Тут, как в известном анекдоте: если принцесса без башни, то спасать придется дракона.И не только дракона… ***
– Спасибо, мам, я не хочу ужинать, – Сенька со свистом втянула воздух, театрально заломила кисти рук, тихонько всхлипнула.
– Сень, у костлявых писателей меньше фантазии…
– У меня, похоже, ее совсем нет…
Девушка очень нервничала. Рассказ в редакцию она отправила три дня назад. В электронном письме даже поставила галочку «Уведомить о почтении». Но заветного «Ваше письмо прочитано» так и не получила. Хотя рассчитывала на как минимум «Ваша сказка гениальна!».
– Ну, как хочешь, – мама приобняла дочку за плечи. – Курносая, не переживай ты так. Мне вот отец твой в ЗАГСе не сразу ответил. Представляешь, его спрашивают, согласен ли он меня в жены взять, а он стоит – глазками луп-луп. И тишина. Я его мысленно уже прибить тогда успела, план мести придумала за эту минуту. И уехала с его другом в Польшу. Дядю Сережу помнишь? Вот с ним, ага. Ой, он тогда влюблен в меня был, а я папку нашего выбрала, дуреха. Регистраторша тык-мык, на меня косится недвусмысленно, мол, пни его там что ли. Переспросила погромче. А тот заулыбался счастливо, говорит, конечно, а то! Вот это страшно было. А это всего лишь конкурс, – она ободряюще подмигнула. – На каждую книгу найдется свой читатель. Просто еще не время. Или не место. А, может, нужны небольшие правки….
Мама мягко взъерошила кудри на Сенькином затылке, чмокнула дочь в кончик носа и вышла из комнаты.
Есения на всякий случай еще раз проверила почту. Зачем-то несколько раз обновила страницу, заглянула в спам. И со всей дури захлопнула крышку ноутбука. Благо, дури в медной головушке оказалось не так много, и тот всего лишь клацнул клавишами. Девушка зарычала на саму себя, нежно погладила матовый темно-вишневый прямоугольник. Ноутбук она купила сама на первую зарплату. Не новейшей, конечно, модели. Да и не тот, что хотела. Выбирала в магазине один, а домой принесла другой. Но новый – с заводскими печатями, документами. Паренек на кассе с приторной улыбкой посоветовал быть внимательнее и вспомнить, точно ли здесь Сеня брала компьютер. Такой модели у них никогда даже не было в наличии. Сенька повертела пальцем у виска и понесла ноутбук домой. Тот, словно живой, одобрительно заурчал в коробке. От испуга девушка едва его не оставила на первой попавшейся лавочке в парке. Но ее тут же задавила здоровая жаба. Так ноутбук все же оказался в комнате с романтичными пастельными обоями в цветочек.
Включить вишневое чудо, правда, Есения решилась не сразу. Несколько раз заносила палец над клавишей, но отдергивала его назад. На третьей попытке решительно тряхнула кудрями:
– Ну, маленькая что ли?! В сказки всякие верить… – отругала сама себя и вставила вилку в розетку.
Девушка могла поклясться на чем угодно, что в этот момент ноутбук с аппетитом зачавкал, а когда батарея зарядилась, сыто икнул. Хотя, работал, как обычный компьютер. Почта, ворд, эксель, браузер, проигрыватель, приложение для обработки фотографий – скромный максимум, которым пользовалась студентка факультета экономики. К необычному звуковому шоу своего ноутбука она постепенно привыкла. И ни за что бы не променяла его на другой. Так мягко ее пальцы не прыгали ни по какой другой клавиатуре. И фантазии в голову шли только тогда, когда девушка смотрела в этот монитор.
Сеня, как будто извиняясь, побарабанила пальцами по уголку крышки. Снова открыла компьютер. Пощекотала тачпад. Тот отозвался фиолетовым свечением – распознал отпечаток пальца хозяйки. Машина довольно заурчала, экран приветственно моргнул синим окном запуска, символы подключения приложений и дисков растянулись в улыбке. В центре рабочего стола призывно блестел текстовый файл. «Без имени, без времени».
– Странное, Сенька, название у твоего рассказа, – обратилась к внутреннему писателю девушка. Она любила вот так в тишине разговаривать с собой. Мысли сразу становились осязаемы, весомы и понятны. – Не удивительно, что письмо даже не открыли, – скривила губы, свела брови на переносице. – Права мама. Надо подправить. Та-а-а-ак… так-так-так….
Мышка подползла к файлу. Две щелчка – и ровные ряды фентэзийного текста распрямились перед глазами. Пальцы запорхали по клавиатуре. В комнату еще несколько раз заглядывала мама. Папа принес чай и овсяное печенье. Брат – математику и просьбу показать класс. Но так и ушел: «сестра еще называется, а потом за двойки ругаешь!». Помяукать в ухо и за порцией ласки приходила кошка. Не получив ежевечернего почесывания, лысая больно цапнула Есению за палец. В ответ получила тапкой. Гордо опрокинув фиалку с подоконника, удалилась на кухню выпрашивать еды. Сенька вернула цветок на место, замела землю под батарею, прикрыла краешком коврика и вернулась к рассказу.
Руки чесались от нетерпения, буквы путались, пальцы не успевали за мыслями. Девушка набирала строчку за строчкой, перечитывала, стирала половину, и снова стучала по клавишам. К середине произведения ей захотелось поменять главной героине прическу. Ну никак не вписывалась холеная блондинка в ритмичные приключения. Сеня отлистала к первой строчке.
– Лада заправила платиновую прядь за ухо, сморщила прямой острый нос, надула пухлые розовые губы, – прочитала она вслух. – Нет, ну какая Лада? Не то.
Тык-тык-тык по backspace на клавиатуре. Погрызла кончик ногтя на большом пальце. Потерла сморщенный лоб.
– Ладно, уговорила, – обратилась сама к себе. – И пусть попробуют что-то сказать.
Щелк-щелк – «Еся» вывели черные буквы на белом листе. Сеня удовлетворенно кивнула. Приписала: «Еся заправила медный локон за ухо, почесала веснусчатый нос, облизала обветренные губы. Кривая сабелька на поясе будто ткнула в обтянутые брюками бедра: «Ну ты чего, хозяйка, пошли что ль?». Вот. Теперь как надо. В голове тут же сложился образ девчонки с шилом в одном месте. Такая точно рванет воевать с драконом. Есения хохотнула. Мельком глянула в отражение в окошке. Ну и что, что с себя героиню списала? Зато правдоподобно. Она еще раз тряхнула кудрями и погрузилась в свою сказку. Когда холодная Лада сменилась теплой задорной Еськой, строчки как будто сами начали вытекать из кончиков пальцев и укладываться в сюжет.
Через несколько часов она так отсидела попу, что мягкий стул казался деревянной доской, утыканной острыми занозами. Сенька ерзала, фантазии махали ручкой и утекали в открытую форточку. Начинающая писательница злилась.
– Ну, нет! – фыркнула она.
Попа хотела отдыха, голова – приключений. А победил оставшийся без ужина желудок. Есения кинула беглый взгляд на часы, потом – на печенье. Половина двенадцатого.
– Ай, к черту диету! Завтра подольше покачаю ляжки, – она сунула овсяный треугольник в рот.
Ложечкой собрала с остывшего чая радужную пленочку, отхлебнула. Поморщилась. Сенька ненавидела холодный черный еще и с сахаром. Заботливая мамина рука порой добавляла ложечку. Для мозга полезно. Ага, как же. Надо было, видимо, еще карту следования вместе с сахаром замешивать, чтобы он не путал голову с боками.
Разминая затекший копчик, девушка прошлепала босыми пятками в кухню. Щелкнула выключатель чайника. Заглянула в холодильник. Хороший бутерброд – вот что сейчас точно полезно ее мозгу. Сенька отрезала ломоть гречишного хлеба, щедро намазала его творожным сыром, разложила сверху пластики авокадо, сдобрила солью. На полке нашлось вареное с завтрака яйцо.
– Нет, ну а че? Правильное же питание? Правильное! И я же не каждую ночь жру, – успокоила себя Сеня. Залила пакетик зеленого чая кипятком. Бросила на тарелку еще пару печенюшек. – Гулять, так гулять!
На цыпочках она пересекла зал. Домашние уже посапывали. Дремавшая на диване кошка высунула нос из-под пледа. Лениво потянулась. Мяукнула, мол, чего шаришься посреди ночи, спать мешаешь?
– Все, ухожу, – шикнула в ответ девушка и захлопнула пяткой дверь в свою комнату.
Без четверти полночь. Сенька быстро запихнула «правильный» бутерброд в рот, как будто старалась успеть до двенадцати. Глотнула дымящегося чая. Зашипела обожженными губами. Дернула зарядное устройство из розетки. И забралась с ноутбуком в постель. «Щелк-щелк», – отбивали острые ноготки по глянцевым кнопочкам. Сенька протянула руку к тумбочке, пошарила по гладкой поверхности. Уткнулась в еще горячую кружку. Оторвала глаза от текста. Тарелка с печеньем осталась в одиночестве на столе. Девушка с сожалением облизала овсяные треугольнички взглядом. Но лень победила голод.
Вместо хрустящей сахарной корочки, Есения закусила нижнюю губу. Кончик языка солоновато защипало. Снова съела в кровь. Сдирать кусочек кожи за кусочком, пока не появятся алые островки – от этой привычки девушка не могла избавиться с детского сада. Стоило чуть поволноваться, задуматься или схлопотать от взрослых. Она медленно провела кончиком указательного по влажной липкой линии. Мельком глянула на красный отпечаток. И, не вытирая кровь с пальца, снова погрузилась в рассказ.
Полночь. Компьютер тихонько затарахтел, словно шепотом приговаривал что-то. Сенька вздрогнула:
– Перегрелся что ли, бедненький? – провела пальцами по экрану. По ладошке в ответ как будто иголочками пробежали. – Точно перегрелся, – решила девушка, потирая руку.
Дописала строчку. Поставила точку. Нажала несколько раз для точности на фиолетовую «дискетку» в левом верхнем углу. Мечтательно улыбаясь, поглаживала теплую поверхность компьютерного алфавита еще с минуту. Неохотно поставила незакрытый ноутбук на прикроватную тумбочку и закуталась в одеяло.
Серебристый лунный свет тоненькой дорожкой разлился от окна почти до самой кровати. Отблески настенного светильника потянули к нему свои мерцающие лапки. Дотронулись, отскочили, словно играя. Девушка вытянула руку из-под одеяла, дернула за выключатель. Стало почему-то еще светлее. Это луна теперь уже почти всем своим блином заглянула в комнату. Вставать задергивать шторы Есении было лень. Поэтому она поглубже зарылась в мягкое одеяло.
Где-то под потолком жужжал комар. На улице в темной подворотне соседнего дома перебирали гитарные струны. Хрипловатый нетрезвый мужской голос вытягивал: «Все идет по плаааанууууу…». Женские посмеивались и подпевали. У круглосуточного супермаркета за углом скулила оставленная хозяином у двери собака. Чуть дальше, на парковке, на одной из машин сработала сигналка. А на набережной кто-то бархатным речитативом декламировал стихи. Странные такие. Больше похожие на заклинание. Уже засыпая, Сенька подумала: «Нафантазировалась…».
***
Солнышко так светило, что ресницы уже грозили сплавиться и слипнуться. «Надо было все-таки задернуть шторы, – сквозь сон вспомнила Сенька. Рукой попыталась заслониться от наглых лучей. Второй – подтянуть одеяло, но нащупать его не смогла. – Упало что ли?».
Девушка разлепила веки. Ахнула и резко села. Потрясла головой, освобождая сознание от облачков сна. Похлопала большими глазами. Ущипнула себя для надежности. Нет, не снится. Она сидела на большой кровати в совсем незнакомой комнате. Обшитые деревом стены местами покрывали ковры с удивительными узорами. Вот, на одном – стая гончих уже почти затравила оленя. Его передняя тонкая нога подкосилась, стеклянные глаза сковал страх. Он выставил вперед рога – единственное оружие и надежда на спасение. Но, кажется, еще секунда – и собаки в клочья разорвут жертву. С острых желтых клыков капает слюна, разгоряченные забегом мышцы перекатываются под лоснящейся на солнышке шкуре. Сумасшедший взгляд никуда уже не отпустит Бемби. Сенька вздрогнула.
На втором ткацком шедевре рыцари в доспехах скрестили копья. Кажется, их скрежет пробирал до костей. Под забралами не видно было лиц, но девушка была уверена – вот этот, справа, ликовал от скорой победы. А вон тот с синими башенками на гербе чувствовал поражение в два хода. Кони в лохмотьях пены куда-то неслись во весь опор на третьем полотне. Мощными шеями тройка продиралась сквозь зеленые заросли. Под копытами вороного хрупнула ветка. Чалая испугалась и прыгнула в кусты. Оттуда выскочил заяц наперерез третьей, снежно-белой. Сенька залюбовалась ковром. Ниточка к ниточке. И не скажешь, что выткали чьи-то умелые руки. Словно живые. Еще чуть-чуть и заржут.
Девушка перевела взгляд на левый угол комнаты. Там стоял резной туалетный столик с кучей шкатулок, баночек, скляночек и навесным овальным зеркалом. В противоположном – высокий платяной шкаф. Пол тоже устилал ковер. Сенька спрыгнула с кровати. Босыми стопами зарылась в густой мягкий ворс. Хотела попрыгать, но вместо пижамы с миленькими бледно-розовыми цветочками на ней оказалась длинная белая кружевная сорочка. Есения запуталась ногами в полах неожиданного одеяния и с грацией бегемотихи в разгар брачного периода полетела вниз. Едва успела затормозить локтями и ладошками, чтобы не пропахать шерстяную поверхность носом, но лбом все же слегка приложилась.
В таком положении ковер мягким уже не касался. Каменный пол не очень радушно принял в свои холодные объятия, еще и клубом пыли одарил. Сенька поморщилась, зажмурилась и звонко чихнула, шаркнув при этом по коврику еще и левой щекой. Девушка тихонько застонала, с горем пополам поднялась на четвереньки. И тут дверь комнаты распахнулась.
– Есения! Что у тебя тут происходит?! – на пороге показалась пухленькая женщина в странном длинном платье с кувшином в одной руке и деревянным тазом во второй. От нее вкусно пахло ванильными булочками. Оставшийся без ужина прошлым вечером желудок протяжно взвыл. Девушка смутилась, растерялась и села прямо на пол.
Женщина поджала и без того тонкие губы, вздернула подбородок, поставила ношу на высокий столик у окна. Круто развернулась на каблука и вплотную подошла к девушке. Уперев руки в бока, наклонилась едва ли не к самому лицу и долго-долго вглядывалась в Сенькины глаза. Та смутилась еще больше и еле сдержалась, чтобы не залезть под кровать.
– Так-так-так…. – не меняя позы, протянула женщина.
От этого она стала похожа на миссис Поттс из диснеевской «Красавицы и чудовища». Есения в последний момент поймала и спрятала улыбку. И чтобы уж совсем не выглядеть дурочкой, промямлила:
– Все хорошо… Упала вот… – и вытянула саднившие запястья.
Дама прищурилась. Выпрямилась. И так же резво вернулась к столику.
– Умывайся, неосторожное дитя. У нас сегодня очень много дел, чтобы тратить время на безделицу.
Сенька посмотрела на свои ладошки. Ссадины хоть и небольшие, но жгло их прилично. Свербило и над бровью. Девушка хотела возразить, что ей вообще-то больно, на полу грязно, и раны надо бы обработать хотя бы йодом. А то инфекция, заражение, ампутация и все дела. Но вовремя прикусила язык. Еще раз исподтишка оглядела комнату, спину женщины, наливающей воду из кувшина в таз, свою ночную рубашку. Это никак не могло быть явью. Это было слишком странным, чтобы быть реальностью. Но ладошки было слишком больно, чтобы это было сном.
– Есения! Вода стынет! – всплеснула руками пышная дама.
С круглыми полными сомнений глазами девушка поднялась с пола. Снова наступила на длиннющий балахон и больно приложилась копчиком о край кровати. Со стоном улеглась на спину.
– Есенька, душенька, ну что случилось? – ласково пропела экономка от столика.
– Случилось. Что-то офонареть какое странное, – тихо отозвалась Сеня с пола.
Чтоб не повторить свой двойной тулуп еще раз, она на четвереньках доползла до туалетного столика, по ножке поднялась. Зажмурилась на секунду. И как будто после пластической операции с опаской взглянула на свое отражение. Вздох облегчения эхом раскатился по комнате. Из зазеркалья смотрела все та же Сенька, только с немного красным лбом. Кудри на солнце переливались всеми оттенками осеннего леса. На бледном вздернутом носу кокетливо прыгали веснушки. От этого девушке стало как-то спокойнее. Она скорчила отражению гримаску, показала себе язык, отвернулась от зеркала. И наткнулась на изумленный взгляд женщины.
– Ты не заболела у меня?
– О, точно! Может я сбрендила с этим рассказом, и меня в дурку упекли? – с надеждой в глазах Сеня бросилась к окошку.
– Куда? – не поняла тетка и своей широкой фигурой преградила девушке путь. Сунула в руки мыло и щербатую зубную щетку.
Девушка машинально взяла. И чтобы как-то успокоиться начала тщательно начищать зубы. Женщина тем временем заправила постель, собрала какие-то вещи в кулек.
– И… какие у нас дела? – закончив с водными процедурами, как можно непринужденнее спросила Сенька.
– Драконий совет сегодня, забыла что ли? – таинственно прошептала ванильная дамочка. – Женихи к вечеру соберутся… – Уже нормальным голосом добавила она и заискивающе подергала бровками.
– Драконий, – так же шепотом протянула Сенька. – А женихи чьи?
– Как чьи? Ну, известно, что не мои.
– О-фи-геть! – плеснула себе в лицо водой Есения.
– Как? – открыла рот женщина.
– Да по полной! И много их?
– Кого?
– Ну не драконов же! Женихов.
– Да, не. Сотни две всего отозвались приличных. Остальные с драконом связываться не захотели. Даже за вознаграждение и твою руку, – простодушно выпалила тетка и тут же прикусила язык. Покосилась на Сеню и слишком быстро и ловко для своей комплекции вынырнула за дверь.
– Эй? Как вас там? Стойте! – кинулась за ней следом девушка. Но в коридоре было уже пусто и темно.
Есения вернулась в комнату. Еще раз оглядела ее. Расчесала волосы лежащим на столе гребнем. Повертела его в руках. Гладкий, легкий, словно из кости выпиленный, он совсем был не похож на привычные расчески 21 века. Как и баночки, стоявшие на столике. Раздумывая, что это за странный сон ей снится, девушка перебирала одну за другой. Открывала крышки, принюхивалась, морщила нос и ставила обратно. Что-то похожее на пудру, какой-то жир, пахнущий мятой, непонятная бурая жижа вперемешку с укропными семенами.
– Бр, ну такое себе… древнекорейское спа. Фу! – вернула последнюю банку, до краев наполненную воняющим прокисшими яблоками желе, на столик.
Завершив ревизию, Есения с выражением лица опытного ревозорро перешла к шкафу. На полках были аккуратно разложенные рубахи, блузочки с воланами, платья в том же стиле, что и на женщине с тазом, длинные юбки. Рассудив, что в ночнушке в любом случае неудобно, а нормальной одежды в этом сне не будет, девушка вытянула с полки не сильно мятую бледно-голубую рубашку и темно синюю юбку. Одежда оказалась ей впору. Там же в шкафу нашлись не очень удобные туфли и шелковый платок в тон юбке. Им Сеня повязала волосы, чтобы не лезли в глаза.
Кто-то поскребся в дверь, попытался ее открыть, тихонько чертыхнулся. Что-то гулко зазвенело о каменный коридорный пол. Из щелки между деревянной створкой и стеной потянуло чем-то вкусным. Голодная Есения, глотая слюни, распахнула дверь. На пороге стоял щупленький мальчишка лет двенадцати. В руках он держал заваленный едой поднос. Ногами пытался запинать с глаз долой упавшие столовые приборы. Сенька ухмыльнулась. Подняла вилку с ножом. Легонько подтолкнула юнца в комнату. Тот с нескрываемым удовольствием плюхнул свою тяжелую ношу на столик, расплескав не то компот, не то чай из кружки. Зыркнул на Сеню, вжал голову по самые уши в шею.
– Эй, пацан, ты чего? Боишься меня что ли? – тронула за плечо его девушка.
Паренек шарахнулся в сторону. Лицо его вытянулось:
– Ругать не будете?
– Не буду, – настала очередь Сени удивляться. И тут она смекнула: – Ну, если ты мне все сплетни местные расскажешь.
– Че расскажу? – паренек громко шмыгнул, рукавом вытер нос.
– Все расскажешь! – голосом отпетого оперуполномоченного на допросе процедила девушка. – Тебя как зовут?
– Макар же.
– Вот и ладушки, Макар. Садись! – Сеня похлопала рукой по кровати. Тот послушно пристроился на самом краешке. – Ты здесь кто, Макар?
– Дык я это.. по хозяйтсву… Тетке Злате где че помочь надо, дык я тута…
– А Злата это которая булками пахнет?
– Она самая – расплылся в блаженной улыбке мальчуган. Видимо, тетка булками пахла не зря.
– Ага, – засовывая в рот кусок ароматного мяса, нашпигованного морковкой и чесноком, кивнула Сеня. – Вкусно-то как! Хочешь?
Мальчишка круглыми глазами проводил очередной кусок в рот девушки, жадно сглотнул и помотал головой.
– Да не стесняйся ты, мне все равно одной тут много.
Но парнишка твердо отказался. Сеня пожала плечами и продолжила разведку.
– А где мы?
– Дык, в замке вашего батюшки, князя Чарогории, – неподдельно изумился Макар.
– Да-да-да, – деловито закивала девушка. – А князя зовут….
– Дык, Доброслав же, – весь вид мальчишки говорил, что он уже и не сомневается: «барышня-то того, ку-ку малость…». – А матушку Лёля, – на всякий случай предупреждающе уточнил он.
Сеня одобрительно похлопала его по плечу. Задумалась. Что-то этот сон уж больно похож на ее же собственный рассказ. Привычно покусала губу вместо мятного пряника. Запила сладким компотом. Внутренняя зожница поморщилась. «Сон… Сон? Сон?! Сон! А если все-таки не сон? Ну, чисто гипотетически. Могла же я каким-то магическим образом попасть в свое же произведение? Типа, зачарованная, заколдованная, – размышлял потусторонним шепотом внутренний голос: – Не можешь поправить снаружи, поправь изнутри!».
От этой мысли Сенька расхохоталась. Паренек подпрыгнул от неожиданности. Девушка запальчиво отмахнулась. И решила задать последний уточняющий вопрос:
– Макар, а на нас дракон напал, да? Скот там ворует, девиц портит, поля жжет? – аккуратно спросила она.
– Ага, – заерзал на попе мальчишка. – Все на него охотиться собрались. Лопаты, вилы, тяпки похватали. В поле вышли. Там змееныш как раз овцу высматривает. Драка завязалась, – мечтательно закатил глаза малец. – Мужики – бац, бац! С левой один – тыц, тыц капарулькой. Второй – справа заходит с косой. Атас! Че началось-то!!!! А дракон такой – тыдыщ! Одним махом всех положил. Все, хана! Мужиков пораскидало в стороны, вилы, лопаты, тяпки поломало. Бабы ревут: чем теперь огород копать? Нструмент-то весь уперли, воеватели хреновы…
Макар, кажется, привычно вжал голову в плечи, видимо, ожидая подзатыльник за услышанное от кого-то выражение. Но Сенька, не в силах поднять с колен челюсть, даже не обратила внимания на такую мелочь. Она пыталась переварить информацию. И пока у нее получалось так себе.
Пацан, тем временем, вдохновившись реакцией девушки, вскочил и продолжил рассказ уже в лицах:
– Тетка Тамара схватила своего Авдота, да как за шкиряк швырнет в огород! Аглая тоже подбоченилась, но ее Шершеня сам ускакал. Змей-то тутаньки отряхнул лапы, прокашлялся. Прям дым, взаправдешний дым из ноздрей как повалил! Мужики хоть и побитые, но честь не потеряли, бабам развести себя не дали, сами разбежались. Нструменты тока побросали-таки. Но тетки их собрали быстренько. Че бросать-то? Починить же можно. Лето, чай, копать надо, картоху тяпать…. А дракон походил по поляне гоголем, поплевался пламенью для острастки. Схватил овцу лапами. Я еще тогда подумал: странный какой-то, – парень почесал затылок, – Ну, да ладно… Дык, о чем это я? Аааааа… Сховал он овцу и был таков. Полетел, короче, кривоватенько так, видать, тоже че-то подбили малость. А полетел-то он туды, – Макар махнул в сторону шкафа. Подумал: – Нет, туды, – взмах в сторону окна, щелчок по собственному носу, задумчиво: – Нет, походу, туды, – указующий перст на туалетный столик.
– А ты что ли тоже воевал с драконом?
– Дык… кто же меня пустит-то? Я ж того, не дозрел еще, – он покрутил головой по сторонам. – На яблоне сидел. Оттудова и видел все.
– Аааа… Странный, говоришь?
– Кто?
– Дракон в пальто!
– А почему в пальто? Без польта он был. Вроде бы… да, точно без польта! – не понял парнишка, – А странный-то, ага, – улыбнулся во весь рот. – Ваще страннехонький! Как барыня отряхнулся после драки. Выпрямился, овцу эту аккуратно так коготочками взял. Нет бы пастью? А? Ну нормальный? Не… Или сожрать прямо на месте! Во! – мальчишка подцепил с подноса кусок мяса и, имитируя голодного дракона, потряс головой, порычал, слопал. – А он такой раз – подхватил неуклюже самыми кончиками пальцев с грязными ногтями еще один кусок с тарелки и пританцовывая закружился по комнате, – и понес туды! Точно туды! Ага! – ткнул указательным в деревянную дверь.
Створка тотчас отворилась. Сенька с ногами запрыгнула на кровать. Паренек взвизгнул, закрылся локтем и атаковал невидимого «дракона» единственным доступным способом – кинул в него кусок мяса.
«Дракон» поперхнулся от такой наглости. И дал обидчику подзатыльник. На пороге стояла тетка Злата. На лбу ее красовался цветочек из морковки, нос украшал резной листик петрушки, со щеки тихонько пытался сбежать говяжий прямоугольник. Есения прикусила губу, чтобы не захохотать. Но дергающиеся плечики выдали с потрохами. Злата скинула мясо, смахнула морковку и сердито посмотрела на Макара. Тот вжался в стену, побледнел и пробубнил:
– А чего я? За что? Дык, я того, не специательно же…
– Тебе что было велено, прохиндей? Унести поднос! А потом?
– Дык, на конюшню топать… коням дать… навоз вычистить…. – малец носком ботинка усердно ковырял пол.
– Вычистил? – тетка так рявкнула на паренька, что даже Сеньке сделалось страшно.
Макар еще глубже спрятал голову в плечи и мышкой юркнул за дверь. Злата, как ни в чем не бывало, отряхнула передник и вплыла в комнату.
– Вот же зараза! Дед там спину гнет, а он байки небось травил?
Сенька обескуражено улыбнулась:
– Я сама спросила…
– Ой, – всплеснула руками тетка, – не выйдет толку из него, вот помяни мое слово, бестолковый совсем! Говорила же, надо было кузнецу в ученики отдать. Вот бы он с него три шкуры спустил, а уму-разуму научил!
– Это вряд ли, – заступилась за паренька девушка. – Щупленький совсем. Да и смышленый он.
Злата как-то совсем по-доброму, по-матерински посмотрела на Сеню, покачала головой. Петрушка на носу приветственно махнула листиком. Девушка все-таки захохотала. Тетка растеряно округлила глаза. Есении ничего не оставалось, как снять зеленую. Злата тоже заулыбалась.
– Вот, паразит же! А!
– Да ладно, смешной мальчишка.
– Смешной, – эхом отозвалась Злата. – Ба! Да ты в этом что ли с женихами знакомиться будешь? – она обошла Сеню вокруг.
– А с ними еще и знакомиться надо?
– … – Злата даже не нашлась, что ответить, только немым укором сверлила девушку.
Сенька пожала плечами:
– Ну, фиг знает. Я думала, кто победит дракона – тот и добрый молодец. Тому кубок, медаль, принцессу на шею, полцарства там, все дела. А остальные, так, массовка.
Женщина так же молча подошла к Есении, потрогала лоб, заглянула в глаза:
– Покажи-ка горло?
– Нет-нет, все хорошо, – потупилась девушка. – Я просто… не хочу с ними знакомиться. Зачем все это? – Пальцы безостановочно теребили краешек юбки, – И, может, я быстрее этого дракона победю… побежду…побеждю… тьфу… справлюсь, короче, с ним. Я знаю, как.
– Точно заболела, – констатировала благоухающая ванилью дама. – Батюшка только уговорил Совет не скармливать тебя дракону. А ты опять за свое! Вот же дуреха! – Злата погладила Сеню по голове. – Ну, что ты драконов никогда не видела?
Девушка пожала плечами. Не видела она драконов. Никогдашеньки! Даже малюсеньких. Только хамелеонов в зоопарке. И поглазеть на придуманного ей же доисторического ящера, ой, как хотелось. А еще грела мысль, что она сама писала этот сценарий, и точно знает, как наподдавать Горынычу по самое не балуй. Ну и кому же не хочется почувствовать себя спасительницей рода Чарогорского.
– Еся! Есенька! – из мечтаний ее выдернул настойчивый голос Златы. – Сенюшка, иди-ка, позанимайся немного. Тебе скоро курсовую сдавать. А ты все лето на речке проплескалась с девками. Давай-ка, я тебе вот ключ принесла от батюшкиной библиотеки. Там и Мила подойти обещалась.
Есения благодарно закивала. «Гулять, так гулять!» – снова пронеслось в ее голове. Там уже зрел план. Она взяла тяжелый ключ, спрятала его в кармане юбки.
– А после обеда переоденемся с тобой, причешемся, и красавица-умница пойдешь покорять женихов, – продолжала Злата. – Чтобы все они захотели спасти тебя от дракона треклятого.
– Главное, чтобы не перессорились и раньше не поубивали друг друга, – прыснула в кулак девушка.
– Ой, Сеня, вот уже девица на выданье, княжна, студентка Высшей школы Пламенных чар, а до сих пор балда-балдой, – Злата нежно постучала костяшкой указательного пальца девушке по лбу, заправила выбившуюся кудряшку за ухо. – И выкинь ты этого дракона из головы. Возьми и выбрось! Негоже девице даже думать о таком. Есть достойные мужчины на свете, вот пусть они и с драконами и воюют. А нам хватит и того, что ты профессию неженскую выбрала. Может, хоть не в практики пойдешь, а преподавать будешь. И родителей позорить перестанешь, своенравная.
Подхватила поднос и вышла из комнаты, оставив после себя лишь ванильное облачко. Есения снова погрузилась в план спасения выдуманного мира. Нещадно обгрызая губу, девушка силилась вспомнить свой сюжет до каждой буковки. «Так-так-так… Замок… школа… курсовая… Вот же влипла! Там учись, здесь учись. Ладно, не то, не то, все не то, – мозг лихорадочно перебирал страницу за страницей. – Замок, значит, стоит на горе. Это столица. К северу от него порт и Чароморск, на западе – поля и куча сел, к востоку – граница с соседней Дубравией, на юго-востоке тянутся горы, на юге – логово дракона. Карту бы…. Где ее взять? В библиотеке!» – озарило девушку.
– Эврика! – гордо выпятила она грудь, подняла правую руку вверх и щелкнула пальцами.
Комнату тут же озарил огненный шарик. Сенька вздрогнула, ойкнула:
– Ну, привет! А я и забыла, что здесь так можно, – она поманила пульсар, тот послушно приблизился. – Пойдем, дорогой, лампочкой поработаешь, посветишь в коридоре.
Шарик пропустил хозяйку вперед, проплыл следом в дверь, в темноте прибавил яркости. Довольная Сеня, светящаяся едва ли не ярче сферы, зашагала по коридору. Она решила, что интуитивно выйдет к библиотеке, раз уж сама написала этот замок. Коридор скоро закончился классической винтовой лестницей. Девушка рассудила, что наверху кабинет отца может быть вряд ли. И смело зашагала по ступенькам вниз. На втором этаже было уже не так темно. Шарик погас сам собой. Есения вышла в просторный холл, заставленный цветами. Миниатюрная женщина в бордовом платье напевала и ковырялась в одном из горшков. Услышав шаги, она обернулась, губы расползлись в улыбке.
– А я тут в библиотеку иду, – брякнула Сеня, тряся перед глазами ключом.
Мама, а этот точно была она, отряхнула руки. Есения писала персонажа со своей матери. Вот и сейчас перед ней стояла точная ее копия. Только волосы длиннее и собраны в непривычную косу вокруг головы.
– Позаниматься решила, солнышко? – спросила мама, – Хоть немного набросала свою курсовую?
– Ага, – соврала Сеня. – Ну, я пойду.
– Иди, котенок. Не забудь к обеду переодеться, – помахала вслед княгиня.
Девушка почти бегом пролетела полкоридора. И едва не врезалась в стоящих у окна людей. Один из них – явно отец. Такой же высокий, статный, как и в реальной жизни, мужчина. Только лицо его украшала борода. Второй – выдуманный Сенькой советник Наум. Девушка тогда еще долго прописывала образ, чтобы противный, но не как у всех, выискивала имя в словаре популярных. Так что не узнать его точно не могла. Тоже не низкий, моложавый, стройный, одетый во все яркое, он даже сейчас вызвал у Сеньки непонятные чувства. В третьем она узнала военачальника Еремея. Пухлый, с повисшими до самого пуза усами, он был похож на тульский самовар. А вот лица четвертого в темно-коричневом плаще видно не было. Мужчины о чем-то оживленно беседовали.
Есения вжалась в стену. Едва удержалась, чтобы не залезть под висящий на ней гобелен, но в последний момент решила, что ее и так никто не заметит. Уж очень занимательный шел разговор. О чем. она и так знала. Фразочки прописывала как раз перед тем, как уснуть.
– Он снова нас перехитрил. Разворовал птичий двор. А мы ждали на пашне. И ничего ведь не сломал! Только пару куриц унес, да гусыню прихватил. И то это не точно. Может, сами где схоронились, да там и померли от страха, – возмущался князь. – Аккуратненько так, аж противно.
– Ему точно кто-то помогает! – практически пропел Наум.
– Не говори ерунды! Он просто ящер! Ну, кто ему может помогать?! Драконы – хоть и мудрые существа, но не способные мыслить и составлять планы. Да и до мудрости дожить еще надо. А этот – явно молодой совсем, вот и дуркует, – грубо осек советника воевода. – Изловить его надо и магам отдать. Пусть, воспитывают.
– Магам? Изловить? Да ты совсем сдурел, Еремей! – не унимался Наум. – Я не позволю кормить и поощрять этих прохиндеев! – почти перешел на фальцет, – Сжечь его вместе с логовом! И дело с концом! – хлопнул в ладоши так громко, что сам подпрыгнул.
– Кхм, кхм… так-то у князя дочка того, – с улыбкой толкнул локтем в бок советника вояка, – колдует.
Эти двое друг другу были странными, но друзьями. Душа в душу не жили. Еремей постоянно подтрунивал над советником, тот строил воеводе мелкие пакости. Был еще третий в их компании – придворный чародей Мариус. На людях они с Наумом практически не общались. Зато дома за чаркой чего-нибудь горячительного могли мило брататься и до зари и хрипоты орать матерные частушки под гармошку. Работа такая, пожимали плечами оба. И продолжали плеваться друг в друга при честном народе. Князь в разборки никогда не вмешивался до последнего. Но как только в ход шли кулаки, за шкирки растаскивал друзей в разные стороны.
