним хребтам, но с многочисленными извилинами. Песчаные скалы или глинистые земли при­брежья, изрезанного ударами волн на кру­тые утесы, от 100 до 120 метров высотой, которые не перестают отодвигаться перед волнами,-однообразно следуют друг за дру­гом и отделяются одни от других залива­
115 ГЛАВ
ми с правильными очертаниями, где зыбь скла­дывает песок, унесенный с соседних мы­сов. Мало таких берегов по всей окруж­ности материков, где бы можно было изучать более разительные примеры островных мас­сивов, связанных с континентом песча­ными перешейками. Полуостров Гвадар и полуостров Ормарский, выдвигающиеся в мо­ре в виде молотка, ограниченного справа и слева водяными поверхностями, представляю­щими форму правильного полукруга,-имеют аналогичный вид с полуостровом Гиенским и с другими островами, соединенными с твердой землей песчаными наносами. Но ка­жется, что белуджистанское прибрежье значительно поднялось со времени образования этих перешейков, которых уровень ныне гораздо выше уровня плоских песчаных берегов. Одно из двух: или морской берег поднял­ся, что допускает большинство геологов, пли же море отодвинулось от берегов. Несмотря на эти извилины прибрежья, белуджистанский морской берег совсем не представляет удоб­ных убежищ для больших кораблей. По всей непосредственной близости морского бе­рега воды не глубоки, и только на расстояние трех-четырех километров от берега мо­гут подходить большие военные корабли. Во все время, когда дует юго-западный муссон между мартом п сентябрем, почти невозмож­но сделать попытки к высадке войск, по при­чине страшной силы морского прибоя. Даже во время ясной погоды, т. е. зимой, грозные буруны препятствуют свободному сообщению с другими странами *). Морское дно, состоя­щее из глпны, подобно равнинам прибрежья, спускается отлого в сторону открытого моря; но в том месте, где лот показывает глу­бину воды от 40 до 50 метров, падение ста­новится резким, по направлению к бездне Индийского океана: подводные скалы имеют от шести до семи сот метров в вышину 2).
Подобно островам Рамри и Чедуба в ан­глийском Индо-Китае, белуджистанские мор­ские берега усеяны подземными горнами, в которых кипящие воды заставляют клоко­тать глину. По крайней мере восемнадцать грязных вулканов высятся в различных частях Мекрана; во многих местах мор­ского прибрежья, они составляют главные черты пейзажа. В провинции Ласа, Погранич­ной с Индустаном, семь подобных кону­сов идут параллельно морскому берегу: ле­генда изображает их остатками богини Дурга, разрезанной на куски; индусские богомоль­цы, которые их посещают, совершают свои
Mac Gregor, „Wanderings in Balochistan".
’) A. W. Stiffe, „Quarterly Journal of the Geological Society", 1874, vol. XXX, № 177.
a in. 116-
гадания над кипящим илом !). Близ реки Пора или Пури, к западу от порта Сумиани, один из этих вулканов с горячим илом,, стоящий совершенно изолированно среди рав­нины, имеет более 120 метров высоты, а вершина его имеет 150 метров в окружно­сти: это-Радж-Рам-Чандер пли ЧандеръКуп. Вершины этих холмов пробуравлены кратерами, из которых медленно течет ил,, а иногда выбрасываются струи воды, которые, затем падают на склоны и изрезывают их в разнообразные лощины. Вода, смешанная с грязью, выбрасываемая из кратеров, всег­да соленая. По словам туземцев, изверже­ния происходят только во время морскихъприливов. Вулканы они называют также Дария-Чам «Глаза Моря» 2). Вулканы, у ко­торых кратеры закрылись, перестали быть в сообщении с океаном. Может быть, и хол­мы глины, размытые дождями, которые высят­ся в разных местах морского берега,- также остатки древних извержений.
Белуджистан принадлежит к наиболее су­хим странам Азии, хотя юго-западный мус­сон п достигает его, а уступы содействуют хорошему орошению земель. Они следуют друг за другом с юга на север, и наиболее воз­вышенная часть страны находится в северовосточном углу плато, так что все облака воздушного течения ниже 2.000 метров долж­ны разрываться о шероховатости почвы и изливаться па одну пз террас Белуджиста­на. Действительно, во время лета, бывают сильные ливни, и один из проходов глав­ной дороги ханства, к югу от Коздара, но­сит название «Дождливого Ущелья». Неко­торые из закрытых бассейнов, равно как, и долины, находящиеся между двумя хребтами параллельных гор, превращаются, в период дождей, во временные озера; но подобные явле­ния редки. Муссон, достигающий берегов Бе­луджистана, постепенно высыхает, переходя в пустыни южной Аравии. Оп приноситъвесьма незначительную часть влаги, недоста­точную для питания рек и для того, чтобы постоянно поддерживать их течение вплоть до моря. Влага эта настолько незначительна, что не может даже обеспечивать постоянного на­полнения больших колодцев. Земледельцы индусской расы, обитающие в оазисах Белуд­жистана, по примеру иранцев, вырыли карезы пли подземные акведуки в некоторых наиболее плодородных долинах, но соб­ственно белуджистанцы не умеют даже и со­держать этих каналов 3): почти все 'земле­дельцы пользуются только водами нуди иля
f) Goldsmid, „Journal of the Geographical Society",. 1863.
2) Hilt, „Journal of the Asiatic Society of Bengal",, IX, 1840;-Goldsinid;-Mac Gregor.
3) Miles, „Journal of the Geographical Society", 1874.
117
БЕЛУДЖИСТАН.
118
дождевыми потоками. В Белуджистанской стране не худо брать с собою запас чистой воды, из боязни встретить только лужи, на­полненные грязью или солоноватой водой. Но
но высохших. Многие глинистые холмы, пре­жде омываемые речной водой, сохранили во­круг своих подошв вырезки, подмытые по­током, и завершаются массой, возвышающею

вид самой почвы, повидимому, указывает на то, что проточные воды орошали, в былое вре­мя, страну гораздо обильнее. Следы прежних наводнений, даже берегов и покинутых русл рек виднеются в долинах, ныне совершен-
ся над этой кругообразной вые мкой: можно подумать, что это-исполинские грибы £). Из­мерения, произведенные близ морского при-
*) Mac Gregor, цчтироваяиоф сочиаение.
119
ГЛАВА
III.
120
брежья, доказали, что в недрах аемли те­кут водяные потоки 4).
Белуджистанские реки, спускающиеся прямо к Аравийскому морю, текут большею частью перпендикулярно к морскому берегу и имеют узкий бассейн; даже и в стране дождливой они имели бы слабое течение. Дахта пли «Ре­ка Равнины», которая направляется к при­брежью, в близком соседстве с персидской границей, имеет большее количество воды, не­жели другие прибрежные реки, потому что верх­нее её течение следует по одному из пло­скогорий, открывающихся между двумя уступа­ми, параллельными с морским берегом, вследствие чего бассейн её значительно уве­личивается. Но тем не менее, течение её не достигает моря в продолжение целой половины года: путешественники проходят по песчаной мели, перерезывающей устье реки. Река Меш­кид, принадлежащая к закрытому северозападному бассейну Белуджистана, может счи­таться одною из самых обильных водою рек в стране. Большинство её верхних прито­ков берут свое начало в Персии, с стране Сархад или «Холода», и текут к юго-восто­ку, как бы для того, чтоб ринуться в Ара­вийское море. Соединившись при входе своем в Белуджистан, на юге Зианех-Коха, эти текущие потоками воды направляются к вос­току, на встречу Ракшану, текущему из стра­ны Паиджгур; затем снова бросаются назад к северу, чтоб перейдти клюзы, отделяющие Зианех-Кох от Кох-и-Забса, голого греб­ня скал, ни мало не заслуживающего своего названия «Зеленой Горы». Весьма опасно про­ходить по этим «теснинамъ», где бушующие воды Мешкида часто прыгают с утеса на утес. Наводнения особенно грозны в этой стране, где почва состоит исключительно из твердых известковых камней пли непрони­цаемой глины: там, где волны, во время по­ловодья, сдавливаются между стенами, чрез которые они не могут переступить, они вне­запно вздуваются от всей дождевой воды, приносимой притоками и боковыми лощинами. «Не останавливайся в русле Мешкида-го­ворит поговорка, которую повторяют путе­шественники,- не останавливайся даже для того, чтоб завязать ремень твоего сапога». Но в обыкновенное время Мешкид, высасывае­мый сухим воздухом долины, перестает да­же существовать; при выходе клюз из Кохъп-Забса, там, где русло его принимает на­правление северо-западное, совершенно про­тивоположное направлению верхних прито­ков, только несколько луж в песке свиде­тельствуют о недавнем течении реки. В 1810 г., когда Поттпнгер посетил эту стра­ну, он спустился в русло Мешкида и про­
1) Barns, „Journal of the Geographical Society “,1867.
шел пространство в несколько километров. Не будучи знаком с географией этого края, тогда еще неизследованного, он рассчиты­вал подняться к истоку реки, - до такой степени легко ошибиться, идя среди песков, вздымаемых ветром. Если б деревца из по­роды гребенщиков (Tamaris) не шли вдоль берегов реки, во многих местах нельзя было бы распознать, что находишься посреди речного русла.
Мешкид никогда не доносит своих обиль­ных вод вплоть до плоскогорья Сепстана, как это до сих пор изображается на некоторых картах, на основании рассказов первых евро­пейских исследователей страны. Даже высо­кий горный хребет граничит на юге с по­лукруглым бассейном, занятым болотами, травянистыми пространствами и солончаками, заменившими прежнее озеро. Хамоен или топь, в которой исчезают воды Мешкида во вре­мя половодья, занимает центральную часть Хоранских пустынь, между 28° и 29° шпро­ты. Мак-Грегор прошел вдоль его восточ­ного берега, но не мог в точности узнать, было ли лучезарное пространство, виденное им на западе, водяная плоскость или только мираж. Нигде не встречал он такого мно­жества тростника, как на озерах Секста­на; но там и сям рощицы гребенщика (Ta­maris) обозначают берег. Свойство почвы, окружающей Хамоен и Мешкид, доказывает, что там так же, как и на озерах Свиста­на, горизонтальность местности имеет след­ствием частое перемещение водяного простран­ства-пресноводного бассейна, если он обра­зовался от недавнего наводнения реки, пли же резервуара солоноватой или соленой воды, если она долго застоялась на одном месте. В то время, как одна часть равнины пло­дородна, хотя и редко обрабатывается, другие пространства, из которых вода совершенно испарилась, покрыты соляными пластами, в несколько дециметров толщиной, которые, проходящими мимо караванами, снимаются для продажи в соседния страны. К западу от Хамоена и Мешкида тянется, по словам ту­земцев, другая топь Кинди илп Талах, кото­рая принимает в себя южные воды бассей­на. Наконец, на северо-востоке Белуджиста­на, реки Хоравак, Лора также теряются в Хамоене среди пустыни.
По рассказам Мак-Грегора, чрез пустыню Харан гораздо легче пройти, чем по мно­гим песчаным пустыням Персии, или по безводным странам Аравии и Африки. Кара­ванам хорошо известно, что на каждой дороге есть свои места для отдыха, заранее обозна­ченные проводниками; всюду можно рассчиты­вать, по крайней мере, на один колодезь в день солоноватой воды и на несколько пучков растений для верблюдов. Но есть такия места
121
БЕЛУДЖИСТАН.
122
в пустыне, которых путешественники тща­тельно избегают, и где смерть была бы не­избежной для них, если б они были застиг­нуты самумом,«ядовитымъ» или «огненнымъ» ветром. В этих пустынях, дюны перека­тываются подобно волнам, и почти невозможно продолжать путь по почве, которая обруши­вается под ногами, и в облаке пыли, взды­маемом ветром. Иногда воздух бывает тих, но он наполнен песчаным тума­ном, который затрудняет дыхание. Это явле­ние еще не объяснено, но белуджистанцы го­ворят, что оно происходит от действия сол­нечных лучей на мелкую песчаную пыль. В восточной части пустыни, Поттингеру при­шлось проходить, в продолжение пяти суток, по стране дюн, поднимавшихся, в среднем, только на высоту от 3-х до 6-ти метров, и все они следовали друг за другом по на­правлению от запада к востоку, т. е. по на­правлению господствующего ветра в этпх местах. Дюны, образовавшиеся не из круп­ного песку, белого илп желтоватого, но из мелкой красноватой пыли, из осколков глины и песчаника, имеют длинную отлогость, обра­щенную к западу, откуда дует ветер; кру­тизна же обвала, который подвигается вперед более или менее быстро, следуя силе атмосфе­рического течения, наклонена к востоку. Когда верблюдам приходится переходить чрез это море пыли, на пути из Мешкпда, они взбираются на западную отлогость дюны и сползают на коленах с вершины к по­дошве восточного обвала 1). На севере Хамоена и Мешкида, Мак-Грегор обогнул множество дюн различной формации, идя, под влиянием местного ветра, в другом напра­влении, от севера к югу. Некоторые из этих пригорков достигают до двадцати ме­тров над уровнем равнины, и все они рас­положены с удивительной правильностью, в виде полумесяца, обращенного своею длинною внешнею отлогостью к северу, а крутизною обвала-к югу; в полукружии, защищенном двумя выдвинутыми вперед рогами, мог бы поместиться целый полк 2). Наконец, на .границах Афганистана, пески п глинистая пыль изобилуют особенно в направлении от юго-запада к северо-востоку 3). Нельзя ли было бы допустить гипотезу, что на белуджи­станских плато, так же, как и в равнинах Тара индийского, форма и расположение дюн зависят, в некоторой степени, от колебаний почвы?
Белуджистан, благодаря нагромождению и расположению своих террас, принадлежит к числу таких стран, где, на небольшомъ
<) Pott inger;-Carl Ritter, „Asien, Iran*4.
2) „Wanderings in Balochistan1*.
3) Griesbach, „Memoirs of the Geological Survey of India**, vol. XVIII, part 1. 1881.
сравнительно пространстве, местные клима­тические условия представляют наиболее рез­кие контрасты. В глинистых или каме­нистых бассейнах приморской страны, равно как и в равнине Качи-Гандавы, у подошвы гор Брагуи, сколько встречается местностей, вошедших в пословицу, сравниваемых с адом, по причине нестерпимого жара, кото­рый приходится там выносить! А па плато, лежащих на высоте более 2.000 метров, сколько открытых пространств, где путе­шественники подвергаются страшной силе хо­лодных ветров и рискуют быть заживо по­гребенными под грудами снега! Весьма есте­ственно, что растительность представляет контрасты, соответствующие климату. Как в равнинах, так п на плато, мало местностей, где бы виднелись настоящие леса. В Белуд­жистане нет совсем больших деревьев: те, которые превышают 8 илп 10 метров, считаются гигантами растительного царства. На покатостях гор растут некоторые по­роды можжевельника п гаппур (zuiphus jujubay. дерево это весьма ценится для по­строек. В долинах хпжины окружены чи­нарами, тутовыми, тамариндовыми деревьями и синецветным ясенем (melias azedarach); ивы растут по берегам ручьев. Почти все фруктовые деревья, которых родина Перед­няя Азия, произрастают в изобилии в Бе­луджистане, как-то: абрикосовые, персико­вые, грушевые, яблонные, сливовые, грана­товые, миндальные, ореховые, фиговые де­ревья и виноград; манговые и фиговые де­ревья, растущие в равнинах, дают пре­восходные плоды. В жарких местностях страны чаще всего встречается растение pich (chamaerops ritchiana), нечто в роде кро­шечной пальмы, ползучие корни которого сте­лятся на 4-5 метров в земле. Это расте­ние так же полезно белуджистанцам, как восточный бамбук бирманам: плоды его и молодые побеги употребляют в пищу, и кроме того из него выделывают трут, ве­ревки, сандалии и особенно цыновки, которые в большом употреблении *).
На соответствующих высотах фауна Бе­луджистана, мало известная до исследований Сен-Джона, ничем не отличается от фауны афганских плато, равнин Гильменда и Инда. Неверно еще недавно распространенное мне­ние, что лев, так редко попадающийся в Индии, водится до сих пор в некоторых странах Белуджистанского края; но леопарды встречаются здесь часто, также гиены, волки, кабаны, равно как и один вид черного медведя, питающагося корнями дерев. Серны часто попадаются по соседству пустыни, а та­
*) Mac Gregor, цитированное сочинение; - Floyer,
„Unexplored Baluchistan*4.
123
ГЛАВА III.
124
буны диких ослов днем скрываются в пу­стынях, где нет ни воды, ни растительности. Громадный ягнятник, похожий на альпийского, парит высоко над плато, но он никогда не встречается близ морского берега, или на высоте менее 1.200 метров. Сорока, столь известная в Европе, встречается только в одной местности Белуджистана, в Келате. Но есть также несколько пород птиц, свойствен­ных только одному Белуджистану: такова прелестная нектариния, блестящая всеми цве­тами радуги 1). Ящерица uromastix, которую издали можно принять за ввернувшагося в комок у входа в свою нору кролика, гнездится в песке. Персы называют ее «козьим сосу­номъ», предполагая, что она блеет подобно козленку, чтобы призвать козу и сосать ее. По словам Милеса, в верхнем Дахте водятся крокодилы. Заливы Мекрана изобилуют ры­бой. Сен-Джон предполагает, что название Мекрана произошло от слов Моги-Коран, что значит «Рыбоеды». Жители приморского берега, по истине, заслуживают название рыбо­ядных, которое им дали также и спутники Александра.
II.
Белуджистанцы, которых название присвое­но ханству Келата, равно как и всей юговосточной Персии, не составляют господствую­щего населения Белуджистана, и, по всей веро­ятности, за пределами ханства, в Персии, в индийской провинции Синда и в Раджастане, находится наибольшее число представителей этой расы, в виде целых племен, или рассеянных групп. Белуджистан-страна го­ристая и бесплодная, одна из таких стран, которая наиболее содействует эмиграцион­ному движению в Индию. Обыкновенно белуд­жистанцев причисляют к арийцам и де­лают их братьями персов, происшедших от туземцев, совращенных в ислам, в эпоху Абассидов * 2). Весьма вероятно, что, по крайней мере часть белуджистанцев не при­надлежит к туземцам страны: белуджистан­цы с афганской границы, судя по чертам пхъ'лица, очевидно, омонголились и чрезвы­чайно походят на киргизов 3). Единоглас­ные предания называют западную Азию роди­ной других белуджистанских племен, равно как и племен Брагуи 4); их считают при­шедшими из Сирии или с Аравийского полу­острова, во время пророка-по словам од­них, и гораздо позднее-по словам других.
*) Blanford, „Eastern Persia44, vol. II, „Zoology and Geology tt.
2J Spiegel, „Eran44.
3) Nicolas de Khanikov, „Tour du Monde14, 1861-
4) Hara, „Journal of the Asiatic Society of Bengal44, 1841.
Различные аравийские племена окрестностей Дамаска и Алеппо носят те же названия, как и белуджистанские кланы Мекрана и КачиГандавы *). Впрочем, большинство белуджи­станцев не кажутся пришельцами между ара­бами. За исключением разве только жителей плато, все они очень смуглы, отличаются прон­зительным взглядом, высоким лбом, про­долговатым лицом, густыми волосами и бо­родой. Они худощавы, весьма подвижны, ис­кусны во всех телесных упражнениях; они могли бы быть превосходными бедуинами в сирийских пустынях; множество из них занимаются разбоем. Язык белуджистанцев имеет большое сходство с новейшим пер­сидским языком, но только все слова в нем искажены, благодаря странному произношению, совсем не похожему на иранское. Выражения относительно религии заимствованы у арабов, а слова, употребляемые в торговле и реме­слах, взяты из индусских наречий. Не­сколько песен, рассказов о военных по­двигах, повторяемых по памяти бродячими певцами, составляют всю их национальную литературу. Разговорный язык, употребля­емый при дворе,-их собственный, а пись­менный-персидский.
По религии белуджистанцы - магометанесунниты; только на персидской границе не­сколько кланов стали шиитами, и они счита­ются заклятыми врагами всей нации. В прежнее время для перса-шиита было гораздо опаснее проходить по Белуджистану, нежели для христианина 2). Подобно афганцам, белуд­жистанцы делятся на множества кейлей, ко­торые иногда переменяют свое название, равно как и место жительства: называют их или по их предкам, или по провинции, в кото­рой они живут, или же сообразно их нравам, или по какой-нибудь выдающейся черте их истории. Терминология племен различна почти у всех путешественников, но крупные де­ления племен соответствуют географическим областям. Белуджистанцы гористых земель называются все вообще паруй, а живущие в низменной равнине, в Качи-гандав-риндами или «храбрыми», а также магзами или могази; но эти могут уже считаться принад­лежащими к отдельной нации, вследствие смешений и отличия в нравах. Они ужь более не говорят по-белуджистански, а на наречии джатки, образовавшемся из синдского, на ко­тором говорит огромная масса джатов зе­мледельцев. Между белуджистанцами одни живут в геданах, или войлочных юртах, а другие строят себе хижины, или помещаются даже в землянках из битой глины. Во
*) Emil Schlagintweit, „Ausland44. 1876;-Н. Green, „Journal Officiet44, 23 fevrier 1877.
2) H. Pottinger, „Travels in Beloochistan and Sindeu.
125
БЕЛУДЖИСТА И .
12G
многих местах одна и та же группа семей имеет все три рода жилищ.
В некоторых местностях плато, браки и смешения перемешали расы, и многочислен­ные семьи, даже племена, образуют средний
к западу, к северу и к северо-востоку страны, которая могла бы быть смело названа «Брагуистаномъ». По исследованиям Массона, брагуи проникли в страну с западной сто­роны, и их название Барог-п («Пришедшие

класс между белуджистанцами и брагуями. Последние вполне владеют центральной частью Белуджистана, особенно в провинциях Саравана и Джалавана. Территория, заселенная белуджистанцами, расстилается полукругомъ
из пустыни») указывает на их западное происхождение f); наиболее чистокровное пле­мя-мирвари, обитающее на границах Ка-
1 ) „Journey to Kalat1*.
127 г л a
раненой пустыни. Но, судя по занимаемой имп центральной части плато, можно думать, что они туземцы, пли, по крайней мере, племена, гораздо раньше других поселившиеся в этой области иранского плато? они, по всей вероят­ности, потомки гедриев, встреченных Але­ксандром. Язык их не имеет ничего об­щего с языком соседних народов, хотя в него и вошло большое количество слов персидских и несколько терминов индусского языка и пукту; по основное наречие предста­вляет такое поразительное сходство с язы­ком дравидийских народов, что пх сле­дует причислить к одной семье. Наиболее сильное сходство язык брагуев имеет с языком гондов, обитающих в гористых странах центральной Индии. Судя по языку, от которого, впрочем, не сохранилось ни одного памятника письменности весьма вероятно, что брагуи-потомки древних дра­видийских народов, которые до пришествия арийцев занимали весь Гангесский полу­остров, часть Ирана и, может быть, соеди­нились с народами урало-алтайской ветви: нашествие иранских завоевателей отбросило пх в гористые страны и изолировало друг от друга * *).
Физический вид брагуев оправдывает эту гипотезу филологов. Не походя ни на персов, ни на арабов, они имеют лицо вообще го­раздо круглее и более плоское, чем белуджпстанцы, телосложение плотное, кости гораздо крепче и короче, чем у вышеупомянутых пародов; особенно смугла у них кожа: между брагуями совсем не встречаются светлорусые, как между белуджистанцами. Не менее гостеприимные, чем другие пароды плато, брагуи гораздо правдивее, менее склонны к мщению, к жестокости и к алчности, соста­вляющей один из главных пороков белуджпетанцфв, имеющих всегда вид «озабочен­ный и голодный». Чрезвычайно трудолюбивые, брагуи редко отрываются от работ, чтоб принять участие в войнах клана, и когда возгораются распри, они легко позволяют уго­ворить себя своим женам заключить мир. Женщины пользуются у них большим уваже­нием, и если б хоть одна из них была убита в сражении, тогда даже и враждебная партия брагуев считала бы это общественным горем. Эти племена допускают своих сыно­вей и дочерей выбирать себе супругу п супруга, тогда как у благородных белуджистанцев сын, объявленный женихом родителями, не пользуется даже правом видеть свою буду­щую жену. У них простое обещание, данное взаимно семьями, считается обязательством чести. В случае, если жениху умрет раньше
в а ии.. 128
совершения свадебного обряда, его немедленно заменяют младшим братом *)• В стране брагуев, холмы пли tcheda на гробницах умерших воздвигаются по сторонам дороги, а каменные круги пли tchup служат напоми­нанием о браках, заключенных у кочевых племен: чурбан, поставленный посреди круга, указывает на место, где стоял музыкант па свадебном пиру *).
Подчиненные в политическом отношении белуджистанцам и брагуям, жители деревень и городов, известные под обычным названием деваров или деханов, т. е. «мужиковъ», па самом деле такие же таджики, какие живут в афганских и туркестанских городах: они говорят по-персидски, и их физический тип ничем не отличается от того типа, какой имеют их братья той же расы. Весьма миро­любивые, они никогда не протестуют против насилий и злоупотреблений властью, которые им приходится терпеть от завоевателей стра­ны; оип желают только одногожить спокойно, мирно заниматься ремеслами, или возделыва­нием почвы. Раса их сохранилась неприко­сновенною в большинстве областей потому, что браки между деварамп и женщинами из племен завоевателей строго воспрещались обычаем. В соседстве с приморской стра­ной, именно в провинции Ласа, пограничной с Синдом, нумри пли лумри,--племена, родственные джатам Индостана, обработывают землю и занимаются промыслами. По­добно белуджистанцам, опи делятся на мно­жество кейлей, происходящих от различия занятии и местопребывания. По тем по менее легко узнать, что все они принадлежат к одной п той же языческой семье, а наречия, па которых они говорят, близки к языку джатки: они представляют переходную группу от иранцев к индусам. Что касается ре­лигии, то у всех этих наций заметны стран­ные смешения; так, между некоторыми пле­менами Магомет почитается как десятое воплощение Вишну. Кроме собственно инду­сов, банияхи Гудзерата и Бомбея, или муль­танцы, шикарпурцы, марварицы, составляют значительную часть населения городов, и через их посредство производится почти вся торговля в стране.
Некоторые афганские пограничные племена, соседния с Квотой, арабские общины по бе­регам Мскрана, группы воинственных кур­дов, привлеченные сюда жаждой грабежа, за пятьсот миль от их родины, наконец, не­вольники, вывезенные изъМоската, и большин­ство негроии» или метисов также могут быть причислены к представителям различных рас, населяющих белуджистанскую террито-
<) Bellew, „Prom the Indus to the Tigris44.
*) Chr. Lassen, „Indische Alterthumskunde44.
’) H. Pottinger, цитированное сочинение.
2) BelieW; цитированное сочинение.
129
БЕЛУДЖИСТА II .
130
рию. По там есть также и настоящие кочевники, говорящие на особом языке: это-дури, ко­торые не отличаются ни в чем от евро­пейских цыган прпдунайских областей. Искусные музыканты, они проходят постране и показывают пляшущих медведей и обезь­ян, выученных разным забавным прыж­кам. Каждая банда, управляемая «королемъ», имеет своего гадальщика, который вообра­жает себя посвященным в тайны магии и предсказывает судьбу на основании хироман­тии, или по сочетанию чисел и по расположе­нию фигур, образуемых песком на приве­денной в сотрясение цластинке. Благодаря уменью отгадывать, лурям удается попадать в семейные дома, где они совершают кражи драгоценных вещей, иногда даже и детей. В Белуджистане, так же, как п в Европе, общественное мнение обвиняетэтих кочев­ников во всевозможных преступлениях, равно и в порче посредством колдовства !).
Что касается до политических распоряди­телей страны, англичан, то они имеют весьма небольшое число своих представителей в земле их вассала, хана Келатского. У них есть много в этой стране подданных и лиц, ими покровительствуемых, принадлежащих к различным нациям; но сами хозяева по­казываются весьма редко на плато; за пре­делами столицы, или вдали от их крепостей Кветы и Хоздара. Опи встречаются только в низменностях Качи-Гандавы, в пунктах расквартирования войск и железной дороги, также и приморских городах, где есть стан­ции континентального телеграфа.
III.
Многие из провинций, на которые делится Белуджистан, населены исключительно нома­дами, и «города» их состоят только из па­латок. Деревни и города, в которых есть настоящие дома, находятся только в восточной части Белуджистана и в южных его окру­гах.
Англичане не удостоили построить крепость вблизи резиденции. Уверенные в своем пенси­онере, хане Келатском, у которого нет со­всем войска в его распоряжении и который управляет только племенами, неимеющими никакой политической связи, англичане осо­бенно зорко следят за афганской границею и за дорогой, ведущей из Шикарпура в Кандахар. Город Квета (Кветта, Кот, Шаль, Шаль-Кот), занятый одним отрядом индий­ской армии, расположен в бассейне, принад­лежавшем в прежнее время Афганистану, и находится ныне едва в тридцати километрах от ручья, составляющего оффициальную гра-
*) Н. Pottinger, цитированное сочинение.
нпцу белуджистанской территории. Здесь, у подошвы цитадели, сходятся обе дороги Индии через Боланский и Чапарский проходы, и та, которая идет в Капдахар чрез Ходжакское ущелье.' Кроме этих дорог, удобные пути ведут на юг, к столице ханства. Весьма естественно, что хан Келата, затем его покровители англичане выбрали этот стратегический пункт, в земле брагуев, чтоб там соорудит Kot плп Kwatah, т. е. крепость; башни, виднеющиеся там и сям при входе в ущелья гор, свидетельствуют о важности, которую придавали древние завое­ватели края обладанию этим округом. Го­род, относительно большой, так как он состоит более, чем пз тысячи домов, прию­тился под защитой форта. Город Квета, на­селенный главным образом афганцами, брагуями и индусами, представляет для англи­чан особые выгоды, как санитарная станция: расположенный на высоте 1.700 метров, он находится, так сказать, в области умерен­ного пояса, соответствующего Западной Евро­пе. На травянистых лугах, которые, тянутся на необозримое пространство вокруг Кветы, солдаты имеют достаточно простора для сво­их атлетических игр. Мастунг, этапный город между Кветой и Келатом, имеет климат одинаковый с английской крепостью, а ирригационные каналы в Мастунге лучше утилизируются. Он окружен со всех сторон фруктовыми садами и производит лучшие фрукты во всем верхнем Белуджистане; осо­бенно славится его виноград.
Келат, т. е. «Замокъ» по преимуществу, благодаря тому, что хан выбрал его столи­цей, стал самым населенным городом всего Белуджистанского края. Действительно,он представляет большие выгоды вследствие сво­его положения па склоне горной вершины, бла­годаря которому он может господствовать над дорогами Индии, над морем, над пер­сидскими границами и Афганистаном. Но за­то эти военные выгоды приобретаются клима­том гораздо более суровым, в сравнении с тем, каким пользуются окрестные долины. Построенный на самом краю скалистых гор, Келат предоставлен всей силе север­ных ветров, и снег покрывает там землю более двух месяцев; пшеница и яч­мень созревают там позднее, чем на Бри­танских островах, хотя Келат и ближе к экватору па 25 градусов. В равнине, откры­той к северо-западу, воды которой текут в Лору Пишина, находится источник, весьма обильный чистой водой, который бьет близ подземных ханских кладбищ, орошает го­родские сады и приводит в движение лопасти вододействующпх колес городских мель­ниц. По словам Поттингера, который с по­хвалой отзывается об этом источнике Ке-
131
ГЛАВА
III.
132
лата, как о наиболее обильном, какой только ему случалось когда-либо видеть, вода в нем гораздо холоднее днем, чем ночью. В со­седстве с нынешней столицей Белуджистана, виднеются безобразные развалины еще трех больших городов, служащих доказатель­ством, что с незапамятных времен эта об­ласть плато имела всегда важное значение.
К юго-востоку от Келата начинается дру­гая долина, которая сделалась бы данницей Инда, благодаря Мульскому ущелью еслибы в ней воды текли в обилии; развалины бывшего города, которые так часто встречаются в ханстве, высятся у начала лощины, и па стене соседней скалы видна греческая надпись. Но­вейший город Зер или Зери. окруженный земляным валом и построенный, подобию Келату. из полуобожженых кирпичей, под­держиваемых бревенчатой рамой, дает на­звание одной из боковых долин Мула и пле­мени брагуев, которое там живет. Это главный город, чрез который проходят пу­тешественники, по дороге в Индию. При выходе из ущелья, там, где воды потока разветвляются на ирригационные каналы, по­среди садов, находится Гапдава, главный го­род провинции Качп-Гандавы. Он приобрел некоторое значение, как место стоянки ан­глийского гарнизона и как зимняя резиденция хана. В прежнее время наиболее населен­ным городом равнины был город Баг пли «Садъ», к северо-востоку от Гандавы, в оазисе пальм, граничащем на востоке с пустыней. Баг пользовался монополией сер­ных руд, разрабатываемых в соседних горах, неподалеку от города Хорана. На севере равнины находятся Дадар и Сиби, конечные станции железной дороги от Инда к афганским горам.
Благодаря железной дороге, идущей от Инда, и ветви её, проведенной в равнине Качи-Гандавы, Келат п весь северный Бе­луджистан сообщаются в настоящее время с морем посредством порта Курачи. Пря­мая дорога пз Келата в Сонмиани оставле­на, как крайне неудобная и трудная по недо­статку воды; на этом длинном спуске, около 550 километров, караваны встречают толь­ко в шести местах источники, в которых вода настолько обильна, что караваны не ис­черпывают ее во время перехода1)Хоздар, одна из тех станций, где англичане содер­жат небольшой гарнизон сипаев в видах господства над спуском Мульского порога,- не пользуется таким климатом, как местно­сти на плато: будучи расположен па высоте 1.200 метров, Хоздар окружен садами, в которых растут пальмы и другие растения, свойственные приморской стране; население,
О Pottinger;-Carless;- Hughes.
состоящее большею частью из индусов, так­же южного происхождения. Руды свинцовые и антимониевые, находящиеся к западу от Хоздара, близ Секрапа, более не разрабаты­ваются. Обширные руины, груды обломков, остатки башен г ир-бастас или «дворец неверныхъ» 9, служат доказательством того, что страна эта, без сомнения, лучше орошае­мая в прежнее время, чем теперь, была также и значительно населеннее, а попадаю­щиеся во множестве обломки архитектурного искусства свидетельствуют о цивилизации прежних обитателей страны. На северо-за­пад от Белы, в провинции Ласа, один из этих разрушенных городов сохранил свое прежнее название Шер-и-Рогана. Он увен­чивает вершину утеса из смешанных по­род, у подошвы которого течет один из притоков Пурали, Арабис у греческих мо­ряков; внизу группируются домики, в кото­рых живут городские бедняки, а утес про­резан галлереями, служившими складочным местом и также жилищами.
Сонмиани, порт провинции Ласа или «Рав­нины», в былое время служил таковым для всего восточного Белуджистана, пользовался некоторым значением, и, может быть, ан­гличане сделали бы из него транзитный пункт для своей торговли, если б Курачи не одержал решительный перевес над древ­ним «портом Александра», благодаря своему соседству с дельтой Инда. Неимеющий искус­ственного прикрытия, порт Сонмиани, где не могут стоять на якоре корабли, сидящие в воде более 5-и метров, совершенно открыт порывам юго-западного муссона, а вода Пу­рали, стремящаяся, во время половодья, в соседний залив, оросивши сады Бела, Дре и Лаярп, становится обыкновенно слишком ис­порченной для того, чтоб ее могли утилизи­ровать моряки: им приходится продоволь­ствоваться водою с перевозных судов из Курачи. Жители добывают себе свежую воду, разрывая песок выше уровня морского при­лива; но если опоздают вычерпать ее, то опа постепенно становится солоноватой2). Состоя в торговой зависимости от Индустана, эта часть ханства имеет также общие с полуост­ровом происхождение и религию среди боль­шей части своего населения. На горе, возвы­шающейся в западной части провинции, близ реки Агора или Хингола, находится знаме­нитый храм Хингладж, куда стекаются ты­сячи индусских богомольцев. Там до сих пор еще приносятся животные в жертву бо­гине Кали, и стены священной пещеры за­брызганы кровью этих жертв. Ревностные богомольцы никогда не покидают храма Хин-
Mac Gregor, цитированное сочинение.
’) Mich. Biddulph, „Proceedings of the Geographical Society u, april 1889.
133
БЕЛУДЖИС Т А II .
131
г.иаджа, не посетивши островок Аштола или Сатадип, лежащий близ морского берега ме­жду портами Ормара и Пасни: святыня вы­сится на обнаженной скале, «Волшебного ост­рова» Неарки.
Небольшие приморские порты, на запад от Сонмиани, прежде посещаемые с лечебной целью португальцами, у которых до сих пор существуют несколько фортов на берегу '), состоят из нескольких групп хижин, даже просто из жилищ, устроенных из ро­гож, натянутых на колья. Ормара, имею­щий две гавани; Пасни, доминируемый «двор­цом телеграфа», в котором живут англи­чане,-не больше, как незначительные де­ревни. По Гвадар, главный город белуджи­станского Мекрана, представляет настоящий большой город для полудиких окрестных племен, столицу, славящуюся, более чем на сто миль в окружности, великолепием своих •зданий. Построенный в чрезвычайно живопис­ной местности, на песчаной косе, соединяю­щей скалистый остров с твердой землей и с куполообразными и стрельчатыми горами Мехди, город группирует свои рогожные до­мики вокруг четырехугольной крепости, у по­дошвы которой виднеются полукруги обоих заливов, с пх барками и судами всевозмож­ных типов. К белуджистанцам, составляю­щим ядро населения, присоединились люди всех торговых наций востока: персы, банияхи из Индии и Занзибара, евреи и малайцы; арабы немногочисленны, но они тут главные хозяева. Самая богатая отрасль промышлен­ности Гвадара-рыбная ловля: по сведениям Мак-Грегора, туземцы имеют сотни лодок и около тридцати больших судов для пла­вания в Маскат, Курачи, Бомбей и Мала­бар. Британские пакетботы заходят два раза в месяц в Гвадарский порт и, таким об­разом, ставят его в прямые торговые сно­шения с цивилизованным миром. Привоз­ные товары состоят преимущественно из бу­мажных и других тканей, из строительного леса, риса, сахара, тогда как для отпуска за границу караваны доставляют в порт из­нутри страны шерсть, хлопок в сыром виде, масло из долины Кедж и превосходные фи­ники из Джалка и Панджгура; также вывовозятся в огромном количестве селеная ры­ба и плавники от акулы, служащие для ки­тайских гурманов лакомым блюдом. По сторонам холма, господствующего над полу­островом Гвадар, виднеются остатки быв­шего обширного водохранилища португаль­ской постройки 2).
Часто считают Кедж как главный городъ
Masson, „Various Journeys in Balochistan Afghani­stan14, etc.
2) Green; - Goldsmid, „Journal of the Geographical Society", 1863.
белуджистанского Мекрана, по на самом деле такого города нет: Беджем называются не­сколько оазисов, вместе взятые, и каждый из них имеет свою отдельную деревню 1). Точно также Тан, Ман, Нпгор, Сами, Дахт, Паром, Панджгур-не больше, как конфе­дерация нескольких деревушек, рассеянных посреди оазиса. Сады Панджгура, орошаемые каналами, постройку которых приписывают духам, производят семнадцать сортов фи­ников.
Главные города Белуджистана с их при­близительным населением:
Келат, по Белау-14.000 жит.; Зери, по Куу(Соок)-10.000 жит.;Гандава-5.000 жит. Бела, по Карлессу-4.500 жит.: Шаль пли Квета, по Белау-4.000 жпт.; Мустанг-4.000 жит.; Баг-3.000 жит.; Гвадар, по МакъГрегору-2.500 жит.; Хоздар-2.500 жит.; Ормара. по Милю (Miles)-2.000 жпт.; Сон­миани-1.500 жит.
Хан принадлежит к белуджистанскому племени Камбарани, считающему себя араб­ского происхождения и не выдающему своих дочерей в замужество в другие племена. Живя попеременно в Келате иГандаве, хан номинально включает в пределы своей им­перии огромное пространство; но между вас­салами вице-короля Индии он считается наи­менее могущественным и наименее богатым: главная статья его дохода заключается в суб­сидии, получаемой им от его покровителейангличан. Согласно первому трактату 1841 г., когда английская армия, в числе 1.260 чело­век, появилась пред стенами Келата и заста­вила хана подписать условия, он признал себя покорным вассалом Англии, дал клят­ву навсегда руководствоваться добрыми сове­тами английского военного агента, имеющего постоянное пребывание при дворе хана, пре­доставил британскому правительству право ставить гарнизоны во всех городах Белуд­жистана, где оно признает необходимым, и обещал свое «подчиненное соседствие» во всех обстоятельствах. После всего этого ему приходится довольствоваться ежегодною ‘субсидиею, которая низводит его на степень обыкновенного должностного лица соседнего государства. Всякий раз, как происходили беспорядки в ханстве, назначенная сумма за­держивалась в Калькутте; но зато хоро­шее поведение также вознаграждалось англи­чанами, и содержание хана Келата увеличилось с 125.000 до 250.000 франков. Впрочем, условия, продиктованные Англией, клонились к укреплению власти хана над его собствен­ными вассалами при посредстве преобразова­ния, в его интересах, государственного 9 *
9 На’ее Abdnn Nubee of Kabul translated by Robert
Leech, „Journal of the Asiatic Society of Bengal", № 153'
135
ГЛАВА IV.
136.
устройства. Недавно Белуджистан, подобно стране афганцев, управлялся на основании феодально-федеральной системы:'некоторые кейлп, совершенно независимые в управлении свопмп внутренними делами, не присоединя­лись к другим кланам иначе, как только в силу дружбы; другие племена управлялись начальниками или сердарями, которые назы­вали себя равными хану, или же держали себя независимо, заплативши дань и исполнивши должные почести по отношению к хану. Но английское правительство, высшая государ­ственная власть, игнорирует второстепенных начальников: оно входит в сношения толь­ко с ханом; его оно считает ответствен­ным за спокойствие в стране и, в случае нужды, оказывает ему помощь против бун­тующих вассалов или непокорных племен. Высшими сановниками в государстве, после хана, всегда бывают двое старшин брагуи, сердари Джалавана и Саравана. Наследствен­ный визирь хана принадлежит к общине деваров или таджиков, к тому племени,
которое аккуратной уплатой податей помогает, почти исключительно содержанию государства. Что касается до мелких племен Мекрапа, они действительно независимы от централь­ной власти, и порт Гвадар, отдаваемый в наймы пмаму Маската, управляется одним из его офицеров. Вооруженная сила, кото­рою располагает хан, состоит приблизитель­но из 3.000 человек. Годовой бюджет не достигает миллиона франков.
Политические подразделения собственно Бе­луджистана, кроме страны пустынь и округов,, обратно требуемых Персией, следующие:
Провинции. Столицы. Главные округа.
Шаль. Кавета (Кета).
Келат. Келат.
Качи Ган­
да ва. Гандава.
Сараван. Сараван. Сараван, Пушки, Ка­
ран, Мушки
Джалаван. Хоздар. Хоздар, Зораб, Ваддъ7 Кольва.
Лас. Бела.
Мекран Гвадар. Мекран, Дахт, Кедж? Панджгур, и проч.
Глава IV
Персия.
I.
Название Персии или Фарсистана присвопвается, в наше время, даже в самой стране, только одной небольшой провинции государ­ства. Персы называют свое отечество древ­ним названием Ирана, которое, впрочем, употребляется и в географическом смысле для всей страны плато, лежащей между бас­сейном Евфрата и Инда. С исторической точ­ки зрения, слово Иран имеет еще более ши­рокий смысл, как противоположное слову Туран: опо относится ко всем цивилизован­ным народам, более или менее чистого иранского происхождения, которые не только на плато, но также и в равнинах Оксуса посвятили себя обработыванию земли и заня­тиям определенными промыслами, среди по­лудиких номадов, пришедших с севера. В истории Передней Азии, название Ирана олицетворяет традиции труда и интеллекту­альной культуры: оно напоминает о долго­временной борьбе с варварскими племенами могущественных наций, следовавших друг за другом из века в век. Гордясь древ­
ностью своего происхождения и образованностью своей расы, персы относятся с презрением к окрестным народам, менее культивиро­ванным и позднее их занявшим место в истории цивилизации. Как бы ни были вели­ки успехи западных народов в науках,, искусствах и промышленности, персы, тем не менее, считают свои дворянские роды го­раздо выше этих поздних пришельцев в мир. Весьма вероятно, что часть Ирана игра­ла одну из самых важных ролей в общей истории человечества. Известно, что народы, говорящие на арийском языке, происхожде­ние своих наречий должны искать на плато, где был в употреблении язык зендский, и что во все времена персидский язык считался со­седними народами языком по преимуществу цивилизованным; еще и в наше время, аф­ганцы и белуджистанцы умышленно говорят по-персидски, чтобы приобрести более уваже­ния со стороны своих слушателей. Даже в Индустане персидская литература долго боро­лась против влияния санскритского языка и всех происшедших от него языков: еще недавно индусский словарь, столь распростра­ненный по всему полуострову, состоял глав-
137
ПЕРСИЯ.
138
вым образом из персидских слов, зане­сенных покорителями Ирана.
II какое первостепенное влияние имела стра­на Зороастра на религиозное развитие в Но­
в непрерывную борьбу «Добра» со «Зломъ» последующие религии, с их враждебными ар­миями ангелов и демонов. Во время пер­вых проблесков христианства, влияние Пер-

Благородный перс, дервиш и нищий.
редней Азии и Европе! В священных кни­гах древних персов борьба двух начал вы­ражена с наибольшей яркостью и силой, и из них-то черпали свои более слабые верования География Реклио. т. IX.
сии обнаружилось в появлении многочислен­ных сект; еще и в наше время христиан­ские доктрины сохранили неизгладимые следы этого влияния. Культ, известный под спе­
34
139
ГЛАВА IV.
140
циальным названием «персидскаго», не имеет более последователей даже в своем отече­стве; но существуют цветущие общины пар­сов в Индии, где он еще держится до сих пор. Совратившись в пелам, иранцы при­дали победоносной религии новую форму: они сделались шиитами, нарушив таким образом единство магометанства. В других странах почта исключительно преобладают сунниты, как-то: на западе Азиатской Турции, на югозападе и на юге Аравии, на востоке Афгани­стана и в Индии, и на севере у туркменов. С возникновением шиизма, религиозное дви­жение продолжалось в Персии, и современ­ный пантеизм западных народов прибли­жается гораздо более, нежели обыкновенно думают, к азиатским идеям всеобщего обо­готворения, которое нигде не находило более горячих толкователей, как у персидских поэтов. Всякая философская идея, всякий новый догмат находят себй в Персии крас­норечивых защитников или ревностных про­поведников. Иран может быть смело на­зван главным центром возникновения ре­лигий всех народов.
Эта страна, роль которой была столь значи­тельна в истории Азии и всего мира, числен­ностью своего населения представляет весьма незначительную частицу человечества. Как велико число всех жителей Ирана, считая в том числе турок, курдов, белуджистанцев и арабов? Никак не более десяти миллионов. Обыкновенные исчисления, сделанные путеше­ственниками, европейскими чиновниками и наиболее учеными туземцами, колеблятся ме­жду 7 и 8 миллионами жителей *). Занимая по­верхность земли, превосходящую в три раза Францию, Персия населена в пять раз менее её и в пятнадцать раз менее пропорциально занимаемой территории; даже большая часть страны совершенно безлюдна. Хотя некоторые ученые и говорят о пятидесяти миллионах персов, населявших империю Дария, но ка­жется не совсем вероятным, чтобы даже и в цветущую эпоху Азии народы во множестве теснились к Ирану: с одной стороны пески, глинистая почва, солончаковые пространства, хотя и менее обширные, чем в настоящее время, граничили с просвещенным краем, а с другой стороны преграждали доступ к нему крутые скалы гор. У покоренных на­родов окрестных равнин государи Персии набирали свои прославленные армии, состояв­шие из нескольких сотен тысяч человек, и громадные запасы продовольствия, в кото­ром они нуждались для своих походов в Скифию, в Среднюю Азию, во Фракию и в Гре-
Ф Пространство и население Персии: 1.647.070 квадр. километров; 7.655.000 жителей; 5 жит. на квадр. кило­метр. (Houtum Schindler, Behm et Wagner, „Bevo kerung der Erde“, VII).
цию. Но как ни была ничтожна численность персов в древнем мире, они пользовались преимуществом, которое им предоставляло географическое положение пх страны.
В историческом отношении иранское пла­то имеет значение проходной дороги, на ко­торую попадали народы различных рас: на­правляясь с востока на запад. В этой части Азии, с одной стороны - Каспийское море, а с другой-Персидский залив съужпвают ма­терик на пространстве, меньшем 700 кило­метров. По исключении из этого перешейка низменных и нездоровых местностей при­брежья, равно как и областей слишком го­ристых для того, чтобы можно было сделать их более удобными для перехода, остается, для движения переселенцев между двумя по­ловинами соединенных континентов, про­странство около 500 километров. Неведомые степи Скифии, лежащие на север от Гирканского моря, служили местом кочевья только для помадов-дикарей, которые не входили в сношения с цивилизованными народами. Исто­рия, в настоящем значении этого слова, сле­ды которой не изглаживаются из памяти на­родов, могла иметь место только на узком плато, находящемся между Эльбурсом и Сузианскими горами. Именно там должны бы­ли встречаться представители различных рас, с их наречиями, с их цивилизацией, с пх религиями, и где, следовательно, должны были развиваться новые идеи, возникавшие чрез сношения и взаимное проникновение этими раз­личными элементами, имевшими свое собствен­ное развитие. Во все исторические эпохи, на­роды «туранскаго» происхождения были нарос­шим элементом по отношению к «арийцамъ» на иранских плато. В прежния времена ми­дяне и персы, а в наши дни турки и фарзи. между всеми языческими элементами, находя­щимися на-лицо в стране, являются предста­вителями двух больших рас Центральной Азии. Внешние и внутренние раздоры, обла­стная и местная вражда беспрерывно продол­жаются между разноплеменными обитателями, и нельзя сомневаться в том, что эта посто­янная борьба содействовала в сильной сте­пени возникновению иранского учения, осно­ванного па вечном столкновении двух на­чал. Но, несмотря на то, что все эти враги завещали друг другу из века в век бесконечную борьбу, не произошло ли, так или иначе, между враждовавшими племенами сме­шения крови и духа, о чем именно свидетель­ствуют история, религия и поэмы? Иран, так сказать, служил лабораторией, в которой пле­мена быстро перерабатывались, выходили из неё совершенно иными, в сравнении с тем, какими были при вступлении.
При выходе из узкого корридора иранских плато, эмигрировавшие народы видели передъ
141
II E Р С I Я.
142
•собою более простора. С одной стороны онп могли спуститься в долпну Евфрата и достиг­нуть берегов Сирии, а чрез прибрежье про­никнуть в Египет; с другой стороны, пред ними открывались на западе дороги в Малую Азию и в Европу, чрез проливы и Эгейское море, пли же им представлялся еще выбор между дорогами Закавказья, имевшими сооб­щения с сарматскими равнинами чрез раз­личные «входы» Кавказа, на востоке, в се­редине п на западе горного хребта. Так рас­ходятся из западной Персии большие истори­ческие дороги, по направлению к Египту, в южную Европу и в северные страны.
В прежнее время почтп недоступная, рас­положенная в центре векового соединения континентов, Персия в наши дни не нахо­дится в прежних географических условиях. На юге море, препятствовавшее в былое вре­мя доступу в страну, теперь, напротив, со­блазняет иностранцев к попыткам. Па се­вере Каспийское море уж более не теряется в безъизвестных пустынях: оно окружено воен­ными дорогами и цепью колоний, и линии пра­вильных пароходных сообщений соединяют порты п дороги противуположных берегов. Итак, Персии, которой, две тысячи лет то­му назад, нечего было опасаться ни с север­ной, ни с южной стороны, теперь угрожают именно с этих двух сторон две, имеющие наибольший вес в Азии, державы, которых столпцы находится в Лондоне и в Петер­бурге. Поставленный между этими соперница­ми, Иран пользуется лишь фиктивной незави­симостью. Уже в 1723 году русские завладели на некоторое время всем западным берегом Каспия; с 1828 г. онп взяли у Персия все обла­сти Закавказья, а новейшим трактатом онп изменили в свою пользу границу, еще не так давно вызвавшую спор, которая прилегает к стране туркменов; наконец островок Ашуръадф, который онп занимают в юго-восточном углу Каспийского моря, служит наблюдатель­ным постом, откуда казаки, в случае надоб­ности, могут чрез несколько дней явиться в столпцу шаха. В Персидском заливе, сделав­шемся «английским озеромъ», как Каспий стал «русским озеромъ», главенство бесспорно принадлежит британским консулам. Мало того, гарнизон сипаев занимает стрелку мыса Джаска. при входе в залив, и достаточно самой незначительной морской де­монстрации, чтобы отпять у персидского прави­тельства грузы всех его морских таможен. По воле Англии, персидский шах должен был отказаться от завоевания Герата и согласить­ся «исправить» свои границы в Сеистане, Внутри страны, русских офицеров, равно как и английских, принимают как хозяев: онп могут вполне безопасно чертить карты, снимать планы, собирать для стратегическаго
изучения страны необходимые-сведения, сохра­няемые большею частью в секрете в воен­ных архивах обоих государств. Хотя со времени Марко Поло, Персия и была довольно часто посещаема иностранцами; хотя еще и до сих пор читаются с живым интересом путешествия Тевено и Шардена, и хотя в те­чение этого столетия появились весьма цепные труды, изданные французскими и немецкими учеными,-но по части картографических до­кументов наиболее других заслуживают внимания те, которые составлены англичана­ми и русскими по обоюдному приказанию их правительств. По съемкам, произведенным на месте двумя генералами: английским-Вильямсом и русским - Чириковым, была размежевана турецко-персидская граница в стране курдов.
II.
Не пмея определенных естественных гра­ниц со стороны востока, где Афганистан и Белуджистан продолжают плато, равнины и горы Ирана, Персия тремя остальными своими фасами образует совершенно отдельное гео­графическое целое. Складки местности над поверхностью туркменских оазисов и вдоль южных берегов Каспийского моря, другие возвышенности по берегам Оманского и Пер­сидского заливов, наконец уступы гор, гос­подствующие над равнинами Месопотамии,- составляют внешний оплот Персии. Внутри этой гористой ограды тянутся равнины, на­правляющиеся к центру и непредставляющие на большей части своей поверхности ничего, кроме песков , твердой глины п солончаков. Население Права устремилось главным обра­зом к окружности страны, на север, на запад и на юго-запад, в долины, которые доставляют воду, необходимую для пх па­шен. Нигде не представляя пз себя плотной массы, население тянется в виде двух полос, направляющихся одна с востока на запад, другая с юго-востока на северо-запад, ко­торые встречаются между Каспийским морем и высокой долиной Тигра, в области Адербейджана. Там-то, в точке соединения насения и культуры обеих полос, высится Тавриз, наиболее населенный город Персии; здесь устанавливается единство страны. Если не обращать внимания на неправпльности де­талей, населенные местности расположены в виде угла, соответствующего углу, какой пред­ставляют в пх целом горные цепи, иду­щие по окраинам плато.
На северо-востоке, крайний хребет гор, составляющий естественную границу Ирана и Туркестана, в действительности, несмотря на отдаленность и промежуточную бездну Каспий­ского моря, есть правильное продолжение Кав­казских гор. Апшеронский полуостров, под­
143
ГЛАВ А
IV.
144
водные пороги, мели и островки, которые сое­диняются с Красноводским мысом, разде­ляя две глубокия пропасти Каспийского моря, наконец, два массива Больших и Малых Балкан-указывают самым точным обра­зом на существование соединительной ветви между большим Кавказом и «Кавказом Турк­менскимъ», который под различными назва­ниями Куран-дага, Копет-дага, Гулистанских гор, Кара-дага продолжается до разры­ва, в который проходит Гери-руд. Далее, горы, которые тянутся сначала в восточном направлении, а потом в северо-восточном, принадлежат к системе Парапомиза. Вся эта страна Туркменского Кавказа начинает делаться известной в своих топографи­ческих подробностях, благодаря исследо­ваниям русских топографов, которым по­ручено размежевание границы. Карта в 1/S4-Ooo» оконченная несколько лет тому назад для страны нижнего Атрека, продолжает соста­вляться для всего Даман-и-Коха или турк­менского «Пиемонта», вплоть до оазисов Серакса и Мерва.
В силу пограничного трактата, заключен­ного в 1882 г., богатые долины, данницы Атрека, с принадлежащими к ним обшир­ными пастбищами п превосходными дубовыми и кедровыми лесами, были отданы Персии. Но взамен этого русские наследуют от Ирана, в силу их притязаний на сюзеренство в Мерве, «ключ к Индии». Они взяли также у Пер­сии некоторые долины Копет-дага, к запа­ду от Асхабада и к югу от срытой крепо­сти Геок-тепе, прославленной храброю защи­тою. В этом месте, которое напоминает о победоносных подвигах, русские присвоили себе весь склон горы, вплоть до раздельного хребта, и распоряжаются по своему усмотре­нию водами, орошающими поля и сады их под­данных туркмен.
Что придает исключительную важность это­му хребту, служащему границей Ирана, это то, что он обладает источниками и ручьями, которых воды испаряются вблизи гор, в песках равнины. Персы, обитающие в гори­стой местности, - природные собственники источников, которыми онп пользуются для орошения своих полей. Но в этом климате, где небо так скупо на дожди и где летом бывает такой палящий жар, редко вода бы­вает настолько обильна, чтоб удовлетворить всех прибрежных жителей; жители верховья и низовья рек невольно становятся врагами одни других. Когда горцы-земледельцы, опи­раясь на армии, располагали необходимой си­лой, онп всегда утилизировали до последней капли воду своих потоков: они следили за её течением, устраивая на известном расстоянии плотины, рыли каналы на скатах гор, расширяли направо и налево раион па­
шен. сВо времена персидского могуществаг вся страна Атока или «Задержания водъ»,- то-есть Даман-и-Кох, - была наводнена иранцами: туркмены были отброшены в пу­стыню, целый ряд городов и крепостей за­щищал от их вторжения возделанные земли, в которых исчезали последние струи вла­ги *)• Но зато, когда грозные туркменские наездники прорвались сквозь ограду укрепле­ний, с какою мстительною злобой они сжигали города, уводили в плен или убивали людей, которые лишали их питавшей воды, свежих долин, зеленеющих полей и лугов! До при­хода русских, война между персами и погра­ничными туркменами продолжалась без пере­рыва. Последние, сделавшись более сильными, проникали чрез все горные ущелья, чтоб опустошать долины, лежащие по ту сторону гор. Традиционная вражда, разжигаемая раз­личием расы, религии и нравов, поддержи­валась причиной, постоянно усиливающей вза­имную ненависть - неравным распределе­нием воды: из двух народов один мог кормиться произведениями почвы, другому оста­валось существовать грабежом. Ныне всемо­гущая воля России начертала границу, давши в одном месте туркменам источники рек, а в другом оставивши часть их персам, запретив им увеличивать пространство при­брежных полей, а также увеличивать число или деление их каналов, под угрозой «стро­гого наказания». Но могут ли опи препятство­вать засухам, и если туркмены, покровитель­ствуемые Россией, не будут по какой-либо причине иметь воды, на которую рассчитывали, то не-обвинят ли они в этом своих искон­ных врагов? Война, переменив форму, примет, может быть, дипломатический харак­тер между двумя державами; но самая грани­ца, препятствуя способу общей обработки земли к выгоде всех заинтересованных в этом сторон, не становится ли тем самым прегра­дой к примирению пограничных народов?
Пограничный хребет, в своей восточной части, довольно однообразен по высоте; горы его, которых верхние скаты покрыты можже­вельником, возвышаются от 2.400 до 3.150 метров. Несколько выдвинутых вперед от­рогов и передния горы отделяют его высо­кую вершину от равнины; снизу, во многих местах, ничего не видно, кроме вершин этих второстепенных массивов. Один из них и есть знаменитая гора в Азии, Келатъи-Надир, названная «фортом Надира», по­тому что знаменитый завоеватель сделал из неё одну из своих цитаделей. Это-изве­стковый утес продолговатой формы, имеющий 35 километров в длину, от востока к за*
Э Н. Rawlinson, „Proceedings of the Geographical Society11, January 1883.
145
ПЕРСИЯ.
146
паду, при средней шпроте в 10 километров. Его откосом идущие стены возвышаются от 300 до 400 метров над равниной, предста-
вну*грь Келат-и-Надира и разделяется на ир­ригационные каналы, которые оплодотворяют растительность, разбросанную во впадинахъ

Башня Мей мандан.
вляя в некоторых местах вертикальные выпрямления от 100 и даже до 200 метров в вышину. Поток, берущий свое начало в южных горах, проникает чрез расселину
плато. В обыкновенное время воды ороситель­ных каналов достаточно обильны, чтобы снова войдтп в русло потока и вылиться в равнины чрез клюзу, которая проходит по
147
ГЛАВ А
IV.
148
утесу от юга к северу. Топи, образовавшиеся при выходе потока, делают иногда воздух страны весьма вредным для здоровья. Оба ущелья, где проходит ручей, равно как и три остальные бреши, открывающиеся в сте­нах массива, укреплены весьма тщательно, и на самой возвышенной точке утеса, на западе массива, высится цитадель, ныне разрушенная, среди которой уцелела одна деревня. От прежнего укрепленного дворца Надира вид распространяется далеко на серые равнины туркмен, а на юге взорам представляется длинный хребет Кара-дага пли «Черной го­ры», продолжающийся на запад Хазар-Масд­жидом или «Ста Мечетями». Пик наиболее возвышенный, который дает название целому ряду пиков, разрезывается на множество игол, которые пылкое воображение богомоль­цев Мешхеда сравнивает с исполинскими минаретами х).
К северо-западу от .«Форта Надира» дру­гие массивы, находящиеся вне южного склона хребта, граничат с богатыми и плодоносны­ми бассейнами Дерегеза или «Долины Тамарисовъ», отличающимися наиболее яркой ра­стительностью во всей Персии, после областей Каспийского прибрежья, в Гнляне и Мазандеране. У подошвы этих выдвинутых впе­ред гор останавливается ныне, у станции Асхабад, железная дорога, построенная рус­скими войсками со времени войны с туркме­нами текке и, впоследствии продолженная к Афганистану, идя вдоль подошвы гор. Русские инженеры предлагали также проложить желез­ный путь, который проходил бы чрез хребет по одной из долин Дерегеза и спускался бы к юго-востоку по направлению к Мешхеду. В некотором расстоянии, но ту сторону ущелья Гарм-аба, оба склона главного хребта составляют часть новых русских владений: граница спускается в долину Замбара, затем проходит чрез свой приток Чамбир, и, идя вдоль раздельной линии между бассейном Зам­бара и Атрека, соединяется с устьем обе­их рек. В этой области горы постепенно спускаются к Каспийскому морю, и на плато Ирана могут взобраться без труда путеше­ственники, пробирающиеся по многочислен­ным долинам, пролегающим между расхо­дящимися разветвлениями горных хребтов. Туркмены, живущие грабежом, хорошо знают эти дороги, позволявшие им еще недавно за­ходить в тыл населению плато, не имея нужды взбираться на восточный хребет, по­ставленный подобно оплоту над их степями.
Атрек, главный приток Каспийского моря на азиатском берегу, есть та самая река, ко­торая дала название всему бассейну, располо-
4) Napier, „Journal of the Geographical Society44,1876; Gill and Baker, „Clouds in the East14.
жеиному между Копет-дого-м и Иранским плато. Поднимаясь по главной долине, длина которой не менее 500 километров, доходят,, таким образом, до Кучана, лежащего на вы­соте более 1.350 метров,-высокой равнины, которая образует раздельный порог между Каспийским морем и Гери-рудом. Тут представляется весьма разительный пример того факта, что раздельные линии для стока вод не всегда совпадают с таковыми же линиями горных вершин. В этой области Персии, горизонт кажется закрытым со всех сторон высокими хребтами гор, а на самом деле это едва заметные выпуклости почйы, ко­торые отбрасывают воды с одной стороны к Каспийскому морю, а с другой-к реке Герата. Как и на некоторые другие реки, так равно и на верхний Атрек, туземцы ука­зывают, как на настоящий источник, т. е. не на такой, которого течение простирается да­леко, а на такой, который никогда не переме­жается. Этот источник, известный под на­званием Кара-Казана или «Черного Котла», есть бассейн, имеющий около пятидесяти ме­тров в ширину; вода поднимается со дна тысячами вертикальных струй и разливается по поверхности ключами, которые беспрестан­но перемещаются, пересекаясь своею кольце­образной рябью. Вода «Черного Котла» слегка теплая *)■
К югу от продольного плоскогорья, в котором происходит разделение вод, вы­сятся другие горы, в среднем менее высокие, но доминируемые несколькими вершинами, ко­торые выше огромных вершин Туркменского Кавказа. Так, одна из вершин, которая виднеется к западу от Мешхеда, превышает 3.300 метров; другая вершина, Шах-Джехан, доминирующая над раздельным поро­гом между Атреком и Кашаф-рудом, такой же точно высоты; наконец, к юго-западу и к западу Буджнура, две горы достигают еще большей высоты: Ала-даг или «Пестрая Гора» (3.750 метров) и Куркуд (3.810 метров). Все вместе взятые, эти различные горные хреб­ты северо-восточной Персии тянутся парал­лельно длинному пограничному хребту Колет-, дага, то-есть от северо-запада к юго-востоку но они более неправильны в своем глав, ном направлении и перерезаны большим чи­слом брешей. Тем не менее, они предста вляют более трудности при переходе, вслед­ствие недостатка воды и отсутствия зелени: до­жди, приносимые полярными ветрами, и те, которые приносятся экваториальными тече­ниями, одинаково задерживаются при проходе чрез пограничные горы плато; ливни весьма редки на высотах, расположенных внутри иранской ограды.
*) Gill and Baker, „Clouds in the East44.
119
П ' E Р С I Я.
150
В общем, горная положа, ограничивающая Персию, к северо-востоку странным образом изменяется в ширину. Тогда как на западе толщина стены, отделяющая равнины Астрабада от равнин Шахруда,-Каспийскую об­ласть от пустынных пространств централь­ной Персии,-едва достигает до сорока кило­метров, на востоке параллельные хребты при­соединяются к главному гребню гор, и от запада к востоку они получают все более и более значительную ширину, так что развер­тываются полукругом на восток от большой пустыни. Между Персией и Афганистаном, под меридианом Мешхеда, гребни гор, сле­дующие друг за другом с севера на юг, почти все идут, сообразно с нормальным направлением персидских гор, от северозапада к юго-востоку, в числе двенадцати, не считая второстепенных отрогов: дорога из Мешхеда в Сепстан, по которой прохо­дят караваны, представляет непрерывный ряд подъемов и спусков; на некоторые из них, благодаря крутизне скатов, весьма трудно взбираться; почти повсюду находишься на высоте более 1.000 метров, а многие бре­ши гор превышают 2.000 метров. С дру­гой стороны, плоскогорья, разделяющие парал­лельные хребты, представляют во многих местах песчаные и пустынные пространства. Итак, хотя все эти промежуточные проходы составляют естественную дорогу, которая ста­вит в сообщение Персию с Афганистаном, по трудности, встречаемые на дорогах, про­легающих по пескам, или по крутым го­рам, побудили сделать из этой страны «про­езжую дорогу» между двумя государствами. Кроме того, набеги туркмен, которые в этих странах, благоприятствующих заса­дам, врывались бешеными кавалькадами внутрь их равнин, более чем на 500 ки­лометров, много способствовали тому, чтобы сделать из этих стран настоящую границу, где встречаются персы с афганцами J).
Горы, господствующие своими лесистыми ска­тами над южным полукружием берегов Каспийского моря, известны под общим на­званием Эльбурса. Впрочем, название это принадлежит только одному изолированному массиву, тому, который высится на северо-за­паде Тегерана; это-древнийАльбордж, «пер­вая гора, от которой возникли все прочия», центр семи «симметрических частей земли, соответствующих семи небесам планет и семп кругам ада», лучезарная вершина, упи­рающаяся в небо, источник вод и колы­бель человечества2).
В действительности все эти высоты, нахо­
*) Mac Gregor, „Narrative of a Journey through the province of Khorassan:‘.
-) Boundehech; - Eugene Burnouf; - Michel Breal, „Melanges de mythologie et de linguistique*.
дящиеся между русским морем и персидским плато, не составляют единого хребта, а от­дельные звенья, соединяющиеся одни с други­ми посредством второстепенных отрогов. Первый восточный массив и один из наи­более возвышенных-это Шах-Ку х (ШахъКох) * *) илп «Королевская гора». Его изре­занный хребет, представляющий контраст своими пилообразными зубьями с куполами большинства другихгь гор Эльбурса, возвы­шается к западу от луговых вершин, имеющих столь важное значение с военной точки зрения, которую разделяют равнины Астрабада от равнин Шахруда: именно там и пролегает одна пз исторических дорог, наиболее часто проходимых между Ираном и Турином. Высота порога в Чалчанлианском ущельи достигает 2.620 метров, а наи­более возвышенные иглы Королевской горы господствуют над проходом, высотой около 1.500 метров. Груды снега наполняют круг­лый год южные впадины, ближайшие к вер­шине, к великому огорчению горцев, обя­занных платить дань снегом губернатору Астрабада. Деревня Шах-Кух-Бала, распо­ложенная на высоте приблизительно 2.400 ме­тров, на южной покатости горы, считается са­мым возвышенным населенным пунктом в Персии. Угольные копи и залежи каменной соли находятся в известковых и песчаных скалах Шах-Куха и соседних гор.
Ущелье, посещаемое чаще Чалчанлианского, потому, что оно сокращает на целые сутки путь путешественникам, отправляющимся из Тегерана в провинцию Астрабад,-огибаю­щее на западе вершину Шах-Куха, назы­вается Шамшербурскимили «Ущельем, про­рубленным мечемъ». Туземцы видят в этом подвиг Али и рассказывают, что герой этот, прорубивши гору, бросил свой меч в Кас­пийское море; от этого происходят и все бури, часто волнующие это море. Немного най­дется ущелий, похожих более на портал, сделанный рукой человека, чем эта вторая брешь Ролана, но менее высокая и менее гран­диозная, чем та, которая в Пиренеях. Верх­нее ущелье, длиной в 135 метров и шири­ной от 5 до 6-ти метров, доминируется и с той и с другой стороны двумя скалами в виде столбов, которые совершенно отделены от остальной горы и гладкия стены которых имеют от 6 до 10-ти метров в высоту. По словам Непира, мнение которого не под­тверждается подлинниками других авторов, этот природный вход и есть то ущелье, ко­торое греки называли «Каспийскими ущель­ями» 2). Известно, что Шамшербур есть одна
„Кухъ“ - по-персидски, „Кох “ по-афганистапски - одно и тоже иранское слово, обозначающее: горные хреб­ты, массивы, или отдельные вершины.
2) „Journal of the Geographical Society1876.
151
ГЛАВА
IV.
152
из древних дорог Мидии. Различные ме­стные поверья свидетельствуют о святости, в которую облечена вся эта страна, посещае­мая людьми всех стран. Так, скала, нахо­дящаяся близ деревни Астаны, там, где схо­дятся несколько дорог, на юго-западе ущелья, носит отпечаток ноги. Место это обнесено решеткой, в ограждение от назойливого любо­пытства вольнодумцев, столь многочисленных въЩерсии. Этот отпечаток ноги приписы­вался прежде богам; ныне чтится шиитами, как свидетельство посещения Али. Вблизи это­го места бьет сильный источник, по всей вероятности самый сильный во всей Персии: это-Чесмех-и-Али пли «Источник Али», дающий, по словам Непира, до 3-х кубиче­ских метров в секунду. Он оплодотворяет поля Астаны, создавая зеленый оазис среди всех этих желтоватых скал, наводящих уныние полным отсутствием растительности, как почти все скалы южного склона Эльбур­са. Но источник этот более ценится, благо­даря своей таинственной очистительной силе, нежели свойствам удабривания: богомольцы, отправляющиеся в священный город Меш­хед, никогда не забывают погрузиться в его воды. Впрочем, кажется, источник Али счи­тается целебным для лечения накожных бо­лезней.
По ту сторону Шамшербура, главный хре­бет, известный под специальными названиямп Хазар-джара и Савад-куха, правильно продолжается к юго-западу, обращая к Кас­пийскому морю крутые скаты, покрытые рос­кошной растительностью, а в сторону плато, напротив, спускаясь последовательными тер­расами, то каменистыми, то зелеными, и не имея растущих деревьев нигде, за исключе­нием некоторых впадин, где журчат воды источников. Самая обильная водою река в этой части Мазандерана-Тилар или Талар, которая получает свое первоначальное тече­ние не с северного склона гор, а с южного. Она берет свое начало на плато Кинг, на высоте более 2.850 метров; затем, соеди­нив множество притоков, пробуравливает себе выход сквозь хребет Эльбурса. Доро­га, по которой недавно еще так часто про­езжали, до постройки дороги, пролегающей более на запад,-входит в эту клюзу и спу­скается к берегу Каспийского моря; она слу­жит для караванов, доставляющих в сто • лицу дрова, уголь и съестные припасы. Вы­сокая гора Незвар (3.965 метров) господ­ствует над ущельем с восточной стороны, окруженным почти кольцеобразно притоками Талара. Развалины крепостей, приписывае­мых, как и множество других сооружений в стране, Александру Великому, защищают входы в ущелье, близ деревни Фируз-Кух. Параллельный хребет, гораздо менее возвы­
шенный и состоящий большею частью из кон­гломерата и каменных обломков, отделяет эту часть Эльбурса от лежащих внутри пу­стынных равнин. Его называют горой Самнан, по имени города, наиболее имеющего значение на дороге, идущей вдоль её южной подошвы. Передняя гора этого хребта, кото­рая выдается далеко в пустыню, пересекая дорогу, по всей вероятности, та самая, кото­рой ущелья ныне известны под названием Сирдара, а прежде назывались «Каспийскими ущельями». Многочисленные развалины укре­плений свидетельствуют о той важности, какую придавали обладанию этим проходом, с по­мощью которого можно избежать длинного об­хода по солончаковым равнинам юга, или по скалистым горам севера1).
Самая высокая вершина Эльбурса, Дема­венд, которого пирамида высится на 2.000 ме­тров над окружающими горами, геологически совсем не принадлежит к иранской орогра­фической системе: это-вулкан, весь соста­вленный из скал, смешанных с изверже­ниями и лавой, тогда как все горы, образую­щие пьедестал Демавенда, состоят из оса­дочных слоев извести и песчаника, слои ко­торых нисколько не расстроились от поя­вления верхнего конуса* 2). Груды шлаков были выброшены расщелинами почвы поверх пе­реднего возвышения гор и плато, и во мно­гих местах можно видеть огнезданные ска­лы, покрывающие известковые слои. Но на восточной стороне вулкана можно заметить громадную расщелину, которая образует поч­ти раздельную линию между веществами, вы­брошенными землей, и осадочными слоями. Центральный конус немного наклонен к западу, как будто бы его восточная база приподнята; зазубренный полукруг, остаток более древнего кратера, окружает пик, как другая Сомма окружает Везувий, но боль­ших размеровъ3). Высота вулкана, наиболее возвышенного конуса в Персии, была высчи­тана различно: по словам Кочи-первого ев­ропейца, достигшего кратера, после ботаника ОшераЭлуа,-высота вулкана достигает толь­ко от 4.200 до 4.500 метров, судя по поя­сам растительности; но Томсон, Лемм и не­которые другие ученые прибавляют к этому вычислению еще более 2.000 метров. Изме­рения Ивашинцова, которые он делал три­гонометрическим способом, доходят до 5.628 метров. Персидские ученые, которые считают Демавенд самой высокой горой на земле, при полном непонимании меры, гово­рят, что высота его достигает 30 киломе­
0 Ouseley;-Fraser,-Tuilliier;-Morier;-Carl Ritter, „Asien“, vol. VIII.
3) E. Tietze. „ Verhan Hungen der geologischen Reichsanstalt44, 1877, № 2.
3) F di Filippi, „Note di un Viaggio in Persia44.
153
ПЕРСИЯ.
154
тров *). Из Тегерана видно его даже ночью господствующим над горизонтом, и когда солнце восходит за Эльбурсом, то от него огромная черная тень ложится далеко над па-
не производил извержений; но столбы пара часто поднимаются из трещин вершины, и особенно из случайного конуса Дуди-куха или «Дымовой горы», которая высится на южномъ

рамп равнины; его видно даже от подошвы Кашанских гор, через полосу пустынь. Ка­жется, с исторических времен Демавендъ
х) Czarnotta, „Mittheilungen von Ре term an nu, 1859, П.
склоне. Эти пары часто растопляли слои снега, покрывающие верхний конус, а также-ма­ленькие ледники в кругообразных лощинах, причиняя таким образом страшный потоп уносивший лавины обломков на нижния тер­
155
ГЛАВА
IV.
156-
расы. Теплые источники, весьма обильные, воз­никшие на окружности горы и распространяю­щие такой же серный запах, как и дымовые трещины вершин, образовались из растаяв­ших снегов, просачивающихся сквозь слои пепла. Их употребляют только при лечении болезней; земледельцы считают пх пагубны­ми для растительности. Кроме того, желези­стые источники п другие, выбрасывающие травертиновый туф, текут в изобилии со ска­тов Демавенда. По исследованиям де-Филиппп, вулкан был еще в действии и тогда, ког­да на иранском плато наносы заполнили верхом древние озера.
По сказаниям легенды, Демавенд или Дивбанд («Жилище Див или Духовъ» ), был свидетелем всех событий, скрытых под завесой мифов. Там, говорят магометане Персии, остановился Поен ковчег; там жили Джемшид и Рустем, воспетые в эпопеях; там Ффридун, победитель исполина Зогака, зажег торжественный огонь, который напо­минает, может быть, о древних изверже­ниях: там заперто чудовище, а пары, выхо­дящие из горы, это-дым из его ноздрей; там также пригвожден, подобно Прометею, Язид-бен-Джпгад, печень которого, беспре­станно возрождающаяся, пожирается исполин­ской птицей *). Гроты вулканов наполнены сокровищами, которые стерегут змеи. Ту­земцы идут туда только для собирания серы, лежащей в жерле кратера и в соседних с ним дымовых трещинах. Подъем на гору трудный, хотя скаты везде правильные и поверхность из лавы п пепельные откосы ни­где не прерываются пропастями. В предо­хранение от скорбута, который, благодаря испарениям почвы, становится иногда опас­ным, взбирающиеся на гору имеют обыкно­вение жевать чеснок или лук. Часто слу­чается, что искатели серы погибают от вне­запных бурь, поднятых одновременно сне­гом п пеплом, смешанными с сернистыми парами, что делает атмосферу невозможною для дыхания. Края кратера, которого впадина превышает ЗОО метров в окружности, за­полнены льдом; при входе на гору, откры­вается громадный горизонт, более чем в 3 00.000 квадратных километров. Но весьма редко случается, что пространство не бывает задернуто туманом: сквозь серое покрывало пз пыли и паров, едва можно различить у подошвы горы черные пятна, обозначающие сады Амола и голубую поверхность Каспий­ского моря, обрамленного желтоватой линией берега, изогнутого в виде полукруга. Со сто­роны иранских плато скорее угадываешь, чем видишь, города, окруженные садами:
Ч Carl Ritter, „Asien“, vol. ѴПИ;-Melgounov, „Das siidliche Ufer des Kaspischen Meeres“.
надо спуститься на выдвинутые вперед тер­расы, чтоб иметь перед глазами верную картину пространства, испещренного оазисами,, «подобно коже пантеры» *)•
На северо-западе от Демавенда хребет Эльбурса принимает северо-западное напра­вление, почти параллельное Каспийскому при­брежью, но мало-по-малу приближаясь к бе­регу. Точал-гора, которой длинная вершина господствует на севере над равниной Теге­рана, достигает высоты 3.900 метров, и многие ущелья этой части Эльбурса превышают 2.500 метров. В них есть убежища, местами подземные, сохраненные близ входа для приюта животных и людей от снежных бу­ранов. На северо-западе Тегерана, одна из вершин, не самая высокая гора Альп се­верной Персии, есть одна из тех «Соломоно­вых Троновъ», которые находятся во всех мусульманских землях: Тахт-п-Сулеймап Эльбурса достигает высоты не менее 4.400 метров 2); в половине июля, она еще разли­вает блеск снегов; но на ней нет и сле­дов ледников, ни нынешних, ни преж­них 3): Персия, в которой столько призна­ков указывают на бывший прежде период дождей и снегов, не имела периода льдов. В недалеком лишь расстоянии, к юго-востоку от Трона Соломона, над ущельями, к кото­рым доступ весьма труден, высится, доми­нируемая горой Зиялар, крутая скала Аламут или «Орлиное гнездо», из которого «Ста­рец Горы», король-священник «Убийцъ», т. е. правоверных, опьяненных «гашишемъ», сделал свою главную крепость п складочное место для своих грабежей. После долговре­менной осады крепость эта была взята монго­лами в 1270 году; остальные сто замков секты также вынуждены были сдаться; но ре­лигия, называемая Пзмаили, существует еще и теперь, и прямой потомок Старца Горы пребывает в Бомбее, в качестве мирнагобританского подданного, содержимый добро­вольными даяниями правоверных 4).
За Тахт-и-Сулейманом тянутся пастбищ­ные вершины Самана. Горы спускаются отло­гостями, а чрез всю толщпну хребта проте­кает обильная водою река Сефид-руд (Бе­лая река), которая берет начало в горах Курдистана и течет на пространстве около 200 километров вдоль южной подошвы Эль­бурса, до тех пор, пока находит брешь, дозволяющую ей ринуться к Каспийскому морю. На западе Герп-руда, Сефид-руд-един­ственная. река, пробуравливающая местами
*) Kotschy, „Mittheilungen von Peterman n“, II, 1859;- Rosenburg, „Mittheilungen der Geographischen Gesellschaft in Wien“, mars 1876.
2) Von Godel Lannoy, „Allgemeine Zeitungu, oct. 1880-
3) De Filippi, цитированное сочинение.
4) H. Yule, „The Book of ser Marco Polou.
157
ПЕРСИЯ.
158
вершины хребта, образуя таким образом диафрагму западной Азии. Брешь эта замеча­тельна не с одной только географической точки зрения, но также и в отношении мест­ных климатических явлений. Все путеше­ственники жалуются на страшный северный ветер, поднимающийся летом с Каспийского моря и проникающий в ущелье Сефпд-руда. Сначала он не особенно силен, но постоянно усиливается по мере того, как дальше про­никает в ущелье и превращается в ура­ган при выходе из ущелья, там, где мост Менджгиль перекинут чрез поток. Легкие пары, приносимые этим ветром с моря, сгущаются на плато при соприкосновении с более холодными слоями воздуха и уже в виде густых облаков клубятся вокруг гор. Сейчас по наступлении дня, рискованно про­ходить по мосту Менджгиля: можно быть уне­сенным ветром; даже животные ни за что туда не идут. Легко себе объяснить происхо­ждение этого атмосферического явления: во время жарких летних дней, долины, защи­щенные от северных ветров массивами Эльбурса, наполняются жгучей атмосферой; воздух Каспийского моря, втянутый в это горнило, стремится в воронку Сефпд-руда и оттуда немедленно проникает в верхние слои воздуха плато. Зимой происходит противуположное явление: холодный воздух гор­ных вершин вторгается в ущелье Сефида, притягиваемый менее холодною температурой Каспийского моря *)•
Горный хребет, снова показывающийся по другую сторону Белой реки и огибающий за­лив Ензели, затем продолжающийся к се­веру и выдвинувший в море свой мыс Астара, откуда течет поток, отмечающий границу между Персией и Россией,-считается обыкно­венно принадлежащим к орографической системе, разнородной с Эльбурсом. Этот хребет есть продолжение Талышских гор, первые холмы которых возвышаются в За­кавказье над Муганскою степью. Гребень этих гор вытягивается по прямой линии, километрах в двадцати от Каспийских бе­регов; во многих местах кручи предста­вляются в виде вала над морем. Тем не менее, некоторые бреши в хребте дозволяют добраться до плато Азербейджана, и две иду­щие дороги,-одна от русского военного поста Астара, другая от неболыпого порта Керганруда,- проходят чрез гору на высоте 1.980 метров; идущая южнее тропинка, ко­торая огибает северные скаты Ак-дата,-не ниже 2.700 метров. Между этими двумя'Ѵклонами Талыша контраст поразительный: съ
О Aucher Eloy, „Relations de Voyages en Orient”;- Houtum Schindler, „Zeitschrift der Gesellschaft fur Erdkunde zu Berlin”, 1876;-Melgounov, цптпрованноф сочинение.
одной стороны виднеется море между ветвями деревьев, растущих на обрывистом скате; с другой стороны тянутся слегка волнообраз­ные покатости плато, почти совсем лишен­ного растительности *).
Узкая прибрежная полоса, образующая меж ду горами п Каспийским морем две области, Гилян и Мазандеран, представляет страну, настолько разнящуюся от Персии и своим видом, и свойством почвы, и климатом, и произведениями, что в ней гораздо заметнее географическое влияние Кавказа, нежели Ирана, часть которого она составляет и с которым эта территория связана в политическом отно­шении. Контраст столь резок между плоско­горьями, простирающимися с южной стороны Эльбурса, и плодоносными долинами его се­верной подошвы, что многие ученые видели в этой противуположности одну из главных причин дуализма, составляющего основу древ­ней персидской религии. Правда, если сравни­вать Мазандеран с суровыми пустынями плато, он представляется раем по обилию своих вод, по силе и яркости своей расти­тельности, по богатству своих садов. Но за­то в другом отношении он невыносим, благодаря хищным зверям, обитающим в его лесах, несметному количеству комаров, тучи которых затемняют атмосферу, а также господству болотных лихорадок, действую­щих самым разрушительным образом на организм жителей. Эта прелестная страна была именно той, которую населяли злые духи. «Если хочешь умереть, ступай в Гилянъ», говорит персидская пословица. Другая при­чина, по которой нижний Мазандеран считался проклятой страной, по сравнению с высокими местностями, заключалась в том, что «ге­рои», т. е. победители, жилп на горе и на пе­редних холмах, тогда как в прибрежных местах, не защищенных болотами, работали порабощенные народы или данники, т. е. пре­зренные. Прибрежная полоса, простирающаяся в длину около 600 километров, а в ширину имеющая не более 15 или 20 километров, не могла, очевидно, сделаться владением авто­номного народа: жители возвышенных мест­ностей, внезапно спускаясь с гор, станови­лись заранее хозяевами этих богатых поса­дов, которые онп видели у своих ног. По как бы ни был разителен контраст отно­сительно почвы, климата и земледелия между иранскими плато и низменными областями Мазандерана, все же он представляет менее резкий переход от хорошего к худшему, нежели какой мы видим собственно в Пер­сии: там просто поражает внезапный пере­ход от зыбучих песков или голых скал пустыни к тенистому зеленому оазису, в ко-
Э Thielmann, „Streifziige im Kaukasus“, etc.; - Hantsche, Talysch, „Eine geographische Skizze”.
159 г л a
тором слышно журчание фонтанов, пение птиц, п в чаще зелени которого скрывается многолюдный город.
Пары с Каспийского моря и приносимые полярными ветрами более, нежели какая-ни­будь другая геологическая сила, содействовали тому, что Мазандеран обладает такой ро­скошной растительностью. Количество дождя, падающее на склоны Эльбурса, еще не изме­рено посредством сравнительных наблюде­ний; по на основапип приблизительных вычи­слений известно, что дождь падает по край­ней мере в пять раз больше на северных скатах горы, нежели на противуположных скатах, обращенных к Ирану *)• Когд^ до­ждевые облака поднимаются с моря, то почти всегда видно, как они останавливаются на са­мой вершине гор, резко очерченные сухим воздухом, который покоится на плато 2). По­сле больших ливней, пресная вода, которую морской ветер выбрасывает на горы и ко­торую затем уносят обратно потоки, покры­вает на значительном пространстве соленые волны Каспийского моря. Предание, сообщен­ное Плутархом, говорит, что Александр Великий пил эту воду во время своего похо­да в Гирканию. Вследствие дождей, форма воз­вышения гор совершенно различна на двух покатостях персидских Альп. На юге Эль­бурс высится правильными террасами, слег­ка надрезанными воздушными стихиями, а на севере его скаты изрыты по всем направле­ниям глубокими лощинами, осевшие частицы которых тянутся по почве узкой равнины в виде гравия пли ила: с каждого холма, выдвинутого вперед, видны следующие друг за другом вдоль берега параллельные гребни мысов, из которых последние исчезают в густом тумане. Каждая из этих линий обо­значает вход в долину, с её небольшими боковыми лощинами, и целую систему пото­ков, рек и ирригационных каналов. Хотя берега Мазандерана распространяются к се­веру до 36° широты, тем не менее они обла­дают если не тропической растительностью, то во всяком случае не менее богатой, как и на юге Европы. На севере Каспийского моря тянутся всюду степи и пустыни, на юге всюду виднеются итальянские деревни, где растут фиговые, миндальные, гранатовые, лимонные, апельсинные деревья. На холмах ростут ку­старники самшитов (буксов), а кипарисы окружают деревни и замки. Выше леса, по­крывающие скаты до 2.000 метров высотой, походят на леса центральной Европы и со­стоят преимущественно из ясеневых, буко­вых и дубовых деревьев. Европейцам, жи­вущим в Тегеране, стоит только перейти
О Oliver Saint John, „Eastern Persia44,
3) G. Radde, „Mittheilungen von Pe termaim44, 1881.
B A IV. IGO
чрез ущелье Эльбурса, чтоб почувствовать себя снова с своем отечестве. Возделанные поля, лежащие у подошвы гор, чрезвычайно плодородны: как говорил Страбон, «стоит зерну выпасть пз колоса, чтоб произвести новую жатву; там деревья служат ульями для пчел и мед капает с их листьевъ».
Мазандеран продолжает быть садом Пер­сии, и Тегеран пользуется от него рисом, пшеницей и фруктами, шелком-сырцом, рав­ным образом лесом и углем из его ле­сов, п рыбой пз Каспийского моря. Понятно, что государи Персии заботились о защите этой богатой провинции от вторжения разбойнпковътуркмен, рыщущих на юго-востоке Каспий­ского моря в долинах Атрека и Гюргена. Легко защищаемая с западной стороны, где холмы приближаются к морю настолько, что оставляют только узкие проходы, равнина Ма­зандерана имеет довольно широкий пролет с восточной стороны, к Гюргенской долине, к «Волчьей реке», которая дала название Гпркании древних. Надо было, следователь­но, перерезать этот пролет стенами и баш­нями, опираясь с одной стороны на море, а с другой на горы: такой оплот должен был остановить яджуджей и маджуджей, племена «Гога н Магога», как их называли арабские ученые средних веков. Но чрез эти стены переступали не раз; поэтому и население Ма­зандерана состоит пз большего числа земле­дельцев, происшедших от туркмен-нома­дов.
Хотя Каспийское море п очень глубоко вбли­зи побережья, судя по тому, что лот опреде­ляет глубину морскую в 750 метров па расстоянии всего только 30 километров от берера,-берег Мазандерана тем не менее совер­шенно не имеет хороших портов: наносы, приносимые с Эльбурса многочисленными по­токами, подхватываются морскими волнами и осаждаются вдоль берегов. Почти повсеместно берег идет прямой линией или легкими изви­линами. Единственный заметный выступ по­бережья образуется из осадочных наносов Сефид-руда, выдвигаясь по крайней мере на 25 километров против нормальной черты берега. Это осаждение земель морем объясняет возникновение обширного внутреннего залива, в который текут воды западного рукава дельты. Волны, захватывая наносы, приноси­мые Белой рекой, образовали пз них при­брежный вал, окруживший водяное простран­ство, которое прежде составляло часть моря: это-Мурд-абъили «Мертвое Море» персов. Воды его, хотя и занимают пространство око­ло 400 квадр. километров, совсем не глу­боки: суда могут плавать там в неболь­шом числе по извилистому фарватеру; про­ток Энзели, соединяющий залив с Каспий­ским морем, дозволяет проходить только
611
ПЕРСИЯ.
162
гребным судам, имеющим от 50-ти до 60-тп сантиметров осадки; места, поросшие камышем, распространяя на далекое простран­ство топи Мертвого моря, дали Гпляну его на­звание, означающее «СтрануБолотъ».Наиболее возвышенные местности равнины те, которые идут вдоль реки, как п во всех дельтах. Благодаря своему ежегодному половодью, Сефид-руд не перестает поднимать свои бере­га ')'• по старинному преданию, Лангфруд или «Река якорных стоянокъ», город, располо­женный в наше время в нескольких кило­метрах от моря, был когда-то портом Кас­пийского моря, и не так давно, в половине прошлого столетия, под почвой этого города не раз находили якоря.
Астрабадский залив, находящийся в юговосточном углу Каспийского моря, походит на Мертвое море Гиляна, но он глубже, п чрез некоторые проходы туда проникают волны открытого моря; суда с углублением более 4-х метров могут входить в этот бассейн в благоприятную погоду. Стрелка, которую русские назвалп Потемкинской, отде­ляет залив от открытого моря. Она посте­пенно съуживается от запада к востоку и кончается двумя островами, из которых наи­больший, Ашур-аде, был выбран русским правительством для морской станции; рощи, изобилующие дичью, занимают почти всю окраи­ну прибрежья. Астрабадский залив предста­вляет, вместе с своими окрестностями, ско­рее вид затопленной местности, нежели зали­ва первобытного образования: кажется; будто старый берег был разрушен, и деревнп, лежащие за нпм, были залиты приливами. Явления погружения в воду, * которые были констатированы во многих местах каспийского побережья, пменно в Баку и близ Ашуръаде у «Серебряного Холма» или Гумиш-тепе, делают весьма вероятным это вторжение мо­ря в Астрабадский залив. Равным образом, замечались также следы понижения уровня каспийских вод во многих местах при­брежья, у Мазандеранского берега; понижение морского уровня не прекратилось. На различ­ных высотах над уровнем настоящего бе­рега можно наблюдать линии, проведенные уда­ром волн в эпоху, когда внутреннее море соединялось, быть может, с Понтом Эвксинским. Некоторые пз этпх оставленных берегов окаймлены стволами деревьев, за­рытых волнами наполовину в ил. Деревья эти одинаковых пород с деревьями сосед­них лесов, приносимыми потоками к морю и которые после сильного половодья виднеются плавающими во множестве вдоль берегов. Ра­ковины, смешанные с песком старых мор­ских берегов, все принадлежат к породам,
Э Melgoanow, цитированное сочинение.
живущим и в настоящее время в сосед­них морях, и некоторые из них сохра­нили свежесть своих красок. Но замечатель­но, как исключение, то, что сердцеобразные раковины, стоДь обыкновенные теперь в Кас­пийском море, не встречаются совсем на по­кинутом прибрежье: в этом видно указание на важные изменения в жизни моря, со вре­мени уменьшения его вод. На южных бере­гах его и теперь еще формируются песчаные скалы: там попадаются не только раковины и обломки дерева, но также и остатки челове­ческой производительности, что доказывает, что аггломерация этих песков в камни есть современное явление 4).
На западе Талышских гор высится почти изолированная гора, коническая форма которой кажется издали вулканом: это - Савалан, которого вершина достигает 4.844 метров; она почти постоянно покрыта снегом. От начала исторических времен не упоминает­ся об извержениях пепла или лавы, которые бы потрясали эту гору. Путешественники, всхо­дившие на нее, видели там только следы кра­тера; но обильные теплые источники бьют у её подошвы. На востоке, на севере и на юге> Савалан совершенно отделен от окружаю­щих гор. Только па западе высокий отрог соединяет его с Кара-дагом или «Черной горой», которой вершина идет полукругом к югу от ущелий Аракса и соединяется в Ар­мении с массивом Арарата. Черная гора есть гребень, граничащий к северо-западу с иран­ским плато и закрывающий, таким образом, длинный вход, открывающийся между Эльбур­сом и горами Курдистана. Но нельзя сказать, чтоб эта горная цепь, идущая на севере вдоль русской границы, служила бы естественной границей. Горы северной Персии, южного За­кавказья п турецкой Армении составляют в их целом одну п ту же орографическую си­стему, соединяя горные хребты Ирана с хреб­тами Малой Азии: это та гористая страна, ко­торой Карл Риттер дал название Медийского перешейка 2). В этой стране почва равнин весьма возвышенна: наиболее глубо­кая низменность, представляемая впадиной озера Урмия, превышает 1.300 метров.
В северо-западном углу Персии, наиболее высокая гора, один из священных пиков иранцев-Сехенд (в 3.546 метров высо­той), кругообразная подошва которого, имею­щая 150 километров в окружности, погру­жена в бассейн озера Урмия; наверху этой природной обсерватории Монтеит чертил карту Азербейджана. который он видел рас-
0 Tietze, „Mittheilungen der Geographischen Gesell­schaft in Wienu, 1875
a) „Erdkunde Asien,“ vol. VIII.
163 Г Л А
простертым у своих ног *). Гордый мас­сив. образовавшийся из трахитовых скал, на которые наслоились известь, сланец, пе­счаник, конгломераты,-весьма обилен вся­кого рода источниками, теплыми и холодны­ми, кисловатыми, железистыми, серными. Источники Сехенда питают водохранилища Тавриза. На западном склоне, воды, сильно насыщенные солью, стекают в Урмийское озеро, увеличивая его солоноватость. Глубокая пещера в горе, Искандериях пли «пещера Александра», выделяет в изобилии угольную кислоту, и животные, проникшие в эту расще­лину земли, неизбежно погибают. Груды ко­стей от умерших заграждают вход: по словам туземцев, в глубине этой пещеры, оберегаемой такой ядовитой атмосферой, Але­ксандр зарыл свои сокровища * 2). Скалы во­сточного склона испещрены прожилинами ме­ди и серебристого свинца. Туземцы идут раз­рывать руду с единственной целью добыть из неё свинец, посредством разведенного у себя дома огня, пренебрегая тем, что этот металл имеет большую примесь серебра, ко­торую, впрочем, они не съумелибы извлечь3).
На юге Савалапа, треугольник, находящий­ся между Эльбурсом и хребтами гор, служа­щими границею западной Персии, занят раз­личными массивами и отрогами гор, соста­вляющими переход между двумя орографи­ческими системами. Наиболее величественный из этих массивов, параллельный Эльбурсу и прикасающийся к нему своею юго-восточ­ной оконечностью, с остальных трех сто­рон превосходно очерчивается длинною ду­гою, которую описывает река Кизиль-узен ранее своего слияния с Шах-рудом, при вхо­де в Менджгильское ущелье. Массив этот- знаменитый Кафлан-кух, который служит одновременно и метеорологической, и истори­ческой границею. На севере страна более влажна: это-страна проточных вод и паст­бищ; на юге воздух суше, почва бесплоднее. По одну сторону население состоит главным •образом из турок, по другую сторону боль­шинство населения-персы. Кафлан-кух, не­смотря па свою небольшую высоту в срав­нении с Эльбурсом, горами Курдистана и Армении, и несмотря на легкость подъема на него по плохо вымощенной дороге,-считается как бы составляющим часть среднего раз­дела всего азиятского материка 4). Впрочем, он действительно принадлежит к линии во­дораздела между Каспийским морем и пер­сидской пустыней. Было бы более смысла на­
B A IV. 164
звать его «Пограничной горой», а не Тигровой горой, как обыкновенно его называют *)*• Кафлан-кух состоит из мергеля, местами переходящего в фарфор, вследствие извер­жений порфира 2). Высокий хребет Камзех. простирающийся к югу, отделенный от Эль­бурса долиной Шах-руда, подобно Савалану, весьма богат металлами: один из его отро­гов, по которому приходится переходить из Султаниеха в Казвпн, весь состоит из мас­сы железистого камня, в котором количество металла весьма велико 3).
Горы Курдистана, поднимая некоторые из своих вершин па высоту почти столь же значительную, как Сехенд, примыкают к массиву Тендурека и, подобно этому конусу, который стоит прямо против двойной вер­шины Арарата, они частью также вулканиче­ского происхождения. Один кратер открылся в этой стране гор, и лава его текла широкой каменистой рекой над песками и гравием до­лины Зельмаса, северо-западного притока Ур­мийского озера. В некоторых местах река эта течет между базальтовыми утесами в сто метров вышиной 4). Горы водораздела состоят большею частью из трахитовых порфпров, подобно Сехенду. они начинаются на турецкой территории; только на юг от Урмийского озе­ра, персидская граница, впрочем чисто услов­ная, направляется к западу от первой вер­шины, чтоб затем спуститься в равнину и обогнуть подошву гор. Там не встречается таких складок почвы, которые бы в целом представляли столь поражающую правильность, какую мы видим в западной Персии. Горы однообразно направляются от северо-запада к юго-востоку, наклоняясь к югу немного более, чем понто-каспийский Кавказ и «Турк­менский Кавказъ». Большинство горных хреб­тов состоит из известковых и меловых скал третичной формации, тогда как предго­рия, которые ближе к Тигру, состоят большею частью из нуммулитов и свежого песчаника. Между всех этих гор гранитные ядра попа­даются лишь па небольшом пространстве, если не считать того участка, который тянется от Урмийского озера к Испаганп. Боковые горы иранского плато иногда называются общим именем Загроса: так называли их греки. Но это название принадлежит специально гор­ному хребту, который внезапно круто возвы­шается, подобно валу, над равнинами Месо­потамии, п который длинною долиною Керкга отделяется от восточных хребтов Нуриста­на и Кузистана. Горы, служащие границей Пер-
„Journal of the Geographical Society of London14, 1833.
’) Tavernier;-Ouseley;-Browne; - Monteith;-Carl Rit­ter, „Asien“, vol. VIII.
3) Czarnotta, „Geologische Reiehsaustalt44. 1852, II.
4) Chardin, „Voyages en Perse etautres lieux de l’Orient“.
4) Ouseley, „Travels in the Eastu; - Carl Ritter, „Asien44, vol. VIII.
2) De Filippi, „Note di un Viaggio in Persia14.
3) Czarnotta, цитироваиный мфзиуар.
4) Loftus, „Quarterly Journal ot the Geographical Society“, aug. 1. 1855.
II E P C I Я.
961
165
сии, идут по прямой линии, подобно вершинам Юры, Аллеганам, венгерской Маты, подобно горам Боснии, Сулейман-дага, и в большин­стве они перерезаны местами широкими бре-
что некоторые горные ущелья возникли от пролома почвы, а не вследствие медленного раз­мытия её: реки входят в них порывистыми изгибами, чтоб затем спуститься в перпен-

шамп или тенгами, открывающимися не в самой нижней части меловых и нуммулито­вых хребтов, но именно в самых возвы­шенных частях каменистых соединений. Нигде нельзя лучше константпровать, как тут.
дикулярные долины, лежащие между параллель­ными хребтами, и снова исчезнуть в боковой клюзе Стены, сотнями громоздящиеся друг Loltus, цитированный мсис ар; -B’anford, „Eastern Persia44.
167
ГЛАВА
IV.
168
над другом, от равнин Вавилонских к иранским плато, между ущельями рек, при­нимают росположение, подобное тому, которое англичанин Раверти, привыкший к маневрам войск, сравнивает с «баталионами в рот­ных колоннахъ». Цоколь каждого горного хребта тем выше, чем он ближе к возвы­шенным местностям Ирана. Идя от равнины, приходится подниматься по целому ряду стуненей из одной клюзы в другую, благодаря чему и назвали эту страну Тенгзир или «Страна Теновъ».
Некоторые пз хребтов западной Персии так же однообразны но своей высоте, как и в общем направлении; но между ними есть однако несколько вершин очень неровных. Раньше, до того времени, когда английская ком­миссия, назначенная для установления персид­ских гр'аниц с востока на запад, научно исследовала иранские горы, их считали менее высокими, чем они были в действительности. Непрерывный ряд подъемов и спусков сби­вал с толку большинство путешественников; поэтому они пытались произвести измерения скорее относительной высоты гор, нежели абсолютной, отнесенной к морскому уровню *). Одна из этих высоких вершин-знамени­тый Эльвенд, по иранской мифологии Реванд; эта гора из гранита и кварца достигает вы­соты 3.270 метров. Город Гамадан, над которым она возвышается с южной стороны, стоит на высоте 1.877 метров. В течение восьми месяцев в году Эльвенд покрыт снегом. На юге Испагани, гора Алиджук имеет более 4.200 метров высоты. Но из всех горных хребтов достигает наиболь­шей высоты Кух-Динар, который простирает­ся на север от Шираза, параллельно берегу Персидского залива. Его видно с моря, близ Бушира, на расстоянии более 200 километров, через другие горные гребни, превышающие ЗОО метров. По словам Оливера Сент-Джо­на, пики Динара выше по крайней мере на 1 .000 метров против того, как предполагали прежде. Главная вершина его, Кух-и-Дена, превышает 5.200 метров: во всей Передней Азии, на запад от Гинду-Куша, гора эта усту­пает в высоте только одному Демавенду. Не­которые из самых невысоких гор страны Тенгзира представляют несравненно более трудностей при взбирании на них, нежели колоссы плато. Изломы в скалах образовали в некоторых местах вертикальные стены, вышиной в 500 и 600 метров, и образовали таким образом природные крепости или дизьг, жителей которых можно покорить только по­средством голода. Последний национальный государь Персии, Иездиджерд, укрывался неко­
торое время от арабов в одной из этих цитаделей в скалах *). В южной Персии горы мало-по-малу понижаются, но расположение их иное. Сильные колебания почвы, выдвинувшие северные хребты гор параллельно Персидско­му заливу и его прежнему северному протяже­нию, ныне затянутому наносами с Тигра и Евфрата,-дали также возвышенностям Ларистана направление, параллельное направле­нию берегов Ормузского пролива: здесь они тянутся большею частью с запада на восток;, одна из вершин, которые высятся на одном, из этих параллельных отрогов, на северовосток отъБендар-Аббаси, Джебель-Букун, достигает высоты 3.230 метров. Большой остров Кишм, окаймляющий побережье к югу от ларистанских гор, расположен в Направлении от юго-запада к северо-востоку: в этом месте на взгляд представляется, как будто остроконечная стрелка южной Ара­вии, кончающаяся у Раз-Мазандама, проникла чрез глубоко-сидящие скалы в слои персид­ских гор и вытянула их к северу, как будто эти горы состоят из тягучего вещества. Другие острова восточного побережья, в Пер­сидском заливе,-не более, как простые отрывки береговых гор, частями погружен­ные в воду, сообразно общему расположению* персидских гор.
Собственно на иранском плато, складки почвы, возвышающиеся над узкими долинами пашен и пустынными пространствами, идут, как и пограничные хребты западной Персии, в нормальном направлении, от северо-запа­да к юго-востоку. На пространстве 1.800 ки­лометров, вдоль берегов Кизпль-узена-в Азербейджане, близ гор Бампушта-в Бе­луджистане, простирается по прямой линии, без других перерывов, кроме ущелий и клюз, и без других неправильностей, кроме легких наклонов оси,-горная цепь, которая местами прпнимаетъгмисто альпийский характер. Гаргиш, на юго-западе Кашана, и Дарбиш-на юго-востоке, имеют, как тот, так й другой, более 3.500 метров в высоту; Шир-кухък югу от Иезда, также альпийский массив, высо­той около 4.000 метров, которого верхний ку­пол походит с боку на альпийский МонъБлан,-кажется полосатым от снега до конца лета, и даже некоторые слои снега на нем совсем не тают а). Различные вершины Джамаль-Бариса или «Холодных горъ», и ба­зальтовый конус Кух-и-Газар, на юго-запа­де и на юге Кирмайа, по словам Оливера Сент-Джона, превышают 4.200 метров. Кух-и-Бирг, награиище Белуджистана, дости­гает высоты 2.400 метров. Судя по некото­рым названиям стран, еще мало исследован-
0 Olivier Saint-John, „Eastern Persia14; „Mittheilungen von Petermann44, № 2.
’) Loftus, цитированный мемуар.
2) Stack, „Six Montus in Persia44.
169 П Е Р
ных, которые находятся в этой части юговосточной Персии, горы там довольно высоки. Одна из вершин известна под названием Сефид-куха или «Белой горы», и вся область этого Когистана или «Страны горъ» называет­ся одинаково белуджистанцами и персами Сархадом или «Холодной землей». Близ южной оконечности этого главного хребта, который проходит чрез Иран, почти по всему его диаметру, и который, между Кирманом и Бампуром, состоит большею частью из вулкани­ческих скал, двух вулканических конусов Ношадура и Базмана,-в стране Иормашир высятся еще другие горы с менее высокими кратерами, близ окраин впадины, которая прежде была внутренним морем, а ныне за­валена песками пустыни 9Но следует заме­тить, что продолжение иранской оси Сехендом ведет к соединению на северо-западе с дру­гим вулканическим массивом, с массивом Арарата. Вдоль южного берега, на Персидском заливе и на Аравийском море, заметны следы колебаний почвы, которые имеют, быть может, связь с вулканическими явлениями. На Пер­сидском Мекране, равно как и на Белуджи­станском, попадается множество холмов, ко­торые прежде были конусами, извергавшими ил. Па отмели порта Джаска показывается из глубины моря глиняный холм, который, по всей вероятности, был прежде одним из грязных вулканов 2).
Маленькия островные группы, возвышающиеся на плато, среди песков и глины пустыни, имеют также общее расположение персидских гор, от северо-запада к юго-востоку. Наи­более известный из этих горных островов, Зиах-кох, который высится на расстоянии около 150 километров от Тегерана, среди голой пустыни, имеет направление от запада к востоку. Этот массив из траппа и трахи­та вполне заслуживает свое название «Черной горы» и представляет резкий контраст тем­ными красками своих верхних скал с ме­ловыми слоями подошвы. Хотя самые возвы­шенные его точки не превышают 1.500 ме­тров, массив имеет тем не менее грандиоз­ный вид, благодаря своей изолированности над равнинами пустыни, которые в этой стране не выше 600 метров. Как Эльбурс, хотя и в значительно меньшей степени, Зиахъкох представляет замечательную противопо­ложность между своими северными и южными скатами: на юге скаты голые, точно выжжен­ные, а на севере онп поросли кустарником. Б глазах окрестных номадов, которые приходят сюда запасаться топливом, и этотъ
СИЯ. 170
хворостинник кажется превосходным ле­сом 9-
Обширное пространство треугольной формы, заключающее в себе горы Персии,-не более, как пустыня, состоящая из глины, песку, скал пли соли, по которой кое-где, изредка разбросаны оазисы. Чтобы составить себе вер­ное понятие об областях Хорассана, наи­более населенных, надо вообразить, говорит Мак Грегор, «небольшой зеленый круг во­круг каждой деревни, указанной на карте, а все остальное покрыть темной краской» 2). Пустынные постранства, закрытые со всех сторон горами, были несомненно внутренним морем в эпоху, когда дымились еще вулка­ны, которые ныне высятся на севере равни­ны. Правильные слои, наблюдаемые Филиппп на берегах Агвара, на юго-востоке Султание, служат доказательством, что процесс наслое­ния происходил в эпоху относительно недав­нюю. Там слои кремней, песку, глины, покры­тые черноземом, наложены один на другой на ряде камней и обломков, в которых попа­даются остатки человеческой производительно­сти: обточенная кость, глиняная посуда, куски каменного угля. На пространстве более 70-ти километров в длину можно наблюдать это раз­деление слоев,-доказательство, что тут не может быть и речи о давнем перевороте. Таким образом, нынешняя почва этой обла­сти иранской впадины не существовала еще в то время, когда человек, которого глиня­ные изделия были перенесены в равнину про­точными водами, жил уже на скатах окре­стных горъ3). Эти обломки, перенесенные, вероятно, в снежный период, современный ледяной эпохе Альп, и засыпали окончательно персидское средиземное море. От каждой ок­рестной горы спускаются в равнину скаты с осколками, изрытые временными потоками вод, далеко уносившими с них пыль. За­тем ветры продолжали процесс засыпания, перенося наиболее легкие материалы во впади­ны плато, из века в век все более и более толстыми слоями. На всем иранском плато, равно как в Афганистане и Белуджистане, виднеются огромные кучи песку и глинистой пыли, которые походят на «желтые земли» в Китае, но которые, по недостатку воды, ста­новятся негодными для растительности 9Но как бы пи был значителен процесс размельчания скал, все же внутреннее иранское море могло исчезнуть только вследствие чрез­мерного испарения: обильные дожди помогли
') Tietze, „Mittheilungen der Geographischen Geselschaft in Wientt, 1875.
2j Narrative of a Journey through the province ofKhorassan.
’) De Filippi, „Note di un Viaggio in Persia".^
4) Grisebach, -„Memoirs of the Geological Survey of India", vol. XVIII, p. I.
35
*) Pottinger, „Travels in Beloochistan and Sinde".
2) A. Stiffe, „Quarterly Journal of the Geological So­ciety", 1874, vol. XXX.
География Реклю т. IX.
171
ГЛАВ А
IV.
172
бы продержаться большому озеру, поднимая его уровень, по мере того, как наполнялось бы русло, и до тех пор, пока озеро нашло бы какой-нибудь выход из треугольной ограды гор, чтоб излить свой избыток в море.
В юго-восточных горах Персии господ­ствуют пески. Ветер разметает их в хол­мы, которые перемещаются при каждой буре, стирая следы караванов, покрывая иногда пашнп вблизи источников и временных ручь­ев, держа в осаде даже деревни и города. Есть стены, которым трение песков, гони­мых ветром, придало глянец мрамора; есть также и такия стены, через которые перебра­лись дюны и, проникнув в город, вынудили жителей эмигрировать 1). Другие пустыни, где пески были совершенно сметены ураганами, представляют сплошной голый камень. В остальных пустынях, пространства, покры­тые гравием, походят на высохшие русла по­токов. В течение одного и того же дня кара­ванам приходится проходить по почве весьма различного свойства: слои глины и песков соперничают с кремнями и скалами. Одна пз этих пустынь, на северо-западе Сеиста­на, известна под названиемДахт-иНаумедаили «Равнины отчаяния». Для того, чтоб вести там свои войска и для разъезда гон­цов, Надир-шах приказал воздвигнуть на известных промежутках высокие колонны, которые бы указывали, какого направления следовало держаться. На востоке этой пусты­ни, па афганской границе, высится изолиро­ванная скала, знаменитая музыкой песков, которую производит в них ветер. Скала эта, называемая Рейг-Раван, походит на из­дающий звуки холм в долине Панджира, в северо-восточном Афганистане, музыка кото­рого слышна на расстоянии почти двух кило­метров 2).
Самая грозная пустыня Персии известна у народов, населяющих Хорассан; под на­званием Лута или Лота,-слово, которое, по мнению некоторых ученых, означает «Пу­стыня», а по мнению других оно напоминает о существовании древних исчезнувших го­родов Содома и Гоморры. Лут покрыт поч­ти на всем своем протяжении слоем песку, скрепленного солью; более мелкий песок, ко­торый вздымает ветер, покрывает эту твер­дую поверхность. Отделяя Керманские го­ры от гор южного Хорассана, пустыня эта совершенно необитаема и имеет только не­большое число колодцев: чтоб пройти по её наименее широкой части, караваны должны употребить не менее трех дней и четырех ночей. Эта «проклятая земля» не имеет рав­ной себе по бесплодию на всем пространстве Д
l) Mac. Gregor; -Floyer;Stack, etc.
’) Bellew, „From the Indus ro the Tigris“.
азиатского материка, по крайней мере на се­вере Аравип; Гоби и Казиль-кум киргизов, в сравнении с Лутом-плодородные земли. Уже в десятом веке Истакрп говорил, что«персидская Сахара», которую он не зналъпод её настоящим именем, была самой мрачной пустыней между всеми странами, при­нявшими ислам. Если на нее смотреть с верху какого нибудь окрестного холма, то видно, чтоона тянется на необозримое пространство, по­хожее на «массу металла, раскаленного добледно-красного цвета»: ни малейшая тень не проходит по этому громадному простран­ству, освещенному ярким светом от восхо­да и до захода солнца. Но все же вид Лута несколько менее печален, нежели многие сте­пи в русском Туркестане, потому что дуга горизонта нигде не образует абсолютно пра­вильного круга; голубые или фиолетовые горы,, похожия на легкия облака, прерывают моно­тонность пространства и указывают путеше­ственникам направление, которого они дожны держаться * * х).
Вообще, самые глубокия части персидскихъбассейнов заполнены соляными топями, кото­рые производят контраст с песчаными са­харами. В северных областях Ирана их называют кевирамщ а в южном Иране - кефихами и кафахами. Самый обширный из них-тот, который простирается в пустынюна север от Теббских гор. Другой кевир, который, как говорят, имеет 75 ки­лометров в окружности, виден с верху «Черной горы», по направлению к Кашану; но обманчивый мираж, может быть, удвойвает его действительное пространство, так же, как близ Кома мираж беспрестанно изменяет форму Кух-Телпзмаха или «Талисмановой горы» а): в разгар лета пруд исче­зает, его илистые воды заменяются красной землей, покрытой белыми полосами соляной плесени. Другие большие кевиры, остатки озеръг рассеяны по долинам, параллельным с об­ластью Кпрмана; они принимают, подобно горным вершинам, направление от северозапада к юго-востоку. Большая часть соля­ных грунтов представляют почву весьма не­ровную, пробуравленную в различных ме­стах небольшими впадинами, которые чрез­вычайно затрудняют движение верблюдов; но все же трясины редки на всем простран­стве болот. Зимой, влажная земля делается черной, шероховатой, как будто она изборож­дена плугом, а летом она покрывается ко­жицей кристальной соли, под которой долго держится ил. В некоторых местах да^р опасно переходить по этим обманчивым грун­
4) Dupre;-Nicolas de Khanik» v, „Memoire sur la par-
tie meridionale de Г Asie Centraleu.
x) Chardin, „Voyage en Perse“;-Oliver, „Voyage dans I’Empire Ottoman44;-Carl Ritter, „Asien4*.*
173
ПЕРСИЯ.
174
там земли. Наиболее низменная часть кевир, на севере Иезда, по всей вероятности, не пре­вышает 600 метровъ1); но далее к юго-вос­току, в сахаре Лута, впадина плато стано-
шел, что почва выше морскаго^ уровня только на 380 метров: по его мнению, самая низмен­ная точка будет, по всей вероятности, на аб­солютной высоте 120 или 150 метров.

вится все глубже и глубже. В Дихи-Зеифе, на северо-востоке Кермана, Ханыков на-
0 Mac. Gregor, ,, Narrati ѵф of a Journey through Khorassantt.
Трудно вычислить даже приблизительно , ка­кова относительная величина этих бассей­нов без водораздела между внешними пока­тостями Персии, которые обращены или на север-к Каспийскому морю, или на юг- *
175 глав
к Персидскому заливу, или к Аравийскому морю. Прежнее пространство дна бассейнов, несомненно, изменилось в геологическую эпоху: прежняя река, когда она катила зна­чительную массу воды, достигала моря, тогда как ныне опа исчезает во внутреннем бо­лоте; прежнее озеро, закрытое со всех сто­рон кругом возвышенностей, тогда излива­лось на морской склон через трещину сво­ей ограды. Подобные же изменения совершают­ся и в наше время из лета в лето: боль­шая часть течений, достигающих моря во время половодья, останавливаются па дороге в пе­риод засух; тогда несколько сотен метров в секунду представляют все количество во­ды, которое с этой части материка возвра­щается к морю. Но если бы реки, служащие периодическими данницами Каспийского моря или Индийского океана, считались постоян­ными указателями внешней покатости Ира­на, тогда пришлось бы отвести под эти обла­сти течений немного более одной трети по­верхности страны. Другие две трети Персии состоят из закрытых бассейнов, не имею­щих сообщения пи с Каспийским морем, ни с океаном * 1).
Небольшие реки, которые спускаются с Эльбурса и затем вливаются в Каспийское море-единственные, которые по сходству бас­сейна могут сравниться с реками западной Европы. Когда Атрек и Гюргеи достигают моря, в них остаются только медлению теку­щие и болотистые воды. Что касается до Сефид-руда, который изливает более значи­тельное количество воды, то он недостаточно глубок, чтоб служить для настоящего судо­ходства, и различные попытки для перевозки товаров этим путем не имели никакого успеха. Персидский залив не принимает в себя ни одной реки, которая не была бы пе­реходима в брод, во всякое время года, и которая не отделялась бы от моря песчаной стрелкой во время лета. Его главные притоки: Джеррахи, Хиидиан или Зорех, Шемс-иАраб, а южнее поток, носящий название Сефид-руда или «Белой реки», равно как и течение Азербейджана,-не более, как про­стые потоки. Но все же Персия имеет реку, судоходную вплоть до моря: это-Карун илп Куран, образовавшуюся из потоков север­ной Сузианы и южного Луристана. Но эта река изливает только весьма небольшую часть сво­их вод прямо в залив: искусственный ка­нал отвел ее к Шат-ель-Арабу, и в на­стоящее время она стала только притоком большой реки, подобно рекам верховья, Джиа-
*) Склоны Персии, по Оливеру Сент-Джону:
Покатость океана-35.000 кв кил.; покатость Кас­пийская-260 000 кв. кил.; бассейн Хамоена-105.000 кв. кил.; бассейн Урмии-55.000 кв. кил.; других за­крытых бассейнов-850.000 кв. кил.
А IV. * 176
ле и Керке, берущим свое начало в запад­ной Персии. Карун должен был бы служить главным путем доступа в плато для пере­возки товаров, отправляемых чрез Персид­ский залив, так как он имеет более ме­тра глубины во всякое время и пароходы мо­гут подниматься по нем в 250-ти колометрах от его устья. На всем этом протяже­нии его течения существует только един­ственное препятствие, составляемое порогом песчаных скал, близ древнего большего города Ахваза. В этом месте холмы, илп вернее глыбы песчаника, достигающие почти до ста метров в высоту, которые издали можно принять за здания, воздвигнутые рукой человека,-съуживают долину; река входит в ущелье и спускается порогами между вы­ступами скал, идущими в одну линию парал­лельными остриями к оси персидских гор. Уже более полвека прошло с тех пор, когда в 1836 году, англичанин Эсткур поднимался по Каруну на пароходе вплоть до утесов Ах­ваза; шесть лет позже, Зельби преодолей» препятствие и остановился в 2-х киломе­трах от низовья Шустера *). Капал Абъи-Гаргар, к западу от главной реки, между Шустером и устьем Дизфуля, представляет еще более удобств для навигации, и в про­должение двух месяцев в году Дизфуль судоходен на всем протяжении, вплоть до города того же имени. Итак, целая сеть речных путей могла бы существовать в этой области Персии, особенно если б прорыли,как предлагали инженеры, канал около 2-х ки­лометров длиною, для обхода Дхваза. По мнению Дьелафуа, достаточно было бы испра­вить плотину и шлюзы Ахваза, чтоб паро­ходы вместимостью в 600 тонн и в 120 ло­шадиных сил могли доходить до Шустера.
Воды, текущие к внутренним бассейнам, пропорционально гораздо менее обильны, чем воды морских склонов. Доказательством этого служит высыхание бесчисленных пло­скогорий плато, влажность которого испарилась или исчезает в иле соляных болот. Русло реки, спускающейся с Кузских гор, на юге входит в пустыню Лута и проходит на всем протяжении страну пустынь. Но с тех пор, как существуют люди, русло это ни­когда не было наполнено водою: даже в дожд­ливые годы течение никогда не превышает уровня пашней, а тем не менее русло это глубоко прорыто в почве долгим и постоян­ным действием древнего течения. В этом и заключается одна из многочисленных при­чин переменного климата на иранском пла­то 2); по преданию, море громадной пустыни
1) „Journal of the Geographical Society of London44, 1844.
2) N. de Kbanikov, „Memoire sur la partie meridio­nale de 1’Asie Centrale44.
177
ПЕРСИЯ.
178
изсякло в один день, как родился Маго­мет ‘). Ныне количество дождя весьма не­значительно во всей Персии, за исключением северных покатостей Эльбурса, и еще мень­шее по количеству в областях плато; в среднем, количество дождя не превышает, ежегодно, высоты 25-ти сантиметров, а в центральной Персии, равно как на границе Белуджистана, оно еще вдвое меньше 2). При­чина такой бедности Персии в облаках и дождях та же, что и в странах, лежащих более к востоку: происхождение ветров чи­сто континентальное. Тогда как оба большие морские бассейна, откуда идут ливни, с одной стороны Индийский океан, с другой Среди­земное море, находятся на юго-западе и на западе, воздушные течения, ведущие борьбу из-за равновесия и проходящие одни за дру­гими по персидской территории, суть ветры юго-восточный, который проходит по Африке и Аравии, и северо-восточный, который дол­жен пройти по материку, почти во всем его диаметре, от полярной Сибири к степям Туркестана: это тот грозный ветер, который дует «сто двадцать дней» в некоторых областях Персии, именно в Сепстане, с такой силой что вырывает деревья с кор­нями из земли 8): должно быть, в этой ве­тряной стране изобретены и ветряные мель­ницы 4). Тотчас после уборки хлеба, крылья из камыша и из пальмовых листьев при­крепляются к концу цилиндра внутри какойнибудь башни, открытой со стороны северовостока, где завывает ветер; от сильного давления воздуха цилиндр начинает вертеть­ся, а вместе с ним и основной жернов.
Воздух, покоющийся на иранских плато, чрезвычайно сухой. Он пересекается такими же сухими ветрами, идущими от экватора или от полюса. В пустыне Лут Ханыков нашел, что относительная влажность воздуха была только 1,2 на сто; это-самая сильная степень сухости, которая где-либо встречалась на всей поверхности земли. В Кирмане, среди павшей, она еще колеблется от 16 до 2О-и сотых. Летом и осенью воздух так сух, даже в западной Персии, что металлические вещи, оставляемые на террасах во время ночного холода, остаются блестящими в про­должение целых месяцев. Иногда во время ночных переездов случается видеть, как лошади, махая хвостом, выпускают целые снопы искр. В июле месяце случалось ви­деть термометр, показывающий только 13 гра-
*) N. de Khaniktv;-Stewart, „Proceedings of the Geo­graphical Societyu, 1881.
2) Oliver Saint-John, „Eastern Persia44; „Mittheilungen von Petermann44,1877.
3) Bellew, „From the Indus to the Tigris44;-Mac Gregor, „.Tourney through Khorassan44.
4) Barbier de Meynard, „Dictionnaire de la Perse, par Yacout44; -Reinaud, „Geographic d’Aboulfeda4*.
дусов до восхода зари, и поднявшийся до 62 градусов на солнце в восемь часов утра *)• Иногда воздух затемняется «сухими туманами», во время которых не осаждается ни пыли, ни росы. Пыльные бури - почти ежедневное явление; обыкновенно они начи­няются между девятью и одиннадцатью часами утра, в зависимости от солнечного жара, и постоянно увеличиваются и числом и объ­емом к двум часам по полудни. Иногда образуются также большие облака пыли, гра­ничащие с горизонтом, подобно стене. Лет­ний жар здесь часто так силен, как в Сахаре в Африке: близ Мешеда запасы стеарина и сернокислой соли растапливались от жара, что допускает предполагать тем­пературу в 65°,5 внутри ящиков, в кото­рых они были запакованы. Ханыков пред­полагает, что самый горячий центр пустыни Лута имеет наклонность к югу изотермиче­ских линий всей северной Персии. В рус­ском Туркестане эти линии весьма простран­ны; они, так сказать, жмутся к югу гор, идущих вдоль Хорассана, вдоль которого проходит кривая изотермическая 12-п гра­дусная линия. Теплотворное влияние Лутского плоскогорья чувствуется даже в Мазандеране, где растительность, в сравнении с прочими берегами Каспийского моря, имеет почти тро­пический характер. Ядовитый ветер бадехъсамум. совсем лишенный водяной влаги, дующий иногда со стороны пустыни, главным образом близ прибрежья, в соседстве с Бендар Аббасом, чрезвычайно страшит путешественников; они рассказывают, что задохнувшиеся от него люди быстро синеют и члены их отпадают.
После всего этого становится понятным, с каким неопреодолимым рвением персид­ские земледельцы, по крайней мере те из них, которых угнетение не отвратило от труда, стараются уловить у спуска с гор малейшую струю воды, чтоб утилизировать ее в своих полях и садах, где она пере­ходит в сок и в плоды. Подземные водо­проводы, известные в Персии под назва­нием канатов или канатов, так же, как и в Афганистане, роются с особенным бла­гоговением, и содержатся они с большою за­ботливостью, так как жизнь всего народона­селения зависит от них. Когда подземные воды иссякают вследствие повсеместной за­сухи в стране, или вследствие обвалов, тогда целые деревни обречены на погибель. Возде­лывание земли возможно только в горных долинах, потому что в Персии дождей летом не бывает: там дожди выпадают обыкно­венно зимой или весной; целое лето прохо­дит так, что небо пи разу не нахмуривается
М. Dieulafoy, рукописные заметки.
179
Г Л. А В А
иѵ.
180
грозовыми тучами. В летний сезон неболь­шое количество воды можно найти только в гористых областях, где таяние снегов пи­тает подземные ключи; внизу гор почва вдвое суше, с одной стороны от солнечного жара, а с другой от осушки почвы подзем­ными канатами *). Как мало походит эта печальная, голая, сожженная солнцем Пер­сия, вне её горных долин, на идеальную страну, воспетую Гафизфм и Сади! Надо долго странствовать по плато и спуститься к плоскогорьям Тенгзпра. прежде чем встре­тятся ароматные леса, полные певчих птиц, и свежие ручьи, текущие под кустами роз. Все эти чудеса-фантазия поэтов, искавших в своем воображении того, чего им не пред­ставляла природа. Знаменитый Банд-Эмир, воспетый поэтами Востока и Запада, как чудная река, текущая в прохладной тени,- не что иное, как канал, отведенный плоти­ной от небольшой речки, пересекающей рав­нину Персеполиса. Так драгоценны* воды в этой бесплодной стране, что самое незатейли­вое водохранилище чествуется подобно озеру с чистой прозрачной водой, окруженному жи­вописными утесами и тенистыми покатостями.
На северо-западе иранского плато, но уже в стране высоких армянских земель, на­ходится самое большое водохранилище Персии, единственное, которое действительно заслужи­вает название озера: это - Дариатча или «Ма­ленькое море», озеро Урмия, Марата или Арменистанское, над которым высится на во­стоке большой массив Сехенд. Острова озе­ра, его мысы, гора, которой скалы погружаются в воду, грандиозный вид снежного Арарата, варьируют картины до бесконечности. Берега, орошаемые более обильными дождями, нежели в южной Персии, имеют много лесов; они также и менее пустынны: города, села, замки виднеются на всем пространстве берегов. По «Маленькое море» далеко не представляет такой бездонной глубины, как озера централь­ной Европы: самая глубокая часть бассейна, измеренная Монтейтом, в северо-западной оконечности, достигает только 14-п метров. В среднем, вероятно, высота воды не пре­вышает 5-и метров. И так, хотя озеро Ур­мия и занимает пространство около 4.000квадр. километров, все же оно содержит воды от шести до восьми раз меньше чем Леман, который занимает весьма небольшое относи­тельно пространство. Следует заметить, что у большего города Урмия озеро опускается от западного берега к восточному, следующими друг за другом пятью плато замечательной правильности: сначала лот показывает од­нообразно один мивтр, затем два с поло­виной и последовательно четырешесть и семь
Э Н. Yule, „The Book of ser Marco Polo“.
метров. В некоторых местах болотистые берега простираются далеко впадинами, едва погруженными в воду на несколько сантиме­тров. Более пятидесяти островов и каменных подводных рпфов высятся над поверхностью воды. В числе островов есть три: Остров Ло­шадей, Остров Баранов и Остров Ослов, ко­торые достаточно велики для того, чтобы при­брежные жители могли утилизировать их земли под пашню и под пастбища. Вода озера Урмия гораздо солонее и богаче иодом, нежели вода в море, и даже чем вода в Мертвом море; купальщики не могут в нее погружаться: их тело тотчас же покрывается слоем солп, ко­торая блестит на солнце, как бриллиантовая пыль. По мнению Вагпера, ванны пз этой со­леной и иодистой воды могли бы быть един­ственными по своему целебному свойству при излечении некоторых болезней. Вода в оке­ане содержит в себе только тридцатую часть солей, тогда как вода озера содержит в се­бе пятую часть солп ’). Как только подует ветер, на поверхности воды образуется пеле­на из соляной пены; на илистых берегах соль осаждается плитами в несколько деци­метров толщиною, а в некоторых местах в пять п в шесть километров шириной. Жи­тели страны могли бы сколько им угодно за­пастись солью, как в каменоломне; в ме­стах, где доступ к берегу легок, они устрои­ли солеварни, подобно солеварням на бере­гах Средиземного моря; но вообще жители предпочитают каменную соль с соседних гор, легче добываемую и гораздо более чи­стую. Никакая рыба, никакие молюски не жи­вут в водах озера, но зато в них вид­неются мириады скорлупияков раковидные жи­вотные) с тонким хвостом, составляющих особую породу Э * 2); онп служат пищею лебе­дям и другим птицам, стаями опускающим­ся над озером. Там также встречаются по­роды насекомых, каких нигде нет, и спе­циально соляная флора, выросшая па пле, окай­мляющем берега, и которая делает всю окружность озера совершенно недоступной. Эти илистые массы, черноватые или темно-зе­леные, имеющие иногда металлический от­блеск и распространяющие зловонный запах, занимают широкую зону на берегу озера и простираются далеко над поверхностью его. они заключают в себе магнезию, железо, рав­но как и большую дозу органических остат­ков. Маслянистые подонки этого вещества придают такую плотность жидкой поверхно­сти, что даже во время самого сильного мор­ского ветра, вода, ударяющаяся о берега, не
г) Удельный вес воды в озере Урмия: 1,555. (Hitchcock; Loftus Quarterly, „Journal of the Geologica Societyaug. 1. 1855).
2) Moritz Wagner, „Reise nach Persien and dem Lan­de der Kurden“.
181
ПЕРСИЯ.
182
вздымается волнами. Зимой эта полузастывшая масса превращается в какую-то кашу.
В многих местах обильные фонтаны бьют со дна озера, пересекая соляную массу своими столбами чистой воды; но наиболее за­мечательные источники текут близ берегов, па северо-западной стороне озера, в сосед­стве с равниной Зельмас, и на юго-востоке, неподалеку от деревни Дихкерган. Эти источ­ники известны под названием «мраморных фонтановъ». По общему убеждению туземцев, которое разделяется также большинством европейских путешественников, фонтаны эти действительно дают осадок мраморных слоев. Несомненно, им следует приписать образование тех залежей,, которые разрабаты­вают в окрестностях Дпхкергана, и кото­рые доставили материал для великолепных дворцов Персии и Передней Азии. Этот «Тавризский» мрамор обыкновенно молочно-бе­лого цвета, желтоватый или розоватый и имеет блеск кварца; часто он образует сцепление частиц подобно сталактитам, и окись, кото­рую он в себе содержит, оттеняет его чрезвычайно красивыми цветами. Весьма ве­роятно, что мрамор этот стал осаждаться в тюху, когда фонтаны, настоящая температура которых не превышает 18-ти градусов по •стоградусному термометру, имели температуру, гораздо высшую; ныне они выбрасывают из себя небольшие, очень тонкия водяные струи белоснежного цвета, впрочем совершенно одинаковые по составу с соседним мрамо­ром. Кроме того, источники дают осадок крупного туфа, который иногда смешивается с илом и сливается в черноватые массы. Большинство источников бьет из травертинских конусов, которые онп образовали из своих же осадков. Когда отверстие, чрез которое бьют источники, засаривается, тогда они открывают новый для себя выход у подошв старинных холмов, или же про­бивают где-нибудь, постепенно, еще новые выходы 4).
Уровень озера Урмия подвергался частым изменениям. По существующему туземному пре­данию, бассейн занимал в прежнее время гораздо большее пространство; но было также и такое время, когда размеры его были весь­ма незначительны: туземцы говорят, что страшное чудовище жило на дне озера, и что оно то выпивало, то выбрасывало из себя на­зад воды Мертвого моря. Что озеро было зна­чительно больше в прежнее время, это под­тверждает самый вид страны: прежние бере­га простираются далеко на значительное расстояние от нынешних берегов, на всем протяжении скал, ныне отдаленных отъ
волн. Острова, каковы гора Шахи или вер­нее Шах-п-кух на северо-западе озера, близ Тавриза, превратились в полуострова, и эти полуострова со всех сторон примкну­ли к материку. Но, с другой стороны, озе­ро было в прежнее время довольно низко, так что один государь мифологических вре­мен, Рустем или Джемшпд, мог построить поперег южной части бассейна, между озе­ром и противоположным берегом, плотину, служившую в одно и тоже время дорогой для лю­дей и для экипажей. Множество туземцев уве­ряют, что они видели следы этого шоссе под прозрачной водой; в начале столетия один афшарский вождь, не зная другого способа пе­рейти по озеру, шел по этой плотине, и ни­где вода не была глубже четырех футов *).
С тех пор как европейцы стали посе­щать страну, понижение уровня озера стало значительно, что объясняется тем фактом, что пашни расширились, утилизируя, следова­тельно, ирригационные воды более широким способом. Увеличение и уменьшение возде­ланной территории имеют непосредственное влияние на вместимость озерного бассейна, и. по всей вероятности, влияние это имеет боль­ше значения, чем климатическое колебание с постоянными переходами от засухи к до­ждям. Когда береговые скаты покрываются обработанными полями, то воды, удерживаемые на пути каналами, не достигают озера; когда же эти скаты обезлюжены, то воды, ничем не задержанные, снова находят свой путь и уве­личивают озерной бассейн. Таким обра­зом, изменение береговой линии указывает на колебание самой истории относительно при­брежных жителей. Это явление аналогично с тем, какое описали Гумбольдт и Буссенго об озере Тикарагу или Валенсии; но на бере­гах Азербейджанского озера последствия долж­ны быть гораздо значительнее. Бассейн озе­ра вплоть до водораздела, где берут начало все его притоки, превышает 50.000 квадр. километров, и масса дождевой воды, выпав­шей в этой стране,-если б она даже в сред­нем была не более 25-ти сантиметров в год,-представляет полную массу, по крайней мере в десять миллиардов кубических ме­тров, почти около половины количества воды, собранной в центральной впадине. Судя по отношению возделаемых земель к ма :се исте­кающей воды, очертания озера должны изме­няться тем быстрее, потому что поверхность воды изменяется при малейшей разности. Нес­ли поверхность глубокого Лого-Маджиоре изме­няется на сорок квадр. километров между пе­риодом засухи и половодья, то можно судить о переменах, которые представляет поверх-
Ч Chardin, uVoyages en Perseu; - Moritz Wagner, цити­рованное сЪчинение.
*) Carl Ritter, цитированное сочинение; - Н. Rawlin­son, etc.
183
ГЛАВА
IV.
184
ность озера Урмия, большая часть которого не что ппое, как болото. Очевидно, судоходство не может иметь значения на этом бассейне, не имеющем глубины; но все же несколько парус­ных судов плавают в отдаленных местах малой глубины; перевозка товаров и весьма не­многих путешественников производится на плотах. В 1838 году, дядя шаха приказал назначить себя главным адмиралом озера, и, прежде всего, чтоб удержать за собою мо­нополию судоходства, он начал захватывать и уничтожать все суда, принадлежащие ча­стным лицам *)•
В озеро Урмия впадает множество рек, из которых главнейшая Джагату, текущая с южных гор. Один пз главных прито­ков, Сарук, получает часть своих вод из колодца в ЗОО шагах от башни, которая высится на вершине известкового холма, назы­ваемого, как и множество других, Тахт-пСулейман или «Соломонов тронъ». Без со­мнения, эта небольшая гора овальной формы, около 50-ти метров высоты, постепенно обра­зовалась от самых вод, которые осаждали пласты травертина вокруг своего устья. Ко­лодезь имеет совершенно такую же глубину, как и пласты травертина; но источник нахо­дится совсем не на дне этой бездны: сперва он должен наполнить обширные водоемы в горах, потому что, как бы ни были значи­тельны займы воды, делаемые из колодца от холма для ирригации окрестной равнины, уро­вень озера остается всегда на одной и той же точке. Груды окаменелостей, приносимых в проход каналов, отведенных от большего источника, высятся там и сям вокруг Со­ломонова трона; между этими окаменелостями есть одна, имеющая фигуру дракона, о кото­рой легенда говорит, что это было действи­тельно чудовище, превращенное в камень сыном Давида. На западе есть другая подоб­ная гора, называемая Зиндан-и-Сулейман или «Соломонова темница»; она поднимается па высоту более 60-тп метров, в сравнении с холмом нынешнего колодца, по происхо­ждения с ним одинакового. Гора эта также образовалась из окаменелостей вод, по по­среди её конуса находится вертикальный ко­лодезь «темница», в которую Соломон запи­рал провинившихся духов. Оттуда в преж­нее время била углекислая известковая вода; но ныне пучина опустела: вода из неё вы­рвалась чрез выход в скалах. Со всех сторон вокруг обоих колодцев бьют фон­таны минеральных и теплых вод, кислова­тых, серных и известковых 2).
Бассейн, в который изливаются сточные воды канала Банд-Эмпра, озера ИИирпса или
4) Rawlinson, „Journal of the Geographical Society1*, 1880.
3) Rawlinson, там же.
Бактегана,- единственный во всей южной Персии, который мог бы лучше всех сра­вниться с озером, не по глубине, но по про­странству водяной поверхности. Он прости­рается на юго-восток от древнего Персеполиса, между двумя рядами параллельных гор, на расстоянии около ста километров, перере­занный островами и мысами на множество вто­ростепенных бассейнов, но также развет­вляясь на извилистые рукава в боковых равнинах и соединяясь, посредством двух проливов, со вторым водохранилищем Тахтом пли Наргисом, лежащим по другую сторону северных гор. Илистые и торфя­ные ямы протягивают его на север к ИИерсеполису, в равнину Мерва. Вода в нем соленая, как в маленьком озере Дериах-иНемек, которое лежит параллельно с ним, в равнине Шираза, и иногда в конце лета там можно видеть плавающими глыбы соли, подобно льдинам полярных морей f). Извест­ковые горы, отражающиеся в синей воде, развалины, высящиеся на скалах берега, из которых одну туземцы считают древним храмом огнепоклонников, тамарисы по бе­регам п ивы в прибрежных долинах, фла­минго и утки, летающие стаями над водой, придают необыкновенную прелесть пейзажам Нириса. Но на самом деле это не что иное, как постоянный разлив; на сотни метров от берега вода не доходит до колен, а ил, поднимаемый ногами, распространяет удуш­ливый запах. Замечательный факт, что древние писатели не упоминают об этом озере, находящемся в одной из наиболее известных и наиболее процветавших в торговом отношении стран древнего мира. Ибн-Гокаль первый упоминает об этом озере в десятом веке, и с тех пор все географы о нем упоминали 2). Весьма ве­роятно, что в прежнее время, когда страна была богата городами и пашнями, воды, вы­рывающиеся из горных ущелий, утилизиро­вались до последней капли: не оставалось ни­чего для стоячих болот в залитой ныне равнине. Когда даже какой-нибудь поток из­вивался в глубине долины, достаточно было легкого возвышения почвы, обвала, или обра­зования ската из наносных земель в ниж­ней части бассейна, чтобы создать озеро.
Как место перехода между востоком Азии и странами Запада, Персия естественно обла­дает, по своему географическому положению, по своей влажности, по специальному климату своих различных областей,-холодному на плато и жаркому на побережье Индийского океана,-растительным и животным цар­ствами, тождественными с туркменскими зем-
9 М. Dieulafoy, рукописные заметки.
3) Ouseley, „Travels in the East**;-Carl Ritter, „Asien**, vol. VIII.
185
ПЕРСИЯ.
186
лями, с Афганистаном, Аравией и Кавказом. Персия-страна контрастов. Леса Гиляна и Мазандерана с пх деревьями, окруженными лианами, и с цветущим дерном на их про­
ходилось обезлесивать почву, как во многих других странах; напротив, благодаря его искусству, фруктовые сады окружают города своим зеленым поясом 1). Даже рассматрп-

гал инах, кажутся принадлежащими к дру­гому миру, нежели соляные плато, где местами проглядывает низкий кустарник сероватого цвета. Там, даже в доисторические времена, не было никаких лесов; земледельцу не ири-
вая только плодородные области Персии, уви­дим, что они представляют странное разли­чие по отношению к флоре, потому что все *
*) М. Dieulafoy, рукописные заметки.
187
Г ЛАВА
IV.
188
эти области, отличающиеся плодородием почвы, в то же время области гористые, и расти­тельная поверхность видоизменяется сообразно с повышением почвы и долготою места. Все высоты подобны островам, которых вершины обитаемы породами животных холодных стран. Неровность почвы наделяет страну островной флорой, ц определить границы ра­стительности можно только приблизительно. На севере Персии рожь произрастает до 2.720 метров на покатостях гор; засеянные ри­сом поля занимают лощины по соседству с озером Урмия на высоте более 1.250 метров. В этой части Азербейджана фиговые деревья редки: они растут только в закрытых ме­стах, тогда как виноград растет на ска­тах Эльвенда, на высоте 2.278 метров; но зато магнолии и камелии, растущие в сыром климате британских островов, совсем не встречаются в Персии при одинаковой темпе­ратуре *)• Пальмовые деревья культивируются только в низменных долинах, идущих вдоль их горных хребтов, и на юго-востоке плато вплоть до северной части Теббеса, до границ пустыни; по они снова встречаются на севере, на берегах Каспийского моря, и главным образом в садах Сари. По сло­вам местного предания, все каспийское побе­режье Мазандерана еще недавно покрывалось тенью пальм, ныне замененных другими древесными породами. В среднем, если кас­пийское побережье считать отдельной страной, флора Персии несравненно беднее флоры За­кавказья и Западной Европы. Будет поэти­ческим преувеличением, если мы будем вто­рить пословице: «В Фарзистане нельзя сде­лать шага, чтоб не наступить на цветы!»
Замечательный характер единства, какой представляет иранское плато, так плотно окруженное с трех сторон идущими вдоль него горными хребтами, могло бы заставить предполагать, что фауна Персии резко отли­чается от примыкающих к ней стран. Ничуть не бывало. Персидская фауна так мало отличается от фауны пограничных стран, что можно думать, что она недавно водворена в Персии. Несомненно, причиной тому-недавнее обсыхание страны. Но так как обсохла только окружность, то оттуда мало-по-малу породы животных стали подви­гаться к центру, но мере того, как исчезли воды * 2). В горах, на плато, в пустынях Ирана, простирающихся на запад Афгани­стана, водятся также стада серн и диких ослов, леопардов, кабанов, медведей, вол­ков и лисиц. Иранский Белуджистан похо-
Н Moritz Wagner, „Reise nach Persien und dem Lande der Kurden";-N. de Khanikov, „Мётоиге sur la partie meridionale de 1’Asie Centrale".
*) De Filippi, „Note di un Viaggio in Persia"; - O’Donovan, „Road to Merv".
дии на Келат, и, по обеим сторонам гра­ницы, Мекран представляет те же породы животных, но в меньшем количестве. За­падная Персия, на своих внешних покато­стях, имеет фауну Месопотамии, фауну Курдистана в своих долинах, и фауну плато на своих скалах и в своих кевпрах. Наконец, орошаемые страны северо-запада, равнины Азербейджана и особенно северные покатости Эльбурса принадлежат, как жи­вотным царством, их населяющим, так равно и видом своей растительности, к од­ному поясу с Арменией и нижним Кавказом. Вершины изолированных гор, каковы Сехенд и Савалан, имеют не только одинако­вую с Кавказом флору, но там водится также множество пород зверей, которые по­падаются только за Араксом; кроме того, там встречаются различные породы бабо­чек 4). Существует такого рода легенда, в основе которой, может быть, лежит частица правды, что в прежнее время леса Мазандерана были населены слонами, которые были истре­блены Рустемом г). Своим климатом, своими флорой и фауной, равно как и многими обы­чаями своих жителей, эта низменная страна походит на одну долину Индии. Дикие быки, на которых охотились ассирийские государи в горах Курдистана, перестали там водиться 3); но лев без гривы, менее сильный, чем африканский лев, удержался в долинах гор, идущих вдоль иранского плато и рав­нин Тигра; он часто попадается на западе Ширазских гор, в дубовых лесах, где обилие желудей способствует размножению ка­банов 4). Тигр также водится в лесах Мазандерана. Дикая коза, как известно, при­надлежит к разряду животных, наиболее свойственных гористым странам; она водит­ся на всем пространстве, начиная от Бушпрских гор, на высоте 500 метров, вплоть до вы­соких гребней Эльбурса, на высоте 4.000 ме­тров. Из мелкихъ*животных тщетно предпо­лагали встретить на плато крысу, родиной кото­рой древние естествоиспытатели считали Персию: она попадается только на берегах Каспий­ского моря, куда завезена на кораблях. Во­обще персидская фауна бедна породами; но пресмыкающиеся, особенно ящерицы африкан­ского типа, представляются во множестве ви­дов. Рыбы не могут водиться в большом количестве, вследствие ежегодного высыхания рек; только в подземных течениях кана­тов попадается большинство рыбных пород, из которых многие хотя и привыкли к этимъ
*) Moritz Wagner, цитированное сочинение.
2) Melgounov, „Reise nach dem siidlichen Ufer des Kaspischen Meeres".
3) Layard, „Monuments of Nineveh";-G. Perrot et Chipiez, „Histoire de Г Art dans PAntiquite".
4) Aucher Eloy;-Blanford, „Eastern Persia".
189
ПЕРСИЯ.
190
темным подземным водам, но лишились зрительных органов ‘). Улиток и других молюсков совсем нет, несомненно, по при­чине сухости страны 2).
Что касается домашних животных, то Персия, по крайней мере в отношений лоша­дей, может быть причислена к странам, обла­дающим самыми красивыми породами. В го­родах, смежных с Туркестаном, лошадь арабского происхожде ния приняла формы,делаю­щие ее удивительно похожей на английскую скаковую лошадь, но при этом обладающей не­обыкновенной выносливостью 3). Курдские лошади ростом меньше хорассанских лоша­дей, но гораздо грациознее их и не менее горячия: «лошадь самого беднейшего курда была бы замечена в Европе королевскими кон­скими заводами» 4). Во многих конюшнях в Фарсистане существует обычай ставить лошадей вместе с поросятами, и самая тесная дружба завязывается между этими животными, столь разнящимися друг от другаs). Вер­блюды Хорассана и Сеистана чрезвычайно ценятся, и сильные животные этой породы поднимают, не надрываясь, тяжести в 250 килограммов, тогда как верблюды в карава­нах перевозят тяжести, весом от 50 и до 75 килограммов. Вараны, как и все прочие из них во всех степных странах, принадле­жат к породе баранов с толстыми курдюка­ми; в некоторых округах они достигают огромного роста и дают шерсть редкую по сво­ей тонкости. Между различными породами со­бак, есть одна очень некрасивая, но отличаю­щаяся замечательной неутомимостью, и обязан­ность которой состоит в сопровождении кара­ванов. Собаки эти бегут и возвращаются от одной станции к другой, беспрестанно меняя своих спутников и служа им всем с одина­ковою верностью б). У персов есть также по­рода борзых тазы. необыкновенно изящная и превосходящая европейские породы быстротой бега. Местные охотники умеют еще дрессиро­вать различные породы соколов.
Как флора и фауна, так и народности, весьма различные по происхождению, встрети­лись на территории Ирана. одни из них со­хранили свой отличительный характер, другие перемешались в новый тин. Главнейшие этни­ческие элементы страны суть: собственно иран­цы, тюрко-татары, курды и арабы.
Ядро персидского населения обитает въ
’) Fraser, „Journey into Khorassan".
Moritz Wagner, цитировавное сочинение.
3) Ferrier, цитированное сочинение; - Y. Baker,
^'Clouds in the East";-Stewart, proceedings of theGeogra-
phical Society",.1881.
4) Moritz Wagner, цитированное сочинение.
sl Wills, „The Land of the Lion and Sun".
6) Brugsch, „Reise der preussischen Gesa>dtschaft set. Khanikov). nach Persien I860 und 1861"*.
южной части плато, от Кирмана до Керманшаха, и одна из провинций этой области носит даже специальное название Фарса или Фарсистана, т. е. «Страны Фарси» или Персов; общее же название для целой расы заключается в слове ИИраип. Взятые в массе, персы из всех народов, населяющих земной шар, наиболее приближаются к тому типу красоты, какой создали себе европейцы. Хорошо сло­женные, они изящны и стройны, отличаются благородной осанкой и широкой грудью; у большинства из них черты лица правильные, овал лица окаймлен черными вьющимисй во­лосами; но привычка носить высокие шерстяные колпаки или меховые шапки делает почти всех мужчин плешивыми. Глаза почти всегда черные за исключением разве жителей Фарсистана, большие и глубоко прорезанные; брови дугообразные, иногда сходятся вместе над переносьем, а у женщин кисть помогает природе соединить обе дуги бровей; ресницы длинные и опущенные; нос слегка орлиный, рот небольшой, губы средней толщины; под­бородок редко бывает слишком широким, у мужчин прячется под густой, шелковистой и волнистой бородой. Нет подобной страны, где школы представляли бы более восхити­тельное зрелище, как в Персии: можно за­любоваться этими смуглыми с черными локо­нами детьми, сидящими с поджатыми на ков­рах ногами и следящпмп за жестами их наставника с необыкновенной любознатель­ностью, которая светится в их больших черных глазах. II сколько выражения в игре пх подвижной физиономии!
Формой черепа иранцы занимают средину между семитами и афганцами. Но если считать типом настоящих персов гебров Иезда, от которых Ханыков вывез пять черепов, исследованных Байером, то по размеру че­репного вместилища, персы наделены большими способностями. Череп их принадлежит к разряду долгоголовых £); он ниже, чем у семитов, но выше, чем у туранцев; верхняя часть черепа приплюснута. Барельеф Дарабгерда, изображающий триумф Сапора над Валерианом в 260 году по общенародному летосчислению, изображает персов и римлян; по тем, у которых головы голые, можно констатировать, что черепа персов были тогда, как и в паше время, относительно длинные, мало возвышенные и плоскиевъверхней части*). Вообще у иранцев адамово яблоко едва вы­дается, кости тоньше, чем у большинства европейцев, и суставы чрезвычайно топкие. Руки и ноги маленькия и гибкия. Трудно встре­тить людей, лучше персов в ходьбе: ино­странные инструкторы, назначенные правитель-
Головной показатель гебров Иезда: 0,70, (Duhous-
) Flandin;-Khanikov, „Ethnographic de la Perse".
191
ГЛАВА
IV.
192
ством для обучения армии, удивлялись пере­ходам, которые могут делать персидские войска без видимого утомлепия *)• Они также были не мало поражены тем фактом, что весьма небольшое число людей не достигают или едва превышают среднюю норму роста, которая составляет около 1 м. 50: в этом отношении гораздо менее разнообразия, чем в Европе. Между персами чрезвычайно редко встречаются тучные люди. Врач Полак, много лет проживший в Персии, видел только трех иранцев, которых толщина была бы замечена в Европе. В прежнее время татуи­рование было общераспространено между жен­щинами: все они разрисовывали себе подборо­док, шею, грудь и живот. Обычай этот исчез из городов и становится все более и более редким в деревнях западной Персии, но в провинции Кирмана и Белуджистане татуирование до сих пор еще в обычае * 2). Другой общепринятый обычай в некоторых округах Персии, который входит иногда в религиозные церемонии, это-употребление в пищу земли. Так, неподалеку от Реи, древ­него Рагеса, находится мечеть, в которую име­ют право входить только одни женщины, под которой земля состоит из обломков скал серого и желтого цвета, и вся она изгрызана зубами правоверных. Но этот столь распро­страненный обычай «землеядения» происходит от извращенного вкуса: почти на всех ба­зарах в больших городах продаются шары из каолина (фарфоровой глины) или белой глины, не столь крупной, как обыкновенная глина, предназначаемой для удовлетворения подобного вкуса 3). Старинный персидский обы­чаи, еще сохранившийся в некоторых дерев­нях,-это кровопускание при каждом новолу­нии: от этого такой бледно-мертвенный цвет лица у жителей, который заставлял предпола­гать многих путешественников, что страна эта из самых зловредных для здоровья 4).
Самый чистокровный персидский тип со­хранился, по всей вероятности, в областях восточных и центральных страны и в гор­ных долинах, как именно и предполагалось до более подробного изучения страны, на осно­вании того факта, что иноземные вторжения, переселения, миролюбивые смешения с другими народностями, происходили главным образом в плодородных западных областях, а жи­тели оазисов, охраняемые пустынями, равно как и жители верхних долин, защищаемые
9 Polak, цитированное сочинение;-Baker, „Clouds in the East".
2) Ker Porter, „Travels in Persia"; - Gasteiger, „Von Teheran nach Beiudschistan"; Wills, „The Land of the Lion and Sun".
3) Polak, цитированное сочинение; A. Goebel, „Bulle­tin de Г Academic des Sciences de Petersbourg", t<»me V, 1863;-Tietze, „Verhandlungeuder Geologischen Reichsantaltu,1875, VIII.
4) Khanikov, „Ethnographic de la Perse".
скалами, были реже других посещаемы чуже­земцами. Так жители Каруда, в горах,t вы­сящихся между Кашаном и Испаганом, со­хранили до сих пор горделивую осанку «спут­ников Кира» и говорят на языке, который считается родственным с наречием пельви ѵ). В других, более отдаленных местностях язык этот, бывший оффициальным иранским языком до победы арабов, также еще удер­жался. Халдейцы, курды, семиты всегда имели большое влияние в этой стране чрез смешение с персидскими народами Запада; при преем­никах Александра и при Арзасидах, грече­ский или эллинский элементстал также про­являть свое влияние. Позднее, владычество ара­бов имело последствием, что кровь семитов глубоко проникла во все слои иранского на­рода. Несколько тысячелетий тому назад негры чистокровные или смешанной расы, абиссинцы, сомали, чрез порты проникли в Персию силой или добровольно, и, может быть, некоторые округа Сузианы были в прежнее время владением народностей, приближав­шихся к чернокожим и цветом лица, и про­исхождением. Самое название персидской про­винции Кузистаиом напоминает до сих пор о пребывании там этих древних кушитов, ныне смешавшихся с иранцами 2). Туркмены и другие татарские пароды также принимали участие в постепенном обновлении этих народностей, которых они так часто порабо­щали. Наконец, привоз тысячей тысяч грузинских и черкесских невольниц в течение почти трехсот лет, вплоть до за­воевания Тифлиса русскими, в начале ны­нешнего столетия, несомненно имел огромное значение, по крайней мере в северо-западной части Персии, на улучшение расы. В свою очередь персы распространились далеко за пределы своего отечества: известно, что под именем татов и талишей они живут в За­кавказье в числе почти 120.000, и что в Хорассане, Афганистане, Транеоксиене они во многих местах, составляют основу оседлого населения: там они называются сартами, таджиками, парзиваиами.
Персы могут считаться не только одним из самых красивых народов земного ша­ра, но и одним из наиболее интеллигент­ных Необыкновенная быстрота понимания,, остроумие, поэтический склад ума, редкая сила памяти, все это приводит в изумление ев­ропейцев; но слишком одаренные от при­роды, персы не считают необходимым разви­вать свой ум: они обладают, так сказать, неустойчивым умом 3); они не стараются
*) Jane Dieulafoy, „Tour du Mond";-M. Dieulafoy, рукописные заметки.
2) G. Perrot et Chipiez, „Histoire de 1’Art dans I’Antiquite", vol. II.
3) Gobineau, „Trois ans en Asie Centrale";-II. Vambery, „Sittenbilder aus dem Morgenlande".
193
ПЕРСИЯ.
194
углубляться в предмет, раз понятый ими. Наследники вековой цивилизации, персы, вполне сознавая свое интеллектуальное превосходство над соседними народами, к несчастью, стоятъ
иноземного происхождения, наследником дру­гих воинственных династий. Лишенные сво­боды, которая одна могла возродить их циви­лизацию, воскресить их творческую силу, иран-

гораздо ниже их в отношении мужества: ара­бы, кудры, турки и туркмены, афганцы, белуджистанцы всегда одерживали верх над ними и во время войн, и во время местных восстаний, и страна их управляется государемъ
цы вынуждены жить своим прошедшим, свя­то соблюдая старинные традиции. Относитель­но вежливости они так же щепетильны, как японцы и китайцы: в самой глухой дере­вушке, если только тому не препятствуютъ
195
ГЛАВ А
IV.
19(5
исключительные обстоятельства, вызванные религиозным фанатизмом, как напр. при­ближение врага или сборщика податей, насесение чрезвычайно вежливо встречает ино­странца. Ни в какой другой стране мира выс­шее искусство «вставатьи садиться» не практи­куется с такою грациею, как здесь. Искусно наблюдая за малейшим своим движением, за малейшим изменением в чертах лица, персиянин зрелых лет представляет рез­кий контраст с детьми своей расы, в боль­шинстве столь живыми и игривыми. Он лю­бит говорить/ любит давать простор своим мыслям, изливать свое природное красноре­чие; но вместе с тем отлично умеет напу­скать на себя важность, если это для него пред­ставляет выгоду; умеет и казаться скром­ным, умеет различать в социальной иерар­хии низших, равных себе и высших всех рангов: в уменьи держать себя с посторон­ними, он не знает соперников, и перед вла­стелином готов каждую минуту гнуть шею, как бы приглашая перерезать ее. В разго­воре он умеет вставлять пословицы и произ­ведения поэтов, подходящие к его положе­нию и к его интересам, и, без заметного усилия, может направить мысли своего собе­седника па предмет, которого он желает кос­нуться. «С голубем по-голубиному, с соко­лом по-соколиному», говорит перс, чтоб объяснить свою манеру вести разговор, по­стоянными увертками, соображаясь с собе­седником. Какая разница между нынешним парси, пропитанным ложью, благодаря веко­вому рабству, и прежним свободным персом, сыном «Чистого Ирана»г), который, «счи­тал ложь величайшим бесчестием!» Так как прямодушие неизбежно выдало бы кресть­янина в руки его притеснителей, то хитрость п лукавство в этом классе людей переходит от отца к сыну и часто спасает пх от разорения: любая европейская деревня, где по­дати были бы так велики, как в Персии, в первый же год погибла бы с голоду; но иранский земледелец, как его ни теснят, все же умудряется кое-как кормиться и возделы­вать свои поля. Ловкие люди, употребляющие свои способности не для одной самозащиты, но также и для прокладывания себе дороги в свете, становятся опасными своими ухищре­ниями, интригами п ложью, направленными поч­ти всегда на служение корыстолюбию. Один из весьма распространенных типов в Пер­сии- фузули, которые не останавливаются ни перед какой низостью ради «мамона»: это- субъекты, являющиеся перед европейцами в качестве прислуги, управляющих, курьеров или простых советчиков, которые .своими пороками кладут клеймо позора на свою на­
цию 9. Впрочем, какие поразительные контра­сты встречаются в одном и в другом конце. Права, между мужественным п храбрым талпшем и жителем Катана, которого все пре­зирают за подлость, между изящным, бла­городным ширази, которого глаза блещут умом, и грубым земледельцем Мазандера­на, которого называют ябу, так же, как ломовую лошадь!
В первые века истории, южная часть иран­ского плато была обитаема арийцами, а в дру­гой части жили мидийцы, «аллофилы» турин­ские, говорившие на своем собственном языке, хотя они и состояли в повиновении у арий­ской касты, подобно персидской нации. Страна эта еще и по сие время разделена между двумя расами2), потомками древних народов с большей пли меньшей примесью, и, по всей вероятности, языческое разделение мало изме­нилось. Группа тюрков и туркмен, идущая вслед за иранцами по степени своей числен­ности, представляет расу победителей, но, по­добно манджурам в Китае, подчиняется влиянию покоренной ими расы. Правда, тюрки располагают оффициально властью, и армия почти вся целиком вербуется из их рядов; но персы заявляют себя более с умственной стороны: они завладели мануфактурной про­мышленностью, заведуют делами, одним сло­вом, составляют цивилизованную часть на­ции. В сравнении с иранцами, тюрко-татары Персии имеют череп менее продолговатый, лицо менее овальное, черты лица менее выра­зительные, глаза меньше, нос толще, челюсть более широкую и более твердую. Вообще онп выше ростом и крепче телосложением; ря­дом с персами они кажутся неповоротливыми и неуклюжими. Но также они и менее хитры; и часто перс получает обратно то, что они у него раньше отняли силой. Впрочем, они презирают прежних властителей страны, и в округах исключительно персидских они бы по первому слову начальников предали города огню и мечу. Несмотря на общее проис­хождение, эти тюрки Персии сражались всегда с особенной яростью против осмаплисов; сек­тантская ненависть более отдаляет их от анатолийцев, нежели разноплеменность от персидских сограждап-шиптов, как и они сами. Наречие их немногим отличается от языка османлисов, только выговор у них несколько жестче: тюрки Малой Азии и тюрки Персии понимают друг друга. Между тюр­ками Малой Азии мало таких, которые не знают персидского языка, но редко говорят на нем хорошо. В первой половине столетия, придворным языком был тюркский, но в наше время язык при дворе персидский.
9 Herodote, I. 138;- Burnof:-Carl Ritter, etc.
*) Polak, „Persien und seine Bewohneru.
2) Jules Oppert. „Le Peupieet la langue des Medesur
197
ПЕРСИЯ.
198-
Тюркское племя, которое ныне занимает первое место в государстве это-племя каджаров, защищавшее переход через Атрек и глава которого вступил в управление госу­дарством Ирана. Тем не менее, он сохра­нил гордость иноземной расы: на монетах шаха персидского, в то же время хана тюрк­ского, чеканится до сих пор, вследствие его происхождения, его каджарский титул. Афшары, которые обладали в прежнее время чи­сленным превосходством низ племени ко­торых родился победоносный вождь Надиръшах, «Сын Меча», остались и теперь наи­более многочисленным племенем: в начале столетия их различные племена состояли из 88.000 семейств.Карагезлю из Гамадана, шах-севены из Ардебиля принадлежат также к могуществен­ным народцам, и по­следние имеют преиму­щество поставлять ша­ху сто голямов или те­лохранителей. Области, в которых преобладаетътюрко-татарский эле­мент, -разумеется, се­верные и северо-запад­ные, ближайшие к ме­сту их родины. В Азербейджане почти все сельские жители со­стоят из тюрко-татар, и вплоть до самого центра Персииони встре­чаются многочислен­ными колониями. Неко­торые орды туркменов, кашкаи, пришедшие в страну в эпоху Чпнгис хана, кочуют в окрестностях Шира­
за, Форга и Таруна, к юго-западу от Ира­на и, как говорят, настолько многочисленны, что могут, в случае надобности, сформиро­вать армию в тридцать тысяч всадников. В прежнее время эти племена были из наи­более грозных. Каждый туркмен считал себя в праве проливать кровь человека, ко­торый был ему не по вкусу. Наибольшая дань уважения, какую он мог выразить своему соотечественнику, заключалась в том, что он подносил ему пролитую им кровь со словами: «Смотри на эту кровь, как будто она пролита тобой! Я изливаю ее на твою го­лову!» 1).
В гористых восточных иранских обла­

Персиянка.
Dupre, „Voyages en Perse“, tome 1
стях, переселенцы тюркской расы принадле­жат к тем туркменским племенам, ко­торые с первых времен писанной истории ведут постоянные войны с жителями плато. Известно, что до изгнания оттуда текинцев и до покорения их страны русскими, персы и туркмены постоянно враждовали из-за паст­бищ на горах, идущих вдоль их границы, и особенно из-заверхнягои течения источни­ков, питавших ирригационные каналы. Ред­ко иранцы играли блистательную роль в этих сражениях. Случалось, что, при виде нападаю­щих, хорассанские персы, потомки пароян, заставлявших дрожать римские легионы, бро­сали оружие, позволяли связывать себе руки, даже сами связывали своих товарищей, хотя и знали, что им пред­стоит рабство, более тяжкое, чем смерть В свою очередь пер­сидские правители также захватывали в плен, по только тогда, когда они, располагая значи­тельными силами, мог­ли сделать внезапное нападение на изолиро­ванное туркменское ко­чевье. Обыкновенно, мирные земледельцы плато, за неимением другого убежища, пря­тались въукрепленпых башнях, которых де­сятки тысяч высятся среди полей в погра­ничной стране. Они да­вали промчаться, подоб­но урагану, грозным всадникам; затем, выйдя из своих убе­жищ, снова отправля­
лись в деревни посмотреть, что им оставили туркмены, и сосчитать число павших. Когда одна изътаких крепостей попадала в руки турк­мен, жители страны непременно разрушали ее, чтоб взамен её построить новую, в на­дежде, что она не подвергнется горькой уча­сти своей предшественницы.
Конечно, грабители, пришедшие из равнины, могли без труда поселиться на завоеванных высотах; но их бродяжнический образ жиз­ни, их разбойничьи нравы постоянно тянули их в низменные страны, соседния с пусты­ней. Все же некоторые из этих племен удержали за собой завоеванную землю: одни *
<) De Blocqueville,-„Ferrier; Vamhery;-Mac Gregor, etc.
199
ГЛАВА
IV.
200
для того, чтобы продолжать там кочевую жизнь на зимних и летних пастбищах, другие- чтоб основать там оседлые деревни и за­няться земледелием. В Мазандерапе, на се­верном склоне Эльбурса, равно как и на юге Атрека и в Хорассане вплоть до границ пу­стыни, попадаются кочевья и деревни туркмен, потомков степных всадников. II ныне пе­реселение продолжается, но в миролюбивой форме: невольничьи рынки и в Хиве и в Бухаре закрыты, война прекратилась па грани­цах, охраняемых русским караулом, и. сделавшись бесполезными, укрепленные башни в горах, идущих вдоль границы, преврати­лись в развалины *)•
Пароды курдского племени, населяющие се­веро-запад и запад персидской территории, походят на туркмен храбростью и воинствен­ными нравами, по происхождением принадле­жат к другой расе. Занимая в Персии, в русском Закавказье и в турецкой Армении почти все вершины горного хребта и рассеянные вокруг этого центрального массива многочисленные архипелаги и островки, курды совсем не сплочпваются в нацию; но именно на турецкой территории их гораздо больше, и там живут их могущественные племена, вполне сознающие свое политическое значение. Курды, живущие в горах Заба, по берегам Тигра и Евфрата, вне пределов Персии, обра­зуют точку опоры целой расы, за исключе­нием тех племен, которых иранское пра­вительство силой водворило близ Персидского залива, в горах, идущих вдоль Копет-дага, пли же среди юго-восточных белуджистанцев. Есть также народности, которые сле­дует считать принадлежащими к языческой группе курдов, хотя они и носят иное назва­ние. Таковы луры, по имени которых названа провинция. Луристаном, заселяющие долины верхнего бассейна Керки; их именем назы­вают иногда всех кочевников Персии. Язык луров значительно разнится от языка кур­дов и составляет самостоятельное наречие; они считали бы себя очень оскорбленными, если бы их стали смешивать с курдами, ко­торых они чаще всего называют леками. Те, как аборигены, позднее перешли в магоме­танство, тогда как луры с самого возник­новения ислама, приняли веру победителейарабов 2 *). Их главное племя, которое в то же время имеет наибольшее значение в це­лой Персии, благодаря сплоченности своих кланов - это племя феили, обитающее в верхнем бассейне Кару на, у верховьев Шу­стера и Дпзфуля. По словам Морье, он со­стоит из ста тысяч кибиток; политическое устройство его чисто феодальное. Некоторые
Б Lessar, ,, Mittheilungen von Petermann44, X, 1892.
2) Houtum Schindler, , Zeitschrift der Gesellschaft fiir Erdkunde zu Berlin41, 1877.
кланы луров носят звериные прозвища, по­добно племенам краснокожих: онп назы­вают себя Воронами, Желтоногими, Волчьими Ногами.
Племена, которые, одновременно с курдами и лурами, лучше всех сохранили свой тип и свои обычаи, это-бахтиары, т. е. «Счастливые» или «Доблестные» жители Луристана и Сузианы. По мнению некоторых ученых, они-то и есть истинные курды; но язык их не похо­дит па персидский. В физическом отношении онп также отличаются иными чертами лица. По словам Дюгуссе, который командовал це­лым полком бахтиаров, люди этой расы, изо всех иранцев, имеют форму черепа наибо­лее круглую (brachycephale) х). Коренастые, сильные, мускулистые, как курды, они все вообще смуглолицы, волосы у них черные, волнистые, глаза оттеняются густыми ресни­цами, нос толстый и орлиный, опускающийся до губы, подбородок четырехугольный, скулы выдающиеся вперед. Даже несмотря на их пастушеский костюм, в нпх виднеются сол­даты, и поразительно их сходство с фигурами, изображенными на сассанидских монетах 2). Бахтиары, как и прочия пастушеские племена, летом кочуют в кибитках, на пастбищах, отведенных им обычаем, или же захвачен­ных силой; зимой они живут в маленьких деревушках равнины пли на нижних скло­нах гор. Бахтиары делятся на две больших группы, на хафт-ленгов пли «Семиногихъ» и чагар-ленгов или «Четырехногихъ», на­званных так по количеству пх налогов, подразделяясь па кланы пли miipi/t. на группы семейные, патриархально управляемые вождя­ми, во главе которых состоит обыкновенно совет старцев. Некоторые племена считают­ся принадлежащими к дворянству, или вслед­ствие генеалогии их вождей, пли в силу их подвигов, или же богатств; а некоторые пле­мена у других более могущественных пле­мен состоят в вассальном отношении, и предание говорит, что они низшего происхо­ждения, тюркского или персидского 3). Еще не­давно бахтиары наводили страх своими раз­бойничьими нападениями и грабежами карава­нов, и. чтоб пройти из Шираза или Испагана в нижний бассейн Евфрата, путеше­ственники всеми силами старались миновать их земли. Один из новейших ученых исследователей, Макензи, не побоялся им до­вериться, и не мог нахвалиться их ласко­вым приемом и пх предупредительностью4).
Б Головной показатель бахтиаров: 0,91.
Duhousset, ,,Etudes sur les populations de ]a Perse44; - Khanikov, „Ethnographie do la Perse44.
8) Rich; - Bode;-Rawlinson;-Layard;-Houtum Schin­dler, etc.
4) „Proceedings of the Geographical Society44, March 1883.
201
ПЕРСИЯ.
202
Что касается до арабов и белуджистанцев, входящих также в состав жителей Персии, то большинство пх племен заселяет земли, пограничные с их родиной: арабские народ-
провинцию, которая в прежнее время соста­вляла часть Белуджистана и сохранила это на­звание до спх пор. По словам Флойера племя это вообще выше ростом и крепче те-

цы, считающие себя уроженцами Педжеда, ко­чуют в юго-западной части равнины Каруна, которая, благодаря им, получила название Арабистана. Равно и белуджпстанцы Персии насе­ляют в юго-восточной части государства одну География Реклю. т. IX.
лосложением, чем то, которое живет в ханстве, и многие из их кланов принадле­жат семейству риндов или «Храбрыхъ», жи­вущему на границах Индии. В некоторых округах они наводят не менее страха, какой
36
ГЛАВА
204
203
наводили недавно туркмены в Хорассане: иногда случалось видеть этих разбойников верхом на быстрых верблюдах, делающих до 130-и километров в день, проникавшими в соседство Кпрмана и Иезда; но они не уби­вают, подобно туркменам, своих жертв: они довольствуются тем, что только грабят 9Между странствующими племенами, передви­гающимися по плато Персии и которые, по ис­числению, составляют четверть или даже треть всего населения 2), многие выдают себя за по­томков арабов, что более или менее подтвер­ждается происхождением их вождей. Но ка­ково бы ни было их происхождение, они уже превратились в иранцев и по языку, и по их внешнему виду. Таковы «арабы» Вераминского округа, на юго-востоке Тегерана: язык их персидский, каким говорят в стране, а тип их ничем не отличается от соседей; смешения превратили мало-по малу древних арабских переселенцев в настоящих пер­сиян.
Тюрки илп курды, арабы пли белуджистанцы, даже персы,все кочевники пли полу-кочевники Персии, которых главное богатство заключается в стадах и которые живут ле­том в кибитках на горах, чтоб спустить ся зимой в окрестности городов; все они известны под родовым своим названием илятов или «Семействъ». Смотря по положе­нию политических дел, число их увеличи­вается или уменьшается. Если, например, область терпит от грабительства губернато­ра или от того, что по ней прошли войска, иляты шер-нишини, привыкшие к постоян­ному местожительству и к возделыванию поч­вы, покидают свои деревни, чтоб начать ко­чевую жизнь, подобно сахар-нишинп; в бла­гоприятные времена племена поселяются на землях, которые пм жалуются 3). Только одни каулы, лулы, или Карачи, которые и есть персидские цыгане, кочующие то тут, то там у окраин городов, не изменяют никогда своего образа жизни. Приноравливаясь к вся­кой религии, не исповедуя никакой, они искус­ные гадальщики, кузнецы, лудильщики, масте­ра разной посуды, сит и т. п., барышники и воры; они весьма походят на своих европей­ских единоплеменников; между ними шах выбирает себе скороходов 4). Число цыган­ских семей простирается до пятнадцати ты­сяч. Что касается до лутов, то это, собствен­но говоря, шуты и вожатые медведей, фокусни­ки; но под этим названием обыкновенно
О Stewart, „Proceedings of the Geographical Society“. Sept. 1881.
3) Morier;- Goldsmid;-Lovett; -Oliver Saint John; - Hantscho
3) E. Tietze, „Mittheilungen der Geographischen Gesell­schaft in Wien, 15 Juli 1875“.
4) Polac, „Persien, Das Land und seine Bewohner“.
IV. смешивают людей самых различных пле­мен, связанных друг с другом воров­ством и разбоем.
Армяне, в прежнее время весьма много­численные на персидской территории, ныне встречаются там только небольшими община­ми. Большинство из населявших северные округа провинции Азербейджана, от сорока до пятидесяти тысяч человек, ушли из Персии в 1828 году, для того,'чтоб посе­литься в русской Армении, где половина из них погибла от холода и от голода; в стране осталось только две тысячи пятьсот семейств. Вне пределов Азербейджана пер­сидские армяне не более, как переселенцы. В 1605 году, когда шах Аббас 1 вынудил их покинуть свое отечество -берега Аракса, разрушив каналы, мосты и даже жилища на глазах изгнанников, двенадцать тысяч се­мейств, переселившись в Испагань, пережили все муки изгнания, и в скором времени, бла­годаря своему трудолюбию, обогатились. Шар­ден, видевший в Пспаганп армянскую коло­нию в полном благосостоянии, хвалит их промышленность и их коммерческие способ­ности; но с этой эпохи, притеснения губерна­торов довели большинство гайканов до ни­щеты. В последнее время их стали считать почти русскими подданными, и они пользуются особым покровительством посланника могу­щественной нации, советы которого считаются приказанием. Положение их значительно улуч­шилось, но некоторые из их общин далеко еще не в цветущем состоянии и почти вся их молодежь эмигрирует, отправляясь искать счастья в Закавказье, в Константинополь, в Индию, вплоть до Явы, и в Китай. На во­прос путешественника Полака, патриархъИспаганп, которого епископство распространяется от Гамадана до Батавии, мог насчитать только около двадцати тысяч овец своей рассеянной повсеместно паствы. В верхних долинах, лежащих на северо-западе Испагани. некоторые деревни заселены единствен­но гайканскими земледельцами, храбрыми гор­цами, которые замечательно разнятся от бо­язливых городских армян и которые уме­ют защищать свои поля от окрестных раз­бой ников-бахтиаров ‘).
Евреи еще малочисленнее армян па пер­сидской территории: их не насчитывают даже и двадцати тысяч с теми, которые испове­дуют свою религию втайне, но которые из­вестны за ложно совратившихся в ислам. Они находятся в большом презрении и жи­вут в каждом городе в гетто, подобно тем, какие были в прежнее время в евро­пейских городах, и в домах их такия
4) Houtum Schindler, „Zeitschrift der Gesellschaft fur Erdkunde zu Berlin14, 1877.
205
ПЕРСИЯ.
206
низкие двери, в которые можно войти не иначе, как нагнувшись, и которые легко за­баррикадировать. Подобно европейским евре­ям, евреи, населяющие Персию, представля­ют два весьма различных типа: одни имеют правильное, благородное лицо, черные глаза, •большой лоб; у других широкое лицо с боль­шим носом и курчавые волосы. Онп говорят мо-персидски, но примешивают к этому язы­ку слова древне-еврейские, и вообще говорят с особым акцентом; обыкновенно, в раз­говоре сильно жестикулируют, за что их презирают иранцы, весьма скромные в дви­жениях. Как и в Европе, евреи любят ремесла, в которых на их долю выпадает •обработка дорогих тканей и металлов; боль­шинство из них ювелиры, вышивальщики, ткачи шелковых материй; они также занима­ются производством вин, водок, уксуса и умеют сплавливать и отделять металлы. Из ■среды их выходят лучшие врачи в Персии, наследовавшие славу своих предков во вре­мена калифов. Музыканты и певцы почти все без исключения евреи.
Европейская колония в Персии состоит из небольшего числа авантюристов и купцов, не считая персонала посольств и специали­стов, профессоров, медиков, разного рода промышленников или военных, призванных в страну для руководства некоторыми про­изводствами или же для обучения войск. На всех на них смотрят как на посетителей, и народонаселение избегает их как ино­странцев: почти нет примера, чтоб ино­странцы, не имея интимных связей с пер­сидскими семействами, избрали бы Иран сво­им вторым отечеством: дезертиры русской армии, почти все поляки, которые в прежнее время в большом числе нашли убежище на персидской территории, перешли в ислам и ныне считаются иранцами. Персия не вошла в круг заманчивых для Европы земель, како­вы Египет и Малая Азия; но климатические и земельные условия, равно как и политические события, позволяют утверждать, что в неда­леком будущем, в русских переселенцах не будет недостатка в городах Мазандерана, Гилана и Азербейджана; но тем не менее, их непосредственное влияние на циви­лизацию страны еще не скоро даст себя чув­ствовать. Иранская раса, сильная своей долго­летней прошлой культурой, одна из самых живучих, какие существуют, а большинство европейцев вместо того, чтоб вложить свой элемент в народ, с которым они нахо­дятся в сношениях, сами превращаются в азиатов. Таким образом, в былое время, маленькия греческие колонии центральной Азии основались’на землях окрестных народов *).
De Gobineau. „Trois ans en Asie44.
Древняя религия 'Зороастра ныне имеет только весьма небольшое число последователей между персами, и в форме весьма различной от той религии, которая должна была одержать верх в те времена, когда были провозгла­шены доктрины Зенд-Авеста. Известно, что парсы или зардушти имеют свои главные об­щины вне пределов Ирана, в Бомбее и со­седних с нпм городах; в самой же Пер­сии их немного более 8.000, и встречаются они сплоченными группами только в округе Иезда или Иездана, т. е. в «Городе Света» 1). Еще в десятом веке, со времен путеше­ствия Ибн-Гаукаля, в каждой деревне был свой храм, свои священники, своя священная книга 2); но с того времени «жертвенники огню», прежде воздвигаемые на вершинах холмов, были все разрушены, за исключением одного жертвенника Тафта, близ Иезда; свя­щенники не смеют более зажигать там свя­щенный огонь, состоявший из двенадцати разноцветных огней, из коих первый был зажигаем прямо солнцем посредством чече­вицеобразного стекла 3). Ныне жертвенники Иезда не более, как простые жаровни, спря­танные внутри почерневших развалин. Впро­чем, от них уцелели только обломки, на которые указывает местное предание, и онп называются в стране не иначе, как своим арабским названием атеш-газ или атешъкаде\ древнее название пельвп забыто. Но гебры удержали за собою право хоронить своих умер­ших по своим обрядам, и близ каждого города, где находится одна из их общин, высится на уединенной скале дакме или башня молчания. Гебров гнушаются, как идолопо­клонников, и они давным давно были бы истреблены, если бы не обладали граматой ка­лифа Али, обещавшего им свое покровитель­ство, что, впрочем, ни мало не избавляет их от особой подати, требуемой с неверных. С недавнего времени число их стало умень­шаться, вследствие похищения молодых деву­шек, обращаемых в магометанство, и кото­рые, сделавшись членами великой семьиислама, не возвращались более к своим родителям. Еще и ныне самые богатые купцы-гебры мо­гут ездить только на ослах и всякий раз обязаны слезать при встрече с мусульмани­ном, а также обязаны носить на одежде осо­бые цветные знаки для того, чтоб толпа мог­ла их отличить от «истинно верующихъ» и могла бы преследовать их оскорблениями, не рискуя ошибиться4). Однако, положение огне-
0 Народная перепись парсов в 1879 году: Иезд и окрестные деревни 6.483; Кирман и окрестные деревни- 1.498; Тегеран и окрестные деревни-150. Другие города и деревни 57. Вместе-8-188.
2) Godel Lannoy, „Allgemeine Zeitung44, Marz 1883.
3) H. Pctermann, „Reisen in Orient44.
*) Casteiger, цитированное сочинение.
207
ГЛАВА
IV.
208 -
поклонников значительно улучшилось с по­ловины нынешнего столетия, вследствие духов­ной солидарности с ними индийских парсов, которые посылают своим единоверцам день­ги для уплаты податей и для содержания школ, и которые во многих обстоятельствах прибе­гали к советам Англии. Кроме того, некото­рые немногие персы, гордящиеся своей историй, чувствуют симпатию к этим людям, кото­рые остались верными в современном Иране преданиям древней Персии. Между вновь воз­никшими сектами есть такия, которые стара­ются приблизиться к древней религии Зороастра п даже трудятся над восстановлением древнего культа 1). Великая персидская эпопея «Шах-наме» Фирдузи чествует культ пред­ков в выражениях, будто скрывающих некоторую иронию, направленную против но­вой религии: «Наши отцы также боготворили Бога. Арабы обращаются в своих молитвах к камню, а те обращались к огню, горев­шему яркими цветами». Многочисленные гра­жданские церемонии в Персии напоминают древний культ. Так, в Хорассане, когда де­путация поселян выходит на встречу ино­странцам, чтоб оказать им почести, деле­гаты несут обыкновенно, и зимой и летом, горшок, наполненный горящими углями * 2). Во всей Персии самый большой праздник- Неруза, справляемый 20-го марта в честь весны.
Как посредники торговых сношений с Индией, гебры Иезда и Кирмана играют доволь­но значительную роль, и в торговых делах они отличаются от персов верностью данного слова. В религиозном отношении большин­ство из них слепо подчиняются своим свя­щенникам или мобедам, которые произносят молитвы и заклинания на языке пельви, кото­рого они сами не понимают. Обряды, весьма сложные, сделались целой религией, и все вни­мание священнослужителей обращено исклю­чительно на то, какие позы следует прини­мать во время молитвы, как произносить сло­ва. в каком порядке должны быть размеще­ны священные очаги, священные ветви гома (sarcostema viminalis), чаши, содержащие в себе сок божественного растения, курильницы, ступки, в которых толчется снадобье для традиционных пирогов. Посвящение в таин­ство детей мужского пола состоит только в том, что им дают рубашку, которая должна предохранять их от козней диавола, затем в опоясывании их шарфом, который дол­жен дать им силу и доблесть для добрых дел. Древняя дуалистическая вера постепен­но превратилась в монотеизм; кроме обря­дов религия, персидских гебров не пред-
Е. Renan, „Melanges d’histoire et voyages".
2) A. de Khanikov, „Memories sur PEthnographie de la Perse".
ставляет никакого различия с религией со­седних мусульман. Чтобы приобрести их благорасположение, огнепоклонники допуска­ют, что Зердушт или Зороастр, автор их священной книги, есть одно и то же лицо, ко­торого евреи, христиане и мусульмане, все «книжники», знают под именем Авраама; в каждом споре, собеседники вежливо согла­шаются с ними, что это именно так несть ’). Между иранскими и бомбейскими парсами произошло нечто в роде раскола; но причина этому чисто материальная и ничуть не касается вопросов о догматах: отделенные друг от друга в течение нескольких веков, эти две группы единоверцев перестали иметь общий календарь и различно произносят не­которые слова литургии 2). Гебры Ирана и гебры Индии имеют одинаковые обряды, и как те, так и другие, бросают своих умер­ших на съедение орлам и ястребам. По­чти все браки у них заключаются между близ­кими родственниками, но никто не замечал, чтоб гебры стояли ниже своих соседей-магометан как в отношении чистокровности, так и по красоте лица. Впрочем, почти у всех персов первые браки заключаются по­чти всегда между двоюродными.
Девять десятых персидского населения при­надлежит оффициально к религии магометанъшиитов. Можно сказать, что народ, побуждае­мый патриотизмом, принял эту религиозную форму с целью противодействовать арабам и. тюркам. Границы распространения секты со­ответствуют вообще границам государства, иг даже во многих местах они сходятся совер­шенно: религиозные границы так же точно обозначены, как и государственные. Навязав свои культ, победители-арабы, «Пожиратели ящерицъ», как их презрительно называют, совсем не сделались братьями побежденныхъ^ которых они заставили принять свою веру: не прошло и полстолетия со времени вторжения арабов в Персию и со времени падения ди­настии Сассанидов, как началась политиче­ская реакция, но она была только обратным требованием династии: персы стояли больше самих арабов за поддержание калифата в семействе Магомета. Так как Али, племян­ник и зять пророка, женил своего сына Гуссейна на младшей дочери сассанидского коро­ля Иездиджера, кровь пророка и наследных государей Ирана слилась таким образом в семье Али. Но когда несчастный калиф был умерщвлен в Куфской мечети, когда сыновья его, Гуссейн и Гассан, были задушены вме­сте с родственниками и друзьями в Кербельской равнине, династия Сассанидов угасла
J) De Gobineau, „Religions et Philosophies dans 1’Asi** Centrale".
2) Martin Haug, „Essays on the Sacred Language", „Writings and Religion of the Parsis".
209
ПЕРСИЯ.
210
одновременно с династией Магомета. Велика была скорбь мусульман Персии, а ужасные обстоятельства, какими сопровождалась эта драма, возбуждали еще более сострадания къ
Партизаны Али возвели его на один пьеде­стал с Магометом; они провозгласили его «наместникомъ», влли Аллаха: у большинства шиитов Али считается первостепенным бо-

погибшей семье. Вскоре легенда, изобразив эти события, сделала из них предмет вра­жды между двумя государствами, между двумя религиями, между двумя силами, навеки вра­ждебными, как древний маздеенский дуализм.
жеством, преемников Ормузда; особая секта али-аллахи, нозаири или назери, к которой принадлежат не только оони иранцы, но также тюрки и, может быть, даже остатки племен еврейских и несторианских, не делает ни­
211
Г Л ->А В А
IV.
212
какого существенного различия между Аллахом и наилучшим из его тысячи и одного земного воплощения, калифом Алп 9Есть также секты, предметом боготворения которых слу­жат двенадцать имамов, потомки калифа, чтимого святым. С другой стороны, Омар считается чем-то в роде сатаны, которого должен проклинать каждый правоверный. Ежегодно один день в году посвящается празднованию смерти Омара, и богомольцы на­правляются толпами к Кашану, для посещения предполагаемой могилы его убийцы.
Секта шиитов, преследуемая в первое вре­мя, постепенно захватила все персидские на­родности, но она стала религией государства не ранее начала шестнадцатого века, с воца­рением династии Сефвидов. Она еще и теперь вербует последователей в восточном Афга­нистане, на северо-западе между татарами За­кавказья, наконец в самой Персии и свиде­тельствует о своей живучести развитием на­циональной литературы, возникшей среди на­рода вне всякого влияния духовенства. В преж­нее время поминовения, совершаемые в честь Али и его сыновей, состояли только из мо­литв, воплей, погребальных процессий, сопро­вождаемых добровольными самоистязаниями, которые делают из обрядов шиитов потря­сающее зрелище 9Действующие лица драмы, Али, Гуссейн, Гассан,. дети и женщины, умерщвленные в Кербеле, участвовали в этих представлениях в качестве немых сви­детелей преступления; они не говорили и не действовали, тогда как теперь они стали ак­терами; тазие, подобные «мистериямъ» сред­них веков, ныне стали настоящими пьесами, в которых авторы большею частью неизве­стные, ввели монологи, диалоги, неожиданные перипетии, осмеливаясь даже затрогивать ле­генду, чтоб придать положению действующих лиц более живой интерес. Труппы актеров почти все родом из Испагани, жители ко­торой славятся между всеми персами своим звучным голосом и наилучшим акцентом, составились, чтоб давать театральные пред­ставления в различных города Ирана, и многие артисты, особенно те из них, кото­рые изображали детей и женшин из семей­ства пророка, достигли славы и богатства. На некоторых сценах давали и другие мистерии, кроме убийства в Кербеле: таким образом мало-по-малу устраивается национальный те­атр 3). Семейства сеидов или ееиедов, род­ственные пророку Магомету, которые соста­вляют по крайней мере пятидесятую часть всего персидского населения, принимают спе-
9 Loftus, „Travels and Researches in Chaldaea and Susiana".
3) Verechaguine, „Tour du Monde", 1868.
3) De Gobineau, „Les Religions et les Philosophies dans 1’Asie Centrale".
циальное участие в постановке тазие, как бы наиболее других заинтересованные в чест­вовании подвигов своих мнимых предков; но между этими семействами нет, может быть, ни одного, которое могло бы предста­вить неопровержимое доказательство своего ти­тула. Когда-то сеиды пользовались, так ска­зать, всеми правами, даже правом говорить правду государю!
Шииты отличаются от суннитов не тольковоспоминанием о политических распрях и национальной враждой, но главным образом значительным изменением в религии и в догматах вследствие многолетней отчужден­ности. В Персии древняя каста волхвов по­степенно преобразовалась, благодаря соедине­нию врачей в каждом городе. Духовная иерар­хия также изменилась у секты персидских шиитов гораздо больше, чем у суннитов, а Корап у них не подлежит свободному истолкованию правоверных, как это допу­скается у тюрков или арабов: у шиитов его могут читать и комментировать только одни муллы. Различные изображения возбуждают чувство гадливости у суннитов; у нихъже истин­но верующий не преминет их убрать или да­же убежать в другое место, когда он совер­шает молитву, и совершенно иначе относят­ся к ним шииты Персии почти во всех домах в Праве имеется картина, изобра­жающая пророка Алп; но так как художни­ки чувствуют себя недостойными воспроизво­дить черты божественной красоты, какие пре­дание приписывает зятю Магомета, то его изображают всегда с лицом, закрытым по­крывалом. В некоторых отношенияхъ^ шиизм указывает на возвращение к религии, предшествовавшей магометанству, и сунниты имеют некоторое право обвинять их в при­надлежности к религии Зороастра; тем не менее есть несколько мест в Коране, кото­рым шииты дают истолкование, более соот­ветствующее объяснениям первых коммента­торов, нежели то, какое мы встречаем у тепе­решних суннитов. Шииты прикидываются более правоверными, чем арабы, и считают себя поддерживателями порядка законного на­следования в калифате.
Несмотря на оффициальную принадлежность к общине шиитов, большинство персов тай­но проповедуют идеи, весьма различные с теми, какие преподает Коран. Каждый стре­мится создать себе свою собственную веру, свои собственные умовоззрения, что влечет за собой странную разницу в верованиях: один и тот же субъект соглашается с целым рядом различных доктрин. Спорные вопро­сы взаимно нейтрализуются, поэтому религиоз-
*) А. de Beaumont, „ГArchitecture en Perse" („Revue des Deux Mondes", 1-er sept., 15 oct. 1866).
213
ПЕРСИЯ.
214
ные волнения масс сделались почти невозмож­ными. Хотя духовенство и оставило за собой право истолкования священных книг, каж­дый перс воображает себя теологом п нисколько не боится затрогивать самые отвле­ченные вопросы, хотя бы они даже привели его к ереси. Впрочем, все персы пришли к тому убеждению, что каждый человек имеет право высказывать свои мысли и наружно исповедывать веру, которую втайне он от­вергает; даже шиит, странствующий среди суннитов, может, не будучи обвиняем в подлости своими единоверцами, выдавать себя за сторонника того самого Омара, которого он ненавидит в глубине своей души. Такого ро­да религиозное мороченье называется кетминъ\ никто не остается обманутым, но все делают вид, что верят этому, и надеются на обоюд­ность успехов. Сочинения персидских сек­тантов имеют, как и сочинения многих философов средних веков, два совершенно противуположных значения: одно значение оф­фициальное ии прямое, которое во всех пунк­тах соответствует богословию, преподаваемо­му в школах, а другое скрытное, мистиче­ское, от которого ключ у его учеников и которое истолковывается в тайных собра­ниях £).
Итак, в Персии невозможно следить за движением сект: они известны только в об­щих чертах, и было бы напрасным трудом стараться их перечислить. У илятов различ­ные группы народностей все различно пони­мают магометанскую религию, и даже «Люди истины», как называют али-аллахов, испо­ведуют ее самым различным образом. Так, например, одно племя, по словам Феррье, боготворит великого святого истукана Бузурга и игнорирует Магомета. Киринди, живущие близ Керманшаха, считают богом своего предка Дауда, и по ремеслу, как и он, кузнецы. Белуджи Персии, которых считают суннитами, большею частью не имеют ника­кой религии и ограничиваются тем, что отры­вают куски от своих одежд и привязы­вают их к кустам, пли же бросают кам­ни на громады, высящиеся по краям дорог. В Мазандеране племя дровосеков также игнорирует Магомета, а в юго-восточных областях Персии многие ученые, цитирующие Гафиза и едва знающие Коран, не прочь воз­вести поэта Шираза на место пророка 2). У образованных персов общепринятая доктри­на, искаженная, как и все прочия, под ви­дом кетмана, это-доктрина суфи. В сущно­сти, они не придают никакого значения му-
4) Население Персии, разделенное по религиям, по Хутум Шиндлеру: Шииты 6.860.000; сунниты и другие сек­танты 700.000; армяне 43.000; иесторианцы-23.000; евреи-19.000; гебры-8.000.
2) Floyer, „Unexplored Baluchistan44.
сульманским обрядам, которые составляют для них одну только внешность, ничем не пробуждая сокровенные мысли внутреннего мира человека. Уже в четырнадцатом веке, Шемзеддин, более известный под именем Гафиза, воспевал в превосходных стихах человеческую нравственность вне всякого ми­стического учения и вне всякой надежды на воз­награждение в будущей жизни. Повторяя эти стихи и многие другие изречения своих знаме­нитых писателей, суфи говорят, по поводу их религиозной независимости, что у одних она выражается в полном скептицизме, а у других в метафизическом созерцании. В Европе большинство суфи были бы признаны пантеистами: они верят в соединение всего сокровенного в Боге и, следовательно, при­знавая свою собственную божественность, ви­дят с самих себе центр всего. Недобро­желательные священники утверждают, что не­которые доктора-суфисты советуют прибегать к опьянению гашишем или опиумом, так как в состоянии головокружения и грез все представления в мозгу перепутываются, все предметы кажутся иными, все образы изглажи­ваются, и тогда человек снова погружается в первопытную беспредельность всемирного божества. Большинство персов имеют боль­шую склонность искать экстаза в опьянении, которое производят наркозы или горячие на­питки,вследствие чего тысячи из них прежде­временно дряхлеют, пробуя созерцать великое из глубины собственного безумия *)•
Секта, которая в текущем столетии силь­нее всего взволновала персов, это-бабисты, потому что она не ограничилась одной рели­гиозной пропагандой, а влияние её отразилось и на политической жизни народа и имело послед­ствием кровопролитные междуусобные войны. По их теологическим концепциям, в ко­торых теория чисел и точек играет важную роль и считается божественной манифеста­цией,- ученики мирзы Али Магомета, более известного под именем Баба, создали пол­ный идеал нового общества, и этот идеал они осуществляли в их собственных груп­пах. Между собой они не знали другого спо­соба управления, как милость, взаимное ува­жение, вежливость, и только в важных слу­чаях допускали обращение к третейскому су­ду. Они запрещали бить детей и наблюдали за тем, чтоб во все время ученья ни смех, ни игры и «ничто, что могло сделать их сча­стливыми», не отнималось бы у них. Баб осуждает полигамию, развод, обычай водить женщин под покрывалом; он советует правоверным заботиться о счастии их жен, о доставлении им удовольствий и никогда не
О Chardin;-De Gobineau;-Fraser;-Polak,цитированное сочинение.
215
ГЛАВА
IV.
216
отказывать в нарядах, которые идут к их красоте. Женщины приняли большое участие в пропаганде бабизма, и между проповедни­ками секты никто не приобрел такой гром­кой известности своею преданностью, твердо­стью и даром красноречия, как прекрасная Церрипа Тадж или «Золотая, корона», про­званная «ЕяВысочество Непорочная», или Гуррет-уль-Аин, «Утеха очей». Многие евро­пейские писатели поставили Баба в разряд сект коммунистов, но это неверно: он ни­когда не советовал делать собственность об­щим достоянием, но увещевал богатых смотреть на себя, как на казначеев бедных, и отдавать свой избыток тому, кто нуждался в необходимом г). Красноречие Баба было до такой степени обаятельно, что оно стало легендарным: рассказывают, что ему доста­точно было дать один финик любому из слушателей, чтоб сделать его своим после­дователем.
В эпоху, когда появилось их учение, Баб п его последователя ничуть не помышляли за­хватить в свои руки власть: их первоначаль­ные проповедывания были совершенно миро­любивого свойства; но преследования со сто­роны священников, доходам которых на­родившаяся секта наносила большой ущерб, довели новаторов до мятежа. В 1848 году, памятном народными волнениями и междо­усобными войнами как на крайнем Востоке, так и в западной Европе, в Персии происхо­дили также междоусобные распри. После кро­вопролитных сражений, все бабисты Мазан­дерана были переколоты; затем восставший город Зенджан, находящийся на границах Азербейджана, был предан огню и жесто­кой расправе над жителями, а сам Баб был умерщвлен. Несколько сектантов, избегнув­ших участи своих товарищей, попробовалибыло отомстить шаху, а тот отдал приказ истребить всех оставшихся в живых после­дователей учения Алп Магомета. Ужасную мысль возъимелп верховные советники пра­вителя-разделить пленных между высшими сановниками государства, дабы шах мог на­глядно судить о преданности своих поддан­ных, об их искренней верности по тем на­казаниям, которым они будут подвергать свои жертвы. Каждый из сановников при­вял это к сведению, и начались пытки, от которых становится волос дыбом. Один из придворных приказывал резать перо­чинным ножиком своих пленных; другой их медленно душил, илп разрубал на части; третий заковывал руки и ноги в кандалы, а тело приказывал рвать на куски плетьми. Дети и женщины проходили между фалангой
4) Mirza Kazem-beg, „Journal Asiatique44, 1866;-De Gobineau, „Les Religions et les Philosophies dans 1’Asie Centrale14.
палачей, которые жгли им тело зажженными фитилями. Среди безмолвия обезумевшей от страха толпы, раздавались только крики мучи­телей и замиравшие голоса мучеников, пев­ших: «Во истину мы пришли от Бога и воз­вращаемся к Нему»!
Но, несмотря на эти зверские убийства, не удалось совершенно искоренить бабизм. По общему отзыву, секта эта стала многочи­сленнее, чем когда-либо, и тем более опа­сной для правительства, что отныне деятель­ность общины хранится втайне. В Персии у них нет вождей, но сектанты есть даже и между оффициальными представителями рели­гии в государстве *), которым не трудно входить в сношения с преемником Баба, имеющим пребывание в Азиатской Турции, и которого посещают персидские богомольцы, привлекаемые сюда святынями Кербелы и Неджефа. Каково бы ни было его действительное могущество, но нельзя умолчать о том, что Персия переживает в настоящее время кри­тический период своей истории. Много внутрен­них перемен, указывая на своеобразное раз­витие народного духа, обещает совершиться в этой стране, в ту самую минуту, когда да­вление извне, возростая все более и более, угрожает отнять у Персии последнюю тень политической независимости.
Весьма общежительные и к тому же вы­нужденные группироваться по причине не­безопасности страны и неоднократных войн, опустошивших край, персы имеют много го­родов: пропорционально всему населению, чи­сло городов гораздо больше, нежели на по­луострове, лежащем по сю сторону Ганга. Многие города совершенно изолированы в пу­стыне, не имеют ни предместий в городской черте, ни домов, рассеянных по окрестным деревням. Пространство, занимаемое скучен­ным городским населением, вообще гораз­до больше того, какое приходится в Европе на то же число жителей. Дома низкие и окру­жены дворами и различными постройками. Дворцы правителей с их службами обра­зуют настоящие кварталы, где иностранец может заблудиться в лабиринте проходов и дворов. Но как ни обширны и ни затей­ливы эти жилища, в них редко живут дол­гое время: почти всегда новый властелин раз­рушает дворец своего предшественника, или вследствие простой любви к переменам, или же, что бывает чаще, для избежания злого рока, погубившего его предместника; он воз­двигает новое здание рядом с старым, и го­род, таким образом, увеличивается. Страх роковой судьбы заставляет также перемещать деревни, местечки и целые города:.рядом съ
*) Dieulafoy, рукописные заметки.
.217
ПЕРСИЯ.
218
новыми городами тянутся на далекое простран­ство громадные развалины, которые произве­ли добровольно сами жители, чтоб попытать большего счастия. Груды обломков, покрываю­щие почву, кучи грязи, размякшей от дождей, не могут служить доказательством, как предполагали многие из путешественников, что страна эта в прежнее время была более населена х).
Но есть такие города, которые силой обстоя­тельств должны оставаться на своем преж­нем месте, или вследствие своего выгодного природного местоположения, или благодаря имеющимся там фонтанам, или же по при­чине связанных с теми местами религиоз­ных воспоминаний. Таков город Мешхед, нынешняя столица Хорассана или «Страна солнца», в котором скучение городского на­селения наибольшее во всей северо-восточной Персии. Он обязан своим значением нахо­дящейся в нем могиле имама Реза, одного из учеников Али. До того времени, пока эти смертные останки не привлекали еще массу богомольцев, «священный Мешхедъ» был не более, как простая деревня, хотя легенда но­вейшего происхождения приписывает его осно­вание мифологическому герою Джемшиду. Да и самое местоположение Мешхеда не из тех, которые, благодаря пересечению природных путей, предоставляют городу играть важную роль. Лежащий на высоте 930 метров, в ма­лоплодородной равнине, которую не орошает даже ни один постоянный источник, кило­метрах в десяти к югу от Кашаф-руда, одного из западных рукавов реки Герата,- Мешхед имеет удобное сообщение только с верхним бассейном Атрека, который прости­рается на северо-запад между двумя парал­лельными хребтами Копет-дага и Ала-дага; надо перейти хребты высоких гор, чтобы попасть во все прочия части Хорассана, на за­пад к Нпшапуру и Дагману, на юг к Турбат-Гайдари, на юго-восток к ТурбатъШейк-и-Джами и к Герату, на северо-вос­ток к Сераксу, на север к Келат-и-На­диру. Пути, по которым ходили богомольцы, стали торговыми путями: сто тысяч правовер­ных, ежегодно посещающих гробницу имама, составляют в то же время и покупателей и продавцов, которые поддерживают промыш­ленность в городе, и Мешхед сделался тор­говой метрополией Хорассана, каковою был был прежде Герат. Надир-шах избрал Мешхед столицею своей обширной империи.
Единственный, достойный внимания, памят­ник в священном городе,-мечеть, золоче­ный купол которой украшенъ» в нижней ювоей части разноцветными фаянсами, голу-
9 Mac Gregor, „Narrative of a Journey through Khorassan“;-Polak, „Persien und seine Bewohner"; - J. Dreulafoy, „Tour du Monde“, 1883.
бымп и желтыми на белом фоне, высится над священным камнем почти в геометри­ческом центре города. До сих пор ни один европеец, не переодетый богомольцем, не мог проникнуть в эту мечеть, которую иначе он осквернил бы своим присутствием *); медная цепь указывает предел, за который не может переступить неверный; все домаш­ния животные, заблудившиеся и попавшие за эту преграду, становятся принадлежностью имама, по праву, т. е. пятисот священнослу­жителей, которые питаются от приношений алтаря. Преддверие мечети служит местом убежища для преступников, и этот верный приют содействовал в некоторой степени заселению города; все богомольцы, приходя­щие говеть у гробницы имама, получают два раза в день в течение недели блюдо из пи­лава на счет святого. Библиотека имама имеет около 3.000 ученых сочинений; между ними есть некоторые весьма ценные 2). Священный храм разделяет на двое центральную аллею или киабан, улицу более двух с половиной километров в ширину, которая пересекает Мешхед от запада к востоку, от ворот Кучана до гератских ворот. Посреди этой улицы, осеняемой чинарами и вдоль которой тянутся целые ряды лавок, течет речка или, вернее, водосточный канал, чрез который живущие вблизи люди перекинули подвижной мост, чтоб иметь возможность вечером по­дышать чистым воздухом, несмотря на при­месь к нему скверного запаха от гниющей воды. Городская ограда заключает в себе обширные пространства, занимаемые кладби­щами. на которые приносят за пятьсот кило­метров в окружности трупы набожных му­сульман, желающих вознестись на небо вме­сте с имамом Реза. Некоторые сады нахо­дятся также в этой ограде, а возделанные по­ля простираются вне её стены; но жители го­рода рассчитывают всего более на продоволь­ствие, которое им доставляют караваны в обмен на ковры, оружие, металлические изде­лия и вазы из «черного камня», в роде жи­ровика 3), который им доставляют соседния каменоломни. Между жителями Мешхеда на­считывают несколько сотен евреев, кото­рые вынуждены были, в 1839 году, ценою жизни принять ислам; но они только по назва­нию магометане, а веру исповедуют втайне свою.
На северо-западе Мешхеда область равнины, которая принадлежит и по сие время бассейну Гери-руда, усеяна курдскими деревнями; все они укреплены и могут выдержать нападение туркменских шаек. Всего только два города,
1) О’Вфпоѵап, „Merv Oasis",
2) N. de Khanikov, „Мёшоиге sur la partie nieridionale de 1’Asie Centrale".
3) H. W. Bellew, „From the Indus to the Tigris".
219
ГЛАВА
IV.
220
как тот, так и другой населенные курдами, находятся в этой местности, одной из жит­ниц Персии: Казимабад и Радкан. распо­ложенные вблизи болот, откуда берет свое начало Кашаф-руд. Наилучшие животные происходят от скрещивания бахтрианского двухгорбого верблюда с дромадером или арабским верблюдом; обыкновенный вер­блюд поднимает тяжесть весом не более 140 килограммов, а эти метисы поднимают тяже­сти в 280 и даже до ЗОО килограммов *). На севере Казимабада развалины города Ту усеи­вают деревню, находящуюся близ потока, те­кущего в Кашаф-руд: в этом-то знаме­нитом городе умер Гарун-аль-Рашид. Там также родился в 940 году, а равно и умер Фирдузи, автор великой персидской эпопеи «Шах-Наме»: в начале столетия маленькая часовня указывала место его погребения, а ныне только одно предание гласит о месте его упокоения. Знаменитый астроном НассиръЭддин, основатель обсерватории в Марага, также один из родившихся в Ту. Не оста­лось ни одного замечательного обломка от зданий этого города, разрушение которого на­родное предание приписывает Чингисхану, этому первокласному истребителю человече­ства; но Ту обезлюдел только в конце во­семнадцатого века * 2).
Города северного склона гор, на север от Мешхеда, не могли ни увеличиваться, ни про­цветать, вследствие частых набегов турк­мен; но благоденствие их не'замедлит, как только наступит мирное время, что дозволит возделывать плодородные скаты Дерегеза плп «Долины тамарисовъ», и когда деревни рав­нины не будут более опустошаемы.
Могаммедабад, Лутфабад, еще недавно бывшие незначительными местечками, несо­мненно, приобретут важное значение, когда зерновой хлеб, виноград и другие фрукты, шерстяные и грубые ткани туркменские будут обмениваться на мануфактурные персидские произведения. Но сколько разрушенных горо­дов, какие груды обломков попадаются в этих плодородных областях, обработываемых в прежнее время трудолюбивым насе­лением Маржианы! С мысов, выдающихся в равнину Теджена, можно видеть, как во многих местах горизонт изрезан зубцами «безчисленныхъ» развалин, башен и стен, мерцавших в мираже 3). Тут и там вид­неются целые города с их улицами, пло­щадями, крепостями, городской стеной, вполне сохранившиеся такими, какими они были в тот день, когда их покинули; ныне их едип-
') Stewart, „Proceedings of the Geographical Society sept. 1881.
2) N. de Khanikov, „Memoire sur la partie meridional, de 1’Asie Centrale14.
3) Edmond O’Donovan, „The Merv Oasis44.
ственпые жители-леопарды и шакалы. Боль­шой город Хивабад, который Надир-шах населил пленными хивинцами и бухарцами, это-город привидений, чрез который по­спешно проходят путешественники, но где ни один туземец не согласится остаться. Турк­мены, возделывающие поля Хивабада, живут во всей равнине Теджена в 25-и и 30-и ки­лометрах к северу, но ни за какие блага они не согласятся раскинуть свои палатки внутри ограды: для защиты от нападений вра­гов они скорее построят новый город ря­дом со старым. На восток от Лутфабада «Пребывание грации», другой город, гораздобольший, Хусру-тепе пли «Гора Хозроесъ», избегается точно также, и тщетно хан Дерегез желал устроить там туркменскую ко­лонию. Между покинутыми городами есть та­кие, которых жители вынуждены были оста­вить по причине перемены течения рек. К числу таковых принадлежит Абиверд, ко­торый значится на всех картах, но в дей­ствительности перестал существовать^*он за­менен большим посадом Кахка, к которо­му ныне направляется большая река Лаинъсу *). Различные развалины, известные под названием Килиш, Кализа или Кализи, тоесть церковь-свидетельствуют о существова­нии древних несторианских общин в этом краю, который оспаривают друг у друга шии­ты иранские и сунниты туркменские 2). Искус­ственные холмы возвышаются местами на грацах пустыни, из Хивабада в Серакс 3).
Близ Могаммедабада, нынешней столицы Дерегеза и главного рынка туркмен-теккег разрушенная башня указывает место палат­ки, в которой родился тот свирепый тюрк, из племени афшаров, который впоследствии должен был носить имя Надир-шаха и управлял столь жестоко своей обширной импе­рией, простиравшейся от долин Кавказа до берегов Джумны. Келат-и-Надир или «кре­пость Надира», расположенная почти на непри­ступном плато, которое командует над рав­нинами Теджена между Могаммедабадом и Сераксом, осталась главным военным горо­дом страны, где персидское правительство со­держит сильный гарнизон. Но стратегический, пункт северо-восточной Персии, наиболее рев­ниво охраняемый, и за покорение которого про­лито много крови в этом столетии, это-го­род Серакс, построенный на Гери-руде, при входе этой реки в равнину туркменов. Се­ракс может считаться, еще более, чем Мерв, дверью в Индию: этим путем всеголегче проникали армии в долину Герата, лежа-
9 Е. O’Donovan, цитированное сочинение.
2) O’Donovan;-Stewart;-Н. Rawlinson; „Proceedingsof the Geographical Society u, sept. 1881.
3) Wambery; - Lessar, „Известия Географического Общества14 1882.
221 * и E p
ицую между Персией и Афганистаном. «Серакс будет когда-нибудь или пунктом обо­роны для Англии, или пунктом нападения для
веденными на них укреплениями,все свиде­тельствует о кровопролитных сражениях, происходивших из-за обладания этим несча-

Типы оогатых курдов.
России г). Многочисленные развалины, изо­лированные форты в равнине, холмы с воз-
*) Mac Gregor, „Journey through Khorassanu,
стным городом. Солдаты* евреи-купцы, не­сколько туркменских резидентов составляют население Серакса; окрестные поля не изоби­луют возделанными пашнями, которые могли
223
ГЛАВА
IV.
224
бы быть превращены в обширные поля с зерновым хлебом, благодаря ирригацион­ным каналам Теджена и обилию воды, кото­рая течет везде, если начать рыть почву на глубине в пяти или шести метров.
На юге Мешхеда один только город принад­лежит к бассейну Гери-руда, это-ТурбатъиПейк-и-Джами, расположенный на берегах Джама, неподалеку от афганской границы. Дру­гие города этой гористой области расположены все или в долинах, пли же на скатах гор, весьма скудные источники которых исчезают в пустынях. К югу от Мешхеда, у по­дошвы гор, лежат города Турук и Шерифабад, которые имеют значение, как пе­рекрестки дорог западных, южных и во­сточных. по которым идут богомольцы, направляющиеся в священный город. Непо­далеку оттуда находится остроконечная вер­шина Тепе-ис-Салам или «Холм спасения», откуда взорам пришедших с плато бого­мольцев в первый раз представляются зо­лоченые куполы Мешхеда; завидя их. они падают ниц, призывая Аллаха. На неболь­шом расстоянии, южнее, высятся соляные горы Кафир-Калах-«Замок неверныхъ» - где снабжаются съестными припасами меш­хедские купцы и все прочие торговцы окрест­ной страны. На северо-западе от ущелья Шерифабада находится другое ущелье Дерудское, которое соединяет равнину Мешхеда с равниною Нишапура. Подъем труден, а иногда совсем невозможен для вьючных животных, по причине снегов, покрываю­щих тропу в зимнее время. Но с этих высот, достигающих, вероятно, 3.000 ме­тров {)5 спускаешься на юго-запад в одну из плодоноснейших и живописнейших ме­стностей Ирана: селения там словно затеряны среди фруктовых деревьев, ручьи журчат во всех долинах, каскады блестят между расселинами скал, дорога вьется змейкой по усыпанным цветами лугам. Путешествен­ник, привыкший к дюнам, к песчаным пространствам, к скалам, к болотам, глинам и солончакам сахар и кевпров, с удивлением спрашивает себя: точно ли он в той самой восточной Персии, где раститель­ность показывается такими редкими оазисами вокруг городов 1 2 *). Главный город этой страны, Нишапур (Нисабур, Нишаур), один из райских уголков Ирана, Нисайя или нисея, благословленная Ормуздом, одно из тех таинственных мест, которым греческая легенда приписывает честь быть родиной Дионизоса (Вакха), представлял бы, конечно, больше выгод, чем Мешхед, как метрополия восточной Персии. Ибн-Гаукалъ
1) Beresford Lovett, „Eastern Persiau.
2) Ferrier, „Voyage en Perse“, etc,;-Evan Smith, „Eastern Persia14, etc.
упоминает о нем на-ряду с Гератом, Мервом. Балхом, как об одной пз четырех столиц Хорассана; Ибн Батута называет его «маленьким Дамаскомъ». Якут, исходив­ший во всех направлениях магометанский мир, говорит, что «не видел города, кото­рый бы можно было сравнить с Нпшапуромъ». До монгольского нашествия на Иран, Ниша­пур был самым цветущим, самым бога­тым и самым многолюдным городом во всем свете, и караваны со всех концов сходились, как в сборном пункте, в этом преддверии Востока 1). Разгром Нишапура был «величайшим из бедствий, когда-либо постигших исламъ». В наши дни «этот царственный град Хорассана» не более, как незначительный, пришедший в упадок, горо­док, несмотря на плодородие окрестных ме­стностей, производящий превосходные фрукты, хлеба, хлопок и другие продукты. Горы Биналуд, между Мешхедом и Нишапуром, очень богаты драгоценными каменными поро­дами и прожилинами металлов,золота, серебра, меди, олова, свинца и железа; на северо-запад от города эксплоатпруют ломки малахита прекрасных разновидностей; в других ме­стах собирают селитру, идущую на выделку пороха; в Шандизе, недалеко от Мешхеда, каменоломни доставляют превосходные мра­моры, белые с желтоватым оттенком, а близ Мадена, «Рудника» по преимуществу, находятся пласты каменной соли и место­рождения бирюзы. Эти самоцветные камни, находимые в порфировой скале и в конгло­мератах, добываются пз руды колонией ру­докопов, переселенной пз Бадахшаиа, страны рубинов. Большинство рудокопов работают артелями, так что продукт труда и прибыль делятся между всеми участниками. Но есть также отдельные семьи, снявшие в аренду у казны целый рудник. Годовой доход аренд­ной платы с 14-ти бирюзовых рудников составлял в 1878 г. 77.000 франков 2). Работники утверждают, что бирюза пли «ка­мень счастья» «вызреваетъ», то есть что он выигрывает ’ в цвете, по извлечении пз земли; но одной весны для этого недостаточно: нужно тысячу лет, чтобы камень приобрел весь свой блеск 3).
Город Себзевар, лежащий к западу от Нишапура, на тегеранской дороге, походит на большинство других городов восточной Персии бесплодием окружающих местностей; он занимает узкую долину между двумя со­лончаковыми пустынями. Султанабад, обы-
4) Barbier de Meynard, „Dictionnaire de la Perse, par Yakontu;-Carl Ritter, „Asientt, vol. VIII.
3) Гутуѵ Шиндлер, „Известия Кавказского отдела Географичес. общества44, 1878 г.
3) Фразер;-А. Ходзько;-Eastwick, „Mittheilungen von Petermann14, 1883.
225 n E P
кновенпо обозначаемый под именем его округа, Туршиз, отделен высокими горами от бассейна, к которому принадлежат Нпшапур и Себзевар. Очень деятельный по торговле, он владеет, кроме того, хорошо орошаемыми полями и обширными пастбищами, которые простираются далеко по направлению к пустыне и по которым кочуют тысячами пастухи-номады белуджиской расы: по Феррье, совокупность становищ заключает до 8.000 палаток. Турбат-п-Гайдари, «Купол Гайда­ра» пли Льва, называемый также Турбат-Изахан. испытал большие превратности судьбы в течение этого столетия.Расположенный на дороге из Мешхеда въКирман,на высоте 1.355 ме­тров, в долине, откуда нельзя выйти иначе, как переходя через высокие хребты, он тем не менее имеет значение, как торговый центр, и базар его привлекает много народу. Конопли, в 1833 г., насчитывал там только 800 домов; десять лет спустя, Феррье опре­делял число их в 3.000; по прошествии тридцати лет, в 1872 г., английская экспе­диция. предводимая Гольдсмптом, нашла там уже только 200 семейств: страшный голод предъидущего года похитил семь восьмых городского населения. В наши дни Турбат снова достиг цветущего состояния. Он при­надлежит народцу татарского происхождения, пришедшему сюда, по словам Бе лью, в эпоху Тамерлана. На юго-востоке, город Хаф, соседний с афганской границей, важен, как главное место аймакского племени таймуров. В окружающих горах живут также гезарехи, с монгольской физиономией,как и еди­ноплеменники их в Афганистане, но испо­ведующие суннитскую веру.
Южная часть Хорассана, менее богатая ручьями, чем гористая территория северовосточной Персии, по этому самому гораздо менее производительна п менее населена. Го­рода там редки; но, будучи расположены в стороне от большой дороги завоевателей, они менее терпели от осад и войн, чем север­ные города; жителям их чаще приходилось страдать от голодовок, чем от вражеских нападений. Баджпстан, к югу от Султанабада,- одно из наиболее посещаемых про­мышленных и торговых мест этого края, и караваны приходят туда закупать оченьпрочные материи из грубого шелку и из козьей шерсти. Ках, называемый также «Селением счастья», принадлежит к числу священных городов, благодаря находящейся в нем могиле брата имама Резы, и, как и Баджистан, славится своими тканями, шерстяными материями, вышитыми шелками разных цве­тов и разнообразных рисунков. Ках-го­род кузнецов, а окружающие его сельские местности производят в больших количе­ствах опиум и хлопок. Тун, бывший глав­
с и я. 226
ный город тунского и теббесского округа, имеет теперь не более значения, как и дру­гие маленькие города страны. Он совсем при­шел в упадок, если только правда, что в былое время, как гласит предание, в нем было «тысяча мечетей и две тысячи цистернъ»; его обширная осьмиугольпая цитадель частию занята садами. Нынешний главный город округа Теббес, лежащий гораздо западнее, на высоте около 600 метров, в одной из са­мых низких частей плоскогорья, почти окру­жен пустыней. Промышленности в нем нет никакой, и население его, одно из са­мых фанатических во всем Иране, живет очень бедно: но, помещенный на западной око­нечности гористой области Хорассана, он является обязательным исходным пунктом для караванов, которым предстоит совер­шить переход через равнины в направле­нии к Иезду или к Испагани; его можно сра­внить с пристанью на берегу опасного моря. Путешественники, измученные утомительным переходом через пески пустыни, находят в этом городе по крайней мере чистую воду и тень. Финики, табак, опиум и асса-фетида, собираемая в соседних пустынях, соста­вляют главные продукты, вывозимые кара­ванами из Теббеса.
Округ Кайн или Кугпстан, простираю­щийся к востоку от округа Тун и Теббес, на границах Афганистана, тоже переменил свой главный город. Кайн, бывшая столица этого края, лежащая на границах «Равнины отчаяния», которая простирается на восток к Фараху, представляет теперь почти руину: стены её разорваны широкими проломами, а сады и шафранные поля заросли диким ку­старником; из восьми тысяч димов, за­ключающихся внутри городской ограды, те­перь едва-ли наберется и полторы тысячи обитаемых 9; укрепления, построенные не­когда гебрами па вершине холма, обратились в груды обломков, но еще видны «башни молчания», куда огнепоклонники клали своих покойников. Бирджанд (прежде Мирджан), нынешняя столица области,-один из са­мых оживленных городов восточной Пер­сии. Его три тысячи домов, с крышами в форме купола, которые делают их похожими на пчелиные ульи, лепятся по косогорам го­лых холмов, у выхода четырех подземных водопроводов; в середине лета, когда иссяк­нут источники в окрестностях, сельские жители перебираются в город, население ко­торого от этого прилива временно удвоивается. Торговля очень деятельна, но знаменитые ковры, которые продаются во всей Персии, как произведения бирджандской промышлен­ности, выделываются почти исключительно въ
f) Bellew, „From the Indus to the Tigris14.
227
ГЛАВА
228
деревне Даракш £), в 80-ти километрах на северо-восток от Бирджанда, ткачами,' про­исходящими от переселенцев из Герата 2). Туземцы рассказывали английской экспедиции, посетившей край в 1872 г., об исполинском чинаре, который будто-бы находится в 35-ти километрах на юго-восток от Бирджанда, в Гюльфанзе, и который имеет не менее 62-х метров (около 29-ти сажен) в окруж­ности: дуплистый ствол служит загоном для овец, однако некоторые ветви носят еще листья. Не есть-лп этот колоссальный платан, спрашивает Юль, то знаменитое & Сухое дерево», о котором говорит средне­вековой итальянский путешественник Марко Поло?
Них, в соседстве Сеистана, замечателен обилием своих теплых вод, перенимае­мых, как и холодные воды, в подземные водопроводы, и употребляемых для орошения полей и садов. Находящиеся в соседстве рудники, где добывали медь и свинец, теперь заброшены; но, судя по размерам древних шахт, камер и галлерей, высеченных в скале, равно как по совокупности работ, приступа к эксплоатации, нужно заключить, что население страны в ту эпоху, когда ве­лись эти предприятия, стояло па гораздо более высокой степени цивилизации, чем в паши дни 3). Точно также памятники, развалины ко­торых видны в Сеистапе, древнем Седжестане, па дорогах из Ниха в Гильменд, свидетельствуют о более славном прошлом, сравнительно с настоящим: там, в родной земле Рустема, развернулась в большой части героическая история Ирана, и много раз с тех отдаленных времен сеистанцы играли значительную роль в судьбах Персии; под арабским владычеством, в Сепстане нацио­нальная партия сделала первые серьезные по­пытки к восстановлению независимости. Груды развалин, столь же многочисленные на пер­сидской границе, как и в афганской части Сеистана, напоминают о первом периоде цветущего состояния края. Нынешняя столица Сеистана, Назирабад, лежащая почти на по­ловине дороги между низменностью Гамуна и Гильмендом, состоит из двух отдельных городов, старого и нового, заключенных каж­дый в особенной ограде из глиняных стен; население состоит преимущественно из пере­селенцев из Хорассана, выгнанных с ро­дины голодом. Секуха пли «Три горы», на юг от Пазирабада, имел прежде титул столицы Сеистана: цитадель господствует над одним из трех глиняных холмов, от которых город получил свое название.
Evan Smith, „Eastern Persia44.
a) Fr. Forbes, „.Journal of the Geographical Society44, 1844.
3) Гебель; -Хаишков, цитпрован. статья.
IV.
На востоке, в одной из плодородных ме­стностей, орошаемой каналами, проведенными из Гильменда, другая глинистая горка, скаты которой изрезаны пропастями и оврагами, увенчана крепостью Кала-Нау или «Новый замокъ», представляющей один из солид­нейших и живописнейших оборонительных оплотов Персии; у подножия этих укреплений приютился маленький городок.
Города Хорассана и Сеистана, лежащие в восточных бассейнах, с пх приблизитель­ным населением:
Хорассан: Мешхед (Гольдсмит)-70.000 жителей; Бирджанд (Гольдсмит) - 15.000; Себзевар (Гольдсмит) - 12.000; Теббес (Мак-Грегор) - 10.000; Баджистан (Белыо)-10.000; Нишапур (О’Донавап) - 9.000; Султанабад (Стьюарт)-5.000; Тун (МакъГрегор) - 5.000; Турбат-Шейх-и-Джами (Феррье)-4.000; Турбат-и-Хайдари-4.000; Кахъ(Гольдсмит) -4.000; Кахка (Лессар)- 3.000; Деруд (Юан-Смит)-3.000; Радкан (Шиндлер)-3.000; Хаф (Клерк)-2.500; Кайн (Мак-Грегор)-2.500 (8.000, по Белью); Серахс (Лессар)-2.000 жителей.
Сеистан: Назирабад (Гольдсмит) 6.000 жителей, Секуха (Гольдсмит)-5.000; КалаНау (Гольдсмит)-4.000 жителей.
Северо-западный угол Хорассана принад­лежит к бассейну Каспийского моря. Аллея из гор, в которой находится Мешхедская равнина, тянется па северо-запад далеко за истоки Кашаф-руда и продолжается возвы­шенной долиной Атрека, и раздел между дву­мя покатостями не обозначен никаким хреб­том пли рядом высот.
Город Ку чан или Кабушан лежит не­далеко от порога, но уже па каспийской по­катости, на высоте 1.265 метров над уров­нем моря. Па этой высоте климат предста­вляет среднюю температуру центральной Ев­ропы: виноград там созревает, но не утра­чивая вполне своего кислого вкуса; однако, го­род окружен обширным виноградником, имеющим в некоторых местах несколько километров в ширину. Кучан был часто разоряем землетрясениями, и, во избежание новых бедствий этого рода, местные жители отстроили большинство домов по новому об­разцу: столбы, вбитые косвенно в почву и поддерживающие на верхней оконечности брев­нышко конька, составляют весь сруб; слои глины покрывают оба ската этой крыши, по­ставленной на землю ’)• £отя издали похожий на груду развалин, Кучан - торговый го­род. Населенный главным образом курдамп, более трудолюбивыми, чем тюрки и пер­сияне, он ведет большую торговлю лошадьми,
*) Mac Gregor, „Narrative of a Tourney through Khorassanu.
•229
ПЕРСИЯ.
230
шерстью, земледельческими произведениями: вся окружающая равнина, плодородная п хо­рошо защищенная от северных ветров, могла бы сделаться одним необозримым са­дом. Как стратегический пункт, весьма важный вследствие его положения по соседству порога, между Атреком и Кашаф-рудом, Кучан служит местом пребывания гарни­зона и лагерной стоянки; в двух с поло­виной километрах к северо-востоку показы­вают холм, где был убит Надир-шах во время осады восставшего против него го­рода,
Прелестный городок Ширван, лежащий ниже в долине Атрека, стоит на половине дороги в Буджнурд, который находится не на берегах реки, но в боковом бассейне, у подошвы гор величественного вида. Город окружен тополями, сквозь которые едва про­глядывают там и сям его стены п плоские крыши домов. Въ» Буджнурде есть кое-какая промышленность: там выделывают котлы, а ткачи его приготовляют шелковые материи, нисколько не уступающие в тонкости луч­шим хорассаиским тканям. Хотя окружен­ный тройным рядом стен, Буджнурд мог бы оказать сопротивление только неприятелю, не имеющему пушек, каковы были туркмен­ские наездники, производившие прежде набеги на эту страну. До присоединения русскими территорий, лежащих к северу от Атрека, и до постройки железной дороги, идущей вдоль подошвы Копет-дага, Буджнурд был окру­жен кочевниками: это передовой страж иран­ского мира в землях Турана.
На западе нет городов в собственном смысле ни в бассейне Атрека, ни в верхней долине Гюргена. Эти области пастбищ при­надлежат кочевым населениям; нужно спу­ститься до берегов Каспийского моря, чтобы найти значительный город. Астрабад, «Го­род звезды», или Астерабад, «Город му­ловъ», хотя он никогда не принадлежал к числу больших городов, есть одно из тех городских поселений, которые должны, так сказать, выростать из земли, в месте есте­ственного пересечения дорог, служащих пу­тями переселения народов. Астрабад стоит близ юго-восточного угла Каспийского моря и командует местом разделения двух до­рог, из которых одна идет вдоль южного берега, а другая вдоль восточного. Кроме того, исторические пути, проложенные в восточ­ном направлении, сходятся к Астрабаду, так как две реки, Гюрген и Атрек, впа­дают в Каспийское море в небольшом расстоянии от этого города. Наконец, диафрагма гор, отделяющая северную Азию от Азии южной, имеет наименьшую толщину на юг от Астрабада; как раз в этом месте от­крываются проломы в цепи возвышенностей,
где во все времена должен был совершаться переход между двумя половинами азиатского континента, Ираном и Бураном. Астрабад имеет, сверх того, местные выгоды, пред­ставляемые обилием вод, плодородием окру­жающей местности и близостью порта, кото­рый, не будучи хорошим, все-таки, один из наименее опасных на Каспийском море. Но Астрабад, город транзита, должен был роковым образом сделаться также военным пунктом. Занимая положение на границах различных рас, имеющих каждая свой образ жпзнп, свои наследственные инстинкты, свои соперничающие честолюбия, становища или местечки этой узкой территории, заключен­ной между Каспийским морем, Атреком и Эльбурсом, во все времена видели дефилиро­вавшие перед ними армии, то полчища варва­ров, устремлявшиеся на завоевание и грабеж, то войска цивилизованных народов, оттес­няющие кочевников в их родные степи. Как бы далеко ни спускаться в глубь исто­рии, мы всегда увидим этот прилив и отлив между нациями, и уже ранее века Александра Македонского, ранее царствования Кира пер­сидского, легенды постоянно говорят о вои­телях, проходивших в ту и другую сторону по этому пути побопщ. В наши дни еще один новый элемент прибавился к тем, которые до сих пор были в борьбе: Россия, завоевав всю северную Азию, стала на место туранских населений, как соседка иранцев, и город Астрабад лежит в точке соприкос­новения двух государств.
Тюркское племя каджаров, к которому принадлежит ныне царствующая над Пер­сией фамилия, господствует в Астрабадской равнине. Бывший дворец ханов, располо­женный в центре города, и теперь еще самое красивое здание Астрабада; он служит ме­стопребыванием главных должностных лиц администрации. Самый город представляет группу невзрачных доминион, заключенных в ограде, около пяти километров в окруж­ности; но городская стена во многих местах пробита брешами, и дикие кабаны целыми семьями устраивают себе логовища в ку­старнике пустопорожних городских земель. Что касается шакалов, то они бродят ночью по улицам, пожирая падаль и смешивая свои крики с воем собак. Промышленность в Астрабаде незначительна: он возделывает мыло на кунжутном масле и в особенности войлочные ковры, где смешиваются три рода шерсти: верблюжья, козья и овечья, валяемые на тростниковых циновках, и которым почти нет сносу 9Окружающие равнины, орошаемые водами Кара-су и Гюргеня, дают обильные урожаи, и в садах собирают пре­
9 Edm. O’Donovan, „The Merv Oasis“.
231
ГЛАВА
IV.
232
красные мандарины и гранаты Из металло­носных залежей, находящихся в окрестно­стях Астрабада, разрабатываются только свин­цовые рудники.
Вывозным портом для вывозимых пз Астрабада произведений служит Кенар-Газ (Бандар-Газ или просто Газ), лежащий ки­лометрах в сорока к западу от города, на юго-восток от русского острова Ашур-Аде, и на берегу «маленького, моря», называемого Астрабадской бухтой. Негоцианты, исключи­тельно армяне, отправляют за границу боль­шое количество хлопка, самшита (букса), вы­рубаемого в соседних горах, и, между про­чими продуктами, болоны или наросты орехо­вого дерева, очень ценимые мебельными фа­брикантами в Париже и Вене. Кроме этих предметов вывоза, предназначенных для дальних стран, Газ отправляет также строевой лес туркменам и русским восточ­ных берегов Каспийского моря. Порт, не­смотря на его небольшую глубину, может смело рассчитывать на возростание своей тор­говли, благодаря его счастливому географиче­скому положению в углу внутреннего моря и богатству соседних стран произведениями всякого рода. Но именно по причине торговой будущности, обещаемой этому приморскому ме­стечку его счастливым положением, персид­ское правительство и отказывает его жите­лям в разрешении строить гати и улучшать подъездные пути: оно боится привлечь внима­ние своего могущественного соседа на выгоды Газа, как морской станции *)•
Астрабадская равнина не заключает дру­гих памятников, кроме оборонительных укреплений, да многочисленных могильных курганов, из которых иные расположены таким образом, что преставляют три этажа, отступающие на подобие ступенек лестницы. Самые любопытные постройки это древние сооружения Гюмиш-Тепе или «Серебряного холма», которые находятся еще на персидской территории, в небольшом расстоянии к се­веру от устья Гюргеня и к югу от большой бухты Гассан-Кале. Известно, что ГюмишъТепе, названный так потому, что искатели сокровищ часто находили там серебряные монеты, считается местными жителями делом Александра Великого * 2). Как бы то ни было, этот холм составляет часть целой обшир­ной системы военных сооружений: вал, на­зываемый Кизыль-Алан или «Красная стена», соединяет Гюмиш-Тепе с другим могу­чим массивом из кирпича, Карасули, и продолжается до г. Буджнурда тройной изви­листой линией окопов, обозначенной рядом горок, расположенных на водораздельной
9 Edni. O’Donavan, цитированное сочинение.
2) „Всеобщая География”, „Земля и Люди", том VI.
линии между Гюргенем и Атреком. Эти стены, защищавшие средневековых персов от нападения опасных соседних населений, известных под именем яджудж и маджудж, имеют общее протяжение слишком в 350 километров. они проходят близ древнего города Гюргень и оканчиваются около Каспийского моря земляными насыпями или шоссе, по которым переезжаешь или перехо­дишь болота, не замочив ног. Деревня Гю­миш-Тепе, группа кибиток, над которой господствует «Серебряный холмъ», есть одно из редких постоянных становищ, при­надлежащих туркменам-иомудам; жители,, почти все рыбаки, имеют сотни барок и ло­вят в устье Гюргеня, в огромных коли­чествах, рыбу, которая служит им для приготовления икры, отправляемой в Россию армянскими негоциантами. Гюмиш-Тепе, как и другие туркменские становища, отличается от персидских селений отсутствием укре­плений. Туркмены рассчитывают на меткость своей стрельбы и на силу своих рук; пер­сияне, напротив, возлагают надежду только на высоту и крепость своих стен.
На запад от Астрабада, несколько горо­дов, очень бедных в сравнении с тем, чем должны бы быть земледельческие рынки столь плодородного края, следуют один за другим в приморской равнине Мазандерана; они соединены лишь плохими тропинками, изви­вающимися в кустарниках или в болоти­стых водах. От шоссейной дороги, построен­ной по повелению Шах-Аббаса в начале семнадцатого столетия, остались только рассеян­ные камни: погонщики мулов тщательно избе­гают топей этого бывшего шоссе. Тот же государь построил пышные Ашрефские двор­цы, у подошвы и на первых склонах высо­кого мыса, откуда видна вся Астрабадская бухта и далее, за береговым поясом Потем­кина и Ашур-Аде, необозримая гладь Каспий­ского моря. Эти дворцы, отделенные один от другого стенами и заключенные в общей ограде, пришли в'ь состояние полного разруше­ния; разграбленные понизовой вольницей Стень­ки Разина ’), опустошенные пожаром, затем предоставленные разрушительному действию времени, эти здания сохранили лишь небольшое число жилых аппартаментов; но сады, кото­рыми онп окружены, и которые обратились в чащи растительности,-единственные в Пер­сии по богатству и разнообразию дерев: с холма, на вершине которого Шах-Аббасгь ве­лел построить обсерваторию, открывается чуд­ный вид на это необозримое море зелени и цветов, разделенное на отдельные массивы ручьями, прудами и развалинами; там и сям вокруг садов показываются дома деревни
9 Мельгунов, „Южный берег Каспийского моря1".
233 n e p
Ашреф, едва проглядывающие из-под пере­плетающихся ветвей деревьев.
Сари, лежащий западнее, в равнинах, оро­шаемых Тедженомъи другими речками, очень
с и я. 234
ше, чем в наши дни. Предание приписывает Сари глубокую древность: это один из тех городов, где, будто-бы, совершились некото­рые из баснословных событий, о которыхъ

