1.1.1.1.1
— Как я могу обратиться к тебе?
— Обратиться?
Человек крайне несвежей наружности нервно дернул головой в сторону голоса.
— Назови себя, пожалуйста.
— Хм…, — поджал губы человек. Он щурился, мигал, сжимал челюсти, пытаясь вспомнить:
— Сейчас. Кажется, Иид… ид… или ат… ат…, нет, не помню.
— Пусть будет «Ид», — грустно отозвался голос. — Осознаешь ли ты себя, Ид?
— Повторите вопрос, пожалуйста! — заволновался человек.
— Осознаешь ли ты себя?
Голос показался до боли знакомым, но человек отогнал эту мысль, потому что голос пугал до рвотного рефлекса.
— Пожалуй, что да, осознаю, — начал Ид, — но позвольте уточнить. Осознавать, — значит, чувствовать себя в … сознании? Понимать, что понимаешь?
— Можно и так …, — медленно сказал голос. — Где ты сейчас, Ид?
Человек стал участливо озираться. Тусклый мерный свет, неприятная прямоугольная комната, окно. Он сидит на кровати. Кровать со старым скрипучим металлическим основанием. Вот тумбочка и стул. Человек рванул к окну. Ну, конечно. Только подобие окна, в проеме кирпичная кладка. Свет от старой лампочки на потолке. Стены во всех отношениях серые, пол серый, одежда на нем и постель на кровати тоже … серые. Зеркало отсутствует. «Заключенный!», — мелькнуло в голове.
— Нет, — услышал Ид, — ты свободен. В меру сложившихся обстоятельств, конечно.
«Мысли читает! — ужаснулся человек, — надо быть осторожней».
— О, не получится, — услышал он, — здесь не работают сдерживающие механизмы лжи.
— Меня выкрали враги? — визгливо выкрикнул человек.
— Не преувеличивай, — ответил голос.
— Предали … близкие… люди?
— Что ты все о себе? — ответил голос. — Впрочем, это так на тебя похоже. Так, где же ты сейчас, Ид?
— В клинике? — неуверенно предположил Ид.
— Хм.
— Да? Я — пациент?!
Голос молчал.
— Это палата? — ужаснулся человек.
— Всего лишь комната, Ид. Небольшая комната в пять квадратных метров. И хотя называть это место клиникой я бы не рискнул, так далеко это от истины, — для тебя вопрос терминологии все равно решающей роли не играет. К сожалению, это место боли, Ид. Душевной боли. И я … сочувствую тебе.
— Пытать будете? — спросил человек.
— Нет, — тихо ответил голос. — Эти скромные технологии здесь не актуальны. Но ты сам не сможешь не пытать себя, Ид.
Человек с облегчением вздохнул. Вздохнул и голос.
— Я сейчас покину тебя, Ид. Но вернусь, и мы продолжим. Прощай.
Человек только хотел крикнуть «Где ты? Покажись! Хочу знать, с кем говорю!», как свет в комнате отключился, а вместе с ним отключилось и сознание Ида, постояльца неприятной прямоугольной комнаты в пять квадратных метров.
1.1.1.1.0
— Я хочу есть, — сказал Ид.
— Нет, на самом деле, не хочешь, — услышал он в ответ.
— Мне лучше знать, — не сдавался человек.
Он сидел на грязной кровати и прицельно — злобно рассматривал пустоту. Тусклый свет позволял разглядеть скудную обстановку вокруг, но она, кажется, совсем не волновала человека. От внутреннего напряжения человек покачивался. Мысли разбегались, он никак не мог продумать план действий.
— Почему ты здесь, Ид? — снова услышал он, и это вытряхнуло человека из сосредоточенного молчания.
— Потому что меня здесь заперли.
— Уверен?
— Абсолютно!
Он оскалился.
— Ты сейчас увидишь кое-что, — отозвался голос, — будь внимателен, пожалуйста. Это важно.
И не успел человек выкрикнуть очередное несогласие, как комната потеряла привычные очертания, но обрела новые, в которых место стен заняли вязкие плотные полотна. Ошметки и сгустки то ли грязи, то ли слизи, выпуклыми рельефами — исполинами двигались змееподобной лентой вокруг испуганного Ида.
Он узнавал ИХ, — свои мысли и спрятанные в самое небытие себя воспоминания, которые теперь приобрели пугающе материальный образ и бесшумно колыхались по кругу.
