Гурман
Грузились в вертолет все молча, не понимая до конца, что все-таки произошло.
Ещё вчера все были очень рады, нам дали разрешения, которого мы так тщетно добивались несколько месяцев. Проводник нас уже ждал, он говорил, что это счастье, быть приглашенным к столу вождя и постоянно всех поторапливал. Проверка и наладка оборудования, заняло какое-то время, сигнал должен идти постоянный и стабильный, ведь это был прямой эфир, так что выдвинулись мы только к обеду.
До племени добирались на нескольких лодках, главным условием посещения было наличие охраны, а она бала не маленькая. В этих краях ещё обитали дикие племена, и случаи пропажи туристов были не редкими. Шеф расположился на первой лодке вместе с проводником и несколькими охранниками, все остальные плыли на второй лодке, и ещё две с охраной. Проплыв несколько часов он подал сигнал к началу трансляции, а это значит что мы уже на месте.
А всё началось с того что наш шеф, будучи ещё студентом, открыл в себе способность с точностью определять состав блюд которые он пробовал. И быть бы ему шеф поваром, какого ни будь ресторана, но нет, он не хотел всю жизнь стараться угодить чьему-то желудку, он хотел идти дальше и пробовать всё новые блюда, делиться своими ощущениями и рассказывать об этом. А когда это стало приносить доход, да ещё и не маленький, он погрузился в это дело с головой. И вот мы в забытом богом месте, направляемся к племени, название которого и не выговорить даже с третьего раза.
Несколько охранников остались у лодок, ещё двое у входа в деревню племени, а остальные вошли с нами. Они следовали за нами по пятам до тех пор, пока наш шеф через переводчика не попросил держаться подальше, а в закрепления своих слов сунул каждому в карман по мятой купюре. Лишь одному из них не понравилась это затея, и он долго, что-то кричал, но, в конце концов, махнул на всех рукой.
Празднование уже началось. Как выяснилось, вождь племени отмечал свой очередной юбилей, и как принято в этих местах устроили по этому поводу большую пирушку. По дороге к его хижине, а именно там устроили главные посиделки вокруг большого костра, встречались костры поменьше, в которых что-то жарили, варили, запекали, в общем, готовили различные угощения всем кто приходил на праздник. Шеф старался попробовать всё, мясо, овощи, фрукты, подходя к каждому костру, он сначала вдыхал его аромат. Насладившись запахами, он принимал решение, стоит ли пробовать это сейчас или отдать своим помощникам. Но как это обычно бывало, шеф всё пробовал сам.
Полуголые мужчины и женщины подносили нам всё новые и новые блюда, подзывали к кострам, в которых готовилось угощение. Пробовать приходились всё. Казалось, им нет конца, а ведь мы ещё и не дошли до хижины вождя.
Всё изменилось, когда каждому из нас подали напиток. С виду он походил на разбавленное молоко, немного сладковатое, с резким, забродившим запахом. Как сообщил переводчик, подойти к вождю может лишь тот, кто отопьет его. Повинуясь местным традициям, мы отпили и нас повели к вождю. Вождь долго нас рассматривал, подзывая своих людей, переговаривался с ними, а потом замахал руками. Дальше всё было как в тумане.
Охрана появилась внезапно, хватая нас и крича, они потащили нас к выходу. Сначала стреляли в воздух, потом под ноги туземцев. Одного из операторов охранник схватил за ноги и тащил так до самой лодки. Нас пинали, кричали что-то заставляя бежать быстрее. Лишь добежав до лодок и погрузившись в них, мы смогли перевести дух. Мы пытались понять, что происходит, но охранники прижимали наши головы к дну лодок, и лишь отплыв на значительное расстояние нам дали возможность подняться.
Наш су-шеф, так мы называли первую помощницу шефа. Она никогда не старалась попасть в кадр, даже наоборот. Она всегда держалась в тени, помогая нам по рации, давая советы, какой кадр лучше взять, с какой стороны лучше производить съёмку. И она неплохо разбиралась в кухне, это блюдо не стоит есть много, а то кишечные газы испортят всю поездку, а вот этим можно насладиться по полной. Она не поехала с нами, вид полуголых дикарей её не очень привлекал, она следила за нами и прямым эфиром, меняя картинку с одной камеры на другую. Это она первой забила тревогу и сообщила по рации охране об опасности.
Как выяснилось позже, пролетая над макушками непроходимых джунглей, нас пригласили не в качестве гостей, а в качестве угощения. Нас опоили тем напитком, и подали к столу. Пока стояли мы перед вождём, одного из наших отвели в сторонку, и оглушив ударом привязали. А после сняли скальп и отнесли вождю. Нам повезло, камера упала и не разбилась. И засняла всё. Охрана ворвалась, стреляя вверх они спасли беднягу и подхватив под руки к лодке отнесли.
Шеф, молча, просмотрел эфир, потом ещё раз. Отдав планшет помощнице, спросил:
– И сколько это просмотрело?
– Мы в тренде, по миллиону в час. – Ответила она.
– Я слышал в Африке, есть племя каннибалов, устрой-ка нам туда поездку. И запроси двойной тариф с эфира.
О любви и ненависти
Дверь открылась без звука, как ей и полагалось. Массивная, дубовая дверь, украшенная коваными розами, не издала ни звука. В этом доме всегда всё было идеально. Расположение комнат, цвет обоев в коридоре, всё было совершенно, всё было продуманно до мелочей. Этот дом создавался для любви и уюта, для детского смеха, для вечеринок и посиделок у камина.
Но вот появился он, и вся эта идиллия рухнула. С каждым его приходом дом становился мрачным и неуютным. Его безупречный вид вызывал отвращение. От его загара веяло холодом, и холод этот с его появлением наполнял весь дом.
Он был красив. Не просто красив, он был мечта. Его манера говорить, одеваться – всё в нем говорило о том, что он идеал по которому вздыхает добрая половина человечества. Мечта каждой девушки, которая ищет своего принца на белом коне. Только вот коня у него не было.
Но одарён он был не только красотой. Его способности угадывать настроение были феноменальны. Он с легкостью находил слова для любого человека, для любой ситуации, ловко расставляя свои сети. И вот однажды в эти сети попалась я.
И вот он снова здесь.
Он пройдет к бару и нальёт нам по мартини.
Немного побеседуем, и он нежно возьмет меня за руки и поведёт в спальню и я не смогу ему сопротивляться.
С каждой минутой, понимая, что теряю контроль, я полностью растворюсь в его объятьях. Жар от поцелуев, нежные прикосновения его рук и я уже благодарю бога за ту щедрость, что он проявил, послав своего ангела в мою постель.
Я увижу своё отражение в его изумрудных глазах, и наши тела сольются в единое целое под молчаливое согласие ночной покровительницы луны. Мои стоны и крики по переменно уступая место друг другу, заполнят всё свободное пространство. Боль будет пронизывать всё тело, но эта боль будет блаженна, и всю ночь мы будем любить, любить, любить.
Когда закончится время ночи, и первые проблески зарождающегося дня постучатся в окошко, он будет ещё спать. Его мускулистое тело будет продолжать радовать мои глаза. Мне знаком каждый изгиб его тела, каждый его мускул, он казался таким родным, и от этого на душе становиться хорошо и свободно.
Подумать только, а ведь ещё несколько часов назад я его ненавидела. Он вызывал отвращение, ненависть. А сейчас мне кажется, что я его люблю.
Люблю?!
Как это странно, а может быть, его я ненавижу?
Одно я знаю точно! Я рядом с ним схожу с ума, с ума от ласк, от рук его прикосновений. Мне нравиться в нем всё, мне нравится он сам. Он Аполлон, он бог, спустившийся с небес, чтобы любовь дарить и я избранница его.
Я без него схожу с ума. С ума от злости и от одиночества. Бессилие царит в моей душе, бессилие и ненависть. Он тот, кого я ненавижу, кто одиночество разлуки принес в мой дом. Разлукой сердце наполняется, когда его не вижу я.
Так кто же он?
Сейчас он здесь и он моя любовь. Он подарил мне радости мгновенья, меня заставил он кричать от наслажденья, и я его боготворю. Любовь моя, он мой спаситель, он тот, кого люблю я и я ему готова всё простить. Пусть даже он виновен в том, что заставлял меня он мучиться разлукой, я всё равно сейчас его люблю.
Но он уйдёт. Покинет этот дом, как делал раньше. Пройдут минуты, дни, недели, а весточки не будет от него. И вновь тоска заполнит сердце, лишь изредка давая волю чувствам тем, что некогда царили здесь. Но он уйдёт, и холод вновь придёт сюда, а вместе с ним и ненависть прибудет. И буду вновь его я ненавидеть.
Так можно ль описать любовь иль ненависть словами? Всё то, что душу наполняет, что рвет её на части, когда ты ненавидишь или влюблён?
Тот, кто входил в этот дом имел особый статус, своим визитом он приносил тепло и радость, хозяйке дома он дарил любовь и наслаждения, а уходя, он забирал с собой свои дары, и сеял пустоту, ненависть. Он пустота, никто, под маской любви и наслаждения.
Дверь закрывалась без звука, как ей и полагалось. Массивная дубовая дверь, украшенная коваными розами, не издала ни звука. В этом доме всегда всё было идеально. Расположение комнат, цвет обоев в коридоре всё было продуманно до мелочей.
Животное
День выдался жарким. Спасение нашлось в небольшом ресторане, на самом берегу реки. Здесь было тихо и спокойно. Занято было несколько столиков. Несмотря на огромное количество людей на набережной – народ сюда не спешил. Всё дело было в цене. За один обед пришлось бы отдать целую зарплату, так что ходили сюда только постоянные клиенты.
Официант с недоверием принимал мой заказ, пытаясь понять, смогу ли я оплатить то, что заказал. Мой вид не вызывал у него доверия, так что пришлось потрясти перед его носом своим кошельком. Еда на удивление оказалось вкусной, рассчитавшись с официантом и заказав кофе, мне оставалось только ждать. До встречи с коллегой был ещё целый час, когда один из постоялых зашел в ресторан. Он не просто зашел, он в него вкатился. Маленькие толстые ножки несли его тело с огромным животом. Было ощущение, что он уже отобедал, и не просто отобедал, а опустошил запасы ближайшего ресторана, а сюда зашел на чашечку чая. Эдакий поросенок, в костюме и с золотой цепью на шее. С его появлением атмосфера в ресторане изменилась, музыка стихла, а официанты забегали как тараканы. Кто-то убирал лишние приборы, подносил меню, а молодая девушка, наливавшая воды получила от него шлепок по заднице, с приказам нести как обычно.
Как обычно была водка с квашеной капустой. Налив себе полную рюмку, и выпив, он залез всей своей пятерней в капусту, и за один раз опустошил тарелку наполовину. Посмаковав, он наполнил вторую, и, поднеся её ко рту, замахал руками, требуя, что бы ему несли остальные блюда.
