Кира
«Уважаемый Владислав Сергеевич.» УДАЛЕНО.
«Уважаемый Солнцев Владислав Сергеевич!» УДАЛЕНО.
«Уважаемый главный редактор!
Я решилась написать Вам это письмо и признаться в чувствах, которые скрывала многие годы. Настал переломный момент, если можно так сказать. Сегодня 30 декабря – последний рабочий день в этом году. И я не намереваюсь провести еще один год в затворничестве и молчании.
Я выбираю удел решительного, уверенного в себе человека, который готов прыгнуть за борт и признаться:
Я люблю Вас! И не могу больше скрывать, как сильно…».
Внезапный телефонный звонок выдернул меня из размышлений о том, как закончить это письмо. Сердце забилось набатом, а к щекам прилила кровь. Я огляделась, опасаясь, что кто-то мог увидеть меня с лицом цвета маков, как на картине за спиной. Как-будто я при любой опасности маскируюсь под интерьер.
Никто на меня не смотрел и тем более не собирался заходить. Разве что по ошибке, чтобы повесить верхнюю одежду. (Мой кабинет раньше был гардеробом, если что). Хотя целиком никто никогда и не заходил. Просто приоткрывалась дверь, появлялась рука, которая на ощупь находила крючок и вешала одежду.
В каморке все по-прежнему: письменный стол и компьютер, с раздражающе-шумным вентилятором. Только гирлянду на мини-елке закоротило, и теперь она пытается отправить сообщение кому-то из офисного здания напротив: три коротких световых сигнала, три длинных и снова три коротких.
Кстати, когда вы будете думать о прекрасных зданиях, рожденных из-под карандаша и линейки знаменитых архитекторов Москвы, не забудьте и об их выкидышах – моем кабинете. Подобные закутки в офисах достаются только неудачницам – мне.
Я – Кира Маслова. Закомплексованная серая мышка двадцати трех лет, бывшая студентка и стажер независимого издательства. Приятно познакомиться и добро пожаловать в «Обитель типичного невротика», в «Царство практикующего хамелеона», во «Вселенную в четыре квадратных метра».
Из достижений на сегодняшний день – обзавелась собственным креслом на колесиках. В детстве мне казалось, что люди, сидящие в таких креслах, все время катаются на них. Спасибо папе – директору крупной компании. Именно он внедрил эту мысль в мою доверчивую, детскую голову. Нет, ну а что? Когда он брал меня с собой на работу, то сажал в свое кресло, легонечко отталкивал и… уи-и-и-и! Классно же? Я лет до четырнадцати всерьез думала, что именно этим он там у себя допоздна и занимался. Немудрено, что папа не спешил с работы домой.
Жаль, что я все-равно не смогу вспомнить детство и прокатиться по кабинету. И дело не только в размерах моего чулана, а в состоянии самого кресла. Вместо того, чтобы пафосно переместиться от окна до рабочего стола, мне приходится осторожно придерживаться за ручки и, поскрипывая колесами, тоскливо волочить это престарелое чудовище за своими ногами. То еще зрелище.
Чуть не забыла! Надо же вернуться к телефонному звонку. Мой лучший друг Стас, как всегда, нашел самое неподходящее время для этого. Я тут на письмо-признание только через два месяца решилась.
– Продолжи ассоциативный ряд: ты, я, ресторан «Галактика», шесть часов, – быстро проговорил Стас в трубку.
Его голос звучал довольно смело для человека, который уже несколько месяцев собирается выйти из френдзоны.
«Только не сегодня, ради всего святого! Только не говори, что отважился позвать меня на свидание!»
Видит бог, я этого не хотела, но пришлось наврать с три короба о несвежем мясном рулете в столовой и о том, что собираюсь валяться на диване перед сериалами все новогодние праздники. Ну, тут моя совесть чиста, именно этим я и планирую заняться и никуда не хочу выходить. Тем более из зоны комфорта.