Четверо знакомы они были с самого детства. Сначала между грядок на деревянных мечах сражались, потом бок о бок выставляли кованные острия против гоблинов в Изумрудной войне. Тогда жители гор решили не платить дань Семидержавью – союзу семи окрестных государств, – и жить самостоятельной жизнью. Правители вприпрыжку побежали подписывать с ними соглашение. Перекрестились, выпили за удачную сделку. И дань брать перестали. Но и слать обозами провизию в бывшую колонию – тоже. Не умеющие ни возделывать земли, ни пасти скот горцы оказались к такому повороту не готовы. Запасы быстро кончились. Есть стало нечего. Семена морковки и пшеницы склевали птицы. Незадачливые отделенцы начали подворывать у приграничных селян, потом в открытую пошли на соседей. Так и завязалась война. Семидержавцы быстро в пух и прах разбили неслаженную армию гоблинов, которые даже командиров себе выбрать без ругани не смогли. Подписали меморандум о возвращении к старому строю. И зажили привычной жизнью. Горцы отсыпали каждому князю по мешку изумрудов, семидержавцы в ответ выслали по эшелону с мешками овощей, зерна, гнали скот на мясо.
Сейчас Мариуса где-то не было. Во всяком случае, он бы точно вставил шпильку или затрещину Науму. Четвертый, стоявший в тени, молчал. Князь же, не обращая внимания на препирательства товарищей, продолжил:
– Мы не знаем, двух самых важных вещей. Во-первых, где логово дракона. Во-вторых, собственно, что ему надо. Наши шпионы не смогли его выследить. Он нападает всегда там, где его не ждут. Не калечит селян, как это делали его предшественники. Не рвет скотину почем зря. Не жжет пашни и дома. Это очень странно. Он либо совсем молодой, либо очень умный и что-то задумал, либо чья-то марионетка. И это нам надо выяснить, прежде чем пытаться его убить.
– Доброслав, – осторожно вставил Наум, когда князь замолчал. – Ну, может, все-таки найдем девицу и отдадим дракону? Ну, вдруг, подействует. Не дураки же совсем были наши предки!
– Хи-хи, – кашлянул в кулак Еремей. – А говоришь, в магию не веришь. – Серьезно продолжил: – Княже, давай попробуем, а? Че терять-то?
– Откуда же у вас столько девиц, чтобы ими разбрасываться? – первый раз подал голос четвертый в плаще. Говорил он явно с каким-то акцентом. И как-то высокомерно что ли.
– Да в том-то и дело, друзья, что нет у нас лишних девиц, – отрезал правитель. – И вообще, что за варварство – ни в чем неповинную девушку отдавать злому ящеру как барашка. Что-то не нашел я в архивах, чтобы наши предки так на самом деле делали. Вот всей толпой на змия – это, да, выходили. Дружину созывали, союзников, на крайний случай – к затерянному советнику обращались. А чтобы девиц отдавать… об этом ни слова ни в одном манускрипте. Так что, Наум, оставь свои бредовые идеи. И предложи уже хоть один нормальный вариант.
Послышался страдальческий вздох.
– Княже, ты действительно, выдашь свою дочь за того, кто победит дракона? – спросил незнакомец.
– Хи-хи, – снова закашлял Еремей.
– Кмхк, ха-ха, – поддакнул ему Наум.
– Ээээ… – смутился Доброслав. – Я постараюсь сделать все, чтобы он ей понравился. Хоть чуть-чуть. Тшш! Да успокойтесь вы! – шикнул князь на друзей. Те уже просто давились от хохота. – Есения своенравная девочка. Добрая, смелая, справедливая, но.. эээ… упертая, – мягко сказал отец. – И заставить ее что-то делать против воли, ни у кого не получится. Да я и пробовать не буду.
– Тогда зачем весь этот сбор? Что на кону?
– А с чего вы все решили, что руку моей родной дочери я променяю на голову какого-то незнакомого ящера?! – Сенька едва не прослезилась, тишком высморкалась в пыльный край гобелена. И снова прислушалась к отцовской речи. – Я не помню, чтобы обещал этого, когда приглашал союзников поохотиться на дракона.
– Ну, так вроде заведено же так… – попытался вставить Наум.
Князь недобро глянул на него, рявкнул:
– Я по-вашему смертник что ли?! Этот хоть просто гадит потихоньку. А та-то точно не оставит от города мокрого пятна. Мяукнуть не успеете.
– Да, да, точно – в голос закивали воевода с советником.
– Тогда зачем весь этот сбор? Что на кону? – настойчиво повторил коричневый плащ.
– Я просил простой помощи в поимке змееныша. А там видно будет. Вдруг, кому Есения приглянется. Вдруг, кто ей понравится. Полюбовно. А не как в расплату.
Тут Сенька таки поперхнулась, глотнула гобеленовой пыли и закашлялась. Четверо резко обернулись. Глазки Наума тут же забегали. Еремей растекся в улыбке. Доброслав как-то неловко совсем не по-княжески покраснел. Незнакомец приподнял капюшон. Под ним скрывался точеный профиль с узким носом, невероятной синевы глазами, острым подбородком. Эльф. Точно. Его образ девушка только начинала вписывать в главу перед тем, как самой попасть в книгу.
– Извините, здрасьте, – невпопад ляпнула девушка, присела в кривом книксене. – Я тут мимо проходила, ничего не слышала. Иду дальше, куда глаза глядят, – и бочком попятилась обратно в сторону лестницы.
– Есенька, – аккуратно позвал отец.
– Да?
– Хм… Мы тут дракона обсуждали, – прокашлялся князь, – да ты и так, наверняка, вся слышала.
Девушка виновато прищурилась, кивнула и улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой.
– Уф, – выдохнул отец. – Значит, ты уже все знаешь о женихах. Хотя, я бы не стал их так называть. Воины, союзники, помощники… Не суть. А это вот, кстати, Габриэль, – он показал в сторону эльфа. Тот учтиво склонил голову на бок и протянул ладонь девушке.
– Ага, – Сеня слишком активно потрясла ей в воздухе. – Понятно. Товар – указующий перст в свою грудь. – Купец – тычок в сторону коричневого плаща. – Вот и познакомились. Когда в ЗАГС?
– Куда? – не понял «купец».
– Туда, – не удосужилась объяснить девушка. – А… когда дракона победите! Точно! – хлопнула себя по лбу. – Ну, победите же, да? – вцепилась руками в ворот плаща.
Гость, часто моргая, переводил взгляд с дочери на отца и уже умирающую со смеху свиту. Князь тоже посмеивался тихонько в рукав. Сенька, сама не ожидавшая от себя такой прыти, резко отпустила бедного эльфа, отскочила, зачем-то снова неловко присела в поклоне:
– Удачи там! – потрясла в воздухе сжатым кулаком. – Я в библиотеку.
И пулей выскочила из коридора. Остановилась только на первом этаже. Прижалась спиной к шершавой стене, перевела дух. Прикрыла глаза. Тут же всплыл образ белобрысого красавчика. Его изумленное вытянутое лицо. Девушка прыснула в кулак. Это ж надо было себя такой дурой выставить! Тряхнула кудрями: ладно, он все равно выдуманный. А вот с драконом надо по-настоящему что-то делать. Иначе, кажется, домой не попасть. Сеня нашарила ключ в кармане юбки, сжала его. Только она тут знает, где искать базу ящера. И как его победить. Но сначала ей нужна карта. А значит, надо найти библиотеку. Девушка осмотрелась.
– Еники-беники ели вареники, – пробубнила себе под нос известную считалочку. – Ага, значит, идем направо.
В правом крыле обнаружилась просторная светлая гостиная. Она была поделена на две части. Первая, похоже, женская. Красивые серые диванчики с кучей маленьких подушечек, круглый столик с вазой на кружевной салфеточке, томные пудровые розы на длинных ножках. Вторая, видимо, мужская. Более сдержанная. Камин. Рядом на большой медвежьей шкуре – низкий дубовый столик, окруженный креслами. И бар, почти до потолка заставленный причудливыми бутылками с различного цвета жидкостями – от янтарного до ядрено зеленого, – и бокалами. «Ну и фантазия у тебя, Сенька!» – фыркнула девушка, развернулась, направилась в соседнее крыло.
В нем располагалась большая кухня, в которой туда-сюда сновали поварихи, что-то бурлило, кипело на большой плите, в духовом шкафу шкварчали тушки с причудливыми ботиночками из фольги на лапках. Призывно пахло пирогами. Есения сглотнула слюну и поспешила вон, пока ее не заметили. К кухне примыкал обеденный зал. Стены украшали ковры и картины в том же стиле, что и в Сенькиной комнате. В центре тянулся резной стол. А в углу пряталась неприметная дверца.
– Ага, кажется, нашла! – девушка почти бегом прошмыгнула через зал.
Затаив дыхание, вставила ключ в замочную скважину, повернула. Выдохнула. Он с легким скрежетом прошел по дуге. Дверь беззвучно отворилась. Пахнуло книгами, пропитанной чернилами бумагой, стариной и тайной. Так могло пахнуть только в библиотеке. Сенька подпрыгнула, похлопала в ладоши и захлопнула за собой дверь кабинета. Небольшая комнатка была уставлена стеллажами. У окна стоял массивный письменный стол, стул с высокой спинкой. Рядом – еще один столик поменьше, покрытый темно-зеленым сукном. На булавки к нему крепилась карта. Девушка закусила губу. Так просто? Склонилась над вычерченными цветными чернилами странами, городами, портами, долинами и горами, реками и морями. Точно. Все так, как она себе и представляла. Есения нашла большую красную точку. Столица Чарогории – город Чара. Из нее змейками в разные стороны выходили тракты. Девушка без труда нашла нужный ей, Южный. Дорога петляющей стежкой сначала путалась в густой тайге, потом уходила в ущелье, терялась в песках и, наконец, упиралась в горный хребет Смеральдо. Вот тут среди изумрудных холмов, прямо под первым каменистым балконом – пещера. В ней и прячется дракон. Эх,фотоаппарат бы, подумала Сенька. Целиком с собой карту ей не утащить, кочек не вырезать. Художник из нее тоже был так себе. Но другого выбора не было. Девушка пошарила в ящиках стола. Нашла стопку бумаги и чернильницу. Высунув кончик языка, принялась старательно перерисовывать рельеф и отмечать кружочками деревеньки. Вряд ли бы кто-то кроме нее понял, что там нарисовано. Но Сенька своей картиной осталась довольна. Сунула оставшуюся бумагу обратно в стол. А импровизированную карту смяла – в карман юбки. На всякий случай еще раз зависла над настоящей.
В этот момент в библиотеку вошел князь:
– Нашла что-то?
– Кто я?
– Угу. Вижу, вижу, нашла, – он приподнял пальцами подбородок дочери, заглянул в серо-зеленые глаза. – Есенька, рассказывай, что придумала?
– Пап, – помялась Сеня, – может, все-таки девицу отдать дракону?
Князь от удивления аж присел на край стола.
– И ты туда же? Чем она поможет девица-то? Крестиком научит вышивать его? И куда ее отдавать? Начертить на поле крестик, посадить рядом барышню, завязать на ней бантик с запиской «Для дракона. Нате, возьмите»?
Сенька захохотала. Отсмеявшись, серьезно предложила:
– Давая я пойду.
– Ты хоть видела его?
– Нет, не видела. Но я знаю, как его победить, – твердо сказала Сеня. И тихонь добавила: – и где его искать.
Отец долго смотрел в карту. Потом на дочь. Точно так же, как и она до этого, пожевал нижнюю губу.
– Мне, конечно, все вокруг говорят, что ты отчаянная. Что ты очень сильный маг. И фору дашь половине своих учителей уже сейчас, хотя и ученица так себе. Примерность и прилежность в твоей головушке и не ночевала. И ты ни строчки не написала в своей курсовой, – дочь потупилась. – Мне нет смысла запирать тебя в комнате? – Она покачала кудрявой головой. – Я так и думал, – вздохнул отец. – Я в тебя верю, курносая. Но… я волнуюсь за тебя.
– Все будет хорошо.
– Будет. Обязательно. Я понимаю, что у меня не хватит аргументов, чтобы переубедить тебя. Проще отпустить. Но у меня есть условие.
– Какое?
– Ты поедешь с Габриэлем.
– Нет! – выпалила Есения. – Папа, это намного проще, чем ты думаешь мне не нужна нянька!
– Дочь!
– Пап! – Сенька на время перепалки даже забыла, что не ее настоящий отец, а написанный ее рукой персонаж. Уж до того он оказался похожим на реального.
Князь тряхнул своими медными кудрями. Выпрямился, заложил руки крестом на груди, прошелся вдоль стеллажей. Вернулся к окну. Пошарил что-то под подоконником. Балка скрипнула, отъехала в сторону. В тайнике лежало несколько холщовых мешочков. Доброслав взвесил каждый в ладони. Выбрал один. Протянул Сеньке.
– Вот. Не знаю, как ты собираешься его искать. Поэтому возьми. Пригодится. Габриэль поедет с тобой. И точка. Тут уж не отвертишься. Или сиди дома. Нет? Вот и ладушки. Зайди к Магде в деревню, возьми трав и зелий там, каких надо. Ну, сама знаешь лучше меня. Скажи, я деньги отдам, пусть пришлет счет. Матери не говори. Женихов, – он довольный реакцией дочери, которая закатила глаза, усмехнулся в бороду, – возьму на себя. Отвлеку до утра, может до полудня, если матушка будет щедра на бочки с вином или чего покрепче даст. Успеешь удрать подальше – молодец. Но будь готова, что жаждущие крови рыцари все же будут искать бой с драконом. Возьми Багета. Пусть Макар тебе запряжет. И, – он подмигнул, – твои брюки с камзолом мать не выбросила, как обещала. Спрятала на конюшне.
Сенька заулыбалась. Князь-отец – что надо! С таким не пропадешь, любую авантюру поддержит.
– Рассказать не хочешь, как будешь дракона побеждать?
– Не-а. Это секрет, папочка! Я слово тайное знаю, – она встала на цыпочки, чмокнула отца в колючую щеку. Тот поцеловал ее в лоб. И крепко обнял.
– Будь осторожней, Есенька. И, если передумаешь, лучше возвращайся назад. Справимся как-нибудь.
– Не дождешься! Только с победой! Папа, я знаю, что делать. А всем скажи, что рискнул и девицу все-таки отдал ящерке. Мол, надо подождать пару деньков.
– Вот что я творю? Мать мне уши оторвет, если узнает! А что ты смеешься? Тебе так-то тоже.
Есения еще раз крепко обняла отца. Сжала в кулаке мешочек с монетами и, подхватив неудобную юбку, бегом побежала через зал. В кухне по-прежнему суетились поварихи. В душном помещении смешали все запахи – сладкие, соленые, пряные. Чтобы хоть как-то проветрить, кухарки настежь открыли дверь, ведущую на задний двор. Злата отчитывала какую-то зареванную девчонку с двумя тонюсенькими косичками. Увидев Сеню, она вытерла руки о передник, сунула размазывающей по щекам слезы, большую кастрюлю и подтолкнула ее в сторону печи.
– Сенюшка, чего ты здесь? Скоро на стол накрывать будем. Там и гости уже собираются. Вай, я ж хотела тебе платье нарядное выгладить!
– Нет, нет, я еще немного поколдую над курсовой, – нашлась Сеня.
Поварихи при упоминании о колдовстве шарахнулись в стороны. Злата строго цыкнула на них.
– Мне бы поесть чего собрать с собой в библиотеку.
– Сейчас, сейчас, солнышко, – расплылась в довольной улыбке Злата. Кормить она, видимо, любила. – Ты иди, я принесу.
– Нет! Я сама, – выпалила Есения. Экономка вопросительно приподняла бровь, пухлая румяная щечка задергалась. – Обед, гости, некогда же, наверное, столько сделать еще надо, – заискивающе щебетала Сеня.
– Это да. Ой, ладно! Ты подожди чуток. Сейчас соберу.
Она ловко нарезала копченое мясо, желтый сыр. Достала откуда-то краюху ноздреватого хлеба, блестящие яблоки. Разложила на подносе. Хотела было еще плеснуть что-то в кубок. Но Есения остановила.
– А знаешь, я лучше прогуляюсь немного. На свежем воздухе лучше думается.
И шмыгнула с подносом на перевес в распахнутую дверь. На улице стояло пекло. Лучистое солнышко, не стесняясь, жарило все вокруг. Воздух, словно густые сливки, ласково принял в свои распростертые объятия. Где-то галдели дети. Им вторила гулявшая во дворе домашняя птица. Далеко-далеко лаяли собаки, шумел базар. День как день во дворе замка. Именно таким его себе представляла Сеня. Она быстрым шагом прошла к конюшне. Сначала на запах. А потом увидела длинное серое здание покрытое соломой. И ни секунды не сомневалось, что это рядки стойл с норовистыми и покладистыми скакунами. В нос ударило теплом перегнившей соломы, конского пота и навоза. Не ошиблась. С лошадьми обращаться Сеня умела. Это здесь, в вымышленном мире, ее мама возилась с цветочками. В реальности – жокей со стажем, многократная чемпионка области, известный на весь Питер иппотерапевт, она с пеленок таскала детей с собой на конюшню. Поэтому в седле Сенька держалась лучше, чем на велосипеде. Девушка шагнула в затянутое паутинкой солнечных лучей помещение.
– Багет, – тихонько позвала.
Из дальнего стойла послышалось ржание. Конь должен узнать свою хозяйку, рассудила Сеня, и бесстрашно шагнула навстречу черной морде, обрамленной серебряной кудрявой гривой, местами заплетенной в косички.
– Ух, какой красавец! – не удержалась Есения. Такого шикарного конягу она видела впервые. И сразу поняла, почему местная княжна его выбрала.
Ноздри животного затрепетали. Девушка протянула руку, погладила коня по переносице. Тот не дернулся. Бархатными губами коснулся протянутой ладошки. Не найдя там угощения, фыркнул. Сенька протянула ему одно из яблок. Багет слизал его, хрупнул, словно маленькой ранеткой и потянулся за вторым.
– Эй, товарищ, полегче. Делиться надо, – упрекнула его девушка.
Конь совсем по-человечьи поджал губы и с полными обиды глаз отвернулся.
– Ну, ты чего? Багет, хороший мальчик, поедем покатаемся?
Конь оказался отходчивым. Нетерпеливо поцокал задними копытами, готовый из стойла – в карьер. Сеня сложила продукты на лавочку.
– Ты не знаешь, куда же отец спрятал мои штаны? А то в этом особо не наездишься, – она крутанулась, демонстрируя юбку. – А где Макар?
Конь фыркнул в сторону выхода. Умный, однако. Девушка выглянула из конюшни. Сбоку от нее притулился небольшой стожок. А из него доносилось тихое сопение. Ага, попался!
Сеня забралась на верхушку сеновала. Мальчишка, заложив руки за голову, мирно посапывал. Снилось, видимо, что-то хорошее. То и дело на лице появлялась сладкая улыбка. Будить его расхотелось. Но время поджимало. Сенька тихонько потрепала паренька за плечо. Тот подпрыгнул и кубарем скатился со стога.
– А че я? Я же все сделал… – потирая ушибленный копчик, промямлил он.
– Да кто спорит, – спрыгнула рядом девушка. – Макар, а хочешь помочь дракона победить?
Тот зарделся, закивал. Сон как корова языком слизала. Мальчишка заметался по конюшне. Выудил из сундука кожаную сумку, заполнил ее под завязки зерном. Вытащил оттуда же еще одну. Сунул ее девушке. Та упаковала продукты. Мальчишка сверху положил завернутые в холщовую тряпочку огниво и кресало, моток бечёвки, ножик, котелок, пару кружек и что-то еще. Свернул тугим рулоном несколько одеял. Оглядел притулившуюся у стеночки девушку. Ойкнул, сбегал куда-то, вернулся с ровной стопочкой – брюки, камзол, – в одной руке и мягкими сапогами в другой.
– Переодевайтесь, барышня. А я пока до Магды сгоняю. Только скажите, возьму че надо.
– Э… А ты сам не знаешь что ли, что берут обычно с собой в поход? Вот и попроси.
– Ага! – Сеня и глазом моргнуть не успела, как пацан скрылся за дверью.
Девушка убедилась, что поблизости никого нет, начала переодеваться. Багет внимательно следил за каждым движением.
– Отвернись! – гаркнула на него она. Конь мотнул головой, мол, «да, пожалуйста», и увлеченно начал выщипывать заткнутую в щели солому.
Макар вернулся минут через двадцать с полными руками каких-то травок, баночек, свертков. Принесенное он сложил в еще одну торбу. Вывел Багета из стойла. Ловкими движениями запряг коня, приладил чересседельные сумки. И с завидным усердием принялся в них тоже что-то рассовывать. Со знанием дела все проверил, довольно крякнул. Юркнул в соседнее стойло, вернулся с еще одной увешанной походным скарбом кряжистой серой лошадкой под уздцы.
– А ты куда собрался? – сощурилась Сеня.
– Дык, с вами – простодушно ответил мальчишка.
Девушка закатила глаза. И как теперь от него отделаться? Ладно, махнула она рукой. Что-нибудь по дороге придумает.
Перед парадным входом в замок было столько народу, что самой двери не было видно. «Женихи» пожаловали, догадалась Сенька. Каких их тут только не было! Девушка остановилась. Любопытство выиграло у осторожности. И она, наплевав на последнюю, с жадностью разглядывала неровные ряды. Еще бы! Когда еще она сможет поглазеть на самых настоящих троллей и орков!
– Фу, какие страшные!
– Кто?
– Ну, вон те, зеленые в пупырку.
– А, эти, – ухмыльнулся Макар. – Зато воины отменные. Такой тяпнет по башке кулачиной, и поминай, как звали.
– Они тоже на мою руку претендуют, да?
– Ну, похоже. Тетка Злата говорила, все расы оповестили.
– Капец! – вздохнула Сенька.
– Барышня, а пойдемте, околицей выведу, чтобы не заметил нас никто, – потянул Макар ее за рукав.
Есения кивнула, дернула узду Багета. Выбраться из замка им, и вправду, удалось никем не замеченными. А за плотным частоколом парочку ждал сюрприз. Сенька совсем про него уже позабыла.
На белоснежном, таком же утонченном, как и хозяин, жеребце восседал завернутый в плащ давешний эльф. Габриэль, кажется. Скакун его переминался с ноги на ногу. Сам «опытный воин» строгал ножичком какую-то палочку. Сенька покашляла. Запрыгнула на своего вороного:
– Ну, привет, надзиратель. Поехали что ли…
Эльф окинул ее оценивающим взглядом. И ткнул каблуками коня. Тот, преступая тонкими ножками как по подиуму, понес всадника к дорожному узлу. Есения молча последовала его примеру. Следом на своей чалой лошадке семенил Макар. У дорожного указателя Габриэль остановился.
– Ну, и в какую нам сторону?
– Ну, и нафиг ты мне нужен, если ничего не знаешь? – вставила шпильку Сенька.
– Давай, не будем перепираться, ладно? Я тоже не в восторге от твоей компании. Но работа – есть работа. Доброслав сказал, ты в курсе, где обтает дракон.
Обескураженная Сенька дернула плечом и пустила Багета иноходью по Южному тракту. Макар развел руками и кинулся догонять хозяйку. Эльф хмыкнул и последовал за попутчиками.
Девушка скакала во весь опор, пока конь под ней не начал хрипеть, а сама она не отбила всю попу. Увидев, как заскользила голубой блестящей змеей между холмов речка, девушка так же резко затормозила Багета. Жеребец покладисто перешел на шаг. С морды свисали клочья пены. Похлопав коня по лоснящейся шее, Сенька совсем остановила его. Спрыгнула, размяла затекшие ноги, потянула спину. Отвела коня с дороги на полянку. Расслабила подпруги. Из клубов пыли показался запыхавшийся Макар. Его бедная лошадка еле переставляла ноги. Сам мальчуган едва не падал.
– Ну, вы, того, барышня, не гоняйте так. Запарите Багета. Да и себя.
– Не боись, Макарка. Я пилот со стажем. И зови меня просто Сеня. На «ты». Неудобно с этой барышней, – пацан мало что понял, но на всякий случай кивнул. – Вот и договорились.
Эльф подъехал к поляне, когда Есения с Макаром уже напоили копытных, разложили костер, а вода в котелочке закипала. Он спешился. Протер пучком травы бока скакуна. Расслабил подпруги. Спустился к реке. И ни разу даже не повернул голову в сторону девушки. Ее это неприятно укололо. Когда Габриэль вернулся на поляну, девушка зло жевала кусок мяса. Макар прихлебывал дымящий чаек из травок и веточек.
– Можно? – мужчина взглядом показал на плед. Есения пожала плечами, но пододвинуться даже не попыталась. Эльф присел на краешек. Потянулся за своей чересседельной сумкой. Молча вынул из нее сверток, вкусно пахнущий салом. Протянул Сене.
– Злата ваша с собой собрала. Будешь?
– Я наелась, – резко ответила девушка.
– Почему ты такая колючая?
– А почему у тебя уши не острые, как у всех эльфов, – огрызнулась Сеня.
– Так я и не эльф, – опешил блондин.
– Как не эльф?
– Обыкновенно.
– А почему тогда такой белобрысый?
– А ты почему рыжая и вся в веснушках?
– Я не рыжая! Я медная!
– Ага.
– Угу!
Сенька ткнула кружку с горячим чаем прямо в грудь Габриэлю, окатив его при этом содержимым. Подскочила, как будто сама ошпарилась, и на прямых ногах бросилась в кусты. «Эльф» проводил ее угрюмым взглядом.
Макар, смотревший на это как на спектакль, невпопад зааплодировал. Под резким взглядом синих глаз съежился:
– Дык, комары же, – пару раз еще хлопнул и совсем скис.
Блондин скинул мокрый коричневый плащ. Под ним оказалась хорошо сложенная подтянутая фигура, облаченная в костюм. Он промокнул пятно на груди носовым платком, поправил, завязанные тоненьким кожаным ремешком волосы. И, насвистывая, пошел вслед за девушкой.
Макар ерзал на попе, думая, то ли бежать следом, то ли не вмешиваться. А если утопит этот недоэльф его треснутую на всю голосу барышню? «Эй, ладно, пусть сами разбираются», – решил мальчишка и сунул добрый кусок сала в рот.
Сенька сидела на бережку и веточкой рисовала на водной глади замысловатые узоры. Она уже успокоилась. И пыталась понять, а чего, собственно, так взбеленилась. Кусты за спиной зашуршали. Девушка была уверена, что это Макар идет ее успокаивать. Но из камышей вынырнула высокая фигура. Кожаные сапоги заскрипели о мелкие камешки. Габриэль в пару прыжков спустился по крутой дорожке. Уселся на корточки совсем рядом с Сенькой.
– Вообще-то было больно.
– Что? – выпучила глаза Есения.
– Чай, говорю, кипяток, – он указал на мокрое пятно посреди груди.
Сенька буркнула:
– Извини.
– Засчитано. Ты тоже прости. Конечно, ты не рыжая, а медная. Я бы даже сказал золотистая. И веснушки твои очень милые. И идут курносому носу. Мир?
Он протянул ладонь с красивыми длинными пальцами. Сеня помедлила. И с выражением глубокого одолжения пожала. Мужчина терпеливо улыбнулся, помог ей подняться.
– Давай найдем место для ночлега, нормально поужинаем. А потом ты мне по порядку расскажешь, где искать дракона. И что с ним делать. Договорились?
– Ладно, – согласилась она и побрела следом за блондином назад к импровизированному лагерю.
Макар натирал щеткой свою кобылу. Та невозмутимо обдирала молодую березу. Черный жеребец Есении щипал травку неподалеку. Мальчишка бросил свое занятие, подскочил к Сеньке:
– Он тебя обидел? Дык, может… – паренек чиркнул ребром ладони по горлу и по-бандитски прищурил левый лаз.
– Спасибо, защитничек. Все хорошо. Не надо, – Сенька с улыбкой повторила жест Макара. – Габриэль, а чем это место не подходит для ночевки? – повернулась к нему девушка.
– Смотри, – он махнул рукой в сторону тракта. – Мы на самом виду. Любому путнику, в том числе и джентльменам с большой дороги не составит труда напасть, пока мы спим. Вот здесь, – повернулся в сторону леса. – Слишком крутой берег и редкие деревья. А вон там, за холмиком, видишь, сельское кладбище. Крестов не видно, значит, могут быть неупокоенные. И мне бы сегодня с ними встречаться не хотелось.
Есения поджала губы и молча свернула плед. Она как-то заигралась. И напрочь забыла, что это уже не просто книга, где можно стереть не понравившийся художественный ход и переписать главу. Здесь то, что она нафантазировала, ожило. И было уже не так безобидно. И не известно, если ей здесь вдруг закусит вурдалак, проснется ли она в своей постели в обнимку с ноутбуком, или просто бесславно погибнет. Это был другой мир, без интернета, камер видеофиксации, полицейских и надежды, что за твою голову кто-то ответит. Поэтому спорить с Габриэлем не было смысла.
– А где мы тогда остановимся? – уточнила девушка.
– В селе есть постоялый двор. Можем переночевать там. Но, конечно, если тебе хочется походной романтики, и не терпится отлежать бока на голой земле, то за деревней – удобная полянка. Там местные отмечают обычно праздники. Сейчас все заняты в поле, так что можно смело ей воспользоваться.
Девушка оценила перспективы. Достала из кармана свою карту.
– Как, говоришь, называется село?
– Буравки, кажется Нижние. – Он подошел и тоже взглянул на чертеж. Ткнул пальцем в дорожный крючок. – Мы вот тут.
– Так мы совсем не продвинулись! – ахнула Сенька. – Я-то думала, по-быстрому сгоняем туда-обратно. И вся недолга. А тут – полдня скакали, а по сути только за околицу вышли. Значит, еще овер дофига ночевок. Я за постоялый двор!
– Идет, – Габриэль пропустил мимо ушей непонятные слова. Он успел объездить почти все Семидержавье, поэтому научился вычленять суть из местных говорков, упуская диалекты. – Только запомни: хочешь жить долго – не болтай. Никто не должен знать, чья ты дочка и куда идешь. И защитника своего предупреди, чтобы не трепался.
Макар, краем уха подслушивающий взрослых, выпятил грудь колесом, мол, и сам умный, сам знаю.
Селение показалось через пару пригорков. Небольшая горстка домов ютилась на солнечном склоне. С одной стороны их огибала речка, с другой лысоватый лес, по кромке которого ровными прямоугольниками тянулись поля. Постоялый двор стоял поодаль, на выезде из села. Габриэль попросил Сеньку с Макаром подождать на улице, а сам пошел договариваться с хозяином о ночлеге. Вернулся минут через 10 вместе с румяной бабой в грязном переднике. Она сгребла поводья и, раскачивая необъятными бедрами, повела лошадей в конюшню. Мужчина легко подхватил свои и Сенькины вещи:
– Я взял две комнаты на втором этаже. В одной переночуем мы с Макаром, вторая твоя. Ужин нам подадут в общем зале через час. Пойдем, провожу.
– Спасибо.
Девушка только сейчас поняла, какой длинный был этот странный день, как она устала и хотела есть. Комната оказалась небольшой, но чистенькой, сухой и теплой. Постель была застелена пушистым милым пледиком в мелкий горошек. На полу лежали два потертых коврика. Окошко завешано ситцевыми шторками. На подоконнике – маленькая вазочка с душистыми полевыми цветами. Угол делили важно раздутый ночной горшок, небольшой ушат и деревянное ведро с водой, над которым балансировал на паутинке крохотный паучок. Девушка брезгливо поморщилась, сняла членистоногого и выбросила в окошко, задев вазочку локтем. Та с глухим треском скатилась с подоконника, окатив холодной водой и девушку, и пол. Сенька кинулась искать тряпку, но ничего подобного в комнате не обнаружилось. Пришлось использовать не по назначению полотенце. Правда, сначала отвоевать его у спинки стула, опрокинув последний. От размазывания по дощатой поверхности воды девушку отвлек взволнованный стук в дверь:
– Есения? У тебя все в порядке?
– Да-да, Габриэль, – отозвалась девушка. Она распахнула дверь с глупой улыбкой: – Я за тебя себе отомстила. Квиты. Теперь я тоже мокрая.
– Польщен, – подавил он смешок и заглянул через ее плечо в комнату.
– Там был паук, – посторонилась Сеня.
– У, страшный противник. И бой, кажется, был насмерть. Справилась?
– Да, – окончательно смутилась Есения.
– Помощь нужна? Ну, раз так, я у себя. Это напротив. Зови, если что, – и он скрылся в проеме.
Сенька со вздохом вернулась к луже. Кое-как затерла ее. Затем умылась сама, пригладила шевелюру, почистила брюки. Подумала, что надо бы раздобыть где-то расческу и зубную щетку. Гостиница не пять звезд и даже не три, местный сервис одноразовые не предлагал. Хорошо, хоть заботливые хозяева оставили на уголке столика кусочек мыла, завернутого в тряпицу. Пока девушка собиралась, на улице уже совсем стемнело. Она закрыла форточку. И вышла в коридор. Насмелилась постучать в комнату напротив. Тишина. Наверное, блондин уже спустился в зал. Сенька обратила внимание на длинное помещение еще, когда они поднимались наверх. Поэтому самой дорогу туда найти не составило труда.
Местное кафе оправдало представление о нем. Окна была завешаны бордовыми вытянутыми занавесками, под потолком чадили светильники, на каждом столике горели причудливые лампы. Посетителей было не много. То ли заведение не пользовалось спросом, то ли было еще рано. В самом центре зала что-то бурно обсуждали два здоровых мужика. Половину лица одного из них закрывала черная повязка. На поясе у каждого отблескивали кривые сабли. Сенька передернула плечами. Не хотелось бы к таким в компанию попасть. Через несколько столиков от них сидела толпа явно гномов. Маленькие, бородатые, шумные. Чекались большущими кружками с пенным, ржали над сальными шутками, без стеснения шлепали подавальщицу по сочному заду. Та в ответ только хихикала и призывно крутила пятой точкой.
У барной стойки, потягивая какой-то дымящийся пряный напиток из высоких стаканов, с хозяином заведения мило болтали еще двое – высоченный, утонченный длинноволосый гладко выбритый мужчина и коренастый огненно рыжий бородач. О чем они говорили, Сенька не слышала. Она не могла отвести взгляда от острых кончиков ушей первого.
– Вот этот – эльф. А я нет, – затылок обдало теплым дыханием. – Пойдем, наш столик в углу.
Есения прошлепала вслед за Габриэлем. На столе тут же появились плошки с солеными грибными шляпками в обрамлении кружочков чеснока, малосольными огурчиками и помидорчиками с пучками укропа, корзинка с ароматными ржаными горбушками, блюдо с тушеным мясом и рассыпчатой крахмальной картошкой. У Сеньки, которая за день так нормально ни разу не поела, потекли слюнки. Официантка брякнула на стол три кружки – две с пивом и одну с квасом для Макара, послала Габриэлю воздушный поцелуй и удалилась. Он даже внимания не обратил. Отхлебнул из своей кружки, зацепил масленок.
– Сеня, ты не созрела на рассказ про дракона?