И ему понесли. На первое подали суп. Я не успел сделать и глотка кафе, а он уже проглотил свою тарелку, сложилось впечатление, что ложкой он не пользовался. Он как пеликан открыл свой рот и просто вылил туда содержимое. Брызги от супа летели в разные стороны. При всем этом, он ещё умудрялся раздавать команды официантам.
Когда принесли второе блюдо, у него раздался телефонный звонок. Вытерев руки о скатерть, он снял трубку и принялся орать. Проклиная своего собеседника, он оторвал кусок от курицы и засунул его себе в рот. Пытаясь проглотить мясо, он обещал расправиться со всей роднёй звонившего. Слюни при этом летели во все стороны, и он всё больше напоминал свинью. Здорового хряка, который уткнулся своим рылом в корыто, и высовывал его от туда, что бы звонко повизжать и проглотить всё, что в него попало. Отбросив телефон на стол, он стал разламывать курицу и закидывать в свою пасть куски мяса. Еда была повсюду, остатки мяса можно было заметить даже на полу. А на его плече красовалась квашеная капуста. Чем больше водки попадала в его пасть, тем чаще он подзывал к себе молодую официантку и шлепал её по заднице.
А как он звонко чавкал. Эти звуки раздражали, бесили и напрочь отбивали аппетит. Молодая пара, сидевшая неподалёку, не выдержала этого безумства и поспешила рассчитаться с официантом и поскорей уйти.
Но самое интересное было впереди. Влив в себя очередную рюмку с водкой, и звонко поставив её на стол, он отрыгнул. Сделал он это величественно. Откинувшись на спинку стула, он издал звучный и пронзительный рык, похлопав себя по жировым отложениям. А когда подали картошку с грибами, едок взял одну из салфеток и громко высморкался в неё, не обращая внимания на других посетителей ресторана. Смяв салфетку, он выбросил её в проход, а к себе поближе пододвинул тарелку с картошкой.
Ресторан был уютным. Мягкие удобные стулья, начисто протертые стаканы, блестевшие в лучах солнца. Красивый вид, открывавшийся на набережную и проходившие суда по реке. Но смотреть и слушать, как человек превращает себя в животное, как ресторан превращается в хлев, больше не хотелось. Допив свой кофе и оставив чаевых, я поспешил на встречу с коллегой, постаравшись стереть из своей памяти всё увиденное и услышанное.
…не радость?!
Не нужно бабушке перечить, не надо говорить мне, что и как! Везде была я и всё знаю! Я вам могу, и ужин приготовить и объяснить где масло лучше взять. Каких людей я на своём веку встречала, и за всю жизнь не встретить вам таких. Вы думаете, подросли и стали вы мудрей? Всё можете и знаете теперь? Как бы ни так, вы юны, молоды и не разумны, за вами нужен глаз да глаз. Ещё не прожили вы столько, на равных, чтоб со мной поговорить. Нужна забота вам, и помощь тоже вам нужна. И добрым словом похвалить и указать на все ваши ошибки, наставить, дать совет, это всё я. А как хотели вы ,считаете что выросли, что всё, готовы к этой жизни? Пойдёшь и будешь шишки набивать! И всё равно ко мне придешь! Побитый и усталый, неумытый, весь в соплях и похудевший килограмм на двадцать! Придешь, и помощи попросишь, в жилетку будешь плакать, брюхо набивать, и говорить, что я была права. И так всегда, так что не спорь со мной, и этого я даже слушать не хочу!
А как живёте вы, ведь это стыд и срам! Всё делаете на бегу, куда-то вечно вы спешите, а разве можно так? Остановись, постой, подумай. Всё хорошенько взвесь, а если ты не знаешь как, приди ко мне, я подскажу. И подскажу, и помогу, и дам совет, я бабушка и много знаю я, и что купить и что продать, и что одеть на вечер. У вас и вкуса нет, а как вы стали одеваться? Все мужики надели юбки, а девки поголовно все в штанах, ну что за стыд. А что это за мода стала, идёт, девица, трусы выше пупка задрав, и на показ всем выставляет, ну а мотня ниже колен. Ну что за срамота, смотреть противно! Да кто тебя такую замуж-то возьмёт, кому теперь нужна ты? Живет одна тут на четвёртом этаже. Всё ходит то в короткой юбке, то платьице оденет на просвет, а вот вчера буквально клеши, как у моряка, одела. Нет, ну не срамота ли это. И мужики домой всё возят, да не один, все разные всегда. И не один не выйдет, дверь ей в машине не откроет. Девахи той уж тридцать лет, а всё одна, ни мужа, ни детей. Ты что, такой же хочешь стать? Нет, так не годится. Надень ты юбку поскромней, и блузку с рукавами, сними ты эти каблуки, дай отдохнуть ногам. Косичку заплети, и убери весь этот макияж, ну вот, красавица готова. И любо мило посмотреть.
А что и как вы стали кушать? Смотреть на это страшно. Я повстречала одного, с утра он в магазин зашел и всякой дряни накупает, ещё стоит и выбирает, чем молодость свою губить. Да ладно б сами это ели, так вы детей своих на это подсадили. Куда не посмотри, везде жуют, и стар и мал. Ну, разве это дело? Забыли вы про каши, про супы, про свежую морковку, что так сладка и так полезна. Смотреть на это бабушке нет сил, вы душу мою рвете в клочья. И жалуются главно все, что нету сил, что все устали. А где им взяться то, где силы вы возьмете, если с утра до ночи вам еду несут. Ух, эти шарлатаны, всё ходят с ящиками за спиной, то пиццу привезут вам, то шашлык. Всё это для свиней, в корыто! Ты вот что, кашу утром приготовь, да не вари, залей водицей кипяченой. Пусть постоит она, а ты пока чайку запарь. Да не простого, с липой иль с ромашкой. И сахар этот убери и соль, всё это яд. А если хочешь ты послаще, изюма в кашу ты добавь, а в чай добавь немного мёда. Вот завтрак чемпиона. И сил придаст и настроение поднимет. В обед ты супчика, да с требухой, салат из зелени, смотри, чтоб свежая была, там очень много витаминов. И жирного не ешь ты много, побольше фруктов, овощей. И вот тогда забудешь про усталость ты, и к докторам забудешь ты дорогу.
Ах, эти доктора. Не доктора, а костоправы. Пришла я к одному, рука болит, да так порой что силы нет терпеть. Так он меня всю обсмотрел, за ухом пальцами провел, разуться попросил и по прямой пройти. Потом анализов мне гору надавал, давление мерить каждый час, и сдать мазок из горла. Да где же это было видно, чтоб при больной руке мазок из горла брали? Ты мне ещё скажи, что я стара и боль в руке это нормально. Вот раньше были доктора, профессора, светилы. И в кабинет войти ты не успеешь, а зоркий, цепкий взгляд уже провел осмотр. На воздухе гулять побольше надо, и фрукты кушать каждый день. Вот этот порошок на утро, а капли на ночь принимать. И всё пройдет, и тело рассветет, и снова будем бегать. Специалисты были, это да, не то что эти костоправы. Ты принеси им это, сдай вон то, да что он понимает в медицине. Пустышка он и шарлатан!
Но как бы заняты вы небыли, куб вы вечно не спешили, вы к бабушке всегда придете. То с внуками вам надо посидеть, то в отпуск вы собрались, а кошка ваша без присмотра остается, бывает так, что надобно цветы полить, вы тут как тут. А как рассаду надо посадить или варенья на зиму наделать я уж молчу, по пять раз в день вы мне звоните. А если вдруг на телефон я не отвечу, так вы примчитесь в тот же миг. Про бабушку вы сразу вспоминаете. Гостинцев нанесёте, и время есть со мною поболтать. Узнать, как я живу и как здоровье, быть может, мне обои надо заменить. Вы спросите про всё, о чём спросить хотели, и молча, примите вы мой совет.
Я бабушка, я знаю всё! И как вас вкусно накормить, и как рассаду посадить, и что одеть в театр, и как заставить в гости вас прийти!
Повышение
Пришли, сидят, голодные гиены. Бродячих стая вшивых псов. А ведь стучали себя в грудь, что ни один сюда и носа не покажет. Что это вообще это за повод? Ну, посадили дурака в хороший кабинет и кресло кожаное дали, так пусть сидит и радуется сам. Все говорили, что теперь другим морочить голову он будет, а мы вздохнем спокойно, наконец. И что? Все здесь, сидят с горящими глазами, слюной заправляют свой салат. Двуличные герои, всех поманил и все пришли. А сколько было разговоров, и в унисон кричали все: «Да как же так, да почему его? Диплом купил – кричали все в округе, да лучше б он мозгов себе купил. Не знает ни чего, ни объяснить, ни подсказать, да и с людьми общаться он не может, и вся работа через зад». И вот они, все подхалимы здесь. Пришли сюда его поздравить с повышеньем, пожрать, испить горилки, да колбасою модной закусить. Не иначе, точно так.
А вон и главный подлизала, всё крутится, всё вертится возле него. Присосался как пиявка. Видать слушок прошел, что зама себе ищет, вот и старается прогнуться перед ним. Меню подаст, пылинки все стряхнет, бокал он самый первый поднимает. А как поддакивает он ему, при каждом слове. Вот и готовый шут, на радость королю, искать не надо. Он сам себя нашел, упаковал, на блюдце подал. Готов теперь на всё, и зад свой под пинок подставить, и всю работу выполнять. Вот интересно, сколько их ещё таких? Не просто так они сюда пришли, с подарками припёрлись. Вон тот коньяк принёс, а этот ручку дорогую. Прощупывают все, хотят быть на виду. Да чтоб вам всем сгореть в аду. Гиены огненной отбросы.
А вот и подошел наш слабый пол. Прихорошились все, принарядились. Сейчас они начнут наперебой все юбки задирать. Везде они в первых рядах. А сплетни про него, какие собирали, гудел не только наш отдел. Им даже пригрозили увольненьем, и вот они все тут. Змеиное гнездо, одна краше другой. Разнарядились все, как будто в цирк пришел. Кто декольте своё наружу выставляет, кто юбку покороче надевает. Все знают, новоявленный начальник наш ходок. Сейчас все носики припудрят, поправят боевой свой камуфляж и всё, держись, наш главный подлизала. Зачем пришел, с утра прошелся б по отделу и всё узнал. Кто с кем и как, кто впал в немилость, а кого награда ждёт. Принес бы пару шоколадок и всё в подробностях бы сами рассказали. Вон те, две рыжих, две подружки и всё при них, но языки уж точно без костей.
Пошла одна, на ухо ему, что-то шепчет, вся извивается и грудью прижимается сильней. Ещё бы языком туда залезла. А вот и спохватились конкурентки, вот это будет зрелище сейчас, бои без правил. Беги подлиза, прячься, тебя они сожрут толпой и только аппетит свой разгуляют. Ты первый в списке том змеином, с тобой они покончат быстро, ты жалости и милосердия от них не жди. Эх, не попасть бы под замес, они ж не глядя, ядом брызжут.