Я повесила трубку, размяла пальцы и вернулась к монитору. Пробежав по письму глазами, я недовольно фыркнула, открыла новое окно с чистой страницей и принялась за текст:
«Дорогой Влад! Я всегда восхищалась тобой! В тридцать ты добился многого (Начнем хотя бы с должности главного редактора собственного издательства, которое стало самым популярным в стране!). Кто бы мог подумать, что я несколько лет буду искать тебя повсюду и найду вот так, случайно?! Как только я увидела твою фотографию на обложке журнала “Молодые и успешные”, поняла, что это судьба.
Если честно, я и в журналистику пошла только ради тебя! Сколько криков от папы выслушала, ты бы знал! Но знаешь, мое восхищение твоими заслугами не идет ни в какое сравнение с теми чувствами, что я испытываю к тебе уже несколько лет. Да что там, я всю жизнь только о тебе одном и думаю. С самого детства…»
Стук в дверь отвлек меня от письма. Пальцы дернулись и перестали печатать. Я развернулась в кресле лицом к входящему и зажмурилась, скрип стоял омерзительный.
– Маслова? Стажер? Я из IT-отдела. Пришел взглянуть на ваши… шумы в вентиляторе, – глаза сисадмина скользнули по моим ногам, торчащими из под стола, и я стыдливо подтянула их к себе. – Покажите… что там у вас?
Мне пришлось на время прикрыть свою лавочку по прыжкам за борт и вернуться в мир рабочей суеты. Я свернула окно внутренней корпоративной почты и освободила место смазливому хакеру. От меня не ускользнул его сальный взгляд, когда я проходила мимо. Чтобы поскорее избавиться от ощущения, что меня хотят отформатировать в самой грязной из айтишных фантазий, я ускорила шаги (Ха! Смешно, шаги. Шаг!) и вышла из кабинета, захватив с собой праздничную коробку.
Мой чулан с надписью «Помощник помощника журналиста» находился в конце коридора на четвертом этаже. Дальше располагались кабинеты коллег. В офисе уже стояла атмосфера праздника. Все поздравляли друг друга и перемещались между кабинетами и этажами с бокалами Просекко. Солнцев не поскупился.
– Анжела? – я тихо позвала свою подругу, скромно протягивая коробочку трюфелей, которые она обожала. – С наступающим!
Я вошла в просторный кабинет и подошла к коллеге, чтобы посплетничать о начальстве и новеньком из отдела маркетинга, как вдруг заметила красные глаза подруги и черные потеки туши на ее щеках.
– Анж, что случилось? Вы с Борей поссорились?
Я тут же присела рядом и заключила её в объятия.
– Нет! – захныкала Анжела. – Помнишь книгу, к которой Богачева поручила написать аннотацию?
Я поморщилась, услышав фамилию. По какой такой иронии судьбы эту фифу занесло в книжное издательство? Держу пари, она ни одной книги и в руках-то не держала. Но больше всего нас с подругой раздражали ее откровенные наряды и приторный голосок, которым она охмуряет всех гамадрилов с пятого этажа. Я втайне опасалась, что ее обаяние распространится слишком быстро, как вспышка эпидемии, и доберется до восьмого, самого верхнего, где сидел Солнцев.
– Эта стерва вызвала меня сегодня и разнесла в пух и прах мою аннотацию при всех! Да еще обозвала бездарностью! Так обидно, что уволиться хочется!
– Что?! – мой голос сорвался на писклявый визг.
***
Двадцать минут спустя.
«Дорогой Владислав Сергеевич!» УДАЛЕНО.
«К черту условности, я тебя давно знаю, а ты – меня. Так что, просто Влад!» УДАЛЕНО.
«Главному редактору издательства.
