Фрилансер. Ареал — Венера [Сергей Анатольевич Кусков] (fb2) читать онлайн

Фрилансер. Ареал — Венера

Глава 1. Стажёр Веласкес

ЗОЛОТАЯ ПЛАНЕТА

ФРИЛАНСЕР-2. АРЕАЛ — ВЕНЕРА

Абсолютный хищник вышел на охоту, но враги сильны. Террористы. Вражеские разведки. Предатели среди специальных служб. Клановые армии и поддерживаемая олигархами оппозиция. Королева в больнице, фиктивный государственный переворот превратился в кризис власти и безвластие, и только от действий Хуана зависит, за кем из хищников останется ареал под названием Венера.

Глава 1. Стажёр Веласкес

Я мечтал о фрилансе — и получил то, чего желал. Правда именно так, как обычно любят преподносить твои желания высшие силы — через призму божественного смеха. Ибо да, я всё же работаю на себя, не госслужащий, и после выполнения контракта по договорённости обо мне «забудут»… Вот только тяну я не просто на госслужащего, а как минимум на временщика при живой королеве. Ибо власти в моих руках в ближайшие несколько дней будет больше, чем у королевы, правительства и парламента вместе взятых.

Но пока я ещё не «вступил в должность», нахожусь в кабинете главы государства, совбез только что проголосовал за мой проект — единогласно при воздержавшемся министре иностранных дел (дипломат он всегда дипломат), и надо с чего-то начинать. Начинать всегда трудно. Это потом, сделав первый шаг, тебя понесёт, и уже не успеешь ни свернуть, ни притормозить — река сама поведёт, цепляя одну проблему за другую.

— Хуан? — вывела из размышлений королева. — Хуан, ты «завис».

— Да, ваше величество, — согласился я, но это и вся моя реакция.

— Осознал масштабы взваленного на горб? — поддерживающе улыбнулась сидящая рядом с матерью её наследное высочество. Отрицательно покачал головой.

— Думаю, с чего начинать, за что первым хвататься.

— Думай. — Королева устало откинулась на спинку кресла. Она сделала ставку, теперь её задача лишь наблюдать за мной и страховать, а не пытаться тушить пожар. Руководить тушением теперь будет некий юноша и его команда. — Думай, Хуан. Но не слишком долго. Время утекает.

— Вы правы. — Подключился к переносимой на голове, в смысле мне только что вшили эту функцию в навигатор, системе правительственной связи, и надиктовал номер абонента.

— Слушаю! Кто это? — испуганный голос на том конце.

— Шимановский.

— А почему не определился? — Удивление, но чел при звуке моей фамилии немного расслабился. Чего это он так на неопределяемых абонентов реагирует?

— Правительственная связь, — признался я. — Скоро и у тебя такая будет. Я попрошу. Для координации.

— Та-ак! — потянул он, настраиваясь на боевой лад. — Подробности?

— Я только что взял контракт. У Веласкесов — «крыша» железобетонная, риска, что «прикроют», нет. И в свою очередь нанимаю вас.

— Сколько? — перешёл на деловые рельсы Этьен, а это был он. — И кого? Специализация?

— Всех! — отрезал я. — Этьен, я нанимаю всех, кто на планете и готов исполнять работёнку, которую нельзя исполнять силовым структурам. Нанимаю ВСЁ «Братство».

— ВСЁ? — неверяще уточнил он.

— Именно. Сорок вас человек, сто, двести, тысяча — нанимаю ВСЕХ, — повторил я это слово. — Оплата восемьсот пятьдесят империалов в день рядовым бойцам, тысяча пятьдесят — командирам групп, тебе — полторы тысячи.

Оценочная пауза. Это не намного, но чуть-чуть больше, чем зарабатывают ЧВК во время боевых действий. Когда не в казарме сидят, а именно воюют, объект охраняют, партизан вокруг гоняют.

— Что нужно делать? — В голосе интерес.

— Всё! — лаконично отчеканил я. — И если скажу стрелять в женщин и детей — вам придётся стрелять в женщин и детей. Потому подумай, кого брать.

— Если это связано с захватом «трёх девяток» — мы в деле, — всё понял он правильно и мгновенно и принял решение. — Пока обещаю сто пятьдесят человек, но если дашь время, найду до двухсот сорока.

— До утра времени хватит?

— Да.

— Отлично. В шесть утра сбор около «Берлоги». С этого момента начинается ваш контракт.

— Принято.

— Систему связи тебе передадут. Я в ней буду забит как Мегалодон, мой новый позывной.

Пауза, анализ, вердикт:

— Круто! А кто это?

— Рыба такая, акула. Большая. Сейчас уже не водится, вымерла.

— А-а-а-а… — потянул он и повторился. — Да, круто.

— И это, Этьен… Тебя тоже не годится по имени называть, — каверзно улыбнулся я. — У тебя будет позывной Француз.

Пауза, снова анализ, и снова вердикт:

— Но я не француз!

— А я не рыба. И что теперь?

Он сквозь зубы заматерился, но выдал:

— Принято.

Рассоединение.

— Мишель, Сирена, сможем укомплектовать две-три сотни наёмников? — сощурился я, глядя на гостей за столом.

— Легко, — ответила Мишель. — Сколько дашь людей — столько и обмундируем.

— Хуан, вопрос в том, что они всё же не силовики и должны от нас отличаться, — острастила Сирена. — Каждый из них должен носить на рукаве шеврон «Братства». Чтобы выделяться. Хотя бы шеврон.

— Если обещаете, что не «кинете» их, не привлечёте за содеянное, что это только ради маркировки — я не против! — воздел я руки к небу.

— Да что у тебя все мысли о предательстве! — вскипела королева. Но под тяжёлым взглядом его превосходительства взяла себя в руки. — Не «кинем». — Это, пренебрежительно, мне. — Действуйте. Девочки?

Обе бывшие напарницы королевы по взводу закивали.

— Отлично, — кивнул им всем. — Идём дальше. — И вызвал Макса.

— Гладиатор-Командору, как слышно? — проговорил, когда связь активировалась, но на том конце повисла изучающая тишина.

— А, Командор, это ты… — Облегчение.

С ним не стал рассусоливать, ибо тут право имел — все эти парни условно мои, без кавычек.

— Макс, всеобщая мобилизация. Сбор в Берлоге через часа два, свистать всех наверх. И скажи парням, нас нанимают Веласкесы. На рукаве всем повесить шеврон «Братства». Машина с оружием скоро выедет.

— Понял. — Пауза, заминка, и:

— Командор, тот захват, младшая школа…

— Макс, между нами! — повысил я голос, перебивая. — На сторону ни звука, у этих падл по всему городу система оповещения.

— Понял.

— И ещё, тебе передадут новую систему связи, я там забит как Мегалодон. Это акула такая.

— Знаю. Понял. — Удовлетворение. — Отлично, собираю парней.

Рассоединился, поднял глаза на Алису. В кабинете были только члены семьи и члены клана Веласкес, да и то не все. Королева через четверть часа уйдёт — для неё срочно собирают пресс-конференцию. Главы управлений и министры уже уехали, подготавливать передачу власти. Они как бы будут отстранены, но в то же время они же и будут продолжать всем управлять — такое быстро не сделать, нужна подготовка. Только Алиса осталась, но за неё я не боялся, в ДБ всё на мази. Остались только ближники королевы и «полковник Лопес», имя и звание которого буду писать без кавычек, хоть он и не полковник, и не Лопес.

— Тётушка, сколько тебе нужно времени на подготовку к штурму Флёр-дель-Параисо? — в лоб спросил я.

— Вот так сразу берёшься? — весело ухмыльнулась она.

— А чего тянуть?

— Логично! В твоём стиле, — хмыкнула она. — Сколькими силами могу располагать?

— Через пару часов в город введут войска. В шесть утра под ружьём будет «Братство». Сколько тебе надо?

— Надо — много. — Она устало вздохнула. — Но я бы, племяш, не стала спешить, а подтянула бы сил как можно больше. И главное, запустила бы ваш «Псевдооракул», чтобы вычислить лёжки. Нам нужна не показательная порка, нам нужно понять кто кого нанял, кто кого кому рекомендовал. А после — раскрутка цепочки и уничтожение всех причастных, без суда и следствия, пока действует режим абсолютного хищника.

— Алиса! — А это возмутилась королева.

— В обычном режиме мне их никогда не засадить! — зло парировала взглядом высочество. — Уж слишком заступниковмного.

Королева тяжело задышала, но включила реверс:

— Вы определённо родственники, тётушка. И мальчишка на тебя плохо влияет.

Никогда не видел у Алисии такой лучезарной улыбки.

— Значит, ночь отпадает? Переносим на утро? — перевёл я на свой язык. — «Оракула» подождать можно, но тут не знаю, сколько потребуется времени на раскрутку системы, и тем более анализ.

— Давай уже без «Оракула», — согласилась она. — Вы в Аргентине справились — и мы справимся, если сил хватит. Да, давай утро, — подумав о чём-то своём, назначила она время проведения самой масштабной спецоперации безопасности за последние два десятка лет, если не больше. — Озадачу мальчиков, пусть думают, как.

— А что в городе войска будут, это как-то на бандитов из трущоб повлияет? Тараканы до утра не разбегутся? — подавшись вперёд, спросила Фрейя.

— Так войска же из-за переворота введут. Сеньорам в их «подземке» чего париться? — пояснила тётушка. — Будут ждать, как всё закончится, у себя в районе. Заморозятся на время. А мы всех блокируем, вообще всех-всех. Разобьём на купола, купола на секторы, и начнём выковыривать. Планомерно зачищать. Без войск такой район со всеми силами Альфы не окинем, тут «Оракул» нужен, или то, что Хуан в Аргентине сделал. Но если войска, подарок небес... — Она причмокнула.

— Хорошо, по Флёру приняли, — утвердил я. — И ещё одно… Пришли сюда лейтенанта Гуэрра?

— Алекса? — Понимающий огонёк в глазах рыжей бестии. — Поняла. Но всё же, почему он?

— Ему я доверяю, — признался я. — А больше никого в принципе из силовиков не знаю. Мы сейчас создадим межведомственную комиссию. Отрядим в неё кого-то из разведки, контрразведки, «трёшки», Алекса во главе, и пусть копают, кто спонсор наших парнишек. Тут вопрос не в профессионализме, а в доверии. А ещё он карьерист, и из кожи вон лезть будет. Что ему какие-то авторитеты, если он окажется в команде принцессы, будущей главы ДБ?

Судя по не дрогнувшим ресницам, это правда. Мерседес они туда метят поставить… Если та вернётся, конечно. А потому на лицах «решающих» сеньор полное понимание. М-да, когда б ещё это проверил?

— Сейчас доверенный человек на месте важнее профессионала, — грустно констатировал я и оглядел всех вокруг.

* * *

Мы с Лопесом ехали «на точку» — к пресловутым «девяткам». По пути связался с кем мог, кого вспомнил. Кому-то привет передал с приказом залечь на дно и не отсвечивать, кого-то заставил забрать к себе домой (!) Сибиллу. Ибо ну нельзя ей во дворец! Рядом со мной можно, рядом с королевой — сразу начнутся политические игры и компромат. Оно правящей династии надо? Беатрис наказал никуда не выходить и не отсвечивать, работать по профилю — наш сайт, чую, пригодится. Как канал для альтернативного вброса информации.

Ещё был тяжёлый разговор с ректором Венерианского государственного университета. Тот не проникся и заявил, что слышать ничего не хочет, каждая минута работы их машины миллионы стоят. Пригрозил, но, чую, будут там проблемы. С астрономами попросил Фрейю поговорить — спешил, закруглялся.

Алекс со мной связался сам, а позже вышли на связь и представители своих силовых ведомств, участвующих в заговоре. Сами главы останутся в тени, и эти типчики будут моими кураторами от своих заведений, и, соответственно, координаторами для Алекса. Кто будет формальными лидерами спецслужб — даже вникать не хочу. Последним связался представитель «двушки», то бишь контрразведки:

— …Да, именно, Алехандро Гуэрра. Старлей.

— Сеньор Веласкес, СТАРЛЕЙ? — давил «двушечник». Он сам был не менее майора. А то и полковник.

— Именно, сеньор. Он молод, амбициозен. Но главное, королева безоговорочно ему доверяет, в отличие от вас и всей вашей конторы. — Ухмылочка, чтобы осадить куратора. — А потому вы, уважаемый, передаёте Алексу все материалы дела, поступаете в его распоряжение и выполняете все требования, какими бы они ни были. Просто потому, что иначе и вы вылетите на гражданку без пенсии, и это в лучшем случае, как и ваше начальство. И молите бога, если при этом по вам ничего не нароют.

— Попрошу не пугать, сеньор стажёр Веласкес! — В голосе оппонента ирония и тотальное превосходство.

— Я не пугаю, я предупредил. — Брало зло. Захотелось его сменить, попросить в помощь кого-то другого… Но пока рано. Пока я ничем не заслужил особое отношение. Только доверием королевы войну не выиграть — вот начнутся успехи, тогда и этому типу всё-всё припомню. Я ж не злопамятный, не забыли? Я просто сам по себе злой. А память у меня модифицированная — мод я! — Я предупредил, сеньор, и лучше вам принять как данность — с вас спросят. Не смотрите на возраст, он от лукавого.

Лопес, сидящий в машине напротив, смотрел на меня с улыбкой. Молчал, не комментировал, но ему было весело. Ему, как понял, тайком, пока был занят переговорами, рассказали, кто был инициатором штурма высотки Абанкуэйро, войны в Новой Аргентине, а также руководителем некоторых других скользких боевых операций в городе. В глазах его читались зачатки уважения. Но вот полностью пересилить себя и смотреть серьёзно он не мог.

— Сеньор Лопес, — решил занять я его делом, — Инесс Лоран. Журналистка. Собственная авторская программа. Она будет нашим новым пресс-секретарём. Найдите её и доставьте в штаб.

— У нас есть пресс-служба. И пресс-секретарь, — парировал сеньор.

— Полковник. ОНА будет новым пресс-секретарём, — разжевал я.

— Молодой человек, вы можете быть сколь угодно «блатным», но это — секретка. — Он и не думал напрягаться. — И за неё у нас предполагается ответственность. Уголовная. Есть такая вещь, как допуски…

— Есть такая вещь, как непрофессионализм, сеньор Лопес! — остерегающе посмотрел ему в глаза. — Ваш пиар-отдел не справился ни с одной поставленной задачей. В жопу их всех! Скопом. Мне! Нужна! Лоран! Она — профи. И вы мне её достанете, или я доложу уже о вашем непрофессионализме.

Тяжёлый вздох и согласие:

— Хорошо. Я привезу её в штаб.

В город начала втягиваться техника. Марсиане высадились прямо на куполах Центра, и спокойно заезжали в город прямо рядом с дворцом, беря под контроль с десяток окрестных районов. На самом деле ничего эдакого, стоит себе техника на улицах, вокруг ходят вооружённые люди в атмосферных скафах, поглядывая на обывателей. И даже дорожному движению всё это не сильно мешает. Но со стороны смотрелось архигрозно. Мы ещё не доехали до штаба, а уже мировые новостные каналы запестрели экстренными новостями с Венеры, о том, что тут, де, государственный переворот, гадом буду, точно государственный переворот! Но местные инопланетяне делают мину при плохой игре и всё отрицают.

Также войска вводились и в другие части города. Но медленнее, и чуть позже, зато основательно. Просто марсиане у нас ближе всех к столице. Но марсиан всего две дивизии, а в город начали вводить силы со всей этой половины планеты. К моменту, как мы подъехали, первые венерианские части только начали входить, причём сразу занимая наиболее криминальные районы города, а также кварталы, где не то, что централизовано, но так получилось, массово жили мигранты с Востока и из Европы. Совпадение, наверное.

Но ещё через час начался сущий ад, который повысил трафик в городе настолько, что в некоторых районах произошло переключение связи на резервные линии. А именно, из-за «Железного купола» начали выть не улетевшие. И их было МНОГО. И они были непоследними людьми — нищеброды не могут позволить себе межпланетный перелёт. А уж как воняют задержавшиеся туристы… Видимо до этого все думали, что очередные учения, немного подождать, и всё наладится. У нас, вон, недавно «Лира» прошла — с высадкой тех самых марсианских дивизий. И только спустя два часа после выступления королевы, поднялся собственно вой. И это только начало — сейчас подсуетятся известные блогеры и оппозиция, защищающая права бедных несчастных угнетённых властью венерианцев. Дерьмо просочится из всех щелей. Я королеве не завидовал. Как и правительству. Но на самом деле этот вой на руку — террористы имеют связь с внешним миром, и им будет на что смотреть и что слушать, пока мы под шумок станем проворачивать серьёзные дела.

Сообщение из Берлоги. Парни не стали рассусоливать, а разослали приглашения… Четырём командам, победителям студенческого чемпионата по программированию этого года. Чемпионат прошёл в марте-апреле, сейчас июнь — у всех сессия, парни в городе. Солёный отписался, что не нужно трезвонить всем; если парни согласятся, они сами порекомендуют знакомых им программеров. Мысленно с ним согласился и одобрил. Сбор в восемнадцать часов в Университете Информационных Технологий. Времени мало, работаем.

Купол и правда оцеплен «под ноль». Входить могут только местные жители, им выдали спецпропуска. Причём метро закрыто. За квартал от школы Кандиды Марии де Хезус всё оцеплено — внутрь вообще никого не пускают.

— Там магазины, кафе, пара офисов, — пояснил Лопес, когда я разглядывал всё из машины. — И пункт выдачи одной курьерской службы. Ну и всякое по мелочи, без чего можно обойтись. Всё закрыли, в офисах сидит по дежурному, остальные сотрудники удалённо работают. Так что практически изоляция

Помолчали — проезжали кордон по спецпропуску. И правда, по-взрослому всё.

— Всё верно, сеньор Веласкес? Правильно поступили?

Усмешка. Ему не нравилась эта идея со мной, но он слишком маленький, чтобы на что-то повлиять.

— Пока да, — кивнул я, решив не ввязываться в дискуссию. — Продолжайте перехватывать сигнал. Мне нужно понимать, как именно они его передают, и главное, кто с той стороны, и где приёмник.

— Приёмник может быть где угодно, если это «дыра» в ВАШИХ технологиях. — Вновь сказано с усмешкой, и я его понимал. Эти «дыры» Веласкесы оставили для любимых себя. Целенаправленно. Но, блин, вся эта операция была целенаправленной «дырой»!

— И тем не менее, получателя можно выявить, — настаивал я.

— Я силовик, а это по линии «трёшки», — отмазался он, и был на самом деле прав. С «трёшкой», её представителями, разговор имел, позвонил непосредственно из королевского кабинета. Ничего из их объяснений не понял, но они работают, это пока главное.

— «Трёшка» занимается. Но вы тут второй человек, тоже поглядывайте на них.

Вышли из машины. Площадка перед зданием большая, но сейчас пустая — все машины, что были, отогнаны. Сверху огни купола на максимуме — полное освещение круглые сутки. Дверь школы закрыта — опущенная золочёная плита гермозатвора. Окна — тоже, всё перекрыто. Никаких щелей, ничего. Ни им выглянуть, ни нам заглянуть. Атмосферные технологии, чо!

— Все нижние ярусы также изолированы, — отчитался полковник. Я видел схему и представлял, что там, не стал уточнять.

— Пошли в штаб, — с тяжёлым сердцем вздохнул я, и мы зашагали к большому фургону типа баса городского транспорта с логотипом известной на планете транспортной компании.

Внутри было полно народу. Терминалы с кучей вихревых и плёночных мониторов. Верхний ряд мониторов поменьше. На всех — внутренности школы. Кое где — дети, сидящие в углах. Расхаживающие по аудиториям и коридорам люди с винтовками Гаусса.

— Часть камер они обнаружили и уничтожили, — начал докладываться Лопес, показывая в ту или иную картинку. — Для понимания, они знали расположение ВСЕХ стандартных камер, заложенных в проект.

— Откуда тогда картинки? — нахмурился я.

— Скажем так, я называю это паранойей правящего дома — Мужик посуровел. — Уж не знаю, к чему они готовились, только представь, сколько таких начальных школ только в Альфе? А сколько во всей стране? Но многие, если не все, мне не докладываются, оборудованы камерами в спящем режиме. Вот эти «трёшка» вскрыла только после первой, неудачной попытки штурма. — Сеньор сгорбился и посуровел. — Знали бы — не угробили бы людей.

Я же вспомнил камеры у себя в родной школе. Те, которые обнаружил, но к которым не смог подключиться. М-да, и правда, похоже на паранойю.

— Они готовились к чему-то подобному десятилетия назад, — произнёс я. — Возможно даже при королеве Катарине. Почему? Зачем?

Лопес ответ дать не мог. Да и никто не мог. А королеву спрашивать не буду.

— Какие помещения мы видим, какие нет? — перешёл я к делу.

— Видим примерно шестьдесят пять процентов здания. Но нам повезло, именно здесь они в основном держат детей. Но не всё видим, к сожалению. Мёртвые зоны здесь, здесь и здесь, в основном технические помещения, но не только. — Он активировал трёхмерный вихрь — оборудование в штабе имело просто отличный вихревой голографический генератор, и начал показывать прямо на нём, на общей схеме, давая комментарии.

— Добавьте на схему точки расположения их бойцов — красным, — попросил я.

Взгляд Лопеса, и сидящий рядом оператор коротко бросил:

— Есть! — и застрочил по управляющему контуру.

Красные точки появились. Движущиеся. Вычислители штаба работают, хорошо. Точки, правда всего несколько, были даже подписаны буквенно-цифровыми подписями.

— Зелёным — детей, — продолжал я.

— Есть! — Появились.

— Жёлтым — взрослых.

Появились и взрослые. В основном заложники были согнаны в компактные зоны — чтобы легче было за ними следить. Это хорошо.

— Мёртвые зоны закрасьте серым.

Сделали.

— Сеньоры, прошу внимания! — включился вдруг полковник Лопес, дав изучить итоговую схему. — Минуточку внимания, сеньоры! Вы уже в курсе, а кто нет — тому сообщаю. В нашей стране начался военный переворот. Или не военный. Мы этого не знаем. Но — переворот. Главы всех силовых министерств и ведомств отправлены в отставку или находятся под арестом. Нас с вами это слабо касается, но именно наши «неумелые» действия, — выделил он кавычками это слово, — подлили масла в огонь. Королева считает, что за этим захватом стоят те, кто хотел сместить её с трона и для этого помог сеньорам террористам проникнуть в Альфу и снабдил их оружием.

Обалделое молчание находящихся здесь сотрудников. Мы как снег на голову, как тропический ливень за шиворот. Несколько возмущённых гулов. Ну да, а они сидят, работают, дело делают, и не в курсе. Я же улыбнулся — пока полковник работает в рамках легенды, и успешно.

— В общем так, королева нам больше не доверяет, — подытожил он. — Мы все остаёмся на своём месте, продолжаем делать то, что делали, но над нами поставлен наблюдающий с чрезвычайными полномочиями. Вот этот вот юноша, её будущий зять и доверенное лицо.

Скептические взгляды и кривые усмешки. Кажется, персонал штаба после моего представления начал мысленно заложников хоронить.

— Зовут сего молодого человека стажёр безопасности Веласкес. Позывной — Мегалодон. Его слово для всех закон, любая его команда — обязательна к исполнению. Саботаж — отстранение и арест со служебной проверкой. Повторяю, ЛЮБОЙ его приказ. Все всё слышали?

Недовольный гул, но в целом люди военные, что такое приказ понимают.

— По штабу всё? — Это мне. — Пошли, представлю тебя главам силовых групп.

Силовых групп несколько. Антитеррор — около сорока человек. Императорская гвардия — около тридцати. Безопасность — тоже около тридцати. Специальная полиция и гвардия — шесть-семь десятков. Их задача — внешнее кольцо оцепления, охрана въезда в купол. Естественно, знакомился не со всеми, только с главами. Лопес всем представил меня, потом мне — всех. Воины, а все бойцы несомненно были прирождёнными воинами, элитой спецуры, кривиться при мне себе не позволили, но и по их настрою понял, как сильно они хоронят заложников. Обсудили ключевые моменты, кто за что отвечает, у кого какой сектор. Снайперы, подземка, парковка, разные охранные контуры. Я мужиками остался доволен — спецы.

— Теперь что? — Лопес даже просто говоря какие-то слова, вполне нейтральные, вкладывал в них усмешку.

— Теперь — поговорить с Мухарибом. Надо же и с ним познакомиться? — усмехнулся я, борясь с дрожью. Ибо только тут, в штабе, глядя, как на одной из камер пара мужиков в чёрном, отложив гауссовки, насилует молодую женщину, под визг деток в углу, понял, в какое болото ввязался. Испуганные лица детишек на всех, абсолютно всех мониторах. Многие плакали. На одной камере были очень маленькие, их пустили поиграть «на ковёр» — в мягкий игровой угол, но они играли во что-то спокойное, постоянно оглядываясь на вышагивающего по игровой аудитории боевика. Но сам в это ввязался, назад пути нет.

— Нам с ним теперь много придётся общаться… — криво усмехнулся я.

— Хуан как там тебя, — не выдержал и выцедил, не скрывая злобу, Лопес. — Я понимаю, ты молод и полон максимализма. Я понимаю, ты смог провернуть несколько успешных операций. Но мой тебе совет, сюда — не лезь. Там ДЕТИ! — повысил он тональность, зашипев. — Дети, понимаешь? — На его лице выступили слёзы. — Ты слишком молод, не справишься! Ты не знаешь, кто такие эти типы вроде Мухариба. Сиди в штабе, смотри, наблюдай. Делай свою сеть, выясняй что требуется. Но с этими уродами дай общаться тем, кто хоть что-то в этом понимает!

Спорить с ним было бесполезно. А масло в огонь подливало то, что я и сам ни в чём не был уверен. ТАКОГО опыта у меня и правда не было.

— Пошли, — произнёс я и развернулся к штабу. Хотелось добавить: «Если у меня не получится — верну власть тебе», но я не сказал этого. Ибо это первый шаг в росписи, что не справился. Только вперёд! У акулы нет реверса.

— Давно он на связь выходил? — спросил Лопес отвечающего за соединение с террористами оператора.

— Час назад. А до этого каждые полчаса. Пока говорим, что руководства нет, пока держится адекватно. Время до восьми вечера ещё есть.

— Давай связь, — махнул полковник, а мне протянул тангетку.

— Связь есть, — отчитался оператор.

Усмешка полковника. Мне в лицо. «Ну что, щенок, посмотрим, чего ты стоишь?»

Я закрыл глаза и вспомнил вчерашние вечерние кадры. Ангелочков, падающих после попадания в голову раскалённой иглы. Малышей, даже думать обидеть которых кощунственно. Тех малышей, что на вон той камере вжались в стенку и плачут, пока трое упырей ногами и прикладами избивают окровавленную нянечку — видно что-то против сказала. Упырей…

Они — не люди! И это — работа. Работа спецуры, к которой сам себя незаслуженно в общем причисляю. А раз работа — её надо делать. За меня её не сделает никто, местные уже дважды сели в лужу.

Нажатие на кнопку. Собраться. И твёрдым голосом:

— Мухариб — Мегалодону. Мегалодон вызывает Мухариба.

Пауза. Десять секунд. И ещё раз — повторить.

На одной из картинок изображение дёрнулось — сидящий и о чем-то говорящий с двумя другими боевик встрепенулся, завихрил перед собой голограмму (с чем — не смог понять, угол маленький), и в динамике донёсся голос. Тот же хрипящий и противный, что был вчера.

— Мухариб слушает. Кто это?

— Меня зовут Мегалодон, — вежливо представился я. — Полковник Лопес отстранён от операции. Командование антитеррора арестовано. Глава департамента безопасности задержана и помещена под домашний арест.

Пауза. Осмысление. Наконец:

— Зачем ты мне это говоришь? Мне есть до этого дело? Я сказал, что если вы не начнёте выпускать моих братьев — я буду убивать ваших детей. У вас время до восьми вечера. И мне плевать, кто из вас задержан и арестован.

Хороший у него говор. Почти без акцента. Лет десять чел прожил на Венере, а то и двадцать. И скорее всего, занимал какую-нибудь интеллигентную должность, подразумевающую общение с достойными грамотными людьми — врача, например. Или технического специалиста.

— Зачем говорю — за тем, чтобы ты понимал, это всё устроил ты, — оскалился я, чувствуя внутри жар, и этот жар хотелось выплеснуть. — Ты и твои кураторы. Давай объясню для понимания. Королева считает, что некто из её силовиков специально протащил вас на планету и специально позволил захватить несколько объектов, чтобы очернить её, и под шумок сменить власть. Сместить с трона.

— Слушай, как там тебя… МНЕ до этого какое дело? — картинно начал «терять терпение» чел, а на самом деле вслушивался — они там в школе не изолированы, и тоже обсуждают новости.

— Прямое! — рявкнул я. — И прошу не перебивать!

Пауза. Затем ехидное:

— Ну, продолжай. — Дескать, я всё равно царь и бог, я всё равно могу в любой момент начать всех тут убивать. Не сможешь, родной. Любопытство не даст.

— Продолжаю. — Я снова оскалился и поймал идущий из груди жар. — Вас вели. И вас, и вашу группу с Земли. И ещё одну группу. Кто-то из наших вовремя спохватился, и две другие группы были уничтожены. Но с вами всё прошло хреново, мы не успели, и вам позволили захватить это здание. А после «слили» два штурма, положив два взвода спецназа. Для красивой картинки в СМИ, сеньор Мухариб.

Сопение, он это знал. Что наша спецура участвует — точно знал. Но вот кто именно, предатели или наоборот, «заговорщики»?

— Следующий шаг — обвинить королеву в предательстве национальных интересов, — продолжал я. — Захвачены ДЕТИ. И на волне её неудач, сместить. Но, повторюсь, вас раскрыли.

— Нас? — Наигранное удивление.

— Не прикидывайся, родной, я всё понимаю, ты как бы сам по себе и не в курсе. Но ты один из них! Ты с ними заодно! Каким бы ни был чужим, ты — главное действующее лицо в их плане. Плане НАШИХ предателей. И хочешь ты, или нет, но ВАША верхушка арестована. А с нею и весь силовой блок.

— Как там тебя! — начал злиться сеньор. — Ещё раз говорю! Мне всё равно на ваши разборки! Это наше внутреннее дело! Если к вечеру вы не начнёте отпускать моих братьев, если я не получу подтверждения…

— ЗАТКНИСЬ, УРОД! — что есть мочи заорал я. Весь штаб, всё побросав, вскочил и смотрел, что происходит. — Заткнись и слушай! Речь не о грёбанном тебе! Речь не о твоих грёбанных недоносках террорюгах в наших тюрьмах! Всем плевать на них! И речь даже не о заложниках. Да, там дети, там пятьсот детей и почти сто взрослых. Но! Сейчас речь о Венере, о власти над огромной планетой! БОГАТОЙ огромной планетой! Представляешь, сколько власти и денег у того, кто ею правит?

Молчание.

— Сто восемь миллионов населения. Треть мирового богатства. Самый сильный флот. Девяносто процентов минералов, без которых загнётся мировая промышленность. Вся Земля, блин, загнётся! Сейчас идёт борьба за ЭТО, а не за твою грёбанную школу, понял ты, наконец, или тупого разыгрываешь?

Снова пауза, тишина, и неуверенное, но заученное:

— Я… Я всё равно начну убивать!

— Ну и хрен с тобой! — фыркнул я, заставив себя успокоиться. — Только знаешь что, рекомендую убрать и сменить домашние заготовки. Потому, как ситуация изменилась. Сейчас людям наверху не до тебя. Вот реально не до твоих понтов! Меня зовут стажёр Веласкес, но это оперативный псевдоним. Уточни у своих кураторов, кто я, они расскажут. И мой тебе «слив» с самого верха. Советом безопасности из пока ещё верных королеве людей принято решение в случае необходимости пожертвовать заложниками и покончить с тобой и вашей проблемой, если начнёте мешаться и лезть под ноги. Да, урод, говорю испанским языком: начнёшь мельтешить — вас взорвут к чертовой матери! Ядерный взрыв в изолированном здании — и к королеве нет вопросов. Заложников потом отпоём, твоих корешей по тюрьмам казним — чтоб не было больше ни у кого повода приключения искать, про бомбу — скажем, что это вы её протащили и сами активировали — вы ж на голову больные. И нет занозы в заднице. Ты всё понял, придурок, или тебе ещё раз повторить?

Молчание. Сопение. Наконец:

— У нас нет ядерной бомбы. Если б была — думаешь, стали бы мы школу захватывать?

— А ты думаешь кто-то станет разбираться? — Я захохотал, скорее закаркал.

Снова молчание. Видимо, извилины в голове у Мухариба ещё есть, заработали должным образом. Осторожный вопрос-утверждение:

— Вы не можете пожертвовать детьми!

— Когда это власть, ЛЮБАЯ власть, считала издержки, если речь об удержании себя у корыта? Сам подумай? Как бы ты поступил на их месте?

— Она… Нет, она не может!

— Может. — Я картинно усмехнулся. — Она — королева. Ей есть что терять.

Но я сегодня добрый, Мухариб. И открою тебе глаза дальше. Если её завалят те, кто притащил вас на планету и подогнал оружие… Им вы вообще будете не нужны. Ибо знаете слишком много. Вас помножат на ноль автоматически, как только разберутся с королевой, также не считаясь с потерями. Это всего пятьсот детей и сто взрослых! Даже батальона нет!

А потому давай, Мухарибушка, ты не будешь быковать, а мы с тобой текущую ситуацию с новыми данными обсудим и обмозгуем, как нам быть? Ибо меня сюда послали лопатить это дерьмо, и оно такое же моё, как и твоё. Твои предложения?

Глава 2. Племянник королевы

Глава 2. Племянник королевы

Ребята работали не просто оперативно — монстры!

Прошло четыре часа. Всего каких-то четыре часа! А в Венерианском университете программирования интеллекта и информационных технологий, он же ВУПИИТ в лектории собираются приглашённые. Пригласили мы многих, хотя, отдаю отчёт, приедут не все. Дела у людей, сессии. Также дали объявление в их профильных сообществах, правда, написав в не всё, что хотим, но с намёком, что приглашаем на обсуждение всех желающих. Некоторые парни находились далеко от универа, а город (как бы) перекрыт, и они не успевали — распорядился направить за ними машины. Угу, машины силовиков — какие есть под рукой, какие мне подчиняются. Но оно и к лучшему — никакая проверка на дороге не страшна.

Я всё ещё занимался изучением схем, карт, систем, расположения террористов и заложников, просматривал интересные материалы. Ибо надо было на сто процентов вникнуть в тему. Тело не покидала дрожь — скоты устраивали оргии, насиловали девушек и женщин, прямо на глазах у ревущих детей, резали на живую плоть, чтоб запугать, оставляя шрамы. И били, били, били… Ногами в том числе. Кулаки сжимались, становилось тошно, и я точно знал, что не спущу это подонкам, чего бы это ни стоило.

Через полтора часа после первого и пока единственного разговора с Мухарибом (надо дать парнишке пищу для размышлений, заодно пусть «трёшка» ловит сигнал с внешкой) Лопес поманил наружу. Тяжело вздохнул, под косые взгляды операторов вышел из командного буса.

К нам подъезжал служебный строгий «Вулкан». Два «Вулкана» — второй — сопровождение. Встали рядом, створки второй машины поднялись, и двое дюжих парней в лёгких скафах антитеррора… Вытащили на свет упирающуюся и лягающуюся молодую женщину лет тридцати. Короткая косая белая юбка, красная блузка с правильно поданной грудью (она у неё меньшего размера, но в такой кажется зачётнее), разрез вдоль ноги, открывающий вид на шикарное бедро. Дамочка лягалась, пихалась и делала ещё массу глупостей, но никак не могла повлиять на закованных в броню безопасников.

— Пустите меня! Да пустите же наконец! Я ничего не буду делать! Идите к чёрту! Я буду жаловаться вашему руководству!

— Жалуйся, — произнёс Лопес, делая несколько шагов вперёд. Дамочка, услышав голос и увидев обладателя, успокоилась, встала ровно, поправляя и юбку, и блузку, и немного причёску. Огляделась вокруг, заметив до кучи и меня. На мне взгляд задержала, но мазнула глазами дальше, оценивая, где находится и в каком окружении. Довольно ухмыльнулась, но в глазах её пробежали искры гнева: «Всё равно не прощу! Вам придётся меня сильно-сильно уламывать!» Поняла, где оказалась и для чего.

— Я не буду на вас работать сеньор…

— Лопес, — помог мой помощник. — Полковник Лопес.

Ухмылочка. «Никакой ты не полковник. И не Лопес. Но я всё поняла…»

— Это вы мне звонили? — пронзила его взглядом насквозь, даже мне захотелось отшатнуться.

— Я. — Скупой кивок — сеньора трудно таким пронять.

— Так вот, сеньор полковник… Я НЕ БУДУ на вас работать! — гордо вскинулась она, задрав носик. — И вообще, вы только что разрушили мою карьеру. Захватили меня перед зданием студии, как какую-то террористку! Перед всеми коллегами! На виду у руководства! Да меня задним числом уволят и будут шарахаться!

— Можно подробнее? — улыбаясь, подошёл я. Только тут Лоран, а это была она, обратила на меня внимание и принялась жаловаться:

— Представляешь, из трёх машин! Три вооружённые группы антитеррора! Ка-ак выскочат! Всех лицом в землю, меня — мордой в капот, и наручники сзади. И в машину. — Она резко, на скорости, подняла ногу и обрушила каблук со шпилькой на сапог рядом стоящего безопасника. Естественно, доспешному сапогу ничего не было, парень даже не шелохнулся, но сеньора потеряла равновесие и чуть не упала. Скорчила страдальческую гримасу. — Что обо мне теперь подумают, Хуан? А?

Переживала она не наиграно. Это озадачивало — Лопес и правда пакостит. Мелко, но с намёком, как тот кот.

— Я по-хорошему предложил сотрудничество, — спокойно отчеканил ей Лопес. — Ты не захотела по-хорошему.

— Я и по плохому не буду. НЕ БУДУ! — подалась она вперёд, сверкая глазами. — Понятно вам? И вообще, вы обязаны сейчас извиниться и доставить меня туда, откуда украли! Я уже опоздала на передачу, но мне надо хотя бы дать знать, что жива, а не в плену и не в застенках. И что я не террористка. БЫСТРО везите меня обратно!

Губы Лопеса тронула еле уловимая усмешка, но я видел, внутри он веселится, как ребёнок. Он же обещал мне доставить Лоран — он доставил. Как — не важно, доставил же? А разгребать мне.

— Инесс, пошли. — Я вымученно вздохнул и двинулся вперёд, в сторону «Мустанга», у которого маячили девочки из группы Камиллы. Надо ехать в универ информационных технологий на «стрелку», в дороге обсудим сложившуюся ситуацию.

— А-а-а? — непонимающий взгляд.

— Говорю, пошли, поговорим в машине.

— Но как же… Я ведь арестована? — непонимание. — За отказ сотрудничества?

— Пока нет. — Обернулся, встретился глазами с Лопесом и подмигнул ему: «Спасибо, бро! Было весело». Тот всё понял, показно скривился, но я расположил к себе старикана. Покачал Инесс головой.

— Нет, ты сюда ДОСТАВЛЕНА. Ко мне.

— То есть, я должна работать НА ТЕБЯ? — Она вырвала руку и встала, как вкопанная.

Я снова вымученно вздохнул.

— Да, на меня, и это не обсуждается. Считай, что ты мобилизована. Ты нужна стране и будущему.

— А вот не угадал, я не…

— Заткнись! — мягко, не повышая голоса, перебил я. — Заткнись, Лоран. Вспомни, со мной хоть когда-то было неинтересно?

Она «зависла».

— Вот и сейчас я тебя приглашаю — не пожалеешь. Что же касается наручников, то ты сама говорила, что любишь перечные игры со стоп-словами.

— Да, но эти наручники были без меха! — с отчаянием в голосе воскликнула она.

Стоявшие вокруг бойцы, Лопес и я при этом непроизвольном выкрике заулыбались, делая напрасные попытки сохранить внешнюю серьёзность.

— Инесс, пошли, — подытожил я словесную баталию. — С Пикассо договоримся. А не захочет договариваться — и его мордой в капот, ты меня знаешь. — Снова потянул её за собой. Согласится, куда она денется. Ко МНЕ — пойдёт. Хотя у Лопеса бы не было шансов… Ну, да Лопес бы и не подумал работать с профи — у него есть навязанные пиарщики от «конторы», чьи-то блатные детки, устроенные на хорошую непыльную работу. У-у-у! Ненавижу нашу коррупцию!

— Мегалодон — оператору шесть, — ожил в ушах голос. — Зло-один вызывает на связь.

Остановился, замерев. Радушие с лица Лопеса также как ветром сдуло — он подключён к командной линии. Развернулся:

— Так, пошли со мной! — это Лоран. — Пошли с нами — посмотришь, что там и как, своими глазами. — Потянул её в сторону буса.

— На командный пункт? — нахмурился Лопес, пропуская нас мимо себя. — Посторонние?

— Здесь нет посторонних! — фыркнул я.

— Уверен? — Непонимание, недоверие, сожаление о бессилии мне запретить в глазах.

Я не ответил. А растеряннуюЛоран пришлось взять под локоть и потащить в сторону дверей командного буса силой. Та испуганно засеменила, путаясь ногами, стараясь не упасть — шпильки уж очень высокие.

— Стажёр Веласкес, слушаю! — произнёс я. Эта линия слышна только руководителям операции, но говорить могу только я. Или тот, кому даю слово.

— Стажёр Веласкес… — Вкрадчивый голос с лёгким акцентом на том конце. — Тебя ведь зовут Хуан? Да?

— Это конфиденциальная информация, — ответил я, не скрывая улыбку.

— И ты — племянник этой сучки Леи. Пока не признанный.

— Это конфиденциальная информация, — снова возликовал я. Кураторы «с воли» прочистили сеньору мозги и раскрыли глаза. Торговаться теперь с ним будет легче, а заодно лишнее подтверждение, что террорюгам активно помогают снаружи. ОЧЕНЬ активно.

— Слушай, Хуан, кто бы ты ни был, — появилась в его голосе уверенность. — Я понял про захват власти. Ты не стал врать, был честен, это правильно. Это хорошее вложение в наши будущие переговоры. Но мне интересно, что она думает насчёт нас? В смысле нас-нас, нашего освобождения? Убедил, Венера важнее каких-то детей, но и решив проблему с детьми, она получит дополнительные очки, так ведь?

— Уважаю договороспособных людей, — хмыкнул я. — Да, она готова уступить и эвакуировать вас на Землю, если дадите ей сохранить лицо. Ваши предложения?

— Я думал это ты пришёл с предложениями? — усмехнулся он.

— Сеньоры, шесть часов назад я сдавал экзамен в своей школе, — картинно устало вздохнул я. — Запись есть в сетях — я медийная персона, мои экзамены смотрят разные фетишисты. Четыре часа назад меня огорошили, что половина нашего руководства среди силовиков — предатели, и королева вводит войска, чтобы её не сковырнули, пока она ведёт среди них расследование. Более того, вас СПЕЦИАЛЬНО провели в город, чтобы создать инфоповод к перевороту. Какие, нахрен, вы хотите предложения от девятнадцатилетнего мальчишки?! Мне двадцать исполнится только через две недели!

Задумчивая пауза. Карта с возрастом пока ещё козырная в моей колоде. Но с каждым не годом даже, месяцем, она будет всё менее и менее важна. Но пока я ещё прыщавый вьюнош, и нужно извлекать из этого максимум прибыли.

— Мы не трогаем больше детей… — начал он.

— Заложников, — поправил я. — ВСЕХ заложников. НИКОГО не трогаете. А также эвакуируете тех, кому нужна помощь… И самых маленьких.

— Нет! Все заложники остаются у нас! — отрезал он.

Я картинно задумался. С тревогой в голосе произнёс:

— Хорошо, тогда другой вариант. Обмен. Мы меняем самых маленьких и раненых, и слабых, на ваших воинов из наших тюрем.

Пауза. Осмысление:

— Зачем?

— Затем, наверное, что они — НАШИ заложники. Вы грохнули больше десятка ВАШИХ заложников, и я, дабы вы понимали серьёзность ситуации, могу в ответ грохнуть такое же количество наших. И ты, зная моё досье, должен понимать, я не шучу!

— Я устрою тут кровавую баню! — закаркал он, пугая, но я чувствовал его раздрай, он сам себя убеждал, что всё в порядке.

— Мухариб, сукин ты сын, — презрительно фыркнул я. — Ты что, не понял, что происходит? Я НЕ СИЛОВИК!

Пауза. Для осмысления.

— Я не давал присягу защищать и ублажать, верно служить не щадя себя и все дела. Я — грёбанный политик! А знаешь, кто такой политик?

Снова пауза. И с ехидством:

— Мне ПЛЕВАТЬ, если ты зальёшь там всё кровью. У меня на кону благополучие ста восьми миллионов. Миллионов, которыми править после королевы Леи МНЕ!!! Мне и моим девочкам, про мои амбиции и связи с принцессами тебе должны были «слить» кураторы. И благополучие миллионов, Мухарибушка, весит на чаше весов куда больше, чем пятисот деток. Да, мать его, буду оплакивать их всех! Каяться, стоять в церкви на коленях. Но отдам приказ на ваш подрыв без сожалений,без угрызений совести, без трепета в душе и глупых рефлексий. Я буду править этой планетой, это МОЯ планета, моя территория, и на меня не действуют те сраные психологические приёмы, которым вас обучали в школе подготовки диверсантов. Усёк, придурок?

И пока был на волне. Решил идти в атаку:

— И да, если с головы ещё хоть одной девушки слетит волос, если ты или твои придурки изнасилуют или изобьют ещё хоть кого-то, я тебе покажу плохого племянника королевы! Ибо пока ты видел только хорошего.

— Плохого племянника королевы? — хохотнул он.

— Ага. Я же сказал, я не силовик. А в политике есть только один закон — принцип талиона. Ты убил заложников — и я убью столько же своих заложников. Они уже мертвецы, но я, благородная душа, так и быть, даю тебе возможность сохранить перед братвой лицо, сохранив им жизнь. Если мы сотрудничаем — то сотрудничаем. Нет — значит, нет, и зуб будет за зуб. Решай сам.

— У тебя очень высокое самомнение, стажёр Веласкес, сказал он после долгой паузы.

— Кармен Ортега, — произнёс я операторам. — Эй, народ, скиньте кто-нибудь придурку изображение этой девушки! Двадцать шесть лет. Младший воспитатель. Прямо сейчас трое твоих молодчиков избивает её и раскладывает в помещении А-35, минус второй уровень. БЫСТРО прекратил безобразие, сукин сын, иначе пожалеешь!

Даю тебе время на раздумье три часа. Если за это время хоть с чьей-то головы упадёт волос… Не хочешь сотрудничать по-хорошему — будем по-плохому.

Мухариб отключился, но я жестом показал всем молчать.

На камерах была видна суматоха, и изнасилование прекратилось. Снова возник голос:

— Мухариб вызывает племянника королевы.

— Стажёр Веласкес, слушаю, — отозвался я.

— Ты просто так «слил», что вы нас видите? — в голосе ирония, опасливая. — Что у вас есть камеры, о которых мы не знаем?

Операторы и Лопес при этом смотрели волками — убить были готовы.

— Да. Как жест доброй воли, — согласился я. Глазами не убьёшь, но мне этот козырь был нужен. — Я ж добрый, говорю. Со мной МОЖНО договориться, Мухариб.

Пауза, пробный шар:

— И всё же. Твои условия? Я про эвакуацию?

— Моя наставница говорила, что всё гениальное просто, а всё простое гениально. А ещё, что лучшее — враг хорошего. Давай не будем играть в ненужные долгие игры? Вы садитесь на корабль, и под охраной наших фрегатов летите на Землю. Сейчас наши дипломаты свяжутся с Срединной Республикой, как с гарантом, представителем третьей силы, и под контролем Китая и Союза вы приземляетесь на их территории. После чего оставляете там ВСЕХ заложников и идёте с миром. При этом за всё время, включая полёт, никого не третируете, не трогаете и не насилуете.

— Это логичное предложение, — повеселел его голос.

— Именно. За вашу честность отвечают Китай и Союз. Если вы «наколете» нас — мы нанесём по ним удар, возможно развяжем войну. Или прекратим им поставки редкозёмов и ключевого оборудования. Ибо хреновые они гаранты. Понимая это, Союз помножит вас на ноль превентивно, если только подумаете не сдержать слово. И это будем не мы, это будут ребята, которые взрастили и обучили вас, которые знают, как с вами, уродами, надо работать.

— Умно, что сказать. — Мухариб снова закаркал. — Правильно сказал, просто и гениально. И королева на это согласна?

— Да. — Я нахмурился — слишком легко, так не бывает. — Но повторюсь, вы должны сохранить ей лицо. Ей плевать на детей, если вы уроните её честь и власть. А потому повторюсь, вдруг ты недостаточно громко понял. С этого момента НИКАКОЙ АГРЕССИИ в адрес заложников. Никаких изнасилований и рукоприкладства! Никакого голодомора, и пить давать детям вы будете вовремя. И в туалет водить. Мы предоставим еду и воду, предоставим медикаменты, но если попытаешься играть нечестно — будем бить по принципу талиона. Для начала сотрудничества.

— С тобой приятно иметь дело, стажёр Веласкес, — улыбнулся он. — У тебя очень завышена самооценка, но, думаю, это возраст. Но ты достаточно рассудителен, в отличие от многих взрослых и опытных. Мы подумаем.

— Что это было? — Лоран сидела и слушала нас с глазами, как чайные блюдца. Я, сползя на стоящий рядом стул — руки мелко и бессовестно дрожали, и изнутри колотило, отрешённо покачал головой.

— Я здесь главный, Инесс. И это я приказал везти тебя сюда, — повторился я. — Ибо они — кивок вокруг, — не справились. С этой минуты ты — пресс-секретарь штаба операции, и твоя задача подать информацию быстро и правильно, с нужного ракурса.

— А войска в городе… — На её ошарашенное лицо было приятно смотреть.

— Я занимаюсь только своим сектором, — покачал головой. — Войска — это к королеве.

Так она и поверила, но кивнула. Действительно, даже пресс-секретарь не должна знать всё.

— Селекторное совещание, — произнёс я для Лопеса. — Сколько надо на подготовку?

— Минуты две, — пожал плечами полковник.

— Да, сеньор архитектор, НАДО. Есть такое слово, — ярился я, сдерживаясь из последних сил. — Как — думайте. Но к концу суток придумайте способ доставить туда микроднроны.

— Сеньор Веласкес, вы не понимаете! — праведно возмущался на том конце прикомандированный к нам от муниципалитета инженер-проектировщик, разбирающийся в устройстве «девяток». — Здание изолировано! Оно…

— Мать вашу, сеньор! — не выдержал я. — У вас под боком военные! Сапёры! Коммунальщики! ПридумайТЕ способ протащить в здание несколько грёбанных микродронов размером с пару миллиметров в диаметре! Нет ничего невозможного! И придумайТЕ это ещё вчера! Никто, сеньоры, не выполнит вашу работу за вас! А если не можете — снимайте погоны, увольняйтесь и идите на космодром работать докерами — там думать не надо, бери и грузи! Всё понятно?

Молчание. Робкое архитектора:

— Да, сеньор Веласкес. БудЕМ думать. Подключу весь департамент.

— Подключайте кого сочтёте нужным. Сапёры? Не слышу?

— Будем думать, сеньор Веласкес, — чёткий голос кого-то из вояк.

— Полковник Лопес?

— Прослежу, сеньор Веласкес, — выдал помощник, стоящий рядом, в прямой видимости.

— Пока всё. Пауза часа на три, отъеду по делам. За это время придумайте СПОСОБ, а не отмаз. Цена вашей некомпетентности или ошибки — гибель детей, вашу мать.

— Поняли, сеньор Веласкес…

— Есть, сеньор Веласкес…

— Есть, сеньор Веласкес…

Рассоединился. Тут же выбрал линию Сирены.

— Да, Хуан?

— Мне нужно десятка два террористов, из списка на освобождение, которые на Венере. К утру. Организуешь? А после, возможно, и все остальные.

— Зачем тебе? — напряглась она.

— Собираюсь менять их. На заложников.

Пауза, осмысление. Вердикт:

— Идея здравая. — Снова пауза. Наконец:

— Хорошо, организую. К утру?

— Да.

— Ко скольки?

— Не принципиально.

— Сделаю.

Рассоединился. И только теперь посмотрел на Лоран.

— Эти полудурки всё испортили, — кивок в сторону Лопеса и делающих вид, что не слушающих, операторов. — Ты и сама видела, насколько местные пиарщики «деревянные». Нам нужно перекинуть мяч на сторону противника и начать информационную атаку. Никакой обороны, все десять игроков к воротам противника. Сможешь?

Пожатие плеч.

— Я… Я ещё ничего не знаю. Уже понимаю, какая там задница, но…

— Ты знаешь главное! — патетически воскликнул я. — Мы должны говорить людям правду, а не как они. И говорить её до того, как эту же правду им скажет враг. Потому, что он не соврёт, нет. Но от его интерпретации той же самой правды захочется повеситься.

У тебя пара часов вникнуть. Полковник Лопес поможет — предоставит нужную информацию. Ты сама видишь, как тут всё запущено и сурово. Местных из пресслужбы использовать или нет — сама решай, я даже не стал с ними знакомиться. Не нужны — вышвырни. Даю тебе карт-бланш, но к девятичасовым новостям мы должны забить противнику первый гол. Как будешь готова — свяжись. Тебе дадут систему правительственной связи, я там забит как Мегалодон.

И да, одни мы волну не запустим. Нужно подключить сеть ЛОМов. Фрилансеров, работающих за идею. Таких полно в городе, найди кого можно заинтересовать и подумай, как организовать «сливы» и «инсайды».

Обвыкайся, вникай, я поехал. Дела.

* * *

На входе ждали Даниель и Майк. И ещё трое безликих представителей третьего управления. Два — с некими чемоданчиками. Мне представился только один, сказав, что они «техподдержка».

Огни куполов начали снижение интенсивности. Вечер. ВУПИИТ, как и все учебные заведения Альфы, работал на сдачу студентами сессии, но сейчас, ближе к вечеру, народу в нём было немного. В основном задержавшиеся в библиотеках и читальных залах, где предоставляется информация, которую сложно найти в сетях или которая имеет хозяев (авторские права) и запрещена к распространению за пределами стен.

— Сеньор Веласкес? — меня встретил местный сотрудник, я не вникал, какую он должность занимает, но понял, что курирует местную команду разработчиков ИИ. Команда ВУПИИТ заняла в прошлом месяце на планетарном чемпионате разработчиков нейросетей почётное третье место, что для главного информационного ВУЗа планеты трагедия, но тут уж спорт есть спорт.

— Он самый. — Протянул ксиву сотрудника ДБ.

— Безопасность… — Нахмурился. Оглядел представителей «трёшки».

— Что-то смущает?

— Ничего, — усердно замотал он головой. — Пойдёмте, сеньор Веласкес. Ребята собрались. Если не все, то почти. Ждут.

Мы двинулись вначале по главному коридору ВУЗа, минуя пункт охраны, где нас даже не пытались задержать или проверить, затем спустились на пару уровней вниз.

— Сеньор Веласкес, вы и ваши ребята заинтриговали, — кивок в сторону Дэна и Майка. — Мои мальчики задают вопросы, но я не знаю, что отвечать.

— Мы сами ответим, — расплылся я в улыбке. — Главное чтобы парни были адекватные, не заносчивые.

— С этим проблем не будет. Во всяком случае, с моими. Если сумеете их заинтересовать. — Помолчал и поправился. — Заинтересовать, поставив интересную задачу.

— О, задача будет очень интересная! — расплылся в улыбке двуцветный, как обычно, Дэн.

Аудитория-лекторий. В подобной я с утра сдавал экзамен. Здесь сидело четыре группы студентов, человек по шесть-восемь, и ещё с пару десятков вразнобой, кто с кем. Мы вошли, старший «трёшки» переглянулся со своими. Его сотрудники подошли к преподавательскому столу и раскрыли чемоданчики. После чего прошлись в разные стороны по всему помещению, держа в руках неизвестные мне приборы. За нашими спинами закрылись не только створки, но и гермозатвор встал на место. Проверка минут пять, в удивлённом молчании — студенты также смотрели за происходящим, робко и тихо переговариваясь друг с другом, но ни о чём не спрашивая. Наконец, старший мне кивнул — всё нормально. Чисто.

Я встал перед преподавательским столом, оперевшись на него пятой точкой.

— Всем привет! — поднял вверх руку. — Меня зовут Хуан. Возможно, вы даже видели мою мордаху в новостях или ещё где, но это фигня на самом деле.

Коротко о себе. Я — племянник королевы, ни разу не специалист по ИИ. Но моя задача — найти таких специалистов, для решения важных поставленных королевой вопросов. Если спускать приказы сверху в рабочем порядке — придётся долго ждать реализации, и моя задача целебными пиками ускорить процесс. Это для понимания моей роли, чтобы вы не кривились и не шептались за спиной. Я сразу и открытым текстом всё проговариваю. Вопросы?

Парни и девушки в аудитории заулыбались. Девушки тут были, аж пять человек, на почти шесть десятков парней. Специфика профессии.

— Давайте вначале коротко обрисую ситуацию, — предложил я, — а затем перед вами выступят специалисты и всё-всё расскажут по вашей части.

Зал не был против.

— Итак, каждому из вас, я имею в виду членов команд недавнего чемпионата по программированию ИИ, позвонили, представившись сотрудниками «трёшки», и пригласили на это совещание.

Согласные кивки — так и было. Спортсменов именно обзванивали. Парни из «Берлоги».

— А это совещание? — полный иронии голос одного прыщавого типа с выбитым передним зубом. Бандитская рожа, но я видел за внешностью раздолбая интеллект — он тот ещё тип на самом деле.

— Да. — Я кивнул. — Здесь мы примем принципиальное, ключевое решение. Далее, если вы согласитесь — поедете в командный центр третьего управления на собственно ознакомление с проблемой и работу над нею. Кто не согласится — выйдет через эту дверь обратно, дав подписку о неразглашении сроком на месяц. На вашей судьбе и учёбе это никак не скажется.

Тишина.

— Почему вы? Потому, что вы заняли первое, третье, четвёртое и пятое место на чемпионате, вы — лучшие программисты Венеры. Второе место заняла команда из Авроры, но нам просто некогда ждать их прибытия. Также мы дали объявление в ваш чат — приглашаем всех, не только киберспортсменов, а всех, у кого есть способности и желание помогать. И мы бы, если честно, хотели собрать куда больше людей, но, к сожалению, времени на это нет.

— Это связано с тем, что в город ввели армию? — вопрос одной из девочек.

— И да, и нет, — покачал я головой. — Армия — залог безопасности королевы на время расследования заговора среди верхушки силовиков. У нас же более тривиальная задача. Мы должны, опираясь на искусственный интеллект, вычислить террористов, захвативший младшую школу имени Кандиды Марии де Хезус.

Тишина. Полная. С полминуты, не меньше. Студенты сидели с открытыми ртами. Наконец, робкая рука то же девушки:

— Сеньор Веласкес, МЫ? Студенты? Террористов, захвативших детский сад?

— Да, — уверенно кивнул я. — А что вас смущает?

— Что, больше некому? — Прыщавый без зуба.

— Есть кому. — Я выдавил коварную улыбочку. — Но они либо под подозрением, либо УЖЕ доказали непрофессионализм и несостоятельность. А те, кто остался — спецы, без вопросов, однако главное — они ПРИВЫКЛИ работать так, как работают. И их коллеги, другие спецы, из вражеских государств, знают всё о наших спецах и о их методах, и сделали поправку на это в своих планах.

Да, сеньоры. Говорю открытым текстом. Нам нужна свежая кровь. Нам нужны свежие мозги, люди с незашоренным взглядом, не знающие, что то или иное невозможно, а потому способные копать в этом направлении и находить жемчужины. Нам нужны вы! Молодёжь Венеры! — пафосно воскликнул на весь зал, но сейчас пафос был уместен. — Лучшие мозги будущего планеты!

— Что нам за это будет? — поднятая рука и выкрик паренька с одного из последних рядов.

— Студентам — автоматом профильные предметы, связанные с ИИ, программированием, нейросетями и прочим, — улыбнулся я — ждел этот вопрос. — Непрофильные — разрешение сдать как-нибудь потом, без штрафных санкций. Обещаю! — прижал руки к груди.

— А всю сессию автоматом нельзя? — Снова щербатый.

— А что, есть что-то, что ты способен не сдать? — картинно нахмурился я. Смех в зале.

— Я — нет, — тут же усердно покачал раздолбай головой — чтоб чего не подумали. — Но тут ещё люди. И не все такие же гении, как я.

А у него нормально с самооценкой. Настоящий яйцеголовый!

— Ребят, на усмотрение ваших кафедр, но рекомендации мы дадим, — кивнул я. — К сожалению, мы не всемогущи. Но содействие обещаю, как представитель её величества.

— А если мы не согласны? — снова первая девушка. — Если не согласны на сессию? Что ещё можете предложить?

— Деньги? Бессмертие? Памятник из платины? — нахмурился я. — А что бы ты хотела, золотая?

Сеньорита смутилась. Руку поднял ещё один парень, из команды Венерианского государственного:

— Сеньор Веласкес, здесь почти все уже сдали сессию автоматом. Ну правда, какой нам резон в это впрягаться?

— Резон? — Я их понимал, а потому не злился. Это студенты. Они пытаются быть меркантильными, но на самом деле студентов надо брать изюминкой, фишкой, необычностью. — Ребят, нет никакого резона. Мне нечего вам предложить. Но если мы этого не сделаем, не вычислим рожи этих подонков, они продолжат убивать заложников. Для понимания, у них примерно четыреста семьдесят детей дошкольного возраста и восемь десятков взрослых, в основном женщин. Если мы не сделаем этого — никто этого не сделает. Вы — лучшие. Лучше вас на планете просто нет.

Потому решайте, каждый сам для себя. Вы в команде? Если да — добро пожаловать на борт. Предупреждаю, это секретная операция, и до окончания вы будете изолированы на командном пункте третьего управления. Еда, вода, место для сна, но никаких контактов с внешним миром. После — все плюшки, что сможем выцыганить у королевы. И чем большего достигнем — тем больше будет плюшек. Если это не ваше — можете выйти из аудитории, предварительно подписав «секретку». Никаких санкций, всё честно! А теперь думайте. Для тех, кто останется, младшие сотрудники третьего управления, — кивок на Дэна и Майка, — расскажут, что требуется и в чём заключается помощь.

Остались все. И дали с десяток рекомендаций, кому позвонить и пригласить дополнительно.

* * *

На город наползала ночь, свет бежал назад, к себе в дом, под фермы ламп купола, но пока ещё было хорошо видно. Студенты сели в бус «трёшки» и уехали в ангар за городом, в котором, как мне пообещали, «подготовят всё, что нужно». С ними Дэн и Майк. Солёный и Слон работают в поле, подключая кабели к сверхмощным суперкомпам. Каждому из них помогает целая бригада техников «трёшки». Здесь делать мне нечего — парни справятся. Только сел в машину, как раздался вызов. Непривычный, корпусная связь… Мягче что ли.

— Мегаладон-сигме, — раздалось в ухе. — Сигма вызывает Мегалодона.

Я, сев в салон, как раз размышлял, за что именно хвататься. За что — было много всего, но что потребуетсяпервее? Так что вызов с незнакомым позывным отвлёк вовремя, с удовольствием переключился:

— Мегалодон слушает.

— Говорит Сигма, кафрег Альварес. Принцесса переадресовала вызов с отчётом по «Железному куполу».

Кто такая «Принцесса» уже знал. А вот остальное из сказанного было покрыто туманом войны.

— Так, стоп. Кафрег Альварес. Флот? — остановил голос я.

— Так точно. — Недоумение собеседника. «Мужик, ты не знаешь, КТО Я?» Я был солидарен — да, тупой. Но мне пока можно, я пока только вникаю в будни спецуры.

— Сигма… ТА САМАЯ Сигма? Станция в облаках Венеры? — продолжил уточнять я.

Вздох: «Сеньор, такие вещи нельзя произносить вслух! Зачем меня подставляешь?

— Так вы существуете! — непроизвольно вырвалось у меня.

— По словам Принцессы ты, Мегалодон, человек, допущенный к гостайнам, — ядовито парировал собеседник.

— Я занимаюсь только своим сектором работ на поверхности, — открестился я. — В чужую епархию не лезу. И не полез бы, кабы не обстоятельства.

Отмаз засчитан.

— Кафрег, слушаю. — Всё, точки расставлены, можно принимать доклад.

— Приказу о возвращении не подчинилось шесть судов. Один — лайнер Союза. Пункт назначения — станция Фейлонг-4. Количество пассажиров — двести пятьдесят человек, двадцать шесть членов экипажа. Остальные пять — яхты аристократии Венеры. — Он перечислил имена владельцев. Знатные фамилии, все в первой сотне, но не в первой десятке.

— Понятно. — Я нахмурился. Ибо на душе заскребли кошки — цель «Железного купола» — не дать гадине ускользнуть. Той гадине, что провернула дело и возвращается домой. И именно этот Тайлонг или как его там, девять к одному, и несёт нужного человека (группу людей). И все остальные тысячи не улетевших пассажиров, получается, будут мучиться зря.

Нет, они, конечно, создадут дополнительную панику и негодование, а нам сейчас выгоден любой шум. Но истинные виновники, истинные цели «Купола», как раз и ускользнут. А это тождественно провалу операции М-да!

— Есть возможность прицельного открытия огня по двигателям или дюзам нарушителей? — спросил я, понимая, что Принцесса не могла отдать приказ на расстрел ТАКИХ кораблей.

— Без риска гибели экипажа и пассажиров — нет, — ответил Альварес.

— Хорошо, кафрег. Свяжусь.

Вызвал Принцессу.

— Да, Хуан? –усталый, но бодрый голос её величества.

— Сигма связалась, — отчитался я.

— Ну и? — вопросом встретила она меня. — Что будешь делать?

В голосе издевка, но лёгкая.

— Прошу разрешение на уничтожение двух яхт и перехват лайнера силами космофлота, — не стал юлить и как есть выложил я.

— Нет! — отрезала она. — Ни первое, ни второе. И ещё, Хуан, ты задал порог в десять дней, но двенадцать дней назад также стартовала яхта дипломатической службы Срединной республики. Она не подпадает под твой приказ о возвращении, но я хочу, чтобы ты о ней знал.

— Понял. И всё же настаиваю на превентивном показательном уничтожении хотя бы одной яхты из пяти наших. Остальные сами вернутся.

— Нет, Хуан! — отрезала она, в голосе появилась сталь. — Мне не нужна гражданская война. Тем более, там, скорее всего, лишь аристократические боровы. Они на понтах, но вряд ли причастны к террору.

— Они не выполняют распоряжения! — возмущённо парировал я. — А в военное время правила для всех.

— Нет, Хуан. — Тяжёлый вздох. — К сожалению, этот мир работает немного не так. Даже в военное время правила не для всех.

— Но…

— Нет, я сказала! — зло одёрнула королева. — Думай о чём-нибудь другом. О яхтах забудь.

— И о лайнере, — едко хмыкнул я.

— И о лайнере. Я отдала приказ адмиралу Ли, он вышлет навстречу пару корветов. Если получится взять на абордаж — они это сделают. Но к тому моменту морпехи должны знать, кого искать. Или что. До связи, у меня важная встреча.

Рассоединилась. Я же выругался. Набрал Сигму.

— Кафрег, распоряжение такое. Все указанные корабли, а также дипломатическую яхту, вышедшую двенадцать дней назад, держать в поле зрения. Каждые восемь часов обновлять данные по стрельбе по ним с лапут. Как только корабли выйдут из зоны прицельного поражения — доложить. Не как выйдут, а… Часов за двенадцать до этого. Есть вопросы?

— Никак нет, сеньор.

— Соедини меня с… Ну, пусть будет Мальдини.

— Сигнал звуковой или с картинкой?

— Давай звуковой. Но мне можно с картинкой, если отправят.

— Принято. Выполняю.

Через минуту в салоне «Либертадора» ярилось перекошенное от злобы щекастого упыря, орущего на меня благим матом. Клан Мальдини относится примерно к восьмому десятку, и занимается… Мусором. Его переработкой. И не смотрите такими глазами, и «фи» своё уберите. Мусор — это наивыгоднейший бизнес после производства оружия, наркотиков и разработки редкозёмов с золотом. Потому, что у одних ты берёшь деньги на очистку отходов, выбросов и стоков, чтобы извлечь из них «вкусное», обезвредив тем самым отходы, выбросы и стоки, а затем ты продаёшь другим это «вкусное» по рыночной цене, забирая прибыль себе в карман. И при этом тебя все любят, ценят, ты не участвуешь в политических и парламентских баталиях — нафига, твой бизнес непотопляем, и он будет всегда. Ему не грозит разорение, санкции, нечистоплотность партнёров. Единственный нюанс — нельзя пускать на свою «поляну» конкурентов. Но вроде Мальдини с этим справляется. Цены на услуги не задирает, несмотря на статус монополиста, государство с ним за это дружит и помогает не пускать на пастбище других игроков. Всё честно, умный грамотный подход руководства клана.

— Щенок, ты что себе позволяешь? — ярился сеньор Мальдини, розовощёкий колобок с небольшим пузиком и округлым лицом, плывущий в невесомости — видимо, яхта достаточно маленькая, чтобы не включать двойное осевое вращение для создания центробежной силы. А может пока не включили, потом это сделают. — Что значит «вернуться»? Ты вообще понимаешь, кто я такой?

— Это приказ верховного командования… — начал я.

— Какого такого командования? — перебил он. — Тебя в твоём лице?

— Власть на планете временно передана в руки чрезвычайного контролирующего органа, — спокойно продолжал я, понимая, что не додавлю. — Вам приказано — вы обязаны подчиниться.

— А то что будет? Ну, что ты сделаешь, щенок? — Вызов.

— Вы будете уничтожены системой противокосмической обороны. — Я сам себе не верил.

Смех. Едкий, но искренний.

— Ты совсем запутался в этой жизни, юноша. — Колобок сменил гнев на покровительственный тон. «Мальчик идиот, его жалеть надо, а не кричать». — Мне жаль тебя. Очень смешно.

Сеньор отключился.

Хотелось выть от злости, ну а что я хотел? Без одобрямса королевы Сигма палец о палец не ударит, чтобы в кого-то выстрелить. Первая мне пощёчина — я имею много власти, но не всемогущ.

А ещё, меня уберут, как только захотят. Моя иллюзия власти — всего лишь иллюзия. Ребёнку снова дали спички и канистру растворителя, но эту канистру в любой момент могут забрать обратно, как только посчитают ребёнка опасным.

«Вот тебе и фрилансер» — поддел внутренний я.

Но с другой стороны, а что я хотел? Кто я такой в масштабах планеты, чтобы рушить вековые устои и нарушать вековые же договорняки элиты?

«Вот именно. А потому первым делом, придя к власти, нужно уничтожить старые договора и навязать новые. И сделать это с позиции хищника, с позиции силы. Иначе о тебя как сейчас будут вытирать ноги».

А ещё я окончательно понял, что не завидую Серхио Козлову. Жить с такой трусихой, как наша королева, много хотеть, но ничего не мочь, десятилетиями? Нет уж, увольте! Мне такого счастья не надо. А заодно понял про его развод. Он был неизбежен. Как и брак с более решительной, чем королева, Сиреной, которая могла обойти какие-то запреты королевы и сделать по-своему, за что и впала в своё время в немилость.

Итак, я не всемогущ. Но в своей навозной куче у меня пока есть кое-какая власть. И надо реализовывать её на все двести, если хочу банально удержаться, не говоря уже о спасении детей. А потому следующий звонок был одному спорному камраду. Который хоть и сукин сын, но мой сукин сын. И многие в городе именно так ситуацию и воспринимают.

— Привет, Шаман, — усмехнулся я, стараясь удержать в узде злость после общения с олигархом Манчини. Остальных не стал обзванивать — все они единым миром мазаны. Сучка Лея! Ненавижу! Чтоб ей тошно стало! Но на моих дальнейших переговорах эта злость не должна отразиться. — Как жизнь молодая?

— Твоими молитвами… Шимановский? — узнал он. Я отключил рандомайзер голоса. С теми, кто меня не знает лично, включал кодер, чтобы звучать скупым серым металлическим неопределяемым механизмом. Сука Манчини просто знал, кто я. Мир не без добрых людей, сказали. Аристократия тот ещё курятник — все всё знают. Элита же.

— Он самый. — Я улыбнулся, успокаиваясь.

— Чем могу помочь? — За улыбкой ниггера появилась холодная сталь. Холодная от предчувствия неприятностей на его голову. В принципе, а нафига мне ему звонить? Раз звоню, значит обязательно будут какие-то неприятности.

— Хочу предложить поиграть в игру. Называется ты мне — я тебе. Как насчёт такого?

— Я всегда не против поиграть, если игра хорошая! — ещё больше напрягся ниггер. И что требуется от меня?

— Услуга. Которая для тебя будет стоить не так много. А в обмен с меня совет. Неоценимый. И никто тебе такой не даст на всей планете. А именно, совет как сохранить самое ценное, что есть у любого человека — его жизнь.

Учитывая напряжение в городе и введённые войска, я б на его месте даже не рассусоливал. Впрочем, и он не стал.

— Что за услуга с меня?

Я прокашлялся, формулируя мысли. Мысли это поток образов, куда сложнее его представить в виде связанного текста и понятной просьбы.

— Мне нужно три специалиста БДСМ-жанра. Нет, не актёра! — перебил готовое сорваться уточнение. — Наоборот. Психа. Три как можно более безбашенных и отмороженных реальных психа. С самыми наисадистскими из возможных наклонностей. Которые покажут своей жертве, что такое муки ада, и, что главное, конкретно так её обесчестят. Но при этом не сорвутся и ни дай бог её не грохнут — знаешь, иногда с жертвами такое бывает. То есть это должны быть на самом деле профессионалы, а не утырки с наклонностями. Ах да, жертва — мужского пола. Понимаешь специфику обесчещивания.

— Мужского… — потянул Шаман. — Круг сужается, но найду.

— Да, женского тоже возможно придётся обесчещивать. Но позже, через недельку, плюс/минус.

— Хм-м… — Шаман на том конце задумался.

— Я вначале хотел не привлекать таких специалистов, но подумал, что полумеры — нехорошо. Если бесчестить человека — то не подручным предметом, а на полную. Со всеми этими ихними смазками-лубрикантами… Или без них, если это технически возможно, если так больнее. Я не в теме просто, заднеприводным даже с женщинами не тянет заниматься. И это должны быть спецы, полностью отмороженные, с отбитой башкой, поскольку их творчество, скорее всего, попадёт в сети. Не на официальные каналы — насчёт СМИ обещаю, не просочится. Но частное видео — скорее всего. А где ещё найти таких бравых парней, как не у старого друга, который знает и может ВСЁ?

— Ты льстишь маленькому слабому ниггеру, затесавшемуся в мир серьёзных людей, — начал прибедняться он, но я понял, торгуется.

— Скажешь, в твоём районе нет таких спецов? — поддел я.

— Как нет! — наигранная обида. — В Северном Боливаресе есть ВСЁ, Хуан. Но как я гарантирую им… Безопасность?

— На время, пока они нужны мне, их не тронут. НИКТО не тронет! — Я мысленно представил, как отбиваюсь от тётушки Алисы, если, конечно, упыри разыскиваются по её линии. — И поверь, Шаман, там, наверху, сейчас людям не до твоих орлов. Там куда серьёзнее проблемы.

Войска в городе. Переворот. Террористы. Думаю, на месте Шамана я бы себе поверил.

— А затем, как всё кончится, дам несколько часов форы испариться. Или дней — посмотрю на их полезность. Грехи с них не сниму, но пока они подо мной, смогут дышать спокойно. Единственное МОЁ условие — никаких проблем парнишки доставлять не должны. Никаких новых жертв, и тем более убийств, никаких сведений старых счетов. Я не гвардия, и не ДБ, я просто пристрелю их. Как гарант контракта. Ну как, сможешь найти на таких условиях?

— Я подумаю, дорогой друг, — попытался оттянуть неизбежное Шаман. — Давай, перезвоню тебе завтра или послезавтра… На обычный номер.

— Хорошо, думай. Только тогда и мой совет будет завтра или послезавтра. Не огорчи сам себя, друг мой!

— Ладно-ладно, бледнолицый брат! Уже и пошутить нельзя! — Испуг в голосе. Я расплылся в улыбке — сразу бы так. — Точно обещаешь, что их не тронут? Я же гарантировал им безопасность. И сейчас буду гарантировать от твоего имени. Если проотвечаюсь… Лучше сразу в шлюз. Бизнес у меня такой. Понимаешь?

— А то! — Я усмехнулся. — ОНИ — не тронут, — дал слово я. — Я — могу. Если парни зазнаются, потеряют берега и не будут выполнять, что им сказано НЕ делать. Так им и передай.

— Базаров нет, камрад! Тогда по рукам. Когда и куда доставить специалистов?

— Завтра, часов в восемь утра, школа Кандиды Марии де Хезус. Пусть подгребут к шлюзу, я их заберу.

Пауза. Обалдение. Наконец осторожное:

— Э-э-э-э-э… Хуан, дорогой друг, я не хочу подписываться под дерьмо! Это… Это совсем не мой уровень! — запричитал ниггер.

— Не бзди, Шаман. Всё будет хорошо. У твоих друзей — точно. А там посмотрим.

Ну что, приступать к своей части сделки?

— Давай! — сразу подобрался ниггер.

— Завтра с утра к тебе явятся представители тётушки Алисы.

Отборный мат на той стороне надо было слышать. Передать в красках такие обороты текстом не получится. Да я даже сами обороты не все запомнил.

— Друг, я не уверен, что это хорошая новость, но…

— Заткнись! — мягко посоветовал я, не повышая голоса. — Просто слушай. Вопросы потом.

Итак, к тебе приедут спецы тётушки. — Выдержал паузу. — Ты их встретишь и проводишь к тем парням в твоём районе, кто занимается оружием…

— Заткнись, я сказал! — рявкнул я, перебивая его волну возмущения и протеста. — Сука черножопая, заткни варежку и просто слушай!

Послушался.

— Завтра к тебе придут. И ты оказываешь ВСЕСТОРОННЮЮ поддержку, сдавая ВСЕХ, кто барыжит оружием. Особенно тяжёлыми вещами вроде винтовок Гаусса или деструкторов. Хотя, мой совет, сдавай всех, даже кто толкает нелицензионные каучуковые дубинки. Сотрудничаешь ты добровольно, поёшь всё, что знаешь, и плевать на репутацию. Но самое главное, сейчас сидишь до утра на своей чёрной ниггерской жопе и ни одной живой душе, даже дону Виктору, ничего не сообщаешь из того, что сказал тебе только что я! Я — твой друг, но я — раб лам… Системы! И я тебя лично прикончу за утечку, а поверь, в Альфе о готовящемся знает не так много людей. Ты всё понял, дорогой друг?

— Х-уан! — испуг в голосе. — Х-уан, боюсь, это невозможно. Ты СОВСЕМ не понимаешь специфику моего бизнеса?

Я картинно вздохнул.

— Шаман, ты уже большой мальчик, чтобы самостоятельно принимать решения. Я «сливаю» инфу только потому, что ты мой сукин сын, но это не значит, что я собираюсь за тебя думать и принимать решения. Ты достаточно большой мальчик, чтобы самостоятельно нести за свои дела ответственность. Да — да. Нет — вини себя, когда твои мозги будут сошкребать с бетонопластика. Вопросы есть, или всё понятно?

Пауза, затем с неохотой:

— Да, я понял. — И тут же встречный вопрос. — Так всё серьёзно?

— В городе войска. Тебе это о чём-то говорит? — усмехнулся я. — Над планетой «Железный купол». И ещё толком ничего не начиналось. Думай, Шаман. Хорошо думай. А специалистов с утра жду — ты обещал, и я свою часть сделки выполнил.

Он снова заматерился, но вовремя отключился.

— Сирена! — выбрал я следующего абонента.

— Да, Хуан? — отозвалась сеньора штандартенфюрер.

— У вас всё нормально?

— Твоими молитвами, справляемся. — Она была загружена под завязку, но я чувствовал довольство в голосе. То есть пока всё по плану. — А у тебя как?

— Будет лучше, если ты кое-что сделаешь. Ты как?

— Вся внимание. — Интерес в голосе.

— Первое, — начал перечислять я. — Нужно выпустить в народ утку, что военные… Скажем так, проводят внеплановый переучёт стратегических боеприпасов на складах.

— Стратегических? — посерьёзнела она.

— Да. Именно. Причём по всей планете. Если на Венере есть марсианское стратегическое оружие — то и у них проверьте. Воякам полезно такое считать, особенно в преддверие войны.

— Это легко, Хуан. Но нужно именно чтобы об этом знали. Так? Организовать утечки?

— Читаешь мои мысли! — я улыбнулся. — В самую точку. Но это первое.

Второе. Сделай ряд внеплановых проверок дозиметристов и химзащиты по всей Альфе, причём выберите как можно более людные купола, чтобы проверяющих видело как можно больше народу.

— Та-а-ак!.. — недовольство в голосе. И ещё немного — испуг. Пока лёгкий: «Ври-ври, да не завирайся, я тебе не верю».

— Третье. — продолжил я. — Наш купол, где садик. Объяви эвакуацию. Как, через кого — я и сам могу понять и сделать, но ты опытная, сделаешь это быстрее, а мне надо успеть к девятичасовым новостям. Также запустишь внутрь дозиметристов, пусть покрутятся по этому району тоже. Нужно опустить все атмосферные створки, кроме той ,что ближе к выезду от нас. Нашу опустить до половины — чтобы спецмашины и басы могли проехать, но чтобы в любой момент можно было и её быстро опустить её до земли. Ну и само собой, герметизация метро и всех выходов на нижние уровни.

— Противоатомная герметизация, — поправила она, пробивая, правильно ли она поняла.

— Именно! — довольно воскликнул я.

— Хуан, через час весь город будет знать, что в городе неучтённое ядерное оружие. Ты недооцениваешь людей и массмедиа. Вопрос: нахрена так подставляешься, пиарщик хренов! Ты представляешь, какой вой поднимется?

— Сирен, ты как маленькая! — воскликнул я. — Всё отрицайте. Причём ни грамма лжи — никакой радиации, никакого неучтённого оружия же нету, правда?

— Хуан, я так не играю! — Она была на грани истерики. Ай да я. — БЫСТРО выкладывай ВСЁ!!! — рявкнула она так, что я непроизвольно вжал голову в плечи. — У кого оружие? Кого подозреваешь? Какая мощность? Откуда утечка? Как ты это понял — вряд ли этот сукин сын Мухариб тебе сам признался. И почему МНЕ до сих пор не доложили? — Этот вопрос из всех перечисленных был для неё главным.

— Зай, нет никакого оружия, — сдулся я, не став бабулю драконить. — Я его выдумал, что оно есть. Но Альфа об этом не знает. Намёк ясен, или открытым текстом сказать? И да, надо провернуть всё оперативно, чтобы к девятичасовым новостям все уже знали о ядерном оружии у террористов. Задача ясна?

— Сволочь! Сын шлюхи! — Она замолчала, собирая эмоции в кучу и приходя в себя. — Хорошо. Сделаю. И сделаю оперативно, как ты просишь. Только честно ответь. Ещё раз. Запредельно честно! У них есть ядерное оружие?

— Нет. Но они должны думать, что оно есть у меня. — Я расплылся в коварной улыбке. Не сами уроды, тьфу на них. В это должны поверить их кураторы. Что вы его мне дали. Значит надо убедить других, что я пытаюсь предоставить, будто оно у них. Так что не подведи, сыграй как надо. Теперь всё ясно?

— Теперь всё. Пауза, и итог. — Сделаю.

Рассоединилась.

* * *

До девяти занимались с Инесс. Она сходу отмела помощь местных рукопожатых рукожопов из пиар отдела антитеррора. А памятного майора вообще послала. Как он попал в говорящие головы — загадка, но в его отделе и правда работали блатные мажорики под руководством отставного либерала и ярого республиканца со стажем, получающего по ведомости от ДБ за работу столько, что мне стало стыдно, что я работал на эту контору.

— Да, взашей. Эта сука весь пиар-отдел развалила, — тут же я отзвонился Алисе, как только Лоран сказала, что либерал послал её нахрен и запретил собирать пресс-конференцию, как её будущий начальник. Он уже у вас не работает, но в выборе нового главного пиарщика прошу смотреть не на рекомендации, где что когда он ранее делал, а на то, что реально из себя представляет.

— Хуан, если б я хорошо в этом разбиралась! — вздохнула и пожаловалась она. — У него по отчётам выходило всё настолько здоровски, что…

— Мне всё равно, кто этот ваш Мегалодон! — Мне дали послушать запись их разговора с Инесс. — Ты там никто, шмара облезлая, ни договора, ни контракта! Пошла в пень (сказано было грубее) на свою передачу! Военными делами будут заниматься военные! Никаких «они отстранены»! Сейчас приедут из внутренней безопасности департамента, и объяснят тебе, кто ты на самом деле!..

— Он не военный, раз, — начал я загибать пальцы, пытаясь унять перевозбуждённую Инесс и настроить на рабочий лад. — И он не жилец, два. А главное, хреновый он начальник отдела, так как до сих пор не в курсе кадровых перемен в самой важной спецоперации планеты. А прошло уже дай боже сколько часов!

А потом, собственно, и позвонил тётушке, предварительно отправив по душу этой мрази оперов из ИГ — по делу о намеренном саботаже и возможной связи с террористами. Это капец какая статья, и даже если дедуля не исполнял заказ врага рода человеческого, до конца уже не отмоется. Пушчай отдохнёт на старость лет, с внуками поиграет.

Почему ИГ а не их внутренняя безопасность? Так сотрудниками антитеррора, связанными с террором, должна заниматься другая контора, для объективности. Конкуренция спецслужб — залог безопасности главы государства.

Позже выяснилось, что ни на кого этот чёрт не работал, а разваливал работу отдела СМИ департамента по собственной инициативе: «Нефиг иродам и сатрапам, столпам единоначалия, хорошее сопровождение иметь. Народ не должен любить тех, кто ущемляет его свободу». Вот так, случайно копнув, выкопали дерьмо, о котором и не подозревали. А сколько его, подобного неучтённого дерьма, ещё осталось не раскопанным?

— Готова? — спросил я, выглядывая в зал. Переступающая с ноги на ногу, расхаживающая по комнате подготовки Инесс кивнула.

— Нервничаю, как девчонка. Давно в последний раз такие ощущения испытывала. — Улыбнулась. — Вот видишь, рядом с тобой я снова как маленькая наивная студенточка журфака. Что ты со мной делаешь, о повелитель! — Стрельба глазами.

Я подмигнул, но это и весь флирт. Нельзя нам спать — это непрофессионально.

Пресс-конференцию приехали проводить в один из специализированных залов для пресс-конференций столицы. Кажется, именно тут было выступление Мишель после «Лиры» и высадки марсиан. Или наоборот, «Лира» началась с окончанием её пресс-конференции? Чёрт знает, не помню хронологию — я после операции «Ангел с пламенными крыльями» беспробудно дрых, обколотый обезболивающими, и проснулся, когда всё было закончено. Вся инфраструктура тут под боком, а фуршеты… Без фуршетов обойдёмся, не баре.

А вот журналистов набилось в зале — вагон. Все уже давным-давно аккредитованы, никому приглашения рассылать не надо. Э же департамент безопасности, структура серьёзная, только клич кинь — сразу пришлют своих людей. Ну да ладно, хватит о лирике, с богом.

Инесс вышла. Поздоровалась. Представилась. После чего начала монолог. Долгий, в красках, не жалея эмоций. Мы подгадали так, чтобы пойти в прямой эфир. Не везде, но четыре центральных медиаканала планеты включили нас в прямую трансляцию, что радовало. Многие прямые эфиры не любят, да и я их побаиваюсь. Однако передача на «Радио Романтика» показала, что не так страшен чёрт, если ты остаёшься сам собой. Надеюсь, Инесс вывезет на опыте и импровизации, ибо она как раз и была собой — она искренне переживала за деток и заложников, и искренне хотела сделать всё, что в её силах, для помощи. Старикан-республиканец в одном прав — она вышла говорить с прессой и блогерами, но, блин, мы до сих пор не подписали с департаментом её трудовой договор… или контракт, что там! Не оговорили условия оплаты. И она, как и я, не вспомнила про деньги — было некогда о мелочах трепаться.

Она говорила и говорила, и я аж заслушался. И о том, что мы, все мы, вся Венера — расслабились. О том, что бойцы частной охранной конторы, охранявшие садик, не виноваты — ибо такое же раздолбайство и головотяпство у нас везде. Не надо строго судить ребят, тем более, что они заплатили за халатность жизнями. Копни любой сад — и почти в любом будет то же самое. Надо стиснуть зубы, работать над собой и сделать так, чтобы у врагов рода человеческого больше подобного не получилось.

Говорила про неудавшееся второе нападение, под Санта-Мартой. Что антитеррор и безопасность работают, не сидят сложа руки.

— …Но они не боги! — яро констатировала она, сверкая очами. — К сожалению. Они защищают нас, стараются, и иногда совершают такое, что выше человеческих сил. Меня перед выступлением ознакомили с несколькими недавнимиделами, к сожалению, я под подпиской и не могу разглашать подробности, но поверьте мне, гражданской — наши спецслужбы не спят. Но и эти люди, творящие невозможное — не боги, как бы нам ни хотелось обратного…

Рассказала в подробностях о первом неудачном штурме.

— …почему без подготовки? Да потому, что важна была каждая минута. И по опыту антитеррора, пока боевики не окопались и не прошерстили всё здание, шансы проникнуть и зацепиться были. Если бы это были рядовые боевики-мясо, идейные радикалы, у нас бы всё получилось. Но к сожалению, их готовили. Готовили опытные диверсанты, представители какой-то из разведок — мы выясняем, какой, отрабатываем контакты. Наших мальчиков уже ждали — они ждали именно этого шага и именно оттуда, откуда был нанесён удар. Что говорит о глубокой проработке захвата и противодействию со стороны военных инженероввысокого класса. Террористы ЗНАЛИ, откуда последует угроза.

— Затем штаб предпринял второй штурм,— продолжала она, хлебнув воды. — Куда более подготовленный и проработанный. И он показал, что боевики готовились к захвату именно этой твердыни. Знают мельчайшие нюансы проекта, все маломальски слабые стороны. Это не уровень фанатиков-террористов, отнюдь. Это именно диверсанты. Профессионалы, заброшенные с целью посеять на Венере панику и страх.

— Это специалисты, сограждане! — почти закричала она. — Второй штурм окончился неудачей, двенадцать героев погибли в бою. Но их смерть не напрасна — теперь мы знаем, что против нас, против всей Венеры ведётся самая настоящая профессиональная террористическая война. Ведётся не руками религиозных обдолбков, а руками диверсантов, посланных другими сверхдержавами.

А теперь главное, вывод, ради чего и затеяли мероприятие.

— А значит, если мы хотим выжить, мы, все венериане, должны сплотиться и объединиться! — пафосно, но пафос в тему, произнесла Лоран. — Мы должны встать рядом друг с другом, сцепившись локтями, и сказать: «Нас не испугать!» «Я не боюсь!» А не устраивать пикеты у дворца и Сената с призывом кар на голову силовиков. Силовики работают, сеньоры. И честно выполняют свой долг. И платят за неудачи жизнями. А вот вы, вышедшие на протесты, и есть главные враги общества! — палец вперёд, словно обращается лично к предателям. Блин, я слово «предатели» даже без кавычек пишу после её слов!

Я стоял в углу, у ширмы входа в комнату подготовки докладчика и улыбался. Инесс била зал эмоциями так, что даже мне, стоящему сзади и не попавшему под главный калибр, стало не по себе от желания от3,14здить истинных предателей. А представляете, что будет с теми, кто в прямом эфире смотрит?

— Террористы — это диверсанты! — продолжала давить главную мысль она. — Чужаки. Враги. Они враги по умолчанию, и мы знаем об этом. Они защищают свою Родину, которую любят, какая бы она ни была. А что мы делаем со своей?

А мы делаем так, чтобы наша Родина проиграла! Чтобы те, кто борется за неё, не щадя жизни, ходили оплёванные толпой, жаждущей хлеба и зрелищ. Сограждане, стыдитесь! Нельзя так!

И я надеюсь, что большинство тех, кто вышел на акции протеста сегодня и вчера, как и многие каналы, дикторы и блогеры, поливающие нас грязью, одумаются. Потому, что те, кто не одумался — не патриоты, а предатели. Кто-то искренний предатель, а кто-то выполняет заказ, работая за гранты тех, кто хочет уничтожения или ослабления Венеры. Смотрите и слушайте СМИ, сограждане, но молю вас, делайте правильные выводы из услышанного! Не верьте всяким шмарам с вырезами в декольте, вещающими, какие силовики неумехи и вообще сволочи! — Это про одну из дикторш оппозиционного канала. «Шмары», так и сказала, в прямом эфире. — Внимательно прислушивайтесь, кто и что говорит. Ибо человека видно не только по делам, но и по словам его.

Я повторюсь, среди силовиков нет святых. Более того, именно предательство кого-то из них открыло террористам дорогу на Венеру. Сейчас активно ведётся следствие, выявляются все, кто мог участвовать в этом заговоре. Но здесь, на местном уровне, в оцеплении школы, простые парни из спецназа, защищая нас, делают всё от них возможное для спасения. Пожалуйста, не мешайте им. Дайте им работать. Враг силён, за врагом стоят мощные силы. Кураторы, тренеры, психологи. Инженеры и сапёры. Отличное финансирование, наконец! Такого не было в эпоху королевы Оливии, когда шла война с повстанцами. И при королеве Катарине, когда многие пострадали от террора фанатиков-марсиан. Сегодня война вышла на другой уровень, сеньоры. А значит и мы сами должны смахнуть с глаз пелену и стать другими, также выйдя на другой уровень.

У меня всё. Вопросы?

Вопросы были, множество. Подробности первого штурма. Второго. Вопрос о личностях террористов. О том, что известно по поводу кураторов — разведка какой державы диверсантам помогает. Инесс отвечала стойко, не путаясь, но и не болтая лишнего. Связь захвата и введённых в город войск. Инесс повторилась, ибо уже расписала эту связь в начале монолога. Повтор о численности заложников, где и когда будут выложены имена убитых и когда будут доступны тела. Что требуют террористы и хватает ли еды и питья заложникам. Прошлые пресс-конференции местных говорящих голов такими оживлёнными не были. Я вообще не помню ответов на задаваемые вопросы. В общем, мы завалили народ актуалом, и главное, сказали пусть нелицеприятную, но правду. Призвав людей сплотиться и противодействовать уродам, раскачивающим лодку. Это победа, уже победа, пусть даже пока пресс-конференция не выполнила всех поставленных задач.

Но вот прозвучал, наконец, и главный ожидаемый мною вопрос. От опытного волчары, одного из ведущих оппозиционных каналов — изучал его творчество, ибо этот сукин сын и меня недавно отборной грязью поливал:

— Сеньора пресс-секретарь, купол, в котором находится школа, с семи часов вечера перекрыт атмосферными створками. Метро и выезды на магистрали перекрыты. Население принудительно эвакуировано. А по городу проводятся проверки специалистами радиохимзащиты. Опять же, войска в городе. Скажите честно, у террористов есть ядерное оружие?

Мгновенно гул в зале. Чел спросил самое, наверное, важное. «А мы не сообразили!».

— У нас нет такой информации. — Инесс лучезарно улыбнулась, семафоря: «Ну конечно же у них её нет!» Именно такая мимика всегда читается, на любом уровне навыков владения искусством чтения собеседников, как: «Да, конечно, хороший вопрос, сеньор. Эта бомба у них есть, но я буду вешать вам лапшу об обратном и улыбаться. И вы улыбайтесь, сеньоры! Улыбайтесь, так надо!»

Ай, какая красава! Нисколько не жалею, что взял эту сучку. Лоран та ещё стерва, и она, как и Шаман, моя стерва. Ай да я!

Пресс-конференция шла почти час. И почти час мы держались в прямом эфире четырёх каналов. А после основные её тезисы разошлись по всей планетарной сети на цитаты, в том числе многие прерывали эфиры, чтобы выдать тезисы.

А вишенкой на торте стала вирусно распространяемая информация в виде логотипа на футболку/сумочку/какой-либо предмет. Как когда-то наши сделали изображение креста с гуляющим Иисусом: «Ваня, я готов», так сейчас паршивка за какие-то четыре часа организовала прорисовку, оформление и вирусное распространение картинки: «Я не боюсь!». С изображением фигуры в маске, ореолом в виде алого пылающего чёрта с рогами за ним и пушкой Гаусса в руке. И всё это добро перечёркнуто жёлтой лентой с изображениями орлов Венеры, как скотч, которым делают оцепление места проведения спецопераций и следственных мероприятий. После, на следующий день, предъявила к оплате счёт от дизайнеров, но я сказал оплатить — за час до эфира сварганить что-то более серьёзное мог только господь бог. С утра это изображение красовалось на каждой третьей машине, на каждом третьем подъезде, у каждого десятого прохожего на улице. А сколько людей поставили его на аватарки в сетях — вообще не сосчитать.