Что за салат, как будто скисли помидоры. Водой покрылись все и запах странный. Видать не первый это их банкет. Да и шашлык подали жесткий и холодный. И что это вообще за место, убогое кафе, в каком-то захолустье. Столы шатаются, а скрип от стульев режет слух, а эти скатерти, которым двести лет, простая стирка не поможет. Их проще выкинуть, нет, лучше просто сжечь. Ему теперь зарплата позволяет, мог и в шикарный ресторан нас пригласить. И стол накрыть, да так что бы знали все, вот он начальник. Так нет же, выбрал место поскромнее, там, где еда попроще и паленый алкоголь. А официанты, словно все уснули, несут закуски, сонно открывая рот. Пока несли, вся колбаса засохла, и сыр загнулся так, что хоронить пора. Но свой он стол украсил щедро, там и меню другое и напитки все под стать его лощеной морде.
Да что ж такое? Готов я обвинять в округе всех, за то, что зад теперь не мой сидит в удобном кресле. Старался, вкалывал как лошадь, а он взял красноречием и лестью. Молчал он там, где надо, а я всю правду матку, да сплеча. И вот вся эта зависть вперемешку с горечью обиды как гной из воспаленной раны заливает всех. Хороший коллектив, нормальные ребята, да я и сам кричал, что не пойду, и вот я здесь. А подлизала наш, так он всегда такой. Он как наседка с выводком своим, о всех заботится и всем стремится угодить. А наш любимый женский пол, ну да бывает, сплетни собирают, интриги мелкие плетут. Но ведь нормальные все бабы в целом, ну кроме тех, подружек рыжих. Им бы чутка ума добавить, да язычок укоротить.
А вот босс пришла. Умна, хитра и хороша собой. И почему её зовут всё босс? Сейчас она его поздравит, скажет тост, пройдет по всем столам и уделит вниманье всем, и по-английски тихо удалится. Всё как всегда, своих привычек не меняет.
А может быть и мне так? Хватит, насиделся. Плесну я сока вместо коньяка, ни кто же в рюмку не полезет проверять, поздравлю его ещё раз и уйду тихонько. Куплю хорошего вина и сыра, и дома под любимый сериал спокойно посижу. А в понедельник возьму я пару шоколадок, и всё что пропустил, во всей красе две рыженьких расскажут мне. Они уж точно будут до конца.
– О чем задумался? – А вот и босс, обходит всех своих коллег.
Я не ответил. Ну а что мне её сказать? Что я сижу и желчь изрыгаю, что повышения я ждал, я вкалывал как ломовая лошадь, а тут его другому дали?
– Сижу и думаю, как улизнуть тихонько, – ответил я, – купить вина, немного сыра и посидеть спокойно.
– Я думала, ты будешь в гневе и не придешь сюда. Ты, как ни кто другой достоин быть на этом месте. А ты пришел, сидишь и думаешь о том, как улизнуть. Похвально, ты растёшь. Освободится скоро место зама, где-то через месяц, может два. А дома у меня есть коньяк и виски и вино. Водитель ждет, машина за углом напротив храма. Мы можем это обсудить.
Одиночество
Натянутые нервы как струна. Всё в этом мире стало серым, ещё и дождь идет с утра и давит мне на плечи, свинцово-чёрня гора. Всё раздражает, бесит, злит, уж нету сил терпеть. Проходят тени сквозь меня, идут и ни кого не замечают. Им всё равно, рыдает небо или солнца звонкий луч. А дождь идёт, уже и мокрые колени. Но лучше так, пусть он идёт, уж лучше он, чем солнца белый свет, свет, что сжигает мне глаза и душу в пепел превращает. Свет накаляет нервы добела, и чувства умножает. А ведь когда-то я его любил, в его лучах плескался, я ощущал его тепло и красок полную палитру.… Не в этой жизни, где-то в прошлом. А может зонт убрать и волю дать дождю? Пусть душу, он мою зальёт, утопит все мои страданья и тревоги, пусть нервы охладит водой своей.
Дрожит рука, опять погасла сигарета. Вот серый дом, подъезд и звонкий смех соседки. В ушах звенит от радости такой, не смех, а звонкий рев гиены. Быстрей уйти, не слышать ничего, не видеть эти лица. Открою дверь своим ключом, пройду по коридору в спальню, кровать пуста, нет ни кого на шелковых простынках, окно и одинокая герань. Большой и чёрный телевизор, обои, что подбирались в тон. Промок до нитки, дрожь в руках становится сильней, а рядом ни кого, одна лишь тишина. Я скину мокрую одежду, залезу в душ, немного постою, потом на кухне выпью крепкий чай. А дождь ни как не хочет униматься, он разбавляет своим стуком тишину. Я, чуть дыша достану сигарету, откинувшись на спинку стула прикурю и сизый дым разбавит эту серость.
А может ну его, хорош. Что мне осталось – пустота в душе? Открыть окно, расставить руки шире и задержать дыхание на миг…. Всего лишь миг и всё уйдет, тревоги, пустота, печаль и одиночество. Остынут нервы, дрожь в руках пройдет, не будет раздражения и злости. А кто я здесь? Я здесь никто, и звать меня никак! Так что же здесь забыл я? А там я к небу полечу, сквозь радугу, я руки к небу протяну и полной грудью задышу, на облаке пуховом отосплюсь. А может в бездну упаду, растерзанный шипами буду, они мне нервы оголят и пустоту в душе заполнят. А после в пламени сгорю, весь до конца.
Звонок прорезал тишину. Кому-то нужен я ещё или опять ошиблись? Беру, не глядя телефон, и говорю алло.
– Алло, папуля, ну ты где? По лужам пробежаться мы хотели.
И вспыхнула в нутрии меня искра, и голос к жизни возвращает. Вот то, ради чего живу, встаю, работаю и засыпаю. Что б изредка, хоть иногда, услышать милый сердцу голос, знать, что не один, знать, что ещё кому-то нужен…..
Немножко беременна
Пришёл. Стоит. И что стоит? Заняться ему больше не чем, как будто нету у нас дел? Вот постоять, это мы можем! Браво, молодец! Овации собрал, дайте главный приз! И эта жопа, отрастил, наел себе корму – смотреть противно. Корма на маленьких ногах и лысина уже на голове. Чего-то там ещё жуёт, возьмет свой телефон и был таков. А я ходи и убирай, носки, трусы, посуду мой. Сначала надо накормить, ну а потом убрать. Его, детей, котов. Нагадят все и разбегутся. А эти так вообще сожрали все мои цветы. Сто раз сказала не пускать на подоконник, и шторы за собою поправлять, кому вообще я это говорю? Сама с собой поговорила.
А вот и рыжик прибежал. Несёт чего то, что там? Ну, что там, ржавый гвоздь, червяк и камень. Да мой ты маленький сынок, мой лучик солнца. И маме всё принёс, чтоб не скучала. А червяка мы можем съесть, и будет мама рыбка! Принес и снова побежал, схватив кота за хвост. Пора вставать, кормить свою ораву, а то меня как червяка съедят, а как же не охота.
На ужин будет плов. Салатик сделаю из овощей, будет вкусно и полезно, да и к мясу с рисом будет само то, и пару тостов. Это мужу, пусть жуёт. Так, надо что-то малышам. В салат они немного поныряют, от плова точно будут нос воротить. Вот, хлопья есть, а может мне блинов напечь? Мои всё вмиг съедят, поставлю мед и молоко, а мужу можно плов в блины, вот он удивиться. Себе пожарю я картошку с луком, достану банку огурцов и чай зелёный. Точно, решено!
Ух, всё, устала. На кухне чистота, семья накормлена и вся намыта. Пора передохнуть. А почему так тихо? Муж мой ещё плескается, но от него и шума нет, а где все остальные? Затихарились, это не к добру. А, ну всё понятно, папа дал им телефон. Хоть в лоб, хоть полбу мужу моему. Ну ладно пусть немного посидят, а я пойду, прилягу в тишине. Привет хвостатое создание, ко мне на пузико пришла? Пойдем, за ушком я тебя поглажу, а ты мне проурчишь. Ну, что молчишь, погрызла все мои цветы? Урчишь, и больше нечего сказать? А вот и муж пришел, опять стоит ко мне спиной. И снова эта…попа. А что, нормальный зад, красивый и упругий, немного даже сексуальный. И ноги хороши, прям Аполлон. Не меньше. И вот куда меня несёт, всё стоп, мне пора сходить умыться. Задание всем надо дать и с легкою душой идти купаться.
Все уснули, тишина. А мне не спиться. А спать хотела больше всех. Чего-то хочется, а вот чего? И как то неудобно. Раскинул ноги муженек, а я на краюшке ютись. И ведь не сдвинуть, хоть пинай. А может мне сходить поесть? Да с книжкой посидеть на кухне? Нет, не хочу. Вставать, идти, опять нажрусь чего-нибудь. Вот ананасов бы сейчас, соленых. А завтра бабушка с утра приедет. В больницу надо на приём, а с пацанами бабушку оставлю. Ещё собраться, завтрак приготовить. Блин, как же ананасов хочется.
– Ты спишь? Муж проснись.
– Да, сплю, чего тебе?
– Ананасов я хочу, соленых.
Ушел. Встал, молча, и пошёл. Холодильником гремит. А вдруг и вправду ананасы есть.
– На, помидоры с солью, чай, клубника. Ещё селёдка есть и молоко.
Селёдку с молоком тебе оставлю я на завтрак, чтоб день твой веселей прошел. А помидорку я, пожалуй, съем.
Блин, как же меня тошнит. Залез в автобус бомж, так он ещё и с перегаром, как же от него несло помойкой. Зачем вообще таких пускают. В больницу ехала, так там мужик в парфюме искупался. Ну, вот и съездила к врачу. Ещё и ноги отекли и эта чертова отдышка. Дойти бы поскорей да ноги к верху. А вот уже дом виднеется. Там бабушка уже и суп сварила и пиццу испекла. Как хорошо, что не пришлось детей тащить с собой. Блин, как же я устала.
Нет, ну это ж надо было догадаться, взять самогон и им полить мои цветы! Не той водой, что каждый день я поливаю, отстаиваю, в неё подкормку добавляю, а самогоном что в углу стоит. Попросила блин помочь. Мало нам того что от котов их каждый день спасаем, так надо взять им и помочь. Ещё и шутит: «Да они с похмелья, водички им и отойдут. Зато спасли их от котов, теперь уж точно не съедят. Так я же только два цветка полил, душевно с ними посидели». Оптимист весёлый. Пойду с подругой лучше поболтаю, сто лет не слышала её. Развеется мне надо, а то поубиваю всех, ей богу.
Артиллерист. Чумазый, в каске и с гранатой. Влетел как вихрь. С грязными ногами прыгнул на постель, расцеловал меня, обнял покрепче и был таков. Уже сидит, жуёт. С утра бабуля кашу наварила, так он её теперь и ест. Не надо нам ни макарон, ни мяса, ни картошки. Ну и ладно, главное что б был сытый и довольный. Сейчас доест, ложкой в мёд залезет, запьёт всё молоком и снова в бой. Враги там наступают, но обед ни кто не отменял. Эх, пацаны!