Я Вас, конечно, люблю и все такое, но это уже ни в какие ворота не лезет! Почему Вы развязываете руки Богачевой? Да, она – ваш заместитель, но разве вы не видите методы ее работы? С каких пор оскорблять коллег стало входить в ее обязанности?! Почему Вы ей это позволяете? Анжела Склярова – один из талантливейших редакторов в этом издательстве. И если она уволится из-за разыгравшегося ПМС вашей помощницы, Вы потеряете ценный кадр! Она хотя бы прочитывает книгу, прежде чем написать аннотацию, в отличие от некоторых…»
Раздался очередной звонок, но на этот раз из моей сумочки, стоявшей на подоконнике. Все еще пребывая в праведном гневе, я с силой оттолкнулась от пола ногами и намеревалась изящно переместиться к окну. Колесики кресла тихо скрипнули и застряли.
Не буду вдаваться в подробности описания следующих позорных минут своей жизни. Скажу, что я еще легко отделалась. Только ушиб и пара ссадин на локтях.
– Кира? Милая, что-то случилось? Голос у тебя странный, – затараторила мама в трубку, и я поспешила оборвать нескончаемый поток ее речи.
– Всё в порядке, мам! Просто не в ладах с законами гравитации, – я потерла ушибленное колено.
– Ты отравилась в столовой? Мне Стасик рассказал! Хочешь, водитель приедет за тобой? Побудешь у нас в гостях, за городом. Не сидеть же одной в съемной квартире в такой праздник!
Стоит ли рассказывать, сколько времени мне потребовалось на то, чтобы заверить свою сердобольную маму в том, что я в полном порядке и все еще при наличии всех конечностей и здравого ума?
Хотя в последнем больше не стоит быть такой категоричной.
«Дорогой Влад.
Я знаю, как тяжело быть главным редактором (Хотя откуда мне знать?), но хочется верить, что тот Влад, которого я знала еще в детстве, тот Влад, который обзывал меня синичкой за то, что я была бледным и худеньким подростком, тот Влад, который приезжал со своей семьей к нам на каникулы, все еще живет в тебе! Ты был таким добрым и отзывчивым, таким справедливым и честным! Именно таким я до сих пор помню тебя и не хочу верить, что ты мог поддаться влиянию змеи-искусительницы-Богачевой! Я знаю, что это все влияние ее неотразимых форм, но черт тебя возьми, она по головам пойдет, появись у нее такой шанс, а ты…»
– Кира, Кира-а, бегом в конференц-зал! Там босс сейчас речь толкнет! Говорят, Буфера будут награждать еще до официального письма! – голос ворвавшегося Лехи испугал меня не на шутку. Широкоплечий здоровяк с такой же широченной улыбкой и глазами, горящими, как у человека, который вот-вот сорвет куш. В довершении к образу – зеленая мишура, обмотанная вокруг шеи.
– Я вообще-то немного занята, – я отвернула монитор от его любопытных глаз. – К тому же не хочу видеть очередное декольте Богачевой? Ты к ней неравнодушен, не я!
Улыбка Лехи сползла с лица. Он сокрушенно привалился к окну и тяжело выдохнул:
– А кто тогда будет пинать меня? Я и шага не сделаю, даже розы вон купил, а подарить не смогу.
– Ну и будешь тогда стоять с ними, как придурок! Пусть все решат, что они твои.
Здоровяк почесал затылок, Его извилины слегка поскрипывали. Совсем заржавели от неиспользования. Я Леху, конечно, люблю, но надо бы ему полегче с весами и протеинами.
– Ладно, твоя взяла. Но только никаких комментариев о ее формах!
– О, ну брось, Кир. – заныл парень и вяло поплелся вслед за мной. – Это все равно, что смотреть матч и залепить себе рот скотчем.
–И вообще, если она тебе так нравится, зачем ты со всеми подряд обсуждаешь ее достоинства? Со мной так вообще не стоит.
–Ты – мой кореш. И ты – единственная, кто знает о моих… симпатиях.
– Да ты конспиратор от Бога, Левочкин.
Я закрыла дверь чулана, который внезапно стал чересчур посещаем сегодня. Просто Аншлаг какой-то.
***
Полчаса спустя.
«Да чтоб тебя, Солнцев!
Не могу поверить, что ты позволил Богачевой поцеловать себя у всех на глазах! Пусть и не всерьез, но ты сделал это при Лехе. Все в этом здании знают, что он влюблен в нее. Ни стыда, ни совести! Он твой двоюродный брат, в конце концов!»