Первый гол мы таки забили. Кредит доверия у населения вырвали.

Но это всего лишь знак, что теперь должны его оправдать. А значит не время расслабляться и почивать на лаврах. Первый день моего фриланса, всего первый день! Вот сейчас посплю пару часов, и вперёд, к новым свершениям…

Глава 3. Психопат

Глава 3. Психопат

Утро началось в шесть часов, со сбора целой, без преувеличения, армии Братства. Уже не знаю, как писать это слово — с кавычками или без. Потому, что это одновременно и официальное название зарегистрированного некоммерческого ветеранского сообщества, и самоназвание по принципу поддержки друг друга ветеранами горячих точек, ушедших во фриланс, нигде не зарегистрированными, передающими друг другу сообщения при помощи сарафанного радио.

Этьен получил систему правительственной связи и не нравящийся позывной. Два десятка отрядов разной численности со своими командирами встроились в вертикаль командования, созданную тут же, «на коленке». И почти семь с половиной сотен личного состава.

— Я не знал, что они согласятся, — оправдывался ошалевший Француз. — Многие парни никогда не брали контракты, это просто старые связи. Многих вообще забыл бы, если б не пересеклись в Мирном. Но вчера всех обзвонил, и, как оговаривалось, ничего не говорил вслух прямо, только намекнул. Но и намёка на школу Кандиды де Хезус хватило — пришли целыми подразделениями. Ты сказал всех брать — всех и взял. И это не все, кто согласился — есть парни, что позже подъедут, шесть с половиной сотен где-то. Венера большая, не все в столице живут, а с обратной стороны и из русского Сектора сюда вообще сутки ехать.

— А времени прошло меньше суток, понимаю, — довольно закивал я. Старался сдерживать эмоции, но они так и рвались наружу. Полторы тысячи бойцов! Охренеть, армия! Моя! Личная!

— Орлы! — выстроил я всех. — Аванс вы получите на расчётный счёт командиров в течение часа. Я не заключаю контракт с каждым, мы до вечера проторчим с подписями документов, но, думаю, внутри подразделений у вас нет «крыс» и вы разберётесь.

Согласные кивки и поддерживающий гул.

— Оплату будете получать посуточно, после девяти утра каждого дня за предыдущий день, после выходных — за три последних дня. В зависимости от открытия банков, никакого подтекста. Если есть какие вопросы по оплате — к командирам, решим. Теперь по работе.

Прокашлялся, делая паузу. Суровые мужики, прошедшие огонь горячих точек, воду партизанской войны... В смысле охраны разных объектов в условии активности распоясавшихся партизан из местных. И теперь — медные трубы на самой Венере. Многие смотрели с недоверием, хотя большинство слышало, что я, как наниматель, парень неплохой. Но также все помнили и «Южный крест», и что с ним стало. И среди местной братвы многие имели представление, кто «слил» тех ребят марсианам. Не важно по какой причине — братство ветеранов-наёмников волновала не причина, а факт деяния. Так что в целом отношение было настороженное.

— Теперь по работе, что нам предстоит делать. А предстоит нам делать ВСЁ!!! — сделал я ударение на этом слове. — Власть на планете парализована. Королева никому не доверяет, даже своим силовикам. Да в принципе им не доверяет — из-за этого творится всё происходящее. Но захват школы никто не отменял, детей и взрослых надо выручать. А потому Веласкесы решились идти на крайние меры. Самые крайние. — Помолчал, намекая, какие именно. — Официальные власти не могут делать этого — присяга, всё такое. А потому только мы! И нам дан карт-бланш, разрешение на ЛЮБЫЕ действия. И индульгенция на всё, что бы мы ни сделали, если это приведёт к победе.

— И первым номером, — продолжил я, — нам нужно наказать выродков, продающих тяжёлое оружие плохим парням, не глядя на их происхождение и грядущие планы по использованию. Знаю, многие скажут, что это дерьмо департамента безопасности — контроль и учёт оружия, кто откуда и куда его «толкает». И я согласен, парни. И именно потому говорю: мы — не власти! И не должны искать причины, следствия и виновных. Мы должны наказывать! Карать! Суд? Следствие? Не слышали! Получи иглу по факту ношения оружия, никаких доказательств!

Да, это чужое дерьмо. Но нам платят именно за это — разгребание чужого дерьма. А потому приказ: пленных не брать. Никаких. Мы начнём во Флёр-дель-Параисо, и во время этой зачистки наша задача уничтожать всё, что движется, если оно движется с оружием.

Гул в массе бойцов. Но в целом реакция положительная — давно у народа руки чесались сделать подобное. Раз власть не может — люди стремятся сами организоваться. Это зарубка мне на нос на будущее — нельзя недооценивать массы, и тем более их пассионарность.

— Нас будут сопровождать инспектора тётушки Алисы, — продолжил я, — которые будут копать цепочки поставок и сбыта. Они иногда будут просить вас взять живьём того или иного подозреваемого. Приказ такой: выполнять их просьбы, только если нет риска для жизни личного состава. Если без потерь взять кого-то не получается — к чёрту, мочите козлов! Пусть ДБ в следующий раз заранее лучше работает.

Также по вертикали власти. Ваш непосредственный командир — Француз, — кивок на мрачно слушающего рядом со мной Этьена. — Выше него — я, Мегалодон. Выше меня — королева Лея, как финишный наниматель. Иных командиров и отдающих приказы не существует. Остальные могут согласовать действия, рекомендовать, но в случае прямых приказов вы вправе послать их на Макемаке и будете правы.

Довольный гул. А так совсем хорошо работать. Много начальства в вертикали для боевой обстановки — зло. Командир — отец. Да полкан — батяня. И генерал в тылу — авторитет. Остальных нахрен.

— Хорошая новость, — улыбнулся я. — Нам в помощь придают мехов и тяжёлую технику. Мы при нужде можем на них рассчитывать. Как и на отряды антитеррора, скорпионов всех цветов и мастей и специальной полиции, которые будут заниматься тем же самым, но их задача — работа по «крупняку», то есть выявленным крупным очагам сопротивления. Основная тяжесть по зачистке территории лежит на нас. Всё понятно? Вопросы есть?

Рука из строя. Я махнул, дескать, говори, боец.

— То есть, сегодня Венера превратится в Территории? Как ТАМ?

— Да. — На моём лице не дрогнул ни один мускул. Так и есть, и бойцы должны понять, это серьёзно.

«Территории» это термин, означающий земли Конфедерации, где они что-то там охраняли. По рассказам Макса и его парней, там можно ВСЁ. Вообще ВСЁ. И им, и местным. Кроме разве что ядерных фугасов и орбитальной бомбардировки. Гетто, где не действуют даже законы собственной страны. О методах зачистки Территорий парни рассказывали мало, кратко, не любили это делать, но я понял, что если есть в мире ад, то он однозначно на Европейском континенте. И чтобы там выжить, надо работать по местным законам, а именно — следовать принципу «никаких правил». Во всех смыслах.

— Хочу обратить внимание, что там живёт много простых работяг, условный «мирняк», — оговорил я. — И его количество сильно превышает численность местных банд. Работяг нельзя трогать — не простит народ, население. Они наши сограждане, такие же, как мы сами. Но я также знаю, что бандитос, «сбросивший» ствол, ничем от «мирняка» не отличается — под микроскопом не отличишь. И после того, как ты от такого отвернёшься — он снова возьмёт оружие и ударит в спину. Я не даю чётких указаний, как работать, парни, кого щадить, кого уничтожать — вы ребята большенькие, сами всё знаете. Я просто призываю не проливать излишнюю кровь понапрасну. Однако те, кто должен быть уничтожен — должны быть уничтожены, зачищены под ноль. Это главная и единственная цель сегодняшнего контракта.

А теперь с богом…

* * *

Восьмичасовые новости взорвали эфир всех каналов и радиостанций. Ибо в Альфе(!) столице мощного и сильного государства(!) целой космической империи(!) начались бои. Полноценные боестолкновения с применением ствольной артиллерии, мехов, ракет и напалма. С зачисткой целых районов силами всего, имеющегося в королевстве, что умеет двигаться и стрелять.

Кадры с мест приводили в шок и трепет. Ибо было как в том рассказе о начале крупной войны из анекдота: «Взрыв, огонь, ничего не поймёшь, и танки, танки, танки!..» Нифига не анекдот это — и изнутри, из района, и при взгляде обывателя «снаружи», всё выглядело именно так. Метро, закрытое переборками, способными выдержать ядерный удар. Выезды на магистрали, закрытые такими же переборками. Опущенные гермозатворы единичных куполов, с нарушением связи между ними. Под куполами — десятки единиц военной техники и роты бойцов в скафах. Воякам приказа лезть в пекло не было, но вот ракеты и ствольная артиллерия по мере необходимости в качестве поддержки вызывались. А ещё огнемёты спецназа, которые выжигали напалмом подвалы и убежища, которые невозможно взять без потерь.

Бандиты что-то знали. Почуяли. Или отзвук подготовки до них дошёл. А потому весь огромный Флёр с миллионным населением был оцеплен заранее, часов в десять вечера — аккурат после нашей пресс-конференции. По жёсткому сценарию, чтобы никто не мог выбраться за пределы очерченной линии куполов. А когда крысам не дают сбежать, они окапываются, готовясь к бою. Так что с утра, как только оперативники ДБ сунулись по наводке, их ждал в первом же из ангаров складских комплексов горячий приём. Начали в семь, но в семь-ноль-пять раздались первые взрывы управляемых ракет, залпы тяжёлых пушек мехов и первые вспышки импульсов ядерных деструкторов.

Конечно, ТАК, как под тем куполом, полыхало не везде. Кое-где, куда по заранее наведённым местам попытались наведаться оперативники. И всё же район Флёр слишком большой, и количество схронов, баз отдыха, подпольных борделей и нарколабораторий, и прочих важных объектов бандитос, не так много на такую площадь. В основном купола оцеплялись, затем оцеплялись отдельные улицы, и то ли спецназ, то ли Братство, планомерно прочёсывали каждый дом и каждую квартиру, каждый подвал и каждый гараж, пресекая огнём любые попытки помешать. Но зритель смотрит картинку, а картинку СМИ дают с пока работающих камер самую жестокую (рейтинг), и смотрелось всё не просто жутко, а душераздирающе.

Я не вникал в детали операции, ибо находился по эту сторону барьера оцепления, и у меня своя задача. Но представлял, какой там ад. А для себя понял, что нельзя доводить бездействием и «договорняками» с элитами ситуацию с криминалом до такого непотребства. Сейчас погибнет много хороших парней среди силовиков и наёмников, погибнет ещё больше случайного «мирняка», не связанного с бандитами, но живущего в невезучем месте. Эта кровь лишняя, и можно было обойтись без неё. Вот и надо без неё обходиться! А если безопасность не справляется — гнать в шею такую безопасность. При условии адекватной верховной власти, конечно, не тормозящей процесс зачистки, а наоборот, возглавляющей. Но сейчас у меня начался собственный головняк, ибо доложили, что приехали два человека — Шаман и куратор от «трёшки». Оба ждут на въезде в шлюз. Причём куратор предварительно связался и настоял на максимальной приватности разговора.

— Запускай обоих, — приказал я. — Жду возле штаба. ИГэшника давай первого, бандитос в машине посидят, проследите, чтобы наружу не выходили.

— Принято! — ответил капитан гвардии на шлюзе, дежурный этой ночью.

Мне выделили собственный маленький грузовичок с системами связи и контроля, и, о чудо, собственной маленькой койкой внутри, где можно прикорнуть (эту ночь спал в Берлоге, чтобы в шесть утра далеко не переться, но завтра оную опробую). Вышел оттуда и принялся ждать гостей. Ибо если честно не был до конца уверен, что Шаман сделает как надо, готовился сегодня ссориться с ним и искать специалистов на своих условиях. Ну, а «трёшка» на то и «трёшка», чтобы приносить неожиданные новости. Хорошие, плохие — главное неожиданные.

— Сеньор Веласкес? — Представитель третьего управления уважительно поклонился, но по бегающим глазкам я видел пренебрежение. Я не напрягся вчера, чтобы запомнить его имя — наверняка и имя, и звание у него такие же, как у нашего Лопеса.

— Сеньор? Прошу. — Указал на дверь в собственный офис.

В фургончике он положил на стол чемоданчик (стол тут тоже есть — можно перекусить на скорую руку), открыл. Это оказался терминал с плёночным, не вихревым монитором.

— Сеньор Веласкес, мы смогли расшифровать код сигнала, — засиял он, а в глазах появилось ехидство. — Сейчас поясню, почему это сделали и почему это важно. — Пауза. — Эта группа, к нашему счастью, провела в консервации на Венере много лет, и им, видимо, нечасто обновляли пароли и явки. В смысле, систему кодировки для связи с кураторами на Земле. Потому, как активной связи с оными кураторами не предполагалось — на то она и консервация. А после их мобилизовали и бросили в бой слишком быстро, и обновить кодировку не успели. Не знаю, как у них, но у нас смена кодировки происходит раз в месяц. Если не попасть в это окно…

Замолчал, но я не настолько нуб, и его понял. Кивнул.

— Тут вопрос не в шифрах, а в самой системе шифрования. Благодаря данным от Второго и Первого управлений, мы нашли ключ. Эта система не используется, как активная, примерно пять лет как.

— Понятно, — закивал я.

— Мы смогли взломать, так как знали, как это сделать, не считайте противника отсталым и глупым. Эта система тоже не из простых, понадобилось почти пять суток, однако в случае обновления нам бы потребовалось лет семьдесят.

— Просто вы уже знаете, как с нею общаться, всего лишь. Вас понял, не настолько плаваю в деле шифрования. Давайте к сути, сеньор?

— Вот их разговор. Это последний разговор, время — вчера с десяти-двадцати до десяти двадцати пяти, и ответ с одиннадцати тридцати двух до одиннадцати тридцати восьми. Остальные ещё на дешифровке, предоставлю через пару часов. Перехватить сигнал по-прежнему не можем, как пока нет и продвижения в определении места назначения в Альфе. Но мы работаем.

Я снова кивнул, и он включил воспроизведение.

Разговор Мухариба с куратором не был столь информативным, как хотелось Террорист, который был показан с картинкой, спрашивал обо мне и бомбе, и более ни о чём. Видимо здорово напугал его перекрытием створок и эвакуацией этого купола.

Что спрашивал? Насколько я отмороженный. Смогу ли достать ядерную бомбу, или это блеф? И главное, хватит ли у меня духу её активировать, если дадут? Либо активировать буду не я, но тогда кто реально управляет операцией? Вопрос, что за чертовщина творится на планете, был, видимо, обсуждён ранее, пока я ездил в институт и готовился к пресс-конференции.

Отвечающий голос шёл через рандомайзер, был серый и скучный, стальной, без эмоций. И без картинки, разумеется.

— Мухариб, наши аналитики и психологи проанализировали происходящее. — Это ответный сигнал. — Вывод такой, что шесть к четырём, Принцесса дала ему бомбу, это не блеф. И девять к одному, что он её взорвёт сам, ему не нужен дополнительный куратор.

— Белый, прошу уточнить эту информацию! — в голосе террориста нешуточное волнение. Жалкий душегубишка этот Мухариб, какой же он после этого краснобородый борец со Злом? — Прошу разъяснить, что это значит?

— Мухариб, это значит, что местная королева напугана и пошла ва-банк. — Несмотря на металл, в голосе резкость. — Она готова взорвать вас, возможно, повесив взрыв и гибель заложников на мальчишку. А возможно это и не понадобится — народ на Венере достаточно накручен, очевидны сдвиги в информационной поддержке, мы как раз занимаемся её анализом, и он неутешителен. После чего она передаст трон наследнице и будет руководить планетой из её тени.

— Откуда такие выводы, Белый? — тяжело дышал Мухариб. Он явно интеллигент. Ему мало просто приказать, ему надо разъяснить! Да с уважением. «Шушера штатская» — так и просится на язык. Но серьёзность ситуации и реальная боевая подготовка умника в прошлом не даёт ехидно заулыбаться. Скорей бы «Оракул» запустили, мечтаю узнать кто этот тип по жизни.

— Выигрыш времени, — пояснил голос после паузы. Видно, как и я думал послать, но решил разъяснить. — Местная аристократия зажала её в угол. Согласно психопортрету, когда её зажимают в угол, она способна на любые поступки. Она спрячется за дочерью и разделается с оппозицией из-за её спины, пользуясь тем, что идёт война, и во время войны многое списывается. Ей выгодно накалить обстановку, взорвав заложников, чтобы обвинить во всём предателей, а предателей всегда легко найти, было бы желание. Опасность реальна, Мухариб.

— Белый, мальчишка? — трясся в нетерпении диверсант. — Почему она поставила сюда какого-то мальчишку? Я требую ответа! Вы выяснили ответ на этот вопрос?

— Да, — ответил стеклянный голос. — Он— психопат. На него не действует вид страдания других. Его приводит в восторг подчинение и уничтожение тех, кого считает врагами. Он идёт по трупам, не считаясь с потерями. При этом грамотен, рассудителен, хитёр. Она даёт ему цели, и он по-щенячьи предан ей за это. Веласкес — главное оружие королевы. И если она дала ему бомбу — он её взорвёт.

— Но шесть к четырём! — в голосе Мухариба паника. Лицо его закрыто полумаской, но истерика чувствуется и без мимики. — Я, Зло вас побери, должен знать, есть ли у него эта бомба, или он блефует! От этого зависит ВСЁ!!!

— Мы не знаем, Мухариб. Слишком мало данных. — Даже в стальном безразличном голосе послышалось разочарование и озадаченность. — Нужно время. Торгуйся с ним, тяни его. Мы найдём решение.

— Вы должны вытащить меня и парней! — рявкнул террорист. — Если у него бомба — я требую, чтобы вы решили вопрос с нашей эвакуацией! Все ваши расчёты — дерьмо! Ничего из планируемого не сработало!

— Мухариб, спокойно! — Ого, в стальном голосе тоже бывает властность. — Мы решим проблему. Подключены дипломаты, военные аналитики и психологи. Вас вытащат. Дайте нам время на расчёты. Держитесь, Родина с вами! И тяните время.

— Вас понял, Белый. Держимся, — угрюмо отчитался диверсант.

Рассоединение.

— Вы понимаете, сеньор стажёр, НАСКОЛЬКО это конфиденциальная информация? — улыбался сеньор из ИГ.

— Вы меня всё ещё считаете за ребёнка? — парировал его усмешку я. — Тогда, как именно меня сделали руководителем проекта?

— Это настолько нестандартный шаг, что мало кто в управлении обладает пониманием, какова цель данного назначения. — Косая улыбка. — Если цель — отвлечение внимания, а реальный руководитель за вашей спиной, некоторая «тяжёлая» информация может вам повредить.

— Вы видели его, того, кто за моей спиной? — сузил я глаза.

— Я достаточно мал в иерархии, чтобы знать все планы совбеза, — теперь парировал он. — Однако информация о том, что вы — свадебный генерал, слишком активно насаждается в уши всем сотрудникам всех силовых служб планеты. Я просто не могу игнорировать такие факторы.

— Но королева слишком занята с утра из-за штурма Флёр, — предположил я, — да и не факт, что лично уделит вам время. А ваш босс в отставке. — Не стал произносить слово «номинально» — вдруг тип и правда имеет незначительный допуск. — А вам некогда ждать, там дети, и в городе чертовщина, да? — Судя по лицу, я попал. Сеньор нервничал. — И вы решились донести информацию до меня согласно протоколу, а заодно посмотреть, свадебный я генерал, или настоящий.

— Приятно работать с грамотными людьми. — Улыбка, сеньор расслабился. — И прошу не обижаться, сеньор стажёр, вам всего девятнадцать. А в управлении расследование, многие отстранены, многие трясутся, и мне банально не у кого уточнить информацию. Меня, как и вас, кинули в пекло с приказом: «А теперь крутись!» Я могу многое, но вопросы предела вашей компетенции — уровень совета безопасности.

— Никаких обид, сеньор куратор, — приветливо улыбнулся я. — Всё понимаю. Надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество.

* * *

— Полковник, что-то тревожно мне за Лоран, — сходу огорошил я Лопеса, подтянувшегося к фургону в ожидании новостей и распоряжений.

— И что? — Ехидная улыбка.

— Сможешь организовать ей охрану силами спецов департамента?

Кривая улыбка — будто кислого съел.

— Я, конечно, могу привлечь ангельскую стражу, — усмехнулся и попёр в наступление я. — И лучше них никто не справится. У них специфика такая — быть телохранами. Но у медали есть и обратная сторона. КОГДА её вытащат из дерьма, спасут, меня наградят, как пророка, предвидевшего покушение. А затем спросят: «А почему ангелы? Где был антитеррор? Где была безопасность? Она же сотрудник пиар отдела ДБ!» Думаешь, я стану запираться, что полковник Лопес мне заявил, что охрана сей сеньоры не его работа?

— Щенок! — не стал сдерживать полковник эмоции. — Разве я сказал, что отказался?

— Никак нет. — Захотелось курить. Мать его, ну почему я даже простой рядовой приказ не могу отдать! Почему даже в мелочах приходится продираться? И это ещё не террористы, это условно свои, без кавычек. — Но вы его саботируете, мой приказ её защитить. Потому, что отдал его молокосос, которого надо поставить на место.

Я картинно вздохнул. Лопес не стал вздыхать — владел собой немного лучше.

— Полковник, давайте начистоту? — сделал я последний шаг навстречу. Не оправдает — попрошу о замене. Нафиг такие помощники. — Или вы мысленно, сами для себя, даёте мне право работать, или сейчас же пишете рапорт о переводе. Если надо его подпишут, хоть я, хоть тётушка Алиса, хоть королева, но только уйдите сами, молча, не вставляя палки в колёса на ровном месте? Или же давайте надерём сукиным детям задницу. Но чтобы я больше не оборачивался назад, ожидая кинжала в спину от своих. Договорились?

И ушёл. Ибо на линии было два человека — Сирена и Слон.

С первой связался, по-старшенству, с Сиреной:

— Слушаю! Какие на сей раз проблемы?

— Почему сразу проблемы? — грустно усмехнулась она на том конце — значит точно проблемы.

— Буса с заключёнными рядом с собой в этом куполе не вижу, а ты обещала, что привезут утром.

— Я не обещала конкретного времени.

— Но и звонка с уточнением оного времени нет, — фыркнул я — «отмаз» не сработал. — А ещё предчувствие у меня. Что там случилось, диверсия?

— Не совсем. — Она про себя выругалась. — Одна сука на нижнем этаже департамента юстиции перестраховалась и саботировала мой приказ о срочном переводе трёх десятков специальных заключённых к девяти утра. Всё чинно, официально посланные запросы на подтверждение и уточнение «в связи с особыми обстоятельствами». Некто решил снять с себя стрелки, ибо если эти комрады, ввиду последних событий, исчезнут с радара, ата-тай получат они, в юстиции, кто выпускал их и трогал последними. И то, что приказ от королевы — им насрать.

— Надеюсь, туда уже мчится группа, чтобы посчитать негодяям почки? — ухмыльнулся я. В общем, примерно на что-то подобное и рассчитывал. Бюрократическая машина неповоротлива, она не любит принимать или исполнять решения быстро. На любое ВАЖНОЕ решение нужна куча согласований и подтверждений, с подписями ответственных. А что приказ королевы — так королева точно ответственной не будет.

Ну, блин, дожились! Спецуру, во время проведения военной операции (приравненной к военной) может осадить и затормозить казуистикой какая-то мелочь из исполнения наказаний!

— Обижаешь! — Кожей почувствовал её хищный оскал. Кому-то в юстиции сегодня не жить. — Контрразведчиков послала. У тебя пример взяла.

— У меня? — немного недопонял я.

— Ну да. Ах да, сейчас скину отчёт по тому хмырю, что посланные тобой твои орлы взяли прямо в кабинете в здании безопасности. Глава отдела по связи с общественностью. Алиса в шоке, ходит и сквернословит. Дедуле решили оставить обвинение в пособничестве. Суд оправдает, но пусть покорчится в муках пока до заседания дойдёт.

— Я… Спал, — как бы в оправдание произнёс я.

— Всё в порядке, понимаю. Лови, скинула. В общем, каждую суку, что посмеет палки в колёса на ровном месте ставить, буду привлекать по пособничеству террористам, и ломать по-жёсткому, пока индульгенция. Чтоб на будущее все помнили.

— Обожаю суровых женщин! — вырвалось у меня.

— За своими женщинами следи, мачо, — одёрнула она, но с улыбкой в голосе.

— А у меня тоже есть такая, та ещё хищница… — Я закрыл глаза и вспомнил груди своей хищницы. И её огненные волосы. И пронзающие насквозь глаза с желанием распять за какой-то косяк (долго ли косяк найти?)

— Прилетит твоя хищница. Никому ни слова, мои разведданные, — огорошила и предупредила Сирена. — А ещё, и тоже никому, после трансляции вашего шоу с покером, она рвала, метала, что-то там разбила и кого-то среди местных отметелила. Но после окончательно решила возвращаться.

— Буду должен! — повеселел я. Искренне повеселел.

— Что возвращаться, чтобы тебе кое-что оторвать, не смущает? — поддела она. Вот стервочка! — И я не уверена, что речь шла про твой длинный язык.

— Мои проблемы — решу! — усмехнулся я, почувствовав себя увереннее. Паула вернётся. Моя Паула! Всё понимающая и всё прощающая. Семья. Больше, чем семья! Что ж, жду.

— В общем, думаю, приеду после обеда, — подвела итог её превосходительство. — Лично упырей привезу — хочется посмотреть, что ты с ними собираешься делать. Пока до связи.

— До связи! — подтвердил я и рассоединился.

М-да, не напрасно королева поддержала именно такой сценарий — перевернуть планету вверх дном. Кому, как не ей, понимать, насколько на Венере всё прогнило? А тут маленький (молодой) психопат рвёт всех на кожаные полоски, объясняя бюрократам и коррупционерам, что во время планетарного шухера и мобилизации общества перед общей угрозой законы мирного времени не действуют. Ни для кого не действуют…

…Жаль, что Мальдини и ещё четверых козлов не дадут грохнуть. Снова полумеры.

— Слон, что случилось? — Иконка взломщика активно мигала. Не по линии правительственной связи, по корпусной линии.

— Бро, проблемы.

И он поведал слезливую историю о том, что они с парнями из «трёшки» и тремя присланными на усиление студентами (уже давшими подписку о неразглашении) до четырёх утра подключали оборудование на суперкомпе Венерианского государственного. В шесть утра протестили подключение — было. Но в полвосьмого позвонил ректор лично, тамошнему научному руководителю, и сказал, что он понимает важность работы его машины для безопасности планеты, однако их работа должна быть не в ущерб проектам университета.

— Они нам выделили два процента мощности! — ругался Слон. — Два процента!

— Это много или мало? — не понимал я, ибо был бесконечно далёк от таких вещей, как расчёты на суперкомпьютерах.

— Ну, это в десятки раз больше, чем у нас в Берлоге, — расплывчато сформулировал взломщик. — Но это в разы меньше, чем нужно для системы «Оракул». Командор, мы ведь не настаивали на использовании всей машины! Мы просили пятнадцать — двадцать пять процентов, не более! Но два!..

— Вы уже всё подключили, и у вас под рукой технари «трёшки»... — Я не до конца понимал причины ярости и паники.

— Подключили! — фыркнул он. — Хуан, наши порты с подключением просто… Изолировали. Они больше не работают. И для твоего понимания, эта машина занимает целый подземный уровень универа. Огромного здания самого главного универа на Венере. Жидкого азота эта машина жрёт как целый купол. Мне в документации только чтоб понять, что они сделали, месяц разбираться! — Слон не сдержался и вслух выругался. — А местные подчиняются ректору. Их главный яйцеголовый по машине так и сказал: будет приказ — будет подключение. Он не сотрудник спецслужб, у него начальство.

— А ректор? С ним связались? — Зло не брало от кончиков ног до головы только потому, что уже поговорил с Сиреной. Получил прививку.

Пауза. Сопение. Наконец:

— Я пытался, но с ним не соединяют. У меня для такого важного человека лицо некрасивое. Куратор от «трёшки» вышел с ним на связь, ему тот ответил, что минута работы машины стоит миллионы империалов, и никто не будет университету их компенсировать. Они выполняют вычисления на заказ, и мы им должны спасибо сказать, что вообще пустили. Моя задница чует, вчера они испугались окрика силовиков и совбеза и дали отмашку, но ночью им ввалили заказчики, и заказчиков они боятся больше, чем нас. Кто заказчик — не спрашивай, бро, у меня тут нет допуска, что там считается на этой машине. А если б и был…

— Тебе с документацией месяц разбираться, — понял я. — Слон, ждите там, в подвале. Еду лично решать проблему.

— Спасибо, Командор.

— Шаман, лично? — ядовито усмехнулся бандитосу. — А чего не на рабочем месте? Не встречаешь гостей, мате не угощаешь? Без твоего пригляда помощники там дров наломают.

— А и чёрт с ними! — отмахнулся ниггер. — Сами виноваты. А у меня алиби — я с крутыми парнями сотрудничаю, которые святое дело делают — детей спасают. — Ехидная, но очень жизнеутверждающая улыбочка, и я не мог не восхититься его такой хитрожопости. — А кто что там нароет — их проблемы, не жалко.

Я рассмеялся. М-да, хитрый антильский ниггер, других там нет, поимел всех. И действительно, за помощь в освобождении ему и лапку пожмут, и побрякушку на грудь повесят (теоретически могут, если будет за что), на косяки глаза закроют. И одновременно как бы лично он не сдавал тех, кто был у него под «крышей».

Помощники «слили»? А какой с них спрос, особенно когда безопасники злы, больно дерутся и вставляют в задний проход раскалённые электрические предметы? Что там Фрейя говорила, идиома про то, как рыбку покушать и сексом заняться?

— Показывай, — махнул я, переходя к делу.

— Сейчас. Только это, Хуан… — Он замялся. — Это артисты. Просто артисты. За ними криминала нет.

— Да? — Удивил. Второй раз за пару минут.

— Решил не рисковать, — скривился он. — Парни чисты, но… Скажем так… — Вздох. — Используются именно для того, для чего ты вчера ярко описал. У меня таких нет, чтоб без косяков, а светить подобными ребятами ТУТ — окинул он рукой вокруг, имея в виду столпотворение силовиков. Понимаю, разумный подход. — Потому одолжил у партнёров тех, кто чист перед законом. Ну, просроченные налоговые платежи не считаются, верно? — снова победная улыбка.

— Я правильно понимаю, к чему ты ведёшь разговор? — понял я подтекст, потерев друг о друга большой и указательный палец правой руки.

Улыбка бандитоса стала ещё радушнее и жизнерадостнее.

— Понял. Договоримся. Но пока, извини, у меня немного дела. До обеда посидите тут, ждите. Из купола не выезжать — да вас и не выпустят. Ждать. Туалет и отдохнуть — вон та кафешка, — кивнул вдаль, — мы её используем для перекуса. Персонал эвакуирован, там свои, но скажете, что от меня — вам нальют кофе и дадут чего-нибудь за бородку закинуть. Купол эвакуирован, тут вообще кроме нас никого, так что никуда не лазить, ничего не трогать и быть на виду. Как понял?

— Есть, командор! — откозырнул ниггер.

— Это не вопрос контрразведки, — покачал головой оперативник, которого мне срочно дали, вместе с группой захвата. Встретились в городе, до места ехали вместе. Он и пара его ребят-помощников — в моей машине, группа захвата — в его. Макс с десятком парней в двух следующих — будут вторым и третьим кольцом. — Это вопрос безопасности, но никак не контрразведки.

— Знаю, — кивнул я. — Но мне хочется официально инкриминировать ему измену Родине, сотрудничество с иностранными террористами. А это уже ваша епархия.

— Не наша, — качание головой. — Это вопрос безопасности. — Вот твердолобый.

— На стыке интересов ведомств, — усмехнулся я.

— Сеньор Веласкес, — парировал усмешку он, — контрразведке есть чем заняться. Ректор ВГУ сукин сын, но это НАШ сукин сын. Которым должно заниматься ведомство тётушки Алисы. В том числе инкриминировать ему государственную измену. Или вы думаете, что второе управление бездельничает?

Он меня достал. Боже, дай терпения! Но пока, в ближайшую минуту, меня не по детски затрясло:

— Сеньор уважаемый! — буквально зарычал я на него. — У вас, у второго управления, под боком, десяток лет «спала» в консервации группа захвата и тридцати европейских мордоворотов, накачанных информационным мусором по самое не балуй, прошедших огонь, воду, подготовку спецподразделений и изучивших тактику диверсионных отрядов! Люди, в совершенстве владеющие оружием, и главное, без зазрения совести жмущих на гашетку, убивая детей! ВАШЕ мать его управление, которому «есть чем заняться» за это отвечало! И теперь вся планета расхлёбывает ваш косяк. Потому не приседайте мне на уши, а, мать его, сделайте, что вам приказано. А вам приказано отработать по самому жёсткому сценарию ректора ВГУ, без оглядки на лиц, его поддерживающих, «крышу», спонсоров… И любых других заинтересованных персонажей. Когда у вас ещё будет возможность отработать как в инкубаторе? Давайте начистоту, если вы будете брать такого человека в обычный день, через сколько минут начнутся звонки его выпустить и посодействовать, вплоть до уровня членов правительства? Коллективные письма от артистов и режиссёров, «совести нации», гневных окриков журнашлюх и поручительства аристократии?

— Хорошо, сеньор Веласкес. Мы отработаем этого персонажа, — сдался куратор.

— Сеньор Веласкес, вопросы, — обратился старший силовик группы. — Что именно мы можем, чего — нет.

Непраздный вопрос. Ибо на самом деле так и есть, в обычное время «крыша» начнёт звонить, вплоть до уровня премьер-министра. И сломанный ноготок «невинно оболганного» аукнется им, кто «брал» сеньора, ой-йой!

Я злорадно усмехнулся:

— Сегодня вы можете делать ВСЁ! — Расплылся в хищной улыбке. — Кроме как убивать подозреваемого — это не обсуждается. И не калечить.

— Правильно понимаю, что переломы, совместимые с жизнью и дальнейшей послебольничной трудовой деятельностью, допустимы? — он всё понял правильно.

— Я больше скажу, такие переломы сеньору полезны! — картинно выкатил я глаза.

Силовик и оперативники плотоядно переглянулись.

— С вами приятно иметь дело, сеньор стажёр.

— Надеюсь, взаимно.

Перехватить ректора у входа не получилось — проскочил внутрь здания универа. Макса я взял с собой — пусть учится, но остальных ребят оставили в третьем кольце. Все вместе, вся группа захвата, оперативники и мы с Максом, дружно пошли внутрь здания. Ни от кого не скрываясь, никого не стесняясь. Мы у себя дома, пусть разные твари трепещут.

Вход. Охрана. Бегло предъявить документы, и:

— Сдать оружие! На время проведения операции сдать оружие!

— Но с-сеньоры…

Удары дулами в живот. Оба охранника растянулись на полу. Их место заняли дуболомы управления.

— Захват серверной?

— Нет необходимости. Здание уже контролируется, — спокойно покачал головой куратор.

Во как! Клёво.

— А зачем показуха при входе?

— Сам же попросил побольше пафоса, — пожал плечами оперативник.

Позже прояснил для себя, что «контролируется» — имеется в виду не полный контроль, а соединение с силовыми постами планеты. Тревожная кнопка не сработает, наоборот, при её нажатии с главным постом соединится кто-то из «крыши» и объяснит, что это «свои парни». Что касается места нахождения ректора, то его определяют в прямом эфире по данным камер внутреннего наблюдения, и эти камеры (правда не все) нельзя отключить даже с пульта местной охраны. То есть мы знали куда шли, и бойцы шли уверенно, пробираясь по лабиринтам учебно-административного корпуса.

У студентов горячая пора — сессия. Но народу было не много — гораздо меньше, чем в учебный сезон. Нас провожали внимательными взглядами, но не более — проводив, каждый шёл заниматься своим делом.

Лифт. Подъём на сороковой этаж. Лифты работали дежурно, никто ничего не отключал, а это для меня-прежнего показатель. Чтоб и нам так работать!

«Вы фрилансеры, Ваня», — осадил внутренний скептик. — Вам по должности не положено».

Что ж, справедливо. Крестьянских конь всегда хочет ходить под седлом, а боевой — пахать, хорошо там, где нас нет, так что не надо завидовать. Зато мы можем себе позволить то, что им и в сладком сне не приснится.

Вышли. Впереди бойцы захвата. Хлопок, удар —обезвредили бодика-телохрана сеньора ректора. Или это местный охранник? А вот пост — никого, и два секьюрити лежат мордой в пол, руки на затылке. А вот и бодики… Ребят, правильное поведение! При наставленном на тебя штурмовом игломёте, ваши пукалки в кобуре — что тот водяной пистолетик. И как итог, по мордасям вы не получили, жить будете долго и счастливо. Разумное решение.

Кабинет. Приемная. Врываемся сразу за тремя бойцами захвата:

— Лежать! Лежать, сучка! Руки на столе! Руки на виду!.. — Это один занялся секретаршей, чтобы тоже не сделала ничего ненужного. Визг молодой девочки, присутствовавшей здесь — может студентка, может сотрудник. Секретарша растеряна, и точно не силовик — проблем не доставит. БУ-У-УМ! А это продолжающие движение ребята в скафах вынесли хлипкую деревянную дверь. Угу, натуральное дерево — дорогущая штукенция.

— Императорская гвардия! Оставаться на месте!

— На месте, сука! — раздалось уже из кабинета.

Двое внутрь, потом мы. Ректор успел гневно подскочить, но далее больше не успел ничего. Ибо был подхвачен сервоприводами бойцов, и, как котёнок, вышвырнут на середину кабинета, где лежал мягкий пушистый (тоже дорогущий) ковёр, помогший сеньору не отбить при падении органы. Вообще тут в кабинете всё кричало от роскоши — хорошо ректора университетов живут, но описывать её, да и вообще обращать на неё внимание, было некогда.

— Молчать! Заткнуться, тварь! — Первый помощник куратора сеньора слегка, совсем чуть-чуть приголубил. — Сейф! Пароль от сейфа! Бегом!

Когда тебя швырнули, как вещь, ты больно ударился, а после на тебя орут люди с игломётами в руках, окончательно дезориентируя… Представляю его состояние.

— Говори, мразь! Как зовут! Пароль от сейфа!

— Кто вы такие! Как смее..

Хлобысть! А это второй помощник — сапогом по рёбрам. И судя по звуку, «посчитал» их с результатом. Тут же первый поднял его, посадил на колени, выкрутив руки за спину, и заорал в лицо, не давая опомниться:

— Имя! Бегом назвал имя!

Лепет ректора, но по делу — сеньор назвался полным именем из пяти-шести имён. Испуг на лице стал всепоглощающим.

— Год рождения! — подключился к игре второй помощник.

Снова назвал.

— Учёная степень! — Снова Первый. Метод психологического воздействия цыган и мошенников, дезориентировать выкриками с противоположных сторон. Да при боли в рёбрах — метод действенный.

Лепет. И снова, не давая и секунды подумать, второй:

— Пароль от сейфа!

Ректор назвал. И к сейфу тут же кинулся один из спецов, шедший с нами в штатском.

— Пароль от рабочего терминала! Бегом! — Первый.

Секундная задержка, мгновенный удар в живот от второго, и вот на свет пролились заветные буквоцифры рабочего терминала.

— Кто подельники? Подельников называй! — Снова Первый.

— А-а-а? — Ещё большая растерянность, и тут я был согласен, что сеньор реально не понимает, что от него хотят. Непроизвольно улыбнулся — «двушка» отрабатывает классику, воздействует по инструкции, пока без накладок и импровизации. Интересные методы, буду учиться.

— Подельники кто? С кем в сговоре? Что тебе обещали? — а это подключился к игре куратор.

— А-а-а-а? — ещё больше растерялся сеньор. Удар сзади, по почкам от первого помощника:

— Говори, мразь!

— Я не понимаю о чём вы!.. — из последних сил заорал сеньор, провыв и продышавшись. — Я правда не понмаю! В чём меня обвиняют!

— В государственной измене, падаль! Второе управление, инспектор Лопес! — проорал в ухо Первый.

— Но я ничего не…

— Сверхкомпьютер! Саботаж! Ты приказал отключить! Кто подельники? — Это Второй.

— Н-но…

Удар. Хрип.

— Сам скажешь, помочь? — Первый.

— Но я не понимаю о чём вы! Я правда не понима…

— Капитан! — бегло бросил куратор.

Роль «Совсем Плохого гвардейца» сыграл капитан группы спецназа, без разговоров, без суеты просто вывихнув сеньору запястье. Это ОЧЕНЬ больно, и главное, очень долго будет заживать. МесяЦЫ. Много месяцев.

— Кто подельники?! Кто приказал закрыть безопасности доступ?! — Лицо куратора не было похоже на злодея из фильмов ужасов. Оно было казенно-ледяным, предельно спокойным. Что приводило не просто к страху, а безоговорочному ужасу — куда дешёвым злодеям до истинно палаческоймаски?

— Я скажу! — зарыдал чел, не в силах даже размазать жижу по лицу. — Всё-всё скажу! Это не саботаж! Это не подельники!. Просто я… Всхлип, и как результат пинок от «хорошего гвардейца» Первого:

— Не молчать! Говори, мразь!

— «Ника»! Компания «Ника Космические Технологии»!.. Это их проект!

— Они приказали саботировать работу спецслужб? — Куратор.

— Давно они в сговоре с террористами? — второй помощник.

— На какую разведку работаешь? — Снова первый. — Китай? Империя? Европа?

— Как давно ты сотрудничаешь с представителями Союза? Имя контактного лица? Должность? Звание? — Второй. Ну, набросились, заклевали! Любо-дорого смотреть.

— Я-а-а-а-а ничего не знаю! Я всё скажу! Всё-всё скажу-у-у-у-у! заревел и «слился» ректор. — Это не саботаж! Честное слово, не саботаж!..

— Диверсия? — доигрывал Второй и уже довольно скалился. Работа выполнена на «пять».

— Нет! Недоразумение! Они проводят исследования! Просто исследования! Крупный инвестиционный проект! А-а-а-а! Не бейте, я ведь говорю! Всё-всё говорю!..

— Да, сеньор Серхио, — усмехнулся я, разглядывая купол венерианского государственного через стекло пустой приёмной — с этажа были попрошены вообще все гражданские. Передо мной простирались студгородок, корпуса учебные, корпуса бытовые (общаги всякие), стадион и концертный зал. — «Поплыл» сразу и всех сдал. Не ломался. Думаю, просто не предполагал, что может прилететь ТАК.

— Вот видишь, значит не зря мы согласились лопатить это дерьмо. — У его превосходительства было отличное настроение.

— Они лежат под семейством Рубио. — Я поёжился — это семья бывшего Бэль. Венера маленькая планета. — Формально их союзники Васкесы и Ортеги, но степень их влияния на «Нику» и их долю в ней я не знаю. В смысле, он не знает, ему это не важно, достаточно того, что фамилии прозвучали. Проект сугубо научный, изменение орбиты некого астероида с редкозёмами чтобы приблизить его на удобную, поближе к людям. Проект запущен десять лет назад, рассчитан на сто лет, в инвесторах очень серьёзные люди, в том числе с Земли и даже с Марса. «Ника» уже запустила туда кучу оборудования, но чтобы понять, что ещё требуется, и нужны все эти сложные расчёты со многими переменными.

— Понял. От меня что хочешь? Арест счетов? Национализация? — При последнем слове в голосе сеньора послышалась грустная усмешка.

— Рейдерский захват, — спокойно озвучил я последнюю пришедшую мысль, ибо не разделял его скепсиса.

— Та-ак… Продолжай, — заинтересовался сеньор. Ибо и правда нестандартный ход.

— Первое — по канону. Арест счетов. Арест всего имущества на планете. Предъявление обвинения. Второе — громкий шум о поддержке террористов. Доказательства железные, спецы этого «Лопеса» уже изъяли все переговоры с заинтересованными лицами, а с нашими сотрудниками у нас и так были. Статья разгромная. Не расстрел, но пару-тройку лет посидеть всем хватит. И под этот шумок предложение задёшево слить актив с суперинвесторами, рассчитанный на столетие, за обещание оправдательного приговора.

— М-да, девочки не ошиблись в тебе, — похвалил он, уплывая в своё мир высоких расчетов. — Мне нравится, что именно ты станешь моим зятем. Но на королеву могут надавить, сам понимаешь. И она прикажет…

— Сеньор, ДА! — пафосно произнёс я. — Не надо строить из себя труса или идиота, вы ими не являетесь. Да, можете прикрыться мною, моим решением. Дескать, это я настоял на именно таком наказании сеньоров, чтоб остальным было неповадно. Как мобилизованный временный диктатор всея Венеры. Даже если мои полномочия закончатся, к тому моменту нужно будет успеть всё провернуть, а после не отдавать же им назад контрольный пакет акций перспективной компании? Учитывая, что они и правда накосячили? Только продать! За реальную рыночную стоимость. Дураков из аристо можно научить только одним способом — ударив по кошельку. Иных способов нет.

— Принято, Хуан. Разреши выполнять? — В голосе сеньора ирония, но весёлая. Я ему нравился.

— Выполняйте, сеньор. — Я отключился. И вызвал Солёного.

— Бро, как вы?

— Ты сказал держаться — держимся. — В голосе грусть. — Но командор, реально время утекает. Майк и Дэн там с ребятами алгоритмы пишут. Уже есть прогресс. Но без анализа и расчетов мы не сможем их корректировать и тестить. Время утекает.

— Потерпи пару часов. Мы сейчас разбираемся с тем же самым в ВГУ, — признался я. — Тут работает контрразведка, всё серьёзно. К вам же пошлю Макса с парнями. Макс видел, как «двушка» работает, попробует сам воплотить. Эдакий экзамен на усваиваемость.

— Понял. Ждём. — Солёный рассоединился.

Что-что? Что случилось? Да всё как я и думал. Астрономы обрубили Солёному и его братве их канал. Не полностью, тоже ограничили мощность потока, в чём там измеряется эта информация. Причём без объяснения причин — «глюк оборудования». Ага, на передовом суперкомпьютере, одним из лучших в мире. Центр Позиционирования Планет организация не частная, принадлежит государству, но также выполняет заказы сторонних лиц. Правда, там речь только о космосе, но куда в нём, родимом, без сложных расчётов? Корабли, станции, шлюпки, добывающие комплексы… Важно, да, не спорю. Там люди летают, их от нас отделяют месяцы безбрежного вакуума. Но мы и не планировали забрать весь поток. Кораблям ещё долго лететь, успеют позже досчитать, пара дней погоды не сделает. Но главное, в ВГУ хоть честно нас послали, а тут на аппаратные ошибки ссылаются. А когда меня держат за идиота, мне не нравится куда больше, чем если бы в лицо сказали гадкую, но правду. Особенно если я не человек, а аватар, за которым маячит вся государственная власть. Не надо держать государство за идиота, оно не прощает таких ошибок.

— Гладиатор, ты всё видел, всё слышал? — обратился я к стоящему рядом камаррадо. Тот в ответ лишь козырнул.

— Разреши исполнять? — Лицо Макса выражало злорадство и предвкушение дорвавшегося до сладкого мальчишки.

Милош

Милош

Земля, Южная Федерация, Сараево

Милош проснулся от звонка комма. Про себя ругнулся, ибо обычные вызовы спокойно игнорил. Тут же абонент сошёл с ума и трезвонил напропалую уже минуты с три. Причём в режиме звука. Он уже и сам собрался встать и сбросить, возможно, предварительно наорав на вызывающего, но в бок ему вонзился локоть Златы:

— Милош, твою мать! Кто это там такой борзый?

Пришлось вставать и брать со стола браслет. Активировал вихрь интерфейса… Номер ничего ему не говорил. Решил пока не спускать собак и коротко, но сурово бросил:

— Слушаю!

— Милош Джиканович? — спокойно, и с напряжением спросил голос. Словно следователь на допросе — такая сложилась ассоциация.

— Я вместо него, — устало произнёс он и присел на стоявший у стола стул, подозревая, что ничего хорошего от разговора ждать не стоит. Как и нет смысла его разрывать — ему ещё раз перезвонят. Или не так, ему перезвонят ещё НЕ раз! У говорившего был чёткий русский акцент. Если это международные дела, на том конце не успокоятся.

— Это Юра. — Человек назвал свою ничего не говорящую ему фамилию. — Мне вас порекомендовал Ибрагим. Ибрагим Еленкович, «Спарта».

— Слышал про такого человека… — нахмурился Милош.

— Что ж ты, Милош, уважаемых людей позоришь? — перешёл к наезду Юра. -Тебе первоклассных клиентов подкинули. Серьёзных. При бабках. А ты… Ладно, сам себя дерьмом выставил, но нас зачем подставлять?

— «Нас» — это кого? — Милоша начало брать зло, ибо он не понимал, в чём проблема, а значит, его по определению должно брать зло.

— Меня. Ибрагима. Леха и Войцеха. Пока мы на вас вышли, половину вашей долбанной Федерации подключили!

— «Вас» — это кого? — продолжал злиться Милош, но злость его застыла в развитии, наоборот, кажется, начала сменяться здоровым прагматизмом. Наверное, это слетал с расслабленного организма сон.

— Вас — сербов, — сказал Юра, а дальнейший ответ его обескуражил. — Которые знают свою историю, и могут сделать постановку одной из ваших битв древности.

— Косово поле это не какая-то битва! — аж подскочил в гневе Мишлош.

— Дорогой! Что там? — А это испугалась и тоже подскочила на диване Злата.

Судя по дальнейшей улыбке в голосе этого Юры, и его размеренному тону, он специально спровоцировал его на гнев, и про Косово Поле прекрасно всё знал, как и про отношение к битве этнических сербов.

— Тогда чего ж ты, родной, клиента «слил»? Да так, что он теперь к нам с претензией: «Что за развод, братва!» Тебе, может, деньги и связи не нужны, но это не значит, что мы не хотим сотрудничать с Венерой. Венера, чтоб ты знал, хоть и далеко, но они — буратины богатые. На фестивали их прилетает мало, но кто прилетает… — Вздох. — А ещё культурный обмен. Фильмы, реквизит, информационные флайеры, обучающие уроки и лекции… Не порть людям бизнес, Джиканович! Позвони этой крале венерианской и извинись. Пока на тебя не обиделись серьёзные люди.

Абонент рассоединился, не дав ему ответить. Милош с силой треснул коммутатор по столу.

— Милош! — требовательно уставились на него глаза Златы.

Он окинул внимательным взором её грудь, не прикрытую простынёю, но решил, что постельных утех сейчас не хочет. И пошёл умываться.

После, намазав хлеб маслом и сыром, взяв чай, сел перед терминалом и просматривал переписку с этой девочкой, свалившейся ему как снег на голову. Снег у них, в Федерации, бывает только в горах, в остальных местах выпадает слишком редко, чтобы как-то влиять на настроение, потому аналогия максимально полная.

Они общались три дня. Эта сеньорита, представившаяся как «Беатрис Санчес», модератор портала какой-то там мелкой венерианской группы, надоедала и писала сообщение за сообщением, хотя он текстом давал понять, что разговаривать с мошенниками не хочет. А она представлялась ему мошенником, очередным разводом. И пусть не просила перечислить куда-то деньги, или что-то купить, или оценить проект, но слова её отдавали полным бредом. А потому вчера он не поленился и от имени своего клуба выставил ей счёт «за реквизит». «Раз вы — Венера, и раз серьёзно хотите этот проект, сделайте предоплату». И вот тут, видимо, просчитался.

«Спарта» — серьёзный клуб. Несмотря на название, он из славного города Смирны. И хоть владеет им такой же боснийский серб, как и он сам, и даже не мусульманин, основной контингент и направленность там больше связана с Блистательной Портой и немного с Античностью. Получается, он подставил друга и земляка?

…Но ведь бред же! Венерианская группа, никому не известная, звать никак. Вкладывает неприличные деньги в клип на песню в полной заднице человечества, со съёмками на историческом месте, в реквизите эпохи. И главное — с живой массовкой! Кто в такое поверит, если он не пьян?

«Сеньорита, это Милош, — начал набирать он ответный текст. — Я прошу прощения за письмо, отправленное Вам вчера. Дело в том, что у нас на Земле очень много разнонаправленных мошенников, «разводящих» людей на деньги, и я подумал, что вы из них. Я свяжусь со своими друзьями и обсужу данную проблему. Пожалуйста, не оплачивайте этот счёт».

— Милый, я ушла! — Румяная позавтракавшая Злата подошла сзади и чмокнула его в щёку.

— Угу. До вечера, — буркнул он, погружённый в себя.

— Вечером не приду. Буду занята, — нахмуренно произнесла она, всматриваясь в экран. — Ты знаешь испанский?

— Да. Я был на стажировке в Монтовидео.

— И что это за «сеньорита»? — в месиве испанских слов нашла знакомые буквы его подруга. Но ему было плевать на её ревность, он с нею спал потому, что это было удобно. Впрочем, и она не собиралась строить с ним жизнь.

— Не знаю. Венерианка какая-то. Хотят разместить заказ на реквизит.

— Эпоха? — нахмурилась Злата, ибо была «в теме».

— Косово Поле. — Он вздохнул и развернулся в кресле. — Дорогая, ты лучшая! Не твори дичь! — И чмокнул её в губы.

— Ладно уж. Кабальеро! — Она отвесила ему шуточный подзатыльник и пошла к выходу. Он не провожал — где дверь, знает.

— Ибрагим, так не делается! — теперь кричал в коммутатор и возмущался он. — Ты мог предупредить меня! Теперь мне звонят какие-то русские и угрожают, хотя я всего лишь посчитал её мошенницей! Почему не позвонил?

— Милош, ты меня знаешь, — оправдывался на том конце друг, и он ощущал, тот и правда чувствует немного вину. — Если бы было что-то серьёзное, обязательно бы набрал тебя, старина. Но я не знаю их. Какие-то русские с позапрошлогоднего фестиваля ищут выход на «клубы из Сербии» для заказной постановки. Что я ещё мог сделать, кроме как дать твои контакты? Ну я и дал, а там если что — разберёшься. Вот ты и разобрался.

— Что хоть за русские? — Милош почувствовал, что успокаивается. — Хорошо знаешь?

— Да так. Пили вместе на фестивале в Праге. Ты же знаешь, как пить с русскими. А на следующий день они меня похмеляли. После этого, на прошлогодний фестиваль, я не поехал. Но братство реконструкторов оно такое…

Милош согласился. Да, братство реконструкторов — это действительно братство. Они не политики, они просто воссоздают эпохи. И воссоздавать эпохи вместе — гораздо легче, проще и… Больше кайфа что ли? Культурный обмен, общение. А потому те, кто побывал на международных турнирах, едут туда ещё и ещё. Не за победой — именно в этом спорте важно в первую очередь участие.

Получается, Венера хочет прислать сюда своих… Представителей? Подключиться к культурному обмену, несмотря на миллионы километров расстояния? Сюда, в Сербию, в богом забытый край? Привезя, конечно же, деньги и инвестиции?

— А про венериан что скажешь? Что за перцы? — нахмурился он от следующей мысли — она была слишком уж сладкой и шоколадной.

— А вот про них ничего не скажу, — расстроил Ибрагим. — Юра их не знает. Как и его кореша. Тоже где-то как-то пересекались, и всё. Но раз говорит, что ребята серьёзные — значит серьёзные. Несерьёзные на другую планету ради участия в чём-то не потащатся.

Звучит логично.

— Хорошо. Сколько там времени на Венере, они ж по Среднеюжноамериканскому живут? Скоро у них утро, до утра перечитаю переписку, и если что, обращусь.

— Давай, брат. И не подставляй больше.

Но и через два часа ситуация не прояснилась. И через четыре. Наоборот. Более того, чем больше он смотрел информацию из открытых источников про эту группу, тем больше ощущал… Ну, может не мошенничество напрямую, но какую-то подставу. На заказной постановочный фильм с реквизитом их запрос тянул в последнюю очередь. И, поняв, что совсем запутался, набрал номер человека, с которым не общался уже два года как. Если не больше. И номер не стёр совершенно случайно.

— Селеста? — На другом конце ответили быстро, хотя он думал, что вообще не дозвонится. Особенно если её перевели в головной офис, и она живёт по Каракасу, а она, скорее всего, точно где-то в Империи.

— Милош? — Удивление. — Какими судьбами?

— Если честно, сугубо по делу, — сразу поставил он рамки, намекая, что совершенно не жаждет повторения отношений. Да и отношениями их связь назвать было сложно.

— Тогда говори. — Селеста придерживалась той же позиции — прошлое в прошлом. А в остальном она деловой прагматик.

— Мы тут, у себя, в Федерации, живём простой жизнью, мало интересуемся мировой политикой и чужими странами. И нам бесконечно далеки ваши латиноамериканские реалии. Помоги разобраться?

— Слушаю… — В её голосе проявилось раздражение. Ну да, журналистка одного из ведущих латиноамериканских информационных агентств, ей подавай сенсации. А тут не он даёт ей намёк на тему, на которой можно «подняться», а сам просит разъяснить.

— Венера, группа «Крылья ветра», — сразу перешёл к сути Милош. Треволнения сеньориты были ему параллельны. Журналистика это другая планета, и она, к сожалению, а может и к счастью, выбрала её. Это её путь и её проблемы.

— Та-а-ак! — голос старой подруги неожиданно подобрался и напрягся. — А теперь колись, откуда интерес?

— Да вот, новости листал… Про латиноамериканскую музыку…

— Милош, ты знаешь меня много лет. Скажи честно, я хоть раз дала тебе повод считать меня дурой? — В её голосе проскочил рык рассерженного ягуара.

— Ну-у-у… — О не знал, что сказать на такую реакцию.

— Откуда об этой группе, считающейся на самой Венере далёкой от топовых, тем более никому не известной на Земле, ни в Империи, ни в России, мог слышать ты, представитель глубинки Южной Федерации, где в принципе никогда ничего не происходит?

— Сараево большой и древний город! — фыркнул Милош.

— И я об этом, — парировала она. — Итак?

— Они мне предложение прислали, — не стал обострять и «раскололся» он. — Контракт. На съёмки клипа.

— Ничего не предпринимай! — в голосе собеседницы нешуточное волнение. — Сколько у вас сейчас времени?

— Четырнадцать тридцать две, — глянул он на браслет. — А у вас?

— Полдевятого. Утра. — Вздох, размышления. — Так, давай в двадцать один тридцать по вашему, встречаемся в Афинах, напротив Колонны Мира. У нас тут есть срочная командировка в ваши края, вылетаю.

— Если ты не скажешь, из-за чего сыр-бор, никаких встреч! — вспылил он. -Я не мальчик, не держи за дурака и говори как есть.

Угу, опытная (уже) журналистка из самого «Либертадора», срывается в богом забытую Южную Федерацию в срочную командировку ради встречи с ним из-за каких-то инопланетяшек? У него голова кругом пошла от такого финта собеседницы.

— Милош, ты не прав. Ты на самом деле идиот, — её голос проникся теплотой и лаской. — А не оскорбляю тебя только потому, что сидишь в своём деревенском Сараево и не понимаешь, ЧТО вообще вокруг тебя происходит. Не тебя лично, а нас всех, в этом грёбанном мире. Ничего не делай, никому не звони, тяни время до вечера по вашему. А чтобы не скучал, просто прими, как объяснение, словосочетание «принц-консорт».

— А-а-а-а-а… — попробовал спросить, уточнить он, но она не дала раскрыть рта:

— А чтобы и далее не вредничал, «принц-консорт самой богатой и до зубов вооружённой, единственной в мире имеющей собственную планетарную ПКО страны человечества». Всё, целую, до встречи.

Рассоединилась.

Злой как чёрт, Милош после этого впервые за много лет сел и посмотрел мировые новости. Где на первой полосе, сразу после заставки, все, кто можно, обсуждали политический кризис на Венере. Показали их шлюху-королеву, произносящую пафосную речь о «закрытии неба». И комментарии экспертов всех мастей и цветов. Какие-то сраные террористики захватили их детский садик. И вместо организованного штурма венериане, пользуясь этим, как поводом, полностью закрыли все поставки ценных ресурсов на Землю.

Внимательно просмотрел выступление министра торговли Империи, «категорически осуждающего» такую «недружественную» политику венериан. Уловил «непонимание» в словах представителя Срединной республики, с угрозой, что подобные односторонние действия второй планеты могут привести к «необратимому осложнению двустронних отношений». Ну и осторожное замечание пресс-секретаря президента Марцелова, что «Россия понимает» проблемы и вызовы, стоящие перед королевством, но «не стоит из-за этого принимать поспешные шаги и опрометчивые действия». Русские, пожалуй, были самыми лояльными к Венере, но это можно понять — Союз и Империя сидят на игле привозных минералов. А вот Москва без поставок из космоса сможет продержаться не то, что неограниченное количество времени, но достаточно долго, чтобы перед нею рухнули колоссы вроде Союза и латиносов.

Общим фоном через всю-всю передачу шло всеобщее негодование землян вероломной и неумной политикой второй планеты. Кто-то всех безбожно накачивал, и, насколько Милош знал историю, добром такое обычно не кончается.

«Что-то будет» — отметил он для себя и стал готовиться к поездке. Афины вообще-то недалеко, два часа по магнитке, но до самой магнитки надо добраться, а уж что Афины — город пробок… Даже младенцы знают.

Глава 4. Принятое решение

Глава 4. Принятое решение

— Шимановский, я всё больше и больше поражаюсь с тебя! — засопел Адриано, и лицо его выражало неподдельный ужас. — Ты не просто делаешь нелогичные вещи, ты… Это что-то запредельное, не находишь?!

— Отнюдь. — Я был каменно спокоен.

— После того, что ты сделал… После того, как подставил отца, а меня брал на болевые перед всей страной у того фонтана… После чего мой отец «слил» Веласкесам свои самые ценные активы, а я был вынужден уйти из ЛЮБОЙ школы и сдавал экзамены как вольный слушатель?.. За что надо мной теперь все смеются, и это не смыть ничем, до конца жизни? И после всего ты смеешь делать то, что делаешь и постоянно что-то просишь?

Ну что ж, давно разговор зрел. Я не ошибся, не став звонить через правительственную связь, а позвав его в кафешку на личную встречу. В их же куполе, недалеко от высотки их главного офиса, и, к своему удивлению, к приезду узрел, что кафешка пуста, зарезервирована только для нас двоих. Наверняка их СБ граблями прошлась по территории, вычёсывая все возможные средства слежения. Пригубил кофе, не чувствуя вкуса, пронзая глазами собеседника насквозь. Он взгляд выдержал, и в свою очередь пытался давить на меня. Я усмехнулся, пытаясь выбесить:

— А ещё я твою сестру трахнул.

Но аргумент с сестрой не подействовал.

— Это её сложности. — Адриано презрительно скривился. — Отец тебя не стал наказывать, мои поздравления, а её маман и её злость мне фиолетова. Но она с первого дня знала, что ты её используешь — это вдруг если считал, что смог очаровать эту тварину. И сама использовала тебя для своих игр.

Пожал плечами. С Марго просто удачно получилось. Не будь её — было бы что-то другое. Но раз девчонка сама напросилась в игры играть, почему нет?

— Адриано, начнём с начала, — принялся я раскладывать по полочкам. — Твой отец и подстава с террористической угрозой в школе. Ты вообще умный? Ну хоть раз? — издевательски бросил ему в лицо. — Ты вообще понимаешь, ЧТО он слил Веласкесам?

Андрюша раскрыл рот что-то сказать, но в итоге смолчал.

— А слил он, дорогой мой будущий друг, УЧАСТИЕ В ЗАГОВОРЕ. — Я был само ехидство. — Ни больше, ни меньше. Он на свои, правда, в синдикате таких же аристо-сооснователей, планировавших переворот, организовал и содержал целую сеть ультрас, которых планировалось использовать в качестве мяса во время решающей фазы переворота. Пять столичных клубов Примеры, ещё бог весть какие клубы, некие закрытые сообщества по интересам и общественные организации с координацией через соцсети. На деле — центры подготовки профессиональных бойцов, обучающие работе против силовиков толпе. Центры пропаганды были не его, этими заведует, причём до сих пор, Сэмюэль Абанкуэйро, но вот что касается мяса и обучения… — покачал головой. — Ты уверен, что твоему отцу нужен ТАКОЙ актив?

Адриано задрожал, покраснел, но смолчал.

— У меня этой весной получилось осадить их и местами разгромить потому, что он «соскочил», — усмехнулся я. — Но ваше досье, подкинутое через портал Рохелео Кастро и его «Хроники борьбы за справедливость», свидетельствуют, что этот «соскок» был выгоден в первую очередь ему самому, гораздо менее, чем королеве. Потому, что он и сам понял, что имперцы его «кинут», и именно ты мне на это «открыл глаза». А теперь представь, что у него не было бы повода «соскочить», «слив» активы? Что было бы тогда?

— Тогда с одной стороны, — зло продолжал я, — у него наковальня из коллег по перевороту, с чёткой перспективой остаться без всего. Без влияния, без компании, и, скорее всего, без жизни. А с другой — гнев королевы, которая бы терпела дольше, операция бы произошла позже, но в итоге она начала бы борьбу за выживание. А когда мать дерётся за выживание, защищая дом и потомство, она способна на любые безумства! И, думаю, от старости твой отец бы точно не умер. И компания бы в любом случае вам не досталась бы.

Зато теперь сеньор Умберто «соскочил». Сам. Все понимают, что его припёрли обстоятельства, но с другой политес — он ДОБРОВОЛЬНО уничтожил всё, что сделал для организации переворота, прикрывшись смешным фиговым листиком обвинения в терроризме в школе, а этот аргумент вызывает улыбку даже у ярых верующих во что угодно. Но посодействовав мне через Марго и тебя с порталом Кастро, он «обелился», и королева вряд ли в ближайшее время будет жаждать его крови, как бы «тепло» к нему ни относилась. Он заслужил не прощение, но спокойную жизнь на обочине, без преследования и жести.

— Что же касается тебя, — продолжил я, сузив глаза, добавив в голос напора, то ты, Адриано, был таким же точно ублюдком, как и те, кто 3,14здил тебя в элитной школе. Ты точно также смотрел на быдлян, как смотрели на тебя законнорожденные коллеги. И своё у фонтана заслужил честно. И я больше скажу, я вижу в тебе после этого перемены. Ты изменился, и очень серьёзно. Ты всё ещё сукин сын, ты всё ещё аристократичный подонок, но ты, по крайней мере, осознал, что вокруг тебя — люди, и ты сам — тоже людь. И больше скажу, и насчёт полнокровных аристо ты понял то же самое. Они — люди, как и все. Просто высокомерные уроды. Ну согласись, будущий друг, это стоило того, чтобы отхватить по сусалам! — Я расплылся в довольнющей улыбке. — В жизни за всё нужно платить. Но если за товар мы платим презренными деньгами, то вот плата за знания иногда бывает ой какой суровой, и иногда неподъёмной. И в твоём случае всё хорошо, ибо хорошо закончилось. Просто владей полученными знаниями правильно, а не кори судьбу злодейку, что не дала тебе побыть аристо.

— ДА НЕ АРИСТО ТЫ! — заорал я, подскакивая, и собеседник непроизвольно отшатнулся и вжал голову в плечи. — Они НИКОГДА не примут тебя в свой круг! Будь ты семи пядей во лбу! Будь каким угодно! Но ты — не они! И никогда в их круге не будешь своим!

Сел на место. Заставил себя успокоиться.

— Ты тоже там не будешь, — всё понял он и покачал головой. — А потому и не стремишься. И мне пытаешься сосватать то же поведение. — А теперь грустная ухмылка.

— Твоя ошибка в том, что ты собираешь вокруг себя только бастардов, — парировал я. — Я согласен, у них жизнь нелёгкая. И в целом им тяжелее, чем тебе — у тебя хотя бы отец из основателей. Он слишком могущественен, чтобы о тебя вытирали ноги, но о тебя их один фиг пытались вытереть, даже несмотря на это. Ты создал братство, ты их защищаешь… Но у вас нет будущего. Ибо ОНИ никогда не примут не только тебя, а вас всех. Даже объединившись, вы ничего не сделаете, не достигнете, не пробьётесь, не измените. Но при этом вы сами копируете модель поведения аристо и смотрите как на говно на тех, кто внизу. А значит для тех, кто ниже, вы ничем не отличаетесь от НИХ. А потому, Андрюшенька, — усмехнулся я, — вы все в школе отхватили вполне заслуженно, и не надо ля-ля в оправдание. Мои парни и девчонки били упырей, которых ненавидели всеми фибрами души, и им без разницы на сорта дерьма, ибо и вы, и ОНИ дня них дерьмо, просто разное.

Ну что, объяснил я тебе неправоту? Да, я бил тебя в той школе, и не жалею. И ещё побью, если увижу такие же понты. И мне нет разницы, истинные вы или бастарды, если ведёте себя как упыри. Надеюсь, более ты этот вопрос поднимать не будешь, и это не будет стоять между нами.

А почему я себя так веду, почему предлагаю то, что предлагаю, и постоянно навязываюсь… — Я усмехнулся. — Потому, что в отличие от некоторых, ты с мозгами. И можешь не просто понять неправоту, но и принять путь, как обойти эту проблему. Решить её. Ибо я не просто сукин сын, а сукин сын, знающий, как чего-то добиться ТАМ, — палец вверх, — плевав на НИХ и их к себе отношение.

— И как же ты этого добьёшься… ТАМ? — подался вперёд Адриано. Кулаки его всё ещё сжимались, желваки всё ещё гневно ходили, но он принял, что я говорил. Ибо видимо не раз думал над всем этим и сам, я просто проговаривал вслух очевидное.

— Повторюсь, ваша ошибка в том, что вы — замкнуты. Вас мало. Ты интуитивно решил создать параллельный контур из деток аристо, «вторую лигу». Члены лиги помогают друг другу, продвигают и всё такое. Но из-за малочисленности ваш контур будет работать сугубо ограниченно. ИХ всегда будет больше, и власти у них также на порядки поболее. Это тухлый контур, он не сможет заменить основной. Грубо говоря, вы всегда будете на третьих ролях… И самое смешное, на них же вы будете и без этого контура и взаимной поддержки, просто за счёт авторитета родителей. Просто над вами теперь будут смеяться как над коллективом, а не над каждым неудачником в отдельности.

— И что же, по-твоему, нужно делать? — Я его заинтересовал.

— То же, что пытаюсь делать я. Расширить этот контур. Причём и вверх, и вниз.

Ему потребовалось около минуты, чтобы всё осознать.

— Поясни? — наконец, выдавил он. — Как в создании… Этого контура можете помочь вы? И как расширить его «вверх»?

— Начну со второго, — во все зубы улыбнулся я. — Наверху есть люди, не смотрящие на вас, как на говно. Буду справедлив, их не много. Но и недооценивать их тоже не надо. И что удивительно, каждый из них, вне зависимости от влияния семьи, просто присутствием в ваших рядах, может очень сильно помочь вам. Первым делом тем, что все увидят, что ваш контур более не сословный. Он не только про «незаконнорождённых выблядков», это сеть параллельного управления государством. Это, ещё раз, Андрюша, СЕТЬ. Контур управления. Параллельный им! Почувствовал магию слов? Отныне это не клуб неудачников, а клуб хищников, предаторов, закалённых в боях за право называться собой, готовых идти на риск, готовых ставить на кон то, что никогда не поставят они. Вас мало, но вы — звери, которые будут рвать их, невзирая на статус родителей и положение семей, отправляя Гончим Псам под хвост все прежние договорённости между семьями. Пусть вас два десятка, но разбавив вас пятью-шестью истинными аристо, вы вдруг превращаетесь в клуб завоевателей, несущий ИМ нешуточную угрозу. И теперь вместо презрения к вам испытывают страх… А это, Андрюша, совершенно меняет картину.

— Презрение заменяется ненавистью, и прессинг только увеличится, — потянул бывший друг.

— Ага. — Я довольно кивнул. — Это ещё более закалит вас с одной стороны, а с другой… Как сказал Гай Юлий Цезарь Август Германик по прозвищу Калигула, пусть ненавидят сколько угодно, пока боятся. Согласись, честная ненависть не то же, что высокомерие; высокомерие снобов, когда знаешь, что они правы, стерпеть куда сложнее, чем когда понимаешь, что они тебя просто боятся. Таких как ты в принципе.

— М-да-а-а… Ты философ, Шимановский! — Сказано это было без иронии.

— Стараюсь, — пожал я плечами.

— И кого видишь среди молодёжи аристократии, способного влиться в наши ряды неудачников?

— В НАШЕМ движении, Адриано, — снова расплылся я в улыбке. — Ты примитивно мыслишь. Ты просто привык мыслить сословными категориями, и всё, что за рамками привычного мира — не существует. А на самом деле, открою секрет, в мире НЕТ ГРАНИЦ. Их просто не существует, Андрюша!

У тебя есть бастарды, облечённые какой-никакой властью? Это прекрасно! А у меня есть простолюдины, также имеющие кое-что за пазухой, но не имеющие выхода «наверх». Это и силовики, и бизнесмены, и, не смейся, даже криминальные воротилы. Не мрази, а цивилизованные паханы, желающие прекратить беспредел «снизу», ибо он мешает зарабатывать серьёзные деньги и легализоваться «сверху».

— Кампос?

— В том числе, — кивнул я. — И не только он. А ещё наёмники. Эти парни прошли огонь и воду, и они — очень ценный ресурс. И то, что они продают себя за звонкие империалы — следствие глупости тех, кто не понял, как ввести их в игру по-крупному. Хотя тот же мой Макс, или Француз-Этьен — они могут создать просто суперскую службу безопасности, обслуживающую не одинокую отдельную семью, не маленький клан, а целый конгломерат семей и кланов… Или, точнее… Союз представителей разных семей и сословий, движимых общей целью.

А есть ещё ветеранское движение. И там тоже могут найтись интересные люди. И я не про ветеранов корпуса, хотя они — не менее ценный ресурс, несмотря на малочисленность.

А есть ещё представители регионов. Провинций. И их не надо недооценивать.

Если ВСЁ ЭТО, — окинул руками я вокруг, — собрать воедино… Адриано, у меня для тебя плохие новости. Я гораздо могущественнее тебя, несмотря на то, что подо мной быдляне, а вы все — наполовину сынки и дочки истинных аристо.

Адриано сидел и колотил пальцами по столу. Наконец, созрел:

— Ты — ресурсы «низа». Правильно понимаю? Я — связи «середины». И, наконец, несколько представителей «верха». Которые, даже если их будет мало, всех нас легализуют «наверху» как влиятельных сеньоров с обоснованными претензиями за власть. Как понимаю, первый кандидат — Сильвия? А ещё кто?

— При всём уважении к тебе, твоя сестра, — рубанул я с плеча. Но он… Согласился, не стал спорить. Понял, я не хотел оскорбить, просто правда — она такая правда. Он сам себя поставил пусть лидером бастардов, но таки бастардом. А Марго — полноценная аристо, законнорожденная. — А ещё Веласкесы. Все трое принцев. Плюс две имперские принцессы. Там не придерёшься даже к Гортензии — пусть незаконнорожденная, но дети королей всегда на ступеньку выше обычных аристо, а значит незаконнорожденная принцесса в неофициальном табеле равна той же Сильвии или твоей сестре.

— Согласен. — Он кивнул и тяжко-тяжко вздохнул. — Мало. Кто ещё?

— Найдём, — улыбнулся я. — Было бы желание. Если грамотно обозначить позицию, не замыкаясь на узком круге лиц, народ сам подтянется. Мы громко, на всю планету обозначаем: «Люди! Мы идём во власть! И мы — сила! Мощная, способная всех вас перевернуть вверх дном, и готовые на всё ради своих целей!» Люди любят власть, и те, кто готов видеть в нас партнёров, обязательно вольются в наши ряды.

— Сибилла, — продолжил Адриано. — Тоже на правах дочери королевы, равная Сильвии и Марго.

— Согласен, — кивнул я, не удивляясь, что эта информация произнесена вслух. А вслух она была произнесена на моей памяти впервые. — Чуть подрастёт, и даст всем жару. Она умная, в свои пятнадцать уже сама грант получила. Кстати, как она?

Он пожал плечами.

— Целыми днями сидит в сети. Подробности не знаю. Даже маман Марго успокоилась и больше не закатывает истерики. Марго сказала, она теперь админ вашего портала, что-то мутят на всю планету, но я не вникал — некогда.

— Хорошо. — Кивнул. — Спасибо, что прикрыл с нею. У меня вообще без вариантов, хоть вешайся.

Из его груди вырвался тяжёлый вздох, и я понял, что надо было давно поговорить. Он и сам всё сказанное понимал. Надо было лишь додавить.

— Думаю, общением с аристо лучше заняться тебе, — улыбнулся я. — Ты лучше знаешь этот серпентарий. Прошу обратить внимание на два клана. Первый — Сантана. Они готовы к переменам. И среди их «мелочи» могут найтись те, кто понимает больше других, и в случае чего, получат «одобрямс» от родителей и семьи. А также на клан Маршалл.

— Пабло Эскобар? — сощурился он.

— В том числе, — не стал отнекиваться я. — Но кроме Пабло, у сеньоры Маршалл могут быть и другие родственники. И сама сеньора, по моим ощущениям, не так уж далека от Большой Политики, как всем пытается показать. Ну, а Веласкесами и Феррейра займусь я — моя территория.

— Не претендую! — поспешно вскинул руки вверх будущий друг. — Уговорил, пересмотрю свое видение проблемы. Может ты и прав, нельзя сидеть в своём коконе. Надо раскрываться и выгрызать власть у этих ублюдков. — Он противно улыбнулся. — В метафорическом смысле ублюдков, конечно же.

— Тогда через сколько? Часа два хватит? — перешёл я к насущному.

Он скривился, как от зубной боли. Посчитал что-то в уме, выдавил:

— Нет. Давай через три. Я соберу всех, кто хоть как-то может помочь. Ты прав, ты по адресу — я как раз курирую ВСЮ научную работу корпорации. Но! — поднял палец вверх. — Совещание проведём на нашей территории, в наем главном офисе, — кивок за окно кафешки, на возвышающийся шпиль иглы «Объединённой атомной корпорации». — Я смогу обеспечить безопасность. А вот посылать всех этих яйцеголовых на край света, где неизвестно что может с ними случится…

— А ещё здесь ты соберёшь их быстро, просто вызовешь к себе «в темпе», а отправлять — заморишься их собирать, — с улыбкой поддел я.

— И это тоже, — расплылся в улыбке будущий друг.

* * *

Сам предложил — сам пусть и крутится. Я не вмешивался в организацию, лишь сообщил своим яйцеголовым, куда и ко скольки подъехать. После чего сидел в «Либертадоре» и следил за происходящим в стране и мире.

В стране пока непонятно, что происходило. Эфир был забит теми, кто не смог улететь с планеты из-за «Железного купола», и теперь сыпал в адрес королевы, правящей династии, Сената и правительства всеми карами небесными. С другой стороны — жуткие кадры из изолированного Флёра, с применением мехов и бронетехники. А там творился настоящий ад, труповозки и скорые, которых только и пускали в оцепленный район, шли вереницей. Были потери и среди силовиков, и среди «Братства», но, конечно, наибольшие потери несли бандитос, и немного «мирняк», не задеть который в таком людном районе просто физически невозможно. К чести силовиков, уже, к обеду, запущено два фильтрационных пункта, и ещё два готовится к открытию. Через них можно выйти любому жителю района, но только после внимательной оценки на «лояльность» — если твоя мордаха не засветилась в совершении какого-либо преступления. Многие бандитосы, разумеется, в базе данных гвардии и безопасности не числятся, проскочат фильтр, но те, кто хоть на карманной краже был засвечен, но пока уходил от ответственности… В общем, самую гниль и гадость барьер должен удержать. А после…

После силовики имеют приказ — локализовать и передать информацию «Братству». Французу же поставлена задача — полная ликвидация гнёзд с такими кадрами. Да-да, без суда и следствия, согласно единогласному решению Совета Безопасности при одном воздержавшемся.

Кроме того, опера безопасности начали обрабатывать несколько других проблемных районов, но тут без жести — только силами собственного спецназа. Больше работали именно опера, проводили раскопки, правда, более ни с кем не церемонились. И в Новой Аргентине отметились (привет банде Гаучос), И в Боливаресе, как Северном, так и Южном, и в Санта-Марте, и много где ещё. Инфа о найденных тайниках с оружием по оперативным каналам ДБ — одна за одной. Правильно морда шаманская делает, что прячется в логове врага, среди самых могущественных на сей день силовиков планеты. И правда, пусть подчинённые отдуваются.

По внешней ситуации — как говорится в методичке по информационному воздействию, кто-то «распечатал венерианский кейс» и усердно его шатает. Идёт волна на Венеру, причём в позу встали как имперцы, так и союзники. Русские пока держат нейтралитет, но оно и понятно — о чём-то Марцелов с нашей королевой договорились, да и русским временный перебой с поставками со второй планеты в краткосрочке на руку. Европейскую Конфедерацию во внимание не беру — там уже снеделю как истерика и нагнетание, катят бочку. Накручивают своё население, готовясь к войне. Они понимают, что в открытом сражении проиграют, готовятся партизанить, потому им нужно стопроцентно лояльное им население, которое будет поддерживать «своих» против наших оккупационных войск. Там всё серьёзно, но предельно логично и прогнозируемо, Конфедерация была не интересна. А вот чего завёлся Союз, что его чиновники разных уровней и секторов экономики как один брызжат слюной? Кажется, там затевается какая-то игра, в которой Венера — не главный персонаж. Возможно, игра направлена против Империи, которая через время или получит поставки на правах «дальних родственников», или, что на самом деле тоже вероятно, приберёт Венеру в свою сферу влияния и усилится, и они, Союз Восточных Государств, окажутся в полной заднице… Учитывая, что с севера им ничего не забыли и не простили русские. Так что Союз лает, но не Венера тут главный одиозный монстр, как мне кажется.

— Командор-Гладиатору. Командор-Гладиатору, как слышишь?

— Слышу, Гладиатор! — на автомате активировал вызов я. Линия наша, «берложья». Не правительственная и не корпусная.

— Командор, в общем ситуация такая. Приказа «сверху» о саботаже не было. Ну… Официально не было, а личные просьбы к делу не пришьёшь. Коллеги из ДБ и «двушки» всё-всё проверили, все переговоры начиная со вчерашнего полудня, всех местных ответственных официальных лиц. А раз так, то, получается, это саботаж на месте, здесь, в информационной лаборатории.

— Лаборатории? — не понял я.

— Ну, у них так этот отдел называется, — пояснил Макс. — Информационная лаборатория. Где стоит их компьютер. Не поверишь, оказывается он не один, их пять! Находятся не только в разных зданиях, но и в разных городах! Считают параллельно, независимо друг от друга, а друг другу передают только пакеты с обменными данными, у кого что получилось. Я тут ещё часа два побуду, повникаю, и можно будет в венерианский информационный документы подавать!

— Учитывая, что ты резервист, у тебя есть шансы, — похвалил я. — Макс, ближе к делу.

— Тут, в этом здании, у них что-то типа центра управления всеми машинами, отсюда они задают им команды. И именно отсюда нас вначале обрубили, а теперь сигнал дали, но парни говорят, очень маленькая мощность. Ответственный за этот беспредел — местный начальник, заведующей лабораторией. Я ему только что начистил… Лицо и дал под дых, он сквернословит и грозит мне Великим Аттрактором.

— А коллеги? Сдать им? — нахмурился я, чего-то недопонимая, но пока не улавливая нюансов.

— Так в том и проблема. Говорю же, не за что, Командор. Нет состава преступления. Сговор несомненно был, но на уровне бытовухи, парни сказали, мало. Сказали, у меня сейчас больше полномочий, я могущественнее них, а мне, чтоб действовать, твой одобрямс нужен.

М-да, бич силовиков, который мы пока не очень сильно испытали на себе — бюрократия. Поди докажи что произошло преступление и есть его состав. А ещё надо привлечь экспертов, чтоб подтвердить предварительные выводы и предварительные же обвинения. А где их взять? Ну, наверняка эксперты по суперкомпам на планете найдутся, но это время. А там или ишак сдохнет, или калиф умрёт, и всё это будет никому не важно.

Я про себя выматерился и прямо спросил:

— Макс, совсем не за что прижучить?

— Ага. — Тяжёлый вздох. — Если официально. Они, их институт, ведь ДАЛИ нам сигнал. Байты ребятам Майка и Дэна идут, алгоритмы считаются. Но парни жалуются, что мощность всего на порядок выше машин из «Берлоги», сечёшь? Это в месте, где обсчитывают скорость расширения вселенной, где просчитывают траектории и взаимные притяжения облака сверхскоплений галактик. Великий Аттрактор, как я это ненавижу!

— Завлабораторией, говоришь… — Я недобро усмехнулся. И учитывая поганое настроение, следующие слова не стали для меня самого чем-то шокирующим. — Ну, грохни его!

— Я ПОШУТИИИИИИИИЛ! МАКС, ОТСТАВИТЬ! — заорал я, надеясь, что успел. Ибо с наёмника, прошедшего кучу войн и ад в Европе, грохнуть бедолагу и правда ничего не стоит. — Пошутил, Макс! Отставить убийства!

— Поздно. — А вот теперь я похолодел, а руки затряслись. И, поняв, что шутка достигла цели, Макс рассмеялся. — Шучу! Шучу, блин, Командор! Я ему коленные чашечки прострелил. Это больно, но жить будет. А ещё... — Звук удара. И, кажется, ногой в сапоге по рёбрам. — Будешь говорить, падаль? Ещё?

Отдельно фоном, приглушённым системой фильтром, стоял ор и мат незнакомого мне человека.

Через минуту Макс отчитался:

— Отбой боевой тревоге, Командор. Никакого вселенского заговора и тайных лож. Говорит, у них три с половиной тысячи человек на Миранде, и полторы — на Тритоне. И около пяти десятков кораблей в зоне риска, на старте или подлёте. И если они ошибутся, или не успеют им просчитать траектории, корабли просто проскочат ключевые точки. И ценные грузы или корабли уйдут в облако Оорта. Что прикажешь делать?

Люди на Уране и Нептуне… Это не проплаченные исследования клана Рубио, который клал на военное положение ибо их интересы превыше всего. Тут нельзя жестить настолько. Только попугать, но тут, пожалуй, коленные чашечки — плата за понимание достаточная… Надеюсь.

— Пусть выделят парням Майка и Дэна столько мощности, сколько им потребуется, — принял-таки соломоново решение. — У нас ВГУ уже под контролем, может там много и не понадобится. Остальное на расчёты солсистемного транспорта. И это… Пусть отключат ВСЕ коммерческие расчеты, если они будут мешать. Приоритет только жизнеобеспечение персонала в Дальнем Космосе. Я знаю, столько стоит минута работы агрегата, и какая на него очередь, но если они не проникнутся — можешь не только колени прострелить. Наверняка у сеньоров и другие болезненные места найдутся.

— Понял, Командор. Работаю.

Тем временем наступил час икс здесь, под куполом «Объединённой атомной», и в конференц-зал, где не так давно игралась в «правильного атомщика» Сиби, пригласили всех, приехавших на данное совещание. Именно что «пригласили», это территория корпорации Манзони, они тут цари и боги, и даже представители контрразведки ждали мероприятия вместе с остальными в холле.

— Сеньор стажёр, — бросил мне их главный (не тот, что был утром, другой, занимающийся обеспечением конкретно этого вопроса). — Сеньор стажёр, нужно ОЧЕНЬ СИЛЬНО доверять этим людям, чтобы пойти на такое. Я вообще ничего не смогу гарантировать по итогу этого совещания.

— Беру всю ответственность на себя, — весело парировал я. — Максимум, что может быть — это утечка, которую не смогут проконтролировать их СБшники. На этот случай у меня тоже есть план действий.

Он запыхтел, но прилежно промолчал. Правильно, есть руководство — пусть оно думает. Деза? Да, я, разумеется, буду сливать на случай утечки дезу. А что правда, что дезинформация — не его ума дело.

Местных было в три раза больше. Нас, кроме меня, приехало всего восемь человек. Их — двадцать два, также не считая Адриано, который тут заместитель отца по научно-исследовательской работе, а значит тем более царь и бог. В смысле, благодаря его должности, присутствие самого сеньора Умберто не требуется — его и не было. Когда все расселись, я представил своих спутников, обозначив только занимаемую должность или роль, а не имена, следом точно также поступил Адриано. Причём представлял не всех, только руководителей отделов и ключевых специалистов, экспертов, названных людей было всего двенадцать. В основном тут присутствовали представители материаловедов (как просил) но не только. Присутствовали спецы «отдела исследований нейтронного спектра», «отдела надкритических процессов», «отдела подкритических процессов», «отдела короктоживущих изотопов»… А ещё были специалисты «по физике высокотемпературной плазмы» и «по лазерным и энергоёмким технологиям».

На самом деле вру, их должности и названия отделов могли называться как-то иначе, я просто дословно не запомнил. И привожу примеры названий, как они отпечатались в восприятии. Тут были люди, ответственные за начало ядерной и термоядерной реакции и её воздействие на окружающую среду, включая специалистов по материалам, применяемых для сдерживания данных реакций, и приборам, для этого используемых. Столы в зале поставили полукругом, чтобы все члены совещания могли друг друга видеть, но при этом образовывался «пятачок» для докладчика. Эдакая «точка», на которую я и вышел.

— Сеньоры… Я также не буду называть своё имя, хотя некоторые из вас, наверняка, его знают, и оно не является засекреченным. Мой оперативный позывной в этой операции — «стажёр Веласкес», так прошу ко мне и обращаться. — Обвёл тяжёлым взглядом молча выжидающую публику. Попытался поймать, как чувствую этих людей, могут ли быть среди них предатели? Но нет, сейчас определить этого не мог. Нужно индивидуальное личное общение с каждым.

— Моя роль во всём этом, то бишь в ситуации с захватом заложников — координация действий между силовиками, ответственными за работу с террористами, и Совета Безопасности в целом и королевы лично. Да, я юн, не специалист во многих… Да почти во всех вопросах, но именно я — человек Совбеза Венеры, следящий, чтобы здесь всё было выдержано в соответствии с целями и задачами государства. Потому прошу не смотреть на меня, как на ничего не понимающего молокососа, я выполняю ровно ту работу, что требуется, и пока выполняю хорошо.

Адриано порвался что-то сказать, но не стал — он мой ровесник, и то, что самый главный тут — также результат близкородственной связи с владельцем компании. Остальные же посчитали себя не в праве раскрывать рот по такому поводу, но взгляды всех, особенно местных, в мою сторону изменились.

— Вы видите, что происходит за окном, — продолжил я. — Королева недовольна тем, что натворили силовики, а потому на время расследования, кто из них продался вражеским разведкам, а кто верен трону, ввела в стране военное положение. Но это ни коим образом не должно отвлекать НАС, — обвёл я всех сидящих тяжёлым взглядом, — от главной задачи — спасения детей.

— Нас? — Удивлённый голос с лёгкой грустной усмешкой одного из молодых специалистов, что-то там с термоядом и лазерами.

— Нас, — уверенно кивнул я. — С сего момента, как началось это совещание, вы также в одной лодке с нами, силовиками. И да, вас никто ни о чём не спрашивал, и всем плевать на ваше личное мнение. Считайте, сеньоры, вы мобилизованы. Это вопрос государственной безопасности, и на такой шаг мне дал полномочия Совбез. Кто не желает участвовать в секретном совещании, не желает брать ответственность, может прямо сейчас встать и уйти, и на вас не будет распространяться закон о секретке. Оставшиеся же будут ознакомлены с информацией под грифами «секретно» и «совершенно секретно», и «соскочить» уже не смогут.

— Но там же дети, да? — сощурился седовласый дедуля из отдела надкритических процессов, понятия не имею, что это такое.

— Да, — лаконично кивнул я. — Там почти пять сотен детей. И почти сотня взрослых, в основном женщины, которых упыри безостановочно избивают и насилуют.

— У меня внучки такого же возраста. Я остаюсь, чёрт с ним! — воскликнул он. — Мобилизация — так мобилизация, но я, сеньоры, считаю, что если мы можем помочь государству — мы должны хотя бы попытаться. — Это он обернулся в одну сторону и в другую — посмотреть на коллег.

— Как-то всё… Сурово, сеньор Веласкес. Вы нас… Заставляете, — молодой специалист из отдела лазеров.

— Такова жизнь, — развёл я руками. — Однако замечу, я не стал жестить и разрешаю не желающим сотрудничать, считающих, что это выше их принципов, покинуть сей милый кабинет.

— Мы остаёмся! — повысил голос, взяв право решить за всех, дедуля с внучками. — Юный сеньор, у вас ещё нет своих детей. У нас почти у всех есть. Мы готовы. Наша работа будет изолирована? Нас поместят в какой-нибудь бункер?

— Нет, что вы! — уверенно покачал я головой. — Наоборот. Вы должны будете решить проблему быстро, вам разрешено привлекать ЛЮБЫЕ ресурсы. Как материальные, так и людские. А в бункере этого не достичь. Если потребуется что-то от подконтрольных мне служб — решу. Если возникнут какие-то проблемы с финансированием, — посмотрел на Адриано, — например, дорогие образцы для каких-либо процессов — также решим.

— Сеньор… Стажёр, — хмыкнул будущий друг, — не надо демонизировать аристократию. Там дети, и наша компания готова вложить в процесс их освобождения любые деньги, если это как-то поможет. Это всего лишь деньги, а мы — венериане и патриоты. Единственное, что может потребоваться — некие разрешения и координация с силовиками, но это решится только в процессе.

— Хорошо, — произнёс я и кивнул. — Тогда давайте приступим. Сеньор представитель столичного департамента архитектуры нам сейчас расскажет о нюансах конструкции здания объекта под названием «три девятки», о его стенах, даст подробные технические характеристики, после чего вы выскажитесь, как можно прогрызть эти стены в максимально короткое время.

Представитель городской архитектуры очень подробно рассказал, какая современный детсад крепость. Три слоя космического суперсплава, перемежающихся с двумя слоями разного композита. Такая стенка выдержит выстрел ядерного деструктора! А в случае прорыва не только выдержит забортный венерианский воздух, но ещё и нагреваться будет достаточно медленно — обладает хорошей термоизоляцией.

— Но это невозможно, сеньор стажёр! — пришёл к выводу главный местный материаловед, тоже седой дедушка, но помоложе того, что с внучками. — Просто физически невозможно. Если направить на стену поток, достаточный для расплава конструкции, то сгорят все, кто находится по эту сторону. Ибо это энергия, эквивалентная небольшому атомному взрыву. Либо мы можем сделать это, растянув процесс во времени, но тогда речь о минутах, если не часах. За которые бандиты обнаружат зону нагрева, и место прорыва… Станет бессмысленным, превратится в ловушку.

— Скорее речь о часах, — поправил его коллега и выразительно глянул на меня. — Но, если на то пошло, можно сократить время минут до пятнадцати-двадцати-тридцати, точнее сказать не могу, надо считать и пробовать. Иначе не получится, сеньор Веласкес. Просто физика она… Сильнее любой человеческой воли и любых хотелок.

— А что скажут сапёры? — повернул я голову к военным.

Представитель кафедры взрывчатых веществ академии генштаба — мой человек, в смысле приехавший со мной.

— Полностью согласен, сеньор стажёр, — подтвердил вояка. — Мы за эти дни провели уже два заседания кафедры по данному вопросу, наши выводы те же. Это эквивалент взрыва. Пробить стену можно, но два вопроса. Что будет после на той стороне? И второй — а как начинать штурм на этой? Сразу после ядерного взрыва-то?

— Вот потому, уважаемые, мы сегодня и собрались, — подвёл я итог. — Все мы! — Окинул всех рукой. — Ибо если бы проблема имела решение — никто из вас не был бы нужен. Военные и сами могут решить решаемое. Но РЕШЕНИЯ НЕТ! — взревел я, осаждая готовую политься реку возражений. — Я прошу помолчать всех, кто хочет мне указать на некомпетентность и молодость! Я ЗНАЮ, что это невозможно и что физика превыше всего!

Однако Советом Безопасности принято решение — мы не идём на поводу у террористов. Её величество ввела в город войска и закрыла небо для отвлечения внимания бандитов, ну, и заодно чтобы выловить всех пособников врага и зачистить предателей в собственных службах. Она назначила на работу с террористами опытного силовика, не замаранного контактами с разведками, специалиста, служившего ещё её матери с уникальным собственным подходом к проблеме. Мы получили установку танцевать под дудку террорстов сальсу, если понадобится. Всё это сделано, делается и будет делаться с одной единственной целью — тянуть время. Поясняю для тупых. Среди вас таких наверняка нет, но у меня работа такая — всем всё разъяснять «для тупых». Мы в праве обещать террористам любые условия, эвакуацию, наркотики, блэк-джэк и шлюх. И даже кое-что вправе на самом деле выполнять. Но только чтобы заболтать их и предотвратить жертвы среди заложников раньше времени. Однако никакой эвакуации не будет. Только штурм! И если он окончится неудачей — мы просто списываем всех, кто там есть, подрывая «три девятки» термоядом изнутри.

