Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Сокольники». Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи.
– А почему «Скольники»?
– А вам какую надо? – раздраженно буркнула тетка с серым чемоданом, обдав при этом стойким и от чего-то очень знакомым запахом жарящихся котлет.
– Мне надо … – покачал головой. – Черт. Забыл…С другом договорился о встрече.. Опаздываю страшно. А тут еще телефон разрядился. Не предупредить, и, похоже, что сел не туда.
–Ну естес-но! Не туда сел! Посмотрите на него, люди! – продолжала выговаривать тетка. – Не туда. Мы тут все, может быть, не туда сели. И ничего – едем, не возмущаемся. И вообще, – опасно нависла над ним тетка, – уступите женщине место.
Огляделся. В смысле? Вагон почти пустой. Из пассажиров только он, солидный мужчина, пялящийся в телефон, девушка со старым этюдником и бейджиком «Кира» от руки.
Напротив сидела Дама, – язык не поворачивался назвать ее бабушкой, – очаровательного возраста и вывязывала едко-розовое нечто под собственное «лицевая – накид – две изнаночных – лицевая..»
Был еще парень, похоже ровесник, улыбающийся чему-то в наушниках. И дед. Ну как дед. Понимающий такой дедок, из тех, к кому внуки приходят перекантоваться, пока ссора с родителями не утихнет, вполуха слушая повторяющие рассказы о «настоящей» жизни.
Ну и тетка эта. Странная. Вроде ниже его значительно и худющая до пугающего, но словно занимает все пространство. И ее чемодан. Огромный, старый, без колес даже. Как только дотащила? Если только, помог кто.
– Нет, – подумал и криво улыбнулся. – таким не помогают. У них же на лице написано: «Не влезай – убьет». А не убьет, так покалечит точно.
– Что? – прошипела тетка почти в ухо. – Я не расслышала.
– Присаживайтесь, говорю, – Но все же странно. Час пик, а так свободно.
– Да-да, молодой человек. Вы совершенно правы. Фантастически странно. – вдруг сказал дед. – Ведь доподлинно известно, что в это время на квадратный метр вагонов московского метрополитена приходится до 10 человек. А самые загруженные станции знаете какие? Ну? Угадайте?
– "Комсомольская", "Юго-Западная", наверное, "ВДНХ"
– Да, прекрасно! И…? И «Выхино». Представляете? Кто бы мог подумать? Кто бы мог подумать…
– Вы работаете в метро? – поинтересовался скорей из вежливости.
– А похоже? –с кокетливой гордостью спросил дед? – Я на самом деле всю жизнь хлеб пек, булочки разные. На Стромынке не бывали? Там вот, да. Метро – это для души, хобби. Я как в 62-ом спустился, так все – попал. Вы даже не представляете, сколько…
– Так, говоришь, не помнишь, где с другом договорился встретиться? – внезапно перебила его тетка. Часто с тобой такое? Так ты записывай – записывай. Писать еще не разучился?
– Ну что вы пристали к мальчику? Видно же: из хорошей, интеллигентной семьи – вступилась за него «розовая» Дама. – И не надо фыркать. Это как минимум выглядит вульгарно. – Это уже в сторону тетки. – Не обижайся на нее, мальчик. Чемодан тяжелый, да и дорога не легкая. Вот ко всем и цепляется. Тебя как зовут?
– Варвара Алексеевна, не начинайте. Знаете же…, – не отрывая глаз от телефона, прохрипел мужчина.
– Ой, да ладно вам. Именем больше, именем меньше. Хотя я буду звать тебя Сашей, если позволишь. Был у меня кавалер с таким именем и с точно такими же как у тебя щечками. Очаровательными. Но было это давно. Где тот Алексей?
– Вы хотели сказать: «Александр», – язвительно заметила тетка.
– А тебе очень хотелось меня подловить, да? Промолчать никак не могла? Александр, Алексей, Василий.. А ты пальцы не загибай, все равно не хватит. Я в молодости горячая была. Да и сейчас ничего, – Дама вдруг подмигнула деду.
–Я..я…а вы знаете, что если встретиться у правой ноги партизанки, то влюбленных ждут долгие отношения? – невпопад сказал дед и покраснел одними ушами. – Может, проверим?