***
Еще час и полбутылки шампанского спустя.
«Уважаемый… (Вот уж вряд ли!) Владислав Сергеевич» УДАЛЕНО.
«Дорогой… (Ага, щас!) Влад» УДАЛЕНО.
«Солнцев-бабник,
Ну ты и гад! Понял?! Я ведь на эту работу устроилась только ради тебя! Ты хотя бы раз пытался найти меня, после того как внезапно взял и исчез три года назад? А мне-дуре тогда на секунду показалось, что я тебе по-настоящему нравилась. Не зря мои родители никогда больше не упоминали твоего имени в нашем доме! Они знали наперед, в кого ты превратишься, сволота ты несчастная!
УДАЛЕНО и снова ВОССТАНОВЛЕНО.
Я столько лет потратила на поиски, никто не говорил, куда ты уехал и где теперь живешь. И вот уже два месяца каждый день прихожу сюда, а ты хоть раз вообще взглянул на список сотрудников собственного издательства или тебе плевать на людей, которые на тебя пашут день и ночь? А может быть, ты не хочешь видеть меня? Ты вообще помнишь, что мы дружили? Я думаю, вряд ли…
И знаешь что? Не нужен мне черствый, бессердечный директор! Подумать только, позволил Буферам править миром, согласен потерять из-за них ценного сотрудника, да еще и поцеловал женщину, в которую влюблен брат… фу, как низко! Кто ты вообще после этого?
Постскриптум: Я УВОЛЬНЯЮСЬ!
Постскриптум после постскриптума: Я найду способ разлюбить тебя!
Выкуси, Солнцев!»
***
Стукнув кулаком по столу, я громко всхлипнула и вытерла поток горестных слез. Почти девять вечера, а я одна, пьяная и все еще в рабочем кабинете в преддверии нового года. Моя мини-елка, отчаявшись спастись, погасла с концами.
–Кажется, я здесь засиделась, – тяжело вздохнув, я осторожно отъехала от стола, помня про потенциал своего кресла и его неутолимое желание взбрыкнуть и сбросить меня.
«Тоже мне родео, блин!»
В дверь постучали. Не дождавшись ответа, в кабинет вошел охранник ночной смены.
–Стажер? – его взгляд пронырливо пробежался по столу с опустошенным бокалом и полупустой бутылкой. – Решил проверить. Думал, ты просто забыла выключить свет. – Парень успел заметить мои раскрасневшиеся от слез глаза, но тактично промолчал и добавил как бы невзначай. – Не ожидал, что тридцатого найдется еще одно одиночество в приступе трудоголизма!
Я шмыгнула носом и незаметно сжала под столом заявление об увольнении.
– А кто еще здесь? – спросила я, чтобы просто быть вежливой, хотя бы напоследок. – Владислав Сергеевич все еще работает, как обычно! – он подмигнул мне. Я сделала вид, что не понимаю, о ком идет речь. Но потом охранник заговорщически прошептал. – Если честно, мне кажется, что он – вампир. И живет в офисе, прячась от людей.
Вместо того чтобы улыбнуться вместе с охранником, я подошла к компьютеру и на автомате нажала на кнопку «ОТПРАВИТЬ» в одном из бесчисленно открытых окон внутренней почты.
А потом замерла. И тут же протрезвела.
– Черт! – взвизгнула я и бросилась проверять исходящую корреспонденцию, дрожащими пальцами клацая кнопками мыши.
ОТПРАВЛЕНО: Главный редактор Солнцев В.С.
– Черт!
***
Влад
– Может, вам, Владислав Сергеевич, обзавестись подружкой? Раз уж на профессии жениться нельзя.
Я не мог оторвать взгляда от подписи, стоящей под статьей, все еще не веря в то, что вижу. Быть этого не может! Да нет, все верно: Маслова К. Е. Стажер в моем издательстве. Ну, надо же!