– А что ты хочешь услышать? Дракон – это такое мифическое существо. Хотя, подожди, хрена с два он мифический, – с полным ртом принялась «просвещать» спутника Сенька. – В общем, не важно. У него есть чешуя, крылья, когти и горелка. Ну, а как еще назвать то место, из которого он пламенем плюется? Не нравится горелка, ладно, пусть будет глотка огнеупорная. Так лучше? Что ты так смотришь на меня, как на дурочку?
– Это ты меня, похоже, разводишь как дурака, – не остался в долгу Габриэль. – Я знаю, что из себя представляет дракон. Встречал его собратьев и ни раз. А вот что ты собираешься делать с этой конкретной особью – очень хочется услышать.
– Убить, – просто ответила Сенька, как будто для нее это было, как зубы почистить.
– Хорошо. Как?
– Легко и просто.
– Ладно, допустим. Где мы его будем искать?
– Там.
– Не юли.
Она сверкнула глазами, быстро хлебнула пива. Намотала прядь волос на указательный палец и выпалила:
– Я знаю, что логово дракона на Каменном кряже у пика Смеральдо, – сама удивилась этому знанию. – Он не особо опасен на самом деле, практически безобидный. Уж точно не кровожадный. И ему, конечно, никто не помогает, – она немного помолчала. – А странный он, потому что его выдумала одна не очень опытная чародейка, – потупилась Сенька.
– Выдумала? В смысле наколдовала?
– Ну, можно и так сказать.
– Есения? – блондин приподнял бровь.
– Я не специально, – сказала девушка с видом нашкодившего щенка.
– Ну, хоть теперь понятно, почему Доброслав так спокойно тебя отпустил, – он откинулся на спинку лавки. – Давай, выкладывай, шокируй меня планом действий. Мы знаем, откуда он взялся, где его искать. И?
– Дальше мы идем к нему в логово.
– Пришли, дальше что? Ты его отругаешь, строго попросишь так больше не делать. Он посыплет голову пеплом собственного приготовления, раскается и растворится в воздухе?
– Нет, конечно, – вздохнула девушка. – Я сломаю иглу.
– Что, прости?
– Ну, я заколдовала иглу. Как у Кощея, помнишь?
– У кого?
– Не помнишь. В общем, достаточно будет сломать эту иглу. Но сначала надо ее достать. Она в сундуке. А он спрятан в пещере дракона. Мы незаметно туда проберемся, дождемся, когда ящер улетит за добычей, и под шумок стащим сундук. Потом дело техники – ты сломаешь замок, я – иглу. Бах! Чары развеются. Все счастливы. Мы – герои.
Габриэль внимательно смотрел на девушку с минуту. Потом вдруг расхохотался:
– Ты наколдовала дракона, который терроризирует княжество твоего отца вот уже полгода. Дума сломала головы, пытаясь изобрести способ, чтобы его изловить. Мужики местные опозорились несколько раз, пытаясь это сделать. Магам пришлось закрыть школу на каникулы, чтобы все силы бросить на дракона. Мариус не может вернуть силы после встречи с ящером. А ты мало того, что знала, где его искать, как его уничтожить. Так еще и сама его сотворила! И молчала! За что ты так с отцом? А со своими учителями? Чего ты этим хотела добиться?
– Признания, наверное, – тихо ответила Сенька.
– Признания? Ну, серьезно? Ты – единственная дочка одного из сильнейших князей Семидержавья. Почти все наследники престолов или сами правители других государств хотят на тебе жениться. Это я не говорю про вашу знать. Ты сама без посторонней помощи добилась таких высот в магии. И мечтаешь еще о каком-то признании? Книжку бы лучше написала, – бросил он.
Сене хотелось крикнуть: «Так я и написала! Из-за этого и весь сыр-бор!». Но она вовремя прикусила язык.
– Я… я… не хотела. Это не специально. Честно. И я только сегодня поняла, что во всем виновата, что это мой дракон. И сразу же отправилась исправлять ошибку. Такое себе оправдание, конечно…
Он молча хрустел огурцом. Девушка тоже сунула в рот картошку, закусила мягким ржаным мякишем. Вкусно. Но ком в горле мешал насладиться местными гастрономическими изысками. Хотелось плакать. Глаза предательски увлажнились. Сенька запрокинула голову, как будто надеялась, что слезы закатятся обратно. Ну да где же! Отвернулась в сторону зала, проморгалась. Щипать веки перестало. И девушка уже с любопытством рассматривала таверну. Народу в зале заметно прибавилось. Не только люди. Большинство – других рас. Хоть и видела всех впервые, Есения с легкостью могла определить, кто есть кто. За дальним столиком уселись двое магов. Один – такой классический, с бородой до пят, в сером плаще. Второй – моложавый, бритый наголо в цветастом пиджачке. Они что-то бурно обсуждали. Так, что с кончиков пальцев последнего иногда слетали снопы искр. Никто в зале внимания на это не обращал. А Сенька не могла отвести глаз. Вдруг бородатый в упор посмотрел на девушку. Слегка склонил голову в приветственном жесте. Она с трудом сглотнула. И ответила тем же. Второй перехватил взгляд спутника. Но, даже не задержав взгляда на Есении, продолжил говорить. А, поняв, что собеседник его не слышит, еще и подергал его за рукав.
– Генриус! Куда ты там пялишься? Я думал, сельские девицы тебя уже не интересуют, – громко усмехнулся цветастый, чтобы «девица» его точно услышала.
Первый смутился и отвернулся.
– Друг мой, Анхель, ты прав. Сельские прелестницы меня точно не волнуют. Мне интересны благородные представительницы туманных городов, – так же громко ответил он.
Есении его голос, тембр речи, интонация и манера говорить показалась какой-то знакомой. А сами слова очень странными. Но сколько девушка ни силилась, вспомнить, где могла встречать этого старика, отыскать в чертогах памяти его образ не смогла. Сколько ни искала тайный смысл в словах, которые, как ей показалось, он адресовал ей, а вовсе не Анхелю, понять их значение у нее тоже не вышло. Чтобы отвлечься от всех мыслей, она придвинула к себе плошку с грибами, зацепила один зубцом кривой вилки, положила рот. Запивая нежное тушеное мясо пряным пивом, она думала уже совсем о другом. Бородатый маг вместе со своими непонятными словами вылетел из медной головы. А вот мысль, как вернуть расположение Габриэля, заняла все сознание. Девушка даже сама этому удивилась. Еще утром он был ей неприятен, а сейчас все как-то изменилось. Она уже с удовольствием рассматривала его точеный профиль. Тонкий острый нос, красиво очерченные губы, родинку над правой бровью, которую сразу не заметила, ультрамариновые глаза, длинные волосы. Они были даже не блондинистые, а светло пепельные. Сейчас, когда в них играли отблески свечей, они, казалось, отливали жидким серебром. «Это пиво, однозначно! – сама себя уговаривала Сенька. – Я просто захмелела. Он не может мне нравиться! Я даже не знаю, кто он. И вообще – я сама его выдумала, он не настоящий! – внутренний голос тут же возразил и услужливо посеял очередное сомнение: – Но в моей книге не было такого персонажа. Я его не писала! Тогда откуда он взялся? Или я все же не в книге?».
– Есения! – вернул ее в реальность обеспокоенный голос мужчины, – Есения!
– А?
– А где Макар?
– Кто?
– Ну, Макар, мальчик из вашего замка.
– Ах, Макар! А где он?
– Вот и я спрашиваю, где?
– Ох, же блин дырявый!
– Где? Мы не заказывали блинов.
– На звезде!
– Есения!
– Ой, прости. А куда он мог деться? Он же не спускался с нами?
– Нет, был в комнате, когда я выходил.
– А когда я стучалась, его уже не было.
Габриэль поднялся, жестом попросил Сеню подождать его. Подошел к хозяину. О чем-то поговорил.
– Ты можешь подождать здесь, спокойно доесть. Или пойти со мной на поиски Макара. Я попросил хозяина пока не убирать со стола. И заказал крепкого чаю. Ты как?
Сенька еще раз обвела глазами зал, поежилась:
– Я с тобой!
– Пошли, – он протянул руку.
Девушка взяла ее. Теплая. Приятная. «Точно, напилась», – пронеслись в голове мысли. На улице было прохладно. Дул легкий ветерок. Из комнаты в зал Есения спустилась в одной рубашке, камзол остался висеть на спинке кровати – досыхать после атаки паука. Габриэль заботливо снял свой сюртук, накинул его на ее плечи.
– Спасибо! Где ты видел его в последний раз?
– В комнате. Я пошел узнать насчет ужина. А он как раз собирался в конюшню, накормить лошадей. А после планировал в деревню, разведать местные слухи.
– Зачем это? – не поняла Сеня.
– Ну, мы ж не знали, что дракон-то не настоящий, – многозначительно подергал бровью Габриэль.
– Он настоящий. Только не совсем нормальный. Ладно, мы сейчас в деревню?
– А смысл? Ты, судя по всему, ее не знаешь. Хотя это кажется странным. Ты не похожа на тех принцесс, которых держат в розовых перинах до самого замужества, – рассуждал он, разглядывая усыпанное звездами небо. – Скорее на своенравную хулиганку, которая все детство сдирала коленке, играя в войнушку с пацанами.
Сенька усмехнулась:
– Ну точно не в розовых.
– Этот хитрый лис не мог сбежать?
– Макар? Не думаю. Я вообще не собиралась брать его с собой. Он сам прилип.
– Да ты, помнится, никого не хотела брать с собой.
– Ты о себе? Верно, не хотела, – отозвалась девушка. – Я не знаю, кто ты.
– Я и сам порой этого не знаю, – вздохнул мужчина. И Сеньке показалось, что это был очень грустный вздох.
Продолжить разговор им помешал вывернувший из-за угла Макар. Он потряс какими-то кореньями с комками грязи. С довольной улыбкой всучил их Сене.
– Смотри, как свезло! Чертоголов! Еле уговорил бабку, чтобы она позволила выдрать!
– И на хрена он нам?
– Дык, как это на хре… что? Это ж драконий корень! Можно усыпить дракона и надавать ему по щам!
– А как мы заставим его пожевать этот корешок?
– А ты точно в школе магии учишься? – дерзко прищурился Макар.
– Ты не заговаривайся тут! – осадила его девушка. – Точно учусь. И этот твой чертоголов нам не потребуется. Этот конкретный дракон его жрать не будет.
Макар хотел было выбросить драгоценную добычу. Но Сенька его остановила.
– Подожди, я передумала. Давай мы ее на всякий случай все же возьмем с собой.
Паренек расплылся в улыбке:
–Я сейчас, упакую ее в сумку, – и нырнул в темноту конюшни.
В корчму они вернулись уже минут через пять. Всегда голодный Макар тут же напал на остатки мяса с картошкой. Сенька с удовольствием прихлебывала травяной чай. Габриэль заказал себе еще пива.
Девушка поискала взглядом парочку магов. Но за их столом уже резались в карты гоблины. Остаток вечера разговор не клеился. Допив чай, Сенька поднялась к себе. Они договорились выехать на рассвете. Есения очень боялась проспать без будильника, поэтому сразу легла. Снился ей любимый матовый ноутбук, дракон, рассыпающийся на замысловатые витиеватые буквы, и странный маг с длинной седой бородой. Он читал стихи на Каменном мосту над каналом Грибоедова.
Проснулась Сеня от стука. Она подскочила как ужаленная. Забегала по комнате, натянула одну гачу брюк, запуталась во второй, чуть не упала. И только потом поняла, что она не опоздала. Рассвет за окном только забрезжил. И стучали не в дверь, а где-то на улице. Рассмотреть в сизой туманной дымке все равно ничего не удалось. Да и стучать уже перестали. Сенька вернулась в постель. Но сон больше не шел. Впрочем, и смысла засыпать заново уже не было. Тогда бы точно проспала. Зато сейчас было время подумать. Девушка зябко поежилась. Хоть и стояло лето, но видимо, уже позднее. И, похоже, собирался дождик. Поэтому в неотапливаемой комнате было довольно прохладно.
Дельные мысли в голову не шли. Все они вертелись вокруг желания выпить кофе и поскорее увидеть блондина. И если кофе Сенька точно всегда любила, то Габриэль еще вчера вызывал у нее раздражение. «Вот же, блин, – с досадой вцепилась в нижнюю губу она. – Мне тут еще втюриться в сказочного персонажа не хватало!» Девушка аж подпрыгнула в кровати. Ее как будто током прошибло от такого откровения. Она снова вскочила, завернулась в одеяло, босыми ногами прошлепала к окошку. Ей вдруг сделалось душно. Она распахнула створки. Набрала полную грудь воздуха.
– Или уж была, ни была? – спросила в пустоту. – А что потом?
Пустота не ответила. Только пара капель упала на нос. Дождик пошел. Потом? Когда потом? Как только она сломает иголку, так сразу же, скорее всего, вернется домой. Так бывает во всех известных ей фентэзи. Миссия будет выполнена. Делать ей здесь будет нечего. Она проснется в своей постели с кошкой в ногах. И больше никогда не увидит блондина. Такой вариант девушке не понравился. В носу защипало. В мозгу зашевелились извилины.
– Может, время потянуть?
Можно было, конечно, как-то задержаться в пути. Или постараться не найти с первого раза иглу. Девушка вздохнула. Все это бесполезно. Дракона надо обезвредить, пока он не начал шалить по крупному. Княжество и его жители не виноваты, что она не хочет возвращаться домой. Тем более что Доброслав, так или иначе, не сможет долго сдерживать отряд. Жадные до крови и денег воины максимум после обеда выйдут. И пусть они не знают, где точно искать дракона. Но примерно, откуда он прилетает, видели все. И, скорее всего, многим интересно, почему им не представили трофей. И выяснить, куда делась княжна, не составит труда. А уж пойти по ее следу, тем более. К тому же, говорил отец, среди принцев и наемников есть следопыты. И опытные. И это их плюс. А Сенька здесь новичок. И это ее минус. Но она знает все подводные камни этого сценария. Потому что сама его писала. И тут ей никто не соперник. Значит, дракона все-таки придется ликвидировать поскорее. «А дальше будем писать новую книгу», – заключила Есения и решительно начала натягивать рубашку, брюки, сапоги. Привычно уже причесалась пальцами, собрала волосы в пучок. Плеснула в лицо ледяной воды из кувшина. В этот момент в дверь тихонько постучали. Габриэль. Его почерк. Три коротких костяшкой указательного пальца. Сердечко Сеньки запрыгало от радости.
– Да?
– Спускайся в зал. Там ждет завтрак, – из-за двери ответил он.
Девушка выглянула в коридор, но там уже никого не было. И как он умеет так быстро и бесшумно исчезать?! Она оглядела комнату, не забыла ли чего. Нет, сумку она не распаковывала. Поэтому просто подхватила ее и спустилась по поскрипывающей лестнице на первый этаж. Служанки уже скоблили столы, натирали пол. На кухне кто-то гремел посудой. Хозяин зевал за стойкой. Девушка коротко кивнула ему и прошла к их вчерашнему столику. Макар подремывал, положив подбородок на собранный из пальцев замок. Кепка съехала с его растрепанной головы. Габриэля еще не было. Девушка плюхнулась на стул рядом с мальчишкой. Тот подскочил на месте.
– А, это ты. А мне тут… этот белобрысый сумки охранять сказал. А сам убёг куды-то.
– У, а я и смотрю, какой грозный охранник сидит, не подойдешь, – подтрунила над парнишкой Сеня.
Тот покраснел, приосанился. Девушка огляделась. Вчера она толком не осмотрела зал, только его посетителей. Сегодня из гостей они были пока одни. Небольшое помещение можно было назвать уютным. Над большим камином – раскидистые оленьи рога. На полке вдоль стены – небольшие статуэтки. С оконных проемов свисали толстые косы чеснока и лука. Видимо, от сглазов, болезней и вампиров. Круглые, сколоченные из досок столы, укрывали простые суконные бежевые скатерти. На каждом стояли салфетницы и вазочки с ромашками. По меркам привычного Сенькиного мира, конечно, постоялый двор не тянул и на одну звездочку. Но для местного колорита был очень даже ничего. Правда, в других девушка здесь еще не была. Но, похоже, это дело времени.
Входная дверь взвизгнула, распахнулась. Высокая худощавая фигура, замотанная в серый плащ, перегородила проем, закрыла солнечные лучи. Не глядя по сторонам, прошествовала к бару. Обменялись с хозяином парой слов и крепким рукопожатием. Фигура положила на стойку несколько монет. Большая хозяйская рука тут же смела их и спрятала в карман. Махнула в сторону окна. Высокий кивнул. И быстро вышел. Сенька узнала в нем вчерашнего мага. И кое-как подавила желание кинуться следом. В основном, потому что в дверях серый столкнулся с Габриэлем. И почему-то заспешил еще больше, едва не порвав о резную ручку свой плащ.
Габриэль коротко кивнул ему. Прошел к столу. Выложил на скатерть несколько свертков.
– Здесь вяленое мясо с собой, хлеб, соль, крупа, кое-что для тебя, Сеня.
Девушка с любопытством отогнула краешек холщовки. В ней был завернут кусочек цветочного мыла, гребешок для волос, пара шелковых платков. Она с благодарностью посмотрела в синие глаза. Те смущено уползли в сторону.
– Спасибо. А как ты догадался?
– Пожалуйста. Ты же женщина.
– Ну, да, точно…
Кухарка принесла поднос с завтраком. На тарелках вкусно шкварчала яичница с кусочками обжаренного сала и ломтиками томата. Макар, не дожидаясь команды, с удовольствием помакал в яркие желтки кусочком хлеба. Сенька последовала его примеру. Сам хозяин заведения принес кофе в маленьких кружках. Девушка отхлебнула – божественно! По горлу расплылось горьковатое тепло.
– Откуда у вас такой отменный кофе, – спросил Габриэль.
– Аслан, наш зять, привозит из столицы. Он вырос во дворцах Черноземья, и жить без этой бурды не может. Мы со старухой и дочерью равнодушны, а он по нескольку раз в день заваривает. И меня научил. Вот, некоторые постояльцы из городов не прочь с утреца выпить. А я и рад стараться. За звонкую монетку, – многозначительно улыбнулся.
– Понятно, – ответила Сеня. – Скажите, тот маг, который заходил к вам утром, он откуда?
– Какой еще маг? – мужчина сделал вид, что не понял. Крылышки его носа затрепетали, а уши задергались. «Как же ты с такими маячками, торговлю-то ведешь?» – подумала девушка. А вслух произнесла:
– Ну, такой высокий, седой, худой, с бородой до пояса, в сером плаще. Он вчера сидел с другом вон за тем столиком. А сегодня заходил один.
– Ах, Генриус! – хлопнул себя ладошкой по лбу хозяин. – Генриус бывший директор Высшей школы пламенных чар, сейчас затерянный седьмой советник.
– Что значит, затерянный?
– Так это ж тот, который имеет решающий голос. И спрашивают его только тогда, когда не знают, чего делать, – повернулся на Габриэля: – Не местная что ли?
Тот на всякий случай кивнул. А Сенька продолжила расспросы:
– И все?
– Он еще стражник мира.
– Кто?
– Это, барышня, который мир от злых духов, переселенцев и путешественников по времени, охраняет. И подмогу потустороннюю зовет, если требуется. Но, слышал я, давно ужо в наш мир никто не заглядывал. Потому Генриус лет тридцать с лишним не появлялся. Я еще безбородый был, только-только от отца принял постоялый двор, да на Катьке женился. Она как раз брюхатая ходила, когда маг сюда последний раз захаживал. Тогда, может мил человек помнит, – кивнул в сторону Габриэля, – на нас стервецы какие-то напали. Кикимор поднялось, мертвяков, у-у-у-у-у, жуть! Все Семидержавье поднялось под один стяг. Но победить не смогли, пока Генриус камень свой не заточил, да не вызвал какого-то мужика со страшным огненным оружием. Тот вот и пострелял нечисть, – Габриэль как-то странно поморщился, а мужик продолжал: – Крест на кладбище повесил расписной, чтоб больше не подымались. А потом, говорят, они еще по ту сторону неба воевали с приказчиком душ мертвяковых. Правду бают али врут, кто ж их разберет, – махнул он рукой. – Да только с тех пор почитай до дракона жили мирно. Так, стычки какие междусобойчики были, да то не в счет. А нечисть-то точно не поднималась. Да, точно лет тридцать. Радмила, дочка моя старшая, сейчас сама вон на сносях третий раз.
– А куда Терминатор тот делся?
– Кто?
– Ну, мужик с огнеметом.
– Ах, этот. Так исчез, вернулся в свой мир, наверное. Мне почем знать…
– Сеня, да отстань ты от человека, – попытался остановить поток вопросов Габриэль.
– Подожди, – Сенькавзволнованно теребила краешек салфетки. – Уважаемый, а сейчас Генриус вышел снова, чтобы призвать кого-нибудь, чтобы от дракона избавиться?
– Не знаю я, барышня. – всплеснул руками хозяин. – Ты, смотрю, сама по магии того, – он показал на крохотную брошку в виде ящерки, приколотую к лацкану камзола, – вот бы и посмотрела через чашу судьбы. А я простой человек. Мне только слухи от постояльцев да выпивох перепадают.
– Хорошо, верю. А зачем Генриус к вам приходил? Я же видела, что вы разговаривали. И монеты…
– Да это он за ночевку платил, за ужин и за завтрак. А приходил… Почем мне знать? Встречался тут с кем-то старик. Второго я сам первый раз видел. И то останавливаться у меня он не стал. Поел и дальше пошел. Так, что извиняйте, барышня, мне больше нечего сказать.
Хозяин закинул полотенце на плечо и отошел от стола. Сенька так и продолжала теребить салфетку.
– Сеня, ешь, пожалуйста, – тронул за рукав ее Габриэль. – Нам надо уже выходить. Привал будет не скоро, и ты снова останешься голодная.
Девушка кивнула, наспех затолкала в себя остатки яичницы, допила ароматный кофе.
– Я готова. Поехали?
Проходя мимо барной стойки, она еще раз взглянула на хозяина заведения. Тот, насвистывая какую-то веселую мелодию себе в бороду, тер полотенцем стаканы. Сенька почему-то была уверена, что он знает гораздо больше, чем рассказал ей. Но ни за что больше и рта не раскроет.
– Выходите, я расплачусь, – кинул блондин и практически выпихнул ее в дверь.
Подошел к бару, положил несколько монет на стойку. Рядом – еще стопку серебра. Прикрыл ладошкой.
– Так, зачем заходил Генриус?
– Что? – расплылся в улыбке хозяин гостиницы. – Я же говорю, переночевал только. Я человек маленький, в большие игры не лезу.
– Молодец, что не лезешь. Но уши-то держишь открытыми? – Габриэль многозначительно подмигнул.
– Это, да, – крякнул мужичок, – куда ж без этого.
– Вот и расскажи, о чем болтают, – блондин крутанул одну монетку из кучки в сторону хозяина. Тот поймал, попробовал на зуб, спрятал в кармане сального передника.
– Ох, мил человек, о чем только не болтают, – глазки жадно заблестели, забегали по стойке.
– Например? – повертел между пальцами еще одну монету Габриэль.
Хозяин сглотнул, достал из-под бара две кружки, плеснул в каждую кофе, одну протянул гостю.
– Говорят, что война грядет. Большая. И что дракон – это просто чтоб глаза замазать, – блондин кивнул, метнул еще одну деньгу в широкую ладошку. – Дескать, чтоб правители отвлеклись на ящера. И не заметили, что отбиваться уже поздно. Это городские, чарские стражники болтали. Да заезжие, что на княжескую дочку позарились. Многие у нас останавливались позавчера. Перепились, переругались, передрались, да языки-то распустили.
– А Генриус?
– А что Генриус? Его, небось, попутным ветром занесло сюда, – махнул рукой хозяин. – А вот Анхель этот – странный тип. Вынюхивал что-то, выспрашивал. Про дракона, про принцев. Вот как ты сейчас, – мужик прикусил язык, покраснел. – Ой, прости, мил человек.
– О чем еще говорили? – Габриэль пропустил мимо ушей последнюю реплику.
– О том, о сем. Ничего интересного в основном. Что знал, уже и так рассказал вам, – хозяин допил кофе, сгреб оставшиеся монеты и повернулся спиной к гостю, показывая, что разговор окончен.
– Ты натурой что ли расплачивался? – не удержалась от колкости Сенька, когда Габриэль вынырнул на улицу.
Они с Макаром уже успели запрячь лошадей, навьючить на них поклажу и замерзнуть. Туча выжала из себя последние капли и уплыла в сторону столицы, но густой туман все еще накрывал деревню. Рваными клешнями лез под воротник, норовил ущипнуть за открывшуюся случайно полоску спины, лез в глаза.
– Все готово? В путь? – блондин вскочил на своего жеребца, тронул его пятками.
Есения жестом указала на юг и пропустила вперед себя мужчину. Их маленький отряд вытянулся по утоптанной колее. Тракт встретил их моросящим мелким дождиком. Сенька терпеть не могла такую сопливую погоду. Сразу хотелось закутаться в плед и сопеть как сурок, а не отбивать попу о седло. «Зато всю пыль прибило», – попыталась мыслить позитивно девушка. Вскоре морось прекратилась. А когда солнечные лучи разогнали последние туманные клочки, взору путешественницы открылись невероятные пейзажи. Изумрудные равнины переходили в густые леса. Совсем близко к тракту шелестели листьями осинки, обнимались веточками березки. То и дело в зеленом лесном подшерстке мелькали крупные красные ягодки. Голову дурманил запах медового разнотравья и свежести пасмурного утра. Девушка не могла надышаться. Такую красоту за свои 20 лет она видела впервые. Пейзажи Ленобласти тоже, конечно, хороши. Но все больше отдавали унылой меланхолией. А здесь царила легкая безмятежность и райская наполненность. Девушку захлестнула какая-то эйфория и детская радость.
Примерно через десяток верст дорогу перегородило упавшее дерево. Мужчина жестом показал оставаться в седлах. А сам очень тихо спешился. Сенька снова подумала, какой он ловкий, и как умеет так бесшумно и быстро передвигаться. Габриэль тем временем прокрался к кромке дороги. Заглянул за наваленные ветки. Повторил то же самое с другой обочиной.
– Чисто! – повернулся он к спутникам.
В этот момент Макар заерзал в седле и сделал круглые глаза в сторону блондина, точнее за его левое плечо. Над ним возвышался занесенный для удара топор.
Есения завизжала, вскинула руки и сама не поняла, как пустила пламенную стрелу в коренастого разбойника. Огненный сгусток попал прямо в сжатый на рукоятке оружия кулак. Мужичок охнул, присел и, выронив колун, схватился за обожженное запястье. Сенька скатилась по боку Багета, подбежала к Габриэлю. Тот, ощетинившись мечом, озирался по сторонам. Но больше из-за веток никто не выскочил. Одинокий бандит скулил и чертыхался, ползая по земле в обнимку с больной рукой. Девушка ногой откинула топор в траву. На всякий случай, мало ли что вздумается этому отчаянному.
– Не убивайте меня, – вдруг захрипел он.
– Ага, а ты потом еще кого-нибудь вот так подстережешь, – ответил блондин.
– Да где уж мне теперь. Твоя ведьма всю руку посожгла, – кивнул в сторону Сеньки.
– Тебе добавить за ведьму?! – возмутилась девушка и подняла ладонь.
– Нет! – мужичок съежился в жалкий комочек. – Прости!
– Не прощу, – обиделась Сеня. – Убирай свое полено с дороги, если жить хочешь.
– Милая, да как же я без руки-то?
– А ты о чем думал, когда укладывал его сюда?
Разбойник понял, что сам нагреб на свой хребет. Поднялся еле как, закряхтел. Здоровой рукой потянул ствол на себя. Береза, конечно, с места не сдвинулась. Мужичок сделал еще одни рывок, потом еще. Тяжело дыша, опустился на землю. Снова поднялся, дернул за лохматую ветку. Та отломилась, коренастый по инерции улетел, проскакал всю ширину дороги на широком заде.
Сенька с деланным равнодушием наблюдала. На самом деле ей уже и жалко было бандита, но хотелось проучить, чтобы навсегда запомнил.
– Теряем время, – в самое ухо прошептал Габриэль. – Он все равно ничего не поймет.
– Эй, иди-ка сюда, – позвала она разбойника. – Слушай, еще раз здесь увижу, вторую руку подпалю. Понял? Чтобы духу твоего здесь через пять минут не было!
Мужичка сдуло как ветром. Не оглядываясь, он в припрыжку побежал в сторону леса.
– Ну и кровожадная ты! – присвистнул блондин.
– Испугалась просто, – застеснялась девушка.
Березу они втроем кое-как оттащили с дороги. Решили, раз все равно потеряли много времени, сделать тут же привал. Макар быстро нашел ручей, принес воды. Габриэль набрал валежника и развел костер. Сеньке оставалось сварить кашу. Готовить она любила. Кулинария всегда снимала стресс, помогала расслабиться и отвлечься. Поэтому она с энтузиазмом забралась в дорожную сумку с продуктами и принялась колдовать уже над котелком. Макар снова сбегал в лес, принес оттуда пригоршню ягод – белобокой еще брусники и совсем зеленой облепихи. Девушка раздавила их прямо в кружках, добавила веточек и листиков растущей тут же малины. Получился ароматный чай. Компания быстро пообедала, свернула лагерь и отправилась дальше. До самого вечера они не встретили ни одной живой души. Даже птицы, и те чем дальше в лес, тем вели себя тише. А потом и вовсе умолкли.
Сумерки застали товарищей на лысоватой опушке. Ночевать под открытым небом не особо хотелось. Но выбора не было. Для Сеньки это была первая в жизни походная ночевка без благ цивилизации. Обычно, даже если и выезжали с родителями на природу, брали с собой палатки, надувные матрасы, мангал, канистру с водой и газовую горелку. Да и места вокруг Питера вдоль и поперек исхожены туристами. Там, если и захочешь, особо не спрячешься от людей. Здесь же – складывалось ощущение, что они остались одни в целом мире. Девушка заметно нервничала из-за перспективы спать практически на голой земле в глухом лесу, где и дикие звери могли заглянуть на огонек, и разбойники вроде давешнего знакомца.
За ужином распределили дежурство по очереди: с вечера до трех ночи – Габриэль, потом до рассвета Есения, и утренние часы достались Макару. Паренек хотел было повозмущаться, что это не справедливо, что он уже взрослый и может спокойно ночью постоять в дозоре. Но напоминание, как он храпел на всю корчму, когда сторожил вещи, быстро сбавило пыл. Вместе с Габриэлем они соорудили лежаки из мягкого молодого осинника.
– Почти королевские покои, – усмехнулся блондин, показывая Сеньке зеленую постель.
– Ага, еще и со спа-эффектом и аромотерапией, – поддержала шутку девушка.
Габриэль ее, конечно, не понял, но переспрашивать не стал. Мало ли, какие заморочки у княжны. Сенька вдруг снова подумала, что он не похож на местных жителей. По крайней мере, на тех, что она успела увидеть. Что-то в нем было такое, что выделяло его на фоне других. Не только внешне. Он слишком чисто говорил, правда, немного с каким-то акцентом. Манеры его вообще были выше всяких похвал. И имя. Явно не отсюда. Он даже одевался не так, как все здесь! И, если бы Сеня встретила его в Питере, наверное, не поверила бы, что он из вымышленного средневекового мира. Вот! Он был очень похож на ее современников. И она никак не могла взять в толк, откуда он вообще появился на страницах ее произведения, если она его не писала. Это пугало больше всего.
Перед тем, как улечься спать, ей в голову пришла одна шальная идея. «Раз уж тут я колдунья (это слово ей понравилось больше, чем ведьма, магичка или волшебница), и, судя по отзывам, не плохая, то могу, наверное, и защитный контур какой-нибудь сотворить», – рассудила девушка. Она вспомнила, что для этого делали героини обожаемых ею книг. Они обычно чем-нибудь рисовали контур вокруг поляны. «Окей, попробуем», – закусила губу девушка. Нашла на полянке какую-то корявую палочку. С усердием ломовой лошади обошла лагерь по кругу, пропахав приличную борозду. Оглядела результат своих трудов. На всякий случай опоясала местечко еще и мысленной лентой. С выражением лица, как будто делала так раз сто как минимум, визуализировала, как учат на популярных тренингах личностного роста, завязала бантиком мерцающую бирюзовыми искорками полоску. Как только круг замкнулся, волшебная колючая проволока, действительно, блеснула в темноте. Сенька подпрыгнула, похлопала в ладоши.
– Я не знаю, будет ли она работать, но на всякий случай, не выходи за нее, – предупредила девушка.
– Я постараюсь, – улыбнулся внимательно наблюдавший за манипуляциями Габриэль. – Ложись спать.
– Ага. Спокойной тебе ночи.
Есения завернулась в плед, улеглась на топчан из веток. Он оказался на удивление мягким и очень вкусно пах. Девушка и не заметила, как сомкнулись веки, и она провалилась в сон. Глубокий, безмятежный. Кажется, ей даже ничего не снилось. А проснулась она от шипения и запаха гари. Села, потерла глаза. Было еще темно, небольшой костерок отбрасывал желтоватые блики. Габриэль стоял к ней спиной у переливающейся всеми цветами радуги оборонительной ленты и куда-то внимательно смотрел. Сенька поднялась с импровизированной постели, потянулась. Подошла к мужчине. На магическом заборе корчилось в конвульсиях незнакомое существо. Длинными кривыми когтями оно пыталось дотянуться до людей, но заступить за линию не выходило. Животное злилось, плевалось, снова и снова кидалось на магический эшафот. Морда исказилась от боли.
– Работает, – тихо сказал Габриэль.
– Вижу. А кто это?
– Это анчутка. Эндемик ваших лесов вообще-то. Не были бы такими тупыми и жестокими, могли бы попасть в Волшебную Красную книгу под защиту магов. Надеюсь, что она тут была одна и прилетала просто попугать.
Сенька поежилась. Сидеть в темноте и бояться каждого шороха ей не очень хотелось.
– Сколько сейчас времени? Наверное, мне уже пора заступать?
Габриэль достал из кармана часы на цепочке, щелкнул крышкой.
– Без четверти четыре.
– Почему ты меня не разбудил? Мы же на три договаривались.
– Успеешь еще надежуриться. Там на костре вода только вскипела, в моей сумке есть кофе. Не такой, конечно, хороший как у хозяина постоялого двора в Буравках, но довольно сносный. Завари, пожалуйста. Я не успел.
– Хорошо.
Сенька порылась в сумке достала бумажный кулек. Понюхала. Молотый. Сублимировать растворимый здесь еще не научились. Она всыпала на глаз порошок в котелок, залила кипятком. Поляна наполнилась бодрящим ароматом. Но даже он не смог перебить вонь догорающей анчутки.
– Я посижу с тобой, пока светать не начнет, – поставил рядом с костром две походные кружки блондин.
– Ты ведь совсем не выспишься!
– В седле покемарю, ничего страшного. Есть хочешь?
Девушка кивнула. Он достал хлеб, сыр, вяленое мясо. Порезал небольшими ломтиками.
– Или кашу сварить?
– Не беспокойся обо мне. Ты сам-то хочешь кашу? Я могу быстренько приготовить. Будешь?– она подскочила, развязала тесемки продуктовой торбы.
– Нет, спасибо, – остановил ее Габриэль. – Я только кофе.
Сеня тоже сделала большой глоток. Покатала по языку меленькие крупинки.
– Больше похож на цикорий.
– Может, и цикорий. Я в этом не спец. Беру, какой подороже и пахнет поприличней. Мать говорила, отец кофе очень любил. Вот и я пристрастился.
– Где твой отец?
– Не знаю, – пожал он плечами. – Я родился уже после того, как он пропал.