— Это… Бесчеловечно! Там же дети! — возмутился дедуля с внучками. Глаза его горели праведным гневом и одновременно отчаянием — понимал, это суровое решение, но справедливое.

— Но если мы позволим гадам уйти, улететь с планеты, мы обречём Венеру на тотальный террористический ад, — парировал я, гася внутри злость. Мне и так не по себе, ещё и остальных ублажать. Хотя, это и есть моя работа — ублажать остальных.

— Сеньоры, если мы покажем слабость, если они увидят, что нас можно шантажировать, и чем именно, завтра захваты школ и детских садов станут повседневной реальностью, — зло продолжил я изливать яд. — Тогда не жалкие пять сотен детишек, тогда под угрозой будут тысячи! Десятки тысяч наших детей! Это недопустимо. Мы не идём на поводу у террористов и не торгуемся с ними. Даже если королеву снимут, она готова к отречению, но Совет Безопасности полностью её поддержал — никакого торга! Только штурм.

— Серьёзно, Шимановский! — А это, «забив» на конспирацию, выдавил Адриано. — А если мы не придумаем, как взломать стену? — В голосе усмешка, но слишком грустная, чтобы я мог обижаться. Пожал в ответ плечами.

— Крайний вариант — термоядерный взрыв под куполом, как и сказал. Бомба уже заложена. Как самый последний аргумент. При каких условиях к нему придём, если придём, какие решения будут между ним и тем, что сейчас — будем посмотреть. И повторюсь, сеньоры, это не обсуждается — по бомбе решение принято. И я здесь только чтобы донести его до вас и претворить в жизнь, а не ради торга.

— Сеньор стажёр Веласкес, мы попытаемся! — заявил молодой специалист, который по лазерам. — Я не обещаю, что получится, но мысли есть, как уменьшить воздействие. Но для расчёта и для претворения идеи потребуется координация с сапёрами. С той же кафедрой взрывчатых веществ, — взгляд на представителя академии генштаба.

— Думаю, это решаемо, — улыбнулся я. — Сеньор?

— Мы готовы работать в тесном режиме с богом, чёртом, любым НИИ, если это поможет, сеньор стажёр, — отчитался вояка. — Готовы оставаться на работе, поддерживая связь с коллегами двадцать четыре часа в сутки. Вся наша кафедра готова к мобилизации, я правомочен говорить за всех — мы можем все силы бросить на расчёт встающих задач. Но дайте нам хотя бы примерное направление, куда двигаться.

— Сеньоры, после решения организационных вопросов прошу остаться всем, кто требуется, обсудите это без меня — всё равно я в технике не понимаю, — дал я «одобрямс».

— Мне потребуются хорошие материаловеды. Как насчёт кафедры материаловедения Венерианского института космических сплавов? — снова сощурился спец по лазерам.

— Их там несколько, таких кафедр, — заметил специалист по нейтронным спектрам корпорации Манзони. — У меня есть контакты, я знаю, кто нам может потребоваться, прошу у силовиков содействия, чтобы посвятить в вопрос некоторых специалистов и обеспечить безопасность.

— Сделаем, — кивнул и гэбэшник.

— Кто нужен ещё? — сощурил я глаза, понимая, что дело сделано. Сеньоры на боевой лад настроены. Большего от них не добиться. Теперь бы ещё толику везения, чтобы они нашли-таки решение…

— Специалисты по изотопам у нас есть, но может понадобится кто-то ещё… — Специалист по лазерам задумался. — Боюсь, сеньор Веласкес, это смогу сказать только в процессе расчёта. Ах да, после потребуется провести испытания. На точно таком же объекте, как захваченный — простого стенда будет мало. Чтобы вживую посмотреть, получилось у нас или нет. Это решаемо?

— Решаемо, — кивнул я, молясь, чтобы хоть тут никто не ставил палки в колёса. Всему есть предел, тем более моей власти. Лишь бы они нашли решение! Только бы нашли!.. — Сколько у нас времени? — закончил сеньор.

— Максимум — четыре недели. — Я это сказал, а у самого сердце ёкнуло от боли. — То есть через недели три должен быть прототип. Испытания прототипа организую. И неделя на доработку напильником.

— Мы постараемся успеть… — произнёс специалист по лазерам и его как будто придавило к столу грузом. — Правда, коллеги?

Сидящие в зале учёные в один голос начали поддакивать, но тон у всех был… Упавший.

— Тогда прошу вас назначить ответственного за процесс, — подвёл итог совещанию я. — Вы среди своих лучше определитесь. После чего составить список того, что потребуется прямо завтра. Время пошло, сеньоры, уже пошло. Дай бог, если у нас будет хотя бы пять недель! Но будем пессимистами, неделя осады уже прошла, хорошо, если бандиты дадут нам хотя бы четыре.

Глава 5. Психопат (продолжение)

Глава 5. Психопат (продолжение)

Пока возвращался на базу, пришли новости от парней. ВГУ открыл все шлюзы… Или как это сказать по-грамотному, я хоть и тушу с айтишниками, но не айтишник… В общем, предоставили полный доступ. При желании мы можем захватить всю машину, стоящую в подвале универа. Но нам это не надо, ограничились пятнадцатью-двадцатью процентами. С центром позиционирования планет также всё разрешилось, нам дали столько же, и там даже успели назначить нового зав лабораторией вместо «выбывшего по болезни» прежнего. Как я и сказал, сеньоры обрубили коммерческие заказы, собственно астрономические вычисления и поддержка космофлота и Дальфлота остались на необходимом уровне. Ну, а то, что руководителя Центра сняли, и министерство транспорта прислало временного управляющего — не моя заслуга. Видимо параллельно со мной кто-то выше свой ход замутил. Ах да, в отличие от просто отстранённого экс-главы астрономов, ректор ВГУ в камере, и это не городская тюрьма, а казематы ИГ. На планете уже начался вой «ответственных товарищей» о бесчеловечности и преступности власти, позволившей себе надругаться над честнейшим человеком, но на фоне кровавых событий Флёр-дель-Параисо их голоса потонули.

— Если тебе нужна моя личная оценка, — встретил меня Лопес, — то скажу так, ты молодец. — Расплылся в доброй улыбке. — Думал, будет хуже.

— Куда ж хуже? — словно защищающийся ёжик фыркнул я.

— Ну не знаю, — покачал он головой. — Меня, обработай я так настолько уважаемых персон, уже бы сняли и отправили участковым на Миранду. В секторе Урана тоже надо кому-то порядок поддерживать, там шахтёры постоянно бухают и дерутся.

— Хуан, наконец! У меня куча вопросов! — За его спиной нарисовалась нетерпеливая Лоран.

Оказывается, самое начало допроса ректора эта вёрткая хитрая выдра выложила в сети. Не сразу, с небольшим опозданием, когда в городе поднялась волна из воя ясноликих общечеловеков, что тираны и сатрапы ни за что хороших людей в застенки, без внятного обвинения и всё прочее.

— Да, выложила! — ярилась она, расхаживая по моему командирскому вагончику. — Выложила! Вот только не надо этого «ля-ля!» Уже вся планета знает, что мы подключаем большие машины, чтобы что-то там считать. «Сарафанное радио» всё-всё донесло, в блогосфере это одна из самых обсуждаемых тем. И даже кое-где проскакивает слово «Оракул». Так что не дави, Хуан. Я всё сделала правильно. Ударила там, где могли ударить они, на опережение. И теперь мордаха ректора, признающего на всю страну, что обрубил спецоперацию силовиков по приказу компании «Космические технологии Ника»… Это удар, согласись!

— Да, удар, — вздохнул я, успокаиваясь. — Теперь сеньору Серхио получится очень легко её… Экспроприировать. Воя не будет. Но они теперь знают, что мы создаём «Оракул»!

— Они УЖЕ узнали. — Лоран, как положено журналисту, была беспощадна и предельно точна в формулировках. — Как, откуда — вопрос не ко мне. Я ударила записью с ректором, с его экспресс-допросом, когда поняла, что ничего у тебя, щенка, не получается в тайне держать. Или ты неудачник, или вокруг тебя слишком много предателей и информаторов. Так что в зеркало глянь, а уж потом говори что-то.

А ведь я ей «слил» запись оперативной съёмки входа в кабинет просто «чтобы была в теме вопроса», наоборот, попросив не делать лишних телодвижений.

— Если ты доверяешь моей интуиции — доверяй! — отрезала она напоследок, закрывая тему. — Нет — ищи нового пресс-секретаря.

— Ладно, уговорила! — сдался я и воздел руки кверху. — Но это не конец дня. У тебя будет сегодня ещё работёнка. И работать, боюсь, придётся тебе напрямую, хотя поймал себя на том, что не хватает этого красавчика Жан-Поля.

— Рассказывай, — притворно-покровительственно вздохнула она. А сама который час на иголках. Ибо зэков привезли, автобус с ними и охраной стоит в куполе не рядом с объектом, но недалеко, не бросаясь никому в глаза. Сирена не стала приезжать, посчитав, что раз я собираю совещание сапёров и атомщиков у Манзони — как минимум там задержусь.

Я как раз вышел из своего вагончика начать собеседование и инструктаж с людьми Шамана, который также чалится у нас с раннего утра, но с периметра доложили, что едет дворцовый кортеж. Без достмотра (а это логично). Решил дождаться её высочество (а кто, блин, это ещё может быть), и просветить и её тоже.

— Привет! — Она выскочила из машины и прыгнула мне на шею. И обнимая маленькую богиню, поймал себя на мысли, что она неосознанно ищет в моих объятиях защиты. Устала эти несколько дней трястись, и пусть чудаковатый, пусть юноша, молоко не обсохло, но человек, готовый действовать и имеющий хоть какой-то план для неё лучше бессмысленного топтания на месте без чётких целей и понимания ситуации. Побеждать нужно до того, как вышел на поле боя, а наши сеньоры во главе с королевой вначале вышли на поле, уже занятое врагом, и, приплясывая под его дудку, пытаются что-то там умное для победы родить. Женщины тонко, на уровне интуиции чувствуют этот момент. И даже если мои предположения ошибочны, и я проиграю, здесь и сейчас я для неё защитник. Сродни пещерному охотнику, гоняющему мамонтов. Просто потому, что я — пещерный охотник.

— Всё нормально, Фрей, — провёл ей по волосам. — Не дрожи, не надо. Всё под контролем. И ты вовремя — сейчас начнётся самое интересное. Не конец постановки, а только самое начало, но обещаю, оно будет просто бомба! И ты его увидишь в первых рядах.

— А если у тебя не выйдет? Если они не испугаются? — нахмурила она мордашку.

— Ты знаешь, как они меня назвали со своим куратором? «Трёшка» дала послушать перехват переговоров. Психопатом они меня назвали! — Я криво усмехнулся, словно злодей из дешёвого фильма. — А знаешь, кто такой психопат? Человек, не подверженный эмоциям. Не испытывающий их, а потому не имеющий слабостей. Для него что гибель детей, что сесть на лавочку на растаявшее мороженное — неприятности одинаковые. Он будет чувствовать от этих событий примерно равные потери. И лишь мозгом холодно просчитывать скупые цифры реального ущерба.

— Во время последнего противостояния ты иногда вёл себя так… Что у многих могло сложиться такое впечатление, — согласилась она с выводами вражеской разведки.

Я взял её за руку и мы пошли к «нашей» кафешке, которую оккупировали силовики. Здесь сейчас столуются все сотрудники, находящиеся в куполе. Тут же и туалет — нас много, без туалетов никак. Шаман и трое артистов сейчас там, да и в принципе ходить с её высочеством больше некуда. После эвакуации любой, кого поймают в городе, будет расстрелян. Соответственно и нам нельзя лазить по чужому жилью, офисам и объектам коммерции — мы ж правоохранители, гаранты, что там ничего не растащат!

— Не важно, как я себя вёл, — покачал головой, после долгих раздумий. — И не важно, кто я на самом деле. Я не думал об этом, хотел играть просто безбашенного злодея, маньяка. Но после той записи как отщёлкнуло. Зачем, господи! Вот же решение! Психопаты — предельно жестокие люди, не ценящие ни свою жизнь, ни чужую. С ними можно договариваться ровно до той поры, пока ваш договор им выгоден. Они не испытывают как позитивных, так и негативных эмоций, в том числе от страданий других. Мне-психопату просто плевать, сколько он грохнет заложников! Сечёшь? А значит и разговор со мной будет идти на совершенно другом уровне.

— Откуда ты это столько знаешь о психопатах? — Она покровительственно улыбнулась.

— Роза собиралась на психолога идти. Мия на хирурга, а Роза любит покопаться в мозгах. Документы будет в следующем месяце подавать, пока ещё думает, но я кое-что зацепил в её подготовке. Ну, и самообразование никто не отменял. — Не буду говорить, что, изучая негативные последствия генной модификации, пытаясь выяснить, какие могут быть у меня, я много чего из медицины и психологии перелопатил задолго до встречи с нею и её сестрой.

— Хуан, а ты выдержишь? — Она не просто нахмурилась — её передёрнуло. — Там не получится притворяться психопатом. Ты сам говорил, на войне не получится играть того, кем ты не являешься. Тебе приходится быть им на самом деле. А это… Даже не представляю, насколько это сложно.

— Я такое говорил в адрес общения и жизни с аристократками, — усмехнулся я, вспоминая эфир на «Радио Романтика».

— Но ведь это тоже своего рода война, разве нет?

На такое не нашёл, что ответить.

— Артистов в старину не хоронили на общем кладбище. Только за оградой. — Я усмехнулся. — Как и шутов. И клоунов. А всё потому, что во время игры артист полностью перевоплощается в образ. То, что нам кажется всего лишь ролью, для него — жизнь. Другая, альтернативная, но именно жизнь, со всем её богатством и красками. Он живёт в образе, думает в нём. Артист в этот момент и есть тот, чей костюм нацепил. Хорошо это или нет, но настоящий профи это тот, кто может перевоплощаться и становиться образом на самом деле, Фрей. Я постараюсь быть хорошим артистом. А вот к тебе есть просьба. — Остановился, ибо почти подошли к двери… У которой стояло два амбала, не хочу, чтобы они наш разговор слышали. — Весь день думал об этом. Я… — Тяжело вздохнул. И рубанул как есть. — В общем, я слишком молод для руководства операцией. Меня не воспринимают всерьёз. Мне нужен зицпредседатель. Человек, который примет на себя удар, как глава, кого все будут слушаться и чьи приказы исполнять, но ему приказы буду отдавать я. И я и правда думаю, поискать таких стоит среди ветеранов, кто ловил террористов при твоей бабке. Сам там утону в информации, да и кто я такой, чтобы мне её на блюдечке преподнесли? Да и некогда этим заниматься. Потому просьба к тебе — поможешь?

Она какое-то время размышляла, пронзая меня глазами. Вначале вопросительно: «Хуан, ты серьёзно?» Потом неуверенно: «Хуан, это не смешно!» И, наконец, уверенно, приняв решение: «Ладно, так и быть, помогу тебе, бедный маленький лягушонок…».

— Хорошо. Сделаю что смогу, но не обещаю быстро…

— Ты чудо! — Я подался вперёд, обнял её и нашёл её губы своими. Пара минут погоды не сделает.

Она отстранилась первой, разорвав дистанцию и взглядом намекая, что предельно серьёзна:

— Хуан, я сюда для дела приехала! Давай им и будем заниматься?

— Всегда за! — заулыбался я. — Что за дело?

— Сирена сказала, что не поедет. С утра хотела, но ты задержался в городе, она не стала. Говорит, работы по горло. Но проконтролировать, что и как ты будешь делать с заключёнными, кровно необходимо. И сделать это должен тот, кто имеет право отдавать тебе приказы.

Провёл пальцем ей по носу.

— Пошли, Мышонок. Всё расскажу.

— А это наши артисты! — заулыбался я, подходя к столику, за которым возлежало на мягких креслах четверо чуваков, по-другому не скажешь. Один был хорошо знаком — мой протеже в должности бандитского капитана, Антильский негр по имени Шаман. Трое других… Да в общем ничем не выделялись среди массы. Один яркий очень тёмный мулат, другой тоже мулат, но посветлее, и обычный латинос. Все парни накаченные, мощные и брутальные — самое что надо для эффектной картинки.

— Артисты? — картинно округлила глаза Фрейя.

Девочки её охраны уже были рассредоточены по залу, да я в принципе не ожидал отсюда подвоха, потому мы просто подошли и сели за тот же столик на свободные кресла.

— Да. Артисты очень сурового жанра. Порнографического кино.

Челюсть Фрейи непроизвольно отвисла.

— Это как договоримся. Можем и кино! — расплылся в коварной улыбке заправского мачо первый мулат. Не будь он педиком, я б от такой посчитал бы его или закоренелым профессиональным злодеем, или профессиональным же сердцеедом — женщины от такого типажа млеют.

— Вот как! Никогда не общалась с артистами горячего кино, — пришла Фрейя в себя. — И много вы снимались?

— Скорее они больше по… Частным видео, — с улыбкой прокомментировал я. И обратился к вжавшему в плечи голову Шаману:

— Дорогой друг, тебе нужно представлять сеньориту?

— Н-н-не надо, дорогой Хуан! — Ниггер пришёл в себя, стряхнул оцепенение и низко склонил голову. — Ваше высочество, моё почтение!.. Прекрасно выглядите!..

При словах «высочество» артисты поскучнели, напряглись. Взгляды их потухли, а глазки вместо борзого вида: «Я хозяин вселенной» скромно потупились в столешницу и пол. Отлично, момент прочувствовали.

— Парни, надеюсь, поняв, кто перед вами, вы осознаете важность миссии? — сразу взял я быка за рога. — Говорю сразу, я не торгуюсь. Я могу дать вам в разы больше, чем такое стоит по таксе, но и втирать очки мне у вас не получится. Ответ за свой базар и свои поступки один — ваша жизнь. Готовы?

— Что надо делать? — Это латинос.

— Снять жестокое порно. Очень жестокое! Членовредительство приветствуется, самое жёсткое из возможных, причём без таких атавизмов, как стоп-слова. Девочке должно быть на самом деле мучительно больно, и это должна увидеть вся страна. Вся-вся, вы будете в прямой трансляции. А потому лица закрыть, татуировки замазать — у вас есть краска для тела?

Троица переглянулась.

— Найдём! — выдал вердикт латинос, он по ходу у них за главного.

— Я не просто так обратился к своему давнему другу, — кивнул на Шамана. — Дело в том, что обычных артистов в том, что собираюсь организовать, использовать не получится. Ибо у меня нехорошее предчувствие, что во время съёмок мне придётся грохнуть кого-то рядом с вами. Другую девочку. Это плохая девочка, и дружит с ещё более плохими девочками, захватившими в заложники детей. Ответственность — лично моя, я отвечаю напрямую перед королевой. Тут её дочь и наследница, — кивок на спутницу, — которая будет контролировать процесс от имени мамы. А потому вам полная и всеобъёмнейшая индульгенция за ЛЮБЫЕ действия, кроме убийства. Убивать право только у меня. Что же касается вас, вы должны продолжить начатое даже после того, как рядом чья-то башка разлетится от попадания снаряда рельсотрона. Вопрос к вам, у вас получится продолжить? Не упадёт?

— Мы не из неженок!.. — криво оскалился мулат посветлее.

— Я — точно в деле! — А это повторил оскал тот, что потемнее.

— У нас есть специальные уколы. Колятся в рабочий орган, если возникают проблемы. Всё с собой, со всеми смазками и реквизитом, твой друг нас предупредил, — уважительный кивок латиноса в сторону Шамана. — Но мы хотим десять тысяч… Каждому.

— За один раз работы, — добавил мулат потемнее и снова оскалился, но теперь довольно.

— В этот «раз» входят любые контакты с любой девочкой, девочКАМИ, которые будут на сегодняшнем шоу, — повторил я оба оскала, по очереди. — И парни, ещё раз, торга не будет. На сцене мои приказания выполняются беспрекословно. Любая нелояльность, любое качание прав… У меня индульгенция на ЛЮБЫЕ убийства! — сделал я большие глаза.

— Бро, не пугай, — а это латинос. — Мы уже перетёрли этот момент. Надо — так надо. Или ты думаешь, что если мы из другой лиги, то не любим детей?

— Хуан, как там тебя! — слово взял тот, что потемнее. — Мы готовы надрать задницы этим девочкам бесплатно! Потому, что, чёрт возьми и мать его так, мы тоже венериане, и тоже патриоты! Но согласись, работа перед камерой на всю планету… Это риски. А за риск нужно платить.

— Без базаров! — воздел я руки к небу. — Фрей, прямо сейчас переведи из своего резерва этим троим по пятнадцать тысяч империалов. И наши артисты могут идти переодеваться — скоро начнём. И это, парни, сегодня я буду платить много, но вскоре ваша работа может снова понадобится. И там кроме девочек могут быть настоящие женщины. Но и риск после сегодняшнего будет меньше. Первый раз всегда страшнее всего.

— Договоримся! — заключил латинос.

Итак, артисты готовы. Подготовительные работы с моей стороны и со стороны Лоран — завершены. Через несколько минут мы вклинимся в прямой эфир на трёх госканалах и полутора десятков частных стримов, договоренность о чём есть. Лоран напрягла почти три десятка тех, кого называют «лидеры общественного мнения», они же ЛОМы, причём самой разной целевой аудитории, зачастую далёкой от политики. Ею я доволен всё больше. Макс с парнями вернулись, уже облачились и начали выводить зеков из тюремного буса на площадку-парковку перед детским садом. Связалась Сирена, пожелала удачи. Связалась королева, уточнила, потяну ли то, что собираюсь, или может она поможет решить вопрос как-то иначе? Отнёсся с пониманием. Прислала текстовку Бэль — что любит, целует, поддерживает, и они с Эдуардо верят в меня. И ждут трансляции. Прислала поддерживающую текстовку и Сиби — И «Хроники», и наш портал будут показывать нас в прямом эфире. Видимо Лоран и их включила в список аккредитованных ЛОМов. Все в меня верили, даже королева (последняя только перестраховывалась). И только я не верил в себя сам.

Успокаивал один аргумент — я УЖЕ подписался на это. Обратной дороги нет. И от того, насколько тонко смогу вжиться в роль психопата, зависит жизнь более пятисот человек, почти все из которых — дети.

Девочки из личной группы помогали облачаться. Все молчали. Свои люди, всё понимали, и сейчас чувствовали, слова излишни. Достаточно молчаливой поддержки, за которую им безмерно благодарен.

— Берлога-Мегалодону. Как слышно? — произнёс я, облачившись в тяжёлый штурмовой (средний) скаф департамента безопасности, активировав кодер голоса.

— Мегалодон, слышим отлично! — Голос Дайсона. — Алгоритм работает. Запустил декодер, пока тебя не распознал. Значит и противник далеко не сразу хакнет.

— Понял. — Переключил линию. — Центральный — Мегалодону. Как слышно?

— Мегалодон, слышно хорошо.

— Что с голосом?

— Отлично. Хороший металлический оттенок. Без эмоций, — отчитался Лопес.

— Здорово. Выдвигаюсь на позицию.

— Понял, Мегалодон. Ждём.

Вышел из вагончика. Дошёл до парковки. Вызвал Лань, она же Лоран. Та подтвердила, с голосом всё чики. Отчиталась, что и у неё всё в норме. Сама она в главном бусе поддержки, с операторами силовиков, а вот медийные операторы, отвечающие за звук и камеры — в информационном отделе главной высотки ДБ. Там нет наших людей, но, надеюсь, после чистки и взятия под стражу главного проблем не будет.

Вдоль края площадки сидели на коленях, руки за голову, почти три десятка упырей из списков террористических организаций, предъявленных на освобождение Мухарибом. Жестами спецназа спросил парней Макса, стоящих с игломётом за каждым из них, как готовность? Мне также жестами отсалютовали — «всё в порядке» и «действуй».

— Мегалодон — Лани. — Голос нашей журналистки. — До прямого включения минута.

Медленно и неспешно прошёлся вдоль площадки. Осматривал будущих «девочек», пока ещё считающих себя в каком-то странном привилегированном, защищённом от бед и невзгод положении. Мы — трусливые собаки, нам закон запрещает творить с ними то, что они творят у себя с нами. Мы слабаки, а как можно бояться слабаков и обижаться на них? У нас пушки и дестроеры, у нас сфера ПКО, но мы — слабаки! И презрение к нам так и лилось из всех увиденных взглядов. Вовремя я взял этот фриланс, не выигрываются войны с такой информационной накачкой. Закончись по счастливой случайности последний штурм этого здания успешно, нас будут ждать новые и новые захваты, новые и новые штурмы! Да просто потому, что иначе эти люди не понимают. В их парадигме ты сильный — я подчиняюсь и пресмыкаюсь. Я сильный — пресмыкаться должен ты. А я буду иметь тебя, твоих женщин, твою страну и твои деньги. А если иметь в текущий момент не могу — значит всё впереди, но ты — слабый, а значит не имеешь права на иное отношение. И сопротивление твоё противоестественно, а раз так, то на борьбу с ним поднимутся новые и новые орды шахидов от их религии. Надо не города разрушать, и не население врага геноцидить, ни в коем случае! Это мудро, сработать в ноль ненавидящий тебя народ. Жестоко, но мудро, чёрт возьми! Но даже уничтожив этот народ, другим ты ничего не докажешь. И что дальше, уничтожать ещё один народ, следующий? И ещё? И ещё? Ибо в глазах остальных ты так и останешься слабым, просто немного везучим. Тебе повезло, что одолел «вон тех парней», но ты всё равно слабак, а мы круче, потому, что… — И далее куча аргументов на выбор. Не потянем мы тотальное уничтожение населения Земли, а это единственный путь доказать всем, что не слабаки. Может технически и сможем, но зачем, блин, это делать? Врага надо ПУГАТЬ. Заставлять трястись от страха. Лебезить. Только когда ненависть на их мордахах сменится гримасой ужаса, наши туристы и работяги на Земле будут в безопасности. Прав Калигула, пусть ненавидят! Они и так нас ненавидят. Но при этом должны бояться.

— Двадцать секунд.

— Смотри за камерами. Где лучше встать?

— Всё равно. Операторы в управлении тебя подвинут. Задачу я обрисовала, должны справиться.

Надеюсь. Она всё ещё никто в управлении, но сегодня все вдруг поняли, что при этом она главнее их бывшего главного в десятки раз. Пусть и временно. Палок в колёса вставить не должны. А Жан-Поля всё равно не хватает, от бога оператор…

— Девять!.. Восемь!..

— Четыре!.. Три!.. Два!..

— ...Мы в эфире!

Нижний боковой мини-экран под шлемом показал меня самого вид чуть-чуть сверху, метров с тридцати. Грозно, чо!

— Всем привет! — Собственного металлического голоса не слышал, и оно, наверное, к лучшему. — Меня зовут Мегалодон. И у нас прямая трансляция с парковочной площадки начальной школы имени Кандиды де Хезус, захваченной с заложниками неким Мухарибом и его дружками, террористами из Европы. Адептами радикального крыла Церкви Благоденствия, борющимися с мировым Злом в нашем лице. А за моей спиной, — камера отъехала, — несколько террористов из различных террористических организаций, за освобождение которых выступают эти милые ребята. Видите, сидят, руки на замке на затылке, и смотрят на нас, силовиков Венеры, исподлобья.

Я напомню, у нас прямая трансляция, и это решение — вынужденное. Прежнее командование операцией предпочитало никому ничего не говорить, ни о своих успехах, ни о поражениях. В итоге это привело к недовольству и даже к волнениям. А могло в перспективе привести к народным бунтам и массовым акциям протеста.

Пауза. На мини-экране записи митингов студентов у Сената и Золотого дворца позавчерашней давности.

— Руководство странывовремя поняло опасность и отстранило некомпетентных лиц, — продолжил я, — и сейчас мы получили установку на максимальный контакт с вами, гражданами Венеры. Вы должны знать, что здесь происходит. Должны понимать вызовы, что стоят перед нами и наши трудности. И скажу сразу, трудности наши велики, ибо здание школы — крепость, которую просто так не взять. Конечно, мы не будем делиться оперативной обстановкой, но обещаю, периодически выдавать отчёт о проделанной работе, чтобы вся планета видела, мы не сидим на месте, не спим, мы работаем. Враг силён и коварен, и мы делаем что можем, чтобы его победить.

Снова пауза. Лоран и операторы дали какую-то картинку в эфир, кажется, запись захвата.

— Для чего мы сегодня начали эту трансляцию, да ещё вклиниваясь в эфиры с проплаченным другими временем? — продолжил я, дождавшись нужного момента. — Для того, чтобы напомнить вам, всем вам, сеньоры, кто мы. Напомнить наши корни, наших предков. И рассказать о нашей наследственности тем, кто плохо учил чужую историю и воспринимает Венеру и венериан не так, как этого требует объективная реальность. И объяснять им это я буду также, в прямом эфире — чтобы не было недопониманий. Центральный, связь с террористами.

— Связь есть! — Такой же металлический закодированный голос в ответ.

— Мухариб! Мухариб, это Мегалодон! Я руковожу этой операцией, вызываю тебя.

— Мухариб слушает. — Бодрящийся голос на том конце.

— Ты в прямом эфире! — предупредил его. — Скорее всего ты это знаешь — вы не изолированы и общаетесь с внешним миром. В том числе и следите за новостями. Но я на всякий случай говорю: тебя слушает сейчас вся Венера. А вместе с нею вся Империя, Россия, Восточный Союз и Европа. Все-все, весь мир сейчас следит за вами, ибо вы — первопричина всего, что творится сейчас в мировой экономике.

— Слушай ты!.. Рыба! Мне всё равно, что где творится и кто нас слушает!..

— Ну и замечательно! — перебил я. — Моё дело предупредить. Остальное — на твоей совести.

— Итак! — сразу продолжил я, пока он не закатил какую-то истерику, испортив эфир. — Итак, я организовал эту трансляцию, дорогой Мухариб, чтобы напомнить тебе некоторые факты истории, которые вы, как диверсанты глубокого внедрения, должны были не просто знать, а проанализировать, отсекая лишнее, но проникаясь главным. А именно — вы совершенно не понимаете, куда прилетели и с кем затеяли войну!

— Мухариб, скажи честно! — Я почти перешёл на крик. — Скажи, вы там на Земле считаете нас ленивыми задницами и слабаками, так? Изнеженными развратниками и извращенцами? Но главное, очень богатыми слабаками! И само Мироздание вам намекает прийти к нам и поставить нас на место. Так? Не отвечай, это не обязательно. Мы все понимаем истинное ваше к нам презрительное отношение. Мы для вас не люди. Люди это те, кого уважают. А какое уважение к нам? Мы ленивые! Мы тупые! Мы боимся поступить с подобными вам по-мужски! Мы тряпки и бабы, Мухариб, ведь так?

Тишина в эфире.

— Так вот, я хочу пояснить тебе, а также Империи, России, Союзу и всей Европе, что все вы не правы! Да, мы создаём впечатление ленивого королевства. И наша лень от сытой жизни, тут с тобой соглашусь. Но ты забываешь, КТО мы. Каковы наши корни. Чьими потомками себя считаем и как воспеваем их на страницах истории.

— Так вот, чтобы ты знал. Во времена оны, именно наша, испанская армия била в хвост и в гриву ВСЕ европейские армии своего времени. Наши терции держали в страхе любую страну континента, вне зависимости от её силы, богатства и количества воинов. И клич: «Испанцы идут» звучал как приговор. Это ТВОЙ континент, история ТВОЕЙ земли, которую ты, паскуда тупая, не выучил.

Я сделал паузу, совсем чуть-чуть, и Мухариб вклинился:

— Для чего ты это рассказываешь, стажёр Веласкес? Какая разница, что было — это было давно!

— Меня зовут Мегалодон. Я руковожу этой операцией, — осадил я. — А рассказываю потому, что те, кто забывает уроки истории, вынуждены снова и снова их повторять, наступая на те же проблемы, из века в век. И вы недавно наступили на эти грабли, а значит истории придётся вас учить. Всех вас, весь ваш грёбанный континент!

А ещё хочу напомнить про других наших предков. Про бравых конкистадоров, захвативших огромный континент. Наши предки ограбили Центральную и Южную Америку, захватив столько богатства, что в некоторых городах улицы мостили из серебра. И чтобы достичь этого, наши предки геноцидили, уничтожали под корень местное население. Обманом, лестью, задабриванием поставками ценных для туземцев товаров они вторгались в их доверие, а потом приходили с пушками и уничтожали всё, что можно уничтожить, порабощая всех, кого можно поработить. Наши предки не были белыми и пушистыми, отнюдь, Мухариб! Наши предки были изворотливыми обманщиками и скотами, и одновременно жестокими убийцами, которые ни перед чем не останавливались в достижении целей. Ты понимаешь размах? Уничтожить от двух третей до трёх четвертей населения ЦЕЛОГО КОНТИЕНТА!!!

— Ты знаешь, — продолжил, не дождавшись реакции, — что сделал Фернандо Кортес, покоритель Мексики и Теночитлана, когда взял в плен короля ацтеков? Он потребовал за него выкуп! И наивные ацтеки выкуп собрали и принесли. Но Кортес, наш прямой предок, посчитал, что этого мало и застатвил короля Монтесуму приказать подданным сложить оружие. И наивные аборигены сложили! Слышал ты про эту историю? А после, получив и выкуп, и разоружение местных, Кортес просто грохнул наивного ацтека, а его воины перебили безоружных индейцев. Просто потому, что кто они такие, чтобы держать перед местными идиотами, верящими в честность, слово? И это НАШ ПРЕДОК, урод! — заорал я. Которыми мы гордимся! Отец нации!

— И таких отцов нации было множество! — продолжил тише. Металлический голос всё же передаёт громкость и оттенки эмоций. — Они шли по континенту, оставляя за собой костры с грудами тел. Они кормили человечиной свиней и собак. Они гнобили местных на рудниках, на которых никто не жил больше трёх месяцев, и это только тех, кого не вырезали и не сожгли сразу. Шли и шли, пока кровью и обманом не покорили огромный континент. Ибо кто такие враги, чтобы с ними быть честными, и тем более милостивыми?

И всё это осталось в нашей крови, ублюдок, их праправнуков. Мы можем облениться от роскошной жизни, но мы НИКОГДА не забудем, от кого ведём род! И когда придёт время, вспомним это, и бедными станут наши враги. Ибо это не просто история, это гены!

И о том, что это никуда не делось за века, осталось в нас, тебе могут напомнить лагеря смерти в Техасе, Оклахоме, Новой Мексике и Южной Калифорнии. От двадцати до сорока миллионов гринго, которых сгноил в этих лагерях наш самый сильный и великий император — Хуан Четвёртый. Каких-то две сотни лет назад! Даже двух сотен нет! Понимаешь магию цифр, ублюдок? Это ВЧЕРАШНЯЯ история, и она показала, что ничего не изменилось с тех пор за полтысячи лет. Так почему что-то должно измениться сейчас?

ЧТО ты хочешь нам показать своим захватом, Мухариб? ЧЕМ пытаешься напугать? Ягуара голым задом?

Мы харчили таких голозадых пачками. Всю историю. Мы, потомки Торквемады, с сожалением отменившие костры инквизиции лишь во время, когда мир бороздили паровые корабли, а грузы перевозились по миллионам километров железных дорог. Мы, потомки воинов, веками воевавших наёмниками во всех войнах, которых все окрестные народы считали зверьём. Что там говорить, если в одной маленькой войне батальон строителей с Кубы смог уничтожить элиту спецназа Эстадос Юнидос! Причём Эстадос Юнидос была сверхдержавой, а военные с Кубы всего лишь строили аэродром. Строители, Мухариб! Грохнули элиту спецназа сверхдержавы! Ты и правда считаешь, что МЫ должны испугаться вашей атаки, навалить в штаны и сложить лапки кверху?

Я замолчал. Молчал и оппонент. Ладно, хватит истории, к делу.

— Когда я возглавил операцию, тебе, сукин сын, передали, что мы тебя видим! Ибо мы видим вас. Всех вас. И тебе передали, что с того самого момента любое насилие в отношении заложников недопустимо. На что вы тут же, бросая вызов, изнасиловали девушку по имени Кармен. Полное имя говорить не буду, это прямой эфир, но ты ведь помнишь ту девушку, правда?

— Пошёл ты! — Плохая тактика. Ему бы сейчас просто молчать, делая из меня идиота, но, видно, этот воин Света слишком сильно возомнил себя суперменом. — Делаю что хочу! Кто ты такой, чтобы что-то мне указывать? Вы уже освободили наших братьев по оружию? Вы, наверное, притащили их сюда освободить или обменять?

— Не спеши, Мухарибушка! — осадил я. — Ты так и не понял того, что я только что тебе рассказал?

Замереть. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Собраться с силами. Начали:

— Я — потомок Эрнана Кортеса! — начал перечислять я, повышая и повышая интонацию.

— Я — потомок Франциско Писсаро и Гонсало Хименеса Кесады!

Я — потомок Томаса Торквемады!

Я — потомок Хуана Четвёртого, твою же Мухариба мать! Мои предки имели твоих предков, когда нами ещё и не пахло!

А ещё я отчасти потомок тех самых ацтеков, приносивших гекатомбы жертв на алтари, заливавших кровью свои пирамиды!

Я — потомок тех, кто навалял имперскому десанту, утюжившему эту планету. А также тех, кто вышвырнул отсюда Союз и Россию! Это — моя планета! Я здесь хозяин, главный хищник, и Венера — это МОЙ ареал!

И если тебе было сказано — не насиловать больше заложниц, значит не насиловать! И поскольку ты не выполнил условие договора, и наша девочка изнасилована, сейчас будет изнасилована другая девочка, из твоих сообщников. Она пока ещё не девочка, но сейчас её, в прямом эфире, таковой сделают. Артисты пошли!

Мля, это круто, конечно! Пацаны одели пидорские прибамбасы — кожаные трусы (с вырезом-кармашком спереди), типа-майка из кожаных ленточек... Даже не знаю, как это назвать — не интересовался. На голове маска, правда, тканевая, и кожаные картузы с козырьком. В руках парни держали орудия пыток инквизиции, из которых я опознал только плётку. Ага, кожаную.

— Парни, выбирайте девочку по вкусу! — указал я на богатый выбор. Но артисты застопорились — к ТАКОЙ работе просто не привыкли. Тогда я подошёл к первому попавшемуся ублюдку, схватил его, и с помощью сервоприводов отправил в полёт в их сторону.

— Начинайте.

«Девочка» при приземлении больно ударилась, но что такое боль познала чуть позже, когда троица профессиональных насильников её скрутила, аккуратно срезала одежду и принялась истязать.

Они резали упырю кожу. Под вой и ор. Дабы тот меньше орал, воткнули в рот кляп — аляповатый, розовый, из секс-шопа. Скрутили разными хитрыми узлами большой верёвкой, за которую начали тянуть так, что мне захотелось отвернуться. Затем с силой начали бить плёткой, и что эта плётка не из магазина — понял по стону ублюдка. После каждого удара в месте прикосновения оставались кровавые борозды.

— Прекрати! Слышишь, сейчас же прекрати! — Голос главного террориста.

— Что ты, Мухариб! Мальчики только начали! Нас смотрит три миллиарда человек, неужели ты не хочешь, чтобы они увидели, как опытного профессионального борца с мировым Злом превращают в забитую никому не интересную террористку? Это не самое интересное, наберись терпения!

— Я СКАЗАЛ ПРЕКРАТИЛ!!! — заорал главный оппонент.

— Зачем, Мухариб? Чтобы ты снова посчитал меня слабым? И твои ребята снова и снова насиловали заложниц? Ты в своём уме? Мальчики, клиент нервничает, делайте девочку девочкой скорее, без прелюдий — игрушками доставите удовольствие потом!

Артисты кивнули и… Светлый мулат обильно смазал из тюбика, что лежал в кипе принесённого реквизита, «девочке» очко, после чего латинос и светлый навалились, а тёмный мулат попытался пристроиться. «Девочка» девочкой становитья не хотела, орала так, что через кляп на всю страну было слышно, и сильно-сильно брыкалась. Тогда троица поднялась и принялась избивать жертву, руками и ногами, в том числе по лицу, превращая его в месиво. А после латинос взял и выбил террористу из сустава правую руку. Ор через кляп встал такой, что я непроизвольно отшатнулся.

И вот так, избитого и сломленного, морда в крови, вновь поставили на колени… Гениталии артистов оперативно были закрашены нашими операторами пикселями, как и голая задница урода. Теперь у тёмного получилось сделать своё дело.

— Ты меня видишь? Ты же меня видишь, сукин сын! — донёсся запыхавшийся голос Мухариба, с отдышкой. — У вас же есть картинка со мной! Дай её в эфир тоже!

— А давай! Центральный, вид с камеры на Мухариба — в трансляцию.

Картинка в углу сменилась на главного урода. В маске, за плечами ещё несколько вооружённых уродов с оружием. А перед ним девушка, та самая Кармен. Избитая, под глазом огромный синяк, губа разбита, на лице кровоподтёки. Мухариб держал у её виска пистолет.

— А теперь, отродье, ты заплатишь за то, что о себе возомнил!

БАХ!

Нет, голова девушки не разлетелась. Пуля обычная. Но ошмётки, вылетевшие с той стороны, где вышла пуля… Каша! Кровавая каша! А глаза девушки перед выстрелом, напуганные, полные неверия и мольбы… Она глазами умоляла её спасти.

Но я знал, на что шёл. Если ты уступаешь хищнику, прогибаешься, покупая этим жизнь и свободу, у тебя не будет ни жизни, ни свободы. Цена жизни остальных заложников — жизнь некоторых. Тех, кого убьют в процессе приведения упырей в чувство. Ибо если не привести их в чувство, показав, насколько ты круче, чем они… Они будут убивать ВСЕХ, когда захотят. И ни одна сила в мире не сможет помешать. Просто математика. Да, за этой математикой люди, жизни реальных человеков, и их семей, но я и не думал, что будет легко.

Тело Кармен с пустыми стеклянными глазами упало на пол. Сам Мухариб стоял весь испачканный кровью, размахивая в мою сторону пистолетом:

— Её смерть на твоих руках, Мегагандон, или как там тебя! А теперь быстро отпусти ВСЕХ моих людей! Бегом! Или я начну убивать остальных заложников!

— О, мальчик пытается доказать дружкам, что он не девочка? — таки смог я непринуждённо выдавить следующую фразу и немного картинно усмехнутья. — Что ж, Мухарибушка, солидарен — это очень интересная игра! А знаешь чем? А тем, что в неё можно играть в обе стороны, в двое ворот! Я тоже так умею!

Подошёл к ближайшему террорюге, достал из поясной кобуры скафа приготовленный пистолет с разрывными. — Скажи, дорогой друг, а ты меня видишь?

Тишина. Нутром чуял злость на том конце. Картинка же сменилась на меня, вставшего около пытающегося брыкаться подонка.

— Мухариб, ты ХОРОШО меня видишь, правда же? Кто это у нас? ИМЯ!!! — заорал на террорюгу.

Удар по почкам от бойца Макса, и тот упал вперёд на четвереньки.

— Я сказал, назови имя! — И сам двинул террорюгу по рёбрам, с одного удара стального сапога их ломая.

И тут в эфире послышался голос Лоран, назвавшей, как зовут конкретно этого врага мирового Зла.

— Спасибо! — Это ей. — Мухариб, ты слышал имя своего кореша! Этот человек погибает в рамках нашей увлекательной игры «убей заложника»! И виновен в его смерти — ты!

Вытянул руку, спустил предохранитель и… Разнёс к чертям башку пытающегося встать на четвереньки упыря. Кровь и каша, брызги вокруг. Это памятный пистолет от сеньора Серхио. Вот только пули разрывные.

— Да ты что, осёл! Вообще с ума сошёл? Ты что, не понимаешь, что я буду делать? Смотри! Смотри и трепещи! — Это он сам себя накручивал. Но вот выстрел в голову очередному заложнику был настоящим. И… Это был ребёнок.

— Эта смерть на твоих руках, сволочь! — довольно, накачав себя, ревел гад. — И пусть твой народ уничтожит тебя! Не я, ты убил его!

— Ты убил ребёнка, — максимально холодно констатировал я. Предельное спокойствие — это то, что убивает лучше любого оружия массового поражения. — А жизнь ребёнка стоит троих взрослых.

Медленно прошёлся вдоль периметра. Рядом стоящие бойцы по моей команде вытащили поближе троих упырей, на которых указал. Поставили на четвереньки, также наподдав ногами.

— Но я, так и быть, убью только двоих… — закончил я театральную паузу и выстрелил. Бух! Бух!

Это так просто. Жмёшь на спуск, в скафе даже не замечая усилия на пальце. А чья-то голова взрывается кучей кровавых ошмёток.

— Да ты!.. Да ты!.. — Бах! — И нянечка в углу комнаты с заложниками, в которой они находились, закатывает глаза. В её лбу отверстие от пули, через которое из тела только что вышла жизнь. Молодая жизнь молодой воспитательницы. Профессионала, учившего маленьких деток ходить на горшок и прочим житейским премудростям своего возраста. Я не знаю даже её имени. Но мне должно быть всё равно на него. На самом деле всё равно. Ради остальных, пока живых нянечек и их воспитанников.

— Так, урод, тебя я пощадил, а дважды за одно и то же не убиваю. — С силой пнул внезапно заскулившего упыря, стоящего на четвереньках рядом с телами двух невезучих товарищей. Медленно прошёл дальше. Прошёл троих сидящих, остановился на четвёртом.

— Вот, ты мне больше всех не нравишься. Да не напрягайся, мне уже всё равно, как тебя зовут.

БАХ!

Голова очередного террориста разлетелась, забрызгав форму стоящего сзади нашего бойца. Но, думаю, он не сильно обидится. Постирает.

— Мухариб, не стоит! — рявкнул я, разворачиваясь лицом к основной камере. — Ещё один труп — и я объявляю эвакуацию купола. Ты уверен, что хочешь этого?

— Ты блефуешь! — Пистолет, направленный на очередного ребёнка, замер.

— Возможно. Я хитрый, как сам дьявол, могу и блефовать. Но ведь могу и нет. Это ведь тоже очень интересная игра: «Проверь что на уме у Мегалодона»! Готов сделать ставку и рискнуть? Ты ж видишь, я не даю второго шанса. И если не угадал — приказ не отменю. Почему? Потому, что люди — часть природы. Просто человек в гордыне своей забыл простую истину эволюции, существующую в живой природе и поныне: за каждое своё решение надо отвечать! Мы же не хотим идти против природы, правда? Это суть Зло!

Ты — хищник. Я — хищник, вокруг нас — спорный ареал… И ты в курсе, в отличие от предшественников я НИЧЕГО не боюсь! Я хороший хищник, не чета этим слабакам до меня! Решай, Мухариб.

— Сукин ты сын!.. — в отчаянии потянул он. Ибо чувствовал мой пронзающий взгляд даже через камеры и забрало шлема.

— Ну? — давил я. — Одно решение! Всего один выстрел! Дай мне повод сделать! Дай повод объявить эвакуацию, урод!

Молчание. Тягучее, как кисель.

— Мне от тебя, гниды, нужно всего одно, — продолжил я, смягчая. Достаточно обострил, теперь надо дать эмоциям уйти, а сознанию расслабиться — только тогда мозг примет правильное решение. Ибо пережав, почти гарантированно добьёшься обратного. Крыса, загнанная в угол, не бежит, а сражается, не щадя себя. Нельзя загонять крыс в угол. — Мне от вас нужно одно! — продолжил я. — Чтобы ты и твои дружки забыли, как это, прикасаться к заложникам. Никаких контактов! Никаких избиений! Никакого насилия. Детей — кормить. Всех по очереди — водить в туалет — вам оставили воду и канализацию для этих целей. Они — заложники, но у меня есть ваши заложники! И я могу быть грубым с ними, как вы грубите с вашими. Посмотри на это со стороны, дорогой друг. Ведь это справедливо! Я несу в мир Добро, в отличие от тебя!

— Хорошо! Мои люди больше не тронут ваших заложников! Если вы не тронете моих братьев по оружию! — Он картинно поднял пистолет вверх. — И вообще, я согласен обменять их… На детей. На самых маленьких. Меняю два к одному.

— Нет. — Я уверенно покачал головой. — Они останутся здесь, на площади. И вы будете видеть, как они поживают и как себя чувствуют. И от того, как будете относиться к вашим вы… Ну, не буду повторяться.

— Сволочь! — прошипел он. — Тебя убьют! Твои же! Это понимаешь? — Ехидный оскал. — Мне всё равно, но ты только что подписал себе приговор!

— Посмотрим. — Я также картинно убрал пистолет. — Знаешь, Мухариб, если бы ты с самого начала соблюдал наши с тобой договорённости, я бы ничего эдакого не делал. Забыл бы обо всём, в знак хороших намерений. Но ты меня подставил. Я обещал королеве, что вы не будете трогать заложников, но вы все эти сутки избили более десятка человек и изнасиловали троих девушек. Прости, брат, но я просто не могу оставить это безнаказанным. Я должен избить твоих, как вы избивали эти сутки моих. Просто не хочу, чтобы завтра ты вновь посчитал меня ничтожеством — извини, всё ради тебя, я не хочу нести Зло в мир. Но обещаю, как вы всего лишь били, не убив, так и я буду только бить, но жизням твоих корешей ничего не угрожает. Без обид, ага?

— Эй, мы так не договаривались! — Изумление и паника в голосе. Всё же правы мои инструкторы, ломая шаблоны, постоянно действуя так, как противника не учили, находясь на шаг впереди, ты побеждаешь, какую бы дичь не творил. Спасибо тебе, школа корпуса!

— Разве? Я обещал не убивать — и не убью. И даже не покалечу. Но за избиение МОИХ после того, как тебе приказали никого не трогать… Приказали не эти слабаки, что руководили операцией до, а мои люди? Мухариб, ты взрослый мальчик, и должен меня понять. И простить. Зуб за зуб, принцип талиона.

Зловещая тишина в эфире. Я же приступил к финальной части плана и взмахнул рукой:

— Маэстро, музыку!

Пошли первые такты зажигательной латиноамериканской мелодии. Я же снова обратился к сукиному сыну:

— Кстати, этот танец придумали в Бразилии. Для справки, Бразилия отменила рабство в 1888 году. Одна из самых последних в цивилизованных странах, населённых условными европейцами. Тогда не просто железные дороги, тогда уже броненосцы вовсю бороздили океаны! А умные люди экспериментировали с электричеством и бензиновыми двигателями. Представляешь, какие суровые люди, эти бразильцы? И сколько в них осталось говна и подлости? И это ты НАС пытаешься запугать, мучачо безусый?

Пошли первые такты. Я нагнулся чуть вперёд. И под такты начал вращать задом. Влево-вправо. Влево-вправо. Кха-кха. Кха-кха.

Заиграл основной рисунок. Там-там-тататам! Там-там-тататам! Там-там-тататам! Татататам-там!

Правую руку вперёд, ладонью кверху. Теперь левую. Всё это двигая тазом. Теперь левую на правое плечо. Правую на левую.

Вторые восемь тактов. Подключаем ноги. Тело само, натренированное занятиями с Гортензией, движется — мне нет необходимости вникать, что и как оно делает. Наверное, это смотрится круто, силовик в средней броне департамента безопасности танцует ламбаду. Но если рвать шаблоны — то рвать. Я — САМЫЙ беспредельный беспредельщик на этой планете! Куда вам, сосункам, тягаться!

Пошли слова. Песня старая, взял её с плейера, скаченного у Бэль в Центральном парке в нашу первую встречу. Запись ужасная, но заводная, и говорок старобразильский, старопортугальский, эти «ущ», «ащ» и «ыщ» сейчас не используют.

Morena cintura de mola

Seu jeitinho me faz relaxar

Esquecer essa coisa faceira

Desse jeito não sei o que será

Felizmente morena voçê

Na lambada me faz delira

На последнем слове, предварительно в течение куплета, в танце, приблизившись к ближайшему террорюге-бедолаге, зарядил носком сапога до дых:

Danç ando lambada eh

Теперь схватить, швырнуть его вперёд. Да без героизма — чтобы все кости не сломать, я ж обещал:

Danç ando lambada la

Прыжком приблизиться, и двинуть по его горизонтально упавшей тушке по рёбрам. Снова без героизма, сдерживаясь — я в скафе, убить же могу!

Dançando lambada eh

И ещё раз:

Dançando lambada la

Тазом влево-вправо! Влево-вправо! Да здравствует весёлая заводная ламбада! Песня свободы! Она так и переводится с какого-то древнего индейского языка. Теперь в танце, покачивая бедрами и размахивая руками, к следующему бедолаге. Боец за его спиной всё понял и заранее отошёл. Что-что, отползти пытаешься? Ага-ага ща-аз!

Com jeitinho neguinha me diz

Догнал.

Bem juntinho escorregando dá

По яйцам. А куда достал, что было ближе.

De tantos desejos aflitos

А вот теперь под дых.

Sua pele lisa no meu corpo roçar

Ну и в конце куплета разворот на месте на триста шестьдесят, и по окончании па наступить уроду на ладонь. Доспешным сапогом, точнее каблуком оного сапога, слегка перевалив на него массу тела + доспеха. А это килограмм двести, если не более, на тонкий каблук. Кости всмятку — чтобы восстановить их нужно по горячим следам провести сложнейшую ювелирную операцию. Да только никаких операций тут в принципе не будет. А нефиг!

Прыжок, к следующему. Его, осознавшего участь, уже мутузит прикладом Максов боец — тип понял, что сейчас будет и пытается сбежать. Правильно, так его! Так уродам и надо! А то, понимаешь, приехали сюда, баранов венерианских взрывами взрывать и смертью убивать. Ну, а я долго не рассусоливаю:

Dançando lambada eh

А это доводка ноги после разворота, как бы случайно. Морда — в кровавую кашу. Но жить будет, я никого не обманул! И тазом работа!

Dançando lambada la

Тазом! Как сейчас ощущаю перед собой силуэт Гор в прикольной концертной юбочке. А вокруг свист «Рио-де-ла-Платы», всегда одобрительно воспринимающей наши занятия.

А теперь к следующему. Куда пошёл?

Да, по яйкам больно. А ваши там наших девочек насилуют. А я за них вас девочками буду делать. Слово охотника на мамонтов! Мужик сказал — мужик сделал! У нас же природа. И что естественно, природно, то не безобразно, как бы ни было жестоко.

А теперь по почкам. Лужа на асфальте — фу. Но я не брезгливый.

А это контрольный:

Dançando lambada eh

Dançando lambada

А теперь к следующему…

И ещё следующему. У меня шесть минут двадцать восемь секунд на покуражиться.

Dançando lambada eh

Dançando lambada la

Dançando lambada.

Низко полетел! К дождю, наверное. Слишком сильно пнул. Кости должно быть всмятку. Чёрт с ним, конкретно к этому врачей направлю.

Родной, а тебе не повезло. Будешь отдуваться за раненого кореша.

Не хочешь? Ну, тогда и ты полетай. Только не так сильно.

А это чтоб не рыпался. Да-да, удар всем весом по позвоночнику. Скорее всего, перебил, и у чела отказали ноги. Но что-то там орущий Мухариб, безуспешно пытающийся переорать музыку, только что прострелил ноги очередной воспитательнице… А может мамаше, оказавшейся в здании в момент захвата. Я не безумец, и в танце успеваю следить за главным экраном трансляции. Я не играю по твоим правилам, террорюга ты тупорылый! Это ты будешь играть по моим правилам! Потому, что я — психопат, мне срать на эмоции! Только музыка, она одна имеет значение! И термоядерная бомба под этим куполом, которую я реально взорву, если будут обстоятельства. Если более не увижу другого выхода. Я понял это, слава Ламбаде, весёлому танцу антитеррора!

Да, я чудовище! Я монстр! Но я абсолютный хищник этого ареала! И сегодня вы все, уроды, покусившиеся на его мирную установленную природой жизнь, это почувствуете!

…Музыка смолкла. Огляделся. Два десятка покалеченных тел разной степени тяжести, разбросанные по всей парковке. Только один тяжёлый, который с позвоночником, и один который низко летел — к остальным даже врачей не пошлю. Наши девочки там терпят, и они вытерпят. По периметру осталось несколько пока ещё мальчиков, до которых за шесть с половиной минут не успел добраться. В глазах у всех бездонный океан ужаса. Получилось! Боятся не применяемой силы, а угрозу применить ещё большую.

А ещё на меня смотрят все камеры планеты. И даже мира. Ибо то, что вытворил я, пока не мог позволить себе никто. И только мне это сойдёт с рук. Ладно-ладно, я же тоже артист. Встать ровно. Отсалютовать самому себе на главном экране:

— Мухариб! Ты и твои друзья, обращаюсь ко всем вам! Добро пожаловать в Латинскую Америку! НАСТОЯЩУЮ Латинскую Америку, мир суровых и беспощадных людей. — Уважительный кивок. — Центральный, конец эфира, отключайся…

— Мы в оффе! — Голос Лоран. — Хуан, сукин ты сын!..

— Ты что делаешь, щенок? — заглушил рёв Лопеса.

— Хуан, быстро ко мне, и во дворец!.. — А это Фрейя.

— Бро, ты даёшь! — А это знавший, что будет, но всё равно офигевший Макс.

Да пошли они к чёрту! Я в образе, в роли, и что-то не хочется торопиться выходить из неё. Ибо будет плохо. Но пока мне хорошо. Очень хорошо! Вот и надо наслаждаться моментом!

— Дансендо ламбада ей! Дансендо ламбада ла! Дансендо ламбада!.. — пританцовывая, пел я, направляясь к командному фургончику, забив на всех астероидный бур. Психопат? Иногда и правда полезно им стать. Сразу целая гора проблем с плеч! Но обо всём этом подумаю позже, а пока и правда… Дансендо ламбада!..

Глава 6. Вынужденная пауза

Глава 6. Вынужденная пауза

Проснулся от непонятного ощущения непривычности. Как будто лежу в чистой постели рядом с красивой женщиной. При этом дома себя не ощущал. А вот женщина рядом была. Поймал себя на мысли, что ни хрена не помню, чем окончился вечер. Помню, поехали с Фрейей во дворец. И говорили с королевой и Сиреной. Причём вначале я её высочество поставил на место, прилюдно, при всех командирах, силовиках, Лоран и операторах, кто находились в командном бусе. И только потом поехали.

Но вначале я всё же послал Лопеса. Открытым текстом, не стесняясь в выражениях, и сказал, что он мудак. Ибо первым должен понимать, что я сотворил. Но он настолько влип в свои методички, что даже просто оценить масштабы события не в состоянии. И как раз для противостояния с такими мудаками этих милых девочек (или будущих девочек) и надрючили работать. А потому ни хрена у него не получалось, и не получилось бы, с такими методами работы. Странно, но полковник не бузил, выволочку принял, как должное. Лоран же была просто на эмоциях, её я тоже послал… Но — работать. Сказал, версия про вассала королевы Катарины — актуал, на неё и давить. Стажёр Веласкес — мальчик для пригляда и контроля «сверху», но рулит тут опытный мастодонт… Мегалодон, который до сих пор в тени. Через официальные каналы такого не вбросишь, но вот ЛОМы тему должны развивать по всем фронтам. Насколько он опытный психолог и какие университеты кончал — сказал, сама пусть думает, не девочка уже, башка на плечах не шляпки носить. В общем, пусть готовит базу для легализации гениального психолога, антитерроровца в отставке, служившего ещё прошлой королеве. А после сделал выволочку и Фрейе, дескать, иди на три буквы, ты мне не то, что не указ, но ты вообще крыса штатская на военном объекте, и не выперли тебя из купола только из-за моего к тебе хорошего личного отношения. Съела и она, что выглядело непривычно и странно. И только после этого сам потащил её во дворец. Результат тот же, но вот условия уже мои.

— Оба на! — Я таки нашёл силы и открыл глаза. Да, рядом действительно лежало женское тело. Но вот принадлежало оно не Изабелле (как я в тайне надеялся), не Санчес (что теоретически возможно), не Фрейе (что невозможно в ближней перспективе, но чем чёрт не шутит, когда все на нервах, а бог спит), и даже не Снежка или кто-то из корпуса.

— Здоров ты дрыхнуть! — усмехнулась женщина. — Уже девять скоро. Никогда так поздно не вставала.

— А проблема в чём? — Заглянул под одеяло. Голый. Да ну нафиг! Не могло ничего у нас быть! И я ж не пил. Точно не пил! В голове немного гудит, но это не похмелье. Что за хрень, блин?

— Мне на работу надо. — Она тяжело вздохнула. — Страна сама собой управлять конечно может. Только потом проблем не оберёшься.

— Так ты ж работаешь в этом самом здании. Это и дом, и резиденция. Разве нет? — поддел я. — Далеко ехать не надо.

Она пожала плечами.

— Потому до сих пор и здесь. А вообще, душ я уже приняла, но для выхода на работу нужен ещё завтрак, выбор платья и макияж. А это время. И без макияжа МНЕ на работу являться нельзя! — Ух как отрезала! — У меня каждая деталь макияжа несёт какой-то знак. Этим специальные люди заведуют. И с утра сообщают, с кем встреча, и если хочу достигнуть такого-то или такого-то понимания ситуации заинтересованными лицами, должна одеться вот так-то и так-то, и так-то накраситься. Монарх говорит не только языком и словами, Хуан. Жесты и штукатурка несут как бы не большую информационную нагрузку.

— Мужчинам проще, — улыбнулся этим мыслям я. — Надел костюм, и готово.

— Там тоже не всё просто. — Она скривилась. — Но, да, ты прав. Нюансов у костюма на порядки меньше, чем вариантов с различными платьями и туалетами. Мужчинам-монархам значительно легче! — В голосе лёгкая зависть. — Встаём?

Как будто я её держу!

Королева, а это была она, схлопнула визор, с которого что-то читала, наверное документы изучала, поднялась, откинула одеял о и встала на ноги. Ослепительная нагота идеального смуглого тела. Тела не девичьего, женского, более плотного сложения, но, чёрт возьми, мне такие по душе! Да наверное и всем мужикам в принципе по душе. Молодые — хорошо, клёво. Но от такой красоты веет чем-то… Надёжным, что ли? Красота хранительницы твоего очага, а не бабели переспать на ночь.

— Нет, ничего не было. — Она раскрыла шкаф и принялась выбирать себе бельё. — Ты же это хочешь спросить?

— Хотел бы — спросил бы, — буркнул я. — Тогда почему я раздетый?

— Ну… Тебя надо было помыть. И тебя помыли. А одеться и сам сможешь.

Голос ровный. Но я отчего-то и не сомневался, что не было. Но интересно послушать обоснование.

— А СЮДА обязательно было укладывать? — похлопал по кровати, наблюдая, как зрелая красивая женщина надевает трусы, готовясь к тяжёлому буднему дню. Сцена семейной жизни, тихого уюта. Мучил только один вопрос, ну нафига так-то?!

— Если честно, я просто хочу позлить Фрейю. — Лея обернулась и подмигнула мне. Эдак залихватски, та ещё бандитка в душе. — Изабелла в Омеге, так что… Почему нет, собственно?

— Зачем — спрашивать не буду, — недоумённо хмыкнул я.

— И правильно сделаешь. — Кивок. Теперь платье. Видимо было подготовлено, выбирать не потребовалось. Эдакое недлинное, сильно выше коленей, но не в обтяг. Ядовито-коричневого цвета с жёлтыми фосфорецирующими произвольно расположенными полосами. Стильно!

— Не поможешь застегнуть?

Пришлось вставать, идти к ней, помогать застёгивать. Она стояла перед зеркалом в пол-стены, и между зеркалом и мной как раз была она. Я поправил платье на плечах, после чего притянул её к себе и по-хозяйски водрузил руки на груди, проверяя и их мягкость, и как эти просто шикарные буфера уложены в декольте.

— Серёжа в курсе, что это моя идея, претензий с его стороны не будет, — то ли отчиталась, то ли успокоила она, игнорируя мой переход личных барьеров.

— Вот так. Сто лет в разводе, но он — всё ещё твой единственный мужчина, — ядовито поддел я.

— Угу. Перетрахалась с половиной планеты, но мужчина у меня — один! — А это произнесено с пафосом… Только ни икса это не пафос. Она действительно так думает, и за годы привыкла к этой мысли. Да, у них странные отношения, но это отношения. И она его женщина, что бы о себе ни думала, и в каком бы статусе друг относительно друга они ни были.

— Лей, в прошлый раз мы договорились, что ты — моя тёща, пронзал я её взглядом, глядя глаза в глаза через зеркало. — Даже не совсем будущая, так как я уже живу с Изабеллой. Зачем снова начинаешь?

— Вообще-то это ты меня лапаешь, — скосила она глаза на грудь. — Я просто одевалась. Ну, немножко раздерой, но только не говори, что твоя мама дома без посторонних голой не ходила.

Вообще-то не ходила. Наверное, поляки, даже местные, не такие, как латиносы-венериане. Хотя и те и те — католики.

— Не смешно! — Притянул к себе, чуть-чуть вытянув на себя руки, перехваченные в районе локтей. — Давай начистоту, пока всё не зашло слишком далеко. Зачем тебе это надо? Зачем это надо ОПЯТЬ? — уточнил я.

— Отпусти.

Осслабил хват. Она обернулась, посмотрела чётко в глаза. И взгляд этот… Пылал. С одной стороны на меня смотрела прагматичная стерва, для которой я — тот самый лягушонок. С другой — романтичная дрянь, готовая выпрыгнуть из трусов и броситься на край света с первым встречным, в которого «влюблена». Даже у Фрейи я такой не ловил. Это не страсть, это… Паранойя какая-то!

— Запомни, Хуан! — шёпотом произнелса она, глядя в глаза, но уже не через зеркало, — у нас с тобой НИЧЕГО не будет! Никогда! Запомнил? Повтори!

— Никогда! — усмехнулся я.

— Вот-вот! А знаешь почему? Это я создала тебя… — перешла она совсем на шёпот. — Я — твоя настоящая мать! Эта сучка Стефания тебя только выносила и родила. И вырастила. Но создала тебя — я и только я! И я не настолько извращенка, чтобы спать со своими детьми.

— Но ты пытаешься, — парировал я. После чего обнял её за талию и притянул, ибо наши лица и так были слишком близко. Она не сопротивлялась, наоборот, обняла, положив руки на плечи.

— Да. Потому, что я не просто мать. Я… Ты задумывался, отчего женщина может захотеть создать идеального мужчину? Идеального в своём понимании, конечно, ибо все идеалы разные, но я про себя сейчас и говорю?

— Из-за нехватки настоящих мужчин рядом, в реальной жизни? — предположил я очевидное, вспоминая разговоры по душам с собственной мамой. А мама у меня одна, та, кто меня родила, а всякие остальные пусть летят в космос.

— Именно! Ты — мой идеал! Я не встретила такого, но именно о нём мечтала всю жизнь. А теперь представь, как мне рвёт крышу, видя этот идеал в двух шагах?

— Почему ты не родила меня сама? — сощурился я. Можно задавать вопросы — буду задавать. Уговорила.

— Ты Эдуардо видел? — Лея горько усмехнулась. — Ты сам на него ругаешься, и на меня за него, сам собрался его «прокачать», сделав человеком. А теперь представь, что в нём были бы твои гены.

Я скривился, ибо слабо представлял, какие, собственно, у меня гены. Но спорить не буду, ей виднее.

— Родила бы меня первым? Какие проблемы?

Она приложила палец к моим губам.

— Слишком много вопросов, мой идеальный мужчина! Слишком много!

— Твой мужчина тоже не так и плох, — не сдавался я. Было обидно за мужской род. — И он даже пытался что-то делать, чтобы походить на идеал.

— Но он не идеал! — уверенно покачала она головой. — Он хороший. И сильный. И достиг многого. Но… Он не мечта! Не фантазия романтической дурочки-принцесски! Понимаешь? А вот моим девочкам повезло. И я даже не гоню тебя, заставляя сделать выбор, хотя любая мать на моём месте первым делом навела бы там порядок. Трахаешь обеих — плевать! Значит им обеим повезло с идеальным мужчиной, я не лезу.

— У них могут быть другие идеалы, — снова заметил я, лихорадочно ища аргументы против. Не нравилась эта ситуация, и не нравилось безумие в её глазах.

— Да, могут. — Согласный кивок. — Но при этом в реальной жизни у них есть ты. А у меня был только он! А он не ты. Он никогда не то, что не сможет, как ты вчера, но он даже додуматься до такого не догадается.

А потом мы целовались. Долго-долго. Она приникла ко мне губами, и я понял, «рвёт крышу» её величеству окончательно. А я, вообще-то, стою голый, обнимая её, посреди её же спальни.

Платье… К чёрту! Не стал сдирать. Лишь спустил лямки, оголив грудь. Рука проникла вниз, подняв оное платье, и принялась елозить там, не решаясь проникнуть под промокшую ткань последнего барьера, последней защиты от навалившегося безумия.

— Х-хуан! — простонала она, закатив глаза, и я видел, боится открывать их. — Хуан, сделай мне приятно! Просто приятно!

— Открой глаза! — Ощущение тревоги не покидало, и оно заставляло держаться, не сходя с ума. Хотя кто б знал, как мне в тот момент хотелось эту сучку!

— Не могу. Если открою — волшебство исчезнет. Я не хочу карету в тыкву и платье в лохмотья! Да и туфельки хрустальные тоже наколдованы, у этой сказки нет счастливого конца. Пожалуйста, милый!

— Но ты же всё равно знаешь, что это обман. — Разочарование. Вот, пожалуй, главная эмоция сегодняшнего утра. Могущественная в фантазиях королева… Обычная баба. Бабёнка с мокрой промежностью, которой и думает вместо мозгов. Это не хорошо и не плохо, это нормально. Просто она такая же, как все, как любая сеньора её возраста на планете с похожими жизненными обстоятельствами. Это мы, живущие «внизу», их, небожителей, идеализируем.

— Обмани меня! Обмани, милый! Ты знаешь порог, доведи меня, не переходя его! Я знаю, ты сможешь — ты же мой мужчина из снов! Я именно таким тебя придумала!..

Пришлось брать её на руки и нести на кровать. Где, не снимая платье, снял с неё нижнее бельё… И заставил биться в судорогах оргазма. Причём доводил до оного не долго, и десяти минут не прошло — она сама была на грани. И всё это время не открывала глаза, боясь испортить волшебство, не давая карете стать тыквой.

Несколько минут после финала потребовалось, чтоб отдышаться. И ей, и мне тоже. Лежали молча, глядя в потолок. Наконец, она произнесла, тоном хозяйки и вседержительницы (наконец-то):

— Тебе кого-нибудь прислать? Снять напряжение?

Открыла глаза, повернулась ко мне, но обнимать не стала. Всё, волшебство прошло, безумие кончилось, тыква снова тыква. А я снова её «сын», пусть меня родила и воспитала другая. Чёртова извращенка!

— Справлюсь! — Я недовольно фыркнул. — Лей, так не делается. Безумие прошло, но мы остались. И нам надо теперь жить.

— Но ты же меня не трахнул, — парировала она, смеясь глазами.

— Ты всё понимаешь! — Тело начала обуревать злость.

— Смотри на процесс с точки зрения медицины, — не поддержала она напряжения. — Я — пациент, ты — доктор. Ты просто помог в трудную минуту, снял с меня пелену сумасшествия. Ты герой! Достоин уважения! — Провела пальцем мне по носу, по щекам. — И эдакого ничего не было, всё в рамках профилактических медицинских процедур. Ты не сорвался, как я и загадывала, значит ты — он и есть, я убедилась и успокоилась. И твоя королева тебя отблагодарит, не сомневайся!

— И на отношениях не скажется, — фыркнул я.

— Я не настолько поехала, чтобы отбирать мужа у собственных дочек, причём у обеих сразу! — Она на всякий случай сверкнула глазами. — Ладно, вставай, доктор, дела и правда не ждут. И тебя тоже — у тебя своих куча. Новую форму тебе принесли ещё вечером.

Встали. Она сходила в ванную, вернулась приведённой в боеготовность — рвать и метать. По платью и не скажешь, что его мяли. И, чёрт возьми, она была красива! Я просто констатирую, как данность, без поддекстов.

Я тоже оделся, нацепив форму сотрудника безопасности — в такой ещё по корпусу ходил, наверняка и этот комплект оттуда. После чего мы прошли в соседнюю залу её каюты, где уже был накрыт стол, а по углам комнаты стояло трое слуг, две женщины и мужчина.

— Все свободны! Позавтракаем сами, — кивнула им она.

— А Фрейя? Не с нами? — уточнил я.

— Нет. Нам надо поговорить, она помешает. — Она сама, не ожидая, когда я соизволю поухаживать, отодвинула стул и села. Я уселся напротив, оценивая взглядом, что предложено на завтрак. Кстати не так много как блюд, так и порции не самые большие. Скромно для королевского дворца.

— Слушаю, — кивнул я.

— Нет, это я слушаю, — парировала она. — Я готова ответить на все твои вопросы. Любые. — Наложив себе какого-то печёного ломтями мяса, королева начала орудовать ножом и вилкой, сжирая меня глазами. Очередная проверка. На… Вопросы? Какие именно задам?

— Знаешь… К чёрту вопросы, — пошёл я ва-банк, руша ей игру. Надоели эти игры и недомолвки. — Хочешь — говори сама. Нет — ты права, у меня куча дел. Я до сих пор ещё не в курсе, какой эффект произвело моё вчерашнее выступление, не говоря об остальном. Кстати напомни, почему я не помню конец вечера, если не пил? — Грозно сощурил глаза.

— Я приказала вколоть тебе транквилизатор. — Она и не думала скрывать и отпираться. Расплылась вулыбке. — Ты был не в себе, слишком сильно вжился в роль. Мы с дочерью и Сиреной слушали, какие шаги предпримешь сегодня… И, знаешь, я даю добро. Да-да, действуй по самому жёсткому сценарию. Спецоперация во Флёр подходит к концу, столько бойцов там уже не требуется, можешь снять часть на свои нужды.

— А за вчерашнее что? — продолжал я хмуриться, хотя зря — она же не скрывала, и не оправдывалась за поступок, а просто объясняла, почему так сделала. — Не переводи тему.

— И не пытаюсь. — Лучезарная улыбка. — Я отчитываюсь, как дела в городе, так как благодаря мне ты этого не знаешь. А в городе… Ситуация под контролем.

— Победителей не судят, — с жаром продолжила она, довольно сверкая глазами. — Даже если тебе просто повезло, и ты угадал, никто не доскажет, что это не был тонкий расчёт мудрого сукиного сына. Конечно, не все до конца понимают произошедшее, и вой в стране идёт знатный. На глазах у миллионов адские отродья убили ту девочку, Кармен, которую ты как раз и пытался защитить, и ещё одну — случайный выбор. И одного случайного ребёнка. В стране такое бурление, что лучше никому не знать истинного фигуранта. Но по опыту, говно покипит и сойдёт на нет. Повторюсь, победителей не судят, твой подход признан революционным, но действенным. А если ты проиграешь — то будет всё равно, скольких и кого из-за тебя убили.

Железная логика, против которой не попрёшь.

— Но лично я понимаю твой стресс. — А теперь во взгляде сочувствие и поддержка. — И Фрейя рассказала, какую роль ты играл. Я ведь точно знаю, что ты не такой. Но ты потянул, справился… А значит вжился чересчур сильно, и надо было тебя из роли вытаскивать в настоящее «я». Я была готова или сама переспать с тобой… В медицинских целях, разумеется, или заставить Фрейю, чтобы клином выбить — другим стрессом. Но Сирена настояла на транквилизаторе. Как видишь, последний помог, ты снова сам собой. Но больше старайся в безумие не впадать — в следующий раз мы можем тебя не вытащить. И да, не обижайся на Сирену. Она любит и ценит тебя, ты ей как родной, несмотря на гадости, что ей сделал.

— То есть она признаёт, что рыльце в пушку? Что гадости ей я делал не просто так? — довольно усмехнулся я.

— Семья на то и семья, — грустно усмехнулась она, — что её члены постоянно меж собой ссорятся. Но на то она и семья, что эти ссоры не заканчиваются фатально. В итоге все мирятся и идут по жизни бок о бок дальше, рука за руку. Она — член нашей семьи, так уж получилось. И она тебя приняла. Постарайся и ты понять и принять её.

— Постараюсь, — совершенно искренне сказал я.

— А ещё я считаю, что любовнику королевы простят гораздо больше, чем кому бы то ни было на планете, — резко перешла королева к главной на сей момент теме, после чего пронзила псевдоигривым взглядом, который, впрочем, меня не обманул. — Даже принцу-консорту не простят того, что позволено любовнику. Фрейя твоя защитница, твоя ширма, но кто такой её любовник в масштабах планеты? И даже её муж — так себе персонаж, если честно. А вот я могу поставить близкого к постели человека куда угодно, на какую угодно должность. И это съедят. Надеюсь, ты не держишь зла за утреннее представление?

— Кто надо уже получил «сливы» в виде съёмки нас с тобой из твоей спальни, — не спросил, а констатировал я. Многозначительное молчание в ответ. И тут она не оправдывалась, а лишь уведомляла. — На самом деле это не секрет, я именно об этом и подумал, — признался в свою очередь и я. — И твои романтические наскоки на идеального мужчину были замечательные, и искренние, но, наверное, не будь необходимости, ты бы сдержалась. Если не прав — поправь, пожалуйста.

— Всё так, — орудовала она ножом и вилкой, и в отличие от меня почти доела. А я всё рассусоливал, вспоминая курсы этикета от двух имперских принцесс. Нет его во мне, не впитался с молоком матери. А она, как и её дочери, действует за столом непринуждённо — так невозможно научиться с нуля. — Рад, что не держишь зла. Но на самом деле это полуправда. — Снова подняла на меня внимательный взгляд. — Хуан, я должна была пройти через это. Это моё испытание, моё очищение. Мой собственный катарсис — у меня он такой

— Через постель со мной.

— Да. — Кивок. — Ибо так и есть, ты — моя мечта. Моя внутренняя Лея хочет тебя. Хочет попробовать и посмотреть, что она в юности нафантазировала. Я-взрослая категорически против, но чем безумнее ситуация, чем меньше в нас остаётся рассудка и чем больше испытываем эмоций, тем легче подсознание берёт над сознанием контроль, выпуская внутреннюю Лею. А я устала, Хуан. Видит бог, как устала! — Подняла глаза к потолку. — Последние дни была на грани. Не сорвалась за малым. Спасибо, что понял правильно, мальчик. Я просто раскуксилась… Наверное… И…

И она заревела. Слёзы потекли из глаз, и её величество резко вскочила, убегая в спальню.

Я встал и спокойно пошёл следом. И, подойдя, лёг рядом, обнял и уткнул её лицо в плечо. Да, какая бы железная ни была, она — женщина. А любая женщина имеет право на слабость. И первое, что нужно в такой ситуации — уверенное мужское плечо, в которое можно излить душу.

* * *

— Успокоился? — спросил я, когда Злюк ответил.

— У тебя хочу спросить то же самое, Веласкес. Или всё же Мегалодон? — В голосе ирония и превосходство, но насквозь искусственные. — Знаешь, я всё же буду называть тебя Веласкес, уж извини. Да ты и сам себя так назвал.

— Я предельно спокоен, разве незаметно? — Я ехидно улыбнулся в ответ. — Мне сказали, у тебя за ночь аж четыре сеанса связи было. Всё с кураторами обсудил? И что они тебе посоветовали? «Сливать» захват и дать мне взорвать вас?

— Какой ты быстрый!.. — Злюк замолчал, раздумывая. — Веласкес, скажи, убивая детей ты совсем-совсем ничего не чувствуешь? Нет-нет, ничего эдакого, я спрашиваю для себя. Самому интересно. В своей практике таких не встречал, а жизненный опыт у меня дай боже.

— Проверить всех психологов и психиатров Альфы на европейские корни! — быстро рявкнул я операторам и Лопесу — весь командный центр сейчас внимательно следил за нашими переговорами. А теперь тангетку. — Дорогой Мухариб, прости, но не понимаю вопроса.

— Ещё б ты понимал! — хохотнул он. — Просто ответь: тебе нравится убивать детей или нет? Или давай иначе, тебе нравится убивать в принципе?

Сучёныш. Теперь на всю страну будет попытка моей дискредитации, как маньяка-психопата. Ладно, поиграем и в эту игру. Они ещё не поняли, что я не играю по правилам, и задуманное ими оберну в свою пользу? Их сложности!

— Разочарую, но нет, не нравится.Ты же планируешь выдать в сети мои откровения, правда?

Оценивающе помолчал. Красноречивая тишина в ответ. — Да ради бога! «Экспресс любви» на полном ходу тебе в задницу! Нет, я не чувствую удовольствие от смерти, Мухариб. Нажимая на спуск, я чувствую отдачу и только её. Но есть и обратный фактор: когда я осознаю, что нажав на оный спуск, сделал мир чище, что одной мразью стало меньше… Становится не то, что приятнее, но как-то легче на душе.

— Получаешь кайф от достижения целей, — философствовал он тоном профессионального медика. — Что ж, у тебя далеко не запущенный случай. С тобой ещё можно работать. Но, думаю, рано или поздно ты повзрослеешь, жизнь обтесает тебя, и тебе будет всё равно кого убивать. Вопрос времени, Веласкес.

Ладно, я добрый. Попытка засчитана. Первый раунд оставлю ему — пусть порадуется.

— Ну, раз я ублажил тебя, потешил твоё самолюбие и жажду исследований профессионального клинического психолога, давай перейду к делу, — предложил я, — собственно ради которого так рано встал, покинув постель красивой женщины. Как ты смотришь, дорогой мой террорист, на то, чтобы мы передали заложникам лекарства, а детям горячую еду и питьё?

— Категорически против! — отрезал абонент.

— Даже зная, что у нас тут твои заложники, и обращаться с ними мы будем так себе?

— Именно, Веласкес, — утвердил он.

— В таком случае другое предложение. Обмен. Причём выгодный тебе. Ты уже понял, мне всё равно, дети у тебя в заложниках, взрослые, или сам шайтан. И никто на целой планете не скажет ни слова, чтобы я ни сделал. Тебе нет смысла держать в плену именно мелких спиногрызов. Предлагаю заменить их на взрослых.

— Сразу нет! — В голосе Мухариба послышался испуг. Испуг просто обсуждать эту тему. Ибо и правда тема больная — дети слишком специфицеский контингент, даже террористы в общении с ними должны иметь определённую подготовку. Окей, давим:

— А ты подумай, Мухарибушка. Ну, зачем тебе эти спиногрызы? Вой! Плач! Обоссанные штаны! Их же невозможно заткнуть, они не понимают человеческого языка. Их бесполезно бить — только убьёшь, но ничего не достигнешь. Сидят, ревут, на нервы действуют… И при том если кто-то из них погибнет — это смерть заложника, как ни крути! За которую со вчерашнего дня ты будешь получать ответрку. А они ведь такие хрупкие…

— Заткнись! — О, как легко его вывести из себя.

— Да ладно тебе, Мухариб, — продолжал издеваться я, — свои люди. Я не Лопес, который над всем этим дерьмом трясся. Кто тебе скажет как есть, кроме меня, старого доброго Мегалодона? По-свойски?

А ведь я предлагаю с точки зрения нашего королевства не просто замену, а замену более выгодную. Я предлагаю тебе не обмен детей на взрослых, а обмен никому не интересных детей на ИЗВЕСТНЫХ взрослых. Медийных персон. Тех, кого все знают, про кого снимают передачи, пишут статьи. Это взрослые люди, и они пойдут к тебе добровольно, а потому по морально-этическим даже если ты кого-то убьёшь, с одной стороны это их осознанный выбор, я задавлю своих спонсоров этим аргументом, а с другой — это люди, которые на виду, их знают ВСЕ. Артисты, певцы, режиссёры, писатели и публицисты. Ведущие и блогеры. Футболисты и игроки в контрас, наконец! У нас много людей, о смерти каждого из которых будут скорбеть сотни тысяч, и даже миллионы. Тебе нужен медийный эффект в поле Венеры — ты его получишь, Мухариб, и твои спонсоры будут довольны! Соглашайся! Хотя бы не отказывайся слёту.

Отрицания не было. Нет, он не согласится, не сейчас, но крепко задумается. И он, и его люди, которые наверняка психологически на него постоянно давят.

— Но и это не всё, посмотри на вопрос с третьей стороны, — продолжал играть дьявола я. — Что можно взять с мелкого? Да ничего! А среди добровольцев могут быть красивые женщины. Молодые женщины! Приятной наружности. Да или даже приятные мальчики. Вы же знаете, как использовать приятных мальчиков, не отрицай. Я всё-всё видел, чем вы там, шалуны, занимаетесь. Твоим мальчикам приятно — можно сбросить напряжение, медийная картинка страданий лучших людей планеты также в наличии, вы для своих — истинные герои… А с другой стороны я всем говорю, что это добровольцы. Мухариб, нафиг этих спиногрызов!

— Вы слишком любите детей, чтобы ими рисковать. — В голосе дрожь — он не верил себе сам. Хотел верить, но… Не верил. Благодаря мне, развеивателю мифов.

— Мухариб! — картинно вздохнул я. — Я сегодня проснулся в постели одной женщины... ОЧЕНЬ хорошей женщины! — Я ни капельки не покривил душой, правду говорю, а правда она всегда подсознательно чувствуется. — Мне не будет НИ-ЧЕ-ГО! Совсем ничего, понимаешь? Что бы ни сделал. Я убедил эту женщину начать в трущобах спецоперацию с привлечением армии и Братства. Я убедил казнить виновных в террористических атаках без суда и следствия. Как и всем, кто будет им помогать. Я убедил не миндальничать с вами. Ибо это всего лишь пятьсот детей, а ваши кореша через время, если миндальничать, прольют кровь десятков тысяч. Ты правда веришь, что тебя защитит от нас твоя уверенность, что тут дети?

Молчание. Ему нужно было много обдумать, а я не спешил давить — сам должен дозреть.

— Ещё раз, Мухариб. Ты сам обвинил меня только что в психопатии. Да, ты прав, я не испытываю эмоций, убивая. Наверное, потому и послан сюда. Но у меня есть Цель — медийная картинка для своей аудитории. У тебя также есть Цель — картинка для твоей. Всё банально и прозаично, цель против цели. Давай поможем друг другу решить наши общие проблемы и одновременно достичь общих целей? К чёрту этот менталитет и эту идеологию! Не слышу твоё положительное решение?

— Пошёл к чёрту! — зло огрызнулся он, но я чувствовал, я его продавил. Первый камень скинут с горы, а далее, как бы о ни противился, камень рано или поздно вызовет лавину.

— Ладно, Мухариб, ты подумай, — закончил сеанс связи я. — Посиди под детский вой, поразмышляй. Но, как мне сообщили специально поставленные для этого люди, у тебя там несколько заложников в тяжёлом состоянии. Смотри, сучара, смерть каждого, даже не от пули, равносильна убийству! Обменять хотя бы их в твоих интересах гораздо больше, чем в моих.

— Пошёл ты! — повторился он. Подумал и добавил. — Я подумаю. Про больных и раненых.

— Думай. До скорого.

Снова бессильно осел на своём стуле штабного буса.

— Ты крут, командор! — Лопес поднял вверх палец. — Беру свои слова обратно. Но… Где ты найдёшь медийных персон, да ещё добровольцев?

— Найду, — буркнул я. — Дай время до вечера. Связь с редакцией сорок четвёртого канала, — повернул голову к одному из операторов.

— ...Рад приветствовать вас, ибо у нас сегодня внеплановый внеочередной эфир. И, что совсем интересно, прямой. Это невероятно, но с нами связался представитель штаба антитеррора, отвечающий за медийную поддержку, и сам напросился на развёрнутое интервью. С вами я, Веспасиан Флавий, это «Политическое обозрение», сорок четвёртый канал, и мы начинаем. Итак, Хуан?

— Да, мы не так давно в этой же студии обсуждали беспорядки, творившиеся тогда в стране, — осмотрел я уютную на вид, но, скажем так, маленькую студию их эфира. Свет. Два звукооператора и светомеханик. И режиссёр в будке. Пространство эквивалентно небольшой квартире в Центре. Квартиры там не плебейские, огромные, но это ведь и не жилое помещение, а студия целого популярного политического обозрения! — Меня зовут Хуан Шимановский, группа «Крылья ветра». И сегодня, к сожалению, мы будем говорить не о музыке.

— Именно. А говорить будем о начальной школе имени Кандиды де Хезус. Итак, Хуан, расскажи, как ты попал во всё это? — подался Флавий вперёд. Он отсыпался после ночного эфира, когда я их там всех разбудил. Я — режиссёра, режиссёр — его. Вид сонный, но боевой. А в ночном эфире они разбирали в том числе мою Ламбаду. — У меня есть запись с твоего экзамена в школе, где тебя забирают. Не кто иной, как наследница престола. Круто ты так поднялся за несколько месяцев! — В голосе подначка, усмешка, но лишь раззадорить публику. Я не обиделся. — И сразу после этого в город ввели войска.

— Ты путаешь причину и следствие,парировал я. — И моя мобилизация, и войска в город, и последующая спецоперация в трущобах — звенья одной цепи. Королева взбодрилась и решила взять процесс в свои руки, пока не стало поздно. Ибо уровень предательства там был зашкаливающим. И тут в жилу пришёлся мой рапорт, где я напрашивался на должность ответственного за медийную поддержку. Я, так получилось, его просто вовремя послал.

А послал его, — я тяжело вздохнул, — от того, что устал от блеяния того служивого, что нёс все эти дни относительно хода операции ахинею. И после девятичасовых новостей, на эмоциях и оттарабанил её наследному высочеству сообщение, как поступил бы я на их месте, расписав процесс в красках. Это были просто тезисы, ибо и правда, Веспасиан, наболело.

— Я помню их информационные релизы и сводки, — закивал собеседник. — Ты чертовски прав. Даже то, что это военные, а у военных с мозгами от природы туго, не извиняет их и не оправдывает просчёты.

— Вот-вот. Я просто написал то, что наболело. А она передала информацию матери, по инстанции, и той, наблюдающей акции протеста возле собственного дворца, наверное, тоже хотелось спихнуть это дерьмо на кого-то, кому можно доверять, кто понимает трындец ситуации. Так привлекли меня. А про войска ничего не скажу — меня посвящали в планы перехвата контроля на ходу, когда по ним решение было уже принято. И ещё, наверное, не нужно меня превозносить, как эдакого бойца-супермена. Мне двадцать… Исполнится через неделю, я ничего не знаю на самом деле и не умею. Всё, что сделал собственно я, это привлёк к делу профессионалов, а именно позвал руководить общением с медиа Инесс Лоран и её команду. И, согласитесь, процесс контакта с народом пошёл.

— О, да, перемены разительные! — В голосе Флавия и насмешка, и уважение. Лоран он оценивал не так, чтобы очень, но она и её подача — небо и земля с отмороженными дуболомами антитеррора, что были до этого. — Её выступление произвело на планету фурор, Хуан, говорю как зритель, который смотрел её в прямом эфире. Она… Искренняя. Это очень располагает.

— Это и есть наша задача, быть искренними, — перешёл в нападение я. — Хватит лжи и недомолвок. Страна наелась ими. Лучше горькая, суровая, но правда. Ложь хороша для руководства, пытающегося усидеть на своих местах, но и там она лишь до поры до времени. Да, победные реляции вызывают чувство гордости за свою страну и свою спецуру, но любая война это не только победы. Это и поражения. Они случаются, и насколько бы ни была наша страна могущественна, а спецура крута, они будут даже по законам банальной математики. Нельзя кормить лажей аудиторию, сеньоры — она этого вам не простит.

Но сеньоры допустили ещё больший грех — молчали. Там, где надо было говорить, орать, кричать! Неважно что, важно громко. Ибо если не они — то информацию подадут наши враги. Те, кто это организовал, спецы с хорошим финансированием. Они воспользуются любой маломальской нашей недоработкой. Любое молчание и недоговённость — и доминировать будет их версия. А от их версии народ у Сената и на площади Независимости только кратно прибавится, даже если они будут говорить лишь истинную правду.

— Сурово! — согласился Флавий. — Но, наверное, так и есть. Мы слишком сильно привыкли быть могущественными и расслабились.

— Да, именно так. А потому королева поддержала в идее, что лучше горькая, но правда.

Картинно помолчал, вздохнул:

— Мы переживём. И сплотимся. И будем держать кулаки за наших силовиков. Все мы, венериане, должны почувствовать себя едиными, должны помогать друг другу и друг друга поддерживать. Как у священников, «в горе и радости». А если только «в радости» — то это уже совсем не то. Понимаете, что хочу сказать?

— В общем, я с первого дня захвата на своей передаче это твержу, — хмыкнула эта римская морда. — Наши взгляды совпадают, Хуан. Рад, что ты достучался. Рад, что в нашей стране есть хоть кто-то, кто может достучаться до высшего руководства.

И продолжил новыми вопросами:

— Что скажешь по этой операции, как человек, попавший внутрь? Кто такой этот таинственный Мегалодон, о котором говорят все, кому не лень, а не лень вообще всем? Почему ламбада? Какова генеральная линия королевы, и королевы ли?

— Много вопросов! Не знаю с чего начать! — воздел я руки к небу. — Давай попробую в порядке важности.

Попал я туда случайно, и только потому, что моя помощь реально была нужна. Во время беспорядков в столице ведь занимался примерно тем же — информационной поддержкой «своей» стороны конфликта, как и сейчас. Причём заметь, я не профессионал! Я скорее поддерживаю связь, доношу информацию «снизу» — верхам, чтобы там знали, как обстоят дела и принимали правильные решения. Что сделано, и что можно сделать, и знали это не по очковтирательным докладам. На этом моя миссия заканчивается, а начинается работа команды Лоран — собственно связь с прессой. Дальше они сами. Так что не так много я знаю, ибо не так много делаю.

— Тебя обвиняют в том, что ты «блатной», — ехидно хмыкнул собеседник.

— Так и есть, — не мог я не согласиться. — Я встречаюсь с её средним высочеством, и мне доверяют. Веспасиан, я МОГУ делать это, доносить информацию. Никто не может, а я могу. И раз это так — да плевать, кто что подумает! Буду делать что в моих силах, чтобы спасти невинные жизни. Мало это, много — не важно. Любой на моём месте поступил бы также.

— Но поговаривают, это ты возглавляешь операцию, и это ты, лично, грохнул вчера тех особей и разговаривал с террористом. Тебе же всё простится, так как ты — ставленник её величества.

— Ты ещё скажи, я сам это всё придумал! Высаживать заложников против заложников и мочить их!

— Скажу. Ибо так говорят.

— Смешно! — констатировал я. — Следующий вопрос?

— Следующий по кухне антитеррора, как выглядит операция изнутри, — не стал зацикливаться и палить хату Флавий. — Кто на самом деле придумал перевернуть все базовые установки и инструкции с ног на голову? Кто в реальности там всем управляет? И не говори, что ты маленький и ничего не знаешь — а вот теперь не поверю.

— Знаю я много, — усмехнулся я. — Да говорить не всё можно. Но попробую.

Итак, кухня, — потянул я. — Там всё очень непросто. Королева нашла на руководящую должность человека из «старой гвардии». Он уже на пенсии, она его мобилизовала. Он не боится ни чёрта, ни бога — ему всё равно. У него есть свои внуки, и он понимает, что чувствовал бы, попади они в такой же переплёт к таким же недоноскам. Сеньор суров, жесток, креативен, но, чёрт возьми, его методы работают! Думаю, в сейчас это главное.

«Восторга в голос побольше, Шимановский! — подсказал я себе. — Главное восторг! Твой голос должен быть максимально искренним!»

— Его имя засекречено, и это правильно, — продолжал я. — сейчас очень много людей на планете готовы выйти из спячки и грохнуть его, не считаясь с потерями. Давайте так и будем называть его по позывному, Мегалодон. Этого достаточно.

— Креативен… — потянул Флавий. — Хуан, ты считаешь, что намеренное убийство заложников с чуть ли не одобрения высшего руководства страны — мера оправдана?

Я скупо улыбнулся и молчал.

— Вся страна уже второй день спорит, — продолжил он, — и, я не скажу, что у этой идеи мало сторонников. Но всё же большинство считает иначе, что это — преступление, и Мегалодон — преступник, как бы не хуже террористов. Какова, Хуан, твоя ЛИЧИНАЯ позиция?

— Моя позиция — математика, — отрезал я. — Я не во всём разделяю позицию верховной власти и этого сеньора, но математика — королева наук, королева всего. Если не знаешь, как что-то сделать, спроси совета у неё. Посчитай, и она ответит.

— Да, с точки зрения родных девушки Кармен, — с энергией продолжил я, — убитой в прямом эфире, и более того, практически обречённой на убийство, и Мегалодон это понимал, это плохо. Это ужасно! Но я владею точной информацией — террористы больше не насилуют девушек. Надолго ли, нет — не знаю, но сейчас насилие прекратилось. Как прекратилось и избиение. Заложники сидят по углам, под дулом гауссовок, но сидят, их не трогают! А если бы они не погибли — затрудняюсь даже предположить, скольких они бы убили позже, потом, чтобы осадить нас и поставить на место. У террористов не было никаких тормозов в этом отношении. Только сила может заставить кого-то что-то делать, или наоборот, не делать. Каковы бы ни были россказни о «договориться» и о «мирном решении любой проблемы», реальность, к сожалению, иная. Договариваются только с сильным. А мы со своим человеколюбием и ценностью каждой жизни, показали себя слабаками, считаться с которыми «западло».