Я тихо хохотнул, улыбка придурка расползлась по лицу.
– И все же вы подумайте хорошенько. А то кто-то уже пустил слушок, что вы – гей.
– Что?
«Ах черт, Богачева! Давно она здесь?»
Я отложил в сторону распечатанную статью и огляделся. Намурлыкивая Синатру, мой заместитель вдохновленно расставляла горящие свечи на столе и уже успела втихаря окружить ими всего меня.
– Только попробуй заговорить на латыни – уволю!
– Бе-бе-бе, – перекривляла она и оглядела мой кабинет с азартом великого декоратора. – Теперь гораздо лучше!
– С моим кабинетом все в порядке! Было… – кажется, свечи чем-то попахивали, я не мог понять чем. – Что это за запах?
Я встал из-за стола и только по отекшим ногам понял, что действительно засиделся. Совсем не заметил. Ровно, как и Киру под собственным носом. Но как? Когда?
– Сандал.
– Чистый хоть?
– Ты про что?
– Про сандаль.
– Бородатая шутка, – Богачева стала разглядывать меня с подозрением. – Но попытка засчитывается.
Я нажал кнопку коммуникатора и попросил ассистентку пригласить ко мне Левочкина.
– Чем это вы так взбудоражены, Владислав Сергеевич?
Эта лисица стала кружить вокруг меня, хитро прищурившись.
– Лиз, прекращай, пожалуйста.
Леха нарисовался в дверях, эффектно их распахнув, словно входил в салун. Ему бы пошла ковбойская шляпа.
– Вызывали, Владислав Сер…
Заметив Богачеву, он тут же стушевался и забыл, как разговаривать.
– О, Левочкин! Как тебе мои старания? Лиза прекрасно знала, какой эффект оказывает на моего брата. Попал он, бедняга.
Богачева обвела жестом кабинет, а потом подкралась к немому ковбою и обмотала вокруг его шеи зеленую мишуру. Так глупо мой двоюродный брат еще никогда не выглядел.
– Скажи мне, ты – хороший начальник службы безопасности? -я показал ему листок со статьей.
– Он – лучший! -мяукнула Лизка и грациозной походкой продефилировала к окну. Она распахнула шторы и наклонилась к цветам на подоконнике. Разумеется, не просто так. Леха оценил вид сзади. На лбу даже капелька пота проступила.
– Бедненькие мои малыши! Совсем зачахли!
– Не на тех чахнущих смотришь, Богачева, – пробубнил я и с более серьезным тоном обратился к брату. – Скажи, как долго здесь стажируется Кира Евгеньевна?
– А, Маслова! – оживился Леха. – Классная баба!
Я тихо откашлялся, пресекая его дальнейшие комментарии, и спрятал руки в карманы брюк, чтобы никто не заметил, как они дрожат.
– Вы знакомы?
«Что с моим голосом? Разве он так звучит?»
– Ага! – хмыкнул брат. – Я как-то по привычке куртку хотел повесить в нашей старой раздевалке, так она мне дверью по роже съездила! До сих пор шрам, смотри.
Он показал маленькую светлую полосочку на виске.
– Бедный Левочкин! – Лизка подплыла белой лебедью к нам обоим. – А вы с каких пор интересуетесь стажерками, Владислав Сергеевич?
Снова прищурилась. Ей богу, я куплю ей очки!
– Давно она у нас?
Мой как-бы-невзначай тон не убедил никого в этом кабинете. Даже меня.
–Два месяца, – красно-гранатовые пухлые губы Богачевой расплылись в ехидной улыбке, обнажая белоснежные зубы. – Это – «та самая» Кира?
Леха переводил непонимающий взгляд с меня на моего зама и ждал объяснений.
– Солнцев рассказывал тебе о любви всей своей жизни? – начала Лизка, голосом чтеца сказок на пластинках.
Это начало переходить все границы, я, конечно, люблю Богачеву и ценю нашу дружбу еще со студенчества, но тема Киры – это святое.
Брат молча покачал головой из стороны в сторону, но вдруг на его лице отразилось понимание.