Идёт добытчик, сумки тащит. Так, сегодня значит день зарплаты, придётся сильно не ворчать по поводу цветов. Карманы все опустошу, а уж потом и мозг немного поклюю. Так, попки две уже в пакет нырнули, а вот и на пол полетело молоко. Что там ещё принёс мой муж, сметана, хлеб, консервы, снова молоко, пряники. Так, стоп, что за консервы? Ананасы! Зачем купил, я ведь уже их не хочу. Вот ночью я хотела, а сейчас я не хочу. Какая гадость это ваши ананасы. Ещё бы мне цветы в горшках принёс. Вот глупый муж, беременных совсем не понимает.
А ананасы с солью ничего, как будто даже слаще стали. Чего бы мне ещё придумать, пока зарплата не ушла. Знаю, селёдку с медом. А может супа с имбирём? Точно, и туда ещё лимон добавить! И чипсов с творогом, главное чтобы творог был солёный. Нет, ну это уже полный бред, спокойно мать, не надо таких резких мыслей. Главное сказать, чтобы цветы не вздумал принести, да и бог с ними, с этими цветами, переживу. Да и котов гонять не надо. Пойду-ка я вторую баночку открою, детей и мужа надо угостить, а то и эту съем. Посыплю ананасы солью и предложу, посмотрим, кто согласится.
Базар
Сегодня будет жаркий день. Впрочем, как и вчера и позавчера. На востоке погода редко меняется в это время года. Почти всегда палящее солнце, и стоит невыносимая жара, конечно, по меркам бледнолицего. Хорошо, что в номере есть кондиционер, и работает он исправно. Без него пребывание здесь было бы мукой. Потянувшись и взглянув на часы, я понял, пора вставать, а не то опоздаю на завтрак.
После завтрак, нас стали собирать на экскурсию. Женщина с соседнего номера, узнала, что я тоже еду, и неимоверно обрадовалась. А ведь она собиралась провести сегодняшний день у бассейна, и что же заставило её изменить свои планы и провести часть дня в душном автобусе? Ах, да, это же я! С самого первого дня она преследует меня, узнав, что я прекрасно говорю на нескольких языках и хорошо понимаю местных жителей, она приклеилась ко мне как банный лист. На второй вечер после приезда она постучалась ко мне и попросила меня заказать в свой номер шампанское с фруктами. А сама она при этом была одета в халат, причем весьма прозрачный, и как я догадался, под халатом ни чего не было. А ведь я приехал сюда просто отдохнуть, расслабиться, забыть о столичной жизни с её бешеным темпом, бесконечными клубами и деловыми поездками. Видно не судьба.
Свободных мест в автобусе было много, но она уселась рядом со мной и залепетала на своём. Как же мне захотелось забыть все языки, что я выучил. Она бы так и говорила, если бы гид не попросил тишины. Выехав из отеля, гид сообщил, что сегодняшняя экскурсия будет на базар, чему я несказанно обрадовался, и не просто на базар, а на один из старейших базаров востока. Ехать нам не долго, вдоль побережья по новой, асфальтированной дороге, потом через старый город, и мы на месте, минут тридцать, не больше. Я пытался расслабиться и просто насладиться видом, но дорога и вправду оказалась короткой. Проехав по старому городу, мы остановились на большой парковке. Здесь уже стояло несколько туристических автобусов. Раздав каждому по визитке, на случай если кто-то потеряется, гид предупредил что на всё про всё у нас не больше четырёх часов.
Базар. Для бледнолицых вроде меня это сказка с цветочным ароматом, который идет не то от лавки с духами не то от обилия пряностей стоящих мешками прямо возле лавки торговца. Это Сувениры и медные сковородки, ювелирные изделия и верблюжьи шкуры, свежие фрукты и запах жареного мяса. Старинные изделия из дерева и металла стоят рядом с новомодными надувными матрасами, а обилие сладостей просто невозможно описать. Сказочные галереи, которые не уступают своей красотой известным историческим памятникам, и каждый торговец готов рассказать тебе многовековую историю этого места, угощая орехами и чаем. Здесь нет фиксированной цены, и тебе придется отчаянно поторговаться даже за горсть фиников, и только сбив цену в двое, а если тебе повезет то и больше, вот тогда ты окунешься в эту неотъемлемую часть торговли на восточном базаре.
Я уже бывал в подобном месте, но тогда я был неоперившимся птенцом и хватал все, что, по моему мнению, стоило дешево. И лишь позже я узнал, что переплатил за каждую покупку. Некоторые ходят по нескольку дней и торгуются, лишь бы торговец сбил цену. Интересно, повезёт ли мне сегодня?
Договорившись не разбегаться, а ходить всем вместе, мы дружно вышли из автобуса. Гид посоветовал нам обналичить деньги до входа на базар, пройтись по парфюмерным рядам, потом посетить ювелирные магазины и напоследок заглянуть в сувенирные лавочки, которых здесь было превеликое множество. Женщинам такой расклад пришелся по душе, а немногим бедолагам, таким как я, пришлось, молча согласиться. И вот, согласовав все детали и обзаведясь наличными, мы зашли на базар.
Дойти до парфюмерии оказалось просто, хотя по дороге мы чуть не потеряли пару зазевавшихся престарелых дам увлекшихся рассматриванием платков. Моя неожиданная спутница, наконец-то отпустила мою руку и с головой окунулась в разглядывание и разнюхивание ассортимента, чему я был несказанно рад. Рядом с рядами находилось несколько чайных мест, в которых мужская часть охотно обосновалась, предоставив дамам полную свободу действий. Просидев там минут сорок, и попробовав несколько видов холодного чая, мы пошли вытаскивать наших женщин из лавок, дабы они не потратил всё сразу. Проходя мимо одной из них, я заметил свою спутницу. Она о чём-то спорила с продавцом. Зайдя во внутрь и прислушавшись к разговору, я понял, что перед ними возник языковой барьер. Торговец согласился на ту сумму что ему предложили и готов даже дать подарок лишь бы она расплатилась и ушла поскорей, а она не понимая его пыталась доказать что её цена очень хорошая, и он очень пожалеет, если не продаст ей эти духи. Немного послушав и понаслаждавшись данной ситуацией, я вмешался в разговор. А вкус у неё оказался отменный, запах духов был ненавязчивый и очень приятный.
Ювелирные магазины не вызвали такого спроса как парфюмерия. Мы просто прошлись мимо рядов, так и не остановившись. А вот сувенирная продукция заинтересовала всех. Пока остальные разглядывали платки, статуэтки и ковры, я остановился у одной лавочки, которая больше походила на склад. Здесь лежали свёрнутые ковры, статуэтки и много сувенирного барахла. Но меня привлек кинжал. Он не походил на все те, что я успел посмотреть проходясь по рядам.
– Проходите, проходите. Здесь вы можете найти всё что угодно. Я вижу, вас заинтересовал клинок? – Старый продавец стоял рядом, и заметил, что меня заинтересовало оружие, но он ждал пока я не войду к нему в лавку.
– Он не похож на те, что я здесь видел, сколько ему, лет сто?
Старик прищурил свои глаза и внимательно на меня посмотрел, не ожидал он, что белый человек его поймет, да ещё и ответит.
– Больше ста лет это сокровище хранится в моей семье, с ним мои деды пересекли не оду пустыню, охраняя караван. А уж когда он был сделан, никто и не помнит. Быть может, его рука держала сарацина, ходил он в бой с ним, мясо резал. Кто знает.
– И сколько ты за него хочешь?
Старик задумался. Посмотрев на меня, потом на клинок он назвал свою цену. И ценник был явно завышен. Причем раз в пять. Я осмотрелся, повертел в руках фигурку слона и назвал цену в десять раз меньше. Старик вскинул руки к небу и призвал в свидетели всех своих богов, говоря, что моя цена ничтожно мала для столь благородного клинка, и не сыскать мне оружие лучше, чем у него. Я же в ответ пригрозил ему пальцем, клинок может и стоит дороже, но он не получал должного внимания, местами были видны вмятины и кое где появилась ржавчина. А это уже расходы. Мы поспорили ещё какое-то время, потом старик расстелил на полу ковер, набросал подушек и предложил присесть.
Усевшись на подушки, мы говорили до самого закрытия базара, лишь изредка заводя разговор о цене клинка. Я много узнал о хозяине лавки. Она досталась ему по наследству от его отца, а ему от своего отца, и так было множество поколений, и все они торговали на этом базаре. И так будет дальше, его сын в скором времени заменит его и будет здесь хозяином, продолжая давние традиции своего рода – заниматься торговлей. В какой-то момент мне показалось, что мы вот-вот оседлаем верблюдов и повторим маршрут древнего каравана. Сделаем привал в оазисе, как это делали его предки, а потом помчимся к высоким и снежным горам моей родины, чтобы там прокатиться на собачьих упряжках по льду замерзшего горного озера. Во время наших разговоров, нам несколько раз приносили чай со сладостями и фрукты. Старик наливал его в пиалу и расхваливал сладости, предлагая опробовать рахат-лукум, халву или щербет. Ох уж это восточное гостеприимство.
– Скажи, – спросил торговец, в конце нашего разговора – зачем тебе этот клинок, когда у тебя есть такое сокровище?
Я не сразу понял, о чём идёт речь. Лишь обернувшись, я увидел свою соседку. Наш автобус давно уехал, а она всё это время просто стояла рядом с лавкой и ждала меня.
– Он мне не нужен, – ответил я после недолгой паузы, – но я всё равно куплю его, боюсь, она очень огорчится, если узнает, что я так и не купил его.
Поклонившись старику, я вышел из лавки. Взяв свою соседку за руку, мы направились к выходу. Ну что же, похоже, что сегодня мне придётся заказать шампанское с фруктами в свой номер, а утром ловить на себе взгляды соседей, которым мы не дали спать.
Ну, что, давай поговорим?
Всё началось в субботу, ранним утром. Я толком и глаза то не успел открыть, как мне уже была женой поставлена задача. Сегодня будет день покупок. Как оказалось, нам надо посетить универсам, потом зайдем мы в гастроном, ну и ещё на рынок надо. Ну, всё, пропал мой выходной, и спорить было бесполезно. Деваться не куда, позавтракал, умылся и вот я как носильщик, иду туда, куда жена идёт. Мы заглянули в гастроном, там взяли пару видов круп, немного сахара, консервы и повидло. Потом зашли в универсам. С покупками остался я у входа, ну а супруга быстро пробежалась по рядам. Это она сказала так, по мне так это была вечность. Я покурить успел не раз, пересмотрел я в телефоне ленту новостей, в кафе зашел и пиво взял. Там познакомился с таким же бедолагой. Поговорили с ним о том, о сём. Потом отправились на рынок. Какое ж было облегченье, когда увидел камеру храненья. Всё что купили, скинул я туда и вот, довольный зашагал по рынку. Хожу, брожу, пакеты снова тяжелеют, и тут я слышу разговор. Так продавец нахваливал товар, а вместе с ним и даму, что так сомневалась, что та, в конце концов, сдалась, как только он ей скидку дал. И вот уже мадам по скидке набирает. И тут, она, задумавшись на миг, ему глаголет: «Любезный, а ну-ка, поклади исчо». Услышав, что и как она сказала, я остановился. От этих слов повеяло и стариной и привокзальной речью. Вот как по мне, любезный было явно лишним.
