как минимум, иллюзию их сохранения. С другой — привело к многолетнему простою и утрате целого поколения специалистов, многие из которых ушли из профессии или приобрели привычку подменять реальную работу лозунгами бесконечном потенциале представляемых ими школ и безответственными обещаниями.
III. Группа специалистов, придерживающихся психологически обоснованной, но исторически сомнительной логики, в соответствии с которой для решения проблем национальной авиации всерьёз предлагается «вернуть советскую власть. А если не её, то хотя бы те подходы, которые существовали тогда в авиастроении…»2. Наборы ностальгических мифов стали основой для формирования множества нарративов, увязывавших оторванные от жизни стереотипы с современными реалиями.
IV. Наконец, относительно небольшая группа экспертов и практиков, которая не только осознаёт, что советская модель авиационной системы умерла, а примитивно-рыночная модель не работает, но и готова формировать новую модель, адекватную объективным процессам, происходящим как на национальном, так и на международном уровне.
Экономический подъем конца 2000-х — начала 2010-х годов обеспечил резкое увеличение объёмов бюджетного и внебюджетного финансирования отечественной авиационной системы. В сфере международных и дальних внутренних воздушных перевозок, а также в отдельных авиастроительных проектах де-факто были внедрены международные стандарты и техника. Параллельно бюджетные средства активно инвестировались в воспроизводство продуктов, технологий и методов управления, устаревших, как минимум, на 20–30 лет. Активное задействование «сохранённых» активов и кадров в проектах освоения прямых и косвенных бюджетных субсидий, а также использование примеров «возрождения» отечественной авиации во внутриполитических и внешнеполитических целях привело к появлению широкого спектра исследований, околонаучной публицистики и мифов, направленных на обоснование лоббистских усилий по продвижению квазисоветских изделий, специалистов и организационно-управленческих шаблонов.
Распространённость постсоветских ностальгических мифов и квазирыночной фантастики не позволяет фокусировать внимание на преодолении угрозы необратимой утраты конкурентоспособности национальной авиационной системы. Кроме того, усилия распыляются на удовлетворение агрессивной потребности отдельных функционеров в восхвалении, поддержании иллюзии успехов и достижений, а также на обосновании необходимости перманентного наращивания бюджетных дотаций. Постсоветские ностальгические мифы парадоксально увязываются с квазирыночной догматикой и топорным использованием монетарных инструментов в сферах, где эти инструменты не применимы или не эффективны.
Сочетание разнонаправленных векторов государственного управления и влиятельного отраслевого лобби свело политику в области развития национальной авиасистемы к принятию многочисленных постановлений, планов и программ, направленных на лоббирование сохранения советской практики госсубсидирования авиастроения и авиатранспорта. Несмотря на принципиальное различие менталитета и декларируемых ценностей прозападных «либералов» «консерваторов» советских подходов, главной целью большинства из них стало стремление получить доступ к дотационным каналам государственного финансирования3. По этой причине, несмотря на многочисленность экспертов высочайшей квалификации, до настоящего времени не появилось ни одного комплексного исследования, предлагающего целостную стратегию развития национальной авиации, не искажённую интересами борьбы за получение бюджетных ресурсов.
В условиях отсутствия внятной и целостной стратегии управление различными сегментами авиасистемы осуществляют руководители, зачастую имеющие диаметрально противоположные взгляды на оценку её истории и текущего состояния, достоинств и недостатков, приоритетов и ресурсов. В этих взглядах объективные оценки эклектично сочетаются со сложным набором мифов и стереотипов. Всё это, в конечном счёте, складывается в причудливые мировоззренческие конструкции, изучение которых имело бы ценность исключительно для психологических и социологических исследований, если бы не влекло за собой:
— принятие ключевых решений в условиях их иллюзорной безальтернативности, навязываемой специалистами, знания и опыт которых не соответствуют уровню сложности решаемых ими задач;
— необоснованное вмешательство государства в решение тех вопросов, где у государства имеются выраженные конфликты интересов, но отсутствуют критически важные компетенции и ресурсы;
— необоснованные надежды на рыночное саморегулирование в сферах, где рынка не существует или он несовершенен;
— применение разными субъектами управления (а иногда и разными подразделениями одного и того же субъекта управления) диаметрально противоположных