– С вами, Виктор, хоть на край света, хоть на «партизанскую», – неожиданно грустно ответила Дама и посмотрела удивленно на свое вязание. – ой, как все запуталось!! Мальчик, подержи-ка клубки. Придется все распустить и начать заново.
– Опять? – нервно выдохнула художница с бейджем. – Ну сколько можно? Достало уже: вот это ваше «лицевая-изнаночная» и противное спицами «цок-цок-цок-цок-цок»!!! Черт! Черт! У кого есть выпить? Или хотя бы кофе покрепче, а?
– Кофе тут не носят, Кира, и ты это прекрасно знаешь. – снова раздался хриплый низкий голос. – Скажи спасибо, что вайфай провели. Да твою ж мать! Твою ж мать!! Он там совсем охринел!? Песенки эти сопливые, статусы! И кольцо мое, сука, носит на пальце! Твою ж… – мужчина, не отрывая глаз от телефона, вытер слезу.
-Это он про кого? – спросил «Саша».
– Да, – совсем тихо сказал старушка, – про своего бывшего. Тот никак его не отпустит, хотя обещал, что будет пытаться.
– Вы…ммм…из «этих»?
– Из тех, из этих.. А у тебя, Саша, острая гее-непереносимость? – хмуро спросил мужчина. – Или ты..ммм..из этих? Ну, которые просто не знают, что такое любовь?
Мужчина устало потер переносицу и прикрыл глаза.
– Когда ты просто чувствуешь, что это твой человек. А ты – его. И не важно, что там ниже пояса, что скажут папа-мама и что вы навряд ли в ЗАГСе произнесете «согласен».
А важно то, что тебе нравится, как он утром пытается не спалить тосты и дует на пальцы потому, что все равно спалил. Нравится читать книги, в которых он специально для тебя оставил красивым почерком пометки на полях. Нравится его привычка напевать что-то из Стинга – всегда из Стинга. Немузыкально, но чудовищном русском-английском, но тебе это нравится.
– Почему вы тогда его оставили?
–Так бывает, мальчик. В этой жизни бывает, – в сторону сказала тетка
И внезапно стало очень тихо. Только отмеряющий время стук спиц.
– А я, если честно, даже не пью. – не поднимая глаз, сказал Кира. – В завязке. Как поняла, что все летит под откос, на программу пошла, типа анонимных алкоголиков. Там куратор сказал, что надо придумать отвлекающее действие. Я решила рисовать. Как в детстве с Мишкой.
Мы с ним рисовали везде: на тарелках ненавистной кашей, на зеркалах дорогущей маминой помадой, на бродячих котах зеленкой. Позже – на стенах мелками и вонючей краской из баллончиков. Мудрых драконов и погибших кумиров, чужие окна и обманчивые маяки – мы творили просто потому, что не могли по-другому.
Потом я… А Мишка, молодец. Не попал в эту яму. По краю прошел, но удержался. Даже писать не бросил. Стал серьёзным художником. У него сейчас, кстати, выставка. Он мне на открытие приглашение прислал. На бумаге такой, знаете, трогаешь и понимаешь, насколько все теперь по-взрослому. Надо сходить. И вы сходите.
– А что ты сейчас рисуешь, Кира? – тихо спросил «Саша».
– Себя. Такой, которая не боится идти вперед.
– Спорная вещь – это ваше искусство. Особенно современное. – хмыкнул дед. – Варвара, давайте я ваш клубок подержу. Вот так, удобней же? Видел я и граффити, и модную 12-метровую фекалию, песни с внуком слушал. Не понимаю.
Вот в метро красиво. И понятно все. Потому что для людей. Каждая плиточка на своем месте. И свет. Вы замечали, какой успокаивающий свет в метро?
– А я, представляете, как-то раз видел свадьбу на Маяковского. – глядя в окно, вдруг сказал парень его возраста, снимая огромные наушники. – Вечером, народу совсем немного было. Мы с отцом тогда договорились бумажного змея позапускать, но у него не получилось. Теперь вот, – кивает на пеструю коробку на сиденье рядом, – опять решили попробовать. Отец меня уже там ждет. Лишь бы погода не подвела. Кто прогноз смотрел?
