совсем уж ребёнок, я бы сказал подросток, — ответил ему Цветок.
— Нет, Антоха, ты совсем малыш, посмотри на свои руки, — вмешался Матвей.
Цветок взглянул на свои руки и захныкал от увиденного: — Сева, ты чего натворил? Я ведь тебя сейчас отметелю!
— Ага, сейчас, я прям, испугался. Ты смотри, в штанишки не сходи, — держась за живот, смеялся Сева, отчего его усы ходили из стороны в сторону.
— А чего Макс притих? — спросил Матвей.
— Он заснул, — поспешил ответить Цветок.
Пока они будили Макса, Цветок начал рвать траву и запихивать её в рот.
— Что такое, Антоха? Траву есть нельзя, там могут быть микробы, — пригрозил пальцем Матвей.
— Матюх, я не специально, как-то само собой произошло. И мне кажется, что Сева был прав. У меня шорты намокли.
— Этого еще не хватало. Один старик, еле живой, другой младенец, а эта дылда с усами сидит и хохочет.
— Матвей, твой черёд ходить, — вдруг всех осадил Максим Иванович и показал пальцем на кубик.
Матвей взял в руки кубик и бросил его на поле.
— Пять!
Все замерли в ожидании предсказания.
— «Пропуск хода», — прочитал Матвей.
— Что? — завопил детским голосом Цветок, — Палкин, ты какого творишь?
— Я сходил пять, там пропуск хода, чего не так-то?
— А нам что, такими оставаться? Кто там дальше ходит? Сева? Бери кубик, ходи! — чуть не плача кричал Цветков.
— Я боюсь, — Сева прижал руки к груди.
— Ты бы лучше не рисовал это, теперь поздно. Ходи. Что-то мне подсказывает, что нас ждёт интересное продолжение игры, — ответил ему Матвей.
— Макс, не засыпай, давай играть, — крикнул прикимарившему старику Цветок.
— Не сплю я, не сплю.
Сева трясущейся рукой взял кубик, зажал его между ладошек, при этом обратил внимание на свои волосатые пальцы и чуть не потерял сознание от увиденного. Бросил его и посмотрел на результат.
— Два!
Он сходил два раза и громко зачитал: — «Реально лишь настоящее».
— Что бы это могло значить? — задумался Максим Иванович и переведя взгляд на то место, где только что сидел Всеволод, вздрогнул, — а где Сева?
— Аааааа, — запищал Цветок.
— Тише, не кричи. Исчез, значит вскоре появится, — прохрипел Макс уверенным голосом человека, повидавшего жизнь, — видимо такая это игра. Надо двигаться вперёд. Чей ход?
— Твой, Максим Иванович, ходите, — пропищал Цветок.
— Мой, значит? Ага, сейчас схожу, если дотянусь, — Макс еле дотянулся до кубика, накрыл его сухой ладонью, подцепил и отбросил в сторону.
— Три!
— Что день, грядущий нам, готовит? — пробормотал Макс и принялся смотреть на поле, — ничего не вижу, очки бы мне сейчас не помешали.
— Не напрягайся, Макс, я прочитаю, — сказал Матвей, и зачитал: — «Старик вдвойне ребёнок».
Прочитав эти слова, Матвей посмотрел на Макса, которого уже не было на своём месте.
— Куда они все исчезли? — опять завопил Цветок.
— Не знаю, но видимо, если мы не сходим, то вероятнее всего их больше не увидим, ходи Антоха.
Цветок своей детской ручкой неумело взял кубик и бросил его.
— Шесть!
— Что там? Мне кажется, я разучился читать. Или еще не научился.
— «В игре детей есть часто смысл глубокий», — прочитал вслух Матвей и переведя взгляд на Цветкова, даже не удивился его отсутствию.
— Ну, что, Матвей, твой ход, — он поднял кубик и бросил его на игровое поле.
— Три! — сказал он сам себе, сделал три шага своей фишкой и зачитал предсказание: — «Если путешествия во времени возможны, то где гости из будущего?».
Неприятный звук какой-то дудки, игравшей невпопад давил на мозг. Матвей вылез из-под одеяла и продрав глаза посмотрел на Цветкова: — что это за музыка? Где Чайковский?
— Какой Чайковский, это горн.
— Да? Странно. Впервые за три смены слушаю такую дрянь. А где игра? И почему мы тут?
— Какая игра? И где, по-твоему, мы должны быть?
— Цветок, ты что, перегрелся что ли? Сева, Макс, вы что, забыли? Мы играли в игру, которую нам посоветовал Сева.
— Не знаю, о чём ты. Лучше вставай, а то на зарядку опоздаем, — ответил ему Макс и поплёлся на выход.
В палату вошёл Дима, и как показалось Матвею, он был престранно одет в какой-то тёмно-синий тряпичный костюм. Колени которого были вытянуты так, что свисали, а верх наоборот показался ему слишком мал и сильно обтягивал фигуру вожатого. На груди у него висел пластмассовый свисток причудливой формы: — Товарищи бойцы, — скомандовал Дима, — выходи строится на утреннюю зарядку.
— Что с ним? — спросил Матвей.
— Ничего. А что?
— Какой-то странный на нём костюм, никогда его в нём не видел. Он обычно «Адидас» носит.
— Адидас? — удивился Цветков, — ты вроде бы вчера не падал, головой ни обо что не ударялся. С тобой всё нормально?
— Не знаю, — почесал затылок Матвей, при этом шаря под кроватью рукой, в поисках обуви: — а где мои кроссы?
— Что? — переспросил Цветков.
— Мои кроссовки? Джордан? Где они?
— Не знаю, что это такое. Если ты про кеды, то они