Где те, другие мысли и воспоминания, которыми он прикрывался всю жизнь? Почему змея пестрит только тем, что он прятал от самого себя?!
Бесшумные полотна ленты заставили его визжать от ужаса, но звук быстро оборвался.
Грудь распирало от ломающей ребра и рвущейся наружу совести. В горле застревали и кололи гортань потаенные прежде смыслы слов, сказанных и задуманных.
Кожа лилась с пальцев жгучей кислотой медленно и бесстрастно, как он обычно подписывал бумаги.
Ид снова попытался завопить, — звук не смог пробиться сквозь щепы ненависти, застрявшие во рту. Хотел закрыть лицо руками, — облезлая кожа корнями вросла в землю, обездвижив его. Он хрипел и дергался не в силах вынести правду о себе.
— Ты узнаешь себя!? — услышал вопрос Ид.
— Нет! Нет! — орал он. — Это не я! Не узнаю! Не узнаю!
Раздался вздох. Свет в комнате погас.
1.1.1.0.0
— Ты мучаешь меня. Мучаешь. Покажись! — кричал Ид.
— Пока не могу.
— Вранье! Палач! Палач! Я узнал тебя! — кричал Ид. — Зачем мучить? Почему не убить? Чего ты хочешь?
— Мира для тебя, — ответил голос.
Ид саркастически заржал.
— Мира для тебя, — спокойно повторил голос.
— Тогда назови себя! — выпалил Ид.
— Ты назови меня, — отозвался голос. — Ты ведь узнал меня. Кто я? Как мое имя? Это ведь так просто.
— Открой дверь! Выпусти меня!
— Выходи.
Человек рванул к двери, она открылась. Ид выскочил за порог и оказался в комнате, которую мгновение назад покинул.
— Ааааа! Шутки шутим? Ладно.
Он снова рванул к двери и постарался, закрыв глаза, пробежать как можно дальше наружу. И эта попытка оказалась безуспешной. После пяти попыток Ид, тяжело дыша, сидел на кровати и прерывисто плакал.
— Где ты? Отзовись?
— Я всегда был здесь. Я здесь.
— А я? Всегда был здесь?
— Столько же, сколько и я. Мы оба — здесь.
— Так ты тоже — пленник? — злобно улыбнулся Ид. — Приятно слышать, однако.
— Да, я — пленник, — согласился голос. — Твой пленник. Отпусти меня, наконец. Назови мое имя.
— О нет! — обрадовался Ид. — Если у меня есть власть над тобой, ты у меня попляшешь. Имени твоего не помню, и вспоминать не собираюсь.
— Я знал это.
1.1.0.0.0
— Ты сейчас, возможно, увидишь меня, и это причинит тебе боль. Приготовься.
— Я вижу тебя во сне каждую ночь. К боли привык.
— Но ты не спишь.
— Но я спал. Прежде.
— Это другое.
— Знаю. И память невыносима.
Ид упал, его затрясло. Подбросило вверх. Тело билось о воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Из каждого фрагмента тела пузырилась, будто мыльная, — клеточная субстанция. Ид мучительно, но верно исторгал из себя подвижный, мутноватый силуэт человека. Обессилев, он упал на пол и заскулил.
— Посмотри на меня, — попросил силуэт человека.
— Нет.
— Но я уже здесь. Посмотри.
— Нет.
— Не бойся.
— Я ненавижу тебя.
— Знаю.
— Я ненавидел тебя.
— Да.
— Я предал тебя.
— Предал.
— И не жалею об этом.
— Почему?
— Потому что ты — гора.
— А ты?
— А я корм подножный. Я — трус.
— А это впервые …, — голос будто задрожал.
— Что впервые?
— Впервые ты решился на правду о себе.
— Не помню, чтобы мы беседовали прежде.
— Ты и не должен помнить.
— Сколько раз мы беседуем так?
— Более трех тысяч. В каждом исходном цикле по пять встреч. Честно говоря, я устал. Но я привязан к тебе, потому что ты меня привязал. И хотя я уже давно далеко, я буду с тобой, пока ты сам не отпустишь.
— Тебя?
— Себя.
— Но ты говорил, что я свободен. Врал?
— Ты свободен поступить верно или неверно. В остальном, ты связан, как, впрочем, и всё, что в принципе способно к жизни.
— Если мы беседуем более трех тысяч раз, то…
— То это пять в пятой степени циклов.