капризными в своем течении и изменениях уровня воды, -тоже город, пришедший в упа­док, как и Ашреф; еще в начале настоя­щего столетия он имел, по словам Фразера, свыше 30.000 жителей, то-есть вчетверо больГеография Реклю. т. IX.
повествуют персидские эпопеи. Д’Анвиль и Реннель пытались отожествить Сари с древ­ним Задра-Карта, самым большим городом Гиркании, где армия Александра Македонского останавливалась, чтобы сделать жертвоприно­
37
235
ГЛАВА
IV.
236
шение богам. В соседстве Сари показывают несколько груд обломков и мусора, которые, будто-бы, представляют остатки доисториче­ских памятников. Феридуп, легендарный герой Персии, говорят, погребен под поро­гом мечети, стоявшей на месте бывшего храма огнепоклонников, а развалины башни, будтобы, принадлежали к гробнице двух его сы­новей 9Подобно Ашрефу, Сари окружен не­обозримым садом, а окрестные равнины по­крыты шелковичными деревьями, хлопчатни­ком, сахарным тростником, рисовыми по­лями. Он имеет порт на Каспийском море, при устье Теджена: это-селение Фарах-Акад «Жилище радости», обитатели которого зани­маются рыболовством и приготовлением икры. Во время путешествия итальянского «пилигри­ма» Пьетро-дедла-Валле, в 1618 году, ФарахъАбад (Ферхабад), незадолго перед тем по­строенный Шах-Аббасом, был «главным городом Мазандерана». Многие его улицы имели целую милю в длину, а пространство, занимаемое городом, равнялось, если не пре­восходило, площади Рима или Константинополя. Многочисленное население, состоявшее из ма­гометан, христиан, евреев, людей всякой ра­сы и национальности, переселенных из отда­леннейших стран, толпилось в широких проспектах нового города.
Барфруш, Барферуш или Бар-Фурут, то-есть «Большой рынокъ», не может похва­литься такой древностью основания, как его сосед Сари: триста лет тому назад он был простой деревней. Но занимая положение мест­ности, менее усеянной болотами, чем другие города нижнего Мазандерана и, кроме того, пользуясь выгодами более удобного сообщения с Тегераном через горные проходы Эльбур­са, Барфруш сделался в течение настоящего столетия важнейшим городом Персии на при­брежье Каспийского моря: Фразер, в 1822 году, приписывал ему цифру населения, пре­восходящую число жителей всякого другого го­рода Ирана. Базар Барфруша один из самых богатых на всем Востоке, а порт его, лежащий в Мешед-п-Сер, при устье реки Балуль, впадающей в Каспийское море, километрах в двадцати к северу от горо­да,-самый оживленный на всем этом бере­гу, несмотря на трудность подходов. Суда, вмещающие 200 тонн груза, становятся на якоре в открытом море в 2-х слишком километрах от берега; негоцианты, почти все армяне, приходят грузить преимущественно хлопок, привозя в обмен русские мануфак­турные товары. Один из городов этого окру­га, Али-абад, лежащий на юго-восток от главного города, важен как земледельческий
центр рисовых полей и плантаций хлопчат­ника и сахарного тростника. На юго-запад от Барфруша, местечко Шейх-Табрпзи, на легко-защитимом холме, напоминает восста­ние и избиение басистов: из тысяч защит­ников цитадели пи один не остался в жи­вых.
Амульили Амоль, как и Сарп,-город исто­рический, и предание даже возводит основание его квекам гениев и богов: во времена Якута он был «первым городом Табарпстана», как называлась тогда провинция по­морья. Нынешний город стоит не на том самом месте, где был древний Амоль, но он весь построен из материалов, найденных в развалинах. Утратив прежнее могущество и промышленность, Амоль не имеет более хлопчатобумажных и ковровых фабрик, которыми славился в старину; но, подобно другим городам «персидской Ломбардии» 9> он обладает богатыми произведениями необо­зримого сада, который занимает весь пояс, заключающийся между отрогами Эльбурса и морем. В этом же городе оканчивается ко­лесная дорога, построенная из столпцы к рав­нинам Мазандерана через долину Лара па восток от горы Демавенд. На западе не­сколько деревень этого округа обогатились от эксплоатации рудников железных, медных и свинцовых; но далее свободное простран­ство у подошвы гор слишком узко, чтобы зачаточное земледелие страны могло прокор­мить многочисленные населения: нужно идти вдоль морского берега на протяжении около 250 километров, до дельты Сефид-руда, прежде, чем встретить другое деревенское поселение. Этот Кухистан или «Страна горъ» заклю­чает в себе только становища цыган и плятов. Около западной оконечности этой обла­сти, близ деревни Сахтезар, вытекают из земли обильные серные ключи, называемые «Теплыми водами» (Аб-и-Герм), а далее гор­цы собирают твердый асфальт, из которого они выделывают разные ценные вещи­цы 2)-
Маленький Ленгеруд и более значительный город Лахиджан-административные центры округов Гиляна, лежащих к востоку от Сефид-руда, тех округов, где обсохшая поч­ва представляет наиболее благоприятные усло­вия для культуры шелковицы и других дерев, которые составляют, вместе с рисом более низменных земель, богатство этого прибрежья. Однако, главный город Гиляна стоит к за­паду от реки Сефид-руда, среди болот и грязей, с которых поднимаются заразитель­ные испарения. Потребности торговли вызвали к жизни этот торговый город, Решт, на
4) Ouseley;-D’Arcy Todd; -Cad Ritter, „Asien“,vol. О Гмелив;Мелыуиов;-Фразер и др.
VIII. * 2) Carl Ritter, „Asienu vol. VIII.
237
ПЕРСИЯ.
238
дороге, которая с плоскогорий Прана ведет к «Мертвому морю» или заливу Энзели, че­рез долину Сефид-руда. Там находится глав­ный рынок Персии для шелка-сырца и коко­нов шелковичного червя, рынок, прежде очень важный, пока появившаяся на черве болезнь не опустошила шелковичных заведе­ний в окрестной местности. Решт вывозит ковры, составленные из разноцветных кусоч­ков, образующих мозаику; прибрежные жи­тели залива Энзели посылают ему большое количество икры, камышевых циновок, пти­чьих крыльев и перьев, употребляемых для украшения женских костюмов. В один только год в Мурд-абе наловили свыше двух миллионов рыбы Иислорегса, и даже в один только день сети поймали 300.000 кар­пов вида cyprinus cepliallus, которые дости­гают в среднем 30 сантиметров длины 1). Русские, армяне, евреи служат посредниками в торговле Решта, а прежде, еще не так давно, повиндахи из Афганистана, баниахи пз Индустана встречались в этом городе с европейскими купцами.
Порт, одна из самых опасных якор­ных стоянок Каспийского моря, лежит ки­лометрах в тридцати к северо-западу от города, перед Энзелийским баром, через который открытое море сообщается с болоти­стым бассейном Мурд-аба. Перегружаемые товары, бакинская нефть, русские мануфактур­ные изделия ввозятся в лагуну на мелких плоскодонных судах и складываются под навесами в Ппр-и-базаре, откуда их затем опять забирают и переплавляют через бо­лота в склады Решта. Трудности перевозки товаров и опасности якорной стоянки в Эн­зели составляют главные препятствия к раз­витию местной торговли, и прорытие судоход­ного канала, соединяющего город с искус­ственным портом на морском берегу, без сомнения, удесятерило бы размеры торгового обмена. Но тут к коммерческому вопросу примешивается вопрос политический: персид­ское правительство боптся дать слишком боль­шое значение торговли города, который, силою вещей, становится, в торговом отношении, зависящим от Российской империи, как он был уже таковым с точки зрения админи­стративной. Уже много раз европейские капи­талисты предлагали постройку железной доро­ги из Решта в Тегеран, и не может быть сомнения, что в близком будущем первый путь быстрого сообщения между внутренней Персией и остальным миром откроется, в самом деле, через брешь Сефид-руда и Гилянское прибрежье. Как только сеть желез­ных дорог Европейской России соединится с сетью Закавказья, продолжение рельсов въ
Э Gustave Radde, „Мittheilungen von Petermann“,1881.
направлении Персии сделается одною из на­стоятельных потребностей международного торгового обмена.
На запад и на север от Решта, к на­правлении России, на персидской территории нет больше городов в собственном смысле. Самые большие поселения-не более, как де­ревни; таковы: Фюмен, бывший администра­тивный центр округа; Мазуль или Мазулле, построенный на крутой скале и населенный главным образом кузнецами; Керганруд, береговой порт, куда приходят несколько русских судов за грузами орехового дерева. На юге от Решта долина Сефид-руда дает доступ па Иранское плоскогорье; но есте­ственная область Гиляна останавливается у дефилеев, через которые воды низвергаются с верхнего уровня к бассейну Каспийского моря. Впрочем, дорога не придерживается течения реки: она поднимается круто повора­чивающими зигзагами на высоты, которые го­сподствуют над тесниной с западной сто­роны, и откуда видишь у себя под ногами глубокия ущелья, на дне которых белеют бегущие воды. Город Рудбар, называемый часто «Масличным Рудбаромъ», тянется, на пространстве по меньшей мере пяти киломе­тров, в равнине, наполненной оливковыми и другими фруктовыми деревьями: маслины,- плод, которого не найдешь ни в какой дру­гой части Персии,-употребляются преимуще­ственно для выделки мыла. Выше по реке, Менджигильский мост, построенный в неболь­шом расстоянии ниже слияния Шах-руда и Кизыль-узеня, которые образуют «Белую реку», принимая за границу между двумя про­винциями Гилян и Ирак-Аджеми. Этот мост, устоя которого, числом девять, высе­чены внутри, так что служат каравансараями, слывет у туземцев чудом архитектур­ного искусства: это тот знаменитый мост, по которому не отваживаются переходить, когда дуют утренние и вечерние ветры.
Города бассейна Атрека, Мазандерана и Гиляна, с их приблизительным населе­нием:
Хорассан:Кучан (Стьюарт)-12.000жит.; Буджнурд- 7.500 жит.; Ширван - 2.500 жит.
Мазандеран: Барфруш - 50.000 жит.; Амол-10.000 жит.; А страбад-15.000 жит.; Сари (Мельгунов)-8.000 лит.; Гумиш-Тепе (О’Донаван)-3.500 жит.
Гилян: Решт-41.000 жит.; Лахиджан- 8.000жит.; Рудбар-5.000 жит.; Ленгеруд- 3.000 жит.; Энзели-2 500 жит.
Шах-руд, «Царская река»,-так назы­вается город, который охраняет вход до­рог через Эльбурс, спускающихся по дру­гую сторону гор в Астрабадскую равнину. Это положение обеспечивает ему некоторое
*
239
ГЛАВА
IV.
240
торговое значение, и караваны привозят туда рис и другие произведения Мазандерана. До недавнего времени город имел более оживленный вид, благодаря тому обстоятель­ству, что пилигримы, отправляющиеся на бого­молье в Мешхед, должны были собираться в Шах-руде, чтобы соединиться там в пар­тии, способные оказать сопротивление туркмен­ским грабителям: до этого этапа, находя­щагося на полдороге между Тегераном и свя­щенным городом, они могли путешествовать незначительными группами, но далее мало­численный караван подвергался бы большой опасности. В Шах-руде существует коекакая промышленность: тамошние сапожники, самые искусные во всей Персии, работают обувь для иранских щеголей, побывавших в Европе. Сотни садов, которые окружают этот город, так же, как и Бостам, ле­жащий в 6-ти километрах севернее, похо­дят издали на сплошной лес; абрикосовые, тутовые, фиговые деревья переплетаются вет­вями в густую чащу, а стены исчезают под фестонами винограда. Бостам, над домами которого высоко поднимается мечеть с тря­сущимся минаретом, славится обилием произ­водимых его садами яблок; кроме того, в прежнее время воды его слыли во всем Иране самым действительным средством для излечения многих болезней, в том числе даже любви *)• На пастбищах соседних гор па­сутся лошади, порода которых считается од­ною из самых красивых конских пород в Персии.
На юго-запад от Шах-руда, Дамган, дру­гой этап на дороге из Мешхеда в Тегеран, был когда-то большим городом, и до сих пор еще видны, в окрестностях, развали­ны, покрывающие обширное пространство. Пу­тешественники безуспешно искали между эти­ми руинами какие-нибудь остатки древности, ибо в Дамгане или Дамагане большинство ученых помещают древнюю столицу пар­фян, которой греки дали название Гекатониилос, «город о ста воротахъ» а). Дамган, в самом деле, разделяет с Шах-рудом выгоду, представляемую положением в точке схождения «ста» дорог, спускающихся с Эльбурса, и кроме того, там оканчиваются многочисленные дороги, идущие из городов персидского плоскогорья. Если до сих пор не открыли никакого античного здания в этом месте, то по крайней мере предание говорит о «Серебряном городе», который, будто бы, стоял по соседству. На восток от Дамгана высится круглая башня Меймандан, вершина которой украшена арабесками. Сво-
1) Yakout; -Barbier de Meynard, „Dictionnaire de la Perse44.
2) Rennel, „Geographical System of Herodotus44;-Car] Ritter, „Erdkunde, Asien44, voi. VIII.
им цветущим состоянием «Стовратный» го­род обязан был главным образом ирри­гационным водам, проведенным к нему с Эльбурса подземными каналами, и Якут отмечает в своем путешествии, как «один из прекраснейших памятников, какие он видел в свете», резервуар, откуда вода распределялась в Дамгане, по ста двадцати деревням и по табачным плантациям окре­стностей. Эта вода, позволявшая земледель­ческой культуре постепенно подвигаться все далее в пустыню, была та самая, которая бе­жит с гор близ прохода Шамшфрбур че­рез источник Али.
Семнам, лежащий, как и Дамган, на те­геранской дороге, той самой, по которой шла армия Александра Македонского, преследуя Дария, не имел прежде такого важного стра­тегического значения, как «Стовратный го­родъ», но он не уступает последнему в численности населения, и его здания, мечети, каравансараи, общественные бани лучше со­держатся. Улицы, обставленные по сторонам тенистыми деревьями, очищаются ручьями проточной воды, спускающимися с гор и орошающими в окрестностях великолепные сады, из которых каждый, окруженный ка • менной оградой и защищенный круглой баш­ней, мог бы выдержать приступ туркмен­ских хищников. Хотя Семнам отстоит от Тегерана на 250 километров, он, однако, последний город, заслуживающий этого назва­ния, который встречаешь на этом пути, преж­де чем достигнуть этой столпцы. Многочи­сленные оборонительные башни и искусствен­ные горки, почти все военного происхождения, которые следуют одна за другой' на дороге из Семнама в Тегеран, свидетельствуют о чрезвычайной важности, придаваемой облада­нию этим путем, соединяющим две поло­вины Персии. На верху одного из этих хол­мов, называемого Лазгирд, стоит большая круглая двух-этажная башня, опоясанная галлереями странного вида, без перил, ко­торая служит жилищем целому деревенско­му населению. В глазах туземцев, все тепе страны суть остатки башен, воздвигнутых некогда огнепоклонниками: их обыкновенно так и называют Гебр-абад или «Жили­щем гвебровъ»; но более вероятно, что мно­гие из этих бургов не что иное, как остат­ки возвышенностей, размытых и подточен­ных кругом со всех сторон во время от­ступления вод *); почти все они служили укрепленными лагерями и опорными точками селениям. В прежнее время огни, зажигае­мые на этих горках, служили сигналами, и от одного холма до другого новости быстро
*) F. di Filippi, „Note di un Viaggio in Persia14.
241
ПЕРСИЯ.
242
передавались через солончаковую пустыню до самого Эльбурса£).
Древний Верамин, имя которого осталось за всей окружающей страной, перестал суще­ствовать. На месте, где стоял этот город, сменивший Рагес, в качестве столицы Пер­сии и предшествовавший Тегерану, теперь на­ходятся только развалины сильной крепости, уединенные загородные дома и прекрасная ме­четь, построенная в половине четырнадца­того столетия п украшенная изящными израз­цами с металлическими отливами2). Недалеко оттуда, бедная деревушка Айван-и-Каиф охраняет западный вход горного прохода, считаемого большинством историков тем перевалом, который в древности был изве­стен под именем «Каспийских воротъ». В этой области главные городские поселения, Демавенд и Фируз-Ку, находятся во вну­тренних тенистых долинах, между больши­ми горами Эльбурса и его предгориямп. Прямая дорога из Тегерана в Астрабад проходит через эти два города и через Шамшербур•ский перевал, близ источника Али. Разру­шенная крепость, которая господствует над почти вертикальной скалой Фируз-Ку или «Гора победы», сплошь изрытой пещерами, была построена, как гласит легенда, Але­ксандром Великим. На севере, часто посе­щаемая дорога пересекает цепь Эльбурса, пробираясь ущельем, очень опасным в зим­нее время, по причине снежных буранов.
Нынешняя столица Персии. Тегеран, хотя лежащая на границах пустыни, в равнине, где можно создать сады только при помощи ирригационных каналов, занимает в сущ­ности не такое худое географическое положе­ние, каким оно кажется с первого взгляда. Она находится почти по средине большой дуги, образуемой полумесяцем гор на юг от Каспийского моря, и, следовательно, может наблюдать одинаково хорошо как за восточ­ными, так и за западными провинциями госу­дарства. Кроме того, она прилегает к мас­сиву Эльбурса, и перевалы, перерезывающие гребень этого массива, позволяют спускаться в ту и другую сторону, на восток к Мазан,дерану и Астрабаду, на запад к Гиляну. Те­геран имеет над прежними южными столи­цами, Ширазом и Испаганыо, то стратегиче­ское преимущество, что он обращен фрон­том к России, то-есть к наиболее угрожаю­щему врагу; он лежит на равном расстоя­нии от границы по Атреку и от границы но Араксу. Ныне царствующая династия, проис­ходящая из племени каджаров, живя в Тегеране, имеет резиденцию, не слишком уда­ленную от её родины, которая могла бы
Duhousset, „Bulletin de Иа Sociate d’Antropologieu 8 janv. 1883.
a) Jane Dieulafoy, „Tour du Moudeu, 1883.
в критических обстоятельствах сделаться для неё местом убежища. Наконец, Теге­ран, расположенный на высоте 1.161 метра и потому пользующийся умеренным климатом, располагает произведениями различных поя­сов, благодаря горам, которые возвышаются в его непосредственном соседстве, и во время жаров дополняется летними виллами и дачами, где воздух свежий и здоровый, где воды струятся в изобилии.
Тегеран или, вернее, Тигран, то-есть «Чистый»-город новый, наследник Рая или Рея арабов, который, в свою очередь, был преемником древнего Рагеса. Стены Рая, общее протяжение которых 36 километров, видны еще в равнине, простирающейся на юг от Тегерана; но пространство, заключен­ное в этой обширной ограде, теперь уже не имеет даже развалин, кроме двух башен, которые были, вероятно, гробницами 0-Теперь Рай представляет возделанную равнину с несколькими рассеянными на ней поселками; почва, взрываемая сохой, иногда дает еще старинные серебряные и золотые монеты. Не­сколько раз завоеванный и разрушенный, Рай не поднялся после прохода монголов в половине тринадцатого века, и жизнь перенес­лась в только-что нарождавшийся северный город, Тегеран, который до того времени считался простым пригородом столицы. Тем не менее, как это почти всегда случает­ся, религиозная святыня осталась в павшем городе, который, по словам легенды, был родиной Зороастра: места поклонения не пере­мещаются так легко, как крепости и дворцы. Одно бывшее предместие Рая, где находится гробница чтимого мусульманами мученика, ша­ха Абдул-А зима, разрослось в целый горо­док, под покровительством святого: путеше­ственник находит там базары, бани, боль­шой каравансарай, прекрасные улицы, обса­женные деревьями и расходящиеся в виде ра­диусов вокруг мечети, заключающей гроб­ницу имама.
Нынешняя столпца, подобно Раю, окружена оградой, прерываемой во многих местах проломами. Скопированная с укреплений Па­рижа, городская стена Тегерана построена из материалов менее прочных; во многих местах, глиняные откосы обрушились во внеш­ние рвы. Не трудно было бы опять привести ее в такое состояние, чтобы она могла оказать сопротивление восстанию, но, в случае осады и бомбардировки, она не противопоставила бы ни­какого серьезного препятствия неприятелю. Не очень давно возвели несколько новых стен, как начало второй ограды, которая будет ох­ватывать все предместья, удвоивая оффициаль­ное протяжение города; однако,, пространство,
1) Duhousset;-Jules Laurens
243 глава iv. 244
заключенное внутри первой стены, еще далеко не все покрыто строениями: каменоломня, гру­ды развалин, бесплодные желтоватые пусты­ри составляют там резкий контраст с густо разросшимися садами. Подъезжая к Теге­рану, путешественник не видит за стенами ни башен, ни куполов, которые бы откры­вали ему соседство столицы, и, даже вступив в городскую ограду, он встречает сначала только убогия землянки. Но городские ворота по истине прекрасны, с их большой аркой, колоннами, которые их обрамляют, эмальированными изразцами, которыми они укра­шены: блеск и счастливый подбор цветов, изящество и разнообразие линий и фигур дока­зывают. что персияне, несмотря на свой упа­док с точки зрения материальной цивилиза­ции, сохранили свою художественную ориги­нальность; в этом отношении они нисколько не уступают западным народам.
В самом городе идет борьба двух влия­ний-привязанности к старине, консерватив­ного духа с одной стороны, и мании подража­ния всему европейскому-с другой. Большой базар походит на рынки других городов Востока: это отдельный квартал, перерезан­ный маленькими, узкими улицами, из кото­рых каждая принадлежит ремесленникам одного цеха или купцам, торгующим оди­наковым товаром; но в соседстве шахского дворца увидишь уже магазины, устроенные и расположенные па европейский манер. По­чти весь город представляет лабиринт неправильных улиц, загроможденных раз­валинами и кучами мусора, перерезанных топями и болотами, очищаемых только соба­ками и шакалами; впрочем, аристократиче­ские кварталы имеют свой бульвар, обсажен­ный деревьями и освещаемый газом, где разъезжают элегантные экипажи. Новый Те­геран застроен домами и зданиями на евро­пейский образец; но главную красу его все еще составляет сад в восточном вкусе, окруженный резными ажурными балконами, аркадами, обтянутыми шелковыми занавесами; в этих тихих убежищах, где брызжут фонтаны чистой воды, рассыпаясь хрусталь­ными жемчужинами по благоухающим цвет­кам, чувствуешь себя как будто за сотни верст от города. Окрестности столицы, осо­бенно на северной стороне, куда искусствен­ные каналы приносят с гор большое обилие воды, покрыты садами, которые почти все со­хранили свой прежний вид укрепленных приютов, хотя жителям пригородных по­селений теперь уже нечего опасаться нападения туркмен. Замечательно, что в Тегеране и в окрестных деревнях аисты, уважаемые и почти почитаемые народом, совершенно от­сутствуют, тогда как в Верамине на каж­
дом доме, на каждой руине есть гнездо этой почтенной птицы 1).
В начале настоящего столетия иностранец, который попробовал бы остаться на житель­ство в Тегеране во время летних жаров, неминуемо сделался бы жертвой лихорадок или других болезней, порождаемых город­скими нечистотами. Теперь персидская столи­ца, раскинувшись на более обширном про­странстве, пообчистилась и ассенизировалась; однако и теперь, как только наступает лето, зажиточное население удаляется на северные высоты, усеянные деревнями и загородными домами, которым дают собирательное имя шемиран или шимран, имеющее, может быть, связь с легендой о царице Семира­миде * 2); кочевые нравы юрков, меняющих свой зимний .кишлак на летний яйлак, по счастию, сохранились до наших дней. По крайней мере треть тегеранцев выселяется за город, на дачи в одну и ту же неделю, и тогда обозы лошадей и вьючных животных, везущих мебель, ковры, палатки, провизию, тянутся непрерывной вереницей на простран­стве нескольких верст; насчитывают не менее 5.000 верблюдов, употребляемых для перевозки одного только шахского багажа 3). Поставщики, нищие, солдаты, полиция следуют за двором и посольствами в их летния ре­зиденции, и иная загородная местность, совер­шенно безлюдная в зимнее время, вдруг превращается в шумное ярмарочное поле. Шахский дворец Ниаверан, вокруг которого группируется население, скоро опоясывается настоящим городом бараков, почва покры­вается кучами сора, кухонных отбросов и тп., и воздух заражается миазмами. Тогда двор во второй раз эмигрирует и отправляется жить в палатках, на высоте более 2.000 ме­тров, на берегу Пара, в живописных цве­тущих долинах, которые открываются у ос­нования Демавенда. Аск, на склонах вулка­на, населяется тегеранцами, и его термальные источники (Аб-и-Герм) принимают тысячи посетителей. Русское и английское посольства имеют каждое свою летнюю деревню, где единственная признаваемая власть есть власть императора всероссийского и королевы велико­британской; русский загородный дворец на­ходится в Зергендехе, дворец английского министра-в Гульхеке; французское посоль­ство основало свою летнюю резиденцию в Теджрише, в тени великолепных платанов, из которых один пользовался славой уже двести лет тому назад. Жители Гульхека, освобо­
Ч E. Tietze, „Mittheilun^en der Geograpischen GeseJschaft in Wien, 15 Iuli 1885u.
-) Carl Ritter, „Asien", vol. VIII.
3) Emile Duhousset, „Le Tour du Monde", I860*,-JE. Polak, „Persien, das Land und Seine Bewohner".
245
П E Р С I Я.
24(5
жденные от всяких податей и налогов, пользуются большим благосостоянием, если судить по хорошему содержанию домов, по деревьям и цветам, украшающим края до­рог, по оживлению, царствующему на улицах, где беспрестанно разъезжают европейские экипажи. Все садовники в Гульхеке-гвебры.
Еще не очень давно Тегеран не имел ни од­ной колесной дороги, кроме той, которая идет от зимнего дворца к летнему. Теперь он соединен с Касвином (Казбином) дорогою, шириной около 12-ти метров, которая будет продолжена до Закавказья через Зенджан и Тавриз: телеги русской конструкции быстро пробегают путь длиной около 150 километров, отделяющий Тегеран от Касвина. Этот го­род, который тоже был некоторое время сто­лицей государства, и где еще видны многие обломки его прошлого величия, снова получил некоторую важность со второй половины теку­щего столетия, благодаря движению путеше­ственников и товаров между Ираном и Кавказом. Сады его окрестностей, разведен­ные на почве, отвоеванной у пустыни, при­надлежат к числу «райских уголковъ» Пер­сии; виднеющиеся сквозь зелень виноградников пли плантаций фисташкового дерева, окай­мляющих дороги, изразцовые ворота города, осененные платанами, представляют живо­писную картину. •
Султание, также один из главных этап­ных пунктов на северо-западной дороге, тоже был столицей Персии, до Испагани. Ли­шившись высокого ранга, он потерял свое, прежде многочисленное, население и теперь не более, как груда руин. Резко выделяясь среди этих развалин и невзрачных домпшек, огромная мечеть Султание, воздвигнутая одним монгольским ханом, кажется от действия этого контраста еще более величе­ственной; но её великолепный купол, окру­женный поясом разноцветных изразцов, потрескался;шесть угловых минаретов разру­шены или покосились; шестиугольная масса здания утратила почти все свои наружные ор­наменты, п на окружности внутреннего про­странства храма арабески и изречения из ко­рана, отделяющиеся в виде изразцов лазур­ного цвета пли других оттенков, поврежде­ны временем или замалеваны новейшей аля­поватой живописью.
Зенджан, на северо-запад от Султание, также на дороге в Россию,-тоже город, пришедший в упадок. Разрушенный к пер­вый раз монголами, затем, в половине на­стоящего столетия, преданный в жертву пла­мени после восьмимесячной осады, которую выдержали там бабисты, несчастный город не возродился из своих развалин. Со сто­роны севера это-последний город провинции ИИрак-Аджеми (Ирак-Адшми); здесь еще го­
ворят по-персидски, тогда как по другую сторону хребта Кафлан-кух, в Азербейджане, общеупотребительный язык между жи­телями Миане уже турецкий. Этот город, «са­мый бедный во всей Персии», стоит на гор­ном потоке, питаемом снегами хребта Сегенд и впадающем в Кпзыл-Узен, глав­ную ветвь Сефид-руда. Из всех этапных мест Миане особенно пугает чужеземцев: там больше, чем во всяком другом городе Персии 9, кишит страшный «клонъ» argas persicci, укушение которого не беспокоит ту­земца, но у приезжих путешественников при­чиняло многочисленные случаи серьезной бо­лезни и даже смерти. В Миане скончался, в 1667 году, знаменитый путешественник Тевено. В небольшом расстоянии на северозапад от Миане, в хорошо орошаемой ме­стности, одной изъ«житницъ» Персии, нахо­дится большое село Туркменчай, известное по заключенному там трактату 1828 года, кото­рым России были уступлены области Эриван­ская и Нахичеванская, равно как безусловное господство над Каспийским морем.
Тавриз (Тебриз, Таврис), столица Азербейджана и еще недавно самый многолюдный город Ирана, есть древний Кандсаг армян, основанный в конце четвертого столетия хри­стианской эры. Он лежит в бассейне озера Урмия, и бурая масса его строений покрывает слегка покатую почву, среди равнины, над которой господствуют с северо-восточной и с восточной стороны голые скалы резких очертаний, тогда как на юге высится правиль­ный конус горы Сехенд. Тысячи садов, орошаемых «девятью стами каналовъ», окру­жают город со всех сторон, составляя своей густой листвой яркий контраст с сосед­ними холмами, лишенными всякой раститель­ности. Когда смотришь с высот, Тавриз, стена которого имеет не менее 18 киломе­тров в окружности и который еще выделяет из себя предместья вдоль расходящихся в разные стороны дорог, кажется одним из больших городов земного шара; но когда вступишь в городскую ограду и пройдешься по лабиринту грязных улиц, без труда убеждаешься, что он далеко не мог бы, как во времена Шардена, сравниться състолпчными городами Европы: в ту эпоху, в 1673 году, он имел, будто-бы, 300 каравансараев, базар с 15.000 лавок, 230 мечетей и 550.000 жителей. Тавриз не только должен был, как большинство других персидских городов, переносить бедствия осад и пожа­ров, он, сверх того, часто подвергался еще опустошительным землетрясениям: история говорит о пяти больших колебаниях почвы,
О Ousely;- Kotzebue; - Polak;-O’Donavan;-Gasteiger.
247
ГЛАВА
IV.
248
которые разрушили его отчасти, погребая в то же время тысячи жертв; в 1727 году, говорят, до семидесяти тысяч человек были поглощены разверзшейся землей или разда­влены обрушившимися зданиями; в 1780 году число погибших от землетрясения простира­лось, будто-бы, до сорока тысяч. Этим и объ­ясняется бедность Тавриза замечательными зданиями, несмотря на его древность, богат­ство его купечества, могущество государей п губернаторов, имевших там свою резиден­цию, красоту п прочность материалов, употре­бляемых для постройки дворцов и храмов: лав, порфпров, мраморов и разноцветных изразцов. Самый горделивый памятник- цитадель, четыреугольная масса, высотой около 25 метров, которая издали кажется еще не­тронутой временем, но, подойдя к ней ближе, видишь, что кронверки её обвалились, стена дала трещины, а рвы засыпаны мусором; во рву этой цитадели был предан смерти Баб в 1848 году. «Голубая» мечеть, некогда чудо архитектурного искусства, которая, вместе со многими религиозными зданиями, доставила этому городу прозвище «Купола ислама», обру­шилась в 1780 году: от неё остались только столбы да отрывки портала, утилизируемые соседними жителями, как каменоломня, от­куда они добывают материал для постройки своих домишек. Изразцовые мозаики этой мечети, представляющие гирлянды цветов, приложены одна к другой с такой точностью, что не видно пазов *).
Торговое значение Тавриза и особенно со­седство России заставили избрать столицу Азер­бейджана резиденцией наследника персидского престола. Благодаря своему положению близ северо-западного угла государства, недалеко от границ русского Закавказья и от Турции, этот город сделался обязательным складоч­ным местом товаров, чем и объясняется тот факт, что он оправлялся после каждого постигавшего его бедствия. В Тавризе суще­ствует целая колония иностранных негоци­антов, в которой преобладают армяне, но где есть также представители и западных народов; уже в 1832 году общее движение торговых дел между Тавризом и загранич­ными рынками Фразер исчислял в 25 мил­лионов франков. Базар, сам по себе со­ставляющий целый город, наполнен матери­ями русскими, английскими и другими произве­дениями европейских мануфактур. Земле­дельческие продукты бассейна озера Урмия, окруженного амфитеатром гор, находят вы­годный рынок сбыта только в этом городе, лежащем на международном торговом пути. Хотя весьма холодная зимой, страна эта имеет все культуры умеренного пояса, и некоторые
J) Jane Dieulafoy, „Tour du Monde", 1883.
пз её плодов, особенно миндаль и абрикосы, очень ценятся. Летом все зажиточные жи­тели уезжают отдыхать в тенистые деревни горы Сехенд, на берега минеральных вод, вытекающих в изобилии из вулканических горных пород. Особенно минеральные источ­ники Лала, близ цветущего местечка Сирдаруд, привлекают большое число посетителей. Одна из соседних долин принадлежит к числу трех «раевъ» Ирана, воспетых пер­сидскими поэтами f).
Другие города Азербейджана тоже окружены фруктовыми садами. На северо-восток от Тавриза, в долине одного из притоков Ара­кса, город Агар обладает очень богатыми железными рудниками. Ардебиль, также в бассейне Аракса, близ северозападного угла территории, при выходе главных перевалов, идущих через горы Талыш к Каспийскому морю, имеет в окрестностях богатые ме­сторождения медной руды, и его базар в изоби­лии снабжен русскими товарами. Главная его мечеть, покрывавшая могилу шейха Сефп, обладала драгоценной библиотекой, которая увезена генералом Паскевичем в Петер­бург; но там и теперь еще есть, хотя в плохом состоянии, коллекция фарфоров ки­тайских и персидских 2). Маранд, лежащий к северу от Ардебедиля, на большой доро­ге, ведущей в Россию, посреди становищ илятов племени екенлю,-очень древний го­род, где мусульмане и армяне показывают могилу жены Ноя. Дома его скрыты за зана­весами из тополей и густо разросшихся фрук­товых садов. Точно также Хой, город, на­ходящийся близ турецкой границы, на вы­сокой гладкой равнине, около шестидесяти ки­лометров в окружности, затерян в настоя­щем лесу: город замечаешь только тогда, когда пройдешь его правильные укрепления, возведенные генералом Гарданом. Между всеми деревьями господствует шелкови ца, превосходные ягоды которой нисколько не по­хожи на безвкусные плоды европейского туто­вого дерева 3). На северо-запад от Хоя, на большой дороге из Эрзерума в Требизонд, армянский город Маку стоит на откосе у по­дошвы утеса, пробитой огромной пещерой: словно раскрылась какая-то чудовищная пасть, чтобы проглотить город. Этот исполинский грот имеет не менее 200 метров в ши­рину, а длина аркады свода около 400 метров; в начале настоящего столетия внутри пеще­ры стоял замок, где жил один курдский шейх. Крышу грота образует мощный по­ток лавы, вылившейся на известковую ска­
*) Н. Rawlinson, „Journal of the Geographical Soci­ety", 1841.
‘O Thialmann, „Streifziige in den Kaukaaua".
3) Moritz Wagner, „Reise nach Persien und dem Lan­de der Kurden".
249
П E P C I Я.
250
лу. В окрестностях впдны многочисленные естественные колодцы, свод которых про­сверлила вода горных потоков, проходя,
ный у подошвы гор, в равнине, спускаю­щейся к «Маленькому морю», тоже окружен садами, которые разделяют его предместья и

под твердыми лавами, в нижней, более хруп­кой породе 9-
Большой город Урмия (Урмидж), построен-
*) Monteith, „Journal of Geographical Society", 1834; - Carl Ritter, ,,Asien“, vol. VIII.
проникают между различными кварталами по­чти до самого базара; одна соседняя пещера, как говорит легенда, служила жилищем Зороастру. С миссионерской станции, осно­ванной американскими проповедниками хри­стианства в 1831 году, видна, как на ладо­
251
ГЛАВА
IV.
252
ни, вся великолепная лесистая долина, с её «тремя стами шестьюдесятью» деревень, утопаю­щих в зелени, которую окаймляет грациоз­ными кривыми линиями синева озерных вод. Одна из этих деревень, Гюжтапа, сплошь на­селена несторианами, обращенными в проте­стантство. Деревня Ада, отделенная от селе­ния Супурган рекой Мазлу-чай, также при­соединилась к новой вере, принесенной изъза Атлантического океана; другие местечки, населенные несторианами и халдеями, сохра­нили свои старые обрядности. Хусрава, в до­лине реки Сельмас, на запад от магоме­танского города Дильман, есть духовный центр халдеев-католиков *). Эти погранич­ные местечки ведут значительную торговлю с двумя соседними государствами, империями Российской и Оттоманской, но перевозка това­ров через границы совершается посредством контрабанды.
В средние века, прелестная Марата, рас­положенная среди виноградников и фрукто­вых садов на полуденных склонах Сехенда, была обязана своей славой существовавшим в ней научным учреждениям: там жил, во второй половине тринадцатого ч столетия, знаменитый астроном Пассир-Эддин. Мон­гольский хан Хулагу построил ему обсерва­торию, рядом с замком, где хранились его сокровища, и целая академия сгруппировалась в маленьком городке, до того времени ни­кому не известном. Нассир-Эдлин, опреде­ляя положение своей обсерватории, нашел, что она лежит под 37°2О' северной широты и под 82 градусом долготы к востоку от Счастливых островов (приблизительное по­ложение этого места, по нынешним картам: долгота 46°9' к востоку от Гринвича, широ­та 37°22' к северу от экватора). Очарова­тельный Бинаб, очень чистенький, окружен­ный богатыми фруктовыми садами и виноград­никами,-город новый, сменивший отчасти Марагу. Турецкое местечко Шерх-и-Маяндаб, в нижней долине Джагату, пришло в упадок.
Прежде существовал очень важный город на юго-западе около истоков главной реки Джагату. Развалины его окружают озеро или, вернее сказать, колодезь, вытекающий из го­ры Тахт-и-Сулейман; там отыскали остат­ки большего храма Огня, который, вероятно, был,наиболее посещаемым святилищем древиией провинции Атропатены. По мнению Раулпнсона, это здание и окружающие его строения суть не что иное, как руины индий­ской Экбатаны * 2). Новейшая легенда сделала из них «Трон Соломона», и на северо-во­стоке показывают другой холм, покрытый
<) Arsenis und Kiepert, „Zeitschrift der Gesellschaft fur Erdkunde zu Berlin41.
2) „Journal of the Geographical Society14, 1841.
даниями, Тахт-и-Балхпс, где восседала ца­рица Саба, беседуя через пространство с своим царственным возлюбленным. Древняяядорога из Ниневии в Рагес проходила через этот священный город; она перехо­дит большую пограничную цепь очень высо­ким перевалом, через который в зимнеевремя не отваживается пускаться ни один путник. Порог обозначен «синим стол­бомъ»,-откуда и произошло название КалиШин, данное этому проходу,-на котором есть клинообразная надпись; на другой, более низкой цепи, лежащей уже на турецкой терри­тории, есть другой «Писанный камень», на ко­торый курды смотрят, как на талисман, почти как на волшебника, ибо взывают к нему, как к живому существу. Шульце снял копию с надписей, но был умерщвлен, и его путевой журнал не был отыскан; что ка­сается Раулинсона, прогнанного снежным бураном, то он мог только взглянуть на столбы и убежать. Самое многолюдное местеч­ко на иранском склоне хребта-Судж-Булак или «Холодный источникъ», главный пункт Микри, курдского племени, почти совер­шенно оставившего свои кочевые привычки. В соседстве путешественник Монтит открыл жертвенник Огня, наилучше сохранившийся из всех памятников этого рода, существую­щих в древней Атропатене; он поддержи­вается восемью колоннами, высеченными в скале.
Города Азербейджана, с пх приблизитель­ным населением:
Тавриз-180.000 жителей; Хой-42.000; Урмия-40.000; Марата-15.000; Ардебиль- 12.000; Бинаб (Раулинсон)-7.500; Судж-г Булак (Раулинсон)-6.000; Шехр-и-Маяндаб (Раулинсон)-5.000; Маку-4.000; Маранд (Дьелафуа)-4.000; Ахар-3.500 жит.
К югу от Азербейджана и бассейна, воды которого утекают через Кизыл-Узен в Каспийское море, ручьи, берущие начало на во­сточной стороне краевой цепи, иссякают в пустыне прежде, чем успеют образовать об­щую реку; существовавшее некогда речное разветвление теперь обозначено лишь болотами, да соляными полями. На севере пустыни, Те­геран, Касвин, Султание, и на юге-Гамадан, Кум, Кашан принадлежат к одний и той же гидрографической области, хотя они разделены теперь песками и твердыми гли­нами.
Гамадан, древняя Агбатана или Экбатапа, Хагматана клинообразных надписей, перено­сит нашу мысль к отдаленным векам, предшествующим истории: она является боль­шим городом с самых первых времен, о которых повествуют писатели Греции и Ри­ма. В эпоху, когда движения войны и торго­вого обмена передвигали к западу центръ
253
ПЕРСИЯ.
254
тяжести Ирана, Экбатана занимала очень сча­стливое положение, как столица государства. Расположенная около средины пространства, заключающагося между Каспийским морем и Персидским заливом, как раз на границе мидян и персов, турок п иранцев, она ко­мандует, на востоке краевой цепи, водораз­дельным порогом п входом горных про­ходов, которые направляются к центральной части Месопотамии, туда, где некогда стоял громадный Вавилон и где в наши дни на­ходится Багдад. От древней Экбатаны оста­лись только груды обломков и мусора, в ко­торых археологи стараются отыскать место­положение упоминаемой Геродотом семерной
в большой чести у европейских жителей и привлекает многочисленных пилигримов: это -предполагаемая гробница Эсфири и Мардохея, перед которой евреи рассказывают как о событии, действительно имевшем ме­сто, об избиении их предками 70.000 пер­сов, на глазах снисходительно смотревшего на эту резню Артаксеркса. Иудейская об­щина более многочисленна в Гамадане, чем во всяком другом персидском городе: она состоитъ’из тысячи семейств *)• Знамени­тый бухарский медик Авицена (Ибн-Сина) был похоронен в Гамадане.
Расположенный близ подошвы Эльвенда, вершина которого почти всегда убелена сне-

Гамадан. - Звучащий лев.
стены, окрашенной в семь цветов золотой „краской и символизировавшей семь известных ’"тогда планет, а также местоположение цита­дели, где государи хранили свои богатства, и куда победитель Александр Великий сложил свою несметную добычу. Некоторые имена на­поминают древнюю славу Экбатаны: так, близ холма, который венчали центральные укрепления, одна терраса носит название Тахт-Ардешир пли «Трон Артаксеркса»; недалеко от города видны остатки льва из звонкого камня, на которого жители смо­трят, как па волшебного покровителя горо­да против холода и голода. Один купол, не очень древней конструкции, похожей на архи­тектуру магометанских зданий того же рода,
гамп, и куда благочестивые дервиши, даже из отдаленной Индии, приходят искать лекарственных трав, город перерезан проточ­ными водами, и в нем брызжут «тысяча шестьсот фонтановъ», из которых один льет горячую воду. Водостоки, прорытие ко­торых приписывают государям мифических эпох, приносят воды с расстояния от 50 до 60 километров, а глубина начальных ко­лодцев по менее 100 метров (47 сажен)2). Значительная высота места (около 1.500 ме­тров), положение горных склонов, обращен­ных к полярным ветрам, и близость сне-
0 Н. Petermann, „Reisen in Orient".
2) M. Dieulafoy, рукописные заметки.
255
ГЛАВА
IV.
256
гов делают зимний климат Гамадана доволь­но тягостным для персиян; но зато летом, когда здесь царствует живительная прохлада, это одно из приятнейших местопребываний. Гамаданские виноградники дают отличные бе­лые вина, которые Белью сравнивает с мо­зельскими, и красные, которые, будто бы, по­ходят вкусом на обыкновенные сорта бор­доских вин. В промышленном отношении этот город важен только по выделке кож, производству седел и конской сбруи, тканью и окраске ковров, но он ведет значительрую торговлю с Месопотамией, и базары его снабжаются в изобилии товарами всякого рода. Гамадан можно рассматривать, как главный город западных туркмен Персии, станови­ща которых рассеяны в окружающих рав­нинах и долинах. К востоку от Гамадана, на одной из дорог, ведущих в Тегеран, стоит, на границе пустыни, город Савех, за­ключающий грандиозные остатки средневеко­вой старины.
На восток от области пастбищ, по ко­торой кочуют туркмены, и на окраине пе­сков, город Кум или Ком высоко подни­мает свой позлащенный купол над гробни­цей «Фатимы Непорочной», сестры имама Ре­зы. Женщины приходят туда толпами мо­литься о даровании плодовитости, красоты, супружеского счастия. Вокруг этого святилища рассеяны «четыреста сорок четыре» гробни­цы меньшей святости, где, однако, молитвы также богоугодны. Далее, за этими святынями, простирается на несколько километров об­ширное кладбище, где почивают верующие, сподобившиеся счастия умереть в священном городе или быть перенесенными туда после смерти. После Мешхеда, Кум, который ни гвебры, ни евреи не могут осквернять своим присутствием, есть наиболее чтимое место пи­лигримства на иранской территории; но, срав­нивая теперешнее состояние города с тем, которое нам описывают Шарден и другие путешественники, предшествовавшие девятнад­цатому столетию, можно сказать положительно, что благочестие уменьшилось. Кум не имеет теперь двадцати мечетей, как имел в бы­лое время; он потерял свою торговлю и про­мышленность, кроме разве производства по­ристых глиняных сосудов f): теперь это не более, как большая руина, похожая скорее на обширный некрополь, нежели на город. Пустыня, простирающаяся в необозримую даль, охристые пли белые соляные холмы, за­мыкающие с западной стороны горизонт, образуют печальный ландшафт, вполне под­ходящий к городу, пришедшему в упадок.
В противоположность Гадаману, Кашан,
центральный город провинции Ирак-Аджеми, главный этапный пункт на дороге из Тегерана в Испагань, находится в полном процветании. Расположенный у подошвы гор, которые доставляют ему воду, хотя и не в особенно большом обилии, Кашан окружил себя фруктовыми и обыкновенными садами, виноградниками, дынными и арбузными по­лями, культурами в виде террас, где умеют утилизировать туки, пренебрегаемые в север­ной Персии. По особенно как промышленный город он составил себе громкое имя; в нем существуют фаянсовые фабрики, ма­стерские для приготовления ювелирных изде­лий, для тканья золотой и серебряной парчи, красильные и котельные заведения, бархатные ткацкия мануфактуры, произведения которых считаются лучшими в Персии; здесь же со­хранилось искусство разрисовывать мозаикой внутренния стены куполов и бань. Кашан, получивший прозвище «невесты между иран­скими городами», в самом деле один из самых опрятных городов в Персии, один из тех городов, дома которых построены снаибольшим вкусом и улицы содержатся в чистоте и порядке с наибольшей заботли­востью. По своему географическому положению он, кажется, предназначен сделаться цен­тром персидских железных дорог. И те­перь уже он обладает лучшими, после теге­ранских, обыкновенными дорогами, и некорые из великолепных каравансараев, на­ходящихся на этапных пунктах этих пу­тей, заботливо поддерживаются, как во вре­мена их строителя, шаха Аббаса. От той же эпохи ведет свое начало одно из величай­ших общеполезных сооружений, какое суще­ствует в Персии: это Банд-и-Кухруд или «Плотина горного потока», которая видна к юго-западу от Катана, на пспаганской доро­ге. Стена, образующая запруду, выше которой воды расстилаются в виде озера, поднимается на 40 метров (почти 19 сажен) высоты между двух утесов ‘). В Кашане боятся скорпио­нов почти столько же, как персидских клопов в Миане; по счастию, бесчисленные аисты помогают освобождать страну от этих опасных гостей.
Караванная дорога, которая идет прямо из Гамадана в Испагань, следуя вдоль во­сточного основания краевых гор плоскогорья, гораздо менее посещается, нежели главная дорога из Тегерана в Кашан и Испагань; до недавнего времени купцы должны были опасаться там нападений бахтиаров. Султанабад, обнесенный каменной стеной город, который стоит почти на полпути из Гамадана в Испагань, и гарнизон которого дол­
4) „Journal officiel“, 28 juin 1876;-Jane Dieulafoy, *) H. Brugsch, „Reise der preussischen Gesandscbaft „Tour du Mondeu, 1883. ’ nach Persien in 1860 und 1861м.
257
ПЕРСИЯ.
258
жен бы был отгонять грабителей, предста­вляет скопление убогих домпшек; но окру­жающая местность-один из самых дея­тельных центров коврового производства: нет ни одной избушки в окрестных селе­ниях, где бы женщины не сидели за ткацким станком, привязывая шерстьразличныхъцветов и пуская челнок. В окрестных горах собирают в изобилии манну пли шйзигебгин, сахаристый налет, вы­ступающий на листьях и производимый червя­ком, который живет на одном виде тама­риска. На юго-восток от Султанабада, по на­правлению к Иснаганн, следуют один за дру­гим: Хюмейн, окру­женный обширными ру­инами, полуразвалив­шийся город Гюльпайган, питаемый подзем­ным водопроводом, который был вырыт по повелению калифа Гарун-аль-Рашида; за­тем длинная деревня Хонсар, дома которой с окнами, открываю­щимися на дорогу, на­поминают постройки северной Италии. На пространстве около две­надцати километров идешь между этими пре­лестными домиками чрез рощи, сады и луга. Деревни, через которые проезжает пу­тешественник, вступая в Испаганскую равни­ну, тожеокружены фрук­товыми садами, зеле­неющими чащами де­рев, полями, где ра­стут хлопчатник,та­бак, хлеба. Тигран. Неджефабад и другие селения следуют одно за другим, образуя не­скончаемую улицу меж­
ду стенами садов;затем вступаешь в город по великолепной аллее платанов, которая справедливо слывет одним из чудес Ирана.
Испагань (Псфаган, Исфагун) теперь ужь не «полмира», как ее некогда величали

й.
X Ф t=c X ф со сб X
ь ф
§
I
X X ГС и ГС х ф S
ея обитатели, восхваляя блеск её зданий, богатство её промышленности, красоту её са­дов. Наибольшая часть пространства, заклю­чающагося внутри городской ограды, имеющей 37 километров в окружности, необитаема; дворцы, мечети и ба­зары, где в былые времена теснилась многотысячная тол­па, представляют теперь груды руин; шакалы и лисицы устраивают себе ло­говища среди об­ломков минувшего величия.Между этими развалинами мысль невольно ищет зна­менитую пирамиду из 70.000 челове­ческих черепов, которую велел воз­двигнуть грозныйТамерлан, чтобы на­помнить последую­щим поколениям о мести, совершенной им над непокор­ным городом. И, однако, Испагань оп­равилась после Тамерлановского раз­грома, и в царство­вание шаха Аббаса, въсемнадчатом сто­летии, сделалась од­ним из больших городов земного ша­ра, заключавшим в своих стенах по малой мере полмил­лиона жителей. Раз­личные «записки», доставленные Шар­дену относительно населения Испагани и еяпредместий,силь­но расходились в своих исчислениях показывая цифружителейот шести сот тысяч до миллиона ста тысяч душ; число домов превы­шало тридцать две тысячи.Буду чи скла­
дочным местом торговли Центральной Азии, этот город сделался сборным пунктом не­гоциантов; голландские и английские торговые дома имели там своих представителей; ар­мяне обладали богатыми мастерскими в пред-
259
ГЛАВА
IV.
260
зиестье, которое носит имя Джульфы, в па­мять сожженного города на берегах Аракса. Промышленность Испаганп не знала сопер­ников в остальном Иране, и можно судить по зданиям, сохранившимся от той эпохи, какого знания приемов и способов работы и какой верности вкуса достигли её художники.
Взятие Испаганп афганскими бандами, за­тем войны, опустошившие страну, и, наконец, перенесение столицы государства в Тегеран, следовавшее за воцарением каджарской ди­настии, совершенно разорили город, и с тех пор голодовки много раз прерывали медлен­ное дело реставрации. Однако, испаганский ба­зар все еще ведет очень оживленный торг, и многочисленные станки ткут еще бумаж­ные и шелковые материи и выделывают ко­вры. Богатая корпорация живописцев не слишком выродилась с той цветущей эпохи, когда тысячи художников украшали произ­ведениями своей кисти дворцы шаха Аббаса. Самые эти дворцы, несмотря на состояние раз­рушения и запустения, в котором они теперь находятся, все еще представляют замечатель­нейшие памятники зодчества и живописи в Персии: в этих павильонах, в коллегиях, в мечетях, окружающих главную площадь пли майдан, иранский стиль является во всей своей силе и оригинальности. Здесь он всего лучше съумел утилизировать ра^^ра’зные иноземные элементы архитектурного искусства, вплоть до китайских грыш, чтобы скомби­нировать их в одно'гармоническое целое 4); мы видим в этих памятниках даже боль­шие стенная фрески, которые производят приятное впечатление свопм колоритом, не слишком шокируя глаз рисунком и компо­зицией. Однако, новейшее пспаганское искус­ство менее чисто, оно уже не отличается в такой высокой степени изяществом и благо­родством стиля, как искусство эпохи сель­джукской и монгольской, с одиннадцатого по тринадцатое столетие * 2 1). Большинство садов были преобразованы в поля и огороды, а проточные воды, прежде распределявшиеся по разным частям города в виде фонтанов, водометов, маленьких каскадов, теперь за­ключены в водопроводы среди табачных плантаций и грядок овощей; но некоторые из аллей существуют еще до сих пор, даже более прекрасные, чем были в старину, бла­годаря времени и запустению. Широкая аллея, длиной около 4 километров, которая ведет к Зендех-Руду (Заинда-Руд) или «Реке жизни», составляет славу и гордость Испагани, и достойно оканчивается мостом о 34 ар­кадах, покрытым изящной резной галле­реей. Ниже, через Зендех-Руд перекинутъ
*) De Gobineau, „Trois ans en Asie“.
2) Jane Dieulafoy, „Tour du Monde“, 1883; M. Dieulaoy, рукописные заметки.
другой мост, который также можно назвать чудом строительного искусства. Он продол­жается в сторону низовья вымощенною пли­тами площадью, под которой проходит река, чтобы ниже снова выступить наружу, изли­ваясь пенистыми массами, по мраморным сту­пеням. Верхний мост соединяет с городом большое предместье Джульфу, еще населенное потомками гайканов, поселившимися здесь в начале семнадцатого столетии. В этом рели­гиозном центре православных армян Пер­сии, Индии и Крайнего Востока живет не бо­лее шести сот семейств гайканской нации; по на северо-западе, в долине Феридун, ле­жащей на высоте слишком 2.500 метров, на границе с землей бахтиаров, многие деревни сплошь населены армянами. В некоторых общинах, все гайканы, пришедшие из Грузии, обратились в ислам, но говорят еще гру­зинским языком *), а женщины, подобно Эриванским армянкам, носят на рту по­вязку. Покровительствуемые Россией, к тому же более образованные и более деятельные, чем большинство окружающих пх персиян, пспаганские армяне снова приобрели большое влияние в торговых делах. Евреи также мо­гут смотреть на Испагань, как на свою сто­лицу в иранской территории: здесь община .пх самая многочисленная, и на базаре им принадлежат сотни лавок. Два французских путешественника кончили жизнь в Испагани-Ошер Элуа и Гоммер-де-Гелль.
Окружающие Испагань сельские местности принадлежат к плодоноснейшим и наилучше орошаемым пространствам иранского пло­скогорья: значительная высота равнины, опре­деляемая в J.432 метра, дает ей умерен­ный климат, где преуспевают растения суб­тропического пояса: там возделывают вино­град, хлопчатник, табак, мак, фрукты и овощи всякого рода и особенно дыни, которые считаются лучшими в Персии; дикая айва или квит дает необыкновенно душистые плоды, которые, во время оффициальных визитов, переходят из рук в руки, чтобы насла­ждаться их чудным ароматом. Многочислен­ные руины, села и деревни, святилища преры­вают зеленеющие пространства, и повсюду высятся живописные голубятни, в одиночку или целыми группами, обыкновенно гораздо лучше содержимые, чем соседние дома. Это круглые башни, украшенные валиками и руб­цами из кирпичей, имеющими вид зубцов: на верхней террасе закругляется центральный купол, окруженный другими меньшими купо­лами, в форме ульев, каждый кирпич ко­торых отделен от другого отверстием; в несколько мгновений тучи голубей, кружа­
1) Houtum Schindler, „Zeitschrift der Gesellschaft der Erdkunde zu Berlin1877.
261
ПЕРСИЯ.
262
щиеся вокруг купола, исчезают во внутрен­ности башни. Между мечетями окрестностей самая любопытная-мечеть в Коладуне, укра­шенная минаретами, около 5-ти метров высо­ты, помещенными с правой и с левой сто­роны купола. Каждая из этих башенок мо­жет быть приведена в движение толчками одного человека, и тогда явственно чувствуешь, как вибрирует другая башня, и дрожит все здание, точно колеблемое землетрясением. Это явление «дрожащих минаретовъ», которое ме­стные верующие приписывают чудодействен­ной силе святого, погребенного под куполом, происходит, как это констатировал Дьелафуа1), от существования связей из бревен .пли срубов, к которым прикреплены мина­реты, башенки очень легкой постройки и лег­ко вертящиеся на внутренней оси. То же са­мое явление качающихся минералов можно наблюдать в одной из мечетей Бостама* 2).
Испаганцы и ширазцы
другу и охотно перекидываются обидными клич­ками и насмешливыми присловьями: первых обзывают жадными, а вторых фальшивыми. Этот антагонизм происходит оттого, что их города, самые важные в южной Персии, часто боролись из-за гегемонии торговой и по­литической, и как тот, так и другой пре­тендует на титул метрополии артистической п литературной. Уступая размерами Испагани, Шираз имеет над ней то преимущество, что он-столица Фарсистана, то-есть Персии по преимуществу, и население его состоит почти исключительно из иранцев. Кроме того, он-наследник столиц империи, кототорые сменяли одна другую в соседстве его местоположения, и из которых одна была могущественный Персеполь. Пользуясь доброй славой за свою сметливость, ум, прекрасный язык, ширазцы смотрят на себя, как на представителей национальной цивилизации, и нетерпеливо переносят владычество тегеран­ских каджарцев: Баб Али-Могамед, пропо­веди которого подвергли опасности царствую­щую династию, был уроженец Шираза, и в этом же городе сгруппировались его пер­вые ученики. Чтобы обуздать население Фар­систана, персидское правительство посылает туда солдат-турок, в тех видах, чтобы расовая ненависть помогала гарнизонному воин­ству держать жителей в повиновении.
Шираз не имеет таких великолепных тенистых садов, аллей и рощ, как его со­перница, Испагань, но зато растительность там отличается более южным характером. Когда спускаешься в равнину по персепольской дороге илп с северо-востока, город вдруг открывается при повороте ущелья, и
Э Jane Dieulafoy, „Tour du Monde*, 1883.
2) H. Хаиыков,’ „Записки о южной части Средней Азии*.
вид садов, кипарисовых аллей, олпстающих куполов и голубоватой равнины, посте­пенно поднимающейся к основанию снего­вых гор, исторгает у путешественника крик удивления и восторга: «велик Аллах!» Таков буквальный смысл имени «Тенг-пАллаху-Акбаръ», которое дают проходу, отку­да взорам открывается великолепная кар­тина. Шираз, «Чрево льва», хотя он нахо­дится еще на высоте 1.350 метров, есть уже, относительно городов нагорья, южный город; там начинается для иранцев область «теп­лых земель»; пальмы, стоящие там и сям в равнине, указывают на переход от од­ного пояса к другому. Тогда как Испагань лежит на восточной стороне системы крае­вых цепей, Шираз находится в Целе-Персиде или «Впалой (низменной) Персии», в одном из промежуточных понижений рель­ефа. которое разделяет две параллельныя
завидуют друг цепи, и воды его стекают в маленький за-
мкнутый бассейн, род Каспийского моря в миниатюре. Хотя Шираз лежит уже на од­ном из внешних уступов, спускающихся с плоскогорья к Персидскому заливу, он совершенно защищен со стороны моря пра­вильно расположенными по прямой линии греб­лями Тенгсира или «Страны дефилеевъ»; не­скольким храбрым полкам легко было бы охранять подходы к нему. Но поставленный в такия благоприятные условия во многих отношениях, город имеет также и большие невыгоды. Землетрясения тям часты, и исто­рия упоминает много катастроф этого рода, которые произвели большие опустошения: та­ково, например, землетрясение 1855 года, которое опрокинуло больше половины домов, раздавив под упавшими стенами до десяти тысяч человек. Летом воздух нездоров, и лихорадка похищает много жертв среди на­селения.
Не наполняя даже своей ограды, имеющей в окружности только 6 километров, Шираз походит ныне на большое село и не заклю­чает никаких замечательных зданий, кроме мечетей. Промышленность его не в цвету­щем состоянии: однако, еврейская колония состоит из искусных ювелиров: персианф фабрикуют превосходные изделия с наклад­ной работой из дерева и слоновой кости, про­славленную розовую воду, а армяне, впрочем немногочисленные, занимаются торговлей. Здешнее вино плохого качества; этот нектар поэтов получается из сельских местностей, отстоящих от города километров на пять­десят: это-хмельной и ароматический напи­ток, вкус которого европеец находит сна­чала довольно странным, но к которому он скоро привыкает. Как ширазские розы, ко­торые не могли бы выдержать сравнения с розами садов западного мира, так и вино
263
ГЛАВА
IV.
264
ширазское обязано своей репутацией стихам, в которых оно воспевалось. Табак и другие земледельческие произведения края соста­вляют предмет незначительного вывоза; но, как транзитная станция, город занимает исключительное положение, так как в нем оканчиваются дороги из портов Персидского залива Но дороги эти в плохом состоя­нии, и трудности перевозки обременяют това­ры такими тяжелыми накладными расходами, что торговля предпочитает другие пути, имен­но пути, идущие в Керманшах и Тавриз. Уступая в отношении движения торгового обмена другим большим городам Персии, Шираз, по крайней мере, имеет то превос­ходство, которое ему дает умственное раз­витие и литературная эрудиция его жителей: он снискал себе лестное имя «Дома знания». Пз трех знаменитейших поэтов Ирана: Гафиза, Сади и Фирдуси, два первые были уроженцы Шираза, и каждый персианин, про­езжая через этот город, считает священ­ным долгом посетить их могилы. На мра­морной плите, покрывающей уже пять веков бренные остатки Гафиза, начертаны золо­тыми буквами две из его од; недалеко от этого камня был погребен Рич, исследова­тель Курдистана. Надгробный памятник Сади, стоящий в некотором расстоянии от города, близ деревни, называемой Садие, по имени поэта, не так заботливо поддерживается, без сомнения, потому, что автор Гюлистана не удостоился чести, как Гафиз, быть причи­сленным к сонму священных писателей, а между тем, как говорит Сади о самом себе в с^сей эпитафии: «ни один соловей не огла­шал воздух более нежными песнями в са­ду знания!» Вблизи могилы разверзается про­пасть, несомненно искусственного происхо­ждения, глубина которой превышает 200 меѴров 1).
Ученые единогласно указывают как на местоположение древнего Персеполя, «города персовъ», на местность, называемую Истахр, лежащую километрах в пятидесяти к севе­ро-востоку от Шираза, на испаганской дороге. В этом месте начинается цепь холмов из серого мрамора, которая продолжается в юговосточном направлении, господствуя над ши­рокой равниной, ныне болотистой, МервъДашт, в которой Банд-Эмир, приток озе­ра Нерис, извивается под тенью ив; за­пруда, увенчанная мостом о тринадцати арках, задерживает воды реки и заставляет их течь обратно в тысячи каналов, которыми изрезана эта равнина; три уединенные скалы горы Истахр высятся посреди аллювиаль­ных пространств. Слегка пология земли, не­
1) Stack, „Six Mon'.bs :u Persia14;-M. Dieu’afoy, ру­кописные заметки.
заметно спускающиеся от холмов и скал к береговым равнинам Банд-Эмира и къего притоку Польвару или Пульвару, предста­вляют великолепное местоположение для по­стройки города, и мысль без усилия восста­новляет развертывавшийся здесь некогда ам­фитеатр дворцов. Впрочем, от него уцелели кое-какие остатки. Эта руина, самая ве­личественная между древностями Персии, со­стоит из стен и колонн, образующих одно целое, которое туземцы с удивлением, смешанным со страхом, называют «Тро­ном Джемшида». Теперь известно, благодаря дешифровке клинообразных знаков, начер­танных на стенах памятника, что главный из шести дворцов был дворец Ксеркса, «царя царей, сына царя Дария, Ахеменпда»;. но, судя по недоконченности скульптурных украшений и надписей, кажется, что строитель не мог довести своего дела до конца. Если верить преданию, здание было истреблено по­жаром, хотя на мраморе не видно никаких следов огня, и колонны даже сохранили свою полировку, «столь гладкую и столь ясную, го­ворил Герберт в семнадцатом столетии, что никакое зеркало из стали не может срав­ниться с её блескомъ». Магометане-иконо­борцы посбивали головы крылатым быкам и уничтожили все изображения человеческих фигур. Время также много попортило: пова­лило стены, разрушило колонны, но и в те­перешнем его виде здание представляет еще грандиозное целое. Двойная лестница из чер­ного мрамора, по широким ступеням кото­рой легко взобрался бы человек на лошади,, ведет на квадратную террасу, на которой стоит памятник. В 1765 году Нибур на­считал семнадцать колонн, остаток семи­десяти двух, многочисленность которых по­дала повод дать дворцу название «Ста мина­ретовъ». В настоящее время, по прошествии ста слишком лет, существует еще двенад­цать колонн, сохранивших на верхушке остатки капителей. Далее, за этими колоннами, на трех последовательных площадках тер­расы, вымощенной мрамором, видны зазуб­ренные стены, двери, столбы, бесформенные развалины, где, тем не менее, археологи, после тщательного исследования, признали расположение публичных зал и собственных царских аппартаментов *)• Некоторые скуль­птурные работы и многие детали постройки напоминают влияние египетского стиля, но ансамбль отличается изяществом и грацией, которые свидетельствуют о «родстве», суще­ствовавшем в ту эпоху между искусствомъ
Э Loftos, „Suza and Persepolisu; - Eugene Flandin et Pascal Coste, „Voyage en Perseu;-M. Dieulafoy, рукопис­ные заметки.
265
ПЕРСИЯ.
266
Персии ии искусством Эллады1). Зодчие, строив­шие дворец Ксеркса, без сомнения, видели греческие храмы Ионии и памятники Лидии* 2).
Выше Трона Джемшида, на стене мрамор­ной горы, довольно близко от вершины, об­рисовываются три вырубки, сделанные для помещения гробниц государей. Напротив, па горе Накш-и-Рустем, которая высится по другую сторону реки Бульвар, виднеются от­верстия других царских усыпальниц, о ко­торых в старину туземцы говорили, что это «темницы ветра» 3). Одна из этих могил заключала бренные остатки Дария, сына Гистаспа,как показывает надпись; Ахеменпды, его преемники, за исключением Дария Кодо-
Сапора, великодушно простирающего руку над головой императора Валериана, побе­жденного врага *).
По мнению большинства археологов, моги­ла Кира, государя, все еще живущего в иран­ских преданиях, находится в той же стране, недалеко от селения Мешед-и-Мургаб, ки­лометрах в шестидесяти па северо-восток от Персеполя. Там расстилается, окружен­ная крутыми горами, доступная только через ущелья, где дорога высечена в скале, обшир­ная равнина, усеянная развалинами и,пере­резываемая Мург абом илп «Птичьей во­дой», той самой рекой, которая ниже, под именем Пульвара, соединяется с Банд-Эми-

БарельеФ императорской гробницы в Накш-и-Рустеме, близ Персеполя.
мана, покоились в другом крипте. Эти скле­пы высечены таким образом, что образуют гигантский крест, поперечная часть которого изображает перистиль храма, тогда как верх­няя часть показывает царя, восседающего, как на троне, на большом щите, который несут побежденные народы. У основания скалы, цари из династии Сассанидов тоже хотели оставить памятники ^воей славы, высе­кая в камне барельефы, представляющие раз­личные события пх царствования: самое лю­бопытное из этих изваяний изображает царя
х) H. Brugsch, „Reise der preussischen Gesandschaft nach Persien in 1860 und 1861“.
2) M. Dieulafoy, „Academic des inscriptions ^-„Jour­nal officiel de la Republique fran^aise, 18 septembre 1882“ .
3) Barbier de Mcynard, „Dictionnaire de la Perse, par Yakout“.
География Реклю, т. IX.
ром, близ Джемшидова Трона. В этом месте несомненно стоял большой город в эпоху Кира. Один столб носпт еще образ обоготворенного властелина, которого прямо называет надпись: «Я, Кир царь, Ахеменпд!» Одна гробница, которую жители того края называют могилой «матери Соломона», и на которой есть арабская надпись, при­знается большинством путешественников за надгробный памятник Кира, и остатки плат­формы, похожей по конструкции на площадку Джемшидова Трона, составляли, будто бы, под­земное строение древнего храма Огня, где славный царь в большие праздники торже­ственно возжигал пламя перед собравшимся народом. Сомнительно однако, чтобы равнина Мешед-и-Мургаб была та самая, где нахо­
• 1) Flandin et Coste, „Yoyage en Perse“.
38
267
Г Л А В А IV.
268
дился древний Пасаргад, и с которою еще недавно все ученые отождествляли ее, ибо тек­сты древних письмен помещают этот свя­щенный город гораздо восточнее, в области Кирман, и прп том не в равнине или до­лине, а на вершине горы *). Относительно па­мятников в равнине Мешед-и-Мургаб можно сделать то же замечание, которое вы­сказано выше о памятниках-истахрских: они, несомненно, были построены зодчими, знако­мыми с эллинским стилем; очевидно, эти строители находили в Лидии и в Ионии свои образцы храмов и мавзолеевъ* 2).
Город Дараб или Дарабджерд, лежащий в 200 километрах к юго-востоку от Ши­раза, близ истоков речки, воды которой те­кут в сезон дождей к Персидскому заливу, есть один из тех городов, которые ученые стараются отождествить с античным Пасаргадом; но там не нашли никаких памятни­ков, никаких развалин, которые напомина­ли бы имя Кира. Тем не менее, не подлежит сомнению, что это очень древний город: зна­менитый поэт Фирдуси сделал его театром многих событий своей мифической эпопеи, и на окружающих скалах видны многочислен­ные жертвенники Огня. Самое имя города озна­чает, будто-бы, «Городище Дараба или Да­рия» 3 4), и одна гладко отшлифованная скала соседней горы украшена барельефом, встре­чающимся во многих других местах Персии и изображающим коленопреклонение Валериа­на перед Сапором; изваяния, грандиозного вида, к несчастию, сильно попорчены, и на них не видно никакого следа надписи. Другой древний памятник в окрестностях Дараба- подземный храм, высеченный в скале, но представляющий лишь гладкия стены, без ба­рельефов и статуй. Во время нашествия ара­бов, в этот город удалился последний Сассанид, Ездиджерд, прежде чем воздвигнуть пустыню между собой и своими победителями. На север от Дараба, город Нирис, дав­ший свое имя самому значительному озеру Фарсистана, был недавно одним из центров бабизма; преследования обезлюдили эту страну ")•
В северном Фарсистане, то-есть на пло­скогорье, вне области дефилеев, существуют только два города, имеющие некоторую важ­ность: Абадех, находящийся на половине до­роги между IIIпризом и Испаганью, и Кумишех, лежащий почти'йа 100 километров бли­же к старой столице империи. Этот город, обнесенный высокими стенами, вполне заслу­
*) Oppert, „Academic des Inscriptions, seances du 29 septembre et du 6 octobre 1882м.
2) Dieulafoy, цитированный мем^ар;-W. Oncken, „Weltgeschihte in Einze)darstellungen“.
3) Ousely, „Travels in the East".
4) Goldsmid, „Eastern Persia".
живает свое название, которое означает «Злачное место», ибо окружающие равнины, усеянные деревнями и тщательно возделан­ные, очень производительны. Абадех имеет одну специальную промышленность-резьбу на дереве; жители его необыкновенно искусны в вырезывании из грушевого дерева футляров, письменных приборов, ложек, шкатулок, Шахматов. Даже на севере Ирана эти «абадехские изделия» оспаривают рынок у подоб­ных же произведений, привозимых из Евро­пы. К северо-западу от Абахеда, на дороге в Кумишфх, другой укрепленный город, Ездихаст, занимает вершину конгломератовой скалы, которая высшая уединенно в широкой расселине плоскогорья, точно подводный ка­мень, поднимающийся со дна моря. Дома и баш­ни кажутся как бы продолжением скалы; но вне этих потрескавшихся построек высту­пают качающиеся деревянные помосты, вися­щие над пропастью: пестрая толпа женщин и детей толкается на этих мостках, когда появится караван, шествующий внизу скалы. Город доступен только через старый подъем­ный мост: там и сям кое-какие остатки ста­ринных стен указываются жителями, как жертвенники или замки гвебров, и в самом деле, имя города (Езд-п-Хает), сходное с названием гвебрского города Езд, повидимо­му, напоминает о пребывании там огнепоклон­ников.
Цепь гор, перерезанная широкими проло­мами, которая тянется с северо-запада на юговосток, по окраине большой пустыни, окаймле­на, как и хребты Фарсистана, городами и местечками, лежащими у выхода небольших долин, там, где разветвляются горные пото­ки, прежде чем потеряться в равнине. На­ин, на большой дороге из Кашана в Езд, почти на половине пути, есть один из этих соседних с пустыней городов, где вода де­лится па тысячу водопроводов; жители, подоб­но обитателям Кашана и Испагани, умеют ценить удобрения и собирают их самым тща­тельным образом. Местный промысел-гон­чарное производство; но туземные мастера, посланные в Европу для усовершенствования в своем искусстве, вернувшись домой, увида­ли, говорит Гольдсмит, что им еще надо многому поучиться у своих соотечественни­ков. На юге, противоположный склон горного хребта господствует над Купой, одним из цветущих городов плоскогорья. Нако­нец в прекрасной аллее гор, которая посте­пенно поднимается в юго-восточном напра­влении, следуют один за другим города Агда, Ардаган,Майбут. Из них Ардаган самый многолюдный и самый торговый. Майбут обед­нел, как и окрестные деревни, вследствие замены маком почти всех других культур. В видах быстрого обогащения путем прода­
26 9
П E Р С I Я.
270
жи опиума, некоторые крупные землевладель­цы принуждают своих арендаторов обра­щать все пахатные земли в одно обширное маковое поле: от этого съестные припасы ста­новятся все более редкими и дорожают, хотя заработная плата не повышается; промышлен­ность останавливается, и жители эмигриру­ют 9Можно даже встретить целые деревни, совершенно покинутые населением.
Иезд, который сообщается с остальным Ираном только посредством караванных дорог, пролегающих через глинистые пло­скогорья, скалы или песчаные дюны, уже в полным смысле город пустыни: со всех сто­рон пустынные пространства окружают оазис шелковичных деревьев, где заперты город и подгорные селения. В некоторых местах пустыня начинается у самых ворот Иезда: песок скопляется против стен, и ве­тер кружит его и переносит за городскую ограду2); таким образом целым кварталам угрожает опасность исчезнуть с лица земли, как исчез первый город того же имени, на­зывавшийся также Аскизар, развалины кото­рого видны в 16 километрах к северо-запа­ду, на дороге в Кашан. Понятно, что в этом городе, частию осаждаемом песками, вода сберегается с величайшей заботливостью: поч­ти все резервуары или аб-амбарьг находятся под почвой, и в них спускаются по ступень­кам, в роде лестниц, ведущих к подзем­ным прудам в Бомбее.
Несмотря на свое изолированное положе­ние посреди плоскогорья, недалеко от геоме­трического центра Персии, Иезд-один из цветущих городов Ирана; он имеет пря­дильни, ткацкия мастерские, красильные заведе­ния, фабрики сахара, леденца. По шелковой промышленности это - «персидский Манче­стеръ»: мануфактуры его очень многочисленны, и на некоторых пз них работают по не­скольку десятков станков. Так как коко­нов, доставляемых окружающим оазисом, недостаточно для потребления трехсот фаб­рик, то купцы привозят шелк-сырец из Гиляна, из Хорассана, даже из Герата. Что касается сбыта производимых этими мануфак­турами шелковых тканей, то они вывозятся далеко за пределы Персии до Мекки и других городов Аравии, через Маскат. Иезд под­держивает даже косвенные торговые сноше­ния с Китаем посредством отправки ящи­ков опиума, количество которых увеличи­вается с каждым годом. Посредниками в торговых делах служат почти исключитель­но члены гвебрской общины, единственной значительной, существующей еще в Персии: вще недавно конкурренция мусульман воспре4 *
4) Gasteiger, „Von Teheran nach Baludschistan44.
2) Mac Gregor, „Journey through Khorassan44.
щала им мануфактурную и торговую деятель­ность; огнепоклонники занимались почти исклю­чительно садоводством и культурой хлопчат­ника, особенно того вида этого растения, кото­рого коричневое волокно употребляется для тканья одежды, обязательной для гвебров. По­лучив, наконец, право заниматься торговлей, последние в несколько лет завоевали себе монополию торговых дел, и теперь один пз этих негоциантов-парсов владеет слишком тысячью верблюдов ‘). Местное население со­стоит в большей части из сеидов, которые претендуют на происхождение от пророка: присутствие чуждого религиозного элемента, естественно, сильно возбудило фанатизм. Го­род получил прозвище «Града поклонения, и жители, очень гордящиеся этим эпитетом, стараются оправдать его крайней нетерпимо­стью в деле веры 2). Еще недавно убийство гвебра никогда не наказывалось. Километрах в двадцати на юго-запад большое местечко Тафт, где гвебры наиболее пользовались при­вилегией возжигать публично священный огонь, сохранило кое-какую промышленность, в особенности по фабрикации войлоков и поярка. Соседняя пещера, галлереи которой продолжаются на целые мили во внутренности горы, заключает в себе очень богатьте свин­цовые рудники, равно как месторождения би­рюзы 3).
Следуя на юго-восток от Иезда, по боль­шой караванной дороге, извивающейся в гли­нистой равнине, между двух параллельных цепей гор, не видишь, на пространстве слиш­ком 200 километров, ничего, кроме оди­ноко стоящих каравансараев, да несколь­ких полуразвалившихся домишек: оттого пу­тешественник приятно удивлен, когда, после этого долгого странствования в пустыне, он примечал, наконец, настоящий город, Бахрамабад, окруженный маковыми полями, че­редующимися с садами и плантациями хлоп­чатника. Благодаря схождению нескольких дорог, Бахрамабад процветает, и из не­большой деревни, какою он был еще недав­но, сделался значительным центром населе­ния. Парсы, даже баниахи пз Индустана, осно­вали там могущественные торговые дома. На север от этого города, на северном склоне гор Нугата, разработываются очень богатые свинцовые рудники.
Кирман или Керман, главный город од­ной из больших провинций Персии, сохра­нил имя карманов или германов, о кото­рых говорят древние писатели, но, как и Иезд, переменил местоположение: остатки обширного древнего города, среди которыхъ
*) Moyer, „Unexplored Baluchistan44.
2) Ханыков, „Записка о южной части Средней Азиис:;-~ Floyer, цитированное сочинение.
3) Гебель;-Ханыков, цитированное сочинение.
*
271
ГЛАВА
IV.
272
незаметно нп одной башни, ни одной мечети, простираются на юг от нынешнего города; на западе также видны груды развалин; на­конец, на севере предместье гвебров было почти совершенно разрушено в конце про­шлого столетия. Обнесенный стеной неправиль­ной формы и опирающийся на четыреугольную цитадель, теперешний Кирман занимает почти квадратную площадь, по километру в длину и ширину, у западного основания вы­ступа горы, который увенчан старинной раз­рушенной крепостью, известной под именем «Замка девы»; Кирман лежит на высоте около 2.000 метров над уровнем моря; от­того зимняя температура там очень холодна, но летом стоит жара невыносимая, и дома так же, как в Иезде, Майбуте и других го­родах центральной Персии, имеют на верху бадгир или вентилятор в форме башни, в которую низвергается воздух, чтобы освежать нижние покои. Еще в конце прошлого столе­тия двенадцать тысяч семейств гвебровъогнепоклонников жили в Кирмане и в со­седних селениях, но преследования и на­сильственные обращения в ислам сократили их общину до незначительной цифры: теперь едва насчитывают полторы тысячи семейств. Со времени посещения знаменитым итальян­ским путешественником Марко Поло, Кирман утратил процветавшую в нем тогда оружейную промышленность, но производимые им вышивания и ковры все еще высоко це­нятся; кроме того, там выделывают дорогия шали, которые хотя не отличаются такой уди­вительной нежностью на ощупь, как кашмир­ские, но не уступают им в тонкости ткани и в изяществе рисунка 4): для приготовления этих тканей, отправляемых потом во все части Персии и даже за границу, через Бай­дар-Аббас, употребляется так называемый кирк, нежный козий пух, смешанный с шел­ком. Кирман посылает также этот карк амрицарским фабрикантам, которые смеши­вают его с тибетским пашмом 2). Глав­ная станция дороги из Кирмана в БандаръАббас-промышленный город Сайдабад или вернее, Сеидабад, «город сеидовъ», окру­женный речками, которые получают воду из снеговых гор, но иссякают уже в неболь­шом расстоянии от истоков: желтый песок составляет резкий контраст с богатейшей зеленью.
Кирман на юго-востоке Персии, во внутрен­них странах Ирана,-последняя станция, куда доходят письма и депеши из Европы 3): путешественник, пускающийся далее, из оази­са в оазис, найдет опять сообщения с циви­лизованным миром только спустившись къ
1) Yule, „The Book of ser Marco Polou.
2) Yule;-Floyer, „Unexplored Batychistan44.
3) Gasteiger, цитированный труд.
морскому прибрежью Белуджистана, или достиг­нув на востоке долины Инда. Почти все на­селение состоит из кочевых ‘белуджей, го­няющих перед собой стада верблюдов, коз, овец; их города и крепости не что иное, как притоны для разбойников. А между тем, нет недостатка в плодородных зем­лях в долинах, которые Марко Поло на­шел покрытыми городами, деревнями и за­городными домами; некоторые склоны гор даже представляют зрелище обширных ле­сов, очень редкое в восточной Персии. Один из прелестнейших уголков того края-ме­стность, окружающая мечеть Маган или Магун, в 26 километрах к юго-востоку от Кирмана: это прекрасное здание, изукрашенное эмальированными изразцами, на которых дро­жит тень столетних платанов, прикрывает бренные останки Нимет-уллаха, «персидского Нострадамуса». Раин или Раюм, лежащий далее на юго-восток, между горой Джупой и Джамаль-Барисом,-огромное село с домами, рассеянными среди виноградников и орехо­вых деревьев; каждый сад окружен ря­дом тополей; в этой живописной, утопающей в зелени деревне, не увидишь ни одной раз­валины, этой почти неизбежной картины во всяком городском поселении Персии. Еще в половине настоящего столетия все жители Раюма обитали в обширном лесу, совершен­но сохранившемся, который венчает сосед­нюю гору *).
Бам, самый многолюдный город восточного Кирмана, мог бы быть назван кочевьем, как и большинство персидских городов. Несколько стен, бесформенные груды раз­валин, лежащие у подошвы уединенной скалы в равнине, составляют единственные остатки старого Бама; новый выстроился с половины нынешнего столетия, верстой южнее. Это один из самых чистеньких городов Ирана и в то же время один из тех, которые окру­жены роскошнейшими садами. Он находится уже в Гермспре или «Жаркой стране»; ли­монные, апельсинные, пальмовые деревья при­дают южную физиономию молодому городу, но почти сейчас же за городской чертой опять начинается пустыня. Между станцией Риган или «Песчаное море» и городом Бампур, на пространстве около 200 километров по пря­мой линии, встречаются только развалины, но ни одного обитаемого дома, и караваны должны запасаться провизией на весь путь. Самый Бам­пур, главный город персидского Белуджиста­на, не что иное, как группа около сотни со­ломенных хижин, скученных в беспорядке у подошвы искусственного пригорка, на кото­ром стоит обрушивающаяся крепость. В 1881 году во всем городе существовал только
Э Floyer, „Unexplored Baluchistan4*.
213
ПЕРСИЯ.
274
один дом пз битой глины: все остальные жилища были просто грязные лачуги, не за­щищающие своих обитателей ни от солнца, ни от холода, ветра или дождя.' Город не имеет ни школы, ни мечети, ни публичной бани, даже садов очень мало, хотя окружаю­щая равнина очень плодородна, и земледель­цы имеют в своем распоряжении обильные воды, которые катит Бампурский поток. Де­ревня Нура или Техре, лежащая километрах в двадцати к северу от Бампура, предста­вляет гораздо более цветущий вид, чем она обязана своему положению на склоне холма над лесными чащами равнины, относительной здоровости своего климата и в особенности выгодам личной опрятности. Жители обраба­тывают каждый свой собственный участок земли, тогда как бампурцы работают в ка­честве наемников в казенных имениях 1).
Бампур находится еще в ЗОО километрах от поста Мешхид, где проходит оффици­альная граница между двумя Белуджистанами, персидским и келатским; но во всей этой обширной территории нет ни одного города: встречаются только маленькие поселки, стано­вища, да крепостцы, еще поддерживаемые пли пришедшие в состояние развалин. Джалк, т. е. «опустелый», который изображают на карте как главный город обширного округа, в действительности есть просто группа ма­леньких крепостей, окруженная пашнями и рощицами финиковых пальм * 2). Точно также Пип, Бинт, Ангуран-простые оазисы с рассеянными по ним деревушками. В этих странах, где бродят балучские грабители, мы уже собственно не в Персии, хотя политиче­ские разграничения поместили эту территорию в пределах Ирана. Даже Бампур-более индусское, чем персидское местечко: имя его индустанское; жители почти черные, какъджаты, исповедуют магометанство суннитского толка, ненавистного шиитам иранского пло­скогорья; женщины продевают себе кольца в нос и чернят зубы, жуя орех бетеля.
Города плоскогорья и замкнутых бассей­нов Ирана, кроме Каспийского моря и озера Урмия, с их приблизительным населением:
Ирак-Аджеми. Тегеран (Шиндлер) - 200.000 ж., Кашан-30.000 ж., Испагань- 90.000 ж., Иезд-40.000 ж.. Касвин-40.000, Зенджан-20.000 ж., Кум (Смит)-20.000 ж., Гдмадан-35.000 ж., Купа (Стак)- 15.000 ж., Неджсфабад (Стак)-15.000 ж., Хонсар-14.000 ж., Дамган (Шиндлер)- 13.000 ж., Семиан (Гольдсмид)-12.500 ж., Ардаган (Стак)-10.000 ж.,Шахрудъ(Гольдсмит)-8.000 ж., Гульпайган (Стак)- 8.000 ж., Бортам (Ханыков)-8.000 ж.,
О Gasteiger, цитированное сочинениеt
2) „Journal of the Asiatic Society of Bengalu, 1814.
Наин (Стак)-5.000 ж., Майбут (Флойер)- 5.000 ж, Тафт (Мак-Грегор)-5.000 ж.,
Фареистан: Шираз-32.000 ж., Абадех- 5.000 ж., Кумишех-4 000 ж.
Нирман: Кирман-5.000 ж., Бахрамабад-10.000 ж., Сайдабад (Стак)-8.000 ж., Раин (Смит)-6.000 ж., Магун - 5.000 ж., Бам (Сент-Джон)-2.500 ж.
Персидский белуджистан: Бампур (Флой­ер)-1.000 ж.
Берега Мекрана, причисляемые политиче­ски к Персии, так же малолюдны, как и восточные берега, зависящие от балучского ханства. Несколько оазисов, рассеянных, как острова, среди моря, оживляют от вре­мени до времени бесплодные, пустынные ме­стности внутренности страны, и маленькие порты следуют один за другим вдоль мор­ского прибрежья. Хобар (Чаубар или Чаобар), стоящий па оконечности мыса, при входе в бухту, глубоко вдающуюся внутрь мате­рика, и Джаск, построенный у основания мыса, на берегу открытого рейда, где волна морского прилива умирает между корнями ризофор,- деревни, где сосредоточена главная торговля; они имеют также некоторую важность, как станции континентального телеграфа, соединя­ющего Лондон с Калькуттой через Кавказ и Персию. В 50 километрах к западу, у Рас-эль-Кух или «Мыса горы», морской бе­рег меняет направление и поворачивает на север, параллельно арабскому острову мыса Мазандам, чтобы образовать соедини­тельный рукав между Оманским морем и Персидским заливом.
Знаменитый порт, некогда известный под именем Гамбруна пли Комрона, а со време­ни царствования шаха Аббаса называемый «портом Аббаса», Бандар-Аббас или Бен­дер-Аббас, перестал быть гаванью, в ко­торой прежде сосредоточивалась вся внешняя торговля Персии. Трудность единственных путей сообщения с внутренностью страны- троп, ведущих в Шираз через несколько последовательных гряд гор, окаймляющих плоскогорье, а также страшная жара тамошнего лета и нездоровый климат морского при­брежья, наконец, большое удаление от цен­тра Персии,-уменьшили относительную важ­ность этого порта. Шираз сообщается теперь с заграничными рынками через Бупиир; Испагань и Гамадан производят свой тор­говый обмен преимущественно с Багдадом сухим путем, а весь север Ирана ведет сношения с Европой через Тавриз или Эн зели; таким образом Бандар-Аббасу оста­лась только торговля Иезда и Кирмана. Хотя носящий имя порта, Бандар-Аббас на самом деле только рейд, и волны разбиваются це­нящимися завитками на песчаном берегу, но суда обыкновенных размеров могут стано­
275
ГЛАВА
IV.
276
виться на якорь в 2 километрах на глубине 6 метров; остров Кпшм, далее острова Ла­рек и Ормуз заслоняют порт от ветров открытого моря. Пароходы регулярно приста­ют в Бапдар-Аббасу, чтобы принять грузы кирманских ковров, иездских шелковых материй, опиума, финико’в, рыбы; в толпе не­гоциантов, комми, моряков, встречаешь лю­дей всякого племени, азиатцев, европейцев и негров. Все новые дома снабжены на верху башенками-вентиляторами, куда ветер низ­вергается, чтобы циркулировать в жилище и понижать его температуру. Но лучшие охла­дительные приспособления не избавляют от страшной жары, царствующей в летние меся­цы, когда воздух кажется словно выходящим из раскаленной печи. В эту пору года, все, кому не безусловно необходимо жить в порте, бегут на дачи. Суру, деревня, лежащая в 15 километров к западу от города, среди фини­ковых пальм,-одно из главных дачных мест; но большой оазис, Минао илиМинаб, находится на востоке в расстоянии 87 кило­метров, и занимает выход долины, над которой господствуют пики причудливых форм п нависшие скалы. Под тенистыми де­ревьями громадного сада нечего больше боять­ся жгучего ветра, который проносится над раскаленной песчаной и солончаковой пусты­ней, прилегающей к Бандар-Аббасу, ни от­ражения от голых скал массиваДжебельШиннох. Вода, от которой Минаб полу­чил свое имя, означающее «воду грязей» или «речные наносы», льется со всех сторон среди фруктовых садов, которые произво­дят великолепные плоды, миндаль, лимоны, апельсины, гуявы, манги и гранаты 1). Здеш­ние финики славятся своим превосходным вкусом, п арабские суда, приходящие в устье речки, вывозят их каждый год около 1.500 тонн. В сезон сбора этих плодов сюда стекаются эмигранты со всех окрестных ме­стностей за 200 километров кругом; отсюда и произошло имя Магистан, или «Страна финиковъ», данное Минабу 2). Сбор хлопка тоже весьма значителен, равно как сбор лавзонил (lawsonia alba), кустарника, красно­ватые корни которого дают краску для кра­шения материй, а листья употребляются восточ­ными женщинами для окрашивания себе ног­тей, ладоней и подошвы ног. Минабская лавзонЬг вывозится в Бомбей, но наибольшая часть сбора посылается в Иезд и в Кпрман. Торговое движение Бандар-Аббаса простира­лось в 1877 году (по Шиндлеру) до 12.850.000 франков,
В эпоху Марко Поло, па материке нахо­дился город Гормос или Ормуз, который
<) Floyer, „Unexplored Baluchistan44.
3) Carl Ritter, „Asien44, vol. VII.
был тогда средоточием «обширнейшей» тор­говли, и куда приходили купцы из Индии с кораблями, нагруженными пряностями, дра­гоценными каменьями, жемчугом, шелковыми и парчевыми тканями, слоновыми бивнями.*. Местоположение старого города, частию покры­тое развалинами, было отыскано на течении Минаба, километрах в десяти к юго-западу от форта, стоящего в центре оазиса садов 0. Опустошенный монголами, Ормуз снова от­строился уже на острове, почти круглой формы, лежащем в расстоянии около 6 километров от материка: это тот город, которым Аль­букерк овладел в начале шестнадцатого столетия, и где происходил к выгоде порту­гальских мореплавателей обмен драгоцен­нейших произведений Востока и Запада. Го­род был расположен в ближайшей к континенту части острова; там и теперь еще находится деревенька, указываемая издалека минаретом и португальской крепостью, хорошо сохранившеюся. Дворцы, церкви были рассе­яны в разных частях острова Ормуз, и самый высокий холм, превышающий 200 ме­тров, был увенчан часовней, посвященной невьянской Божией Матери (Nostra Senhora de la Penha) и служившей в то же время ма­яком; глубокия цистерны вырыты в скале. Завидуя торговле португальцев, английская Ост-индская компания заключила союз с Персией, и, после продолжительной осады, кре­пость должна была отворить ворота; город был предан разграблению и разрушен, стро­ительные материалы были увезены и употре­блены при постройке зданий Бандар-Аббаса 2). Немногочисленные ормузские суда вывозят теперь только соленую рыбу, охристую землю, которая употребляется, как красящее веще­ство, и соль, которую собирают после дождей в блистающих белизной оврагах, которые прорезывают, внутри острова, холмы, состо­ящие из каменной соли.
Остров Кпшм или Тавилах, то-есть «Длинный», который простирается на запад от Ормуза, параллельно берегам Ирана,- значительная по величине земля, некогда, ка­жется, составлявшая часть материка. Он от­делен от твердой земли лишь узким про­ливом, шириной от 2 до 10 километров, который извивается вокруг горных мысов и низменных берегов, покрытых корнепу­сками. Даже большие парусные суда, пользуясь морским приливом, могут пускаться в пла­вание по этому длинному каналу, протянувше­муся на целую сотню верст, потому что на самых высоких порогах лот показывает от 6 до 7 метров глубины. Остров имеет хорошие якорные стоянки, лучшая из кото-
9 Felly;-Yule, „The Rook of ser Marco Polo44.
2) A. W. Stiffe, „The Geographical Magazine44, april 1874.
ПЕРСИЯ.
278
рых-гавань Лефт, посредине длины канала. Но, несмотря на свое превосходное положение между двух морей, напротив Аравии и в глубокой вогнутости персидского прибрежья,
жет предложить купцам почти только одни плоды: редкие оазисы, где возделывают ячмень, дыни, кое-какие фруктовые деревья, показыва­ются на отлогих пространствах, покрытыхъ

эта длинная земля не имеет больших скла­дов произведений. Местечко, называемое Кпшм, как и самый остров, и построенное па юго-восточной оконечности, близ бывшего португальского форта, напротив Ормуза, мо-
тонким слоем растительной земли. В це­лом, остров каменистый и лишенный расти­тельности, перерезанный холмами, серыми или беловатыми, известковыми пли соляными, или покрытый серной эффлорессенцией, изобра­
279
Г Л А В А
280
жает картину запустения. Некоторые путе­шественники сравнивают его с подводными плато, недавно выступившими из волн моря; другие-с землей, опустошенной огнем и представляющей теперь сплошную груду шла­ков. Англичане основали-было, на западной оконечности острова, военный пост Баспдух (Бассадор), чтобы командовать входом в Персидский залив, но они должны были по­кинуть эту колонию, по причине недостатка воды и невыносимой жары. Все съестные при­пасы, твердые и жидкие, необходимые малень­кому гарнизону, нужно было привозить из Бомбея. Летом даже большинство туземцев ищут убежища на материке, в рощах Минаба; серные и соляные копи разрабатывают­ся арабами только в продолжение пяти меся­цев в году. Однако, один вид антилопы живет на этом каменном и соляном остро­ве 7
Бенджам, отделенный от южной оконеч­ности большего острова каналом в 2 кило­метра ширины, тоже был намечен, как бу­дущий пост британского флота; но и от этого выбора должны были отказаться по тем же причинам: без исключительных предосто­рожностей. европеец не мог бы провести там лета, не подвергая себя опасности лишиться рассудка или жизни. А между тем, этот остров .когда-то был очень многолюден; тысячи старых каменных домиков рассеяны во впадинах, так же, как многочисленные цистерны, облицованные неразрушимым це­ментом; на скатах высот видны остатки пашен в виде террас; на северной оконеч­ности можно еще распознать развалины зна­чительного города, где стояли две мечети. В наши дни единственные жители острова- около 200 арабских семейств, пришедших из Шарджаха, что на Оманском берегу; онп поселились на юге, чтобы эксплоаичировать мели жемчужных раковин; скудный источ­ник доставляет им солоноватую воду. Во внутренности острова есть целые массивы скал, состоящие из соли, которая от при­меси посторонних тел испещрена полосами красного, желтого, зеленого цвета; расселина, открывающаяся в холме из известняка и каменной соли, оканчивается пещерой, на­полненной пиритом, который блестит, как золото, при колеблющемся свете ламп * 3 * 2).
х Линджах, первая пароходная пристань на Персидском заливе, - большое село, протянувшееся на 3 или 4 километра вдоль низменного берега^ осененного финиковы­ми пальмами, и над которым господствует с северной стороны гора, поднимающаяся по­чти па 1.200 метров; якорная стоянка луч­
, 0 Whitelock, „Journal of the Geographical Society44,
' 1838.
3) Floyer, „Unexplored Baluchistan44.
IV.
ше и ближе к берегу, чем в Бандар-Аб­басе: в этом порте производится продажа барейнского перламутра ост-индским него­циантам *). Линджахские моряки имеют око­ло 150 судов, из которых штук десять употребляются для ловлп жемчужных рако­вин, и строят суда из леса, привозимого пз Индии; недавно из здешних верфей бы­ли спущены барки вместимостью в 500 и да­же в 800 тонн. За Липджахом до Бушира, персидский берег, скалистый, изрезанный вы­сокими мысами, без воды и без раститель­ности, обитаемый только несколькими разбой­ничьими арабскими племенами, не был еще пройден ни одним европейским исследо­вателем; но и там есть порты, имевшие не­когда значительную торговлю. На оконечности болотистой равнины, простирающейся к запа­ду от Линджаха и отделяющей от внутрен­них горных цепей несколько массивов, не­когда островных, находится маленькая де­ревня Чарак, приютившаяся у подножия кре­постцы и окруженная рощамп финиковых пальм. В этом месте стоял в девятом столетии нашей эры большой город Сираф, богатства которого прославляетъПбн-Гаукал: там обменивались на привозный товар алоэ, амбра, камфора, жемчуг, слоновая кость, чер­ное дерево; даже китайские корабли приходили туда за грузами драгоценных произведений Пер­сии ii Аравии 2). Попав под власть арабского шейха, владевшего островом Каис, Си­раф утратил мало-по-малу свою торговлю в пользу политического центра, лежавшего в тех же водах, в 33 километрах к югозападу, и Каис сделался главным сборным местом моряков при входе в Персидский залив; затем, в начале четырнадцатого столе­тия, эта роль выпала на долю острова Ормуз, сделавшагося независимым от шейха. На се­верном берегу острова Каис еще видны раз­валины большего арабского города, близ кото­рого англичане основали в этом столетии военный пост, впоследствии покинутый; сады, поля, пальмовые рощи придают этому остро­ву веселый, оживленный вид-чего не име­ют другие земли, рассеянные в Персидском заливе. Лежащие далее, за Чараком, малень­кия гавани, Бандар-Нахль или «Пальмовый портъ», Бандар-Бисайтин, Бандар-Конгун посещаются лишь мелкими судами арабских рыболовов.
Приморская покатость Персии, понижающая­ся в юго-западном направления рядом усту­пов, известна лишь по маршрутам путеше­ственников, которые следовали той или дру-
*) Lewis Felly, „Journal of the Geographical Society44, 1864;-Stack, „Six Months in Persia44;-Denis de Rivoyre, „Obocket Bassora44.
2) Henau dot;-Ousely:-Von Kremer, „Culturgeschichte des Orients44.
281
ПЕРСИЯ.
282
гои дорогой из Шираза в Бендар-Аббас. Северная дорога, перерезывающая верхния до­лины и переходящая на больших высотах гребни поперечных гор, проходит через древний город Дараб, затем через Форг, окруженный рощами финиковых пальм, и через Тарун, еиие более богатый плодами всякого рода, но лежащий уже в низменной местности, подверженной маларии. Другая до­рога идет возвышенной долиной Престафа, где находится большой, пришедший в упадок город Фаза или Феза, обратившийся ныне в группу хорошеньких деревень, рассеянных в лесу финиковых пальм. Южная дорога, спускаясь прямо на юг от Шираза по пер­вым ступеням морской покатости, повора­чивает затем на юго-восток, доходит до города Джарун (Ярун), где кончается куль­тура винограда; затем переходит через не­сколько цепей холмов, чтобы достигнуть го­рода Лара: это -бывшая столица Ларпстана, царства, которое простиралось некогда по всей прибрежной области, от острова Барейн, на аравийском берегу, до острова Диу, принадле­жащего к Индустану 1). В шестнадцатом столетии, ларская монета, кусок серебра в форме финика, с вычеканенным на ней име­нем государя Ларпстана, была самым рас­пространенным во всей Персии меновым знаком. Овладев приморскими дорогами, шах Аббас разрушил Ларское царство, и город быстро потерял свое значение; теперь он даже не административный центр про­винции. Впрочем, он ведет довольно значи­тельную торговлю; жители его хвалятся, что их верблюды самые сильные, а финики са­мые лучшие в Персии. В Ларе нет ника­ких древних памятников, но Фпрузабад, группа деревень, как Фаза, лежащий па пол­дороге из Шираза к морю, в «области Про­ходовъ», очень богат изваяниями на камне, и изображающими боевые сцены, и постройка­ми, предшествовавшими исламу; на вершине одного горного мыса высится разрушенный храм. Эта область Ирана, красоту которой так восхваляет Страбон, есть, в самом деле, одна из приятнейших стран Персии по прозрачности её вод, блеску растительно­сти, величавой форме гор; в то же время это край, где можно видеть некоторые из па­мятников чистейшего стиля * 2).
Бушир пли Бапдар-Бушпр, порт Пер­сидского залива, где оканчивается наиболее посещаемая дорога иранского плоскогорья,- город сравнительно недавнего происхожде­ния. Надир-шах, стремившийся к завоева­ниям на море, остановил свой выбор на
Dupr6, „Voyage en Perse";-Carl Ritter, „Asien", vol. VIII.
2) D’aryy Todd;-Kinneirj-j-Carl Ritter, „Asien"; Dieulafoy, рукописные заметки.
этом рейде, ближайшем к Ширазу, чтобы оттуда пустить флот, и город, который он там основал, получил имя Абу-Шехр пли «Отец городовъ», изменившееся постепенно в Бушир. Этому городу предшествовал другой коммерческий центр, Ришехр, место­положение которого указывается издали старин­ным португальским фортом; на берегу еще видны нагроможденные развалины; в почве нагорного берега находят во множестве сер­долики с резьбой и без резьбы, которыми Ришехр вел некогда большую торговлю с Ратнапуром, что близ Камбейского залива. По словам восточных писателей, до семисот семейств занимались вырезыванием девизов и символических фигур на этих камнях, которые отправлялись отсюда во внутренние города. Бушир, где в настоящее время со­средоточивается почти вся морская торговля Персии, не представляет, однако, ни одного из условий, необходимых для основания хо­рошего порта. Он стоит на северной оконеч­ности продолговатого острова, который, вслед­ствие возвышения почвы, соединился с мате­риком. Бывший пролив, простирающийся на восток к пустынной равнине, представляет собою еще болото с топкой почвой, тогда как на севере бухта, вдающаяся в виде полукру­га внутрь твердой земли, в часы отлива бы­вает покрыта слоем воды не больше метра толщиной; островки и песчаные отмели высту­пают вровень с поверхностью вод. Только мелкие суда могут, обогнув мыс, становить­ся на якорь к востоку от города в яме, имеющей от 4 до 8 метров глубины; боль­шие же суда бросают якорь в открытом море в 7 или 8 километрах от берега. Не­гоцианты, между которыми преобладают ар­мяне, отправляют вина, табак и особенно опиум, предназначенный для китайских пор­тов; ввозят же из Батавип сахар в зна­чительных количествах, а английские пакет­боты привозят им тысячи разнообразных предметов европейской фабрикации. Доход бушпрской таможни в 1880 году составлял 600.000 франк.; приблизительная ценность тор­гового обмена простиралась до 18.000.000 франк. Островная земля Бушпра, ограничен­ная нагорным берегом со стороны конти­нента, имеет родники холодной ключевой во­ды и источники горячей воды, а также рощи­цы пальм, подле которых иностранные куп­цы основали свои загородные дома; но глав­ные места дачной жизни находятся внутри материка, на склонах гор Гизакан и Хормудж, господствующих над городом Барасджан и его обширными садами. Возвы­шенный остров Хараг, лежащий в откры­том море между Буширом и устьями Евфра­та, был часто занимаем пиратами; он был также, в половине восемнадцатого столетия,
283
ГЛАВА
IV.
284
голландской колонией, или, вернее сказать, гнездом корсаров, под командой одного бывшего нидерландского консула; остров за­ключал тогда несколько тысяч жителей. В 1840 году англичане поставили там свой гар­низон.
На дороге, открытой в течение девяти ме­сяцев в году, которая соединяет БандаръБушир и Барасджан с Ширазом через высокие горные перевалы «Девушки» и «Ста­рухи» (2.209 метров), главное этапное ме­сто-город Казерун, лежащий в одной из тех складок почвы, которые разделяют па­раллельные цени Тенгсира. Там и начинает­ся Иран с собственном смысле, по клима­ту и населению; ниже, говорят персияне, об­ласть морского прибрежья, Даштистав,-это уж Аравия. Казерун, бывший когда-то боль­шим городом, славившимся своей торговлей и промышленностью, теперь незначительный городок, окруженный руинами и имеющий некоторую важность только по табаководству да по конским торгам, куда окрестные бро­дячия племена приводят на продажу велико­лепных лошадей. Километрах в тридцати к северу от Казеруна, в другом из этих понижений, направляющихся однообразно с северо-запада на юго-восток, находятся об­ширные развалины Шапура пли Сапора, древ­ней резиденции Сассанидов. Мало встретишь долин в Персии, которые имели бы в та­ком изобилии проточные воды, такия густые и благоухающие рощи: Шапур -это один из «земных раевъ» Азии ;). Несмотря на то, разрушенный город не отстроился; кочевники продолжают пасти свои стада в ограде его дворцов. Ни в какой другой персидской до­лине не увидишь такого множества высечен­ных на скале изваяний. На горке, где распо­ложен акрополь, так же, как на стенах скал, запирающих с той и другой стороны долину, большие кессоны, вырезанные в кам­не, образуют как бы амфитеатр из ба­рельефов, где сами горы рассказывают о подвигах Сапора, об его охотах, победах, торжественных аудиенциях. Типы и костюмы различных персонажей: римлян, арабов, персов, индусов, представленных в этих каменных летописях, придают большой ин­терес этой истории могущественного царя, который, садясь на коня, ставил ногу на за­тылок пленного императора. Изваянные сте­ны Шапура, различные фрагменты скульптур­ных работ, найденные между руинами, и поваленная колоссальная статуя, заграждав­шая вход в пещеру, были, очевидно, произ­ведением резца греческих художников, мо­жет быть, пленников * 2).
4) Ouseley, „Travels in the East“. •
2) Eugene Flandin, „Voyage en Perse“.
Другие остатки старины: иссеченные скалы? жертвенники огня, цитадели рассеяны по всей области Тенгсира, на юго-восток к РамъГормузу и Бабагану или Бебегану, открытому городу, окруженному пальмами; в соседстве, нефтяные источники вытекают из гипсовых скал. В некоторых местах крепкие замки, напоминающие социальное состояние, сходное с феодализмом на Западе, высятся на вер­шине каждой скалы: один проводник пу­тешественника Оузли исчислял в «пять ты­сячъ» число этих полуразрушенных замков,, с которыми по большей части связаны леген­ды о «Деве»,-имя,под которым сохраняет­ся память о богине Анагиде.
Города приморской покатости Персии, с их приблизительным населением:
Бушир - 27.000 жит.; Минаб - 10.000; Бандар-Аббас-8.000; Лар-8.000; Казе­рун (Штак)-8.000; Барасджан (МакъГрегор)-6.000; Бабаган (Уэльз)-4.500; Джарун-4.000;Фирузабад (Штак)-4.000; Фаза-4.000; Тарун-"3.000; Форг-2.000; Хобар (Флойер)-1.000 жит.
Так как Персия, если исключить провинциюШустер, владеет только верхними долинами притоков Тигра, то города не многочисленны на этой покатости, по которой кочуют пасту­шеские племена; однако, важность дорог, ко­торыми производится сообщение между иран­ским плоскогорьем и Месопотамией, вызвала к жизни несколько городов в долинах, лежащих на проходе этих путей. Северная область, где текут первые воды Малого Заба и Диалаха, и которая принадлежит к отно­сительно маловажной провинции Ардилан, пе­ререзанной горными хребтами, имеет лишь мало посещаемые дороги; оттого там суще­ствуют только два города: хорошенькая Бана, раскинутая на вершине лесистого холма, меж­ду двух возделанных долинок, и новый го­род Сенна (Сигнах), местопребывание вали или генерал-губернатора иранских курдов,, расположенное в плодоносном бассейне, окруженном становищами кочевников. Сен­на-город персидский только в политиче­ском отношении: христиане, несториане и хал­деи очень многочисленны в том краю; коче­вые племена состоят из али-аллахов и дру­гих «людей истины». Магометанское населе­ние месопотамской покатости сплошь суннит­ское; краевая горная цепь разделяет две ре­лигии-религию Персии и религию Турции.
Историческая дорога из Экбатаны в Ва­вилон, из Тегерана и Гамадана в Багдад, та, которою следовал Александр Македон­ский на обратном пути из Ирана, и которую после него избирали бесчисленные военные и торговые экспедиции, огибает южные отроги Массива Эльвенд и его скалы, испещренные вырезанными клинообразными надписями, что­
285
ПЕРСИЯ.
286
бы спуститься, переходя с отрога на отрог, в долину реки Керхи или Керхера, Кара-су, «Черная вода» турок, Хоаспес древних гео­графов. Конгавер или Генджавер, одно из первых этапных мест на этом пути, рас­положен у подошвы гор, которые очень по­ходят па горы Аттики отчетливостью профи­ля п гармонией форм; но конгаверская равни­на гораздо богаче аоинской проточными вода­ми п чащами зелени. Маленький персидский го­род тоже имеет свой акрополь, где господ­ствует высоко поднимающееся над другими постройками здание, которое было в одно и то же время храмом и цитаделью, как Парфе­нон в столице Эллады. Это то самое святи­лище, о котором Исидор, писатель, живший в первом или втором столетии христиан­ской эры, говорит, что оно было посвящено богине Артемиде, Анагиде персов, той «Де­ве», в честь которой наименованы столько скал, горных проходов, старых замков в странах Ирана. Храм, часто служивший крепостью шайкам разбойников, предста­вляет теперь лишь груды развалин; однако, там еще видны кое-какие драгоценные остат­ки архитектуры: стройные изящные колонны, прекрасные изваянные канители, изображаю­щие цветки лотоса. Влияние греческого искус­ства не менее заметно в памятнике Конгавера, чем в памятнике Персеполя. Посреди равнины возвышается горка, быть может искусственного происхождения, также покры­тая руинами, как полагают, развалинами храма Солнца, где жертвоприношения и мо­литвы чередовались с теми, которые, на дру­гом холме, были возносимы к богине луны Артемиде.
Ниже Конгавера, воды, вытекающие с мас­сива Эльвенд, соединяются в реку Гамас или Гамас-аб, спускающуюся из долины, где находится Негавенд, «город Ноя», про­славившийся в летописях ислама «победой победъ», которую армия калифа Омара одер­жала над Ездиджердом, последним госуда­рем пз национальной династии; пастбища окружающих гор, .где шах содержит часть своей кавалерии, считаются лучшими в Ира­не. Ниже соединения потоков, река всту­пает в ущелье грозного вида, где стены, громоздясь на стены, пропускают лишь осла­бленный свет. Высокая гора, усаженная на гребне остроконечными зубцами скал, закан­чивает ущелье на северной стороне Гамасъаба: это-Бизутум, у подошвы которого прию­тилась деревня, прГобревипая большую славу в истории археологии. Ни один памятник древности не имел больше важности, чем бпзутупские надписи, для дешифрирования кли­нообразных письмен, которые открыли ши­рокую перспективу к давно забытым време­нам: в Бизутуне, можно сказать, совершился,
для изучения древней истории, величайший на­учный переворот нашего века, подобный тому обновлению, которое было внесено в область религиозных и философских исследований открытием санскритского п зендского язы­ков 1).
Скала Бизутун пли Бегистун, название которой мало отличается от древнего наиме­нования, существовавшего в греческую эпо­ху-Багистан или «Место садовъ»,-подни­мается на 4 50 метров вертикальной высоты над лугами, где пасутся стада. Обильный источник прозрачной, как хрусталь, воды вытекает у основания скалы, которая увен­чана барельефами, почти разрушенными не столько временем, сколько завоевателями, ко­торые велели вырезывать новые фигуры на старых; точно также греческие надписи ча­стию исчезли под арабскими письменами. Другие изваяния, высеченные на большой высоте скалы, тоже сопровождаются несколькими над­писями, которые трудно разобрать; но знаме­нитая доска, изучаемая с таким старанием, существует еще почти неповрежденная. На пространстве около 45 метров в ширину и 30 метров в высоту скала была выровнена и отшлифована, и в этой обширной рамке царь Дарий, сын Гпстаспа, велел выгравиро­вать тысячу строк, рассказывающих на трех языках, персидском, индийском и ассирий­ском, о его победе над Вавилоном и обе­тах, данных им по возвращении с войны. При основании этого писанного камня видны обломки террасы, по которой посетители под­ходили к памятнику; но ничего не осталось от изваяний Багистана, о которых говорит Ктезий. и которые он приписывал Семира­миде. Полированные стены, где вырезаны надписи, покрыты легким слоем кремнеки­слой соли, который предохранял их от раз­рушительного действия непогод. Из этого видно, что персы уже двадцать четыре века тому назад знали искусство придавать кре­пость скале * 2).
Те же самые кручи, которые носят на своих стенах бпзутупские надписи, продол­жаются на запад и принимают на северовостоке от города Керманшаха имя Так-иБостан пли «Свод садовъ», которое напоми­нает висячие сады, приписываемые легендар­ной царице. Непосредственно над цветущей равниной и подле обильного источника, бью­щего из известняковой скалы, находятся две залы, высеченные в скале, в эпоху Сассанидов, как о том свидетельствуют стиль культурных.украшении и надписи на языке пельвц, разобранные Сильвестром де-Саси. Малый грот относится к четвертому столе-
4) Darmstetter, „Essais orientaux“.
2) Rawlinson; Brugsch, etc.
287
Г ЛАВА
IV.
288
тию нашей эры; большой, гораздо богаче укра­шениями, был высечен или, по крайней мере, получил свои изваяния, как пола­гают, двумя пли тремя веками позднее, на­кануне завоевания страны арабами. Охотничьи сцены, которыми украшены стены грота, изо­бражены с такой выразительностью и чисто­той рисунка, каких другие древние памятники Персии не представляют примера: они, оче­видно, принадлежат резцу греческих ваяте­лей, живших при дворе Сассанидов *)• Керманшах, лежащий в плодоносной равнине в нескольких километрах от Так-п-Бостан, был маленьким городком в конце прошлого века; но в начале настоящего сто­летия он сделался одним из первых го­родов Персии, как столпца провинций Кур­дистана, из которых Али-Мирза, сын шаха Фатх-Аля, сделал настоящее царство: офи­церы разных наций, между прочим, знаме­нитый Раулинсон, один из европейских исследователей, наилучше изучивших геогра­фию и историю этой страны, жили тогда в Керманшахе и основали там арсеналы и ору­жейные заводы; ремесленники стекались туда из Персии, Турции и Арменистана. С той эпохи город снова уменьшился в числе жи­телей и размерах промышленности. Боль­шинство персидских танцовщиц принадле­жат к племени сусмани, кочующему в со­седстве Керманшаха *).
За Керманшахом большой исторический путь из Ирана в Месопотамию, удаляясь от реки Хоасп, принимающей направление сначала на юг, затем на юго-восток, про­ходит через город Киринд, главное место многих курдских племен, принадлежащих к различным религиозным сектам, пре­имущественно к секте али-аллахов. Далее до­рога проходит по гористой стране, чтобы за­тем постепенно подниматься к хребту За­грос пли Загрш, естественной стене, кото­рая ограничивает на западе плоскогорье Пер­сии, и откуда спускаешься к Зогабу и к рав­нинам Месопотамии. Раздельная линия между климатами, между флорами и фаунами, оги­бает основание горного вала; по ту и другую сторону этой грани живут разные народы, го­ворящие разными языками, и история приняла пное течение. На отлогости, покатой к Тур­ции, замок, называемый Так-и-Гиррах, тоесть «Арка дороги»,
тпческую границу: и теперь еще там стоит высокий портал из белого мрамору остаток, как полагает Кер-Портер «Ворот За­гроса» или Загри-Биле (Zagri-Pylae), название которых (Зарг-пиль), будто-бы,сохранилось до сих пор в наименовании деревни Сар9 * *
9 Rawlinson, „March from Zohab to Khuzistan44, „Jour­
nal of the Geographical Society14, 1839.
2) Polak, цитированное сочинение.
обозначал прежде полихи; дома
ппль, Сарпуль или Сарипуль. Как бы то ни было, мало найдется естественных границ, лучше начертанных, чем границы Загроса, и если равнины по течению Зогаба принадле­жат к Персии, то это единственно по праву завоевания; с тех пор, как этот паша­лык был отнят у Турции, в начале теку­щего столетия, Порта не переставала требо­вать обратно владения им. Исторически этот край совсем не иранский: это, напротив, одна из классических областей Месопотамии; на месте, занимаемом ныне городком Гольван, стоял некогда один пз могуществен­нейших городов Ассирии, который многие археологи принимали, но ошибочно, за Калаш, временную столицу империи равнин.
На юг от Бизутунэ и Керманшаха, река, принимающая ниже название Керхи, не омы­вает, до самого впадения в Ефрат, ни од­ного значительного города. В настоящее вре­мя па этой реке, длиной около 600 киломе­тров, увидишь только развалины, да кое-где деревни; во всем бассейне, занятом почти исключительно курдскими пастухами, из пле­мен луров и бахтиаров, существует только один город, Хоррамабад, лежащий на реч­ке того же имени, восточном подпритоке Керхи. Местоположение Хоррамабада необы­кновенно живописно; стена скал, следующая, как и все горные цепи Луристана, нормаль­ному направлению с северо-запада на юговосток, вдруг прерывается, чтобы дать про­ход реке, затем снова поднимается за про­ломом, шириной около 1.200 метров; но по­среди свободного пространства остался отры­вок естественного вала, уединенная каменная глыба, круто обрывающаяся со всех сторон и дающая начало близ вершины очень обиль­ному источнику. Эта скала, окруженная при основании двойной искусственной стеной, есть цитадельХоррамабада; изящный дворец, сады, обширный резервуар занимают верхнюю часть горки; внизу раскинулся город, продол­жаясь предместьями, заключенными между те­нистых садов.
Цепь древних, лежащих в развалинах, городов тянется на западе параллельно крае­вому хребту, отделяющему гористую страну от равнин Месопотамии. Первый пз этих покинутых городов, Спрван, расположенъ
е,
на берегу западного притока Кер-
в ущель
теснятся один к другому, но псе
окрестные холмы покрыты древними жили­щами, среди которых возвышаются там и сям маленькие обелиски, означающие могилы луров. Некоторые здания обширного города, очень хорошо построенные из тесанного камня, совершенно сохранились в своем первоначальном виде: своды, корридоры, гал­лереи, подземные лабиринты, вся сассанпдская архитектура представляется взорам пу-
289
ПЕРСИЯ.
290
тешественнпка в этом городе без жителей. Лурийские разбойники основали свой притон в подземельях дворца Нуширвана, основа­теля города. Раулинсон, который собиралсябыло посетить «талисманный камень», поме­щенный у входа в склеп, где этот государь покоится на «ложе из золота и серебра», должен был удалиться, не окончив пред­принятого исследования. Рудбар, расположен­ный в месте слияния Керхи и Кирпнда,-тоже большая руина времен Сассанпдов; а далее на юге, в боковой долине Керхи, Сеймарах или город Хозроя, Шехр-п-Хусрау, ка­жется точным воспроизведением Сирвана в отношении местоположения, общего вида и стиля архитектуры; но он еще обширнее, и над массой его домов господствует дворец более грандиозных размеров. Этот памят­ник-«Трон Хозроя», названный так по имени врага Ираклия, который сделал его своей зимней резиденцией *).
Но из всех руин страны ни одна не оста­вила по себе более громкого имени, чем раз­валины Сузы или Шузы, по которым и весь этот край часто называется Сузианой. Геогра­фическое положение древней столицы-одно из самых счастливых: в этом месте река Дизфуль, приток Каруна, близко подходит к Керхе; два потока, развертывая свои излучины на встречу друг другу, сближаются так, что расстояние между ними не более 15 киломе­тров; и равнина, разделяющая их, настолько гладка, что можно было прорыть многочислен­ные ирригационные каналы, отведенные из обеих рек. Кроме того, выше Сузы образо­вался естественный канал истечения, Шаруп или Шахвер, достаточно широкий и глубокий, чтобы принимать торговые суда, и спускающий­ся на юго-восток к реке Карун, так что равнина вокруг Сузы представляет как бы маленькую Месопотамию, и почва её так же плодородна, как почва берегов Евфрата. Весной лошади с трудом могут пробирать­ся через густую траву, которая покрывает поля, орошаемые Шапуром. Руины пли, луч­ше сказать, поросшие травой пригорки, обозна­чающие местоположение древнего города, зани­мают пространство от 10 до 12 километров в окружности, п над ними господствует квадратная платформа, около километра дли­ной в стороне, где некогда находилась цита­дель. Искусственная горка, высотой 50 ме­тров, поднимающая свои крутые откосы на северо-западной стороне террасы, указывает место, где возвышались самые крепкия стены акрополя. Никаких драгоценных обломков не сохранилось от этой некогда столь пышной столицы: несколько разбросанных капителей, стволов колонн, изваянных камней-вотъ
Э Н. Rawlinson, „Journal of the Geogr Society 1839.
все, что осталось от блестящего города; но археологи могли распознать план большего дворца, начатого Дарием и оконченного Артаксерсом Мненоном; это здание походило на «Трон Джемшида» в Персеполе. Пред­полагаемая гробница Даниила, осененная не­сколькими платанами на берегу Шапура, есть простой кирпичный мавзолей, куда мусульмане из окрестных местностей приходят на по­клонение; но они уже не видят там камня,, на который смотрел, как на талисман- покровитель страны: это была плита чернова­того цвета, содержавшая надпись на двух языках иероглифами и клинообразными зна­ками. Англичане Монтит и Киннир тщетно пытались купить эту плиту; Гордон получил от принца Али-Мирзы, правителя Курдиста­на, разрешение увезти драгоценный эпиграфи­ческий памятник, но жители выкупили это право подарком к 40.000 франков, с при­дачей двух арабских коней самой дорогой цены ЭК'ь несчастию, легенда говорила о несметных богатствах, зарытых под свя­щенным камнем: один чужеземец взорвал его на воздух, чтобы открыть клад, и как нарочно величайшие общественные бедствия: чума, наводнение, голод следовали одно за другим после этого уничтожения спасительного талисмана, как бы для того, чтобы подтвер­дить справедливость народных суеверий. По словам Лофтуса, уцелело несколько осколков священного камня, вделанных в столбе 2).
Река Дизфуль, главный приток Каруна, по­лучает начало, как и Гамас-аб, главная ветвь Керки, в одной из высоких продоль­ных долин, которые разделяют параллель ные цепи и образуют закраину плоскогорья. Но в то время как Гамас-аб течет на северо-запад к Негавенду, Дизфуль спускает­ся на юго-восток к Буруджирду, славяще­муся своими отличными пастбищами, где па­сутся лошади тысячами голов; затем, проре­зывая последовательно каждый из скалистых хребтов Луристана, вступает у города Диз­фуль в область равнин. Невозможно было бы следовать по течению реки через ущелья, где она пробирается; существует только тро­пинка из Буруджпрда в Дизфуль, и эта доро­га, взбирающаяся последовательно на все па­раллельные цепи скал, не везде проходима даже для неустрашимых персидских лоша­дей. Буруджирд, стена которого имеет 10 ки­лометров в окружности,-очень промышлен­ный город, и со всей окрестной местности, за сто верст кругом, луры приходят туда по­купать войлоки и ткани, давая в обмен коз, овец, лошадей и мулов. Дизфуль, лежащий в соседстве древней Сузы, может быть рассма-
Ousely, „Travels in the East“.
2) Loftus, ..Quarterly Journal of the Geological Soci­etyu, aug/1855.
291
ГЛАВА
IV.
292
трпваем, как наследник этого большего го­рода: мелкие суда поднимаются, но очень нере­гулярно, по реке до самого города и грузят шерсть, хлопок, индиго, хлеб, горную смо­лу, серу, привозимые и приносимые крестьяна­ми окрестных селений. Местная промышлен­ность очень деятельна; болота окрестностей производят тростник, из которого выделы­ваются лучшие перья, отправлямые отсюда во все концы Востока, от Константино­поля до Калькутты 2). В настоящее время Дизфуль, «Манчестеръ» Хузистана, - самый многолюдный город Персии равнин. На севе­ро-запад от Дизфуля находится знаменитый Кале-Диз или «Замок скалы», получивший такое название от естественной башни, на ко­торую взбираются при помощи приставных лестниц, веревок и ступенек, высеченных в камне: эта естественная крепость, совер­шенно неприступная и неодолимая, служит резиденцией одному бахтиарскому шейху, кото­рый обработывает людьми поля верхнего пло­скогорья; он владеет там несколькими ста­дами овец, некогда диких, но, по невозмож­ности убежать, сделавшихся в конце концов прирученными. Рабочих животных подни­мают и спускают на веревках 2).
Шустер илп «Малая Суза», на Каруне плп Куране, были первым городом Арабистана до чумы 1832 года; с этого рокового года, который оставил его почти пустынным, он снова вырос. Как и Дизфуль, он имеет ту выгоду, что находится у входа в обширные п плодоносные равнины, на реке, если не впол­не судоходной, то во всяком случае доступной судам, и, сверх того, он предназначен сде­латься исходным пунктом дороги, которая ра­но или поздно направится к Испагани через землю бахтиаров. Гидравлические работы, ко­торые превратили бы Шустер в торговую речную пристань, незначительны в сравнении с теми сооружениями, которые производились в третьем столетии христианской эры, в цар­ствование Сапора и, быть может, под руко­водством его пленника, императора Валериана; одна из этих плотин до сих пор еще но­сит имя Банд-и-Кайсар или «Запруда импе­ратора». Выше города, у крутого изгиба реки, сделали прорез в песчаниковом крутояре левого берега и прорыли канал, в котором отведенная часть течения приняла постепенно, под именем Гергер, вид естественной ре­ки, с её излучинами, отмелями отложенного ила, колебаниями уровня воды. Эти два рукава соединяются верстах в 50 ниже прореза, за­мыкая остров, который, при помощи иррига­ционных каналов, превращен в один об­ширный сад. Чтобы располагать достаточнымъ
О Houtoum Schindler, „Zietschrift der Gesellschaft fur Erdkunde zu Berlin41. 1879.
*) Layard, „Journal of the Geographical Society1846.
скатом в верхней части этого островного пространства, принуждены были прорыть тран­шею под открытым небом, затем туннель через скалу, на которой стоит замок Шус­тера; другой канал, Дариям или «ров Да­рия», был вырыт ниже города между двумя реками, с целью совершенно изолировать ме­сто. Почти все эти обширные работы канали­зации сохранились в течение пятнадцати ве­ков и свидетельствует о науке, которой мы, вероятно, не нашли бы уже у современных персидских инженеров, если бы они не до­вершали своего образования в высших евро­пейских школах.
У города Банд-п-Кпра, в том месте, где соединяются Карун и Гергер, впадает так­же река Дизфуль пли Аб-и-Диз, и главная река, окончательно сформировавшаяся, напра­вляется извилистым течением к Шат-эльАрабу. Аваз, расположенный близ скал и остатков плотины, которые составляют един­ственное препятствие судоходству по нижнему Каруну, теперь, подобно другим городам, ле­жащим на реках Джеррахи и Гиндиан, не более, как бедное местечко, дома которого как бы затеряны среди развалин и могил древнего города. Но ниже по реке возник новый город, Могаммерах, построенный на косе между Каруном и нижним Евфратом: это-речной порт Персии, занимающий более выгодное положение, чем Бассора, для боль­шой торговли и, однако, много уступающий по­следнему размерами торгового движения. Мо­гаммерах имеет ту выгоду, что ближе к Персидскому заливу и, сверх того, сообщает­ся с морем устьем, всецело находящимся на персидской территории, устьем Бамушир, которое было прежде независимым устьем Каруна, когда эта река не соединялась еще с Шат-эль-Арабом: при отливе, суда, сидящие почти до 3 метров в воде, могут свободно входить в этот лиман. Однако, Могаммерах почти не пользуется преимуществами своего положения; редко когда какой-нибудь пароход поднимается вверх по реке до авазской за­пруды. Низменная область Арабистана, поли­тически принадлежащая к Персии, в действи­тельности отделена от неё параллельными це­пями гор, через которые не проложено еще нп одного торгового пути; отпускная торговля этого персидского порта на Шат-эль-Арабе ограничивается произведениями, привозимыми из Дизфуля и Шустера.
Персидские города на покатости Евфрата, с их приблизительным населением:
Ардилан: Керманшах-35.000 жит.; Сенна (Рич) - 8.000 жит., Киринд (Флойер) - 6.000 жит.; Бана (Кастальди)-3.000 жпт.
Луристан: Хоррамабад (Раулинсон) - 5.000 жпт.
293 п E P
Ирак-Аджели: Буруджирд (Шиндлера»)- 20.000 жит.; Негавенд-5.000 жит.
Хузистан или Арабистан: Дизфуль -30.000
с и я. 294
ношении понятливости, быстроты и ясности ума. в отношении способности к всякого ро­да умственному труду, так же. кака. ва» отно-

Багдадекие араоы.
жит.; Могаммерах-10.000 жит.; Шустер- 27.000 жит.; Бебеган (Уэльз)--1.500 жит.
Нет народа, о котором бы можно было сказать, что он стоит выше пер *иан вт> от-
шении искусства во всех ремеслах, а между тем теперешнее влияние Персии на остальную Азию почти ничтожно: нужно оглянуться дале­ко назад, в глубь предшествующих веков,
296
295
ГЛАВА
чтобы найти начало тех экспансивных дви­жений, которыми персидские идеи проникли в религии и западные философии, и которые до­ставили языку, литературе, искусству и про­мышленности Ирана такую огромную долю I влияния в Индии и во всем мусульманском 9 мире.
Прежде всего нужно принять в соображе­ние тот важный факт, что персиане в соб­ственном смысле уменьшились в численном отношении, сравнительно с другими жителями иранского плоскогорья, Индустана и Перед­ней Азии. Известно, как сильно возрасло на­родонаселение Индии; точно также народонасе­ление Закавказья увеличилось, тогда как на­селение Персии, насколько об этом можно судить при отсутствии всякой точной статисти­ки, уменьшилось с начала настоящего столе­тия, вследствие чумы, голода и набегов турк­мен, курдов и балучей. В Персии число бо­лезней менее велико, чем в западной Евро­пе, и некоторые из недугов, похищающих наибольшее количество жертв на Западе, ка­ковы рахитпзм, бугорчатка, довольно редки, но эпидемические болезни всегда смертонос­ны *); там, где они прошли, опустошение рас­пространяется на целые поколения; в этом отношении Иран представляет те же явле­ния, как Европа в средние века. Проказа существует еще в Провинции Хамсе, между Касвином и Тавризом; в Ларистане почти все жители, за исключением негров-невольников, страдают от алеппского бутона или мединского червяка (подкожная глиста); а в Дардистане по крайней мере один из трех жителей страдает болезнью глаз. Чума ча­сто свирепствовала в Персии, и даже, кажет­ся, один из её очагов извержения находится в горах курдов Азербейджана; в 1870, в 1878 годах, она появилась в Суджбулакском округе и в окрестностях города Бана, тако­го прелестного и такого здорового во всех других отношениях * 2). Страшный бич пора­жает сначала кочевые племена, прежде чем наброситься на оседлые населения; затем из курдской земли распространяется на юг, на­правляясь постоянно к устьям рек 3). Но никакая болезнь не страшна так в Иране, как эпидемия голода. Нет сомнения, что во время больших голодовок смертность пора­жала в особенности иерсиан, которые живут в городах и в областях плоскогорья, не­достаточно орошаемых; она уносила, пропор­ционально, меньше жертв между другими ра­сами, тюрками, курдами, лурами, бахтиарами, кашкайцами, живущими в гористых стра-
9 Polak, „Persien, das Land und seine Bewohner44.
2) Arnaud;-Mahe, „Dictiounaire encyclopedique des sciences medicales14.
3) Tholozan, „Histoire de la peste en Perse et en Mesopotamie44.
IV, нах, на берегу источников и ручьев и меж­ду бродячими племенами, перекочевывающи­ми с пастбища на пастбища со своими стада­ми. Прежде, чем вновь завоевывать себе влия­ние за пределами своего государства, персид­ская нация должна сама снова устроиться, за­тем опять приняться за работу ассимиляции над другими этническими элементами Ирана. Есть еще другое обстоятельство, более зна­чительное в своих результатах, которое должно было уменьшить влияние Персии на на­ции Передней Азии: это её почти полная изоли­рованность с точки зрения международных сношений. Если бы все пространство, заклю­ченное между Тавризом и Мешедом, вдруг исчезло, число путешественников между за­падом и востоком Азии едва-лп бы умень­шилось хотя на одного человека. Хотя, , по кон­фигурации континента, иранское плоскогорье, казалось бы, должно быть обязательным ме­стом прохода из Индии в Европу, и хотя, действительно,великия переселения народов и идей совершались некогда чрез этот «Ин­дийский перешеекъ», съуженный между бассей­ном Евфрата и Каспийским морем,-но это движение совершенно прекратилось. Походы и завоевания Надир-шаха, затем отлив афган­цев и изгнание этих чужеземцев были по­следними столкновениями, напоминающими о прежней важности этой страны, как проход­ной земли. В наши дни Персия, вместо того, чтобы служить посредником между Индией и Западом, сама, так сказать, заперта между двумя новыми путями: на севере-тем пу­тем, который русские территориальные при­соединения открыли через степи киргизские и туркменские, на юге -морской дорогой, по ко­торой совершают правильные рейсы берего­вые пакетботы. Капитальный вопрос для Пер­сии-это, если не сделаться снова большой арий­ской дорогой, то, но крайней мере, связать се­бя с сетью путей сообщения, которые окру­жают её территорию. Но этот неизбежный прогресс сам сопровождается серьезными опасностями для нации слабой и окруженной врагами; она не безнаказанно для себя облег­чит восхождение на свои горы иностранным армиям.
Число персидских земледельцев исчи­сляют приблизительно только в две трети всей цифры народонаселения, и общее протя­жение почвы, которое они обрабатывают, не составляет, без всякого сомнения, и пяти­десятой доли всей территории. Но даже и эта незначительная часть поверхности Ирана при­надлежит почти всецело не самим хлебо­пашцам и садоводам, а другим лицам: ма­ло найдется стран, где бы система крупного землевладения былаболее распространена,чем в Персии. Обширные пространства земли со­ставляют часть шахских домен, и кресть­
297
ПЕРСИЯ.
298
яне, обрабатывающие их, подчинены режиму, который мало чем разнится от крепостного состояния. Другие земли, совокупность кото­рых еще гораздо более значительна, но ко­торые по большей части лежат невозделан­ными, составляют достояние короны, которая получила их путем конфискации или завое­вания, и обыкновенно жалуются во временное пользование любимцам или кредиторам. Ме­чети, школы, богоугодные заведения всякого рода принадлежат, как юридические лица, к числу крупных землевладельцев, и имуще­ства их возрастают из году в год, не только путем пожертвований по духовным завещаниям и получения наследств, но так­же посредством секретных договоров чинов­ников-казнокрадов и лихоимцев, которые, опасаясь полной конфискации их имущества государем, отказывают свои поляна церковь, с обязательством со стороны последней упла­чивать им пожизненную ренту. Вся страна чуть-было не превратилась в один громад­ный вакуф (вакф) или неотчуждаемое цер­ковное имение, когда Надир-шах взял об­ратно у мечетей значительную часть их не­движимых имуществ; но так как тепе­решнее экономическое положение опять сдела­лось таким же, каким оно было в эпоху этого завоевателя, то является вопрос: не представится ли в близком будущем необ­ходимость снова принять подобную меру, в видах общественного блага. Что касается частных имений довольно значительного про­тяжения, то они вообще сдаются в аренду, при чем арендатору дают ирригационную воду, семена для посева и скот, в обмен за две трети или три четверти получаемого про­дукта. Случается, что землевладельцы отягча­ют невыносимым образом условия арендного договора; тогда арендаторы предают пламени свои хижины, срубают деревья, которые они насадили, навьючивают свои пожитки на жи­вотных и отправляются в дальние места искать менее жестокого хозяина1)По. словам Стака, в Персии, будто бы, не существует никакого следа сельских общин, подобных тем, какие мы видим в Индии, а между тем сам же он говорит о. деревнях, жители которых каждый год делят прилегающую к селению равнину или сахру на столько продольных полос, сколько въобщине «сохъ». Каждой сохе, то-есть каждому домохозяину, отводится одна из этих полос зем'ли * 2 *).
Постоянный налог, которым обложена зе­мледельческая собственность, состоит из двойной десятины; но это взимание одной пя­той дохода увеличивается еще добавочными поборами, которые вымогают сборщики по-
*) Polak, „Persien, Das Land und seine Bewohner44.
2) „Six Months in Persia4*.
География Реклю, т. IX.
датей, чтобы и самим обогатиться, да и убла­готворить высокопоставленных лиц, кото­рым они обязаны своей должностью. Если саранча опустошит поля, если засуха вы­жжет посевы, крестьянин, не будучи в со­стоянии уплатить подати, в конец разорен; тогда-то и наступают те страшные голодовки, которые обезлюживают целые деревни и обра­щают в пустыни цветущие города. Когда зимний снег не покрывает толстым слоем вершин и склонов гор, можно сказать за­ранее, что будет неурожай: горные потоки остановятся, иссякшие при выходе высоких долин, и подземные галлереи каналов или водопроводов останутся без воды. Однако, некоторые области пользуются достаточно бла­гоприятным климатом, чтобы можно было возделывать их даже без искусственного оро­шения: таковы северо-западные провинции и провинции каспийского прибережья. Орудия, ко­торыми располагает земледелец - самые первобытные: соха состоит просто из кола с острым железным наконечником, а бо­рону часто заменяет пучек прутьев или соединение досок, усаженных на нижней по­верхности острыми кремнями; но крестьянин отлично владеет лопатой, и свою сметливость и трудолюбие он доказывает именно тща­тельными культурами садоводства и огородни­чества, гораздо более, чем полевыми рабо­тами. На юге он умеет также утилизировать туки и даже фабриковать их для различных видов растений. Как в европейских горо­дах, в Испагани приготовляют искусствен­ные удобрения и очень сильно действующие гуано, смешанные с голубиным пометом, собираемым на голубятнях *). С тех пор, как в Тегеране существует маленькая ко­лония европейцев, в стране были введены многие новые виды полезных и декоративных растений; картофель получил повсеместное распространение в Азербейджане.
Культура хлебных злаков производится преимущественно в западных провинциях, от Тавриза до Гамадана и Керманпиаха; в хорошие годы, некоторое движение по вывозу хлеба направляется к Буширу, Багдаду и рус­ской границе по Араксу, но наибольшая часть избытка урожаев остается непроданной, по причине трудности перевозки. Англичанин Нэпир, во время посещения им провинции Ардилан, констатировал, что этот беспо­лезный излишек, для одного только керманшахского округа, составлял около 80.000 тон. (4.800.000 пудов); разность цен на хлеб была тогда так велика, что вьюк пшеницы стоил в Тегеране впятеро дороже, чем в Керманшахе 2). Еще более значительна раз-
0 Jane Dieulafoy, „Tour du Monde44, 1883.
2) Bateman Champain, „Proceeding’s of the Geographi­
cal Society44, march 1833.
39
299
ГЛАВА
IV.
ЗОО
вица цен для риса, составляющего главную пищу достаточных классов, и который воз­делывается только в провинциях каспийского прибрежья. Кроме пшеницы, риса и одного вида проса, употребляемого для приготовления хлеба низшего качества, из других хлеб­ных растений сеют только ячмень, который идет в корм лошадям; овса нигде не сеют *). Все европейские овощи известны персианам, и некоторые виды, именно бадиджан (армянские огурцы), лук, огурцы, потребление которых громадно-лучше, чем те же про­дукты огородничества на Западе. Плоды так­же составляют одно из главных богатств Ирана; тамошние арбузы и дыни превосход­ного вкуса. Виноград, который культивируют в долинах, лежащих на высоте от 600 до 1.500 метров, дает плоды, очень цени­мые даже за границей, в Индии и в России, и куда их отправляют, после высушки, под именем кишмиша. В северных областях нужно закапывать виноградную лозу, чтобы предохранить ее от холода; в южных про­винциях ее закрывают, чтобы защитить от жаров; наконец, в некоторых округах Хорассана она может произрастать только под защитой высоких стен, которые охра­няют ее от полярных ветровъ* 2). Абри­косы и другие фрукты, сушеные или вареные в сахаре, тоже вывозятся в Россию, и с каж­дым годом возрастает их торговая важ­ность. Фруктовые деревья умеренной северной Европы, яблони, груши, вишни и сливы, рас­тут в низменных областях плоскогорья, рядом с персиками и абрикосами, но их плоды не очень вкусны; только в горах, где на деревьях, переносящих зимние холода, медленно вызревают плоды, эти последние могут сравниться с хорошими западными сор­тами. Известно, что иранские персики славятся своим великолепным вкусом, и долгое время думали, что их первоначальная родина Пер­сия, имя которой они и носят в западных языках; но исследования де-Кандолля пока­зали, что персиковое дерево происходит из Китая 3).
Земледелие заключает в себе также куль­туру многочисленных промысловых растений. Тутовое дерево возделывается не исключи­тельно ради его ягод, очень ценимых в сельских местностях вокруг Тегерана: листья его собирают для воспитания шелко­вичных червей, коконы которых утилизи­руются на фабриках Тавриза, Кашана, Иез­да; кроме того, некоторая торговля шелкомъсырцом производится с Европой через Закавказье; но болезнь шелковичного червя, появившаяся в провинции Гилян в 1864
♦) Polak, цитированное сочинение.
2) Goldsmid „Eastern Persia11.
3) А. de Caudolle, „Origine des plantes cnltiveesu.
году, уменьшила сбор коконов на две трети. Из ткацких растений льна почти нигде не сеют, а конопля служит только для приго­товления гашиша; но хлопчатник одна из обыкновенных культур во всей западной Персии, даже в холодных областях Азер­бейджана, вокруг Хоя и Урмии, где темпе­ратура не достаточно высока для американ­ских разновидностей этого растения. Клеще­вина доставляет почти все осветительные масла, употребляемые в крае; листья лавзонип (lawsonia) и испаганская манна выво­зятся, измельченные в порошок, во все стра­ны Востока. Южные провинции, особенно Луристан, производящие лавзонию, дают также лучший в Персии табак, хорошо известный во всем Востоке, и даже за пределами мусуль­манского мира со времен крымской войны; он очень крепок, менее ароматичен, чем испаганский, и употребляется преимуществен­но курильщиками наргиле: магометане, за исключением вагабитов, курят тем больше, чем меньше пьют. Из наркотических средств в эти последние годы всего более увеличилась культура мака, употребление ко­торого, в виде опиума, китайцы переняли у иранцев ’). Испаганский и иездский опиум де­лает все более и более опасною конкурренцию ост-индскому продукту на рынках Срединной империи;почти все персиане имеют привычку принимать это зелье по крайней мере по од­ной пилюле в день; они дают его даже сво­им лошадям. Но очень редко употребление опиума доходит до злоупотребления, как это часто случается с гашишем, приготовляе­мым из конопли: «бедняк, когда он при­мет его хотя бы только одну драхму, высоко поднимает голову и гордо смотрит на эми­ровъ».
Вывоз опиума через Персидский залив:
Фискальн. год 1871 - 1872: 870 ящиков, ценностью 1.522.000 франк.; фискальн. год 1880 - 1881: 7.700 ящиков, ценностью 21.175.000 франк.
В то время, как маковые поля расши­ряются, плантации сахарного тростника умень­шаются в протяжении. Не видно более, на берегах Каруна и рек Фарсистана, тех лесов сахарного тростника, которые прежде окружали Аваз, Шапур и другие города. Пер­сия, где арабские врачи изобрели в десятом столетии, по всей вероятности, искусство ра­финировать сахар 2), покупает в настоящее время этот продукт у марсельских купцов и у голландских негоциантов острова Явы.
Кочевые населения теперь пропорционально более многочисленны, чем в эпоху, предше-
*) Malie, „G6ograpbie medicale, Dictionnaire encyclopedique des sciences medicales11.
2) Carl Ritter, „Asienu, vol. VIII;-A. von Kremer, „Kulturgescbiclito des Orients“.
301
ПЕРСИЯ.
302
ствовавшую обращению иранцев в ислам. Один только факт арабского завоевания ввел в страну сильные числом племена, которые сохранили на плоскогорье бродячие нравы, усвоенные ими в равнине на окраи­нах пустыни. Затем внутренния войны, ослабление цивилизованных общин, обезлюднение городов привлекли других чужезем­цев, турок и туркмен, курдов и балучей, и территория, занимаемая этими номадами, уве­личилась в ущерб земледельцам. Переме­щения целых населений, переводимых на­сильственно из одной провинции в другую, имели то следствие, что в кочевую жизнь бро­силось не малое число семейств, которые до того времени, из поколения в поколение, вели оседлое существование. Наконец притеснения и вымогательства губернаторов и других пра­вителей часто ие оставляли поселянам иного исхода, как бросать поля и хижины и идти жптьниществом, приключениями и грабежом. Взятые в массе, кочевники способствуют совокупности национальных богатств только скотоводством. Они имеют стада овец до­вольно многочисленные, чтобы удовлетворять потреблению иранцев, которые едят почти исключительно баранину; у кочующих племен нет другой мрнеты, другого менового сред­ства, кроме овец. Онп продают также шерсть, но не давая себе труда очищать ее, и ни мало не заботятся об улучшении породы. Козы, которых редко воспитывают на мясо, до­ставляют кирманским промышленникам ту шерсть или козий пух, который служит для тканья тончайших шалей. Собирают также, для выделки войлоковч, верблюжью шерсть, которая падает толстыми пучками весной, во время линяния животных. Лошадей у кочев­ников мало, но за то много ослов и мулов, которые употребляются для перевозки запасов провизии и палаток. В становищах мужчи­ны не занимаются никаким промышленным трудом; женщины, более деятельные, ткут для городских рынков циновки, грубые ков­ры, шерстяные одеяла.
Со времен отдаленных веков персидские ремесленники почти нисколько не изменили способов производства, и тщетны были все попытки основать, в окрестностях Тегерана и других больших городов, фабрики, подоб­ные европейским мануфактурам: недоста­ток * опытности у рабочих, дороговизна то­плива, бесчестность начальников, высокая цена стоимости производства, всегда приводили в конце концов к разорению этих промыш­ленных заведений, построенных с больши­ми издержками. Вкус к предметам ино­странной фабрикации, распространяющийся с каждым днем все более и более в персид­ском обществе, легко удовлетворяется путем торговли; многие плохие товары, привозимые
из Европы, продаются вдвое или втрое де­шевле, чем подобные же произведения, обя­занные своим происхождением туземному труду. Наибольшую выгоду от этого обмена получают русские промышленники. Около по­ловины текущего столетия почти все товары, продававшиеся на базарах Ирана, происхо­дили из Англии; но конкурренция России, в начале робкая, оспаривала, затем завоевала север Персии у британских рынков, и в настоящее время этим последним остался лишь узкий пояс сбыта вокруг порта Бушир. Как в Афганистане и в Малой Азии, русское преобладание в Иране в торговом отношении, так же, как и в политическом, становится все более и более очевидным 4). Географические условия слишком благоприятны для России, чтобы английские негоцианты могли надеяться снова завоевать потерянный рынок. Через Закавказье, степи Даман-и-Кох и прибрежье Каспийского моря русские владения соприкасаются с персидским государством; подходные дороги, через Тавриз, Решт, Барфрушт, Астрабад, позволяющие русским отправлять свои товары в города иранского плоскогорья и получать в обмен произве­дения этой страны, гораздо более доступны, чем пути, открытые англичанам через пор­ты Персидского залива: на пространстве 310 километров дикая тропинка, поднимающаяся из Бушира в Шираз, имеет не менее ше­сти трудно переходных горных перева­лов 2).
Роковым следствием этого наводнения пер­сидских рынков произведениями иностран­ной фабрикации было если не разорение, то, по крайней мере, упадок отечественной про­мышленности. Конечно, Персия не имеет теперь столько искусных рабочих, как в ту эпоху, когда Шарден посетил испаганские базары; особенно приготовление тонких фаян­совых и фарфоровых изделий не встречается более в мануфактурных городах. Однако, и теперь еще есть цветущие отрасли промыш­ленности, и ни в одной из них не утрати­лись совершенно традиции искусства. Персиане-большие мастера в искусстве дамаскинировать (насекать золотом или серебром) ме­таллы, и их стальные и медные изделия съ
О Из общей суммы ввоза в 1893 г. на долю Рос­сии приходится более трети. По данным русских та­можен, общий привоз из России, не считая ввоза из Закаспийской области в Хорассан, определен в 1893 г. в 11.919.887 руб., при чем через Кавказскую гра­ницу доставлено товаров на 10013.776 р., через Астра­хань на 1.824.319 р., через Узун-Ада на 111.802 р. Главными предметами ввоза из России являются: сахар (4.709.000 р.). сахарный песок (1.029.000 р ) бумаж­ные ткани (3.960.000 р.) фарфоровые н стеклянные изделия (345.000р ), невыделанный металл (283.000 р.) и металлические изделия (188.000 р.).
а) Bateman Champain, „Proceedings of the Geogra/ phical Society march 1883.
303
ГЛАВА
IV.
304
серебряной насечкой и резьбой в виде кру­жев и различных узоров по справедливо­сти возбуждают удивление иностранцев. В Хорассане фабрикуют сабли великолепной закалки, и в арсеналах 'мастера научились, под руководством европейцев, делать пре­восходное огнестрельное оружие *). Изобрета­тели наргиле, арабское название которого проис­ходит от слова нарджиль или кокосовый орех, потому что прежде употребляли эти орехи, как резервуары для воды, через ко­торую проходит дым,-персиане, особенно испаганцы и ширазцы,-все еще лучшие фаб­риканты прекрасных кальянов, которые они украшают чеканным золотом или серебром, осыпанным драгоценными каменьями * 2). Хотя почти все бумажные материи, одноцветные или набивные, приходят из Европы, многие пер­сиане, почитая старину, предпочитают им прочный кербас или калемкир отечествен­ного изделия, расписанный цветами и арабе­сками, отпечатанными ручным способом; грубые шерстяные ткани туркмен и курдов тоже не вполне еще вытеснены сукнами, при­возимыми из Германии или из Польши. Вой­локи, украшенные фигурами и надписями, также составляют производство, в котором персиане не имеют себе соперников. Кашанские бархаты и парчи высоко ценятся, так же, как некоторые шелковые материи, выделы­ваемые в Иезде; кпрмапские ковры известны во всем свете и пользуются заслуженной сла­вой за прочность и легкость ткани, за прелесть рисунка и гармоническое сочетание цветов. В этой отрасли промышленности, персидские рабочие не имеют надобности делаться подра­жателями Европы; напротив, на Западе луч­шие мастера только копируют их работу, не достигая, однако, того разнообразия и изящной симметрии фигур и узоров, какими отли­чаются персидские ковры. Северные персиане п теперь, как прежде, покупают исключи­тельно в Фарсистане свои ковры, цвета ко­торых никогда не блекнут, как это бы­вает с красками на ковровых изделиях европейского происхождения. К сожалению, тканье материй производится в Иезде, в Ка­тане, в Кирмане в условиях, особенно не­благоприятных для здоровья рабочих. По причине крайней сухости воздуха, ткачи долж­ны работать в подвалах или в погребах, где бассейны, наполненные водой, поддержи­вают постоянную влажность, необходимую для того, чтобы нити всегда оставались упру­гими и гибкими 3). А между тем заработная плата самая ничтожная: чтобы соткать шаль ценой в тысячу франков, которая принесетъ
*) F. de Filippi, „Viag-gio in Persia14.
2) Vambery, „Sittonbilder aus dem Morgenlande44.
a) Stack, „Six Months in Persia44;-Jane Dieulafoy, „Tour du Monde44. 1883.
им всего только четыреста франков, три тка­ча работают вместе в продолжение целого года; тридцать пять сантимов в день-вот обыкновенный заработок ткача в Иезде и в Кирмане 9-
Так как столица лежит в соседстве Каспийского моря и получает этим путем и через Закавказье наибольшую часть нуж­ных ей предметов продовольствия и товаров, так же, как и своих посетителей, то, есте­ственно, проекты новых дорог-а онп очень, многочисленны-почти все относятся к севе­ро-западной части государства, между Тегера­ном и русской границей. Уже были даже вы­даны формальные концессии на постройку же­лезнодорожных линий, но потом взяты об­ратно и, быть может, отчасти из опасения возможных в будущем неприятельских на­шествий. Тем не менее, однако, эти проекты тщетно будут устраняемы: все равно, наста­нет день, когда воля могущественного соседа будет высказана решительно и окончательно: когда железные дороги Закавказья соединятся с рельсовой сетью Европейской России и бу­дут продолжены до персидской границы, эта черта не замедлит быть перейденной, и локо­мотивы взберутся по скатам иранского пло­скогорья. Без сомнения, материальные пре­пятствия значительны, п чтобы достигнуть Те­герана, высота положения которого превосхо­дит высоту всех французских городов, за исключением Монлуи и Бриансона, нужно бу­дет перейти через высокие пороги; но это трудности такого рода, перед которыми не отступают современные инженеры. Как толь­ко ровная поверхность плоскогорья будет за­воевана паровозами, легко будет провести от магистральной линии побочные ветви к важнейшим городам Ирана. Даже не было бы ничего невозможного продолжить железную дорогу до английской Индии, проведя ее на всем протяжении через населенные местно­сти: такия значительные станции, как Шахруд, Нишапур, Герат, Фарах, Кандахар, обеспечили бы этому рельсовому пути местную торговлю,-выгода, которой будет совершен­но лишена всякая дорога, проведенная север­нее, по степям и пескам русской Азии.
Была также проектирована постройка дру­гой лпнии, открывающей доступ в пределы Персии. Отправляясь из Багдада, эта линия должна была подниматься по течению реки Диалах до Хинпкина, последнего турецкого города, затем пошла бы долиной Гальвана по древней «царской дороге» Александра Маке­донского; но предстоящие работы по проведе­нию дороги через краевые горные цепи и подъему по скатам плоскогорья потребовали бы огромных расходов, и, вероятно, еще
Ч Gasteiger, „Von Kirman nach Baludchistan44.
•305
ПЕРСИЯ.
306
долго придется отступать перед осуществле­нием этого громадного предприятия. Пока са­мое нужное и безотлагательное дело-это за­менить хорошими колесными дорогами плохия тропинки, поднимающиеся с равнины и с бе­регов моря к внутренним плоскогорьям. Четыре дороги особенио необходимы: дорога из Багдада в Гамадан, по направлению «царского пути», затем дорога из Шустера в Испагань, продолжающая линию судоходства по Каруну *)> и наконец, два подъемных пути из Бушира и Бандар-Аббаса в Ши­раз и Кирман. Но персиане говорят, что «европейцы не имели бы дорог, если бы у них были такия лошади, как наши» * 2), и нисколько не заботятся об улучшении своих путей сообщения. В настоящее время един­ственная колесная дорога, не считая тех, ко­торые представляет ровная поверхность гли­нистых илп солончаковых пустынь,-это .дорога из Тегерана в Касвин, по которой ездят на русских телегах. Вокруг боль­ших городов, как Испагань, не увидишь ни одной телеги, тогда как близ Хонсара они в общем употреблении 3).
Вся торговля Ирана производится посред­ством караванов, которые составляются в городах плоскогорья, чтобы отправиться ли­бо до другого значительного города Персии, либо в заграничный город, как Эрзерум пли Багдад. В западных областях, где до­роги проложены по бокам крутых гор, то­вары перевозятся на спинах мулов: вер­блюдов употребляют только для дорог от­носительно ровных, плоскогорья и западных провинций. Часто караван состоит из не­скольких сотен вьючных животных, кото­рые двигаются нескончаемой вереницей, одно за другим, под предводительством испытан­ной лошади, гордящейся своим шумным ко­локольчиком, звон которого разносится на далекое пространство в безмолвии ночи. Ред­ко случается, чтобы путешествие совершалось .днем под знойными лучами солнца; обыкно­венно переходы от этапа до этапа, среднее расстояние между которыми от 30 до 36 ки­лометров, делаются по ночам, при ярком свете звезд; днем отдыхают подле колод­цев или луж, а в местностях, где есть про­точные воды и зелень-па тенистых бере­гах ручьев. На шестнадцати главных до­
4) Dieulafoy, „La Perse ouverte“, „Philosophic positive‘s mai-juin 1883.
2) Polak, „Persien, das Land und seine Bewohner“.
3) В 1893 г. колесных дорог было гораздо боль­ше: путь из Тегерана в Касвин продолжен до Репита; кроме того Мешхед соединен колесной дорогой с Асхабадом; из Тегерана проложена еще дорога в Султан-абад через Кум. Кроме этих больших дорог есть еще несколько колесных дорог в окрестностях Тегерана, Решта и Таврпза. Протяжение железных дорог самое небольшое: всего еще только 17 верст.
рогах, называемых «шахскими», учреждены, на известном расстоянии одна от другой, станции для почтовой службы, и путешествен­ники и их животные находят кров в об­ширных каравансараях. Почти все эти зда­ния, из которых иные отличаются обширны­ми размерами п даже архитектурной пропор­циональностью частей, восходят, по времени постройки, к царствованию шаха Аббаса; но с той эпохи их никогда не ремонтировали, и подходы к ним завалены мусором и об­ломками. Большинство мостов, воздвигнутых по повелению того же государя, сделались дотого опасными, что по ним уже не отважи­ваются проходить; точно также тщательно из­бегают пришедших в разрушение мосто­вых, рассеянных среди топей и трясин. Правда, что время мало ценится в Персии, и если дорога трудная, то ничего не стоит идти медленно: часто видишь стариков, пред­принимающих, без спутника, отдаленные путешествия в несколько сот миль с такой беззаботностью, как будто они идут в го­сти в соседнюю деревню *)• На самой ожи­вленной, наиболее посещаемой дороге, веду­щей из Тегерана в Решт, употребляют семь дней, чтобы пройти весь путь длиной около ЗОО километров. Нужно целый месяц, чтобы достигнуть Бушира, сорок дней, чтобы добраться до Бандар-Аббаса, два месяца- чтобы дойти до белуджистанской границы, ле­жащей за городом Бампур.
Совокупность внешней торговли Персии исчисляется приблизительно в 60 миллионов рублей; определенная таможенная пошлина в размере 5 процентов взимается со всех то­варов при ввозе и вывозе (ценность загра­ничной торговли в 1893 г. простиралась до 62 миллионов рублей, из которых 29 мил­лионов приходились на вывоз, а 33 миллиона на ввоз; таможенных пошлин собрано 1.200.000 рублей). Но к этому налогу, един­ственному, который приходится платить ино­странцам, прибавляется для туземцев ак­циз и сборы на заставах или внутренних таможнях: таким образом этой странной фискальной системой европейским негоциан­там оказывается «покровительство» против их персидских конкуррентов 2). Внутри го­сударства торговые сношения увеличиваются из году в год, как о том свидетельствует постоянное возрастание числа телеграм, посы­лаемых туземцами. Кроме англо-индийского телеграфа, захватывающего персидскую тер­риторию на протяжении от Таврпза до Бушпра, иранское правительство соединило сетью проволок все большие города империи. В 1893 году общая длина телеграфных линий
J) А. de Gobin еап, „Tour du Monde", I860;-Floyer, „Unexplored Baluchistan".
3) Jane Dieulafoy, „Tour du Monde", 1883.
307
.ГЛАВА
IV.
308
равнялась 6.000 верстам. Большинство на­чальствующих лиц в телеграфных бюро- члены царской фамилии *).
Понятно, что общественная нравственность мало развита в стране, где развод практи­куется так часто, где временные брачные союзы, заключаемые на двадцатипяти-дневный срок или даже на менее продолжительный период времени, совершаются формально и освящаются муллами; мало встретишь жен­щин, которые бы достигли двадцати-четы­рех-леднего возраста, не имев уже двух пли трех мужей 2); всего реже развод по­стигает тех супруг, которые уже до брака были родственницами супруга: такия коман­дуют всем семейством и часто пользуются значительным влиянием, даже вне эндеруна. Рабство еще существует, и арабы из Ма­ската все еще привозят в Иран негров исомальцев, которых они продают откры­то, как товар, тому, кто предложит боль­шую цену; балучские и туркменские пленни­ки-единственные белой расы, которые обра­щаются в рабство 3). Впрочем, с невольни­ками вообще обращаются, как с членами семьи, и самое обыкновенное имя, которое им дают-бача или «дети». Они могут делать­ся собственниками, хотя по закону, все, что они приобретают, считается принадлежащим их господину 4).
Элементарное образование более распростра­нено в Персии, чем в некоторых провин­циях Европы. Почти при каждой мечети есть школа или медресе; все дети в городах и в большинстве деревень учатся декламировать стихи корана, строфы знаменитых персид­ских поэтов. Пх поэтический вкус настоль­ко развит, что каждый персианин, на база­рах, в лавках, в становищах карава­нов, находит удовольствие в декламирова­нии идиллий Гафиза или стихотворений Фирдуси. Тысячи из них и сами большие мастера слагать стихи, писать сочинения по какому-ни­будь научному вопросу, богословскому догмату или проблеме из алхимии. С половины на­стоящего столетия стали переводить на пер­сидский язык, под руководством г. де-Гобино, произведения европейских литератур, как, например, «Discours sur Иа Methode». Титул мирза, помещаемый, правда, в нача­ле или в конце имени, смотря по смыслу, ко­торый ему придают, означает равно «прин­ца, князя» или «грамотея, книжника». «Чер­нила ученых более драгоценны, чем кровь мучениковъ», повторяют псрсиане вместе с пророком. Однако, книгопечатание, введенное в Тавризе с начала текущего столетия, еще
Э O’Donavan, „The Merv Oasisu.
э) De Gobineau, „Trois ans en Asie“.
3) Polak, цитированное сочинение.
4) Gasteiger, „Von Kirman nach Ba!uchistan“.
мало утилизируется: рукописи воспроизводят­ся преимущественно посредством литографии; как красивый почерк считается одним из драгоценнейших приобретений образования, то естественно оказывают предпочтение тому способу воспроизведения, при котором наибо­лее сохраняется изящная форма рукописных букв. У персиан существует также несколь­ко периодических изданий в Тавризе, Тегера­не, Испагани; но эти листки, редактируемые под наблюдением губернаторов, далеко не представляют собой, как в европейскихъстранах, одной «из властей государства».
Персия-царство, пришедшее в упадок, как по территориальному протяжению и чи­сленности народонаселения, так и по относи­тельной важности своей торговли и деятель­ности своей промышленности. Но государь этой страны не испытал оффициального умаления своей власти, и речь, которую он держит подвластным ему народам, не менее высо­комерна, чем речь Артаксеркса или Дария, ког­да они торжествовали и увековечивали своюславу посредством вырезанных на скале над­писей, на языках своих бесчисленных под­данных. Что значат европейские «величе­ства», «короли Божиею милостию» в сравнении с этим «царем царей, превознесенным как планета Сатурн, Полюсом вселенной, Кладе­зем мудрости, Подножием неба, блиста­тельным самодержцем, которому солнце слу­жит штандартом и великолепие которагоподобно великолепию небес, монархом, армии которого многочисленны, как звезды на не­бесном своде?» Между властелинами народов есть лп хоть один, более законный чем это, «Исхождение самого Бога»? Каждый в Персии повторяет стихи Сади: «Всякий порок, одо­бряемый царем, становится добродетелью». «Искать мнения, противного царскому, зна­чит омыть руки в собственной крови!» По всемогуществу шаха грозит серьезная опас­ность. В глазах всех, шах есть не более, как государь de facto, но не законный мо­нарх, ибо он не Алид, а по неоспоримой доктрине, потомки Али, которые в то же вре­мя по женской линии и потомки Ездиджерда, одни имеют право на трон Ирана 1). Несмо­тря на грандиозные титулы, которыми обла­дает хан бедного тюркского племени каджарцев, сделавшийся шахом персидским, власть его теперь очень ограничена. Послед­нее его столкновение с европейской державой имело место в 1857 г., когда англичане вы­садили маленькую армию в Вушире и бомбар­дировали город Могаммерах. С той поры ему не остается ничего более, в своей внеш-
9 De Gobineau, „Religious et Philosophies dans 1’Asie Centraleu.
309
ПЕРСИЯ.
310
ней политике, как сообразоваться с указа­ниями, которые ему дают иностранные ми­нистры, резидирующие при его дворе. В осо­бенности он должен принимать советы рус-
ный министр при тегеранском дворе, был убит разъяренной чернью, и император Ни­колай оставил это дело без отмщения, пра­вительство Персии поняло, какое было един-

■А ft
s Н
сб
ft S Sc ф о ft сб
ского посланника, ибо ему нельзя забывать, что сохранение его власти зависит един­ственно от воли могущественного соседа. В 1829 году, когда знаменитый писатель Грибое­дов, чрезвычайный посланник и полномоч-
ственное средство получить его прощение; с той эпохи оно сделалось вассалом Петербур­га. Персидское государство превращается по­степенно, по верно в русскую провинцию: но­вые господа не несут на себе ни издержек,
311
ГЛАВА
IV.
312 *
ни ответственности завоевания, но выгоды го­сподства, тем не менее, принадлежат им.
Даже в делах внутреннего управления власть шаха ограничена предписаниями кора­на, обычаем, влиянием мушгпегида и дру­гих духовных особ, которых общее ува­жение облекает авторитетом; онп должны также принимать во внимание советы и указа­ния иностранных посольств, опасаться даже силы некоторого общественного мнения; еще больше боятся они неблагоприятных суждений европейской печати. Но в Персии нет ни­какого представительного собрания или учре­ждения, заседающего у ступеней трона: власть шаха ограничена только духовным законом, основанным на Коране. Министры, которых выбирает шах, и которых он определяет, по своему усмотрению, число и ранг, суть не более, как царские слуги, которых он осы­пает почестями или велит удавить, смотря по капризу. Главные визири-министры ино­странных дел, внутренних дел, финан­сов, юстиции, военный, богоугодных заведе­ний. К числу наименее влиятельных визирей принадлежит министр народного просвеще­ния. Один серьезный автор рассказывает, что какой-то из этих министров был обя­зан своим назначением на высший государ­ственный пост счастливой идее-посылке де­пеши, возвещавшей о том, что дыни благо­получно созрели.
Административный режим - тот самый, который господствовал в древних сатра­пиях. Провинции подчинены ткимам или губернаторам, этим «столпам и опорам государства», которые, будучи избираемы по большей части пз членов царской фамилии и имея постоянное местопребывание в Теге­ране, заменяются в провинциях второстепен­ными визирями. Власть их, исходящая из царской власти и безапелляционная, заклю­чает в себе право жизни, пытки и смерти. «Царь улыбается только для того, чтобы по­казать свои львиные зубы», говорит персид­ская пословица, передаваемая Шарденом. Бывали примеры, и даже в недавнее время, что владыка, покрываясь красным плащем, «мантией гнева», повелевал замуровывать чело­века живым в постройки какого-нибудь дворца, засекать до смерти ударами кнута или сжигать на медленном огне. Тюремное заклю­чение, дорого стоющее казне, есть одно из наказаний, на именее применяемых; редко случается, что бы заточение осужденного про­должалось целые месяцы: день нового года раскрывает н астежь двери всех тюрем *). Уездные начальники - это сущие царьки въ
9 F. de Filippi, „Note di un Viaggio in Persia";- Wells, „The Land of Lion and Sun";-Grattan Geary, „Through Asiatic. Turkey De Gobineau, „Religions et Philosophies dans PAsie Centrale".
своем округе, так же, как келантеры пли начальники полиции, поставленные во гла­ве управления городов. Как и в других мусульманских странах, юриспруденция и отправление правосудия смешивается с рели­гией; шейх-уль-исламы заседают, в каче­стве судей, в главных городах провинций и назначают второстепенные трибуналы, су­дей низшей инстанции; на обязанности кото­рых лежит разбирательство исковых и тя­жебных дел и суждений проступков, и ко­торые в своих приговорах руководствуются, как им заблагоразсудится, либо решениями корана, либо прежде бывшими примерами, пре­цедентами, даваемыми обычаем. Однако, мы находим в каждом городе и во многих де­ревнях начатки народного суда и вместе с тем народного представительства: все купцы соединяются для избрания пз своей среды стар­шины, на обязанность которого возлагается примирять приходящие в столкновение интере­сы и защищать общину перед судьями и губер­наторами; но, кроме того, этот выборный старшина несет ответственность за всякий беспорядок, могущий произойти в районе его ведомства. В случае причиненного кому-ли­бо убытка, он обязан вознаградить потер­певшего; оттого полиция, благодаря деятель­ному наблюдению выборного представителя, за­интересованного в охранении порядка, гораз­до лучше устроена в Персии, чем в Азиат­ской Турции *); жители деревень не носят оружия, п несогласия редко переходят у них в ссоры и драки. Кочевые населения имеют свое особое устройство, но, как и провинции, они составляют группы строго монархические. Глава племени или ильхани зависит непосред­ственно от шаха или от хакпма, и, прини­мая тоже титул «столпа государства», есть единственный полновластный господин и по­велитель народца, повиновение которого он гарантирует.
Армия состоит главным образом из турок и туркмен, набираемых в северо-западных провинциях, где воинственные инстинкты го­раздо более развиты, чем в областях, оби­таемых собственно персиянами; кашкайские начальники племени, бахтиарские пльханы, шей­хи Арабистана поставляют банды грозных наездников. Каждое большое племя илята должно снарядить на свой счет фуджъ^ тоесть отряд из 800 конных людей, для испол­нения пограничной службы. Христиане и гвебры освобождены от несения воинской повин­ности, так же, как и жители Кашана, искони пользующиеся репутацией трусов * 2); солдат или сербаз, то-есть «человек, не дорожащий
9 Н. Petermann, „Reisen im Orient"--De Gobineau, „Trois ans en Asie".
2) De Bode, „Travels in Luristan";Polak; Jane DieuMoy, цитированные сочинения.
313 П E P
своей головой», берется не иначе, как из воинственных рас. В целом, это войско, ■отличное по происхождению от народа, кото­рый оно должно держать в повиновении, слиш­ком склонно третировать жителей в качестве побежденных, и нередко само выплачивало себе недоплаты жалованья, предавая разгра­блению целый округ. До 1875 года солдаты принадлежали шаху, в продолжение всей жиз­ни и возвращались к домашнему очагу лишь в качестве временно-отпускных; в настоя­щее время, если бы мы поверили оффициаль­ным документам, срок военной службы со­кращен до двенадцати лет, и набор рек­рут производится посредством вынутия же­ребья, с правом представления заместителя; но эти реформы существуют пока лишь на бу­маге. В действительности, старая система остается в полной силе: в солдаты берут того, кто не в состоянии откупиться от этой повинности ‘). Регулярная армия, или низам, экипирована и дисциплинирована на европей­ский манер, под руководством иностранных инструкторов. С начала нынешнего столетия Офицеры французские, английские, австрийские работали над организацией войск, построй­кой крепостей и снабжением арсеналов бое­выми припасами; в наши дни военным обу­чением занимаются преимущественно русские и австро-венгерцы; за исключением несколь­ких эскадронов кавалерии, одетых по-ка­зацки, персидские солдаты облечены в австрий­ский мундир. По оффициальным штатам, армия заключает в себе 77 батальонов пе­хоты, по 800 человек, 79 полков кавалерии, 20 полков артиллерии, 1 батальон саперов. Совокупность армии превышает, следователь­но, 100.000 человек, при 200 артиллерийских орудиях, но в среднем она не достигает и по­ловины этого личного состава: около десяти тысяч человек составляют специальный кор­пус, отправляющий службу жандармерии и по­лиции. Правительство экономно и даже для содержания армии не выходит из пределов своего бюджета, определяемого в год в 14.000.000 руб. Что касается военного флота, то он ограничивается несколькими таможен­ными барками и шахской яхтой, стоящей па якоре в Энзелийском рейде и командуемой адмиралом; в силу трактатов, Каспий- исключительно русское море.
Персия-одно из редких государств, ко­торые не имеют государственного долга и не обогащают европейских капиталистов зай­мами, заключаемыми за ростовщические про­центы. Корона владеет даже собственной каз­ной, где скопляются благородные металлы, са­моцветные камни, драгоценности, представляю­
<) Jane Dieulafoy, „Tour du Monde44,1892;-M. Dieulafoy, рукописные заметки.
c i я. 314
щие, говорят, ценность в сотню миллионов. Быть может, и теперь еще не решаются, как это было во времена Шардена, сделать общее исчисление ценности сокровищ, пз опасения накликать тем беду на шахскую казну. Два главных источника государственных дохо­дов-поземельный налог, установленный в размере одной пятой получаемых произведе­ний, не включая сюда добавочных, произволь­ных налогов, и таможенный сбор, снимае­мый у правительства на откуп за 5 или 6 миллионов в год; Бендар-Аббас. некото­рые другие порты и острова у южных бере­гов сдаются в аренду Маскатскому имаму. Кроме того, правительство декретирует, когда ему вздумается, дополнительные налоги, либо во всей империи, либо в каком-либо отдель­ном округе, что позволяет губернаторам предаваться самым вопиющим вымогатель­ствам и влечет за собой разорение населений на долгие годы. Приезд хакима в город, так же, как и отъезд его, обязывает го­родское общество представить ему уплату за путевые расходы, состоящую из червонцев, подносимых на золотом или серебряном блюде, из драгоценных кашемпров, из ло­шадей и мулов; в прежнее время совершали заклание баранов и даже быков при при­ближении губернатора. Каждый чиновник при­бавляет к своему оффициальному окладу жа­лованья продукт добровольных приношений или принудительных поборов, которые ло­жатся тяжелым бременем на его подчинен­ных: этот дополнительный доход известен под именем мокател. Нынешний шах Музаффер-Эддин, вступивший на престол в 1896 г., проявил намерение упорядочить ад­министрацию, искоренив подкупы и продаж­ность должностей.
Денежные знаки Персии, золотые, серебря­ные и медные монеты, выделываемые из при­возимых пз Россип слитков металла, чека­нятся почти во всех больших городах, даже в Сикогахе, в Сеистане; символы цар­ского могущества, золотые и серебряные мо­неты, носят на себе имя шаха, а на некото­рых имеется даже его изображение, несмотря па запрещение корана. Прежде томаны чека­нились из чистого золота; теперь же они со­держат значительную пропорцию лигатуры и но большей части обрезаны: купцы принимают их не иначе, как на вес. Оффициально, мо­нетная система, с 1879 года, та же, как и во Франции. Томан состоит из десяти да­нов пли франков, которые, в свою очередь, подразделяются на десять двойных шаев (шагис) или децимов; другие деления те же самые, как и во французской монетной сисяюме.
Нижеследующая таблица дает список про­
315
ГЛАВА
V.
316
винций и губерний с их главными городами и приблизительной цифрой населения. Границы губерний, их округов или уездов и булуков или кантонов часто меняются, смотря по сте­пени милости, какою пользуются шах-з адехи
или царские сыновья и другие высокопоставлен­ные особы, которым вверено управление кра­ем, ибо их доходы возрастают или умень­шаются пропорционально пространству провин­ции.
Провинции.
Губернии.
Главные города.
Другие важные города.
Народонаселе­ние.
Азербейджанъ
.Азербейджан. Тавриз. Урмия, Хой, Марага
1.400.000

и Хамсе.
Зенджан. [



1 Касвпа.
Касвин. |
l Дамган,Семнан, Шахруд,


1 Тегеран.
Тегеран.
) Бостам, Савех, Гулыиай-
\ гап, Хонсар, Неджефабад, Куиа, Наин, Тафт, Ардаган, Майбут.

Ирак-Аджеми .
. < Гамадан.
Гамадан.

1.320.000

j Кум.
Кум. i



/ Кашап.
Кашан.



( Испагань.
Испагань. '


Курдистанъ
(j Ардилан. Сенна. |
'/ Керманшах. Керманшах. <

260.000
Луристанъ
. Буруджирд.
Буруджирд. Хорремабад.
300.000
Фарсистанъ
. Шираз.
Шираз. Бушир, Казерун, Фирузабад.
1.200.000
Арабистан или Хузистанъ
• Шустер.
Шустер. Дизфуль, Бебехап.
600.000
Кирман
. Кирман.
Кирман. Бахрамабад.
600.000
Малаир Турсикан...
. Бамиур.
Бампур.

100.060
Гилянъ
. Гилян.
Решт. Ленгеруд, Эпзели.
400.000
Мазандеранъ
Мазандеран.
Сари. Барфруш, Амоль.
250.000
Астрабад
. Астрабад.
Астрабад.

150.000
Хорассанъ
. Хорассап.
Мепгед. Нишапур, Кутан, Ширван.
1.000.000
Глава V
Азиатская
Т у р ц и я.
и.
Точно так же, как Европейская Турция, та часть Передней Азии, которою управляет константинопольский султан, есть расчленен­ная политическая область, остаток некогда существовавшей империи, и многие территории принадлежат ему только наполовину, как бы с соизволения великих европейских дер­жав. На северо-востоке Россия выправила границу к своей выгоде, овладев стратеги­ческими пунктами на раздельном хребте; на­перед указываются те дороги, которыми её армии спускаются к Евфрату, и те армянские и курдские округи, которые она присоединит к другим, уже завоеванным. Англия, не бу­дучи в состоянии помешать этим политиче­ским переменам, так как она неблаго­разумно впуталась в это дело, взяв на себя протекторат над турецкими владениями въ
Азии, хотела получить свою долю добычи и при­своила себе остров Кипр, откуда она может, по крайней мере, наблюдать за событиями. Даже греки морского прибрежья, и те, учре­ждением маленького княжества Самос, под оффициальной верховной властью Порты, на­чали дело восстановления своей независимости от господства оттоманов.
И в то время, как на границах и мор­ских берегах Турецкой империи в Азии гро­зит опасность, в отношении её территориаль­ной целости, либо со стороны иностранных держав, либо со стороны собственных под­данных, возвращающих себе свои права, она теряет и внутреннее сцепление, вследствие столкновений племен и классов: разрушается фасад, и здание дает трещины во внутрен­ности. Греки и турки, лазы, кудры, армяне,, марониты, друзы, ансариехи волнуются, как будто связь, соединяющая их в один поли­тический союз, должна скоро порваться. Мно­
317 ЛАЗИСТАН, АРМЕ1
гия территории, показанные на картах при­надлежащими падишаху, населены племенами, в действительности независимыми. Кроме того, различные провинции империи отделены одна от другой областями пустынными или опустошенными, и в южной части Азиатской Турции нужно идти многие дни через пусты­ни, чтобы из возделанных долин Ливана добраться до берегов Евфрата. Со времен римской эпохи необработанные пространства увеличились в протяжении; вокруг Пальми­ры и других древних городов теперь уви­дишь только палатки кочевников; змеи пол­зают между распавшимися камнями антич­ных храмов. За отсутствием всякой скольконибудь точной статистики, нельзя утверждать этого с достоверностью, но большинство пу­тешественников согласно говорят, что в наши дни пробелы еще возрастают между группами населения; сельские местности отча­сти обезлюдели с половины настоящего сто­летия,-во многих округах от голодовок, в других местах от выселения и во всей мусульманской территории-от частых набо­ров солдат, которым по большей части не суждено когда-нибудь вновь увидеть родную почву.
Пространство и народонаселение Азиатской Турции, с островами Самосом и Кипром, в приблизительных числах, по Бему и Ваг­неру:
Пространство-1.900.000 кв. килом.; веро­ятное население-16.873.000 жит.; километри­ческое население-9,9 жителей.
Принимая во внимание сейчас указанную расчлененность турецких владений в Азии, очевидно, следует рассматривать отдельно, как особенные области или края, каковы бы ни были оффициальные административные де­ления, страны Азиатской Турции, которые пред­ставляют некоторое единство по своим гео­графическим контурам, по своей истории или происхождению населения. Замкнутый бассейн озера Ван и горные массивы Курдистана и Армении, между Закавказьем и верхним Ев­фратом, составляют одну из естественных областей. Равнина Месопотамии, где основа­лись могущественные царства, и где находи­лись знаменитые в древности города-также самостоятельная территория, имевшая свою собственную историческую эволюцию и обра­зующая хорошо ограниченное географическое целое. То же самое можно сказать о полуост­рове Малой Азии, прибрежье которого, окай­мленное островами и островками, разверты­вает, в виде исполинской кривой, свой пояс возделанных земель и деревень во­круг плоскА возвышенностей, слабо насе­ленных и запятых частию солончаковыми степями. Равным образом остров Кипр, входящий теперь в состав громадной, все­
Я И КУРДИСТАН. 318
поглощающей Великобританской империи, дол­жен быть изучаем отдельно, тем более, что уже в глубокой древности он играл выдаю­щуюся историческую роль, как посредник Финикии и Греции. Наконец, Сирия и Пале­стина, длинная гористая страна, ограничен­ная с одной стороны водами Средиземного моря, с другой песками пустыни, тоже пред­ставляет совершенно обособленную геогра­фическую область; в истории человечества жи­тели её оказали капитальное влияние своими открытиями, торговыми сношениями и пере­дачей идей. Что касается турецких владений на прибрежьях Аравии, то их, понятно^ следует изучать в совокупности со всем по­луостровом, часть которого они составляют.
II. Лазистан, Армения и Курдистан.
Прибрежье Понта, бассейны озера Ван и верхнего Евфрата.
Если нынешние политические пределы Азиат­ской Турции не совпадают с естественными границами, то по крайней мере краеугольный межевой столб, разделяющий владения рус­ского царя, шаха персидского и султана османлисов, выбран как нельзя более удач­но: это-массив Арарата. Разграничение трех империй находится на хребте или проходе, открывающемся между главным и нижним конусами этого массива. Начиная от этого пункта, политическая граница Турции сле­дует до расстояния 150 километров к за­паду от линии водораздела, между бассейнами Аракса и Евфрата. Все понимают, что гра­ница эта временная. Между исследователями, которые прошли страну во всех направле­ниях, русские занимают, по числу, далеко не последнее место; но пх карты и планы предназначены по большей части для страте­гических этюдов генерального штаба, и если судить по воспоминаниям предшествовавших войн, то можно предвидеть, что столкновения кончатся новыми территориальными присоеди­нениями. Эльборус может повторить Тандуреку, Бингель-дагу, Аргейской горе то, что он говорил некогда Казбеку в стихотворе­нии Лермонтова «Споръ»: «Берегись!
Вот на севере в тумане Что-то видно, брат!» Тайно был Казбек огромный Вестью той смущен;
И, смутясь, на север темный Взоры кинул он;
И туда в недоуменье Смотрит полный дум: Видит страшное движенье, Слышит звон и шум.
От Урала до Дуная, До большой реки,
319
ГЛАВА V. -АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
320
Колыхаясь и сверкая, Движутся полки;
Боевые батальоны
Тесно в ряд идут, Впереди несут знамена, В барабаны бьют;
Батареи медным строем Скачут и гремят, И, дымяся, как пред боем. Фитили горят...
К западу от горы Арарат, цепь, усажен­ная вулканическими конусами, неболыпого от­носительно возвышения над гребнем, огра­ничивает своей крутой стеной зеленеющие равнины Эчмиадзинского бассейна. Некоторые вершины, Чингил, Перли-даг и другие, пе­реходят за высоту 3.000 метров, поднимаясь почти на 1.500 метров над уровнем рав­вины; но, продолжаясь извилистой линией в западном направлении, затем в юго-запад­ном, цепь постепенно понижается, в то же время, как поднимается, у её северного осно­вания, долина Аракса. Около области истоков она опять повышается и образует,'вместе с другими сходящимися цепями, массив Бингельдаг или «Гору с тысячью озеръ» (3.752 ме­тра), зимние и весенние снега которой питают воды, струящиеся со всех сторон: на вос­токе Аракс, на севере и на юге две главные ветви Евфрата, Кара-су и Мурад, прини­мают в себя все эти потоки. За узлом Бингель-дага, гористая область, главный гре­бень которой идет параллельно прибрежью Черного моря, продолжается к западу на про­тяжении 250 километров, и, постепенно по­нижаясь от вершины к вершине, дает на­конец проход реке «Черной воды» или Кара-су, которая круто поворачивает к юговостоку, чтобы соединиться с другой ветвью Евфрата.
Высокий хребет, который тянется в север­ном направлении, связывает массив Бин­гель-дага с Эрзерумскими горами и образует на востоке от цирка, где собираются первые воды реки Кара-су, раздельную возвышенность, извилистую и перерезанную многочисленными брешами. Там проходит большая военная дорога из Эрзерума в Карс. Гора Паландекен, возвышающаяся непосредственно на юг от Эрзерума, есть самая высокая вер­шина (3.145 метров) обширного круга гор, опоясывающая бассейн; но далее на запад боковая отрасль массива Ерли-даг, которую огибает первая большая излучина реки Карасу, содержит несколько вершин, достигаю­щих еще более значительной высоты. На се­вере Эрзерумского бассейна другой, очень высокий массив, Гяур-даг или «Гора не­верныхъ», образует узел, подобный Бингельдагу, как центр расхождения вод. Горный поток Тортум-су, соединяющийся впослед­ствии с Чоруком, притоком Черного моря,
спускается с его северных склонов; затем, усиленный многими другими ручьями, падает в виде великолепного каскада, «одно из красивейших в Старом Свете», и низвер­гается в глубокия ущелья, извивающиеся меж­ду крутых стен из лавы, которые подни­маются до высоты ЗОО метров ’). На юговостоке, бегущие с гор потоки принадлежат к Каспийской покатости через посредство рек Аракса и Куры. Наконец, на юге, на скатах Думли-дага,отрога «Горы неверныхъ», бьет из земли, на высоте 2.570 метров, ключ, дающий начало Евфрату, притоку Пер­сидского залива. Почти все истоки больших рек образуются в галлереях известковых гор, родник же Евфрата берет начало в порфирах и трахитах * 2). Холодная, почти ледяная вода (3°,3 Ц.) этого родника, выхо­дящая из водоема скалы, прославлена в ар­мянских легендах: в том самом месте, откуда вытекает обильный ключ, был, будто-бы, погребен «истинный крестъ», до пе­ренесения его в Константинополь; в тот момент, когда животворящее дерево было извлечено из почвы, появилась жила чистой воды. На окружающем лугу бьют из земли двадцать других источников, присоединяю­щих свои струйки к водам главного ручья. Даже турки чтут, как святыню, исток Ев­фрата, и говорят, что вода его смывает обык­новенные грехи, но убивает тех, кого пре следует гневиэ Аллаха 3). По соединении с другими потоками, из которых один, по объему жидкой массы, не уступает Евфрату, святая вода спускается в Эрзерумский бас­сейн, где расстилаются весной, во время тая­ния снегов, обширные болота Сазлик. Рав­нина, покрытая тростником, населена дикими гусями, утками и другой водяной птицей; по выходе из этих болот, темная вода Евфра­та, текущая медленно в тенистом ложе, вполне заслуживает данное ей турками имя Кара-су. Весьма вероятно, что болота Саз­лик-остаток озера, наполнявшего некогда весь Эрзерумский бассейн; однако, г. Радде не мог, несмотря на продолжительные изы­скания, найти там ни одного вида озерных раковинъ4): растительные остатки, образовав­шие в равнине толстый пласт чернозема, и слои вулканического пепла, выброшенного огне­дышащими горами, сплошь покрыли бывшее ложе вод.
Горы, окружающие равнину, где простира­лось некогда Эрзерумское озеро,-по большей
4) Hamilton, „Researches in Asia Minor44.
2) Moritz Wagner, „Reise nach dem Ararat und dem Hochlande Armenien".
3) Strecker, „Zeitschrift der Gesellschaft fur Erdkunde“, vol. IV.
4) „Известия Кавказского Отдела Географического Общества14, том V, 1878 г
321 ЛАЗИСТАН, АРМЕНИЯ II КУРДИСТАН. 322
части вулканического происхождения, и там и сям видны еще стоящие на гребнях шла­ковые конусы, отличающиеся замечательной правильностью, но потоки лавы редки; в этом отношении эти вулканы не могут сравниться с вулканами восточной Армении,с Араратом, с Тандуреком, с Сейбаном, но в особен­ности с Алагезом, которого плащ из лав имеет слишком 150 метров в окружности. У самых ворот Эрзерума, близ гор, опоя­сывающих южную часть бассейна, возвы­шается вулкан, кратер которого был пре­жде наполнен водой; давление жидкой массы прорвало северную стену горы и вырвало овраг, открывающийся на север, к болотам реки Кара-су. Самая высокая из этих по­тухших огнедышащих гор и вместе с тем самая замечательная своей красивой ко­нической формой, напоминающей форму Везу­вия,-вулкан Сихчпк, который высится на северо-запад от Эрзерума, в цепи Гяуръдаг, поднимаясь слишком на 1.100 метров над уровнем окружающей равнины, тогда как общая (абсолютная) высота его дости­гает 3.184 метров: почти весь он состоит из рыхлого пепла, восхождение по которому очень затруднительно. Посередине кратера, го­раздо более обширного, чем кратер нынеш­него Везувия, возвышается шлаковый конус, бурая и черная масса, окруженная кольцеобраз­ным лугом, который весна убирает цвета­ми. Хорошо защищенная от северных ве­тров, замедляющих и уменьшающих разви­тие растительности на окрестных вершинах, небольшая кольцеобразная долина, заключаю­щаяся между внешними стенами вулкана Сихчик и его центральным конусом, обладает флорой, самой богатой видами и самой яркой цветами во всей этой области 4).
С северной стороны долину реки Кара-су сопровождают горы, расположенные в форме цепи, общее направление которых параллель­но берегу Черного моря, и которые теряются на западе в плоской возвышенности Сивас. Несколько массивов, имеющих каждый свое особое название, возвышаются на протяжении этой цепи, носившей в древности название Париадрес; во общее наименование, обыкно­венно даваемое ей.-Коп-даг, по имени горы (3.300 метров), которую огибает на востоке и на севере колесная дорога из Эрзерума в Требпзонд. Перевал, через который прохо­дит эта дорога, самая замечательная в Тур­ции, как произведение инженерного искусства, лежит па высоте 2.700 метров, то-есть почти на высоте горы Стельвио, в центральных Альпах. На севере открывается долина Чорука. образующая, вместе с долиной Харшута или реки Гумиш-хапе, полукруглую впадину.
отличающуюся удивительной правильностью. От порта Батум, близ которого Чорук впадает в Черное море, до Тиреболи, лежа­щего при устье Харшута, можно идти как-бы гигантской аллеей, между двух рядов пиков: на всем этом пространстве нужно перейти только один перевал в 1.900 метров вы­соты у деревни Вавуг, между истоками двух рек. Обширный полумесяц, описываемый этими потоками, занят грядой высоких гор, называемых Понтийскими Альпами, одна вер­шина которых, Хачкар, на юго-востоке от Ризе. поднимается, говорят, выше 3.600 ме­тров; один соседний хребет имеет, по Коху, 3.268 метров высоты. В этой области Лазистана тропинки бывают завалены снегом в продолжение шести слишком месяцев: «даже птицы, говорят туземцы, не могут летать зимой через гору» *). На запад от реки Харшута, горы, простирающиеся вдоль морского берега, по направлению к КпзылъИрмаку, менее высоки, чем Понтийские Альпы; однако, они все еще довольно высоки, чтобы затруднять сообщения от одной горы до дру­гой, и через известные промежутки выдви­гают к морю высокие мысы между неболь­шими долинами морского прибрежья. Один из этих естественных рубежей называется Язун-бурун, что значит «мыс Язона». Скала ди сих пор еще носит имя легендар­ного мореплавателя, направившего свой ко­рабль к таинственной Колхиде. В верхних долинах Понтийских Альп видны много­численные следы древних ледников, морены, отшлифованные и изборожденные стены скал. Лавы, порфиры и другие эруптивные породы, из которых состоят эти горы, как и горы, продолжающиеся на западе от Харшута к реке Гермили пли древнему Лпкусу, были ис­черчены резцом глетчеров. Везде в этой области вулканическая деятельность, повиди­мому, имела место в эпоху, предшествовав­шую ледяному периоду; в настоящее время единственными признаками существования под­земных очагов служат частые землетрясе­ния и присутствие горячих ключей, бьющих из земли у основания гор и на высотах 2). По ПИтреккеру, вершина Колат-дага (2.900 метров), стоящая на гребне большой цепи, в 50 слишком километрах к югу отъТребизонда, есть гора Фехес, откуда «Десять ты­сяч греческих воиновъ», предводимых Ксе­нофонтом, после долгого странствования, уви­дели наконец море и приветствовали его ра­достными криками, как конец своих бед. Но эта вершина не легко доступна для армии со всем её багажом и обозами продоволь­ствия, а на северном склоне спуск с Колат-
Ч Moritz Wagner, цитированное сочинение.
Э Moritz Wagner, цитированное сочинение.
3) Palgrave, „Essays on Eastern Questions'4.
ГЛАВА V. - АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
323 дага положительно невозможен. Место, столь часто упоминаемое древними писателями, от­куда греки увидели у своих ног зеленеющие берега и беспредельное пространство блистаю­щих вод, нужно искать ближе к морю, и при том на пороге, через который проходит дорога или тропинка. Однако, на юг от Колат-дага и даже от перевала Вавуг, очень близко от пути, которым должны были сле­довать греки, существует гора, поднимаю­щаяся на 2.400 метров, с которой ясно видно море. На самой высокой вершине её стоит курган из порфировых глыб, около десяти метров высотой, окруженный другими гру­дами камней в форме усеченных конусов. Г. Врио, открывший этот памятник, пола­гает, что это не что иное, как памятный холм, воздвигнутый греками, и что, следова­тельно, вершина, которую он венчает, есть именно гора Фехес ’)•
Громадный лабиринт Альп Армении или Анти-Кавказа, занимающий все пространство, заключающееся между бассейном закавказ­ской Куры, Черным морем и верхним Евфратом, обнимает также, на юге и югозападе от Арарата, обширный бассейн озера Ван и окружающую его страну до персидской границы. Почва этой области везде очень воз­вышенная. На юг массива Перли-даг одна впадина плоскогорья заключает озеро Валикъгель, или «Рыбное», лежащее на высоте 2.237 метров над уровнем моря; вытекающий из этого озера ручей уносит излишек его вод в один из притоков Аракса. Мурад или южный Евфрат, тукущий на юг от этого озерного бассейна, пробегает, на высоте 2.000 метров, по дикой узкой долине, по обе­им сторонам которой высятся глыбы лавы, вылившейся некогда из кратеров и вулка­нических трещин. Голые, лишенные расти­тельности, крутые склоны, разорванные остро­конечные верхушки гор, господствующие над обвалами и осыпями, придают дикий, почти страшный вид этим каменистым пустыням. На севере высится могучая масса Арарата с черными скалами, на которых резко выде­ляются белые полосы снега; далее тянется менее высокая, но страшно крутая цепь гор. Ала-даг или «Пестрая гора» (горы этого имени очень многочисленны во всех странах тюрк­ского языка; в форме Аллах-даг оно озна­чает «.Божьи горы»), откуда изливаются са­мые верхние истоки Евфрата, достигает 3.518 метров. Другая, еще более величественная вершина, поднимающаяся непосредственно на восток от Ала-дага, имеет 3.565 метров в высшей точке своего овального кратера. Из всех армянских вулканов Тандурек или Тантурлу, то-есть «Жаровня», называемый
4) Briot, рукописные заметки.
324
также Сундерлык-даг или «Гора печки», и обозначенная, кроме того, на первых рус­ских картах под именами Хур п Хори, сохранил наиболее многочисленные следы прежней деятельности. Главный кратер, гро­мадная впадина около 2.000 метров в окруж­ности и 350 метров глубиной, не извергает теперь ни лавы, пи паров, и па дне жерла виднеются воды небольшего озера; но сотней метров ниже из расселин горы выделяются фумароллы. На восточном склоне находится пещера, откуда вылетают пары, не сернистые, температура которых около 100 градусов Цельзия; со дна кратера слышен непрерыв­ный рев; в одну из закавказских войн, русские и турки, стоявшие в соседстве друг от друга, на двух противоположных ска­тах одного отрога Тандурека, приняли этот шум за отдаленную канонаду, и в обоих лагерях была сделана тревога. У северозападного основания Тандурека,-на продол­жении оси, проходящей через пещеру, глав­ный кратер и второй кратер извержения,бьют из земли обильные Диядинские серни­стые ключи, покрывающие почву своими из­вестковыми инкрустациями, различных форм и цветов, и образующие горячий ручей, кото­рый бежит маленькими дымящимися каска­дами к холодным водам Мурад-чая *). В 1859 году, главный источник находился ниже; от сильного подземного удара, поколебавшего почву до самого Эрзерума, он иссяк; но вскоре после того воды открыли себе новый выход. Впрочем, в области истоков долж­ны происходить частые перемены от дей­ствия слипания, производимого минеральными источниками,которое быстро изменяет рельеф местности. Тэйлор видел множество малень­ких гейзеров, бивших фонтаном до вы­соты 2 или 3 метров над уровнем почвы, затем внезапно исчезавших: издали явление представляло словно фантастическую пляску призраков 4 * 2). Несколько лет спустя Абих не мог открыть этих перемежающихся водо­метов 3). Ниже истоков Мурад исчезает под базальтовым туннелем, который про­должается глубокой траншеей между двух вертикальных стен.
Тандурек составляет узел расходящихся в разные стороны небольших цепей. На северо-западе тянется хребет, соединяющийся далее с массивом Перли-даг, и через ко­торый пролегает дорога из Эрзерума в Тавриз. Хребет этот, казалось бы, должен служить границей между Турцией и Персией; но высокая восточная долина, в которой на­ходится озеро Балык, и откуда вытекаетъ
*) Jaubert, „"Voyage en Armenie*.
2) „Mittheilungen von Petermann*, 1869, XI.
3) „Записки Кавказского Отдела Географ. Общества*, 1873 г.
-325 ЛАЗИСТАН, АРМЕНИЯ II КУРДИСТАН. 326
ручей того же названия, причисляется к Отвлению к озеру Урмия, эта цепь выделяет томанской империи. Цепь гор, начинающаяся из себя лишь короткие отроги, оканчивающиеся непосредственно на восток от Тандѵрека, крутыми, обрывистыми мысами, тогда как на напротив двух вершин Арарата, также созападе, по направлению к озеру Ван, отде-

ставляет в своей совокупности естественную границу, и граница эта, благодаря независи­мым курдам, которые занимают оба её склона, уважается обеими сопредельными им­периями. На восточной покатости, по напра-
ляется несколько ветвей, которые продол­жаются далеко и наконец сливаются с пло­скогорьем, средняя высота которого около 2.000 метров. Сама цепь достигает высоты 3.000 метров лишь немногимп из своихъ
ГЛАВА V.- АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
327
пиков. Хребет гор Гаккиари, который, по­вернув на юг, тянется вдоль южного берега озера Вап, не имеет, кажется, более высо­ких вершин, хотя, по словам Морица Ваг­нера и Рича, там существуют еще «ледники», то-есть, вероятно, поля отвердевшего снега, залегающие на дне некоторых оврагов. На севере и северо-западе другой каменный вал дополняет круг гор и возвышенностей, опоясывающих озерную впадину, и на верху стоит древний вулкан, Сейбан пли Сппан, высота которого, по Феншау Тозеру, около 3.000 метров, и который бывает покрыт снегом в продолжение десяти месяцев в году. Благодаря своему уединенному положе­нию, белому конусу, которым он оканчи­вается, синей поверхности вод, в которой он отражается, этот вулкан кажется больше многих других гор, более высоких, но стоящих среди массива или в соседстве других вершин. Шиль сравнивал его с Демавендом и приписывал одинаковую вы­соту обоим вулканам, которые, однако, раз­нятся между собой по крайней мере па 2.500 метров. В Сепбане виделп также соперника горы Арарат, и легенда рассказывает, что когда воды всемирного потопа стали сбывать, то Ноев ковчег был сначала брошен вол­нами на гору Сейбан; затем, увлеченный течением на север, остановился окончательно на Арарате; еще недавно армяне приносили туда непорочного барана для заклания его на краю кратера И). Верхняя чаша, глубиной около 15и метров, зимой наполненная снегом, а летом усеянная цветами, иногда же содержа­щая маленькое озеро, окружена грудами бело­ватых шлаков, возвышающимися в виде остроконечных горок. С вершины этпх горок, составляющих как-бы ограду кра­тера, можно созерцать на севере обширный горизонт гор Армении, развертывающийся в виде кривой линии, длиной около ЗОО кило­метров, от Бпнгель-дага до Арарата. На юге виден боковой кратер, впадину которого на­полняет Агир-гель пли «Неподвижное озе­ро»; далее простирается бассейн озера Ван с его бухточками, заливами, болотами, соста­вляющими как бы продолжение этого обшир­ного резервуара, п с амфитеатром гор, ко­торым он окружен со всех сторон: у за­падного подножия вулкана расстилается ма­ленькое озеро Назпк, пресноводный бассейн, залегающий па водораздельной возвышенности между озером Вап и Евфратом, которым он посылает по ручью, по крайней мере в дождливое время года * 2). На юго-западной сто­роне горизонта синеватая дымка сливается с неопределенными очертаниями равнины. По-
М. Wagner, цитированное сочинение.
3) Layard, „Nineveh and Babylon41;-Millingen, „Wild Life among the Koords44.
328 следние уступы армянского плоскогорья окан­чиваются над месопотамскими равнинами зубчатой линией утесов, изрытой в виде глу­боких зазубрин речками и ручьями, но пред­ставляющей в целом правильное направле­ние от юго-востока к северо-западу, на про­должении краевой цепи Луристана. На запад­ной стороне озера, гора Нимруд-даг, почти целиком состоящая из вулканического пепла, склонила к водам свой громадный кратер, имеющий, как говорят, несколько киломе­тров в ширину 4), а на южном берегу от­крывается эллиптическая бухта, чапиа вулкана, частию находящагося под водой. Вся возвы­шенная Армения-страна вулканическая, часта колеблемая землетрясениями. Горячие ключи там более многочисленны, чем даже в са­мых богатых термальными источниками го­рах Запада, каковы Пиренеи и Овернь.
Озеро Ван, по-армянски Тосп,-откуда имя Фоспитис или Тоспитпс, которое ему давали древние географы,-лежит наЗЗб метров выше озера Урмия; абсолютная его высота 1.625 ме­тров. Площадь озера Ван, исчисляемая в 3.690 квадр. километров, немного меньше по­верхности Азербейджанского моря, но первое имеет значительную глубину2); в 3 киломе­трах к западу от города Ван лот достает дно лишь на глубине слишком 25 метровъ3), а в южной части бассейна ложе еще гораздо’ более вогнуто, так что общая вместимость озера Ван, без сомнения, превышает объем озера Урмия. Что касается северо-восточной бухты, которая вдается внутрь материка на 60 километров, то это не что иное, как вод­ная площадь, происшедшая от наводнения, где ручьи образуют весной обширные аллю­виальные дельты. По местному преданию, эта бухта некогда была плодоносной равниной, где извивались две речки, продолжавшиеся на юго-запад к Битлису; на бывшем месте слияния их, говорят, видны остатки моста, покрытого водами. Сведения, собранные Жобером, армянином Персесом Саркисианом, Ауриемой, Лофтусом и Штреккером, не оста­вляют никакого сомнения о тносптельно зна­чительных изменений, которым подвергался уровень этого внутреннего моря. В период с 1838 по 1840 год он поднялся от 3 да 4 метров. Прибрежные жители рассказывали Лофтусу, что в начале семнадцатого столетия вода поднималась таким же образом в про­должение нескольких лет, но затем опять понизилась. Годы исключительной засухи за­держивают прибыль и распространение вод, но после временного отступления дело захвата возобновляется с еще большей силой. Многие
*) Fanshawe Tozer, „Turkish Armenia and Eastern Asia Minor44.
2) Monteith, „Journal44;-Carl Ritter, „Asien44, vol. IX.
3) Millingen, цитированное сочинение.
329 ЛАЗИСТАН, АРМЕНИЯ И КУРДИСТАН. 330
острова прибрежья были залиты водой; преж­ние полуострова, теперь отделенные от мате­рика, превращаются в островки, постоянно, уменьшающиеся в размерах. Дорога, проле­гающая вдоль северного прибрежья, должна быть пз поколения в поколение переносима все далее внутрь материка; город Арджиш,
на берегу северо-восточной бухты, почти со­вершенно исчез, а местечку Адельдживас, па северной стороне главного бассейна, угро-
жает опасность наводнения. Точно также на восточном берегу окраина озера приближается к городу Ван, который уже сменил преж­нюю, более древнюю береговую полосу резер­вуара; деревня Искелла частию покинута жи­телями; лодочники привязывают свои барки к стволам дерев, находящимся теперь да­леко от берега; колодцы, куда прониклп, пу­тем просачивания, воды озера, дают лишь солоноватую жидкость: может быть, эти втор­жения озера и породили легенды, относящиеся к большим городам, погрузившимся на дно вод. Какая причина этого возрастания, пред­ставляющего явление, обратное тому, какое наблюдается почти во всех других озерных бассейнах Азии? Если только не существует особенного местного течения воздуха, увле­кающего в эту область больше дождевых об­лаков, чем прежде, нужно принять объясне­ние, которое дают сами прибрежные жители: по их мнению, подземные расселины, откуда выходят обильные источники к верхним притокам Тигра, частию засорились от обва­лов. и резервуар, получая посредством дождя и снега больше жидкости, чем сколько берут испарение и подземные истоки, увели­чивается в объеме и протяжении до тех пор, пока не восстановится равновесие, или пока излишек воды не выльется на юго-запад, в поток Бптлис. Какие-то кочующие пастухи, по словам туземцев, завалили большим кам­нем отверстие одной из воронок, черезиэ ко­торые уходят воды,-воронок, подобных катавотрам озер Греции, и с того времени уровень, будто-бы, повышается медленно, но постоянно. Интересно было бы проверить не­посредственным наблюдением рассказы ту­земцев относительно засорения воронкообраз­ных углублений и прежде всего удостове­риться, действительно ли источники, указы­ваемые как подземные истоки озера, похо­дят на него содержанием соляных частиц. К востоку от озера Ван, другой бассейн, Эрчек, тоже представляет постепенное по­вышение уровня '); эта прибыль воды в двух соседних озерах дает некоторую вероятпось предположению о совершившейся пере мене климата. Эрчек походит на озеро Ванъ
’) Strecker, „Mittlieilungen von Petermannu, ѴП. 1863.
также и минеральным содержанием своих вод; только по Мпллпнгену, он содержит весьма значительную пропорцию мышьяку; поля, затопленные его разливом, делаются бесплод­ными на многие годы.
Как бы то ни было, жидкая масса, заклю­ченная в бассейне Ван, сконцентрировала
соль, которую ей приносят его притоки, и, не будучи столь соленой, как вода озера Урмия, содержит, однако, так много соли, что ее не могут пить ни люди, ни животные: стада хо­дят на водопой к устьям рек, а рыбаки возобновляют свой запас годной для питья воды, черпая из ключа, бьющего со дна и кло­кочущего на поверхности. Менее соленые, чем жидкая масса озера Азербейджанского, воды армянского внутреннего моря дают при­ют более развитым животным видам: в устьях впадающих в него речек ловят в значительных количествах одну породу рыб, которую Жобер ошибочно принимал за со­вершенно тожественную с черноморским ан­чоусом, столь обильным в требизондском рейде; это-уклейка (cyprinus Tarichi), как ее определил натуралист Дейроль. Однако, эта рыба не живет в соляных частях бас­сейна 0; она показывается в верхнем слое только с марта до начала мая, то-есть в том периоде, когда пресные воды, происходящие от таяния снегов, расстилаются поверх бо­лее тяжелых соляных вод озера; во все остальное время года не увидишь ни одной рыбки; все уклейки, которые не были пожра­ны бесчисленными бакланами пли морскими воронами, удалились в ручьи, изливающиеся в озерный бассейн. Прежде полагали, что они держатся в глубинах озера * 2). В бас­сейне Казак, вода которого, впрочем, пре­сная, наблюдали, говорят, точно такое же ежегодное исчезновение рыбы 3). Соляные ча­стицы, остающиеся, после испарения воды, на плоском берегу Вана, так же, как вокруг бассейна Эрчек, состоят па половину из углекислой и сернокислой соды, которую ути­лизируют для выделки мыла, и которую вы­возят отсюда даже в Сирию 4 5).
Суда составляют редкость на озере Ван; однако, английский путешественник Тозер недавно проехал озеро на рыболовном суд­не, сопровождаемом пятью баржами. Амери­канские миссионеры, проживающие в Ване, пу­стили по озеру, в 1879 году, складной паро­ход, все части которого были доставлены из Константинополя на верблюдах, но, кажется, это предприятие не имело успеха 6).
‘) Ernest Cbantre, рукописные заметки.
2) А. Jaubert, „Voyage en Armenie et en Perse44;- Millingen, цитированное сочинение.
3) Layard, цитированное сочинение.
Deyrolle, „Tonr du Monde44, 1-er semestre 1876.
5) Fanshawe Tozer, цитированное сочинение.
Гфография Реклю. т. IX.
40
331 ГЛАВА V.
Самое существование озер Ван, Урмия, Гокча в Закавказье и многочисленных озер­ных впадин на ахалцыхском плоскогорье, между Карсом и Тифлисом, доказывает, что климат армянских плоских возвышен­ностей имеет над климатом Персии то пре­имущество, что он гораздо влажнее. Дей­ствительно, весь Лазистап и гористая страна, получившая в древности название Понта, на­ходятся под влиянием Черного моря с метео­рологической точки зрения. Господствующие западные и северо-западные ветры приносят в изобилии дожди во время летних бурь, снег-в зпмние месяцы. Количество атмо­сферных осадков там далеко не столь зна­чительно, как на южных склонах Кавказа, в Мингрелии п Имеретип, где годовой слой дождя превышает 2 метра; по и в Лазистане есть долины, поставленные природой въблагоприятные условия; там облака проливают в продолжение года более метра дождевой во­ды; по словам одного американского миссио­нера, количество снега, выпавшее в Битлисе, на южной отлогости гор, господствующих с юга над озером Ван, составляло пять с половиной метров въпродолжение зимы 1858 - 59 года; это слой снега, представляющий слиш­ком 40 сантиметров воды. Хотя мы еще не имеем точных наблюдений, которые по­зволяли бы сделать несомненный вывод, мож­но однако приблизительно принять равным почти полметру среднее количество атмосфер­ной влаги, получаемой возвышенностями Ар­мении.
В некоторых областях, каково, напри­мер, плоскогорье Ольты, загороженное от влажных ветров высокими горами, редко бывает дождь, который так необходим для земледельческой культуры; как в местно­стях Закавказья, лежащих па каспийской по­катости, там нужно перехватывать ручьи и разветвлять их па тысячи канавок, перере­зывающих пахатные земли. Но наибольшая часть южной Армении, несмотря на барьер, образуемый Понтийскими Альпами, подвергает­ся влиянию дождливых западных ветров, которые направляются с моря па плоскогорье Сивас, затем низвергаются в западные до­лины реки Карасу, до Эрзерумского бассейна, получает ветры с Черного моря. Они дуют преимущественно зимой и покрывают густым слоем снега амфитеатр гор, окружающих истоки Евфрата; летом, северные и восточ­ные ветры, составляющие ветвь главного по­лярного течения, которое пересекает конти­нент Азии, приносят сухой воздух, разве­вающий облака; но случается также, что вне­запные бури, налетающие с запада, оканчи­ваются сильными ливнями. Кроме того, юго-за­падные ветры, посылаемые Средиземным мо­рем, тоже приносят свою долю влажности и
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 332
раздирают свои облака о кручи армянских гор; даже в хорошую погоду легкий туман смягчает резкие контуры гор и оттеняете пейзаж нежными красками. На северном склоне, избыток влажности, получаемой ар­мянскими Альпами, образует реки, как Чорук и Харшут, водная масса которых весь­ма значительна в сравнении с размерами бассейна, а на южном скате он питает Тигр и Евфрат, воды которых, соединенные в Шат-Эль-Арабе, превосходят объемом вся­кий другой поток, заключающийся между Ин­дом и Дунаем, и даже почти в два раза превышают водную массу Нила. Таким обра­зом в атмосферическом и речном круго­обороте Черное море, посредством дождей и через русло Евфрата, непрерывно изливается в Персидский залив.
Па берегу Понта Эвксинского города поль­зуются довольно теплой средней температурой. В прибрежных местностях холода редко доходят до 6 градусов ниже точки замерза­ния; с другой стороны, умеряющее влияние моря не позволяет летним жарам подни­маться выше 25 градусов по Цельзию. Так например, климат Требизонда, в разные времена года, на основании шестилетних на­блюдений. определяется следующими числовы­ми данными: средняя температура января 6°.8 Ц., температура августа 24°,3: средняя температура года 15°,5; крайния температуры самого теплого и самого холодного месяцев 29°,9 и-2°,6 Ц.; количество выпадающего в продолжение года дождя 566 миллиметров *). Вдали .же от моря, которое сближает край­ности годового климата, населения турецкой Армении страдают попеременно от сильных холодов и страшных жаров. В Эрзеруме почти не бывает весны; зимние снега растаи­вают там в несколько дней, превращая вдруг ручьи в широкия реки; наблюдавшиеся крайности температуры самого холодного и самого жаркого дня суть - 25-|-44 градуса. Впрочем, необходимы еще ряды продолжи­тельных наблюдений прежде, чем можно бу­дет в точности сравнивать этот климат с климатом европейских и азиатских стран, которые уже хорошо известны с метеороло­гической точки зрения.
Климат Эрзерума в разные времена года (высота места 1.987 метров).
Зима. Весна. Лето. Осень. Год.
По Чихачеву (3 г.) -10° 8 9°,8 24°,3 10°,3 8°,45 Ц. „ Маламе (Згода) - 4 10° 8 24°,2 7°,9 9°,72 Ц.
Даже в один и тот же дфнь случалось наблю­дать разность температур между утренней за­рей и полуднем, доходившую до 33 граду-
Э Hann, „Behm’s Jahrbucb", IX, 1882.
333 ЛАЗИСТАН, АРМЕНИЯ И КУРДИСТАН. 334
-сов *). Зимние холода и весенние утренники замедляют растительность, но летом растения торопятся расти и созревать; природа, так ска­зать. делает вспышку, в мае и июне. Пше­ница проходит все фазы своего произраста­ния, от распускания листьев до созревания ко­лоса, в двухмесячный промежуток, но жгучее летнее солнце спалило бы ее в цвету, еслибы ирригационные канавки не доставляли ей не­обходимой влаги. До 1.800 метров возделы­вают пшеницу, и даже на высоте 2.100 ме­тров увидишь еще поля, засеянные ячменем; но на этих высотах урожаю хлебов угро­жают ранние осенние заморозки. В среднем, пояс культуры поднимается менее высоко в армянских Альпах, нежели на грузинских склонах Кавказа, лежащих, однако, под более северной широтой. Причиной тому, ве­роятно, форма гор: в то время, как горные цепи Армении пропускают северный ветер через многочисленные бреши, однообразный вал Кавказа защищает растения, живущие па его южном склоне. Растительные области переплетаются своими границами сообразно местным климатам. Так, в окрестностях Вана растут еще померанцовое и лимонное деревья, по масличное дерево уже не может там жить ’). Во Франции, напротив, пояс оливкового дерева паидалее выдвигается к северу.
В соседстве Черного моря понтийская ра­стительность похожа на флору Мингрелии, с которой она, однако, не может сравниться в отношении разнообразия видов и яркости цве­тов * 2). Армения есть одна из стран Малой Азии, где фруктовые деревья дают самые вкусные плоды, и где, по мнению ботаников, следует искать первоначальную родину мно­гочисленных видов, между прочим, вино­града и груши. «Лазистанъ» -говорят тузем­цы, - отечество фруктов 3 4). В Азиатской Турции нет местности, более богатой расти­тельностью, чем окрестности Требизонда; от основания до вершины, холмы, покрытые од­нообразным слоем растительной земли, или разделенные на террасы посредством подпи­рающих стен, одеты сплошной зеленью са­дов, лугов и лиственных деревьев с по­стоянной или опадающей листвой. Лимонные, масличные деревья окружают города и дерев­ни, раскинувшиеся на берегу, а выше идут ореховые деревья с широкими ветвями, каш­таны, дубы, издали азалеи и рододендроны блестят красными скатертями на склонах гор. Цветкам азалей приписывают ядови­
тое действие меда, от которого опьянели и обезумели воины Ксенофонта. Ботаппк Кох не мог отыскать этого меда в кавказских областях, но его продают на всех рынках Понтийского берега, между Батумом и Орлу; туземцы, чтобы сделать этот мед безвред­ным, отваривают его и прибавляют сахару ’).
Во внутренности материка горы Армении почти все лишены древесной растительности: видишь только скалы, да горные пастбища. В этой стране, которая могла бы быть покры­та сплошными лесами, многие округа не име­ют другого топлива, кроме коровьего кала. Птпцы здесь редки, за исключением тех, ко­торые вьют гнезда в углублениях скал. Дикие звери, принадлежащие к тем же ви­дам, как и живущие в горах Закавказья, не находят себе убежища на этих голых или поросших мелкой травой пространствах; почти все горные скаты составляют владениепастухов п их баранов с толстыми хво­стами пли курдюками, оберегаемых полудики­ми собаками, часто более опасными, чем мед­ведь п волк. Лошади, пасущиеся в степях Предкавказья, хорошей породы, но они усту­пают в силе туркменским лошадям, а в грации движений-персидским: хотя полные огня, они всегда очень смирны. Впрочем, кур­ды, как и большинство других обитателей Армении и Малой Азии, предпочитают пону­кать животных голосом, чем кнутом. Буй­вол, запряженный в телегу, идет только под звуки песни; когда проводник умолкает, животное останавливается 2). Пастбища турец­кой Армении, более травянистые, нежели па­жити Персии, по причине большей влажности воздуха и обилия источников, прокармливают миллионы голов скота, мясо которого служит для продовольствия Константинополя и много­численных городов Малой Азии. Миллинген полагает, что число овец, рассеянных на пастбищах, заключающихся между Араратом и Персидским заливом, не менее 40 миллио­нов. В начале текущего столетия, Жобер исчислял в полтора миллиона количество ба­ранов, которое Стамбул получал ежегодно с гор Армении. Посылаемые стадами, от полуторы до двух тысяч голов, они в доро­ге паслись на горах, следуя постоянно по об­ласти пастбищ, и достигали Босфора лишь че­рез семнадцать илп восемпадцат месяцев после отправления. Алеппо, Дамаск, даже Бей­рут тоже снабжаются мясом пастухамп Арме­нии и Курдистана, и турецкия армии во время
Ч Налами, „Эрзерумский вилайетъ44; Radde, цитиро­ванное сочинение.
2) Статковский, „Проблемы климатологии Кавказа44.
8) А. Jaubert;-Carl Ritter, „Asien“, vol. X.
4) Koch, „Wanderungen in Orient44; - Carl Ritter, „Asien*, vol. XVIII.
1) Hamilton, „Researches in Asia Minor44; - „Zeitschrift der Gesellschaft filr allgemeine Erdkunde44, Band IV;- Mahc, „Gdographie medicale44, „Dictionnaire encyclop£diqnftdes sciences medicales44.
3) Millingen, „Wild Life among the Koords44.
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
335 походов зависят в отношении продоволь­ствия от жителей верхнего Евфрата *)•
Жители Понта, турецкой Армении и Курди­стана, исчисляемые в два слишком миллиона душ, принадлежат в большей части к тем же расам, как и населения Закавказья: в этнологическом отношении эти две сопредель­ные страны имеют такое же единство,как и с географической точки зрения.
Население вилайетов Требизондского, Эрзерумского и Ванского, в приблизительных числах, по Еризову, Мордтману и другим:
Турки и туркмены-800.000 жителей; армя­не- 600.000; курды-450.000; лазы- 100.000; черкесы-50.000; тюрки-50.000; другие на­циональности-20.000 жителей.
По ту и другую сторону Кавказских гор живут, хотя под различными именами, гру­зины; турецкий Эрзерум такой же армянский город, как п русская Эривань; курдские па­стухи водят свои стада на берега озера Гокча, так же, как и на берега озера Ван: по­литическая граница не составляет естествен­ного рубежа между народами. Правда, пересе­ления, не всегда добровольные, в обратном направлении из одной территории в другую имели место после всякого нового завоевания России. Так, с 1828 по 1830 год, более ста тысяч армян из Турции и Персии, надеясь найти свободу в христианской стране, просили убежища у русского правительства и получили земли, покинутые курдскими и татарскими эмигрантами, которые в свою очередь бе­жали в магометанские края. Точно также со времени войны 1877 года, произошел обмен населения между турецкой Арменией и провин­циями, присоединенными к русскому Закав­казью. Турки из Ардагана и Карса после­довали к Эрзеруму и Сивасу за своими отсту­павшими армиями, турки из Артвина напра­вились к плоскогорью Вап, тогда как гайканы с верховьев Чоруха, из Эрзерума. из Вана заняли, вокруг русских крепостей, оставленные прежними жителями места. В целом, наиболее выиграла при этом обмене Оттоманская империя; мусульмане не хотят более жить под русским господством и ухо­дят к своим единоверцам и единоплемен­никам; с другой стороны, многие из армян Турции не страшатся насилия турецких па­шей, и также идут под власть Порты.
Движение переселения в территории, при­соединенной к русским владениям, в пе­риод с 1877 по 1881 год:
Эмиграция - 87.760 душ; иммиграция - 21.890 душ; потеря-65.870 душ.
Главным результатом русских нашествий
33G
было то, что они преобразовали Армению в Туркестан *).
Однако, эти значительные перемены в ра­вновесии этнографических элементов, пере­мены, которые сопровождались ужасающей смертностью, вызванной голодом, лихорад­ками, тоской по родине,-далеко не произвели этнологического разграничения, совпадающего с условным начертанием границы. Понят­но, какие выгоды, дипломатические и военные, смежность населений одинакового происхожде­ния дает русскому правительству, в случае, столкновения с Портой. Во имя своих под­данных, грузин Закавказья, оно может вме­шиваться в дела грузин требизондскпх; как властителю курдских пастухов, ему легко было бы присвоить себе право надзора за этими кочевниками от одной территории до другой; но в особенности как покровитель армян, как покровитель их священного города Эчмиадзина, оно было бы в своей политической роли, требуя реформ и адми­нистративной автономии для братьев тех, которые состоят под его покровительством. В Европейской Турции оно могло возвысить свой могучий голос в пользу болгар п заставить дать им территорию, простираю­щуюся до Салоникского залпва; точно так­же, когда представится удобный к тому слу­чай, оно будет вооружено предлогом для вме­шательства за армянские общины, рассеян­ные на пространстве от Эрзерумской долины до покатости Александретского залпва, напро­тив острова Кипра, нового завоевания Англии. Что касается Великобритании, то она не могла бы гарантировать действительным образом нынешния границы Оттоманской империи про­тив русских; если она понуждала турецкое правительство к выполнению его обязатель­ства относительно обеспечения порядка в его анатолийских провинциях, то это только с той целью, чтобы иметь предлог взять назад свое неблагоразумное обещание покровитель­ства; она грозит потому, что не может более действовать.
Грустно подумать, что страна, столь бога­тая, одна из прекраснейших п плодонос­нейших областей умеренного пояса,-стра­на, которая, вероятно, дала, относительно сво­его протяжения, наибольшее число питатель­ных растений, так мало в наши дни ути­лизируется человеком: теперешнее население её можно считать никак не более 6 жителей на квадратный километр, да и то есть осно­вание думать, что оно уменьшается. А между тем, господствующая раса, турки, или, вер­нее сказать, туркмены-ибо большинство еще живут обособленными племенами,-обладает сильными качествами, которые, казалось бы,
Э А. Jaubert, „Voyage en Агтёпие et en Perse".
4) Palgrave, „Notes on Eastern Questions41.
ЛАЗПСТАН, АРМЕНИЯ
337 должны обеспечивать ей значительную долю в труде наций. Трудолюбивые, терпеливые, стой­кие в начатой работе туркмены возобно­вляют, без устали, дело, прерванное враже­скими нашествиями. Сознавая славу своих предков, кара-куюнли и ак-куюнли, то-ест «черныхъ» и «белых пастуховъ», они сохра­нили чувство национальной связи, которого недостает большинству их соседей, и при смешении рас это смешение вообще совер­шается к их выгоде: лазы, черкесы, курды кончают, во многих округах, тем, что соединяются с нпмп, особенно там, где ко­чевые нравы уступили место оседлой земле­дельческой жизни. В этом-то сильном на­селении туркменов, а не в политических союзах, возвратах военного счастия или со­действии «европейских капиталовъ», Турция должна была бы искать элементов своего «возрождения» *)•
Лазы морского прибрежья и аджары бере­говых гор, между Батумом и Требизондом, суть грузины магометанской религии, не менее красивые, стройные и изящные, чем их соплеменники в Грузии; пх язык, очень близко подходящий к наречию, которым го­ворят в сельских местностях Мингрелии, смешан с турецкими и греческими слова­ми 2). Различие религии, политического режима, и особенно привычки временного переселения, общераспространенные в Лазистане, все более и более обособляют говор грузин, подвластных России, и лазов турецкого Гурджистана; в некоторых округах, даже на верхнем и среднем Чорухе, турецкий язык сделался общим идиомом. Лазы трудолюбивы, предприимчивы, искатели приключений. Пре­жде онпохотно предавались морскому раз­бойничеству, и их маленькия барки .смело пускались в бурю преследовать купеческие суда: теперь они занимаются рыбной ловлей и перевозкой товаров; тысячи эмигрантов лазов приходят в Константинополь, где они занимаются ремеслом носильщиков, грузилыциков в гавани, котельников 3). Остающиеся дома-пастухи или земледельцы, п нужно удивляться, с какой тщательно­стью они устраивают террасы пахатной зем­ли на боках гор. В округе собственного Лазистана, ограниченного на западе мы­сом Кемер (Кемер бурну), лазы составля­ют почги все население; за этим округом, по направлению к Трфбизонду, и далее до Платаны, онп являются отдельными общи­нами, все менее и менее многочисленными, редко рассеянными среди турецких и грече­ских резидентов. Черкесы, абхазы и другие
4) Palgrave, цитированное сочинение.
3) Rosen, „Ueber die Sprache der Lazeu*.
3) „Известия Кавказского отдела Географ. Общества*, том Ѵ\ 1877-1878 гг.
И КУРДИСТАН. 338
выходцы с Кавказа, переселяющиеся сюда еже­годно в количестве около шести тысяч душ, составляют, после грузин, важнейший этни­ческий элемент страны. Онп охотно соединя­ются с туземцами в одну нацию, благодаря красоте грузинских девушек, с которыми они предпочтительно вступают в брак *). Армяне имеют лишь небольшую группу дере­вень вокруг Копи, а греческая колония сво­дится к нескольким отдельным семействам в городах и местечках морского берега. В некоторых долинах внутренности стра­ны, особенно в Дживислике, находятся про­межуточные населения, называемые по-италь­янски «Mezzo-Mezzo», которых невозможно причислять ни к туркам-мусульманам, ни к грекам-хрпстианам: утром онп беседу­ют по-турецки и ходят в мечеть, а вече­ром говорят по-гречески и совершают хри­стианские таинства 2). Потомки эллинов, но эллинов, смешанных с лазами и обращен­ных в пелам в семнадцатом столетии, эти двуязычные и двоеверные поселяне дер­жат в тайне перед османлисами соверша­емые ими христианские обряды, но секрет их всем известен и презрительно терпим. Впро­чем, их магометанство нельзя считать чи­стым лицемерием: обрядности обеих рели­гий, в силу привычки, делаются им равно не­обходимыми. Быть может, в них следует видеть потомков тех макронов, о которых говорит Геродот, как о людях, практикую­щих обряд обрезания: если это так, то они, значит, были «мусульманами» уже до заво­евания страны воинами ислама 3).
Нигде, ни в Турции, пи в Закавказском крае, гайканы или армяне не живут в виде сплоченной национальности, но на южном склоне долины Чоруха, так же, как в до­линах главных ветвей верхнего Евфрата, онп составляют господствующее население. В Малой Азии, в бассейне Джигуна, онп населя­ют исключительно некоторые возвышенные долины; там-то, на пространстве от Чер­ного до Средиземного моря, всего лучше сохра­нились предания Армянского царства. Числен­ность гайканов неизвестна: так как их политическое положение подало повод к ожи­вленным спорам, то были допущены пре­увеличения в том и другом направлении, сообразно интересам участвующих в этой полемике: по словам одних, в оставшихся под властью Турции провинциях число ар­мян простирается еще от двух до трех миллионов; другие, напротив, утверждают, что их наберется не более пятисот тысяч. Оффициальные статистики, составляемые на
О Palgrave, цитированное сочинение.
Ч Hamilton, „Researches in Asia Minor*;-Eli Smith,- Flandin;-Palgrave, и другие.
8) De Gobineau, „Trois aus en Asie*.
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
339
основании простых местных исчислений, не всегда ведут правильный счет различных национальностей; тем не менее, однако, так как численное отношение отдельных рас известно в общих чертах по исследованиям путешественников, то из него можно вывести приблизительное число турецких армян: число это, вероятно, от семисот до восьмисот ты­сяч душ. Таким образом, около трети гайканской нации находится на османской терри­тории. В Эрзеруме, так же, как в Констан­тинополе, армяне отличаются от турок более открытым и более свободным умом, боль­шей любовью к образованию, большей инициа­тивой в торговле и промышленности; в Ванском вплайэте нет дома, который не был бы построен ими; нет туземной материи, ко­торая не была бы соткана их руками, нет почти плода, который не происходил бы из их садов. Они охотно эмигрируют, и-не считая тех, которые покидают родину, чтобы уйти от вымогательств пашей или от набе­гов курдских грабителей-армянских вы­ходцев встретишь тысячами в Стамбуле и в других городах Анатолии и Европейской Турции, где они работают преимущественно в качестве каменщиков, чернорабочих и носильщиков. В Константинополе имя Ванъэрменизи, «армянин из Вапа», употребляется в таком же смысле, как, например, слово, «оверньятъ» в больших городах Франции. На родине целые деревни населены одними женщинами, оставленными дома их мужьями и братьями, чтобы заниматься хозяйством семьи.
В то время, как центр тяжести армян­ского населения находится на русской террито­рии, у подножия горы Арарата, наиболее много­численные племена курдов (в турецких владениях этническое имя произносится курд или куртъ\ арабы называют эту нацию карт, во множественном числе экрат; сами же они именуют себя картмаиче) *) сосредото­чены в пределах Оттоманской империи: истинное средоточие их области находится на плоскогорье Ван, но область их распростра­нения громадна. Считая в числе курдов луров и бахтиаров, жителей краевых цепей Ирана, и различные народцы, переселенные государями Персии в Хорассан и на границы Белуджистана, нужно признать, что немногие из наций Передней Азии рассеяны на более обширной территории: пояс, который они за­нимают, почти без перерыва, от местности, соседней с Гамаданом, до Аинтаба, имеет не менее 1.000 километров в длину, при средней ширине около 250 килом. Они распре­делены между тремя империями; но курды
*) Ernest Chantre, рукописные заметки; - Millingen, „Wild Life among the Koordsu.
340
России, относительно малочисленные, окружен­ные армянами, грузинами и татарами, не име­ют никакой связи с главными племенами.. Большинство племен признают верховнук> ленную власть (сюзеренитет) султана; восточ­ные племена зависят от Персии, и, наконец, различные народцы наименее доступных об­ластей, особенно те, которые населяют горы Дерсима, на юго-запад от Эрзерума, живут еще маленькими независимыми государствами.
Курдские населения, исчисляемые прибли­зительно: Турецкий Курдистан и другие страны Азиатской Турции-1.300.000 жител., Персия (не считая луров и бахтиаров)-500.000 жител., Афганистан иБелуджистан -5.000 (? ѵ жител., Русское Закавказье-13.000 жител.
В долинах, где курды сгруппированы в сплоченные племена, особенно в бассейне «Большего Заба», они составляют националь­ность довольно могущественную для того, что­бы в виду турок и персиан стремиться к образованию особого государства. Между возму­щениями, которые вспыхивали с половины текущего столетия, в особенности со времени последней войны с Россией, многие несомнен­но имели целью завоевание политической сво­боды: были даже попытки основания «курдской лиги». Редко случается, чтобы возникали раз­доры между курдскими племенами: они обык­новенно нападают только на иноплеменни­ков.
Разсеянные на таком огромном простран­стве, курды далеко не везде представляют один и тот же физический тип, и, без вся­кого сомнения, принадлежат к различным расам. Одни из них смешаны с туркме­нами или тюрко-татарами, другие-с армянами или с персианами. Некоторые племена, кото­рым приписывают чисто-армянское проис­хождение, выдают себя за потомков древних христианских общин, обращенных в маго­метанскую веру. Почти все турецкие солдаты,, расквартированные в горах курдов, женятся на туземных девушках *)• Различие физи­ономий соответствует различию происхождения: иные курды безобразны и неуклюжи, тогда как другие могли бы поспорить силой, строй­ностью и грацией с красивейшими черкесами.. Те, которые живут в бассейнах озер Урмия и Ван, и которых считают потомками кудрахов, упоминаемых в надписях древ­него Персеполиса, кардухов и гордийцев, о которых говорят греческие писатели,-сред­него роста и крепкого телосложения, широко­плечи, с гордыми и выразительными чертами лица; но курды, обитающие на персидской гра­нице, имеют вообще подавшийся назад лобъг широкия и хорошо разделенные брови, длин­ные ресницы, большой рот, выдающийся под-
Millingen, „Wild Life among the Koordsu.
341 ЛАЗИСТАН, АРМЕНИЯ II КУРДИСТАН. 342
бородок, резко-орлиный нос, заостренный и с очень мясистыми ноздрями f). В очень многих племенах курды, подобно персиянам, красят свои густые бороды и волоса на го-
от природы волосы белокурые и глаза голу­бые, так что пх можно принять за немцев *). Пять курдских черепов, измеренных г. Дюгуссе, отличаются замечательной коротко-