Давайте сразу уточним, я не большой знаток родного языка, о чём я, кстати, часто сожалею. И сам я говорю порой не так, нет, ну бывает я жене скажу – ну, что, поехали-те или чё. Но это я забавы ради, не то, что б прямо я не знал, как надо говорить. Она, конечно, злится на меня, но всё прощает, знает, что не со зла. И уж ни в коем случаи, я не имею ни каких претензий к говору. Есть много мест, где люди окают, а есть места, где акают и укают. А кто из вас не улыбнется когда протяжное услышит моолоокоо? Ну, разве это не красиво, разве не ласкает слух? Вот как по мне, то в этом есть своя, земная красота. А как красиво дети говорят, порой мне кажется, что есть у них свой тайный, ни кому не ведомый язык. Услышишь от такого малыша: «Доедывать не буду, масалёт», – и вот уже улыбка на твоих устах, а гномиков они как называют, не слыхали?
Но то, как взрослые порой коверкают родной язык, я честно поражаюсь. И делаем мы это каждый день. Как безобразно говорить мы стали и лидером считаю я звонить. Идёшь по улице и слышишь: «ты мне позвОнишь?», – но я урок давно усвоил, этом слове не должно быть вони.
Жена, не слышав ни чего, меня всё дальше тянет по рядам. И вот уже в пакетах лук с морковкой, а я иду с улыбкой на устах. Мы подошли к прилавкам от фермерских хозяйств. Там продавали сыр и масло, творог с колбасой, там было молоко, сметана, сливки. Жена моя за этикетки сразу принялась. Что там за сыр, а жирность у сметаны какова, а цвет, а запах? А перед нами женщина стояла, и что-то объясняла продавцу. А он, тот продавец, стоит весь красный, раздулись щеки, губы сжаты, как будто в рот воды набрал. Я подошёл поближе и услышал, как женщина ему, видать не в первый раз твердит: « Ну чтовам не понятно, мне надо пачку матла, тыр и колбату. Тыр, матло, колбата. И втё».
Когда к жене я повернулся, я был похож на продавца, раздулись мои щёки, плотно сжаты были губы, как будто в рот воды набрал. Вот только покраснеть я не успел. Жена взглянула на меня сурово, поводила носом и дальше стала этикетки изучать. Я выдохнул, тихонько, так чтоб не засмеяться, а в это время мимо нас прошел мужчина. Остановился возле женщины, немного постоял, послушал разговор и, обратившись к продавцу, сказал: «Ну что вам не понятно, нам надо, вон тот кусочек масва, с ковоковами и ковбасы, павку сервевата…». Он не успел договорить. Продавец сбежал схватив с витрины тряпку, которой он прилавок протирал. И закрывая ей лицо, сквозь продавцов и покупателей, он, убегая, хохотал. Супруга долго не могла понять, куда мы так спешим, когда схватив её за руку, я к выходу рванул. И выбежав на улицу, я долго объяснить не мог, к чему была такая спешка.
Всё началось в субботу, ранним утром. Когда я толком и проснуться не успел. С тех пор меня будить и говорить, что мы сегодня в магазин идём – не надо. Ранним утром по субботам, я долго жду, когда моя жена накрасит губы и ресницы. Кода она румяна нанесёт, и мы пойдем по магазинам. Тогда зайдём мы в гастроном, потом пойдём в универсам ну и, конечно же, на рынок. Но не останусь я с покупками у входа, а вместе с ней пройдусь я по рядам. И буду слушать, кто как говорит.
Клуб DS
Запахи из кафе заполнили своим ароматом всю комнату. Утренний хлеб, булочки с корицей, персиком и вишней, всю эту прелесть достали из печи и положили поближе к улице, бариста намолол кофе и смешал его запах с ароматом хлеба, давая понять, что пора просыпаться и идти завтракать.
Утренние посиделки за чашечкой кофе, держание за руки, объятия и пожелания хорошего дня. Как же она ненавидит все эти прелести и радости.
Рука скользнула под подушку и нащупала ошейник. Крепко сжимая его в руке, она встала и подошла к трюмо. Красивое молодое тело смотрело на неё из зеркала, откинув волосы назад, она надела ошейник и затянув его потуже, встала на колени. Вот она, готовая рабыня. Ей не интересны нежные романтические объятия, ей по душе удары по телу, ей не нужны цветы, если только ими не били её по лицу, по молодому телу, и желательно розы, чьи шипы оставляют кровоточащие раны, от которых поёт душа. Ей не нужны нежные поцелуи, ей по душе плевки в лицо. Дикость, варварство, грубость, насилие, сильная рука, что будет властвовать над нею, приказывать, ну а она, как верный пес служить ему, вот что ей интересно, вот что ей нужно. Он скажет, сядь – и она сядет, он скажет, принеси – и принесет, а если она провинится, то он накажет. И это будет радость для неё.
Ошейник расстегнулся, и грудь наполнилась воздухом, а сердце колотилось так, что казалось оно, хочет вырваться из груди.
«Быть может, я больна, ведь не бывает так, ведь не должно быть так. Страдать и быть счастливой это не нормально. Это глупость, это дурость, лечить меня и чем скорей, тем лучше. Пойду и запишусь к врачу, пусть вылечит меня, пусть буду я как все, мечтать о поцелуях, объятьях нежных, романтика и всё такое. Пусть буду я как все! Да что за бред! Надеть двуличья маску и радоваться всем, быть тем, кем я не являюсь, разве это счастье? Пусть я такая, ну и что, я зла ведь не желаю ни кому. Люблю я подчиняться, люблю насилие, люблю я власть, но что бы надо мной, и ни кого я не прошу быть тем же. Я лишь хочу сама с собою честной быть! И это выбор мой и для меня!»
Открыв один из шкафчиков, она достала перстень. Серебряный, с эмблемой клуба, короной сверху и плетью внизу, а между ними буква S. Сколько счастливых дней она там провела, а покидая свой родной город, ей вручили этот перстень. Свободная рабыня. Клуб был анонимный, никто не афишировал его. Редкие встречи со своим господином давали заряд бодрости на много дней, а то и на неделю. Но он уехал, толи по работе, толи по службе, но он оставил клуб и свою рабыню, а спустя несколько месяцев и ей самой пришлось уехать. Большой мегаполис, где отец занял место директора, открывал большие возможности, а ей, любимой дочке, нашлось неплохое место в компании. «Родители, – от этой мысли она встрепенулась, – они же сегодня организовали приём»
День пролетел незаметно. Позавтракав на скорую руку, она договорилась о встрече с подругой в торговом центре. Нужно было выбрать подарок для мамы. Она радовалась как дитя, когда ей что-нибудь приносили, какую-нибудь мелочь, безделушку, и ужасно огорчалась, когда гости приходили с пустыми руками. Походив по магазинам, она остановила свой выбор на палантине. Уверена, что мама проходит в нем весь вечер. Посидев немного с подругой в кафе, она отправилась к родителям.
Вечер был в самом разгаре. Никакого официального застолья не было, все приходившие гости расходились по интересам. На втором этаже шумная компания играла в бильярд, налив себе по бокалу горячительного и прихватив с собой бутылку. Они спустятся лишь к концу приёма, и будут расхваливать хозяина дома за столь великолепный вечер. В соседней от них комнате играли в карты, но что-то у них было тихо – игра видать не задалась. Женщины расположились на террасе, вытянув ноги, они обсуждали моду.
Увидев её, мама поставила свой бокал и отчитала за опоздание. Но получив подарок, её сердце оттаяло, и она, схватив её, повела знакомить с новыми людьми. В основном это были мужчины. Старания мамы выдать свою дочь замуж, были видны невооруженным взглядом. В принципе она была не против, подчиняться ей нравилось, но эти любезности, восхваление её красотой нагоняли на неё тоску. Каждый из них был готов подарить ей кусочек неба, или звезду, и как только они начинали говорить об этом, она спешила удалиться.
Сбежав от очередного ухажёра, она вошла в библиотеку. Здесь почти никогда никого не бывало. Но сегодня она была там не одна. Один из гостей сидел в кресле и читал книгу. Он не обратил не неё ни какого внимания, лишь краем глаза взглянул на неё когда она вошла. Он был молод, немного старше её. Он был красив, гладко выбрит и в очках на тонкой оправе. Своим безразличием и хладнокровием к её присутствию он заинтересовал её. Усевшись в соседнем кресле, она стала гадать, кто же он такой. Может он чей-то родственник? Нет, есть не гласное правило, приходят только свои, и нарушать его нельзя. Может водитель? Тоже вряд ли, для прислуги, водителей, поваров есть отдельное помещение. Так кто же он?
– Налей воды.
Его спокойный, ровный голос вывел её из своих размышлений. Слова, произнесённые им, не походили на просьбу. И она повиновалась.
Подойдя к столику, она сняла крышку с кувшина. Не касаясь стакана, она наполнила его на две третьи. Дождавшись, когда упадет последняя капля, она взяла салфетку и аккуратно протерла горло кувшина и лишь, потом вернула его на место. Проверив, нет ли следов капель на стенках бокала, она положила подставку под бокал на столик рядом с ним, а потом поставила и сам бокал.
Сердце её заколотилось. На его руке был перстень, золотой, с эмблемой клуба, короной сверху и плетью внизу, а между ними буква D. Он доминант, он господин.
Все гости расходились, а она стояла и ждала, и для себя она решила, позовет – пойду. Кольцо её заметил он, отпив воды, он смерил её взглядом.
– Пойдем, – сказал он наконец вставая с кресла, – я покажу тебе твои покои.
Кому что
Кому-то нравится еда. Готовка у плиты и всё такое. Вот мясо в казане, его обжарить надо быстро, чтоб соки все не потерять, ну а потом добавить рис, или картошку. А вот салат, что так манит, весенний или цезарь. Там овощи, как на подбор, и вот едок уж выбирает. Здесь круассаны, торт медовый с чаем. Он может простоять часок, всё время, выбирая, сюда добавить чеснока, но совсем немного, чтоб было в меру остроты. Сюда добавит он петрушку, а вот сюда добавит всё, что в доме есть… Но это не моё. Увы, в еде непривередлив я.
Кому-то нравятся цветы. И вот земли он натаскал, и удобренья накупил. И целый день сидит в горшках. Вот тут вот фикус, там герань, а здесь посадим пальму. И вырастит она до потолка, и будут ею любоваться. На подоконнике поставит он фиалок ряд и, конечно же, алоэ, куда же без него. Поддерживать он будет климат, чтоб было и не холодно ни жарко… К цветам я тоже равнодушен, что есть, что нет, мне всё равно.