Что будет завтра и послезавтра — не знаю, мир не стоит на месте, может что-то изменится и пойдёт не так. Но сегодня мы однозначно обезопасили других заложников от неадекватного поведения террористов. Одна девушка Кармен, одна нянечка и один ребёнок. Трое. При том, что они УЖЕ убили около трёх десятков. Как думаете, они бы остановились?

— А теперь, значит… — в голосе Флавия растерянность — он ведущий, должен обсосать тему с разных сторон и взглядов, но сам лично отношение к проблеме ещё не выработал.

— Теперь есть ШАНСЫ, что не станут, — снова осадил я, ибо вера в победу, которой нет, снова заведёт на опасную дорожку. — Я же говорю, ситуация может измениться. Но сейчас, в данный момент, пока я это говорю, заложники в безопасности. А там — будем посмотреть.

— Не скажу, что тебя поддержит большинство, Хуан, скорее наоборот, — покачал головой хозяин студии. — Тебе также скажут, что это твоих родных… Твоей мамы, например, там не было, потому ты так математически и мыслишь. А вот и правда, скажи честно, если бы там была твоя мама, ты бы одобрил то, что сделал он?

— Есть такой тест, Веспасиан, — зло улыбнулся я. — Психологический. Основан на субъективном выборе. Например, ты едешь на дрезине и не можешь остановиться — тормоза не работают. Но ты можешь повернуть вправо или влево, в один из двух тоннелей. Слева к рельсам привязано шесть человек, справа три. Куда свернёшь?

— Направо, конечно, — озадаченно хмыкнул ведущий.

— Все так и делают. Ибо математика. Второе задание. Справа шесть человек, слева — твоя мама. Или сестра. Или дочь. А теперь куда свернёшь?

Пауза.

— Молчишь?

В ответ тяжёлый вздох: «Ты меня сделал!»

— Молчи, Веспасиан, — хмыкнул я. — Правильного ответа нет. Все всегда выбирают родных. Потому антитеррор должен быть холоден, чтобы мочь сделать сложный выбор. И тех, у кого захвачены родные, привлекать к освобождению нельзя.

— Чувствуется подготовка корпуса, — уважительно закивал ведущий. — Идеальная психологическая база на знание кухни.

— Так с кем поведёшься! — развёл я руками.

— Значит, говоришь, королева встряхнулась? Мобилизовала профессионалов, включая тебя…

— Меня не включая, я просто хорош, как передаточное звено, — поправил я. — Но в целом да, мы там все — креативные профи. Я — как профи выполняемой конкретно мной работы, разумеется.

— Уточнение принято. И… Что ждать планете теперь, Хуан? Может быть королева встряхнулась, оправилась, заставила силовиков работать. Но войска в городе… Спецоперация с их применением во Флёр и некоторых других районах. И, наконец, «Железный купол», он же «закрытое небо»... Что теперь?

— Теперь? — Я усмехнулся, сам для себя пытаясь сформулировать, что же, собственно, теперь. — Теперь, Флавий, наступил момент истины. Для всего населения, всей планеты.

— Понимаешь, многим плевать. Вот совершенно плевать на всё! — зло-презло воскликнул я. — Их не касается — и ладно. Я могу понять туристов с Земли — они и правда пострадают, не прилетев с планеты вовремя. И мне даже жаль их. Но мне не жаль отморозков, которые видят, что происходит, что силовики с ног сбились, разыскивая всех, связанных с сетью иностранных разведок подготовивших это злодейство. Лично им важнее их собственный отдых в Бразилии. Они воют, ревут, как же так, их законно заработанный отпуск летит к чертям! Дети? Плевать, это чужие дети. Силовики гибнут? На то они и силовики. Второе управление с ног сбилось? Им-то до этого какое дело?! Скорее откройте небо, суки, Бразилия уезжает!

А ещё я не понимаю тех, кто, зная, что силовики и так делают всё возможное, выходит на площадь и орёт, как эта власть прогнила, и надо срочно свергать её. Как будто если ты сейчас её свергнешь, Мухариб отпустит заложников.

— А я не удивлюсь, если часть отпустит, — ухмыльнулся Флавий и погладил подбородок. — А потом они, новая власть, его выпрут с планеты чуть ли не с фанфарами и почётным эскортом. Согласно договорённостям с кураторами.

— Вот видишь, друг, и ты это понимаешь! — воскликнул я. — Я не одинок.

А ещё со своей стороны скажу, что благодаря моим рекомендациям по замене штаба информационного сопровождения, в ДБ был арестован хмырь, который бесплатно, на совершенно добровольных началах, гадил своим, провоцируя волну и недовольства безопасностью. Знал, сука, что происходит! И что захвачены дети. Но нет, его идеи свободы, республики и демократии, а для начала дискредитации тех, кто нас от террора и вражин защищает, были выше этого! Главное нагадить, авось народ на улицы выйдет. И таких много, имя им — легион! Вот что страшно, Флавий. И я рад, что эта кутерьма началась, и дерьмо всплыло. Мы сделаем всё возможное, чтобы спасти заложников, но я рад, что вся страна теперь видит, какое кто у нас ОНО. И, надеюсь, мои коллеги, профессиональные медийщики, репортёры и блогеры, меня поддержат, и будут рассказывать о каждом таком моральном уроде, который на чужом горе и своём безразличии как космолёт идёт к цели.

— Сурово! — сформулировал ведущий. — Я не могу отвечать за весь канал, но со своей программой буду внимательно за такими следить. Момент истины... — потянул он. — Хорошее слово, Хуан. Да, сограждане, это правда. Настал тот самый момент истины. И сейчас мы отделим зёрна от плевел — насколько настоящие те патриоты, которые громче всех топили за свою патриотичность.

— Сеньоры, сначала заложники! — почти крикнул я, ибо это и была моя главная мысль. — И только потом — внутренние разборки. Тяжка судьба того дома, в коем нет единства. Нас перебьют поодиночке, раздробив на противостоящие фракции, которые не могут объединиться, даже при угрозе тотальной террористической войны.

Вместе мы сила! У нас общая беда! Поддержите нас! Остальное потом.

— Напоминаю, у нас в гостях эксперт, Хуан, я не боюсь этого слова, хоть ты и скромный, в деле медийной поддержки, работающий в штабе антитеррора, Хуан Шимановский. Со своим мнением, в целом пересекающимся с мнением королевы и главы штаба операции. Что хочешь сказать напоследок?

— Напоследок хочу предложить акцию. Не знаю, выгорит или нет, Мухариб сегодня во время сеанса связи не дал чёткого ответа, но чем чёрт не шутит, когда бог спит? Я хочу предложить террористам обменять заложников-детей на взрослых. На добровольцев, готовых сидеть там, терпя тяготы и лишения вместо юных ангелов.

Проблема в том, что эти люди должны быть не просто добровольцами. Я уверен, крикни мы такой клич, тут же в очередь запишется несколько миллионов венериан — у нас дружная страна, и душевные люди. Нет, им нужны в заложниках только известные медийно раскрученные персоны. Те, кого все знают. Заодно обращаюсь и к кураторам этих уродов — они всё ещё не вычислены, и всё ещё находятся на планете. Обмен, сеньоры! Честный! Никому не известные дети на известных взрослых, цвет и совесть нации! Как вам идея? Если согласны — дайте добро на обмен своим «шестёркам» в детском садике. Списки, если надо, согласуем.

— Как понимаю, речь идёт только о детях. Взрослые заложники останутся там и не являются предметом торга.

— Именно. Дети хрупкие. Маленькие. А ещё это дети, и своими криками и плачем выводят сеньоров террористов из себя, те теряют адекватность. А нам надо, чтобы террористы оставались здравомыслящими, это без учёта желания спасти юные жизни, голая прагматика на нашей стороне. Потому обращаюсь к известным людям: артистам, певцам, режиссёрам, спортсменам, кто считает, что достаточно знаменит… Если вы готовы обменять свою жизнь на жизнь находящегося в аду ангелочка — сообщите нам. Перед началом эфира я создал тему на портале «Хроники борьбы за справедливость», который недавно называли «Рупором «Цитадели», хоть это не так. Прошу обращаться туда. И это… Народ, я всё понимаю, каждый десятый этого хочет. Но заявки прошу оставлять только тем, у кого как минимум несколько сот тысяч подписчиков. А желательно всё же если о вас знают миллионы. Ссылка под картинкой, а также продублирована на нашем сайте, группы «Крылья ветра»

Пока у меня всё, Хуан Шимановский, следите за новостями операции, мы стараемся!

Глава 7. Вынужденная пауза(продолжение)

Глава 7. Вынужденная пауза(продолжение)

— Хуан, сделка! — произнесла Сирена. Звонила не по правительственной, а по корпусной линии связи. — Я говорю как есть, без прикрас, в ответ ты со всем соглашаешься, не лезешь и даёшь работать.

— Растёшь! — похвалил я. Сеньора штандартенфюрер недовольно хмыкнула.

— Согласен! — поспешил я примирительно ответить, пока не разозлил сеньору — сейчас с нею надо дружить, не до конфликтов. — Лезть во всё творящееся вокруг дерьмо физически не получится, так что это типа гарантия — не полезу. Ну?

Она, наверное, не ожидала быстрого согласия и слегка опешила. Но быстро пришла в себя.

— Тебя пытаются достать неизвестные. Не сильно неизвестные, но пока действуют через наёмников. Не Братство, другие. А прямых доказательств связи нет.

— Продолжай, — напрягся я.

— Некто тусуется возле дома Бэль. А ещё возле твоего дома. И дома Санчес. И недалеко от «Берлоги» трутся неизвестные транспорты. Хорошо, что там район не жилой, и здание защищено. Я приказала парням активировать все системы безопасности и вначале стрелять на поражение, а потом только спрашивать, кто к ним пожаловал. Догадываешься, по чью душу они там и кого ожидают? Ты всё правильно сделал, когда первым делом обрубил все контакты и сбагрил в защищённое место Сиби. Уважаю.

Не проняло. Но это, видимо, было лишь прелюдией. Товьсь… Целься…

— Ах да, и совсем интересные новости! — не подкачала она. — В куполе, где находится поместье семьи Манзони, недавно на две минуты выключился свет. И изо всего купола исчезли данные следящих устройств за несколько минут живого времени. Правда не тех, на какие отключился свет, других, но там я бессильна в принципе. Это не наша территория.

— М-да-а-а… — Я крякнул. — А вы почему не «отключите свет» кое-кому? Как Манзони? Хоть под куполом той же Берлоги?

— Потому, что мы — Веласкесы, нам нельзя так грубо и топорно! — страдальчески закатила она глаза.

— У меня идея, — родил я умную мысль. — Давай половим паразитов на живца? Я подъеду к…

— Не учи мамку сексом заниматься, сынок! — весело перебила она. — Я постарше тебя, и сама знаю, как поступить.

Чувствуя моё напряжение, сжалилась и раскрыла карты.

— Ладно, не дуйся. Просто и правда, такое чувство, что ты нас совсем не ценишь, незнамо за кого держишь. Тупых блондинок, не в укор Мишель. Я тоже собралась ловить на живца, но в отличие от некоторых молодых идиотов, хочу послать в дом к Изабелле подставного тебя. Внешне похожего, обученного, но другого. С группой ангелят. Поскольку твои все тебя сторожат, возьму из резерва, плюс мои мальчики. Прошу содействия, чтобы ты подыграл и сел в нужном месте в нужную машину, которую потом заменят.

Ах да, твоя мама и семейство Санчес эвакуировано, Беатрис в «Берлоге», и выходить запретила, а вот Марину эвакуировать не успела. Она живёт в академии, спит в ординаторской. А завтра, чтобы совсем обезопасить, прикреплю её к вашему штабу, ректор и их руководство навстречу пошли. Вам нужны штатные медики, поживёт в вашем военном городке — если честно, боюсь смертников. Такие и в академию проберутся. Они фанатики, ничего не боятся, и мы не знаем, сколько их на планете.

— Действуй, — дал я добро. Скажешь, когда и куда подъехать.

Потом набрал Майка. Они с Дэном занимаются поиском террористов — определением, кто это. Так и работают со студентами в ангаре «трёшки» в пригороде. Пишут нейросети нужного содержания.

— Дружище, как дела? Не хочешь обрадовать старого друга?

— Хочу! — довольно ответил взломщик, видимо, отстранившись от терминала — если не отстраниться, речь заторможенная и тягучая. — Хуан, мы вычислили сукиного сына. И это было легко. Но, как оговорено, никакой информации до особой команды не передаём, только личная встреча. Приезжай, дам капсулу с досье. Интересный тип!

— Пока работайте дальше, нарабатывайте материал, — открестился я. Интересно, не спорю, но рано. Один фиг, на сутки раньше или позже прочту биографию, ближе к победе не стану. — Кроме Мухариба многих вычислили?

Пока некогда ехать к парням, да и что там забыл? Я там ни бум-бум, их работы не знаю. А вот осложняющий фактор, если продемонстрирую на переговорах, что знаю, кто он, его родственников и близких после этого могу не досчитаться на привычном месте. Небо закрыто, но на Венере и нор хватает. А хочется накрыть всех разом, одним махом. Чтоб ни одна падла не скрылась.

— Семерых, — отчитался Майк. — Но ещё по десятку есть подвижки. И это, Хуан, не обижайся, но всех-всех — точно не вычислим. Просто мало данных, дело не в компах.

— Сколько вам ещё надо времени? — Для меня самый животрепещущий вопрос.

— Да разве на глаз оценишь! — хмыкнул он. — Фиг знает. Дай ещё завтра и послезавтра. Если вырисуется раньше — сообщим.

— Понял. До связи.

Рассоединился и зашагал по вестибюлю здания, где находится студия. Двойник? Мой? На квартиру Бэль? Чёрт с ним, пускай играются. Нужно и правда понять, кто противостоит и какие у них ресурсы. Руки чешутся нагреть гадов, кто бы они ни были, но пока зацепок, достаточных, чтобы вломиться в чужой дом, нет.

Манзони… Те явно не церемонились. Расстреляли машины тех, кто не понравится, кто проявлял излишнее любопытство, распотрошили того, кто выжил, и дело с концом. Будь это хоть фанатики, хоть союзная разведка, теперь их семью и их дом вряд ли тронут. Да и Сиби — не лучшая кандидатура для давления на меня. Кстати, как она там поживает?

— Привет, Хуан! — радостно закричала мелкая, угадав, что звоню я.

— Привет, обезьянка! Как поняла, что это я?

— Ты не определился. Не определился на терминале ЗДЕСЬ. Я подключена через сервер поместья — для безопасности. А у них тут все-все отображаются. Кроме императорской гвардии и тебя, но сейчас это одно и то же, наверное.

Отдала свой браслет их СБ? Хм… Впрочем, может так и лучше. Мамы ей сами звонить без моего одобрямса вряд ли будут, а я и сюда наберу. Зато ни одна мразь до неё без их ведома не дозвонится.

— Что у вас там за хрень произошла? — спросил я, стараясь чтобы голос выглядел как можно более весело.

— Да так, — отмахнулась она. — Придурки какие-то решили в куполе слежку организовать. Мы подумали, что за мной — больше не за кем. Адриано сказал, отец разберётся. Раз ты звонишь, видимо, разобрались. Я не в курсе подробностей, я гость, предо мной не отчитываются. А что там собственно было?

— Супер! Уже всё в порядке, — эмоционально воскликнул я, решив не отвечать на вопрос. — Если что, будет какая информация — звони. И это, скажи, мы ничего не видели и не знаем, и что там за неопознанные трупы и битые машины — тоже не знаем и знать не хотим. И от них ждём ответных встречных шагов.

— Передам, — серьёзность в голосе. — Обязательно.

— Чем вообще занимаешься? — А теперь мой голос потеплел.

— Меня Карен админом принял! — А это с улыбкой и гордостью в голосе. — Сижу на вашем портале, круглые сутки, админю потихоньку. Эту шушеру и шваль гоняю — как же они задолбали! Ещё начала свой блог вести — уже двести тысяч подписчиков. Точнее, продолжила — я же его раньше вела, но бросила.

— Круто! — Для девочки из средней школы двести тысяч каюк какая цифра если честно! — Зайду, посмотрю, что ты там наадминила. С Беатрис конфликта нету?

— Неа! — довольный голосок. — Она своё делает, за порядком следит, чтоб не матерились и прочее, и от атак как защитить — нас постоянно атакуют. А я по комментариям больше, по темам и высказываниям. А ещё народ подбиваю на всякие подвиги. А ещё политических мразей выявляю. И вообще, нас больше не двое — Карен троих в штат принял, но они пока зелёные, многого себе не позволяют, только за матами следят.

— То есть непонятно, кто из вас с Беатрис админ, кто модератор, — констатировал я. По новеньким разговор был — пусть там Карен и рулит. Беатрис всё равно останется главной, так как уже опытная, прошла огонь и воду. Как и Сиби — эту и статус позволяет сразу в дамки ставить, и понимаем, что у неё шило в одном месте, справится.

— Чистый модератор у нас Марго, — неожиданно заявила эта сеньорита, и я чуть не выпал в осадок. — Её я сама приняла, как админ. Хуан, мировая девчонка! Одобряю твой выбор. Немножко стерва, но я же знаю, что тебе другие не нравятся. В любом возрасте.

— М-да-а-а-а-а!.. — потянул я. А что на это сказать? — Вообще-то это она меня выбрала.

— Да, она говорила. Но ты же согласился!

А с этим вообще не поспоришь.

— Ладно, братик, давай! У меня дел куча. Там опять холивар назревает, надо этих козлов раскидать — задолбали уже. Перерегиваются, и по-новой устраивают. И кстати да, мы с Марго подумали и решили, что ты хоть и сукин сын, но всё-таки прав. Твой подход эффективнее. Мы, конечно, хотим остаться цивилизованными людьми… Но надери им там как следует задницы невзирая на методы! Мы с тобой!

— Спасибо! — Я был растроган. До глубины души. А ещё понравилось, что она с Марго спелась. Ритку, скорее всего, тоже из дома не выпускают, пока в городе хрень. Адриано же больше на работе живёт, чем дома, и ему в игрушки играть некогда. А эти две сеньориты развлекаются, разнимая «козлов» в холиварах. Кстати и правда, зайду, посмотрю что там… Из машины.

М-да. Какое «м-да» за сегодня? Йошкин мать его кот!

— Карен-джан. Я всё понимаю, но ТАКОЕ! — в гневе набрал я официального лидера нашей команды.

— Брат, в чём проблема? — сразу набычился он, почувствовав наезд в моём голосе, и, видимо, поняв, о чём речь.

— Игра «Освободи «три девятки». Тебе не кажется, что это слишком… Неправильно?

— И чем же неправильно? — Он был непрошибаем.

— Ты дал мелкой в руки спички и посадил на цистерну с керосином. Там всё неправильно! Это жестоко по отношению к родственникам тех, кто в заложниках. Они страдают, а вы…

— А мы, ЧИКО, — последнее обращение он ярко выделил, — показываем людям, что все их мрии о том, что наш классный спецназ уже давно должен был там всех положить, просто генералы не хотят — ничего не стоят. Игре всего два дня, она простенькая, почти без интерфейса и визуализации, но алгоритм расчёта примерно правильно работает, жалоб не было. И ещё никто из сотни тысяч попыток не смог не то, что без жертв осуществить захват, но не поубивав всех или почти всех заложников. Люди тыкаются, видят итог их наполеоновских планов и понимают, что не такие идиоты в штабе антитеррора. Мы на вас, мудаков, работаем, и ты мог за это спасибо сказать, а не наезжать!

Карена повело. И я сдулся, отдавая должное этой инициативе «снизу».

— Брат, извини! — включил реверс. — Просто… На нервах я Да и как-то ты быстро девчонке права админа дал. Беатрис так не возносил.

— Беатрис больше по безопасности. — Кажется, Карен от неприятной темы скривился. — Её Дайсон как надо натаскал. А мелкая — именно по таким фокусам, по раскрутке. Поднимает рейтинги. И кого не надо в чате банит. Её, между нами, пользователи считают взрослой стервой с опытом, которая только прикрывается аккаунтом Непринцессы.

— Не…Кого?

— Зайдёшь по ссылке, узнаешь. — Он мысленно махнул на отсталого меня рукой. — Все думают, мы наняли кого-то с мозгами, и как обычно прикрываемся пальмовыми листьями: «Это не мы».

— …Короче, Хуан, мы стараемся, — подвёл он итог разговора. И правда, трудно поговорили, хватит на пока. — С Лоран, вот, сотрудничаем, но это ты и без меня должен знать. Игру развивающую в поддержку антитеррора сами придумали, и сами за свой счёт организовали. И если какие ещё дела свершить надо — мы мигом, обращайся. Только это… — Тяжёлый вздох. — …Мы тоже хо…

— Нет! — сразу отрезал я.

— Точно нет? — Мольба в голосе.

— Да. Они только этого и ждут. Вы не просто знаменитости, вы МОЯ группа. А они хорошо знают, что это я руковожу операцией. Вас завалят из принципа, даже зная, что я грохну в ответ их людей. Этот размен того стоит, ВАС туда ненадо.

— Но дети…

— Карен, мы только предполагаем! — теперь я повысил голос. — Располагают высшие божественные силы. Если вы будете там — я не смогу руководить, буду пристрастен. Придётся уйти. Так что нет, потому, что это, мать вашу, политика. А в политике, и мы об этом говорили, решаю я, а вы лишь подпеваете. В отличие от музыки, где в свою очередь я прикидываюсь пальмою.

— По рукам. — Тяжёлый вздох. — Хорошо, брат. Уговорил. Мы тебе верим и не будем подавать заявление. Если что надо — говори, сделаем.

Игрушка так и называлась, «Освободи три девятки». В ней была подробная план-схема здания из департамента архитектуры города. Предлагались на выбор отряды спецназа, каждый со своими скилами. Спецназ ДБ, собственно антитеррор, был не самым сильным, но зато с прокаченным опытом. Золотые скорпионы ИГ имели высокие параметры меткости, голубые скорпионы ОСО ВКС — бронезащиту, ангелы — незаметность и скорость (ангелы, Карл! Они и ангелов туда впендюрили, прописав скилы и загрузив в качестве визуализации фигурки в белой броне). Остальные скилы подразделений отличались незначительно. Специальная полиция муниципалитета была самая «деревянная» и неуклюжая, зато самая многочисленная. Куча взрывчатки на выбор, резаки, много ещё разной хрени. И пусть примитивная, но понятная визуализация — явно какая-то заготовка от команды её высочества, с кондачка, на коленке, такие проги не пишутся. Предлагалось осуществить штурм «вслепую» и «с камерами». Причём вид с камер в игре не соответствовал расположению террористов и заложников в реале, но, блин, был очень близок! Машина рассчитала оптимальное местонахождение для захвата и удержания, и оно совпало с реальным — то есть террорюгам тоже кто-то заранее просчитал, где выгоднее всего держать оборону.

Я сделал одну попытку «вслепую», положил три отряда ДБ. Затем трижды «с камерами», разными отрядами, причём ангелами получилось хуже всего, но здание так и не захватил. Лучшие из моих, голубые скорпионы, убили полторы сотни заложников, вывели на улицу две сотни, и на этом всё. Остальные остались в здании.

Действительно, очень интересно в плане понимания, что происходит. Хотя, конечно же, это всего лишь игра, машина просто просчитывает действия террористов и спецназа, которому ты задаёшь входные параметры (каждым бойцом внутри не управляешь). Но фигурки тех и других, бегущих и стреляющих, которые видно сквозь толщу стен… Я и сам проникся мощью конструкции здания. Хоть бы у учёных всё получилось со взрывчаткой!

— Хуан, началось! — Это бросила срочный вызов Фрейя, исчезнувшая из дворца до моего появления — я так и не понял её реакции на своё просыпание в постели её мамы. — Они сделали это! Зарегистрировали официальное обращение к королеве о смене руководства операции. Выложили открытое письмо. Подписантов — полторы тысячи человек, из них более двух сотен тех, кого ты обозвал «совесть нации».

— Я тоже рад тебя слышать. — Я улыбнулся. Ибо поймал себя на мысли, что и правда, она сейчас для меня как свет в окошке. Бэль далеко. Это объективный процесс, она не виновата, что её надо разделить с сестрой и мамой по разным сторонам планеты. Сильвия, Марина и Паула в общем ещё дальше. Гор улетела на Землю, успела сорваться в последний момент, ещё и три взвода ангелов прихватила (после захвата их бы ей не дали). Но Мышонок здесь, в городе, готова разделить со мной «горе и радость». И она пока ещё не сдалась, борется! Спасибо, принцесска.

— Хуан, я это… — Сбилась. Возможно даже покраснела. — Короче, они разгоняют тему в соцсетях и блогах. К вечеру жди новых демонстрантов. Твоё заявление на сорок четвёртом их мозги не переформатирует, наоборот, оно как красная тряпка подействовало. Так что готовься.

— Я всегда готов! — усмехнулся я — она пионерского жеста-приветствия не увидит. Мы по привычке без видео. — Зай, пусть сегодня побуянят, и завтра им время до вечера. Я немного по-другому придумал, как их учить.

— А… Захват с обменом? — не поняла и нахмурилась она.

— Позже. Потом. Обязательно сделаю, но слона надо есть по частям, медленно. Сейчас же хочу, чтобы как можно больше мрази вылезло на свет и стянулось к дворцу и зданию Сената. Верь, так надо — не препятствуйте, не включайте ботов с дискредитацией, не топите их бред, если начнут нести бред, а они начнут. Пусть на площадь с протестами идут все, кому королева — кость в горле больше, чем идея сплотиться перед общей угрозой. Так надо, — повторился я.

— Мама сказала, разрешила тебе жёсткий сценарий, но…

— Фрей! — одёрнул я. — Я изменил планы. Мама не в курсе, но она мне верит. Поверь и ты. Сейчас вас никто свергать не будет — не та ситуация. А потом… Будем посмотреть, — вспомнил я свою фразу на передаче и злобно усмехнулся.

— Хорошо. Даю команду не лезть. А пока… Хуан, сюрприз! Я нашла тебе офицера безопасности из прошлого. Интересный дедушка. Но одна, без тебя, к нему не поеду. Давай на проспект Хосе Моралеса, поедем вместе. Кстати, тут и Сирена хочет, чтобы ты туда подъехал. Что-то там с машинами и двойниками.

Я бросил взгляд на тактическую карту.

— Через полчаса буду. Я недалеко.

Дедушку звали… Гарсия. Бригадный генерал Мигель Гарсия. Ветеран антитеррора, действительно воевал с марсианами в своё время, а в бурной молодости ещё застал войну с русскими повстанцами и террором со стороны боевиков Сектора. Я всё время гоню волну на латиносов, как они Сектор унижают и обижают, но это факт — Сектор, брошенный Москвой, отданный Венере по мирному договору, входить в состав королевства не сильно хотел, но так как армии не имел, сражался так, как мог — устроил волну террора. Недолго правда та война шла, пока не кончились физически горячие головы, но всё же если взглянуть на ситуацию со стороны латинос, то они тоже в своём праве. Они подписали договор, где им передали территории. Они эти территории честно выиграли по результатам войны, проливали для этого кровь солдат. А ещё они повели себя благородно, пообещали никого не прессовать и не депортировать массово, как это произошло за два десятка лет до этого, и сдержали обещания. А им в ответ начали дома и поезда взрывать, да людей убивать! Отсюда и национальная гвардия, и все описанные ранее прелести. У всех своя правда, и возгласы: «А чё вы сюда припёрлись, мы вас не звали» для латинского сектора лишь бессмысленный накал страстей (нас не надо звать, вот договор), эмоции, и по сути криминал, ибо выходит за рамки подписанных ИХ стороной договорённостей.

В общем, дедуля и правда боевой. С опытом.

— Сеньор? — заглянул я в открывшуюся дверь типовой квартиры недалеко от Центра, но всё же не в элитном районе. Первыми пошли я и Оливия, Фрейя ждала на лифтовой площадке.

Перед нами стоял седовласый дедушка лет семидесяти с хвостиком, на вид энергичный, не согнутый старческими болячками и проблемами, и главное, глаза живые.

— Ты и есть Хуан? — Он мазнул взглядом по Оливии, не задержался на ней, оценив, как красивый предмет мебели, и остановился на мне.

— Да. — Я кивнул.

— Её высочество звонила. Заходите. — Пропустил.

Лив обошла квартиру, никого не нашла и дала команду на заход Фрейи. Вместе с Фрейей вошли девочки с приборами подавления, кои расставили по квартире.

— Бабку в гости спровадил, — пояснил персонально мне дон Гарсия. — Дети поженились, повыходили замуж — одни мы с нею. Кофе?

— Да, пожалуй, — кивнул я. — Мне эспрессо без сахара, её высочеству латте с сахаром и высокой пенкой.

— Пойду, задам программу машине… — Он поднялся и пошёл на кухню.

— Да, напридумывали вы, молодёжь! — сформулировал он ответ после долгого раздумья. Беседа у нас шла более часа. Фрейя обрисовала происходившее и происходящее, я же поделился своими теоретическими выкладками и приоткрыл завесу, как думаю, оно будет, если не изменить свои принципы.

— Но вы не говорите, что мы не правы, — констатировал я.

— Не говорю, — уверенно покачал он головой. — Но я скажу, что даже будь моложе, не смог бы так же стоять и смотреть, как убивают тех, кого нужно защитить. У каждого есть слабые места, я забалтывал бы их до безумия, до умопомрачения, но переть в упор, надеясь перешибить обухом, как ты… — Тяжёлый вздох. — Нет, ТАК не смогу. И не ругай этого полковника — он прошёл ту же школу, что и я, что и все мы.

— Но вам не придётся тащить всё на себе, — заметила развалившаяся в кресле Фрейя. Кофе был выпит, по три чашки уже уничтожили, и больше не хотелось — просто сидели за столом и разговаривали. — Вы — лицо. Решения принимает Хуан, он же и продолжает общаться с террористами. Вы — лишь обеспечиваете тыл.

— Это не так работает, ваше высочество, — покачал офицер головой. Мне ПРИДЁТСЯ это тащить. Придётся полностью разделить эту философию, проникнуться ею, перезагрузить себя, а после затыкать рот всем, кто попытается вякнуть. Это война, сеньорита, а на войне не получится обманывать. В бою всегда видно, кто ты и кто рядом. Ключевые решения останутся за Хуаном, но мне на самом деле придётся возглавить операцию и продавливать его решения.

— Если сможете, потянете — я за! — выдал я вердикт, внимательно сеньора изучив. — Кто из ваших родных нуждается в защите? Какое-то время вы будете «неузнанным», но это не навсегда.

— Жена. Дочь с семьёй. И сыновья. Старший в разводе, брать ли под защиту его семью — не знаю. Но среднего и младшую — к эвакуации.

— Сразу эвакуация! — усмехнулась Фрейя, но я её не поддержал:

— Да, сразу. Мы не будем рисковать. Распорядишься?

— Но сеньор ещё не дал ответа! — возразила она.

— А разве я могу отказаться? — усмехнулся одними глазами дон Гарсия.

— Фрей, ты должна принять у него вассальную присягу, — вдруг огорошил я, поймав терзавшую мысль. — Так надо.

— Но…Зачем?

— По легенде Мегалодон — вассал твоей бабушки, — обстоятельно пояснил ей. — Мать присягу у сеньора не примет — не до этого сейчас. А ты — запросто. И когда сеньор будет говорить, что давал присягу королеве — он не соврёт. А его сто пудов об этом спросят. Единственное, он пропустит в словосочетании слово «будущей». Но ведь королеве же! Ты же собираешься стать королевой?

— Когда придёт время — разумеется… — залепетала она. Нахмурилась, задумалась. В итоге кивнула.

— Хорошо. Если нужно — сделаю. Что для этого требуется?

— Ты не видела, как дают присягу ангелы? — улыбнулся я — я сам не видел, как они дают присягу. Так получилось.

— Однажды. Когда Лив и девочки прошли Полигон. Но…

— Ни слова более! Начали! — Я встал и протянул ей руку. — Говори сеньору, какие слова произносить, подсказывай.

— Не помню дословно. Скачай, текст в сетях есть. И в базе корпуса есть. Это не тайна.

Менее минуты потребовалось, чтобы найти текст в анналах Базы. И правда, на видном месте — видимо, чтобы любая приютская сиротка могла прочитать.

— Готово. Начали?

— У нас церемониальный меч дома… — пролепетала она, ища повод отмазаться. Фиг там, у меня не откосишь. Сказал надо — значит надо. Да, вассальная клятва это не просто так, это на всю жизнь, но у нас и обстоятельства чрезвычайные.

Я взял с полки для ножей тесак-мачете для овощей и фруктов. Мы ж на кухне. Протянул сеньорите:

— На! Хороший меч, насквозь церемониальный, и даже острый. Сойдёт? Ну и здорово. Начали! Сеньор?

— Ну, Хуан! — восторженно воскликнул дон Гарсия, поднялся, встал перед Фрейей, а затем опустился на колено. Та ещё разок тяжело вздохнула и положила ему мачете на левое плечо:

— Я, Фрейя Веласкес, дочь Леи Веласкес, королевы Венеры, представляю свою мать, и всё, сказанное мне и мною сейчас, является сказанным ей и ею, как королеве и королевой. Хуан, только она может принять присягу, — это мне. И снова с пафосом. — Я гарантирую, что все сказанные слова будут приняты ею, а клятвы подтверждены, и мои честь и жизнь — залог моих слов. Хуан, теперь диктуй сеньору текст присяги — его речь.

* * *

— То есть не сегодня! — констатировала королева.

— Нет, — уверенно ответил я. — Лей, просто поверь! У меня не раз такое было, когда корректировал на ходу наиглобальнейшие планы. Я не чиновник, передо мной нет жёстких отчётов. Я — художник-фрилансер, и действую сообразно интуиции и понимания мира. Пусть сегодня погуляют.

— Хуан, до завтра ситуация раскалится ОЧЕНЬ сильно. — Она выделила это «очень». — Как бы снова не потерять нить управления. Один раз ты это уже сделал, и хорошо, что у нас была возможность хоть как-то реагировать. Хотел как лучше, а получилось как всегда.

— Лей, эта страна застоялась без встряски, — рыкнул я — пробрало зло. — Моя задача не освободить деток с наименьшими потерями, а расшевелить болото. Я его расшевелю. Ты не понимаешь, Фрейя не понимает, и вообще никто не понимает, что настоящий кабальеро должен нести ответ за свои слова. ВСЕГДА. — Теперь я выделил слово. — Они против текущего командования спецоперацией? Прекрасно! Но есть базовый принцип, критикуешь — предлагай. Нечего предложить? Молчи в тряпочку. За десятилетия сытой безопасной жизни на планете многие… Да что там, почти все забыли этот принцип. А значит придётся учить так, чтобы дошло до всех. И после моих сюрпризов завтра, случись по-настоящему значительная хрень, они не будут вякать и разевать варежку, а трижды подумают, стоит ли.

На том конце линии пыхтение, и итог:

— Хорошо, уговорил. — И эмоциональное добавление:

— Ты из меня верёвки вьёшь. Мне это не нравится.

— Привыкай. Я не просто мужчина. Я — мужчина ТВОЕЙ мечты. А значит сама виновата.

Она снова запыхтела, но не стала ввязываться в дискуссию и разъединилась.

— Хуан, я, конечно, понимаю, что СЕГОДНЯ у вас ничего не было… — в две щёлочки опасно сузились глазки рядом сидящей Фрейи, — но в будущем мне бы ОЧЕНЬ не хотелось узнать, что ты — её любовник. По-настоящему её и по-настоящему любовник. –сВысочество дышало жаром, и это не было наносное, что можно «разрулить». Сейчас стоило воспринять её максимально серьёзно. — Учти, и я не шучу, ко мне после можешь не подходить. Даже близко. И когда придёт моё время, а пусть через годы оно придёт, ты можешь забыть обо всех благах, должностях и постах, какие она даст, и обо всех наградах, которыми наградит. Я сделаю всё, чтобы тебя уничтожить.

Я расслабленно смотрел на неё, получая изысканное удовольствие от такой ревности.

Хотел ли я трахнуть королеву?

Давайте буду честным. Хотел. И чуть было не сорвался. Дважды. В тот раз и сегодня.

Но я не сорвался! Ибо да, эта дорога наверх на самом деле самая простая и самая прямая. Максимально простая лестница в небо. Вот только опоры у этой лестницы ни к чёрту — полнейшая тотальнейшая зависимость от объекта сексуальной эксплуатации. Никаких опор более, только её добрая воля. А я так не хочу. Фрейя, если станет королевой — это уже другое; Фрейю я покорял не ради трона и короны, и её я ПОКОРЯЛ, завоёвывал сердце, а не стал объектом вожделения и перепихона. Там я скорее буду принц-консорт , а не любовник. Даже если женюсь на её сестре а её буду спать за компанию, там я гораздо более, чем любовником. А тут — чистой воды авантюризм.

Но ведь это простой и лёгкий путь, а потому он манит и совращает неокрепший ум… Как и любой простой и лёгкий путь. А я всё же молодой и юный неокрепший ум, что бы о себе ни думал.

— На Изабеллу так не реагируешь, — констатировал я после долгой паузы и размышлений.

— Изабелла — моя сестра, а не мама, — парировала она, не поясняя разницы. Я её понимал, но вот вслух Фрейя, возможно, и сама бы не смогла эту разницу чётко сформулировать.

— Мышонок, в этой жизни у меня одна главная женщина, — картинно вздохнул я. — И это ты. Кроме тебя у меня есть муза, есть напарница-боевик, есть моральный якорь, и даже прочищающий мозг и заставляющий его шевелиться активнее осколок мирового капитализма. Но ты — главная в этом хороводе! А вот ЕЁ там нет. Совсем.

— Я не хочу, чтобы она там появилась даже как игрушка на ночь. — Фрейя была непрошибаема, и так и съедала глазами, но я чувствовал, видит мою искренность, и ей это нравится. Не искренность, а что я на самом деле не собираюсь лезть в её «папы».

— В этом статусе она там не появится! — дал я слово, и самому вдруг стало легче.

«Это испытание, Хуан». Лей, для меня это тоже было испытанием. Как бы не более сложным, чем для тебя. Ибо мы оба знаем, что моя мать — Стефания Шимановская, польская проститутка, и родила меня она и только она. Ты для меня никто, как и я для тебя. А россказни насчёт «создала» и «придумала» — от лукавого, в горизонтальном положении ничего не стоят, ибо за ними нет ни сыновьих генов, ни тем более психологической привязанности.

— Я прошёл испытание. — Я расплылся в довольной улыбке. — Этого не будет, Фрей. Я стану императором. ТВОИМ императором. А не её игрушкой.

Фрейю высадил, она пересела в свою машину — ей во дворец, организовывать эвакуацию семьи командора Гарсия, а сам поехал в «Берлогу». Ибо нужно следить за новостями, и делать это не в чужом вагончике антитеррора, где на тебя смотрят максимум со снисхождением, а в насквозь цифровизованной каморке управления, откуда можно руководить планетой. Сейчас там всего два оператора, Дайсон и Ктулху, но при комплекте личного состава оттуда можно творить чудеса управления. Хотел заняться ротацией и сменить парней, но по размышлениям не стал. Майк и Дэн уже по уши вовлечены в работу по созданию нейросети, разыскивающей родственников террорюг (и самих террорюг), сменщикам придётся начинать с нуля. Слон и Солёный также по уши в работе суперкомпов, и там кровь из носу нужно иметь своих людей. «Своих» это именно своих, а не сотрудников «трёшки». Так что Дайсон и бритый пока все, кем располагаю, но да ладно, прорвёмся.

Новинкой стало опознание «свой-чужой» при подъезде к объекту, причём не смейтесь, запрос выдала Беатрис.

— Чика, это я и моя охрана. Дашь проехать? — весело усмехнулся я.

— Проезжайте. — В голосе ни грамма веселья.

Машины, как обычно, припарковали у самого входа. Сегодня со мной гномики, Снежка оставила двух своих снаружи, с остальными зашли внутрь.

— Какие новости? — расслабленно плюхнулся я на операторское место радом с Санчес. Бритый и Серёга остались в главном зале, мы называем его «гостиная», где первые три номера терминалов. Беатрис же вела свои дела из резервной. В принципе это закономерно — ничем эдаким она не занимается. Важным — да, эдаким, жизненно необходимым — нет.

— На меня охрану территории повесили, — кивнула на мониторы, показывающие обстановку вокруг. — Раз я здесь, и нельзя эвакуироваться — чтобы зря хлеб не ела. — Фыркнула. Но я видел, ей в целом приятно. Да, несвобода это нехорошо, но она уже большая девочка (к сожалению, были обстоятельства стать взрослой) и понимает, что к чему в этой жизни. — Так что, Хуан, скучать некогда. Кроме «Берлоги» никто не снимал работу и на сайте «Крыльев». И «Хроник». И вот там работа — так работа! — пожаловалась она.

— У тебя, слышал, там пополнение, — поддел я. — Молодёжь припахиваешь. Как они, справляются?

Беатрис скривилась.

— Марго — стерва. Была ею и будет. И я знала, какая она — это не жалоба, это просто констатация, отчёт. Не столько толк от неё, как модератора, сколько ввязывается в дискуссии и поднимает холиварами рейтинг. Я периодически её сама осаждаю, и чаты тру, но люди на этот срач ходят, посещаемость растёт, и рекламщики с удовольствием выходят на связь и платят. Уже четыре контракта подписано. Но по рекламе это к Карену, не ко мне.

Я кивнул — понятно. Крыльям по любому нужны деньги на развитие. Не концертами, так рекламой брать будем.

— А вот Сиби… — Санчес-младшая недоумённо нахмурилась, подумала, как сформулировать, чтобы никого не обидеть. — Она ОЧЕНЬ странная, — наконец, подобрала нужные слова. — И то, что делает, иногда в голове не укладывается. Игра со спасением заложников — её идея. У парней были заготовки, они только отшлифовали, но идею подала она, больше никто не додумался. Как и Марго, в защиту её не пускаю, пусть комменты модерирует, но в чатах она так развернулась, что у меня не раз челюсть отвисала. А ещё блог ведёт, и оттуда много народу к нам переходит. А от нас — туда. И я не знаю, хорошо это или плохо.

— А ну-ка грузани её блог! — улыбаясь, подобрался я.

Угу-угу. Вот он, блог сестрёнки, который не удосужился посмотреть, хотя возможности были. Он, оказывается, тот ещё… Блог. Хотя оформление примитивное, минималистское, но гордый заголовок: «Непринцесса». С претензией девочка. Так-с… Куча записей, причём есть чёткая грань между условно «старыми» и «новыми» — до побега и после. Новым примерно недели две. Я щёлкнул одну из ранних новых.

На меня смотрело знакомое чудовище в футболке «Ангелов ада», ещё той, старой, в которой сошла с поезда.

— Ну, что могу сказать, сбылась мечта идиотки! — Девочка на картинке с затемнённым фоном (чтобы нельзя было догадаться откуда съёмка, что говорит о её уме) неопределённо фыркнула. — Хуан оказался даже лучше, чем представляла. Такой весь из себя… Умный, сильный!.. — Восхищение в голосе. — Но иногда дурак-дураком. — Сокрушённый вздох. — Наверное не стоит идеализировать мужчин. Все они дети, инфантилы и придурки, даже если речь о твоём брате. Но буду честна, он у меня молодец. — Снова в голосе гордость. — Пусть не может разобраться в своих сеньоритах и сердечных делах, но его избранницы не устраивают реалити-шоу, он всех держит под контролем…

Ладно, достаточно. Следующая запись.

— …Ну что могу сказать об Изабелле? Нормальная она. После тех тонн грязи, что налопатила о ней в сетях, думала, встречу какое-то чудовище. А она ничего, нормальная. Ну да, сразу на меня набросилась, но она ж не знала, кто я, и приревновала. А так… — Тяжёлый вздох. — Ребят, на самом деле она прикольная. Честно говорю. И даже не понимаю, почему на неё все так взъелись? Нет, она, конечно, тоже ещё та стерва, но я б удивилась, будь иначе. Её папа на планете за дочу кого хочешь удавит, и она росла с этим. Может быть, не будь рядом Хуана, она бы пустилась во все тяжкие? — словно сама спросила у себя Сиби. — Она как вулкан, и этот вулкан нужно кому-то сдерживать, тогда вместо разрушительного потока серы и лавы будет тёплый ключ, приносящий пользу окружающим людям. В детстве её сдерживали папа, или мачеха, но их время вышло. Ей кровно необходим кто-то с суровым нравом, которому будет плевать кто она и её заскоки. Тогда она превратится в хорошую сеньору, будущую мать и опору своей семьи. И я вот думаю, а какой я стану когда придёт время? Я ведь тоже не смогу жить, как большинство. А ещё, девочки, может это и правильно? Мы, женщины, должны быть сильными, но каждой нужен ещё более сильный мужчина, свой собственный Хуан? Как думаете?

— Первые просмотры — никакие, пара тысяч человек, — прокомментировала Беатрис. — Но после начала её работы в «Крыльях» общее количество за миллион перевалило. Я всё оставила, как есть, так как кто я такая, чтобы такое редактировать или мешать? — задумчиво усмехнулась. — У сеньора Серхио и Сирены наверняка есть кому за нею присматривать, не мне чета.

Я молча кивнул, так и есть, Сиби не её забота, и включил следующую запись. И правда, раз такое говорит, и её не «выключают», значит разрешили.

— Они меня взяли! Взяли! — радостно кричало чудовище на весь экран. — Им понравилась моя песня… Точнее, стихи, что я сочинила, которые легли на их песню. Вот, послушайте…

— …А я только немного на клавишах могу, и всё. — Растерянный вид. — Хуан тоже ничего не мог, когда они его брали, но это же Хуан! Он же уникум! А я — обычная девочка, у меня так не получится. Придётся рваться на части, но освоить на приемлемом уровне хотя бы клавишные. О гитарах при мальчиках даже заикаться не буду.

Глянул, в галерее её странички — там аж три сборника стихов, причём многие датированы совсем недавним временем. Выложила старые записи, которых до этого стеснялась?

— …С одной стороны это клёво, что меня взяли, это хорошая школа, и Хуан там учился — значит учиться можно. — А это ещё одна запись, я листал не по порядку. — Но с другой стороны, некогда радоваться. Вообще о школе думать некогда. Мама, вот, меня спросила, не боязно будет ходить учиться с мальчиками и девочками сильно старше? Два года это много, очень много! Говорит, обидеть могут, и обязательно попытаются как-то на место поставить. Это я и без неё знаю, что будет сложно. Но после вчерашних новостей о заложниках не могу об этом думать. Вот просто не могу. И радоваться не могу…

Ясно. Далее.

— …Сегодня мы ходили с Хуаном и Эммой в Центральный парк. И по дороге захватили Марину — я, наконец, с нею познакомилась, но о ней потом.

Наконец я там побывала! — На лице неописуемая радость. — Таких огромных рекреаций ещё не видела! После подземелий нашего фермерского посёлка в парке случился приступ агорофобии, но я сдержалась. Хуану ничего не сказала — у него и так много проблем. А ещё мы купались в Копакабане. Правильно говорят, та ещё помойка, но я впервые в жизни купалась не в городском бассейне, а в открытом общественном водоёме, представляете! Надеюсь, вскоре побываю на Земле и искупаюсь там в ещё более естественном, море, например… Но пока и так сойдёт.

Пока шли к воде, случился второй приступ паники. Эмма не заметила, а вот Марина всё-всё поняла и поддержала. Она вообще молодец, не зря Хуан её выбрал, и даже дрался за неё с каким-то камаррадо. Там мутная история, я не знаю деталей, но он её увёл у какого-то негодяя из под венца, и у Копакабаны сегодня я поняла, что правильно сделал. Марина посоветовала не откладывать, а обратиться к специалисту — агорофобия это может быть очень серьёзно, мне нужно серьезное лечение, но пока не знаю, как сказать Хуану и Изабелле. Пока не хочу говорить, может, пройдёт, адаптируюсь? Мы всё же бегали купаться голышом, на нас все смотрели, а народу там было несколько тысяч человек. Может если бы не смотрели, не было бы приступа паники?

А ещё Хуан на выходе подрался, спасая задницы каких-то европейцев, которых чуть не растерзала толпа. Он у меня такой, насквозь благородный. Горжусь им! Ваша Непринцесса.

— Приступы паники… Агорофобия… И я узнаю это только сейчас, из блогов? — нахмурился я. Беатрис на такое лишь пожала плечами — это не её проблемы. Я перескочил и включил сразу последнюю запись, вчерашнюю.

— …А сама Марго, в отличие от этой сеньоры грымзы, нормальная. Вот только не понимаю я их взаимоотношений с Адриано. Ну как так можно! Да, у вас матери разные, но вы всё же одни на свете, других братьев и сестёр у вас нет, и, возможно, больше не будет. Ну чего так собачитесь по каждой маломальской ерунде? Адриано он как дикобраз, на которого все охотятся — заранее ощетинился и на любой выпад отвечает колючками. Но Марго зачем пляшет под дудку матери? Она что, не понимает, что ему больно? — Вздох на камеру. — Не знаю, получится ли, но пока я тут, в этом доме, попытаюсь их помирить.

— Ничего не потёрто? — нахмурился я. — Ни королева ничего не приказала тереть, ни Манзони?

— Вроде нет. — Младшая Санчес улыбнулась. — Я тоже так подумала. Слишком много компромата. Но с другой стороны и реклама. Они, небожители, такие же, как мы, с такими же тараканами. И взгляд на их мир наивной девочки, способной оценить всё как есть, и главное понятно «продать» этот взгляд миллионам... Наверное там не дураки, всё оценили и потому не трут. И нагоняи не делают.

Я пожал плечами, вздохнул и вернулся к делам. А именно пошёл в гостиную, к парням, смотреть за новостями. В мире началась нехорошая движуха, она мне совсем не нравится, и надо бы понять, откуда дует ветер. Да, весь мир знает о том, что мы хотим напасть на Европу, и сделать её колонией. Но сами европейцы такое, как захват заложников в Альфе, нашей столице и цитадели, не провернут. Но кто?

У имперцев уши торчком за попыткой переворота, которую купировали в прошлом месяце. Но если бы только Империя! Непонятные движения также в Союзе, в Канаде, да и Россия выжидательный нейтралитет держит, но отнюдь не друг нам. Они нам войну пятьдесят лет назад не простили, своё в ней поражение. И могут по-мелочи напакостить… Если захотят. Вопрос, что для них мелочи.

А мониторить проблему лучше сейчас — самое время. Я вывел игру на другой уровень, обозначив, что в стране переворот, и под эту сурдинку многие могут решить половить рыбу в мутной воде. Я должен банально понимать, что происходит, когда буду держать отчёт перед королевой или слушать её приказы, отдаваемые под воздействием обстоятельств. Да и самому полезно — буду понимать, куда двинуть стопы Гуэрра, когда тот начнё давать предварительные отчёты.

Новости не радовали. Особенно не радовали новости из Канады. Новый президент Республики с лаконичным англосаксонским именем «мистер Андерсон», судя по тому, что я знал, готовясь к игре на вечере в их посольстве, был из «ястребов». Не прямой ставленник корпорации «ONE», решившей подмять под себя всю имперскую энергетику, но около. И возможно поэтому сейчас активно начались митинги протеста у наших военных баз, дескать, инопланетяне, убирайтесь домой. Случись такое при королеве Катарине — их бы в пенобетон закатали, а мы мало того, что терпим, но именно в данный момент, когда кто-то дал команду «фас», физически не можем отвлекаться, чтобы не показать излишнюю силу.

А вот это уже заявление на частном канале «Свободный Онтарио» — о том, что мы, венериане, у них всё скупили и не даём бизнесу страны развиваться. Куда развиваться, если наши монополии не пускают их на собственный рынок? Им, дескать, оставили только низкомаржинальные отрасли, а они имеют право на сверхдоходные, так как это их земля, а мы — пришлые. А тут уже попахивает «кидком» Венеры. Очень серьёзным — самая глобальная политика, какая только бывает. Ибо маржинальный бизнес основывается на наших ресурсах и технологиях, он построен за наши, а не их деньги, и кто-то эти активы решил переместить из нашей собственности в свою. Могут канадцы вложиться в европейский религиозный терроризм и насолить этим Венере? Чтобы нам было не до них и их попыток сменить гегемона на имперцев?

Подборка новостей из Союза. Закономерно, почти все новости — внутренняя кухня. Опять Срединная Республика поцапалась с Вьетнамом, опять Япония опять осудила Корею за её внутренние торговые барьеры, что не пускает джаппов на свой рынок, опять военные захватили власть в Бирме, но подтвердили все союзные обязательства, очередная трагедия в Индии — теперь это взрыв энергостанции. Площадь заражения столько-то гектаров. А на Яве террористы церкви Благоденствия взорвали мечеть: «Сколько же может продолжаться наша межрелигиозная вражда, мы же все — жители Явы! Островов много, а Ява одна!». Но Восток дело тонкое, там нужно выцеживать и фильтровать информационные крупицы. Но эти крупицы скажут об очень многом. Просто менталитет такой, они никогда не кричат о самом важном.

Скажем так, судя по сводкам, открытых ястребов тут нет, только общий фон недовольства, какой был и пять, и десять, и двадцать лет назад. И это совершенно ничего не значит. Впрочем, от Союза я прорыва и не ждал, чтобы перелопатить их новости и вычленить что-то серьёзное, требуется огромный аналитический отдел. А то и не один.

Империя. А тут информации много. И она на испанском, что для меня очень важно. Ненависть… Желчь… Ненависть… Зависть. Но при этом понимание — мы защищаем детей. Кто бы что ни говорил, у нас общие ценности. А тут высмеивание нашего разрекламированного спецназа: «Зачем вы, олухи, его так пиарили, что он самый крутой, если на самом деле ваш спецназ — пшик?». Где-то я был даже солидарен с этим мнением, хотя не до конца. Иллюзия твоего могущества иногда может остановить готового напасть на тебя врага, это тоже много. В целом посмеивание над недотёпами венерианами, устроившими грызню, когда их дети захвачены в заложники, фон такой. И тут также был солидарен — слишком привыкли мы жить хорошо и забыли, что такое единство перед общей бедой. По Империи — сложилось впечатление, что они просто хорошо пользуются моментом, ощущения, что они за захватом стоят, не появилось. И то, на что надеялся больше всего, а именно сигнала от интуиции, изучая новости, я не получил. Жаль, но придётся думать умом, а не полагаться на чувства. Но наверное это и правильно?

Я уже досматривал подборку имперских заголовков в инфополе, когда под потолком раздался голос Беатрис:

— Мальчики, тревога! Неизвестные транспорты приближаются!

— Да достала она! — буркнул Дайсон и спустил сбоку вихрь от внешних камер. — Каждый раз как кто-то едет — тревогу поднимает. — Вывод картинки на пол-стены. — Вон, ничего страшного. Коричневые «Мустанги» и «Либертадор». Из королевского гаража кто-то решил нас навестить...

— Это НЕ королевский гараж! — похолодел я. — Некому. Фрейя бы вначале позвонила. — И щёлкнул переключатель общей внутренней линии. — Боевая тревога! Всем! Активировать турели! Снежка, эвакуация твоих внутрь здания! Дайсон, бегом подними немного гермозатвор! И подготовь его к аварийному закрытию!

— Восемнадцать-четыре, восемнадцать-семь, оставить посты бегом внутрь! — А это голос Снежки по взводной линии. — Бегом в здание курвы!

— Отставить! Нельзя открывать шлюз! Бегите снаружи!.. — голос Дайсона.

— Они успеют! — рявкнул я. Машины были очень близко и ехали быстро, я просто очень хотел, чтобы девочки успели…

Но успели не все. Восемнадцать-семь была ближе и таки добежала до зева гермозатвора, успевшего подняться примерно на полметра, и перекатом заскочила внутрь, но восемнадцать-три находилась слишком далеко, и, понимая, что окажется на ровном открытом простреливаемом пространстве, прыжком сиганула назад, за корпуса наших машин.

Да, «Либертадор» в сопровождении трёх «Мустангов», один в один как из дворцового гаража (но это ничего не значит) были слишком близко. Беатрис подняла тревогу, но подняла поздно — впрочем, это в принципе первый раз, когда тревога боевая, не учебная — кто ж знал. И, подъехав, из этих машин начали бодро выпрыгивать люди в лёгких скафах с ракетницами, мгновенно открывшие огонь серией по нишам с выдвигаемыми из стен нашими защитными турелями. Мы настолько охренели, что вот вообще ничего не успели сообразить. Кроме Беатрис, сидящей в другой комнате — видимо это она дала команду турелям выдвигаться из стен. Но их выдвижение — дело нескольких долгих секунд, но главное — она психологически не смогла открыть огонь, а Дайсон критически не успевал. Да блин нету у них такого опыта!!! Две турели успели, могли затопить пришлых шквалом стальных болванок… Но теперь турели превратились в головешки.

В первый из наших «Мустангов», за которыми спряталась гномик-три, также вписалась ракета. Избавившись от главной угрозы, напавшие перенесли огонь на второстепенную. Взрывом машину приподняло и опустило на соседний, второй транспорт, при этом даже не перевернув первый (машины очень тяжёлые). И в этот момент в гермозатвор врезалась первая ракета.

— Куда! Закрывай нахер! — А это голос Ктулху, который выходил на кухню «пожрать надо, и так сутками за мониторами, пока ты здесь, командор». — Если ракета внутрь влетит — нам хана!

— Там Розита! — Ор Снежки, но бритому было плевать. Он спешно запрыгнул за свой терминал, мгновенно активировал панель безопасности и что-то нажал. И гермозатвор, тяжеленная многотонная плита, мгновенно рухнул на землю под своим весом. Функция отстрела механизмов поднятия, такие стоят на военных и критически важных объектах. Механизмы поднимания-опускания работают медленно, и на особо важных точках, где жизнь операторов важнее любых случайностей, нажатием кнопки эти механизмы от плиты просто отстреливает небольшой специальный заряд, и плита по направляющим самостоятельно падает на пол. Если снаружи прорыв атмосферы, то только так можно спасти тех, кто в здании — девяносто атмосфер не понимают шуток и не будут даже пытаться ждать, когда плита встанет на место.

Вовремя! Мы все в рубашке родились, как же это было сделано вовремя! Ибо следующая ракета вошла в самый низ плиты, в стык его с землёй. Если бы ракета ворвалась в подъезд… Восемнадцать-семь было бы точно хана. Мы бы выжили, но не она. Не забываем, «Берлогу» починили не полностью — хромом блестел только внешний гермозатвор, внизу, при входе с улицы. Тут, при входе в квартиру, обычные створки, которые взрывом бы как минимум выворотило бы. Хотя да, прямой взрывной волной нас бы не задело, просто оглушило.

Розита, она же восемнадцать-три, отпрыгнула от «Мустангов» и легла на землю, ибо ещё три ракеты, одна за одной, вписывались в бока наших машин, подкидывая их и разворачивая. Чтобы взрывные волны прошли над нею — не знаю, отсюда не видно, насколько успешно, но вроде шевелится. А вот по нам, по гермозатвору и остаткам стенных ниш, был открыт просто шквальный огонь, добивающий всё, что может создать угрозу. А после этой серии ударов ракетами, из «Либертадора» вылезло четыре человека с деструкторами.

— Светофильтры! — закричал я.

— Уже. — Спокойный голос бритого.

Жим! Жим! Жим! Нет, деструкторы беззвучные. Это царапнула стену дома высокотемпературная плазма, дожигая остатки турелей.

— Что ещё есть из системы защиты? — в панике закричал я, понимая, что нам кабздец.

— Не ссы, Хуанита, прорвёмся! — Бритый успевал ещё и шутить. И что-то там активировал на панели, вызвав новый вихрь с прицельной сеткой. — Нате, мужеложцы хреновы!

Вспышки, затемнённые светофильтром. И как итог — несколько расплавленных пятен на бетонопластике, где стояли нападающие. Кажется, там стояло трое, и два — с деструкторами. Ктулху такой Ктулху, палил по самым опасным целям. Я поднял глаза на схему безопасности — это не турель, это типа лазера, и установлен на крыше. Ещё затемнение, и ещё. И ещё двоих напавших как не бывало.

Но тут они поняли, откуда огонь, и начали палить в верхнюю часть нашего дома — ракетчики после первых залпов как раз перезарядились. А я увидел на схеме купола ещё четыре точки — к напавшим шло подкрепление.

— Ктулху, есть что-то серьёзнее? Их скоро будет больше?

— Нет.

— Хуан, дворец не отвечает! Нас глушат! — Обалдевшее лицо Снежки. — Включаю тревогу-ноль?

— К чёрту! — Какая тревога-ноль, если мы подключены к системе ГО. Через которую я и вызвал оперативную корпуса.

— Я тринадцать-шесть! Нападение на объект «Берлога»! Повторяю, тринадцать-шесть! Нападение на «Берлогу»! Нападающих несколько десятков, вооружение — ракетницы и деструкторы! К нападающим движется подкрепление!

Пауза, и голос Катарины:

— Тринадцать-шесть, держитесь! Высылаю подкрепление!

— Держимся! Парни, что ещё из систем обороны наличии?

— А этого мало? — фыркнул Ктулху, кивая на вихрь, где вместо прицельной сетки была серая рябь — лазер на крыше таки сбили.

— Да. Возможность эвакуации?

— Откуда! — Это Дайсон. — Там, где эвакуационный выход, там может внезапно оказаться неэвакуационный вход для диверсантов.

Логично. А умирать как не хочется как! Хотелось материться, но не было сил.

— Хуан, что делать? — в гостиную вошла Беатрис.

— Хуан, уходим на верхние этажи? — Это растерянная Снежка. Я её понимал — от неё сейчас ничего не зависит. — Как только они войдут внутрь… Сомневаюсь, что система обороны в подъезде их удержит.

— Не удержит, — согласился я, глядя, как воспрявшие духом напавшие скоординированным ударом оставшихся двух деструкторов и ракет жарят наш гермозатвор. Мне когда-то хватило пятнадцати выстрелов, они выстрелили пока раза по три. Но стреляют медленнее, чем я тогда, это гут. Но рано или поздно плита потечёт, и ракеты пробьют в ней брешь.

— Восемнадцатый взвод, к бою! — всё поняла Марта и отдала своим последний приказ. — Хуан, Беатрис — бегом наверх, на верхний этаж! Мы их задержим, сколько сможем! Бегом-бегом. Вашу мать!

Из подъезда тем временем девочки затащили оглушённую Хуану, она же восемнадцать-семь.

— Без чувств, но жива! — отчитались напарницы. — Куда положить?

— В кабинет Паулы! — указал я. — Там диван.

— Укладывайте, и к бою. Если кавалерия не придёт в течение десяти минут — нам всем хана.

— Какие десять, тут и пять много! — воскликнул Дайсон. Руки его тряслись, как и голос, но на пульте он что-то делал, и, как понял, к смерти был готов. Боялся, но не до обссыкания штанов. — У них слишком мощное оружие. И его МНОГО.

Да, действительно, по нам лупили не простыми ракетами, а… Я даже не знаю, с чем сравнить. Противотанковое что-то, бронебойное. Пара выстрелов, и подъездные внутренние турели будут в кашу. Один выстрел — и створок «Берлоги» как будто не было. А далее один выстрел внутрь, и нас тут всех разметает, во всех комнатах.

— Отставить панику! Мы принимаем бой! — А это мой голос. — Все, кто умеет молиться — начинайте. Беатрис, бегом на самый верхний этаж!

— Я…

— Хуан, и ты. — Это Марта.

— Я остаюсь, — отрезал я.

— Но-о-о-о… — Снежка зависла.

— Отставить! Я остаюсь! Мы принимаем бой! — Вытащил свой игольник.

— Тогда я тоже. Если умирать — то вместе. — А это паршивка Санчес. И после своего демарша я не знал, как на неё надавить. А, к чёрту! И правда, минута-две дополнительного времени ничего не даст, а в подъезде уже опасно, его могут прорвать в любой момент, и компрессионнаяволна пойдёт как раз в верх, где будем подниматься мы бед горизонтальных передорок.

— Беатрис, молись. Ты умеешь, — констатировал я, и это всё, что можно было сказать и сделать.

…Кавалерия пришла быстро, мы дождались. Наверное стоило бы потянуть резину и понагнетать, ибо за эти пять минут мы очень сильно поседели. Но нет, не буду, сразу к делу. Через четыре с половиной минуты прилетел полицейский дрон, типа того, что спас меня, когда я нгался за русским шпионом. И начал расстреливать напавших. Те отвлеклись от гермозатвора и принялись жахать по нему. Ага, по маленькой юркой птичке, летящей на скорости, из мощнейшего противотанкового. Огни на куполе начали гаснуть — не рассчитаны осветительные фермы на такое поражение. Подкрепление же, которого боялся, не приехало, наоборот, заняло подъезды к нашему зданию — чтобы перехватить возможные силы деблокады. О чём Ктулху сообщил Катарине в режиме реального времени, но и без них здесь бойцов врага хватало. Грамотные сукины дети! То есть операция нападения на «Берлогу» спланирована давно, и ОЧЕНЬ тщательно. Однако факт есть факт, напавшие отвлеклись от гермозатвора, а после с небес вдруг раздался спасительный возглас:

— Внимание, разгерметизация купола! Внимание, разгерметизация купола! Включен режим эвакуации, просьба всем, кто видит зелёные и жёлтые стрелочки следовать в указанном направлении. Внимание, разгерметизация купола! Включён режим эвакуации…

— Офигеть! — выдала в эфир Беатрис, так и стоящая тут с нами. — Это наши?

— Скорее всего, — хмыкнула Снежка. — Только остановит ли это наших друзей? — Кивок на мониторы.

— Остановит, — констатировал я. Ибо несмотря на лёгкие скафы, они срочно кинулись к своим транспортам, убирая оружие. — У них есть план отхода. И они хотят выжить. А значит, это наёмники, не шахиды. И за ними очень серьёзные силы.

— Командор, гермозатвор вроде целый, но я не гарантирую, что удержит атмосферу, — доложился Дайсон. — Ребята, девчонки,продолжайте молиться! И да, дыхательные маски в подсобке.

— Приниси и раздай всем, — махнула Снежка одной из гномиков. — И Хуаните на лицо наденьте.

— Тринадцать-шесть — оперативной, — голос Катарины. — Держитесь. К вам послан дрон, а ещё мы открыли кингстоны, запускаем к вам атмосферный воздух. Если это не шахиды, они свалят.

— Это не шахиды. Они эвакуируются, — успокоил я.

— Пусть эвакуируются, встретим. Держитесь, вы молодцы! — похвалила она и отключилась.

— Твою бога душу! — облегчённо выдохнул Дайсон. Беатрис же села-таки на стоящий в гостиной диван и… Заплакала.

— Розита… Там… — Снежка с тоской посмотрела на камеры внешней безопасности. — Мальчики, можем хоть на несколько сантиметров приоткрыть гермозатвор? Чтобы втащить её. Даже если не раздавит — она задохнётся. Там же кислота.

Ктулху отрицательно покачал головой.

— Они спалили нахрен всё. Только взрезать. Это даже без учёта того, что мы отстрелили все механизмы. Там всё выгнуто и деформировано. Нас самих, чтобы вышли, теперь вырезать придётся.

— Розита… — Слёзы потекли из её глаз. Я мог бы встать и утешить, но не стал. Я также переживаю смерть каждой из них, они — мои напарницы, моя группа. И я сам сделал их хранителями. И мы на войне, под богом ходим. А на войне есть потери, на то она и война.

— Оперативная, закрыть кингстоны, — вызвал я корпус. — Наёмники уехали, а у нас снаружи восемнадцать-три. Без сознания, скорее всего оглушена.

— Есть, тринадцать-шесть, поняла, — такой же ровный голос в ответ. — Вызываю к вам скорую. Ещё пострадавшие есть?

— Восемнадцать-семь. Скорее всего, контузия. Но жива, она в «Берлоге», с нами.

— Поняла. Вызываю кого смогу. Кингстоны перекрыты. Тринадцать-шесть, тело восемнадцать-три с дрона вижу, на вид жива или нет не определить. Ожидайте подкрепления.

— Ждём, — развернул я кресло от мониторов. — Нам повезло, удар выдержали. Чудом, и, возможно, не все, но всё же. И пока у нас куча времени, парни, Снежка, Беатрис, вопрос. Что бы вы, на ваш взгляд, сделали с «Берлогой», чтобы такого больше не повторилось?

— Хуан, — вздохнул Дайсон, — поворачивая ко мне кресло, — тут оружие… Тут и так полно оружия! Було. Эти турели… Мы думали, это крепость! Честно, так думали. А оно…

— Они знали расположение турелей, Хуан, — констатировала Марта. — Они стреляли туда, куда надо, а не наугад.

— Турели уже выезжали из ниш, — попробовал парировать я, только сейчас осознавая масштабы задницы. — Они их банально видели.

— Командор, нет, — развернул к нам кресло и бритый. — Они ЗНАЛИ, куда стрелять. Пушки выдвигались, но напавшие знали их местонахождение. Нам просто не хватило времени на активацию, и твёрдости яиц открыть огонь первыми. Но даже так они бы всё равно стреляли по ним, просто с куда бОльшими для себя потерями.

— Да уж. — Я откинул голову на подголовник и задумался. И думать было над чем.

— Хуан, ты слышишь? — Снова голос Катарины.

— Да! — Спохватился. — Оперативный дежурный — тринадцать шесть. Слышу.

— Там уже всё кончилось, потому докладываю. На дом Изабеллы напали. На пару минут раньше, чем на вас. Её квартиры, и квартиры напротив, а ещё снизу и сверху, больше не существует. Человек, который играл роль тебя, двойник… Погиб. Серьёзные потери в дворцовой страже. И… Двадцать второго взвода больше нет. Полегли в полном составе.

Она замолчала. А я… Я не помнил такого, чтобы у этой железной сеньоры, у прохаванной и готовой ко всему Лока Идальги, голос когда-то дрожал, но сегодня он дрожал. И от этого, а не столько от её слов, становилось вдвойне жутко.

— Хуан, вы легко отделались, — немного привела Катарина голос в порядок. — Сидите там и не дёргайтесь, Розите если сможем помочь — поможем, если не успеем… Мы не всемогущи. До связи.

— До связи, — машинально ответил я, и деактивировал канал.

Глава 7. Принцип талиона

Глава 7. Принцип талиона

Я рвал и метал. Носился по квартире, как загнанный зверь по клетке. Но ничего, вообще ничего поделать не мог!

— Сядь! Возьми себя в руки и не мельтеши. — Это зло одёрнула Белоснежка. — Роза выжила. Хуанита тоже.

— Роза в критическом состоянии. — Я и правда взял себя в руки и сел. — Ты права. Эмоции к делу не подошьёшь. Но мне нужна информация для анализа, а её нет.

Скорая забрала Розиту. Она была в состоянии «в гроб краше кладут». Держалась на химии. Выживет или нет — неизвестно. Не выжила. Об этом стало узнали через сутки. Сутки она боролась… Но повреждения оказались слишком существенными. А главное, какой-то отлетевшей при взрыве железякой её ударило по голове. Тело врачи выходили, но мозг отказал, и было принято решение отключить её. Хуанита выжила, но после ракеты, ударившей в консервную банку, которой по сути стал подъезд, у неё лопнули барабанные перепонки, их потом долго восстанавливали, плюс контузия… В общем, гномика-семь списали на гражданку. И их осталось шестеро, Белоснежка и пять гномов. Но пока вокруг Хуаниты порхали напарницы, а информации о Розите не было, я метался из угла в угол, кусая губы и заламывая пальцы.

— Двадцать второй взвод…

А этих лишились полностью. Какое гадкое это слово, «в полном составе».

Сел за мониторы, просмотреть насчёт новостей. Не помогло. Что-то смотрел, читал, но всё проходило мимо. Вспоминал лица девчонок из этого взвода. Некоторых знал хорошо. С кем-то дрались во время вендетты осенью. Кто-то помогал мне в корпусе. А кто-то прошёл через мою тахту в оранжерее в качестве учебного пособия. И их нет. Никого. Плюс парни из дворцовой стражи, включая моего невезучего двойника — их я не знал близко, от этого легче, но умом понимал, что это такие же люди, ничем не хуже. Просто субъективно дальше.

Когда на связь, наконец, вышла Сирена, успокоился и был готов к бою. И информацию слушал как положено стратегу, а не горячему южному парню.

Сирена рассказывала обстоятельно — она умеет. Признавала ошибки. И что они думали, что готовы ко всему. И что считали, что всё контролируют — они ведь у себя дома, вся планета работает на них. Но в отличие от нас, нападение на них готовили не наёмники, а шахиды. И бомбы к телам были прикручены не простые, а миниядерные. «Там половину дома разнесло, восстановлению не подлежит, сносить придётся. Представь, при нашей венерианской прочности». Сами шахиды давно и прочно обосновались в этом же доме, выкупив одну из квартир на верхних этажах, и жили там в консервации ДВА ГОДА. Почти столько, сколько владеет этой квартирой Бельчонок.

— Я понимаю, что это след, такую квартиру так просто не купить и не арендовать. Это элитный район и элитный дом. А значит, выйдем на кого-то из нашей местной знати. Но конечные организаторы осознанно пошли на слив кого-то из покрывающих операцию наших аристо, лишь бы уничтожить тебя, а это повод задуматься о происходящем. Они сдают своих агентов влияния на Венере, имеющих власть, чтобы только ты не мешал. Представляешь, насколько ты важен?

— Не я, — поправил я её. — А этот захват. Это не просто захват, это начало нечто большего. Я просто встал на пути.

— Вот-вот, — хмыкнула она. — Мы, случайно запустив твой проект по твоему сценарию, спутали эти глобальные планы. Настолько глобальные… Что у меня не хватает фантазии представить мощь этого «кто-то»! — призналась она. — Я не стратег, я тактик, Хуан. А вот вы с Леей стратеги — подумай, кто в принципе мог совершить такое.

Да я и сам понимал, что только три силы в мире это могут. Вру — четыре, из головы не выходил вечер в посольстве Канады, и агенты влияния от корпорации «One». ВСЯ имперская энергетика стоит того, чтобы сдать «пятёрке» и «двушке» местных мятежных аристо.

— Почему сюда, в «Берлогу», отправили наёмников? — задал я следующий по значимости вопрос. — А не тех же шахидов?

— Чтобы они сработали как надо, они должны быть внутри. А кто их туда пустит? — хмыкнула Сирена. — «Берлога» — военный объект. И вы хоть те ещё дохлики, имея под рукой вооружённую крепость, пролюбили лобовую атаку, но уж чужих впускать точно не стали бы. А без этого… Ну, взорвут они себя у шлюза. А шахиды, Хуан, хреновые бойцы. Тут надо было именно бомбить здание, уничтожая под ноль систему защиты. Возможно, под вашим огнём. Потому наёмники. Самые лучшие и проверенные, каких только можно найти. Мы копаем в этом направлении и у меня волосы дыбом, а мы только начали. Наверное, будем созывать Совет Безопасности, и буду настаивать на прикрытии лавочки. Хватит уже этих частных армий.

Ага, кто ж ей позволит. Но направление для движения верное, поддержу, чем смогу.

— Либо это был чей-то клановый спецназ, — сделал я своё предположение.

— Либо так, — согласилась она. — Судя по тому, что они УШЛИ, их не «слили»… — Её кулаки нервно сжимались, она тоже походила на загнанного в клетку зверя, хотя её от мира не отделял заклинивший гермозатвор.

— Сирена, я не быкую и не ругаюсь, — на всякий случай оговорился я, — но прошу, пожалуйста. Давай подробности? КАК, блин можно было уйти из полностью просматриваемого и проветриваемого купола?

— А как вы ушли из купола, где брали ресторан с тремя нациками? Напомнить, что вы тогда сотворили? — Она презрительно усмехнулась, намекая на мои способности. — Они хотя бы не имитировали пробой и разгерметизацию. С ИХ крышей это не обязательно.

— Только не говори, что ты не знаешь имён. Хотя бы в качестве подозреваемых, — сощурился я.

— Пока только подозреваемых, — кивнула она. — Но планета маленькая, найду. Алиса рвёт и мечет, бьёт копытами. Елена грозится Армагеддоном, её девочки готовы действовать, плевав на «засветы». Но ПОКА доказательств нет.

— Кто? — надавил я, чувствуя, как задрожали руки.

— Семейство Торрес. — Сирена решила на юлить и сказала как есть. Хотя могла этого не делать — кто я такой?

— Родственники премьер-министра? — Признаюсь, немного подофигел.

— И не только это семейство, есть ещё союзники, но они — самые именитые. И Хуан, я тебе ничего не говорила! — сверкнула она глазами для острастки. — Я ещё сама буду разбираться в этом дерьме. Но чтобы ты имел в виду, куда копаем, и не лез, не мешался на дороге. Сейчас мы шуток не поймём.

— Принял, — кивнул я. — Хорошо, давай теперь к делам. Правильно понимаю, что будешь пытаться отыгрывать карту, что я был в доме Изабеллы, а не здесь?

— Правильно. — Тяжёлый вздох. — Но если честно, не уверена, что они купятся. Ты засветился и здесь, и там. Они, конечно, на всякий запустили оба сценария устранения, но… Mierda, Чико, это же так легко, сопоставить, а хрена тебе там, в доме Изабеллы, делать? Тебе военной операцией надо управлять! А личные вещи и девчонки заберут. Я попробую, да, и прошу твоего понимания, но не уверена в успехе. Если это кто-то из настолько мощных наших, что отряд наёмников, напавший на особо охраняемую цитадель королевского клана, без напряга ушёл от преследования…

— Ладно, давай работать с тем, что есть, — подбодрил я. — У нас всё хорошо, но лучше — оставьте гермозатвор в покое до завтра. С Хуаной справимся — жить будет, если что девчонки устроят конференц-связь с медиками, фатальных повреждений под госпитализацию нет. А в остальном у нас система жизнеобеспечения работает. Попробуем ударить по сеньорам так, чтобы они не поняли наверняка, жив я или нет. И слабое звено тут…

— Фрейя, — перебила она. — Я её изолирую, пусть во дворце сидит и изображает траур.

— Изабелла, — не согласился я. — Ничего ей не говорите, пусть начнёт сама копать, зайдёт в соцсети, поднимет контакты в городе. Если я погиб, а ей это знать не следует…Они обнаружат её нервы и поиски.

— Нет! — отрезала она. — Если ты погиб — ей мы скажем в первую очередь. Но я боюсь, линии прослушиваются.

— Отправь туда Фрейю! — родил я идею. — На гиперкатере. Фактически успокоить её, а для всех — пусть вместе поплачут.

— А вот тут соглашусь, идея здравая! — Сирена приятно с моего интеллекта удивилась. — Такое может и сработать. Но без Фрейи… Потянешь?

— А что, я дитё? — презрительно ей фыркнул. — И это… Сирена, СРОЧНО эвакуируй всех родных командора Гарсия, которого я назначил на пост главкома операцией. Буду отыгрывать карту с собой через него, придётся его подставлять в качестве Мегалодона и засвечивать. Если это основатели, они ударят по нему мгновенно –достаточно могущественные парни. Этим занималась Фрейя, но её роль меняется.

— Поняла. Сделаю! — по-военному отрапортовала Сирена. — Ещё что?

— Пока вроде всё. Я занимаюсь с командором, свечу его, и параллельно отрабатываю оппозицию. Спешить не нужно, пусть вылезут на площади как можно больше. Пока работает «Оракул», у нас сложилась вынужденная пауза, и эта пауза нехорошо затянулась. Пора опять встряхивать болото.

— Договорились. Тогда не лезу, действуй. — Рассоединилась.

— Что? — обвёл я присутствующих глазами. Все смотрели на меня с надеждой, будто я мессия. — Всё хорошо, работаем. А вам нечем заняться?

— Всё в порядке, Хуан. Всё в полном порядке! — скрестила руки в отрицающем жесте Снежка и вышла. Беатрис, тоже сидящая здесь, вздохнула и поднялась:

— Я на пост.

— Нет. Никакой модерации! — остановил её. — Разыгрываем карту с моею смертью — я был в доме Изабеллы. Если ты в трауре и горе, а ты об этом из «Берлоги» быстро узнаешь, ты не сможешь нормально работать. А там Сиби — она душу вынет, если заподозрит неладное, и спалит к чертям всю легенду. Смотри, что там творится, но не влезай и ничего не три. На прямые обращения не отвечай, молчи. Установка понятна?

— Так точно, Командор. — Она неумело отсалютовала и вышла. Настроение у девочки было кабздец какое, но она жива, и мы все живы… Почти все. А могли быть мертвы. И это надо переварить.

* * *

Бригадный генерал Гарсия был недоволен, жалел, что подписался на это дело. Слишком велик риск для близких. Но с другой стороны понимал, что больше некому. И если были какие-то сомнения, если до этого хотел вначале сплавить семью в безопасное место, и только после браться, то после звонка Хуана, а после некой Сирены Морган, о которой знал больше, чем положено рядовому сотруднику по службе, всё взвесил и решил действовать. Как Хуан и просил — быстро, бескомпромиссно, беспощадно. Ибо под угрозой не просто нацбезопасность — в этом котле и такими фонмулировками он варился почти пять десятков лет. Нет, под угрозой само существование Венеры. Ибо нельзя действовать на чужой планете ТАК. И раз ты так действуешь… То либо государственность оной в течение времени прекратит существование… Либо найдутся таки герои вроде него, которые встанут грудью и не допустят — а он не сомневался, такие на планете есть.

…Взорвать защищённую квартиру, место обитания одной из принцесс прямой ветви правящего дома? Стремясь убить другого члена правящей семьи, будущего отца следующих наследников престола? Нет, такое в его время себе не позволяли ни русские, ни марсиане, ни вражеские разведки. Никто. Это красная линия, за которую нельзя заходить. Говоря по-испански, это приговор — напавшие развязали Веласкесам руки на тотальный террор против них. И организаторы не могли этого не понимать. А значит переворот скоро, и террористы в нём — так, мясо. Лучина для затравки костра, а после — пожара. А значит, лучину нужно погасить, во что бы то ни стало, любой ценой. А значит Хуан прав, нужно стать грёбанным Мегалодоном, и идти вперёд, даже если придётся идти по трупам детей.

Он выдержит! Он справится!

В жизни Сирена оказалась такой, какой её себе представлял, только чуть-чуть ниже ростом. Суровая девочка, с горящими глазами. Короткое получение ценных указаний, в которых не прозвучало ничего нового, так, проговорили ещё раз общие фразы, напутствие:

— С богом, сеньор Гарсия!

— С богом! — поддержал он. — Боже, храни Венеру и королеву.

— На выход… — Они приехали.

— Сеньоры, стажёр Веласкес, представитель её величества, временно не может исполнять свои обязанности, — сощурилась она, пронзая взглядом каждого из силовиков, кто присутствовал на совещании в оперативном штабе, как бы пытаясь выделить измену и предательство. Но он понимал, что ничего у неё не получится — просто внешний эффект. Те, кто изменяет на таком уровне, слишком хорошо собой владеют. — А потому я лично хочу представить вам главу операции. Это сеньор Гарсия, позывной Мегалодон. Тот самый, организатор всего, придуманного насчёт новой политики общения с террористами, и согласованного с Советом безопасности. Бригадный генерал анитеррора, мобилизованный её величеством. Обстоятельства очень сильно изменились, сеньору больше нет необходимости скрываться и работать инкогнито, чужими руками.

Шепотки среди присутствующих, но это и понятно. Неожиданное решение со стороны власти. «Я подозревал, что «стажёр Веласкес» марионетка» — мысли почти каждого из присутствующих. Ну, дедуля-ветеран не мальчик, тут совсем иное отношение.

— Полковник, поступаете в полное распоряжение сеньора. Вы — его правая рука, — а это она кивнула самому первому командиру операцией с позывным «Лопес». — Просветите относительно нюансов, которые сеньор не мог знать, работая удалённо.

— Сеньора, а… Стажёр Веласкес… Он вернётся? — сузились глаза представителя спецназа ИГ. «Хуан жив или его и правда убили?» — прозвучало от его слов в голове сеньора Гарсия.

— В данный момент приступить к обязанностям он не может, — зло отрезала её превосходительство, не отвечая прямо на вопрос. На самом деле она не «её превосходительство», но она замужем за экс принцом-консортом, который больше не принц, а потому «превосходительство». В общем, там чёрт ногу сломит в титуловании.

У сеньоров после её слов и комментариев все вопросы были сняты, и после пару уточнений, совещание закончилось.

— Сеньор, уверены? — Это суетился Лопес. После представления новому руководителю всех силовиков, а также совместного изучения схемы здания, камер и плана мероприятий, что как выполняется, где какие задействованы силы, он пытался прощупать нового начальника, и злился, что это не удавалось. С Хуаном, конечно, было проще — мальчишка есть мальчишка. От мальчишки ты не получишь нагоняй за то, что твои люди прохлаждаются, подзабив на обязанности: «А что будет с этим зданием! Не выйдут из него террористы — там всё перекрыто». Но он не Хуан, у него не побалуешь — на первый раз выволочка командиру отделения того отряда, и за компанию Лопесу. Затем последовало изучение хозяйственных вопросов.

— Что, никакой кормёжки наших заложников? — сузились глаза старого ветерана. — Они же сдохнут! И террористы кого-нибудь убьют в ответ.

— Так приказа не было.

— Врёшь! — осадил он. Лопес сдулся, но не сдавался.

— Стажёр Веласкес приказал кормить их только один раз. Больше приказов кормить не было. И в туалет их водить тоже.

— Значит ты работаешь у нас только по приказам, — зло усмехнулся бригадный генерал. — Без них своей головы нет? Тогда пиши рапорт.

— Сеньор Гарсия! — теперь вспыхнул и сам полковник. — Сеньор Гарсия, вы уверены, что сможете потянуть самостоятельно, с первой минуты?

Гнилой отмаз, но старый ветеран знал, что и правда, не потянет. Не с первой минуты. Не после стольких лет безделья на пенсии. Мир ушёл вперёд, надо догонять его, и только после он сможет работать продуктивно. Да и Лопес… Он спец, профи, сразу видно. Просто в стойло его нужно поставить, чтобы толк был.

— То есть ты, сучок, признаёшь, что делал уставные гадости, чтобы подставить Хуана? — В глазах бригадного генерала пробежали бесы. — У тебя, ублюдка, пятьсот детей в заложниках, а ты блатного мальчишку подставляешь под удар «крыши», саботаж организуешь? БЕГОМ решил все вопросы, мать твою! Всё, что навертел без меня! Людей куда надо расставить! Быт организовать! Взаимодействие с НАШИМИ заложниками организовать! Взаимодействие с пиар-отделом организовать! Они должны работать ЗДЕСЬ, а не где-то в управлении! И мы должны за ними приглядывать, а не они за нами! Доложишься через полчаса, что сделано, как сделано, почему, и если ещё увижу малейший косяк — ты, сука, на выход по статье, без пенсии уйдёшь! Всё понял?

— Так точно, с-сеньор бригадный генерал!.. — побледнел Лопес, понимая, что пронесло — могло быть и хуже.

Н-да, Хуан и инфанта оказались правы. Нельзя юношам без прикрытия «сверху» мудрых и опытных. И это, если честно, показатель уже их мудрости и житейского опыта. Ибо глупый вьюнош в стремлении доказать, что он на самом деле чего-то стоит, как раз и продолжил бы долбаться о стену. А Хуан не стал, и сразу прыгнул в дамки, обеспечив тыл. Мудрый юноша, принцессам повезло с ними. Кому именно его знания и понимание вопроса пасовали — он не представлял, чьим мужем молодой сеньор станет; это не бесило, но выводило из равновесия. Но даже если станет консортом, следующим отцом наследников… Ну, не самый плохой для страны вариант.

— Связь с Злом-один, — бросил он оператору, зайдя в штаб и подойдя к мониторам.

— Уверены, сеньор? — переспросил оператор.

— Разговорчики! — рявкнул он. Совсем распоясались! Сеньор только окреп в уверенности насчёт мудрости Хуана.

— Кодировку голоса отключи, — устало выдохнул он, беря себя в руки и успокаиваясь.

— Есть, сеньор! — Пальцы оператора порхали над управляющими вихрями.

— Раз-раз! — произнёс он, слушая собственный голос — давно забытые на пенсии ощущения. — Я готов. Давай связь.

— Привет, Мухариб! — усмехнулся он, когда на том конце ответили. — Это Мегалодон.

Пауза. Непонимание. Наконец, проблеск интеллекта у собеседника:

— Всё же решил лично поздороваться? Не подставляя мальчишек?

— Именно, друг мой. — Сеньор Гарсия про себя хмыкнул — легенда со всех сторон готова, на все сто, надо только суметь сыграть. — Именно, решил поприветствовать коллегу по опасному процессу отъятия жизней у плохих парней. Плохих в своём личном понимании, конечно же.

Хуан рассказал, как общался с этим ублюдком и почему, и сеньор Гарсия решил придерживаться этой линии.

— Мальчишки — это хорошо. На них много всего списать можно. Особенно когда им за твой косяк ничего не будет. Но что-то я лично по работе соскучился. Если хочешь сделать что-то хорошо — сделай сам. Не находишь мудрость этой мысли?

— Полностью согласен, дорогой… Мегалодон! — усмехнулся террорист, и сеньор слышал в его голосе растерянность. Он не верил, что всё так просто. Пусть не верит, пока не докажет обратного! — Хорошо можешь сделать только ты лично. Умные люди понимают грамотность управленческого подхода.

— Скажи, дорогой друг, — перешёл сеньор Гарсия к делу, — ты не передумал насчёт моего предложения по обмену? Мальчик сказал, что передал его тебе. Хотя бы обменять больных деток, кому требуется медицинская помощь. В обмен на взрослых дядей и тётей, но которых знает вся Венера. Обещаю, у каждого из них минимум миллион зрителей, читателей или подписчиков!

— Что такое миллион? Ерунда! — фыркнул оппонент. — Население моего родного города около двадцати миллионов было, когда я уезжал учиться. И это очень маленький провинциальный городок. Вам, инопланетянам, не понять, насколько нас, людей, на самом деле много.

— Смотри не прогадай, дорогой друг, — ехидно оскалился он. — Каждый, я подчеркну, КАЖДЫЙ убитый вами, даже по недосмотру или отсутствию врачей — это убитый нами. Паритет, принцип талиона, слышал про такое? Сейчас я предлагаю тебе обмен на мягких условиях. Потом прогну тебя и заставлю делать это на жёстких.

— Дорогой друг, я понимаю, что ты, в отличие от мальчишки, человек с опытом и с фантазией, но не льсти себе. — Судя по тону Мухариба, его было сложно не то, что запугать, но даже заставить нервничать. — Я знаю, чем ты владеешь, что можешь, и главное, что тебе разрешат. Давай всё же оба будем реалистами? Я согласен обменять двоих мелких на взрослых. Но а) это должны быть женщины, и б) это должны быть женщины не старше двадцати пяти. Найдёшь таких?

— Легко! — воспрянул духом бригадный генерал, и внутренне съёжился — жизнь двух ангелочков под угрозой. Надо действовать, и действовать быстро. Если этот хрен согласился на обмен… Значит дело действительно дрянь.

— Мегалодон! — окликнул террорист. — Кандидатуру каждой я проверю и утвержу! Без утверждения не будет обмена. И не пытайся меня обмануть! Ты можешь это сделать, но только один раз. Второй — уже не получится. А это… Контрпродуктивно.

Рассоединился.

Сеньор Гарсия ещё некоторое время смотрел в серую рябь вихря визора. Наконец, очнулся и выбрал главный горячий номер планеты ближайших дней:

— Командор — Мегалодону. Они согласны на два яблока. Видно дело совсем швах. Начинайте отбор мяса.

— Понял, Мегалодон! — хмыкнул на том конце Хуан.

— Требуется две девушки не старше двадцати пяти лет. При том очень раскрученные девушки. Я не знаю, где таких взять, но ты вёрткий и умный, сообразишь.

— Если к вечеру найду — организуешь яблочный обмен?

— Постараюсь. Время!

— Понял, Мегалодон. До связи.

Я откинулся в операторском кресле. Задумался. Что ж, пока всё неплохо, но концертная деятельность ещё не началась. Два яблока… Двое детей под угрозой — хреново. Что ж, надо — значит сделаем.

Встал, вышел в резервную, где, обвешанная коконами, сидела и работала Беатрис.

— Тигрёнок, что у нас с официальными добровольцами?

— Пятьсот тысяч. — Беатрис довольно фыркнула, даже не смотря на счётчик. — Выше крыши. Но почти никто не имеет миллион подписчиков. Есть несколько известных актёров и пара топовых музыкантов, но все — мужчины, и в возрасте.

Зная, как будут использовать заложников-взрослых, я предполагал, что упырям потребуются молодые девочки и красивые мальчики, и потому сразу сказал делать акцент на них.

— Если честно, я не справляюсь, — вздохнула младшая Санчес. — Загрузила Сиби и Марго, и ещё двух наших модеров, почти оголив «Хроники» и наш сайт. Не будешь ругаться?

— Переживём! — отмахнулся я. — Свяжись с Сиби, пусть запускает прямую трансляцию, и начинай обзвон топовых мальчиков, кто записался. Цель — информационная атака на добровольцев, которые в кавычках. Если парни включат заднюю — топи их в прямом эфире, что они чмошники и чепушилы, записались только пиариться. Если же реально согласны — пусть реально подъедут к нашему новому Мегалодону, а тот к вечеру просто «не согласует» их кандидатуры. Я договорюсь. И герои станут таковыми на самом деле.

Беатрис посвятил в свои планы, и она уже знает, что реальных добровольцев внутрь я не пущу. Это очередная спираль отвлечения внимания, всего лишь, а заодно способ занять патриотическую общественность — чтобы не давила и не заставляла ломать дрова. Пусть спорят, кто более самоотвержен, кто менее, кто готов быть заложником «вместо», а кто недостаточно «мужик». Кстати, а двух тёлок для сегодняшнего обмена яблоками уже нашёл — есть такие в списке подписантов. Правда семейки у них… Не из последних мягко сказано. Но да ладно, игра началась, назад пути нет.

— Поняла, — отчиталась Беатрис, выслушав пожелания и последние наставления. — Хуан, это… Будешь присутствовать, подсказывать? — повернула она ко мне мордашку. Я понял, боится. Что не справится. Но с другой стороны, страх её не всепоглощающ — после сегодняшней атаки она перешагнула сама в себе через какой-то барьер, и будет рвать и метать, ничего не стесняясь, пока не получит своего. «За одного битого двух небитых дают, да и тех не берут» — вспомнилась читанная идиома. Погладил её по волосам.

— Буду слушать, но не подсказывать. Марина пусть станет врачом, Тигруль. А тебя мы сделаем многопрофильным специалистом по информационной безопасности. Тихой серой мышкой, вершащей великие дела, без которой планета не вращается. Это круто, поверь!Главное не стесняйся в выражениях, если они чепушилы. Топи в эфире. Тогда мы отсечём от списка тех, кто реально пиарится, понимая, что реально в застенках у террорюг не окажется. Если человек герой — страна это должна знать. Если нет — сам виноват, никто не заставлял регистрироваться.

— Поняла, Хуан. Работаю.

Я вышел, оставляя её готовиться к спектаклю… Всего лишь спектаклю для террористов и их кураторов, под шумок которого вновь буду проворачивать дела. Вызвал Этьена:

— Француз — Командору. Командор вызывает Француза.

— О, ты снова Командор? — усмехнулся на том конце генерал моей личной армии (и ещё армии королевы, но совсем немножко).

— Да, так привычнее. Позывной «Мегалодон» пока дали другому человеку, но, сам понимаешь, тебе приказы не позывной отдаёт, а человек.

— Угу, личность командира, а не буквенное обозначение, — двольно хохотнул абонент. — Понимаю, не маленький. Ты, наверное, хочешь спросить, всё ли у меня и парней готово?

— Именно! Это и хочу! — подтвердил я. — Всё готово?

Этьен на том конце задумался, но бодро ответил:

— Двенадцать отрядов. Фактически четыре оперативные группы, если включить двухуровневую страховку.

— После атаки на «Берлогу» подстраховка не будет лишней, — донёс я до него политику партии. — Подключайся к выделенной линии, и их подключай. Запускаю процесс.

— Командор, это… Ты ТОЧНО уверен, что ТАК можно? — Этьен не боялся, но был растерян. — Тебе этого не простят. Это не просто политика, это… Я даже не знаю, как это назвать, мать твою!

— Это называется «Жопа», Этьен, — хмыкнул я. — И она уже настала. Я знаю о последствиях, всё под контролем. Готовьтесь… Впрочем, вы и так боеготовы. Просто выполняйте свою работу, а думать буду я. Как и отвечать. За всех.

— Понял, Командор. Это мне в тебе и нравится — не бежишь от ответственности и не перекладываешь на других. Сработаемся! Всё, я повис в «ожидании», готовлю парней. — Разъединился.

Я сел за терминал. Окликнул Ктулху и Дайсона, сверился данными с ними. Вроде всё в порядке, и, действительно, среди подписантов были молоденькие девочки-фифочки, блогерши. И пара сеньорин лет тридцати — одна журналистка, и одна ведущая популярного оппозиционного канала.

— Майк, мы готовы, — активировал линию связи с разработчиками нашего «Оракула». Они в своём ангаре дела делают, и я попросил их немного помочь — отследить ВСЕХ подписантов утренней протестной бумажки. То есть обеспечить информационное сопровождение для парней Этьена, чтобы знали куда ехать, кого брать, и какие там условия. — Что там у вас вообще? Всё нормально?