лове в красный или черный цвет; между ними нередкость встретить таких, у которыхъ
4) Duhousset. „Etude snr les populations de la Perse“, „Kevue orientale et americaineu, 1863.
головостыо (головной указатель у курдов 0,06; средний указатель, но Эрнесту Шантру, 0,81) и составляют поразительный контраст съ
О Polak, „Persien, Das Land und seine Bewobnertt.
343 ГЛАВА V.
черепами восточных персиан, афганцев, ин­дусов. Однако, большое разнообразие, пред­ставляемое курдами в физическом отношении, не позволяет видеть в этих нескольких краниологических измерениях выражение об­щего явления. Американские миссионеры, очень многочисленные в курдской стране, сравни­вают её жителей с краснокожими индей­цами.
Ансамбль курдской физиономии напоминает, по выражению г. Дюгуссе, «обличье плотоядного животнаго», во он не лишен красоты. Дети прелестны, и в живописных караванах ко­чевников нет картины, более грациозной, как вид улыбающихся головок, которые вы­совываются из котомок, привязанных к седлу, на боку лошадей 9-Курдские женщины, которые никогда не закрывают лица, имеют вообще черты, отличающиеся строгой правиль­ностью, большие глаза, орлиный нос, мощные формы, длинную, заплетенную в косы, шеве­люру, цвет которой, черный, как смоль, гармонирует с темно-смуглым оттенком кожи; но, к сожалению, во многих племе­нах они уродуют себя, как индуски, про­девая в ноздрю золотое кольцо. Храбрые, как мужчины, и берущиеся за оружие в слу­чае надобности, они любят также драгоцен­ные украшения и красивые платья, по им редко удается наряжаться в эти платья, по­тому что мужья присвоивают себе право поль­зоваться ими. Курд любит дорогия и пестрые материи, яркие цвета, высокие головные уборы, обернутые великолепными шалями. К тяже­сти своего костюма он еще прибавляет ар­сенал оружия, заткнутого за поясом,-писто­леты, кинжалы, ятаганы, далее ружье, кото­рое oh7j носит на перевязи, длинное копье, украшенное стрелами и лентами, на которое он опирается; но для битвы он вооружается более легко. Багдад поставляет в курдские горы бамбуковые стволы для пик и носоро­говые кожи для щитов * 2).
В своем путешествии через курдские об­ласти нагорья, г. Дюгуссе не заметил физи­ческой разницы между начальниками племени или шейхами и толпой земледельцев, обработывающих курдские поля; но исследователи и миссионеры, пробывшие долгое время среди этих племен, единогласно признают у боль­шинства курдских народцев, как в Персии, так и в Азиатской Турции, существование двух, ясно обособленных каст, принадле­жащих, вероятно, к различным этниче­ским корням: эти две касты-кермани или ассирета, то-есть благородные, и гуран пли крестьяне. Последние, в четыре или пять раз более многочисленные, чем первые, въ
1) James Creagli, „Armenians, Koords and Turks44.
2) Thielmann, „Streifziige in dem Kaukasus44.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 344
южном Курдистане считаются-и вероятно справедливо-потомками побежденной и пора­бощенной нацип ')• их называют, в Ази­атской Турции, райями, так же, как и дру­гих закрепощенных людей. Во многих окру­гах они действительно невольники, обязан­ные обработывать землю для своих господ, которые присвоивают себе над ними право жизни и смерти. Они никогда, ни при каких условиях, не могут возвыситься на степень воинов; им остается только покориться судь­бе и менять господ, когда того потребует исход битв. С своей стороны, благородные или воины сочли бы за бесчестье предаваться земледелию. Единственный мирный труд, по­зволительный этим высшим людям,-это уход за стадами; грабеж и война, либо за свой собственный счет, либо в качестве на­емников, вот единственные достойные их занятия, кроме пастушеского ремесла; в не­которых округах они, в виде отличия, но­сят красный плащ 2). Вообще менее краси­вые, чем курды из касты гурапов, они име­ют формы более тяжелые, лица угловатые, глаза маленькие и глубоко сидящие. У гуранов черты лица более мягкия, более правильные и приближающиеся к греческому типу 3). Кроме того, между армянами и курдами живут несколько семейств чингианехов или цыган, во всем похожих на европейских, и терекамехи, которым приписывают тюркское происхождение, по сходству их наречия с ту­рецким. Тере-камехи населяют около сотни деревень близ персидской границы.
Язык так же различен, как и черты лица. Говоры сильно разнятся между отдален­ными друг от друга племенами. Курд с гор Киликии с трудом понял бы курда с Копет-дага. Общее строение их диалектов существенно иранское. У восточных племен словарь обогатился персидскими словами; у западных и у северных он изобилует араб­скими и тюрко-татарскими терминами; в не­которых округах очень многочисленны си­рийские слова. В Закавказском крае курды употребляют русские выражения; наречие заза, которым говорят в Муше и в Палу, пред­ставляет некоторое сходство с идиомом кав­казских осетин. По Лерху, курдский язык делится на пять наречий, из которых одним, керманджп, говорят во всех племенах к западу от Моссула4). Все эти наречия грубы, звуки пх состоят как будто из ряда взры­вов. но они менее изобилуют свистящими и гортанными, чем большинство языков, ко-
*) Moritz Wagner, „Reise nach Persien und dem Lande der Kurden44.
2) Millingen, „Wild Life among the Koords41.
3) Rich, „Narrative of a Residence in Koordistan44.
4) „Forschungen liber die Kurden und die Jranischen Nordchaldaer44.
ЛАЗИСТАН, АРМЕНИЯ И КУРДИСТАН.
345 торымп говорят соседния нации. Несколько народных песен, воспевающих горы, реки, богатырей, без длинного поэтического разви­тия мысли, но с глубоким чувством, исчер­пывают собою всю оригинальную литературу курдов. Американские миссионеры прибавили к этому перевод Библии и некоторых сочи­нений духовного содержания. Не имея собствен­ного письма, курды пользуются арабским ал­фавитом, видоизмененным их соседями персиянами, и те, которые поднимаются над уровнем массы путем образования, обыкно­венно оставляют свой собственный язык, за­меняя его речью образованных иранцев или турок. Самое имя их, курды,-персидского происхождения и значит «сильные» или «мо­гучие». Правда, что татары производят это слово от гурд пли «волкъ», мстя этой иро­нической этимологией за жестокую алчность и хищничество народа, от которого им часто приходилось терпеть. Курды охотно претен­дуют на арабское происхождение, и можно поверить, что действительно некоторое число их шейхов принадлежит к этой расе за­воевателей.
Ни балучи, ни бедуины, ни апачи, пи пата­гонцы, не превзойдут курдов воинственных племен разбойничьими инстинктами и искус­ством удовлетворять эти инстинкты. Началь­ник или глава племени,крепкий замок которого господствует, словно орлиное гнездо, над входом в горные ущелья, содержит шайку воров, которые рыскают по окрестным до­рогам и приносят ему добычу. Кража воо­руженной рукой пли открытый грабеж счи­тается у них особенно почетным и досто­хвальным делом, по они презирают контра­банду, которую легко было бы практиковать в этом гористом крае, где встречаются гра­ницы трех государств. Эта тайная торговля кажется пм несовместной с их достоин­ством. Тем не менее, однако, они пользуются этой смежностью границ различных госу­дарств для того, чтобы организовать свои гра­бительские экспедиции то в одной, то в другой стране, так, чтобы свалить ответственность на своих соседей и поставить границу между собой и преследующим их войском. Особен­но когда представляется случай удовлетворить свою племенную и религиозную ненависть к армянам, курды чувствуют себя в своей истинной стихии и радостно приготовляются к воровским экспедициям. Желание избавиться •от таких опасных соседей и было причиной опустения многих армянских округов, жи­тели которых массами переселились в За­кавказский край. Во многих местностях на­горья, города и группы армянских деревень держатся как бы в осаде этими грабителями; никто не отваживается выходить за ограду са­дов. Страшные казни, применяемые к раз-
346 бойникам, даже костер и кол, не устрашают курдских племен, и часто даже побуждают их к ужасному возмездию; подавленная в одном месте борьба возобновляется в дру­гих пунктах, вынуждая иногда турецкое правительство снаряжать военные экспедиции против грабителей. По словам путешествен­ника Поляка, существует одна курдская сек­та, у которой строго воспрещено грабить жи­вых, но обирать мертвых дозволяется, из чего сектанты, будто-бы, выводят заключе­ние,что они в праве убивать тех.имуществом которых им хочется овладеть. Впрочем, в обыкновенное время курдские грабители ува­жают человеческую жизнь: они не убивают тех, кого грабят, и даже оставляют съест­ные припасы и одежду бедным в ограблен­ных ими деревнях. Однако, английский кон­сул Абот, попытавшийся было, при нападе­нии на него разбойников, обороняться, была, убит палками и оставлен голым наДиядинской дороге, среди своих испуганных слу­жителей ') Они проливают кровь только в тех случаях, когда нужно отмстить за лич­ную или наследственную обиду; но, чтобы ис­полнить эту священную обязанность родовой мести, они не останавливаются ни перед чем, нападают друг па друга и дерутся даже в мечети. Шейхи, которым племена оказывают слепое повиновение, держат открытый стол и возвращают в виде пиршеств получен­ные подарки и награбленную добычу; чуже­земец находит очень радушный прием, ког­да является в качестве гостя.
Взятые в массе, и несмотря на их воин­ственные нравы, курды более честны и более надежны, чем их соседи других рас. Во­обще, они уважают своих женщин и пре­доставляют им гораздо большую свободу, чем какой пользуются турчанки и персиянки; по неустанный труд делает существование курдской женщины в высшей степени тяго­стным, и говорят, что часто матери, желая избавить своих дочерей от тяжкой жалкой жизни, какова их собственная, убивают их тотчас же после рождения. Однако, курды, в противоположность черкесам, на которых они походят во многих других отношениях, никогда не продавали своих молодых деву­шек поставщикам гаремов. Несмотря на все их качества, существованию курдов, как нации, грозит опасность во многих округах Персии и Турции; они уменьшаются численно, и там и сям сливаются с окружающими на­селениями. Крепостные крестьяне, составляю­щие главную массу жителей, не имеют ника­кого интереса поддерживать узы, связывающие их с военной кастой, и последняя обречена на постоянное самоистощение, обречена сво-
r) James Creagh, цитированное сочинение.
347
ГЛАВА V. -АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
34В
им образом жизни, который есть не что иное, как борьба против всех. С другой сто­роны, религиозная ненавистьтоже способствует делу истребления, по крайней мере в Пер­сии, ибо три четверти курдов-ревностные сунниты, и иранцы, в качестве шиитов, счи­тают богоугодным делом всячески притес­нять и даже убивать еретиков.
В этой переходной стране, где смешались обломки стольких народов, самые разнообраз­ные верования и культы оставили свои следы. Г. Шантру указывали даже, в сертском или саэртском санджаке, один курдский на­родец, как неимеющий никакой религии. Между племенами, населяющими армянские и курдские плоскогорья, мы находим не только магометан и христиан всех вероисповеда­ний, во еще и бессознательных наследников древнего маздеима. Кизыльбаши или «Кра­сноголовые»-слово, которое в Афганистане и в других странах Востока применяется к людям персидской расы,-по большей ча­сти курды: на 400.000 сектантов (впрочем, Тэйлор полагает, что их не больше 25.000) только 15.000 принадлежат к туркменской расе, и два или три племени называют себя арабами. Красноголовые, главные общины ко­торых живут в среднем бассейне Евфра­та, на берегах Гермили и верхнего КизылъИрмака, причисляются мусульманами к хри­стианским сектам на том основании, что они пьют вино, совершают обряды крещения и причащения, и женщины их не закрывают лица *). Из всех сектантов кизыль-баши всего упорнее обвиняются-справедливо или нет-их соседями в совершении ночных праздников, на которых, будто-бы, цар­ствует самый разнузданный разврат: отсюда имя Терах-Сондеран или «Гасители светиль­никовъ», под которым они вообще обозна­чаются * 2). Духовный главакизыль-башей имеет пребывание в Дфрсиме, близ реки Мурат 3).
Другие внушающие ужас сектанты-те, ко­торые известны у их соседей под именем «обожателей дьявола». Курды, иезиди или шемсиех, хотя очень малочисленные, никак не больше пятидесяти тысяч, рассеяны на весь­ма значительном пространстве: становища их находятся преимущественно в Синджарских горах, на север от равнин Месо­потамии, но существуют также на плоскоскогорьях Ванском и Эрзерумском, равно как в Персии и в Закавказском крае, близ восточных берегов озера Гокча4); одна изъ
1) Taylor, „Journal of the Geographical Society44,1868* 3) Peter Lerch, цитированный мемуар;-A. Vambery, „Allgemeine Zeitung44, 27 d^c. 1877;-Millingen, „Wild Life among the Koords44.
3) Ernest Chantre, „Tableau des tribus kurdes44.
4) Moritz Wagner, „Reise nach Persien und dem Lande der Kurden44.
их колоний выдвинулась даже до самого Бос­фора и расположилась в виду Константино­поля 4). Ненавидимые, проклинаемые своими соседями всякой религии и всякой расы, то вынужденные сражаться, то бегущие от своих преследователей, истребляемые голодом и бо­лезнями еще более, чем мечом, они успели, однако, сохранить из века в век свои бед­ные общины, не имея, как евреи, прочной точки опоры, которую дают кодексы писан­ных преданий, история долгого прошлого, ког­да народ пользовался независимым суще­ствованием; у них есть только вера да память о вчерашней борьбе, для того, чтобы поддер­живать в себе мужество к борьбе завтраш­ней; онп утверждают, что будто их главный святой, шейх Ади, написал поучительнуюкнигу, Асват или «Черный», но не суще­ствует ни одного исторического документа, доказывающего справедливость этого утвержде­ния, которое, вероятно, было придумано ими с той целью, чтобы заставить мусульман от­носиться к ним с большим уважениемъ2). Нигде они не пользуются независимым суще­ствованием; синджарские иезиди (помесь кур­дов с арабами),которые в продолжение целого ряда поколений жили автономными республи­ками в Своих горных цитаделях, образуе­мых скалами, были большей частию истре­блены в 1838 году; большинство укрылось в пещерах, но их оттуда выкуривали дымом; женщины были проданы в рабство, и жалкие остатки племен принуждены были покориться магометанам.
Сравнивая рассказы путешественников, по­сетивших курдов иезиди в разных окру­гах, где они рассеяны, замечаешь такия су­щественные различия, что ученые должны были допустить различное происхождение для сектантов, подводимых под общее имя «по­клонников дьявола». В соседстве армян они, повидимому, примыкают к тому же этническому корню, как и их соседи, и точ­ные исторические документы указывают сере­дину девятого столетия и одну деревню Ванского округа, как эпоху и место, где полу­чила начало религия этой секты, бывшая в первое время простым расколом армянской догмы. В Синджаре, напротив, курдам иезиди приписывают арабское происхождение, и культ их производят от ислама. В Персии на них смотрят, как на потомков гвебров или огнепоклонников; однако, самое название, под которым они известны, указы­вает на связь их с мусульманским миром, так как оно происходит от имени Езида, проклинаемого калифа, виновного в убиении Гуссейна, внука пророка Магомета. Наконец,
*) Van Hammer; - Purgstall;- Carl Ritter, „Asian44.
2) Frederick Forbes, „Journal of the Geographical So­
ciety44, 1839.
ЛАЗПСТАН, АРМЕНИЯ И КУРДИСТАН.
349 курдские племена часто смешивают их с христианскими сектами нижних равнин, и рассказывают о тех и других самые стран­ные вещи: нет такой гнусности, которой бы им не приписывали; нет такой фантазии, которой бы не выдумывали на их счет. Их обрядности разнятся, смотря по местности: некоторые из них совершают над своими детьми обряд крещения и делают знак креста 1); в некоторых округах они прак­тикуют обрезание, в других местах оно, напротив, запрещено; посты строго соблю­даются у иезидп, живущих в соседстве с армянами, тогда как другие «обожатели дья­вола» считают себя вольными есть во вся­кое время; здесь господствует многоженство, там-строгое единоженство; прежде большин­ство были всегда одеты в синее платье, те­перь они гнушаются этим цветом и упо­требляют исключительно белый. Впрочем, преследуемые сектанты естественно должны были, подобно еретикам персидского шиизма, научиться исполнять для виду церемонии оффи­циальных культов: нет святого христиан­ского или мусульманского, суннитского или шиитского, которого бы они не признавали за своего и не почитали с притворным рве­нием.
Общей связью между иезиди различного про­исхождения и различных культов служит обожание мелека Тауса, их царя Павлина или Феникса. Господина Жизни, Святого Духа, Огня и Света, которого они представляют в форме птицы с петушиной головой, поме­щенной на подсвечнике. Первый его минист-Люцифер, утренняя звезда, которого они не переставали почитать, несмотря на его падение. Сами пребывая в состоянии грехо­падения, говорят они, в праве ли мы прокли­нать падшего ангела, и если мы ожидаем на­шего собственного спасения от божественной милости, то почему великий низверженный не мог снова возвыситься на степень вождя не­бесных воийств? Быть может, даже про­роки Моисей, Магомет, Иисус Христос были его воплощением; быть может, он уже воз­вращен на небо, чтобы снова исполнять, в качестве главного служителя Божия, повеления Всевышнего законодателя. Они приходят в ужас, когда услышат, что мусульмане или христиане богохульствуют над именем ар­хангела, и говорят, что у них определена смертная казнь тому, кто осмелился бы про­изнести имя «Сатаны»; слышавшие это имя обязаны убить оскорбителя, затем и самих себя лишить жизни 2). Они избегают даже всякого сочетания слогов, которое могло бы напомнить кощунственное слово. Они свято
1) Azahel Grant, „The Nestoriansu.
s) Taylor, „Journal of the Geographical Society", 1868.
350 исполняют приказания своих священнослу­жителей, и многие из них ходят в пили­гримство к святому месту шейха Ади, кото­рое находится на севере от города Моссула, по дороге из Амадиаха: их папа или шейхъхан имеет пребывание в местечке Баадлыу приютившемся на крутой скале; но самое свя­тилище находится в другой деревне, Лалфхът где жил один пророк, «Магометъ» иезидиан: там совершаются торжественные рели­гиозные церемонии, и священное изображение мелека Таус выставляется на поклонение ве­рующих; утром, когда солнце поднимается на горизонте, толпа пилигримов привет­ствует озаряющий землю свет троекратным падением ниц *)• Путешественники, даже миссионеры католические и протестантские, ко­торые были приняты у иезидиан, понятно, должны были содрогаться от ужаса при мы­сли быть в присутствии обожателей дьявола, единогласно отзываются от них, как о лю­дях, стоящих нравственно гораздо выше всех своих соседей, несториан или грегориан, суннитов или шиитов. Эти сектанты отличаются безусловной честностью; опустоши­тели и грабители, когда война объявлена, они в мирное время относятся самым почтитель­ным образом ко всему, что принадлежит другому. Они выказывают безграничную пре­дупредительность к чужеземцу, доброжела­тельны друг к другу, кротки и верны в бра­ке, очень прилежны на работе. Песни, кото­рые они поют, обработывая пашню или отды­хая вечером от дневных трудов, состоят либо из отрывков эпопеи, прославляющих подвиги предков, либо из строф любви, полных чувства, иногда также из жалоб­ных воззваний. «Шакал откапывает только трупы, он уважает жизнь; а паша пьет только кровь молодых. Он разлучает юношу с его невестой. Будь проклят тот, кто раз­лучает два любящие сердца! Будь проклят сильный, незнающий жалости! Могила не воз­вратит погребенных в ней; но Высший Ангел услышит наш вопль!»
Некоторые христианские секты также пред­ставлены между населениями Курдистана.Глав­ная из них та, которую обыкновенно обо­значают именем несториан, хотя, впрочем, сами они не принимают этого имени: они на­зывают себя «мессианскими назареями», «си­рийскими назареями» или просто назареями. и язык их действительно есть арамейский диалект, происходящий от древне-сирийского; миссионерам пришла мысль обучать еврей­скому языку своих несторианских учеников, которые понимают его с удивительной лег-
Э Niebuhr;-Gazzoni;-Rich;-Ainsworth;-Rousseau;- Forbes;-Perkins; -Wagner.
351
ГЛАВА V.- АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
352
костью и, так сказать, не учась *)• Волее многочисленные, чем иезидиане-может быть, около двухсот тысяч 2), - они распростра­нены, как и те, на обширной территории, и, вероятию, к их же секте принадлежали ки­тайские несториане, от которых теперь оста­лось только одно воспоминание, и сектанты Нассарфни-Моплах Малабарского берега, у которых до сих пор древне-сирийский язык служит священным идиомом, и которые признают своим духовным главой вавилон­ского патриарха, имеющего пребывание в Моссуле. Неизвестно, в какую эпоху и по какому случаю назареп Персии и турецкого Курдистана покинули свою сирийскую родину, чтобы поселиться среди населений, отличных от них по расе, языку и правам: это со­бытие, без всякого сомнения, предшествовало гиджре, то-есть началу магометанского лето­счисления. Когда мусульмане овладели Месо­потамией, они не дали себе труда захватить гористую область Джуламерк, между двумя озерами Урмия и Ван, где несториане имели крепости и важные общины. Независимые de facto, христиане считали себя обеспечен­ными от всякого нападения; по в 1843 году окрестные курды мусульмане, поощряемые ту­рецкими властями, ринулись на несторианские селения: мужчины, оказавшие сопротивление, были перебиты; женщин увели в неволю, а мальчики, подвергнутые обрезанию, были на­сильно обращены в магометан и таким образом сделались будущими врагами своих собственных семейств. В настоящее время Турция не имеет более покорных поддан­ных, чем христиане Джуламерка. Подобно окружающим их курдам, они делятся на два класса, дворян пли ассирета и кре­стьян, мало отличающихся от невольников. Ими управляет целая иерархия духовных лиц под патриаршей властью первосвяиценпика-царя, известного под именем МаръШимун илп «Господпн Симонъ». Патриар­ший престол переходит в порядке насле­дования от дяди к племяннику; во время беременности мать будущего патриарха обязана употреблять исключительно растительную пи­щу, которая предписана прелатам; если на­дежда её не оправдается и у неё родится дочь, то она обречена на монашескую жизнь 3).
Несториане мало интересуются теологиче­скими тонкостями о человеческом и боже­ском естестве Иисуса Христа, которые имели следствием раскол основателя их секты, Нестора, но различия в обрядах было до­статочно, чтобы породить вековую вражду
*) Ernest Kenan, „Association scientifique do France14, 1878.
3) Millingen, „Wild Life among the Koords44.
8) Eugene Bore, „Memoires d’un voyageur en Orient44; - Millingen, цитированное сочинение.
между ними и другими религиозными сектами. Халдеи, то-есть христиане Месопотамии и За­гроса, живущие по большей части в низмен­ных местностях, вокруг Диарбекира и на севере от Багдада, присоединились с ше­стнадцатого столетия, по крайней мере оффи­циально, к римскому католицизму. Они, од­нако, сохранили различные обряды своего древнего вероисповедания, и священники пх вступают в брак, за исключением высшего духовенства; но пребывающие среди них ка­толические миссионеры стараются мало-по-малу сблизить халдейские обрядности с обрядно­стями западной церкви. Что касается несто­риан. оставшихся верными назарейскому куль­ту, возникшему в Сирии, то они находятся, с 1831 года, главным образом под влия­нием американских протестантских миссио­неров, которые содержат около шестидесяти миссионерских станций в пх стране и дают денежные пособия па содержание туземного духовенства и учебных заведений; вместе с тем они неоднократно оказывали действи­тельную защиту горцам-христианам против турок и курдов.
Города относительно немногочисленны в этих населенных армянами и курдами го­ристых областях, столь часто опустошаемых разбойничьими набегами и большими воен­ными экспедициями. К бедствиям, удручаю­щим страну, нередко присоединяются еще голодовки. Когда недостаток дождей или ка­кая-нибудь другая неблагоприятная причина лишит земледельцев обычного урожая, им не остается ничего более, как питаться по­левыми травами, набивать себе желудок хле­бом из желудей и древесной коры: не имея денег, они не могут купить себе хлеба в соседних провинциях, от которых их отделяют дикия горные тропинки. Несча­стные, не умирающие с голоду, ходят поби­раться к соседним племенам; путешествен­ник проезжает тогда через деревни, совер­шенно покинутые жителями, и через города, где развалины занимают больше пространства, чем дома. Половина населения ведет полу­кочевую жизнь, между зимними и летними пастбищами, и бедные постройки, возводимые этим пастушеским народом,так непрочны, что время скоро сравнивает пх с окружаю­щей почвой. Шатер, летнее жилище курд­ского пастуха, представляет гораздо более импонирующий вид, нежели убогая зимняя лачуга: конус из черного войлока, составляю­щий яркий контраст с зеленеющим простран­ством лугов, поднимается на 5 или на 6 ме­тров в вышину, привязанный длинными ве­ревками из конского волоса к кругу кольев, вбитых в землю. С той стороны, где от­крывается более далекий вид на горизонтъ
353
ЛАЗИСТАН. АРМЕНИЯ И КУРДИСТАН.
354
гор, края палатки приподняты на двойную высоту человеческого роста наклонно поста­вленными столбами, на остроконечной верхуш­ке которых войлок образует фестоны, в виде правильных кривых линий, и через это широкое отверстие видны, занятые каждый своей работой, обитатели внутренности кибит­ки, то на половину скрытые тенью, то выде­ляющиеся светлыми фигурами на черном фоне кошмы. Зимния жилища, как у армян, так и у курдов, состоят по большей части из хижин, на половину подземных, кровли которых, покрытые землей, едва отличаются от смежной почвы; одни и те же травы растут на доме и на окружающих землях, весной и летом одни и те же цветки распускаются и тут, и там. Если бы не пирамиды высох­шего навоза, возвышающиеся подле каждого жилья, то можно было бы пройти по деревне, не замечая её существования. Некоторые мо­гущественные шейхи между курдами облада­ют большими каменными домами, имеющими даже мраморные камины, но всегда располо­женными так, чтобы хозяин постоянно имел перед глазами лошадей, которые составляют его славу и радость: стена, высотой по грудь, отделяет конюшню от большой залы и слу­жит основанием колоннам, поддерживаю­щим крышу *).
На западе от Ватума и дельты Чоруха, отделенных Россией от турецких владений после войны 1877 года, моряки плывут вдоль берега на пространстве 150 слишком кило­метров, не встречая ни одного города, даже пи одного сколько-нибудь значительного ме­стечка. Атина. древняя греческая колония, но­сившая некогда имя Атене, как столица Ат­тики, состоит лишь из разбросанных до­мов,' и в соседстве её видны кое-какие остатки стен, которым турки дают название Эскп-Тирабзон или «Старый Требизондъ». Ризе- маленькая пристань, командуемая ре­дутом и посещаемая покупщиками апельси­нов, орешков и плотного полотна, называ­емого «требизондскимъэ, которое ткут лазов­ские женщины окрестных селений, Оф и Сюрмене-группы избушек, к которым иногда пристают барки.
Требизонд, Трапецос греков, Тирабзон османлисов, есть один из древнейших го­родов Малой Азии: прошло уже более двад­цати шести столетий с того времени, как одна вышедшая из Синопа колония посели­лась в этом месте. В древности он был столицей Понта, а в средние века сделался главным городом азиатской империи греков: известно, что в начале тринадцатого столетия Алексей Комнен основал в Малой Азии новое царство, отделившееся от Византии,
которое в продолжение слишком двух с половиною веков задерживало поток маго­метанских завоевателей, и слава которого так воспевалась в рыцарских романах: поэты Запада любили повторять это звучное имя Требизонда. Даже после падения Констан­тинополя. столпца империи Комненов долго еще оказывала сопротивление врагу; с тех пор как и она нала в свою очередь, она снизошла на степень главного города турец­кой провинции, но все еще сохранила некото­рое зна чение как рынок Персии на Черном море; во все времена она была портом, где высаживаются пассажиры и выгружаются то­вары, направляющиеся в Иран, и куда ка­раваны привозят произведения, отправляемые из Персии в западные страны. Правда, этотгород не имеет хорошего рейда, и в бурную погоду суда должны становиться на якорь западнее, перед прелестным город­ком Платаной, утопающим в зелени фрук­товых садов. Другая невыгода Требизонда та, что он лежит не у выхода большой до­лины, далеко проникающей внутрь страны; узкая же Деджерменская долина, прорезываю­щая на юго-западе вал гор, доставляет торговле лишь незначительные рессурсы; до­рога, поднимающаяся на юге на плоскогорья, пролегает через труднопроходимые местно­сти, часто заваленные снегами и выставлен­ные холодным ветрам. Тем не менее, эта дорога, кратчайшая и удобнейшая, которая, соединяет с морем возвышенности Азербейджана через Баязидский горный проходч* и через Эрзерумскую равнину, есть истори­ческий путь по преимуществу, главная диаго­наль Передней Азии между Индом и Понтом Эвкспнским. В наши дни трудно-проходи­мая горная тропа, соединявшая Требизонд с Эрзерумом, была заменена колесной дорогой (около 340 километров длиной), скаты кото­рой нигде не превышают 10 сантиметров на метр, и по которой ходят даже артилле­рийские обозы; но другой, окольный путь, путь железных дорог, которые начинаются у ворот Ватума и Поти, чтобы направиться к Баку и продолжиться рано или поздно к Пер­сии через прибрежье Каспийского моря, гро­зил уже отнять у Требизонда наибольшую часть его торговли. Почти весь сахар, отпра­вляемый из Франции, чай и ткани, посылаемые Англией, покинули-было прежний путь на Эрзерум и направились через Закавказье; пер­сидский экспорт тоже было значительно умень­шился, особенно по причине совершенного отсутствия безопасности и плохого состояния дорог, пролегающих через Курдский край.
Торговое движение Требизонда в 1881 году1): Привоз 43.329.555 фр., из кото-
1) Millingen, „Wild Life among the Koords“.
*) Querry, „Bulliten consulaire fran^ais14, 1882.
355 ГЛАВхИ V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 356
рых 16.744.110 фр. в Персию. Вывозъ24.9 3 2.9 5 0 фриз кото рык 3.7 9 3.3 9 0 ф р. из Персии. Вместе-68.262.505 фр., из которых 20.537.600 фр., перс. транзита.
Однако, запрещение кавказского транзита, объявленное русским правительством, долж­но иметь следствием возвращение прежней деятельности Эрзерумской дороге. Иной кара­ван. идущий из Требизонда в Персию или обратно, состоит из полутора тысяч вьюч­ных животных.
Трапеция городских стен, от которой го­род получил свое название, существует еще до сих пор. Пр крайней мере, план пер­вых валов, много раз вновь отстроенных в течение веков, сохранился в старой ог­раде с башнями, густо обвитыми плющом; на вершине мыса, между двумя крепостями, высится крепость, соединенная хребтом в несколько метров ширины с соседней горой Боз-тепе («Серая гора»), состоящей из тра­хита и вулканическаге пепла. Дворец Ком­ненов, западная стена которого служит в то же время стеной крепости, господствует отвесно над глубоким и зеленеющим ущель­ем, по краю которого тянется извилистая ли­ния городского вала; лежащий в развалинах замок завершает укрепления со стороны мо­ря, и его изваянные камни образуют скалы среди вод: это почти все, что осталось от античного Трапецоса. Турецкий город, постро­енный амфитеатром по скату холма, возвы­шается своими ярко окрашенными домами, ми­наретами и группами деревьев над берегом моря, усеянным каиками, и над товарными складами набережной, с колоннадами, на ко­торых натянуты рыболовные сети. Вне го­родских стен, на вершине холма, коман­дующего городом с восточной стороны, рас­положен новый квартал Гяур-Мейдан или «Площадь неверныхъ», населенный армянами, греками и европейскими негоциантами; там останавливаются караваны, приходящие из внутренности страны; иногда на большой пло­щади бывают собраны целые сотни верблю­дов. Посещаемый почти ежедневно пакеботами, город изменяет мало-по-малу свою физиономию и принимает вид других пор­тов прибрежья, где люди, одетые по-европей­ски, постепенно завладевают главными ули­цами п площадями, оттесняя туземцев в их живописных костюмах в боковые улицы. В смешанном населении Требизонда пер­сидская колония довольно многочисленна и до­ставляет городу почти всех его ремеслен­ников, производящих предметы искусства: портные - преимущественно армяне: турки, как в большинстве других городов поко­ренной ими территории, занимают, если не считать мест чиновников, низшие должности: они метут улицы, носят тяжести и ходятъ
на барках в море ловить рыбу хамси (осо­бый вид анчоуса), потребляемую в большом количестве во всей северной части Анатолии. Кое-какие грубые гончарные изделия и фрукты садов, окружающих город зеленеющим поясом, -таковы другие местные произведе­ния Требизонда. На юге, на высокой террасе и в огромном гроте, открывающемся на боку массива Колат-даг, восемь или десять ты­сяч «греческихъ» богомольцев посещают каждый год знаменитую Сумелийскую Пана­гию или Мириам-ана, «мать Марию». Даже ту­рецкия женщины приходят в большом числе молиться о её заступничестве против лихо­радки или неплодия; она может избавить от всяких бедствии, но в особенности против саранчи помощь её проявляется со всей си­лой; оттого на всем пространстве от Пафлагонии до Каппадокии она известна под име­нем «Саранчовой Панагии» *). Этому мона­стырю принадлежат громадные земельные имущества на южных берегах Черного моря, между Требизондом и Константинополем.
На запад от древнего греческого города другие названия тоже напоминают, что эллин­ское влияние было некогда преобладающим на всем прибрежье Понта Эвксинского. Тиреболи или Тарабулус есть один из много­численных Триполи или «Тройных горо­довъ», стены которых давали убежище жи­телям троякого происхождения. Этот город имеет над Требизондом то преимущество, что он стоит при устье довольно полновод­ной реки, Харшута; но эта река протекает слишком узкими горными теснинами, чтобы можно было проложить по её берегам удоб­ную дорогу, и путь, проникающий внутрь страны через Гумиш-Хане, еще более горист и более труден, чем требизоидский. Далее, на морском берегу, показывается маленький порт Киресун, другая греческая колония, древний Керасос, с циклопическими стенами, откуда Лукулл привез некогда в Рим пер­вые отсадки вишен: древнее название этого дерева (по-армянски крразъ} доказывает, что город ему обязан своим именем *). Во время путешествия Тфрнефора Киресун был окружен лесами вишневых дерев; тем не менее однако, главную статью отпускной тор­говли страны составляют грецкие орехи. В 1881 году жители продали их 3.500 тонн, на сумму около полутора миллиона франков; треть этих закупок делается русскими куп­цами, которые грузят орехи па парусные суда.
Между Требизондом и Эрзерумом главный этап-местечко Байбурт, лежащее в бас­сейне реки Чорух,. на её верхней восточной
<) Fallmerayer, „Fragmente aus dem Orient".
2) Kiepert; - Carl Ritter, Asien", vol. XVIII.
ЛАЗИСТАН, АРМЕНИЯ И КУРДИСТАН.
357
ветви, у подошвы подъема на Коп-даг. Это не более, как кучка лачуг и развалин по­добная всем другим городам в горах ту­рецкой Армении, исключая Эрзерума; важный крепкий замок, сельджукской постройки, го­сподствует над местечком, менее грозный, однако, чем одна из соседних крепостей, Генис-Кале или «Генуэзский замокъ», воздвиг­нутый некогда итальянскими коммерсантами на дороге в Мидию 9Серебряные рудники в окрестностях Байбурта не разрабатываются более, так же, как п рудники городка Гумиш-Ханеили «Серебряный домъ», лежащего западнее, в верхнем бассейне Харшута, на крутом холме, который окружен цирком гранитных гор. Еще в половине настоящего -столетия этп месторождения серебряной руды были самые производительные во всей Отто­манской империи; затем рудники были частию залиты водой 1 2). Гумиш-Хане был главной школой горных паук, и горные инженеры из Константинополя приезжали туда изучать на практике свою профессию. Километрах в двадцати к юго-востоку от Байбурта, на мед­ных рудниках, главная шахта которых спускалась до глубины слишком 400 метров, работало около 500 рудокопов 3). Вся долина Чоруха усеяна развалинами замков, церквей л городов. Древний Исппр представляет те­перь лишь груды обломков и мусора; вообще нет ни одного города в части долипы, оста­вленной туркам русскими, которые овладели нижней частью бассейна, где находится много­людное городское поселение Артвин. Вся эта страна могла бы быть превращена в обшир­ный сад, как поля боковой долины Тортума; городок того же пмени поставляет на эрзе­румский рынок плоды и овощи 4). В сосед­стве, на плато, окруженном горами, стоят церковь п монастырь Эвек-Ванк, замечатель­нейший памятник грузинского искусства. Выше своего слияния с Чорухом долина Тортума заграждена обвалом, который заставил течь •обратно воды этого потока, вследствие чего об­разовалось озеро глубиной в 105 «локтей».
Эрзерум сохранил отчасти свое прежнее важное значение, как последний оплот про­тив русских вторжений и как место схо­ждения торговых караванов в горах Арме­нии: в этом городе встречаются дороги из Требизонда и Батума, из Сиваса и Диарбекпра, из Багдада, Тегерана и Тифлиса. Глав­ная транзитная торговля, направляющаяся с Черного моря в Персию, уменьшилась со времени открытия закавказских железных дорог; с другой стороны, во время турецкихъ
1) М. Wagner, цитированное сочинение.
2) Hommaire de Hell, „Voyage en Turquie et en Perse".
a) Hamilton, „Researches in Asia Minor".
4) Deyroll, „Voyage dans le Lazistan et I’Armenie", „Tour du Monde", 1-er semestre 1876.
358
войн 1827 и 1877 годов самые искусные и самые трудолюбивые армянские ремесленники, особенно те, которые занимаются приготовле­нием металлических изделий, покинули го­род и последовали за победителями в русские пределы. Лишившийся в большей части своей торговли и своего промышленного труда, угро­жаемый, сверх того, новыми неприятельскими нашествиями и близкими политическими пере­менами, Эрзерум есть один из тех горо­дов турецкой Азии, которые особенно сильно пострадали, и где развалины занимают наи­большее пространство. Пребывание в нем пу­гает иностранцев по причине его суровых зим, и все, кто только может, спешат по­кинуть его и променять на более приятную ре­зиденцию. Эрзерум лежит на высоте 1.920 метров, в безлесной равнине, перерезанной болотами, и в продолжение слишком полу­года улицы его бывают завалены снегом; мятели нагромождают высокие снежные су­гробы вокруг жилищ, и, чтобы поддерживать сообщение от дома к дому, приходится по целым неделям прокладывать дорожки при помощи лопат и метел. Несчастные, обитаю­щие в лачугах предместий, построенных из камня илп из битой глины, принуждены плотно запирать единственное отверстие своего лого­вища, чтобы не умереть от холода. Большин­ство путешествепнпков,впдя Эрзерум летом, не могут представить себе, как печален и непригляден его вид во время зимних хо­лодов; они любуются чудным амфитеатром гор, правильными конусами убеленных сне­гом вулканов, украшенными пестрым ков­ром цветов, склонами холмов, покрытыми густой сочной травой, лугами где пасутся и от­дыхают животные караванов. Почва равни­ны, состоящая из вулканического пепла, из­вергнутого кратером Сищика и смешанного с речными и озерными наносами, отличается необычайным плодородием, которое возна­граждает за невыгоды зимнего климата; уро­жаи вообще очень обильны. По своим бога­тым пашням эрзерумский бассейн естествен­но должен был сделаться передовым постом цивилизации среди кочевых населений.
Уединенный холм, на котором стоит уже многие века Эрзерумская крепость, объясняет выбор этого места, как стратегического цен­тра. Древний армянский город Арзен, куда караваны приходили обменивать свои товары, лежит восточнее. Форт Феодосия или Феодосиополис, построенный в начале пятого сто­летия на горе над городом Гарин или Ка­рин, тоже получил впоследствии имя Арзен, но это был Арзен-эр-Рум, или Арзен «римлянъ>2, то-есть византийских греков. Ма­ло найдется городов, которые так часто под­вергались бы осадам и завоеваниям, как Эрзерум; укрепленное место византийцев,
359 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 36О:
персов, сассанидов, арабов, монголов, ту­рок, русских, он был последовательно до­бычей всех народов, которые встречались па этом хребте Передней Азии. Он принад­лежал поочередно всем, исключая только той нации, на территории которой он находит­ся; мало того, до первого вторжения русских войск (в 1827 году), эрзерумские армяне должны были терпеть всевозможные унижения со стороны османлисов: теперь, напротив, те пз них, которые считают себя имеющи­ми право на покровительство русского консула, безнаказанно бравируют над турками, но и они не могут надеяться на иную участь, кро­ме перемены одного господина на другого. Смотря по превратностям войн, численность населения изменялась в поразительной про­порции; так, до осады 1829 года, Эрзерум имел, говорят, 130.000 жителей; в следую­щем году цифра его населения спустилась до 15.000 душ. Часто собаки были единственны­ми обитателями покинутых людьми кварта­лов. В настоящее время город не имеет уже замечательных памятников зодчества, исключая живописной цитадели из сероватого базальта и мечети «Двух минаретовъ», покры­той эмальированными изразцами в персид­ском стиле. Местная промышленность заклю­чается почти только в котельном мастерстве, да в выделке кож; производство оружия, со­ставлявшее прежде столь важный промысел, занимает теперь лишь небольшое число ма­стеров. Рудники не разрабатываются более, а между тем эта страна, по преданиям, бы­ла отечеством первых кузнецов, родиной тех тибаренцев и холибов, которые умели уже делать оружие и орудия из железа и брон­зы в то время, когда их соседи употребляли еще неолитовые (каменные) снаряды J).
К западу от Эрзерума дорога спускается, следуя по берегу верхнего Евфрата или Карасу, проходит вскоре затем мимо илиджийских терм, наиболее посещаемых горячих источников Армении; затем пролегает по­следовательно через несколько многолюдных бассейнов, чередующихся с узкими ущелья­ми; но городов она не встречает на расстоянии около 200 километров, пока не до­стигнет плодоносной равнины, по которой протекают несколько ручьев и речек, при­токов Евфрата. В этой равнине находится Эрзенджан или Эрзинган, очень древний го­род. Уже в до-хрпстианскую эпоху Эрез пользовался большой славой в Армении, как святилище богини Анагид (Анаитис), кото­рую эллины смешали с Артемидой, превратив­шейся впоследствии в римскую Диану и, на­конец, уступившей место Панагии христиан.
*) Carl Ritter, „Asien“, vol. X;-Francois Lenormant, „Les Premieres Civilisations1*.
Древний храм Анагпды был [реобразован в церковь Пресвятой Девы.
Эрзенджан был до Эрзерума главным го­родом той области Гайк, от которой гайканы пли армяне получили свое название, и в окрестных возвышенных долинах находят­ся некоторые из «святых горъ», наиболее чтимых. Когда известный венецианский путе­шественник Марко Поло посетил Эрзеиджан, последний был большим городом, где выделывалась «лучшая в свете материя букеранъ», вероятно, кисея. Кроме того, там были в то время «лучшие минеральные воды, какие только существуютъ», воды, которые ны­не уже неизвестны, пли по крайней мере не эксплоатируются. Впрочем, может быть, со­трясения почвы перенесли их на другое ме сто, так как эта область много пострадала от землетрясений; в 1667 году сильный под­земный удар ниспроверг город и разверз­шаяся земля поглотила половину его жителей. Лежащий на высоте 1.366 метров, Эрзенджан пользуется значительно более теплым клима­том, и окружающие его плодоносные равни­ны производят уже культурные растения, свой­ственные умеренному поясу: город опоясан фруктовыми садами, виноградниками, планта­циями дынь и арбузов.
Ниже Эрзенджана утесы приближаются к руслу, и одно из ущелий, в которые вступает Евфрат, и куда дорога не может следовать за ним, образовано почти вертикальными сте­нами, поднимающимися на высоту от трех­сот до пятисот метров. На вершине и склоиих одного пз мысов или выступов горьц предшествующих ущелью, раскинулся старый город Кемах, окруженный крепкой стенойг составляющей продолжение крутых скатов скалы. В этом-то неприступном городе, до которого прежде не мог добраться никакой неприятель, находились, в начале христиан­ской эры, прекраснейшие храмы армянских царей, их сокровища, их государственная тюрьма и усыпальницы. У подошвы холма, ле­са шелковичного дерева, которые тянутся по берегу реки, привлекают весной мириады пере­пелов, на внезапное появление которых ту­земцы смотрят, как на чудо. Контраст зе­ленеющих садов и голого камня горы при­дает восхитительный вид древнему Кемаху. Но еще несравненно замечательнее город Эгпн или Акин, расположенный на правом берегу Евфрата, Кара-су, вниз от «Глубокой долины», через которую выходит приток Чалтачай: в этом месте река, переставая течь на запад, как бы для того, чтобы на­правиться к Александретскому заливу, начи­нает описывать ряд кривых, которыми она и выходит пз гор Армении. Когда стоишь над Эгином, на краю плато, господствующего над ним с западной стороны, и смотришь
361 ЛАЗИСТАН, АРМЕНИЯ П КУРДИСТАН. 362
на город, приютившийся на дне пропасти глукинувшимися ветвями, сады, наполненные тутобиною в 1.000 слишком метров, он кажетвыми деревьями, плод которых дает житеся весь лежащим в долине; но когда спулям значительную долю их продовольствия, по­стишься на берег реки, через которую покрывают откосы осыпи, опирающиеся о белыя

строен деревянный .мост, город предста­вляется поднимающимся по склону афмитеатром среди скал, изрезанных в форме башен и шпицев. Тополи и чинары окружают основание холмов; орешники с широко-рас-
Гоеграфия Реклю т. IX.
стены скалы. Эгин, о котором Мольтке го­ворит, что <*это-самое грандиозное и самое прекрасное из всего, что он видел в Азии», служит местопребыванием для большего чи­сла армян, наживших себе состояние в Кон-
41
363 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 364
'Стаятинополе или в городах равнины: оста­вившие дела или службу банкиры, негоцианты, носильщики поселяются здесь на постоянное жительство, чтобы пользоваться своими достат­ками, приобретенными правдой или неправдой, пли удалиться на покой и жить пенсией, дорого купленной. В побочной долине, где течет приток Чалта-чай, находится важный город Дивриг или Дивриги, построенный, как по­лагают, на том самом месте, где стоял в древности Никополис или «Град победы», напоминавший о торжестве Помпея над Митридатом 1 2 *). Зоб-очень обыкновенный не­дуг в этой области гор, особенно в Эгине.
К востоку от Эрзерума, дорога пролегает через легкопроходимый перевал (2.090 ме­тров), возвышающийся всего только на 125 ме­тров над городом, Деве-бойну-Верблюжий перевал,-который прежде был укреплен, чтобы защитить город от русских; порог разделяет бассейн Евфрата и бассейн Арак­са. С этой стороны проход тоже был за­щищен крепостью, теперь бессильной против русских. Гассан-Кале или «Замок Гассана» в настоящее время не более, как ма­ленькая группа домишек, раскинувшаяся у подошвы холма, где видны остатки форта, по­стройку которого единогласное, но ошибочное, предание приписывает генуэзцам 2). Итальян­ские купцы, если верить этому преданию, обста­вили крепкими замками караванную дорогу между Требизондом и Тавризом. В окре­стностях Гассан-Кале бьют из земли го­рячие ключи, принадлежащие к числу наибо­лее посещаемых в Армении, вообще столь богатой минеральными источниками высокой температуры.
Ниже Гассан-Кале, близ закавказской гра­ницы, дорога раздвояется: один путь, напра­вляющийся на северо-восток, следует по те­чению Аракса до городка Хорассан, затем идет через плоскогорья и достигает крепо­сти Карс, тогда как дорога в Персию, оста­ваясь на турецкой территории, переходит ре­ку по «Мосту пастуховъ», постройку которого легенда приписывает Дарию, сыну Гистаспа, и многочисленными кругами поднимается на порог Дели-Баба илп «Глупого отца», откуда снова спускается в долину верхнего Мурадъчай, то-есть восточного Евфрата. Городов там нет. Топра-Кале. некогда один из центров армянского населения, был почти совершенно покинут после первого вторжения русских войск, и теперь представляет почти одни развалины. Уч-Килисса или «Три церкви», лежащий выше, в одном из ущелий восточ­ного Евфрата, замечателен только как место
1) Von Moltke44, ..Briefe uber Zustande und Begebenheiten in der Tnrkeiu.
2) Brant, „Journal of the Geographical Society44,1836; - Carl Ritter, „Азией44, vol. X.
паломничества, куда стекаются армяне co всех сторон, даже из глубины Персии и с бере­гов Дона, чтобы поклониться мощам святого Сург-Оаннес, то-есть Иоанна Крестителя, ко­торые, по преданию, передавались от мучени­ка к мученику и дошли, наконец, до Григо­рия Просветителя 1). Еще выше встречаем Диядин, построенный у подножия старинной крепости, в том месте, где соединяются пер­вые истоки Мурада, выходящие из массива Ала-даг. Диядин давно уже утратил ранг города и теперь представляет лишь незначи­тельное, все в развалинах местечко, где останавливаются караваны, при входе или выходе из персидской территории. Неподалеку оттуда некогда стоял большой город Зараван, который разрушили персы в половине четвертого столетия, и который, говорят, имел в ту эпоху около 8U.000 жителей, в том числе до 50.000 евреев.
Баязет, лежащий на юг от большой до­роги и водораздельного хребта между бассей­ном Евфрата и бассейном озера Урмия, сме­нил собою другой, исчезнувший армянский город, Пакован, основанный в первом столетии христианской эры. Нынешний город, названный так по имени султана Баязида I, его основателя, есть одна из живописнейших групп развалин в Передней Азии. Амфи­театр строений покрывает круто наклонен­ные скаты, которые увенчаны двойной терра­сой полуразрушенного дворца и изящным ми­наретом мечети. Над дворцом господствует цитадель, стены которой опираются на узкие карнизы горы. Еще выше, громадная скала красного мрамора с белыми прожилками гор­деливо вздымает свои крутые стены, изре­занные наверху тысячами причудливых зуб­цов, а за скалой высоко поднимается убелен­ная снегом вершпна. Дворец Баязида, про­изведение одного персидского архитектора, еще недавно был прекраснейшим памятником зодчества во всей Оттоманской империи 2): его портики, колоннады и стены сделаны цели­ком из богатого красного мрамора, выломан­ного из соседней горы. Скульптурные работы, составленные из арабесок и переплетающих­ся листьев, отличаются удивительным совер­шенством и отчетливостью отделки; но, обла­дая более строгим вкусом, чем большинство персидских артистов, художник, украшав­ший памятники и дворец Баязида, не впал в излишество до такой степени, чтобы испещ­рить орнаментами все стены. Теперь мечеть низведена на степень казармы; соседния здания, поколебленные землетрясениями, дали трещи­ны, часть города обрушилась, но прелестный
*) Moritz Wagner, „Reise naeh Persien und dem Lan­de der Kurden44;-Car] Ritter, „Asien44, vol. VIII.
Brant „Journal of the Geographical Society44, 1836.
ЛАЗИСТАН, АРМЕНИЯ И КУРДИСТАН.
365
минарет сохранил еще свое равновесие *)• В прежнее время из Эривани страдавших лихорадкой посылали лечпться в здоровом воздуха Баязета 2).
К югу и юго-западу от бассейна, некогда озерного, в котором соединяются Мурадъчай и Шариан-чай, приходящие с плоского­рий Пасин, между Гассан-Кале и Топра-Кале, течение восточного верхнего Евфрата не было еще исследовано на всем его протяжении, хотя через эту область проходили многие пу­тешественники: ни одна большая караванная дорога не направляется в сторону этой возвы­шенной речной долины, и живущие там курд­ские племена более дики и потому более опас­ны, чем в других местах; даже на подроб-
366
рым господствуют голые горы, покрытые снегом в продолжение шести месяцев в году. Благодаря своему более низкому поло­жению (он лежит на 500 метров ниже Эрзерума), Муш пользуется менее суровым климатом, в садах его растут фруктовые деревья, и даже виноградники лепятся по отко­сам, опирающимся о скалы. Лежащая в раз­валинах цитадель была некогда местопребы­ванием тех мамигонцев, которыми упра­вляли князья, пришедшие из Дженасдана, тоесть из Китая, в первые века христианской эры £). Мушский округ замечателен, как место рождения двух армянских знаменито­стей: Мезропа, изобретателя гайканской азбу­ки, и историка Моисея Хоренского.

Ванская цитадель.
ных картах тех мест оказываются еще большие пробелы. При том же местечки и де­ревни редки в этой гористой стране, где на­селение много уменьшилось с тех пор, как столько армян добровольно выселились из своего отечества. Мелезгерд или Маназгерд, который находится на берегу «Соляной реки» (Тузла-су), южного притока Евфрата, снабжает солью большую часть Арменистана. Муш, глав­ный город пашалыка, орошаемого Мурадом, лежит не на реке, а в обширной боковой равнине, при выходе ущелья, стены которого состоят из красных скал, и над кото-
*) Chantre; - Barry, „Mission Scientifique dans la haute Mesopotamie, le Kourdistan et le Caucase“.
3) M. Wagner, цитировап. сочинение.
По принятии в себя притока Мушской рав­нины, одного из многочисленных Кара-су («Черная вода»), который тихо изливается из «бездоннаго» кратера, открывающагося среди равнины, Мурад вступает в ущелье, куда он низвергается каскадом: шум па­дающей воды, усиливаемый отражением звука от стен ущелья, подал повод дать ближай­шей к водопаду деревне имя Гургур или Куркур. Река, хотя уже очень полноводная, еще не судоходна: ударяясь о скалы, она кру­жится в виде длинных водоворотов, затем ниспадает стремнинами через пороги, обра­зуемые камнями её ложа; горы, пересекающия
4) Saint-Martin, „Мётоиге sur ГАгтёпиф44.
367 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 368
ея течение, оставляют ей в некоторых ме­стах лишь узкую расселину между двух вер­тикальных стен или крутых склонов, под­нимающихся на несколько сот метров. У се­ления Акраклы, Мурат имеет всего только «двадцать шагов в ширину» *). Он начи­нает принимать характер реки с правиль­ным руслом лишь вниз от Палу, но по­пытки судоходства, сделанные от этого го­рода до слияния двух Евфратов, Мольтке и Мюльбахом, не имели успеха; течение реки, которая находится еще на высоте 868 метров перед Палу, слишком наклонно, чтобы бар­ка могла безопасно пуститься там в плавание; рыбаки употребляют келлек, то-есть тонкия доски, связанные веревками и поддерживаемые мешками из бараньей кожи: шесть таких плотов держат четырех человек на водо­воротах и стремнинах порогов. Последний мост на реке выше Гилле-тот, который построен в Палу; над рекой, на южной террасе, расположены дома, над которыми господствует живописный замок, построен­ный, как гласит легенда, гениями, и подле которого видны па одной скале клинообразные надписи. Город окружен виноградниками, которые дают лучшее вино в Армении; на юго-востоке находятся важные железоделатель­ные заводы Сиван-Маден, основанные сре­ди страны, столь богатой железом, что там даже нет надобности рыть рудники: холмы и долины усеяны глыбами черной руды, кото­рых хватило бы на целые века для работы обширного завода2). БлизъСиван-Маденаво­дораздельный порог между Тигром и Мура­дом отстоит не более, как на километр от этой последней реки, текущей в глубо­ком ущелье, между высоких скал. Главный приток с северной стороны-Мезур-су, над которым господствует, близ места слияния, вулканический массив Тахтик. Жал­кая деревушка Мазгерд, в названии кото­рой Тэйлор признает иранское имя Гормузъгерд или «Град Ормузда», группирует свои хижины в котловине из вулканического пеп­ла, у подножия площадки, где некогда стоял жертвенник Огня, видимый с громадного расстояния. Окрестные кизыль-баши и армяне с благовением прикладываются к облом­кам священных построек 3).
Ниже слияния двух Евфратов, Мурада и Кара-су, река сохраняет еще для туземцев имя Мурад, данное ей, как говорят, в честь султана Мурата I, построившего много­численные крепкие замки на холмах её бе­регов; наименование Фрат, принадлежащее * 8
9 Miihlbach, „Karte von einem Theile des Enphrates bei Palo44;-Carl Ritter, nAsienu, vol. X.
’) Von Moltke, „Briefe liber Zustande und BegobenJieiten in der Tiirkei44.
8) Taylor, „Journal of the Geographical Society44. 1868.
ветви Кара-су, дается обыкновенно соединен­ным водам лишь при входе их в равни­ну. В месте соединения двух ветвей нетъни одного большего города: Кьебан-Маден, находящийся в небольшом расстоянии ниже слияния, на левом берегу, очевидно, обязан своим происхоя.'дением лишь рудникам со­держащего серебро свинца, недавно заброшен­ным, которое находятся в окрестных го­рах, так как он построен среди скал, в котловине без деревьев, даже без ку­старника, в местности, не представляющей ни­каких естественных преимуществ. Сбли­жающиеся местами утесы обоих берегов,, съуживающие реку, мешают также постройкедорог, и потому караваны проходят выше, по плоскогорьям и в боковых долинах,, где находятся и городские поселения, с мече­тями и крепостями. В треугольном простран­стве, ограниченном двумя Евфратами, глав­ный город-древний Гиераполис, Чемешъгадзак или «Родина Цимисхия», окруженный с трех сторон песчаниковыми скалами, из­рытыми пещерами, которые некогда служили жилищами. На западных плоскогорьях, боль­шой город Арабкир или «Арабское завоева­ние» (имя это, на языке соотечественников Магомета, распространяется на весь полуост­ров Анатолии)1) занимает, в 3 километрах к югу от «старого города» пли Эски-Шер, дно впадины, окруженной крутыми утесами из черного базальта; но трудолюбие жителей пре­вратило темную котловину в цветущий сад, грозные стены естественной ограды из лавы проглядывают лишь сквозь зелень больших деревьев. Арабские ткачи, не менее деятель­ные, чем тамошние садовники, выписывают даже пз Англии пряжу для своих станков, приготовляющих хлопчатобумажные материи. Над полуостровной областью, ограниченной с севера Мурадом, с запада и юга боль­шим коленом, которое образует Евфрат при выходе пз Таврских гор, господствует укрепленный город Харпут (Карберд), кру­той холм которого возвышается над плодо­носной и хорошо возделанной равниной, произ­водящей все плоды умеренного пояса. Посре­ди этой богатой местности находится город Мезере, называемый также «Новым Харпу томъ». «Армянская коллегия», основанная в Харпуте американскими миссионерами, есть главное общественное учебное заведение в этих двух странах-Армении и Курдистане. Целые партии эмигрантов спускаются каждый год с возвышенностей Арабкира и Харпута, чтобы идти искать счастья в Константинополе, Диарбекире, Дамаске, Алеппо и других горо­дах малоазийского берега; в Алеппо почти
9 Taylor, „Journal of the Geographical Society44, 1868;-Л. Мечников, рукописные заметки.
ЛАЗИСТАН, АРМЕНИЯ II КУРДИСТАН.
369
в каждом доме найдешь слуг или работни­ков, выходцев из Арабкира.
В юго-восточной части армянских пло­скогорий самый большой город дал свое имя озеру Ван. Он расположен почти в 3 километрах от берега озера, в гладкой равнине, окруженной с трех сторон-се­верной, восточной и южной - крутыми извест­ковыми склонами без всякой растительности. Уединенная скала, совершенно голая, как глыба вулканического шлака, высоко подни­мает над домами с террасами свои ярко­белые и красные стены, блистающие на солнце ослепительным светом. Собственно город ■обведен на трех сторонах равнины широ­кими рвами и двойной оградой зубчатых •стен с башнями по бокам. Но внешний город, город Багларов или «Садовъ», го­раздо более значителен и раскинулся на пространстве нескольких километров: ме­стность эта так плодородна, что даже сложи­лась поговорка: «Ван в этом свете и рай в том!» Протекающие по равнине ручьи под­держивают богатую растительность, состоя­щую из фруктовых деревьев, осин и дру­гих древесных пород с раскидистыми вет­вями. Летом почти все население покидает замкнутый город и переселяется в город садов, чудеса которого остаются неизвестны­ми проезжающему путешественнику; дома и высокие стены, окаймляющие дороги и их ивовые аллеи, заслоняют кущи зелени и цве­тов. Вино, получаемое из виноградников Вана, легко и очень приятно на вкус. Жен­щины этого края ткут волнистую материю, род объяра, из козьей шерсти, непромокае­мую и, по справедливости, высоко ценимую, даже в Константинополе1).
Обнесенный стеной город иногда обозна­чается именем Шемиран или Семиран по­добно многим другим местам Курдистана и Персии, их деревням, долинам или горам; история, в самом деле, говорит нам, что прежде чем получить название Ван, данное по имени одного армянского царя, который •был его вторым основателем, этот город обозначался специально как «Град Семира­миды» или Семирамгерд. Древний армянский историк Моисей Корейский, сам видевший великолепные дворцы, основание которых предписывали знаменитой царице, рассказы­вает, что она прислала из Ассирии 60 зод­чих и 42.000 рабочих, и что эта армия ка­менщиков и художников трудилась пять лет над постройкой дворца и садов, кото­рые сделались одним из «чудес света». Семирамида основала там свою летнюю рези­денцию, чтобы пользоваться чистым горным воздухом. От ассирийских зданий теперь уже
О Millingen, цитированное сочинение.
370 не осталось следов, но тем не менее скала, на которой стоит цитадель Вана, предста­вляет неисчерпаемый рудник для изысканий археологов. Эта громадная масса нуммулито­вого известняка, около 600 метров в длину и поднимающаяся почти на сто метров в сво­ей высшей точке, делится на три главных массива, имеющих каждый галлереи, лестни­цы, подземелья, надписи. На стенах её на всех высотах виднеются линии клинообраз­ных письмен. Первый ученый, который их скопировал, Шульц, вскоре после того уби­тый разбойниками в Курдском крае, дол­жен был расположиться на минарете, чтобы оттуда изучать их в телескоп; впоследствии, другой исследователь, г. Дейроль, только с помощью веревок и лестниц, висящих вы­соко над пустым пространством, мог до­браться до надписей и взять с них оттиски. Одна из этих надписей, сделанная на трех языках, как и надпись в Бисутуне, расска­зывает почти в тех же выражениях о по­двигах Ксеркса, сына Дария; но другие гораз­до более древние письмена долго ускользали от разъяснения. Благодаря терпеливым уси­лиям г. Гюйарда и профессора Сэйса, мы те­перь имеем целый ряд чтений древнейших надписей; эти тексты на древне-армянском языке не составляют более тайны, и мало-по­малу раскроются события, рассказываемые мра­морными архивами. В окрестностях Вана тоже встречаются скалы, испещренные над­писями, из которых многие еще ожидают своих истолкователей. В одной из внутрен­них зал Ванской скалы сочится из камня источник горной смолы1). На юго-восток от Вана другая ассирийская крепость, ТопраКале, смелая постройка из базальтовых глыб, поставленная на известняковой скале, была недавно исследована гг. Шантром и Барри.
С высоты укреплений, которые образуют три главные группы стен и башен, откры­вается великолепный вид на обширный ам­фитеатр гор и голубую поверхность озера, в которой отражается белый конус Сеибанъдага. По ту сторону армянского внутреннего моря стоит городок Ахлат, расположенный на берегу бухты, в том месте, где дорога, идущая из Муша по Евфрату, поднимается к порогу, занимаемому водами озера Назик. Это не более, как незначительный остаток некогда многолюдного города, развалины ко­торого рассеяны среди садов, и который окру­жен некрополями, вырытыми в песчанико­вых скалах окрестностей. К востоку от Вана, местечко Эрчек, вокруг которого ле­тают несметными стаями чтимые жителями
4) Loftus, „Turko-persian frontier44.
371 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 372
вороны1), господствует над южным бере­гом озера Эрчек или Эртеш. Далее, за этим местечком, обрисовывается на гори­зонте цепь гор, служащая границей между двумя империями, и через которую проходит «перевал Разбойничьего притона», хорошо известный курдским грабителям; на иран­ском склоне находится военный порт Котур, принадлежавший прежде Турции и при­соединенный к Персии по берлинскому трак­тату, с территорией в тысячу квадр. киломеtj ов. Последняя турецкая долина, которая начинается на южной стороне Баязидских гор,-это великолепная равнина Абага, зе­ленеющие поля которой составляют резкий контраст с крупными склонами снеговых гор.
К юго-западу от Вана показывается го­ристый остров Актамар, некогда полуост­ров, который постепенной прибылью в озере был отделен от твердой земли и теперь удален от берега на 4 километра. Актамар долгое время служил местопребыванием ар­мянских царей, которым обязана своим происхождением стоящая по середине острова древняя церковь, построенная в десятом столетии: это самый красивый и самый бога­тый храм в турецкой Армении; актамарские патриархи претендовали на равное достоинство с эчмиадзипскимп католикосами. К югу от Вана, в одной долине, несущей свои воды в озеро, находится другой знаменитый монастырь, называемый Едди-Кплпсса, то-есть «Семь цер­квей»; молодые армяне пз богатых семейств воспитываются там в коллегии, соперничаю­щей с Ванской нормальной школой и орга­низованной,^ как и эта последняя, по образцу наилучших заведений Запада* 2 3); в этих глу­хих местностях, лежащих в стороне от больших центров населения, образование более распространено, чем можно было бы ожидать; часто европейский путешественник с удивлением слышит от гайканских крестьян приветствие на французском языке3). Армяне, обитатели этой страны, боль­шие любители путешествий: тысячи из них побывали на сво£и веку в Багдаде, Алеппо, Константинополе, Вене. Париже. Деревни юж­ного берега озера Ван каждый год посы­лают сотни носильщиков на набережные Стамбула и черноморских портовых горо­дов; камнетесы, очень искусные в своем ре­месле, тоже спускаются целыми группами со своего нагорья. Впрочем, совершенно есте­ственно, что горцев тянет к богатым рав­нинам, которые расстилаются у подошвы их ш?
1) Ernest Chantre, „Mission scientifique dans i’Asie occidentale44.
2) Deyrolle, „Tour du Monde“, 1876.
3) Fanshawe Tozer, „Turkish Armenia and Eastern Asia Minor44.
гор, и к которым их ведет течение ручь­ев и речек, бегущих к Тигру, Евфрату и Понту Эвксинскому *). В 1837 году насчивали слишком 30.000 эмигрировавших из Ванского округа рабочих или торговцев, а обратное движение этой временной эмиграции простиралось средним числом до 3.000 душ в год.
Главные города Понта и турецкой Армении,, с их приблизительным населением:
Требизондский вилайет: Требизонд - 35.000 жит.; Керасунд, по Геллю-4.000;. Тиреболи, по Геллю-3.000; Гумиш-Хане- 5.000; Платана-2.500; Ризе-2.500 жит.
Ванский вилайет: Ван-233.269 жителей; Муш-338.393 жит.
Эрзерумский вилайет: Эрзерум - 39.000 жит.; Эрзенджан - 23.000; Байбурт - 20.000; Баязид-1.000 жит.
Харпутский вилайет: Арабкир, по Тэйло­ру-35.000 жит.; Харпут - 20.000; Дивриги-10.000; Эгин, по Геллю-8.500; Палу,, по Тозеру-7.500; Чемеш-гадзак, по Тэй­лору - 4.000; Аргана, по Бранду - 3.500; Кьебан-Маден, по Брандту-2.500 жит.
III. Бассейны Тигра и Евфрата.
Нижний Курдистан, Месопотамия, ИракъАраби.
Область Передней Азии, орошаемая двумя большими реками, Тигром и Евфратом, хотя и лежит среди континента, однако, предста­вляет собою одну из стран, которые всего рельефнее отличаются от окружающих зе­мель своими физическими чертами и историей своих народов. Нигде вид почвы и местно­сти не показывает лучше, насколько судьбы наций гармонируют с землей, на которой они живут *). Без Тигра и Евфрата как объяснить халдейскую цивилизацию или могу­щество Ассирии? Подобно тому, как имя Египта вызывает представление о Ниле, за­ключенном между двумя пустынями, затем разветвляющемся в дельту, так точно слова Вавилон и Ниневия напоминают о двух больших реках, окружающих равнины Ме­сопотамии своими водами, беловатыми или жел­тыми от примеси твердых частиц. Населе­ния равнин, заключающихся между Тавром и Персидским заливом, важностью своей исторической роли обязаны были, очевидно, не по собственному достоинству той или другой расы, ибо нации, которые организовались в области этих двух рек, имеют многослож­ное происхождение и образовались из самыхъ
*) Carl Ritter, „Asienu, vol. X.
2) „Ueber raumiiche Anordnungen auf der Aussenseite
der Erdballs44.
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
373 разнородных элементов. Именно смешение этих рас, в среде, благоприятной их слия­нию, так же, как их развитию интеллекту* альному и социальному, и доставило Халдее и Ассирии продолжительное первенствующее зна­чение в истории древнего мира.
Иранское плоскогорье, господствующее с востока над равнинами Тигра, расположено относительно этих низменностей как попе­речная запруда, откуда стекают воды. Месо­потамия представляет как бы водоспуск для населений соседних возвышенностей, ко­торые легко могли спускаться через ту или другую из долин, наклоненных к Тигру, и акклиматизироваться, останавливаясь на каждом из лежащих на пути уступов. Точно также жители армянских гор и жи­тели Тавра, на севере и на северо-западе, были естественно привлекаемы к равнинам, орошаемым двумя большими реками. Нако­нец, горцы прибрежных цепей Средизем­ного моря тоже устремляли взоры к Евфрату через узкую полосу пустыни. С трех сто­рон, обширный полумесяц равнпн, пока­тых к Персидскому заливу, окружен воз­вышенностями, жители которых, так ска­зать, чувствовали естественное влечение к низменным полям, к обильным водам и плодоносным морским берегам. Всем этим переселенцам, пришедшим с огромной горной окружности, Месопотамия представляла аналогичные условия; разнородные элементы были ассимилированы в одну цивилизован­ную нацию, и из всех этих этнических контрастов образовалось высшее единство.
Как исторический путь, долина Евфрата имела, вместе с долиной Тигра, капитальную важность в древнем мире. Там проходит дорога, соединяющая линии берегового судо­ходства между Индией и странами Средизем­ного моря Долина, продолжающая через Пе­реднюю Азию поперечную впадину Персидского залнва, достигает на северо-западе прибреж­ного пояса Средиземного моря, и через про­лом гор сообщается с нижней долиной Оронта: таким образом естественное пони­жение рельефа почвы продолжается непрерывно от одного моря до другого. С тех пор как люди научились управлять своими судами на волнах, Евфрат естественно должен был сделаться посредником между Восто­ком и Западом и заменить труднопроходи­мые тропинки Ирана через горы и плоско­горья. Путь по Евфрату представляет, хоть в меньшей степени, выгоды, сходные с вы­годами, присущими Нилу, и потому движение истории совершалось параллельно в той и другой стране. Вавилон был естественным соперником Египта во всемирной торговле; оттого могущественные государи этих стран всегда пытались завоевать соперничающую
374 дорогу, чтобы уничтожить или обратить в свою пользу её конкурренцию х). По крайней мере была эпоха, когда Месопотамия, повиди­мому, имела перевес, как средоточие торго­вого обмена. Двадцать пять веков назад. Вавилон был складочным местом бо­гатств Индии, и, чтобы иметь в своем вла­дении всю транзитную дорогу, царь Навуходо­носор, уже владевший портом Тередон, па Персидском заливе, овладел городом Ти­ром, на Средиземном море. Евфрат, сде­лавшийся тогда главным торговым путем во всем свете, превосходил по важности даже дорогу Красного моря и Нила. Персид­ские завоеватели, привыкшие к нагорным до­рогам и неопытные в морском деле, оста­новили движение торгового обмена между Ин­дией и Месопотамией; видя в реках оборони­тельные линии, а не дороги, они перерезали их течение запрудами, с цельюпомешать судоходству и обеспечить себя от попыток нападения. Сделавшись повелителем империи персов, равно как стран по Нилу, Але­ксандр Македонский, понимавший цепу двух великих торговых путей, перешедших под его власть, пытался реставрировать евфрат­скую дорогу. Он разрушил запруды, задер­живавшие воды, выпрямил течение обеих рек, восстановил порт Тередон, велел построить флоты и вырыть в Вавилоне доки, где могли поместиться до тысячи судов. Эти усилия не были бесплодны, и не только во вре­мена греческого господства, но еще и после Селевкидов, течение Евфрата оставалось до­рогой между Востоком и Западом. При ка­лифах, когда арабы обладали еще той могучей силой первого порыва, который дал им поло­вину известного тогда света, рынки Месопо­тамии возобновили свою деятельность в между­народной торговле. Впоследствии эта область Турецкой империи обратилась в пустыню; но не видим ли мы уже предвестников воз­вращения счастливых дней для Месопотамии? Отлив цивилизации распространяется к тем странам, откуда к нам пришла её прилив­ная волна. Афины, Смирна и Александрия снова выступили на всемирную сцену; точно также возродится, без сомнения, и Вавилон.
Взятая во всей совокупности её исторической жизни, эта область Передней Азии есть, бесспорно, одна из тех стран, которые поль­зовались наиболее продолжительной цивилиза­цией. Когда мидяне и персы наследовали мо­гущественной ассирийской державе, были уже тысячи лет, как династия халдея н, элами­тов, вавилонян, ниневийцев последователь­но сменяли одна другую в равнинах Месо­потамии, и как их учреждения, культы и языки совершали свою эволюцию. Прибрежные
4) Fr. Lenormant, „Histoire ancienne de l’Orientu.
375 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 376
жители Двух Рек возводили свою мифическую историю к тем отдаленным временам, когда произошло великое наводнение, которое подало повод к преданию о потопе, сохранившемуся в их рассказах *)5 и их достоверные ле­тописи начинаются слишком за сорок одно столетие до нашей эпохи * 2). Но еще ранее, до этой, ныне несомненно установленной исто­рической даты, какой длинный культурный период должен был пройти для того, чтобы различные элементы, представленные скифами пли туранцами, «древнейшими из людей» 3), иранцами, семитами, жителями острова Тильмун-может быть, нынешнего Барейна- могли смеип аться и выработать религии, нравы, политические учреждения, запечатленные ха­рактером единства! Новейшие исследования не указывают ли также на тот факт, что и наука китайцев, которую так долго считали совершенно самобытной, самостоятельно воз­никшей на восточной покатости Старого Света, имеет в действительности халдейское про­исхождение и получила начало на берегах Евфрата? 4). Вавилонское чародейство мы на­ходим даже у тунгузов.
Так велико было превосходство п влияние цивилизации древних халдеев, что окрестные населения, в своих легендах, помещали между двумя реками Месопотамской низмен­ности то идеальное место, где первые люди жили в невинности и радости. Как все на­роды, обитатели бассейна Евфрата должны были относиться с особенным благогове­нием к той стране, откуда к ним пришли искусства и науки, и эта страна превращалась в их глазах в благодатный и счастливый край, в «рай», в «Эдемъ»-где смерть не имела власти, куда не пробирался змей-иску­ситель. Иранцы обращали взоры к долинам Эльборджа или Эльбурса; индусы переносились мысленно в страну «Семи рекъ», над кото­рой господствует священная гора Меру;точ­но также евреи, пришедшие из Месопотамии, устремляли взоры к области её рек, и их рай имел границами течения Тигра и Евфра­та, а также течения рек Пизон и Тихон, оставшихся неизвестными. Матросы, подни­мающиеся вверх по Шат-эль-Арабу, никогда не упускают случая показать путешественни­кам, как местоположение земного рая, ста­рые деревья, растущие в Корна, при слиянии двух рек. Много существует теорий, пред­ложенных археологами и толкователями Свя­
*) Fr. Lenormant, различные мемуары; - Haupt, „Siindflubericlit", etc.
2) Fritz Hommel, „Die Vorsemitischen Culturen in Aegypten und Babylonien".
3) Richard Lepsius;-Wahrmund, „Babylonierthum".
4) Lenormant; -Terrien de ]a Couperie, „On the Shit­ting of the cardinal Points, as an illustration of the Chaldaen Babylonian culture borrowed by the early Chinese14.
щенного писания, которые пытались с точно­стью определить место, где книги евреев по­мещали сад блаженства; но не следует ли видеть в нем просто пояс возделанных зе­мель, орошаемых двумя главными реками Месопотамии и проведенными из них ирри­гационными каналами? В клинообразных над­писях Вавилонское царство всегда изобра­жается именами четырех рек: Тигра, Ев­фрата, Сумани, Укни,-вероятно, тех самых, о которых говорит Книга Бытия. Имя Эдем или Ган-Эдем, как полагают, тожественно с названием Ган-Дуни, одним из наиме­нований, которыми обозначалась Вавилонская страна, посвященная богу Дуни или Дуния *)• Со времени открытия литератур зендской и санскритской, слово «Земной рай», который легенда локализировала в стране Арам-Нагарайн, то-есть «Сирии Двух Рекъ», сдела­лось неопределенным выражением, приме­няемым к Кашмиру, к Бактриане или к какой-либо другой плодоносной области Перед­ней Азии.
Халдея, куда все еще обращают взоры те из людей западного мира, которые ищут золотого века в прошлом, не могла не оказывать капи­тального влияния на религию народов, при­нявших её цивилизацию. Священные книги евреев, сделавшиеся ветхозаветным священ­ным Писанием христиан, содержат много­численные места, переписанные из халдей­ских книг, и даже отрывки, составленные на вавилонском наречии; сказание о жизни патриархов, о всемирном потопе, о вавилон­ском столпотворении и смешении языков со­вершенно одинаковы 2); космогония Книги Бы­тия мало разнится от той космогонии, которую передают отрывки из Бероза. Но Халдея завещала западным народам также свое на­учное имущество, знание небесных светил и их движений, искусство разделения времени по движению небес; она научила их взвеши­вать и измерять предметы с точностью, и преподала им тысячу первоначальных поня­тий из астрономии и геометрии, следы которых до сих пор сохранились в технических терминах. Для торговых сделок халдеи употребляли - вероятно, первые-обожженные кирпичи, на которых писался порядок пла­тежа; из Вавилона это изобретение перешло в Персию, откуда арабы распространили его в Европу 3). Что касается искусств и лите­ратуры населений, живших в бассейнах Тигра п Евфрата, то действие их тоже было очень могущественно, но не прямо, а через выработку, которой их подвергла, с одной
4) Н. Rawlinson, „Notes on the site of the terrestrial Paradise";-Friedrich Delitzsch, „Wo lag das Paradies?"
2) Fr. Lenormant;-Friedrich Delitzsch, „Wo lag das Paradies?"
3) Lenormant, „La Monnaie dans I’antiquite".
377 БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
стороны, евреи и финикияне, с другой-гиттиты, киприоты, фригийцы. Их доля влияния на ход человечества была долгое время за­быта; но она, так сказать, пробудилась в на­стоящем столетии. Первые исследователи раз­
378 храмы. Легко понять ужас арабов, которые, прп виде этих откапываемых священных фигур, убегали без оглядки, или падали на колени, полагая, что из земли выходит бо­жество.

сказывают, как они были поражены, во время раскопки развалин, когда увидели этих крылатых быков, с бесстрастным и грозным лицом, которые охраняли вход въ
Ни в какой стране Передней Азии почва не покрыта более многочисленными руинами, чем в Месопотамии; па обширных простран­ствах земля смешана с осколками глиня­
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
379
ных сосудов и кирпичей. Телли или горки обломков и мусора разбросаны сотнями и ты­сячами по равнине; кое-какие остатки башен и бесформенных стен напоминают города, где некогда толпились массы людей, и самое имя которых неизвестно в наши дни. По­добно соседним нациям, народы, населявшие область Двух Рек, пришли в упадок вслед­ствие поступательного движения, которое по­степенно переносило центр цивилизации из Азии на берега Средиземного моря и оттуда далее в западную Европу; но состоя из зем­ледельцев и торговцев, рассеянных в равнине, открытой со всех сторон набегам варваров, эти народы не могли с успехом защищаться от нападений диких орд, кото­рые, следуя по стопам цивилизованных, также подвигались постепенно с востока на запад. Города были срыты, жители истребле­ны, и теперь едва насчитывают пять мил­лионов душ в этой области, столь же об­ширной, как Франция, и гораздо более плодо­родной в тех местностях, где могут раз­ветвляться ирригационные каналы; более по­ловины обитателей Месопотамии, и именно оби­татели нижних равнин, которые могли бы давать обильнейшие урожаи,-кочевники, жи­вущие становищами на окраинах пустыни и всегда готовые снять свою палатку и переко­чевать па другое место.
Население округов Месопотамии, по Сальнаме пли оффициальному альманаху за 1879 г.:
Диарбекпрскип вилайет - 818.000 жит.; санджак Орфа-56.000; санджак Вор или Дейр - 240.000; Багдадский вилайет - 3.210.000; Бассорский вилайет -790.000. Общая цифра населения-5.114.000 жит.
Естественные границы Месопотамии соста­вляют горы, образующие на востоке и на се­вере первые ступени краевых цепей Персии и плоскогорий Курдистана; на северо-западе пределом служат массивы и цепи Таврских гор, общее направление которых с северовостока на юго-запад, и которые оканчиваются выступами и мысами на берегу Средиземного моря. Но внутри обширного полумесяца, опи­сываемого этими складками почвы вокруг Ме­сопотамии, и даже внутри громадного острова, ограниченного течениями двух её главных рек, есть несколько гряд высот независи­мых или, по крайней мере, отделенных от предгорий Тавра и Курдистана глубокими про­ломами.
Массив Караджа-даг, на юге от узкого перешейка из скал, поднимающагося между истоками западного Тигра и крутым поворо­том Евфрата у Телека, протянул свои гребни по направлению с севера на юг и образует, так сказать, стрелу громадного лука, очер­ченного краевыми горами Армянского нагорья; горный проход, высотой около 800 метров,
380
отделяет его от массива Мераб-дат, пере­дового контрфорса Тавра, занимающего край­ний угол междуречной области. Караджадаг-могучий массив из черного базальта, вершины которого, достигающие около 1.900* метров высоты *), выливали некогда из сво­их трещин большие потоки лавы: горные^ ручьи, бегущие с Караджи, вырыли смой русла в этих огненных породах, которые вы­сятся по обеим сторонам потока в виде, вертикальных утесов. Так, Караджа-чай, ручей Караджа, текущий с северо-восточных склонов к Тигру, ниже Диарбекира, бежитъпо дну глубокого ущелья, иссеченного в массе лавы, и соединяется, на небольшом расстоянии от реки, с другим горным потоком, Кучук-чай (Маленький ручей), над правым берегом которого господствует перпендику­лярная базальтовая стена, в 70 метров вы­соты *). Город Диарбекир построен на око­нечности одного из этих застывших пото­ков лавы, которые, очевидно, вылились в эпоху, предшедствовавшую нынешнему геолоческому периоду, так как они покрыты лег­ким слоем глинистой земли.
На западе базальтовые горы Караджа-да га опираются на боковые отроги, невысокие цепи которых разветвляются по направлению к Евфрату; некоторые из этих цепей дости­гают до 80о метров абсолютной высоты, пре­вышая таким образом на четыреста или пятьсот метров уровень нижних равнин; эти высоты-к которым принадлежит,, между прочим, Ппмруд-даг, горы Немвро­да-имеют внушительный вид только благо­даря своим крутым скалистым склонам. Но в большей части своего протяжения, к западу, эти возвышенности принимают ха­рактер плоскогорий: так, на запад от гор Немврода, возвышенность Кара-Сека предста­вляет плато в роде тех, какие мы видим в южной Франции (где они известны под именем causses), хотя менее правильной формы. Этот известковый стол, имеющий 720 метров средней высоты, прерывается че­рез известные промежутки трещинами, кото­рые оканчиваются в кольцеобразных углу­блениях, впадинах, образовавшихся вслед­ствие провала почвы, в которых скопляется немного воды во время дожлпвого сезона.
На востоке, Караджа-даг отделен от гор Мардин широким проломом около. 800 метров абсолютной высоты, представляю­щим легкопроходимую дорогу путешествен­никам, отправляющимся из Диарбекира в степи, огибаемые течением реки Хабур. По обе стороны перевала геологический контраст полный: на западе высятся базальтовые утесы,
<) Cameron, „Our Highway the India14.
2)Чернпк и Шкейгер-Лерхнефельд, „Erganzungsheft zu Petermann’s Mittheilungen44, 44, 45.
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
381
на востоке простираются пласты известняков и мела. Высота самых высоких вершин почти одинакова, около 1.500 метров; на тех и других бывают пногда в конце апреля полосы снега. Горы Мар дин, Мазиос древ­них географов, представляют, на высоте около 1.000 метров, многочисленные пониже­ния гребня, через которые бассейн Евфрата сообщается с бассейном Тигра, а с восточ­ной стороны широкая долина отделяет их от менее высокого доломитового массива ТуръАбдин, который продолжается по направле­нию к Тигру базальтами Гамка-дага и Элимъдага. Вершины Тур-Абдина почти все без деревьев; во многих местах камень нигде не покрыт даже травкой; только в долинах кое-где показываются редко стоящие дубы; но у подошвы южных крутых склонов, рав­нины, орошаемые горными потоками, развет­вляющимися на тысячу ирригационных кана­лов и канав, представляют один громад­ный сад, где скучены селения столь же мно­гочисленные, как в наилучше обработан­ных странах Европы. Откосы утилизируются жителями до последнего клочка земли, благо­даря стенам в виде лестницы, опоясываю­щим каждую террасу; внизу, фруктовые де­ревья едва оставляют место, необходимое для дорог; тополи окружают пригорки, на кото­рых некогда стояли оборонительные башни и храмы, деревенские акрополи или кремли.
Водораздельн ая возвышенность проходит гораздо ближе к Тигру, чем к Евфрату; в Лелеки-баире, где воды разделяются, при чем одни текут в Тигр, а другие образуют да­лее притоки Джахджаха и Хабура, раздельный хребет в десять раз более удален от Евфрата, чем от восточной реки. Он про­должается на юг, чтобы образовать массивы Карачок и Бутман, которые господствуют над Тигром и заставляют его описывать излучины по направлению к востоку. С своей стороны, массив Бутман примыкает к восточной оконечности цепи, которая выдви­гается далеко к юго-западу в степи средней Месопотамии: это-Синджар, по-курдски Сингали, хребет, хотя не высокий, но, тем не менее, имеющий величественный вид, благо­даря своему уединенному положению среди ров­ных степных пространств: с речных берегов в открывающейся взорам пустын­ной области видны только крутизны Сипджара и скал, продолжающих его в западном направлении, Джебель-Ахдала и Джебель-Азиза, обрисовывающих на горизонте свой нерав­ный гребень над пыльной поверхностью пу­стыни, и снова появляющихся по ту сторону Евфрата, чтобы соединиться с Анти-Ливаном через кряжи * Джебель Амур и Джебель Рюак d). Редко посещаемый,| хребет Синд-
*) Anne Blunt, „Amon the Bedouins of the Euphrates14.
382 жар сделался, однако, центром населения, по причине дождей, орошающих его склоны; многочисленные гроты, открывающиеся в из­вестковых скалах, часто служили убежи­щем преследуемым иезидам, обитающим в окрестных селениях. Равнины, прости­рающиеся на запад от Синджара, по напра­влению к Евфрату, были свидетелями вели­кого научного события, совершившагося в на­чале девятого столетия: измерения градуса ме­ридиана собранием арабских астрономов; по их наблюдениям, длина одного градуса оказа­лась равной 5G и двум третям арабских миль. Но какова была в ту эпоху точная ве­личина мили? По Беку, погрешность, сделан­ная астрономами, посланными калифом АльМамуном, составляла около одной десятой по плюсу; по Ханыкову же, ошибка их не пре­вышала одной пятидесятой *).
К югу от хребта Синджар, в Месопо­тамской области встречаются только невысокие горки, почти все искусственные, да столы из скал, выгрызенных водой временных потоков (уади). На восток от Тигра, почва везде снова поднимается в виде горных ва­лов; но эти скалы, перерезываемые прито­ками реки, принадлежат к иранской системе, ориентированной с северо-запада на юговосток, и продолжаются параллельно крае­вым цепям Персии, снеговые вершины ко­торых, блистающие на солнце, ясно видны из садов Багдада. К северо-востоку от Моссула, различные гряды гор, гораздо бо­лее неправильные, чем цепи Ирана, и соеди­няющиеся во многих местах в высокие мас­сивы, поднимаются большим числом вер­шин выше 4.000 метров; массив ТураДжелу, на востоке от Большего Заба, имеет, по Лейярду, более 4.500 метров высоты. Главная цепь, которую путешественники пе­реходили перевалами, очень удаленными один от другого, та, которая господствует над становищами и селениями курдов гаккари; от озер, лежащих южнее озера Ван, она продолжается до краевых хребтов Персии, к которым примыкает между истоками двух рек Заб. Точная граница земли кур­дов или Курдистана на северо-востоке Ме­сопотамии есть в то же время предел гори­стой области: это-песчаниковый вал, Джебель-Гамрин, четыреугольная призма геоме­трической правильности, разрезанная водами на узкия поперечные долины или ущелья, не менее правильные. Персиане дают совокуп­ности гор, господствующих над равнинами Месопотамии, общее название Пушт-и-ку, ко­торое можно встретить на очень многих кар­тах, но которое на самом деле не приме­няется ни к какой особенной цепи. Это имя просто значит «Горы по ту сторону».
*) Oscar Peschel, „Geschichte der Erdkunde44.
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
383
Тигр, менее длинный из двух рек-близ­нецов, изливающих свои воды через устья Шат-эль-Араба в Персидский залив, берет начало, как известно, в соседстве Евфрата. Близ Сиванских рудников, главные истоки, называемые Уч-Гель (Три озера), бьют из земли на расстоянии не более тысячи метров от глубокого ущелья, где течет Мурад, и образуемый ими ручей направляется на югозапад, как бы для того, чтобы броситься в Евфрат, при выходе его из гор. Но другой поток, берущий начало также в нагорной долине, близкой к Евфрату, идет ему на встречу и увлекает его в юго-западном и южном направлении: это-Диджле, который считают главной ветвью Тигра, откуда и са­мое имя Шат или «Река» по преимуществу. Он течет сначала с полуостровной области, которую ограничивает Евфрат, описывая длинный ряд извилин на севере, потом на западе и на юге от возвышенных равнин Харпута; вытекая близко (всего только в не­скольких километрах) от крутого поворота Евфрата, Диджле тотчас же начинает искать себе выхода из громадного круга, очерченного вокруг него рекой-сопернпцей. «Малень­кое озеро» с солоноватой водой, Гельджук, Гельджик или Геленджик занимает в не­большом расстоянии к северу и 200 метров выше, впадину плато, кругообразная закраина которого посылает ручьи как в Тигр, так и в Евфрат f). Недавно, после нескольких дождливых годов, озеро, уровень которого постепенно повышался, подобно тому, как это было с армянским внутренним морем Ван, достигло, наконец, пролома скал у его восточной оконечности, так что излишек вод его полился в Тигр: пользуясь этим обстоятельством, предприняли даже прорытие траншеи для того, чтобы урегулировать исте­чение озера и сделать его постоянным пита­тельным источником реки 2). Так сближают­ся два речных бассейна, сближаются дотого, что сети их вод кажутся переплетающимися, как бы подтверждая описания древних авто­ров. Согласно местной легенде, поток Тигра был посещен Александром Великим; отто­го этот исток называют «Рекой о двух рогахъ», по прозвищу, которое получил макекедонский завоеватель вследствие обоготворения его народами Востока.
По вступлении в Диарбекпрскую равнину, «Река» быстро увеличивается в объеме от принятия притоков, посылаемых ей северны­ми горами. Батман-су, один из наиболее обильных притоков,-второй Тигр по стре-
Ч Miihlbach; Carl Ritter, „Asien*, vol. X; -Haussknecht, „Routen im Orient“.
’) Fanshawe Tozer, „Turkish Armenia and Eastern Asia Minor*.
384 мительности его вод, и бассейн этого при­тока, как и бассейн Диджле, начинается в непосредственном соседстве верхнего Евфра­та, на южной стороне Мушских гор. Затем следуют Арзен-су и другой Шат, Ботан-су, в который впадает река Битлис, получаю­щая начало в невысоком массиве, ограничи­вающем с юго-западной стороны резервуар озера Ван. Этот прекрасный ручей Битлис есть, вероятно, тот самый поток, который подал повод к басням, повторяемым Стра­боном и Плинием, о проходе Тигра через озеро, в котором, будто бы, водилась только одна порода рыбы; на воды Битлиса смотрели, как на подземное истечение озера Ван, но этот поток берет начало на более высоком уровне сравнительно с уровнем озера, и во­да его не солена и не содержит натра, как вода ванского замкнутого резервуара. Очевид­но, только по составу воды можно будет узнать, существует ли действительно между притока­ми верхнего Тигра ручей, вышедший из Ар­мянского озера подземными галлереями
Ниже соединения двух Шатов, Диджле, пли западного Тигра, и Ботана, пли восточного Тигра, река, которая уже катит половину жидкой массы, несомой его нижним течением в море, поворачивает на юго-восток, что­бы направиться в ущелья, перерезывающие дикия горы. На пространстве около 75 киломе­тров, тропинки оставляют берега и взбирают­ся либо на западной, либо на восточной сторо­не, по крутизнам, съуживающим течение ре­ки: там и сям, с высоты мысов, видны в глубине ущелья воды, скользящие у основания почти отвесных известковых стен или ба­зальтовых колоннад. Ниже этого первого пролома гор, куда не решились проникнуть «Десять тысяч воинов Ксенофонта», откры­вается широкая равнина, и река извивается на просторе среди аллювиальных земель; но вско­ре после того поток перерезывает другие горные валы, и в этих местах берега его опять делаются непроходимыми. Утесы и обва­лы известняков, глин, конгломератов омы­ваются волной: тропинки, избегая реки боль­шими обходами, удаляются даже от нижней части притоков, которые все текут на глу­бине 15 метров между двух глинистых стен ’).
В ряде теснин, который начинается при слиянии притока Ботан-су и оканчивается вы­ше города Моссула, река сохраняет нормаль­ное направление, которому она следует до Евфрата, параллельно краевым цепям иран­ского плоскогорья. В этой части своего тече­ния, как и в области истоков, Тигр полу­
Чфрник и Швейгер-Лерхенфельд, цитированный мемуар.
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
385
чает большие притоки только с левой сторо­ны: покатость правого берега представляет лишь узкую по-лоску земли, и почти все воды водораздельной возвышенности текут по на­правлению к Евфрату. Дождевые облака, при­ходящие с Средиземного моря и с Индийского океана, разрываются на южных скатах высот Курдистана, и в то время, как дож­ди, падающие на предгорья, непосредственно на север от пустыни, стекают к Евфрату, влажность, приносимая южными ветрами на высокие горы Вана и западной Персии, возвра­щается, в виде горных потоков, к Тигру. Некоторые из этих потоков имеют значи­тельный бассейн: таков Большой Заб или Зарб (Зарб-эль-Кебир). верхния реки кото­рого уносят воды области, заключенной меж­ду двумя озерами Ван и Урмия. Малый Заб (Зарб-Сагир) тоже катит много воды, часть которой он получает в персидской терри­тории. Точно также, река Диялах, впадающая в Тигр, ниже Багдада, получает из Пер­сии большое число ручьев, берущих начало в параллельных понижениях краевых це­пей. Притоки, как и самый Тигр, должны пройти через параллельные хребты гор, прежде чем выйти из своих древних озер­ных впадин, чтобы вступить в равнину Месопотамии. Большой Заб, вытекающий из возвышенных долин курдского края, уда­ряется, на востоке от Моссула, о конгломератовые массивы, которые он перерезывает широким руслом, имеющим в некоторых местах не менее километра от берега до бе­рега. Малый Заб тоже достигает Тигра, пройдя последовательно ряд узких попереч­ных долин между горами. На юго-восток от одних из «Ворот Тигра», вырезка, вер­тикальные стены которой имеют от 50 до 70 метров высоты, открывает проход во­дам реки Диялах через пласты красного песчаника массива Гамрин. В дождливое вре­мя года воды скопляются в виде временного озера в равнине Кизыл-Робат, лежащей выше ущелья. Другой приток Тигра, Адгим, берущий начало на склонах священной горы, Ппр-Омар-Гудрун (2.500 метров), обра­зует постоянное болото выше «Железных Воротъ» или Демир-Капу, отделяющих его от аллювиальных равнин Месопотамии. Ни­же всех рек-притоков, Тигр во многих частях своего течения выступает из бере­гов и выделяет из себя на восток болоти­стую ветвь, Гадд, которая соединяется с Керхой, рекой Нуристана. Зимой вся равнина, простирающаяся от нижнего Тигра до Пер­сидских предгорий, представляет одно вну­треннее море, часто называемое в насмешку Умм-эль-Бак, что значит «Мать москитовъ»; летом остается сеть извилистых потоков, по которым удобно ходят мелкие суда, изъ
386
Тигра в Керху, на расстоянии более 150 ки­лометров 1).
При слиянии с Евфратом, у Корны, Тигр, вопреки тому, что говорит Страбон, самая полноводная из двух соединяющих рек. Среднее количество протекающей в Тигре воды равно, ио Ренни, 4.656 кубич. метров в секунду, тогда как в Евфрате, у Гита, по измерениям того же исследователя, оно составляет только 2.065 куб. метров. Запад­ная река, то-есть Евфрат, теряется в его потоке, не увеличивая, повидимому, его объема. Отсюда может быть и название «Безводный Тигръ», Диджлат-эль-Аура, которое прежде давали соединенным рекам, как бы желая тем указать на кажущееся исчезновение Ев­фрата 2). Общая длина Тигра, между истоков «Двурогой Реки» и местом её вступления в Шат-эль-Араб, около 2.000 километров, вдвое менее, чем длина Евфрата, и протя­жение его бассейна тоже далеко уступает про­странству бассейна этой последней реки; но, вместо того, чтобы извиваться в пустыне, как Евфрат по выходе из цепи Тавра, он все время течет вдоль основания гор, кото­рые посылают ему свои воды, происходящие от снега и дождя. Получая начало в местно­сти, лежащей па несколько сот метров выше долины Евфрата, и следуя, в направлении Персидского ^алива, по менее извилистой доли­не, Тигр имеет гораздо более наклонное па­дение. Он бежит быстро между крутых бе­регов, откуда и произошло его древне-персид­ское название Тигр или «Стрела», заменившее ассирийское наименование Гиддекель(ИИдиклат) или «Река с высокими берегами» 3), которое сохранилось в армянском имени Дикла и в арабском Дпджле. Благодаря большей скоро­сти течения, Тигр теряет менее воды испа­рением и менее разливается по прибрежным равнинам в виде озер и болот. Пароходы с неглубокой посадкой подымаются по реке до Багдада и могли бы даже достигать Текрита, отстоящего от моря почти на 1.000 киломе­тров. Выше, до Моссула, ходят только барки, а еще выше, между Моссулом и Диарбекиром, единственное средство плавания составляет келлек, то-есть плот из досок, поддержи­ваемый на воде надутыми кожаными мешками. Мольтке и Мюльбах были первые европейцы, спустившиеся по реке этим способом и усмо­тревшие грандиозные ущелья, которыми Тигр выходит из области гор 4).
Ниже слияния двух главных ветвей-Му-
*) Layard, „Nineveh and Babylon, Journal of the Geo­graphical Society 1844.
*) XViistenfeld, „Zeitschrift der Morgenlandischen Gesell­schaft44, 1844; -Vivien de Saint-Martin, „Nouveau Dictionnaire de Geographic nniverselleu.
3) Friedrich, Delitzsch, „Wo lag das Paradies?44
4) Carl Ritter, „Asien**, vol. X.
387 ГЛАВА V.-АЗИ
рада, наиболее полноводного из них, и Фрата (Кара-су, или «Черная вода»), давшего на­звание всей реке,-Евфрат, то-есть «Река по преимуществу» * *), несет уже большую часть водной массы, которая соединяется с Тигром в ЛИат-эль-Арабе. Русла двух Евфратов имеют, в среднем, более 100 метров ши­рины, один метр глубины, и скорость тече­ния равна 3 метрам в секунду. В период разлива, то-есть с половины марта до конца мая, уровень поднимается обыкновенно от 5 до 6 метров и даже еще гораздо выше во время исключительно больших наводнений 3). Ущелья, которыми проходит поток, напол­няются от утеса до утеса, и тропинки по бе­регам заливаются водой. Прежде, чем выйти пз горной области, Евфрат усиливается еще несколькими притоками, присоединяющимися к нему как раз у вершины большой дуги, которую он описывает к западу от по­следних отрогов Тавра. В этом месте, воды возвышенностей Армении некогда скоп­лялись в озеро, бывшие берега которого видны еще на окружающих крутизнах, и которое оставило после себя многочисленные болота в богатых аллювиальнных землях Малатии, отложенных течением Евфрата и его прито­ков. Не много найдется стран в Передней Азип, почва которых была бы столь же пло­доносна, но и нет местностей более нездоро­вых. Между этими реками западной покато­сти, соединяющимися с Евфратом, самая полноводная Токмасу (Мелас древних геогра­фов), истоки которой переплетаются на водо­раздельной возвышенности с истоками Джигуна или Пирама Киликийского, притока Кипр­ского моря. Низменная равнина, орошаемая Токмой и Евфратом, лежит как раз на по­ловине дороги из Константинополя в Баг­дад и составляет место роздыха на этом главном тракте Турецкой империи. Кроме того, и другие исторические пути проходят че­рез этот бассейн, естественный центр пересечения дорог между Арменией и Сирией, между Малой Азией и низовьем Евфрата. Эта низменность, составляющая на западе продол­жение верхней долины Тигра, была дорогой, указанной природными условиями местности караванам и армиям, отправляющимся из Персии к берегам Ионии. Клинообразные над­писи, вырезанные на скале, господствующей над Евфратом в месте прохода, напоми­нают чужеземцу какой-нибудь забытый воен­ный подвиг и славу персидского завоевателя, имя которого ученые стараются дешифриро­вать.
В бассейне Малатия, река находится еще на высоте 847 метров, и вал Тавра отде­
4) Friedrich Delitzsch, цитированное сочинение.
*) Miihlbach;-Carl Ritter, vol. X.
А.ТСКАЯ ТУРЦИЯ. 388
ляет ее от нижней равнины. Поворачивая сначала на восток, чтобы следовать вдоль северного основания гор, поток вскоре всту­пает на юго-востоке в ущелья между ска­листыми крутизнами, поднимающимися на 500 слишком метров: здесь начинаются стрем­нины или «пороги» Евфрата, которым турки дают название «Сорока дефилей». Эти пороги, в числе около трехсот, следуют один за другим на пространстве 150 километров, и в некоторых местах в таком близком расстоянии, что едва минуешь один катаракт, как уже слышишь рев воды на следующем пороге. Иногда, зимой, льдины задерживаются на выступающих из воды камнях п скопля­ются сплошными массами, по которым посе­ляне переходят через реку, как по мосту. Смотря по высоте вод, пороги бывают более или менее опасны: то поток убегает, обра­зуя наклонную плоскость последовательных волн, то он низвергается каскадами. Водо­вороты перемещаются, и тогда как в одно время года воды кружатся медленно, в другое они несутся бешеным потоком, вырывая воронку, окруженную пеной. Справа и слева, с гор бегут ручьи, одни спускаясь по дну оврагов, через которые взор поднимается до верхних террас, с их лугами, осенен­ными раскидистыми орешинами, другие низвер­гаясь шумными каскадами или даже падая с высоты карниза, откуда по временам летят также, смешанные с водяным столбом, глыбы и мелкие камни.
Один из самых опасных порогов- тот, который встречается первый на пути из Малатийской равнины: это-«Змеиный водоворотъ», названный так по причине волно­образного движения потока, который в этом месте имеет падение 5 метров на 180. Дру­гие грозные пороги следуют один за другим близ Телека, там, где Евфрат, круто пово­рачивая на юг, затем на юго-запад, про­ходит под плоскогорьем, на котором бьет пз земли, в 400 метрах выше, исток за­падного Тигра; сернистые воды вылетают фон­таном из расселины скалы, вблизи катарак­тов. и приметны издалека своими волютами паров: ниже, горный обвал съузил реку, и русло, средняя ширина которой перед этим местом превышает 200 метров, имеет здесь не более тридцати метров от одного берега до другого: эта теснина известна под именем Геик-Таш, что значит «Прыжок оленя». Один пз последних порогов, Бер­гер (Гургур или Харкар), справедливо про­званный «Ревом воды», тоже считается опас­ным у плотовщиков. Однако, находились смельчаки, пускавшиеся в плавание через пороги. В 1838 и 1839 годах офицер Мольтке, командированный турецким прави­тельством изучить на месте перевозочныя
389
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
390
средства для транспортирования военного про­вианта, спустился по дефилею на плоте келлек: в первый раз он совершил переезд благо­получно; но во второе плавание, предприня­тое в сезон разлива, ему лишь с большим трудом удалось спастись от одного из водо­воротов на пороге Телек; кожаные мешки были разорваны или отвязаны от плота силой течения, и несколько раз волны увлекали его под воду 4).
По выходе из ущелий армянского Тавра, Евфрат огибает на востоке, потом на юге, эту цепь гор, которая посылает ему много­численные горные потоки; выше маленькой де­ревни Кантары видны еще кое-где пороги и стремнины. Река еще не вступила в равнину; утесы и холмы, известковые или меловые, вы­сотой около сотни метров или даже более, прерываемые в местах впадения перерезы­вающих их речек, господствуют над до­линой, преимущественно на правом берегу; но с высоты этих береговых круч па юге виднеются уже, через холмы, однообразные пространства Месопотамии и длинные извилины реки, с её островками и песчаными мелями. В этой части своего течения Евфрат напра­вляется к Средиземному морю, и при вер­шине крайней описываемой им дуги он на­ходится от этого моря всего только на расстоянии 155 километров. К этой излучине, столь важной в историческом отношении, схо­дятся естественные пути между морем и ре­кой. Самое имя Рум-Кале или «Крепкий за­мок римлянъ» указывает на важное значе­ние, которое римляне или византийцы прида­вали этой части реки, называемой древними цейгма пли «соединениемъ», «местом пере­правы», по преимуществу2). Выше этого пункта на Евфрате были построены мосты в разные времена, и Линч еще в 1836 году видел кое-какие обломки, в которых он признал остатки этих древних сооружений. Ниже, в Бире или Бирфджике, главном месте прохода караванов, иногда скоплялось до пяти тысяч верблюдов, ожидающих судов для перепра­вы через реку 3). До Балиса, лежащего на 150 километров ниже Рум-Кале, Евфрат те­чет почти параллельно берегу Средиземного моря, и только с этого места он поворачи­вает на юго-восток, чтобы пересечь наискось территорию до Персидского залива.
Справа и слева долины почва равнин до­вольно ровная; однако, высокие берега все еще сопровождают реку, особенно на правой сто­роне, где размывающее действие вод наиболее ощутительно. Некоторые цепи холмов окан­
4) Von Moltke, „ Briefe fiber Zustande und Begebenheiten in der TiirkeP.
a) Carl Ritter, „Asien“, vol. X.
3) Chesney, „Reports on the navigation of the Euphra­tes14, 1833.
чиваются выступами пли высокими мысами над потоком и даже съужпвают его ложе. Так, ниже Дейра, Джебель-Абиад, или «Бе­лая гора» заставляет Евфрат отступать, изгибаясь к западу до ущелья, через которое река соединяется с Хабуром. Ниже Анахаи до Гита, известковые скалы, окаймляющие бе­рег, так близко подходят к реке, что не остается даже места для домов и нив. Не­которые селения состоят из естественных’ь и искусственных гротов, вырытых в сте­нах поднимающихся над рекой утесов. Стоя внизу, различаешь жилища арабов и со­седния пещеры, служащие убежищем диким голубям, только по тучам пернатых, кружа­щихся в воздухе. Некоторые деревни, как, например, Гадида (Гадиса), Эль-Уз, Джеба, построены на. скалистых островах среди по­тока, который шумно ударяется о выступающие над поверхностью воды камни. Словно кре­пости, эти селения поднимаются над уровнем половодья, который почти на 7 метров превы­шает зимний горизонт вод. Внешние дома походят на стены цитадели и не имеют ни одного отверстия, через которое вода могла бы проникнуть в селение: во время наводнений деревня превращается таким образом в род кругообразной шахты, лежащей ниже потока 4).
Судоходный в продолжение части года, по крайней мере для пароходов неболыпого водоуглубления, Евфрат имеет, ниже Биреджика, лишь весьма незначительное среднее паде­ние до самого моря: принимая в рассчет все извилины, наклон площади истечения едва превышает один дециметр на километр; оттого вода спускается медленно, особенно в период мелководья, в конце осени и в нача­ле зимы. Когда глубина составляет только полтора метра в самой впалой части ложа, верблюды могут безопасно пускаться через реку по крепкому дну; даже перед деревней Гадида поселяне переходят в брод. Во всем своем течении по равнине вниз от Биреджика, река Передней Азии, вероятно, уменьшается в объеме, подобно Нилу. Прав­да. к пей присоединяются притоки справа и слева: так, опа получает Саджур из Таврских гор, Нахр-Белик-с высот Урфа, Хабур-вытекающий из гор Тур-Абдин; но, за исключением этого последнего, горные потоки, впадающие в средний Евфрат, несут значительный объем воды только в сезон дождей; другие притоки не более, как уади, почти круглый год безводные; прибрежные жи­тели спешат отвести воду на свои поля, как только она появится на песчаном или глини­стом дне ложа. Многие из этих временныхъ
4) Черник:-Швейгер-Лирхенфельд, цитированный мфмуар.
391 ГЛАВА V.
потоков улетучиваются в прудах или теряют­ся в болотах. Уади Али, начинающийся в со­седстве Пальмиры, есть одно из этих русл, почти всегда сухих, а между тем он имеет не менее ЗОО километров. Уади Гарра, уади Гауран тоже имеют, по своим высоким берегам и широким ложам, вид больших рек, хотя летом там увидишь лишь лужи стоячей воды !). Но эти временные ручьи и речки сирийской пустыни далеко превзойдены руслом потока Эль-Недж или Эр-Румом, который берет начало километрах в пяти­десяти от Мадианского прибрежья, затем опи­сывает большую дугу к югу во внутренности Аравии и оканчивается у нижнего Евфрата, пройдя пространство по меньшей мере в 2.000 километров. Эта большая «безводная река» свидетельствует о значительных климатиче­ских переменах, которые совершились с той эпохи, когда дожди могли размыть такую гро­мадную рытвину на восточной покатости Ара­вии. Если бы брать в рассчет все временные воды, которые, даже из глубины Аравии, сте­кают на месопотамскую покатость, то поверх­ность бассейна Евфрата и Тигра, исчисляемая почти в 500.000 квадр. километров, увели­чилась бы на целую треть. Устья временных потоков или уади бывают иногда опасны для перехода, даже когда в них совсем нет во­ды и дно кажется совершенно ровным. Дело в том, что во время сильных жаров почва дает широкия и глубокия трещины, которые первые дожди, увлекая мелкий песок, покры­вают кремнями в виде пленки, тонкой, как лист бумаги. Путешественники должны идти с величайшей осторожностью, когда они ри­скуют пускаться по этому обманчивому грун­ту * 2). Между двумя из этих уади, Кубейса и Мохамедие, из которых последний спускает­ся с западных степей, непосредственно под городом Гит, простираются обширные слои пропитанной горной смолой почвы, прикрытые гипсом и глиной. бесчисленные серые хол­мики, поднимающиеся над поверхностью рав­нины, словно палатки лагеря, изливают из своего основания горную смолу (асфальт), в виде дымящихся источников, средняя темпе­ратура которых от 25 до 30 градусов сто­градусного термометра. Тягучая жидкость те­чет извилистым ручьем на почерневшей земле и медленно спускается к Евфрату.
В том месте, где западная река наибо­лее приближается к Тигру, и где эти два по­тока спускаются параллельно, на расстоянии один от другого, средним числом, около 35 километров, лежащая между ними равни­на орошается Евфратом, который выше во­сточной реки почти на 5 метров. Кажется, что
<) Grattan Geary, „Through Asiatic Turkey14.
2) Thielmann, „Streitziige irn Kaukasus, im Persien und in der Asiatischen Tiirkei44.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 392
в предшествующую эпоху Евфрат в этом месте соединялся с Тигром, потому что скат от первой реки ко второй однообра­зен, без всякого промежуточного порога: вследствие постоянного размывания и подтачи­вания своего правого берега и отложения на­носов на левом берегу, Евфрат постепенно удалился от Тигра, но он и теперь еще по­сылает ему боковые потоки *). Оскудевая тако<ь образом в пользу багдадских равнин и Тигра, получающего излишек водной массы своего близнеца, Евфрат мало-по-малу умень­шается в объеме; кроме того, значительная часть его вод переходит через плотины, худо содержимые, и разливается по болотам равнины, этим громадным «тростниковым морямъ», которые продолжаются на необозри­мое пространство, на протяжении сотен квадр. километров 2). Выше Вавилона, течение реки не переставало перемещаться, то вправо, то влево, иногда по собственной воле, часто вследствие труда человека, повиновавшагося приказу Нитокриса, Кира или Александра Ма­кедонского. Еще в эпоху Селевкидов, глав­ное русло проходило к востоку от неболь­шего возвышения почвы, которое поднимается непосредственно на юго-западе от Багдада, и змеилось в равнинах, на расстоянии менее 25 километров от Тигра: вдоль этого древ­него ложа и расположены почти все груды развалин и кучи мусора, оставшиеся от преж­них городов, тогда как на берегу нынеш­ней реки нигде не находили руин. В 80 ки­лометрах к югу от места первоначальной бифуркации начинается рукав, называемый каналом Гиндие и обязанный этим именем будто-бы работам ремонтирования, которые были предприняты одним индийским набабом; но, повидимому, он существовал уже в предшествовавшую эпоху; были уже сделаны многие прорезы, чтобы урегулировать измен­чивое русло. Канал Гиндие уносит теперь около половины вод главной реки и изливает­ся на западе в обширное «море» Неджеф; воды его очень уменьшаются в объеме от испарения, когда выходят из этого обширного болотистого резервуара, чтобы вернуться в главное русло. Вследствие этих разветвлений речного течения, произошло то, что рукав, за которым сохраняется имя Евфрата, перестал быть узнаваемым. Среди Ламлунских болот он имеет не более 74 метров от берега до берега; фарватер в собственном смысле имеет, в сухое время года, всего только 60 сантиметров глубины и от 3 до 4 метров ширины; спускаясь на барке по течению реки, англичане Кембаль и Бьюшер часто принуж­дены были тащить свое судно в грязи и про-
*) Augustin Hausdorf;-Friedrich Delitzsch, „Wo lag das Paradies?44
2) Bewsher, цитированный мемуар.
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА,
393
лагать себе проход через камыши, там, где пароходы Чесни находили за тридцать лет перед тем от 4 до 6 метров воды.
Ниже Евфрат снова принимает свою нор­мальную ширину, благодаря возвращению кана­ла Гиндие и вод, изливающихся из прибреж­ных каналов, а также благодаря водной массе, приносимой ему Тигром, ибо, по странному явлению, восточная река, после принятия в се­бя истечений Евфрата, делается, в свою оче­редь, данником своего соперника: обмен вод совершается от верховья к низовью. При том, система канализации так же неудовле­творительна в прибрежном поясе Тигра,
394
ва. Восточные притоки Тпгра, которые более удобны для канализации, чем главная река, по причине их меныпого объема и большей наклонности их скатов, гораздо лучше ути­лизируются: это преимущественно водам Халпса, отведенного из реки Диялах, багдадские равнины обязаны своей богатой раститель­ностью. На берегах того жепритока сделаны были с успехом первые ирригации по ме­тодам европейских гидротехников.
Во все времена хотели установить нечто в роде мистического контраста между двумя главными реками Передней Азии; в этом брачном союзе вод Евфрат представлялся

Барка на ЕвФрате.
как и в прибрежном поясе вавилонской ре­ки, и многие каналы, вместо того, чтобы раз­ветвляться на второстепенные канавы и ка­навки, теряются в обширных болотах, за­ражая атмосферу. Во время наводнений часто случается, что плотины прорываются выше Багдада, и город остается по целым меся­цам отделенным от восточных возвышен­ностей необозримой водной площадью, среди которой возвышаются там и сям, на подобие островов, пригорки, служащие убежищем для поселян, захваченных врасплох катастро­фой. Поток наводнения не облегчается более, как было прежде, всеми этими боковыми ка­налами, которые сообщались с водовмести­лищами, вырытыми во внутренности туннеля, п защищали таким образом низовые равни­ны, сохраняя излишек вод до конца разли-
География Реклю. т. IX.
воображению восточных народов мужским элементом, тогда как на Тигр смотрели, как на элемент женский *). После соедине­ния Тигра и Евфрата в общем русле Шатъэль-Араба, еще на расстоянии нескольких ки­лометров ясно заметна разница двух пото­ков: менее обильный, Евфрат приносит воду более медленную, более теплую, более чистую, более правильную в своем стоке; наносы или осадки его отложились уже в при­брежных болотах, тогда как «Стрела» со­держит еще муть пли твердые землистые ча­стицы, увлекаемые её течением. Мыс Кор­на, омываемый двумя реками при их слиянии, составляет южную оконечность большего овального полуострова «Междуречье» или Ме-
Ч А. Sprenger, „Auslandu, 1876, № 44.
42
395 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 396
сопотамия, Джезире турок, Ацам-Негарайн древних халдеев и египтян во времена Тутмесов и Рамзесов 4). Эта островная об­ласть начинается, в строгом смысле слова, у Телексного колена, там, где пороги Евфрата отделены от истоков Тигра лишь узким ва­лом скал; но с географической точки зре­ния, в отношении вида местности, почвы, кли­мата, произведений, жителей и истории, истин­ная Месопотамия есть просто равнина, в ко­торой переплетаются ирригационные воды, от­веденные -из этих двух рек. Искусствен­ный вал, начинающийся на Тигре у Самар­ской луки и направляющийся на юго-запад к западной оконечности канала Саклавиях, огра­ничивает на севере эту плодоносную область Междуречья. Эта стена, называемая «валом Немврода», имела от 11 до 15 метров сред­ней высоты и через каждые 50 метров бы­ла фланкирована башнями; но теперь во мно­гих местах от этого сооружения остались только бесформенные развалины 2).
Евфрат мало утилизируется для судоход­ства, хотя с 1836 года пароходы спускались по реке ниже Биреджика. В различные эпо­хи, со времени Александра Македонского, по этому поперечному пути Передней Азии ходили целее военные флоты; император Юлиан со­брал там не менее тысячи ста судов. В мирные периоды, когда судовщики не имеют причины опасаться вымогательств со сторо­ны солдат или нападений грабителей, торговое движение возобновляется между речными при­станями, по перевозке фруктов и других произведений; плашкоуты, длиной до 12 метров, имеющие 1 метр осадки, безопасно плавают по среднему Евфрату в продолжение двух третей года 3 4), с грузом до 15 тонн. С 1563 года, эпохи, в которую один венециан­ский купец, Чезаре Федериго, спустился по течению из Биреджика до Фелуджи, багдад­ской пристани на Евфрате, европейские путе­шественники часто избирали речной путь, от­правляясь с прибрежья Средиземного моря в города Месопотамии. До применения пара к судоходству, главное препятствие в торго­вых сношениях происходило от трудности проводить барки обратно к верховью: боль­шая часть плашкоутов разбирались по прибы­тии на место назначения и продавались как строительный материал или на дрова, а су­довщики, дючно так же, как это было во вре­мена Геродота, возвращались домой сухим пу­тем, либо следуя вдоль берега, либо избирая более короткую, но и более трудную дорогу, через пустыню 4). Редкость леса на горахъ
’) Ernest Desjardins, рукописные заметки.
9) Chesney, „Expedition on the Rivers Euphrates and Tigris14;-Spiegel, „Eranische Alterthumskunde44.
3) Josef Cernik, цитированный мемуар.
4) Chesney, „Expedition of the Survey of the Rivers Euphrates and Tigris*.
Армении и на Тавре делает лодочное судо­ходство очень дорогим, и на нижнем Евфра­те, вниз от города Гита и его асфальтовых источников, употребляют, для плавания по реке, преимущественно большие корзины, сплетенные из веток тамариска; промежутки между прутьями затыкаются соломой, и вся корзина внутри и снаружи покрывается слоем асфальта, который совершенно не пропускает воды и выдерживает давление водной массы. Иногда можно видеть оригинальное зрелище, как эти корзины, кружащиеся на воде, плы­вут сотнями, нагруженные товарами, кото­рых ожидают на берегу караваны верблю­дов. Таким образом, нынешния суда на Евфрате отличаются от кожаных корзин, описанных у Геродота. Что касается паро­ходства, то река достаточно известна со вре­мени исследований Чесни и других английских офицеров, чтобы можно было, во всей нпжней части Евфрата, предварительно канализи­рованной в местах прохода через болота, устроить правильное пароходное сообщение на все время сезона дождей; но города, сменив­шие могущественный Вавилон, не довольно многолюдны, чтобы поощрять подобные пред­приятия. От времени до времени, какое-ни­будь турецкое судно появляется выше Гилле до Анаха, но можно судить о теперешней ма­ловажности реки, как судоходного пути, по тому факту, что почти вся торговля последнего из только-что названных городов с Багдатом производится не по Евфрату, а до­рогой через пустыню, направляющейся на во­сток к Текриту на Тигре *).
Известно, как велико было плодородие ва­вилонской почвы, когда речные воды были искусно распределяемы по прибрежным ме­стностям. Геродот, который, однако, ранее видел плодоносную дельту Нила, не хотел описывать растительность на берегах Евфра­та, из опасения, чтобы его рассказы не пока­зались преувеличенными. Даже после прохода стольких завоевателей и разрушения канали­зационных работ, сделанных ассириянами, сырая Месопотамия, совершенно непохожая, по физическим условиям, на сухую Месопо­тамию, то-есть полосу, обнимающую северные степи, отличалась баснословным плодородием: первые калифы извлекали из этой области гро­мадные выгоды, когда вымогательства еще не обезлюдили края, последствием чего было по­степенное распространение пустыни по возде­ланным землям. Статистика, составленная по повелению калифа Омара, констатирует тот факт, что производительные земли черно­земной полосы Савад, общая площадь которых составляла всего только миллион сто тысячъ
О Черник и ПИвейгер-Лерхенфельд, цитированный мемуар.
397
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
398
гектаров, давали казне доход в 85 миллио­нов франков, контролируемый свинцовыми печатями, которые земледельцы носили на шее, после уплаты налога. В наши дни земледель­ческое производство далеко не так велико, но юно все еще возбуждает удивление своим оби­лием, и невольно задаешь себе вопрос: как природа соглашается так щедро вознагра­ждать столь примитивный труд араба. Тамош­ний земледелец ведет свое хозяйство следую­щим способом: он выбирает какой-нибудь хор, то-есть опушку болотистого пространства, средина которого занята грязью и тростником; затем, без всякой обработки, или просто по­царапав почву закривленной на конце пал­кой, которая менее взрывает землю, чем это сделал бы зуб граблей, и даже не дав себе труда вырвать сорные травы,-бросает се­мена ячменя в приготовленное таким обра­зом поле. Как только покажутся листики, выпускают скот на хор, чтобы дать ему вы­щипать первые всходы, после чего оставляют поле без всякого ухода до дня сбора. Через четыре месяца после посева, в апреле, хлеб готов для жатвы. До тридцати и сорока ко­лосьев родятся из каждого посеянного зер­на * *).
Вода и теперь еще настолько утилизируется в сельских местностях, хотя и варварскими способами, что река значительно уменьшается в объеме в некоторых частях своего те­чения. Большинство прибрежных жителей оро­шают свои поля при помощи привода, кото­рый попеременно понижает и поднимает мех из козьей кожи. В промышленных округах для этой цели употребляют колеса, приводимые течением в движение и к кото­рым привязаны бадьи, выбрасывающие воду в каменные водопроводы, построенные на вершине высокого берега. Наконец, кое-где есть каналы, регулируемые при входе шлюзом, которые берут ирригационную воду прямо из реки и разветвляются далеко по прибрежным равнинам: это лишь слабый остаток исполин­ских гидравлических сооружений, описан­ных у Геродота, во времена которого боковой резервуаръ^откуда получали воду ирригацион­ные канавки, был так обширен, что мог принимать в себя в продолжение нескольких дней, не наполняясь, весь поток Евфрата. Канал, построение которого приписывалось царю Навуходоносору, и который разветвлялся параллельно реке, от Гита до моря, имел не „менее 800 километров в длину; он не был превзойден ни одним из новейших соору­жений этого рода. Древние каналы, остатки ко­торых видны в прибрежных равнинах, были двоякого рода: одни, как, например, канал Нахр-эль-Мелек или «поток царя»,
*) Baillie Fraser, ^„Travels in Mesopotamia1*.
спускавшийся наискось из Евфрата и впадав­ший в Тигр при Селевкии, были вырыты на­столько глубоко, что поток проходил там во всякое время года и прочищал свое русло собственной силой размывания: это были судо­ходные пути. Другие каналы, служившие исклю­чительно для целей орошения, получали воду только во время сезона разливов, который как раз совпадает с самым деятельным периодом растительности; но эти ирригацион­ные канавы засоривались, зан осилпсь песком, и каждый год нужно было вынимать из нпх ил, который выбрасывали на берега; образо­вавшиеся от этого откосы достигали, нако­нец, высоты от 6 до 7 метров над уров­нем равнин; встречаются даже такие, кото­рые превышают 10 метров. С течением времени земледельцы утомлялись поддерживать эти каналы с двойным боковым валом; они вырывали рядом второй канал, затем третий,боковые насыпи которых возвышались последовательными рядами поперег равнины; во многих местах существует пять или шесть таких старых ирригационных кана­лов, окаймляющих горизонт своими парал­лельными стенами, которые издали походят на линии ретраншементов ’). Ничего не было бы легче, как снова привести эти каналы в ис­правное состояние очисткой от засорившего их ила и песка, тем более, что в новейшее время уже бывали примеры подобных рес­тавраций: так, в июле 1838 года один паро­ход спустился по каналу Саклавиах до Тигра у Багдада. С того времени были поправлены и некоторые другие из вавилонских кана­лов; но ирригационные канавы, которые роют в наши дни, имеют по большей части гораздо более скромные размеры, нежели по­добные же сооружения древних; они далеко не достигают такой значительной ширины (от 20 до 80 метров), какую имели древние каналы, являвшиеся настоящими реками, и не снабжены резервуарами-регуляторами, вымо­щенными и выложенными камнем, как ста­рые водохранилища, которые еще видны там и сям, затерянные во внутренности земель. Запущенные л заброшенные уже сотни лет, эти гидравлические сооружения не окружены более мощной растительностью, как это было в старину: теперь кругом них во все сто­роны расстилается на необозримое простран­ство бесплодная равнина, покрытая, точно сне­гом, белым соляным налетом. Что касается построения речных плотин, то прибрежные жители, арабы или другие, умеют еще возво­дить их с большим искусством: ветви та­мариска и камыш служат им материалом для приготовления фашин, которые, по своей
4) Bewsher, „Journal of the Geographical Society4*x 1867.
*
399 . ГЛАВА V.
гибкости, лучше оказывают сопротивление, чем камень; ил, залегая в промежутки меж­ду прутьями, скрепляет обшивку берегов и способствует их прочности.
В нескольких километрах ниже соедине­ния Тигра и Евфрата, Шат-эль-Араб при­нимает в себя значительный приток, Керху, персидскую реку, которая спускается с гор Луристана. Имея полкилометра в ширину и от 6 до 10 метров глубины, «Река Ара­бовъ»-таков буквальный смысл слова Шатъэль-Араб-есть одна из больших рек Азии, хотя, однако, ее нельзя сравнивать с такими могучими потоками, как Ян-цзе-кианг, Ганг и Брамапутра; она даже много усту­пает объемом Дунаю, сопернику Евфрата по длине течения, но протекающему по стране с более сырым климатом. Средний сток Шатъэль-Араба исчисляется Барнсом в 6.696 куб. метров в секунду, что представляет исте­чение около 3 дециметров для всей поверх­ности бассейна: так как средняя глубина Персидского залива составляет 75 метров, то водам Шат-эль-Араба нужно бы было около семидесяти лет, чтобы наполнить эту впадину, если бы она была осушена какимънибудь явлением природы. Землистые части­цы, содержащиеся в водах этой реки, отла­гаются при устье и образуют в море бар в форме полумесяца, представляющий в часы отлива только от 3 до 4 метров глубины: суда, имеющие более значительную осадку, должны выжидать прилива, который в сред­нем достигает 3 метров высоты, или упо­требить большую паровую силу, чтобы проре­зать килем порог из грязи, запирающий вход в речное устье и покрытый слоем во­ды толщиной от 3 до 4 с половиной метров. Речные наносы, постепенно накопляющиеся, выдвигаются все далее и далее, заставляя мо­ре отступать за собой. В шестидесятилетний период времени, с 1793 по 1853 год, при­ращение дельты составляло, по Раулинсону, 3.200 метров, то-есть около 53 метров в год, и вычислено, что в течение тридцати последних веков все прибрежье подвинулось к югу слишком на 150 километров *)• Эти состоящие из речных наносов пространства продолжают равнины морского образования, которые можно видеть даже в соседстве Баг­дада, и происхождение которых обнаружи­вается мириадами раковин, принадлежащих к тем же видам, как и раковины Персид­ского залива * 2). Но подвигаясь мало-по-малу
9 Loftus, „Quarterly Journal of the Geographical So­ciety 44, aug. 1855;Ainsworth, „Researches in Assyria44, etc.--Carl Ritter „Asien44, vol. X.
2) Lyell, „Principles of Geology44;-Rud. Credner, „Die Deltas44 „Erganzungsheft zu Peterman’s Mittheilungen", 56;-Loftus, „Chaldaea and Susiana44;-Friedrich DeJizach, „Wo lag das Paradies?44
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 400
в область морских вод, река не перестает передвигать свое течение то вправо, то влево, совершая как-бы качания, в роде качаний маятника: русло перемещается из века в век и из года в год. Было время, когда Тигр,. Евфрат, Карун, даже Керха изливались в море каждый отдельно; «Две Реки», соединен­ные своим средним течением, были само­стоятельны по низовью; они спускались парал­лельно морю, и русло, где соединяются воды,, раздваивается там и сям, как будто двереки имеют стремление опять разделиться. Клинообразные надписи упоминают о военной экспедиции Сепнахериба против государства Элам, во время которой этот царь должен был подвергать себя и свое войско опасно­стям морского плавания, чтобы добраться от устья одной реки до устья другой. Прежнее независимое русло Евфрата, Паллакопас древ­них греков, известное в наши дни под именем Джахризадех, находится киломе­трах в двадцати к западу от Шат-эльАраба, и хотя ему часто дают название «без­водной реки», однако, там и теперь еще те­чет ветвь Евфрата,в продолжение восьми меся­цев в году *)• Морское течение , которое идет вдоль прибрежья Персидского залива, устрем­ляясь к устью в направлении от востока к западу, от берегов Персии к берегам Ара­вии, постепенно засыпало песком вход Паллакопаса пли «устья Абдалаха» 2). Точно так же и нынешний лиман, частью уже засорен­ный илом, переменяет место; со времени по­строения первых английских морских карт, он отодвинулся к востоку, приближаясь к старому устью Каруна. Эта персидская река, некогда впадавшая прямо в море, теперь сое­динена с Шат-эль-Арабом искусственным каналом Гаффар, вырытым в 40 киломе­трах ниже города Бассоры. Первоначальное русло Каруна существует еще под именем Бамишира, давая таким образом персианам независимый торговый пункт, которым они, впрочем, не стараются воспользоваться, что­бы не иметь надобности расчищать и поддер­живать проход из реки в море.
Устья Шат-эль-Араба и Бамишира ста­рые, покинутые течением речные русла, бо­ковые истоки или ветви верхних вод, пру­ды, наполняющиеся в период разлива, топ­кие илистые берега-все это вместе образует неопределенное, переходное пространство, ко­торое уже перестало быть морем, но еще не успело сделаться твердой землей: это-область, которую можно сравнить с Сандербаном Ганга, но растительность её гораздо менее богата: вместо непроницаемой чащи джунглей, где кусты и деревья переплетаются стволами и
4) Carl Ritter, „Asien44, vol. ХГ.
’) Denis de Rivoyre, „Obock, Mascate, Bouchire, Bassorah44.
401
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
402
ветвями, здесь увидишь лишь камыши в за­топленной равнине, и в часы прилива путе­шественники, уже прошедшие бар и подни­мающиеся по речному течению, могли бы поду­мать, что находятся еще на море; только на северном горизонте, ряды пальм, которых видны лишь вееры, показываются в воздухе, как стаи птиц. Солончаковые пространства возвышающиеся над уровнем наводнения, покрыты солончаковыми растениями, тогда как земля уже твердая, но еще затопляемая периодическими пресными водами, поросла осо­бого рода тростником, mariscus elatus, волок­нистые корни которого переплетаются в ткань дотого плотную, что почва превращается в род войлока, оказывающего сопротивление са­мым сильным разливам; там, где mariscus овладел почвой, размывания уже не бывает: вода скользит вдоль берега, не подтачивая перепутанного до бесконечности сплетения кор­ней *). В мелких и тинистых водах, окай­мляющих пояс тростников, живут мириа­дами барвены, которые роют себе норы в иле и поднимают его мало-по-малу, облегчая таким образом захват почвы растениями. Фауна Шат-эль-Араба отчасти морская. Аку­лы поднимаются с приливом до города Бассоры, и даже выше в Тигре и Евфрате, но они заходят по большей части в Карун, вода которого, спускающаяся с горъХузистана, го­раздо прохладнее; в нескольких сотнях ме­тров температура воды разнится на 8 граду­сов Цельзия. В Каруне ладейщики встре­чают этих акул во всем низовье до за­пруды Аваз; их видели даже в соседстве Шустера * 2).
На берегах обеих рек, Тигра и Евфра­та, и в степях подошвы Синджара и Мардинских гор, летния жары почти невыно­симы. Зимние холода там тоже очень чувстви­тельны, особенно в открытом поле; лужи замерзают по ночам: когда дует северный ветер, арабы валятся с лошадей, как без­жизненные массы; верблюды, окоченевшие от холода, не в состоянии двигаться 3). Месо­потамская область обязана исключительно этим двум главным рекам своей замечательной географической индивидуальностью: по кли­мату она представляет переходный пояс, где перекрещиваются метеорологические явле­ния соседних стран, и где встречаются фло­ры и фауны, принадлежащие различным об­ластям. Тогда как северные округи заняты предгорьями Курдистана и первыми уступами
плоскогорья Персии, обширные пространства, заключающиеся между двумя реками, состоят из глинистых или каменистых степей, и растительность, окаймляющая правый берег Евфрата, ограничена песками пустыни иличсоляной эффлорессенцией высохших болот. С одной стороны, скаты гор убираются весной самыми разнообразными цветами, и стада га­зелей прячутся в густой траве; с другой- бесплодная почва дает только тощий кустар­ник, и дикая фауна представлена лишь хищ­ными зверями, бродящими вокруг палатки бедуина. От Багдада до Мардина не увидишь, может быть, и шести дерев, разве только в возделанных лощинах, да на вершине холмов. Однако, северные степи предста­вляют также местами пространства очень плодородной земли, где могли бы жить миллио­ны людей, если бы они утилизировали воды ручьев и отводили в свою пользу течения Тигра и Евфрата; весной охотничьи собаки, бегающие по степи, возвращались домой все желтые от насевшей цветной пыли *). Боль­шая равнина, зеленеющая с февраля по май, желтая в остальное время года, принадле­жит к русскому поясу по чернобыльникам, к сахарной области по-мимозам, к бас­сейну Средиземного моря-по злакам 2). По мнению большинства ботаников, подтверждаю­щему то, что говорил двадцать три столетия назад Бероз, равнина Двух рек есть страна по преимуществу хлебных злаков: там был испечен первый хлеб; в начале настоящего столетия, в 1807 году, путеше­ственник Оливье открыл в одном овраге, непригодном для культуры, пшеницу, ячмень, полбу в диком состоянии, и с того времени многие ботаники находили эти виды в области среднего Евфрата 3). С юга на север и с запада на восток Месопотамия представляет ряд поясов, отделенных один от другого неправильными линиями. Пальмы не перехо­дят на севере за южное основание массива Синджар; на Евфрате последняя большая пальмовая роща находится в городе Анах; в Текрите, на Тигре, находим две последние плодовитые финиковые пальмы, составляющие как-бы авангард финиковых лесов ниж­ней Месопотамии: они указывают естествен­ный предел арабского владычества, а далее на севере начинается область курдского армян­ского масличного дерева. Хлопчатник растет в Диарбекирских равнинах, но далее этого предела он не встречается; выше европейские плодовые деревья, которые, однако, первона-
4) Ainsworth, „Researches in Assyria".
2) Hooturn Schindler, „Zeitschrift der Gesellschaft fiir Erdkunde", 1877,-Grattan Geary, „Through Asiatic Turkey".
3) Loftus, „Susiana and Chaldaea;-Huber, „Bulletin de la Societe de Geographic de Paris", 1884.
4) Layard, „Nineveh and Babylon".
2) Grisebach, „Vegetation du Globe", trad, par P. de Tchihatcheff.
3) A. de Candolle, „Origine des plantes cultivees";- Helfer, „Reisen in Vorder-Asien";-Anne Blunt, „The Bedouins of the Euphrates";-Menant, „Babylone et Chaldee".
403 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 404
чально были привезены в нашу часть свЬта из Передней Азии, пх настоящей родины,- яблони, груши, абрикосовые деревья, окру­жают селения, но впшнп нет, так же, как в северной Армении и на Понтийском при­брежье.
В равнинах Междуречья лев бродил еще в половине настоящего столетия, даже в соседстве Мардинских гор ’), но он исчез с берегов среднего Тигра выше болот Керхи. Слон и дикий тур, на которых охо­тились ассирийские цари в окрестностях Ни­невии, не встречаются там более, по крайней мере уже слишком двадцать пять веков 2). Равным образом дикий осел перестал уже принадлежать к месопотамской фауне. Пели­кану, еще недавно столь обыкновенному в евфратских лесах, тоже грозит опасность исчезнуть в очень близком будущем, так как пух его идет на муфты, очень цени­мые, особенно в России 3). В степи самый обыкновенный зверек-тушканчик или табарган, разрывающий почву своими норками, так что в некоторых местах лошадям очень опасно бежать по такому обманчивому, постоянно проваливающемуся под ногами грунту. Евфрат и его прибрежные местности сохранили еще кое-какие остатки флоры и фауны, отличной от растительного и живот­ного царства степей; река имеет собственную растительность, своих особенных птиц и диких животных: на берегах её водятся куропатки, франколины, сороки, гуси, утки и другие пернатые, которых никогда не встре­тишь в 2 километрах расстояния на пустын­ной равнине 4). На скалах вокруг Биреджика гнездится ибис (ibis comata), абиссин­ская птица; кажется, он не имеет колоний в других местах долины Евфрата, и жители охраняют эту птицу, видя в ней как бы покровителя их города s). Бобры сохранились еще в средней части течения реки, а в при­брежных болотах обитает особый вид че­репахи, trlonix euphratica^ длиной около ме­тра 6). Чесни утверждает, что будто в Ев­фрате, именно в области ближайших к Сирии излучин, водятся крокодилы; однако, этот факт подвергнут сомнению некоторыми зоологами 7).
Во все времена с самого начала писанной истории, население Месопотамии было смешан-
0 Von Moltke, „Das nordliche Vorland Kleinasiensu;- Anne Blunt, цитированное сочинение.
2) Chabas, „ Stele d’Amenemhebu;-Francois Lenormant;-Layard.
3) Grattan Geary, „Through Asiatic Turkey44.
*) Anne Blunt, цитированное, сочинение.
6) Ernest Chantre, рукописные заметки.
6) Chesney, „Official Reports14, etc.;-Carl Ritter, ,,Asienw, vol X.
7) Blanford, „Eastern Persia44.
ного происхождения. Иранцы севера и востока, семиты юга и запада встречались в равни­нах Тигра и Евфрата, и в этой области Междуречья образовались новые нации, не­похожия на первоначальные расы и отличаю­щиеся особенными качествами, подобно томуг как сплавы приобретают новые свойства, отличные от свойств первоначальных ме­таллов, из которых они составлены. Асси­рияне и халдеи имели свой особенный гений, отличный от гения их соседей, персов и. мидян, арабов, сирийцев и евреев; но оти не сохранили отдельного существования, как эти соседние народы. Сделавшись слабейшими, они были истреблены или смепиались со сво­ими победителями, утратив свое имя, свой язык, сознание своей национальности; однако, и до сих пор существует еще между кур­дами одно племя, которое носит имя Айсор и претендует на прямое происхождение отъдревних ассириан. Падение цивилизаций Ва­вилона и Ниневии позволило первоначальным элементам снова взять верх, п в наши дни вся Месопотамия разделена, как завоеванная земля, между этнологическими областями ара­бов равнины и горских курдов и туркме­нов 1). В половине семнадцатого столетия, когда Оттоманская империя была в борьбе с Австрией, арабы племени шаммар или шонер из Неджеда воспользовались удалением ту­рецких войск на театр войны, овладели несколькими городами на берегу Евфрата и прошли победоносно по равнинам до Мардин­ских гор. Другое племя арабов, аназехп, пошли по пх следам, чтобы иметь свою долю* в завоевании, и после продолжительной и кровопролитной борьбы, вся область, прости­рающаяся от гор Сирии до предгорий Ира­на, оказалась разделенной между двумя на­званными главными народцамп и их союзни­ками. Аназехи распространили свое владыче­ство в северо-западных степях до самых ворот города Алеппо; шаммары стали господ­ствовать в Месопотамии. Война в собствен­ном смысле прекратилась между шаммарами и аназехами, но мир не был заключен, и набеги из территории в территорию часто повторяются. По сведениям, собранным ан­глийской путешественницей, Анной Блентъ^ численность этих племен определяется при­близительно следующими цифрами:
Аназехи и союзные племена: 30.000 пала­ток или 120.000 душ; шаммары и союзные племена: 28.000 палаток или 112.000 душ.
Со времени крымской войны прибрежные? города на Евфрате были снова завоеваны турками; паши установили военные посты на больших дорогах, по которым ходят кара­ваны, и некоторые племена оставили кочевую
Ч Anne Blunt, цитированное сочинение.
405 БАССЕЙНЫ ТИГРА II ЕВФРАТА. 406
жизнь, променяв ее на земледельческий труд; абу-могамед, шаб на нижнем Каруне, коони не носят более копья. Так, могущеторые, впрочем, в сильной степени смешаны ственный народец монтефиков пли «соедис иранскими элементами f), тоже принадлененныхъ», численность которого прежде прожат к числу арабов-земледельцев, насе-

ство тщетно пыталось ранее действовать ва
*) bayard, „Nineveh and Babylon“.
водворенных на нижнем Евфрате и на Ти­гре. Племена бенилаам, заключающее около четырех тысяч семейств, баттар, зигрит,
407 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 408
них силой. Различные племена кочевых бе­дуинов, внезапно окруженные войсками, по­лучили приказ построить себе избы и обработывать соседния земли под надзором солдат; но как только гарнизон уходил, онп снова отправлялись в свои излюбленные степи. Всего легче совершается переход от бродя­чей жизни к оседлому существованию у тъх народцев, которые занимаются скотовод­ством, то-есть кочуют со стадами баранов и буйволов; наездники же, привыкшие владеть копьем, не могут принудить себя покинуть пустыню. Некоторые племена приспособились к постоянной жизни среди болот, где они обитают в хижинах, сделанных из тро­стника: таковы хозаилы и маданы, которых никогда никакие завоеватели не пытались пре­следовать в пх топях п трясинах *)• Этим болотным жителям достаточно про­рвать плотины, чтобы оградить себя от вся­кого внешнего нападения или преследования. Другие кланы арабов, зобеири, например, состоят исключительно из лодочников. Во всей Месопотамии нет более красивых муж­чин, чем эти рослые, сильные матросы: ни один из их молодых людей не может ду­мать о женитьбе, если он не совершил по крайней мере трех плаваний вверх по Тигру, из Шат-эль-Араба до Багдада.
Курды предгорий принадлежат, вероятно, как и курды Персии и Армении, к различ­ным расам, но они походят друг на друга нравами и образом жизни. В большинстве, они магометане, но несториане тоже предста­влены между ними значительными группами, особенно в долине реки Большой Заб, во­круг Джуламерка; халдеи имеют в Моссуле и в его окрестностях общипы, более бога­тые, чем те, которые существуют на плос­когорье Урмия; сурияни или христиане-якобиты живут в числе около 30.000 душ в горах Тур-Абдинских, вокруг Мидиата и мона­стыря Дер-А мер; развалины семидесяти об­ширных монастырей * 2) свидетельствуют о важности, которую имела некогда эта секта: шфмсиехи, иезиди или «обожатели диавола», так­же имеют в верхней Месопотамии свои убе­жища на Синджаре, где онп долгое время поль­зовались почти полной независимостью. Неко­торые специальные секты, остатки гонимых гностиков, равным образом удалились в уединенные массивы Месопотамии: рассказыва­ют об одной общине, живущей в Мардинских горах, которая, как полагают, проис­ходит от поклонников солнца, изгнанных пз Харрана, города Авраама. Угрожаемые смертью, при калифе Аль-Мамуне, потому что не имели священной «Книги» или Библии, какъ
Baillie Frazer, „Travels in Mesopotamia".
2) Soein, „Zur Geographic des Tur-Abdin, Zeitschrift der deutschen morgenlandischen Gesellschaft", 1881.
христиане и евреи, эти сектанты принуждены были обратиться оффициально в одну из терпимых религий: большинство их присо­единились для виду к секте христиан-якобитов, населяющих, вместе с ними, около шестидесяти деревень в горах Мардин и Тор. С тем искусством притворяться, ко­торым так хорошо владеют вообще восточ­ные люди, они аккуратно исполняют религи­озные обряды, предписанные патриархом; но потихоньку продолжают поклоняться солнцу, луне, всему сонму звезд и регулируют свою жизнь по сочетаниям планет и волшебным заклпнаниям. На нижнем Евфрате п в до­лине Каруна живут другие христианские гно­стики, которые, как полагают, тоже сохра­нили некоторые обрядностп культа небесных светил: это гараниты или сабейцы (но не сабеяне), названные так по имени одного из пх пророков; сами себя они называют мандайе, что значит «Ученики слова», и вообще католические миссионеры называют их «хри­стианами Иоанна Крестителя», по имени Кре­стившего на Иордани, которого эти сектанты считают основателем их религии. Сабейцы, повидимому, были прежде очень многочислен­ны. На карте Тевенота *) обозначено тридцать шесть групп «Учеников слова», обитавших в Бассорском округе, п некоторые из этих групп состояли из двух тысяч семейств; в 1875 году насчитывали уже не более ты­сячи сабейцев на берегах Тигра и около восьми тысяч во всей Месопотамской области; на Евфрате главное место их-деревня Сукъэш-Шиок, в земле племени монтефпков 2). До половины текущего столетия все сабейские священники в окрестностях Бассоры погибли от чумы; сменившие их священнослужители исполняли лишь внешние обряды, между кото­рыми самым важным считается частое кре­щение верующих-первое условие прощения грехов э). Сабейцам не позволяется жить далеко от реки или «Иордана»: в текущей воде они совершают большую часть своих религиозных церемоний, в том числе даже обряд бракосочетания 4). Онп поклоняются кресту, потому что мир, разделенный на четыре части, сам составляет крест по преимуще­ству. Пх религия, враждующая сестра иудей­ства, христианства, магометанства, основана на гностической идее двух начал, проповедан­ной некогда пх богословами п философами, ибо сабейцы имели также свой период литера­турной деятельности. Подобно христианам,
Э „Recueil de divers voyages curieux", Paris, 1863.
2) Anne Blunt, цитированное сочинение.
3) H. Petermann, „Reisen in den Orient";-Eating, „Ausland", 1876; Siouffi, „Etudes sur la religion des Soubbas on Sabdens".
4) Damien de Saint-Joseph, „Annales de la Propaga­tion de la Foi", 1873.
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
409
•евреямъи мусульманам, они-«люди Книги»; они обладают «Сокровищемъ», называемым также «Книгой Адама»-хотя она появилась уже после Магомета 1)-и составленной на свое-
410 никах: верующие говорят арабским язы­ком, как все жители страны. Многоженство им не воспрещено, но они могут заключать брачные союзы только в среде своей общины.

образном семитическом языке, как еподо­бает идиому особенной религии. Однако, этот язык существует лишь в священных сбор-
9 Carl Ritter, „Asienu, vol. XL
В обыкновенной жизни они отличаются от магометан только большей честностью; впро­чем, иначе и быть не могло бы, так как они должны завоевать себе уважение, чтобы пользоваться терпимостью.
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
411
Так же, как христианство, учение Маго­мета породило множество сект в этой стране, где перемешалось столько религиозных преда­ний. Все^секты Востока имеют своих пред­ставителей в Месопотамии. Аравийские вагабиты организовали там общины, за которыми учрежден строгий надзор; персидские бабисты держат там свои тайные сходбища; на берегах Тигра тысячи мусульман называют себя учениками ахунда, смиренного и бедного проповедника из долины реки Сват, в Аф­ганистане (). Существует также, как гово­рят, между монтефиками и другими арабами на нижнем Евфрате и Шат-эль-Арабе не­большое число последователей религиозной секты или сообщества сенусиа, возникшего в Алжирии, где оно наделало не мало хлопот французам * 2). Кроме преследуемых сект, вынужденных явно притворяться исповедую­щими какую-либо дозволенную религию и про­должающих в тайне соблюдать обряды своей собственной веры, есть местности, где два культа в чести. Так, жители Моссула, мусуль­мане и христиане, имеют одного и того же патрона, Джерджиса или св. Георгия. Во мно­гих областях Месопотамии, между прочим, в Орфе, мусульманки делают приношения Божией Матери, чтобы иметь детей; если их желание исполнится, они считают долгом от­правиться в церковь, чтобы принести благо­дарственную молитву, и подробно расспраши­вают об обрядах, которые нужно исполнить по христианскому обычаю 3). С другой сто­роны, есть много бедуинов, о которых труд­но было бы сказать, к какой религии они при­надлежат: они боятся дурного глаза и отстра­няют его от себя жестами, подобно тому, как это делают неаполитанцы, но они не принудят себя даже прочитать молитвы и считаются магометанами только по имени 4).
В городах, арабское население, смешан­ное с турецкими и халдейскими элементами, исповедует суннитскую догму; однако, Вави­лония заключает в своих пределах святые места, наиболее чтимые у шиитов, после Мекки: таковы Кербела, где находится могила Гуссейна, и Неджеф, где высятся куполы мечети Али. Верным шиитам, которым посчастли­вилось жить и умереть в этих святых ме­стах, нечего бояться мук ада: они даже не будут ответствовать за дурные дела, совер­шенные на этом свете. Оттого тысячи персиан и сотни богатых индусов шиитской секты поселились на постоянное жительство либо в Багдаде или в Хадиме, в соседстве
О Grattan Geary, „Through Asiatic Turkey“.
2) H. Duveyrier, рукописные заметки.
3) De Gobineau, „Les Religions et Philosophies dans ,’Asie Centrale*;-Guardiagrele „Annales de la Propagation de la Foi“, 1875.
4) Anne Blunt, „Bedouin Tribes of the Euphrates*.
412
священных могил, либо даже в Неджефе или в Кербеле, и очень многие из богатых, иранцев, которые не имели счастья жить на благословенной земле, просят, умирая, чтобы их смертные останки отвезли туда для погре­бения. Перевозка покойников в Кербелу и в Неджеф, хотя иногда запрещаемая, до сих пор составляет одну из главных статей торговли между Персией и Азиатской Турцией; по новейшим статистическим сведениям, среднее число ввозимых персидских трупов равняется 4.000 в год; но в 1874 году, после голода и следовавшей за ним большой смертности, было зарегистровано 12.202 мертвых тела, посланных из Персии в Месопотамию. Сверх того, многие арабские племена, увлеченные силой примера, взя­ли привычку отправлять своих покойни­ков в святые города шиитов, превратив­шиеся, вследствие этого, в обширные кладби­ща. Для длинного странствования, тела завер­тываются просто в ковер или циновку,без всяких антисептических ингредиентов, и когда транспорт приходит в святое ме­сто, покойники представляют лишь бесфор­менную массу останков; на расстоянии не­скольких сот метров путешественники за­дыхаются от невыносимого трупного запаха,, распространяемого погребальными поездами,, которые перевозят в одно и то же время мертвые тела и чуму {). Ирак-Араби есть одно из гнезд этой страшной болезни: из сорока последних эпидемии двадцать две по­лучили там начало или распространение 2).
В верхнем бассейне западного Тигра самый высокий по положению город-горно­заводский центр Хапур (Маден-Хапур),. стоящий на высоте 1.039 метров над уров­нем моря и 250 метров над уровнем, реки. Соседняя гора, Магарат, доставляет в изобилии медную руду, которую работники греческие, армянские и турецкие частию пере­плавляют на месте, но которой большая частьвывозится в промышленные города Азиат­ской Турции-в Диарбекир, Эрзерум, Тре­бизонд; еще недавно почти все восточные люди, от Константинополя до Испагани, за­пасались медной посудой из Маден-Хапура. В начале нынешнего столетия годовой вывоз руды с верхнего Тигра в Багдад простирался до 400 тонн 3), но с той эпо­хи добыча *меди много уменьшилась; теперь едва эксплоатпруют месторождения свинцо­вой руды, содержащей серебро, и не зани­маются более добыванием золота и серебра.
*) Leonard Arnaud, „Peste en Mesopotamie*;-Mah6r рукописные заметки.
2) Alfr. von Kremer, „Culturgeschichte des Orients*.
3) Olivier, „Voyage en Perse fait dans les annees 1807r 1808 et 1809“.
413
БАССЕЙНЫ ТИГРА II ЕВФРАТА.
414
Город Аргана, лежащий на юго-западе от Хапура, на выступе горы, господствующем над Тигром, обязан соседству подземных рудокопных галлерей тем, что ему тоже да­ли прозвище Маден: Аргана-Мадсн или «Аргана рудниковая».
Диарбекпр или Диарбскр, то-есть «земля бекровъ», названный так по имени арабского клана бекр, которым он был завое­ван в седьмом столетии, есть древний Амид или Амида, и теперь еще его часто называ­ют Кара-Амид, «Черный Амидъ», по цве­ту базальта, из которого он построен. Диарбекир занимает чрезвычайно счастливое гео­графическое положение. Построенный на вы­соте 626 метров над уровнем моря,-вы­соте, которая, под 38 градусом северной широты, обеспечивает стране климат, соот­ветствующий климату южной Франции,-этот город расположен близко от перешейка, разделяющего две реки, Тигр п Евфрат; он занимает верхнюю оконечность месопотам­ского «острова», где находится главное пере­сечение дорог между двумя бассейнами. Кро­ме того, он обозначает точку соприкоснове­ния между несколькими этнологическими обла­стями: там встречаются различные народно­сти-турки, армяне, курды, арабы. Недалеко от этого города, немного южнее, проходит северная граница арабского языка, и начи­нается пояс турецкого идиома. Ко всему это­му Диарбекпр имеет еще ту выгоду, что он господствует над обширной аллювиаль­ной равниной, отличающейся замечательным плодородием. Во все времена окрестная ме­стность вокруг Амида была одною из «жит­ницъ» Передней Азии, и это местное преиму­щество с соединении с выгодным геогра­фическим положением, давало Диарбекпру первостепенную важность. Он заключал в своих стенах, в мирные годы, сотнп ты­сяч жителей, и нераз бывало, что осада дела­ла внутри ого больше жертв, чем сколько он имеет в наши дни постоянных оби­тателей.
Город живописно расположен на оконеч­ности застывшего базальтового потока, вылив­шагося из древних вулканов массива Караджидаг. Конечный утес, господствующий над садами правого или западного берега, поднимается на высоту 30 метров над уров­нем Тигра, а зубчатые стены, с круглыми башнями по бокам, придают Диарбекпру еще более горделивый вид. Черная городская огра­да, еще хорошо сохранившаяся, развертывает­ся на протяжении 8 километров, примыкая с одной стороны к четыреугольной массе разрушенной цитадели, с другой к мосту о десяти арках, последнему сооружению этого рода, существующему ныне на Тигре. Внутри город мрачен, непригляден, сыр и нездо­
ров, улицы узки и грязны; главная дорога, базарная, куда направляется все движение,, имеет всего только 3 или 4 метра в шири­ну; местная болезнь, называемая диарбекирским «бутономъ», еще более опасна, чем алеппская *)• Лавки не менее обильно, чем багдадские, снабжены произведениями края и европейскими товарами, и между выставлен­ными на продажу предметами есть много изде­лий местной фабрикации, каковы медные сосу­ды, золотые и серебряные украшения фили­грановой работы, трубки, сафьяны, шерстя­ные ткани, шелковые и бумажные материи; число ткацких станков, действующих в этом городе, простирается до полуторы ты­сяч. Толпа, собирающаяся на базарной ули­це-одна из самых пестрых и смешан­ных, какие только можно встретить в Пе­редней Азии: население Диарбекира состоит из курдов, армян, турок и туркмен,, халдеев, несториан и якобитов, иезидов и евреев, сирийцев и греков, к которым в последнее время прибавилось еще большое число болгар, высланных из Европы ту­рецким правительством * 2). Почти половина жителей-христиане, и мечети не более мно­гочисленны, чем церкви; одна из них сто­ит на месте римского здания (третьего илп четвертого столетия), от которого уцелел фасад, представляющий в нижнем ярусе аркады с легким сводом, а в верхнем изящные колонны, отличающиеся одна от другой арабесками ствола и скульптурными украшениями капителей.
Вообще верхния долины Тпгра и его прито­ков богаты развалинами, п даже новые го­родки п местечки построены на месте древ­них городов. Самая грандиозная руина древ­них построек-это остаток места, разо­рванные аркады которого нависли над Тигром на высоте 25 метров, недалеко от слияния этой реки с её притоком Батман-су. Гро­мадные глыбы песчаника, рассеянные в со­седнем ущелье, были выдолблены для того, чтобы служить жилищами; на горном обвале приютилась деревня, где есть даже базар 3). Город Майя-Фаркейн или просто Фаркепн, лежащий на северо-восток от Диарбекира, на обломках морены 4), которую огибает приток реки Батман-су, разветвляющийся ирригационными каналами в садах, есть Мартпрополис («город мучениковъ») ви­зантийцев, и там до сих пор еще видны величественные руины искупительного памят­ника, построенного в начале пятого столетия
Ernest Chantre, рукописные заметки.
2) Черник и Швейгср-Лерхенфельд, „Erganzungsheft zu Peterraann’s Mittheilungen“, №№ 44, 45.
3) Von Moltke, „Zustande und Begebenheiten in der Tiirkei;u-Garl Ritter, „Asienu
4) Ernest Chantre, рукописные заметки.
415 ГЛАВА V.
на костях нескольких тысяч христиан, перебитых Сапором. Далее к востоку, на Батман-су, находится персидский мост, ар­кады которого возвышаются на 50 метров над уровнем реки. Живописный город Хузу (Гузу, Хазу), с домами, расположенными в виде ярусов по уступам горы, воздвиг свою новую крепость на развалинах древнего замка, а в окрестностях, на дне оврага, стоит древняя армянская церковь, сооруже­ние которой относят к пятому веку после Р. X.:каждый год к этой святыне прихо­дят толпы богомольцев из Сирии, пз Арме­нии, из России поклониться хранящемуся там большому куску от «истиннагокреста», тоесть креста, на котором былъ*' распят Спа­сител. Серт или Саэрт, на Ботан-су, тоже построен на руинах, которыя’ д’Анвиль и другие историко-географы считают развали­нами древнего Тиграноцерта. Клинообразные надписи, на древне-армянском языке, встре­чаются в различных местах этого края, вырезанные на гладко-отшлифованных сте­нах скал. Маленькия башни, стоящие там и сям в окрестностях, среди полей, за­сеянных дынями, арбузами и огурцами, при­дают Сорту вид крепости, окруженной фор­тами. После Диарбекира, самый большой го­род на верхнем Тигре-это прелестный Битлис, лежащий на высоте около 1.500 ме­тров над уровнем моря, недалеко от югозападного угла озера Ван. Потоки лавы, красной и коричневой, вылившиеся из мас­сива Нимруд-даг, оканчиваются крутыми мысами, перерезанными широкими рассели­нами, на дне которых с шумом бегут быстрые потоки, частию минеральные и горя­чие, образующие рекуБптлис-су. Старый замок пли крепость господствует над слиянием; перекинутые через реку стрельчатые аркады соединяют оба высокие берега, и круглые башни широких минаретов высоко подни­мают свои кругообразные галлереи над до­мами с террасами, над садами и группами деревьев f). Битлис, население которого со­стоит частию из армян, занимается вы­делкой и окраской тканей, и как главный этапный пункт между долиной Тигра и доли­ной верхнего Мурада, поддерживает значи­тельное торговое движение. 1
Очень древний город Джезире-ибп-Омер пли «Остров Омарова сына», лежащий ниже пролома Тигра, на острове, образуемом ре­кой и искусственным каналом, был часто, вопреки своему имени, средоточием не мусуль­манских общин. В четырнадцатом веке там находилась большая еврейская колония, и из её школ вышло несколько раввинов,
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 416
впоследствии прославившихся. В начале на­стоящего столетия, иезиды или «поклонники диавола» сделали из этого города один из своих укрепленных пунктов, но не могли защитить его против турок и почти все были перебиты. Их заменили кудры-мусульмане, но не возвратили городу его прежнего важного значения. Крепость, построение кото­рой туземцы приписывают генуэзцам, как почти всех старых замков, существующих в Малой Азии теперь представляет лишь руину, впрочем очень живописную, с пра­вильными кордонами из бурого базальта и белого известняка; от старинного моста, пе­рекинутого на Тигре, к востоку от Джезире, остался только один столб, вокруг которого вода образует опасную стремнину * 2). Ниже по течению, на меловой террасе, господствую­щей над правым берегом Тигра, другой город, еще более пришедший в упадок, чем Джезире-ибн-Омер, не имеет более даже собственного названия: это-Эски-Мо ссунь или «Старый Моссулъ». Змеи ползают тысячами в траве и в потрескавшихся стенах этого древнего городища. В гористой области, окру­жающей Джезире, растет в изобилии деревцо, похожее на ракиту, которое иногда покры­вается тысячами шелковистых коконов: та­мошния женщипы утилизируют эти коконы и ткут из них очень прочные материи 3).
Моссул-город относительно новый, так как в первый раз имя его упоминается при магометанском владычестве. Но не стоит ли он на месте, которое некогда должно было занимать западное предместье Ниневии, па правом берегу реки? Так же, как Биреджик на Евфрате, Моссул находится на Тигре в поясе необходимого перехода. Есте­ственный путь, ведущий от Средиземного моря к Евфрату, обходя пустыню, затем следую­щий вдоль южного основания предгорий Курди­стана, достигает Тигра у Моссула или в со­седстве этого города, откуда направляется к Загросу, чтобы подняться на иранское плоско­горье так называемой «царской дорогой». Точно так же караваны, отправляющиеся пз Багдада в Алеппо, идут на Моссул, чтобы избегнуть территории, занимаемой разбой­ничьими племенами аназехов. Большинство этимологов полагают, что арабское название Моссул означает «переправу». По выраже­нию одного старинного писателя, цитируемого де-Гинем, «Дамаск есть дверь Запада, Нишапур-дверь Востока, а Моссул-переход из стран Востока в страны Запада». Хотя пришедший в упадок, как и другие города на Тигре, Моссул представляет еще вели­чественный вид. Построенный на оконечности
9 Hommaire de Hell;-Ainsworth;-Deyrolle;-Chantre;-Barry.
9 Carl Ritter, „Asien“, vol. XI.
2) Von'Moltke, цитированное сочинение.
3) Taylor, „Journal of the Geographical Societyu, 1865.
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
417
отрога цепи Синджар, называемого ДжебельДжубилах, он живописно раскинул свои дома с террасами по скату горы в виде об­ширного амфитеатра, который окружен огра­дой, имеющей около 10 километров в окруж­ности. На вершине холма дома, принадлежа­щие зажиточным гражданам, рассеяны в садах, где бьют фонтаном теплые воды; внизу жилища ремесленников и бедняков скучены вокруг базаров, бань и мечетей; за стеной город продолжается на юг пред­местьем или магалехом, перед которым останавливаются плывущие по реке курды, и где они разбирают на части свои плоты. Публичные здания, по большей части постройки без всякого архитектурного вкуса,отличаются, однако, красотой самого материала, из кото­рого построены; особенно замечателен так называемый «моссульский мраморъ», алебастр, доставляемый каменоломнями Меклуб-дага, находящимися к востоку от равнины. Вместо того, чтобы снабжать весь свет своими пре­красными материями, как это было во времена калифов, Моссул теперь сам покупает за границей почти все потребляемые им ткани; вообще в нем нет ныне почти никаких промыслов, кроме дубления кож, фабрикации серебряных и золотых вещей филиграновой работы; но он ведет торговлю чернильными орешками, зерновыми хлебами и другими про­изведениями, получаемыми из курдских до­лин и привозимыми иезидами из Телль-Афара и других степных местечек.
На Тигре,в самой узкой его части, устроен пловучий мост длиной около 170 метров, ко­торый продолжается в равнине, затопляемой во время разлива, дамбой, извивающейся между речными рукавами. В 2 километрах от Моссула, когда поднимешься на восточный высокий берег, то очутишься на обширной ровной террасе, пространством около 10 квадр. километров и ограниченной со всех сторон оврагами, заваленными мусором: это и есть плато, на котором стояла древняя Ниневия. Долина, по которой протекает Гассер-Чай, небольшой приток Тигра, разрезывает это плато, состоящее из конгломератов, на две половины, имеющие каждая 9 километров в окружности. В северной половине, непосред­ственно над речкой Гассер-Чай, поднимается четыреугольный, почти квадратный холм, вы­сотой около 18 метров, перерезанный тран­шеями и изрытый галлереями во всех напра­влениях: это-знаменитая горка Куюнджик, содержащая массу кирпича, вес которого ис­числяют в 14 с половиной миллионов тонн. В южной части плато, около средины его за­падного крутого берега, возвышается другой пригорок, Юнес Пегамбер или Неби Юнас, названный так в память пророка Ионы, ко­торый, по общему верованию христиан и ма-
418 гометан, погребен в этом месте. Третья груда развалин, имеющая меньшие размеры,, указывает юго-западный угол Ниневийской террасы. Вся площадь ассирийской столицы,, не считая предместий, которые, без сомнения, тянулись за рвом городской ограды, вдоль дорог и реки, представляет восьмую часть Парижа, так что трудно понять, как могли быть на этом пространстве скучены такия массы людей, о которых говорит сказание о пророке Ионе *).
Уже с давних пор знали, что под кур­ганами, возвышающимися напротив Моссула,. на другом берегу Тигра, находятся любопыт­ные развалины, происходящие от древней столицы ассириян. Путешественники откры­вали там остатки строений и изваяний и при­возили оттуда писаные камни, цилиндры и дру­гие мелкие предметы. Первые раскопки были сделаны только в 1843 году, под руковод­ством Ботты, французского консула в Моссуле: это было начало тех подземных изы­сканий, которые открыли миру целое неведо­мое искусство и породили новую науку, раз­вертывая летописи Ассирии, представляя це­ремонии и празднества её народа. Но еще ос­тается сделать много дальнейших открытий. Даже курган Куюнджик, на котором рас­копки производились преимущественно англий­скими археологами: Лейярдом, Лофтусом, Смитом, еще не вполне известен: мы имеем лишь частные планы двух открытых там дворцов, в которых, между прочим, най­дены величественные колоссы, весом от тридцати до сорока тонн (слишком 2.400 пудов), поставленные теперь в залах Бри­танского музея в Лондоне, и-еще более дра­гоценные остатки глубокой древности-целые библиотеки, состоящие из табличек обожжен­ной формовой земли, из которых каждая была как бы листок книги. Что касается кургана пророка Ионы, то он оставался не­изследованным до 1879 года: маленькое зда­ние, господствующее над ним, мусульманские могилы, покрывающие его скаты, деревенька, приютившаяся у его основания,-единственная группа домов, находящаяся ныне на месте пышной столицы Ассирийского царства,-были препятствиями, которые долгое время не по­зволяли, чтобы это священное место был «профанировано» руками гяуров. Халдеец Гормузд Рассам обследовал недавно под этим бугром остатки дворца Сеннахериба.
Между всеми этими развалинами ассирий­ских городов всего лучше изучена руина Хорсабад или Хос-робат, находящаяся ки­лометрах в двадцати к северо-востоку от Моссула, далеко за пределами Ниневии: это
4) G. Perrot et Ch. Chipiez, „Histoire de 1’art daus l*Antiquit6u, 2-e volume.
419
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
420
был, по выражению г. Перро, «Версаль какогонибудь ассирийского Людовика XIV». Город был маленький, не покрывавший даже 3 квадр. километров, но его ограда лучше сохрани­лась, чем стены других древних городов, и дворец, исследованный методически фран­цузским консулом Ботта и продолжателем его трудов, Пласом, известен лучше всех других памятников Месопотамии в его де­талях. Раскопки остановились лишь на са­мых границах платформы, площадь которой около десяти гектаров. Этот дворец был построен между годами 705 и 722 до Р. X., в царствование Саргона, о славе и могуществе которого, еще недавно забытых историей, на поминают барельефы и надписи, продолжаю­щиеся на протяжении 2 километров. Можно судить о гигантском труде, который предста­вляет такая пышная постройка, как «город Саргона» (Гирс-Саргонъили Дур-Сарюкин), по тому факту, что наружные стены имели не менее 24 метров в толщину и 31 метр с половиною в вышину. Рядом с дворцом стояла многоэтажная башня или зигурат, мо­жет быть, обсерватория, напоминающая своей пирамидальной формой гробницы египетских царей. Плас откопал её основание и распо­знал правильные массы четырех располо­женных один над другим ярусом, равно как наружную рампу, сохранившую еще коекакие остатки своего зубчатого бордюра *)• Драгоценные изваяния, найденные при раскоп­ках в Хорсабаде, не все достигли Лувра: многие из них потерялись в Тигре. Одна из самых замечательных находок Пласа- железная кладовая, заключающая слишком 160 тонн всякого рода орудий: быть может, знаменитые дамасские клинки составляют на­следие ассирийской промышленности 2).
К группе руин принадлежат также, ле­жащие на восток от Куюнджика, горки Карамлис и другие деревни «Халдейской рав­нины», названной так по имени христиан, которые ее населяют. Самый знаменитый из этих холмов, лежащий километрах в трид­цати к югу от Моссула, носит легендарное имя Нимруд, то-есть Немврод. Археологи знают теперь, что эта горка возвышается на том самом месте, где стоял Калаш, пер­вая столица Ассирийского царства: основание этому городу было положено Салманасаром I, около тридцати двух веков назад 3 и); впо­следствии, когда Ниневия сменила его, в ка­честве царской резиденции, он все-таки остался большим городом. Положение его было очень выгодное: он стоял недалеко от слияния Большего Заба и Тигра, в месте встречи
2) Place, „Niniveu;-Perrot et Ciiipiez, цитированное сочинение.
2j Вениё, „Fouilles et D3couvertes“.
3) Smith, „Assyrian Discoveries.
двух долин, на высоком бугре левого бе­рега главной реки; у подножия руин видно еще старое русло Тигра, который в паши дни удалился к западу, как это с ним случи­лось во многих других местах его тече­ния f). Дворец Ассур-Назпрпала, построен­ный в девятом столетии до Р. X., есть глав­ное здание, найденное под развалинами. Со­бранные в нем скульптурные работы могут считаться образцовым произведением асси­рийского искусства, а «черный» обелпск есть драгоценнейший эпиграфический памятник мо­гущественного царства. В 15 километрах к северо-востоку от Калапиа, под горкой Балават, Гормузд Рассам открыл для Бри­танского музея бронзовые пластинки, древние двери драгоценной работы, которых гравюры и надписи рассказывают все подвиги, совер­шенные Ассур-Назирпалом, царствовавшим за двадцать семь с половиной веков до на­шего времени.
Много других горок ожидают исследо­вателей, чтобы отдать им свои каменные ар­хивы: в равнине нет города, который не имел бы своего храма и дворца, а в доли­нах Хабура, Большего Заба и их притоков находятся многочисленные развалины, где, по всей вероятности, откроют здания, построен­ные государями Ассирии, которые проводили половину своей жизни в лесной области гор, где они охотились па диких зверей, и целые города воздвигались вокруг их охотничьих сборных пунктов. Некоторые из замеча­тельнейших изваяний верхней Месопотамии иссечены, близ Малтая, в 80 километрах к северу от Моссула, на скале, господствую­щей над ручьем Ду.тап; колоссальные фи­гуры, еще более любопытные, были пзваяны в рельефе Сеннахерибом на известняковой стене, в узкой долине Бавиан, которую горы Меклуб отделяют от моссульской равнины. Эта изваянная на скале картина, защищенная от непогод закраиной ниши в 9 метров высоты, сохранилась бы еще вполне, если бы какие-то троглодиты, вероятно христианские монахи-отшельники, не вздумали вырыть там своп жилища: полукруглые окна этих пещер открываются, в разных частях громадной рамки, прямо па теле п голове рельефных изображений человеческих фигур.
В настоящее время бассейн реки Большой Заб есть одна из тех местностей Передней Азип, путешествие по которой далеко небезопас­но. Это-гористая страна, где живут самые воинственные курды, наименее подчинившиеся влиянию мусульман, турецких и арабских, поселившихся в равнине. Там Же находи­лись горные крепости, под защитой которых несторианские племена, привыкшие к грабежу,
и) Carl Ritter, „Asienu, vol. X.
421 БАССЕЙНЫ ТИГРА II ЕВФРАТА. 422
как и другие курды, наиболее бравировали перед турецкими пашами. История не упоми­нает завоевателей, ассирийских, персидских пли греческих, которые проходили бы через этот опасный край. Все обходили его либо на севере, либо на юге, чтобы пробраться на плоскогорья Персии или Мидии, пли спустить­ся в равнины Тигра. Первый европейский путешественник, Шульц, проникший в эту страну в 1§29 году, нашел там смерть со всеми своими спутниками. Курдские шейхи, прежде независимые, а ныне подвластные Тур­ции, вследствие их взаимных раздоров, про­водят часть года в крепостях, окружен­ных несколькими домами; зимой, когда племе­на спускаются из своих летних становищ на горах, эти укрепленные места делаются настоящими городами. Главный из таких го­родов-Джуламфрк, столица курдов племе­ни гаккари, построенный на выступе горы или мысе, господствующем над правым бере­гом Большего Заба. В небольшом расстоя­нии к северу оттуда показывается деревня Коч-Ганнес, местопребывание Мар-ИПимуна пли «Господина Симона», патриарха несто­риан или тияри. Шейх племени гаккари эксплоатирует некоторые месторождения железа п свинца в соседстве Джуламерка, но боль­шие металлические богатства, приписываемые миссионерами окрестным горам, еще не раз­рабатываются.
К югу от страны курдов-гаккари, ме­стечко Амадия, расположенное на косогоре, но в местности легко доступной, близ водо­раздельного порога между долиной Большего Заба и бассейном Хабура, долгое время бы­ло торговым центром, сборным пунктом горских курдов, приходивших туда для мены с месопотамскими купцами; еврейская колония, составляющая около половины ме­стного населения, напоминает еще этот пе­риод меновой торговли. Евреи Курдистана охотно отдают своих дочерей замуж за ту­рок f); они постепенно слились с окружаю­щим населением, так что по наружности и нравам теперь уже едва отличаются от сво­их соседей. К югу от Амадип. в живопис­ной лесистой долине, стоит скромный храм Шейха Ади, у входа в который изваяно изо­бражение змея-символ падшего ангела; во­круг храма расположены жертвенники, на которых зажигаются, в большие праздники, огни (горит нефть и горная смола). Другая духовная столпца Эль-Кош, резиденция хал­дейского патриарха, приютилась у подошвы холма, сплошь изрытого пещерами, древними жилищами и гробницами 2), а на вершине, подъем на которую затруднителен, находит-
9 Millingen, „Wild Life among the Koords". ’) Rich, „Residence in KoordistanM.
ся монастырь Раббан Ормуз, частию иссечен­ный в скале. Теперь Амадия не более, как маленький центр племенп, местечко в раз­валинах, занятое гарнизоном, который на­блюдает за окрестными курдами. Но Реваидоз или Ровандиз, лежащий между глубокими боковыми оврагами Большего Заба, выше вы­ходного ущелья,-настоящий город, и жители скучены там как в каком-нибудь торго­вом центре, которому тесно в стенах огра­ды; в нем слишком тысяча домов, и в каждом доме живет два или три семейства, даже больше; в летние месяцы все население, мужчины, женщины, дети, собаки и домашняя птица, толпится на плоских крышах, обста­вленных зеленью *). Моссу льские купцы посе­щают Ревандоз, чтобы обменивать там евро­пейские мануфактурные товары на черниль­ные орешки. Ревандозский табак, почти всег­да смолотый в порошок, отправляется пре­имущественно в Персию.
Главный рынок курдов, живущих в бассейнах Большего и Малого Заба-город Арбпль или Эрбиль, Арбеллы древних гре­ков, лежащий на высоте 430 метров над уровнем моря, вне области гор, в живопис­ной волнистой равнине, которая открывается на запад к Большому Забу и Тигру, на юг к долине Малого Заба; он стоит как раз на рубеже территории арабского языка, на этнологической границе курдов. Как ни ва­жен еще Арбиль между второстепенными го­родами Месопотамии, он, очевидно, не более как руина, в сравнении с тем, чем был когда-то; еще ясно видны остатки старинного, окружавшего город, рва, в котором ны­нешние дома как-бы затеряны. Древний квар­тал построен па одном из тех искус­ственных холмов, которые рассеяны в та­ком большом числе по всей стране; начатые раскопки уже обнаружили своды и галлереи, которые, вероятно, ассирийского происхожде­ния; на западе, конгломератовые массивы Дегир-дага перерезаны древними ирригацион­ными каналами, которые спускались к равни­не Шемамлыка, между Эрбплем и Большим Забом. В том месте, где эта река выходит из своего последнего ущелья, между хребта­ми Дегир-даг и Арка-даг, происходила, в Гавгамеле, знаменитая битва, известная в истории под именем Арбельской, которая от­крыла македонцам дорогу в Персию ’). Не­далеко оттуда, Акра прячется в целом лесе фруктовых деревьев.
Один только городок находится в бассей­не Малого Заба-Алтын-Киопру или «Золо­той мостъ»: это-обязательный переход ка­раванов, которые пз равнины Арбпльской
О Ainsworth, „Journal of the Geographical Society u, 1841.
3) Рич;-Энсворт;-Чфрник.
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
423
направляются к долине Адина или к доли­не Диялы. Алтын-Киопру, один из живопис­нейших городов Передней Азии, построен на конгломератовом острове, который, круто обрываясь вертикальными утесами со стороны верховья, постепенно понижается по направле­нию к низовью и оканчивается песчаным мысом. Мост южного берега, перекинутый с утеса на утес, развертывает свою стрель­чатую аркаду па большой высоте, и с пара­петов его открывается вид на террасы го­рода и на быструю воду, по которой несутся плоты, пускаемые выше ущелий курдами из Хойсанджака: в годы большой торговли до сотни тысяч навьюченных верблюдов про­ходят по «Золотому мосту». В небольшом расстоянии к юго-востоку от Алтын-Киопру начинается долина реки Хаза-Чай, где нахо­дится другой город, Керкук, самый значи­тельный во всей нижней Курдской области. Расположенный на пути караванов, которые следуют вдоль основания больших гор, к востоку от Тигра, Керкук состоит в дей­ствительности из трех отдельных городов: крепости, построенной на искусственной гор­ке высотой 40 метров, облицованной кам­нем на всей окружности и содержащей вну­три целый лабиринт подземных галлерей; нижнего города, расположенного полукругом вокруг холмика цитаделей, и предместья или махалау дома которого рассеяны среди садов правого берега. В Кфркуке имеет местопре­бывание шейх-дервиш, духовный глава пя­тидесяти тысяч мюридов или «учениковъ», живущих в различных местностях Месо­потамии f). Важность этого города происхо­дит не единственно от пересечения в нем торговых дорог: он имеет кроме того тер­мы, привлекающие большое число посетителей, и обильные соляные источники; в соседних горах существуют каменоломни алебастра, а в соседстве, на севере, находятся, как в Италии, знаменитые «флегрейские поля», где поклонялись богине Анагит: шум, исходящий из почвы, был причиной того, что этой го­рящей местности дали название БабаГургур, что значит «Отец ропота»; если воткнуть шпагу в почву, то из земли выходит пла­мя 2). Керкукская нефть, которую собирают в многочисленных источниках, на лужах и даже во рвах, отправляется в Багдад и во всю восточную Месопотамию. Равным обра­зом утилизируют источники горной смолы в Туз-Хурматли, бьющие из земли южнее, па одном боковом притоке реки Адим, а также источники в Кифри или Салахие, -ме­стечке, лежащем в боковой долине реки Дия-
Ч Хуршид-Эфенди, „Описание турецко-персидской грааицы“, переведенное на русский язык Тамазовых.
’) Grattan Geary, „Through Asiatic Turkey*.
424 ла, близ которого видны остатки заброшенного города.
Ниже руин Калаша и соединения двух соперничающих рек, Тигра и Большего Заба, разваляны следуют одни за другими вдоль реки, приметные издали по теллям илп буг­рам мусора, заросшим травой и мелким кус­тарником. Одна из этих груд развалин, на правом берегу, выше устья Малого Заба, есть самый высокий курган, какой существует в Месопотамии выше Багдада. В соседстве находится деревня Кале-Шаргат: это-оста­рок древнего города Ассура, который пред­шествовал Ниневии и дал свое имя ассирий­скому царству. Вдали от реки, среди пустыни месопотамскихъстепей, пастушеское племя шаммар расположило свое становище на развали­нах города, который тоже был столицей, и самое имя которого, Эль-Хадр пли Хатра, по­видимому, означало «царскую резиденцию» или «городъ» по преимуществу. На берегу Тарта­ра, ручья, спускающагося из синджарскпх долин, стоит круг стен, совершенно пра­вильный, заключающий внутри храм Солпца, фасад которого обращен к востоку. Это здание, пышно украшенное изваяниями, отно­сится к эпохе Сассанпдов, но оно покоится на гораздо более древних развалинах, и не­которые фрагменты этого фундамента напоми­нают халдейские века *).
На Тигре редкия группы домов новейшей постройки возвещают о себе уже издали окру­жающими пх оазисами культур. Между Моссулом и Багдадом, только один из этих поясов садов, простирающийся вдоль правого берега, представляет довольно густое населе­ние: это-оазис Текрит, лежащий ниже фатта илп прохода Тигра через пролом кряжа Хамрин, где видны нефтяные источники, бьющие со дна реки черным ключем и покрывающие на далекое пространство желтоватую воду своими радужными пленками *). Громадный разрушенный замок, где родился Саладин, господствует над низкими домами нынешнего местечка Текрит. Один из многочислен­ных Эски-Багдад или «Старых Багдадовъ», близ водоотвода из Нарвана, занимает ме­сто какого-то неизвестного города, может быть Гаруние, города знаменитого калифа Гарун-аль-Рашида; Самара, находящаяся тоже на левом берегу, в равнине, орошаемой ка­налами, отведенными из Нарвана, теперь лишь незначительная деревня, но в девятом сто­летии она была столицей империи калифов. Недалеко оттуда видны остатки земляного ва­ла, который арабы называют «стеной Нимруда». Не есть ли это часть «Индийской сте­ны»-вала, который некогда защищал рав-
Ainsworth, „Travels in Авиа Minor*; -Rich;-Layard, „Nineveh and its Remains*.
3) Thielmann, „Streifziige in dem Kaukasus*
425
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
426
нины ппжней Месопотамии от набегов север­ных.варваров? •
Багдад, носящий оффициально имя Дар-эсъСалам или «Жилище мира», стоит на месте древнего города, название которого Опперт объясняет персидским словом Бага дата, тоесть Богом данный 1\ но от этого города оставались только развалины, когда Багдад был вновь отстроен во второй половине вось­мого столетия калифом Абу-Джаффар-АльМансуром: он находится в местности, где пересечение исторических путей необходимо должно было вызвать к жизни большой город. Разрушенная на одном пункте страны, сто­лица должна была возраждаться на другом; одно время центром населения был Ктезифон, затем его сменила Селевкия: так от срубленного дерева появляются новые отпрыс­ки. В этом месте Тигр настолько прибли­зился к Евфрату, что этп две реки, соединен­ные проведенными из них каналами, соста­вляют одну гидрографическую систему. Долина реки Дияла примыкает к долине Тигра и представляет лучшие входные ворота, чтобы подняться к иранскому плоскогорью и проник­нуть туда легчайшим перевалом краевых гор. Как Эрзерум для Мидии, Багдад слу­жит для Персии в собственном смысле обя­зательной исходной точкой караванов. Но самая важность его во все времена привлекала завоевателей: мало городов, где бы столько развалин покрывали последовательными на­слоениями почву. Раскапывая землю, находят еще остатки галлерей, кирпичи которых но­сят имя Навуходоносора * 3 * 2), а между тем до сих нор не знают даже, где надо искать следы дворца, в котором обитал пышный калиф Гарун-аль Рашид, современник Карла Великого. Багдад сохранил от этой эпохи богатства и могущества только развалив­шиеся стены гробницы Зобеиды, любимой жены Гаруна.
Город, основанный калифом Аль-Мапсуром, стоял на правом берегу; но так как ему было слишком тесно в пределах огра­ды, то он продолжался на другой стороне ре­ки предместьями и садами, которые, в свою очередь, сделались настоящим городом: древ­няя заречная часть города, снизошедшая па сте­пень пригорода или предместья, утратила свое имя; теперь это-местечко Каршиака, населен­ное преимущественно арабами племени агейль. Два пловучие моста, длиной около 250 метров, соединяют оба берега, в наименее широ­ком месте реки. Распространяясь некогда далеко в окружающих равнинах, Багдад образовал огромное поселение, состоявшее из сорока городов и местечек, которые соедп-
4) JulesOppert, „Expedition 8cientifqueenMesopotamie“.
3) Layard, „Discoveries in the ruins of Nineveh and Babylon-Oppert, цитированное сочинение.
География Реклю. т. IX.
нялись непрерывными рядами домов вдоль дорог ’); в наши дни он даже не наполняет четыреугольного пространства, заключенного в опоясывающих его валах; половина этого пространства покрыта развалинами, среди ко­торых шествуют караваны, точно в какомънибудь уголку пустыни. Даже внутри городской ограды виднеются там и сям груды облом­ков п мусора, чередующиеся с группами пальм; многие кварталы состоят пз скопле­ния убогих хижин, таких же полуразвалившпхся, как избушки в деревнях вну­тренних округов; тем не менее, город, взя­тый в целом, есть один из самых цвету­щих городов Оттоманской империи. Как транзитное и складочное место, он получает произведения и драгоценные изделия из всей Передней Азии, и восемь пароходов, турецких п английских, которые теперь совершают пра­вильные рейсы по реке, между Багдадом и Бассорой, не поспевают перевозить товары: шерсть, зерновой хлеб, чернильные орешки. Своей собственной промышленностью Багдад'ь тоже способствует поддержанию отпускной тор­говли: его финики, овощи и фрукты его садов и огородов славятся на всем Востоке; за баг­дадских лошадей платят высокие цены, и осо­бенно за багдадских белых ослов с цвет­ными крапинками, производимыми растением лавзонией. В Багдаде существуют различные учреждения, которых мы напрасно стали бы искать в других городах Востока: кроме му­сульманских медрессе и школ, открытых европейскими миссионерами, католическими и протестантскими, он имеет профессиональную школу, где обучают различным мастерствам по обработке дерева, металлов, выделке тка­ней, писчей бумаги, химических продуктов; после временного закрытия, это училище снова было открыто и продолжает с успехом свою полезную деятельность. Недавно был возбу­жден вопрос об оснований французской шко­лы на востоке для преподавания арабского язы­ка 2). Багдад проявляет даже-вещь редкая на Востоке-некоторую заботливость относи­тельно своей гигиены: на севере, на левом бе­регу Тигра, раскинут прекрасный «народный садъ», орошаемый обильными ручьями, которые питаются речною водой, накачиваемой паро­вым насосом. Самым большим бедствием, постигшим Багдад в течение настоящего столетия, была чума 1831 года, во время кото­рой, вследствие смерти или бегства, город по­терял три четвертисвопх жителей. Чума 1849. затем чума 1877 годов тоже сделали опусто­шения в столице Месопотамии, но лучшая ор­ганизация санитарного дела, большие удобства перемещения и увеличение материального благо­
*) De Slane, „Prolegomenes d’Ibn Khaldounw.
2) F. Desjardins, рукописные заметки.
43
427
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
428
состояния постепенно уменьшают напряжен­ность бича. Багдад лучше, чем прежде, за­щищен от наводнений: стена городской огра­ды окружена высокой насыпью, через кото­рую не могут перейти выступившие из бере­гов воды; при малейшей тревоге солдаты рас­полагаются лагерем на плотине и работают над заваливанием промоин и над укрепле­нием слабых пунктов *)• Особая местная болезнь, известная под названием «багдагского финика», другая форма «алеппского бу­тона», поражает почти всех жителей города, туземцев или иностранцев.
Турки остались чужеземцами в Багдаде: их нация представлена в Месопотамии почти толь­ко чиновниками, да солдатами. Это - город чисто-арабский поместному патриотизму, равно как по диалекту и нравам. Евреи составляют по меньшей мере четверть городского населе­ния; они настолько многочисленны, что сохра­нили свой язык, которым говорят так же хорошо, как арабским. Большинство пранцев, между которыми особенно многочисленны баби 2), живут за Багдадом, в Гадиме, Хатимайме или Имам-Муса, лежащем в 5 ки­лометрах к северо-западу от верхнего мо­ста на Тигре, среди ограды садов, окаймляю­щих изгиб реки. Гадим, обитаемый более зажиточным населением, чем население Баг­дада, также красивее последнего, лучше содер­жится, и его прекрасные кварталы состоят из вилл с колоннадами, обвитыми гирлянда­ми цветов. Над городом поднимается круг­лый купол, и высятся шесть минаретов ме­чети, прикрывающей гробницу одного шиитского мученика, имама МусаИбн-Джаффара. Баг­дад не имеет памятников, которые могли бы сравниться с этой святыней персидских шиитов. Ревностные богомольцы отправляют­ся к гробу святого, идя на коленях, тогда как негоцианты, возвращающиеся из конторы в свои загородные виллы, удобно совершают путешествие в вагонах американской желез­ной дороги. Против Гадима, на левом берегу, стоит другой священный город, Мадим, по­сещаемый пилигримами-суннитами.
Маленький гадимский железный путь есть скромное начало рельсовой сети, которая бу­дет иметь центром Багдад; но до настоя­щей минуты турецкое правительство отказы­вало в концессиях на постройку железнодо­рожных линий, которые соединили бы этот город с святыми местами Неджеф и Кер­бела, равно как на содержание пути, не менее полезного в торговом отношении, который направлялся бы на северо-восток к Ханакипу или Ханыкину, на персидской границе; через этот пункт каждый год проходитъ
от сорока до пятидесяти тысяч персидских пилигримов, направляющихся к Кербеле. Из всех побочных долин Тигра долина реки Дияла самая богатая и самая населенная; равным образом и Ё стратегическом от­ношении она имеет наибольшую цену для Турции, так как пррникает далеко в об­ласть краевых цепей Ирана. Сулеймание,-го­род новый, построенный только в 1788 годуг в самом сердце гор у подошвы снеговой вершины Авромана, наблюдает за границей и служит рынком окресЛым курдским пле­менам: добраться туда можно не иначе, как проходя через высокие гребни гор или про­бираясь по страшным ущельям. Несколькобольших деревень следуют одна за другой в долине Дияла; самые многолюдные из них те, которые находятся уже в равнине при выходе из Гамринских ущелий. Бакуба, лежащая километрах в пятидесяти от Баг­дада, расположена среди обширного сплошного сада, который простирается вдоль реки Дияла, от берегов Тигра до основания крутых скло­нов массива Гамрин. Недалеко оттуда видны развалины Дастагерда, другого Эски-Багдада (Старого Багдада), которые еще не были исследованы. Мендели, лежащий на одном из притоков Тигра, есть, как Ханакин, место прохода шиитских пилигримов и одни из торговых ворот империи со стороны Ирана. После сбора фиников, главная его промыш­ленность-эксплоатация нефтяных источни­ков, продукты которых отправляются в Багдад для освещения улиц города. Мендели имеет также очень обильные источники газа, отравляющие атмосферу. Арабы всегда рас­полагают свои становища на приличном расстоянии и с наветряпой стороны от этих опасных фумаролл *).
Многочисленные телли или курганы разва­лин господствуют над равниной в окре­стностях Багдада. Одна из этих горок, Телль-Магомед, вызвышается у самых во­рот города, на юго-западной стороне; другая, в 30 километрах к западу, носит имя Каср-Нимруд илп «Дворец Немврода»; ее называют также Акеркуф: это-один из самых высоких курганов древней Халдеи; он имеет слишком 40 метров в вышину и походит на группу огромных столбов, разрытых при основании; подобно другим теллям равнины, он состоит из обожжен­ных на солнце кирпичей, чередующихся с слоями тростника. Другие курганы выше Баг­дада следуют один за другим вдоль реки, на некотором расстоянии от левого берега, как военные посты; наконец на юг от сли­яния р. Дияла с Тигром, груды кирпича и оскол­ков глиняных сосудов указывают место­
’) Floyer, „Unexplored Baluchistan4*.
2) Pttermann, „Reisen иш Orient44.
1) Meissner „Petermanu’s Mittheilungen44, IX, 1874.
4 29 БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА. 430
положение предшествовавших столиц. Мадайнов, пли «Двух городовъ», которые распо­ложены один против другого на обоих бе­регах Тигра. Селевкия, город правого берега,
ного города, сирийской столицы, была разру­шена размывами реки, тогда как на левом берегу прибавились новые береговые полосы земли к полуострову, на котором стоялъ

названный так в честь государя, который построил его после падения Вавилона, не со­хранил более пи одного памятника: можно распознать только, да и то с трудом, следы четыреугольной городской ограды. Часть запад-
Ктезифон, столица ииароян. От самого го­рода остались только кирпичи да черепки, но дворец Хосроя Нушпрвана, построенный в половине шестого века христианской эры, еще до спх пор раскинул над равниной свой
431 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 432
колоссальный портал в 32 метра высотой. Так-и-Кесра или Так-Косру, то-есть «Свод Хосроя», дает вход в обширное внутреннее пространство, имеющее 50 метров в глуби­ну и помещенное в центре многоэтажного здания, разделенного на аппартаменты неболь­ших размеров. Орнаменты, скульптурные изваяния исчезли, но величественная аркада, единственный памятник доисламитской эпохи, которым еще обладает нижняя Месопотамия, тем более грандиозна в своей наготе. Ника­кая другая дверь персидских дворцов не может сравниться по смелости плана с этим порталом разрушенного памятника. Под сво­дом Хосроя арабы, победители в решитель­ной битве при Кадезии, нашли трон, корону, пояс и знамя персидского царя.
Ниже «городов-близнфцовъ», по течению Тигра, многие другие горки напоминают о существовании исчезнувших городов, но оби­таемые селения попадаются все реже и реже, и большая часть жилищ состоит из пала­ток кочевников. На всем протяжении дороги в 800 километров длиной, которую должны проходить пароходы, совершающие рейсы между Багдадом и Бассорой, существуют только четыре места остановки, в том числе только один город, Кут-эль-Амара, основанный в 1860 году и сделавшийся сборным торговым пунктом для сотен племен. Там и сям показывается купол над гробницей какоголибо святого, которая везде в другом месте сделалась бы ядром города: таковы, напри­мер, могила Исава, которую посещают ев­рейские пилигримы, и недалеко от слияния Тигра с Евфратом, могила Эздры, равно чтимая евреями, христианами и магометанами. Канал Шат-эль-Гай, отделяющийся от Тигра у городка Кут-эль-Амара и текущий прямо на юг к Евфрату, имеет более важное значе­ние, чем самый Тигр, по окаймляющему его по­ясу возделанных земель и населенных мест.
Главные города бассейна Тигра в Азиат­ской Турции, с их приблизительным насе­лением: Багдад-145.000 жит., Моссул - 61.000 жит., Диарбекир-34.000 жит., Битлис-39.000 жит., Керкук, по Чернику- 12.000 жит., Сулеймание, по Ричу-10.000 жит., Ревандоз-10.000 жит., Кут-эль-Амара, по Денп де-Ривуару 10.000 жит., Гадим, по Чернику-8.000 жит., Арбиль-6.000 жит., Мендели, по Клеману-6.000 жит., Серт, по Шилю и Энсворту-5.000 жит., Туз-Хурматли, по Ричу-5.000 жит., Ханакин-5.000 жит., Маден-Хапур-4.000 жит., Хой-Санджак-4.000 жит., Кифри, по Клеману-4.500 жит., Джезире-3.500 жит., Телль-Афар, по Захау-3.000 жит., Баку ба, по Клеману-3.000 жит., Аргана-3.000 жит., Акра-8.000 жит., Алтын-Киопру, по Чернику-2.000 жит., Текрит-2.000 жит.
На берегу канала Шат-эль-Рай или отве­денных из него разветвлений, уже в сосед­стве Евфрата, виднеются остатки некоторых из древнейших городов Халдеи. Там на­ходится, между прочим, Телло или ТелльЛох, Сиртелла (Сирбурла) археологов, вдруг получивший громкую известность, благодаря раскопкам г. де-Сарзека, которые открыли миру замечательный период искусства, пред­шествовавший эпохам вавилонской и ниневий­ской. В то отдаленное время письмо еще не приняло клинообразного вида, какой оно по­лучило впоследствии; каждый письменный знак напоминал смутно предмет, который он представлял под своей иероглифической формой 1). В нижней Халдее совсем нет камня, и потому привозили из очень дале­ких стран, может быть, из Египта, не­обделанные камни для статуй и надписей. Най­денные в Телло памятники были перевезены в Лувр.
Евфрат, менее полноводный, чем Тигр, более удаленный от плодоносных горных долин и ограниченный на правом берегу песками или глинами пустыни, имеет гораздо менее городов и местечек на своих бере­гах, между областью проходов и Вавилонией в собственном смысле: хотя его течение образует большую диагональ Передней Азии между Александретским и Персидским зали­вами, Евфрат-река мертвая в сравнении с потоком восточной Месопотамии. Не так было в прежния времена. В истории наций установился замечательный географический контраст между этими двумя речными арте­риями. От выхода ущелий до Сузианы большие города были расположены на Тигре, главной реке Ассирии; но в нижней Месопотамии, на­чиная от Индийской стены, почти все города следовали один за другим по берегам или в соседстве Евфрата * 2 *): контраст двух царств, Ассирии и Вавилона, соответствует контрасту двух потоков.
Ниже слияния двух Евфратов идо выхода ущелий Таврских гор только бедные местечки выстроились на берегах главной реки; но в боковом бассейне её притока Токма-су нахо­дятся два главных города, Малатия и Азбузу, между которыми еще недавно странствовало пополугодно почти все городское население. ^Малатия, Мелитена древних римлян, была зимним городом; но окруженная ирригацион­ными каналами и затопленными водой полями, она делается нездоровой с наступлениемъ
4) Heuzey et Oppert, „Rapport a FAcademie des In­scriptions14;-Perret et Chipiez, „Histoire de Г Art dans l’Antiquit6tt.
2) Menant, „Babylone et Chaldee'4;-Hommel, Vorse-
mitische Knlturen44.
433
БАССЕЙНЫ ТИГРА II ЕВФРАТА.
434
первых жаров; жители покидают ее и пере­селяются в Азбузу, летний город, лежащий на юге в более высокой долине 1). Но эти периодические переселения в большей части уже прекратились; большинство населения водворилось.напостоянноежительство в южном городе, очаровательном местопребывании, где каждый дом имеет свой фонтан, свой сад, свою рощу. Два города верхней долины Токма-су, Гурун и Дерендах, в летнее время, как и Малатия, бывают почти совершенно безлюдны: все население переселяется в заго­родные дома пли дачи окрестностей. Выходцы из Гуруна, которых можно встретить во всех частях Турецкой империи, отличаются духом предприимчивости.
Древняя столица Коммагены, Самосат, ро­дина Лукиана, некогда столь важная как ме­сто прохода и как крепость римскихълегионов при выходе из ущелий Евфрата, теперь не бо­лее, как незначительное местечко в разва­линах, менее населенное, чем маленький го­родок Суверек, лежащий в боковой долине, на диарбекирской дороге. В этих двух горо­дах замечательны только огромные искус­ственные холмы, на которых некогда стояли акрополи; но в окрестностях, на массиве, поднимающемся к западу от реки, недавно открыли, почти на высоте 1.800 метров над уровнем моря, пышные надгробные памятни­ки древних царей Коммагены * 2), украшенные статуями, из которых иные имеют до 17 метров в вышину. Туземцы предполагали там могилу Немврода, легендарного героя Месопотамии: отсюда имя Нпмруд-даг, кото­рое они дали этим горам.
Ниже Самосата Евфрат принимает в себя ручей, спускающийся из узкой лощины, окруженной известняковыми горами, где нахо­дится турецкий город Бегесни. Еще ниже по течению, Рум-Кала пли «Замок римлянъ», бывшая резиденция патриарха-католикоса Ар­мении, был, как и Самосат, очень посеща­емым местом перехода через реку; в на­стоящее время пунктом, где почти всегда происходит переправа караванов с одного берега на другой, служит город Бир, Бпръаль-Бират или Биреджик: в этом месте, как гласит греческая легенда, Вакх пере­кинул первый мост на Евфрате, чтобы идти на завоевание Индии 3). Одна уединенная скала левого берега покрыта живописными развали­намиобширной крепости, которая некогда командовала переходом через реку и продол­жается на юге холмами, откуда строения спус­каются амфитеатром к высокому берегу Ев­
*) Von Mvltke, „Das nordliche Vorland Klein-Asiens“ Karl Ritter „Asien *
2) Sester und Puchstein, Verhandlungen der Gesell­schaft fur Erdkunde zu Berlin*, 1882.
3) Oppert, „Exp6dition scienti fiqu e en Mesopotamie*.
фрата; дома с террасами, над которыми воз­вышаются белые минареты мечетей и темные кипарисы, окаймляют реку на протяжении около 2 километров. Биреджик населен пре­имущественно турками, но в нем есть также колония армян, которые занимаются главным образом транзитной торговлей, а в соседстве цитадели многочисленные курдские семейства живут в развалинах и в пещерах изве­стняковых скал. Вокруг Биреджика про­стираются поля, засеянные ячменем, где про­ходящие караваны запасаются кормом для верблюдов. К западу, на берегу излучины Евфрата,возвышается курган Балкис, где нашли цепные римские мозаики и произведе­ния живописи; но все ценные предметы были по­ломаны, и холм служит каменоломней для жи­телей Биреджика 1). Голая равнина, простира­ющаяся на север от Биреджика, к пред­горьям Тавра, замечательна своими бесчи­сленными базальтовыми обломками, усеянными на песчаниковых скалах 2).
Большая дорога из Биреджика в Алексан­дретту, которая (т. е. дорога), без сомнения, рано или поздно будет заменена рельсовым путем, проходит чрез маленький город Нпзиб и его масличные плантации, гдепроисходила в 1839 году битва, открывшая египет­ским войскам ИИбрагима-паши дорогу на север и вызвавшая вмешательство Европы; там же пли в окрестностях, на стратегическом пути из Малой Азии и Сирии к Евфрату, уже ранее встречались многие другие армии, греческие-византийские и персидские. Главный город этой области, принадлежащей еще к бассейну Евфрата,-Аинтаб, который подни­мается амфитеатром по северным скатам, господствующим над долиной реки Саджур, искусственный холм, обшитый каменными плитами, как большинство курганов Сирии и Месопотамии, возвышается между рекой и го­родом, покрытый развалинами заброшенной крепости, вокруг которой кружатся стаи птиц. Город, населенный преимущественно турками, не имеет другого промысла, кроме мытья шерсти и дубления кож; но, как глав­ная станция между Биреджиком и морем, ведет значительную транзитную торговлю. Па юго-восток от Аинтаба река Саджур раз­деляется на два рукава; искусственный канал, продолжающийся туннелем в 250 метров длиной, соединяет Саджур с обильными ис­токами реки Гек-су, спускающейся на юг к алеппским равнинам: таким образом этот прорез почвы, сооружение которого вос­ходит к тринадцатому столетию, но кото­рый недавно пришлось реставрировать, связы­вает бассейн Евфрата с замкнутой впади-
*) Чфрник и Швейгер Лерхенфельд, цитирован­ный мемуар.
2) Von Moltke, „Das nordliche Vorland Klein-Asiens*.
435 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 436
ной, дно которой занимает город Алеппо 1). Римские развалины многочисленны в этой об­ласти, которая в течение четырех столетий > была границей империи: на правом берегу Евфрата, недалеко от слияния Саджура. видны на утесе, в Джарабпсе (или Джераблусе) остатки храма, который еще недавно считали храмом древней Европы. Новейшие раскопки английских исследователей Гендерсона и Кондера доказали несомненно, что это разва­лины Каркгемиша, столь долго отыскиваемой столицы таинственного народа гиттптов; из­ваяния, высеченные на базальтовых и изве­стняковых плитах, отличаются стилем, на­поминающим ассирийский, но который, однако, имеет самобытный характер; надписи выре­заны иероглифами 1 2). На юге от реки Саджур, общей границы языков арабского и ту­рецкого, есть другой разрушенный временем город, посещаемый археологами,Вамбис, понынешнему Мамбидж; это-один из много­численных Гифраполисов, некогда посвящен­ных солнцу и «великой богине»: ему давали также имя Магога.
К востоку от Бпреджпка, Орфа (Урфа), древний Рогас и Одесса крестоносцев, есть первая большая станция караванов на моссульской дороге. Этот город, лежащий на за­падном берегу Кара-чая, притока Евфрата чрез Нахр-Белик, опирается на передовые холмы Топ-дага, известного в средние века под именем «Святой горы», но причине многочисленных монастырей, построенных на её склонах. Замок Орфа, построенный, как и многочисленные крепости на границе, императором Юстинианом, одним из вели­чайших строителей, какие когда-либо суще­ствовали 3 4 *), стоит на крутом контрфорсе, окруженном со всех сторон рвами, иссе­ченными в живой скале на глубине 12 ме­тров •*); треугольная ограда, с четыреуголь­ными башнями по бокам, примыкает к укреплениям замка и отделяет город от зеленеющих рощ и плодоносных садов, среди которых разветвляются воды Кара-чая: с валганга крепости виден, как на ладони, раскинувшийся внизу город с его куполами и минаретами, пояс фруктовых садов и скаты окружающих холмов, покрытые вино­градниками. Источник, знаменитый в древ­ности ключ Каллироэ, бьет из земли у осно­вания замка и наполняет священный пруд, где плещутся чебаки, равно чтимые евреями, христианами и мусульманами. Мечеть, посвя­щенная патриарху Аврааму, называемому Ха-
1) Rousseau;-Carl Ritter, ,,Asien“, vol. X;-Черпик, цитированное сочинение.
2) Sachau, „Reise in Syrien und Mesopotamien".
3) E. Desjardins, рукописные заметки.
4) G. Key, „Les Colonies franques de Syrie an dou-
zieme et treizieme siecles".
лпль или «Друг Бога», отражает свои стены в зеркальной поверхности пруда, и грана­товые деревья, кипарисы, чинары осеняют ступени площадки, на которую прпходят си­деть пилигримы. Две колонны, которые при­писывают отцу евреев, высятся близ цита­дели, а под скалой крепости, так же, как в склонах окрестностей, открываются по меньшей мере до двухсот высеченных в камне гротов, из которых иные располо­жены один над другим этажами и продол­жаются в виде галлерей: это -усыпальницы, превращенные в жилища ’)• Вь самом го­роде есть остатки средневековых строений, именно нескольких частей дворца принцев Куртенэ, сюзеренов Эдессы во времена кре­стовых походов. Здания Орфы построены из камня, известняков и базальтов, поло­женных попеременными слоями, что придает им очень приятный вид; немногие города в Передней Азии могут сравниться с Орфой в отношении опрятности домов и улиц. Про­мышленность этого города ограничивается про­изводством шерстяных тканей и глиняной посуды, но транзитная торговля его очень деятельна. Вывоз хлеба достиг значитель­ных размеров; сотни бедуинов и курдов, полуоседлых, имеют становища в сосед­стве и обработывают для французского кон­сула обширное имение Меджери-хан; кроме хлебных растений, там культивируют кун­жут, коноплю, хлопок и рамию 2').
Все города верхней Месопотамии имеют имя в истории религий. К югу от Орфы, го­рода «Друга Божьяго», Харран, древний Харре, упоминается в Книге Бытия, как место, бывшее жилищем Авраама, и культ небесных светил держался там долгое вре­мя. Па востоке Мардпн замечателен как центр сектантских населений, оттесненных в горы, сначала православными христианами, а потом мусульманами; около половины его народонаселения состоит из христиан, при­надлежащих к различным сектам 8): в этом городе преобладает арабская речь, тогда как в Орфе господствующий язык- турецкий. Населенный курдами-магометанами, «халдепцами», сирийцами, якобитами, армя­нами и новообращенными, католиками и про­тестантами, которые живут не в отдельных кварталах, Мардип есть город мечетей, церквей, часовень, медрессе п школ. Мардиfl­em женщины славятся красотой. Этот живо­писный город построен на высоте 1.190 ме­тров, па известняковой скале, растрескав­шейся по всем направлениям и увенчанной белой крепостью, которую молва называет неодолимой. Ста метрами выше, на остроко-
9 Olivier, „Voyage dans Fempire Ottoman“.
2) Ernest Chantre, рукописные зачетки.
3) Grattan Geary, „Through Asiatic Turkey".
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
437
печной верхушке скалы, стоит еще форт, воздвигнутый как обсервационный пункт над страной. Расположенный в соседстве перевала, посредством которого Диарбекпр •сообщается непосредственно с равнинами Месопотамии, и чрез который проходит до­рога «почти проезжая», Мардин имеет важ­ное значение в стратегическом отношении, но доступ к нему слишком труден, чтобы город мог сделаться средоточием большой торговли; караванная дорога идет вдоль осно­вания его гор, откуда направляется на во­сток к Низибину ii Моссулу. В 25 киломе­трах к юго-востоку от Мардина, она про­ходит мимо выхода из ущелья, которое не­когда защищал византийский город Дара. •Зубчатые башни, ряды ступенек, аркады и
438
джах, шумную речку, бегущую к реке Хабур. В этом же бассейне Хабура, к юго западу от Мардина, исследователь Захау от­крыл, как он полагает, местоположение столь долго розыскиваемой Тиграноцерты: это, будто бы, Телль Эрмен или «Армянский холмъ», близ деревни Дюнайсир; но до сих пор там не заметили никаких развалин. Рас-эль-Айн или «Голова воды», в равни­не, орошаемой Хабуром, был недавно цен­тром колоний кавказских чеченцев; но пре­следуемые арабами окружающих племен, ко­торые обвиняли их в конокрадстве и похи­щении детей, эти пришельцы были большею частью перебиты илп покинули свою новую ро­дину, чтобы поступить на службу в турецкую жандармерию *)• В глубине равнины, некогда

