Артемий Яковлев
Преследуя ложь…
Солнце и Луна
Мы, пожалуй, вовсе не похожи.
Словно нежность лезвия у роз.
Но твой голос все ещё надёжен.
Больше, чем мои шестнадцать строк.
Мне привычно знать тебя в прохожих.
Больше не шутить про малый рост.
Если же на паре ты смеешься,
Меня всё также пробирает дрожь.
Чьи-то руки бархатом по коже.
Снова призраки из мира грёз.
Ты им никогда не поддаёшься?
Что ж, а я давно играю в симбиоз.
О тебе писал неосторожно.
Я любил, но мне не нужен этот нож.
Мы, пожалуй, вовсе не похожи,
Ведь ты точно знаешь, где здесь ложь.
Город
Твои глаза, как голубое полотно,
Причина, по которой каждый день
В тёмно-сером поезде метро,
Я еду и цвету, словно сирень.
А осень продолжает брать своё,
Окутывая город в полутень
И сжимая нас в это кольцо
Из крыш и городских антенн.
И, оставшись под крыльцом
В новом мире запретов и отмен,
Лучше тысячи и тысячи рубцов,
Сдавшись в колоннадный плен,
Чем то, что остается мне взамен:
Видеть твое милое лицо,
А вокруг — глухой экранный тлен,
И искать то самое тепло
У шпиля Адмиралтейских стен…
Палочка корицы
Упавшее солнце и старый вокзал.
Тебе ещё снятся те белые ночи?
Я их не видел, но я всё бы отдал,
И ехать так долго, расскажешь кусочек?
Ты знаешь, я только ведь этого ждал.
Искал дом, как ищут места по рядам,
Что были пропитаны болью построчно,
Экстрактом корицы и танцем канкан.
И здесь я боюсь потерять не нарочно –
В вагонах хожу за тобой по пятам.
И в Жёлтой стреле я давно уж не сам,
Уснёшь ненадолго, свернувшись в клубочек
Тебя разбужу где-то к восьми часам.
Идти нам — туда, к бесконечности точек,
Но лишь по одной прямой координат.
И я выйду в тамбур, где алый закат
Пылающий ярко, и будто бы в почесть
И фразе, написанной кем-то наугад.
"Когда мы с тобой оба сели бы в поезд
И я не покупал билет назад…"
«Как дома»
В наушниках включил Земфиру,
Прогулка, снег и невесомость.
Вчера я сбился с ориентира,
Но ты уж здесь, и всё по новой.
Ни с кем и ни в одной квартире,
Не ощущал себя как дома.
И что бы ты ни говорила,
Мне жаль — тебе это знакомо.
Жаль…
Но жалость не меняет мира,
И в нём немногое надолго,
Но так необъяснимо мило,
Когда, не зная в этом толка,
Кто-то твердит тебе настырно:
«В моём шкафу твоя заколка».
Влюблены, молоды & печальны
Она — кусочек пустоты,
А без неё всё так детально.
Любовь с ней — труд без выходных,
Где плата будет лишь формальна
Пусть вместе не всегда честны,
Но кто назвал это фатальным?
И стиль не станет вдруг иным,
Он вечно будет актуальным.
Мы ранены после войны.
(Надеюсь, всё же не летально)
Порой настолько холодны,
Что любим чисто фигурально.
Сейчас лето, а я за полстраны,
Но всё кажется таким реальным,
Пожалуй, мы просто влюблены,
Молоды и дьявольски печальны…
Разговоры на крыше в Крыму
Разговоры на крыше в Крыму.
Солнце петляет в волосах.
Ты куришь, а я опять что-то пишу.
Уверяю, дорогая, не про нас.
А с неба в людей стрелял Амур,
Но в тебя он, к счастью, не попал.
Да, признаю, мне не лучше одному,
Но вдвоём нас разобьёт судьба.
А пока разбит дверной хомут
И внизу твои друзья страшат.
Крыша — наш и августа приют,
А другим он вряд ли по зубам.
И да, мы с тобою точно не в раю,
А завтра мне домом станут поезда,
Но часть меня — с тобой в Крыму,
Улыбается прохожим из окна.
Камакура
Красный закат съедает облака,
Пролетавшие над морскою тишью,
Озаряя теплым светом тополя,
Показавшись немного книжным.
Ты томно смотришь в небеса
И волны в том заливе ближнем,
Но даже если намечается гроза,
Ты ожидаешь грома вспышек.
А я проснулся со шрамом на руках
Совсем слабым и никудышным,
Навсегда забывшим твои номера,
Унылым и насквозь прогнившим.
Тем самым жалким подобием огня,
Который всегда остается лишним,
Но я помню, что поклялся навсегда
Раскрыться цветами спелой вишни.
И закат смеется, мою душу пронзя,
Стены молчат и люди неподвижны
Мои крики застыли внутри янтаря
Который
