Роды были тяжелыми. Семь часов боли и вот моя кровиночка у меня на руках. Тянусь за телефоном и делаю фото. Отправляю своему мужу. С Никитой мы не расписаны официально. Живем вместе уже три года без штампа. Любовь не на бумаге — повторял мне мой мужчина, когда я делала намеки, что не против перейти в разряд официальной жены.
Ответа нет. Проходит час, другой. Пытаюсь дозвониться. Сбрасывает. Сильно занят? Он стал отцом замечательной девочки — что может быть важнее? Наконец, вижу входящий от Никиты.
— Ты должна написать отказ! — звучит голос мужчины, которому я верила, как себе.
— Почему? — не верю в происходящее.
— Такой ребенок нам не нужен!
— Какой? — не узнаю свой голос. В горле ссадит от крика, который хочет вырваться наружу.
— Мне уже сообщили, что у ребенка порог сердца и много еще чего. Сашуль, у нас будут еще дети…
Телефон выскальзывает из рук и отрикошетив от края кровати, сбрякивает на пол.
Ощущаю себя эпицентром взрыва, где сдетонировало мое сердце, разлетевшись на осколки. Ошметки души прилипли к потолку и жалобно пищат, сливаясь в гул в моих ушах. Если бы я не лежала, то рухнула на месте. Но падать дальше не куда. Я на дне собственного краха и веры в людей.
Словно почувствовав мое состояние, малышка начинает плакать. Тянусь к люльке, стоящей рядом. Подхватываю за голову и попу, прижимаю к себе.
— Мама с тобой, солнышко! Мама тебя никому не отдаст! Да, я убью любого, кто попытается отнять тебя у меня.
Даю грудь. Поглаживаю пальцем маленькую щеку, которая движется при причмокивании. Поднимаю голову на открывшуюся дверь в мою вип-палату. Мелькает в мозгу, что это оплатил Никита… Выгнать сейчас не должны.
— Подпишите? — холодные глаза зав. отделением режут по живому.
— Я ее не отдам! — цежу зло и крепче обнимаю ребенка, закрыв руками, в знак защиты.
Взгляд врача меняется. Она задумчиво переводит глаза в окно:
— Ваш муж звонил. Сказал…
— Он мне не муж! Он нам теперь никто! Ребенка не отдам, слышите?! Ничего не подпишу! — стараюсь не сорваться на крик, чтобы не испугать Свету.
Это будет Света! Мой Светлячок. Лучик мой ясный. Моя любимая доченька — слезы капают мне на грудь и скатываются вниз. Дочка замерла и отпустила сосок, почувствовав соленый вкус. Покряхтев, заснула.
— Не нужно волноваться. Я вас поняла, Александра, — врач опускает планшетку с листом бумаги. — Дам вам координаты своего друга, детского кардиохирурга. Сможете там пройти полное обследование.
Просто киваю. Сил на слова не хватает.
Нас выписывают через пять дней. Попросили зайти к зав. отделением за выпиской. Стучусь и открываю дверь. Женщина вручает мне справку, чтобы оформить свидетельство о рождении.
— И вот еще, — достает из под стола полиэтиленовый пакет, и протягивает мне.
Застываю, вопросительно таращась на нее.
— Это от нас! Собрали тут с нашими сотрудниками подгузники и кое-что по мелочи, что может пригодиться для ребенка. Берите! — встает и делает шаг ко мне. — Это от всей души. Мы ведь думали сначала, что откажетесь. А вы не побоялись оставить больного ребенка…
***
Нас никто не встречал из роддома. Мама моя жила в другом городе. Вроде бы сначала заикнулась, чтобы я приезжала с ребенком "раз больше не куда", но после рыка отчима, это предложение замялось.
Пригодились декретные деньги, на которые смогла снять однушку на окраине и купить коляску, которая первое время служила кроваткой для Светлячка.
Малышка — ангел, а не ребенок. Спит и ест. У меня стирка, глажка и походы по врачам занимают основную часть времени. Бывший не объявлялся и не звонил. После месяца тишины, заблокировала его контакты. Не хочу слышать и видеть предателя. Где были мои глаза? Не рассмотрела гнильцо, не вписалась в его идеальный мир с больным ребенком на руках. Ну и пошел он в далекое эротическое путешествие!
Никогда не считала себя глупой. Но термины от хирурга сыпались в уши, и я едва выцепляла знакомые слова. Единственное поняла, что диагноз про порог сердца не подтвердился. Но! В сердце не раскрылся один клапан. Врач предлагает сделать операцию по квоте. Решайтесь прямо сейчас.
Прямо сейчас я должна отдать свою трехмесячную дочь под скальпель. Ноги отказали и речевая функция тоже.
— Выпейте водички, — заботливо подает стакан пожилой хирург. Он устало выдыхает и складывает руки в замок у себя на животе, перебирая большими пальцами.
Выпиваю жадно воду. Часть ее стекает по подбородку. Вытираю тыльной стороной ладони.
— Я согласна. Надо расписаться где-то? — говорю, словно не я, а кто-то другой за меня издает звуки.
— Приходите завтра с вещами и документами, — врач выписывает мне направление на госпитализацию. — Вам повезло, что есть свободная квота сейчас. Или бы операция по замене клапана стоила очень дорого.
Вы когда-нибудь отдавали свое родное дите в неизвестно куда? Как она без меня? Не обидят? А что если? А как вдруг? — мечусь