Фонтан Авраама.
колоннады, высеченные в живой скале, со­хранились неповрежденными. Невольно ищешь глазами толпу, которая должна бы толкаться у дверей храмов и на лестницах большего подземного города, но все нынешнее население состоит из нескольких туркменских се­мейств, живущих разбросанно в гротах и развалинах. На востоке, в горах ТуръАбдин, находится город Мпдиат, метрополия якобитов. Низибпн. древняя Низибпда, быв­шая резиденцией Тиграна, и которую римляне сделали оплотом против парфян, «вторая Антиохия», заключавшая, говорят, в своих стенах сотни тысяч жителей, занимает не­значительную часть пространства, окружен­ного старым циркумваллационным рвом. Колонны храма сохранились еще,, так же, как римский мост, перекинутый через Джах-
столь многолюдной, а ныне почти пустынной, где извивается Хабур, тянется, по напра­влению от востока к западу, прерывающаяся цепь Синджара, главный город которой, Синджар, Спнгалп курдов, Белед арабов, есть главный рынок иезидов или поклонников диавола. Говорят, что в скалах ДжебельАзиза, к востоку от Синджара, открывается «бездонная» пропасть, куда иезиды ходят ка­ждый год делать приношения диаволу, бросая в бездну драгоценные камни и золотые и се­ребряные монеты 2).
На берегах Евфрата, так же, как в степях, по которым протекает его приток Хабур, разрушенные города, обозначенные
J) Sachau, цитированное сочинение;-Grattan Geary, „Through Asiatic Turkey“.
Kinnoir, „Voyage en Armenie“, etc.
439 ГЛАВА V.
теллями пли буграми, на которых были рас­положены их акрополи или кремли, более многочисленны, чем местечки еще обитае­мые, да и эти населенные места по большей части являются лишь ничтожными остатками некогда существовавших значительных го­родских поселений. Балис теперь не более, как полуразвалившийся замок, расположен­ный на меловом утесе, в том месте, где река, перестав течь параллельно прибрежью Сирии, поворачивает на юго-восток и напра­вляется к Персидскому заливу. Древний Тапсакус, имя которого значит «Переправа», не существует более. Ракка, в небольшом расстоянии выше впадения в Евфрат Белика, не сохранил более ничего, что напоминало бы греческие города Никефорион, Каллини­ков, Леонтополис, которые следовали один за другим в этом месте, и теперь там можно видеть только жалкие отрывки дворца, который был построен по повелению калифа Гарун-аль-Рашида, когда Ракка сделалась его столицей. Недалеко оттуда, в Сеффинских равнинах, происходили, между армиями Али и Моавии, битвы, долженствовавшие ре­шить порядок престолонаследия в калифате. Никогда, может быть, не видано подобного ожесточения: сражение было решено лишь по­сле 90 ожесточенных схваток, почти по од­ной в день, и стоило жизни 70.000 человек, половине сражавшихся; в этой стране, где так часто сталкивались на поле битвы раз­личные нации, по выражению одного писателя, «самая почва есть пстория» 9-
Зелибп, древняя Зенобия, приютившийся на верху высокой скалы, у подножия которой про­ходили пальмпрские караваны, направлявшиеся к Персии, сохранил лишь разбросанные от­рывки своих зданий, построенных из про­свечивающего алебастра * 2). Город, господ­ствующий теперь над проходом в эту об­ласть, есть крепость Депр (Дер, Эд-Дер) или «Монастырь», населенный турками, не­сколькими арабскими поселенцами и черкес­скими эмигрантами, которым отведен для жительства особый квартал. Мост, снесен­ный водой во время разлива 1882 года, сое­динял западный высокий берег, на котором построен город, с большим островом Ев­фрата, покрытым садами, рисовыми полями, плантациями хлопчатника и табаку. Ниже Бпреджика, который находится в 400 киломе­трах по течению реки, Дейр есть первый центр земледельческой культуры п торговли. Далее вниз но реке, в том месте, где Хабур н Евфрат соединяются у подножия кру­того мыса, вся равнина представляет один обширный сад; но древний греческий городъ
*) Walpole, „The Ansayris".
2) Helfer;--Chesney, „Report on Steam Navigation to lndia“.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 440
Киркесион, который недавно считали Каркгемишем, столицей гиттитов, где сходились на поле брани армии Египта и Ассирии, усту­пил место группе лачуг, которая носит на­звание Бусейрах. Ниже но течению в рав­нине, на извилине Евфрата, встречаем более значительный городок, Маядим; его камен­ные дома почти целиком построены из остатков зданий, которые стояли в этой стране, некогда столь многолюдной. Величе­ственные руины замка Рахаба, в котором, предполагают библейский Рековоф, располо­жены на крутой скале, над Маядпмом.
Анах, древний Анефо - единственный в своем роде город в Передней Азии. Он походит на те сингалезские и малабарские го­родки, которые окаймляют берег Индийскаго^ океана, и дома которых тянутся без конца вдоль тенистых дорог под рощами кокосо­вых пальм. Замкнутый между утесом, ко­торым круто обрывается пустынное плато, и извилистым берегом Евфрата, Анах зани­мает на западной стороне реки пояс около 8 километров длиной, чудный оазис зелени, который делает понятным восхищение Геро­дота при виде цветущих равнин Месопота­мии. Высокие дома, стоящие особняком друг, от друга, словно потонули в пышной расти­тельности; под высокими шатрами пальм ра­стут смоковницы, апельсинные, гранатовые деревья, виноград обвивает свои кисти во­круг деревьев; сахарный тростник чере­дуется с хлопчатником; ниже длинной до­роги, окаймленной домами и садами, старый каменный мост соединяет с берегомъостровной город древнего происхождения,, имя которого сделалось именем всего оазиса. Анах-столица и главный рынок кочевых бедуинов, имеющих становища в равни­нах между Сирией и Евфратом, и торговля в нем значительна. Против Анаха, на ле­вом берегу, расположено местечко Равах, служащее исходным пунктом для многочи­сленных караванов, которые достигают Тигра у местечка Текрит.
Ниже Анаха следуют один за другим маленькие островные города Гадигах, ЭльУз, Джпббах, затем город Гит, славя­щийся своими асфальтовыми источниками, до­ставляющими горную смолу для постройки су­дов: один из нефтяных фонтанов бьет неистощимо из вершины холма, открытого в форме котла 9Гит есть также важная при­стань для транзитной торговли между двумя большими реками, по главный порт-это Фелуджа, где оканчивается кратчайшая дорога пз Багдада к Евфрату. К западу от излу­чины, описываемой этой рекой, простираются плодоносные равнины Саклавия, где пасутся
4) Grattan Geary, „Through Asiatic Turkeyй.
БАССЕЙНЫ ТИГРА И ЕВФРАТА.
441 сотнями тысяч верблюды и арабские лошади, славящиеся на всем Востоке. Саклавийские пастбища продолжаются на юг до болот, окаймляющих Евфрат в древней Вавило­нии. Местечко Моссеиб, расположенное на обоих берегах реки, имеет очень оживлен­ный вид, как место прохода двухсот ты­сяч пилигримов, которые каждый год от­правляются из Багдада в Кербелу. В Моссеибе предполагалось, по проектам известного Мидхада-паши, построить на Евфрате пу­тевод железной дороги.
«Великий Вавилонъ», именем которого озна­чают еще самые огромные города в свете, где высятся пышные здания, где поглощаются богатства окружающих стран, представляет теперь голую равнину, усеянную курганами, грудами обрушившихся кирпичей, которые не­когда были дворцами и храмами. Пространство в 24 километра длины по стороне-то-есть в 576 квадратн. километров,-которое обни­мали исполинские стены древнего Вавилона, имеет в наши дни вид пустыни почти на всем своем протяжении. Однако, в южной части этого громадного пространства находится один из значительных городов нижней Месопотамии. Осененный финиковыми пальма­ми, окруженный великолепными садами, пере­резанный широкими улицами, более опрятны­ми, чем улицы Багдада, и имеющий богатые базары, где толкается толпа арабов, Гиллех-эт-Фейдах или «Гиллех обширный», окаймляет правый берег реки и сообщается с предместьем противоположного берега по­средством пловучего моста длиной около 200 метров. Выгоды, представляемые этой частью реки, к которой сходятся дороги из Сирии и от арабских становищ, были достаточны, чтобы здесь возродился город, хотя столицы, сменившие древний Вавилон-Селевкия, Ктезифон, Куфа, Багдад-лишили его преиму­ществ, которые должны принадлежать всяко­му центральному городу Месопотамии.
Ближайший к Багдаду вавилонский курган, которому дают специальное имя Бабил, «Вра­та Божии», или Муджелибех, «Ниспровергну­тая», служит каменоломней уже в течение двух тысячелетий. Взятые из него кирпичи были употреблены на постройку зданий окру­жающих городов. Еще и в наши дни, це­лые семьи, принадлежащие по большей части к племени бабили, которое считает себя по­томками древних вавилонян, не имеют дру­гого ремесла, кроме раскапывания этих груд античного кирпича, с целью извлекать из них строительные материалы * *). Самый высо­кий курган на левом берегу Евфрата-Каср илп «Дворецъ» по преимуществу, воздвигнутый царем Новуходоносором и имеющий не ме­
*) Layard, „Nineveh and Babylon".
442
нее 1.500 метров в окружности. Южнее, все на том же берегу, стоит Амранский холм, вероятно, на том же месте, где находились знаменитые висячие сады. Во времена, следо­вавшие за смертью Александра Македонского, эта горка служила некрополем, без сомнения, по причине выгод, которые представляли, для склада покойников, сводчатые галлереи, на которых покоились террасы1)Далее на юге, в оазисе пальм, где ныне лежит де­ревня Джумджумах, находятся развалины вавилонского базара, где отыскали слишком три тысячи писаных табличек, которые рас­крывают нам финансовую историю халдей­ской столицы 2). На правом берегу, где нахо­дится нынешний город Гиллех, стоящий, по мнению Опперта, на месте промышленного квар­тала 3), курганы редки, и не видно более ни­каких следов дворца, который Семирамида воздвигла напротив Касра, стоявшего на про­тивоположном берегу. Причина этого совер­шенного исчезновения памятников западной части древнего Вавилона должна быть припи­сана размывам реки, которые происходили преимущественно на правом берегу. Обшир­ные куски почвы, постепенно подточенные во­дами, были унесены течением, вместе с по­крывавшими их грудами кирпичей и облом­ков, и на место их отложились новые земли. Однако, один памятник существует еще на юго-западе, на месте древней Борсиппы, близ болот, которые тянутся на некотором расстоянии от правого берега реки, и эта раз­валина есть именно та руина, которую леген­да представляет как остаток древнейшего здания в свете. Курган Бирс-Нимруд есть, будто-бы, знаменитая «Вавилонская башня», вершина которой должна была «достигнуть неба», и где совершилось чудо «смешения язы­ковъ». Трещины холма-это, будто-бы, следы грома, поразившего дерзновенных строителей. Однако, эта горка, сплошь состоящая из гли­няных черепков, между которыми не рас­тет ни былинки, не дала исследователям и искателям кладов ни одного обломка, пред­шествовавшего эпохе Навуходоносора. Имя этого государя носят кирпичи памятника4). По Ричу, точная высота кургана 60 метров, но уцелевшая часть стены, господствующая над ним, увеличивает общую высоту на 11 метров; Страбон давал ей одну стадию, тоесть 185 метров (86 с третью сажен) вы­соты. На сколько можно судить по внешнему виду, западная сторона Бирс-Нимруда, ка­жется, состояла из вертикальной стены, тог-
‘) Perrot et Chipiez, „Histoire de 1’Art dans FAntiquite“, vol. II.
2) George Smith et Hormuzd Rassam, „Weekly Ti­mes*, sept. 2, 1881.
3) „Expedition Scientifique en Mesopotamia".
4) Layard, цитированное сочинение.
444
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
443 да как на восточной стороне следовали одна за другой, через ровные промежутки, терра­сы в форме ступеней. Что это была за построй­ка, воздвигнутая Навуходоносором? Теперь известно, что это была «Башня Семи Сферъ», зигюрат или обсерватория, в роде той, ка­кая существовала в Хорсабаде.
Вероятно, пи Вавилон, ни другие исчезнув­шие города нижней Халдеи не откроют нам ни монументальных скульптурных произве­дений, ни каменных архивов, подобных тем, какие оставили после себя города древ­ней Ассирии. Страна чисто-аллювиальная, где не встретишь ни одного камешка, южная Ме­сопотамия не имела других строительных материалов, кроме тростника, древесных ветвей, асфальта и своих грязей, употребляе­мых в виде битой земли для мазанок ара­ба, или формуемой в кирпичи для построек, предназначенных к продолжительному суще­ствованию. Камни, которые служили для изо­бражения богов и царей, приходилось приво­зить с предгорий Ирана, с берегов Аравии, или даже с отдаленного Египта. Но если раз­валины Вавилонского царства не обещают много статуй и барельефов археологам, то они сохранили более древние архивы из кир­пичей, и, благодаря этим архивам, историки восходят на несколько столетий далее к на­чалам человечества. К северу от Вавилон­ской банши, на канале, проведенном из Евфрата, два города-близнеца, Сиппар и Агаде, стояли почти за четыре тысячи лет до нашего времени, в ту эпоху, когда народы Сумпра п Аккада оспаривали друг у друга господство над страной. Недалеко оттуда, курганы Абу-Губба заключают в себе об­ломки храма Солнца, где жил Ксизуфрус, царь халдейский. К югу от Вавилонской башни, на нижнем Евфрате, в местности, которую болота делают неприступной в про­должение большей части года, рассеяны кур­ганы древнего Эреха (Урук), Орхеи греков, Варки нынешних арабов. Это - город Книг: там находилась древнейшая библио­тека Халдеи, и потому в этом месте на­деются найти когда-нибудь полную эпопею Исдубар, от которой теперь имеются только отрывких). Ниневийские кирпичи, где оты­скали рассказ о всемирном потопе, были скопированы с эрехскпх писаных табли­чек. Судя по обширным некрополям, окру­жающим Варку, ни один город, может быть, не был более священным, как место погребения. Некрополь раскинулся на про­странстве нескольких миль; без сомнения, покойники привозились сюда из всех обла­стей Месопотамии, как они привозятся в наше время пз Персии в Кербелу. Тела
Lenormand;- Menant;-Hommel;-Delitzsch, etc.
умерших спускались целыми караванами по
водам Евфрата, подобно тому, как в сред­ние века сплавляли трупы по течению Роны до города Арля, где благочестивые руки со­бирали их, чтобы положить в склепы клад­бища Алискап *). Далее на юге в первые века истории Халдеи стояли другие большие города: из них назовем Ур, который был могущественным городом слишком за че­тыре тысячи лет до нашей эпохи, и от ко­торого не осталось ничего, кроме величествен­ного кургана, высотой 60 метров, который арабы называют Мугеир, то-есть «Горная смола», по причине нефтяного цемента, свя­зывающего слой кирпичей.
Вавилон, наследник всех этих древней­ших городов, сохранил в глазах наро­дов обаяние, которое создается долгим про­шлым, прославленным культурой и могуще­ством. Бедуины приходят созерцать Вави­лонскую башню; евреи, вспоминая «вавилон­ские ивы» (по Гутум-Шишдлеру, так назы­ваемая «плакучая» или «вавилонская ива», Salix Babylonica,-скорее тополь; арабы на­зывают это дерево гириб, а персиане бидъ\ оно встречается больше в Сузиане, чем в собственной Вавилонии), под которыми пла­кали их отцы, видят в этом месте пленения как-бы второе отечество. Вавилон был ме­стопребыванием знаменитой школы, откуда вышел ученый доктор Гиллель, правила ко­торого были в большей части сохранены Тал­мудом, и Каббала (таинственные предания евреев) получила там свое начало *). В двенадцатом столетии, во время путешествия Вениамина Туделы, двадцать тысяч евреев имели постоянное жительство в черте быв­шей городской ограды Вавилона. Все заклад­чики в Гиллехе-евреи, и им принадлежат если не окружающие земли, то по крайней мере доходы с земли и домов. Деревня Кпфиль, на юге от развалин, есть одна из их колоний, группирующаяся вокруг гроб­ницы, которую они считают могилой Езекииля. Эта святыня берегов реки Гиндие не менее чтится, чем могила Эздры на берегу Тигра, и на поклонение ей стекаются со всех сто­рон богомольцы; иногда бывало, что до двад­цати тысяч пилигримов стояли лагерем в палатках, разбитых на равнине вокруг местечка.
Воспоминание о великом Вавилоне входит, может быть, также отчасти, как одна из побудительных причин, в религиозную рев­ность шиитских пилигримов, которые из глубины Персии, из Индии, из Завкавказья, стекаются к святым городам Кербеле и Неджефу. Первый из этих городов, лежащий къ
Loftus, „Chaldaea and Susiana44.
2) Munk, „Palestine44;-Delitzsch, „Jesus und Hillel44.
445
БАССЕЙНЫ ТИГРА П ЕВФРАТА.
446
северс-западу от Вавилона, к западу от Тюэриджа, на реке Гиндие, окружен болота­ми и прудами, происходящими от разливов большего, отведенного из Евфрата, канала, который изливается в «Неджефское море», попеременно пресноводное и соляное, смотря по степени обилия питающих его речныхъ
жителей, между которыми насчитывают не­сколько тысяч индусов, состоит в погребе­нии трупов, которые привозятся им со всех концов шиитского мира, даже из Бомбея, на английских пароходах; в смрадном некро­поле живые находятся в постоянном сопри­косновении с мертвыми, особенно в феврале

3 е й о е к и.
вод. Шпалеры пальм окружают Кербелу и защищают ее отчасти от болотных миазмов; но в центре города, называемого также Мешед-Гуссейн, находится кладбище; даже дома служат гробницами, и земля, которую из них вынимают при копании могил, посту­пает в продажу, в виде талпсманных ле­пешек, для пилигримов. Главный промыселъ
месяце, когда пилигримы приходят массами оплакивать убиение Гусссйна. В следующем месяце они отправляются в Неджеф или Мешед-Али, город «Мученика Али», где вы­сокая мечеть, посвященная этому святому, с куполами, обшитыми золотыми листами, покры­вает некрополь, священный по преимуществу, громадный склеп, разделенный па три этажа,
447 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 44$
гдегтела покойников кладутся по порядку первенства, смотря по цене, платимой наслед­никами за место. Понятно, какую опасность для общественного здравия составляют кладби­ща Кербелы и Неджефа, особенно во время эпидемии. исследования санитарных врачей установили тот факт, что яума, когда она за­носится из Курдистана, всегда имеет свой центр распространения в священных горо­дах Вавилонии J). В 2 километрах к восто­ку от Неджефа группа убогих землянок указывает место, где стояла некогда Куфа, бывшая столица калифата, представлявшая, как говорят, столь же значительный центр населения, как и Вавилон. Этот город ху­дожников и писателей известен лишь по прекрасным надписям «куфическими буква­ми», которыми украшены дворцы и мечети ве­ликой архитектурной эпохи ислама. Пилигри­мы, отправляющиеся на богомолье в мечеть Али, обходят стороной эту деревню, которую они считают проклятою, так как там на­ходится мечеть «без сводов, без столбов, почти без стен в настоящее время», в которой Али был поражен на смерть. Этот ужас, питаемый пилигримами къКуфе, объяс­няет тот факт, что эпидемии всегда обхо­дят ее. Гира, другой большой город, оста­вил после себя одни развалины. Недалеко от Кербелы находится местечко Эль-Каддер, древняя Кадесия, где происходила битва, поло­жившая конец существованию национальной монархии персов и обратившая их в маго­метанский народ. В 180 L году вагабиты, в числе пятнадцати тысяч, овладели Кербелой, где им досталась громадная добыча.
Ниже Вавилона, берега Евфрата, некогда столь густо населенные, не совсем пустынны. Маленький город Дивание, чрез который про­ходит одна из дорог, ведущих в Неджеф, расположен на левом берегу реки, вдоль которого тянутся рисовые поля; далее по течению, ниже Ламлунских болот, где Евфрат разветвляется на несколько необосо­бленных определенно побочных рукавов,те­ряющихся в камышах, город Самава пока­зывается па том же берегу, при устье канала Шенафие, по которому поднимаются барки с пилигримами, отправляющимися в МфшедъАли. Назрие-город новый, построенный под руководством одного бельгийского инженера, близ соединения Евфрата и Шат-эль-Гай; он населен арабами племени моптефиков, так же, как и Сукеш-Шиох или «Рынок шей­ховъ», лежащий ниже, в соседстве болот. Это арабское местечко, почти все состоящее из тростниковых хижин, имело некогда весьма важное значение, как резиденция шей­
• *) Leonard Arnaud, „Rapport officiel sur la peste en Mesopotainie";-Mahe, рукописные заметки.
ха и главный рынок могущественного племе­ни моптефиков: по Уэлльстеду £), ДО 70.000 жителей были собраны в этом месте на бе­регах Евфрата. Оттуда вывозятся камышевые циновки и шерсть шелковистая и гибкая, изъкоторой во Франции выделывают ковры 2). Сук-эш-Шиок есть единственное место, где сабейцы имеют церковь.
При слиянии двух рек, Тигра и Евфрата,, стоит местечко Корна, которое матросы на­зывают путешественникам как «город Рая», где онп показывают даже большое рас­кидистое дерево, как дрецо познания добра и зла» 3). Так как судоходство производится почти единственно на Тигре, то Корна не пользуется теми выгодами, которые она имела, бы, как складочный пункт между двумя боль­шими реками, которые там соединяются. Реч­ной рынок находится далее к югу на Шатъэль-Арабе, почти па половине дороги от места слияния до моря, там, где останавливается морское судоходство и начинается речное. Но этот торговый город, Бассора или Басра, пришел в упадок, как и жители Тигра, для которых он служил портом в эпоху калифов. В то время, когда Багдад был одним из первых городов в свете, Бас­сора, находившаяся западнее, на другом ка­нале, сообщающемся с Шат-эль-Арабом, была самым оживленным портом на всем Востоке; жители сотнями тысяч толпились на её улицах. Бедствия, поразившие населения внутренности страны, постигли также и при­морский город: значение его дотого умалилось, что история забыла о нем. Каким образом он исчез? Вследствие лп наводнений и бурь, как говорит местная легенда, или вследствие постепенного засорения каналов, соединяв­ших его с речным устьем 4 5)? Вопрос этот до сих пор остается нерешенным. От древней Бассоры остались только груды кирпича, близ того места, где теперь стоит, среди песков, городок Зобеир; это не более, как телл, в роде соседнего кургана Джебель-Сииан, отожествляемого археологами с Тередоном Навуходоносора и Александра Ма­кедонского 8). Новая Бассора, основание кото­рой восходит по крайней мере к шестнадца­тому столетию, расположена в 3 километрах к западу от «реки арабовъ», на канале, ко­торый наполняется периодически в те часы, когда морской прилив гонит пазад речные воды; дома, как в Венеции, погружаются то­гда нижней своей частью в поток. Англичане
9 „Travels to the City of the Caliphs";-Carl Ritter, „Asien11, vol. XI.
’) Grattan Geary, „Through Asiatic Turkeyu.
3i Floyer, „Unexplored Baluchistan".
4) Ainsworth, „Researches in Assyria, Babylonia and Chaldaea".
5) Niebuhr;-Carl Ritter, „Asien", vol. XI.
449 малая
построили свои склады и верфи при соединении канала и реки, и теперь там мало-по-малу выростает новый город. Турецкий арсенал находится в 5 километрах выше по реке, -близ маленького торгового города Маагиль4).
Вокруг Бассоры и её пригородных посе­лений пальмы растут сотнями миллионов в сырой почве. Корни финиковых пальм мок­нут в реке, которая дважды в сутки вы­ступает из берегов, и этому-то ежедневно­му наводнению бассорские финики, как пола­гают, и обязаны своим несравненным вку­сом а); но дерево менее долговечно, чем на более сухой почве: в двадцать лет оно уже гнилое, и насаждение должно быть обновлено. Бассорский пальмовый лес тянется вдоль пра­вого берега Шат-эль-Араба, на пространстве около шестидесяти километров, и ширина его в некоторых местах составляет шестую часть этого расстояния. На противоположном берегу, принадлежащем Персии, видно только несколько рощиц финиковых пальм, дурно со­держимых. Обыкновенно этот поразительный контраст приписывают различию администра­ций, и отсюда заключают, что турецкий ре­жим лучше персидского. Но оттоманы ни при чем в преуспеянии бассорских пальмовых плантаций: эти насаждения почти всецело при­надлежат арабам, жителям порта Ковент, -составляющим как бы независимую респу­блику. Им-то и обязан своей красой и пыш­ностью этот обширный сад, где растут семь­десят разновидностей финиковой «пальмы», фруктовые деревья всякого рода и кусты роз. Со времени открытия Суэзского канала, цена шат-эль-арабских фиников увеличилась в шесть раз, а между тем уже в половине текущего столетия общая ценность вывоза этого продукта простиралась до 2 миллионов франков. В некотором расстоянии от реки возделывают преимущественно хлебные ра­стения, и урожаи иногда бывают так обиль­ны, что арабы, чтобы не платить за перевозку, дают хлеб в корм скоту пли употребляют его в виде топлива.
При устье Шат-эль-Араба, местечко Фао -есть передовой порт Бассоры, местопребыва­ние лоцманов и служащих на маяке, на под­водном телеграфе и в таможнях; годовое движение, ло приходу судов, превышает пол­миллиона тонн. Напротив Фао, персидский берег лимана имеет пустынный вид; но вы­ше, при слиянии Шат-эль-Араба и канала, •отведенного из Каруна, на северном высо­ком берегу раскинулся город новой построй­ки, Могаммерах. Этот речной порт Персии, лежащий в области, столь отличной от Ира­на с географической точки зрения, почти без­
f) Denis de Rivoyre, „Obock, Mascate, Bouchire, Bussorah“.
'9 Grattan Geary, цитированное сочинение.
АЗИЯ. 450
полезен для жителей нагорья, и уже не раз обвиняли Англию в жалании овладеть им, чтобы извлекать из него больше выгоды, чем нынешние его владельцы.
Турецкие города в бассейне Евфрата, ниже слияния Мурада и Карасу, с их приблизи­тельным населением:
Орфа-55.000 жителей; Аинтаб - 43.000; Бассора-40.000; Мардин (по Захау)-20.000; Асбузу (по Гвардиагрелю) - 20.000; Биреджик (по Шантру)-15.000; Гиллех (по Ар­но)- 15.000; Кербела - 65.000; Бегесни - 12.000; Неджеф (по Гири)-12.000; Гурун (по Бранту)-9.000; Дивание (по Арно)-6.000; Суверен (по Опперту)-6.000, Дейр (по За­хау)-5.500; Деренда 5.000; Маядим (по Захау)-5.000; Моссеиб (по Гири)-4.500; Анах (по Чернику)-4.000; Назриех (по Ривуару) -4.000; Тюэридж (Гиндие) (по Маге) - 3.500; Мидиат (по Захау) -3.000; Гит (по Чернику)-2.000 жителей.
IV. Малая Азия.
Названия «Малая Азия» и «Анатолия», упо­требляемые ныне в тожественном смысле, суть термины византийского происхождения, значение которых изменилось в течение ве­ков. По мере того, как наименование Азия, принадлежавшее в началеобласти незначи­тельного протяжения на покатости Эгейского моря, распространялось на более обширную совокупность земель, постепенно увеличивав­шуюся из века в век с открытиями путеше­ственников и походами завоевателей, сдела­лось необходимо употреблять другие термины, во избежание путаницы понятий. Так, с на­чала пятого столетия христианской эры, назва­ние Малая Азия стали применять к полуостро­ву, заключающемуся между Кипрским зали­вом, Понтом Эвксинским и течением реки Галис, для отличия от всего остального кон­тинента, называвшагося «Большой Азией» или «глубокой», то-есть дальней Азией. Выражение Анатолия, которое употребляли в Константи­нополе для обозначения небольшой части азиат­ского полуострова, и которое в шестнадца­том столетии, в царствование Сулеймана Великолепного, было еще оффициально назва­нием особой провинции, получило в конце концов общий смысл и заменило имя Рум или «Романия», которое обыча’й давал пре­жде византийским провинциям, столь долго оспариваемым турками у константинополь­ских императоров. Сами османлисы употре­бляют, в форме Анадоли или Анадолю, это греческое слово Анатолия, синоним наших неопределенных выражений «Востокъ» или «Левантъ». Правда, по странному смешению понятий, какого географическая номенклатура
451 ГЛАВА V.
представляет много примеров, это название Анатолия или Натолия могло быть взято тур­ками как имя города Натолии, столицы од­ного из княжеств Рума, и распространено ими на всю страну 1).
Как бы то ни было, географические наиме­нования Малая Азия и Анатолия имеют в на­ши дни довольно точный смысл и применяют­ся к области, хорошо ограниченной. Залив Искандерунский или Александретский, проникая далеко внутрь материка между Киликией и Сирией, ясно обозначает на юго-западе край­ний угол полуострова. Цепь гор и высоты, продолжающие на севере хребты Сирии и со­ставляющие водораздельную возвышенность между Джпгуном или Пирамом и притоками Евфрата, образуют естественную демаркацион­ную линию при основании полуострова. Только в северо-восточном углу, там, где тянутся параллельно Черному морю Понтийские Альпы, раздельная черта становится неопределенной, и географическую границу проводят уже услов­ным образом от плоскогорья Сивас к мысу Язун, через долину реки Гермили, при­тока Ешил-Прмака; однако и там отроги гор Армении, резко отличаясь своим мощ­ным рельефом и богатством своей расти­тельности от однообразных равнин Запада, составляют естественный рубеж между Пон­том и Малой Азией в собственном смысле. В этих пределах полуостров занимает пространство, почти равное пространству Фран­ции, но обитаемое населением в пять раз менее многочисленным.
Пространство и народонаселение Малой Азии, с островами прибрежья, но без Кипра: 517.600 квадр. километр.,6.720.000 жит., 13 жи­телей на 1 квадр. километр.
Без всякого сомнения, Анатолия могла бы легко прокормить такое же число жителей, как самые богатые страны Европы. Правда, почти вся поверхность этого края занята вы­сокими плоскогорьями и горами, и средняя вы­сота страны над уровнем моря, вероятно, не менее 1.000 метров; но сколько миллионов людей могли бы жить в довольстве в плодо­носной долине Меандра или в какой-либо другой равнине, покатой к морю Архипелага! Даже на внутренних возвышенностях жи­тели могли бы группироваться массами: на многих плато, где в наши дни увидишь только палатки пастухов, почва усеяна древ­ними городами в развалинах: на той же абсолютной высоте, на которой находится Монлуи и Бриансон, эти французские крепости, столь пугающие, как места пребывания, Ма­лая Азия имела в былые времена сотни много­людных городов. Разность широты возна­граждает за разность высоты; изотермическая
‘) Р. de Tchihatcheff, „Asie Mineare“, vol. I.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 452
линия 12 градусов по Цельзию проходит че­рез Кайсарие, главный город Каппадокии, ле­жащий на высоте приблизительно 1.200 ме­тров над уровнем океана, тогда как во Франции, 8 градусами севернее, эта самая ли­ния средней годовой температуры пересекает область сентонжского прибрежья ’). На бере­гу Кипрского моря, на склоне гор, обращен­ных на юг, климат уже почти тропический.
Одна из главных выгод Малой Азии со­стоит в замечательном развитии её морскагоприбрежья сравнительно с пространством территории. На востоке, как на побережье Понта, так и на побережье Средиземного моря, берег представляет волнистую линию, образующую длинные полукруговые выпукло­сти и вогнутости, изрезанные на окружности второстепенными правильными изгибами бе­регового контура. Около северо-западного и юго-западного углов Анатолии, кривые с большим радиусом сменяются глубокими иссечениями берега; прибрежье разветвляется как-бы на суставы, которые, в свою оче­редь, выдвигают маленькие полуострова в море, усеянное островами и островками: весь западный берег разрезан на гористые полу­острова, которые следуют один за другим правильно от залива к заииву, ритмируя свое движение, как стихи с гармоническим размером. Если принимать в рассчет только главные изгибы, то оказывается, что общее протяжение ионийского берега по крайней мере в четыре раза превосходит прямое рассто­яние, а с побережьем всех обитаемых ос­тровов длина его вдесятеро больше. Пункты берега, где море вызвало к жизни рынки и порты, возрасли численно в значительной пропорции; повсюду открываются бухты и пор­ты; дополняясь всеми этими расчленениями, морской берег сделался оживленным.
Западная часть Малой Азии представляет поразительный пример того, как много ус­ловные деления заключают в себе произволь­ного. В самом деле, острова, полуострова, речные долины Анатолии до гор и плоского­рий внутренности страны вовсе не имеют азиатского характера: они принадлежат ге­ографически, так же, как исторически, к Европе. По обе стороны моря климат схо­ден. берега имеют одинаковый вид и оди­наковое образование; на той и другой стороне поселились, друг против друга, единоплемен­ные населения, и одно и то же историческое движение увлекло их к одинаковым судь­бам. Вместо того, чтобы разделять Элладу и Анатолию, Эгейское море, напротив, соединило их непрерывным обменом произведений и путешественников. Как во времена Геродота, Афины и Смирна, которые смотрят друг на
4) Р. do Tchihatche f, „ Asie Mineureu, vol. II.
453
МАЛАЯ. АЗИ Я.
454
друга через волны моря, остались греческими городами, несмотря на завоевания и нашествия варваров, переселения которых происходили сначала от востока к западу, потом при­няли обратное направление-с запада на восток *).
Но две Греции, Европейская и Азиатская, представляют замечательный контраст. Если азиатская Иония не менее богата расчленениями берегов, чем Европейская Греция, то разли­чие её положения относительно соседних зе­мель дает ей иную историческую роль. В то время как Пелопоннез-на что указывает и самое имя его есть скорее остров, чем по­луостров, да п континентальная Греция- страна почти исключительно приморская, от­деленная от северных областей высокими горами, проход чрез которые возможен лишыиоузким дефилеям,-расчлененное мор­ское побережье, окаймляющее в виде полу­круга полуостровной корпус Малой Азии и образующее ту область, столь благоприятную для культуры и торговли, которую Лежан на­зывал «анатолийской подковой», составляет естественный придаток внутренних плоско­горий. Правда, от возвышенностей центра и даже долин рек, впадающих в Эгейское море, до плоских берегов окружности, сно­шения затруднены во многих местах горными массивами, оставляющими населениям побе­режья лишь узкий пояс земли; из области морских берегов на центральные плоско­горья приходится подниматься по диким ска­лам богазов; прибрежные равнины и внутрен­ния степи-совершенно различные земли, имею­щие различное население и различную историю2). Даже в некоторых местах бассейны окруж­ности были разделены на замкнутые бассейны, с трудом сообщающиеся один с другим: таким образом эллины, обитавшие на мор­ском берегу, могли долгое время сохранять «вою самостоятельность и свою самобытную цивилизацию рядом с могущественными ази­атскими царствами, от которых опи были отделены только поясом скал в несколько миль ширцииы3); но,тем не менее, несомненно, что, вообще говоря, между областями морского прибрежья и областями внутренности страны должны были установиться правильные со­общения, постоянный обмен товаров, людей и идей. В этом и заключается оригиналь­ность дела, выполненного во всемирной исто­рии жителями анатолийского полуострова.Можно сказать, что эта страна состоит из двух об­ластей, вложенных одна в другую: это азиат­ская земля, вставленная в рамку из евро­пейского прибрежья.
’) Ernst Curtius, „Geschichte von Griechenland*.
*)Ernst Curtius, „Die Jonier vor der ionischen Wanderung“.
3) G. Weber, „Le Sipylos et ses monuments*.
Как область прохода для народов Востока, Малая Азия составляет естественное продол­жение плоскогорий Армении и «Индийского ущелья»; но на этой оконечности Азии должна была происходить приостановка в движении племен. Только на северо-западе, там, где море, на Босфоре и Геллеспонте, съуживается до размеров реки, переселения могли совер­шаться без затруднения с одного континента на другой. В других же местах везде сно­шения между Европой и Азией производились не перемещением самих населений, но чрез посредство торговли и военных экспедиций. Впрочем, различие почвы и климата между внутренними плоскогорьями и иссеченной ок­ружностью приморских низменностей имело следствием контраст между обитателями тех и других. Переходный пояс между Азией и Европой, между ионийцами с одной стороны, лидийцами и фригийцами с другой, находился на самом полуострове; это в Малой Азии была совершена, гением прибрежных элли­нов. изумительная выработка всех элемен­тов искусства, науки, цивилизации, принесен­ных из Халдеи, Ассирии п Персии, из семи­тического мира и даже, косвенным образом, из отдаленного Египта; онп разработали все эти чужеземные элементы, и все это новое до­стояние было передано ими своим единопле­менникам на островах Архипелага и на континентальных берегах Греции. Анатолию сравнивали с рукой, протянутой Азией Евро­пе '); но эта рука пе могла бы распространить своих благодеяний, если бы от одного берега к другому эллины не служили посредниками.
Мало найдется стран в свете, где бы, по выражению известного историкаКурциуса,«так много истории было скучено на таком тесном пространстве». На этом поясе поморья, поль­зующемся таким благоприятным климатом, *на этих берегах, так хорошо разрезанных на заливы и полуострова, в этих аллювиаль­ных равнинах, где природа, вспомоществуемая человеком, производит пищевые расте­ния в таком изобилии,-населения должны были стекаться толпой и оспаривать друг у друга почву с ожесточением. С одной сто­роны, жители плоских возвышенностей и вну­тренних долин усиливались сохранить в своем владении прибрежные земли Эгейского моря; с другой, народы моряков, торговых людей или пиратов, старались утвердиться на этих, так много обещающих берфгах.После длинных превратностей кровопролитной и истребительной борьбы, о которой рассказы­вают мифы и античные поэмы, победу одер­жали населения наиболее подвижные, наибо­лее живые, населения приморские. Греки раз­личных корней или племен: лелеги, ионийцы,
*) Curtius, „Geschichte von Griechenland*.
455
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
456
доряне, овладели лучшими по положению и удобствам портами, и города, которые они основали, сделались многолюдными и могу­щественными центрами населения. Там-то из всех элементов, принадлежащих раз­личным цивилизациям Египта, Сирии, Пер­сии, Индии, областей Кавказа, вышло то дви­жение искусства и науки, которое увлекает нас и по настоящую минуту; там истинное начало нашей культуры, наша умственная колыбель. Гомериды распевали там древней­шие песнопения нашей средиземной литера­туры; ионийское искусство достигло там своей высшей степени изящества и блеска; философы высказали там гипотезы о мироздании, кото­рые до сих пор составляют предмет обсу­ждения. В одном из городов Малой Азии, в знаменитом Милете, Анаксимандр, Гекатей, Аристагор начертали, слишком двадцать четыре века назад, первые географические карты, на бронзовых досках. А между тем редко отдают справедливость азиатским эл­линам, подобно тому, как в течение столе­тий видели древнюю Грецию сквозь римский мир, так точно, от действия перспективы, видят эллинскую Малую Азию преимущественно как бы в тени Греции; впечатление ансамбля было бы совершенно иное для азиатских на­селений. Открытия археологов доказывают, что Азиатская Греция стояла не ниже Греции Европейской в отношении произведений ис­кусства, и что первая предшествовала послед­ней. «Ионийская цивилизация была весной ци­вилизации греческой, это она дала первые плоды культуры, эпос и лирическую поэзию» £). Ма­лая Азия-родина Гомера, Фалеса, Гераклита, Пифагора и Геродота. Только тогда, как в европейской Элладе весь умственный свет, казалось, сосредоточивался в Афинах, он был рассеян в многочисленных фокусах на берегах Малой Азии: в Пергаме, Смирне, Эфесе, Милете, Галикарнасе.
Конечно, разница велика между античной Ионией и нынешней турецкой территорией Ана-, доли. Упадок до такой степени очевиден, что одно имя Малой Азии вызывает в уме образ её славного прошлого, а не образ пе­чальной современной эпохи. Язык почти от­казывается называть провинции и города их нынешними наименованиями: мы все еще ви­дим их такими, какими они были две тысячи лет тому назад. Однако, было бы неспра­ведливо повторять обычные обвинения против османлисов, как будто бы они были един­ственными виновниками контраста, который представляет страна в сравнении с тем, чем она была в давния времена. Ведь турец­кие завоеватели, как замечает Чихачев, нашли это наследие древности уже в состоянии
руины. Сколько побоищ п опустошений про­неслось над этими странами со времени экспе­диций римлян до Крестовых походов и до нашествий монголов! Притом же между про­исшедшими там переменами нет ли таких, которые должны быть приписаны природе или последствиям дурного ведения земледельческой культуры? В настоящее время между стра­нами, которые могли бы быть в большей части покрыты лесами, Малая Азия одна из наибо­лее обезлесенных. Множество старинных письменных памятников говррят о лесах, существовавших в тех местностях Ана­толии, где теперь увидишь лишь обнаженную землю или жалкий кустарник. Истребление лесов, конечно, увеличило крайности темпе­ратур, разность между зимним холодом и летним жаром; оно влияет также на эконо­мию приточных вод, удлинняя засухи и де­лая разливы более внезапными. Менее регу­лируемые в своем течении, воды образовали обширные болота, которые заразили атмосферу и сделали 'обширные пространства почти не­обитаемыми. В некоторых низменных рав­нинах деревни, стоящие на месте древних многолюдных городов, летом обязательно должны быть покидаемы жителями под стра­хом смерти; в некоторых из наиболее опасных округов действие чумного яда ощу­щается даже до высоты 1.800 метров над уровнем моря *). II не только ухудшение кли­мата уменьшило число жителей миазматиче­скими болезнями, Малая Азия часто бывала очагом эпидемий для западных народов: сколько раз корабли из Леванта заносили чуму в порты Италии, Испании и Франции!
Но, несмотря на теперешнее печальное со­стояние Анатолии, нет недостатка в призна­ках, позволяющих надеяться на близкое возрождение страны и на обратное завоевание ее цивилизацией. Капитальное дело современ­ного поколения состоит не в том только, чтобы расширять посредством колонизации поверхность обитаемого мира, изливать, в Африку и в Австралию излишек европей­ских населений, но также и в том, чтобы опять найти Восток, снова завоевать культу­рой эту страну нашей колыбели. Подобно мор­скому приливу, поток которого распростра­няется круговыми волнами, западная циви­лизация охватывает постоянно все окружаю­щие ее страны и не следует исключительно тому направлению с востока на запад, кото­рое так долго было траекторией прогресса. Могучая волна, которая перекатила свои воды через Атлантический океан и омыла берега Нового Света, отливает также в Средизем­ное море и достигает берегов, которые, ка­залось, на всегда были покинуты культурой.
*) G. Perrot, рукописные заметки
*) Чихачев, цитированное сочинение.
457
МАЛАЯ
АЗИЯ.
458
Уже работа географического исследования почти вполне окончена в Малой Азии для всех главных линий сети, и за этим общим или суммарным ознакомлением теперь сле­дуют местные изыскания, более подробные и более точные. Некоторые города морской ок­раины принадлежат уже к кругу притяжения Европы, и это движение распространяется все далее во внутрь материка. Горки развалин, могильные курганы, одетые газоном, поломан­ные колонны, полуразрушенные замки, города, сливающиеся с скалами или покрытые нано­сами рек и ручьев,-все эти рупны оставляли бы глубокое впечатление грусти, если бы не предчувствовалось, что следы смерти исчезнут под новой жизнью. Это обновление уже про­является на деле. Когда видишь, с каким рвением эллины, армяне, евреи занимаются воспитанием своих детей, готов разделять их веру в будущее. Поколение, которое они приготовляют, не ослабеет перед своей задачей.
В целом прямоугольник Малой Азия представляет плоскость, наклоненную к Черному морю. В южной части полуострова, над берегами Средиземного моря, стоят са­мые высокие массивы и тянутся главные гор­ные цепи. Северный скат этой средиземной закраины сливается с плоскогорьями централь­ной Анатолии, а эти плоскогорья разрезаны во всех направлениях реками, долины которых, постепенно расширяющиеся, выходят устьями к Черному морю. Только на севере, там, где берег Малой Азии выдвигается в виде боль­шой выпуклой кривой в воды Понта Эвксинского, возвышаются независимые и как-бы островные массивы между бассейнами рек Кизыл-Ирмака и Сакария, ограничивая на севере центральную равнину, впадина которой еще наполнена остатками внутреннего моря. Горы, окаймляющие в некотором расстоянии южное прибрежье и разделяющиеся на мас­сивы и неправильные цепи, имеют в целом форму полумесяца, выпуклость которого обра­щена к Средиземному морю, соответствуя таким образом северной кривой черномор­ского прибрежья. Эти горы южной части Малой Азии обозначаются под общим названием Тавра.
Известно, что в прежнее время это назва­ние Тавр было, как и напменование Кавказ, одно из тех неопределенных выражений, которые применялись к самым различным и очень отдаленным одна от другой горам. На всем полуострове встречаются вершины, называемые Давр и Даври, которые предста­вляют собой столько же Тавров, под едва измененными именами. По понятиям боль­шинства писателей древнего мира, Тавр есть совокупность .всех линий возвышенностей
География Реклю т. IX.
которые от западных мысов Малой Азии до неизвестных берегов крайнего Востока, образуют диафрагму азиатского континента. В наши дни это имя еще применяется вообще к нескольким различным цепям Передней Азии, но теперь обыкновенно определяют точнее каждую область гор обозначением провинции, где они находятся. Так, армян­ский Тавр есть совокупность массивов югозападной Армении, которые прорезывает в своем течении Евфрат, чтобы выбраться к равнинам Месопотамии. Тавр киликийский есть угловой бастион, который возвышается на юго-востоке малоазийского плоскогорья,над долиной реки Сейгун. Затем, по направле­нию с востока на запад, следуют один за другим Тавры исаврийский, писидийский, ликийский. Местные турецкия названия, смысл которых более определенный, применяются к горным выступам, имеющим ясно обо­значенную индивидуальность.
Тогда как в Верхней Армении и Понте, к северу от Мурада, континентальный ос­тов образовать Понтийскими цепями, приле­гающими к Черному морю, в Анатолии ста­новой хребет выступивших из-под воды земель направляется к Средиземному морю; но поперечный кряж соединяет эти две си­стемы гор, следуя направлению всех черт географического рельефа в этой части Малой Азии, гор, долин п морских берегов. Пер­вое звено цепи, соединяющей Понтийские Альпы с системой Альп Киликийских,-Карабельдаг, вставленный между большим изгибом Евфратау Эгинап верхними притокамиКизылъИрмака. Абсолютная высота этого массива зна­чительна, так как самая высокая вершина достигает 1.764 метров; но цоколь возвышен­ностей, на котором он стоит, поднимается на 1.500 метров над уровнем моря: поэтому, относительно окружающих плато он пред­ставляет лишь скромную гряду холмов. Это и есть начало горной системы Анти-Тавра, которая тянется к юго-западу в виде парал­лельных хребтов, кажущихся тем более высокими, чем глубже их основание подто­чено Сейгуном и его притоками. Впрочем, эти стены из скал, прорезанные в разных местах узкими и трудно доступными брешами, действительно повышаются, подвигаясь впе­ред в южном направлении; до июля месяца вершины Ханзир-дага или «Горы вепрей», Бимбога-дага или «Горы тысячи быковъ» и других цепей Анти-Тавра остаются убелен­ными снегом; во многих углублениях между скалами фирновые поля держатся круглый год, Одна из вершин Козан-дага имеет 2.812 метров высоты; к востоку от Сепгуна, одна из вершин Кермез-дага, говорят, дости­гает даже 3.200 метров. Обильные дожди, получаемые этой южной частью Анти-Тавра,
44
459 глава ѵ.
сравнительно с волнистыми плоскогорьями севера, дают ей также более богатую расти­тельность, обширные леса, покрытый газоном, и усеянные цветами склоны гор. Некоторые из долин, где берут начало ручьи, текущие в Сейгун, составляют поразительный кон­траст разнообразием своих растений и блес­ком своей зелени с обедневшей флорой цен­тральных областей Малой Азии 4).
В самой стране, различные отрывки цепей, которые следуют один за другим по на­правлению с северо-востока на юго-запад, образуя легкую выпуклость со стороны запада, не обозначаются одним собирательным име­нем. Название Анти-Тавра, даваемое им ге­ографами, вовсе не оправдывается, ибо вместо того, чтобы возвышаться напротив ТавраКиликийского, как соперничающий параллель­ный массив, онп принадлежат к той же оро­графической системе и составляют лишь про­должение её, хотя слегка разорванное проме­жуточной впадиной. Анти-Тавр продолжает горы Киликии, подобно тому, как в Пире­неях средпземна^цепь продолжает цепь ат­лантическую, от которой она отделена лишь А райской долиной. Разрез между двумя поло­винами Таврских гор есть понижение почвы, в котором проходит река Замантия-су, са­мый полноводный из западных притоков Сейгуна; на западе тянутся вершины Ала-дага, северной оконечности киликийского Тавра; на востоке массивы Гедин-бали и Козан-даг начинают собою Анти-Тавр; но несколько гряд, которые географы рассматривают как принадлежащие к этой половине Таврской си­стемы, продолжаются на запад от долины реки Замантия-су: таковы массивы Кале-даг и Ханзир-даг. На востоке массив Кермезъдаг соединяется, посредством группы Берута, высотой в 2.400 метров, с другими па­раллельными горными валами, не менее пра­вильными, чем Анти-Тавр, но следующими иному направлению, именно с запада на вос­ток: это-цепи армянского Тавра, которые оттесняют Евфрат к востоку, прежде чем разорваться на ущелья, чтобы дать проход водам реки. На юге, отдельная цепь, точно ограниченная глубокой долиной реки Ак-су, притока Джигуна, составляет юго-восточный вал Малой Азии: это-Гяур-даг пли «Гора неверныхъ», названная так по населению, состоящему из армян и греков, которые обитают в её долинах. Этот массив тя­нется по направлению с северо-востока на югозапад и соединяется посредством поперечного кряжа с сирийскими горами, известными под именем Амануса. Прерываемый глубокими по­нижениями гребня, он снова появляется на бе­регу Александретского залпва,чтобы образовать два массива: Джебель-Нур пли «Гора света»
*) Чихачев, цитированное сочинение.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 460
и Джебель-Миссис. Река Джигун огибает эти горы на юге, извиваясь в широкой аллю­виальной равнине; но далее несколько холмов, некогда островных, возвышающихся среди болот, продолжают цепь и оканчиваются круто обрывающимся высоким мысом КараТаш или «Черный камень».
Собственно киликийский Тавр начинается величественным массивом Ала-даг или «Пестрая гора», одна вершина которой, АпишъКардаг, превышает 3.400 метров; но эти горы высовывают свои верхушки из такого лабиринта других цепей, поперечных или параллельных, что нужно находиться в боль­шом расстоянии, или взойти на какой-нибудь отрог, чтобы увидеть весь ансамбль высокого ряда покрытых снегом вершин. Однако, эта могучая масса, образующая на юго-востоке внешний вал плоскогорья Малой Азии, не со­ставляет раздельной возвышенности для стока вод. Две реки, берущие начало на внутрен­них возвышенностях, перерезывают на­сквозь массив Ала-даг, чтобы идти на соеди­нение с Сейгуном, который и сам образуется из всех потоков, выходящих из парал­лельных долин Антп-Тавра. Два ущелья, которыми пробираются этп реки, Геклю-су и Чекид-су, совершенно недоступны, и от од­ного до другого склона нужно подниматься на гору по опасным тропинкам; одна из вы­соких брешей обозначена в старинных до­рожниках именем Карга-Кфрмез, что зна­чит «Непереходимая для вороновъ» г). Един­ственная дорога, которою артиллерийские фур­гоны могут проникнуть из пояса морского прибрежья во внутренния области Анатолии, поднимается по реке Кинду на севере от Тарса, затем вступает в боковое ущелье Гюлек-богаз, чтобы обойти крутые склоны, господствующие на западе над ущельем реки Чекид-су.
Этот проход «Пилъ» или Киликийские Во­рота, высота которых 966 метров 2), всегда имел первостепенную стратегическую важ­ность, так как здесь оканчивается диагональ­ная линия Малой Азии между Босфором и Александретскпм заливом; здесь должны про­ходить армии, направляющиеся пз Констан­тинополя к сирийскому црибрежыо или к большому изгибу Евфрата при входе его в Месопотамию. Нет пути, более прославлен­ного в военных летописях, чем этот узкий дефилей, где сходятся дороги полуострова. До Ксеркса и Александра Македонского это ущелье уже было пройдено многими завоевателями; точно также и после них там проходили мно­гочисленные воители. В 1836 году, Ибрагим-
Ч Ainsworth, „.Journal of the Geographical Society41. 1840.
3) G. Favre et B. Mandrot, „Bulletin de la Soci6te de G6ographie de Paris44, jauv. 1878-
461 МАЛАЯ
паша, победитель Низиба, сильно укрепил Гюлек-богаз, чтобы загородить дорогу ту­рецким армиям; кроме того, все тропы, веду­щие через гребень, были сделаны, непроходи­мыми; весь киликийский Тавр был преобра­зован в неодолимую крепость. И теперь еще видны кое-какие остатки египетских редутов, так же, как крепких замков, построен­ных генуэзцами и армянами; эти укрепления следуют одно за другим на половине склона над поясом морского прибрежья и прежде сносились между собой посредством телегра­фических сигналов; кое-какие следы соору­жений видны также в дефилее. Над доро­гой, проникающей в Гюлек-богаз, можно совершенно отчетливо различить остатки древ­ней дороги, высеченной в скале ассириянами или персами; в самой узкой части ущелья видны обломки жертвенника и двух обетных столов, надписи которых стерлись, равно как ступени лестниц, над которыми были ворота, запиравшиеся в военное время. В наши дни «Килииийские Ворога» имеют важ­ность только для торговли, несмотря на вну­тренния таможни, взимающие пошлину с ка­ждого верблюжьего вьюка. Все ущелья, прохо­дящие через цепь Тавра, представляют ме­теорологическое явление, аналогичное с тем, которое можно наблюдать в ущелье Сефидъруд: в них врывается яростный ветер, дующий попеременпо от верховья к низовью и от низовья к верховью, соответственно суточным колебаниям температуры *).
Вся западная часть киликийского Тавра, ограниченная на востоке ущельем Чекидъсу, известна специально под именем Булгаръдаг: это та цепь, которую путешественники, плывущие вдоль морского берега, созерцают на северном горизонте, и которую им назы­вают как «Тавръ» по преимуществу. Это, в самом деле, одна из высочайших це­пей Малой Азии, одна из тех, которые сме­лым профилем своего гребня, изрезанного на подобие зубцов пилы, и богатством своей растительности, всего более напоминают горы Западной Европы. Массив Булгар-даг по­ходит на Пиренеи, с той только разницей, что его высшие пики немного выше пиреней­ских, и что они тянутся параллельно мор­скому берегу, где виднеются белые города, прячущиеся под шатрами пальм. Самая вы­сокая вершина Булгар-дага, поднимающаяся на 3.500 метров над уровнем моря,- на сто метров выше, чем пиренейский массив Маладетта,-известна в крае под названием Метдезис. Инженер Русэггер, который пер­вый совершил восхождение на эту гору, в 1836 году, дал ей название Аллах-Тепесси или «Божия гора», в память «божественно
!) Th. Kotschy, „Reise in dem cilicischen Taurusu.
Азия. 462
прекрасной панорамы», которую он созер­цал. С этой обсерватории, обрезанной отвесно с северной стороны страшной пропастью, видны все большие пики цепи, высшую куль­минационную точку которой занимает зритель. На северо-востоке, горизонт ограничен ха­осом гор всевозможных форм и цветов: одни в виде террас, другие в форме пира­мид или шпицев, желтые или красные, черные или серые: это-контрфорсы Булгаръдага, где разрабатываются богатые рудники содержащего серебро свинца, называемые Булгар-Маден. Далее высятся другие горы, Аладат п Анти-Тавр, параллельные цепи кото­рых очерчивают на небе пересекающиеся линии своих профилей. На севере, на плоской возвышенности, неясно отсвечивают воды больших озер и блистают искрами снега Арджижа, самой высокой вершины Малой* Азии ’). На юге, взор обнимает весь склон гор, с их передними контрфорсами и ва­лами, которые расходятся в разные стороны по почве равнины, как корни дуба. За пер­вым берегом видны еще берега Сирии до Латакие, обрисовывающиеся так же отчет­ливо, как берега Сицилии, когда смотришь с вершины Этны; посреди голубой поверх­ности вод, неопределенные контуры, про­глядывающие сквозь туман, указывают горы острова Кипра. Хотя расположенная в юж­ной части Малой Азии и вполне выставлен­ная солнечным лучам, цепь Булгар-даг сохраняет снежный покров в течение не­скольких месяцев в году и высокие бреши её иногда бывают совершенно завалены сне­гом. На северном склоне фирны, усеян­ные каменными глыбами и мелкими камнями, держатся в продолжение целого года: прежде предполагали существование маленького лед­ника на скатах Чубан-гуйю, одной из гор, соседних с вершиной Метдезис; но обра­зование этих масс прозрачного и голубова­того льда объясняется присутствием значи­тельного источника, который растопляет снег, вскоре превращающийся в лед в холодные ночи 2).
В то время, как с одной стороны кили­кийский Тавр поднимается во всю свою выши­ну, так как основание его ограничено морем, с другой стороны его известняковые стены господствуют над плоскогорьем, средняя высота которого превышает 1.000 метров, и на котором стоят многочисленные массивы, соединяющиеся высокими террасами с цепями Булгар-даг и Ала-даг. Между Тавром и группами Гассан-дага горы следуют одна за другой непрерывным рядом, но эти высоты принадлежат к другой геологической систе-
4) Арджиж возвышается на 2.765 м. над Кесарий­ской равниной, которая сама имеет до 1.230 м. высоты.
Th. Kotschy, цитированное сочинение.
ГЛАВА V. - АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
463 ме, к системе вулканов, пылавших некогда в центре полуострова, на берегах древнего внутреннего моря. Господствующая вершина высится на северо-восточной оконечности этой вулканической области: это могучий конус Арджижа (Арджеха) или Аргейской горы, ко­торая превышает все другие вершины Анато­лии, как это было известно уже Страбону, ро­дившемуся в нескольких днях ходьбы к северу от вулкана. По Лихачеву, южный край кратера находится на высоте 3.841 метра над уровнем моря, а некоторые шпицы перпенди­кулярных или нависших скал поднимаются еще на сотню метров выше.
Высота Аргейской горы, по Гамильтону- 3.962 метра; высота Аргейской горы, по Купе­ру-3.993 метра; высота Аргейской горы, по Тозеру-4.008 метров.
По рассказам редких путешественников, которые, во времена Страбона, всходили на эту гору, взор, при ясном небе, открывал, будто бы, за-раз два моря, Понт Эвксинский и «море Иссийское». Ничего этого нет в дей­ствительности. С вершины, правда, созер­цаешь необъятный горизонт, но на юге мо­гучие валы Булгар-дага и Ала-дага скрывают Средиземное море, и на северо-востоке едва можно разглядеть неопределенные очертания Понтийских гор.
Аргейская гора стоит на очень высоком цоколе: на севере, Кесарийская равнина, самая низкая на всей окружности, имеет слишком 1.000 метров абсолютной высоты, тогда как на западе горный проход, отделяющий цен­тральный массив от другой вулканической группы, переходит за высоту 1.500 метров. Контрфорсы, придаточные конусы, застывшие потоки расплавленных каменных пород ок­ружают гору в собственном смысле так, что совокупность рруппьт имеет поверхность, превышающую 1.000 квадр. километров. Идя вверх по южному склону, который выбрал Гамильтон, первый из новейших путеше­ственников, совершивших восхождение на Аргейскую гору, поднимаешься последователь­но на широкия террасы, расположенные в виде уступов вокруг главной вершины. Верх­ний конус, имеющий около 800 метров высо­ты, изрезан глубокими расселинами, и непо­годы вырыли там расходящиеся овраги, кото­рые обрисовывают на краю кратера как бы косынку из белого снега, спускающуюся длин­ными полосами между красноватых шлаков. На этих изрытых откосах малейшей пере­мены температуры во время ночи достаточно, чтобы заставить их скатываться в снега; они сковываются морозом, но с восходом солнца теплота освобождает их: увлекаемые соб­ственной тяжестью, они прыгают со скалы на скалу над расселинами. Весной, в период таяния снегов, эта артиллерия очень опасна, и
464 восхождение должно быть совершаемо ночью, прежде чем гора проснется. Летом, снег совершенно исчезает с южного ската Аргей­ской горы '), но в глубоком кратере всегда лежат снежные массы, которые образуют там даже настоящие ледники.
Еще в эпоху Страбона эта гора проявляла остатки вулканической деятельности. Склоны её были покрыты лесами, впоследствии исчез­нувшими; но равнина была «снедаема внутрен­ним огнемъ», откуда часто выбрасывалось пламя; в пятом столетии христианского лето­счисления Клавдиев описывает «объятые ог­нем вершины» Аргейской горы. Лихачев го­ворит о древних монетах, найденных в окрестностях города Кайсарие, на которых (монетах) изображена гора в извержении. В наши дни никому не случалось наблюдать ни фумаролл, ни источников угольной кислоты на склонах вулкана и окружающих его конусах огненного происхождения, но повсюду вид вул­канических шлаков, потоков лавы и крате­ров такой, какой должен был бы предста­влять едва охладившийся очаг извержений. Алидаг на северо-востоке, Севри-даг на югозападе и другие горы сотнями, холмы или про­стые бугры, которые возвышаются в вулка­нической области, сохранили свои кратеры. Из всех вулканических вершин, принад­лежащих к системе Аргейской горы, самые высокие после главного вулкана,-вершины Гассан-дага, поднимающиеся почти на 3.000 метров; на юго-востоке, этот массив примы­кает к другим горам, почти столь же вы­соким, к вершинам Ешил-дага, который оканчивается над равнинами крутыми стена­ми и базальтовыми колоннадами; на юго-запа­де, вулканическая цепь соединяется с масси­вом Караджа-даг, который продолжается на 200 километров от Аргейской горы. Один из кратеров Караджа-дага имеет чрезвы­чайно любопытную форму, быть может, един­ственную в своем роде. Кругообразный холм, который виден в 8 километрах к юго-вос­току от Карабунара, посреди небольшего со­ляного озера, представляет на вершине оваль­ную чашу, край которой постепенно поднимает­ся на восточной стороне и оканчивается на­висшим выступом * 2); по всей вероятности, жидкия вещества, извергнутые кратером, за­стыли на верху жерла, отчего и образовался на внешней стороне конуса выступ в виде носка амфоры.
К западу от киликийского Тавра, вся пе­редняя область морского прибрежья, заключаю­щаяся между заливами Тарсским и Адалий-
г) Hamilton, ,,Researches in Asia Minor";-P. de Tchihatoheff, цитированное сочинение; Tozer, „Turkish Arme­nia and Eastern Asia Minor".
2) Чихачев, цитированное сочинение; - Ainsworth, „Travels in Ash Minor".
465 МАЛАЯ
сейм, занята лабиринтом гор, известным под именем Тавра Исаврийского или Трахейской Киликии. Географы не могли еще с достоверностыо определить между этими массива-
а з и я. 466
возвышенных пиков, находящихся внутри материка. Главная группа всей области-Гёкъку или «гора Неба», высокие вершины которой достигают 3.000 метров; большинство при-

к
со (S £ ми те, которые получили от древних назва­ния Крагус, Нмбарус, Андрикус. Впрочем, эти имена применялись преимущественно к горам, которые были видны с берега, какова бы ни была их важность относительно более
надлежащих к этой группе второстепенных цепей тянутся по направлению с северо-запа­да на юго-восток, так же, как параллельные цепи и восточный берег Адалийского залива. Вне группы Гёк-ку мало вершин, которыя
, ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
467
поднимались бы выше ] .500 метров. Несмотря на незначительную высоту этих гор, поморье Малой Азии не имеет более крутых берегов, чем берега Трахейской или «Круто береговой» Киликии, названной так в противуположность низменным берегам «Полевой» Киликии, ко­торая простирается у подошвы Булгар-дага, по направлению к Александретскому заливу. Высокие мысы из сланцев, конгломератов, известняков, белого мрамора следуют один за другим без перерыва на всей окружности кривой линии берега, обращенной к острову Кипру, и между этими мысами есть такие, кото­рые поднимаются вертикальными утесами на 200 слишком метров над поверхностью мор­ских вод. Первый мыс, который морепла­ватель огибает, пройдя низменные берега По­левой Киликии,-величественный полуостров •Кавалерского мыса, Манават османлисов, крутые берега которого состоят из располо­женных разноцветными лентами слоев самого причудливого вида. Соединенный с твер­дой землей плоским берегом, перерезанным прудами, этот полуостров образует есте­ственную цитадель, преобразованную в сильно укрепленное место оборонительными стенами и рвами, высеченными в живом камне; в нескольких километрах к востоку, другая мраморная скала, но совершенно окруженная водой, носящая имя Провансальского острова, тоже увенчана крепостью, и, кроме того, там видны еще развалины домов и часовень. Эти остатки военных и религиозных сооружений, равно как названия мыса и острова, доселе употребляемые прибрежными моряками, напо­минают о пребывании здесь христиан: эти две скалы киликийского берега были в числе крепостей, которые Лев, царь армянский, усту­пил папе, в конце двенадцатого столетия, и где рыцари ордена св. Иоанна Иерусалимского основали приют освобожденных христианских невольников * *)• На запад от Кавалерского мыса другие мысы, менее любопытные по исто­рическим воспоминаниям, столь же живопис­ны: мыс Кизлиман, также соединенный с твердой землей низменным перешейком, со­стоит из пластов совершенно правильных и представляющих самые разнообразные цве­та-красный, фиолетовый, коричневый, желто­ватый, синий. Далее следует мыс Анамур, самая южная оконечность Малой Азии.
На севере от горного лабиринта Крутобе­реговой Киликии возвышается, на подобие остро­ва, массив среди однообразных Кониехских равнин. Эта группа, носящая имя Кара-даг или «Черная гора», столь обыкновенное в зем­лях турецкого языка, лежит на продолжении оси цепей, которые, за городом Коние, про­должаются к северо-западу, на пространстве
*) F. Beaufort, „Caramania".
468
около двухсот километров. Восточный вал, ограничивающий на западе центральную низ­менность Малой Азии, перерезан большим числом брешей, и возвышается, средним чи­слом, только на двести или триста метров над уровнем высокой равнины; но на северо-за­падной своей оконечности он оканчивается массивами Эмир-даг и Кешир-даг, немно­го более высокими горами, где многочисленные пастухи располагают свои становища во время летних жаров. Западный вал, носящий имя Султан-даг, которым он обязан, может быть, своим более значительным возвыше­нием, представляется в виде настоящей це­пи с восточной стороны, над поверхностью озер и болот; но на западе и на севере он сливается во многих местах с гористым плато, где реки, впадающие в Эгейское море, Гедиз-чай, Меандр и их притоки, начинают вырывать свои долины.
К юго-западу от краевой цепи Султанъдага, горы постепенно возвышаются, прибли­жаясь к морю. В Пизидии, где Боз-Бурун или «Седая голова», достигает почти 3.000 метров высоты, направление цепей с севера на восток; в Ликии они ориентированы по большей части с северо-востока на юго-запад. Один массив ликийского Тавра, Ак-даг или «Белая гора», достигает 3.080 метров; Сузуз-даг, стоящий напротив него с восточ­ной стороны, почти не уступает ему по высо­те, а Бей-даг или «Главенствующая гора», находящаяся на востоке от Эльмалу, может быть, превосходит Белую гору: он имеет, говорят, 3.150 метров. После Метдезиса, ли­вийские массивы Ак-даг и Бей-даг самые высокие из таврских вершин, и их боль­шая, близость к морю придает им еще бо­лее величественный вид. На склонах, обра­щенных к северу, массивы ликийского Тав­ра покрыты пли испещрены снегом в про­должение целого года; этой белизне своих вер­шин многие горы в этой части Малой Азии и обязаны, будто бы, придаваемым им эпите­том ба ли, имеющим большое сходство с славянским словом «белый», которое также употребляется для обозначения снеговых вер­шин ’)• Название Тавр тоже сохранилось в местной номенклатуре: цепь, которая начи­нается у южной оконечности озера Эгердир и образует ствол всех отраслей, на­правляющихся к морским берегам Ликии, носит имя Даврас или Даурас 2).
На восточном берегу Ликии высится, дости­гая 2.375 метров, гора Тах-Талу, Солима древних, в основание которой врезываются ущелья, а средние склоны покрыты деревцами и кустарником: на полуденном склоне этого
d) Чихачев, цитированное сочинение.
2) Hirschfeld, „Zeitschrift der Gesellschaft fur Erdkunde“, 1877.
469
МАЛАЯ
АЗИЯ.
470
величественного пика горит день и ночь «Хи­мера*, о которой говорят греческие и римские географы и которая подала повод к такому множеству сказок. Огненный источник, Янар или Янар-таш, бьет фонтаном из отвер­стия глубиной около метра, над которым воз­вышаются развалины древнего языческого хра­ма. Не видно ни малейшего дыма, который со­провождал бы пламя; в нескольких метрах расстояния, серпентиновая скала, откуда вы­летает таинственный огонь, имеет темпера­туру не выше той, какую показывает окру­жающая почва; в непосредственном сосед­стве с огненным фонтаном растут деревья, и под тенью их извивается ручей. Часто окрестные пастухи приходят готовить себе ку­шанье на пламени Химеры, но она отказывает­ся, говорит легенда, варить украденную пи­щу. Другое отверстие на скале, подобное отвер­стию Янара, теперь погасло, и там незаметно никакого выделения газа. По временам, рассказывают местные жители, слышен глухой подземный рев внутри горы Тах-талу *)• Эта область Ликип была известна в древности под именем горы Феникс, и одна из дере­вень той страны до сих пор сохранила на­звание Финека. Орлы и коршуны беспрестанно парят над объятой пламенем скалой азиат­ской Финикии. Не этому ли факту, спрашивает английский путешественник Феллозъ* 2), должно приписать происхождение легенды о фениксе, постоянно возрождающемся из своего пепла?
Мысы Линии, как и мысы Крутобереговой Киликии, оканчиваются почти все высокими стенами из беловатого известняка, соста­вляющими резкий контраст с покрывающими их сосновыми лесами. Морское побережье, разрезанное на многочисленные полуострова, обнаруживает там и сям стремление обра­зовать острова, как бы служащие предвестни­ками архипелагов, прилегающих к запад­ным берегам. Имена, данные греческими и итальянскими мореплавателями, начинают преобладать: так, главный береговой остров, Кастель-Ориццо, вероятно, обязан этим на­именованием (Кастель-Россо) красноватым оттенкам своих скал; мыс и острова Хелидан или Хелидония, на юго-восточном углу Ликип, получили свое имя от ласточек, которые кружатся тучами вокруг скал; далее, на восточном берегу, открывается Генуэзский порт (Дженовезе). В Средиземном море мало найдется областей, где морские течения отличались бы такой силой, как в проливах между Хелиданскими островами. Поток, по­стоянно несущийся от берегов Сирии к за­паду, следуя вдоль прибрежья Анатолии, уда­ряется, на юге от Адалии, об утесы, которые
Francis Beaufort, „Caramauia“;-Spratt and Forbes, „Travels in Lycia".
2) Fellows, „Travels and Researches in Asia Minorw.
выстроились поперег его течения, как гро­мадная плотина,и. отброшенный влево, быстро уходит в открытое море через проходы, которые ему представляет небольшой Хелиданский архипелаг; в некоторых местах скорость течения доходит почти до 5 киломе­тров в час. Эти острова очень любопытны также в геологическом отношении своими естественными рвами, образовавшимися вслед­ствие провалов или оседания почвы; три из них перерезаны от одного берега до другого аллеей, до такой степени правильной, как буд­то траншея была сделана рукой человека: мож­но подумать, что скала подалась книзу, и вместе с тем налегающие пласты опусти­лись всей массой до высоты нескольких ме­тров над уровнем моря. Другая достопримечателыюсть Хелиданского архипелага-ма­ленький пресноводный ручей, текущий на ост­ровке Грамбуза, который, повидимому, слиш­ком мал, чтобы дожди могли питать там столь обильный источник; вероятно, вода происходит с материка и снова выступает на поверхность в виде артезианского колод­ца, пройдя под проливом, который имеет не менее 52 метров глубины.
Западная область плоскогорья Малой Азии понижается неравномерно к берегам Эгей­ского моря. На передней, обращенной к морю, стороне этого плоскогорья находятся много­численные вырезки морского прибрежья, усложняемые, кроме того, боковыми развет­влениями, подобными разветвлениям норвеж­ских фьордов. Возвышенности раздробляются как ткань, которая сечется. Хребты, распо­ложенные по большей части в виде параллель­ных линий, понижаются уступами к морю; затем другие цепи, отделенные от первых глубокими брешами, возвышают свои крутые склоны над равнинами и, в свою очередь, прерываются широкими пространствами, как бы проливами зелени, которые соединяют поля двух покатостей; далее, гряды высот снова появляются, но их наклонное основание уже покрыто морем; они выдвигаются в виде полуостровов, и последние их выступы пли мысы погружены в глубокую воду; однако, твердая земля исчезает только для того, что­бы далее в море снова выступить на поверх­ность в виде гористых островов, которые продолжаются другими, более низменными ост­ровами, затем островками и подводными кам­нями. Горы континента и островные массивы- одна и та же формация. Если уровень моря поднимется, то на окраинах твердой земли появится бахрома из новых островов; если, напротив, воды понизятся, то архипелаг морского прибрежья превратится в полуост­рова.
Гористое разветвление, которое отделяется от плоскогорья, чтобы развернуться к юго­
471 ГЛАВА V
западу от полуострова, начинается у горде­ливого массива Баба-даг, «гора Отецъ», Кадмус древних (1.860 метров). Этот мас­сив огибается на востоке низменностью, че­рез которую долина Меандра, притока Эгей­ского моря, сообщается с долиной реки Дулуман-Чай, впадающей в Родосское море. На юг от Кадмуса, цепь Боз-даг или «Серой горы» понижается постепенно до 1.000 метров, затем до 600 метров и еще менее; отрасли, выдвигающиеся далеко в море на углу полуострова, состоят лишь из невысо­ких холмов, впрочем, очень круто обрезан­ных и отличающихся бесконечным разно­образием форм. Горы на островах выше, чемъ^горы соседнего поморья; так, гора Аттайрос, на острове Родосе, достигает 1.240 метров; гора Ластос, на о. Карпафосе, толь­ко метров на двадцать ниже; с этой высшей точки совершенно отчетливо видна восточная оконечность острова Крита, которую соеди­няет с Малой Азией, между морскими пучи­нами глубиной слишком 2.000 метров, по­рог, покрытый слоем воды толщиной от ЗОО до 400 метров. На север от Родоса, другой полуостров продолжается островом Сими; длинная узловатая ветвь, оканчивающаяся на мысе Крио, снова появляется на Низиросе, пирамидальная гора которого поднимается на высоту 69,2 метров. Далее, полуостров Га­ликарнасский едва отделен от острова Коса и архипелага Калимноса и Лероса узкими про­ходами, загроможденными подводными скала­ми. Замечательно, что гора Низирос, един­ственный еще действующий вулкан Малой Азии, высится как раз на углу полуострова Анатолии, между Эгейским морем и глубо­ким бассейном восточной части Средизем­ного моря. Фумароллы, температура которых превышает 100 градусов по Цельзию, вы­ходящие из земли столбы дара и образование кристаллов серы-таковы вънастоящее время единственные видимые явления вулканической лаборатории. Деятельность подземного очага усиливается во время сезона дождей; тогда дно кратера превращается в серное озеро, имеющее температуру кипящей воды ‘). Ис­катели серы превратили кратер в завод. Одна греческая легенда говорила, что ниспросъне что иное, как отрывок острова Коса, брошенный в море богом; но в действи­тельности совершенно наоборот: окружаю­щие земли образовались из обломков, кото­рые жерло вулкана Низирос выбросило во время своих извержений. Островок Яли, ле­жащий между островами Косом и Низиросом, есть груда этих вулканических ту­фов, чередующихся с травертипами, кото­рые очень богаты ископаемыми. По Горсе,
- АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 472
этот островок, будто бы, испытал ряд ко­лебаний уровня, которые продолжаются и в наши дни, свидетельствуя таким образом опостоянном движении лавы в подземном очаге. В этих областях Средиземного моря прилив и отлив очень чувствительны; раз­ность уровня вод превышает 30 сантиме­тров в заливе Сими ’).
Тот же массив Баба-даг, образующий об­щий ствол отраслей на юго-западе полуост­рова, выделяет из себя также к западу ветвь, прерываемую на некотором расстоянии одна от другой глубокими долинами. Не­сколько вершин, имеющих слишком 1.000метров высоты, показываются над гребнями, и около западной оконечности этой гряды мас­сив Беш-Пармак или «Пятипалый» подни­мает одну из остроконечных вершин на 1.371 метр и примыкает к «горделивому треугольнику Латмуса, похожему па фронтон храма» 2). На север от долины Меандра, цепь гор, выступающая вне плоскогорья, го­раздо правильнее, чем массив Баба-даг и его продолжения. Эта цепь, известная под раз­ными местными именами, но вообще обозна­чаемая греками древним названием Мизогис, продолжается без перерыва на протя­жении около 140 километров, от пролома Меандра, близ Буладана, до мысов СкалаНова, в Эфесском заливе. Средняя высота самых высоких вершин не превышает 1.000 метров; голые и серые, они следуют одна за другой правильно с востока на запад, без промежуточных брешей, однако, в целом эта цепь имеет очень разнообразный вид, благодаря конгломератовым террасам,, идущим вдоль её основания на высоте 100 и 150 метров, и которые разрезаны горными потоками на кубы и пирамиды. Возделанные пространства, расположенные уступами однонад другим, и густые деревья, наполняющие небольшие долины своей зеленью, составляют яркий контраст с красными цветами гор­ных обвалов и осыпей. Все эти земли, ко­торые обваливаются и покрываются рытвина­ми, и обломки которых уносятся ручьями, от­лагающими их ввиде наносов в долине Меандра, суть, очевидно, остатки отложений, которые образовались в предшествующую гео­логическую эпоху, в то время, когда берега Анатолии были глубже погружены в море.
Около западной своей оконечности, цепь Мизогис понижается. Порог, под которым проходит подземным туннелем, на высоте 243 метров, железная дорога из Смирны в долину Меандра, отделяет главную цепь от массива Гумиш-даг или «Серебрянойгоры», изобилующей залежами наждака и другихъ
Э Gorceix, „Archives scientifiquesu.
9 Hamilton, „Researches in Asia Minoru.
2) Olivier Rayet, „Milet et le golfe Latinique“.
473
МАЛАЯ
АЗИЯ.
474
руд. На юге, группы холмов окаймляют низовье Меандра, напротив крутых скло­нов массива Беш Пармак; далее вид­неется в профиле направляющийся с востока
азиатского прибрежья Эгейского моря (1.258 метров); непосредственно на западе закруг­ляется верхушка другой вершины, немного по­ниже предъидущей, но считающейся у эллин-

на запад зубчатый хребет Самсун-даг, Микале древних. Каменистая пирамида Рапаиы, возвышающаяся посреди этой цепи, над боль­шими сосновыми лесами, лавровыми и митровыми рощами, есть самая высокая вершина
ских моряков священной горой; остаток часовни, посвященной пророку Илии, который сменил в почитании ионийцев бога солнца Аполлона-Мелькарта, стоит на краю пропасти, откуда открывается чудный вид на прибрежье
475 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 476
п море с его заливами, проливами и островами. Напротив, как бы на расстоянии брошенного камня, виден остров Самос, оканчиваю­щийся на западе массой Керки, еще более вы­сокой (1.750 метров), чем вершины хребта Мйкале; далее, за Самосом, показываются вер­шины Никария, тоже поднимающиеся выше 1.000 метров, а к юго-западу различные острова, между прочим, Патмос, выделяются на фиолетовом фоне моря, то в виде чер­ных теней, то в виде светлых паров. Пролив, отделяющий Самос от наидалее выдвинутого в море мыса Мйкале, имеет всего только 2 километра в ширину; да и то еще маленький островок, где отдыхают де­зертиры, переправляющиеся через пролив вплавь, делит канал на два рукава. Из го­рода Самоса население могло видеть воздвигну­тый на противуположном берегу материка крест, на котором был распят тиран Поликрат «в своей славе». Этот крайний вы­ступ твердой земли сохранил свое античное имя Мйкале, измененное перестановкой сло­гов в Камилла или Камелло.
На север от цепи Мизогис тянется дру­гая цепь такой же высоты, Тмолус древних, которая оканчивается непосредственно на во­сток от Смирны громадным молом, где на половине ската приютилось несколько де­ревень. Вместе обе эти цепи, Мизогис и Тмолус, закругляются в виде обширного по­лукруга, обхватывающего долину Кайстра. На запад от этой долины, горы образуют неза­висимые массивы, некогда отделявшиеся от внутренних гор широкими проливами. Мас­сив Аламан-даг, Галлезион древних, со­хранил свой островной вид: зелень, окру­жающая его откосы и проникающая в его ущелья, ограничивает мыс так же резко, как ограничивала бы вода моря; мало най­дется гор, которые имели бы более горде­ливый вид, чем эти скалы, которых пира­миды с гладко обрезанными-Плоскостями или гранями, опирающиеся па скаты горных об­валов, поросших травой, отличаются такой правильностью формы, что их можно принять за гигантские памятники, воздвигнутые рукой человека; каменные стены, идущие вдоль гор­ных хребтов, крепости, стоящие на краю пропастей, кажутся как бы принадлежащими к архитектуре горы. В противуположность почти всем другим цепям азиатской Ионии, нормальное направление которых от востока к западу, Аламан-даг выстроил свои пи­ки в направлении с севера на юг, точно так же, как и другая, более западная ветвь, которая перерезывает Смирнский полуостров и примыкает к вершпнам-близнецам ДвухъБратьев, лесистые склоны которых господ­ствуют над входом в рейд. Далее, дру­гая цепь, превосходящая предъидущие по аб­
солютной высоте, следует тому же направле­нию с юга на север, от мыса Карака до Мпмаса или мыса Кара-бурун; длинная гряда гор высится, как вал, на полуострове Эри­трейском поперег Смирнского залива. Бли­жайший к морскому прибрежью остров Хиос ориентирован таким же образом и, следо­вательно, отличается от других островов азиатского архипелага протяжением по напра­влению меридиана. Названием своим этот остров, может быть, обязан снегу (хион). блистающему на его горах в течение не­скольких зимних дней или нескольких недель *)• Самая высокая вершина, гора св. Илии, возвышающаяся на северной стороне острова, достигает 1.267 метров.
Формации острова Хиоса принадлежат к различным геологическим эпохам, и земля продолжает до сих пор работать, чтобы производить новые образования. Эруптивные горные породы, серпентины, порфиры, тра­хиты, встречаются во многих частях остро­ва, так же, как и напротив, на полуострове Эритрейском: два параллельных массива, ко­торые разделены рукавом моря, имеющим на пороге всего только 25 метров глубины, находятся в той же площади вулканического колебания. Известно, что эта область Ионии, одна из богатейших в Малой Азии по тер­мальным источникамъ* 2), есть одна из тех, которые наиболее страдают от подземных потрясений. В течение второй половины на­стоящего столетия немногие из естественных бедствий могут сравниться с страшным землетрясением, которым был разрушен город Хиос. В октябре 1883 года, почва снова дрожала преимущественно под Эри­трейской областью, где виден маленький кра­тер, близ Чесмы. Земля разверзлась в Лацатском округе. Источники иссякли, тогда как новые ключи стали бить из земли; многие поселения и целые кварталы в городах были повалены; более пятидесяти тысяч че­ловек должны были жить в палатках подле своих разрушенных домов.
Горная цепь, которая соединяется невысо­ким порогом с горами Тмолус и изгибается к западу, чтобы ограничить на севере Смирн­скую бухту, не принадлежит к числу заме­чательных выпуклостей рельефа Малой Азии, ни по занимаемому ею пространству, ни по высоте своих вершин, но она имеет гром­кое имя в мифологии и истории. Это-Сипилос, где царствовал Тантал, а самая высо­кая гора, которая видна напротив Смирны, и усеченный конус которой обрисовывает свой профиль над другими, более близкими вершинами, есть «трон Пелопса» где воз-
9 Pauli, „Mittheilungen der Geographischen Gesell­schaft iu Hamburgh 1881-1882.
2) G. Lattry, „Congres medical a Athenestt, 1882.
477 м алая
«едал родоначальник, давший свое имя Пелопоннезу *). Древние писатели говорят о страш­ных землетрясениях, разрушивших многие города и «поглотившихъ» гору Синил. Те­перь неприметно никаких следов этих ка­таклизмов, но вся западная часть цепи, обо­значаемой турецким именем Яманлар-даг, образована из эруптивных горных пород. Западная часть Сиппла, Манисса-даг или «гора Магнезии» состоит из меловых фор­маций, которые круто обрываются, на север­ном склоне, грозными стенами, разнообразно окрашенными, изрытыми гротами, изрезан­ными трещинами, которые, повидимому, про­ходят через всю гору насквозь. Таким образом, в массе горы открываются настоя­щие траншеи, совершенно правильные, и про­никают далеко внутрь скал, между двумя вертикальными стенами. На восток от горы Магнезии (Манисса-даг), Сардская равнина, по которой протекает река Гермус или Гермул, простирается вдоль северного склона ’цепи Тмолус, известной в этом месте под названием Боз-дага или «Серой реки». Эти скаты, как и скаты массива Мизогис над долиной Меандра, обставлены по бокам крас­новатыми каменными обломками в форме тер­рас, которые разрезаны реками на отдель­ные массивы, и края которых усажены пира­мидами и обелисками, изваянными действием дождевых вод. Более высокие, чем бере­говые террасы Меандра, террасы Сардской долины также составляли часть сплошных слоев, которые занимали всю ширину рав­нины, прежде чем Гермус открыл себе ущелье для прохода к морю, между Сипилосом и горами Гассан-дага.
Массивы, возвышающиеся против цепи Тмо­лус, на север от Алашерской долины,- отчасти вулканического образования, и одна из заключающихся между ними равнин но­сит название «Спаленной страны»: это-Катакекаумене древних греков. Один конус извержения, Кара-Девлит или «Черная чернплица», поднимающийся приблизительно на 150 метров над равниной Кула, состоит сплошь из вулканического пепла и чернова­тых шлаков, подающихся под ногами. На запад от «Черной чернилицы» два другие конуса извержения, с правильным кратером, следуют один за другим на расстоянии 11 километров, и так же, как Кара-Девлит, дают начало потокам лавы, спускающимся с севера к Гермусу. Самый западный ко­нус, Каплан-Алан или «Пещера тигра», представляет наверху чашу, имеющую около 800 метров в окружности. В течение неиз­вестного числа веков застывшие потоки лавы сохранили шероховатость своей поверхности;
4) Weber, „Le Sipylos et ses monuments14.
A 3 I Я. 478
как во времена Страбона, онп и теперь вполне заслуживают данное пм греками имя «Спа­ленной страны»: бесплодные и черные, эти ка­менные реки из вулканических шлаков составляют поразительный контраст с зе­ленеющими равнинами, которые их окай­мляют. Кроме трех конусов извержения, откуда изливаются эти лавы, относительно но­вого происхождения, вероятно, принадлежащие той же эпохе, как и вулканы Оверни, есть несколько других, которые можно различить только по их профилю, п которые одеты такой же точно растительностью, как и окрестные местности; склоны пх покрыты виноградни­ками и возделанными полями, как и окружаю­щая их равнина; наконец, на плоскогорьях, состоящих из сланца и мрамора, высятся другие вулканы, относящиеся к предшествовав­шей эпохе1)На запад от Катакекаумене, маленький бордюр из гор, Кара-даг, сопро­вождает с северной стороны долину Гермуса; поддерживаемое им плато осело или выгнулось к центру и заключает как в овальном цирке озеро Мермере, уровень ко­торого лишь немного превышает уровень моря 2).
Массив Мурад-даг, составляющий запад­ное продолжение хребта Эмир-даг, может быть рассматриваем как горной узел, от­куда расходятся цепи, и откуда вытекают главные реки на северо-западе полуострова. Там берут начало Меандр; Гермус, Фпмбриус. Мурад-даг, одна из высоких це­пей Малой Азии, поднимающаяся слишком на 2.000 метров, продолжается на запад Акъдагом или «Белой горой», достигающей вы­соты 2.440 метров. Далее продолжаются пра­вильные разрезы цепи Демирджи-даг, выде­ляющей из себя на юг отроги, между про­чим величественный трахитовый массивъКаяджик, возвышающий свои вертикальные стены над тенистыми долинами, где извиваются воды потоков. Цепь Гассан-даг, составляющая продолжение главного хребта на востоке и на юго-западе, загибается к горе Сипплос, как бы для того, чтобы замкнуть долину Гермуса; железная дорога из Смирны в Магнезию открывает себе проход через эти ущелья, куда прежде проникали только опасные тро­пинки. Другие массивы, которые примыкают к Демпрджи-дагу, и которые превращают в обширный лабиринт всю область, простираю­щуюся к Мраморному морю, закругляют по большей части свои вершины в виде длин­ных волнообразных повышений рельефа: это так называемые лишили покрытые паст­бищами плато, где племя юрук располагает свои становища в летние месяцы. Однако,
Ч Hamilton, „Researches in Asia Minor, Pontus and Armenia44.
3) P. de Tchihatcheff, „Asie Mine ure44.
479 ГЛАВА V. -АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 480
некоторые цепи имеют резко очертанные гребни: таков, напротив Митилены, мас­сив Мадара-даг, сиенитовый вал, образован­ный в большей части из каменных глыб, нагроможденных одна на другую в виде фан­тастических фигур и представляющих все­возможные переходные степени формаций, от твердой скалы до сыпучего песку; там и сям обвалившиеся скалы повисли между двух крепко стоящих столбов и служат крышей мазанкам пастухов. Митилена, которую Эдремидский залив отделяет от открытого моря, тоже окружена горами; одна вершина, носящая имя «Олимпа» и иногда блистающая снежным покровом, отражается в водах внутренней бухты, называемой Масличным портом. Этот большой остров анатолийского прибережья принадлежит, очевидно, к двум орографи­ческим системам: западный его берег соста­вляет продолжение троянского берега, тогда как восточный идет параллельно берегам Мизии. Этому двоякому образованию остров и обязан своей причудливой конфигурацией, представляющей форму веера, протянувшего свои ветви на юг, где море проникает внутрь острова в виде кругообразных заливов.
Главный узел гор Троянской области пли Троады находится не в центре территории, но па одной из её оконечностей, непо­средственно на север от Эдремидского за­лива. Там возвышаются лесистые кручи мас­сива Каз-дага, «Гусиной горы», Иды или Гаргары древних; однако, эти два названия должны быть применяемы в пх поэтическом значении к другим, более центральным го­рам Троады, так как с высшей вершины Каз-дага,-достигающей 1.769 метров, по Шмидту,-но окруженной другими вершинами, почти столь же высокими, не видно равнины Илиона, и оттуда Зевс не мог бы наблюдать борьбу троянцев с греками на берегах Скамандра. Для современных эллинов Ида- священная гора, как она была священной и для верующих предшествовавших религий: близ вершины видны остатки келий и часо­вен, и накануне Ильина дня поселяне из окрестных деревень приходят провести ночь на самом пике, чтобы приветствовать земным поклоном дневное светило, когда оно появит­ся на горизонте: без сомнения, эта церемо­ния не изменилась с тех пор, как антич­ные поэты воспевали славную вершину, кото­рую солнце освещает своими первыми луча­ми, и которая «распространяет по лицу зе­мли божественный светъ» *). Ида еще одета великолепными лесами, от которых она и получила свое имя; но большая часть перед­них гор, каковы Кара-даг или Каралидаг, обезлесены и покрыты лишь мелкимъ
4) Euripide;- Le Chevalier, „Voyage dans la Troade“.
кустарником. Там и сям, однако, на гор­ных пастбищах сохранились рощи сосенъг не тех хвойных дерев, которые все похо­дят друг на друга стройностью ствола и фор­мой ветвей, как деревья европейских лесов, но сосен, которые все отличаются одна от другой положением ствола и движением вет­вей. Большие сосны громадного парка, рассе­янные в беспорядке по мягкой мураве, не группируются в лес довольно густой, чтобы задерживать взор; становища юруков прию­тились в лощинах, стада овец рассыпаны* белыми пятнами по зелени лугов, по изве­стняковым склонам и трахитовым купо­лам соседних гор. Внизу, на Троянской равнине, змеится Мендере, за ним показы­вается извилистый Дарданельский пролив, а еще далее виднеется сверкающее море, с его островами, Тенфдосом, Лемносом, Имбросом,. Самофракией, иногда даже треугольный про­филь Афонской горы. Последние холмы систе­мы Иды, заключенные между Безикской бух­той и входом в Дарданеллы, образуют вдоль моря островной вал, ограниченный на юге устьем ручья, бывшего некогда рекой Скамандром, на севере дельтой Мендере или Си­монса Гомера. В открытом море, обнажен­ная глава Тенедоса, на холмах которого нетъни одного дерева, и несколько островков, ме­нее бедных зеленью, образуют маленький архипелаг против троянского прибрежья.
Южный берег Мраморного моря также окаймлен орографической системой в миниа­тюре, отдаленной от южных гор наносами и третичными формациями, которые указы­вают на проход в этом месте древнего пролива между морями Черным и Эгейским.. Спзикский полуостров, соединенный с горо­дом узким перешейком, тоже заключает импонирующую горную массу, Капу-даг, и. острова Мраморного архипелага, названные так по их мраморным скалам, суть высту­пающие из-под воды горы. На восточной стороне Пропонтиды, полуостров, ограничен­ный линией, проведенной через заливы Гфмликский ниисмидский, также имеет свой остров­ной массив, главная вершина которого, Саманлу-даг, достигает высоты 830 метров, и который оканчивается на западе грозным Боз-Бурун или «Серым мысомъ», извер­жением траппа, подобным многим другим массивам из горных пород огненного происхождения, которые возвышаются в виде конусов на берегу моря и озер, равно как в аллювиальных равнинах страны. Полу­остров Вифиния, между Исмидским заливом и Черным морем, тоже заключает вулкани­ческие формации, пробивающие другие горные породы. Плывя вдоль берегов Понта Эвксинского, от Босфора до устья Сакария, ви­дишь на материке следующие один за другимъ
481
М А Л А Я
А 3 I Я.
482
многочисленные трахитовые мысы, изрытые при основании гротами, куда вливаются, как в пропасть, волны моря.
Олимп, вершину которого можно ясно раз-
из гнейса и граппта, одетый на скатах дио­ритом и мрамором. Он больше импонирует своей массой, нежели высотой; па него легко взбираться, даже на лошади, и в Бруссе мно-

личить из Константинополя в виде лазурной линии, обрисовывающейся на южной стороне горизонта, соединяется лишь неправильными хребтами с узлом Мурад-дага, во внутрен­них горах. Это почти уединенный массивъ
го есть резидентов и приезжих, которые со­вершили восхождение на эту гору. Однако, аб­солютная высота центральной вершины, на­зываемой Кечиш или Монашеской горой, еще неизвестна; она, вероятно, немногим ме-
483 ГЛАВА V.-
вее 2.500 метров и дает высокочтимой го­ре эллинов первое место между вершинами северной части Малой Азии.
Высота Олимпа, по карте Киперта-1.888 метр.; высота Олимпа, по карте Петермана- 1.930 метр.; высота Олимпа, по карте Стебницкого-2.494 метр.; высота Олимпа, по барометрич. измерениям Мармона-2.247 метр.; высота Олимпа по барометрич. измерениям Фритша-2.120 метр.
Это па запад от галатского Олимпа, пер­вый массив, получивший имя Олимпа, а ме­жду пятнадцатью или двадцатью горами, кото­рые носят это название,-означающее «Бли­стательный» или «Лучезарный»,-он сделал­ся в народном воображении главным жи­лищем богов. Олимп виоинский по своему северному склону, Олимп мизийский по южно­му склону, он стоит на рубеже двух про­винций, господствуя над необъятным гори­зонтом, простирающимся от вод Черного моря до островов-Мраморного архипелага и до берегов Фракии £). На юго-восток гора Олимп продолжается узким и правильным хребтом, который далее делится на парал­лельные валы. На восток от Олимпа, горы «с многочисленными складками», другие гор­ные цепи, менее высокие и изрытые потоками, тянутся по направлению к долине Сакария. Эта река проходит узкими дефилеями, меж­ду вертикальных стен или крутых скло­нов, но соседния вершины имеют лишь не­значительную высоту над уровнем плоско­горья. Горы в собственном смысле снова появляются лишь на восток от реки Сака­рия и области степей, занимающих централь­ную часть Малой Азии.
В своей совокупности различные горные цепи, поднимающиеся на плоской возвышен­ности, между бассейнами Сакария и КизылъИрмака, так же, как между бассейнами Ки­зыл-Ирмака и Ешил-Ирмака, суть валы не­значительной относительной высоты, напра­вляющиеся с юго-запада на северо-восток. Только небольшое число из этих цепей до­стигают высоты 2.000 метров; многие же из них не что иное, как удлиненные воз­вышения рельефа, покрытые пастбищами, яйлы, посещаемые только пастухами, но которым, вероятно, предстоит современем сделаться местопребыванием многочисленных осед­лых населений, так как почва там плодо­родна, и воздух, постоянно обновляемый верх­ними течениями атмосферы, которые прохо­дят над лощинами и болотистыми степями, отличается замечательной чистотой; эти тра­вяные плато были бы великолепными санитар­ными станциями для жителей Константинопо-
Э Gebhart, „Revue les Denx Mondes/ 15 juin 1867; - Dutemple, „En Turquie d’Asie“;-Голинский, рукописные заметки.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 484
ля и городов морского прибрежья *). Между всеми цепями этой области самая высокая- Ала-даг, одна из тех многочисленных «Пестрых горъ» или, может быть, «Боже­ственных горъ», которыми изобилуют турец­кия страны; её кульминационные точки возвы­шаются слишком на 2.400 метров над уровнем моря. Массив Ала-даг состоит из пяти параллельных валов, понижающих­ся пологими скатами к окружающим пло­ским возвышенностям и заключающим пре­лестные долины, которые зеленеют между их стенами. Массивы Илькас-даг, к югу от Кастамуни, Эльма-даг или «Яблонная гора», к югу от Ангоры, тоже поднимаются выше 2.000 метров; к западу от Сиваса, горная цепь, состоящая, как и Ак-даг, из парал­лельных стен, ориентированных по напра­влению с юго-запада на северо-восток, и от­деленных травяными плато, заслужила по своим зимним снегам название Ак-даг или «Белой горы»; Лихачев определяет аб­солютную высоту самых высоких её скал в 2.200 метров. Илдыз-даг или «Гора звездъ», составляющая северо-западное про­должение предъидущих массивов, имеет только около тысячи метров высоты; но да­лее горы снова повышаются, чтобы соединиться с Понтийскими цепями. Один высокий хребет тянется вдоль побережья, на север от глу­бокого понижения, по которому протекает ре­ка Ликус или Гфрмили. Сиениты, порфиры, покрытые там и сям осадочными породами, образуют остов этих гор, верхние пласты которых пробиты во многих местах высту­пающей наружу застывшей лавой: на север от Шибпн-Карагиссар, один вулкам, Ка­зан-Кая или «Каменный котелъ», поднимает свой выемчатый кратер слишком на 2.500 метров х). Эта приморская цепь, может быть, самая богатая в Анатолии по содержа­нию руд железных, медных, серебряных, и кучи шлаков, оставленные древними халибами, встречаются повсюду среди лесных ча­щей: здесь, как гласит легенда, были изо­бретены молот и наковальня.
Так как Малая Азия в целом имеет форму плоской возвышенности, наклоненной к северо-западу, то истечение вод необходимо происходит главным образом в этом на­правлении; воды больше, чем с половины Анатолии, текут, через бассейны ;(вух Ерма­ков и Сакария, в Черное море, но затем остаются еще в центральной части полуост­рова обширные замкнутые низменности или котловины, где дождевые воды скопляются в виде соляных озер. В предшествовавшую геологическую эпоху, когда средиземный кли-
4) Чихачев, цитированное сочинение.
2) Briod, рукописные заметки. *
485 м а л а я
мат был влажнее, чем теперь, эти впадины, лучше наполненные водой, вероятно, изливали излишек своей жидкой массы в море, но общее обсыхание почвы, перевес испарения над количеством получаемых атмосфер­ных осадков, мало-по-малу произвели раз­деление пресноводных озер на площади со­леной воды.
Самый замечательный бассейн на северовостоке Анатолии-это бассейн древнягоИриса, нынешнего Ешил-Ирмака, который полу­чает почти все воды с западных развет­влений Анти-Кавказа. Тозанлы-су, рассматри­ваемый как главная река, по причине на­правления его долины, вытекает из неболь­ших долин массива Кес-дага, южный склон которого дает начало Кизыл-Ирмаку, самой большой реке Малой Азии. Он течет сна­чала на запад, затем поворачивает к се­веру и северо-востоку, принимая в Амазии исток озера Ладик-гель, которое теперь не­значительно, но которое во время Страбона занимало обширное пространство. Древний Ликус, называемый турками Келькит или Гермили, есть самая полноводная из этих двух потоков; он берет начало гораздо восточнее, чем Тозанлы-су, под меридианом Требпзонда. Ниже соединения, река не получает более притоков; она прорезывает ущельем последнюю цепь скал, которая некогда пре­граждала её течение; затем, вступив в приморскую равнину, разливается в дельту, наносы которой завоевали у моря пространство в несколько сот квадратн. километров. Во­да Тозанлы-су, слегка солоноватая, насыщена также известью, и жители Амазии принуждены часто менять ирригационные водопроводные трубы, залепляемые известковою накипью. Непосредственно к востоку от Ешил-Ир­мака, течет река, часто трудно переходимая и гораздо более полноводная, чем можно было бы ожидать, судя по незначительной поверх­ности её бассейна; это Терме, имя которой на­поминает греческое название Термедон; вы­сокая долина, по которой бежит этот гор­ный поток, прославилась в древности связан­ным с нею воспоминанием об амазонках, о которых до сих пор еще говорят мест­ные легенды. Одна из скалистых цепей, которые перерезывает река Терме, продол­жается на запад до Ириса и далее под име­нем Мизон-даг или «Горы амазонокъ».
В целом Кизыл-Ирмак или «РСрасная река» турок, Галис (Соленый) древних гре­ков, описывает обширную кривую концен­трическую с Епиил-Ирмаком или «Зеленой рекой»; развернутая длина его течения, между истоками в массиве Кес-даг и его дель­той, по меньшей мере в пять раз превосхо­дит прямое расстояние между этими двумя крайними точками. В верхней своей части
АЗИЯ. 486
Красная река иногда совершенно пересыхает летом; даже в среднем течении и в сосед­стве дельты она переходима в брод во мно­гих местах. Так как потеря вследствие испарения превышает прибыль от дождевых вод, то вода в реке имеет солоноватый вкус, который оправдывает её греческое имя: в равнине Сивас она проходит через пла­сты каменной соли, откуда жители Армении получают свой обычный запас соли 4). Как иЕшил-даг, Красная река делится при устье на большое число ветвей или рукавов, далеко выдвигающихся своими наносами в Черное море. Часто древние географы, следуя примеру Геродота, принимали Галис за предел Ма­лой Азии: по ту сторону этой реки для них простиралась обширная Трансгализийская Азия. Выбор этой границы объясняется военной важностью трех значительных рек: Термодона, Ириса, Галиса, следующих одна за другой в небольшом расстоянии, как рвы крепости а). Наростание аллювиальных обра­зований в дельте Кизыл-Ирмака было зна­чительно: тысячу лет тому назад город Паврахе, нынешний Бафра, был на берегу моря; в семнадцатом столетии он еще был по­сещаем кораблями 3).
Хотя более длинный, чем все другие реки Малой Азии, Кизыл-Ирмак катит жидкую массу, меньшую, чем Сакария (Сагарис пли Сагариас древних). Эта последняя река очень извилиста, как и оба Ирмака восточной Ана­толии; тогда как но прямой линии расстояние от её истоков до устья только 200 киломе­тров, общее протяжение её течения по край­ней мере в три раза больше. Нормальное на­правление горных цепей этой области-с вос­тока на запад, а потому в этом же напра­влении текут Сакария и её притоки, и чтобы до­стигнуть моря, онп пробираются узкими попе­речными долинами плидербентами (воротами),, перерезывающими ряды гор. В низовой рав­нине Сакария, быстрая и несущая много зем­листых частиц, часто меняла русло, и ви­зантийские летописи рассказывают о значи­тельных гидравлических работах, которые предпринимались с целью исправления её те­чения. Несколько проектов канализации этой реки были также и в наши дни представлены турецкому правительству: по одному плану, со­ставленному французскими инженерами, пред­полагалось сделать Сакарию совершенно судо­ходной во всякое время года до расстояния ' 250 километров вверх от устья посредством шлюзованных запруд; в некоторых труд­но-проходимых частях течения должны были' быть прорыты боковые обходные каналы, а
4) Taylor, „Journal of the Geographical Society44, 1868.
2) Spiegel, „Eranic^he Alterthumskundeu.
3) 0. Blau, „Petermann’s Mittheilungen*4, XI, 1865.
487 глава ѵ. -
бар реки был бы избегнут прорезом мор­ского берега, продолженным до глубокой во­ды *)• Эти проекты не были приведены в ис­полнение, и Сакария служит лишь для мел­кого местного судоходства и для сплава леса и угля, отправляемых в Константинополь. Проекты постройки железных дорог, кото­рые тоже не были осуществлены, отвлекли общественное внимание от планов канализа­ции; но сакарийский путь необходимо должен быть улучшен, так как он составляет часть поперечной линии Малой Азии, отрывка крат­чайшей дороги между Англией и Индией.
Озерная область центральной Анатолии пре­жде, кажется, составляла часть бассейна Сакарии, по крайней мере в большей половине её протяжения. Туз-гель пли «Соляное море», на­зываемое также Ходж-гиссар-гель, по име­ни соседнего города, лежащего близ его вос­точного берега, есть самый обширный озерный бассейн во всей Малой Азии: оно имеет не менее сотни километров в длину, по напра­влению с северо-запада на юго-восток, и нигде менее 12 километров в ширину; оно зани­мает площадь слишком в тысячу квадрат­ных километров, но, вероятно, летом сред­няя глубина его не превышает двух метров. Около середины озера Туз-гель видны следы плотины длиной около 12 километров, кото­рую один султан велел построить для про­хода своей армии, и вода, окаймляющая эту насыпь, пе представляет ни в одном месте более метра толщины. В действительности, это озеро есть не что иное, как необозримая площадь рассола. В сезон засух окружность его можно признать лишь по растениям бере­гов 2); твердая соляная плита продолжается на многие мили; но редко случается, чтобы можно было побывать на озере летом, по причине недостатка воды и продовольствия. Зимой вода наполняет всю озерную впадину, но поверх воды простирается соляная кора, имеющая раз­личную толщину, от 5 сантиметров до 2 ме­тров; эта кора приобретает вообще довольно крепкую консистенцию, так что по ней можно ехать на лошади; благодаря тому обстоятель­ству, не раз совершали переезд от одного берега до другого, как по льду замерзшего озе­ра. Солепромышленники, эксплоатирующие Со­ляное озеро, ограничиваются выламыванием поверхностной плиты, которую вода отделяет от дна из синеватой глины, и вскоре на месте вынутой образуется новая соль. По анализу Филипса, вода озера Туз-гель, более тяже­лая и более соленая, чем вода Мертвого моря, содержит слишком 32 части соли на 100 ча­стей воды, и удельный вес её равен 1.240. На востоке возвышается несколько холмов,
1) Vidal-Naquet, рукописные заметки.
2) Ainsworth, „Journal of the Geographical Society 1840.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 488
зелень которых составляет яркий контраст с блестящей белой поверхностью равнины ').
На запад от озера Туз-гель, равнина усеяна многочисленными прудами, солонова­тыми водными площадями, болотами и ручьями соленой воды, которые летом совершенно ис­паряются и высыхают, а зимой возобновляют свое течение. Некоторые из них отличаются от бассейна Туз гель содержанием солей. Так, озеро Булук-гель, недалеко от деревни Эскиль, заключает преимущественно серно­кислую магнезию и глауберову соль. Синеватые глины, составляющие ложи временных озер, которые простираются на юге и на западе в громадном бассейне степей, тоже пропитаны горькими магнезиевымп солями, без примеси хлористого натрия: близкое соседство соляных и горько-селеных озер, происходящее от прохождения источников через различные по составу слои земной коры, представляет довольно обыкновенное явление в замкнутых бассейнах; на берегах горько-соленого озера Булук-гель один из этих магнезистых ручьев был обследован от источника до устья. Пропитанный магнезиевой солью ил не имеет такой твердости, как ил, покрываю­щий эффлоресценции обыкновенной соли; он остается в вязком тестообразном состоянии, которое делает ходьбу затруднительной, так как грунт подается при малейшем давлении. Самые сухия пространства степи покрыты тра­вой, которую очень любят коровы и которая распространяет восхитительный запах, ког­да лошадь раздавит ее копытом; в Коние из травы приготовляют душистое масло, за­пах которого показался путешественнику фон-Мольтке по меньшей мере столь же прият­ным, как розовая эссенция. Около центра равнины, между озером Туз-гель и городом Коние, близ станции Обруклп, видна лужа на дне ямы глубиной в 60 метров.
Кроме озер Центральной Анатолии, кото­рые находятся в степях, прилегающих к Большому Соляному озеру, п составляют, оче­видно, часть древнего, более обширного бас­сейна, вытекавшего на север через реку Сакария, есть другие резервуары, которые, хотя занимают отдельные долины в почти замк­нутых цирках, повидимому, принадлежат к той же покатости Понта Эвксинского. По­роги, возвышающиеся над бассейнами, ущелья, где видны следы речных течений, указывают во многих местах следы некогда существо­вавших сообщений. Пруды,разсеянные в низ­менности, которая разделяет массивы Эмиръдаг и Султан-даг, и представляющие попе­ременно то водные площади, напоминающие горные озера Альп, то простые болота, окру­женные солью, тоже, повидимому, принадле­
*) Лихачев, цитированное сочинение.
489
М А Л А Я
АЗИЯ.
490
жали прежде к приморскому бассейну Цен­тральной Анатолии: на севере посредством пролива равнин, который открывается из Лфиум-Кара-Гиссара в Кютайе, на юге по­средством широкого пролома, перерезываю­щего вал Эмир-дага.
В области нижнего течения река Сакария принимает в себя воды, вытекающие из одного озера, незначительного по величине, по очень любопытного, как вероятный оста­ток образовавшейся путем размывания до­лины, которую открыли себе воды Черного моря, прежде, чем пробить далее на западе узкий проход Босфора/Это-озеро Сабанджа, в древности Софон, поверхность которого лежит на 31 метр выше уровня моря. В сравнении с другими озерными бассейнами Плоскогорья, оно очень глубоко, ибо лот до­стает в нем дно только на глубине 3G ме­тров Ц; однако, оно есть лишь остаток су­ществовавшего некогда обширного внутреннего моря, так как окружающая почва со­стоит из размельченных в порошок зе­мель, которые были отложены водами, и на которых теперь малейший ветерок подни­мает облако пыли. На юге, высокие холмы, покрытые высоким лесом и кустарником, составляют резкий контраст с бесплодными кручами противуноложпого берега. При пер­вом взгляде на местность кажется, что озеро Сабанджа указано самой природой, как вну­тренний порт для судоходного пути между Мраморным и Черным морями через Исмидскии залив п нижнее течение реки Сакарии; глядя с высот, господствующих над долиной, подумаешь, что достаточно сделать небольшой прокоп, чтобы соединить эти два моря. Плиний Младший предлагал императору Трояну это дело канализации, и следы, кото­рые были видны в его время, свидетельство­вали, что это предприятие уже было начато Митридатом, Ксерксом пли какщгь-либо дру­гим царем древности. Проект был возоб­новляем в различные эпохи, со времени царствования султана Солимана Великолеп­ного, и инженеры неоднократно приступали к делу, но без результата. Раздельный по­рог слишком высок, чтобы в стране, столь мало торговой, как Анатолия, стоило труда предпринимать это прорытие соединительного канала или постройку лестницы шлюзов между Исмидским заливом и озером Са­банджа. По приблизительной нивеллировке Гоммер-де-Гелля, подтвержденной впослед­ствии точными исследованиями l 2), порог, со­стоящий из моласса, стертого водами, нахо­дится почти на высоте 41 метра; линия желез­ной дороги проходит немного выше. Следо­
вательно, относительный уровень земли и моря изменился по крайней мере от 40 до 50 ме­тров с тех пор, как закрылся морской пролив Сабанджи, то-есть со временп собы­тия, которое, может быть, ссыпало с откры­тием Босфорского прохода. Вдоль окраины Понта Эвксияского видны еще во многих местах и на различных высотах, до 30 ме­тров, покинутые водами берега, покрытые раковинами, которые и теперь еще принадле­жат к черноморской фауне. Нет области более любопытной, как эти изменчивые пе­решейки и проливы между Европой и Азией, но их новейшая геологическая история еще не вполне известна. Не знают даже с достоверностью, каков порядок изменений вы­ходного течения и входного противотечения между морями Черным и Мраморным; не­известно даже, не представляет ли уровень двух морских поверхностей какой-либо раз­ницы. Воды Понта Эвксинского, которые при­текают ко входу, в Босфор, следуя вдоль берегов Турции, не могут все проникнуть в воронку пролива; образуется нечто в роде водоворота или противотечения, которое уно­сит жидкую массу вдоль берегов Анатолии: средняя скорость этого течения, которое за­метно до Синопа, от 2 до 3 километров, даже до 4 километров против Инеболи. У подножия маяка этого порта были в первый раз констатированы правильные приливы и отливы в Черном море: на соседних бере­гах Босфора Видаль-Наке нашел, что два суточные колебания уровня вод изменяются от 9 до 12 сантиметров, смотря по состоянию ветра. Проникая в ручей Инеболи, прилив­ная волна поднимается вверх по течению в виде очень энергичного маскарета до 2 кило­метров расстояния от устья *).
Озеро Исник пли Никейское есть пресно­водный бассейн, как и озеро Сабанджа, и также сообщается с морем посредством истока. Па западе, Гемликский залив вдается далеко внутрь материка, как-бы для того, чтобы соединиться с озером Исник, кото­рое, без сомнения, и само было морским за­ливом в предшествовавшую эпоху; рассто­яние от моря до озера всего только около 12 километров, а разность уровней не превы­шает 30 метров. На юго-западе другой озер­ный бассейн, сохранивший свое греческое имя Аполлония в форме Аболонта пли Аболуния, занимает площадь, почти равную площади Никейского озера, и так же, как это послед­нее, имел, кажется, более обширное протя­жение в эпоху, относительно недавнюю; бе­рега озера Аполлония и недавно выступившие из-под воды острова усеяны раковинами столь же ярких цветов, как и раковины,
Evlya Effendi;-von Hammer, - Чихачев.
*) Briot, рукописные заметки.
География Реклю. т. IX.
l) Vidal Naquet, рукописные заметки.
45
491
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
492
покрывающие берега соседнего моря. Приток этого озерного бассейна соединяется с значи­тельной рекой Сусурлю-чай, почти напротив впадения другого ручья, который приносит лишния воды озера Манияс, называвшагося в древности Милетополитес или Афанитес. Таких же размеров, как озеро Аполлония, резервуар Манияс находится равным обра­зом на очень небольшом возвышении над уровнем моря 1). Он заканчивает собой на западе цепь озер, которые следуют одно за другим параллельно южным берегам Мра­морного моря, и которые, повидимому, со­ставляют остатки древней Пропонтиды между Эгейским морем и Понтом Эвкспнским. Из четырех больших озер этой цепи, озеро Аполлония наиболее утилизируется для целей судоходства; его прибрежные жители, греческой расы, плавают по водной площади в торго­вых барках, переходя из одной деревни в Другую * 2).
К западу от реки Сусурлю-чай и озера Манияс, маленький бассейн реки Коджа-чай, древнего Гранина, отчасти питается водами Иды и отделяет массивы Троянской области от остальной Анатолии. Коджа-чай, так же, как соседния речки, бывает настоящей ре­кой только после сильных дождей или во время таяния снегов, но тогда опасно пере­правляться через нее, и её желтоватые воды распространяются далеко в Голубое море. Между этими потоками, которые являются по­переменно то бешеными реками, то малень­кими ручейками, змеящимися в песках, есть один, который поэмы Гомера прославили на вечные времена: это-Мендерех; но несмотря на такую славу этого потока, ученые до сих пор еще спорят по вопросу о том, следует ли отожествлять его с Симонсом или со Скамандром. По мнению большинства историков и археологов, Мендерех есть гомеровский Симонс; напротив, ИПлимаи, счастливый исследователь Гиссарликских руин, при­знает в нем, согласно этимологии нынеш­него имени Ксанф, ту реку, «прекрасные воды которой, запруженные нагроможденными тру­пами, не могли более течь до божественного моря» 3). Вид почвы доказывает, что Тро­янская равнина есть одна из областей Малой Азии, которые наиболее изменились с антич­ных времен. Остов гор и холмов, закру­гляющихся амфитеатром вокруг равнин, по которым протекает Мендерех, мог под­вергаться лишь незначительным переменам вследствие обвалов пли размываний, но про­межуточная равнина, некогда отчасти покры­тая прудами, обсохла. Кордон дюн, краси­
*) Чихачев, цитированное сочинение.
3) George Perrot, „Souvenirs d’un voyage en Asie Mineureu.
3) „Илиада", песнь XXI, 2.
вая дуга которого соединяет холмы Эренъкой с мысом Кум-кале илп «замок Пес­ковъ», защищал наполнение, которое произво­дилось в равнине наносами реки Мендереха и других проточных вод. Извилистые по­токи, проходящие по этому лабиринту болоти­стых лугов, не носят никаких судов, и Калафат, «местечко конопатчиковъ», где прежде строились суда, представляет теперь собрание хат, населенное земледельцами и затерянное среди земель. В настоящее время наносы реки Мендерех, увлекаемые в море, подхватываются течением Геллеспонта и уно­сятся далеко в Эгейское море; только часть ила отбрасывается на мыс Кум-Кале, кре­пость которого засыпана песком до самых зубцов стен *). Прежде река Буиарбашп, которую, по мнению большинства путешествен­ников, следует считать Скамандром Гомера, соединялась с Мендерехом посредством бо­лотистых водных площадей; но в виду того, что порог, разделявший бассейн Бунарбаши и покатость Безикской бухты, имел всего только несколько метров высоты, признали полезным прорыть там водосточный ров и таким образом отбросить воды в Тенедосское море. Вследствие этого, маленькая скали­стая цепь Сигейского мыса, увенчанная мо­гильными курганами, превратилась в остров. Глубокая траншея, открывающаяся около южной оконечности этой цепи, но на уровне более высоком, чем уровень нынешнего рва, доказывает, что уже в очень древнюю эпоху, быть может, даже в троянские века, зани­мались урегулированием распределения вод в этих плодоносных местностях.
Реки, изливающиеся с горы Иды и с со­седних массивов в Эгейское море, не имеют достаточно обширного бассейна, чтобы давать сколько пибудь значительный сток воды; но между этими потоками Тузла-су или «Соляная река», берущая начало па южном склоне горы Иды, отличается странной фор­мой своей долины: вырывая себе рытвину в этих снеговых высотах, река течет па­раллельно берегу Эдремпдского залива, чтобы броситься в Эгейское море севернее мыса Баба-Кале. Вместо того, чтобы прямо спу­ститься к соседнему морю, она остается отделенной от него стеной скал, вдоль под­ножия которой она течет на протяжении около 100 километров. При выходе долины, стены гор, белые с синими, красными и желтыми прожилками, везде раздроблены множеством ключей соленой воды; из почвы равнины по­всюду пробиваются струйки, температура ко­торых от 78 до 90 градусов по Цельзию, и которые соединяются в один горячий ручей,
9 Emile Burnouf, „Archives des Missions Scientifiques". tome VII.
493 МАЛАЯ
впадающий в реку Ту зла-су. Из этих вод можно было бы извлекать огромное количество «соли, но, по Чихачеву, годовая добыча этого минерала едва достигает там 18 пли 20 тонн.
Три реки, Мадара-чай, Ходжа-чай, Бакиръчай, следуют одна за другой в южном на­правлении; но первая река этой покатости, не­сущая обильные воды, есть Гедиз-чай, древ­ний Гермус или Термос, который делает плодоносными лидийские равнины. Зарождаясь близ города Гедиз, который дает ей свое имя, эта река уходит из гор рядом уще­лий, затем извивается длинными излучинами в Сардской равнине, некогда озерной. Ма­ленькое солоноватое озеро Мфрмере, напол­няющее котловину гор, на севере этой рав­нины, и которое, вследствие испарения, посте­пенно понизилось до уровня, едва превышаю­щего морской уровень, есть, может быть, ■остаток внутреннего моря, которое занимало Лидийскую равнину и которое ушло через Менеменский дефилей между Сипилосом и Гассан-дагом. У выхода этих ущелий, Гедиз-чай, несущая в своих водах массу землистых частиц, не переставала увеличи­вать материк на счет залива; все простран­ство, внесколько сот квадр. километров, которое простирается к югу от Менемена, между западными мысами Сипилоса и Фокей•скими горами, есть завоевание реки, предста­вляющей попеременно засеянное хлебом поле и обширную водную площадь во время разлива. Маленькие пригорки, бывшие прежде островами, теперь соединены с твердой землей. Плиний указывает на мыс Левке, как на землю, отвоеванную таким образом у вод, п этот мыс, известный у турок под именем ТрссъТепе, находится в наши дни в 4 слишком километрах от внешнего берега, отделен­ного от Смирнского залива рыболовными ла­гунами.
Разделенный на несколько рукавов, Гедизъчай продолжает отодвигать море на всей окружности своей дельты, но весьма неравно­мерно, смотря по направлению главных тече­ний. Прежде он изливался главным образом в сторону запада к холмам Фокеи; в на­стоящее время устья дельты выдвигаются на юг, как бы для того, чтобы загородить вход в Смирнский порт. В период разливов море делается мутно-желтым на большое расстояние от устья реки. С восточной стороны, во всем порте, вода утратила свою прозрач­ность; только в редких случаях, от дей­ствия течений п при благоприятных метеоро­логических обстоятельствах, она принимает такой же вид, как воды в открытом про­странстве Эгейского моря; восточная часть за­лива приняла вид озера, и если не будут предприняты своевременно работы, для защиты
азия. 494
порта от речных наносов, он отделится от моря и сделается совершенно обособлен­ной водной площадью. Это лишь вопрос го­дов, и уже можно вычислить с точностью эпоху, когда пролив должен закрыться. Пе­ред главным устьем Гедиз-чая корабли находят еще отверстие в 2 слишком кило­метра, где глубина варьирует от 20 до 40 метров, но на востоке фарватер, съужен­ный между укрепленным мысом южного бе­рега и песчаной отмелью северных плоских берегов, имеет всего только 43 метра в ширину, а глубина его, около 10 метров, уменьшается ежегодно от 2 до 3 сантиме­тров. Бури иногда вдруг углубляли проход, но после этих внезапных углублений мед­ленный процесс обмеления возобновляется, и дно снова повышается. По вычислениям инже­неров, глубина фарватера уменьшится до 12 метров к 2000 году; большое судоходство со Смирнским портом сделается очень затруд­нительным, даже невозможным, если до того времени не восстановят на нижнем Гермусе его прежнее течение к Фокее, так, чтобы отбросить речные наносы во внешний залив ’).
Южные реки покатости Эгейского моря тоже принадлежат к числу потоков «тружени­ковъ», которые завоевали обширные простран­ства у моря, чему помогало, может быть, по­степенное поднятие морского прибрежья. В то время как Гедиз-чай угрожает только Смирн­скому порту, Кайстр или Кучук-Мендерех, то-есть «Малый Меандръ», древняя «Лебединая река», давно уже засыпал илом порты Эфе­са, а Большой Меандр превратил во внут­реннее озеро Милетский порт. Ни в какой другой части света работа засыпания речными наносами не совершается с такой быстротой, если принять во внимание незначительный сток этих речек, которые нельзя сравнивать с большими реками, каковы Нил, Рона или По. Так, хотя общая длина течения Малого Ме­андра, со всеми извилинами, не более 125 ки­лометров, а площадь его бассейна всего толь­ко 3.000 квадр. километров, хотя годовое ко­личество выпадающей дождевой воды там, в среднем, на одну пятую менее, чем на фран­цузской территории 2), однако, эта река напол­нила своими наносами порты Эфеса, засыпала илом лиман, который, по свидетельству исто­рика Льва Диакона, существовал еще в две­надцатом столетии христианской эры, и вы­двинула берег на 8 километров в море. Та­кия значительные перемены заставляют пред­полагать, что колебания уровня почвы также участвовали в перемещении морского при­брежья. Точные нивеллировки, производимые в подземных постройках гидравлическихъ
Э Abrami, рукописные заметки.
’) Julius Hann, „Handbuch der K]imatologi-tt
*
495 ГЛАВА V. АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 496'
сооружений древнего Эфеса, позволят разре­шить эту проблему физиографии.
Буюк-Мендерех или «Большой Меандръ» есть, в самом деле, одна из полноводней­ших рек Анатолии; между её истоками и Устьем развернутая длина течения около 380 километров, и некоторые из притоков Ме­андра имеют но менее 100 километров про­тяжения; взятый в целом, бассейн занимает площадь около 23.900 квадр. километров, что дает возможность исчислять нормальный сток реки в 200 слитком кубич. метров в се­кунду, на основании среднего количества до­ждей, выпадающих в этой стране. Меандр берет начало на плоскогорье, вытекая из маленького озера Гойран, почти на высоте 1 .000 метров над уровнем моря. Вскоре по выходе из озерного бассейна, он исчезает в расселине известняковой скалы, чтобы вый­ти на поверхность к востоку от Динейра, затем еще раз скрывается под землей, по­сле чего вторично появляется подле самого города. У подошвы только-что пройденных им скал Меандр вступает в обширную равнину, бывшую некогда озером, и хотя те­чет на поверхности земли, перестает быть видимым, скрываемый чащами камышей, ко­торые окаймляют его на расстоянии целых километров: эти тростники, среди которых извивается скрытый от взоров Меандр, те самые, которые легенда изображает нам на­клоняющимися от берегового ветра, чтобы повторять без конца свою однообразную пес­ню о позоре царя Мидаса. По выходе из этой равнины, Меандр, удвоенный в объеме при­соединением к нему другой реки, Банасъчай, пробирается узкими горными теснинами, затем вступает в великолепные равнины, которые, за исключением нескольких корот­ких каменистых пространств, продолжают­ся до самого моря; в этом месте он, кажет­ся, имеет уже весь свой объем; в время разлива, это настоящая большая река, подмы­вающая свои берега, открывающая себе новые русла, образующая или разрушающая острова. Другая река, повидимому, едва уступающая ему по величине, Чорук-су, древний Ликус, идет ему па встречу и смешивает свое те­чение с его водами; водные площади, происхо­дящие от боковых инфильтраций, распростра­няются далеко по равнине и придают реке в иных местах вид обширного болота. Инкрустирующие источники сотнями бьют из земли на берегах Ликуса и вливают в его русло свою воду молочно-белого цвета. Кажет­ся, что во времена Геродота слепки, образуе­мые на обоих берегах этими известковыми водами, соединялись так, что простирались в виде свода над рекой; поток исчезал на пространстве пяти стадий, то-есть около кило­метра. Теперь этот туннель уже не существует,
но и до сих пор можно еще признать навис­шие стены, припаянные осадками к скале.. Ак-су или «Белая вода», облепляющая и пре­вращающая в камень река, которая наиболее способствовала образованию свода, перемести­лась к верховью, известковый свод обвалил­ся, и Ликус снова течет под открытым небом. В короткое время колеса мельниц, отстроенных на берегу реки Ак-су, исче­зают под облепляющим их каменным кру­гом, а деревья, на которые падает её вода,, скоро превращаются в скалы *).
Гора, господствующая над слиянием Ме­андра и Чорук-су, опоясана при основании,, на протяжении нескольких километров, пра­вильной двух-этажной террасой, высота ко­торой над равниной около 90 километров; эта терраса, где видны, на тридцать киломе­тров кругом, блистающие на солнце белые потоки, точно молочные каскады, была вся целиком образована слепками окаменяющихся источников: большинство путешественников дают ей название Памбук-Кале (или ИИамбук-Калесси), «Хлопковый замокъ», без со­мнения, по причине беловатых куч, отложен­ных водами; однако, местные жители ясна называют его Тамбук 1 2): это Гиераполис (священный город) греков. С верхнего эта­жа, окаймляющего гору, в виде площади, ши­риной от пятисот до шестисот метров, бьют из земли наиболее многочисленные и наиболее обильные термальные источники; в одних температура воды 60 градусов, в других 50 или даже только 40 или 36; все они имеют вкус слегка кисловатый и желе­зистый, все выделяют угольную кислоту. Поч­ва покрыта слоями бугорчатого травертина... отложенными этими источниками; повсюду вид­ны следы прежних русл, покинутых вслед­ствие перемещения источников, которые, по­высив свои верхния закраины и берега своих каналов истечения, открыли себе выход ниже. Горячие ручейки, которые не могли найти се­бе выхода через какую-нибудь боковую тре­щину, не переставали подниматься над пло­скогорьем и текут в верхнем желобе вы­сокой стены, которую отлижения очень обиль­ного потока окаймили сталактитами. Одна из этих слепленных из отложений извести стен, пробитая у основания ручьем недавнего происхождения, сохранила только свой верх­ний слой, представляющий естественный про­лет, обшитый, словно бахромой, навесами свода, которые походят на льдины замерз­ших каскадов. Эти явления «преобразования воды в камень» живо поражали древних. Страбон говорит, что вода Гиераполиса так быстро переходит в твердое состояние, что
1) Hamilton, „Researches in Asia Minor11.
2) Fellows;-Ernest Renan.
497
МАЛАЯ
АЗИЯ.
498
если ее отвести в канал, но этот канал тотчас же превращается в моно литовую сте­ну. По словам Витрувия, тамошние жители этим способом возводили заборы вокруг своих полей. Во времена Страбона, в окре­стностях Гиераполиса существовала пещера, откуда выделялся углекислый газ, смертель­ный для всякого, кто им дышал. Новейшие исследователи тщетно искали этой наполнен­ной газом пещеры *).
Но древние писатели ничего не говорят об истинном чуде Тамбука. Вся окружность верхней террасы исчерчена каскадами, и даже там, где воды уже не льются более скатертью или ракетами, соседния стены, образовавшиеся из сростков извести, которые были отложе­ны другими ручьями в их бегстве, кажутся и сами настоящими водопадами: перед этими массами молочно-белого цвета, ступеньки ко­торых поднимаются одна за другой по склону горы, стоишь точно перед каким-то замерз­шим потоком: кажется, что Ниагара остано­вилась и застыла. Из шести больших камен­ных водопадов один в особенности пора­жает зрителя своими громадными размерами: это южный утес, расположенный непосред­ственно под руинами античного Гиераполиса. Известковые инкрустации, отложенные фонта­нами Тамбука, принадлежат к числу удиви­тельнейших образований нашей земли; нигде медленная и непрерывная работа капли воды не является в более грандиозном виде. В котловине верхней террасы, у подножия длин­ных скатов горы, несколько источников соединяются в небольшой пруд глубиной слишком 3 метра, усеянный разбитыми кар­низами и колоннами из белого мрамора, облом­ками обрушившагося портика. Термальный ру­чей, вытекающий из пруда, перерезывает плато и проникает под своды дворца или гимназии, стены которых он покрыл слоем известковой накипи толщиной около 5 метров, затем соединяется с другим нормальным ручейком и льется со ступеньки на ступеньку на закраину утеса. Количество ниспадающей воды незначительно, но, глядя снизу, подумаешь, что этот каскад, скатерти которого сливают­ся с его каменным ложем, водопад какойто исполинской речки; зимой, весной и даже летом по утрам пары, поднимающиеся с теплой воды и носящиеся в атмосфере, еще более увеличивают иллюзию: сквозь эту легкую дымку пара кажется, что видишь падение бур­ного потока. Когда, приближаясь к утесу, который развертывается обширным кругом юколо полкилометра в окружности, убеждаешь­ся, что падает только тонкая прозрачная ска­терть воды, невольно сравниваешь тогда бугор­чатые пласты ослепительной скалы с обваломъ
Р. de Tchihatcheff, „Asie Mineure".
ледника. Как лед Альп, травертин Гиера­полиса примешивает к своей белизне пре­красные оттенки нежно-голубого цвета; кроме того, там и сям он отливает розовым и зеленым цветами, как алебастры и мраморы. Грандиозный в своих размерах, этот амфи­театр прелестен в деталях своих белых или слабо-окрашенных скал; ниспадая, вода, постепенно охлаждающаяся, разливается ма­ленькими волнами, из которых последняя останавливается, отлагая известковый рубец или ободок; таким образом каждый уступ состоит из водоемов с круглой верхней за­краиной, под которыми следуют один за другим новые бассейны в форме кропильни­цы. Вода спускается со ступени на ступень, словно по колоссальной «лестнице Нептуна». Но в своем течении она повсюду окаймляет и украшает узорами поверхность камня; нет уголка скалы, который она не изваяла бы при­чудливыми арабесками.
Ниже ручьев, которые приносят ему ин­крустирующие воды Тамбука и соседних вы­сот, Меандр извивается в своей широкой равнине, образуя те изгибы и повороты, ко­торым дали его имя (меандр значит из­лучина). Правда, что этот поток спускается «излучинами» до самого моря и, кажется, много раз, описав дугу, опять возвращается на то же место; но в этом отношении малоазийская река далеко уступает некоторым другим рекам: он не описывает завит­ков, подобных завиткам Лота, Сены и Шьера, он не имеет бухт и бухточек, как заливы Миссисипи, у которого дуга ни­зовья приближается к кривой верховья и наконец соединяется с ней. В целом, те­чение Меандра имеет лишь местные извилины и вовсе не представляет больших уклонений от общего направления, подобных изгибам Кизыл-Ирмака и Сакарии, к которым с гораздо большим правом можно было бы применить то, что греческие географы гово­рили некогда о Меандре, что «он течет, поднимаясь обратно к своему собственному истоку».
Особенно замечателен Меандр, как река«работница». Геологическая работа, совершен­ная им в последние двадцать три столетия, так велика, что в этом отношении с ним не может сравниться никакой другой поток того же объема, и нет ничего удивительного, что для объяснения этой громадной работы ученые должны были прибегнуть к гипотезе поднятия почвы, - гипотезе, которая, впро­чем, до сих пор еще не подтверждена не­посредственными наблюдениями. Существовав­ший в древности Латмийский залив, на бе­регу которого находился приморский город Милет, и который простирался на север до подошвы холма, где стоял храм богини
499 ♦ ГЛАВА V.- АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 500
Приены, перестал быть заливом; от него осталось только озеро, Капикерен-Денизи или Акис-чай, западный берег которого отстоит от моря в 17 километрах по прямой ли­нии *). Бывший остров Ладе, к западу от Милета и к северу от нынешнего течения Меандра, теперь не более, как выступ мате­рика среди внутренних болот. Поверхность пространства, завоеванного рекой в течение двадцати трех веков, может быть исчислена в 325 квадр. километров; средним числом, речной «носъ»лзыдвигался вперед на десять метров в год. Допуская, что во всей этой области новых отложений море имело глубину только в 20 метров, следовательно, гораздо меныпую, чем глубина других пространств в заливах Малой Азии, и давая десять ме­тров среднего возвышения наносам Меан­дра,-повышаемым каждым последователь­ным наводнением, соразмерно удлиннению дельты,-общее количество земель, отложен­ных рекой в эти две тысячи триста лет, было бы около десяти миллиардов кубиче­ских метров, что составит 500 кубич. метров в сутки. Пропорция эта не предста­вляет чего-либо чрезвычайного, так как, например, Брента, порядок течения которой был изучен с наибольшей тщательностью, отлагает каждый день в лагуну Киоджиа массу грязи в восемь раз большую, хотя по количеству катимой воды итальянская река уступает Меандру. Но вероятно, что масса, отложенная этой азиатской рекой, много пре­вышает предполагаемую толщину в 30 ме­тров, потому что, по Лихачеву, уровень озера Акис-чай, постоянно поднимаемый увеличи­вающимся порогом из речных наносов, находится на 29 метров выше уровня моря. Как бы то ни было, дельта Меандра есть одна из тех, где соединились все элементы, чтобы возбуждать удивление грандиозностью совершившихся геологических преобразова­ний: здесь мы видим заливы, занесенные пес­ком, острова, соединившиеся с материком, города, погребенные под слоем пла. С высоты вершин, господствующих над рав­ниной, п особенно с пиков Самсун-дага, поднимающихся непосредственно на севере от морского прибрежья, можно обозревать расстилающуюся под ногами и теряющуюся в отдаленной перспективе всю область дельты, с извилинами нынешнего Меандра, бесчи­сленные пересекающиеся русла ложных рек или «старых Меандровъ», губы устья, далеко выдвинутые в море, окрашенное до самого горизонта в желтый цвет мутными водами реки, правильные кривые береговых кордо­нов, прерываемых через известные про­
межутки рыболовными протоками, и, внутри, земель, концентрические дюны прежних бе­регов, последовательно покинутых водами моря с распространением речных нано­сов. Белая линия у подошвы зеленой горки указывает местоположение Палатии, соста­вляющей все, что осталось от славного города Милета.
На покатости Малой Азии, обращенной къюгу, первое озеро, лишния воды которого изли­ваются в Средиземное море, есть, повидимо­му, как и Акис-чай, половина бывшего мор­ского залива, замкнутого недавними речными наносами и постепенно возвышенного поро­гом, который образовался в низовье: это- Кеджез-лиман, лежащий теперь, по Чиха­чеву, на 29 метров выше уровня моря. По­добно бассейну Акис-чай, озеро Кеджез-ли­ман, постепенно обновляемое реками, на­полнено чуть солоноватой водой. Никакоеисторическое свидетельство не говорит об отделении лимана Кеджез от открытого мо­ря; даже во времена Страбона, Каунус зани­мал часть порога, ограничивающего озеро с южной стороны: следовательно, прошло уже, по крайней мере, восемнадцать или девятна­дцать веков с тех пор, как бывший за­лив превратился в озеро; но очертание мор­ского прибрежья изменилось, так как го­род, стоявший тогда на самом берегу моряг теперь удален от него на 8 километров.. Недалеко оттуда, близ Макрп, есть очевидное доказательство колебаний почвы прибрежья. Один саркофаг, построенный на сухом бе­регу, покрыт серпулами и неточен морскими животными до трети его высоты: следователь­но, он когда-то погружался в воду и теперь опять находится на твердой земле. На при­брежье Малой Азии берега Лидии-единствен­ные, где кораллы, принадлежащие к виду cladaeora caespitosa, строят обширные рифы; красный коралл родится также на дне моря, но ветви его слишком малы, чтобы стоило труда ловить его *).
На юго-западном берегу Ликии порт Патара тоже сделался озером или, лучше ска­зать, болотом; но гораздо более значительная геологическая перемена совершилась в Памфилии, на северном прибрежье залива Адалия. Там во времена Страбона простиралось «очень обширное» озеро Каприя, замещенное теперь сырыми землями, в иных местах болоти­стыми, в других поросшими кустарником; лагуны гниющей воды наполняют низины,, отделенные от моря желтым песчаным бе­регом, осененным приморскими соснами. Лихачев исчисляет в 400 квадрата. кило­метров поверхность озерного бассейна Пам-
*) Р. de Tchihatcheff, „Asie Mineureu; - Olivier Rayet, „Milet et le golfe Latmiqueu.
0 Spratt and Forbes, „Travels in Lycia, Milyas and the Cibyratis“.
501
М АЛАЯ
АЗИЯ.
502
филии, составляющего в настоящее время часть твердой земли. Но не одни только наносы рек заполнили древний резервуар: бесчислен­ные источники, насыщенные известью, как,

например, I амбукские ключи, отлагали этот минерал в виде коры на почве так быстро, что трава и листья уже окаменели, не утра­тив своего цвета; в некоторых местах вода даже вытекает через береговые утесы
прямо в море, и огромные сталактиты висят над самыми волнами ,). Близ Адалии видно явственно, что фронт береговых утесов выдвинулся по крайней мере на ЗОО метров,
илагодаря этим непрерывнымъ^ наносам. Реки, покрывшие страну слоями травертина, беспрестанно меняют свое течение: поднимая
1) Beaufort, „Caramania“.
503 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 504
мало-по-малу своп каменные ложа над окру­жающей равниной, они кончают тем, что те­кут в высоких водопроводах; рано или поздно берега подаются в каком-нибудь сла­бом пункте, и поток устремляется через боковую брешь, чтобы образовать себе другое русло. В других местах проточные воды исчезают в пористой почве, под естествен­ными аркадами. Из века в век гидрогра­фическое разветвление совершенно изменяется: этим и объясняется тот факт, что географы тщетно старались согласить тексты древних авторов с настоящим положением дел. Катарактес, о котором Страбон говорит как о большой реке, низвергающейся с шумом с очень высокой скалы *), перестал существовать и, вероятно, разделился на мно­гочисленные ветви, поверхностные или под­земные. Фонтаны пресной воды, которые бьют среди моря, явственно видны с высоты берегового утеса, благодаря различному пре­ломлению света в двух средах * 2).
Ак-су, то-есть «Белая река», которая слу­жит водостоком для западных равнин каменистого бассейна, берет начало в го­рах к западу от озера Эгердир, которое, быть может, выливает под землей свой излишек через эту реку, чем можно было бы объяснить тот факт, что вода в этом бассейне не солена, как почти во всех дру­гих замкнутых резервуарах. Озеро Эгер­дир, вероятно-самое значительное во всей Малой Азии: хотя оно не занимает столь об­ширной площади, как большое Соляное озеро в Ликаонии, но зато превосходит послед­нее глубиной. Озерная впадина Эгердпр, представляющая овал, который продолжается с севера на юг и делится поперечной цепью гор на две полости, походит в южной своей части на альпийское озеро: крутые гор­ные склоны с лесистыми террасами господ­ствуют над его берегами; маленькие острова, где блестят белые домики между группами тополей, весело отражаются в голубой по­верхности вод; на каждом шагу бесконечное разнообразие зубчатого берега изменяет пей­заж. Два озера, Бульдур и Чурук-су, лежа­щие западнее, на слегка волнистом плато, отличаются от Эгердпра. Окруженные низ­менными берегами, которые попеременно то покрываются водой, то снова открываются, этп бассейны имеют впд болот па большей ча­сти своего протяжения. Вода в Бульдуре желтоватая, а в Чурук-су содержит в рас­творе серно-кислую магнезию (горькая или английская соль) и сернокислый натр (глаубе­рова соль), в соединении с морской солью; летом, вода сбывает, оставляя на берегахъ
г) Книга XIV’, глава IV.
2) Fellows, „Travels in Lyciau.
эти минеральные вещества, кристаллизующиеся твердыми плитами.
Озеро Бейшехр-гель, хотя оно находится очень близко от скатов, наклоненных на юге к заливу Адалия, занимает место в чи­сле озер, принадлежащих к системе замк­нутых бассейнов Анатолии. Этот резер­вуар, называемый также озером Керели- имя, едва отличающееся от древнего грече­ского наименования Каралитис,-гораздо ме­нее обширно, чем большое Соляное озеро; но, быть может, его водная масса более значи­тельна по объему, так как он предста­вляет несколько глубоких впадин у подош­вы скалистых откосов своего западного бе­рега; на юге белые вершины гор Писидип отражаются в голубых водах озера. Мно­гочисленные потоки спускаются с соседних высот в Бейшехр-гель; но большинство источников теряются в расселинах почвы, прежде чем достигнуть озера; бассейн пи­тается главным образом родниками, выхо­дящими из озерной впадины или из рассе­лин скал, омываемых водами озера: пузы­ри, поднимающиеся из бьющих на дне клю­чей через спокойную воду, указывают место истечения; но прибрежные жители не съумели перехватить эти чистые воды, которые теря­ются в безвкусной и нездоровой воде Бейшехр-геля. Летом туземцы не имеют дру­гого питья, кроме воды колодцев, выры­тых в соседстве берега и очень удаленных один от другого; иногда толпы людей и жи­вотных оспаривают друг у друга доступ к этим колодцам, влага которых так дра­гоценна, как будто она вытекает среди без­водной пустыни, хотя неподалеку простирается целое море пресной воды.
Высота Бейшехр-геля, по Чпхачеву, 1.151 метр над уровнем моря; но это озеро за­нимает не самую глубокую часть замкнутого бассейна южного плоскогорья Ликаонии. Из южной оконечности этого плато выходит ре­ка, которая спускается на юго-восток через ущелье между скал и теряется во впадине, лежащей метров на пятнадцать ниже, и ко­торую еще недавно наполняло значительное озеро, Соглу: этот обширный резервуар, средняя глубина которого была от 6 до 7 ме­тров, и который простирался на простран­стве около 175 квадр. километров, опорож­нился около половины настоящего столетия; но почва еще усеяна двустворчатыми раковина­ми, и местные жители долго сохраняли запас карпов, который дала им последняя обиль­ная ловля. Это быстрое исчезновение озера, содержавшего слишком миллиард кубич. ме­тров, невозможно было бы объяснить пере­весом испарения над притоком воды; весь­ма вероятно, что обломки, загромождавшие подземные галлереи, были расчищены глубо­
505 МАЛАЯ
кими водами, и эти последние вылились в мо­ре. Этому-то скрытому, подземному истечению два названные бассейна, Бейшехр и Соглу, и были обязаны тем, что воды пх не насы­тились солью, как воды большинства замкну­тых озер Малой Азии. Аллювиальные земли, отложенные речками и ручьями, были пре­образованы земледельцами в плодородные поля. По Гамильтону, появление и исчезнове­ние озера Соглу представляют периодические явления, правильно чередующиеся через про­межутки времени от десяти до двенадцати лет. Согласно искони установившемуся обы­чаю, получившему силу закона, крестьяне де­лаются собственниками выходящей пз воды почвы, под условием оставления в пользу казны половины первой жатвы; в следующие же годы онп должны платить только десятину, то-есть десятую часть собираемых плодов *). Небольшие озера Ликии, в бассейне Эльмалу п соседних равнинах, имеют порядок истечения, подобный тому, какой представляет Бейшехр: они также изливают свой изли­шек вод через подземные галлереи, выры­тые в известковых скалах. Озеро АвланъОглу, к югу от Эльмалу, принимает в се­бя быструю реку, имеющую около десяти ме­тров в ширину п до 2 метров глубины, и исток его низвергается с шумом в пеще­ру. Обильные источники, снова выходящие на поверхность земли близ деревни Фипека, не­далеко от морского берега, - не что иное, как воды Авлан-Оглу 2). Естественные во­доспуски пли «катавотры» этой изобилующей трещинами области известны под именем дуден. По существующему в крае преданию, сообщаемому Гамильтоном, долина, которую ныне покрывают воды озера Эгердир, была совершенно 'сухая восемьсот лет тому на­зад, и образование озера произошло, будто-бы, вследствие завала подземной галлереи.
К востоку от понижения Ликаонии, неко­торые озерные бассейны, теперь замкнутые, кажется, изливались некогда в Средиземное море. К числу этих озер принадлежат Кара-Бунар или «Черный фонтанъ», кото­рый окружен вулканическими конусами и по­токами лавы; летом крестьяне окрестных селений ломают соль в некоторых из окаймляющих его соляных бассейнов, и каждую зиму образуется новая кора. К югу оттуда, озеро Эрегли есть скорее затопленная разливами водная площадь, продолжающаяся на сотню верст параллельно северному осно­ванию Булгар-дага; это обширное болото усе­яно прудами, из которых иные всегда оста­ются солеными, другие же зимой наполняются через маленькие притоки пресной водой, во
АЗИЯ. 506
летом опять делаются немного солоноваты­ми. Озеро Эрегли еще продолжает быть при­током Средиземного моря через ручей, кото­рый изливается на юге в мраморный бас­сейн, лежащий метров на десять ниже озер­ного резервуара. Неизвестно, где опять выхо­дит наружу этот поток на противуположной покатости гор, хотя он уносит весьма значительную по объему жидкую массу, осо­бенно весной, в период таяния снегов: тог­да два озера, Эрегли и Кара-Бунар, так же, как все болота низменной равнины, превра­щаются в обширное внутреннее море, шири­ной около 150 километров, которое прости­рается на запад до самых ворот города Коние. Между источниками, питающими бас­сейн Эрегли, группа термальных источни­ков приметна издали по конусам, которые образует вытекающая вода, отлагая вокруг отверстия содержимые в растворе минераль­ные вещества. Так же, как в Тамбуке, по­стоянно паростающий камень в копце кон­цов залепляет выходы, и бьющая из зем­ли вода, отыскивая новые отверстия, воздви­гает горку за горкой: плато постепенно воз­растает, сохраняя однообразную высоту. Ключи эти, хотя все они, повидимому, принад­лежат к одному и тому же подземному озе­ру, разнятся между собой температурой и со­ставом воды: одни пз них имеют слиш­ком 50 градусов по Цельзию, в других, напротив, вода почти холодная. Тогда как вода одного бассейна отлагает морскую соль, вода другого приносит серу, и большинство окружают свое отверстие гипсовым обод­ком; один источник образует ручеек чи­стой воды. Каменистое вещество, содержащее­ся в растворе в воде фонтанов озера Эре­гли, так обильно, что пузыри газа, приходя в прикосновение с атмосферным воздухом, тотчас же превращаются в раковины беско­нечно малой тонины, которые, теснясь одна к другой, постепенно складываются в ком­пактную массу, имеющую строение оолита (икряного камня) *)•
В древние времена, Кестрос, по-нынешнему Ак-су (Белая вода) и соседняя река, Кепро-су или Эврпмедон, были судоходны при устьях; теперь они закрыты для барок, тог­да как Мелас, называемый ныне Манавгат, носит парусные суда, хотя греческие и римские писатели не упоминают о нем, как о реке, доступной судам. Что касается самой полноводной реки всего этого прибрежья, на западе Полевой Киликии, Каликадна, понынешнему Эрмерек-су (иначе Гек-су), то течение её слишком стремительно, чтобы она могла когда-либо быть судоходной, что бы ни говорил Аммиан Марцелин, единственный
9 Hamilton, „Researches in Asia Minor".
*) Ch. Fellows, „Travels and Researches in Asia Minor".
9 Hamilton, „Researches in Asia Minor".
507 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 50В
из древних авторов, приписывавший ей это свойство. Восточнее, в собственной Киликии, Тарсус-чай или «река Тарсъ»-незначитель­ный поток, а между тем это-река, пользо­вавшаяся большой известностью в древно­сти под именем Кидна. Исток её один из самых обильных в Малой Азии. Со стены наклонной скалы, сплошь изрытой тре­щинами и расселинами, льются бесчисленные струйки, которые соединяются в одном бас­сейне, откуда река, уже непроходимая в брод, бежит бешеными прыжками через обвалившиеся каменные глыбы и затем исче­зает в глубоком ущелье. Величественные кедры, имеющие по крайней мере 7 аршин в обхвате, могучие дубы, платаны, обвитые плющем и хмелем, осеняют исток своей густой листвой. Спускаясь красивыми каскада­ми в равнину Тарса, «хладноводный» Кидн орошает поля исады; затем, разливаясь в виде болот, заменивших прежнее озеро, впадает в море на небольшом расстоянии к востоку от устья Сейгуна. Подобно мно­гим другим потокам Малой Азии, Кидн часто менял русло: некогда он проходил через город Тарс, с конца же шестнадца­того столетия течет на востоке от его стен *)•
Но блуждающими реками по преимуществу можно назвать две реки восточной Киликии, Сар и Пирам, которые турки и арабы на­зывают Сейгун (Сигун, Сиган, Саран) и Джигун (Джиган), или в память двух боль­ших рек того же имени в Туркестане, более известных ныне под названием Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи, или намекая на два потокамифического рая. Сар-самая полноводная и самая длинная из этих двух рек. Она берет начало около середины полуостровного осно­вания, к северо-востоку от Аргфйской горы, в горных цепях, господствующих с юж­ной стороны над долиной верхнего КизылъИрмака, и принимает в себя воды, которые текут в параллельных понижениях АнтиТавра и уходят из гористой области глубо­кими ущельями, поражающими своим гран­диозным видом; на западе другие потоки спускаются с центрального плоскогорья к Сару, перейдя перед тем Тавр ущельями, еще более трудно доступными, чем Киликий­ские Ворота. Джигун или Пирам берет на­чало в водораздельной области, по другую сторону которой течет Евфрат; но до настоя­щей минуты Страбон остается единствен­ным путешественником, который описывает исток этой реки, как «глубокую пропасть, откуда вода вдруг вырывается столь могу­чим потоком, что дротик лишь с трудом пронзает его». Страбон же говорит, при
•) Чихачев, цитированное сочинение;-Kotschу, „Reise in den Cilicischen Taurus14.
том в выражениях, отличающихся редкой точностью, об ущелье, которым Пирам вы­ходит из области гор: «Выступы одной стены как раз соответствуют входящим углам другой, так что, будучи сближены, обе стены плотно пришлись бы одна к дру­гой; около середины ущелья расселина дотого съуживается, что собака или заяц могли бы перескочить ее одним прыжкомъ» ’)• Пи­рам соединяет в своем нижнем русле потоки всего гористого округа, простирающа­гося на восток от Анти-Тавра; но эти вы­соты, менее выставленные дождевым ветрам, чем возвышенности западной Киликии, полу­чают меньшее количество воды; оттого Джи­гун, хотя бассейн его обширнее бассейна Сейгуна, много уступает последнему по сред­нему количеству катимой воды. По исследова­ниям инженеров, делавших разведки для проектированной железной дороги между Мерспной я Аданой, оказалось, что средний сток его составляет почти только треть стока Сей­гуна. Вот точные числа, относящиеся к ре­кам Киликии:
Длина течения.
кил.
Площадь бассейна.
кв. километр.
Средний сток в секунду, куб. метров.
Кидн (Тар­сус-чай и ..
130
1.400
20
Сар (Сей­гун)
450
22.400
250
Пирам (Джи­гун
450
24.150
95
Однако, Джигун судоходен в нижней ча­сти своего течения; по Энсворту, барка могла бы подняться по реке слишком на сто кило­метров от устья.
С начала исторической эры эти две реки не переставали блуждать в аллювиальных равнинах, образованных их отложениями на запад Алексапдретского залива. В на­стоящее время устья Сара и Пирама отстоят одно от другого по прямой линии на 72 кило­метра; но из старинных документов видно, что часто их потоки бывали соединены од­ним общим устьем. В последние двадцать три столетия произошло семь больших пере­мен течения: трп раза реки совмещались в одном русле и четыре раза разделялись*); не­значительного бокового прореза было бы до­статочно соединить их опять. Блуждая таким образом по равнине, они не переставали прибавлять новые земли к материку. «Рав­нина турокъ», Чукур-ова, и наибольшая часть пространства, продолжающаяся от Тарса до Сиса, у восточного основания Тавра, на расстоянии слишком 100 километров, есть их «даръ». Мыс Кара-Таш или «Черный ка­мень», который служит южной опорной точ-
4) Книга ХП, глава 4, издание Амедея Тардьф.
2) Чихачев цитированное сочинение;-V. Langlois, „Yoyage dans Иа Cilicie44.
509 МАЛАЯ
кой наносимым речным осадкам, есть быв­ший остров, соединенный ныне с твердой землей; одно предсказание, сообщаемое Стра­боном, говорит, что «настанет день, когда среброводный Пирам достигнет священных берегов Кипра». Покрытые илом простран­ства, окаймляющие устья обеих рек, пред­ставляют еще неопределенную область, нечто среднее между морем и землей; флора и фау­на напоминают недавнее пребывание морской волны; воды наполнены рыбами, беспрестан­ные движения которых обнаруживаются со­дроганиями жидкой поверхности; мириады раз­ной водяной птицы-пеликанов, лебедей, гу­сей и уток-покрывают песчаные отмели, и огромные черепахи медленно двигаются в иле 9-
Разсматриваемая в целом, Малая Азия имеет более холодный климат, нежели полу­острова Европы под той же широтой, и темпе­ратуры там отличаются большими крайно­стями. Контраст этот легко объясняется: в то время, как Испания, Италия, Фракия и Гре­ция защищены от полярных ветров Пире­неями, Альпами, Балканами, Анатолия отчасти выставлена этим холодным воздушным то­кам, не встречающим никакой преграды при движении через равнины России и поверхность Черного моря. Та самая часть морского при­брежья Малой Азии, которая омывается водами Понта Эвксинского, представляет поразитель­ный пример перемены, какую защита, ока­зываемая цепью гор, производит в климате. Так, западная зона берега, заключенного ме­жду Константинополем и Синопом, выста­влена суровым зимним холодам и сильным летним жарам; но на востоке «византийский» климат изменяется, по мере того, как к северо-востоку, по ту сторону Черного моря, высокий горный вал Кавказа поднимается не­переходимой стеной между полярными воздуш­ными течениями и анатолийским прибрежьем: разности средней температуры зимы и лета уменьшаются; деревья, не могущие расти на негостеприимном западном прибрежье, с успехом произрастают на берегу восточных бухточек, в теплом «трапезондскомъ» кли­мате; масличное, затем померанцевое деревья появляются вокруг городов и деревень, и великолепные южные сосны или италийские кедры (pinus pinea) растут в диком состоя­нии по склонам холмов. Долина Чорука, по мнению ботаника Коха, должна считаться ро­диной этого дерева, характеризующего среди­земную растительную область*).
Западные берега Малой Азии, омываемые водами Эгейского моря, пересекаются изотер.
1) Fr. Beaufort, „Caramania44;-Burckhardt, Barker, „Lares and Penates14.
3) „Reise nach dem Pontischen Gebirgeu.
АЗИЯ. 510
мами, немного косвенными к градусам ши­роты: в среднем, на ионийском прибрежье немного холоднее, чем в портах, лежащих напротив, на берегах Греции. Колебания кли­мата там также вообще более внезапны и более неравномерны, чем по другую сторону архипелага. Острова, рассеянные перед при­брежьем, и многочисленные вырезки твердой земли видоизменяют до бесконечности нор­мальный порядок ветров; местные собира­тельные фокусы разделяют атмосферные по­токи на тысячи особых струй; каждый мыс, каждый пролив имеет свой специальный ве­тер, внушающий опасение морякам; при входе каждого залива установляется столкновение ме­жду воздушными токами различной температуры, спускающимися с гор и поднимающимися с моря. Шквалы, внезапные порывы ветра де­лают некоторые воды совершенно несудоход­ными в зимнее время. Эти неравенства тем­пературы, эти холода, чередующиеся с жарой, не позволяют растительности принять субтро­пический характер. Пальмы chamaerops, фи­никовые деревья не принадлежат к самобыт­ной флоре Малой Азии. Направляясь к югу вдоль берегов Анатолии, первые группы пальм встречаешь на острове Патмосе, называемом по этой причине Пальмозой в некоторых портуланах (описания морских берегов и га­ваней).
Южный пояс Малой Азии, хорошо защи­щенный различными массивами Тавра, поль­зуется, конечно, гораздо более теплым кли­матом, чем остальной полуостров: при рав­ном расстоянии, мало найдется стран, где бы разность в средней температуре была так велика, как между берегом Тарса и берегом Синопа; между черноморским прибрежьем и берегами Кипрского моря Анатолия предста­вляет ширину около пяти градусов широты, но разности годовой температуры достигают там семи градусов по Цельзию. Самое прият­ное время года на берегах Киликии-это два последние месяца, ноябрь и декабрь; оно отде­лено от летних жаров осенним кризисом, известным под именем кассима, который обыкновенно продолжается около восьми дней; во время этого периода перелома сильные гро­зы, сопровождаемые ливнями и градом, очи­щают атмосферу от миазмов и пыли, после чего жителям, спускающимся с гор, из своих летнпхъстановищ, нечего более боять­ся пребывания в равнине *)•
Долпны внутренних гор и плоских воз­вышенностей представляют величайшее разно­образие климатов, смотря по высоте, положе­нию относительно стран света, зелени и обна­женности почвы и тысяче противуположностей рельефа. Но общую отличительную черту всей 4
4) Julius Hann, „Handbuch der Klimatologie44.
511
ГЛАВА V. -АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
512
•области Малой Азии, заключающейся между гор­ными выступами окружности, составляет ред­кость дождей. Облака приносят на анатолий­ские плоскогорья лишь незначительную пропор­цию влажности, и даже морские берега полу­чают с неба меньше воды, чем западная Европа: хотя поверхность Малой Азии почти равна пространству Франции, общий сток её рек составляет не более 2.000 кубич. ме­тров в секунду, то-есть только около трети того количества, которое катят французские реки. В протпвуположность понтийской обла­сти, где количество атмосферных осадков весьма значительно в теплое время года, По­луостров принадлежит к субтропической области, которая отличается недостатком пли редкостью летних дождей; так, в Смирне, где, однако, морские ветры приносят несколь­ко ливней, падение атмосферной влаги в про­должение трех летних месяцев, июня, июля и августа, составляют только 4 сантиметра, не достигая даже пятнадцатой части годового количества дождя; но в некоторых внутрен­них округах шесть и семь месяцев прохо­дят под-ряд без того, чтобы синева неба хоть раз оживилась полетом облаков. В то время, как климат морского прибрежья может быть уподоблен в целом климату южной Франции, на внутренних плоскогорьях находим метеорологический порядок, анало­гичный порядку, господствующему в степях Туркестана.
Вероятные средния
температуры
Малой
Азии, по Лихачеву:
Византийский поясъ
Год. Зима
14° Ц. 6°
Лето. 24°
Трапезондский »
14° 7°
22°
Пояс Пропонтиды
14° 7°
22°
Иранский поясъ
16° 8°
24°
Южный поясъ
21° 14“
29°
Малая Азия в совокуп­ности
12° 4,°8
22/6
Климат Смирны, по Ганну:
Январь. Апрель. Июль. Октябрь

8°,2 14°,6
Наибольш. холод. Наиб.
26°,7 16°,9
жара. Год. Дожди.
-4°,4 39°,6 18°,7 61 миллим.
Анатолия есть одна из тех стран бассей­на Средиземного моря, где малария особенно страшна: лихорадка-«царица полуострова». Столько рек переменили русло, усеевая окру­жающую местность прудами и лужами, столько болот образовалось вследствие наводнений или отступления моря, столько озер обсыхают и наполняются попеременно, смешивая пресные воды с солеными, что большая часть равни­ны и плоской возвышенности всегда омывает­ся зараженной атмосферой. Нет сомнения, что с блаженных времен ионийской цивилизации климат Малой Азии утратил свою здоровость: многочисленные руины городов, которые не­когда процветали в странах, ныне необитае­
мых, свидетельствует об этих переменах; когда берега болот выступают наружу на знойном солнце, видеть Милет значит уме­реть. Было время, когда реки сдерживались в своем русле и когда шпалеры деревьев за­держивали водяные пары на проходе; истре­бление лесов имело следствием ухудшение кли­мата. Обезлесение было дотого полное, более, чем на трех четвертях полуострова, что испорченный воздух равнины и долин при­носится ветром даже на высоты, не встречая на пути ни одного массива растительности, ко­торый бы задерживал его распространение. Ту­земцы отлично умеют выбирать для своих яйла или летних становищ местности на горах, защищенные скалами или вершинами от вредных испарений, поднимающихся с нижних болот. В некоторых округах де­ревни равнины совершенно покидаются жите­лями в теплое время года; даже администра­ции переселяются в летния резиденции; нищие и воры также следуют за поселянами в го­ры. Становища обезлесенных яйл состоят из палаток пли мазанок, сложенных из камня; в лесных же местностях, в север­ной Анатолии, для становищ строят хижины на манер русской избы, из еловых бревен, соединенных в виде сруба. Многие из этих временных поселений, построенных по боль­шей части на развалинах древних городов,- важные рынки для продажи масла, сыра, скота, и негоцианты сморского прибрежья встреча­ются там с торговцами из внутренних ме­стностей *)•
Как в отношении климата, так и в отно­шении флоры Малая Азия принадлежит к двум различным областям: «анатолийская подкова» составляет часть средиземного пояса: внутренния плоскогорья продолжают собой степи Центральной Азии * 2). В этом простран­стве, окруженном возвышенностями, флора относительно бедна, и растительность ограни­чивается кратковременной весенней деятель­ностью. Но какое разнообразие на окружности, благодаря переходу, который совершается от анатолийского пояса к зонам соседних стран! Так, черноморская флора, чрезвычай­но богатая, составляет продолжение флоры Мингрелии; Троада, один из «раев ботани­ка», имеет все растения, свойственные Маке­донии я Фракии, рядом с представителями азиатской флоры 3); две Ионии, в Азии и в Европе, обменялись своими растительными ви­дами через Эгейское море; на южных берегах Анатолии, Киликия в ботаническом отношении продолжает собой сирийское побе­режье, и даже многие египетские растения ак­
4) Briot, рукописные заметки.
2) Griesebach, „La Vegetation du Globeu, trad, par Tchihatcheff.
3) Sentenis, рукописные заметки.
513 М А л л я
климатизировались там. Таким образом, по истории растительных видов, как и по исто­рии людей, Малоазиатский полуостров есть пе­реходная страна между тремя континентами- Европой, Азией и Африкой. Сфедиземная флора представлена преимущественно кустарниками, которые получают на склонах гор Анато­лии необычайное развитие: персидские деревца, медвежьи ягоды (arbutus), лавры принимают там размеры настоящих деревьев; стволы мирт достигают во многих местах полме­тра и даже метра £). Анатолия-богатейшая область в свете по разнообразию пород дуба: Франция имеет только 12 пород, тогда как между Понтом Эвксинским и Кипрским мо­рем ихд> насчитывают 52, из которых 26 но встречаются нигде в других местах * 2).
Самый обширный лес в Малой Азии- Агач-девиз или «море деревьевъ», прости­рающийся на восток от реки Сакарии, в го­рах Боли, где действуют многочисленные лесопильные заводы, не нанося, однако, замет­ного ущерба лесным богатствам, так что вершины еще не утратили своего покрова из зелени. Все северные покатости горных це­пей, параллельных Понту Эвксинскому,покры­ты богатой лесной растительностью; леса на­ходятся также в промежуточных долинах и в ущельях горных потоков 3). «Море де­ревьевъ» доставляет строевой и мачтовый лес турецкому флоту; но вообще лесное хо­зяйство ведется крайне не умело. Во внутрен­них областях, вдали от больших дорог, лес может быть утилизируем только в виде топлива. Обыкновенно ждут, когда дерево будет повалено бурей, или само упадет от старости; тогда отрубают ветви, чтобы увезти их на спине мулов, и выдалбливают желоб­ки на верхней части ствола для того, чтобы задерживать дождевую воду и таким образом ускорить разложение древесной ткани. Прохо­дит несколько лет, дерево распадается на куски, и тогда остается только дать несколько ударов топором, чтобы расколоть его на дро­ва. В Карий иначе никак и не эксплоатируют внутренние леса, если только не прибе­гают к более скорому способу, состоящему в том, что лес зажигают и затем соби­рают обугленные остатки 4).
Последовательное расположение поясов ра­стительности на скатах горънп в какой части Анатолии не обозначено так резко, как на южных склонах Киликийского Тавра./У осно­вания горной цепи группы пальм, фруктовые сады, обнесенные живой изгородью из столет­ников, указывают субтропическую область. Затем на первых холмах показываются
Ch. Fellows, „Travels and Researches in Asia Minor*.
2) Tchihatcheff, „Weekly Times*, Sept. 1, 1882.
3) G. Perrot, рукописные заметки.
4) Ch. Fellows, рукописные заметки.
АЗИЯ. 514
большие деревья с опадающими листьями: выше почвой овладевают хвойные: снача­ла сосны темного цвета, потом многочислен­ные виды можжевельника, далее киликийские ели и кедры. Ни в какой части Малой Азии пли Сирии, ни даже на склонах Ливана не встретишь кедровых лесов, подобных тем, которые опоясывают отлогости Булгар-дага до высоты 2.000 метров. Многие миллионы великолепных кедров растут там группа­ми над целым морем сосен, елей и мож­жевельника. Но и туда добираются пожары, зажигаемые пастухами в низком кустарнике, и часто тысячи могучих деревьев пылают разом,-кажется, будто исполинская огненная река лавы льется с горы. Над лесным поя­сом простирается мелкий кустарник, заме­няющий горные пастбища Европы. В Кили­кийском Тавре редко встретишь покрытые му­равой склоны, разве только по берегам источ­ников и ручьев: там до самой подошвы го­лых скал вершины и до полос снега рас­тут деревянистые растения и деревца с яркозеленой листвой. На такой высоте, где евро­пейские горы представляют лишь однообразно серую поверхность пажитей, на Тавре земля усеяна пучками блестящих, ярко окрашен­ных цветов, которые придают этим без­молвным местностям разнообразие вида, о каком не могут дать понятие пастбища евро­пейских Альп 1). На северо-востоке Малой Азии понтийские горы представляют гораздо больше сходства с горами центральной Евро­пы, но они богаче растительностью. Па мно­гих лугах можно видеть до двухсот видов альпийских растений. Одна и та же горная вершина может принадлежать одною из сво­их покатостей к черноморской зоне, а дру­гою к степной полосе: с этой стороны расте­ния рассажены с некоторыми промежутками и отличаются однообразным типом; издали их сероватая зелень едва отделяется от туск­лых цветов глины или камня 2).
Ботаники констатировали тот факт, чтов местностях, где существовали поселения эмигрантов, встречаются колонии иностран­ных растительных видов. Так, между раз­валинами крепостей, воздвигнутых генуэзца­ми и рыцарями острова Родоса на некоторых мысах и на островках южного берега, ро­дятся мылянки и другие европейские растения, происходящие от посеянных западными при­шельцами шесть или семь столетий тому назад; эти растения не цветут нигде в других ме­стах, удаленных от зданий, построенных гяурами 3). Есть также фруктовые сады, наса­ждение которых предание приписывает кре­стоносцам или генуэзцам; орешник, яблони
Ч Kotschy, „Reise in den Cilicischen Taurus*.
2) Griesbach, цитированное сочинение.
3) Kotschy, цитированный труд.
515 ГЛАВА V.
и вишни сменяются одни другими в одной и той же долине, не делая захватов па окру­жающей почве, как равно, с другой стороны, область их распространения нисколько не уменьшилась со времени исчезновения невер­ных. Но если Анатолия получила в послед­ние века некоторые растительные виды, при­несенные европейцами, то сама она гораздо больше дала нашей части света. В шестнад­цатом столетии первые ботанические сады Запада были в действительности не что иное, как школы акклиматизации или питомники для левантских растений: в эту-то эпоху Пьер Белон ввел во Франции каменный дуб, иу­дино дерево, целомудренник (agnus castus), кожевенное дерево (сумах), восточный мож­жевельник. белую и черную шелковицу, горд (viburnum timus), ююбу, курму или псевдоло­тос (diospyros lotus), мирт и многие другие анатолийские растения * *).
Новых насаждений в Малой Азии почти нигде не делается, разве только в области виноградников. Нигде еще не начато столь необходимое дело облесения: ограничиваются разведением вокруг городов и селений не­которых деревьев, сделавшихся, так ска­зать, неразлучными спутниками человека: та­ков платан пли чинар, приобщаемый им к своему отдыху, к своим молитвам и играм, ко всей своей домашней жизни; таков кипа­рис, бодрствующий над мертвыми. Нет стра­ны, где эти деревья были бы более прекрасны и более любимы и чтимы человеком, чем на анатолийском побережье. Платан как-будто возбуждает веселые мысли: его подвижная листва, колеблемая малейшим ветерком, освежает атмосферу; довольно плотная, чтобы умерять солнечный жар и пропускать лишь слабый пепельный свет, она, однако, не на­столько густа, чтобы заслонять вид неба; взор простирается далеко между стволами и ветвя­ми с светлой корой, без всякой монотонной правильности. Привычка сделала из платана дерево почти священное: многие поселяне, не имея средств соорудить минарет при мече­ти, устраивают деревянную площадку на го­ризонтальной ветви чинара, откуда муэдзин призывает правоверных на молитву, окру­женный голубями, которые весело клюют зер­на, рассыпанные у его ног. Кипарис также получает долю почитания, оказываемого пред­кам; но он не имеет того мрачного сурового вида, каким отличаются его родичи на За­паде: более высокий и более широкий, он имеет стан менее правильный, ветви более раскидистые и образует великолепные мас­сивы зелени; кладбище-это обыкновенно са­мое красивое, что имеет восточный город.
*) Lavallee, „Societe nationale et centrale d’Horticul­ture.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 516
Истребление лесов имело следствием ис­чезновение большего числа животных ви­дов. Так, лев, который, по свидетельству древних писателей, водился во всех обла­стях полуострова, и которого видели еще во времена крестовых походов, не встречается больше, разве только, может быть, в са­мых глухих ущельях Ликийского Тавра1), где будто-бы живет также один большой зверь кошачьей породы, которого турки назы­вают клпланом, и который, как полагают, есть не кто иной, как леопард: может быть, это-пантера, подобная той, которая бродит еще в горах Тмолуса 2). Гиена еще не со­всем истреблена, и по ночам везде слышно завывание шакалов, которым отвечает из каждой деревни лай собак. В восточных областях шакал менее распространен, чем на ионийских берегах и центре полуостро­ва: он частью заменен волком, бурым п черным; лисица не так обыкновенна в Ма­лой Азии, как в южйой Европе: плотоядные представлены преимущественно различными видами полудиких собак, которые бродят на улицах больших городов. Известно, что в Константинополе эти голодные животные, роющиеся в кучах нечистот и собирающиеся целыми стаями, с вытянутой мордой, с дро­жащими ноздрями, вокруг костяков, вися­щих перед бойнями, очень редко подвер­гаются болезни, называемой водобоязнью, если даже подвергаются когда-нибудь. Во время своих путешествий по всем частям полу­острова г. Чихачев часто видел собак, на­зываемых «бешеными», но никогда уку­шенные лица не погибали от полученных ими ран. Однако, в окрестностях Смирны бывали, говорят, хотя и редко, смертельные случаи, происшедшие после укушения прокажен­ными водобоязнью собаками, волками и шака­лами; средство, употребляемое пастухамп в случае укушения бешеным животным - отвар горьких корней3).
Крупная дичь, которую охотники преследу­ют в лесах Европы, водится также и в Малой Азии. Дикие кабаны очень обыкновенны в областях полуострова, так как турки не охотятся на них. Большой олень довольно редок, но лань и косуля встречаются стадами. Газель, которой не имеет европейская фауна, бродит в равнинах Полевой Киликии, на границах Сирии, и, вероятно, другие виды ан­тилоп живут на плоскогорьях. Эгагр или дикая коза бегает в горах Тавра Киликий­ского и Анти-Тавра, соседних с областями, где коза появляется, как домашнее живот­ное в древние времена. Так как дикая коза имеет такие же размеры, наружные формы и
*) Ch. Fellows, Лихачев, цитированные сочинения.
2) G. Perrot, рукописные заметки.
3) „Impartial de Smyrneu, octobre 1883.
517
М А Л А Я
А
I Я.
518
рога, как и прирученное животное, то весьма вероятно, что от неё произошла и домашняя порода коз. На высоких степях и горах водятся также дикие бараны, разновидность
машних животных. Что касается ангорской козы, столь замечательной блеском и неж­ностью своей шелковистой, вьющейся шерсти, то натуралисты сомневаются, чтобы она была

муфлона или степного барана, которого счи­тают родоначальником европейского барана. Таким образом Малоазийский полуостров, родина стольких растительных видов, дал человечеству два из его драгоценнейших до­
анатолийского происхождения, так как ни один классический писатель не говорит об этом животном, которое, однако, непремен­но должно было бы обратить на себя внимание; и хотя они упоминают всех баранов, шерсть
519 ГЛАВА V.
которых употреблялась для тканья ценных материй, никто не сообщает об употребле­нии козьей шерсти для приготовления тонких тканей. Введение ангорских коз-в крае г. Чихачев приписывает тюркским племенам, пришедшим на полуостров в одиннадцатом п двенадцатом столетиях, и склонен ду­мать, что место происхождения самих пере­селенцев и их стад следует искать в од­ной из долин Алтая, именно в долине Бух­тармы, притока Иртыша; эта местность славится во всей Сибири красотой своих котов, еще более замечательных, чем ангорские, и от­личающихся, как и ангорские козы, волни­стой и шелковистой шерстью, что, повидимому, указывает на сходство климатических усло­вий. Как бы тони было,ангорская коза зани­мает в настоящее время небольшую терри­торию, около 40.000 квадр. километров, да и в этой области она с успехом разводится только на плоскогорьях и в долинах, вы­сота которых не меньше 600 и не больше 1.600 метров. Все козьи стада вместе за­ключают от четырехсот тысяч до полмил­лиона голов. Акклиматизация этих драгоцен­ных животных очень трудна, так как малейшее перемещение сопровождается ухуд­шением качества шерсти; однако, пояс оби­тания ангорской козы и в это последнее время расширился. Что касается овечьей породы, то самая обыкновенная разновидность здесь- караманлы или бараны с толстым хвостом (курдюком),-порода, которая господствует также в Сирии, в области азиатских степей и даже в южной России. На всех ровных плоскогорьях и в равнппах увидишь только стада баранов; исключительную область козы составляют склоны и кручи гор. В степях почва везде изрыта подземными галлереями, выкапываемыми табарганом или тушканчи­ком.
Во все времена быки были редки в Малой Азии, и в некоторых округах даже было бы трудно прокормить их, так как пастбища представляют траву слишком короткую для толстых губ животного. Кажется, что в югозападной Анатолии существуют, в небольшом количестве, зебу, похожие на ост-индских горбом на спине и маленькими подвижными рогами. Но самая обыкновенная бычачья по­рода-буйвол, который населяет берега рек и болотистые области на всей окружности по­луострова: есть даже местности, как напри­мер, болота, образованные блуждающими рус­лами Сейгуна и Джигуна,-где буйвол, го­ворят, живет еще в диком состоянии или снова впал в это состояние. Единственный вид верблюда, который водится в Анатолии,- одногорбый, употребляемый только для пере­возки тяжестей и не пригодный для езды. Тог­да как в других местах двугорбые вер­
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 520
блюды и дромадеры могут переходить лишь пески, глинистые и солончаковые простран­ства пустыни, малоазийские верблюды постепен­но приспособлялись к хождению по кручам гор, где, впрочем, они носят лишь незна­чительный вьюк, не более 100 килограммов (6 пудов). Они даже лучше лошади умеют совершать восхождение по крутым камени­стым тропам, но зато с какой осторож­ностью ставят они ноги на землю! Они идут так легко, что не слышно шума их шагов. Караван дает о себе знать только звоном колокольчиков, привешенных на груди взрос­лых животных. Обоз обыкновенно состоит из семи до девяти животных, привязанных одно к другому, как суда на буксире; нопредводительство вверено не высокорослому жи­вотному: роль вожака почти всегда исполняет маленький осел; человек, сидящий на нем верхом, держа перед собой ружье, почти ка­сается земли своими болтающимися ногами, и над его головным убором распростерта в виде аркады шея первого верблюда. В Малой Азии верблюд не имеет той антипатии к ло­шади, ослу или мулу, какую оп обнаруживает въдругихъместах: лошадь, совершенно освоив­шаяся с верблюдом, пасется рядом с ним и позволяет привязывать себя к одним яс­лям; г. Эрнест Дежарден видел верблю­дов и ослов, привязанных к одному и то­му же ярму. С двенадцатого столетия, эпохи вероятного введенияверблюдав качестве вьюч­ного скота, в Малой Азии все животные, со­провождающие турка-номада, успели уже сдру­житься между собой.
Иммиграция верблюда в Анатолию есть один из поразительнейших признаков совершив­шихся перемен, территориальных и полити­ческих: он, так сказать, символизирует замену культуры средиземных рас восточной цивилизацией. Даже нынешния лошади Малой Азии, кажется, составляют по большей части продукт скрещения конских пород Востока: подобно туркменским лошадям, они имеют длинные ноги и голову немного большую, срав­нительно с размерами туловища, и походят на персидские расы видом хвоста; очень силь­ные и выносливые, они взбираются по самым крутым и трудно доступным склонам гор; наибольшей стройностью и красотой форм они отличаются в восточных областях, в провинциях, ближайших к Армении и к Персии. Впрочем, лошади в Малой Азии от­носительно немногочисленны, и как вьючные, так и ездовые животные, могут быть заме­нены верблюдами и ослами. Эти последние, ма­лорослые, слабосильные, часто покрытые яз­вами, нисколько не похожи на великолепных сирийских или египетских ослов, ни на онаг­ров или диких ослов, которые, по свиде­тельству древних писателей, бродили во мно­
521 МАЛАЯ
жестве на центральных плоскогорьях, и пред­ставители которых, говорят, встречаются еще в небольшом числе в лесных обла­стях восточной Анатолии1). Жители Малой Азии употребляют также мулов, которых они ценят выше лошади и в качестве вьюч­ного, и в качестве верхового животного. Пре­дания, передаваемые Илиадой, приписывают одному народу полуострова первые попытки разведения мулов.
Один из самых характеристических представителей животного царства Малой Азии-аист. Трудно вообразить себе какойнибудь анатолийский пейзаж без этих важ­ных птиц, сидящих на кипарисе или ле­тающих с вытянутой вперед шеей и длин­ными протянутыми ногами. Есть деревни, где семейства аистов более многочисленны, чем семейства людей. Когда соха переворачивает землю на пашне, эти голенастые следуют шаг за шагом целыми бандами за паха­рем; во время ежегодных перелетов с летних квартир в Малой Азии на зимния в Египте, иногда увидишь целые полчища аистов, в двадцать пять или тридцать ты­сяч голов, собравшиеся где-нибудь на бере­гу болот 2). Аисты, так же, как вороны, со­роки, ласточки,-драгоценные союзники для земледельца, когда грозные тучи саранчи спу­скаются на поля; но для здешних жителей самый желанный гость из пернатых-это смармар (turdus roseus), розовый дрозд с черными крыльями, который яростно пресле­дует саранчу, убивая насекомых не только для того, чтобы съедать их, но также и про­сто ради удовольствия истреблять. Один фран­цузский инженер, г. Ама, видел жителей од­ной деревни, переселившихся в палатки для того, чтобы предоставить птицам-истребите­лям удобнее гнездиться в их домах.
Обитатели Малой Азии самого разнообраз­ного происхождения. Этот полуостров, за­падная оконечность передней части континен­та, был естественным местом схождения для воинственных племен, кочевых или торговых, пришедших из южных стран Востока или с северо-востока. В южных частях Анатолии жили семитические народы, да и внутри страны их кровь, диалекты, име­на, кажется, преобладали у многочисленных населений; на юго-западе они, повидимому, смешались с чернолицыми людьми, может быть, с кушитами. В восточных провин­циях главные этнические элементы были род­ственны персам и говорили языками, близко подходящими к зендскому; другие представля­ли собою пришельцев с севера, понимае­
Азия. 522
мых под общим именем туранцев. На Западе переселения происходили в обрат­ном направлении с теми, которые спуска­лись с плоскогорий Армении; фракийцы находи­лись в торговых и культурных сношениях между двумя покатостями Европы и Азии, на­клоненными к Мраморному морю, и из од­ной части света в другую греки постоянно были в движении через Эгейское море. Даже из самых отдаленных стран Европы при­ходили эмигранты в большом числе: так, галлы поселились в Азии и в течение веков сохраняли свою самобытность среди окружаю­щих населений. Но ни в какую эпоху полу­остров не принадлежал какой-либо однород­ной нации, имеющей один язык и одну ци­вилизацию; никогда гегемония не выпадала на долю той или другой из населявших его рас. Ионийцы, карийцы, лелеги, фригийцы, пафлагонцы, ликийцы и киликийцы, все эти различные народы старались оберегать свою самостоятель­ность, и многие города, успев сохранить неза­висимость, приобрели в то же время силу и славу, но единство никогда не установлялось путем федерации городов: оно создавалось, по виду, только иностранными завоеваниями, которые из граждан делали подданных и рабов £).
В громадном горниле Малой Азии боль­шинство древних наций утратили свое имя и даже самое предание о своем происхождении. Где теперь халибы, научившие некогда своих соседей искусству плавить металлы и ковать железо? Где галаты, соплеменники западных галлов, давшие свое имя одной из больших провинций Азии? Эти народы и большая часть других, о которых говорят древние, как о жителях внутренних областей полуострова, не существуют более в виде отдельных на­родностей: они постепенно слились с окру­жающими населениями. Греки на западе, ар­мяне и курды на востоке единственные наро­ды, которые могут прямо возвести свое на­чало к первым историческим временам. Да и то, между именующими себя греками есть не мало таких, которые, по происхождению, принадл)ежатъ<*к древним коренным народцам края, и которых язык и православная вера связали с господствующей националь­ностью морского прибрежья.
Внутри страны, между гористой Арменией и изрезанными берегами, омываемыми морем Архипелага, огромное большинство жителей- тюркской расы. На этих плоскогорьях, усе­янных соляными озерами, выходцы из араль­ских и балкашских степей нашли новое оте­чество, мало отличающееся от старого, на­шли страну, где они могли вести прежний образъ
4) Лихачев, цитированный труд.
2) Лихачев, цитированный труд.
География Реклю, т. IX.
Э E. Renan, „Histoire dea langues semitiquesu;- Vivien de Saint-Martin, „Asie Mineure*.
46
523 ГЛАВА V.
жизни. Между этими чужеземцами, заменив­шими собой первоначальное население, есть много таких, нравы которых почти не из­менилась со времен переселения, и которые таким образом являются живыми свидете­лями социального состояния, уже несуществую­щего в странах такъназываемого цивили­зованного мира. Так, юруки, потомки первых прибывших в край тюркских племен, при­надлежавших к орде «Черного барана», в состав которой входили также сельджукские турки, до сих пор еще ведут кочевую жизнь, переселяясь дважды в год, вместе со ста­дами, между зимними и летними становищами. Некоторые из них имеют настоящие дома, как цивилизованные турки *)» но большин­ство живут в черных палатках или кибит­ках из козьей шерсти или в шалашах из древесных ветвей, куда можно проник­нуть не иначе, как согнувшись, и где вну­тренность почти всегда наполнена дымом. Юруки-магометане только по имени. Юрукская женщина не закрывает себе лица, как турчанка, городская жительница, но она не поднимает головы, когда проходит чужой мужчина, разве что он попросит воды или молока,-тогда она бросается стремглав, что­бы наполнить просимую чашу. Обыкновенно хижины располагаются в виде круга, при чем входные отверстия обращены к общей пло­щадке, где исполняются крупные работы, и где обсуждают дела, касающиеся всего пле­мени. Вокруг жилищ бродят злые собаки. Каждое становище есть особый, замкнутый мирок, который не приглашает чужого; но когда он придет, оказывает ему дружелюб­ный прием. Племена юруков, рассеянные в Малой Азии, исчисляются сотнями; в одной только Брусской провинции насчитывают боль­ше тридцати племен, подразделяющихся на группы без всякой географической связи. Для обозначения этих классов кочевников упо­требляется обыкновенно генерическое имя «туркменовъ»: это-неопределенный термин, применяемый безразлично к кочующим па­стухам всякой расы,и который вовсе не ука­зывает на тождество происхождения с турк­менами Центральной Азии; однако, многие пи­сатели делают различие между юруками и туркменами. Первые будто-бы полные номады, жители палатки, не имеющие никакого посто­янного местопребывания, вторые-те, которые уже сделались на половину оседлыми, пре­имущественно на центральном плоскогорье и в горах восточной области *). Впрочем, пе­реход от одного образа жизни к другому-
*) G. Perrot, „Souvenirs d’un voyage en Asie Mineureu.
2) Hamilton, „Researches in Asia Minor44; de Moustier, „Tour du Monde44, 1 semestre 1864;-G. Palgra­ve, „Essayson Eastern Questions44.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 524
явление гораздо более обыкновенное, чем во­обще думают: в Анатолии, как и в Персии, увеличение или уменьшение земледельческих населении зависит от общей безопасности края. Особенно туркмены легко меняют па­стушеский образ жизни на земледельческий: достаточно нескольких лет спокойствия, что­бы становища заменились деревнями. Часто цыганы или чинганы,-лошадиные барышни­ки, кузнецы, лудильщики или делатели сит, которые кочуют в большом числе в Ма­лой Азии, обыкновенно располагая свод табо­ры у входов в города, также смешиваются с юруками под неопределенным наимено­ванием туркменов. В Ливии некоторые цы­ганские племена занимаются скотоводством и живут в постоянных селениях ')•
В одной и той же местности деревни и ста­новища принадлежат самым разнородным населениям: здесь живут греки, далее чер­кесы, в других местах турки и юруки. В городах каждая раса имеет свой особый квартал. Никакая общая карта не могла бы дать понятия обо всех этих населениях, пе­ремешанных и однако отличных одно от другого. Даже там, где жители принадлежат к одной и той же расе, они часто разделены на племена или роды, живущие особняком друг от друга, и иногда третирующие друг друга, как врагов: какой-нпбудь афшарский или туркменский народец, бродящий вокруг турецких деревень, отличается от оседлых резидентов этих селений только образом жизни да традициями независимости; он со­ставляет особый мирок и старается отличить­ся от других оружием и костюмом. Наи­большего успеха достигли в этом отношении зейбеки, живущие в горах Мизогиса. Эти турки, потомки одной из первых дружин завоевателей, прибывших в страну, сохра­нили полное сознание славы своих предков, и за исключением стариков, носящих про­стой костюм турецких крестьян, они ста­раются импонировать блеском своей одежды. Почти все рослые и сильные, онп хотят, кро­ме того, удивлять толпу богатством своей расшитой узорами куртки, широтой и роскошью пояса, высотой головного убора, сшитого из разных материй, размерами и богатством оружия. Народное воображение совершенно не­справедливо видит в них население банди­тов: это-сыны воинов, имеющие свои тра­диции чести и обычай гостеприимства, но пол­ные гордости: как гласит их имя, «они са­ми себе князья»; они думают, что свет им принадлежит. Тщетно турецкое правитель­ство хотело запретить им ношение оригиналь­ного костюма, чтобы ассимилировать их с остальным населением: они предпочитали
Э Fellows, „Travels and Researches in Asia Minor44.
525 м алая
делаться разбойниками. Тогда прибегли к другому средству, чтобы их дисциплиниро­вать: почти все их молодые люди были взя­ты в солдаты, и тысячи из них пали на полях битв в Болгарии.
Под «турками» в обыкновенной речи по­нимаются все оседлые мусульмане Малой Азии, каково бы ни было их происхождение. Мно­гочисленные албанцы, которых военная служба сделала, против их воли, обитателя­ми полуострова, считаются турками, хотя по своим предкам, пелазгам, они единопле­менники греков; босняки и болгары магоме­тане, которых изгнание, добровольное или вынужденное, со времени последних войн, бросило сотнями тысяч за Босфор, также называются турками, хотя они принадлежат к той же расе, как сербы, кроаты и рус­ские, которые их изгнали. Татары-ногайцы, переселившиеся из Крыма, более справедливо носят название турок, на которое они име­ют право по своему происхождению и языку; но турками также называют чиновников, сыновей грузинок или черкешенок, и проис­ходящих по своим предкам от всех на­ций, пленницы которых населяли гаремы. На­конец, к османлисам же причисляют по­томков арабов и тех из чернокожих аф­риканцев всякого происхождения, которые некогда были привезены в страну в каче­стве невольников; во многих мало-азийских городах значительная часть населения есть, очевидно, помесь негров. В Джебель-Миссисе, близ Аданы *), есть целые деревни, сплошь населенные чернокожими. Что касает­ся курдов, то хотя они и магометане, но так резко отличаются от османлисов свои­ми нравами и наружностью, что им никогда не присвопвали имени турок; подобно кур­дам Загроса и верхних бассейнов Тигра и Евфрата, они, очевидно, по большей части иранского происхождения. Кпзыль-баши очень многочисленны между курдами Малой Азии.
Турки в собственном смысле, то есть часть нации туркменского происхождения, ко­торая усвоила себе нравы оседлой жизнп, и которая сообразуется с предписаниями и пра­вилами ислама, являются в гораздо более вы­годном свете в Анатолии, чем в Евро­пейской Турции. Они вообще имеют смуглый цвет лица, черные глаза, темные волосы, слегка выдающиеся скулы, важную и медлен­ную походку, несколько тяжеловатую вслед­ствие слишком широкой одеждьи, обладают большой физической силой, но ловкостью не могут похвалиться: у них нет того изяще­ства и проворства, которые отличают иранца. Между ними редко встретишь немощных и
4) Favre et Mandrot, „Bulletin de la Society de Geo­graphic de Paris", 1-er semestre 1878.
АЗИЯ. 526
хилых; вошедшая в привычку умеренность и воздержность дает им очень чистую кровь; большинство имеет голову сплюснуто назад, что объясняется положением, которое обык­новенно дается ребенку в колыбели *). На азиатской стороне Босфора, особенно вокруг Олимпа, где раса менее смешана с инопле­менными элементами, нежели в других ме­стах, османлисы являются еще с своими при­родными качествами; здесь они чувствуют се­бя более дома, чем во Фракии, среди столь­ких чуждых населений - греков, болгар, албанцев. Турок, не испорченный употребле­нием власти, не униженный угнетением, есть бесспорно один из людей, которые произво­дят наиболее приятное впечатление совокуп­ностью своих нравственных качеств. Он никогда не обманывает: честный, прямодуш­ный, правдивый, он именно этими качества­ми вызывает насмешку или сожаление у сво­их соседей-грека, сирийца, персианина, армя­нина. Очень солидарный со своими, он охотно делится, но сам никогда не просит; что бы там ни говорили, злоупотребление бакшишем гораздо более велико в Европе, чем в во­сточных странах, кроме городов, где те­снится толпа левантинцев. Есть ли хоть один путешественник, даже между самыми гордыми или самыми недоверчивыми, кото­рый не был бы глубоко тронут сердечным и бескорыстным приемом, оказанным ему турецкими поселянами? Завидев иностранца, глава семейства, на которого возложена обя­занность принять гостя, спешит ему на встре­чу, помогает слезть с коня, приветствует ласковой улыбкой и приветливым жестом, расстилает на почетном месте свой самый дорогой ковер, приглашает приезжого отдох­нуть, и, полный радости, что может быть ему полезным, тотчас же принимается за приготовление трапезы. Почтительный, но без унижения, как подобает человеку, уважаю­щему себя, он никогда не делает нескром­ных вопросов; отличаясь безусловной веро­терпимостью, он никогда не затевает рели­гиозных споров, к чему так склонен персианин. Ему достаточно своей веры, и он считает неприличным допрашивать го­стя о тайнах совести.
Присущие турку доброжелательность и спра­ведливость не изменяют ему и в семейных отношениях. Вопреки разрешению, даваемому кораном, и несмотря на пример пашей, мо­ногамия (единобрачие) составляет правило у азиатских османлисов, и указывают даже целые города, как, например, Фокею, кото­рые не представляют ни одного случая мно­гоженства. В деревнях, правда, турки берут себе вторую жену, чтобы «иметь лишнюю слу*
1) Richard Battus, рукописные заметки.
527 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 528
жанку» *); точно также в некоторых про­мышленных городах они увеличивают по­средством брака чпсло свопх работниц. Но имеет ли он одну или несколько жен, турок вообще гораздо больше уважает супружеские узы, чем западные люди; что бы ни говорили по привычке, семья не менее согласна у му­сульман-османлисов, чем у европейских христиан. Полная хозяйка в доме, жена все­гда третируется с доброжелательством; на детей, как бы молоды они ни были, смотрят уже как на равных по праву, и эти младшие члены семьи без хвастовства, с натуральной серьезностью, которая кажется выше их воз­раста; принимают участие в беседе больших; по настает час игры-они бегают, борются, прыгают, кувыркаются и резвятся с не мень­шим увлечением, чем европейские дети. При­родная доброта турок почти всегда распро­страняется и на домашних животных, и во многих округах ослы пользуются еще пра­вом на два дня отпуска в неделю. Птичий двор, председательствуемый « благочестивымъ» аистом, важно восседающим на ветке плата­на или на коньке кровли, также представляет картину счастливой семьи. В деревнях, где живут представители двух преобладающих рас, турки и греки, нет надобности входить в жилища, чтобы узнать национальность пх обитателей: аист всегда избирает себе место­пребыванием крышу турка 2).
Хотя потомки расы завоевателей, в которой набираются по преимуществу чиновники пра­вительства, турки не менее угнетены, чем другие национальности Оттоманской империи, если не более, потому что в посольствах никто не заступится за них, никто не похо­датайствует в их пользу. Налоги, сбор ко­торых обыкновенно сдается на откуп армя­нам, сделавшимся в действительности худ­шими угнетателями страны, ложатся тяжелым бременем на бедных османлисов, отягчен­ных, сверх того, многими другими повинно­стями. Когда проходят чиновники или солда­ты, поселяне обязаны поставлять все необхо­димое для удовлетворения потребностей этих посетителей, и часто это вынужденное госте­приимство разоряет их столько же, сколько разорил бы грабеж настоящих разбойни­ков. Когда молва возвещает о предстоящем проходе чиновников илп военных, жители деревень покидают своп жилища и уходят в леса пли ущелья гор 3). Отбывание воинской повинности лежит единственно на турках, как будто султан хочет переместить в ущерб своей расе центр тяжести населений империи, и для народа, у которого так сильно развиты семейные чувства, этот налог крови
4) G. Perrot, рукописные заметки.
Spratt and Forbes, „Travels in Lycia“.
3) Georges Perrot, цитированный труд.
особенно тяжел и ненавистен. Во времена своих завоеваний турки перемещались целы­ми родами и семьями: старики, жены, дети, сестры следовали за воинами по близости от поля битвы; победители или побежденные, все разделяли одинаковую участь. Теперь же кон­скрипция отнимает молодых людей у семьи,, не только на несколько месяцев, самое боль­шое на три года или пять лет, как в стра­нах Западной Европы, но на продолжитель­ный период и часто даже на всю жизнь. Турец­кие конскрипты не празднуют своего призыва на службу песнями пли веселыми пирушками; почти все женатые уже два илп три года, когда приходят сержанты-наборщики завладеватьпх личностью, они должны покидать родите­лей, жен, детей; все семейные связи разом порываются. Оттого, как бы ни была велика у них сила характера, они удаляются в без­молвии, точно пораженные страшным роком. В тех частях западной Анатолии, куда про­никают железные дороги смирнской сети, но­вобранцев перевозят сотнями; на каждой станции поезд останавливается, чтобы принятьновый груз рекрут. Толпа матерей, жен и сестер теснится около дверец вагонов, что­бы иметь последний поцелуй, последнее руко­пожатие. Когда поезд тронется, поднимается общий взрыв криков п рыданий, и несчастные женщины тщетно бегут вдоль уходящих ва­гонов, протягивая цветы и масличные ветки к этим любимым фигурам, которые скоро принимают неясные очертания и, наконец, скрываются из глаз.
Ослабленные, угрожаемые в своем нацио­нальном существовании постоянными правиль­но повторяющимися из году в год рекрут­скими наборами, одаренные, сверх того, каче­ством, которое, в их положении, составляет недостаток-покорностью судьбе, турки под­вергаются крайней опасности, которая происхо­дит от жизненной конкурренции с расой, обладающей более сильной инициативой. Они не могут бороться с греками, которые, под видом мирных торговых сделок, мстят им за истребительную войну, следы которой еще сохранились в Кидонии и на острове Хиосе. Турки сражаются не равным оружием: по большей части они знают только свой соб­ственный язык, тогда как грек говорит на. многих языках. Они невежественны и наив­ны, имея перед собой ловких и хитрых противников. Не будучи ленивым, турок не любит торопиться: «поспешение от дьяво­ла, терпение от Бога!»-такова любимая его поговорка. Он не мог бы обойтись без сво­его кейфа, ию время которого, погруженный в неопределенные мечты, он живет жизнью растений, не давая себе труда ни думать, ни хотеть. Между тем его соперник, сохраняя свою волю настойчпвой и определенной, умеетъ
529
М АЛАЯ
АЗИЯ.
530
пользоваться даже часами отдыха. Даже хоро­шие качества турка обращаются во вред ему: честный, верный слову, он будет работать до конца дней своих, чтобы расквитаться с долгом, и коммерсант пользуется этим, что­бы услужливо предлагать долгосрочные креди­ты, которые закабалят должника навсегда. Господствующий принцип торговли в Малой Азии таков: «если хочешь благоденствовать, не делай христианину кредита больше, как на десятую часть его состояния, с мусульмани­ном же рискуй до суммы, вдесятеро превос-
собственную почву в качестве батрака. Скоро ему не останется ничего более, как только водить каравапы или следовать за стадами с пастбища на пастбище. Турки почти совершен­но изгнаны с островов ионийского берега; в больших городах прибрежья, где они еще недавно составляли большинство жителей, те­перь им принадлежит лишь второе место по численности. В Смирне, главном городе их полуостровной империи, они кажутся скорее тер­пимыми, чем хозяевами. Даже в некоторых внутренних городах эллинский элемент уже

Турчанка из Бруссы.
ходящей его имущество!» Так широко креди­туемый, турок не имеет уже ничего, что бы принадлежало ему, как полная собственность. Все продукты его труда будут отданы ростов­щику; его ковры, его земледельческие произве­дения, его стада, самая земля, наконец, все перейдет последовательно в чужия руки. Поч­ти все местные промыслы, за исключением тканья материи и седельного мастерства, отня­ты у него. Лишенный всякого участия в мор­ской торговле и в мануфактурном труде, он постепенно оттеснен с прибрежья внутрь страны, опять приведен к прежней кочевой жизни; земледелие ему оставляют только для того, чтобы заставить его обработывать свою
уравновешивает турецкое население. Движе, ние кажется неудержимым и непреодолпмымъкак поднимающаяся волна прилива, и османлисы сознают это не менее греков. С дав­него времени крик «вон пз Европы!» раз­давался не только против османских прави­телей, но также против массы турецкой нации, и известно, что это жестокосердное желание в большей части уже осуществилось: сотнями тысяч ушли в Малую Азию эмигранты из греческой Фессалии, из Македонии, из Фракии, из Болгарии, и эти беглецы составляют лишь остаток несчастных, которые должны были покинуть отеческие дома. Этет исход османлисов из Европы продолжается и не пре-
ГЛАВА V.--АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
531 кратится, без сомнения, до тех нор, пока вся нижняя Румелия не сделается европейской страной по языку, нравам и обычаям. Но вот и в самой Азии туркам угрожает та же участь. Поднимается новый зловещий крик: «в степи!» и с ужасом спрашиваешь себя: неужели и это слово должно исполниться? Не­ужели нет возможного примирения между ра­сами в борьбе, и неужели необходимо, чтобы единство цивилизации достигалось принесением в жертву целых народностей, да еще таких, которые отличаются самыми высокими нрав­ственными качествами-прямотой, сознанием собственного достоинства, мужеством, терпи­мостью.
Греки, эти сыны угнетенной райи, которые уже смотрят на себя" как на будущих хо­зяев полуострова, по всей вероятности, в огромном большинстве потомки ионийцев и других греков прибрежья. Однако, они не могут, взятые в массе, претендовать на чи­стоту крови. Разноплеменные населения, вошед­шие в круг притяжения мелких греческих государств, и те, которые впоследствии элли­низировались под византийским влиянием, оставили потомство, смешанное с потомством древних греков, и слияние было полное. Отли­чительный признак греческой национальности, какою она сложилась ныне в Малой Азии, не раса, даже не язык, а вера в её внеш­них обрядностях; пределы этой народности, которую можно исчислять в миллион душ, совпадают с границами православных об­щин. Подобно тому, как на острове Хиосе и на полуострове Эритрейском многие деревни населены османлисами, потомками выходцев из Пелопоннеза, которые говорят только погречески, так точно в очень многих грече­ских общинах употребительный язык ту­рецкий, и грамотеи, которые пишут на своем древнем языке, употребляют турецкие пись­менные знаки 4). Таковы, например, многие селения в долинах Гермуса и Кайстра, где греческий язык только теперь начинает вхо­дить в употребление, благодаря основанию школ. Проникая во внутрь страны, встре­чаешь в нескольких часах от портовых городов многочисленные греческие населения, знающие только турецкий язык; судя по назва­ниям деревень, подумаешь, что попал куданибудь к туркменам, а между тем нахо­дишься посреди «азиатской Греции». С другой стороны, существуют эллинские населения, почти неизменившиеся в течение, двух ты­сяч лет. Таковы островитяне,жители Карпаооса, Родоса, соседних островков и неко­торых долин Карийского побережья, где древ­нее дорийское наречие оставило большое число
4) Th. Kotschy, „Petermann’s Mitheilungen", VI, 1863;-G. Perrot, цитированное сочинение.
532
слов. На островах Архипелага сохранились еще следы обычаев, предшествующих элли­низму: так, во внутренности островов Коса и Митилены, одни только дочери имеют право на наследство после родителей, и предложения о браке исходят от женщины. Когда старшая дочь выбрала себе мужа, отец отдает ей свой дом 4).
При основании полуострова, на границах Армении, сохранилось несколько групп гре­ков, которых не коснулось никакое смешение с чуждыми элементами, ни с курдами, ня с армянами или османлисами, и которые гово­рят старым эллинским языком, изобилую­щим архаизмами, исчезнувшими из грече­ского диалекта, употребляемого в области морского прибрежья. Так, Фараш пли Фараза, орлиное гнездо, господствующее над течением реки Замантиасу, на границах Кап­падокии и Киликии, осталась до сих пор чисто­греческой, несмотря на то, что она окружена туркменскими народцами. Фаразиоты, гордя­щиеся тем, что они говорят более чистым языком, чем ромейский (новогреческий), пре­тендуют на происхождение из Пелопоннеза; можно по крайней мере допустить, что эллин­ские колонистысмешались с потомками древ­них каппадокийцев, подчиненных греческой цивилизации; но нет никаких народных песен,никаких древних сказаний,которые бы' пролили свет на эти вопросы о происхожде­нии 2). Пока фаразиоты оставались как бы блокированными в своей высокой крепости разбойничеством курдов и афшарцев, они сохраняли в целости наследие своего языка; но вольные отныне ходить по всему краю и эмигрировать в другие селения, они рассеялись по центральной Анатолии. Если бы школы не восстановляли равновесия, греческому языку гро­зила бы опасность исчезнуть в этой части полуострова. В некоторых деревнях, где прежде раздавалась эллинская речь, теперь гре­ческие песни повторяются только стариками; во многих семьях дети не говорят уже нацио­нальным языком 3). Даже в начале теку­щего столетия, некоторые греческие общины, потеряв родную речь, потеряли вместе с тем и свою религию. Г. Каролидис встречал во время своего путешествия деревни, некогда эллинские по вере п языку, которые теперь сделались магометанскими. Вероятно, подоб­ные обращения происходили и прежде, начиная с первых времен турецкого нашествия. Г. Каролидис, кажется, даже склонен думать, что каппадокийские афшары, резко отличающие­ся от афшаров персидских, в действитель­
*) Michaud et Poujoulat, „Correspondanse d’OrientM.
a) Karolidis, „Путешествие в Коману“ (на новогрече­ском языке).
3) Perrot, „Souvenirs d’un voyage dans 1’Asie Mineure“;-Каролидис, ibidem.

533
М АЛАЯ
АЗИЯ.
534
ности потомки туземцев, некогда эллинизиро­вавшихся. По языку они не отличаются от других магометан, но нравы их в бесчи­сленных мелочах напоминают нравы древ­них греков. Упадок эллинизма в селениях внутренних областей, вероятно, достиг своего предела, потому что те из греков, которые сохранили свое имя, сохранили также сознание и гордость своего происхождения, действитель­ного или предполагаемого, и теперь они нахо­дятся в непосредственных сношениях со своими единоплеменниками, которые, без со­мнения, окажут им поддержку в борьбе за существование.
Как бы то ни было, успехи греческой на­циональности в областях морского при­брежья дотого быстры, что можно было бы вы­числить, по правилу пропорций, во сколько де­сятилетий древняя эллинская Азия будет об­ратно завоевана у турок без пролития крови, * просто постепенной заменой одной расы дру­гою. Религиозное наименование составляет внешний кадр захватывающего греческого общества, но не догматическая пропаганда слу­жит двигателем этого мирного завоевания. На­против, мало-азийские греки, недавно обозна­чаемые под общим именем «христианъ», редко отличаются ревностью в своем право­славии; их священники не пользуются общим влиянием, и за исключением деревень, с ними почти никогда не советуются о гражданских делах общины. Связью эллинских обществ служит патриотизм: они чувствуют себя со­лидарными с другими греками бассейна Сре­диземного моря, независимо от условных границ. Если они обращают взоры к Афи­нам больше, чем к Константинополю, то, тем не менее, можно сказать, что они видят отечество не в каком-нибудь городе, но в той подвижной волне, которая окружает ост­рова Архипелага и которая, от Александрии до Одессы, омывает берега стольких грече­ских колоний. Все эллины Анатолии проникну­ты «великой идеей» и все знают средство исполнить ее. Ни один народ не умеет луч­ше обеспечить свою будущность воспитанием детей. В этом отношении их инициатива равняется даже инициативе армян. В каж­дом городе школы-главное дело. Негоцианты, окончив деловые беседы о цене и отправке товаров, переходят к обсуждению педагоги­ческих методов, оценивают достоинство преподавателей, поощряют рвение воспитан­ников. Когда их посетит иностранец, они считают непременным долгом показать ему учебные заведения и детские приюты, просят его проэкзаменовать детей, высказать свое мнение но всем вопросам, касающимся вос­питания, от которых зависит будущность их расы. Пункт, относительно которого все согласны-это то, что нужно прежде всего раз­
вивать в юношестве любовь к своей нации и честолюбие первенства. Все воспитанники учат­ся древне-греческому языку и читают клас­сиков, чтобы познакомиться с теми време­нами величия и славы, которые сделали их предков воспитателями человечества; все из­учают новую историю Греции и особенно подви­ги, которыми ознаменовалась война за неза­висимость. На снисходительных глазах упра­вляющего ими турка они воспламеняются мыслью о том, чтобы прогнать его совреме­нем. Работа обратного завоевания отечества подготовляется на школьных самьях. Так совершается мало-по-малу, мирным путем, политическая революция. Чтобы обеспечить со­держание школ, этой надежды нации, нет той жертвы, которой не сделали бы общины. При жизни многие богатые частные лица строят на свой счет училища, и в духов­ных завещаниях патриотов образование мо­лодых эллинов никогда не забыто.
В этом движении постепенного преобразо­вания греки завладели уже, в ущерб туркам, многочисленными отраслями промышленности и всеми так-называемыми либеральными про­фессиями. В городах они делаются медика­ми, адвокатами, профессорами и учителями; как драгоманы и журналисты, они единствен­ные информаторы европейцев, и на основа­нии сообщаемых ими сведений складывается общественное мнение Запада. По каждому ре­меслу, их нациальности принадлежат лучшие мастера, и в их жилищах можно видеть с первого взгляда, что они сохранили от сво­их предков совершенное чувство веры и рит­ма форм. Несмотря на века варварства и угне­тения, через которые прошла раса, очень многие произведения их промышленности могли бы служить образцами подобным предметам европейской индустрии. В греческих домах столярные работы-панели, потолки, парке­ты-отличаются удивительной тщательностью отделки и пленяют взор скромным подбо­ром цветов и вкусомъорнаментов. В Смирн­ском порте лодка самого последнего гребца есть своего рода образцовое произведение по прочности конструкции, изяществу форм, сча­стливому распределению всего аппарата; уже по манере обвивания каната вокруг носа, сра­зу узнаешь, что лодочник принадлежит к народу-художнику. Чего нужно опасаться, так это того, чтобы, из любви к перемене, к но­визне, подражание западным народам не увлекло их к уклонениям от хорошего вку­са и не заставило принимать фабрикуемые за гра­ницей предметы, стоящие гораздо ниже того, чем они сами обладают. Так, в городах Азии большинство греков одеваются уже «пофранцузски», в тот банальный и уродливый костюм, который фабрикуют для вывоза в европейских мастерских; они стыдятся но­
535 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 536
сить вышитую куртку, шаровары, пояс, кото­рые, однако, придают походке столько грации и благородства. В прежнее время им не доз­волялось носить никакой одежды, кроме чер­ной.
Благодаря своему более высокому образова­нию, захвату в свои руки ремесл и свобод­ных профессий, наконец, благодаря богат­ству, которым они владеют, греки являются сильно вооруженными для борьбы с своими бывшими угнетателями. Они угрожают им также своим вездесущием. Мореход, путе­шественник, как во времена Геродота, ны­нешний эллин везде поспел: по своей дея­тельности он стоит десятка турок-домосе­дов, которые покидают родное место только затем, чтобы подышать чистым воздухом гор в летнем становище пли яйлаке. Меж­ду греками, живущими в Азии, есть очень много приезжих пз Пелопопнеза, континен­тальной Греции и с островов; взамен того, множество эллинов пз азиатской Ионии, с берегов Черного моря, из Каппадокия от­правляются на жительство к своим европей­ским братьям. Благодаря этим частым пу­тешествиям, семейным союзам с одного кон­тинента на другой, благодаря также фальси­фикации документов, на которую легко скло­нить турецких чиновников за приличную взятку, не один малоазийский грек без тру­да превращается в эллинского подданного. Заручившись этим титулом, который изъемлет его самого и его семейство из-под непосредственного ведения турецкой админи­страции, он возвращается с высоко подня­тым челом в свое первоначальное отечество. Таким-то образом в Смирне и в других городах азиатского поморья греческий консул имеет под своей юрисдикцией целые населе­ния: в самом сердце турецкой территории основываются колонии эллинов, обладающих, вместе с силой, которую дает личная инициа­тива, неоценимыми выгодами политической не­зависимости.
Между европейскими эмигрантами Малой Азии есть большое число выходцев, которых религия связывает с греческим миром, и которые мало-по-малу сливаются с ним. Та­ковы болгары и валахи; онп скоро выучиваются греческому языку, и почти все, во втором по­колении, сделались эллинами по нравам. К этим новым грекам примыкают предста­вители расы, которую не ожидаешь встретить в Анатолии: это-несколько сотен семей казаков-рыболовов. поселившихся одни в дельтах Кизыл-Ирмака и Ешил-Ирмака, другие близ озера Манияс и на нижнем Кайстре, в соседстве Эфеса. Эти казаки, как и некрасовцы, поселившиеся на Дунае-старо­веры, бежавшие в Турцию от преследований в царствование Екатерины II, в конце про­
шлого столетия. Но в последние десятилетия главный поток эмиграции составляли чер­кесы-общее имя, под которым понимают всех переселенцев кавказского происхожде­ния, и, конечно, эти иностранцы не из тех, сообщество которых греки находят прият­ным или по крайней мере сносным. Есте­ственнее всего было бы поселить этих гор­цев в стране, мало отличной от той, кото­рую они покинули: высокие долины Понтий­ских гор, киликийского Тавра, ликийского Ак-дага-вот те области, которые были бы для них наиболее подходящими по климату и произведениям; там им, конечно, жилось бы лучше, чем в равнине, и онп не надела­ли бы себе так много врагов; но турецкое правительство, опасаясь, чтобы они не сдела­лись слишком независимыми, расселило пх группами по разным местам. Водворенные по большей части па землях, которые при­шлось отрезать у их соседей, эллинов или ту­рок, содержимые даже на счет окружающих общин, черкесы были встречены местным населением как грабители, и очень немногие постарались заставить простить им их непро­шенное вступление в чужую семью. Незнако • мые с местными языками, нежелающие на­учиться им, всегда гордые и молчаливые, но­вые пришельцы не все отказались от своих грабительских повадок, прибыв в страну, которая гостеприимно дала им у себя приют. Случаи кражи лошадей, даже похищения моло­дых девушек совпали с их приходом, п подозрения тотчас же направились на этих выходцев с Кавказа. «Черкес ворует да­же у бедняка!»-таков общий голос в Ма­лой Азии. Все соединились против них. Вой­на вспыхнула против чужеземцев, особенно в греческих деревнях, жалобы которых не имели тех же шансов быть выслушан­ными, как жалобы турок. Во многих окру­гах закоп крови царствует между смежны­ми общинами. Когда какой-нибудь черкес заблудится в пределах враждебных земель, он исчезает внезапно и бесследно, п никто не может или не хочет дать о нем какиялибо объяснения. Эмигранты из Кавказа, бу­дучи в меньшинстве, принуждены были во многих местах отказаться от неравной борь­бы и искать убежища в менее населенной стране; в других местах, именно близ Никомедии, они, напротив, прогнали своих со­седей. Однако, нет недостатка и в таких черкесских селениях, жители которых, до­статочно снабженные землями и скотом, живут в мире со своими соседями и постепенно при­способляются к новой среде. В верхней до­лине Меандра некоторые кавказские колонии могли бы служить примером окрестным тур­кам в отношении хорошей обработки полей и содержания ирригационных каналов. Изъ
537 МАЛАЯ
кавказцев туземцы всего менее имеют при­чин жаловаться на абхазов.
Прежде торговля Малой Азии была в боль­шей части сосредоточена в руках иностран­цев, почти исключительно латинских като­ликов, поселившихся в Смирне и других портах морского прибрежья и известных под коллективным именем левантинцев. До пробуждения греческой национальности они были единственными посредниками между тур­ками Анатолии и портами Запада; но возрастаю­щая деятельность эллинов и облегчения, ко­торые употребление пароходов доставило не­посредственным торговым сношениям, за­метно уменьшили влияние левантинцев. Боль­шинство их, поселившееся в стране с дав­него времени и насчитывающее уже несколь­ко поколений, представляет уже смешанную расу; многие плохо знают язык нации, к ко­торой принадлежат по своим документам о происхождении; но они, тем не менее, ста­вят себя под покровительство своего консу­ла и пользуются привилегией быть изъятыми из турецкой юрисдикции; между ними-то по­чти всегда выбираются консульские агенты п служащие в канцеляриях иностранных пред­ставителей. Без всякого сомнения, левантин­цы исчезнут рано или поздно как особый класс: одни- чтобы слиться с населением края, другие-чтобы вернуться в лоно нации, к которой они принадлежат по происхожде­нию. Гораздо раньше самого класса исчезнет жаргон, называемый «франкским языкомъ», жаргон, порожденный коммерческими сноше­ниями левантинцев с туземцами всякой ра­сы в портах Востока. Этот жаргон, со­стоящий из нескольких сотен слов, при­ставляемых одно к другому без всякой фле­ксии, был преимущественно итальянский, так как большинство говоривших им были уро­женцы Италии; но он заключал в себе так­же термины провансальские, испанские, фран­цузские, равно как местные названия, грече­ские и турецкия, предметов торговли Ложно сказать, что это грубое собрание слов, назы­ваемое франкским языком, не существует более: оно уже заменено итальянским просто­народным наречием и французским ' язы­ком. Другой левантийский жаргон тоже на пути к исчезновению: это-испорченный ис­панский (spaniole), тот диалект, который упо­требляют потомки евреев, изгнанных из Испании, смешивая его с еврейскими выраже­ниями, и который кастильцы поняли бы с тру­дом. В настоящее время воспитание мало-по­малу заменяет цивилизованными языками все эти уродливые говоры. Француз, высаживаю­щийся в Смирне, с радостным удивлением слышит раздающуюся кругом него его род­ную речь, которую образованные туземцы при­няли, как свой общий язык, и слова кото­
а з и я. 538
рой они, при том, произносят с замечатель­ной чистотой. Это французский литературный язык сделался для армян и евреев, так же, как для греков и левантинцев, «франк­скимъ» диалектом наших дней.
Самый рельеф почвы сгруппировал на морском прибрежье наиболее многочисленные населения; по мере удаления от берегов, на­селенные места встречаются все реже и реже, и, наконец, путешественник вступает в пределы настоящих пустынь. Города, много­людные села и деревни находятся в огром­ном большинстве в соседстве моря; как на Пиренейском полуострове, с которым Ма­лая Азия имеет так много сходства, плотность народонаселения уменьшается от окружности к середине. Однако, плоские возвышенности Анатолии, как и нагорья Испании, заключают несколько важных городов, необходимых этапов торговли, которая производится от одного прибрежья к другому. Линия раздель­ного хребта между покатостями Черного и Кипрского морей составляет почти точную границу между двумя стилями архитектуры: к северу от этой черты везде увидишь наклон­ные крыши, покрытые черепицей, к югу террасы из битой глины пли мелкого булыж­ника, каковы бы, впрочем, ни были клима­тические условия
К западу от мыса Язона, рассматривае­мого, как восточный предел Понтийских бе­регов Малой Азии, первый город богатого Джаникского края-порт Уние, имеющий не­которую важность по судостроительным вер­фям и по каменоломням, откуда добывают красную и белую известняковую плиту, отпра­вляемую в другие города побережья. Горные породы, из которых выламывают плиту, содержат залежи волнистой яшмы, отлично принимающей полировку: здесь, как думает Гамильтон, выделывались те яшмовые вазы, которые Митридат любил показывать своим гостям. Возвышающиеся внутри этого края известняковые холмы покрыты желтоватой глиной, в которой находят гнезда желези­стого камня с довольно слабым содержанием металла, и местные жители, может быть, по­томки древних халибов, плавят эту руду в маленьких деревенских заводах; впро­чем, их железо, очищаемое на древесном угле, превосходного качества, так что турец­кое правительство покупает его для своих арсеналов. В одно и то же время рудокопы, кузнецы и угольщики, униехские «халибы» ве­дут кочевую жизнь, перенося свои хижины и кузницы на новое место, когда на старом за­лежь руды кажется им истощившейся. Вся страна усеяна рудоплавильными печами в раз-
*) Von Moltke, „Das uordliche Vorland Klein-Asiensu.
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
539 валинах и грудами шлаковъЦ На востоке, тоже на берегу земли халибов, следуют один за другим несколько портов - Фатиса, Орлу; но, служа местами сбыта для корот­ких долин, эти порты имеют незначитель­ную торговлю. В этой области, защищенной от ветров мысом Язоном, находится луч­шая якорная стоянка на всем анатолийском прибрежье Черного моря, Воналиман, куда некоторые суда удаляются на зимовку.
Верхняя долина реки Гермилп, главного притока Ешил-Ирмака, начинается в самом сердце Понтийских гор, между травянистыми склонами. Главный город этой альпийской об­ласти-один из тех многочисленных Карагиссаров или «Черных замковъ»,названных так от разрушенных крепостей, приютив­шихся на вершине отвесных скал. Карагиссар северо-восточной Анатолии обозначает­ся специально прозвищем Шеб-хане, Шабапах или Шабин, по причине квасцовых рудников, которые разрабатываются в со­седстве, и продукты которых перевозятся через горы Гумбет-даг в порт Кфрасун. План колесной дороги, еще не выполненный, соединяем этот город с набережными порта Тиреболп. Шабин-Кара-гиссар, высоко стоя­щий на уединенной скале, в цирке гор, на­ходится на высоте слишком 1.600 метров. Другой торговый город этой долины, Пиксар, древняя Пео-Кесарея, лежит всего только на высоте 500 метров; он отстоит не более, как на 50 километров от слияния двух глав­ных ветвей Ириса. Среди его обширного леса фруктовых деревьев видны кое-какие остатки римских укреплений Новой Цезареи. В этомъто городе, который у Страбона называется Кабирой, и была, по мнению Гамильтона, резиден­ция Митридата. Почти все нормальное населе­ние окрестностей состоит из кизыль-башей * 2).
Токат, столица верхнего бассейна реки Ирис или Тосанли-су, есть один из боль­ших городов внутренней Анатолии и один из главных этапных пунктов на дороге из Константинополя в верхнюю Месопотамию. Предместья его продолжаются далеко в боко­вые долины между садами; в 12 километрах вверх по реке находилась пышная Комана понтийская 3), где еще видны кое-какие обломки древних храмов, вставленные в византий­ский мост, построенный на Ирисе. Токат, представляющий ныне скопление домишек из битой глины и кирпича, высушенного на солнце, легко мог бы быть отстроен из мрамора, так как он расположен у подошвы двух крутых вершин из кристаллического изве-
*) Hamilton, „Researches in Asia Minor44.
2) Taylor, „Journal of the Geographical Society41, 1868.
3) Briot, рукописные заметки.
540 стняка, доставляющего великолепнейший строи­тельный материал; слои, на которых зале­гают эти мраморы, ломаются широкими пли­тами, которые турки употребляют на надгроб­ные памятники. Северная скала увенчана жи­вописными развалинами византийского замка, а на одной из её стен открываются гроты, естественные и искусственные, которые, ве­роятно, служили некрополем; портал, на по­роге которого висит остаток лестницы, да­вал некогда доступ в подземные галлереи. Сады, хорошо нагреваемые теплотой, отражаю­щейся от мраморных скал, и орошаемые обильными водами, проведенными из Ириса, дают превосходные плоды; их яблоки и гру­ши еще лучше и ароматичнее, чем ангорские, славящиеся во всей Малой Азии, даже в Кон­стантинополе. Токат имеет медноплавильпый завод, куда привозят руду, добываемую из залежей Кабан-Маден, за Сивасом. Выделываемая на этом заводе посуда отпра­вляется даже в Египет, в Персию и в Тур­кестан.
Ниже Токата простирается, на берегах Ириса, плодоносная, равнина Каз-ова или «Гусиная», оконечность которой охраняется большим местечком Турхал; над домами и садами этого городка высится совершенно уединенная скала, пирамидальной формы, с выступами, расположенными косвенно кругом стен и придающими ей поразительное сход­ство с древне-ассирийским храмом, каким его показывают реставрированные планы. Па вершине Турхальской скалы видны развалины крепости. К юго-западу от этой долины, -в равнине, орошаемой притоком Ириса, значи­тельный город Зиллех, древняя Зила, насе­ленный почти исключительно турками, также сгруппировал свои дома у подошвы скалы, отде­ленной от окружающих холмов и увенчан­ной крепостью. На вершине скалы стоял храм богини Апатит, высоко чтимое здание, на которое древние персидские цари, по сло­вам Страбона, смотрели, как на главное свя­тилище своих божеств. Вероятно, сила при­вычки сделала из Зиллеха одно из наиболее посещаемых ярмарочных мест Малой Азии; толпу пилигримов, привлекаемых некогда святостью храма, сменило стечение торгового люда. К северу от Зиллеха, на дороге в Амазию, находится поле битвы, которую Це­зарь дал Фарнаку, царю Понтийскому, и кото­рую он описал в трех словах: «veni, vidi, vici!» (пришел, увидел, победил!) 4).
Амазия, где родился Страбон, и где был написан его великий труд, наполняет узкий бассейн, через который протекает Ирис (Ешил-Ирмак), соединяющийся немного ни-
9 G. Perrot, „Memoires d’Archeologie, d’Epigraphie et d'Histoire44.