– Пропал? И вы его никогда не искали?
– Ага, вроде как просто исчез. Выполнил свою миссию и вернулся туда, откуда приходил.
– Как Терминатор, – вспомнила девушка. Но сразу же осеклась. Поняла глаза на Габриэля.– Да, ладно?!
Мужчина не ответил, но Сеня поняла, что попала в яблочко.
– Как такое возможно?
– Мама тогда только закончила школу травниц. Поругалась с дедом и ушла из дома. Пошла служить в армию, чтобы доказать, что не просто дочка влиятельного человека. Там, конечно, о своем родстве с графом Эрлаганом не распространялась. Но очень быстро поднялась по карьерной лестнице – от простой санитарки, до Верховной травницы. Потом много раз рассказывала, что просто оказалась в нужном месте в верное время. Хотя дед, при ней и не говорит, но друзьям хвастает, что у нее талант, – тепло улыбнулся Габриэль. – Там-то она и познакомилась с отцом. На Совет его однажды привел Генриус. Да, тот самый, из таверны. Сказал, что вызвал из параллельного мира. Что с нечистью иначе не справиться. Помнишь, хозяин постоялого двора рассказывал про войну? Так вот, не так быстро отец справился с противником, как в легендах сейчас рассказывают. Он в нашем мире прожил вроде не меньше года. Ну, так по крайней мере мать рассказывает. Говорит, это была любовь с первого взгляда. И весь этот год они в тайне от дедовской родни делили не только стол, но и постель, – Габриэль усмехнулся. – Хотя, какая там тайна. Все, конечно, прекрасно знали об их связи. Но война же, там не до сантиментов. Хотя, мама защищает отца, мол, руки ее просил у деда. Тот, вроде как даже не отказал. Хотели сыграть свадьбу после победы. Но пожениться так и не успели. На утро после финальной битвы отец вышел из палатки до лесу. И больше его никто не видел. Растворился, как его и не было. Выполнил миссию, отчитался Генриус, – горько заключил он.
Сенька, не ожидавшая такого откровения, боялась вставить слово и нарушить хрупкое доверие. А Габриэль продолжал:
– Мама не сразу поняла, что беременна, скакала еще по послевоенным лагерям, лечила раненных. А когда скрывать уже не получалось, вернулась в отчий дом. И если бы дед не занимал высокий пост в своей стране, не был суровым полководцем, которого все боялись, ее бы вряд ли обратно приняло общество. А так, вроде как почетно – сама героиня еще и понесла от героя, спасшего Семидержавье. Я маленький был, жутко гордился, что мой папка герой. Потом подрос. Соседские пацаны безотцовщиной дразнили. И я обвинил мать, что она сказку сочинила красивую про благородного мужика, избавившего мир от нечисти ценой своего счастья. Чтобы мне обидно не было. А она знаешь что сделала? Она тогда вещи мои собрала и отправила в армию. Уму-разуму набираться. Мне семнадцать тогда было. Дед хотел под свое крыло взять, да я ж строптивый, сам все знаю, сам умею, сам свой путь выбираю. Вот так попал первый раз в казарму. А потом военное дело уже смыслом жизни стало. Где только не служил! И ты права, я наполовину эльф. Мама эльфийка. Из военной династии. А я вот такой странный. Не похожий на них совсем. Ни внешне, ни внутренне. Даже на полуэльфов не похож. Вроде как в отца пошел. Наверное, поэтому не люблю надолго оставаться в Эльфийском Лесу, как бы дед с матерью не уговаривали. В общем, вот так, – широко улыбнулся он Сеньке. – Давай еще кофе налью.
– У меня еще полкружки, – мотнула она головой – Габриэль, тебе есть, чем гордиться. И ты когда-нибудь обязательно поймешь и отца, и мать. Они не виноваты, что так получилось.
– Я их и не виню. Давно уже пережил все эти детские травмы. Думаешь, рассказал бы тебе все это так просто, если бы заноза до сих пор ныла?
– Нет, наверное.
– Наверное. Я, к слову, думал, Доброслав тебе обо мне рассказывал. Он мать мою с детства знает. И та история тоже на его глазах случилась.
Сенька пожала плечами. Может, и рассказывал. Своей настоящей дочке.
– И часто Генриус так призывает инопланетян? – решилась спросить она.
– Кого? – не понял блондин.
– Ну, спасателей этих из параллельных миров, как твой отец.
– А, он пока был последним. Насколько мне известно. А что?
– Нет-нет, ничего. Просто любопытно. Давай кружку, помою. А ты поспи хоть немного. Светло уже. Мне ни капельки не страшно.
Габриэль кивнул. Зарылся в плед. И буквально тут же засопел. Лес шуршал, подвывал, скрипел, жил своей привычной жизнью. От утренней росы усилились запахи. Сенькин нос щекотали яркие цветочные и пряные древесные ароматы. На зеленый мерцающий огонек волшебного круга больше никто не прилетал. Когда стало совсем светло, и запели птицы, девушка сварила кашу, вскипятила воду для чая. И только потом разбудила Макара
– Уже пора, да? – зевнул он.
– Да, охранничек, – улыбнулась девушка, – завтрак в котелке, ешь кашу пока горячая. А я подремлю еще с часок.
Утренний сон оказался еще крепче и слаще. Полянка гостеприимно обняла путников мягким теплым туманом. Птичьи трели убаюкивали не хуже ласковой маминой колыбельной. Сенька в который раз удивилась своей новой способности – разделять поток звуков как в плеере на отдельные дорожки. Первый раз она с этим столкнулась еще дома, как раз перед тем, как очутиться здесь. Потом в замке, когда подслушивала беседу отца с друзьями, в зале постоялого двора, когда прислушивалась к разговору Генриуса с Анхелем. И вот теперь здесь, в лесу, снова. Она готова была поклясться, что слышала, как далеко-далеко дятел долбит сосну, белка прячет орехи в дупле уже на другой стороне опушки, лисица припала к земле в засаде, готовится прыгнуть на зайца. Косой прядет ушами. Припадает к земле, сучит лапкой, боится бедняга, но все равно грызет березовую кору. На заливном лугу по ту сторону леса выходят на пастбище коровы, мычат, недовольные пастушьей плеткой. Отмахиваются хвостами от поднявшихся из травы туч оводов, звенят колокольчиками. А, нет, это не коровы. Это часовые на Южном тракте обходят лагерь. Большой такой. Вооруженный до зубов. Где-то в районе их первой остановки. Стоп! Обоз. Вооруженный. На Южном тракте. «Женихи, мать их! – подскочила с осиновой тахты Сеня – Значит, идут по следу, засранцы». Она еле сдержалась, чтобы не кинуться сразу собирать вещи. Нашла глазами Габриэля. Он стоял в той же позе у защитного контура, что и ночью.
– Ты можешь уже убрать эту штуку? – повернулся полуэльф на треск сломанной под ногой девушки ветки.
Она наугад щелкнула пальцами, и защитный обруч растворился в воздухе.
–Ух-ты, как могу! – присвистнула она. – Габриэль, нам надо срочно выходить. Армия женихов уже у кромки леса.
– Целая армия женихов? – улыбнулся он.
– Ну, в смысле, этих, которые приехали на дракона охотиться. Сам же говорил, что они претендуют на руку, сердце, ливер, почки…
– Хм, видел, конечно, что там и огры, и вампиры подтянулись. Но, боюсь тебя расстроить, ты слишком тощая и вряд ли входишь в их гастрономические планы.
– Габриэль!
Она возмущенно хлопнула его ладошкой по плечу. Не подрасчитав, поскользнулась на прелых иголках, и начала заваливаться. Блондин подхватил ее за талию и прижал к себе. Сенька интуитивно обвила рукой его шею. Серо-зеленые глаза встретились с ультрамариновыми. В классических дамских романах после подобных сцен обязательно шел поцелуй. Девушка даже в ожидании затаила дыхание. У нее в миг пересохли губы. Сердце учащенно забилось.
– А чего это вы тут делаете? – нарушил романтику любопытный голос Макара.
– Ничего, – буркнула разочарованная Сенька.
Габриэль поставил ее на лесной ковер, поправил загнувшийся воротничок рубашки, заправил за ухо выбившийся завиток. Движение получилось нежным и двусмысленным. Сенька изумленно захлопала ресницами. Он удивился, кажется, еще больше. Как-то неловко пожал плечами и отошел.
– Габриэль?
– А?
– Я про обоз серьезно говорила. Они, наверняка, день-два и нас догонят.
– Это вряд ли. Их много, они груженные, у них телеги. Значит, едут медленнее. Идут по нашим следам, – начал загибать пальцы он. – Тебе известно точное направление, мы налегке. И почти на двое суток их опережаем. У нас фора. Мы даже успеваем выпить кофе. Сейчас разведу костер. Заваришь?
– Заварю.
Блондин сложил веточки домиком, подтолкнул внутрь охапку сухого мха, чиркнул кресалом по кремню. Сноп искр весело разлетелся в стороны. Парочка попала в цель и весело заплясала, мох затрещал. Костер разгорелся. Капельки воды на донышке котелка зашипели, встретившись с огнем, превратились в клубочки сизого пара. Пока мужская часть отряда сворачивала лагерь, девушка заварила кофе, подогрела кашу, нарезала остатки сыра, мяса и хлеба. Запасы уже надо было пополнять. Глянула на карту. На выходе из леса стояла деревушка с красивым названием Радужное Полесье. Там, наверняка, можно будет закупить продукты.
***
Стоун сидел на большом поросшем со всех сторон мхом валуне, начищал свой тяжеленный двуручный меч. Маленький бархатный отрез то и дело нырял в поставленный на носок сапога кожаный кисет с вытесненными двумя витиеватыми буквами S. Возвращался к острию с новой порцией алмазного порошка и летал туда-сюда, туда-сюда. Стоун настолько был увлечен процессом, что высунул кончик языка. Просыпающийся лагерь гремел. У каждой телеги и повозке разводили костер, кипятили воду, готовили завтрак, проверяли доспехи и оружие. Армия в этот раз собралась разномастная. Доброслав кинул клич во все концы Семидержавья. Старое название союза давно потеряло свою актуальность. В коалиции уже было гораздо больше государств. Мирные расы хотели спокойно торговать, путешествовать, и лучший способ защитить свой народ и интересы правителя – это объединиться на выгодных условиях с соседями. Опять же проблемы и конфликты так решались быстрее и проще. Название осталось как дань уважения к предкам и истории.
Вот и в этот раз – расшалившегося дракона ловили всем миром. Следопыты одного из самых уважаемых князей Семидержавья Доброслава Крутого не смогли вычислить, где отсиживается ящер между своими вылазками. У воинов не получилось поймать паршивца во время его атак. Селяне начали нервничать и писать князю челобитные пачками. Тот принял решение – позвать на помощь соседей. Не просто так, конечно, по доброте душевной отправились они на выручку. Каждый надеялся урвать свой кусок вознаграждения. Самые жадные надеялись заполучить лакомый надел земли или титул. Кто поскромнее, рассчитывал на выгодный договор или на худой конец на достойный мешок золота. А были и такие как Стоун. Пойти в отряд его заставил отец – обнищавший представитель древнего рода восточных орков. «Ступай, – говорил на прощание батя, – надо хоть как-нибудь поправить свое финансовое положение. Ты, конечно, так себе воин. Но авось повезет? И просить мы будем руку дочки Доброслава, как и полагается по древнему кодексу». Стоун честно не понимал, что будет делать с принцессой, если каким-то чудом победит в гонке. Но ослушаться отца было себе дороже. Старый вредный орк мог достать кого и где угодно. Уж лучше отсидеться в содружественном отряде, а потому вернуться домой, развести руками, покаяться, мол, не смог я, сильнее воины были.
На просьбу Доброслава бойцов выставили почти все государства. Во дворе замка оказалось слишком тесно от желающих повоевать с драконом. Видимо, не только отец молодого орка меркантильно мечтал о награде. В одном обозе шли и люди, и эльфы, и вампиры, и оборотни, и тролли. Последних двух Стоун не любил. Слишком шумные, вечно не довольные, грубят и лезут. Но именно представители этих рас оказались соседями с ним по эшелону.
– Хэй, Стоуни, харэ начищать свою погремушку. Все равно она тебе не пригодится, – больно хлопнул по плечу как раз один из таких – тролль Шер Шель.
Орк поморщился. Свернул тряпочку, сунул в кисет, затянул завязки, вернул меч в ножны. И только потом ответил наглому товарищу:
– Шерри, да ты, смотрю, с самого утра за воротник залил. Не боишься, спьяну не разглядишь дракона? Э?
Тролль икнул, сделал пару крепких глотков из баклаги, крякнул:
– Стоуни, маленький, да я ж дракона того мизинцем прищелкну. Учись, сосунок, у дяди. А это, – он потряс кожаной фляжкой перед самыми глазами орка, – напиток для взрослых. Куда тебе малахольному поэту. Вот научишься брагу хлебать да зубы на турнирах вышибать, тогда и приходи в отряд. А сейчас, что с тебя толку? – он махнул рукой, – только хлеб казенный проедаешь. Не видать тебе ни дракона, ни королевны. Моя фифа будет. Зуб даю, – он подцепил кривой, не видавший ни разу в жизни чистки клык еще более грязным когтем.
Стоун дождался, когда Шер закончит представление и свалит обратно к шумному костру за новой порцией вонючей браги. Его ничуть не обижали такие выскочки и их реплики. Несмотря на свое происхождение и далеко не интеллигентную многочисленную родню, молодой орк был довольно воспитанный, начитанный и добрый малый. Втайне от отца он мечтал поступить в Флорестийский Эльфийский университет и выучиться на литератора или библиотекаря. Больше всего на свете он любил книги и все, что связано с ними. Сочинял стихи, но никому никогда не показывал их. Единственный раз, когда его творчество вышло на всеобщее обозрение – когда тот же Шар Шель на прошлой ночлежке стащил у Стоуна походный дневник, вскочил на ствол поваленной прямо у дороги березы и начал весело декларировать. Поддержали тролля только его же соплеменники и любители поржать оборотни. Бедный Стоун тогда чуть со стыда не сгорел. Спасибо эльфийскому принцу Аэльдримиэлю. Тот отобрал тетрадь у хохмача и вернул владельцу. А позже признался, что давно не слышал таких проникновенных стихов. И предложил, когда поход закончится, помочь устроить орка в университет. Вот это и было главным призом для Стоуна. А не какая-то там мифическая рука принцессы.
Из-за большого числа желающих попытать удачу в охоте на дракона, армия растянулась длинной военной змеей по тракту. В авангарде шли более именитые и богатые. А также следопыты и ищейки, которые то и дело отлучались на очередную вылазку, разнюхивали, разведывали. Еще перед самым стартом из Чары, кто-то пустил слух, что княжна, не желая отдавать свою руку и хоть краюшку земли кому попало, сама отправилась искать дракона. Потом разведка донесла: дочку Доброслава и вправду видали в компании мужчины и парнишки как раз на Южном тракте. Мальчишка расспрашивал местных о драконе, девица вынюхивала о магах, сопровождавший ее мужик, по всей видимости, был телохранителем. О вздорном характере княжны Чарогории не слышал только глухой. Немудрено, что батюшка решил одним махом убить двух зайцев – избавиться от дракона, а сразу и от своенравной наследницы. «Хотя, кто его знает, у сельских пьянчуг – языки как помело, не лучше бабских. Может, пригрезилась им княжна», – размышлял орк.
Двигался соборный отряд не так быстро, как хотелось. Тяжело груженные телеги ползли как стая улиток, которых разбудили среди ночи. Воины смаковали каждый миг ратного похода, в том числе и многочасовые ежевечерние пьянки под песни у костров. А это тоже не прибавляло темпа.
Двигаться решили по Южному тракту. Хотя бы до следующего селения. Во-первых, дракон прилетал всегда с этой стороны. Во-вторых, часть отряда все-таки поверили в байку про своевольную девчонку, которая ускакала вперед отряда за головой ящера. Стоун вздохнул. Он не любил сомнительные мероприятия и пустые риски. «Эх, удружил, батя!» – поцокал языком орк и пошел седлать коня. Голова кавалькады уже вытягивалась по умытому утренней росой тракту.
***
До Радужного Полесья троица решила срезать крюк окольной тропкой. Макар разведал. Сначала дорожка была сносной, но уже вскоре у паренька на затылке плешь дымилась от яростных взглядов товарищей. Колея то сужалась, то расширялась. А местами и вовсе превращалась в тонюсенькую ниточку. Нижние ветки вековых деревьев так и норовили ухватить за рукава и штанины. Поваленные видимо ветром стволы то и дело преграждали путь. Кони путались копытами в травяных колтунах. Похоже, этой дорогой пользовались не особо часто.
– Макар! У тебя совесть есть? – зашипела Сенька, когда в очередной раз угодила ногой в заросли крапивы.
– Он, наверное, даже слова такого не слышал! – едко поддел Габриэль, который как раз выколупывал присосавшегося к шее клеща.
– Я же как лучше хотел, – пискнул мальчишка.
– Ой, Габриэль, так нельзя! Он же может быть энцефалитным. Или носителем боррелиоза, болезни Лайма или еще какой-нибудь хрени, – всполошилась девушка.
– Никогда не слышал о таких заразах. Это же обычный клещ. Сейчас выдерну, спиртом прижгу, на привале припарку сделаю с травами.
– Но он же может быть смертельно-опасным! – стояла на своем Сеня. – По-хорошему бы его в лабораторию отнести…
– Куда?
– На исследование, – уже не так уверено закончила она фразу.
– Магам что ли? Не слишком ли много чести простому насекомому? Не выдумывай, еще никто не умирал от укуса обыкновенного клеща, – отмахнулся блондин. Вытянул, наконец-то, членистоногого и выкинул его в родной ареал обитания. Плеснул на ладошку жидкости из кожаной фляжки, приложил к шее. Достал маленькую баночку и смазал место укуса пахучей мазью.
– Вот видишь, живой. Поехали!
Сенька на всякий случай обшарила себя, осмотрела Багета. И только потом продолжила продираться сквозь заросли. К полудню троица оставила неприветливую тропку позади. Лес стал светлее и реже, а вскоре и совсем сошел на нет, уступив место невысоким раскидистым кустарникам. Показался широкий наезженный тракт. Сенька готова была целовать утоптанную конскими копытами и телегами землю. Через пару верст показался тот самый заливной луг, мычание коров с которого утром слышала девушка. Буренки и сейчас мирно жевали траву. Немного поодаль двое мужиков косили траву. Еще чуть дальше женщина в цветастом платке и девица лет пятнадцати сгребали сено в копну. Увидав клубы пыли, поднятой копытами, селянка выпрямилась, поднесла руку козырьком ко лбу. Сощурилась, чтобы разглядеть гостей. Послала дочку к уже свернутой копешке. Та добежала, схватила сверток. Видимо, совсем маленький ребенок. Мужики тоже остановились, подняли косы.
Габриэль на всякий случай пустил коня в обход Сенькиного. Не сбавляя темпа, они промчались мимо косарей. Притормозили только уже у самой деревни. Харчевня отыскалась сразу же. На выбеленном доме красовалась кривая вывеска «У Федота». Внутри было тихо. Габриэль постучал по стойке. Из-за занавески, отделяющей зал от кухни показалась красная физиономия.
– Чево хотели? – неласково гаркнула она.
– Нам бы, уважаемый, перекусить, да с собой снеди прикупить, – ответил блондин.
Мужик покряхтел, поправил кушак на красной рубахе. Пожевал свисающий длинный ус, что-то прикинул в уме, видимо, что гости могут неплохо заплатить.
– Никонора! – крикнул так, что с потолка посыпалась штукатурка. – Никонора! Подь сюды! Есть че у нас в погребе вареного?
Из-за занавески выскочила высоченная худая девица в длинном широком расписном сарафане.
– Так щи кислые, рыбка вчерашняя осталась, да студень третьего дня. Хлебушек исче свежий из печи достала. Могу еще яишенку сжарить, – большие глаза ждали команду.
– Нам щей, пожалуйста, налей хозяйка, холодца подай и хлеба. А еще мы с собой в дорогу возьмем яиц вареных, пару горбушек хлеба. И пошерсти, может, мясо где вяленое завалялось? Мы бы тоже взяли. Может, еще крупой поделитесь? Или картошечки, если не жалко. Мы заплатим, не переживай, – это он уже вытянутой красной роже.
Девица расплылась в улыбке, кивнула, и, путаясь в юбке, ускакала на кухню. Федот проводил гостей к столу у окошка. Сам тоже исчез за занавеской.
– Что будет, если мы не успеем, и воины нас опередят? – спросила Сенька.
– Ну, это вряд ли. Сама же говоришь, никто, кроме тебя, не знает, где логово дракона, – успокоил ее Габриэль. – А если вдруг то-то пойдет не так, тогда твоему отцу придется дорого заплатить им. И я не только про твою руку. Выдать тебя за удачливого идиота в этом случае – самый дешевый вариант.
– А что еще помимо родства с князем их может интересовать? Деньги?
– Скорее, земли. По крайней мере, если у победившего счастливчика будет немного мозгов. Впрочем, я бы остановился на твоей руке. Тогда не прогадаешь. Как старшая дочь ты получишь наследство целиком.
– А ты участвуешь в гонке? – склонила на бок голову она.
– Нет, – отрезал Габриэль и отвернулся к окошку.
Сеня с досадой закусила губу. Она и сама не поняла, что ее огорчило больше – перспектива быть самым «дешевым вариантом» или резкий ответ Габриэля. Перед самым носом девушки брякнула о стол тарелка, полная ароматных щей. Паутинки капусты переплетались с резными свекольными листьями и мясными ниточками. Выглядел суп очень аппетитно, но Сенька так расстроилась, что ей абсолютно не хотелось есть. Она лениво ковыряла ложкой в тарелке, глотая слезы.
– Ну, все, хватит! – стукнул ладонью по столу Габриэль. – Сеня, что случилось?
– Ничего, – шмыгнула носом девушка.
– А чего тогда ревешь как сельская девка? – ляпнул Макар, и тут же получил порцию гневных искр серо-зеленых и синих глаз. – Дык, а я что? А ничего! Ем. Вкусно, говорю, тут, – активно заработал ложкой паренек.
Полуэльф тронул девушку за плечо. Сенька дернулась и разрыдалась. Габриэль приобнял ее, погладил по голове. Девушка уткнулась в его грудь и заревела еще сильнее. Макар быстро доел свой суп и неловко откланялся, мол, за лошадьми надо присмотреть, напоили ли, накормили. Блондин дал Есении выплакаться. Он, как и большинство мужчин, не любил женские слезы просто потому, что не знал, что с ними делать. Есения подняла на него мокрые глаза:
– Спасибо.
– За что?
– За то, что не стал успокаивать и сюсюкать со мной. Я бы еще сильнее тогда… И извини. Ты снова голодный и мокрый из-за меня.
– Не страшно. Суп еще можно доесть. А рубашка высохнет. Я обидел тебя?
– Не ты. Я сама.
– Расскажешь?
– Нет.
– Как хочешь. Успокоилась?
– Угу.
Они молча доели суп. Девка принесла куль с продуктами в дорогу. Габриэль отсыпал ей монет, поблагодарил. Повернулся к Сене:
– Пора собираться. Отряд, дракон. Или ты все-таки хочешь примерить подвенечное платье? У орков оно очень веселенькое, кстати. Такое, знаешь, с оборочками, цветочками.
– А ты бывал на свадьбе орков?
– Ага, было дело, служил в Корявых Вязах у местного царька. Вот он сына и женил. Славно тогда погуляли, пять гармошек порвали, троих гостей в чанах с брагой утопили. Еле женишка уберегли, выловили уже нахлебавшегося. Невеста его этими оборками и отходила по щекам. Это, кажется, была самая веселая свадьба на моей памяти.
Выехали они поздно. По Сенькиным подсчетам часа в четыре. Стояла невыносимая жара. Лучи нещадно палили. Широкий тракт превратился в сковородку, на которой в клубах пыли жарились трое путников. Пот смешивался с грязью, голодные насекомые выбивали глаза, но конница упорно отбивала дробь копытами. Скорость они решили не сбавлять до самой темноты, чтобы выиграть еще хоть немного времени. И добраться до конца леса.
Утром следующего дня их ждало Лунное ущелье. Называлось оно так то ли потому, что очертаниями своими походило на тоненький серп месяца, то ли из-за того, что по легенде среди булыжников там можно было отыскать обломки лунного камня. Местные присваивали ему не только магические, но и целебные, и героические свойства. Одни искали его, чтобы он исполнил желания, другие, чтобы излечиться от тяжелой болезни, третьи – чтобы обрести невиданную силу и бесстрашие. Помог ли хоть кому-нибудь сверкающий бледно желтым осколок небесного тела, был ли он на самом деле лунным, и вообще нашел ли его хоть кто-нибудь когда-нибудь, было не известно. Но смельчаков, пришедших в ущелье за удачей, всегда хватало. Как мародеров, пустившихся по их следу. В Чарогории эта небольшая расселина давно считалась проклятой. Обычные селяне из соседних деревень старались обходить разлом стороной. Заблудившуюся в этих местах буренку, даже если она была последней кормилице в семье, не искали. Путники обычно торопились пройти этот отрезок тракта засветло. Так было меньше вероятности встретить разбойников или нечисть. Впрочем, были известны случаи, когда обоз пропадал здесь и днем. Другой путь пролегал через Лазаревскую Пустошь. Более спокойный и безопасный, но делать по нему крюк в три дня никому не хотелось. Да и безлюдные пески тоже не были особо гостеприимными. Палящее солнце, ни одного деревца и источника воды на полторы сотни верст кругом. А в редких оазисах прятались все те же разбойники и каторжники, сбежавшие из каменоломней соседнего Мраморного пика.
У самого входа в расщелину Багет уперся и никак не хотел ступать между камней. Сеньке пришлось уговаривать бедное животное. Заманивать последней морковкой, взятой еще в первой деревне на постоялом дворе, пугать живодерней и билетом в татарскую колбасу. Но все это было без толку. Конь как вкопанный встал посреди больших каменных глыб. Сдвинул своенравного с места мелкий ужик. Змейка спешила по своим делам и ненароком скользнула между копыт вороного. Тот с громким ржанием отпрыгнул в сторону и понес, не разбирая дороги. Есения едва успела вцепиться в луку седла, чтобы из него не выпасть. А ее спутники – пришпорить своих лошадей, чтобы не потерять девушку из виду.
Во весь опор Багет проскакал практически до середины каньона. И вдруг остановился. Прижал уши, жалобно заржал. Сеня едва успела сгруппироваться, перехватить узду, чтобы не вывалиться под конские копыта.
– Тише, тише, мой хороший,– погладила его по гриве Есения. – Что такое? Испугался?
Конь переминался с ноги на ногу, готовый в случае чего снова сорваться в галоп. Спешиться девушка не решалась. Ей передалась паника Багета. Габриэль с Макаром все никак не появлялись. Хотя стук копыт за спиной Сенька слышала. Как и поскрипывание где-то впереди. Как будто на ветру раскачивалась старая форточка.
На дно узкого каменного мешка солнечные лучи практически не попадали. От склонов тянулись причудливые сизые тени. Девушка сотворила пульсар, чтобы развеять сгущающуюся темноту. И придать себе немного уверенности. Во время. Впереди зашуршали камни. Вдоль Сенькиного позвоночника пробежал холодок, а коленки сковал липкий страх. В этот момент она отчетливо поняла, что сюжет ее истории уже далек от той, написанной на вишневом матовом ноутбуке. И она не представляет, что ждет за поворотом.
Как будто подслушав ее мысли, из-за большого валуна вывернуло существо. Тело его было покрыто короткой шерстью, на лице черными дырами зияли глаза-блюдца, длинный хвост извивался над дынеобразной головой как лассо. Малыш был чем-то похож на крупную безобидную обезьянку. Но слюнявые острые клыки свидетельствовали о ложности сходства. Существо ловко перепрыгивало с камешка на камешек. Петля на кончике хвоста закручивалась быстрее и быстрее. Сенька зачаровано следила за мохнатой спиралью.
– У-ииии-га-га-га-га, – издал боевой клич зверек и пустил аркан в сторону девушки.
Хвост оказался гораздо длиннее, чем ожидала Есения, а кончик его венчал тяжелый костяной набалдашник. Если бы Сенька вовремя не пригнулась к конской шее, получила бы как раз между глаз, а так шарик только легонько чиркнул по макушке. Но и этого хватило, чтобы девушка обиделась. Она выскользнула из седла, прокатилась под брюхом Багета, щелкнула легонько ладошкой по покатому антрацитовому крупу. Конь присел на задние ноги, спружинил, изящно развернулся на передних и въехал подковами чудику прямо между глаз.
– Тинь-тинь-тинь, – заскулила обезьянка, обхватив кровожадную мордашку лапками.
Багет гордо продефилировал мимо, добавив монстру серебряным хвостом под зад. Обезьяна ощерилась, зашипела и с кошачьей грацией бросилась на коня. Когти вцепились в загривок, длинный хвост снова со свистом набирал скорость, зубы отблескивали в свете пульсара ядовитыми бликами. Сенька метнулась к вороному. Заколотила кулаками по мягкой спине зверька. Тот повернул голову на сто восемьдесят градусов и страшно клацнул зубами у самого носа девушки. За что тут же получил пощечину. В огромных глазах полыхнуло злое пламя. Видимо, зверюшка обладала каким-никаким интеллектом. Обезьянка потеряла интерес к жеребцу и пошла мстить новой жертве.
– У-лю-лю-лю-лю, – угрожающе пропел чудик. Зрачки его глазищ превратились во вращающиеся спирали.
Сенька интуитивно выставила вперед руки, скрестив ладони в защитном замке. Сквозь пальцы тут же потекло синяя магма. Облаком она окутала девушку и слегка приподняла ее над землей. Зверек, не ожидавший этого, не успел затормозить и по инерции налетел на огненный щит. Завоняло подпаленной шерстью. Обезьяна отпрыгнула назад и снова жалобно завыла.
– Дакогда же ты уже сдохнешь?! – крикнула девушка.
От удара ее спасительный пламенный экран рассыпался. Как выстроить его заново она не знала, поэтому дальше обороняться пришлось подручными средствами. Под ногами валялась россыпь камней, девушка схватила первый попавшийся. В скудном свете он блеснул бледно желтым сиянием. Есения уже приготовилась швырнуть его в обезьяну, как та снова отпружинила от склона ущелья в ее сторону.
Сцепившись, они покатились по дороге. Сенька неистово колотила осколком горной породы по холке странной зверушки. Та в ответ пыталась цапнуть несговорчивую жертву за горло. Одновременно молотила набалдашником хвоста все вокруг без разбора. Это и сыграло злую шутку. Девушка вовремя отклонила голову в сторону. И макака треснула со всей силы себя в переносицу. Тонкая кость хрупнула, из разлома брызнула кровь, удивленные блюдца глаз застыли. Серая тушка обмякла.
Есения еле выбралась из смертельных объятий. С ужасом стерла капли чужой крови с лица. На всякий случай попинала бездыханное тело. Убедилась, что зверек больше не кинется, без сил рухнула рядом. Багет тихонько подошел к хозяйке. Ткнул бархатным носом в плечо. Она погладила черную морду:
– Ты молодец, хороший мой. Такие пируэты крутил, Цескаридзе обзавидовался бы.
Конь одобрительно фыркнул, как будто понял, кто такой Цескаридзе. Девушка с трудом разжала затекшую ладонь. В ней, по-прежнему, лежал камень. Гостья из Питера 21 века осмотрела обломок. Испещренный паутинкой мерцающих серебряных трещинок. Его как будто изнутри распирало бледно желтым свечением. Сенька пожала плечами и сунула находку в притороченную к седлу сумку. Адреналин отпустил, вернулось чувства страха. И именно сейчас, когда схватка закончилась, до Есении начало доходить, что вот здесь посреди узкого ущелья, в собственной сказке, она могла погибнуть от зубов лупоглазого лимура. Ее била крупная дрожь.
Лощина загромыхала. Габриэль на своем белом жеребце выскочил в каменный коридор. Потянул на себя поводья. Конь выпучил глаза, всадник тоже. Они затормозили в паре сантиметров от девушки. Габриэль спрыгнул с коня. Присел рядом с Сенькой:
– Мы тебя еле догнали! – он осмотрел ее с ног до макушки, коснулся окровавленного лба: – Ты ранена? Что произошло?
– Спарринг века, – попыталась пошутить Сеня. – В синем углу ринга – Есения Доброславовна, в красном, – она кивнула на распластанную на земле тушку, – мартышка не пожелала представиться. Синие победили.
Габриэль носком сапога перевернул зверька на спину.
– Лариат.
– Кто? – сдавленно поинтересовалась девушка.
– Ты точно учишься в школе Пламенных чаш? Лариат, он же лассохвост. Обитает в устьях пересохших рек, в заброшенных каменоломнях, шахтах, ущельях, в питании не прихотлив – жрет все, что имеет кровь и мясо. Жертву гипнотизирует глазами и костяным шариком на конце хвоста. Убивает им же или загрызает, смакуя фонтанчики крови, – словно лектор посреди аудитории он расхаживал вдоль дороги, заложив руки за спину, и менторским голосом рассказывал про магического зверька.
У Сеньки от переизбытка эмоций закружилась голова. Каменные стены каньона поплыли, смешались с тонкой голубой полоской неба и землей. Габриэль кое-как успел ее подхватить, чтобы она не приложилась затылком о камни. А когда открыла подернутые туманом глаза, прошептал:
– Я волновался за тебя.
На ее бледном лице веснушки, казалось, расцвели алыми рябиновыми гроздьями.
– Честно? – совсем по-детски подняла брови Сенька. И не дожидаясь ответа, уже привычно шлепнула Габриэля по плечу. – Тогда почему так долго тебя не было?! Этот твой петлехвост пытался сожрать меня!
– Лариат, – машинально поправил блондин. – Я бы очень хотел добраться до тебя быстрее. Но твой конь так торопился удрать от крохотного ужика, что снес часть уступа. Камни засыпали дорогу. Пришлось разбирать завал, чтобы проехать.
Багет виновато заржал. Макар, переминавшийся до этого с ноги на ногу в сторонке, кинулся к девушке. Повис на шее, изрекая восторженную пулеметную очередь:
– Ну, ты даешь! Такую страховидлу сама укокошила! Вот молодчага! Вот не промах!
– Макар, – пискнула она, – сейчас ты тоже укокошишь, только уже меня.
Девушка мельком глянула на окоченевшую тушку. Ее передернуло от отвращения. Стеклянные глаза чудика и сейчас гипнотизировали какой-то мертвой бездонной красотой. Есения отвернулась, вскочила в седло и легонько тронула пятками бока коня. В этот раз жеребец не сопротивлялся. Ему, похоже, самому не терпелось поскорее убраться из Лунного ущелья.
Просвет между скал забрезжил часа через два. Уставшие больше от напряжения, чем от дороги, путники, не сговариваясь, прибавили шагу. Казалось, даже само ущелье с облегчением выдохнуло, когда трое всадников проскакали последнюю каменистую версту и почти вылетели на обласканный лунными дорожками и светлячками-звездами луг. Останавливаться там на ночлег отряд не решился. Близость опасной лощины не вселяла уверенности в спокойной ночи.
Приличная полянка встретилась где-то через полчаса галопом. Густой подлесок укрывал ее от посторонних глаз, в тени молоденьких дубков шумел ручей. Сенька потерла затекшую поясницу. С трудом спрыгнула с коня. Уставшие ноги подкосились и девушка без сил рухнула в мягкую траву. Габриэль с Макаром последовали ее примеру.