Кому-то нравятся стихи. Стихи, поэмы и рассказы, сонет и детектив. Вот он сидит в метро, в трамвае, дома на диване, не замечая ничего. Он зачитался по дороге, проехав станцию свою. И вот теперь идет пешком, а мысли только о том мире, в который автор окунул его. Тот мир, что на бумаге он увидел, ему милее дома своего. И вот идет он гадает: да кто же блин украл колье, служанка или почтальон… И это тоже не моё.
Кому-то нравится любовь. Волнует сердце кровь, когда красавица идёт. И вот уже бежит за нею он. Цветы, романтика и море поцелуев, и всё ради одной лишь ночи страсти. И там сплетенье тел, и долгожданные оргазмы. Ну, может двух, как повезёт. Потом другую повстречает и снова всё с начала начинает. Но он про первую не забывает, он ходит к ней ради любви и ночи провожденья. Не ловелас я, не повеса, и это тоже всё не для меня.
Кому-то нравится спортзал. Спешит туда он спозаранку, что бы побегать и поприседать. Потом гантели поднимать, на тренажерах до упора будет он себя «равнять». Питанье будет покупать, чтоб были мышцы как гора. Ну, а потом у зеркала собою любоваться. Вот он, какой красивый: мышцы, пресс, фигура как у Аполлона. И так пять дней в неделю. Ну, это точно не моё.
А вот стакан, то что люблю я! Вы только посмотрите на него. Не важна форма или цвет, какие грани у него. На ножке он иль без неё. Всё дело в том, что можете туда налить. Вот утром ты берёшь стакан и наливаешь туда кофе или чай. И что в него ты добавляешь? Нет, не сахар и не молоко, туда ты добавляешь коньяка! Есть те, кто добавляют туда граппу, или бальзам какой. Лично я не против, я даже за, ведь надо знать, с чем лучше кофе пить. И утро сразу стало светлым, ушла усталость, сон как рукой сняло. Готов ты к подвигам, победам, весь мир открыт перед тобой!
В обед опять берёшь стакан. Отведав всё, что было на столе, в стакан вина ты наливаешь. Не ради пьянки, а здоровья для! Усвоиться поможет пищи, оно и жир сожжет, и настроение поднимет. Давленье снизит, нервы укрепит, а как приятно за бокалом этим грядущие дела все обсудить. И вот, довольный и счастливый, ты снова в бой с рутиною встаёшь. Ну, разве это не прекрасно!
Пришел ты вечером домой, усталый и голодный. Ты принял душ, поужинал с семьёй, и вновь бокал ты достаёшь. И что же ты туда нальёшь? Если футбол идёт, то пиво достаёшь, и с белой плотной пеной в бокал его ты наливаешь. А если вы вдвоём с супругой, то можно и вина налить, и не один бокал, а сразу два. В бокал налить ты сможешь что угодно, и виски и коньяк и самогон. И ведь ни кто и не осудит, за то, что водку ты стаканом пьёшь.
Бокал он ведь такой, везде поможет. Вот друг твой, брат или товарищ собрался ехать в далека. Вокзал, перрон, и скоро стук колес, ну что же, в добрый путь, и снова звон стаканов. Поехал на природу ты, и рыбка плещется в пруду, грибов поляна, шашлычок, а ты с бокалом в гамаке. Ну, разве это не прекрасно. А вот и пополненья ждет семья, твоя или чужая здесь не важно. Здесь главное вниманье к мелочам. За пяточки, за носик, за пупок. За ручки, ножки, подбородок, и сильным был чтоб, и красивым, и языков, чтоб выучил пяток. За маму, тут вот можно и вдвойне, за папу, бабушку и Жучку. А если вдруг там двойня? Держись стакан, работы будет много.
А если вдруг пришла беда, и в дом твой горе постучалось. Берёшь стакан ты и, сжимая его, молча, ты всё былое вспоминаешь. И память ворошишь, какие были дни, как вместе бегали, играли, как на руках ты засыпал…
Я что хочу сказать, стакан он вещь такая. Не важно, кто ты, он или она, водитель или пешеход, доцент, сантехник, машинист. А может ты бухгалтер, или коммерсант, строитель, доктор или водолаз, здесь все равны. Мы перед ним равны. Не знает он ни рангов, ни чинов, ему плевать какая у тебя степень. Он рад нам всем, Он рад тогда, когда в него ты что-то наливаешь. Так может быть и мы, ответим ему тем же. Возьмем бокалы и нальём. Да пополней, ты что, краев не видишь! Благодарить его за верность будем мы. Он каждый день нам помогает, с утра он нас бодрит, а вечером нас расслабляет. Он в хмурый день всё делает светлей, он радугу пускает и вот уже нам хочется плясать и танцевать. А если ты устал, пришел с работы весь разбитый, то он нас успокоит и заново нас соберёт. В холодный день нас обогреет, в жару прохладу принесёт.
Давайте же не будем забывать мы про него!
Потеря
А, ВЫ, когда-нибудь, друзей теряли?
Я потерял сегодня одного. И всё что мне осталось, так это память. Воспоминания весь день всплывают, как вместе мы гуляли, веселились. Как мы всю ночь, без отдыху, вдвоём или с друзьями под коньячок орали песни, а после падали без сил. Какие были времена, азарт, веселье, дух приключенья, всё это было и прошло.
Мы познакомились лет шесть назад, и с той поры дружили крепко. Я помню, он позвал меня на юбилей. За городом он снял коттедж, нас привезли туда на лимузине. Огромный дом, камин и куча спален. Беседка рядом, каменный мангал и баня. Просторная, с парилкой, а из неё тропинка прямо в пруд. Красивые места, берёзы, ёлки. А если прогуляться, то можно выйти к речке, там говорят, рыбалка хороша, но мы так этого и не узнали. Повеселились знатно мы, сначала жарили мы мясо с овощами, всех сортов и всех мастей. Какие были помидоры, мы разложили на решетке их, и протомив, закусывали ими. Потом пошли мы в баню, и там напарившись бежали в пруд. Девчонки нам махали из беседки, а мы к себе их звали, но не пошли они, сослались на отсутствие купальников. Но мы-то бы голышом и им того же предлагали. Потом мы пели песню под гитару до утра, я в этом деле профессионал, и инструмент всегда со мной. Но всё это осталось в прошлом.
Ходили как то мы в кино, всё тем же шумным коллективом. Набрали много мы всего. Попкорна было вида три, прекрасным дамам взяли мы мартини, ну а себе как водится вискарь. Стаканчики, салфетки, чипсы, кириешки, Всё это растолкали по карманам и двинулись мы в зал. Мы с другом были на розливе, я разливал мартини, он ответственным за виски был. Что это был за фильм, я не помню, а вот как напоили контролёра, помню. Мы часто вспоминали этот случай с ним. Вошла она с проверкой как обычно, фонариком светя себе под ноги. А мы как раз бутылки открывали. Нам повезло на первый раз, а во второй нас всех с поличным взяли. Ну, всё, мы думали, пропали. Но друг мой, что-то ей сказал на ушко, потом они ушли, и не успели спохватиться мы, как контролёр сидела рядом с нами. Стаканчик быстро мы нашли, и вот нас больше стало. Мы посмотрели фильм, потом второй, в кафе зашли, по набережной прогулялись. Ну что за день был, просто загляденье.
По выходным, раз в месяц, где-то, в бар ходили. Я рад был время проводить с ним, по поводу и без. Но разве нужен повод для друзей? Я был готов хоть каждый день. Он позвонит и позовет, и стол накроет к моему приходу. Вот это друг, вот истинный пример, к чему должны стремиться все, кто хочет крепкой дружбы. Купил машину как то он, не новую он взял, и это минус, и нас, друзей, собрал всех вместе. Какие тосты говорил я там; и ни железа, ни гвоздя, и чтоб дороги лёгкой, и чтоб в дороге не ломалась, и чтоб поменьше СТО, и чтоб попутчик – теплый ветерок, и за дорогу без помех, за скорость, двигатель и масло. В тот вечер был не удержим я.
А как любил он караоке. Хотя скажу вам по секрету, он толком петь и не умел. Ему медведь на ухо наступил, не просто наступил, он по нему прошелся. Но разве может друг, такой как я, сказать об этом? Ни разу я ему не намекнул о том, что он бездарность! Я ждал, когда наступит тот момент, когда сорвав до хрипоты свой голос, он подойдет и даст мне микрофон. И я, мы понимали всё без слов, возьму его и всё исправлю. Я петь умею всё, могу и рок, могу я и фольклор. Могу дуэтом спеть, могу частушки. Мой друг всё это знает. Настанет тишина, и запою я. Какие были времена!
А как играли на консоли мы, всю ночь. Гоняли на машинах мы, скелетов убивали, и лишь под утро спать ложились. А в баню как ходили мы, я даже веник прикупил по случаю. Как было здорово и хорошо. Но всё прошло, нет больше друга у меня.
Нет, нет, он жив здоров. Живет своею жизнью. Он лишь потерян для меня. Всему виною наш последний разговор. Сегодня позвонил он мне, с утра, я даже улыбнулся. Но он не звал меня в кино, и в баню тоже не позвал. Он не просил с ним в баре посидеть, или на пляж сходить и искупаться. Он позвонил лишь для того, чтобы позвать меня в гараж, да не в один а сразу в два. Один ему достался по наследству, с соседом он поговорил и тот продал ему второй. И вот решил он приукрасить их. Отштукатурить, постелить полы, бильярдный стол поставить, сделать мини бар, а во втором он хочет баню сделать. На потолке все трещины заделать, потом всё утеплить, облагородить, траншею надо прокопать, что бы вода в канаву уходила. И всё, готово. Туда мы будем приходить и развлекаться.
Но я-то видел гаражи те, в тот, что достался по наследству, войти нельзя. Туда лет двадцать всё свозили. Кровать и телевизор, старый гарнитур, и запасных колёс от трактора штук десять там, не говоря уже про холодильник. Ещё там где-то сгнил мешок с картошкой, а может даже и не один. Там старый двигатель, лопаты, грабли. Там металлический забор, что с дачи привезли. Там книг бесчисленно коробок. А про второй и вспоминать противно. Сосед его, рыбак заядлый был. Он там и сеть чинил и рыбу вялил. Разделывал и чистил рыбу тоже там. Засохшие хвосты и много чешуи, и запах, от которого нутро наружу лезет. И вот туда позвал меня мой бывший друг.
Я два часа, после работы, провел вчера в салоне красоты, чтобы лицо в порядок привести. Меня подстригли и побрили брови, мне маску сделали от всех прыщей, а ты зовешь меня в гараж таскать колеса на помойку? Перебирать весь этот хлам? А если ты ремонт затеешь, и надо будет окна поменять? А если, боже упаси, ты купишь дом в деревне и там решишь ты посадить редис, ты что меня попросишь землю покопать? Я кто, по-твоему, строитель, грузчик или может штукатур? Ведь я твой друг, не землекоп, и не маляр. Ты позови бригаду, лучше две. Одни пускай траншею роют, вторые разгребают этот хлам. Потом пусть штукатурят, красят, белят, утепляют, а вот когда закончат всё, ты позови меня. Ты мини бар заполни, баню затопи, а на мангале мясо пусть томится. Вот как был должен поступить ты, вот так друг должен поступить!