— У нас… — Пауза. — Командор, я, конечно, недоволен, что приходится людей отвлекать, — пожаловался Михаэль, -да ещё гражданских привлекать к боевой операции... Но ребята сами захотели. Им нравится твоя мысль, что «за базар надо отвечать». Умеешь же ты людей вдохновлять!

— Вот пусть и работают! — довольно улыбнулся я. — Учатся. Глядишь, ваша смена будет. Но ты лично приглядывай за ними. У нас всего четыре группы «в поле», но времени — завались, начинайте отрабатывать цели согласно сброшенного ранее приоритета. Мегалодон вышел с упырями на связь и подтвердил, что я был прав в расчётах.

— Есть, Командор! Приступаем.

* * *

Кармен шла по торговой галерее. Сегодня они с подружкой выбрались, наконец, за покупками, а точнее развлечься. С этим захватом все с ума посходили! Только о нём и говорят. Вздыхают, обсуждают, ноют, и снова говорят, говорят, говорят… А чего ныть? Надо освобождать детей — брать школу штурмом, невзирая на сложности! Но правительство этого не делает. Где же наш бравый хвалёный спецназ? Нет его, очередная ложь от Веласкесов, преувеличение реальных возможностей? Тогда освободите тех уродов, окоторых эти сволочи говорят. Да, преступники, но дети важнее. И вывезете на Землю. Там бомба? К чёрту бомбу, просто сделайте что нужно. Террористы тоже люди, тоже жить хотят, а если б это были шахиды, они бы уже всё давно взорвали. И в следующий раз работайте хорошо, а не как обычно!

Но нет, силовики сидят на заднице, школу обложили, купол изолировали. Всех из него выгнали — а там между прочим люди живут! Тысячи людей! Которые сейчас остались без дома. Там у многих бизнес остался… В прошлом. Многое вряд ли можно будет восстановить. А дети страдают.

Она подписала с утра эту петицию не потому, что такая ярая оппозиционерка, а потому, что искренне не понимает правительство и Веласкесов — нельзя так делать. Раз не можете — не беритесь, уступите дорогу тем, кто может. Конечно, её подпись ни на что не повлияет, просто некие оппозиционеры покричат, размахивая бумажкой, и всё успокоится, но её совесть чиста, она и правда не поддерживает курс правящей власти. Не то, что за республику, но глупой слабой королеве давно пора на покой, оставив страну на здоровые свежие силы.

— Ой, смотри, какая блузка! — сняла она плечики с наношёлковым шедевром и показала подруге. — У меня вечером стрим, буду рассказывать про новые веяния в моде. Нужно обновиться — нельзя несколько раз подряд выходить в эфир в одном и том же, говоря про богему. Ну как тебе? — Покрутилась, накинув на себя, не надевая.

— Так себе, — раскритиковала подруга. — Ещё смотрим.

Они продолжили поиски, обсуждая ерунду, как вдруг подруга заметила:

— Кстати, Кармен, у тебя появилась конкурентка. Пока начинающая, но перспективная. Уже сотни тысяч просмотров за пару недель.

— Это кто ещё? — нахмурила она брови.

— Некая Непринцесса. Говорят, внебрачная дочь королевы. Если не врут. От одной из её любовниц — она любвеобильная стерва, да с админресурсом.

Кармен нахмурила носик и покачала головой.

— О, нет, про эту слышала. Она мне точно не конкурентка.

— Ну-ну, — поддела подруга. — Обсуждает не абстрактных представителей «верха», а конкретных лиц. С которыми близко знакома. С позиции психоаналитика. Принцессы Веласкес. Марго и Адриано Манзони. Сильвия Феррейра.

— Она — дилетант! — парировала Кармен.

— Она работает на твоём поле, — не сдавалась и давила подруга. — Пока только начинает, но уже себя обозначила. И у неё есть то, чего нет у тебя — она на самом деле имеет связи «наверху». А опыт придёт — научится.

— Милая! — Кармен почти ласково улыбнулась, но в её глазах горели сверхновые. — Дело не в том, что она дилетант. Согласна, научится. Просто она… ЛЮБИТЕЛЬ. — Из её уст это слово звучало, как приговор. — Она работает на добровольных началах, ведёт страничку, чтобы сообщить миру о своих чувствах и мыслях. — Считающая себя профессиональным блогером девушка презрительно скривилась. — А я — РАБОТАЮ! — выделила она это слово. — Без монетизации она никто, и мне ни разу не конкурент. А монетизацию такие, как они, включают в последнюю очередь, только если деньги сами сыплются. Без стратегии. Без плана захвата аудитории и развития. Нет, дорогая, я непотопляема!

В этом магазине они так ничего и не купили и вышли на террасу. И увидели, как по первому этажу, под ними, двигается четвёрка бойцов в сером камуфляже, в чёрных масках и с оружием за плечами.

— О, ЭТИ уже и здесь! — презрительно констатировала подруга. — Нигде теперь спасу от них нет.

— Ага. Достали! Когда уже это закончится? — деланно вздохнула Кармен. Хотя желание, чтобы ЭТО поскорее прошло, у неё было искренним.

Они прошли метров триста, дошли до кафешки и хотели зайти, но вдруг были окликнуты:

— Сеньориты! Минуточку!

Кармен обернулась первой. Да, кричали и махали им. Парни с оружием — уже поднялись на их этаж и небыстро, но уверенно двигались следом.

— Сеньориты! Прошу прощения! Минуточку! — повторился тот, что махал рукой.

Они замерли в ожидании, и у Кармен в душе зашевелилось нехорошее предчувствие. Которое она, впрочем, активно от себя отогнала, ибо знала, ей НИЧЕГО не будет, как бы ни пытались её пугать.Пуганая уже.

— Кармен Миранда? — на шаг вперёд вышел условно старший, вглядываясь в неё глазами, прекрасно видимыми через прорези.

— Она самая. Чем могу помочь? — напряглась девушка.

— Это вы подписывали данный документ? Здесь ВАША подпись? — Он протянул распечатку того, что висело с утра на сайте оппозиции — петиция о смене командования специальной антитеррористической операцией.

— Я. А есть проблемы? — Неожиданно одолело зло, и она обрела толику уверенности в себе.

Рядом на том же сайте висело воззвание к народу Венеры, о смещении королевы, в связи с некомпетентностью и утратой народного доверия. Его она тоже подписала. Но про воззвание парни не сказали ни слова — только про петицию. А значит, руки коротки.

— Никаких проблем! — поднял руки старший. — Но есть вопрос. То есть вы считаете, что лучше разбираетесь в работе безопасности, как нужно работать с террористами?

И Кармен, и подруга, чувствовали подвох. Но на их стороне была абсолютная уверенность в правоте и защищённости.

— Давайте смотреть правде в глаза, — ехидно усмехнулась она, — Наш антитеррор ничего не стоит. Ибо ничего не может. Только сосёт бюджетные деньги. А последняя выходка с избиением, изнасилованием и расстрелом преступников — это нечто невероятное, пещерная мораль! А раз он не может работать, он должен уйти. Всё нынешнее руководство.

— Спасибо за вашу экспертную оценку, — не менее ехидно кивнул головой тип, — руководство Венеры предоставляет вам право вести прямые переговоры с террористами ПРАВИЛЬНО. Пройдёмте с нами.

Двое парней по знаку старшего двинулись к ней и схватили под руки. Третий мягко оттеснил от неё подругу.

— Но позвольте! Как вы смеете? По какому праву? — запричитала она, вдруг испугавшись. Иллюзия безопасности в присутствии вооружённых мужчин — лишь иллюзия. — Я никуда не поеду! Кто вы такие, чёрт возьми?!

Это было похоже на розыгрыш… Но это был не розыгрыш. Её реально потащили двое качков, приподняв над землёй, когда она попыталась сопротивляться и дрыгать ногами.

— Сеньорита! Вам оказана великая честь — лично показать антитеррору мастер-класс переговоров с людьми, захватившими детей! — медленно, как ребёнку, пояснил старший, и, видимо, её писали, и куда-то шла трансляция её реакции, что втройне плохо. — Сейчас на планете жуткий кастинг, по десять тысяч человек на место, и все добровольцы. А вам предоставляется возможность сделать это без конкурсного отбора.

— Позвольте, я на это не подписывалась. ОХРА-А-А-А-НАААА!!! — завопила она, но ей в ляжку впилось что-то тонкое и острое, и в голове поплыло. Накатила сонливость, кричать сразу расхотелось.

— Расходимся, сеньоры! Расходимся! — как из тумана услышала она голос одного из напавших. — Департамент безопасности, антитеррор!

Её продолжали куда-то вести, и она не знала, куда и для чего. Что такое же успокоительное они вкололи и подруге она так и не узнала.

Ева вышла из лифта и прошла турникет. Муж ждал в холле бизнес-центра, в котором располагалась их студия. Улыбался.

— Всё в порядке?

— Да. — Она кивнула.

— Ты была великолепна!

Ева не любила прямые эфиры, но сегодня он был самый что ни на есть прямой. Ибо обсуждаемая тема мягко говоря… Гиперактуальна. Преступления правящего режима. Нет, само данное понятие избито и кем только не эксплуатировалось… Но только не сейчас. Сейчас, после того, как королевский спецназ и антитеррор сели в лужу, эти выродки Веласкесы через своих протеже устроили театральную постановку за гранью добра и зла, скатившись до уровня неандертальцев или питекантропов. Только во время устроенного ими представления погибло трое! Две женщины и ребёнок! Некомпетентность это плохо, это ужасно, но это хотя бы объяснимо — их страна, к счастью, более десяти лет не сталкивалась с заразой терроризма. Просто признайте, что забыли, как надо работать, народ поймёт! Но то, что устроили эти твари…

— Люблю тебя! — Он подарил ей дежурные цветы — он всегда дарит ей небольшой букет после прямых эфиров — и протянул локоть. — Поехали?

— Куда сегодня? — улыбнулась она.

— Как насчёт итальянской кухни?

— С удовольствием! Сто лет ничего не ела…

Когда они вышли на улицу, на крыльцо, вдруг увидели, что к ним по ступенькам навстречу поднимается шестеро парней в камуфляже и в масках. С оружием, скорострельными игломётами, что важно!

— Этим что здесь надо? — нахмурился её супруг.

— Это «Братство». Наёмники, — констатировала она, увидев шеврон на рукаве одного из них. — У них нет власти, но зашкаливающие понты.

— Сеньора Крус? — спросил первый, поднявшись на один уровень. Трое других обступили их, нехорошо так обступили. И двое встали в резерве.

— Что-то случилось? — напряжённо сузились её глаза. Показывать слабость Ева не собиралась, хотя под ложечкой сосало.

— Вы — сеньора Ева Крус, — скорее утвердил, чем спросил он. — И вы сегодня подписали обращение к королеве по поводу смены неадекватного руководства спасательной антитеррористической операцией.

— А у нас что, тоталитарная несвободная страна? — Да ей было страшно. Конечно, у них страна пока ещё свободная, это так. И в рамках закона любой может делать что угодно. Но когда тебя окружает шестеро дуболомов с оружием, одни из тех, что вчера и позавчера штурмовали и зачищали главный бандитский притон столицы (если не самый главный, то один изсамых)… Коленки сами гнутся, поверьте!

— Ни в коем случае, сеньора! — оскалился старший. — Но вам предоставлена честь показать мастер-класс по переговорам с террористами. Кстати, мы смотрели только что ваш эфир — вы и правда неплохо разбираетесь в вопросе.

А теперь кошмарные улыбки на лицах всех шестерых. Дичайшее презрение — ага, разбирается она, как же (по их мнению).

— Сеньора Крус, вы едете с нами, и это не обсуждается, — заявил старший отряда.

— С какой стати? — фыркнула она.

— Это приказ.

Ей понадобилось несколько секунд для понимания комичности, и одновременно трагичности ситуации.

— Чей приказ?

— Антитеррора.

— Я не подчиняюсь приказам антитеррора! — Ноги её всё больше и больше подкашивались. Наконец, супруг пришёл в себя от перманентного охренения.

— Слушай, служивый! Ты ничего не попутал? — Он сжал ей ладонь и задвинул за своё плечо, выступив на шаг вперёд. — Ты вообще понимаешь, с кем разговариваешь? Знаешь, кто я?

— Так точно, сеньор. Понимаю. Знаю. — В голосе ни капли уважения. Скорее наоборот, полное презрение.

— Пошли вон, уроды! — угрожающе сделал супруг ещё шаг вперёд.

Ева успела заметить, как один из боковых бойцов как бы невзначай повёл стволом… И в плечо её защитнику с его стороны впилась ампула. Она не видела такие, только читала про них.

— Я-а-а-а… Что вы себе позволя…!

Её взяли под руки, надёжно зафиксировали, после чего последовал укол. Но не ампулой из игольника, а, видимо, автошприц.

— Я-а-а-а… — Накатила апатия.

— Стоять!

— Оружие на землю!

— Оружие на землю, уроды! Будем стрелять!

Это начала действовать их охрана. Личная охрана её супруга, пусть и второго сына, не наследника, но представителя одного из могущественных кланов первой сотни. Да, в конце списка этой сотни, но имя всё же известное. Ева смотрела на всё как из тумана, и видела, как падают охранники, сражённые ампулами. Как мчит вперёд их «Мустанг» — на помощь. Как его прошивает туча игл, и стреляли не те, кто схватил её, а кто-то справа — прикрытие. Её похищение тщательно спланировано, у неё и супруга не было ни малейшего шанса выпутаться.

«Грёбанные Веласкесы!..» — промелькнула мысль перед отключкой.

* * *

Необходимость работать одновременно четырьмя группами — зло. Четыре —слишком мало. Крысы, прознав, что началась охота на подписавших петицию, разбегутся по норам, забьются в щели и исчезнут. И даже с «Оракулом» их не выковыряешь. Конечно, из двух сотен подписантов нам требовалось от силы два-три десятка, но среди тех, из кого выбирать, слишком многие — лишь массовка. Кому, например, нужна какая-то там поэтесса, член союза литераторов Венеры? А актёры столичных театров? Из сорока восьми актёров, подписавших обращение, я слышал от силы три фамилии. С киноактёрами примерно то же самое, из полусотни слух зацепило фамилий десять-пятнадцать, из них знаю максимум пятерых. Режиссёры — тут получше, толковых режиссёров у нас не так много, а приглашать бестолковых подписаться под очень важной петицией — опускать общий уровень обращения. Ну, а спортсмены все как на подбор пенсионеры, ушли из спорта, и для них любая огласка, даже в негативном ключе, это лишняя (дополнительная) реклама. Ещё было три актрисы порно(!), но вот их как раз я не то, что менять не буду — их я даже захватывать запретил! Дуры есть дуры (умные там не работают), но главное, что для других будет наказанием, для них — рутина. Что на съёмках их имеют, что там отымеют — работа такая. Нет воспитательного эффекта, а пока всё упирается в него, он моя цель, а не что бы то ни было ещё.

— Да, Хуан, спортзал местной школы. Две раздевалки, в которых туалеты. Сидеть будут в самом зале, в туалет ходить в раздевалки. Мебель парни им натащат из самой школы, из классов — школьный техперсонал уже на месте, всё моим парням показывает, помогает организовать.

— Отлично, сеньор Гарсия, — похвалил я. — Но я слышу в вашем голосе осуждение.

— Хуан, ты играешь не на том поле, — честно сказал ветеран, что думает. — Ты разъединяешь общество перед лицом угрозы. Да, они идиоты. Но в нашей стране даже идиоты имеют право на мнение.

— Сеньор, на улице Южного Форта на нас пёрли такие же идиоты, — парировал я. — Только студенты. И если бы у нас не получилось их остановить, они бы ударили в тыл основным нашим силам. После чего на планете началась бы резня русских. А закончилось бы это приходом к власти вначале упоротых нациков, а затем сеньоров олигархов и их республики. Со всеми вытекающими прелестями.

Нет, сеньор, это так не работает. Когда вокруг порядок, мир, порхают бабочки и летают птицы, и цветут цветы — тогда у тебя есть права, ты можешь в рамках закона творить что угодно. Но когда страна на пороге грандиозного шухера, и в перспективе стоит вопрос о сохранении государственности — нет у тебя права раскачивать лодку! Их не за что расстреливать, вы правы, а потому я иду по пути максимальной лояльности и доброты — на их примере даю понять остальным, что ЛЮБОЕ сказанное ими в момент кризиса слово может иметь последствия. Лично для них. Хотите потрындеть — дождитесь финала, и после хоть на луну лайте, хоть импичмент в Сенате организовывайте. Но пока идёт война и работают силовики — никаких палок в колёса! Антитеррор плохо работает? Поясните, почему. Нет? Заткните пасть и дышите в тряпочку. А «мы за всё хорошее против всего плохого, но вы прямо сейчас же снимите с командования вон тех не нравящихся нам людей» — это деструктивный подход. Простительный дону Педро, разнорабочему с завода стройматериалов, и дону Алехандро, докеру космопорта. Но только не из уст «совести нации» с миллионными подписками!

— Знаешь, — вздохнул сеньор, — я всё ещё не поддерживаю твою точку зрения, ты меня всё ещё не убедил. Но я её ПОНИМАЮ. — Он многозначительно помолчал. — А потому выполню всё так, как ты хочешь.

Ладно, до связи. На переговорах с тем дерьмом подключу тебя фоном. Как только первых «добровольцев» привезут, так и свяжусь.

Беатрис обзванивала топеров из списка добровольцев без кавычек, и, что для меня стало сюрпризом, из первой десятки обзваниваемых, только двое слились. Я сказал добирать до десяти, и пусть к шести вечера едут к куполу захваченной школы. Приедут — молодцы. Но то, что уже не включили заднюю — говорит о многом. Итак, там у нас… Да, снова спортсмены, причём есть и действующие. Главный редактор «Колониальных новостей» — это женщина лет пятидесяти, ведёт свой канал для юных журналистов-студентов. Отсюда и популярность, и подписчики. Снова женщина за пятьдесят — актриса. Понятно, они детей любят, и считают, что терять им нечего. А это… Порноактёр! Мать моя женщина! Очень известный (судя по комменту напротив фамилии) порноактёр. И Беатрис выделила его красным — вообще не ломался. Так и слышу: «Надо приехать? Куда и во сколько? Жребий? Хорошо, пусть жребий, я приеду, выпишите свой пропуск»… Круто, чо! Я всё больше и больше прихожу к мысли, что ни хрена не знаю ни жизни, ни окружающих людей. Не в смысле близкого круга, а глобально. Так, командор Гарсия, это я разъединяю планету? Да я наоборот, её сплачиваю! Делаю реальным и осязаемым союз спортивных фанатов, журналистов, любителей театра и дрочеров, обсуждающих, кто из них более самоотверженный партиот. Нет, сеньор, всё у нас правильно, так что работайте и не вякайте своё «фи». А что гниль на свет выставляем — так не бывает общества без гнили. И наша задача как раз не дать ей засрать новые мозги тем, кто пока не определился, кто он.

Подошло время переговоров с Мухарибом — пока слушал прозвон от Санчес-младшей и читал холивары на сайте регистрации добровольцев, под купол начали привозить первых «экспертов» антитеррора со стороны «совести нации». Гарсия позвонил, предупредил, после чего активировал одну прямую линию — с ним, в режиме ожидания, а вторую «поставил в копию» — чтоб я слушал его трёп с главзлодеем.

И это было что-то! Как он сказал во время первой встречи: «Я забалтывал бы его до безумия». Знаете, сейчас я понял, сеньор это может, заболтать до безумия! Двадцать минут разговора! Двадцать грёбанных минут, во время которых не было сказано ни-че-го! Совершенно! Кроме представления кандидатур потенциальных добровольцев для обмена. И итог, голосом командора:

— Короче! Я сказал — ты услышал! Хочешь молодых девочек — получишь молодых девочек! Двадцать четыре и тридцать, ведущую и блогера! Не хочешь девочек — получишь брутальных парней на выбор, или двух бабушек. Других кандидатов у меня для тебя нет. Думай.

Через минуту ожила моя прямая линия:

— Ну что скажешь?

— Скажу, супер! — честно похвалил я. — Высший пилотаж, сеньор. Мне учиться и учиться до такого.

— Какие твои годы, — смягчил я сердце старика. — Проживи с моё… И это, почему ты уверен, что они выберут оппозиционерок?

— Давайте я вам пока не буду отвечать? — усмехнулся я. — Послушаем запись их переговоров с куратором.

— Хорошо, жду расшифровки.

Расшифровка пришла быстро — «трёшка» поставила процесс перехвата на поток.

— Мухариб, мы проанализировали все стороны того и другого варианта. Ты должен согласиться на оппозиционных шлюх, которых приведут насильно.

Пауза. Затем осторожное:

— Белый, повтори.

— Мухариб, обмен совершаешь на оппозиционных шлюх, которых приведут насильно. После чего вы их трогаете только для того, чтобы обозначить свою над ними власть. Никаких избиений и фатальных повреждений. И желательно никакого насилия.

— Белый повтори.

Я бы на месте Белого психанул, но куратор у подонка попался зачётный, сразу чувствуется школу Конторы. Чужой, но Конторы.

— Повторяю. Шлюхам показать место, но не избивать в силу и желательно не насиловать. По крайней мере не сильно, без издевательств.

— Белый, почему? — искреннее недоумение. — Мы идём на поводу у этого выродка. Снова. Сколько можно?

— Так надо, — отрезал куратор. — Нам нужна медийная картинка. Злые и подлые Веласкесы подставляют невинных людей, отдают их в лапы плохих парней. Только потому, что те — против их власти. Нам нужна у них внутринациональная рознь. А добровольцы, какими бы важными ни были, даже своей гибелью вызовут лишь сплочение и уважение.

— Понял, Белый. — Небольшая пауза. — Этот хитрый чёрт всё рассчитал. Он знал, что мы будем вынуждены согласиться. Белый, я хочу знать, кто играет против меня ТАК. Я хочу лично выпустить ему кишки!

— Мухариб, над проблемой работают лучшие умы, — снова одёрнул куратор. — Жди и выполняй указания.

— Белый, я не смогу удержать парней. — А это террорюга о больном. — Они молодые, свежие. Как не попробовать?

Куратор какое-то время молчал. Видимо принимал сложное решение, брал ответственность. Но, наконец, принял:

— Хорошо. Но девки должны быть живы. И здоровы. Не переусердствуйте.

— Понял, Белый…

— Сукин ты сын! — восхищённо матерился на том конце Мегалодон. — Всё продумал! Я, признаюсь честно, до такого бы не догадался.

— Угу, я же говорю, у всех у вас зашоренное мышление. — Можно я хоть пять минут побуду в зените славы? — Потому я, ни разу в академиях не обучавшийся. Я не хвалю себя, сеньор бригадный генерал, я просто говорю как есть. В некоторых моментах от меня больше пользы, чем от вас. Проблема в том, что мои продвинутые идеи жёстко пересекаются с моей же вопиющей некомпетентностью в остальных вопросах. Потому я не могу, я просто не должен работать один! Мне нужны наставники, много, в самых разных областях. Только тогда становлюсь тем, ради устранения которого не пожалели «слить» причастность к заговору высоких семей.

— Хорошо, Хуан. — Его голос подобрел. — Со своей стороны прикрою, помогу всем, чем смогу. Но, понимаешь ведь, я далеко не всемогущ.

— Понимаю. — Я усмехнулся. — По другим направлениям также работаю. А пока извините, надо дальше заниматься делами. Лоран там?

— Да, готовятся. Уверенные в себе, сукины дети!

— Хорошо. Отключаюсь.

Девять. Наш обменный фонд составляет уже девять «добровольцев» из списка «совести нации». Многие, как предполагал, попрятались. Найдём, просто пока без них есть кого ловить. Один решил прикрыться охраной, открывшей огонь прямо в холле здания благотворительного фонда, в котором состоял в попечительском совете. Охрану пришлось бить на поражение — два трупа. Сеньора, долго не думая, Этьен также приказал пристрелить. «План Б» — я давал санкцию. Ибо чем потом лопатить дерьмо и разбираться с ним, кто, зачем и почему стрелял, проще списать всё на их дурость, а с мёртвых спросу нет, дело закрыто. Нет-нет, я не жестокий, я прагматичный — так всем будет проще. А иначе он ещё десятилетие будет трепать всем нервы. Нафиг пошёл — за свои поступки надо отвечать; приказал людям на поражение стрелять, в вооружённых до зубов боевиков, фактически посылая на смерть — пусть теперь и сам на том свете полежит. Принцип талиона.

— Инесс? — вызвал я.

— Да, мой господин? — томно ответила журналистка.

— Всё готово?

— Так точно, мой властелин! — В голосе не ирония, просто веселье. — Тоска моего сердца и хозяин дум во время самоудовлетворения!

— Но-но, мне не до шуток сейчас! — Своими комментами, признаюсь, паршивка выбила из равновесия. — Я сижу запертый в шести стенах, с заклинившим шлюзом, активно делаю вид, что меня убили, и даже не могу связаться с любимыми девушками. Давай без закидонов?

— Хуан, если не открывать клапан и не стравливать давление, мы двинемся крышей, — ёмко и предельно точно сформулировала она происходящее. — Поверь моему опыту. Так что подумай обо мне без одежды, властный плстелин! Должно помочь поднять настроение! — Усмешка и переход на серьёзный тон. — А так — всё хорошо, задачу поняла, текст выучила. Меня мучает всего один вопрос. Этот командор Гарсия… Я ему подчиняюсь или нет?

— Он не командор, он бригадный генерал, — поправил я. — Командор это аналогичное звание, но на флоте.

— Пупсик, я задала вопрос! — налился свинцом её голос.

Я про себя выругался. Блин, наделал сложностей с переподчинениями. Был бы там — всё было б понятно. Но я здесь, только зритель, оперативно вмешаться, если что, не смогу.

— Подчиняешься, но только пока его приказы не расходятся с моими прямыми установками, — как мог, сформулировал ответ. — Как сие реализовать на практике — методичек и инструкций пока не написал.

— Да не переживай, всё поняла, — успокоила она, и, видимо, улыбнулась. — Всё понимаю. Задница — она такая. Разберусь, не девочка. Лучше скажи, я красивая? — покрутилась она передо мной на вихре — изображение показывало её по пояс.

Я окинул её внимательным взглядом и поднял вверх палец:

— Я б тебя трахнул. А значит, этого захотят миллионы мужчин. Всё в порядке.

— Спасибо. А то реально вот некогда до ума себя доводить… — Улыбка.

— Хорошо. Теперь ублажи своего властного пластелина так, как только ты умеешь! — А теперь я напустил в голос показного веселья. — Доведи меня до бешеного экстаза!

— Да, пупсик! — Она послала воздушный поцелуй.

Через минут пять началось прямое включение. Снова по нескольким госканалам, с подхватом в лице трёх десятков ЛОМов, включая оба наших сайта. Инесс была растрёпанная и… Недокрашенная. Не просто так спрашивала про красоту. Но я считаю, что размалёванные стандартные куклы… Приевшийся вариант. Их и так много. А вот такая изюминка, красивая, но не идеальная женщина, притягивает к себе куда больше внимания. Особенно учитывая, как правильно подано то, что у неё в лифе. Я засмотрелся, оценивая, и чуть не прослушал начало, а её речь стоила того, чтобы слушать полностью:

— Сеньоры, с вами штаб антитеррора, и я, его пресс-секретарь Инесс Лоран. И мы ведём свой прямой репортаж с зоны парковки школы Кандиды де Хезус, куда сейчас доставят двух добровольцев, готовых обменять себя на двух маленьких ангелочков, находящихся в плену, у которых проблемы со здоровьем. К сожалению, террористы не отпускают заложников, даже тяжело больных и раненых, но сейчас сделали исключение в виду, видимо, критического состояния двоих детей.

Пауза, камера сдвинулась — осмотреть школу. А заодно чтобы зритель получше проникся реалистичностью: «Это не просто так, это не где-то, это рядом с тобой, мой друг».

— Что касается заложников, — вернулась центровка на неё, — то сегодняшним утром на сайте республиканской оппозиции была опубликована открытая петиция к королеве о замене руководства антитеррора, провалившего, по их мнению, освобождение заложников. Две сотни известнейших в стране людей подписали это обращение, текст которого вы можете скачать с сайта департамента безопасности — мы разместили его в разделах материалов пресс-службы, суть которого в том, что участвующие в операции командиры непрофессиональны, не могут договорится с террористами и выполнить их требования так, чтобы никто не пострадал.

Руководство штаба проанализировало это обращение и согласилось с выводами — да, у нас не получилось договориться. Однако эти прекрасные люди, подписавшие петицию, наверняка обладают недостающим безопасности опытом, и СПОСОБНЫ договориться с террористами. Они знают, КАК это сделать, и ЧТО говорить подонкам — иначе как бы они оценивали критерии работы спецслужб? Ты можешь сказать, что человек ошибся, что он не прав, только в том случае, когда знаешь, как надо было поступить правильно, иначе где критерий ошибочности? Ошибка в сравнении с чем?

Ошибка может быть только в сравнении с правильным вариантом, и применительно к подписантам петиции, спецслужбы провалили этот верный вариант поведения, известный им.

А потому её величество прислушалась к мнению штаба и дала согласие на этот эксперимент. А именно, представители интеллигенции, спортсмены, артисты и прочие, подписавшие петицию, отныне считаются добровольцами, и в случае необходимости могут ЛИЧНО уговорить террористов не творить злодеяния и отпустить детей. Давайте же поблагодарим за самоотверженность этих смелых, и, не побоюсь этого высокопарного слова. Великих людей, не побоявшихся сунуть голову в пасть зверю в стремлении спасти ангелочков!

Боже, сколько пафоса! И всё это — максимально серьёзным тоном. Я не сдержался и непроизвольно хрюкнул. Дайсон же рядом со мной не выдержал и скатился с кресла терминала, предварительно оттолкнувшись ногами, чтобы не задеть пульт. Его корёжило в приступе смеха. Ктулху был сдержан, но я видел, и этот бритый чёрт улыбался. Обернулся — улыбалась и Беатрис, смотрящая за трансляцией на диване. И только Снежка и её две девочки, находящиеся в гостиной, хранили внешнюю невозмутимость.

Лоран что-то говорила и говорила — я уже просто не мог вслушиваться, пока не появились действующие лица — четверо парней в лёгких скафах с закрытыми забралами пронесли на руках двух брыкающихся девиц. Знакомых девиц, номер один и три из моего списка претендентов на обмен. Одна — молодая блогер, описывающая жизнь тусовки, а именно моду в среде высшей аристократии. Другая — ведущая оппозиционного канала, которая три часа назад поливала нас грязью в собственном прямом эфире так, что аж хотелось плюнуть на конспирацию и послать группу туда, чтобы всё там расхреначили. Действие транквилизаторов не прошло полностью, но девочек немного отпустило, они понимали, что происходит и истерили так, что вся страна без прикрас понимала, насколько они «добровольцы». М-да, я снова поднял ставки до небес, и снова из-за этого что-то будет.

Но после уничтожения квартиры Бэль как-то не рефлексирую. Мир закончился, прежней Венеры больше не будет, а значит, пусть привыкают жить в новой реальности. Все-все привыкают. Эпоха безопасности подошла к концу.

Гермозатвор поехал вверх. Потом и створки разъехались. В шлюз, невидимые камерам, хлынули сотни микродронов разной конструкции — яйцеголовые обещали, что хотя бы несколько из них уцелеет. Я просто знал о том, что они туда хлынули. Хорошо. А то мы до сих пор не знаем, что происходит в некоторых помещениях. Минута. Парни вышли. Двое из них на руках несли бесчувственных деток. Позже выяснилось, тем просто дали успокоительное, живы-здоровы. Просто это дети, чтобы не сорвали процесс истериками. И дети и правда были в плохой форме — нервное истощение, истощение физическое. Как бы не запредельно, но с учётом их возраста… В общем, они и правда были на грани. Но это я прочту в сводке завтра, а пока я смотрел на тельца ангелочков и… Ни о чём не думал. Ибо уже всё было продумано заранее, сейчас же просто реализовывался алгоритм плана.

Концерт начался. Первый акт только что произошёл. Завтра будет второй, а после начинаем собственно то, ради чего запустили наш мини-«Оракул». Но это, пожалуй, уже в следующей главе.

Глава 9. Про Право и Ответственность

Глава 9. Про Право и Ответственность

С девочками на связь не вышел, хотя они меня вызывали несколько раз. Ну как они, Фрейя, которую таки отправили в Овьедо — от греха подальше. На душе было хреново, но держался. По заложникам… Часть дронов выжило — мы теперь знали почти всё, что делается в школе. Но это коварное слово «почти» — на все помещения дронов не хватило, их ЭМИ-пушка убила слишком многих, и операторы не советовали перемещать оставшихся из помещения в помещение. Ладно, над этим ещё поработаем. По деткам — пришло сообщение от медиков, вЫходят, всё будет в порядке. Самые серьёзные проблемы будут с психикой, но у нас же целая армия психологов. Боюсь, это касается всех детей, и тех, кто ещё остался в здании, тоже. Но детская психика пластичная, не то, что у взрослых. Оппозиционерок же террорюги сразу оприходовали, причём рожа Мухариба была недовольна. Но, видимо, на то, чтобы девок не искалечили, его авторитета хватило. Что я чувствовал, видя, как бандиты и мрази насилуют венерианок, моих соплеменниц? Которых сам же подставил, насильно туда отправив? Которые виноваты только в дурости, что подписались под каким-то там глупым воззванием с пиар-целью?

…Да нет, хреново мне было, не правы вы. Не совсем ещё очерствел. Но мысленно в моей голове ярко горели весы; очень несправедливые весы, просто крайне злобные и противоестественные. Но они были несправедливыми только к отдельным людям, а в целом по обществу выдавали очень точные показания. И судьба этих девочек на весах почти ничего не весила. Их с утра до обеда подписалось под проект две сотни, за четыре часа — о чём думали все эти люди? О демонстрации позиции? Да, блин, у нас каждый имеет право высказать свою позицию! Правовое государство же. Вот только демонстрировать, выкрикивая её из безопасного укрытия — это не то, что нужно стране. У нас свободная страна, да, но, как сказал Макиавелли, свобода — осознанная необходимость. Ты свободен выразить мнение, это твоё законное право. Однако, раз его выражаешь, будь любезен взойти за него на костёр. Свобода это не право, отнюдь. Свобода это ПРИВИЛЕГИЯ. Право даётся с рождения — право жить, например. Дышать. Получать детское пособие. Ибо ты гражданин, как без этого? А ещё гарантированная минимальная пенсия для всех, и базовая медпомощь. А вот привилегия — это иное. Привилегия предоставляется за то, что ты несёшь ОТВЕТСТВЕННОСТЬ за что либо. Тебя без конкурса берут в ВУЗ? Тебе дают хорошую работу, хотя у тебя меньше опыта, чем у других соискателей? Твои проблемы поможет решить совет ветеранов, если тебя незаслуженно обидели чинуши? И всё это только потому, что ты — резервист? Всё правильно, всё так, но только в случае объявления войны и мобилизации, ты, резервист, пойдёшь в армию, и будешь воевать. Проливать кровь. Умирать. А потому да, у тебя ПРИВИЛЕГИЯ при поступлении по сравнению с гражданскими. И работу тебе в первую очередь дадут. А ещё маленькое, но пособие, и льготную ипотеку. Ибо за всем этим — твоя ответственность и готовность умереть.

Вы можете выходить на площади и махать баннерами, сеньоры. Вы можете поливать грязью любые государственные структуры, и лично правящую семью. Я не против. И все эти рекламные петиции и воззвания — тоже только за. Вот только надо сделать так, чтобы страна понимала, это не ПРАВО — выражать свой протест. Это привилегия. За которую нужно нести гражданскую ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Чтобы понимание «критикуешь — предлагай альтернативу» не мне и мне подобным ЛОМам приходилось в головы вдалбливать, а чтобы это стало для всех аксиомой. Тогда и только тогда у нас будет гражданское общество. Как в древней Элладе, где голосовать на народном собрании, избирать и быть избранным, мог любой человек, но только тот, кто во время войны брал в руки копьё и шёл лично защищать свой полис. Так что нет, я не чувствовал ни раскаяния, ни особых моральных терзаний. Просто по-человечески девочек было жаль, но тут все под богом. Им не повезло, что они ПЕРВЫЕ, кто осознал свою ответственность, только и всего.

Под вечер купол попытались взять штурмом — муж обменянной мною ведущей оппозиционного канала с какими-то вооружёнными людьми (клановая армия отца). Сбрендил настолько, что был готов рвать, метать и стрелять на поражение. Его скрутили свои же, с кем пришёл, когда поняли, что это не игра и в них будут стрелять на поражение — а два дымящихся «Мустанга», в которые разрядили деструкторы, на это намекали. Гарсия приказал засадить его в кутузку в здании управления департамента, и лично связался с Алисой, попросив вести это дело медленно-медленно. Охрану отпустили, помощь пострадавшим оказали. Больше пока новостей не было, но будут с утра — страна реально охреневала от вчерашнего и сегодняшнего. Уже даже воя по поводу закрытого неба не слышно — одни туристы вопят, но кому они интересны? И если я листал новости, то Беатрис следила за настроениями в соцсетях — там царило подавленное уныние, неразбериха, шло активное обсуждение, но без призывов к свержению власти. Но я точно знал, к утру кто надо придёт в себя и начнётся вывод людей на улицы. С простого намёка об ответственности люди не понимают — не хотят понимать по своей природе. «Как же так, все вокруг мужеложцы, а я д’Артаньян, и я буду следовать каким-то там правилам?» Придётся и дальше вбивать в них понимание, кулаками и более тяжёлыми предметами.

Спать лёг в серверной. Там не настолько всё забито агрегатами и проводами, на самом деле закутки, где можно расположиться, есть. Комнату Паулы и резервную заняли девчонки (раненая вроде в порядке, вкололи успокоительное, пусть до утра спит), парни кемарят по очереди, в гостиной тоже диван есть, а Беатрис умненькая, найдёт себе место. А я… Спрятался. Долго не мог уснуть, думал. Обо всём. Потом под мерное жужжание оборудования провалился в беспокойный сон. Кажется, какой сон может быть в таких мощных электрических полях и с таким шумом, да ещё в духотище — теплосъём хоть и работал, но жидкий азот забирал в сеть далеко не всё, что «нагорало». Но вдруг вспомнились мои карцеры в корпусе, и раз уж там умудрялся покемарить, и тут усну. Тут просто рай, особенно по сравнению с «двоечкой», где тоже жарко, и можно только стоять навытяжку.

Сон мой грубо прервали чьи-то губы и прильнувшее тело. Ого, уже обнажённое тело, судя по ощущениям ладоней! Мне было лень открывать глаза, я просто целовал её, обнимал… А потом она меня оседлала.

Наконец, открыл глаза, ожидая увидеть лицо Снежки… Но нет, это была не мулатка. Это была Беатрис.

К чёрту все вопросы! Хочет — значит получит. С Беатрис, как и с ангелами, не измена.

Потом я положил её на спину и продолжил в классической позе. Потом на бок, и обнял, насколько получалось, лаская в ладони симпатичную небольшую грудку. Целовал её ушко… Так и закончили, и она, а после и я. Себя не сдерживал и не вытаскивал. Мы уже прошли через это, и я уже дал себе слово, нашего ребёнка рано или поздно найду. Ну, а захочет повторить — бога ради: и признаю, и воспитаю. Уж кто, но Тигрёнок в отличие от многих более старших девочек, головой думает.

А потом мы просто лежали, обнявшись. Безо всяких мыслей в голове. Долго лежали. Наконец, она спросила:

— Ничего не скажешь, что я пришла?

Я пожал плечами:

— Ты большая девочка. Раз пришла — значит так надо.

— Это измена твоей Бэль? — Коварная улыбка на лице. Всё же трахаться с мужем сестры это одно, это игра на грани фола, а вот «подрезать» парня принцессы правящего дома — вот тут истинный кайф.

— Нет, — честно ответил я, не юля. — Она, даже если узнает, ничего не скажет. Можешь не скрывать.

— Да я и не собиралась. — Теперь плечами пожала она. — Хуан, что дальше?

— Не знаю, — вновь честно ответил я. — Между нами или вообще?

— Вообще. Дети, перевороты… Война, вот, надвигается. Это всё не просто так! И просто так не закончится. Мне страшно.

— Высшие силы дали нам два десятилетия мира, — произнёс я то, что думаю. — Мы старались не расслабляться, держали армию, готовили резервистов… Промывали народу мозги… Но всё равно оказались не готовы, когда пришло время. Нас ждёт десятилетие потрясений, а то и не одно. Как молодые ангелочки проходят катарсис после первого убийства, перед настоящей службой, где будут разить всех пачками, так и у нас, Тигруль, вся страна, вся Венера должна пройти катарсис. Чтобы очиститься и стать сильнее. Время пришло, не мы выбираем эпоху.

Я тяжело вздохнул, повернулся набок, обнял её.

— Надо просто выдержать. И пройти через это. Все эти сыночки и дочки, прыгающие у Сената, вся эта олигархня, грызущаяся за иллюзию могущества… Это только до завтра. Завтра же, когда все осознают и примут, что к чему, всё изменится. От нас же с тобой зависит только скорость восприятия людьми реальности.

— Да уж, и ты всячески стараешься его ускорить. — усмехнулась она.

— Угу. — Прикрыл глаза. Всё же в Тигрёнке есть свой шарм. Не могу сказать, что люблю её. Вот от её сестры мне начисто сносит башню! Как и от Бельчонка. Как от Фрейи, Сильвии и тем более Мерседес. С нею же я просто чувствую покой и уют. И уверенность в завтрашнем дне. Волшебная такая девочка, магическая. И нет, не моя — всё моё существо противилось назвать её своей, в противовес остальным, при случке с которыми оно же вопиило: «Никому не отдам!» Нет, тут не моя территория. И пока у нас всё вот так тепло и уютно… Пусть сегодня будет сегодня.

— Считаю, что шоковая терапия бьёт большее, но зато быстрее приходишь к результату, и главное, не задерживаешься надолго на предпоследней стадии, — хмыкнул я.

— Предпоследней стадии? — подняла она головку.

— Да, я про депрессию. Первая — отрицание. Его мы, как планета, проскочили быстро. И тоже благодаря мне. Когда в город вводят войска, любой дурак начнёт понимать, что всё слишком серьёзно, это не ошибка террористов или антитеррора, это на самом деле пушной зверёк пришёл.

— Ошибка террористов? — не поняла она.

— Ну да. Отрицание же. «Эти террористы случайно напали, перепутали». «Завтра их обезвредят, заложников освободят, и мы будем жить как прежде, всё вернётся».

Нет, родные, не будем. Всё очень серьёзно. Нате вам «Железный купол». Нате войска в город. И на закуску боевые действия силами ЧВК в районе с миллионным населением. При поддержке армейской техники и сил полиции.

— Да уж, точно не будет как раньше. Проскочили… — грустно прошептала она. Ибо она, как женщина, как подросток, больше всех хотела отрицать. А мир, в котором она вращается, узнавая реальное положение вещей из надёжных источников, такая сука, что не дал даже шанса на иллюзию. Слишком близко к правде тоже вредно.

— Потом идёт торг, — продолжил я. — И снова мимо — не с кем им торговаться. Королева показала, что не торгуется. И именно сегодня, когда дала добро на то, чтобы я отправил двух дурочек к террористам по обмену. Они тут такие красивые выскочили со своим «фи», «делайте как мы сказали, а не то мы вас…»… А их предъявой не просто подтёрлись, но и покарали за неё. Королева в принципе не будет торговаться. А значит…

— Гнев. И завтра на площади выйдет вся Альфа. Клеймя тираншу и узурпаторшу. — Беатрис поёжилась. — Ты отдашь приказ стрелять в людей?

— Надеюсь до этого не дойдёт. — Я мысленно поёжился, хотя в вопросе от девушки с её информированностью ничего запредельного. — Есть планы, как решить вопрос, но там на волоске, может не получиться. Впрочем, об этом завтра. Давай спать.

— Ну и депрессия будет не такой долгой и серьёзной, ибо мировоззрение уже сломлено, — сама продолжила она. — Силой. Зачем плакать по тому, что уже пережито?

— Угу. А значит к концу эпопеи с захватом мы должны перевести страну на новые рельсы, в новые реалии. И нашими главными противниками становятся те, кто вложился в процесс с нашей стороны. Предатели. А там ребята серьёзные. И нам надо их повесить. В прямом смысле слова. Ладно, давай спать, — зевнул я. — Завтра трудный день. А послезавтра — ещё труднее…

— Да, давай, Хуан. Только не бросай меня одну. Мне страшно… — пробормотала она, и, кажется, отключилась.

* * *

Нет, мы не скрывались, и глаза не прятали. Хотя девочки Марты смотрели отчего-то косо. А вот парни наоборот, вообще внимания не обратили. Тигрёнок в их восприятии — тоже моя женщина, а что у меня их много — для них не тайна. С кем из них и когда сплю — наше личное дело, посторонних не касается. Кстати это Паула их к такому приучила.

С утра началось. За ночь кто надо пришёл в себя, и по всем СМИ началась травля руководства спецоперации, и лично королевы. «Гадкой властолюбивой шлюхи, плюющей на народ» — это цитата. По данным парней (они имели доступ к «Оракулу»), из двух сотен подписантов сто шестьдесят человек к утру… Спрятались. Два десятка чуть позже, к обеду, вышли на площадь Независимости на акцию протеста, в качестве активистов. И только два десятка ничего делать не стали. И, о ужас… Или наоборот, о, боже!... Нашлось четверо добровольцев среди подписантов, кто лично приехал под купол и напросился на аудиенцию к бригадному генералу Гарсия (не зная кто он, просто спрашивая «самого главного»), предлагая услуги в качестве добровольцев на обмен к террористам. И только не смейтесь, но там была и одна из подписантов-порнозвёзд. Вчера я думал, что вообще в жизни ничего не понимаю, а сегодня окончательно в этом убедился.

Но нет, мы турнули и вчерашних реальных добровольцев (порнозвезда-мужчина тоже явился, как и спортсмены, и тётки), правда, из уважения помурыжив их в кафешке для сотрудников под куполом: «Ребят, сейчас идут переговоры, бандиты согласовывают кандидатуры, подождите, кого они выберут. Сами понимаете, от нас не всё зависит…» Сегодня они все национальные герои, пусть и локального масштаба. И сегодняшних добровольных добровольцев отпустили, со стандартной формулировкой: «Мы с вами свяжемся». Однако Лоран попросил снять про каждого из них коротенький ролик — в назидание. Вот кто обладает пресловутой ответственностью! Вот за кого не стыдно, кого я назову согражданами, какие бы взгляды они ни разделяли. Не вся оппозиция такая гнилая, надежда есть.

Потом началась руктина. Отчёты и вопросы, которые за меня, конечно, решат, но от меня требовалось определить, в каком направлении их решать будут. Переговоры с Гарсия. Лоран. Лоран. Снова Гарсия. Вызов от королевы. Фрейя. Сеньор Серхио. Снова Лоран. А тут наш Француз — они заканчивают операцию во Флёр, часть из бойцов перебрасываются в Южный и Северный Боливарес, часть в Санта-Марту и Нуэво-Патагонию. Сказал силы не распылять, перебьются силовики. В общем, до самого обеда я не скучал — заняться было чем. Параллельно мониторил подборку земных СМИ, где мне очень и очень многое не нравилось. Но поймать мысль, что именно, пока не мог — мало данных. Наконец, решился:

— Сеньор Борхес, заняты?

— Учитывая канал, по которому звонишь, и что я ответил… Что хотел? — недовольно засопел абонент.

— А что можно хотеть от министра иностранных дел? — усмехнулся я. — Приватного разговора. Без политеса, вежливости и галстуков. С глазу на глаз, с подборкой новостей с Земли. Хочу, чтобы просветили меня насчёт некоторых движений там. Я плаваю, не разбираюсь во многих вещах.

— Если не вопрос жизни и смерти, попытаюсь вечером вырваться на часик-два. К девяти-десяти. Как ты насчёт бильярда?

— Замечательно, сеньор! Никогда не играл — самое время начать учиться.

— Учиться начинать никогда не поздно, — усмехнулся он. — Скину координаты, как буду иметь представление о своей занятости.

— До встречи, сеньор Борхес. — Отключился.

Жук! Причём навозный. Просто общаешься с ним, а по спине будто фекалии вместо пота стекают. Но такие люди, как правило, крепкие профессионалы в своём деле. Гадливые? Главное чтобы стране была от них польза. Пусть эту гадливость партнёры по опасному переговорному процессу чувствуют.

Следующеё посетившей мыслью стало… Что мне нечем заняться. Вот совершенно. Всё идёт по плану. Оргвопросы с утра решил. Все процессы, что должны быть позднее, на стопоре, в режиме ожидания. Бандиты — сидят в крепости. Силовики с новым главкомом операции — их осаждают, и это, как оказалось, моя самая значительная попаболь… Была. Гуэрра — копает. Министры и главы департаментов — делают своё дело. Братство — за большие деньги зачищает от бандитов то, что не вычистили за два десятка лет силовики. Армия стоит в городе и скучает — но она там нужна, пусть стоит. Королева — рулит всем этим механизмом, решая глобальные вопросы. Сеньор Серхио, разоривший недавно «Космические технологии Ники», сегодня прошёлся метлой по семье того типа, что вчера приехал стрелять в силовиков под осаждённый купол. Они стали на сколько-то хрентилионов или хрентилиардов беднее — не вникал, на сколько. Ибо нефиг — следите за соклановцами, а мужчины за жёнами — в принципе, без применительно к кланам. В общем, даже этому волжскому перцу не скучно…

…А мне заняться нечем.

— И сколько они так будут? — спросила Беатрис, также от суки вертясь на стуле. Перед нею на экране разворачивались привычные по войне в прошлом месяце картины — боевое развёртывание мяса, принадлежащего «непримиримой оппозиции». Изображения девушек, отданных вчера террористам «кровавым режимом душителей свобод» расходились по сети с сумасшедшей скоростью. Волну не просто гнали — на говно исходили. Кто-то влил в акцию неприлично огромные деньги. Однако волна насквозь фальшивая и искусственная, и результат соответствующий — не впечатлял. Я вчера готовился к более быстрому развитию событий.

— Долго, — тяжко вздохнул я. — Понимаешь, вчера мы нашли десяток добровольцев за четверть часа. Планетарного уровня, с миллионами подписчиков. А сегодня четверо из их долбанутого списка также приехали в качестве добровольцев, портя им все расклады. И то, что из тех шлюшек делают сакральные жертвы, народ не понимает. Как так, тут сотни кандидатов на их место, тысячи, а вы наоборот волну гоните. Все эти люди там только потому, что мы сделали это НАСИЛЬНО, а не потому, что мы такие плохие и так сделали. Народ признаёт, что дети в приоритете, просто мы поступили не самым красивым образом. Но мы освободили ДЕТЕЙ. Пусть и такой ценой.

— Как всё сложно! — покачала она головой.

— А то! — Я усмехнулся. — Так что тут скачут на площади только упоротые, кто в принципе против власти, всегда, что бы та ни делала. Кто не дружит и не хочет дружить с логикой и головой, для кого осознание, что уже прошли стадии гнева и торга, так и не наступило. Кто, блин, не хочет понимать, что это полярный лис на планету пришёл, и он тут надолго, и нельзя раскачивать лодку во время нападения врагов. А таких всё же не очень много, и собрать их непросто.

— Но их соберут, — утвердила она и довольно сверкнула глазами. — Правда ведь?

— А то! — зло сощурилсяя, ловя себя на мысли, что стал кровожаден. Это неправильно, надо над собой поработать, пока плохо не кончилось. — Раньше подключали студентов за деньгу малую. Сейчас студенты не дураки, могут так просто не подписаться. Надо башкой не дружить, чтобы во время боёв в городе брать деньги и выходить с баннерами на площадь. Но и там рисковые есть, и скоро подтянутся.

— Количество глупцов бесконечно! — процитировала Тигрёнок римский афоризм.

— А то! А ещё есть фраза: «Бессмертных хватает».

Больше за день ничего не произошло. Сеньор Борхес не смог встретиться — был занят. А потому я не стал просить, чтобы нам срезали шлюз. Но нам его к вечеру и так срезали, и тут же, не отходя от кассы, рабочие установили новый, сверкающий хромовым блеском. Плиту гермозатвора оставили старую, просто нацепив её на новую систему. Отряд Снежки сменили на моих, усиленных четырьмя девочками из резерва — сводный отряд получился. Раненую тут же увезли… И только тут нам сказали, что в госпитале нашу напарницу решили отключить от жизнеобеспечения. Было горько, обидно… Но это война.

Спали там же, в том же составе, с поправкой на смену караула. Мои никуда ни во что не лезли, ходили пришибленные, и я их понимал. Маркиза про между прочим отчиталась, что предупредила Хуана Карлоса — если увидит его на площади — и вторую руку сломает. И из её уст это не шутка. На Тигрёнка девчонкам было плевать — её они считали своей, членом стаи и семьи, смотреть косо и не думали.

А вот с утра началось. Принял дежурную сводку. Обстановка в здании, заложники, происшествия… Нормально… Но в городе начали разворачиваться события. Килотонны империалов, влитых в волну недовольства, дали таки всходы. Правда не такие глобальные, как могли в иное время, но и десять тысяч человек на площади у Золотого дворца — это много. Их с разных ракурсов снимали, причём так, чтобы казалось, что их больше. В требованиях ребятки не мелочились — отречение королевы, переход власти «правительству народного доверия», пока не произойдёт референдум о нужности стране монархии. Ах да, отставка всех руководителей силовых ведомств, опростоволосившихся в специальной операции, и лично руководителей оной на местах.

— Идиоты! — не выдержал и прокомментировал не любящий отсвечивать на такие темы Ктулху. — Командор, их дохрена. Они пол-столицы разнесут. Давай уже действовать?

— Не разнесут! — усмехнулся я. — Пусть ещё повоют и поскачут. Человек должен сам загнать себя в ловушку, надо дать им ещё наделать ошибок. А пока найди мне адреса и номера некоторых людей, надо сделать пару звонков. Беатрис, будешь говорить от моего имени как мой сотрудник. В смысле, сотрудник «Хроник борьбы за справедливость». Справишься?

— Конечно. Что за люди? Что надо сделать? — Тигрёнок была каменно спокойна.

— Пригласить их на свидание. Ах да. — Вызвал Сирену.

— Привет. Есть новости по моему покушению?

Недовольное сопение. Плохо дело.

— Хорошо, давай тогда другое спрошу. Что-то проясняется с подставой моей смерти? Это как-то где-то отражается на поступках заинтересованных сторон? — задал я вопрос с другой стороны.

— Хуан, ты и так всё, что нужно, мониторишь, — пространно, но точно ответила она. — Нет ничего. По расследованию только то, что в утренней сводке. Копаем, но…

— Там выход на больших людей, а королева не дала тебе их потрошить, несмотря на то, что погиб взвод её вассалов. — Мой голос лился желчью, но отнюдь не на Сирену.

Сирена в ответ выдала матерную тираду, но также направленную отнюдь не на меня.

— Хорошо, тогда закрываем лавочку, — принял я решение. — Сегодня днём выйду в город погулять, и пусть кто что хочет, тот то и думает.

— Хорошо, — обречённо вздохнула она. — Раз не клеится — давай и не будем операцию и начинать. На месте ты больше пользы принесёшь. Представляешь, этот дедуля меня послал! Меня! — Снова тирада, но уже не такая длинная. — С тобой проще. Ты тот ещё сукин сын, но для тебя и возраст, и моё положение всё же авторитет.

Мне было плевать на её проблемы, потому поговорив «о погоде в Пуэбо»рассоединился.

После чего обговорил все действия с Лоран. Как-то она незаметно стала ключевым персонажем в моих планах.

«Ну, ты же работник информационного фронта, это логично» — поддержал мысль внутренний голос.

Угу. Вот только я работник НЕ информационного фронта.

А хотя…

Подъезжал без помпы. Взвод своих и ребята Макса на подхвате. А вот на обратном пути подстрахуют люди Сирены — ибо неизвестно, сколько продлятся переговоры, и успеют ли за это время стянуть к клубу боевые группы наши враги. Я отчего-то не сомневался, у них есть мобильные боевые группы. Внутрь пошли только я и девочки, Макс материл меня, что он должен идти первый, и быть внутри, но я не поддался. Мне нужен эффект смельчака. Такие люди уважают сильных и уверенных в себе. А если в помещении будут находиться бойцы в лёгких скафах с игломётами… Какая на три буквы показная смелость? И плевать, что боимся нападения совсем не их. Всё равно слабость.

Итак, нас встретили. Кассандра и сестрёнки юркнули внутрь. Мы с Маркизой чуть задержались, пока не поступил зелёный сигнал. Вошли. Четверых усиления оставили в качестве… Усиления. Контролировать пути отхода. Просто потому, что с ними нет нужной слаженности.

— Паулы не хватает… — призналась Гюльзар. — Нас всего четверо. Ни о чём.

Знала б ты, как её МНЕ не хватает! Я про себя лишь вздохнул.

Прошли холл с постом охраны, зеркальный зал и вошли в первый танцевальный зал. Огромная площадка, упирающаяся в сцену, вокруг овалом четыре яруса столиков. Зачётно! А больше всего поразила музыка. Клуб работал, люди веселились и танцевали (дрыгались на танцполе), что-то пили. Однако все они были мужчинами, женщин — одна-две на весь зал, из чего сделал вывод, это свои, члены боевых команд, а не подруги. Всего около сотни человек — в общем, нормальное количество. Подошли к барной стойке, что была под углом кпустующей сцене — нас ждали как раз там.

Пятеро. По числу столичных футбольных клубов в Примере. ЦСКА, Спартак, Динамо, Локомотив и Торпедо Реал, Парнас, Атлетико, Эстудиантес и Кугуар. Это не нацисты-ультрас из памятного списка «Чёрной Розы», это «мирное» крыло, лидеры обычных болельщиков. Но, разумеется, парни в теме реальных движений с их фанатскими объединениями.

— Так вот ты какой, Хуан! — на правах хозяина первым воскликнул лидер Реала — я «забил стрелку» в их фанатском клубе. И злобно оскалился. Учитывая, что это невысокий крепыш с два меня в обхвате, бритый наголо, смотрелось жутко.

— Да, я вот такой. — Я не дрогнул и единым мускулом.

По его знаку музыка смолкла, а народ вокруг нас начал подтягиваться, беря в плотное кольцо.

— Хуан, ты должен понимать, — произнёс глава Кугуара, жилистый и сухой мужичок лет тридцати с уголовной рожей и татуировками на шее, — что мы сейчас, если захотим, кончим тебя. Да, кто-то из нас погибнет, — презрительно оглядел он спутниц, хладнокровно сжимающих винтовки, — но тебе от этого будет не легче.

— А кто сказал, что я не понимаю? — Я продолжал мило улыбаться — улыбку повесил на лицо как только вошёл. От улыбки станет всем светлей, люди, улыбайтесь! Это так всех бесит!..

— Рисковый, — констатировал лидер Парнаса. Самый молодой из всех, лет двадцать пять, не более, зато с самой умной рожей. Опасный противник на переговорах.

— Ребят, там дети. На нас напали, — вывалил я главный козырь. — На нашу общую Родину. Давайте сначала прогоним врага, и только после продолжим наши разборки друг с другом? Я считал и считаю, что мы — кабальеро, для которых честь не пустой звук. А они — нелюди.

— А давай! — не дав никому рта раскрыть, утвердил глава Эстудиантеса, сидящий, единственный из всех, в бело-синих цветах команды. — Хорошо, мир. Парни, мир! — Это собравшимся и окружившим нас бойцам.

— Священное перемирие! — поправил, подняв вверх палец, Кугуар.

— Ага, — кивнул тот. — Пошли, поговорим, раз пришёл. — И кивнул на единственный столик, стоящий не на ярусе, а на танцполе, просто в углу. В дальнему углу.

— А они? — окинул я рукой вокруг.

— А они — все свои. Тоже тебя пришли послушать, — сказал Реал. — Чужих нет, Хуан. Это наша территория, и раз напросился — так и быть, говори, послушаем.

Ну, вот и славненько.

* * *

— Итак, первый вопрос. Чё за херня? — со своих козырей зашёл бритый Реал.

— Кого ты представляешь и какого припёрся? — перевёл на понятный Кугуар.

— Ага, на кого работаешь, — поддакнул и Парнас.

— Представляю информационное сопровождение антитеррора в операции с захватом школы Кандиды де Хезус. А также, как обычно, координирую операцию от лица Веласкесов. Мне они доверяют. Другим — нет. Всё как и с «Цитаделью», только теперь официально вхожу в штаб операции.

— А мы тут при чём? — А это Реал.

— Вы можете помочь.

— И как же? — ехидно оскалившись, Кугуар. — Кто мы, а кто… Вы!

— Времена сложные, — фаталистически пожал я плечами. — Сейчас любой может помочь, если он патриот. Сейчас вся Венера делится на два лагеря — условные патриоты, кто за сохранение страны, и условные тридварасы, для которых важнее их понты и амбиции. И какими бы вы ни были негодяями, какие бы деструктивные ценности ни разделяли, вы — патриоты. А ещё — мужчины. Настоящие.

— В отличие от тридварасов! — усмехнулся представитель Парнаса.

— Ага, — кивнул я. — Они — дерьмо. Вы — кабальеро. Да, мы бились грудь на грудь. Многие даже погибли. И с вашей стороны, и с нашей. Но когда мы бились, мы бились, смотря друг другу в глаза…

— Кроме когда вы нас мочили боевыми отрядами! — зло фыркнул Кугуар. Стоящая и сидящая вокруг нас массовка поддерживающе загудела.

— Нет, — покачал я головой. — Это было после «Мередиана». Ваши кураторы опухли и взорвали людей. Нам не оставалось ничего иного, как начать уничтожать в ответ вас. Но вспомните, до этого всё, что мы делали, это ломали вам руки и ноги, не более. Смерти были, но то случайности.

— Инвалидами нас делали, — фыркнул Эстудиантес. Видимо мы сделали физически недееспособным кого-то из его знакомых.

— А кто говорил, что война — лёгкая и простая штука? — парировал я. — Вы знали на что шли… Те из вас, конечно же, кто прошёл особую подготовку для уличных боёв, но мы гнобили только их. Я считаю, если ты не готов быть покалеченным — не выходи драться со спецсредствами. Не готов быть убитым — не выходи убивать других. А вышел — не ной, сам виноват. Просто тебе не повезло. Очень простая философия, но плюньте мне в лицо, если я не прав.

— А я поддержу мальчика, — оскалился урка из Кугуара. — Всё по понятиям. И мы и правда дрались честно. Жестоко, но честно, гадом буду! До определённого момента так и было.

Остальные на него недовольно зыркнули, но сказанного не воротишь. Он поддержал меня и мою точку зрения, «размочил счёт».

— Всё равно! — а это подал голос лидер Атлетико. Сухой, но жилистый «европеец» среднего роста без опознавательных знаков в виде татуировок и с лицом интеллигента. Интеллигенты, как правило, самые злобные и ненавистные люди, способные на любую гадость — у них просто нет тормозов, какие выработались у уличных бойцов, прошедших кулачную школу. — Всё равно! — Ты — один из НИХ. Наш враг. Вас сюда никто не звал, это не ваша территория. Сидели бы у себя в Самаре — и всё было бы хорошо. Нет, припёрлись, свои щиты припёрли, провокации, кости ломать…

Настроение остальных плавно сместились на негатив. Вот су…ровый чел!

— Ты — враг, — констатировал Реал. — Почему мы должны тебя слушать, и тем более поддерживать?

— А дети — не наша проблема, — добавил Эстудиантес. — Вы — власть, вы — антитеррор, вы ЗНАТЕ и УМЕЕТЕ освобождать заложников. — Массовка снова одобрительно загудела. — Мы же — простые парни, любим футбол. Не спецназ. Ты совсем не по адресу.

— Может я и враг, парни, — ехидно усмехнулся я, чувствуя, как мелко подрагивают руки, а изнутри поднимается привычная волна приступа. Которую я сдержу, но вновь буду на грани. — Я враг! Я супервраг! — заорал я, вскинув руки и озираясь по сторонам — а вокруг нас стояла и сидела почти сотня коллег данных перцев. — И я вас уничтожу, если будет возможность! — А это снова им. — Потому, что вы — нацистские скоты, которые шатают мою страну. Которые ненавидят мой народ, один из моих народов, у меня их два и оба мои, совершенно искренне ненавидят, прикрывая свои сборища любовью к футболу. Да, всё так! — Сверкнул глазами, посмотрев в лицо каждому, кому смог. — Вот только вы должны мне! Мне, потому, что это я координировал действия «Цитадели» со стороны власти! И начали мы раньше потому, что я настоял. И только поэтому вы все останетесь живы.

— Да ты вообще попу…

— Да ты чо, бл…

— Слышишь, ты…

— Тихо, мля! — заревел, словно бык, Реал. — Я сказал, все заткнулись!

И капитаны фан-клубов, и заголосившие рядовые бойцы от его крика замолчали. Солидно рявкнул, уважаю!

— Хуан — наш гость. — Смерил меня косым презрительным взглядом. — Мы его принимаем у себя дома, и законы гостеприимства прежде всего. Кому не нравится — на выход, но пока я отвечаю за эту территорию — базара не будет, и точно никто никому рыло чистить не будет. — Это мне за спину, осаждая горячие головы из своих. — Продолжай, Хуан. Ты сволочь и враг, но я обещал выслушать тебя.

Кугуар на его слова согласно кивнул. Остальные капитаны были недовольны, но съели. Вот что значит личная харизма.

— Оглядитесь вокруг, парнишки, — начал я. — Что вы видите? Раздрай! Откуда он взялся? Общество расколото! И это не наше с вами противостояние, это рубятся власть и оппозиция. Королева и аристократы-олигархи, и те, кто их поддерживает. Страна уже далеко не монолитна и совсем не едина. А что будет дальше?

А дальше наши войска высадятся на Земле и начнут там войну. Настоящую, с кучей гробов и горой трупов. И на Венере снова будет масса недовольных. А меж тем и террористы не будут дремать. И ваши кураторы. И все-все-все надовольные, красные, белые, зелёные, серо-буро-терракотовые, будут своё недовольство активно выражать.

Вот просто подумайте своими местами, предназначенными для того, чтобы думать. Как по вашему, способна ли нищая упоротая страна подготовить группу диверсантов, обучить их и закинуть на другую планету под видом гастеров, где они проведут в консервации более десяти лет? ДЕСЯТЬ мать его ЛЕТ, парни! Ровно столько провела на Венере группа Мухариба — эти подонки-диверсанты, впахивавшие у нас за центаво для отвода глаз.

Да ни хрена подобного! — ярился я. — Такое может позволить себе только сверхдержава. Сверхдержава, играющая ВДОЛГУЮ. Которая за десятилетия планирует свои специальные операции.

А раз у них такой горизонт планирования только силовых акций, то и остальные их операции на уровне. И всё, что мы видим сейчас, срежиссировано и запланировано добрый десяток лет назад.

Снова оглядел их, и они не перебивали, о чудо!

— Продолжай, — покровительственно махнул головой Реал.

— Первое в их плане игры на десятилетие — террористическая атака, которую наши силовики не отразят. Отсюда появится раскол в обществе, и он уже появился — эти скакуасы на площади Независимости и аццкая волна в СМИ, накат на силовиков — вам подтверждение. А масла в огонь будет подливать фактическая оппозиция, которая даже деньги не будет брать — эти уроды сами искренне ненавидят власть и королеву, аж кушать не могут. Они поддержат купленных и проплаченных предателей, и их всех придётся разгонять силой, ибо сейчас некогда миндальничать.

После — война. Европа. Наши парни там будут погибать, но мы не сможем уйти оттуда, хотя прежде чем лезть с оккупацией надо бы сначала свои раны зализать. Мы будем разрываться, теряя остатки авторитета. Последуют санкции других стран, их громкое и заслуженное «фи», но главное, оппозиция поднимет голову ещё выше.

Ну, и только третьим актом — вы, обострение национального вопроса. — Я ехидно оскалился. — Только в тот момент планировалось вывести вас на улицы. Стычка с Обратной Стороной, которую также бы на волне кризиса накачали против вас, как вас — против них. И всё произошло бы так же, как у нас с вами, только уже не по нашему сценарию, а по сценарию ваших кураторов. Со всеми вытекающими последствиями.

Вот только знаете, в чём ваши кураторы просчитались? — довольно сощурился. Вопросов пока не было, и меня не перебивали — значит тут действительно люди информированные. — И я их понимаю, у них верный ход мыслей. Ибо они — бизнесмены-интернационалисты. Их примет любая страна, любое государство. Да, немного оберёт, но примет. Особенно если это Империя — мы слишком похожи, корни-то общие. Вот и они считали и считают, что королеве есть куда бежать. Она отдаст всё, что имеет, согласится на республику в обмен на неприкосновенность и яхту, и сбежит.

— Вот только ни хрена она не сбежит! — заревел я. — Нет на Земле государств, кто её примет, кто будет ей рад, либо сможет гарантировать безопасность. Только Канада, и только пока не договорятся о цене с её противниками — у англосаксов всё продаётся, даже слово и честь. Почему «даже», честь и слово для них — основной товар! — Я презрительно фыркнул. — А потому, братва, она никуда не побежит. У неё трое детей, а на что способна мать, защищая дом и детёнышей — учите биологию.

— Ты хочешь сказать, — начал Парнас, но я перебил, заорав на весь зал:

— Да, мать вашу! Я хочу сказать, что всё уже решено, и ваши спонсоры просчитались! Решение уже принято! Она не отступится и введёт тоталитарную тиранию! С разгоном Сената, с репрессиями одиозных аристократов, с вводом лояльных войск в город и прочими прелестями. Прямое военное правление во главе с королевой, хунта. Это ПЛАНИРОВАЛОСЬ. Вас, кому повезло бы, раздавили гусеницами. Или задушили, впустив под купол атмосферный воздух. Кому не повезло бы — тех вытаскивали из норок и убежищ и отправляли бы в пыточные — сдавать товарищей. Да, стране от этого шага кабздец, но повторюсь, отступать ей некуда. Так было бы, так планировалось, и мы с «Цитаделью», вышедший на сцену — это способ переиграть сеньоров, начать движуху раньше, до того, как долбанёт запланированная война, — махнул рукой вбок, имея в виду то, что творится за окном. — Мы успели! На месяц всего, но вывели вас на улицы раньше! И теперь хотя бы вы выключены из происходящего, хотя бы национальный вопрос в ближайшее время не всплывёт.

Сейчас «Братство» зачищает преступные анклавы, но если бы не мы и не наша война, они бы зачищали ВАС. — Снова окинул взглядом вначале капитанов, а после и других членов поддержки, сидящих и стоящих за их спинами, кто в поле моего зрения. — Так что нет, народ, можете отрицать это до посинения, но вы живы, и будете живы благодаря мне и нашей войне, и никак иначе. И только благодаря ей у Венеры теперь есть шанс выжить, и как хотите к этому относитесь. Я готов продолжить нашу войну, потому, что вы не правы, но только после того, как отобьём атаку врага. Да, мы противники, но мы, повторюсь, кабальеро. А кабальеро — люди чести. Сейчас же предлагаю объединиться против упырей и помочь нашей стране выжить. А разборки — потом. Схлестнёмся, если будет время. Для этого я и пришёл — на время зарыть топор войны. Мир вокруг сходит с ума, люди не соображают, что творят. Но мы с вами знаем эту жизнь, и кто, кроме нас, может показать пример, что надо объединиться?

— Дело говоришь! — глядя в пол произнёс Эстудиантес. — Мир и правда сходит с ума.

— Да, СЕЙЧАС не надо никакой войны. — Это поддержал и Атлетико.

— А чем мы, собственно, можем помочь? — кисло усмехнулся Парнас.

— Участием. Твёрдой гражданской позицией. — В моём голосе прорезались нотки пафоса, но сейчас тот был уместен. — Мы, враги, можем объединиться. Значит и здоровые силы от оппозиции, недовольные властью, тоже должны примириться. А кто не может, кому личное противостояние важнее судьбы планеты — того в расход. И никакой жалости! Сейчас, когда дети в заложниках, любая жалость смерти подобна. И в расход их должны пустить мы с вами, вы и я. Вы — как патриоты, я — как координатор от власти.

— Вы ведь уже получили приглашение выйти на улицы? — вдруг хищно оскалился я и перешёл от обороны к контратаке. — Не отрицайте, получили. Я не знаю наверняка, нет, не перехватил, и не ясновидящий. Просто иначе, по-другому, быть не могло. Ваши кураторы может быть где-то и говорят правильные вещи… Но они люди подневольные. А конечным заказчиком, на которого они работают, являются не основатели-заговорщики, а Земная сверхдержава. У них выбора нет, даже если не разделяют ценности. Им надо валить власть, есть отмашка — вот и будут это делать, а думает пусть тот, кто дал деньги. Это люди денег, продажные шкуры, только и всего.

Судя по лицам и тому, что в глаза мне никто не смотрел, я прав. Есть такой приказ — выдвигаться на площадь Независимости. Они пока не решились, ибо в городе танки и бои, есть повод не торопиться. И давить силой, заставлять их в таких условиях чревато. Но призыв от кураторов им передали, и их выход — вопрос времени. Может быть долгого, но всего лишь времени.

— Почему мы должны разгребать за вами это дерьмо? — вдруг произнёс Эстудиантес. — Вы лажанулись. Это был ваш косяк, этот захват. Власти, Веласкесов, антитеррора — я не знаю кого, но ваш! А теперь ты, юноша, приходишь сюда, обвиняешь людей, которые не при чём, что они предатели, требуешь чтобы мы вписались на вашей стороне… Хотя вы — власть! А не мы, — повторился он. И, чёрт возьми, с этим трудно спорить.

— А вы всего лишь хотите справедливости, — усмехнулся я. — Чтобы глупая шлюха ушла и не напрягала народ своей тупостью и трусостью.

— Рад, что тебе не нужно говорить это вслух, — оскалился Реал. — Да, мы этого хотим. Не все, но те, кто тут собрался, и те, кого прямо тут с нами нет, — окинул он взглядом помещение клуба, имея в виду остальной состав актива.

— Хотите, я расскажу, что произошло на самом деле? — усмехнулся я. — Я знаю, что вы меня пишете. И потом нашу беседу выложите в сеть. Но я готов рассказать то, что под грифом «совершенно секретно» только потому, что вы неправы. Чтобы поняли всю картину.

— Ну, давай, излагай, — разрешающе усмехнулся этот бычара.

— Они планировали блестящую операцию. Совет безопасности во главе с королевой. Да, опасно хотели сыграть, с реальными террористами, которых бы забросили к нам, и которые бы на самом деле что-то захватили. А они бы их ликвидировали, и все такие д'Артаньяны, в белом, на коне, а вокруг одни тридварасы. Нет, это был без дураков гениальный план. И всё бы махом решил — и проблему нашего вторжения на Землю, и задачу сплочения нации.

Вот только они не учли главного. Что в их рядах «крот», сливающий данные врагу, — подался я вперёд, пронзая лица железным взглядом. — «Крот» где-то очень высоко, почти на самом верху операции. И это всё произошло в момент, когда спецслужба, против которой они все работали, приступила к своему собственному плану, к которому готовилась десять лет… Даже больше десяти. Как понимаете, имея такие данные, как план наших сеньоров, и имея многолетнюю подготовку и кучу пущенных корней, враг ударил так сильно, как только мог. Вы за окном видите последствия их удара.

По массовке пошли недовольные, язвительные, а то и просто злобные шепотки.

— Они переиграли нашу спецуру, — продолжил я после паузы. — Отвлекли внимание и ударили там, где никто не ждал. На самом деле ничего страшного, одна спецслужба обыграла другую — такое на каждом углу, кто-то всегда кого-то обыгрывает. Вот только десятилетний план, парни, в действии! Наши не были готовы к нему. И речь НЕ ТОЛЬКО о террористах — одновременно с ними запущено множество механизмов и спящих агентов.

— У нас предатели, — честно признался я. — Много. На разных уровнях. Но главное — предатели среди наших кланов, высшая аристократия. Да, месяц назад мы купировали вашу угрозу — национальную карту сейчас разыграть сложно. Не после майских боёв. Но остались и другие козыри, и некоторые наши сеньоры сейчас решились воспользоваться ситуацией, чтобы ударить изнутри. Я не знаю, действуют ли они совместно со сверхдержавой, организовавшей террористическую атаку, или пользуются моментом, но искренне считаю, что даже если второе — они всё равно сволочи и скоты. Потому, что нельзя «сливать» страну внешнему врагу. Вот просто нельзя! А они это делают.

— А если они сами по себе? — вставил пять центаво Парнас. — Если… Наши кураторы не с ними, просто пользуются моментом, считая, что никому страну не отдадут, когда придут к власти?

— Значит они идиоты. — Я презрительно фыркнул. — Удержат страну, не удержат — не в том вопрос. Они её качают, расшатывают, зная об угрозе. Венера не будет прежней, Венера не будет великой державой. И даже просто богатой и независимой не будет — как их «подписали» работать на интересы чужаков, так и против них кого-то «подпишут», а специальные службы планеты, наш иммунитет к такому, к тому моменту будут развалены.

Это звиздец, пацаны. Полный звиздец, что они творят. Совбез ввёл в город войска только для этого — купировать угрозу переворота. Реального переворота на фоне глобального противостояния, и, возможно, большой войны. У нас у единственных в мире есть своя сфера ПКО, ни один корабль не приблизится к Венере без нашего ведома, а потому ударить по нам можно только изнутри, ослепив нашу элиту и подкупив её часть. Мы сами должны разрушить барьеры, отделяющие нас от них! Мы — главные враги самих себя!

И потому я пришёл к вам, своим врагам. Да, мы противники. Но мы — люди чести. Если мы не защитим Венеру — королева не выстоит. Просто потому, что все детали операции продуманы, и что бы она сейчас ни сделала, её в чём-то, да обвинят. Будет нерешительной — в слабости. Решительной — в излишней жестокости. Разгонит народ силой — кровавый тиран. Позволит бунтовщикам распоясаться, дабы таковой не прослыть — её проклянут те, кто пострадает от погромов. А потом всё равно начнётся свержение. Ну, не может она действовать как дОлжно! Хочет, но нельзя ей. Потому, что все от неё чего-то хотят, все ждут, все требуют… А я предлагаю не требовать, а помочь. Назло всем, даже назло вашим кураторам.

— Что ты знаешь об этих… Кураторах! — презрительно бросил Парнас.

— Всё! — отрезал я. — Кто вас создал. Кто финансировал. Кто тренировал бойцов «жёлтого» списка. Парни, мы не только «Чёрную Розу» хакнули. У меня в руках были учредительные документы тех структур, где ваши недальновидные кореша проходили обучение и боевое слаживание. Просто из уважения, давайте вы не будете лить мне воду в реактор, заявляя, что этого не было?

Лидер «Парнаса» снова попытался что-то сказать, но я перебил:

— Просто раскиньте мозгами, парни! Ничего не бывает просто так. План шикарен. Одно за одним, череда событий, и некто ушлый оказывается в нужное время в нужном месте и возглавляет страну. Так не бывает. И вас снова зовут на баррикады, зная, что в городе мехи и танки. Вы — сакральная жертва.

Когда завтра вас раздавят мехи, часть войск перейдёт на сторону «народного правительства» из правильных людей. Не ведитесь. У нас, блин, враг школу захватил! С детками. Вот хотя бы ради этих детей пораскиньте мозгами и подумайте, кому вы сделаете лучше, выйдя на улицы?

— Ты прав, чёрт возьми! Не по понятиям это, устраивать тёрки, когда школа захвачена, — потянул Кугуар. — Не, я не подписываюсь, парни, и вам не советую! — А это не только другим капитанам, но и тем, кто нас окружал. — Я против шлюхи, но продолжу свою войну, когда врага отбросим.

— А это по-нашему! Поддерживаю! — А это Эстудиантес. — Неправильно это, в такое время по площадям скакать.

— Но ты всё равно наш враг! — выдал вердикт Реал. — Надеюсь, нас не того, — он показал свёрнутую шею. — Пока войска в городе? Чтоб потом шлюху некому свергать было.

— Зачем? — улыбнулся я. — Если задушить свободу, не дать людям говорить, они станут молчать. Но начнут кидать бомбы. Когда затыкают рты силой — это никогда хорошим не заканчивается. Давайте лучше оставим как есть, и будем драться кулаками? — Продемонстрировал им свои кулаки. — Не надо лишней крови.

— Хотелось бы верить! Что не станете… — Это Парнас. Он по ходу либеральнее всего настроен.

— Если не будете мешать и вставлять палки в колёса — доживёте до окончания спецоперации, и тогда обсудим новые правила войны. — Я улыбнулся.

— Значит, так и решили. Мы не участвуем! Разбирайтесь с террористами сами, в тыл не ударим, — подвёл итог Реал. — Все капитаны согласны?

Парнас и Атлетико промолчали, но Кугуар и Эстудиантес кивнули. Впрочем, за парнями стоят рядовые бойцы, мнение капитана важно, но оно не окончательное. Главное достучаться до остальных.

— Этого мало, — закачал я головой. — Мало просто сидеть в окопах. У нас общий враг. И там — дети. Я здесь не отговорить вас от действий — да плевать на вас, если честно. Говорю же, ситуация зашла так далеко, что если перейдёте черту — в вас просто будут стрелять. По-человечески вас, конечно, жалко, но это не изменит ситуацию, объяснил же, решение идти до конца принято. Я здесь чтобы вы помогли не допустить других сакральных жертв, которые и без вашего участия запустят лавину политического кризиса.

— Та-а-а-а-ак! — подался вперёд Атлетико. — И что же ты хочешь? Чтобы мы пошли и отмудохали тех, кто на площади Независимости?

— Они идиоты, — констатировал я. — Просто идиоты. Которые не понимают, что нельзя драться под ударом врага — ты только хуже делаешь. Но как только они перейдут черту — мы откроем огонь. И всё понесётся вскачь, как и запланировано вражеской спецслужбой. Надо в корне ломать стратегию врага. Не тактически латать дыру, а ломать сам план. Да, это так, я прошу вас выйти на площадь Золотого дворца и о3,14сдюдить тех упырей, кто качает там нашу общую лодку под названием Венера. В отличие от вас, вольных фанатов футбола, мы, власть, НЕ МОЖЕМ ничего им сделать. Они, млять, обладают гражданскими правами, но почему-то не несут за них ответственность!

— Против нас вы создали прокси из Обратной Стороны, — усмехнулся Атлетико. — А против них — из нас. Красивый ход. Но немного… Подлый, не находишь?

— Что делать, жизнь сложная штука, — пожал я плечами. — Но с другой стороны тогда это было плановое решение, — развёл я руками, показывая, что да, чёрт возьми, так и есть. — Мы его разработали и приводили в исполнение. Сейчас же я играю на импровизации. А вы — да просто потому, что больше некому! Нет на планете больше силы, способной это сделать. А стрелять очень не хочется.

— Нам надо подумать! — отрезал Эстудиантес. — Хуан, мы тебя услышали, но нам надо всё взвесить и решить.

— Хорошо. Решайте. Когда решите — сообщите, я запущу инфоповод. Не можете же вы просто так приехать и начать их успокаивать. Я обеспечу вам тылы, чтобы страна считала вас героями.

— А ты и такое можешь? — усмехнулся Кугуар.

— И такое. И не такое — тоже могу! Я всё могу. — Усмехнулся. — Не тяните с решением. Если они начнут беспорядки — мы сразу откроем огонь. Возможно даже этой ночью. Или следующей. И их смерти будут на ваших руках. Как что решите — звоните, до связи.

Я встал и спокойно двинулся к выходу. Массовка расступилась, пропуская. Рассредоточенные по залу девчонки побежали следом.

Глава 10. Акелла не должен промахнуться

Глава 10. Акелла не должен промахнуться

На обратном пути меня перехватили:

— Хуан, срочно по этому адресу.

Королева. А с королевами не спорят. Хотя я, в принципе, и не планировал особо никуда ехать. Так, проведать бригадного генерала Гарсия, да, возможно, прокатиться к парням в ангар, где куется наша будущая победа и пишутся нейросети для выявления будущих заложников.

Адрес показался знакомым, но я сразу не поверил, что это туда. Но когда подъехали… Нет, туда. Блин!

Это был дом Феррейра. Такие дома называют «поместье», потому, что он во-первых огромен, во-вторых, там нет только самого чёрта (хотя применительно к этому адресату — и чёрт там есть). Земля над и под домом принадлежит аристократу, с неё не платится налог (аристократическая клановая собственность), сюда не суётся гвардия. И весь купол также под патронажем того из аристо, кто владеет тут землёй. Соответственно, чужих под этим куполом быть не может — разрешение на владение недвижимостью получает только тот, кого одобрит локальный королёк, а именно тут речь о клане основателей-оружейников.

Шлюз при нашем приближении раскрылся, заехали внутрь. На подземной парковке ждали ангелы — две старые девы охраны, тут стояли машины королевского кортежа, и ещё две — видимо за мной, провожатые.

— Пошли, — продублировали две последние вслух мои мысли. Девчонкам и Кассандре знаком показали оставаться.

Красоты дома, пока шли, запоминать не стремился. Как-то приелась эта показная роскошь. У меня когда-нибудь будет такой же дом, не хуже. А потому я просто шёл, вспоминая изученный план, сверяя его с тем, что в моей памяти. Вроде соответствует. Сильвия в Самаре, и там сейчас гораздо безопаснее, а потому испытывать к этому месту хоть какие-то тёплые чувства было незачем.

Они сидели в беседке в саду. Сад Феррейра не поражал воображение — в особняке у Манзони тот был и поболее, и поярче в смысле красок. Какой-то восточный стиль, низкорослые сакуры, сейчас не цветущие. Никаких пальм и лиан. Но вот беседка в саду располагалась не где-нибудь, а на маленьком островке. Без лебедей, в этом пруду птиц не было, зато в воде проскользнул силуэт рыбьей спины — значит рыбу выращивают.

На входе на мостик и на выходе из оного стояла дежурная пара старых дев, но судя по приветливым и непринуждённым лицам главных действующих лиц, никакой опасности королеве в этом логове врага нет, они тут «для галочки». На столике были выставлены какие-то закуски, овощное рагу, копчёные куски мяса, а также плескалось в пыльной бутылке красное вино. Что красное увидел потому, что мне предложили, первым делом, как зашёл — сеньор Октавио лично налил. Сразу после того, как я, войдя, поздоровался.

— А это мой неофициальный племянник Хуан, — произнесла улыбающаяся королева. Щёки у неё были румяные, вид улыбающийся — двое старых приятелей только что закончили приятную беседу, и под этим куполом активно кипит флирт, которому я невольно помешал. На душе стало гадко, она и Феррейра? Но я держался — а что я, собственно, знал о королеве и её взаимоотношениях с другими людьми? Знал, а не мысленно фантазировал? Не соответствует моим идеалам и моему о ней представлению? Так это мои проблемы, а не её. Я идеалист, и Фрейя постоянно говорит это. Они воюют, да, но при этом спят, и это мои сложности, что от этой мысли жутко коробит.

— Да, мы с ним шапочно знакомы, — кивнул император Октопус. — Нервный юноша. Но невероятно самоотверженный. И очень талантливый. Хуан, вина? Тридцатилетней выдержки, рекомендую!

— В доме врага не едят, — заметил я, садясь на указанное место. Королева при этих словах напряглась. Она чего-то подобного ждала, но ожидала от меня большего благоразумия.

— Мне жаль, что ты считаешь меня врагом, — без злобы и активных эмоций покачал Октопус головой. — Искренне жаль. Особенно ввиду того, что ты очень нравишься моей дочери, и она явно небезразлична тебе.

Королева в этот момент пригубила из своего бокала, пронзая меня глазами — как себя поведу? Тест.

— Ваша дочь — единственная причина, по которой вы до сих пор живы, и не являетесь инвалидом. — Я не собирался следовать политесу от слова «совсем». И на тест было в тот момент плевать.

— Хуан! — не выдержала и рявкнула её величество. Император же лишь усмехнулся:

— Лей, всё хорошо. Я всегда говорил Сильвии: «Лучше человек, который говорит в лицо обидное, чем улыбающийся сукин сын с камнем за пазухой, который ударит, когда отвернёшься». Она меня услышала, и нашла такого. Это радует.

— Это не даёт ему повод вести себя неподобающим образом в высшем свете. — Взгляд королевы кричал: «Не подставляй меня, сукин сын! Пожалеешь!» И я её понимал, а потому всё же придётся остепениться и засунуть эмоции подальше. — Он прошёл обучение этикету и манерам. Для чего? Чтобы позорить меня во время важных переговорах, где он — гость?

— Я могу уйти, ваше величество, — поднялся я. — Ничто на свете не заставит меня уважать хозяина этого дома, каково бы ни было его влияние на планете, и какую бы союзническую карту он не разыгрывал…

— СЯДЬ! — рявкнула она, бешено выкатив глаза. И было в её тоне нечто, что я понял — чуть не провалил важный экзамен. Но она, так и быть, даст мне последний шанс. — И не выпендривайся.

Подчинился.

— Я в курсе твоих претензий к Октавио, — кивок головы на «гостеприимного хозяина», — насчёт ребёнка Беатрис. Но, Хуан, домыслы — это домыслы. Дай мне хотя бы одно косвенное свидетельство, и я обещаю, вышвырну его в шлюз! Но если такого нет — засунь свои обиды в задницу, особенно когда тебя приглашают серьёзные люди на серьёзное мероприятие.

— Лей, — серьёзный людь дотронулся до её руки, вступаясь за меня, и глаза его были умоляющими. Хренов лицемер! — Ему всего двадцать. Я в его возрасте так куролесил, и совершал такие ошибки, что до сих пор стыдно. На то она и молодость, чтобы быть горячим и выплёскивать свои чувства. Вспомни на какие безумства я шёл, когда ухаживал за Валентиной — как раз в это же время. И как ненавидел её отца, и всячески делал ему гадости, невзирая на лица и окружение, подставляя свою семью? Я не могу говорить за других, но этот юноша напоминает мне меня самого, а время показало, что никто не скажет, будто я — недостойный собеседник и партнёр по переговорам. Всему своё время.

Королева картинно посопела, но показно успокоилась.

— Возможно ты прав. И я слишком много требую от МАЛЕНЬКОГО МАЛЬЧИКА. — Ещё более суровый прищур. — Но я всё же надеюсь, это подростковая дурь, а не объективные проблемы с мировосприятием.

Теперь лис Октавио посмотрел на меня. «Я свой ход сделал, теперь ты». И в его взгляде не было обидного слова «щенок», которое я так хотел произнести про себя.

Я молчал. Ибо не понимал, что вообще можно сказать. Подставился? Да. Жалею? Нет. Просто приму правила игры и буду вежливым и обходительным. Целовать в дёсна этого сеньора меня никто не заставит.

— К тому же, — усмехнувшись, добавил он, чтобы вновь вывести меня из равновесия, но уже с другой стороны, — возможно именно этот юноша — мой будущий зять. И надо относиться к таким людям с пониманием.

— Мне кажется, дети сами должны решить, как им быть дальше. — Королеве это высказывание пришлось как пощёчина, и я, не буду скрывать, в душе восторжествовал. Ай да сукин сын, и её и меня вывел из равновесия и поставил в проигрышную позицию! Ладно, не буду злиться. Буду учиться, пока есть возможность.

— Решат. — Улыбающийся Октавио был непрошибаем. — И именно что сами. Я не лезу. Но я знаю дочь — она упорная. — Победная улыбка.

Королева разозлилась, побледнела, но с темы соскочила:

— Посмотрим. — В голосе досада. — Может всё же вернёмся к теме разговора, ради чего мы собрались?

— Ах да, конечно. — Император Октопус картинно прокашлялся. — Хуан, хочу предупредить, что в том, что сейчас будет, нет никакого нашего влияния, нет нашей руки. Мы… Те, с кем ты так самозабвенно сражался месяц назад, я сейчас представляю интересы всей нашей партии… Мы решили, что это не наша война и отстранились.

Пауза — дать мне догнать. Но я не догонял, ибо не понимал, о чём речь.

— То, что управление нашими людьми перехватили нет нашей вины, — продолжил он. — Просто мы решили не форсировать события и не вмешиваться. И на вашей стороне тоже. То есть не будем мешать, но и помогать также не станем. И перехват, перекуп наших людей произошёл потому, что мы не давали команды отказаться от контакта с другими силами. А в вакууме власти, как понимаешь, многие поймают свою рыбу.

— Заодно посмотрите, кто ВАШ человек, а кого надо гнать в шею, — улыбнулась Лея.

— Ну, любые парламентарии по определению служат тому, кто платит. — Сеньор довольно хмыкнул и откинулся на спинку топчана, на котором восседал. Спинки топчанов были подняты — режим кресла, всё же это не пляж, а место переговоров. Очень важных переговоров. — Пока платили мы — они были условно наши. Если мы не платим и не даём указаний — никто не может запретить им поработать на других. По крайней мере пока мы не даём противоположных указаний, а мы, как уже сказал, молчим.

— О чём вообще речь? — нашёл-таки я силы спросить. — Что за… «То, что должно произойти»?

— У него нет инсайдов ОТТУДА,пояснила королева Октавио и повернулась ко мне. — Хуан, сегодня в четырнадцать часов начнётся заседание Сената. Внеочередное… Уже началось, — бросила взгляд на браслет. — Там меня вновь польют грязью и вынесут вотум недоверия. Будут и более серьёзные призывы, но по закону они могут только вынести вотум и назначить референдум. Как бы ничего серьёзного, только шум…

— Но он станет основой движения «снаружи». Оправданием силового переворота, — понял я. И поправился. — Возможного.

— Рад, что ты всё понимаешь. — Октавио взял бокал и отсалютовал мне им. Пригубил. — Мы решили не лезть в эту грязь, но и помогать тоже не будем.

— А как же патриотизм? — поддел я. — На страну вообще-то напали. И там дети.

— Хуан, — спокойно, с доброжелательной улыбкой и ехидством в глазах, произнёс сеньор. — Когда некто на всю страну перед камерами называет себя абсолютным хищником, да не просто так, а при наследнице престола, это не просто так. Особенно в том случае, если тот, кто его поддерживает, даёт этому самопровозглашённому хищнику реальную власть. ВСЮ власть, какая только есть в этом ареале. Это значит, мой возможный зять, что некто бросил ареалу вызов на лидерство, ни много, ни мало. Молодой волк заявил права на статус вожака стаи, а вместе с этим — доминанта всей планеты.

Это не хорошо и не плохо, — довольно усмехнулся он. — Биология говорит, что в ареале должен быть доминант. Но эта же наука подсказывает, что тот, кто бросает вызов, чтобы им стать, далеко не всегда добивается поставленной цели. И если у нашего с тобой общего знакомого получится стать вожаком, тем самым абсолютным хищником, то честь ему и хвала. Но тогда какой смысл поддерживать его там, где он должен победить врагов самостоятельно? Мы с радостью подчинимся новому вожаку, — взгляд на королеву, которая при этом довольно улыбнулась, — как сильному, как реальному лидеру. Но вот если волчонок переоценил силы… — Картинный вздох. — Если он не сможет подмять ареал под себя — то мы не собираемся вытаскивать его за уши и спасать его шкуру. — А теперь его глаза опасно сверкнули. — Повторюсь, мы не будем мешать. Но если волчонок покажет несостоятельность претензий, и то, что мы видим, не планы по переформатированию мира, а юношеские понты — тогда мы появимся на сцене, но в этом случае было бы глупо хоть как-то учитывать интересы и волчонка, и его покровителей. — Снова взгляд на королеву. Глаза той зло засверкали, но я понял, они договорились. Решение на самом верху принято.

— Как понимаю, спрашивать что-либо о том, кто именно перекупает ваших сенаторов, качает нашу лодку и играет против Венеры, бесполезно? — довольно улыбнулся я — кажется, надо бы заскрежетать зубами, но я наоборот был очень доволен. Феррейра, Абанкуэйро, Ареола, Батиста и Ортега, пять из двенадцати основателей, треть экономической мощи планеты, если не больше, вне игры. Это очень сильно меняет расклады на планете.

— Ты умный юноша! — похвалил он, понимая, что я дурачусь. Но я не совсем дурачился.

— Я к тому, что раз вы не вмешиваетесь… То вам должно быть всё равно, что случится с семьями тех, кто замазан, правильно понимаю? — опасно сощурился я, пронзая его насквозь.

Снова переглядки с королевой, но теперь на лице императора Октопуса непонимание. Сия тема видимо не была предметом переговоров. Они обсуждали только любимых себя.

— Хорошо, сеньор. — Я картинно повеселел. — Договорились. Но если не вмешиваетесь — то не вмешиваетесь, ЧТО БЫ НИ ПРОИСХОДИЛО с семьями предателей и бунтовщиков! — А теперь добавил в голос сталь. — Обещаю, вас и ваших союзников это не затронет… Но только попробуйте поставить палки в колёса, когда полетят их головы!

Я, видимо, выглядел настолько серьёзно, что при этих словах Октавио побледнел. Кажется, такого захода от меня не ждал. И тем более не ждал, что я буду его пугать. Его, человека номер два или три в венерианской политике! И я был настолько харизматичен и убедителен, что самому ему, могущественному теневому императору, слегка взбледнулось.