– Может, ну его этот лагерь, так поспим? – с надеждой спросила девушка.
– Ага, только гусениц и муравьев в мою сторону не скидывай, я их не люблю, – поддержал блондин.
– Беее, – сморщился Макар.
В этот момент Сенька почувствовала шевеление под левой коленкой. завизжала и начала стряхивать невидимого гостя. Это оказалась всего лишь травинка, сдутая в сторону ночным ветерком. Отсмеявшись, они все же разбили лагерь. Усталость взяла свое. Троица решали поменять ужин на сон. Выставлять охрану на этот раз тоже не стали. Ограничились Сенькиным оборонительным контуром. Сегодня он получался более плотный и слегка желтоватый. Но девушка не придала этому внимания. Ныла уставшая спина, саднили намозоленная седлом пятая точка и помятая костяной шишкой лассохвоста макушка, перед глазами то и дело возникал образ чудика с размозженной переносицей. Нервное напряжение никак не проходило. Девушка вертелась, пытаясь найти удобное положение. Но это у нее никак не получалось. В одеяло начали впиваться смятые елочные иголки топчана.
– Хватит ерзать. Иди сюда, – прозвучал сонный голос из темноты.
Сенька вздрогнула от неожиданности. Она думала, что Габриэль видит уже десятый сон. Но слишком устала, чтобы спорить. Колдунья-недоучка встала, стряхнула прилипшие иголки и с удовольствием уткнулась носом в теплую грудь блондина. Он обнял ее и аккуратно прижал к себе. В уютном кольце сильных мужских рук было спокойно, и совсем не страшно. Ровное уверенное дыхание полуэльфа убаюкивало, легкое блуждание длинных пальцев по ямочкам на пояснице подействовало не хуже гипноза лариата. Сенька расслабилась и мгновенно уснула. И это была самая сладкая ее ночь за время, проведенное в княжестве Чарогория.
***
Генриус локтем вытер покрытый испариной лоб. Крупные соленые капли намочили широкий рукав серого плаща. Маг привалился спиной к шершавому валуну. С трудом выдохнул:
– Уф, держать равновесие в двух мирах не такая простая задача, – в пустоту сказал он.
От стены пещеры отделилась сгорбленная тень и нависла над стариком. Он всего лишь отмахнулся. Венка на виске набухла, пульс отплясывал чечетку. Трясущимися пальцами Генриус достал из кармана балахона маленькую коробочку с крохотными белыми шариками. Закинул парочку под язык, подождал, пока растворятся. Кряхтя поднялся, нашарил в темноте баклажку с водой, жадно приник к горлышку. Тень терпеливо ждала у почти потухшего очага.
– Ну, чего ты прилипла как банный лист? – свел на переносице кустистые брови стражник мира. – Некогда мне. Обожди!
Тень юркнула обратно к стене. Маг покачал головой. Затоптал кострище, полил его остатками воды, спрятал пустую баклагу в складки плаща. Собрал с пола огарки толстых свечей, металлические блюдца и палочки. Разложил в разные кучки, укутал каждую в выцветшие от времени тряпицы. Нажал на неприметный камешек на отвесном своде пещеры. Механизм звякнул, пружина щелкнула, со скрежетом отъехала полочка, за ней открылась маленькая темная ниша. Волшебник спрятал в каменный шкафчик свертки, закрыл дверцу, ковырнул ногтем едва заметную щелку в стене: надежно ли?
Раскатисто кашлянул. Перемещение между мирами отнимало много сил и раньше. А теперь, когда маг уже и не мог вспомнить, сколько сотен лет топтал землю, каждый раз он мысленно называл последним. Но сегодня надо держаться. Он затеял слишком опасную игру. Не только для людей и других разумных рас, но и для целого мироздания.
Двусторонний обмен. Только он мог спасти сейчас обе параллели. И он же мог запросто погубить все. Генриус корил себя за то, что не уследил за артефактом, и тот попал в Питер 21 века. А потом проснулся и начал сам выбирать нового хозяина. Что нашел в итоге Есению, душа которой и так обогнула вселенные двойной дугой, разделилась и послала по частичке в оба мира. Что не распознал сигнал и дал крови девушки встретиться с силами артефакта и освободить дремавшее в ней древнее могущество. Вовремя не открыл врата и не исправил ситуацию, когда еще способен был прекратить все сам. А вместо этого призвал Есению на помощь.
Но это было не его решение. Древний алтарь показал, что только она способна спасти Семидержавье. Грозовые тучи сейчас нависли не только над Чарогорией, которую терроризировал дракон. Ящер, конечно, был опасен. Но пока сильно княжество не щипал, скорее баловал. Драконы вообще – существа не кровожадные. Если не попадут под недоброе влияние. Этот пока был самостоятельным. Молодым, зеленым. С селянами больше играл. Но люди есть люди. И все неведомое, тем более с клыками, их пугало. Откуда появился ящер в горах Смеральдо, Генриус не знал. Но то, что он безобидный, был уверен. Пока что. Маг подкоркой чувствовал, что дракон станет козырем в предстоящей войне. Вот только в чьем рукаве окажется – не известно. Для этого-то и нужна была сейчас Есения. Но миссия девушки – не только в этом.
Теперь старый маг мог только поддерживать равновесие. Просто так выдернуть девушку сюда было нельзя. Ее душа, разделившаяся при рождении, самостоятельно жила в двух параллелях. И столкнуть лбом обе частицы в одном мире привело бы к взрыву и краху. Поэтому настоящую княжескую дочку пришлось на время отправить в дождливый Питер. И постоянно проверять, чтобы она со своим вздорным характером не натворила там дел. На это у старика уходило больше всего энергии, хоть княжна и была готова к таким перемещениям. Незадолго до слияния, Генриус встретился с ней и все рассказал. Ученица Высшей школы Пламенных чаш, знакомая с волшебством не понаслышке, затею восприняла как приключение. И пообещала быть хорошей девочкой, уж очень ей хотелось посмотреть мир, не похожий на ее собственный.
С Сенькой проблем было меньше. Приглядывать за ней было проще. Своими силами пользоваться она пока не умела, хотя и обладала немеряной мощью. Научится. Всему свое время. Сейчас – не за чем. Главное, чтобы она добралась до дракона раньше головорезов-женишков. Надо же было Доброславу вмешаться так не вовремя! Генриус раскурил самокрутку. Посмаковал, попричмокивал. Сплюнул крупинки табака.
Маг не успел рассказать Сене, зачем призвал сюда. Хотя, она отчасти и сама догадалась, раз отправилась в поход. Маг специально приходил в деревню, чтобы встретить ее на дороге. Но она слишком быстро нашла другого проводника. «Судьба, что ли», – улыбнулся в бороду старик. Впрочем, Габриэль о своем таланте тоже пока не догадывался. Рано еще. Стражниками могли становиться только те, в чьих жилах текла кровь двух миров. Сейчас в Семидержавье таких было двое – Генриус и тридцатитрехлетний полукровка – единственный наследник древнего эльфийского рода Эрлаган. Прежде, чем стать полноценным проводником, он должен принять свою сущность. И своего отца. Но упрямый Габриэль старался убежать от правды, от своего рода и матери. Обида подталкивала рассудительного взрослого мужчину к опрометчивым порой детским решениям. Он брался за любую самую опасную работу. Нанимался к отвязным правителям Семидержавья, чтобы хоть как-то заглушить пустоту внутри. Даже в Чарогорию его привело это желание. Или это была тоненькая ниточка проведения? Только сейчас, после встречи с Есенией, в сердце Габриэля постучался покой. И, если повезет, он поселится там. А старый маг сможет спокойно передать таинство параллели.
Генриус впервые за несколько дней улыбнулся: артефакт выбрал себе хорошую хозяйку. А ему оставалось следить, чтобы обе Есении не наделали ошибок. И по возможности помогать. Как сегодня. Когда на одну из девушек напал лариат. Именно заклинание мага перехватило хвост нежити и направило смертоносный набалдашник в лоб нападающего, а не жертвы.
Генриус потер ладони. Скоро, совсем скоро он передаст часть дел и сможет заняться своими любимыми грядками. Тень, как будто почувствовала перемены в настроении хозяина, вынырнула из укрытия.
– Эк, негодница, ну иди сюда, иди.
Прозрачный силуэт словно собачка заплясал на задних лапах, замахал подобием хвоста и кинулся к магу. Тот рассмеялся, потрепал призрачное существо по туманной холке.
***
Южный тракт снова раздался. Дорога широкой лентой убегала за могучие вековые клены, липы и ясени, терялась между бархатных сопок, снова выныривала и петляла до самого горизонта. Троица потеряла много времени при разборках с бандитом, потом в каньоне, еще и сегодня утром. Уставшие после ночной дороги, путники проспали без задних ног половину утра. Потом решили, что и торопиться нет никакого смысла. Все равно к дракону на огонек заглянуть они смогут только через несколько дней. И то лишь бы не в качестве ужина. Хоть Сенька и уверяла, что ее дракон и мухи не обидит, ну, может, только случайно чуть-чуть заденет хвостиком, сама она в это, похоже, не особо верила. Макар осмелел и болтал без умолка. Рассказывал, как в одной деревне ящер спалил целую отару овец, в другой – пожег поля с пшеницей, в Крапивках – вытоптал пастбища и наделы, засаженные желтыми головами подсолнухов.
– И вот, он, значит, как плюхнется в центр поля. Как давай по нему прыгать, носиться, кувыркаться. Туды-сюды, туды-сюды. Бабы дела побросали, ухваты похватали – и дай на чешуйчатого. А он такой важный, головы подсолнухам пообкусал, в кучку собрал и давай в лапища нагребать. Тетки-то там его чуть и не укокошили. Да только достать не могли. Ухваты-то хоть и чугунные, тяжеленные, а зверюги хоть бы хны. Словно и не ему наподдавать пыталися. Испужался только больно сильно ящер-то треклятый, разронял всю добычу свою и давай улетать по добру-по здорову. А бабы че? Подсолнухи-то собрали, да только толку теперича с них? Дык, никакого! Все, попорчен урожай. Какое масло с подавленных-то семок выжмешь, – махнул он рукой. – А в Купавушках, слыхали, че учинил охальник? Не слыхали? Ну сейчас расскажу, со смеху помрете! Вот, значит, собрались там мужики чушку колоть. Ну, так вот, выбрали они борова самого жирного, отвели его на живобойню. Пошли топоры омывать и оправдывать. Традиция у них такая. Забой-то сам у них это заместо праздника. И все должно быть честь по чести. Вот и пошли они сначала прощение просить у животины и у колуна. Да омывать последний, чтобы резал быстро и не шибко больно кабанчику-то. Принято у них это вином делать. Мужики-то че, чай не промах – чарку на острие, по две в глотку каждому. Вот и нахлобыстались раньше времени. Свин-то от них и давай визжать да носиться по полю. Мужики передрались, пока ловили. А тетки-то на столы в то время накрывали. Да тоже пригубили по чарочке. Услыхали вопли мужнины и кинулись посмотреть, в чем дело-то. Увидали порося не хотящего под топор, подоткнули юбки, да тоже давай в погоню. Такая куча-мала получилась! – Хохотнул парнишка, – Да только так и не поймали они чушку-то ту. Мимо дракон как раз пролетал. Вот он свинку и изловил. Да только бабы клянутся и божатся, что змееныш аккуратно взял животинку коготками и понес куда-то. Мол, даже погладил маленько, как будто жрать ее и не собирался. Дурной, чай, совсем, – уже не мог сдерживать смеха Макар.
Сенька с Габриэлем загадочно переглянулись. Девушка пожала плечами:
– Говорю же, мой Горыныч не кровожадный. И уж точно не людоед!
– Как ты его назвала? Это имя что ль такое? – не унимался мальчишка.
– Нет, не имя. Это в сказках так змеев называют. Да ты не читал таких, наверное… А ты хоть грамоту-то знаешь? Хоть одну буковку? – покосилась она на паренька.
– Ну и не знаю, и че?! Че они мне буквы-то, как в жизни пригодятся? Вот меч – это да, от него резон вон какой. И защитит, и накормит, да же, Габриэль?
– Это ты зря, Макар, – не согласился блондин. – Буквы – они тоже голодным не оставят. С ними и учительствовать можно пойти, и на государеву службу, и в армию. Писарем, например. И в тепле, и под защитой, и сыто, и богато.
– Да ты с ней за одно, – обиделся малец. -Видел я, как вы там миловались, тьфу!
Сенька покраснела, Габриэль тихонько рассмеялся.
– А был бы я безграмотным, взял бы меня, думаешь, княже Доброслав на службу? Пустил бы Сеню охранять? Не думаю.
Макар многозначительно хмыкнул, пообещал, что выучит с пяток буковок, но больше ни-ни. Только потом, после похода. На том и порешали.
К вечеру на горизонте показались гребешки барханов. Сенька привстала в стременах, чтобы лучше рассмотреть песчаное море. Несколько лет назад они ездили с родителями в Египет. И там брали экскурсию в пустыню, катались на багги. Полный рот песка, отбитая о жесткое сидение попа и трескучая головная боль в подарок от солнечного удара – вот и все, чем запомнилась девушке та поездка. Поэтому до сегодняшнего времени при слове «пустыня» к ее горлу подкатывала тошнота. Эти пески совсем не походили на Аравийские. От них не тянуло раскаленной дымкой, не веяло духотой и безысходностью. Скорее прохладой и каким-то могучим спокойствием. Это завораживало, пленяло. И было очень странно.
– Переночуем здесь? – предложил Габриэль, натягивая вожжи.
– Нам дальше через пески? В обход дороги нет?
– Это и есть обход. Поэтому лучше на ночлег остановиться сейчас здесь. А на рассвете, пока не поднялось солнце двинуться в путь, чтобы преодолеть большую часть барханов до самого пекла. А то сжарит. Мы, конечно, хорошо срезали через Лунное ущелье. И теперь зацепим только небольшой краешек пустыни. Но побарахтаться чуть-чуть все же придется.
– Хорошо.
Девушка ловко спрыгнула с вороного. Потрепала его за шелковую серебряную гриву. Расслабила подпруги. Сегодняшний переход был спокойным и недолгим. Но жеребец еще не совсем отошел от вчерашней встречи с грозной макакой. Хоть и храбрился, рисовался перед другими копытными. Первым рванул в попавшийся по дороге лесок, но тут же через бурелом сиганул от обстрелявшей его сосновыми шишками белки. Девушка еще полдороги выбирала иголки и веточки из кудрей. После так же форсировал небольшую речку. Перепрыгнул за три прыжка, обдав брызгами всех вокруг. Сенька с горем пополам удержалась в седле. Жеребец вздрагивал от каждого необычного шороха или резкого шума. Есения старалась подбодрить животину: то морковку сунет, то кусочек сахара. Флегматичная кобыла Макара посматривала с завистью, иногда от переизбытка чувств пощипывала хозяина за пятки. Тот только отбрыкивался. Альбинос Габриэля только высокомерно пофыркивал от Сенькиных нежностей. А вот на уже не такое и дружеское общение полуэльфа с девушкой, он реагировал ревностно. На каждую милую беседу парочки страдальчески закатывал большие лиловые глаза. И потом еще полчаса колючим ежиком косился на седока. А Есении еще и подножки умудрялся подставлять. За что получил твердое обещание, как все закончится, получить билет на увлекательную экскурсию на Чарогорский мясокомбинат. Что это за место такое загадочное, знала только Сеня, но почему-то отказалась взять с собой туда всю честную компанию.
Недалеко от их места ночевки Макар разглядел добротный лесок. Предположил, что в нем водится всякая живность, которая могла бы сыграть роль сегодняшнего ужина. Сенька пускать паренька одного не хотела, но ее желудок проголосовал «за». Пока они с блондином расчищали поляну, собирали сухие ветки в придорожных кустах и искали чистый ручей, чтобы набрать воды, довольный мальчишка успел вернуться с добычей. Притащил целых два жирных зайца. Есения подняла тушки за длинные серые уши, повертела в руках. Что с ними пушистыми делать, она не знала. От запаха крови ее замутило. Макар предложил вспомнить, как она стягивает чулки и по подобию спустить шкуру с косых. За что получил увесистым кожаным пакетиком с солью по лбу. Парнишка обиделся, забрал зайцев и пошел свежевать их к ручью. Предусмотрительный Габриэль решил не связываться ни с тем, ни с другой, тихонько разводил костерок.
Макар вернулся, когда угли уже хорошо прогорели, и можно было ставить зайцев запекаться. Он не только снял с них шкурки, но и замариновал – натер смесью перца с солью, нашпиговал стрелками дикого чеснока. Насадил каждую на длинную палку. Сам приладил над очагом и снова удалился в сторону леса.
– Сильно я его обидела, да? – посмотрела в темноту Сенька.
– А как сама думаешь? – отозвался Габриэль. – Он от тебя похвалы ожидал за добычу. А ты даже готовить не стала. Он хоть и мал еще, а уже мужичок.
– А как он поймал этих бедняг?
– Может, силки поставил, может, еще как изловчился. У деревенских свои секреты.
– Он же при замке вроде живет, – неуверенно произнесла Сеня.
Габриэль пожал плечами, потянулся к костру, перевернул сочащиеся топленым жиром тушки. Они уже начали подрумяниваться. Капающий сок шипел на углях. Зажаривающаяся корочка трещала и хрустела.
– Романтика, – Есения вдохнула полную грудь томного закатного воздуха. Улеглась прямо на траву, по-кошачьи выгнула спину.
Блондин невольно залюбовался девушкой. Медные кудри, разметавшиеся по нефритовой зелени, казалось, пылали. Местами в них запутались тонкие струнки-лучи заходящего солнца, по крупным завиткам прыгали проказники отблески костра. Такие же озорные, как и сама Сенька – вместе с ее еще юношеским максимализмом, бескомпромиссностью и запальчивостью, умением совать свой курносый, усыпанный веснушками нос куда не попадя, открытой всему миру хулиганистой улыбкой. Она сама была как искорка. Взрывная. Яркая. И такая не похожая на всех остальных обитателей этого мира. Как будто чужая им. И в то же время настолько гармоничная с окружающими ее декорациями. Габриэль подумал, что если бы точно не знал, что Есения дочь Доброслава, то решил бы, что она так же, как и его отец – не отсюда. Он смахнул показавшуюся нелепой мысль. Сорвал тоненькую травинку и провел ей девушке по шее. Не удержался. Она игриво поморщилась, облизнула губы, но руку блондина не убрала.
– Габриэль, теперь ты точно должен на мне жениться, – мурлыкнула она. Зажмурилась в ожидании реакции.
– Как ты там говорила? Лады, ноу проблем, детка.
Сенька прыснула от смеха. Перевернулась на живот, подложила руки под подбородок.
– Габриэль?
– М?
– Хорошо, что ты пошел со мной. Мне с тобой спокойно. Ты даже не представляешь, как я боялась вчера засыпать.
– Почему же, очень представляю. Ты так барахталась в иголках, что все вокруг боялись. Я думал, это родственники бедного лассохвоста идут мстить за невинно убиенную зверюшку.
– Да, ну тебя!
Габриэль перевернул зайцев, потыкал хрустящую золотистую корочку ножом. Переливающиеся капельки сока стекли по румяному бочку зажаристой тушки, зашипели на углях. Мужчина снял оба вертела с огня. Приладил котелок с водой на треногу, подбросил веточек, раздул огонь. Свистнул так, что у Сеньки в ушах зазвенело. Да не привычно, а словно какая-то птичка тренькала на ветке. В ответ отозвалась «еще одна». Буквально через пару минут из кустов вынырнул Макар. Он уже явно не дулся, но заговорить первым не решался.
– Макар, ты такой молодец! – Сеня заговорщически подмигнула Габриэлю. – Если бы не ты, нам пришлось бы дожевывать остатки вяленого мяса. А оно, сам знаешь, как валенок, если не хуже. А тут – ужин круче, чем в мишленовском ресторане! Ты – мой герой!
Парень зарделся, разулыбался, неловко поскреб за правым ухом. Втянул острый чесночный запах, облизнулся, звучно сглотнул. Выудил из недр глубоких брючных карманов короткий перочинный ножик, помог полуэльфу разделать зайцев на куски.
После ужина немного осоловелые от вкусного мяса и спокойного вечера путники уже собирались укладываться спать. Есения присела на корточки на краю полянки. Она искала ветку, чтобы снова наколдовать защитный контур. Но не успела. Почувствовала, что из темноты за ней кто-то наблюдает. Девушка медленно поднялась, осмотрела окрестности. Кусты казались обителью спокойствия. Даже ветерок не шуршал в их пушистых кронах. Сеня уже решила, что ей почудилось. Но тут мгла словно взорвалась фейерверком – раскрасилась множеством ярких красных парных точек. Приземистые кустики, казалось, усыпаны целыми гроздьями спелых клюковок. Хотя, уместнее было бы сравнить их с волчьими ягодами. Очень самостоятельными волчьими ягодами. Ибо сейчас они сами снимали себя с куста и нарочито медленно двигались к «корзинке»-полянке. И большой вопрос, кто кем в их представлении должен был полакомиться.
Есения попятилась назад. Хотела закричать, но предательский голос покинул поле еще даже не боя раньше хозяйки. А вот встревоженные поблескивающими точками кони неожиданно громко заржали. Габриэль потянулся к лежавшему на куче вещей мечу. Макар схватил подпаленную с двух концов палку, сослужившую уже сегодня добрую службу вертелом. Сенька судорожно визуализировала пульсары, чтобы хоть как-то осветить прогалинку и понять, кто на них собирается нападать. Ягодки, обескураженные бестактностью жертв, на долю секунды замерли. Видимо, оценивали обстановку. Над поляной повисла гнетущая тишина. И тут нападающие кинулись в атаку на ощетинившуюся добычу.
Вблизи это оказались зверьки размером с крупную кошку. Абсолютно лысые, чересчур мускулистые. Они напоминали перекачанных на протеиновых батончиках бодибилдеров. Перекатывающиеся при движении бугры, словно татуировками были раскрашены, как знаменитый твидовый Шанелевский жакет – в бело-черную гусиную лапку. Модный образ невесть какого средневекового года заканчивали изящные розовые кисточки на кончиках острых ушей, длинные толстые черные стрелки вокруг горящих глаз и причудливо изогнутые белые усы. Кошки недобро шипели, выгибали спины, готовились к прыжку. Их было так много, что Сенька запуталась в хвостах. Сначала при подсчете, а спустя пару секунд уже в реальном смысле. Стая выпустила коготки – ринулась в наступление.
Девушка схватила ближайшую пятнистую за тонкий крысиный хвост, раскрутила над головой и с гиканьем зашвырнула обратно в товарок. Те, не ожидавшие такой прыти, сориентироваться не успели. И мерзко надрывно мяукающим кубарем покатились мимо костра.
– Страйк! – заорала разгоряченная Сенька. Щеки ее от адреналина раскраснелись, глаза горели не хуже кошачьих.
Макар, решивший, что девушка выкрикнула какое-то мудреное заклинание, пригнулся, чтобы магическая волна не срекошетила в него. Потерял бдительность – и в долю секунды несколько саблевидных когтей вцепились в его спину. Парнишка не по-детски взвыл, огрел сам себя палкой. С трудом скинул сопротивлявшуюся изо всех сил киску. Поддал ей пинком под лысый зад. Рукой дотянулся до еще одной. Походя врезал обгоревшими концами сразу по двум наглым мордам.
Габриэль уже больше не с кошками дрался, а косился на полыхающее почти у самых пяток пламя. Десятка два вредных существ оттеснили его к костру. Столько же облизывались на жертву по ту сторону огня. Полуэльф размахивал мечом наугад, особо не целился. Нападавших было так много, что чьи-нибудь нос, лапа или ухо сами подставлялись под острое лезвие. Четвероногие качки визжали, пищали, орали на разные голоса, никак не могли загнать увиливающее блюдо на раскаленную сковородку. Но и сдаваться не собирались. После каждой новой брызги зеленой крови, тупые животинки с еще большим остервенением прыгали на острие.
Шипящий клубок, собранный Есенией в начале драки, сумел распутаться. Жаждущие мести когтистые снова атаковали девушку. Одна из кошек забралась на ее плечо. Следом прыгнула еще одна, но промазала, в полете расцарапала бок своей сестрице. Та гавкнула прямо в Сенькино ухо. За что тут же схлопотала по башке.
– Нашелся попугай капитана Флинта! Научись кричать «пиастры», а уже потом лезь на абордаж, – сграбастала с пьедестала невыносимо верещащую пигалицу Есения и уже привычно выкинула ее за борт поляны.
В рукопашной девушка разодрала обе ладошки. Когти тварей оставили следы везде, куда только дотянулись. Руки от кончиков пальцев до локтей напоминали сплошную кровавую паутину. Сенька, не переставая откидывать маленьких монстров, пыталась придумать, чем бы таким-эдаким можно было отбивать их как теннисной ракеткой. И очень вовремя вспомнила, что она все-таки в этом мире волшебница. Попыталась отразить очередную кошачью волну огненным гостеприимством. Часть зверьков упала зажаренными тушками на землю. Их мускулистые тела танцевали ужасный предсмертный танец – извивались, корчились, бились в агонии. Воздух тут же наполнился тухлятиной и запахом подгоревшего мяса. Следующие ряды лысых даже не обратили внимание на павших товарищей, перешагнули обугленные тушки, плотоядно облизываясь на теряющую силы троицу.
– Сеня! Надо встать спина к спине. Иначе их не победить. Угрюмов слишком много!
Девушка еле разобрала в звенящей какофонии голос Габриэля, которому на силу удалось выбраться из кошачьей блокады. Начала пробираться через мяукающую стену в сторону компаньонов, по пути раздавая пинки направо и налево. Макар последовал ее примеру. Его палка давно сломалась. Он продолжал защищаться обломками, целясь в глаза наглых зверюшек. Бочком паренек протиснулся к полуэльфу. Выдохнул, когда понял, что спину прикрывать больше не надо. Вскоре до них добралась и Сенька. Мужская часть оттеснила девушку в середину, сами выстроились по флангам.
– Сеня, ты можешь что-нибудь наколдовать типа молота для всех кошек разом? А мы пока тебя прикроем, – скосил глаза на девушку Габриэль.
– Я попробую, но не уверена, что получится, – честно призналась она.
И начала отчаянно описывать, представлять огромный отбойный молоток, щедро раздающий лысым тварям звучные шлепки по голым пятнистым задам. Молоток появился. Как раз именно такой, каким его представило богатое Сенькино воображение – большущий, зеленый и… надувной! И он именно ласково шлепал бандиток. Этим скорее раззадоривал кошек вместо того, чтобы оставлять от них кровавые лужицы. Блондин красноречиво покрутил пальцем у виска:
– Я надеюсь, ты просто неудачно пошутила?
Сконфуженная Сенька развела руками. Нарисовала уже более основательный металлический молот, украшенный витиеватыми узорами, совсем как буквально перед самым провалом в этот мир видела у марвеловского Тора в кино. Эта кувалда оказалась куда страшнее. Животинок невидимая рука не жалела. Всмятку молотила целыми пачками. Только зеленые брызги в стороны разлетались. Габриэль помогал, шинковал как капусту тех, кто успевал проскочить между смертоносным бойком и кошачьей братской могилой. Макар добивал самых неугомонных обломками верной обгорелой палки.
Наглые лысые зверюшки закончились столь же внезапно, как и напали. Молот чавкнул последний раз и растворился в воздухе. Сенька без сил рухнула прямо там, где стояла. Поддерживать тяжелую магическую балду, а заодно и лупить ей направо и налево, оказалось очень сложно. Физически. Морально. От усталости кружилась голова, перед глазами летали назойливые цветные мушки, а затылок саднило так, что хотелось выть волком и кататься по земле. И если бы полянка не превратилась в дурно-пахнущую покрытую вязкой жижей спарринг-площадку, Сенька так бы и сделала. Но сейчас побрезговала. Ограничилась жалобным поскуливанием и самомассажем головы.
Габриэль расчистил кусочек пространства от мускулистых трупов, наломал веток помягче, накинул на них плед. Поднял протестующую девушку на руки, уложил, заботливо подоткнул под бочек одеяло. И если бы Сенька не остановила его, еще и колыбельную, наверняка, бы спел. Блондин ласково гладил ее по волосам, пока девушка не уснула.
Макар тем временем ушел на поиски лошадей. Они разбежались почти сразу, как армия лысых осадила лагерь. Багета он отыскал первым. Антрацитовый жеребец с усердием маньяка драл колючий барбарис в нескольких десятках метров от вонючей поляны. То ли вприкуску к зрелищам, то ли как средство от нервов. Как только увидел парнишку, конь весело запрыгал вокруг него. Ткнулся носом в плечо, куснул легонько за мочку уха. Паренек ласково расчесал пальцами блестящую конскую гриву. Поманил за собой. Багет послушно поцокал следом. Надо было отыскать еще свою приземистую чалую и изабеллового скакуна Габриэля. Хоть блондин и говорил, что он сам вернется. Паренек принюхался, прислушался. Шикнул на коня, чтобы тот ступал тише. Сам себе кивнул и круто свернул влево, в сторону леса. На развороченной, похоже, медведем опушке нашлась его серая с проседью лошадь. Так бурно, как до этого Багет, хозяина кобыла не встречала, но по глазам видно было – рада. Она, конечно, сама по себе была флегматичная, но не настолько. Оказалось, Мист провалилась ногой в нору. И сама не могла ее вытащить. Макар изловчился, вытянул копыто из ямы. Осмотрел. Видимых повреждений не заметил. Но лошадке явно было больно – она старалась не опираться на больную конечность, берегла. Мальчишка пошарил в траве. Отыскал какой-то широкий лист, пожамкал в ладошке, смочил слюной, обмотал вокруг пястья лошади. Свободной рукой выудил из кармана носовой платок, обвязал им примочку. Похлопал кобылу по покатому крупу. И уже двоих потянул за собой. Мист немного прихрамывала. До утра, если путовый сустав не разбарабанит, должно пройти.
Белого жеребца мальчишке пришлось поискать. Он уже хотел было отвести Багета и Мист на полянку, а потом вернуться за белоснежным. Но напоследок еще раз прислушался, принюхался. Кто-то шуршал травой в нескольких метрах от него. Макар насторожился. Хищник. Но он с аппетитом уминал сочную зелень на правом бережку ручья. Похрустывал, причмокивал. Макар еще раз втянул запах. Нет, пахло не белым конем. Скорее, бобром каким-нибудь или сусликом. Паренек оставил пару копытных на пригорке. Мало-мальски примотал их поясом от брюк к хилой березе, чтобы не разбежались. Грозно погрозил кулаком на всякий случай. И тенью юркнул, поддерживая штаны, в заросли.
Бесшумно ступать по хрупким веточкам, его еще совсем несмышленыша научил отец. Широкоплечий, всегда веселый, с извечной полуухмылкой на тонких губах и хитринкой в охровых слегка раскосых глазах, Миклаш служил у князя главным егерем. Знал все потаенные тропки в тайге вокруг Чары. Мог учуять соболя или медведя за пару верст. А потому не было ни разу такого, чтобы Доброслав возвращался пустым из лесов. Но и выкосить всю живность он не позволял. Чутко следил за поголовьем каждого вида зверья. За это княже Миклаша ценил. А богатые леса считал визитной карточкой государства. Выделил его семье отдельный домик в деревне, надел земли. А чтобы егерь не дневал, где попало по сугробам и закоулкам чащобным, велел поставить ему зимовье в лесу, где тот пожелает. Смастерили плотники добротный домик по проекту самого Миклоша. Стал он с тех пор зимовать в лесу. А на теплое сельское время года возвращаться к жене Алисе и семерым по лавкам. Макар был средним сыном в семье. Один его старший брат уже должен был отпраздновать семнадцатую весну и уйти помогать отцу. Еще один – четырнадцати лет отроду все больше мамке помогал по хозяйству. Четыре сестры были еще совсем крохами – две близняшки-шестилетки, их погодка и самая младшая, она только ходить научилась. Макару было тогда десять. И он хорошо помнил, как в их деревню пришел мор. Это была поздняя осень. Снег уже плотным пушистым ковром застелил землю. Отец уже ушел на заимку. Мать квасила капусту. По всему дому валялись кочаны, обгрызенные девчушками большие зеленые листья, морковка, сушеные укропные зонтики. Старшие братья шинковали капустные головы на большой острой терке, Макар чистил и резал тонюсенькими перышками морковь. Мамка приминала все это слоями в большую деревянную кадку и щедро посыпала солью и кругляшами перца, перекладывала душистыми укропными венчиками. Ребятня, пока мать отвлекалась, чтобы стереть пот со лба или вытащить откуда-нибудь младшую шкоду, по очереди ныряла в бочку за горстью еще свежих, покрытых хрустальными кристалликами, перемешанных с рыжими морковными паутинками прозрачных волосков капусты. Женщина гоняла их столовым полотенцем, хохотала и продолжала наминать кадку. А запах в сенях стоял, аж слюнки текли! И это при том, что в их доме всегда больше уважали мясо.
Веселье тогда нарушил громовой стук в дверь. Такой обычно не предвещает ничего хорошего. Мать шикнула на детей, чтоб вели себя тише. Близняшки забрали малышку, куклой заманили ее в дальний угол. Старшие браться вернулись к капусте. Макар навострил уши. На пороге стоял сельский староста. Глаза на почерневшем лице буравили пол, как будто боялись подняться на Алису. В потресканных от работы пальцах он мял меховую шапку. Хлопья свежих белых-белых снежинок валились с нее на пол. И тут же превращались в озерца, так похожие в этот момент на слезы.
– Влас, не томи, что с Миклошем? – женщина схватила мужика за грудки и несколько раз тряхнула. Мать всегда недоумевала, как такой тютя-матютя дослужился до главы деревни, а отец махал рукой, мол, да какая нам-то разница.
Он что-то невнятно прошамкал. Мамка упала на колени, закрыла лицо ладошками, ее плечи мелко-мелко затряслись. Макар придвинулся ближе.
– Когда? Как? – подняла на старосту мокрые ресницы.
– Не знаю, Алиса, вот честное тебе слово мое, не знаю! – Тряхнул шапкой Влас. – Вчера мужики в ночь к нему за зайцем по снежку пошли. А утром вернулись все бледные. Миклош-то, говорят, того. Холодный и синий был ужо, когда они дверь-то снесли. Поди дня два ужо лежал.
Губы матери затряслись. Она стянула косынку с головы, уткнулась в нее, чтобы дети не слышали рыданий. Макар понял, что случилось что-то непоправимое, как только староста постучал в дверь. А сейчас по обрывкам фраз догадался, что именно произошло. Сердечко мальчика ухнуло вниз. Подпрыгнуло обратно, заколотилось где-то в висках, словно загнанная в силки птичка. Паренек вскочил со скамейки, рассыпал по полу недочищенную морковку. И прямо как был – босой, в коротких портках и рубахе, – кинулся на улицу с душераздирающим криком:
– Папка! Нет! Папка!
Мать попыталась остановить его, схватила побелевшими тонкими пальцами за полы рубахи, но только пуговки затрещали, посыпались на пол. Растерянный Влас выбежал следом. Но Макара уже и след простыл.