Сосед
День подходил к концу. Вот и мой дом высокий, белокаменный, ему уже лет тридцать, но он по прежнему красивый и уютный. Один из тех домов, в котором совместили всё, и красоту, и прочность, и удобства. А на углу есть магазинчик, там предлагают всё подряд от батареек и до шоколадок. Тропинка вдоль подъездов петляет как змея, как раз ведет к нему, площадка детская с песочницей и детским смехом. Удобная парковка, и что важней всего, она не создаёт проблем, подъезд всегда свободен. Бабульки с внуками собрались у подъезда, и шумно обсуждают урожай, морковка, кабачки, капуста.
А вот и место на парковке, свободное, как будто ждет меня. Пакет с продуктами возьму с сиденья, достану сигарету, прикурю и постою немного у подъезда.
Сосед возник как чёрт из табакерки, замедлил шаг, прищурился и руку протянул.
– Привет, ты наш сосед, недавно переехал? Я слышал, делаешь ремонт. Хотел узнать, есть ли у тебя дрель?
Я поздоровался, сказал, что дрели нет. Да и ремонт мне делала бригада, сам я в ремонте не силён, да и на это надо много время и уменья.
– Как жаль, – сказал он, даже не подумав, – а я купил картину. Повесить её надо, а дрели как назло и нет. Вот и подумал, может у тебя есть. Жена моя картины любит, хочет, чтобы они везде висели. На кухне, в спальне, в коридоре, чтоб радовали глаз. Пока она в командировке, решил сюрприз её сделать. Осталось только дрель найти и всё, сюрприз готов. Но ни чего, есть у меня ещё два дня. Главное чтобы раньше не вернулась, а то мои старания коту под хвост. Сотрудник у них заболел, тот, что должен ехать, вот её и попросили. А что, там же не вагоны разгружать, с бумажками весь день, и пообедать отвезут, и на работу и с работы, гостиница приличная. Связь, правда, там плохая, голосовые то звонки проходят, а с видео ну прям беда. Зато себя покажет, и премия в конце недели будет. Уже решили новый гарнитур купить. Она, опять же присмотрела, по скидке. Везде успеет, и всю работу сделать и в интернете посидеть. Она как заводной волчок, никогда на месте не сидит. Но вкус у неё хороший, чисто белый гарнитур с подсветкой и матовым стеклом. А старый – продадим, или родителям в деревню отвезём. У них ещё с каких времён стоит….
Как удивительно, наш разговор, который толком и не начался, вдруг превратился в монолог. Я не люблю людей, всех тех, что портят жизнь мою. Всех тех, кто раздает советы, кто поучает всех и вся. Всех тех, кто с важным умным видом, старается учить. Всех тех, бездарных попрошаек и зануд. Всех тех коллег, что думают, что всех умнее, они готовы без усталости ходить и поучать других. Всех тех старушек, что от скуки смертной, готовы поделиться мудростью своей. Всех тех зануд соседей, что лезут в душу и перекладывают груз своих проблем. Но он другой. Он просто говорил о своей жизни, о том, как он живет, легко, свободно, словно дышит. Не напрягал меня своей проблемой, не взваливал на плечи тягости судьбы. Он начал с дрели, а теперь он говорит про гарнитур и то, как рады будут старики, когда они приедут в гости. Там будет банька и шашлык, рыбалка на пруду и помощь с огородом. И как то вспомнились родители, когда я им последний раз звонил?
–…..а какие там места, надумаешь с палаткой отдохнуть, а может просто порыбачить, озер там много, да и лес кругом. На электричке от вокзала два часа, но мне поверь – не пожалеешь. Грибов и ягод там полным полно, а воздух то какой, вздыхаешь полной грудь и всё мало. Ни то, что здесь. И тишина. Курортные места, там даже можно домик снять, что по цене не знаю, говорят дороговато. Однажды ездили туда с коллегами, на праздник дело было, палатки взяли, мяса, две гитары. Так вот, напарник мой домой привез мешок грибов и пару с рыбой. Ох, и подкинул он жене своей работу. Зато, какой счастливый, сам поймал, сам приготовил. Ты кстати мясо в нашем магазине не бери, оно конечно не плохое, но есть вон там, в соседнем доме магазин, мясная лавка, если быть точнее. Там у хозяина своё хозяйство, колбасы, мясо, молоко творог хороший, там всё найдёшь. И ценник держит, ни то, что некоторые, чуть что, так сразу взвинтят. И жалуются потом. Вон, наш директор, взял, да и поднял в два раза цены…
Ну вот, дождался. Вот сейчас услышу, какой плохой начальник у него. Как плохо он руководит, диплом купил, на лапу дал, и кресло занял, а сам двух слов связать не может, на пальцах счет ведёт. Достану сигарету, прикурю, накину мантию священника и буду слушать исповедь, как нелегко живется с дураками.
– …а ты машину там не ставь. Дожди пойдут, утонешь по колено. Все местные обходят это место стороной. Оно всегда пустует. Старайся у забора, там камера висит, да и народ всё время ходит по тропинке. Хотя спокойный двор у нас, ни кто не пакостит, да и колёса не снимают. Шлагбаум как поставили на въезд, так сразу жить спокойней стало. А то к нам со всего района ехали, один так три машины здесь оставил. Пробили номера, узнали адрес, созвонились, а он нам взял и нахамил. Так мы его машины взяли и под знак к проспекту оттащили, так там их и забрали. У нас двор дружный, за своих стоим горой, есть даже те, кто здесь родился, в этом доме. Вот, помню, я, лет пять назад, мы только переехали сюда, играли свадьбу здесь, столы стояли прямо у подъезда. И все кто мимо шёл, так попадали прямо на гулянку. Детей компотом с пирогами угощали, а тем, кто повзрослее чарку предлагали. Весь дом отпраздновал это событье. Два дня гуляли, кто пельмени принесёт, кто макароны, а после под баян порядок навели. И все довольные остались.
Всё говорил и говорил. Он рассказал, как лучше в центр въехать, минуя пробки все, и как потом уехать, какая ждет погода нас. Затронул тему про котов и про собак, про местных модниц и про медицину.
– Заговорился что-то я с тобой, а дел ещё невпроворот. Увидимся ещё, ведь мы теперь соседи. – Пожал мне руку и ушел.
Взяв свой пакет с продуктами, и я пошел. Лифт отсчитает этажи, налево, а потом на право. Вот и моя дверь.
– Ну, как тебе мой муж? – Захлопнув дверь, услышал звонкий женский голос. – Болтушка, правда?
– Болтун, каких ещё не видал свет. И как ты вышла замуж за него?
– Заговорил, очнулась только после брачной ночи.
– Надеюсь, там он не болтал?
– Как знать, – она поцеловала меня в губы, – Проголодался? Есть салат, бутылка красного вина и отбивные. Ещё десерт. – Халат упал к моим ногам. – С чего начнёшь?
Один год
Мне дали год. Всего один лишь год.
Врач нехотя просматривал анализы. А если быть откровенным до конца, то он их вообще не просматривал. Он просто перелистывал страницы, а сам смотрел в свой телефон. Дойдя до последней, он бросил на неё свой взгляд, взял чистый листок и написал на нем несколько слов, молча передал его медицинской сестре, полностью погрузившись в экран своего телефона.
Сестра охала и ахала, перечитывая несколько раз то что написал доктор. Хватаясь то за градусник, то за карандаш, она ни как не могла собраться с мыслями и все говорила то про бога, то про экологию, то про генетику. Измерив наконец мне температуру и давление, проверив мой пульс и количество кислорода в крови, она попросила меня раздеться, и надев очки и перчатки, принялась меня разглядывать, ощупывать и принюхиваться, делая пометки в моей карточке. Что она хотела увидеть или найти я так и не понял. После всех этих процедур она долго что-то писала, изредка отрываясь от своих записей и пристально вглядываясь в мои глаза.
– Ты должен понимать одно, – наконец закончив писать она обратилась ко мне – что один год, это ещё не приговор. Болезни лечатся, не все, но лечатся. Кто знает, что будет завтра? Лекарство новое найдут, а может просто чудо, да да, и такое я встречала. Вот всё казалось бы, он безнадёжен, не силах мы ему помочь, но через год его встречаешь, а он красив, подтянут и здоров. И ты не вешай нос. Зайдешь в четвёртый кабинет, там врач тебя осмотрит и назначит пару процедур. Не бойся, диагноз твой не подтверждён, но судя по анализам и по осмотру всё так и есть. Так вот, там врач, он тебе всё скажет. Анализы попросит сдать или пройти какую нибудь процедуру, сделай всё. Могут платными быть, но сделай всё равно. Ну а потом, как всё пройдёшь, то снова к нам. Пропишем тебе курс лечения. Рецепты вот возьми, Вот это витамины, а это снимет боль. А это на уколы, и не затягивай, аптека за углом, там всё найдёшь. Купи и сразу в процедурный кабинет. А уж потом и к доктору. Забудь про алкоголь и сигареты, мучное по возможности всё исключи, ни острое, ни жирное тебе нельзя. Всё только на пару, и оставайся дома. Вдруг приступ, или станет плохо, то можешь и не доехать. Ну, всё, иди.
Отдав мне мою карточку с рецептами, она махнула мне рукой указывая на дверь. Врач так и не повернулся, а ведь я был убеждён что именно он должен был провести осмотр и выписать мне все назначения. Но он был увлечён происходящим в своём телефоне.
Коридор был почти пустой, лишь несколько человек ожидали соей очереди в соседний кабинет. Идти мне ни куда не хотелось, да и боль в груди дала о себе знать. Присев на пустую лавочку напротив кабинета, я попытался собраться с мыслями и понять что же мне делать? И почему в такие моменты всего хочется?
А хотелось мне всего! И самое противное было в том, что я мог себе всё это позволить. Купить машину, да что там машину, я могу купить семь машин и ездить каждый день на разной. В понедельник на одной, во вторник на другой и так на каждый день недели. Я могу отправить жену поближе к экватору, и не только её, собрать всех её подружек, надоедливых и внезапных родственников, мечтающих пожить у нас с недельку, посадить их всех в самолет и отправить подальше от себя. Я могу встретить закат у камина где-нибудь в тайге, наслаждаясь коньяком и олениной, а рассвет на берегу моря под пальмами, держа в руке бокал с коктейлем. И вот сейчас приходит осознание, что этого больше не будет. А может плюнуть на всё, пусть будет не год а пару месяцев. Но зато каких! Нырну с аквалангом, скачусь на лыжах с самой высокой точки, закачу такую гулянку что бы вспоминали и после моего ухода. Пусть даже месяц но проживу с поднятой головой, а не в своих испражнениях.