— Любая попытка вмешаться, — продолжал я, — заступиться, дескать, это неправильно, это слишком жестоко поступать так с хорошими людьми, что они одни из нас и не виноваты, просто слегка оступились… Особенно их СЕМЬИ… Сеньор обещаю, любая попытка что-то вякнуть, даже просто запуск волны в СМИ… И я сам, без королевы вышвырну вас в шлюз! — А теперь ему злобно оскалился. — На правах абсолютного хищника.

Но на то Октопус и император, что мгновенно пришёл в себя.

— Главное, чтобы Акелла не промахнулся, мой молодой друг. За тебя! — И снова пригубил, отсалютовав мне бокалом. — Рад, что мой будущий зять не боится строить ТАКИЕ планы и ТАКИМИ аргументами. Но пока ещё передо мною юноша, молодой волк, и стоит пожелать тебе удачи.

* * *

— У меня буквально полчаса, — произнёс сеньор Борхес. — Потом важная встреча.

— Приехать к вам, в МИД? — понял я, что птица удача показывает свой хвост, и его надо только суметь схватить.

— Не надо, не мелькай тут. — Кажется он на том конце нахмурился. — Пойдут нехорошие разговоры, у тебя дурная слава.Напротив здания МИДа, через площадь, бильярдная. Спроси второй малый зал. Жду.

— Понял.

Так из дома Феррейра я сразу двинул стопы к высотке главного на планете здания по контакту с внешним миром. Относительно последних веяний в котором мне кровно нужно было навести справки. Ещё вчера, а лучше позавчера. Ибо ничего не происходит просто так.

По пути простмотрел новости из Сената. М-да, вот как бы выразиться, чтобы без мата?

В общем, это был мой старый знакомый, сеньор Домингес де Арагуайя, представитель Санта-Розы. Боже, как он брызгал слюной, призывая на головы королевы и силовых министерств кары небесные!

«Из-за непрофессионализма некоторых ответственных людей, кто допустил»… «Они начали рисковую операцию, руководствуясь не здравым смыслом и логикой, а лишь непомерными амбициями, ибо только человек, которому плевать на народ, будет призывать на свою территорию террористов, чтобы они захватили там заложников…»

Плохая новость — утечка. Информация, что совбез и правда протащил бармалеев на нашу территорию, пошла в народ, и тут, скорее всего, я не при чём. Её и боялась королева, когда приказала тащить меня на заседание, дабы я придумал хоть что-нибудь, чтобы выкрутиться. Но есть и хорошая новость — народ увидел с какой жестокостью я танцевал Ламбаду, как расправлялся с говнюками, а значит понимает, что никакого прогиба под «внешние силы» нет и не будет. То есть королева как минимум купировала угрозу, призвав меня, пусть окончательно устранить её невозможно. Теперь это выглядит как поражение в играх спецслужб, но поражение в суровой бескомпромисной борьбе, а не «слив» страны и предательство её интересов. Однако рупоры оппозиции всё же будут кричать о её провале громко, и доводы приводят весьма существенные. Если ничего не предпринимать, симпатии масс сместятся на их сторону… Ну, так со мной или без, никто и не собирался сидеть на заднице.

Затем сеньор де Арагуайя демонстрировал записи боевых действий из Флёр. Тут был предельно осторожен в формулировках, не ругая процесс зачистки в целом, но всё же вытаскивая нелицеприятное нутро тётушки и её величества. И местами был чертовки прав:

— Почему работу безопасности и гвардии выполняют частные военные компании? Да, это наёмники, и наши силовики от безысходности их наняли. Но это НАЁМНИКИ! — ярился он. — Я не ставлю в вину им то, что их работу выполняют люди, не являющиеся сотрудниками, наоборот, в какой-то мере рад, что хоть так, но до проблемных районов дошли руки. Но почему?! Почему, сограждане, этим вынуждены заниматься ЧВК? Кто довёл ситуацию в стране до такого абсурда, что террористы среди белого дня покупают у бандитов боевое оружие? Почему они вообще существуют, эти бандитские анклавы? С которыми десятилетия никто ничего не делал? Теперь за некомпетентность, трусость и продажность наших силовых служб и королевы расплачиваются мирные жители этих районов, случайно попавшие под огонь или в перестрелку. Я считаю, эти люди должны признать ошибки. Признать… И уйти!

Вишенкой на торте стала та самая Ламбада. И теперь «королеву и силовой блок» обвиняли в ещё большем непрофессионализме:

— …Ибо так нельзя, сограждане! Есть закон, где чётко прописано, что должно происходить с преступниками. Чем мы отличаемся от этих варваров? Именно этим — наличием законов! Они же, после всего, что натворили, просто плюют на остатки того, что должны соблюдать, и уподобляются змею, на нас напавшему. Наша власть — террористы, сограждане! И я призываю вынести решение онедоверии политике королевы, и назначить всенародный референдум, где каждый из нас сможет высказаться, доверяет ли он этому преступному курсу, или его всё устраивает.

Чувствуете подвох в определении? Курс преступный, ваш выбор — голосовать за него или против, а не голосовать за то, преступный ли он на ваш взгляд или нет. Но сей момент отметил только уголком сознания — иного и не ждал.

Последним аргументом, втаптывающим по мнению сенатора королеву в грязь, стала запись передачи «двух невинных девушек, посмевших высказать свою позицию против существующего курса», террористам. И было показано видео, как над ними издеваются и насилуют упыри, правда, без порнографических подробностей (но и так понятно что там с ними делали). И даже, несмотря на статус доминанта планеты, я понимал, что не могу повесить сеньора сенатора под потолком на дыбу и спросить, откуда у него такая запись, ибо от нас, антитеррора, она ему попасть не могла. Это «слив» оттуда, напрямую, разумеется, через таинственного «Белого», куратора Мухариба. Я сжимал и разжимал кулаки от бессилия, но даже абсолют не может в своём ареале всё, а тем более я.

Набрал Фрейю. После дежурного приветствия, не став тянуть, прямо спросил:

— Просмотрел выступление сеньора Домингеса. Что скажешь? Какие у вас планы по противоборству его идеям?

— А почему спрашиваешь у меня, а не у мамы? — удивилась она.

— Она сейчас занята. Да и… Сложно как-то с ней. С тобой проще. — Вспомнились их переглядывания с Октопусом Феррейра и кончики пальцев зашлись в дрожи от брезгливости. Но вслух об этом не буду –Фрейя политик, она не поймёт.

— Но я знаю не всё. — Она явно на том конце хмурилась, чувствуя мой раздрай, да и самой ей от происходящего на планете было не по себе.

— Зато с тобой проще договориться. И то, что ты знаешь, в отличие от неё, скорее всего скажешь, пусть это и «не всё».

Задумалась. Помолчала. Наконец, ответила:

— Как и два месяца назад, когда они поднимали волну, планируем затормозить процесс. А после и референдум станет ненужным — уйдёт информационный повод. Других планов, насколько знаю, нет.

Ясно. Вновь въезжать в рай на моей спине... Но я не жалуюсь, я наёмник и мне за это платят.

— Мышонок, возвращайся. Ты… Нужна мне, — произнёс я. — Без тебя тяжело.

— Обязательно. — Она улыбнулась, я почувствовал, как высочество потеплела и разомлела на том конце. — Хуан, есть ещё новости. Мерседес сказали, какова сейчас твоя роль на Венере. Она шлёт сообщения с поддержкой тебя, чтобы ты не унывал и держался. Шлёт их мне, так как боится, что твой ящик блокирован… И правильно боится — он для внешнего доступа и правда блокирован. Её пока не отпускают, так как тут без пяти минут гражданская война, да и Гор на подлёте к Каракасу. И это плохая новость — Империя в курсе всех подковёрных событий, наших целей и методов. Настолько в курсе, что это уже невозможно скрывать, и ей об этом сказали. Все знают, что ты жив, и в квартире Изабеллы погиб кто-то другой. Её сообщения не пять минут назад отправлены — второй день пошёл. Это провал Сирены… Вас с Сиреной, так что я тем более возвращаюсь.

— Хорошо, жду. Целую. И Бэль от меня поцелуй, — потеплел я. — Сам боюсь — размякну, а мне надо сейчас быть крайне жёстким.

— Да, конечно. Обниму и поцелую. Она уже большая девочка и всё понимает, тоже передаёт привет. — В голосе нет ревности. Сейчас, когда такое движение, не до ревности.

Бильярдная не поразила. Да, центр города, да, напротив здание департамента иностранных дел. Но показной роскоши и вычурности минимум. Хотя заведение под «крышей» оного МИДа, и тут, по признанию сеньора Борхеса, есть в него прямой подземный ход. Иначе как сам сеньор министр окажется здесь, во втором малом зале, среди бела дня, чтобы его уход там не заметили?

Спустился в искомый зал. Несколько столиков по периметру, бильярдные столы по центру и барная стойка вдали. За стойкой молодой паренёк, которому я, войдя, махнул рукой, чтоб подошёл. Сеньор министр во всём зале был один, и орудовал кием. Кассандра и Мия, с которыми я вошёл, рассредоточились по залу, Роза, Маркиза и одна из усиления остались внизу — все в гражданском.

— Сеньор, приветствую! — подошёл я к министру.

— Здравствуй-здравствуй, Хуан, — отвлёкся от игры сам с собой тот. — Присоединяйся. — Кивнул на стол и свободный кий.

— Безалкогольный коктейль, — бросил я подбежавшему пареньку. — Что-то фирменное, на ваш выбор. — А теперь министру. — К сожалению, не знаю правил.

— О, это поправимо! — расплылся в улыбке тот. — И это, Хуан, ты меня извини, что я не очень стремился встретиться с тобой вчера, как ты понял. Ибо то, что вы делаете, не очень пересекается с моей сферой ответственности. Но в ближайшее время кое-что случится, и это может повлиять на твою работу здесь.

Интересное признание. И прямо в лоб. И дело не только в том, что он открыто признал, что клал на меня с прибором и не боится, он также обозначает, что патриот, и что в команде работает честно, за совесть. Я оценил.

— То есть вы считаете, что в международной политике всё настолько тонко, что я неумелыми действиями, словно носорог в фарфоровом магазине, могу сделать совсем-совсем плохо в глобальном плане? — перевёл я его извинения. Подтверждать это не требовалось. — Что должно произойти? Война?

— Про войну знают все. — Сеньор противно, как от зубной боли, скривился. — Нет, просто завтра Канада, на территории которой расположены наши военные базы с атмосферными истребителями и наземными же войсками, опубликует принятый сегодня на тайном заседании их аналога нашего совбеза запрет войскам Венеры использовать территорию республики для нанесения ударов по третьим странам. А такой договорённости, о возможности подобного, у нас с ними не то, что не было — мы даже не думали, что они посмеют ТАК рыпнуться. У меня весь североамериканский сейчас отдел в мыле, все в шоке.

Я подтянулся и сел задницей на соседний столик. Тем временем в поле зрения появился парнишка бармен, а сам сеньор, понимающе улыбнувшись моему обалдению, указал на свой кий:

— Сыграем?

— Знаете, сеньор, — честно признался я, — не так давно меня пытались учить играть в гольф.

— О, гольф! — с пиететом в голосе произнёс сеньор. — Гольф — хорошая игра!

— Но мне не понравилось, хотя учителя были суровые, предельно серьёзные, — отрицательно покачал головой. — А после, совсем недавно, меня учили игре в покер.

— Ах, покер… Тот самый покер! — с улыбкой потянул он. Видимо следил за нашим противостоянием с Феррейра.

— Но мне тоже не понравилось. — Я поёжился, вспоминая рожу Себастьяна. От одного воспоминания о которой будто в дерьме искупался. — Потому давайте сделаем так, что бильярд останется для меня таинством? Продолжу знакомство с ним, когда всё закончится.

— Как знаешь, — неодобрительно покачал он головой. — Многое потеряешь.

Я принял коктейль, кивнул пареньку головой, и тот удалился. Совсем удалился — исчез из зала. Пригубил из трубочки… Неплохо! Но боюсь даже интересоваться, что там.

— Почему запрет Канады использовать наши военные базы на их территории может повлиять на мои решения здесь? — в лоб спросил я — я ж не дипломат, мне можно. — А вчера вы считали, что плевать, кто за этим стоит, мне лучше не лезть?

— Ты не понимаешь логики англосаксов. — Сеньор взял в рабочее положение кий и стал ходить вокруг стола, выбирая, куда ударить. — Они никогда ничего не делают не перестраховавшись. С ними невозможно договориться — они никогда не соблюдают никаких договорённостей. Точнее, соблюдают, и рьяно блюдут их, но только в одном единственном случае — ты сильнее, и они тебя боятся.

— Наш флот никуда не делся. Мы и без них и их территории планировали высадку на Земле, — парировал я, чувствуя себя адвокатом дьявола. — И они ничего нам глобально не противопоставят — войска на их территории не сильно важны. Вы поправляйте меня, сеньор Борхес, я гражданский, не знаю не то, что «всего», а вообще ничего не знаю.

— Они считают, что льва, попавшего лапой в капкан, можно прилюдно пнуть, — зло заулыбался оппонент, по лицу его пошли морщины. Удар… И шар на столе подпрыгнул, чуть не вылетев за бортик. — Чтобы тот хищник, который займёт место бывшего гегемона, увидел, какие они молодцы, самого льва пинают, и похвалил их. — Ещё удар, но теперь потише — скопище шаров, куда он целил, красиво разлетелось, а кое-какие даже влетели в лузы. После чего выразительно уставился на меня.

— Они считают, что мы настолько слабы, что даже несмотря на высадку, нас, Венеру, уделают, — перевёл его взгляд я. — Не в военном плане, а в общем. И тогда новый господин вспомнит, что они давали запрет самой Венере на вылет войск, и их акции взлетят. Но проблемы у нас будут ЗДЕСЬ. И они ожидают, что они будут настолько большие, что льву просто некогда будет оборачиваться на пинающего его сзади шакала — с другими хищниками бы вопрос решить.

Может всё же партейку? — улыбнулся сеньор.

— Нет, — уверенно покачал я головой. — Сеньор, я сейчас буду и дальше говорить, а вы меня поправьте, ага?

Министр кивнул.

— Смотрите, часть нашей элиты смотрит на Империю. Преклоняется перед нею. Хочет туда, на Землю, ибо считает территорию континента Землёй Обетованной, Градом-на-Холме. При этом планирует оставить свой бизнес тут, получать отсюда доходы и прибыли, став там «своим парнем». Не буду оценивать их интеллект и уровень глупости, но это так. И они продались бывшей, а возможно и будущей метрополии за бочку варенья и корзину печенья, дабы организовать в стране проимперский переворот. Империя много лет к оному готовится, и позиции её у нас как никогда сильны.

— Но как бы они ни готовились, — повысил я голос, — они не будут марать руки о терроризм. По крайней мере ОТКРЫТО, не будут этим хвалиться перед всем миром. Просто потому, что у них своих уродов хватает — все эти движения за освобождения их Африк. Мы воюем с имперцами на Чёрном континенте своими прокси, они с нами силовыми службами, но ни мы, как кабальеро, не лезем в Южную Америку, ни они не лезут со своими прокси на Венеру.

— Продолжай, — кивнул сеньор, выбирая новую цель.

— Но если Империя получит Венеру в сферу своего влияния… На Земле останется другая мощная скучающая сверхдержава, пусть и состоящая из мириад маленьких и поболее кусочков, которой придётся противостоять объединённой мощи всей южноамериканской макроцивилизации. А люди на таком уровне не любят грустить.

Кломц! Хороший удар, и шар в лузе через шар от трёх бортов.

— И в отличие от имперцев, им мараться в терроризме религия не запрещает, — продолжал я, — они открыто курируют Церковь Благоденствия на территории Европы, а возможно всю эту террористическую махину в целом, во всём мире. Так как она очень слабо представлена в других сверхдержавах — кто им помешает? У нас святой гаванский римский престол тоже некому «отжать», по той же причине — наше христианство за пределами континента представлено слабо.

— Так и есть, Хуан, — усмехнулся сеньор. — Больше скажу, есть очень влиятельная партия «ястребов» в Поднебесной… И не только в ней, кто тесно с этой террористической структурой связан. Они в оппозиции к официальному курсу, но главное то, что за годы смогли стать хоть и оппозиционной, но частью Системы. А это не то же, что быть внесистемными изгоями. И сейчас у них всё больше и больше власти, и полное подчинение им верхушки Союза станет для всего мира катастрофой.

Снова злой удар, в который сеньор вложил эмоции.

— К счастью в Союзе слишком много сил, жаждущих власти, которые не дадут краснобородым подчинить Союз полностью. Но сейчас достаточно того, что Поднебесная пляшет под их музыку.

— И они же курируют Церковь и европейские спецслужбы в плане атаки на нас? — спросил я.

— Я могу закрыться дипломатическими формулировками. — Сеньор Борхес посмотрел прямо в глаза. — Ибо всё очень сложно и тонко, у процессов много граней. Но ты — парень простой, потому буду краток. Да, Китай их курирует. При этом пытаясь не допустить усиления их влияния на собственной территории. А потому всё делают через Иран и Пакистан, и через Аравийское Королевство. Там кузница кадров, аналитический отдел, там население, пропитанное насквозь этой заразой. Которое на деньги Китая соберёт за два дня пару миллиардов террористов, искренне ненавидящих всё живое, что считают воплощением «Зла». Но при этом для всех собственно Китай остаётся чистенькой цветущей витриной…

— …Которая и предлагает нашим элитам сотрудничество с ними, а не с имперцами.

Я заходил по залу, глубоко задумавшись. Сеньор не мешал. Отставил кий, пошёл к барной стойке. Появился бармен, налил ему что-то и вновь испарился. Я забрал с бильярдного стола свой коктейль, подошёл и сел рядом.

— С одной стороны, Союз сам по себе не является цельномонолитной державой. В нём есть и арабы, и японцы, и индусы, и иранцы, и яванцы с вьетнамцами. Та ещё солянка. И если дружественная Союзу держава будет говорить на испанском — глобально это для них ничего не изменит.

— Это держава будет за миллионы километров от них, вот что интересно! — отсалютовал сеньор мне бокалом с янтарной жидкостью и «хлопнул». Да он профессионал!

— И те, кто будет тут «рулить» у нас в случае победы проих переворота, — понял я, — фактически частью Союза будут номинально. Они будут пользоваться благами и поддержкой Земных друзей, но и внутренняя политика будет стопроцентно их, да и на внешние рынки они будут ходить и никого не спрашивать. То есть торговля с имперцами и русскими, и, разумеется, со всеми второстепенными державами, продолжится, плевав на мнение Союзников. Союзу же жестить и не надо — если он просто вычеркнет Венеру из раскладов войны с Империей, одно только это окупит все вложения и инвестиции в переворот.

Сеньор насупился и молчал, глядя на ряды бутылок на полке перед нами. Я продолжал:

— А значит, у нас есть как группировка элитариев, которая хочет «лечь» под Империю, став там «своими буржуинскими», так есть по мне гораздо более здравая на голову партия «слива» в пользу Востока. И это очень могущественные и влиятельные люди, и у них наверняка могущественная поддержка во втором эшелоне аристократии. То есть всё, что ниже второго десятка в списке кланов. Основатели могущественны, но занимают довольно узкие ниши, каждый свою. А мелочь под ними занимает пусть и крохи, зато по очень и очень широкому спектру номенклатуры, им гораздо выгоднее Союз, так как на рынках Империи их не ждут. То есть у нас как бы второй эшелон противонаправлен интересами с первым, с основателями. И недооценивать ни тех ни других категорически не рекомендуется.

— Я думаю, ты здесь не за тем, чтобы я подтвердил тебе эти прописные истины. — Сеньор криво улыбнулся.

— Конечно, — согласился я. — Подтвердите лучше другое. А именно их сговор. И Империи, и Союзу выгодно ослабление Венеры. И в какой-то момент, вы может даже назовёте дату, тут я не скажу, это ж домыслы… В какой-то момент две Земные сверхдержавы объединили усилия. Задача Империи — раскачать лодку. Задача Союза — начать террористическую атаку. Они совместно доведут страну до переворота, до гражданской войны. Точкой начала их разногласий станет смещение королевы и отстранение текущих силовиков, но до той поры они будут действовать вместе, делясь оперативной информацией и координируя действия. А вот после свержения королевы и роспуска силовиков… Иммунная система государства будет нарушена, у них огромные шансы выловить нужную рыбу в мутной воде. Предполагать что-то дело неблагодарное, всё будет зависеть от ситуации.

Я снова задумался. Сеньор думать не мешал, вновь вызвал паренька, принёсшего ему ещё пойла.

— Карлос Хименес, — произнёс я, когда бармен снова ушёл. — Он координирует атаку?

— Нет. По моим данным, он «голубь». Потому он до сих пор в Самаре. — Сеньор министр задумчиво покачал головой. — Он стар, и мудр. У него своё видение. Но «ястребы» в окружении императора сейчас у руля, и дедушку спасает только былая слава и личная дружба с монархом. Однако на него повесили взаимодействие с нашей аристократией, которая в рамках двойного нападения должна ударить в тыл.

— Только что пятеро основателей отказались в этом участвовать, — «слил» я собственный инсайд. А что, баш на баш, а сеньор — член совбеза, не чужой.

— Как сказал Оскар Уайльд, — криво усмехнулся «не чужой», — был такой североамериканский писатель, (z) если хочешь понять, о чём думает женщина — внимательно смотри на неё, но не слушай. И если ты хочешь понять, что задумала наша аристократия…

— Смотри на дела её, а не слушай признания, — понимающе усмехнулся я.

( z) Через полтыщи лет людям будет не принципиально где родился тот или иной автор, важнее, какую культуру представлял, а для тамошних латинос он представлял североамериканскую культуру, частью которой они считают и европейскую

— А ты не безнадёжен! — похвалил министр и снова пригубил.

— У меня не складывается пазл, — покачал я головой. — Какую роль в этом всём играет Канада? Нет, я понимаю, что их уши торчат в любой каке-бяке за последние полтысячи лет, и особенно во всех каках-бяках последних полста лет на этой планете. Но всё же, какую роль они играют СЕЙЧАС?

Сеньор пожал плечами.

— У них тут мощная разветвлённая агентура.

— «One»! — произнёс я. — Они хотят заполучить имперскую энергетику. И ключ к ней — на Венере.

— Насколько я знаю, у «One» полный цикл. Им не нужны наши технологии и патенты. — Сеньор не согласился, нахмурился, и я понял, в этом направлении он не очень глубоко владеет информацией. Возможно потому, что я ищу чёрную кошку в чёрной комнате, когда её там нет.

— И тем не менее именно Канада ввязывается в противостояние, заявляя об амбициях, запрещая нашим бомберам и истребителям подниматься со своей территории, — не сдавался я. — Хотя они могли промолчать, и сделать всё, что планировали, когда мы ослабнем. Но нет, они именно что заявили о своём участии, обозначили себя, не боясь нашего гнева. Почему?

— Я же говорю, у меня весь североамериканский отдел в мыле. Бегают, думают… — Он снова выдохнул и «хлопнул», а я почувствовал запах дорогого канадского виски. И понял, как сеньору непросто. Что-то случилось, рушатся скрепы, которые он считал незыблемыми. Ничего незыблемого не бывает, но он считал, что чтобы что-то изменить в них, хотя бы просто ослабить, нужны титанические усилия. А тут… Шакал, не стесняясь, пинает льва под зад, хотя лев ещё даже не в капкане, он просто очень увлечён своими проблемами. Как тут не занервничать?

— Сеньор, вы очень помогли мне, — улыбнулся я. — Пойду, наверное. Не буду долго отвлекать.

— Да, конечно, Хуан, — рассеянно потянул он. — Если что-то будет ещё — сообщу.

— Спасибо! — Я кивнул и побрёл к выходу. Заехать что ли к Адриано? Да нет, не стоит. Пусть занимается своим сектором.

* * *

Надо же, нейрохирург! Мухариб десять лет проработал в одном из крутейших госпиталей Альфы нейрохирургом! Полторы тысячи плановых операций! Реально спасённые люди! Я был в шоке.

Мухаммад бин Хуссейн, родом из Города Белой Мечети, когда-то называемый Дюссельдорфом. Империя не признала переименования городов на земле Европы в эпоху Изгнания Неверных, из принципа, а Венера — прямые наследники тогдашних Веласкесов — в официальных документах и на своих картах до сих пор именуем города как в старину. Образование получил в Париже, стажировка — Исфахан. Потом эмиграция и спячка на двенадцать лет у нас. Уже через два года он стал ассистентом, а через четыре — проводил самостоятельные операции. Талантливый сукин сын! Дети — три дочери, две из них родились здесь. Жена. И… Мать, которую перетащил сюда с Земли, но которая по понятным причинам не получила подданства. Да-да, сукин сын, как специалист высокого уровня, получил подданство, жалкие полтора года назад! В отличие от других террористов — никто из семнадцати точно опознанных подданства королевства более не имел. Семнадцать из почти сорока — не много, но работа ещё не окончена.

— Также выявляем всех их родственников, и кто из них где на планете может находиться, — отчитался Даниель. — И это, командор… Они поначалу попрятались — как будто их кто-то предупредил, что у нас «Оракул» и что нужно делать. Но последние два дня стали появляться на улицах. Думаю, если дать им ещё недельку, окончательно расслабятся и запалятся. Тогда и накроем их всем скопом.

Дэн сделал умоляющее лицо, но я на это лишь тяжело вздохнул.

— Я постараюсь потянуть время сколько смогу, демонстрируя нашу тотальную беззубость. Вся энергия и решимость ничто, когда ты беззуб. Но обещать не буду, извини. Работайте лучше.

На том и расстались.

Командор Гарсия был досье на главподонка рад до безумия! Только не расцеловал меня. Я сказал, что тут гриф «особой важности», просто я его не задокументировал в секретном отделе, но он мужик взрослый, и сам всё понял.

— Обижаешь, Хуан! Никому — перебьются местные. И в разговорах попробую не использовать данные оттуда. Но знать-то их должен!

Я не мог не согласиться.

— Часто общаетесь?

— Каждый день, бывает по два-три раза. По двадцать-тридцать минут. Мы начали передавать туда медикаменты, они сделали детям послабление, в обмен кормим горячим и лечим их «братанов». И туалеты поставили — кабинки, в свободном доступе.

В общем, хоть на этом фронте всё в порядке. По словам командора, Мухариб бин Хуссейн ждал какой-то отмашки «снаружи», потому не форсировал события. Сам был осторожен в поступках и высказываниях. И это если честно напрягало.

Купольные огни потемнели более, чем наполовину, когда меня вызвали люди, звонка от которых не ждал:

— Хуан как тебя там, надо перетереть.

Это был лидер фанатского движения Кугуара, с которым встречались в обед.

— Слушаю?

— В защищённом месте. Разговор важный. И я боюсь, меня пасут.

— Ангар в Боливаресе. Сколько тебе потребуется времени туда добраться?

— Час. И это… Кароче, давай, мы поехали!

Рассоединился. Я же конкретно так напрягся, одновременно ощущая новый пролёт перед лицом синей птицы:

— Макс, всех наших в ружьё! — скомандовал по горячей линии. — Тихо, но оперативно.

— Есть.

— Даниель! — снова вызвал взломщика, с командой которого только расстался. — Нужна помощь. Сопровождение и поддержка. Цель…

Мы довели их до Боливареса. Сами не успевали подскочить, но дважды направляли в район к парням гвардию, патрули которой сдёргивали с места в нужных куполах. Гварды просто ехали следом, но этого хватило. Их было восемь человек, на трёх машинах — трое из пяти капитанов болельщиков с одним-двумя друзьями из «подписки». И не зря перестраховались — рядом с их машинами тёрлись тёмные личности, которые что-то от парней хотели, но на виду у гвардов действовать так и не решились. Ну, а на въезде в купол Боливареса съехали на разворот обратно и помчались прочь. И не зря — Макс уже подготовил встречу с игломётами и деструкторами. Жаль.

Сам приехал минут через пятнадцать. После того, как створки съехались, и помещение было обработано ЭМИ-пушкой, неспешно подошёл к жмущимся друг к другу парням. А те именно что жались, недобро посматривая на парней Макса, которые, одетые в маски и балаклавы, картинно на виду держали оные игломёты, демонстрируя прошить их навылет в случае намёка на косяк или угрозу.

— Парни, отставить! Ждите в машинах, — попросил я. Макс ехидно заулыбался.

— Помощь точно не потребуется?

— Я скажу. А пока не мозольте глаза. Ребята на переговоры приехали, а не драться.

— У нас не было и шанса, да? — констатировал Реал — а про себя я так и называл их, по названию команды без кавычек, хотя их имена и фамилии намертво впечатались в мою память. — Ну, если бы дошло не до мордобоя, а до серьёзного переворота.

— Да, — коротко согласился я. — Вы были бы покойниками. И если б не мы — ими бы стали.

— Вы всегда, в любой момент, могли открыть по нам огонь. — Ошалелый кивок Эстудиантеса на броневики-атмосферники, в которые попрятались (на время) мои бойцы.

— Конечно. — А чего скрывать? — Не сразу, но вот в такой опасный, как сейчас например, момент — запросто бы. — Абстрактно кивнул в сторону ворот. — Ваши вначале убили два десятка марсиан, переступив опасную черту. А потом взорвали «Меридиан». Но мы всё равно до последнего старались не использовать козыри. Но сами понимаете, всему когда-то приходит время. Пришло бы и ваше. Как только королеве и её окружению надоело бы играться в добрость и политес.

— Хуан, они не понимают, что творят! — воскликнул Эстудиантес. — Мы были сегодня красноречивыми. Убеждали. Но не все согласились.

— Кто-то не пойдёт потому, что на улицах мехи, — продолжил более спокойный и уравновешенный «бык» Реал. — Но многие завтра выйдут. Потому, что эта гнида из Сената раскудахталась, а они верят.

— Это не дело, качать страну, когда есть общий враг, — констатировал Кугуар то, что уже говорил днём. — Но они в натуре не хотят понимать. Надо, и всё. Шлюха должна уйти. Мы им: «А дальше что?» Ну, ушла она, а что потом? Они молчат, как жирафы, только шеи повытягивали. Но на своём стоят.

— Мозги промытые, — сделал неожиданный с его стороны для меня вывод Эстудиантес. — Зомби они. Их надрочили на одну мысль, идею, и они ломятся к ней, как носороги сквозь колючки.

— Мля, пацаны, до вас только дошло, что из ВСЕХ ВАС делали зомби? — Я невесело усмехнулся.

— Кароче, — подвёл итог жалобам Реал, — за нами пацаны. Многие. Не все, даже меньше половины всех, но очень многие. Но кураторы открыто сказали — завтра с утра выходим на площадь Независимости, и стоим, пока Сенат не утвердит дату референдума. И большинство повелось — если не выйдет, то и с нами не пойдёт. И это… Хуан, это «слив», если чо, но по ходу на их сторону должна перейти часть военных.

— На сторону Сената, — поправил Эстудиантес. — И тех, кто за всей этой движухой стоит. Тут мы не знаем кто, не прокупили что к чему, но инфа такая есть, и настрой у кураторов серьёзный. Правда или нет — тебе сказали, разбирайся — ты умный.

— Разберусь, спасибо, — поблагодарил я, ощущая, как сердце обливается кровью. — Это важная информация. А коллеги ваши? Атлетико и Парнас?

— Там тоже есть правильные пацаны, — покачал головой Реал. — У нас есть контакты. Если скажем — выйдут с нами. Тоже не все, но многие. Просто капитаны у них гниды.

— Даже при условии, что придётся драться с коллегами, с кем ещё вчера ходили чистить рыло общему врагу? — поддел я.

— Там дети, Хуан, — фыркнул Эстудиантус.

— Ты в натуре не сечёшь? — присоединился Кугуар. — Мы что, гомосеки какие, своей стране зла желаем? Они же ничего, мля, не предлагают! «Давайте назначим!» «Давайте свергнем!» Давайте мавайте! А потом что, бля? Тьфу! А ты — правильный пацан. Твоя «Дансенду Ламбада» — это что-то с чем-то! — загорелись его глаза. — Может ты и выродок, но вот детей должны освобождать такие, как вы, а не они. Ты и те, кто тебе разрешил всё это сделать. Вы, мля, справитесь!

— В отличие от этих… звиздоболов! — поддакнул Эстудиантес.

— Я? — наигранно сделал я удивлённые глаза. — Моя Ламбада? Вы о чём, парни?

— Задно, не звизди, — примиряющим тоном произнёс Реал и понимающе покровительственно фыркнул. — Узнали тебя. Двигаешься легко, плавно. Твой танец пацаны посекундно разобрали. Ты то был, и не заливай. Мы тебя уважили, не стали своё заливать, про подготовку, что не мы, теперь твоя очередь — уважь нас и не отмазывайся.

Что на такое сказать? Вот-вот, и я не знал. А потому надолго замолчал.

— Да ты это, Чико, не бери в голову! — так же взял покровительственный тон Эстудиантес. — Главное не что узнали — это даже хорошо. А что наши, кто правильный пацан, поняли, кто ты. И с кем ты. И за звиздёжь кураторов, что вы «сольёте» падлам страну, все только улыбаются. Ты за базар отвечаешь, и ты делами показал, каков он, твой базар. Мы с тобой, бро. И хрен с ним, что потом будет — будет и будет! Но сейчас давай ВМЕСТЕ жахнем по ним, чтобы знали, как Родину любить.

— И как её продавать! — поддакнул Реал. — Я ж их тоже правильными пацанами считал. Всё это время. Чуть ли не молился на них — как же, мужики дело говорят! У них и планы есть, как в стране что замутить, и средства. Им только кулаки нужны, чтобы мы сами на улицы вышли и показали шлюхе, что к чему. Только видишь, настоящий звиздец показал, кто они на самом деле и чего стоят. И я даже благодарен, что так вышло. И даже тебе, сукиному сыну, хочу спасибо сказать, что приоткрыл глаза. Самую малость, щелочку сделал, мы дальше сами, но ты, мля, эту щелочку в наших глазах сделал, и мы задумались. Я не только за тех, кто здесь, говорю. Нас тысячи.

— Там сегодня ад творился, в наших сообществах, — признался Эстудиантес.

— Сколько вас будет готово выйти завтра? — поставил я вопрос ребром.

— Может десять тысяч, — пожал плечами Реал. — Может пять. Может три. Не знаю.

— Ты говорил, можешь повод организовать, — пронзил глазами Кугуар. — Информационную поддержку, чтобы не западло выходить было, а по чести.

— Могу, — кивнул я, не отводя свой взгляд.

— Организуй, — утвердил Реал. За меня. Без меня. Но я не обиделся. — Чем больше шума от вас, тебя и твоих, тем больше народу выйдет. Хотеть и выходить, ёкарный бабай, вещи разные!

— Сделаем. Но это не главное, правда? Главное — нейтрализация кураторов. — Я показно сощурился. — Которые всё обломают — потому вы и рванули ко мне.

Вся троица капитанов, а также молчавшие всё это время помощники, переглянулись.

— Бро, в натуре, это проблема, — признал сей факт Реал. — Огромная. Они сейчас движуху мутят, народ баламутят. И нас «выключили». Нас, млять! — рявкнул на весь ангар он, и если б голосом можно было убить — убил бы. — А ещё, я никогда этого не говорил, но сейчас скажу, и мне не стыдно. Мне страшно, твою мать! Боюсь! Они… Если нас не уберут насовсем, то инвалидами сделают — точняк. И нас втроём по-любому конкретно так порешат, чем бы там всё ни кончилось.

— Потому, что против посмели пойти! — подвёл итог их аргументам Кугуар. И снова посмотрел, но теперь взгляд был просящий. — Хуан, ты тот ещё сукин сын, но я знаю, можешь нас защитить. Сделай это.

— Манали мы таких кураторов, кто нас самих в ноль списал! — поддержал Реал. — Мы кабальеро, ты чертовски прав. А они — нет.

— Это не сделка, — покачал головой Эстудиантес. — И мы не униженно валяемся у тебя в ногах, умоляя. Но если ты и дальше хочешь нормальной цивилизованной войны вместо зачистки всех и вся — ты нам поможешь. Просто потому, что мы — патриоты, хоть и враги.

Интересное кино. Пришли, просят защитить и тут же ставят условия. Но я схватил синюю птицу, и теперь главное не показывать крутость, а удержать её, не дать вырваться.

— Конечно помогу, ясен перец! — хмыкнул я и обречённо вздохнул. — Имена! Кураторов, кто мешает и приговорил за дерзость не слушаться.

Они назвали. Пять имён, пять кураторов своих клубов. Всех названных я знал из разных досье, полученных во время операции «Кабальеро плаща и гитары», откровений не услышал. И это наверное хорошо. И ещё назвали четырёх связанных с кураторами людей, кто засветился. А после составили список из вообще всех, кого знают, кто был или связным, или через кого передавались команды, или кто как-то косвенно в управлении участвовал. И этот список состоял из пятнадцать человек!

И сейчас речь о простых болельщиках, обращаю внимание. Не о «интеллигентах», кого обучали и кому промывали мозги отдельно. Это именно что мясо, низший уровень экосистемы. Массовка.

— Алиса, проблемы, — вызвал я через правительственную связь тётушку. — У тебя куда записать есть под рукой? Пиши… — Продиктовал только имена кураторов и помощников — последним списком займусь позже и отдельно, сейчас некогда.

— Какие знакомые люди! — плотоядно облизнулась сестра королевы. — Их тоже надо изолировать? На время, чтоб не мешались?

— Не совсем, — хмыкнул я, вспоминая встречу с Борхесом: «Хочешь понять, о чём думает наша аристократия…» А ещё Октавио Феррейра со своим: «Те, с кем ты так самозабвенно сражался месяц назад, я сейчас представляю интересы всей нашей партии… Мы решили, что это не наша война и отстранились».

Чёрта с два вы отстранились! Просто игра ушла на иной уровень. Если вы проиграете — спишете всё на нерадивых не так понявших сотрудников низшего звена. А если победите — вам не перед кем будет оправдываться. И почему я не удивлён?

— Не совсем, тётушка, — коварно заулыбался я. — Их нужно СРОЧНО, бросив всё, взять и доставить в ангар в Северном Боливаресе.

— Опять этот ангар! — тяжко вздохнула она. — Вы его никак не бросите?

— Зачем? Тут оборудования на несколько лямов, — честно признался я.

— О нём все-все знают, вся планета, — не понимала она.

— А я разве прячусь? — парировал я. — Ладно, Алис, давай работать. Эти люди мне нужны сегодня в полдень.

— Сейчас полвосьмого вечера! — фыркнула она.

— Так чего сидим, кого ждём? — усмехнулся я.

— Наглец! — В голосе злость и гнев, но показные. — Ладно, жди, скоро привезут. Подключаю все резервы департамента.

— Хорошо.

Потом созвонился с Лоран:

— Инесс, сколько тебе нужно времени доехать до площади Независимости?

Небольшая пауза, заминка для обдумывания. И:

— Поняла. Дай мне час. Группа со мной, для съёмок всё готово.

— Принято, жду.

Далее связался с Ктулху, попросил найти у него кое чей номер, и определить место нахождения абонента. После чего выбрал через линию корпуса номер, на который ни разу не звонил, который единственный связывал меня с людьми Марата, царствие небесное, которые теперь называются как встарь, людьми Мартына.

— Привет, Мигель. Это Шимановский.

На том конце повисла длинная пауза. Затем робкое:

— Тот самый Шимановский?

— Ага.

Снова пауза. Наконец:

— Так, я сел, теперь слушаю. — Голос предельно серьёзный, тон человека, готового к любой самой сложной работе.

— Сейчас я скину тебе номер, — начал я. — Это номер директора стадиона «Спортико». Да-да, того самого «Спортико», он в Альфе один. Ты звонишь ему и сообщаешь, что завтра… Нет, Мигель, СООБЩАЕШЬ, и тебе плевать на его собственное мнение. Так вот, завтра в десять утра на его стадионе состоится массовое мероприятие — вечер встречи фанатов… Ну, пусть будет самарского «Факела». В связи с праздником — днём команды.

— Хуан, но у них день основания команды…

— Мигель, ты меня слушаешь?

Пауза. Опасливое:

— Да, бро, прости. Продолжай.

— Мне всё равно, какой день праздновать. День космодесантника, день молодёжи, день независимости Эфиопии — вот вообще побоку! Но вы этот день хотите встретить в тёплой компании из нескольких, больше двух, друзей. Мероприятие согласовано с департаментом безопасности, этот вопрос беру на себя, сопровождение стюардов не требуется.

— Не требуется. — Кажется, он записывал. — Продолжай?

— Берёшь у него счёт на организацию мероприятия. Где будет проходить — на поле, на трибунах — всё равно. Если поле не застелено — пусть с утра застелят, у них будет два часа. Берёшь у него счёт на мероприятие, на ЛЮБУЮ ФИРМУ, любое юрлицо, и пересылаешь по номеру, который также укажу. Счёт оплатят.

— Обязательно так всё официально? — хмурился он.

— Да.

— Потому, что «Спортико» — ближайший стадион к площади Независимости? Да?

Проницательный! А что ещё я хотел от центуриона легиона русского сектора?

— Я не буду отвечать на твой вопрос. — Я изо всех сил сдерживался, чтобы не улыбнуться. — Просто завтра туда подойдут несколько хороших парней, которым негде встретиться и поговорить о делах, о былом, а все заведения Альфы закрыты. В связи с террористической угрозой.

— Поговорить о былом, когда на улицах мехи… Да-а… Нет-нет, не думай! Всё сделаю! — воскликнул он.

— Делай. Номер директора скинул. Вначале он тебя пошлёт, но через десять минут звони ещё раз — и тогда и согласится на всё, и счёт его люди быстро сделают, несмотря на восемь вечера.

— Понял. Действую.

Мигель рассоединился, а я набрал следующего абонента.

— Да, Хуан, — устало произнёс сеньор Серхио. — Что-то случилось? Кого-то ещё нужно разорить? Я за — «Ника» оказалась курочкой, несущей золотые яйца, мне понравилось.

— Скорее напугать, — коварно улыбнулся я. — Пока только напугать.

— И кто тот безумец, что перешёл тебе дорогу? — усмехнулся он.

— Директор стадиона «Спортико».

— Да-а? — Удивление ненаигранное. Такого поворота сеньор не ждал.

— Ага. Ему только что сообщили… Как раз сейчас сообщают, что завтра в десять утра у него на вверенном объекте состоится творческая встреча фанатов самарского «Факела», будут праздновать День Независимости Эфиопии. А он, гад, даже слушать не хочет, разъединяется. Думаю, будет лучше, если с ним свяжется такой тяжеловес, как вы, который пригрозит всемирным потопом — только тогда сеньор поверит в серьёзность ситуации и выставит счёт на мероприятие. Который я также прошу вас оплатить. Как третье лицо, но за указанную в счёте фирму — так можно, я как гендир исторического клуба многое недавно узнал.

— Да, так можно. — Сеньор задумался. — Сопровождение стюардов и гвардия?

— Без гвардии. Хочу подключить Алису, чтобы она пригрозила и пообещала отсутствие проблем со своей стороны.

— Хуан, я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, и не сомневаюсь в тебе. — Сеньор деланно вздохнул. — Но, понимаешь, я должен знать, почему так сложно? Ранее тебе всего этого не требовалось — ты просто выводил людей на улицу лоб в лоб. Зачем теперь все эти телодвижения?

— Акелла не должен промахнуться, сеньор. — Я коварно заулыбался. — Ареал живёт по определённым правилам, и даже сверх не может эти правила игнорировать. Завтра я решу проблему с Сенатом и оппозицией, но заранее предупреждаю, это будет лишь начало старта новой, более опасной проблемы. Есть инсайд, что какие-то войсковые части готовы перейти на сторону мятежников. Подробностей не знаю.

— Хорошо, передам соответствующим людям. — Поддерживающий тон. — Прорвёмся! В игре мускулами мы сильнее, потому, что выше. Только дай нам легитимный повод играть ими… Как ты обычно и делаешь.

— Служу Венере, сеньор! — пафосно отозвался я.

Глава 11. Не по-пацански

Глава 11. Не по-пацански

— Добрый день, уважаемые зрители. Да, это снова я, Инесс Лоран, пресс-секретарь штаба антитеррора по освобождению начальной школы Кандиды де Хезус. Я сейчас почти в прямом эфире. Почти — всё же потому, что это запись, но после окончания оной материал сразу пойдёт в девятичасовые новости — у нас нет времени на монтаж и редактирование. Да в общем и желания редактировать.

Как видите, я нахожусь на площади Независимости, перед Золотым дворцом. За моей спиной, вокруг монументу Освобождения, толпа в десять тысяч агрессивных митингующих. Сейчас, ближе к девяти вечера, накал страстей немного ниже, чем был днём, но только потому, что завтра в два часа дня Сенат будет голосовать за вотум недоверия королеве, после чего и начнутся беспорядки, ради которых на площадь подвезут свежих активистов, студентов и проплаченных постоянных «революционеров». Даже если у них не получится осуществить переворот и захват власти, сеньоры, это организующие, подставят людей на этой площади под удар, после чего обвинят королеву и силовиков ещё и в излишней жестокости к мирной демонстрации, и попытаются привлечь к делу колеблющихся военных. Всё очень серьёзно, я не шучу, а вы ведь сейчас задаётесь именно этим вопросом. И я, как видите, медленно иду по кромке площади, а за мной бойцы антитеррора в боевых скафах с игломётами… Пабло, покажи охрану… Просто потому, что шутки кончились, и человека на моём месте без охраны сейчас просто напросто растерзают.

Почему я здесь? Потому, что подписала договор с департаментом безопасности на время этой операции? Да, безусловно. Но более важный вопрос, почему я подписала этот договор — именно он определяющ в нашей ситуации. Ибо я никогда не была замечена в лояльности власти и точно знаю, королева — та ещё штучка. Она не святая — ни в коем случае. И где-то в душе даже поддерживаю многие требования республиканцев, ибо понимаю, что в нашей стране далеко не всё в порядке. Также я не идеализирую и наших силовиков. Мне разрешили говорить об этом, потому скажу как есть — они сели в лужу. Хотели сделать как лучше, а получилось как всегда. И последствия их ошибок ужасающи. Но при всём при этом я вижу, что они борются, не сдаются, и несут потери, расплачиваясь за ошибки в планировании. Да, у них не получилось победить наскоком, и даже повторным наскоком, но войн из одних только побед не бывает. Случаются и поражения, случаются и разгромы. Но это не значит, что, получив по зубам, нужно всё бросать и поднимать руки вверх. Поражение означает, что ты должен сделать работу над ошибками, понять, в чём был неправ, стиснуть зубы и драться дальше, не повторяя ошибок. Только так можно победить. И победить могут только те, кто уже получал по зубам и знает своего противника, ибо новички будут получать по зубам вновь и вновь, не имея опыта. Я за коррекцию ошибок, я за отстранение некомпетентных сотрудников, я за то, чтобы выбросить предателей в шлюз, наконец!.. Но я против того, чтобы отстранять всех и пытаться начать что-то делать с нуля, как предлагают Сенатор де Арагуайя и те, кто стоит за ним.

Королева и силовики ошиблись. Но это не значит, что теперь нужно свергать власть, увольнять всех, меняя опытных сотрудников неизвестно на кого с непонятной квалификацией, устанавливать в стране вакуум, в котором именно преступным элементам и адептам вражеских разведок будет вольготнее всего. Сеньор де Арагуайя призывает крушить и рушить всё во имя будущего, но по сути он фрик, который пользуется моментом для захвата власти. Сенатор де Арагуайя и те силы, что стоят за ним — самовлюблённые конъюнктурщики, которые пользуются моментом для прихода к власти. В них нет ничего святого, их цель — добраться до вершины любой ценой. Неважно, сколько погибнет людей, не важно, сколько пострадает заложников — такие люди пекутся не о детях в школе Кандиды де Хезус. А только о том, чтобы встать у руля Венеры, и плевать, что будет после этого.

— Потому я здесь, на этой площади. — Инесс, и правда бредущая по периметру со стороны напротив от дворца, остановилась и пронзила камеру взглядом. А с ними и нас, всех, кто по эту сторону объектива. — На стороне власти, антитеррора. В месте, куда тёмные силы сгоняют глупых людей, не желающих думать своим умом, которых завтра принесут в жертву. К сожалению, мы не можем сделать ничего, чтобы разогнать их сегодня. Разгоним силой — нас обвинят в жестокости, и через короткое время всё повторится вновь. Будем мягкими — от нас призовут отвернуться в виду слабости и мягкотелости, и колеблющиеся части силовиков первыми перестанут колебаться и пойдут за тем, кто будет выглядеть более решительным. У нас нет хороших решений. А потому завтра всех, кто будет шатать Венеру, придётся просто уничтожить. Потому, что кто бы что ни говорил, но государственный переворот во время террористической атаки на планету — это то, что невозможно простить. И если для понимания этого надо пролить кровь —кровь будет пролита.

Пауза, тяжёлый вздох — я видел, как её трясёт изнутри. Ибо на самом деле она делает работу ни много ни мало королевы. Но я не могу заставить королеву быть сильной и выступать с такой речью по ящику, а потому буду молиться на Инесс, чтобы у неё получилось. Такой же наёмник, как и я, фрилансер, который не совсем фрилансер, а точнее совсем не фрилансер. Ибо нам обоим небезразлична Венера, и мы тут ради неё, а не денег.

— …Но я приехала сюда потому, что считаю, у нас есть шанс избежать ловушки, — продолжала журналистка, собравшись с мыслями и духом. — Да, эти люди недалёки и не понимают последствий своих действий. Они искренне считают, что имеют право выражать позицию даже сейчас. Эдакие светлые эльфы, смело выступившие против репрессивной машины жестоких орков. И правда в том, что они на самом деле имеют право высказывать свою позицию, это закреплено в конституции и не подлежит пересмотру.

Но я не просто уверена, я точно знаю, что в нашей стране, на нашей планете остались и здоровые силы. Думающие люди, понимающие, какую ловушку для власти сейчас приготовили враги. Понимающие, что после отставки королевы и глав силовых ведомств в стране начнётся такая анархия, что лучше удавиться. И я обращаюсь к этим людям: вы также имеете закреплённое в конституции право высказать свою позицию! Выйти и сказать о ней, заставить противников себя услышать! Почему все должны говорить только о них и их ценностях, чем хуже вы и идея единой сильной Венеры?

Так получилось, что мир разделился на два лагеря, предатели и патриоты, и предатели активно пользуются своими правами, загоняя власть в ловушку. А потому призываю всех патриотов, кто меня слышит — помогите нам! Мы не святые, но мы не бьём собственной планете в спину, уничтожая государственную власть. Сделайте то, что мы не можем сделать, что запрещено конституцией. Вы ведь ТОЖЕ имеете право, как и они, как и все.

Пауза, Инесс выдохлась. Обернулась на площадь, в сторону злобно что-то ей кричащих активистов, повернулась обратно.

— Месяц назад на этой площади, а также на других площадях Центра и прилегающих улицах, развернулись эпические баталии. Люди, отстаивающие свои интересы, какими бы те интересы ни были, сошлись в смертельной схватке, от которой погибло несколько тысяч человек. Я не даю оценку, кто из них прав, а кто виноват. Я просто хочу сказать вам: парни, сегодня всё изменилось! Всё не так! И левые, и правые, и красные, и зелёные — сегодня у нас один общий враг. ПРЕДАТЕЛИ! Те, кто ставит личные амбиции выше интересов государства. Я призываю этих лихих парней, а также всех, кто со мной согласен и разделяет мои ценности, выйти завтра сюда, на эту площадь, и высказать СВОЮ позицию. Вы нужны нам, парни. Нужны королеве. Нужны народу. Нужны этой планете. Чёрт возьми, куда Венера полетит сквозь вакуум космоса, если на ней не останется патриотов?! Какой смысл в этом полёте?!

— Я… Я… — Она эмоционально выдохлась. — …Я сказала всё, что должна, что хочу, без дублей, без заготовленного текста. И, надеюсь, была искренняя. Парни, мы ждём вас! Вы нужны нам. Тем же, кто поддерживает Сенат, сеньора де Арагуайя, кто ратует за немедленный переворот… Люди, одумайтесь! Просто включите голову и подумайте, кто на самом деле наш с вами общий враг? Я призываю всех колеблющихся сограждан трижды взвесить, прежде, чем вставать на ту или иную сторону — кто из нас на стороне бога, кто — Сатаны. На этом, наверное всё.

Напоследок скажу, я в вас верю. — Снова пронзительный взгляд в душу. — Сограждане, я верю во всех вас! Конец репортажа…

Тишина в ангаре. М-да, круто. И правда, одним дублем. Эмоции, эмоции и ещё раз эмоции — то, что нужно в нашей ситуации. Никакие аргументы и призывы к разуму не смогут победить простой душевный порыв из разряда «бензин на спичку». Тем более, что говорила она чистую правду.

И как раз успели в девятичасовые новости, по всем каналам, а также по линиям вброса через ЛОМов. Сейчас на всех радиостанциях и ночных аналитических программах начнёт кипеть говно, мой личный номер начнёт разрываться. Но я… Мне просто некогда отвлекаться на это. Лоран молодец, контракт с нею окупился десятикратно. Но нам нужно работать.

— Всё хорошо, но нам нужно работать! — произнёс я это вслух. — Итак, давай, ты первый.

— А чо я?

— Потому, что «Реал» — самый крутой клуб. И у вас самая мощная численно группа поддержки.

Аргумент, несмотря на нелогичность, прокатил, бычара из «Реала» без прений сел на стул. Остальные тоже не нашлись, чем парировать. А выбор был оправдан — толстая шея, злобный взгляд, брутальный вид — хороший кадр для откровенного интервью. И даже то, что он растерян, было почти незаметно. За типом сзади повесили ширму. Белую, не зелёную — парни просили не дорисовывать «нужный» фон. Я и не собирался, так что уступил легко.

— Меня зовут… — Он представился. — Я — официальный лидер фанатского движения болельщиков столичного «Реала».

Пауза. Тяжёлый вздох, и с лёгким сердцем в бой — такие люди всегда идут в бой с лёгким сердцем, их фишечка.

— Я хочу признаться: всё наше, столичное фанатское движение находится под контролем неких политических сил, которые оказывают движению спонсорскую помощь, помогают отдельным представителям сообщества в бытовых неурядицах. Из участка гвардии, там, после драки вызволить, или ещё что. Эти силы «рулили» движением до моего прихода на этот пост, я не знаю насколько они давно нам «помогают», а говорю то, что знаю.

— Ты говоришь «мой пост». У тебя официальный пост? — Это спросил я, но голос шёл через преобразователь — серый, металлический.

— Нет, — покачал тип головой. — Это же вольное сообщество. Просто очень большая группа людей по интересам, а не фирма. Но он выборный. Члены сообщества голосуют и выбирают. Мы не получаем зарплаты от клуба или ещё от кого, всё на добровольных началах — за клубную идею.

— А потому спонсорская помощь так важна.

— Да. — Кивок. — Очень многое для сообщества покупали они. И цена этому на первый взгляд была невеликая: они поддерживали среди нас некие идеи, которые часто не пересекались с клубными идеями, но были близки многим из сообщества. И наши лидеры, и я в том числе, получали от них индивидуальные премии за то, чтобы помогали в таком распространении. Я не каюсь, я сейчас в данный момент не исповедуюсь, — оговорился он, и это его право — я не был против, — я делал это не за деньги, а потому, что искренне считал идеи, которые они пропагандировали, близкими.

— Например, национальная рознь с Обратной Стороной, — помог я.

— Да, в том числе. — Уверенный кивок. — А ещё распространялись республиканские взгляды. И некоторые радикальные политические. Но ещё раз, у нас многим эти взгляды были близки, это была не вербовка в свою религию, а… Просто поддержка мыслящих одинаково среди фанатов нашего клуба.

— Как это выглядело? Ну, распространение чуждой футболу информации? — конкретизировал я. Меня видно не будет, только голос. А парни не настолько интеллектуально продвинуты, чтобы вытянуть «исповедь» без помощи извне.

— Как покровительство тем, кто взгляды разделяет, — повторился он. — Среди сообщества распространялись пропагандистские записи, часто политического характера. Брошюры. Флайеры. А с некоторыми работали индивидуально, но они как бы оставаясь в нашем сообществе уходили… На новый уровень.

— Они становились боевиками, которых учили драться, в том числе в толпе, — поправил я.

— Да. Но я никогда не был там и не знаю, где они бывали и что изучали. Я не радикал и не с ними, я просто знаю, что проходит в сообществе в целом. В тот круг не пускали всех подряд, а мы всё-таки организовались ради футбола, а не политических взглядов.

Хоть кто-то на этой планете «ради футбола». Хотелось материться от этих «ради футбольщиков». Бычара же продолжал:

— Мы были рядом с ними, общались, вместе бились с кое-кем, иногда, но всё же они… Уже были не совсем наши.

— И с каждым месяцем их становилось всё больше и больше. Этих «их», кого обучали.

— Да.

— Почему вы, ты и другие лидеры фан-клуба, не попытались мешать? У вас же по сути уводят власть. Сегодня малое, они переманивают радикалов и ультрас, а завтра вы, кто «ради футбола», полностью потеряете рычаги влияния. Они подомнут сообщество под себя. Почему вы им позволяли всё это делать?

— Говорю же, сообщество огромно! — вспыхнул он. — Их было много, но тех, кому по барабану политика, в десятки раз больше. — А вот теперь оправдательные нотки. Да блин потому, что не верили парни в серьёзность угрозы, и реально разделяли те взгляды. А ещё подачки получали за молчание. Но теперь надо как-то отбрехаться, не показаться либо сукой, либо идиотом, а напрашивается или одно, или другое.

— Я не знаю взглядов всех-всех-всех, — продолжил он, — но даже если кто-то из рядовых членов сообщества не разделял радикальные взгляды, они просто не присоединялись к нам на наших акциях. Нас немало, но их — многие тысячи, в десятки раз больше. Кому не интересна политика, тот приходил на стадион, болел и уходил. Это же клуб по интересам, у нас всё-всё добровольно. Клубная идея не может быть насильно.

— Ты хочешь сказать, поэтому вы не видели опасности?

— Наверное. — В голосе неуверенность — я хитро усмехнулся. — Это был клуб по интересам внутри клуба по интересам. И когда недавно было мочилово с русскими в Центре, мы… Мы добровольно пошли туда, и всё делали осознанно, сами. Это была наша война. Но пошли не все, а только те, кто хотел.

— Какая часть сообщества вышла на беспорядки месяц назад? Половина? Треть? — А сейчас самому было интересно.

— Да куда там! И четверти не было. — В голосе качка сожаление. — Потому, что мы всё же — фанаты клуба. В большинстве.

— Что изменилось вчера? — перешёл я на актуал.

— Вчера они начали нас заставлять. — Глаза Реала сузились, налились краской и огнём, а кулаки сжались. -Угрожать. Вспоминать помощь, подарки, выплаченные премии и угрожать расправой, если не сделаем, как им надо. Не выведем членов своих сообществ куда они скажут. А среди наших далеко не все хотят делать, что они хотят. Многие у нас республиканцы, да. Мы против королевы и её «шестёрок». Многим не нравится курс правительства. Но даже среди нас почти все понимают, что сейчас, когда на страну напали, выходить на площади и драться с властями — не умное решение. Не «не самое умное», а вообще «не умное»! И это я говорю про актив по интересам, который дрался месяц назад, остальная часть сообщества вообще никуда не пойдёт.

— Но они заставляют вас, — на камеру констатировал я, делая этот вопрос главным. Ибо именно из-за этого аргумента завтра соберётся больше всего народа. Плевать какие у тебя взгляды, плевать как ты их выражаешь, если выражаешь САМ. Но если тебя заставляют выходить и огребать за не твою позицию, или когда ты недоволен, но считаешь за лучшее не выходить, а тебя подзуживают, да ещё угрожают… За такое однозначно по лицу.

— Да, — кивнул Реал. — Они хотят, чтобы мы вышли завтра на площадь Независимости, и к Сенату, и поддержали акции против власти. А это неправильно.

— Что именно неправильно? Переворот вовремя захвата школы, или что заставляют?

— И то и то, — снова обретя уверенность, кивнул собеседник. — Тот, кто хочет, кто разделяет ценности, тот волен идти сам, куда велит его совесть. У нас ведь не только респы в сообществе; у нас и социалисты, и консерваторы, и монархисты. Кто бы ты ни был, просто повяжи на шею клубный шарф, возьми в руки баннер и болей. А после матча — иди куда хочешь. Нельзя заставлять человека! А они заставляют, и конкретно мне и моим братанам из других фанатских движений угрожали расправой, когда мы отказались делать, как они хотят.

— Дескать, раз брали деньги — отрабатывайте?

— Да. Но повторюсь, это была не взятка. И никто из нас не считал, что работает на них. Мы просто были идейно близкие, а это, как и клубная идея, дело добровольное. Ты можешь болеть за Реал, ходить с нами, а завтра женишься на девушке с другого района и пойдёшь на стадион в цветах «Парнаса» — твоё же дело! Ну, выбрал другой клуб, бывает. Мы делали то, что нам по душе, пусть они нам и помогали. Но сейчас это как пытаться заставить женившегося «парнасовца» снова идти на нашу трибуну под угрозой кулаков — не по-пацански это.

Сбоку зашумела группа поддержки, и этот гул услышат. Ай, плевать, так даже лучше — видно, что у нас живое, не постановочное интервью, и вокруг люди.

— Наши… Друзья… Попытались добровольную помощь поставить в вину, как будто мы на ставке на содержании, — продолжил он, буквально выплюнув слово «друзья». — Мы выполняли некоторые их просьбы, которые не всегда были дружны с законом, но никогда кардинально не расходились с ним. Мы никого не грабили, не убивали, а если и били, то только таких же вооружённых других фанатов. Или вас… В смысле русских. — Собака, спалил меня! Ладно, и это в репортаже пусть остаётся — не буду редактировать.

— Безоружных не трогали — это западло, — продолжал тем временем качок, не заметив оговорки. — И парочек — тоже западло. А тех, кто с детьми на матч — тройное западло! А остальные сами такие же, просто кто-то более везучий, кто-то менее. Мы правильные пацаны, нельзя с нами так. Не по-пацански это.

— И что вы с коллегами решили? Пишите заявление в гвардию?

— Не-не! Это тоже не по-пацански! — искренне испугался капитан фанатов. — Бог им судья и прокурор, но я хочу, чтобы все знали их имена. Имена сук надо знать, это не западло. Я отвечаю, что со мной работало два человека, один — непосредственный куратор. Второй… Тоже, наверное. Я от обоих получал… Просьбы, и им же передавал ответные просьбы нашего сообщества.

— Имена? Назовёшь?

— Конечно, для этого и пишу интервью. Если они не по-пацански, то и я не собираюсь играть в их игры и скрывать их имена. Их зовут…

Есть, записали. Я аж перекрестился мысленно — еле удержал нить повествования в нужном ключе. Сложные они, эти простые ребята-фанаты.

Далее перед искомой ширмой сидели главы Кугуара и Эстудиантеса. Их интервью было не таким длинным, гораздо короче, они лишь подтвердили всё, что сказал их коллега. Эстудиантес добавил, что «Только законченная падла будет шатать страну, когда в заложниках дети», и тоже добавил их коронное: «Не по-пацански это».

— Готово? — спросил у Дайсона, который в «Берлоге» делал монтаж и «причёсывал» запись. Прошло не много времени, с четверть часа, и говно после вброса Лоран активно кипело. В том числе на всех фанатских форумах. И пока градус был не в пользу нашей точки зрения. Но присутствие кураторов в моём ангаре ощущалось — не было централизованной травли нашей точки зрения. Модеры привычно выдерживали понятную линию, но были растеряны, ибо не получили свежих инструкций, а потому адекватные голоса звучали, и набирали немало сторонников. А теперь, к новостям десятичасовым, я надеялся ещё больше переломить ход информационной войны. Ибо пока назначишь нового куратора — потеряешь время. До утра я могу работать с фанатскими сообществами напрямую, без противодействия, и ковать надо пока горячо.

— Командор — Дайсону, готов! — отчитался взломщик.

— Отправляй. И Лоран, и другому абоненту.

— Готово, отправил.

— Эй, братан, к куда ты её… Того. Отправляешь?

Я обернулся к Реалу. Мило улыбнулся.

— Мы же договорились, что публикуем запись. Какая разница? Скоро твоя мордаха на всех форумах будет.

— Так это… — Он замялся. — Оно всё равно, но знать-то хочется.

— Октавио Феррейра. Всё потом! — вскинул руку, останавливая готовую сорваться волну расспросов. — Макс, давай этих дохликов под свет.

Парни моего зама по кадрам начали приводить и опускать на колени перед ширмой, руки на затылок, переданных нам ведомством тётушки упырей. Безопасность в кои то веки сработала как надо, парни не скрывались, почти всех их нашли и взяли быстро. И учитывая, что вечерние пробки рассосались, в Боливарес их доставили тоже быстро.

Кураторы… Поймал себя на том, что несмотря на то, что это мрази из мразей, особой злости к ним не испытываю. Наверное потому, что мысленно давно их приговорил, и жили они только благодаря договорняку королевы и других основателей. И то, что они законченные мрази, подтверждало то, что никаких особых злыдней среди сеньоров не было. А настоящие, истинные злыдни они всегда на злодеев не похожи. Среди них были помощник сенатора, адвокат, маленький-маленький продюсер... Остальные — серые-пресерые личности, работающие в «левых» фирмах, многие числились юристами-консультантами. Привезли нам не всех, только семерых, где шарятся ещё двое не знаю, но долго мешать нам в чатах сообществ по моим расчётам не смогут — до утра они не доживут, и не мы утилизируем их.

— Ты попал, пацан! — оскалился один из юристконсультов, кажется, куратор «Кугуара». — Ты вообще не понимаешь, с кем связался!

— Как не понимаю? Лучше всех! — беззлобно улыбнулся я. — У меня, наконец, до вас дошли руки. В конце мая вы соскочили, но теперь всё, допрыгались, птички.

Капитаны и их поддержка стояли сбоку, и между ними и нами встало четверо парней Макса. А они сегодня снаряжены в лёгкую броню — не забалуешь, да с игломётами. Так, на всякий случай. Я бросил оценивающий взгляд на фанатов, остался доволен. Они сейчас «терпилы», и в драку, защищая «не пацанов», не сунутся. Да ещё от вида оружия страшно. А значит, руки у меня развязаны.

— Ты, чувырло, — усмехнулся говорившему. — Скажи, от кого получаешь приказы? Октавио Феррейра?

— Пошёл ты! — фыркнул тот. Ему было не по себе от моего спокойствия, он себя считал если не небожителем, то очень серьёзным «людем», а тут я его ни в грош не ставлю. Но это не мешало мне его читать — а он был как раскрытая книга. Знак, и стоящий рядом Макс лично заехал ему доспешным сапогом в живот. Не сильно, так, обозначить — как договаривались.

— Ты получаешь приказы от Сэмюэля Абанкуэйро? — продолжил допрос я.

— Пошёл ты! — повторился придурок. Да-да, придурок, ибо я не такой страшный, как их хозяева. А их хозяева их «кинули». И единственный способ выжить у них — сотрудничество со мной. Но дураков учить — только портить, у меня сейчас нету времени на сложные комбинации по их спасению, хотя так сильно хочется ткнуть в нос сеньоров основателей, что они чепушилы. Ладно, пускай и его и эту проблему. Опять импровизирую на ходу, опять работаю почти без плана, ну да нам не привыкать. И плюсы тоже есть — королеву в неловкое положение не поставлю. А то сунется она к коллегам основателям: «Вы меня обманули, сеньоры! Обещали не вмешиваться в переворот, а сами…» А сделать сеньорам ничего не может! Может, но в итоге так и не решится. А предъява без санкций — её не просто засмеют, её презирать начнут! И кто останется крайним? Так Хуан же, поставивший в неудобную позицию и заставивший чувствовать комплекс неполноценности.

— Валерио Батиста? — продолжал я, оценивая игру лицом придурка.

Снова «Пошёл ты», и снова пинок. Макс перестарался, двинул по лицу, разбив губы в хлам. По лицу потекла кровь.

— Герберто Ареола? — убийственно спокойно продолжал я докапываться до истины. — Фернандо Ортега?

Всё. Выяснил. Ну, я думал, там сеньор Абанкуэйро мутит. Или Ортега. Ортега похоже и правда мутит, но вот доступа к фанатам не имеет и действует опосредованно. Но данная информация и правда не для королевы, тем более мне нечем аргументацию подтвердить — интуиция не улика, особенно при игре против ТАКИХ людей.

— Уроды! Можно я буду вас так называть? — усмехнулся бедолагам я, а они бедолаги. Ибо приговорены. — Уроды, вы не понимаете главного. Вас не просто сдали те, кого вы пасли и опекали. Вас сдала по-беспределу ваша «крыша». Слила вас нам, дав при этом задание светиться перед нами во всей красе, как Сириус в ночном небе. Сами слышали, «не по-пацански» поступаете. — Усмехнулся.

Не дошло, не пробрало. Ухмылка на лице второго слева, который адвокат. Он один из самых главных тут по ходу.

— И как же это она нас «слила» — попытался сыронизировать продюсер. Из тех скользких змеевидных продюсеров звёздочек на один день — мерзко было даже смотреть на его рожу. — Чем же?

— Тем, что, подписав мировую с королевой, пообещав ей не вмешиваться в ход переворота, заставили вас «нагнуть» сих милых парней. Заставили!!! — заорал я. — А вы, почувствовав себя всемогущими, купились и сделали что велено. Да, вы не правы, что заставляете и угрожаете. Но всё сойдёт с рук, ибо они же лохи! Которым скажешь что делать — будут делать. Управляемое стадо. Стадо же не может выступить против пастуха, да, сеньоры?

— Пошёл ты! — А это адвокат. — Я вообще не понимаю, кто вы, что тут делаю и что вы от нас хотите. И ты пожалеешь, сын шлюхи, что держишь меня силой.

— Я твоё досье помню наизусть, — усмехнулся я ему и подошёл ближе. — Уже давно — из базы «Чёрной Розы» на изучение взял. — При упоминании объекта, где курировали движение ультрас, не подал и вида, но я чувствовал, как его передёрнуло внутри. Остальных тоже. — Эти милые мальчики, — кивок на капитанов, — мне не нужны были, чтоб тебя выявить. Просто вы были под защитой, но сейчас всё сошло с ума и прежние договорённости не работают. О, а вот и ваш главный хозяин звонит! — усмехнулся я, видя номер на козырьке и аватар звонящего. — Здравствуйте, сеньор Феррейра. — А это чуть вверх, играя на публику в лице капитанов. — Подождите, я сейчас выведу и вас, и себя на большие экраны. Вот так, говорите. — Парни действительно вывели вид абонента в человеческий рост, и включили в ангаре звук, чтобы его слышали все.

Император Октопус включение вида подтвердил, и сейчас сидел напротив нас в кресле в своём кабинете и смотрел на меня, сверкая глазами. Я же стоял перед ширмой, а за моей спиной, видимые ему, на коленях сидели семеро кураторов столичного футбола, за которыми возвышались трое парней в броне и с винтовками.

— Хуан, что это? Что ты мне только что прислал? — «грозно», без огонька спросил сеньор.

— Признания местных болельщиков, что вы, ваша «партия», — последнее слово — цитата, он сам назвал себя так себя и коллег по заговору. — Что вы и ваша «партия» решили обмануть её величество. Пообещали не вмешиваться в переворот, а сами приказали «шестёркам» помогать заказчикам смуты и выводить завтра народ на улицы. Не по-пацански, сеньор Октавио! — вложил в голос всю возможную иронию, процитировав и «милых мальчиков», с которыми вёл интервью.

— А с чего ты решил, что это мы, мои… Коллеги по партии отдали им такое распоряжение? — Нахмурил бровь. Лицо озадаченное, выбирает стратегию поведения.

— А вы хотите сказать, что возможно такое, чтобы ВАШИХ людей кто-то перекупил? — картинно округлил я глаза. — Быстро-быстро, и главное неожиданно? Взломав всю вашу лелеемую годами систему управления футбольными ультрас?

— Хуан, но ты ведь понимаешь, что мир не стоит на месте и в нём возможно всё… — В голосе беспокойство. Что при его уровне самоконтроля ой какой показатель.

— Сеньор, одно из двух. Вы приказали или нет? — Теперь сверкнул глазами я. — Да — звоните королеве и говорите, что вы её обманули и между нами война. Тихая и цивилизованная, в награду за честность. Нет? Значит я допрошу этих клоунов, или отдам Железной Сеньоре, но тогда, когда всё вскроется, что вы тоже в деле, последствия будут иными, ибо иная будет и наша реакция. Сеньора Гарсия не я, и королева обидчивая.

— Хуан, ни у меня, ни у моих коллег, — натянуто вздохнул сеньор, — не было и в мыслях обманывать её величество.

Угу, как я и думал. Лис Феррейра приговорил исполнителей, сейчас будет торг. — Что же касается этих людей, я не занимаюсь этим фронтом работ и знаю не всё. Но даже я понимаю, что это вольные ребята, в смысле футболисты, не слушаются никого из принципа, и там возможно всё, что угодно. Это, кстати, было сказано в вашей записи… Правильно понимаю, в данный момент её уже вбросили через все точки лидеров общественного мнения?

Страх не липкий, под контролем… Но страх. Вот что я прочёл в его глазах. У них есть план действий на случай, если королева узнает, и они верят, что даже узнав, она им ничего не сделает. Но до их цистерны с керосином добрался мальчик со спичками, который доказал, что его нельзя не брать в расчёт. Иначе сотворит такую каку-бяку, что всю жизнь не разгребёшь. Я могу очень сильно осложнить ему жизнь, и торг будет со мной, а не с королевой.

— Значит, это НЕ ВЫ, не ваши коллеги отдали им приказ мутить народ выходить завтра на площади? — У меня не было желания торговаться. Время, мне нужно время! На организацию мероприятия завтра. А если влезу в торговлю, до утра только и буду делать, что обсуждать цену. К чёрту, всё равно не прижму их (королева не даст), а на преференции от сеньоров плевать. Решение по уродам я принял, и окончательно утвердил только что, в этот самый момент.

— НЕ МЫ! — также выделив местоимение, сверкнул глазами Феррейра.

— Хорошо. Значит, по законам военного времени эти люди признаются виновными в организации государственного переворота и подлежат ликвидации.

Руку под пиджак. Вытащить игольник. Активация. Пиу! Пиу! Пиу-пиу!

Один за другим все семь кураторов футбольных команд повалились на пол. Даже когда я начал их расстреливать, идя вдоль их ряда и приставляя ствол ко лбу, они не верили в реальность происходящего. Ни один из семерых не дёрнулся, хотя мог бы если не бежать, то хотя бы погибнуть не как баран на бойне. Но нет, эти люди слишком верили в свою неуязвимость и могущество покровителей. Капитаны и поддержка стояли бледные, разинув рты, а вот на абонента никакого впечатления я не произвёл. Я повернулся к нему и картинно произнёс:

— Сеньор Октавио, мне бы очень не хотелось, чтобы те люди, кто перехватил У ВАС управление ультрас, сегодня хоть как-то воздействовали на массовое сознание болельщиков. В противном случае королева может начать задавать вопросы, а кто же именно их перехватил? Надеюсь, мы договорились?

— Конечно, Хуан. — Голос сеньора потеплел, губы его тронула понимающая улыбка. Всё просёк, понял мои мотивы и подводные камни и остался доволен. — Я, как патриот, наоборот, хочу всячески помочь здоровым силам планеты победить. И тем более не дело, когда твои активы кто-то перекупает, под носом, в ответственный момент.

Когда мы рассоединились, я подумал и набрал Сирену.

— Да, Хуан? Как успехи? — отозвалась она, учтиво и с теплотой.

— Передай королеве, что её попытались грубо поиметь. — Я презрительно усмехнулся. — Сеньоры основатели пообещали не помогать её противникам, но Герберто Ареола отдал приказ поднимать на завтра подконтрольных им болельщиков. Скорее всего для участия в чужой игре, но они думают получить на этом свои сливки, преследуют свои цели.

— Ареола?.. — задумчиво потянула она.

— Да. Я грешил на Абанкуэйро, но тут, похоже, или он ушёл в отказняк, типа не моё, умываю руки, или сыграли за его спиной. Я верю в первый вариант.

— Поняла. — Она на том конце глубоко задумалась.

— Феррейра не в курсе, но судя по лицу, догадался, что такой приказ могут отдать, и даже не попытался спорить или уточнять. И сейчас, когда я предъявил ему за нечестность, он прикажет ликвидировать всю верхушку, кто может как-то их выдать, кого пока не грохнул я. Не обольщаюсь, это «шестёрки», вместо них новых найдут, но на сегодня-завтра руки у нас развязаны. По крайней мере ЭТИ сеньоры мешать не будут.

— Серхио сказал что-то про «Спортико», — перевела она тему на завтрашний день. — Кстати, он уже оплатил по твоему счёту — мои поздравления. — Последнее сказано без иронии, имелось в виду, что зять и тесть нашли общий язык, а это поздравление искреннее.

— Есть такое. Возражаешь? — усмехнулся я. — Против вывода своих контрболельщиков против их, как в прошлый раз?

— Да нет, действуй. — Тяжёлый вздох, в котором слышалось облегчение. — В битвах гражданских на площадях у тебя больше опыта, чем у всего моего департамента за много лет. Лея в тебя верит, а я даю добро независимо от неё.

М-да, такое из уст такой леди тоже дорогого стоит. Я даже на секунду растерялся.

— Хорошо. И это… У меня тревожные ощущения по поводу сеньора Ортеги, — решил поделиться и этим. — Но подкрепить их ничем не могу.

— Тогда и не думай об этом, — ободрила она. — Я услышала, Алису предупрежу, всех предупрежу, а ты работай над поставленной задачей. Всего объять невозможно.

— Понял. Спасибо. Работаю!

Глава 12. Снова за старое

Глава 12. Снова за старое

Есть несколько аксиом этого мира. Первая — в фонтане я непобедим. Вторая — я люблю спорт. Нежно и трепетно отношусь к гольфу, прям аж спать не могу, только дай в него играть. На втором месте у меня спортивный покер-безлимит. Ну, а сейчас я нежно и страстно люблю футбол. Ещё весной полюбил, но теперь буду любить ещё нежнее, ещё более страстно. А главное, дорожка проторена! А на старые дрожжи, как известно, плющит гораздо сильнее.

Утро встретило в салоне в ангаре. Трупы увезли ещё с вечера, парни и Макс разъехались, я остался с девчонками в машине посреди склада, не понимая, куда направиться. Ибо никуда не тянуло. А раз так, переночевали с девчонками кто в машине, кто в спальнике возле пустых стеллажей.

С утра попросил направить смену к стадиону, и сами двинулись туда же. И к десяти были на месте. Девчонки хлопнули друг другу в ладони, после чего заступил усиленный взвод Снежки, и я пошёл внутрь, принимая последние доклады.

М-да, не так себе это представлял. И тем более не ждал столпотворения. Думал, тысячи две-три придут, причём только болельщиков трёх клубов, лидеры которых участвовали вчера в записи. Однако было куда больше народу, и куда больше клубов.

— Сеньор Шимановский! Вы — сеньор Шимановский? — Моё имя, видимо, за ночь выучил. Лысоватый пуфик лет сорока пяти ждал у ворот, при въезде на территорию, и буквально кинулся под колёса. Я с девочками вышел наружу:

— Да. Что случилось?

— Слава богу!.. — Ему заметно полегчало, а то аж зелёный был. — Там… Там… — Указал рукой на громандину стадиона. Перед которым полумесяцем стояли и чего-то ждали группы брутальных вьюношей с различаемыми даже издали подручными средствами.

— Но раз вы их запустили, значит всё понимаете, да? — оскалился я, чтобы сбить с него возможную спесь — начнёт ещё меня, пацана, строить. Я не сеньор Серхио, меня типа можно.

— Да, понимаю. С такими людьми, как его превосходительство и её высочество не спорят, но… Сеньор Шимановский, вас отрекомендовали как лидера и организатора мероприятия. Я прошу, я умоляю вас, сделайте так, чтобы всё прошло без крови! Если вы настолько круты, как мне сказали, удержите их от потасовки. Хотя бы на вверенной мне территории.

— Всё будет, сеньор! — задорно усмехнулся я и повернулся к Марте. — Снежок, заезжайте и паркуйтесь у самого входа, я прогуляюсь пешком.

Прогуляться стоило. Ибо у самого выхода стояла толпа человек в триста-четыреста в бело-голубых цветах столичного «Эстудиантеса». Затем жёлто-оранжевые «кугуары», с символикой животного-тотема клуба, тоже человек триста. А после во всей красе полыхали… Красно-жёлто-белые цвета самарского «Факела». Причём часть парней даже издалека привлекала внимание титановыми щитами-скутумами легионеров, которые, видимо, для понтов, некоторые держали в собранном состоянии. М-да. И людей в этой группе было под тысячу.

Я в окружении Марты и двоих гномиков двинулся ко главному входу, оценивая обстановку. Сеньор было рыпнулся следом, но передумал. Парни при виде меня смолкали, указывали пальцами — узнали, но заговаривать или как-то взаимодействовать не пытались. Я же шёл чётко вперёд, как древний штурмовой танк, прямо к «факелам».

Те меня также узрели издалека. Ряды и шеренги раздвинулись (я утрирую, они просто стояли толпой, но толпа при моём появлении пришла в движение) и предо мной явились... Ба, а лица-то все знакомые! Мигель, узкоглазый, который всем «рулил» во время последней битвы в мае, якут наверно, или бурят, и ещё несколько человек — все действующие центурионы легиона. Но Мигель и узкоглазый вышли на шаг вперёд.

— Здорово, пацаны! — Не зная, как начать беседу и реагировать, я протянул руку — пусть первые скажут. — Если честно, не думал, что вы придёте. Да ещё в таком количестве.

— Так сам же пригласил! — Это Мигель.

— А нам что, Венера чужая? — А это узкоглазый.

— Хуан, — представился ему, хотя, вроде, в мае общались. Но я забыл его имя. — Позывной в сегодняшней операции — «Командор».

— Тот самый? — усмехнулся Мигель.

— Ага.

— Тогда я «Калмык», — произнёс узкоглазый. — Я отвечаю за всех парней, за взаимодействие. А вот это…

И он начал представлять своих.

— Сколько вас? — спросил я, когда закончили.

— Две двести, примерно, — покачал кистью руки Калмык. — Точно не знаю, и народ ещё подтягивается. Мы тут не все, большая часть наших собирается в районе небольшими группами, чтобы не нервировать сильно гвардов. Тут примерно полторы тысячи. Мы клич кликнули, а кто придёт не из наших постоянных…

— Чего вздыхаешь? — поддел Мигель.

— Вы только не обижайтесь, но слово «Самарский «Факел» — это первое, что мне пришло в голову в тот момент, — признался я. — В качестве красного словца, как нечто абстрактное. Я имел в виду просто фирму из Сектора.

Они все переглянулись, и кое-кто заржал.

— Да и относительно вашего числа думал куда хуже, — добавил вдогонку. — Рассчитывал на актив, максимум на тысячу. А ещё боялся, что с местными нациками передерётесь, — кивнул себе за плечо.

— А чё с ними драться? За одно дело воюем, — заявил один из центурионов во второй линии.

— Но счёт на мероприятие выставили от имени «Факела»… — Я снова вздохнул. Ибо счёт, предъявленный мне в качестве отчёта его превосходительством, был по всем правилам выставлен на самарский «Факел». И это часов в восемь вечера!

— Но вы ж оплатили, — не понял треволнений Мигель. — Сказал «Факел» — значит «Факел». Там тоже свои люди.

Надо сказать, это единственная команда Сектора, периодически бывающая в Примере. Периодически, да, но к сожалению не в этом году. Другие команды Обратной Стороны не дотягивают уровнем. В отличие от «Энергии», существующей на деньги Марса, который не постеснялся протащить своих протеже, вливая огромные средства в договорняки и покупку как игроков, так и тренеров, у Самары для этого нет ни денег, ни желания позориться. Латиносы крайне неуважительно относятся к одному только намёку на договорные матчи; пусть лучше во второй лиге, но с чистой совестью. И болельщиков в столице у этой команды, в отличие от всё той же «Энергии», кратно меньше, хотя русских в Альфе больше, чем марсиан, количественно. Хромает у «Факела» и организация. И сейчас пёстрые цвета с соответствующей символикой — рукой, держащей собственно олимпийский факел — в толпе было много, но меньше половины. Многие пришли в обычной одежде, лишь бы она имела хоть какой-то из клубных цветов, а некоторые вообще не парились и явились в чём бог послал. Потому эта группа и выглядела пёстро.

— Что делать будем? Когда выступим? — перешёл к главному Калмык.

— Сейчас, оценю обстановку, переговорю с остальными капитанами, и решим. Кто у вас главные, пошли внутрь. Внутрь пускают?

— Да, на поле, — кивнул Мигель. — Его застелили пластиком. Но мы решили тут подождать. Марсиане тоже там.

— Марсиане? — не понял я.

— Ну да, «Энергия». И тоже пришли с реквизитом. А чо, ты их не звал?

— Нет. Но гнать не буду! — решил я.

Марсиан было не много, тоже около полутора тысяч. Собственно, весь их актив, и часть рядовых фанатов. При желании они могут и три, и пять тысяч собрать, но не стали объявлять мобилизацию. Это объяснил их лидер — узнав, что мы (я) приехали, они вышли встречать на крыльцо. Главным был парень по имени Гера, мы с ним держали связь в прошлый раз при битве у площади Независимости и других объектах Центра, но знал его шапочно.

— Гера, — тяжело вздохнул я, — я не хочу вас гнать, но это внутреннее дело Венеры. Вас «пришьют» как вмешательство во внутреннюю политику чужой страны. Без обид.

— Какие обиды, командор! — лучезарно улыбнулся этот амбал, служивший в их десанте, и не только срочку. — В том садике двое граждан Марса. Мама и сын. Мы идём защищать своих, и пусть кто хочет доказывает обратное! На, вот, держи их досье. Странно, что сам не раскопал…

Он скинул мне на комм и правда умело собранное досье на подданную Венеры, женщину, вышедшую замуж за венериана, сохранившую при этом гражданство республики. Как автоматически получивший оное и её малолетний сын.

— Хорошо, сойдёт. — Не то, что убедили, что проблем не будет, но теперь хотя бы будем долбаться с нападками, есть чем ответить. — Но всё равно будете идти во втором эшелоне, как поддержка. Как резерв. И я не собираюсь это обсуждать.

— Приказы командования в боевой обстановке не обсуждаются! — выкрикнули мне из их рядов, и все красно-жёлтые дружно заулыбались.

— Да, остальные капитаны, из местных, тебя внутри ждут, — махнул за спину Гера. — Они местных заставили столы и стулья принести и устроили там что-то вроде штаба. Сидят, терминалы подключенные, операторы в наушниках что-то мониторят.

— А вы? — Опа! А это интересная информация.

— А у нас свой штаб, удалённо. — Марсианин заговорщически усмехнулся.

Остальные капитаны ждали внутри здания, но тоже вышли встречать к шлюзу — выходу из вестибюля на поле. Не трое, пятеро. Были и двое, не доехавших вчера до ангара. Причём лидер Парнаса весь в синяках, избитый.

— Это они. Сучье отродье! — он в бессильной злобе сжал кулаки. — Пытались пугать. Пацаны меня отбили, потом на дно залёг. А остальные капитаны к тебе рванули… — так объяснил он произошедшее. — …Это, конечно, не по-людски, до смерти убивать, но я скажу как есть, и пусть меня бог накажет. Вот вообще не жалею, что ты их пристрелил! Так им, козлам, и надо!

— Я пристрелил их за своё, — усмехнулся я. — Не бери на себя слишком многое, ты и остальные тут не при чём. Их кураторы открыто «слили» своих агентов, то бишь ваших координаторов, заявив королеве, что не участвуют в перевороте. А раз так, значит участие в государственном перевороте их ДОБРОВОЛЬНАЯ инициатива… Была. А на устранение организаторов переворота у меня мандат есть. Без относительно, угрожали вам или нет, и вообще пофигу, есть ли вы или отсутствуете.

— Хитро придумали! — полопал по плечу бычара из Реала. — Ну, раз там политика — наши совести чисты. Алё, парни! Все-все-все! Давайте, подтягиваемся! Оперативное совещание! Начальство будет говорить, что делать!

Начальство это я.

— «Факелы»! «Энергия»! Не стесняемся, подходим! — А это тоже я. — У нас тут столы, правда без пива и хавчика, начинаем!..

Мой план был предельно прост. Выйти на площадь Независимости и надрать всем задницы. И вот вообще не видел никаких, даже потенциальных осложнений.

— …Да, это самое сложное — координация. И поскольку я не знаю ни сколько вас точно, ни каким опытом обладаете, ни какими средствами связи, на какие группы делитесь, потому сейчас мы подключимся к одному месту, где сидят хорошие люди, которые и будут вас вести. Всех вас, и каждый отряд в отдельности, и как общую боевую массу. Бледнолицый Воин, как у вас дела? — активировал линию связи с ангаром.

— Командор, всё путём! — раздался над штабным столом голос Михаэля. — Ребята поначалу не хотели, боялись. Это ж не террористы, это просто драка, бить морды. Но сошлись, что надо помочь навести в городе порядок, эти процессы связаны, и это будет для них бесценный опыт.

Я при этих словах улыбнулся. Цветочки-студентики айтишники, координируют мордобой ультрас? Да, и правда, интересный опыт.

— Но Командор, учти, они зелёные, — острастил взломщик. — Не всё знают и умеют, они не мы.

— Что есть, других операторов у нас всё равно нет! — констатировал я. — Меня сейчас все слышат? Все лидеры групп и операторы?

Раздался целый гул разномастных «да-а-а-а-а» и «так точно».

— Сейчас разбиваемся на малые группы. Для удобства будем присваивать всем номерные знаки после названия клуба. Кроме Сектора, там у парней своё деление, и я его знаю. Итак, начали перекличку. Кугуар, сколько отрядов, какова численность?

— …Командиры?

— …Экипировка?

— Так, парни, запоминаем! — снова голос Михаэля. — Кугуар-один, два и три, ваш оператор — Оператор-одиннадцать. Кугуар четыре и пять…

Далее мы около часа создавали собственную базу, кого и сколько у нас из личного состава. Оказалось, что к стадиону явилось почти двенадцать тысяч, и четыре тысячи собираются за пределами. Вся эта армия была разбита на восемь частей — фанаты семи футбольных клубов, включая немногочисленных, но гордых «самарцев» и отдельно легион. Самыми неорганизованными были, как можно догадаться, «Факелы», самыми организованными — легион и «Энергия», и поскольку легион курировал «Факелов», принял решение не затягивать с инструктажем. Калмык обещал позаботиться о парнях и подсказать, как что. Окинув взглядом собранную только что на коленке базу данных личного состава своей армии, аналогов которой в истории планеты не было, отдал приказ выдвигаться.

Тут же заработали вычислительные машины в «Берлоге-2», как окрестили взломщики ангар «трёшки» за космодромом. Операторы — из мобилизованных студентов, я слышал в их голосах восхищение и мысленно представлял горящие огнём интереса глаза. Волнуясь от свалившейся ответственности, они вели вверенные им соединения к рассчитанным точкам, говоря, быстрее идти или медленнее. Я связался с директором стадиона — тем самым лысоватым пуфиком — и попросил впустить внутрь, на поле, свой «Либертадор» и два «Мустанга» охраны, и, подключившись к местному штабу, сел в салон и наблюдал за операцией так, как было привычнее. Тем более, «Энергия» так и не подключилась к нам, хотя и координировала движение с нашими операторами.

Время шло, стрелки раритетных наручных часов подбирались к полудню. Мы шли, организованными колоннами, заполонив все центральные купола, обходя для атаки купол «Независимость» с разных сторон. Незамеченными не остались, наоборот, нас ждали. Но те, кто ждал, не рассчитывали, что нас будет СТОЛЬКО. Не зря грохнул кураторов, такая малость, совсем небольшой информационный пробел, а силы противодействия уже не смогли оценить нашу численность, и нам будет легче пробиться. Гварды в нескольких местах пытались перекрыть дорогу, но в итоге мы их просто обошли. Потеря времени, всего лишь. Но чёрт с ним — начнём минут на пятнадцать позже.

Но вскоре сопротивление выросло. Правда противник (организаторы беспорядков у дворца) катастрофически не успевал, и смог намертво перекрыть ход всего лишь трём колоннам, зато эти ходы перекрыл намертво. Лазорево-золотые стянулись, наверное, с половины города — аж в глазах зарябило, и перекрыли шлюзы перед тремя самыми большими колоннами, закономерно состоящими из актива Реала, Атлетико и Эстудиантеса. Да просто самые многочисленные фанатские группы, только и всего! И я понял, что настало время кавалерии.

— Сеньор, это Мегалодон, — вызвал я начальника управления гвардии округа Альфа-Аделина, генерал-полковника Луиса да Силву. — Слышали про такого и про мои полномочия?

— Слышал. — Чел держалсявнешне уверенно, но изнутри его била слабость, проявляющаяся в виде гнева. Он произнёс всего одно слово, но я понял, что тот получил от нужных людей приказ вмешаться, не дав фанатам пройти к площади. И он приказ исполнил. Правда, задержав всего тысяч пять-шесть — менее половины из тех, кто направился туда подавлять протесты заговорщиков. А тут ещё я со своими распоряжениями о противоположном… Живьём бы закопал!

— Убрать всех ваших людей, мешающих проходу футбольным фанатам к площади Независимости! — коротко бросил я.

— Это невозможно, Мегалодон. — В голосе чела уверенность многомилионтонного астероида в праве бороздить просторы галактики. — Если они уйдут — в городе начнутся погромы, опять дойдёт до смертоубийства. Пострадают сотни людей. Как и месяц назад. Я не буду выполнять этот приказ.

— Даже с учётом того, что обязаны по решению Совета Безопасности?

— Что такое Совет Безопасности? — презрительно фыркнул он. — Я офицер правопорядка столичного округа. У меня тридцать пять миллионов человек, не считая туристов. У меня жёсткие инструкции. Когда кортесы моего региона примут поправки об исполнении решения Совбеза, либо когда это решение примет общепланетный парламент, то бишь Сенат, я подчинюсь. А сейчас прошу прощения, но вы отвлекаете от работы.

— Сука! — высказался я в пикающую гудками линию.

— Командор, что там? — Это капитан Реалов. — Что нам делать?

— Ждите, я решаю вопрос, — переключился я на линию штаба.

— Есть ждать! — ответил амбал.

Генерал Да Сильва не ярый, но республиканец, его досье знал назубок задолго до сегодня — один из ключевых игроков нашей прошлой шахматной партии. То есть у человека есть личные идеалы, но приказы сверху выполняет, невзирая на них. А тут взбрыкнул?

Но с другой стороны Совбез и правда не законодательный, а совещательный орган. Какое дело независимому в общем-то региону планеты, имеющему свой парламент, своё правительство, собственную систему правопорядка, до решения каких-то «федеральных» чиновников, не имеющих отношения к его работе? У нас есть ИГ, есть армия, есть «федералы» — полиция общекоролевского подчинения. А они, регион, сами по себе. Его логика понятна, и даже конституционный суд, скорее всего, будет на его стороне.

Однако никаких судов во время переворота быть не должно! Что ж, не хотел по-плохому, но раз люди не желают понимать, что правила изменились…

— Это Мегалодон, — вызвал я куратора от императорской гвардии. — Приказ: немедленно арестовать генерал-полковника Луиса да Сильву, управление гвардии столичного округа. Его местонахождение — здание управления. Как близко оттуда ваши люди?

— Полчаса, — с чем-то сверившись, ответил сеньор.

— Отлично. Приступайте. Разрешаю «Маски-шоу» и применение войск. Рядом находится мехподразделение сто четвёртой бригады, могу дать на усиление.

Ага, и усиление это не лишнее — не просто так об этом подумал. Ибо повторюсь, Венера по сути это федерация. И каждый из «имперских» регионов имеет свой парламент, полицию(гвардию), суд и некоторые иные атрибуты. И решения не имеющего прописанных полномочий Совбеза ему… Впрочем, и ИГ не всемогуща, и обязана учитывать интересы регионов. В прошлый раз были межведомственные комиссии, которые ничем не кончились, никто так и не был наказан, но сейчас не до бюрократии. А значит остаётся только одно — старый добрый урок от Аль Капоне. Про то, что пистолетом и добрым словом можно решить куда больше проблем, чем просто добрым словом.

Пауза. Раздумья сеньора, и:

— Это хорошо. Поддержка мехов пригодится. Мегалодон, у меня нет полномочий отдавать приказы военным, прошу обеспечить эту поддержку для входа моих людей в здание.

— Принято.

После того, как связался по прямой линии с королевой и передал ей нити по аресту гвардейского генерала (только глава государства может приказать армии, более никто, даже Фрейя не может) и решил вопрос с арестом одного из ключевых представителей комсостава противника, задумался, и голову посетила иная мысль:

— Реал-прайм, ты, Эстудиантес и Атлетико-праймы — ко мне в машину. Есть идея.

— А парни? Пусть так и стоят? Гварды же не пускают — они не пройдут, — переспросил Реал.

— Да, пусть пока стоят. Они будут стоять полчаса, минимум, и к заварухе не успеют. Ждать их нет времени — скоро начало заседания Сената. Берлога-два-один, как слышно?