Он и сам не заметил, как утонула в колючих слезах обледенелая улица, как посторонились юбки засыпанных снегом словно сахаром голубых елок, сочувственно переглянулись зеркала закованных в ледовые объятия ручейков, тихонько перешептывались ему вслед «ой, бедный» вмиг посеревшие бабульки-березки. Багровые от мороза пятки сами несли к крошечному домику на до боли родной устланной пуховым белым ковром опушке, где всегда дымила печка и пахло пирогами с квашеной капустой. Мальчишка резко остановился в паре шагов, у раздвоенной молнией древней сосны, служившей ориентиром для охотников. Летом они с батей лазили на одну из ее верхушек доставать бельчат, оставленных в гнезде непутевой мамашкой. Сердце Макара вдруг съежилось, пропустило удар. Он резко почувствовал себя одним из тех самых бельчат. Брошенным. Злые соленые ручейки заскользили по бледным щекам. Он робко выглянул из-за раскуроченного бугристого ствола. Свежий, но уже притоптанный снег. Следы. Много следов. Не напуганные стежки косых, не плутоватые лисьи тропки, не пунктиры рыси, и даже не волчьи подскоки. Хотя обычно в это время их тут должно было быть пруд пруди. Отец подкармливал зверье после каждого большого снегопада. Полянка была вытоптана человеком. Да не одним. Холодный скомканный снег уже не казался таким гостеприимным. Не открытые до конца створки резных ставенок гулко поскрипывали на ветерке. Над трубой не поднимался столбик сизого дыма. Тишина. Пугающая. Гнетущая. И такая говорящая. Дверь зимовья тихонько отворилась. Из него не выпорхнули привычные клубы тепла. Вышел чернее тучи Игнат. И так вечно угрюмый друг бати больше был похож на тень. Он сел на крылечко. Точно так же, как давеча мамка, закрыл лицо. И зарыдал. Это были даже не скупые мужицкие слезы. Нет, он по натуральному громко выл. Макар рванулся вперед, перескочил через отцовского товарища и оказался в уютной комнатке. На кровати лежал Миклош. Словно из воска отлитый и замороженный. И живым в домике больше не пахло.
Мальчишка попятился назад, кубарем скатился с крылечка. Не обратил внимания на окрик Игната, бросился снова, куда глаза глядят. А они будто пеленой накрылись. Паренек, не разбирая пути, плутал по лесу до самого заката. Не ощущал ни холода, ни голода. Только сверлящую тоску. Она поглотила его без остатка.
В деревню мальчишка сам удивленный, что живой, вернулся через несколько дней. К еще теплым, но уже не дымящимся углям. От тридцати домов остались только добротно выстроенные настоящим мастером своего дела Данилой закопченные печки. Макар присел у краешка черной поляны. Абсолютно сухими глазами обвел бывшую деревню. Он даже не пытался понять, что здесь произошло. В висках дятлом барабанило: «Нет больше его семьи. Никого нет. Ни отца, ни матери, ни братьев, ни сестер. Он один-одинешенек во всем белом мире». Мальчишка задохнулся от боли, рвал на себе волосы, катался по огаркам и беззвучно, совсем без слез плакал. Когда совсем не осталось сил, лег на то место, где раньше в их большом дружном доме жил овальный стол, накрытый вышитой мамиными ласковыми руками голубенькой скатеркой. Теми самыми, что перебирали его непослушные вихры перед сном, гладили по острым лопаткам, когда жалели, трепали за уши, когда нашкодил. Этот стол был для них традицией. Собирал каждый вечер всю семью. Ужинать не садились, если кого-то не было дома. Долго-долго всегда разговаривали, пока лучина совсем не сгорит. Сгорела. Дотла. Вместе со всем их родом. Макар тихонько лежал. Просто ждал, когда замерзнет. Дышал через раз. И очень ждал последнего хриплого вздоха.
Там, на огарках, его полумертвого нашел князь Доброслав. Правителю доложили, что его главный егерь почил от неизвестной болезни, апосле она же выкосила за несколько дней всю деревню. Ее жители просто задыхались от жуткого кашля, плавились от высоченного жара, падали замертво. Спасти от неизвестной заразы лекари никого не успели. А чтобы зараза дальше не пошла, поселение решили сжечь. Все равно никого живого ни в одном доме не осталось. А случайные путники могли разнести мор дальше по государству.
Князь, уже ускакавший на приличное расстояние, вдруг повернул коня назад. Его словно кто-то подтолкнул обратно. И не зря. На пепелище он увидел занесенный снегом комочек. Дрожащий. Но еще живой! Он его сразу узнал. Макар был копией отца. Миклош всегда брал любимца с собой то на охоту, то во дворец. Доброслав укутал мальчишку в свой подбитый соболиным мехом плащ, усадил перед собой в седло и во весь опор помчался в столицу. Главное, успеть. Что-то подсказало правителю, что паренек не заразен, что его и не было в деревне, когда пришла лихорадка, и что он о ней вообще ничего не знает.
Во дворце Макара отогрели. Злата накипятила целую ванну воды, позволила мальчишке нежиться в ней, сколько захочет. Нагладила новые портки, теплую рубаху, выделила чистые портянки. Заставила поесть наваристой ухи из сазана. Он сначала отказывался. Но учуявший яства желудок свело судорогой, и парнишка согласился проглотить пару ложек. Рыбу юнец не любил. Но суп показался ему таким вкусным, что он даже вылизал тарелку. Добавки просить постеснялся. Но Злата заметила, что он не наелся, подлила еще черпачок, сунула растегай и ватрушку с компотом.
Так и остался Макар во дворце. Прижился не сразу. Сначала помогал тетке по столовой. Потом по хозяйству, стал захаживать на конюшню. Возиться с лошадками ему нравилось, как и с любой другой живностью. Злата хотела отдать паренька в кузню, чтобы мог на жизнь заработать. Но Доброслав не позволил. Он надеялся, что мальцу передалась отцовская любовь к зверью и умение с ним обращаться. Говорил, что как тот подрастет, займет батино место в лесу. Макар верил правителю. И лелеял эту мысль. Хоть в городе нашлось и немало других интересных занятий. Например, привлекала мальчишку Тайная служба.
Постепенно в нем проснулся утерянный вместе со всей семьей задор. Он начал как в былые времена шутить, развлекать всех вокруг, стал душой компании среди местной ребятни. Любили веселого легкого на подъем паренька и взрослые. Дивились его простоте и открытости. И тому, как ему удалось все пережить. Только Злата одна знала, что по ночам он до сих пор поскуливает и вздрагивает. И в лесу всегда ищет папкин след, а в ее мозолистых руках мамкины мягкие ладошки.
Макар тряхнул головой, смахнул тяжкие воспоминания. Прислонился спиной к тоненькой, но сильной осинке. Перевел дыхание. Снова двинулся вглубь зарослей туда, где кто-то сочно чавкал листьями. Паренек выглянул да тут же присел от удивления. Медведь. Самый настоящий бурый лопал широкие маслянистые листья белокопытника. Он покосился на гостя, засунул в пасть очередной лопух, прожевал.
– Потерял че, милок? – роняя брызги слюны, человеческим голосом пробасил он.
– Ага, – сглотнул подкативший комок к горлу Макар.
– Ну и че потерял? – буркнул мишка.
– Дык… лошадка моя белобрысая не пробегала тут? – не вставая с мокрого зеленого ковра, просипел парнишка.
– Не, лошадка не пробегала – с набитой пастью ответил бурый. И пока Макар не успел скиснуть, продолжил: – Только коняга. Прискакал, закусь мне тут подавил. Сюды рванул, потом обратно, ой, горюшко, покрутился малеха и туды, значить, удрал. – Косолапый махнул широким листом в сторону полянки, где друзья дрались с кошками.
– Спасибо, друже! – Макар вытер лоб. – Ну, давай, удачи!
– Ага! И тебе не хворать, брат! – Потапыч сунул в рот очередной лопух и сочно захрустел. И уже не обращая внимания на паренька, начал выбирать следующий лист.
Макар быстро, насколько мог в спадающих штанах и на трясущихся коленках, выбрался обратно к лошадям, отвязал их, проверил примочку на суставе своей кобылы. Та ладно держалась. Мальчишка решил, что все-таки отведет скакунов к лагерю, а уже потом, если белого там не окажется, вернется, прочешет лесок еще раз.
На его радость жеребец Габриэля, как и обещал полуэльф, уже щипал травку на полянке. Макар оставил Багета и Мист ему в компанию. Сам спустился к костру. Сенька еще спала. Габриэль кипятил воду.
– Как ты так выправил коня, что он нашел тебя в темноте?
– Он всегда находит. Однажды, в стычке у правого Саранакана, меня выбили из седла. И пока я приходил в себя после падения, прихватили в плен. Знаешь, кто меня вытащил? Не союзники, нет. Они даже не сунулись к троллям. А ведь половина войска была не наемники. Свои. – Габриэль скривил уголки губ. – А вот Цукер не побоялся. Представляешь, нашел меня. Ночью пробрался к сараю, где держали пленников, выбил доску в стене и перегрыз веревки. Мы как будто связаны с ним тоненькой нитью. Я всегда знаю, что он рядом. И он никогда не подводит.
– Здорово. Хотел бы я такого.
– Он должен тебя выбрать. Мой пришел однажды морозным днем сам к воротам дома деда. И никому не дался, а ко мне сразу пошел. Ладно, надо бы перебраться чуть подальше. Тут все усыпано воняющими тушками.
– Угу, – согласился Макар.
– Давай ты покараулишь Есению, а я перевезу пожитки, постелю там и вернусь за вами?
– Лады.
– Завари чай, как закипит. Травы в Сенькой сумке. Она вон там, – он махнул в сторону и исчез в темноте.
Есения проснулась от боли. Руки саднило. Сначала девушка очень этому удивилась. Но как только стряхнула с ресниц сон, вспомнила, как не хуже голливудских крутых парней раскидывала мяукающих монстров. Сравнение с Рэмбо ее позабавило. Она потянулась, размяла спину, оглядела мелкую сетку царапин. Ничего страшного, конечно, но очень больно. Не мешало бы обработать. Мало ли где эти когти ковырялись до встречи с ее запястьем. Не хватало заразу еще какую-нибудь занести. Что-то у Габриэля булькало в небольшой кожаной фляжке. Может, спирт? Надо спросить. А у Макара была какая-то резко пахнущая эвкалиптом и прополисом мазь. Он уже давал ее Сене, чтобы та смазала ушибленную в бое с лариатом макушку. Вроде помогло. Во всяком случае, шишка рассосалась. Вдруг, и с царапинами справится. Девушка закатала повыше рукава камзола, чтобы ткань не цепляла подсыхающие корочки. Габриэля нигде не было видно. Макар копошился у костра. Сенька подошла к нему.
– Фу, чем это так воняет? – сморщила она курносый нос.
– Дык угрюмы разлагаются, – не поворачиваясь, ответил мальчишка.
– Кто? – удивилась девушка.
– Ну, угрюмы. Кошки эти драные. Видела, какого цвета у них кровь? Зеленая, ага. Вот она-то очень быстро и портится на воздухе. Стоит немного поранить животинку, и больше можно за нее не беспокоиться. Сама помрет скоро. Сгниет. Поэтому их в помете всегда очень много – у одной мамки рождается по двадцать котят за раз. Представляешь?! И стаи огромные, – он задумчиво почесал затылок. – Очень странно вообще, что они на нас напали. Обычно угрюмы ищут жертву попокладистей и помельче. Быстро налетаю, обгладывают до костей и идут дальше на поиски пропитания. Кровь бурлит, требует много энергии. Поэтому и жрать они не дураки.
Сенька слушала парня с широко открытыми глазами. Макар покосился на нее. Налил чаю, протянул кружку.
– Ты двоечница что ли? Ну, признайся уже!
– Ты бы прикусил свой язык острый, а то быстро в жабу превращу, – цыкнула она.
– Не превратишь! – захохотал парень. – Если только в резиновую.
– Просто я… – Сенька дала ему затрещину, а сама лихорадочно искала оправдание. – Просто… головой ударилась в ущелье. И все забыла. Бывает такое. Амнезия называется.
– Угу, – сделал вид, что поверил Макар. – Она еще в замке, похоже, у тебя началась.
– А если и в замке, то что? Ладно, проехали. А где Габриэль?
– Он новый лагерь монстрячит недалече. Вон там, видишь?
– Ясно. Макар, а почему этих тварей назвали угрюмами? Вроде, наоборот, расцветка такая веселенькая. Как у трансов тайских.
– У кого? – не понял мальчишка.
– Ну, это такие оборотни, – нашлась Сеня. – Обитают в тропиках Таиланда.
– А это где?
– Там, в Юго-Восточной Азии, – неопределенно махнула рукой девушка.
– А в кого они превращаются?
– В девочек.
– …
– Так бывает, – пожала плечами Есения. – А что с угрюмами-то?
– Дык…Видела, как глазенки очерчены черным? Вот за них и назвали. Они, когда нападают, хмурятся, страшными кажутся, злыми.
– А то они так добрые… Вон как руки изодрали, бестии. А стрелки на глазах у них очень даже кокетливые. Правда, такие уже не актуальны в этом сезоне, – вынесла модный приговор девушка.
Мальчишка глянул на царапины, выудил из сумки маленькую жестянку с мазью.
– Промой сначала. Вон, там ручей. А ежели боишься, то в котелке вода еще горячая. А то попадет грязь, и придется отрубить руку, – Сенька чуть не захлебнулась чаем от такой радужной перспективы, а Макар продолжал пугать: – Был у нас в деревне кузнец Емельян. Вот он как-то встретился в лесу с рысью. Они вообще-то мирные обычно. Не тронут, если им не мешать. Но она подранок оказалась. Вот и прыгнула на мужика. Разодрала локоть и убегла. А Емельян замотал просто тряпкой потуже, чтоб кровь не текла. Пришел домой, глядь, уже и корочка схватилась. К лекарю решил не ходить. Да зря. Загнила ранка. Слюна рысья, может, попала, а, может, платок грязный был. Кто ж его теперь разберет. Но помочь-то знахарь ничем ему, значить, не смог. Поздно уже было. Жена в слезы: мол, помрет, как детей подымать буду? И придумал тогда лекарь руку-то отрубить, чтоб гниль дальше не пошла по крови. Кузнец сопротивлялся до последнего. Боялся, кому он без руки нужен-то будет? Но жена его облапошила. Опоила. Ну и знахарь не растерялся. Он, говорили, мясником раньше был. Вот и оттяпал по саму майку. Зато выжил Емельян. Хоть и без руки. И даже кузню не бросил. Потом железную себе культю сковал.
– Макар, у нее уже слезки на колесиках, хорош пугать, – проговорила темнота голосом Габриэля. – Сеня, но ты обязательно промой ранки. Кровь угрюмов еще и ядовита. Умереть не умрешь, а вот почешешься от души.
Девушка схватила котелок, с остервенением оттерла руки. Щедро смазала их мазью.
Новый лагерь разбили чуть правее. Вонь сюда практически не долетала. Зато ручеек был поближе и лесок рядом погуще. Наспех доели остатки ужина. Есения наколдовала защитный круг. И все трое рухнули спать. Больше до самого утра путников никто не тревожил. Но все равно выспаться не удалось. Чтобы пройти пустыню за день, надо было встать с первыми лучами солнца. Поэтому за завтраком выглядели все трое очень помято.
Их небольшой караван шел тяжело. Казалось, кемарили даже лошади. Взбодрила невесть откуда взявшаяся стайка птиц. С виду они были похожи на чаек. И так же истошно орали, кружили над конницей:
– Дай, дай, дай!
– Это стремглавы, не поднимай на них глаза, – предупредил Габриэль уже запрокинувшую голову девушку. – Если не обращать внимания, они немного покричат и улетят. А вот, если поймают взгляд, то не отвяжешься, – пояснил он.
– Понятно. Они живут в Пустоши?
– Нет, селятся небольшими кучками на Мраморном пике, а сюда летают поживиться падалью. В песках так или иначе каждый день кто-нибудь гибнет. Не обязательно двуногий. Чаще мелкие зверьки. А стремглавы и им рады.
Дальше ехали молча. Каждый думал о чем-то своем. Сенька переваривала события последних дней. Ей уже было не особо интересно, как она оказалась здесь. Хотелось верить, что это Генриус ее все-таки призвал сюда. Больше волновало – зачем? И надолго ли? Закрадывалась колючая мысль, что не ради убиения одного дракона. Уж слишком легко. Мог бы справиться небольшой толковый отряд. Но, складывалось впечатление, что князя это не особо волновало. Его тревожило что-то другое. И это что-то, казалось девушке, ее настоящая миссия здесь. Правда, что именно – Сеня пока не поняла. Ее смущало поведение дракона. Видимо, она придумала уж слишком нестандартного ящера. Ну, или не очень умного, судя по рассказам Макара. Тревожил ее и сюжет. Почему он так изменился? Откуда все это зверье, которого она не придумывала? Повороты, линии, новые герои? Осталась только канва от изначального текста – место действия и дымчатые черты знакомой фабулы. Какой неведомый редактор так поправил строчки? Или, может, это ее собственное подсознание дописывает недостающую произведению интригу? Не понятно. Габриэль. Несмотря на его недавнее откровение, он оставался для Сеньки загадкой. Явно что-то скрывал. Не похож на простого телохранителя. Скорее, на военачальника. Выправка, как у бравого офицера. Не хватало только формы. Она бы ему пошла. Девушка залюбовалась лениво качающейся в седле спиной. Как струна. Хоть и дремлет. Нет, точно не обычный охранник. И не просто так Доброслав его отправил к пикам Смеральдо.
Их симпатию заметили уже даже лошади. Как бы вела себя настоящая княжна, Сенька не знала. А потому немного боялась навредить репутации венценосной особы. И если бы не это, девушка давно бы уже взяла ситуацию в свои инициативные руки. А вместо этого ей приходилось иногда давать блондину отпор. Он злился, хоть и старался не показывать виду. Он ведь чувствовал взаимность! И не понимал, что не так. Поэтому на каждое ее «нет» выстраивал между ними мысленную толстенную кирпичную кладку. Первые дни стена по крепости могла посоревноваться с Великой Китайской. Но со временем больше стала напоминать китайский гипсокартонный аналог. Есении надо было только улыбнуться или тронуть его за локоть – укрепление таяло майской дымкой. А иногда и этого не требовалось. Рушил стену сам же Габриэль.
Сенька улыбнулась. 21 век, средневековье, человек, эльф – все едино. Мужик – он и есть мужик. Что ее питерские ухажеры, что один чарогорский – одинаково реагировали на ее уловки. Но в ней самой вызывали совсем разные чувства. Габриэль нравился Есении. С каждым днем все больше. И ей было очень любопытно, каково это – завести интрижку с самым настоящим сказочным, хоть и всего наполовину, но все же эльфом. И пусть даже ничего эльфийского в нем, кроме утонченных правильных черт, белокурых волос и ультрамариновых глаз, не было. Хотя, откуда она знает, какие они настоящие обитатели Форестера. Пока – только догадываться и фантазировать. В пустыне – самое то. Девушка стряхнула ребром ладони ручейки пота со лба. Солнце жарило не хуже профессиональной ресторанной печи. Пески оказались прекрасной сковородкой. Еще чуть-чуть – и пирог «Трое в пустыне, не считая коней» можно было подавать на стол. Платок, раздобытый Габриэлем в первой деревне, а теперь повязанный искусным узлом на Сенькину голову, абсолютно ее не спасал. Девушку начало подташнивать, когда на горизонте вырос уж слишком зеленый куст. Память услужливо подкинула информацию из школьных уроков географии – зелень в пустыне можно встретить только в оазисе, а оазис – значит, вода и тенек. Есения с победоносным гиканьем рванула вперед. Блондин – ее за рубашку назад. Сначала он решил, что это мираж. Потом, что очень коллективный мираж. Чудиться двоим сразу не может. Макар подтвердил догадку третьим утвердительным кивком.
Но и такого живенького кустика, растущего вот так насмешливо ненатурально посреди сухого как смерть песка, да еще и почти у самой дороги, Габриэль не помнил. Конечно, проходил он здесь в последний раз давно, и мало ли что могло вырасти за это время. «Ключевое слово – мало», – подумал блондин. И предложил сначала выяснить, не засада ли это. Пока две здравые головы думали, как лучше это сделать, ударенная солнцем больная медная рвалась срочно лично проверить.
– Пустите, детективы хреновы! Пусть я погибну там неизвестно от чего, чем сдохну в этой дурацкой пустыне от жажды, – рыдала Сеня.
Не пустили. Габриэлю пришлось стащить девушку с Багета и крепко прижать к себе. Спустя пару минут она успокоилась, взяла себя в руки, размазала обиженные слезы по пыльным щекам. Снова взобралась в седло, по-королевски выпрямилась.
За это время очень любопытный кустик успел «переехать» к ним поближе. Этим еще раз убедил полуэльфа, что корни его уходят не под землю, а в сапогах ходят по ней.
– Сейчас будем вас грабить, – подтвердил догадку зеленый, ощерившись кривыми саблями.
Из-за театральной ширмы выглянули два очень похожих мужичка. Сеньке они напомнили пиратов. Оба в грязных полосатых тельняшках, засаленных синих шароварах, подпоясанных атласными кушаками, и высоких ботфортах. Давно нечесаные и нестриженые волосы мышиного оттенка покрывали красные банданы. Один нелепо щербато улыбался. Второй пощипывал большим и указательным пальцами без верхних фаланг кустистую бровь. Через половину его лица тянулся багровый шрам. Он придавал карлику особо грозный вид. На морде второго красовалась черная повязка. Она прикрывала левый глаз. Но по тому, как мужичок все время косился в ее сторону правым, можно было понять, что лента там появилась недавно. И скорее всего для антуражу, а не чтобы прикрыть отсутствие глазного яблока.
– Кхм, мы братья Мак-Нахерны, – не очень дружелюбно прохрипел тот, что со шрамом. Ткнул сабелькой в сторону Габриэля. – И, это, выворачивайте, короче, карманы без лишних слов.
Полуэльф от такой наглости побелел еще больше. Ногой отвел в сторону острие, упертое в самый кончик морды Цукера.
– Товарищи, а вы не охренели? – изогнула медную бровь Есения.
– Ляля, я б помолчал на твоем месте, – снова оголил дыры в зубах второй и сально заржал: – А то мы еще насильничать придумаем.
– Держи карман шире, недоросток! – вздернула подбородок девушка, в которой, похоже, мигом проснулись княжеские гены.
– Эй, ты на кого тут краюху крошишь, э, коза? – аж подпрыгнул на месте «пират».
– Тише, господа, тише, – вмешался Габриэль. – С нас нечего брать. Ни серебра, ни золота. Мы простые путники. Идем в Форестер. Это моя невеста и ее младший брат. На их деревню напала лихорадка. И мы единственные, кто спасся. Кх, кх. Надеемся, что не заразились. Лошади – это самое ценное, что у нас есть. Хотите, заберите чалую, из нее выйдет отличная тушенка. Хотя, с вашими зубами, я бы крепко подумал. Старовата она уже.
Мист презрительно фыркнула, извернулась и цапнула блондина за жилистый зад. Тот даже не поморщился. А вот Макар лошадку легонько огрел между ушей.
– Кх, кх, кх, -старательно подыграл он товарищу.
Сенька, смекнувшая, что к чему, тоже театрально закашлялась, закатила глаза, схватилась пальцами за горло, как будто задыхалась от удушья.
– Не переигрывай, а то добьют, – шепнул ей Габриэль.
Бандиты осторожно шагнули назад.
– Стойте здесь! А нам, это, посоветоваться надо, – гаркнул старший и поволок брата за ширму.
Там они громко шушукались минут десять. Никак не могли решить «добить падлюков заразных» или все же «отпустить, нехай чешут подальше». Все это время «падлюки» послушно ждали своей участи, не забывая кашлять как гиены поутру. Гномы вышли обратно. Старший подбоченился, крякнул:
– Значит, так. Вашу кобылу старую жрите сами. Ты, белобрысый, сымай браслет, – кивнул он на золотой ремешок на запястье полукровки, – и шпоры отцепляй от сапогов. На что они тебе, коль помрешь скоро? – философски рассудил он, пошкрябал шрам. – Девка твоя пущай стаскивает сапоги. Добрые, ладные, такие покойнице тоже ни к чему.
– Это все? – не выдержал блондин.
– Не, – загоготал младший брат, – Малец, конечно, у вас какой-то хиренький, взять с него, гляди, и нечего совсем. Да мы тоже не слепошарые. Пусть ножичек вытаскивает свой красивый из-за голенища. Мы его лучше пристроим. На рынке, – заржал он.
– Зачем вам, братцы, такие трудности? Неужто работы нет в гномьем царстве? Или просто на развлечения потянуло? – спросил Габриэль, медленно расстегивая браслет.
Это была явно семейная реликвия. Очень искусно выполненная скорее всего на заказ. Таких в простом ювелирном не купишь. Шириной в сантиметр, плетеный тонкой плотной вязкой с красивой пряжкой. Такие обычно делали на ремнях. По крайнему борту была выгравирована витиеватая надпись. Сенька и раньше заглядывалась на украшение, пыталась прочитать. Но язык был не знаком, да и написано слишком мелко. А спросить, что это девушка не решалась. Сейчас, глядя, как блондин легко собирается расстаться с браслетом, ее задавила огромная зеленая жаба.
– Эй, гаврики, а че это вы такие наглые-то? – возмутилась девушка.
– Потому что это наши земли, и мы их доим! – выпятил челюсть беззубый.
– Ага, а где документы?
– Чего?
– Документы, спрашиваю, на землю где? Ну ордер там, кадастровый паспорт, свидетельство о госрегистрации права пользования, – проснулся в Сеньке экономист.
Глаза гномов и без того на выкате, чуть ли не выпали. Габриэль улыбнулся:
– Ладно, Сень, пусть забирают, – кинул в старшего зажурчавшую звеньями вещицу.
Тот сориентировался, подпрыгнул, успел поймать. Сцапал широкой ладошкой. Второй как сорока подлетел к брату, чтобы поближе рассмотреть побрякушку. Сенька не смогла сдержать огорченный вздох. А блондин задорно ей подмигнул. Девушка округлила глаза:
– Ты вообще нормальный? Не жалко что ли?
Улыбка его стала еще шире:
– Жалко. Гномов. Смотри.
Есения перевела взгляд на грабителей. Мужики словно маленькие детки перебирали ручищами изящный браслет. Младший до воровской дорожки был видимо хорошим ювелиром. Тут же оценил плетение, огранку, пробу. Задержал взгляд на надписи, хмыкнул уважительно:
– Дорогая вещица. Явно не бедному страннику такое по чести носить. Эльфийская вязь. Алмазная крошка, – многозначительно приподнял бровь: – Тоже украл? Или врешь, что монет нету? Может, по карманам пошарим?
Старший заткнул за пояс саблю. Весь его вид говорил, что он собирается проверить логику брата. Браслет ему в этом мешал. И он накинул цепочку на поросшее грубыми черными завитками запястье. Щелкнул замочек. Карма не заставила себя долго ждать.
Надпись на пряжке словно огнем полыхнула. Искорка обежала каждую буковку, скользнула под застежку, юркнула под кожу, прямо в синюю вену гнома. Того аж передернуло. Он попытался стянуть раскаленный ободок. Ничего не вышло. Находчивый брат бедняги подцепил плетение кончиком сабли, но только царапнул кожу и без того взбешенного карлика. На браслете не осталось ни царапинки. Гном вылупил глаза, шрам на его лице побелел то ли от злости, то ли от страха. И, когда казалось, все сейчас карлику придет конец, Сенька поняла, что это была прелюдия.
Золотой ремешок сам расстегнулся. Мужичок выдохнул, криво улыбнулся и снова потянулся к оружию. Но не тут-то было. Браслет на глазах увеличивался в размерах, креп, превращался в нечто больше похожее на змею или огромную лиану. Он петлей затянулся на ногах обоих братьев. Сжал, еще подрос. Карлики зашлись булькающим кашлем. Лупоглазые что-то хрипели, но разобрать, что именно, не получалось. Змейка резко рванула вверх, потом ухнула вниз. От такого аттракциона даже у Есении закружилась голова. А она ведь просто смотрела! Карлики визжали на разные голоса. Браслет несколько раз крутанул петлю с пассажирами на борту в воздухе. И так же резко замер. Головы карликов весело болтались в паре метров от песчаного бархана. Их и без того не очень миловидные лица исказила гримаса ужаса.
– Ну, что, понравилась побрякушка, голубчики? – буднично спросил Габриэль. Гномы ничего не ответили. Они выплевывали песок. – Оставите себе? Могу забрать по сдельной цене.
Старший с ненавистью посмотрел на полуэльфа, что-то процедил на родном каркающем языке. Блондин, видимо, понимавший говор, широко улыбнулся:
– У, да господам понравилось, еще один кружок просят.
Гигантский браслет, как будто кивнул хозяину и снова раскрутил карусель.
– Хватит, хватит, пощади! – закричали гномы через несколько секунд уже на привычном всеобщем говоре.
– Ну, извините, парни, программа минимум. Не могу остановить, – развел руками Габриэль.
Когда бешеная вертушка закончилась, на гномов больно было смотреть – зеленые, помятые, готовые сами что угодно отдать, лишь бы их уже отпустили. Блондин два раза коротко хлопнул в ладоши – цепочка с тихим звоном раскрыла железные тиски и выбросила бандитов из золотых объятий. Те кубарем покатились по песку. А браслет съежился до обычных размеров и сам скользнул на родное запястье Габриэля. Буквы снова блеснули. Но уже мягким голубым сиянием.
Гномы хотели незаметно уползти в сторонку. Но не успели. Блондин схватил обоих за шкирки, слега приподнял. Братья, болтая ногами в воздухе, попытались отпинываться, но опять потерпели фиаско. Цепкие, закаленные в схватках, руки полуэльфа держали не хуже золотой змеи.
– Ну что, дорогие, понравилось грабить?
– Да иди ты! – огрызнулся тот, что со шрамом.
– Я-то пойду, не сомневайтесь. И так столько времени с вами тут потеряли. А вот вы, можете и остаться висеть здесь.
– Эй, ну че сразу висеть-то? – если первый еще надеялся достать блондина пяткой, то со второго слетела уже вся дерзость и он обмяк, – мы так-то мирные, первый раз вообще на промысел вышли. И тут такая неудача.
– Ага, – буркнул старший.
– Есения, разоружи-ка наших товарищей. Мы с их позволения сабельки заберем с собой. Так сказать, за моральный ущерб. И платочки сними, пожалуйста. Мы друзей некрепко свяжем и оставим дальше развлекаться в оазисе – он кивнул на муляж кустика.
Девушка подцепила ногтями краешек брючной гачи, шутливо присела в книксене:
– К вашим услугам, мон сеньор!
Вытащила у сопротивляющихся гномов клинки. Те еще пытались цапнуть ее зубами, но получили по звонкой оплеухе. Чтобы стянуть с голов красные банданы, Сеньке пришлось подпрыгнуть. А чтобы связать руки грабителям – позвать на помощь ухохатывающегося Макара. Парнишка только по песку не катался от смеха. Он стянул запястья карликов. Проверил – узелок не крепкий, можно при желании быстро развязать. Кивнул Габриэлю. Тот опустил, наконец, воришек на землю. Тяжело вздохнул. Все-таки не пушинка эти гномы. Наклонился к самым лупоглазым мордам:
– Пусть это будет вам уроком, господа. Посидите, подумайте о своем поведении. А когда развяжите руки, используйте их по назначению. Говорят, на каменоломнях Мраморного мыса драгоценных камней и металлов – выше крыши. Не хватает рабочих рук доставать и продавать. Ваши загребущие ой как бы подошли. Подумайте, подумайте. Сеня, Макар, по коням!
Гномы еще сыпали в след удаляющимся всадникам проклятия, а застоявшиеся лошади уже поднимали пыль в галопе. Всем хотелось поскорее выбраться из недружелюбных песков на твердую, покрытую зеленью землю. А Есении не терпелось еще и расспросить блондина о магическом браслете.
К вечеру уставшая компания буквально вылетела на залитую словно молоком дорогу. Белесые лучи заходящего солнца ласкали еще редкие, но уже вполне себе травинки. Сеньке хотелось стащить с жесткого седла свою каменную попу, пасть ниц и буквально целовать коричневую, утоптанную землю, вдыхать до головокружения поднятую копытами пыль. Здесь ощущалось присутствие человека. Или какого-то другого цивилизованного существа. Тракт снова был широкий и наезженный, по обочинам местами виднелись костревища, встречались еще даже свежие коровьи лепешки.
– Там деревня за холмом, – крикнул блондин, не сбавляя темпа.
– Ура! – вскинула вверх руки Сенька и еще сильнее сжала коленками бока Багета. Скакун отозвался и прибавил скорости. Отдохнуть нормально сегодня ночью хотели все в компании.
В маленькое село Запустынное конница въехала примерно через полчаса. Брехливые цепные псы встретили их недружелюбным лаем. На крыльцо первого дома выбежала босоногая девочка, на вид ровесница Макара. Ойкнула, нырнула обратно за тяжелую дверь. Через секунду высунулась обратно, уже в цветастом платке на плечах и чириках из сафьяна. Следом выскочила простоволосая высокая женщина в длинной белой рубахе. Точно так же как девчонка охнула, всплеснула руками, исчезла в избе. Воротилась уже принаряженная в зеленом сарафане. Как будто он на всякий случай поджидал хозяйку в сенях на крючке. Девчонка с любопытством разглядывая путников, грызла ноготь. Женщина одернула ее, откинула назад толстенную косу цвета спелой пшеницы, уперла руки в бока:
– Ну здраве будьте, путники! Пошто в нашу деревеньку пожаловали? Али проездом? – на распев произнесла она.
Есения такой говор только в старых советских черно-белых сказках слышала. И настолько красивых настоящей, ничем не приукрашенной красотой женщин видела там же. Про таких, наверное, и говорили «кровь с молоком».
– Здравствуй, красавица! Мы идем через хребет, в Форестер. И нам бы переночевать где, – как-то по особенному ответил ей Габриэль. И Сенька прямо физически почувствовала укол ревности.
– Так это вам к Егорычу надо, туда, на левый бережок, – махнула рукой селянка, – да только на покосе он сёдня. До завтрева чай не вертается. Но можете переночевать у мужниной сестрицы. Она как раз сараюху освободила, там коней можно оставить. А мужикам в тепляке постелит. Там сейчас места много. А девица ваша, пущай у меня останется. Найдем, куда пристроить. Агата, не стой, беги к Аграфене, а то не ровен час, свечи задует, не растолкаешь потом. А вы проходите, не стесняйтесь. Лошадок можете вон из бадьи напоить. Ее муж мой Всемил специально для того поставил тут.
Девочка подобрала до колен сарафан и кинулась бежать. Остановилась через несколько домов, забарабанила в закрытые резные ставни добротной избы. Створка тут же отворилась. Девочка быстро объяснила, что гости к ним пожаловали, и рванула назад к матери. Прибежала, согнулась, пытаясь отдышаться.
– Там тетка Аграфена сейчас все приготовит, баньку подкинет и позовет. А тебя просила пока у нас накрыть стол.
Женщина кивнула. Дождалась, когда путники спешатся. Взяла у Сеньки вожжи. Ее – под локоток и повела в дом.
– Пущая мужики своими мужицкими делами сами занимаются, дорогая. А ты пока умойся с дороги. Устала поди от пыли. А вы, не стесняйтесь, заходите, как с конями закончите, – вложила она узду Багета в ладошку Габриэля. Тот одними уголками губ улыбнулся в ответ.
Внутри дома было чисто и опрятно. Видно, что зажиточные жили. На оконцах – голубенькие накрахмаленные занавесочки, на полах – цветные коврики. Несмотря на сумерки – светло и тепло. Потрескивала дровами печка. Посреди комнаты большая трехцветная кошка вылизывала троих котят. Она мяукнула Сеньке, махнула пушистым хвостом. Девушку передернуло, они инстинктивно провела пальцами по царапинам на запястье. Женщина жест заметила.