— Долгий разговор, однако.
— Для тебя он каждый раз случается заново, но ты прав. Для меня это, действительно, долгий разговор. И болезненный, потому что бесполезный.
— Я по-прежнему упрям?
— Ты по-прежнему труслив.
1.0.0.0.0
— Почему мне больше не больно?
— Больно, ты просто не осознаешь сейчас. Ты истончаешься от боли.
— Почему я не могу выйти из комнаты?
— Потому что отказываешься вспомнить свое имя … и мое. Потому что боишься смотреть на меня.
— Почему?
— Потому что решимость вернет тебя к самому началу. К камню. А твоя природа боится возврата к камню. И потому по-прежнему жаждет лавирования. Как же можно согласиться начать все сначала, если всё вокруг давно ушло вперед?
Голос вздохнул.
— Ты ничему не учишься. И это опасно.
— Почему?
— Предавать в принципе опасно. Кольца на воде расходятся слишком далеко. Одно предательство убивает целый народ. А ты предавал многократно. Предатель навеки связан с жертвой. И потому я с тобой. Предательство закрывает любой путь, кроме возврата к началу. Берегись потерять шанс.
— Все предают.
— Не все, но многие. Это так.
— И каждый потом сидит в комнате, из которой невозможно выбраться?
— Отсюда можно выбраться. Все зависит от выбора, от решимости.
— Почему я больше не вижу твоего силуэта?
— Потому что ты упустил возможность.
— Возможность встретиться лицом к лицу с врагом?
— Возможность прощения.
— Не думаю, что я много потерял.
Голос не ответил.
— Я так спасся, победил! Что молчишь?
— Разве струсить, значит, — победить?
— Мне, как минимум, приятно — не видеть тебя в который раз.
— Ты видишь меня постоянно, ты не в силах перестать видеть меня. Что же здесь приятного?
— Ну, это во сне. Я потерплю. Смотреть тебе в глаза — это слишком.
— Ты не того боишься, Ид. Когда у тебя не получится в последний раз, я пойду дальше, а ты исчезнешь безвозвратно.
— И сколько раз ты мне это уже говорил?
— Более трех тысяч.
— И сколько еще скажешь?
— Не знаю.
0.0.0.0.0
— Я пришел попрощаться с тобой, Ид.
— Постой! Я назову тебя. Покажись.
— И это мы уже проходили.
— Ну, извини. Это у тебя долгая память.
— Нет, это у тебя дух полон лжи.
— А что я задумал?
— Ты задумал схватить меня за руку.
Ид смутился.
— Ты задумал плюнуть в меня.
— Ишь ты, — не сдержался Ид.
— Ты задумал дать мне новое имя.
— Верно! Чтобы ты в застрял в нем, упырь ненавистный!
— И все-таки я отмечу прогресс, — тихо сказал голос. — В прежние попытки, по большей части, ты просто мычал от ненависти, Ид. Сейчас ты начал говорить со мной. И даже смог исторгнуть меня из себя на время. Это хорошо. Ты назвал целых две буквы имени, одна из которых верная. И это хорошо. Конечно, тебя зовут не Ид. Но как же я благодарен, что могу хотя бы так обращаться к тебе.
— Может, поощришь меня и отпустишь?
— Может, победишь себя и отпустишь нас обоих?
— Ты понимаешь, что это замкнутый круг?
— Посмотри на руки, Ид. Что ты видишь?
Человек поднял руки, чтобы посмотреть, но ничего не увидел.
— Куда ты дел мои руки?
— Ты истончаешься. Вот причина. Теперь ты выглядишь так, — сказал голос.
— Но, подожди. Верни меня! Верни! Тебя зовут, зовут…
— Имя, названное корысти ради, хуже меча, брошенного в спину, — отчеканил голос. — Остановись!
— Я не хочу! Не хочу исчезать.
— Теперь только в следующий раз. Мне пора.
— Нет! Я не отпускаю тебя. Я — твой властелин! Я — твой повелитель! Отзовись! Ты исчез? Где ты? Почему я не исчез? Почему я осознаю себя посреди комнаты. Почему я стою здесь?
Но ни звука ни шороха не услышал человек в серых одеждах.
1.1.1.1.1
— Как я могу обратиться к тебе?
— Обратиться?
Человек крайне несвежей наружности нервно дернул головой в сторону голоса.
— Назови себя, пожалуйста, — тихо попросил голос…