– Она ведь сама нашла тебя, ты понимаешь? – Лизка аж подпрыгнула от восторга. -Видишь, я говорила, надо было еще раньше сняться для обложки! Ты к ней пойдешь? Надо цветы купить. Нет, Новый год, все-таки. Давай за подарком сгоняю в… а что она любит? Сладости, золото, шмотки?
– С новым айфоном не прогадаешь. Все бабы любят айфоны, – пробасил Леха.
– Что за клише, Левочкин? У меня, например, яблочная аллергия, – парировала Лиза.
– Угомонитесь вы… Оба.
Я сел обратно в свое кресло и потер лоб. Морщины? У меня? Мне всего-то тридцатник.
– Нужно для начала как-то выяснить, нужен ли я ей, прежде чем припереться со всем этим барахлом.
– Купи кольцо – это верняк!
Я уже пожалел, что рассказал когда-то Богачевой о Кире.
– Она дружит со Скляровой с четвертого! – вспомнил Леха. Дельная информация. Молодец.
– Я могу наорать на нее или пригрозить уволить, а твоя Маслова прибежит к тебе выступить в защиту. Она же у тебя борец за справедливость, – предложила Лиза.
– Не трогай Склярову, она хороший сотрудник. И зачем портить ни в чем невиновному человеку настроение в такой день?
– Тогда попросим притвориться, что я на нее наорала!
***
Час спустя.
– Может, она недостаточно убедительно плакала? -озадаченно предположил Леха, поглядывая на часы.
– Склярова умеет надавить на жалость, не переживай! У нее Боря по струнке ходит, – отмахнулась Лизка, что-то напряженно обдумывая. – Надо что-то более действенное!
– Идеи есть?
Она пожала плечами, но я видел по горящим глазам, что идея все-таки была.
– Говори.
Богачева покосилась на Левочкина, а потом выдала:
– Она должна увидеть наш поцелуй.
Леха издал какой-то звук, похожий на мышиный писк.
– Я не хочу целовать тебя, Богачева! Ничего личного.
– Не хочешь вспомнить первый курс? -ехидные брови Лизки попрыгали вверх-вниз. – Ты отлично целуешься.
– А ты перепутала меня со своим парнем, пьянчуга. И я тебя не целовал, а пытался отлепить от себя, – я заметил, что брат уже побледнел. -Никаких поцелуев!
– Тогда вызови всех в конференц-зал, поздравь с праздником, толкни речь и вручи мне мою статуэтку.
– Твою победу в номинации объявят официально только после праздников.
– Ничего страшного, игра стоит свеч, – она подмигнула, и я согласился. В конце концов, сотрудников действительно нужно поздравить. И среди них я обязательно увижу ее.
***
30 декабря. Поздний вечер.
Последний работник ушел на заслуженные каникулы еще в пять. За окном мокрый снег с дождем, даже не прогуляешься до дома. Может родителям набрать? В гости позовут, а я не хочу в Петербург.
Я уже несколько часов сидел и пялился на фотографию Киры, взятую с аватарки внутренней почты. Все такая же хрупкая, но глаза казались огромными серыми тучами на ее бледном лице. За прошедшие годы они потемнели, и детская непосредственность куда-то исчезла из взгляда. Синичка только еще больше похорошела! Такая красивая, такая женственная.
Я чуть не спятил, когда заметил ее в толпе сотрудников!
Когда Лизка все-таки поцеловала меня на глазах у всех, на Кире лица не было. Ничего не понимаю, почему тогда ничего не предприняла? Вдруг я все-таки ошибся, и она ничего ко мне не чувствует? Во всем виноват этот чертов Стасик. Надо попросить Леху раздобыть про него информацию. Мать Киры всегда говорила об этом типе чересчур воодушевленно.
Я мог бы еще долго сидеть так, пялиться в монитор и вести внутренний монолог. Может пойти к Кире и поговорить с ней? Раздобыть бы адрес.
Законно ли это – рыться в личных делах сотрудников?