– Небось с угрюмами повстречались? – кивнула она на багровую паутинку.
– Ага.
– Мажь почаще собачьим или барсучьим жиром с одной частью отвара порез-травы, и все пройдет за пару дней. Это ежели облизать не успели. А еслив яд попал ихний, то надо добавить еще морс из ягод брусники. Слышала о такой? На болотах растет. Или квашеную капусту. Сейчас скажу Агате, чтоб достала с погреба. За седьмицу выздоровеешь, главное мазать пожирнее не забывай, – посоветовала хозяйка.
– Буду, спасибо.
– Да ты не тушуйся! Вон в углу умывальник, нашла? Ага. Вот, в кувшине водица чистая. Лей ее в тазик, он под лавкой стоит. Да-да, этот. Сейчас полотенце принесу.
Женщина отогнула накрахмаленную белую занавеску. Исчезла за ней. Вернулась с хрустящим вафельным отрезом и тарелочкой, на которой лежал сиреневый кусочек мыла. От него вкусно пахнуло цветами и молоком. Сенька с удовольствием намылила руки. Нежная пенка обволакивала, аромат дурманил. Не хуже, чем импортный Дав или Дуру, решила девушка.
Хозяйка тем временем, не переставая болтать, накрывала на стол.
– К нам гости-то чай нечасто захаживают, вот и радуемся любому общению. Помылась? Проходи, садись вон за стол, табурет у печки. Видишь? Вот-вот на него и садись. Рассказывай. Из города вы идете? Я сама городская была. Да встретила на ярмарке Всемила и пропала! Уехала с ним в деревню. Первый год волком выть готова была, хоть обратно убегай. Но клятву же перед алтарем дала, женой назвалась. Да и мужа любила до дрожи в коленках! А потом Борислава родила, за ним Тихона. Они сейчас с отцом в поле. И вот – Агату, мамину лапушку, папину сказку. Теперь и помыслить не могу, чтоб куда от семьи да из мест этих. Это только с виду у нас тут посмотреть не на что. А утром – благодать! Выйдешь на крылечко – с одной стороны пески тянутся, пока глаз хватает, красивые! С другой – горы высоченные! – Женщина прикрыла глаза, растянула персиковые губы в улыбке. – Меня Глафирой, к слову, кличут.
– Есения.
Сенька подумала, сколько же ей лет, раз трое детей, и младшенькая ровесница Макара. Да и ведь не сразу после свадьбы рожать начала. А выглядела, может, годков на десять постарше девушки. Вот что значит – все свое, натуральное и воздух свежий, не загаженный химией и промышленными выбросами. Глафира, точно соскучившаяся по общению, тараторила без умолку. Рассказала, что все мужчины из деревни отправились на покос. Что в этом году лето дождливое выдалось. Мало того, что поздно вышли на поля, так еще, зараза, унесло часть уже убранной, но не сбитой в стога травы. Поэтому, чтобы время не терять, решили единым селом разом накосить на все дворы, а после поделить по головам, сколько кому потребуется. От мал-мала до седых старцев – все на луг с ночевой и отправились. А в деревне только несколько женщин, девки да совсем малые дети остались. Чтобы за скотиной было, кому смотреть.
– Так что ж это я! Все о себе, да о себе. Рассказывай, как там в городах-то? Что в мире творится? Мы в своей глухомани и слыхом не слыхиваем, что делается. Вы откуда идете? Из Варцлава? Или Чара-Чины?
– Мы из столицы, из Чары вышли, – неуверенно начала Сенька. Ей и рассказать-то особо нечего было. Как жил город, девушка не знала, про деревни соседние – тоже только по рассказам Макара. Если только про дракона. Но о нем, наверняка, и тут хорошо знали.
– Ой, ничего себе! – Глафира бросила полотенце на стол, оперлась на него локтями, положила подбородок на ладошки, с любопытством заглянула гостье в глаза: – И? Сюда-то зачем пожаловали?
– Мама, – вошла в комнату с полными руками различных плошек Агата.
– Ой, я сейчас, – подпрыгнула женщина, кинулась помогать дочке.
Сенька успела перевести дух, а заодно и разговор в более безопасное русло. Спросила про ровненькие пуговки-грибочки: где брали, как мариновали. А про дорогу пусть Габриэль рассказывает. У него так хорошо получается зубы заговаривать!
Блондин с Макаром появились вскоре. Девчонка налила им в таз теплой воды, принесла новое полотенце. Кокетливо передала Макару, покрылась пятнышками румянца и юркнула за шторку. После материного окрика вернулась помогать накрывать на стол.
Хозяйкой Глафира была хлебосольной. Сенька теперь поняла, что значит выражение «стол ломится». Резные ножки и вправду грозили разъехаться от тяжести наставленных угощений. Чего здесь только не было! На расписных глубоких тарелочках кружили хоровод огурчики малосольные, патиссоны соленые и помидорчики перцем и баклажаном фаршированные. Подмигивали из соседних плошек рыжики, томленные в сметане, да маховики и маслята с брусникой. Вертела хвостом по голубой каемочке на овальном блюде щука гречей фаршированная, строили глазки карасики копченые. Открыто флиртовала с невидившими несколько дней нормальной еды путниками золотой запеченной корочкой курочка. Просились в рот пироги треухие с мясом, капустой, груздями, репой да расстегаи с рыбой, капустой и сладкие с изюмом и малиной.
– А на заедки, – лукаво подмигнула Макару Агата, – сваренные в меду ягоды и тыква, пастила да орехи земляные. Вкуснотень! Папенька с городу свез.
По продуктовой корзинке, перечисленной девочкой, Сеня поняла, что это десерт. Ну, куда ж тут его! И так можно было всем вместе лопнуть от яств на столе.
– Сейчас еще сбитень согреется. Али кваску налить? – добила гастрономическое раздолье Агата.
Макар согласился на хлебный напиток. Старшим Глафира предложила хмельного меда. Габриэль отказался. А любопытной Сеньке очень хотелось попробовать экзотики. Хозяйка плеснула себе и гостье в оловянные кубки:
– Кушайте, гостюшки дорогие! Здраве будьте! – Одним махом осушила бокал.
Есения пригубила, поморщилась от терпкой сладости. В нос ударили яркие медовые нотки, по языку раскатились можжевеловые, гвоздичные и мускатные, ущипнула за самый кончик перечная жгучесть. Наверное, пить вот так залпом такой оригинальный букет Сенька бы не рискнула. А вот потянуть, понаслаждаться, раскатывая каждый глоток по небу, разбирая на отдельные вкусы, было здорово.
Глафира мучила Габриэля расспросами. Он сухо рассказывал про городскую жизнь, новости с княжеского подворья, окрестных деревень. Есения тихонько злилась. Ей не нравилось, что женщина так много внимания уделяет полукровке, пусть даже использует его всего лишь как информационный колодец. Девушке мерещилось, что хозяйка постреливает глазками, уж очень откровенно кокетничает, излишне улыбчива и вообще чересчур красива, пышногруда и женственна. Себя Сеня рядом со статной Глафирой чувствовала плоской замухрыжкой со стогом сена на голове и похожим на пятнистый крючок конопатым вздернутым носом. Девушка еще в пятнадцать лет, как это модно было говорить, проработала свои рыжие комплексы. Убедила себя, что локоны благородно медные, всегда стильные и удобные – из разряда «встал и уже с прической». Веснушки свои она и так всегда любила. Ей казалось, что они придают шарма и очарования, выгодно оттеняют серо-зеленую радужку больших глаз, делая их пронзительными. Да и курносость в таком комплекте ей к лицу. Но все равно в свете спелой красоты Глафиры Сенька ощущала себе простушкой. На которую Габриэль за весь вечер ни разу даже не взглянул. «Конечно, че ему на меня пялиться. Насмотрелся поди уже за дорогу, – сверлили ревнивые мысли. – Флиртует, подлец бессовестный! Вот пусть только попробует потом подойти. Пошлю, адреса не разберет». Девушка зло впилась зубами в огурец. Кожура хрупнула, брызнул сок. Блондин повернулся, приподнял брови. Сеня неловко улыбнулась с набитым ртом. По щекам пошли пунцовые пятна. Девушка мысленно застонала. «Ну, вот! Теперь не только дурнушка, еще и полная дура! – укорила себя она. Тут же удивилась – Так, Сенька, дорогуша, а ты это вообще чего? Ревнуешь что ли?! Пфф, нет! Это все хмельной мед! Больше пить не буду». Пока Есения мысленно боролась сама с собой, Габриэль закинул удочку:
– Дракон в ваших местах, говорят, обитает. Не шалит?
– А чего ему тут шалить? – очень удивилась хозяйка.
Макар заерзал, забеспокоился, что они выбрали не тот маршрут, но Есения поспешила его успокоить. Подмигнула, мол, все в порядке. Она точно знала, где гнездо рептилии, могла сейчас описать саму пещеру, подступы к ней.
Глафиру дракон, даже если он и жил в соседней подворотне, не особо интересовал. «Не гадит, да и шут с ним», – махнула рукой она. Ей больше по душам о простом о женском хотелось поболтать. Поэтому ко всеобщей радости она отстала от Габриэля, переключилась на Есению. Блондин поблагодарил за ужин и откланялся. Разомлевший Макар еще немного посидел, пару раз зевнул, клюнул носом в винегрет и отправился следом за полуэльфом к своячнице хозяйки. Агата вызвалась проводить, да мать не пустила, послала со стола убирать. Пока девчонка носила остатки яств обратно на ледник, перемывала в тазу грязную посуду, Глафира позвала Сеньку в беседку во дворе.
– Захвати с собой вот этот кувшин, ага, спасибо. А я возьму кубки и закуску.
Небольшое шестигранное строение смотрелось очень странно посреди сельского огорода, засаженного капустными кочанами, заставленного грядками с морковной и свекольной ботвой, кадками с водой. Но еще большую необычность ему предавал стиль, в котором было выполнено сооружение. Ровные зашкуренные почти до зеркального блеска балки держали на себе крышу-пагоду с игриво «вздернутыми» углами. На каждом висело по китайскому фонарику. Шпиль венчал замысловатый флюгер – на причудливо искривленной ветке миловались два журавля. Внутри по периметру павильона тянулись изящные деревянные лавки с витыми подлокотниками и мягкими цветными подушками. В центре стоял низкий чайный столик. В каждом из углов красовались трехрожковые бронзовые подсвечники. Глафира зажгла половину свечей, пригласила жестом гостью в свой будуар. Поставила на стол кубки и кувшин с медовухой, тарелку с орехами, сыром и медом, усмехнулась.
– Чему изумляешься? Беседку такую не видела никогда?
– Видела. Да здесь такое чудо повстречать не ожидала, – отозвалась Есения.
– Это мы с Всемилом сразу после свадьбы гостили у его торговых товарищей на юге, – она махнула неопределенно в сторону, – Чжурдженем ихние места, кажется, кличут. Вот там-то я и увидала такую красоту. Они там повсеместно расставлены. Всемилушка понял, что мне по нраву. И чертежи попросил. Вернулись мы, значит, домой. Он и построил мне ко дню рождения местечко, чтобы я не грустила. С тех пор я тут и рукодельничаю, и отдыхаю, когда время есть. А ты тоже бывала в стране Цветущей Середины мира?
Сенька несколько раз ездила в Китай. Поразмыслив, она решила, что с натяжкой его можно назвать и диковиной восточной страной, про которую говорила Глафира. Кивнула. У женщины загорелись глаза, она заговорщицки подмигнула.
– Здорово там, правда? Мне очень понравилось! Все такие неспешные, умудренные, замотанные в шелка. А видала их старцев, которые в бабочек превращаются? Нет? Ну это ты зря! Будешь еще раз, обязательно посмотри. Они гигантские такие, крылышками цветными – бяк-бяк, машут. Это мы на представлении были. А, говорят, в бою эти крылья – хуже секиры, крошат противника как капусту. Ужасть! – всплеснула руками она. Разлила медовуху по кубкам. – Грустно мне здесь одной бывает. Пущай, и живу тут уже столько лет, а все не мое. Деревня эта. С бабами местными даже поговорить не о чем. Только и знают – как репу парить, да портки мужьям стирать. Ни к письму, ни к книгам не приученные. На меня смотрят, дивятся, мол, блаженная, все хорошо у нее, да с жиру бесится. А мне тесно здесь, понимаешь? А я ведь травница хорошая, в школе училась, на изумрудный диплом шла. Да повстречала мужа, и бросила все. Девчонка глупая была. Думала, с любым и на краю света хорошо. Ох, как я ошибалась! Думала, можно на одной любви хорошую кашу сварить. А вышла вон как – похлебка с виду густая, да на деле невкусная совсем. Пресная. Хоть и Всемилушка старается. Да детки хорошие у нас. А мне тоскливо. Зимой вообще хоть на стенку лезь. Сугробами на сто верст вокруг заметает все, никуда не выбраться. Соседки, вон, по гостям ходят, прялками меряются, ткут, вяжут, плетут. Я с ними, конечно, хожу, да молчу все больше. Скукотень. Устала от моих жалоб?
– Нет, что ты… – промямлила Сенька.
– Устала, – кивнула с улыбкой Глафира. – Прости, мне тут, правда, не с кем поговорить. И любой весточке из большого города рада. А гости так редко захаживают. Тут же край мира. Ой, да, ну его! Давай выпьем. Вкусная у меня медовуха? На травках особых сварена, по старинному рецепту. Всемил ее за горныйхребет бочками гонит. Хвалит. Ты пей, пей, не бойся. Не шибко хмельная она. Не ударит по голове. А с сыром и орехами еще вкуснее, попробуй.
К третьей чарке они уже весело хохотали, как закадычные подруги.
Поутру Есения не могла поднять голову от мягкой подушки. Снующая туда-сюда муха казалась как минимум вертолетом. В висках шумело, потолок кружился, в черепной коробке весело барабанили тараканы. «Не шибко хмельная» ударила по голове еще как. Габриэль несколько раз заходил в комнату, прикладывал холодную влажную марлечку к похмельному лбу, смазывал поцарапанные запястья мазью. Настолько вонючей, что Сенькин желудок мгновенно подкатывал к горлу.
– На, выпей.
Блондин протянул девушке глиняную чашку. Пахнуло уксусом и укропом. Рассол, поняла девушка. С жадностью выпила спасительную жидкость.
– Полегчало? – донеслось сбоку.
Полуэльф стоял, опершись на подоконник, широко расставив ноги и сложив руки на груди крест на крест. Во взгляде его читался и укор, и сострадание. Есения забралась с головой под одеяло, застонала, еле слышно выдавила:
– Прости меня.
– Да, ладно. Хоть кони нормально отдохнут. Правда, к вечеру мужики могут вернуться. И не факт, что брат хозяйки моих шикарных апартаментов все правильно поймет, и не заставит меня жениться на прекрасной старой деве.
Сенька выглянула из-под одеяла:
– Прости, пожалуйста. Я так больше не буду.
– Ага. Тебя лучше в угол поставить или по попе надавать? – продолжал хохмить блондин.
– Габриэль, ты невозможен! – воскликнула Сенька и швырнула в него маленькой подушкой.
Мужчина со смехом отклонился. Подушка угодила прямо в горшок с фиалкой. Глиняный печально звякнул.
– Упс, – снова скрылась под спасительным одеялом девушка.
– Вставай, тебе надо хорошенько поесть, чтобы снять похмелье, – протянул ей руку полукровка.
– Бееее, – скорчила гримасу Есения. – Меня от одной мысли о еде штормит.
– Ничего, после первого кусочка обещаю штиль и полную пропажу качки. Давай! Не будь редиской!
Сеньку позабавила ее собственная фраза в его устах. Девушка выползла из кровати. Сейчас ее ни капли не смущали растрепанные волосы, едва прикрытые рубашкой коленки, босые ноги, черные круги под глазами. Ей было комфортно с Габриэлем. В любой ситуации. Как будто они знакомы как минимум несколько лет, а не дней.
– Я тебя подожду в соседней комнате. Только не вздумай снова улечься.
– Габриэль…
– Да?
– Не уходи. Можешь просто отвернуться к окну.
– Хорошо.
– Габриэль…
– Что?
– Она красивая?
– Кто?
– Ну старая дева, на которой тебя заставят жениться…
– Очень. У нее небесного цвета глаза, серебряные волосы до пят, изящные тонкие плечи, чувственные фиолетовые губы, – девушка привычно закусила свою нижнюю, притихла, оставила наполовину натянутые брючины. Блондин продолжил: – И потрясающая сеточка морщин на всем лице! Прямо как вуаль, представляешь? И, да, моя мать, кажется ей в дочки годится. И вряд ли примет нас с молодой супругой даже на пороге фамильного особняка. Даже с приданным в пол-деревни.
Девушка рассмеялась. И запульнула в Габриэля вторую подушку. Полуэльф резко обернулся, поймал перьевой снаряд и отправил его обратно Сеньке. Девушка сориентироваться так быстро не успела. За что была наказана – подушка прилетела прямо в лоб. Она ойкнула, пообещала отомстить, как только похмелье отпустит.
Блондин подошел к ней растрепанной, в расстегнутых брюках и задранной до талии рубашке вплотную, заглянул в затянутые поволокой глаза. Нежно накрутил на палец один из локонов. Девушка едва удержала равновесие от волнующей близости.
– Сеня, ты очень красивая, – хрипловато произнес он. И резко вышел из комнаты.
Есения выдохнула, облизала пересохшие губы. Непослушными пальцами застегнула штаны, заправила рубашку. Стянула кудри в конский хвост платком. Выглянула за шторину. Габриэль болтал с хозяйкой дома. Она так же как и вчера бодро хлопотала над столом. Агата снова таскала плошки. Макар помогал ей. Блондин попивал ароматной дымящийся чаек. Есения шагнула к ним, приветливо махнула рукой.
– Вай, вай, вай! – Глафира отставила в сторону тарелку с вареной свеклой, вытерла руки о фартук.
Подошла к Сеньке, по матерински приподняла голову за подбородок, осмотрела фиолетовые круги под глазами, потрогала лоб, поджала губы.
– Ты что ль меду никогда до селе не пила? Вот, малахольная! Ой, ой, ой… Рассолу налить еще?
– Нет, спасибо. Мне бы чайку, – Есения оглянулась на большой алюминиевый чайник, пыхтящий на белой печке в углу кухни.
– Да ты садись, щи сперва похлебай. Агата, налей-ка.
Девочка тут же плеснула в голубую пиалу наваристого супа из пузатой кастрюли, поставила тарелку перед Сенькой. Выудила из ящика под столом деревянную ложку, слегка протерла полотенцем, тоже передала девушке. Есения поблагодарила, с удовольствием втянула кисловатый капустный аромат. Дома папа часто готовил такой незамысловатый постный обед – без поджарок, добавок и химии. Мама с братом такой не очень любили, чаще воротили носы, а дочка с отцом уплетали за все четыре щеки. Девушка запустила ложку в наваристую гущу, подцепила почти прозрачные капустные волоски. Суп был хорош. Похмелье сняло как рукой к середине порции.
Осмелевшая после сытного обеда и густого чая Сенька предложила отправиться в дорогу прямо сейчас, чтобы никого не стеснять и не терять драгоценного времени. А заночевать в таверне у Мшистой скалы. Этот небольшой городок вырос тут в незапамятные времена. Селились в нем сначала только освобожденные после каторги тролли с «белым билетом». Те, кто совершил мелкие преступления и исправился за время ссылки, но в большой мир возвращаться не хотел. Такие оставались работать уже за деньги. Жили скромно, без особых удобств, приходили в деревню только поспать между сменами. После каменного бунта сюда пришла не только цивилизация, но и народ. Тогда простые работяги из разных рас заявили свое право на добычу полезных ископаемых, драгоценных руд и редких камней за звонкую монету. Семидержавцы решили, что налоги лучше, чем возня с головорезами, и согласились. Разделили шахты на «отпетые» – в них продолжили работать маньяки, убийцы и другие отвязные преступники. И «чистые» – в этих штольнях долотом и киркой махали по найму. Со временем на вахту потянулись не только тролли, но и желающие подзаработать со всех окрестных государств. Мшистая скала из деревеньки в две худых улицы превратилась в настоящий город с рынком, площадью, кабаками и интернациональными браками. Более толерантного поселения, наверное, было не найти во всем огромном Семидержавье. Но и более опасного тоже. Там по прежнему хватало и бандитов, сбежавших с рудников или вновь свернувших с верного пути после освобождения.
– Я бы не рискнул останавливаться во Мшистой скале ни за какие коврижки, – усмехнулся Габриэль.
– Почему? – не поняла Есения.
– Ты вообще что о троллях знаешь? Нет, даже не так. Что ты знаешь о троллях, отсидевших срок за кровавую резню? – Сенька похолодела, передернула плечами, блондин продолжил: – Вот. Я бы не хотел встретиться с таким в темной подворотне. -Он наклонился к самому ее уху и прошептал: – Не ревнуй, Аграфена хоть и прекрасна, но жениться до конца похода я не намерен. Тем более, ты же первая позвала в этот свой ЗАГС…
Сенька хлопнула его по плечу.
– Глафира, а это удобно, что мы еще на ночку задержимся? Муж не будет против? – повернулась она к хозяйке.
– Тю, кто против? Всемилушка? Да, ну тебя! Он только радехонек будет. Тоже как и я слаб до гостей, не дурак языком почесать. Так что даже не думай, оставайтесь. Когда еще в нашу глухомань люди заглянут, – махнула она полотенцем.
Есения помогла убрать со стола. После с Глафирой пошли в огород, дергать сорняки. Гостья из 21 века, горожанка до мозга костей, грядки видела только однажды на экскурсии. Ездили на первом курсе еще в какое-то этническое село. И те издалека. Потому что на дегустации варенья было вкуснее и интересней. Сейчас ей хотелось как-то отблагодарить селянку, да и любопытно было при свете дня рассмотреть огород и замысловатую беседку. К тому же Габриэль ушел чинить забор хозяйке своих палат. А без него Сеньке было скучно.
Глафира научила девушку отличать сорняки от культурных растений. Вместе они быстро прошли половину грядок, пока их не кликнула Агата. Девочка собиралась идти вместе с Макаром за коровами, а в печи томился поросенок. Вот она и просила мать последить за ужином, чтоб не сгорел. Глафира выполоскала руки в бочке, вытерла их о передник. Сложила ладошку козырьком, глянула куда-то за сопку.
– Скоро ветраются. Видишь, дорожку? Вон там, смотри. Ага, она. Собирают последний стожок. Вот сгребут его, накроют, чтоб дикошарье не растаскало, да не посмывало дождем сызнова. И домой пойдут. Надо баньку затопить. Заходи в дом. Я сейчас, дровишек натаскаю.
– Давай помогу, – вызвалась девушка.
– Ой, да было бы чего! – улыбнулась женщина. – Ладно, воды еще надо натаскать из колодца. Ты дрова тогда бери, а я за ведрами. Вон поленница у забора. Чурочек десять хватит. У нас банька жаркая, быстрая. Много ей не надо.
Габриэль показался в воротах, когда Есения с Глафирой, уже закончив работу, сидели на завалинке, лузгали белобокие семечки из подсолнуха и хохотали о чем-то своем женском. А еще через полчаса во двор залетела Агата:
– Мамка, едут!
Глафира подняла глаза на пыльное облачко на пригорке. Точно, скоро будут.
– Ладно, пойду стол накрою. Агата, глянь там баньку.
Всемил оказался подозрительно похож на Добрыню Никитича из мультфильма питерской анимационной студии «Мельница». Высоченный, с косой саженью в плечах, короткие соломенные волосы торчали в разные стороны из-под небольшой вязанной шапочки. Такого же цвета аккуратно подстриженная щетина обрамляла круглый подбородок.
Едва мужчина успел спешиться, на шею к нему бросилась дочка. Он легко ее подхватил, засмеялся, покружил.
– Ну как вы тут, Агатушка?
– Хорошо, папенька! Скучали только шибко, – она звонко чмокнула его в щеку и отошла в сторонку.
За своей порцией нежности к мужу подошла Глафира. Она рядом с ним казалась аккуратной фарфоровой статуэткой. Мужчина крепко обнял жену, нежно погладил по щеке. Не стесняясь, приник к персиковым губам. Сенька поспешила отвернуться. Ей вдруг стало очень неловко, показалось, как будто она подглядывает в замочную скважину.
– Ну, собирай на стол, Глашенька, мы и не почайвали даже, так домой торопились, голодные… – Всемил остановился на полуслове, перевел вопросительный взгляд на гостей.
– Это, Всемилушка, – поспешила вставить Глафира, – Есения, Габриэль и Макарка. Они идут из столицы до Форестера. Хотели на постоялом дворе, но закрыт же он, Егорыч же с вами в поле был, – затараторила она, – вот я и предложила у нас остановиться.
Умные спокойные глаза выдержали паузу, потеплели.
– Ну коли так, то Всемил – протянул он большую ладонь Габриэлю.
Полуэльф слегла склонил голову, лапищу пожал.
Пару часами позже распаренный после бани Всемил дымил и причмокивал самокруткой на крылечке. Капельки с мокрых волос стекали на махровое полотенце, обмотанное вокруг могучей талии, вырисовывали замысловатый точечный узор. Габриэль стоял напротив, облокотившись на стенку сарая. Задумчиво ковырял коротким ножичком какую-то деревяшку.
– Я тут перед самым сенокосом за товаром ездил в страну Цветущей Середины мира, – Всемил прихлебнул пива из ковша, оглянулся на приоткрытую дверь, понизил голос. – Странное дело там говорят. Мол, в Лесах не спокойно, кто-то затевает переворот.
Полукровка вздернул белую бровь.
– Эльфы и переворот?
– Угу, – богатырь выпустил сизую струйку дыма, – местные говорят. Я тоже удивился, ваш народ ведь не обманешь, – он глянул на Габриэля. Тот усмехнулся. – Вот, то-то же. Но кто-то явно намерен. И этот кто-то, считают узкоглазые, не остановится на Форестере. Семидержавье – вот что их интересует.
– Семидержавье – орешек покрепче даже Леса, – Габриэль спрятал ножичек за голенище сапога. Медленно наклонился к самому лицу Всемила, – откуда ты такой информированный?
– Я ж торгаш, – хитро растянул губы громила.
– Ага, это я понял, – прищурился блондин. – Но, видимо, не совсем простой лавочник, раз так много знаешь.
– Да и ты не обыкновенный бродяга из Леса, – парировал хозяин усадьбы. – Я тебя вспомнил, Эрлаган.
– О, как, – присвистнул Габриэль, – я редко представляюсь по фамилии.
– Угу, на моей памяти единожды. И то не сам. Кронпринц Элладан, битва при Рябиновом стане. Я был в ополчении Феофана Бродячего.
– Ясно. Ох, уж этот Элладан. Он тогда знатно нахлебался и наговорил лишку.
– Может, и наговорил. Но мы тогда всем отрядом поняли, что Оуэроллу Эрлагану есть, за что гордиться внуком.
Габриэль хмыкнул. Тогда, пять лет назад, он недолго служил в родной Флоресте. Дед уговорил его сходить вместе в поход против зарвавшегося зятя одной из влиятельных семей соседней Медовицы. Мужичонка сначала просто плел интриги при дворе, а после того, как у него появились союзники, задумал настоящий государственный переворот. Матриархату, который царил в королевстве фей испокон веков, едва не подпилили каблуки. Но правительница вовремя попросила подмоги у соседей. Желающий придать своему старшему сыну веса в мировом сообществе, правитель Эльфийского Форестера поставил кронпринца во главу войска, снарядил его и отправил в Медовицу. А чтобы не искушенный в военном деле наследник не сел одним местом в лужу, приставил к нему своего главнокомандующего графа Оуэролла Эрлагана. По сути командовал наступательной, а потом и осадной операцией старый опытный вояка. А помогал ему в этом – молодой, но уже тоже хлебнувший армейской мудрости внук. У него как раз тогда закончился контракт с орочьим правителем в Корявых Вязах, молодой полуэльф приехал отдохнуть в родовое гнездо. Он всячески отпирался от дедовского предложения, тем более такого сомнительного. Но графу удалось выиграть у внука пари. Тому ничего не оставалось, как собраться в поход и стать в нем правой рукой главнокомандующего. Кронпринц Элладан на деле оказался еще более нерешительным, чем ожидал Габриэль. Старшего Эрлагана он боялся больше, чем собственного отца. А вот в лице полуэльфа Элладан увидел сильное плечо и поддержку. И нырял в палатку к блондину за советом как к себе домой. Спрашивал, как лучше сделать, практически каждый шаг. К середине похода, уже не только сделанный по военной дорожке. Но и любовницу на ночь без оценки Габриэля не мог выбрать. Полукровка морщил острый нос и старался отвадить прилипчивого кронпринца. Но к концу кампании, тот не только не отстал, но и объявил младшего Эрлагана своим лучшим другом. А на торжестве в честь взятия протестного замка захмелевший наследник эльфийского престола вообще провозгласил перед всей армией, что операция прошла благополучно только благодаря светлому уму его советника младшего Эрлагана, который ее от и до распланировал, провел и завершил. И как только Элладан встанет во главу Леса, Габриэль займет место своего деда. Блондин тогда готов был сквозь землю провалиться. Старший вояка еще долго потом шутил, как коварный внук его подсидел. А правитель вместе с кронпринцем уговаривали заступить на службу в качестве советника последнего. Обещали жалование до небес, преференции, земли, знатную невесту. Но Габриэль свою свободную жизнь не был готов променять на дворцовые интриги и подковерные игры. Чтобы венценосные банные листы отстали, он пообещал подумать. Теперь старался избегать и правителя, и всю его родню.
– Значит, ополчение Феофана Бродячего. К нему не так-то просто попасть, абы кого не нанимает, – медленно проговорил Габриэль.
– Так я и не абы кто, – усмехнулся Всемил. – Ты не смотри, что в деревне живу. Мне так удобнее, да и землю люблю. А так-то я потомственный вояка. Батя служил у отца Феофана, теперича я с ним, сын мой старший тожеследующей весной в ополчение пойдет порубежником. Ему восемнадцатый годок идет, как раз пора. Только не хочу я, чтобы он в заварушку эту попал. А сам-то обязательно пойду с браткой Феофаном, если потребуется.
– После истории со змеями Совет стал более тщательно проверять информацию, – потер кончик носа Габриэль. – И Генриус без дела не сидит. Видел я его тут недавно в одной таверне, не просто так вылез старец, – блондин кинул взгляд на Всемила, чтобы убедиться, что тот понял, о ком речь, кивнул. – Ты не первый рассказываешь нездоровые слухи про Флоренту и намекаешь на скорую войну.
– Думаешь, приведет кого Генриус? Неужто так серьезно дело? – нахмурился богатырь.
Габриэль покачал головой:
– Я не знаю. Хочу проверить. Перед выходом из Чары я отправил деду сообщение. Но ответа пока не получил. Видимо, придется туда наведаться самому.
– А разве сейчас вы не туда идете? – удивился Всемил.
– Нет, есть тут по пути еще одно небольшое дельце. Завернем ненадолго к одному дружку к пику Смеральдо, и сразу – на Флоренту.
– Дракон что ли? Так он же беззубый. Прилетал к нам на сенокос, брюхо о траву почесал, похохотал, да и упорхнул восвояси.
– Так-то оно, может, и так, да разоряет княжеские селения, люди бунтуют, на правителя прут. Да и недруги вроде как хотят использовать его в своих целях. Вот и послал меня княже разведать, а если получится, перехватить ящерку, чтоб дел не натворил.
– Тоже слухи?
– Они самые. Языки донесли князю Доброславу.
– А девицу пошто с собой поволок? Не бабское это дело, – укоризненно поджал губы Всемил, – Я своей вообще про походы ратные не говорю. За товаром – и вся недолга.
– Ха, этой попробуй не скажи! Еще и спорить будет, кто за кем увязался.
– Амазонка что ли?
– Хуже! Княжеская дочка.
– Эк тебя угораздило! – смачно сплюнул табак, высыпавшийся на губу из самокрутки, хозяин.
– Ага. Всемил, слушай, я надеюсь мы оба понимаем, что разговор этот должен остаться между нами. Во всяком случае пока. Я должен проверить информацию о заговорщиках.
– Ясен пень, – подобиделся богатырь.
– За нами тащится отряд, – Габриэль оставил без внимания ремарку Всемила, продолжил. – Тоже на дракона охотятся. Вот они ничего вообще не должны знать. Ни что мы к вам заезжали, ни, тем более, про слухи. Я могу на тебя рассчитывать?
– Договорились, – хлопнул по протянутой ладони мужик. – Можешь. И здесь сейчас, и потом на поле боя. Чую, что встретимся там. И, похоже, уже скоро.
– Надеюсь, на одной стороне?
– Сомневаешься? – хохотнул мужик.
– Нет, проверяю.
– Вот и не сомневайся. Ты мне там в Медовице жизнь спас, хоть и не помнишь, наверное. Вытащил стрелу вот отсюда, – он похлопал по выпуклому шраму под левой ключицей, – Древко ядом было натерто, все меня уже списали. А ты напоил какой-то травкой. Меня и отпустило на следующий день, а потом и вовсе на поправку пошел, на ноги встал. И в последнем бою рядом с отрядом твоего деда уже сражался.
Габриэль нахмурился.
– Точно, вспомнил. Вот же, как интересно свиделись.
– Так что не сомневайся во мне никогда. Помогу всегда. Ладно, пойдем, там, наверняка, уже заждались. Глафира не любит, когда стол стынет, – Всемил допил пиво, вытряхнул последние капли на землю, ковш повесил на крючок у двери.
Из Запустынного троица вышла на рассвете. Сонные солнечные лучи только выкидывали лапки из-за сопок на востоке. В серо-голубом небе еще догорали последние звездочки. Село только просыпалось. В стайках мычали коровы в ожидании доярок, те спешили, позвякивали алюминиевыми ведрами. В курятниках петухи продирали горло, чтобы ознаменовать о начале нового дня. Глафира собрала путникам с собой полную торбу еды, обновила запас овса для коней, подарила Сеньке пару рубах на смену и амулет в виде янтарной рыбки на память. Вместе с Всемилом они вышли проводить гостей до самой окраины поселения. А потом еще долго стояли, обнявшись, в предрассветном тумане, махали удаляющейся коннице.
– Хорошие они, – Есении было немного грустно прощаться с хлебосольными хозяевами.
– Ага, – отозвался после небольшой паузы Габриэль.
– О чем задумался?
– Да так. Нам по сути остался всего один переход. Если, конечно, ничего не случится.
– Надеюсь, – девушка пришпорила Багета, направила его с тонкой утоптанной селянами тропинки на раскатистый Южный тракт.
Природа здесь была настолько красивая, что дух захватывало, прямо как и говорила Глафира. Невысокие пологие сопки отливали всеми цветами зеленого и коричневого. Небо на контрасте казалось лазурно-лиловым, а местами даже розово-оранжевым. Пару раз пролетала стайка разноцветных птиц, из густых лесов, не стесняясь двуногих, выбегали на дорогу дикие животные. Пепельный заяц с длинными обвислыми ушами выпрыгнул из высокой остролистой травы прямо перед Мист. Сиганул кобыле между копыт. Лошадь поджала больную ногу, испуганно заржала. Припухлость с сустава уже сошла, но ступать коняга все равно старалась мягче, а Макар не заезжал животное. Остальные кони сбили шаг. Цукер фыркнул в самую забавно вытянутую мордашку косого. От этого глаза зайца еще больше съехали к переносице. Он подтянул верхнюю губу к розовому носу, обнажил желтые длинные зубы. Багет попытался ткнуть серого в пушистый бок, чтобы тот освободил дорогу. Но косой еще сильнее поджал уши, засучил лапкой по пыльному тракту. Макар спрыгнул с лошади. Наклонился к ушастому. Зайчишка резко отпрыгнул в сторону, снова остановился.