— Слышно хорошо, Командор. Три блокированные колонны для заварухи не учитываем.

— Именно. Рассчитайте атаку всеми наличными силами, кроме этих трёх связанных гвардией колонн. Разрешаю подтянуть все резервы. Энергия-прайм?

— Командор, мы готовы, — ответил Гера. — Пусть говорят, куда подтягиваться и как быстро идти.

— Командор, Берлога-два-один задачу понял, отчитался Майк. — Запускаем программу перерасчёта плана атаки. — Ожила общая линия, заговорившая его голосом. — Внимание всем младшим командирам, продолжаем движение как есть, не привлекая к себе внимания, но через несколько минут получите новый план действий, быть готовыми к изменению маршрута.

— Есть быть готовыми.

— Есть!..

— Есть…

— Принято… — раздался хор отчётов.

Капитаны фан-клубов залезли в мой командный транспорт. Которым я по праву гордился. Из него я координировал атаку на собратьев зашедших на огонёк в своё время, и не однажды. Кстати об Огоньке… Это машина Паулы, которую она так и оставила в «вечное пользование». И это второй её «Либертадор» — первый так и стоит в ангаре Боливареса с таранным ковшом.

— Да, бро, слушаем! — начал разговор Эстудиантес-прайс. Ему польстило, что я с детства болею за его (нашу общую) команду. Я ведь до недавнего времени и на стадион иногда заглядывал — поболеть за бело-голубых. Не часто, раза три-четыре за год, но бывало. Сейчас же некогда.

— Парни, гвардов уберут через полчаса. За это время по моим расчётам почти все наши подтянутся к площади. Минут через сорок начнётся собственно атака — то есть ближе к часу дня. Закончим часам к двум, то есть к началу заседания Сената.

— Уверен, что Сенат будет собираться, если мы там всех разгромим? — это Атлетико.

— Шоу запланировано неглупыми людьми, — грустно хмыкнул я. — Им нужна кровь на площади Независимости, и если бы они точно не знали, что мы тянем туда свои силы, они бы погнали в бой своих «шестёрок» в самоубийственную атаку сами. Так что нет, заседание состоится при любом исходе у дворца.

— А уверен, что мы победим? — поёжился Эстудиантес. — Наших останется пять-шесть тысяч. А их — шестьдесят. Минимум. Если твоя «Берлога» не врёт.

— Не врёт, у них суперкомпы и все-все городские камеры, — покачал в ответ головой. — Нет, мы справимся. Я видел в действии легион Самары. Да, у них осталось всего двести-двести пятьдесят щитов и доспехов из тысячи, но это много, поверьте. И ваши орлы драться любят и умеют. А «Энергия» — вообще звери. А там — идейные дохлики. Справимся. Но раз такая маза, что противник задержал почти пять тысяч нашего отборного актива…

— Хуан, только не говори, что хочешь штурмовать Сенат! — в непритворном испуге округлил глаза Реал. А такого амбала сложно напугать.

— Именно это я и хочу сказать. — Я лучезарно улыбнулся. — Если мы прямо сейчас развернём задержанных гвардами парней, то к моменту, когда у дворца всё закончится, они вступят на Сенатскую площадь. Где тоже немало упырей, но основная массовка всё же на Независимости. Эти уроды всё равно попытаются принять закон о референдуме, и даже те основатели, которые публично заявили, что не поддерживают переворот, не станут упускать лишний летящий в их руки аргумент и приказывать голосовать против. Референдум будет не прямо завтра, а лишь тогда, когда эпопея с захватом закончится. А тогда всё будет иначе, в силу вступят другие расклады, в которых они что-то да поимеют. Даже если мы предотвратим переворот, они всё равно будут не против такого козыря, как карманный референдум.

— Тогда нам нужно разогнать не толпу у Сената, а… Проникнуть внутрь? — сделал правильные выводы Эстудиантес.

— Именно. И сейчас я буду просчитывать все возможные варианты и давить на все возможные рычаги. Вам же предлагаю лично возглавить атаку, и если я договорюсь и вам откроют шлюзы, внутрь возьмёте только самых ответственных, которые ничего не будут крушить, никого не станут зря бить, а лишь вгонят всех в ступор, чтобы вы втроём смогли стать всепланетными медийными персонами. Медийность я вам организую — обещаю! Если проникнем внутрь, конечно же.

— Я не того… Не очень красноречивый, — нахмурился Реал.

— Да и я тоже того… — побледнел и Атлетико.

— Зато вы искренние! Парировал я. — Иногда это важнее профессионального красноречия.

— А что говорить, если сможем проникнуть? Ты ж хочешь сделать прямое включение, чтобы мы что-то там сказали? — снова в корень посмотрел Эстудиантес.

— Что говорить — только примерно. — Я снова улыбнулся. — Главное, чтобы вы говорили без репетиции, от всего сердца. Как есть, как думаете. Парни, я потому и варюсь в этом дерьме, потому меня и сдёрнули прямо с экзамена — Венера слишком сильно погрязла во лжи и пропаганде. Только правда! Пусть даже не отрепетированная и не очень казистая на вид. Хватит играть, парни! Давайте просто будем теми, кто мы есть, и скажем то, что думаем, как бы это ни выглядело.

— Я — за! — вздохнул Реал, принимая судьбоносное для себя решение. — У тебя есть транспорт, подбросить нас к ребятам?

* * *

Дальше шестерёнки закрутились без меня. Штаб с шестью взломщиками это круто, но целый ангар «трёшки» с полусотней операторов и суперкомпьютерами, подключёнными ко ВСЕМ камерам города, да управляющие полутора десятками тысяч человек… Это что-то запредельное! Расчёты оптимальных маршрутов, на которые тратится менее минуты, при том, что личного состава под контролем кратно больше. И у каждого подразделения есть связь с собственным курирующим его оператором, не нужно «спускать» приказы старшим по званию, чтобы они направили подчинённых по тем или иным путям, то есть отдали по инстанции. Конечно, параллельно работал штаб «Энергии», легиона и отдельно, по соседству со мной, на футбольном поле стадиона «Спортико» штаб латинских клубов, но все признавали главенство «оракулов». Три капитана отъехали к своим — возглавят гвардейские отряды, самых-самых, но это никак не сказалось на эффективности остальных

Напрасно переживал и за то, что численность окажется в два раза меньше планируемого. Ибо по дороге парни, все отряды, неожиданно обрастали незапланированным «мясом». «Мяса» было не так и много, но… В общем, на призыв Лоран откликнулись далеко не только футбольные фанаты. Правда, буду откровенен, в основном это были представители спортивных школ — видимо им проще организоваться, даже несмотря на то, что собственно школы в городе сейчас закрыты.

Например, первым кугуарам, которые оказались ближе всех к площади, навстречу вышла, перекрывая дорогу, группа крепышей из примерно полутора сотен человек. Сводный отряд (как себя сами назвали) городской ассоциации греко-римской и вольной борьбы. Не пытались драться, наоборот, уточнили, кто мы и с какой целью идём, и сказали, что они с нами. Лоран ведь позвала патриотов, у кого стальные яйца — вот они и пришли — у них они такие.

Буквально через минуту, как разобрались (а пока разбирались, дело могло окончиться потасовкой, все же на взводе), парнасцы встретили группы легкоатлетов и пловцов. А в сквере в километре от Независимости организованно, но без координации с нами, собралось полторы тысячи игроков и фанатов контрас. Их не смутило, что встретили легион — титановые щиты теперь на планете узнают где угодно и кто угодно. Ввиду того, что это условно русские, проситься идти вместе не стали, и честно спросили, что им делать и куда двигаться. Учитывая их количество, сказал установить связь с их условно главным, записав их всех, как отдельное подразделение. Условно потому что у них вольница-махновщина, никакой организации в принципе, координация максимум на уровне конкретного клуба и нескольких десятков его фанатов. Зато понемногу, но почти от всех столичных контрас-клубов, и эти парни не намного менее безбашенные, чем «футболисты». Как показала битва, дрались как львы, но исполнили всего одну команду: «Вперёд». После того, как таковая прозвучала, это сообщество, как род войск, было потеряно. Далее они дрались каждый сам за себя, окрикивать оказалось бесполезно, и им просто повезло, что мы победили — иначе бы их раскатали по бетонопластику.

Было ещё много отрядов, влившихся в наши группы, но все размерами сильно поменьше. Не все кучковались по видам спорта, были те, кто объединялись по принципу «мы из одной школы». Волейболисты шли бок о бок с гонщиками картов, стрелками, рапиристами, каратистами и адептами других единоборств, и много кем ещё, объединённых территориально. Короче, футбольные фанаты ночью баталиями в чате разбудили город, и город, проснувшись, решил, что «мы тоже не хуже этих отмороженных». И когда после ареста генерал-полковника да Сильвы, который оказался не обескуражен арестом, ждал его (я был удивлён этому), гвардия, следуя приказам нового руководства, деблокировала все шлюзы между куполами, площадь Независимости окружило не шесть, а почти десять тысяч сторонников королевы. Слово «наших» не хочу употреблять, ибо тут ведь все наши, без кавычек. Просто одни наши разделяют такие взгляды, другие — другие, но на то он и гражданский конфликт, что в нём нет правых и виноватых, своих и не очень. Просто у противника, кроме проплаченных студентов массовки и стянутых сюда с утра «интеллигентов», конечно же, своя правда, и они имеют право как минимум быть услышанными. Не их вина, что весам истории плевать на добро и зло, им главное жизнь и дееспособность государства в целом. Поймал себя на мысли, что вчерашний я, ходивший на «летучки» с Хуаном Карлосом, и сам дрался бы вместе с ними за своё право высказываться, и искренне бы ненавидел душителей свободы от режима.

Но я — это я, который здесь и сейчас. И незримые весы заставляли делать так, как надо, а не как хорошо. Справедливости не существует, это эфемерное понятие, фикция. А потому площадь Независимости, на которой агрессивно выражало недовольство тысяч шестьдесят человек, окружила толпа спортсменов и фанатов спорта, или просто людей, имеющих активную позицию, к ним примкнувших. И, невзирая на стоящие на обочинах бронемашины с удивлёнными военными, несмотря на отъехавший в сторону но никуда не девшихся гвардов, вся эта масса разом пошла в атаку. Легион разобрал в боевое положение титановые щиты — по словам Калмыка, их осталось около двухсот пятидесяти, то есть около четверти сумели сохранить, невзирая на нечеловеческий пресс месяц назад. Другие щитов не имели, но, идя сюда, собрали все подручные средства, какие кто мог. Я помнил битву у метро «Спортико», когда мы дрались с марсианами — там ребята с фантазией. Толпу перед собой закидывали чем-то, или принесённым из дома, или подобранным по дороге, после чего ряды сближались и били друг друга. Те, на площади, пытались организовать сопротивление, и там были агрессивные люди, которые умели и были готовы драться (привет недобиткам «Чёрной Розы» — всех, кого не грохнули марсиане, мы оставили в покое), но основная масса явно не была бойцами. И несмотря на десятикратный численный перевес, наши вошли в массовку с восьми сторон, со всех входящих на площадь улиц, и профессионалов на все направления просто не хватило. И там, где их не было, или было слишком мало, наши ряды вошли в противника, как нож в масло, опрокинули слабое сопротивление не готовых биться «фраеров» и погнали прочь…

А вот гнать-то их было некуда!

— Не ломать! Я сказал не ломать никому кости! Атлетико-четыре, твою мать, почему не следишь!

— Реал-пятнадцать, отставить бить лежачего!

— Четвёртая центурия, вы охренели! Никаких добиваний, отпустить убогих!..

Это накрученные мной капитаны, они же праймы, или заместители убывших к Сенату помощники (и.о.) пытались следить за ситуацией, чтобы их орлы никого не поубивали. Но ещё более важное — чтобы не создать паники и давки. Потому по согласованию с «оракулами», действовали медленно, вперёд шли черепашьим темпом, давая противнику отдышаться, и только «мясо» из любителей «контрас» делало чёрное дело, и, в принципе, больше всех в итоге огребло. Остальные всё же неохотно, но слушались, и это не могло не радовать.

Через час всё было кончено. Огромная толпа, как казалось с утра, активистов, хотела бежать, была морально раздавлена, но их окружили, было некуда. Начались давка и паника. И хотя мы оперативно освободили одну из улиц, которую изначально согласовали для их бегства, кого-то всё равно задавили в толпе, кого-то раздавили, наступая. А кого-то и убили в драке, и их было немало. Ну, а кто-то позже скончался в реанимации — всё как всегда, месяц-два-три назад было ничуть не лучше и не хуже. Кровавая это штука, футбол, не зря генерал да Силва быковал и не хотел подчиняться. Просто этот мудак отдал приказы не из желания спасти чужие жизни, а потому, что имел заказ, а потому и огребёт по полной, несмотря на кажущуюся праведность намерений.

Что я чувствовал, видя на вихрях визора стеклянные глаза молодых парней и девушек, кто никогда более не будет бегать, прыгать и веселиться, кто не женится и не выйдет замуж, и не нарожает детей? Чувствовал ли сожаление?

Нет, не чувствовал. Был каменно спокоен, вспоминая уроки истории. Эллинизм и древнюю Грецию. Единственный пример, когда существовала на самом деле реальная, настоящая демократия. Та, где ты можешь высказывать свою позицию, какой бы она ни была. Но высказывая её, ты лично несёшь за оную ответственность, свой жизнью. Ибо тебе потом придётся с гоплоном и копьём реализовывать то, за что голосуешь на народном собрании. Плюсы у этой системы есть — твои недоброжелатели трижды подумают, прежде чем ущемлять тебя, ибо у тебя и таких, как ты, есть пресловутый гоплон, копьё и нагрудник с наручами и поножами. Но он же и минус — если уж ты вышел на агору, чтобы высказать своё «фи», будь готов встретить тех, кто не согласен, у кого также есть гоплон и нагрудник, наручи и поножи.

Мы отвыкли от ответственности. Мы принимаем решение, которое будут реализовывать другие, за исполнение которого будут умирать неизвестные тебе люди. Мы не хотим понимать, что сами должны отвечать — зачем, есть же абстрактное государство, за которое я голосую! Вот пусть оно и отдувается. И столкнувшись с прямой, самой примитивной, а оттого и неиспорченной налётом лжи и подлости, демократией, вопим: «А-а-а-а-а! Как же так! До смерти убили!» Ребят, во всех реальных демократиях за подобное убивали до смерти — учебники по античности вам в помощь. Вы хотите протолкнуть свою позицию? Вы настроены радикально настолько, что даже слышать оппонента не хотите, не то, что договариваться? Как говорится, бог в помощь. Да, мне, блин, было жалко этих глупых парней и девчонок. Но пресловутые весы подняли их мнение и их жизни на высоту, будто они ничего не весящие пушинки.

Когда битва стала затухать сама собой, на связь вышла Сирена:

— Хуан, я договорилась. У нас получится. Но есть одно «но» — их обещали не трогать, если они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не станут никого трогать и не будут ничего крушить. Однако если хоть кто-то, хоть какая-то падла попытается вести себя, как законченный вандал… Там откроют огонь на поражение, и это не обсуждается.

— То есть мы можем только толкаться с ними пузами. Нельзя даже рукоприкладствовать? — понял я.

— В общем, да. Если сможешь, найдёшь ТАКИХ исполнителей — даю отмашку, подойдёте туда, куда укажу. У здания есть резервные эвакуационные выходы, которые как бы охраняются хуже других. Герметизацию же здания Сената проводить команду не отдадут — оно и так в безопасности.

— Понял. Подожди, я свяжусь.

Подумал, и добавил:

— Это не мои люди. Самому страшно. Своих я знаю, а эти…

— Хуан, я предложила, но решаешь ты. Думай. Жду. — Ушла в режим ожидания.

Праймы «Эстудиантеса», «Реала» и «Атлетико» уже были «в войсках». По селектору обрисовал им ситуацию без прикрас.

— Так что всё от вас зависит, парни. Если на самом деле найдёте дисциплинированных — бог в помощь, нам откроют ворота. Но при малейшей попытке пустить в ход руки — огонь на поражение.

— А изолировать не здание, а зал заседаний, они могут?

— Только не во время прямой трансляции, а там прямая трансляция, и она началась. Сейчас идут прения, выступают лидеры фракций — до голосования мы должны успеть. У королевы всё ещё есть собственная фракция, у нас в Сенате есть пятая колонна. Но она не всемогуща — максимум затянут время.

— Понял, бро. Парни, давайте на выделенку. Хуан, пять минут, всё обсудим и скажем, — дал заключение Реал.

Они согласились. Сказали, основной актив всё же будет драться на площади. С ними пойдёт максимум три сотни человек, по сотне от команды. В реальности пошло около семидесяти. Действительно самых-самых отобрали, кого лично знали — чтобы понимали, на какой идут риск. Ибо в пылу уличной драки адреналин зашкаливает настолько, что ни о чём не думаешь. В голове только одна мысль: «Крушить! Бить! Топтать!»

У Сената митинговало около двадцати тысяч человек. И я видел размазанную по первым рядам полоску «интеллигентов» с подручными средствами. В виде дверей, вывороченных лавочек и урн, стальных и пластиковых труб. Да, тут противников меньше, но вот бой будет жарче. На площадь Независимости везли мясо, отданное на убой, кого не жалко, в отличие от Сената, в здании которого будет приниматься по сути импичмент королевы, если перевести терминологию на республиканский язык. Вотум недоверия королеве это примерно то же самое, что республиканский импичмент. Вся разница, что президентов выбирают, а потому парламент как бы сносит конкретного человека с должности и назначает выборы нового, а у нас монарх наследственный, его нельзя «снести» просто так. Потому королева временно лишается полномочий на время до референдума, где будет решаться вопрос о необходимости монархии как таковой. В худшем варианте. В лучшем — полномочия могут ограничить, но в целом не отстранять, и именно за это идёт сейчас «наверху» торг.

Никакого окружения площади в этот раз не было — некогда. Никаких особых тактических приёмов. Просто колонны дуром пошли напролом, с двух улиц, с одной стороны. Двух потому, что «кугуары» и «студенты», идя сюда, слились в одну колонну — ничего эдакого, просто география. Вломились, схлёст… И полетели метательные снаряды, взлетели ввысь пластиковые (а кое где и металлические) трубы и биты…И опустились на противоборствующие стороны.

Провокации у Сената не планировалось. Сакральную жертву решили сделать на площади Независимости, у Золотого дворца — чтобы символично было. Но наш треск вчера во всех планетарных чатах, сбор парней «с яйцами, имеющих активную позицию» не мог не привлечь внимания, и на площадь всё же стянули бойцов. Самых-самых, опытных и сильных. Но к счастью не очень многочисленных. Но сзади давила массовка, которая была втрое больше нашей, а «количество бьёт класс». На самом деле не всегда, и при разнице всего в три раза, а это не так много, ничего страшного не произошло, просто наши завязли. Противников сдвинуть не могли, но и противник давал отпор и давил. И это надолго. А потому я переключил внимание на канал Сирены и канал праймов, ожидая команды. Наконец, она прозвучала:

— Хуан, ударная группа должна спуститься на парковку HG-117, минус второй уровень.

— Понял. — Передал команду парням. И добавил:

— С богом! Удачи! И не забудьте — они на самом деле будут стрелять, если что.

— А если не что — не будут? — грустно усмехнулся Эстудиантес.

— Все под богом, — честно ответил я.

— Отставить базары! — прорычал Реал — чел брутальный, но я понял, и он на взводе. — Мы выдвигаемся, будем минут через десять.

За десять минут ничего не произошло. Реал продвинулся на площади примерно на два десятка метров, но это и всё. Они атаковали с памятной Гарсия Маркеса, где ранее держал оборону легион, я лишь усмехнулся возникшим в голове аллегориям. Бои шли с переменным успехом, и, поскольку линия соприкосновения чуток увеличилась, начались схватки «мяса» с «мясом». Не надо переоценивать болельщиков — среди них есть драчуны-ультрас, но девяносто пять процентов это всё же обычные парни, студенты, мужики чуть постарше, и наоборот, старшие школьники, которые входят в сообщество, но не злоупотребляют развлечением «стенка на стенку». А сегодня на стадион выдвинулись все, и среди «всех» таких большинство просто потому, что статистика точная наука. То есть бой по-прежнему шёл на равных, и наш класс бился в целом большИм их количеством. Свёрнутые челюсти, выбитые глаза, отбитые конечности, кровяка на бетонопластике — все эти прелести были в достатке с обеих сторон. Правда, противники медленно, но отступали. Пока не дрогнули, не бежали, но я понял, в итоге поле останется за нами.

— Бро, мы внизу! Мы тут! — доложился Реал-прайм. — Тут пусто, только машины.

— Сирена, дальше что? — переключился я на линию её превосходительства.

— Аварийный выход GR-17, он обозначен оранжевой рамкой.

Передал парням. Через минуту отчитались:

— Нашли. Закрыт. Задраен намертво — он атмосферник.

— Ждите! — коротко бросила Сирена.

— Бро, открывается! — восторженный возглас на той стороне, и крики.

— Парни, праймы, мне нужна картинка! — закричал я. — Включить налобники! Передаю ваши частоты, чтобы нужные люди транслировали из здания.

— Есть, передаём.

Они включили налобные камеры — до этого смотрел на них с разных ракурсов с камер внешних. После чего передал частоты Сирене, попросив вести с них трансляцию через систему безопасности здания Сената. Оказалось, что хоть это и стратегический объект, посторонняя информация внутри не глушится, просто кодируется, а это здорово.

— Хуан, передаю контакт моего человека в здании. Его зовут Али. В ожидании! — отключилась.

— Командор, я Али, — раздался голос с восточным акцентом. — Ваши люди должны следовать моим инструкциям, куда идти. Пока пусть идут прямо, я скажу когда повернуть…

Я начал слушать команды этого неизвестного чела и передавать парням. Связь была (боялся, что потеряю, обошлось), парни слушались. Шли по эвакуационному тоннелю молча — видимо нервы, боялись. Мне тоже было бы страшно, нападай я на госучреждение, набитое вооружённой охраной. Самое важное госучреждение страны после собственно Золотого дворца (а в какой-то степени и более важное).

— …Да, створка с цифрой «5», они перед нею.

— Сейчас открою. Забегайте, только резко! — предупредил али. И аллах вам помоги, чтобы никто не стрелял! Хуан, они будут стрелять при намёке на агрессию!

— Парни, сейчас створки разъедутся. Повторяю, никаких рук! Вообще лучше держите их вверх, на виду. Чтобы бойцы видели поднятые руки — это собьёт с толку.

— Поднятые руки — в подкорке значит «сдаюсь, не стреляй», — понял Реал.

— Да, типа того. Только толкаться! Как поняли?

— Поняли нормально, Хуан. — Голос Эстудиантеса. — Парни, слушай мою команду…

Минуты полторы на инструктаж. Наконец, Реал выдал вердикт:

— Мы готовы!

— Тогда с богом!

— Аллах велик! — ответил неизвестный мне техник здания Сената, агент Сирены.

— Хуан, лови показания камер внутреннего наблюдения из коридоров Сената! — ожила её превосходительство.

— Поймал! Спасибо! — развернул линии на свободное место — в салоне таковое ещё оставалось, сбоку от себя и чуть сзади — пришлось пересесть на самый край дивана.

— Хорошо пошли! — довольно прокомментировала эта прелесть первые кадры — волна, забегающая внутрь. Забегающая небыстро, подняв руки вверх… Но неумолимо сокрушающая любые преграды на пути. Преграды в виде людей — персонала, редких членов собственно Сената (что они в фойе делают, если идёт заседание по архиважному вопросу), охранников, журналистов. Всех встречных просто оттесняли в сторону, к стенам, и двигались дальше.

Первый опасный момент — охранник. Дубинку с пояса, рука к пистолеты (или это игольник — не принципиально) и…

И его отпихнули, пузами, как и договаривались, размахивая поднятыми вверх руками.

Дальше пошло легче — охрана, получившая вести по их внутренней линии, не стреляла, провожала всех растерянными взглядами, но стену-заслон никто поставить не то, что не смог — и не пытался. Охрана здания была сосредоточена в холле, со стороны главного входа — выхода на площадь и главную парковку учреждения. Там парни были поголовно в лёгкой броне, в шлемах (правда с открытыми забралами) и с «Жалами» за плечами. Они получили команду, пошли на перехват… Но когда сблизились с нашей группой прорыва, было поздно — Али довёл нас до ближайшего входа в зал заседаний , и парни столкнулись с бронированными бойцами непосредственно виду этого входа.

— Кугуары, задержать их! — скомандовал Реал. — Не геройствовать, просто задержать! Остальные за мной! — И первым ломанулся в зал заседаний. Откуда навстречу вылетело двое охранников в костюмах, с дубинками… Но что они могли? Их также оттеснили.

С бойцами в сервах играть в толкача бессмысленно. В них даже из огнестрела бессмысленно палить. Они встретили парней грамотно, принялись толкать их, периодически выхватывая кого-то и укладывая лицом в пол. На крики: «Стоять» и «лежать» никто не реагировал, как и на грозных вид оружия, которым те размахивали. Бойцы теснили наших, но самое ценное, что только можно было выжать из ситуации — время — мы получили.

В зал успело ворваться около сорока человек. Из зала заседаний шла прямая трансляция на всю планету, тут я переключился на официальные новостные каналы. Четверо… Пятеро охранников попытались бежать к нашим с разных сторон зала, от других входов, но теперь уже наши кричали: «Назад»! и «Стоять»! И за подавляющим превосходством схватки не случилось.

А затем все растерялись. Простые парни с рабочих районов, впервые попавшие в святая святых, главное госучреждение Венеры, смотрели вокруг, видели зал заседаний (с достаточно большим числом свободных мест — непроизвольно отметил я) и испуганно хлопали глазами. Они шли продавить оборону — и продавили, а что дальше…

— Праймы, слушать команду! — взял я власть в свои руки, пока не поздно — дорога каждая секунда. — Праймы, мать вашу, собрались! Справа чуть сзади — трибуна! — Половина всех, кто ворвался в зал заседаний, на этот выкрик обернулась в нужном направлении. — Прогоните оттуда того дохлика — это лидер партии консерваторов — только без грубости! И толкните речь!

— Какую? — растерянный голос Кугуара.

— Вы пока трибуну захватите! — рявкнул я.

— За мной! — коротко, но ёмко бросил Реал. И они пошли. Три капитана самых многочисленных фанатских группировок планеты, к главной же трибуне королевства.

В зале тем временем воцарился недоумённый гул, плавно превращающийся в недовольный грозовой Некоторые сенаторы вскакивали с мест и что-то возмущённо кричали. Вот уж идиоты — будь наши парни вооружены, будь это захват, их бы просто пристрелили — тут надо не отсвечивать и залегать под столы и трибуны, и на четвереньках бежать к пока ещё свободным выходам. Их счастье, что у нас мирный захват.

Консерватор огрёб не сильно:

— Кто вы такие? Что себе позволяя…

Реал без слов отпихнул его.

— Да как вы смее… — полез сеньор в драку. Тоже ублюдочная психология — драться в стенах зала заседаний. Такое нечасто, но встречается, когда представители разных фракций сцепляются друг с другом перед камерами. Шоу должно быть шоу, и политика — отличное арена для спектаклей. Но ты же видишь, что перед тобой гопота уличная, куда лезешь? Закономерно сеньор отхватил. По лицу — не сильно, под дых — сильно, слаженными действиями Кугуара и Реала. После чего его снова отпихнули. Сеньор даже не упал, потеряв равновесие — не сильно ему и прилетело. Просто непивычно получать «по-взрослому» в этих стенах.

— Раз-два-три! — произнёс тем временем Эстудиантес, встав на место оратора.

— Их сейчас отключат, я бессилен! — отчитался Али.

— Хуан, у меня прямая линия в обход их системы, сразу в новости. Давай канал их микрофонов! — голос Сирены.

— Парни, слушай сюда! — сориентировался я. — От местной системы связи вас отрубят, но вы выйдете в эфир на всю планету через наш выход! По нашей внутренней линии! Ничего глупого не болтать, мне ничего не говорить. В зале эти убогие вас не услышат, потому просто кричите громче. Планета с вами! Давайте, вперёд!

Иконка выхода, переброшенная Сирене загорелась зелёным. С богом!

— Хуан, начали! — продублировала голосом она.

— Всем привет! — Эстудиантеса оттеснил Реал, встав рядом. Обвёл глазами зал заседаний и рявкнул, что есть мочи:

— Я говорю, всем привет!

От такого рыка сенаторы позамолкали, многие даже сели на место. Рожа у этого парня была распухшая, желваки, надбровные дуги… Мощная шея… Всё говорила, что связываться с таким — себе дороже. Я б на их месте тоже бы заткнулся.

— Мы — футбольные фанаты, — окинул амбал рукой своих парней, вставших вкруг вокруг трибуны, защищая капитанов, давая им время. В зал втягивались бойцы в броне, наставив на парней игломёты, опустив забрала, а другой стороны приближалось полтора десятка вооружённых обычных охранников — с дубинками-шокерами. У нас немного времени в общем.

— Но при этом мы — простые граждане Венеры! Граждане, имеющие свою позицию!.. — вскинул Реал вверх кулак. — И мы хотим сказать…

Моя спина похолодела, ибо брутач сбился с мысли и растерялся. Повисла пауза. Всё, трындец, прорыв был напрасный?

— Мы хотим сказать! — продолжил вместо него Эстудиантес, показно сжав свой кулак, — что то, что вы сегодня собрались делать — неправильно! Вы решаете свои политические вопросы, но это неправильно! — повысил он голос. — На нашу страну напали! Наши дети в заложниках! А вы устраиваете политические разборки! Наша королева не святая, и наши силовики тоже люди, и ошибаются! Но никто никого не предавал. Никто не предавал Венеру, мать вас за ногу! Понятно? Нефиг устраивать тут шоу!

— Не надо голосования! — А это взял слово тот, от кого я вообще подвигов не ожидал — перец с явно криминальным прошлым, о чём намекают его татуировки, лидер Кугуаров. — Вы собрались здесь, чтобы выразить недоверие королеве. Хотя все мы, вся планета видим, что она не «забила» на планету, и старается. Может не так, как нам хочется, но парни, девчонки, сеньоры, мы все видим, она не сдаётся и не спускает этим сукам, не даёт им, чего они хотят! Не надо голосований! Не надо недоверия и референдумов! Мы, простой народ Венеры, говорим: сейчас не время ля внутренних разборок! Давайте отбросим политические дрязги и объединимся друг с другом! Кто вы там, республиканцы, монархисты, мать его прогрессисты и консерваторы — мы все прежде всего ВЕНЕРИАНЕ! И на нас напали, общий враг! Давайте отобьёмся от врага, прогоним с планеты, и уже после будем решать свои политические сложности!

— Да-а-а-а!!! — взревел Реал, и, одухотворённые этим рыкам, его поддержала вся окружившая трибуну братва:

— ДА-А-А-А!!!

Ярко! Сметающе, волной! И пусть парней было не много, но звучало это «ДА» на всю планету.

— Давайте вместе встретим угрозу наших врагов! Долой политику! Долой референдумы! — продолжал Кугуар, в жилах которого определённо текла кровь тех, кто оной политикой занимался. Просто не повезло родиться на рабочей окраине.

— Да-а-а-а! — снова заревели все.

Потом парни говорили что-то второпях, перебирая друг друга, ещё какое-то время. С полминуты, или минуту. Кричалки, пафос и жутко серьёзные при этом лица. Но секьюрити начали действовать, убрав за спину оружие, выцепляя из толпы ближайших нарушителей. Как порядочные футбольные фанаты, парни сцепились локтями, и по опыту знаю, так просто расцепить их невозможно, но и стражей сильно прибавилось.

Схватка шла минуты три, и некоторую часть парней так и повели, сцепкой, с сомкнутыми локтями, всей цепочкой. Отметил, что даже дубинками орудовать стражи не посмели, и это хороший знак.

Через пять минут всё было кончено, последних нарушителей, собственно троих капитанов фанатского движения, выводили последними. Вид у них был довольный, кричащий: «Мы вас всё-таки сделали!»

В зале заседаний повисла тишина. Количество сенаторов, пока шла потасовка, уменьшилось примерно до половины, плюс-минус. У нас сто один сенатор, включая председателя, в зале осталось человек сорок пять.

— Думаю, — произнёс председатель, — в этой ситуации самое правильное взять паузу. Объявляю перерыв. Просьба лидеров фракций подойти по вопросу переноса голосования в кабинет председателя. — Стук молоточком, после чего трансляция шла ещё несколько секунд, было видно, как оставшиеся сенаторы повскакивали с мест и начали что-то обсуждать, иногда громко крича, а после камеры показали вид сенатской площади и творящийся там беспредел — «мясо», наконец, дрогуло, и отступало быстро, правда пока ещё огрызаясь от наступающих фанатов. Но я понял, дело сделано. Наконец, камеры выцелили девочку-журналистку перед зданием, но с противоположной от площади стороны, что-то там вещающую про настроение, про всеобщее непонимание, что происходит, и, наконец, диктор — женщина с более умным лицом, серьёзно, но растеряно что-то там начала вещать про вынужденный перенос голосования по причине прорыва «хулиганов с улицы» в зал заседания. Главная мысль: «Мы следим за ситуацией». «А сейчас передаю слово нашему корреспонденту с площади Независимости, где совсем недавно также закончились столкновения спортивных фанатов и активистов-республиканцев…»

Всё, пошла вода. Дальше можно не слушать.

Активировал линию Сирены:

— Привет ещё раз. Твои мысли?

— Мысли? — Она довольно усмехнулась. Обожравшаяся сметаны киса, не иначе. — Если они упрутся, Лея распустит их со спокойной совестью, вообще не напрягаясь.

— А без этого концерта распустила бы с неспокойной. — поддел я.

— Ну, тогда это выглядело бы как диктатура и захват власти, — пояснила очевидное она. — А так плохой Сенат не хочет слышать мнения достаточно большой части населения, которое, не пылая любовью к её величеству, выступает против их глупых инициатив. Инициатив предательских! — выделила она. — Предающих интересы Венеры, как страны. Мы вытащили ситуацию, Хуан! Спасибо тебе. Я бы так красиво не смогла. Конечно, получается, ты опять взялся за старое, но главное эффективность.

— И давно ты изменила это мнение? — подленько усмехнулся я. — Помнится, в «Натюрморте» считала иначе. Мои попытки играть одними и теми же методами восприняла как личное оскорбление.

— Хуан, давай зароем тот топор войны? — устало вздохнула её превосходительство. — У нас одна цель, и один враг. И ты доказал, что умеешь удивлять. И сейчас начнётся самое сложное, и ты сам перед началом мне на это намекнул.

— Да, сеньоры не могут выиграть по правилам — значит, будут на ходу менять правила, — озвучил очевидное я. — А в итоге попытаются стукнуть нас шахматной доской, как недавно сделал я.

— Рада, что ты умный мальчик. Для понимания, наш альянс с Империей Союзу поперёк горла. Как и России. За последних не знаю, но Союз пойдёт на всё, чтобы не случилось перехода Венеры под имперское влияние.

— И одновременно чтобы мы не угрожали, — понял я и развил мысль. — Им нужно чтобы к власти у нас пришли патриотически настроенные военные, не связанные с проимперским олигархатом и продажной стервой-королевой. Военные, которые устроят у нас собственную диктатуру, и им, как порядочным силовикам, будет плевать на жертвы среди мирных. Тогда нам некогда будет заниматься экспансией — своё бы удержать.

— Я надеюсь, они не посмеют настолько высунуть голову, чтобы привлечь к перевороту военных. Мы сильнее их, Хуан, и пока ведём по всем фронтам. Но на душе неспокойно. Будь осторожен!

— Служу Венере!

— И… Спасибо. За сегодня! — Рассоединилась.

Как же надоели эти политические игрища!

Глава 13. Стенка против стенки

Глава 13. Стенка против стенки

— Сеньор Шимановский, я согласился встретиться с вами только из величайшего уважения к вашему покровителю, сеньору Бернардо Ромеро, — произнёс канадец, усаживаясь в кресле напротив. Вид у него был деловой, впрочем, для атташе посольства это норма, а ещё недовольный. Не просто недовольный, а недовольный показно. Что-то из порученного ему идёт не так, я в этом по его мнению косвенно виноват, иной причины раздражения найти пока не мог.

— Странно. А я думал из-за моей близости с их высочествами, причём как младшей, так и старшей.

Сеньор скривился, но промолчал.

— Итак, я вас слушаю. Что вы такого эдакого хотели спросить, что потребовалось тащить меня в бордель? — окинул он ладонью вокруг.

— Это не просто бордель! — покачал я головой. — Это элитный публичный дом! Где за соответствующую плату клиентам можно ВСЁ. Разумеется, ВСЁ, разрешённое законом, согласно контракту, это «белое» заведение, но даже некоторые легальные и законные вещи могут бросить тень на имя разных высокопоставленных людей. А потому предупреждаю, наш разговор не пишется. Причём ни одной стороной — ни моей, ни вашей. Впрочем, вы, наверное, уже в этом убедились. — Я поддевающе усмехнулся.

— Не буду скрывать, убедился, — не стал включать дурака мистер Смит, а это был он.

— Замечательно. Тогда начнём. — Картинно прокашлялся. — Предупреждаю сразу, сейчас выступаю как частное лицо. Я здесь не по поручению её величества или её высочества. А потому, что нужно сформировать мнение о степени вовлеченности вашей страны в террористическую атаку на мою страну. Моё личное мнение, но поверьте, иногда мнение одного человека очень сильно влияет на глобальную политику страны.

— Что за бред, сеньор Шимановский! — попробовал сразу вскинуться и уйти в отказняк гость, но я был непрошибаем:

— …Я сформирую мнение, которое донесу до членов правящего дома, и так уж получилось, в некоторых вопросах ко мне прислушиваются. Потому рекомендую не ерепениться, а пойти навстречу и достаточно объективно ответить на скользкие вопросы.

Мистер запыхтел. Но заткнулся. Отлично, продолжаем:

— Итак, вопрос первый. Какова роль республики Канада в террористической атаке на Венеру?..

Начинаем. Обострить до предела органы чувств, и главное — шестых чувств. А ещё седьмых, восьмых и девятых. Ускорение мозга, замедление восприятия. Анализ. Предельная концентрация! Ничего нельзя упускать, ни одной детали! Меня учили, я смогу! Брови сеньора атташе чуть дёрнулись. Надбровные дуги выжидательно выгнуты. Переносица... Блеск глаз… Зрачки, дрожь их в первый момент, как услышал вопрос, затем равнодушное осмысление. Только что я начал бой, первый на самом деле важный бой за будущее моей страны. Ибо футбол — вещь кровавая, и последствия его будут долго аукаться. Но это — следствие. Вчера мы тушили пожар, заливая водой, как могли. Мешали его распространению. А сегодня я докапываюсь до истины, почему произошло возгорание, и кто именно будет подливать в огонькеросин?

Сеньор моргнул. Хотя почему сеньор — мистер. Атташе посольства Республики Канада на Венере, лицо официальное и подготовленное, такого просто так не расколешь. Но и он может в нужный момент моргнуть, а потому продолжаем:

— Отставить возражения! — а он именно что раскрыл рот — возражать. Дескать, я совсем попутал. — Просто говорите. Отвечайте на вопросы. Если ваша страна невиновна — так и скажите. И расскажите, почему.

— Я отказываюсь участвовать в этом фарсе! Разгерметизируйте дверь! — Он с боевым видом поднялся, одёрнул пиджак и направился к выходу.

Я послушался и нажал разгерметизацию. Предварительно активировав тревожную кнопку — простую проводную систему с защитой кабеля, заложенную в изначальную конструкцию, потому работающую при любом подавлении. И когда створки разъехались, мистера Смита встретили две девочки Снежки. Две очень злые девочки Снежки, понёсшие потери и жаждущие поквитаться с любыми врагами Венеры, только покажи пальцем, кто именно эти враги.

— Сеньориты! Я протестую! Я!.. — Хр-р-р-р-р!..

Девочки сразу взяли его за плечи и внесли внутрь, а при попытке забузить нежно приласкали под дых.

— Это беспредел! Это дипломатический скандал! Объявление войны! Вы заплатите за это!

— Свет, заходи! — просил я по активной внешней линии — створки раскрыты, подавители временно не работают. И когда Лана вошла, снова загерметизировал тут всё к едрёной бабушке.

— И что вы собираетесь со мной делать? Бить? Пытать? — Он уже осознавал опасность, но пока ещё демонстрировал превосходство. — Парень, ты вообще понимаешь, куда суёшь свою глупую голову? Ты понимаешь уровень проблем, которые «прилетят» тебе после сегодняшнего финта? И даже королева ничего не сможет сделать, чтоб тебя защитить!

Еле-еле заметно усмехнуться. Спокойствие. Холодность. Истинно палаческая холодность — вот что сломит его. И не только его — любого на его месте. Я должен соответствовать.

— Сеньор… Прошу прощения, мистер… Мистер Смит, сейчас я не прошу вас говорить правду, — спокойно ответил я. — Отнюдь. Сейчас я буду просить вас просто не молчать. Говорить, отвечая на вопросы. Как — решайте сами. И моя помощница будет напоминать вам о том, что молчать сегодня категорически воспрещается. — В руке Ланы мелькнул штык-нож. Сеньор некисло побледнел.

— Это произвол! В отношении дипломатического лица! Я…

— Что «ты»? — Я презрительно фыркнул. — Дипломатический скандал? Ну, допустим. Допустим, даже будет разрыв дипотношений. Дальше что? Тебя этим воскресить? Нет. Твоя мёртвая тушка сможет доложить руководству обо мне и моих вопросах, что тебе задавал? Нет. Если тебе повесят посмертно звезду героя, твоей семье станет легче? Снова нет! Мне же в свою очередь не резон убивать тебя, ибо я и правда хочу жить, а такой финт тётушка не простит. Я буду разговаривать. Только разговаривать! Милая светская беседа, обоюдовыгодная. И как видишь, тебе её поддержание не менее нужна, чем мне.

Мистер Смит поёжился, но сделал над собой усилие, пытаясь расслабиться. Наконец, сдался:

— Задавай свои вопросы! Но я не обещал отвечать честно.

— Не принципиально. — Я презрительно скривился. — Главное отвечай коротко и по сути. Без дипломатического словоблудия. Лана не любит словоблудие. Лана, ты ж его не любишь?

Снова показный блеск штык-ножа.

— Спрашивай! — всё же не сдержался и ушёл в спектр гнева гость.

— Твоя страна участвует в проекте переворота на Венере?

— Я-а-а-а…

Хлобысь! Кулаком по скуле, пока не больно. За что люблю Васильеву, так это за то, что чётко понимает границы дозволенного. Границы того, что требуется в данный момент. Когда надо резать — режет без промедления, и сама понимает, до какой глубины нужно всаживать нож. Когда надо просто бить — просто бьёт, причём легко, воздушно — я обзавидовался. У меня рука тяжелее.

— Твоя страна участвует в проекте государственного переворота на Венере, который происходит в данный момент? — спокойно повторил я.

— Нет! Разумеется нет! — понятливо закричал он, глядя на настроившуюся снова бить Лану.

— Президент Андерсон — человек корпорации «One»? — попытался я копировать оперов из «двушки», за минуту расколовших ректора ВГУ. Правда, их было трое, а я в одном лице. Но тактика должна быть та же, непрерывный поток информации, сбивающий и дезориентирующий. Да, он скажет истинную неправду — он чел подготовленный, не то, что гражданский ректоришко. Но я пойму это, а значит минус на минус дают плюс — пусть врёт.

— Нет… То есть да… То есть, там сложно.

— Мы не спешим. Рассказывай! — мило попросил я.

Пауза. Удар под дых и мотивирующий оклик марсианки:

— Не молчать!

Боже! Обожаю грозных женщин. Может зря я не переспал с нею, когда мог?

— Я вообще не понимаю, о чём речь! Как я могу говорить о том, о чём не знаю?

Попытка зачтена, но не на того напал.

— Твоя страна участвует вместе с Союзом в организации террористической атаки на Венеру? — зашёл я с другого фланга.

— Я не… Нет, разумеется! Я не знаю о какой ты атаке, только догадываюсь, понимая ход твоих мыслей, но моя страна тут не при чём!

— Недавняя игра за спиной королевы. Проект «Гвадалахара». Ваша страна участвует в проекте Империи по организации государственного переворота на Венере?

— Да ты… — Сбитое от возмущения дыхание и косой взгляд на Васильеву.

— Да или нет! — поддержала она. — На все вопросы отвечать «да» или «нет»!

— Нет, не участвует, — сдался он и принял правила игры.

— Ты знаешь подробности проекта «Гвадалахара»? — снова я.

— Нет, не знаю.

— Ты знаешь семьи Венеры и Империи, участвующие в этом проекте?

— Нет.

— Канада курирует работу с этими людьми как посредник имперцев?

— Не понимаю о чём ты.

— Террористическая атака готовилась Союзом?

— …Террористическая атака готовилась Империей?

— …Вы планировали национализацию собственности наших кланов на Земле, в своей стране, когда здесь произойдёт переворот?

— …Скажи, ты правда настолько идиот, и веришь, что имперцы не «кинут» вас?

— …Какие гарантии дал император, тебе о них известно?

— …Нет, я не спрашиваю какие гарантии, я спрашиваю, знаешь ли ты, о чём именно речь?

— …Кто курирует связь вашего посольства с Союзом по текущему проекту переворота?

— …Хорошо. Сейчас я буду называть имена людей. Просто отвечать, да или нет, является ли этот человек связным с Союзом по вопросу текущего переворота на Венере…

Мы бились более часа. Я взмок. Васильева тоже была на чёрта похоже, держалась на волевых — она девочка закалённая, плюс её обучали лучше меня.

— Отпускать его? — с надеждой бросила она плотоядный взгляд. С надеждой, что я — грёбанный гений, и всё понял. А я понял хоть и многое, но ни хрена не достаточно для того, чтобы считать вечер окупившимся. И второй попытки не будет — не дадут. Только одна, только сегодня! А потому переходим к плану «Б».

— Нет, — вымученно покачал ей головой. — Сеньор не хочет контактировать с нами добровольно. А значит, нам нужно убедить его это сделать. Нет ничего лучше подготовленной импровизации, и нет ничего лучше добровольного сотрудничества, в необходимости которого тебя горячо убедят. Верно говорю, уважаемый сеньор?

Мистер Смит побледнел. Уже было поверил в свою удачу, что легко отделался. Впрочем, сам себе я даю мягкую оценку — я очень гуманный допрашиватель. Вытащил из подготовленной папки до боли знакомые всем корпусным малолеткам предметы — мотиваторы. Света нахмурилась и улыбнулась.

— Помоги сеньору их надеть, — елеем по ране попросил я.

— Да вы издеваетесь! Да вы вконец…

Напрасно мистер попытался решить дело силой. Пара ударов, и вот уже «герой», отважно прыгнувший на спину хрупкой марсианской девушки, лежит скрюченный на полу. Ирония кроется уже в словосочетании «хрупкой марсианской». Марсианки те ещё лошадки, в корпусе их видно сильно издалека. Как впрочем и за его пределами.

— Вы за это заплатите! Ты за это дорого заплатишь, сучий выродок! Завыл он, когда смог вдохнуть.

— Вот теперь верю! Вот теперь вы искренни, мистер Смит! — довольно улыбнулся я. — А то всё непонятно чего из себя корчили, франта какого-то. Что ж, начнём? Поднимайтесь!

— Бегом встал, я сказал! — заорал я, включая разряд на семьдесят процентов.

Подскочил, как миленький! И сел назад, на диван. А это что? Слёзы из глаз? Боли и обиды? Да, когда иллюзии разбиваются это больно, согласен. Особенно если это были иллюзии могущества.

— А теперь чётко и по делу, — продолжил я, сразу беря жёсткий тон. — Варианты ответа: «Да» и «нет». Промедление с ответом — удар током. Первый вопрос. Канада участвует в проекте Союза по организации переворота на Венере?

— ..Канада участвует в проекте Империи по экономической аннексии Венеры?

— …Называю имена сотрудников посольства. Да/нет, данный человек является куратором Союза? Второй атташе Стивенсон… Первый секретарь Фалькон… Второй секретарь Гринвич…

— …Какие банки участвуют в переправе средств по имперскому проекту? Да, ты не ослышался, это вопрос, тут надо отвечать, а не да/нет. Что, не можешь говорить? А так? Да, так лучше, правда? Ещё раз активировать на полную мощность? Нет? Тогда вставай, хватит валяться, не спящая красавица, и начинай говорить. Итак, Банк Онтарио — участвует в имперском проекте? Банк Либерти?..

— Ты знаешь, кто летит на пассажирском лайнере Х-787-23? Нет, я не спрашиваю имя. Меня интересует, является ли этот человек организатором террористической атаки на школу Кандиды де Хезус? А если вот так? Всё равно не знаешь? Ладно, следующий вопрос…

Девочки выпроводили этого сукиного сына. Приказал довезти куда-нибудь поближе к посольству и оставить в любой адекватной кафешке. Я со своей закалкой был как выжатый лимон, а дохлик мистер Смит вообще не мог стоять на ногах. А ещё слегка заикался. Но оно того стоило! Я сделал это! Узнал всё, что хотел. Правда, сам мистер знал далеко не всё, что мне было интересно, но даже те вопросы, ответы на которые получил, стоили сегодняшней импровизации.

Васильева проводила гномиков до машины и вернулась. Села рядом, прижавшись горячим бедром. Диванчики узкие, так специально. С надеждой выдавила:

— Рассказывай. Я уже поняла, что всё это было не зря… Но надо понимать, насколько.

— Тебя не уберут в народное хозяйство, не бойся, — покачал я головой. — Ты выполняла мой приказ, а я — абсолютный хищник, решением совбеза.

— Дурачок! — вздохнула она, и в голосе проступила нежность.

— Не они стоят за атакой. — Ладно, хватит о соплях. Большая девочка — справится. — Но они активно в движухе участвуют. Я даже слово точное не могу подобрать, просится только вульгарное, но ёмкое «движуха».

— Переведи, — покачала она головой.

— Перевожу. У Империи есть свой проект по нашей аннексии. Возможно, если не получится присоединить нас политически — лишь экономической, там несколько вилок. Они взаимодействуют с нашими аристо из первой полусотни, особенно хорошо с некоторыми из первой двадцатки. И Канаду используют, как маленького скромного незаметного ослика, который таскает сюда, на Венеру, золото. Сеньорам, для оперативных расходов. А отсюда -разные ништяки, которые сеньоры получают от сотрудничества с Империей. Ослик незаметный, они маскируют всё это, чтобы тень не упала на имперцев. Канада наш ЕДИНСТВЕННЫЙ партнёр на Земле, и через неё перегоняются огромные средства — есть где прятать. А также через них покупаются, например, земли в Империи… Скажем, на берегу океана. И прочие интересные фонды. И всё это незаметно для зоркого глаза нашей экономической контрразведки или как она там называется.

— А Союз? — нахмурилась она.

— А с другой они то же самое делают для Союза, — улыбнулся я. — Переправляют «ништяки» от них и для них, одни оттуда сюда, другие наоборот. Нет, Свет, не они стоят за атакой. Но все деньги на «движуху» шли через их банки. Я по его мимике думаю на четыре из одиннадцати озвученных, но я не все вопросы знал, какие надо задавать. Да и он — клерк, тоже не всё знает, а где-то только догадывается.

— Пипец! — ошарашено покачала Васильева головой.

— Это Союз. Их разведка. И на том пассажирском рейсе летит их шишка, который тут если не готовил всё, то за многое отвечал. Буду давить на королеву, буду умолять, чтобы наши корабли взяли этот лайнер на абордаж. Времени остаётся всё меньше. Надо срочно искать, кого именно надо там взять. Это реально крутая шишка, раз даже канадцы о нём в курсе.

— Хуан, зачем им это? — потянула она, выкатив глаза. — У них же всё есть! Они… БОГАТЫ! Земля, вся планета, в заднице — я была там, глазами видела. Несколько многоуровневых сияющих полисов с иглами-башнями, а вокруг фавелы, в которых живёт большинство населения, которое только и удалось, что накормить, чтоб не подохли с голоду. У них же ничего нет! И главное, им неоткуда взять ресурсы, чтобы всех всем обеспечить. Так почти везде, их миллиарды! И на фоне всех Канада — островок стабильности и благополучия. Зачем им пилить сук, на котором сидят?

— Хотят больше. — Я грустно усмехнулся. — Империя шатает Венеру. Союз шатает Венеру. И англосаксы видят, как всё серьёзно, какие средства на это идут — ибо оные средства проходят через них. Видимо они нас похоронили, и выбрали сторону, под кого лечь в дальнейшем. Это Империя, как я и думал. Но проект Союза им также выгоден — он ускорит кризис у нас, а значит день и час, когда мы ослабнем, и они вырвутся из под нашей опеки. Им нужно, чтобы Империя и Союз не жили мирно, а жёстко схлестнулись, только тогда их развитая промышленность, ориентированная на поставки с Венеры, будет нужна новому хозяину. Если не стравить Союз и Империю, имперцы не дадут им головы поднять — зачем им конкурент под боком? Имперцы и сами переработают то, что идёт с нашей планеты. А в случае противостояния, им нужно будет иметь готовую индустрию, срочно, уже сейчас, и такую можно будет взять только у канадцев.

— Паучатник! Пауки в банке! — констатировала Лана.

— Ага, — согласился я. — Потому резюме. Не они шатают нас. А Союз и Империя, причём каждый по-своему, но одновременно. А вот этим камрадам они активно помогают.

А ещё, вторая умная мысль. Шавка хочет укусить хозяина, кормившего её с руки, и убежать к другому. Значит, нужно поставит её на место.

— В рамках проекта «Абсолютный хищник»? — повернула Лана голову. Глаза её блестели искрами понимания.

— Ты меня переоцениваешь, — улыбнулся я в ответ. — Но… Пока могу быть услышанным — буду говорить нужным людям нужные вещи. ПОКА это всё, что могу, а дальше посмотрим.

— Что ж, пошли работать? Круг подозреваемых сузился, теперь этого «Белого» искать среди куда меньшего числа лиц.

— Да, пожалуй, пойдём, — согласилась она и с облегчённым вздохом поднялась.

* * *

— … Нет, Хуан, это ты не понимаешь! — ярилась первая линия. — Ты жив только потому, что я приказала НЕ везти тебя сюда, в свой кабинет! Потому, что если бы девочки тебя привезли — я б тебя убила! И сам господь бог не смог бы меня остановить! Это ты не понимаешь, а не я! Всему должно быть своё время! И всему должно быть своё место.

— Эти уроды, а я полностью согласна, что они уроды, — продолжила она, продышавшись, — НИЧЕГО не сделали нам напрямую! Мне не за что их прижать! Мне даже просто нечего им сказать! Я просто слушаю их и хлопаю глазами, как дура. Я! Королева Венеры! Единственной полноценно космической империи человечества! Просто из-за того, что некто оказался непроходимо глуп.

— Всё сказала? — рявкнул в ответ я, окончательно поняв, как с нею разговаривать. И что глазки в пол и «виноват, исправлюсь» сейчас только усугубят. — Лей, твою мать! Тебе давали послушать мой разговор с Батистой? Когда мы взяли штурмом его дом? Даже если нет, короткая выдержка: ты действуешь в рамках ЛОГИКИ. А должна отойти от неё! Ты должна мыслить нестандартно, удивлять! Я назвал это АЛЬТЕРНАТИВНАЯ логика! Ибо она цельна, имеет чёткий конструкт, и у неё есть свои внутренние законы и скрепы. Понятные тебе, но не ИМ! Ты должна быть на шаг впереди, должна давить! А они — оправдываться. И никак не наоборот.

— Пусть, мать твою, ОНИ доказывают, что не при чём! — заорал я. — Пусть ОНИ приводят аргументы, что не замышляли, и лебезят! Нечего предъявить? А и не надо. Пусть предоставят тебе нечто, как обоснуй их неучастия в проекте. Не по канонам мировой дипломатии? Да и плевать! Сейчас на всё плевать. Когда ты уже станешь решительной, когда ты уже наконец будешь давать всем этим халдеям отпор, достойный повелительницы оной космической империи? Пока они видят оправдывающуюся дурочку — они будут давить! И что-что, но англосаксы это умеют! А на самом деле они чуть больше чем полностью зависят от нас. Да они, входя в твой кабинет, должны на пузе ползти, как на приёме восточных царей прошлого! Они халдеи, обслуживающий персонал! Хватит уже с ними нянчиться! Я выполню миссию и свалю, а ты останешься! Не смогу быть рядом всегда! Так научись уже сама быть крутой и сильной!

Королева на том конце пыхтела очень сильно. С нею были напарницы — Сирена и Мишель, и только они не дали ей сорваться. Но всё проходит, прошла и эта вспышка гнева. Моя неудавшаяся любовница взяла, наконец, себя в руки и, видимо, откинулась в крессе, расслабляясь. Ибо голос её полился хоть и собранный, но усталый.

— Хуан, чтобы ставить кого-то на место, как ты говоришь, заставляя оправдываться в рамках альтернативной логики, твой собеседник должен быть уверен, что у тебя за спиной есть дубина, и ты, если разговор не получится, его ею стукнешь. Я не говорю, что эта дубина обязательно должна быть, но он так ДОЛЖЕН ДУМАТЬ.

У меня же, к твоему сведению, нет ни-че-го, чтобы просто надавить на них, а не то, что угрожать! Я не могу отдать приказ бомбить их территорию — это бред. У меня нет возможности отдать приказ нашим кланам сворачивать там бизнес — меня просто пошлют на Макемаке. Наша армия готовится к вторжению в другую страну, и Ньюфаундлент — наша естественная база на планете, откуда можно стартовать. Без неё мы огребём при высадке из космоса — десантные операции всегда подразумевают большие потери. А ещё я не могу заблокировать какие либо их деньги или прекратить поставки ресурсов. Деньги и так у них, это МЫ пользуемся их финансовой системой для расчёта с контрагентами на Земле, а ресурсы… Чтобы отменить их поток, нужно полностью менять экономическую модель государства и перезаключать все-все долгосрочные контракты. Сюда вопрос, а с кем их заключать, и на каких условиях, и как сильно нам выкрутят руки — но я его даже не буду задавать.

— Я ничего не могу, шлюхин сын! — снова рявкнула она, но так, для порядка — уже выдохлась. — Я беззуба! И они знают это. Всё, что их удерживает от подачи официальной ноты и разрыва отношений, это то, что ты серьёзно не тронул этого уродца — бил не сильно и не покалечил. Хорошо напугал, не более. Не хотят выглядеть в глазах собственного руководства лохами, позволяющими так обращаться с сотрудниками какой-то шпане, а ты всё же в их глазах просто шпана. Но они прекрасно знают, у меня НЕТ дубины за спиной! И я не огрею их, если разговор не получится. И прежде, чем что-то делать, просчитывай свои поступки, будь так добр? Просчитывай хотя бы то, что нам нечем их даже напугать, не то, что ответить, как бы ни были они неправы.

— Я дам тебе дубину! — мрачно произнёс я. — В самое ближайшее время. Но на условии, что ты не пролюбишь её, и жахнешь смачно, пусть даже по столу. Я заставлю их бояться. Я заставлю их считать нас, венериан, безумцами. А с безумцами нельзя разговаривать согласно норм дипломатической практики. И уже ты пошлёшь их на Макемаке. Согласна?

— Смеешь ставить мне условия? — фыркнула королева, но без злобы в голосе.

— Да. Потому, что мне надоело, что ты трусиха и ничего не можешь. Иногда нужно быть жёсткой. Я дам тебе в руки козыри, ты их сольёшь — а нахрена я тогда подряжался под эту клоунскую роль временного вседержителя? Ради чего, если следом за мной все мои достижения сливают в канализацию?

— Ладно, успокоились! — рявкнула она, но уже не только на меня. Видимо и на себя тоже. — Всё, мы с тобой сейчас замолчим, разъединимся, придём в себя, а после ты приедешь ко мне и всё обсудим, кто кому и какую дубину даст. Мишель тебя прикроет, чтобы я не убила, даже грозится чай какой-то особый принести успокаивающий. Всё, жду!

Наконец, я разъединился. Издал стон облегчения. Как же с нею устал! Сколько можно! Я не с врагами воюю, а с собственным начальством — такое складывается впечатление.

Выругался вслух, вылез из машины и пошёл в кафешку, где всё ещё тактично ждал меня Алекс. Мы с ним разговаривали, когда по первой линии корпусной связи вызвала эта мегера и вывалила на меня свои отрицательные эмоции. Единственная уступка, позволила мне дойти до «Либертадора», где я смог говорить громко и открыто, не позорясь перед людьми вокруг.

— Выдохлась? — понимающе улыбнулся Алекс, когда я присел. — Или снова уболтал, и остыла?

— Ты так высоко ценишь мои ораторские таланты? — скривился я.

На тарелке красовались какие-то рыбные блюда. Маринованный угорь, что-то ещё… Долбанная азиатская кухня, даже не посмотрел, куда еду! И как это есть? Палочками?

— Вообще-то да, — уверенно кивнул Гуэрра. — Может ты сам себя недооцениваешь, но это твои проблемы. Мне кажется, ты и мёртвого уболтаешь помочь, если тебе нужно совершить какой-либо нелицеприятный скользкий поступок.

— Я только что вживую видел, как работают ветераны антитеррора, Алекс. — Усмехнулся, вспоминая командора Гарсия. — Я пацан! Сущий пацан. Просто поверь.

— Ты волк, — не согласился он. — Ты рвёшь. Догоняешь, цепляешься в жилу на шее и рвёшь. Волки и не должны быть разговорчивы.

— Вот видишь, сам это признал! Не Цицерон я! — уставил я на него палец в победном жесте. Ему осталось только воздеть руки к небу:

— Что ж, ты прав. Но всё же я верю в твои таланты объяснить и обосновать любой поступок и любое зачинание, как бы дико оно ни выглядело. По крайней мере, раз ты всё это время выходил сухим из воды, что-то в тебе есть!

Мы легко рассмеялись. Я отсалютовал палочками и принялся за угря.

— Ладно, давай к нашим баранам. На чём остановились?

— Да грустно всё, — покачал он головой. — Хуан, я не привык так работать. У меня нет НИ-ЧЕ-ГО! Понимаешь? Ни одного доказательства! Ни одного железного факта! Целая куча подозрений, но ни икса из этого не смогу доказать. Даже просто чтоб представить дело в суд, не то, чтобы реально наказать кого-то.

— Ты не понимаешь, Алекс! — усмехнулся я. — Столько со мной работаешь, но так и не понял главного. — Сделал большие глаза, подавшись в его сторону. — Мне! Не! Нужны! Доказательства!

Затем вернулся к угрю. И какое-то время сидели в молчании.

— Хуан, я понял фишку с «абсолютным хищником», — произнёс он. — Это интересный проект. И раз его одобрили люди не мне чета, моё мнение там ни хрена не играет, не буду его выражать вслух, но всё же… Мне трудно принять такое. Нельзя просто так взять и наказать человека за что-то! Надо сначала доказать, что он это «что-то» совершил! И пока ты не доказал — он не совершал этого, даже если все понимают истинность обратного. Ты можешь сломать этот механизм — презумкции невиновности, хотя бы юридической, ибо мы понимаем в каком мире живём. Но запустишь такие дикие процессы… Просто не осознаёшь, какое безвластие в стране начнётся. Диктатуры и хунты прошлого — цветочки по сравнению с тем, во что превратишь Венеру.

— Алекс, — вздохнул я, — ты очень хороший человек, раз искренне говоришь мне такие вещи, — картинно вздохнул я. — Но знаешь, я и сам об этом думал. Много думал. С момента захвата этого садика, наверное. И понял, в чём загвоздка в нашем мышлении. Мы думаем правильно! И идеалы ставим себе верные! Но есть одно «но». Наши думы — это мысли МИРНОГО ВРЕМЕНИ. Мы не воевали полвека, на Венере выросла куча поколений, не заставших войн в принципе. Да что там, даже война с русскими была так себе квестом! Четыре битвы, в которых участвовала одна техника, людей в ту войну погибло столько, что смешно вспоминать. В террористической войне с тамошним населением после неё погибло больше. Но и она была полвека назад. Как и Первая Марсианская, от которой от нас отделяет два десятилетия — выросло и вступило в зрелость с нуля целое поколение.

Мы обленились, понимаешь? Обленились ментально, — постучал пальцем по виску. — Мы забыли, как это, мобилизоваться перед лицом угрозы. Мы — сытое богатое королевство, которое не может дать отпор, потому, что рассуждает понятиями спокойного времени. Времени, когда рулят законы и закреплённые за каждым человеком права. Но наши противники в принципе не знают, что такое мир! В принципе не понимают, что такое закон, если у тебя в руках оружие, и ты сильнее тех, кто этот закон охраняет. Парни рассказали о своей работе на Территориях и какой там менталитет. Ты, наверное, знаешь, так получилось, что у меня в отряде только головорезы, задача которых была не охранять периметры заводов и складов, а ибашить по территории, где может быть враг, превентивно вырывая ему зубы. Или наказывая за уже совершённые нападения. Их можно назвать карателями, задачи схожие, но после рассказов пацанов я не стану этого делать. Вот там, Алекс, в тех условиях и куётся мировоззрение настоящих сверхов, то бишь сверххищников. Они — вершина пищевой цепочки! И знают это.

И когда мы выходим против них со стандартной логикой, законами мирного времени и презумпциями невиновности… Им смешно. Они ехидно скалятся, делают вид что подчиняются… А после убивают нас. Холодно. Без жалости. Без сомнений и колебаний. Как только получается возможность, чтобы им за это ничего не было. Убивают нас, наших детей, женщин — никакого различия! И они будут убивать не только тех, кто пытается им противостоять, или условно «левый» мирняк. Тех уродов-общечеловеков на оппозиционных каналах, кто «топит» за мир дружбу и жвачку с ними, какие мы нехорошие, и вообще агрессивные, хороших людей обижаем… ИХ они тоже будут убивать. С не меньшим удовольствием и упоением.

Ты спросишь почему? Почему убивают и почему с удовольствием?

Потому, что МОГУТ, Алекс, и это единственная причина. Мироздание даёт им такую возможность — и они это делают. За счёт нас они поднимаются в собственных глазах, становятся как бы сильнее и значимее. Хорошие мы, плохие, обижаем их мигрантов или нет, вторглись мы на их территорию или даже не планировали — им всё равно! Если мы позволяем считать себя слабыми — нас будут убивать только за это, и никаких других обоснуев тем ребятам в принципе не нужно.

— Так что, Алекс, есть лишь один аргумент переубедить их, — закончил я. — И уже говорил тебе о нём. Победить сверха невозможно — на то он и сверх. Они все — психологические сверхи!

— А мы ленивы… — согласно потянул Алекс, удручённо рассматривающий столешницу.

— Да. А потому только абсолют. Пусть один на ареал, но он должен доказать сверхам, ВСЕМ сверхам, что они никто рядом с ним. А потому давай ещё раз я тебя попрошу, а ты всё же перезагрузишь сознание и сделаешь как я прошу, а не как считаешь правильным.

И дождавшись его робкого, неуверенного, но кивка, продолжил:

— Я буду бить их в самое сердце. Без ордеров. Без улик. Без доказательств. Я буду карать, буду пытать, буду убивать. И мне наплевать на дипломатические сложности — вплоть до объявления войн. Если человек замешан — я просто приду и вытащу всё из него, что он знает. Мне не нужны доказательства, лейтенант, мне нужно только ИМЯ! — выделил я последнее слово. — Критерий твоей работы один — это должен быть не подозреваемый тобою человек, а человек, реально это сделавший каку-бяку, и ты должен быть в этом абсолютно уверен. АБСОЛЮТНО, Алекс, и ты должен быть готов заложить душу дьяволу за это! Тогда и только тогда приду я и вытрясу душу уже из него. И если потом из-за этого начнётся война — даже хорошо, ибо сверхи с Земли получат урок, что забрели в не тот ареал, который им по силам. И что лучше им пересмотреть на нас свою точку зрения.

— Я понял, Хуан. — На Алекса было жалко смотреть, но я видел, это просто ломка. Ломка старого доброго Алекса, который, конечно, был не против немножко нарушить правила и инструкции, но в целом имел базовый очень прагматичный подход к работе. Он с силой ломал своё мировоззрение, заставлял себя считать так, как я ему описал. Но глаза его горели, он видел в моих словах смысл, и в душе был согласен. А значит, переломает себя, и сделает как надо.

— Есть армия мирного времени, и армия войны, — поддержал он мои мысли своими. — Как и общество. Мы пока ещё общество мира. И у нас даже не все поняли, что началась глобальная война.

— Истинно! — Я взял рюмку с рисовой водкой, к которой пока ещё не притрагивался, и отсалютовал ему. — Армия, Алекс, у нас тоже не к чёрту. Если честно, я надеюсь только на марсиан и Ноговицына. У них десять лет назад на планете подобный треш был — есть опыт перемещения и управления большим количеством войск. Не должны были так быстро забыть. Ноговицын возглавит нашу армию вторжения, а вторгаться будем под флагом Альянса.

Гуэрра тяжело вздохнул, но согласился:

— С этой стороны, наверное, правильное решение. Но опять же не мне решать.

— Ладно, я вроде доел. Пошли работать? — предложил я, отставляя пустую тарелку и рюмку. — У тебя осталось мало времени.

— Я справлюсь, — мрачно выдавил опер, не глядя мне в глаза. — Я справлюсь, говорю же, намётков куча. И по поводу силовых акций без ордера всё понял. Сегодня двоих возьму, для приватного разговора. И завтра одного. Из вон тех, — кивнул он на переданную мне папочку с результатами работы. — А там как получится.

Да, как получится. Ибо для утилизации возможного трупа я сам навязал ему помощь своих парней. Макс вывезет трупы неудачников после «приватного разговора» и утилизирует в атмосфере, и это первое, что покоробило Алекса в сегодняшнем разговоре.

— Действуй. Алекс, за нами Венера. Сонная спящая плагеьа. Которая, конечно, отмобилизуется. Но сколько для этого потребуется крови?.. — Покачал головой. — Сам сказал, общество мирного времени. Давай выгадаем для нашего общества немного, чтобы уменьшить кровь на адаптацию? А после наша работа будет просто не нужна — они и без нас справятся, когда будут готовы.

— Вот это мне в тебе и нравится, твой оптимизм! — заулыбался опер. — Ты, сукин сын, всегда уверен в правоте. И всегда работаешь так, как будто альтернативы нет. И всегда, мать твою, своего добиваешься. За тебя! — отсалютовал он своей рюмкой рисовой водки. — Чтобы и в этот раз у тебя получилось. Или, скажем так, чтобы ты выжил. Ибо если выживешь — у тебя получиться! — И опрокинул её в себя.

* * *

— Решил сам приехать? — улыбнулся Майк как родному, когда охрана проводила меня внутрь.

— Да. Время пришло, — грустно произнёс я и огляделся.

Это был подземный ангар. Давным-давно тут парковали космические корабли. Были времена, когда летающие в облаках острова не могли выдержать большие нагрузки, и некоторые посудины стартовали отсюда, с поверхности. Таких ангаров в своё время было понастроено прилично, и строили предки на совесть. И отказываться от таких объектов инфраструктуры, с подведёнными коммуникациями, просто глупо. Да, ставить летательные аппараты сюда уже не будут, но если здесь изолированное подземное помещение с кислородом, подводом жидкого азота и удобной дорогой, найти применение помещению можно и в наши дни.

Это помещение, как понял, было закреплено за «трёшкой» как какое-то резервное, «на всякий случай», но настоящего ценного оборудования в нём установлено не было. Однако при крике «караул» его расконсервировали в течение пары часов, завезли оборудование, людей, и к утру следующего дня ангар стал способен превратиться в штаб информационной поддержки самой серьёзной сецоперации правительства Венеры за последние двадцать лет.

Что могу сказать про интерьер? Ничего интересного. Ряды терминалов, среднестатистических, пусть и навороченных, за которыми сидели люди — в основном студенты. В углах и у всех шлюзов выхода — вооружённая охрана в средней броне, за спинами «Кайманы». Правда забрала шлемов подняты. Отдельно терминалы вдали, в углу, за которыми сидят взрослые сотрудники. Скорее всего мониторят деятельность студентов, чтобы не подложили свинью вроде связи с внешним миром — с них станется. В конце помещения — фонтанчик для питья. Вдоль дальней стены — стеллажи, почти пустые, но кое-где что-то лежит, коробки и непонятные железяки. А вот подключённого оборудования на полу по всему ангару — тьма! Можно банально ногой зацепиться за лежащие там и сям кабели и провода. По помещению курсировали сотрудники в возрасте и инструментами, что-то с этим оборудованием делающие, на что-то тестирующие — понятия не имею на что.

— Командор, ты меня извини, — покачал Майк головой, — но мы ещё не готовы. Восемнадцать имён знаем точно. Всего восемнадцать. И шесть — в работе, но пока без подтверждений.

— Командор, привет! — А это подскочил и Дэн. Раскрыл объятия, кинулся ко мне, повис на плечах. Дикий какой, совсем крыша едет у людей, запертых на длительное время в изоляции. Девчонки парня знали, не стали перехватывать и реагировать, но, видел, профессионально напряглись. — Хорошо, что ты заскочил! У нас тут всё… У нас всё… Даже не знаю как сказать! — выпалил он.

— Пошли в вашу каморку, — указал я абстрактно вперёд. — Там подальше от ушей поговорим. Есть у вас такая?

— А то! — хмыкнул Дэн. — Обижаешь. Мы ж тут типа начальство. Пива только нет, даже для нас! — вздох сожаления. — Но есть отличный кофе. Если не врут — с Земли. Будешь?

— Обижаешь!

И мы пошли в их «начальственную».

Это оказалась маленькая комнатушка, и, видимо, предназначена была изначально для хранения инвентаря, типа швабр и роботов-полотёров. Ну, судя по пространству. Терминал один, но более крутой, чем в зале, рядом стол и два стула — для перекуса. И поднятая вверх лежанка — видимо каморка на одного рассчитана. Стула два, но откуда-то по дороге захватили третий стул, для меня. Майк сразу начал наливать из стоящей на столе колонки кофе. Аромат его взбодрил и вдохновил — и правда, хороший. Изабелла приучила меня к хорошему кофе. От этой мысли сразу погрустнелось — её уютной норки более не существует. Как и двадцать второго взвода, и некоторых людей Сирены...

— Итак, давай коротко, и сразу о главном, — начал Дэн, садясь за терминал и развернувшись в кресле к нам. — Без прелюдий. Нам нужно ещё дня три, и выдадим тебе двадцать девять имён.

— Но пока у вас восемнадцать, — не спросил, а утвердил я.

— Да. — Парень замялся. — Командор, я не знаю, что тебе известно о работе нейросетей, но на самом деле пока не столкнулся, сам не всё понимал. В общем, это такая штука, которой мало просто задать алгоритмы. Надо задать алгоритнмы ПРАВИЛЬНО, нужные! Сечёшь? А с этим проблемы.

— Они учатся, командор, — поддержал напарника Майк. — Как дети. Вот прямо воспитателями в садике себя с Малышкой чувствуем. Как они, учим её ходить, говорить «мама» и «дай». Учим делать первые самостоятельные шаги. И только потом она, набрав опыта, начинает давать результат. Девяносто процентов нашей работы не написание алгоритмов, а их тестирование — не будет ли Малышке от них хуже? Не научим ли чему-то не тому?

— Малышка — это вы свою ИИ так зазвали? — усмехнулся я.

— Ну, как-то же её надо было назвать? — развёл руками Дэн.

— Мы допиливаем некоторые алгоритмы, — продолжил Майк. Протестим их, запустим, научим её выявлять нужных людей чуть ли не по запаху, и она найдёт нам по ним ещё нескольких. И их станет двадцать девять… Если всё получится, конечно, — оговорился он.

— Мы оптимисты! — искромётно заулыбался Дэн.

— Да, мы верим в это, — кивнул и Майк. — Пока получалось. Но сейчас мы ещё не готовы, извини. И честно тебе об этом говорили.

— Парни, я не хочу вас огорчать, но королеве дубина нужна СЕГОДНЯ, — начал начальственную речь я, и особо выделил это слово, подавшись вперёд. — А лучше вчера. Начались дипломатические сложности, и они будут только нарастать. Я боюсь не удержать ситуацию. У меня под рукой всего полторы тысячи Братства, в пятидесятимиллионном городе, наводнённом войсками с тяжёлой техникой. Ни дай бог что — мы не устоим! Нам надо ускоряться, парни, больше некогда ждать. Потому если у вас есть заготовки — прогоняйте их сейчас, ускоренно, без долгих тестов. Знаю, результат будет не тот, но… Так надо, ребят. Их тридцать четыре. Даже если ещё пару-тройку определите, это будет уже более двух десятков, две трети. Этого будет по моим расчётам достаточно, чтобы те, чьих родных мы предъявим, удержали от расправы тех, чьих не определим.

— Хуан, дай время до утра? — задумался и закачал головой Майк. — Мы что-нибудь придумаем. Что-то сделаем. Но дай хотя бы до утра, пожалуйста! Ребята стараются, многие сутками не спят. Мы сможем!

— Хорошо. Значит, до утра. Тестируйте, — разрешил я. — И как будете готовы, сразу начинайте готовить группу операторов. Будем брать тех, кого поставили на мониторинг. Всех сразу, одновременно.

— А там дохрена народу! — сам для себя заметил Даниель и повертел креслом, изучая пол под ногами.

— Ага, — кивнул я. — Если сами не вывезете — будем оперативный центр ДБ подключать. И чёрта, и бога подключим! Но захват надо провести завтра, и во-первых в неожиданно, для чего всё держим в тайне, во-вторых реально одновременно для всех-всех-всех целей. Ибо хоть маленький лаг — и тараканы попрячутся.

— Сделаем, командор, — поднял голову и уверенно кивнул Майк.

— Этьен, у тебя много вопросов, — не спросил, а констатировал я, обращаясь к Французу, севшему ко мне в «Либертадор» — подобрал его на обочине. Под потолком горела красная лампа, надеюсь, меры изоляции не дадут утечки, даже если к наёмнику враги таки смогли прикрепить микродроны. Этот разговор слишком важен, но у меня нет времени на серьёзную проверку.

— Да, — кивнул наёмник. — Главное — когда?

Он сделал паузу. Видимо ожидая от меня ответа, но я молчал. Продолжил:

— Понимаю, мы были главной ударной силой во Флёр и четырёх других городских районах. Это наша специализация — штурмовики, идущие вперёд оперов. Но теперь нас всех вывели из зон соприкосновения… Почти всех. Парни бездельничают и задают вопросы. И мне это не нравится.

— Но деньги же исправно капают! — поддел я. — Значит вы пока нужны.

— Не в деньгах дело. А в доверии! — многозначительно поднял он палец.

— Вы были нужны как штурмовики в самом начале, — пояснил я, поняв, чего он так взъерошился. — Теперь эту работу сделает спецназ ДБ. Хоть где-то он должен же проявить себя? А вы понадобитесь в другом месте.

Чел вздохнул с облегчением.

— Значит вопрос правильный, не «почему», а «когда»?

— Да, — успокоил его я.

— И? — Пристальный взгляд. Я не стал тянуть.

— Завтра с утра. Причём начать нужно будет одновременно всеми группами. Я сейчас ломаю голову, как это организовать, чтобы ни одна падла не забила тревогу от моих приготовлений. У нас более ста целей, которые нужно взять одновременно. И среди них есть сложные.

— Тогда начинай рассказывать ВСЁ, что задумал, — ехидно улыбнулся наёмник. — Раз пришло время.

— Именно для этого тебя и позвал, — парировал улыбку я.

— А потянешь? — озадаченно потянул Этьен, когда я закончил. Нет, ошарашен или удивлён он не был. Вот вообще. Он был именно задумчив, не более. Человек, воевавший на Территориях, мог представить такую жестокость. Да, с нашей стороны, но он видел подобную с той, так что экзистенциального конфликта в его душе мои откровения не вызвали.

— У меня нет выбора, — покачал я головой. — Я это предложил.

— Макс справится, — покачал он головой. — Доверь ему. А ты, прости… — Лёгкая необидная усмешка. — Хуан, ты не был на Территориях. Ты не видел тот ад. В твой мех не палили в упор из переносного ПТУРа мальчишки лет девяти-десяти. К тебе не бросались в обнимку маленькие девочки, которые потом, с тобой в объятьях, взрываются, разнося и тебя, и тех, кто рядом, на красивые такие сочные куски мяса. Твоим раненым не отрезали головы разные уроды, и не мочились на тела мёртвых. Ты не зачищал целые кварталы с такими упырями, включая женщин, стариков и детей — а там они все упыри, и никого нельзя оставлять в живых. Ты не справишься.

От его слов веяло жутью. И я понимал, что по сути я и правда всего лишь мальчишка. Да, как-то незаметно быстро выросший, но всё ещё мальчик «мирного времени». Просто взявшийся рассуждать на глобальные темы революционно смело. И за смелость завтра буду расплачиваться совестью, которую придётся опять заталкивать неизвестно куда, а скорее и напрочь её деформировать, ибо после её просто некуда спрятать, чтобы остаться прежним.

— Этьен, — медленно и тихо проговорил я, вспоминая детство. — В пятом классе мы в школе ездили на свиноферму за город, на экскурсию. От школы, в рамках программы по биологии. Нет, самую обычную, — парировал я его усмешку, — и не в таких далях. — Мда, ТА свиноферма, где мы фигачили шариками хрюшек из миномётов, ещё долго не забудется. — С нами была моя мама — классу требовалось несколько родителей, сопровождение. И она настояла, чтобы мы прошли и на бойню, не ограничивались загонами и стойлами с кормушками. Это такое место, где хрюшек убивают. Зажимают в специальном захвате и бьют электротоком. А потом мы смотрели, как их, мёртвых, ещё тёплых, обжигают в пламени и разделывают. Это называется «полутуши», их так продают. Как сливается кровь и извлекаются органы.

— Пятый класс? — озадаченно нахмурился наёмник. А сейчас я его удивил.

— Ага. Дети ещё. Цветочки жизни. Многие из нас плакали от увиденного, особенно девочки. И мне самому было не по себе. Но знаешь, что сказала нам тогда мама и нам, и опешившей и растерявшейся от такого нашей молоденькой училке? Что это ханженство, рыдать над убиенным животным. Ханженство, смотреть, как стекает по желобу его кровь, смотреть на его остекленевшие глаза, и говорить, как это нехорошо. А потом идти домой, и жрать отбивную. Или рагу. Или иное блюдо из мяса, сделанного в том числе и на этой бойне! Она сказала, чтобы мы помнили и никогда не забывали, что это МЫ убиваем животных, собственными руками. Каждый раз, когда садимся за стол. Бьём их током, кромсаем тела ножом, сливаем кровь. Мы делаем это каждый раз, придвигая к себе тарелку, и то, что за нас грязную работу делают другие, ничего не значит. Сказала, что нам, конечно, не обязательно пачкаться и делать всё самому, но надо отвечать за свой выбор. Мы — убийцы и мясники этих существ! Именно мы! А не операторы разделывающих роботов. И надо принять это, и никогда более не лить глупых слёз о жалости.

Этьен какое-то время молчал, оценивал, затем озадаченно покачал головой:

— Ей это сошло с рук?

Я бегло пожал плечами:

— А почему нет? Моя мама — мудрая женщина, и смогла доказать другим родителям правоту. До кого-то, возможно, не дошло. Или дошло позже. Но большинство нас, оболтусов, тогда приняло это. Мы хищники, Этьен. А хищник не должен лить слёзы об убиенной жертве, ибо это — его корм, его еда, его жизнь. И его семьи, детёнышей.

Завтра я буду убивать жертв, но буду убивать по правухищника. Ягуара, загнавшего тапира. Ягуару плевать на мораль, тапир — это просто еда. И наши комрады мне дали эксклюзивное право перезагрузить собственную мораль до их, пещерной версии. В которой я не буду иметь право на жалость, ибо в их морали в принципе нет такой опции.

Нет, Этьен, — уверенно покачал я головой, — я должен сделать это сам. Не прячась за приказы. Вы, головорезы, справитесь, но вы — мясники, те самые операторы роботов на бойне. Но виновны в гибели не операторы мясоботов, а благопристойные сеньоры в ресторане, заказывающие рагу по-никарагуански. Я просто не хочу прятаться и уходить от ответственности, я САМ взвалил на себя это.

— Уважаю… Брат. Да, пожалуй, я сильно в тебе ошибался, — признал он и улыбнулся.

Глава 14. Стенка против стенки (проолжение)

Глава 14. Стенка против стенки (проолжение)

Инесс была бледной и не выспавшейся, растрёпанной. Минимальный уровень штукатурки класса: «Я проснулась и встала, а прихорашиваться перед работой буду, потом». На «потом» у нас есть визажисты (оказывается), из штата пиар-отдела ДБ, где мы освоились и используем ресурсы на полную катушку. Принцесса Алисия с присущим ей сибаритством отгрохала целую империю, где она — бог (визажисты в том числе для неё, чтобы делали её самой красивой перед официальными выступлениями). Впрочем, это констатация, а не обвинение — я был предвзят к сеньоре принцессе совсем до недавнего времени, ибо не знал всего. Но сейчас считаю что сеньора всё же со своей работой справляется, а значит все эти колоссальные средства на департамент оправданы. Да, из безопасности можно выжать куда больше, и ручаюсь, Паула в своё время это сделает… Но и у власти в таком случае нужна как минимум Фрейя, а не её мама.

…Впрочем, я ещё не представляю, какая будет Фрейя. Может громко пожалею о таком сравнении.

— Хуан, там будет пять групп! Целых пять групп! — что-то пыталась доказать мне Лоран, но я не проникся цифрой.

— Фи, всего пять? — картинно скривился.

— Mierda! Chico, я не ты! — возмутилась она. — И у меня совсем другой вес. И у нашей братии, чтобы заинтересовать, недостаточно сказать: «Будьте там-то — там-то, в таком-то куполе во столько». Мне нужно намекнуть, чего именно будет касаться сенсация, и слово «намекнуть» это синоним слова «обещание». Да и время неплохо бы уточнить. Ты правильно говоришь, лучшая импровизация — это подготовленная импровизация, но у нас в работе бывает столько пустышек, что нужно обладать слишком мощным авторитетом, чтобы тебе поверили на слово.

— Инесс, я предупредил, — вздохнул я, отстраняясь от темы, — а дальше мне плевать. Не захотели покупаться на сенсацию — пусть потом кусают локти. Всё, готовимся, до связи.

— Может ещё пара-тройка групп будет с других каналов, — напоследок добавила она. — И кто-то независимый. Думаю, до десятка съёмочных групп будет. Так что передай своим, чтобы были осторожнее.

Дельное замечание.

— Хорошо, возьму на личный контроль, — кивнул я и оборвал, наконец, связь.

Десять утра. Будний день. Люди пошли на работу. Мне удалось сохранить детали операции в тайне. Но цена этому — пониженная эффективность. В качестве операторов будут только студенты из ангара «трёшки». Они изолированы от внешнего мира, полночи готовились, и только поэтому об операции никто не узнал. Но любая попытка вчера что-то сказать на пульт ДБ, как-то организовать работу оттуда, и тараканы уже бы начали разбегаться. В разведке Союза (Империи?) не дураки, понимают, зачем нам Малышка, которая «Оракул». И наверняка какую-то папочку с планом действий подготовили. Нет, ну на самом деле мы могли обсчитывать много чего, аналитические данные рулят миром. Ручаюсь, я бы направил расчеты на поиски этого «Белого», на вычисление, кто это, если бы не изначальная дурацкая кровавая идея, от мысли о которой подгибаются коленки. Но главное, почему они не разбежались, это их понимание, что никто не позволит мне на самом деле угрожать террористам, выдвинув их родных и близких в качестве заложников стенка против стенки. Ибо мы, венериане, сеньоры цивилизованные, у нас гуманность и права человека, это незыблемо. Мы же не уподобляемся разным скотам «снизу»! Да и конвенций наподписывали. Мы можем устранить кого-то точечно, показательно, родню того же Мухариба, а у него тут жена, сестра, две дочки, племянник и племянница. И ещё мать. Всех кого мог за десять лет с Земли перетащил. Не думал, сучёныш, что на самом деле придётся расконсервироваться. Но чтобы ВСЕХ… А потому наш «Оракул» для них, как для разведки-организатора, не опасен… Как бы. Пока они не получат сигнал об организации МАССОВЫХ одновременных арестов силами Братства. Вот тут мгновенный запуск особой папочки и эвакуация в потайные места планеты самых ценных, а каверн в наших катакомбах хватает.

А потому парням придётся сложно, очень сложно! У нас нарисовалось около двух с половиной сотен целей. Причём групп захвата из наёмников для всех хватает, под ружьём сейчас чуть больше полутора тысяч личного состава. А вот операторов шестьдесят четыре, и это и Майк с Дэном посчитаны, и Ктулху с Дайсоном за дело из своего боевого поста взялись, и Слон с Солёным к девяти утра к ним подъехали и заняли места за резервными терминалами. Всех мобилизовал! Из них только у шести есть боевой опыт. Надеюсь, у остальных тоже получится.

Этьен тоже оказался не из болтливых, с его стороны утечки не произошло (чего боялся больше всего). Час назад разговаривали, затем он начал отдавать приказы своим выдвигаться, вручную выдавая каждой группе конечную точку, пока без связи с операторами. Не все чётко попадут по адресу целей, так как нет операторов, которые бы следили за ними в режиме реального времени, но хотя бы будут недалеко, в близлежащем районе. Так что спина хоть и потела, а руки липли и подрагивали, но я был скорее уверен в успехе, чем наоборот.

Пол-одиннадцатого. Журналисты, подряженные Инесс, уже на местах. Возможно не самых «козырных», где будет больше всего опасно, но зато и жертв там быть не должно. Ибо у нас как в старой сказке — чем дальше, тем страшнее. Есть и мигранты, получившие подданство (тот же Мухариб, нейрохирургам с такой квалификацией грешно подданство не давать), есть и те, кто подданство вряд ли получит, но на Венере легально, а есть и те, кто на птичьих правах, благо наша страна не очень последнее время отряжает грузовозы с нелегалами в сторону Земли. Отгружает периодически, кто совсем себя уж плохо ведёт, но тотальных облав всех и вся не было несколько лет. Соответственно, есть и люди, работающие в уважаемых учреждениях, есть те, кто занимается бизнесом среди своих, или работает на венерианских мелких предпринимателей. А есть и криминальные личности. Угу, самые проблемные, туда Этьен послал самых безбашенных головорезов, которых лично проинструктировал, в кого и как стрелять. Надо сказать, Малышка постаралась за ночь на славу, или парни молодцы, правильные алгоритмы разработали, но к восьми утра мы вычислили двадцать три террориста. Двадцать три из тридцати четырёх! Шестьдесят семь процентов и одно процентное крылышко. Жаль, что не больше, но спасибо, что не меньше. И у каждой цели на планете полно родственников, и только три человека из общего списка всех родственников покинуло Венеру, причём только один недавно — террористы явно не рассчитывали на сценарий, когда мы будем третировать их близких. Ибо цифры говорят о естественных флуктациях, люди постоянно перемещаются между планетами, это нормально.

Десять сорок пять. Всё, пора собираться. Собрался, говорю, Шимановский! Да-да, хорош хандрить! Дело надо делать. И ты всё для себя решил. Не вчера решил — вчера ты лишь привёл Этьену обоснуй. Ты решил в разрушенном ныне домике Бэль, когда рассказывал там девчонкам, что силовики действуют неправильно, что надо действовать по принципу стенка на стенку, без жалости и моральных принципов. Они с тобой не согласились (хотя Сиби потом отписалась, что поддерживает, хоть её от этого и коробит), но именно тогда ты придумал своего абсолютного хищника, и к королеве ехал уже с готовой заготовкой. Ну признайся, Чико, так всё и было! Себе-то не надо врать.

Бр-р-р-р! Поёжился, но стало легче. Истина она такая, лучше любого возбуждающего наркотика действует. Итак, начинаем.

— Всем — Командор, — активировал общую линию. — Внимание — всем! Через пятнадцать минут начинаем общую операцию. В целях соблюдения секретности предварительно никому не сообщалось о её целях и задачах, а потому, парни, сейчас всеобщий короткий инструктаж. Вас вывели из зоны боевых действий и дали день-два отдыха не просто так. Сейчас, сегодня, вам предстоит работа, ради которой вас и нанимали изначально.

Короткая пауза — дать переварить. В эфире тишина. Начали:

— Итак, наша сегодняшняя задача состоит в следующем.

— …Да, и это самое сложное. Почти все операторы — юные студентики, которые не знают тонкостей нашей работы. — Говорю «нашей» и не морщусь, хотя по сути открыто причисляю себя к спецуре. — А потому надежда только на вас, опытных и матёрых волков, что вы на месте разберётесь. Вы мужики с опытом, какому позавидует любой, лично я в вас верю. К тому же мы действуем на своей территории, и кроме откровенно криминогенных зон, вооружённого сопротивления я не ожидаю — так что должно получиться. Но обращаю внимание, это мигранты! И они прибыли сюда с Территорий! И что у них в башке — одному богу известно. А потому, парни, я призываю к тому же, к чему призывал и ранее — никакого геройствования! Да, мы все понимаем, что каждый член семьи этих упырей — это спасённый наш малыш в школе, но если встанет вопрос между его жизнью и жизнью вашего бойца — валите его нахрен из всего, что стреляет! Мы вытащим малышей, а новые жертвы среди парней ни к чему. Ну, а касаемо тех, кто не является основными целями — я не прошу, я не приказываю, я… Настаиваю. Да, настаиваю. Уничтожение! Огонь на поражение при любой попытке сопротивления! Даже если это просто размахивание руками. Вне зависимости от пола и возраста сопротивляющихся.

— Суров ты, брат Командор! — А это голос Макса. Я улыбнулся: вот поросёнок! И при всех же.

— Всё логично, Гладиатор. Они привезли сюда свои порядки, порядки Территорий. Они заставили нас играть в игры по ИХ законам и правилам. А вы все там были и знаете, что на Территориях за законы и порядки. Я просто последователен, и предлагаю принять правила игры. Ну почему нет, если сеньоры сами нас об этом попросили? Я не суров, я практичен, парни! Попросили — согласимся, что нам стоит?

Пауза в эфире, для переваривания. Наверняка на том конце все группы вместе с командирами сейчас активно обсуждают новость и злорадно усмехаются. И соглашаются, что да, мы всего лишь примем ИХ правила игры. Никакой излишней жести. И парням это нравится.

— Кто не готов выполнять приказ — говорите, выходите из боя, с сохранением всех заработанных на сегодняшний день средств, — на всякий случай оговорился я, делая запасной аэродром.

Снова пауза в эфире. Минута. Полторы. Наконец, голос Этьена:

— Командор — Французу. Мы не для того собирались на вечеринку, чтобы в решающий момент соскакивать. Веди в бой, мы готовы!

— Понял, Француз. Что ж, тогда начнём? Берлога-1, Берлога-2, начинаем распределение операторов по боевым группам.

Голос Даниеля:

— Есть, Командор. Начинаю распределение. Группа одиннадцать-одиннадцать…

Поехали!

…

— Восемнадцать-шесть — готовы.

— Восемнадцать-восемь, на позиции.

— Девятнадцать-два на позиции.

— Девятнадцать-три — готовы…

Боевая перекличка. Последняя перед общей атакой. Из-за лимита операторов совсем общей не получится, но первая волна будет сметающей, а потому наиболее важной. Наконец, когда все отряды отчитались, на всякий случай напомнил:

— Парни, не забываем! В некоторых местах, возможно, будут наши журналисты. Действуем по обстоятельствам, но имейте в виду: убивать собственных журналистов — нехорошо!

— Есть!

— Есть!

— Принято!.. — отчитались группы, в чьей зоне работы должны были быть операторские группы Инесс и … Независимых изданий. И в голосах парней отчётливо слышались смешки.

— Тогда с богом. Француз, передаю командование.

— Есть. — Пауза. Видимо Этьену тоже нужно было несколько секунд, чтобы собраться с духом. — Итак, парни, начали. Группа одиннадцать-одиннадцать и четырнадцать-шесть, пошли!..

Отдельного гетто, района для европейских мигрантов, у нас нет. И в принципе ни для каких мигрантов по этническому принципу. Видимо власти на Венере, несмотря на коррупцию, ещё не совсем страх и совесть потеряли. Марсианский квартал есть, но то в своё время была вынужденная мера, которая после войны так и осталась тем, чем её сделали — было лень или недосуг переформировывать место компактного проживания СОЮЗНИКОВ, в которых превратились беженцы с Красной планеты. Угу, война-то закончилась образованием Космического Альянса! И после неё сразу же в наших парламентах была принята куча законов, сближающих торговлю, налогообложение и проживание людей на территориях друг друга. И, конечно, у нас по факту единые вооружённые силы, хотя, конечно, они всё же чётко делятся на марсианскую и венерианскую составляющие. Русские тоже имеют автономию исторически они на Обратной Стороне, как жили там, так их никто и не трогал. Приезжают сюда некоторые, типа моей матери, живут в столице, но, блин, не кучкуются по районам, а растворяются в общей массе латинос! И видя постепенную, но повальную русификацию своих «имперских» сограждан, я даже не знаю, хорошо это или плохо с точки зрения наших националистов, так ратовавших за отсутствие на Этой Стороне оных зон раздельного проживания. Что же касается остальных мигрантов, но они живут в гетто… Но эти гетто для дна общества как такового, в целом. Грубо говоря, там представлены не только мигранты, но и маргинальные элементы латинской национальности.