541 МАЛАЯ
же города с притоком Терсекан-су. С вос­точной и западной стороны высятся огромные серые скалы, лишающие город лучей солнца в продолжение нескольких часов дня. Вос­точные холмы, менее крутые, представляют несколько террас, покрытых виноградниками и усеянных домиками. Западные скалы, флан­кированные при основании широким цоколем, на котором стоял дворец поитийских ца­рей, указываемый еще кое-какими обломками, представляют почти вертикальную стену, окан­чивающуюся острым гребнем, на котором по­мещалась цитадель, описанная Страбоном. Чтобы взобраться туда, нужно обогнуть скалу и войти на западе в утесистую брешь, откуда крутая тропинка поднимается к ограде быв­шего укрепления. Нынешняя крепость почти вся византийской и турецкой постройки; но уцелели еще две эллинские башни превосходной работы, а также галлереи, высеченные в ска­ле, которые спускаются к подземному источ­нику, затем выходят на поверхность па­пертью, подобной порталу в Турхале 1). На стенах скалы, господствующих над древ­ним дворцом, виднеются пять царских мргил, ясно выделяющихся на сером фоне кам­ня, благодаря тени высеченных вокруг них гротов.
Древняя метрополия Понта не сохранила других античных остатков, если не считать фрагментов изваянных мраморов, которые послужили материалом для постройки быков одного из её мостов; но она имеет богатую мечеть, прекрасные фонтаны, живописные до­ма, мельницы, поднимающие ирригационную воду большими, медленно вращающимися коле­сами, группы тутовых деревьев в перемеж­ку с домами, и почти чистые улицы. Белые ястребы, гнездящиеся в расселинах окре­стных скал, очищают город лучше, чем это сделали бы отряды турецких рабочих. Амазия, насчитывающая между своими жите­лями большое число армян и греков, соста­вляющих около четверти населения,-довольно промышленный город; многочисленные заво­ды следуют один за другим вдоль реки и её каналов, мельницы, мастерские для разма­тывания шелка, мануфактуры грубых сукон. Тем не менее, этот город есть также оплот турецкого фанатизма. «Оксфорд Анатолии», Амазия дает приют двум тысячам студен­тов, разделенных между восемнадцатью медрессе или коллегиями, богоугодными заведения­ми, владеющими полями, домами, лавками, до­ходы с которых идут па содержание про­фессоров и воспитанников. Эти имущества, вакуфы, управляемые специальным админи­стратором, который заседает в Константи-
О Hamilton, „Researches in Asia Minor";-G. Perrot, „Voyage en Asie Mineure".
азия. 542
нополе в совете министров, приносят шко­лам лишь весьма небольшую часть получае­мых с них действительных доходов *)•
Амазия и другие города нижнего бассейна Ираса, Чорум и Мерсифув (Мерсиван), не отправляют своих произведений и товаров через устье реки; суда не поднимаются по те­чению, и ближайшее к морю местечко, Чарамба, в голове дельты, состоит лишь из до­мов, рассеянных на обоих илистых бере­гах Зеленой реки. К западу от Ешил-Ирмака, Самсун, новый порт, служащий посред­ником в торговле между бассейнами ЕшилъПрмака и Кизыл-Ирмака, находится почти на полдороге между дельтами этих двух рек; он сменил древний Амизус греков, который лежал в 2 километрах севернее, и от ко­торого уцелели еще молы и остатки набереж­ных, окаймляющие аллювиальные земли, на которых разведены сады. Нынешний город, с грязными кривыми улицами, замечателен только своим рейдом, заключенным между двух обширных полукругов твердой земли, образовавшейся из речных наносов. С половины настоящего столетия торговля его значительно увеличилась, особенно торговля с Россией, и в многочисленных проектах инженеров Самсун обозначен, как исход­ный пункт будущей железной дороги, кото­рая направится к Токату, Сивасу и равни­нам Евфрата. Торговое движение в порте Самсун в 1880 году: 310.000 тонн.
Сивас, главный город большой провинции, лежит на правом берегу верхнего КизылъИрмака, в равнине, постепенно понижающей­ся с высоты 1.250 метров и доминируемой на западе крутыми склонами холма, возвышаю­щимися на ЗОО метров. Внутри городской ограды встречаются пространства, покрытые развалинами и полуразрушенными зданиями персидской конструкции; несмотря на то, Спвас-один из самых цветущих городов внутренней Анатолии, благодаря тому обстоя­тельству, что в нем сходятся главные кара­ванные дороги между Черным морем, Евфра­том и Средиземным морем; на юге, неда­леко от местечка Улаш, находятся очень производительные солончаки, разрабатываемые для казны. Пятая часть населения состоит из армян, которые имеют в соседстве чтимую церковь, а также богатый монастырь, в са­мом же городе многочисленные школы.
Кайсарие, деревня Кесарея, метрополия Кап­падокии, лежит не в долине Кизыл-Ирмака, как Сивас: она занимает, к югу от этой реки, бассейн, некогда озерный, который защи­щен от лучей южного солнца громадной мас­сой Аргейской горы, и через который проте­кает небольшой южный приток Красной
1) G. Perrot, цитированное сочинение.
ГЛАВА X. - АЗИАТСКАЯ. ТУРЦИЯ.
543
реки. Соседнее болото, остаток бывшего озе­ра, выливает зимой излишек своих вод через реку Кара-су (Черная вода), которая принимает в себя также Кесарийский ручей; выходное ущелье несомненно то самое, о ко­тором Страбон говоритъ/ что оно было за­пружено одним государем Каппадокии с целью превратить эту равнину во внутреннее море. Кесарея, древняя Мазака, лежащая бли­же к вулкану, чем нынешний Кайсарие, оста­вила после себя лишь бесформенные обломки, да и от средневекового города, разрушенного землетрясениями, видны одни только развали­ны. Теперешняя Кесарея, где армяне и греки доставляют больше трети населения, довольно торговый город, благодаря своему централь­ному положению, п караваны беспрестанно хо­дят между Константинополем и равниной, над которой господствует гора Аргей; тем не менее, правильные рейсы пакетботов, хо­дящих от пристани до пристани вдоль бере­гов Черного и Средиземного морей, отвлекли к прибрежью торговое движение, и Кайсарие утратил свое значение, как центральный ры­нок Малой Азии. Тенистые долины Аргейской горы и соседних гор усеяны загородными домами, где богатые негоцианты и чиновники проводят лето. Эверек, расположенный в лесу фруктовых деревьев, у южного основа­ния горы Аргей, и населенный исключительно христианами, армянами и эллинами, есть глав­ное местечко в окрестностях, откуда отпра­влялись все путешественники, предпринимав­шие восхождение на вулкан. Много других деревень населены греками, говорящими по большей части только по-турецки ’).
К западу от Кайсарие, большая дорога, ве­дущая в Константинополь, не спускается к Кизыл-Ирмаку, но следует параллельно его долине в некотором расстоянии, в пониже­нии, отделенном от реки высокими горами. Она проходит через города Инджех-су, Ургуб и Нем-Шехр (Нев-Шехр), из кото­рых последний один пз богатейших горо­дов внутренней Анатолии, один из тех, где греки наиболее многочисленны, так что им принадлежит половина города и почти вся его торговля. Ургуб и соседняя деревня Уч-Гиссар или «Три замка» расположены в одной из замечательнейших стран Ма­лой Азии по её достопримечательностям, есте­ственным п археологическим. В этой вул­канической области верхния формации, состоя­щие пз твердого камня, залегают в форме стола на пластах туфа, которые, хотя имеют некоторую консистенцию, но легко разъедаются водами. Вековая* работа ветров, солнца, дож­дей образовала в горной породе целую сеть
544
долин, оврагов и барранок. Некоторые из холмов, вырезанных таким образом в туфе, сохранили свою капитель из твердого камня; это-«колонны в шапкахъ», как те глиняные обелиски, которые встречаешь в эрозивных долинах Альп. Другие утратили верхнюю плиту и являются в форме конусов неравной высоты, различие которой зависит от большего или меньшего сопротивления, ока­зываемого горной породой разрушительному действию атмосферных деятелей. Есть такие, которые возвышаются почти на 100 метров, другие поднимаются только на 50, иные не вы­ше 10 или 20 метров; но они рассеяны по равнине целыми тысячами, представляя вид громадного поля, покрытого исполинскими па­латками, где'спят гиганты. Большинство этих конусов, серых или красноватых и опоя­санных зеленью’ при основании, просверлены отверстиями, открывающими вход во внутрен­ния полые пространства, человеческие жили­ща, голубятни или могильные склепы. Между этими гротами одни простые прокопы, четыре­угольные или полукруглые, другие имеют спе­реди изваянные вестибюли и даже колоннады, и украшены живописью; целый народ поме­стился бы в этих подземельях, вырытых со времен доисторических. Древние абори­гены несомненно обитали в этих подземных галлереях, впрочем всегда сухих и совер­шенно здоровых; туда они помещали своих богов и там же хоронили своих покойни­ков. Теперешние дома Ургуба сохранили не­которые особенности, напоминающие древние жилища троглодита; они построены на высо­ких аркадах, под которыми открываются обширные подвалы, высеченные в туфе. На юго-запад от Аргейской горы, недалеко от города Кара-Гиссар, скопившийся вулкани­ческий пепел, Соанли-дере, представляющийся в форме зубчатых стен, изрыт таким "множеством гротов, что в целом скала имеет вид громадного здания с неправиль­ными этажами и неровно расположенными окнами; несколько тысяч отверстий усеяли своими черными точками серый фон скалы1). Соанли заключает в себе церковь, из кото­рой можно подняться, переходя из галлереи в галлерею, почти до натуральных зубцов гребня.
На северной покатости долины КизылъИрмака, так же, как и на южной, города удаляются от глубокой впадины, в которой течет река. Маджур, Кпр-Шехр, построе­ны, тот и другой, в боковых долинах. Часть страны если не совершенно безлюдна, то по крайней мере без постоянных жите­лей: там можно встретить только палатки турк-
Karolidis, цитированный мемуар;-Fanshawe To­zer, „Eastern Asia Minor44.
1) Paul Lucas; Hamilton, „Researches in Asia Mi­nor41;.-Ch. Texier, ^’Architecture byzantine en Orient44.
fi
545 малая
менов или курдов. Что касается постоян­ных селений, то они состоят из домов, ко­торые едва отличишь от окружающей почвы, из домов, погребенных на три четверти для того, чтобы их обитатели менее страдали от летних жаров и зимних холодов; часто путешественники, не замечая улицы, про­езжают на лошади по' террасам, рядом с баранами и козами, которые щиплют траву на кровлях домов *). Этот стиль архитек­туры объясняется высотой плоскогорий, под­нимающихся, в среднем, слишком на 1.200 метров.
В том месте, где Кизыл-Ирмак, описы­вая свою большую полукруглую дугу, пере­стает течь к северу и принимает оконча­тельное направление к северо-востоку, горо­док Каледжик или «Маленький замокъ», рас­положенный на левом берегу, командует про­ходом, па дороге из Ангоры в Сивас че­рез Юзгат. Полуразрушенная крепость го­сподствует над крутым остроконечным пиком, который опоясан рядом домов. На одном из рукавов реки построен деревян­ный мост; затем дорога продолжается через брод к восточному высокому берегу. Юзгат, немного значительнее Каледжика, лежит поч­ти в геометрическом центре кривой, описы­ваемой Кизыл-Ирмаком от Сиваса до Чер­ного моря. Этот город, относительно недав­него происхождения, так как он основан в половине восемнадцатого столетия, нахо­дится на высоте 1.792 метров, то-есть почти на высоте Эрзерума, и в местности, более вы­ставленной леденящему дуновению полярных ветров. Юзгат, вероятно, был бы обитаем только в сезон жаров, да и то лишь пастухами-кочевнпками, если бы он не был избран как административный и военный центр. С половины текущего столетия этот город обогатился разведением ангорской ко­зы, которая прежде водилась только на пастби­щах, лежащих к западу от Кизыл-Ирма*каа).
Некогда страна несомненно была более мно­голюдна, чем ныне, судя по находимым там развалинам многочисленных городов, ко­торые, повидимому, былп очень богаты и заклю­чали пышные памятники. Менее чем в 40 километрах к северо-западу от Юзгата, близ Богаз-коя или «Деревни ущелья», вид­ны остатки храма великолепных размеров. Соседния скалы покрыты барельефами, пред­ставляющими торжественные процессии, может быть, двух государей, заключающих мирный договор, может быть-бога, идущего на встречу царю-победителю. Тексье, первый изъ
*) G. Perrot, цитированное сочинение.
2) Fanshawe Tozer, „Turkish Armenia and Eastern Asia Minor*.
АЗИЯ. 545
новейших исследователей, посетивший «пи­саный камень», полагает, что город, нахо­дившийся в этом месте, был Птерия, раз­рушенная Крезом слишком две тысячи че­тыреста лет тому назад. По мнению Гамиль­тона, в этих барельефах следует видеть остатки древнего Тавиума, о котором Стра­бон говорит, как о важном торговом го­роде. Но к какому городу принадлежали ар­тисты, которые покрыли скалу изваяниями, по виду еще полу-ассирийскими, но уже заставляю­щими предчувствовать произведения эллинской скульптуры? Не менее замечательны руины в Оюке, находящиеся километрах в сорока севернее, на покатости Ешил-Ирмака, близ трахитовой скалы Кара-Гиссар, похожей на изолированную пирамиду. Двери древнего двор­ца охраняются двумя гигантскими животными, имеющими голову женщины, а туловище и ла­пы льва; по стилю эти колоссы походят на египетских сфинксов, тогда как другие из­ваяния, между которыми виднеется также дву­главый орел, воспроизводимый на гербах современных империй, напоминают сцены охоты п битв, изображаемые на памятниках Персии и Ассирии. Нынешняя деревня Оюк построена на горках обломков, покрываю­щих дворец, и для того, чтобы предпринять серьезные раскопки, нужно начать с отчу­ждения и сломки жилых домовъ1).
Чангри и Искелиб, в плодоносных бас­сейнах притоков Красной реки-многолюд­ные города; но на среднем течении главной реки городов совсем нет, да и в нижней долине они немногочисленны. Один из важ­нейших Османджик, стоящий на правом берегу, у оконечности старого каменного мо­ста о пятнадцати арках, где проходит пря­мая дорога в Константинополь. Ниже Османджика с Красной рекой соединяется речка, спускающаяся с высокой Коч-гиссарской до­лины и орошающая сады местечка Тозия; за­тем другой, более обильный приток прино­сит воды, текущие с гор, окружающих Кастамуни. Этот город, круг домов, коже­венных заводов, прядилен, красильных заведений и садов, в центре которого вы­сится скала, увенчанная крепостью времен Комненов,-откуда имя его Castra Comneni, переделанное в Кастамуни,-есть один из главных этапных пунктов на дороге, кото­рая идет прямо из Стамбула в Самсун, не следуя вдоль извилин морского прибрежья. Ниже, на той же реке, Таш-Кепри или «Ка­менный мостъ» заменил древний Помпеиополь. К востоку от главной реки, город ВпзиръКепри, окруженный кипарисами и тополями, тоже лежит вне главной долины, на послед­нем притоке. Наконец, Бафра, рынок дель­
*) G. Perrot, цитированное сочинение.
547
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
548
ты, расположен в некотором расстоянии от топкого речного ложа и окружающих его болот, на возвышенном месте, часто пре­вращаемом в остров наводнениями: дороги все должны проходить по насыпям над низ­менной равниной. Главная культура на этой сырой и плодородной почве-табак, который отправляют в Константинополь через ма­ленький порт Кунджас или Кумжугаз, ле­жащий на востоке дельты, как раз в том месте, где аллювиальные земли образуют вы­ступ на нормальной линии морского берега.
Прелестный Синоп, древний ассирийский город, уже колонизированный милезийцами двадцать семь веков тому назад, ведет менее значительную торговлю с внутренними обла­стями, чем Самсун. В то время, как этот последний порт имеет легкое сообщение с Эрзерумом, Амазией, Токатом и Сивасом, Синоп отделен от средних долин КизылъИрмака и Сакарии крутой горной цепью Марайдаг, через которую ведут лишь плохия тро­пинки. Синоп, лежащий близ самого север­ного мыса Малой Азии и не имеющий дорог, находится как бы вне континента; на него должно смотреть, как на род острова, кото­рый обязан своей важностью лишь выгодам приморского положения. Группа холмов, слег­ка волнистых, на которые он опирается, была в самом деле островным массивом, состоящим из известняковых пластов, ко­торые прикрыты в некоторых местах тра­хитами и вулканическими туфами. Узкий пере­шеек, который северо-западные ветры посы­пают тонким песком, соединяет высоты с твердой землей: с холмов, господствую­щих над перешейком Синопа, его строения­ми и двумя рейдами, созерцаешь одну из вос­хитительнейших картин азиатского при­брежья. Гармонические, волнистые изгибы бе­рега, сравниваемые восточными поэтами с гибким стройным станом юноши, отдель­ные группы деревьев, осеняющие скаты вы­сот, дома, башни, минареты, корабли, глядя­щиеся в зеркальную поверхность голубого моря, контраст двух портов, имеющих каждый свою систему волнений и течений, свои шквалы и отблески,-все это вместе придает городу необыкновенно живописный вид, так что Синоп по справедливости можно назвать жемчужиной северной Анатолии. Но внутри городских стен, установленных по бокам потрескавшимися и наклонившимися башнями, не видно более никаких остатков тех па­мятников, которые украшали вольный грече­ский город во времена, когда там родился Диоген-цинпк. Здания, построенные Митридатом, также сыном Синопа, не существуют более, но в стенах византийской’эпохи встре­чаются вставленные фрагменты античных из­
ваяний и надписей. Южный порт, гораздо -
более посещаемый, чем северный, не защи­щен никаким жете, но суда могут совер­шенно спокойно,стоять там, когда дует опас­ный западный ветер. Турецкое правительство вновь выстроило в Синопе арсенал и кораб­лестроительную верфь, взамен тех, которые были сожжены, вуесте с стоящей на рейде маленькой оттоманской эскадрой, русским флотом в начале крымской войны, в 1853 году. Местная торговля имеет некоторое зна­чение только по вывозу, фруктов и леса; тор­говое движение Синопского порта в 1880 году выразилось цифрой 113.000 тонн. Известно, что пафлагонский город доставлял художни­кам ту. «синопскую землю», название которой передалось в геральдическом языке зеленому цвету (sinople) на гербах. Оконечность Си­нопскаго’ мыса усеяца пропастями и ямами, образовавшимися вследствие провалов почвы.
К западу от мыса Сириас или ИнджехъБурун, составляющего западную границу масличного дерева, как это заметил еще Ксе­нофонт, следуют один за другим малень­кие порты между скалистыми мысиками; такова древняя греческая колония Инеболи, откуда вы­ходит горная дорога, направляющаяся в Кастамуни, Коч-Гиссар и Чангри. Далее сле­дует Сезамиусъ(Амастрис, Амасра), где вид­ны остатки висячего сада, поддерживаемого девятнадцатью колоссальными сводами £).Порт Бартан, также греческого происхождения, стоит не при море, а на реке, древней Парфении, которая позволяет судам, сидящим в воде не более 2 метров, вход на целую милю внутрь материка. Река Филиас-в ста­рину Бпллеус - гораздо более полноводная, чем Бартан или Парфений, заперта в устье баром, через который суда не могут прохо­дить; но она орошает сады двух важных городов, называемых, тот и другой, Боли. Восточный Боли, обозначаемый специально под именем Зерафан-Боли или «Шафранный Бо­ли, лежит в широком бассейне плодородных полей, орошаемых рекой Суганли-су, прито­ком Филиаса; шафран, украшающий в ок­тябре месяце своими цветами всю равнину, вы­возится главным образом в Сирию и Еги­пет. Западный Боли, называемый просто Боли, находится уже в самом сердце гор, на вы­соте 860 метров, на дороге из Эрекли в Ангору: это-древний Вифиниум. Город, боль­шой и некрасивый, расположен у подошвы вы­сокой скалы, увенчанной развалинами креп­кого замка; на юге обрисовываются длинные лесистые верхушки Аладага, Галатского Олим­па. На западном мысе, господствующем над устьем реки Филиас, рассеяны руины города Тиума-храмы, амфитеатры, водопроводы, во­рота, стены* и гробницы, на половину скрытые
4) Eng. Bore, „Correspcndance".
519
М АЛАЯ
А 3 I Я.
550
листвой больших деревьев и гирляндами плюща. Тиум-«жемчужина Эвксина» 1).
Эрекли, древняя Гераклея, или «порт Гер­кулеса», хотя теперь в упадке-один пзъ
кпм мысом, он окружен старыми стенами, закрытыми там и сям густо разросшимися деревьями; наблюдаемые с моря, все холмы, до крайнего горизонта, покрыты буковым ле-

красивейших городов прибрежья. Располо­женный при выходе зеленеющей долины, на берегу бухточки, защищенной с севера высо-
4) Ainsworth, „Travels in Авиа Minor.
сом. Эрекли-один из портов Черного моря, которым, повидимому, предстоит сде­латься центрами самой кипучей деятельности, когда рессурсы страны будут утилизируемы как следует. В соседстве эксплоатируютъ
551
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
552
в очень незначительных размерах камен­ноугольные копи, которые, при более серьез­ной разработке, тщетно предлагаемой евро­пейскими промышленниками, могли бы быть гораздо более производительными. Залежи ка­менного угля, исследованные на небольшом числе пунктов, простираются на простран­стве, имеющем от 120 до 130 километров в длину, с запада на восток, и около десяти километров в ширину; мощность одного из пластов равна 4 метрам. Кое-какие обломки древней Гераклеи видны еще внутри нынеш­ней ограды; на севере, между скалами север­ного мыса, показывают грот Ахерусия, где Геркулес спускался в подземное царство, чтобы привязать на цепь Цербера и победить смерть; волшебники вызывали там призраки. Посреди гористой и лесной области, прости­рающейся на юг к Галатскому Олимпу, ме­стечко Ускюб, древняя Пруза или «Prusias ad Hypium», сохранило интересныеостатки греческого театра, а также длинные и любо­пытные надписи 4).
Известно, что бассейн реки Сакария, к западу от гор Галатеи и долины КизылъПрмака, соединяется по наклону почвы с степями и озерными впадинами центральной Анатолии: несмотря на общее осушение почвы и разделение на замкнутые бассейны страны, простирающейся за истоки Сакария до южной стороны Большего Соляного Озера, можно сказать, что вся эта область принадлежит геологически к черноморской покатости. АкъСерай или «Белый дворецъ»-незначительное местечко, сделавшееся главным городом бесплодного и почти пустынного края, самая обширная впадина которого занята Большим Соляным озером. Населенный единственно турками, Ак-Серай, в окрестностях кото­рого нет никаких поселений, кроме времен­ных становищ кочевников, не имеет дру­гих предметов торговли, кроме селитры, собираемой на стенах после дождей; но эта страна, как показывают остатки старины, была некогда гораздо более богата. На юге, предгорья массива Гассан-даг покрыты ци­клопическими постройками, акрополями, хра­мами и грббнпцамп, от которых сохрани­лось. несколько великолепных обломков. Мало найдется стран в Малой Азии, где бы древние населения, предшествовавшие завоева­ниям Александра Македонского, оставили бо­лее грандиозные свидетельства своего пребы­вания. Виран-Шехр, то есть «Покинутый городъ», есть, как полагают, древняя Назианза, известная в истории церкви, как место рождения св. Григория * 2).
Озерныйбассейн, который лежит в низ­
4) .G. Perrot, „Souvenirs d’un voyage en Asie Mineure*.
2) Hamilton, „Researches in A'sia Minor44.
менности, заключающейся между Эмир-дагомь и Султан-дагом, также должен быть рассматриваем, как находящийся на покатости Черного моря. Более узкий, окруженный го­рами, которые доставляют ему большое коли­чество воды, этот бассейн гораздо более на­селен, чем солончаковые степи Ликаонии, п заключает более важные городские поселения:. Ильгун, Ак-Шехр, Бульвадин, АфиумъКара-Гиссар или «Черный замок опиума». Этот большой и промышленный город, где фабрикуются сафьяны, ковры, шерстяные ма­терии, есть один из главных этапных пунктов на дороге с Босфора в Сирию, и по проектам большинства инженеров, там должны соединиться две линии, константино­польская и смирнская, на общем стволе же­лезной дороги в Индию. Скала, от которой этот важный город получил свое название Черного замка, есть трахитовый конус, кото­рый стоит одиноко среди равнины, увенчан­ный стенами и башнями; на севере, полукруг других трахитовых горок составляет как бы кортеж центральной скалы;сады окружены полями мака, чередующимися с хлебами п другими культурами. На севере, за холмами,, простирается узкая равнина, заключающая один город, повидимому, очень древняго* происхождения: Эски-Кара-Гпссар или «Ста­рый черный замокъ». Там можно видеть не­которые из прекраснейших изваянных мра­моров Малой Азии, гробницы, бани и колон­ны, материал для которых был добыт из покинутых ныне каменоломен. Кристалли­ческие мраморы, окруженные трахитами, ко­торые видоизменили пласты сплошных из­вестняков, представляют разнообразие от­тенков-белый, синеватый, желтый с про­жилками п крапинками 1).
Область истоков реки Сакарии, богатая руинами, теперь очевь слабо населена. Разва­лины Герган-Кале, покрывающие обширную равнину, представляют собою, по мнению Га­мильтона, остатки древнего Амориума, а Тексье признал в фрагментах колонн и фризов, разбросанных вокруг деревни Бала-Гпссар, руины Пессинуса или Пессинонта, где жили галлы или галаты, воздвигнувшие храм «ба­бушке» Цибеле; теперь эти развалины разра­батываются, как каменоломня. Новый город, сменивший древние греческие и галатские го­рода, носит название Севри-Гиссар или «За­мок остроконечных вершинъ». Он по­строен на высоте слишком 1.000 метров, у южного основания крутой гранитной скалы, где на половине высоты видны развалины замка. Совершенно защищенный от север­ных ветров и обращенный на юг, Севри Гиссар занимает счастливое положе­
*) Hamilton, цитированное сочинение.
МАЛАЯ
А 3 I Я.
553
ние во время зимнего сезона; но летом, спо­койный воздух, нагреваемый отражением белых скал, кажется раскаленным, словно выходящим из горящей печи.
Восточная ветвь реки Сакарии, Энгури-су, орошает поля, окрушающие знаменитую Энгурие или Ангору, древний галатский город, сде­лавшийся главным очагом западной цивили­зации во внутренней Анатолии. Город некра­сив; его серые дома, из необожженного кир­пича, имеют вид мазанок, и окрестные холмы, не высоко поднимающиеся над равни-
554
ствования, перечисляет свои деяния, свои за­воевания, здания, которые он построил. Только в 1861 году латинский текст и гре­ческий перевод надписи были окончательно списаны со всей точностью, какой требовал исторический документ такой важности *). Стены п ворота Ангоры большею частью по­строены из обломков римских зданий, хра­мов, колоннад, амфитеатров. Лев пре­красного стиля вставлен в турецкий фонтан, почти у самых ворот Ангоры, на расстоянии однодневного перехода к юго-западу, в дефи-

Остатки древняго
храма в Анцире.
ной, представляют монотонный профиль, едва прерываемый несколькими изгибами. Самый живописный элемент пейзажа-скала черно­ватого трапа, на вершине которой приютилась цитадель, обнесенная тройной стеной. Ангора, Анкира или Анцира древних греков и рим­лян, обладает остатками прекрасного храма, посвященного Августу и Риму, и который за­ключен теперь в строениях мечети ГаджиБейрамп; там находится драгоценный «анкирский памятникъ», то-есть надпись на двух языках, в которой семидесятп-шестилетний Август рассказывает историю своего цар-
География Реклю т. IX.
лее обширных плоскогорий Гаймане. Гг/Перро и Гильом открыли драгоценный гпттптский памятник, представляющий две фигуры с тиарой на голове п с правой рукой, протяну­той к западу. Над этими изваяниями высятся циклопические стены крепо сти, называемой туземцами Гяур-Кале, то-есть «Крепостью неверныхъ».
Почти треть населения Ангоры состоит из армян-униатов, которые забыли родной языкъ
Ч Perrot, Guillaume et DelbetlnExploraiion archeo!ogique de la Galatie
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
555
и всегда говорят по-турецки, разве только в семинарии, тогда как на западе местечко ИИстанос, стоящее па месте того города, где Александр Великий рассек гордиев узел, сохранило древний идиом. Ангорские армяне отличаются от константинопольских боль­шей сердечностью, более веселым и общи­тельным характером, меньшей скрытностью в сношениях к иностранцами. Тип тоже разнится: в столице Галатии большинство армянок не имеют того смуглого цвета кожи, тех грубоватых черт, того слишком окру­глого лица, которые обыкновенно замечаешь у гайканских женщин Турции; большое число галатских армянок имеют белокурые во­лосы, голубые глаза, овальное лицо, физионо­мию европейцев, тип, который, впрочем, часто встречается в Пафлагонии *)• Г. Перро спрашивает: не следует ли видеть в ан­горских армянах смешанную расу, происхо­дящую частию от галатов, «древних фран­цузовъ», как говорят армяне? Точно также мусульмане Галатии, слывущие самыми крот­кими и общительными между правоверными Анатолии, имеют, как говорят, небольшую долю галльской крови в жилах ’). Однако, прошло уже по малой мере восемнадцать ве­ков с тех пор, как кельтский элемент окончательно распустился в населении Анкиры; часто повторяют со слов св. Иеронима, что в его время, то-есть в четвертом сто­летии христианской эры, язык, употребляемый анкирцами, был тот самый, которым гово­рили тревиры; по уже лет за триста перед тем галатские имена были заменены в крае греческими названиями,-доказательство, что галльский идиом уже исчез в ту эпоху; в галатской территории до сих пор не нашли никакой кельтской надписи, никакого памят­ника, который бы напоминал в каком-либо отношении отдаленное западное отечество 3). Ангорские армяне почти все занимаются ме­лочной торговлей. Отпускная торговля при­надлежала в прошлом столетии иностран­ным негоциантам,- английским, голланд­ским и французским; затем место их было занято греческими коммерсантами, переселив­шимися из Кайсарие, которые скупают и от­правляют в Англию шерсть ангорских коз, почти столь же тонкую и шелковистую, как пашм кашмирских коз. Тщетно турецкое правительство пыталось передать эту торговлю в руки своих единоверцев, предоставив им, в половине текущего столетия, монопо­лию экспорта ангорской шерсти: силой вещей * 8
Strabon, книга XI, глава Ш, 9;-Vivien de SaintMartin, „Description historique et geographique de I’Asie Mineure*4.
a) Perrot, „Souvenirs d’un voyage en Asie Mineureu.
8) Perrot, „Revue celrique14, 1, p. 179;-„Мётоигеа d’ArcMologie et d’Histoire41.
556 отпускная торговля опять перешла к грекам. Они отправляют также и другие произведения края, особенно воск и чекери (rhamnus alaternus), желтую ягоду, окрашивающую ма­терии в прекрасный зеленый цвет. Дважды в год негоцианты покидают свои конторы и переселяются на жительство в свои вино­градники на склонах гор: в первый раз они поднимаются туда в апреле или в мае; затем во время больших Жарова, спускаются обратно в равнину и снова переезжают в свои загородные дома, когда наступает пора сбора винограда. Нет такого бедного рези­дента в Ангоре, который не имел бы соб­ственной дачки.
Западная ветвь Сакарии, Пурсак илп Пурсаду, превосходит реку Ангору длиной тече­ния, обилием воды, населенностью бассейна. Главный город её верхней долины, Кютайс, соперничает с Ангорой в отношении числа жителей и пользуется большими торговыми выгодами, благодаря близости Бруссы и Кон­стантинополя, а также благодаря своему поло­жению на главном торговом тракте, перере­зывающем поперег Малую Азию. Кютайе лежит на высоте 930 метров, tri. плодонос­ной равнине, которая, повидимому, была не­когда дном озера, и над городом, как во всех анатолийских городах, господствует высокая крепость византийской постройки. Крепость эта одна из наилучше содержимых и всего более походит на современную цита­дель; там есть, между прочим, так назы­ваемый «французский» сад, сплошь засажен­ный миндальными деревьями, которые были посажены пленными французами из египет­ской армии. От древнего Котиеум, имя кото­рого сохранилось под турецкой формой Кю­тайе, не осталось никаких руин. Подобно стране, окружающей Ускюбъи 1Иев-1И1ер,на западе от Аргейской горы, верхняя долина Пурсака наполнена туфом и пемзой, которые размывающим действием вод разрезаны на конические горки, расположенные в некото­рых местах почти с симметрической пра­вильностью: со времен глубокой древности жители выкопали в этих горках всякого рода пещеры, могильные склепы, жилища и святилища.
Эски-Шер или «Старый городъ» - тоже греческого происхождения: это-древний Дорилеум, часто упоминаемый в истории, как сборное место византийских армий, высту­павших в поход против турок; Готфрид Бульонский одержал там большую победу. Эски-ПИер имеет термальные воды, привле­кающие большое число посетителей; но важ­ность его зависит главным образом от соседства залежей пенки, которые находятся в нескольких часах ходьбы к юго-во­стоку. До настоящего времени этот городъ
557
МАЛАЯ АЗИЯ.
558
обладал монополией добывания и продажи этого драгоценного магнезита: дурное состоя­ние дорог, большие налоги, взимаемые фиоком, алчность посредников тормозили эту торговлю, никогда, однако, не прерывая ее, и, вероятно, она прекратится только вместе с истощением пластов, которое предви­дится в довольно близком будущем. Рудо­копы, почти все персиане, подчинены своему консулу и должны платить ему ежегодную рен,ту; сверх того, турецкое правительство взи­мает двойную пошлину в размере двенадца­ти с половиной процентов с ценности до­бываемой пенки,-пошлину, которую откуп­щики налогов еще увеличивают в свою пользу 9Австрийские, армянские и турецкие не­гоцианты отправляют пенку преимуществен­но в Вену, но также в Рулу, в Париж, в Нью-Иорк, в Сан-Франциско, для фа­брикации трубок и портсигаров. Успехи хи­мии позволили получать подобные продукты, которые только искусные знатоки могут от­личить от анатолийской пенки; тем не ме­нее, вывоз этого минерала из ЭскиШера не переставал возрастать с начала нынеш­него столетия: с 3.000 ящиков, вывозив­шихся около 1850 года, он поднялся в 1881 году до 11.000 ящиков, содержащих около 2 миллионов килограммов, ценностью от 4 до 5 миллионов франков * 2).
Больших городских поселений нет в бассейне нижней Сакарии, но несколько ма­леньких городов рассеяны по берегу глав­ной реки или в её боковых долинах. Аяш пли Бей-Базар, откуда получаются превос­ходные груши, называемые «ангорскими», за­тем Налли-Хан следуют один за другим от востока к западу на дороге из Ангоры в Константинополь; Мудурлу (Модзени) ко­мандует горным проходом Ала-дага, на дороге пз Эски-Шера в Боли; Согуд (Шугшат) или «Ива», обладающий гробницей От­мана, основателя оттоманского царства, сгруп­пировал свои дома у подошвы лесистых холмов, через которые пролегает дорога из Бруссы в Эски-Шер; Биледжик насе­лен армянами, имеющими около пятнадцати шелкопрядилен; Лефке, древняя Левце, зани­мает, при слиянии Гек-су и Сакарии, живо­писный и плодородный бассейн, один из наилучше обработанных на всем Полу­острове; Ада-Базар или «Рынок острова», цветущее местечко, раскинул свои загородные дома среди рощ, близ ручья, выходящего из озера Сабанджа и впадающего в Сакарию. Один из прекрасных памятников, воз­двигнутых по повелению великого строителя, императора Юстиниана, мост длиной 267 ме­
4) Edmond Dutemple, „En Turquie d’Asie".
2) „Bulletin de la Societe de Geographic commerciale de Bordeaux41, 18 decembre 1882.
тров, вполне сохранившийся, проходил не­когда над главным течением Сакарии; но так как река переместилась, то теперь этот мост стоит уже над болотистыми лагунами, и грунт до такой степени повысился, что на­чало арочных сводов зарыто в слое аллю­вия. Мы находимся уже в пределах город­ского округа Константинополя, п охотники приезжают из столицы стрелять дичь в бо­лотах и лесах окрестностей. В 1880 году, около двух с половиной миллионов кило­граммов яблок и груш были отправлены в столицу садовниками из Сабанджи; но большая часть фруктов пропадает или идет в корм домашним животным.
Главные города Анатолии на черноморской покатости, с приблизительной цифрой их населения:
Требизондский вилайет (Понт): ШабинъКара-Гиссар, по Бранту-12.500 жит.; Самсун-15.000; Вафра, по Гамильтону-5.500; Пиксар, по Бранту-5.000; Чаршамба, по Лихачеву-3.500 жит.
Вилайет Сивас (часть Каппадокии): Сивас-43.000 жит.; Токат-30.000; Амазия- 30.000; Зиллех, по Лихачеву-15.000; Мерсиван-10.000; Визир-Кепри- 5.000; Турхал, по Гамильтону-3.000 жит.
Вилайет Кастамуни (Пафлагония): Зафа ран-Боли, по Вронченко-25.000 жит.; Кастамуни - 20.000; Чангри, по Энсворту- 19.000; Искелиб, по Вронченко - 13.000; Боли, по Вронченко-12.000; Тозия, по Врон­ченко-10.000; Синоп -9.000; Мундурлу- 5.000; Таш-Кепри, по Энсворту - 4.500; Эрекли (Гераклея), по Перроту-2.000; Ине­боли, по Вронченко - 3.000; Бартан, по Боре -2.500 жит.
Вилайет Коние (Ликаония и часть Каппадо­кии): Нев-Шер, по Гамильтону-20.000 жит.; Ургуб, по Барту - 7.500; Кир-Шер - 3.500; Ак-Серай, по Гамильтону - 3.300; Маджур-3.000 жит.
Ангорский вилайет (Галатия, часть Каппа­докии и Фригии): Кайсарие, по Тозеру - 60.000 жит.; Ангора - 28.000; Юзгат, по Тозеру- 15.000; Чорум-10.000; Инджехъсу-4.500; Кара-Гиссар, по Гамильтону- 3.500; Каледжик, по Перроту-3.000 жит.
Вилайет Гудавендигиар (Фригия и Вифиния): Афиум-Кара-Гиссар-42.000 жит.; Кютайе, по Перроту - 37.000; Эски-Шер - 13.000; Севри Гиссар, по Гамильтону - 11.500; Ада-Базар. по Мутье - 10.000; Биледжик, по Барту-10.000 жит.
Азиатские города и деревни берегов Бос­фора составляют в сущности лишь пред­местья европейского города, который покрыл своими мечетями и дворцами высокие берега Золотого Рога. С геологической точки зре­ния, полуостров, на оконечности которого по--
559
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
560-
строен Константинополь, принадлежит к Азии, так как он состоит из одних и тех же горных пород, которые в точности соответствуют друг другу своими выступами и бухтами; геологическая граница между дву­мя континентами обозначена километрах в тридцати к западу от Босфора, там, где девонская формация анатолийской системы оканчивается в виде мыса в новых обра­зованиях, третичных и четвертичных. По с исторической точки зрения, со времени основания Византии обладание обоими берегами должно быть приписано Европе: укрепления, порты, мечети, кладбища, места загородных прогулок, рыбацкия деревни, виллы и дачи, даже города составляют в действительности лишь пригороды пли подгородные селения со­седней обширной столицы, и с той и другой стороны моря существует почти совершенное соответствие как между сооружениями, возве­денными рукой человека, так и между есте­ственными чертами местности. При входе в Босфор со стороны Черного моря, маяк в Анадолп стоит как раз напротив маяка в Румели, затем батареи азиатского берега перекрещивают свои огни с батареями европейского берега, чтобы остановить русские военные корабли, если бы они попытались про­никнуть в пролив. Две генуэзские башни, Анадоли-Кавак и Румели-Кавак, сторожат с той и другой стороны один из самых узких проходов морского дефилея. Преле­стные города Буюк-дере и Терапия, с их домами, наклонившимися над водой, с их мраморными дворцами, тенистыми садами, массивами платанов отражаются, так ска­зать, со стороны Азии, в деревнях Беи кос, Пнджир-кой, Чибуклу, которых белые ко­лоннады, минареты и купоны ярко блестят на зеленеющем фоне долин. Середина про­лива, которую охраняют, на европейском прибрежье, громадные башни укрепления РумелиТиссар, построенного Магометом II, защищается, на противоположном мысу, креп­ким замком Анадолп Гиссар, сооружен­ным по повелению того же завоевателя. В этом месте съузившиеся воды морского по­тока колышутся, как река, и, кажется, ждут моста, который Микель Анджело хотел пере­кинуть из одного замка в другой между дву­мя континентами. Но если инженеры должны обесславить Босфор какой-нибудь чудовищной железной трубой, подобной стольким другим уродливым сооружениям этого рода, которые портят прекраснейшие виды и картины при­роды, то можно только пожелать, чтобы их пагубное дело замедлилось как можно долее.
Непосредственно к югу от Анатолийского замка открывается маленькая, обросшая мяг­кой муравой, долина, где извивается ручей, в тени ясеней, платанов и сикомор: это-
«долина Небесной воды», которую иностранцы обыкновенно называют «азиатскими Сладкими* Водами», по уподоблению европейским Слад­ким Водам, любимому месту загородной про­гулки стамбульских дам, которые приез­жают туда полежать под тенистыми де­ревьями, вокруг журчащего фонтана. Азиат­ские предместья Константинополя начинаются у мыса, ограничивающего долину Сладких Вод. Кандпли, Вани-Кой, Кулелп, Ченгелькой, Бейлер-бей, Иставрос, Куз-Гунджукът Скутари (Ускудар) следуют один за дру­гим по прямой линии на пространстве десятка верст, противополагая городам восточного берега соответственный ряд дворцов и ме­четей. Более ста тысяч жителей населяют этот высокий берег, группируясь в отдель­ные кварталы, смотря по национальности,-* турки, греки и армяне. Скутари, азиатское предместье Царьграда, мыс которого прихо­дится как раз против Золотого Рога, один заключает в себе более половины этого на­селения, и турки составляют там огромное, большинство. Забывая греческое происхожде-’ ние древнего Хризополиса, они видят в Ску­тари священный город: там крайний мыс их отечества; туда, как предсказывают их пророчества, они вернутся, когда их прого­нят из Стамбула. В вышине, на холме, виднеются большие кипарисы, которые осе­няют, может быть, несколько миллионов их мертвых, погребенных на прахе дру­гих миллионов трупов, фракийских и ви­зантийских 9До сих пор европейские но­вовведения еще не изменили оттоманского го­рода. Многочисленные улицы вполне сохра­нили свой оригинальный характер, ничто в них не переменилось: ни мраморные фонта­ны, покрытые арабесками и защищенные ши­рокой выгнутой крышей, ни лужайки с ре­шетчатыми окнами, где несколько могильных камней с изваянными тюрбанами показы­ваются среди кустарника, ни деревянные дома, два этажа которых выступают навесом, скрывая все свои отверстия под трельяжем в форме ромба, ни извилистые, поднимающиеся в гору дороги, над которыми платаны рас­простерли свои широкия ветви. Гора Бульгурлу, господствующая над Скутари, предста­вляет прекрасную обсерваторию, откуда мож­но обозревать грандиознейшую панораму Кон­стантинополя, Босфора и Мраморного моря.
На юго-восток от Скутари цепь предме­стий продолжается громадными казармами и кладбищами до мыса, где стоит Кади-кой или «Село судьи», древняя Халкедония. Здесь уже началось европейское вторжение, постепен­но преобразующее вид города: постоянное население состоит преимущественно из гре­
Ц Ainsworth, ^Travels in Asia Minor4*.
561
МАЛАЯ
АЗИЯ.
562
ков; сотни константинопольских негоциан­тов, особенно англичан, имеют загородные дома в тенистых рощах Кади-коя; в про­должение дня пароходы беспрестанно ходят взад и вперед между столицей и её азиат­ским предместьем. Лесистые широкия аллеи мыса, который выдвигается на юг, ограничи­вая естественный порт, соседство архипелага Принцевых островов, куда каждый празд­ничный день приводит тысячи посетителей, великолепие страны, которая развертывается от входа в Босфор и от стрелки сераля до ■отдаленных берегов Мраморного моря, на­конец, защита, которую Скутарийский холм представляет против северных и северо-
рамуссаль посылает в столицу первые вишниЖелезная дорога проходит через Габиз (Гибисса), где умер Аннибал: курган, осе­ненный тремя кипарисами, хранит, гово­рят, пепел великого полководца.
Исмид пли Искимид, древняя Никомедия, построенная «сыном Нептуна», и которую Диоклетиан хотел сделать столицей империи, занимает великолепное положение на восточ­ной оконечности залива того же имени, на пе­редних террасах высокого холма, обращен­ного на юг и изрезанного при основании овра­гами, где сквозь листу деревьев прогляды­вают группы разноцветных домов. Антич­ный акрополь или вышгород, с эллинскими

Прогулка турецких женщин в окрестностях Скутари.
восточных ветров, - все это способствует возрастанию из года в год европейской ко­лонии. В равнине, отделяющей Кади-кой от главного Скутарийского кладбища, собирались некогда армии пади-шаха для его азиатских походов; теперь там находится, рядом с «величайшей в свете казармой», станция Гайдер-паша, исходный пункт железной до­роги, которая идет на севере вдоль Исмидского залива и которая должна продолжиться современем до Сирии, Вавилонии и в Индию. Она касается маленьких портов Маль-тепе, Корталь, Пендик, откуда отправляют плоды первого сбора в Константинополь. Напро­тив, на противоположном берегу залива, Ка-
фундаментами прекраснейшей работы, поддер­живающий римские и византийские башни и со­временный императорский киоск, господствует над городом, верфями и портом, куда при­ходят мелкие суда грузить лес и зерновой хлеб. Никомедия может быть рассматриваема географически, как истинный порт реки Сакария, от которой она отделена невысоким порогом, на западе озера Сабанджа; удиви тельно, что город, занимающий такое счастли­вое положение, как пункт скрещения дорог из внутренних областей и как место отправ­ки товаров морским путем, имеет такую незначительную торговлю: никакой факт не свидетельствует более красноречиво о режиме
563 ГЛАВА V.-АЗИ
угнетения, который тяготеет над страной и парализует развитие и эксплоатацию её эконо­мических рессурсов.
Гемлик занимает положение, сходное с положением Псмпда; расположенный на во­сточной оконечности залпва, который глубоко вдается в материк, и на последних скло­нах холмов, обращенных к тогу, он так­же окружен прекрасными тенистыми роща­ми п находится в легком сообщении с до­линой Сакарип через низменность, заключаю­щую воды Никейского озера. Гемлик ведет, подобно ГИикомедип, небольшую розничную торговлю и строит мелкие суда незначитель­ной вместимости. ИИсник или Иикея, имев­ший некогда свой «флот и адмиралтейство» там, где ныне стоит маленькое греческое местечко Гемлик, теперь не более, как бед­ная деревня, затерянная среди своей двойной римской ограды, и почти совершенно покидае­мая жителями в сезон господства лихора­док. «Город Победы», резиденция царей Вифинии, месторождения Гиппарха, в настоя­щее время состоит из какой-нибудь сотни убогих домишек, да из груд обломков, па половину скрытых кустарником. Издали, однако, можно подумать, что Иикея большой город: её высокие стены с большими баш­нями по бокам довольно хорошо сохранились; но, подойдя ближе, замечаешь кучки кустарни­ков, растущих между брешами. Мечети сло­маны, от римских памятников не осталось ничего; единственная достопримечательность- это маленькая греческая церковь, заключаю­щая грубо нарисованную картину, изображаю­щую Никейский собор, который провозгласил в 325 году почти все члены веры, известные под именем «Символа Апостоловъ». Кроме того, Иикея-один из городов, прославлен­ных в истории крестовых походов: в 1096 году армии крестоносцев оставила бо­лее двадцати тысяч трупов в соседних ущельях; в следующем году она овладела Никеей, блокируя ее при помощи флотилии, перевезенной по сухому пути в Исникское озеро.
Столица вилайетаГудавендигиар, Брусса,- один из больших городов Анатолии; вме­сте с тем это один из красивейших го­родов Малой Азии. Очень обширный и разде­ленный на особые кварталы, отделенные один от другого небольшими долинами, осененны­ми платанами п орошаемыми живыми водами, город господствует над плодоносной рав­ниной своими домами с красными крышами, позолоченными куполами и белыми минарета­ми; нет ни одной группы строений, которая бы не была украшена зеленью: Брусса в од­но и то же время город и парк. Могучия предгорья Олимпа, исчерченные сходящимися складками, контрастом своей темной зелени
АТСКАЯ ТУРЦИЯ. 564
делают более ярким блеск зданий; непосред­ственно над городом тянется пояс кашта­нов, затем следуют леса разнообразных древесных пород,--лещины, грабины, бука, и дуба; еще выше сосны и другие хвойные опоясывают гору черным кругом. Равнина, простирающаяся у подошвы террас города, представляет огромный сад, где тропинки и дороги извиваются в тени гигантских ореш­ников; жимолость (каприфолий) и жасмин перемешиваются своими гирляндами с ветвями кипариса и фруктовых дерев.
Брусса, сохранившая доселе, в слегка из­мененной форме, имя Прузиум, которое ей дал её основатель, царь вифинский Прузиас, не имеет уже никаких остатков римской древности, но в ней еще уцелели, несмотря на землетрясения, низвергнувшие её здания и разрушившие или покосившие её минареты, не­которые драгоценные остатки той эпохи, ког­да она была столицей Оттоманской империи; с 1328 года она подпала под власть осман­ских турок, и здесь-то Орхан «Победо­носный» получил титулъ» падишаха османлисов. Брусса замечательна в истории, как город, где оттоманские турки достигли созна­ния своей силы, где, по выражению одного пи­сателя, «племя превратилось в нацию, и где глава орды сделался главой империи» и). На­следовав своему соседу, городу Енишеру, как резиденция султанов, Брусса была за­менена, в свою очередь, Адрианополем, за­тем Константинополем, но она до сих пор осталась высокочтимым градом, и правовер­ные с благоговением посещают кенотаф (пустую гробницу) Османа, равно как могилы Магомета II и других первых государей ту­рецкого царства. Между «тремя стами шестью­десятью пятью» мечетями Бруссы, которые почти все потрескались от землетрясений, многие обращают на себя внимание богат­ством и изяществом своих эмальированных фаянсов или изразцов; одна из них, Ешиль-Джами или «Зеленая мечеть», была ре­ставрирована в примитивном вкусе персид­ского искусства одним французским худож­ником. Брусса - торговый центр и даже промышленный город, благодаря культуре ту­тового дерева, а также мукомольным заво­дам, приготовляющим муку для вывоза; но­с 1856 года болезни, появившиеся на шел­ковичном черве, уменьшили на две трети шелковичное производство Гудавендигиарского вилайета; средняя ценность сбора шел­ка, простиравшаяся прежде от 28 до 50 мил­лионов франков в год, не достигает теперь даже 10 миллионов.
Шелковичное производство провинции в се­зон 1880 - 1881 гг.: 433.040 килограммов.
9 G. Perrot, цитированное сочинение.
565
М А ЛАЯ
АЗИЯ.
566
Шелка-сырца: 928 кип, или 83.520 килограм­ма; ценность шелка и остатков: 9.049.500 франк. 4).
Фабрики, числом около 45, пряду г шелк почти исключительно для Лиона; вообще тор­говые сношения Брусса поддерживает един­ственно с Францией, через посредство ар­мянских, греческих и турецких домов. После разведения шелковицы самая важная культура в этом округе-возделывание ви­нограда. Производство виноградников в при­брежной области залива Гемлик до 40 кило­граммов расстояния от берега: 780.000 килограм. черного и 10.600.000 килограм. белого винограда * 2). Виноград идет преимуице-
посетители удаляются в виллы, рассеянные на склонах Олимпа, пли отправляются на берег моря, в Муданию, в Арнаут-кой и в другие места. Мудания, место дачной жиз­ни для обитателей Бруссы, есть в то же вре­мя их главный экспедиционный рынок; но рейд открыт ветрам с моря, и во время северо-восточных бурь корабли уходят в порт Гемлик, как более безопасное место. Спекулянты предлагали построить искусствен­ный порт перед Муданским берегом, и да­же был уже сломан, в соседстве, греческий театр древней Апамеи, для того, чтобы строи­тельные материалы этого здания употребить для сооружения мола, оставшагося почти без-

Гробница Магомета II в Бруеее.
ственно на приготовление густого сока или си­ропа, употребляемого для варенья: небольшая часть собираемого винограда превращается в вина греческими негоциантами.
Европейская колония Бруссы состоит ме­нее, чем из сотни лиц, но она увеличивает­ся временно в мае и в сентябре, в меся­цы, рекомендуемые для пользования минераль­ными водами. Источники Чекпрже, железные и серные, необыкновенно обильные, предста­вляют величайшее разнообразие состава и це­лый ряд всевозможных температур, от 35 до 80 градусов Цельзия. В середине ле­та сезон лечения прерывается сильной жа­рой; зажиточные местные жители н приезжие
О Edmond Dntemple, „En Turquie d’Asie“.
2) Edmond Dutemple, цитированное сочинение.
полезным. Более того - железная дорога, длиной в 42 километра, построенная с 1875 года между Муданией и Бруссой, никогда не была открыта для публики; ржавчина испор­тила машины, рельсы и шпалы растащены крестьянами и дожди размывают насыпи. Пример заботливости, какая прилагается в деспотических странах к развитию обще­ственного блага!
Долина реки Сусурлю-чай, самого большего притока Мраморного моря, проникает да­леко внутрь материка; равнины, орошаемые этой рекой, принадлежат к плодороднейшим местностям Малой Атии и производят в изобилии мак, табак, пеньку; склоны хол­мов покрыты зарослью дубов кина, жолуди которого (собственно их чашечки) Смирна отправляет за границу. В этой долине есть
567 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 568
значительные местечки и даже города. Близ озера, откуда выходит исток, уже довольно полноводный, реки Сусурлю, находится го­род Симау, в соседстве с древней Анкирой Фригийской. Ниже, недалеко от большой излучины, которую образует река, изгибаясь к северу и северо-востоку, группируются жилища местечка или кассабы с славянским именем Богадич или Богадица; затем, на западной стороне реки, в широкой равнине, некогда озерной, виднеется местечко Балакесри или Балак-гиссар, с очень оживлен­ными ярмарками; далее следует Муалич, расположенный на островообразном повыше­нии почвы, в низменной местности, где исто­ки озер Маниас и Абуллион соединяются с главной рекой Муалпс-большое местечко, обогащаемое обильными урожаями, которые дает его аллювиальная равнина, но имею­щее нездоровый климат по причине вред­ных испарений, поднимающихся с соседних болот. Абуллион, древняя Аполлония, совер­шенно покрывает своими живописными дома­ми, тесно скученными, островок озера, сое­диненный с твердой землей качающимся из­вилистым мостом, который осеняют перед­ния ветви платанов. Прежде проходом ко­мандовал византийский замок, построенный частию из остатков античных зданий. На­селение этого города рыболовов и моряков состоит почти исключительно из греков ‘). Поселившиеся в окрестностях казаки тоже эллинизировались.
От пышной Кизики, прославленной древ­ними, остались лишь незначительные обломки, и очищенные от мусора подземные строения старинных зданий не отличаются той прекрас­ной греческой работой, какой мы восхищаемся при раскопках в Пергаме, в Эфесе, в Ми­лете: турки называют эти руины Баль-Киз пли «Медовая девушка»,-название, в кото­ром Гамильтон видит невольный калам­бур, происходящий от сокращения греческого имени Палайя-Кизикос или «Старая Ки­зяка». Эллинский город занимал великолеп­ное местоположение на южном берегу гори­стого острова, превратившагося теперь в по­луостров, и имел два хорошо защищенные от ветров порта, открывавшиеся один к Геллеспонту, другой к Босфору; пролив за­несло илом, и вместо двух мостов, соеди­нявших, во времена Страбона, остров с твердой землей, образовался перешеек, шири­ной более километра. В настоящее время восточный порт Кизики заменен портом Пандермоса пли Панормоса, маленького горо­да, населенного турками, греками и армяна­ми, куда регулярно заходят пароходы из Константинополя. Западному порту наследо-
*) Гамильтон:-Перро и др.
вал порт Эрдек, древняя Артакея, окру­женная виноградниками, которые производят превосходные вина, лучшие в Анатолии. На­против, на континентальном берегу, боль­шое местечко Айдинджик показывает мно­гочисленные древние надписи, найденные в развалинах Кизики; недалеко оттуда нахо­дятся ломки мрамора, откуда добывались пли­ты, которыми обшивали гранитные здания со­седнего города. Мусульмане, эмигрировавшие из «Долины розъ», в Балканах, направи­лись в большом числе к Кизике и её полу­острову. В окрестностях разработывается очень богатое месторождение борацита, зале­гающего целыми глыбами.
К западу от Эрдекского залива и от группы Мраморных островов, на морском берегу, по большей части болотистом, попа­даются лишь бедные деревни. Единственный город, Бига, лежит километрах в двадца тиот берега внутри материка, на том месте, где река Коджа-Чай или Гранин выходит из области гор, и где Александр Македон­ский одержал свою решительную победу при переправе через реку. Азиатский берег Геллеспонтатак же мало населен. Ламсаки, древ­няя Лампсака, которую персидский царь Ксеркс дал изгнаннику Фемистоклу, чтобы доставлять ему столовое вино-теперь маленькое местеч­ко, затерянное среди масличных рощ и ви­ноградников; Абидос не сохранил даже ни­каких руин, и путешественник видит в нем только казармы, да батареи, подобные стольким другим военным веркам, защи­щающим вход в пролив. Дарданельский замок, центральный пункт всех этих укре­плений, стоит на южном берегу пролива, под­ле устья Чинарлика, древнего Родиуса, малень­кой реки, текущей в тени ив и платанов. Город, который населен людьми всякой ра­сы-турками, греками, евреями, армянамп, черкесами, цыганами,-выстроился на север­ной стороне крепости, между рекой и Геллес­понтом, и часто экипажи всех торговых на­ций Европы еще более увеличивают царствую­щее здесь смешение языков. На большей ча­сти домов, окаймляющих морской берег, развеваются флаги различных государств, так как Кале-Султание или «Замок султа­на», как оффициально называют город Дар­данеллы, есть как бы входные ворота Кон­стантинополя, и все суда обязаны бросать здесь якорь, прежде чем подниматься к сто­лице. Этому городу дают также название Чанак-Калессипли «Замокъгончаровъ»,по при­чине существующих там заводов, выделы­вающих глазированную глиняную посуду, по большей части причудливых форм. Окре­стные горы изобилуют металлоносными за­лежами, составляющими в большей части монополию правительства.
569
МАЛАЯ
АЗИЯ.
570
К югу от Дарданельского замка пролив съуживается; на мысе виднеются правильные откосы акрополя древнего Дардануса. поломан­ные мраморы которого рассеяны по соседнимъ
Троянская равнина и конусообразные курганы, воздвигнутые на окрестных холмах. Долина, где бежит ручеек, в котором Шлиман предполагает реку Симонс, отделяет Эрен-

тролинкам. Далее, большое село Эрен-Кой или Итгельмез, сплошь населенное греками, несмотря па его турецкия названия, стоит на высокой террасе, осененной дубами и орешни­ком, и уже отсюда виднеются в отдалении
Койские высоты от небольшой цепи холмов, из которых последний, господствующий над болотистыми равнинами реки Мендере, есть знаменитая терраса Гиссарлик или «терраса маленького замка», отожествляемая болынин-
ГЛАВА V. АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
571
ством археологов с новым Илионом; на­против, сейчас названный счастливый раскапыватель древностей видит в этой террасе, вопреки свидетельству Страбона, Илион Го­мера, и нет ничего удивительного, что, совер­шив такия обширные работы по очистке му­сора и раскопке холма, он склонен преуве­личивать ценность своих открытий: прибли­жаясь к Гиссарлику, можно подумать, при виде этих огромных траншей, этих испо­линских груд обломков, что находишься у подножия какой-нибудь крепости, изрытой не­приятельскими бомбами и гранатами.
В этом месте твердая горная порода при­крыта обломками, ’общая толщина которых около 16 метров (7 с половиной сажен), п которые расположены .слоями, относящимися к различным векам. Остатки шести следо­вавших один за другим городов скучены здесь в одну громадную земляную насыпь. Верхний слой принадлежит историческому пе­риоду греческого мира; ниже лежит очень тон­кий пласт, где найдены вазы лидийского про­исхождения; затем следуют два слоя, кото­рых дома, невзрачные на вид, были построе­ны из маленьких камней и вымазанывнутрп глиной. Еще ниже находилась, как полагают, Троя Илиады, город, истребленный пламенем, и пепел которого заключал тысячи предме­тов, свидетельствующих об эллинском про­исхождении троянцев и об их специальном культе богини Афины. Наконец, нижний слой указывает, по мнению археологов, на пребы­вание народа, предшествовавшего даже леген­дарному периоду истории. Судя по форме пред­метов, найденных в этих развалинах, пожар, воспетый Илиадой, имел место около трех тысяч шестисот лет тому назад, в эпоху чистой меди и богов с лицами живот­ных. Однако, Гиссарлпкская терраса, зани­мающая около 79 гектаров *), представляет слишком узкое пространство, чтобы город, построенный в этом месте, мог быть когдалибо значительным и крепко осевшим; кро­ме того, на ней нет воды: едва легкое про­сачивание влажности виднеется у подошвы холма во время дождя. По мнению Лешевалье и Форхгаммера, местоположение древнего Илиона следует искать на холме Бунарбаши пли «Го­лова воды», па юге аллювиальной равнины: там стоит высокий холм, сплошь усеянный разбитыми камнями, который господствует на западе над течением реки Мендере неодоли­мыми и неприступными кручами, цоднимающимися исполинской стеной в 100 метров вы­соты; длинные пологие скаты, где рассеяны домишки нынешнего Бунарбаши, спускаются на север к равнине; наконец, у основания
О Emile Burnouf, „Archives des Missions scientifiques“, tome VII.
572 скал вытекает «сорок ключей», соединяю­щихся сначала в два ручья, за тем в один поток, на который Пешевалье и указывает, как на истинный Скамандр Илиады. Глубо­ких раскопок еще не было сделано в Бу­нарбаши, а найденные до сих пор обломки зданий не принадлежат к прото-эллинской древности.
Существует еще третья Троя, та, которую построил Александр Македонский на одном мысе Эгейского моря, лежащем напротив серого Тенедоса; на нее также долгое время смотрели, как на бывшую резиденцию Приама, и имя, которое она носит, Эски-Стамбул пли «Старый Константинополь», свидетельствует об иллюзии, заставлявшей искать во всей стра­не большой город, существование которого восходит к первым временам истории. Александрия-Троас или Александрова Троя представляет в самом деле импонирующие руины, фрагменты городских стен, остатки терм, дворцов, храмов, водопроводов; в соседстве один гранитный холм иссечен каменоломнями, где еще видны колонны, по­добные тем, которые были открыты при рас­копках в Бунарбаши и Гиссарлике; одна из колонн-монолитов имеет слишком 11 метров в длину. В наши дни главные цен­тры населения Троады пли Троянской области образовались на самом углу континента, в островном пространстве, ограниченном с одной стороны рекой Мендере, с другой кана­лом Безикским. На юге большая греческая деревня Нео-Хори, по-турецки Ени-Кей, прию­тилась на вершине крутого утеса; далее на севере, на оконечности небольшой цепи высот, лежит Енп-Шер или «Новый городъ», сме­нивший античную Сигею; наконец, у подошвы хребта, указываемого пздалп длинным ря­дом ветряных мельниц, выстроенных на гребне, крепость и городок Риум-Кале или «Замок песковъ» занимают низменный мыс, отделяющий устье Мондере от открытого мо­ря. Обширные кладбища рассеяны в равнине, и могильные курганы, с которыми совершен­но сходны по виду и некоторые из естествен­ных трахитовых конусов, нарушают сво­им резким выступом однообразие горных склонов и вершин. Эти курганы, к кото­рым легенда приурочивает имена Ахилла, Патрокла, Антилоха, Аякса, Гектора, вероят­но, не имеют никакого права на эти назва­ния, так как предметы, открытые в них раскопками, восходят не далее, как к маке­донской эпохе или к императорской эре. Са­мый высокий из искусственных холмов, Юджек-тепе, горделиво стоящий на плато, кото­рое господствует с востока над Безикской бухтой, был некогда посвящен пророку Илии, и каждый год греки пз окрестных мест отправлялись туда на богомолье. Когда Шлп-
573
М АЛАЯ
АЗИЯ.
574
ман приехал в Юджек-тепе делать свои раскопки и стал взрывать’ святую землю, ве­лико было негодование верующих; однако, они не посмели остановить археолога; только религиозные празднества с той поры прекра­тились, и теперь никто уже не приходит по­клониться святому на профанированной почве.
Города покатости проливов и Мраморного моря, с их приблизительным населением:
Скутари и другие константинопольские пред­местья на берегах Босфора 110.000 жит.
I Брусса-76.000жит.;Баликерси(Киперт)- 12.000; Дарданеллы, Кале-Султание или Чанак-Калессн (Баттус)-9.000; Маниас (Га­мильтон)--?.500; Гемлик (Киперт)-6.500; Панормос (Перро, Гамильтон)-6.000; Эр-
мпд, Адрамитти греков, лежащий в аллю­виальной равнине, над которой господствуют с северной стороны продолжения горы Иды, остался многолюдным городом, но потерял свой порт, занесенный илом горных пото­ков, которые со всех сторон сходятся к соседней бухте. Важнейший торговый город на морском берегу-Кидония греков, Айвали турок,-то-есть, на обоих языках, «Город квитов пли айвъ»,-построенный на берегу бухты, которую архипелаг «Ста острововъ» отделяет от Эдремидского залива, и соеди­ненныйпортом с островным городом Мосхпнпзия. Населенный преимущественно грека­ми, этот город много пострадал за националь­ное дело во время войны за независимость; въ

Троянские холмы. Гиссарлик.
дек или Артакия (Перро, Гамильтон)-6.000; Бига (Киперт)-6.000; Богадпч (Гамиль­тон)- 5.000; Исмид или Никомидия-3.000; Абуллион (Перро)-2.700; Мудания-2.000; Кум-Кале-*-2.000 жит.
Баба-Кале или «Замок отца», на остром углу южного мыса Троады,-живописный го­родок, расположивший свои серые дома яру­сами по крутому голому склону, где нет нп одного деревца; в небольшом от него расстоянии к востоку стоит, на крутой скале, древний Ассус, «совершенный идеал грече­ского города», как выразился исследователь Лик, говоря об афмитеатре его трахитовых стен, отлично сохранившихся; из театра со­бравшийся народ любовался чудной картиной расстилающагося внизу моря и высящейся на­против громады митпленских гор. Эдре-
1821 году турки разрушили его п перебили жителей. Долго после того он оставался почти пустынным, но, наконец, другие греки вновь отстроили его, и теперь он отличается, как и в былое время, между эллинскими городами побережья своей инициативой, любовью к образованию, торговой деятельностью. Нигде в Малой Азии не увидишь более поразитель­ного контраста между двумя расами, оспари­вающими одна у другой преобладание. Верстах в пятнадцати к юго-востоку от Айвали, не­далеко от моря, недавно стоял турецкий го­род Айасмат, жители которого сделались, в 1821 году, палачами своих соседей айвалиотов и заняли их место, как владельцы ви­ноградников и масличных рощ. В наши дни Айасмат, пришедший в упадок, состоит из каких-нибудь двух десятков лачуг,
ГЛАВА V.- АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
575 рядом с обширным кладбищем, тогда как греческие жители Кидонии устроили свое насе­ление и выкупили свои прежния имения 1)-Так как порт частию обмелел, то негоцианты прорыли капал в 4 метра глубиной, даю­щий доступ кораблям, которые приходят грузить деревянное масло, вина, изюм.
Порт Митилены, ведущий большую торго­влю с Айвали и другими рынками материка, лежит на западном берегу Митилены или Лесбоса, знаменитого острова, где родились Сафо, Алкей, Терпандр, Арион. Столица этой земли поэтов, этого Золотого острова, зани­мает одно из приятнейших местоположений. Невысокий холм, бывший некогда островком, скрывает наполовину город; гребень его, до половины ската, покрыт неправильными сред­невековыми укреплениями, которые построены, кажется, только для того, чтобы веселить взор,-так счастливо распределены массивы стен и башен, для которых живописным контрастом служат купы деревьев. Позади этого старого серого замка, вставленного в рамку из зелени, виднеется афмитеатр го­рода, продолжающий свое основание по набе­режным двух портов, разделенных узким перешейком, некогда «каналом, через ко­торый были устроены мосты из белого кам­ня» * 2); дома, окрашенные в нежные цвета, расположены этажами по склонам горы, слов­но ряд ступеней; где прекращаются строения, начинается оливковый лес, над которым господствуют кручи отвесных скал. Мптиленп или Кастро, как его прежде называли по причине его замка (кастро-крепость), за­ключает более трети лесбийского населения; у жителей его, почти исключительно греков, сильно развит меркантильный дух, и суда пх возят в Константинополь вина, винные ягоды, деревянное масло, деготь и другие про­дукты; кроме того, очень деятельный кабо­таж производится между Митиленой и Смир­ной: К сожалению, большие корабли должны становиться на якорь на рейде, в некотором расстоянии от берега; только суда незначи­тельного водоизмещения могут подходить к самой пристани. Правда, остров имеет две несравненные гавани, порт Масличных рощ и порт Каллони, настоящие внутренния моря, сообщающиеся с открытым морем лишь узкими проливами, но онп находятся не на пути следования судов, ходящих между Смирнским и Эдремпдским заливами; поэто­му торговый порт Лесбоса должен был осно­ваться на менее удобной бухте западного бе­рега. Митилени сохранил лишь кое-какие следы античных памятников; лучшая его римская руина - водопровод, перекинувший
<) Hiimann, „Zeitschrift der Gesellschaft iiir Erdkuude zu Berlin", 1877.
2) Longus, „Daphnis et Chloe".
576 свои высокие аркады через глубокий оврагъ’? но в различных частях острова видны остат­ки храмов и акрополей.
Между Лесбосом и Смирнским заливом, залив Чандарлик, опасный для мореплава­телей, вдается внутрь материка и принимает в себя речку Бакир, Каик древних, обра­зующую при впадении маленькую дельту. её долина, относительно очень густонаселенная, отличается своей промышленностью. Кпркагач пли «Сорок деревьевъ», в бассейне, лежа­щем прп начале долины, окружение полями хлопчатника, которые дают лучшее в Анато­лии волокно, утилизируемое отчасти в несколь­ких местных ткацких мастерских. Сома, над которой господствует старая византий­ская крепость, тоже значительный город, цен­тральный рынок долины по хлебной торго­вле. Ниже, но в боковой небольшой долине, Бергама, где греческое население имеет уже численный перевес над турецким элемен­том, выделывает сафьян, и её многочи­сленные кожевенные заводы расположены пи берегам ручья Боклудже, Селинуса древних греков.
Бергама - это древний Пергам, некогда один из могущественнейших городов азиат­ской Греции. Построенный в мифические вре­мена «Пергамосом, сыном Андромахи», он сделался в македонскую эпоху собственностью Лизимахаи столицей царства, которое династия Атталпдов завещала римлянам: храм, назы­ваемый «базиликой», и другие памятники, остат­ки которых до сих пор возбуждают уди­вление, относятся к этому периоду. Па ЗОО слишком метров над равниной возвышает­ся холм акрополя, очень крутой с трех сторон и представляющий доступный скат только с южной стороны, где извивается тро­пинка, поднимающаяся между развалинами стен. Ограниченная с запада Селинусом. с востока другим ручьем, скала вышгорода, где брызжет фонтан, высечена в виде вер­тикальных стен, которые продолжаются кре­постными стенами, соединяющимися в мно­гочисленную ограду; па южном фасе холма дворцы и храмы, расположенные рядами один над другим, в виде афмптеатра, соединяли нижний город с акрополем, тоже наполнен­ным памятниками зодчества, обломки кото­рых лежат на почве, покрытые землей или обросшие кустарником. В городе видны остат­ки храмов, набережных, мостов и двойной туннель, длиной около 200 метров, в кото­ром проходят воды Селинуса. На северовостоке, у основания высот, стоящих напро­тив вышгорода, ристалище, театр, амфи­театр, которые в старину украшались, с большим блеском, указывают местоположе• ние Асклепиона, древнего города ванн и уве­селений, славившагося в греческом мире здо­
577
МАЛАЯ АЗИЯ.
578
ровостью воздуха и обилием вод. Наконец, Пергам обладает также памятниками, пред­шествующими историческому периоду: это- галлереи, высеченные в скале, которые слу­жили жилищами и святилищами, и четыре мо­гилки, из которых одна состоит из двух рядом стоящих конусов, окруженных ШИ' роким рвом; под этими конусами, по пре­данию, погребены основатель города и его мать Андромаха 1)« Один из могильных курга­нов, Маль-тепе или «Холм сокровищъ», стоящий на юге, близ дороги в Дикели, воз­вышается на 32 метра над равниной; раскоп-
ское правительство выхлопотало у Порты раз­решение приступить к подробному исследова­нию акрополя, и в продолжение четырех лет под-ряд отряды рабочих, под руковод­ством Конце и других ученых, раскапы­вали верхнюю террасу: около половины площа­ди, занимающей пространство в семь с поло­виной гектаров, было изрыто во всех напра­влениях, и план зданий, венчавших холм вышгорода, известен теперь в подробности. На южной стороне высился колоссальный жер­твенник. имевший слишком 40 метров дли­ны у основания п окруженный колоннадами;

Развалины Сард.
кп доказали, что эта горка оыла перекопана, чтобы служить могилой государям из дина­стии Атталидов.
До 1878 года знали лишь небольшое число древностей, извлеченных из Пергамского акрополя: заметили барельефы, надписи, фраг­менты статуй в византийских валах, но не давали себе труда вынимать их из стен, и^де они были крепко вделаны, и думали, что почти все разрозненные мраморы были подо­браны и снесены в печи для обжигания изве­сти, чтобы быть превращенными в цемент. Когда же разные признаки открыли инженеру Туману существование античных изваяний, представляющих высокий интерес, герман-
*) Hamann;-Ernst Curtius. „Beitrage zur Geschichte :ind Topographic Kein-Asiensw.
около середины акрополя, на краю западного крутого откоса, стоял храм Миневры Вои­тельницы, и несколько других храмов груп­пировалось вокруг этого святилища, покрови­теля города; далее, на самой возвышенной части холма, римляне воздвигли Августеум, а северный выступ горы заканчивался хра­мом Юлии. Вокруг жертвенника и храма Миневры раскопки обнаружили драгоценней­шие барельефы, составляющие теперь, вместе с олимпийскими барельефами, славу и гордость берлинского музея; около двухсот статуй и изваянных пьедесталов лучшего периода гре­ческого искусства были извлечены из массы развалин; найден также великолепный фриз длиной около сотни метров, представляющий гпгантомахию, отчаянную борьбу титанов с богами; во всей эллинской скульптуре нет ге­
579 ГЛАВА V. - АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 580
роического сюжета, разработанного с боль­шим разнообразием замысла, с большей си­лой в концепции целого, с большим искус­ством в исполнении *); эти титаны, как по­лагают, символизировали галлов, которые были побеждены близ Пергама в 168 году до Р. X. * 2). Другое открытие, почти столь же интересное-это находка греческого дома, по­строенного за две тысячи лет до нашего вре­мени и еще сохранившего внутреннее распре­деление комнат и стенную живопись. Отныне имя Пергама будет пользоваться в истории искусства такой же славой, какую оно уже приоб­рело в истории наук, благодаря знаменитым уроженцам этого города, как Галиен, и дра­гоценным манускриптам, написанным на «пергамских кожахъ» (пергамент).
Дорога длиной в 28 километров, построен­ная Туманом, исследователем руин, ведет из Пергама в его новый порт, Дикели, сде­лавшийся в несколько лет цветущим гре­ческим городком. Чандарлик, на северном берегу залива того же имени, приходит в упадок с тех пор, как перестал быть отпускным портом долины Бакир-чай. По другую сторону залива, простая деревушка, Ламурт-кой, указывает местоположение древ­них Кум (Киме), матери других Кум, италийских, где Энеида поместила вход в ад. Далее, на морском берегу, при рейде, открытом северным ветрам, основалась Енидже-Фокия или «Новая Фокея»; жителя её, большинство которых греки, строят мол для защиты кораблей от ветров.
Караджа-Фокия ила просто Фокия, Фуджес или Фоглеры, есть знаменитая Фокея, смелые выходцы которой основали ’Марсель и столько других колоний. Старая Фокея, скромный го­родок в сравнении с её богатой дочерью, не уступает последней по красоте местополо­жения, а её естественный порт гораздо об. шпрнее марсельского. Группа островов, Перистериды или «Голуби», защищают рейд с северной и северо-западной стороны, оставляя судам только два входа: северный, не глубо­кий, и южный, широкий и доступный самым большим купеческим кораблям; мыс, за­нятый разрушенной цитаделью, защищал не­когда вход в порт. Круглый бассейн, ко­торый кажется запертым со всех сторон высотами острова и твердой земли, сам де­лится на два второстепенных порта, на севе­ре и на юге полуострова, на котором распо­ложены развалины крепости и собственно го­род. Еще недавно эта скала была островом; но обломки, падавшие с соседних стен, вы­брасываемый в море балласт кораблей и му­сор всякого рода, наносы ручейка, можетъ
9 Conze:-Humann; -Bohn,„Ausgrabungen zuPergamon“.
2) W. C. Perry, „Fortnightly Review14, 1881.
быть, также, как утверждают туземцы, мед­ленное поднятие почвы осушили пролив, и теперь стоят дома там, где прежде станови­лись на якорь суда. Новый квартал, населен­ный почти исключительно греками, вытянулся полукругом на берегу, вдоль северной бухты. Масличные рощи, в перемежку с кипари­сами, занимают овальную равнину, которая составляет как бы продолжение залива и окружена со всех сторон голыми камени­стыми горами, известковыми на юге, вулкани­ческими на севере. На юго-востоке* видны остатки города, бывшего акрополя Фокеи, го­сподствующие над другой гаванью, которую Смирнский залив выделяет из себя внутрь материка: это-Вария, называемая турками Хаджи-Лиман.
Греческое население Фокеи, составляющее большинство жителей, выказывает меньше инициативы и предприимчивости, чем их обык­новенно обнаруживает эллинская раса. При­чина тому, без сомнения, в условиях труда здешних греков: почти все они солепромы­шленники, добывающие соль из соленых бо­лот, залегающих на берегу моря, к северу от Гермуса, и постоянный надзор чиновни­ков фиска держал пх как бы в состоянии рабства, парализуя всякое проявление само­деятельности. Единственная торговля Фокеи- отправка соли: в соседстве пристани высят­ся громадные груды кристаллов, настоящие холмы, одного из которых достаточно для нагрузки нескольких кораблей. А между тем город поставлен в очень благоприятные условия для большой международной торговли, как передовой порт Смирны: расположен­ный при входе в залив, представляющий су­дам превосходную якорную стоянку и совер­шенную защиту от ветров, он имеет лишь то неудобство, что отделен от Гермуса ди­кими крутыми холмами, а Смирна отказывает ему в проведении ветви железной дороги, ко­торая отвлекла бы в пользу Фокёи часть тор­гового движения. Хотя азиатские фокейцы и очень гордятся городом, основанным пх предками на берегу Прованса, однако их вовсе не встречается среди греков, эмигри­ровавших в Марсель.
Долина Гедпза или Гермуса, наносы кото­рой выдвинуты далеко в море, непосредствен­но на юг от Фокейских холмов, как и долина Капка, очень густо населена относи­тельно своего протяжения. Город, давший ей свое имя. незначителен: расположенный в горном цирке, над которымъгосподствуют снеговые вершины Мурад-дага и Ак-дага, он сгруппировал свои дома невдалеке от застывшего потока базальта, который, вслед­ствие охлаждения, раскололся на отдельные массы на подобие колонн, и в котором ре­ка открыла себе проход. С высоты этихъ
581
МАЛАЯ АЗИЯ.
582
скал видишь у себя под ногами плоские кровли домов, с стоящим на каждой мра­морным свитком, фрагментом колонны, ко­торый употребляется для утрамбовывания зем­ли *). Гедиз - может быть, древний грече­ский город Кади, но большие развалины нахо­дятся вне этого бассейна, в верхней долине Риндака, притока реки Сусурлю-чай; там, близ нынешней деревни Чарду -Гиссар, стоял эллинский город Айзани, теперь же видны только остатки ристалища и театра. На западе, Демирджи, Гердиз, Ак-Гиссар, через который проложена железная дорога, занимают географическое положение, сходное с положением Гедиза, в небольших высо­ких долинах, которые открываются в юж­ном основании водораздельных гор, ограни­чивающих с севера бассейн Гермуса или Гедиза. Гердиз-промышленный город: его «смирнские ковры» всего более похожи на пер­сидские по отчетливости узора и прелести ко­лорита. Ковровое производство Гердиза: 2.000 работниц, 400 станков; общее количество вытканных ковров 10.000 квадр. метров * 2). Ак-Гиссар, древняя Фиатира, сохранил от своих дворцов и храмов только остат­ки скульптурных работ. Он превзойден ныне городом Мермере, построенным на хребте, который господствует на севере над глубокой котловиной, где находится озеро того же названия.
К югу от реки Гедиз-чай, город Кула, лежащий среди «Горелой» местности, усеян­ной «чернилицами» или кратерами из черно ватого вулканического пепла, отправляет в Смирну так называемые «молитвенные ков­ры», очень умеренной цены, потому что они ткутся из шерсти, смешанной с пенькой. Другие материи, отличающиеся оригинальным •стилем и превосходным качеством, кото­рые ткутся лучшими мастерицами, предназна­чаются для приданого; в продаже их редко встретишь, по причине их высокой цены 3). Кула-земледельческий центр, откуда отпра­вляют опиум и другие сельско-хозяйственные произведения на железную дорогу Гермуса. Конечная станция этого важного пути,-кото­рый должен современем соединиться у Афиум-Кара-Гиссара с будущей магистральной линией Передней Азии,-в настоящее время Алашер, известный в эллинскую и римскую эпохи под именем Филадельфии, которым он был обязан своему основателю, царю Филадельфу, из династии Атталидов. Неког­да значительный город, Алашер занимает в равнине Когама или Сари-киз-чай, прито­ка Гедиза, основание предгорья Тмолуса или Боз-дага; терраса покрыта садами и тенисты-
*) Rami ton, „Researches in Asia Minor“.
3) Edm. Dutemple, ,,En Turquie d’Asie44.
3) E. Dutemple, цитированное сочинение.
ми рощами, а равнина представляет одно обширное поле, где разветвляются до беско­нечности ирригационные каналы. Филадельфия была «маленькими Афинами», по своим па­мятникам и празднествам; хотя землетрясе­ния, очень частые в этой области Катакекаумены, не раз опрокидывали и разрушали её здания, там и теперь еще видны остатки мно­гих храмов, ристалища, театра и двух ка­менных оград, стен акрополя и стен соб­ственно города. Филадельфия была, во времена Иоанна Богослова, одною из знаменитых «семи церквей», и имя её упоминается в Апо­калипсисе; но, несмотря на все поиски, до сих пор не найдено никаких обломков, относящихся к этому первому периоду хри­стианства *)• Филадельфия, последний город Малой Азии, завоеванный оттоманами 2), пал лишь в 139и году. В наши дни он быстро * возрастает в торговой деятельности; грече­ская община, состоявшая недавно из тысячи душ, увеличивается вместе с развитием тор­говли и промышленности.
Сарды или Сарт, древняя столица Лидии, в настоящее время не более, как железно­дорожная станция, окруженная простыми наве­сами и двумя или тремя хижинами; здесь пе­реходишь по доске через знаменитый Пактол, узкий ручей, текущий среди лугов; пред­горья, господствующие над долиной, сплошь состоят из конгломерата и красной земли, которые малейший дождик бороздит рытви­нами везде, где переплетающиеся корни расте­ний не образуют непроницаемого ковра. Раз­резанные размывами дождевых вод, иссе­ченные в форме пирамид, обелисков, креп­ких замков, сардские холмы имеют причуд­ливый и восхитительный вид, благодаря кон­трасту зелени и красноватых скал; в об­ломках, увлекаемых дождевыми потоками с этих стен, находятся те частицы золота, из которых были вычеканены первые мо­неты 3), и которые сделали из имени Пактола синоним неисчерпаемого сокровища; но в наши дни нет более пастуха, турецкого или греческого, который дал бы себе труд заняться промыванием песков ручья. Земли, обвалившиеся с холмов или нанесенные проточными водами, покрыли большую часть античного города, расположенного между це­пью Боз-даг и холмом акрополя; однако, там видны еще остатки зданий. Прекрасней­шая руина, развалина храма Цибелы - быть может, святилища Юпитера Олимпийского, воздвигнутого Александром Великим, представляет две колоссальные колонны, вы­соко поднимающиеся над неровной лужайкой;
9 Humann;- -Ernst Curtius, „Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften zu Berlin44, 1872.
2) Fellows, „Travels and Researches in Asia Minor44.
3) Andree, „Ethnographische Parallelen44.
583 ГЛАВА V.
во время путешествия Чисгулля, в 1699 году, портал, предшествуемый шестью колоннами, с их архитравами, существовал еще; ве­роятно, что систематические раскопки, пред­принятые в городе Креза, привели бы к от­крытию драгоценных изваяний. На север от Сард и равнины Гфрмуса пли Гедиза, недалеко от озера Гигес-ныне озеро Мермере-находятся древние могилки в таком болыпомъчисле,что образуют целый некрополь, называемый Бин-Бир-Тепе или «Тысяча один курганъ». Самый обширный пз этих могильных холмов, о котором легенда го­ворит, как о кургане Алиатта, отца Креза, имеет более версты (1.100 метров) в окружности; раскопки, сделанные там недав­но, доказали только факт посещения преж­них исследователей, которыси унесли сокры­тые в могилах сокровища.
Новый город Дургутли, лежащий к западу от древней столицы Лидийского царства, и более известный под именем Кассабы, тоесть «Местечка», окружен садами, бахчами дынь, полями хлопчатника и хлебных расте­ний, занимая род бухты в широкой долине Гермуса, между предгорьями Боз-дага и кру­тыми горами Манисса-дага. Он обязан пло­дородию своей равнины важностью своих рын­ков; его торговая деятельность зависела глав­ным образом от его положения относитель­но Смирны. Здесь проходит самая легкая до­рога, ведущая из столицы Ионии в долину Гермуса; до постройки железной дороги, кото­рая огибает на западе массив Сипилос, вся торговля, направлявшаяся из верхней доли­ны к морю, производилась через этот вы­рез горы, порог которого имеет всего толь­ко 200 метров высоты *); там видны еще многочисленные следы древней дороги. Неда­леко от этого перевала, но уже на покатости Гермуса, какие-то древние завоеватели вырезали в стене из серого известняка барельеф, который Геродот описывает, как фигуру Сезостриса: это-памятник в виде четыре­угольного каменного столба, называемый Нимфи или ГИимфио (Ниф), по имени соседней деревни, где находился античный нимфеум. Дожди попортили камень, и многие детали до­спехов и одеяния неузнаваемы более; однако, кажется, можно сказать с уверенностью, что на этом барельефе не было иероглифической надписи, и стиль скульптуры вовсе не египет­ский; в этом замечательном памятнике ли­дийского, или, может быть, гиттитского, проис­хождения, чувствуется влияние ассирийского искусства, как и в других до-эллинских барельфах Малой Азии2). В 1875 году ин­женер Туман открыл на одной скале той * 9
«) G. Weber, „Le Sipylos et see Monuments14.
9 Перро;- Баддингтон;-Масперо; -Вебер.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 584
же долины следы другого «столба Сезостриса», о котором также говорит Геродот; но ко­стры, зажигаемые юруками у подножия этого барельефа, сделали его почти неузнаваемым.
Нынешняя Манисса (Мансер), бывшая Магнезия на Гермусе или при Сиппле, зани­мает грандиозное местоположение у основания крутых гор, которые отделяют ее от Смирнского залива: белые минареты, резко обрисовывающиеся на сером или черном фоне скалы; отдельно расположенные кварталы, вид­неющиеся на склонах и на террасах; чащи зелени, рассеянные в лощинах и па клад­бищах по окраинам города,-все это при­дает Манпссе странный, своеобразный ха­рактер. Внутренность города также произво­дит приятное впечатление оригинальностью вида;турецкий квартал сохранил еще свою осо­бенную физиономию: нигде не увидишь лучше, каков был оттоманский город в средние века, с ого лабиринтом базаров, ханов, мечетей и медрессе. Но рядом с турецкой Манпссой стоит эллинская Магнезия, быстро растущая и долженствующая опередить свою соперницу в близком будущем. В 8 килотрах к востоку, в нише одной скалы, стоит колоссальная статуя, впрочем, очень попор­ченная и совершенно неразличимая в неко­торых частях тела и одежды. Не есть ли это Ниобея Илиады, а глубокие следы, оставленные дождем, не борозды ли неизсякаемых слез богини? Или, быть может, это изваяние есть Кодинская скала, о которой говорит Павзаний, «статуя Цибелы, матери богов, старейшей из богинь»? Как бы то ни было, этот бесформенный памятник, кажется, указывает одну из первых попыток эллинского скуль­птурного искусства. Вокруг ниши Цибелы скала во многих местах высечена в виде гротов, служивших могильными склепами, где, без сомнения, хоронились те из верую­щих, которые хотели покоиться вблизи святи­лища ‘). Научный термин «магнетизмъ» про­изведен от имени Магнезии, славившейся в древности своими горными породами п жилами руды, имеющей свойство притягивать железо.
Ниже Магнезии, единственный город этой долины-Менемен, лежащий при выходе из ущелий реки и при входе в её аллювиальную равнпну. Менемен может быть рассматри­ваем уже как пригород Смирны, которую он снабжает огородными овощами и фрукта­ми, и которая посылает ему в праздничные дни тысячи гуляюицих.
Смирна, по-турецки Исмир, главный тор­говый город Малой Азии, стоит не па берегу открытого моря; близ восточной оконечности своего залива, окрашенного в желтый цвет, мутными водами Гермуса, она отделена отъ
9 G. Weber, цитированное сочинение.
585
МАЛАЯ
АЗИЯ.
голубых вод моря узким проходом, над которым господствуют белые стены Санджак-Кале («Крепость знамени»). Город за­нимает широкий пояс земель с пологимъ
586
сти Смирна уступает большинству городов азиатской Ионип и, повидимому, не заслужи­вает изречения оракула: «трикраты и четырекраты счастлив тот, кто обитает на Пагусе,

скатом, которые постепенно поднимаются на юг и к горе Пагус, на которой еще сохра­нились остатки средневековых укреплений, построенных на фундаментах античного акрополя. В отношении красоты и живописно-
Гсография Реклю, т. IX.
за священным Мелесом!» Едва несколько высоких зданий выступают над морем до­мов; только когда приблизишься к городу со стороны южного угла, видишь развернув­шийся во всем объеме амфитеатр турецкаго
is
587
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
588
квартала, с его куполами, минаретами и ки­парисными рощами, осеняющими кладбища. Все горы, ограничивающие горизонт, безлесны и не имеют другой растительности, кроме па­житей; но по крайней мере они отличаются красотой контуров. Массивъ* Двух братьевъ», господствующий над входом в рейд, отда­ленный Мимас, отделяющий залив от от­крытого моря, цепь Сиппла, поднимающаяся постепенно уступами до пирамидальной массы Пелопсова Трона, могучая вершина хребта Тмолус с деревнями, приютившимися на его предгорьях,-живописно обрамляют этот необозримый круг, развертывающийся около рейда.
Самый значительный город Анатолии и всей Передней Азии, Смирна по численности насе­ления первый город эллинского мира после Константинополя; по влиянию же она занимает второе место после Афин. Турки не без осно­вания дали ей прозвище «Смирны неверной»: вступая в порт, видишь почти исключительно суда под европейскими флагами, и все квар­талы вдоль набережных, построенные наземле, которую французская кампания завоевала у моря, принадлежат гяурам. Все носит на себе отпечаток западной инициативы: набе­режные, вымощенные лавами Везувия, англий­ские рельсы, венские коляски и кареты, дома, построенные под руководством французских архитекторов каменщиками из Архипелага, кирпичи, мраморы, железные столбы, сваи и деревянные рамы, позволяющие строениям вы­держивать сотрясения почвы,-все эти мате­риалы были привезены из-за моря. Иностра­нец почти не знает другой Смирны, кроме Смирны греков и франков; турки оттеснены внутрь города, к склонам горы Пагус; квар­тал пх-это лабиринт бедных деревян­ных домов, которые никогда бы не ассени­зировались, если бы огонь не делал иногда среди них широких пробелов. Судя по шко­лам, которые наперед обеспечивают пер­венство более образованным, не подлежит сомнению, что нравственное превосходство гре­ков быстро возрастает; их главная колле­гия (высшее учебное заведение), которую ан­глийское покровительство охраняло от вмеша­тельства турецкого правительства, занимает целый квартал и постоянно расширяется при­бавлением новых построек; при ней есть даже музей древностей, который обогащается изо дня в день новыми приобретениями, благо­даря патриотическому рвению греческой общи­ны, а библиотека её представляет неоценимое сокровище, при входе в обширный мир без книг, постпрающийся внутрь Азии. Армяне тоже очень усердно заботятся о своих шко­лах, и даже евреи, еще недавно составлявшие один из самых презренных классов об­щества. поднимаются мало-по-малу в общемъ
уважении за ту энергию, с которой онп зани­маются воспитанием своих детей. В очень многих европейских семействах француз­ский язык заменил испорченный испанский (spaniole), как общеупотребительная речь
Население Смирны по «национальностямъ» в приблизительных цифрах:
Греков райи-96.000; эллинских граж­дан - 30.000; турок-40.000; евреев - 16.000; армян-10.000; левантинцев и ино­странцев-8.000; всего-200.000.
Промышленность Смирны доставляет для вывоза лишь небольшое число предметов. Ковры, известные под именем «смирнскихъ», производят внутренние округа-Гердиз, Ку­ла, Ушак; в городе и его окрестностях не выделывают других фабрикатов, кроме ординарных бумажных тканей, тесьмы, лент и легких шелковых материй, заткан­ных золотом; главный местный продукт- халва, род теста, приготовляемого из кун­жутной муки и меду; она очень ценится во всех восточных странах, где население об­речено на частые посты; смирнская халва вы­возится в Грецию, в дунайские земли и в Россию. Почти вся отпускная торговля главного порта Ионии состоит из земледельческих и промышленных произведений, доставляемых из внутренних долин по железным доро­гам, которые проникают уже на сотни верст внутрь материка (общая длина сети смирнских железных дорог в конце 1883 года- 570 километров; доход в 1882 году 3.050.000 франк,). Главные предметы вывоза-вино­град, винные ягоды, хлеб, растительные масла, хлопок, табак, опиум, кожи сырые и в деле, ковры и цыновки; ценность вывози­мого винограда, в среднем выводе,10.000.000 франков; сбор в 1882 году 34.000 тонн. Привоз состоит из бумажных и полотня­ных изделий, доставляемых преимуществен­но из Англии, сукон из Германии, лионских шелковых тканей, затканных золотом и се­ребром материй, металлов, мануфактурных произведений всякого рода. Прежде смирнские армяне пользовались монополией фабрикации носовых платков и покрывал, но завод их был отчужден для постройки железнодорож­ной станции. Возрастание торгового обмена зна­чительно из десятилетия в десятилетие, хотя Смирна уже незанпмаетътакого важного места относительно остальной Оттоманской империи, какое занимала прежде, в первой четверти нынешнего столетия: в 1816 году, её внеш­няя торговля с Европой, около 70 миллионов франков * 2), представляла по ценности поло­вину торговых сношений всей Турции, евро­пейской и азиатской. Франция, которая в про­
0 Parientе, рукописные заметки.
2) Juriexi de la Graviere, „Revue des Deux Mondes". 15 decemhre 1872.
589 малая
галом столетии пользовалась почти исключитель­ной монополией левантской торговли, опереже­на теперь Англией в отношении ценности тор­гового обмена, но не уступает своей заламанш•ской соседке в отношении движения морского судоходства (относительного числа судов, уча­ствующих в торговле с смирнским пор­том), и все еще занимает привилегирован­ное положение, благодаря приносимому тамож­нями доходу, приписываемому отчасти фран­цузской компании, которая расчистила нынеш­ний порт, построила волноразбиватели, молы и набережные. В настоящее время видны только следы прежнего порта, который вда­вался внутрь материка близ южной оконечно­сти города. Овальные контуры старых бере­гов бассейна еще заметны в строениях ба­зара, которые стояли вокруг водной площади, постепенно съуживавшейся.
Движение судоходства в Смирне в 1880 году:
Парусных судов-1.233, вместимостью- 165.650 тонн; пароходов-1.668, вмести­мостью-1.787 250 тонн; всего-2.901, вме­стимостью-1.952.900 тонн.
Ценность привоза в 1882 г.-116.500.000 франков; ценность вывоза-95.500.000 фран­ков; общая сумма-212.000.000 франков.
Доля различных наций во внешней торговле Смирны в 1882 году1):
Англия-75.730.000 франков; Франция- 39.000.000 франков; Австро-Венгрия - 19.300.000 франков; Италия- 7.750.000 франков.
Доля участия иностранных коммерческих флотов в торговле Смирны в 1880 году:
Франция-21 процент; Австро-Венгрия- 20 процент.; Англия-17 процент.; Италия- 7 процент ; Турция-2 процента; другие госу­дарства-33 процента.
Как все большие города, Смирна допол­няется предместьями, местами загородных прогулок и центрами дачной жизни, куда го­родские жители отправляются искать тени, не­достающей их площадям и проспектам. На северо-востоке, кладбища представляют вели­колепные группы кипарисов; подле этих за­навесов зелени смпрниоты, сидя беспечно на террасах кофеен, расположенных вдоль бе­рега, рядом с Караванным мостом, созер­цают беспрестанно меняющееся зрелище, представляемое проходом верблюдов, с их вожаками, юруками,турками или татарами. В своем нижнем течении скромный ручей, обо­значаемый, справедливо или нет, именем Мелеса, в память Гомера, бежит в «Рай­скомъ» овраге, под аркадами древних водо­проводов, сплошь обвитых фестонами расте­
АЗИЯ. 590
ний. На востоке, в цирке, открывающемся па боках массива Тмолус, приютилось местечко Буджа, окруженное прекраснейшими чащами зелени, великолепными кипарисовыми аллеями. Далее, в том же бассейне верхнего Мелеса, Севди-кой или «деревня любви» выглядывает своими белыми домиками из-за зелени плата­нов. В равнине, составляющей продолжение впадины Смирнского залива, по направлению к Нимфейскому перевалу, Бурнабат, покры­вающий своими садами пространство в несколь­ко квадр. километров, поднимается пологим скатом у основания гор: это -наиболее по­сещаемый дачный городок в окрестностях Смирны; население его удвоивается в период с марта по ноябрь. Дальше на восток пока­зываются Гаджилар, окруженный масличными рощами, и Бунар-Баши или «Голова воды» (начало, исток), который обязан своим на­званием находящимся в соседстве его обиль­ным источникам; железная дорога, которая в праздничные дни привозит толпу гуляю­щих в сады Бурнабата, продолжается до по­дошвы Нимфейского прохода. На одной тер­расе хребта Тмолус расположено местечко Каклуджа (Куклуджа), откуда можно .любовать­ся панорамой бухты. На другой стороне зали­ва, напротив города, быстро разростающееся местечко Корделио состоит из вилл, принад­лежащих мелкой буржуазии, и имеет пра­вильное пароходное сообщение с Смирной. Наконец местечко Кара-Таш, где находится большой лицей, и Гез-тепе, собрание дач, продолжают город на юго-запад, вдоль юж­ного берега залива. Скаты холмов, еще не­давно представлявшие обширные пастбища, уже разрезаны на правильные геометрические фигуры, начерченные стенами оград.
Но в этой Смирнской области, где возни­кают новые города вокруг большего торго­вого центра, на каком именно месте стояла древне-греческая Смирна? Какая река должна быть признана Мелесом, на берегу которого родился Гомер? Вот вопрос, обсуждаемый археологами, и относительно которого они еще далеко не пришли к соглашению. Так как древние предания поместили Мелес под сте­нами Смирны, и так как этот город не­сколько раз менял место, то название реки всегда переносилось на тот поток, при ко­тором основывался новый город ‘). Боль­шинство путешественников, принимая народ­ное предание, видят Мелес в ручье, про­ходящем под мостом Караванов, и с бла­гоговением посещают близ древнего водо­провода пещеру, которая носит название «Го­мерова грота». Другие исследователи полагают, что истинный Мелес впадает в северовосточный угол Смирнского рейда. Руины,
’) Petissier de Reynaud, „Bulletin consulaire franCais“, 1883, 3-e fascicule.
Michaud et PoujoiPat, „Correspondance d’Orient“, *
591 ГЛАВА V.
«гробницы Тантала», могильные склепы, вы­сокий акрополь, венчающий соседния кручи, по их мнению, принадлежали к древнему го­роду *), и остатки порта видны еще, будто-бы, в маленьком озере п болотах, сообщав­шихся некогда с морем. Наконец, некото­рые археологи, созерцая прекрасный источ­ник, называемый Кара-Бунаром, то-есть «Черным фонтаномъ», или чаще, «купальней Дианы», уверяют, что эта-то чистая вода, раз­ливающаяся скатертью, среди колеблемых ветром высоких трав п спускающаяся к морю равномерным потоком, и есть на­стоящий Мелес, «с прозрачной водой, оброс­шей густыми камышами», как его описы­вают древние авторы 2). Сколько источников величаются таким образом «реками»,-ти­тулом, которого, конечно, более заслуживает вода всегда прозрачная и ‘бегущая, чем по­ток быстрый весной, но иссякающий во время летних жаров! Сена, Гаронна, Рона, Дунай, Иордан, Евфрат представляют тому заме­чательные примеры.
Античная Клазомена, родина философа Анаксагора, стоявшая на внешнем Смирн­ском заливе, вне прохода, почти совершенно исчезла, как и город Гомера, но по крайней мере известно, где она находилась. Она была расположена на острове, к востоку от вели­колепного рейда, образуемого полуостровом и островными холмами. Колонны и различные остатки скульптурных украшений были уве­зены в Смирну и в другие города морского прибрежья. В наши дни Клазомена сделалась лазаретом, и суда, выдерживающие карантин, становятся на якорь под защитой этого ос­тровка. Плотина, разрушенная теперь до уровня воды, была построена по повелению Александра Македонского от острова Клазомены до твердой земли. Морская пристань Вурлах, лежащая на континентальном бе­регу, напротив Клазомены, посылает свой виноград непосредственно за границу. Пре­красная колесная дорога, длиной 4 километра, соединяет этот порт с городком Вурлах, который виднеется на краю гористого плато, превращенного в эти последние годы в один необозримый виноградник; но большая часть возделанной территории уже монополизирована крупными землевладельцами. Тысячи рабочих приходят из других мест и располагаются лагерем в окрестностях Вурлаха во время полотья и сбора винограда. Эти работники раз­делены на партии, как невольники. расставлен­ные в линию, они полют в такт, нагибаясь и выпрямляясь все вместе мерным движением;
*
*)А. voh Prokesch. „Dei kwiirdigkeiten und Erinnerungen aus dem Orient44; - E. Curtius, „Abbandlungen derAkademie der Wissenschaften zu Berlin41, 1872; - G. Weber, „Le Sipylos et ses Monuments44.
2) Bonaventure Slaars, „Etude sur Smyrne44.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 592
от времени до времени коновод испускает пронзительный крик, и все отвечают ему, продолжая его голос звуком, похожим на ржание коней. На расстоянии нескольких бо­розд, против ряда наемников, стоит над­зиратель, часто вооруженный. Лошадь его, оседланная, ждет своего господина на со­седней тропинке.
По другую сторону полуострова, на южном побережье, два города, Севри-Гиссар и Сигаджик, сделались, подобно Вурлаху, земле­дельческими центрами. В 2 километрах к югу от этого последнего города, у основания скалистого полуострова, находятся величе­ственные руины Теоса, ионийского города, где родился знаменитый поэт Анакреон. Ограда из каменных стен имеет 6 километров в окружности, и между развалинами можно различить кое-какие остатки храмов, театр, откуда открывался обширный вид, прости­равшийся до гор далекого Самоса, и святи­лище Диопизоса, которому город был посвя­щен. Договоры, заключенные со всем эллин­ским миром, обеспечивали ему право убе­жища. Далее на юго-восток, на том же южном берегу, развалины Лебедоса предста­вляют лишь бесформенные кучи мусора, а в направлении Эфеса, Кларос, славившийся сво­им оракулом, исчез с лица земли, так же, как и город Колофон. После Чендлера, Арунделя, Тексье, Аристид Фонтрье тщательно изучил все его обломки и отыскал несколько замечательных остатков древности, между прочим фрагменты двух гигантских львов, относящихся к великой эпохе ионийского ис­кусства. Страна, некогда густо населенная и славившаяся коневодством, ныне почти пу­стынна, исключая зимнего времени, когда там бродят пастухи-номады со своими стадами. Горы, господствующие над этой страной, со­хранили еще кое-где купы сосен, последние остатки больших лесов, о которых гово­рят древние писатели, как о производящих колофонскую смолу, название которой переде­лано в «канифоль» *).
В эпохи эллинские и римские, Лебедос был посещаем иностранцами, ради суще­ствующих в окрестностях его терм, кото­рыми и теперь еще пользуются. Мало най­дется стран, более богатых горячими источ­никами, чем изрезанный полуостров, заклю­ченный между Смирнским заливом и зали­вом Скала-Нова. Уже в соседстве смирн­ских вилл, на южном берегу залива, бьют из земли Агамемноновы ключи, возле кото­рых видны остатки римских терм. Но наи­большее число посетителей привлекает Чес­менский курорт, близ оконечности полу­
*) Аристид Фонтрье, „Этюд по вопросу об опре­делении положения различных, упоминаемых древними, местностей в Ионии44 (на новогреческом языке).
593
МАЛАЯ
АЗИЯ.
594
острова, напротив Хиоса п недалеко от раз­валин Эритреи, где также текут обильные горячия воды. Чесме, то-есть «Источникъ» по преимуществу, приобрел в истории извест­ность морской битвой 1770 года, в которой русские совершенно истребили оттоманский флот, и подвигами греческого вождя Канариса, который «водрузил пламя пожара» на корабле капудан-паши. Рядом с торговым горо­дом, разделенным на два квартала, турец­кий и греческий, выстроился новый город для приезжающих из Смирны на минеральные воды. Высокую температуру чесменских ис­точников и вообще всего полуострова припи­сывают вулканической энергии почвы. Дей-
дамп померанцевых деревьев п масличных рощ, наглядно свидетельствует своим ви­дом о бедствиях, которые могут быть при­чинены землетрясениями. В 1881 году он был почти весь разрушен, и слишком 5.000 человек погибли под развалинами зданий. Хотя после того город в большей части опять отстроился (реставрация Хиоса до июля 1883 г., по сведениям газеты «Impartial de Smyrne»: 1.321 домов, церквей и мечетей отстроенных, 1.873 поправленных), однако, и теперь еще увидишь много покривившихся башен и потрескавшихся стен. Но трудо­любие хиосцев так велико, что они, без со­мнения, скоро изгладят все следы страшной

Хиос после землетрясения.
ствительно, земля этой страны часто испыты­вает потрясения; как на одно из явлений этсго рода, причинивших наиболее бедствий, можно указать на последнее землетрясение, имевшее место в октябре 1883 года, когда слишком шесть тысяч домов были разру­шены в Чесме, Лацате, Рптре, Рейс-дере. Запасы сушеного винограда, продукта, соста­вляющего богатство края, исчезли под гру­дами обвалившихся камней. Еще долгие годы будут чувствоваться последствия общего обеднения, произведенного этой катастро­фой.
Город Хиос, протянувшийся на несколько километров в длину, на острове того же названия, на краю зубчатого берега, между са-
катастрофы, подобно тому, как до землетря­сения они уничтожили следы еще большего бедствия. В 1822 году, в первое время войны за независимость Греции, турки «прошли здесь», и когда дело опустошения было совершено, города и деревни представляли одни груды развалин. 25.000 хиосцев были перебиты и 45.000 уведены, как невольники, в Смирну и Константинополь; 15.000 убежали на острова и в континентальную Грецию; остальные умерли от голода или тифа. Из всего насе­ления, превосходившего 100.000 душ, только 2.000 пережили турецкий разгром. Так отомстило оттоманское правительство за пора­жения, которые моряки из Псарыили Ипсары, маленького островка, лежащего в соседстве
595 ГЛАВА V. -АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 596-
с Хиосом, к северо-западу от последнего, нанесли турецким военным кораблям.
«Рай Архипелага» снова заселился, хотя число его жителей не достигло еще и половины той цифры, какую представляло население острова до войны. Город Хиос, или Кастро- как его называют по господствующему над ним генуэзскому замку,-занимает очень счастливое положение, на пути кораблей, плы­вущих вдоль западных берегов Малой Азии; это-передовая пристань Смирны на дороге из Афин и из западной Европы. На севергород продолжается предместьем или, вер­нее сказать, громадным парком Вронтадос, населенным преимущественно моряками. С южной стороны за городом тянутся непре­рывным рядом тысячи вилл дачного места Кампос, куда негоцианты уезжают каждый вечер, по окончании дневных Занятий. Во все времена хиосские греки отличались мер­кантильным гением; те из них, которые нашли убежище за границей во время войны за независимость, воспользовались своим из­гнанием, чтобы основать торговые дома на Западе-в Лондоне, в Марсели, в Ливорно, и их-то инициативе торговля острова была обязана тем, что опять достигла цветущего состояния. «Природа, говорят, создала их негоциантами и банкирами, и они делаются бо­гатыми без усилий». Другие греки остере­гаются этих единоплеменников, столь лов­ких, и часто утверждают, что в них сле­дует видеть потомков какой-нибудь еврей­ской или финикийской колонии; впрочем, хиосцы действительно имеют кое-что из семитиче­ского типа, особенно женщины, которые отли­чаются благородством и правильностью черт. Подобно евреям, хиосцы избегают смешения с иноплеменниками или с эллинами других островов. Брачные союзы заключаются не иначе, как между своими; точно также, когда требуется выбрать торгового корреспондента, опи всегда берут члена своей семьи. Таким образом, с одного конца света до другого, дела ведутся между родственниками *). Про­нырливые и вкрадчивые, хиосцы также очень искусны в приобретении почестей и теплых местечек. Число высших чиновников, уро­женцев острова, весьма значительно при дворе и во всех пашалыках.
Исключая низины, остров Хиос от при­роды не плодороден. Камень, состоящий почти везде из синеватого мрамора с крупными кристаллами, прикрыт лишь тонким слоем растительной земли. Нужно было создать почву и удержать ее на террасах, расположенных одна над другой в виде ступеней лестницы по бокам гор; нужно было также отыскать источники в недрах скал, вывести их на
Fustel de Coulanges, „Archives Scientifiquesu, tome V.
поверхность и распределить их воду по ирри­гационным каналам: если остров сделался плодоносным, то только благодаря труду че­ловека. Хиосцы-самые искусные садоводы между греками; их берут нарасхват в ка­честве садовников в Константинополе, в Смирне и даже в Италии; вошло в поговорку,, что «земля улучшается в их рукахъ». Бла­годаря этому неутомимому труду жителей и своему счастливому климату, Хиос, очень бо­гатый плодами всякого рода, вывозит каждый год от 35 до 40 миллионов апельсинов, от 40 до 50 миллионов лимонов; кроме того виноград, винные ягоды и камедь лесного п терпентинного фисташкового или мастиковагодерева, употребляемую для приготовления «ма­стики», которую жуют восточные люди, и другой «мастики», составляющей главный креп­кий напиток Леванта (мастиковой камеди ежегодно вывозится от 50.000 до 60.000 ки­лограммов). Растительность на острове Хиосе представляет ту замечательную особенность, что маслина, дерево, по преимуществу свой­ственное греческому Востоку, приносит плоды не каждый год, а в два года раз. Взамен того, мастиковое дерево, бесплодное или ма­лопроизводительное на других островах и на континенте, выделяет в южных местно­стях Хиоса ту драгоценную смолу, за которук> весь остров получил у турок название Сакиз-Адаси. Генуэзцы, владевшие островом до перехода его в руки турок, придавали такую важность монополии знаменитой камеди, что для того, чтобы легче было наблюдать за крестьянами и предупредить всякую контра­банду, они сделали из каждой «мастиковой деревни» обширную тюрьму. Еще и в наши дни местечки в южной части острова имеют вид настоящих четыреугольных крепостей, которые сообщаются с окрестными дерев­нями лишь чрез узкия ворота, пробитые в каменной ограде из высоких стен и запи­раемые на ночь железной решеткой. Внутри ограды дома тесно скучены вокруг стороже­вой башни, на которую можно взойти не иначе, как по веревочной лестнице. Ни город Кастро, ни другие населенные места острова не сохранили никаких остатков древности, кроме находящейся в 8-ми километрах к северу от города скамьи, вырезанной в скале и поддерживаемой грубыми изваяниями, изображающими не то львов, не то сфин­ксов: этот памятник, быть может, при­надлежащий до-эллинскому периоду, называется «Гомеровой школой», на основании предания, которое сделало из поэта философа и изо­бражает его восседающим в этом месте среди своих учеников. В новые времена, как и в древние века, Хиос имел сынов, приобревших известность в науке и литера­туре: так, эллинист Корай, так много сде­
597
М А Л А Я
АЗИЯ.
5 98
лавший для восстановления классических тек­стов, был хиосец. Турки держат гарни­зон в цитадели и редко пускают туда хри­стиан; но они мало вмешиваются во внутрен-
страили «Малого Меандра», оканчивающаяся эфесскими болотами, представляет страну не­большего протяжения, которую древние обозна­чали специально под именем Азии, и которая

нее управление острова. Общественными де­лами в Хиосе, как и в большей части зе­мель Архипелага, заведует патрициат, почти автономный.
К югу от смирнских гор долина реки Кай-
в наши дни есть одна из самых многолюд­ных и важнейших по торговле областей Анатолии; сотни деревень и три важных го­рода, население которых в большинстве со­стоит еще из турок, Эдимиш, Тира или
599 глава ѵ.
Тире, Байндир, отправляют в Смирну земледельческие произведения окрестных ме­стностей-виноград, оливки, винные ягоды, хлеб. Тира, соединенная с сетью смирнских железных дорог, есть одно из красивей­ших городских поселений Малой Азии. Раз­деленная лесистыми оврагами на множество отдельных кварталов, она представляет скорее целую группу городов, чем один сплошной город; со всех сторон стройные минареты выдвигаются над зеленеющими ча­щами деревьев. К западу от Тиры нахо­дится обширный чифтлик Машат, который султан подарил Ламартину, но которым поэт не воспользовался для обработки земли и ведения хозяйства.
Древний город Эфес, охранявший выход долины Кайстра, перестал существовать, и в равнине, где виднеются развалины его па­мятников, единственные жилища-это избуш­ки бедной деревни Айя-Сулук, приютившейся под нависшими аркадами римского водопро­вода, на котором важно сидят аисты; путе­шественники с опасностью жизни пускают­ся летом в болотистую область, где некогда стояли прекраснейшие здания. Эфес, состояв­ший по крайней мере из трех, первоначаль­но отдельных, городов, был раскинут на значительном пространстве; на западе, близ моря, он покрывал крутые склоны горы Корессос; другая уединенная гора, Пион (Прион), на которой был расположен вто­рой квартал или отдельный город, тоже за­ключалась в городской черте, а далее, на во­сточной стороне, третья скала была увенчана эллинскими строениями, которые впоследствии сменил турецкий крепкий замок, резиденция ай-сулукских султанов. В этом обширном пространстве, около 4 километров с востока на запад, пет больше ни одного цельного памятника, но обломки зданий встречаются на каждом шагу, свидетельствуя о могуществе и великолепии античного города. Эфес, «глаз Азии», как известно, был, после Афин, сто­лицею ионийской конфедерации и, как рели­гиозная метрополия, резиденцией жрецов-царей, местопребыванием грозной богини, - в одно и тоже время Анагиды, Артемиды и Диа­ны,-которая царствовала над Европой, так же, как и над Азией, «Матери природы» и «Источника всех вещей». Никакое творение рук человеческих не могло достойно пред­ставить эту богиню; самая священная, наибо­лее чтимая статуя её был буковый чурбан, упавший с неба. Непрерывные восьмилетния раскопки под руководством англичанина Вуда привели, наконец, к открытию, в 1871 г., фундаментов Артемизиона, погребен­ных на глубине более шести метров, неда­леко от того места, где стоит мечеть дерев­ни Айя-Сулук, сама построенная на остат­
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 600
ках христианской церкви. В своих пои­сках этот исследователь руководился межа­ми полей, для определения направления древ­них дорог: он был совершенно прав, вверяясь в этом случае консервативному духу крестьянина; древние памятники разру­шены временем, но проложенные к ним тропинки существуют и до сих пор.
Колоссальное здание, в четыре раза пре­восходящее размерами афинский Перфенон, открылось взорам археологов, которые мо­гут отстроить его мысленно, с его бесконеч­ными рядами желобчатых колонн, опираю­щихся на цоколи, украшенные барельефами, с его группами статуй и жертвенниками, окру­женными тенистыми деревьями, сквозь кото­рые виднелись вдали холмы, обрисовывающие на горизонте свой важный и мягкий профиль. Великолепные фрагменты, перевезенные в Британский музей в Лондоне, дают возмож­ность составить понятие, каково было это «седьмое чудо света». Развалины храма были частью употреблены как материал для по­стройки водопровода и впоследствии для соо­ружения мечети, которая, впрочем, предста­вляет оригинальный и любопытный памятник турко-персидского искусства, украшенный сти­хами из Корана, которые группируются и обвиваются прелестными арабесками. На са­мых склонах гор Пиона и Коресса, отко­панные фундаменты зданий, выступающие изъпод земли развалины стены также обнару­живают изумительное богатство пышными памятниками, которые украшали город эфес­цев. Какое грандиозное зрелище должен был представлять вид театра, где более двадцати пяти тысяч зрителей собирались на скамьях, поднимающихся уступами, и под перистилем верхней колоннады ’)! Другие исследователи исчисляли в 56.000 число мест в театре (Фалькенер). От театра до порта храмы, названия которых сохранились на ме­далях, следовали один за другим без перерыва: статуи, теперь разломанные на от­дельные куски или превращенные в цемент, стояли тысячами по сторонам широких аллей; каменоломни на горе Пион, откуда добывали материалы для постройки всех этих зданий, поражают своими громадными размерами. Как во всех жреческих городах, в Эфесе не было ни одного камня, который не имел бы своей легенды, и в окружающих горах каждая местность была прославлена какиминибудь чудесами; все боги там фигурировали в какой-нибудь мифологической сцене. Точно также христиане, наследники греческого мира, видели в Эфесе один из своих святых городов; здесь «тюрьма апостола Павла», в другом месте - могила Марии Магдалины;
Э Wood, „Discoveries at Ephesosu.
601
МАЛАЯ
АЗИЯ.
602
там, приютившись в гроте, почивали в те­чение двухсот лет «семь спящих отроковъ» с их верной собакой, тогда как вокруг них сменялись поколения, и древние языче­ские верования уступали место новой религии; вырезанные на драгоценном камне имена этих отроков сделались как для христиан, так и для магометан, вернейшим талисма­ном. Предание указывает на Эфес, как на местопребывание апостола Иоанна Богослова; отсюда и самое имя местечка, Хагиос Феологос, превратившееся в Айя-Сулук в устах турок *)• После Гераклита, знамени­тейший из греков, родившихся в Эфесе,
обмелевшие гавани были заменены портом «Нового Эфеса», более известного подъименем Скала-Нова или «Новая пристань», которое ему дали итальянские мореплаватели. Город, носящий то же название, имеет вид большего города; он поднимается амфитеатром по северному склону холма, обращенного наискось к морю; древние стены окружают лабиринт поднимающихся в гору улиц; обширные кладбища простираются далеко в равнине, окаймляющей морское прибрежье; гавань глу­бока, и с западной стороны островок, назы­ваемый Птичьим, отчасти защищает ее от ветра, дующего с открытого моря; но северо-

Эффс. Развалины
темницы св. Павла.
был живописец Апеллес, который, менее счастливый, чем эллинские ваятели, не оста­вил ни одного творения, чтобы оправдать свою славу в глазах потомства.
Две гавани, которыми обладал в древно­сти Эфес, не существуют более, но можно угадать их местоположение. «Священный портъ», названный так потому, что он нахо­дился в соседстве храмов, можно узнать только по крутому изгибу, который делает в этом месте река Кайстр. Бассейн города, лежав­ший дальше от моря и сообщавшийся некогда с большим портом посредством канала, может быть искусственного, теперь не более, как болото, окруженное развалинами. Эти
*) А. von Prokesch, „Denkwiirdigkeiten aus dem Orient^.
западные бури бывают там иногда опасны. Скала-Нова посещалась большим числом су­дов до открытия железной дороги, которая проникает в долину Меандра и увозит те­перь все произведения в Смирну; но в наши дни «Новая пристань» почти покинута и, если правительство не разрешит постройки ветви, соединяющей ее со станцией Эфес, на маги­стральной линии, то изолированное положение, в котором она очутилась, грозит лишить ее и той небольшой торговли, которую она еще сохранила. Однако, пароходные компании, ведущие борьбу с «обществом смирнских набережныхъ», часто возвращаются к мысли основания в Новом Эфесе большего порта со всеми новейшими промышленными приспо­соблениями, и постройки специального пути къ
603
ГЛАВА V. - АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
604
доливе Меандра, чтобы отвлечь торговое движе­ние к своей выгоде1). На западе, недалеко от пригорка, на котором раскинуты руины Неапо­лиса («Нового города»), греческое местечко Чангли прячется в маленьком бассейне зе­лени на берегу ручья, осененного платанами: это, как полагают, древний Паниониум, куда собирались делегаты от ионийских городов для обсуждения общих дел конфедерации *). За Чангли, на морском берегу, нет ни од­ного города, даже ни одной деревушки, и только кое-где встречаются отдельно стоящие дома.
Древняя столица острова Самоса, отделен­ная проливом, в несколько километров, от полуострова Микале, исчезла, как и Эфес, и от всех её храмов сохранилась только одна колонна, остаток Гереиона, наиболее чтимого святилища богини Геры во всей азиат­ской Ионии. Маленький городок, называемый Тигани или «Сковорода», по причине круго­образной формы его порта, выстроился на том самом месте, где находился торговый квартал в времена Поликрата; на террасе гор, среди виноградников и расположенных косыми рядами масличных рощ, другой го­род, с домами, стоящими один над дру­гим, и с кривыми извилистыми улицами, Хора, то-фсть * Место» по преимуществу, за­нимает местоположение одного квартала ан­тичного Самоса, вероятно, той части города, которая носила название Пиоагоровой; остальвая часть равнины, некогда покрытая жилища­ми, теперь заключает лишь бесформенные развалины, рассеянные в болотах и на распаханных землях. Под холмом акро­поля, еще увенчанным стенами и башнями, недавно открыли двойную подземную галлерею, длинной около 1.200 метров, которая прино­сила городу воды бьющего из земли фонтана; этот туннель, долго разыскиваемый, был за­леплен при входе известковыми сростками и прикрыт осыпавшейся землей; вода, по выхо­де из глубокой пропасти, над которой раски­нут купол часовни, текла по дну узкого ущелья и наконец терялась в болотах прибрежья. Теперь занимаются очисткой галле­рей, и скоро маленькое местечко Тигани, луч­ше поставленное в отношении водоснабжения, чем многие большие города, будет получать в изобилии чистые воды по каналу, вырыто­му слишком двадцать четыре века тому на­зад.
Вати, нынешняя сталица Самосского кня­жества, расположена на противуположной по­катости острова, на берегу воронкообразного залива, открывающагося в направлении севе­ро-запада; большие коробли подходят к но­вым набережным в глубокой воде. Она со­
*) Loehnis, „Beitrage zur Kenntniss der Levante*.
•) Tournefort, „Relations d’un voyage du Levant"; - Chandler, „Voyage dans lAsie Mineureu.
стоит собственно из трех городов: в зе­ленеющем, поросшем травой цирке, на юж­ной стороне крутой горы, куда поднимаются по козьим тропинкам, видны старинные строения Палайо-Кастрона; на половине высо­ты, на предгорьяхъ* извиваются в виде лест­ницы улицы собственно так называемого го­рода, внизу, новый квартал порта тянется вдоль набережных, там, где еще в полови­не настоящего столетия стояли только бедные избушки. Порт Вати, посещаемый регулярно пароходами, поддерживает очень деятельную торговлю фруктами, луком, винами, мушкат­ными орехами. Вокруг города расчистка и запашка земель быстро изменяют вид мест­ности. Виноградники разводят там не только в равнинах и на пологих скатах гор, но даже на каменистых пространствах, и кус­ки скалы, собранные с распаханной почвы и сложенные в кучи, высятся по окраине изго­родей, в виде стен и башен. В несколь­ких километрах от берега Малой Азии, по­чти совершенно пустынного, путешественник с удивлением видит население, пристрастив­шееся к труду и проявляющее кипучую дея­тельность. Самос имеет широкую колесную дорогу, между Вати и Тигани; там есть так­же мосты, набережные, жете в двух восточ­ных портах и на северо-западном берегу, в Карловасси; он ведет значительную тор­говлю, в два раза превосходящую торговлю Франции, пропорционально числу жителей. Это цветущее состояние острова объясняется тем, что население его пользуется почти полной ав­тономией, и ему нечего боятся турецкого гар­низона из 156 человек, парадного войска, содержимого для формы от имени султана, верховного властителя страны. Ежегодная дань в 47.000 франков освобождает самосцев от всякой другой зависимости; управление при­своено известному числу нотаблей или имени­тых граждан, образующих совет, под председательством князя, назначаемого Портой. Островитяне имеют собственный флаг, гордо показываемый в Архипелаге целым флотом самосских шлюпок. Острова, Са­мос пользуется большим материальным благосостоянием; рождаемость обыкновенно в два раза превышает смертность, и с каж­дым годом возрастает число жителей, кото­рому ведется точная перепись строго приме­няемой статистикой ’)•
Народонаселение Самоса в 1610 г.-10.000 жит., в 1828 г.-27.125 жит., в 1864 г.- 33.998жит., в 1879 г.-37.701, в 1881 г.- 49.211 жит.
Бюджет Самоса в 1876 г : доходы- 3.033.729 франков, расходы - 2.923.429 франков.
4) Эоамннопд Стаматиаднс, «Самосский Ежегодник за 1880 годъ».
605
м А Л А Я
А 3 I Я.
606
Роды культур на о. Самосе в 1878 г.: паш­ни-6.676 гектаров, масличные рощи-5.219 гектаров, виноградники - 2.927 гектаров, фруктовые сады-393 гектара.
что там, буздо-бы, можно совсем обходиться без хлеба насущного.
Ценность внешней торговли Самоса в 1879 году: привоз-15*701.318 франк., вывоз-

Жители Самоса отличаются такой воздерж­ностью и умеренностью в пище, что легенда приписывает сухому и живительному климату острова особенное свойство, состоящее в том.
12.305.582 франк., общая сумма-28.006.900 франков.
Движение морского судоходства: 3.159 судов, вместимостью 77.014 тонн.
ГЛАВА ¥. -АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
607
Потомки колонистов, пришедших со всего Архипелага, с берегов континентальной Эл­лады и из Анатолии после опустошения остро­ва турецкими завоевателями, самосцы способ­ствуют, в свою очередь, заселению соседних морских берегов. Целыми тысячами уходят они искать счастья в Смирне и в других городах Ионии; между ними же слишком ча­сто набираются разбойничьи шайки, разгули­вающие по Анатолии. Те же самые индивиду­умы, смирные и кроткие среди трудолюбивых населений родного острова, делаются наводя­щими страх бандитами на чужой 'земле. Мно­го народу эмигрирует также из Никарии и с вулканической скалы Патмос, где жил Иоанн Богослов, автор Апокалипсиса. Этот последний остров потерял почти половину своих жителей с пятидесятых годов на­стоящего столетия.
Если бы прекрасная и плодородная долина Меандра была так же населена и возделана, как гористый остров Самос, она была бы раем Анатолии. Эта долина и теперь уже одна из самых Промышленных областей Малой Азии: оттуда Смирна получает наибольшую часть земледельческих произведений и ману­фактурных изделий, питающих её торговлю. Динеир, у истоков Меандра, составляет как бы ворота областей плоскогорья и дол­жен в скором времени, как конечный пункт смирнской дороги, сделаться складоч­ным местом Фригии и Писидии. Ушак, ле­жащий на одном из верхних притоков Меандра и окруженный полями, дающими луч­ший опиум в Анатолии, вышивает так назы­ваемые «смирнские ковры»; около 4.000 тка­чих, работающих йод открытым небом, перед деревянной рамой, в которой натяну­та основа, заняты весь день считаньем, завя­зываньем узлов, выравниваньем нитей утка. Ковровое производство возрастает из году в год и представляет среднюю ценность около двух миллионов, оплачиваемых импор­терами Англии, Франции и Соединенных Шта­тов. Французские негоцианты имеют своих агентов въУипакеи делают непосредственно авансы предпринимателям, которые платят работникам от 4 до 5 франков в неделю *)• Подобным же образом, посредством выда­ваемой вперед платы, значительно меньшей против рыночной цены товара, смирнские не­гоцианты покупают бумажные материи, назы­ваемые алажас, которые ткут женщины му­сульманского местечка Кади-Кой, в бассейне Ликуса, между Сарай Коем и Денизли. Там насчитывают до тысячи ткацких станков. Чтобы увеличить свои доходы посредством умножения числа работниц, кадикойские турки
608 почти все имеют по четыре законные жены, то-есть, столько, сколько дозволяет коран *). Денизли, лежащий у восточного основания Баба-дага, в равнине, орошаемой живыми во­дами, состоит почти только из базара и не­скольких кожевенных заводов; в половине прошлого столетия, после землетрясения, опро­кинувшего город, почти все население раз­брелось по загородным домикам окрестной местности, под тень вязов, дубов и фрук­товых деревьев. Вероятно, этот городок рано или поздно будет привлекать много по­сетителей, как центральный пункт для экскур­сий к живописным местоположениям горы Кадмус, к инкрустирующим источникам на берегах Ликуса и к руинам греко-рим­ских городов. На севере Лаодикея, одна из «семи асийских церквей», очень богатая и очень населенная в начале христианской эры, оставила импонирующие развалины своего во­допровода, своих храмов и двух театров, обозначаемые теперь под коллективным име­нем Эски-Гиссар или «Старый замокъ»; на востоке, местечко Хонас сохранило несколько фрагментов зданий Колоссов; на западе, на противуположном склоне Баба-дага, бараки Гейры (Гиеры, т. е. священный) окружают руины Афродизии, главный храм которой, пре­образованный в церковь в византийскую эпо­ху, до сих пор еще имеет пятнадцать иони­ческих колонн, вполне сохранившихся, но самые грандиозные развалины - это остатки Гиераполиса («священного города»), натравертиновой террасе, господствующей над аллю­виальной равниной, где соединяются Ликус и Меандр. Со ступеней театра, одного из са­мых пышных и наиболее пощаженных вре­менем памятников этого рода, которые уцелели от эпохи Адриана, открывается велико­лепнейший вид на голубые горы окрестностей и на равнину Меандра, которая сливается вда­ли с прозрачными парами горизонта, которые кажутся еще более легкими от контраста с руинами зданий, красного или черноватого то­на, стоящими на террасе источников.
Буладан, на маленьком северном прито­ке Меандра, и Сарай-кой, на самой реке, ни­же слияния её с Ликусом, так же, как и Денизли, представляют собою оба земледель­ческие рынки, отправляющие свои произведе­ния в Смирну по айдинской железной дороге. Ниже, на отлогости, обращенной на юг, вид­неется городок Назли, состоящий из двух отдельных местечек, из которых одно, Верхний Назли, населенное греками и известное специально под именем Базара, получило до­вольно важное значение, как один из глав­ных рынков по торговле винными ягодами, называемыми «смирнскими». Окружающая ме-
О Edm. Dotemple, „En Turquie d’Asieu.
1) Giudici; - Sejourne, рукописные заметки.
609 МАЛАЯ
стность представляет один необозримый сад смоковниц, под сенью которых растут ячмень п кукуруза; синия сойки летают по­всюду под листвой дерев. Недавно станция Султан-Гиссар была окружена апельсинны­ми рощами, но только небольшое число этих деревьев избегли болезни, от которой погиб­ли в то же время все апельсинные деревья на острове Самосе. Римские руины встречают­ся почти на каждом шагу. На одном холме, над Султан-Гиссаром, виднеются остатки Низы Греческой.
Айдин-Гюзель-Гиссар или «Прекрасный замок Айдина», самый большой город области Меандра, дал свое имя вилайету, главный горол которого-Смирна. Протянувшись в дли­ну на несколько километров, Айдин раски­нулся у основания и по скатам холмов из красноватого конгломерата, увенчанных не­сколькими виллами; выкрашенные дома, жел­тые, зеленые или синие, крытые черепицей, красный цвет которой исчез под слоем на­росшего мха, поднимаются афмитеатром по склонам гор; куполы, минареты, группы ки­парисов господствуют над массой нисень­ких построек; посреди города, между двух выступов горы, открывается глубокая долина, и на берегах ручья Айдин-Чай над жур­чащей водой свесились раскидистые платаны, под обширными ветвями которых приюти­лись кофейни; в окрестностях бьют из земли обильные минеральные ключи. Айдин, названный так по имени независимого эмира, который овладел долиной Меандра после про­хода монголов, населен преимущественно оттоманами; но греки растут в числе, в бо­гатстве, во влиянии, благодаря своей инициати­ве, своим путешествиям и особенно своим школам, так как хотя они не составляют и пятой части населения, но целая половина общего числа учащихся принадлежит их нацио­нальности. Армяне, квартал которых, распо­ложенный но склону холма, находится в со­седстве с кварталом греков, соперничают с ними по ведению торговых операций, и ме­нее внушая опасений туркам, чем предприим­чивые эллины, доставляют оттоманской адми­нистрации почти всех её служащих. Испан­ские евреи, живущие в нижнем предместье, близ станции железной дороги,-все коммис­сионеры, менялы, ростовщики, дающие ссуды под заклад или под формальные росписки. Население Айдина: 23.000 турок,6.500 грёков, 1.800 евреев, 1.000 армян. В том самом месте, где кончается Айдин, т. ф. па закраине холма, господствующего на западе над уще­льем ручья Айдпн-Чай, начинался некогда го­род Траллес. Терраса, на которой он стоял, совершенно ограниченная крутыми склонами и соединенная с горами легко защитимым перешейком, составляла естественную кре­
А 3 I Я. 610
пость, пространством от 2 до 3 квадр. кило­метров, которую каменные стены делали по­чти неодолимой 9Греческий город был пы­шен и богат прекрасными зданиями; но эти здания были почти все построены из кирпи­ча, и уже многие века жители Айдина не имеют другой каменоломни кроме развалин антич­ного города; рабочие постоянно раскапывают почву, чтобы извлекать оттуда древние кирпи­чи. единственные, которые годятся для построй­ки печей. Среди масляничных деревьев этой террасы видны лишь груды обломков да клад­бища; только на западной оконечности высит­ся еще громадный фасад гимназии, стена тол­щиной 8 метров (без малого 4 сажени), про­резанная тремя воротами с полукруглым сводом, «Тремя глазами» (Уч-Гёз), через которые можно обозревать нижнюю долину реки. Жалованное поместье Фемпстокла, Маг­незия на Меандре, которая и сама сменила другой, еще более древний город, исчезла, как и Траллес, расхищенная вековой непрерыв­ной работой камнеломов; все каменные соо­ружения на железной дороге между Айдпном и Эфесским перевалом были сделаны из камней, взятых в .Магнезии. Близ бесфор­менных груд развалин расположена станция Баладжик, славящаяся своим медом и вин­ными ягодами, лучшими в Анатолии.
Средний сбор винных ягод в долине Меандра: 30.000 грузов или 6.360.000 килограм.; в 1878 году 10.000.000 килограммов.
Сбор в долине Кайстра: 2.120.000 кило­граммов.
За исключением Сокип или «Холодной», на­званной так от пролома в горах, через который врывается северный ветер, в ниж­ней долине нет городов. Сокия, где греки составляют большинство населения, приобрела важное значение, благодаря заводам для при­готовления лакрицы, основанным английскими коммерсантами; они эксплоатпруют также в соседстве копи лигнита и наждака. Вот и вся промышленность страны. Но нет в Малой Азии местности, гдЬ можно было бы видеть более драгоценные остатки античного искус­ства. Там, где теперь стоит деревня Самсун, у подошвы Мйкале, находилась родина Биаса, Приена, набережные которой некогда омыва­лись морем, и над которой господствовал очень высокий акрополь; у подножия скалы, на террасе, виднеются руины храма Мпневры Полиады, «образцового произведения ионийской архитектуры в лучшую её эпоху», как о том свидетельствуют фрагменты, положенные г. Пулланом в Британский музей, и рестав­рация их, сделанная гг. Рэйетомъи Томасом. Колометрах в двадцати к югу, на колене
’) Olivier Rayet et Albert, Thomas „Milet et la g-olfe Latmiquett.
611 ГЛАВА V.
Меандра, бедная деревушка Палатия указы­вает местоположение славного Милета, роди­ны Фалеса и Анаксимандра; остатки театра, самого большего, каким обладала Малая Азия, да груды бесформенных развалин, порос­ших кустарником,-вот все, что уцелело от могущественного города, которому принад­лежала гегемония в ионийской конфедерации, и который не побоялся оказать сопротивление армиям Александра Великого. Раскопки, испол­ненные под руководством г. Рэйета, обнару­жили план пышных зданий и привели к открытию изваяний, находящихся теперь в Луврском музее. Мионт, на рукаве Меандра, к северо-востоку от Милета, исчез бесслед­но; но город, где родился знаменитый живо­писец Зевквис, Гераклея, лежащая на вос­точной оконечности бывшего залива Латмос, обратившагося во внутреннее море, вследствие накопления речных наносов, - сохранил свою агору (рынок), менее поврежденную временемъ^ чем агора всякого другого древ­не-греческого города, и свою ограду, смело взбирающуюся по откосам крутых скал. Наконец, близ мыса, отделяющего залив Меандра от залива Менделия, в Димиде, ны­нешней Гиеронде, видны руины святилища Аполлона Бранхидеса, самого обширного хра­ма этого бога в Малой Азии и одного из са­мых замечательных по особенному архитек­турному расположению частей здания, обусло­вленному таинствами оракула. Дорога, длиной в 4 километра, обставленная по бокам сидя­чими статуями, напоминающими египетский стиль, соединяла этот храм с ближайшим портом. Лувр и Британский музей обладают многими фрагментами изваяний, найденных в Димиде и на Священной дороге 1)..
Маленький бассейн Сари-чая пли «Желтой реки», впадающей в Менделийский залив, также очень богат древностями. Недалеко от города, давшего свое имя заливу, и над кото­рым с северной стороны господствуют кру­тые склоны Латмуса, на месте, где находился древний Эвром, видны остатки прекрасного коринфского храма; в Мелассе, Миласе древ­них, нет ни одного дома, который не был бы построен из материалов, взятых из развалин храмов, дворцов или мавзолеев; Асын-Кале или «деревня замка», к северу от устья реки Сари-чай, расположен у по­дошвы полуостровного мыса, на котором в древности стоял Яссус, с его прекрасным театром, его гробницами, его пелазгическими стенами, утилизированными впоследствии для крепости, построенной венецианцами. Древняя Карианда, родина Скилакса, находится на противуположном берегу Менделийского залива. Оттуда остается только перейти горный хре-
0 О. Rayet et А. Thomas, „Milet et le go]fe Latmiqueu.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 612
бет, чтобы спуститься в город Будрун, быв­ший Галикарнас, где родился Геродот. Зани­мая великолепное местоположение на берегу глубокой и безопасной бухты, этот город представляет, по выражению Витрувия, форму амфитеатра, обращенного к морю; с двух сторон бухту ограничивают два высокие мы­са, на одном из которых, на правом, стоял храм Венеры, Афродиты и Гермеса, а левый, оканчивающийся скалистым полуостровом, был увенчан дворцом Мавзолея; в этом обширном полукруге находились дворцы, хра­мы и мавзолей, воздвигнутый Артемидой. Это «чудо» древнего мира, над которым работа­ли Скопа и другие знаменитейшие ваятели сво­его времени, был в течение восемнадцати веков уважаем всеми завоевателями, после­довательно являвшимися на берегах Малой Азии. Хотя несколько раз потрясенный зем­летрясениями, цоколь имел еще все свои ко­лоннады и изваяния в начале пятнадцатого столетия, когда рыцари ордена св. Иоанна Иеру­салимского, более дикие варвары, чем все их предшественники, набросились на памят­ник и стали делать из него камни для по­строек и известь. Под руководством архи­тектора Генриха Шлегехольта, эти вандалы разрушили мавзолей, чтобы воздвигнуть кре­пость, которую они, впрочем, не смогли за­щитить против Солимана. Раскопки, сделан­ные гг. Ньютоном и Пулланом, обнаружили местоположение мавзолея и привели к откры­тию удивительных фрагментов; теперь нужно отправиться в Лондон, чтобы увидеть эти остатки древнейшего ионийского памятника Анатолии; по мнению г. Рэйета, он был по­строен в половине четвертого столетия до Р. X.
Порт Будрун ведет лишь небольшую тор­говлю винными ягодами. Джова, лежащая на восточной оконечности залива Кос, есть про­сто пристань Муглы, которая находится киломе­трах в двадцати от берега, внутри матери­ка, окруженная горами: наконец, знаменитая Книда, главный город дорийского Гексаполя (союза шести городов), любимый город Аф­родиты, обладавший статуей богини, изваян­ной Праксителем, оставил после себя только руины, гробницы, циклопические стены, облом­ки которых послужими материалом для по­стройки дворцов в Египте для Магомета-Али; до сих пор там не нашли другого замеча­тельного фрагмента, кроме статуи льва, пере­везенной в Британский музей. Эврип или канал, которым сообщались два книдских порта, и через который были построены два моста, занесен илэм. В настоящее время рынок юго-западной части Малой Азии нахо­дится на острове Косе: из города того же на­звания, лежащего на закругленном, в виде полукруга, берегу, ясно видны на севере Буд-
613 МАЛА Я
рунская бухта, на юге мыс Крио, в древности Триопиум или Книдский. Кос Греческий, один из богатейших островов Архипелага, выво­зит превосходные вина, лук, кунжут; он снабжает александринский рынок фруктами, гранатами, миндалем, лимонами, виноградом. Как и в Будруне, над Косом господствует крепость рыцарей иоаннитов, заключающая барельефы греческого храма; главная площадь
а з и я. 614
билует термальными источниками и плодоро­дием своих равнин обязан главным обра­зом, как это доказал Горсе. вулканическому пеплу, который был выброшен из кратера Низироса во время какого-нибудь древнего из­вержения. На других островных горах этих областей Архипелага, каковы Калимнос, Аст­ропалея, Сими,-главное богатство жителей со­ставляют губки, растущие на дне бухт; спм-

Вход в Родосский порт.
осенена платаном, имеющим 19 метров (око­ло 9 сажен) в окружности, боковые ветви которого подперты мраморными столбами: под этим-то деревом, как гласит предание, Гип­пократ давал сво и медицинские консультации; ключи, бьющие из земли на юго-западе, на бо­ках горы Оромедон, известны под именем «Отца врачебного искусства». Остров Кос, лежащий в соседстве вулкана Низирос, изо-
ские моряки употребляют для этого лова около дюжины больших судов п до 150 обыкно­венных ладей. Все симиоты искусные водола­зы и не боятся нырять в воды, где плавают акулы; обычай не дозволяет молодому челове­ку жениться прежде, чем он не научится собирать губки на глубине двадцати морских сажень (120 английских фут.) £). Сцена, кото-
*) Hamilton, „Researches in Asia Minor".
G15 ГЛАВА V.
рую описывает известная баллада Шиллера, часто происходила на острове Сими; там са­мая красивая девушка обещается отцом са­мому отважному молодому человеку, и толпа собирается на-берегу бухты, чтобы присутство­вать при состязании водолазов и решить, кто из них достоин руки красавицы ').
Родос, или «Земля Розъ», или вернее, «Гранатъ» 2), как о том свидетельствуют древние монеты, есть один из самых боль­ших островов Архипелага. В некоторых отношениях он занимает привилегирован­ное положение: защищаемый горами Ликии от северо-восточных ветров, никогда не под­вергающийся северному ветру, который, на­правляясь* к тепловым фокусам Египта и Сирии, изменяется для него в северо-запад­ный 3), освещаемый летом морскими бриза­ми, этот остров пользуется более равномер­ным климатом, чем другие азиатские Спо­рады, и долины его менее плодородны, чем долины Хиоса и Митилены: к Родосу более, чем ко всякому другому острову Архипелага, применимы слова Гиппократа: «Там почти не знают различия тепла и холода; обе тем­пературы сливаются одна с другой». Ро­дос-это «супруга солнца», «местопребыва­ние Гелиадъ», потому что здесь нет ни одно­го дня в году, когда бы солнечный луч не пронизывал облаков, «деревья здесь никог­да не бывают без листвы, а дни без солн­ца». Расположенный в углу Малоазийского полуострова, Родос занимает центр схо­ждения морских дорог, и в древности, когда корабли редко отваживались пускаться в от­крытое море, он был необходимою при­станью для купеческих флотов, которые, при быв на угол континента, должны были ме­нять направление пути. Этим объясняется важность торгового обмена, происходившего некогда в городе Родосе, «с которым, го­ворит Страбон, никакой город в мире не мог сравниться». В третьем и во втором веке до Р. X. родосцы были «первыми мо­ряками в свете»; наследники финикиян, имевших колонии на их острове, они, по­добно своим предшественниками, основали фактории и конторы даже в отдаленной Ибе­рии, и имена города Розас, гор Рода до сих пор еще напоминают о посещении родосскими мореходами пиренейских мысов. Родосцы вели обширную торговлю с Сино­пом, снабжавшим их крымским хлебом, невольниками, рыбой «пеламидой» или стер­лядью, и их политика всегда искала дружбы Византии, чтобы обеспечить себе беспрфпят-
9 Van Egmont and Heyman, „Travels1*; Schubert, „Reisen in das Morgenland*4.
a) V. Gu6rin, „Ile de Rhodes**.
3) Ross, „Reisen in den griecbischen Inseln14.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 616
ственный переход через Босфор ‘). Поло­жение Родоса давало ему также первостепен­ное стратегическое значение, и рыцари ордена св. Иоанна, изгнанные с материка, выказали большую дальновидность, основав свою глав­ную крепость на далеко выдающейся в море оконечности острова, похожей на нос ко­рабля, ударяющийся о берег; там они урав­новешивали в продолжение двух слишком веков могущество турок в морях Леван­та, и известно, с каким мужеством они сопротивлялись, в 1522 году, превосходным силам Солимана Великолепного. Нынешний город, едва занимающий шестнадцатую часть древнего пространства, принадлежит еще, од­ним из своих кварталов, к средним векам христианства: поднимаясь по извили­стой Рыцарской улице, между расписанных гербами ворот «гостиницъ», путешествен­ник легко может вообразить себя перенесен­ным на четыре столетия назад в прошлое. Азиатский остров сохранил вид города фео­дальной Европы; к несчастию, замечатель­нейшие памятники Родоса рыцарей, церковь св. Иоанна Крестителя и дворец гросмейсте­ров ордена были разрушены в 1856 г. взры­вом: старинные документы, изученные г. Ге­реном, заставляют его предполагать, что боченки с порохом,-причина катастрофы - были те самые, которые спрятал изменник Амарал, чтобы ускорить сдачу крепости в 1522 году.
Порты Родоса по большей части засорены: южная гавань, лежащая внегородских стен, не утилизируется более торговлею; северная, в которой стояли галеры рыцарей-иоаннитов, принимает теперь лишь самые мелкие суда; обыкновенные суда, т. е. среднего раз­мера, могут проникать только в централь­ный порт, над которым поднимается полу­кругом амфитеатр города. Но и этот порт плохо защищен; вход его, который легко было бы прикрыть волноразбпвателем, ши­роко открыт опасным северо-восточным ветрам, и часто экипажи должны сниматься с якоря и направлять паруса в бухточки континента, особенно в великолепную гавань Мермерпдже, бассейн с извилистым вхо­дом, окруженный высокими холмами. Остров, довольно массивный в своих контурах, не имеет более ни одного посещаемого порта к югу от города Рыцарей; суда не заходят более в бухту, над которой господствует древний акрополь Линдос, около середины вос­точного берега. Недалеко оттуда, к северу, видны остатки древнего финикийского города Еамирос, некрополь которого дал искате­лям тысячи любопытных глиняных изделий.
К юго-западу от Родоса, продолговатый
*) Е. Desjardins, рукописные заметки.
617 МАЛАЯ
остров Карпатосъведет незначительную тор­говлю, но большинство его жителей уходят временно на заработки, в качестве плотников или резчиков на дереве. Что касается остро-
а з и я. 618
После смертоносной высадки, которую сде­лали турки во время войны за независимость Греции, остров был совершенно покинут жителями. Большинство земель Архипелага

витян, жителей маленького Казоса, который продолжает цепь островов по направлению к Криту, то они занимаются почти исключи­тельно мореходством, и флаг их появляется во всех портах Средиземного моря.
География Реклю т. IX.
пользуется полным самоуправлением: с них спрашивают только налог.
Главные города анатолийской покатости Экейского моря и турецких островов Архипелага, с их приблизительным народонаселением:
49
619 ГЛАВА V.
На континенте: Смирна-200.000 жит., Манисса (Магнезия)-35.000 жит., Кидония (Ай­вали), по Туману-35.000 жит., Айдин, по Апостолидесу - 32.000 жит., Киркагач - 20.000 жит., Ак-Гиссар-20.000 жит., Чесме, в 1882 г,-16.285 жит., Пергам, по Ту­ману-16.000 жит., Адаптер (Филадельфия) - 8.000 жит., У итак, по де-Мутье-15.000 жит., Тира-15.000 жит., Лацата, в 1882 г.- 13.880 жит., Кассаба-12.000 жит., Мугла,по Шерцеру-11.000 жит., Бурнабат-10.000 жит., Вурлах-10.000 жит., Сома-10.000 жит., Гердиз-10.000 жит., Назли-10.000 жит., Денизли-10.000 жит., Кула-9.000 жит., Эдремид-8.000 жит., Байндир-8.000 жит., Эдемпш-8.000 жит.,Буладан-8.000 жит., Енидже-Фокия-8.000 жит., Гедиз, по деМутье-7.500 жит., Фокия(Фокея)-7.000жит., Менемен-7.000 жит., Скала Нова-7.000 жит., Сокия-7.000 жит., Сигаджик- 5.000 жит., Севри-Гиссар-4.000 жит., Дикели, по Туману-4.000 жит., Кади-Кой на Меандре - 4.000 жит.
В Архипелаге:
Острова. Главные города.
Тенедос ... 7.000 жит. 3.000 жит.
Митилинп... 60.000 „ 20.000 „
Хиосъ 70.000 „ 26.000 „
Иисара (иисара) 6.000 „ -
Самосъ 49.000 „ 7.000 „
Икария (Ни-
кария) .... 7.000 „ 1.000 „
Патмос.... 3.000 „ -
Деросъ 3.000 „ -
Калимнос. 16.000 „ 15.000 „
Косъ 25.000 „ 11.000 „
Низирос..,. 2500 „ -
Сими 7.000 „ 7.000 „
Телосъ 1.000 „ 600 .,
Родосъ 27.000 „ 11.000 „
Карпатос .. 5.000 „
Казосъ 5.000 ,,
На южном побережье полуострова, порт Макрп, настолько обширный, что мог бы вместить все корабли Средиземного моря, имеет, однако, на своих берегах только одну деревню, почти совершенно покидаемую жителями во время летних жаров, но очень оживленную зимой, когда она делается торго­вым пунктом. Там находился в древно­сти Тельмес, город гадателей, от которого сохранились еще важные остатки. Предгорья Крагуса, господствующие над портом, про­биты на боках гротами, служившими гробни­цами, из которых иные высечены в форме храма, с папертью, перистилем и фронто­ном; при входе в один из этих могиль­ных склепов одна колонна потеряла свою нижнюю часть вследствие разрыва стены, но капитель её осталась повисшей на скале <).
Замечательные обломки ликийской архитек­
А31АТСКАЯ ТУРЦИЯ. 620
туры были найдены в руинах Ксаноа, горо­да, стоявшего некогда на уединенном холме среди аллювиальной равнины, по которой про­текает река Эрен-чай до впадения в море, к востоку отвеличественного массива Семи мысов. Драгоценнейшие ксанфские фрагменты, собранные английским путешественником Феллоз, занимают одну из зал Британ­ского музея: это гробницы и барельефы, очень любопытные в истории искусства, так как эти изваяния, эллинские по верности форм, грации поз, изяществу одежды и оружия, имеют, тем не менее, оригинальный харак­тер, как и подобало народу, долгое время независимому, который находился в сноше­ниях с нациями внутренней Азии, так же, как с ионийцами и дорийцами побережья; в руинах этих гористых областей все скульп­турные произведения отличаются изяществом и чистотой стиля. У термилаев или ликийцев были свои особенные письмена, имевшие неко­торые знаки, общие с азбукой киприотовъ1): их надписи начертаны знаками, которые хотя представляют много сходства с архаи­ческим эллинским языком и, на некоторых гробницах, сопровождаются греческим пе­реводом, не могли быть, однако, вполне де­шифрированы. В своих изваянных гроб­ницах, как и в храмах, ливийские зодчие воспроизводили в точности все детали дере­вянных (дубовых или сосновых) хат, какие крестьяне строили в ту эпоху и строят еще по настоящее время: все тщательно ско­пировано: бревна сруба, балки, перекладинки и драницы; даже орнаменты на углах похо­дят на пучки травы по краям земляной кры­ши, плохо выравненной каткомъ2). Тем не менее, разнообразие воспроизведенных архи­тектурных форм значительно, и многие из ливийских гробниц оканчиваются стрельча­тым коньком.
Эти развалины кажутся тем более живо­писными, что горы изрезаны дикими ущель­ями, над которыми господствуют грандиозные кручи склонов. Так, древняя Пинара, ныне Минара, окружена вершинами, из которых одна, высится на несколько сот метров, в виде громадной башни, прорезанной по бо­кам, словно амбразурами, тысячами могиль­ных гротов, над которыми царят орлы. С тех пор, как Феллоз, так сказать, от­крыл Линию, во время своего памятного путе­шествия 1838 года, исследователи десятками насчитывают ликийские города и местечки, ко­торые они посетили в долинах и на берегу моря. Вот Тлос, на боку гор, возвышаю­щихся на востоке, против скал Линары; вот Патара, близ Ксаноа, с её большим теа­
9 Fellows, „Travels and Researches in Asia Minor1*.
Э Hamilton Lang, „Cyrpustt.
2) Fellows;-Spratt;-Forbes;-Hoskyns; -Schonborn, etc.
621 МАЛАЯ
тром, высеченным в камне горы, дальше на восточном берегу, стояли Феллос и Антифеллос; другие города, без названий, опоясан­ные стенами, совершенно сохранившимися, заключают внутри ограды только деревья. Между недавно исследованными развалинами •самые замечательные были руины Гиель-баши, открытые в 1842 году австрийским путеше­ственником Шенборном. Гора, господствую­щая на западе над глубокой долиной реки Дембра-чай, увенчана небольшим акрополем, окруженным гробницами, и прямоугольным памятником, главный фасад которого и че­тыре стены внутреннего двора были украшены фризами в барельефе, общее протяжение ко­торых превышало сто метров. В этих из­ваяниях развертывались, осененные ветвями деревьев, все важнейшие сцены Илиады и Одиссеи, охота Мелеагра, битвы амазонок и центавровъ1)Эти удивительные фризы из Гиель-баши, изваянные со всей эллинской гра­цией и с замечательным богатством замыс­ла, находятся в одном венском музе. Ан­тичное название лежащего в развалинах го­рода осталось неизвестным.
Разделенная на множество бассейнов, из которых иные даже не имеют видимого ис­течения к морю, Линия должна была распа­даться во все времена на кантоны, имевшие отдельное экономическое существование; каж­дая долина, каждый горный массив имели свой город; нигде не было естественного торгового центра для обширной территории; политической связью послужило соединение городов в союз или конфедерацию. Но если Ликия изрезана до бесконечности со стороны моря, где процветала эллинская цивилизация, то она представляет более правильные и более доступные, в смысле сообщения, формы рельефа в своих северных областях, где она постепенно сли­вается с внутренними плоскогорьями, и с этой-то стороны и проникло турецкое владыче­ство, принесшее с собой административную централизацию. Относительно значительный город, Эльмалу, основался в замкнутом бас­сейне, который находится почти в геометри­ческом центре обширного полукруга, описы­ваемого берегами Линии, между заливом Макрп и заливом Адалия. Это-город цветущий, населенный преимущественно греками и армя­нами, но имеющий также турецкий квартал, над которым господствует богатая и пре­лестно изукрашенная мечеть. Главный про­мысел жителей Эльмалу-выделка кож; од­нако. здешние кожевенные заводы, вместо того, чтобы заражать атмосферу, как делают по­добные заводы европейских городов, распро­страняют приятный запах, происходящий отъ
Benndorf, „Vorlaufiger Bericlit iiber zwei Oesterreich. Archeolog. Expeditionen nach Kleinasientt.
АЗИЯ. 622
употребления, для дубления кож, коры козьего дуба. Смирпиоты, греки п левантинцы при­езжают сюда делать непосредственно закупки сафьяна, кож, фруктов, красильных ве­ществ. Два порта, с которыми столица Ликип ведет самую значительную торговлю - Макрп и Адалия; кроме того, она имеет торговые сношения с Фоникой, «город финиковъ», ко­торый вполне оправдывает свое название Маис (Мейс, Мегисте) или Каетельориццо, островная пирамида домов и разрушенных укреплений, возвышающихся на берегу бухты, имеет некоторую важность только по своей гавани, запущенной от ветров, да по своей торговле с Александрией: горы Ликии и Карамании доставляют лес Египту.
Адалия, столица Памфплии, признается боль­шинством археологов за Атталею, город Аттала Филадельфа, от которого она, будтобы, и получила свое название. Расположенная в форме греческого театра вокруг кругооб­разного порта, вход в который прежде был защищен двумя крепкими замками, она под­нимается уступами по отлогому скату холма: снизу одним взглядом видишь весь город, заключенный в двойной зубчатой ограде с массивными башнями по бокам, кое-где в городских валах и стенах вставлены рим­ские обломки. Окруженная садами и стоящая при выходе очень плодородной равнины. Ада­лия ведет некоторую торговлю, особенно с Египтом, и наружность её жителей так же, как местный диалект, свидетельствуют о смеше­нии между туземными турками и арабскими пе­реселенцами; почти все торговые дела монопо­лизированы греческими негоциантами. Антпчные руины довольно многочисленны в этой области Памфплии: к востоку от Адалии, па берегу залива, Эски-Адалия или «Старая Ада­лия», по гречески Сиде; показывают удивитель­ные остатки эллинского театра; к юго-западу, остатки Ольбии господствуют над зеленею­щей долиной, где адалийцы построили свои за­городные дома вблизи маленьких каскадов; к северо-западу, на уединенном плато, на­ходятся развалины Термесса Большего, покры­вающие значительное пространство; как почти во всех греческих городах, театр зани­мает там, на краю утеса, место, откуда взор обнимает обширнейший горизонт долин и гор.
Если бы дороги не были так редки и так дурно содержпмы, Адалия была бы очень ожи­вленным портом, как естественное место сбыта для произведений замкнутых бассей­нов, ограниченных с севера массивом Султан-дата и горами, где берет начало ре­ка Меандр. В этой области основалось не­сколько промышленных городов, произведе­ния которых отправляются в Смирну по же­лезной дороге или в Константинополь по
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
623
афиум-кара-гиссарской дороге. Бульдур, на восточном берегу озера того же имени, рас­кинулся на пространстве нескольких квадр. километров в узкой равнине: это-Полидорион греков. Этот город, подобно Эльмалу, имеет кожевенные и сафьянные заводы, ткет и белит полотно, отправляет в Смпну адрагантовую камедь, получаемую с одно­го вида астрагала, похожого на утесник (ди•кий терн). Исбарта, древняя Барида, над ко­торой господствуют куполы тридцати мечетей, ведет еще более значительную торговлю, чем Бульдур, и имеет более удобное сообщение с морем; ее сравнивают с Бруссой по кра­соте вида и богатству окрестной местности, покрытой виноградниками, полями мака и дру­гими культурами, составляющими резкий кон­траст с пемзовыми откосами и трахитовыми склонами гор; в этой равнине соединяются многочисленные истоки Ак-су (Белой реки), которая изливается в море между Адалией и Эски-Адалией, пройдя плодоносные «равнины хлопчатника» (Бамбук-Овасси). Западный приток р. Ак-су проходит у основания скал, на вершине которых лежат развалины ан­тичного Сагаласса; ближайшая турецкая де­ревня называется Агласан,-название, очевид­но, происшедшее из первоначальной формы. Сагаласс, мужественно оказавший сопротивле­ние армии Александра Македонского, был од: ним из сильнейших укрепленных горо­дов Малой Азии и в то же время одним из тех, где на тесном пространстве был соединен прекраснейший ансамбль храмов, дворцов, портиков, театров и других об­щественных зданий, составлявших необхо­димую принадлежность каждого греческого го­рода *). Над террасой, совершенно ровной, где стоял античный город, господствует с северной стороны вертикальная скала, тогда как на юге она обрывается крутыми откоса­ми: конусообразная скала, правильная, как вулкан, высится впереди террасы, которая выдвинула к ней узкий перешеек: эта ска­ла, командующая всем плоскогорьем, увен­чана руинами акрополя; на восточной оконеч­ности площадки, театр, еще более обширный, чем театр Гиераполиса, и не менее хорошо сохранившийся, хотя местами ореховые деревья просунули свои корни между ступенями,-ве­личественно поднимается над другими зда­ниями, поваленными или обрушивающимися. К югу от Сагаласса, другая крепость писидийцев, Кремна, занимала уединенное плато, которое считали неприступным: у подножия этой скалы теперь приютилась деревня Гирме.
Эгердир-из греческого Акротири-лежа­щий на южной оконечности озера того-же па9 *
9 Arundel, „Visitu;-Hamilton, „Researches in Asia
Minor14.
624
звания, очень красивый город; амфитеатр рыболовных заведений, домов, мечетей, ва­лов и башен, группы деревьев, над кото­рыми высятся голые кручи скал, зеркальная площадь голубых вод, лесистые острова, мы­сы, следующие один за другим на берегах бассейна до отдаленных, подернутых фиоле­товой дымкой гор,-все это придает ему чисто итальянский вид. Бей-ПИехр или «Го­род бея», тоже построенный на берегу озера, при реке, впадающей в Соглагель, также очень живописный город, но без большой торговли. Очевидно, страна была гораздо богаче и на­селеннее’, когда в этой области озер стояли римские города, Апамея (Apamea Cibotus), Аполлония, Антиохия писидийская, от которой сохранились еще величественные развалины. Высокие аркады водопровода, приносившего столице Писидии чистые воды Султан-дата, проходя красивой дугой через плато, где был расположен город, представляют грандиоз­ное зрелище. Никакой новый город не сме­нил собою древней Антиохии. Аполлония, на притоке Эгердирского озера, заменена боль­шим местечком Улубурлу, получившим в последнее время известность, благодаря от­крытию надписи, подобной той, которая была найдена в Анкире.
Коние, древний Икониумъ’ главный город провинции Ликаонии, затем столица Сельд­жукской империи, занимает стратегическую позицию на дороге из Сирии в Константино­поль, у основания гор, господствующих над областью равнин к югу от Большего Со­ляного озера. Армии часто сталкивались в этой части Малой Азии, в эпоху крестовых походов, затем во время междоусобных войн турок; в 1832 году, египетские силы, под начальством Ибрагима-паши, одержали здесь победу, которая открыла бы им ворота Царьграда, если бы не вмешательство евро­пейских держав. Коние, город, пришедший в упадок, более любопытен своими сред­невековыми памятниками, чем своей тепе­решней промышленностью. Его старинные сте­ны и башни сохранили изваяния и надписи, греческие, арабские, турецкия, напоминающие различные господства, под которые последо­вательно подпадал Икониум; мечети эпохи Сельджукидов, почти все сильно поврежден­ные временем, - бесспорно прекраснейшие мусульманские храмы на полуострове по изяще­ству арабесок и разнообразию изразцов; «минарет, поднимающийся до звездъ», есть образцовое произведение искусства по нежно­сти форм и колориту украшений. Оазиз са­дов, окружающий Коние, так сказать, оса­ждается пустыней; но в нескольких часах к западу оттуда открываются небольшие те­нистые долины, снабжающие город овощами и фруктами. К северо-западу от Коние, Зил-
625
МАЛАЯ
АЗИЯ.
626
ле, где над массой домов с крышами из красной земли высятся стены трахитовых скал, тоже красных-есть цветущее местеч­ко, сплошь населенное греками, которые проис­ходят от древнего эллинского населения, изгнанного из Икониума '); в окрестностях находятся залежи пенки. Почтовая служба, то-естьперевозка почты в Анатолии, ввере­на с назапамятных времен одному татар­скому племени из окрестной Коние, все лю­ди которого могут с гордостью сказать, что никогда никто из них не оказался неоправ­давшим общественного доверия. Редкий путе­шественник, даже из числа очень хороших наездников, мог поспевать за этими курье­рами в их быстрых разъездах по полу­острову 2). Гамаллы или носильщики в Кон­стантинополе и Смирне тоже по большей части уроженцы окрестностей Коние.
К западу от этого города, редкия скопле­ния домов или хат, которым дают назва­ние городов, следуют одно за другим у се­верного основания Тавра, там, где ручьи чи­стой воды еще не иссякли, и где в сезон ли­хорадок туземцы имеют по близости гор­ные пастбища для ежегодных переселений. Караман, некогда главный город провпн-' ции Карамании, находится уже почти в самом сердце гор, па высоте 1.900 метров. Эрегли лежит на высоте не более 1.000 метров, но дома его сгруппировались на холме, над болотистой местностью. Кара-Бунаръили «Чер­ный фонтанъ» совершенно покидается населе­нием в летнее время; жители его оставляют в эту пору года разрабатываемые ими соля­ные и селитряные копи п переселяются в яй­лы Караджа-дага. Наконец, Нпгдех, у во­сточной оконечности бассейна, лежит на вы­соте около 1.500 метров, у подошвы предго­рий Ала-дага. Недалеко оттуда, деревня КпзъГиссар, «Замок девушки», пли Килиси-Гиссар, «Замок церкви», стоит на «Сфмирамидином шоссе», где была построена дерев­ня Тиана, родина магика Аполлония. исследо­ватель Гамильтон мог с точностью опреде­лить положение Тиапы, благодаря открытию бьющего из земли ключа, который древние авторы описывают под именем Асмабея. Этот источник, посвященный Юпитеру, обра­зует пруд холодной, солоноватой, слегка сер­нистой воды, посредине которого бьет ключ, поднимающийся почти на полметра над по­верхностью, при чем, однако, бассейн ни­когда не переливается через края. Очевид­но, этот резервуар представляет то же явле­ние, как и наши водометы: жидкость выле­тает через центральное отверстие и уходит через трещину дна. Торговая и военная до-
Э Hamilton, „Researches in Asia Minor".
3j Ed. Dutemple. „En Turquie d’Asie“.
рога, которою во все времена следовали кара­ваны и войска из Икониума. в Тиану, заги­бается полукругом, чтобы идтп вдоль основа­ния гор через Ларанду и Кибистру, то-есть через Караман и,Эрегли; далее на север солончаковые болота, недостаток продоволь­ствия и чистой воды делают путешествие слишком утомительным для того, чтобы зна­чительное число людей могло пускаться через эти негостеприимные пространства. Таким образом очертания морского берега и парал­лельные хребты береговых гор в точности воспроизводятся кривой, описываемой глав­ной большой дорогой на высоких плоско­горьях. В этой местности английский путе­шественник Девис открыл недавно гиттитские надписи.
Отделенные от внутренней Анатолии высо­кими горами, берега Крутобереговой Киликии имеют лишь маленькия гавани, менее оживлен­ные, чем прежние порты, судоходство кото­рых поддерживалось торговлей многолюдного Кипра. Алайя, древний Коракесион, - село, приютившееся у подошвы островной скалы, сое­диненной с материком песчаным перешей­ком; Селпнти, Селинос древнпх греков,- теперь бедная деревушка; Анемурион, па край­нем южном выступе Малой Азии, предста­вляет лишь обширный некрополь, и нынеш­нее местечко Анамур расположилось в не­котором расстоянии от развалин, при устье горного потока. Дальше, бухточка Чалпндрех, Келендерис в древности, служит портом для судов, отправляющихся на остров Кипр. Что касается скалы Провансальского порта, некогда укрепленной родосскпмп рыцарями, то теперь там никто не обитает, а древняя Селевкия (Селевко), при устье Гек-су (Калпкадна), представляет лишь группу мазанок.
Торговое движение должно было переместить­ся к востоку, на берега сельской Киликии, где оканчивается диагональная дорога Малой Азии, и где равнины и плодородные долины представляют обширный пояс культурных земель. Мерсина, коммерческий порт этой об ласти, была еще в половине настоящего сто­летия маленькой группой хат, окруженной миртами, откуда п произошло данное ей имя, теперь же это торговый город, порт которого, слишком открытый ветрам с .моря, окаймлен набережными и снабжен молом (движение судоходства в мерсинском порте в 1880 г.: 110.000 тонн). Город частию по­строен из мраморных фрагментов, лежав­ших на земле, обломков греческого города. В нескольких километрах к западу другие развалины указывают местоположение аргейского города Соли, где говорили тем не­правильным языком, который подал повод дать неверным оборотам речи во всяком языке название «солецизмовъ». Дальше впд
627
ГЛАВА V. АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
628
ны римские колоннады Помпеиополиса, приво­дившие к овальному порту, набережные кото­рого еще вполне сохранились; во самый бас­сейн заполнен илом, и дюны прибрежья продолжаются поперег входа. Памятник бо­лее любопытный в некоторых отношениях- э’го Дерикли-Таш или «Стоячий камень», огромный столб, воздвигнутый, может быть, во времена доисторические: по словам Лан­глуа, эта каменная глыба, потертая у основавания верблюдами, которые чешутся об нее, имеет 15 метров в высоту, а объем её око­ло 120 кубпч. метров 4); она весит ио мень­шей мере 3.000 тонн и может поспорить ве­личиной с самыми могучими мегалитами Бретани. Не есть ли это менгир, или, скорее, один из тех столбов, которые финикияне обыкновенно ставили по два у входа в хра­мы * 2)?
Отличная дорога, новой постройки, соеди­няет Мерсину с городами Тарсом и Ада­ной. Тарс, лежащий близ правого берега ре­ки Кидна или Тарсус-чай, на сливающейся с равниной покатости одного предгорья мас­сива Булгар-даг, есть, между прославивши­мися городами Малой Азии, один из тех, ко­торые претендуют на глубочайшую древность: ио одной восточной легенде, занимаемое им ме­сто есть первая равнина, обсохшая после спа­да вод всемирного потопа. Пока речные на­носы не заполнили порта и когда Кидн был еще судоходной рекой, Тарс занимал очень выгодное положение, чтобы сделаться торго­вым центром, между Сирией и Малой Азией, через ворота Киликии, вход в которую он охранял. II действительно, во времена Цезаря и Августа он был соперником Алексан­дрии, на которую он глядел через море. Школы его считались лучшими в свете, пре­восходившими даже афинские, и философы его разносили свет своего знания на,Западе3). Город сделался очень богатым и пышным, Марк-Антоний возвел его на степень столи­цы свой азиатской империи: здесь он отпраз­дновал свое бракосочетание с египетской ца­рицей Клеопатрой; император Юлиан был похоронен в Тарсе. Но затем войны ра­зорили город, протекавшая через него река удалилась к востоку и перестала носить суда, порт обмелел, и Тарс очутился посреди материка. Теперь там не видно более ника­ких следов его былой славы; изредка толь­ко кое-какие античные фрагменты зазвенят под ударом заступа; самое любопытное зда­ние - мечеть, построенная, по преданию, на том самом месте, где родился Павел, «апостол язычниковъ». Недалеко от городских стенъ
1) Victor Langlois, „Voyage dans la Cilicie44.
3) G. Perrot, рукописные заметки.
3) Heuzy, „Academie des Inscriptions et Belles-Lett­res", 7 juillet 1876.
открыли огромный .склад изделий из терракотты, представлявших преимущественно обетные фигурки: вероятно, тут находилась фабрика этих предметов благочестия *). ИЬэсле Мекки и Иерусалима, одно из главных мест пилигримства мусульман-это грот в окрестностях Тарса, одна из тех многочи­сленных пещер, где легенда помещает ме­стопребывание «семи спящих отроковъ» а).
Летом город делается нездоровым, п за­житочные жители бегут в долины Булгаръдага, на Ишмехские мийеральные воды, в Козне, в Немрун, в Гюлек-Базар, близ Киликийских Ворот. Лучшее украшение Тар­са составляет его обширный сад, зеленею­щий пояс, откуда сквозь ветви деревьев вид­неются поломанные аркады, пошатнувшиеся столбы, остатки римского водопровода; но всеэти руины кажутся мизерными, когда, при по­вороте тенистой тропинки, вдруг очутишься перед громадным Дюшок-Даш или «Упав­шим камнемъ». Эта обширная четыреуголь­ная каменная масса, пустая внутри, имеет вид колоссальной глыбы. Если смотреть с берегов Кидна, сквозь ветви кипарисов и фруктовых деревьев, Дюнюк-Таш похо­дит на песчаниковую скалу: его можно при­нять за произведение природы, в роде тех причудливых каменных масс, какие часто встречаются в странах, потрясаемых гео­логическими деятелями. Это странное здание, очевидно, очень древнее, имеет 90 метров в длину, не считая придаточных построек; ширина его 42 метра, а вышина около 8 метр.; плитки белого мрамора, которыми были обли­цованы стены, рассеяны по земле. Как она изображена на медалях, эта исполинская мас­са служила пьедесталом статуи какого-то ца­ря, державшего лук и колчан и стоявшего на символическом животном, вооруженном рогами. Произведенные до сих пор раскоп­ки не обнаружили ни времени сооружения это­го памятника, ни его названия. Некоторые уче­ные видят в нем место прорицаний; ш> мнению археолога Ланглуа, которое опирается на одном тексте Страбона, это была гробни­ца первого Сарданапала, удалившагося в Ки­ликию после потери своего царства: на верши­не здания, без сомнения, высилась колоссаль­ная статуя, изображенная па многочислен­ных монетах Тарса 3).
Адана унаследовала часть торговой важно­сти древнего Тарса. Лежащая, подобно этому последнему, в очень плодородной местности,, окруженная садами, полями хлопчатника и плантациями сахарного тростника, она также
Э Leon Henzy; - Burckhardt Barker, „Lares et Pena­tes44.
2) V. Langlois, цитированное сочинение.
3) G. Perrot, „Memoires d’Archeologie, d’Epigraphie et d’Histoire44.
629 м А л А я
находится на большой диагональной дороге Малой Азии; в этом месте Сарус или Сейгун, текущий на восток, и чрез который построен мост о восемнадцати арках, вы-
а з и я. 63-0
и долины её притоков, составляют есте­ственные пути, открывающиеся в направлении Кайсарие и Кизыл-Ирмака. Кроме того, река Пирам или Джигу н настолько близко под­

ходит из области холмов, чтобы вступить в обширную аллювиальную равнину, которая увеличивается каждый год, впрочем, па не­значительную ширину по направлению к Ки­пру и Сирии. Верхняя долина этой реки, какъ
ходит к Адане, что этот город сделался естественным местом сбыта для произведе­ний всего бассейна; там оканчивается истори­ческая дорога между верхним бассейном Ев­фрата и побережьем Киликии. Сверх того,
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
631
эта река представляет, в сравнении почти со всеми другими реками Малой Азии, ту выгоду, что она судоходна в своем нижнем тече­нии; суда, зафрахтованные на о. Кипре и в Сирии, бросают якорь перед набережными города. Благодаря плодородию окружающей ме­стности и схождению дорог, Адана сделалась средоточием большой торговли, и теперь при­ступили к постройке узкоколейной железной дороги, длиной 60 километров, которая сое­динит ее с портовым городом Мерсиной через Тарс. Хотя вообще более здоровый, чем этот последний, город на Сейгуне ста­новится, однако, опасным для пребывания в период господства лихорадок, п тогда дере­вни окрестных гор населяются временными эмигрантами.
В верхней долине Сейгуна, к северу от армянского города Гаджин и на границе двух вилайетов, Сивасского и Аданского, недалеко от нового города Азизие, маленький городок Сар пли Сартере занимает место­положение древней Команы, называвшейся Гиераполисом или «Святым городомъ». Гос­подствующая над развалинами гора назы­вается еще Куменек-Тепе, но самое имя Комана до сих пор еще не открыто на памят­никах. Все здания, храмы, театры, арены, гимназия, относятся, по времени постройки, к эллино-римскому периоду; однако, святилища представляют-вероятно, согласно требова­нию священных традиции-скорее египетский, чем греческий характер; собственно храм не имеет колонн, и жилища жрецов рас­положены вокруг него, не представляя архи­тектурного единства. Многочисленные гроты открываются t в стенах гор, господствую­щих над городом и его богатой равниной, которую во время Страбона обработывали шесть тысяч рабов ,). Туркменские княже­ства Козан-оглу и Менеменц-оглу, суще­ствовавшие в верхних долинах Сара и Пи­рама, утратили свою независимость; еще в •половине настоящего столетия они были свя­заны с Турецкой империей лишь вассальными отношениями к султану, как сюзерену.
Главный город в верхнем бассейне Джигуна-Альбпстан, часто обозначаемый игрой слов под именем Эль-Бостан илп «Садъ»; он и в самом деле утопает в зелени; обширная, хорошо орошаемая равнина, где оканчиваются едва заметными волнообразными повышениями и понижениями почвы скаты окружающих гор, кажется как-бы предна­значенной к основанию большего города, по­средника торговли между верхним Евфратом и морем. В этой равнине соединяются все верхние притоки Джигуна, которые спускаются
9 Каролидис, „Комана и её руипы“ (па вово-греческом языке).
632 отсюда на юг рядом теснин, завершаемых грозным ущельем Ахир-дага; но в глазах туземцев ни один из этих горных пото­ков не может быть признан за настоящую реку: с благоговением, какое питают все народы к постоянным источникам, они смотрят как на истинное начало Джигуна, на маленький бассейн, где бьют ключем воды, выходящие из глубоких расселин, и вытекает постоянно одинаковый по объему ручей, орошающий сады. В Альбистане есть несколько армянских семейств, но. к югозападу от города, гайканская конфедерация, состоящая из шести маленьких республи­канских общин, сохраняла независимое су­ществование до недавнего времени в возвы­шенной долине, называемой Зейтун или «Масличная», хотя маслины не растут в этом горном бассейне, лежащем на высоте по крайней мере 1.500 метров. В этом ар­мянском мире, состоящем почти всецело из приниженных подданных, это был един­ственный пример существования общины вольных горцев, сохранявших свою неза­висимость в течение веков. В числе около десяти тысяч душ эти гайканы, все отлично умеющие владеть оружием, оградили свою тер­риторию несколькими укреплениями, воздвигну­тыми в горных дефилеях, и еще недавно не позволяли мусульманам проникать в их селения; они не платили альбистанскому паше никаких налогов, кроме арендной платы за земли, снятые ими в равнине *)•
Мараш, где половина населения состоит из армян, прислонился к предгорьям Ахир-дага, господствующим над слиянием рек Ак-Су и Джигуна, при выходе последней из её главного ущелья. Этот промышленный город, женщины которого ткут бумажные материи и вышивают ткани золотом и сереб­ром, в летние месяцы делается временной столицей вилайета; это - яйла, куда пересе­ляется паша, когда жары заставляют его по­дкинуть аданский кишлак. К юго-западу от Марата, на западной покатости долины Джи­гуна, Сис-местечко, построенное на боках и у основания крутой горки, тоже было некогда столицей: цари Армении имели там пребы­вание в течение почти двух столетий, с 1182 по 1374 год, и до сих пор еще видны остатки тарбаса пли дворца такаворов. Пе­рестав быть царской резиденцией, Сис остал­ся духовной метрополией; в тамошнем мона­стыре царствует патриарх, которого турец­кое правительство хотело-было сделать сопер­ником русского подданного, эчмиадзинского патриарха-католикоса. Все окрестные епископы посылают пребывающему в Сисе прелату десятину, платимую их крестьянами. На до-
*) Carl Ritter, ,,Asien“, vol. XIX.
633 МАЛАЯ
роге, спускающейся к Джигуну, один холм увенчан крепким замком Аназарб (Хайнъзарба мусульман), который до Сиса был ре­зиденцией армянских царей, и имя которого прославлено сохранившимися там римскими руинами. Два древних водопровода, хотя пре­рывающиеся там и сям и потерявшие уже свои изваяния и надписи, все еще предста­вляют грандиозные памятники античного зод­чества: они продолжаются один на 12, другой на 20 километров, до гор, господствующих над равниной с севера и с северо-запа­да 1): их плодотворные воды преобразили окружающую пустыню в необразимый цвету­щий сад, так что в двенадцатом столетии Эдризп мог сравнить окрестности Аназарба с дамасским «раемъ».
К востоку от Аданы, древняя Мопсуэста, Мамистра крестоносцев, Миссис армян и турок, охраняет переход через Пирам, на котором в этом месте построен мост о девяти арках: мы уже находимся около основания полуострова, и крутые склоны Джебель-эль-Нура или «Горы света» обозначают естественный рубеж между двумя странами, Малой Азией и Сирией; в этой пограничной области встречаются группы всякой нации- туркп и греки, армяне и курды, арабы, черке­сы, ансариехи, негры и цыгане. Мопсуэста, стоящая на крайней границе эллинского мира, принадлежала также к Сирии и внутренней Азии по смешению культов. её Аполлон был скорее восточный Ваал, чем греческое бо-жество; в ней для всех богов были храмы и поклонники; точно также Эгея (Айяс, Лаяццо), «город волнъ», построенная на север­ной стороне Александретского залива, прини­мала все религии бассейна Средиземного моря; во время крестовых походов, когда итальян­ские мореходы основали здесь свой главный складочнидй пункт, Мопсуэста сделалась хри­стианским городом. Сменивший ее киликий­ский порт находится в нескольких киломе­трах западнее, недалеко от устья Пирама: это-местечко Юмурталик (Чумур-Талек); теперь поговаривают о том, чтобы соединить этот городок с Аданой железнодорожной ветвью, которую нужно будет защитить от речных наносов, отведя течение реки к западу 2). Айяс и Юмурталик суть в числе портов, которые предполагают взять за ис­ходные пункты железной дороги от Среди­земного моря к Персидскому заливу. Путь вышел бы длиннее, но строители выиграли бы тем, что при этом направлении можно было бы обойтись без подъемных'ь рамп для перехода через Аманус.
На восточном скате Джфбель-эль-Нура,
’) Texier, „Revue fran$aiEeu, 1838; -Carl Ritter, „Asienu, XIX.
*) Ed. Duteniple, „En Turquie d’Asiew.
АЗИЯ. G34
близ дуги залива, который наидалее к се­веру вдается внутрь материка, две сближаю­щиеся скалы, соединенные прекрасной аркадой из черного гранита, съужпвают дорогу: как и ущелье Гюлек-богаз, это тоже «ворота Киликии», называемые также «Воротами Та­мерлана», иначе » Железными воротами» или «Черными воротами», Кара Капу. Сколько людей было перебито для завоевания этого уз­кого прохода, открывающего дороги Азии! Со времен доисторических не было ни одного столетия, которое бы не видело там крово­пролитых битв.
Города южной покатости Малой Азии, с их приблизительным населением:
Караманский вилайет: Коние-40.000 ж., Исбарта-30.000 ж., Адалия, по Спратту- 13.000 ж., Бульдур, по Гамильтону-12.500 ж., Эльмалу, по ИИИенборну-10.000 ж. Караман, по Гамильтону-7.500 ж., Нигдех, по Гамильтону-6.000 ж., Эгердпр, по Гамиль­тону-5.000 ж., Эрегли-5.000 ж., Зплле- 4.000 ж.
Аданский вилайет: Адана-25.000 ж., Ма­рат-52.000 ж., Тарс, по Гири-12.000 ж., Хаджин-10.000 ж., Мерсина, по Гири- 10.000 ж., Сис-5.000 ж., Альбпстан- 1.000 жит.
Земля в одно и то же время азиатская и европейская по своей географии, истории и на­селению, Анатолия представляет в своем со­циальном и политическом состоянии двойное движение упадка и прогресса, прелюдию неиз­бежных переворотов. Греки возрастают в числе, а турки уменьшаются; города морского прибрежья населяются, а города внутренних областей приходят в упадок. Современная промышленность представлена в Смирне са­мыми грандиозными из её произведений, а в непосредственном соседстве обитают в по­ходных палатках кочевые племена, не менее лишенные всяких материальных удобств жизни, чем беднейшие киргизы Средней Азии. Некоторые округа поморья возделаны так же тщательно, как сельские местности запад­ной Европы, тогда как в других местах боязнь разбойников заставляет покидать поля и деревни. Иной город, даже в сосед­стве прибрежья, как бы осаждается банди­тами, и именитые жители не отваживаются вы­ходить за городскую ограду иначе, как под охраной многочисленных эскортов. Основы­ваются огромные имения, низводя целые на­селения в замаскированное крепостное состоя­ние. Жестокия голодовки, как, например. 1874 и 1878 годов, разом обезлюднивают'ь целые округа. Внутри страны можно ехать целые дни, не встречая других следов пре­бывания человека, кроме могильных курга­нов, да развалин эллинских или римских городов. А между тем торговля, указатель
635
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
бзе>
земледельческой и промышленной деятельно­сти, возрастает из года в год. Если Азиат­ская Турция перестала вывозпть марену, если, вследствие болезни, появившейся на коконах, в ней уменьшилось производство шелка-сыр­ца, за то она экспортирует теперь больше, чем прежде, хлопка, опиума, винограду. Одна только Смирна имеет в настоящее время более значительную внешнюю торговлю, чем какую имела вся Анатолия в начале нынеш­него столетия. Вероятно, в целом есть про­гресс: общая равнодействующая всех эле­ментов, находящихся в столкновении, указы­вает, повидимому, на возрастание народонасе­ления и его благосостояния.
Сильный контраст, замеченный теперь ме­жду двумя половинами Анатолии - морским прибрежьем, которое стремится принять евро­пейский характер, и внутренними плоскогорь­ями, которые принадлежат еще к Централь­ной Азии,-не может не ослабеть в близ­ком будущем. Разделенный на расходящиеся бассейны, имеющие скат к разным морям и отделенные один от другого впадинами без истечения, полуостров Малой Азии не имел географического единства; но это един­ство, в котором ему отказала природа, он начинает приобретать, благодаря деятельно­сти человека. Торговля, облегчаемая путями сообщения, уравнивает первобытные препят­ствия, отнимает у раздельных возвышенно­стей, у крутых склонов гор, их влияние, некогда решающее, на движения истории, осла­бляет мало-по-малу узы зависимости, привязы­вавшие населения к родной земле. Уже ваго­ны железных дорог начинают конкуррировать в Малой-Азии с 160.000 вьючных вер­блюдов, следующих караванными путями. Когда внутренняя Анатолия сделается столь же легко доступной, как страны Европы и Аме­рики, уже обладающие обширной, далеко раз­ветвляющейся сетью железных путей, пони­зится и барьер, отделяющий однообразное нагорье от зубчатой, изрезанной бухтами и бухточками, окраины морских берегов.Малопо-малу, шаг за шагом, действие, идущее извне, почувствуется даже на горных пастби­щах, где бродят юруки со своими стадами. Самая форма Малой Азии, так сказать, отдает ее заранее в руки предприимчивых европей­цев. С трех сторон этот остров омы­вается морем, и от Батума, сделавшагося русским владением, до Мерсины, лежащей против острова, присоединенного уже к Британскойимперии, все порты представляют как бы пункты атаки. Наконец своим континен­тальным фасом Анатолия, прежде имевшая свободное сообщение с курдскими, тюркскими и туркменскими племенами лидийских гор, теперь граничит с европейской державой; она, так сказать, обойдена в тыл, п с этой
стороны тоже сеть дорог будет быстро разростаться.
В этом деле постепенного преобразования Малой Азии инициатива принадлежит не Стам­булу, а Смирне «Неверной». Естественно, что константинопольские оттоманы нехотя зани­маются общественными работами, которые до­станутся в наследство иностранцам. Желез­ная дорога, начинающаяся в Скутари и ко­торую инженеры столько раз предлагали про­должить до Багдада, не проникает еще дажев долину р. Сакарии, которая, в отношении ежедневного продовольствования столицы, по­чти составляет часть округа Босфора. Но глав­ный город азиатской Ионии, где, несмотря па политические фикции, гегемония принадлежит в действительности грекам и западным ев­ропейцам, обладает уже целой сетью желез­ных дорог, проникающей на восток в до­лины Гермуса, Кайстра и Меандра, и работы по постройке быстрых путей сообщения про­должаются в направлении к внутренним плоскогорьям, на которые без труда можно будеть проложить рельсы по легким для подъ­ема скатам. Даже в этих высоких сте­пях, где города так редки, железные пути найдут элементы торгового движения в хи­мических продуктах, каковы соль, селитра, бура, которые выработались на берегах озер Фригии и Ликаонии. Однако, эти линии, очень полезные для обеспечения промышленного завоевания внутренних областей страны, бу­дут иметь лишь второстепенную важность для международной торговли: это в Константино­поле должен пройти большой диагональный путь, соединяющий Европу с Индией.
Но как бы дело ни представлялось на пер­вый взгляд, в сущности англичане, обитате­ли Индустана, на имеют никакого интереса, строить эту прямую линию, командуемую бата­реями пролива, который не в их сфере влия­ния. Открытие этого пути, без сомнения, тот­час же дало бы нациям центральной Европы преимущество над ними в отношении торго­вли с Востоком. Владычице морских путей,. Великобритании, выгодно было бы не иметь другой дороги, кроме той, которая идет во­круг мыса Доброй Надежды. Так, она про­тивилась открытию Суэзского канала, потому что не ей одной можно было пользоваться этим новым путем. Точно так же она будет про­тиводействовать всякому предприятию, имею­щему целью постройку железной дороги из Константинополя в Багдад: линия, которой она благоприятствует наперед,-это та, ко­торая пойдет от какого-нибудь порта Среди’земного моря, лежащего против острова Кип­ра, и кончается у Персидского залива, замкну­того моря, где господствуют её флоты. Она требует также, чтобы проектируемый путь был отделен от армянских плоскогорий
637
М А Л А Я
АЗИЯ.
638
течением Евфрата, так как военное превос­ходство обладателей Кавказа и Анти-Кавказа слишком прочно установилось, чтобы осмапл псы, даже поддерж и ваем ы е а н г ли ч а н а ми,
завоевание Малой Азии должно иметь важные последствия для политического равновесия мира: но сколько перемен нужно предвидеть для са­мых населений полуострова! Можно сказать, что,

могли впредь пытаться загородить дорогу рус­ским, если бы последним заблагоразсудилось прибавить к своим владениям Тавр и Анти-Тавр.
Таким образом промышленное и торговое
с точки зрения правительства, политическое единство Анатолии установлено: власть султа­на там теперь лучше утверждена, чем в былое время; повсюду вассальные или почти не­зависимые княжества деребеев или «началь-
639 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 640
ников долинъ» были упразднены: уцелели лишь кое-какие следы автономных республик, которые держались там и сям в высоких горных массивах. Административное устрой­ство одинаково во всех вилайетах. Но это единство-чисто внешнее: анатолийские «на­ции» остаются, несмотря на политическое един­ство, всетак же разъединенными. Более того: возрастающие удобства сообщений увеличивают число точек соприкосновения между народно­стями враждебными или, по крайней мере, имеющими совершенно различные интересы. Предприимчивые греки побережья уже видят соседями не одних только античных, покор­ных судьбе турок: они встречают также туркменов из внутренней части страны, еще молодых энергией, курдов, с их иран­скими качествами, сметливостью *ии изворотли­востью, армян, трудолюбивых и настойчи­вых. Нет ни одного города в Малой Азии, где не было бы четырех или пяти «нацио­нальностей», живущих смешанно. Многие го­рода насчитывают их до двенадцати пли пятнадцати, и каждая из этих национально­стей ищет вне родного города своих сооте­чественников или единоверцев; жители од­ного и того же города, сознающие свое различ­ное происхождение, разъединенные традицион­ной ненавистью или соперничеством, не счи­тают и не называют себя согражданами. Как совершится присоединение всех этих разнородных элементов в европейском миру? Без сомнения, в Малой Азии нет не­достатка в людях с широкими взглядами, понимающих равноправность восточных на­циональностей п высказывающих пожелания за будущий политический союз или федерацию народов Тавра и Арарата; по этот истори­ческий переход будет, конечно, труден. Присутствуя при преобразовании старой Евро­пейской Турции, можно ли надеяться, что пре* образование Турции Азиатской может совер­шиться без того, чтобы не иметь также сво­его кортежа насильственных массовых пере­селений и кровавых побоищ, которые за по­следнее время составляют нередкое явление в Анатолии.
V. К и п р .
Остров Кипр, поверхность которого, вы­численная по морским картам, превышает 9.500 кв. километров, есть самый большой из островов Средиземного моря, после Сицилии и Сардинии.Географически он принадлежит к Малой Азии, от которой отделен морями, го­раздо менее глубокими, чем сирийские воды, и горы его протянуты как раз в том же направлении, какое имеют цепи протпвуположного берега, в Крутобереговой Киликии;
если не считать нескольких маленьких иссе­чений береговой линии, параллелизм полный между его северными берегами, от мыса Кормакити до мыса св. Андрея, и киликийскими бе­регами, от Анамура до устья Каликанда. Но если остров зависит от Анатолии по своей географической форме, то флорой и фауной он больше походит на северную Сирию. Из этого натуралисты заключают, что к концу третичной эпохи существовало соедине­ние между его северо-восточной оконечностью и континентальной цепью Амануса, направле­ние которой также параллельно оси Тавра Ки­ликийского ’).
Исторически остров Кипр тоже примы­кает к двум областям,Малой Азии и Финикии. Через море и острова Архипелага он нахо­дится также в круге притяжения Греции; ре­лигия, промышленность, искусства древних киприотов свидетельствуют о смешении, ко­торое они сделали из элементов финикий­ских и греческих: мы находим там, как в центре водоворота, наносы из всех со­седних земель. Но население было довольно цивилизовано само по себе для того, чтобы занесенное из других стран получило у не­го оригинальный характер. Легко доступный мореходам Сидона и Крита, Кипр был, од­нако, слйшком изолирован, чтобы сделать­ся простой зависимостью одной изъ' цивилизо­ванных наций, которые там встречались. С первых времен истории киприоты являются, как народ, отличный от других греков: они говорили особым эллинским наречием, очень близким к эолийскому, и даже имели собственную азбуку, которая, повидимому, не была заимствована от финикиян, как пись­мена Греции: их силлабический алфавит, где каждая черта представляла согласную, сопро­вождаемую гласным звуком, кажется, имел сродство с алфавитом гиттитов;может быть, он был заимствован из клинообраз­ного письма * 2). В эллинских легендах, дальний Кипр всегда изображается как ко­лыбель греческой цивилизации; там греки взя­ли свой культ Афродиты пафийской, сестры Астарты финикиян; и там же, может быть, научились они искусству обработывать метал­лы и делать глиняную посуду.
С политической точки зрения, Кипр ча­сто имел судьбу, отличную от судьбы сосед­них земель, Сирии и Малой Азии; этот остров имел автономное существование во многих государствах, в состав которых последо­вательно входил: он был египетским п персидским владением, хотя, впрочем, ни­когда не был вполне подчинен этим боль­шим континентальным империям; затем,
*) Unger und Kotscliy, „Die Insel Cypern“.
2) G. Perrot, рукописные заметки.
641
к. и п р .
642
при Александре Великом, он составлял часть Македонского царства; впоследствии при­надлежал Риму и Константинополю. Со вре­мени перемещения Византийской империи Кипр сделался отдельным королевством, и в про­должение двух с половиной столетий был управляем фамилией Лузиньянов, которые к своей действительной верховной власти над островом прибавляли пустой титул «королей иерусалимскихъ». Лузиньянам на­следовали венецианцы и удерживали за собой Кипр в течение целого столетия. Они поте­ряли его в 1571 году, и с этого времени остров принадлежит оффициально Оттоман­ской империи; но в действительности он по­винуется не султану, а другому господину. В силу трактата 1878 года, он управляется Англией, которая платит за него Порте еже­годную аренду, но зато пользуется всеми пра­вами верховной власти, принадлежащими но­минальному владельцу. Для нации, обладающей могущественными флотами, положение Кипра имеет большую стратегическую важность: расположенный при входе в бухту, как ко­рабль, поставленный на шпринг, он коман­дует в одно и то же время берегами Ана­толии и берегами Сирии, и нос его направлен как раз к жизненному пункту Передней Азии, то-есть к большому колену Евфрата, центру схождения всех дорог между Черным мо­рем и Персидским заливом, между Арара­том и Ливаном. Но Кипр еще слишком мало населен, слишком беден материаль­ными рессурсами, чтобы быть, с колониаль­ной точки зрения, драгоценным приобрете­нием: еще долгие годы он будет стоить Ве­ликобритании гораздо больше, чем сколько приносит доходу; все надо заводить или пере­делывать-дороги, порты, верфи, крепости, арсеналы. Пространство Кипра 9.180 квадр. километров; число жителей в 1891 году 209.291 (209.291) душ, так что средним числом приходится 22 жителя на квадр. ки­лометр.
Главный массив, известный в древности, как множество других гор, под именем Олимпа и чаще обозначаемый в наши дни названием Троодос, возвышается в юго-во­сточной части Кипра. По Гревсу, высшая его вершина' немного превышает 2.000 метров; снега лежат там большую часть года, и ко­роли из Лузиньянской династии выкапывали обширные ледники в нескольких хорошо за­щищенных впадинах, всегда наполненных снегом, даже в жаркое время годаJ). К во­стоку от Троодоса, цепь Олимпа, изрезанная глубокими оврагами, снова поднимается, чтобы образовать вершины-близнецы Двух братьев (1.640 метр.), за которыми следуют пики Ма-
<) L. d^ Mas-Latrie, „L’lle de Chypro44.
xepaca (1.442 метра) и почти уединенный вы­сокий мыс Ставро-Вуно (700 метр.), назван­ный итальянскими моряками Санта-Кроче (св. Креста). Хотя по высоте много уступающая другим вершинам, Крестовая гора, благода­ря своему положению впереди цепи и близ бе­рега, наиболее посещаемого кораблями, долго считалась высочайшим пиком острова; по­добно горе Троодос, она носила громкое имя «Олимпа», и на верху её стоял знаменитый храм Венеры, куда одни только мужчины имели право входить, и место которого впо­следствии занял монастырь бенедиктинцев *); в пещерах этой горы, а не на Венусберге (Венерина гора) Тюрингии, живет, по легенде крестовых походов, рыцарь Тангейзер, ожи­дая подле башни рокового гласа последней трубы. На западной оконечности цепи, другая вершина, называемая Кихо (1.100 метров), тоже слывет священным местом, и греко­восточные христиане ходят туда на богомолье, как некогда хаживали поклонники Афродиты.
Горные породы кипрского Олимпа, эруптив­ного происхождения, приподняли известняки п мергели, третичного образования, которые про­стираются у их основания. На линиях сопри­касания нижние пласты разнообразно видоиз­менились, и с той и другой стороны видны залежи металлов и особенно меди, металла «кипрскаго» по преимуществу, так как в греческом, латинском и в новых западно­европейских языках он носит название этого острова. Во многих местах почва по­крыта вулканическими шлаками, въ' которых осталась лишь весьма значительная пропорция металла, - доказательство, что жители были очень искусны в своих металлургических работах * 2). Там и сям встречаются также железные рудники, ныне совершенно забро­шенные. В древности, киприоты разделяли с халибами и тибаренцами славу первых кузне­цов: они приписывали открытие медной и же­лезной руды национальному герою Кинирасу, который будто бы первый смастерил молот, клещи, наковальню и выковал броню; побе­доносный меч Агамемнона, меч Алексан­дра Великого, были подарки кипрских царей 3).
Северная часть острова, оканчивающаяся на северо-востоке длинным полуостровом Карпазос, который древние называли «Хво­стом быка», сплошь занята цепью гор, со­вершенно отличной от массивов Олимпа. В действительности, Кипр состоит из двух островов, которые разделялись бы при понижении уровня почвы на какую-нибудь сот­ню метров; широкая равнина из новых формаций, которая некогда была проливомъ
9 Adolf Bastian, _Zeitschrift fur Ethnologie44, 1870.
2) Albert Gaudry, „Geologic de Tile de Chypre44.
3) Unger und Kotschy, „Die Insel Cypern44.
643 ГЛАВА V.- A3h
между двумя, пыне соединенными островами, носит имя Месария пли вернее Месорея, тоесть «Междугорье», подобно многим другим равнинам такого же происхождения, находя­щимся на различных островах Эллинского Архипелага И; это-«Благодатный уголокъ», Макария древних 1 2). Северная цепь, более пра­вильная, чем массив Олимпа, тянется в ви­де полумесяца, на пространстве 160 киломе­тров; очень узкая и направляющаяся вдоль берега Анатолийского моря, опа представляет, на большей части своего протяжения, форму зубчатой стены, и во времена владычества Лузиньянов этот естественный вал действи­тельно служил оплотом Никозийской равни­не; все бреши, которые могли бы дать доступ неприятелю, были тщательно укреплены. Са­мая высокая вершина, посвященная в наши дни пророку Илии, наследнику солнечного бо­га, возвышается близ западной оконечности; высота её превышает 1.000 метров. Около середины полумесяца господствующая вершина увенчана крепким замком Буффа-Бенто («дуй ветеръ»), названным так от шква­лов, свистящих на высоте тысячи метров над ленящимися волнами моря. Пентодактиль, затем другие пики следуют один за другим до полуострова Карпазос, которым командует при его основании вершина горы Кантары(634 метра). За этой горой продол­жается маленькая цепь, высший гребень кото­рой тоже был Олимп, наименее высокий из трех одноименных гор Кипра. Г. Годри дал совокупности северных хребтов назва­ние Керинской или Церинской цепи по имени города, стоящего у северной подошвы гор, при выходе единственной колесной дороги, проведенной через эти горы: несколько удаль­цов могли бы защищать против целой ар­мии дорогу, извивающуюся в ущелье 8). В некоторых местах, выступы гор выдви­гаются в виде вертикальных утесов, омы­ваемых водами моря, но почти везде мысы «Рогатаго» острова окаймлены кордоном из­вестняковых или песчаных скал, имеющим в среднем около километра в ширину. Эта кругообразная терраса, подобная образова­ниям того же рода, которые можно видеть на острове Родосе, в Сицилии и на разных по­бережьях Средиземного моря, очевидно, но­вого происхождения, так как её раковины принадлежат нынешней морской фауне: или почва Кипра повысилась, или море отступило 4). Морская пристань Ларнака построена на од-
*) Ross, „Reise nach Kos, Halikarnassos, Rhodos und Gyperu.
2) G. Perrot, „Revue des Deux Mondes0, 1 d£cembre 1878.
s) L. Mas Latrie, цитированное сочинение.
x) A. Gaudry, цитированное сочинение.
.ТСКАЯ ТУРЦИЯ. 644
ном из этих новых берегов; вне города ясно различаешь очертание старого берега1).
Самый значительный поток острова берет начало в цепи Большего Олимпа и спускает­ся на северо-восток в поля Междугорья, чтобы излиться в залив Фамагуст: это - Педиас или «Река равнины». Несмотря на свою длину, превышающую 100 километров, и порядочное число притоков, Педиас не постоянная река: летом русло её пересыхает, и только кое-где виднеются лужи стоячей воды у подошвы крутых подточенных берегов. На острове есть несколько озер, но все это соленые пруды без истечения к морю. Боль­шинство этих озер были лиманами пли бух­тами, которые, вследствие образования берего­вых кордонов или песчаных кос, отдели­лись от Средиземного моря и превратились в замкнутые лагуны; таковы солончаки, окай­мляющие побережье к югу от Ларнаки, и солончаки около Лимасоля, которые ограниче­ны двумя низменными берегами, в виде по­лукруга, соединяющими с большим остро­вом маленькую скалистую цепь полуострова Акротири. Эти салончаки, откуда каждый год добывают значительное количество соли, от 25 до 30 тонн, бывают попеременно то вы­ше, то ниже уровня моря. Зимой, временные ручьи наполняют впадины и образуют на­стоящие озера, более возвышенные, чем мор­ские воды; летом, испарение мало-по-малу уменьшает пруды, и водная площадь, уровень которой постепенно понижается, опускаясь ни­же поверхности моря, в конце концов даже совсем высыхает, оставляя лишь слой соли па дне. Каждый год соляные частицы,увлекаемые проточными водами в бассейны испарения, прибавляются в достаточном количестве для того, чтобы поддерживать нормальную соле­ность, и до сих пор еще никогда не замеча­ли, чтобы средняя добыча соли уменьшалась; возможно также, как это предполагает на­туралист Унгер, что медленное просачива­ние морских вод через песчаные берега, когда пруды бывают почти высохшими, до­статочно для восстановления обычной пропор­ции соли. Как бы то ни было, земли побере­жья, даже вдали от лагун, до такой степени насыщены солью, что посаженные или посеян­ные там растения погибают, когда обиль­ные дожди не выщелочили почвы 8).
В земледельческой экономии Кипра постоян­ные источники, вытекающие у основания или в доливах гор, имеют большую цену, чем так называемые «реки», и многие города обя­заны своим основанием соседству этих бьющих из почвы вод. Пафос, конечно, не существовал бы без прекрасного ключа.
1) De Cesnola, „Cyprus0; Thomson, „Proceedings of the Geographical Society*, febr. 1879.
2) Samuel Baker, „Cyprus0.
645
к и п р .
616
который льется из скал и бежит между лу­жайками, под переплетающимися ветвями де­ревьев. На окраинах массива Олимп, кото­рый, однако, получает наибольшее количе-
Церияской цепи, и некоторые из них, како­вы, например, «Пять глазъ» в Кпфоке, обра­зуют значительные ручьи. Все источники се­верной цепи берут начало на высоте от 150

ство снега и дождя, источники немногочислен­ны и маловодны по большей части. Пз этого заключают, что падающие пз атмосферы воды находят себе выход только в морское ложе. Лучшие естественные фонтаны находятся въ
до 200 метров, в месте соприкасания изве­стняков и песчаников; узкий хребет, под­нимающийся над этим поясом, не предста­вляет достаточно обширной приемной площа­ди, чтобы объяснить в стране, так бедной
647
ГЛАВА V. АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
648
дождями, существование столь обильных род­ников. Откуда же они берутся? Спускаются ли их воды с Олимпа и проходят ли они под поверхностными слоями Месореи, чтобы снова выйти на поверхность на скатах се­верной цепи? Или, может быть, как гово­рят туземцы, и как склонен думать Унгер, место происхождения их находится в горах Киликии, и они проходят под проливом, чтобы опять появиться на южной пока­тости Церинского хребта? *). В этом по­следнем случае подземные воды должны бы были иметь течение длиной по меньшей мере 100 километров и проходить на глубине слиш­ком 300 метров под поверхностью Среди­земного моря. В тех частях острова, где пет ключей для орошения полей и водоснабже­ния городов, туземцы очень искусны в пере­хватывании вод па липии ската: они выкапы­вают на известном расстоянии одна от дру­гой глубокия ямы, доходящие до непропускаю­щей воду глины, составляющей подпочву, и соединяют их подземной галлереей; просачи­вающаяся вода наполняет мало-по-малу эти водопроводные трубы, подобные афганским карезам и иранским канатам, и поднимается, до отверстия колодцев, где ее принимают каналы обыкновенных водопроводов; так питается канал в 15 километров, который приносит воды с холмов в город Ларнаку.
Кипр, как остров, заключенный между берегами Киликии и берегами Сирии, не имеет морского климата: в отношении распределения дождей, так же, как в отношении изменения температуры, он представляет те же явле­ния, как и соседний матерпк. Зимой, он вы­ставлен холодным ветрам, которые перед тем проносятся над высокими плоскогорьями Малой Азии, снег падает на горы и даже в равнины; дожди часты, особенно в последние три месяца года, когда реки выступают из берегов, и нередко прерываются всякия со­общения в Месорейской равнине, Но смена зимы летом совершается вдруг, почти без переходного времени, называемого весной; в продолжение нескольких месяцев небо по­стоянно безоблачно, воздух едва освежается легкими морскими бризами; почва выжигается нестерпимой жарой, которую, быть может, и символизирует лев с разинутой пастью, изображенный на древних монетах *); лет­няя температура в Ларнаке выше, чем в Каире * 3). Тогда-то в соседстве лагун побе­режья малария (болотная лихорадка) стано­вится страшным бичем; злокачественный туман стоит над равнинами и ползет у подошвы гор.
9 Ali-bey, „Voyage au Maroc, а Tripoli, Chypre, etc.tt; - Unger und Kotschy, „Die Insel Cypern“.
2) DeLuynes, „Numismatique et Inscriptions Cypriotes".
3) Unger und Kotschy, цитированное сочинение.
Климат Ларнаки, по Фонбланту, Унге­ру, Паскотини, Сандвичу (средний вывод трехлетних наблюдений): самый холодный месяц, февраль н. ст. 11°,95 Ц.; самый теплый, август 31°, 33. Средняя тем­пература года, 20°, 72.* Количество дождя: 320 миллиметр. *). В этот убийственный се­зон летних жаров пыльная и спаленная солнцем равнина крайне неприглядна, и мер­гельные холмы, голые или покрытые очень скудной растительностью, состоящей лишь из колючего кустарника, да из малорослых, кривых и редко стоящих сосен, предста­вляют печальную картину, совершенно не­похожую на ту, о которой мечтал путешествен­ник, высаживаясь на остров Кипрпды. Пре­красные пейзажи, напоминающие ландшафты тосканских Апеннин, можно увидеть лишь в высоких долинах Олимпа, где почва всегда сохраняет достаточный запас влаж­ности: там приютились монастыри, высоко поднимающие свои башенки между группами сосен. В равнине, растения, лишенные не­обходимой влажности, делаются дотого твер­дыми и жесткими, что ходить по ним очень тяжело; животные приучаются прыгать, чтобы избегать укола трав, волчецов, колючих растений; от того высоконогия собаки, как например борзые, легче приспособляются к среде, чем другие породы 2). Иногда ветры переносят с берегов Азии, через пролив, тучи саранчи (stauronatus cruciatus), которые спускаются на северные берега острова и по­жирают все посевы и плантации. Около по­ловины настоящего столетия киприотам при­ходилось страдать от этого бича, средним числом, раз в каждые два года; тогда они придумали защищать свои поля, окапывая их рвами и окружая последние изгородью из скользких досок, на которые насекомые не могут взобраться 3). Кипрская и киликийская саранча отличается от акриды (acridium), опустошающей Сирию и Палестину 4).
Островная флора, очень богатая, заключает более тысячи явнобрачных видов: там встречаются почти все растения, свойствен­ные Криту и Архипелагу, равно как много других, принадлежащих соседнему конти­ненту; только четыре вида, в том числе дуб «с ольховыми листьями», составляют специальную флору острова. В лесах почти совсем нет лиственных деревьев; самая обыкновенная порода-это красная караманская сосна, ветви которой превосходят высо­той ветви всех других хвойных. Кипарис, который этому острову обязан своим име­
4) E. G. Ravenstein, „Cyprus".
3) Albert Gaurdy, „Revue des Deux Mondes", sept. 1877-
3) „Journal ofliciel de la Republique fran^aise", 10 sept. 1875.
4) Kotschy, „Die Insel Cypern".
t
649
K II П Р .
650
нем-так же, как медь или «кипрский ме­таллъ» и чебак (cyprinus) или «кипрская рыба»-растет еще в диком состоянии в восточной области, где он образует несколько рощиц; по ему грозит близкое исчезновение, благодаря тому, что строители предпочитают его всякому другому дереву, но причине его твердости и превосходного запаха: известно, что кипарисовые рощи Крита доставили строе­вой лес для флотов Александра Великого на Тигре и Евфрате. По мнению большинства этимологов, название острова происходит от наименования одного растения, кофер, продукты которого были прежде предметом значительной торговли. Но какое это расте­ние? Основываясь на описании его, данном Плинием, вообще пришли к тому выводу, что это лавзония или троэна (бирючина), листья которой, обработанные химически, доставляют вещество, известное под тем же именем; но это растение не природное европейское и никогда не культивировалось иначе, как в садах. Кочи полагает, что кофер был cistus creticus (ладанник критский), который растет в горах, между 600 и 1.500 метров высоты; волоски этого растения выделяют ду­шистую смолу, которая прилипает к бороде коз и в конце концов превращает ее в твердую массу: древние очень ценили эту смолу, бальзам лаудан, которую и теперь еще со­бирают для аптек 1).
Дикия животные почти совсем исчезли. Кипрский баран, ovis cyprius, встречается еще в каменистых цирках гор; кошки очень многочисленны в лесах, а кабаны опустошают поля; ядовитые змеи, очень опас­ные для жнецов, водятся в расселинах почвы. Говорят, что около западной оконеч­ности острова, в области мыса Эпифани, бро­дят лошади, ослы и быки, одичавшие вслед­ствие войн и эпидемий. Одною из первых забот англичан, после того как они взяли в свои руки управление Кипром, было оста­вить за собой дичь, обложив право охоты вы­сокой таксой. Вдоль морских берегов ловят обыкновенные губки.
Как растения в совокупности кипрской флоры, так точно и в населении острова раз­личные этнические элементы происходят из всех прибрежных земель восточной части Средиземного моря. Здесь встречаются греки и турки, сирийцы, египтяне и арабы, при чем невозможно различить их первоначального происхождения. Островитяне группируются не по расе пли национальности, а по языку и еще более по вероисповеданию. Греки, которые со­ставляют четыре пятых населения, все безъ
<) Mariti, „Voyage dans 1’ile de Chypre, la Sjrieetla Palestine11.
География Реклю. т. IX.
исключения киприоты, говорящие эллинским наречием острова, довольно отличным от ново-греческого или ромайского языка, и со­блюдающие праздники и посты, установленные православной греко-восточной церковью. Все магометане обозначаются общим именем турок, даже те, которые не знают другого языка, кроме кипрского греческого диалекта. Наконец, есть промежуточный класс, кото­рый не знают куда причислить, хотя он нисколько не отличается расой, наружностью или языком от других «грековъ» острова. Это так называемые линобамбаки пли «лен и хлопокъ», которые наружно придерживаются обрядностей ислама, но совершают над но­ворожденными таинство крещения и называют себя христианами в своих семьях. В Кипре, как на других островах и в Малой Азии, почин принадлежит грекам; однако, кипр ские греки считаются гораздо большими рути­нерами, чем их братья в Архипелаге, и к ним и теперь охотно применяют эпитет «быковъ», который им дали древние эллины. Никогда кирпиоты не были увлечены в па­триотическое движение других островитян, кандиотов, например; никогда онц не при­носили никаких жертв для «великой идеи» *). Они живут мирно, верные подданные власти­телей, сменявших друг друга в течение ве­ков, христиан или мусульман. По крайней мере, между обычаями старины, которые они с благоговением сохраняют и соблюдают, есть очень милые, которые, без сомнения, восходят к тем временам, когда боготво­рили Афродиту. Иностранцу, переступающему порог, хозяин дома передает яблоко, сим­вол дружбы, и когда гость уходит, старшая дочь окуривает его, махая кадилом, где го­рят масличные листья и благовонные смолы.
В прежнее время марониты были довольно многочисленны во всей северной области Кипра. Переселившись на остров вместе с франк­скими рыцарями, когда эти последние принуж­дены были покинуть Палестину, они основали несколько деревень на склонах Керинских гор и особенно на длинном полуострове Карпазос; но, окруженные греками и турками, они в большинстве уступили давлению среды: почти все они, выучившись греческому языку, переняли вместе с тем православные обряд­ности; некоторые вступили в лоно ислама. Единственные, ныне существующие еще маронитские общины, заключающие около, пяти­сот душ, занимают мыс Кормакити, па западной оконечности Керинской цепи: там говорят еще испорченным арабским язы­ком, но священники, пришедшие из дамас­ских и алеппских монастырей, принуждены; проповедывать по-гречески, чтобы быть понд-г 9 *
9 G. Perrot, цитированный ыемуар.
50
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
G51 тыми слушателями <). Несколько тысяч негров-невольников, привезенных на остров, оставили свое потомство в магометанском населении. Со времени взятия острова во вла­дение англичанами, к кипрскому населению примешались в немалом числе другие имми­гранты-левантинцы из Константинополя и Смирны, армяне, евреи, западно-европейцы всякой нации. Но эти пришельцы по большей части спекулянты, а не колонисты: им нужно только захватывать себе, в качестве посред­ников всякого рода, наибольшую часть де­нег, приносимых «милордами»; так, напри­мер, накануне подписания Берлинского тра­ктата, один банкир Перы велел купить ра­зом на миллион франков часть земель го­рода Ларнаки, которые он потом перепро­дал за семерную цену правительству и англий­ским сановникам.
Но это нашествие купцов не увеличило бо­гатства острова; земледелие и промышленность все еще остаются такими же, какими они были под турецким режимом, то-есть в перво­бытном состоянии: едва десятая часть почвы занята культурой. Производительность Кипра много уменьшилась со времен Лузиньянов и венецианцев. Сахарный тростник, некогда возделывавшийся на южном побережье, те­перь увидишь только в садах; бананы, фи­никовые пальмы стали редки; хлопчатник, доставлявший прежде для вывоза до 6.000 кип ежегодно, теперь дает не более тысячи кип. Точно так же культура винограда значительно уменьшилась со времени изгнания венецианцев, а между тем весь остров мог бы быть пре­вращен в один громадный виноградник до высоты 1.200 метров над уровнем моря, и качество здешнего винограда по-прежнему хорошо; в некоторых же местностях, как например, на землях Командорства, близ Лимассоля, оно превосходно; известно, что португальцы достали от киприотов первые виноградные лозы, посаженные ими на острове Мадере 1 2). От пятнадцати до двадцати пяти тысяч гектолитров-таково в настоящее время общее производство Кипра. В каждом селении есть своя масличная роща, плоды ко­торой, вместе с хлЬбом, составляют обыч­ную пищу крестьянина в постные дни. После зерновых хлебов, винограда и оливкового дерева, главную культуру составляет сладкий рожок (ceratonia siliqua), драгоценное дерево, растущее на самых бесплодных склонах гор; рожки, которые прежде вывозились как корм для скота, и которых Одесса покупает некоторое количество, как лакомство для простонародья, употребляются преимуществен­но на винокуренных заводах. Общая цен­
1) Boss, „Reisen nach Kos, Halikarnassos, Rhodos und Cypern“.
’) G. Perrot, цитированный мемуар.
652
ность торговли, для всего острова, от двенад­цати до пятнадцати миллионов франков.
Столица Кипра, Левкозия или Никозия, за­нимает очень хорошее местоположение на не­большом возвышении почвы, среди Месорейской равнины, орошаемой рекой Педиас; ка­нал, отведенный из этой реки, пересекает город. Расположенная почти на равном расстоянии от бухты Морфу на западе, от Фамагосты и Ларнаки на востоке, Левкозия есть естественный центр двух приморских по­ясов; кроме того, она имеет удобное со­общение с северным побережьем через ущелья Керииских гор. Венецианская стена Никозип, правильный многоугольник около 5 километров в окружности, фланкированный одиннадцатью бастионами, еще вполне сохра­нилась, хотя между камнями там и сям вы­росли деревца, а откосы покрыты газоном, усеянным цветами; по пространство, заклю­ченное внутри этой каменной ограды, не за­полнено уже домами, и рощицы финиковых пальм высятся среди обширных садов. Английский гарнизон, наблюдающий за горо­дом, стоит лагерем к северо-западу от Левкозии, на скатах горы Махера, над об­ластью лихорадок. Летом все иностранцы и зажиточные туземцы бегут из города и от­правляются дышать более чистым воздухом в высоких долинах.
По близости того места, где стоял заго­родный дворец королей фамилии Лузиньянов, в пересеченной равнине, теперь почти со­вершенно лишенной зелени, деревня Дали ука­зывает местоположение древнего Идалиума, то-есть «места, посвященного богине»-таков смысл финикийского слова. Поля и пригорки, где некогда зеленели «Идалийские рощи», и земля которых пила кровь охотника Адониса, дали археологам драгоценные остатки ста­рины. Г. де-Вогюэ, первый определивший с точностью местоположение Идалиума, открыл там кипрские надписи; оттуда же получена знаменитая бронзовая дощечка, хранящаяся теперь в парижской публичной библиотеке; г. Ланг нашел там один памятник с надписью на двух языках, финикийском и кипрском, которая позволила Джорджу Смиту дешифрировать язык островитян, до него неизвестный; наконец, г. де-Чеснола раско­пал более пятнадцати тысяч могил гро­мадного некрополя, где хоронили мертвых из всей окрестной местности; любопытнейшие и богатейшие предметы, извлеченные из этих подземных склепов, помещены в метрополь­ный музей Пыо-Иорка. К западу от Дали, Атиено, деревня, населенная погонщиками му­лов, претендующими на происхождение от королевской фамилии Лузиньянов ‘), дала
*) Thomson, цитированный мемуар.
653
КИПР.
654
искателям древностей другие археологические сокровища: там стоял храм Афродиты Гольгии, куда стекались со всех сторон пили­гримы приносить жертвы по обету. Среди этих развалин найдены колоссальные фигуры, гиератического (священного) характера, предста­вляющие жрецов, драпированных на манер египтян или ниневийцев, но с лицами, по­хожими на лица современных киприотов. Далее на север, близ источников Китреи, имя которой напоминает храм богини Цптеры, тоже открыты замечательные остатки древности.
К западу от Никозии, равнины Месореи не имеют более порта; гавань Морфу совер­шенно обмелела, и все произведения напра­вляются к северному или восточному берегу. Кериния, Гирне или Церина, город, некогда укрепленный порт Никозии на северном бе­регу острова, имеетъ* * теперь, для при­нятия приходящих кораблей, лишь полукруг­лую бухточку, глубиной от 3 до 4 метров, над которой господствуют с западной сто­роны высокий мыс, где был расположен гре­ческий акрополь, с восточной-живописный замок Лузиньянов. В Церинском округе, как и в других округах, руины предста­вляют больше интереса, чем нынешние горо­да. Непосредственно к западу от акрополя и порта, холм пробит на боках гротами и могильными склепами; далее, близ древнего Лапефоса и современного большего монастыря Актероперифи, целые скалы были высечены снаружи и внутри, так что образовали гигант­ские башни с внутренними галлереями и рас­положенными один над другим дворцами. Прекраснейшие крепкие замки эпохи Лузинья­нов высятся на вершине соседних гор, кре­пость Иллариона или бога любви, и крепость •Буффавенто или «Замок королевы», башни которых едва отличишь от шпицев сосед­него гребня. Аббатство Лапаис или Бель-Паэзе, затерянное в лесу масличных и померан­цевых деревьев, теперь тоже развалина. Во время оттоманского завоевания все латинские монастыри были опустошены и частию разру­шены: вероятно, что истребителями были не турецкие солдаты, а греческие крестьяне, обра­довавшиеся случаю отмстить чужеземным мо­нахам, которые низвели их в крепостное состояние 9-
В эллинскую эпоху главным портом вос­точного берега был Саламин, колония грече­ского острова того же названия, и, подобно своей метрополии, прославившаяся во время персидских войн. Раскопки ничего не откры­ли археологам: камни памятников и набе­режных были употреблены венецианцами на сооружение грозных стен Фамагусты, древ-
*) De Cesnola, цитированное сочинение.
ней Аммахостос, Амта-Хадаста или «Святой жены», «Великой богини» ассирийцев *)• Кре­пость, горделиво возвышающаяся в восьми ки­лометрах к югу от Саламина, теперь не более, как огромная развалина; полуразвалив­шиеся церкви готического стиля, составляющие резкий контраст с плоскокровельными домиш­ками, рассеяны внутри городской ограды; но сами стены, еще нетронутые всесокрушающей рукой времени, являются в том же виде, какой они имели в роковой день 1571 года, когда венецианцы подписали капитуляцию, так жестоко нарушенную победителями. Корабли, увозившие христианские семейства, были потоп­лены в рейде, солдаты перебиты, а с началь­ника их, Баградино, с живого содрана кожа: Венецианская республика ценой золота выкупила его бренные останки. Порт вене­цианцев совершенно занесен илом; но к северу от этого бассейна, который мог бы сделаться местом для постройки складочных магазинов и нового города, продолжается рейд, длиной около 2 километров, защищен­ный цепью подводных скал и песчаных ме­лей, параллельной побережью. Эта якорная стоянка, имеющая 15 метров средней глуби­ны, указана наперед, как порт, откуда англичане будут наблюдать за берегами Ма­лой Азии и Сирип: Фамагуста будет Мальтой восточной части Средиземного моря 2). Потом­ки греков, изгнанных из Фамагусты, жи­вут в нескольких пригородных селениях, обозначаемых общим именем Варозия; они снабжают овощами и плодами Ларнаку и во­обще пользуются большим благосостоянием, чем турки, запертые в высоких стенах.
Ларнака, портовый город, через который в настоящее время производится почти вся торговля острова, состоит из двух частей. Длинный и неправильный ряд домов тянется вдоль низменного берега нового образования: это-морская пристань, растущий город; соб­ственно Ларнака находится в версте от бе­рега, на обнаженной равнине, где только коегде виднеются скудные пальмовые рощицы; на юг простираются водные площади, от ко­торых он получит свое турецкое имя Тузла или «Салина» (соляная лагуна). Порт грече­ской эпохи совершенно исчез, и на подзем­ных основаниях древних набережных те­перь стоят дома, суда становятся на якорь на рейде, вдали от берега. Движение судоход­ства в порте Ларнака в 1876 году: в при­ходе и отходе 914 судов, общая вместимость которых равнялась 185.852 тоннам; цен­ность торгового обмена простиралась до 9.064.250 франк. Торговля всего острова пред­
1) Н. Rawlinson, „Proceedings of the Geographical Societyu, febr. 1879.
*) Evans, „Proceedings of the Geographical Society“ 1879.
6э5 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 656
ставляла в 1879 году сумму 13.265.625 фран­ков. Морская пристань занимает местополо­жение древнего Киттпма, финикийского города, где найден драгоценный ассирийский баре­льеф, посланный царем Саргоном II, как поясняет надпись, вырезанная клинообраз­ными буквами. Между тысячами гротов, мо­гильных или других, от которых Лариака и получила свое имя, означающее «Город мо­гилъ», самый любопытный - это подземный склеп, называемый Фанеромене окрестными поселянами, которые ходят туда помолиться Панагип; на подземелье стоит финикийское строение. В течение веков, киприоты смотре­ли на Киттим, известный у эллинов под именем Китиона, как на сирийский город; Зенон, родившийся в этом городе, называет­ся «финикияниномъ» у Цицерона и других классических авторов.
Лимиссо или Лимассоль, на низменном бе­регу полукруглой бухты, ограничиваемой с юга мысом Кап-Гатто-второй порт остро­ва по размерам торговой деятельности; как и в Ларнаке, корабли бросают якорь в открытом море, на песчаном дне. Вывоз состоит главным образом из соли, виногра­да, свежого и сушеного, водок и вин, при­готовляемых частию в окрестностях Колосси, деревни, над которой господствует «ко­мандорство» родосских рыцарей: оттуда-то получается первое кипрское вино, прославив­шееся с глубокой древности. Движение судо­ходства в порте Лимассоль в 1876 году: 68.000 тонн; ценность внешней торговли: 2.770.000 франков. В 13 километрах к востоку, деревня Палео-Лимиссо или «Старый Лимассоль», расположена на месте, где в древности стоял город Амаоос или Амафонта, прославленный культом Венеры. Амаоос пли Гамаф был, как и Киттим, финикий­ский город; имя его почти тожесивепно с именем Гамаха, на берегах Оронта, и по­лагают, что он был колонизован выход­цами сирийского города; на-ряду с Венерой Астартой, жители Амаоонты боготворили также тирского Геркулеса или Мелькарта (Мелецерта) и, по примеру континентальных сирийцев, долгое время приносили своим богам челове­ческие жертвы. На акрополе Амаоонты видны обломки огромной вазы, высеченной в песча­никовой скале и подобной той, которая была перевезена в Лувр. Следы древнего города и его гробниц быстро исчезают, благодаря тому, что скала вышгорода эксплоптируется как каменоломня для построек и набереж­ных Порт-Сайда: инженеры Суэзского кана­ла привозят с Кипра часть нужных им камней.
На западе маленького полуострова Акротири, древний город Куриум, построенный на высеченной резцомъекале, господствовал надъ
полукруглой бухтой, соответствующей бухте Лимассоля, которая находится на противуположной стороне полуострова. Руины, покры­вающие мыс, оставались неизвестными иссле­дователям старины до 1870 года, а между тем произведенные там раскопки привели к открытию «царских сокровищъ», заключав­ших разные древне-кипрские украшения, бо­гатейшие по материалу, из которого они сде­ланы, и любопытнейшие по работе; де-Чеснола собрал там целый музей драгоценностей ас­сирийских, египетских, финикийских и гре­ческих; одни из этих украшений были при­несены торговцами, другие, очевидно сфабри­кованы в крае,ибо подражание иногда несовер­шенно и, в большинстве случаев, иероглифы, худо воспроизведенные, не представляют ника­кого смысла *)•
Пафосский округ, где некогда скоплялись богатства гораздо более значительные, чем в городе Куриуме, расположен вдоль юго-за­падной части острова, разрезанной на расхо­дящиеся долины отрогами Олимпа. От древнего храма Венеры, стоявшего на высоком хол­ме, п который мореходы видели с далекого расстояния, когда подплывали к Кипру, едва уцелело несколько обломков; сделанные там раскопки не привели к открытию памятников, подобных памятникам Идалии. Без сомне­ния, лучшие статуи Палео-Пафоса (Старого Па­фоса) были перевезены в Нео-Пафос (Новый Пафос), когда этот город, населенный ино­странными купцами, сменил, как столица, первоначальный город; там, при римском владычестве, стояли храмы, дворцы, гимназии, колоннады из египетского гранита. На обшир­ном пространстве видны только иссеченные камни, остатки стен, могилы, отверстия подземельев; но не осталось ни одного здания, которое бы еще продолжало стоять. Маленькая деревня, Бафа или Пафо, расположена на ме­сте знаменитого в древности города, куда со всех сторон стекались верующие, чтобы вой­ти под таинственную тень святых деревьев и воздать, в торжественной пцрцессии, покло­нение священному конусу, символу творческой силы, непрестанно обновляющей мир. Кипрские женщины и теперь еще отправляются раз в год на берег моря, как в те времена, ко­гда они ходили торжествовать рождение богини любви: пена морских волн уже не посвя­щается Венере, но киприоты все еще погру­жают в нее благоговейно руку: «у нас есть, говорят они, три покровителя превыше всех других - св. Георгий, св. Лазарь и святое Море».
В силу трактата, заключенного в 1878 го­ду, Англия принимает исключительно на себя управление островом,z уплачивая Порте еже-
9 De Cesnolu, цитированное сочинение.
657
КИПР.
658
годную сумму 11.468.000 турецких пиастров, ценность которых, по нынешнему курсу, рав­няется 2.250.000 франков. Годовые доходы
властью, хотя при нем состоит, в качестве совещательного органа, совет из восемнад пати членов, из которых шесть иазначают-

Друзская принцесса и
ливанская женщина.
варьируют от 4 до 5 миллионов; расходы в 1882 году составляли 7 с половиной миллио­нов. Английский коммиссар облечен полной
ся правительством, а двенадцать-девять хри­стиан и трое мусульман -выбираются по­средством ограниченной подачи голосов.
659
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
660
Оффициальных языков два-английский п гре­ческий. Порта сохраняет право собственности на пустопорожния, не принадлежащие частным лицам, земли и на леса, то-есть более, чем на три четверти острова, но английское прави­тельство имеет право купли на все земли, какие ему понадобятся: оно управляет даже имениями (вакуфы), принадлежащими мечетям и учебным заведениям, при содействии му­сульманского резидента, назначаемого глав­ным управлением вакуфамп, находящимся в Константинополе. Наконец-как бы для того, чтобы примешать ироническую ноту к серьезным конвенциям-английское прави­тельство обязуется спустить свой флаг и воз­вратить Кипр Турции, когда русские очистят Карс, Батум и все свои завоевании в Арме­нии. Британский гарнизон состоит прибли­зительно из 600 человек.
Архиепископ кипрской церкви независим от константинопольского патриарха. Это бога­тая духовная особа; но сельские священники по большей части бедные крестьяне, принужден­ные сами себе латать одежду и гонят своих коз на пастьбу.
Остров Кипр делится на шесть провинций, которые подразделяются на округи или дис­трикты:
Провинци и.
Округи.
Провинции. Округи.

и Левкозия
, Пафо (Ба-
Левкозия . .
\ Орини и * j Тилирия.
\ фа).
1 Авдпму.

( Кипрея.
Пафо иКилани.
Ларнака ...
. Ларнака.
1 Куклия.
Лимиссо ..
(Лимиссо.
/ Эи искони.
\ Хрисоко.
Фамагуста.
Фамагуста.
*. Месорея.
и Кериния. Кериния... • Морфу.