Но ведь нет ничего незаконного в том, чтобы узнать адрес у Скляровой.
Как же она обалдела, когда я набрал ей в такой поздний час и попросил адрес Киры! Да я и сам немного в шоке, даже стало нечем дышать. Черт, уже похоже на панику. Или это из-за отсутствия свежего воздуха. Я же совсем забыл, что чуть не задохнулся от этих “сандалей”! В кабинете стоял аромат, похлеще чем в Л´Эетуале.
И все же поеду.
К черту все!
Я и так слишком затянул с этим.
Компьютер пиликнул, сообщая о новом письме. Звук раздался снова и снова, и снова…
– Что за…?
***
Кира
Задыхаясь, я вылетела из лифта на восьмом этаже и помчалась к главному офису в конце широкого коридора. Сквозь дверную щель струился теплый свет. Сердце ухнуло в пятки.
Что я скажу, когда войду в кабинет? Что он подумает? Что же мне сделать, чтобы он не прочел письма?
Я понимала, что совершенно не готова к встрече, но страх и скорее стыд сделали своё грязное дело.
– Владислав Сергеевич, не проверяйте почту! – истошно завопила я так, словно в здании пожар, и ворвалась в кабинет.
За массивным дубовым столом сидел высокий молодой мужчина крепкого телосложения в строгом костюме (Блин, в жизни он выглядит куда эффектней, чем в журналах!) и поднял на меня изумленное лицо.
– Синичка? – он моргнул.
Зеленые глаза цвета хаки смотрели на меня с непередаваемой теплотой.
– Я прочел твои письма, – его обожающий взгляд сбивал с толку.
– Может, это не мои, – к лицу хлынула кровь. – Смотря что именно ты получил.
– Шесть писем различного содержания, – ответил главный редактор и закусил губу, чтобы сдержать расползающуюся улыбку.
– Ох, – я схватилась за голову, как будто бы это помогло предотвратить растущую панику.
Владислав Сергеевич встал из-за стола и выпрямился, сложив руки в карманы брюк. Он довольно долго что-то обдумывал, а потом усмехнулся и сделал шаг ко мне навстречу. Я попятилась назад и уперлась спиной в стену.
– Сегодня я нашел твое имя под самой потрясающей статьей, которую мне когда-либо доводилось читать, – звучал его мягкий, мелодичный голос, от которого у меня в груди потеплело.
– П-правда?
Пленительный взгляд скользнул по моему лицу и задержался на губах, отчего я громко втянула воздух и замерла.
– Наконец-то ты нашлась! Все это время ты была у меня перед самым носом, – он провел по моей щеке тыльной стороной ладони, а я закрыла глаза от наслаждения. – Расскажи-ка поподробней, почему тебя так задел поцелуй Богачевой, там, в конференц-зале?
Я беспомощно моргнула, он смотрел на меня, улыбаясь так, словно уже знал ответ.
– Мы с Лехой и Лизой проверяли по твоей реакции, стоит ли подходить к тебе сегодня или ты уже совсем забыла меня.
Я больше не могла говорить. Серьезно, не думала, что такое бывает: ни мыслей в голове, ни слов. Сплошной белый шум из-за гулкого биения сердца.
– Твои родители до сих пор ненавидят меня? – Влад с грустью заглянул в мои глаза. – Они тщательно позаботились о твоей безопасности, ни на шаг не подпускали к тебе! А когда они стали говорить о замечательном парне по имени Стасик, – он изобразил кавычки, произнося это имя, – я чуть не опустил руки и впервые подумал о том, чтобы прекратить попытки встретиться с тобой.
Я вдруг отмерла и встряхнула головой, словно желая проснуться. Но это был не сон. Далеко не сон.
– Что ты говоришь? – спросила я. – Ненавидели? За что?!
Влад отошел на несколько шагов от меня и посмотрел со снисходительной улыбкой на лице. Развернув к себе кресло, он пошатнулся на ногах и обессилено плюхнулся в него.
– Ты ничего не знаешь?!