– Солнечно, +27 и правильный ветер, не переживай. – неожиданно мягко ответила тетка с чемоданом. – Вам с отцом понравится.
– Спасибо. Это здорово. А мне кажется, что я вас видел раньше, – сказал парень, с улыбкой посмотрев на «Сашу». – Вы же в ветклинике на Пражской работаете?
– Да. А вы? Хозяин мейкуна со странными гастрономическими пристрастиями. Его зовут Василевс, а вас – Петр! Давно вы к нам не заходили. Все в порядке?
– А ты чего не женился-то до сих пор? Все ту самую ищешь? Или того? – нагло прервала их разговор тетка. – Часики не только у женщин тикают. Тик-так, тик-так… Хотя с твоим характером и привычками немудрено.
– Говорю ж тебе, отстань от мальчика, – вступилась за него старушка. – Я сердцем чувствую: хороший он, заботливый. И руки такие красивые. Мужчины с такими пальцами обязательно становятся хорошими мужьями, Кира. Поверь моему опыту.
– Вашему – уже верю, Варвара Алексеевна. Но не получится: нам по окончании программы еще полгода минимум лучше в отношения не вступать. Внутренний баланс, не-зависимость, границы и все такое. Но я буду иметь в виду
– Только если моим шафером будете вы, – «Саша» отвесил шутливый поклон в сторону деда.
– Почту за честь.
–А меня пригласите? Обещаю не говорить пошлых тостов, и уж точно не стану зажимать в углу маму невесты, – прохрипел мужчина с телефоном
– А папу?
– Это как пойдет
– Я знаю отличного флориста, дорого берет, зараза…
– Торт на Никольской не заказывайте. Ни стиля, ни вкуса..
– Что-то старое я дам, у меня много…
– С музыкой я сама и с фаерщиками. У меня одноклубник –огонь! Буквально…
Смеялись, планируя свадьбу века. Как-то неожиданно все выдохнули, расслабились. Даже тетка эта свой гигантский чемодан наконец-то отпустила…
И вдруг это веселье было прервано
– Остановите! Пожалуйста!! Остановите! Тут же должен быть стоп-кран? Они во всех вагонах есть. Пожалуйста, кто-нибудь…
– А это..? – растеряно спросил «Саша».
– Это новенький, чуть раньше тебя сел. – ответила тетка.– Спит много, как просыпается – плачет, хочет выйти. Напуганный, как и все по началу. Это случается. Кира, успокой ребенка.
– Да что тут происходит!? Какой-то гребаный сюр! Мы едем уже кучу времени, и ни остановок, ни других пассажиров. Что это?!
– Ты так ничего и не понял, мальчик? – неожиданно нежно сказала тетка. – бедный, бедный Тошик – колючий ежик
– Откуда вы знаете…?
– Прозвище-то твое? Вспоминай сам. А не вспомнишь, так не беда.
Это последний поезд, мальчик. И едет он до конечной. Мы все, Антон, идем на свою конечную станцию. И он, не пришедший на свидание со своим возлюбленным, и она – так и не решившая, что важнее: будущее или прошлое. И они, – кивнула головой в сторону пожилых мужчину и женщину, – и я.
– А я?
– Ты? Ты, действительно, не туда сел, чего уж там. Сейчас, Антон сейчас. Надо решить выходишь ты или остаешься.
– Я могу решать?
– Ты единственный можешь
– А они? Может…?
– Не может. Антон, не торгуйся. Подъезжаем уже. Людей не задерживай на входе.
– Каких людей? – заморгал Антон.
– Выходи давай, – вытолкнула его тетка. – Маме привет передавай и скажи: «Ритка долг вернула».
***
– Извините, что?
– Вы выходите, говорю? Уснул что ли?
– А какая остановка?
– Так «Сокольники, мальчик. «Сокольники»
*****
–Мам, привет. Да. все нормально. Голос? Мам, не придумывай. Какой сон? Мам, погоди. Я вот что хотел спросить. Кто такая Рита? И что она тебя должна? Высокая, худая очень. Мам, ты плачешь? Я скоро буду, мам.
Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка….