I Карпасо.
г Лева.
Главные города Кипра с их насилением в 1881 году: Левкозия или Нпкозия-13.000 жит., Ларнака- 8.000; Лимассоль-7.000; Мор­фу-4.000 жит.
VI. Сирия, Палестина, Синай.
Узкий пояс обитаемых земель, который тянется вдоль восточного берега Средиземного моря, .между Александретскпм заливом и египетскими берегами, представляет собою хорошо ограниченную естественную область. Течение Евфрата, в его большой западной из­вилине, образует, к востоку от маленького Алеппского бассейна, точную границу, кото­рую продолжают на юг камни, лавы, глины и пески пустыни. На восток от Мертвого мо­ря поднимаются, в виде вала, голые бесплод­ные горы, а южная, почти совершенно пустын­ная, страна оканчивается правильным тре­угольником между двумя длинными залпвами Красного моря. Но вся эта область, которая,
от Амануса до Синая, простирается с севера на юг на пространстве около 1.000 киломе­тров, при средней ширине 150 километров, сама делится на страны, отличные одна от другой рельефом почвы, климатом и истори­ческой эволюцией: на севере бассейн Оропта; в середине долина Иордана и сопредельные земли; на юге Синайский полуостров. Как мы видим тому много других примеров, чрез­вычайно большая длина территории сравнитель­но с незначительной шириной уменьшила её силу сцепления; населения, не имеющие общего центра, живущие в бассейнах, отделенных один от другого высокими горами, раздели­лись на особенные, ничем не связанные ме­жду собой группы. Периоды независимости все­гда совпадали с дроблением на мелкие монар­хические государства или на конфедерации племен. Но жители узкого пояса морского побережья были слишком малочисленны и, главное, слишком разъединены, чтобы могли оказать сопротивление нападению больших царств, которые последовательно образовы­вались в бассейне Евфрата и Тигра, на пло­скогорьях Персии, в дельте Нила, в греко­римском мире. Чужеземное завоевание сделало из Сирии и Палестины одну провинцию; они познали единство лпшь в общем рабстве. Один только Синайский полуостров, защи­щаемый недостатком воды и бесплодием сво­их скал, не имел над собой господ, хотя и он имел свою маленькую долю влияния в истории, благодаря двум заливам, омываю­щим его на западе и на востоке, и которые в различные эпохи были посещаемы флотами. Но он лежит в стороне от пути наций, и завоеватели никогда не имели никакого инте­реса уклоняться от своей прямой дороги, что­бы углубляться в опасную степь, в погоню за неуловимыми разбойниками.
Пояс сирийского побережья, с сопредель­ными землями, простирающимися на восток до самой пустыни, имел большое влияние на историю человечества. Через Сирию и Пале­стину проходит естественная дорога, соединяю­щая египетский Нил с двумя главными ре­ками Халдеи. Очень может быть, что в эпоху, предшествующую той, о которой повествуют нашп летописи, в те времена, когда небо было менее скупо на дожди, почва была менее иссушена, существовали легкия сообщения непо­средственно между побережьем Персидского залива и дельтой Нила. Но с самого начала исторического периода пространство, заключен­ное между течением нижнего Евфрата и заиорданскими горами, является уже пустыней, закругляющейся к северу в виде обширного полукруга: там встречаются только времен­ные воды, как например, Гауран, спускаю­щийся с гор того же названия, и потому на всем этом пространстве нигде не живутъ
<561 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА. СИНАИ. 662
земледельцы; только кочевники бродят там во всех направлениях, наблюдая за редкими караванными дорогами. Полукруг городов и возделанных местностей развертывается во­круг степей и песков, от Багдада до Да­маска, и по этой же кривой распространялись великия движения народов. Пути, пересекаю­щие Малую Азию, примыкают также в Сирии к дороге, ведущей в Египет. Памятники всевозможных стилей и всех веков указы­вают там распутье наций. На иной стене скал, близ Бейрута, читаешь надписи, выре­занные завоевателями, которые следовали один за другим в этой стране со времен Рамзеса; где столько людей оставили след своего прохода, что земля должна сохранить нечто из их жизни.
К важности сирийского берега, как места сухопутного прохода, прибавилось, в течение веков, превосходство в торговом отношении, для международного обмена морским путем. С самого начала писаной истории финикияне являются великими мореплавателями, и, под влиянием очень естественной оптической иллю­зии, мы склонны видеть в хананеянах на­род мореходов, предпринимающих дальние плавания, чтобы искать в других странах те рессурсы и произведения, в которых им отказывала собственная, слишком скупая поч­ва. Это понятие, однако, не согласуется с фак­тами, которые показывают нам в первона­чальных финикиянах народ попреимуще­ству земледельческий. Равнины морского бере­га и долины, поднимающиеся на восток к Ливану, были той страной Ханаанской, «теку­щей млеком и медомъ», которую часто сме­шивали с бесплодными землями южной Пале­стины, и даже именно для того, чтобы выво­зить за границу излишек произведений своего отечества, тирийцы и сидонцы и сделались мо­реплавателями £). Самые большие, уцелевшие до сих пор остатки их зодчества-это мо­нолитовые тиски пли давильни для выжимания винограда и деревянного масла, мельничные жернова, цистерны, чаны, выдолбленные в камне для хранения воды, растительного масла или зернового хлеба. Развалины, позволяющие распознать архитектуру городов и публич­ных памятников, очень редки, что, впрочем, должно быть приписано отчасти геологическо­му свойству горных пород. Известняк сирий­ского берега, с шероховатой поверхностью, с неровным сложением, не поддается так хо­рошо резцу, как мраморы Греции. Жилища первых хананеян были просто пещеры, фор­му которых имитировали и зодчие, когда онп научились воздвигать монолитовые храмы * 2 * Е.). Но, сделавшись мореходами, финикияне изоб­
4) Movers, „Die Phonizier“;-Prutz, „Aus Phonizien“.
2) E. Renan, „Mission en Р1иёписие“.
рели гидравлические сооружения, для которых природа не представляла им других образ­цов, кроме естественных молов из скал и подводных камней; на своем длинном, почти прямолинейном берегу, не имеющем заливов и гаваней, подверженном ударам страшной зыби, они вырыли пли обвели плоти­нами искусственные порты, от которых те­перь не осталось никаких следов: песчаные наносы и, может быть, также изменения уров­ня почвы преобразовали форму побережья. Города, построенные финикиянами на морском берегу - Арад, Библос, Берит, Сидон, Тир, следуют один за.другим почти в равном расстоянии,-в расстоянии дневного перехода; все они одинаково расположены на далеко выдвинутых в море выступах бере­га, так что суда могут, смотря по направле­нию ветра, искать на правой или на левой сто­роне бухту, представляющую им лучшую за­щиту; островки, подводные камни были утили­зируемы для постройки волноразбивателей, а реки были отклонены, в виде ирригационных каналов, на окрестные сельские местности. По прошествии трех тысяч лет, города, по­строенные финикиянами, все еще составляют торговые центры сирийского побережья: не­смотря на войны и осады, население всегда возвращалось в эти места, так удачно вы­бранные *).
Став мореплавателями, финикияне скоро сделались коммиссионерами многочисленных народов. Прибрежные жители Тигра и Ев­фрата не могли вести торговлю с прилегаю­щими к Средиземному морю странами иначе, как отправляя свои товары в сирийские пор­ты через проломы береговых гор, и самый Египет, хотя омываемый морем и снабжен­ный речными входами на всей окружности сво­ей дельты, избирал финикиян в посредники своих торговых сношений, потому что не имел собственного леса для постройки су­дов, и привоз громоздких строительных материалов был в то время гораздо затруд­нительнее, чем в наши дни. Тирские и сидонские мореходы ревниво оставляли за собой исключительное право собственности на кедро­вые леса, которые, доставляя самое крепкое и наименее подверженное порче дерево, обеспечивали им монополию большего мореплава­ния. Они тщательно хранили также секрет своих путешествий в дальние страны; для них «молчание было золото», особенно перед гре­ками, их соперниками в смелых предприя­тиях; никто не знал даже, откуда привози­лись драгоценнейшие предметы, благородные металлы, янтарь, слоновая кость, которые они продавалп государям Востока 2). Но как ни
4) Prutz, „Aus Phonizien“.
Е. Renan, „Journal officiel de la Republique francaise“, 20 mars 1877.
663
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
664
скромны были в этом отношении финикияне, они все-таки в конце концов сообщили сво­им соседям в Сирии и Палестине открытия и идеи, привезенные ими из чужих даль­них стран, и своими колониями, рассеянны­ми по всем берегам Средиземного моря, по­стоянно расширяли круг цивилизации, цен­тром которого было их отечество, и в ко­тором онп распространяли употребление аз­буки, этого главного посредника для передачи мысли. С своей стороны, колена Израиля, хотя жившие внутри материка и старавшиеся держаться особняком от своих могуществен­ных соседей, чтобы сохранить свою незави­симость, также способствовали своими вынуж­денными переселениями смешению культур в узкой области сирийского побережья. Вышедшие из Египта, странствовавшие десяики лет по пустыне и в заиорданских долинах, затем отведенные в плен в Вавилон и на склоны иранских плоскогорий, евреи отражают в своем гении дух народов, среди которых им приходилось жить; несмотря на свою не­нависть и недоверие к чужеземцу, онп в конце концов все-таки несколько ассимилируются с ним, усвоивают понятия и смешивают их со своими воззрениями. Затем, как стран­ствующие купцы во всех странах средизем­ного света, онп получают часть торгового наследства Тира и Сидона и, подобно этим двум городам, делают из своего отечества общий центр древнего мира. Так, греко-рим­ское влияние присоединяется к влияниям Егип­та, Халдеи, Персии, Аравии. Везде населения, склонные присвопвать каждое себе одному право на название людей, преувеличивают раз­меры своего отечества и хотят видеть в нем средоточие вселенной; но можно сказать, что в области, заключающейся между Евфратом и Суэзским перешейком, это притязание за­нимать центр земель до некоторой степени оправдывается. Там не находится, правда, геометрическая середина трех континентов, Азии, Африки и Европы; однако, ни одно ме­сто прохода не имеет больше важности, чем дорога, этапными пунктами которой является Дамаск и Иерусалим.
Известно, какое громкое имя сделал себе этот последний город в истории религий: к одному близлежащему холму, к горе Голгоое, устремляют взоры христиане, чтобы видеть там своего распятого Искупителя. Страна, где некогда обитали двенадцать колен Из­раиля, есть их «Святая Земля»; Назарет и Вифлеем, Тивериадское озеро и гора Фавор, Сихемский колодезь,Елеонская гора-места свя­щенные по преимуществу; народы отыскивают там начало своей религии и в будущем ви­дят там воздвигнутым тот <Новый Иеру­салимъ», где не будет более ни плача, ни страдания. Однако, христианская вера, оспари­
вающая у буддизма первое место по числу по­следователей, никогда не имела большой силы в стране, где она ищет свое происхождение. До разрушения Иерусалима жители Иудеп, обра­щенные в новый культ, оставались редко рассеянными среди остального населения. Но уже элленизация края началась: боги Греции и Рима имели свои алтари во всех храмах; политеизм восторжествовал в стране, где долго царствовал догмат «Единого Бога». Христианство водворилось победоносно в Си­рии и Палестине лишь в течение короткого периода между завоеванием политической вла­сти христианами и внезапным вторжением арабов, принесших новую религию*). Но даже в то время, когда все святые места Иудеи были во власти монахов, древнее язы­чество, разнообразно смешанное, видоизменен­ное влиянием верований и культов Греции, Александрии, Халдеи и Ирана, обнаружива­лось бесчисленными ересями, предания которых до сих пор еще встречаются в гори­стых областях Передней Азии. Обращение си­рийцев в ислам совершилось быстро, и тщетно крестоносцы *в продолжение двухсотлетних ожесточенных войн пытались вновь завоевать их своей вере. В то время, как христианство распространялось по всей Европе, затем в Новом Свете и во всех европей­ских колониях, оно останавливалось на по­роге первоначального отечества, или водворя­лось там в виде скромных, малочисленных колоний. Это объясняется тем, что христиан­ство выработалось гораздо больше в арийском мире, чем в мире семитическом: если оно получило свое имя и права в странах сирий­ского побережья, то перед тем оно долго под­готовлялось во всех окружающих областях; исполинское дерево простирает свои корни с одной стороны до Ирана и в Индию, с дру­гой к Афинам п к Александрии.
Подобно другим провинциям Азиатской Турции, Сирия пришла в большой упадок и покрыта развалинами, подле которых не воз­никли новые города. Пустыня захватила об­ширные пространства обработанных земель, и даже наиболее посещаемые дороги проходят теперь через многие пустынные, безлюдные местности. Но большая часть этой обла ги вполне исследована с географической точки зрения. Вся Палестина по сю сторону Иорданат на пространстве около 15.000 квадр. киломе­тров, была измерена тригонометрически, и ра­бота английских картографов продолжается на восток в землю Моавитскую. Три четвер­ти древних имен, упоминаемых в Библии, у Иосифа и в Талмуде, отожествлены относи­тельно мест, к которым они относились* 2);
О Clerinont-Ganneau, „La Palestine inconnue“.
2) Clermont-Sannean;-Conder;-Wilson;-Tyrwhitt Dra­ke etc.
665 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ. 666
изследователи старины отыскали даже большую цфрами генерального штаба, состоявшими при часть ханаанских названий мест, предшефранцузской экспедиции, в 1860 и 1862 гоствовавших поселению евреев в Паледах, и по направлению к Евфрату съемки стине: дешифрируя иероглифы Карнакского пипродолжаются вдоль проектированных желез-

лояа (род портала), Мариет мог составить карту земли Ханаанской в эпоху битвы на равнине Мегиддо, происходившей за тридцать семь веков до нашего времени. На севере Ливан также был тщательно изучен офи-
ных путей. За исключением некоторых до­лин Ливана, ни одна область Сирии не насе­лена пропорционально своему плодородию. Об­щее население страны, простирающейся от Ки­ликийских Ворот до Синайского полуострова
667 ГЛАВА V.
и насчитывавшей по малой мере десять мил­лионов жителей три тысячи лет тому назад, теперь, как кажется, не превышает полуто­ра миллиона душ: один только город Лон­дон, с своим городским округом, имеет втрое больше жителей. Пространство и наро­донаселение Сирии и Палестины: 183.000 кв. километр., 1.450.000 жителей; 8 жителей на один квадр. километр.
Горы Акма-даг, Аман (Amanus) древних, составляющие первый сирийский массив, к югу от Александретского залива, могут быть рассматриваемы во многих отношениях, как часть орографической системы Малой Азии: они соединяются с массивом Гяур-даг горным плато, одна впадина которого заклю­чает -«озеро Неверныхъ» или Гяур-гёль, и среднее направление которого с северо-восто­ка на юго-запад, параллельно цепям Тавра Киликийского и Анти-Тавра. Древние видели в этих горах один из таврских хреб­тов; по их понятиям, Сирия начиналась лишь на реке Оронте. Высота Амана едва превы­шает 2.000 метров на нескольких пун­ктах '); но склоны его очень круты на мор­ской покатости, и в некоторых местах доро­га, идущая вдоль побережья, взбирается на предгорья, выступающие в море в виде вы­соких мысов. На север от Александретты, скала перерезана ущельем, которое импера­тор Юстиниан велел расширить железом, чтобы сделать его удобопроезжаемым для ко­лесниц: остатки древнего портика из белого мрамора до сих пор еще видны подле про­хода, известного под именем «Дверей» или «Аманских воротъ». Им дают название «столбов Ионы», так как местная легенда указывает на эти развалины, как на место, где пророк был извергнут китом; по дру­гому преданию, тело Александра Великого бы­ло, будто-бы, положено на вершине аркады, дабы все цари и принцы, проходя под сводом, признавали превосходство над собой македон­ского героя. К югу от Александретты, дорога обходит изрезанную цепь «Красных горъ» и «Моисеевых горъ», составляющих продол­жение Амана и оканчивающихся грозным мы­сом, называемым Рас-эль-Ханзир или «Кабанья голова»; путешественники подни­маются прямо на гребень, чтобы перевалить через хребет Амана проходом, называемым «Сирийскими воротами», и затем спускаются в Антиохийскую равнину. Эта обширная низ­менность, через которую воды Оронта изли­ваются в Средиземное море, и есть истинный вход в Сирию: географическая граница ясно очерчена рекой, Антиохийским озером и его
•АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 668
восточными притоками. На востоке несколько холмов и столбообразных плато, средней вы­соты 4.000 метров, окружают замкнутый бассейн, центр которого занимает город Алеппо.
Самый высокий массив Ансариехских гор, лежащих на юг от Антиохии, находится не­посредственно к югу от устьев Оронта: это-Казий или Джебель-Акра, «Лысая гора» (1.769 метров), с пирамидальной вершиной, откуда видны пики острова Кипра и снеговые главы Булгар-дага, на расстоянии более 200 километров к северо-западу. Казий-одна из священных гор финикиян; греки сде­лали его одним из многочисленных Олимпов, местопребыванием Зевса, столь высо­ким, говорили они, что на одном из скло­нов видишь ясный день, тогда как другая половина горизонта погружена еще в глубокий мрак ночи. Продолжаясь к югу, Ансариехские горы, состоящие в большей части из мело­вых скал с немного волнистыми вершина­ми, сквозь которые пробились там и сям дио­ритовые горные породы ‘), нигде не дости­гают высоты массива Джебель-Акра; во мно­гих местах они даже ниже 1.000 метров, хотя переход через них, тем не менее, очень труден, по причине бесчисленных ов­рагов, разрезывающих их в виде обшир­ного лабиринта. На востоке, Оронт отделяет их от краевых холмов пустыни, а юж­ная оконечность их ограничена долиной реки Нахр-эль-Кебир, которая, как и Оронт, берет начало на восточной отлогости Ливана; между этими двумя долинами нужно только перейти небольшой порог, образуемый буг­рами.
К югу от Нахр-эль-Кебира или «Воль­той реки» начин ается высокая цепь Ливана, называемая сирийцами Джебель-эль-Либнан. Этот хребет, еще более правильный, чем морской берег, тянется с северо-востока на юго-запад, сопровождаемый на востоке, за равнинами Келе-Сирии, другой параллельной цепью, известной под именем Джебель-эшъШарк, пли Анти-Ливана. Наблюдаемый с моря, длинный гребень Ливана, голубой ле­том, серебристый, от покрывающих его снегов, зимой и весной, имеет грандиозный вид; пары пространства сообщают отдален­ным горам воздушную прозрачность, но к этой мягкости колорита примешивается сила, которую придают мощные контуры вершин и крутые откосы склонов. Вблизи горная цепь кажется менее красивой. Длинный вал пред­ставляет, на всем своем протяжении, около 150 километров, лишь желтоватые массивы без деревьев, монотонные долпны, однооб-
Э Favre et Mandort, „Bulletin de la Soci4t^ de Geo­graphic de Paris", 1878.
Э G. Key, „Archives des missions scientifiques", tome III, 2-me зёгие, 1886.
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
669 разно закругленные вершины. На северной оконечности, преимущественно на склоне, об­ращенном к Келе-Сирии, видишь только го­лые стены гор, господствующие над длин­ными скатами из красноватой земли, морено­выми остатками снежных лавин и ледяных потоков. На южной оконечности хребта, до­лины более плодородны, более богаты зеленью, лучше обработаны; там и сям встречаешь живописные пейзажи, особенно весной, когда верхняя часть гор блестит еще белая и ро­зовая, под лучами солнца. Под мореновыми обломками Нахр-эд-Джоза открыли обделан­ные кремни и кости животных четвертич­ного века, на которых охотились горцы Ли­вана до распространения ледниковъ4).
В целом эта цепь гор состоит из доло­митов, грубых известняков, мраморов, пе­счаников и мергелей, пробитых из бесчи­сленных пунктов базальтами, которые, од­нако, не сделали никаких перемещений в расположении пластов. Горные породы пере­резаны очень глубокими расселинами, которые вообще следуют в направлении с севера на юг или с востока на запад, и которые де­лят Ливан на особенные массивы, образую­щие как бы цитадели. Этот рельеф гор объясняет состояние относительной незави­симости, в которой удержались тамошния на­селения: среди мусульманской страны, в уеди­ненном массиве, по окраине которого, вдоль его приморского основания, даже расположены города, где господствовали арабы и турки, ли­ванские горцы могли сохранить свои религии, почти не изменившиеся в течение веков. Эти горы Сирии не имели богатых рудных место­рождений, которые могли бы привлечь колонии алчущих металла завоевателей. Близ Бей­рута есть несколько незначительных залежей каменного угля. Там и сям текут фонтаны горной смолы, имеющие большое экономическое значение; главные из этих ключей выходят на поверхность невдалеке от истоков Иор­дана, на север от низменности, оканчиваю­щейся Асфальтовым озеромъ* 2).
Гора Ливан, по-еврейски и по-арабски, есть синоним «Молочной горы» или «Белой горы». Однако, ни одна из её вершин не поднимается до пояса вечных снегов. Са­мая высокая вершина, находящаяся на север­ной оконечности гребня, не превышает 3.200 метров; из других вершин только три до­стигают 3.000 метров; большая колесная до­рога из Бейрута в Дамаск, построенная французской компанией, проходит на высоте 1.800 метров над уровнем моря. Средняя высота цепи немного меньше высоты Пире­неев; но гораздо более высокая температура
;<) Lewis;-L. Lartet; Oscar Fraas; Lartet, „La Syrie d’auiourd’hui“.
*: 2) Oscar Fraas, „Aus demOrien“, 2-er Theil.
670 климата объясняет относительно небольшое протяжение снежных полей и отсутствие в на­стоящее время ледников на Ливане; однако, как говорит один арабский поэт, «Санпин носит зиму на своей голове, весну на пле­чах и осень в своих недрах, тогда как лето спит у его ногъ» *)•
Высота главных вершин Ливана 2): Тимарун или Тиз-Марун-3.210 метр.; Мускиях-3.080 метр.; Захр-эль-Казиб-3.046 метр.; Джебель-Макмаль - 3.040 метр.; Джебель-Саннин-2.711 метр.; ливанские кедры- 2.240 метр.
Известняковые породы Ливана изрыты на боках гротами, из которых иные продол­жаются на целые мили во внутренности горы, и в которых находят остатки животных и следы человеческого жилья; есть такие, ко­торые и теперь еще служат жилищем чело­веку, другие дополнились наружными построй­ками, висящими на боку горы; так, в доли­не Кадиша, монастырь Каннобин выступил наружу из своей первоначальной пещеры. Стекая с вершин, ручьи действием размы­вания разрезали гору на огромные цирки; за­мечательные примеры этого явления можно видеть к востоку от Бейрута. Но в других местах горные потоки не могли размыть скал: они или пробили их так, что обра­зовались гигантские аркады, каковы, напри­мер, аркады Нахр-эль-Лебана или «Молоч­ного ручья», или исчезают в трещинах почвы; оттого многие долины почти всегда остаются безводными: взамен того, подзем­ные ручьи бьют великолепными ключами у подошвы гор. Два противуположных склона разнятся в отношении обилия воды: покатость, обращенная к востоку, почти не имеет источ­ников; едва упав на землю, снег испаряет­ся в чистом воздухе; на западной отлого­сти, напротив, снежные хлопья, падающие, впрочем, в большом количестве, увлажня­ются теплыми парами, поднимающимися с Средиземного моря; они тают испаряясь и тотчас же образуют ручейки 3). Впрочем, даже во многих таких местах, где почва, повидимому, совершенно безводна и бесплод­на, горцы, очень искусные земледельцы, с успехом занимаются культурой; особенно в южной части, вообще известной под назва­нием «гор Друзовъ», по имени населяющей пх нации; жители обрезывают землю на гор • ных склонах в виде террас, направляют туда ирригационные каналы и разводят ви­ноград и фруктовые деревья.
На западных скатах Ливана июясы кли­мата и растительности обозначаются жителями края специальными названиями. Область мор-
4) Volney, „Voyage en Egypte et en Syrie“.
2) R. Burton and Tyrwhitt Drake.
3) Lartet, „Tour du Monde14, 2-e semestre 1882.
671 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 672
ского побережья, бывший Ханаан евреев, называется Сагнль: это-узкая полоса земли, необычайно плодородная, где некогда стояли цветущие торговое города древней Финикии. Выше пристирается средняя область пли Вусут, немного менее населенная, чем ниж­ний пояс, но еще усеянная деревнями: жите­ли поморья возделывают там табак, зер­новые хлеба, картофель; там же растут де­ревья в большом числе; некоторые склоны, покрытые сосновым лесом, принимают зе­ленеющий вид. Верхний предел Вусута про­ходит на высоте около 1.200 метров. Третья зона, Джурд, в целом есть область бесплод­ных пространств, бешеных ветров и снеж­ных лавин; обработанные земли показыва­ются еще на высоте 1.800 и 2.000 метров, но только в защищенных небольших доли­нах, лощинах и оврагах; там ц сям встре­чаются лески дубов с кривым низким стволом, с огромными желудями, теревинфов (терпентинного дерева), кленов, дикой груши, можжевельников, из которых иные достигают могучих размеров. Летом ста­да овец и коз поднимаются с равнин к ДжуРДЬ чтобы пастись там травами и листья­ми кустарника.
Знаменитые кедры, сильный душистый за­пах которых дал древним повод назвать Ливан «Благоухающей горой», растут в верхней области на высоте слишком 2.0ОО метров, близ горного прохода, открываю­щагося на юге массива Джебель-Макмаль. В соседстве вздымаются самые высокие вершины цепи, и хребты и гребни гор представляют в этом месте живописные и грандиозные ли­нии. Некогда с высот спускался ледник и наполнял котловину, при входе в которую теперь растут кедры; корни их разветвляют­ся между камнями конечной морены. Число деревьев колоссальных размеров не пере­ставало уменьшаться. В половине шестнад­цатого столетия, во время путешествия Белона, их было двадцать пять; теперь кедров, по­истине заслуживающих названия гигантов, всего только пять; дерев средних размеров насчитывают несколько сотен. Смотря по расположению духа посетителей, ливанские кедры, «славнейшие естественные памятники вселенной», возбуждают удивление или разо­чарование; так, ио словам Бертона, они не были бы «достойны фигурировать в парке скромного английского джентльмена». Впро­чем, стволы у них голые, изрезанные и обе­зображенные ножом туристов; большинство путешественников уносят на память куски, отколотые от ствола, и считают священным долгом вырезать на коре свое имя и фамилию, или по крайней мере их начальные буквы; наконец туземцы в большие праздники зажи­гают костры среди вековых деревьев. Такъ
истребляемые людьми, еще более страдающие от бурь и непогод, кедры не могут не умень­шаться в числе с каждым годом, ибо ста­рые деревья погибают, а все новые побеги выщипываются козами вровень с землей.
На восточной стороне .Ливан обрывается крутыми склонами к долине Келе-Сирии или «Впалой Сирии», самой правильной части бо­розды, вырытой самой природой с севера на юг страны, от Антиохийского озера до Мерт­вого моря и Акабахского залива. Келе-Сприя, обозначаемая в наши дни именем Эль-Бекая или «Долина шелковичных деревъ», есть равнина с двойным скатом, пробегаемая на северо-востоке водами Оронта, на юго-за­паде водами Леонтеса или Нахр-эль-Лейтани; порог почти нечувствительный, на высоте 1.170 метров, образует раздельную линию между двумя покатостями; средняя высота Ке­ле-Сирии может быть исчислена в 1.000 ме­тров; с той и с другой стороны горы под­нимаются до высоты 1.500 метров над про­межуточной впадиной: болота, остатки бывшего озера, некогда простиравшагося между Ли­ваном и Анти-Ливаном, рассеяны по всей равнине.
Анти-Ливан, Джебель-эш-Шарк или «Во сточные горы» сирийцев, представляет в целом замечательное сходство с Ливаном, который ему параллелен. Состоящий из тех же известковых пород, одетый такой же красной землей, глетчерного происхождения, Анти-Ливан не менее бесплоден и обнажен в своей северной части, и плодородные до­лины, как и на Ливане, перерезывают его только около южной оконечности. На западе, то-есть со стороны, господствующей над Келе-Сприей, Анти-Ливан, как и западная цепь, изборожден бесчисленными расселина­ми, в которые убегают воды. Наконец са­мая высокая вершина Анти-Ливана, Шейхъэл-Джебель или «Царь-гора», находится как раз напротив высшего массива Ливана.
Высота главных вершин Анти-Ливана, по измерениям Р. Бертона и Теруитта Дрека:
Шейх-эль-Джебель (Фатли пли ТалатъМуза) по средине цепи -2.670 метр.; Галимат-эль-Кабу, на севере-2.510 метр.; ЭльАхиар, пли гора Блудан, на юге - 2.352 метр.
Уступая, по высоте, главной цепи (в сред­нем, от трехсот до четырехсот метров), Анти-Ливан отличается, однако, более живо­писными формами, более величественными вер­шинами, более дикими оврагами, более живы­ми красками, более поразительными контра­стами. На юге горные склоны менее обезле­сены; приводящая в отчаяние обнаженность скал или печальная растительность волчцов и ползучих можжевельников сменяется ле­сками, вообще довольно редкими, но местами
673 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ. 674
принимающими вид настоящих лесов. Рания; в Анти-Ливане же везде тополи обрастительность двух параллельных цепей такзуют шпалеры вокруг жилищ, указывая же представляет замечательный контраст, издали присутствие деревни £). Круто обрыВ то время как характеристические древесваясь со стороны равнины Бекая, как и Ли-

ные породы Ливана составляют сосны, ели, кедры, на Анти-Ливане преобладающим де­ревом является тополь. В долинах Тавра и во всех долинах северной Сирии, величавые платаны и ореховые деревья осеняют селе-
ван, восточная цепь спускается к востоку длинным пологим скатом или, вернее ска­зать, параллельными уступами, постепенно по-
1) Barth, „Becken des Mittelmeeres“.
675 ГЛАВА V.
нижаясь к пустыне. На юге открывается глу­бокая брешь, по которой протекает река Ба­рада., получающая начало между двух высо­ких террас цепи. Дорога, называемая фран­цузской, переходит, на высоте 1.300 метров, узкое плато, образующее раздельную возвы­шенность между покатостью Келе-Сирии и Да­масскими равнинами.
Широкое отверстие, которым воспользова­лись для проведения этой дороги, отделяет Анти-Ливан от другой цепи, которую можно бы было рассматривать, как простое про­должение северной гряды: это-Гермон или Джебель-эш-Шейх, «гора царя», в память божеств, храмы которых высились на вер­шине её скал. По древним легендам, про­винившиеся ангелы упали на эту гору, когда они были низвергнуты с неба. Гермон, как и Ливан,-священная гора, и повсюду там встречаются часовни, стоящие на месте древ­них языческих святилищ; возвышенные места пользуются тем же почитанием, как и прежде; только св. Георгий, Илья и пророк Иона заменили Ваала, Адониса или Элиуна 9Сама гора почиталась богом, и констатиро­вано, что храмы окрестных местностей все были ориентированы в направлении главной цепи; подобно тому, как мусульманин мо­лится, обратившись лицом к кабе Мекки, так точно сирийцы взывали к своим богам, устремляя взоры к Гормону 2). Очень крутая на обоих склонах, «Царская гора» увенчана треглавым пиком, поднимающимся на 2.827 метров над уровнем моря и на еще боль­шую высоту над глубокой впадиной, в кото­рой течет Иордан; с этой могучей вершины, уступающей по высоте только высшим вер­хушкам Ливана, взор обнимает необозри­мую панораму, простирающуюся от Среди­земного моря до большой пустыни 3); образо­вавшаяся вследствие провала почвы пропасть, в которой исчезают дождевые и снеговые воды, открывается подле одной из трех остроконечных глав, на которой видны раз­валины какого-то древнего храма, вероятно, святилища Ваала-Гермона. Из всех гор Сирии Джебель-эш-Шейх самая лесистая; склоны его покрыты рощами, даже небольшими лесами, и европеец может иметь удоволь­ствие, очень редкое на Востоке, слышать под ногами шуршание опавших листьев 4). Гер­мон в большей части состоит из базаль­товых скал, и около южного его основания простирается болотистая впадина, с немного приподнятыми краями, в которой предпола­гают бывшее жерло извержения: это-Бир-
9 Robinson, „Physical Geography of the Holy Land14.
3) Jules Soury, „Etudes histonques snr I’Asie Interieure et la Grece44.
3) R. Burton, „Unexplored Syria".
4) Richard Burton, „Unexplored Syria44.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 676
кет-эр Рам, вероятно, озеро Фиала древ­них, принимаемое некогда за один из исто­ков Иордана. На юге высится вулканический конус Тель-эль-Ахмар.
Массив вулканических гор, ДжебельГауран, господствует над пустынными про­странствами, в расстоянии около сотни кило­метров к юго-востоку от Гермона, с кото­рым он соединен холмистым плоского­рьем. В восточной части самая высокая остроконечная вершина подымается на 1.853 метра, и некоторые другие верхушки перехо­дят за 1.000 метров. Все эти скалы из лавы и груды вулканического пепла высятся в виде красных конусов, которые походят на ог­ромные кальцинированные камни, вышедшие из обжигальных печей; одна только гора Кулаиб, около южной оконечности, осенена несколькими деревьями на вершине. Горы Гаурана образуют массив, ось которого на­правляется почти с юга на север. С этой стороны, Джебель-Гауран оканчивается до­вольно крутыми скатами, над которыми под­нимается закругленная вершина, Телль-АбуТумеис (1.600 метров): можно подумать, что видпшь перед собой цепь Овернских гор, оканчивающуюся куполом Пюи-де-Дом 9Четыре боковых конуса,Телль-Шейхан, Гаррах-эль-Кебир, Джемаль, Гаррах-эльКиблиех, выстроились на линии, длиной около десяти километров в виде «батареи вулка­новъ». Оттуда-то вышли огромные потоки, образующие целое море лавы, Аргоб евреев, простирающееся к северо-западу, в напра­влении Дамаска. Толщина расплавленных ве­ществ, разлившихся по глинам и известня­кам, исчисляется в 200 метров; действие непогод на хрупкия горные породы, трещины и большие расселины, образовавшиеся вслед­ствие сжатия лав, ямы фумаролл, пустоты, произведенные взрывами газа, разрезали гро­мадную площадь застывших огненных пото­ков в целый лабиринт дефилеев, где беглецы не раз находили себе приют, откуда и произошло новое имя Леджа, которое полу­чила эта страна.а).
Сафа или «Голая гора» есть другой массив потухших вулканов, лежащий на берегу бывшего моря, ограничивавшего на востоке возвышенности Сирии. Это-совокупность кра­теров, клокотавшие лавы которых, бившие клюнем из жерла, выливались черными вол­нами: каждый поток походит на застывшее ложе расплавленного чугуна, усаженное огром­ными пузырями, вздувшимися вследствие взры­вов газа. Эта грозная область, куда редкий путешественник отваживался проникать,.
’) G. Rey, рукописные яаметки.
а) Wetzstein, „Reisebericht iiber Hauran und die Trachoneu R. Burton and Tyrwhitt Drake, „Unexplored Syria44;-G. Rey, „Voyage dans le Haouran44.
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
677
вполне заслуживает названия Трахона пли «Шероховатой страны», которое ей дали древ­ние, как и Джебель-Гаурану. Сафа и теперь еще является в том же виде, какой она имела в эпоху её образования. её потоки лавы блестят, словно отлитые из металла; с боков кратеров как будто текут ручьи с черными и красными волнами; арки, переки­нутые с одной скалы на другую, кажутся как бы застывшими над пылающей рекой. Южная гряда Сафы представляет .страшный вид. Вступая на эти горы, невольно задаешь себе вопрос: не тлеет ли тут всегда огонь под пеплом. Края потухших вулканов Светая и Абу-Ганима усажены хлопковатыми лавами, похожими на пылающие факелы и раз­нообразно наклоненными, как будто под напором ветра; вероятно, они отлагались в форме легких деревец и нагнулись под да­влением воздушных токов. Светая есть лишь «скелет вулкана». Внешния стенки кра­тера частию обрушились, и верхняя труба, под­держиваемая несколькими столбами, осталась повисшей над пропастью. Тонкия стеклянные пластинки, сталактиты из лавы, образуют бахрому вокруг поверхности разрываJ). Цочти все кратеры Сафы открываются не на вер­шине конусов, рассеянных по черной по­верхности плоскогорья, но в самой толщине лав. Повсюду видны круглые пропасти, по­добные пустотам, образуемым шлаками в пузырях газа; но эти пустоты имеют до ЗОО метров ширины и от 20 до 50 метров глубины. одни из этих огромных ям изо­лированы; другие соприкасаются или отделены одна от другой только узкими стенками, про­стыми перегородками из красного или черно­ватого стекла. В других местах масса лав перерезана прямолинейными трещинами, имеющими несколько сот метров в длину. На Сафе единственная растительность-бело­ватые лишаи, плотно прилегающие к базальту, так что издали их можно принять за нераз­дельную часть скалы; однако, г. Вецштейн видел папоротник на дне расселины. Вода, падающая на шлаки и пепел, поглощается порами и вновь появляется только при осно­вании лав, в местах соприкосновения с глинами, там и сям преобразованными в кристаллические породы жаром раскаленных веществ. Впрочем, на северо-западном скло­не Сафы открывается естественный грот, ча­стию расширенный человеком, на дне кото­рого течет ручеек, хорошо известный бедуи­нам: это-пещера Ум-Ниран илп «Матери огня» 2).
В совокупности Сафа занимает простран­ство около 1.200 квадр. километров и под-
0 Wetzstein, цитированный мфмуар.
’) R. Burton, „Unexplored Syria*;-„Journal of the Geographical Society*, 1872.
678
нимает свои конусы на четыреста до шести­сот метров над окружающими равнинами, которые сами возвышаются слишком на 500 метров над уровнем моря. Несколько гли­нистых пространств, где в дождливые годы скопляется немного воды, ограничивают осно­вание этой вулканической области, на северозапад к Дамаску, на юго-восток к равни­нам Евфрата; но наибольшая часть окрестно­стей занята потоками лавы. На юго-западе, пустыня Кра пли «Каменистая земля», отде­ляющая массив Сафа от Джебель-Гаурана, есть одно из этих шлаковых полей, усеян­ных второстепенными кратерами и ямами, образовавшимися вследствие взрывов. Далее на юг простирается пустыня Гарра или «Го­релая местность», которой так боятся бедуи­ны. Это-круглая равнина, наполненная-тончайшими песками, которые скопились вокруг высокой черной скалы. Арабы в один голос говорят, что, ступая по этой обманчивой по­чве, животные-газели, лошади или дромадеры увязают в ней: песок, так сказать, сделал­ся жидким вследствие своей чрезвычайной тонкости, и в нем утопаешь, точно в озере. После сильных дождей, поверхностный слой слепляется в кору, по которой человек еще может пускаться, но которая не сдержит тяжестп верблюда. Это в гораздо более об­ширных размерах явление, аналогичное то­му, которое представляют некоторые песча­ные «топи» во французских лайдах. Ме­стность Гарра составляет уже часть пустыни, редко переходимой путешественниками, кото­рая простирается к устьям Евфрата, и ко­торую ограничивает, на юг от Пальмиры, бывший морской берег, состоящий из песча­ников и известняков.
Нижний Леонтес, называемый обыкновенно Нахр-Казимиех пли «рекой раздела», огра­ничивает с южной стороны цепь собствен­ного Ливана. С орографической точки зрения, эта брешь есть простая неровность почвы, углубление рельефа: на юг, по направлению к Палестине, горы могут быть рассматри­ваемы, как принадлежащие к системе Ли­вана; но онЬ не отличаются такой же правиль­ностью расположения и направления: их мас­сивы, невысокие и образующие едва раздель­ные цепи, занимают всю ширину территории, заключенной между Средиземным морем и низменностью Иордана. Однако, в этом ла­биринте галилейских долин карты позво­ляют распознать общий порядок расположе­ния возвышенностей. На востоке, гряда гор, нигде не достигающая высоты 1.000 метров, тянется в направлении оси Ливана, образуя краевой хребет продольной впадины, в кото­рой течет верхний Иордан. По линии, пер­пендикулярной к направлению этой цепи, расположено несколько гряд, общее ориенти­
679 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 680
рование которых с запада на восток, и ко­торые соединены одна с другой боковыми отраслями; эти различные хребты Галилеи, особенно около своей западной оконечности, сближаются могучими отрогами, составляю­щими, как кажется, отстатки существовавшей некогда краевой цепи, параллельной побережью Средиземного моря; реки, берущие начало внутри страны, разорвали эту цепь в разных местах, так что остался только скелет бе­регового горного вала. Самая высокая верши­на галилейских гор, Джебель Джармук (1.189 метров), поднимается на северо-за­паде от Сафеда, на линии водораздела между долиной Иордана и покатостью Средиземного моря; но эта высшая вершина, окруженная другими, почти не менее высокими вершинами, не позволяющими видеть ее в её истинных размерах, не есть прославленная гора стра­ны: наиболее чтимая вершина-это гора Фа­вор, Джеболь-Тор или .«Гора над горами» (как ее называют арабы), которая высится почти уединенно, на юг от Назаретской цепи. Поднимаясь всего только на 561 метр- 595 метров по Герену, - она едва превы­шает гребни меловых холмов, окружаю­щих ее в виде амфитеатра; однако, её по-' ложепие на краю большой Эздраэлонской рав­нины, по которой протекают река Нахръэль-Мукаттах и её притоки, давало-ей прежде некоторое стратегическое значение, и на ши­роком плато вершины видны еще остатки средневековых укреплений, сменивших укре­пления римлян и евреев. В легенде, сло­жившейся в четвертом столетии христианской эры, Фавор сменил Гермон, как гора Преображения Господня, и с шестого века на террасе вершины стояли три церкви и три монастыря, построенные в память трех ку­щей, которые Петр хотел воздвигнуть для Иисуса, для Моисея и для Илии. Раскопки об­наружили остатки подземных частей строений.
Взаимное пересечение горных хребтов Галилеи образовало промежуточные котлови­ны, где воды скоплялись некогда в виде озер­ных басейнов, которые впоследствии опо­рожнились, вследствие открытия боковых про­ломов; только несколько болот, появляю­щихся в дождливое время года, указывают место нахождения бывших озер. Но на юг от галилейских гор гористый рельеф почти совершенно прерывается, от Средиземного моря до долины Иордана, широкой равниной, которая, повидимому, обязана рвоим происхо­ждением проходу больших водных площа­дей. Эта равнина, ориентированная с юговостока на северо-запад, усеяна несколькими буграми или теллями, которые остались после размыва жидкими массами почвы окрестно­стей, но в целом местность имеет вид гладкой равнины, и грунт, где вулканический
пепел смешан с черноземом, отличается необычайным плодородием; обработанные поля дают великолепные урожаи хлебов, а земли, оставленные под пар, покрываются гигантскими волчцами. К югу от Назарета, обширная низменность, известная под име­нем Мердж-ибн-Амир или «Равнина сына эмира», имеет не менее 26 километров в ширину: это-пространство, называвшееся не­когда равниной Мешдской, Эздраэлонской или Езраельской. Порог, находящийся в неболь­шом расстоянии к северо-западу от Зериша, древнего Езраеля, лежит на высоте около 120 метров. На покатости, обращенной к Средиземному морю, скат оченыиологий, тогда как на востоке, к Иордану, почва быстро понижается; с одной стороны Зерина про­стирается равнина, на вид горизонтальная; с другой скаты круто спускаются, и ручей, текущий у подошвы холмов, лежит уже ниже уровня Средиземного моря. Это через Зерпнский порог, по странному проекту английских промышленников, должен бы был прой­ти современем канал, соединяющий залив Сен-Жан-д’Акра с заливом Акабахским, в Красном море, захватывая глубокую впа­дину Иордана и Асфальтового озера. Эздраэлонская равнина, разрезывающая Палестину на две отдельные половины, и командующая двумя покатостями страны, была во все вре­мена полем битвы между племенами и ар­миями,-откуда и самое имя реки, Нахр-эльМукаттах, «Вода побоища». Евреи и хананеяне, сарацины и крестоносцы часто стал­кивались в этой местности; во время войн первой французской республики генералы Кле­бер и Бонапарт нанесли там поражение турецкой армии, близ деревни Эль-Аффулех, в соседстве раздельного порога: это сражение известно под именем «битвы при горе Фа­воре». Там же, говорят истолкователи От­кровения св. Иоанна (Апокалипсиса), находится Армагеддонское поле, где произойдет послед­няя борьба на жизнь и смерть, долженствую­щая обеспечить евреям владычество над миром.
Длинный полу-эллиптический залив СенъЖан-д’Акра, образующий очень красивую ли­нию, ограничен с южной стороны высоким мысом Кармель, оконечностью горы ДжебельМар-Элиас или «горы св. Илии». Эта цепь, состоящая преимущественно из известняков, самая правильная во всей Палестине; на юге невысокий порог отделяет ее от гор Са­марии; от моря до этого перевала цепь сохра­няет направление с северо-запада на юговосток. Восточный склон круто обрывается к равнине Эздраэлон, тогда как на западе горы понижаются, со стороны Средиземного моря, длинной отлогостью. В среднем, вы­сота хребта от трехсот до четырехсот ме-
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАИ.
681 тров; самая высокая вершина, собственно гора Кармель, в центре цепи, достигает 551 метра высоты. Большие деревья, осеняю­щие верхние склоны, кустарник, цветущие га­зоны доставили этим горам еврейское на­звание Кармель или «Вертоградъ»; но около северной оконечности, единственной части це­ди, посещаемой потоком путешественников, скалы, более дикия, в некоторых местах лишены зелени, и вся растительность их со­стоит лишь из каменных дубов и кустов, обыкновенных в восточных лесах. На скале мыса имело пребывание античное про­рицалище, которое посетил Пифагор, и куда приходил император Веспасиан, чтобы про­сить оракула предсказать ему его судьбу. В этом месте, лежащем на границах страны ханаанской и земель иудейских, происходила, по еврейскому преданию, та борьба между Илией и пророками Ваала, которая символизирует непрерывные религиозные войны Палестины п Сирии. Над «гротом Илии», где его уче­ники изрекали прорицания, стоит пышный монастырь недавней постройки.
К юго-востоку от Эздраэлонской равнины, массив холмов Гильбоа, называемых ара­бами Джебель-Факуах, начинает собой сере­динную цепь Палестины, которая, за исключе­нием нескольких неправильностей в дета­лях, сохраняет направление, параллельное долине Иордана и Средиземному морю; состоя­щая главным образом из меловых пород, которые местами пробиты выступившими на­ружу базальтами, эта цепь имеет однообраз­ный рельеф, и вид гор не представляет ничего живописного, но их извилистые лощи­ны отличаются замечательным плодородием. Гребень этих гор, совпадающий с линией водораздела, как и гора Кармель, гораздо круче наклонен своими восточными скатами, чем западными. В среднем, хребет их вдвое более удален от Средиземного моря, чем от берегов Иордана: оттого с этой стороны высоты Иудеи поднимаются в виде настоящих гор, тогда как на противополож­ной покатости они кажутся только холмами; между тем, в действительности они выше на своих восточных отлогостях, так как с этой стороны открывается глубокая впадина Иордана. К востоку от исторического пути морского побережья, которым следовали поч­ти все завоеватели, массив Иудеи составлял уединенную горную массу, трудную для напа­дения: этим объясняется постоянный антаго­низм между низменной областью Палестины, обитаемой более цивилизованными населения­ми, и нагорной страной, где жили грубые гор­цы Иудеи. В этой верхней стране, разрезан­ной по бокам глубокими долинами, которые подразделяются на каменистые овраги, самый гребень представляет наиболее доступную
География Реклю. т. IX.
682 дорогу: это в соседстве самых высоких вер­шин извивается исторический путь, которым следовали во все времена купцы, воины или пплигрпмы, и на котором выстроились значи­тельнейшие города. Средняя высота вершин срединного хребта от 600 до 800 метров. Эвал и Гаризим две прославленные горы, господствующие над Сихемской равниной, пре­вышают 900 метров. Самая высокая гора Иу­деи, Телль-Асур,к северу от Иерусалима, достигает 1.011 метров и господствует над центральным узлом, откуда расходятся, как радиусы, во все стороны небольшие цепи. На юг от Иерусалима, некоторые вершины при­ближаются еще к 1.000 метров, но далее холмы мало-по-малу понижаются в направле­нии Синайского полуострова, п наконец те­ряются в изрытой оврагами плоской возвы­шенности Бадиет-эт-Тих, усеянной бугра­ми и дюнами.
Заиорданские горы, как и горы собственной Палестины, образуют изрытое оврагами пло­скогорье, высотой от 750 до 900 метров над уровнем Средиземного моря, только в ред­ких местах представляющее вид настоящей цепи. На запад от верхнего Иордана, плато Джаулана, древней Гауланитиды, даже имеют подобие гор только своим западным скло­ном, спускающимся уступами к озеру Гуле и Тивериадскому морю. Поток Ярмук, ветви которого, уади, простираются на восток до массива Джебель-Гауран и до краевых хреб­тов Евфратской пустыни, ограничивает Джауланское плоскогорье, как широкий ров, затем далее снова начинается гористая об­ласть. Точно так же ручей Жабок, и южнее, на покатости Мертвого моря, Моджибъ(Арнон) и его притоки разрезывают по всей их тол­ще пояс заиорданских гор п таким обра­зом разделяют возвышенности на неравные отрывки; кроме того, второстепенные уади из­рыли глубокими оврагами скалистые массивы и разрезали их на выступы или мысы самых разнообразных форм, но верхушка которых, там и сям одетая базальтовыми лавами, из­дали кажется сливающейся в однообразную ровную площадь, едва превышаемую несколь­кими пирамидальными вершинами. К востоку от собственного Гора, то-есть долины Иорда­на, заключающейся между Тивериадским озе­ром и Мертвым морем, высоты, известные под общим именем Джебель-Аджлун или Галаад, легко доступны: обращенные к ре­ке крутые скаты их делятся на уступы из плодородной красной земли, покрытые там и сям лесками, где преобладает дуб; в дож­дливые годы низменности дают обильные уро­жаи зерновых хлебов, очень цЕЦпмых во всей Сирии. На восточной стороне Мертвого моря высоты труднее для восхождения; горы высятся крутыми стенами, и овраги уади про-
51
683 ГЛАВА V.
пикают внутрь горной массы, как узкия ули­цы между двух отвесных стен. Раститель­ность редка на скатах и на плоскогорьях этой области* Эль-Белька, чаще обозначаемой име­нами обитавших там древних народов Ам­мон и Моав *)• Однако, голый вид этих гор нельзя сравнивать с видом известкового массива Иудеи, на западе Мертвого моря: не только хорошо орошаемые впадины, лощины и овраги наполнены зеленеющими чащами, но даже лески дуба, терпентинного дерева, лавра растут на террасах, обращенных к влаж­ным ветрам Средиземного моря. В сред­нем заиорданские горы выше гор Палестины. Массив Джебель-Оша, лежащий почти напро­тив Телль-Асура, имеет 1.058 метров вы­соты; одна вершина Моава достигает 1.170 метров, и южнее, горы, окаймляющие с во­сточной стороны Уед-Арабах и соединяю­щиеся с Мадианскими горами, превышают 1.200 метров. Между всеми этими пиками Заиорданья или Переи самый знаменитый, но не самый высокий, Джебель-Неба, на который предание указывает как на гору Нево, от­куда Моисей созерцал, по ту сторону Иордана, землю, обетованную его народу, но ему запре­щенную.
Горы синайской системы очень ясно отде­лены от массивов Палестины. Аравия Петра, называемая также Петрея (Petrea), в смысле «Каменистой», в самом деле усеяна скала­ми и неправильными холмами, высотой от 400 до 600 метров, которые широкими оврагами разделены на особенные массивы. В целом область, ограниченная с запада и с востока Суэзским каналом и Арабахской низменно­стью, образует площадь, слегка покатую к Средиземному морю и резко ограниченную с юга краевой цепью Джебель-эт-Тих, которая состоит из двух гряд, встречающихся под прямым углом: этот угол гор обращен к югу, в ту же сторону, как и остроуголь­ная оконечность полуострова, оканчивающая­ся длинным узким мысом Раз-Могамед. Таким образом, окружность области Синая состоит из линий, имеющих почти геоме­трическую правильность, в виде наконечника стрелы. К югу от краевых гор цепи Дже­бель-эт-Тих, где некоторые вершины дости­гают почти 1.000 метров высоты, широкие уади, идущие вдоль скал, как рвы, выкопан­ные у подножия крепостного вала, тоже спо­собствуют точному разграничению синайских массивов от плоскогорья Каменистой Ара­вии. На востоке, Уэд-эль-Айн с его ты­сячью разветвлениями, овраг Айн-эль-Гудерах, Уад-Несб покаты к Акабахскому за­ливу; на западе, другие русла временных по­токов, почти всегда сухия, соединяются в пе-
Tristram, nThe Land of Mocbtf.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 684
счаном поясе, называемом Деббет-эр-Рамлех, который сообщается с побережьем Красного моря узкой поперечной долиной. Южнее, другой уади, первые разветвления которого начинаются также в соседстве мас­сива Джебель-эт-Тих, равным образом из­вивается на севере Синайских гор; террасы из желтоватой глины, которые с обеих сто­рон этого ручья опираются о скалы, до высо­ты 30 метров, вероятно, образовалисьизъна­носов озерного происхождения, отложившихся в предшествующий геологический период, когда Фейран еще не сообщался с Суэз­ским заливом *).
Холмы побережья Красного моря, к западу от массива Джебель-эт-Тих, состоят из меловых пластов; это белые и правильные массы монотонного вида, возвышающиеся на несколько сот метров. Но первые горы, при­надлежащие к Синайской группе и стоящие на юг от краевой цепи, от Суэзского зали­ва до Акабахского, образованы из песчани­ков с причудливым профилем и разно­образным колоритом, группирующихся чв живописные пейзажи. Южнее поднимаются граниты, гнейсы и порфиры. Однообразные по составу своих каменных пород, горы Синая не менее однообразны бесплодием своей поверхности; они поражают своей страшной наготой; их профиль обрисовывается на го­лубом фоне неба с отчетливостью черты, проведенной резцом на меди. Таким обра­зом красота Синая, не имеющая никаких внешних украшений, есть красота самой ска­лы: кирпично-красный цвет порфира, неж­но-розовый оттенок полевого шпата, светло и темносерые цвета гнейса и сиенита, белый цвет кварца, зеленый различных кристал­лов придают горам некоторое разнообразие, еще увеличиваемое синевой дали, черными те­нями и игрой света, блистающего на кристал­лических гранях. Жалкая растптельность, показывающаяся там и сям в оврагах и на выветрившемся гнейсе склонов, своим контрастом еще более возвышает велича­вость форм и блеск колорита, представляе­мые голыми кручами; на краях временных вод в уади, кое-где растущие дроки, ака­ции, тамариски, маленькия группы пальм не мо­гут скрыть величавой простоты камня. Эта мощная природа, столь отличная от той, ко­торою мы восхищаемся в влажных стра­нах западной Европы, сильно действует на умы. Все путешественники бывают пора­жены при виде открывающейся их взорам грандиозной картины; бедуины, рожденные у подножия гор Синая, любят их страстно и чахнут от тоски по родине вдали от сво­их скал. Странное существование анахоре-
4) Lepsius, „Denkmaler aus Aegypten und AethiopieiA
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
■685 тов, проводивших свою созерцательную жизнь в пещерах полуострова, объясняется, мо­жет быть, также красотой окружавших их гор, с которыми они не в силах были расстаться *)•
Песчаниковые скалы северного Синая, опи­рающиеся в некоторых местах на граниты и порфиры, очень богаты рудами железа, меди и месторождениями бирюзы, разработывать ко­торые затруднительно по недостатку топли­ва и перевозочных средств; англичанин Макдональд горячо принялся-было за это дело и потратил на него несколько лет, но предприятие его не увенчалось успехом. Од­нако, есть одна долина, именно доДна Магарах, куда бедуины приходят иногда рас­капывать жилы медной руды, чтобы искать вкрапленные в них кристаллы бирюзы, ко­торые «устраняют дурные влияния, укре­пляют зрение, доставляют милость властвую­щих, обеспечивают победу, разгоняют дур­ные сны, напоминают сладости любви и обе­щают возобновление ихъ» 1 2). С первых ве­ков исторического периода египтяне запаса­лись из Магарахской долины медью и кра­сильными минеральными веществами3): там до сих пор еще видны глубокия каменолом­ни, длинные галлереи, груды обломков, сви­детельствующие о прежней важности этих ру­докопных работ; заметны даже остатки пла­вильных печей и даже формы, в которые вы­ливали расплавленную медь. Но самые драго­ценные следы глубокой старины-это иерогли­фические надписи, отчетливо сохранившиеся, ко­торые находятся на отшлифованных стенах порфира, и которые считают древнейшими письменными памятниками египетского Восто­ка и даже всего земного шара. На этих ка­менных архивах, Снефру, первый фараон, представлен наносящим удар туземцу с го­ловой, украшенной птичьим пером. Далее, в ряду египетских царей, фигурируют также Шуфу (Хеопс), строитель большой пирамиды, и Рамзес Ии, отец Менефты, в царствова­ние которого израильтяне ушли из Египетской земли: писаная история этих фараонов обнпмаетъ**период времени более пятнадцати ве­ковъ4). Блпз Магараха. между высоких стен, поднимающихся на 200 метров, открывается широкая долина потока Уэд-Мокаттаб или «Долина Писания», прославившаяся своими graffiti и рисунками всякого рода, которые поч­ти все выгравированы мало-опытными резца­ми; бесчисленные обделанные кремни, валяю­щиеся у основания скал, повидимому, служи-
0 Oscar Fraas, „Аus dem Orient44.
3) Vambery, „Sittenbilder aus dem Morgenlande44.
3) Geogr Ebers, „Von Gozen zu Sinai44.
4) Lepsius, „Denkmaler aus Aegypten und Aethiopien44; De Laborde et Linant, „Voyage dans Г Arabie Petree44.
686
ли инструментом для шлифовки изваяний ’)• Большая часть надписей составлены, кажется, на арамейском наречии, с примесью араб­ских слов, и полагают, что дата их может быть отнесена к последнему столетию старого летосчисления и к первым временам хри­стианской эры 2); Пальмер высказывает пред­положение, что ярмарочное поле, где собира­лись племена полуострова, существовало не­когда в «Долине Писания». С той эпохи мно­жество путешественников, мусульман и хри­стиан, тоже хотели увековечить свою память, вырезывая свое имя на полированных сте­нах долины Уэд-Мокаттаб; только почти все надписи находятся на теневой стороне: пилигримы желают разделить бессмертие Сезостриса, не выставляя себя ослепительному свету и тропическому жару, которые отражают­ся стеной, обращенной на юг.
До исследований новейших путешественни­ков, обошедших полуостров по всем напра­влениям и открывших истинную форму его рельефа, Синай представляли себе в виде пи­рамидальной горы, совершенно уединенной и возвышающейся среди обширной равнины, где могли бы расположиться лагерем целые народы. Может быть, это представление верно относительно Синая евреев, ибо не доказано несомненно, что гора «Закона» находится в южной области пустыни, и географы ищут эту гору в пустынных пространствах ЭльАриш, в Идумее или даже в Аравии 3): не существует никакого еврейского непрерыв­ного предания, относящагося к горам юж­ного полуострова, и израильтяне никогда не имели к ним особенного почтения. Как бы то ни было, массив, называемый ныне Сина­ем, представляет, в целом, группу гор, стоящих близко одна от другой и поднимаю­щихся без видимого порядка над перепле­тающейся сетью бесчисленных уади; рассма­триваемая с одной из вершин, эта область имеет вид волнующагося моря, волны кото­рого разнообразно сталкиваются и пересека­ются под влиянием противуположных и кру­жащихся ветров. Самая возвышенная часть, которую можно рассматривать, как централь­ный узел, занимает почти геометрическую середину полуострова: это-массив ДжебельКатерин, где видны следы древних ледни­ков 4). Одна гряда гор отделяется от узла к северо-западу, чтобы образовать массив Сербал, ограниченный долиной Уади-Фейран; на юге, другая горная группа подни­мает свою главу почти вровень с массивом Джебель-Катерин; далее тянутся другие горы,
1) Bauermann;-Palmer, „The desert of the Exodus44.
2) Georg Ebers, цитированное сочинение
3) R. Burton, „Journal of the Geographical Society;44 - Beke, „Sinai in Arabia44.
*) Oscar Fraas, „Aus dem Orient44.
687 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 688
постепенно понижающиеся к мысу Рас-Могамед. Вся восточная покатость занята лаби­ринтом высот, над которым господствуют ■ группы, называемые Джебель-Фарани и Абу-ч Месуль. Только на юго-западе горы являются в форме правильной сиерры над каменистым, усеянным мелким булыжником, простран­ством, называемым по преимуществу ЭльГаах то-есть «Равнина». Полагают, что это бывшее морское дно, постепенно приподнятое; имея около ЗОО метров высоты у основания гор, эта равнина понижается ровным ска­том к нынешнему берегу моря, и покатость продолжается под водами Суэзского залива, средняя глубина которого по средине фарвате­ра 75 метров. Несколько острововидных буг­ров, как например, «Рога козла», высятся там и сям в равнине, и, следуя вдоль побе­режья, параллельные хрЖты цепи ДжебфльГабелиех выдвигаются в виде полуострова на западе севернаго'лзалива, образуемого не­когда бассейном Эль-Гаах.
Какой между различными пиками Синай­ских гор должен быть признан той вер­шиной, которая первая была почитаема хри­стианами, как священная гора, откуда сни­зошли на землю слова Закона, среди блеска молний и ударов грома? В разногласии с мо­нахами, построившими свою обитель в центре массива, подле самой высокой горы, большин­ство исследователей приняли гипотезу Лепсиуса, который считает истинным Синаем Сербал пли «Вершину Ваала» (2.046 ме­тров) *). Впрочем, развалины церквей и мо­настырей, виднеющиеся у северной подошвы горы, остатки города Фаран-Фоиникон или «Пальмовый Фаранъ», тысячи надписей, оста­вленных пилигримами на соседних скалах в долине «Писаных камней», свидетель­ствуют о святости, которую некогда припи­сывали этой местности. Предание изменилось только после Юстиниана, когда он велел по­строить крепость близ горы Джебель-Катерин, и когда в соседстве основался новый монастырь. В прежния времена арабы ходили туда совершать заклание овец и приносить пучки травы-самое драгоценное, чтб им дает природа* 2),-но у них нет никакого предания, которое делало бы из Сербала «Престол Аллаха» илп «Седалище Моисея»; их почитание направлено на небольшую вер­шину, лежащую на северо-востоке, ДжебельМоннейджа win «гора Беседы», которую они считают той вершиной, где Моисей беседо­вал с Господомъ3). Окруженный долинами уади, лежащими ниже временных потоков массива Джебель-Катерин, Сербал имеет более значительную относительную высоту, и
О Oscar Fraas, цитированное сочинение.
Burckhardt, „Travels in Syria44.
3) Georg Ebers, цитированное сочинение.
арабы во все времена видели в нем гиганта полуострова. Во всяком случае, это-самая грандиозная гора: над предгорьями высоко* поднимаются его голые стены, перерезанные пропастями и оканчивающиеся наверху греб­нем, с виду неприступным и недосягаемым, разрезанным на остроконечные шпицы и пи­рамиды. Однако, па него можно взобраться, и со времени Бурхардта многие европейцы со­вершили восхождение на эту вершину. Вслед­ствие минералогического явления, довольно ред­кого в граните, некоторые части Сербала из­рыты естественными гротами. Кристаллы по­левого шпата расположились в горной породе в виде расходящихся лучей илп радиусов, иу будучи первые подвержены разрушительному действию времени, онп, выветриваясь, оста­вляют после себя глубокия впадины, которыми и воспользовались отшельники, чтобы сделать пз них себе жилища. Обыкновенно верующие смотрят на эти пещеры, как на дело рук самих пустынников, но в действительности почти вся работа исполнена тут природой. Человеку оставалось только дополнить внутрен­нее устройство естественных пещер нужны­ми ему приспособлениями, высекая в камне грубые скамейки и алтари *)•
На склонах Сербала часто случается слы­шать сильные звуки, издаваемые кристалличе­скими песками, находящимися в движении. Один узкий проход этой горы, наклоненный в направлении к западу и имеющий около 15 метров в ширину, наполнен измельчен­ными обломками кварцевых стен. Туземцы называют этот корридор Джебель-Накус или «Колокольной горой», потому что там слышен, говорят бедуины, звон колоколов монастыря - призрака, разгуливающего во внутренности Сербала. Путешественник слы­шит чарующие звуки, то слабые, как будто отдаленная игра на флейте, то сильнее, словно звуки близкого органа. Смотря по степени сол­нечного зноя, влажности воздуха и земли, ко­личеству отделяющагося от скалы песка, силе бризы, ускоряющей или замедляющей распро­странение звуков, музыка кажется гармониче­ским вздохом или ревущим голосом го­ры 2). Другой Джебель-Накус (Нагус) нахо­дится в нескольких километрах от Тора, на южной оконечности цепи Джебель-Габелиях: это-тоже монастырь, гласит легенда, и колокол его регулярно каждый день зво­нит к вечерне3).
Джебель-Катерин, высочайшая вершина Синайской группы (2.599 метров), подни­мает уже свою гранитную макушку в об­ласть зимних изморозей; в декабре путе­
]) Oscar Fraas, цитированное сочинение.
2) Holland; - Holinski, рукописные заметки.
3) Charles Didier, „Visite an Grand Gheriof de la Mecque;-Palmer, „The Desert of the Exodus44.
<889 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАИ. 690
шественник Пальмер спал там на снегу. ■С этой высокой обсерватории видишь у себя под ногами бесконечную дорогу, начертанную' узкими долинами временных потоков пли уади полуострова, и берега двух заливов; вдали показываются даже горы Африки. На во­стоке У м-Алови, « Мать вершинъ», высится по­чти уединенно: не есть ли это древняя ДжебельЭлохим или «Божия гора» £)? На юге, УмъШомер или «Мать укропа» всего только па несколько метров ниже горы Джебель-Катерин; гора Тхебт, километрах в тридцати дальше к оконечности полуострова, есть так­же одна, из высоких вершин синайской
щпна, защищаемая мнимым фирманом Ма­гомета, могла держаться в течение веков под магометанским владычеством только под условием, чтобы была построена мечеть рядом с церковью £). Монастырь этот очень богат: его пальмовые рощи рассеяны в раз­ных оазисах полуострова, п даже на остро­вах Крите и Кипре он владеет значитель­ными недвижимыми имуществами. Монахи об­ладали несколькими драгоценными рукопися­ми, которые теперь находятся в Петербур­ге * 2). По мнению туземцев бедуинов, эти иноки держат в своих руках дождь и вёдро посредством книги Торы; священные письме-

Синайский монастырь.
группы; но другие вершины гораздо ниже. Джебель-Муса или «Моисеева гора», которую монахи соседнего монастыря считают той самой вершиной, где был дан Закон евреям, поднимается только на 2.243 мет­ре. Этот пик и его близнец - вершина Рас-Сафсафе или «Гора ивы», возвышающая­ся севернее, господствуют над узкой доли­ной, притоком долины Уади-эд-Дейр, на краю которой группируются строения мона­стыря св. великомученицы Екатерины (1.530 метров), окруженные высокой каменной сте­ной; еще недавно внутрь монастырской огра­ды можно было проникнуть не иначе, как в корзине, поднимаемой на веревках. 06-
4) Holland, „On the Peninsula of Sinai“.
на открывают или запирают водяные врата в тверди небесной 3). Место священное для христиан и магометан, Моисеева гора есть средоточие цикла легенд, относящихся не только к законодателю евреев и к стран­ствованиям двенадцати колен Израилевых в пустыне, но также ко всем патриархам, святым и пророкам.
Параллельные складки гор Сирии, возвы­шаясь к середине своего протяжения в виде двух симметрических валов, Лпвана и Ан-
4) Oscar Fraas, „Aus dem Orient";-Lenoir, „Le Fayoum, le Sinai et Petra".
2) Lenoir, цитированное сочинение.
3) Burckhardt, „Travels in Syria"; - Georg Ebers, „Durch Gozen zum Sinai".
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
691
тп-Ливана, придали соответственную форму рекам промежуточных борозд. Длинное по­нижение почвы, ограничиваемое краевыми го­рами запада, делится на две покатости, из которых одна наклонена к северу, а другая к югу; с одной стороны текут воды Орон­та, которые соединяются с водами Александретского залива; с другой, изливается Иор­дан, проходящий последовательно через два озера, прежде чем потеряться в Мертвом море. Вправо и влево от этой срединной впа­дины, параллельной берегу Средиземного мо­ря, постоянные реки и временные потоки или уади не имеют достаточного пространства, чтобы соединиться в бассейны значительного протяжения. Реки западной покатости впадают в Средиземное море тотчас же по выходе из своих дефилеев; потоки восточной пока­тости иссякают при входе в пустыню. Вы­сота Ливана и Анти-ЛИвана, позволяющая им задерживать на проходе влажные морские ветры, и пещеристое свойство их горных пород, в которых вода циркулирует в подзем­ных водопроводах, объясняют наибольшее обилие рек, текущих с этих хребтов, с одной стороны к Средиземному морю, с дру­гой к пустынным равнинам. Между сирий­скими притоками моря самый значительный после Оронта,-Лейтани; с другой стороны, из всех уади наибольшее количество воды катит к восточным степям река Барада. Но обе эти реки, Лейтани и Барада, полу­чают начало в той же области, как Оронт и Иордан. Общие черты сирийской гидрографии представляют образ креста: Оронт и Иор­дан составляют ствол его, а Лейтани и Ба­рада-ветви.Невысокие пороги равнины Эль-Бекая или «Низменной Сирии (Келе-Сирии), меж­ду Ливаном и Анти Ливаном, образуют общий хребет страны, центр расхождения вод в разные стороны. Близ пересечения бассейноии, находится, на северо-западных скатах Гермона, маленький замкнутый бас­сейн Кефр-кука. По мнению туземцев, ско­пляющаяся в этом бассейневода дает нача­ло одному из источников Иордана *)•
Оронт известен у сирийцев под име­нем Нахр-эль-Аси или «Непокорной реки», данным ему либо потому, что его «нечести­вый» поток бежит в сторону, противуположную Мекке, либо по причине его крутых поворотов, либо, как говорит Абульфсда, потому, что ои течет между высоких бере­гов, в глубоком русле, где трудно чер­пать воду для орошения полей и садов. Он берет начало на западном склоне Анти-Ли­вана, в небольшом расстоянии к северу от Бальбека; но первые его воды, доставляемыя
J) Michaud et Poujoulat, „Correspor.dance d’Orientu;- G. Rey, рукописные заметки.
692
таянием снегов, неправильны в своем стоке; туземцы видят истинный исток реки в бассейне постоянной воды, находящемся в 3{> километрах ниже первых оврагов. В этом месте скала открывается в форме во­ронки, и из отверстия камня, окруженного мел­ким кустарником, вытекает значительный ручей, к которому тотчас же присоединяет­ся верхний поток; стены скалы, господствую­щие над источником с южной стороны, из­рыты пещерами, где будто бы жил Марон, легендарный основатель маронитской секты; оттого и самый родник получил название Магхарат-эр-Рахиб или «Вертеп отшель­ника». Ниже, Нахр-эль-Аси встречает много препятствий, замедляющих его течение и за­ставляющих воды разливаться по сторонам в виде озер и болот. Выше Гомса, он образует обширное озеро, простирающееся, в среднем, на пространстве слишком 50 квадр. километров, благодаря римской плоти­не *), поднимающей уровень более, чем на 3 метра; ниже, под Гамахом, он тоже раз­ливается в прибрежные болота, остаток дру­гого озера, образующагося от запруды, по­строенной близ Апамеи, ныне Калат-эмъМедик; наконец, он огибает предгорья массива Казий и омывает стены Антиохии; но прежде чем излиться в Средиземное море, он спускается быстринами по подводным камням, остаткам порога из скал, кото­рый некогда заставлял воды течь обратно кверху и задерживал их в виде большего озера. На месте древнего внутреннего моря теперь простирается обширная затопленная равнина, высотой около 40 метров, централь­ная впадина которой известна под именем Ак-Дениз или «Белое море». Эта болоти­стая площадь, окаймленная камышами, где скрываются мириадами утки, чирки и другая водяная птица, расстилается на северо-восток, от Антиохии, у южного основания хребта Аман. Она получает несколько ручьев, из которых важнейшие суть ИИахръАфрин и ленивый поток, называемый Кара-су, «Чер­ная вода», как многие другие истоки болоти­стых бассейнов. Амку, как называется раврина Антиохийского озера, грозит опасность скоро превратиться в огромное болото, так как водослив озера загражден и припод­нят па 4 метра двумя запрудами, построен­ными для ловли угрей * 2). Устье Оронта во все времена считалось северной границей Сирии: глубокая впадина, составляющая географиче­скую границу, есть в то же время и граница рас: ни курды, ни туркмены не переходят ее; она же образует приблизительно раздель-
Conder, „Palestine Exploration fnndu, july 1881;- Ernest Chantre, рукописные заметки.
2) G. Rey; Sejourn6; Chantre, рукописные заметки.
G93 Z СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
694
и ый пояс между двумя языками, арабским п турецким.
На восток от Оронта, все потоки, до ев­фратской покатости, принадлежат замкну-
п Нахр-эль-Дахаб, река параллельная Ковеику и питающая большую с бхи Джабуль, соляное озеро, берега которого окаймлены бахрамой из кристаллических плит. Возмож-

тым бассейнам. Таковы река Ковеик (Куаик), берущая начало близ Апнтаба и теку­щая с севера на юг, теряясь, наконец, за Алеппо в болоте, размеры которого изме­няются, смотря по обилию дождей и орошению,
но, что эти реки с замкнутым бассейном были некогда притоками Евфрата; цепь болот есть, может быть, остаток древнего речного русла, которое изгибалось к востоку, у осно­вания небольшой цепи скал, соединялось съ
695 ГЛАВА Ѵ.г-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 696
главной рекой в соседстве Балиса. В наши дни, наоборот,-один приток Евфратасде­лался данником Алеппской реки: подземная галлерея, прорытая в тринадцатом столетии и недавно реставрированная, приносит этой реке часть вод Саджура *)•
Дамасская река, в древности Хризороас или «Золотая река», тоже теряется в боло­тах, как и Алеппская. Образуясь из двух главных притоков, из которых один бе­рет начало на восточной, а другой на запад­ной стороне Джебель-Зебдани, высокого греб­ня Анти-Ливана, эта река вытекает из древ­него озера и проходит эти горы глубокими вырезами, где слышен рев вод, часто не­видимых между высоких стен. Но в гла­зах сирийцев этот дикий поток, спускаю­щийся с Анти-Ливана, есть не более, как при­ток тихого и при том более обильного ручья, выходящего из наполненной голубой водой про­пасти, глубина которой еще не измерена. Это родник Эль-Фиджех, на восточной отлого­сти гор: в народной географии постоянный источник всегда считается «головой или на­чалом воды»; там воздвигались нимфеумы, и совершались религиозные празднества. Водо­провод принимал ручей Фиджех и прино­сил его прямо в Дамаск: в наши дни чи­стая вода смешивается с молочной волной верхнего потока и из ущелья в ущелье спу­скается вместе с ней к равнине. Выше садов, она разделяется на ирригационные каналы, раз­ветвляющиеся среди возделанных земель; за­тем сточные воды снова собираются в болоти­стых лугах. Когда несколько годов под ряд стоит сырое, дождливое лето, вода Барады и отведенных из неё каналов, так же, как воды реки Фарфар или Нахр-эль-Аруад, спускающейся с Гермона, разливаются об­ширными площадями, обозначаемыми даже име­нем «озеръ» или «морей»; но эти так назы­ваемые озера, которые доставили восточным поэтам такия блестящие сравнения, эти «го­лубые сапфиры, обрамленные изумрудами», суть не что иное, как печальные равнины, по­переменно то покрытые водой, то обсохшие. Обыкновенно бывает последнее. В продол­жение нескольких лет под, ряд путеше­ственник не находит там другой воды, кроме воды колодцев, выкопанных арабами. Там и сям маленькия болота показываются в лож­бинах и чащах тростника, где устраивают свои логовища дикия свиньи; в других ме­стах бывший берег обозначен только линия­ми тамарисков. Соляной налет покрывает почву и, смешенный с песком и обломками раковин, разносится ветром далеко по рав­нине 2).
На западной отлогости Ливана реки частью регулируются подземными водами, текущими подъизвестковымп пластами гор. Так, Нахръэль-Кебир или «Великая река» принимает в себяприток, Нахр-эль-Арус,в который впадает перемежающийся ручей, Нахр-Себти или «Река седьмого дня»: это-«Субботняя река» Иосифа. По преданию, несогласному с действительностью, этот источник, будто бы, иссякает в продолжение шести дней и течет только в седьмой день, в пятницу-по веро­ванию мусульман, в субботу-^по верованию евреев. В действительности, перемежки ме­нее правильны, и продолжительность их из­меняется, смотря по влажности или сухости года; обыкновенно течение ручья Нахр-Себти возобновляется через каждые два дня на третий ')• К югу оттуда, «Нахр-Кадиша» или «Святая река» получает воды с высочай­ших вершин Ливана, с Тимаруна и Махмала: это «Райская река», и одно из селений в её бассейне носит название Эдема.
Другая полноводная река, Нахр-Ибрагим, в большей части своего течения-подземный поток. Она берет начало на восточном склоне Ливана и течет в расселинах под горой, чтобы снова появиться в виде источ­ника на покатости Средиземного моря: явле­ние, подобное тому, какое представляет за­падная Гаронна, которая образуется из таю­щих снегов Маладетты и низвергается в пропасть, называемую «Воловьей ямой», чтобы выступить затем на поверхность, нескольки­ми километрами севернее и 600 метрами ниже, в виде бьющего из земли ключа, называемого «Goueil de Djoueou». Но верхний ручей Нахр-Ибрагима не постоянный поток. Пе­щера истока, находящаяся близ деревни Ямуне, пересыхает к концу лета и в начале осени; течение его перемежающееся; когда он появляется, что бывает почти всегда около 8 марта, вода выбрасывается из отверстия в виде «извержения»; он образует тогда боль­шой ручей, выходящий из скалы шумным каскадом и бегущий в каменистом русле, к глубокой воронке, называемой «пропастью» или балау. Весной, когда таяние снегов уве­личивает объем жидкой массы, скрытые гал­лереи оказываются недостаточно широкими, чтобы вместить всю низвергающуюся в них воду: воронка при селении Ямуне быстро выхо­дит из берегов, и вся окружающая котло­вина наполняется водой: на месте каменистой, покрытой булыжником, равнины видишь озе­ро, имеющее от 3 до 4 километров в дли­ну, по Борте-даже 6 километров, по Бер­тону и Теруитту Дреку-и 1.800 метров в ширину. Павел Лукас говорит, что озеро было недавнего образования, во время его пу­
4) См. выше.
2) Richard Burton, «Unexplored Syria».
*) Robinson, «Physical Geography of the Holy Land».
697 СИРИЯ, ПАЛЕС
тешествия, в семнадцатом столетии: на дне виднелись еще остатки поглощенного водами города; купаясь, он отдыхал на террасе’по­топленного дома и мог исследовать развалины города, который, по его словам, был «кра­сив и хорошо построенъ». До 1870 года, озе­ро Ямуне, хотя подвергавшееся большим ко­лебаниям уровня, никогда, говорят, не исче­зало совершенно, благодаря толстым слоям грязи, покрывавшим дно впадины п залепляв­шим все его щели. Когда же прибрежные жители, убрав этот ил, открыли таким образом подземные шлюзы, озеро вдруг по­низилось и, наконец, совсем исчезло 9; с тех пор оно имеет временное существова­ние. К югу от Ямуне, другое озеро, Легмия, тоже без видимого истока, вероятно, также имеет скрытые истоки, вода которых вновь появляется в виде ключей на западной по­катости Ливана. Подземные воды населены очень маленькой рыбкой, phoxiniUus Libani, которая выливается из воронки Ямуне вместе о выходящей из берегов жидкой массой * 2).
Средняя высота озера Ямуне исчисляется в 1.375 метров, а воды, вновь появляющиеся на поверхности на западе, по другую сто­рону массива Джебель-Мнеитри, вытекают в месте, лежащем на 150 слишком метров ниже воронки, через которую оие уходят. Один из источников, называемый Акурой, бьет ключем на дне обширного цирка, откры­вающагося непосредственно на западе от озера Ямуне; самый обильный, известный специально под именем Мара пли «Пещера», берет начало гораздо южнее, в высокой до­лине Афка, у западного основания хребта, гос­подствующего над озером Легмия. Ливанский Во клюз-одно из грандиозных местополо­жений Сирии. Вокруг источника разверты­вается обширный амфитеатр скал в шесть­сот или семьсот метров высоты; меловые стены, почти вертикальные, * представляют лишь скудную растительность кустарников, выходящих из расселин пучками, но ме­стами скала разрезана в виде ступеней, на которых растут сосны и можжевельник: белая стена опоясана до самой вершины по­лукругами зелени. При основании восточной стены открывается пещера, почти четыре­угольная, около 60 метров в ширину и вы­шину, откуда вытекает прозрачная, как хру­сталь, *вода, спускающаяся шумящими каска­дами. Ниже старого моста, поток снова низ­вергается тремя водопадами, до такой степени правильными, что можно подумать, будто пла­сты скал высечены рукой человека 3). Боль­
9 Burton and Turwhitt Drake, цитированное сочине­ние.
2) Lortet, „Tour du Mondeu, 2-e semestre 1882.
8) Lortet, „La Syrie d’aujourd’hui“;-de Vog-ииё, „Re­vue des Deux Mondes“, 15 janvier.
ТИНА, СИНАЙ. • 698
шие деревья свесились над чистой водой, где отражалась фигура Адониса, когда Венера, го­ворит легенда, влюбилась в молодого охот­ника. Река, вытекающая из пещеры Афка и впадающая в Средиземное море в 6 киломе­трах к югу от Джебайла, древнего Библоса, так и называлась у финикиян и греков Адонисом; магометане и евреи, отвергая язы­ческое предание, дали священной реке имя свое­го патриарха Авраама. Адонис превратился в Нахр-Ибрагима, храм Венеры, стоявший на мысе над источником, разрушен, но окрестные поселяне и теперь еще, ив годов­щины древних празднеств, привязывают лоскутки к кустам, растущим между кам­ней. Каждый год, после сезона дождей, воды Нахр-Ибрагима, насыщенные илом, прини­мают красноватый цвет, и море окраши­вается на далекое пространство. Эта глина была кровь Адониса, растерзанного зубом вепря. Нахр-эль-Кельб или «река собаки», называемая древними Ликусъили «рекаволка>, изливается в море к северу от Бейрута и питает этот большой город своими водами; очень замечательный, как и Адонис, грота­ми, аркадами, воронкообразными впадинами своего бассейна, он вытекает из глубокой пещеры, где слышен рев вод: отсюда, мо­жет быть, и самое имя реки. Английские инже­неры, перехватившие этот поток, чтобы про­вести его в Бейрут, проникли до расстоя­ния 1.200 метров в подземной галлерее, оглашаемой шумом каскадов.
Леонтес, большая река, в сравнении с Адонисом, зарождается на север от Бальбека, в нескольких стах метров от пер­вых горных ручьев, спускающихся к Оронту; но, как и для всех других сирий­ских рек, происхождение этой реки ищут не в верхних ручьях, часто безводных, но в главном источнике верхнего бассейна. Главный ключ, перемежающийся водомет, который считают истинным Леонтесом, или Нахр-эль-Лейтани, бьет из земли в одном ущелье Анти-Ливана, верстах в 25 к югу от Бальбека; в том месте, где этот ручей соединяется с ручьем равнины, он гораздо полноводнее последнего. Усиливаемый ты­сячью источников, ручьев и ручейков, ко­торые с Ливана и Анти-Ливана посылают ему свои струи, Лейтани, который катит, сред­ним числом, 143 кубическ. метров в ми­нуту £), казалось бы, должен продолжать свое течение в означенном направлении, следуя вдоль основания Анти-Ливана и его продолже­ния, Гермона. Вероятно, когда-то в давния времена южные воды Келе-Сирии в самом деле изливались в долину, по которой теперь протекает Иордан; но расселина в горахъ
’) Messedaglia. „Esploratore», 1880, №3.
699
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
700’
позволила Леонтесу перейти Ливан и напра­виться к Средиземному морю. Долипа делает­ся глубже и превращается в ущелье; справа и слева высятся стены гор. Под террасой, па которой расположена деревня Ягмур, про­пасти, между которыми скользит ценящаяся река,.имеют слишком ЗОО метров в глу­бину; каменные глыбы, упавшие с карнизов утеса, остановились на выступах стен, над бегущим внизу потоком, и образуют есте­ственный мост, обросший кустарником *). За ягмурской тенистой следует ряд других ущелий; ничто не указывает трещины, где течет ручей-так хорошо соответствуют волнообразные повышения и понижения почвы того и другого склона; в некоторых ме­стах щель так узка, что деревья, растущие на двух протпвупо ложных берегах, пере­плетаются своими ветвями; смельчак мог бы пройти поток по этому воздушному мосту. Грозный средневековой замок, Бофор (Beau­fort) пли Касгат-эш-Шукиф, вновь от­строенный во второй половине двенадцатого столетия одним сеньором пз Саглетты * 2), высится на вершине гребня западного утеса. В 3-х километрах ниже этой разрушенной крепости, крутой поворот реки указывает конец ущелья, перерезывающего Ливан. Нахр-эль-Лейтанп, известный с этих пор под именем Нахр-Касимие или «река раз­дела», течет прямо на запад и изливается в море в семи или восьми километрах к северу от Тирского полуострова.
Выше этой пограничной реки, в Галилее и Палестине есть лишь небольшие потоки: са­мый значительный из них, не по длине тече­ния, но по обилию водной массы-Ауджехх, который берет начало в одном болоте рав­нины, и после пятнаддативерстного течения достигает моря на севере от города Яффы; он переходим в брод только на неболь­шом числе пунктов. Некоторые подземные потоки изливаются в Средиземное море уже за чертой берега, как например, Арадские источники, которые бьют ключем на дне в порте, и которые позволяли островитянам насмехаться над усилиями врагов, надеяв­шихся принудить их к сдаче недостатком воды 3). Большинство рек Палестины, спу­скающихся к Средиземному морю, задержи­вается в устьях песками, которые действием морских волн накопляются в виде дюн вдоль берега. Гонимый ветром, почти постоян­но дующим с запада, песок подвигается мало-по-малу к внутренности материка. На берегах собственно так называемой «Фили-
9 Е. Robinson, „Physical Geography of the Holy Laud“;- „Biblical Researches14.
2) G. Rey, „Architecture militaire des Croises4*.
3) Fellows, „Travels in Lyciau;-Gaillardot;-Kenan,
„Mission en РЬёпиеиеи.
тимэской земли», между Яффой и Газой, он подвигается вперед, средним числом, на один метр в год '). На юге, на границе с Египтом, пески, отбрасываемые морской зыбью и омываемые береговым течением, образовали прибрежный кордон, который от­деляет от открытого моря обширную лагу­ну, называемую Себха-Бердауйль. Это-древ­нее озеро Сербонис, часто почти высыхающее, где, по мнению Бругша, совершился переход евреев, преследуемых фараоном *)• Иордан,, то-есть, на древнееврейском языке, «Потокъ» пли «Река» по преимуществу,-единственная в свете река по глубине своей долины отно­сительно уровня моря. Почти на всем про­тяжении, между болотистым бассейном «Меромских водъ» и Мертвым морем, он те­чет по дну глубокой впадины Гхор или Хор, лежащей ниже поверхности Средиземного мо­ря, и в южной части долины разность уровней не многим менея 400 метров. Низменность Хор составляет продолжение борозды Бекая, между Ливаном и Анти-Ливаном; но в точ­ке соединения, обозначенной складками почвы на западе от Гермопа, длинная продольная долина меняет направление: тогда как Лейтани течет с северо-востока на юго-запад, параллельно Ливану и побережью Средизем­ного моря, впадина Хор продолжается пря­мо на юг, удаляясь все более и более от берегов Палестины, которые, описывая боль­шую правильную кривую, соединяются с бе­регами Египта.
Подобно другим потокам Си рии: Оронту Леонтесу и Дамасской реке, Иордан счп, тается получающим начало там, где обиль­ные родники дают ему постоянное течениеВерхние ручьи, иногда катящие значительную, массу воды, но часто пересыхающие, которые зарождаются в северных долинах Уадиэт-Тейма, передовой террасы Гермона, не признаются за Иордан; река начинается толь­ко близ Газбеи могучим ключом, задержи­ваемым плотиною на пруде. Вытекающий из пруда ручей, Нахр-эль-Гасбани, спускается на юг, вырывая себе узкое п глубокое ущелье чрез поток лавы: это-западный Иордан.
Бугор, лежащий в 25 километрах южнее, в месте соприкасания известняков и базальтов Тель-эль-Кади, дает начало одному из вели­чайших в свете ключей 3), который разли­вается сначала в пещере, затем спускается водопадами чрез большие камни, нагроможден­ные у входа. Другой родник, менее обильный, зарождается в верхней котловине и приводит в движение колеса нескольких мельниц; эти два источника суть истоки центрального Иорда-
9 Vоипфу, „"Voyage en Syrie et en Egypte";-Con­der, „Tent-work in Palestine;-Warren „Palestine Explora­tion fundu. april 1874.
a) G. Ebers, „Dnrch Gozen zum Sinaiu.
3) Robinson, цитированное сочинение.
701 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ., 702
на или Нахр-эль-Леддана и в то же время мый полноводный, берет начало на востоке в первые текучия воды собственно Палестины, ущелье Баниас, у подошвы крутых скал, так как холм Тель-эль-Кади, кажется, именвозвышающихся почти па 40 метров. Пещено та самая высота, на которой некогда стоял ра, откуда изливался этот поток, частью

город Дан, составлявший северную границу Обетованной Земли; имя Леддан, данное сред­нему Иордану, образовалось, без сомнения, из слова Эд-Дан илп река «Дана». Наконец, третий Иордан, самый знаменитый, но не са-
обрушилась, и обломки обвала разделяют вод­ную массу на тысячу ценящихся водометов которые соединяются в ручьи между берегов, окаймленных олеандрами и усеянных антич­ными развалинами. Часовня св. Георгия сме-
703 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 704
пила, после пещеры Иордана, храм Августа, которому предшествовало другое, более древ­нее языческое святилище.
По соединении в 8 пли 10 километрах к югу от холма Тель-эль-Кадп, три Иордана текут извилистой линией на юг в широкой долине и скоро исчезают в целом лесе па­пирусовых тростников, где исследователь Мак-Грегор открыл себе проход на бар­ке *). Эти тростники занимают пояс в не­сколько верст шириной и продолжаются на юг неглубоким озером «Меромскими вода­ми», называемыми ныне Бахр-эль-Гуле или «Море Гуле». По нпвеллировкам английских исследователей, поверхность этого бассейна только на 2 метра выше поверхности Среди­земного моря. По выходе из озера, Иордан течет сначала медленно, затем быстро катит­ся по наклонной плоскости долины, между ба­зальтовых стен. В 40 километрах к югу, там, где он изливается в бассейн Тивери­адского озера, он уже лежит на 208 метров ниже уровня Средиземного моря, и впадина, наполняемая этим озером, залегает еще на 250 метров ниже: такова глубина, которую нашел г. Лорте, драгируя ложе озера в ме­стах, соседних с Уади-эс-Семаком или Феркой, в северо-западной части бассейна; средняя толщина жидкого слоя около 40 ме­тров. Тивериадское озеро, в древности море Генисаретское или Галилейское, простирается на пространстве около 1.750 кв. километров; но, исследуя его берега, без труда убеждаешь­ся, что прежде уровень озера был выше, и что воды занимали гораздо более обширный бассейн. По всей окружности холмов, одно­образных и голых, следуют одна за другой террасы, покрытые валунами, бывшие плоские берега, образованные отступлением вод. Са­мый высокий из этих берегов соответствует уровню Средиземного моря. Вероятно, что Тивериадское озеро некогда сообщалось с Си­рийским морем через большую равнину Эздраэлон, которая и теперь еще сохранила вид морского пролива; поднятие почвы и мо­жет быть, потоки лавы, вышедшие из вулка­нов, находившихся как раз в соседстве порога, заперли узкий входный канал и пре­образовали Тивериадский залив в замкнутый бассейн. Отделившись от соленого моря и беспрестанно обновляя свою водную массу про­зрачным потоком Гермона и резервуаром воды, некогда морской, изливающим свой излишек вМертвое море, залив постепенно превратился в пресноводный бассейн: вода только чуть-чуть отзывается еще солоноватым вкусом * 2 * li). Между животными видами, собран­ными в Тивериадском озере, многие предста­
вляют переходную фауну между фауной соле­ных и фауной пресных вод. Одна из рыб, свойственных этому озеру-кривобочка (chromis paterfamilias), мечущая икру во впа­дине устья, откуда молодые рыбки выходят стаями, иногда в числе двухсот, как только подростут настолько, что в состоянии вести самостоятельную жизнь. Как в то время, когда Иисус из Назарета ходил искать сво­их апостолов между генисаретскимп рыба­рями, так и теперь прибрежные жители Га­лилейского моря собирают еще в свои сети мириады рыбы; но барки стали реже: бывало, что путешественники не находили ни одной; в 1880 году их было всего только три.
Регулируемые Тивериадским озером, воды Иордана, через который построен всего один мост, в 10 километрах к югу от Галилей­ского моря, спускаются извилинами к круто­береговой долине, которая и сама составляет углубление в другой долине, широкой впадине Хор. В двух только местах пороги пре­рывают течение реки; но барки исследовате­лей, тащимые отрядами бедуинов, могли пе­рейти их. В целом, речная покатость отли­чается большой правильностью; скат, около 200 метров, распределяется равномерно по всей длине течения, которая равна 105 кило­метрам. Но прежде, чем вступить в Мерт­вое море, поток расширяется и замедляется на отмелях; он не имеет даже 1 метра глу­бины на 75 ширины, а его средний сток исчи­сляется различно, притом без всякой точно­сти в исчислениях *)> от 30 до 70 кубпч. метров в секунду. В небольшом расстоянии вверх от речного устья, паломники перехо­дят в брод Иордан и купаются в его свя­щенных водах, где Иоанн Предтеча кре­стил новообращенных; но предание разнится для греков и латинян: онн погружаются в воду не в одном и том же месте. По преда­нию, воды Иордана, как и воды Ганга, слыли «нетленными»; чтобы исцелиться, прокаженные бросались семь раз в его воды. Как преоб­разилась бы Палестина, если бы течение этой реки, которая теперь теряется без пользы в озере, не имеющем истока, было перехвачено выше Генисаретского моря и разветвлялось на ирригационные каналы по низменности Хор!
Мертвое море, названное так в первые века христианской эры, вероятно, намеком на города, поглощенные в его глубинах, вполне заслуживает это имя по бесплодию его бере­гов, почти совершенному отсутствию животной жизни, тяжеловесности его волн, с трудом поднимаемых бризой, угрюмым видом об­ширной площади его вод, над которой часто висит густой туман. Тем не менее, ансамбль
d) „The Rob-Roy on the Jordan14.
2) Lortet, „Academic des Sciences", 13 sept. 1880.
*) Cm. Eugenio Kalcucci, „II mar Morto e la Pentapo­
li del Giordano".
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
7 пейзажа, который созерцаешь в его берегах, не имеет того зловещего вида, который при­писывает ему воображение. Крутые склоны, выступающие отвесно из голубой воды, подни­маясь последовательными уступами, смелая форма гребней, резко обрисовывающих свой профиль в небе на высоте 1.000 или 1.200 метров над поверхностью озера, разнообра­зие колорита, которое представляют скалы, от темно-красного цвета до ослепительной белиз­ны, придают картине грандиозный характер, смягчаемый там и сям контрастом неболь­ших массивов зелени, ив, акаций, тамари­сков, тесно скученных вокруг источников.
Поверхность озера, изменяющаяся, смотря по обилию приносимой Иорданом воды, может быть исчислена, в среднем, в 926 квадр. километров, а высота его положения коле­блется между 392 и 395 метрами ниже уровня Средиземного моря. С половины настоящего столетия уровень озера повысился: островок Риджм-эль-Бахр, близ северного берега, недавно был мысом; дорога, соединявшая его с берегом, теперь под водой {). Наи­большая глубина Мертвого моря, недалеко от устья ручья Зерка-Майн, близ северо-восточ­ного берега, 399 метров 2) (по Молине, глу­бина в этом месте 411 метров); средняя толщина жидкого слоя около 330 метров в части бассейна, ограниченной с юга полуостро­вом Лизан, небольшой скалистой цепью, сое­диненной песчаным перешейком.,с Моавитским берегом. Когда воды очень низки, мож­но перейти в брод с полуострова на запад­ный берег; нигде круглый залив, образующий южную оконечность озера, не имеет больше 4 метров глубины: это просто площадь навод­нения, продолжающая на юг впадину, которая одна только заслуживает названия моря по своим глубинам, по движению волн и даже течений, направляющихся с севера на юг, следуя по середине бассейна, и по своим встречным течениям, идущим обратно с правой и левой стороны параллельно побе­режью 3). На юге, низменность Хор продол­жается большими затопленными мелями, ча­стию покрытыми чащами тростника; у западного основания Хор простирается лес из тонко­ствольных дерев, тесно скученных, перепле­тающихся и взаимно обвивающихся своими колючими ветвями; в прогалинах сырая и жирная земля приносит обильные урожаи хле­бов 4).
Общая вместимость озерной котловины мо­жет быть исчисляема приблизительно в 130 миллиардов кубич. метров, следовательно, в два раза превышает объем Женевского озе-
0 Conder, „Tent-work in Palestine*.
2) Lynch, „Expedition to the Dead Sea“.
3) Vignes, „Voyage d’exploration a la mer Morte“.
4) De Saulcy, „Voyage en Terre Sainte“.
706 pa-бассейна, с которым большинство путе­шественников сравнивают замкнутое море Палестины. Подобно Тивериадскому озеру, ре­зервуар, питаемый Иорданом, поднимался прежде на гораздо более высокий уровень. На всей окружности Асфальтового озера продол­жаются, на разных высотах, сидды или по­крытые галькой террасы, очевидно, бывшие бе­рега, заключающие раковины видов, поныне живущих в Средиземном море; на запад­ных склонах насчитывают не менее девя­ти последовательных берегов, из которых главный, состоящий частию из смолистых пластов, составляет продолжение равнины Хор; самый высокий из древних берегов в точности соответствует уровню Средизем­ного моря. При виде этих высоких берегов естественно является мысль, что Мертвое мо­ре образовало некогда, вместе с Тивериад­ским озером и всей низменностью Хор, за­лив, соединявшийся с Средиземным морем Эздраэлонскимъпроливом. Отделяясь с моря, озерный резервуар, быстро уменьшившийся вследствие испарения, вероятно, занимал по­следовательно уровни, указываемые террасо­образными берегами: затем, Тивериадское озе­ро, оставшееся в верхней впадине, постепен­но утратило соленость образованием себе истока, тогда как соляные вещества сосредо­точились в съуженном бассейне, занимаю­щем самую глубокую часть равнины Хор. Что касается южной низменности, продолжаю­щей на юг бассейн Мертвого моря, то неве­роятно, чтобы она была когда-нибудь проли­вом, через который внутренния воды Пале­стины сообщались с Акабахским заливом: измерения высоты мест, произведенные г. Винем, установили тот факт, что раздель­ный порог поднимается на 240 метров над уровнем Красного моря, следовательно, в два раза превышает высоту Зеринского порога над поверхностью бухты Гайфа.
Если правда, что главное озеро Палестины составляло некогда часть Средиземного моря, то состав его вод значительно изменился со времени разделения. Гораздо более плотная, чем морская вода, жидкость, почерпнутая на поверхности Мертвого моря, даже в соседстве Иордана, средним числом на одну шестую тяжелее пресной воды.
Удельный вес морской воды вообще-1.207; Средиземного моря-1.029; Красного моря- 1.033; Мертвого моря на поверхности-1.162; на глубине 338 метр. -1.227; на плоских бе­регах, где сильное испарение-1.256 *)•
Человеческое тело не погружается в волны Мертвого моря, брызги их оставляют на всех предметах легкий слой соли; не безопасно под­
4) Lynch, цитированное сочинение; - Lartet, „Explora­tion g6ologique“.
707 ГЛАВА V.
вергаться продолжительному действию этой со­леной жидкости на кожу. Вода очень близка к точке насыщения; она отлагает соленые кристаллы на берегах и едва растворяет осно­вание утеса из каменной соли, окаймляющего юго-восточный берег. Но пропорция минераль­ных веществ здесь иная, чем в соседних морях: Мертвое море отличается не большим обилием морской соли, но чрезвычайным бо­гатством хлористого и бромистого магния. Г. Ларте приписывает обилию этих солей почти полное отсутствие в бассейне рыб и других животных, обитающих в притоках. Рако­образные и насекомые, так же, как рыбы, при­носимые течением Иордана, погибают, как только вступят в озеро. Одна лагуна запад­ного берега, питаемая термальным источни­ком, соленость которого почти так же силь­на, как и соленость большего бассейна, за­ключает в себе множество маленьких рыбок зуботерок (cyprinodon), которых убивает погружение на несколько минут в воду озера. Таковы причины, заставившие многих геоло­гов допустить, несмотря на существование вы­соких берегов, что Мертвое море никогда не сообщалось с Средиземным, и что оно образовалось независимо, падением дождей, смешанных с минеральными веществами, ко­торые растворяются термальными водами. Если пропорция брома очень велика, то иода, кажет­ся, совсем нет; точно также до сих пор не обнаружено присутствия фосфора, серебра, цезия, рубидия и лития. С другой стороны, г. Дьёлафе, анализируя воды Мертвого моря, при­шел к тому выводу, что по общему харак­теру содержащихся минеральных веществ и особенно по одновременному присутствию ли­тины и борной кислоты, бассейн Палестины представляет полнейшую аналогию с маточ­ным рассолом наших солончаков или со­ляных болот, на которых вываривают соль. Таким образом вопрос остается еще откры­тым, но, вероятно, он будет в скором вре­мени решен, ибо химические вещества, содер­жащиеся в Мертвом море, имеют высокую промышленную цену, и основательные иссле­дования не заставят себя долго ждать в этой обширной лаборатории равнины Хор ‘).
В числе естественных продуктов, соби­раемых в бассейне Мертвого моря, находят­ся также смолистые вещества, от которых он получил название «Асфальтового озера». Древние рассказывают, что большие плиты горной смолы плавали на поверхности, но это явление редко замечается в наши дни; оно было наблюдаемо только в 1834 и 1837 го­дах, во время землетрясений, которые, без сомнения, отделяли эти плиты от глубоких пластов * 2). Па западном берегу древние на-
4) Laurence Oliphant, «The Land of Gilead".
2) Robinson, цитированное сочинение.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 708
носы тоже содержат большую пропорцию ас­фальта в виде толстых слоев, а к северозападу озера находятся пласты известняка, сме­шанного с горной смолой; это так называе­мый «Моисеев камень», из которого выре­зывают разные религиозные предметы. Нефтя­ные источники, существующие, вероятно, в глубинах, указывают, повидимому, на геоло­гические формации, подобные образованиям пластов западной Персии и Месопотамии, и из этих-то формаций и просачиваются смолистые вещества. Вулканические горные породы пред­ставлены в бассейне и на окружности только в заиорданских горах; но нигде не замече­но следов недавней вулканической деятель­ности; никакой признак не оправдывает ги­потезы, еще защищаемой некоторыми учены­ми авторами '), об извержении, поглотившем, будто бы, четыре тысячи лет тому назад, Содом, Гоморру и три другие города страны. Ни слоев пепла, ни потоков лавы, под ко­торыми можно было бы искать развалин го­родов, не видно вокруг озера. Впрочем, до сих пор тщетно искали «проклятых горо­довъ»: местности, обозначаемые арабами как поглощенные землей города и показанные гг. Сольси и Делессеру и другим путешествен­никам, заключают лишь незначительные об­ломки. Джебель-Усдом или «Содомская гора», длинный и узкий холм, около сотни метров высотой, поднимается, совершенно уединенный в равнине прибрежья, около юго-западной части озера; он сплошь состоит из камен­ной соли, там и сям окрашенной в зеленый и красный цвет, и одетой на вершине слоем грязно-белой глины а). Шпицы, которыми уса­жен гребень, представляют некоторое сход­ство с драпированными статуями: арабы на­зывают одну из них «женой Лота», обра­щенной в соляной столб, когда она огляну­лась, чтобы посмотреть на объятые пламенем «города геенны». Между видами местной флоры показывают также проклятые растения, кото­рые приносят плоды, имеющие лишь едкую пыль под заманчивой оболочкой. Таков па­дуб (ilex), плоды которого походят на спе­лые сливы; таков в особенности ластовепь (asclepias), приносящий великолепные яблоки, которые лопаются с треском, точно пузыри. Эти растения встречаются однако и в других странах, кроме нижней долины Иорданапа­дуб принадлежит флоре Троянской области и различных провинций в Малой Азии; ластовень же растет также в Иемене и в Ну­бии 3).
4) Eugenio Falcucci, „II mar Morto e la Pentapoli del Giordano".
2) De Saulcy, „ Voyage autour de la mor Morte"; - Tristram, „The Land of Moab".
3) Seetzon, „Reisen"; -E. Robinson, цитированное сочи­нение.
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА. СИНАЙ.
709
Треугольное пространство, заключенное на юге от Палестины, между двумя заливами Красного моря, Суэзским и Акабахскпм, не имеет постоянных потоков: гидрографиче­ский режим представлен там лишь ключами, да извилистыми руслами уади или временных ручьев. Эль-Ариш, нижнее течение котораго
710
появляется только изредка, после сильных гроз с ливнем. Глядя на эти русла высох­ших потоков, с удивлением задаешь себе вопрос: как могли воды исполнить труд раз­мыва, о котором свидетельствует природа, выровнять широкия долины, засыпать равнины своими наносами: но когда уади наполняется,

Остатки крепости Антония в Иерусалиме.
образует границу между турецкой провинцией Сирией и вице-королевством Египтом, кажет­ся, при взгляде на карту, значительной рекой, принимающей в себя воды бассейна величи­ной около 25.000 квадр. километров; на са­мом же деле это не более, как разветвление речных лож, где можно хорошо проследить течение бывших рек и ручьев, но где вода
он является непреодолимым потоком, кото­рый стремительно несется, как снежная лави­на, вырывая с корнем тамариски и пальмы, унося шатры бедуинов, убегающих на вы­сокие скалистые берега !). Для человека, пу­скающагося в путь через пустыню, струйка
Holland, „Journal of the Geographical Society14,1868.
711
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
712
чистой воды, бьющая из скалы, имеет боль­ше цены, чем все эти речные бассейны без постоянного по'тока, несмотря на их громад­ную геологическую работу, излучины, ущелья, слияния и дельты. Как показывает история израильтян, странствовавших по Синайскому полуострову в поисках за родниками, «жи­вая» вода есть бесспорно самый источник жизни в пустыне; вокруг неё выростают деревья, группируются животные и люди: это по преимуществу собственность племени: бро­сать в родник камни равнозиачительно объя­влению войны *). Те, кого оживляет чистая влага, торжествуют появление её, как своего рода чудо: это «волшебный жезлъ» неби (про­рока) расколол камень и извел воду из недр земли.
Самые знаменитые источники Каменистой Аравии-родники, называемые «Моисеевыми», по-арабски Айн-Муса, вытекающие недалеко от залива, в двадцати верстах от Суэца. Воды, бывшие прежде, по сказанию легенды, горькими, но которые пророк превратил в пресные, погрузив в них ветку, бьют клю­нем из вершины глинистых горок, кото­рые они сами же и образовали своими после­довательными отложениями; другие бугры, из которых самые большие возвышаются на 30 метров над равниной, покинуты водой, ко­торая, не имея достаточного давления, чтобы подняться до этой высоты, должна была искать себе новых выходов. Немецкий путешествен­ник Фрааст * 2) приписывает работе инфузо­рий постепенное наростание этих курганов; по его объяснению, микроскопические живот­ные своими бесчисленными известковыми отло­жениями превращают мало-по-малу песок в твердую кору, которую вода должна пробивать с усилием, разбрасывая песчинки вокруг отверстия; эта двойная работа постройки и ломки продолжается в течение веков, и та­ким-то образом мало-по-малу вздымаются горки. Источники Моисея, слегка термальные (от 27 до 29 градусов по Цельзию), поддер­живают богатую растительность в окружаю­щих их садах, которые издали приметны мореплавателям по высоким группам пальм. Горки расположены по направлению с северозапада на юго-восток, параллельно берегу, и как раз на продолжении этой линии бьют из земли, на Синайском полуострове, горя­чие серные ключи Фараона, и далее ключи Тора 3). По преданию, место, где бьет клю­нем Фараонова вода, указывает тот пункт, где первый израильтянин коснулся ногою бе­рега после перехода через Чермное море, и где исчез в волнах вождь преследовавших полчищ: призрак поглощенного морем еги-
1) Hepworth Dixon, „The Holy Land41.
2) „Aus dem Orient44.
3) Steudner, „Mittheilungen von Petermann“, XI, 1861.
петского царя бьется еще в глубинах, отчего* и происходят постоянные перемещения восхо­дящего столба жидкости. Указываемая издали клубами пара, горячая вода (73 градуса по Цельзию) вылетает фонтаном из морскаго* песка непосредственно под наносом откры­того моря ,)«
В Сирии и Палестине климатические явле­ния значительно разнятся, по причине про­долговатой формы страны, протянувшейся с севера на юг на пространстве девяти граду­сов шпроты, и больших неровностей рельефа, поднимающагося на 3.000 метров над по­верхностью Средиземного моря, вершинами: Ливана, и опускающагося почти на 400 ме­тров ниже уровня этого моря глубокой впа­диной равнины Хор. В то время, как си­рийская пустыня и Синайский полуостров по­ходят на Сахару своими крайностями темпе­ратуры, и особенно своими жарами, некоторые долины, хорошо защищенные от северных и южных ветров и покатые к Средизем­ному морю, имеют морской климат с сла­быми месячными вариациями.
Средняя температура в Бейруте и в Иеру­салиме 2):
Бейрут: 12°,9 Ц. (самый холоди, месяц,, январь); 27°,8 Ц. (самый тепл. месяц, июль); 20°,6 (год).
Иерусалим: 8°,5 Ц. (самый холоди, месяц, январь); 24°,5 Ц. (самый тепл. месяц, июль); 17 °, 2 (год).
Изотермические линии далеко не имеют нормального направления с запада на восток, как градусы широты; они, напротив, на­правлены таким образом, что огибают цепи гор, которые тянутся в обратном напра­влении, параллельно берегу Средиземного моря.. В низменности Хор линии равной темпера­туры расположены в виде концентрических овалов, следующих по окружности горных склонов; в среднем выводе, температура 6-ью градусами выше на берегах Мертвого моря, чем на Иерусалимском плато.
В Сирии только два времени года-лето и зима, которая есть в одно и то же время пе­риод холодов и дождей. В продолжение всего теплого сезона небо всегда ясно и безоблачно; дожди падают только с конца октября или с начала ноября до апреля месяца. Редкослучается, чтобы это суровое время года при­носило снег; но указывают, однако, некото­рые исключительные годы. Так в 1753 году снега покрывали большую часть Палестины, и холод был так силен, что люди замерзали в соседстве Назарета; в феврале 1797 года холмы Иерусалима оставались совершенно бе­
*) Holland, „Journal of the Geographical Society11, 1868.
2) Hann, „Handbuch der Climatologie41.
713 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА. СИНАЙ. 714
лыми в продолжение двенадцати или три­надцати дней; даже в половине апреля, именно в 1844 году, видели падавшие хлопья снега. Дождь почти всегда приносится запад­ным и юго-западным ветрами. Другие воз­душные течения сопровождаются засухой: осо­бенно боятся южного и юго-восточного ветров, сирокко или шуркайе-т. е. восточный,-ве­тер пустыни, сжигающий и иссушающий ра­стительность. Вид природы изменяется с дождями: весною, когда земля получила много воды, она покрывается зеленью и цветами; в стране Моавийской иногда увидишь до семиде­сяти цветущих растительных видов в одной и той же долине; пески исчезают под разноцветным ковром; но несколько недель спустя не приметишь больше ни одной зеленой былинки г). Несмотря на обилие зимних до­ждей, равнины п долины имеют серый цвет с первых же недель лета; нигде не увидишь зеленеющих лугов, ни другой самопроизволь­ной растительности, кроме колючих кустар­ников и деревьев. Впрочем, чернозема, собственно так называемой растительной земли, совсем нет в Палестине; почва даже самая плодородная, есть не что пное, как песок или глина с примесью известко­вых обломков 2). Метеорологи задают себе вопрос: не изменился лп несколько климат сирийского побережья п Палестины с той эпохи, когда страна была вдвое или втрое гуще населена, чем в наши дни? Вез всякого сомнения, средняя температура осталась почти та же, так как северный предел пояса, где созревают финики, и южная граница вино­града совпадают еще на берегах Иордана 3); следовательно, в низменности Хор темпера­тура от 21 до 21 с половиной градусов по Цельзию сохранилась в течение двадцати пяти веков. Однако, в стране с таким неров­ным рельефом возможно, что пределы расти­тельных областей или поясов немного пере­местились в высоту, хотя летописи и не дают никаких указаний на этот факт; достаточно самого незначительного изменения высоты, чтобы произвести перемену в характере ра­стительности, так как 200 метров повыше­ния соответствуют увеличению шпроты на один градус. В прежния времена, как и в нынешнем столетии, речные воды были часто недостаточны для орошения возделан­ных земель; устройство водопроводов и ци­стерн для водоснабжения городов и иррига­ции полей составляло самую необходимую из общественных работ; служились одновре­менно молебны о ниспослании дождя, в ок­тябре, когда обыкновенно выпадают первые
Tristram, „The Land of Moab44; -Conder, „Palestine Exploration fund14, jan. 1872.
2) Oscar Fraas, „A.us dem Orient44.
3) Gay Lussac et Arago, „Annales des Longitudes44,1834. География Реклю, т. IX.
ливни, и в апреле, когда ждут весенних дождей *); но как ни жаждали жители обиль­ных дождей, которые принесли бы плодородие их нивам и садам, самый вид края, ка­жется, доказывает, что эти страны, «текущие млеком и медомъ», имели некогда более сы­рой климат. Древние писатели согласно гово­рят, что Палестина была покрыта лесами на большей части своего протяжения; теперь эти леса совершенно исчезли, разве только в со­седстве моря, да на некоторых горных склонах, хорошо выставленных дуновению влажных ветров; единственные остатки их, находимые в других местах-это корни, которые туземцы вырывают, чтобы обратить их в уголь или в дрова. Обработанные земли простирались прежде гораздо далее ны­нешних пределов; даже в полной пустыне, где теперь не нашлось бы воды, необходимой для орошения, видны следы древних планта­ций. Вся Палестина, ныне столь безводная п каменистая во всей южной области, была по­крыта растительностью: горы были обрезаны в виде террас, подобных тем, какие мы видим в Провансе и Лигурии; от Дана до Берсебаха, даже на Синайском полуострове 2), встречаешь на всей окружности холмов раз­валины каменных стен, которые поддержи­вали землю виноградников. Если климат Сирии и Палестины изменился, если атмосфера сделалась там, как и во всей Передней Азии, менее влажной, то по крайней мере общая здоровость климата сохранилась там до сих пор; покатое положение земель облегчает сток вод и болота не обширны. Там же, где он занимают значительное пространство, как, например, в окрестностях Антиохии, страна, опасная для жительства даже зимой, совершенно пустеет на летнее время.
Некоторые перемены, соответствующие из­менению климата, произошли и в Сирийской флоре. Если финики и растут еще в Иери­хоне, то в самом незначительном количе­стве; г. Коядер нашел только две финико вые пальмы во всем оазисе. Банан (райская смоковница), который возделывали еще в копце шестнадцатого столетия на берегах Генпсаретского озера, не встречается там больше 3). Известно, что кедр, некогда де­рево, по преимуществу свойственное Ливану, представлено теперь там только редкими ро­щицами; порода, заменившая их в Сирий­ских горах, pinus bruittia, довольствуется меньшей влажностью в атмосфере, климат западной Европы им более благоприятен 4). Растительность лесов сохранила свой перво­бытный вид только в некоторых частяхъ
*) Conder, „Tent-work in Palestine44.
3) Holland, „Journal of the Geographical Society44,1868. 3) Ritter, „Asien44;-Delitzsch, „Wolag das Paradies?44
4) Oscar Fraas, „Aus dem Orient44.
52
ГЛАВА V.- АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
715 массива Аман, которые походят на Тавр Киликийский своими высокоствольными лесами дубов и буков, кедров и сосен, из кото­рых иные достигают 50 метров (слишком 23 сажени) в вышину. Фауна Сирии и Пале­стины тоже изменилась: большинство домаш­них животных гораздо ниже ростом, чем их сородичи на Западе или в Малой Азии. Ка­баны водятся еще в чащах, и шакалы бро­дят вокруг деревень, но лев уже ис­чез; пантеры и барсы, обыкновенные в горах Аманус, стали редки на Ливане и Анти-Ливане. Медведь шатается только в пустынных местах хребта Дже-бельэш-Шейх и других гор Сирии. Впро­чем, сирийский медведь добрый малый, менее опасный для стад, чем для виноградников и полей, засеянных горохом. Сирийцы ве­рят даже, что существует вид медведя ис­ключительно плодоядного, никогда не трогаю­щего пасущихся в поле овец и ягнят. В сезон сбора винограда туземцы защищают свои виноградники, ударяя в металлические сосуды, чтобы запугать медведя и его кумо­вой-шакала и лисицу: этот заунывный звон раздается тогда на всех культивируемых скатах гор и холмов f).
Долгое время сомневались относительно суще­ствования в палестинской фауне крокодила, но положительное свидетельство некоторых путешественников, между прочим г. Герена, и недавняя присылка г. Зифросомъв лондон­ский и кенигсбергский музеи чучел животного решили вопрос в утвердительном смысле. Нахр-Зерка, на юге от горы Кармель, впол­не заслуживает название Flumen Crocodilum (река крокодилов), данное ей Плинием; и другие ящерицы того же вида водятся также в Нахр-эль-Фалеке, на берегах Самарии. Только эти земноводные, не имея такой реки, как Нил, где бы им можно было развиться на просторе, не походят на египетских чу­довищ: это маленькие крокодилы, длиной в полтора метра. В марте они выходят из воды класть яйца, и говорят, что тогда они опасны для стад. Речная и озерная фауна Па­лестины представляет гораздо более египет­ский, чем азиатский характер. Изучая рыб Иордана и Тивериадского озера, натуралист Тристрам задавал себе вопрос: не принад­лежала ли река Иудеи к бассейну Пила? Си­рийские воды имеют также несколько видов, не встречающихся в других местах. Так, река Ковеик, текущая в замкнутой Алепп­ской долине, заключает, между семнадцатые различными формами рыб, населяющих её воды, три вида, свойственных ей одной. Низ­менность Хор, имеющая африканский климат,
!) Richard Barton et Tyrwliitt Drake, „Unexplored Syria14.
716
походит также на Африку и своей фауной: из Г22 видов птиц, известных до сих пор в Палестине, насчитывают 58 общих Иудее и северо-западной Африке, и эти виды водят­ся почти исключительно в равнине Хор и на окружности Мертвого моря. Особенно за­мечательны прелестные маленькия розовые горлицы, сидящие па высоких ветвях де­ревьев.
Так называемое «арабское» население Си­рии и Палестины заслуживает это наименова­ние только по языку: оно происходит от древних обитателей страны. Завоеватели, при­шедшие из Аравии, не истребили туземцев; они оставили им поля и жилища, доволь­ствуясь получением дани и даже не требуя от них обращения в ислам. Большинство сирийцев поспешили сделаться магометанами, подобно тому, как они сделались христианами под владычеством Византии; но обращение в веру Магомета не было более глубоко, чем совершившийся за несколько веков перед тем переход из язычества в христианство. Прежде всего нужно было сохранить почву, удержать за собой землю, а новые внешния формы религии тем менее стесняли фелла­хов, что основа античных культов, предше­ствовавших даже иудейству, оставалась им по-прежнему. Как в те времена, когда еврей­ские пророки изрекали проклятия на обожате­лей высоких мест, феллахи и теперь еще поклоняются, как фетишам, большим де­ревьям и горкам, увенчанным высокими скалами; только им пришлось замаскировать языческий культ под формами строго-мусуль­манскими: святые места, обозначаемые име­нем «остановок для поклонения» или леаК'им- едва отличающимся от названия ма­ком, проклятого законом Моисея,-украше­ны маленькими белыми куполами, прикрываю­щими, говорят, могилы начальников племе­ни или пророков. Но эти шейхи и неби, но­сящие по большей части имя самого места, не то ли же самое, что древние местные боже­ства. хотя многие из них имеют новые имена, иногда даже христианского происхо­ждения, как-то Петр, Павел, Матфей? Эти мнимые мусульманские святые часто соединя­ются попарно, как соединились финикийские божества: чтобы приспособить их к новой религиозной среде, достаточно было переиме­новать супруг в сестер. Обряды обожания те же самые, какие существовали три тысячи лет тому назад: и теперь еще совершается заклание ягнят перед гробницами святых; священная скала или верхний камень двери, при входе в гробницу, и теперь еще помазы­вается лавзонией; старшие в деревне исполняют перед макамом свои торжественные пляски; к растущим кругом могилы кустам при­вязывают лоскутки материи, как дар по
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАП.
717 обету; каждая веточка, упавшая с осеняющего гробницу священного дерева, благоговейно подбирается верующими; в макамах зажи­гают лампадки, ина всех окружающих хол­мах верхушка, откуда видно святое место, обозначена маленькой пирамидой. В преде­лах священной ограды гостеприимство нена­рушимо. даже для неверного. Имя местного божества никогда не произносится так лег­комысленно, как имя Аллаха; ничто так не редко, как лжеприсяга,принесенная на местной святыне: смерть была бы неизбежным след­ствием для клятвопреступника 4).
Древние ханаанские религии воздвигали так­же дольмены, менгиры, круги из камней. Но этого рода памятников не находят более в Иудее, где строгие блюстители закона, вероят­но, разрушили их, забывая, что Моисей и Иисус Навин сами сооружали подобные па­мятники. В Самарии же, как полагают, оты­скали следы одного из этих первобытных памятников. Английские исследователи указа­ли несколько штуигь их в Галилее, «земле язычниковъ»; один видели близ Тира, а в заиорданских горах 1 2) и на Синайском по­луострове их открыли целыми сотнями; в один только 1881 год обследовано слиш­ком семьсот памятников этого рода в стра­не Моавийской. Каждая вершина холма имела свой храм или по крайней мере груду сло­женных каменных глыб. Большинство па­мятников состоят из грубых неотезаных камней; однако, есть и такие, которых косну­лось железо. Арабы смотрят еще на дольме­ны, как на жертвенники,‘и приходят туда приветствовать восход солнца. Вокруг этих мегалитов собрали несколько наконечников стрел и множество обделанных кремней 3 4).
Население Палестины и Заиорданья, как и население Малой Азии, состоит из двух эле­ментов совершенно различных, хотя живу­щих бок-о-бок во всей стране: из бродя­чих бедуинов и из феллахов, жителей де­ревень и городских окрестностей. В неко­торых городах, представляющих скорее группы базаров и садов, как, например, Газа, ^увидишь стоящие один подле другого дом горожанина, барак феллаха и шатер араба. Бедуины уменьшаются в числе в стра­не по сю сторону Иордана: теперь едва встре­тишь нескольких «сынов пустыни» в при­брежной Саровской равнине; но старожилы еще помнят то время, когда разбойники пе­реходили Иордан, чтобы грабить селения Эз­драэлонской равнины. На плоскогорьях Заиор­данья главные бедуинские племена-адваны,
*) Clermont Gannean, „Palestine inconnue44;Condor, „Tent-work in Palestine4*.
2) Conder, „Exploration of Palestine44;-Wilson; -Hol­land, etc.
3) E. Cartailhac, „L’age de la pierre en Asie44.
718
в числе около 11.000 душ, и бени-сахры или «сыны скалъ», менее многочисленные на одну треть, но более сильные; они называют себя переселенцами из центральной Аравии, род­ственными гимиарам, от которых онп еще сохранили несколько слов в своем языке ’)• Бедуины Синайского полуострова, известные под общим именем товарахов или «торских арабовъ», говорят, может быть, с не­которым преувеличением, что их около 8.000 душ; их считают потомками амалекитян, которых евреи, по выходе из Египта, победили в Рафидиме, у подошвы горы Сер­вал. Очень привязанные к родному месту, товарахи всегда возвращаются на одни и те же зимния и летния становища. Женщины их, как и адванки, татуируют себе в синюю кра­ску нижнюю губу и испещряют лицо несколь­кими геометрическими чертами 2). По словам Елисеева, племена бедуинов очень различного происхождения: есть такия, которые похо­дят на северных европейцев белокурыми волосами и голубыми глазами. Между бедуи­нами Палестины встретишь также алжирцев, удалившихся на Восток, чтобы избегнуть французского господства; однако, они смотрят на французских путешественников почти как на своих соотечественников, и пред­ставляются им, как люди, имеющие право на их милостыню 3). Цыгане, известные под именем наури, тоже кочуют среди бедуи­нов.
Феллахи Палестины, вообще называемые куфарами или «деревенскими жителями», пре­зираются арабом за их неправильный язык и еще гораздо более за их раболепие, соста­вляющее, впрочем, необходимое следствие их образа жизни; браки между молодыми людьми^ этих двух групп населения-очень редкое' явление. А между тем, феллахи по большей части хорошо сложеньи! имеют прият­ные черты лица; назаретские и вифлеемские женщины даже славятся своей красотой, что объясняют, справедливо или нет, смешением крови с европейскими этническими элементами. В деревнях Сирии и Палестины очень редко увидишь изуродованных или безобразных людей, но проказа еще свирепствует между феллахами, и в каждом большом городе есть особое предместье для несчастных, по­жираемых этой страшной болезнью. В не­которых частях Палестины жены, уличен­ные в прелюбодеянии, побиваются камнями, как было две тысячи лет тому назад, и по­казывают пропасти, куда еще недавно несча­стные были сбрасываемы старейшинами де­ревни 4).
1) Conder, „Heth and Moab44.
2) Palmer, „The Desert of the Exodus44.
3) Lortet, ,.La Syrie d’aujourd’hui44.
4) Conder, „Tent-work in Palestine44,
ГЛАВА V. -АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
719
Если в сельских местностях население мало изменилось, то нельзя того же сказать о городах, где водворились арабские завоевате­ли, потом те, которых обыкновенно назы­вают турками и которые на самом деле суть курды, армяне или черкесы; рабство, еще не отмененное-ибо в Дамаске все еще суще­ствует невольничий рынок, где продаются африканцы-способствует скрещению населе­ния. Раса очень смешанная, однако, она отли­чается характеристическими чертами. Сирийцы имеют вообще лицо правильное, но несколько широковатое, нос хорошо очерченный, хотя без тонкости, губы слегка оттопыренные; гла­за, разрезанные в форме миндалины, всегда красивы, и физиономия чрезвычайно подвижная. Все путешественники согласно говорят, что сирийцы, истинно достойные своих финикий­ских предков, народ очень смышленый и интеллигентный; англичанин Бертон отзы­вается о них, как о «самой даровитой расе, какая только существуетъ». Несмотря на дол­гие века тяготевшего над ними рабства, они отличаются удивительной инициативой, само­деятельностью и предприимчивостью, так же, как необычайной понятливостью и смышле­ностью. Их способности естественно напра­влены на торговлю, и уже немалое число си­рийских негоциантов поселились и основали свои конторы в Марсели, в Ливерпуле, в Манчестере; их встретишь даже в Америке п в Скандинавии. Прирожденные коммерсан­ты, они почти не ведут разговора, который бы не вертелся на деньгах. Кроме того, по­чти всех сирийских «арабовъ» упрекают в недостатке правдолюбия. «Обман-соль чело­века!» говорит одна из пословиц J), оправ­дывая порок плутни и надувательства, столь обыкновенный у людей угнетенных. Другой капитальный недостаток сирийцев-это их нестерпимое тщеславие: они так гордятся сво­им знанием, что у них пет охоты учиться больше; самодовольные, они останавливаются па полдороге, гордясь тем, что ушли так да­леко. Впрочем, каждый город отличается специальными признаками, нравственными осо­бенностями своих жителей, зависящими от разнообразия скрещений и среды. Местные по­говорки характеризуют эти различия, преуве­личивая их: «Халеби, чфлеби! Шами, шуми! Алепинцы--негодя! Дамаскинцы-плуты!» Та­ковы эпитеты, которыми жители одного города честят жителей другого. Дамаскинцы из всех сирийцев наиболее представляют араб­ский тип, что объясняется их постоянными торговыми сношениями с Меккой. Арабский диалект, которым говорят в Дамаске, бо­лее чистый, чем наречие, употребляемое в остальной Сирии; но древний сирийский языкъ
1) Conder, „Tent-work in Palestine44.
720*
сохранился еще в некоторых соседних ме­стечках. Алеппо находится в соседстве стран турецкого языка, а город Антиохия составляет часть глоссологической области Малой Азии.
Вдоль северного берега Сирии, от Александретского залива до Нахр-эль-Кебира, боль­шинство жителей принадлежат к народцам носаири (малые христиане) ’) или ансариех,. численность которых определяют различно,, в 120.000 или в 180.000 душ; онп пасту­хи в горах, отличные землепашцы в рав­нине; но живущие в открытых местностях держатся особняком от соседей и не род­нятся с ними через браки; однако, они го­ворят арабским языком; между ними очень много блондинов, с белокурыми волосами и. голубыми глазами 1 * 2). Городские аисариехи на­зывают себя магометанами, чтобы избежать преследования; они обрезают своих детей и исполняют на-показ обряды оффициального культа, совершая все предписанные омове­ния и соблюдая посты. Но у них есть свой особенный культ, смесь сабеизма (поклонение солнцу, звездам и огню) и христианства, че­рез которое онп примыкают к манихеянам: секрет, составляющий основу их религии и открываемый устно последователям, назы­вается «тайной двухъ» 3). Впрочем, различ­ные племена или ашаиры не исповедуют в точности одни и те же догматы, и писатели значительно расходятся в своих рассказах, смотря по группам апсариехов, с которыми им приходилось иметь сношение. Говорят, что большинство поклоняются Богу в пяти ли­цах; они повергаются перед деревьями и осо­бенно перед солнцем и луной, двумя «князья­ми пчелъ», то-есть звезд. По их понятиям, женщина есть существо поганое. «Бог, гово­рят они, сотворил диаволов с грехами че­ловека, а жену с грехами диаволовъ». Более низкая, чем демон, женщина не имеет да­же права молиться. Впрочем, она так мало уважаема другими сирийцами, что приличие тре­бует извиниться, когда в разговоре упомя­нешь имя одной из этих нечистых тва­рей. Обычай уродовать голову детей бандажем очень распространен у апсариехов 4).
Друзы, число которых определяют различ­но, от 80.000 до 130.000 душ, обитают в долинах южного Ливана и на Гермоне и смешиваются с другими общинами в равни­нах, окружающих их гористые крепости. Друзское население передвигается постепенно в направлении востока; во многих округах Ливана, где прежде они были очень многочи­сленны, теперь увидишь только отдельные се-
Ernest Renan, „Mission de Phenicie4'.
2) Blanche;-Condor, „Heth and Moab44.
3) Victor Langlois, „La Cilicie44.
4) Ernest Chantre, „Rapport sur une Mission scientifique dans i’Asie occidentale44.
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
721
мейства, тогда как Джебель-Гауран посте­пенно захватывается ими; пх поселения гра­ничат с степями, где они смешались с аназехами и шаммарами‘). Лет полтораста тому назад этот вулканический массив Служил убежищем только бедуинам, ныне же он населен большею частию друзами. В этой глуши, гордые горцы, еще подвластные номи­нально Турции, снова находят независимость, которая им дорога: у них есть пастбища, пло­дородные земли, вода в изобилии, здоровый климат, а древние покинутые города доста­вляют им сколько угодно камня для постройки хат. Подобно ансериехам, они называют себя мусульманами, но справедливо исключают­ся из лона ислама другими магометанами, ибо их вероучение не согласуется с кораном. Эд-дерузы, или последователи пророка Могамеда Эд-Дерази, исповедуют религию, кото­рую большинство не В7> силах было бы даже изучить-так запутана её теология, так мно­го примешивали её основатели, изощрившиеся во всех топкостях метафизики, к своим шиитским доктринам позаимствований пз у^ния гностиков и маздеян. Один персид­ский маг основал эту секту в конце треть­его столетия геджры; другой иранский маг, Гамза, резюмировал и видоизменил систему вероучения. Друзы называют себя «унитариями»или единоипостасниками, и действительно, пх первый догмат есть едпноличпость Бога, по этот Бог, по их учению, многократно являл себя в человеческом образе. Али •был одним из этих явлений, также и гроз­ный калиф Хаким, безумие и жестокость ко­торого до сих пора, еще слывут легендар­ными у мусульман. Гамза, «центр круга», <зсть последнее из этих божеских воплоще­ний; он был свет, а Магомет тень его, и на каждого ученика зла родился ученик добра. Между этими двумя началами, добра и зла, идет вечная борьба, война без конца, в которой друзы и бесчисленная толпа «Гога и Магога», в глубине дальнего Китая, пред­ставляют Божие воинство. Так как число душ определено от вечности, то они пере­ходят бесконечно из тела в тело, возоб­новляя битву в каждом новом бытии: «душа подобна жидкости, переливаемой из сосуда в сосудъ»; судьба её наперед написана, и за­вет избранных с Богом хранится в од­ной пз египетских пирамид: в последний день, Хаким вручил свой меч Гамзе, для того, чтобы он доставил торжество истинной вере и распределил наказания и награды. Большая часть вероучения облечена тайной и закрыта для незнающих формулами, знаками и числами, ключем которых обладают одни только посвященные пли оккаля. Смертная
<) Conder, „Fortnightly Review44, aug. 1863.
722 казнь угрожает тому, кто разгласил бы таин­ственные церемонии, совершаемые на «высо­ких местахъ» (холмах), перед священным тельцом.
Первые нравственные правила, внушаемые с детства друзам-правдивость и солидар­ность: они должны в отношении друг друга всегда быть искренними и доброжелательными в словах и поступках. В отношении ино­племенников им не предписывается такой же обязанности: они могут даже убивать их безнаказанно, если смерть их необходима для национального дела. Однако, друзы отличаются вообще от всех своих соседей большим прямодушием, большим достоинством в ма­нерах, более прочной сердечностью, более простой и откровенной речью. Они вообще очень воздержны, одеваются со вкусом, но без тщеславного щегольства, скромны в раз­говоре и почтительно величают друг друга титулом шейхов: они считают долгом быть лучшими, так как онп избранные. Нигде у восточных народов женщины не пользуются таким уважением, как у друзов; права их в браке и по владению имуществом делают их равными мужчинам; по образованию же они вообще стоят выше мужчин, так как почти все умеют по меньшей мере читать и писать и составляют часть класса «ученыхъ» или посвященных. Семейства, строго монога­мические, ограничиваются известным числом детей: обычай не позволяет богатому челове­ку иметь более четырех дочерей, бедному более двух; домашния заботы не должны ме­шать женщине заниматься своими граждански­ми обязанностями и молитвами. Политическое влияние друзов переходит далеко за пределы племени; эмиры «унитариевъ* имеют между своими поддайным и крестья н различны х сект, с которыми онп, впрочем, обращаются с большой умеренностью. Очень храбрые, друзы не имеют перед собой, при равном числе, врагов, относительно борьбы ското­рыми онп не могли бы быть заранее увере­ны в победе ’).
Между нехристианскими сектами Сирии, метуалы. живущие в Тире, в Сидоне, в рав­нине Келе-Сирии и в окрестных боковых долинах, заняли отдельное место своей нетер­пимостью. Это-шииты, оказывающие, подобно иранским мусульманам, особенное, почитание калифу Али. которого онп ставят па одну сте­пень с Пророком, или даже выше его; по­всюду, куда бы ни шли, они носят с собой горсть персидской земли Они сочли бы себя оскверненными прикосновением еретика, 1 2
1) Silvestro de Sacy, „Exnose de la religion des Dru­ses*4;-Guys, „La nation druse, son histoire et sa reli­gion*4;-H. Petermann, „Reisen in Orient44; Wolf. „Die Dru­sen und ihre Vorlaufur44.
2) Conder, „Fort nightly Review14, aug. 1883.
723 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 724
суннита или христианина, и разбивают со­суд, который употреблял иноверец. Север­нее, в горах, отделяющих Гомс от Три­поли, другая секта, батенияне или измаильтяне, сохранила предания хашишимов или-« убийцъ», сеидов «Нагорного старика», восседающего на престоле в своей крепости Аламут, в центре Эльбурса. Сирийские горьц как и горы Курдистана и Армении, были убежищем всем преследуемым религиям. На более или менее ^ровных пространствах равнины и плоской возвышенности господствует единство веры; напротив, в гористых местностях неровно­сти рельефа защищали и поддерживали разно­образие культов.
Марониты, входящие ныне в состав ла­тинской церкви, несмотря на первоначальное различие их догматов и обрядностей, принад­лежат к числу христиан, которых кручи гор предохранили от истребления. Крепко сплоченные в одну нацию, они обитают пре­имущественно на западной покатости Ливана, между Иахр-эль-Кельб, или «Собачьей ре­кой», впадающей в море немного севернее Бейрута, и Нахр-эль-Барид пли «Холодной рекой», текущей с северных предгорий Ли­вана; несколько групп маронитов живут также в стране ансариехов и в городах равнины, где они находят для себя точку опо­ры в католических общинах; наконец, на острове Кипре существуют еще слабые остатки их древних колоний. Названные так по имени патриарха Марона, устроившего их церковь в седьмом столетии после Р. X., ма­рониты сделались во времена крестовых по­ходов естественными союзниками западных европейцев против магометан и мало-по­малу видоизменили свое вероучение, чтобы при­вести его в согласие с учением иноземцев, которых они сопровождали на полях битв; в 1215 году они признали авторитет папы, и с этой поры на них смотрят, как на со­стоящих под специальным покровитель­ством католиком Запада; некоторые семей­ства горцев носят даже европейские фами­лии, что дает повод думать, что в эпоху кре­стовых походов бывали случаи смешивания франков с этим ливанским народцем *). Марониты с гордостью показывают две граматы Людовика XIV и Людовика XV, которые обещают им постоянную поддержку Франции, и в течение настоящего столетия на них всег­да смотрели, как на «ливанских францу­зовъ». Отсюда чрезвычайная важность, которую получил вопрос о маронитах в борьбе ди­пломатических влияний на Востоке. В силу трактатов, ливанский паша должен исповедывать христианскую религию-религию боль­шинства горцев. Так как Франция покро-
0 Michaud et Poujoulat, „Correspondance d*Orientu.
вительствует маронитам, то Англия взяла под свой патронат друзов, и местная рознь, разжигаемая иностранными резидентами и са­мими мусульманскими пашами, счастливыми тем, что могут сеять раздор, чтобы тем вернее властвовать, перешла, наконец, в открытую войну и резню. В 1860 году три­надцать тысяч христиан были перебиты в Ливане и в соседних странах. Обвиняли друзов в этих поголовных истреблениях, но они принимали в них лишь слабое уча­стие; главные виновники были турецкие солда­ты, регулярные и иррегулярные1)Хотя мно­гочисленные и защищенные крутыми откосами своих естественных крепостей, марониты не дерзали сопротивляться, и спокойствие было восстановлено только после посылки француз­ской экспедиции. Привлекаемые на места по­боища грудами трупов, худо погребенных, дикие звери, барсы, гиены и волки снова овла­дели страной, и еще долгое время после кро­вавой сечи опасно было путешествовать без эскорта * 2).
Духовенство в большой силе в маронитской земле: более четверти страны принадле­жит церкви; по меньшей мере двести мона­стырей, обыкновенно расположенных попар­но, мужской рядом с женским, рассеяны в долинах Ливана, окруженные орешниками и другими развесистыми деревьями, господ­ствующими над террасами виноградников и плодородными равнинами. Священники же­нятся, но, овдовев, уже не могут вступать во второй брак; они выбираются монахами, так же, как и епископы, которые, в свою оче­редь, назначают из своей среды патриарха пли батрака, под условием утверждения вы­бора папой. Богослужение совершается на древ­не-сирийском языке, непонятном ни верую­щим, ни самим священнослужителям. Меж­ду маронитами очень многие выучиваются фран­цузскому языку и свободно говорят на нем,, но редко изучают литературу этого языка, так как их честолюбие обыкновенно не за­ходит дальше должности драгомана или кон­торщика. Те из них, которые занимаются торговлей, вообще ведут дело без духа пред­приимчивости и ограничиваются мелочным тор­гом. Масса населения осталась верна наслед­ственному и рутинному труду возделывания ви­ноградных полей и фруктовых садов: ему недостает инициативы. Иностранные мастера и художники, по большей части греки, строят и украшают его здания; построенное маронитом обыкновенно тяжеловесно и некрасиво. Костюм его менее щеголеват и наряден, чем костюм его соседей, арабов и друзов 3). Однако, средневековое маронитское искусство
О Lortet, „La Syrie d’aujourd’hui“.
2) Van Lennop, „Bible Lands44.
3) G. Palgrave, „Essays on Eastern Questions14.
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
725 оставило несколько зданий оригинального стиля, украшенных живописью и фресками. Маронитские ткачи в Зук-Микаиле выделывают прекрасные штофные обои, а золотых и се­ребряных дел мастера того края, сохра­нившие способы финикийского и греческого ис­кусства, делают очень ценимые украшения из золота и серебра, отличающиеся большим художественным достоинством *)•
Другие католики-униаты живут в соседстве пустыни, к югу и к западу от Дамаска, и эти христиане чистой арабской расы. Пересе­лившиеся из Иемена задолго до начала хри­стианской эрыи усиленные впоследствии колони­стами из Геджаса и Неджеда, эти «арабы-ара­бы», как они называют себя, чтобы тем за­свидетельствовать свое незапятнанное происхо­ждение, обратились в христианство около чет­вертого столетия, и с принятием нового куль­та получили имя «грековъ»; после арабского завоевания, некоторое число их сохранили свою религию, но господство православных в конце-концов показалось им тягостным, и тогда, из любви к независимости, они под­чинились отдаленному владыке, папе римско­му, который позволил им иметь свою соб­ственную иерархию и заменить в богослужении греческий язык арабским; их называют греко-униатами, хотя они не связаны с элли­нами ни происхождением, ни вероисповеда­нием. Они называются также мелькитами или «царственными»; их духовный глава, имею­щий пребывание в Дамаске, принимает ти­тул патриарха антиохийского, александрийского и иерусалимского. Из всех христиан Азии, латинян и греков, арабы-мелькиты поль­зуются наибольшим уважением; храбрость их выше всякого испытания; их природный ум развит образованием; они превосходно знают свой язык, и даже те, которые не изучали его литературы, говорят изящным и чистым арабским диалектом. Исполнен­ные совершенно справедливой самоуверенно­сти, они не отступают ни перед каким предприятием, и нельзя не удивляться, какое огромное участие такой маленький народ, чи­сленность которого наверное не достигает и 100.000 душ, принимает в ведении боль­ших дел * 2).
Евреи-чужеземцы в стране, которая при­надлежала их предкам, и которую они счи­тают своим отечеством; только в Дамаске они составляют общину, "которая, кажется, происходит по прямой линии от древней ко­лонии; из 6 миллионов евреев едва 40.000, следовательно, около ста пятидесятой части нации, имеют пребывание в своей перво­начальной родине: теперь средоточием еврей-
0 G. Key, рукописные заметки.
2) G. Palgrave, цитированное сочинение.
726
ства сделались Польша и Галиция. Недавно палестинские иудеи все были мограбины или «спаниолы», потомки сынов Израиля, изгнан­ных из Испании инквизицией: это сефардим пли «люди книги». Караимы также живут в небольшом числе в Палестине. Но с поло­вины настоящего столетия еврейские пересе­ленцы толпой направляются к «Обетованной земле», и эти выходцы принадлежат почти все к другой группе ашкиназим или восточ­но-европейских жидов. В сороковых го­дах насчитывали уже ежегодно около сотни евреев, которые, чувствуя приближение смер­ти, покидали Россию, чтобы идти угасать в Палестине. В то время было общераспро­страненное верование, что в день страшного суда мертвые, погребенные в «Святой земле», немедленно воскреснут, тогда как все другие должны будут прорывать себе, как кроты, подземный проход до священного места, где их вызовет трубный глас *). По талмуди­ческому преданию, принимаемому евреями не­мецкими, польскими, русскими и румынскими, Мессия, по пришествии на землю, установит свой престол в Сафеде: это и было причи­ной, побудившей главную еврейскую колонию поселиться у основания древнего вулкана 2). Тивериада, где возродится Мессия, тоже полу­чила многочисленных колонистов, которые «всегда держат свой светильник зажжен­нымъ», и тысячи поселенцев сгруппирова­лись вокруг храма иерусалимского. Недавния преследования, которым подверглись евреи в восточной Европе, ускорили эмиграционное движение к Иудее, и многие земледельческие колонии были основаны в стране, особенно у подошвы горы Кармель, в равнине Эздраэлон; английские филантропы также прини­мали живое участие в этом деле и добились того, что им были уступлены для еврейских колонистов великолепные земли страны Га­лаад пли Гилаад, в Заиорданье 3). Дебюты этих колонизационных предприятий были пла­чевны: голод, нужда, болезни унесли в мо­гилу более, чем десятого из несчастных беглецов; в некоторых местах они при­нуждены были разбрестись в разные сторо­ны, чтобы прошением милостыни поддержи­вать свое жалкое существование; несколько партий этих горемык были посажены обратно на суда, по приказанию турецкого правитель­ства. Тем не менее, массовая иммиграция, без сомнения, будет иметь следствием уве­личение важности еврейского элемента в Па­лестине. Сефардимы, которым до недавнего времени обязательно было носить черный тюр­бан, отличаются благородством осанки, кра-
4) J. G. Kohl, „Reisen in Siid-Russlandu; -Cm. также „Voyages “ de Chardin.
2) De Vogiie, „Revue des Deux Mondestt, fevrier 1875.
3) Laurence Oliphant, „The Land of Gilaad“.
727 • глава v.
сотой и правильностью черт лица; но более рутинные, менее деятельные, менее образо­ванные, чем ашкиназимы, они обречены на участь пролетариев еврейской нации.
Арена борьбы между различными христиан­скими вероисповеданиями, оспаривающими друг у друга право обладания Гробом Гос­подним, земля древних израильтян полу­чила не только многочисленных миссионеров, но также колонии европейских земледельцев. Самые богатые-это колонии швабских про­тестантов, поселившихся близ Яффы и в Хайфе, у подошвы горы Кармель; эти колони­сты принадлежат к секте «храмовниковъ», которая ожидает пришествия Мессии и хочет первой ответить на его призыв в день страш­ного суда. После различных перипетий, их поселения, поддерживаемые добровольными вспомоществованиями, присылаемыми из ме­трополии, получили некоторую важность, как промышленные и торговые центры, откуда до­роги расходятся в разные стороны к окре­стным местностям; эти поселения утрачи­вают мало-по-малу свой религиозный харак­тер, чтобы превратиться в экономические предприятия, и многие колонисты работают для самих себя вне общины. Спекулянты, греки и европейцы, завладевают, въ^форме кон­цессий, обширными территориями в самых плодородных местностях; один купец по­лучил на свою долю половину равнины Эздраэлон, с двадцатью деревнями; земельная соб­ственность переходит из рук в руки, к великому ущербу феллахов; старые общины, в которых каждый имел по крайней мере действительное право на владение землей, и где штора (участок) неспособного к работе обработывался его однообщественниками *), перестали существовать. Нужда увеличивается в сельских округах; деревни обезлюдниваются, число туземцев в них уменьшается, тогда как в городах иностранные колонии возрастают. Голодовки часто опустошают страну. Сколько раз крестьяне, за недостат­ком хлеба, принуждены были питаться зерна­ми мальвы, сваренными в деревянном масле пли в молоке!
Народонаселение Сирии и Палестины по ве­роисповеданиям, в приблизительных чи­слах:
Мусульман: суннитов- 650.000; метуалов - 40.000; друзов - 120.000; ансариехов- 150.000; греков православных - 100.000.
Рпмско-католиков: маронитов- 200.000; мелькптов - 80.000; сирийцев-униатов и других- 40.000; армян-20.000; евреев и самаритян-40.000; протестантов разных сект-10.000.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 728
Страна горной цепи Аман есть та область побережья Средиземного моря, между Малой Азией и Египтом, в которой сравнительно всего больше убавилось народонаселения, и где городские поселения наиболее удалены одно от другого. Древний город Ясс (Issus), где Александр Македонский одержал победу, не существует более, и даже не знают, ко­торые между многочисленными руинами сле­дует признать за развалины греческого го­рода. Искандерум или Александретта, «Малая Александрия», частию покидается жителями на летнее время: болота, которыми он окру­жен и миазмы которых пытались задержать шпалерами тополей *), заражают атмосферу и делают ее убийственной для европейцев: когда настает сезон жаров, европейские ре­зиденты удаляются в живописный город Бейлан, построенный на высоте 500 метров, на полускате горы, огибаемой прелестной до­линой, через которую проходит водопровод с двумя рядами аркад. Необходимо б'ало бы ассенизировать александретский порт, зани­мающий самое благоприятное положение для того, чтобы сделаться исходной точкой желез­ной дороги, соединяющей Евфрат с Кипр­ским морем; ветры, спускающиеся с сосед­них гор, иногда с яростью низвергаются в рейд; при всем том он представляет наименее опасное пристанище для судов на сирийском берегу, и негоцианты выбрали его предпочтительно перед другими гаванями для отправки хлеба, получаемого из плодород­ных сельских округов, заключающихся между Тавром, Евфратом и Оронтом: десять тысяч верблюдов постоянно ходят навью­ченные, взад и вперед между Алеппо и Александреттой (ценность отпускной торго­вли александретского порта в 1882 году: 31.250.000 франков; движение судоходства: 130.000 тонн). Правда, что горный вал Амана отделяет александретский берег от равнин по течению Оронта, по железная до­рога из Алеппо, проходя туннелем под Бейланскпм перевалом (выс. 686 метр.), имела бы над сслевкийской линией то преиму­щество, что она была бы короче. Один из железнодорожных мостов проектированного пути проходил бы через «Чортов оврагъ», на высоте 167 метров над бегущим по дву ущелья потоком. В равнине Амка этот путь должен бы был раздвоиться, и одна ветвь его пошла бы к Аинтабу через город Киллис, окруженный масличными рощами.
Алеппо или Халеб, промежуточная станция караванов между Александретскпм заливом и Евфратом, есть один из больших горо­дов турецкой Азии, благодаря своему положе­нию в центре соединения дорог; сверх того,
О Conder, „Tent-work in Palestine14.
4) Kotschy, „Petermann’s Mittlieilungen", 1865, № XL
СИРИЯ. ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
729
он пользуется той привилегией, что имеет проточные воды; широкий пояс возделанных земель окаймляет оба берега реки Ковеик; алеппские садоводы имели прежде почти моно­
730
город, название которого, Халебон пли Халебо, возродилось в Алеппо, во все времена имел важное значение, как складочное место товаров: до открытия мыса Доброй Надежды

полию вывоза фисташек 4). Алеппо, древняя Верея, сама сменившая еще более древний
О Olivier, „Voyage dans ГЕшриге Ottoman44; - Yolney, „Voyage en Egypt© et en Syrieu.
и морского пути в Индию, он был в числи важнейших торговых городов земного ша­ра. Еще очень многолюдный в начале на­стоящего столетия, он потерял в одивт день, во время землетрясения 1822 года, боль-
731 ГЛАВА V.
шс половины жителей. С этой роковой эпохи город не оправился вполне; он даже стал склоняться к упадку после открытия Суэзского канала, который отвлек к себе часть его торговли. Алеппо, «Пестрый» (намек на его разношерстное население), принял эмигран­тов всех рас и всех религий: две трети его населения состоят из мусульман араб­ского языка, но христиане, армяне и другие, евреи, ансариехи, друзы там очень многочи­сленны, особенно в предместьях; сотни чер­кесов, изгнанных из Болгарии, тоже нашли там убежище. Собственно город, заключен­ный в ограде, около 6 километров в окруж­ности, перерезан узкими улицами, из кото­рых иные совершенно прикрыты сводом, образуемым сходящимися выступами проти­воположных домов. В центре всех город­ских строений, базаров, караван-сараев для купцов и погонщиков верблюдов, мечетей с куполами и минаретами, домов с решет­чатыми окнами и нависшими выступами, вы­сится искусственный холмик, высотой около 60 метров, откосы которого, очень крутые, обшиты правильной настилкой из больших камней; на этом холме стоит крепость, вы­державшая осаду крестоносцев в 1124 году. Разрушенная временем и землетрясениями, алеппская цитадель не представляет теперь никакой стратегической цели, но она все еще имеет величественный вид, с её широкими четыреугольными башнями, потернами (под­земными выходами из крепости), угловыми башенками и бастионами. Укрепленные казар­мы, построенные за городом Ибрагимомъпашей, победителем Нпзибаским, заменили алеппский замок, как оборонительный верк: в них можно поместить до 10.000 человек. В истории медицины сирийский город хорошо известен накожной болезнью, называемой «алеппским бутономъ» (прыщи). Впрочем, эта’болезнь, которой избегают только немно­гие из жителей, как туземцев, так и ино­странцев, и которая поражает даже собак и кошек, не есть недуг, исключительно свой­ственный городу, от которого он получил название: мы находим его также в Орфе, в Багдаде, во многих других городах Восто­ка, и особенно в южной Персии.
Главный город в верхнем бассейне Орон­та-древний Эмесс, название которого изме­нилось теперь в Гомс. Как и Алеппо, этот город создан торговлей; в этом месте пе­ресекаются естественные торговые пути,- дорога, следующая по течению Оронта, и по­перечная дорога,, соединяющая Средиземное море с Пальмирским оазисом и с Евфра­том через долину реки Нахр-эль-Кебир; брешь, образующая долину этой реки между массивами Амана и цепью Ливана, указывает направление будущей железной дороги между
€
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 732
портом Триполи и бассейном Евфрата ОВ осенний месяц, после сбора плодов, слишком 10.000 верблюдов приходят по триполийской дороге * 2). В Гомсе, как в Алеппо, и почти во всех других городах Сирии, лежащих между горами и Евфратом, над массой городских строений господствует искусственный холм, на котором высятся старинные укрепления, почти совершенно раз­валившиеся. Расположенный в 4 километрах к востоку от реки Оронта, город заклю­чает лишь незначительные остатки средне­вековых зданий; от времен языческой древ­ности он сохранил только отрывки колонн и не имеет ни одного обломка пышного хра­ма, посвященного Солнцу, жрецы которого были в то же время цари, и которые всхо­дили вместе с Гелиогабалом на император­ский трон. Гомс был маленьким городком в начале настоящего столетия; но в послед­нее время он получил некоторую важность, как промышленный город 3); там выделы­вают, как и прежде, прекрасные шелковые материи, затканные золотом; кроме того, ткут бумажные и другие грубые ткани, для потребления Сирии и бедуинов; шелк-сырец, ввозимый прежде исключительно из гор Джебель-Ансариех, теперь уже оказывается недостаточным для удовлетворения потребно­стей производства, и потому томские ткачи вы­писывают этот материал из более отдален­ных стран; произведения же местной шелко­вой промышленности почти все отправляются в Египет, в Аравию, в Малую Азию.
Промышленное население Гомса в 1883 г.- 12.000 лиц; ткацких станков-4.000; цен­ность произведений во франках-9.000.000. Лежащий на границах Сирийской пустыни. Гомс наводняется бедуинами в базарные дни; ни один город Сирии не представляет боль­шего интереса для наблюдателя, чем Гомс, собранием множества людей разных рас и религий. К арабским племенам, живущим в палатках в соседстве города, недавно при­бавились переселившиеся сюда черкесские кла­ны. К юго-западу от Гомса и выше озера Кадес, через которое протекает Оронт, английский исследователь Кондер открыл, на островообразном бугре Тфлль-Неби-Мендех, обширные руины, которые он отожествляет с Кадешем, «Святым городомъ» древних гиттитов, где Рамзес II одержал, в 1361 г. до Р. X., большую победу, представленную в фиванском Рамессеуме; имя Кадеш еще при­меняется к мельнице, построенной в сосед­стве пригорка. Мраморы античных храмов и саркофагов были недавно разбиты и упо-
*) V. Lovett Cameron, „Our futur Highway".
2) Savoye, ,,Bulletin consulate fran^ais", 8-e fascicule, 1883.
3) Seetzen, „Reisen durch Syrien, Palastina", etc.

СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАИ.
7 33
треблены как материал для постройки саха­роваренного завода ‘). Неподалеку оттуда на­ходится пропасть, из которой бьет ключ: по мусульманскому преданию, отсюда хлынули воды всемирного потопа; на один четырех­сторонний курган, возвышающийся на берегу озера, указывают как на Ноев ковчег 1 2).
Гамах, построенный в 46 километрах к северу от Гомса, на обоих берегах Оронта,- тоже город древнего происхождения; нынеш­нее его название едва разнится от того, кото­рое он носил четыре тысячи лет назад,
734
шин (нория), из которых иные имеют 68 метров в окружности; так как Нахр-эльАзи (Оронт) течет между высоких бере­гов, то надо было прибегнуть к этим гро­моздким машинам, чтобы поднимать воду «Непокорной реки» до уровня садов. Вверх и вниз по течению средняя высота берегов над речным ложем от 60 до 70 метров; оттого искусственное орошение очень затрудни­тельно, и прибрежные жители по большей части ограничиваются обработкой зоров или «узких полосъ», то-есть поясов низкой почвы, кото-

Древняя гробница в Дан.
в ту эпоху, когда израильтяне вступили в Обетованную землю. Это очень красивый го­род; наблюдаемый с высот, он кажется разделенным на несколько городков садами и рощами фруктовых деревьев, извивающи­мися в виде зеленеющих проливов между рядами белых домов; с берегов Оронта он имеет еще более живописный вид, бла­годаря усеянным цветами террасам берега и огромным колесам водоподъемных ма-
1) Tawnsley, „Palestine Exploration Fund“,april 1881.
2) Кондор, „Heth and Moab“.
рые тянутся вдоль реки под береговыми уте­сами, и которые имеют, в некоторых ме­стах, до полверсты в ширину. Эти нанос­ные земли, необычайно плодородные, произво­дят овощи всякого рода, особенно лук, хло­пчатник, кунжут; поля верхней долины, до самых пределов пустыни, засеваются пше­ницей и ячменем, и собираемый хлеб, пре­восходного качества, разбирается нарасхват экспортерами. Промышленность Гамаха, усту­пающая размерами промышленности Гомса, состоит главным образом в выделке шел­ковых п бумажных материй; около 3.000
735 ГЛАВА V.
ткачей занимаются этим производством, ко­торое представляет годовую ценность около миллиона франков !). Гамах прославился в истории эппграфии надписями, которые открыл Бурхардт в 1812 году па глыбах базальта, вставленных в стенах базара; теперь они находятся в константинопольском музее. Последующие находки, сделанные в разных частях Сирии и Малой Азии, привели к убе­ждению, что эти иероглифические надписи, еще не разобранные, принадлежали народу гпттитов, святой город которых, Кадеш. нахо­дился южнее, близ озера Кадес я). Два го­родка, прежде укрепленные, Массиад п Кадмус, стоящие на выступах или мысах Ансариехских гор, к юго-зададу от Гамаха, замечательны как религиозные центры секты «убийцъ».
На север от Гамаха население становится все реже и реже в долине, где нездоровые болота чередуются с трудно доступными ущельями. Дороги из Алеппо проходят к востоку от краевых гор Оронта, по неров­ному, немного бугроватому плоскогорью, сред­няя высота которого от 350 до 400 метров; местечки, окруженные полями, засеянными зерновыми хлебами, возникли в этапных пунктах. Марах-энъНоаман, Сермин, Риха заслуживают даже названия городов; Эдлип или Идлиб цветущий город, окру­женный богатыми плантациями, нивами и са­дами и имеющий большие мыловаренные заводы и ткацкия мастерские. Эта область Сирии одна из замечательнейших своими остатками хри­стианского зодчества первых веков пашей эры. Эль-Барах, лежащий в самом сердце гор, к юго-востоку от Рихп, можно назвать азиатской Помпеей: так хорошо сохранились его здания, церкви, виллы п гробницы; неко­торые пз частных домов имеют еще ком­наты, окна, потолки и крыши, и надписи видны совершенно отчетливо; двери сделаны пз цельных плит, вращающихся на каменных петлях 8 * * *). Дана, на дороге пз Алеппо в Антиохию, сохранила красивейшую гробницу, какая завещана римлянами Сирии; г. де-Вогюэ успел разобрать время её сооружения: она была воздвигнута в 324 году новой эры. В обширном треугольнике, заключенном между Алеппо, Гамахом п Антиохией видны если не «триста шестьдесят пять городовъ», как говорят арабы, то по крайней мере больше сотни христианских городов эпохи от чет­вертого до седьмого столетия, почти вполне уцелевших; если бы не землетрясения, от ко­торых кое-где потрескались стены и обруши-
Savoye, цитированный мемуар.
2) Richard Burton and Tyrwhitt Drake, „Unexplored Syria11.
3)D VogueetWaddington,„Syrie centrale11, „Architecture
civile et religieuse";-Selah Merill, „East of the Jordan11.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 736
лис своды, то зданиям недоставало бы только срубов драгоценного наследия, которым не преминули воспользоваться строители новых городов. Другие материалы очень твердые ба­зальты, которые легко найти в каменоломнях страны, слишком дорого стоило бы разбирать и перевозить.
Ниже большего пролома Оронта и его пово­рота на севере от массива Джебель-Коссеир, могущественный город охранял некогда ворота внутренней Сирии: Антиохия «прекрас­ная», «третий город в свете», уступавший только Риму и Александрии. Местоположение было выбрано как нельзя более удачно для основания большой столицы. Неподалеку оттуда, в северо-восточном углу Средиземного моря, Киликийский залив наидалее вдается внутрь материка; там именно находится то место, где соединяются три исторических пути. Один направляется к Константинополю, пе­ресекая наискось полуостров Малой Азии; другой достигает Египта и Аравии побережьем Сирии и Палестины; третий, наконец, прони­кает в Месопотамию долиной Евфрата, ко­торая напротив Антиохии описывает огром­ный круг со стороны Средиземного моря. Сама природа указывала в этом месте по­ложение большего торгового центра. Антиохия, в самом деле, была в две различные эпохи одним из деятельнейших городов по дви­жению торгового обмена, в первые века хри­стианской эры и во время господства кресто­носцев: тогда караваны приносили туда дра­гоценные произведения Индии, и тысячи ма­стеров выделывали там дорогия ткани, из­вестные на Западе под именем антиохий­ского сукна; итальянские купцы поселились там целыми колониями. Но почва там часто колеблется: ни один город не страдал больше Антиохии от землетрясений. В 115 г. после Р. X. число людей, раздавленных па­дением зданий, простиралось, говорят, до 200.000: это, вероятно, самая смертоносная катастрофа этого рода, какой человечество когда-либо подвергалось. В 585 году другое землетрясение опрокинуло город, и оставшиеся в живых антиохийцы тщетно пытались рас­познать место своих жилищ среди груд раз­валин. Еще относительно недавно, в 1822 и 1872 гг., внезапные подземные удары повалили половину домов. Осады, между прочим, осада 1098 года, отдавшая Антиохию во власть Боэмунда, тоже способствовали, с своей стороны, изменению вида города. Оттого столица сслевкидов сохранила очень мало остатков пред­шествовавших периодов своего существова­ния: уцелела почти только одна ограда, воз­двигнутая крестоносцами-итальянскими нор­маннами/ да и та была частию разрушена еги­петскими солдатами Ибрагима-паши, которые выламывали из неё камень, чтобы добыть
737 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
материал для постройки себе казарм. Город­ская стена, некогда обставленная по бокам ста тридцатью башнями, тянется по краю ле­вого берега Оронта, затем поднимается на
юге по первым скатам гор, где стояла сильная цитадель; громадный четыреуголь­ник стен представляет собою «пустой гроб; это могила Антиохии: все, что заключал в себе могущественный и цветущий город, обра­тилось в прахъ» ’). Башни городской ограды доныне обозначаются своими старыми именами времен Крестовых походов, напоминаю­щими о той значительной роли, которую играла Антиохия в истории христианства: здесь новая вера окрепла и окончательно сложилась в самостоятельную религию. В Антиохии родился Иоанн Златоуст; один из четырех вели­ких патриархов грековосточной церкви имеет пребывание в этом городе.
Город Антакие, расположенный в северозападном углу древней антиохийской ограды, словно затерян среди садов и групп фрук­товых деревьев: когда смотришь с высоты холмов, господствующих над массой строе­ний с северной и южной стороны, вид города напоминает одно из тех обширных клад­бищ Востока, где каждая могила имеет свой кипарис, как здесь при каждом доме есть шелковичное дерево, смоковница пли платан. Антакие снова приобретает постепенно неко­торую важность, благодаря своей довольно зна­чительной отпускной торговле и мыловарен­ному производству; основались компании для сельско-хозяйственной эксплоатации окружаю­щих сельских местностей. Замечательней­ший памятник в окрестностях древней Антиохии-запруда, которую Юстиниан велел построить на западе от крепости через глу­бокий овраг Онопниетеса: эта плотина сохра­нилась еще почти в целости. К западу от Антиохии, долина Оронта, то широко раздви­гающаяся, то съуживающаяся и принимающая вид теснины, необыкновенно живописна; бо­ковые долинки, откуда выходят текучия воды, покрыты сплошь зеленью; группа домов,Бсйтъэль-Ala, указывает местоположение древней Дафны, где стояли храмы Аполлона и других языческих божеств. Горы, замыкающие до­лину с северной стороны, известны под име­нем Джебель-Семан или «гор св. Симеона». Память знаменитого столпника, «христианского факира», как его называют туземные му­сульмане, сохранилась во всей стране. Столп в 30 локтей вышины, на котором он скон­чался, находился к северу от Антиохии, близ развалин Калат-Семан или «замка Симеона».
Нынешняя гавань города Антакие-хоро­шенькая деревня Суэдие, расположенная па
О Michaud et Poujoulat, „Correspondance d’Orienttt.
738
южных скатах и у основания холма, оги­баемого на юге устьем Оронта; арабские суда пристают к берегу верстах в десяти к югу от засоренного порта Селевкии. Рейд, на юге от Рас-эль-Ханзира, имеет ту вы­году, что он находится в соседстве Оронта; он был бы естественным местом отпуск­ной торговли для всей богатой речной долины, если бы морской берег представлял там до­статочную защиту от ветров. У основания известкового мыса, ограничивающего с се­вера низменную равнину Оронта, древние вы­рыли бассейн в селевкийскомь берегу, и до сих пор еще видны разрозненные камни мола ’); можно было бы расчистить этот ма­ленький порт, очень недостаточный для ны­нешней торговли; но для больших судов, какие строят в наши дни, надо бы было про­должить жете на целую версту, и подходы к нему все-таки были бы опасны. Проектиро­ванный порт должен быть построен на­против деревни Суэдие, близ речного устья, и соединен с Антиохией железной дорогой, на которую давно уже выдана концессия. Селевкийский холм изрыт могильными склепами, и одна из дорог, направляющихся внутрь страны, пересекает скалу рядом траншей и туннелей: это одно из величайших сооруже­ний этого рода, оставленных нам древними.
В ту эпоху, когда в стенах Антиохии “были скучены сотни тысяч жителей, самым деятельным портом этого города был не бассейн Сфлевкийский, подходы к которому были слишком опасны: суда направлялись тогда большей частию к Лаодпкее, лежащей, однако, в сотне километров к югу, при не­большом заливе, который по берегам весь изрезан бухточками: одна из этих бухто­чек, с тех пор частию обмелевшая, была довольно вместительна и довольно глубока, чтобы принимать многочисленные суда, и со стороны открытого моря молы и подводные скалы защищали ее от волн. Несмотря на затруднительность сообщений с внутренними областями, через Ансариехские горы, древняя Лаодикея, ныне называемая Латание, есть одна из морских пристаней Алеппо, и там посе­лилась маленькая европейская колония. Город построен на террасе, в версте от пристани, дома которой расположены полукругом вдоль морского берега. Латакие ведет большую тор­говлю очень крепким табаком, производи­мым окружающими сельскими местностями; табак этот отличается от других черным цветом и особенным запахом, происходя­щим от окуриваний на жаровнях из кед­рового дерева * 2). Город вывозит также фрукты, растительные масла, зерновые хлеба
f) Ernest Renan, „Origines du Christianisme, Saint Paul*.
2) Лев Мечников, рукописные заметки.
739
ГЛАВА V. -АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
740
и хлопок. Латакие-один пз портов побе­режья, которые были предложены как исход­ные пункты евфратской железной дороги. Проектированный рельсовый путь перешел бы на высоте около 500 метров порог хребта Аман и пересек бы Оронт перед бога­тым местечком Эш-Шугр.
Почти на половине дороги пз Латакие в Триполи, в открытом море напротив Ансариохского берега, возвышается подводная скала в 800 метров длины и 500 метров ширины, где тесно скучены дома. Это-островок Руад, древний Арад или Арвад, который командо­вал, четыре тысячи лет тому назад, целым царством, простиравшимся за горы до долины Оронта. Тогда как столько других столиц исчезли с лица земли, Арад существует еще до-сих пор, едва ли менее многолюдный, чем во времена его славы, но теперь един­ственная его промышленность-ловля губок; памятников старины не сохранилось ника­ких, кроме развалин финикийских стен, состоящих из огромных камней, положен­ных на обтесанные скалы'). В древности город, которому было слишком тесно на своей скале, должен был продолжить свои кварталы далеко на морском берегу, и до сих пор еще видны руины этих «дщерей Арада» на непрерывном пространстве пят­надцати слишком километров.Северный квар­тал получил название Антарад (Antaradusf пли «Против Арада»: это город, прославив­шийся в средние века именем Тортозы, кре­пость, которая победоносно оказала сопроти­вление Саладину в 1188 году, и которая была последним укрепленным пунктом азиат­ского континента, очищенным крестоносцами в 1291 году, когда они удалились на остров Кипр. Сильная крепость и городские стены Тортозы построены из больших камней, без сомнения, принадлежавших финикийским па­мятникам. Но не все остатки арадского зод­чества исчезли. В одном из южных квар­талов континентального Руада, называвшемся Марат, ныне Амрид, находится памятник, как полагают, самый древний во всей земле Ханаанской и единственный еще легко узна­ваемый семитический храм: жители края спра­ведливо называют его Эль-Маабед, то-есть «Святилище». Этот храм возвышается в форме куба на четыреугольном дворе, высе­ченном в скале и некогда частию наполнен­ном водами священного пруда, где плавал «кивотъ», подобный кивоту завета евреев.
Главные города северной Сирии, с их при­близительным народонаселением:
Алеппо-127.000 жит.; Гамах (по Савуа)- 39.600; Гомс (по Савуа)-35.000; Аптакие или Антиохия- 24.000; Эдлпп (по Камерону)-
4) Е Renan, „Mission en Pheaicieu.
20.000; Латакие (по Лорте)-Ио.ООО; Алексан­дретта-3.500; Киллис-5.200; Риха-1.600. Руад (по Реанну)-1.300 жит.
В арадской равнине видны также и другие остатки финикийской старины. Так, на высо­тах дорогами командуют горделивые цита­дели, какова, например, Сафита или КастельБланко, которую оспаривали друг у друга кре­стоносцы и сарраципы. Одна из террас этой горной страны носит гигантские развалины Хосн-Солимана, священной ограды, наилучше сохранившейся из всех памятников этого рода, существующих в Сирии: это был гарам, подобный ограде иерусалимского «свя­тилища»; храм, который он заключал, был посвящен Юпитеру Баотекейскому *)• Силь­ная крепость Калат-эль-Хосн, называемая Крак историками, крестовых походов, коман­довала проходами реки Нахр-эль-Кебир, к западу от Гомса. На севере от Тортозы бе­реговой дорогой командует замок Маргат, ныне Маргаб, который принадлежал фран­кам с 1140 по 1285 год. Все эти замки были в большей части построены европей­скими каменщиками; метки на камнях для подбора их при кладке почти все сделаны латинскими буквами а).
Тарабулус или Триполи, один из многих «тройных городовъ», существовавших в разных частях древнего мира, есть порт северного Ливана и в то же время пристань Гомса и Гамаха на верхнем Оронте. В фи­никийскую эпоху он был общей конторой трех городов Тира, Сидона и Арада: отсюда и самое имя его, которое он ныне заслужи­вает подругой причине. Город состоит из трех отдельных частей: замка Синджиль или св. Эгидия (Saint Gilles)3), бывшего дворца графов триполийских, стоящего на холме над извилистой и зеленеющей долиной потока ГИахр-Кадпша; верхнего города, или «горы богомольцевъ» (так его называли крестонос­цы), занимающего, на левом берегу речки, передовую террасу предгорий Ливана, и «мор­ской пристани» или «Эль-Мина», построенной в 2 километрах к северо-западу, на узком полуострове, где еще видны остатки средневе­ковых укреплений. Несколько подводных камней, в полверсте от морского берега, со­ставляют обломки мола Бакар, некогда за­щищавшего порт от страшных западных и северных ветров: разорванный па многих пунктах, этот волноразбиватель не защи­щает более места якорной стоянки судов, и в рейде часто случались кораблекрушения,
*) G. Rey, „Essai gdographique sur le nord de la Syrie, Notes manuscritesu.
2) G. Rey, „Monuments de I’architecture militaire des Croisesu.
3) G. Rey, „Les Colonies francques de Syrie au douzieme et treizieme sieclesu.
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
741
когда дует аквилон. Во времена крестовых походов, Триполи, который занимали ланге­докцы и провансальцы, был главным цен­тром торговли Запада на сирийским берегах; четыре тысячи ткацких станков производили там шелковые материи и камлоты илп ткани из верблюжьей шерсти; кроме того там от­ливали стекло; в то же время город служил складочным местом драгоценных товаров, сделавших имя Востока синонимом «страны сокровищъ»-; из этого жегорода сахарный тро­стник был впервые привезен в Сицилию, откуда он распространился в Андалузии и в Новом Свете. Триполи, ученый город, где крестоносцы, по прибытии в край, первым делом сожгли библиотеку, сделался главнымъ
742
мыло, отправляемое главным образом в Ма­лую Азию и на остров Кипр. Жители Три­поли и маленького соседнего порта Батрун, лежащего к юго-западу, занимаются также ловлей губок, которые считаются лучшими ва всем сирийском побережье и ловля которых с каждым годом принимает все более и более обширные размеры. Инициаторами этого нового промысла были греки с Архипелага, но число их уменьшилось теперь до несколь­ких экипажей; сирийские ловцы стали так же искусны, как и их учители, и имеют над ними то преимущество, что живут в непо­средственном соседстве с местом ловли.
Губковый промысел в Триполи и в Батруне в 1874 году ’): ЗОО судов; ценность

Калат-эл ь-гозн.

разсадником науки для западных пародов; арабы, несториане, иаковиты преподавали там философию, историю, медицину. В наши дни сирийский город не имеет более универси­тета, но, как торговый центр, он быстро возрастает. Избранный конечным пунктом будущей железной дороги, которая перейдет раздельный гребень на высоте 335 метров и направится в Алеппо через Гомс и Га­мах, Триполи получает уже пз этих двух городов караванами более двадцати тысяч тонн товаров *). Он вывозит шелк-сы­рец и грубые ткани, великолепные апель­сины, табак, отличные вина, получаемые пз сельских местностей Эль-Мардж, между двумя названными городами, и фабрикуетъ
d) Savoye, „Recueil consulaire fran^ais44, 8-e fascicule, 1883.
улова: 600.000 франков. Ценность губок, привезенных в Бейрут в 1880 г.: 2.000.000 франков.
Положение Триполи по близости «Святой до­лины», маронитских городков Эдена п Бшар • реха и Кедрового плоскогорья, также способ­ствует увеличению движения иностранных путешественников. Прежде последние быстро проезжали равнину садов, отделяющую мор­скую пристань от «Горы пилигримовъ», опа­саясь болотных миазмов; но произведенное в последнее время лучшее распределение вод сделало эту местность менее опасной в са­нитарном отношении.
Древний Ботрис, ныне эль-Батрун, пред­ставляет теперь бедное рыболовное местечко. Джебайль, Гевал евреев и Библос греков,
4) Lortet, „La Syrie d’aujourd’hui44.
ГЛАВА V,-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
743
тоже совершенно пришел в упадок и зани­мает лишь небольшую часть городской огра­ды, которая была построена крестоносцами. Библос, «Святой городъ», где поклонялись башне Ваалат, то-есть «Даме», и где родился бог Таммуз, «Сын жизни»,Адонис греков, есть один из древнейших городов в свете; он предшествовал Тпру и Сидону, и самая древность дала ему право на святость. Маленькая гавань, пространством не больше гектара, расстилается полукругом перед го­родом, защищенная от ветров и волнения полуразрушенным молом. Джебайль, все ан­тичные памятники которого были системати­чески разрушены христианами, заключает в своих стенах только средневековые разва­лины; но окрестные скалы высечены в виде обширных некрополей; некоторые места по­гребения состоят из естественных пещер, запертых при входе каменными плитами, без всяких надписей и украшений. В скале видно еще древнее русло, вырытое с целью прове­сти в Библос воды священной реки Адони­са, называемой арабами Нахр-Пбрагпм (ре­ка Авраама) ’). Сельские местности вокруг Джебайля производят славящийся превосход­ным качеством табак, который посылается отсюда в Латакию или Лаодикею, где его под­вергают окончательной обработке. На юге, богатые маронитские долины Кфсруаиа отпра­вляют часть своих земледельческих произ­ведений через бухту Джунп.
Бейрут, важнейший по торговле и самый многолюдный город сирийского побережья и один из красивейших городов по своей чудной панораме, которую, по выражению од­ного путешественника, «смело можно поставить на-ряду с панорамой Неаполя и Константино­поля2),-тоже ведет свое начало со времен глубокой древности: это-Берит финикиян, основанный богом Эль в один день с Библосом. «Он был первый город, который Время, сотворенное одновременно с ним, увидело появившимся на земле; это корень жизни, колыбель городов, первоначальная ца­рица мира3 4). Финикийско-римский город нахо­дился восточнее, прп реке, называемой ныне Пахр-Бейрут; он постепенно передвинулся к западу, по направлению к мысу,образую­щему самый острый выступ прибережья на севере от горы Кармель или Кармил. Одна­ко, морской берег плохо защищен в этих водах, и судам, стоящим на якоре в рейде, часто приходится страдать от бурь и непогод. Город, не обнесенный стенами, тянется по берегу моря на пространстве нескольких ки­лометров, а задние кварталы его продолжают­ся внутрь материка на первых скатах хол­
*) Renan, „Mission en Phenicie44.
?) Fr. Lenorinant, „Exploration14, 15 juin 1883.
3) Nonnos, „Dyonisiaques44, песнь 41.
744
мов; далее виллы сотнями рассеяны на высо­тах среди садов и пальмовых рощ. С за­падной стороны, дюны из красного песку по­степенно засыпают сады; движение песча­ных горок совершенно останавливается на юге там, где тесно скучены огромные сос­ны и ели, шумящие при морском ветре: этот бор «sapinoie», как его называет Гильом Тирский, историк крестовых походов, со­ставляет славу Бейрута, который от него, вероятно, и получил это пмя. Среди круга домов и засеянных полей, опоясывающих лес, можно подумать, что находишься где-ни • будь в пустыне: городской шум смешивается с шумом отдаленной зыби моря. Вероятно, некогда весь Бейрутский массив, к югу от песков, был островом £).
Подобно Смирне, Бейрут уже принял по­чти европейский вид. Его иностранная колония очень малочисленна, и тысячи левантинцев, греков, даже сирийцев походят на запад­ных европейцев по костюму и языку; поло­вина набйлфния состоит из христиан, при­надлежащих к разным вероисповеданиям и сектам-маронитов п латинян, армян униатов, греков православных и католи­ков, протестантов всякого наименования. На улицах щегольские экипажи сталкиваются с вереницами навьюченных верблюдов; на «французской» дороге, поднимающейся по лег­ким всходам на склоны гор, ездят дили­жансы и фуры, тогда как по тропинкам, из­вивающимся рядом с этой дорогой, тянутся вереницей навьюченные ослы и мулы. Насе­ление учетверилось с половины настоящего столетия. Бейрут, порт Дамаска, получает все произведения деревень, расположенных одна над другой на террасах Ливана; «зо­лотое вино», фрукты, шерсть, а также коконы и шелк-сырец, какие болезнь шелковичного червя оставляет еще горным шелководам (производство шелководства в Сирии в 1877 году: 1.925.000 килограммов коконов, 140.000 килограммов шелка-сырца). Ввоз иностран­ных товаров неперестает возрастать.
Ценность торгового обмена в Бейруте в 1878 году: привоз-24.250.000 франков, вы­воз-32.500.000 франков.
Движение судоходства в порте в 1879 г.: 392 парохода, вместимостью-291.420 тонн; 2.300 парусных судов, вместимостью-62.000 тонн. Всего 2.692 судна, вместимостью - 353.420 тонн.
Во внешней торговле почти равная доля по количеству грузов принадлежит коммерческпмъфлотамътрехъгосударств: Англии, Фран­ции и Австро-Венгрии. Увеличение торговли не позволяет более морякам довольствоваться открытым рейдом, гдЬ становятся на якорь
4) Prutz, „Aus Phenizien44.
745 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАИ. 746
суда, испытывающие там томительную бокоство судов, представляющее ежегодно около вую качку и лишенные новейших присно200.000 тонн грузов £).
соблений, облегчающих разгрузку. Устройство Европейское влияние проявляется в Бейрунового порта стало неотложной необходимостью: те не только торговлей, но также и школами.

по проекту, выработанному г. Пертюи, значи­тельная часть нынешнего берега, с его ска­листыми бухточками, должна быть засыпана землей, и молы, построенные от этой насыпи, образуют гавань, могущую вместить колпчеГеография Рфклю. т. IX?
Славившийся в римскую эпоху своим юриди­ческим факультетом, Вейру славится в наши дни учебными заведениями, основанными
\) Loenis, „Boitra^e zai Kenntniss der Levantett.
ГЛАВА V. -АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
747
различными религиозными общинами, с по­мощью субсидий, посылаемых из-за границы: две из этих коллегий, снабженные обсерва­ториями, музеями,’Мастерскими, типографиями, претендуют на титул университетов и рас­ширены присоединением к ним медицин­ских школ. Американская коллегия находит­ся за городом, на западном мысе, господ­ствующем над Бейрутским рейдом и над берегом, разрезанным на скалистые полу­острова; громадные здания иезуитской коллегии высятся в самом центре города. Почти все ново-в Бейруте; древностей очень мало, вид­ны только кое-какие фрагменты: мостовые, ко­лонны, саркофаги; любопытные остатки фини­кийской старины существуют лишь в сосед­нем с устьем Нахр-эль-Кельба ущелье, где следуют одни за другими многочислен­ные барельефы и надписи всех веков. Не­давно построенный водопровод приносит в Бейрут часть реки. Археологи отыскали сле­ды другого канала, который был проведен через залив по двойному пли тройному ря­ду аркад; при новейших гидравлических работах открыли, в 1878 году, на правом берегу реки Нахр-эль-Кельб, драгоценные клинообразные надписи, перечисляющие про­винции, подвластные царю Навуходоносору. К востоку от города, на отроге Ливана, огибае­мом глубокой долиной реки Нахр,в Деиръэль-Калахе, существуют еще остатки значи­тельного храма греко-римской эпохи, построен­ного, очевидно, на фундаментах финикийского святилища, ограду которого легко признать по её огромным камням в несколько метров высоты.
Деир-эль-Камар, главный город друзской земли, населенный, однако, христианами, ле­жит в самом сердце гор, на террасе, воз­вышающейся на 900 метров; он господ­ствует с большой высоты над течением реки Нахр-эль-Кади или Нахр-эль-Дамур, впадающей в Средиземное море между Бейру­том и Саидой. «Монастырь луны»-таков буквальный смысл имени Депр-эль-Камар, происходящего, без сомнения, от церкви Бо­жией Матери, всегда символизируемой полуме­сяцем 4) - не город, а скорее собрание де­ревень и поселков, рассеянных на терра­сах над чудными висячими садами, которые поддерживаются ступенями, высеченными и выложенными камнем на боку горы. Деиръэль-камарские женщины занимаются главным образом тканьем материй, и друзские шейхи у нпх-то и покупают те платья из заткан­ного золотом шелка или парчи, в которые они облекаются в высокоторжественные дни. На юге, по другую сторону оврага, на верху крутой скалы, красуется Бен-эль-Дин или
4) Chauvet et Isambert, „Itineraire de ГОгиеий".
748
Бтеддии-дворец, в котором обитал зна­менитый Бешир, почти независимый государь друзов, до прибытия в край Ибрагима-паши, в 1839 году. Эта резиденция, принадлежащая ныне губернатору Ливана, есть одно из за­мечательнейших мавританских зданий по уди­вительной легкости его маленьких аркад, изяществу куполов, разнообразию построек, расположенных лестницей одна над другой, каждая со своими башнями, галлереями и са­дами.
На юг от Бейрута следуют один за дру­гим два города, которые, если взять в со­ображение различие между древней эрой и со­временной эпохой, играли некогда громадную роль во всемирной торговле. Тот и другой, Си­дон и Тир, ныне Саида и Сур, пришедшие в полный упадок,теперь бедные незначительные городки. Сидон, заключенный в полуразвалившейся ограде, не имеет теперь даже гавани, разве для мелких барок арабов. Северный бассейн занесен илом, и дети, по словам г. Герена, играя, переходят его в брод; это был настоящий док, ограниченный с двух сторон скалами и подводными камнями, а на северо-востоке мостом о девяти стрельчатых аркадах, который соединяет с материком живописный «Замок Моря» или Калат-эльБахр. Он сообщался проливом, теперь по­чти занесенным илом, с южным портом, который в настоящее время совершенно от­крыт ветрам, дующим с моря, так что суда не могут становиться там на якорь. Нынешний город, где метуалы, маронпты, греки, левантинцы и евреи живут бок-о-бок с мусульманами-суннптами, в большей ча­сти построен пз обломков старого Сидона; маленький музей древностей находится во «французскомъ» каравансарае, который стоит близ берега северного порта, и который был, в семнадцатом столетии, складочным ме­стом товаров, привозимых из Франции в Сирию. Если бывшая метрополия обширной ко­лониальной империи финикиян не имеет более памятников древности, то по крайней мере она все еще «Сидон цветущий», как была в давния времена; никакой другой сирийский город, исключая может быть Дамаска, не окружен более роскошными садами, ни один не имеет более красивых цветов и луч­ших плодов; в последние годы Сидон стал конкуррировать с Яффой по производству апельсинов: гектар садов ценится средним числом от 15.000 до 18.000 франков. За городом, в обширном некрополе, простираю­щемся па юго-востоке, у основания известко­вых холмов, находятся интереснейшие остат­ки античного Сидона: колодцы, склепы и сар­кофаги; одна из этих гробниц, мавзолей царя Эшмуназара, чисто египетского стиля, удостоилась чести быть перевезенной в Лувръ
749 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА. СИНАЙ. 750
за её драгоценную финикийскую надпись. В непосредственном соседстве с некрополем, на берегах, продолжающихся на север и на юг, возвышаются, в виде огромных куч, слои раковин, оставленные фабрикантами пурпура, некогда славнейшими и богатейшими представителями сидонской промышленности. Одна груда, состоящая единственно из рако­вин murex trunculus, употреблявшихся для •окраски грубых тканей, имеет не менее 120 метров в длину, при высоте от 7 до 8 ме­тров; другие кучи, очень многочисленные, со­стоят из обломков раковин murex brandaris и purpura hemastoma, которые употре­бляли для окраски дорогих материй. Один го­род, стоявший к северу от Сидона, на пло­ском берегу, покрытом тонким песком, по­лучил имя Порфирионъили «Город пурпура», благодаря его красильнымъо заведениям *).Это тот самый берег, на кот рый, по преданию, существующему у евреев и у мусульман юж­ной Сирии, пророк Иона был извергнут из чрева кита; отсюда название Хан-Нфби-Юнас, данное соседней деревне. Когда обширная морская торговля Спдона стала приходить в упадок, деятельность его жителей обратилась к промышленности, в которой оии вскоре за­няли первое место между народами тогдашнего света: то же самое мы видим в истории Венеции, которая искала в промышленности вознаграждения за потерю своей торговли с Востоком * 2). «Мастера на всякое дело», по выражению Гомера, сидонцы, были также очень искусны в выделке стекла, как были впо­следствии венецианцы: их стеклянные заводы находились в городе Сарепте, или городе «Плавления», лежавшем в трех часах ходь­бы к югу. Нынешняя деревня Сарфенд рас­положена в соседстве развалин этого города.
Тир, «сын Сидона» и его соперник, еще •более пришел в упадок: в нынешнем го­роде этого названия трудно узнать могуще­ственную столпцу, основанную самим Ваа­лом. Он занимает лишь небольшую часть скалистого островка, который сопротивлялся десять лет ассириянам Салманасара и Суриакина, тринадцать лет войскам Навуходоно­сора, и который на семь месяцев задержал йод своими стенами Александра Македонского в его победоносном шествия. К западу от этого острова, от которого, вероятно, Тир и получил свое название, означающее на фи­никийском языке «Скалу», несколько облом­ков, виднеющихся йод прозрачными водами, составляют, как полагают, остатки древнего города, построенного на искусственной тер­расе, которая была размыта волнами во вре­мя сильной бури; может быть, тут имело
4) Gaillardot; -Robinson;-De Saulcy.
2) Ernest Desjardins, рукописные замЬтки.
место также медленное оседание почвы. На се­вере, в расстоянии около километра, показы­вается выступающая из воды скала, соединен­ная некогда с Тиром дамбой, от которой теперь не заметно уже никаких следов. На юге, мол, соединявший другие островки в один сплошной вал и продолжавшийся в на­правлении Рас-эль-Абиада или «Белого мыса», тоже исчез. Но шоссе, которое построил Александр Великий, чтобы соединить остров с твердой землей, все еще существует, бла­годаря волнам и ветрам, которые с той и другой стороны нанесли песку, укрепившего земляную насыпь; перешеек имеет теперь 600 метров ширины в самой узкой своей ча­сти, и пески возвышаются на нем там и сям в виде горок. От континентального города, Палео-Тира (древнего Тира), который продолжался между холмами и морским по­бережьем, на протяжении 12 километров с севера на юг, между устьем Леонтеса и ве ликолеиными источниками Рас-эль-Айна пли «Головы воды», не осталось ни одного здания, кроме гробниц, по большей части провалив­шихся. Одна из них известна под именем «Гирамова гроба»: легенда, в самом деле, должна была найти в древнем Тире хотя один камень, который напоминал бы имя царя-строителя, память которого еще присут­ствует в собраниях «каменщиковъ» (ма­сонов), желающих перестроить мир. Та же легенда указывает, как на «Соломоновы ко­лодцы», па древние резервуары, в которые из­ливаются обильные воды Рас-эль-Айна, раз­ветвляясь затем тысячью каналов по рав­нине; воды эти питали некогда водопровод, теперь лежащий в развалинах, который на­правлялся на север к пригорку или теллю Машук и там разделялся на две ветви. Один рукав проникал в островной город: два ключа, бьющие из земли близ Сура, на песчаном перешейке, вероятно, имеют под­земное сообщение с Соломоновыми колодцами. Нынешний Тир, населенный суннитами, метуаламп, евреями и греками православного и римско-католического вероисповеданий, доволь­но цветущий городок: гавань его, простая бухточка древнего северного порта, ведет до­вольно значительную торговлю хлопком и та­баком. Раскопки, предпринятые в 1874 г. в развалинах древпего собора, с целью отыскать там могилу императора Фридриха Барбароссы, привели к открытию великолеп­ных колонн, простых и двойныхъ* из гра­нита и египетского сиенита.
Бассейн реки Леонтес или Касимиф, экс­порт которого производится еще через Тир­скую пристань, не имеет ни одного города в нижней своей части. Нужно подняться до низ­менности Бекая и даже за область истоков этой реки (Лейтани), прежде чем встретишь
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
751
городские поселения. Главное из них, по чи­слу и промышленной п торговой деятельности жителей-Залех, город сирийских и гре­ческих христиан, построенный амфитеатром на скатах холма, который разделен водопа­дом, образуемым одним потоком; на се­вере, склоны опять повышаются к массиву ДжебельСаннин; имя города напоминает «соскальзывание» почвы, вследствие которого он спустился с более высокого уровня *). Город окружен виноградниками, а в со­седней равнине все ручьи окаймлены тополя­ми. Промежуточный этап между Бейрутом и Дамаском, Залех служит местом житель­ства многочисленным погонщикам мулов и конвоирам, пользующимся всеобщим дове­рием.
Бальбек не простая развалина храма, стоя­щая средилиустыни, как можно заключить из некоторых описаний: это-маленький город, где есть даже каравансарай для арабов, отель и телеграф для европейских путешествен­ников; стена длиной около трех километров окружает несколько сотен домов, где жи­вут, как и в других городах Сирии, об­щины, принадлежащие к различным рели­гиям. Хотя войны и вековое угнетение доста­точно объясняют упадок Бальбека, как и многих других городов турецкой Азии, всетаки удивительно, что город, занимающий та­кое счастливое географическое положение, в этой благодатной области Келе-Сирии, на едва заметном водораздельном пороге, отделяю­щем бассейн р. Лейтани от бассейна Орон­та, не сохранил более многочисленного на­селения и более деятельного торгового движе­ния. Без всякого сомнения, Бальбек снова приобретет значение между горами Сирии; древние культурные террасы, на скатах окре­стных высот, ожидают только земледельцев, чтобы снова зазеленеть и зацвести: часть рав­нины принадлежит уже европейским спеку­лянтам, которые завели там хозяйство и возделывают хлебные растения, бобы, хлоп­чатник, виноград. Колесная дорога, ветвь пути из Бейрута в Дамаск, соединяет в настоящее время Бальбек с берегом Сре­диземного моря * 2).
Руины памятников, составлявших красу и славу города Солнца, находятся на западе. Круглый храм, очень поврежденный време­нем, стоит особняком в равнине; далее, скучены в одном месте все другие древние здания, храм Солнца, храм Юпитера, пропи­леи, циклопические стены. «Это едва-ли не прекраснейшие развалины, какие существуют в свете!-восклицает один путешествен­ник 3). То, что еще уцелело от древнего го­
*) Michaud et Poujoulat, „Correspon lance d’Orient44.
2) Lovett Cameron, Oar Highway to India*.
Lortet, „Tour du Monde14, 2-e semestre 1882.
752
рода, маловажно в сравнении с тем, что разрушено землетрясениями и людьми; стволы колонн, лежащие в разброску на каменных плитах, более многочисленны, чем цельные колонны, которые еще высоко вздымают в голубые воздушные пространства свои коринф­ские капители и антаблементы; но этп разва­лины импонируют своим величественным видом. Удивленный путешественник восхи­щается красотой пропорций, высотой колонн, богатством, может быть, несколько тяжело­ватым, скульптурных украшений; особенно перед циклопическими стенами он прихо­дит в изумление при виде огромных камен­ных глыб, которые труд человека смог употребить в дело. Эти массы единственные в Азии по своим чудовищным размерам. Недоумеваешь, как могли тысячи рабочих, даже пользуясь помощью машин, группиро­ваться в отряды, действовавшие в достаточ­но хорошем порядке, чтобы поднимать, пере­возить, устанавливать па место подобные гро­мады. Кладка стен представляет цельные глыбы камня, имеющие до 11 метров в дли­ну, при нескольких метрах ширины и тол­щины; есть монолиты, объем которых исчи­сляют в ЗОО слишком кубпческ. метров, а вес в 800 тонн *)• Один камень, кото­рый показывают еще в каменоломне, в расстоянии километра, и который, без сомнения, был предназначен служить цоколем во вну­тренней колоннаде, имеет 432 кубическ. ме­тра в объеме, а вес его превышает 1.000 тонн (более 60.000 пудов); один дефект­ный обелиск, оставшийся в другой камено­ломне, имеет свыше 30 метров в длину! Самый большой менгир Бретани, в ЛокъМариа-Кер, весил только 250 тонн 2), тоесть меньше четверти глыбы, высеченной в сирийской каменоломне;единственный долмеп в Европе, превосходящий по величине бальбекские монолиты -антверпенский, объем ко­торого равняется 945 кубическ. метров; эр­ратическая глыба гранита, на которой стоит конная статуя Петра Великого, в Петербур­ге, весит около 1.500 тонн. Что значат, в сравнении с этими гигантскими массами, перенесенными без помощи других машин, кроме канатов, рычагов и воротов, огром­ные кубы бетона, нагроможденные в наших волноразбпвателях?
Города Ливана и Анти-Ливана, с их при­близительным населением:
Бейрут-120.000 жит., Триполи с ЕльМина-30.000 жит., Залех -13.000 жит., Саида (Сидон)-9.500 жит., Деир-эт-Камар-8.000 жит., Джебайль (Библос)- 8.000 жит., Сур (Тир)-5.G00 жит., Баль-
*) Sepp, „Geographisches Gesellschaft zu Miincheu44. 1875.
2) Gabriel de Mortillet, „Le Pr£historiqueu.
753 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА. СИНАЙ. 754
бек-4.500 жпт., Бшаррех-3.000 жит., Батрун (Ботрис)-2.000 жит.
Дамаск, стратегическое и торговое положе­ние которого подобно положению Бальбека, не пришел в упадок, как город Келе-Сирип. Некогда уступавший одной только Антиохии, он теперь первый город Сирии; в турецкой Азии только Смирна превосходит его числом жителей: оттого туземцы дают ему название Эш-Шам или «Сирия», как будто в нем сосредоточена вся провинция. Он расположен в очень плодородной равнине, обильно оро­шаемой, как раз напротив пролома, отде­ляющего Гермон от Анти-Ливана; через низменность Бекая он командует всеми по­зициями севера и центра, с одной стороны через покатость Оронта, с другой через по­катость Леонтеса. «Дамаск-глаз Востока», говаривал император Юлиан. Но, господ­ствуя стратегически над областью побережья и служа ей посредником для торговли с гра­ницами пустыни и Месопотамии, Дамаск зани­мает независимое положение и может доволь­ствоваться собственными рессурсами, даже ког­да его сообщения с морем бывают прерваны. Во время войн крестовых походов он был безуспешно осаждаем европейцами и допу­скал их, в качестве союзников, лишь в течение небольшего числа лет. Он был ре­зиденцией двух знаменитых противников крестоносцев, Сала-эд-Дина и Мелек-эдъДахер-Бпбарса, могилы которых еще видны в соседстве главной мечети. В ту эпоху Да­маск был ученым городом, славившимся своей медицинской академией.
Эш-Шам приписывает себе честь быть древнейшим городом в свете; как бы то ни было, он уже значится в списке Карнакского пилона между городами, подвластными Тутмесу Ш, без малого три тысячи восемь­сот лет тому назад. По арабской легенде, почва Дамасской равнины дала ту «девственную землю» или «красную глину», из которой был сотворен первый человек, и которая будто бы всегда обладала целебной силой; благоу­хающие сады, окружающие город, были зем­ным раем; неподалеку оттуда пролита кровь Авеля и был построен Ноев ковчег. По­казывают еще дом Авраама, и дамасские ев­реи отправляются каждую субботу в синаго­гу, воздвигнутую на могиле Илии. Игравший столь важную роль в истории религий иудей­ской и мусульманской, Дамаск не менее ва­жен и в развитии христианства, ибо здесь Павел обратился в новую веру и начал апостольскую деятельность, которая должна была иметь такия великия последствия для мира: указывают-правда, в двух разных пун­ктах-то самое место, где шедшего к Да­маску Савла внезапно осиял свет с неба, превративший горячего гонителя учениковъ
Христовых в ревностного проповедника Слова Божия. В соседней горе показывают пещеру Семи спящих отроков. Дамаск при­частен также к святости Мекки и Медины, ибо здесь составляется самый большой кара­ван пилигримов, направляющихся к свя­тым местам мусульманства; тысячи право­верных сопровождают священного верблю­да, несущего в Каабу подарки султана.
Вид Дамаска-одно пз сказочных чу­дес Востока. С высот, господствующих над городом с северной и западной сторо­ны, он является белым и розовым среди обрамляющей его яркой зелени; предместья, продолжающиеся далеко между рядами садов, скрываются там и сям за чащами больших деревьев; несколько водных площадей, озерок и прудов блистают под шатрами пальм. Но контраст сразу бросается в глаза, как только вступишь в кривые, извилистые ули­цы. Как и в других городах Востока, до­ма, даже самые пышные, красивы только вну­три,вокруг брызжущих фонтанов и пестрых цветников. Собственно город, запятый в се­веро-западном углу четыреугольным замком, имеет форму овала или эллипса, большая ось которого направлена с востока на запад; он перерезывается в этом направлении длинной улицей, называемой «Прямым путемъ», кото­рая заменила собой великолепную аллею из колонн, построенную в римскую эпоху. Она и теперь еще служит главной артерией тор­говли, но примыкающие к ней кривые улицы почти пустынны; на ночь различные кварталы запираются воротами и образуются таким об­разом как бы отдельные города *). На севере предместье Эль-А мара разветвляется на противуположном берегу главной ветви Барады; на юге, другой форштадт, более зна­чительный, Мейдан, продолжается версты на две слишком по меккской дороге. Главное здание Дамаска-«большая мечеть», древняя базилика римская, от которой осталось не­сколько колонн, одни стоящие отдельно, другие заключенные в строениях мечети и окру­жающих базаров. Хотя христиане только с недавнего времени получили позволение вхо­дить в это здание, они говорят о нем с большим уважением, ибо оно было некогда церковью, и там покоятся, будто-бы, некоторые из христианских святых, между прочим, говорят, Иоанн и Захария. Один пз трех минаретов мечети называется «башней Иису­са», и здесь-то, по мнению дамаскинцев, будет восседать «Сын Человеческий», когда придет во всей славе своей судить живых и мертвых. Эти высокие минареты мечети Оммиадов, про­славившиеся в истории архитектуры, послужи­ли образцами для башни Хиральда в Севилье,
4) Alf. von Kremer, „Kuiturgeschichte des Orientsu.
755 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 756
для колокольни св. Марка в Венеции, для Тораццо в Кремоне ’).
Дамаск составляет для центральной Си­рии необходимый складочный пункт товаров, как Алеппо для северной части страны. Еже­годно пять пли шесть больших караванов уходят отсюда в Багдад; другие отправля­ются в Биреджик, в Ракку, в Бассору, в Педжед и другие области Аравии. Но между перевозимыми товарами мало таких, которые были бы обязаны своим происхождением да­масской промышленности. Несколько шелко­вых фабрик, произведения которых высоко ценятся на Востоке, ювелирные мастерские для золотых филиграновых работ, многочислен­ные седельные заведения-вот и все местные мануфактуры. Со времени страшного прохода Тамерлана, который перебил почти всех жи­телей. в 1401 году, Эш-Шам не имеет более оружейных мастеров; «дамасские клин­ки», пользовавшиеся такой громадной славой после" первых веков арабского господства, теперь чаще увидишь на базарах Каира, чем на рынках сирийского города; но зато во дворцах Дамаска и Алеппо найдешь, быть мо­жет, прекраснейшие старинные фарфоры Ки­тая, привезенные в средние века купцами из Бактрианы; в этом отношении Сирия едвали не богаче самого «Цветущего царства» 2). Эссенция пз роз дамасского рая, столь сла­вившаяся некогда, не приготовляется более на берегах Барады, с тех пор, как козы выщипали розовые кусты на Ливане; превос­ходство по приготовлению драгоценного аттара принадлежит южным склонам Бал­канских гор и египетскому Файюму. Рели­гиозные общины Дамаска, так резко обособ­ленные, как будто бы они составляли различ­ные нации -что, впрочем, так и есть для большинства из них-поделили между собой профессии и промыслы. Евреи, другого проис­хождения, чем спаниолы (испанские), живущие в приморских городах, и чем немецкие и русские жиды, недавно переселившиеся в Па­лестину, происходят по прямой линии от сы­нов Израиля (Бени-Исраэль) Обетованной Земли. Христиане, втрое более многочисленные, не представляют никакой связи между собой, и во время избиений 1860 года они дали себя перерезать почти все без сопротивления; толь­ко арабские «греки» храбро защищались. Не­смотря на фанатизм мусульман, иностран­цы, посещающие Дамаск ежегодно в числе нескольких сот человек, не подвергаются никаким обидам и могут безопасно гулять на базарах и в предместьях. Многие казенные учебные заведения, как, например, военный
О Sepp, „Geographische Gesellschaft zu Miinclien44, '5.
«) Lortet, „La Syrie d’aujourd’liaiu.
институт и школа искусств и ремесл, име­ют директорами европейцев.
Население Дамаска по вероисповеданиям,, в приблизительных числах:
Мусульман-суннптов- 125.000; метуалов-4.000; христиан греко-восточной цер­кви-7.000; христиан греко-униатов-7.000; христиан сирийских и других-3.000; евре­ев-6.000; различных исповеданий-8.000; всего-160.000.
Салахие, длинный пригород, расположен­ный на первых скатах массива ДжебельКасиум, на северной стороне равнины, мо­жет быть рассматриваем, как отдельный город; южная его оконечность, ближайшая к Дамаску, отстоит от последнего на 2 кило­метра. Поднимаясь над туманом, ползу­щим иногда над сырой низменностью, Са­лахие пользуется более здоровым воздухомъ^ чем самый город. Главные учебные заведе­ния находились прежде в этом предместье; в наши дни*там живет большинство евро­пейцев; другие идут далее в горы, избирая местом жительства Блудан, на склоне одной из главных, вершин Анти-Ливана. Внизу видна на всем её протяжении чудная Дамас­ская равнина. Все, что земля может содер­жать желанного и прекрасного, араб вообра­жает себе соединенным в волшебном име­ни Эль-Гута, обширного сада, окружающего Дамаск. По рассказам жителей Востока, ирригационные воды этой равнины, будто бы, разделяются на семь рек и на триста шесть­десят пять каналов, разносящих плодоро­дие в тридцать тысяч садов. Благодаря оби­лию воды и смешению климатов, производимо­му соседством прохладных гор и знойной пустыни, здесь соединены различные флоры, образующие прелестнейшие чащи разнообраз­ной растительности: дубы и орешины растут рядом с масличными деревьями и кипари­сами; под пальмами, над кустами роз, яб­лони раскидывают свои широкия ветви. Да­масские сливы пользуются наибольшей славой из всех плодов этого громадного роскош­ного сада и).
К востоку от Дамаска, недалеко от боль­шего болота Бахр-эль-Атейбе, древняя Харран-эль-Ау амид, или «Харран с колонна­ми», некогда была, будто бы, важным горо­дом, который комментаторы Библии отоже­ствляют с местом, где жил Авраам 2). Но большие развалины, находятся восточнее, среди пустынных местностей Гамада. Древний Тадмор, ныне этапный пункт в пустыне между Дамаском и Евфратом, сохранил иа^я, под которым он появляется в первый раз в истории, во времена Гирама и Соло­
l) Barth, „Das Beckon des Mittelmeeres44. ~) Beke; -Mrs Beko, „Jacob’s Flight44.
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
757
мона: название Пальмира есть лишь латинский перевод и совершенно неизвестно туземцам. Огромного города, который когда-то стоял здесь, давно уже не существует; бедная де­ревушка, сменившая пышную столицу, спря­тана в руинах античного храма, ворота ко­торого запираются крепкими засовами на ночь, для защиты от нападений бродячих бедуи­нов; но в двенадцатом столетии, во время путешествия Вениамина из Туделы, население, в среде которого насчитывалось до двух ты­сяч купцов-евреев, было еще значительно. Древний град Удеинатов и Зиновии теперь не более, как узкий оазис, дорога к кото­рому идет по высохшим ложам времен­ных потоков; необходимо даже брать с собой запас воды для перехода через без­водные пространства. Невозможно было бы понять изумительного богатства и могущества Пальмиры в эпоху, когда её владычество простиралось на Сирию, Малую Азию, Месопо­тамию, если не допустить, что обильные источ­ники снабжали город водой, и что равнина была орошаема рекой. Птоломей в самом деле говорит, что река, подобная Хризорроасу-дамасская Барада-проходила подле храмов, и вплоть до десятого и даже до две­надцатого века писатели упоминают о про­точных водах Пальмиры, о её фруктовых садах и полях. Еще в половине прошлого столетия английский путешественник Вуд ви­дел в Тадморе два небольших ручья, но вода в них сделалась сернистой, так что ее можно было пить не иначе, как дав хо­рошенько отстояться *)• В наши дни только один ручеек протекает на юге от города, да и тот теряется у подошвы меловых хол­мов: очевидно, почва высохла, пустыня уве­личилась; некогда пышный и шумный город, теперь не более, как обширный некрополь. В 1691 году английские путешественники от­крыли Тадмор после трпнадцатилетних по­исков, и еще долгое время после того трудно было пробраться к знаменитым развалинам через пустыни. Легко вообразить себе вос­торг, который испытывали первые исследо­ватели, когда, после долгого странствования по пескам, глинам, голым скалам, взо­рам их вдруг представилась чудная колон­нада Пальмиры.
Это был город колонн, и теперь еще, хотя большинство их, поваленные землетря­сениями, представляют, с их цоколями, стволами, перемешанными капителями, вид мраморной морены, горизонт Пальмиры ка­жется со всех сторон ограниченным колон­нами. Из четырехсот колонн, украшав­ших храм Солнца, пятьдесят еще стоят; из тысячи пятисот колонн, составлявшихъ
Э „Ausland“, 5 поѵ. 1877.
758
большую центральную аллею, которая тянулась между дворцами на пространстве 1.200 ме­тров, уцелело еще полтораста; но не суще­ствует более ни одной из статуй, которые поддерживались консолями, приделанными к колоннам. Надгробные памятники сохрани­лись в большом числе, и на них нашли много надписей на арамейском языке, мало отличающемся от нынешнего сирийского; не­которые составлены на двух языках, грече­ском п пальмирском 1).
К югу от Дамаска, в стране Заиорданской, все древние города, подобно Тадмору, пришли в состояние бедных деревушек или развалин. А между тем города стояли сот­нями в этой области, по которой теперь ко­чуют арабы, и где друзы основали довольно большое число селений. Во многих пустын­ных местностях высятся колоннады, триум­фальные арки, гробницы, подобные тем, ко­торые нам оставила Пальмира; памятники первых веков христианства там почти так же многочисленны, как и в северной Сирии. К западу от массива Гауран следуют один за другим покинутые города, группы прекрасных зданий, с резьбой на дверях и окнах, некоторые даже с крышами; поду­маешь, что жители только недавно покинули их. Эль-Мусмие, Шакка, Шухба теперь не что иное, как руины; Канават, Суэйдех-ни­чтожные деревеньки, окруженные величествен­ными развалинами; виноград там более не культивируется, но окрестные холмы еще опо­ясаны террасами, где виноградные кисти об­вивались вокруг ветвей фруктовых деревь­ев. Далее, Боера, Востра римлян, лежащая близ юго-западного угла Джебель-Гаурана, на уади, притоке Иордана через Ярмук, по­ходит на столицу, благодаря громадной массе её арабского крепкого замка, с его валами и мечетями; театр, триумфальные арки, навмахия (место, где производились перед зрителями примерные морские сражения), портики, остат­ки дворцов показываются среди почти пу­стынной ограды, и импонирующие развалины кафедрального собора господствуют теперь над домишками нескольких семей бедуинов, единственных обитателей некогда могуще­ственного города. К западу оттуда, близ Дерата, древней Эдреи, целый подземный го­род, исследованный Вецштейном, вырыт в скале Э * 2). За Дератом, на плато, господ­ствующем над восточным берегом долины Иордана, Умм-Кейс (Мкейс), древняя Гадара, все еще показывает остатки одной из тех «прямых улицъ» или длинных, на по­добие аллей, колоннад, которые мы находим во многих сирийских городах первых вре­
Э Do Vogiie, „Inscriptions semitiqnesu.
2) Wetzstein, „Reisebericht uber Hauran und die Trachonen“.
759 ГЛАВА 'V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 760
мен христианской эры, от Помпеиополя до Тадмора. Джерах, Гераза римлян, на север от верхней долины потока Иавок, есть, по­сле Пальмиры, город пустыни, которого пря­мые улицы, площади и здания всего лучше со­хранились. Эта широкая аллея, пересекаемая в разных местах другими дорогами, кото­рые также были обставлены колоннадами и статуями, имеет больше километра в длину, и на ней видно еще свыше двухсот колонн, вертикальных или наклонившихся. Новое го­родское поселение Заиорданской страны, ЭсъСальт, тоже, вероятно, древний город, как полагают, Рамоф Галаадский израильтян. Главный административный пункт и место­пребывание турецкого гарнизона, он распо­ложен на южных скатах массива Джебель-Оша, господствующего над всей страной.
Около истоков потока Иавок, развалины Аммана напоминают древнее царство аммонитян, наследственных врагов евреев. В этом месте стояла столица, Равваф-Аммон, которую римляне назвали Филадельфией. Не­многие крепости имеют более величавое по­ложение, чем древняя твердыня аммонптян, скала изолированная самой природой со всех сторон, исключая северо-западной, где отко­сы были высечены рукой человека. К югу от замка простирался собственно город по берегу уади, а на противоположном берегу, обращенном к городу и к скалам крепо­сти, расположены полукругом ступени театра, одного из величайших и наилучше сохра­нившихся зданий этого рода, какие нам оста­влены римлянами. Несчастные черкесы, пере­селенные в этот край, климат которого так резко отличается от климата их ро­дины, живут становищами в окрестных лощинах.
Гесбан, древний Есвон пли Есевон аморитян, часто воевавших с израильтянами, представляет теперь лишь бесформенные раз­валины; но на востоке, в той же области плоскогорья, находился город Зиза, замеча­тельный своими большими цистернами и ямами для ссыпания зерновых хлебов. Недалеко оттуда, на дороге, которою ходят хаджи, ан­глийский путешественник Тристрам открыл пышные остатки уединенного дворца, который арабы называют Машита, и строители кото­рого неизвестны. Изваяния фасада, отличаю­щиеся удивительным богатством и еще боль­шим разнообразием, чем скульптурныяукрашения Альгамбры, приписываются Фергюсо­ном Сассанидам: по мнению английского исследователя, дворец этот построил Хосрой в начале седьмого столетия, во время своих победоносных походов в Сирию и Еги­пет *)• Машита находится недалеко от исто­ков Зайн-Мерки, глубокого уади, который
4) Tristram, „Land of Moabu.
в соседстве Мертвого моря принимает в себя термальные серные воды потока Каллироэ, названного так Иродом. Дымящиеся каскадики этих источников блестят между олеандрами и соединяются в ручеек, осе­ненный пальмами. Слепки, отлагаемые водой, опираются об утес в виде террас: одна из них имеет не менее 50 метров толщи­ны и содержит окаменелые стволы пальм. В соседстве горячих ключей, температура которых от 65 до 70 градусов по Цельзию, растительность имеет своеобразный харак­тер. Прежде базальтовая плотина заграждала долину, и, чтобы обойти ее, термальный ручей должен был размыть себе боковое ущелье.
Столица моавитян, Раввао-Моав, назы­ваемая ныне Рабба, гораздо менее богата древностями, чем Равваф аммонптян, но многие другие города страны Моавитской до­ставили не мало сокровищ археологам. За­мечательнейшая находка, сделанная в этой области, есть знаменитая четыреугольная ко­лонна Мезы, царя моавптского, находившаяся среди обширных развалин Дибана, местеч­ка, лежащего к северу от потока Арнон: теперь ее можно видеть в Луврском музее, благодаря г. Клермон-Ганно, которому уда­лось спасти ее от разрушения. Этот драго­ценный памятник, к сожалению, не сохра­нившийся во всей целости, носил на себе надпись из тридцати четырех строк, соста­вленную на диалекте, мало отличающемся от древне-еврейского языка, и вырезанную бук­вами, похожими на финикийский тип. Язык, которым говорил царь Меза, две тысячи восемьсот лет тому назад, свидетельствует о совершенном сходстве понятий и нравов между моавитянами и их соседями, сынами Израиля. Читая надпись моавптского столба, подумаешь, что читаешь главу из Книги Су­дей; только имя Иеговы заменено именем бога Камоша. К югу от Равваф-Моава, самый значительный городок-Керак, лежащий при уади, притоке Мертвого моря, на крутой скале, края которой обведены валом; на южной око­нечности этой скалы, отделенной от массива глубоким прокопом, стоит цитадель, одна из сильнейших, какие были построены кре­стоносцами во время их завоеваний в Азии; здесь же находился самый крепкий замок моа­витян, упоминаемый в Библии под именем Кир-Харесеф или «Город на холме». Ке­рак оказал сопротивление Саладину, и в 1844 году Ибрагиму-паше. За этим городом простирается красная земля Идумеи или страны Эдомской. Здесь уже нет обитаемых городских поселений; все города лежат в развалинах. Керакские христиане почти ни­чем не отличаются от бедуинов; живут они также в палатках 1).
l) Klein, „Palestine Exploration Fund“.
761 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ. 762
Петра, которая, под именем Селаха, была столицей страны с первых времен истории, есть по преимуществу город «Камня». Этот город, так сказать, открытый в 1812 году путешественником Буркхардом, расположен в цирке уади Муса пли Моисее­вом узде (временный поток), запертом со всех сторон песчаниковыми скалами и го­рами. На востоке и западе высятся крутые стены; на севере, высоты, разрезанные па­раллельными оврагами, ограничивают гори­зонт непрерывным хребтом; на юге скаты более пологи, но и там песчаниковая стена образует закраину бассейна. Ущелье, шири­ной в несколько метров, простая расселина между двух стен, поднимающихся на 80- 100 метров, составляет входные корридор: среди белого дня свет проникает на дно этой теснины лишь в виде тусклых суме­рек; римская аркада проходит через дефилей, как мосты, перекинутые над траншеями на железных дорогах. К западу от Петры другое ущелье принимает в себя времен­ные воды уади, которые затем или уходят в пропасть, как говорят арабы, или изли­ваются в Арабахскую впадину, как это дает повод предполагать рельеф страны; но ни один новейший исследователь не проследил еще до конца долину уади, загражденную густой растительностью олеандров. Остатки древних зданий, одинокая колонна, гробницы встре­чаются в разных местах цирка и подхо­дов к нему, но замечательнейшие памятники высечены в скале. Петра для римской эпохи Сирии то же самое, что Эллора и Аджанта в Индии для буддийских времен. Храмы с колоннадами и фронтонами открываются в розовой массе камня; повсюду фасады скал иссечены и изваяны в виде расположенных одно над другим зданий, дворцов или не­крополей. Б первые века обитатели страны были горимы, то-есть троглодиты, но первые пещеры, бесформенные углубления, вырытые в камне, были преобразованы в архитектур­ные галлереи, украшенные барельефами и статуями. Затем население исчезло, забытое историей, и город пустыни представляет те­перь лишь громадное кладбище, исследование которого еще не доведено до конца. К за­паду от Петры высится вершина горы Ор, чтимая евреями, христианами и мусульмана­ми, как место погребения первосвященника Аарона.
Главные города замкнутых бассейнов центральной Сирии и Заиордапья, с их при­близительным населением:
Дамаск, с Салахие-170.000 жит.; ЭсъСальт-4.000; Керак-3.000 жит.
Долина Иордана относительно густо населена лишь в северной части, где живые воды те­кут в изобилии, где скаты холмов одеты
растительностью и где возвышение почвы при­дает, даже в летние месяцы, некоторую про­хладу климату. Рашейя, Хасбейя, занимающие обработанные террасы в гористой и плодород­ной области Уадп-эт-Тейма, который обра­зует западный склон хребта Гермона или Ермона, почти заслуживают названия городов; но от Баниаса или Панеи, города «бога Па­на», древней Кесарии (Филипповой), славившей­ся своим неприступным замком и истоком Иордана, а также пропастью, где исчезали жер­твы, закалываемые ножом жертвоприносите­ля,-едва осталось несколько домов. Еще реже населенные, чем верхняя долина реки, берега Галилейского моря имеют всего только один город: Табарие, древняя Тивериада, на запад­ном берегу озера; Вифсаида, близ входа Иор­дана в Тивериадский бассейн, теперь не более как телл, курган, поросший низким ку­старником. На северо-западе, близ озерного берега, другая горка, Телль-Гум, состоящая из обломков древних зданий, считается раз­валинами Капернаума. Тивериада-святой го­род евреев; её раввинская школа, пользовав­шаяся славой во все продолжение средних ве­ков, была преемницей иерусалимской и долгое время служила авторитетом в толковании текстов Священного Писания; город, где показывают могилу великого еврейского учи­теля Маймонида, населен главным образом испанскими и русскими жидами, ожидающими пришествия Мессии.
Сафед, расположенный у подошвы и на скатах высокого укрепленного холма, обязан тому же пророчеству своим населением иудей­ских переселенцев. Сотрясения почвы, до­вольно частые в этой вулканической местно­сти, кажутся им предвестниками близкого пришествия ожидаемого царя. Эти содрагания земли часто были очень гибельны: в 1837 году, весь жидовский квартал, построенный амфитеатром на крутом склоне горы, был опрокинут, и четыре тысячи жителей были раздавлены под развалинами домов, скаты­вавшимися в виде обвалов по крутой пока­тости. Невдалеке от Тивериады находятся тер­мальные источники древнего Эммауса, Гаммам-Сулейман и Гаммам-Ибрагим (Соло­монов и Авраамов), привлекающие большое число посетителей; на западе волнистые земли, простирающиеся близ деревни Гаттин, были полем сражения, где Саладин одержал в 1187 году решительную победу над кресто­носным воинством, отдавшую в его руки Иерусалим. К югу отТивериадских хол­мов, в плодоносной долине Уади-Джалуль, одной из «врат Рая», лежит деревенька Бейсан; это был город Вефсан, оказавший сопротивление европейским завоевателям и сохранивший свой культ в течение веков; в римскую эпоху он носил имя Скифополя,
7 63
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
764
которым он был обязан, без сомнения, колонии «скифовъ» или северных людей,
В Хоре, глубокой долине Иорданской, между озером Тивериадским и Мертвым морем, совсем нет городов. Риха (Эриха), воздвиг­нутая на месте Иерихона Иродова, но в неко­тором расстоянии к востоку от города, раз­рушенного евреями при входе пх в землю Ханаанскую,-теперь не более, как группа бедных лачуг. Знаменитый город, который сделался, после вавилонского пленения, вто­рым городом Иудеи, который был школой пророков, и который Ирод I избрал своей резиденцией, пришел в упадок одновремен­но с засорением оросительных каналов, отведенных из Иордана и из обильного ис­точника, называемого Елисеевым или Сул­танским (Аин-эс-Султан): это уже не «го­род Пальмъ»; он не вывозит более фини­ков-орехов (caryopes), торговля которыми некогда составляла его монополию £). Потеряв свои финиковые пальмы, плантации сахарного тростника, розовые рощи, Иерихон потерял также и свопх жителей, которых он, без всякого сомнения, приобрел бы снова с восстановлением сети ирригационных каналов. Очень опасный в санитарном отношении по причине господствующих там злокачествен­ных лихорадок, унесших в могилу мно­гих исследователей Палестины 2), Иерихон есть тем не менее одно из наиболее посе­щаемых селений Святой Земли. Православные паломники, почти все русской национальности, приходят туда целыми караванами, чтобы выкупаться в священных водах Иордана и помолиться в разных святых местах. Не­которые набожные абиссинцы выдерживают сорокадневный пост в гротах соседней го­ры, в подражание «Четыредесятнице» Иисуса Христа: отсюда и название «Горы Четыреде­сятницы», которое обыкновенно дают этому крутому пику. В Иерихонском оазисе живут различные тропические птицы; там увидишь также растения жаркого пояса, принадлежащие зоне Судана и Сахары 3).
Полевая Галилея, разделенная многочислен­ными горными цепями на лабиринт долин без легких сообщений, заключает в себе почти только незначительные местечки: глав­ный её город, Назарет или Эн-Назира, ле­жит вне гористой области и обращен на юг к равнине Эздрелонской или Израельской; впрочем, большинством своих жителей он обязан религиозным воспоминаниям, возбу­ждаемым его именем. Еще в начале восем­надцатого столетия это была бедная мусульман­ская деревушка, которая с этого времени, бла­
*) Fournier et Saglio, „Dictionnaire des Antiquitas44.
Claude R. Conder, „Tent-work in Palestine44.
3) Grisebach, „Vegetation du Globe44, trad, par Tchihatcheff.
годаря иммиграции христиан, постепенно вы­росла в целый город: церкви всех веро­исповеданий, монастыри, странноприимные до­ма. конфессиональные школы встречаются на каждом шагу в двух кварталах Назарета, греческом и латинском; мусульмане оттес­нены на юго-восток, в часть города, сосед­нюю с садами. Эн-Назира один из редких городов Палестины, имеющих настоящие до­роги; колесная дорога соединяет его с Хай­фой, у подошвы горы Кармель пли Кармил.
Акка пли Сен-Жан-д’Акр (Птолемаида) принадлежит к Галилее, но, как и Наза­рет, находится вне горных массивов. Она занимает, на самом берегу моря, скалистый мыс, которым оканчивается на севере полу­круглая бухта, другая оконечность которой за­нята горой Кармель. Позиция Акки (Акко фи­никиян, Птолемаида лагидийцев) защищена самой природой против неприятеля, не влады­чествующего на морях, и город обязан ей своей существенно военной ролью. Никогда евреине овладевали этойфиникийскойкрепостыо. Во время крестовых походов она поперемен­но попадала под власть то христиан, то му­сульман, и приобрела важное значение, как главная квартира военных орденов; рыцари св. Иоанна Иерусалимского оставили даже свое имя городу, который они принуждены были покинуть навсегда в 1291 году. В 1799 го­ду Бонапарт безуспешно осаждал ее: воен­ное счастье его разбилось об эти стены, под­держиваемые с моря английским флотом. С этого времени Акка не раз подвергалась приступам турок, египтян; в 1840 году британский флот разрушил ее почти всю до основания. Теперь новые укрепления опоясы­вают каменным кольцом город, как бы в ожидании будущих нападений. Порт Акки, производивший обширную торговлю во времена владычества крестоносцев, ныне утратил почти всякое значение: гавань занесена песком, и немногие приходящие суда бросают якорь в открытом море, чтобы забрать грузы зер­новых хлебов, фруктов и других произве­дений края. Хайфа, на южном берегу той же бухты, у подошвы горы Кармель, -более дея­тельный рынок, благодаря поселившейся там колонии трехсот швабских «храмовниковъ» и существованию пароходной пристани: это порт всей равнины Эздрелонской, до Назаре­та и богатого местечка Дженин. Одно из важнейших селений равнины-Леджун, древ­ний Легион римлян, быть может, Мегиддон, где происходила’главная битва между егпптяяами п гиттитами. Была речь о том, чтобы взять Хайфу за исходный пункт железных дорог Сирии и Палестины: одна линия под­нималась бы к Дамаску по верховьям Иорда­на, другая взошла бы мало наклонными ска­тами на хребет, где находится Иерусалим.
765 СИРИЯ. ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ. 766
В гористой области Самарии, к югу от равнины пли долины Израельской, стоит бо­гатый Наблус или Наплуза, древний Сихем. Некогда религиозный соперник Иерусалима, он занимает гораздо более счастливое гео­графическое положение, чем святой город евреев и христиан. Расположенный на высо­те 570 метров над уровнем моря, как раз в точке раздела между долинами, спускаю­щимися на запад в направлении Средизем­ного моря, на восток к Иордану, богатый источниками, которые льются каскадами, окру­женный зеленеющими равнинами, густо раз­росшимися вертоградами, благоухающими са­дами,-Сихем один из тех городов, кото­рые по своему положению и своим природным выгодам должны были возраждаться после каждого бедствия: старый, как сама история, он, однако, сохраняет имя Неаполя или «Но­вого города», данное ему императором Веспасианом: это один из редких городов, которых название греческое или римское со­хранилось до настоящего времени. Две горы возвышаются над Сихемом: на юге Гаризим, с крутыми стенами, откуда левиты, об­лаченные в пышные одеяния, простирали ру­ку, чтобы благословить народ; на севере гора Гевал, где священнодействовали другие жер­твоприносители, изрекавшие слова проклятия. Сколько раз, в этой борьбе, напоминающей вечную войну между Ормуздом и Ариманом, проклинатели, казалось, одерживали верх! Сколько раз был разрушаем Гаризимский храм, сколько раз его защитники подверга­лись избиению! Поклонялись Юпитеру, затем Пресвятой Деве, затем Аллаху на «благосло­венной горе», и, однако, культ, который счи­тали окончательно уничтоженным, всегда в конце концов снова появлялся; с беспример­ным упорством, маленькая секта каждый раз вновь образовывалась, сохраняя свои пре­дания и догматы. Религия «Книги» или «Свя­щенного Писания», как Моисеев закон, п ислам и христианские вероисповедания, эта секта обладает рукописью Пятикнижия и не­которыми другими драгоценными документами, которыми пользовались теологи и гебраисты. В числе около ста шестидесяти человек (в 1881 году их было 98 мужчин и 62 женщи­ны) 4), спхемские самаритяне отличаются осо­бенной одеждой: они носят красный тюрбан и тщательно очищают себя от всякого нечи­стого прикосновения; строго соблюдают пред­писания своего закона, воздерживаются от вся­кого труда в день субботний и совершают еще жертвоприношения на горе Гаризим, со­гласно предписаниям книг Левит и Второ­закония. II они также ожидают пришествия
9 Conder, „Reports Palestine Exploration Fund“,july 1881.
Мессии, который, по их верованию, сойдет на священную гору, чтобы воскресить праведных и увезтп их в своей славе.
Самария, которая, не имея святости Сихема, была, тем не менее, некоторое время столицей Самаритянского царства, потеряла свое древ­нее название,замененное греческим названием Себаст или Севаст, Себастие в устах тузем­цев. Скромная деревня не заслуживает бо­лее этого титула «Священного города» (себастос по-гречески-священный); но там видны еще остатки «прямой дороги», в роде тех, которые сохранились в Пальмпре и заиорданских городах; некоторые уцелевшие колон­ны обозначают еще направление древней три­умфальной аллеи. Лежащая километрах в пятидесяти к северо-западу от Сихема, Са­мария, которую тоже окружают богатые план­тации, нивы и сады, имела то преимущество, что находилась в открытой местности, распо­лагающей более легкими сообщениями с мо­рем. её порт на морском побережье тоже был Себаст, более известный под именем Кесарии пли Цезареи (Кайсарие), данном ему тоже в честь Августа. В этом месте побере­жье,окаймленное дюнами, изрезано на скалистые бухточки, из которых одна, снабженная мо­лами и волноразбпвателямп, сделалась в пра­вление Ирода самой оживленной гаванью Па­лестинского берега. После разрушения Иеруса­лима императором Титом, Кесария Палестин­ская была столицей Иудеи, и празднества по случаю возведения её в этот ранг начались избиением тысяч евреев на арене амфите­атра. Неоднократно подвергшаяся осадам п штурмам во время различных войн, опусто­шавших Сирию, Кесария была окончательно разорена в конце тринадцатого столетия; те­перь она посещается только арабами, приходя­щими искать камней для построек в Яффе, Рамлехе, Бейруте. Ограда, занимаемая некогда рыцарями ордена св. Иоанна Иерусалимского, была отдана султаном императору герман­скому.
Несмотря на свое название, Иерусалим, «Наследие мира», обязан свопм происхожде­нием своему стратегическому положению на скале, легко защитимой и командующей хреб­том южной Иудеи между покатостями Среди­земного и Мертвого морей. Завоеванная ца­рем Давидом у иевусеев, крепость была пре­образована в могущественную столицу, кото­рая вскоре, в царствование Соломона, сдела­лась, вероятно, многолюднейшим городом всей Сирийской области. Но через немного лет после этой эпохи господства, «Град Давида» отворил свои ворота египтянам. Филистим­ляне, арабы, затем опять египтяне занимали его впоследствии; потом ассприяне, в свою очередь, овладели им: храм был разрушен до основания, и городские стены срыты. По
767
ГЛАВА. V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
768
возвращении из вавилонского пленения, иудеп вновь отстроили «Божий домъ», но уже не вер­нули своей независимости, и город принад­лежал последовательно всем прохожим за­воевателям; даже парояне вступили в него, когда, уже подвластный Риму, он управлялся ставленником империи. Исполненные веры в пророчества, возвещавшие им пришествие Спа­сителя, наследника престола Давида, иудеи дерзнули подняться против Рима. Запершись в Иерусалиме, защищенном тройной оградой, они оборонялись с мужеством отчаяния; но голод, тиф, пожар были могучими союзни­ками императора Тита: башня за башней, квар­тал за кварталом были занимаемы его вой­сками; кольцо осады постепенно съуживалось вокруг верхнего города; беглецы были рас­пинаемы перед стенами, пленные были за­калываемы мечом или ввергаемы в пламя: когда последняя крепость была взята, из по­лумиллиона человеческих существ, находив­шихся в городе до осады, едва осталось не­сколько тысяч несчастных, предназначен­ных служить предметом потехи для римского парода. Вновь отстроенный императором Ад­рианом после новой опустошительной осады, но уже впредь воспрещенный для жительства иудеям, Иерусалим должен был испытать новые бедствия. Самое ужасное из этих бед­ствий был разгром, которому его подвергли крестоносцы в 1099 году. В то время это был арабский и мусульманский город. Проло­жив кровавую дорогу до Гроба Господня, на­падающие едва дали себе время прочитать мо­литву, и страшная резня началась: более ше­стидесяти тысяч магометан были перебиты. Со времени крестовых походов, столица Па­лестины, низшедшая на степень маленького города, неоднократно подвергалась осадам, но уже не была более ставкой для столкновений между нациями; религиозные войны продолжают­ся вокруг «Святых Местъ» лишь в форме дипломатических интриг; известно, что сопер­ничество из-за влияния между греческими и латинскими монастырями дало предлог к крымской войне.
«Святой городъ» - таков смысл имени Кудс (Эль-Кодс), которое ему дают арабы- лежит почти на высоте 800 метров, на по­логом плато, наклоненном к югу и окружен­ном с трех сторон глубокими оврагами. Восточноеущелье, Уэд-эн-Нар-«Огненная долина»-где повременим текут воды Кед­рова (поток Кедрский), притока Мертвого мо­ря, и где группируются хижины и пещеры вокруг источника Силоамского, есть долина, называемые Иосафатовой, которая отделяет Иерусалим от Масличной и Елеонской горы; на западе и на юге протекает поток Ген­ном или «Геенны», получивший это название от пропасти, символа ада, в которой прохо­
дят его воды. За этим ущельем другие хреб­ты образуют ограду к выступу горы, на ко­тором расположен город, п скрывают по­следний от взоров путешественника. Прежде, когда еще не было предместий, выстроившихся вдоль сходящихся дорог, впд Эль-Кодса был поразителен: при повороте перевала, «Святой городъ» вдруг показывался между запылен­ными маслинами, с правильным полигоном его стен, с башнями по углам, и с его многочисленными главами церквей и мечетей. Иерусалим по преимуществу город куполов: это п составляет его краску. Строевой лес так редок в верхней Иудее, что Святой город по необходимости должен был при­нять такой стиль архитектуры, в котором камень составляет главный элемент. Над неправильными строениями и извилистыми ули­цами города господствует колоссальный ку­пол мечети Омара, стоящей в центре Харам-эш-Шерифа пли «Священной ограды», которая в северо-восточном углу оканчивает­ся высокой башней Антония.
В этом месте, на горе Мория, стоял храм Соломонов, к которому «восходили» евреи всех колен; за этим первым храмом сле­довали храмы, воздвигнутые Неемией и Иро­дом, затем капище, посвященное Юпитеру, церковь в честь Пресвятой Девы Марии, и знаменитый «купол скалы», Куббет-эс-Сахра, построенный в конце седьмого столетия. Этот памятник, отличающийся необыкновен­ной простотой стиля, есть, однако, один из красивейших и самых гармонических па­мятников турецкой Азии. Это обширный ше­стиугольник, имеющий по семи готических окон на каждом из фасадов, украшенных мраморами и эмальированными фаянсами; по­средине здания вписав круглый неф, с дву­мя концентрическими колоннадами, над кото­рым закругляется купол: этот легкий купол, несколько выпуклый при основании, покоится на стене, украшенной снаружи стихами из корана, золотые буквы которых ослепительно блестят на лазурном фоне эмали. Во вну­тренности сохранены стройность и пропорцио­нальность частей; только в центре мечети правильный пол вдруг прерывается высту­пом скалы, знаменитой Сахры, которую ото­жествляют с вершиной горы Мория: на этом месте священнослужители закалывали жертвы, кровь которых утекала через пещеры в поток Кедров; отсюда Магомет вознесся на небо; здесь вытекали из земли четыре источ­ника Рая; это краеугольный камень мира. В пространстве около 14 гектаров, ограничен­ном четырехсторонней стеной Священной Ог­рады, находятся другие мечети и различные памятники, покоящиеся на античных фунда­ментах. Недавния раскопки обнаружили боль­шую часть подземных строений, между про­
7G9 СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ. 770
чим подземелья, в которых спрятались сотхристианам, которые теперь беспрепятствен­на евреев во время взятия храма римскими но исследуют во всех направлениях почву воинами Тита; эти галлереи со сводами состаи подпочву Иерусалима, строго был воспревляли часть гигантских работ, предпринятых щен доступ в Священную ограду; только

с целью преобразовать в одну выровненную террасу вершину, которую венчал храм; в некоторых местах первые фундаменты на­шли на глубине 30 и даже 38 метров под нынешней поверхностью. До крымской войны
немногие пз них, переодетые мусульманами, проникали туда, с опасностью жизни. И те­перь еще вход в Тарам-эш-Шериф не дозволен евреям; каждую пятницу они со­бираются на площади «Слезъ», за западной
ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ.
771
стеной ограды, чтобы читать плач Иеремии и по крайней мере прикоснуться к этим сте­нам, которых они не могут более пересту­пить. В течение веков, после восстановления Иерусалима императором Адрианом, самый город был закрыт им, и при христиан­ском владычестве, до калифа Омара, опилишь за деньги получали позволение приходить, раз в год, оплакивать свой профанированный храм. В прошлом столетии число иудейских жителей города была ограничено тремя стами.
Религиозные памятники христиан находятся в северо-западной части города, между Виф­леемскими и Дамасскими воротами, на том ме­сте, где стоял храм Венеры. Там соедине­ны в одно целое строений, различных по времени и стилю, почти все чтимые христиа­нами места, на которые различные предания, одни сравнительно недавния, другие восходя­щие к эпохе крестовых походов и к веку Константина Великого, указывают как на место Страстей Христовых. Церкви, часовни п склепы, некогда обособленные, образуют целый лабиринт нефов (корабль или трапе­за, то-есть среднее пространство храма) и галлерей, непринадлежаицих одному и тому же вероисповеданию; за исключением проте­стантов, главные христианские вероисповеда­ния, представленные в Палестине, имеют каждое свою долю собственности вокруг Гро­ба Господня. Главная трапеза, где находится «центр мира», обозначенный столбом в круге из белого мрамора, находится во вла­дении православных греко-восточной церкви; францисканцы тоже имеют свою церковь; за­ла Голгофы (Лобное место) разделена на две часовни, пз которых одна принадлежит ла­тинянам, а другая грекам; крипт св. Еле­ны принадлежит абиссинским христианам, но армяне имеют там право отправлять бо­гослужение, и латиняне удерживают за собой одну боковую капеллу. Копты п сирийцы иаковиты молятся в особенном пределе; ка­мень, называемый «камнем Помазания», со­ставляет общую собственность всех верую­щих, латинян и греков, армян и коп­тов. Наконец, сами турки, в качестве сю­зеренов и третейских судей, имеют на­блюдательный пост у входных дверей храма. Ротонда, в центре которой помещается Гроб Господень,-недавней постройкщона сооружена на общие средства Турции, владеющей держа­вы, п России и Франции, представительниц двух соперничающих вероисповеданий хри­стианского мира. Маленький храм, где нахо­дится Гроб Господень, есть дело греков; на­кануне Светлого Христова Воскресения, пе­ред великой заутреней, они теснятся вокруг камня, ожидая пришествия священного огня, который ангел протягивает епископу через дыру в стене. В момент появления этого
772 огня, верующие стремительно бросаются впе­ред, чтобы зажечь своп свечи об архиерей­скую свечу, храм вдруг оглашается радо­стным пением, которое иногда смешивается с криками раненых, со стонами и предсмерт­ным хрипением несчастных, раздавлен­ных неудержимым потоком толпы. В 1834 году более четырех сот трупов оста­лись на полу ротонды, и только благодаря вме­шательству мусульманской стражи, под ко­мандой полковника, энергически размахиваю­щего саблей, подобная катастрофа не повто­рялась после того Ц. Существует обычай меж­ду верующими быстро проводить себе по ли­цу пламенем зажженной свечи, которое долж­но опалить только нечестивых. Прежде верую­щие приносили холст, складки которого они припаливали, и который должен был слу­жить им, в день смерти, саваном 2).
Недалеко от Гроба Господня находятся портал и стрелки сводов странноприимного дома св. Иоанна Иерусалимского, обитаемого некогда «семью нациями» рыцарей: Прован­сом, Овернью, Францией, Италией, Испанией, Англией и Германией. Последняя державу есть единственная, которая с 1869 года предста­влена во дворце ордена. По примеру России и Франции, Германия захотела иметь свою до­лю собственности в соседстве Святых Мест, чтобы построить там церковь и школы, во­друзить свое знамя. Русские водворились за городом, подле Дамасских ворот, на верх­ней части командующего городом плато, ко­торое во все времена было местом атаки для осаждающих: здесь они и основали свой религиозный квартал, здания которого в од­но п то же время монастыри и казармы. Вез­де, в городе и за городом, встречаешь ду­ховные заведения и конфессиональные школы, принадлежащие грекам, латинянам, проте­стантским сектам всякого наименования; субсидии, посылаемые из Европы и из Нового Света, дали возможность вновь отстроить город почти весь и удвоить его протяжение. Как во времена ветхозаветные, Иерусалим- по преимуществу город священно-и церков­нослужителей, которые, под другим именем, живут на счет отдаленных общин. Про­мышленности в нем нет никакой, так же, как и торговли, если не считать мелкой пе­рекупной торговли для удовлетворения местного потребления. Евреи, составляющие с поло­вины настоящего столетия самый многочислен­ный элемент городского населения, по боль­шей части ашкиназимы, переселенцы пз во­сточной Европы, содержимые галу кой, то-есть денежными пособиями, присылаемыми в Ие­русалим от израильтян всего света; множе-
<) Conder, „Teni'Work in Palestine".
2j „Мё moires du chevalier d’Auvrieux", 1660.
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
773 ство жидов отправляются каждое утро за го­родские стены перекупать с проходящих во­зов сельские произведения, чтобы затем про­давать их с лотков на улицах города.
Население Иерусалима в 1891 году, в при­близительных числах: евреев-18.000 жит.; христиан различных наименований-16.000 жителей, мусульман-7.000 жит.
С Масличной горы, на одной из вершин которой стоит мечеть Вознесения, открывает­ся обширный вид, охватывающий большую часть Палестины, с одной, стороны до гор Самарии п плоских возвышенностей Гала­ад, с другой до горных вершин Моава и Идумеи, за глубокую пропасть, где виднеют­ся свинцовые воды Мертвого моря. На запа­де Средиземное море скрыто за соседними вы­сотами Иерусалима. У себя под ногами ви­дишь Иосафатову доливу, с её бесчисленны­ми могильными камнями, первыми, которые, по еврейским предсказаниям, распадутся при трубном гласе страшного суда. Замечатель­нейшие античные памятники в окрестностях Иерусалима-погребальные склепы, особенно гробницы, называемые гробницами «Судей» и другие гробницами «Царей», где найдены за­мечательные саркофаги, хранящиеся теперь в Луврском музее. Повсюду встречаешь рели­гиозные здания, из которых каждое имеет свою легенду, и к которым греки пли лати­няне ходят на богомолье. Любопытнейший монастырь в окрестностях - монастырь Мар-Саба или св. Саввы, древняя обитель ессеян, приютившаяся на вершине известко­вой скалы, над глубоким «Огненным ущельемъ», в котором текут воды потока Кедров; небольшой сад, с одинокой паль­мой, висит на склоне скалы подле монастыр­ских стен, но в других местах не вид­но ни одного деревца, ни одного пучка травы, только беловатый камень, да темная рассели­на. Перестроенный на средства России, мона­стырь Мар-Саба-один из богатейших в Палестине, тем не менее он служит ме­стом ссылки, п находящиеся там монахи при­сланы туда в наказание за проступки пли ересь Ц.
Вифлеем, «Дом хлеба», лежит в 8 ки­лометрах к югу от Иерусалима, среди хол­мов, покрытых виноградниками и масличны­ми рощами; население его состоит в боль­шинстве из латинян и живет главным образом на барыши, которые ему доставляет продажа различных предметов святости: ме­далей, четок, крестиков всякого рода, до пы­ли святых мест включительно. Группа виф­леемских церквей и монастырей, так же, как храм Гроба Господня в Иерусалиме, соста­вляет совокупность строений без всякой сим-
774 метрии, принадлежащих различным рели­гиозным общинам: та пли другая галлерея, лестница плп дверь пропускает только гре­ков; в других местах одни только латиня­не плп армяне имеют право входа. Главная трапеза, базилика Рождества Христова, пре­красное здание первой половины четвертого столетия, есть общая собственность греков и армян; католикам дозволено только прохо­дить по хорам. Под этой церковью находит­ся пещера, вымощенная мрамором и развет­вляющаяся на целый лабиринт подземных галлерей, куда верующие спускаются, чтобы преклонить колена перед углублением в скале, на которое предание указывает, как на место рождения Иисуса Христа.
На юге Иудеи, на том же хребте высот, как Иерусалим и Вифлеем, последний мно­голюдный город по направлению к пусты­не-Хеврон (Мамре), град Эль-Халпля пли «Друга Божия», названный так, как и Ор­фа, в память Авраама. Согласно легенде, ко­торая не встречала неверующих между сред­невековыми христианами, но которую сильно оспаривают дамасские арабы, отстаивающие права своего города, это будто бы в сосед­стве Хеврона, близ могилы Авраама, нахо­дятся слои красной глины, послужившей ма­териалом для сотворения первого человека. В былые времена, богомольцы отправлялись толпой в Хеврон, чтобы созерцать это род­ное место человеческого рода и собирать ко­мочки той земли, пз которой они считали се­бя происшедшими. Святое место в Хевроне - мечеть Авраама, которая стоит на восточной стороне потока Эль-Халиль, на вершине амфи­театра домов, образуемого главным кварта­лом. Эта мечеть, частию высеченная в скале, была некогда церковью, а еще ранее синаго­гой, здания следовали одно за другим на этом месте, но внешняя ограда, сложенная пз боль­ших камней, повидимому, очень древней по­стройки: археологи приписывают ей около трех тысяч лет существования. Под ме­четью идет двойная пещера, которую много­вековое предание называет пещерой Махпелой, где Авраам, Сарра, Исак, Ревекка, Иа­ков, Лия были «взяты на лоно своих от­цовъ». Еще недавно мечеть была открыта од­ним только мусульманам; но они и сами не посещают гротов под храмом; вероятно, что со времен крестовых походов никдо не проникал в эти подземелья, разве только, может быть, в 1834 году, когда жители Хе­врона, осаждаемого войсками Ибрагима-паши, спрятали в склепы под мечетью свои самые дорогия вещи 4).
Поток «Друга Божия» спускается на югозапад к Бер-Себаху, последнему местечку
*) Conder, „Tent-work in Palestine44.
*) Conder, „Tent-work in Palestine14.
775 ГЛАВА V.-АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 776
Палестины на границе пустыни, затем те­ряется в уади, притоке Средиземного моря. Непосредственно к востоку от Хеврона, лележащего близ водораздельного хребта, выше, чем Иерусалим, открываются другие овраги, направляющиеся к Мертвому морю. С этой стороны границы Палестины были в древ­ности охраняемы от набегов грабителей кре­постью Мазада, из которой царь Ирод сде­лал твердыню, повидимому неодолимую, что­бы найти себе там верное убежище в слу­чае опасности. Эта скала, известная нынЬ под именем Себбе, представляет известко­вое плато или стол овальной формы, почти неприступный на всей окружности, разве с западной стороны, где узкий перешеек соеди­няет ее с внутренним плоскогорьем. По­сле падения Иерусалима, около тысячи иудеев, под предводительством Елеазара, бросились в эту крепость, откуда они угрожали римля­нам. Последние предприняли правильную оса­ду Мазадской скалы; они опоясали основание её циркумваллационной стеной, которая суще­ствует и теперь еще, воздвигли против за­падного перешейка широкую платформу для расположения своего лагеря, и через овраг, отделявший их от замка, перекинули мост для атаки. Первая ограда была скоро форси­рована; затем следовал последний приступ, но за стенами не видно было более ни одного защитника: предпочитая добровольную смерть свободных людей подлой смерти от руки не­приятеля, все осажденные перерезали друг друга; когда римляне ворвались в крепость, они нашли там в живых только двух жен­щин и пятерых детей. Это был последний эпизод еврейской независимости.
Иерусалим соединен с морем колесной дорогой, длиной около 50 километров, вдоль которой идет телеграфная лпния, и которую должен заменить железный путь, давно уже начерченный на карте, но еще не начатый по­стройкой; впрочем, сооружение его обойдется довольно дорого, по причине неравенства подъемов, которые будут в среднем от 12 до 13 метров на километр. У западного основания гор, в равнине морского побе­режья, недалеко от древнего Модина, родины Маккавеев, два соседние городка, Лудд и Рамлех, окружены возделанными землями; но, как показывает самое название Рамлех, тут уже начинаются пески, и вплоть до Яф­фы не увидишь никакой растительности, кро­ме как около селений, где резервуары прини­мают воду временных потоков или уади. Самый город Яффа, то-есть «Холмъ», распо­ложен на горке, в оазисе, пространством около 8 квадр. километров, который осаждает­ся с севера и с юга грядами дюн; каналы, проведенные из временных потоков, и не­сколько колодцев, где скопляются просачи­
вающиеся в почве воды, доставляют его са­дам необходимую влагу. Деревья умеренного пояса: миндальные, абрикосовые, персиковые и масличные, приносят там превосходные плоды; возделывают также банан, сахарный тростник, но большинство загороженных пространств, обсаженных гигантскими нопалами (индийская смоковница), заключают в себе лишь апельсинные и лимонные деревья, плоды которых отправляются даже в города Западной Европы (апельсинные рощи Яффы в 1880 году: 765.000 дерев; сбор: 30.000.000 апельсин). С половины настоящего столе­тия площадь садов в Яффе учетверилась.
Порт Иерусалима и всей южной Иудеи с самых первых времен истории, Яффа, древ­няя Иоппея, не представляет, однако, судам надежного пристанища; древний бассейн, за­сыпанный песками, нанесенными ветром с моря, и вероятно, поднятый подземными си­лами, находится теперь в поясе садов, на севере от горки, на которой стоит город f). Берег, почти прямолинейный, продолжается с северо-востока на юго-запад, подвергаясь непрерывному удару морской волны, где пле­щутся акулы: здесь-то, согласно легенде, пере­даваемой Плинием и Иосифом Флавием вы­силась скала, к которой была прикована на цепь Андромеда * 2). Перед Яффой цепь под­водных камней, длиной около ЗОО метров, образует волноразбиватель и защищает ма­ленькую гавань, где барки и мелкие суда, си­дящие не глубже 2 или 3 метров, находят убежище. Но обыкновенные суда и пароходы, совершающие правильные рейсы между портами этого побережья, останавливаются в версте от берега, готовые каждую минуту сняться с якоря, если поднимается ветер, грозящий по­гнать пх к берегу. В этих водах море всегда волнуется; когда дуют опасные се­веро-западные ветры, пакетботы не могут останавливаться перед Яффой и продолжают свой путь к Порт-Сайду или к Хайфе, чтобы там выгрузить товары. Но значитель­ное пассажирское движение, доходящее в среднем до 80.000 лиц, и товарное движение между Яффой и Иерусалимом, простирающее­ся до 150.000 тонн в год, при том возра­стающее с каждым годом, оправдывали бы сооружение искусственного порта в глубокой воде: по проекту инженеров, этот порт, с двумя входами, одним на севере, другим на юге, защищаемыми волноразбпвателем дли­ной около 360 метров, открывался бы вне цепи подводных камней, представляя судам водную площадь, превышающую 3 гектара при 8 метрах глубины; обширные пространства земли, завоеванные прп этом у скал и моря,
9 Oscar Fraas, „Aus dem Orient14.
2) U. Guerin, „Description de la Palestine44.
СИРИЯ, ПАЛЕСТИНА, СИНАЙ.
777
позволили бы переместить частию самый город, запертый ныне в слишком тесной ограде. Внешняя торговля Яффы находится исключи­тельно в руках христиан, туземцев и ино­странцев; она состоит главным образом в отпуске зерновых хлебов, апельсинов, лимонов и других естественных произведе­ний (движение торгового обмена в Яффе в 1878 году: 22.500.000 франк.: вывоз 15.000.000 франк.; привоз: 7.500.000 франк.). Торговля эта могла бы без труда удвоиться, если бы обильные воды реки Нахр-эль-Аудже, текущие в 6 километрах к северу от го­рода, были отклонены посредством водопрово­да и употреблены на орошение равнины, те­перь бесплодной, которая простирается на се-
778 сколько больших масличных дерев, расставленных симметрически, принадлежали некогда сельско-хозяйственной школе, с об­разцовой фермой, основанной Кольбером *).
На юг от Яффы большинство укреплен­ных городов филистимлян заменены те­перь бедными селениями. Аскалон, «невеста Сирии», который, несмотря на многочислен­ные превратности войн и осад, продолжаяи» быть большим городом до эпохи крестовых походов, в наши дни совершенно покинут и пришел в запустение; от него остались лишь бесформенные развалины, да полукруг его вала, который оканчивается на севере и на юге крутыми откосами берегового утеса, господствующего над водами Средиземнаго

Мазадская екала
вер от садов. Можно бы было таким обра­зом вновь завоевать для земледелия все ба­ронское побережье, славившееся в библейской древности своими «розами», которые, как по­лагают, были нарциссы, покрывавшие серый песок своими белыми звездами *)• Виртембергская колония Сарона, состоящая из 250 душ, поселилась в этой местности и, благо­даря искусственному орошению, создала там новый оазис. Всемирный еврейский союз (1’аШапсе Israelite universelie) основал в окрестностях Яффы земледельческое учили­ще, где сотни жидовских детей учатся садо­водству и огородничеству. Близ города не-
Conder, „Palestine Exploration Fund", janv. 1878.
География Рфклю. т. IX.
моря; ограда занята вся огородами, где жители соседней деревни Джуры сеют еще особый вид чеснока, который обязан древнему Аскалону своим латинским названием asИшиопииии (по-французски cchatote^ шарлот, мелкий чеснок). На юге страны филистим­лян, и уже в соседстве пустыни, Газа (Газзе), южный город Пентаполя (Пятиград­ской области), о котором египетские летописи упоминают почти четыре тысячи лет тому назад, остался большим городом, благодаря своему счастливому географическому положе­нию, которое сделало его посредником тор­говых сношений между Египтом и Нанести-
9 Е. Melchior de Vogue, „Syrie et mont Atlios".
51
779 глава ѵ.
ной, между Африкой и Азией. В первые вре­мена Византийской империи он славился сво­ими школами, и арабы приходили туда из очень далеких мест, чтобы познакомиться с эллинским миром и его идеями 1). Газа- не город в собственном смысле слова, а скорее совокупность деревень и садов, рас­положенных в виде неправильного круга во­круг холма с широкой плоской террасой, повидимому состоящей частию из обломков древних строений; это так называемый квар­тал Лестниц, где находятся сераль губер­натора и главная мечеть, бывшая церковь двенадцатого столетия. Город часто переме­щался, подвигаясь к востоку перед наступа­ющими с берега дюнами; вообще между зе­мледельцем и песками идет постоянная борьба; приходится отгребать песок вокруг каждого фруктового дерева, растущего как бы на дне кратера 2); но часто подвижные дюны, имеющие в среднем от 10 до 15 метров высоты, засыпали сады и жилища; во многих местах, к западу от города, отыскали под песками отрывки зданий, кучи черепков глиняной посуды, римские статуи прекрасной работы. Древняя «морская при­стань» тоже почти совершенно занесена тон­ким песком плоского берега; едва несколько судов решаются приставать в этом месте, где они подвергаются сильному прибою волн, ударяющихся о берег, почти прямолинейный. Все движение торгового обмена производится сухим путем, по египетскому тракту: Газа стоит па половине дороги от границы до Яффы и Иерусалима.
Города Палестины и верхней доливы Иор­дана, с их приблизительным населением: Иерусалим-41.000 жит.; Газа, по Кондеру- 18.000 жит.; Хеврон (Эль-Халиль), по Кон­деру- 17.600 жит., Наплуза (Сихем)-13.000 жит.; Яффа-12.000 жит.; Назарет (Эн-На­зира)-8.000 жит.; Сафед, по Герену-8.000 жит.; Хайфа-6.000 жит.; Вифлеем-5.500 жит.; Акка-8.000 жит.; Хасвея-4.000 жит.; Лудд-4.000 жит.; Тивериада-3.500 жит.; Рамлех-3.500 жит.; Дженин-3.000 жит.; Рашея-3.000 жит.
На Синайском полуострове нет городов. Суэц, порт западного залпва Красного моря, находится на африканском берегу морского зцлива. Нахль пли «Пальмовая роща» в пу­стыне Тих имеет значение преимуществен­но как военная станция и сборное место кара­ванов. В Синайской пустыне, Фаран «Фи­никовых пальмъ» заменен теперь станови­щем бедуинов. Другой Фаран, при устье Уади-Фейрана, не существует более. Пор­том полуострова на западном заливе слу-
Starck, „Gaza und die philistaische Kiissteu.
2) Warren „Palestine Exploration Fund1', april 1871.
АЗИАТСКАЯ ТУРЦИЯ. 7 80
жит городок Тор, который, когда плывешь на пароходе, вдруг показывается при пово­роте одного мыса, полузакрытый группами пальм; международная санитарная коммиссия выбрала его как карантинную станцию для судов с мусульманскими пилигримами, воз­вращающимися из Джедды. Акабах, на око­нечности восточного залпва, ограничивающего треугольник Синайского полуострова,-крепкий замок, господствующий над несколькими палатками арабов рыбаков и группами пальмы дум с раздвоенными стволами. Не­далеко оттуда некогда стоял торговый город Елаф, существовавший еще в эпоху кресто­вых походов, и который был в продолже­ние пятидесяти лет во власти христианских королей иерусалимских. Портом его, три ты­сячи лет тому назад, был город ЭционъГебер (Гавер), пристань, куда финикияне привозили для Соломона золото, драгоценные ткани и богатые произведения Индии. Впо­следствии, когда пышный город Петра вы­рыл свои здания в горах Идумеи, и когда возникли города Декаполя (Десятиградской области) в странах Моава и Заиорданья, Акабахский залив тоже привлекал торговые флоты, и скалистый островок Гурия, лежащий у оконечности залива, имел важное военное значение для защиты рейда. Воды его опять оживятся, если долина Иордана вновь заселится и продолжит свои дороги на юг в Арабахскую низменность.
VI. Административные деления Азиат­ской Турции.
Обширные азиатские владения султана де­лятся, как и владения Европейской Турции, на вилайеты или провинции, подразделяющиеся на санджаки, то-есть «знамена» или «полки». Некоторые административные округи, менее обширные, чем вилайеты, но имеющие осо­бенное значение в стратегическом отно­шении или вследствие дипломатического вмеша­тельства европейских держав, образуют отдельные по управлению области, называемые мутасерифлик. Очертания губерний Азиат­ской Турции и их уездов часто менялись, смотря по превратностям внешних войн и дворцовых революций: размеры областей уве­личиваются или уменьпиаются, смотря по сте­пени милости, которою пользуются паши у го­сударя. При том, административные деления не совпадают с естественными областями. Острова Архипелага, соседние с побережьем Азии, составляют часть того же вилайета, как и острова европейских вод; Багдадский вилайет захватывает, на западном берегу Персидского залива, обширную полосу полу-
781 АДМИНИСТРАТИВНЫЯ
острова Аравии, и весь Синайский полуостров, причисляемый политически к Египту, хотя он составляет продолжение сирийского побе­режья, ограничен прямой линией,проведенной геометрически через уади, равнины и скалы.
деления Азиатской Турции. 782
Следующая таблица дает список админи­стративных делений Азиатской Турции (исклю­чая островов Самоса и Кипра), с йх при­близительным населением и главными горо­дами:
Естественные области.
Вилайеты и мутасерифликп.
Санджаки.
Приблизит. население.
Главные города.