– Ну, простите меня, дуру невежественную, – пропищала я, разводя руками в стороны. – Мне вообще кажется, что я сейчас сплю.
Грустный смешок Солнцева заставил меня почувствовать себя идиоткой окончательно. Но когда я увидела его глаза, полные сожаления и нежности, то меня подкосило вслед за ним. Я подошла к пустому креслу рядом с Владом и села.
– Ты помнишь свой двадцатый день рождения? – вдруг спросил он с таким трепетом, что мне показалось, он говорит о каком-то священном таинстве, а не обо мне. – Помнишь суматоху и кучу приглашенных гостей? Как думаешь, зачем все эти люди собрались?
Я глупо пожала плечами.
– Ну, мама привезла мне платье из Италии, которое сшили на заказ, и я подумала…
– Я собирался попросить твоей руки! – выпалил Солнцев, словно эти слова сорвались с цепи и вылетели сами, без его контроля.
Переждав несколько секунд, Влад отдышался и повторил тише и спокойней, чем окончательно добил мой разрушающийся мозг:
– Я хотел сделать тебе предложение, и все об этом знали. Разумеется, кроме тебя, синичка!
Все, что мне удалось выдавить из себя – это тихий стон, который означал прощальный плач по рассудку.
– Твой отец сказал, что я – никто и ничего не добился в этой жизни, чтобы быть достойным его единственной дочери. Поэтому я сбежал, как последний трус! – сокрушенно произнес он, отвечая на мой безмолвный вопрос. – Вот почему тебя оградили от меня, и сколько бы я не пытался достучаться до твоих родственников, они и близко не подпускали меня к тебе. Даже неудивительно, что ты ничего не знаешь об этом.
И снова тихий стон из моей груди.
«Еще одна тайна, о которой мне неизвестно, и путевка в психиатрическую клинику обеспечена. ВИП-комната с мягкими стенами и прощай, чулан и шумный вентилятор.»
Я вдруг широко улыбнулась и повернулась к нему, заглядывая в глаза:
– Так ты все это время не переставал искать способ вернуть меня? А это издательство…
– Только ради того, чтобы доказать твоему отцу, что он не прав! – закончил Влад.
– Я сбежала из дома и пошла ему наперекор. Выучилась на журналиста, чтобы доказать, что достойна тебя.
– Мы – идиоты.
Я не ответила.
Мы продолжали сидеть и смотреть друг на друга: я, еле сдерживая слезы, он – не решаясь испортить момент.
И тогда я сделала то, чего он никак не ожидал. Оттолкнулась ногами от пола и покатилась на кресле далеко к окну.
– Уи-и-и! – закричала я и подняла руки вверх, наслаждаясь моментом.
Солнцев подкатился ко мне и взял за руку.
– Что ты делаешь?
– Закрываю последний гештальт! – радостно воскликнула я.
– Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, и боюсь даже спрашивать, – тихо посмеивался Влад и, наклонившись, нежно погладил меня по волосам. – Скажи, все, что ты написала мне в своих письмах – это правда?
– Все до единой строчки, не считая тех, что пришлось удалить из-за цензуры.
Его счастливая улыбка показала мои обожаемые ямочки, и я поцеловала каждую. А потом быстро чмокнула его в губы. Когда я заметила, что Влад собирается продолжить поцелуй, то быстро отпрянула от него. Оттолкнулась от подоконника ногами и откатилась к входным дверям просторного кабинета. В голове возникла совершенно идиотская идея, но чем нелепей она мне казалась, тем сильнее мне хотелось это сделать.
***
За сутки до наступления Нового года, повиснув на рабочем телефоне, охранник всю ночную смену проговорил со своей любимой девушкой и рассказывал ей в подробностях то, что наблюдал с камеры наблюдения на восьмом этаже. Главный редактор и никому до этого момента неизвестная стажерка гоняли наперегонки по коридорам, сидя на офисных креслах.
Хотя нет. Они, конечно же, останавливались, но лишь для того, чтобы поцеловать друг друга.