Наверное снова вру. Ибо сколько районов — столько и различных вариантов ситуаций. Однако факт есть факт, мигранты всё же кучкуются друг к другу, но при этом в их районах бок о бок живут и европейцы, и азиаты, и выходцы из Империи, и Африки, и небогатые венериане. Последних меньшинство, но они там есть, а потому нельзя назвать эти районы этническими гетто. Внутри гетто есть зоны в несколько условных домов или улиц, набитых земляками, но они никогда не были для гвардии особой проблемой. Я тогда был наивен и искренне считал, что ситуация под контролем, недооценивал силу клановости и единства выходцев из одной земли, за что позже поплатился, хотя вроде бы опыт имел, ибо общался с вьетнамской и с китайской диаспорой. Но сейчас я был свято уверен, что наши парни пройдут по районам компактного проживания европейцев, как франты по Малой Гаване, и наблюдал за разворачивающимися событиями с великим удовольствием.

— Лежать! Антитеррор!

— Куда руки! Руки на капот! — это вытащили кого-то из машины на магистрали.

— Антитеррор! Сохраняем спокойствие! Всем руки за голову и присесть на пол! Повторяю, всем лежать, работает антитеррор! Садимся на пол и не мешаем! — Это две группы зашли в районный супермаркет одного из купола.

— Имя? Как зовут? — Это двое приблизились к главной цели — продавщице за кассой.

— Я…

Рывком один из бойцов схватил девчонку (и тридцати нет) за затылок и шмаркнул о кассовый аппарат:

— Как зовут? Быстро! Имя!

— Фатима! Фатима я! — заверещала сеньора с окровавленным лицом. Дальше последовала фамилия.

Но схватив за затылок, боец её не выпустил. Его напарник достал сканер сетчатки. Девицу проверили, потом эти же двое незамысловато вытащили красулю из-за кассы (скафы с сервоприводами, она для них как пушинка), и вся группа боевым порядком пошла на выход.

— Сохраняем спокойствие! Спокойствие сохраняем! Антитеррор! — А это другой супермаркет. Цель в торговом зале, спокойно катит тележку. Цель подсвечена в интерфейсе, ошибка маловероятна, но на всякий проверяем сетчатку. Приблизились к нужному сеньору лет сорока, такой же восточной внешности, интеллигентного вида:

— Как зовут, имя?

— А что, собственно?..

Дулом под дых — и цель осела.

— Папа! — закричала девочка лет восьми рядом с целью. Тоже подсвеченная жёлтым. И продолжила верещать что-то на их мусорном языке.

— Как зовут! Имя! — снова рявкнул первый боец, не обращая на девочку внимания.

— Отвечать! — Видя, что цель не торопится, второй помог, легонько ткнув сапогом по почкам. Они и дулом-то просто ткнули, для демонстрации, не в силу.

— Азад! Меня зовут Азад! — Далее последовала и фамилия. — Что же вы делаете? Что я сделал?

— Вы идёте с нами! Оба!

А вот одна из проблемных целей работала… В наркопритоне. Притон был совмещён с лабораторией. Там не варили гадость — эти бизнесы в целях безопасности находятся в разных местах. Но сюда привозили штучно большие пакеты, а местные нелегалы без документов (наш вариант) на весах расфасовывали дурь по маленьким дозам. Причём нейросеть не смогла нам подсказать, что это притон — она видимо сама не знала, что это. Маленькая ещё. Но парни после зачистки Флёр, Боливареса и Новой Аргентины были опытными, и открыли огонь первыми, сразу, как только вошли, не дожидаясь сопротивления. Я с замиранием сердца смотрел эти дикие кадры со шлемов — всё носится, туда, сюда, куча движения, и ничего не понятно! Единственное, что удавалось поймать чётко, это вид кровяки и мяса — как и попросил, парни не миндальничали, и шинковали из «Жал» бандитос в капусту. По итогу там осталось более пятидесяти трупов и полутрупов, Алиса смачно ругалась, жалуясь на топорность исполнения, но я на это только пожал плечами. Чтобы взять двух забитых гастеров, фасующих в подсобке дурь по пакетикам, парни разнесли элитный наркопритон, который крышевала крутая банда, которая была под колпаком у ДБ и являлась для федералов источником важной информации по криминальному миру. Но к моему удивлению никто из наших не погиб. И даже не ранили никого, хотя несколько пуль оцарапали скафы парней. Были б иглы — пришлось туго, спасибо на этом. Всё же я до сего дня недооценивал способности наших наёмников с Территорий — это отличные, превосходные штурмовые соединения!

А вот и кафешка, где работает официантом сестра самого Мухариба. Сюда мы подпустили журналистов. Такие без палева сидят и кофе пьют. Ага, больше часа. Срисовал их сразу, увидев через камеры шлемов, хотя видел в первый раз в жизни.

— Лежать!

— Всем лежать! Работает Антитеррор!..

Маски-шоу. И именно шоу. Там, где журналисты, нам была нужна картинка, и парни приватно задание организовать оную получили. И выполнили на все сто, а то и двести — реально круто смотрелось. И журналистам досталось, правда, им для тонуса — чтобы материал больше ценили. Материал, добытый с риском, и котируется среди информагенств выше (а значит дороже стоит), и преподносится с бОльшим эмоциональным накалом. Ну, а то, что сестру Мухариба перед камерами, на аудиторию в пару миллиардов зрителей, с размаху шандарахнули о пластиковый столик, развалив его к чертям, даже хорошо — картинка для самого Зло-один, чтобы был сговорчивее. Что я чувствовал, глядя, как наёмники, безбашенные черти и оторвы, калечат ничего плохого Венере не сделавшую женщину? Ничего. Всё, перегорел. Наверное, это плохо, но я на самом деле становлюсь чёрствым и рациональным. Да, она невиновна. Как и те две оппозиционно настроенные дамочки. Но война есть война, и снаряды подчас прилетают туда, где тусуются мирные, ни разу не воины, и все воспринимают это как данность. Ей не повезло с «прилётом», что её брат — Мухариб. Вот и всё.

А этот хрен — член уличной банды. Почти скрылся — камеры потеряли его. Но «Малышка» на то и нейросеть, сделала прогноз, где он может быть, и прогноз оправдался. Это был притон банды. Не нарко, а где отдыхает сам творческий коллектив. Там парни тоже начали всё разносить до того, как приблизились, и было от чего — у местные парниши вооружены по самое не балуй. Этническая банда, хоть и маленькая в масштабах андеграунда планеты, но злая, ибо охраняет свой собственный небольшой ареалик. Даже пара гранат понадобилась, чтобы войти в некоторые помещения. В итоге цель была обездвижена путём отрезания ног очередью из штурмового игломёта. «Жало» это не «Кайман», сами ноги отрезать не получилось бы, но кости иглами перебило, а после, без должной врачебной помощи, их парнише пришлось ампутировать. Прямо на парковке, в полевых условиях. Не все, ниже колена наискось, но и этого достаточно.

И только один лысый хрен оказал сопротивление. Дедуля, отец одного из упырей. Достал огнестрел и расстрелял пол-обоймы в упор в доспех. Хотел, видимо, попасть в шлем, в забрало. Ибо стекло имеет меньшую прочность, чем титановые пластины скафандра-доспеха, но не успел — его-таки пристрелили. Оказалось, дедок служил в вооружённых силах Конфедерации. И сынок его пошёл по силовой линии, правда сразу в фанатики. Четыре пули в грудь, по краю прошли! Этьену сделал выволочку, но и он сам всё понимал, да и я тоже понимал, что в таком деле, как у нас, накладки и случайности бывают, это норма.

Операция шла более получаса. Но самое сложное было не сопротивление в бандитских притонах, и не акция ветерана армии Конфедерации. Самое сложное было изъять детей из детского сада! Из детских САДОВ. Понимая, что один из них в городе захвачен террористами, и меры безопасности на планете беспрецедентные, мои представления с маски-шоу в начальных школах могут плохо закончится, но главное, при неблагоприятном исходе факт попытки в них ворваться станет известен прессе, и вот тут она нас с дерьмом-то и смешают! Так что нет, только официальные органы. С самого утра поднял с постели тётушку, попросив это дело организовать, а та к полудню подогнала к нужным организациям половину городского отдела социальной опеки. Социальная опека детей и изымала, истошно вопя об отсутствии документальной базы, то есть основания, почему они забирают детей, и что это незаконно. Но работу свою сделали, и двенадцать детей дошкольного возраста были переданы ими вначале операм безопасникам, а после теми — моим парням, которые и повезли их к саду Кандиды де Хезус.

Через час всё было кончено. Почти все цели захвачены. Несколько целей смылось, и мы без понятия, куда. Просто исчезли. Так бывает — в небогатых районах не очень хорошо с камерами наружки. Остался только один человек, связанный с террористами, но его я всё же попросил изолировать, но на площадь не везти. Ибо он… Проходил службу в нашей армии. На подданство пока не заработал, но честно служил третий год, и готовился (по отзывам командира) к грядущей войне наряду со всем личным составом. Рука не поднялась его, потенциального защитника Венеры, ставить в стенку против стенки. Но после операции его, конечно, без санкций и упрёков депортируют домой — ввиду неблагонадёжности. После того, что МЫ сделаем его родным, он совершенно точно не будет лоялен нашей стране.

Итак, машины и бусы с заложниками медленно, но уверенно стекались к парковке у захваченной школы. Мухариб рвал линию, так хотел пообщаться, но операторы прилежно далдонили, что начальства сейчас нет, будет к часу дня. Инесс пошла в вагончик — краситься. Судя по поднятому вверх пальцу, с журналистами всё прошло замечательно, все довольны, тринадцатичасовые новости пройдут великолепно. Мне пока было нечем заняться, скучал и бродил по нашему лагерю. И увидел, как на площадке появился человек, кому вчера по личной просьбе Инесс подписал пропуск. Я и сам его бы пригласил, но сейчас съёмками заведовал не я, не я режессировал, а потому не мне заниматься кадрами. Но у Инесс видение с моим совпало, и это хорошо.

— Привет, Жан-Поль! — подошёл и поздоровался я. — Решил согласиться? — Это вместо «здрасти».

— Хуан, я, конечно, реально был занят, — покачал он головой, также без долгих здорований, — но пропустить ТАКОЕ не могу.

— ТАКОЕ — это какое? — усмехнулся я.

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Но знаю, что будет интересно. И это… Одно из моих условий. Отряди мне в группу кого-нибудь, уборщика. Чтобы, если я начну блевать, а я, зная твой почерк, скорее всего буду блевать… — Обречённый вздох. — В общем, чтобы этот человек убрал за мной, и там не воняло.

— Сделаю, — усмехнулся я. В корень чел зрит. — С возвращением!

— Спасибо! Когда начнём?

— Ровно в два. С ключевыми информагенствами договорились, почти по всей планете будет прямое включение.

— Тогда пойду настраивать оборудование. Времени мало! — кивнул он мне за спину.

— Удачи! — Я посторонился, пропуская его к площадке.

* * *

— Макс, готовность пятнадцать минут, и начнём, — произнёс я и пошёл к собственному командирскому трейлеру — переодеваться. Кивнул девчонкам — чтобы помогли. На входе увидел знакомое лицо. Она, видимо, узрела меня ранее, пыталась поговорить, но я был на площадке и занят, и ждала тут:

— Хуа-ан! — бросилась на шею — еле удержал. Не кричала, нет, но прыгала от счастья. В глазах тревога, но осознание, я здесь — значит, всё будет хорошо, я решу все проблемы. Просто обнял её и уткнул лицо в своё плечо.

— Меня хотят убить, да? Потому приписали сюда и запретили уходить? — в корень узрела Санчес старшая, а это была она.

— Да, Марин, — не стал скрывать. Нежно погладил по волосам. — Вас с Беатрис не успели эвакуировать. Тигрёнок посидит в «Берлоге», а тебе здесь безопаснее. Нормально усроилась? Жалобы на быт есть?

— Переживу. — В голосе равнодушие, значит и правда справится. — Мы победим? — задала она гравный мучивший вопрос.

— Да. — Я говорил искренне, так как сам хотел в это верить.

— И спасём детей?

— Разумеется.

Она подняла голову, взглянула заплаканными глазами.

— Я в тебя верю, мой кабальено! Сделай это!

Потом мы целовались. Вечность бы так стоять и обниматься, но есть дела, и время неумолимо. Эфир ровно в два, а нам ещё много чего нужно подготовить.

— Я пойду, родная… Правда, дела. Я здесь главный. Королева назначила меня главным, глазами, ушами и руками. Решателем проблем. Я тут мозг, и без меня никуда.

— Иди! Конечно, любимый! Буду ждать. — Она отстранилась, сделав над собой неимоверное усилие. Улыбнулась. — Покажите этим тварям! — Развернулась и убежала — приводить эмоциональное состояние в порядок.

На душе стало легче. Однако зашевелился червячок сомнения — напрасно её притащили сюда. Я видел, как резали хрюшек, я знаю, что убивал их много раз. Тысячи раз, бывало, по нескольку в неделю! Каждый раз, когда ел их мясо. Как убивал курей, коров и бог весть кого ещё. Я морально готов платить. А она — вряд ли, несмотря на то, что медик. Приказ она примет и поймёт, отданный другими людьми другим людям, кого она не знает. Но вот как насчёт близких?

Однако изменить уже ничего не получится, потому просто зашёл в вагончик и позволил девчонкам помочь нацепить на себя чёрный безликий доспех без опознавательных знаков.

Макс с парнями были готовы. Стояли у оцепления, во всеоружии, ждали только команды. Я оглядел площадку. Все камрады-заложники, то бишь боевые товарищи террористов, которых недавно так красиво раскидал в древнем танце, находились внутри выделенной зоны парковки. Вокруг парковки у нас оцепление из наёмников, парней Макса (им платят по тому же тарифу, что и остальному Братству, плюс десять процентов за секретность, эксплуатирую их со спокойной совестью), которое охраняет их день и ночь. Купол закрыт, сбежать отсюда невозможно — некоторые пытались. Далеко не убежали, всех вернули быстро, потому по сути не особо и напрягались при охране, позволив бежать. Но после красивых побоев пойманных, и главное, с осознанием остальных, что это глупая затея, побеги сами собой прекратились. Все террорюги сидели на площадке, посреди которой возвышались две кабинки переносных туалетов, какие используются на время массовых мероприятий, их вывозят и меняют раз в два дня, рядом стоял водяной автомат, бутылки с водой для которого подвозили каждый день, а еду пленникам давали только сухую — не до разносолов, потерпят. Они ж воины, а для воинов жрать сухпай — в норме вещей. Время без пятнадцати. Жан-Поль лично находился на площадке, что-то выяснял по камерам, настраивал. Ему помогало два человека из штата департамента. На всех футболки с логотипами: «Мы не боимся!». Модный нынче логотип, в городе от него не то, что рябит, но его носят и цепляют на машины многие. Лоран тоже разговаривала с кем-то по поводу эфира. Все при деле, пора начинать.

— Парни, погнали? — подошёл я к ребятам.

— Бро, уверен, что потянешь? — этот взгляд Макса… Забота в нём читалась, почти отеческая. Он меня уважал, и знал, что я тот ещё долбанутый. Но понимал, что «долбанутый» не то же, что «ветеран Территорий», и был готов подставить плечо. В этом взгляде не было высокомерия: «Ты — крыса штатская, а я прошёл ад, я круче тебя!» Нет, Гладиатор просто предлагал помощь. И стоящие рядом парни смотрели понимающе, с одобрением.

— Справлюсь! Коротко отрезал я, и разговор на этом закончили. На войне всё просто, нет — значит нет.

— Парни, пошли! — обречённо вздохнул Макс и обратился к своим. И они пошли.

— Встали! — А это они и несколько бойцов оцепления вышли на площадку к террористам. — Всем встать! Выстроиться в ряд!

Террорюги повставали с мест и нехотя потянулись к привычной линии, по которой наёмники их периодически выстраивали. Двое было неходячих, их незамысловато отнесли к месту на носилках. Но остальные могут бежать и сопротивляться, там нужно проявлять настойцивость.

— Руки за голову! Теперь напра-а-во! К стене шагом марш! — командовали парни, заранее, ещё несколько дней назад распределившие роли по охране и конвоированию.

— За мной, шагом марш! — продублировал направляющий.

Террорюг выстроили вдоль стены детского сада. Камеры под этим куполом теоретически перехвачены нами, и кому попало отсюда лишнего не показывают, но я больше, чем уверен, вокруг здания есть и резервные каналы связи, резервные камеры, работающие на террористов. Я бы на их месте подготовил глаза и уши перед атакой, чтобы находясь в здании всё видеть вокруг него, а они явно не глупее меня. Пока наши спецы из «трёшки» эти камеры и сигналы от них не вскрыли, но это не значит, что их нет. Так что действуем с тем, что все наши действия видны упырям внутри, а потому я выбрал самый показушный вариант.

— Встать к стене! В ряд! Ладони на стену! Так и стоять, не двигаться! Не оборачиваться! — командовал один из звеньевых Макса, проходящий за спинами камрадов преступников.

Пятеро бойцов, одно звено, осталось за охранять террористов. Скафы, скорострельные винтовки, боевая готовность — должны справиться с любой угрозой. Мы же все двинулись к въезду на парковку с улицы. Внутренняя парковка на подземном этаже — для сотрудников и школьного транспорта, мы её наглухо задраили. А это — внешняя, её задача дать на время припарковаться родителям, привезшим детей в школу, после чего родители уедут. Потому она не большая. Ну, сколько одновременно может быть родителей в садике на пятьсот детей? Метров сто на сто пятьдесят площадка, не более, плюс зона перед шлюзом перед съездом на подземный уровень. Вся эта территория с недавних пор огорожена быстросборным модульным забором-сеткой, усиленным сверху колючей проволокой, но последняя самодел, в базовой комплектации не предусмотрена, и перелезть, пусть и оцарапавшись, через заборчик можно. Но как сказал, от ограды ждали больше психологический эффект. Но с сего дня будет для заложников, а они в массе слабее изначально крепких и подготовленных мужчин. Прямо на дороге, на въезде на парковку, парни на время разъединили секции забора, устроив нечто вроде КПП. У этого КПП ждал Француз-Этьен с несколькими ребятами, нервно при моём появлении воскликнувший:

— Хуан, скоро эфир! — Он хмурился, типа, чего заставляешь ждать. Но учитывая, сколько стоит казне час их работы, а сейчас они получают не за риск и бои, а просто за сидение в машинах, я не проникся. Подождут.

— Скоро начнём. Пара минут. — Вызвал командора Гарсия. — Мегалодон — Командору, прошу подойти к парковке.

Бригадный генерал появился через минут пять — видно был занят очередным этапом подготовки. Как у администратора этого места у него много забот, я просто счастлив, что смог на него это скинуть — сам бы точно не потянул.

— Да, Хуан? — Сеньор был в форме, без доспеха. Причём парадной, «номер раз». Даже фуражку на голову надел! Позёр, он не будет светиться перед камерами, перед кем красоваться? Кокарда артитеррора, такие же профильными лычками на кителе… Ну, у каждого свои тараканы.

— Начинаем, сеньор? — обратился я.

— Так точно, — уверенно кивнул он.

— Всё подготовили?

— Так точно, — повторился он.

— А как дела с программой и базой данных?

— Всё чётко. Написали. У меня такая информация, в подробностях не силён, но Лоран смотрела, сказала, нормальная.

Лоран отвечает за картинку в медиа, от программы требовалось не просто генерировать случайные числа, но и предоставить красивый и понятный всем обывателям на Венере интерфейс, что совсем меняет дело. Потому прогу писали Дайсон и Ктулху, но тестить её попросил штаб антитеррора, персонально ни на кого ответственности не возложив — вдруг у кого-то мысли и замечания возникнут, какие из-за субординации человек не решится вслух сказать? Ладно, «Берлога» отвечает за прогу, по епархии командора всё чётко, как часики, приступаем.

— Тогда выделите пару людей, пусть стоят здесь и вносят заложников в базу. Нужно чтобы это были ваши люди, чтобы народ видел, что это не бесчинство наёмников, а работа департамента.

— Есть. Сейчас отдам приказ.

Ещё через пару минут рядом стояло трое человек в форме артитеррора, у одного была сетчатка, у другого в руках — тактический терминал, третий встал чуть в стороне для массовки для «демонстрации флага». Я засмотрелся на тактический терминал — впервые видел эту легенду сил специальных операций ВКС. Прибор из тех, что выдержат, если его сбросить с орбиты. Шучу, с орбиты сгорит, там и не такое сгорает, но с высоты в несколько километров можно — не разобьётся. И в нашей адовой атмосфере будет работать. У них нет голографического генератора, он не создаёт вихревые поля визуализации, только плоское изображение, а для ввода нужно по старинке вводить пером по экрану, или вообще пальцами по кнопочкам. Но на то он и тактический терминал — выживет в бою, даже если рядом с тобой взорвётся что-то нехорошее. А в бою главное связь, взаимодействие между подразделениями, в том числе под обстрелом. Я не был в настоящих боях, и особенно на других планетах, такая штуковинка в диковинку, ибо во всех моих спецоперациях подобный уровень не требовался, а потому немного завис, разглядывая. И интерес мой матёрым волчарам пришёлся по душе — все присутствующие члены Братства покровительственно, по-доброму, усмехнулись. Уже то, что я понял, что это, значило, что я отнюдь не штатская крыса.

— Командор, мы готовы, — отчитался тот, что со сканером. — Взгляд на меня, я коротко кивнул в ответ.

— Тогда всё, ребят, начинаем. Ну, с богом! Ведите, что ли? — это Этьену.

Тот тяжело вздохнул, и со своими парнями удалилился в сторону припаркованной прямо вдоль улицы длинной -предлинной вереницы машин и бусов с заложниками. Они наши заложники, значит так и буду их называть.

— С богом! — ещё раз вздохнул и Макс, и его парни частью заняли места на этом импровизированном КПП, а частью разбрелись в охранение периметра.

Заложников вели от бусов и машин пешком, потому что иначе не было смысла — тут особо негде транспортам разворачиваться. Да и потом, после сдачи пассажиров, их надо отгонять — гемор тот ещё. Дойдут и ножками. И несмотря на то, что очередь на проверку (регистрацию в программе Дайсона-Ктулху) выстроилась почти до края купола, запускали мы всех по одному, тщательно записывая в базу каждого, сверяя со всем массивом данных, что получили от Майка и Дэна с утра. Чтобы ни дай бог не наказать невиновных! Вдруг ошиблись и не того взяли? Кто их европейцев разберёт — у них у всех лица одинаково восточные. А проверка каждого это время, и дойти до очереди КПП успели все, даже те, чья машина была почти у выхода.

И это, транспортировка заложников, был ад, скажу вам! Женщины визжали и голосили, пытались распускать руки (куда с голыми руками на бойцов в доспехах с сервоприводами?), дети, а их оказалось много, орали, плакали, визжали и истерили не меньше, чем родители. Кто-то хотел «писеть», кто-то «какать», кто-то «водички». Заложники пытались хоть что-то узнать у своих пленителей, как-то разжалобить, чтобы те посочувствовали, но наёмники были безмолвны и невозмутимы, как камень. Наверное, если бы упыри, их родственнички, захватившие школу, не убивали картинно на камеру наших ангелочков, ручаюсь, никто не смог бы быть настолько равнодушным. Ну, не такие мы! Особенно в отношении детей. Да, мы, латиносы, скоты ещё те — история не даст соврать. Но только не с теми, кого считаем ЛЮДЬМИ, кого считаем равными. С равными мы хоть и жестоки, но на равных, и история также кишит примерами.

Я анализировал тему, и видел гравюры, как испанцы при освоении Америки геноцидили индейцев. Когда детей индейцев брали за ноги, и шмарк головой о камень! И в костёр тушку — для утилизации, чтоб не воняла. Как уничтожали на серебряных приисках сотнями тысяч — но там хоть понятно ради чего, работать заставляли. Да, работник жил максимум три-четыре месяца, но речь о работе и выгоде. А вот как целыми поселениями сжигали живьём в качестве снижения концентрации неконтролируемых местных на вверенной территории (кто сказал что это англичане концлагеря придумали?), или в наказание за ослушание, или тем более попытку восстать… У нас хорошая генетическая память, мы ПОМНИМ, что так можно. Не умом, своей природой. Вон, Хуан Четвёртый совсем недавно подобное вспоминал — его поднимающие голову из пепла гринго сильно достали. Но вся эта жестокость не потому, что мы злые, отнюдь. Просто конкистадоры считали индейцев животными! Не были они для них людьми! Это были свиньи, которых разделывает мясобот под управлением оператора, и им просто выпало быть такими операторами. А убить животное, взяв его за лапы и шмырганув головой о стенку — да что же в этом плохого-то?

Мы изменились. Просто так сложились обстоятельства, не испытываю ложного гуманизма. И привыкли всех-всех двуногих хомо сапиенс считать людьми, такими же, как сами. Нет не святые, отнюдь, и русским «комплексом Достоевского», как его описывают в психологической литературе, не страдаем, история вновь не даст соврать. Вот только ещё вчера всех этих прекрасных камрадов с Земли мы считали ЛЮДЬМИ! Да, немножко второго сорта, не без этого, ибо мы сильные и богатые, а они бедные и слабые. Но это были второсортные ЛЮДИ. Однако сейчас некоторые камрады вновь заставили нас считать себя животными, по своей собственной воле. Ибо в нашем планетарном понимании люди так не могут. А раз они не люди, а чупакабры с Земли… То и их дети — чупакабры! Просто в людском обличьи. И тут генетическая память включается на полную катушку, и горе тем, кто эти воспоминания из нас вытащил!

Это плохо на самом деле, и в глубине души я понимал, что нельзя никого расчеловечивать. Я выпускал джина из бутылки, и засунуть его обратно будет невозможно. Но с другой стороны, а какого, собственно, хрена? Почему я должен быть моралистом, если чупакабры не стесняясь убивают наших детей? Был бы я чуть старше, возможно, мой ребёнок ходил в такой же садик. А со временем точно пойдёт, и именно что в точно такой же — я не принц кто забыл, как бы ни выпендривался. Наш с Санчес — точно пойдёт в аналог «трёх девяток». А значит…

Вот такая мать его ломка! Пипец как легко расчеловечиваться. И умом понимаешь, что это, блин, нехорошо и неправильно. Но тебя несёт, засасывает в водоворот, и тебе слишком нравится тонуть в нём, чтобы сопротивляться! Тебе ХОЧЕТСЯ увидеть в них чупакабр, это легче, проще, и, мать его, они сами себя так проецируют! И невзирая на вялое сопротивление подсознания, я жаждал нырнуть в омут ненависти и расчеловечивания. Возможно, пройдут годы, стану мудрее и пожалею об этом, но сейчас я был адептом зла, и нисколечки не скорбел.

— Что с нами будет? Что вы нам сделаете? — раздавались крики из толпы.

— Проходи!

— Дети! Не трогайте детей! Как вы можете!..

— Руки! Руки убрала!

— А-ай!

— Мужик, тебя предупреждали, без резких движений!

— Вы за это ответите!

— За заграждение!

— Вы не имеете права! Я буду жаловаться…

— Пшёл вон! За заграждение!..

Если бы не полторы тысячи членов Братства, в разы превышающих количественно пленников, могли быть эксцессы, ибо нельзя просто так управиться с толпой гражданских. А так парней достаточно много, чтобы подавить любые истерики, любые попытки сопротивляться и качать права. Дело двигалось, пленных запускали на территорию по одному, предварительно внося в базу данных, а внутри периметра парковки парни Макса поясняли, что выход за ограждение запрещён, и кара за это — смерть. Вначале окрик, потом огонь на поражение. Им, разумеется, не верили. И несколько раз попробовали на прочность. Но индивидам, кто тут же в наглую, попытался периметр перелезть, давали люлей, и не стесняясь в количестве силы в ударах. Один раз это были трое молодых парней в униформе разнорабочих складской фирмы. Быстро сговорившись, рванули на прорыв. Избивали их конкретно, живыми оставили, но ближайшее время смогут только ползать.Ещё женщина попыталась пробиться к сетке, с двумя маленькими детьми. Ты-то куда, шмара облезлая! Её просто отшвырнули от ограды, отцепив от детей. «Отшвырнули» это не фигура речи, для скафа с сервоприводами её вес как пушинка, а падать на бетонопластик с высоты твух метров после полётане смертельно, но крайне неприятно. Ещё спиногрызы отдельно от взрослых, пытались лезть несколько раз. Может родители подзуживали, а кто-то и сам, видимо, непослушный — их парни тоже отправляли в полёт, правда, стараясь не покалечить. Над парковкой установился плач и ор, но попытки прорыва на время прекратились. Ибо толпа по сути небольшая, и все всё увидели.

— Хуан, две минуты до эфира, — огорошила Инесс по внутренней линии. Я засмотрелся на адъ в толпе и забыл о конечной цели.

— Камеры проверили? — переспросил на всякий случай. Я ж начальник, не могу молчать.

— Да, всё супер. Ты был занят, не докладывались.

Оглядел хвост человек в пятьдесят пленников перед КПП. Это минут десять, а то и пятнадцать. Нет, не «не рассчитали», так и задумал — чтобы дать Инесс время на вводную, но не буду ей об этом говорить.

— Хуан, полторы минуты! У нас оговорён прямой эфир! — теряла терпение пресс-секретарь. — Что делаем? Переносим? На четверть часа?

— Нет, включаемся, как положено… — картинно улыбнулся я — всё равно никто не видит. — Кстати, дай картинку себя.

Инесс появилась на тактическом визоре в правом нижнем углу забрала шлема. Круто! Умеет, когда хочет.

— Зачёт! Красиво выглядишь!

— Спасибо! — нахмурилась она. — Не съезжай с темы.

— И не думаю. Выходим в эфир по плану, а далее тызасираешь мозги, вспоминая историю захвата. Все-все события с момента собственно атаки на школу, два наших штурма, их расстрел детей после неудачи. Обязательно напомни всем про расстрел наших детей! Алё, кто там в штабе пиар-отдела, подготовьте к эфиру картинку расстрела наших детей захватившими здание террористами.

— Хуан, я не готовила речь! Я другое репетировала. — Лоран пылала гневом — поняла, что это подстава.

— Зай, ты сильна на импровизации, я в тебя верю. И когда всё-всё напомнишь, можешь начать комментировать сегодняшнее. Кого с утра схватили, кто это, почему и так далее. И покажи всему миру этих убогих, — кивнул на парковку, хотя Инесс мой жест головой не увидит.

— Приняла, Хуан. Постараюсь оправдать возложенное на меня твоё высочайшее доверие.— Рассоединение. Из последней фразы из голоса яд можно ложкой черпать, ну да бог с ним. Она и правда очень эмоциональна, когда искренняя. А искренняя, когда не готовила монолог специально. Прорвёмся.

— Внимание, до эфира полминуты! — Это общая линия.

— Всем, переключаем камеры на меня! — Инесс. — Жан-Поль, хорошо видно?

— Отлично. Камера-восемь, наезд на тридцать метров. Камера двенадцать, добавь синего в спектр… Отлично. Инесс, ты супер!

— Спасибо! — А теперь в голосе искренность.

— Десять секунд до эфира! — снова голос незнакомой девочки, видимо подай-принеси из пресс-штаба. — Девять. Восемь…

Я встал в сторонку, чтоб не светиться раньше времени. Среди остальных парней Макса.

— Держи, — по внешней произнёс один из ребят и хлопнул меня по плечу. Я посмотрел — он прикрепил шеврон «Братства» — И сюда. — На другой стороне, на другом плече, появился знак антитеррора. — Гладиатор сказал тебе напомнить, если забудешь, а ты забудешь.

В воду глядел!

— Спасибо, — похвалил я. — И тебе, и Гладиатору.

— Музыка пошла! — ещё один незнакомый мужской голос в эфире.

— Два… Один… Эфир!

— Всем привет! — лучезарно улыбнулась в правом нижнем углу тактического экрана наша пресс-секретарь, медленно идущая по улице со зданием детсада фоном за спиной. — Меня зовут Инесс Лоран, вы слышите, как играет «Ламбада», с недавних пор ставшая неофициальным гимном антитеррора, а значит мы снова ведём репортаж от здания школы Кандиды де Хезус, захваченными земными террористами.

Я знаю, у вас накопились вопросы — много вопросов! Чат пресс-службы с утра просто разрывается от количества запросов прояснить ситуацию. И сейчас мы, разумеемся, дадим на всё ответ.

Глава 15. Unicuique secundum opera eius

Глава 15. Unicuique secundum opera eius

Unicuique secundum opera eius

(лат, «Каждому воздастся по делам его», Мф 16:27)

— Мои помощники подсказывают, что проверка заложников окончена, все подтверждённые члены семей и родные террористов препровождены на парковочную площадку перед школой, а значит, мы начинаем. — Голос Лоран дрожал. Я оказался прав, на импровизации она блистала. И под конец сама себя кадрами умирающих деток так накрутила, что весь мир чувствовал, как сильно ей не по себе. И говорю «весь мир» без преувеличения, на Венере эфир прямой, но по внутренней линии пресс-штаба прошло сообщение, что вещание на Землю начато, через двадцать минут наш репортаж начнут смотреть Союз, Империя, Россия, Канада, Европа… И много ещё где. Ввод войск под предлогом захвата школы и «железный купол» это здорово, мы стали темой номер один в СМИ Земли, но по большому счёту это никак не повлияло на жизнь десятков миллиардов землян. Однако то, что мы полностью остановили грузовое сообщение, а это редкозёмы, лантаноиды, трансураны, а также эксклюзивное оборудование, которое запрещено продавать по лицензии, и просто производить за пределами планеты… А оно в основном касается или космоса, всякие астероидные бурильщики, или подводной/подлёдной добычи чего-нибудь на и так небогатой ресурсами Земле… В общем, там многим мгновенно стало грустно, и в медиа всех сверхдержав началась волна на наше нехорошее государство. Ибо биржи рухнули, рынки взлетели, и ни «быки», ни «медведи» толком не могли дать прогноза, когда это кончится, и чем именно. Понятно, что войной, но кого и с кем? Рынки и биржи Земли лихорадило все эти пару недель, а это многомиллиардные убытки многих и многих. На Венере эта тема освещается, но без особых акцентов — нам их треволнения до марсианского Олимпа, а вот на третьей планете все сходят с ума, а потому интересуются делами второй очень активно. Я был уверен в миллиардах просмотров, при том, что население планеты сто двадцать миллионов, включая марсиан.

— Итак, напоминаю, что перед нами на площадке находятся члены семей и близкие террористов, захвативших школу, — продолжала она. — Всё это время после захвата антитеррор активно вёл поиск, устанавливая личности захватчиков, для чего были использованы ресурсы Венерианского государственного университета, центра позиционирования планет и некоторых других организаций, имеющих вычислительные мощности, а также была привлечена опытная команда разработчиков алгоритмов для нейросетей, в которую вошли в том числе студенты столичных ВУЗов, отличившихся на последних соревнованиях по программированию. И у ребят получилось — в океане информации, по крохам и крупицам они выудили нужное, после чего штурмовые отряды «Братства», принимавшие недавно участие в зачистке города от преступных элементов, оперативно доставили всех под стены захваченной школы.

— И теперь настала пора объявить сеньорам террористам, что отныне Венера меняет правила игры! — посуровел голос этой суровой мадам. — Отныне и навсегда, во веки веков. А именно: мы больше не ведём никаких переговоров с террористами! В принципе. Никогда. Ни по какой из тем, их интересующих. Единственную тему, которую Венера с сего дня готова обсуждать с теми, кто захватил наших людей, это условия сдачи оных террористов в руки правосудия. И я уполномочена от имени антитеррора заявить, что те, кто сложит оружие без сопротивления и жертв среди заложников, получат мягкое обхождение и уважительное отношение. Любая агрессия в адрес заложников будет караться ответной ПРОПОРЦИОНАЛЬНОЙ агрессией.

Пауза — перевести дух. Вот сейчас она говорит что учила, что готовила. Самому интересно послушать. И, кажется, Инесс не подкачает, ибо этот злой блеск в глазах и решимость драться говорит о многом.

— Как сказано от Матфея, — продолжила она, — «Unicuique secundum opera eius», каждому воздастся по делам его. А также: «ибо каким судом су́дите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить». Если вы захватили наших родных и близких, наших детей — мы захватим ВАШИИХ близких, и ваших ДЕТЕЙ, — выделила она это слово. — Если вы убиваете наших близких, женщин и детей — мы будем убивать ВАШИХ женщин и детей. Никакого гуманизма! Никаких прав и писаных законов — вы сами отринули все законы. Тот, кто бесчестно и подло убивает нас — будет бесчестно и подло убит нами, в той мере, в какой сам совершил преступление.

Хочу обратиться к сеньорам террористам, ибо точно знаю, они меня слышат, — грозно сверкнула она очами. — И к их кураторам на Земле. И к их братьям по вере и философии. Уважаемые! Мы больше не будем с вами разговаривать! Ни с кем и никогда! Мы будем вас убивать. На Земле. Венере. Марсе. На Сатурне! Если надо — полетим на Проксиму Центавра, и там вас найдём и уничтожим. Даже если ради этого придётся потратить два, три, десять ВВП планеты! Даже если придётся начать мировую войну. Просто потому, что любой, замахнувшийся на жизнь мирных венериан, должен быть уничтожен. Мы будем убивать ваших родных, будем разрушать дома и города, и не остановимся ни перед чем. Это не бравада, отныне никто не уйдёт безнаказанным. И если вы желаете гибели близких, знакомых, сподвижников, сограждан — мы приглашаем вас на венерианское сафари, где наш антитеррор будет отстреливать вас и вам подобных, наказывая и тех, кто остался у вас дома. И бог моим словам свидетель.

Снова пауза — запыхалась, тяжёлое дыхание через мембрану микрофона даже здесь слышно.

Я кожей ощущал, что сейчас замерло без звука сильно больше миллиона человек. И наша трансляция побьёт мыслимые рекорды. Ибо через двадцать минут всё повторится на Земле и Марсе в куда бОльшем масштабе. Люди там ждали новостей с Венеры. Люди ждали, как отреагирует это долбанное ленивое королевство, отчего-то из-за фигни начавшее экономический кризис. А тут, на Венере, люди просто отчаялись, и хотели от антитеррора хоть каких-то положительных новостей. Например, об удачном чудом получившимся штурме. Но ТАКОГО не ожидали ни там, ни тут. Ибо это бред! Не делают так цивилизованные государства — на то они и цивилизованные. Но вид родных и близких террорюг в загоне из сетки на парковке, и ряд упырей, уже совершивших преступление ранее, стоящих у стены в ряд на заднем плане, намекал, что всё слишком серьёзно, чтобы быть розыгрышем.

Так что в какой-то степени мы сотворили новую реальность. И я буду благодарен судьбе, если подобная политика и решительность государства её проводить останутся и по окончании моего фриланса. Молюсь на это! Я пройду муки ада только ради того, чтобы дать шанс, но прямо сейчас приставлю игольник к виску и выстрелю, если сверху скажут, что после Лея, Фрейя или кто там будет положат астероидный бур на такую решительность.

— Но это ещё не всё, разумеется, — с дрожью в голосе приступила Инесс к главному, и была слишком бледна, несмотря на косметику и оперативно поднятые Жан-Полем сглаживающие светофильтры. — Как уже сказала, Совет безопасности Венеры в связи с усилившейся террористической угрозой принял новые правила, новую доктрину в отношении террористов. И согласно ей, мы будем судить бандитов той мерой, которой воздействовали они. Кто-то из моих сограждан осмелится возразить, мол, мы берём на себя функции бога, однако возражу, что то, что записано от Матфея, независимо от него в древних культурах называлось «принцип талиона», и широко применялось во всех макрорегионах древней Земли. Мы не решаем за высшие силы, мы лишь зеркально отражаем на пришельцев их собственные законы, делаем ровно так, как они сделали бы, находясь на нашем месте.

О божественном аспекте проблемы не подумал — Лоран определённо умнее меня. Опасная игра, нельзя брать на себя мессианство — прилетит так, что потом не встанешь. Боги не любят шутки смертных. Сами — дело святое, а нам рисковать не стоит. Хорошо, что оговорилась.

— Мы не просто так сейчас показали кадры убийства заложников, присланные террористами, — продолжала Лоран. — Более того, штаб операции предоставил несколько записей из своего архива, а также полный список пострадавших. И по древнему праву, мы обязаны сейчас судить их тем судом, какой подонки заслужили, и за каждого невинно убиенного нашего заложника уничтожить кого-то из членов их семей.

— Хуан, Мухариб орёт. Истерика полная. Угрожает подорвать здание. Что делаем? — услышал по приватной линии голос бригадного генерала.

— Переключите приватно, не надолго, слушаю Лоран, — напрягся я.

— Есть. Линия активирована.

— …елаешь, сукин сын! Ты не посмеешь! Ты не сможешь! Тебе не позволят! Тебя на вашем кресте распнут, в атмосфере!

— Ой, а кто это у нас тут такой грубый, нехорошими словами бросается? — сразу осадил я упыря.

— ТЫ!!! ТЫ!!! ТЫ!!! — не мог от испуга и ярости сформулировать он.

— Я, Фархад. — Я елейно улыбнулся, хоть он и не видит.

— Тебе не позволят! ЭТО — не позволят! — продолжил он чуть тише, всё же сжав волю в кулак. — Ты грёбанный псих, но твоей шмаре-покровительнице такого не простят.

— А мы решили рискнуть, — усмехнулся я, ещё больше раззадоривая.

— Я взорву здание! Оно заминировано. — блефанул он, и это чувствовалось и без сверхспособностей.

— Изволь, сделай это. Буду благодарен. Давай уже закончим это представление, превратившееся в фарс. Ты — взрываешь здание, мы — зачищаем всех вас, включая родственников, а ещё позволим нашей шпане попинать ваших мигрантов, кто не успеет спрятаться, а после взрыва наши всяко захотят посчитать вашим косточки. Ах да, войну с твоим государством в этом случае начнём с тотальной ядерной и орбитальной бомбардировки ваших кварталов. Не всех европейских городов, на все ресурсов не хватит, но там, где живут ваши общины, всё будет зачищено под ноль. Потому, что вы — бешеные звери, а бешеных принято зачищать, я проходил ускоренный курс ветеринарии.

— Ты и правда не веришь, что я это сделаю? — сам себя накачивал он, зная, что нет, не сделает это. Свои не дадут.

— А ты и правда не веришь, что у меня дрогнет рука после этого оставить в живых твоих дочерей, мать, сестру и племянников? И всех родных твоих корешей? — вопросом на вопрос ответил я. Ибо я и правда уже всё решил, а раз так — я и правда нажму на спуск.

— Предлагаю сделку! — рявкнул он. — Я освобождаю часть заложников, вы запускаете к нам этих людей. Три к одному в твою пользу! Получится, что мы почти всех освободим.

— Нет. — Я даже не пытался делать голос строгим. Я с самого начала решил не торговаться, а просчитать, что он такое предложит, раз плюнуть.

— Один к четырём! — не сдавался он.

— Ты слышал, что сказала сеньора? — парировал я. — Венера обсуждает с террористами только один вопрос — сдачу. Даю тебе пять-семь минут, до запуска программы выбора. Ты увидишь, там интерфейс красивый, игра цветов. До момента запуска вы можете выйти без санкций, сложить оружие и лицом в землю. И ваши родные будут паосажены на пассажирскую ракету Союза и депортированы домой без приминения спецсредств. Но как только я программу активирую — предложение снимается. Время пошло. — Рассоединился, хотя он что-то ещё пытался вякнуть.

Лоран заканчивала. Все эти витееватости… Когда много — напрягают. Но она, видимо, боялась остановить словесный понос — с этой остановкой начнут умирать люди. Как будто её вина будет в смерти заложников! Лапа, не бери на себя мой крест! Не надо!

— Итак, все заложники проверены, — всё же закруглилась она. — Террористы в здании убедились, что перед ними — их собственные родные. И мои помощники подсказывают, что штаб антитеррора предлагает им добровольно выйти из здания и сдаться, пока не случилось непоправимого. Даём им две минуты.

Это Гарсия на том конце рулит и подсказывает. Спасибо, старикан! Ты чумовой дедуля!

Потянулись отсчитываемые минуты. Кто-то из пресс-штаба оперативно вывел в центр экрана стандартный секундомер, какой загружен в любой персональный браслет. И всё это время стояла тишина. В эфире, на базе, на всей планете. Я в данный момент не мониторил СМИ, мне потом девчонки рассказали — так как они не являются участниками процесса, они — лишь мою секьюрити, то смотрели от нечего делать все ключевые планетарные СМИ и ключевых блогеров. В этот момент все чаты, все комментарии, вызовы — всё везде было пусто. Офигев от свалившейся новости, люди ждали, чем всё закончится, причём многие пока не до конца поняли, что мы будем делать, и смотрели как раз с целью оное понять. Общий информационный фон эти две минуты походил на кладбище.

Наконец, таймер показал законные «00:00», которые замигали красным, и добрая душа вновь вывела на экран полное изображение Инесс.

— Что ж, доктор Фархад Мухаммед Бакир, известный как Мухариб, и его люди, сделали свой выбор. Отстоять свои идеалы для них важнее, чем жизни собственных близких. — Усмешка. — Закономерно, это фанатики — чего ещё можно ждать от фанатиков?

— Но это не отменяет, — зло продолжила она, что антитеррор что-либо поменяет или отступится. Каждый венерианин должен быть отомщён, и наказание сегодня последует, пусть даже погибнет мир. Я прошу представителя штаба активировать программу генерации случайных чисел.

— Хуан, твой выход! — голос Гарсия. Кажется, у старикана голос тоже дрожал. Но это, к счастью, мог заметить только кто-то вроде меня или Лопеса.

— Командор, — голос памятной незнакомой девочки, — подсоединяю твою линию к прямому эфиру. Три, два, один…

Пятая иконка в левом углу тактического визора, где значки связи, замигала красным, после чего эта линия так и осталась в красной рамке.

— Внимание штаба антитеррора! — прозвучал мой железный обезличенный голос, сам я в этот момент двинулся внутрь периметра. — Начинаю калибровку программы. — Остановился не по центру, но почти все заложники оказались с одной стороны, террористы у стенки — с другой, за спиной. — Прошу подсветить в интерфейсе всех близких террористов.

Ой, красиво как! Синенькие фигурки, женские, мужские, детские… Этьен сделал всего одно одолжение, причём сам, не поставив меня в известность. Я это заметил, конечно — такое трудно не обнаружить, но, проанализировав очередь заложников на проверку у периметра, сделал вид, что дундук и не понял. Тут не было грудных детей! А в списках их почти десяток — эти фанатики-консерваторы неплохо плодятся. Он их просто забрал, пока стояла очередь машин на ожидание, и куда-то спрятал. Матери же грудничков тут были — узрел лица из досье, а вот дети… И самое интересное, эти матери не орали: «Верните ребёнка!», видно его парни их предварительно правильно накрутили, обрисовав перспективы. А какая же мать откажется от того, чтобы спасти малыша? Предложи мне жизнь моего малютки в обмен на мою — я тоже отдам и пойду умирать. А вот что их могут грохнуть — это объяснить наверняка было гораздо сложнее.

— Прошу сверить количество выделенных полей с базой данных целей, — произношу на камеру.

— Количество целей соответствует. — Такой же металлический голос в ответ.

— Прошу запустить в качестве теста случайный выбор.

Синие поля вокруг тел замерцали. Это видно, конечно, только при просмотре с устройства — в реальном мире вокруг людей ничего не вихрилось. На то он и интерфейс. Наконец, программа выбрала того сеньора, которого с маленькой дочкой брали в супермаркете.

— Программа работает. — Голос штаба.

— Прошу полминуты на окончательную настройку.

Ставлю общую линию эфира на паузу. Активирую линию Мухариба:

— Фархад, это Веласкес. Твоё последнее слово?

— Ты ничего не добьёшься их смертью. — В голосе упыря обречённость. То есть он всё для себя решил. И он не один там — а значит, решение коллективное.

Фанатики! Что, блин, я хотел от фанатиков? Да, не оголтелые беспредельщики с промытыми мозгами, какие были во второй группе, что уничтожили у больницы в Санта-Марте. Но ушли от коллег не далеко.

— Почему? Забыл, что я пиарщик? — парировал я. — Моя работа — идеология. И как раз я добьюсь всех целей, которые поставил.

— Ты бо…

Не стал слушать, разъединился нафиг. Чтобы сигнал не отвлекал. А Мухарибушка после первого убийства линию обрывать ой как начнёт — они наверняка надеются, что это всё же блеф.

— Штаб, прошу запустить программу, — мысленно отринул я всё лишнее, всю шелуху мира, и приготовился к действу. Знаете, от этого разговора даже легче как-то стало. Они САМИ списали своих близких. Убили их, обменяв их жизни на какие-то абстрактные высшие ценности. Почему я должен переживать за их родных больше, чем они?

От этой мысли в груди поселился холод, который затем разлился по всему телу, успокаивая и придавая уверенности. Это просто работа — убивать детей! Я просто оператор мясобота, не более! Так сложилось, судьба.

— Первыми жертвами террористов стала охрана здания, — начала Лоран, голос её вначале дрожал не сильно, но с каждой казнью становился всё отрывистее и отрывистее. — Вот их имена. — Назвала четверых доходяг, пролюбивших первую и самую главную атаку. После штурма комиссия установила, что они бы не смогли задраить люки — умники из вражеской разведки оказались не глупее парней моей команды, и также, под видом техников (а скорее среди техников был их человек, мигрант, работающий на спецуру Родины) сделал в щитках закладки, отсоединив от пульта аварийный отстрел гермозатворов. Кнопки изоляции горели, но питания на самом деле на механизм не было подано. Так что мы всё равно были обречены на этот ад, здание всё равно бы было захвачено. Однако эта же комиссия установила, что парни атаку на самом деле прос…пали, даже не попытавшись нажать тревогу. Двадцать грёбанных секунд видеть бегущих с парковки вооружённых людей и ничего не предпринять!

— Эти люди — воины, погибли с оружием в руках, — продолжала Лоран. — Венера признаёт их участниками боевых действий, а потому санкций за них не последует

Угу, мы убиваем только за тех, кого казнили. За «мирняк». Воины, охрана и бойцы спецподразделений, погибли сражаясь — там не за что мстить. Просто в бою всегда кто-то побеждает, а кто-то погибает. На войне это нормально.

— Далее, заложники. Рафаелла Гомес, пять лет. — На правую половину экрана вывели портретное фото симпатичной курчавой девчушки. И если бы на мне не было «брони» из только что нанесённого равнодушия, сердце бы вздрогнуло. Скосил глаза — левую часть экрана занимал собственной персоной я, и фоном — что-то понявшие и сжавшиеся в комок и друг к другу европейцы. В штабе запустили программу-рандомайзер. Синие поля интерфейса появились вокруг каждого заложника, картинно забегали, замерцали… И вдруг погасли, кроме одного, которое стало красным.

Да нет, точно не специально! Зуб даю — не было подстроено. Парням пофиг кого нужно грохнуть, они реально делали рандомайзер. И дальнейший выбор это подтвердил. Но сейчас красным ореолом светилась… Сестра Мухариба.

Лоран, в данный момент уже сидящая в штабе операции перед стационарным терминалом, начала зачитывать кто это и кто её родственничек.

— …Брат сеньоры некто Фархад Мухаммед Бакир, известный в столице врач-нейрохирург. Фархад Мухаммед окончил базовую службу в армии Конфедерации, где, видимо, был завербован собственной спецслужбой и Церковью Благоденствия, отучился на медика, причём получил редкую специальность нейрохирурга, обучение на которую простому выходца из трущоб не по карману, после чего, получив опыт в клинике в Штутгарте, был заброшен на Венеру, где числился главой террористической группы в режиме спячки, официально работая в одной из местных клиник по специальности. Является одним из лучших нейрохирургов города — так гласит досье, но при этом все мы можем знать его под псевдонимом «Мухариб».

Лоран закончила представлять главупыря. Я же решил не разводить театрализм, и так хватает сегодня и пафоса, и эмоционального накала. Просто поднял игольник и нажал на спуск. Пиу!

Яблочко. Центр лба. Сеньора заложница упала. На сидящих рядом её детей, кинувшихся к матери, волей заставил себя не смотреть.

— Хуан, — раздался голос Гарсия, — камеры показывают, у них там в здании потасовка. Друг с другом. Причём нашего старого знакомого только что скрутили трое его камрадов, и призывают его и дружков к порядку.

Я слушал старикана и пока не дал команду на активацию рандомайзера, но в штабе и сами сообразили, запустив поля в интерфейсе.

— Как думаете, кто победит? — бегло спросил его, оглянувшись.

— Фанатизм победит, — усмехнулся сеньор. — Лишь бы детей не начали в горячке убивать. Так что ты с драматизмом полегче. — Он подтвердил мои собственные опасения.

— Стараюсь, сеньор бригадный генерал. — Отключился.

Красное поле. Девочка. Лет восьми. Та самая, дочь сеньора из супермаркета. И я почти рядом.

Её отец всё понял по тому, как я на неё посмотрел. Вскочил, закрыл её тело собой:

— Нет! Я её не отдам, тварь! Вы не сделаете этого!

Сделаем. Так как на правой стороне тактического экрана уже висело фото следующего ребёнка — Диего Герреро, четыре года. Мальчик-латинос, самый простой, без особых предмет. В меру смугловатый, в меру курчавый, черноволосый. У меня нет выбора, я сам это начал, и эту мантру пою за последний день который раз.

Жест находящегося тут же для подстраховки Макса, и двое его парней бросились к сеньору. Европейцы попытались мешать, бросились наперерез, навалились массой, попытались хватать за руки, ноги. Но голое тело ничего не сделает человеку в боевом скафе, даже в лёгком. И парни всех сопротивляющихся молча раскидали. Кого-то даже сильно поранили — кровь пошла. И волна схлынула.

Сеньора от девочки отодрали, немножко его ткнув в солнечное сплетение, девочку вывели вперёд, закрыв телами ото всей остальной массовки… И я не стал ждать, пока Инесс дочитает до конца биографию её родственника-террориста. Пиу! И девочки нет. Первая пошла!

Я тупил, а потому интерфейс снова замигал без меня, а справа появилось новое фото. Прочёл — Рафаэлла Конти, пять лет. Помню это лицо в момент казни — мы с Изабеллой тогда сидели на кухне, офигивали от произошедшего. Это лицо почему-то запомнил. Наверное поэтому следующая смерть далась особенно легко. Правда, это оказался взрослый, один из рабочих в форме известной складской компании. Палец нажал на гашетку просто по инерции, но я почувствовал, что прошёл свой катарсис, какой проходят парни на Территориях. Причём те, кто не сможет пройти, ТАМ платят там за это жизнью.

А потом мне стало всё равно, кого и сколько убивать. Это нормально, главное перегореть и не сломаться до этого. Лоран говорила, говорила, говорила, Гарсия программу запускал и запускал, а я просто подходил и нажимал на спуск по красным целям. Макс и его бригада — вот кому досталось! Работали все! Сдерживали адскую лавину возмущённых «мирных». И вот пацанам я не завидовал. Я же настолько отупел, что перестал читать имена в досье справа.

Тем временем длинные представления Инесс террористов происходили всё реже, видимо, пошли по второму и третьему кругу, из целей передо мной были как дети, так и взрослые, а на картинках справа начали появляться взрослые. А вот девушка по имени Кармен, убитая по сути из-за меня, это я её подставил. Пиу! Кармен, ты отмщена, спи спокойно. Зато также убитую из-за меня нянечку не узнал — видимо не сильно её досье заморочился. Но она где-то есть там, среди всех, и за неё тоже отомстили.

Всё шло хорошо, но в один момент произошёл сбой. Не все умеют так себя накручивать. Голос Инесс и так дрожал, был на грани, а тут ещё биографии детей, их личики, и главное, количество… И она сорвалась:

— Простите, я больше не могу!..

Слёзы, слышимые в микрофон, и звук цокающих каблуков, после чего линию оперативно отключили.

— Командор — Гарсия, — голос нашего ветерана. — Пресс-секретарь — всё. Девочка гражданская, не выдержала. Я так и боялся, что не сможет, подозревал.

— Не всем дано, — согласился я. — Но она молодец.

— Это точно. — Он ждал от меня решения. Я не стал долго рассусоливать:

— Переключайте на меня, я поведу, правда, железным голосом. Я смогу. Сейчас переоформлю тактический визор — сливайте информацию для эфира влево, картинку вправо. Общий вид с камер для эфира ужмите.

— Есть, Командор. — Бригадный генерал повеселел.

Я мгновенно перенастроил экран, но вдруг по общей линии раздался голос сеньора, причём БЕЗ КОДИРОВКИ!

— Сеньоры! Уважаемые! К сожалению, наша уважаемая пресс-секретарь не выдержала этого сумасшедшего психологического давления. И я не могу её винить — без специальной подготовки и того, что прошли мы, большинство сотрудников антитеррора, я и сам бы не смог. Но сейчас репортаж поведу я, как глава данной операции.

— Гарсия, что ты творишь! — закричал я, но благоразумно без активации линии.

— Мой позывной Мегаладон, — представился сеньор. — Я назначен руководить этой операцией. И я подтверждаю, всё сказанное сегодня — правда. Венера пересмотрела доктрину ответного удара, и отныне переговоры с любыми террористами, любых мастей, могут вестись только об одном — об условиях сдачи. А также подтверждаю, что любая агрессия в адрес наших сограждан будет наказываться, вплоть до нанесения по виновным ядерных ударов. Прошу своего помощника продолжить казнь виновных.

Это он мне. Сеньор дочитал досье жертвы и её родственника, и я снова нажал на спуск. Мы почти закончили, там не много осталось, так что… А вот насчёт казни — момент спорный. Казнят за вину. А вот ВИНЫ на этих людях нет. Вина не их, а значит их мы КАЗНИТЬ не можем. Только убить, а это другое. И юристы, особенно международники, обязательно к этой оговорке прицепятся. Но бригадный генерал вояка, а не политик, к сожалению, и слово вырвалось — уже ничего не сделаешь. Работаем как есть.

…А вот последнее имя. Нет, не нянечка, а один из мужчин, приведший сына в детский сад. Мужчин в здании мало, но есть. Его террористы не казнили, просто забили, без камер, и о нём никто не знал, но его тело нашли в помещении, куда уроды складывают трупы. Хладокамера с теплообменником жидкого азота (ради детей охлаждение помещения оставили). Туда залетел один из дронов, которым удалось прорваться. И это не единственный мужской труп, причём есть трупы не только посетителей. Я сделал последнее на сегодня пиу и замер в ожидании.

— Также я хочу перечислить имена бойцов антитеррора, погибших в схватке с врагом, — скорбным голосом продолжил сеньор, — и бойцов спецподразделения императорской гвардии, «золотых скорпионов», кто участвовал во втором штурме здания. Ребята сражались с оружием в руках, а потому, конечно, мы не будем убивать за них зеркально. Но я обещаю, как глава операции, никто из виновных в их гибели не уйдёт безнаказанным! Мы уничтожим всех вторгшихся к нам нелюдей!

Я, всё ещё находящийся под прицелом камер, картинно убрал пушку в автокобуру на доспешных штанах. Сеньор же Гарсия перешёл к последней фазе этого вечера. Той, что должна поставить жирную точку для всех, кто ещё надеялся, что это разовая ошибка клятых инопланетян, и вот у них-то точно всё получится!

— А сейчас я прошу помощников из «Братства» продемонстрировать нам террористов, ранее напавших на Венеру и до недавнего времени сидевших в наших тюрьмах.

Камеры крупным планом показали стоящих в ряд у стены бандитосов. Отделение ребят Макса так и прохаживалось сзади них, полностью контролируя.

— Напомню, — продолжал бригадный генерал, — что главным условием террористов при захвате школы Кандиды де Хезус стало требование выпуска этих людей на свободу. Они совершили преступления, в том числе террористические акты, против подданных Венеры на Земле. Преступления, от которых погибли наши люди. Но наше законодательство щадит даже таких, и казнь, которую сеньоры вполне заслужили, им заменили на длительные сроки в наших тюрьмах.

— Так вот, я уведомляю мировое сообщество, — с жаром продолжил старикан, — что Совбез Венеры принял решение о временной приостановке действия законодательства в моменты чрезвычайных обстоятельств, таких, как нападение врага, и в целяж прекращения террористической деятельности принял решение уничтожить всех вражеских террористов в наших тюрьмах, вина которых доказана и не оспаривается.

Снова пауза для осознания, хотя, пожалуй, после случившегося такое уже не шокирует. Шокирует, но после, когда пройдёт время, информация уляжется, и аналитики начнут раскладывать наш репортаж по полочкам.

— Команда конвоирования, приказываю уничтожить боевиков! — скомандовал сеньор, и далее я слушал команды Макса только по внутренним линиям. Как он приказал парням отойти. Как те выстроились в ряд. Подняли игломёты. И залпом из пяти стволов… В течение десяти секунд покрошили всех в фарш. Уже после открытия огня кто-то из стоящих у стены всё понял и попытался бежать, но его быстро прикончили. Вспомнилась Новая Аргентина, казнь гаучос — там было нечто похожее.

— На этом мы прекращаем нашу трансляцию, — проскрипел уставший голос командора. — От себя обращаюсь ко всем террористам, любых цветов и мастей. Приезжайте на Венеру! Мы будем ждать вас, и обещаем тёплый приём. И также обещаю, что за нами не заржавеет прийти в ответ в гости к тем, кто у вас останется ТАМ. За сим прощаюсь, всего всем хорошего, и удачи!

Красная каёмка вокруг линии прямого эфира погасла. И в эфире нашего местного общего канала воцарилась тишина. Минута. Вторая. Ни у кого не было слов говорить что-либо, и, видимо даже террористы в здании молчали и не знали, что делать. Я тоже стоял и смотрел на трупы расстрелянных террористов. Тех, кого калечил совсем недавно в танце. Да, уже тогда они были списаны. Мной, а кем же ещё! Просто тогда нам нужно было выиграть время — его нам катастрофически не хватало.

Сегодня мы раскрыли все свои карты. Достали все козыри. Да, сурово, но не надо обольщаться — мы снова всего лишь выиграли время. Сейчас аналитики Земли придут в себя, сядут за работу и придумают ответку. А потому работа ещё не закончена даже близко!

…И вся надежда только на Адриано и его команду учёных. Как они построят процесс? Найдут ли решение? Я был готов молиться, встать на колени перед кем угодно, если это поможет. А пока нужно было приходить в себя и идти работать. Мы и близко не сделали то, что планировали, для нахождения организаторов налёта. Тех, кто всегда в тени, но управляет. Просто сейчас можем делать работу открыто, наконец!

Наконец в эфире какие-то команды и отчёты. Вид попавшей в случайный кадр Лоран, плачущей в уголке в трейлере штаба. Я тоже пришёл в себя и пошёл к командирскому трейлеру, ни о чём не думая, ничего более не желая. Хотелось лишь одного — посидеть в тишине и помолчать. Ещё выпить, но пока школа захвачена, такой роскоши нельзя. И перед самой дверью раздался голос:

— Х-хуан?

Марина. Стоял и ждала, на том же месте. Я её заметил, но хотел проскочить в шлеме, чтобы не видела, что это я. Но любящее сердце, видно, не обманешь, или она ранее раскусила, кто я.

Пришлось разгерметизировать, а затем и снять шлем.

— Х-хуан!.. — На неё было страшно смотреть. Дикий испуг на лице. Страх. Ужас. — Это всё… Это всё делал ТЫ? Воскликнула она, сделав ударение на последнем местоимении.

А теперь добавились ещё и слёзы. Обида и разочарование. С маской ужаса, который никуда не делся.

— Марин, я… — сделал пару шагов к ней, но она отскочила назад:

— Не подходи ко мне! Не приближайся! — И тише добавила:

— Пожалуйста!..

Тут меня взяло зло. Ибо ни секунды не собирался перед нею отчитываться. Но, видимо, придётся хотя бы попытаться.

— Там дети! В заложниках. Ты в курсе?

— И ради этого надо убивать других детей?

Странная логика. Но понятная. Скажем так, закономерная. И у меня ни одного аргумента, чтобы возразить. А потому коротко соглашаюсь:

— Да.

— Почему ты? Там же полно ребят, которые…

— Потому что Я ЭТО ПРИДУМАЛ!!! — крикнул я. — Это я, мать твою, придумал их уничтожать! Око за око, их за наших! Без законов! Без правил! Просто потому, что с такими животными иначе не получится! Это я отдал приказ на их убийство! Я сказал это, довольна? А значит должен был сам этот приказ исполнить! Ибо завтра, возможно, я буду вынужден снова его отдать, и отдам с лёгким сердцем, так как прошёл испытание! Я должен был пройти — это экзамен на право отдавать такие приказы в будущем. Довольна? Всё поняла?

— Ты чудовище, Хуан!.. — слёзы побежали из её глаз ручьём.

— Чудовище? — рассвирепел я. — Да ты даже не понимаешь, какое я чудовище! — Снова сделал шаг навстречу и зарычал..

Но был остановлен телами девчонок, повисших на мне, что-то успокаивающе шепчущих.

Приступ. Угроза приступа. Да ещё в таком состоянии. А я как назло в доспехе, и что они мне в нём сделают?

— Я чудовище, Марин, — усмехнувшись, подвёл итог я. — Я просто такой, как есть. И всегда был. И ты уже видела, что я могу. Осенью, в том ангаре. И пусть мне будет обидно, если ты сейчас решишь что-то с горяча, но я не собираюсь меняться, чтобы соответствовать твоим фантазиям.

— Я не буду ничего решать сгоряча, — замотала она головой. — Но… Пока всё не уляжется… Не приходи ко мне больше! Я всё сделаю, что скажешь, подпишу что скажешь, но ко мне — не подходи! — И убежала.

Марина — самое важное, что произошло сегодня. Но именно это важное я отбросил, так как было просто не до её нежной психики. Нет? Значит до свидания. Остальные девочки вздохнут спокойнее. А сейчас переодеться и во дворец, пока не накрыло, пока держит эмоциональный блок.

Глава 16. Обнуление

Глава 16. Обнуление

— Уверен, что в этот раз всё получится? — спросила королева, вертясь перед зеркалом. Красивое платье. Деловое. Но… Как бы это сказать? Сочное. От него отдавало первозданной агрессией, желанием давить. Глядя на её величество, ты видел перед собой хищницу, тигрицу, которая уже протянула к тебе зубы и когти. Всё же у неё хорошие дизайнеры в штате.

— Абсолютно. — Поднял вверх большой палец.

— В прошлый раз ты всего лишь их бил. В этот раз залил всё кровью. Это разное, не находишь? — затянула она поясок и покрутилась, смотря с разных сторон, как лучше.

— Дело не в кровожадности. А в настрое. В этот раз настрой другой был. Говорю же, справлюсь. Не надо ни постели, ни транквилизаторов, — кивнул я на её огромный траходром, на котором очнулся тут в прошлый раз.

— Ну, раз уверен — не буду настаивать, — сдалась она и через зеркалоподмигнула.

Мы находились в её комнате, не кабинете. Точнее в спальне её блока — там несколько комнат. Меня сразу повели сюда, и сразу отсекли от Фрейи, не дав нам увидеться. Разговаривали за поздним обедом — она меня кормила (слуги естественно), сидя напротив, расспрашивая подробности эмоционального видения ситуации. Ибо саму ситуацию смотрела в прямом эфире. Потом повела в спальную переодеваться, и мы выбирали платье. Я поймал себя на том, что её голый вид не вызывает желания. Нет, при иных вводных вызовет, но я как-то так настроился… И сразу, вдогонку понял, что если бы моя мама ходила дома голой, как амигосы, я бы также на это не реагировал и воспринимал как само собой разумеющуюся традицию. И она сейчас не стебётся, не издевается, блин! Она относится ко мне, как к Эдуардо, как если бы это он сидел в этом кресле вместо меня! И моей реакции на её тело в общем и не подразумевается. И я совершенно правильно сделал, что не стал её лапать, помогая влезть в эту тонкую наношёлковую конструкцию. Переодевание с забитым королевским графиком это лишние полчаса на то, чтобы по душам поговорить, а говорили мы именно что по душам.

Платье выбрали. Выбрали и шляпку. Наконец, весело покрутившись в полном образе, она бросила:

— Пресс-конференция через час, и ты едешь со мной.

— А разве дворцовые пресс-конференции происходят не во дворце? — не понял я.

— Хуан, как ты не поймёшь! — деланно вздохнула она. — Дворец — это не резиденция монарха в исконном смысле, как дворец президента, например. Не место его работы. Это его ДОМ! — выделила она это слово. — И всё, что произнесено здесь, это что-то своё, домашнее, мелкое. Я могу выступить здесь, обращаясь к профсоюзам. Могу отчитаться за проведение какой-то реформы. Или министра со своего поста снять. Но сегодня я собираюсь говорить для всех держав Земли, особенно для некоторых, забывших, что мы можем быть суровыми и жёсткими конкистадорами, а не милыми и покладистыми венерианскими пандами. А значит обстановка должна быть торжественная. Полнейший официоз! Самая торжественная из возможных.

— Если честно, протоколом и этикетом занимался в последнюю очередь! — заулыбался я и поднял руки вверх.

— Если честно, — как девчонка захихикала она, — я сама не знаю ВСЕГО, хотя с детства в голову вдалбливали. — Королева присела на своё кресло напротив моего. Закинула ногу за ногу, но опять же, без эротики. — А потому держу этих бездельников в службе протокола, и иногда понимаю, что от них огромная польза. Ну так как, ты готов?

— Да. — Кивнул. — Сегодня отдохну, приду в себя. Высплюсь. Послушаю твоё выступление. Моя работа пока закончена. А завтра заеду к Гуэрра и буду помогать ему. Пора выходить на Белого и всю кодлу, что это устроила.

— Рано отдыхать, — замотала она головой, вздохнула, встала и поправила платье. — Пошли, ты едешь со мной.

— Зачем? — Я тоже поднялся и поправил штаны на заднице. Меня тоже приодели после приёма пищи, но поступили проще, просто сунув в руки свёрток. Костюм, деловой, и не смейтесь, от Феррари. Ничего лишнего, и даже эдакий незаметный, серенький — глаз не цепляется за него при осмотре помещения. Но, блин, видно, что роскошный!

— Буду потихоньку представлять тебя народу, вводить в политикум. — Она пошла к выходу, я за ней.

Коридор дворца. Место защищённое, а потому не стоит терять время, которое можно использовать на последние ЦУ (ценные указания). Я галантно протянул локоть, получив лёгкий реверанс, взял её под ручку и мы неспешно пошли. Ибо монархи не торопятся. Во время мира и благополучия их спешка смешна, во время войны и кризисов вызывает панику.

— Пока серьёзного тебе никто ничего не поручит, — продолжила она начатое в спальне. — Но с чего-то начинать надо. Есть темы, где ты уже отметился — будем углублять, и в какие-то новые проекты вводить. Как всё закончится с захватом школы, потихоньку начнём тебя подтягивать.

Я многозначительно покачал головой — а что тут скажешь? Я у неё стоял в планах и без этого, они просто давали возможности самовыразиться, проявить себя. И осенью, и весной. И сейчас тоже. — Прошу сразу решить с девочками, на ком будешь жениться, — огорошила она, хотя на самом деле не такой и страшный вопрос. Ожидаемый. — Можешь взять в жёны и Изабеллу, моё слово твердо, но я рекомендую Фрейю. Изабелла поймёт, она умненькая. Как жениха моей дочери тебя и объявим, и твоё участие в государственных проектах будет с точки зрения любого взгляда со стороны легитимно.

— А не рано? Ну, меня во власть? — загрыз червячок сомнения.

— А разве бывает рано? — удивилась она.

Ну да, урождённая принцесса, её готовили править с момента первого вздоха. А мне как бы… Уже двадцать. На следующей неделе исполнится. И не заметил, как пролетели эти дни, ещё вчера до него три недели оставалось.

— Я школу не закончил. — Слабый аргумент, «чтоб не молчать».

— А разве ты не сможешь сдать экзамены? — наигранное удивление.

— Я не про то. Я про высшее образование. У меня его нет.

— Выучишься удалённо, — отмахнулась она. — Это решаемо. И не думай, что будут скидки — наоборот, к тебе будут предъявлять повышенные требования. Но, думаю, ты и это осилишь без проблем.

— Ну, в общем, не собираюсь филонить, — хмыкнул я и задумался. — А девочки что? — А вот это важное. И от кого услышать инсайд, от будущей тёщи!

— У нас был разговор. Я, они и Серёжа. Мы им кое-что пояснили из реальной жизни и реальной политики, и они пообещали, что не будут истерить и ссориться. Сказали, будут тебя делить, раз уж обе любят, без разницы, на ком официально женишься. Только поставили условие — спать вместе они не будут. Или с одной, или с другой, но не вместе.

Я аж поперхнулся от такого откровения.

— Интересные темы для семейной беседы.

— Жизненные, — не согласилась она. — Я не хочу, чтобы из-за ваших ссор началась гражданская война. Не нужно Венере этого. Любите? Трахаетесь? Вперёд! Я пыталась тебя образумить, мягко намекнуть, что Бэль не твой вариант, но против любви… Раз уж ты забыл обо всём и сам сделал ей предложение… Да ещё с ТАКИМ артефактом… — Королева тяжело вздохнула и подвела черту. — Так что твоя задача всего лишь сделать так, чтобы они не сцепились и не перессорились. Как — думай сам.Возмжно, это мои личные мысли, оптимальнее всего вовремя ребёночка обеим заделать. Бэль немного остепенилась, теперь пора успех закрепить — чтоб была точка приложения сил, а Фрейе просто горит родить наследника — не девочка уже. Рожать обе хотят только от тебя, по крайней мере, в данный момент, потому поддерживай баланс, не стравливай их, и занимайся Венерой, а не склоками, чья сегодня постель.

— Понимаю, — кивнул я.

— Я не забыла про Мерседес, — при этих словах глазки величества посерели, голос посуровел. — И про Гортензию и Сильвию. Не знаю, как ты будешь выкручиваться, но решай эти вопросы так, чтобы ваши разборки не уходили дальше спален. Венера не должна не то, что страдать, но даже почувствовать их. И да, от меня, — голос подобрел, а взгляд стал лукавым, — хороший выбор. По всем кандидаткам. Мерседес скорее всего вернётся через месяц, отдам её «прокачивать» Алисе. Гор, если решит вопрос с отцом, друг она нам или раб лампы, отдам Борхесу. А с Сильвией сам решай, это изначально твой и только твой проект, который, кстати, уже принёс много плодов.

Я задумался, и было отчего. М-да, всё решено, красиво, грамотно, и все, включая меня, будут довольны и счастливы. И с таким раскладом мне нафиг не упёрся бизнес по отжиманию Очень Больших Денег у проштрафившихся аристо. И миссия Гор на Землю, с которой она улетела в последний момент перед «Железным Куполом», теряет смысл. Если я во власти — зачем мне фриланс? Любой в принципе, не говоря о настолько опасном?

Есть над чем подумать. И время для этого есть, к счастью. А пока мы, под взглядами десятков людей и сотен камер, сели в машину у парадного, открытого для обзора публике, крыльца.

— Представлять сейчас меня будешь? — спросил я, глядя на визор, показывающий обстановку за окном. Окон тут нет, опасно, только визоры, их имитирующие.

— Пока нет, — понимающе покачала она головой. — Сегодня только обозначу твою близость — чтоб привыкали.

— Но я иду по Очень Статусному Месту для пресс-конференции с тобой под ручку. Это знак, сигнал на нечто большее.

— Всё верно. — Кивок. — Так и задумано. Я подтверждаю всем аналитикам, мониторящим спецоперацию, что ты её автор, и при этом моё доверенное лицо. Всё, что там происходит, мною санкционировано. Чтобы не было кривотолков и глупых прожектов, типа, убрать тебя из моего окружения — и всё снова станет как было. Хуан, — взяла она другой тон, — я не позволяю любовникам водить меня под ручку на официальные мероприятия. В театр или оперу — могу. Но только не на пресс-конференцию перед СМИ иностранных сверхдержав. Цель вброса не то, чего ты опасаешься. Тем более, там нас уже ждёт Фрейя — послала её организовать мероприятие. Я доведу тебя до неё и отпущу — дальше под ручку поведёшь её. Эдакое моё вам благословление. Надеюсь, на этом ты не остановишься, и также под ручку когда-нибудь доведёшь её до самой церкви.

Я снова прокашлялся, как бы намекая, ну мы же закрыли тему! Она лишь довольно улыбнулась.

— Что дальше? Я глобально, про личное понял, — перешёл я к серьёзному. — Я — займусь с Гуэрра поисками организаторов. Адриано с сапёрами разрабатывают вундервафли по проникновению. А ты? Вы? — Имел в виду Совбез.

— А мы в ожидании. Мы не скучаем, Хуан, со дня на день ждём на Земле провокацию. — Она сверкнула очами — видно больная тема. — Сейчас, после пролитой вами крови, оная будет не такой масштабной. Мы показали зубы, что мы — хищники, а хищников люди инстинктивно опасаются. Но фанатики всё же найдутся, и их там немало, и они выйдут бить наших рабочих.

— Мы предупредили их? Рабочих? — нахмурился я.

— Да. Дали всем открытые рекомендации. — Она тоже нахмурилась — её саму ситуация не радовала. — Бизнесу рекомендовали закрыть на время предприятия. Рабочие посёлки полностью изолировать… На время. А ещё лучше эвакуировать весь не требующийся для основной работы персонал, конкретно имелись в виду члены семей наших работяг, а их там немало.

— Каков процент тех, кто внял? — Представляя, каков будет ответ, заранее от бессилья сжал кулаки, но, оказывается, не всё так плохо:

— Из примерно ста — ста двадцати тысяч там осталось тысяч тридцать. И главное, чего мы добились, по моему мнению, — чуть просияла она, — это то, что вывезли оттуда почти всех женщин и детей. Да и многие производства на самом деле закрылись. Осталась охрана, парни вроде вашего «Братства», и дежурный персонал, и у всех под боком флайеры и катера для эвакуации. Ну, или у многих — есть и самые умные, кто не вняли.

— Далеко всех вывезли? — представил я масштаб проделанной работы. Впечатляет. Немало на самом деле.

— В Канаду и в Парамарибо.

— Парамарибо? На военную базу? — снова не понял я.

— БЫВШУЮ военную базу, — поправила она. — Мой отец выторговал под неё землю, мы за неё не платим, но все войска и всё ценное давно оттуда вывезли. Места много, и почти всё пустует. Жалко. Ну, ты сам понимаешь, что сейчас эта база нам только мешает. Пусть хоть беженцев приютит.

— А бросить, отказаться от такого актива — жаба душит, — поддел я. Мы поняли друг друга.

— Это мера анонсирована как временная, дескать, если ситуация нормализуется, всех потом вернём обратно. Наш бизнес не дураки, всё понимают. Но я уверена, эти сволочи нападут. А после этого мы подготовили план вторжения. Разумеется, и план переноса производств после победы, но там всё будет зависеть от хода и результатов войны, это пока декларация о намерениях и обещания льгот тому или иному сектору.

— Расскажи подробнее о вторжении? — напрягся я. Когда о подобном поговорю, да ещё с главой государства, от которой тут всё-всё зависит? Не всё-всё вообще, но силовой блок точно под нею. И армия с флотом. Особенно флот.

— Что тут рассказывать? — понимающе улыбнулась королева, читая мои мысли по лицу. — Два десятка дивизий готовы к переброске хоть сейчас. Это мало, но ресурсы транспортов ограничены. Как только первые стартуют с нашей орбиты, объявляем мобилизацию и собираем ещё — для второго захода, усиления первой волны, задача которой — только плацдармы. Мы не рассчитываем на тотальную оккупацию, будем контролировать только города и дороги, а очаги сопротивления подавлять из космоса, но там уж слишком до чёрта народу. А ещё, чтобы не усугублять проблемы на задницу, я не собираюсь менять там политическую систему — пусть остаются как есть, Конфедерацией. И лидеров из местных найдём. Нашли…

— Они останутся точно таким же государством, что и сейчас, — не понял я, — а смысл тогда вторгаться?

— Таким же, но только с курсом на запрещение краснобородых и… Скажем так, очищения рядов элит всех уровней от адептов Церкви Благоденствия. Ну, и внешнюю политику им будем корректировать. А в остальном пусть сами в своём котле варятся. Хуан, вешать на шею два миллиарда едоков, налаживая им быт…

— Да всё я понял! — отмахнулся я. — Нам главное защитить наш бизнес, остальное не интересно… — вздохнул я. Мне этот подход не нравился, но, блин, их там реально два миллиарда! Где взять людей для оккупации такого количества населения? Только на самой Земле. А для этого их там сначала нужно вырастить и перевоспитать. А это минимум поколение, и только в том случае, если всё пойдёт по маслу. А по маслу никогда не идёт — вон, Обратная Сторона не даст соврать, там уже три поколения выросло, а ситуация только ухудшилась.

— Да, нам главное наш бизнес, — подтвердила её величество. — Перенесём всё туда из Канады. А вот Канаду потихоньку будем «сливать» имперцам. Пустую. Без наших заводов, технологий и инвестиций. Процесс небыстрый, мы его как раз начнём.

Ну да, если мы захватим Конфедерацию и окопаемся там, пусть только попробуют национализировать нашу собственность! Сразу прилетит. При условии, что наша королева не даст слабину, разумеется, а я всё ещё ни в чём не уверен.

Получается, я, идущий под ручку, нужен сейчас не для того, чтобы начать мою карьеру, как столпа династии. Сколько до этого жил и ничего, не было такой нужды, и ещё бы подождал. Нет, это нужно ей самой! Для неё! Королеве нужен мужчина, за которого она спрячется… Да блин, сама от себя! Она-трусиха загородится мною от себя-смелой, требующей решительных действий. И трусиха сделает как надо, видя якорь в виде Хуана, который одним присутствием подстёгивает на подвиги. М-да, нет у неё настоящего мужчины, Мужика с большой буквы, «охотника на мамонтов» по классификации мужа Капитошки. Значит, сойдёт и зять, если отношения с ним достаточно близки и откровенны. Фигею я с этой ботвы, но, блин, дурой её назвать точно не могу! Умная женщина наша королева.

— Зачем во вторжении участвуют марсиане? — задал следующий животрепещущий вопрос.

— Две причины. — Она посмотрела на карту. — Скоро приедем, подъезжаем. — Я кивнул. — Первая — у них, конечно, есть экономический рост, но бюджет дотационный, да-да, между нами, мы их спонсируем, и безработица высокая. И в провинциях уровень криминала высокий, как следствие безработицы. А тут война, мобилизация лишнего населения и нормализация микроклимата. За наш счёт. Почему нет? А вторая — они сами хотят весить больше. Интеграция неизбежна, они рано или поздно станут частью нашего общего государства, и сеньоры не хотят статуса бесправной Обратной Стороны. Хотят быть равноправными настолько, насколько получится, и показать это нашим можно только поучаствовав в войне.

— Акции повышают. — Я прикусил губу. — Кровью своих солдат.

— Марс — планета воинов, — не согласилась Лея. — Они сами позиционируют себя, как нацию воинов. Это нормально. А то, что интеграция неизбежна, в моих словах для тебя не стало определяющим? — пронзила она взглядом насквозь. Я стушевался. — И поэтому войска поведёт Ноговицын. Тем более мои генералы не знают, как командовать большими соединениями — у нас давно не было опыта крупномасштабных вторжений. А у них гражданская недавно отгремела. За десять лет марсиане ничего не забыли и потянут. А наши пусть стоят рядом и учатся.

— Поражаюсь вашей нечеловеческой мудрости, ваше величество! — склонился я в шутливом поклоне. Она засмеялась.

— Ладно, пошли, подхалим. До Фрейи ты мой!

Вышли. Ого, «Националь»! Дворец торжеств, между прочим. Один из крупнейших концертных залов достадионного формата — мы с Сильвией думали устроить тут то благотворительное выступление, это был один из вариантов. Конечно, пресс-конференция с участием всех и вся мира СМИ будет не в главном зале, а в одном из малых, но тут и малые поражают воображением. И роскошью. Это не та конура, где проводили конференции мы с Лоран — чувствуется королевский размах.

…Фигасе ментальный удар! Я аж немного присел. Ибо мы, естественно, оказались в центре внимания миллионов. Тоже без преувеличения, ибо это трансляция, и нас реально в выпусках новостей увидят миллионы. Вокруг людей не много, сотни, но и это тоже ой-ой! Особенно для службы безопасности. Теперь понимаю, почему в группе у королевы столько подразделений. Двумя группами тут даже дыры не заткнёшь. Девчонки упёрлись во все стороны, делая нам коридор, и я видел их усилия. Тяжёлая работа! За ними чёрная форма или доспехи дворцовой стражи. А ещё дальше, где-то, невидимое отсюда третье кольцо. И я впервые ВНУТРИ этой гигантской схемы, внутри этого механизма, охраняющего главу государства.

Кто-то уже отсюда выкрикивал вопросы. Журналисты. Ибо не рядовое событие случилось. Возможно, маргиналы, не получившие аккредитацию. А вон просто зеваки, и немало, их тоже приходится расталкивать. А вот очередные протестуны, что-то кричат, гадкое и обидное. Но спутница лишь улыбается — всё спланировано, включая протестунов (иначе бы их не подпустили, тупо изолировали бы, ДС это может) Я шёл, вёл её под ручку, по ступенькам, по базальтовой лестнице. Что думал? Что прокручивал в голове? Не знаю. Я был слишком ошеломлён, чтобы думать. Только и успевал, что смотреть по сторонам и что-либо фиксировать.

Вошли внутрь. Ковровая дорожка. Местные служащие и администраторы по бокам, низко кланяются. Мы идём — нас ведут, но на расстоянии, и впереди охрана. Лея обставила выход с пафосом, надела пафосное платье, представила обществу пафосного меня… И всё это после пафосного же расстрела невинных в отместку за убийство наших. Да, я проникся моментом и планами королевы. Я тот ещё фантазёр, многое могу придумать, но сейчас выступаю, пусть пока как приглашённый гость, в высшей лиге планирования. Вот это, что вокруг, и есть политика высшего государственного уровня! Да, я ловил кайф, ничто не сравнится с этим!

Фрейя. Протокольно или нет, не знаю, но встретила эмоционально. Бросилась мне на шею, повисла, поджав ноги, сказала, что любит и переживает, чтоб я держался. И только после обняла маму, чмокнув в щёчку. Пара личных ничего не значащих вопросов, пошли рядом, но теперь веду под руку высочество, обозначая для всех свой статус.

Пришли. Нет, пока не сам зал, пока «подсобное помещение» — гримёрка за сценой. Королеву окружили визажисты, её бессменный секретарь Марко, сколько лет уже с нею, что-то по бумажке зачитывающий — она лишь понимающе отмахивается. План выступления? Фрейя утащила в угол, о чём-то спрашивает. Я на автомате отвечаю, и она понимает, наконец, что я просто обалдел, и не совсем адекватный. Остаётся рядом, плотно сжав мою руку.

— Я с тобой, Чико! Держись!

Так хорошо с нею, так тепло. Чем-то родным пахнет от её тела и волос, и не могу объяснить, чем. Мне просто хочется стоять с этой девушкой рядом, и пусть весь мир летит на Макемаке.

Мы стоим, выполнив на сегодня все планы. Я убил кучу народа, изменив-таки концепцию государственной безопасности, которая прямо сейчас будет озвучена её величеством. Высочество тоже что-то сделала важное — она не такая яркая, как некоторые, но её скучные незаметные действия позволяют плавать и не тонуть таким узким спецам, как я и мне подобные. Без «фрей» не будет «хуанов», хоть тресни! Это они делают нас теми, кто мы есть.

— Пошли! — вдруг потянула куда-то. Ага, из гримёрки вниз, и в зал для выступлений. Но не общий вход, с противоположной, более охраняемой стороны, и сели не где все, а в стороне. Тут что-то вроде вип-ложи, охраняемого закутка. Вокруг куча ангелов и агентов ДС(дворцовой стражи), разве только самой Сирены нет. А в зале на рядах целая куча народу — сотни четыре зевак и обывателей. Камеры, бейджики с надписью «Пресса», камеры, бейджики… Рябит в глазах. Я всё ещё сжимаю руку Мышонка — мне хорошо. И точно знаю, ТЕПЕРЬ, с этого дня, в нашей жизни всё будет хорошо. Сейчас королева выступит, погрозит кулаком, постучит по трибуне башмаком — есть какой-то мем в истории, но не помню, с чем связанный, но со схожим смыслом. Державы Земли проникнутся, пусть и не сразу. А потом будет завтра. И в этом завтра будет счастливая Венера, которую мы уберегли. Будет госпрограмма по милитаризации и перевод менталитета на военные рельсы, а не как сейчас. Мы спокойно будем форматировать мозги масс, делая оные массы подготовленными к внешней угрозе, к глобальной войне, маячащей на горизонте. Той, что откладывается который десяток лет, но которая, к сожалению, всё равно неизбежна. И я буду в этом участвовать. Мы победили, мы всё это сделаем!.. Вот только сегодня нужно правильно расставить акценты. Абсолютный хищник не я — им не может быть один человек. Это команда. И сегодняшний акт пьесы — соло королевы, которая главная в команде, она и покажет всем зубы мегалодона — итог нашей многодневной работе на «земле», возле школы Кандиды де Хезус.

— Сеньоры, её величество королева Лея Аманда Катарина Веласкес! — объявил распорядитель.

На сцену вышла Лея. В руках бумажка, но там только тезисы — говорить она решила сама. Сказала, посмотрела на меня и Лоран и поняла, что так эмоциональнее получается. По бокам старые девы личной охраны. Впереди — малый зал «Насионаля», забитый аккредитованной прессой, трижды проверенными сотрудниками и одиночными журналистами-блогерами. В зале воцарилась тишина, лишь где-то фоном беседуют отдельные индивиды. Все замерли. Ибо все понимали то же, что и я — про государственную политику.

— Сеньоры, сеньорины, дамы, господа и прочее прочее, — начала мама сидящей со мной рядом девушки. — Сегодня я собрала вас, чтобы сделать важное заявление. Вы могли сами видеть то, что произошло три часа назад, я имею в виду казнь и уничтожение людей возле здания захваченной террористами младшей школы. Вы все, наверное, всё это время спрашивали: «Что это было? Неужели верховная власть осмелилась санкционировать такое?» И я отвечу! — повысила она голос. — Да, осмелилась. Я, опираясь на мнения членов уважаемого Совета безопасности, одобрила этот сценарий развития событий. Ибо считаю, что мы и так слишком долго игрались с огнём, потакая выродкам и нелюдям, идя у них на поводу. Это сродни игре в одни ворота, когда команда одной стороны только защищается и перепасовывается, а другая имеет право забивать. Как может закончиться этот матч? Что мы можем, если не имеем ни шанса забить сами?

— И сегодня я санкционировала изменение правил. К чёрту все доктрины! К чёрту все конвенции! К чёрту все права человека — если речь идёт о казнях наших соотечественников. Отныне мы, государство Венера, будем бить всех, кто начнёт убивать наших людей, и тем более детей. Мы не просто будем бить — мы будем уничтожать всё ценное для этих людей. Ведь они люди, а значит, кого-то защищают, а значит, у них есть ценности, за которые они готовы умереть. Жизни близких? Мы заберём эти жизни. Благополучие городов и общин? Мы уничтожим эти города, общины, сровняем с землёй орбитальными бомбардировками. В качестве ответа. Чтобы каждый, прежде чем напасть, помнил — возмездие последует. Его убьют — а мы прилетим и накажем! И не остановимся ни перед чем, вплоть до ядерных бомбардировок. Потому, что правильно сегодня было сказано, да будет каждому дано по делам его! И судимы будете той мерою, которою…

Королева сбилась, побледнела. Я напрягся, почувствовав неладное. Фрейя рядом — тоже. Лея снова попыталась что-то сказать, раскрыла рот, но не смогла ничего выдавить. Глянула на зал испуганными глазами. Зал зашумел, загудел. В этот момент она нашла меня. Увидела нас, держащихся с Фрейей за руки. Последнее, что смог прочесть в её взгляде это удовлетворение, а потом она начала оседать на пол.

Старые девы кинулись, перехватывая, не давая упасть. Тут же раздался выкрик:

— Врача! Быстро, врача!

Зал заволновался, загудел. Люди начали вскакивать, а кто-то даже попытался протиснуться к сцене, в оцеплении которой стоял ряд дворцовых гвардейцев в доспехах.

— Назад! Всем назад! — рык одного из них.

— Сеньоры! Мероприятие окончено! Пресс-конференция переносится! — Голос Марко, королевского секретаря — потерял, где он физически находился.

— Сеньоры! Выходим! Покидаем помещение! — Ещё один рык сбоку от главных рядов.

— Бегом на выход! — разъярённый лик Оливии перед нами. Затем вокруг само собой образовалось кольцо из тел её кобылиц. Которые не стали миндальничать, а потащили нас прочь — грубо и неприятно, свезя и мне, и высочеству об пол колени, перевернув ими же кресла, на которых мы сидели. Если б я попытался сделать намёк на сопротивление — они бы и пендаля дали, и люлей вломили. Но я был слишком благоразумен, чтобы выпендриваться. Фрейя также не протестовала, и я чувствовал её страх и растерянность.

— Быстро! Быстро! — бежала впереди нас одна из девочек. — Сюда, на выход! За мной!

Вокруг нас было и второе кольцо. Не видел — чувствовал. Мы ломились по каким-то узким коридорчикам и техническим помещениям, а затем выбежали к боковому эвакуационному выходу.

— Вниз!

Небольшая лестница — три пролёта. Внизу уже ждут девочки из другого взвода. Улица — внутренний охраняемый двор, на выходе дворцовые стражи с «Кайманами». У выхода припаркованы «Либертадор» и два «Мустанга», нас быстро затолкали в последний «Мустанг», после чего кортеж сразу тронулся. «Либертадор» как положено по центру, имитируя, что мы, дескать, там.

— Что с мамой? — только тут решилась спросить Фрейя. Глаза медленно наливались слезами.

— Не знаю, — мрачно покачала головой Оливия. — Я выполняла протокол, информации пока никто не давал. Ждём.

— Если что — ты узнаешь первая, — произнесла девочка справа, за что получила от сидящей напротив напарницы несильный, остерегающий прямой в лицо. — А-ай! Да, всё понимаю! Но я про то, что не надо звонить — там не до нас сейчас. Скажут.

Я поёжился. Верно, если что — Фрейя первой узнает. Ибо не может быть страна без первого лица, каков бы статус этого лица ни был — королева она, или пока просто принцесса.

Ирония. Господи, какая ирония! Шутка богов, высших сил. В момент, когда я думал, что победил, обнулить к чертям все достижения! И если королева умрёт, откатить ситуацию на незнамо сколько назад — мы не были ранее в подобного уровня жопе. Планы, планы, планы… Радужное видение всего… Буквально торжество, вкус победы…

…И умножение оператора на ноль, в качестве божественной функции.

Я не знал, что будет дальше — это само собой. Но хуже, сидя в машине и анализируя варианты событий, я не знал, как поступить в том или ином случае, и какие варианты в принципе возможны. Я просто не понимал, что теперь делать. Абсолютный хищник, блин! Вершина эволюции, вершина всего!

Кортеж мчался в сторону дворца, произвольно, бессистемно выбирая улицы — пассивная стратегия защиты. И единственное, что я знал точно — надо и дальше держать Фрейю за руку. Не только ради неё — чтобы успокоить. И не ради себя — а мне самому было ой как страшно! Я сам подзаряжался от спутницы уверенностью. Это надо ради Венеры — мы должны в любом случае, как бы ни развивались события, вытащить её из задницы.

Активировал планшет и включил новостные каналы. Пощёлкал. Пусто — там пока ещё ничего не было известно, только истеричные вопли ведущих, разговоры и предположения, кадры, как королева оседает на пол.

Покушение? Кто стрелял? Кому выгодно? Завтра Гуэрру запытаю! Лично поеду кромсать подозреваемых, но выйду на Белого! Я на эту работу фриланс взял, и меня пока никто не отстранял. Как и бойцов «Братства».

Но это будет завтра. А сегодня я нужен Фрейе — нужно быть рядом и… Просто быть рядом.

Январь 2023

Nota bene

С вами был Цокольный этаж, на котором есть книги. Ищущий да обрящет!

Понравилась книга?

Наградите автора лайком и донатом:

Фрилансер. Ареал — Венера

Оглавление

Глава 1. Стажёр Веласкес

Глава 2. Племянник королевы

Глава 3. Психопат

Милош

Глава 4. Принятое решение

Глава 5. Психопат (продолжение)

Глава 6. Вынужденная пауза

Глава 7. Вынужденная пауза(продолжение)

Глава 7. Принцип талиона

Глава 9. Про Право и Ответственность

Глава 10. Акелла не должен промахнуться

Глава 11. Не по-пацански

Глава 12. Снова за старое

Глава 13. Стенка против стенки

Глава 14. Стенка против стенки (проолжение)

Глава 15. Unicuique secundum opera eius

Глава 16. Обнуление

Nota bene