1
Требизонд.
250.000
Требпзонд.

Требизондский
Джа ник.
260 000
Самсун, Бафра.

(Траиезунтский). ।
Гюмпш-хане.
80.000
Гюмиш-хане.


Лазистан.
200.000
Рпзе.


Эрзерум.
260.000
Эрзерум.
Эрзннджан.

] Эрзерумский.
Эрзпп джан.
120.000

1. Армения и Понт. <

Баязид.
30.000
Баязид.

1
Байбурт.
50.000
Байбурт.


Ван.
25.000
Ванъ

Ванский.
Муш.
15.000
Муш.


Гаккари.
80.000
Джуламерк, Ревапдоз.

Харпутскии.
Мам урет-эль-Азиз. Аргана.
220.000
80.000
Харпут.


Диарбекир.
65.000
Диарбекир.

f
* и
Мардин.
25.000
Мардин, Низибин.


Серт.
15.000

< 1

Малатия.
45.000
Азбузу.


Моссул.
290.000
Моссул.


Шехр-зор.
250.000

11. Верхний Тигр,

Сулеймание.
250.000
Сулеймание.
Месопотамия.
1 Багдадский. -
Багдад.
460 000
Багдад.
-

Амара.
1 Кербела.
140.000
Кербела, Неджед.


Гпллех.

Гпллех.
\
1
Бассорский. ]
\ *
1 Ба ссора.
1 Монтефик.
' Неджед (Хаза). Сивас.
! Амазия.
1 ШебинъКара-Гииссар.
13.000
660.000
65.000
420.000
210 000
Бассора.
Сук-эш-Шиок.
Гофгоф, Эль-Катиф.
Сивас, Токат.
Амазия, Мерсивап.

I




Спвасский.






190.000
Кара-Гиссар.

I * i
Кастамуни.
330.000
Кастамуни, Тозия.

1 Кастамунийский.
и Боли.
260.000
Зарафан-Боли.


Синоп.
110.000
Синоп.


( Чангрп.
140.000
Чангрп.


Ангора (Энгурие).
200.000
Ангора.
HI. Малая Азия. \
Ангорский.
J ИОзгат.
) Кайсарие.
190.000
130 000
ИОзгат.
Кайсарие.


' Кир-шехръ
45 000
Кир-пиехр.

I i
Брусса.
270.000
Брусса, Гемликъ

1 Гудавендпгиар-
' Карасей.
210 000
Баликесри

СКИЙ. j
1 Афиум Кара-Гиссар.
200.000
Кара-Гиссар.


Киутайе.
250.000
Киутайте, У так.


и Измир (Смирна).
310.000
Смирна.

Айдпнский.
J Ай дин.
250.000
Айдпн, Тира.


и Сарухан. ' Ментеш.
230.000
Кпркагач, Пергам.

и

80.000
Мугла.


Митилени.
90.000
Кастро.

' Ак-Дпнисъ
И Хиос (Сакпз).
40.000
Кастро.

и (Белое море).
1 1
j Кос (Истанкой).
45.000
Кос.


г Родос.
130.000
Родос.


, Коние.
290.000
Копие, Караман.


1 Текке.
170.000
Адалия, Эльмалу.

\ Конийский.
} Гамид.
100 000
Избарта, Эгердйр.


и Нигдех.
200.000
Нигдех.


( Бульдур.
80.000
Бульдур.


Адана.
) Козан.
\ Ичпл.
' Баияс.
140.000
Адана, Тарс.

\ Аданский.

65.000
90.000
20.000

783
ГЛАВА VI.-А ГАВ1Я.
784
Естественные области.
Вилайеты и мутасерифлики.
Главные города.
IV. Сирия.
V. Аравия.
Иемен.
Алепский. \
Сирийский.
Джебель-и-Л ибиан.
Кудс (ЭльИИодс).
Геджаз.
Санджаки.
Приблизит. население.
Алеппо.
260.000
Марат.
150.000
Орфа.
£0.000
Зоръ
Дамаск.
Бейрут.
Гамах.
Акка (Сен-Жанъд’Акр).
Белькая.
Гауран.
Тапаблус (Триполи).
140 000
/ т
> Иерусалим.
220.000

240.000
Эмарет-Мекка.
* 65 000
Мупиейхат-Медина.
\у tz • чу чу
Сана.
190.000
Годейдах.
130.000
Асспр (Эбхе).
160.000
Та из.
50 000
Алеппо.
Марат .
Орфа.
Биреджик, Дейр.
Дамаск.
Бейрут.
Гамах.
Триполи.
Иерусалим, Наплуза,
Мекка.
Медина
(ана.
Годейдахъ
Конфудахъ
Та изъ
Глава VI
Аравия.
I.
Этот массивный полуостров, по величине равный трети Европы, лежит в самом цен­тре Старого Света. Привешенный, так ска­зать, к континентальной массе горными хреб­тами, соединяющими Синай с Тавром, он принадлежит в одно п то же время, как пе­реходная страна, к Азии и к Африке. По контурам, по направлению гор, по климати­ческим условиям,-это преимущественно аф­риканская земля; но скату своих временных потоков пли уади, по смежности, на протяже­нии слишком 1.000 километров, с бассей­ном Евфрата-это, напротив, одна пз стран Азии. По, хотя связаннаятаким обра­зом с двумя материками, Аравия составляет, однако, отдельный мир: исторические пути не пролегают через нее; напротив, они обхо­дят ее. Главный путь сообщения между Азией и Африкой, где во все времена происходил прилив и отлив людей, торговцев или вои­нов, следует вдоль сирийского побережья и проходит на севере Синайского полуострова. Огибаемый с одной стороны этой дорогой пе­редвижения народов, омываемый с трех дру­гих сторон водами Индийского океана и его заливов, полуостров Аравийский справедливо называется Джезире-эль-Араб, то-есть «Ост­
ров арабовъ». Несмотря на внешния черты, большинство настоящих островов более, чем Аравия, зависят от соседних материков.
Почти замкнутая для остального человече­ства, Аравия была известна древним только в соседстве морского побережья. Завоеватели, о которых упоминает история, никогда не про­никали в эту страну; Рим посылал туда только одну военную экспедицию, в 22 году до Р. X., и его легионы, под начальством Элиа Галла, подвинулись на некоторое расстояние внутрь полуострова только в юго-западной об­ласти, относительно населенной, которую Птоломей обозначает под именем «Счастливой Аравии»; александрийский географ знал толь­ко по рассказам караванов торговые дороги и станции, удаленные от морского берега. Со* времени установления геджры (магометанского летосчисления) и до половины прошлого сто­летия единственные сведения, доходившие в Европу о центральной Аравии, приносились мусульманскими пилигримами, посещавшими святые города ислама. Турки, хотя их пове­литель носит титул «главы правоверныхъ», всегда занимали лишь узкую полосу аравий­ского побережья, на западе-вдоль Красного моря, на востоке-по окраинам Персидского залива. Более счастливые египетские армии, предводительствуемые, правда, вассалом Тур­
785
АРАВИЯ.
786
ции, успели, с 1810 по 1820 год, проник­нуть победоносно до самого центра полуостро­ва, в землю вагабитов; но на юге ни одна местность не была посещена ими. Нет стра­ны, где бы завоевательные походы оставили меньше следов, чем в Аравии. Сотни оби­тающих там народцев никогда не слыхали стука копыт чужой лошади вблизи своих шатров.
Если арабы отлично защищены окружаю­щими безводными и пустынными простран­ствами, то они все-таки не совершенно разоб­щены с остальным миром. Им, как при­выкшим к ходьбе и езде в песках, хоро­шо знающим дороги и колодцы пустыни, по­нятно, легче выйти из своих владений, чем соседям войтп туда. Древняя история расска­зывает нам о победоносных вторжениях гпксов в Нильскую дельту. Известно, с ка­кой неудержимой силой расширения явили себя арабы, потомки этих воинственных па­стухов, другим народам, в качестве обратптелей в свою веру п завоевателей. Энергия, накоплявшаяся из века в век в безве­стных племенах, обнаружилась вдруг с напряженностью, превосходившей даже воин­ственный пыл греков, когда они, под пред­водительством АлександраМакедонского, хлы­нули завоевательным потоком па Азию. Это был взрыв, подобный расцвету запыленного столетника, который пропускают мимо себя целые поколения людей прежде, чем распу­ститься, но пышный венчик которого, появля­ющийся так внезапно, восхищает нас сво­им блеском. Египет, Сприя. Вавилония, Пер­сия, Малая Азия, северная Африка, Сицилия, Испания, берега Индийского океана сделались арабскими землями, и все покоренные страны получили, вместе с завоевателями, обновлен­ную цивилизацию. Пыл религиозной веры, мо­гучая сила самоотвержения сами по себе еще недостаточны, чтобы объяснить изумительные колоссальные успехи аравитян; причиной их был также хороший прием со стороны са­мих населений; во многих странах эти за­воеватели явились не для того, чтобы угнетать, .а длятого,чтобы освободитьотъсуществовавшего гнета. Более справедливые, чем прежние вла­стители, более веротерпимые, несмотря на стро­гости их рвения, они привлекли к себе мил­лионы людей: менее, чем в сто лет, число называвших себя арабами, от берегов Гва­далквивира до островов Сондского архипе­лага, вероятно, удесятерилось. Носители нау­ки и искусств, драгоценного наследия клас­сической древности, которому византийцы дали придти в упадок, аравитяне оживили его, напротив, и сделали плодотворным: они раз­дули новое пламя из тех тлеющих искр, которые медленно угасали под пеплом вос­точных монастырей. Таким образом арабы,
несмотря на изолированное положение пх оте­чества, имели, тем не менее, значительную долю участия в коллективном деле челове­чества, и потому совершенно несправедливо некоторые писатели, гордящиеся своим «арий­скимъ» происхождением, отрицают или игно­рируют огромную услугу, которую оказали «семиты», сокращая для Европы длинную ночь средних веков.
В ту эпоху, когда аравитяне были господ­ствующей нацией в Передней Азии и в бас­сейне Средиземного моря, пх географы инте­ресовались больше новыми странами, покорен­ными армиями ислама, чем областями полу­острова, откуда ученики Магомета устремились на завоевание мира. Тем не менее, они опи­сали дороги, которыми следовали пилигримы, направлявшиеся к Мекке и Медине, относи­тельно остальной Аравии прибавили много дра­гоценных сведений к тем, которые нам оставили Птоломей и другие писатели древнего мира; изучение их трудов, без сомнения, от­кроет еще множество фактов, доселе не­известных. Географическое исследование стра­ны европейцами началось лишь в 1762 году, со времени путешествия Карстена Нибура в Иемен. Зетцен,Бурхардт, Али-бей, Шфдюфо, Тимизье, Ферре и Галинье посетили священ­ные города или соседние округи и проникли внутрь края. Садлиер, в 1819 году, прошел полуостров по всей его ширине, от Персид­ского залива до Красного моря; Фюльжанс Френель п Арно изучили в своих путеше­ствиях особенно западные берега и юг Ара­вии, тогда как Вреде проникал в Гадрамаут, куда еще ни один путешественники не ходил по его следам. Уэльстед изучил внутренность Омана, а Валлпн, подобно Садлиеру, совершил путешествие через всю Ара­вию, пройдя в самом центре полуострова в Джебель-Шаммаре. Следуя по диагональной линии, с северо-запада на юго-восток, Пальгрев отправился, в 1862 году, с берегов Средиземного моря к Персидскому заливу, посетив внутренность Неджеда. В 1864 году Гуармани прошел путь из Иерусалима в Касим. Англичанин Даути тоже странство­вал в пустынях севера. Супруги Блент недавно совершили путешествие по северной Аравии из Дамаска в Багдад через Дже бель-Шаммар, а полтора года спустя тем же путем проследовал г. Гюбер, который про­извел также успешные исследования в пу­стынях северной и западной полосы и дохо­дил до Касима. Сеть пройденных различны­ми путешественниками дорог пересекает своими линиями всю северную область Аравии; но юго-восточные части полуострова все еще terra incognita. Всего лучше изучены провин­ции, соседния с приморскими портовыми горо­дами, и особенно территории Счастливой Ара­
787
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
788
вии, сопредельные с Аденом, Моккой, Годейдахом: это страна, в которую проникал г. Галеви, чтобы спуститься на востоке на по­катость пустыни, списывая по дороге сотнями гимиаритские надписи, вырезанные на скалах и памятниках.
Внешние контуры Аравийского полуострова представляют массивные формы, отличающиеся почти геометрической правильностью. Рядом с тяжеловесной, неуклюжей Африкой, Аравия кажется еще неуклюжее. Западный берег, от Акабахского залива до мыса Баб-эльМандебского, почти прямолинейный; юго-вос­точный, обращенный к земле сома лов и к Индийскому океану, так же мало изрезан; только он представляет через известные промежутки несколько удлиненных кривых, и в целом развертывается в виде слегка выпуклой линии, обращенной к открытому морю. За крутым выступом материка, обра­зующим мыс Рас-эль-Гадд, морской берег направляется на северо-запад, как бы для того, чтобы идти параллельно осп Красного моря и придать Аравии форму обширного четы­реугольника; но у мыса Мазандам побережье вдруг прерывается: запруда из островов и островков ограничивает Оманский залив, образуя цепь земель, которую можно принять за истинное прибрежье материка. Собственно Персидский залив-неглубокий бассейн, пре­рывающий своими бухтами и бухточками пра­вильность полуостровных контуров. В древние времена, когда земли Месопотамии еще не были отложены реками, море, почти замкнутое, в которое изливаются Тигр и Евфрат, раз­деляло Иран и Иравию на пространстве по крайней мере вдвое большем по протяжению, чем ныне. Залив омывал своими водами Сирийские горы, и со стороны Малой Азии, так же, как и со стороны Египта, полуостров Аравийский соединялся с континентом лишь узким перешейком.
Разсматриваемая в совокупности, Аравия представляет рельеф почти столь же правиль­ный, как и её внешния очертания. Краевая горная цепь и параллельные кряжи, продол­жающие горы Моава и Идумеи, следуют вдоль побережья Красного и Черного моря и обра­зуют общий хребет страны, обратив свой длинный скат к Евфрату и Персидскому заливу. По южному побережью тоже тянется краевая цепь, выступы которой выдвинулись, в виде мысов, за нормальную линию берегов. На востоке, от мыса Рас-эль-Гадд до мыса Мазандам, берег также окаймлен высокими горными цепями. Таким образом со стороны моря весь полуостров как бы замкнут в правильном вале, превосходящем во мно­гих местах высоту 2.000 метров. Центр этой обширной ограды занимает сплошная возвышенность, соединенная несколькими хреб­
тами с западной стеной: это-Неджед или «Высокая страна». На севере этого центральрого плоскогорья земли имеют скат к рав­нинам Евфрата; на юге другие, менее возвы­шенные пространства, пустынные почти на всем их протяжении, отделяют Неджед от южных гор. Вне краевых хребтов, уз­кий пояс земли, образуемый холмами и плоски­ми морскими берегами, называется Тегамаили «Жаркая страна»: это область, подобная пер­сидскому Гемсиру или мехиканской ТьерраКалиенте («жаркая земля»). Специально это на­звание Тегама применяется к побережью Красного моря между Мадианскими горами и Иеменом.
Поверхность полуострова может быть ис­числена лишь приблизительно, на основании съемки берегов, которую сделали мореплава­тели, при чем остались еще там и сям неиз­следованные пространства. На севере Аравия не имеет естественных границ, разве пояс возделанных земель, окаймляющий течении Евфрата; степи, где кочуют бедуииы, прости­раются до области проходов, по которой сле­дует исторический путь из Антиохии в Вави­лон. С этой стороны тоже не может быть никакого политического разграни чения, так как номады переносят свои шатры в Гамад или Бадиет-эль-Араб, смотря по обилию или недостатку воды, тучности пли скудности пастбищ, дружественным или неприязнен­ным отношениям между племенами. Нако­нец, Синайский полуостров и Мадианскую землю обыкновенно считают принадлежащими к Аравии; но эти страны, причисляемые поли­тически к Египту, включаются также, в мно­гочисленных статистиках, в состав афри­канского вице-королевства, как его нераз­дельные части. Из этого видно, что смысл илп объем географического термина «Аравия» у разных писателей различен; отсюда эти раз­ницы в несколько сот тысяч квадр. кило­метров, которые представляют различные исчисления общего пространства полуострова. В то время, как Бем и Вагнер дают Ара­вии, за исключением территорий, подвластных Турции, площадь немного более двух с поло­виной миллионов квадр. километров, мы на­ходим для всего полуострова, ограничивае­мого Акабахским заливом, горными масси­вами Идумеи, хребтами Заиорданья и долиной Евфрата, поверхность около 3.100.000 кв. ки­лометров (по Энгельгардту, исчисление кото­рого воспроизведено у Бема и Вагнера:3.156.558 кв. километр., считая в том числе Синайский полуостровъх).
На этом громадном пространстве рассеяноредкое население: суммарные оценки путеше­ственников, контролируемые одни другими,
1) „Die Bevolkerung der Erdeu, 1874.
789
АРАВИЯ.
790
не позволяют определять больше чем в шесть миллионов душ общую цифру народо­населения Аравии. Плотность населения в со­рок раз меньше, чем во Франции.
И.
Горы Идумеи, над которыми господствует вершина горы Ор, где находится могила Аарона, продолжаются к югу, окаймляя вос­точный берег Акабахского залива, затем Красное море, но не образуя правильного хреб­та. Многочисленные массивы, из которых иные просто большие скалы, тогда как дру­гие -настоящие горы, следуют один за дру­гим в соседстве морского берега, одни со­вершенно изолированные широкими уади, имеющими сотни метров расстояния от бере­га до берега, другие соединяясь скалистыми кряжами с внутренними горами, образующи­ми хребет страны, которые тянутся почти па­раллельно берегу на расстоянии от 50 до 100 километров: этот внутренний хребет, со­ставляющий восточную границу египетских владений, известен под именем Джебель-эль • ИПафах или «Гора губы» 1). Естественная граница всей Мадианской области, на север от Геджаса, обозначена низменностью, в ко­торой проходит дорога сирийских пилигри­мов между Дамаском и Меккой. Этот путь, отмеченный линией колодцев, отделяет Гарру и её мощные вулканические потоки от песча­ников Гпсмаха, образующих закраину пло­скогорья, и от гранитных и порфировых гор, господствующих над Мадианским по­бережьем. Другая дорога, которою следуют египетские пплигримы, проходит по западной покатости гор, приближаясь к морю в не­которых местах, но при переходе через высокие мысы, отступая на довольно большое расстояние внутрь материка. На восточной сто­роне Акабахского залива она удаляется от морского берега верст на пятьдесят, чтобы обойти гористый полуостров, выступающий при входе в залив, в виде гигантской до­лины, и продолжающийся в море многочи­сленными островками, окруженными коралло­выми рифами; большой остров Тиран, при­надлежащий к этому архипелагу, виден издалека по его высокой трехглавой горе.
Высоты, которые тянутся отдельными мас­сивами или цепями, близ Мадианского побе­режья, носят специальное название Джебельэль-Техама. Эти «горы жарких земель» ясно отличаются от параллельного хребта Джебельэль-Шафах, который Бертон называет ин­дусским именем «Гатъ», и достигают более значительного возвышения: гораАрнуб, окан-
4) Richard Burton, „Journal of the Geographical So­ciety 1879.
чивающаяся на востоке вертикальной стеной в ЗОО метров высоты и увенчанная есте­ственными обелисками, имеет 1.929 метров, по карте английского адмиралтейства; южнее, две вершины, Гарб и Дпббаг, переходят, говорят, за 2.000 метров. Огромная гранит­ная масса горы Шар, около тридцати кило­метров длиной, окруженная со всех сторон песчаными уади, обозначена на морской карте как гора, имеющая слишком 2.700 метров; но по Уэльстеду и Бертону она не достигает даже 2.000 метров. Очень неравные по форме и возвышению, пики Джебель-Техамы разли­чаются между собой также геологическим составом и цветом скал. Некоторые остро­конечные вершины, вулканического происхо­ждения, повидимому, соединяются посредством трещин извержения с вулканами области Гарра, стоящими по другую сторону краевой це­пи. Большинство горных вершин Джебель-Те­хамы состоят из гранита или порфира; но, кроме того, там представлен целый ряд второстепенных каменных пород, в том числе даже современные постройки кораллов, которые не перестают окаймлять бахрамой рифов морское побережье, заграждая старые порты и образуя новые. Жилы белого кварца, выступающие из крутых откосов, выветрив­шихся от действия метеоров, исполосовали горы либо параллельными линиями, либо геоме­трическими сетками, и своим ярким бле­ском составляют резкий контраст с розо­выми, желтыми, голубыми, серыми или черно­ватыми цветами других горных пород. Мадианские горы тоже имеют свои музыкаль­ные пески, как Синайский полуостров и Афганистан. Недалеко от горы Арнуб, так же, как у основания одного отрога мас­сива Шар, вдоль старой дороги пилигримов, идет ряд Гоз-эль-Ганнан или «Жалоб­ных бугровъ». Когда правоверные прибли­жаются к этим песчаным горкам, до них доносятся нежные звуки музыки, подобные тем, какие извлекает ветер из струн арфы. С незапамятных времен арабы хо­дят приносить в жертву агнцев у подошвы этих гармонических холмов 1).
Разнообразию горных пород Мадиана со­ответствует разнообразие рудных месторо­ждений. Вообще эта страна одна из богатей­ших во всем свете минералами всякого рода, и груды шлаков, встречающиеся там и сям, доказывают, что древние обитатели её производили в обширных размерах раз­работку этих ископаемых сокровищ. Ан­глийский путешественник Бертон и его спут­ники открыли три серных холма, предста­вляющие пласты серы в чистом состоянии. Многие горы наполнены железной рудой, легко
*) Burton, цитированный мемуар.
791
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
792
узнаваемой издали по цвету горной породы; почва почти всех уади усеяна слоями зерен металла, отложенными водами. В северном Мадиане большинство металлоносных жил заключают медь и серебро; в южном Ма­диане опе содержат серебро и золото. Планы для возобновления рудокопных работ уже готовы, железные дороги и амбаркадеры лроектированы; остается только образовать компании для эксплоатации минеральных бо­гатств края, что. быть может, облегчит взятие Мадиана, египетской земли, Великобри­танией в свое владение. Главное препятствие этим предприятиям- недостаток ключевой воды, и, по всей вероятности, придется при­бегнуть, как это сделано на перувианском берегу, к машинам для опреснения морской воды.
Временный поток или уади в несколько верст шириной, Гамс, берущий начало на Хейбарском плоскогорье, и через который путешественник Гюбер перешел недалеко от его истока, отделяет в своем нижнем течении владения египетские пли, вернее ска­зать, английские от турецкой провинции Геджас. Это название, как имена Техама и Педжед. не имеет точного географического зна­чения, и писатели, как арабские, так и евро­пейские, применяли его к совершенно различ­ным областям. Геджас собственно значит «Страна раздела»; он получил такое назва­ние или потому, что его горы отделяют при­морскую область от внутренних плоскогорий, или потому, что он лежит между Сирией и Иеменом, или, наконец, потому, что поверх­ность его разрезана массивами и отрогами горных цепей на множество отдельных до­лин 1). В настоящее время наименование Геджас, совпадая с политическими деле­ниями, употребляется для всей западной об­ласти Аравии, заключающейся между Мадианской землей и Иеменом, от берегов Крас­ного моря до неопределенных границ вну­тренности полуострова, где прекращается юрис­дикция великого шерифа Мекки. Впрочем, горный рельеф представляет тот же вид в Геджасе, как и в Мадианской стране. Там также отдельные массивы высятся над поясом Техамы,параллельно становому хребту, прерываемому многочисленными брешами; но ни одна из вершин Геджаса не достигает высоты 2.000 метров; самая высокая гора, Родва, имеет только около 1.800 метров, по карте английского адмиралтейства. В Гед­жасе, как и в Мадиане, гранитные формации и горные породы вторичного происхождения прерываются потоками лавы. Там слышна также «музыка песковъ», как во многих других местностях пустыни: проходя мимо
*) Carl Ritter, „Asieuu, XII.
одной из этих поющих горок, бедуины рассказывали Фюльжансу Френелю, что таин­ственный голос принадлежит душам не­верных, заточенным до дня страшного суда.
В некоторых областях Геджаса скаты плоскогорья очень пологи, и рельеф почвы не представляет вида гор: так, поднимаясь из Ямбо в Медину, путешественнику не приходится переходить гребень в собствен­ном смысле. Подъем к Мекке еще легче, но она находится на покатости Красного моря, в равнине, наклоняющейся к порту Джедда. Становой хребет полуострова, известный в этом месте под именем Джебель-Кора, про­ходит на востоке от священного города; он состоит из гранита, порфира и других древних пород, а предгорья его, со стороны моря, образованы из осадочных пластов, имеющих от 500 до 1.000 метров высоты. Порог или перевал Коры, на который нужно взбираться по крутой тропинке, чтобы попасть пз Мекки в укрепленный город Таиф, на восточном склоне гор, лежит, по измере­ниям ботаника ПИимпера, на высоте 1.600 метров: на севере цепь мало-по-малу пони­жается, но к югу она опять повышается, и высокая гора Гурнед или Бенп-Суфиан, ко­торая виднеется на юго-востоке, имеет, гово­рят, не менее 2.500 метров *). На этих высоких горах воображаешь себя перене­сенным в Европу, на Апеннины или Бал­каны. Текущие воды весело журчат на дне оврагов, пробираясь между глыбами гранита; свежий газон, усеянный пестрой эмалью цве­тов, одевает зеленым ковром поверхность скал; фруктовые деревья простирают свою тень над домиками поселян: с удивлением смотришь на проходящих запыленных вер­блюдов и запыхавшихся бедуинов среди этих очаровательных пейзажей, которые, кажется, природа создала для пастухов и стад счастливой Аркадии.
Южная часть Геджаса, побережье которой известно специально под именем Техамы, обозначается в гористой области названием Асспр. И там также горный хребет пред­ставляет гранитный выступ, на котором залегают песчаники и известняки, местами встречаются вылившиеся базальтовые потоки 2). Взятый в целом, этот хребет составляет продолжение длинной береговой цепи, но он, повидимому, выше хребта северного Геджаса: зимой там не редкость увидеть снега, и даже в апреле месяце медик Шедюфо. сопрово­ждавший египетскую армию, видел, на высоких склонах ручьи, окаймленные у берегов льди­нами. Только два перевала оказались настолько
') Schimper;-Burckhardt; - Carl Ritter, „Asien“, vol. XIII.
Millnigen Zitterer;-Mahe, рукописные заметки.
793
АРАВИЯ.
794
доступными, что египтяне Мехмета-Али могли воспользоваться ими в своих походах: че­рез другие бреши горы ходят только племена обоих склонов, привыкшие взбираться на кручи. Область Ассира, защищенная, с южной части, самыми крутыми скалами, населена пле­менами того же имени, еще недавно незави­симыми; высокие долины, которые она зани­мает, составляют лишь весьма незначитель­ную часть территории, означаемой по их имени на картах Аравии.
Иемен, рассматриваемый в общих чер­тах, есть территория треугольной формы, оканчивающая Аравию на юго-западе и огра­ниченная на западе Красным м.ирем, на юге Аденским заливом, на северо-востоке горными склонами, покатыми к пустыне. Это обширное пространство, соответствующее Сча­стливой Аравии древних географов, почти сплошь занято гористым плоскогорьем, на котором стоят отдельные цепи, расположен­ные по большей части параллельно Аравий­скому заливу и составляющие таким образом продолжение гор Геджаса. Эти гребни из гранита, трахита и других каменных пород достигают значительных высот, но невоз­можно еще с достоверностью указать самую высокую вершину. В своем путешествии из Адена в Сану, Ренцо Манцони прошел по­следовательно несколько перевалов на высоте слишком 2.000 метров; перевал Накильэль-Гадда, между городами Каттаба и Седда, находится на высоте 2.225 метров; НакильЛессель, к югу от Саны, столицы Иемена, прорезывает гребень на 335 метров выше. Главный торговый тракт Иемена проходит, следовательно, на высоте большей, чем СенъБернар и чем большая часть колесных до­рог в Альпах. Еврей Шапира, посетивший, как и Галеви, своих иеменскпх единовер­цев, дает горам Каукебана, на севере от Саны, высоту 3.050 метров. Многие города Иемена лежат на высоте более 2.000 метров; Сана, самый многолюдный город, находится на высоте 2.130 метров, то-есть на высоте, до какой не поднимаются шале ни одной аль­пийской деревни в Европе. Горы Иемена, как и горы Ассира, проникают в пояс климата, совершенно отличного от климата равнин, и многие высокие плато, одетые зеленеющим газоном, осененные деревьями, напоминают пейзажи Италии. В сотнях долин склоны обработаны террасами, образуя необозримые амфитеатры зелени. В этой гористой стране самые условия почвы и климата делали коче­вой образ жизни почти невозможным. На­селенная оседлыми жителями, находящими средства пропитания в продуктах земледе­лия и возделывающими некоторые из драго­ценнейших произведений Азии, «Счастливая» Аравия была тем самым обречена на пося­
гательства и нападения со стороны потента­тов. Разделение страны на множество ма­леньких государств, часто воевавших между собой, облегчало вторжение чужеземцев, и в то время, как жители нижних равнин со­храняли свою дикую независимость, обитатели верхней твердыни гор становились слугами завоевателей. Во время принципата Августа, слишком девятнадцать столетий тому назад, римские легионы прошли этот край от пока­тости Красного моря до Гадрамаута, лежащего на отлогости, обращенной к Индийскому оке­ану. В настоящее время Иемен-турецкая провинция, занятая сильными гарнизонами, и с 1839 года англичане овладели Аденом, лучшим портом побережья, чем обеспечили себе выгоды торговли со всем Иеменом, не имея надобности преодолевать трудности за­воевания. Многие мелкие султаны внутренней части страны сохранили титул, церемониал, внешний вид независимости; но, состоя на пенсии у Великобритании, они в действитель­ности не что иное, как её покорные вассалы.
Хотя Аравийский полуостров не имеет бо­лее ни одного действующего кратера, он, однако, принадлежит к числу стран, где очаги вулканической деятельности наиболее многочисленны. Вне горных массивов Иеме­на, в Техаме, окаймляющей Красное море, так же, как в Техаме аденского прибрежья, высятся многочисленные вершины, сплошь состоящие из пород огненного происхожде­ния. Даже именно разрыву почвы в непосред­ственном соседстве побережья континент и обязан образованием своих самых крутых, резко очерченных мысов и самых глубо­ких вырезок морского берега. Гора ДжебельШамшан (351 метр), защищающая город Аден и соединенная с материком узень­ким перешейком, есть один из этих вул­канов, вылившихся из трещин морского берега: то же самое на западе, гора ДжебельГассан, которая также выдвигается за линию твердой земли, и которую можно приметить издалека по двум её шпицам, известным у моряков под названием «Ослиных ушей». Джебель-Хау поднимает высоко над мысом свою верхушку в форме седла, а далее по­является, отделенный от моря песчаными мелями, могучий массив Джебель-Хараз (845 метров). Полуостровная скала, образующая крайнюю оконечность Аравии, между Красным морем и Индийским океаном и огибающая пролив Баб-эль-Мандебский, тоже вулкани­ческого происхождения; наконец, остров Перим, откуда англичане командуют входом в Красное море, есть не что иное, как груда красных вулканических шлаков, располо­женных в виде полукруга вокруг кратера извержения.
Южная часть Аравии однообразна по виду
795
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
796
и рельефу. Пояс морского побережья почти везде довольно низмен;усеянный вулкани­ческими горками, он постепенно поднимается террасами до известковых гор, имеющих приблизительно около 1.000 метров высоты. С другой стороны этой цепи, отстоящей сред­ним числом на 150 километров от берега моря, почва понижается к большой централь­ной равнине, известной под названием Джоф. Однако, несколько высоких массивов пре­рывают однообразие этих стран. Горы Яфия, оканчивающие на юге орографическую систему Иемена, тянутся на восток, параллельно по­бережью, и продолжаются другими цепями. Одна из вершин массива Джебель-Фадли, в 125 километрах к северо-востову от Адена, поднимается на 1.659 метров над уровнем моря. Далее, массивы Джебель-Коры и, во вну­тренности материка, Джебель-Керн и ДжебельАулаки, поставленные на плоскогорье, средняя высота которого около 1.000 метров, пре­восходят, вероятно, своимп вершинами бли­жайшие к побережью хребты; Цахура и КауръСейбан, на северо-западе от Макаллы, до­стигают 2.400 метров *). Глубокая долина, где бежит, после редких ливней, поток уади Хаджара или Мосспле, берет начало на восточной покатости Иемена и пересекает че­рез всю ширину южную гористую область, впадая в море близ мыса Рас-эль-Кельб, в расстоянии слишком 400 километров от Адена. Массивы, которые огибает на востоке долина этого уади, принадлежат двум раз­личным формациям. Западные горы, с за­кругленными или конусообразными верши­нами и почти везде легко доступные для вос­хождения, состоят пз кварца, гнейса, слан­цевых пород, одетых во многих местах травянистой растительностью и кустарником. Восточные высоты, образованные из извест­няков и песчаников, расположенных пра­вильными пластами, имеют совершенно иной вид. Вдоль временных потоков, спускаю­щихся к морю равномерным скатом (1 метр на 80), стоят горки высотой от 100 до 150 метров, вытянутые в прямую линию, как палатки в лагере. За этим первым рядом высот следует второй, в четыре или в пять раз выше, каждая горка или амабс ко­торого имеет вид усеченного конуса; от вершины до вершины все террасы соответ­ствуют одна другой: очевидно, они составляли некогда поверхность сплошного плоскогорья, которую воды ливней разрезали на отдельные башни. Этот процесс дезагрегации (разде­ления на части) продолжается из года в год; песчаники выветриваются, распадаются от действия метеоров; остаются только ске­леты скал, на которых не растет ни одна
*) Adolf von Wrede, „Reise in Hadramaut4.
былинка ‘). Одна из этих цепей состоит пз двадцати двух гор, столь правильно разре­занных и так мало отличающихся одна от другой, что Мильз и Мунцпнгер дали им прозвище «Двадцати двух братьевъ». В этой области единственные годные для культуры земли-наносы, отложенные у подошвы хол­мов, вдоль временных потоков: эти про­дольные оазисы прерываются через извест­ные промежутки каменистыми полями, покры­тыми мелкими камешками, скатившимися или перенесенными из боковых оврагов. Не­которые долины Нижних Альп имеют по­добные пейзажи.
За мысом Рас-Фартак, лежащим на­против африканского мыса Гвардафуй или Рас-Азпр, и грозный утес которого господ­ствует над входом в Аденский залив, аравийский берег, разрезанный на несколько больших полукруглых бухт, постепенно по­нижается. Две приморские цепи, Джебель-Камар и Джебель-Сабхан поднимают еще свои голые скалы до тысячи слишком метров высо­ты; но между грядами береговых гор откры­ваются широкия бреши, через которые песча­ные пустыни внутренности страны сливаются с плоскими берегами моря. Как это обыкновен­но бывает перед низменными берегами, мор­ское ложе медленно понижается против этих пустынных равнин. Тогда как у основа­ния цепи Джебель-Сабхан лот уже в 6 или 7 километрах от берега находит глубины 2.000 метров, бухта Курьян-Мурьян не имеет даже 100 километров от побережья. Три островка,.скалы, подводные камни и гра­нитный остров Гуллания, расположенные на одной линии, по направлению с запада на во­сток, перед этой бухтой, и составляют на­стоящий берег. На юг от этого берега, мор­ское ложе быстро понижается; в нескольких километрах к югу от острова Гуллания, над которы м господствует остроконечная вершина в 302 метра высоты, лот достигает дна лишь на глубинах, превышающих 3.000 метров. На юго-востоке большой остров Мазпра (Мозера), который тянется параллельно побережью на пространстве около 70 киломе­тров, едва отличается от соседнего матери­ка; только легкия плоскодонные суда могут пускаться в усеянный песчаными мелями пролив, отделяющий этот длинный остров от твердой земли.
Большие горы снова появляются у Рас-эльГадда, восточного мыса полуострова, где мор­ской берег вдруг поворачивает к северозападу. Там высится массив Омана, соответ­ствующий массиву Иемена: уступая последнему протяжением, он поднимается на равную съ
*) Munzinger, „Journal of the Geographical Society1*, 1871.
797
А РАВИЯ.
798
ним высоту; здесь-то, может быть, будущие из­мерения геодезистов и найдут кульминацион-
иую точку Аравийского полуострова. От мыса ширной бухты. Скалы Омана составляют резРас-эль-Гадд до мыса Рас-Мазандам, кокий контраст со скалами Иемена своим страш-
разве на западе от Маската, где поля Батна или эль-Батина окаймляют вогнутость об-

печного столба Аравии, господствующего над входом в Персидский залив, горы высятся почти везде крутыми откосами над глубокими водами моря; у основания большинства гор нет береговой равнины, подобной Техаме,
ным голым видом, так же, как крутиз­ной своих склонов. В сравнении с Маскат­скими горами, бедные растительностью горы Синайского полуострова кажутся настоящим «садомъ» говорит ботаник Оше Элуа. Ка-
799
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
800
менные стены, серые, коричневые, красные и зеленые, известковые, шиферные и серпентияовые, являются во всей их наготе с высту­пами и впадинами, со всеми мельчайшими де­талями их пластов и сводообразных пу­стот различных форм и цветов.
Разсматриваемые в общем виде, возвы­шенности Омана состоят из первой цепи, идущей вдоль морского берега от мыса Расъэль-Гадд до Маската, из поперечной гряды гор, которая от высот Маскатских про­должается в западном направлении, и из третьей цепи, которая изгибается к северозападу и к северу, оканчиваясь у базальто­вых мысов Рас-Мазандама. В действитель­ности, эти три цепи составляют часть одной и той же орографической системы, изгибы ко­торой, выпуклые и вогнутые, притом услож­няемые детальными неправильностями, зави­сящими от существования боковых масси­вов и отрогов, развертываются параллельно побережью Индийского океана. На юге от Ма­ската средняя высота гор около тысячи ме­тров; но одна из вершин, находящаяся к югу от Маската, в узле, где соединяется поперечная цепь, достигает, как означено на морской карте, высоты 1 920 метров: это- гора Джебель-Фатлат или Кариат На запа­де центральная гряда поднимает свои верхуш­ки слишком на 2.000 метров; а одна вер­шина, видимая с моря, даже достигает будто бы высоты 3.017 метров: это самый высокий пик из всех, указанных до сих пор путешественниками в Оманской области. Один город, Ширази, у южной подошвы гор, лежит на высоте 1.885 метров *). Часто, зимой, эти горы Омана бывают покрыты снегом: но что всего более поражает ара­бов,-это не временная белизна вершин, а зелень, рассеянная па склонах: отсюда и на­звание Джебель-Ахдар или «Зеленая гора», которое им дали, как самой высокой верхуш­ке. Однако, вид, обнимаемый взоромъс кру­пов Ахдара, представляет лишь весьма не­большое число пятен на скатах, если исклю­чить те места, где ирригационные каналы разветляются на возделанных террасах.
Узкий полуостров Рас-Мазандам, кото­рый, у входа в Персидский залив, выдви­нулся остроконечным мысом к персидскому побережью и который, вследствие давления ниже лежащих слоев, кажется, согнул их гор­ные породы, величественно завершает собою горы восточной Аравии. Оконечность полуост­рова, состоящая из базальтов и фонолитов, разрезана на подобие ветвей оленьих рогов; глубокия бухточки разветляются целым лаби­ринтом между скалами; наидалее выдвинутый в море мыс, Рас-Мазандам, тоже разре­
1) Wellsted, „Travels in Arabia44.
зан на двое огромной расселиной, темной ал­леей, где могут плавать большиекорабли, меж­ду двух ве ртикальных стен, поднимаю­щихся на 300 метров высоты и отстоящих одна от другой всего только на расстояние брошенного камня. В море, против полу­острова,другие скалы поднимаются перпендику­лярно из волн. Этот высокий мыс, разде­ляющий защищенные от бурь воды Персид­ского залива и страшные пучины Индийского океана, во все времена считался у моряков священным местом. Передовой утес Мазандама-это «Камень спасения» пли «Доброго приема», над которым парят гении-покро­вители. Пускаясь в открытое море, арабский мореплаватель приносит жертву благодетель­ной скале; возвращаясь из дальнего плавания, он воздает ей благодарение за благополуч­но совершенный путь. Индус бросает в во­ду цветы и кокосовые орехи в дар богам, или спускает на волны модель ладьи с раз­ноцветными парусами и маленьким грузом риса. Если миниатюрное суденышко счастливо достигнет берега, то это предвещает благо­получное плавание; если же волны потопят кораблик, то нужно опасаться всяких зло­ключений в пути, и потому в этом случае благоразумнее всего вернуться в порт.
Горы, образующие в центре Аравийского полуострова различные массивы Неджеда, сое­диняются с береговыми цепями Красного мо­ря и с возвышенностями Идумеи. Можно ска­зать, что они начинаются на западе при-евфратских пустынь кратерами и застывшими потоками лавы «Горелой страны» или Гарры. которая продолжается на юг от массива Джебель-Гауран. Область Гарра остается еще не­изследованной почти на всем её протяжении, по причине покрывающих почву камней, ко­торые делают эту страну неудобопроходимой для верховых животных; тем не менее, несколько тропинок, следующих по течению извилистых уади, змеятся среди этого хаоса; очевидно, пастухи должны были некогда расчи­щать эти дорожки, чтобы облегчить проход стадам между поросшими травой простран­ствами. Камни, покрывающие поверхность Гар­ры, распределены во многих местах пра­вильным образом, как будто частые сидрагания почвы заставили их расположиться в виде геометрических фигур; кроме того, рас­положение их имеет такой вид, как будто они были раскиданы по порядку размеров и контуров: тут большие глыбы, там мелкие камни, далее земли, рассыпающиеся в прах, в иных местах блестящие плиты. Камни не нагромождены кучами; они покрывают зем­лю простым слоем плотно прилегающих один к другому кусков, как будто огром­ный каменный пласт был разбит на оскол­ки разной величины. Там и сям простирают­
801
АРАВИЯ.
802
ся также ка, то-есть голые пространства, твердая почва которых, словно спалённая солнцем, разрезана на пятиугольники и ше­стиугольники, как колончатые базальты. Ни одна былинка не пробивается между черными плитами; но щебень, нанесенный ветром, на­полняет промежутки этой геометрической сет­ки, точно покрывало пз тюля, накинутое на лицо пустыни 1). В некоторых частях это­го каменистого пространства контраст цве­тов придает разбросанным по земле кам­ням замечательную правильность: в то вре­мя, как полуденная оконечность каменных глыб, обращенная к жгучему солнцу, остает­ся полированной, северная сторона, выста­вленная действию северных ветров, покры­лась сероватым лишаем: путешественник, едущий из Дамаска, видит перед собой толь­ко серые камни, а на обратном пути только камни с блестящей поверхностью, так что нет легче, как ориентироваться в пусты­нях этой Гарры 1 2).
На восток от Мадианской земли прости­рается другая Гарра, тоже вулканическая, из­вестная только арабам: пз этой пустыни вы­возятся базальтовые «ступки и жернова, упо­требляемые туземцами соседнего морского бе­рега. Географический словарь Якута указы­вает не менее двадцати восьми различных «Гарръ» между Джебель-Гаураном и Бабъэль-Мандебом. Единственная «горелая об­ласть», о которой упоминают как о прояв­лявшей вулканическую деятельность в тече­ние исторического периода, есть так называ­емая «Огненная Гарра», возвышающаяся на северо-востоке от Медины, близ города Хейбара. Предание говорит, что сна была в извержении за шесть столетий до Магомета, и что она извергала еще лаву в царствование калифа Омара; священная гора 0год принад­лежит к этому массиву вулканов. Английский исследователь Беке, задавшийся целью отыскать гору Синаи, где евреи получили скрижали за­поведей, думает, что нашел ее между вулка­ническими горами какой либо Аравийской Гарры: так он объясняет столп, днем облачный (столб дыма илп паров), ночью огненный, который указывал израильтянам путь в пустыне 3). Большинство кратеров извержения, которые в другом климате обра­тились бы в озерные бассейны, представляют иногда на дне грязные лужи, скоро испаряю­щиеся, после чего от них остаются слои скользкой и вязкой глины, ходить по которой очень трудно. Дороги, бороздящие «Горелую» область, узнаются лишь по легкому отблеску, произведенному на поверхности камней прохо-
4) Wetzstcin, .,R eisebericht liber Hau ran und die Trachonen44.
2) Anne Blunt, „Voyage en Arabie44, trad. parDerome.
3) Beke, „MountSinaia Volcano14;- „Sinai in Arabia'4.
дом караванов, в течение сотен и тысяч лет; в некоторых местах скала до такой степени тверда, что вековые шаги не могли сообщить ей ни малейшей шлифовки; дорога, по которой нужно следовать, обозначена только верблюжьим калом, который арабы проходя растаптывают ногами, чтобы приклеить его к камню. Округ Хабир, через который проходил путешественник Гюбер, походит на Сирийскую Сафу своим видом, напоминаю­щим поверхность расплавленного вещества: словно видишь перед собой массу клокочущего железа, покрытую огромными пузырями, из которых одни еще цельные, другие уже лоп­нувшие п представляющие на окружности острые ребра в роде излома стекла *)• В некоторых местах, где лавы расположены кругообразными полосами, можно подумать, что они выходили круговращательным пото­ком из подземных котлов 2).
К тому же горному узлу, где находится «Огненная Гарра», примыкает самая север­ная цепь Неджеда, Джебель-Аджа. Равнина, на которой стоят гряды гор Неджеда, под­нимается уже на 1.000 до 1.200 метров над уровнем моря, но относительная высота гребней не более 500 или 600 метров; по словам мистера Блента 3), самые высокие вершины едва переходят за 1.800 метров над уровнем моря. Предгорья состоят пз песчаниковых пластов, красных или жел­тых, но чернеющих от влияния атмосфер­ных деятелей: многие стены, когда на них смотришь с равнины, кажутся совершенно черными; на них нельзя уже различить над­писей, арамейских и арабских, и изображе­ний верблюдов, диких коз и других жи­вотных, вырезанных древними путешествен­никами. К югу от этих передних гор об­рисовывается профиль главного гребня, соб­ственно Джебель-Шаммар (ПИомер), скалы которого, состоящие из розового гранита, со­храняют свой блеск, сливаясь вечером с отблесками заходящего солнца; у арабов есть поверье, что жилы ярко-красного цвета, вы­деляющиеся на розовом фоне стен-это кровь братоубийцы Каина, текущая с чела горы. Над оазисом Гайль гранитная гора вдруг обрывается, и далее на восток не продолжается никакой другой цепью; но по направлению к югу высится параллельная гряда, Джебель-Сельма, к которой с южной стороны примыкает Касимское плоскогорье. Г. Гюбер констатировал существование древних кратеров в цени Сельма; одинъ
1) Huber, „Bulletin de la Scciete de Geographic do Paris41, 1884.
2) Buckingham, „Travels in Mesopotamia".
3) „Proceedings of the Geographical Society44, febr,
1880.
803
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
804
из массивов, очень трудный для перехода, известен под именем «Геенны» пли «Ада».
Низменность или долина, частию наполнен­ная песками, и абсолютная высота которой варьирует от 1.200 до 1.500 метров (по мистеру Бленту), ограничивает северный массив Неджеда и отделяет его от другой группы гор, Джебель-Товенк, которой более специально присвоено название Неджед * 1)• Товенк или «Гирлянда» вероятно обязана этим наименованием своей форме, напоми­нающей форму полумесяца. Он развертывает­ся в виде обширного полукруга, северная оконечность которого параллельна берегу Персидского залива; затем изгибается к югу и юго-западу, чтобы слиться с плоской возвышенностью, на востоке от Мекских гор. Пальгрев определяет среднюю высоту Джебель-Товенка всего только в ЗОО до 600 метровнад уровнем окружающих равнин; тем не менее, эти горы представляют на окружности грандиозное зрелище, так как они оканчиваются со всех сторон крутыми утесами, отвесно поднимающимися над пусты­ней. В бесконечном лабиринте долин и ущелий откосы скал также высятся вертикаль­ными стенами: почти сплошь состоящий пз известковых пластов, Товенк представляет­ся в виде множества пирамид, из которых каждая составлена пз двух или трех сту­пеней; верхняя терраса имеет ровную по­верхность, за исключением двух или трех мест, где гранитные стержни высовываются пз известковой породы; весной верхние столы п еще более ступени на окружности пирамиды покрываются ковром зелени; там и сям, в наиболее влажных местностях плоскогорья, показываются деревья, а северная провинция Неджеда, Седепр или Сидр, даже обязана своим именем одной древесной породе, ветви которой походят на ветви дуба. На востоке песчаная терраса, образующая пьедестал Не­джеда, оканчивается со стороны Персидского залива, над береговыми равнинами, крутыми откосами, которые можно бы было назвать кон­тинентальным яром.
Область в полмиллиона слишком квадр. километров, занимающая все основание полу­острова, между горами Заиорданья, горами Иду­меи и «Горелых земель» или Гарра па за­паде, массивом Джебель-Шаммар па юге, равнинами Евфрата на востоке и на северовостоке, образует Гамад, называемый также Бадиет-эль-Араб, «Аравийское пространство», или Бадиет-эш-ПИам, «Сирийское простран­ство». Это страшный Шоль, на который при­брежные жители Евфрата, взбираясь на высо­кие откосы долины, приходят иногда посмо­треть, но в который они не отваживаются про-
*) Gifford Palgrave, „Central and Eastern Arabia14.
пикать. А между тем большая часть этой страны есть не что иное, как степь, где ко­чующие бедуины находят в изобилии траву для своих стад; по есть также местности в Гамаде,-даже вне вулканических, заня­тых потоками лавы, округов, - которые сплошь покрыты камнями различной формы и величины: в одном месте поверхность устла­на мелкими камешками, в роде тех, какие мы видим на морском берегу,в другом почва вымощена плитами, кусками гранита, песчаника, кремня, известняка, спаянными как бы чем-то в роде цемента; в иных местах пески развертываются длинными вол­нами, разделенными узкими долинами, покры­тыми галькой; наконец, некоторые части пло­скогорья представляют правильные столы, увенчанные конусами и призмами, остатками верхнего плато, постепенно разрушенного ат­мосферными деятелями: это так называемые гамадъг, в роде тех, какие встречаются в мавританской Сахаре ‘). Эти пустынные про­странства, через которые теперь проезжают, пз Багдада в Дамаск, следуя по линии источников и колодцев, курьеры английского консульства и турецкого правительства, и есть та страшная страна, которую, в первые годы войн ислама, прошел Халед во главе де­вятитысячного отряда. Никогда подобный по­ход не был совершен ни ранее, ни после того. Пройдя по долине Уади-Сирхана, Халед бросился в пустыню, чтобы обойти область Гаурана, охраняемую византийской армией, и пошел прямо на Тадмор (Пальмиру); в те­чение пяти дней люди и лошади не имели дру­гого питья, кроме небольшего количества вер­блюжьего молока и воды, содержащейся в желудке зарезанных верблюдов. Отряд при­был, однако, в Тадморский оазис, и вскоре после того его силы, соединенные с сирий­ским войском, опрокинули полчища византий­ских солдат 2).
На север, на восток, на юг от Джебель-Шаммара и Неджеда простираются пу­стыни, и даже между двумя массивами про­должается песчаная коса, как бы пролив между двумя островами. Эти песчаные про­странства, идущие вдоль гор и не настолько широкия, чтобы нельзя было рискнуть пройти их, из оазиса в оазис, известны в крае под именем Нефудов; они составляют ветви большой пустыни, простирающейся на юго-восток, между Неджедом, Гадрамаутом ь и Оманом, и занимающей почти четверть полуострова: подобно заливам, бухтам и раз­ветвляющимся корридорам фьордов, нефуды врезываются меж горных массивов своими песчаными ложами (пз красного или белаго
1) William Muir, „Annals of the Early Caliphate14.
2) William Muir, цитированное сочинение.
805 ара
песку), составляющими бывшее морское дно, постепенно приподнятое. Наиболее известный из Нефудов тот, через который проходили Пальгрев, Нелли, Гуармани, Даути, караваны Вильфрида Блента и Гюбера; тем не менее, описания путешественников, посетивших эту местность, значительно разнятся, что, без сомнения, происходит в большей части оттого, что переходы через пустыню соверша­лись в различные эпохи года. Пальгрев про­шел ее в два дня, в конце июля, в жар­кое время года; супруги Блент путешество­вали в половине января, с более обильными запасами провизий и воды, и их остановки были на половину менее продолжительны: од­нако, и они едва не погибли в последний день пути. Гюбер прошел Нефуд безопасно.
Северная окраина пустыни представляет каменистое пространство, подобное покинуто­му водами берегу, и несколько дюн из бе­лого песку тянутся вдоль побережья бывшего моря, другие пространства, у подошвы гор Педжеда, состоят из гранитного гравия, изве­стного под именем бата 1); но собственно Нефуд состоит единственно из крупного песку, красного цвета, почти малинового после дождей с грозой или по утрам, под влаж­ностью росы: при полном свете солнца, когда путешественник чувствует уже пробегаю­щую по телу дрожь лихорадки, и когда его глаза, на половину ослепленные, тщетно ищут точки в пространстве, на которую они могли бы смотреть без страдания, ему кажется, что он идет по кровавому или огненному морю: это-«пламенные волны», сталкивающиеся и переплетающиеся от действия ветра. Волно­образные возвышения песку, которые следуют одно за другим на поверхности Нефуда, до­стигая в некоторых местах высоты 100 ме­тров, показались мистеру Бленту неимеющи­ми никакого определенного направления и рассеянными в беспорядке. Пальгрев сравни­вает их с длинными морскими волнами, по­добными тем длинным правильным склад­кам, которые образуются под дуновением пассатных ветров: по его словам, нормаль­ное их направление с севера на юг. Он даже пытается объяснить происхождение этих параллельных песчаных волн не действием атмосферных течений, но вращательным дви­жением земного шара: перемещаясь с запа­да на восток, твердая поверхность нашей планеты, по его мнению, испытывает некото­рое сопротивление со стороны лежащих на ней подвижных слоев песку, подобно тому, как в экваториальном поясе вода океанов от­стает от движения земли п дает таким образом первый толчок морским течениям;
*) Huper, „Bulletin de la Societe de Geographic de Pa­ris*, 1884.
b i я. 806
так же точно в пустынях Аравии пески, отставая от земного вращения, перемещаются постепенно от востока к западу, хотя и чрезвычайно медленно.
Физики, которые будут странствовать в пустынях Аравийского полуострова после Пальгрева, Блента и Гюбера, должны бу­дут еще объяснить образование фульджей или воронкообразных пропастей, встречаю­щихся в большом числе в Нефуде, кото­рые спускаются до твердой почвы камня, гли­ны пли даже растительной земли, через всю толщину песчаных масс. Пальгрев гово­рит о воронках, которые будто бы имеют около 240 метров глубины; мистер Блент нашел только 70 метров для вертикальной высоты самого глубокого из фульджей, в ко­торые он спускался; Гюбер видел один в 80 метров глубины, на дне которого вы­копаны три колодца. По ширине размеры этих пропастей так же различны, как и по глубине: одни имеют несколько десятков, другие не­сколько сот метров. Их нормальная фор­ма- неправильный цирк или котловина с равномерно покатыми стенками; все они ско­рее походят на следы, какие оставило бы ко­пыто гигантской лошади; все обращены выпук­лостью к западу или северо-западу, с восточ­ной же стороны во всех есть овраг, выры­тый потоками дождевой воды, образующимися во время ливней. Наклон скатов неравный: скаты, обращенные на юг, вообще круче, чем скаты восточного фаса. Дюна в форме полумесяца, навеваемая ветром с боку фульджа, поднимается от трех до десяти метров над краем пропасти, обращенная пологим скатом к пустыне, а крутым к воронке; от времени до времени песчаные частицы осыпаются, и естественно является вопрос: почему все фульджи не были посте­пенно засыпаны этим падением песков; од­нако, большинство имеют еще свободное про ­странство на дне, а на скатах растет кустар­ник, свидетельствующий о медленности, с ко­торою изменяются их контуры. С вершины одной каменистой горки, которая высится слов­но пирамида среди необозримого пространства песков, Блент мог обнять взором целый ряд фульджей, и ему показалось, что их нор­мальное направление с востока на запад, но что оно образует извилистую кривую времен­ных потоков или уади. Быть может, онп и в самом деле обязаны своим происхо­ждением движению вод в глубинах: ручьи дождевой воды, низвергаясь в эти пропасти, исчезают под землей, увлекая с собой пе­сок в расселины почвы. Есть также впади­ны, где еще видны следы бывших озер: та­кова котловина, пространством около 40 квадр. километров, в которой находится деревня Джобба, на южной окраине Нефуда, неда­
807
ГЛАВА VI. АРАВИЯ.
леко от первых предгорий Джебель-Шаммара; глубина его по меньшей мере 60 метров ниже уровня равнины (120 метров по Пальгреву.) Впрочем, г. Гюбер видит в «кон­центрических берегахъ» этого бассейна лишь выемки или ступени, вырытые атмосферными деятелями в наиболее хрупких и разрушаю­щихся слоях песчаника *)•
Северный Нефуд не совершенно лишен растительности и животной жизни. Одно расте­ние из семейства молочайных, ѵида, унизы­вает почву в виде кустов, вокруг кото­рых обвивает свои лозы иерта, лиана, похо­жая на виноград; в песке ростут сочные травы, по большей части группами, с исклю­чением всякого другого вида; весной кочевни­ки могут гонять свои стада на паству в пу­стыню; они живут там иногда по целым не­делям, не имея другого питья, кроме вер­блюжьего молока. Правда, что кости людей и животных, рассеянные на следах, оставлен­ных проходом караванов между оазисами, свидетельствуют об опасностях, с которы­ми сопряжен переход через пески; но тем не менее, арабы страстно любят жизнь в пустыне: там онп чувствуют себя счастливы­ми и свободными; там человек достигает глубочайшего сосредоточения своего суще­ства, полнейшего обладания своими Нравствен­ными силами; неудивительно поэтому, что боль­шинство религий Востока были открыты их основателям в пустыне * 2). «Чем пустын­нее земля, тем больше человек сосредоточи­вается в самом себе, погружается в само­созерцание», говорит один древний писатель. На европейских путешественников пустын­ная природа производит, как и на арабов, глубокое впечатление. По возвращении в ме­стности, разделенные на тысячи клетков за­городами частных владений и стенами горо­дов, они, подобно бедуинам, испытывают чувство стеснения и грусти по широкому раз­долью беспредельной пустыни 3).
Но никто не отваживается пускаться в так называемую «красную пустыню» Даны, прости­рающуюся на юг от Неджеда к побережью Гадрамаута. В этой области карты показы­вают еще пространство, не имеющее никако­го географического имени. Может быть, бу­дущие исследования откроют какие-нибудь оа­зисы на окраинах этого океана дюн. Там, где путешественник Вреде приставал к не­му, на севере Гадрамаута, пустыня, называе­мая в этом месте Эль-Ахаф, не имеет ни одного деревца, ни одной былинки; с высо­ты плато (высотой около 300 метров), господ­ствующего над песчаным пространством,
О „Bulletin di la Society de Gdographio de Paris“, цитированный мемуар.
2) Georg Ebtrs, ,,Aegypten“.
3) Ali-bey, „Voyage en Tripoli etc.
808 видишь только волну за волной на необъятном море песков: нигде не заметно ни малейшего следа растительности; ни одна птица не ле­тает над безмолвной, безжизненной равни­ной. В этом океане дюн местами откры­ваются страшные бездны, называемые Бахръэль-Сафи или «Море Сафи» по имени царя, вероятно легендарного, который будто бы был поглощен песками со всем своим воин­ством. Бедуины говорят, что на дне этих пропастей лежат несметные сокровища, под охраной гениев, но сыны пустыни не пытают­ся овладеть этими богатствами, и в своих экскурсиях по опушке Даны тщательно избе­гают этих песчаных «топей», легко узна­ваемых по ослепительной белизне песков, которые составляют резкий контраст с жел­товатым песком окружающих дюн. Вре­де должен был один идти к «морю Сафи». Вооруженный длинной палкой, чтобы зонди­ровать почву па каждом шагу, он подошел к каменистому краю пропасти: палка сразу ушла в белую пыль, словно в воду; камень фунта в три весом, привязанный к бичевке длиной около 110 метров, тотчас же ис­чез; пять минут спустя, конец веревки, увлеченный грузом, то же исчез,zв свою очередь. Бедуины, бледные как смерть, с ужасом смотрели издали на беседу путеше­ственника с духами *)• Жидкое состояние пе­сков можно объяснить только существова­нием под ними потоков или бассейнов во­ды или других жидких тел, какова, напри­мер, нефть. Источники горного масла, теку­щие на боках соседних скал, быть может, образуют подземные озера в глубоких впа­динах, однако, более вероятно, что под слоем песков проходят ручьи, обнаружи­ваемые, через известные промежутки, колод­цами, где скопляется тонкая пыль, приносимая ветром; по рассказам бедуинов, извили­стая цепь пропастей продолжается будто бы на протяжении восьми дней ходьбы по окраине пустыни.
III.
Аравийский полуостров лежит в поясе юго-западных муссонов. Все получаемые им дожди, если исключить область, прилегающую к Средиземному морю, приносятся ему этим воздушным течением; но муссон перед тем проходит через африканский континент пли по крайней мере вдоль его восточных берегов, и влажность, которою он насытил­ся в экваториальных морях, уже снова выли­лась, в большей части, на горы, которые он омывал в своем движении. Ливни, остаю­щиеся затем на долю Аравии, недостаточны,
Adolf von Wrede, „Веизе in Hadhramaut*.
809
АРАВИЯ.
810
чтобы покрыть ее растительностью: только гор­ные массивы, поднимающиеся в высшие слои атмосферы, задерживают облака на проходе и получают некоторое количество воды, кото­рое изливается в виде временных потоков или даже в виде постоянных источников и ручьев: внизу, в равнинах, граница возде­ланных земель обозначена последними струй­ками воды, которые питаются дождями или снегами, выпадающими на горах. Иногда первое дуновение муссона, в конце марта или в начале апреля, приносит несколько лив­ней, очень желательных земледельцам; но обыкновенно большие дожди совпадают с пе­риодом сильных жаров. Нормальный сезон гроз и ливней значительно разнится в раз­личных областях полуострова, смотря по гео­графической широте, рельефу земной поверх­ности, близости того пли другого моря, укло­нениям и круговоротам, происходящим в перемещении воздушных масс. В горах Ие­мена сильные дожди выпадают обыкновенно в эпоху нормальную для климата тропиков, то-есть в копце июня и в июле месяце. Иног­да в эту пору года Аденская скала полу­чает от 16 до 18 сантиметров дождевой воды *); но случается также, что ливней со­всем не бывает: в три года, с 1869 по 1872, цистерны Адена были наполнены толь­ко один раз 1 2). В Геджасе дожди ждут преимущественно в декабре; в Маскате и в массивах Омана наибольшее падение атмо­сферных осадков замечается в декабре и январе. В среднем, падение дождевой воды довольно обильно в обитаемых областях южной Аравии до шестнадцатого градуса ши­роты: оттого молитвы о ниспослании дождя, занимающие такое широкое место в обычном культе северных племен полуострова, не встречаются в ритуале южных народцевъ3). Но обильны ли дожди или нет, вб всяком случае гористый пояс, получающий их, не­достаточно широк, чтобы избыток влажности спускался до моря, по крайней мере поверхно­стными потоками. На западной покатости нет ни одной реки, которая бы круглый год про­текала через весь пояс Техамы, чтобы до­стигнуть Красного моря: все существующие там реки и речки-исчезающие, по-арабски мазиал {мазил. мазилах). подобные италь­янским fiumare. индийским наллахам. Во­да иссякает по дороге в прибрежных воз­деланных землях, и сколько раз она бы­вает недостаточна для орошения полей! Часто населения ждут по целым неделям и даже месяцам живительной воды; то и дело смотрят на небо, вопрошают ветер и все
1) Grisebach, „La vegetation du Globe*, trad, par Tchihatcheff.
W. Kropp, „Annales hydrographiques*.
3) Von Maltzan;--Hann, „Handbuch der Meteorologic*. География Реклю, т. IX.
явления атмосферы; обычные дела прерывают­ся; даже война приостанавливается между пле­менами. Все жители деревни, от мала до ве­лика, собираются где-нибудь на открытом месте, чтобы внимательно следить за обла­ком, образующимся на горизонте, и когда оно разрешится дождем, когда вода заструится в оврагах и песчаное ложе уади наполнится быстрым потоком, собравшаяся толпа при­ветствует это событие песнями и радостными криками. Народ бежит в перегонку с на­воднением, образуя кортеж, сопровождающий давно желанный поток, точно какое-нибудь божество.
Но при выходе из гор земледельцы рас­полагают лишь частью выпавшей с неба во­ды. Где начинаются пески и каменистые про­странства пустыни, там потоки исчезают. Некоторые пз них снова выходят на по­верхность в низинах или лощинах и обра­зуют оазисы, когда вода не насытилась солью в недрах земли; есть п такие, которые ско­пляются в озера, постоянные или временные, в глинистых впадинах. Когда вода в этих бассейнах испарится, одни из них являют­ся белыми от покрывающего их соляного налета; другие, которые были наполнены прес­ной водой, представляют лишь бурую поверх­ность опорожненного водовместилища, избо­рожденную правильными трещинами; но с не­большего расстояния виден еще свет, отра­жающийся как бы от жидкой площади; нигде мираж воды не является чаще и не произво­дит более полной иллюзии, как в тех ме­стах, где естественно нужно было рассчиты­вать найти воду, то есть в бассейнах вы­сохших озер: можно сказать, что, испаряясь, озерная поверхность оставляет по крайней мере свой образъ*)• Не менее драгоценная в Аравии, чем в Персии и в Афганистане, во­да не сберегается там с такой же заботли­востью, как в этих двух странах: на по­луострове, исключая нескольких долин Ома­на, некоторых частей Неджеда и области священных городов, незнакомы с искус­ством перехватывать ручьи при выходе их из гор и проводить их воду на требующие орошения земли посредством подземных ка­налов, пробуравленных колодцами на рав­ных один от другого расстояниях. Но по­чти во всех странах Аравии устроили биркеты или выложенные камнем резервуары, и вырыли глубокие колодцы. Самые замечатель­ные колодцы-те, которые Зобеида, супруга калифа Гарун-алЬ’Рашида, велела высечь в скале, на дороге пилигримов из Мекки в Багдад; некоторые из этих колодцев имеют до 70 метров глубины, но большинство безъ
*) Anne Blunt „Voyage en Arabie*, trad. Derome.
55.
811
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
812
воды или содержит лишь немного грязи на дне ').
В Омане феледжи, подобные канатам персиян или вырытые, вероятно, под их руководством, в прошлом столетии, позво­ляют распространять пределы оазисов в до­лины: оттого эти водопроводы, составляющие вообще общественную собственность, поддер­живаются общинами с величайшей заботли­востью, и в местностях, подвергающихся набегам разбойничьих племен, их защищаютъоправильными укреплениями: там каж­дый источник охраняется крепостцой * 2); го­раздо важнее защищать воду, чем самую деревню, так как от воды зависит жизнь населения. Прорытие феледжей во всей Аравии, без сомнения, удвоило бы оседлое население страны; по берегам временных потоков или уади, где теряются «дикия воды», появились бы обработанные поля и города; русла быв­ших рек, из которых иные, как напри­мер, Уэд-Эрмек или Румма, приток Ев­фрата, пересекают полуостров во всю его ширину, были бы частию восстановлены при­брежными культурами. Не подлежит сомнению, что реки Аравии, получающие начало в го­рах Неджеда, текут под землей до Персид­ского залива. По всему западному побережью этого моря пресноводные ключи бьют со дна под слоем соленой воды: остров Барейн в большей части обязан своим раститель­ным нарядом и, следовательно, своим на­селением обильным источникам, которые там выходят наружу, и первое начало кото­рых нужно искать на твердой земле. Во мно­гих местах водолазы спускаются на дно не­глубокого пролива, отделяющего остров Ба­рейн от материка, чтобы наполнить там свои кожаные мехи у пресноводного фонтана, вылетающего из расселин скалы. На ост­ровке Могарек женщины и молодые девуш­ки, неся на голове фаянсовый кувшин, пере­ходят в брод маленький пролив, чтобы ид­ти метров за пятьдесят в море черпать во­ду пз прозрачного снопа, который льется из острововпдной скалы 3). На побережье конти­нента почти все источники горячие, и между ними очень мало серных, что Пальгрев при­писывает остатку вулканической деятельноности; во многих местах дымящаяся вода бьет ключом пз пепла или лавы. Подле большинства источников возвышаются холми­ки, образовавшиеся, вероятно, из песков, ко­торые вода выбрасывала из недр земли 4).
Аравия одна из «знойныхъ» стран земна-
*) Huber, „Bulletin de la Societe de Geographic", 1884.
3) Weilsted, „Travels inArabiau.
3) Gifford Palgrave, цитированное сочинение.
4) Palgrave, цитированное сочинение; Carl Ritter, „Asien".
го шара: термометрический экватор, изгибае­мый к северному полушарию действием тепло­вато фокуса, образуемого песками пустыни Да­на, идет вдоль южных берегов полуостро­ва: Аден, Макалла, Маскат принадлежат к числу тех «пеклъ», о которых упоми­нают сложившиеся у моряков поговорки, и известно не мало случаев, когда европейцы, не побоявшиеся идти под палящими лучами солнца между белых стен, отражающих па­дающий на них жар, были поражены смер­тельным солнечным ударом. На острове Адене средняя температура зимы превышает среднюю температуру европейского лета. Тем­пература в 40 градусов по Цельзию в тени не редкость в Маскате, даже в апреле ме­сяце и при совершенно тихой погоде ‘); в Ассирской Техаме термометр часто поднимается до 42 градусовъ2); но среди лета и когда ве­тер дует из пустыни, жара становится го­раздо сильнее: тогда она превышает 50 гра­дусов, и европейцы, несмотря на все предо­сторожности, рискуют пасть жертвой этого знойного климата.
Средняя температура в Джедде, выведен­ная путешественником Стенли из пятилет­них наблюдений: температура дня 30°,92, температура ночи 28°,28. Часто зной солнца так силен, что камни трескаются и распа­даются 3). В равнинах центральной Аравии средняя температура источников, которая не может чувственно разниться от температуры воздуха, от 28 до 29 градусов по Цельзию4). Даже туземцы много страдают от жгучей атмосферы в Аравии: болезни так же обы­кновенны на аравийском побережье,как ина иранской покатости Персидского залива; рахи­тизм, немощи всякого рода, особенно слепота поражают население прибрежья. На каждые десять жителей Оманского берега, говорит Кеппель, приходится, по крайней мере, один кривой или один слепой. Но, с другой сто­роны, некоторые области во внутренней Ара­вии принадлежат к самым здоровым ме­стностям земного шара. Таковы плоскогорья Неджеда. Благодаря значительной абсолютной высоте почвы, жары там не так сильны, как в пустыне и в поясе Техамы; открытые всем ветрам, высокие гранитные или песча­никовые хребты подвержены влиянию воз­душных токов, идущих от полюса; чере­дование температуры дня и ночи, лета и зимы, столь полезные для полного развития физиче­ских сил, следуют одно за другим в пра­вильном порядке; воздух всегда чистый, без сырой влажности, царствующей на морском прибрежье. Население Неджеда состоит пзъ
*) Wellsted, цитированное сочинение.
2) Millingen;-Mahe, рукописные заметки.
3) Wetzstein, цитированный мемуар.
4) Huber, цитированный мемуар.
813
АРАВИЯ.
814
сильных людей, с смуглым цветом лица, с ясным и твердым взором. На соответ­ственной высоте и при равной температуре, города Иемена имеют гораздо менее здоровый климат, чем города Неджеда: воздух, на-
он кружится над морем в Аденском за­ливе п Бдб-эль-АИандебском проливе: лихо­радки очень обыкновенны в Иемене, как на горах, так и в низменном поясе при­брежья.

сыщенный морскими парами, перемещается менее свободно, нежели на центральных пло­скогорьях; задерживаемый с одной стороны горами Абиссинии, с другой горами Аравии,
Хотя Аравия заключена в метеорологиче­ской области юго-западных муссонов, ветры, однако, представляют там большие непра­вильности, производимые главным образомъ
815
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
816
кольцом морей, которые окружают полуост­ров и заставляют правильные атмосферные течения уклоняться от их нормального на­правления. На юге и юго-востоке, Аденский за­лив и Сокоторское море, на западе Красное море, на востоке и северо-востоке Оманское море п Персидский залив, наконец, на севе­ро-западе Средиземное море составляют как бы лаборатории для образования второстепен­ных ветров, видоизменяющих первоначаль­ные течения пассатов п контр-пассатов. Сообразно перемещению тепловых фокусов, которые находятся то на твердой земле, то на море, местные бризы беспрестанно меняют свое направление вдоль морских берегов, при чем либо прибавляют свою силу к силе общих атмосферных течений, либо заме­дляют их, нейтрализуют или заменяют их ход. Воздушные токи, различные по проис­хождению, приобретают аналогичные свойства, проходя через одни и те же области: тогда как в одних местностях влажность при­носит южный ветер, в других дожди дает северный ветер; иссушающий симун, ядови­тый шелук приходит с востока для жителей Иемена; для обитателей же Багдада он дует с запада. В Нефудах господствующие атмо­сферные течения западные ветры; направле­ние их легко узнать по форме песчаных буг­ров и по положению всех растений, накло­ненных к востоку *).
Но самый важный факт в циркуляции воз­душных масс над Аравийским полуостро­вом составляет отклонение юго-западного мус­сона к юго-востоку. Две аллеи гор, между ко­торыми заключены два боковых моря Аравии, Персидский и Аравийские заливы, представляют естественные дороги, начертанные для движе­ния воздушных токов. Проникая в проливы Оманский и Баб-эль-Мандебский, нормальный ветер изгибается, чтобы подняться в цвух названных заливах по направлению их боль­шой оси; точно так же воздушные течения, спускающиеся с плоскогорий Ирана и с гор­ных цепей Моава или Мадиана, низвергаются в широкие рвы, открывающиеся перед ними, и следуют вдоль их до входа. Так проис­ходит правильное чередование восходящих п нисходящих ветров, которое очень облег­чило торговые сношения; дуновение ветров на­перед указывало арабам морские пути. Но им, тем не менее, нужна была изумитель­ная отвага, чтобы пуститься за «ворота» на море, волнуемое бурями, и течения которого, быстрые и неправильные, повидимому, не под­чиняются никакому точному закону 2). Море­ходы Омана, Гадрамаута, Иемена нашли въ
’) Huber, „Bulletin de la Society de Geographie de Paris*, 1884.
3) Wellsted, „Journal of the Geographical Society", 1806
себе это мужество, и от Мозамбикского берега до островов Зондского архипелага они были некогда носителями товаров для всех при­брежных населений Индийского океана; долгое время они также оспаривали владычество на его водах у португальцев. В первые време­на ислама арабы имели даже большую долю участия в торговле Средиземного моря. Кре­мер отыскал много семитических слов в языке европейских моряков.
IV.
Два моря, прилегающие к Аравийскому по­луострову, Персидский и Аравийский заливы, сходствуют между собой порядком ветров и возвышенной температурой своих вод, но в других отношениях они много разнятся. Персидский залив имеет право на название моря только по своему большому протяжению, исчисляемому в 248.000 квадр. километров; но он не глубок: в среднем, веревки про­мерочного снаряда касаются дна, будучи смо­таны с блока на 40 и до 80 метров, и можно бы было, предполагая, что уровень и геогра­фические условия не изменятся, вычислить приблизительно эпоху, когда твердые частицы, приносимые течением Шат-эль-Араба, за­полнят морской бассейн, как они уже на­полнили северную половину залива, которая превратилась в твердую землю, известную под именем Месопотамии или Междуречья. Жидкая масса Персидского залива слишком незначительна, чтобы общие течения Индий­ского океана могли в нем распространяться. При входе в залив,в Оманском море, движения вод соответствуют движениям воз­духа; восходящее течение проникает в Ормуз­ский пролив с мая по сентябрь, то-есть в период южного муссона; в остальное время года, соответствующее сезону северных ве­тров, из пролива выходит нисходящее те­чение, направляющееся к открытому морю; но внутри залива не могли обнаружить никакой правильности в колебании течений: все они совершенно поверхностные, и каждая бриза, каждый шквал изменяет их ход. Острова выступают в большом числе над поверх­ностью неглубоких вод, но они имеют не одинаковый вид на том и другом берегу: в то время, как острова персидского побе­режья, лежащие близ крутого берега, сами представляют гористые земли, возвышаю­щиеся уединенно в чистом море, свободном от подводных камней,-острова арабского берега, лежащие близ низменного пояса, не­высоки и окружены целыми архипелагами пес­чаных мелей. Обширная полукруглая бухта, заключенная между полуостровом Рас-Мазандом и Катарским мысом, усеяна этими низменными островами, от которых эти
817
АРАВИЯ.
818
воды, может быть, п получили название Бахр эль Бенат пли «Девичьего моря». К западу от Катара Барейнский залив тоже наполнен островами, островками, песками, лежащими вровень с водой. Одна из этих земель, самый большой арабский остров в Персидском бассейне, известен специально под именем Барейн или Бахрейн, то-есть «Два моря», без сомнения, принадлежавшим некогда двум большим бухтам, которые омывают на востоке и на западе Катарский полуостров. По Опперту, Барейн естьТилос илиТильвун древпихт, одно из священных мест, где халдейская цивилизация, во вре­мена, предшествовавшие писанной истории, по­лучила свое начало: Тилос был местом происхождения того «бога-рыбы», который буд­то бы водил ковчег человечества по водам всемирного потопа.
Персидский залив и Оманское море при­надлежат к числу морских вод, самых богатых животной жизнью. Тысячи арабских рыболовных судов, плавающих среди ожи­вленных, кишащих рыбой банок, делают в этих несметных массах животных лишь незначительные пробелы, скоро пополняющие­ся: закидывают до двухсот сажен глубины огромные сети, которые вытаскивают всегда полные, от тридцати до сорока человек. Ры­ба, которую сушат на солнце и которая в несколько часов принимает вид кусков дерева, служит, вместе с печеньем из фи­ников, средством продовольствия всех ара­бов побережья и, кроме того, отправляется далеко во внутренния области полуострова, в Индустан, в Занзибар, на берега восточной Африки. Что касается мелюзги, которую трудно было бы экспортировать, то ее бросают обрат­но в море или употребляют, в виде удобре­ния, в садах Маската и в сельских ме­стностях Батины. По словам Неарха, киты тоже, должно быть, были очень обыкновенны в Оманском море, так как в те времена «ихтиофаги» (рыбоеды) Мекрапского берега строили свои дома из китовых костей; теперь эти животные стали редки, но моряки встре­чают еще в этих водах индийского кита (balaenoptera indica), морское чудовище едвали не самых громадных размеров: он до­стигает 27 метров (почти 13 сажен) в длину * *)• бесконечно малые организмы кишат мириадами, довольно многочисленные иногда, чтобы изменить цвет моря на пространстве тысяч квадр. километров и превратить его в «молоко» или в «кровь». Ночью все море объято «пламенемъ»; плывущие суда прово­дят на воде огненную борозду, и с обеих сторон весла оставляют фосфорические струи, словно какие-то огненные драконы гонятся за
*) Blvth, „Journal of the Asiatic Society of Bengal”, 1859;-Blanford, „Eastern Persia”.
судном. Медузы, подобные раскаленным го­ловням, плавают под волнами длинными полосами света, которые отражаются на па­русах *)• Вагабиты видят в этой морской иллюминации отблеск ада2). Большинство мо­ряков говорят, что это самоцветные камни, блистающие в волосах сирен; но медузы светятся только на дне моря; на воздухе они тускнеют и испаряются 3).
В водах Барейна, так же, как в «Де­вичьем море» и почти на всем арабском берегу Персидского залива, главное занятие прибрежных жителей, с мая по октябрь, со­ставляет ловля жемчуга. Сростки жемчуж­ных раковин не так белы в морях Ара­вии, как в морях Цейлона и Японии, но они крупнее п более правильной формы; кроме того, они более сохраняют свою золотистую воду, тогда как белый цейлонский жемчуг быстро теряет свой блеск, особенно в жар­ких странах. Барейнский жемчуг ценится дороже всех других сортов, даже с ме­дицинской точки зрения, так как арабы и персиане приписывают большую целебную силу толченым обломкам самоцветных камней. Жемчужный промысел не уменьшился в Персидском заливе, как во многих дру­гих водах. В одном только Барейнском архипелаге около пятидесяти тысяч моряков занимаются одновременно ловлей жемчужных раковин, и на всем побережье, заключаю­щемся между Ковентом, близ устьев ПИатъэль-Араба, и берегом Пиратов, недалеко от входа в залив основаны второстепенные станции в соседстве жемчужных мелей. В силу обычаев, составляющих основу права, жемчуг принадлежит всем жителям при­брежья; они одни могут собирать жемчуж­ные раковины на дне морском, и всякий чужой водолаз был бы прогнан с по­зором; однако, почти все выгоды ловли при­надлежат заранее закладчикам, индусам или арабам, которые путем ссуд под ро­стовщичьи проценты сделали из экипажа ловцов жемчуга толпу невольников. Доли выручки точно распределены: столько-то хо­зяину барки, столько-то водолазам и рабо­чим; но все эти доли уже прежде их раздачи участникам лова забираются ростовщиком; ежедневный заработок собирателя драгоцен­ного камня самый мизерный. Среднее число занимающихся ловлей жемчуга определяют в 70.000 человек, при 6.000 барок; общая ценность добываемого жемчуга около 12.500.000 франк., так что, в среднем, приходится только 178 франков на человека 4). Способ эксплоатации жемчужных мелей еще самый
*) Denis de Rivoyre, „Aden, Obock et Mascateu.
a) Gifford Palgrave, цитированное сочинение.
3) R. Burton, „Pilgrimage to Mekka”.
4) Grattan Geary, „Through Asiatic Turkey”.
819
ГЛАВА VI. АРАВИЯ.
820
первобытный: ныряльщики, привязав, для увеличения тяжести тела, камень к ногам, заперев ноздри роговыми затычками, зале­пив уши воском, спускаются на дно на глу­бинах 10, 20 или даже 30 метров; затем после поисков, продолжающихся 50 илп 60 секунд, снова поднимаются на поверхность с добычей в руках; восемь пли десять раз они возобновляют это опасное путешествие, подвергаясь нападениям акулы и меча-рыбы, которые каждый год похищают около три­дцати жертв между ловцами жемчужных ра­ковин. Лучшие перлы и самый блестящий пер­ламутр находят преимущественно в сосед­стве ключей, бьющих со дна моря; арабы даже приписывают происхождение жемчуж­ных сростков веществам, приносимым пресной водой: большие дожди всегда порож­дают у них надежду на обильный улов.
^Красное или Чермное море, отделяющее Аравию от Абиссинии и Египта на протяжении 2.200 километров, считая по прямой линии от Суэзского рейда до «Ворот умирающихъ» (Баб-эль-Мандебского пролива), вполне за­служивает названия, «моря» своими значи­тельными глубинами. Представляя собою ог­ромную расселину между двумя материковыми массами, это море в средней своей части имеет непрерывную впадину, глубиной в тысячу метров и более, а в двух местах, под 23 и под 20 градусами широты, лот опускается слишком до 2.000 метров: про­тив Лита дно достали лишь на глубине 2.271 метра. Из двух заливов, заканчивающих Красное море с правой и с левой стороны Синайского полуострова, Суэзский, лежащий на оси моря, не составляет его продолжения формой своего ложа: нигде его глубина не превышает 67 метров; в среднем, лот достает дно на расстоянии 50 метров от поверхности; залив этот не более, как бо­ковой ров, размытый водами. Истинное про­должение Красного моря составляет Акабахский залив, где уже вблизи берегов глубина достигает нескольких сот метров; по сере­дине впадины, Моресбп, производивший про­меры в 1833 году, доставал ил лишь с глубины, превышавшей 500 метров. Очевид­но, Красное море, Акабахский залив, долина Хор, где течет Иордан, и где образовалось Асфальтовое озеро, имеют одинаковое геоло­гическое происхождение: это продольные тре­щины, открывающиеся в борозде, которая тянется на пространстве 3.000 километров. Если йы порог Акабахского залива и порог Баб-эль-Мандебского пролива поднялись над поверхностью вод, как Арабахский порог в Идумее, то внутренние бассейны тотчас же превратились бы в «мертвые моря». На юге, длинная «Эритрейская» расселина оканчи­
вается, недалеко от Мокки, архипелагом Ганпш и Джебель-Зукуром, который обра­зует бар, имеющий менее 100 метров воды в самых глубоких местах. В большом проходе Баб-эль-Мандебского пролива русло, расчищенное течениями Индийского океана, имеет не менее 200 метров при входе.
Так же, как в Персидском заливе, мор­ские течения в Аравийском заливе соответ­ствуют движениям атмосферы. Когда дует правильный муссон, то-есть летом, воды проникают в пролив из Индийского океана; когда же северные ветры снова приобретают перевес, то-есть зимой, течения направляются к югу, и Красное море становится морским притоком Аденского залива: разность мор­ского уровня у берегов Аравии и Абиссинии составляет около 60 сантиметров, смотря по направлению муссона *)• Но кроме этих об­щих движений и поверхностных волнений жидкой массы, производимых местными бри­зами, происходит общее перемещение вод по направлению с юга на север. Аравийский залив, получающий лишь весьма незначитель­ное количество воды, так как он не имеет ни одного постоянного притока, может быть рассматриваем, как громадный бассейн ис­парения. Распределенный равномерно по всей его поверхности, жидкий слой, приносимый дождями и временными потоками пли уади, имеет бесконечно малую толщину, тогда как масса воды, превращающейся в пар, была бы достаточно велика, чтобы чувствительно понижать из месяца в месяц уровень Крас­ного моря, если бы Индийский океан не посы­лал течения, которое пополняет убыль, про­исходящую от испарения. Мори в своей «Географии моря» исчислял в 7 метров жидкий слой, испаряющийся ежегодно на по­верхности Красного моря: известно, со вре­мени опытов, произведенных г. Саль на об­ширных бассейнах, что это исчисление аме­риканского гидрографа слишком грешило преувеличением; но если бы даже годовая убыль воды в Аравийском заливе не превы­шала слоя толщиной в один метр, то и тогда прибрежные жители увидели бы этот огром­ный бассейн опорожненным в период жиз­ни нескольких поколений. Допуская, что в целом впадина имеет 400 метров средней глубины, достаточно было бы четырех сто­летий, чтобы обратить в пар всю заключаю­щуюся в ней воду, и уже задолго до этого времени то, что оставалось бы от соленой жидкой массы, достигшей точки насыщения, было бы окаймлено кристаллическим яром или высоким берегом. Нужно, следователь­но, предположить, что воды Аденского залива, увлекаемые в два прохода Баб-эль-Мавдебского пролива, пополняют годовую убыль
4) Wellstedt, цитированный мемуар.
821
АРАВИЯ.
822
Красного моря: объем по меныпей мере около тысячи миллиардов куб. метров дол­жен таким образом проникать каждый год в пролив; это поток, равный потоку такой реки, как Ганг. Мало того: так как север­ные ветры в продолжение шести месяцев в году гонят поверхностные воды Аравийского залива к океану, то нужно предположить, что пополнение убыли от испарения достигается увеличением подводного течения, несущагося к Красному морю. Но какова бы ни была ско­рость этого потока, направляющагося от Баб-эль-Мандебского пролива к заливам Суэзскому и Акабахскому, часть жидкости ис­паряется по дороге, вследствие чего соленость
кую массу канала колебаниями прилива и от­лива. В час прилива, нечувствительного в рейде Порт-Саида, уровень Красного моря в Суэце на один метр выше, чем уровень Средиземного моря на другой оконечности ка­нала: в среднем разность высоты уровней составляет 80 сантиметров в пользу Суэзского залива. В Акабахском заливе морской прилив гораздо менее чувствителен.
Европейских путешественников, отпра­вляющихся в Индию по Суэзскому каналу и Красному морю, сильно пугает высокая тем­пература этого залива в летние месяцы. Под палящими лучами солнца, когда в воздухе тихо, и еще более, когда дует ветер из пу-

Остров Гуриах.
воды возрастает. От Адена до Суэца про­порция соли, содержащаяся в морской воде, постепенно увеличивается: в Адене она соста­вляет немного более 39 частей на 1000, а в заливах северной оконечности поднимается до 41 и даже до 43 на 1000. С тех пор, как Порт-Саидский канал привел Красное море в сообщение с Средиземным, обмен вод происходит также между Суэзским за­ливом и бассейном Горьких озер. Красное море начало с того, что наполнило этот бассейн, из которого перед тем вода уже почти совсем испарилась; оно влило туда 900 миллионов кубич. метров воды, распро­страняя в то же время свою флору и фау­ну; затем оно непрестанно обновляет жид-
стыни, несколько дней плавания в аллее за­лива очень томительны для европейца. Между различными гипотезами, которые были пред­ложены для объяснения происхождения имени «Краснаго» моря, одна из наиболее правдо­подобных та, которая придает этому назва­нию смысл «Жаркаго». «Эритрейское» море древних было гораздо более обширно, чем нынешний Аравийский залив; оно обнимало также все морские пространства, в которые выдвигаются южные полуострова Азии; это было наше Индийское море, совокупность вод тропической области. Багровый цвет неба, отражающийся в море, ослепительный блеск господствующих над нпм гор и скал, раскаленный воздух, которым дышешь въ
823’
ГЛАВА VI. -АРАВИЯ.
. 824
этих знойных водах,-таковы, будто бы, причины, заставившие дать название «Красного моря» Индийскому океану и более специально Аравийскому заливу ‘). Но, по толкованию боль­шинства новейших комментаторов, происхо­ждение этого наименования должно быть при­писано пунтам, «краснымъ» людям, которые жили на двух противоположных берегах залива, в Африке и в Аравии, и потомки которых, переселившиеся на север, на по­бережье Средиземного моря, сделались пунами пли финикиянами * 2 * *). Впрочем, никакое явле­ние, свойственное исключительно Красному морю, не могло бы объяснить происхождение имени, которое это море носит со времен глубокой древности.
Многочисленные острова поднимаются со дна Красного моря и окаймляют в виде архипелагов оба берега, аравийский и афри­канский. Между островами азиатского берега некоторые, представляющие вершины гор с находящимся под водой основанием, принад­лежат к материку: таковы острова Хасани, на севере от Ямбо, Дизан, Караман, в архипелаге Логейя; но есть также такие, кото­рые поднялись вдали от берега, выступая сбольшой глубины. Так, остров ДжебельТейр. лежащий к западу от Логсйского ар­хипелага, как раз в центре средней впади­ны Красного моря, есть конус из лавы и вулканического пепла, основание которого на­ходится под водою па глубине 200 и 250 ме­тров, тогда как вершина выступает на 275 метров над поверхностью моря. ДжебельТейр - единственный вулкан в морях Аравии, который еще дымится; в 1883 году на этом острове было сильное извержение па­ров, и моряки, плавающие вдоль его берега, ожидали увидеть там второй Стромболп. Ост­ровные вулканы, возвышающиеся в южной части залива, Джебель-Зебаир, Джебель-Зукур (603 метра), Малый и Большой Ганпш, кратер Перим, между двумя проходами БабъЭль-Мандебского пролива, суть остывшие гру­ды красной и черной лавы.
Высокие острова, вулканического или оса?дочного происхождения, редки в Красном море, сравнительно с низменными скалами, созданными трудом кораллов. Около трети залива загромождено этими островками или подводными камнями нового образования, при­метными издалека по белой линии прибоя волн. Вдоль арабского берега коралловые мели образуют почти сплошную цепь от Логейской бухты до входа в Акабахский залив; только в некоторых местах этот ряд рифов прерывается глубокими бухтами, откры­вающимися против устья уади; поток прес­
*) Carl Ritter, „Asien44, vol. XIII.
2) Lepsius, „Nubo-Sprache44;-Hommel, „Vorsemitische Kulturen44.
ной воды и, быть может, нечистоты, приноси мые из внутренности материка этими эфемер­ными ручьями и речками, препятствуют воз­растанию полипняков, работающих над по­стройкой подводных скал *)• Иа африкан­ском берегу шеб, то-есть бахрама из корал­ловых рифов, не образует такой непрерыв­ной линии, как на противуположпом берегу, но зато в некоторых местах она дальше выдвинута в открытое море; против Массуа коралловые банки занимают более половины моря; дорога кораблей между этими подводны­ми скалами сводится к фарватеру около сотни верст шириной. Плавание очень опасно по­среди шеба, в этом бесконечном лабиринте проливов и морских улиц. Пароходы плы­вут по глубоким водам средней впадины; но арабские суда, следующие вдоль побережья, должны бросать якорь на ночь; при всей своей опытности и осторожности, лучшие кормчие мо­гут сбиться с пути в этом лабиринте ри­фов, который меняется из году в год: тот илп другой проход, которым они сво­бодно пробирались в предъидущее плавание, оказывается теперь загражденным новыми постройками кораллов, заставляющими их делать длинные обходы. Немногие моря пред­ставляют зрелище, подобное тому, которое созерцаешь с корабля на дне Красного моря, сквозь прозрачную как хрусталь воду, на 20, 25 и даже 28 метрах ниже поверхности. Подводные «луга» зоофитов являются взорам во всей своей красе, с миллиардами ветвей, ремней, почек и цветов, одни неправильные, другие геометрических форм, и все сияющие чудным блеском, как бриллианты, рубины и сапфиры: это-безконечный мир разнообраз­нейших форм и цветов. Посреди животно­растений качаются водоросли и сотни других растительных видов 2). Никакой прибой волн не указывает присутствия рифов, по причине бесчисленных углублений и пещер в коралловой массе и целых лесов травы, в которых волна распространяется, замирая мало-по-малу и теряя свою силу 3).
В эпоху перемены направления муссона, преимущественно в октябре или ноябре, мил­лиарды мертвой рыбы всякого рода выбрасы­ваются волнами на берега Перима и Адена. Чтобы предупредить заражение воздуха, все жители должны приниматься за работу выры­вания глубоких ям, для закапывания в зем­лю этих груд гниющего мяса. Какая причи­на этой повальной смертности рыб? Туземцы приписывают ее ядовитым молокам, тогда как Кинг видит тут действие электриче-
<) „Proceedings of the Geographical Society*4, 1883.
3) Fulgence Fresnel;-Botta;-Decaisne,- Carl Ritter, „Asien44, vol. XIII.
3) Wellsted, „Journal of the Geographical Society44,
1836.
825
АРАВИЯ.
скпх явлений, производимых переменой вре­мен года 1). Мириады организмов, погибаю­щих под непрерывно обновляющимися слоя­ми последующих организмов, достаточны во многих местах, чтобы питать источники маслянистых веществ, просачивающихся на краю морских берегов 2). По всей вероят­ности, существует медленное поднятие почвы от давления подземных сил, так как уро­вень тысяч коралловых островов превы­шает ныне на несколько метров уровень моря. В этом отношении свидетельство путе­шественников, начиная с Нибура, единоглас­но. Все они наблюдали бывшие коралловые мели и солончаковые пространства морского дна, соединенные теперь с твердой землей; некоторые бухты сделались лужами, заперты­ми для судов, и многие бывшие островки пре­вратились в мысы 3). На восточном берегу Аравии, близ Ормузского пролива, повидимому, имеет место обратное явление - медленное оседание почвы4).
V.
Если морская флора Аравии отличается не­обычайным богатством, то сухопутная её ра­стительность сравнительно менее разнообразна. По области, отделяющей Идумею от Евфрата, северная Аравия принадлежит к поясу сте­пей. Деревьев там почти совсем нет, а растительность трав и низких деревянистых растений продолжается только в весенние ме­сяцы; с конца мая природа принимает свой угрюмый вид общей засухи: за исключением чернобыльников и мимоз, все растения блек­нут и принимают окраску окружающей поч­вы 5). К югу от сирийских степей, цент­ральная Аравия составляет часть пояса пу­стыни, тоже бедного растительными видами; однако, деревья там небезъизвестны: в оази­сах растут финиковые пальмы в многочи­сленных разновидностях; даже в Нефуде есть деревья, как-то: гада, с белым ство­лом, с сероватой листвой; таль, с круглыми листьями, рассеянными па колючих ветвях; небая, с блестящей зеленью; сидр, особый вид акации, каждая ветка которого походит на крыло из тонких перьев. Итель, листвен­ница. встречающаяся только в Аравии, растет в небольших долинах п на песчаных рав­нинах. В песке Гамада образуется в изо­билии род трюфеля, чема. Некоторые области пустыни представляют совершенно голые пространства, без кустарника и без травы;
«) „Geographical Magazine", 1877.
3) Oscar Fraas, „Aus dem Orient".
3) Niebuhr;-Tamisier; Valentia; - Lejean.
4) Blanford, „Records of the Geological Survey", 1872.
s) Grisebach, „La Vegetation du Globe", trad, par P. de Tchihatcheff.
826 только лишаи расстилаются ковром по ска­лам-простые пленки, прилегающие к кам­ню. Даже в Техаме, на морском побережье, флора чрезвычайно бедна; на Аденском полу­острове до сих пор найдено только девяно­сто пять видов, из которых около трети свойственных исключительно Аравии. В це­лом растительность представляет самый са­харский характер; по различные растения ука­зывают переход от флоры Сахары к флоре Судана и Индии.
Из всех областей Аравии наиболее при­ближается к Судану по своим растительным видам гористая закраина, ограничивающая пустыни на трех фасах Красного моря. Ин­дийского океана и Оманского залива. Возвы­шенности Ассира. Иемена п Гадрамаута могут быть рассматриваемы как принадлежащие к тому же поясу, к которому принадлежат протпвуположные горы в Абиссинии и на Сомальском берегу; по характеру растительного и животного царств, так же, как по жителям и истории, Иемен скорее африканская, чем азиатская земля: истинную границу соста­вляет не вырезка пролива, а окраина большой пустыни. Леса юго-западных гор Аравии со­стоят главным образом из различных пород акации, все почти более или менее камедоносных; молочайные и жирные растения там тоже очень обыкновенны; между вида­ми, до того времени неизвестными, ботаник Гильдебрандт, указывает промежуточный тип между самшитом (букс) балеарским и мадагаскарским. Одно из растений, особенно ценимых в домашнем хозяйстве жителей Иемена-кат, catha wAncelaslrus edulis, куст, которого почки и распускающиеся листья ока­зывают более возбуждающее действие, чем чай, на нервную систему; говорят, он даже обладает, хотя и в меньшей степени, опья­няющими свойствами хашиша ’). Горы южной Аравии славились в древности, как страна лекарственных зелий и благовонных расти­тельных веществ: оттуда привозились осо­бенно кассия и сенна, еще и теперь хорошо известная в торговле под названием «але­ксандрийского листа». Мирра, смола, сочащая­ся из коры бальзамного дерева или balsamodendron,-тоже одно из произведений Аравии пСомальского берега Африки, перечисляемых некогда на-ряду с жемчугом и ладаном между сокровищами, за которыми финикияне ездили на берега Эритрейского моря; теперь этот продукт отправляется через Бомбей. Дерево, производящее ладан пли olibanum, также растет в горах Гадрамаутского по­бережья; но первоначальная родина его, гово­рят, на африканских холмах, на другой покатости Аденского залива; камедь, выделяе­
4) Rochet d’Hericourt;-Naltzan;-Renzo Manzoni etc.
827
ГЛАВА VI. АРАВИЯ.
828
мая арабским ладонным деревом, каче­ством ниже подобного же продукта Африки. Арабы не дают себе труда собирать ее; этим промыслом занимаются сомали, приезжающие с противуположного побережья, которые про­дают собираемый ладан в Макаллу и в другие приморские порты.
На плоскогорьях и горах Аравии возде­лывают растения'умеренного пояса: пшеницу, кукурузу, ячмень, просо, чечевицу, виноград и европейские плодовые деревья, равно как различные красильные виды. В числе про­мышленных растений, культивируемых в Аравии, находим также хлопчатник и табак; но сахарный тростник, составлявший прежде одну из главных культур на юге полуостро­ва, теперь можно встретить только в садах. В низменной области пищевое дерево-фи­никовая пальма, которой, говорят, насчиты­вают до ста тридцати разновидностей в Геджасе, по словам одного арабского писателя, цитируемого Бурхардтом: «чтите финиковое дерево - говорил Магомет - ибо это ваша мать!» Может быть, Аравию даже следует считать первоначальной родиной феникса или финика (phoenix) ‘), дерева, которое финикияне привезли с собой в Сирию,в эпоху своего пере­селения к северу, и которое они затем распро­странили в средиземноморском мире. Но рас­тение арабское по преимуществу-кофейное де­рево-происходит из Эфиопии: до пятнадцатого столетия христианской эры ни один писатель, ни арабский, ни иностранный, не упоминает об ароматическом бобе, при перечислении произве­дений Аравии; боб этот появляется впервые в торговле полуострова и во всемирной торго­вле только со времени португальских экспеди­ций в Индийское море; но он появляется то­гда, как драгоценнейшая ягода «Счастливой» Аравии, и единогласное мнение приписывало это растение окрестностям Мокки, города, от­куда кофе вывозился в Европу. Однако, исследования ботаников установили тот факт, что кофейное дерево не встречается в Аравми в диком состоянии, и что первоначальная ро­дина его-африканская земля Каффа, имя ко­торой оно носит и до сих пор; но по край­ней мере на полуострове началась промышлен­ная эксплоатация этого растения, которое полу­чило такое важное значение в торговле мира, в его экономической истории и даже, говорят панегиристы кофе, в умственном и нравствен­ном развитии человечества. Чтобы расширить и распространить насаждения кофейного дере­ва, предпринимались европейские войны, были завоеваны обширные территории в Новом Свете, в Африке, па Сондскпх островах; миллионы рабов были взяты в неволю и пе­ревезены в новые плантации * 2 1); совершилась
9 Burckhardt, „Travels in Arabia^.
2) Carl Ritter, „Asieci“, vol XIII.
целая революция, повлекшая за собой послед­ствия, неисчислимые по их сложности и запу­танности, где зло перемешано с добром, где обманы, войны, порабощение целых населе­ний, поголовные истребления сопровождают увеличение п распространение торгового обме­на, возрастание знаний, сближение континен­тов и народов.
В настоящее время Аравия имеет лишь весьма незначительную долю в этой торговле, которой она дала первый толчок; едва одна двухсотая часть общего количества кофе, по­требляемого во всем свете, происходит из этих гор Иемена.
Производство кофе в различных частях света, по Нейман-Спалларту, в метриче­ских центнерах (метрич. центнер равен 100 килограммам или 6 пудам 4 фунт.).
Метр. центнфр.
Бразилия, в 1880 г 2.600.000
Ява, в 1879 г. 1.228.800
Цейлон, в 1880 г 330.000
Венецуэла, в 1879 г 276.000
Гаити, в 1879 г 232.000
Другие Антильск. острова, в 1879 г. . . 332.000
Др. страны Нового Света, в 1879 г. . 250.000
Аравия 30.000
На востоке Аравии кофейное дерево не рас­тет въГадрамауте, за Джебель-Яфия. Но иеменский кофе, который арабы пьют в виде отвара, а не в виде настоя, как европейцы, все еще считается в числе лучших сортов этого продукта и, быть может, уступает ароматом только кофе из области ИОнгас в Боливии. Кофейные плантации в Аравип содержатся с большой заботливостью: они расположены эта­жами, между высотами от 400 до 1.300 ме­тров *)> на боку холмов в виде широких террас, и на каждой террасе есть пруд, отку­да ирригационная вода разветвляется бесчи­сленными каналами, омывающими корни кофей­ных дерев. Эти последние поднимаются на десять или двенадцать метров, защищая от палящих лучей солнца молодые деревца, пред­назначенные заменить старые деревья, про­изводительность которых истощается после двадцати пяти летнего урожая. Всегда в цве­тах, всегда в плодах, эти кофейные сады ласкают взор блеском и разнообразием красок; колеблемые легким ветерком, листья смешивают нежно-зеленый цвет своей нпжней поверхности с темно-зеленой окраской лицевой стороны; белые, как снег, цветы, алые, как коралл, ягоды ярко блестят среди постоянно меняющихся оттенков земли; мо­тыльки, падкие на мед, носятся разноцветными тучами вокруг листвы; блестящие птицы, при­влекаемые прохладой тени, весело порхают с ветки па ветку. Трудно описать это восхи-
1) Botta; - Наиёѵу; -Maltzan; - Mazuchelli, „Explorato­re “, septembre 1882.
829
АРАВИЯ.
830
тигельное зрелище, составляющее своим ве­селым, оживленным характером приятный контраст с неумолимой монотонностью си­него неба.
убежища среди этих обширных открытых пространств, по которым быстроногие араб­ские кони могут легко скакать, во всех на­правлениях. Однако, на полуострове все-таки

Бедная растительными плодами, Аравия есть вместе с тем одна пз страна. Азии, наиме­нее богатых животными формами. Где нет растений, там нет и животных, и на грани­цах пустыни дикие звери не находят себе
есть львы, пантеры, леопарды, гиены, лисицы, и так же, как и в Азиатской Турции, шака­лы бродят вокруг становищ кочевников. Каменный баран и козерог живут в пес­чаных и каменистых местностях: большия
831
ГЛАВА VI. АРАВИЯ.
832
антилопы, называемые «дикими коровами», бродят в горах Неджеда и сурки веббер лазят там на деревья *)• Газели очень мно­гочисленны в пустынных местах, даже в настоящих безводных пустынях; туземцы утверждают, что они никогда не пьют 2). Еще в первой половине девятнадцатого сто­летия дикие ослы и страусы жили в Гамаде, а южнее, в равнинах, окружающих Нед­жед, они и теперь еще водятся 3). Иемен, флора которого сходна с флорою африканских гор протпвуположного берега, имеет и фау­ну такую же, как в этих горах, и многие виды обезьян встречаются там даже в мас­сиве» Джебель-Кора, к востоку от Мекки. На всем протяжении берегов и богатых рыбой бухт, хищные птицы: орлы, соколы и коршуны, очень многочисленны, а в лесных чащах внутренних областей сидят на де­ревьях искусно делающие гнезда ткачи 4), горлицы, куры, фазаны: некоторые острова Персидского залива, где живут птицы в не­сметном множестве, покрыты слоями гуано, как островки перувианского берега. Аравий­ская фауна заключает в себе также змей, как, например, кобра-капелла, ящериц, скорпионов, ядовитых пауков, и по обще­распространенному в Персии п Вавилонии мнению, там же, именно в Оманской терри­тории и на границах Нефудов и Красной пустыни, нарождаются те несчетные рои са­ранчи, этого «воинства Господня», которые ветер приносит в соседния страны. Саран­ча, появляющаяся в иранском Гсрмсире, происходит пз Аравийской Техамы. Иногда случается, что канаты кораблей, стоящих на якоре в порте Бушир, бывают сплошь по­крыты саранчей, увлекаемой южным ветром. В Ормузском проливе плывшее под пару­сом судно, на котором ехал путешествен­ник Брюс, вдруг подверглось нападению тучи арабской саранчи, которая в короткое время сгрызла паруса и кабельтовы, так что пришлось остановить ход корабля 5)Бедуины охотно употребляют в пищу этих насеко­мых.
Что касается домашних животных, вьюч­ных, верховых и упряжных, то Аравия в этом отношении бесспорно первая страна в свете, хотя она не имеет слона и очень мало рабочих волов. Верблюд до сих пор не найден в Аравии в диком состоянии, как в степях Туркестана; но если первоначаль­ная порода исчезла, то Неджед, называемый часто «Матерью верблюдовъ», есть по крайней мере страна, откуда происходят наиболее
Ч Anne Blunt, цитированное сочинение.
Ч Palgrave, цитированное сочинение.
3) Chesney, „Expedition to the Eupliratns".
4) Tamisier, „Voyage en Arabie", I, p. 379
5) Carl Ritter, „Asien“
многочисленные разновидности этого полезного домашнего животного, неразлучного спутника человека. Оманская земля-родина самых быстрых дромадеров; горы Гадрамаута слы­вут отечеством самых смышленых; ка­ждая провинция имеет свою особую породу вер­блюдов, которой качества и добродетели вос­хваляются местными жителями. Арабская ле­генда говорит, что верблюд и финиковая пальма были сотворены Аллахом из той же земли, как и Адам, они были в земном раю вместе с первым человеком, онп бу­дут сопровождать его также и в будущий мир, как это символизировал древний обы­чай, требовавший, чтобы верблюда оставляли умирать с голоду подле могилы его умершего хозяина. Этот жестокий обычай не соблюдает­ся более со времен Магомета; но если араб теперь уже не приобщает верблюда к своей смерти, то он заставляет его делить с ним его существование, допускает его к своим празднествам и даже, к религиозным обря­дам: пророк Магомет, сидя верхом на верблюде, провозглашал свои законы; и когда толпа пилигримов собирается у подошвы священной горы Арафат, опять-таки с вы­соты верблюда раздаются поучения проповед­ника. Первая мечеть была построена на том месте, где легла на ночлег верблюдица Про­рока, после бегства его из Мекки в Меди­ну-события, от которого магометане ведут свое летосчисление (геджру); там, где вер­блюд, на котором ездил Али, положил труп своего господина, был воздвигнут ку­пол храма Меджед-Али или Неджефа; на­конец, со спины верблюда Магомет вознесся на небо. Новорожденного верблюженка араб носит на руках: «у нас родился ребенок!» радостно кричат члены семьи, как будто дело идет о появлении на свет нового со­члена, человеческого младенца. И в самом деле, за верблюженком так же заботливо ухаживают, как за родным сыном или дочерью; ему навешивают на шею амулеток, чтобы отвратить от него дурной глаз. Ни­когда араб не ударит своего верблюда; на ходу он подбодряет его только голосом и пением; он говорит с ним, как с това­рищем, и рассказывает ему длинные исто­рии и сказки f); он никогда не позволяет оскорбить его и смотрит, как на личную обиду, на всякое бранное слово, сказанное его любимой скотине. Как брат в семье или клане, верное животное может сделаться при­чиной ведетты или родовой мести: кровь вер­блюда требует крови человека *)• Шестьсот имен и эпитетов, по Бохарту,-тысяча по Шардену,-обозначают и прославляют вер­блюда. Араб пустыни платят свой долг при-
Э Tamisier. „Voyage en Arabie1'.
833
АРАВИЯ.
834
знательности животному, без которого оп не мог бы бежать в пустынные пространства и сохранить свою гордую независимость. Если бы у него не было верблюда, он тоже под­пал бы под иго завоевателей; без верблю­да, и он был бы принижен до уровня тех презренных феллахов, которые пашут землю на берегах Нила или Оронта.
Араб довольствуется малым, говорят; но все, что он имеет, превосходно: его финики, его благовония, его кофе-«лучшие», какие есть в свете; точно также его домашния живот­ные лучшие во всем мире, самые статные и красивые, и нигде они так не привязаны к человеку. Собаки, как и верблюды, принад­лежат племени, роду или клану, семейству, и делят их судьбу, их радости и горе с без­граничной преданностью. Осел в Аравии, особенно в области Хаза,-тоже благородное животное, и имя его не составляет там бран­ного слова, как в странах Запада, где вы­родившееся животное хотя и сохранило свою удивительную воздержность и неприхотливость в пище, свое терпение и упрямство, не имеет более ни того роста и статности, ни той гор­дости аллюров, которые отличают его на Аравийском полуострове. Но верховое живот­ное по преимуществу- лошадь, и в отноше­нии этого животного превосходство Аравии над всеми другими странами признано с давних времен. Между различными областями Ара­вии первое место в этом отношении занима­ют Нефуды и степи, соседния с Сирией и Евфратом, где увидишь лучших скакунов самых красивых и стройных, самых жи­вых и горячих на ходу, самых гордых с виду и в то же время самых смирных и послушных руке или голосу всадника. Но зтпх великолепных коней не встретишь в большей части Аравии, так как им нужны сочные пастбища и обильные воды. В Неджеде и в южной Аравии они хотя и со­храняют чистоту своей расы, благодаря изо­лированности, в которой находятся, но уже вырождаются мало-по-малу; в области Хаза это уже маленькия лошадки, почти пони по ро­сту; но по пылкости-это «маленькие львы». Истинное их отечество-область травяных степей в северной Аравии; в этих обшир­ных равнинах, подобных пампасам Арген­тинской республики, где конская раса так великолепно развилась с первых времен колонизации, лошади находят наиболее под­ходящие климат п пищу; в то же время они имеют там беспредельное пространство, пол­ный простор и приволье. Правда, что в этой области, близко лежащей от великих исто­рических путей, раса подвергается многочи­сленным скрещиваниям. Древние барельефы на памятниках Халдеи показывают нам лошадей, может быть «туранской» породы,
которые значительно разнились от араоских коней, и которые, кажется, были преимуще­ственно упряжные животные: это-предки тех неуклюжих подседельных лошадей, ко­торых встречаешь в полукруге гор, опо­ясывающих Месопотамию, и которые, в гла­зах бедуинов, не заслуживают даже назва­ния лошади. В Северной Аравии большинство племен наблюдают с величайшей заботли­востью за чистотой крови своих коней; только монтефики и другие народцы нижней Месопо­тамии, увлеченные страстью к наживе, стали скрещивать свою конскую расу с породами Персии и Туркестана, чтобы получить более крупных животных, которых онп продают за очень дорогую цену индусским купцам. Чистокровный арабский конь, какого увидишь особенно у аназехов, ростом гораздо меньше английской лошади; голова у него больше, губы тоньше, глаза больше и взгляд более кроткий, спина короче, мускулы более выдаю­щиеся, ноги тоньше: один из характеристи ческих признаков расы держание хвоста, который всегда имеет горизонтальное поло­жение во время бега. Конечно, эти арабские кони были бы опережены на гипподроме евро­пейскими скакунами; но, при равенстве раз­меров, они всегда вышли бы победителями из состязания, а для дальнего путешествия они тотчас же снова берут перевес над всяким соперником, благодаря своей необы­кновенной выносливости и умеренности в пище и питье: они «живут воздухомъ» гово­рит поэт. Арабские лошади, воспитанные в семье, товарищи детей, которые играют меж­ду их ног, никогда не видали от своих хозяев ничего, кроме ласки и доброго слова; оттого не было случая, чтобы арабский конь лягался или становился на дыбы, чтобы сбро­сил всадника на земь; полный доверия к тому, кто им управляет, он не пугается ничего и радостно бросается в опасность *).
К несчастию, этой великолепной конской расе грозит опасность исчезновения; лошади без порока становятся все более и более редкими; у некоторых племен уже не най­дешь ни одного такого коня. Главная причина тому-безпрестанные войны, разделяющие на­родцы Аравии и оканчивающиеся обыкновен­но облавами и поспешной продажей захвачен­ного у неприятеля скота; но и предразсудки относительно чистоты крови тоже в значи­тельной степени способствуют постепенному вырождению лошадиной породы. Чистокровное происхождение, так сказать, герб лошади имеет в глазах араба большую цену, чем её сила или красота. Арабы заботятся прежде всего о поддержании в конских заводахъ
*) Anne Blunt, „The Bedouins of the Euphrates"; - „Voyage en Arabie“, trad, par Derome.
835
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
835
славной генеалогии. Ценный конь должен при­надлежать к хамсе, то-есть к одной из пяти пород кехилан, происшедших, по пре­данию. от пяти любимых кобылиц, на кото­рых ездил Пророк; шестнадцать других второстепенных рас, стоящих рангом ниже высшей лошадиной аристократии, имеют в своихд» жилах достаточно благородную кровь, чтобы гражданское состояние каждого жеребенка, то-есть принадлежность к при­вилегированному сословию, была формальным образом удостоверена перед свидетелями, и чтобы животное носило на шее, в мешечке, подлинные доказательства его происхождения: по этому вопросу какой-либо обман или на­дувательство-дело неслыханное в Аравии; генеалогия лошади-это такая святая вещь, что самый отъявленный обманщик никогда не ос­мелился бы фальсифицировать относящиеся к ней документы. Кроме пяти главных и ше­стнадцати меньших рас, все другие лошади называются кадиш, то-есть «неизвестного рода»: как бы ни были они красивы, их не ценят, и никогда араб, верный преданиям, не согласится унизить породу скрещением кровных аристократов с этими неровнями, неимеющими родословной. Следствием этого является то, что чистая раса истощается, вы­мирает, и теперь даже самые могуществен­ные шейхи лишь с большим трудом успе­вают поддерживать заводы чистокровных лошадей. Во время путешествия Пальгрева, в 1862 году, отборные кони находились в Риаде, у Ибн-Саудов, владетелей Неджеда; в 1878 году, когда супруги Блент посетили центр полуострова, эмиры Гайля, в ДжебельШаммере, сделались богатейшими лошадины­ми собственниками во всей Аравии.
VI.
Араб, житель степей, Нефудовъи Неджеда, высоко ценит чистоту своей расы, как и чи­стоту породы своего коня. Очень простой в нравах и в языке, он тем не менее ари­стократ по высокому мнению о своем про­исхождении, гордящийся «голубой кровью», ко­торая течет в его жилах со времен, пред­шествующих истории. Никогда он не но­сил ярма неволи, как другие пароды; в отношении незапамятного, идущего споконъвека, пользования свободой он не имеет равных себе между нациями земного шара. В течение тысяч и тысяч лет его предки разъезжали по пустыням, как разъезжает он сам; им всегда было знакомо, как и ему, чувство опьянения от быстрой скачки в беспредельном пространстве равнины. Могут ли люди палатки «народ парусины или вой­лока», как они себя называют, не прези­рать боязливых обитателей городов, печаль­
ный «народ глины»? К туркам же, кото­рые претендуют на господство и хотят за­ставить их цлатить налог, арабы питают ненависть. Оттоман-это пх враг.
Прозвище «бедуины», которое европейцы принимают обыкновенно в дурную сторону, применяя его преимущественно к метисам (помесям) различных рас, бродящим в соседстве приморских городов и живущим грабежем и нищенством, принадлежит тем благородным расам пастухов, которое счи­тают себя первородными пз людей. Бедуи­ны-это арабы по преимуществу, «люди рав­нины», «сарацины», если верно, что это на­звание первоначально означало «жителей Саха­ры» или пустыни 9Истинные бедуины па большей части среднего роста и хорошо сло­жены, поразительно худощавы, что объясняет­ся пх образом жизни, но очень проворны и обладают гораздо большей физической си­лой, чем можно бы было думать, глядя на их тощие, сухопарые члены. Почти черные или пепельно-серые, они имеют правильные черты, лицо красивой овальной формы, череп часто неправильный и остроконечный, лоб вы­сокий, глаза черные и пронизывающие; но при­вычка хмурить брови и щурить глаза, чтобы защититься от солнца, смотря вдаль к гори­зонту, придает беспокойный блеск их зрач­ку: часто говорят, что у них, как у крас­нокожих, взгляд волка, и многие склонны приписывать им свирепость, которой вовсе нет в пх характере. Брак между двоюрод­ными братьями и сестрами, вообще между род­ственниками, составляет обыкновенное явле­ние у арабов, как и у персиян, и в ве­жливом разговоре имя «кузина» значит то же, что супруга 2). Бедуины быстро стареются: кожа их делается грубой и морщинистой от постоянного пребывания на открытом воздухе; в сорок лет борода у них седеет; в пятьдесят лет-это уже старики; очень не­многие из них достигают шестидесятилет­него возраста. Но по крайней мере их ко­роткая жизнь не прерывается болезнью: самые воздержные из людей, бедуины вместе с тем отличаются наиболее крепким здоро вьем, голова у них всегда свободна, дух ясен и бодр. С самого детства они при­выкли спать на жесткой постели, переносить южный зной, обходиться без долгого сна и обильной пищи; они не употребляют крепких напитков, разве леббен или кислое молоко,, которое только действует слегка возбуждаю­щим образом, никогда не приводя в состоя­ние опьянения; едят они всего один раз в день, и сумма принимаемых ими питатель­ных веществ гораздо меньше в сравнении
1) Reinaud;-Carl Ritter, „Asieu“.
*) Richard Burton, „Pilgrimage to Mekka“.
837 ара
с ежедневними трапезами западного челове­ка; по исчислению Вольнея, в среднем еже­дневная пища бедуина, в виде мяса, плодов или зернового хлеба, составляет всего только шесть унций пли около 170 грам­мов. Араб даже сложил песни, прославляю­щие его победу над голодом, как у боль­шинства других народов есть песни, воспе­вающие их гастрономические наслаждения или опьянение от вина и пива 4).
«Я сын терпения», говорит одна героиче­ская поэма Аравии, и такова, в самом деле, главная добродетель бедуина; но это терпение он отдает на служение своей страсти или своему энтузиазму. Он должен перепо­ст голод и жажду, холод и жар, крайнее утомление во время длинных переходов, и редко случается услышать от него жалобу. Больной или раненый, он удаляется куда-ни­будь в уголок, как животное, и терпит боль молча, одинаково приготовленный к вы­здоровлению или смерти. Очень кроткий и лас­ковый в отношении женщин п детей, он приходит в гнев только против сильных; но редко бывает, чтобы, в набегах или войнах, его можно было обвинить в жесто­кости. По международному праву, признавае­мому в области степей с незапамятных времен, каждое племя может «поднять руку» против соседних племен и стараться отнять у них стада; но обычай требует, чтобы эти грабежи вооруженной рукой делались, если возможно, без кровопролития; даже когда кровь пролита в бою, она должна быть опла­чена рано илп поздно шаром пли вендеттой и порождает на целые века войны, которые ведутся при помощи хитрости и засад: самые смелые отступают перед этой страшной обязанностью за убийство, перед громадной дие-х или «ценой крови», налагаемой законом возмездия. Главный порок бедуина-алчность: он любит до страсти блестящие и звонкия монеты, серебро еще больше, чем золото; но он любит их как дитя, чтобы восхищать­ся их блеском. Впрочем, степной араб, как он ни жаден к деньгам, всегда ста­вит долг гостеприимства выше любостяжания; «потерянные деньги найдутся, потерянная честь-никогда», говорит арабская послови­ца 2). Бедуин, житель Гамада, предоставляет полу-кастам Сирии постыдный обычай торго­ваться с иностранцем, когда тот приходит просить крова и пищи. Гость-священная осо­ба в становище араба; даже враг находит радушный прием, когда берется за веревку палатки.
Бедуин не имеет над собой никакого господина, не знает никакой власти; он не
9 Silvestre de Sacy, „Chrestomatie arabe“.
3) Hassan-ibn-Tabit;-Alf von Kremer, „Kulturgeschichte des Orientsu.
B I Я. 838
зависит даже от клана или племени. Если он и соединяется со своими единоплеменни­ками, то только потому, что находит в этом свое удовольствие, свою выгоду или, наконец, свою честь: редко случается, чтобы в одном и том же клане или роде все входящие в со­став его не признавали себя солидарными: хотя большинство членов семьи Магомета не разделяли его учения, однако, они не покину­ли своего родича, и за исключением одного, все подвергли себя, вместе с пророком, добровольному изгнанию, продолжавшемуся два года *). Но если арабу вздумается отделиться от своих товарищей и жить особняком в пустыне, на свой риск и страх, никто не оспаривает его права. Когда совокупность пле­мени не приходит к соглашению относитель­но предлагаемой военной экспедиции, заключе­ния мирного договора с другим племенем или выбора нового становища, то большинство и меньшинство расходятся полюбовно, п та­ким образом народцы делятся до бесконеч­ности, чтобы группироваться сообразно своим новым средствам: коллективное отечество, составляемое общностью или ассоциацией инте­ресов, беспрестанно перемещается вместе с группами палаток; племена переплетаются, перемешиваются, как волны на море; тот или другой клан, живший прежде в одной пз долин Неджеда, теперь стоит лагерем на верховьях Евфрата или в оврагах Синджара; нередко сотни, тысяча верст разделяют две группы одного и того же рода или семьи. Каждое племя имеет своего шейха, и вообще эта особа принадлежит к какой-нибудь фа­милии, прославленной длинным рядом пред­ков, пли же она обязана, в силу своих бо­гатств, исполнять, от имени всей общины, долг гостеприимства. Но шейх не обладает никакими правами наследственности; он из­бирается себе равными и не есть виртуально старший над ними; его смещают, когда он перестал нравиться. Специальная его функция, кроме чествования гостей, - судить споры вместе со старейшинами: это примиритель и третейский судья, но решения его не имеют силы закона; решениям этим, вообще опи­рающимся на обычное право и поддерживае­мым общественным мнением племени, обыкновенно подчиняются, но никакая уголов­ная санкция не связана с его вердиктом, п осужденный может избавиться от наказания, либо покидая племя, либо бравируя обществен­ное порицание; он делается тогда бауак, человек «без чести». Некоторые шейхи, имеющие за собой знатность рода и богатство пользующиеся поддержкой могущественных союзников, успевают приобрести значитель­ную власть, когда умеют отождествить свои
*) Stanley Lane Pool, „Le Koran, sa poesie et sesloisu
839
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
840
интересы с интересами племени; но послед­нее никогда не забывает своего первоначаль­ного права, и часто представляется случай привести его в действие. Нередко случается, что шейх избирается только на мирное вре­мя: это муж совета и мудрости. Для войны нужно прибегнуть к человеку хитрости и от­ваги: тогда племя выбирает себе агида, во­жака или вождя-откуда, вероятно, и про­изошло слово гид, проводник, в западно­европейских языках,-который ведет сво­их равных ему одноплеменников в бой, предводительствует при грабеже пли прикры­вает отступление. Его временные полномо­чия оканчиваются с заключением мирного договора 1).
Оседлые арабы, занимающие громадную окружность полуострова и степей Месопота­мии, естественно, очень разнятся между собой происхождением и различными посторонними элементами, которые к ним примешались с течением времени: употребление одного общего языка группирует их в одно целое, в котором уже трудно заметить все первоначальные отличия; но не подле­жит сомнению, что на востоке Аравии персиане и индусы, на юге и на западе сомали, абис­синцы и различные негритянские народцы в значительной степени способствовали видоиз­менению первоначальных элементов; даже важные особы, шерифы и другие, женятся исключительно на негритянках-невольницах, как бы желая показать тем, что между их арабскими соотечественниками никто не до­стоин выдать за них свою дочь * 2). Наибо­лее чистокровным считается население верх­него Иемена и Гадрамаута: там живут «араб-арпба», то-есть чистые, коренные арабы, тогда как другие жители полуострова, отличающиеся от предъидущих кровью, род­ственными союзами, так же, как древней куль­турой известны под именем арабов мустаариба или «объарабившихся арабовъ» 3). Ме­стные предания и история согласно признают в юго-западной Аравии существование этниче­ского корня, отличного от кочевников вну­тренней части полуострова. Обозначаемый под разными именами в легендах и мифических генеалогиях, этот корень получил в наши дни генерическое название гпмиарской расы: это нация «красныхъ» - гомериты древних греков-которую считают тожественной с нацией пунт или пуна, предками финикиян. В первые времена истории гимиары плисабеяне, жители Счастливой Аравии, были в числе цивилизованных народов, и, может быть, именно славе, которою пользова-
4) Burckhardt:-Anne Blunt;-Sachau.
2) Richard Burton, цитированное сочинение.
3) Huber;-Henri Duveyrier, „Bulletin de laSocietede Geograpliie de ParisM, 2-e semestre 1883.
лась их культура, а также красоте их оте­чества и высокой ценности их произведений, страна и обязана прозвищем «Счастливой», которое за ней осталось в географической номеклатуре. С незапамятных времен крас­ные, народ цивилизованный, находившийся в сношениях с аббисспнцами и индусами 1), знали искусство письма. Скалы Иемена и Гад­рамаута носят на себе надписи, относящиеся к векам, предшествующим христианско­му периоду, и, чтобы собрать эти разбросанные отрывки гимиарских летописей, европейские ученые Арно, Мальцан, Галеви предприни­мали утомительные и опасные путешествия в Иемен, до восточной покатости гор, находя­щейся в соседстве пустыни. Благодаря этим смелым исследователям, возникла новая наука, и перспектива истории отодвинулась на несколько веков далее в глубь времен. Теперь не существует более гимиарской на­ции; цивилизация её смешалась с цивилизацией арабских мусульман; но есть еще в Гадрамауте племена, каковы, например, деайбиры или «волки», которые говорят о себе, что они принадлежат к этой античной расе, и происхождение которых удостоверяется всеми их соседями 2). В южном Иемене, недалеко от города Сана, одна длинная долина носит имя Уади-Гимиар 3). Сабейский язык тоже не совсем исчез: он продолжает существо­вать до сих пор в одном диалекте области Махра, составляющем середину между араб­ским и эфиопским 4); но тогда как гимиары, по Мальцану, были темно-смуглого цвета, пе­реходящего в черный, Лангер говорит, что жители уади, носящего их имя, имеют по­чти белый цвет кожи.
Физический тип юго-западных арабов, которых считают потомками гимиаров, не настолько разнится от типа кочевников внутренней Аравии, чтобы можно было с точ­ностью указать их отличительные признаки, или лучше сказать-различия нравов жилища, климата, образа жизни сами по себе достаточ­ны, чтобы объяснить контрасты, замечаемые между оседлыми и бродячими племенами. Бе­дуины центральной Аравии представляют боль­шее единство типа, что объясняется тем, что они наименее подвергались смешению, а также тем, что они в свцнх постоянных перено­чевках ведут, однако, наиболее однообраз­ный образ жизни. Арабы морского побережья, более различающиеся друг от друга профес­сиями и промыслами, разнятся также больше и физическим видом. В среднем, белизна кожи соответствует высоте места: на горах Иемена цвет кожи вообще довольно светлый,
*) Lassen;-Renan, „Histoire des Langues Sdmitiquesu
2) Fulgence Fresnel;-von Maltzan.
3) Siegfried Langer, „Deise nach Sanaau.
4) Von Maltzan, „Petermann’s Mittheilungen44, 1872-
€41
АРАВИЯ.
842
и женщины, запертые в гареме, имеют цвет лица не более смуглый, чем у итальянок, тогда как в городах Техамы лица у жи­телей почти черные. Впрочем, очень боль­шое число негров и других чернокожих африканцев были привезены на полуостров, в качестве невольников или солдат, и ак­климатизировались в стране, скрещиваясь с коренным её населением; но на плоскогорье центральной Аравии, в Хейбаре. г. Гюбер встретил чисто-негритянское население. То же самое мы видим на восточном берегу Аравии: в некоторых округах области Хаза можно подумать, что находишься где-нибудь на берегах Мозамбикского поморья. Ввоз черных невольников и теперь продолжается; по Малькольму, в 1878 году в Иемен было ввезено по крайней мере 2.000 негров.
Все арабы называют себя магометанами и все строят свои дома, ориентируя к кибле. Последние племена, сохранившие древние, пред­шествовавшие исламу, культы, были истреблены в начале настоящего столетия оружием вагабитов: это были народцы Ассира, которых их естественные твердыни, горы, хорошо защищали от обратптелей в новую веру. Древняя политеистическая религия состояла главным образом в поклонении звездам, представленным на земле идолами; но у ара­вийских сабеян не было ученой теологии в роде той, какую вавилонские жрецы выдумали, чтобы объяснить все таинственные явления на земле и на небе. Культ их был очень прост: обожание черного камня Мекки и трехсот шестидесяти окружавших его идо­лов, молитвы, коленопреклонения перед свя­щенными предметами-вот все, к чему сво­дилась религия арабов до Магомета. Священ­ная книга мусульман тоже отличается про­стотой содержащагося в ней учения. рассказы, чудеса и святые иудейства и христианства допу­щены в Каран в том виде, как онп были воспроизводимы или изображаемы местным преданием; остальное состоит из нравствен­ных правил, часто противоречивых. Основу учения составляет единство Бога, строжай­ший монотеизм, представляемый древним местным богом Аллатом плп Аллахом, восторжествовавшим над всеми соседними богами, подобно тому, как восторжествовал Иегова в Палестине над Ваалом, Камошем и другими покровителями племен, воевавших с израильтянами. Поклонение Единому Богу и, для верующего, право «ходить по головам своих враговъ», порабощать и даже истреблять их, наложение руки па богатства земли, уве­ренность получить на том свете богатства рая-в этом заключается вся вера мусуль­манина. Неожиданные триумфы учеников Ма­гомета, громадная добыча, которую онп за­воевали в первые годы, и которая доставила
География Реклю. т. IX.
каждому ребенку победителей годовой доход в двести дирхемов серебра £). казалось,, оправдывали их в глазах света и доставили им необыкновенный престиж у соседних населений. Со всех сторон стекались обра­щенные в ислам; сирийцы, египтяне; при­надлежавшие к христианству лишь для формы и всегда сохранявшие, под внешностью пра­вославия, свой древний политеистический культ, без труда переменили веру. Благодаря про­стоте своего учения, понятного всякому, маго­метанство поддерживает у своих последова­телей большую силу сцепления, и пропаганда его продолжается в Африке, в Индии, даже в Китае. Тогда как обращение магометанина в христианство-факт почти неслыханный, несмотря на сотни христианских миссионеров, проповедующих на Востоке, случается до­вольно часто, что христиане, по убеждению или из личных выгод, переходят в лоно ислама.
Однако, религиозное рвение, ознаменовавшее первые века ислама, теперь существует лишь у неболыпого числа правоверующих, и боль­шинство мусульман могут считаться тако­выми лишь по рутинному исполнению обыч­ных обрядностей и повторению освященных формул или молитв. Оттого от времени до времени в среде магометанства появлялись реформаторы, призывавшие его к ревности, отличавшей старую веру, и к строгому соблю­дению правил и обрядов религии. Последним по времени и, быть может, важнейшим пз этихпробуждений была попытка реформы, сделанная одним арабом из Неджеда, Могамедом-Ибн-Абд-эль-Вагабом, по имени которого его последователи получили название вагабитов. Он родился, вероятно, в послед­них годах восемнадцатого столетия и начал свою проповедь, кажется,между 1740и 1750 гг., после изучения мусульманского богословия в Дамаске, в Бассоре и в Багдаде. Пресле­дуемый своими земляками в Неджеде, по при­чине религиозных споров и распрей, поро­жденных им среди населения, он удалился к шейху Сауду, главе племени аназехов, и соединился с ним, как брат: один был слово, другой меч «нового ислама». Однако, они не имели в виду основать какую-либо новую секту; стремления их были направлены лишь к тому, чтобы вернуть мусульман к первоначальной простоте веры п чистоте жизни. Эти «янсенисты» ислама порицали пышность религиозных обрядов, роскошь мечетей, употребление дорогих тканей, «пу­стую и неопрятную» привычку курить табак; они не признавали никакой привилегии за духовенством, отвергали, как богопротив-
4) Sprcnsrer, „Molianime- Alfred von Kremer, „Kulturgese chichtliolie Streifzuge“.
56
843
ГЛАВА VI. АРАВИЯ.
844
ную, всякую молитву, вознесенную к престолу Всевышнего через посредников, не исклю­чая и Пророка, и обязывались возобновить войну против всех неверных; они одни, верные исполнители закона, имели право на­зываться мусульманами; все другие были не­чистые кафиры, мушкириньг или политеисты. Религиозная реформа осложнилась социальной революцией. Массы бедняков арабов, бег­лых или оттесненных могущественными племенами в бесплодные пустыни, присоеди­нились к новой секте, чтобы снова завоевать себе место на солнце, опять найти разом земли, стада и гордость расы. С половины восемнадцатого столетия почти весь Неджед, вокруг главного города Эль-Деррейе, был обращен мечом к учениям вагабитов; за­тем круг завоеваний постепенно расширялся за пределы центрального нагорья. В. 1783 г., в последние годы жизни Вагаба, сектанты простерли свою дерзость до того, что, к ужасу всего мусульманского мира, стали нападать на караваны хаджей, направлявшиеся к Мекке; в 1799 году они были настолько могуще­ственны, что сами совершили пилигримство к Каабе, под предводительством Сауда, внука шейха Сауда, товарища Вагаба, и вскоре после того, в 1801 году, вагабиты, в числе двад­цати тысяч человек, разграбили шиитскую мечеть в Кербеле, где со времен Надиръшаха накопились несметные сокровища, обра­зовавшиеся из приношений персиян. Нако­нец, в 1803 г. последователи Вагаба овла­дели самой Каабой, а в следующем году вступили в Медину; четыре дороги пилигри­мов, дороги из Египта, из Дамаска, из Персии и из Иемена были перерезаны ими, и в течение нескольких лет хаджи могли по­сещать священный камень не иначе, как высаживаясь с кораблей в Джедде, которою вагабиты не успели овладеть. В ту эпоху но­вое государство представляло народы Аравии пред лицом турок и персиян: власть Сауда распространялась на большую часть полу­острова, и дружины его подвигались в сирий­скую пустыню до Евфрата и до окрестностей Алеппо и Дамаска. Однако, Оман, Гадрамаут оставались вне пределов «нового ислама», а Иемен подвергался лишь быстрым набе­гам. Впрочем, преобладание вагабитов про­должалось не долго, всего около десятка лет; другие мусульмане не могли сносить исключе­ния их из святых городов, и с своей сто­роны, султан, наследник калифов, должен был опасаться потерять пристиж своего ти­тула, если бы ему не удалось восстановить свой авторитет в Мекке и Медине. В 1812 и 1813 годах египетская армия завоевала обратно побережье Геджаса, затем проникла во внутренность страны, где сражалась с пе­ременным счастьем, и, наконец, в 1817 г.
Эль-Деррейе, столпца новой империи, была взята Ибрагимом-пашей. Храбрый Сауд, «Отец усовъ», умер за три года до ката­строфы.
Со времени поражения вагабитов царство их вновь организовалось, но оно уже не са­мое могущественное в центральной Аравии; государство Джебель-Шаммар, главный го­род которого Гайль, приобрело первенство, и нравы в этой стране чужды того фана­тизма, каким проникнуты её соседи; персиянешииты пользуются там полной веротерпи­мостью, и туда призывают даже евреев из Иемена, этих презираемых потомков не­когда могущественных иудейских колоний, которые издавна поселились в западной Ара­вии, и влияние которых так заметно отрази­лось в рассказах и предписаниях Корана. Пропаганда вагабптизма продолжается за пре­делами Аравии, особенно в Индии, и даже, быть может, число мусульман «реформатовъ» в настоящее время более значительно,чем в эпоху побед Сауда; по теперь движение имеет преимущественно религиозный характер, и до сих пор предосторожности, принятые англи­чанами в видах предупреждения восстаний, увенчались успехом: опасность пришла не от магометанских подданных Великобри­тании.
В самой Аравии большая часть населения, называемого мусульманским, осталась .совер­шенно в стороне от религиозных войн, возбужденных новым исламом. Бедуиныкочевники не дали себя увлечь в вагабитское движение, к которому они примыкали только, что случалось не раз, чтобы сопровождать вагабптов в грабительских экспедициях. Ма­гометанство их состоит просто в том, что они говорят: «Аллах есть Аллахъ», и при­зывают его в свидетели в своих утвержде­ниях; но не молятся ему и не воздают бла­годарений. Из всех «благородныхъ» степ­ных племен одно только, шаммары, имеют муллу, состоящего на жалованье у шейха, ко­торый усвоил привычки горожан. Полу-касты феллахов, обработывающих поля на бере­гах рек, презираются бедуинами, не только по причине их оседлого образа жизни и угне­тения, которое они переносят, но также по причине их религиозных обрядов, на кото­рые «сыны пустыни» смотрят, как на при­знак унижения. Вероятно, следы древнего са­беизма еще имеют у бедуинов перевес над магометанским влиянием, так как, по сви­детельству многих путешественников, раз­личные племена сохранили обычай привет­ствовать поклоном восходящее солнце; один народец, зедиехи, в северных равнинах, говорят, молится также падшему ангелу, по­добно иезидам; но это поклонение'«диаволу» ни мало не скандализирует их соседей; боль­
845
АРАВИЯ.
84G
ше удивляются тому, что зедиехи носят ру­башки с вырезками в форме квадратиков вокруг шеи 1). Если бедуины принадлежат к числу народов, наименее интересующихся
тами и обычаями; некоторые пз них носят амулеты, но не охотно признаются в этом; они не занимаются определением мистиче­ского значения чисел и цветов, не советуются

религиозными догматами, то они вместе с тем один из тех народов, жизнь которых всего менее управляется суеверными приме­
1) Anne Blunt, „Among the Bedouins of the Euphrates14.
с полетом птиц и бегом диких зверей, не тратят времени на истолкование снов. Идея бессмертия души чужда обитателю ара­вийских степей; однако он имеет смутную идею переселения душ, и по этой причине
847
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
848
подбирает бродячих собак *). Его кочевая жизнь, проходящая в постоянных разъ­ездах и беспрерывной деятельности, не оста­вляет ему досуга, необходимого для метафи­зических умозрений, при том же немногие из бедуинов имели случай находиться один или несколько раз в жизни, как большинство европейцев, «при смерти». Первая их бо­лезнь есть в то же время и последняя, уно­сящая их в могилу; их молодость, их зре­лый возраст суть периоды постоянного здо­ровья, во время которых воображение их не имеет повода страшиться «царя ужаса» 2). Бедуин не ищет санкции для морали, для правил нравственности в наградах и наказаниях будущей жизни: ему достаточ­но сообразоваться с общепринятым в его племени понятием о добре и зле. Но это понятие гораздо строже, чем то, какое суще­ствует в европейских обществах: злоупо­требление доверием, мелкие обманы, .постыд­ное воровство, столь обыкновенные на Западе, неизвестны у номадов, так несправедливо презираемых: мы тщетно стали бы искать между бедуинами бесчестного человека, спо­собного отпереться от получения вещи, отдан­ной ему другом на сохранение; вообще стро­гая честность в делах составляет неизмен­ное правило у народов пустыни, даже у тех, которые при случае практикуют разбой во­оруженной рукой.
Часто повторяют, что в течение трех тысяч лет арабы не изменились. Без со­мнения, что касается кочевых племен пу­стыни, перемены, если они произошли, весь­ма незначительны: условия среды таковы, что образ жизни почти не может видоизменять­ся. Но не так в городах и обработываемых сельских местностях: там даже и для бедуинов движения истории не прошли бесследно, не совершились без того, чтобы не оказать видоизменяющего влияния на ход идей. Форма правления значительно раз­нится у оседлых арабов, сообразно беско­нечному разнообразию местных условий, зави­сящих от степени цивилизации, от образа жизни и от исторических преданий. Боль­шое число народцев сохранили политическую организацию кочевых племен: онп состоят из равноправных членов, выбирающих из своей среды судью, во всякое время могу­щего быть смененным который разбирает возникающие между членами общины споры и постановляет приговоры. Другие группы се­мей образовали из себя олигархии; иные представляют монархии, ограниченные или самодержавные; наконец, Мекка, священный город, состоит под теократическим режп-
*) Rampendahl, „Deutsche Rundschau fur Geographic und Statistic, 5-ter Jahrbang, 10.
2) Anne Blun, цитированное сочинение.
мом. Большинство государств, состоящих из небольшего числа племен, имеют не­значительное протяжение, иногда один оазис, одна долина, один массив холмов соста­вляют всю территорию самостоятельного по­литического тела; народцы суть первоначаль­ные элементы, и установившиеся между ними отношения недостаточны, чтобы соединить их в одну группу, имеющую общего шейха и об­щие законы. Значительные государства, как, например, Оман, не походят на большие централизованные общественные союзы за­падных наций; они состоят из отдельных племен, имеющих каждое свою особенную организацию и связанных с сюзеренным правительством лишь платежом десятины. Общий патриотизм не соединяет более меж­ду собой различные народцы: оттого полити­ческие группировки беспрестанно изменяются; малейшего случая достаточно, чтобы изменить сеть границ. Если бы история Аравии была достаточно известна, так чтобы можно было начертить на карте изменчивое сплетение гра­ниц, то эти взаимно пересекающиеся линии представляли бы каждый год различный вид. Только в соседстве Адена и на берегах Пер­сидского залива, где господствует английское влияние, политические перемены редки; васса­лам могущественной империи нечего бояться своих подданных, ни своих соседей.
VII.
Северная часть морского берега Аравии, про­должающагося на юг от Месопотамии, при­надлежала недавно к царству вагабитов; те­перь она турецкая провинция, по крайней ме­ре номинально, и зависит от Багдада или от Бассоры; по имени одного из своих окру­гов, она называется Эль-Газа: это-страна, заключающаяся между краевой цепью плоско­горий Неджеда и западным берегом Персид­ского заливамежду устьями Шат-эль-Араба и Барейнскпм архипелагом.
Самый оживленный порт этого побережья, на берегу большой бухты, открывающейся на юго-западе от Шат-эль-Араба,-Ковент. который следует считать приморской гаванью евфратского бассейна; местечко Фао, при устье реки, есть его передовой порт. Этот арабский город занимает положение, аналогичное по­ложению Александрии, Венеции, Марсели: подоб­но этим большим городам, он стоит в некотором расстоянии от реки, прибрежные жители которой посылают ему свои произве­дения. Но так как устье Шат-эль-Араба более доступно кораблям, чем устья Нила, По и Роны, то боковой порт, через который производится торговля бассейна арабской ре­ки, имеет относительно меньшую важность. Однако, торговое движение возрастает там из году в год, и обыкновенно на этотъ
819 .АРА
порт, ведущий торговлю с Бомбеем и Малабарским берегом, инженеры указывают, как на конечный пункт железной дороги .ют Средиземного моря к Персидскому зали­ву. По Пелли, средняя годовая ценность внешнейторговлпКовента простирается до 1.600.000 франк. Но в глазах англичан этот порт представляет то важное неудобство, что он находится к западу от Шат-эль-Араба, что помешает выбрать его, как станцию буду­щей железнодорожной линии в Индию. Без помощи ковентских арабов, турки, неимею­щие флота в Персидском заливе, не могли бы завоевать побережья Эль-Хаза. Торговая республика одолжила им корабли для пере­возки войск, провианта и пушек, взамен чего Турция уступила им пояс пальмовых рощ, вдоль правого берега Шат-эль-Араба, кото­рые жители Ковента культивируют с таким старанием 1)Население республики-одно из самых свободных в свете; в то же время оно, по словам Пелли, одно из тех, где люди пользуются наиболее крепким материаль­ным здоровьем.
Эль-Катпф, порт довольно близкий к Барейнским островам, был некогда столицей царства кармафеян, шиитов, поддерживае­мых персидским влиянием, которые в де­вятом и десятом столетиях оспаривали у магометан суннитов обладание полуостро­вом. В начале настоящего столетия этот город был также военным арсеналом вагабитов, и флотилии пиратов вооружались там во славу нового ислама; вместе с груп­пирующимися вокруг него деревнями он составляет значительное городское поселение. Сделавшись турецким городом, Эль-Катпф теперь не более, как коммерческий порт, но он доступен лишь небольшим судам, так как часть рейда занесена илом. Далее на юге другой порт, Акир (Океир, Агир) есть морская пристань Гофгофа (Гофгуфа), главного города области Эль-Хаза, лежащего в сот­не километров от морского берега, у подош­вы краевой цепи; тысячи его жилищ с пло­скими крышами группируются вокруг старин­ной кармаоейской крепости. Гофгофский оазис, обозначаемый некоторыми писателями под именем Гаджр, есть один из значитель­нейших в стране Газа и производит, гово­рят, лучшие в всей Аравии финики (в Газе насчитывают * 2) около 2.000.000, в Эль-Катифе около 1.200.000 финиковых дерев); большая часть населения рассеяна там по­селками, утопающими в зелени. Белые дома Мубарреза, города почти такого же большего, как и Гофгоф, расположены в пяти кило­метрах к северу от столицы. Вокруг обо-
d) Grattan Geary;-Wilfrid Blunt.
2) Destrees, „Bulletin de la Socie te de Geographic de Paris44, sept. 1874.
B I Я. 850
пх городов, в тени пальм, бьют пз зем­ли обильные горячие ключи.
Менама, столица Барейна, стоит на север­ной оконечности острова, напротив другого города, Могарека, построенного на берегу со­седнего островка. В сезон ловли жемчуж­ных раковин, Менама, центр торговли жемчугом и перламутром, посещается боль­шим числом иностранных купцов, между которыми самые богатые - индусы-баниахи. Слишком полторы тысячи судов принадле­жат этому порту, который, кроме того, слу­жит сборным местом трем или четырем тысячам иногородных судов. Средняя цен­ность добываемого в Персидском заливе жемчуга и перламутра 12.500.000 франк. Шестнадцать кланов племени аттаби, соста­вляющих население около 50.000 душ- искусные земледельцы, и, благодаря их тру­долюбию, остров превратился в один об­ширный сад, где пшеница, люцерна, лук и разного рода овощи отлично произрастают под тенью финиковых пальм. Барейнский шейх-один пз богатых потентатов Во­стока; каждый водолаз, занимающийся ловлей жемчужных раковин, каждый купец, тор­гующий жемчугом, должен платить ему на­лог. Прежде султан маскатский, падишах константинопольский и шах персидский оспа­ривали друг у друга выгоду иметь этого бо­гатого князя своим вассалом, но протек­торат принадлежит теперь Англии. Британ­ская флотилия поддерживает порядок в рое ловцов жемчуга, и последние, в случае ка­ких-либо споров между собой, подлежат су­ду анлийского консула в Бушпре 9-
Маскат, столица Омана, открывается взо­рам мореплавателей лишь при повороте кру­того мыса, на верху которого стоит крепость. Голые красные скалы, древние лавы, на вид как будто едва остывшие, высятся полукру­гом ^гад городом; стены с башнями по углам взбираются по крутым откосам и оканчиваются на обеих оконечностях горо­да крепкими замками грозного вида; один из них, замок Миранп, венчающий на за­паде скалу высотой в 120 метров, сохранил кое-какие^ остатки португальской архитектуры; город имеет только две мечети, построен­ные на рдзвалинах Августпнского монасты­ря. Заключенный в слишком тесной ограде, город состоит из высоких домов, разде­ленных узенькими улицами, на которых с трудом могут разойтись два пешехода, иду­щие навстречу друг другу; но вне городской ограды продолжаются предместья, построен­ные из кольев, обтянутых рогожами, где живут люди всякой расы и преимущественно балуджи из Мекрана. Хотя улицы похожи
*) Grattan Geary, „Through Asiatic Turkey “.
851
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
852
скорее на рвы, чем на проспекты, однако, они содержатся в замечательной чистоте; но идешь в них словно в каком-нибудь под­земном корридоре: через улицу, от одного дома до другого, протянуты циновки, покрытые сверху слоем глины в несколько сантиме­тров толщиной, чтобы воспрепятствовать про­ходу солнечного зноя; только на известном расстоянии одно от другого проделаны отвер­стия в этом навесе, через которые вры­ваются ослепительные снопы света. Жители спят на террасах домов, чтобы избегнуть страшной жары и духоты, царствующей в комнатах, а когда дует раскаленный ветер пустыни, они поливают друг друга, точно растения, чтобы восполнить убыль воды, теряю­щейся от сильной транспирации. Оттого рев­матизм- одна из самых обыкновенных болезней в Маскате. Климат слишком расслабляющий для европейцев; только двое пли трое живут там постоянно, другие останавли­ваются лишь проездом. В соседних горах некоторые местечки, например Ростан, вы­браны городскими негоциантами, как сани­тарные станции.
Население Маската, привлекаемое торго­влей, принадлежит к разнообразнейшим ра­сам и национальностям. К арабам при­брежья и внутренней части полуострова, со­ставляющим главную массу городского на­селения, примешиваются ост-индские баниахп, балуджп, персияне, абиссинцы, сомалийцы и негры со всего африканского берега,-люди, поражающие своим исполинским ростом и геркулесовской мускулатурой. Порт, доста­вивший этому пункту прибрежья выгоду быть выбранным как сборное место мореплава­телей Индийского океана, очень глубок, от 20 до 50 метров, и корабли находят там хорошую якорную стоянку, исключая то вре­мя, когда дуют северо-западные ветры: тогда суда, подвергаясь опасности быть выброшен­ными на берег, должны уходить в открытое море или искать другого, более безопасного пристанища. Движение внешнего торгового об­мена весьма значительно, особенно по отпуску: маскатские коммерсанты отправляют за гра­ницу рыбу, финики и другие фрукты, халву, превосходящую качеством смирнскую и кон­стантинопольскую, и даже кое-какие бумажные материи.
Торговое движение Маската в 1878 го­ду1): привоз-7.5ОО.ООО франк.; вывоз - 27.500.000 франк. Общая сумма-35.000.000 франк.
В двух километрах к западу от Ма­ската находится небольшая гавань Маттра или Халбу, арабский пригород международного порта, отделенный от него высоким, труд­
0 Grattan Geary.
ным для подъема, мысом: в Маттра оста­навливаются караваны бедуинов, приходящие из внутренней Аравии; они оставляют там верблюдов и ослов и перевозят товары в Маскат в маленьких лодках; целые сотни таких лодок постоянно ходят взад и впе­ред длинными вереницами между двумя горо­дами.
Подобно Иемену, страна Оман имела свою собственную историю, почти независимую от истории других земель Аравии. Отделенная от остального полуострова пустыней, эта область соединена морем с берегами Персии и Ин­дии: через океан, гораздо больше, чем че­рез твердую землю, установились сношения её племен с окружающими нациями. Арабы, посещавшие, в средние века, порты Зондских островов и Китая, были оманские мореходы. Народ, у которого португальцы оспаривали господство на Индийском океане, были те же арабы восточного побережья. С ними же долж­ны были вести борьбу, в прошлом столетии, армии Надир-шаха, когда повелитель Ирана хотел завоевать владычество на море. Со времени удаления иранских гарнизонов, на Оманском берегу образовалось отдельное цар­ство; но эти владения, управляемые маскат­ским султаном, обнимают только береговые области. В самой Аравии они простираются вдоль морского побережья на протяжении слиш­ком 3.000 километров, от полуострова Ка­тар, в Персидском заливе, до Мирбатской бухты, па Индийском океане; но внутренния племена, даже живущие в расстоянии несколь­ких километров от морского берега, не пла­тят уже налога и не признают себя поддан­ными султана. Во время своего цветущего со­стояния, до половины настоящего столетия, Оманская империя владела также островами Персидского залива на иранском берегу, рав­но как портами Белуджистана и портами аф­риканского побережья до Занзибара. Флот Маската был самый могущественный в Ин­дийском океане; ни одно судно не могло вой­ти в залив, не заплатив тамошним вла­стям положенной дани. Европейские государи добивались дружбы султана. Однако, послед­нему нередко приходилось вести борьбу про­тив собственных подданных, соединявших­ся в ассоциации корсаров. Их флотилии стоя­ли в засаде на западной стороне полуострова, оканчивающагося мысом Рас-Мазандам, и оттуда подстерегали суда, шедшие в залив. Горе тем, которые не были сопровождаемы военными кораблями! Товары захватывались, экипаж погибал под ударами пиратов, жен­щины и дети увозились в неволю. Три раза, в 1809, в 1819, в 1821 годах, Ост-инд­ская компания должна была посылать экспеди­цию против оманских корсаров; в 1819 г. англичане захватили, на «Разбойничьем бе­
853
АРАВИЯ.
854
регу», слишком 200 пиратских судов или day, среднего водоизмещения от 200 до 350 тонн, принадлежавших по большей части страшному племени джеваспни ‘). Государь Омана продал свои корветы, бриги и фрегат; у него осталось лишь небольшое число воору­женных шлюпок. Доходы его исчисляются в 600.000 франков, в том числе 150.000 франк., платимых ему англо-индийским пра­вительством, истинным властителем Маска­та 2).
Резиденция султана не единственный много­людный город Омана или Амана, «царства благополучия». К западу от Маската,берег Батна (Эль-Батина), равнина в виде полуме­сяца, над которой господствуют голубые вершины Джебель-Ахдара, похожия на Апен­нины, представляет один обширный сад, длиной в 200 километров; идя по берегу моря, видишь непрерывный ряд садов, плантаций, засеянных полей и жилищ, на половину скрытых за густой листвой дерев: слишком сто городов, говорят оманиты, следуют один за другим на этом счастли­вом побережье, и в числе их есть значи­тельные, как-то: Барка, Совеид, Сохар, Лова, Шиназ, Фаджрах. Сохар, лежащий как раз в середине вогнутой кривой, обра­зуемой Батнахским берегом, есть столица этой богатой провинции, и вид его напоми­нает англичанам вид одного из городов Гудзерата или Конкана: вступая в Сохар, можно подумать, цто находишься скорее в Индустапе, чем на арабском полуострове. Обсаженная тенистыми деревьями площадь простирается от морского берега до замковой горы, окруженной тройным рядом стен; губернаторский дворец украшен балконами, башенками, колоннами и аркадами, которые делают его похожим на индусское здание: дома снаружи оштукатурены чунамом, пре­красной индийской штукатуркой, похожей на белый мрамор; встречающиеся на улицах парсы доказывают, что эта часть Омана ве­дет торговые сношения с Бомбеем. Сохарские ремесленники: ткачи, кузнецы, котель­ники, золотых и серебряных дел мастера, самые искусные на всем полуострове, не уступают, по достоинству своих изделий, ре­месленникам Индустана. Морская торговля Сохара гораздо менее значительна, чем тор­говля. Маската. Город не имеет порта, но только открытый рейд, где суда становятся на якорь в некотором расстоянии от берега; однако, тамошния воды, изобилующие рыбой, усеяны рыболовными судами. К внутренности материка сады простираются на необозримое пространство до соседних деревень, утопаю­
щих в зелени групп хижин из древес­ных ветвей. Одна из этих деревень, Мава, имеет более жителей, чем многие обнесен­ные стенами города.
На западном берегу полуострова, замыкаю­щем на половину вход в Персидский залив, город Шарджах-или Шарках, то-есть «Восточный»-соперничает с Сохаром по числу жителей и превосходит его по разме­рам торговли. Лежащий на «берегу пира­товъ», Шарджах ведет теперь лишь мирную торговлю с портами Персии и Индии. В городе много иностранных купцов, торгую­щих шалями, оружием, мануфактурны ми произведениями -Бенгалии; но есть также соб­ственная промышленность, из отраслей ко­торой особенно замечательно плетение вокруг драгоценных вещей золотых и серебряных филиграновых украшений, отличающихся уди­вительной тонкостью и нежностью работы; та­мошние ткачи выделывают красные плащи, в которые любят наряжаться оманцы, бумаж­ные туники, любимое верхнее одеяние жителей Неджеда, и ковры, высоко ценимые па всем побережье залива. Шарджах и южнее город Добей, порт которого, похожий на озеро, соеди­нен с морем протоком, прорезывающим белый песчаный берег, куда волна приносит иногда зерно янтаря, находятся почти на за­падной границе пояса жемчужных раковин, и флотилии их принимают участие в ловле жемчуга, на мелях «Девичьего моря», за пор­том Абу-Деби. Маленький порт Рас-эльХейма, бывшее гнездо пиратов пз племени джевани, теперь мирный городок, занимаю­щийся ловлей жемчуга п торговлей. На запа­де, на Катарском полуострове, два небольшие города Вокра и Бедая тоже имеют порты, по­стоянно наполненные черными барками, об­шивка которых исполосована бороздами, вы­рытыми в дереве веревкой водолазов, ны­ряющих за жемчужными раковинами.
Несколько важных городов находятся также во внутренней части Омана, но только немногие из них были посещены европей­скими путешественниками. Бирейма, главный город земли Дахира, на дороге пз Сохара в Абу-Деби,-очень деятельный земледельческий рынок; Несва, на южной покатости мас­сива Джебель-Ахдар, - промышленное ме­стечко, где фабрикуют медные изделия из руды, добываемой в соседних горах; Минна окружена возделанными полями и плантациями, богатство которых удивило английского пу­тешественника Уэльстеда, привыкшего видеть в Аравии лишь пустынные пространства *). На юго-востоке, в Джайланском округе, го­род Бени-Абу-Али, населенный одним пле­менем арабов-вагабитов, напоминает по-
4) Frazer;-Wellsted;-Carl Ritter, ,,Asien“, vol. XII.
2) Edward Stack, „Six Months in Persia11.
4) „Travels in the province ofOmanu.
855
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
85(>
' ражение, понесенное маленьким английским отрядом, за которое отмстила трехтысячная армия, в 1821 году. Сур, порт этой обла­сти, лежит в небольшом расстоянии к за­паду от крайнего мыса юго-восточной Аравии, Рас-эль-Гадда; говорят, что название Сур происходит от сирийцев, некогда поселив­шихся в Омане; в нашп дни местная тор­говля находится в руках баниахов пз ГИндустана.
На южном берегу Аравии, порт Мирбат, морская пристань долины Уади-Доан, почти напротив острова Сокоторы, принадлежит еще к Оману: это пристань древнего города Дафара пли Дофара, имевшего некогда значи­тельное население; арабский писатель ИбнъБатута описывает его, в четырнадцатом столетии, как город торговый п очень про­мышленный развалины старого города все еще известны у окрестныхь племен под именем Эль Балад, что значит «городъ» по преимуществу. Ладанное дерево, алоэ, драко­нова кровь растут в изобилии в соседних горах; но продукты их, столь высоко цени­мые прежде, утратили теперь цену, и торго­вля удалилась из этих вод. Маленькия дере­веньки на морском берегу, между Су ром и Мирбатом, населены лишь рыболовами, из которых большинство не имеют даже лодок. Десятка два жителей острова Гуллаиие имеют только удочки и корзины * 2). Арабы племени дженнабп пускаются в море на плотах, спле­тенных из веток и поддерживаемых на воде надутыми кожаными мешками: это келлеки, в роде тех, какие употребляют прибреж­ные жители на Тигре и Евфрате.
Торговое движение направилось далее на за­пад к берегам Махраха и Гадрамаута, за грозный мыс Рас-Фартак. Шехр или «Го­родъ», лежащий на берегу океана, почти без­люден; по внутри материка основался значи­тельный рынок Сук Эль-Базпр, город очень оживленный, хотя п неимеющий порта; неустрашимые моряки Махраха имеют десят­ков шесть небольших судов, на которых оши отправляются в море при первом дуно­вении северного муссона п ведут торговлю вдоль берегов; до половины настоящего сто­летия эти суда употреблялись преимуществен­но для ввоза невольников. К западу от Шехра, Макалла, стоящий на берегу глубокой и хорошо защищенной от ветров бухты, усту­пает размерами торгового движения только английскому городу Адену. Расположенный у подножия крутых красноватых склонов п стены из ослепительно белого известняка, возвышающейся на 400 метров, он смотритъ
*) Carter, „Journal of the Geographical Society 1846.
2) Hulton, „Journal of the Geographical Society", 1841.
на Сомальский берег через Аденский залив, и, действительно, торговля его ведется глав­ным образом с африканским континен­том; предместья его населены самальцами, абиссинцами, неграми, занзибарскими жите­лями так же, как индусами; камедь, кожи, александрийский лист, кунжут, ладан,табак, плавники акул-таковы главные предметы от­пускной торговля этого города. Макалла слу­жит приморским рынком очень богатым долинам, где, по словам Вреде, единствен­ного путешественника, посетившего до сих пор те места, города более многочисленны, чем во всякой другой части полуострова: там насчитываются десятками городские поселения, имеющие по шести тысяч жителей и больше; в некоторых долинах сады и улицы тя­нутся непрерывным рядом на пространстве нескольких дней ходьбы. Даже прибавляя к жителям городов и местечек жителей ближайших окрестностей и всех подгород­ных деревень, удивляешься чрезвычайной плотности, которую имеет, по рассказам этого путешественника, население Гадрамаута: населенность этой части Аравии можно срав­нить с населенностью западной Европы. Терпм, одна из столиц этого края, лежит в 200 слишком километрах к северу от Макаллы, при слиянии временных потоков Рашиех и Каср, образующих Уади-Моссилех. Другая столпца, Шибам, километрах в сорока к юго-западу от Терима, находится в бассейне Уади-Касра, и другие многолюд­ные города, как-то Гаура, Беда, Амид, рас­положены выше, на ветвях того же речного разветвления; невдалеке от Гауры, близ Мешед-Алп, стоят «сорок гробницъ»-усы­пальницы, испещренные гимиарскими или са­бейскими надписями. Путешественнику Вреде не удалось посетить этих знаменитых мо­гил, по той причине, что проводник его клялся «хлебом насущнымъ», что он ни за что на свете не поведет туда иностранца. В западном Гадрамауте, на границах Иемена, важнейшие города, Габбан, Иешбум, Низаб, славящийся своими копями каменной соли, тоже остались в стороне от пути, пройден­ного немецким исследователем. Два порта, Бпр-Али и Мегдеха, в земле вагидов, стран­ным образом дополняют друг друга. Рас­положенные на двух оконечностях большой бухты, открывающейся на юг, эти два города представляют, тот и другой, убежище судам только во время одного определенного муссона. Мегдеха, лежащая на востоке, дает приста­нище судам зимой, когда дуют северо-восточ­ные ветры; Бир-Алп. находящийся на запад­ном конце залива, служит избранной гава­нью в период южного муссона; все населе­ние перемещается вместе с барками .морехо­дов; смотря по времени года, оно странствуетъ
857
АРАВИЯ.
858
из одной столицы в другую *). На западе Шугра тоже очень посещаемая морская при­стань. Арабыжители этого прибрежья, эми­грируют в большом числе в Индустан, где они нанимаются солдатами в войска рад­жей.
Английский город Аден, самый многолюд­ный во всей Аравии, построен на острове, соединенном узкой песчаной косой с твер­дой землей: его великолепное положение, у по­дошвы легко обороняемой естественной кре­пости из скал, при двух естественных портах, глубоких п хорошо защищенных от ветров и волнения, было оценено англи­чанами уже во время съемки ими на карту аравийского побережья, и в 1839 году онп приобрели Аденский полуостров за пенсию в несколько сотен золотых с изображением Марии-Терезии, уплачиваемую Лагфджскому султану. Маленькая деревня опять сделалась городом, как была Адана во времена фини­кийских мореплавателей и затем до открытия морского пути в Индию: теперь Аден состоит даже из двух различных городов: «Мор­ской пристани» или Steamer-Point (Пароход­ный мыс), расположенной при западном порте, где пристают пароходы, и где целые флоты свободно могли бы производить свои эволюции, и из собственного города, который со склонов потухшего вулкана господствует над восточным портом, защищенным островком Сирах, который теперь соединен с твердой землей. Сильные укрепления, на­поминающие твердыни Гибралтара, построены англичанами в самом кратере вулкана Джебель-Шамшап. Замечательнейшие памятники Адена-обширные цистерны, выкопанные в боку горы, как средство для восполнения слишком скудного запаса воды, доставляемой водопроводом с холмов континента; выры­тые в горе бассейны могут вмещать слиш­ком 40.000 тонн воды, но часто бывают пусты, так что нужно прибегать к дистилли­рованию морской воды для водоснабжения го­рода. Арабы, прежние хозяева страны, соста­вляют меньшинство в Адене: главный эле­мент населения доставляется индусами, как баниахами, так и мусульманами, и сомалиямп, выходцами с противуположного, африкан­ского берега: зимой около десяти тысяч этих африканцев живут в английском городе, куда они привозят овец, сало, коровье масло, строевой лес, и где онп покупают, взамен того, мануфактурные изделия и табак.
Торговое движение Адена в 1880 году: Привоз - 40.000.000 франк.; вывоз - 15.000.000 франк.
Евреи, несколько персов, наконец евро­пейцы, не считая гарнизона, составляют.
1) „Petermaun’s Mittheilungenu, 1872.
остальное население этого города, который в административном отношении причисляется, п не без основания, к Пндустану. В самом деле, разве он не простая пристань на мор­ской дороге из Лондона в Бомбей? Вместе с зависящей от этого британского владения территорией арабских царьков, Аден для англичан есть не что иное, как одно из звеньев громадной цепи, протянутой ими во­круг земного шара. Территория, присоединен­ная оффициально к колонии, заключает, на севере от полуострова, небольшой оазис Шейх-Отман. Непосредственно у входа в Красное море, защищаемого скалистым мы­сом Баб-эль-Мандеб, открывается, напро­тив Перпма, почти кругообразная бухточка Шейх-Саид, которую предлагали избрать, как карантинную станцию для пилигримов, направляющихся в Мекку. Марсельские него­цианты одно время составили-было проекты устроить порт в этой бухте.
Сана, столпца турецкого вилайета, обнимаю­щего большую часть Иемена,-значительный город, один пз самых многолюдных в Аравии; а между тем он лежит на высоте 2.130 метров над уровнем моря, следова­тельно, на высоте большей, чем самый высо­кий город Европы. Очень чистый п опрятный, перерезанный широкими улицами, усеянный садами общественными и частными, открытыми всем и каждому, Сана своим прекрасным внешним видом смело может поспорить с богатейшими городами Востока, и некоторые из его зданий отличаются очень красивой ар­хитектурой, напоминающей в одно и то же время памятники Раджпутаны стилем изва­яний и памятники Флоренции величавостью контуров. Из-за переплетающихся ветвей деревьев выступают огромные каменные массы дворцов, состоящих из корпусов, пристроенных уступами один к другому и различающихся высотой, орнаментацией, фор­мой и размерами отверстий, рисунком и цве­том арабесок. Большинство окон полукру­глые, другие продолговатые пли готической формы; одни широко открытые, другие решет­чатые или с прорезами, расположенными косыми рядами, в роде окон голубятней; кордоны, разделяющие этажи пзакраины верх­них террас, изукрашены переплетающимися вычурными узорами. Некоторые из пятиде­сяти мечетей Саны поражают грандиозностью своих размеров; одна из них слывет со­перницей меккской Каабы по святости, даже у правоверных мусульман Иемена. Живопис­ные руины встречаются в различных частях городской ограды; цемент, который доста­вляет известь пз соседних каменоломень, так крепок, что нависшие фрагменты древ­них зданий держатся несокрушимо в течепиф столетий.
859
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
860
Город делятся на трп квартала, совершен­но отдельные, заключенные в одной общей ограде, частию разрушенной, но имеющие ка­ждый свою особенную стену. Вне ограды, об­щая длина которой около 7 километров, рас­положены обширные казармы, командующие городом лучше, чем старая, ныне полураз­валившаяся крепость 9На востоке раскинул­ся собственно так-называемый город, окан­чивающийся замком Эль-Гассер, и в центре которого группируются лавки базара. Цен­тральный квартал, отделенный от города бульваром, носпт название Мутюакиль; там особенно замечателен военный госпиталь, большое здание, устроенное по образцу евро­пейских заведений этого рода: путешественник не без удивления встречает в стране гимиаров госпиталь, так хорошо содержимый, имеющий медицинский персонал, получивший образование в высших медицинских шко­лах западной Европы, имеющий химическую •лабораторию и анатомические залы. В Санском госпитале за оффициальный язык при­нят французский, для корреспонденции, ста­тистики и счетоводства. К востоку от цен­трального квартала тянется, между садов, прекрасная улица Бпр-эль-Азеб, где живут преимущественно турецкие чиновники; затем, на западной оконечности города, скучены до­мики «жидовского квартала», Гаэ-эль-Яхуд. прежде окруженного стеной, за которую жите­лям дозволялось переступать лишь в изве­стные часы дня. До обращения иеменских ара­бов в ислам, целые племена придержива­лись иудейской религии, но при этом, кажется, не было смешения рас; по крайней мере в настоящее время арабы и яхуды составляют два класса населения, совершенно отличные по наружности. Евреи теперь почти в таком же презрении у арабов, как ахдамы и шумры, парии, которые походят на европейских цы­ган п не допускаются даже к общественным молитвам 2).
Город Сана, лежащий в самой возвышен­ной местности гор Иемена, представляет стра­тегический пункт, очень удачно выбранный, как позиция, откуда можно господствовать в военном отношении над всей юго-западной областью Аравип, как над восточной покато­стью, постепенно спускающейся к пустыпе, так и над южной и западной отлогостями, обращенными к Аденскому заливу и к Крас­ному морю; хорошо проложенные дороги сое­диняют столицу Иемена с некоторыми из приморских портов. В отношении легкости сообщений и военного надзора, производимого центральным правительством, Сана поста­влена в более благоприятные условия, чемъбы-
4) Renzo Manzoni, „Esploratore“, vol. II, 1879.
Maltzan, „Petennann’s Mittheilungen“, 1878.
ла древняя «метрополия сабеянъ», Марфбъили Мариаба, античная Саба, которую так долго розыскивали исследователи. Арно напал на следы её, наконец, в 1843 году, и после того археолог Галеви также видел ее во вре­мя своего памятного путешествия, предприня­того с целью отыскать гимиарские надписи. Мареб находился в долипе Джофа, на уади, воды которого утекают к Гадрамауту; от древней столпцы уцелели только круглая го­родская ограда и развалины здания, известного в крае под именем «дворца Балкиды»: в этом-то дворце, по сказанию легенды, и оби­тала царица Саба, союзница Соломона. К за­паду от Мареба открывается между двух скал, возвышающихся на 400 метров, Ба­лансное ущелье, где виднеются остатки запру­ды, построенные из огромных глыб камня с замечательным искусством и представляю­щие еще желоба шлюзных ворот. Около по­ловины второго столетия христианской эры это великолепное сооружение, имеющее 175 ша­гов толщины при основании, уступило, однако, напору вод «семидесяти» потоков, соединен­ных в резервуаре, а с этого момента исто­рия края вдруг изменилась: пришлось поки­нуть возделанные землп, город опустел, по­литическое равновесие страны изменилось; в течение долгих веков в Иемене вели лето­счисление, принимая за начальную дату год прорыва Маребской запруды1). Многочисленные надписи, найденные во дворце Сабы и недале­ко оттуда в руинах Медпнет-Эн-Пебас или «Бронзового города», дали возможность восстановить отчасти сабейскую историю и ми­фологию. Г. Галеви пробрался далее на север через страну древних минеян доНеджрана, жители которого, по большей части шииты, при­мыкают, по своим религиозным верованиям, к большой кармафейской школе, вследствие чего вагабиты клеймят их прозвищем не­верных 2). К югу от Саны и Дамара, на дороге, которая переходит последовательно через несколько горных цепей, чтобы спу­ститься к Аденскому порту, в древности стоял другой знаменитый город, называв­шийся Дафар, подобно городу, лежащему на южном берегу Омана; это был Сефар Кни­ги Бытия, о котором греческие и римские пи­сатели упоминают, как о метрополии и цар­ской резиденции гомеритов (гимиаров): от него остались лишь развалины, рассеянные близ нынешнего города Джери м, почти на половине дороги из Саны в Аден. На се­вере, на плоскогорьях, главный город-Амран, недалеко от сильной крепости Каукубан, которая в 1872 году в течение семи месяцев оказывала сопротивление осаждавше-
*) Palgrave, цитированное сочинение.
а) Joniard, „Etudes geographiques et historiques de l’Arabie“.
861
АРАВИЯ.
862
му ее турецкому войску. Города этой страны по большей части группы крепких замков, с башнями, террасами и зубчатыми стенами, которые грозно высятся среди хижин, сделан­ных и^ древесных ветвей.
Кофе из южпого Иемена вывозится пре­имущественно через Аденский порт; Мокка, на берегу Аравийского залива, не пользуется более монополией экспорта этого продукта. Этот город, некогда очень торговый, который дал свое имя лучшим сортам кофе, утратил свою внешнюю торговлю, и его ограда из ка­менных стен заключает теперь больше раз­валин, чем обитаемых домов; но он еще отправляет за границу произведения Уддейнских кофейных плантаций, пользующихся наибольшей славой во всей Аравии. Взамен того, другие порты побережья Красного моря достигли цветущего состояния: в то время, как Мокка приходила в упадок, Годейдах, лежащий по близости от Беит-эль-Факиха и Зебида, которые в прошлом столетии были самыми деятельными рынками по кофейной торговле, сделался. важным городом и те­перь служит приморской гаванью для Саны, Манашп и других многолюдных городов верхнего Иемена. В Годейдахе есть турецкая колония, среди которой господствует сильная смертность, так что ежегодно умирает более, чем один из десяти от лихорадок, диссентерий, болезней печени *)• Галефка, Логейях -тоже оживленные порты. Остров Камаран, между Годейдахом и Логейдахом, был выбран международной санитарной ком­миссией, как наиболее удобное место для устройства карантинного лазарета, где пили­гримы, направляющиеся в Мекку, задерживают­ся на срок от десяти до пятнадцати дней для освидетельствования ихсанитарного со­стояния оттоманскими врачами 1 2). На очень многих картах Камаран ошибочно обозна­чен как английский остров: он принадле­жит Турции. Около северной границы Иемена главный рынок-город Абу-Ариш.
В земле Асспр городские поселения редки и малолюдны. Бывший главный город этой страны, Мпгайль, почти покинут жителями, по причине нездорового климата той местности; турецкие чиновники избрали административ­ным центром области другое местечко, Эфа, лежащее на высоте 800 метров, па передней террасе больших гор; но самое значительное городское поселение находится восточнее, на высоте около 2.000 метров., близ раздельного хребта между побережьем Красного моря Л пустыней: это Намюз, главный город тер­ритории, занимаемой племенем бенп-шейр. Главный порт Асспра - город Конфудах;
Ч МаЪё, рукописные заметки.
3) Mahe, рукописные заметки.
далее на север, город Лит ведет торговые сношения с Меккой сухим путем. Деревни Асспра походят во многих местах на селения Курдистана: они состоят из логовищ, выры­тых в земле, имеющих только одно отвер­стие для пропуска воздуха и света и прикры­тых сверху дерном и хворостом; в этихъто подземельях и обитают туземцы со свои­ми стадами. Крепкие замки шейхов имеют форму усеченных четырехсторонних пира­мид в два пли три этажа; внизу помещаются конюшни и хлевы, но лестница, очень пологая, позволяет животным всходить на террасу, где и держат скот, в случае нападения не­приятеля; стены, толщиной в два слишком метра, не боятся турецких пуль и бомб. В соседстве кабинетов пли племен разбойни­чьих бедуинов жилища поселян состоят из больших башен, двери которых сдела­ны очень высоко, и доступ в которые возмо­жен не иначе, как по приставной лестнице, убираемой внутрь дома, в случае опасно­сти х).
Жители Асспра-вагабиты, но они до сих пор сохранили многие обычаи, напоминающие языческие времена и соблюдавшиеся еще в конце прошлого столетия. Прежде кабилеты (разбойничьи племена) имели обыкновение про­давать своих дочерей с молотка: ни один брак не был заключаем без того, чтобы ему не предшествовала формальная продажа невесты на публичном торжище, в присут­ствии толпы 2). Так же, как в Афганистане, у некоторых племен гезарехов, жители Ас­сира простирали гостеприимство до того, что уступали своих жен чужеземцу на время его пребывания в пх доме. Земля Асспр, ка­залось бы, должна быть одной из самых здо­ровых областей Аравии, а между тем это один из главных очагов желвачной зара­зы; в 1874, в 1879 и в 1880 годах, эта болезнь, которую в крае называют «старшей», быть может, по причине её исконных опу­стошений. похитила почти четверть населения Намюзского округа 3).
Мекка, город «священный» для ста пяти­десяти или двухсот миллионов людей, город, к которому устремляются, в час молитвы, взоры и руки мусульман всех сект и всех наций-индусов или персиан, арабов, бер­беров или негров,-не есть большее скопле­ние жителей, как большинство столиц госу­дарства: это город далеко не обширный, где бывает большое стечение народа только в продолжение трех месяцев пилигримства, по­сле рамадана; а между тем Мекка пли Бекка, как ее называли туземные племена в дома­гометанскую эпоху, слывет у мусульман «ма-
1) Zitterer,-MilHngen;-Mahe, рукописные заметки.
2) Burckhardt, „Travels in Arabia".
3) МаЬё, рукописные заметки.
863 ГЛАВА VI.
терью городовъ», и составлена целая книга из титулов и названий, даваемых ей верующими; она обязана единственно своему священному камню тем, что сделалась, несмотря на не­удобства своего географического положения, метрополией Аравии, сборным местом наро­дов, городом прекрасного языка. Она лежит между голых холмов и песчаных про­странств, в долине или вернее на обсохшем ложе уади, имеющего очень пологий скат с севера на юг, и воды которого, текущие ред­ко, теряются в песках, не достигая моря; иногда они несутся настоящим потопом, на­полняя всю долину, и дома, размытые при основании, обрушиваются в широко разливший­ся поток; в 1861 году целая треть города была повалена наводнением; прежде от этих внезапных разливов защищала плотина, по­строенная выше города. Совокупность кварта­лов тянется по направлению уади и продол­жается становищами, кучками хижин, где живут, между прочим, и корейшиты, обед­невшие потомки народца, некогда могуществен­ного, к которому принадлежал основатель ислама. На горе расположена цитадель, господ­ствующая над Меккой. Улицы святого города, более широкия, чем улицы большинства араб­ских городов, чтобы давать проход огром­ной толпе пилигримов, все сходятся к цен­тральной площади, занимаемый четыреугольной массой святой мечети, Месджид-эль-Гарам.
Это здание -памятник, не отличающийся архитектурной красотой, который к тому же часто приходилось починять и даже перестраи­вать вследствие повреждений, производимых наводнениями - представляет собрание низких построек с куполами и минаретами, образующими колоннаду со стороны обширного внутреннего двора. Ученики группируются под аркадами вокруг своих наставников; проповедники говорят там проповеди, и во время праздников пилигримства многочислен­ная толпа богомольцев движется в ограде перекрещивающимися потоками. В центре двора высится Кааба или «Кубъ», четыреуголь­ная масса, вышиной метров в двенадцать, Запертая серебряной дверью, которая отпи­рается три раза в год для пилигримов. В наружной стене, близ двери, вделан знаме­нитый черный камень, аэролит, отколовшиеся куски которого придерживаются серебряным обручем. Это священный камень, врученный ангелом Божиим Измаилу, родоначальнику арабов, и который в день страшного суда заговорит, чтобы свидетельствовать в поль­зу тех, которые целовали его чистыми устами. Над зданием, поэтически уподобляемым невесте развевается длинными складками навес из черной шелковой материи, подарокъ
-АРАВИЯ. 864
падишаха константинопольского; это колыхание материи, говорят пилигримы, происходит от движения крыльев ангелов, летающих во­круг священного Куба, и которые когда-ни­будь унесут его на небо и поставят перед престолом Аллаха. Четыре молельни воздвиг­нуты по углам четыресторонней башни; это ме­сто молитвы четырех правоверных сект магометан-суннитов: шафитов, которыеживут главным образом в Сирии и в Месопота­мии, между Тигром и Евфратом; ганафитов, состоящих по большей части из бухарцев, белуджистанцев, афганцев п турок; малекитов, почти исключительно африканцев, и ганбалитов, огромное большинство которых арабского происхождения. В одной из часо­вен бьет из земли обильный источник Земзем, святая вода, брызнувшая из земли для Агари и Измаила, когда они блуждали, томимые жаждой, в пустыне. Эта вода, впро­чем, немного соленая, считается всеисцеляю­щим средством от всех недугов, и в го­родах Востока богатые мусульмане добывают ее за большие деньги: между тем химик Франкленд, анализировавший ее, говорит, что он «никогда не видывал воды до такой степени загрязненной органическими веществами» Но прежде она не смешивалась, как в наши дни, с водами из водосточных канав. В сезон пилигримства число хаджей, мужчин и женщин, которые толпятся перед Каабой и священным источником, доходит иногда до шести или восьми тысяч человек. Когда все пилигримы разом делают поклон, слов­но наклоняемые силой ветра во время бури, ударяя себя в грудь и читая с бешеной яростью молитвы,-эта пестрая многотысячная толпа, где встречаются люди, пришедшие со всех сторон мусульманского мира,-с остро­вов Индии, из Китая, пз сибирских степей, с берегов Нила и Нигера,-представляет единственное в своем роде зрелище; для правоверного нет впечатления более сильного, и случалось, иные впадали в такой религиоз­ный экстаз, что призывали смерть для того, чтобы райское блаженство продолжало боже­ственную радость, наполняющую все их су­щество; другие выкалывали себе глаза, чтобы взор их не был оскверняем другим ви­дом, кроме вида святого места. При входе пилигримов в ограду мечети Месджид-эльГарам, одна из их первых церемоний со­стоит в том, чтобы обежать семь раз вокруг Каабы, кружась справа налево и при­касаясь каждый. раз к черному камню'. ото называется «сделать туафъ». В до-псламитские времена верующие бегали кругом Каабы в состояния совершенной наготы: считалось, что они вместе с одеждой сбрасывали с себя
*) Burckhardt, „Travels in Arabia".
4) Mahe, рукописные заметки.
865 АРА
и свои грехи. Магомет подтвердил церемо­нию туафа, но отменил обязанность раздевать­ся до-нага; тем не менее, и теперь пилигри­мы, прибыв на последнюю станцию перед Меккой, считают долгом скинуть с себя свое обычное одеяние, чтобы прикрыть наготу одной только рубашкой, ирам или морам, и в этом-то простом наряде они должны пе­реносить ночной холод и дневпой зной, до тех пор, пока не будут исполнены все це­ремонии посещения святыни *)•
Число пилигримов значительно разнится от одного года до другого, смотря по полити­ческому состоянию полуострова и окружающих его государств. В первые времена магоме­танского религиозного пыла, когда обязанность совершать хождение в Мекку, по крайней ме­ре раз в жизни, считалась священной, и ког­да свидетельства о посещении святого места не покупались ценой денег, чужеземцы стека­лись сотнями тысяч в духовный центр му­сульманства. Калифы велели выстроить города, для того, чтобы пилигримы находили удобные места для остановок в пустыне, и миллиона­ми раздавали золотые монеты жителям Мек­ки и Медины. В тринадцатом столетии, ка­раван последнего из Абассидов состоял из 120.000 верблюдов и из целой армии солдат, служителей и торговцев. Под ту­рецким владычеством государи никогда не подавали примера такого усердия к вере: ни один из падишахов константинопольских не совершил путешествия в Мекку. Они огра­ничиваются посылкой подарков и отправля­ют какого-нибудь придворного сановника в качестве представителя своей особы перед священным черным камнем. Во время войн между турками и вагабитамп хождение мусуль­ман к святым местам почти совершенно приостановилось; со времени восстановления мира средний наплыв богомольцев ежегодно превышает сто тысяч человек, которые почти все столько же ревнуют о своих Мер­кантильных интересах, сколько и о спасе­нии души; во время их пребывания святой город превращается в громадный базар; торговля завладевает даже двором и колон­надами храма. Но введение пароходства па Красном море и открытие Суэзского канала имели следствием радикальное изменение усло­вий путешествия для пилигримов и заставили покинуть некоторые дороги, прежде очень по­сещаемые их караванами. Египетские хаджи, направляющиеся через Синайский полуостров, чтобы затем обогнуть Акабахский залив и следовать вдоль Мадианского побережья и Геджаса, немногочисленны; дамасский караван, представлявший, бывало, целый народ, стран­
4) Burckhardt, „Travels in Arabia;-B. Burton, „Pil­grimage to Mecca14;-Maitzan, „Wallfahrt nach Mekka4’;- Keane, „Six months in Mecca44.
B l Я. 866
ствующий по пустыням, не наполняет более долин своими бесчисленными шатрами и не вычерпывает до дна лежащих на пути источ­ников и колодцев; иеменский караван, иду­щий вдоль южного берега, тоже уменьшился; из Маската караван больше не ходит; толь­ко поперечная дорога, направляющаяся из Месопотамии к Мекке через Неджед, сохра­нила свою относительную важность, по той при­чине, что плавание кругом полуострова стои­ло бы слишком дорого большинству пилигри­мов. Женщины тоже приглашаются совер­шать хождение к святым местам, и обычай позволяет вдовам заключать временные бра­ки с жителями Мекки на срок их пребы­вания там. Что касается не-мусульман, то вход в Каабу и даже вообще в священный город им безусловно воспрещен, и только при исключительных обстоятельствах ино­верцам удавалось проникать туда, или во вре­мя войны против вагабитов, в свите Мегемета-Али и его офицеров, или под ви­дом хаджей; таким-то способом Бадия пли Али-бей, Бурхард, Мальцан, Бертон, Кин принимали участие в церемониях туафа. Но если европейцы не допускаются в святилище ислама, то тем не менее влияние их проя­вляется преобладающим образом в отно­шении сборищ пилигримов: через посред­ство международной санитарной коммиссии они имеют надзор за скоплениями богомольцев, регулируют ход караванов, наблюдают за поддержанием порядка и соблюдением требо­ваний гигиены в пилигримских станах. Бла­годаря этому вмешательству европейцев, пи­лигримов теперь не сопровождают всегда, как бывало прежде, холера, чума или тиф.
Церемонии пилигримства не считаются впол­не законченными, и посетители черного камня не имеют права принять титул хаджи, если они не сходят также помолиться Аллаху на склонах святой горы Арафат, находящейся в семи или восьми часах ходьбы к северовостоку от Мекки. Это гранитный хребет, возвышающийся всего только на 60 метров над уровнем окружающей равнины, но имею­щий несколько километров в окружности при основании; своей традиционной святостью в глазах арабов он обязан, может быть, обильному источнику, бьющему из расселины скалы, и который султанша Зобеида велела перехватить, чтобы провести его воду в Мек­ку посредством водопровода, частию подзем­ного; но канал, худо поправляемый, позво­ляет просачиваться воде из резервуаров, устроенных на его протяжении, и потому го­род получает ныне лишь незначительную часть её. В день, когда многочисленная тол­па пилигримов, увеличенная жителями и гарнизоном Мекки, направляется к горе Арафат, долина ручья Уади-Муна, по кото­
. 867
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
868
рой поднимается дорога, бывает слишком узка, чтобы вместить эти массы народа, и в теснинах происходит такая давка, что тре­буется несколько часов для того, чтобы весь людской поток мог пройти тесное место. В 1816 году, во время посещения страны пу­тешественником Бурхартом, и в 1882 году, по отчету международной санитарной коммис­сии, около 70.000 пилигримов толпились, вме­сте со своими верблюдами и лошадьми, вокруг святой горы, и равнина была сплошь усеяна бедуинами, преимущественно жителями Асспра, пригнавшими с собой стада баранов, что­бы продавать ягнят богомольцам, как жертвы для заклания. Но как бы ни было ве­лико число верующих, пришедших помо­литься от чистого сердца на горе Арафат, где, по преданию, общий прародитель Адам в первый раз научился от ангелов взывать к имени Божию, все находят там место: гора вздувается неограниченно, говорит ле­генда, чтобы вместить толпу поклоняющихся Господу. Нищие уже расположились там сот­нями и тысячами, когда являются верующие; сидя на карнизах п выступах скал, они протягивают свои платки для того, чтобы проходящие бросали туда подаяния. «Подумай о твоем долге, пилигрим!» говорят они ему, требуя то, что, как они убеждены, принадле­жит им по праву. Когда церемония начинается, все теснятся на склонах так, чтобы, если не слышать, то по крайней мере видеть кади Мек­ки, говорящего и жестикулирующего с высо­ты своего верблюда; даже караваны хаджей представлены на вершине горы махмалами или священными верблюдами каравана, на кото­рых нагромождены высокие деревянные бал­дахины, обтянутые пышными драпировками. Как только проповедник возденет руки к небу, чтобы призвать благословение Всевышнего на собравшуюся толпу верующих, тысячи голосов испускают вместе один и тот же крик: «лебфик Алла хума лебеикъ»!-«Мы твои слуги, Боже»! Затем все устремляются вниз, к подошве горы. Издали эту несмет­ную толпу людей в белых рубахах, бегу­щих с уступа на уступ, можно принять за ленящийся водопад, низвергающийся с горы. На следующий день, после шумной ночи, со­вершается на рассвете вторая общая молит­ва, после чего толпа богомольцев направляет­ся в обратный путь к Мекке. Во время пе­рехода через одно ущелье есть обычай бро­сать камни в основанию стены скал, чем изображается будущее побиение камнями диа­вола. Огромные груды камней скопились в этом месте, где, без сомнения, уже тысячи лет совершается эта церемония, прообразую­щая истребление Эблиса, духа тьмы. Далее де­лаются жертвоприношения, при чем каждый пилигрим, смотря по состоянию, закалываетъ
одно или нескольких животных; кровь льет­ся потоками на песок, и тучи коршунов на­летают на падаль, не дожидаясь, когда по­следние богомольцы удалятся с ноля кровавой сечи.
Мекка занимает центр священной тер­ритории, называемой Гудуд-эль-Гарам. Она дополняется на востоке укрепленным горо­дом Таиф, расположенным на закраине центрального плоскогорья, в небольшой доли­не, наполненной зеленью фруктовых де­ревьев: это перекресток всех дорог, напра­вляющихся к внутренности Аравии. На запа­де другое передовое место Мекки-приморский город Джедда, построенный на побережье Красного моря, на бывшем плоском берегу, где еще видны следы пребывания вод; оттого, хотя дома хорошо построены, и хотя воздух свободно циркулирует па улицах, Джедда имеет нездоровый климат; даже морская бриза приносит ей нечистые испарения луж, оставляемых отливом среди коралловых построек. Гнездо заразы, откуда пилигримы часто заносили холеру на берега Средиземного моря, Джедда избрана главной станцией международной санитарной коммпссии, и все вы­саживающиеся в этом порте пилигримы долж­ны содействовать уплатой небольшего налога, в размере около 2 франков, применению мер, принимаемых в видах охранения об­щественного здравия. Джедда-самый богатый город на берегах Красного моря: число пи­лигримов, высадившихся в её порте, в фи­скальном 1880 - 1881 году, было 59.659, а в 1881 - 1882 году 37.785 £). Торговля Джедды, весьма значительная (общая цен­ность торгового движения, в среднем, про­стирается до 120.000.000 франков), возра­стает пли уменьшается, смотря но большему или меньшему наплыву богомольцев. Город­ское население, состоящее в значительной ча­сти из пилигримов, оставшихся в крае, представляет существенно космополитический характер; такрурп - имя, которым обыкно­венно обозначают большинство африканцев из Нубии-занимают насколько кварталов; кроме того, в Джедде живут около 2.000 инду­сов; далее там встретишь даже китайцев, малайцев, дайяков с острова Борнео; весь этот пришлый люд привлекается столько же ревностью к вере, сколько страстью к нажи­ве; более четверти жителей состоит из не­вольников 2). Живя на счет благочестия хаджей, обитатели приморского порта Мекки отличаются в большинстве сильным фана­тизмом; в 1858 году европейские державы должны были мстить за смерть консу­лов Франции и Англии, умерщвленных фана-
*) Mahe, рукописные заметки.
2) G. Rohlfs, „Voyage en Abyasinieu
869
АРАВИЯ.
870
тической чернью. Так же, как Мекка, Джедда имеет в окрестностях несколько мест свя­щенных по преданию: таков, к востоку от города, на дороге из Гадда, бугор длиной около 60 метров, который называют моги­лой Евы, «матери всех живущихъ». По ве­рованию пилигримов, тело прародительницы много превосходило пространство, обозначае­мое выступом почвы: голова Евы покоилась в Медине, тогда как ноги достигали Африки. В честь Евы порт Мекки н получил свое название Мединет-эль-Джедда или «город Праматери» 9-
Мединет-эн-Неби, то-есть«ГородъПророка», пли просто Медина, «Городъ» по преиму­ществу, уступает в святости, в мусульман­ском мире, одной только Мекке. Она не сооб­щает титула хаджи тем, кто ее посещает, и строгие мусульмане не обязаны совершить туда хождение по крайней мере раз в жиз­ни, как в Мекку; но «молитва, вознесен­ная к престолу Всевышнего в мединской мечети, стоит тысячи молитв, сотворенных в других местахъ»; сотня имен, которыми заменено старое название Я треб, признавае­мое зловещим, свидетельствует о высоком достоинстве Медины между другими городами магометанского мира. Так же, как Мекка, «Город Пророка» занимает центр священ­ной территории, Гудут-эль-Гарам, простран­ства около ЗОО квадр. километров, где «гре­хи воспрещены», где, «не позволяется охотить­ся, ни убивать других животных, кроме неверныхъ». Большинство пилигримов, по­сещающих Медину, состоит изъмограбинов, то-есть из западных жителей Африки, при­ходящих поклониться не только гробу проро­ка, но также и могиле имама Малек-ибн-Анеса, основателя секты малекптов, к которой они принадлежат почти все. В Медине вы­сказывается больше нетерпимости в отноше­нии лиц женского пола, чем в Мекке: до­ступ в главную мечеть женщинам не вос­прещен; но еще недавно они могли прихо­дить туда только ночью.
Город лежит на восточной стороне крае­вых гор, отделяющих область Техамы от центрального плоскогорья; в небольшом расстоянии к северу останавливаются потоки пористой лавы, вышедшей из кратера Охода, знаменитой горы, которая должна быть когданибудь перенесена в рай, как театр победы, одержанной Магометом над его врагами; на востоке и на западе тоже возвышаются не­сколько горных вершин, между прочим, го­ра Айра, где пророк едва не погиб от жаж­ды, и которая за это будет ввержена в ад. К югу тянется на необозримое пространство сероватая равнина, где глинистая почва чере­
дуется с песками и мелом. Группы пальм оживляют окрестности Медины везде, где во­да колодцев достаточна для орошения земли; однако холода очень чувствительны на этой высоте, вероятно, близкой к 1.000 метров; как гласит поговорка, приписываемая само­му Магомету, «человек, переносящий терпе­ливо холод Медины п зной Мекки, заслужи­вает награды в раю». Собственно город, гораздо менее обширный, чем Мекка, имеет форму овала, окруженного стенами, которые оканчиваются на северо-западе крепким зам­ком; на западе и на юге широкий бульвар отделяет город от предместий, более об­ширных, перемешанных с садами и огра­ничиваемых со стороны окрестных сель­ских местностей жалким земляным валом. Уади, внезапные наводнения которого часто опустошали Медину, перерезывает предме­стья и теряется далеко в равнине; кроме то­го, подземный канал, подобный афган­ским карезам, приносит городу воду, не­много жесткую, которая, однако, употребляет­ся мединцами для питья, так же, как и для орошения садов. Мединской воде часто припи­сывают происхождение подкожной глисты, называемой струнец мединский (filaria medinensis), столь обыкновенной в некоторых областях Аравии; но, по словам Бертона, она редко встречается у жителей города Проро­ка 9Этот город, видом своих домов на­поминающий города Сирии, не. имеет замеча­тельных зданий, и даже знаменитая мечеть Эль-Харам-самое ординарное, ничем осо­бенным не отличающееся строение; в этом храме находится гробница пророка Магоме­та, окруженная решоткой, за которую даже важнейшие сановники редко могут пересту­пать. Но все пилигримы удостоверяют, что известная, обще-распространенная легенда, по которой священный гроб, будто-бы, висит на воздухе, ничем не поддерживаемый, ли­шена основания. Кроме того, в главной мече­ти Медины покоятся смертные останки кали­фов Абу-Бекра, Омара и некоторых других знаменитейших святых ислама; случалось, что пилигримы из шиитов оскверняли эти гробницы, бросая на них нечистоты, заверну­тые в дорогия ткани: эти акты фанатизма обыкновенно сопровождались избиением всех проживающих в Медине персиан.
«Воротами» Медины на Красном море слу­жит город Ямбо, лежащий на расстоянии слишком 200 километров по прямой ли­нии к юго-западу от родины Пророка: его обыкновенно называют Янбуа-эль-Бахр или «Приморский Ямбо», в отличие от Янбуаэль-Нахль или «Ямбо с пальмовыми рощами», который находится внутри материка в оазисе,
О Ramidien; - Burton; Gobineau, etc.
J) „Pilgrimage to El-Medinah and Meccahu.
ГЛАВА VI. -АРАВИЯ.
871 отстоящем слишком на 30 километров от морского берега. Если смотреть с моря, Ямбо является на сером фоне пустыни, в виде бе­лой линии между лазурью волн и синевой неба. Впрочем, город не имеет замечательных зданий; что всего лучше запечатлевает воспоми­нание о нем в уме путешественников, так это чистая и прохладная вода источников- сокровище неизвестное почти во всех дру­гих городах прибрежья.
Ямбо-последнее городское поселение на берегах Красного моря. На севере единствен­ный приморский порт, посещаемый судами- Эль-Ведж, лежащий уже на египетской терри­тории. Международная санитарная коммиссия выбрала эту глубокую и хорошо защищенную бухту для учреждения карантинной станции на дороге из Суэца в Джедду; но мограбинские (западно-африканские) пилигримы останавли­ваются, для медицинского осмотра, въТоре,как хаджи, направляющиеся с юга, задерживаются на острове Рѵамаране. Местечко Эль-Ведж рас­положено на твердой земле, но оно так же уеди­нено, как если бы находилось посреди моря; вокруг бухточки видны только пески и скалы; там и сям кое-какие развалины городов, по­строенных фараонами пли римлянами, пре­рывают однообразие пустынь. Города древних ниватеян, которые англичанин Бертон предлагает восстановить в Мадианской стра­не для разработки золотых рудников, все еще пребывают в состоянии бесформенных развалин, сливающихся с камнями пустыни.
Весь Гамад, к югу от Пальмиры, между долиной Евфрата и горными цепями Гаурана, принадлежит бродячим племенам: аназех, шаммар, роала, моалп, гаддадин, бенп-сахр и шерарат. Города или, лучше сказать, груп­пы деревень, расположенных в одном п том же пальмовом лесе, встречаются только в южной части Гамада, вблизи береговых гор западной Аравии и массива Джебель-Шаммар. На северо-западе от большего Нефуда одна из впадин, составляющих часть доли­ны Уади-Сиргана, Джофский бассейн, оста­ток бывшего моря, извивавшагося между сте­пями Гамада и пустыней, заключает в себе два многолюдных города. Обсохшее ложе озе­ра, где находится Джофский оазис, лежит на средней высоте 560 метров: колодцы, выры­тые в самой глубокой части бассейна, доста­вляют достаточно воды для орошения оазиса величиной в 3 квадр. километра, посреди которого группируются несколько сотен до­мов, окруженных зубчатой стеной и шпа­лерами пальм. Несколько домиков рассея­ны вне ограды, а все окружающее простран­ство представляет солончаковую степь, бли­стающую белизной, где там и сям, вокругъ' колодцев, растут группы пальм, составляю­щие темные пятна на белоснежном фоне рав­
872
нины. Два крепких замка господствуют над лабиринтом узких кривых улиц и площа­дей городка. На северо-востоке, другой город, Мескакех, немного более многолюдный, чем Джоф, занимает дно другой впадины, некогда бывшей озером, менее правильной и более изрезанной оврагами; и здесь тоже над горо­дом возвышается живописный замок с круп­ными башнями по бокам; вся орошаемая зем­ля, до последнего комка, занята садами; дома очень опрятны и содержатся в совершенной чистоте и порядке. Города Джоф и Мескакех, население которых почти такое же смешанное, как и население бассейна Евфрата, в поли­тическом отношении зависят от Неджеда. Турки занимали временно оазисы Джофа, и неджинский государь платил ежегодно неболь­шую дань мединскому шерифу, в знак вас­сальной зависимости по этим внешним вла­дениям ЭПутешественнику Гюберу говори­ли, что в Джофском оазисе вода уменьшает­ся; соразмерно тому убывает и число житетелей. Из деревень этой части полуострова посылают каждую ночь за двадцать верст искать воды, чистой или грязной, которая должна служить для дневного водоснабжения населения.
К западу от цепи необширных оазисов, которая тянется с юго-востока на северо-за­пад, вдоль долины Уади-Сирган, другая ли­ния становищ и деревень следует в том же направлении па восточной стороне крае­вых гор? она пересекается, большой дорогой пилигримов из Дамаска в Мекку. Тейма, древняя Тайма, окруженная фруктовыми де­ревьями, есть одна из важнейших станций на этом пути; опа славится во всей Аравип своим большим резервуаром (в форме квадрата, сторона которого равна 20 метрам), наполненным слегка термальной водой, где черпают 75 водоподъемных гидравлических машин, ii который, однако, всегда держится на одном и том же уровне. В окрестностях Теймы г. Гюбер открыл, в Туме, надписи на нескольких языках на гробницах, и развалины зданий какого-то древнего города, построенного из базальта в том же стиле, как города и области Джебель-Гауран. Да­лее на юге, путешественники Даути и Гюбер посетили другой город троглодитов, АльГиджр, некрополи которого, изваянные из камня, походят на некрополи Петры. Один соседний оазис, Эль-Ала, и около западной оконечности массива Джебель-Аджа, старый город Хейбар, группирующий свои дома во­круг форта, построенного на базальтовой ска­ле,славятся своими лесами финиковых пальм; в центральной Аравии существует пословица «носить финпки в Хейбаръ», равнозначитель-
9 Anne Blunt, „Voyage en Arabie*, trad* par. Dorome.
873
АРАВИЯ.
874
ная пословице западных народовъ' «носить воду в реку». Но Хейбарские финики вкусом и содержанием сахара много уступают джофским. Хейбар и Эль-Ала некогда были евро­пейскими городами, да и теперешнее их на­селение, кажется, иудейского происхождения, но с сильной примесью негритянских элемен­тов *)• Благодаря защите, представляемой соседними холмами, последний из этих горо­дов не знает зимы: там никогда не бывает холодной температуры.
Гайль, резиденция эмира северного Ыеджеда, лежит на высоте слишком 1.000 метров, в долине, над которой с северной стороны господствуют «Яхонтовые горы», ДжебельАджа. Это город, окруженный каменными стенами и заключающий внутри обширный укрепленный дворец, который сам соста­вляет целый город. Улицы его содержатся в удивительной чистоте. Гайль - главное этапное место персидских пилигримов, на половине дороги между двумя святыми горо­дами, Неджефом и Меккой: благодаря этому обстоятельству, он ведет довольно значитель­ную торговлю; кроме того, в нем суще­ствует кое-какая промышленность: жители его фабрикуют ткани, оружие, драгоценные украшения. К западу от Гайля, местечко Агдах, лежащее в небольшой гранитной до­липе,, куда можно проникнуть не иначе, как через ущелье, запертое каменными стенами, считается у шаммаров неприступной крепо­стью, могущей дать безопасное убежище в случае неприятельского нашествия. Пальмы в этом городке, растущие на грунте из гра­нитного гравия, с постоянно сырой подпоч­вой, никогда не орошаются * 2).
По словам Пальгрева, исчисления которого, впрочем, вероятно преувеличенные, превы­шают исчисления всех других путешествен­ников,-различные провинция Неджеда, будто-бы, из всех частей Аравии самые богатые большими городскими поселениями. Кефар, в горах верхнего Касима - многолюдное ме­стечко, бывшее, до Гайля, столицей эмирства; Расс, южнее, в нижнем Касиме, Айгун и Берейдах-города; но последний из них, так сказать, подвижной город; угрожаемый песками, он должен от времени до времени перемещаться к востоку, и некоторые паль­мовые рощи в окрестностях высоко подни­мают над дюной верхушки своих стволов, лишенных листвы 3 4). Онейзах, почти неза­висимый-настоящий город, особенно в се­зон сбора фиников, когда все лавки на ба­заре открыты и тысячи палаток раскинуты
4) Huber, „Bulletin de la Society de Geographie de Paris", 1884.
2) Huber, „Bulletin de la Socidte de Geographic de Paris44, 1874
3) Huber, цитированный мемуар.
География Реклю т. IX.
безконечными рядами вокруг города. Вообще йа всем Аравийском полуострове, по числен­ности населения Онейзах, будто-бы, усту­пает только трем городам: Мекке, Адену. Маскату; на половине дороги, между Крас­ным морем и Персидским заливом, он является главным центром встречи для ка­раванов, в той большой долине Уэд-эльЭрмек, которая делит Аравию на две рав­ные половины; Шакра, столица области Бо­шем-тоже большой город, так же, как, в провинции Зедеир, торговые пункты Зальфах, Меджмаг и главный областной город Товеим. На юге, страна Арид и весь Нед­жед имели, в начале настоящего столетия, большой город, превосходивший числом жи­телей все другие городские поселения полу­острова: это была Дерия или Деррейех, сто­лица вагабитов, взятая в 1817 году египет­ской армией. Там еще видны остатки стен и башен, покинутые казармы и кое-где дома, почти сохранившиеся в целости; сеть улиц можно еще хорошо узнать, как на геометри­ческом плане. Во время проезда Пальгрева, неджедцы, слишком гордые для того, чтобы обитать в городе, разрушенном чужеземцем, не имели ни одного жилища в городской ограде; но сады содержатся в отличном со­стоянии, и круг развалин опоясан кольцом селений; новая деревня, построенная внутри стен, мало-по-малу разростается; вероятно, рано или поздно город возродится.
Риад или «Сады», нынешняя столица про­винции Арид, сменил Дерию, как резиденция государей южного Неджеда. С высоты хол­мов, опоясывающих долину, этот город представляет вид, напоминающий вид Да­маска; так же, как в сирийском городе, стены и башни Риада выступают среди зеле­неющего рая садов и пальмовых рощ. Высокие горы Иеманахские, сравниваемые одним арабским поэтом с мечами, поднятыми к небу, ограничивают горизонт на юге; другие горы, менее высокие, скрывают со всех сто­рон вид пустыни *). Риад, который был укреплен после взятия египетскими войсками Дерии. есть одна из наилучше защищенных крепостей Аравии; он окружен толстой сте­ной с высокими башнями по бокам; самый дворец представляет обширную цитадель и снаружи походит скорее на огромную тюрьму, чем на княжескую резиденцию. Главная ме­четь Риада, настолько обширная, что может Умещать до четырех тысяч человек, пред­ставляет простой неф, лишенный вагабптской суровостью всяких украшений, не имею­щий даже ковров и увенчанный только плат­формой, откуда все жители соседних домов называются поименно, для того, чтобы пспол-
4) Palgrave, „Cential and Eastern Arabia".
57
<875
ГЛАВА VI.-АРАВИЯ.
876
нение пх религиозных обязанностей было должным образом удостоверено: таково пра­вило у последователей ислама. Великолепного конского завода, который видел Пальгрев в южно-неджедской метрополии, уже не суще­ствует 1).
К югу от Риада и на расстоянии всего только нескольких километров находится го­род Манфуга, также окруженный садами и пальмовыми лесами и почти столь же много­людный. как и столица; но города других провинций далеко не так важны, как два сейчас названные. Гутах, главный город провинции Гарик, некогда был соперником Риада; но пояс плодородной территории, зани­маемой им между двумя пустынями, из ко­торых одна есть необозримая песчаная рав­нина южной Аравии, слишком незначителен, чтобы этот город мог когда-либо сделаться очень многолюдным центром населения. Харфах, главный город области Афладж, к юго-западу от Риада, есть небольшое город­ское поселение, жители которого на половину состоят из африканских негров, носящих передник, вместо арабской туники 2). За Харфахом, по направлению к Мекке, нахо­дится Уадп-Довасир, длинная песчаная до­лина, заключающая лишь бедные деревушки, а следующие далее страна Кора и территории племен бени-гарб и бени-кахтан ожидают еще исследователей, которые обозначат по­ложение тамошних оазисов и определят число пх жителей. Говорят, что главный город этой области, Калат-эль-Биша, лежа­щий на восточной стороне горных цепей Ассира-значительное городское поселение. Го­род Солейель, на границах большой пусты­ни, далеко не так многолюден, как предъ­идущий.
4) Anne Blunt, „Voyage en Arabie“, trad, par Derome.
a) G. Palgrave, цитированное сочинение.
За Гадрамаутом и Мадрахом прости­раются еще никем не пройденные пески Данаха. На берегу этого моря песков оканчи­вается страна, которая, вместе с областью побережья Красного моря, и составляет на­стоящую Аравию. Разделенная на множество отдельных государств, затронутая завоева­нием на всем протяжении её окружности, эта страна не имеет теперь единства, даже того единства, которое придавали ей, до появления магометанства, национальные игры, состязания в стихотворстве, на которые сходились пред­ставители всех племен *)• Но нет страны, где бы нынешнее равновесие было более не­устойчиво, как эта область Передней Азии: разве только ненависть к иноземному угнета­телю, быть может, примирит и соединит жителей полуострова, «арабовъ» или «объарабившихся». Одних преданий о прежней неза­висимости еще недостаточно: нужно, кроме того, чтобы племена научились оказывать друг другу помощь п поддержку.
VIII.
На Аравийском полуострове большинство политических и административных делений имеют лишь фиктивное значение: границы там подвижны, как и племена, и каким образом провести раздельные линии через обширные пустынные пространства, на кото­рые несколько владетелей одновременно предъ­являют притязания, и которыми никто не вла­деет в действительности? Только в самых общих чертах можно перечислить государ­ства и провинции Аравии завоеванной и Аравии независимой, не пытаясь, впрочем, дать хотя бы приблизительные числа, определяющие про­странство пх изменчивой территории.
') Fulgence Fresnel;-Kreinet;-Sprenger, etc.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ И АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ДЕЛЕНИЯ АРАВИИ.
Государства или области.
Племена или провин­ции.
Вероятное Главные города с их приблизительным население. населением.
НЕЗАВИСИМАЯ АРАВИЯ.
Эль-Гамад пли Баи диех-эш-Шам ' Сирийская пусты-/ ня '
Аназехъ
Роала
ИИаммар
Другие группы
120.000
300.000 112 000 100.000
Джебель-ИИаммар.
У эд-Джофъ 12. ООО
Хейбаръ ,... 25000
Тейма 12.000
Джебель-Шаммар. .. 162.000
Верхний Касимъ 35.000
Джоф, Мескакех.
Хейбар, 2.500 ж. (Гуармани).
Тейма, 1.500 ж.
Гайль, 15.000 жмт. (Гюбер); Кефар, 8.000 жвт. (Гюбер).
877
АРАВИЯ.
878
Государства или Племена или провипВероятное области. ции. население.
(Нижний Касимъ 30.000
Вошемъ 30.000
Седеиръ 50.000
Аредъ 15-000
(Афладж. 25.000
Гарикъ 20.000
Уэд-Довасиръ • • 20.000
Кора. 5.000
Ковентъ Ковептъ 30.000
Оманъ
Катаръ 100.000
Ill арджахъ 80. ООО
Рус-эль-Джебель-Калхатъ 25 000
Дагирахъ 30.000
Батнахъ 65.000
Джебель-Ахдаръ 400.000
Маскатъ 100.000
Суръ 70.000
Джайланъ 90.000
Южный берегъ 10.000
Махра • 40.000
Гадрамаутъ 300.000
Главные города с их приблизительным населением.
Онейзах, 20.000 ж. (Гюбер); Берейдах, 15 000 ж. (Гуармани); Расс, 3.000 жит. (Гюбер); Генакиах.
Шакра, 15.000 ж. (Ши.
Товеим, 14.000 ж. (П.); Меджма, 12.000 ж. (П.); Зальфах.
Риад, 25.000 ж. (И.); Манфуга, 20.000 ж. (П.), 12.000 ж. (Садлиер).
Харфах, 8.000 ж. (Пальгрев).
Гутах.
Калат-Биша; Солейель.
Копвет, 20.000 жит.
Бодая; Вокра.
Ш арджах, Добей.
Береймах.
Сохар; Шиваз; Лова; Согам; Совейк, Барка; Мальва.
Незвах.
Маскат, 30.000 ж.; Маттрах, 10.000 ж
Сур.
Мирбат.
Гадрамаут. .
Белед-Бени-Исса 150.000
Белед-эль-Хаджар... 100. ООО
Белед-эль-Джоф .... 60.000 Белед-Яфия 100.000
Неджранъ 50. ООО
Терпм, 20.000 жит. (Вреде); Шибам; 20.000 жит. (Вреде); Гаура, 8.000 жит. (Вреде).
Цаги; Кадун; Санф; Макалла, 7.000 ж. (Уэльстед).
Габбап, 3.000 ж. (Мильз).
Марим.
Иешбум, 10.000 ж. (Вр.); Низаб, 2.000 ж. (Мальцан); Сугра.
Махлаф.
ТУРЕЦКАЯ АРАВИЯ
Эль-Газа
Барейнъ
Иеменъ ..
Ассиръ
Геджасъ
250.000 Гофгоф, 25.000 ж.; Мубаррез, 15.000 ж.; Эль-Катиф, 6 000 ж.
75 000 Менама, 40.000 ж.; Мобарек, 10.000 ж.
380.000 Сапа, 28 500 жит. (Манпони); Амран.
10.000 ж.; (Шаппра); Мокка, 5.000 ж.; Менаша, 8.000 жит. (Галеви); Таиз; Годейдах, 25.000 ж.; Логейя, 10.000 ж.; Абу-Ариш.
165 000 Эфа; Намюзт; Мигайл; Конфудах: Лит 240.000 Мекка, 45.000ж.(Коль); Джедда, 17.000ж.;
Таиф, 8000 ж. (Коль); Медина, 16 000 ж. (Бертон); Ямбо, 7.500 жит.
ЕГИПЕТСКАЯ АРАВИ Я. .
Мадианъ 20-000 Эль-Ведж.
АНГЛИЙСКАЯ АРАВИЯ.
Аденъ Аден, 35.200 жит.
Государства, получаю­
щие субсидию от Англии 35.000 Лагедж, 5.000 жит.