Постукивая тростью и покашливая, рядом уселся мужчина. Достав планшет и одев очки, он принялся стучать по нему пальцами, окончательно вернув меня в реальность. Молодая девушка, сопровождавшая его, остановилась в нескольких шагах. Ни на любовницу ни на внучку он не походила, уж слишком по деловому она себя вела. Спокойная и с зорким взглядом, от которого немного не по себе. Скорее всего она личный помощник, знает все секреты, повадки, желания, но при этом держится на расстоянии. Пора бы и мне себе такого помощника подыскать, самое время. Буду сидеть в инвалидной коляске и отдавать приказы. Решено, займусь на днях.
А чем могу вообще заняться? Может мне купить аптеку и поселиться там? Вот покупатели удивятся, когда небритый мужик в пижаме будет обезболивающее покупать и не расплатившись, шаркая тапочками по полу, выйдет в дверь. А рядом ресторан построю, с правильным питанием. Не надо думать что мне можно а чего нельзя, пусть повара готовят, а я в той же пижаме да на кожаном кресле. И личного помощника найму, нет, лучше двух, пусть круглые сутки вокруг меня ходят. Главное чтобы в юбках были, да покороче. Вот жена щёки надует. Жена. Я как то и и забыл, что, что-то надо ей сказать. А её ведь не соврёшь, не утаишь. Она всё сразу чует, где подвох, а где обман. На счастье у меня есть пару дней, пока он с командировки не вернулась. А может и не стоит ни чего придумывать, скажу как есть, так мол и так, прости родная, осталось мне совсем не много, всего один лишь год.
Перелистывая страницы карточки, мужчина охал и ахал, мотал головой и что-то бормотал себе под нос. Как будто он разбирается во всех этих непонятных иероглифах, диагнозах и анализах. Что можно понять из кривого медицинского почерка, написанного на мёртвом языке. Присмотревшись, я понял что листает он мою карточку.
– У вас удивительная история болезни. – Поймав мой взгляд на себе, он положил мою карточку на место и повернулся ко мне. – Болезнь, доступная лишь старикам, внезапно помолодела.
– Вы тоже доктор? – Спросил я.
– Нет, ну что вы, я профессор, а по совместительству руковожу этим учреждением. Но речь сейчас не обо мне, снимите свой пиджак и поднимите руки вверх.
Не знаю почему, но я повиновался. Может по тому что он назвался профессором, а по совместителем ещё и главврачом, а может присутствие личного ассистента сделали своё дело, но я ему поверил. Скинув свой пиджак и подняв руки вверх я встал напротив него. Выглядел я нелепо. Профессор поправил свои очки и стал рассматривать мои подмышки, потом приблизился и принюхался. Вернувшись на своё место, он открыл мою карточку и достал листок с последними анализами.
– А теперь сделайте глубокий вдох.
С того дня, когда я почувствовал недомогания, я не мог вдохнуть полной грудью. Каждый раз когда я пытался это сделать, боль в груди обрывала все мои планы. О пробежке и сигаретах мне вообще пришлось забыть. Но выполнить просьбу профессора мне всё же пришлось. Медленно наполняя свои легкие воздухом я попытался вдохнуть. Воздух наполнил их до отказа и боли не было. Так же медленно выдохнув я повторил вдох и задержал дыхание, наслаждаясь этим моментом.
– Достаточно, – сказал он – а теперь расскажите мне с чего всё началось, только очень подробно.
– Да что тут рассказывать, – надев свой пиджак и сев на место сказал я, – был дома, выходной, смотрел телевизор, почувствовал себя плохо, боль в груди. На утро пришел в клинику.
– Ну а перед этим, не было ли у вас каких нибудь поездок? Может быть командировок?
– Была одна. У коллеги был день рождения, за город выезжали. Здесь не далеко, на озера ездили, там база отдыха. Домик, мангал. Банька. Ни чего необычного.
– И на какие же озера вы ездили? – Продолжал задавать вопросы профессор.
– Голубые озера, километров сто от города, все про эти места знают.
– А вот с этого момента, я попрошу не упускать ни одной детали.
Я постарался вспомниться что происходило в те выходные. Дорога, приезд на базу разгрузка вещей, мангал и баня. Все продукты закупали в магазине. Но профессора это не интересовало, как только я начинал говорить про детали он перебивал меня и просил опустить эти подробности. Но как только я упомянул про змею, он насторожился.
– Змея? – переспросил он.
– Уж, обыкновенный уж, плыл вдоль берега, ну я его и поймал. Хотели женщин попугать, но он шипел и извивался. А потом запах пошел неприятный. Я знаю что уж резко пахнет, но это запах был невыносим. Ну я его и отпустил. Чего животное то мучить.
Профессор погрузился раздумье. Несколько минут мы провели в полной тишине. Потом он достал блокнот и принялся делать в нем записи.
– Лекарства, что выписал вам доктор, я отменяю. Также как и диагноз. – Выдернув листок из своего блокнота он встал и протянул его мне. – Ни какого постельного режима, ходить, прыгать, бегать, скакать. Конечно всё в меру и без фанатизма. Можно прогуливаться и дома, но я рекомендовал бы торговый центр.
– Торговый центр? – Удивился я.
– Именно, – профессор взял свою трость и махнув мне пошел по коридору, – торговый центр, улочки где много кафе, небольших ресторанчиков, где можно посидеть и передохнуть. И непременно много жидкости. Кофе, минеральная вода, воду можно любую, хоть с газом хоть без. Пиво, вино, аперитив, вечером рекомендую чего-нибудь покрепче, с этим поаккуратней, а то потом лечить вас от алкоголизма придется. Так же выписываю два препарата, первый – антигистаминное средство, принимать по утрам, по одной таблетке, второе – мочегонное средство, пить три раза в день. Через два дня, в четверг, в десять часов жду вас в своём кабинете.
Остановившись у своего кабинета, профессор похлопал меня по плечу и открыл дверь.
– Постойте, так я не умру? – Из сотни вопросов вертевшихся у меня в голове почему-то я задал именно этот.
– Я не знаю. – Остановившись на пороге и глядя мне в глаза ответил он. – Я отменил ваш смертельный диагноз, но это не значит что я не поставлю вам другой. Пока я могу лишь предположить, я бы мог предположить что у вас аллергическая реакция, предположим на змей, но что если я ошибаюсь? Что если сегодня я дам вам надежду, а потом отберу её, поставив ещё более ужасный диагноз? Жду вас через два дня, а там и видно будет.
Помощница закрыла за ним дверь, а я стоял и думал, какое бы пиво мне взять? Светлое или темное?
– Его анализы находятся ещё в лаборатории. Мне нужно чтобы сделали ещё несколько, и главное вот этот.– Профессор написал направление и протянул его своей помощнице.
– В нашей клинике не делают таких анализов…
– У нас есть всё необходимое, – профессор не дал ей договорить – и оборудование и специалисты, подойди к заведующему лаборатории, он подберёт тебе парочку. Тот кто согласится получит месячную премию и отгул до конца недели, но лишь притом условии, что этот анализ в четверг утром будет лежать у меня на столе. Всё иди.
Дождавшись когда кабинет опустеет, профессор достал свой телефон. Отыскав нужный контакт, он открыл карточку и ещё раз просмотрел результаты анализов, устроившись в кресле поудобнее, он нажал на вызов.
– Слушаю. – Ответил сухой женский голос.
– Сколько лет прошло, а ты всё так же холодна и неприступна.
– Не думаю что ты позвонил мне чтобы сделать комплимент, профессор. Так чем обязана твоему звонку?
– Услышать твой милый голос, ну и пригласить к себе.
– Вот это вряд ли, работа, дом, времени свободного совсем нет.
– Есть у меня бутылочка великолепного красного вина, сорокалетней выдержки. Было бы кощунством насладится им в одиночку. Как на счет четверга, часиков в восемь вечера?
– Хорошо, старый черт – ответила женщина после долгой паузы— буду в четверг.
– Тогда прощаюсь с вами до четверга. И непременно жду у себя.
Проследив что бы секретарь и помощница покинули клинику, профессор вошел в свой кабинет, включил музыку и принялся расставлять бокалы. До её прихода оставалось ещё десять минут. Её пунктуации могли позавидовать короли. Это и не удивительно, занимая такую должность.
Ровно в восемь дверь в его кабинет открылась и на пороге появилась она. Он помог снять ей плащ и пригласил за стол.
– Ну и к чему такая секретность? – Спросило она поднимая бокал с вином.
– Взгляни на это. – Профессор пододвинул ей приготовленные документы.
– Как же ты любишь тянуть кота за ….. – она не закончила, поставив с вой бокал на место и откинувшись на спинку стула, она принялась изучать документы.
Профессор терпеливо ждал, наблюдая за её реакцией.
– Но это не возможно, ты уверен что это анализы одного и того же человека?
– Абсолютно! – Отпив и бокала, он пристально посмотрел на неё и спросил: – Что тебе известно о проекте «Хамелеон»?
Женщина не ответила. Достав пачку сигарет она прикурила, не спрашивая разрешения. Профессор встал со своего кресла долил вина в бокалы и поставил перед женщиной пепельницу.
– Сорок лет назад один молодой специалист получил направление в секретный институт, он не был гением, но отличное знание биологии, химии, медицины сделали ему репутацию человека умного, целеустремлённого. Ему предстояло развивать новое направление, генетическое изменение растений и животных. Перспективная область, новые не покоренные горизонты, мечты о светлом и прекрасном будущем. Цель была проста, добиться повышения урожая в сельском хозяйстве, выведение новых сортов зерновых, но так же мы ставили опыты и над животными. Животноводство тоже нуждалось в улучшении. Так нам говорили, да, в те годы умели убеждать, направить весь потенциал в нужное русло.
– Вы ставили опыты над человеком? – Стряхнув пепел спросила женщина.
– Нет, нет, – помотав головой ответил профессор – козы, овцы, змей, пауки, да, всё это было. Брали образец от одного и пытались привить другому. Но над человеком мы не ставили опыты. По крайней мере мне об этом не известно. Но вот он, – профессор постучал по лежащей на столе папке – его ДНК опровергает мои слова. Взгляни на этот маркер, – профессор встал со своего места, достал листок с анализами из папки и протянул его женщине – я узнаю его из сотен, тысяч ему подобных.
Потушив сигарету, женщина взяла листок с анализом и просмотрела его ещё раз.
– Проект «Химера» был закрыт через четыре года, я проверяла, но ты это и так знаешь. – Положив анализ обратно в папку сказала она – Ты хочешь сказать, что кто-то в частном порядке воспользовался вашими наработками и продолжил опыты после завершения проекта? Создал генетически модифицированного человека?
– Нет, над ним не проводились опыты, его генетическая модификация наследственная, он таким родился, а это значит что кто-то ставил опыты над человеком сорок лет назад, во времена проекта. Он уникален, сам факт того что человек может дать жизнеспособное модифицированное потомства это уже революция в области медицины. Кто знает, какие ещё тайны он хранит. Я хочу что бы твоё ведомство взяло его под опеку, и выяснило кто и при каких обстоятельствах это сделал. И у него аллергия на змей, имейте это в виду.