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
Том восьмой.
И и д и я и II и д о К и т а й.
А.
«Абрикосовый Тибетъ», область, 39.
Абу, гора, 28, 70, 193, 258, 272.
Ава, город, 752, 753, 756,
Ава, княжество, 746, 748, 757, 760.
Авапы, племя, 227.
Агарталла, город, 388.
Агар, город, 273.
Агастиа, гора, 499.
Агат (Аукутта), область, 583. 1
Агомы, племя, 380.
Агра, город, 325, 357.
Аджанта, горы, 474.
Алжмир, город, 257, 274, 284,, 670.
Аджодия, город, 265, 332.
Адой и, город, 485.
Азамгар, город, 339.
Азу, город, 385.
Алепгдама, город, 748.
Акиаб, город, 697, 698, 718.
Алакнанда, река, 37, 152, 154, 286.
Алеппи (Алапалли), город, 501, 529, 551.
Алибаг, город, 455.
Аллан-Mio, город, 758..
Аллахабад, город, 327, 332, 357.
Альвар (Ульвур), город, 284.
Альмора, гора, 163.
Альмора, город, 156, 158
Амарапур, город, 736, 752, 753, 754, 757.
Амаркаптак, гора, 417, 420.
Амбал, город, 233, 431.
Амбер, город, 276.
Амброга, город, 328.
Амгерст, деревня, 767.
Ампни (Аминдиви), остров, 538.
Амравати, город, 488.
Амритсар, город, 231.
Амроа, город, 357.
Аиамалах, гора, 25, 497, 498,1 499, 517, 551, 599.
Анамуди, гора, 25, 498.
Анандпур, город, 232. Анараджапур, город, 554, 575. Андаманские острова, 4, 72, 597,j 669, 687, 698, 699, 700, 701,702. 707, 709, 721, 868.
Андаманцы, народ, 701, 703, 704.
Анеута (Сумилу), гора, 34, Ани, гора, 163.
Анкола, гавань, 458.
Аннамиты, народ, 792, 796, 825. 843, 844,848.
Аннамские горы, 812.
Аннам, королевство, 799, 801, 803, 843, 844, 847, 860, 863, 865.
Антрот, остров, 583.
Аншен, город, 865. хиравалли, горы, 28, 208, 256,259,, 263, 266, 284.
Аравийский залив, 564.
Аравийское море, 12, 59, 72. 202, 215, 331, 436, 463, 500, 553И 577, 583.
Аранду, ледник, 97.
Арипо, город, 571.
Арийцы, народ, 9, 19, 62, 86, 312.
Аркот, город, 535.
Арраканский залив, 752.
Арракапскии округ, 687.
Арраканское побережье, 701.
Арракаицы, 696.
Арракан (Мрогунг) город, 697.
Арракан, округ, 72, 686, 690, 694, 696.
Арракан Иома, горы, 687, 691, 692, 695, 696, 715,718, 719, 720. 721.
Аррах (Арра), город, 339. 357.
Арун (Аран), река, 163,177.
Асиргар, цитадель, 431.
Ассамские горы, 27, 32, 71, 75, 397.
Ассам, провинция, 22, 187, 303, 358. 382.
Астор (Газора), река, 103, 115, 119.
Аток, город, 56, 107, 200, 224, 681.
Аттаран, река, 867.
Аттоиие, река, 812, 854.
Аудские браманы, 675.
Ауд, область, 5, 285, 302, 313, 314, 331, 606, 632, 668.
Аурангабад, город, 472.
Аутанкарре (Атанкарай), город, 547-
Афганистан, государство, 215, 667.
Афганцы, народ, 89.
Афридии, народ, 223, 225.
Ахинцы (аха), народ, 188.
Ахмедабад, город, 254, 255, 256.
Ахмеднагар, город, 479, 489.
Ахнур, город, 134.
Ацезпн, река, 15.
Аэнг (Ап), горный проход, 687.
Аютия (Крунг-Као , город, 770. 772.
Б.
Бавани, река, 495.
Бага, река, 98.
Багавалыиур, область, 197, 242.
Багальпур, город, 342, 357.
Багар, река, 203
Багирати-Ганга, река, 37.
Багмати, река, 167, 286.
Багур, гора, 263.
Бадагары, племя, 515, 516.
Бадиахи, племя, 302.
Бадригат, город, 345.
Бадрипат, гора, 162.
Бадула, область, 565.
Бадхахи, племя, 632.
Базпгары, племя, 302.
Байганы, племя, 427.
Баигси-радж, город. 174.
Бай тарани, река, 390. 392, 397, 406.
Бакбай, бухта, 450.
Баккар (Буккур), остров, 201, Баксар, город, 339.
Бак-Тапь, город, 860.
Баласор, город, 413, 414.
Бали, остров, 10.
>
3 АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
Баллари (Белларп, Валагарп),' Батгаун (Баттонг), город, 172, город, 485, 489. I 176.
Баллари, округ, 491.
Балти (балти-па), племя, 112.
Балтпстан,
114.
Балторб, ледник, 45, 46, 95, 97.
Балучи (белуджпстанцы), народ, 219, 235.
Бальмир, город, 214, Бамианский перевал, 8.
Бамо (Бхамо), город, 748, 751, 752, 767.
Банаганили, город, 485.
Банары, племя, 827.
Банас, река, 211, 256, 258, 263,!
273.
Бангалор, город, 541,551.
Банги, племя, 693.
Вангпласой, город, 796.
Банда, город, 327, 357.
Бандара, город, 432.
Бандарбан, город,697.
Ванджары, племя, 271, 632.
Бандерпунч, гора, 147.
Банигал, горный проход, 107.
Банианы (Баниг-Яны), племя, 1Д.
Банкипур, город, 339.
Банкок, город, 769, 772,
852.
Банкот, порт, 455.
Банкура, город, 355.
Банни, область, 210.
Банучи, племя, 223.
Бан-Пух, город, 853.
Бара-Баигахал, горы, 139.
Барайч, город, 331
Барак, река, 363, 368, 377.
Бара-Лача, горный проход, 140.
Бара-Лач (Запскар), горный хребет, 38, 107.
Варампур, город, 345.
Барамула, город, 136.
Барамульское ущелье, 109, ПО.
Баран, река, 239.
Варатор, гора, 160.
Вардван, город, 301, 355, 357.
Барели, город, 328, 357.
Барисаль, город, 291.
Бармания. страна, 16, 79, 170, 368, 377, 388, 597, 605, 622, 715,716, 726, 727, 728, 730, 740,755,757, 763, 767, 775, 780.
Варманский залив, 721.
Барманцы (бирманцы), парод, 387, 696, 728, 748, 766,775, 785.
Бармульский проход, 390.
Варна, река, 337
Барода, город, 443, 459.
Барода, государство, 441.
Баррен-Айленд, остров, 4, 701.
Бартпур (Баратпур), город,' 276.
Баруч (Вроч), город, 443, 444,| 445.
Бархамиур, город, 357, 477.
Бар, город, 311.
Басиа, река, 142.
Бассаин, город, 446.
Бассак, город, 854.
Бассак, горы, 805.
Бассейн, город, 759, 769.
Бастар, государство, 414. Батала, город, 232, 244.
Батгаопа (Катманду), город, 643.1 Большой Рапджил, гора, 183.
4
Большой Ранн, солончак, 243Большой Тибет, область, 39.
Бомбей, город, 251, 255, 257, 322, 415, 451, 459, 492, 612, 622,623, 629, 632.
Бомбейский Конкан, область, 324.
Бомпока, остров, 708.
Бопал, город, 282.
Бор-Гат, проход, 436, 447, 478.
Ботиа-Коси, река, 161.
Ботии, племя, 182.
Брагуи, племя, 56, 507.
Брама-гнрп, горная цепь, 494. Браманабад, город, 214, 215. Браманбарга, город, 388.
Браманп, река, 390, 406. Браманы, 312, 381, 637.
Брамапутра (Брахмапутра), река, 5, 10, 27, 36, 43, 59, 60, 70, 72, 177, 178, 183, 188, 204, 286, 289, 290, 311, 359, 364, 377, 388.
Брама-Сукул, гора, 107.
Бриндабап (Вриндавана), го­род, 324.
Брок-па, племя, 114.
Будаоп, город, 328, 357.
Будж, город, 243, 244.
Будь-Гая, город, 340.
Буйя, племя, 311.
Букингамский капал, 505.
Букса, крепость, 188.
Буландшар, город, 323.
Бульсар, город, 446, 459.
Бумидж, племя, 399.
Бунделы, племя, 206.
Бундельханд, горы, 260.
Бупдельханд, княжество, 266.
Бундп, город, 279.
Вурхампур, город, 430, 432.
Бутанцы (бутия), народ, 185.
I Бутан, область, 17, 20, 39, 178,
I 186.
Бушкары, народ, 120.
Бхагиратп-ганга, река, 150, 151, 154, 286, 289, 299, 345, ' Бхадавар, гора, 136.
и Бхадавар, город, 136.
Бхамо, город, 717, 719, 726.
и Бхартпуръ* город, 284.
Бхар, племя, 302.
Бьен-гоа, город, 852.
[ Бьен-Кюанг, горный проход, 801.
775;
Батикалоа, город, 581. 1 Батикалоа, озеро, 581. страна, 46, 96, 98, Батти-Мальве, остров, 707.
Баунагар, порт, 253. Бахавальпур, город, 210, 234. Баша, река, 97.
Башахр (Буссагир), государ­ство, 142.
Бгиль, племя, 606. Безвада, город, 488. Бейпур, город, 528. Белу (Билу гайвон), остров,: 766.
; Белуджистан, страна, 5, 6, 238, 242.
и Бельгаом, город, 483, 489.
! Бенарес (Каси), город, 336, 338, I 357.
Бенгалия, провинция, 6, 59, 78, 82, 184, 187, 218, 285, 287, 300, 304, 314, 319, 388, 441, 470, 512, 643, 653, 668, 670, 677.
Беи галла, город, 388. Бенгальский залив, 17, 60, 66, 296, 388, 436, 460, 563, 692, 696. 698, 760.
Бенгальские браманы, 313. Бенгальское море, 460, 553, 577. Бенгальское президентство, 653, 686, 735.
Бенгальцы, 307, 387, 747, 882. Берар, провинция, 460, 472, 670 Бернам, река, 873. Бетва, река, 260, 281.
Бфхар, город, 341, 604, 607.
Бехар, провинция, 284, 304, 313, 318, 615, 620, 670.
Би дар, город, 475, 477. Биджапур, город, 484, 489 Биджбагара, город, 137. Биджыор, равнина, 328. Биканер, город, 242. Бикрампур, город, 387. Биласкур, город, 144. Биллава, племя, 524 Биль, племя, 263, 319. Бильвара, город, 284. Бпльса, город, 282. Бима, река, 467,478. Бимбар, город, 134. Бимлипатам, город, 471. Бинуа-Гарси, племя, 876. Бин, река, 867.
Бинтен, город, 566, 580. Бинь-гоа, низменность, 805. Бппь-динь, провинция, 826. Биргул, гора, 56. Бирупа, река, 396. Биас, река, 43, 47, 140, 142,197, 198.
Биафо, ледник, 46, 97. Боббили, город, 472, 477. Богингигиди, племя, 706. Богра, город, 386. Бодо, народ, 377. Боланский проход, 57, 326. Боларама, город, 486. Большой Андаман, плоскогорье, 699.
Большой Нпкобар, остров, 707, 708, 709. Веллор, город, 535.
Большое озеро, 613, 833,834,857. Веравал, город, 251.
: Большой Памир, горы, 98. I Верхний Ассам, область, 17.
. Верхний Пенджаб, область, 6.
B.
' Вадван, город, 253, 256.
I Вазирабад, город, 228.
Вазирии, племя, 224.
I Ваи, город, 480.
Вайнад, область, 495, 542, 616, 623.
Вайн-Ганга, река, 424.
Вайсии, племя, 312.
I Ваклига, племя, 523.
Варда, река, 432.
Вардван, гора, 106.
Вардха, река, 424.
Варунгул, город, 475.
Ведды, парод, 565, 566.
470.
5
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
6>
Верхний Перак, река, 874.
Верхняя Бармания, область, 22.
Вехар, озеро, 449.
Впзиадруг, город, 455.
Визианаграм, город, 472,477.
Вильям, форт, 351.
Вингорла, порт, 455, 459.
Виндиа, горная цепь, 60, 253,260, 276, 286, 301, 321, 336, 399, 415
Впрамгам, город, 256.
Висмамитри, река, 443.
Вишнумати, река, 171.
Восточная Гондвана, область, 428.
Восточная Нарра, река, 201.
Восточная Раджпутана, область, 357.
Восточные Гималаи, горы, 427.
Восточный Ассам, область, 377, 380.
Восточный Бутан, область, 36, 188.
Восточный Вайко, река, 815.
Восточный Индустан, область, 218.
Восточный Кашмир, область, 128.
Восточный Пенджаб, область, 233
Восточный Тибет, область, 36,| 718.
Восточные Гатские горы, 466, 499,
504.
Ври да-Ганга, река, 463.
Вунг-Хиуа, река, 467.
Вьен-Шан, город, 852.
Г.
Гаггар, река, 196, 197. Гадахар, река, 367. Гаджанро, река, 203. Гадж, река, 56.
Газара, область, 119.
Газипур, город, 338, 339.
Гайдерабад, королевство, 653.
Гайдерабад, город, 214, 239, 244, 402, 460, 489.
Гайдзюонг, город, 863, 865. Гайпонг, город, 685, 863. Гайхо, племя, 783.
Гайя, город, 340,341, 357.
Гакой, город, 865.
Галанги, племя, 826.
Галль, город, 576.
Гампп (Биджнагар), город, 484,, 485.
Гампола, город, 580.
Гангавали, река, 432, 437, 483, 491.
Гангесский полуостров, 88, 684.
Ганготри, горы, 9, 152.
Ганг, река, 1, 2, 8, 14, 15, 17, 19, 22, 28, 32, 34, 47, 52, 63,77, 143, 144, 145, 147, 149, 150,154, 161, 164, 168, 172, 178, 223, 256, 257, 261, 285, 287, 293, 296, 298, 314, 327, 328, 340,345, 352,358, 420, 462, 521, 556, 597,608,611. 613, 619, 624, 630, 644, 649, 656, 669, 675, 681, 751.
Гандак, река, 37, 159, 160, 164, 286, 339, 618.
Ганджам, город, 470.
Гагиле, город, 107.
Ганой (Кеипо), город, 819, 858, 860, 865.
Гаохати, город, 384, 385, 388.
Гарамук, гора 106.
Гараиури, город, 452.
Гарваль, город 147, 164.
Гардвар, река, 43, 48, 135, 286. Гарнайский горный проход, 236. Гарро, горы, 27, 59, 70, 286, 296, 358, 359, 366, 371, 380, 386.
Гарро, племя, 368, 369, 370, 371, 379.
Гарха, город, 429.
Гасан, город, 541.
Гасду, река, 389.
Гастинапур, город, 320.
Гастор-Пир, область, 104.
Гатиеп, город, 858.
Гатрас, город, 324, 357.
Гатские горы, 24, 25, 26, 68, 245, 390, 404, 417, 432, 439, 451, 481, 491, 504.
Гауризанкар, гора, 33, 37, 161, 163, 183.
Гаур, город, 288, 352.
Гвалиор, город, 280, 281, 284. и Гнариам, горы, 179.
Гедрфзия, пустыня, 12.
Гензад, город, 718, 721.
Герат, город, 681.
Герузаппе, водопад, 459.
Гидасп (см. Джилам), река, 15,
140.
Гидраот (Рави), река, 15.
Гиль гит, город, 106.
Гильгит, провинция, 115, 119.
Гильгит, река, 44, 104,114.
Гималайские горы, 3, 10, 14, 19, 32, 45. 47, 49, 52, 55, 59, 62, 70,' 78, 80. 89, 92, 95, 98, 121, 139, 149, 156, 157, 158, 159,161, 165, 166, 176, 179, 182, 183, 223,232, 296, 336, 397, 430, 623, 656.
Гимча, племя, 121.
Гинду-Куш, горы, 6, 7, 10, 16, 32, 35, 36, 38, 55, 59, 98, 116, 200, 226.
Гипяоча, горы, 179, 184.
Гира-Кунд, гора, 407.
Гпрнар (Уджаянта Ревати), го­ра, 252.
Гпр, гора, 245.
Гифазис, река, 15.
Гиа, гора, 107.
Гиаошии (Гиао-кии), племя, 837.
Гиарай, племя, 826.
Го (ларка), племя, 399-
Гоа, город, 455, 456, 457.
Гоаланда, пристань, 386.
Гоалыиар, город, 388.
Гоальпар, округ, -383.
Гогра (Сарджу), река, 286, 292, 332, 339, 340.
Годавери, река, 60, 72.
Гола, река, 157.
Гола-Надди, река, 196.
Голи (гаули), племя, 284.
Голконда, город, 487.
Голубые горы (Ниль-Гпри), 491, 495, 496, 497, 498, 504.
Гонавар (Гонор), город. 458.
Гондава, провинция, ‘415, 418,424, 427.
Гонды, народ, 425, 428, 607.
1 Гонконд, порт, 795.
Гон-Киан (Готп-Кианг), река, 806.
Гон-Хой, порт, 804.
Го пер, река, 447, 449.
Гоптаун, местечко, 707.
Гора-Барри (Виккар), город, 203.
Горахпур, город, 339, 357.
Гордвар, город, 155,156.
Госпет, город, 485, 489Гошангабад, город, 432.
Гоэль, река, 407.
Губли, город, 483.
Гудалур (Куддалор), город, 539.
Гудилам, река, 539
Гудук, город, 483.
Гуджары, племя, 124.
Гуджерат, область, 227, 245, 248, 255, 260, 271, 272, 399, 446, 469.
Гуджранвала, город, 228.
Гумпи, река, 330, 338.
Гумульский перевал, 57.
Гунза, река, 44, 98, 115, 119,121.
Гунонг-Раджа, гора, 871. Гунтур, город, 488, 489.
Гурка, город, 176, Гурла-Мандгата, гора, 163.
Гурпур, река, 524.
Гурупчи, племя, 166.
Гуттп, город, 485.
Гушербрум, гора, 95, 105.
Гуэ (Туа-Тиен или Путуа), го­род, 864.
д
Дабхой (Дхарбхавати), город, 413, 459.
Давалагири (Дооло-Гири), гора, 37, 160,163.
Датун, город, 360.
Дакка, город, 358, 387, 388.
Дальгоузи, город, 137.
Дальтонгандж, копи, 355.
Даман-Гаага, река, 446.
Даман-и-Кох, область, 304. Даман (Дамаон),город, 446,459. Дамуда, река, 290, 300, 309.
Дамудах (Дамодар), река, 355.
Дангары, племя, 310, 468.
Дангар (Деогар), гора, 416.
Данкар, скала, 98.
Даоладар, «Белые горы», 38,47, 139
Даплы (дафла), племя, 189. Дапсанг, гора, 39, 47, 95.
Дарвар, город, 483, 489.
Дарджилинг, округ, 52, 178, 179, 180, 183, 184, 352, 358.
Дарднстап, округ, 113.
Дарду, дардпстанцы, народ, 114, 116, 119.
Дарель, округ, 115
Дармсала, город, 139, 670.
Дарпиа, область, 100.
Датия, город, 284.
Даулантабад, город, 473.
Даябанг, гора, 163.
Джилам, область, 121.
Дебар, озеро, 259.
Девангирп, местечко, 188.
Девппатпам, порт, 547.
Декан, полуостров, 1, 6,23, 25, 27, 28, 61, 62, 69, 81, 87,352,
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
370, 419, 433, 436, 459,460,461,) 468, 470, 479,482, 483,491, 616, 618, 632, 653.
Дели, гора, 583.
Дели, город. 319, 320, 322, 323, 352, 357, 473, 667.
«Дельфинов Носъ», мыс, 471.
Деоланд, город, 320, 357.
Деогар, город, 431, 455.
Деосай, плоскогорье, 103.
Дера, город, 600.
Дера-Гази-Хан, город, 244.
Дера-Измаил-Хан, город, 60, 235.
Дербен, горный проход, 199.
Джабальпур, город, 352,428,429, 432.
Джаганадпур, город, 476.
Джаганатский храм, 411.
Джаганат, город, 659.
Джагдалыиур, город, 476, 477.
Джаджпурские горы, 428.
Джайнтиа, горы, 27, 259, 363.
Джайны, племя, 652.
Джайтии, племя, 36з.
Джайпур, город, 275, 284, 476, 477.
Джайпур, королевство, 265.
Джайсальмпра, река, 207.
Джайсальмпр, государство, 242, 244.
Джалаоп, город, 327.
Джайлапский горный проход. 184.
Джалландар, город, 244, 981.
Джаллор, город, 243, 244.
Джальна, город, 477.
Джамальпур, город, 367, 388, 632.
Джамбусар, города., 443, 459.
Джамна, река, 27, 34, 43, 144, 146, 147, 149, 150, 196, 197,209,1 256, 260, 265, 285, 313, 321, 322, 324, 326, 328, 333, 335, 432, 608, 616.
Джамнотрп, гора, 9, 162.
Джамму, гора, 107.
Джанджира, остров, 442, 455.
Джанева, река. 150, 151.
Джаонпур, город, 339.
Джанси, город, 257, 284.
Джаунур, город, 475.
Джаупур, город, 357.
Джаты, племя, 123, 215, 216.
Джаханабад, город, 340, 357.
Джафна, город, 571,481.
Джеллинги, река, 290.
Джессор (Касба), город, 351.
Джилам, река, 38, 53, 106, 107, 110, 123, 199, 227.
Джиттагопг, округ, 376 Джодпур, город, 243, 244. Джоржтаун, город, 885, 890. Джохор, мыс, 872.
Джуаны, племя, 397.
Джуарп, река, 455.
Джумла, гора, 163.
Джунагар, город, 252, 256.
Дибругар, пристань, 384.
Днг, река, 276, 284.
Димал, племя, 379, 380.
Дивапур, крепость, 339.
Диндигаль, город, 546.
Диндинг, остров, 885.
Дихонг. река, 191. 365, 366,367. 384, 718.
Диего-Гарсия, остров, 596.
Диу, остров, 246, 256.
До (лаваЛ племя, 825.
Доаба, село, 320.
Догры, племя, 123.
Додабетта, гора, 25, 495, 496.
Долера, город, 253, 256.
Донгаргаон, город, 407.
Донг-Кпнь, город, 860.
Донкиа, гора, 179, 183.
Донай (Донг-най), река, 806, 815.
Дон (Се-Дон), горы, 805.
Долька, город, 256.
Дораджи, город, 253, 256.
Дравидийцы, 380, 428, 470, 508, 511,512, 513.
Дравидия, страна, 635.
Драгарские горы, 124.
Дранхар (Данкар), порт, 143.
Драс, гора, 100.
Дупа-Бум, гора, 364.
Дхарла, река, 385, 367.
Дхубрн, город, 385.
Е.
Евроазийцы, 602.
Евфрат, река, 236.
Ехидна, остров, 707.
Ж.
Жемчужный берег, 571.
3.
Загпмалайские, горы, 37, 38, .39, 50, 59, 79, 98, 144, 158, 161, 177.
Занскар (Бара-Лага), горы, 46, 96.
Занскар, река, 92, 99.
Западные Гаты, горы, 499, 503.
Западный Вайко, река, 815.
Гималаи, горы, 59, 110, Каджури, река, 396, 407.
Каду ran пава, гора, 579
Казимбазар, город, 345, 352.
Каплан, долина, 412.
Кайлас (Руджи-Гамалах), гора, 37, 98, 162.
Каймурские горы, 260, 327.
Какиены, племя, 730.
Западный 491.
Западный-Декап, 358, 480.
Западный Индо-Кптай, 10.
Западная Индия, 87, 218, 310.
Западная Раджпутана, область, 196.
ооджн-Ьал (Зоджи-Ла), горный, исѵаиѵиш) iw.
проход, 100, 128. Калабахское ущелье (Карабах-
ское), 200Каладжп, округ, 484. Калантан, королевство, 791. Калахапди. область, 403, 405. Кали, река, 37, 157. 165. Кали-Гандак, река, 162.
Калика, герод, 252, Кали-Коси, река, 344. Каликутские наялп, племя, 524. Каликут, город, 527, 528, 583. Калиимер, мыс, 505.
Калп-падп, река, 328.
Калипгапатам, город, 470. Калитаны, племя, 381.
Калп-хо, город, 276.
Калиан, город, 453. Кальбаргах, город, 479.
Калькутта, город, 70,84,176,232, Индо-Китай, полуостров, 5, 10,1 290,296, 300, 304, 319, 331, 341t
И.
207, 444,
Иби-Гамип, гора, 40, 152, 162. Иб (Гебе), река, 400.
Индийские арийцы, 165.
Индийский океан, 4, 582, 700.
Индийское море, 683.
Индия, 1, 2, 4, 8-18, 22-28, 43,1 54, 59, 66, 71, 72, 82, 87, 88, 114, 121, 122, 135, 156, 165, 168,1 169, 177, 194, 208,212, 218,219,! 224, 226, 231, 243, 272, 279,284. 298, 313, 351, 403, 414, 457, 463. 486, 507, 508, 523, 546, 604, 607 623, 667, 678, 727, 819.
18, 24, 78, 303, 357, 358, 364, 370, 397, 477, 614, 683, 685,686, 698, 715, 718, 784, 803 855.
Индор, город, 279.
Индра, город, 855.
Ипдравати, река, 363, 476.
Индраспата, город, 321.
И иду стан, полуостров, 5, 8, 17, 18, 20, 34, 36,55, 61, 70, 71, 81, 88, 123, 156, 158, 171, 175, 192, 227, 233, 236, 283, 298, 313, 325, 328, 338, 347, 389, 598, 6иЗ, 756, 883.
Индусы, народ, 6, 7, 33, 122,155, 166, 218, 247,299, 332, 3t0,381, 403, 408. 440, 449, 468,607,671, 680, 882, 883.
Инд, река, 32, 36, 37, 38» 46, 66, 79, 92, 144, 162, 199, 200, 201, 202, 203, 204, 207, 213, 214,217, 242, 248, 292, 329, 600, 617, 623, 627, 653.
Ираваддп, река, 4, 22, 365, 377, 381, 685, 691, 697, 723, 729, 731, 736, 743, 744, 760, 775.
Ирилы (эрплпгару), племя, 516. Исламабад, город, 128, 136.
I
Иеламалах, гора. 494.
Иома, гора, 687.
Иенан-Гионг, город, 758.
Ионан-Гиунгл, село, 692.
К.
Кабул, река, 55, 105, 192, 224, 630.
Кавери, река, 60, 69, 76, 439,462, 467, 495, 497, 499, 506, 540, 627.
Кадамат, острова, 583.
Кадеры, племя. 517.
Каджнагские горы, 106.
Каджраха, дворец, 284.
9
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
10
346, 351, 357, 384,386,414, 428,! 448, 469, 588, 592, 604, 751,797,1 858.
Кальпени, остров, 583.
Калыиентин, остров, 556.
Кальпп, город, 327.
Камао, полуостров, 819, 860.
Камарп (Канджур, Коморин), мыс, 501.
Камбей (Хамбат), город, 253,' 256.
Камбейский залив, 245, 246, 248,
253, 321, 413, 4)5, 419. Кашмир, область, 106, 107, 108,
Камбремирская бухта, 687. 110, 112, 132, 232, 597,618,621,
Камбоджа (Миоп-ган или Онгъ627, 630.
док), мыс, 815. Каясты, племя, 312.
Камбоджа, область, 684, 793, 768, Квала-Кангса, город, 885.
770, 784, 796, 821, 824, 831,826, Крала-Лампур, город, 882.
843, 854, 855, 859.
Камбоджийцы, народ, 765, 814, 833, 834, 848.
Каморта, остров, 707.
Кампенгпет, город, 792.
Кампот, порт, 858.
Камти, город, 431.
Кам-ран, порт, 804.
Канара, город, 514.
Канган, река, 431.
Кангра, область, 139, 615.
Кандагар, город, 236, Кандеш, область, 263. Канджары, народ, 302, 635. Канди, город, 578, 580.
Кавдиа, племя, 119.
Каннапор (Канур), город, 527, 583.
Каннинг, порт, 354.
Канодж, город, 328, 329.
Канта, река, 871.
Каоли, река, 437, 438.
Каотао, остров, 802.
Капуртала, город, 233.
Каракаш (Яркаид-Дарья), ре­ка, 39, 90.
Каракорум, горная цепь, 35, 38, 46, 59. 89, 95, 98, 106, 143.
Каратпво, остров, 572.
Карачавандлу, каста, 632.
Карачи, порт, 202-204. 240, 241. 629.
Карвар, порт, 458, 459.
Карвары, племя, 311.
Каргиль, город, 106.
Кардамоновы горы, 490, 499, 508.
Карены, племя, 733.
Карпкал, город, 545, 551, 761.
Карли, город, 478.
Каркали, река, 37, 159, 162.
Каркал, город, 320, 357, Карнапулп, река, 694.
Карпат, („Черная земля“), 462.
Карнул, город, 485, 489. 623.
Кархарбари, угольные копи, 355.
Кар-Никобар, остров, 707.
Касаи, река, 356.
Катманду, город, 44, 159, 162, 167, 168, 171, 176.
Каттак, город, 407.
Каттиавар, полуостров, 81,244- 248, 256, 441, 442, 582, 652, 660, 669.
Каунпор, город, 327, 329, 357.
Кафир-Кот, гора, 54.
Качал, остров, 709.
Качари, племя, 377.
Качар, горы, 27.
Катар, область, 366, 606. Качи-Гандава, пустыня, 238.
Качский архипелаг, 211.
Качении залив, 244, 251.
Качений Ранн, пустыня, 210.
Кач, государство, 243.
Кашмирская, долина, 3, 100. «Кашмирский Тибетъ», 39. Кашмирские горы, 45, 75.
Кашмирское море, 109.
Кашмирцы (Кашури), народ, 113, 121.
Квала-Кангса, город, 885.
106,
город,
Квилон, порт, 529, 530.
785, Кедах или Кеда, город, 890.
Кедевари, река, 203.
Кемарат, город, 853.
I Кендат, город, 757.
Кен, река, 261.
Кидарнат (Махапант), 151, 162.
Кплтан, остров, 583.
Килькарай, город, 547.
Кинчинджау, гора, 179, 181-
Кинчинджинга, гора, 37,160, 163, 179, 183.
Кишпан-ганга, река, 102, 133.
Киранти, племя, 166
Кирки, город, 489.
Киронг, город, 175.
Киртипур (Наскатпур), город, 172, 176.
Кистна, река, 439, 450, 462, 463. 467, 469, 477, 486, 489, 508, 512.
Китайское море, 4, 886.
Китайцы, народ, 748, 785, 796,и 843, 848, 882, 883.
Киштвар (Картавар), 136.
гора?
Киук-Хпиу, город, 687.
Кланг, река, 873.
Клинги, племя, 604.
Клифтон, город, 241.
Когат, город, 200, 225.
I Когистан, плоскогорье, 120.
Кодунгалур (Кранганор), го­род, 528.
Койл, город, 357.
Коимбатурский проход, 498.
Коимбатур, город, 542, 551.
Кокона да, порт, 476, 477.
Кокопаду, порт, 465.
Кокосовые острова, 687, 699.
Коксов базар (Сохе Bazar), порт, 697, 698.
Колаба, полуостров, 449, 455.
Колар, озеро, 463.
Коломбо, город, 559, 576, 577,' 578, 581, 592.
Коль, коларийцы, племя, 9, 166
247, 310, 397, 398.
Кольгапур, город, 481,483,489.
Кольгонг, город, 342.
Комбермпрская бухта, 693.
Коморин, мыс, 22, 25, 26, 62.
69, 582.
Конг (Се-Конг), горы, 805.
Конджеваран, город, 535, 551.
Конд, область, 79.
Конканский берег, 66.
Конкан, область, 4, 443, 436, 446, 455, 461, 472, 582, 803
Кора, перешеек, 866, 870.
Коратские горы, 770.
Корачары, племя, 517.
Корва (каур), п^емя, 398.
Коринга, город, 477, Кории, племя, 302.
Корнваллис, порт, 700.
Коромандельский берег, 31, 61, 502, 505, 506, 513, 519, 570,604, 627, 647.
Косп, река, 37, 159, 167,178,286. Котагирп (Хотагерри), город, 511.
Котахи (гохатары , племя, 517.
Котри, город, 239.
Кохинхина, страна, 799, 819,820, 821, 822, 825, 835.
Кохинхинские горы, 811, 820 Кохинхинцы, народ, 784, 839. Кочин, Кочи, Кочибандар, го­род, 529, 583, 608, 636.
Кочин, государство, 461,498,501, 524.
Коч, куч, племя, 379, 380, 381. Коч-Бехар, гороп, 388.
Коч-Бехар, государство, 385. Кранганор, город, 501, 522.
Красная река, 802, 847, 860 Красное море, 57.
Красные карены, племя, 733
Кришна, река, 60.
Крпшнагар, город, 346, 357.
Круглый остров, 688 Ксаланг, остров, 884. Ксиенг-Гая, город, 851. Ксиенг-Канг, город, 852. Ксиенг-Ссна, город, 851.
Ксиенг-Май, город, 790 791, 792.
Ксиенг-Май, государство. 668, 769.
Ксиеиг-Хонг, город,, 808, 851.
Ксонг, порт, 791. *
Ку, племя, 694
Куангсп, провинция, 801, 843.
Куан-Туп, область, 783. Куддапах, город, 521, 641. Куги, племя, 833.
Куиньон, Квинон (Гиа илп Тин-Хай), низменность, 804, 865.
Куки, племя, 375, 735.
Куланд (Акиабская река), 693, 694, 697, 698
Кулии, 511, 604.
Кулу, округ, 139, 140.
Кулусы, народ, 140.
Кумаон, страна, 45, 156,161,185, 615.
Кумбары, дикари, 169.
Кумаллах, город, 388.
Кумонг, порт, 804.
Кумпта, город, 449, 450.
Кумульмир, крепость, 273.
Купавара. город, 111.
Куикгуг Киун тунг, деревня, 752.
Кун, гора, 100, 103.
Курам, река, 55, 200.
Кургские-Гаты, горы, 492.
Кург, гора, 491, 492, 494, 504, 516, 517, 525, 616, 670
Курку (колии), племя, 427.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
12
Курмп, племя, 312.
Куруиды, племя, 232.
Курумбы, племя, 168.
Куталлам, город, 544.
Кушал, гора, 200.
Куэнь-Лунь, гора, 92, 98
Кшатрии, каста, 165, 247, 266, 632.
Кьендвен, река, 719, 752, 756.
Кьихтео, горы, 765.
Киоа-хан, бухта, 804.
Кьюк-Хпиу, горы, 718.
Магадео, гора, 26, 416, 417, 420
Мага-надп, река, 23, 60, 72, 178,’ 289, 344. 389-398, 403, 407,’ 408, 413, 415, 429, 439, 627.
Магары, магиоры, племя, 166.
Магаеини, гора, 390.
Магве, юрод, 767.
Маге, деревня, 671.
Магепдра-гпрп, гора, 470, 508.
Маги, река, 247, 253.
Маги-Киунгты (миам-ма), племя, 694.
Магиптала, гора, 554.
Мадангандж, порт, 388.
Мадавары, племя, 517.
Маджи, дикари, 169.
Мадрасское президентство, 491,1 551, 611, 615, 658, 668,670.
Мадрас, город, 22, 64, 436,451, 454, 479, 485, 490, 502, 511, 522, 531, 551, 604, 623, 629.
Мадрепоровые острова, 5.
Мадура, город, 502,520, 524, 545, 546, 608, 657.
Мазулипатам, город, 489.
Мапкал, горы, 389, 417, 427.
Майменсинх (Назирабад), го род, 387, 388.
Майнпури, город, 328, 357.
Майры, мугрп, племя, 265.
Майсурские Гаты, горы, 492.
Майсурское плоскогорье, 499, 503, 504, 522, 616.
Майсур, город, 490, 491, 492, 499, 511, 523, 541, 551, 611, 642, 644, 657.
Макарти. скала, 515.
Малабарские острова, 639.
Малабарский берег, 65, 66, 501, 507, 519, 520, 527, 589, 627, 632.
Малабарцы, народ, 792.
Малабар-Гпль, полуостров, 450.
Малазия, 883.
Малайский полуостров, 10, 517, 638.
Малайцы, народ, 785, 792, 838, 848, 879, 883.
Малакка, город, 872, 886.
Малакка, полуостров, 16, 23,1 683, 698, 784, 791, 798, 800, 865.
Малакский пролив, 18, 873, 874' Малдивские острова, 5, 20, 439/ 581, 591, 597, 700.
Мале, город, 592
Малеры (иахарии), племя, 303.
Малли, племя, 234.
Малый Андаман, остров, 700.
Малый Никобар, остров, 707.
Малый Тибет, область, 39.
Мальва, плоскогорье, 246, 257,' 259, 260, 266, 270, 279, 460, 613.
Мальда, город, 289.
Малькапур, город, 483.
Мальсары, народ, 517.
Мальселай-Мон, «Голубая гора», 686.
Мана (Чпрбптиа-ла), перевал, 152
Манаарский залив, 505, 623, 564.
Манаарский пролив, 557.
Манаар, остров, 557,559, 560.
Манантавадп, город, 542.
Л.
Лаббаи, племя, 521. 570.
Лабонг, город, 799.
Лабонг, государство, 790, 791.
Лагор, город, 218, 229, 230,232, 244, 604, 660, 681.
Лагул, горы, 38, 112, 139, 140.
Ладакцы, народ, 111.
Ладак, область, 77, 110,126,127,' 132.
Лайния, река, 867. |
Лакедивскис острова, 20, 439, 581,, 583, 586, 585, 592, 597.
Лаки ад, город, 329.
Ланка, страна, 834.
Ланцан-Кианг, река, 808. •
Лаонцы (Лаосы), народ, 775, 778,, 824, 828, 839. ,
Лаос, область, 18, 772, 776. 777, 793, 816, 824, 825, 852, 853.
Ларутские горы, 874.
Ларут, порт, 885.
Ласса, город, 143, 183, 187, 239.
Лафа, гора, 417.
Лахон, город, 790, 792, 799, 816, 853.
Лео-Поргиал, гора, 107.
Лепча, племя, 182.
Лех, горная цепь, 90.
Лех, город, 106,126, 136.
Лигорский перешеек, 868.
Лигор, город, 884.
Лпгор, область, 791, 868.
Лиладжан, река, 340.
Лимбу, племя, 166.
Лингаиты, секта, 523, 641.
Ловек, город, 855. j
Ломбок, остров, 10.
Лонар (Л у нар), озеро, 461.
Лонг-Ксюен, королевство, 858.
Лопбури (Нопбури), королевство, 793.
Лохит, река, 365, 366.
Лудиана, город, 244, 681.
Лудианах, город, 232.
Лукнау, город, 329, 331, 357.
Луни, река, 191, 194, 207, 211,| 243-
Лупкта, племя, 376.
Лутце-Кианг (Салуэн), река,, 36.
Лушап, племя, 376, 693, 715, 735. | Люан-Пробанг, гора; 770.
Льява (Нрава), племя, 524.
М
Магабалешвар, город, 467, 480.
Магабанские горы, 106, 199.
Магавели-Ганга, река, 556-580 J
Манас, река, 185, 187, 367, 368, 377, 381.
Мангалапур, город, 736.
Мангалорский округ, 496, 512, 516.
Мангалор, город, 524, 551.
Мангао, город, 807.
Мангроль, гавань, 256, 351.
Мандви, город, 243, 244.
Мандалай, город, 743, 751, 754, 755, 756, 759, 767.
Манди, государство, 139 Мандла, плоскогорье, 417.
Манду, река, 276.
Маникландж, город, 388.
Манипур, город, 681, 685, 751, 757.
Манипур, страна, 376, 377, 386. 716, 718, 743, 756.
Мансараур, озеро, 37, 162.
Мантот, город, 571.
Мао, военный пост, 279.
Мануса (Мопуса), городе, 457, 459.
Маратская земля, 661.
Маратты, народ, 468, 469.
Марвар, государство, 243, 252, 617.
Марвары, племя, 443, 632.
Марватип, племя, 443, 632.
Марган, город, 459.
Мари, город, 136.
Марри, гора, 53.
Мартабанский залив, 698, 699, 722, 791.
Мартабан (Мут-тама), город, 766.
Мартиника, остров, 604.
Маскаль, остров, 697.
Массури, город, 148, 158, 162.
Матерап, город, 451.
Машербрум, гора, 95. Машли-Банда, город, 489. М^йяверам, город, 540, 551.
Me вар, страна, 266.
Менга, река, 79, 291, 295. 359, 364, 367, 386, 386, 388, 686, 694.
Меклонг, порт, 796, 799Меконг, река, 204, 684, 765, 768, 776-778, 784, 791,.800.
Менам, река, 684, 765, 768, 772, 777, 794, 799, 808, 811, 831, 865.
Менам-сак (Сарабѵри), река, 811.
Менла, город, 758-
Менинг, река, 791.
Мера (думы), племя, 150.
Мерги, город, 767, 870, 883, 890.
Меркара, город, 540.
Мерта, город, 243, 244.
Меру, гора, 21, 34, 279, 754.
Meчига, ледник, 100.
Мечь, племя, 170, 380.
Мигам, племя, 371.
Мпгпнтала, гора, 575.
Миджи, племя, 189.
Мидпапурский капал, 396.
Миднапур, город, 356, 357.
Микиры, племя, 377.
Ми ламе кий ледник, 158.
Мини кой, остров, 582, 587, 588, 591.
Минчпнабад, город, 210.
Мины, племя, 265.
13
алфавитный указатель.
14
Нага, племя, 735.
Нагара, река, 98, 115, 121.
Нагарское племя, 119.
Нагарь, город, 243.
Нагар, юсударство, 244.
Нагар-Паркар, деревня, 212.
Нагбханси, племя, 428, 632.
Наги, племя, 375.
Наги на, город, 328.
Нагпур, город, 428, 431, 460, 472.
Нагун, река, 721
Наджидабад, город, 328.
Надия, город, 345, 352.
Назик, город, 460, 472, 473, 477.
Назирабад, город, 274, 279, 284.
Найни, озеро, 157.
Наини-таль, озеро, 157.
Напры, каста, 518, 519, 520.
На ль, болото, 245.
Намбури, племя, 519.
Нам-Гу, река, 811, 851.
Нам-Динь, город, 863, 865.
Нам-Кан, река, 851.
Нам Куан, горный проход, 801.
Нанги-Парбад (Диармпр), горы,;
38, 98, 103, 106, 114, 116, 199. и Нанда-Деви, гора, 162.
Нанда-Парбат, гора, 152.
Пан дар, город, 475.
Нанкаури, остров, 707,710,715
Нанкаури, пролив, 715.
Нан, государство, 790.
Наогаон, город, 284.
Нарайнгадж, порт, 388.
Нарбада, река, 23, 26, 60, 256, 257, 276, 287, 389, 415, 417, 419. 423, 429, 432, 439, 445.
Наркондам, остров, 4, 701.
Нарра, река, 211.
Нарсингпур, город, 432.
Натравити, река, 524.
Натгик, гора, 723.
Наттунг, гора, 723, 764.
Паты, племя, 302.
Нахи таль, озеро, 268.
Нахон-Саван, город, 792, 799.
Наядп (янадии, племя, 523.
Наякот (Наокот), город, 172.
Нга-Тран, провинция, 831.
Нганан-Кианг, река, 801.
Невары, племя, 167.
Негапатам, город, 544.
Негре, мыс, баб, 688, 698, 719.
Негрп Сембплан, государство,! 886.
Неллор, город, 551.
Нельсон, остров, 595.
Непал, страна, 17, 20, 39, 144,, 158, 162, 183, 597, 630, 643, 667.
Непальские гуркасы, племя, 575.1 «Непокорная земля», 122.
Нижняя Бенгалия, область, 76,! 296.
Низампатам, порт, 488.
Никобарские острова, 597, 669, и 687, 698, 707.
Пикобарцы, 709.
Большой Нпкобар, остров, 507.(
Ниль-Гпри, «Голубые горы», 25,■ 26, 390, 411, 512, 517, 542, 599,и 615, 617.
Марат, город, 230, 357. Мпрзапур, город, 335, 357. Мирпур, город, 134, 136. Миры, сирийцы, племя, 191.
Митанкотская коса, 234.
Ми таи кот, город, 200, 236. Мито, город, 815, 858, 860.
Мишми, племя, 192, 365, 427. Миенг-Молеткат, гора, 867.
Мийги, река, 753.
Моар, река, 873.
Могунг, город, 748.
Могунг, округ, 727.
Мои, племя, 824,839.
Мойар, река, 495.
Мойра иТарласагар), гора, 285.
Молупги, каста, 632.
Мольмейн (Мульмейн), город, 766, 767.
Момунды, каста, 223.
Монгир, пристань, 342.
Моне, город, 765.
Монз, мыс, 56.
Моны (талапны, „поморяне"), племя, 735.
Мопат, гора, 359.
Моплахп, племя, 520, 521, 570.
Морадабад, город, 328, 357.
Морар, город, 280.
Моршиади, гора, 160, 163.
Моссул, город, 522. «Мраморное» ущелье, 419. .Мро, племя, 693.
Муат, порт, 707.
Музафарабад, крепость, 133.
Музаффарнэтар, город, 320. Музаффарпур, город, 357.
Мула, река, 478.
Мульмейн, город, 685,722, 725, 735, 746, 769, 791, 867, 883.
Мультан, город, 234, 244. Мунда, мундари, племя, 399. Мундапы, племя, 311.
Мундахп, племя, 9.
Мупдра Гири, горы, 501.
Мун (Се-Мун), город, 853.
Мурао, племя, 312.
Мѵршидабад, город, 289, 344, 352, 357, 388.
Мустаг, гора, 36, 44, 97.
Мута, река, 478, 486.
Мутапет, порт, 547.
Мутра (Маттра), город, 324,357.
Мучобо, город, 756, 767.
Мьедай, военный пост, 758.
Мьензайн, город, 764. Мьн-кьян, город, 756, 767. • Мьит ма ха чунг (Хлайв),' река, 719.
Муапг-Том, королевство, 793. Мюан-Лом, государство, 790. Мюапг-Нан, город, 792.
Мюанг-Пре, город, 792.
Мюанг-Тай,страна, 771, 781, 786, 799.
Мюонг, племя, 824. Мюонг-Иои, город, 851.
Н.
Навалапитиа, город, 580.
Павапагар {Джамнагар), злород, 251, 256.
Павун, река, 719, 720.
Нага, гора, 363.
Нпна-Деви, гора, 232,
Нинджин-танг-ла (Ганг-дисъри), горный хребет, 37.
Нипач, город, 274.
Нирмаль, город, 475.
Нити (Гинду), горный перевал, 152.
Шало (Таклахар), горный пе­ревал, 162, 163.
Ноахали, город, 358.
Новый Палар, река, 504.
Но-ла, горный перевал, 162, 163.
Нонг-Кай, город, 803, 860.
Носари, город, 446.
Нох-Дихинг, река, 366.
Ну бра, ледник, 47.
Нувера-Элиа, город, 580.
Нун-Кун, гора, 100, 107.
Пурпур, город, 139.
Ньюнг-Ку, деревня, 758.
О.
Оранг бинуа, «люди почвы*, племя, 875.
Оранг букит, «люди горъ», 875.
Оранг-дарат-миар, «дикие лю­ди», 876.
Оранг лаут, оранг тамбура,, «люди моря», 876.
Оранг-убу, «люди рекъ», 876.
Оранг-улон, «люди внутренней страны», 876.
Оранг-ѵтанг, «люди лесовъ». 876.
Ораоны (даигары), горцы, 310, 604.
Орисса, область, 390, 397, 403, 406, 620.
Орисса, река, 72, 166, 296.
Орлиные острова, 595.
Ормуз, остров, 441.
«Остров боговъ», 452.
Остров Опасности, 595.
Ост-Индия, 1, 2, 5, 8, 9, 18.
Офир, гора, 872.
II.
Пабна, город, 344.
Паган, город, 752, 757, 758
Пагари («горцы»), племя, 124.
Нагар, горы, 89.
Бадамцы (пагдамы), племя, 191.
Падма, река, 291, 367, 387.
Пайварский проход, 57.
Паккара, река, 497.
Пайна, река, 432.
Байта н, город, 475.
Паклат, город, 796, 799.
Павлунг, мыс, 801.
Пакмун, город, 853.
Бакман, город, 796, 799.
Пакма, озеро 164.
Пакшан (Кра), река, 867, 868..
884.
Паланпур, город, 256.
Палар, река, 504, 531, 535.
Наласп, племя, 119.
Палпботра, город, 15, 287.
Пал итана, город, 248, 252.
Палиары, племя, 518.
15
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
16
Палкский залив, 558.
Палли, город, 243, 244.
Палоса (Паруса), колония, 121.
Паль-гат, горный проход, 25, 497/
Паль-гат, город, 542.
Пальгу, озеро, 162.
Пальмирас, мыс, 390.
Пальни, горы, 498.
Памбанский пролив, 547.
Памир, плоскогорье, 32, 35.
Па нар, река, 60.
Панбунг, река, 722, 723.
Панга, город, 890.
Павдгарпур, город, 479, 489.
Панджал, гора, 38, 53, 106.
Панджнад, река. 200.
Пандуах, город, 352.
Панжа, 764.
Ииаиииат, город, 320, 357.
Панконг, озеро, 38, 95, 143.
Панна (Паннах), город, 284, 623.
Панч (Понч), город, 133.
Панхо, племя, 693.
Паони, город, 432.
Паппа-лунг, вулкан, 4.
Пара, река, 93, 98.
Параснат, горы, 27, 301, 356.
Параванур, река, 539.
Парии, каста, 642.
Нарла-Кимеля, город, 477.
Пармандам, город, 660.
Паро, город, 187.
Парсы, народ. 440, 445, 756.
Партабгар, замок, 481.
Пасии, племя, 303.
Пачмарп, плоскогорье, 430.
Паханг, государство, 886. Паханг, река, 872, 873,886.
Пахарин (малеры), племя, 304, 310.
Патани, город, 791, 884.
Патаны, племя, 675.
Натан, город, 256, 643.
Паткой, город, 364, 386, "729.
Патлам, город, 575.
Патна, город, 240, 340,356, 357, 613.
Натри, город, 475.
Пат, равнина, 201, 208.
Негу, провинция, 735, 743, 763.
Пегу, река, 722, 725, 763.
Пегуанцы, народ, 766, 785, 792, 796.
Пегу-Иома, гора, 719, 721.
Педроталлагалла, гора, 553.
Пей (паи, пани, паю), племя, 775.
Пекан, город, 886.
Пенджабские сейхи, племя, 675.
Пенджаб (Пятиречье), область, 11, 36, 51, 63, 71, 133, 193, 195, 199, 215, 219, 233, 234, 244, 259, 357, 598, 608, 617, 632, 668, 670.
Пеннар, река, 503, 506, 531.
Перак, государство, 871, 885.
Перак, река, 873,885.
Передняя Индия, 624, 715, 771, 833.
Перим, остров, 245, 253.
Пернальмали, гора, 498.
Перрос (Баньос), атолл, 595.
Перта, гора, 389.
Ииерура, город, 543.
Петриу, город, 799.
I Печибурп (Пексабури), город,! 499.
Печ-Сабун, город, 793. Пешавер, город, 224, 244.
Пилихбить, город, 328, 357.
Пинанг, город, 508, 511, 799.
Пинд Дадан ханг, город, 227
П пн лай, город, 764.
Пир-Пан джал, горный пере-И вал, 107, 134.
Пицапулок, город, 792, 799.
и Пном-Пеньх ^Пном-пень), го­род 813,814, 860.
■ Подгималайские горы, 48, 417.
! Пойнт-де-Галь, см. Галль.
и Полланаруа, город, 575.
Полутора-градусный пролив, 591.
По на ни, река, 497, 5U0.
Пондишери, город, 4, 26,490, 511, 535, 551, 628, 654, 671.
Поргиала, гора, 45.
I Пор-бандар, город, 256.
Потвар, гора, 53.
Потула, гора, 163.
Пошкур, озеро. 275.
i IIрабат, гора, 770, 793.
Праи, река, 874.
1 Пранхита, река, 424, 462, 465,
i 475.
1 Прапри (Раирп, Раджабури), го-
; род, 796, 799.
Пре, город, 799.
Пре, государство, 790, 792.
I Препарис, остров, 687, 699, 721.
„Пресмыкающихся^, остров, 808 II рак, племя, 833.
Иром, город, 758, 759, 767. «Пресноводное» озеро, 92.
Пудухота, область, 491.
Пулаперы, пулии, племя, 524.
Пуликат, озеро, 506, 510.
Пуло-Кондор, архипелаг, 805,1 860.
Пуло-Пинанг, остров 866, 874,। 885.
Пуло Сесир-де-Мар, остров, 805.
Пуло-Сесир-де-Терра, остров, 805.
Пуна, город, 460, 467, 477, 479, 489.
Пунглунг, город, 722.
Пуналла, крепость, 483.
Пуппа (Паопа, Паппа-дунг), го­ра, 691.
Пуран, река, 201, 239.
Пури, город, 413.
Пури, земля, 411.
IIурна, река, 423.
Пурра-Ганга, см. Годавери.
Нурния, город, 343.
Пурсат, горы, 835.
Пусунг, гора, 805.
Путиала, город, 233.
Нуттун, республика, 121.
Пятиречие, см. Пенджаб.
Р
Раваль-Пинди, плоскогорье, 53, 107
Раваль-Пипдп, город, 226, 227. Рави, река, 197,199, 228,234, 241, 618.
Раданпур, город, 255, 256.
Радехи, племя, 826,8-8.
Раджамагендрп, река, 463, 476г 477.
Раджаори (Рампур), город, 134.
Раджапур, город, 327.
Раджбанси (палии, племя, 311.
Раджкот, город, 251, 256.
Раджмагальские горы, 27, 59,286,. 303, 336, 358, 417.
Раджмагал, город, 291, 344.
Раджпутана, государство, 256, 259, 262, 269, 279, 443, 470, 598г 606, 613, 623, 624, 653, 668.
Ралжпутские горы, 28, 193, 207> Раджи уты, племя, 265.
Райгар, замок, 481.
Райджур, город, 485.
Райпур, город, 407, 413.
Раки нош, гора, 44, 106, 119.
Ральданг-Кайлас, гора, 93.
Рамалькота, гора, 485.
Ранения (Романиа), мыс, 872.
Рамерсварам, остров, 347, 550, 558.
Рамнагар, город, 135, 660.
Рам над, княжество, 347.
Рампур, город, 144, 285, 328.
Рампур-Баолеах, порт, 344,. 357
Рамри, остров, 687, 688.
Рамтек, город, 432.
Рангѵн, город, 629, 685, 719, 727, 797, 858.
Ранг-рапг-данг, гора, 686.
Ранпгандж, копи, 355.
Ранихет, город, 156.
Раин, равнина, 210, 243, 245, 255.
Ратан-Ппр, гора, 107, 134.
Ратнагирп, город, 455, 459,481Ратнапур, город, 444, 555, 735. Рахейн, город, 792.
Рачоль, река, 477.
Ревара, город, 323.
Ревари, город, 357.
Ревах, город, 284.
Рогиллы, племя, 675.
Рори, горный проход, 201.
Рори, город, 201, 237.
Росс, остров, 707.
Рохпльханда, город, 328.
Рупараян, лиман, 290, 355, 356
Рупшу, плоскогорье, 92.
Рурки, Тород, 286.
С.
Сабарп, река, 463.
Сабармати, река, 246, 253.
Савитри, река, 455.
Сагапн, город, 752, 757.
Сагар, город, 284.
Сагар, округ, 257.
Сагасван, город, 328.
Садек, город, 858.
Саджум, гора, 107.
Садия, город, 384.
Сазини, племя, 119.
Сайгон, город, 815, 819, 858, 859, 860.
Сайгон, река, 685, 806, 815,844, 847, 848, 859.
Сайльгет, город, 386, 388.
Сайльгет, область, 367.
17
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
18
Сайхта, река, 720.
Сайчар, ледник, 46.
Саккар, город, 236.
Саланг, остров, 884.
Салем, город, 623, 631.
Салуэп, река, 683, 715, 720, 729, 730 743, 764, 765, 776, 815, 866.
Сальсетта, остров, 447, 449, 451, 623.
Саманала, гора, 554.
Саманг (сакай), племя, 878.
Самбальпур, город, 407, 413, 623.
Самбхал, город, 328, 357.
Самбхар, озеро, 259.
Сандербанд, область, 284, 296.
Сандовей, местечко, 698, 718.
Сангарский проход, 57.
Санталы, народ, 304, 804.
Сантипур, город, 346, 357.
Сант-Гондакп (Семь Гондак), река, 163.
Сант-Косики, река, 163.
Сараван, плоскогорье, 821.
Сарасвати, река, 196,209, 255.332, 333.
Саргайрон, гора, 147.
Сарджу, река 618.
Сархинд, город, 233.
Сасарам, город, 339, 357.
Сасодии, племя, 266.
Сата-Ваниаии, рукав, 203.
Сатара, город, 489
Сатгаон, порт, 290, 346.
Сатнами, племя, 641.
Сатпура, гора, 26, 63, 424, 425/ 428, 434, 683.
Сатрунджай, гора, 248.
Сафпд-Кох, гора, 55.
Сахарапур, город, 320.
Сахибгандж, город, 342.
Свата, река, 121, 224
Сваты, племя, 222.
Св. Иакова, мыс, 859, 469.
Св. Маврикия, остров.
Седангп, племя, 826, 827.
Сейхп, секта, 663.
Селангор, город, 886.
Селангор, река, 873.
Семиречье, 6, 10, 19.
Се-Мун, река, 816.
Сен чал, гора, 180, 183.
Сео, племя. 119.
Сео, река, 389.
Сеони, город, 432.
Серампур, город, 290, 347, 357, 545.
Серингапатам, город, 490, 540. ' Сетледж, река, 34, 37, 43, 48.
49, 77, 92, 98, 105, 111, 144, 146, 162, 196, 201, 209, 232.234, 618
Сефид-Кох, гора, 200, 627.
Сешельские острова, 582.
Сп-Аютиа-Мага, см. Банкок.
Сиби, город, 237.
Сибсагар. город, 384, 388.
Сивалпх, горы, 43, 51, 105, 148.
160, 353.
Сигири, форт, 575.
Сизагири, горный проход, 176.
Сикандарабад, город, 324, 489, 486.
Сикандар ка дар, горы, 15,1 142.
Сикким, провинция, 178, 180, 181, 185.
Сикким, река, 178.
Силопг (Селонг), племя, 875.
Сильчар, военная станция, 386. Спме, местечко, 364.
Симла, город, 162, 184, 352, 600.
Спмла, округ, 145, 147, 158, 631.
Сингалезы, народ, 466, 568, 571. Сингалпла, горы, 179.
Сингапурский пролив, 5.
Сингапур, город, 17, 352, 508, 511, 700, 736, 783, 796.
Сингбум, государство, 389, 399, 623.
Сингпо (Какиен), племя, 375,377, 715, 730.
Сираджгандж, город, 386, 388. Спргинд, область, 669.
Сириам (Тапльенг), город, 763. Сирийцы (белые евреи), 521.
Спркарское озеро. 629.
Снркар (Вняагапатан), область, 392, 477, 491.
Сиронча, город, 475.
Сирохи, город, 273.
Спрса, город, 233.
Ситанг река, 683, 719, 729,733, 743, 767.
Сиалькот, город, 228, 244.
Сиамский, залив, 798, 815, 883, 835, 858, 868, 869, 884.
Сиамское, королевство, 785, 786, 811, 884.
Сиамцы (таи), народ, 763, 771, 778, 779, 780, 785.
Сиам, город, 792.
Сием-рсап, город, 855. Скарду, город, 127, 128. Слоновые горы, 25.
Соган, река, 55, 226.
Соданы, племя, 269.
Соджат, город, 243.
Соджат, государство, 244. «Соединения», остров, 604. Сокотора, остров, 522.
Соломоновы горы, 55, 56. Соломонов, атолл, 595. Соляная цепь, горы, 54, 55. «Соляное» озеро, 92.
Сомбор, город, 812.
Сона, река, 256, 259, 283, 288, 311, 339, 340, 398, 618.
Сонаргаон, город, 387.
Сонг-бо (Ким тю ха), река. 807.
Сонг-Кой, река, 802, 806, 843. Сонг-маа, река, 863.
Сопг-тай, город, 862, 865. Сондские острова, 3, 76.
Сопории, каста, 632.
Сонхла, королевство, 791. Сонпур, город, 183, 407. Спити, река, 38, 98, 144. Спити, область, 111, 112, 139. Сригарикот, остров, 523. Сринагарское озеро, 107.
Сринагар, город, 107. Срингават, гора, 34.
Старый Палар (Кортеллиар), река, 504.
Стиенги, племя, 826. Стунг-Тренг, город, 812.
Суан-даи, порт, 804.
Субансири, река, 365, 367.
Субарнарех, река, 390, 406.
Суб-Гималай (Подгпмалай, Ниж­ний Гималаи), горы, 43, 51.
Сували, деревня, 446.
Судрасы, каста, 632.
Сулейман-даг, гора, 20, 52, 55, 56.
Суматра, остров, 721, 868, 874.
Сунгей-Уджонг, государство, 886.
Сурат (Сюрат). город, 424, 445, 459.
Сурмах, река, 363, 366.
Суру, река, 100, 112.
Счастливая, река, 467.
Северная Бармания, область, 18.
Северная Канара, область, 458.
Северная Раджпутана, область, 256.
Северный Рапн, область, 210.
Т.
*
Тави, река, 135.
Тавой, город, 883, 890.
Тавой, река, 867.
Тавойский залив, 867.
Тагуига, город, 752.
Тадиандамоль, гора, 492.
Тай-бинь, река, 863.
Тайет-мьо, город, 718, 758, 767
Таки, город, 229, 475.
Такшасила (Таксила), город, 226.
Талайны, народ, 875-
Тали-фу, город, 808.
Таль, река, 463.
Таль-Гат (Касарагат), горный проход, 436, 472.
Тальчирские горы, 390.
Тамилы, племя, 604.
Тамлук (Тамралаппи), местечко, 356.
Тамлунг, город, ,184.
Тамралапти, город, 356.
Тамрапарни, река, 546, 551.
Тана, город, 447, 451, 452, 459.
Тангири, племя, 119.
Тангпр, город, 120.
Тангу, Тунг-нгу, город, 764.
Танджонг, город, 885.
Танджор (Танджавур), город, 544, 551.
Танле, озеро, 770.
Тапенг (Тапинг), река, 722,751, 752.
Таити, река, 25, 60, 389, 423, 430, 434, 438, 618.
Тарагар, крепость, 275.
Тарда, рудники, 354.
Тару, племя, 170, 302.
Тариппнский ледник, 104.
Тар, пустыня, 202, 207, 210, 214, 243, 246, 266, 321.
Тасгонг, гора, 188.
Тасисудон (Таспчо-соиг), го­род, 187.
Татта (Нагар), город, 239.
Татунг, город, 767.
Татлин, порт, 796.
Тезиур, пристань, 384.
Тей-Гиай, крепость, 863.
Тенни, город, 765, 767.
Текай, река, 876.
Телличерп, город, 527, 551.
19
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
20
Тенассерпм, округ, 732, 735, 866, 883.
Тенассерпм, река, 867.
Тенгри-нор, озеро, 37.
Тересс, остров, 708.
Тибетское плоскогорье, 59, 64, 98.
Тибетцы, Ш, 113, 168, 175.
Тибет, страна, 4, 33, 38, 40, 78, 110, 140, 144, 183, 192, 627,667, 715.
Тпнневели, город, 546.
Типперахские холмы, 358
Типперах, область, 3, 58, 376. 388.
Тпста (Трисрота), река, 178, 184, 197, 367.
Тпрхут, область, 341, 615.
Тиры (таяры), 520, 524.
Тиоидай, гора, 806.
Тованг, город, 187.
Тованг, область, 178.
Тода (тодасы, тудасы), племя, 512, 514, 515.
Ток-Ялун, завод, 111.
Тонгсо, город, 187.
Тонгу, город, 767, 769.
Тонкинский залив, 819.
Тонкин, французское владение, 783, 800, 803, 819, 822,831,838, 840, 863.
Тонле-сап, озеро, 685, 813, 833, 835, 843.
Тонса, река, 147, 149, 261.
Торвалики, племя, 120
Торна, замок, 81.
Траванкор, вассальное государ-, ство, 491, 498, 501, 518, 520, 524. 529, 608.
Трамрапарнп, река, 502.
Транкебар, Тарагамбади, об­ласть, 545.
Транссетледж, область, 669.
Трао, племя, 824.
Трибени, река, 346.
Трп-Брата, рифы, 595.
Тривандрам, город, 530, 551. j Тривандрам, озеро, 510, 512.
Три канта, гора, 149.
Трингану, королевство, 791.
Трпикомалп, порт, 581.’ «Триста пиковъ», горы, 868.
Трисули (Трисуль-гаига), река, 165, 167, 174.
Тричинаполи, город, 543, 551, 615.
Тсо-Марири, озеро, 95.
Туланти, город, 274.
Тупга-Бадра, река, 467, 484, 485.
Тунгту (лау, пау), племя, 693. 734, 748.
Тунг-ла (Кути пли Нпламъджон), перевал, 162, 163.
Тунг-янг, река, 724, Тура, гора, 358, 385.
Туран, город, 864, Турса, река, 185.
Тутикорин, порт, 546, 623. „Тыквъ“, остров, 806.
Тьен-гиапг, река, 815.
У.
Убон, провинция, 654.
Удайпур, город, 259, 273, 284.
Уджейн, город, 279.
Удиампер, город, 657.
Удонг, город, 855.
Улас, река, 452, 453.
Умрер, город, 432.
Утакамунд, город, 541, 600.
Уэллеслей, провинция, 791, 871,
885.
Ф
Файзабад, город, 332, 357.
Фаррухабад, город, 328, 357.
Фатехгар, город, 328,357.
Фатехпур, город, 326.
Фпринги-Базар, город, 387.
Фирозпур, город, 232, 244,683.
Фольс-ИИойнт, река, 414.
Французская Кохинхина, колония, 815, 823, 833, 840, 841, 848, 858, 859.
X.
Ха, племя, 824, 826.
Хагар, город, 233.
Хаджппур, город, 341, 357.
Хазарибад, город, 355, 357.
Хази (хазии), племя, 10, 27.
Хайберский проход, 57, 242.
Хайрабад, город, 331.
Халси, форт, 127.
Хами, племя, 694.
Хамирпур, город, 327.
Хампа (чампа), племя, 110.
Хамти, горы, 715.
Хамти, племя, 377, 584, 729.
Хам, провинция, 112.
Хандва, город, 431, 432.
Ханпо-Бот, область, 187.
Хан-Гианг, река, 815.
Харрия, племя, 398.
Хасиа, горы, 365, 387.
Хасы, племя, 165.
Хаурах, город, 351, 353.
Хачи, горы, 37, 139.
Хвили, река, 726.
Хингангат, город, 432, 465.
Хиртар, горы, 20, 56.
Хлайн, река, 722, 760.
Хмеры (камбоджане), нация, 799, 839.
Хонг, город, 854.
Хонды, племя, 310, 403.
Хорайок, река, 769, 796.
Хуглп, река, 291, 296, 300, 347, 351, 352, 354, 356, 696.
Хугли, город, 290, 346, 348, 357.
Хульна, город, 354.
Хумбоконам, город, 540.
Хумбупатия, племя, 641.
Хурджа, город, 323.
Хьенг (хьев, чпнг), племя, 695, 748.
Ц
Цампенанго, город, 751.
Цангбо, река, 35, 36, 37,161,162, 182, 365.
Цейлонцы, см. сингалезы.
Цейлон, остров, 9, 11, 20, 25, 62, 76, 79, 352, 507, 553, 557, 568, 569, 571, 575, 581,584, 616, 669, 834, 884.
Циссетледж, область, 669.
Циампа, государство, 831.
Циампоиты, народ, 839.
Цу-мо, река, 128.
Цыгане, народ, 12.
Чагос, остров, 20, 581, 596.
Чайбаса, город, 406.
Чакма (цак, так), племя, 694.
Чакрата, город, 148, 158.
Чак, город, 231.
Чалчпр, горы, 28.
Чамары, сатны, племя, 302, 606.
Чамба, горы, 105, 107.
Чамба, государство, 136.
Чамбал, река, 259,274, 278,280.
Чамбра, гора, 69.
Чамлаиг, гора, 163.
Чанар, крепость, 176.
Чанграи, племя, 826, 828.
Чанда, город, 432.
Чанда, область, 80.
Чандалы, каста, 311, 636, 640.
Чандаусы, город, 328.
Чандра, река, 89.
Чандра вати, город, 272.
Чандрагири, горный проход, 176.
Чандракона, город, 357.
Чандракона, страна, 355.
Чандранат, гора, 687.
Чандунг-гьи, плоскогорье, 764.
Чаом, река, 877.
Чапра, город, 339, 357-
Чаруны, племя, 247, 271.
Чатарпур, город, 284.
Чатпсгар, округ, 389, 397, 428, 641.
Чаубисиа-радж, княжество, 174.
Чаура, остров, 711.
Чау ханы, народ, 267.
Чедуба, остров, 4, 688.
Чепапгп, племя, 169.
Чера-Понджи, область, 387.
Черная река, 825.
Четанг, город, 365.
Четлат, остров, 583.
Чибалы, племя, 123.
Чикаколе (Срикакулам), город, 471, 477.
Чилао, город, 375.
Чиласы, племя, 116, 119.
Чинабад (Чондра Бага), река, 38, 46, 49, 105, 125, 198, 199, 209, 227, 234
Чиндвара, город, 432.
Чпнлиа, телугу, племя. 882.
Чинсурах, город 290. 346.
Чин-чу, река, 185, 186.
Читтор, город, 273.
Чпчали, река, 54.
Чего, ледник, 46.
Чоло,'гора, 179, 544.
Чомиомо, гора, 179.
Чото-Ганга, река, 328.
Чота-Нагпорь, область, 166, 336, 355, 356, 389, 397, 417, 427,599. 606, 615, 622, 623, 649.
Чумалари, гора, 37.
Чумби, долина, 184, 185.
Чумбрум-Банкум, озеро, 502.
Чумпонг, река, 869, 871.
Чурна, остров, 56.
Чурни, река, 290.
Чутии, племя, 380.
21
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
Шайок. река, 46, 90, 95, 111, 112.
Шамы (хиам, циам, хой), племя,1 831, 833.
Шавары, племя, 513, 524.
ИПандернагор, город, 290, 347, 671.
Шантабун, порт, 171, 798.
Пиан, горы, 725.
Шан-Иома. горы, 755.
Пианы, нация, 735 746, 775.
Шаудок, местечко. 858.
Шахабад, город, 331.
Шах-Бавдара, гавань, 203, 240.
Шахлжаханабал, город, 328.
Шве-гу, остров. 752.
ПИейк-будин, река, 54.
Пиенду, племя. 693.
Шер-Шах, пристань, 234.
Шпварай, С ива-Радж, гора, 26, 499, 504,543.
I Шигар, река, 103.

Шикарпур, город, 236, 244.
Шилка, озеро, 392, 406, 408, 470
Шиллонг, гора, 27.
Шиллонг, город, 385, 388.
Шингар, река, 54.
Шинкари, область, 115.
Шины, народ, 115.
Шоланпур, город, 479, 489.
Шолоп, город, 859. 860. Шуэдунг, город, 759, 767.
Э
Элефант (Дева-девп , остров, 452.
Эраннобоас, река. 288.
Эринпур, город, 273.
Этава, город, 327, 357.
Ю.
Южная Бармавия, см. Бармания.
Южная Индия, см Индия.
Южная Канара, область, 524.
22
Южный Певпиръ(Тэн-Пенпар), река. 499.
I Юзуфзаи, племя, 223, 226.
1 Юннан, гора, 684 715, 724, 739, 756, 825.
Юннан-фу, гора, 786.
Юннап-фу, город, 791.
Я.
Ява, остров, 10,833.
Ягестав, страна, 119, 120.
Якуны, племя, 883.
Ямайка, остров. 604.
Янаон, город, 477.
Янзулин, река, 765
Янтсекиангь, река, 18, 201, 685, 751.
Яракальва, река, 463.
I Ясин, область, 115, 119, 121.
. Ясса, гора, 160.
Я у, племя, 735.
i Яха. племя, 166.
I Яшкуны (ешкуны), секта, 151.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
Том девятый.
Передняя Азия
Абага, равнина, 371.
Абадфх, город, 267, 268.
Абиверд, город, 220.
Абидос, город, 568.
Абиссиния, страна, 813, 819, 820, 821.
Аболовт (Аболуния), озеро, 490, 491.
Абу-Арпш, город, 861, 878 Абу-Ганим, вулкан, 677. Абу-Губба, курган, 449.
Абу-Дебп, порт, 854.
Абу-Зинд (Большой Инд), река, 46.
Абуллион (Аполлония), 567, 573.
Абуллион, озеро, 567.
Абу-Месуль, горы, 687.
Абу-иииехр, город, 282.
Абт-и-Гаргар, канал, 176.
Аб-и-Герм, теплые ключи, 236, 244. I
Аб-и-Диз, река (См. Дизфуль). Аб-Истада, озеро, 47, 48 Аваз, город, 292, 300, 401.
Авдима, город, 659.
Авлан-Оглу, озеро, 505.
Авроман, гора, 428.
Австралия, страна света, 456.
Австро-Венгрия, государство, 589, 744.
Агаде, город, 443.
Агамемнононы ключи, 592.
Агар (Ахар), город, 248, Агач-денпз, лес, 513.
Агвара, река, 170.
Агда, город, 268, 873.
Агпр-гель, озеро, 327.
Агласан, деревня, 623.
Агора, река, 132.
Аграм, гора, 31. Ада, деревня, 251. Ада-Базар, город, 557, 558. Адалийский залив, 465, 466, 469, 500, 502, 504, 621.
Ада мия, 782.
и, 274.
город,
634,1
252.
Адана, город, 508, 515, 627,628,1 630, 631, 633, 634. 782.
Адана, санджакъ^ 781.
Адамский вилайет, 631, 781.
Адгим, река, 485.
Адельдживас, местечко, 329.
Аденская скала, 809.
Аденский залив, 54, 793, 796, 814, 815, 820, 826, 856, 859.
Аден, город, * 16, 24, 55, 793, 794, 795, 855, 856, 867, 858,860. 861, 878.
Аден, полуостров, 787, 812, 821, 824, 826, 848, 857, 877.
Аджанта, местечко, Адим, река, 423 Адонис, река, 693, 743. Адрианополь, город, 561.
Азбузу, город, 432, 433, 782.
Азербейджанское озеро, 182, 328, 330.
Азербейджап, провинция,142,157, 161, 168, 187, 188, 197, 204, 205, 215, 246, 247, 248, 252, 295,298, 300, 315, 354.
А зербейджан, река, 175.
Азизие, местечко, 631.
Азиатская Греция, 453, 455, 531, 533.
Азиатская Турция, 16, 19,25,139, 216, 312, 315-784.
Азия, страна света, '5, 6, 7, 8, 9, 11, 19. 25, 26, 139, 140, 141,144.229, 230, 294, 296, 304, 316,317, 329, 331, 358, 362, 379, 399,450, 454, 490, 512, 513, 522, 534,535, 559, 587, 598, 599, 620, 634, 648, 663, 725, 7*28, 751, 752, 753,760, 768, 779, 783, 822, 829, 830
761.
450,
Ай дин, город, 782.
Аидин, санджак, 781.
АидинъГюз ель-Г иссар. город, 609, 610, 619.
Айдин-чай, река, 609.
Айзани, город, 581.
Айп-эль-Гудерах, овраг, 683.
Айра, город, 869.
Айя-Сулук, местечко. (Хагиос Феологос), 601.
Ай яс, город, 633.
Акабахский залив, 672, 680, 683, 706, 709, 780.
Акабах, город, 779.
Акеркуф, горка, 428. Акан (См. Эгин).
Акир, порт, 849.
Акис чай, озеро, 499, 500.
Акка (Сен-Жа н-д’Акра),город, 764.
Акка (Сен-Жан-^’Акра), танджак, 783.
Аккад, область, 443.
Акма-даг, горы (См. Аманус).
Акра, город, 422, 431.
Акракла, селение, 367.
Акротири, полуостров, 644, 655.
Аксерай, река, 32.
Актамар, остров, 371.
Актероперпси, монастырь, 653.
Акура, речка, 697.
Ак-Гиссар, город, 581, 619.
Ак-даг, гора, 157, 468, 478,484, 536, 580.
Ак-Дениз, вилайет, 692, 781.
Ак-Сарай, мест., 551, 558.
Ак-Су, река, 459, 496, 503, 623, 632.
Ак-Ha, государство, 110.
Ак-Шехр, город, 552.
I Алагез, гора, 321.
323, 364, 459, 460, 462, 463,484, 548, 557, 625.
и Алайя, село, 626
и Аламаг-даг, гора, 475.
Аламѵт (Орлиное гнездо), ска­ла, 156.
Аламут, крепость, 723.
, Алатерская долина, 477.
Аинтаб, город, 339, 434, 450. Ала-даг (Пестрая гора), 148,217‘ 693,728.
Айн-Муса, родник, 711.
Айасмат, город, 574.
Айвали, город, 574.
Айван-и-Каиф, деревня, 241.
Айгун, город, 873.
порт, 622, 623, 634, Айдинджик, местечко, 568.
Айданский вилайет, 781.
3
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
4
Анах, город, 390, 396, 402,440,1 450
Англия, государство, 207, 221. 302, 315, 318, 336, 354,368. 450 487, 555, 588, 589. 635, 636. 641, 656, 724, 744, 772, 844, 850.
Ангора (Энгурие),город. 533-558, 624, 782.
Ангора, река, 556.
Ангора, санджак, 484 545, 548, 781.
Ангуран, оазис, 273.
Анджуманское ущелье, 32, 35.
Андкой, владение, 110.
Апдрикус, горы, 465.
Анемурион, город, 626.
Анкира (См. Ангора).
Анкира Фригийская, местечко, 567.
Аисариехские горы, 668, 735, 738, 739
Антакие (См Антиохия).
Антарад, город, 739.
Анти-Кавказ, горы, 323, 485, 637.
Анти-Ливан, горы, 381, 668, 672-675, 691, 695,698, 715,752, 753, 756.
Антильские острова, 828.
Анти-Тавр, горы, 458-460, 462, 507, 508, 516, 637, 667.
Анти-Феллос, город, 621.
Антиохийская равнина. 667.
Антиохийское озеро, 667, 672, 692.
Антиохия, город, 15, 624, 692, 714, 720, 735-739, 753, 788.
Апамея, город, 624, 692.
Апеннины, горы, 792.
Апеннины Тосканские горы, 648.
Апнш-Кардаг, вершина, 460.
Аполлония, город, 624.
Аншеронский полуостров, 142.
Арабахская низменность, 683,761. 780.
Арабахский залив, 787-789,819, 821-823, 865.
Арабахский пороги, 819.
Арабпстан (Хузпстан), про­винция, 201, 291-293, 312, 315, 401.
Арабпс, река, 132.
Арабкир, город, 368, 369, 372.
Аравийский залив,815, 816,820 823, 861.
Аравийское море, 114, 119, 169, 175.
Аравийское пространство (Ба-, диех-эип-Шам), 803.
Аравия, полуостров, 8, 9, 16, 18,1 19, 25, 55, 120, 123, 139, 168,1 172, 177, 185, 277, 280, 283, 318, 391, 400, 443, 663,686, 716, 718,' 732,736, 755, 781, 783-878.
Арадская равнина, 740.
Арадские источники, 699.
Арад, город, 662, 740.
Арад, остров, 739
Аракозия (Хараквати), город,! 95.
Аракс, река, 162, 188, 204, 241,1 248, 259. 298, 318-320, 323,! 363.
Арам-Нагарайн, страна, 376, 395.
Адаптер, город, 581, 619.
Александретский залив, 336,360. 432, 451, 459, 460, 467, 508, 633, 659, 667, 691, 720, 728л
Александретта, город, 431, 667, 728, 740.
Александрия, город, 88, 95, 374, 533, 627, 664. 736, 848.
Александрия -Троас, развалины, 572.
Алеппо, город, 24, 128, 334, 368, 371, 404, 416, 435, 668, 693,720, 728-732, 735, 738, 739,741,755, 784, 843.
Алеппо, санджак, 783.
Алеппская долина, 715.
Алеппский бассейн, 659.
Алеппский вилайет, 783.
Алжир, страна, 411.
Али, источник, 241, 391.
Алн-абад, город, 235.
Али-даг, горы, 464.
Алиджук, гора, 167.
Алиата, курган 583. Аллах-Тепесси, 461. Аллеганам, гора, 165. Алтай, горы, 519.
Алтын-Киопру, город, 422, 423, 431.
Альбистан, город, 631, 632, 634.
Альбордус, гора, 149. Альпы, горы, 509, 783. Амадиах, город, 350. Амадия, местечко, 421, 422. Амазия, город, 485, 540, 541, 542, 547, 558, 782.
Амазия, санджак, 781.
Аманские ворота, 667.
Аманус, горы, 459, 633,640, 660, 692, 715, 722, 731,739.
Амара, санджак, 781
Амасра (См. Сезамиус). Амафос, город, 655.
Амид (Кара-Амид), город, 413, 856.
Амизус, город, 542.
Амка, равнина, 692, 728.
Амман, город, 759.
Аммахостос (См. Фамагуста).
Амол (Амул), город, 155, 236, 238, 316.
Амориум, город, 552. Амранский холм. 442.
Амран, город, 860, 878.
Амрид, город, 739.
Аму-Дарья, река, 31, 507.
Анадоли-Гпссар, крепость, 559.
АнадолИ’Кавак, башня, 559.
Апазарб, замок, 633.
Аназех, провинция, 875.
. Анамур, мыс, 467.
Анамур, местечко, 626
Анамур, река, 640.
Анардерех, город, 57, 98.
Анатолийское море, 643.
Анатолия, полуостров, 11,15, 16, 19. 24, 339, 356, 450-452, 454456, 458, 460, 463. 469,471, 472, 484-491, 495. 504. 509-513.| 515, 519-521, 524,525, 528,532 533, 535, 537-539, 542, 543. 547, 551. 555, 558, 559 563,568, 576, 587, 598, 607, 610, 612, 625, 626, 634, 635, 638, 639, 640, 641.
Аранская долина, 459.
Арарат, гора, 12, 162, 164, 169, 179, 318, 319, 321, 323, 325,327, 334, 339. 639, 641.
Арафат, гора, 832, 866, 867.
Арбиль (Эрбиль). город, 422, 431.
Аргана, город, 372. 413, 431.
Аргапа, санджак, 781.
Арганд-аб, река, 49, 95, 96.
Аргепская гора (См. Арджиж). Аргентинская республика, 823. Аргоб, река, 676.
Аргхезан, река, 49.
Ардаган, город, 268, 273, 316, 335.
Ардебиль, город, 197, 248, 252.
Арджпж (Аргейская), гора, 318, 462-464, 507, 542-544, 556.
Арджиж, город, 329.
Ардилан, губерния, 284, 298, 315.
Арзен, город, 358.
Арзен-су, река, 384.
Арзен-эр-Рум, город, 358.
Арпд, провинция, 877, 894.
Ария, город, 98.
Арка-даг, горы, 422.
Арль, город, 444.
Армагеддонское поле, 680
Арменпстанское озеро (См. Ма­рата).
Арменистаи, провинция, 287, 365
Армения, страна, 9, 24, 66, 162, 163, 188, 199,204,317-372, 387, 396, 403, 407, 415 433, 451, 454, 458, 486, 520, 522, 532, 632, 659, 723, 781.
Армянские Альпы, 332, 333,379.
Армянское озеро, 384.
Арнаут-кой, город, 566.
Арнон, поток, 760.
Арнуб, гора, 789, 790.
Артвин, город, 335, 357.
Архипелаг, 451, 454, 522, 532, 533, 587, 597, 604, 607, 613, 614, 615, 618, 619, 640, 648, 650,’742, 780
Аскалоп, город, 778.
Аскизар, город, 269.
Асклепион, город, 576.
Аск, город, 244.
Асмабей, ключ, 625.
Асмар, город, 46, 88.
Ассирия, страна, 19, 288, 369, 372, 373, 418, 419, 420, 432, 440, 443, 454, 546.
Ассирская Техама, провинция, 812.
Ассир, провинция, 792, 793, 826, 841, 861, 862, 867, 875, 877.
Ассири (Эбхе), санджак, 783.
Ассур, город, 424.
Ассус, город, 573.
Астана, деревня, 151.
Астара, военный пост, 157.
Астрабадский залив, 161, 231, 232
Астрабад, город, 229-232, 238, 241, 302, 315.
Астрабад, губерния, 315.
Астрабад, провинция, 149, 150, 315
Астрахань, город, 302. Астропалея, гора, 614.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
6
Бадакипан, провинция, 32,75, 108, 224.
Баджаур, округ, ПО. Баджпстан, город, 225, 228. Бадиет эль Араб, местечко, 788.
Бадиет эль Тих, плоскогорье, 682.
Базмана, вулкан, 169. Байбурт, город, 782. Байбурт, местечко, 356, 357,372. Байбурт, санджак, 78L.
Байндир, город, 599, 619. Байяс, санджак, 781.
Бакар, мол, 740.
Бакпр-чай, река, 493, 576, 579.
Бактеган, озеро, 184.
Бактриана, страна, 27, 35, 75, 91,, 3/6, / эо.
Баку, город, 161, 354.
Баку ба, город, 428, 431.
Балават, горка, 421.
Бала-Гиссар, деревня, 92, 94,95, 552.
Баладжик, станция, 610.
Балакесрн (Балак-Гиссар), ме­стечко, 567, 573.
Балакское ущелье, 860. Баликесри, город, 782. Ба лик-гель, озеро, 323. Балис, замок, 389, 439, 695. Балканы, горы, 509, 568, 755,792. Балкис, курган, 434.
Балкх, город, 224.
Балкх, государство, 110.
Балкх, река, 47.
Балуль, река, 235.
Балык, озеро, 324.
Бальбек, город, 15,19, 691, 698, 751, 752, 753
Балькиз, развалины, 567. Бамбис, город, 435.
Бамишгер, река, 400.
Бамиамский перевал, 35, 36,107 Бамианские скалы, 27, 28, 32. Бамиан, страна, 48.
Бампурский поток, 273
Бампур, город, 169, 272, 273, 274, 305, 315.
Бампур, губерния, 315. Бампушта, горы, 168. Бамушир, река, 292. Бам, город, 272, 274. Бана, город, 284, 292,295. Банас-чай, река, 495.
Бандар-Аббас, город, 168, 178, 271, 274, 275, 276, 280, 281,284, 305, 306, 3U.
Бандар-Бпсайтпн, гавань, 280. Бандар-Конгун, гавань, 280. Бандр-Нахль, гавань, 280.
Банд-и-Кайсар, плотина, 291. Банд-и-Кир, город, 292. Ванд-и-Кочек, река, 51. Банд-и-Кухруд, плотина, 256. Банд-и-Султан, плотина, 47. Банд-Эмир, река, 179,183,263, 264, 266.
Баниас, город, 762.
Баниас, ущелье, 702.
Банну, край, 67, 71.
Барапда, река, 675, 691, 695,754, 755.
Баранов, остров, 180.
Барасджан, город, 282, 283, 284.
Асфальтовое озеро, 680, 706, 707.1 819.
Асхабад, город, 143, 147, 305.
Асын-Кале, деревня, 611.
Атенио, деревня, 652.
Ати на, колония, 353.
Атлантический океан, 7, 16, 251, 456.
Аток, река, 46, 144.
Атрек, река, 143, 147, 148, 160, 175, 197, 199, 217, 228-230, 232, 238, 241.
Атропатема, провинция, 251, 252. Аттайрос, гора, 471.
Атталея (см. Адалия) Аттика, страна, 285, 353. Ауджех. река, 699.
Афганистан, страна, 7, 16, 27- 111, 113, 121, 129, 130,139,142,, 147, 149, 170,171, 178, 185,187, 192, 211, 221, 225, 226, 237, 302, 340, 347, 411, 790, 810, 862.
Афиѵм Кара Гиссар, город, 489, 552, 558. 581, 782.
Афиѵм-Кара-Гиссар, санджак, 781.
Афка, долина, 697, 698.
Афладж, провинция, 875, 877.
Африка, страна света, 456, 513, 663, 689, 716, 778, 783, 785, 787, 817, 823, 827, 842, 869.
Афродизия, город, 608. Ахалцых, город, 331. Ахваз, город, 176. Ахерусия, грот, 551. Ахир-даг, горы, 632. Ахдат, город, 370.
Ашреф, деревня, 233, 235.
Аштола, островок, 135.
Ашур-аде, островок, 141, 161, 231, 232.
Аяш, город, 557.
Афины, город, 374, 452, 455, 587, 595, 664.
Афонская гора, 480.
Б
I Баадаы, местечко, 350.
Баба-Вади, горный проход, 96. Бабаган (Бебеган), город, 284. Баба-Гургурь, местечко, 423.
Баба-даг, горы, 471, 472, 608.
Баба-Кале, мыс, 492, 573.
Бабид, курган, 441.
Баб-эль-Мандебский мыс, 787. Баб эль Мандебский пролив, 794, 801, 814, 815, 819, 820, 821, 823.
Бавиан, долина, 420.
Багдадский вилайет, 379, 780 Багдад (Дар-эс-Салам, Жи­лище м пра), город, 24,253,274’ 284, 298, 304, 305, 343,352, 357. 371, 382, 385, 386, 387,392,393, 394. 395, 396, 398, 399, 402,407, 411, 412, 416, 423, 424, 425,426,. 427, 428, 431, 440, 441, 448, 636,1 661, 731. 755, 782, 786, 804,810, 815, 842, 848.
Багдад, санджак, 781. Багистан, горы, 281. Баграмская равнина, 88. Баграм, развалины, 92. Баг, город, 131, 134.
Барейнский залив, 817, 818.
Барейн, остров, 281, 375, 811, 817, 818, 848, 849, 850.
Барейн, провинция, 877.
Барка, город, 853, 878.
Баркхут, горный хребет, 37. Барогпль, равнина, 30, 31,46,88.
Вартан, порт, 548, 558.
Барфруш, город, 235, 236, 238, 302, 316.
Басидух (Бассадор), военный порт, 279.
Бассадор (см. Басидух).
Бассора, город, 292, 400, 401, 408, 426, 431, 448,449, 450,755, 782, 842, 848.
Бассора, санджак, 781.
Бассорскип вилайет, 379, 408, 781.
Батавия, провинция, 204, 282. Батман-су, река, 383, 414, 415.
Батна (Эль-Батина), город, 798, 817, 853.
Батнах, провинция, 877. Батрун, порт, 742, 753.
Батум, город, 334, 337,353,354, 357, 635, 659.
Бафа (Пафо), город, 656, 659.
Бафра (Паврахе), город, 486, 546, 547, 558, 782.
Бахрамабад, город, 270, 274, 316.
Бахр-эль-Атеибе, болото, 756. Бахр-эль-Бенат, море,817, 818. Бахр-эль-Гуле, озеро, 703.
Бахр эль Сафи (Море Сафи), бездны, 808.
Баязет, город, 364, 365, 372.
Баязпдский проход, 354.
Баязпдские горы, 371.
Баязид, город, 782.
Баязид, санджак, 781. Бебеган, город, 293, 316.
Бегесни, город, 433, 450.
Бедая, город, 854, 856, 878.
Безикская бухта, 480, 492, 572.
Беикос, деревня, 559.
Бей-Базар, город, 557.
Бей-даг, гора, 468.
Бейланский перевал, 728. ч Бейлан, город, 728.
Бейлер-бей, предместье, 560.
Бейрут, город, 334, 661, 669, 670, 698, 712, 723, 742, 743,744, 746, 747, 748, 751, 752, 766, 784.
Бейрут, санджак, 783.
Бейсан, деревня, 762.
Бейт-эль-Ма, селение, 737.
Бей-Шехр, город, 624. Бейшехр-гель, озеро, 504, 505. Бела, город, 132, 134, 136.
Белед Бени Исса, провинция, 877.
Белед эль Джоф, провинция, 877.
Белед-эль-Хаджар, провинция, 877.
Белед-Яфия, провинция, 877.
Бел и к, река, 439.
Белуджистан, страна, 16, 19,40, 45, 48, 50, 110-136, 142, 168, 170, 177, 187, 191, 202, 272, 273, 339, 340, 852.
Белькая, санджак, 783.
Бендар-Аббасп (см. БандаръАббас).
География Реклю т. IX.
58
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
Ботан-су, река, 384, 415. Ботрис, город (см. Батрун). Бофор, замок. 699.
Брагуп, горы, 112, 113, 114, 122, 123.
Брагу метан, страна, 126.
Бразилия, 828.
Брамапутра, река, 399.
Брента, река, 499.
Британская империя (см. Англия).
I Британские острова, 9.
I Бриансон, крепость, 451.
и Брусса, город, 482,557,563,564. 566, 573, 623, 782.
Брусса, санджак, 781.
Брусская провинция, 523.
Буджнѵрд, город, 148, 229, 231, 238.
Будрун, город, 612, 613. Буладан, город, 472, 608, 619. Булгар-даг, горы, 461, 462,463, 467, 506. 514, 627, 628, 668.
Булгар-Маден, рудники, 462.
Булук-гель, озеро, 488.
Бульвадин,-город, 552.
Бульгурлу, гора, 560.
Бульдур, город, 623, 634, 782.
Бульдур, озеро, 503, 623.
Бульдур, санджак, 781.
Буварбаши,'город, 571, 590 Бунарбаши, река, 492.
Бурнабат, город, 596, 619. Буруджпрд, город, 290, 293,315. Буруджирд, губерния, 315.
Бусейрахи, деревня, 440.
Бутман, гора, 381.
Буффа-Венто (Замок королевы, дуй ветер), крепость, 643,653.
Бухара, страна, 72, 74, 199.
Бухторма, река, 519.
Буширские горы, 188.
Бушир, город, 55, 167,274,280, 281, 282, 283, 284, 298, 302, 305. 306, 308, 316, 831, 850.
Бушкар, округ, ПО. Буюк-дере, город, 559.
Буюк Мендере (Большой Ме­андр), река, 495.
Бшарех. город. 742, 753. Белая гора (см. Сефид-Кох).
В.
Вавилония, страна. 18, 167, 404, 411, 432,441, 444', 447, 561, 784, 831
Вавилон, город, 15,16, 253, 284, 286, 372, 373, 374, 375,376,392. 396, 404, 429, 441, 442, 443, 444, 445, 447, 663, 788.
Вавуг, деревня, 322, 323.
Вадд, округ, 136.
Вазирабад, город, 92.
Вал Немврода, 395.
Вани-Кой, предместье, 560.
Вапский вилайет, 335, 339, 348, 372, 781.
Ван, город, 328, 329, 330, 333, 339, 369, 370, 371, 372, 782.
Ван, озеро, 317, 318, 323, 326, 327, 328, 329, 330, 331, 335,340. 351, 371, 383, 384. 385, 415.
Ван, плоскогорье, 335, 339, 347.
Ван, санджак, 781.
Вария, гавань. 580.
Варка, город, 443.
7
Бени-Абу-Алп, город. 854.
Бен-эль-Дпн, замок. 747.
Бергама, город, 576.
Берейдах, город, 8/3, 878.
Бернт, город, 662, 743, 746.
Берсебах, город, 714.
Берут, город, 459.
Бер-Себах, местечко. 774.
Беш-Пармак, горы, 472, 473.
Библос, город, 662, 742, 743.
Бита, город, 568, 573.
Бизутун (Бегистун), гора, 285, 286, 288.
Биледжик, город, 557, 558.
Билористан (см. Гпнду-Куш).
Бимбог-даг, горы, 458.
Бпнаб, город, 251, 252.
Биналуд, горы, 224.
Бнвгель-даг, гора, 318, 319, 327.
Бинт, оазис, 273.
Бин-Бир-Тепе, некрополь, 583.
Бирджанд (Мирджан), город, 226, 227, 228.
Биреджик (см. Бир). Биреджик, гора, 755, 784.
Бирейма, город, 854.
Биркет-эр-Рапгь, озеро, 676.
Бирс Пимруд, курган, 442, 443.
Бир (Биреджик, Вир, Биръаль-Бират), город, 389, 390, 395, 403, 416, 433, 434, 435,439, 450.
Бир-Али, порт, 856.
Бистун, город, 370.
Битлис, город, 415, 431.
Битлис, река, 328, 329, 331, 384, 415.
Блудан, гора, 672.
Блудан, город, 756.
Богадич, мест., 567, 573.
Богаз-кой, деревня, 545.
Воз-Бурун, гора, 468, 480.
Боз-даг, горы, 471. 479, 581, 582, 583.
Боз-теие, гора, 355.
Боклудже, ручей, 576.
Боланский проход. 72, 112, 113, 130.
Боланские горы, 104.
Болгария, княжество, 530, 731.
Боли (Западный Боли), город, 548, 557, 558.
Боли, горы, 513.
Боли, санджак, 781.
Большая Азия, страна, 11.
Большие Балканы, горы, 143.
Большое Соляное озеро, 488, 503. 504, 551,624.
Большой Ганиш, вулкан, 823.
Большой Заб, река, *340, 382, 384, 407, 419, 420, 421, 422, 424.
Большой Олимп, горы, 644.
Бомбей, город, 128, 133,156,206 269, 275, 279, 446, 849, 853, 858.
Бораи, долина, 44, 73.
Борсиппа, город, 442.
Боера, город, 758.
Боста, цитадель, 49.
Бостам, город. 239, 261, 273. 316.
Босфор, залив, 23, 334, 348. 454, 460, 480, 489, 490, 525,526, 552, 558. 559, 560. 561, 567, 573, 616.
8
Варозия, селение, 654.
Вати, город, 604, 605.
Вашати (Кох-п-Забз), горы. 111. 119.
Великобритания (см. Англия). Венецианская республика, 654. Венецианская стена, 652.
Венецуэла, республика, 828.
Венусбергъ(Венерина гора), гора, 642.
I Вераминский округ, 203. Верамин, город, 241, 243. Верхний Касим, город. 873, 875. Верхний Нил, река, 55.
Верхний Тигр, область, 781.
Вефсан, город, 762.
Виграмь, город, 88.
Византийская империя, 23, 353, 559. 615, 641, 716, 779.
Визир-Кепри, город, 546. 558.
Виран-Шехр, город, 551.
Вифиниум, город, 548.
Вифиния, полуостров. 480.
Вифлеемские ворота, 771.
Вифлеем (дом хлеба), город, 663, 773, 774, 779
Вифсаида, город, 762.
Вокра, город, 854, 878 Воналиман, порт, 539.
Ворота Тигра, 385.
Бохан, государство, ПО.
Вошем, провинция, 874, 877.
Вронтадос, предместье, 595. Вурлах, город, 591, 592, 619.
Вусут, область, 671.
Г.
Габан, город, 856, 878.
Габпз, город, 562.
Гавгамел, город, 422.
Радара (см. Умм Кейс).
Гадд, река, 385.
Гаджилар, город, 590.
Гаджин, город, 631.
Гаджр, оазис, 849.
Гадигах, город, 440., Гадида, деревня, 390.
Гадим, город, 427, 431.
Гадрамаут, область, 786, 794,
804, 807, 815, 826, 828, 832, 839,
840, 843, 855, 856, 860, 876, 877
Гадрамаут, провинция, 877.
Газа (Гаазе), город, 700, 717, 779.
Газбея, город, 700.
Газнп, город, 73, 94, 103.
Газни, горы, 28, 44, 46, 55.
Газни, округ 73, 94, ПО.
Газни река, 47, 72, ПО.
Газ, норт (см Кенар-Газ).
Гайк, область, 360.
I Гаити, 828.
Гапдер-паша, станция, 561.
Гай ль, город, 844, 873, 876.
Га иль, оазис, 802.
Гаймане, плоскогорье, 554.
Гайфа, бухта, 706
Гаккарп, санджак, 781.
Гаккиарл, горы, 327.
Гала, горы, 114.
Галаад, горы, 773.
Галаад, страна, 726.
• Галатейские горы, 551.
I Галатия, область, 555.
*9
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
10
Галефка/, порт, 861.
Галикарнас, город, 11, 455,612.
Галикарнас, полуостров, 471.
Галилгея, страна, 679, 699, 717.
764/
Гали/мат-эль-Кабу, гора, 672.
ГаДис (см. Кизыл-Ирмак).
Галиция, 726
Галлезион, горы, 475.
Гамадан (Экбатана), город, 167, 197, 201, 252,254-256, 273,274, 284, 298, 305, 315.
Гамадан, губерния, 315, 349.
Гамад, область, 756, 788
Гамад, провинция, 803, 804, 825, 831, 837,871.
Гамас (Гамас-аб), река, 285, 290.
Гамах, город, 655, 692, 733- 735, 739-741, 784.
Гамах, санджак, 783.
Гаябрун (Комроп, Порт Аб­бас) (см. Паи дар-Аббас).
Гампд. санджак, 781.
Гамка-даг, гора, 381.
Гаммам Сулейман, деревня, 762.
Гамоеп, озерной бассейн, 51,: 52, 111.
Гамоен, река, 48, 51, 57, 111.
Гамринское ущелье, 428.
Гамрим (Хамрпн), гора, 385, 424, 428.
Гамс, поток, 791.
Гамун, 227
Гангеский полуостров, 127.
Ганг, река, 59, 399, 821.
Гандава, город, 131, 134, 136.
Гандава, оазис, 113.
Гайдамак, 39.
Гайдара, гора, 44.
Гапдара, город, 95.
Ганипи, архипелаг, 820.
Гарам-эш-Шериф Священная ограда), 768, 770.
Гарб, гора, 790.
Гаргпш, гора, 168.
Гаризим, гора, 682, 765.
Гарик, провинция, 875, 877.
Гарик (Карин), город, 358.
Гарм-аба, река, 147.
Гарра, горы, 789,790.
Гарра (Горелая земля), пустыня, 678, 789, 790, 800, 801, 803.
Гарра, уади, 391.
Гаррах-эль-Кебир, гора, 676.
Гаррах-эль-Киблиех, гора, 676.
Гаруние, город, 424.
Гассан-даг, горы, 462, 464, 477,
478, 493,551.
Гассан-Кале, бухта, 231,363,365.
Гассер-чай, река, 417.
Гаттин, деревня, 462.
Гаура, город, 856, 878.
Гауран, горы, 804, 871.
Гауран, река, 660.
Гауран, санджак, 783.
Гауран, уади, 391
Гаффар, канал, 400.
Гвадалквивир, река, 785.
Гвадар, город, 133, 134, 136.
Гвадар, полуостров, 115, 133.
Гваджа, ущелье, 45.
Гваджа-Амран, хребет, 45.
Гвардафуй (Рас-Азир), мыс, 796.
Гебр-абад, холмы, 240.
Гевал, местечко, 742, 765-
Геджас, вилайет, 783.
Геджас, провинция, 725, 789, 791 - 793, 809, 824, 843, 865, 877.
Гедиз, город, 493, 581, 619
Гедиз-чай, река. 468, 493,494.
Гедин-балп, горы, 459.
Геенна (Ада), гора, 803.
Гезарех, страна, 29.
Гез-тепе, местечко, 590.
Геик-Таш, ущелье, 388.
Гейра, местечко, 608.
Гекагонпилос, город, 239.
ГеклЮ’Су, ущелье, 460.
Гек-ку* горы, 466.
Гек-су, река, 434, 557, 626.
Геллеспонт, 454, 492, 568.
Гельджук (Геленджик), озеро, 383.
Гемликский залив, 480, 490, 565
Гемлик, порт, 563, 566, 573 782.
Гепакиах, город, 878.
Генджавер (Конгавер), город, 285.
Гейджам, остров, 279.
Генпсаретское озеро, 714.
Генин-Кале, крепость, 357.
Генном, поток, 767.
Генуэзский портъ' (Джепавезе), 469.
Геок-тепе, крепость, 143.
Гераза, город, 759.
Гераклея (см. Эреклп).
Герат, город, 96, 98-100, 103, 107, 108, 110, 217, 224, 227, 304.
Герат, река, 217, 220.
Герат, провинция, 28, 29, 37, 58, 73, 75, 80. 83-85, 98, 102, 107, 108, 110, 141, 148, 269.
Герган-Кале, развалины, 552.
Гергер, порог, 388.
Гергер, река, 291, 292.
Гердпз, город, 581, 588, 619.
Гери-рѵд, река, 24,37,47. 80,98- 101, ’110, 143, 148, 156, 218, 223.
Германия, 588, 772.
Гермили, река, 322, 347, 451, 484, 485, 539, 607, 608.
Гермоп, горы, 675, 676, 679, 691, 695, 698, 700, 715, 720, 753, 762.
Гермон, река, 703.
Гермсир (Жаркая), страна, 272, 831.
Гермус, река, 477, 478, 493. 494, 531, 580, 582, 636.
Гесбан, город, 759.
Гигес, озеро (см/ Мермере).
Гиддекель, река, 386.
Гизакан, горы, 282.
Гиллах, город, 16.
Гиллех, город, 367, 396, 442, 444, 450,482.
Гиллех, санджак, 781.
Г и л л ех-эт-Фе й д а х, п ре дмест ь е, 441.
Гильбоа, холмы, 681.
Гильгит, река, 75.
Гильменд, река, 30, 35, 36, 37, 44, 47-49, 51. 52, 65, 80, 93, 96, 97. 111. 122, 127, 128.
Гилян, губерния, 315.
Гилян, провинция, 147, 158, 161, 185, 205, 236, 237, 238, 241,269. 299, 315.
Гималаи, горы, 46, 57.
Гиндиан, река, 292.
Гиндие, река, 392, 393, 444, 445.
Гинду-Купи, или Гипду-Ко (Ин­дийский Кавказ), горы, 20, 27. 30-32, 34-36, 39, 45, 46, 54, 57, 60, 65, 67, 73, 75, 77, 82,86. 87, 91, 107, 110, 167.
Гира, город, 447.
Гирпшк, крепость, 97.
Гиришк, округ, 110.
Гиркания, страна, 159, 160, 234.
Гирканское море, 140.
Гирме, деревня, 623. Гирс-Саргон (см. Саргона). Гисмаха, песчаники, 789.
Гиссарлик, развалина, 491, 570, 571, 572.
Гит, город, 386, 390, 391, 396, 397, 440, 450.
Тихон, река, 375.
Гиель-баши, развалины, 621.
Гиенский полуостров, 115.
Гиераполисъ/ город, 368, 435, 496, 497, 498, 506, 608, 623.
Гоби, пустыня, 18, 83, 172.
Годейдах, город, 784, 787, 861, 878.
Годейдах, санджак, 783.
Гоз-эль-Ганнан (Жалобные буг­ры), горы, 790.
Гойран, озеро, 495.
Гокча, озеро, 331, 335, 347.
Голгофа (Лобное место), гора, 663, 771.
Голубая гора (см. Гуль-Кох).
Голубая мечеть, 247.
Голубое море, 491.
Голубой святой, гора (см. Ппргуль).
Гольван, город, 288, 304.
Гоморра, город, 171, 708.
Гомс, город, 692, 723, 731-734, 739 741.
Гомул, река, 43, 47.
Гомульское ѵщелье, или Гвалари, 43. 72.
Гороанд, округ, 110.
Горбанд, река, 32, 35, 88, ПО.
Гормос, город (см. Ормуз). Гормуз-герд (см. Мазгерд). Горелая земля (см. Гарра). Гофгофский оазпс, 849.
Гофгоф, город, 782, 849, 878.
Грамбуза, остров, 470.
Граник (см. Коджа-чайе
Греция, страна, 15, 252, 318, 329, 453-455, 509, 510, 534,535,576, 588, 594, 618, 640, 662, 664.
Грузия, страна. 66, 337.
Гут, страна, 111.
Гудавендигиар, вилайет, 558, 563, 564, 781.
Гудзерат, провинция, 853,.
Гудзерах, страна, 128.
Гуле, озеро, 682.
Гулпстанские горы, 143.
Гуллания, остров, 796, 855.
Гуль-Кох, или Голубое море, 44, 96, 110.
Гуль-Кох, округ, ПО. Гульпайган, город, 273, 316,.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
I Дарзаб, государство, ПО. Дариатча, озеро, 179.
Дариям, канал, 292.
Дария-Чам, вулкан, 116.
; Дар-эс-Салам (См. Багдад). I Дастагерд, город, 428.
Дафар, город, 855, 860.
Дафна, город, 737.
Дахира, область, 854.
Дахта, река 119, 123.
Дахт, округ, 134, 136.
Дахт-и-Бедаулат, пустыня, 112. Дахт-п-Наумеда, пустыня, 171. Даштистан, провинция, 283. Два брата, горы, 475, 587, 641.
Деббет-эр-Ра м лех, обл асть,684.
Деве-бойну, город, 363.
I Дегпр-даг, горы, 422. Деджерменская, долина, 354. Депр, крепость, 439, 450, 784. Дейр (см. Зор).
Деир-эль-Калах, город, 747.
Деир-эль-Камар, город, 747, 752.
Дели, равнина, 94.
Дели-Баба, порог, 363.
Демавенд (Дивбанд), гора, 152, 153, 154, 155. 156, 167, 236,244, 327.
Демавенд, город, 241.
Демираджи, город, 581.
Демираджи-даг, горы, 478.
Демпра-чай, река, 621.
Денизли, город, 607, 608, 619.
I Дераджатская, равнина, 71, 72.
Дерат, город, 758.
Дерегез, провинция, 220. Дерегез, река, 147, 219. Дерендах, город, 433, 450. Дерикли-Тапи, памятник, 627. Дериах-и-Немед, озеро, 184. Дерия, полуостров, 874.
Дерсима, город, 340, 347.
Дерудское, ущелье,' 223.
Деруд, город, 228.
Дер-Амер, монастырь. 407. Джагату, река, 183, 251.
Джагганат, город, 79.
Джагдалакское, ущелье, 39. Джайланскип, округ, 854, 877. Джалаване, провинция, 125, 135, 136.
Джалаванское, плато, 112.
Джалалабад, город, 92, 93, 103, ПО.
Джалалабад, река, 46, 76, 80.
Джалк, город, 273.
Джалк, провинция, 133.
Джамаль-Барнс, горы, 168, 272
Джамруд, форт, 93.
Джам, река, 223.
Джанпкский, край, 538.
Джанпк, санджак, 781.
Джарабис, город, 435.
Джарун (Ярун), город, 281, 284.
Джаск, мыс, 141.
Джаск, порт, 169, 274.
Джаулана, плато, 682.
Джахджах, река, 381, 438.
Джахризадех, река, 400.
Джеба, деревня, 390.
Джебайд, город, 698, 742, 743, 752.
Джебель, страна, 37. Джебель-Абиад, гора, 390.
11
Гульхек, предместье. 244, 245.
Гумбет-даг, горы, 539.
Гумиш-даг, горы, 472.
Гумиш-тепе (Серебряный холм), деревня, 161, 231, 232, 238.
Гумиш-Хане, город, 356, 357. 372.
Гумиш-Хане (Хартут), река, 321.
Гургур (Куркур), деревня, 366. Гурджистан, провинция, 337.
Гурзиван, государство, ПО.
Гуриан, город, ПО.
Гуриан, округ, ПО.
Гурия, остров, 780.
Гурнед (Бени Суфиан), гора, 792.
Гурун, город, 433, 450.
Гурь, страна, 37, 85.
Гутах, город, 875, 878.
Гюжтапа, деревня, 251.
Гюлек-Базар, местечко, 628. Гюлек-богаз, ущелье, 460, 461, 634.
Гюльпайган, город, 257. Гюльфанз, деревня, 227.
Гюмиш-хане, город, 782.
Гюмиш-хане, санджак, 781.
Гюргень, город, 232.
Гюргень, река, 160, 175, 229, 230, 231, 232.
Гяур-гель, озеро, 667.
Гяур-даг, гора, 319, 321, 459, 667.
Гяур-кале, крепость, 554.
Гяур-Мейдан, квартал, 355.
Д.
Даббаг, гора, 790.
Даврас, горы, 468.
Давр, Даври, вершина, 457.
Дагирах, провинция, 877.
Дагман, 217.
Дадарский, оазис, 113.
Дадар, город, 55, 131.
Дали, деревня, 652.
Дальгаузи, река, 57.
Даман-и-Кох, горы, 35, 36, 88, 91, ПО, 143, 144.
Даман-п-Кох, равнина, 46, 74, 104, 108, ПО, 302.
Дамаск, город, 15,124,334,368, 416,661, 663, 669, 676, 678, 695, 719, 725, 744, 748, 751, 753, 754, 755, 756, 758, 764, 784, 786, 789, 801,804, 842, 843, 872, 874.
Дамаск, санджак, 783. Дамасская, река, 695, 700. Дамасские ворота, 771, 772.
Дамасские равнины, 675.
Дамара, город, 860.
Дамган, город, 239,240, 273,316.
Дана, город, 701, 714, 735.
Дана, пустыня,'807, 808, 812, 876.
Дара, город, 437.
Дараб (Дарабджерд), город, 267, 281.
Даракш, деревня, 227.
Дара-Нур, местность, 76, 80.
Дарбиш, гора, 168.
Дарданельскип замок, (Дарданелы. город), 568, 569, 573.
Дарданельский пролив, 480.
Дарданус, город, 569.
•Дардистан, провинция, 103, 295.
12
Джебель-Аджа, горы, 80; ^73. Джебель-Аджлун, горы (Иалаад), 682.
Джебель-Азиз, скала, 381, Джебель-А кра (Лысая гора/» Джебель-Амур, горы, 381. Джебель-Ансариех, горы, 732?, Джебель-Аулаки, горы, 795. Джебель-Ахдала, скала, 381.
Джебель-Ахдар (Зеленая гора), 799, 853, 854.
Джебель-Ахдар, провинция, 877.
Джебель Бу кун, гора, 168, Джебель-Габелиех, горы, 687, 688.
Джебель-Гамрин, вал, 382. Джебель-Гассан, гора, 794.
Джебель-Гаѵран, горы, 676, 677, 678, 682, 721, 758.
Джебель-Гаѵран, область, 800, 801, 872. ‘
Джебель-Джармук, горы, 679. Джебель-Джибилах, горы, 417. Джебель-Зебаир, вулкан, 823. Джебель-Зебдани, горы, 695.
Джебель-Зукур, вулкан, 820, 823.
Джебель-п-Япбнан, вилайет,783. Джебель-Касиум, горы, 756.
Джебель-Катерин, горы, 686, 687, 688, 689.
Джебель-Камар, горы, 796. Джебель-Керн, горы, 795. Джебель-Кора, горы, 792, 795,831. Джебель-Коссеир, горы, 736.
Джебель-Макмаль, гора, 670, 671.
Джебель-Мар-Элиас (Гора св. Илии), 680.
Джебель-Миссис, горы, 460,525. Джебель-Мпеитри, горы, 697.
Джебель-Моннейджа, гора, 687.
Джебель-Муса, гора, 689.
Джебель-Накус, проход, 688.
Джебель-Неба, гора, 683. Джебель-Ош, горы, 683, 759. Джебель-Рюак, горы, 381. Джебель-Сабхан, горы, 796. Джебель-Саннин, горы, 670, 751. Джебель-Сельма, горы, 802.
Джебель-Семан (Горы св. Симе­она), 737.
Джебель-Синан, курган, 448. Джебель-Тейр, остров, 823.
Джебель-Товенк (Гирлянда), го­ры, 803.
Джебель-Тор, гора, 679.
Джебель-Усдом, гора, 708. Джебель-Фадлп, горы, 795. Джебель-Факуах, горы, 681. Джебель-Фарани, горы, 687. Джебель-Фатлат (Кариат), гора, 799.
Джебель-Хараз, горы, 794. Джебель-Хау, гора, 794.
Джебель-Шаммар (Шомер), го­ры, 802,803, 807, 835, 844, 871.
Джебель ИИИаммар, провинция, 786, 875.
Джебель-Шамшак, гора, 794, 857. Джебель-Шиннох, гора, 275.
Джебель-Элохпм, гора, 689.
Джебель-эль-Либнах, горы, 668. Джебель-эль-Нур, гора, 459, 633. Джебель-эль-Темах (Гат) горы, 789, 790, 791.
Джебель-эт-Тих, гора, 683, 684. Джебель-эш-Шарк,горы,668,675.
13
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
14
Джебель-эш-Шафах (Гора гу­бы), хребет, 789.
Джебель-эш-Шейх (см. Гер­мон).
Джебель-Яфия, 828.
Джедда, город, 780, 792, 812,843, 868, 869, 871, 878.
Джезире, полуостров, 395.
Джезпре-ибп-Омер, город, 415, 416, 431.
Джезире-эль-Араб (см. Аравия). Джемал, гора, 676.
Дженасдан (см. Китай), 366.
Дженин, город, 764, 779.
Джерах, город, 759.
Джерим, город, 860.
Джеррахи, река, 175, 292.
Джиббах, город, 440.
Дживислиик, долина. 338.
Джигун, река, 338,387, 451, 459, 460, 507, 508, 519, 630, 631, 632, 633.
Джиала, река, 175, 176.
Джобба, деревня, 806
Джова, пристань, 612.
Джофский бассейн, 871.
Джофский оазис, 872.
Джоф, город, 872, 876.
Джоф, равнина, 795, 860.
Джуламерк, город, 421, 782.
Джуламерк, область, 357, 407.
Джульфа, предместье, 259, 260.
Джумджумах, деревня, 442.
Джумна, река, 220.
Джундул, ханство, 87.
Джу ни, бухта, 743.
Джуна, гора, 272.
Джура, деревня, 778.
Джурд, область, 671.
Дибан, развалина, 760.
Дивание, город, 447, 450.
Дпврпги, город, 363, 372.
Диджлат-эль-Аура, река, 386.
Диджле, река, 383, 384, 386.
Дпзан, остров, 823.
Дизфуль, город, 290, 291, 292,293, 316.
Дизфуль, река, 176, 199, 289, 290, 292. *
Дикели, порт, 577, 579, 619.
Дикла, река, 386.
Дпльман, город, 251.
Ди м ид, город (Гиеронда), 611 Динеир, город, 495, 607.
Дир, город, 87.
Дир, округ, 110.
Дпхи, Зепф, 173.
Дихкергап, деревня, 181. Диалах (см. Дияла), река. Диарбекирская равнина, 383, 402. Диарбекирский вилайет, 379.
Диарбекир, город, 352, 357,368, 380,386, 412, 413, 414, 415, 431. 437, 782.
Диарбекир, санджак, 781.
Диу, остров, 281.
Диядпнские ключи, 324.
Диядин, город, 346, 364.
Дияла, река, 284, 304, 385, 394, 423,424,425,428.
Добей, город, 854, 878.
Доброй Надежды, мыс, 636, 730.
Дождливое, ущелье, 116.
Долина роз, 568.
Долина Тамарисов (см. Дерегез).
Ж.
Жабок, ручей, 682.
Жемчужина Хорасана, город (см. Герат).
Железные ворота (Демпр-Капѵ), 385.
Жермзиль пли Теплый край де­ревня, 40. 49.
Долина шелковичных дерев, 672.
Дон, река, 364.
Дора, горный проход, 32.
Дори, река, 49.
Дре, город, 132.
Древний Кандахар, город, 95. Друзов, горы. 670.
Дуди-Кѵха или Дымовая гора, '154.
Дулап, речка, 420.
Дулуман-чай, река, 471. Думли-даг, гора, 320. Дунай река, 332, 399, 535, 591. Дургутлп, город, 583.
Дур-Сарюкин (см. Саргона). Девушки, перевал, 283. Дюнапсир, деревня, 438.
Дюнюк-Дагп, камень. 628
Е.
Европа, 450, 451-454, 457, 490, 512-514,516,522, 526, 530, 559, 568, 595, 616, 634-636,663,664, 684, 714, 726, 752, 772, 783, 784, 786, 792, 827, 856, 858, 859.
Европейская Греция, 453, 455. Европейская Турция, 24,299,315, 336, 339, 525, 639, 780.
Евфрат, река, 9, 12, 15, 17, 19, 22-24, 26, 28, 141, 168, 199, 200, 282, 288, 289,292, 296, 315 317, 320, 323, 327,331, 332, 335, 338, 347, 359, 360,363-365,367, 368, 370, 372-450,451, 458,459, 507, 525-542,591,630, 631, 637, 641, 649, 659, 660,662, 663, 666, 678, 682, 6У4, 695, 728, 731, 732, 736, 756, 783, 787,788, 803, 811, 825, 833, 838, 843,855, 864, 871, 872.
Египет, страна, 16, 19, 141, 205, 372, 373, 432,440,'443, 454, 455, 521,540, 548, 612, 615, 622, 661, 663,685, 700, 709, 718, 732, 736. 778,781, 785, 787, 788, 819, 843, 865.
Едди-Кплпсса, монастырь, 371.
Ездпхаст, город, 268.
Езд, город, 268.
Елаф, город, 780.
Елеонская, гора, 663, 767.
Епзели (Энзели), город, 238,274, 313, 316.
Ензелп (Энзели), залив, 157,160, 237.
Ени-Кей (см. Нео-Хори). Енидже-Фокия, город, 579. Енишер, город, 564, 572. Ерли-даг, гора, 319 Ешил-даг, гора, 464, 486.
Ешил-Йрмак, река, 451, 483, 485, 535, 539, 540, 542, 546.
Ешпль-Джами, мечеть, 564.
3.
Заба, горы, 199.
Загпмалай, горы, 57.
Загри-Пиле, ворота, 287.
Загрос, город, 352
Загрос (Загрпт), горы, 164, 287, 287, 416, 525.
Задра-Карта, город, 234.
Заинд-Руд (см. Зевдех-Руд). Заиордапские горы, 682, 683.
Заиорданье, область, 717, 726, 757, 759, 761, 780, 7о8.
Зайн-Мерки, уади, 759.
Закавказье, 26, 141, 157, 162, 187, 192, 199, 204, 211, 237, 245, 247, 295, 299, 302, 304, 317, 331, 334, 335, 336, 338, 340, 344, 345,347, 354, 444.
Закаспийская область, 302. Залех, город, 751, 752. Зальфах, город, 874, 878. Замантия-су, река, 459.
Замбар, река, 147.
Заминдаварская равнина, 65, 97.
Замнпдавар, холмы, 49, 58.
Занзибар, страна, 133. Занзибар, 817, 852.
Западная Европа, 776.
Зараван, город, 364.
Зарафан-Болп, город, 782.
Зарб-Сагир (см Малый Заб). Зарб-эль-Кебпр (см. Большой Заб).
Зарг-Пиль (см. Загри-Пиль). Захр-эль-Казпб, город, 670. Зедеир, провинция, 874.
Зейтуп, долина, 632.
Зелиби (Зенобия), город, 439.
Зельмас, равнина, 181.
Зельмас, река, 164.
Земзем, источник, 864.
Зем-иИ Командорства, 651.
Зендех-Руд, река, 259.
Зенджан, город, 215, 245, 273, 315.
Зерафан-Боли, город, 548, 558. Зергендех, предместье, 244. Зеринский порог, 680, 706.
Зерин, город, 680.
Зерка-Майн, ручей, 705.
Зерни (Гур), город, 103.
Зер пли Зери, город, 131, 134.
Зибзавар (Зебзор), город, 97.
Зибзавар, округ, 110.
Зиза, город, 759.
Зиндан-и-Сулейман, гора, 183.
Зила, деревня, 540.
Зиллех, город, 540. 558, 624, 625, 634.
Зианг-п-Токтер, гора, 37. Зианех-Кох, горы 111, 119.
Зиах-Кох (Черная), гора, 37,39, 43, 80, 83, 93, 107, 169.
Зиялар, гора, 156.
Змеиный водоворот, 388.
Зобепр, город, 448.
Зоб, река, 43.
Зогаб, река, 287, 288.
Золотой остров, 575.
Золотой Рог, залив, 558, 560.
Зондский архипелаг, 816, 827, 852.
Зораб, округ, 136.
Зорех, река (см. Хпндиан).
15
Зор (Депр), санджак, 379,390,1 783.
Зук-Микаил, город, 725.
Зурк-Кох (Красная), гора, 667.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
Иртыш, река, 519.
Исбарта(Барида), город, 623,634.
Искандериях, пещера, 163.
Искандерум (см. Александретта).
Искандеру не кий залив (см. Александретский).
Искелиб, город, 546, 558.
Искелла, деревня, 329.
43,
И.
619.
Иберийский полуостров, 23.
Ида (Гаргара), гора, 479, 480,491, 492. 573.
Идалия, город, 656.
Идумейские горы, 787, 789Идумея, область, 686, 760, 773. 780, 788, 800, 803, 819, 825.
Избарта, город, 782.
Измир, санджак, 781. исфезар, город, 98. И кария (Никария), остров, Икониум (см. Коние).
Илдыз-даг, гора, 484.
Илион, город, 571.
Илион, река, 479.
Илларион, крепость, 653.
Ильгун, город, 552.
Илькас-даг, горы, 484. Имам-Муса, город, 427. Имбарус, горы, 465Имброс, остров, 480. Имеретия, страна, 331. Индер-аб, река, 32.
Инджех-бурун (см. Сириас). Инджех-су, город, 543, 558. Инджир-кой, деревня, 559.
Индийский океан, 53, 115, 175, 177, 184, 385, 440, 783, 785, 787, 794, 799, 800, 816, 820, 822, 823, 826, 827, 851,852.
Индия, страна, 7, 9, 19, 24, 2629, 32, 35, 43, 45, 58, 59, 60, 63. 65, 67, 70, 72, 77, 87, 91, 94,97, 106, 109, 111, 112, 122, 123, 127, 130, 131, 133, 134, 139, 188,202, 204, 207, 208, 220, 254, 260,276, 280, 295 297, 299, 304, 373, 374, 433. 444, 455, 487, 552, 561, 636, 664, 730, 736, 761, 780, 822,826, 842, 844, 852, 854, 857, 864.
Индустан, страна, 43, 52, 58, 60, 67, 68, 72. 73, 75, 84, 94, 115, 128, 132, 136, 237, 270, 281,295, 636, 817, 853, 855, 857, 858.
Инд, река 27, 28, 31, 40, 41, 43. 44, 46, 47, 72, 75, 108, 114, 131,132, 272, 332, 354.
Инеболи, колония, 548, 558.
Инеболи, ручей, 490. Ирак, горы, 35, 36.
ИракъАджеми, провинция, 245, 256, 273, 315.
Ирак Араби, город, 24. Ирак-Араби, область, 372, 412. Иранское плоскогорье. 373. Иранское семиречье, 27.
Иран, страна, 7, 9, 12, 16-19, 23, 28, 55, 83, 93, 104, 127, 135 143, 147, 148, 150, 158, 159, 162, 167,169,172,175,187, 189, 195- 197,205 -208,211, 212, 223, 224, 226, 227. 230, 235,237 -239, 245, 246, 24*, 253, 257, 259, 263. 268, 269,271-274,276,281, 283-285, 287, 295, 296, 299, 302, 304, 305, 307, 308, 339, 354, 382. 404, 428, 443, 449, 664, 787, 815, 852.
Ирис (см. Ешпл-Ирмак).
538, 726, 772, 785.
Испир, город, 357.
Иссийское море, 463.
Нес, город, 728.
Иставрос, предместье, 560.
Исталиф, город, 89, 103.
Истанкой, санджак (см. Косъ/ Истанос, местность, 555.
Истахр, гора, 263.
Истахр, местность, 263.
Италия, государство, 456, 509, 537, 589, 596, 772, 793.
Ичиль, санджак, 781.
Ишмехские минеральные 628.
Ипитирак, гора, 31.
122,
238.
16
Кабѵл. река, 30, 32, 35, 38-40> 45-47, 67, 68,75, 76, 86, 92,110-
Кабул, страна, 28, 29, 32, 39,44> 56,67, 68, 72-77,80,83, 94, 103, 104, Ю7-109.
Кабушан (см. Купан).
, Кавак, горный проход, 32.
I Кавалерский мыс, 467.
Исмидский залив, 480, 489, 561. Кавказские горы, 142, 158, 220^
Исмид, Искимпд (Никомедия), порт,562, 563, 573.
Испик (Никея), город, 15, 563
Испик (Никейское) озеро, 490, 563.
Испагань, город, 164, 167, 192, 200, 204, 211, 226,241,245,256- | 262, 267, 268, 273,274, 291, 298, Кади-кой, 300, 305, 308, 315,412. “
Испагань, губерния, 315.
Испания, государство,456,509,537, Кадмус, гора, 471.
331, 332, 335, 457, 509.
Кавказ, страна, 185, 188, 274, 338, 455, 637.
Кадезия, город, 431, 447.
Кадес, озеро, 732, 735.
Кадеш, город, 732, 735
Кади, город, 581.
местность, 560, 607, 619.
Кадпш, река, 670.
245,
561
316.
I.
воды,
Кадмус, город, 735.
Кадун, город, 878.
Казан-кая, вулкан, 484.
Казбек, гора, 318.
Казвин, город, 164.
Казерун, город, 283, 284, Казпль-Кум, пустыня, 172. Казимабад, город, 219.
Казий, гора, 668, 692. Казкар, округ, ПО. Казкар, река, 87.
Казос, остров, 617, 619.
Каз-даг, гора, 479.
Каз-ова, равнина, 540.
Каика, долина, 580.
Каир, город, 647, 755. Каи с, остров, 280.
Каин, город, 226, 228.
Кайн (Кугистан), округ, 236.
Кайсарие, город. 452, 464, 542, 543, 555, 630, 782.
Кайсарие, санджак, 781.
Кайстр (Малый Меандр), река, 475,494,531,535,598, 601,610,636.
226,
Иавок, река, 759.
Иезд, город, 168, 190, 203, 206,
207, 226,269-271, 273 275,299, 303, 304.
Иеманахские горы, 874.
Иемен, город. 708, 725, 813. |
Иемен, провинция, 783, 786, 788, Какар-Лора, озеро, 45.
791, 793-795, 798, 809,814,815, Каклуджа, город, 590.
826, 828, 831, 839,840-843,852, "
856, 858, 859, 860, 861, 877.
Иерихон, город, 763.
Иерусалим, город, 25, 628, 663,
664,682, 712,762, 764-768,770-
776, 779, 784, 786.
Иерусалим, санджак, 783.
Иешбум, город, 856, 878.
Иония, страна, 9, 265, 267, 387,и Калаш, город, 288, 419, 420,424 453, 455, 475, 476,510, 512, 535,1 Кале-даг, горы, 459.
583, 588, 603, 607,636. Каледжик, город, 545, 558.
Иоппея, город, 776. Кале-Дизт, город, 291.
и Иордан, река, 591, 660, 664, 669, Кале-Султание, город, 568, 573. 675-683,691,698,700-708,713, " 715, 717, 758, 761 763, 765,779,' 780, 819.
Иосафатова долпна, 767. 773.
и Иудея, страна, 664, 681. 683,715-
717, 726, 763, 766, 768, 774, 776.
Какту, река, 71.
Кала-Нау, крепость, 228.
Калат-Семан, развалины, 737.
Калат-эль-Бахр, замок, 748.
Калат-эль-Биша, город, 875,878.
и Калат-эль-Хосн, крепость, 740Калат-эм-Медик, юрод, 692.
' Калафат, город, 492.
Каледжик, город, 545, 558.
Кале-Дизт, город, 291.
К.
Кале-Шаргат, деревня, 424.
' Кализа, развалины, 220. Каликадна, река, 506, 640. Калимнос, остров, 471, 614. 619. Кали пат, город, 112.
Кали-Шин, порог, 252. Каллиников, город, 439. Каллироэ, источник, 435, 760. Каллонп, порт, 575.
Калькота, город, 87, 103. Калькутта, город,’274, 291. Камаран, остров, 861, 871. Камах, река, 46.
Камбейский залив, 282.
Кааба, юрод, 754, 843, 863, 864, 865, 866.
Кабан-Маден, рудники, 540
Кабира, город, 539.
Кабул (Кабур), город, 35, 46, Камелло, мыс, 475-
76, 90-92, 95-97, 103. Камзех, горы, 164.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
18
Кармель, мыс, 680.
Карнакский пилон, 665.
Карпазос, полуостров, 642, 643, 650.
Карпасо, город, 659.
Карпазос, остров, 471, 531, 617, 619.
Карс, город, 319, 331, 335, 363,1 659.
Картаза, горный проход, 32.
Каруд, провинция, 192.
Карун, река, 175, 176, 199, 201, 289-292, 300, 305, 400, 401.406, 408, 449.
Кархемиш, город, 440.
Каршиака, местность, 425.
Касвин (Казбин), город, 245, 252, 273, 295, 305, 315.
Касвин, губерния, 315.
Касгат эпи Шукиф, замок 699.
Касимие, река, 750.
Касимское плоскогорье, 786, 802 Каспийская область, 149.
Каспийские ворота, город, 241.
Каспийские ущелья (Сирдар),150, 152.
Каспийское море, 18,47,104,140-! 143,147-151, 155-163,174, 175, 178, 187, 188, 228-232, 235, 237, 238, 241, 246, 248, 252, 253, 262, 273, 296, 302, 304, 313, 354.
Каср, поток, 856.
1 Каср-Нимруд, горка, 428, 441,и 442.
Кассаба, город, 583, 619.
Кастамуни, город, 484, 546, 548, 558, 782.
Кастамуни, санджак, 781.
Кастель-Бланко, крепость, 740.
Кастель Ориццо, остров, 469, 622.
Кастро, город, 782.
Кастро (см. Хиос).
Катакекаумене(Спаленая страна), 477, 478
Катарактес, река, 503.
I Катарский мыс, 816, 817.
Катарский полуостров, 817, 852,
I 854.
Катар, провинция, 877.
Каттаба, город, 793.
Каттиавана, остров, 94.
Каукебан, горы, 793.
Каукубан, крепость, 860.
Каунус, город, 500.
Каур-Сейбап, горы, 795.
Кафиристан, провинция, 30, 32.| 60, 76, ПО.
Кафир-Калах, горы, 223. Кафлан-Кух, гора, 163, 164,246. Каффа, область, 827.
Кахка, посад, 220, 228.
Ках, город, 225, 228.
Качи Гандава, провинция 109, 111-113, 122, 124. 129,136.
Кашанские горы, 153.
Кашан, город, 168, 172,192,196, 211, 252, 255, 256, 268,269, 273, 299, 303, 312, 315.
Катан, губерния, 315.
Кашаф-руд, река, 148, 217,219, 228, 229.
Кашгар, город, 87.
Кашмир, страна, 46, 376.
Каш-руд, река, 48, 51.
Камирос, город, 616.
Кампос, предместье, 595. Канават, деревня, 758.
Канлахарская, равнина, 44, 45, 65, ь7.
Кандахар, город, 45, 48, 49, 95-99, 103, 108, ПО, 113, 129, 130.
Кандахар, провинция, 28, 29, 55, 56, 66, 72, 73, 80, 94, 104, ПО, 304.
Кандахар Надира, город, 95. Канди.ии, предместье, 560.
Кандсаг, город, 246.
Канд, пик, 45.
Кан игу рам, город, 93, 103. Каннобин, монастырь, 670. Кантара, гора, 643.
Каптара, деревня, 389. Капернаум, город, 762.
Капикерен-Денизи (Акис-чай), озеро, 499.
Каплан-Алан, вершина, 477. Каппадокия, страна, 356, 452,532, 535, 542, 543.
Каприя, озеро, 500.
Капу-даг, горы, 480 Кап-Гатто, мыс, 655. Карабель-даг, горы, 458. Кара-Бунар, город, 625 Кара-Бунар, источник, 591. Кара-Бунар, озеро, 464, 505,506. Кара-бу рун, мыс, 476.
Караванный мост, 589, 590.
Карагиссар, крепость, 539, 544, 546, 558.
Кара-даг, горы, 143, 147, 162, 467, 478, 479.
Кара-Девлит, вулкан, 477. Караджа-даг, гора, 379, 480, 413, 464, 625.
Караджа-Фокия, город, 579, 580. Караджа-чай, река, 380.
Кара-Казан, река, 148. Кара-Капу, ущелье, 634. Каракорум, горы, 30, 31, 57. Карак, мыс, 476.
Каралитис, озеро, 504. Карамания, провинция, 622, 625. Караманский вилайет, 634.
Караман, город, 625,626,634,782. Караман, остров, 823.
Карамлис, курган, 419. Карамуссаль, порт, 562. Караяская, пустыня, 127. Каран, округ, 136.
Кара-Сека, гора, 380.
Карасей, санджак, 781.
Кара-су, река, 230, 319-321, 331, 359, 360, 366368, 387, 450, 543. 692.
Карасулп, вал, 231. Кара-Таш, мыс, 460, 508.
Кара-Таш, местность, 590 Кара-чай, река, 435.
Карачи (см. Курачи), город. Карачок, гора, 381.
Карберд (см. Харнут). Карин (см. Гарин).
Карианда, город, 611. Кария, местность, 513, 531. Каркач, горы, 39.
Карловасси, город, 604. Карма-Кермез, ущелье, 460. Кармель, гора, 681, 715, 726, 727, 743, 764.
Каяджик, гора, 478.
Квартал Лестнпцы, 779.
Квета, город, 72, ПО, 112, 128- 130, 134, 136.
Кеджез-лиман, 500.
Кедж, округ, 133, 134, 136.
Кедрон, поток, 767, 768, 773.
Келотские горы, 114.
Келат, город, 112-114,123,128, 131, 134, 136.
Келат, провинция, 136, 188.
Келат-и-Гильзаи, город, 94, 95, ПО.
Келат и-Гпльзаи, округ, ПО112.
Келат-и-Надир, город, 144,146’ 217, 220.
Келендерис, бухта, 626.
Келе-Сприя, область, 668, 669, 672, 675, 691, 698, 722, 751, 753.
Келькит, река, 485.
Кемах, город, 360.
Кемер, мыс, 337.
Кенар-Газ, порт, 231.
Кепра-су (Эвримедон), река, 506.
Керапра, гора, 38.
Керак, город, 760, 761.
Керасос, колония, 356. Керасунд, город, 372, 539.
Кербела, город, 411, 412, 427, 428, 441, 443-445, 447, 450, 782, 843.
Кербела, санджак, 781.
Кербельская равнина, 208, 211, 216.
Керганруд, порт, 157, 228.
Керели, озеро, 504.
Керпния (Гирне), город, 653, 659.
Керпния, провинция, 659.
Керинские горы, 643, 646, 650, 652.
Керка, гора, 475.
Керкг (Керха), река, 164, 176, 199, 285, 287-290,385, 386, 399, 400, 403
Керкук, город, 423, 431.
Керманские горы, 171.
Керманшах, город, 286 - 288, 292, 298, 315.
Керманшах, губерния, 199, 213, 263, 315.
Керман (см. Кирман). Кермез-дагь, горы, 458, 459. Керрук, округ, ПО.
Кесарийская равнина, 463.
Кесарийский ручей, 543.
Кесария, область, 762.
Кесруана, долина 743.
Кестрос (см. Ак-су). Кес-даг, гора, 485. Кефар, город, 873, 876.
Кефар-кука, озеро, 691.
Кечиш (Монашеская), гора, 482.
Кешпр-даг, горы, 468.
Кибастра, город, 626.
Кидония, город, 528, 574, 575, 619.
Кизика, город, 567, 568.
Кизлиман, мыс, 467.
Киз-Гпссар, деревня, 625.
Кизыл-Алан, вал, 234.
Кпзыл-Ирмак, река, 322, 347, 450, 457, 458, 483, 485, 486, 498, 507, 535, 542-547, 551, 630.
19
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
20
Коздар, город, 116-
Козне, местечко, 628.
Коканские горы, 52.
Коладун, город, 261.
Колат-даг, гора, 322, 323, 356.
Колоссп, деревня, 655.
Колхида, страна, 322.
Кольва, округ, 136.
Комана Понтийская, город, 539, 631
Комбу, ущелье, 37.
Коммагева, область, 433.
Комрон (см. Бандар-Аббас).
Ком, местечко, 172.
Конгавер (см. Генджавер).
Коние, город, 467, 488, 506, 558, 624, 625, 634, 782.
Коние, санджак, 781
Кониехская равнина, 467
Конийский вилайет, 558, 781.
Конкан, местечко, 853.
Константинополь, город. 23, 24, 204, 235, 29], 320, 330, 334,337, 339, 348, 354, 356, 357, 362,363, 368, 369, 371, 387, 412, 450,460, 481, 484, 487, 509, 516, 533, 539, 543, 546, 547, 557-561, 564,567, 568, 575, 587, 594, 596, 622,624, ,625, 636, 641,651, 659, 736,743. Конфудах, город, 784, 861,862, 878.
Коиет-даг, горы, 143, 148, 217,229, 344.
Копи, местечко, 338.
Коп-даг, горы, 321, 357.
. Кора, провинция, 875, 877. Коракесиоп, город, 626. Корделио, местечко, 590. Коресса, гора, 600.
Кормакпти, мыс, 640, 650.
Корна, местечко, 375, 386, 448.
! Королевская гора (см. Кух).
Корталь, порт, 561.
Кос, город, 782.
Кос, залив, 612.
Кос, остров, 471, 532, 612, 613, 619.
736.
458.
(см. Пил).
Кизыл-Робат, равнина, 385.
Кизыл-Узен, река, 163,168,238, 246, 252.
Килапи, город, 619. _ Киликийский залив.
Киликийские Альпы, Киликийские ворога Киликия, область, 344, 451, 459, 507, 508, 510, 512, 532, 626, 628, 630, 647.
Килиси-Гиссар, деревня, 625 Килиш, развалины, 220.
Киллпс, город, 728.
Кинг, плато, 151
Кинди (Талах), болото, 120. Кинд, река, 460, 507, 627, 628. Кипрея, округ, 659.
Киприда, остров, 648.
Кипрский залив, 450.
Кипрское море, 11, 387, 452, 510, 513, 538, 728.
Кипр, остров, 16, 24, 36, 316, 317, 336, 451, 462, 467, 509, 626, 629, 631, 636, 639-659,668, 690. 723, 739, 742, 782.
Киресун, порт, 356.
Киринд, город, 287, 292.
Кпринд, река, 289.
Кпркагач, город, 576, 619, 782. Киркесион, город, 440.
Кирман (Керман), город,’270- 272, 274, 275, 303-305, 315.
Кирман, губерния, 315.
Карман, провинция, 168, 169, 171-173, 177, 190,191,203,207, 225, 267, 274, 315.
Киртара (Гала), горы, 114. Кир-Харесеф, город, 760. Кир-Шехр, город, 544, 782.
Кир-Шехр, санджак, 781Китай, страна, 196, 204, 269,299, ГГС\Л Г7КЕ О Л 4
199,
558,
394,
721, 755, 842, 852, 864.
Китион, город, 655.
Китрея, область, 653.
Кпттим, город, 655.
Кифиль, деревня, 444.
Кифри (Салахие). местечко, 423, 431.
Кпхо, гора, 642.
Кишк-п-Накуда, город, 107.
Киипм, местечко, 277.
Кишм (Тавилах), остров, 168, 275-277.
Кифока, область, 646.
Киоджиа, лагуна, 499.
Киутайе, город, 782.
Киутайе, санджак, 781.
Клазомена, город, 591.
Кларос, город, 592Книда, город, 612, 613.
Ковеик, река, 693, 715, 729.
Ковент, область, 818, 848, 849, 877.
Ковент, порт, 449, 878.
Когам, река, 581.
Когат, провинция, 68, 69.
Когистан, горная страна, 36, 37, 75, 111, 169.
Коджа-Амрам, горы, 72, 97.
Коджакское ущелье, 45.
Коджа-чай, река, 491, 493, 568. ’
Кодинская скала, 584.
Козан, санджак, 781.
Козан-даг, горы, 458, 459-
Козан-Оглу, княжество, 631. 1
Шах-
Крестовая гора, 642.
Крит, остров, 36, 471. 617, 640, 648, 649, 690.
Крио, мыс, 471, 613.
Кровля мира, 27.
Крым, полуостров. 525
Ксанф, город, 620.
Ксанф, река, 491.
Ктезифон, город, 425, 430. 441.
Кубейса, уади, 391.
Кугистан (см. Кайн).
Кудс (Эль-Кодс), вилайет, 783.
Кудс, город, 767.
Кузан, город, 55, 100.
Кузистан, провинция, 164, 192.
Кузские горы, 176
Куз-Гувджук, предместье, 560
Куклия, город, 659.
Кула, город, 581, 588, 619.
Кула, равнина, 477.
Кудаиб, гора, 676.
Кулелп, предместье, 560.
Кульм, река, 47.
Куменек-тепе, гора, 631.
Кумпипех, город, 267, 268,274.
Кум (Ком), город, 252,255, 273, 305, 315, 579.
Кум, губерния, 315.
Кум-Кале, крепость, 572, 573.
Кум-Кале, мыс, 491.
Кунар, город, 88.
Ку нар, округ, ПО.
Кунар, река, 30, 46, 80, 87, 93.
Кунджас, порт, 547.
Кундуз, река, 32.
Кундуз, провинция, 108, ПО.
Купа’, город, 268, 273, 316.
Кура, река, 24, 320, 323.
Курама (Курмаха), река, 43, 46, 56, 69, 71.
Курам, город, 93.
Куран, река (см. Карун).
Куран-даг, горы, 143.
Курачи (Карачи), город, 18, 132, 133.
Курдистан, область, 156, 162- 164, 188, 263, 287, 290, 315, 317, 372, 379, 382, 384,401,416,421, 423, 447, 723, 862.
Куриум, город, 655. 656.
Куркуд, гора, 148.
Курурк. город, 100.
Курьян-Мурьян, бухта, 796.
Кут-эль-Амара, город, 431. Куфа, город, 441, 447.
Кух-Динар, гора, 167.
Кух-и-Бирг, гора, 168.
Кух-и-Газар, гора, 168 Кух-и-Дена, гора, 167.
Кух Тел взмах (Талисманова гора), 172.
Кучан (Кабушан), город, 228, 229, 238,316.
Кучан, равнина, 148,218.
Кучук-Мендере (см. Кайстр), I река.
Кучук-чай, река, 380.
Кушанский проход, 32.
Кушк-и-Накуда, город, 97.
Куюнджпк. кѵрган, 417. 418, 419
Кьебан-Маден, город, 368, 372. Кютайе, город, 489, 555, 558.
Кос (Истанкой), санджак, 781. Котиеум (см. Кптайе).
Котур, порт, 371.
Кот (см. Квета).
Кофес, Кофап (смКабул, река).
Кох-п-Баба, гора, 37, 48, 54, 80, 107.
Кох-п-Гваджа, холм, 50, 51. Кох-и-Забз, горы (см. Вашати). Кох-п-Муран, горы, 112.
Кох Малак-и-Зиах, горы, 111. Кох-Пандж-Ангушт (Гора Пя­ти Пальцев), 45.
Коч-Гаинес, деревня, 421.
Ко и-Гиссарская долина, 546, 548.
Крагус, горы, 465, 619.
Крак, крепость, 740.
Красная гора (см. Зург-Кох). Красная пустыня, 831.
Красноводский мыс, 143.
Красное (Чермное) море, 9, 376. 659, 680, 684, 706, 709, 711, 779^ 784,787 -789,791 -794, 800, 809, 815, 819-824, 826,859, 861,865, 868, 871, 874, 876.
Кремна, крепость, 623.
21
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
22
Л.
Лагедж, город, 878.
Лого-Маджиоре, озеро, 182.
Лагорская долина, 44, 87, ПО.
Лагорская цепь, 34, 46.
Лагор, река, 46, 57.
Ладе, остров, 499.
Ладик-гель, озеро, 485.
Лазгирд, холм, 240.
Лазистан, провинция, 318-372.
Лазистан, санджак, 781.
Лаин-су, река, 220.
Лакхман, округ, ПО.
Лакхман или Ламгхан, река, 46, 65.
Лала, минеральный источник, 248.
Лалех, деревня, 350.
Лалпура, местечко, 39, 93.
Ламлунские болота, 392, 447.
Ламскаки, местечко, 568.
Ламурт-кой, деревня, 579.
Лангеруд, город, 161.
Лавди-Зинд (Маленький Инд), река, 46.
Лаодикея (Латакие), город, 608, 738, 743.
Ланаис (Бель-Паэзе), аббатство, 653.
Лапефос, область, 653.
Ларанда, город, 626.
Ларек, остров, 275.
Ларистан, провинция, 168, 281, 295.
Ларнака, город, 643, 644, 647, 648, 651, 652, 654, 655 659.
Ларнака, провинция, 659.
Лар, город, 281, 284.
Лар, река, 236, 244.
Ластос, гора, 471.
Лас, провинция, 115, 128, 132, 136.
Латабанд, горный проход, 39.
Латакие, 462, 729, 740, 743.
Латмийский залив, 498.
Латмос, залив, 611.
Латмус, гора, 472, 611.
Лахиджан, город, 236, 238.
Лацатский, округ, 476.
Лацат, город, 593, 619.
Лаш, крепость, 97.
Лаш, округ, ПО.
Лаяри, город, 132.
Лебедос, развалины, 592.
Лева, город, 659.
Левант, страна, 450, 456, 596, 616.
Левке, мыс, 493.
Левкозия, провинция, 659-
Левкозия, округ, 659.
Легмия, озеро, 697.
Леджа, страна, 676.
Леджун, селение, 764
Лейтани, река, 691, 698, 699,700,
750, 751.
Лелеки-баир, город, 381.
Леман, озеро, 179.
Лемнос, остров, 480.
Ленгеруд, город, 236, 238, 316.
Леонтес река, 672, 698,699, 700, 750, 753.
Леонтополис,город, 439.
Лерос, архипелаг, 471.
Лерос, остров, 619.
Лесбос, остров (см. Митилева). Лефке, деревня, 557.
Лефт, гавань, 277.
Ливанский Воклюз, 697.
Ливанские, горы, 25, 317, 514, 661, 665, 666, 668,669, 670, 671,672, 673, 674, 675, 678, 690, 691, 696, 697, 698, 699,700, 712, 714, 715, 720, 723, 724, 731, 740, 744,747, 748, 752, 755.
Ливан, страна, 641.
Лигурия, страна, 714.
Лидийская раввина, 493.
Лидия, страна, 265, 267, 500, 582.
Лизан, полуостров, 705.
Ликония, область, 503, 504, 505, 552, 624, 636.
Ликия, область, 468, 469, 500,505, 524, 615, 620, 621, 622.
Ликус, река (см. Гермили), 698. Лимиссо (Лимассоль), город,644, 651, 655, 656, 659.
Лимиссо, провинция, 659.
Линджах, село, 279, 280 Линдос, акрополь, 616. Лит, город, 819, 862, 878. Лова, город, 853, 878.
Логар, река, 47, 92.
Логейская, бухта, 823.
Логейя, архипелаг, 823.
Логейя, порт, 861, 878.
Лондон, город, 667.
Лора, река, 120, 130.
Лот, река, 498.
Лошадей остров, 180 Лудд, город, 775, 779.
Луристан, провинция, 164, 175, 199, 200, 288, 290, 300, 315,328, 399.
Лутфабад, город, 219, 220.
Лут или Лот, пустыня, 171,172, 173, 176, 177, 178.
Львиная пасть, ущелье (см. ЧеръДахан).
М.
Маагиль, город, 449.
Мава, деревня, 854.
Маган илп Магун, мечеть, 272, 274.
Магарат, гора, 412.
Магарах, долина, 685.
Магистан (см. Минао).
Магнезия, город, 584, 610, 619. , Магхарат-эр-Рахиб, родник,I 692.
Мадайнов, город, 429. Мадара-даг, горы, 479. Мадара-чай, река, 493.
Маден, город, 224.
Мадера, остров, 651.
Мадим, город, 427.
Мадиана, провинция, 788, 789,791, 801, 815, 871, 877.
Мадианские. горы, 683, 788, 790,
791.
Мадианское прибрежье, 391, 865.
Маджур, город, 544, 558.
Мадрах, местечко, 876.
Мазада, крепость, 775.
Мазадская, скала, 775.
Мазака (см. Кайсарие или Кеса рея).
Мазандам, мыс, 274, 787, 800
Мазандеран, губерния, 315.
Мазандеран, провинция, 147,151, 158-161, 178, 185,187,' 188.196. 199, 205, 213,215. 232, 235.236, 238, 239, 241, 315'.
Мазгерд, деревня, 367.
Мазиос, горы, 381.
Мазира (Мазера), остров, 796.
Мазлу-чай, река, 251.
Мазрет-п-Баба, ущелье, 37.
Мазуль, деревня, 238.
Майбут, город, 268, 271, 274. 316.
Майменех, город, 37, 99, 100.
Майменех, государство, ПО.
Майменех, река, 47.
Майя-Фаркейн, город, 414
Макалла, город, 795, 827, 855, 856, 878.
Макалла, полуостров, 812. Македония, 512, 530.
Макен, город, 93, 103.
Макри, залив, 621.
Макри, порт, 500, 619, 622.
Маку, город, 248, 252.
Малабарский берег, 849.
Малабарские горы, 52
Малабар, страна, 133, 351 Маладетта, гора, 461, 696.
Малаир-Тѵрспкан, провинция, 315.
Малатия, город, 387,388, 432,433.
Малатия, санджак, 781.
Малая, Азия, страна, 9-13, 15, 16, 24, 25, 141, 162, 196,' 205, 302, 317, 333, 334, 338, 353, 387, 416, 434, 450-639,661, 667,708, 715, 717, 720, 732. 735,736, 742, 757, 781, 785, 787.
Малая Атия, 566.
Малтай, 420.
Малые Балканы, горы, 143.
Малый Ганиш. вулкан, 823.
Малый Заб, река, 284, 382, 385, 422, 424.
Малый Кабул, горный проход. 39.
Мальва, город, 878.
Мальта, город, 654.
Маль-тепе, порт, 561, 577.
Мамбидж, город, 435. Мамистра (см. Адана).
Мамѵрет-эль-Азпз, санджак, 781.
Манават, мыс, 467.
Манавгат, река, 506.
Маназгерд (см. Мелезгерд).
Мангуфа, город, 875, 878.
Манисса (Мансер), город, 584, 619.
Манпсса-даг, гора, 477, 478. 583.
Манияс, город, 573.
Манияс, озеро, 491, 535, 567.
Ман, деревня, 134.
Мара, источник, 697.
Марага, город, 219, 251, 252,316
Марага, озеро, 179.
Маранд, город, 248, 252.
Марат, город, 739.
Марах-эн-Ноаман, город, 735. Марат, город, 632, 634, 781. Марат, санджак, 783.
Маргаб, замок, 740.
Мардар, горы, 112.
Мардинские горы, 380, 381, 401, 403, 404, 407, 408.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
24
Марлин, город, -102, 436-438, 450, 782.
Мардин, санджак, 781.
Мареб, город, 860.
Маржиана, город, 219.
Марим, город, 878.
Мартирополис, город, 414.
Мар-Саба (св. Саввы), мона­стырь, 773.
Маскатские горы, 798, 799.
Маскат, город, 55, 133, 798, 799, 850-853, 866, 874, 878.
Маскат, провинция, 128, 133,136, 269, 307, 314, 809, 812, 817, 877.
Масличная гора, 767, 773.
Масличный порт, 479, 575.
Массиад, город, 735.
Массуа, город, 824.
Мастудж, город, 87.
Мастудж, округ, 110.
Мастудж, река, 30 31, 46.
Мастунг, городи, 112, 130.
Мата, гора, 165.
Маттра (Халба), гавань, 851, 852, 878.
Махераса, горы, 641, 652.
Махлаф, город, 878.
Махмала, гора, 696.
Махпела, пещера, 774.
Махра, провинция, 840, 855, 877.
Машат, местечко, 599.
Маипита, город, 759.
Машук, пригорок, 750. Маядим, город, 440, 450.
Меандр, река, 451, 468, 471 473, 477, 478, 494, 496, 498, 499, 536,602, 603, 607-611, 619, 622, 636.
Мегдех, порг, 856.
Мегиддо, равнина, 665.
Мегиддон, город, 764.
Меджери-хан, местечко, 436. Меджмаг, город, 874, 878.
Медина, город, 754, 784, 786, 792, 801, 832, 843, 865, 869, 870, 878.
Мединет-эль-Джедда, порт, 869. Мединет эн Небас, город, 860, 869.
Медийский перешеек, 162. Междугорье (см. Месария). Междуречье (см. Месопотамия). Мезере, город, 368.
Мезур-су, река, 367.
Мейдан, предместье, 754.
Меймандан, башня, 240.
Мекка, город, 26, 68, 269, 411, 628, 675, 691, 719, 754, 784, 786,! 789, 791, 792, 810,831, 832, 841,! 843, 847, 858, 861-863, 865870, 872, 874, 875, 878.
Меклуб-даг, гора, 417, 420.
Мекран, провинция, 16, 114,115, 123, 124, 128, 133, 136, 169, 188, 274, 817, 850.
Мекские горы, 803.
Меласса (Милас), город, 611.
Мелас, река, 387, 506, 589- 591.
Мелезгерд, город, 365.
Менама, город, 850, 878.
Менаша, город, 878.
Мендели, город, 428, 431.
Менделия, залив, 611.
Мендерех, река, 480, 491, 492, 570-572.
Менджгпль, мост, 157, 238.
Мириам-ана, 356.
Миссисипи, река, 498.
Митилена, порт, 479, 574, 615.
Митилена (Лесбос), остров, 532,. 574, 615, 619.
Митилени, санджак, 781.
Миане, город, 246, 256.
Мианкалап, город, 87.
Мионт, город, 611.
Моавитская земля, 664, 705, 713,. 717, 760, 780.
Моав, горы, 683, 773, 787, 815. Могаммедабад, город, 219, 220. Могаммерах, город, 292, 293,.
308, 449.
Могарек, город, 850, 878.
Могарек, остров, 811.
Моджпб, река, 682.
Модпн, город. 775.
Мозамбикский берег, 816, 841.
Моисеевы горы, 667.
Мокка, город, 787, 827,861, 878.
Монлуи, крепость, 451.
Монтефик, санджак, 781. Мопсуэста (см. Адана).
Мория, гора, 768.
Морфу, гавань, 652, 653, 659.
Моссеиб, местечко, 441, 450.
Моссул, город, 344, 350, 351,. 382, 384-386, 407, 411, 416- 420, 422, 424, 431, 437, 782
Моссул, санджак, 781.
Мост пастухов, 363.
Мосхинизия, город, 574.
Мохамедие, уади, 391.
Мраморное море, 478, 480, 489, 490, 491, 522, 560, 566, 573-
Мраморный архипелаг, 480, 483г 568.
Муалис, река, 567.
Муалпч, город, 567.
Мубаррез, город, 849, 878.
Муганская степь, 1,57.
Мугеир, курган, 444.
Мугла, город, 612, 619, 782.
Мудания, город, 566, 573.
Муджелпбех, курган, 441.
Мудурлу, город, 557, 558.
Мульский проход, 114, 131.
Мультан, 44.
Мул, река, 131.
Мурад, река, 319, 323, 324, 347, 363 368, 383, 387, 415, 450,. 458.
Мурад-даг, гора, 478, 481, 580Мурад-чай, источник, 324, 363. Мѵрг-аб (Мертвое море), река, 37, 47, 85, 160, 161, 180, 181, 237, 266, 487, 659, 672, 682, 683,. 691, 700,703 -707,712, 716, 760,
Менджгпльское ущелье, 163. Менеменское ущелье, 49б. Менеменц-оглу, княжество, 631. Менемен, город, 584, 619.
Ментем, санджак, 781.
Мераб-даг, горы, 380.
Мервский оазис, 47, 143.
Мерв, город, 220, 224.
Мерв, страна, 28, 143, 184. Мерв-Дашт, равнина, 263.
Мердж ибн Амир, равнина. 680.
Мермере, город, 581.
Мермере, озеро, 478, 493, 583.
Мермеридже, гавань, 616.
Меромское озеро, 703.
Мерсиван (Мерсифун), город, 542, 558, 782.
Мерсина, город, 508, 626, 631, 634, 635.
Мерсифун (см. Мерсиван). Мертвое море (см. Мург-аб). Меру, горы, 375.
Месария (Месорея, Междугорье),! равнина, 643, 644, 647, 652, 653.
Мескакех, город, 872, 876.
Месопотамия, страна, 9, 16, 142, 164, 188, 253, 255, 284, 287289, 317, 347, 351, 352, 372376, 378, 379, 381, 382, 385, 389, 395, 396, 401-404,407, 408, 411, 412, 419, 420, 422-427, 431- 434, 436, 437, 440, 441, 443, 458, 460, 539, 708,736, 753, 757, 781. 787, 816, 834, 839, 848, 864, 866.
Месорея, город, 659.
Месорея (см. Месария).
Метдезис, гора, 461, 462, 468.
Мехди, горы, 133.
Мешдская равнина, 680.
Мешед-Али, город, 446, 447.
Мешед-Гуссейн, город, 445.
Мешед-и-Мургаб, селение, 266, 267, 295.
Мешед-и-Сер, бухта, 235.
Мешкпд, пост, 273.
Мешкид, река, 114, 119-121.
Мешхед, город, 147-149, 151, 178, 217 219, 223 225, 228,
239, 255, 296,305, 315.
Мигайль, город, 861, 878.
Мидиат, город, 407, 437, 450.
Мидийская стена, 424, 432.
Мидийский перешеек, 296, 454. Мидия, страна, 151, 357, 421, 425. Мизогис, горы, 472, 475, 477, 524.
Мизон-даг, горы, 485.
Мпзия, область, 479.
Микале, гора, 473, 475, 610.
Микале, полуостров, 603.
и Милетский порт, 494.
I Милет, город, 11,455, 498, 499, 512, 567, 611.
Милох или Мула, проход, 113
Мимас, горы, 587.
Мима с, мыс, 476.
Минаб, река, 276.
Минао или Минаб, город, 275, 279, 284.
Мпнара, город, 620.
Мпнгрелия, страна, 331, 333, 337, 512.
763, 766, 767, 773, 775.
Муса, уади, 761.
Мускиях, гора, 670.
Мустанг, город, 134.
Мутюакиль, квартал, 859.
Мушейхат-Медина, санджак, 783.
Мушки, округ, 136.
Мушские горы, 384.
Муш, город, 344, 365, 366, 370..
372, 382.
Муш, санджак, 781.
Минна, город, 854.
Мирбатская бухта, 852.
Мирбат, город, .855, 878.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
26
Н
Наблус (Спхем), город, 765, 779.
Назак, озеро, 330.
Назаретские горы, 679.
Назарет (Эн-Назира), город, 663, 680, 704, 712, 763, 764, 779.
Пазик, озеро, 327, 370.
Назирабад, город, 227, 228.
Назианза, город, 551.
Назли, город, 608, 619.
Назриех, город, 447, 450.
Наизар, озерный бассейн, 50 и Наин, город, 268, 274, 316.
Накиль-Лессель, перевал, 793 I Накиль-эль-Гддда, перевал, 793 , Накш-и-Рустем, гора, 265.
Налли-Хан, город, 557.
Намюз, город, 861, 862, 878.
Нангнахар или Девять рек,' 40, 46, 93.
Наплуза, город, 784.
Нарван, озеро, 424.
Наргис, озеро (см Тахт). Нахичеванский уезд, 246.
Нахль (Пальмовая роща), селение, 779.
Нахр-Афрпн, ручей, 692. Нахр-Белпк, река. 390, 435. Нахр-Зерка, река, 715.
Нахр-Ибрагим, река, 696, 698, 743.
Нахр-Кадиш, река, 696, 740.
Нахр-Касимие, река, 699.
Нахр-Себти, река, 696.
Нахр-эд-Джоз, горы, 669. Нахр-эль-Азп (см. Оронт). Нахр-эиь-Аруад, река, 695. Нахр-эль-Арус, река, 696. Нахр-эль-Аудже, река, 777. Нахр-эль-Барпд, река, 723.
Нахр-эль-Гасбани, ручей, 700. I Нахр-эль-Дамур, река, 747. Нахр-эль-Кади, река, 747.
Нахр-эль-Кебир, река, 668, 696, 720, 731, 740.
Нахр-эль-Кельб, река, 698,723, 747.
Нахр-эль-Лебан, аркада, 670. Нахр-эль-Леддан, река, 701. Нахр-эль-Лейтани, река, 672.
Нахр-эль-Мелек, канал, 397 I Нахр-эль-Мукаттах, река, 679, 680.
Нахр-эль-Нахаб, река, 694. Нахр-эль-Фалек, река, 715. Неаполис, развалины, 603.
Неарки, остров, 133.
Небесной воды долина, 560. Небп-ИОнас, пригорок, 417. Нево, гора, 683.
Нев-ИПер, местечко, 556, 558. и Негавенд, город, 285, 290, 293. Неджед, город, 201, 216, 404.' 725, 755, 782, 813, 873.
Неджед, область, 786, 788, 791,и 800, 803-807, 810-812, 831,1 833, 835,842, 843, 848, 854, 866, 870, 873, 874, 877.
Неджед (Хаза), санджак, 781,1 Неджефабад, город, 257, 273.' 316.
Неджефское море, 445.
Неджеф, город, 411, 412, 427,1 444, 446, 447, 450.
Неджеф, озеро, 392.
Неджран, город, 860.
Неджрав, провинция, 877.
Незвар, гора, 151.
Немрун, местечко, 628.
Нем-ИПехр, город, 543.
Нео-Пафос, город, 656.
Нео-Хори (Ени-Кеи), деревня, 572
Нерис, озеро, 263.
Несва, город, 854, 878.
Нефуды, область, 803, 804, 807.
815, 825, 831, 833, 835, 871.
Нпгдех, город, 625, 634 , 782.
Нигдех, санджак, 781.
Нигер, река, 864.
Нпгор, деревня, 134.
Нижние Альпы, 796.
Нижний Касим, город, 873, 877.
Нижний Курдистан, страна, 372
Нижний Леонтес (Нахр-Казп • миех). река, 678’
Низаб, город, 856, 878.
Низибин, город, 437, 782.
Низиб, город, 434.
Низирос, гора, 471. 613, 614.
Низирос, остров. 619.
Никария, гора, 475, 607.
Никейское озеро (см. Исник).
Никефорион, город, 439.
Никея (см. Исниик).
Никозийская равнина, 643.
Никозия (Левкозия), город, 652, 653, 659.
Никополпс, город, 363.
Никсар (Нео-Кесарея), город, 539 558.
Нил, река, 15,332, 372-374,396, 494, 660, 715, 833, 848, 864.
Нильская дельта, 785.
Нимруд, холм, 419.
Нпмруд-даг, гора, 328, 380,415, 433.
Нимфейский перевал, 596.
Нпмфи, деревня, 583.
Ниневия, город, 15,252, 372,403,1 404, 416 419, 424, 443.
И ирис, озеро, 183, 184.
Нисайя (Низея), город, 223.
Нпх, город, 227.
Нишапур, город, 217, 223-225, 228, 304, 316.
Новый Иерусалим, 634.
Новый Свет, 772.
Новый Эфес (Скала Нова), порт, 602.
Нормаиппр, страна, 169.
Нопиадура, вулкан, 169.
Нубия, страна, 708.
Нугата, горы, 270.
Нуксап, гора, 31.
Пушки, округ, 136.
Нью-Иорк, город, 652.
°'
Обех, город, 100.
Обех, округ, 110.
Область проходов, 281.
Обрукли, станция, 488.
Овернь, провинция, 772.
Огненная Гарра, гора, 801, 802.1 Огненное ущелье, 773.
Одесса, город, 533, 651.
Оксус, река, 27, 30, 31, 35, 37, 47, 88, 107, 110, 135.
Олан-Робат или 1Пар-и-Тогакь, город, 95.
Олимп (Троодос), гора, 481, 483, 526, 563, 566, 641, 642, 643, 645, 647, 648, 656, 668.
Ольбия, город, 622.
Ольта, плоскогорье, 331.
Оманский берег, 812, 852.
Оманский залив, 54, 142, 274, 279, 787.
Оманский пролив, 815.
Оманские горы, 796, 809.
Оманское море, 815, 816, 817,826.
Оман (Амана), город, 853.
Оман, область, 786,798, 799, 804, 810, 811, 815, 831, 832, 843,848, 850, 852, 853, 854, 855, 860, 877.
Онейзах, город, 873, 874, 878.
Опопниетес овраг, 737
Оран, 36.
Орини, округ, 659.
Орлу, порт, 334, 539.
Ормара, порт, 133, 134.
Ормарскип полуостров, 115.
Ормузский пролив, 168, 816,825, 831.
Ормуз, город, 275, 276.
Ормуз, остров, 275, 276, 277,. 280.
Оромедон, гора, 613.
Оронт, река, 373, 660, 667, 668, 672, 691, 692,693, 698, 700, 728,. 731, 732, 733, 734, 735,736, 737, 738, 739, 740, 751, 753, 833.
Ортоспан, город, 91.
Орфа (Рогаз, Одесса), город, 435, 436, 450, 731, 773, 784.
Орфа, санджак, 379, 411, 783.
Орхея, город, 443.
Ор, горы, 761, 789.
Ослов остров, 180.
Османджик, город, 546.
Отец гор, пик, 36.
Оттоманская империя (см. Тур­ция).
Оф, селение, 353.
Охода (Огод), гора, 801, 869.
Оюк, город, 54б.
П.
Паврахе (Бафра), город, 486.
Пагус, гора, 585, 586, 587.
Пагхман, горная цепь, 35, 46,48, 88.
Пайварскии проход, 57.
Пакован, город, 364.
Пактиисы, область, 59.
Пактол, ручей, 582.
Палапо-Кастроне, развалины, 604.
Палайя-Кпзикос, руины, 567.
Паландекен, гора, 319.
Палатия, город. 500, 611.
Палео-Лимиссо, порт, 655.
Палео-Пафос, город, 656.
Палео-Тир, город, 750.
Палестина, страна, 25, 318, 648, 650, 659-784, 841.
Паллакопас, река, 400
Палу, город, 344, 367, 372.
Пальмира, город, 15,19, 317,391, 678, 757, 758, 759, 766, 871.
Пальмирский оазис, 731.
Пальмоза, остров, 510.
27
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
28
Памбук-Каде, терраса, 496.
Памфилия, город, 500. 501, 622. Пандермос, порт, 567, 573.
Панджгур, местечко, 119, 133. Панджпр, река, 32, 35, 36, 46, 74, 88, 110, 171.
Папджкора, округ, 46, 110.
Панджкора, река, 46, 87.
Паниониум, город, 603. Парапомиз, горы, 143. Нарван, река, 35.
Париадрес, горы, 321.
Паром, деревня, 134.
Паропамиз, горы, 30, 36, 47, 85.
Парфения, река, 548.
Парфенон, город, 285.
Пасаргад, город, 267.
Пасин, плоскогорье, 365.
Пасни, порт, 133.
Патара, порт, 500, 620.
Патмос, остров, 475, 510, 619.1 Патмос, скала, 607.
Пафлагония, (Кастамуни, видай-, ет), область, 356, 555, 558.
Пафо, провинция, 659.
Пафос, город, 644.
Пафосский округ, 656.
Паханг, бассейн, 45.
Педиас (Река равнины), река, 644, 652.
Пей вар-Котал, проход, 39, 42. Пелонониез, полуостров, 453,1 477, 531, 532, 535.
Пелопсов трон, гора, 587. Пенджаб, река, 46, 57, 87, 91. Пенджаб, страна, 38, 46, 56. Пендик, порт, 561.
Певтаполь (Пятиградская об­ласть), 778.
Пентодактпль, гора, 45, 643.
Пергам, город, 455, 567, 576.1 577, 579, 619, 782.
Перевал Разбойничьего прито­на, 371.
Передняя Азия, страна, 5-27, 59, 64, 122, 135, 137, 167, 181, 295, 296, 315, 339, 354, 359,364,’ 372, 373, 374, 376, 378, 387,390/ 394, 395, 403, 413, 414, 420,423, 426, 432, 436, 440, 457, 581,587, 641, 664, 714, 786, 876.
Керим, вулкан, 823, 824.
Перпм, остров, 794.
Перистериды, острова, 579. Перли-даг, гора, 319, 323, 324. Персеполпс, провинция, 179,184, 340.
Персеполь, город, 261, 263, 266, 285, 290.
Персидский залив, 140, 141, 142, 167, 168, 169, 175, 176, 199,253, 262, 263, 267, 274, 279, 280,281,' 291, 300, 302, 320, 332, 334,346, 372, 373, 374, 383, 386,389, 399,, 400, 432, 439, 633, 636, 641,660, 780, 784, 786, 787, 797, 799,803,1 811, 812, 815, 816, 817, 818,820, 831, 848, 849, 850, 852, 854,874.
Персия, страна, 16, 18, 19, 24, 25, 29, 48, 50, 58. 60, 66, 111, 119, 123, 135-316, 335, 339,340,343, 347, 348, 351, 354, 355, 357.353. 364, 369, 371, 376, 379. 382,385,1 387, 400, 402, 407, 412, 421, 422.1 425, 439, 443, 444, 449, 454.455, 520, 524. 540, 546, 660. 663, 708,1
731. 785, 810. 831, 834, 843,852,1 854.
Пессинонт, город, 552.
Пестрая гора <см. Ала-даг).
Петербург, город, 248, 310. и Пётра/город, 761, 780.
Петрея, страна, 683, 711.
Печальная равнина, 113.
Пешавер, река, 28. 35, 39, 46, 58, 67.
Пешавер, страна, 48, 67, 68, 92. Пиза греческая, город, 609.
Ппзпдия, провинция, 468.
II пзон. река, 375.
Пил (Киликийские ворота), про­ход, 460, 461, 507, 627, 628, 666.
Пи пара, город, 620.
Пип, оазис, 273.
Пирам Киликийский, река, 387.
451, 507, 508, 509, 631, 633.
Пиратов берег, 818.
Ппргудь, гора, 43.
Пиренеи, горы, 459, 461, 509,669.
Пиренейский полуостров, 538.
IIирис, город, 267.
Ппр-и-Базар, местечко, 237.
Пир-Омар-Гудрун, гора, 385.
Писаный камень, 252.
Писидийские горы, 504.
Писидия, страна, 607, 624.
Пион, гора, 600.
Платана, город, 337, 354, 372.
Плотина Тамура, 49.
По, река, 494.
Полевая Галилея, страна, 763.
Полевая Киликия, страна, 467, 506, 516.
Полидорион, город, 623.
Польвар (Пульвар), река, 264,и 265, 266.
Помпеиополь, город, 546, 627,759.
Понтийские Альпы, горы, 322,331,' 451, 458.
Понто-Каспийский Кавказ, горы, 164.
Понт, горная страна, 331, 335, 358, 372, 451, 452, 458, 463, 536, 541, 781.
Понт Эвксинский, 11, 161, 318, 332, 354, 356, 372, 450, 457,463, 480, 488, 490, 491, 509, 513.
Пора или Пури, река, 116.
Порта (см. Турция).
Порт Аббас (см. Бандар-Аб-1 бас).
Порт венецианцев, 654.
Порт-Саидский канал, 821, 822.
Порт-Сайд, 655, 776.
Потемкинская стрелка, 116, 232.
Порфприон, город, 749.
Поти, город, 354.
Предкавказье, 334.
Престаф, река, 281.
Прпнцевы острова, 561.
Приена, город, 610.
Прованс, провинция, 772.
Пропонтида, область, 480, 491.
Пророка Илии, гора, 643. Прузиум (см. Брусса). ’ Псара, остров, 594, 619. Птерия, город, 546.
Пукту, гора (см. Сулейман цен­тральный).
Пуктѵеп-Ква, страна, 58, 60.
104.
Пульвар, река (см. Пальвар). Пура (Техре), деревня. 273.
Пурали, река, 132.
Пурскак, Пурсаду, река, 556.
П*ушт-и-Ку, горы, 382.
Пюп-де-Дом, гора, 676.
Пять глаз, фонтан, 646.
Р
Рабба, город, 760.
Раббан-Ормуз, монастырь, 422.
Ранах, местечко, 440.
Равваф-Аммон, город, 759.
Равваф-Моав, город, 760.
Рагес (см. Рея).
Раджастан, провинция, 123.
Радж-Рам-Чандер, вѵлкан, 116.
Радкав, город, 219, 228
Раз-Мазандам, мыс, 168, 797, 799.
Раин или Раюм, город, 272. 274.
Райский овраг, 589
Ракка. город, 439, 755.
Рамканд, гора, 76.
Рамлех, город, 766, 775. 779.
Рамоф, город, 759.
Рамри, остров, 115.
Рам-Гормуз, город, 284.
Райана, гора, 473.
Расс, город, 873, 878.
Рас Мазандам, полуостров, 799, 816, 852.
Рас-Могамед, мыс, <583, 687.
Рас-Сафсафе, гора, 689.
Рас-Фартак. мыс, 796, 855.
Рас-эль-Абиад, мыс, 750.
Рас-эль-Айна, источник, 750.
Рас-эль-Айн, город, 438.
Рас-эль-Гадд, мыс, 787, 796, 797, 799, 855.
Рас-эль-Джебель-Калхат, про­винция, 877.
Рас-эль-Кельб, мыс, 795.
Рас-эль-Кух, мыс, 274 Рас-эль-Ханзпр, мыс, 667, 738. Рас-эль-Хейма, порт, 854.
Рашейя, город, 762, 779.
Рашиех, поток, 856.
Ратнапур, город, 282.
Рахаб, замок, 440.
Рашкаи, река, 119.
Ревандоз, город, 422. 431, 782.
Реванд, гора. 167.
Репг-Равап, скала, 171.
Рей-Руан, пустыня, 36.
Рейс-дере, город, 593.
Решт, город, 236, 237, 238. 302, 305, 306, 315.
Рея, город, 191, 241, 242, 252.
Ригап, станция, 272.
Риджам эль Бахр, остров, 705.
Ризе, город, 322. 353, 372, 782.
Рим, город, 252, 356, 641, 664, 716, 767, 784.
Ришдак, река, 581.
Ритр, город, 593.
Ришехр, город, 282.
Рих, город, 735, 763.
Риад, город, 835, 874, 875, 878.
Рион, река, 24.
Роала, провинция, 875.
Ровандиз, город, 422.
30
I Селинж, река, 576.
и Сельджукская империя, 624.
Сельма, горы, 802.
29
Рога козла, холм, 687. Рогатый остров, 643. Рода, горы, 615.
Родва, гора, 791.
Родосское, море, 471.
Родос, город, 782.
Родос, остров,471,514,531,615,• Сапор (см. Шапур). 616, 619, 643.
Родос, санджак, 781.
Розас, город, 615.
Ропа, река, 494.
Российская империя, 221,230, 232, 237, 238, 241. 245. 246, 247, 248, 251, 260, 299, 302, 314, 315, 335, 337, 340, 353, 403, 415, 509,519, 542, 588, 721, 771, 772, 773.
Роста к, мест., 851.
Ру ад, город, 740.
Руад, остров, 739.
Рудбар, город, 52, 111, 238,289.
Руд-и-Забзавар, река, 48.
Румели-Гпссар. крепость, 559.
Румели-Кавак, башня, 559.
Румелия, страна, 531, 559.
Рум (Романия), страна, 450, 451.
Рум-Кале, местечко, 389, 433.
c.
Саба, город (см. Мареб). Сабанджа, город, 558. Сйбанджа, озеро, 489. Савад, земля, 396.
Савад-Кух, горы, 151. ТГП -rrrt ПГѴГЧЛ 1 Q - Л
Савех, город, 255, 316.
Сагаласс, город, 623.
Сагиль, страна, 671.
Саджур, река, 390, 434, 435, 695.
Садио, деревня, 263.
Сазлик, болото, 320.
Саида (Сидон), город, 747, 752.
Сайдабад, город, 271, 274.
Сакария, река, 457, 480, 483,
556-558, 562, 563, 636.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ. Сана, санджак, 783. Сандербан, область, 400. Санджак-Кале, крепость, 58э. иѵрш,
Санта-Кроче (см. Ставро-Вуно). Сельмас, река, 251. Савф, город, 878. п -
Сапа, город, 878
Саравана, провинция, 125,135,136. Сараван, город, 136. Сарай-Кой, местность, 607. Саргона, город, 419. Сардиния, остров, 639.
СарДСКаЯ, равнина, 4/7, 493- । ѵицк'ииишв даара, oc^jiudjo, ѵиѵ.
Сарды (Сарт), город, 582, 583 Сен-Жан д’Акр (см. Акка). Сарепта, город, 749. Серакский, оазис, 143.
Сари, город, 187, 233-236, 238, Серакс, город, 217, 220-222, I • 315.
j Сари-Кпз-чай, река, 581, 611. Сарипуль, государство, 110. Сарона, колония, 777. Саровская равнина, 717, 777. Сарпиль, Сарпуль, деревня, 288. Сарук, река, 183. Сарухан, санджак, 781. Сарфеид, деревня, 749. Сархад, страна, 119, 169. Сар, город, 631. Сар, река, 507, 508, 631.
' Сатадип, островок (см. Ашто-И ла).
Сафа (Голая), гора, 676, 677, 678. Сафед, город, 679, 726, 762, 789. Сафи, округ, ПО. Сафпта, крепость, 740.
Савалан, гора, И62, 163,164, 188., Сахара, пустыня, 18,178, 712,804, глтчлтггг ОХК QIC I 826, 836.
Сахра, скала, 768. Сахтезар, деревня, 236. Сват, река, 46, 87, 411. Светай,вулкан, 677. Святая земля, 669, 726, 763. Св. Андрея, мыс, 640. Св. Илии, гора, 476. Святый, город, 631. Святые места, 772.
Себаст (Кесария), порт, 766. Себбе (см. Мазадская скала). Себзевар, город, 224, 225, 228. Себха-Бердауйль, лагуна, 700 Севди-Кой, деревня, 590. Севри-Гиссар, город, 552, 553, 558, 592, 619.
Севри-даг, горы, 464. ' Седда, город, 793. I Седеир (Сидр), провинция, 803, I 877.
I Сезамиус (Амастрис), город, Симла, река, 57.
1 548. Симонс, река, 480, 491, 570.
и Сепдабад (см. Сайдабад). 1 Синай, полуостров, 659-784, Сеистан, высохшее озеро, 51. 790, 798, 801, 819, 865.
Сеистан, провинция, 49-52, 55, Синайская пустыня, 779.
Семирамгерд, местность. 369. Семиречье индийское, 27, 79,375. Семнам, город, 240, 273, 316. Семь мысов, гора, 620.
Сена, река, 498, 591.
Сенна (Сигнах), город, 284,292, 315.
Сен-Бернар, гора, 793.
I Сен-Жан д’Акра, залив, 680.
; Серакский, оазис, 143.
I «*.,
I 228.
I Сербал, гора, 616, 687, 688, 718.
; Сербопис, озеро, 700.
( Сердзиль (Холодный край), 40.
Сермип, город, 735.
Серт (Саэрт), город, 415, 431
Серт, санджак, 781.
Сетледж, река, 44
' Сефпд-Кох, горы, 35, 37-40, 42, 45, 46, 54, 57, 68, 83, 93, I 169.
Сефид-руд (Белая река). 156, •I 157, 160, 161, 175, 236, 238, 246, I 461.
Сефинские, равнины, 439.
Сехенд, гора, 162-164, 169,179, 188, 246, 248, 251.
Сиби, город, 55, 113, 131.
Сибирь, страна, 177, 519.
Сиван-Маден, рудники, 367,
I 383-
Сивас, вилайет, 558, 631, 781.
Сивас, город, 484, 486,540,542, 545, 547, 558, 782.
Сивас, плоскогорье, 321,331, 335, 357, 451.
Сивас, санджак, 781.
j Сигаджик, город, 592, 619.
' Сигейский мыс, 492.
I Сигея, город, 572.
Сигнах (см. Сенна).
Сидон, город, 21, 6^2, 663, 722, 740, 743, 748, 749.
Сидон, остров, 640, 722.
Сизикский, полуостров, 480.
! Си карам, гора, 38, 42.
! Сикогах, город, 314.
Симау, город, 567.
Сими, залив, 472.
Сими, остров,_471, 614, 615,619.
Симонс, река, 480, 491, 570. _ I Синай, I 790, /UO, ОѴА, Э1У, оиг>.
55, Синайская пустыня, 779. 57,58,65, 97, 120, И41, 149,' 171, Синайские горы, 684, 687-689, 177, 189, 227, 228, 314.
Сейбан (Сипан), вулкан, 321, 327, 370.
Сейгун, река, 458-460. 507,508, 519, 629, 631.
Сеймарах, город, 289.
Секок, город (см. Секуха).
Секран, город, 132.
Секуха, город, 51, 227, порт, 542, 546, 547, Селах, город, 761.
Селевкийский, холм, 738.
Селевкия, город, 398, 425, 429, , 441, 621, 738.
и Селинти, деревня, 626.
748,
484, 486?-489,498, 513, 547, 551-553, 556-558, 562, 563, 636.
Сакиз, санджак (см. Хиос). Саккп-Сарвара, местность, 44. Сакдавия, канал, 395, 398.
Саклавия, равнина, 440. 441.
Саламин, порт, 653, 654.
Салахие, низменность, 756. Салахие (см. Кифрп).
Салахие, предместье, 761. Салоникский, залив, 336.
Самава, город, 477.
Самана, гора, 156.
Саманлу-даг, гора, 480.
Самара, деревня, 424.
Самария, город, 766.
Самария, страна, 680, 715, 773.
Самарская лука, 395.
Сами, деревня, 134.
Самнан, гора, 152.
Самосат, город, 433.
Самос, город, 475, 592.
Самос, остров, 16, 316, 317 603-606, 609. 619, 782.
Самофракия, остров, 480.
Самсун. и
558, 610, 782*.
Самсун-даг, гора, 473, 499.
Сана, город, 784, 793, 858, 859,1 860.
765,
, 475,
228.
714.
Сингалп (см. Синджар), город.
Синджарские, горы, 347, 381, 382, 401, 438, 838.
Синджар (Белед, Сингали), го­род, 348, 407, 417, 424, 438.
Синджиль, замок, 740.
Синд, провинция, 114, 123, 128.
Синопский, мыс, 548.
Синоп, город, 353,490, 509,510, 547, 548, 558, 615, 782.
Синоп, санджак, 781.
Сипилос, гора, 476-478,493,583,
31
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
32
Сиппэр, город, 443.
Сираф, город, 280.
Сирах, остров, 857.
Сирваи, город, 288, 289.
Сирдаруд, мест. 248.
Сирдар, ущелье, 152.
Сирипуль, река, 47.
Сириас, мыс, 548.
Сирийская пустыня, 732, 875.
Сирийская Сафа, округ, 801. ,
Сирийский вилайет, 783.
Сирийские ворота, 667.
Сирийские горы, 787.
Сирия, страна, 7, 9, 16, 24, 123,и 141, 318, 330, 352, 387, 403,404/ 415, 434, 439 441, 451, 455, 462,и 469, 514, 516, 519, 548, 552,560/ 615, 624, 627, 629, 631, 633,640, 641, 647, 648, 654,659-784,791/ 803, 827, 833, 864, 870.
Спртелла, курган, 432.
Си с, город, 508, 632-634.
Сихемская равнина, 682.
Спхемский колодезь, 663-
Сихчик (Спщпкъ\ вулкан, 321, 358.
Сицилия, остров, 462, 639, 643, 785.
Сищик (см. Сихчик), вулкан.
Скала-Нова, замок, 592 Скала-Нова, мыс, 472. Скала-Нова, порт, 602, 619. Скамапдр, река, 479, 480, 491; 492, 572.
Скифия, страна, 139,140.
Скифополь, город, 762.
Скутарп, предместье, 560, 561, 573, 636.
Сладкия воды, 560.
Смирна, город, 374,452,455, 472,' 475, 476, 478, 511,516, 530,535, 537, 566, 575, 580, 581,583,584, 586-596, 599, 602, 607,608,619, 622, 623,625, 634-636, 651,744, 753, 782.
Смирна, санджак (см. Измир). Смирнский залив, 476, 493, 575, 576, 580, 584, 590, 591, 592.
Смирнский полуостров, 475. Смирнский порт, 493, 494, 534. Соанли-дере, скала, 544.
Совепд, город, 853.
Совейк, город, 878.
Согам, город, 878.
Соглагель, река, 624.
Соглу, озеро, 504, 505.
Согуд, город, 557.
Содом, город, 171, 708.
Сокия, город, 610, 619.
Сокотора, остров, 855. Сокоторское море, 815. Солейль, город, 875, 878. Соли, город, 626.
Соломонов трон, горы (см. Тахт-п-Сулеймап).
Соломоновы колодцы, 750.
Соляная река (см. Тузла-су) Соляные горы, 67.
Сома, город, 576, 619.
Сомали, берег, 53, 826, 856.
Сомнат, город, 94.
Сонмиани (Сумиани), порт, 116, 131-134
Сондскип архипелаг, 785. Сохар, город, 853, 854, 878.
Средиземное море, 7, 9, 16, 18,1
177, 180, 318, 331, 338,373,374. 379, 385, 389, 395,402, 416,452, 456 - 458, 463, 469,471, 472,500, 505, 506, 511, 533, 542, 543,545, 617, 619, 633, 636, 639,543, 644, 647. 649, 654, 659, 662, 663, 667, 670, 675, 678683,69 L, 692,696, 698 700,703 707,712, 731, 736,' 747, 751, 765, 766, 773, 775,778, 786, 808, 815,816, 821-823,849,1 868.
Средняя Азия, страна, 139, 634. Ставро-Вупо (Санта-Кроче),мысъ/
642.
Стамбул (см Константинополь). Становой хребет, 792.
Старухи, перевал, 283.
Стельвио, гора, 321.
Стен-Гур, гора, 38.
Столбы Иоанна, 667.
Суверек, город, 433, 450.
Суганли-су, река. 548.
Сугра, город, 878.
Судан, 826.
Судж-Булак, местность, 252, 295.
Суза (Шуза), город, 289, 290.
Сузиана. провинция, 175, 192, 200, 289, 432. 444.
Сузианские горы, 140.
Сузуз-даг, гора, 468. , Суз, город, 15.
Сукеш-Шиох, город, 408, 447, 448л 782.
Сук-эль-Базир, город, 855. Сулеймание, город, 428, 431, 782. Сулеймание, санджак, 781.
Сулейман-даг, горы, 29, 30, 44, 46, 52, 56,57, 66, 68, 71, 73, 93,| 108, 165.
Сулейман-даг восточный (Михтар-Сулейман), горы, 43.
Сулейман-даг западный, горы 40, 45.
Сулейман центральный, 42. Султанабад, город, 224, 225, 228, 256, 257, 305.
Султаниех, город, 164, 170, 245/ 252.
Султан-Гиссар, станция, 609. Султан-даг, горы, 468, 488, 552, 622, 624.
Сумани, река, 376.
Сумелийская Панагия, 356.
Сумпр, область, 443.
Сумиани (см. Сонмиани), порт. Сундерлык-даг (см. Тандурех). Супурган, селение, 251.
Сург-аб, река, 32.
Сури, река, 43.
Суру, деревня, 275.
Сур (Тир), город, 748, 752,855, 878.
Сур, провинция, 877.
Сусурлю-чай, река, 491, 557, 566, 581.
Суэдие (Суэйдех), деревня, 737/ 738.
Суэзский залив, 684, 687,709,819/ 821, 822, 865.
Суэзский капал, 449, 636, 655,1 683, 731.
Суэзский перешеек, 663.
Суэц, город, 711, 779, 821, 822 Сыр-Дарья, река, 507.
Сюрмепе, селение, 353.
Т.
Табари стан, провинция, 236.
Табарие, город, 762.
Тавиум, город, 546.
Тавриз, город, 142, 163, 182, 245-248, 252,263, 274, 275,276, 278, 299,302, 305-308, 315,324. 363.
Таврские горы (Тавр), 368, 372, 373, 379, 380, 386, 387, 389, 390. 396, 432, 434, 457, 459, 461.468. 507, 508, 510, 514, 625, 637.639728, 783.
Тавр, армянский, 459.
Тавр, исаврийский, 458, 465.
Тавр, киликийский, 458-462,464. 513, 514, 516, 536, 640, 667,714.
Тавр, ликийский, 458, 468, 515.
Тавр, ииспдииский, 458.
Тагао, округ, 110.
Тадморский оазис, 804.
Тадмор (Пальмира), город, 756-759, 804.
Таиз, юрод, 784, 878.
Таив, санджак, 783.
Таиф, город, 792, 868, 878.
Тайгет Пелопонезский, гора, 45 Токату, пик, 45, 112.
Так-и-Бостан, гора, 286, 287.
Так-и-Гиррах, «амок, 287.
Так-и-Кесра (Так-Косру), пор­тал, 431.
Тала, местечко, 87.
Талах (см. Кпндп).
Талль, город, 103.
Талышские горы, 157, 162, 248.
Тамбукские ключи, 501.
Тамбук (см. Гиераполис).
Тангер, Зб.
Тандурек, гора, 164, 318, 321, 323-325.
Танк, город, 71.
Тантурлу (см. Тандурек).
Тан, деревня, 134.
Тапсакус, город, 439.
Тараблус (Триполи), санджак, 783.
Тарнак, город, 103.
Тарнак, округ, 110.
Тарнак, река, 44, 49, 87, 95,96.
Тарсский залив. 464.
Тарсус-чай, река, 507, 627.
Тарс, город. 460, 507, 508, 510, 627, 628, 631, 634, 782.
Тартар, гора, 39.
Тартар, ручей, 424.
Таруп, город, 197, 281, 284.
Тар, индийский, 121-
Тафт, город, 270, 274, 316.
Тахтик, вулкан, 367.
Тахт, озеро, 184.
Тахт-Ардешир, холм, 253.
Тахт-п-Балхиис, холм, 252.
Тахт-и-Сулеймап, гора. 43,156. 183, 251.
Тах-Талу (Солима), гора, 468, 469.
Таш-Кепрп, город, 546, 558.
Теббес, юрод, 228.
Теббес, округ. 226.
Теббские горы, 172, 187.
Тегеран, город, 18. 58, 149,150, 156, 159, 160, 169, 203, 235,237, 239-245, 252, 255, 256, 259, 273,
33
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
34
Тмолус, горы, 475 - 477, 516, 581, 587, 590.
Товеим, город, 874, 878.
Тозанлы-су, река, 485, 539.
Тозия, город, 546, 558, 782.
Токат, город. 539,540, 542,547, 558, 782.
Токма-су, река, 387, 432, 433.
Топра-Кале, город, 363, 365,370.
Топ-даг, гора, 435.
Тора, город, 871.
Тортоза, город, 740.
Тортоза, крепость, 739 Тортум-су, река, 319, 357.
Тор, гора, 408.
Тор, город, 688, 780.
Тосп (Фосшитпс), озеро (см. Ван).
Тотша, река, 71, 93.
Тохти, река, 43.
То чал, гора, 156
Траллес, город, 609, 610.
Траиеоксиеп, страна, 192.
Трансгализийская Азия, 486.
Трахейская Киликия (Крутобере­говая), область, 465, 467,469,626.
Трахон, страна. 677.
Требпзондский (Трапезу ндскип) вилайет, 335, 372, 558, 781. j
Требизонд (Тирабзон, Трапеиос), город, 248, 321, 322,330, 332, 333, 337, 353,354 -357,363, 372, 412, 484, 782.
Требизонд, санджак, 781.
Трес-Тепо, мыс, 493.
Трибаид-и-Туркестаи, горная' цепь, 37.
Триполи (Тарабулус), порт, 723,1 732, 739-742, 752, 784.
Триполи, санджак (см. Тараблус).
Трон Джемииида, развалины, 264 -266.
Троодос (см. Олимп).
Троя, город, 571, 572
Троянская область (Троада), 479,! 491, 512, 572, 573, 708.
Троянская равнина, 480,491,570.
Ту, город, 219.
Тузла (Салина) (см. Ларнака).
Тѵзла-су (Соляная река), 365,492, 493.
Туз-гель (Соляное море), 487, 488. Туз-Хурматли, город, 423,431. Тум, город, 872.
Тун, город. 225, 226, 228.
Тура-Джелу, горы, 382.
Турап, страна, 28, 135,150, 229, 230.
Турбат-и-Гаидари (Турбат-Изахан), 217, 225, 228.
Т ѵ рбат-III е й к -и Д жам и, город,' 217, 223, 228.
Туркестан, страна, 27, 28, 47, 107, 142, 172, 176, 178, 189.336, 507, 511, 831, 834.
Туркменский Кавказ, 143, 148, 164.
Туркменчай село, 246.
Ту рук, город, 223.
Турхал, местечко, 540, 541, 558.
Турция (Оттоманская империя), 247, 251. 284, 287, 288, 316,318. 321, 324,'325-333, 335 339, 346, 351, 357, 364, 371, 374,387, 404, 421, 426. 428, 433. 490, 527, 528.
284, 298, 299, 301, 304-306, 308,1 311, 315, 357.
Теджен, река, 47, 219, 220, 223,1 233, 235.
Теджериш, предместье, 244.
Тейма, город, 872, 876.
Тейма, провинция, 875.
Текке, санджак, 781.
Текрит, город, 386, 396, 424 431, 440.
Телек, порог, 379,388, 389,395.
Телли-Неби-Мендех, холм, 732.1 Телль-Абу-Тумеис, гора, 676. Телль-Асур, гора, 682, 683.
Телль-Афар, город, 417, 431.
Телль-Гум, холм, 762.
Телль-Лох, курган, 432.
Телль-Магомед, горка, 428.
Телль-Шейхап, гора, 676.
Телль-эль Ахмар, вулкан, 676. Телль-эль-Кади, холм, 700, 701, 703
Телль-Эрмен, курган, 438
Телос, остров, 619.
Тельмес, город, 619.
Тенгзир, страна, 167, 179, 262,1 283, 284.
Тенедосское море, 492.
Тенедос, остров, 480, 572, 617.1
Теос, город, 592.
Тепе-ис-Салам, вершина, 223.
Терапия, город, 559.
Тередон, порт. 374, 448.
Терим, город, 856, 878.
Терме(Термедон), река, 485, 486.
Тер месс Большой, развалины,622.
Терсекан-су, река, 541.
Техама, область, 788. 809, 812, 826, 831, 841, 869.
Техама, побережье, 788, 792,794.
Техама, равнина, 797.
Техре (см. Пура)
Тешмех-зеб, ущелье, 37.
Тибетское, плоскогорье, 20.
Тибет, горы, 57.
Тивериада, страна, 726, 779.
Тивериадские холмы, 762.
Тивериадское озеро, 663,682,703, 704, 706, 715, 762, 763.
Тигани, город, 603, 604.
Тиграноцерта, город, 415, 438.
Тигран, город, 257.
Тигр, река, 12, 17, 26, 142, 164,и 168, 188, 199, 284, 329, 332, 367, 372-450, 525, 649,660,662,787, 855, 864.
Тиз-Марун (см. Тимарун).
Тикарагу (Валенсия), озеро, 182.
Тилар или Талар, река, 151. и
Тилприя, округ, 659.
Тилос, остров, 817.
Тильмун, остров, 375.
Тимарун, гора, 670, 696.
Тиран, остров, 789.
Тиреболи (Тарабулус), порт, 322, 356, 372, 539.
Тирпч, гора, 31.
Тирпч, озеро, 32.
Тир, город, 20, 374,599, 662, 663,1 717, 722, 740, 743, 748-750,782
Тирский полуостров, 699.
Тифлис, город. 192, 331, 357.
Тих, пустыня, 779.
Тиана, деревня, 625, 626.
Тиум, город, 548, 549.
Тлос, город, 620.
535, 540, 555, 564, 578. 588, 589, 631, 641, 656, 659, 721, 771,784. 788, 849, 861.
Туршиз, округ. 225.
Тур Абдпиские горы. 381, 407. 437.
Тхебт, гора, 689.
Тьерра-Калиенте (Жаркая зем­ля), область, 788.
Тюрингия, горы, 642.
Тюэридж, город, 445, 450.
У.
Уади-Гимиар, долина, 840.
Уади-Джалуль, долина, 762.
Уади-Доан, поток, 855.
Уади-Довасир, долина, 875.
Уади-Довасир, провинция, 877.
Уадн-Касра, река, 856.
Уади-Моссплех, поток, 856.
Уадп-Муи, ручей, 866.
Уади-Спрган, долина, 872.
Уади-Фепран, поток, 686, 779.
Уадп-эд-Дейр, поток, 689.
У ади-эт-Тейм, область, 700, 762
Узун-Ада, город, 302.
Укнп, река, 376.
Улаш, местечко, 542.
Улубурлу, местечко, 624.
Ум-Алови, гора, 689.
Ум-Кейс, город, 758.
Ум-Нирам, пещера, 677.
Ум-Шомер, гора, 689.
Ум-эль-Бак, озеро, 385.
Унах или Хонап, горный про­ход, 35.
Уние, порт, 538.
Ургуб, город, 543, 544, 558.
Урмия (Урмидж), город. 249 - 252, 300, 316.
Урмия, озеро, 162 - 164, 179-183, 187, 246, 247, 273, 326.328, 330, 331, 340, 351, 364, 385.
Урмия, плоскогорье, 407.
Урфа, горы, 390.
Ур, город, 444.
Ускюб, местечко, 551, 556.
Уч-Гез, развалины, 610.
Уч-Гель (Три озера), 383.
Уч-Гпссар, деревня, 543.
Уч-Килисса, город, 363.
У так, город, 588, 607, 619,782.
Уэд-Арабах, 683.
Уэд-Джоф, провинция, 875-
Уэд-Несб, 683.
Уэд-Мокаттаб, поток, 685,686.
Уэд-эль-Айн, 683.
Уэд-эль-Армек, долина, 811,874.
Уэд-эн-Пар, ущелье, 767.
Ф.
Фаджрах, город, 853.
Фаза (Феза), город, 281, 284.
Файюм, область, 755.
Фамагуста, город, 652-654, 659.
Фамагуста, провинция, 659.
Фамагуст, залив, 644.
Фанеромене, склеп, 655.
Фао, местечко, 449, 848.
Фаран (Финиковые пальмы), се­ление, 779.
Фаран-Фоиникон, город, 687.
Фараоновы ключи, 711.
Фараш, город, 532.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
36
Фарах, округ, 45, 80, 107, 110, 226.
Фарах-Абад, селение, 2.35, 304.
Фарах-руд, река, 48, 51, ПО.
Фарсистаии (см. Персия).
Фарс, провинция, 130.
Фарфар, река, 695.
Фатиса, порт, 539.
Феллос, город, 620, 621.
Фелуджа, порт, 395, 440.
Феника, город, 622.
Феникс, гора, 469.
Феридун, долина, 260.
Феррах, крепость, 97, ПО. Филадельфия, город, 581, 582, 759.
Филиас, река, 548.
Фивека, деревня, 469, 505.
Финикия, страна, 318,469,640, 671.!
Фирузабад, город, 281, 284, 316.
Фируз-Ку, город, 241.
Фируз-Кух, округ, 86, 151.
Фиалла, озеро, 676.
Фокейские горы, 493, 494.
Фокея, город, 526.
Форг, город, 197, 281, 284.
Форт Надир (см. Келат-п-Па-и дир).
Франция, государство, 314, 333, 339, 354, 379, 380, 413, 448, 451. 452, 456, 511, 513, 515, 565,588, 589, 604, 723, 748, 771, 772, 789.
Фрат, река, 367, 387.
Фригия, страна, 607,636
Фуджес (см. Караджа-Фокия).
Фюмен, деревня, 238.
X.
Хабир, округ, 802.
Хабур, река, 380, 381, 390, 420, 421,438, 439.
Хаджара (Массиле), поток, 795.
Хаджикак, горы, 35, 36.
Хаджи-Лиман, гавань, 580.
Хаджип, город, 634.
Хадим, город, 411.
Хаза, область, 833, 841, 849.
Хазар-джара, горы, 151.
Хазар-Масджид, гора (Сто Ме­четей), 147.
Хаза-чай, река, 423.
Хайфа, город, 727, 764, 776, 779.
Хайберское ѵщелье, 39, 72. 93. 104.
Халдея, страна, 373, 376,419,428, 431, 443, 444, 454, 660, 663,664, 833.
Халис, река, 394.
Халкедония (см. Кади-кой).
Хамоен, болото, 120, 121.
Хамсе, губерния, 295, 315.
Ханаанская страна, 661, 665,671, 739, 763.
Ханакпн (Ханыкин), город,; 427, 428. 431.
Ханзир-даг, гора, 458, 459.
Хан-Неби-ИОнас, деревня, 749. Хапур (Маден-Хапур), город, 412, 413, 431.
Хараг, остров, 282.
Хараквати, город (см. Аракозиа).
Харнаи, долина, 113.
Харпутскин вилайет, 372, 781.
Харпут, город, 368, 372, 383, 782.
Харран, город, 407, 436.
Харран эль Ауамид, город, 756.
Харут-руд (Рудъп-Забза вар), 48, 51.
Харфах, город, 875, Ь78.
Харшут (Гумши-Хане), река.
321, 322, 332, 356, 357.
Хасани, остров, 822.
Хасбейя. город, 726, 779.
Хатимайма, город, 427.
Хафт-Котал, горный проход, 39.
Хаф, город, 225, 228.
Хачкар, гора, 322.
Хеврон (Мамре, эль-Халиль), город, 774, 775, 779.
Хейбарское плоскогорье, 791.
Хейбар, город, 801,841,872,873, 876.
Хейбар, провинция, 875. Хелидония, острова, 469, 470.
Хива, город, 199.
Хпвабад, город, 220.
Химера, гора, 469.
Хингладж, храм, 132.
Хингала (см. Агора), река.
Хппдиан, река, 175.
Хи ни кип, город, 304.
Хиос, город, 593, 594, 595, 596, 597.
Хиос (Сакпз), санджак, 781.
Хиос, остров, 476, 528, 531,593 595, 615, 619.
Хоаспес, Хоасп (см. Керкг) река.
Хобар (Чаубар), город, 274 284.

Ходжакское ущелье, 130.
Ходж-гиссар-гель(см. Туз-гель).. Хоздар, город, 129, 131, 132,' 134, 136.
Хоздар, округ, 136.
Хой, город,“248, 252, 300, 316.
Хойсанджак, город, 423, 431.
Холодная земля (см. Сархад). । Хонас, местечко, 608.
Хонсар, город, 257, 273,305,316.
Хоравак, река, 120.
Хоранские пустыни, 120.
Хоран, город, 131.
Хорассан, город, 363.
Хорассан, губерния, 315.
Хорассан, провинция, 55,58, 94.
100, 102, 170, 171, 178, 189,192, 199, 203, 207, 217, 224, 225,226, 227, 228, 238, 269, 299, 302, 303, 315, 339.
Хормудж, горы, 282.
Хоррамабад, город, 288, 292, 316.
Хорсабад (Хос-рабат), руина., 418, 419, 443.
Хор, низменность, 682, 700, 704,и 705, 706, 707, 712, 713, 715, 716,I 763, 819.
Хосн-Солиман, развалины, 740.
Хризополис, город, 560.
Хризороас (Золотая), река, 695, 757.
Хузистан (см. Арабистан), про­винция.
Хузу, город, 415.
Хур (Хори) (см. Тандурек).
Хусрава, местечко, 251.
Хусру-тепе, город, 220.
Хюмепн, город, 257.
Ц
Цаги, город, 878.
Цахури, горы, 795.
Цейлон, остров, 818, 828. Целе-Персида, область, 262. Центральная Азия. 140, 256, 512> 523, 635.
Церинский округ, 653. Церинский хребет, 647. Цирех, озерной бассейн, 50. Циррехское плоскогорье, 49.
Ч.
Чагиль, город, 87, 103. Чалап-далан, гора, 38. Чалиндрех, бухта, 626. Чалтачай, река, 360, 363. Чалчанлианское ущелье, 150. Чамбир, река, И47.
Чанак-Калесси, город, 568,573. Чангли, местность, 603.
Чангри, город, 546,548, 558,782.
Чанири, санджак, 781.
Чандарлик, залив, 576.
Чандарлик, город, 579.
Чандер-Куп, вулкан, 116.
Чапарский, проход, 130.
Ча рак, деревня, 280.
Чарамба, город, 542, 558.
Чарду-Гпссар, деревня, 581. Чарикар, город, 88, 103. Чаубар (см. Хобар).
Чедуба, остров, 115.
Чекид-су, река, 460, 461.
Чекирже, источник, 565. Чемеш-гадзак, город, 368, 372. Ченгель-кой, предместье, 560.
Черная гора (см. Зиах-Кох) Черное море, 11, 15, 18, 94, 319, 321 323, 331 - 333,338,354. 356, 357, 451, 457, 458, 480, 483, 484, 486, 489, 490, 509, 535,538, 539, 542, 543,550, 552, 559, 641, 787.
Чер-Дахан, ущелье, 44.
Чесыа, город, 476, 592, 593, 619«.
Чесмех-п-Али, источник, 151.
Чибуклу, деревня, 559.
Чигар-Сераи, город, 88.
Чигпль-Тана, горная цепь, 112.
Чинарлик, река, 568.
Чингил, гора, 319.
Читраль, город, 88, 103.
Читраль, река, 30, 31, 46, 87, 88. Читраль, округ, 76, 78, 87,110. Чорук-су, река, 319, 321, 322«, 332, 335, 337, 338, 353, 356, 357' 495, 496.
Чорум, город, 542, 558.
Чубан-гуйю, гора, 462.
Чугани-Аре, деревня, 76. Чукур-ова, равнина, 508. Чу рук-су, озеро, 503, 509.
Ш.
Шабин Кара Гиссар, город, 539, 558.
Шаканзур, округ, ПО.
ИЛакка, город, 758.
Шакра, город, 874, 878.
Шаль, город (см. Квета).
Шаль, провинция, 136.
37
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
38
Шаль-Кот, город (см. Квета). ИПаммар, провинция, 875.
Шамипербурское ущелье, 150,151, 240, 241.
Шандиз, город, 224.
ПИандур, плато, 87.
Шапур (Сапор), город, 283,300.
Шапур, река, 289, 290.
Шарджах, город, 854, 878.
Шарджах, провинция, 877.
Шариан-чай, река, 365.
Шаруп (Шахвер), канал, 289.
Шар, горы, 790.
Шар-и-Тогак (см. Олан-Рабат).
Шарджах, город, 279.
Шат-эль-Араб, река, 175, 292, 332, 375, 385,386,387, 394,399401, 407, 411, 448, 449,816, 818, 848, 849.
Шат-эль-Гай, канал, 431, 432, 447.
Шахбанд, округ, ПО.
Шахвер (см. Шаруп).
Шахи, гора, 182.
Шах-Джехан, гора, 148.
Шах-Рух (Королевская гора), 150, 182.
ПИах-Кух-Бала, деревня, 150 Шах-Мансур, пик, 45Шах-руд, город, 238, 239, 273, 304, 316.
Шах-руд, река, 149, 150, 163, 164, 238.
Шебпн-Кара-Гиссар, санджак, 781.
Шеб-хане, Шабанах, Шабин, крепость, 539.
Шейх-Отман, оазис, 858.
Шейх-Табризи, местечко, 236.
Шемамлыкская равнина, 422.
ИПемиран (Семправ), город, 369.
Шемс-и-Араб, река, 175.
Шенафие, канал, 447.
Шера пли Шара, город, 93.
Шерпфабад, город, 223-
Шериура или Бегмару, холм, 92. Шерх и Маяндаб, местечко, 251, 252.
Шер-п-Рогана, город, 132.
Шер-Юнам, город, 88.
Шейх-эль-Джебель, гора, 672, Шехр, город, 855.
Шехр-зор, санджак. 781.
Шехр-и-Хусрау (см.Сеймарах).
Шибам, город, 856, 878. Шибиин-Карачиссар, 484. Шибиркан, государство, 110. Шпбрский, проход, 32.
Ши карпур, город, 55,97,113,129.
Шпназ, город, 853, 878.
Шинц, река, 47.
Ширазские горы. 188.
Шираз, город, 167, 184, 197, 200, 213, 241. 261-263,268,274, 281-283, 302, 305, 315, 799.
Шираз, губерния, 167, 184, 197, 200, 213, 315.
Ширван, город, 229, 238, 316.
Шир-Кух, гора, 168.
Шоль, поток, 803.
Шоравак, страна, 45.
Шугра, город, 857.
Шуза (см. Суза).
Шулут, деревня, 76.
География Реклю. т. IX.
Шустер (Малая Суза\ город, 291-293, 305, 315.
Шустер, губерния, 284, 315.
Шустер, река, 176, 199, 401.
Шутар-Гордан, проход, 39,40.
Шухба, город, 758.
Швера, река, 498.
Э.
Эбхе, санджак (см. Ассир). Эван, гора, 682.
Эвек-Ванк, монастырь, 357.
Эверек, город, 543.
Эвримедоп, река, 506.
Эгейское море, 11, 141, 450, 452, 453, 454, 468, 470, 471, 474, 480, 491, 492, 494, 509, 512,522, 572, 618.
Эгердпрекое озеро, 468, 503, 505, 624.
Эгердир, город, 623,624,634,782.
Эгея, город, 633.
Эгин (Акин), город, 360, 362, 372, 458.
Эдем, селение, 696.
Эден, город, 742.
Эдимиш, город, 598, 619.
Эдлип (Идлиб , город, 735,739.
Эдомская страна, 760.
Эдремидский залив, 479, 492,574, 575.
Эдремид (Адримптта), город, 574, 619.
Эдрея, город, 758.
Эдризи, город, 633.
Эздраэлонская равнина, 679-681, 703, 717, 726, 727, 763, 764.
Эздраэлонский пролив, 706.
Экбатан ^Гамадан), город, 15,, 251, 252, 253, 284.
Эктиар-Эддин, крепость, 99.
Элам, государство, 400.
Элим-даг, гора, 381.
Эллада, страна, 285, 452, 455.
Эллинский архипелаг, 643.
Эллора, город, 761.
Эль-Ала, город, 873.
Эль-Амара, предместье, 754.
Эль-Ариш, пустыня, 686.
Эль-Ариш, река, 709.
Эль-Аффулех, деревня, 680.
Эль-Ахаф, пустыня, 807.
Эль-Ахиар, гора, 672.
Эль-Балад, город, 855.
Эль-Барах, город, 735.
Эль-Бекай, равнина, 672. 674,691, 700, 750, 753.
Эль-Бельк, область, 683.
Эльборус, гора, 318.
Эль-Бостап, город, 631.
Эльбурс (Эльбордж), горы, 140, 149-153, 156-164, 169, 175,177, 188, 199, 230, 235,236,238 -241, 375, 723.
Эль-Ведж, порт, 871, 878.
Эльвенд, гора, 167,187,254,284, 285.
Эль-Гаах, равнина, 687.
Эль-Гамад, область, 875.
Эль-Гассер, замок, 859.
Эль-Гут, парк, 756.
Эль-Деррейе, город, 843, 844.
Эль-Каддер, местечко, 447.
Эль-Катиф, город, 782, 849,878.
I Эль-Кош, город, 421.
Эль-Маабед, храм, 739.
Эльма-даг, гора, 484.
Эльмалу, город, 621, 623/634, 782.
Эльмалу, озеро, 468, 505.
Эль-Мардус, селение, 741.
Эль-Мина, пристань, 740, 352.
Эль-Мусмие, город, 758.
Эль-Недж, река, 391.
Эль-Рум, река, 391.
Эль-Уз, город, 390, 440.
Эль-Хадр (Хатра), город, 424. Эль-Хаза, провинция, 848, 849,877. Эль-Халиль (Друг Божий), город (см Хеврон).
Эль-Халпль, поток, 774.
Эль-Фиджех, родник, 695.
Эмарет-Мекка, санджак, 783.
Эмесс, город, 731.
Эмир-даг, горы, 468, 478, 488, 489, 552.
Эммаус, деревня, 762.
Энгурп-су, река, 553.
Энгурие, санджак (см. Ангора).
Энзели, залив (см. Ензели).
Эпискони, город, 659.
Энифани, мыс, 649.
Эрдекский залив 568.
Эрдек, порт, 568, 573.
Эрегли, озеро, 505, 506.
Эрез, город, 359.
Эрекли (Гераклея), порт, 548, 549, 550, 551, 558, 611, 626,634.
Эрен-Кой, мыс, 492.
Эрен-Кой, село (Итгельмез), 569, * 570.
Эрен-чай, река, 620.
Эрех (Урук), город, 443.
Эрзенджан (Эрзинган), город, 359, 360, 372.
Эрзерумекая равнина, 354.
Эрзерумский бассейн, 319, 320, 331.
Эрзерумский вилайет, 335, 372, 781
Эрзерумские горы, 319.
Эрзерумское озеро, 320.
Эрзерумское плоскогорье, 347.
Эрзерум, город, 248, 305, 319, 320, 321, 324. 332, 335, 336, 339, 340, 354, 355, 356, 357, 358,359, 360, 363,' 366, 373, 412, 425, 545, 547, 782.
Эрзерум, санджак, 781.
Эрзинджан, город, 782.
Эрзинджан,санджак, 781.
Эриванская губерния, 246. Эривань, город, 335, 365. Эритрейский полуостров, 476,531. Эритрейское море, 820, 822, 826. Эритрея, город, 593.
Эрмерек-су (Гек-су), река, 506.
Эрчек, местечко, 370.
Эрчек, озеро, 329, 330, 371.
Эски-Адалия (Сиде), город, 622 623.
Эски-Багдад, город, 424, 428.
Эски-Гиссар, город, 608.
Эски-Кара-Гиссар, горы, 552.
Эскпль, деревня, 488.
Эски-Моссул (Старый Моссул), город, 416.
Эскп-Стамбул, город, 572.
Эски-Тпрабзон, развалины, 353. Эски-Шер, город, 368, 556,557, 558.
Эс-Сальт, город, 759, 761.
59
39
Этна, вулкан, 462.
Эфа, город, 861, 878.
Эфесский залив, 472.
Эфес, город, 455, 494, 495, 535.
567, 592, 599, 600, 601, 602,603' Эцион-Гебер (Гавер), город.
780.
Эчмиадзинский бассейн, 319.
Эчмиадзин, город, 336.
Эш-Шам, город, 753, 755.
Эип-Шугр, местечко, 739.
Эфиопия, страна, 827.
Ю.
ГФджек-тепе, холм, 572, 573.
Южный берег, провинция, 877.
Юзгат, город, 545, 558, 782.
Юзгат, санджак, 781.
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
Юмурталик, местечко, 633.
Юнгас, область, 828.
Юнес Пегамбер, пригорок, 417.
Я.
Ява, остров, 204, 303, 828.
и Ягестан, страна, 73.
Ягмур, деревня, 699.
Язи на, горная долина, 30, 87.
Язон, мыс, 538, 539.
Язун-бурун, мыс, 322, 451.
Яли, остров, 471.
Яманлар-дагь, горы, 477.
Ямбо, город, 792, 823, 870, 871,и 878.
Ямуне, деревня, 696.
Ямуне, озеро, 697.
Янар, источник, 469.
40
Ян-цзе-кианг, река, 399.
Япония, страна, 818.
Ярму к, река, 682, 758.
Ярун (см. Яжарун).
Яссус, город, 611.
Яфия, горы, 795.
Яффа, город, 699, 700, 727, 748, 766, 775, 776, 777, 778, 779.
Ф
Фавор, гора, 663, 679, 680.
Феодосия (Феодосиополис), форт, 358.
Фессалия, провинция, 530.
Фехес, гора, 322, 323.
Фимбриус, река, 478.
Фиатира, город, 581.
Фракия, область, 139, 483, 509, 512, 526, 530.

I