– Кажись, зовет куда-то, – почесал мальчишка затылок.
Сенька тоже соскользнула с блестящего крупа Багета. Габриэль страдальчески закатил глаза, но ему ничего другого не оставалось, только последовать примеру товарищей. Заяц «довел» троицу до кромки леса. Мист наотрез отказалась лезть в незнакомую чащу. Видимо, прошлый опыт предупреждал кобылу о коварстве необдуманных решений. Макар несколько раз дернул ее, пошептал ласково на ухо, погладил по короткой серой с проседью шерстке. Тщетно. Лошадь как будто приросла к земле. Паренек сплюнул в кусты и намотал поводья на сук ближайшего дерева. Двинулся за зайцем уже без копытного сопровождения. Настороженность Мист подхватил и Багет. Вороной начал прясть ушами и упираться. Но Сенька сунула ему кулак под нос, конь выпустил в него недовольный вздох и поплелся за хозяйкой.
Ушастый запрыгал быстрее, прибавил шагу и Макар. Есения запуталась каблуком сапога во вьюнке и чуть не упала в колючий терновый куст. Габриэль успел подхватить девушку под локоть.
– Сень, давай ты нас тут подождешь, за конями посмотришь, а?
– Ну, а вдруг вам понадобится магическое сопровождение? – зацепилась за последний шанс девушка.
Блондин приподнял бровь. Есения сдалась, протянула руку за поводьями Цукера.
Зайчишка вывел Габриэля с Макаром на лысоватую полянку. Дождался, пока они дойдут до корявого пня и… просто растворился в воздухе.
– Что за?! – чертыхнулся полуэльф.
Макар выхватил короткий ножичек и приготовился к нападению. Но на лужайке ровным счетом ничего не происходило. Не шуршала трава, не щебетали птицы, не стрекотали насекомые. Как будто полянка вымерла. Застыла. Габриэль вытянул меч из ножен, чиркнул пару раз в воздухе. Ничего. Даже никакого самого тихого звучка. Тишина казалась такой густой, что ее можно было мазать на хлеб вместо масла. Она обволакивала, лезла в глаза, нос, уши. Мешала дышать. Оглушала. Собственный пульс, казалось, бьется в голове так звонко, как камень о стенки пустого ведра.
– Временная паутина? – протянул Макар. И тут же зажмурился. Настолько неестественно громким и ослепляющим казался его голос.
– Ага, – заметно тише согласился Габриэль.
– Что будем делать?
– Искать выход. Не помнишь, где именно исчез заяц?
– Кажется, в районе пня.
Полуэльф легонько постучал носком сапога по трухлявой деревяшке. Беззвучно посыпались крупинки гнилой коры. Обошел пенек, присел, побарабанил костяшками пальцев. Тишина. Поводил ладошкой над столетними кольцами. Ничего.
– Зачем он нас заманил сюда? – Макар обшарил каждую травинку на поляне.
– Сенька… – резко выпрямился Габриэль.
Есения не знала уже, чем себя занять. Она успела и окрестности осмотреть, и с лошадьми поговорить по душам, и начисто выскоблить их бока, свои сапоги, брюки. Собрала сухостоя, попыталась развести костер, поранила палец, обижено сунула древнюю зажигалку обратно в чересседельную сумку. В голову лезли разные мысли. А думать сейчас не очень-то хотелось. Занять руки и мозг – верный способ убежать от самой себя. Сенька решила перебрать остатки продуктов. Но только успела вытряхнуть первую торбу на расстеленный на траве пледик, как сзади затрещали ветки. Девушка вздрогнула. Обернулась. Из-за замшелых стволов показалась блондинистая голова.
– Уф, наконец-то!
Сенька кинулась навстречу Габриэлю, хотела уже повиснуть на его шее. Но тот остановил ее на полпути. Как-то коряво отвел в сторону ее руки, отдернул свою холодную. Есения удивленно приподняла брови:
– Ты замерз? А где Макар?
– Там, – неопределенно махнул рукой полукровка.
– Следом идет?
Габриэль что-то неразборчиво пробормотал. Прошел к лошадям, схватил поводья белого. Конь увернулся, недобро заржал, встал на дыбы и засучил передними копытами. Блондин дотянулся до уздечки и резко дернул жеребца к себе. Тот от неожиданности присел на задние ноги. Сощурил лиловые глаза, изловчился, лягнул хозяина. Полуэльф ухнул, на долю секунды потерял равновесие, но удержался на ногах и даже не выпустил коня. Подпрыгнул на месте, перехватил цепкими пальцами серебряную гриву поудобнее, снова со всей силы потянул на себя. Цукер всхрапнул, еще пару раз дернулся и затих. Только лишь жалобно заржал.
– Эй, Габриэль, ты чего с ним так? – возмутилась Сенька.
– Отстань, женщина! – Не своим голосом рявкнул блондин.
Есения прикусила язык. Пригляделась к мужчине. Померкшие глаза, залегшие под ними тени, заострившиеся еще больше нос и скулы. Сейчас о них можно было порезаться. Перед девушкой стоял кто угодно, но точно не Габриэль. Псевдоэльф добрался до дорожной сумки блондина. Бесцеремонно вывернул ее содержимое прямо на траву, попинал каблуком барахло. Сорвал второй баул. Он повторил судьбу первого. Следом на землю полетело содержимое третьего. В нем, среди вороха бумаг и свертков, похоже, нашлось, что-то ценное. Лжегабриэль сунул несколько грамот за пазуху, остальные выбросил. И уже было собирался вскочить на коня. Но не успел. На его затылок опустился тяжелый…молоток.
Сенька старалась бить не очень сильно, но так, чтобы вывести из строя псевдэльфа. Девушка как до этого с кошками визуализировала средних размеров молот, и тренькнула прямо с белобрысую макушку. То ли от страха, то ли от недостаточной концентрации внимания, оружие тут же рассыпалось в прах. Сенька зажмурилась в ожидании ответного удара. Пара мгновений ей показались вечностью, за которой, впрочем, ничего не последовало. Только глухой звук падающего на сухие ветки тела. Девушка приоткрыла один глаз. Опустила взгляд ниже. Лжеполукровка распластался у конских копыт. Цукер для надежности придавил «хозяина» копытом к земле. Сенька метнулась к жеребцу.
– Хороший, мальчик, – погладила она его по белоснежной переносице.
Багет ревниво фыркнул.
– И ты у меня золото, – рассмеялась девушка.
Она порылась в дорожных сумках в поисках бечевки. Сеня помнила, как Макар сворачивал клубок еще в княжеских конюшнях. Но веревка куда-то запропастилась. Лжегабриэль не подавал признаков жизни. Девушка присела на корточки. На всякий случай потыкала его веточкой, прислушалась, дышит ли. Пощупала пульс. Бьется. Значит, бандит мог очухаться в любую минуту. Сенька стянула собственный ремень, затянула им запястья за спиной гостя. Хотела перевернуть его, посадить или хотя бы подтащить с стволу дерева, но в последний момент передумала:
– Нефиг тебе, засранец!
Для надежности сунула ему еще и импровизированный кляп в рот – свернула валиком его же носовой платок. Заглянула в сероватое лицо. Очень похож на блондина. Запросто можно перепутать. Тут сердце девушки защемило от пронзительной мысли: «Если это не настоящий Габриэль, то где же тогда настоящий? И что этот с ним сделал, чтобы заполучить его личину?». Сеньку как будто током пробило. Она подскочила с земли, заметалась по полянке. Наказала Багету ждать ее тут и ринулась в лесные заросли. Девушка рассудила, что искать друзей надо в той стороне, откуда пришел незваный. По еще свежепримятым веткам она нашла дорогу к полянке с одиноким корявым пнем. Там следы терялись. Есения несколько раз обошла вокруг трухлявой деревяшки, заглянула под каждый облезлый куст на лужайке. Ничего и никого. Присела на обрубок, закинула ногу на ногу, сложила руки узелком на груди, задумалась:
– Окей, Гугл, и куда они исчезли?
С неба посыпались ошметки чего-то странного. По запаху очень похожие на пыль, по структуре – скорее на кусочки коры. Габриэль поймал один из них, растер между пальцами, понюхал. Точно, старая полуразложившаяся древесина.
– Мы в пне, – констатировал он.
– Как это? – не понял Макар.
Габриэль сунул ему под нос пальцы с деревянной крошкой:
– Очевидно, портал где-то под корягой. И это значит…
– Самим нам не выбраться? – закончил за него мальчишка.
Полуэльф поджал губы, покачал головой. Сцепил руки в замок за поясницей, сделала несколько шагов по полянке туда-сюда. Снова присел рядом со злосчастной деревягой.
– Эх, не надо было сумку оставлять. У меня там травки заговоренные на такой случай лежат.
– Бывал уже в паутине?
– Приходилось. Правда, еле выкарабкался. С тех пор всегда с собой конвертик настурции, растертой с цветами ортилии и эдельвейсом. Эта смесь развевает паутину. Не поверишь, тогда воронка меня даже спасла. От погони, – на губах Габриэля заиграла лукавая улыбка.
– Ого! – восхитился Макар, – Расскажешь?
– Да, нечего там особо. Убегал от рогатого мужа.
– Ну ты даешь!
Блондин неоднозначно хмыкнул. Поднялся, снова обошел пенек. Ковырнул пару раз ногтем узорчатые бардовые наслойки.
– Сосна.
– Что?
– Сосна, говорю. Дерево такое. Было.
– Ааа… И что?
– Да, так просто.
Макар наклонился к пеньку, тоже поскоблил кору. Под ногти забилась розовато-серая колбаска опилок. Парнишка достал ножичек, начисто практически до бела вычистил отросший краешек. Ковырнул дерево уже металлическим острием. Потом еще раз. И еще. Ударил по трухлявому кулаком. Подпрыгнул, разбежался, пнул пень по шершавому боку. По нему змейкой поползла кривая трещинка. Беззвучно на сочную зелень посыпались кусочки бывшей сосны. Пенек молча развалился на две части. Запахло прелой листвой и гнилой доской. Злые непрошеные слезы зацарапали веки Макара. Он потер красные глаза, шмыгнул носом.
– Эй, герой, ты чего хлюпаешь? – потрепал его за плечо Габриэль. – Мы выберемся отсюда! Без вариантов. Ясно? – тот кивнул, размазал по щекам серые от древесной пыли разводы. – Надо только чуть-чуть подумать. В тишине.
Макар хохотнул:
– Дык, этого тут навалом! Наслаждайся.
Пень ощутимо наподдал Сеньке под зад. Девушка скосила глаза на свой природный стул. Тот снова нагло треснул ее по попе. Она вскочила на ноги. Осмотрелась. Землетрясение? Вроде нет. Остальной декор лысой полянки оставался неподвижным. Впрочем, и пенек больше не казался живым. Стоял себе спокойно. Медленно расползался на две части. Стоп, на две?
– Это от чего же тебя так повело, дружок? – изумилась Есения.
Она наклонилась к разлому. На долю секунды ей показалось, что где-то совсем рядом звучит голос Габриэля. Девушка прислушалась. Нет, померещилось. Здоровое любопытство заставило расколупать неровные края трещины. Высунув кончик языка, Сенька самозабвенно отковыривала бордовую чешуйку за чешуйкой, словно облупившийся лак с ногтей, пока не загнала занозу глубоко в подушечку среднего пальца.
– Вот, черт! Сдался же тебе этот пень? – спросила она сама себя, и начала с не меньшим рвением колупать ранку.
Мелкая деревяшка никак не поддавалась. Сенька попробовала подцепить ее зубами. Только зря обслюнявила палец. Аккуратно вытерла его о штанину, зацепила кончик занозы волокнами грубой ткани. Зашипела от боли. Снова принялась ковырять больное место ногтями в надежде разрыть кожу вокруг застрявшего кусочка и все-таки вытянуть вредную опилку. Та успела размокнуть от крови и слюны, растрепаться на конце от усилий Сенькиных коготков. Девушка взвыла уже от досады. Еще яростнее сдавила палец в попытке вытеснить оттуда щепку. Тот побагровел, и из ранки брызнула алая струйка. По вековым кольцам раскатились кровавые клюквинки. Есения со злости выставила вперед кулак, вытянула больной средний палец в недвусмысленном жесте:
– Чтоб ты совсем развалилась, кретинская деревяшка!
Пенек словно живой покряхтел, попыхтел и… рассыпался трухой, окутав полянку густым пыльным облачком. Сенька задохнулась от нагло лезущих в рот и нос серо-коричневых щупальцев. Заслонилась от них локтем. И только через пару минут различила на поляне еще два надрывно кашляющих голоса. Таких родных и долгожданных. Она с трудом разлепила саднившие глаза, вгляделась сквозь марево в центр лужайки. Точно, на месте загадочного пня, сгорбившись в три погибели, отплевывались от мелких опилок Габриэль с Макаром. Сенька аж взвизгнула от радости. Кинулась к ним, но резко передумала. Вспомнила про прокол с пседвоблондином, коротающим теперь время под надзором Багета и Цукера.
Габриэль не только чуть не выплюнул легкие, но и буквально оглох от природной какофонии. После длительного нахождения в полнейшей тишине, даже пролетающая мимо козявка, казалось, тонкими крылышками от души колотит прямо по барабанным перепонкам. Блондин уселся на землю, обхватил голову руками, а сверху еще и коленками придавил. Макар тоже заткнул уши пальцами. Звуковое многообразие взорвалось миллиардами оттенков.
Сенька выпучила глаза. Она не понимала, от чего ведут себя так странно друзья. Но уже точно была уверена, что они это они. Полуэльф витиевато матерился на родном языке. Девушка слышала эти чудеса красноречия во время боя с кошками. И ни с чем бы их точно не перепутала. Макар не так цветасто, но тоже от души поливал какую-то «шаромыжную паутину» и обещал «зачебулдырить дрянному зайцу по самые желуди». Что такое «зачебулдырить» Сенька не знала, но по злой ухмылке паренька догадалась, что косому придется туго. Дошло до нее и, где сейчас приснопамятный. Девушка готова была поделиться с мальчишкой своим прозрением. Но решала пока не трогать шипящих товарищей. Ждать пришлось долго. Есения даже успела за это время все-таки выколупать свою занозку и заскучать.
– Как ты нашла нас? – первым опомнился Габриэль.
– Сама не знаю… Я просто тут с пенечком повздорила, – развела руками Сеня.
– Видимо, он тебя сильно обидел, раз от него остались только щепки да крошки, – присвистнул блондин.
Девушка пожала плечиками. Не удержалась и кинулась ему на шею:
– Я так рада вас обоих видеть! Вы себе даже не представляете, сколько всего мне тут пришлось пережить, пока вы где-то прохлаждались. Кстати, где?
– Ох, тебе бы там не понравилось. Слышала что-нибудь о временной паутине?
– Не-а, – покачала кудрями Сенька.
– Вот в нее мы и попали. Это такая воронка. По сути параллельный миру кармашек. Изнанка. С виду живая, но абсолютно мертвая внутри. Ни существ, ни звуков, ни времени. Одно отражение действительности. Там не происходит ничего. Человек, попавший в паутину, не стареет, не изменяется, хотя может пробыть там и годы. И, когда выберется обратно, будет таким же, какой туда попал.
– Вот это крутая криокамера! И пластику не надо делать, – восхитилась Сеня.
– Если, конечно, вылезет, – остудил ее Макар.
– Она и называется паутиной, потому что из нее сложно выбраться. Есть несколько вариантов. Первый – найти лаз. Это практически нереально. Потому что маг, установивший воронку, стремится спрятать ее поглубже, сделать незаметней. Второй – взорвать паутину изнутри. Можно либо заговором, либо снадобьем. Чародеить я не умею, а травы оставил в чересседельной сумке, не подумал, что они могут понадобиться. Третий – убить создавшего ее колдуна. И, наконец, четвертый способ – уничтожить воронку снаружи. Но это тоже не так-то просто. Надо чтобы совпало несколько моментов – во-первых, это сложная схема заклинания, делается оно на крови мага и частицы зажима воронки – блондин заглянул в растерянные глаза девушки и поспешил пояснить, – Это вещь, на которую колдун накладывает паутинную печать, чтобы создать вакуум. И еще одна обязательная деталь – надо угадать и нанести удар по паутине с двух сторон одновременно. Спряталась наша ловушка как раз под твоим пенечком.
– И, кажется, последним способом мы ее и разрушили, – сделала вывод Сенька, ощупывая свой пораненный палец.
– Похоже на то, – поймал ее взгляд полуэльф, взял руку девушки в свою, осмотрел глубокую дырочку в подушечке.
– Это занозка. Из пня. Острая такая щепочка, которая никак не хотела вытаскиваться. Пришлось раздербанить палец до крови. И вот, когда она попала на обрубыш, я произнесла, хм, заклинание, выплела руны в воздухе. А он и взорвался, – девушка не стала вдаваться в подробности, какие именно слова и жесты она назвала чародейством.
– Сень, а Сень. Я не перестаю удивляться: ты такая талантливая успешно учишься в Высшей школе пламенных чаш, – не выпуская ее задрожавших пальцев, ласково произнес Габриэль. – Но не знаешь элементарных вещей, которые обычно проходят в первых классах?
– Ааа, у меня память как продвинутый сервак, форматирует неиспользуемую информацию, – протараторила Сенька, вырывая ладонь. Блондин, конечно, не понял ни слова, но уже привычно лишь покивал. – А как вы вообще попали в эту ловушку?
– Зайца помнишь? Дык, вот этот поганец и заманил. Интересно, на кой? – Макар завертел головой по сторонам. Видимо, думал, наглый косой так и хихикает где-то над ними в сторонке.
– Габриэль, а какие важные документы ты с собой везешь? – Есения вспомнила о связанном лжеполукровке.
– Да, никакие в общем-то, – свел брови блондин, – так, пара писем от твоего отца моим деду, матери и правителю Леса. Поручительная грамота хранителю коридора Смеральдо. Бумаги, подтверждающие, что мы это мы. На всякий пожарный. Еще что-то пустое по мелочи. А что?
– Заяц ваш, кажется, не простой разбойник.
– С чего ты взяла?
– Пойдем, покажу. – Сенька повела спутников обратно к месту, где должна была дожидаться их.
Лесок встретил злым невнятным мычанием. Копия Габриэля так и продолжала лежать мордой вниз с завязанными руками, только немного в сторонке. Видимо, хотел слинять по-тихому, да далеко уползти не успел.
– Вот ваш зайка, – торжественно указала довольная собой Сенька.
Габриэль присел рядом с клоном, приподнял его голову за блондинистый хвост, скептически пригляделся.
– Что ж, похож, не придерешься. Неплохо скопировал. Сень, ты как догадалась, что это не я?
– Оригинал лучше, – без доли кокетства проговорила Есения. Смутилась и затараторила. – Он только с внешностью угадал. И то не на сто процентов. Перепутать можно только, если не знать тебя близко. Посмотри, оттенок кожи не тот. Где твоя благородная бледность? Тут серость какая-то природная заячья получилась. И глаза. Они же тусклые совсем. А твои горят всегда. И нос чересчур острый. И, главное, вел себя совсем не так, как ты. Ну и голос. Совсем над ним злодей не поработал. И ни здрасьте – ни до свиданья, сразу в сумках этих рыться начал. И Цукер неладное почуял, как только этот из-за кустов вырулил. Даже раньше, чем я.
– Я же говорил, у нас с ним особая связь, – полуэльф потрепал коня по гриве. Вытянул изо рта клона носовой платок. – Ну, привет, косой. Как тебе моя шкурка? Не жмет?
Тот сплюнул накопившуюся слюну. Совсем по-заячьи поморщился, фыркнул.
– Развяжи!
– Может, еще отпустить и проводить? Зачем этот маскарад? Что в сумке моей найти хотел?
– Да пошел ты!
– А, ну хорошо. Ребята, собираемся. – Габриэль резко опустил голову лжеполуэльфа.
Клон больно ударился лбом о землю, прошипел что-то обидное себе под нос. Габриэль уже вставил ногу в стремя.
– Ты собираешься оставить его здесь? – не поверила Сенька.
– Ага. Ну он же послал меня. Вот я и пойду. Ты со мной?
– С тобой, конечно. Только у него там в карманах твои бумаги.
– О, спасибо, что сказала, – Габриэль, не церемонясь со своей копией, перевернул его, пошарил, выудил документы. Нахмурился.
– Кому ты хотел это передать? – блондин потряс свертками прямо перед глазами зайца.
– Мне заказали, – проскрипел в ответ тот. – Развяжи, лапы затекли.
Полукровка одним рывком посадил косого, наклонил к облезшей березе.
– Кто заказал?
– Я его не знаю.
В ультрамариновых глазах полыхало ледяное пламя. Габриэль наклонился к самому носу клона, подтянул его за грудки, слегка тряхнул.
– Я спрашиваю в последний раз: кто заказал меня ограбить? – четко выделяя каждое слово отчеканил он.
Косой посерел еще больше, съежился в жалкий комок, пискнул:
– Эльф. Я его не знаю, он не называл имени, не показал лица.
– Рассказывай подробнее. Где встретились, что хотел, сколько заплатил? Ну!
– рявкнул полукровка.
– Он нашел меня через орков. Браться Гильзы. Слышал о таких? – Габриэль кивнул. – Мы в одной шайке с ними промышляем иногда. Так вот, они и свели меня с заказчиком. Встретились в таверне в пригороде Форестера. «Хитрый лещ» она называется. Это в Рыбацком посаде. – Блондин снова утвердительно качнул головой. Заяц продолжил: – Он уже ждал меня там. Разукрашенный под местного – грим пьянчуги, усы вислоухие, борода, одежа. Да только глаза-то не спрячешь. Холодные, злые. У пропойцев тамошних таких не бывает. И говор. Как ни старался, а изменить манеру речи не смог. Все равно в нем щеголеватость проскальзывала. Щедрый зараза. Угостил меня виски. Самым дорогим, не простой дешевой бодягой. Откуда у рыбака такие деньжищи? Чтобы незнакомого поить задарма? И задаток хороший оставил. Серебром отсыпал больше, чем я обычно беру за все задание. А тот обещал еще золота сверху накинуть, когда завершу дело.
– Подробности! В чем заключалось твое дело?
– Сказал, ты должен повезти из Чары в Форестер какое-то важное письмо или план. Чего не знаю, не растолковывал. Или сам не ведал. Но главное было даже не достать свертки, а избавиться от тебя. Не обязательно убить, а спрятать надежно до поры до времени. И в твоей личине прискакать ко двору. Дальше должен был уже там дать следующий наказ.
– Ладно. Место это как выбрал? Откуда узнал, что я буду здесь?
– Я с самой Чары за вами иду, – прокряхтел косой.
– Что же раньше не выполнил заказ? Были же более удобные случаи.
– Читал образ.
– Плохо постарался, вон спутница моя тебя сразу раскусила, – похлопал по плечу его Габриэль.
– Не было времени больше ждать. Через неделю уговорились встретиться с заказчиком там же. Я и так подзадержался. Не ожидал, что вы впоход отправитесь. И про бабу твою этот мне вообще ничего не говорил.
– Я бы попросил поласковее, – укорил клона Габриэль. – В паутине, я так понимаю, ты меня и хотел, хм, спрятать?
– Угу. Не думал, что выберетесь. Ты ж вроде не маг.
– Точно не внимательный. Она-то – чародейка, – указал на Сеньку блондин, – Говори точно, когда вы сговорились встретиться с заказчиком?
– Ровно через неделю в полдень в «Хитром леще» за тем же угловым столиком.
– Хорошо, спасибо за информацию. Надеюсь, она была честной, – сухо поблагодарил Габриэль, вернул письма в свою сумку, собрал обратно содержимое остальных.
– Эй, ты же не хочешь оставить меня здесь связанного?! – взвизгнул клон.
– А есть другие варианты? Ты не стесняйся, предлагай.
– Развяжи, друг, не бросай меня здесь, пожалуйста! Я честно не сунусь больше в Форестер, – пропел заяц.
– Я тебе не друг, – ледяным тоном процедил блондин. – И не верю, что ты хоть что-нибудь знаешь о чести, косой.
– А как же твое хваленое благородство. Сказки что ли? – губы Лжегабриэля задрожали.
Настоящий склонил на бок голову, улыбнулся:
– Ладно, давай сделку. Я тебя отпущу, – он помолчал. – Но сначала ты мне покажешь образ заказчика.
– По рукам! – не раздумывая, выпалил заяц.
Воздух вокруг компании как будто сгустился, стал похож на сахарную вату. Сеньке показалось, что она может отрывать от него кусочки и раскатывать на языке. Лицо клона изменялось на глазах. Овал стал более упитанным, глаза чуть уменьшились и засели глубже. Сверху их украсили кустистые темные с проседью брови. Нос, наоборот, вытянулся и немного раздался в стороны. Крылья его важно раздулись и побагровели. Над губой нависли боцмановские усы. Изменилось и тело. Он стал ниже ростом и шире в брюхе, аж полосы на тельняшке разъехались и ремень опасно затрещал. Голову венчала рыбацкая косынка.
– Не точная копия. Я не старался считать его. Но, если увидишь, думаю, узнаешь.
Габриэль прокашлялся.
– Если, конечно, ты не обманул, – он достал короткий перочинный ножик и сделал шаг к «рыбаку».
– Не убивай, молю! – взвизгнул тот.
– И в мыслях не было. Я свое слово всегда держу, – блондин уже собрался перерезать ремешок на запястьях пленного.
– Тише, тише, товарищи, – вмешалась Сенька. – С этим делай, что хочешь, а вот мой пояс не тронь! Штаны и так устала подтягивать, дай-ка мне его обратно.
– А я-то гадал, где раньше видел эти изящные наручники, – расхохотался полуэльф.
– Ну, знаешь, искать более подходящий материал было недосуг, кое-кого надо было срочно спасать, – поджала губы девушка.
– Не злись, я шучу. Сама развяжешь?
–Ага, – она принялась вытягивать ремешок из пряжки, но блондин остановил.
– Не так быстро, – он приставил острие ножичка к горлу клона. Тот нервно дернулся, сглотнул и замер. Сенька скосила круглые глаза на Габриэля, тот пожал плечами. – Меры предосторожности.
– Спасибо, – выдавил заяц, разминая затекшие руки.
– Не за что. Скидывай личину.
– Но…
– Снимай, снимай.
– Хорошо, – буркнул злодей и обернулся зайцем.
Габриэль успел схватить косого за серые уши.
– Полегче, дружок. Далеко собрался? – он тряхонул животинку, – скидывай личину, прошу по-хорошему. Последний раз. Иначе – в суп.
Заяц дернул лапками, попытался куснуть обидчика за запястье, но тот слишком крепко держал его. Скосил глаза к переносице, забавно хрюкнул и… плюхнулся на пол, обернувшись сухоньким мужичком неопределенного возраста. Абсолютно голый он сидел на траве и даже не пытался прикрыть свой срам. Сенька смущенно охнула, отвела глаза. Габриэль вытащил плед из торбы, кинул:
– Прикройся. Как тебя зовут?
– Грэхам, – он укутался в отрезок шерстяной ткани словно куколка гусеницы, но продолжал дрожать.
– Что ж, Грэхам, будем тебя из камалеонти превращать в обычную ящерицу, – Габриэль вытащил из своей сумки несколько бумажных конвертиков, нашел нужный, остальные сунул обратно. – Макар, разводи костер, мне кипяток нужен.
– Ага!
Паренек с готовностью кинулся в лес за дровами, но Сенька его остановила:
– Макар, там уже собран валежник, – она махнула в сторону, – Я хотела как раз развести костер и вскипятить чаю, когда этот из-за стволов вырулил. Ручей вон там.
– Понял, – смекнул мальчишка, схватил котелок и скрылся под сенью орешника.
Габриэль наказал Есении следить за перевертышем, а сам занялся приготовлением снадобья.
– Пощади, я клянусь, не сунусь больше к твоей семье и твоему народу! – взревел слишком густым басом для своего тщедушного тельца мужичок.
– Я и так слишком благородно с тобой обойдусь, камалеонти, – Габриэль смешивал на ладошке травы, даже не поднял глаз. – Ничего, пару лет походишь в родной шкуре, поработаешь, как и все достойным трудом. Это не страшно. Тяжелее, конечно, чем грабить и развлекаться под чужой личиной. Но привыкнешь. Все привыкают.
– Тварь! – выкрикнул субтильный и с новой силой начал извиваться в конвульсиях.
– Он не окочурится? – Сенька с сомнением потянулась за вторым одеялом, но Габриэль ее остановил.
– Не должен. Отходняки от долгого пребывания в чужой ипостаси. Скоро пройдет.
– Уверен?
– Да. Это же камалеонти, – протянул блондин, вздохнул: – Дай угадаю. Ты, конечно, не помнишь, кто это такие. Как там? Сервак форматируется?
Есения развела руки в стороны, смущенно улыбнулась:
– Ну, ага, сервак…
– Камалеонти, поправь меня, Грэхам, если что-то напутаю, в разных странах их еще называют хамелеонами, перевертышами, перекиднями, вывертами. Но суть одна. Как это понято из названия, умеют перевоплощаться. В принципе, они относятся к оборотням. Только ментальные. Не перекидываются как обычные. Умеют копировать образы. Правда, чтобы они хорошо получались надо сначала точно запомнить и срисовать с живого существа. Прикинуться кем-то умершим или выдуманным эти бедолаги не могут. Ну, точнее, не все могут. Это умение доступно только высшим кастам, да, Грэхам? А вот обычные способны только копировать. Ох, сколько существ они надули, сколько войн благодаря им развязалось, семей порушилось, душ погубилось. И не сосчитать. Именно за это камалеонти когда-то лишились своего государства. Совет навеки изгнал их Цветного лорда, а земли поделил поровну между семидержавцами. Теперь половина из них кочуют по свету таборами, часть гастролирует с шайками разбойников, а кто-то вот как наш друг – промышляет по крупному – пособничество в госизмене – это не шутка. И если сдать тебя, товарищ дорогой, кому надо, то могут и повесить. А мы всего-то полечим немного, – он продолжал растирать травы в маленькой ступке. – Сейчас печать поставлю и отпущу с миром.
– А что такое печать? И как ты ее поставишь? – не поняла Сенька.
– Печать – это образно, – пояснил полуэльф. – Есть один сбор – он лишает силы. Не навсегда, конечно. Два года перевоплощаться этот экземпляр уже точно не сможет. Снять мою печать смогу только я. Так что, дружок, зря ты даже за золото согласился на такую дурную авантюру. Неужели тебя никто не предупредил, что с бродягой из рода Эрлаганов лучше не связываться?
Тщедушный дернулся:
– Предупреждали!
– И? Что же ты так опрометчиво проигнорировал? Слушать надо было советы дельные.
Макар успел вернуться, поставить котелок на огонь. Сухие ветки уютно потрескивали, капельки воды шкварчали под алыми язычками. Вскоре мелкие пузырьки кипятка поползли вверх. Парнишки стянул рукав на ладошку, снял ведерко с костра, принес Габриэлю. Тот подставил кружку.
– Плесни немного, половинку где-то. Ага, вот столько хватит.
Снова начал тереть снадобье в ступке. Проверил – вытащил щепотку смеси, растер между пальцев. Когда частички травяной пыли блондина удовлетворили, он пересыпал содержимое каменной чаши в кружку, тщательно перемешал. Вкусно запахло душицей. Камалеонти поморщился, содрогнулся.
– Целебный коктейль готов. Не желаете снять пробу? – Габриэль протянул кружку Грэхаму.
Тот с надеждой сверлил бесцветными яблоками глаз Есению. Не найдя поддержки, принял нагревшийся сосуд. Зажмурился, понюхал.
– Пей, других вариантов все равно ведь нет, – подтолкнул кружку к губам блондин.
Мужичонка под пристальным взглядом трех пар глаз сделал несколько маленьких глотков. Поморщился, сплюнул. Полуэльф выдохнул, прижал чашку ко рту хамелеона, помог ему побыстрее допить снадобье. Грэхам сделал несколько спешных шумных глотков, перевернул кружку. Сиротливая капля сползла по стенке, упала на землю, зашипела, оставила обожженный островок.
– Вот видишь, совсем не больно, – забрал обратно чашку Габриэль. Сурово добавил: – Свободен. И чтоб на глаза мне больше не попадался. В следующий раз – скормлю ястребам.
Мужичок подскочил, и не оборачиваясь ринулся в кусты, только пятки босые засверкали.
– Птицам? Или кто такие ястребы? – спросила Сенька.
– Отряд специального эльфийского назначения. От них еще ни один преступник не ушел. И наказания их самые страшные.
– Сильно. А травы? Так много о них ты от мамы знаешь? Или она тебе в каждый поход собирает туесок? И как знает, какие тебе понадобятся? – сыпала вопросами девушка, пока мужская часть сворачивала импровизированный лагерь.
– Мать иногда пополняет мои запасы. Но в основном, я давно уже сам сушу. И без знания основ, годного зелья не сваришь. Как и в любой науке. Я все детство таскался то с ней, то с дедом. Помогал собирать, сушить, сортировать, готовить сборы. Вот и выучил, что к чему. Поехали. Сегодня и так день потеряли. Заночуем у соседнего лесочка. Этот что-то мне порядком уже поднадоел.
***
В котелке аппетитно булькала наваристая мясная подлива, под углями призывно щелкали хрустящей черной корочкой клубни молодой картошки. Крепкая ветка нырнула в кострище, разрыла его, выкатила тройку крахмальных шариков. Узловатые пальцы подцепили один за румяный бочок. Обжигаясь, поиграли словно мячиком. Картофелина перекатилась с ладошки на ладошку. Губы, спрятанные в густой седой бороде подули. В воздух взметнулись крохотные угольные пылинки. Старик потер нос, чихнул. Прислушался. Здесь, пригорке его не видно, дым от огня и запах от свежесваренной еды он скрыл заклинанием. Но этот спонтанный чих мог выдать с головой. Маг выпрямился. Глянул вниз. Несмотря на возраст он обладал отличным зрением. Мог разглядеть в деталях, что творилось у подошвы пологого склона. На равнине в лучах закатного солнца стояли двое. Мужчина и молодая девушка. Они были так увлечены друг другом, что можно было и не навешивать всю эту чародейскую мишуру. Но вынюхать мага мог третий член отряда. Поэтому Генриус перестраховался. Хотя и видел, что мальчишка укладывается спать. Чародей снова взглянул на воркующую парочку.
Генриус прицокнул языком, покачал головой. Вернулся к картофелине. Маленьким ножичком поддел затвердевшую шкурку, отогнул, обнажил желтую в крахмальную крупинку мякоть. С удовольствием вдохнул горячий пар. Вот такую картошку он любил с детства. Мало что из него уже помнил, но вкус рассыпчатой картошки на языке события жизни более длинной, чем серебряная борода, не вытеснили. Маг разломил клубень напополам, положил кусочек в рот, с наслаждение прикрыл глаза. Деревенские дети таскали сахарные петушки на палочках и яблоки в карамели, а он картошку. Бабка Тамара всегда закладывала в печь парочку для ее самого младшего из двенадцати внуков. Старшие кривились при виде его нехитрого ужина, а Генриус пальцы облизывал.
После, уже на третьем курсе Высшей школы пламенных чаш он написал заклинание на картофельный глазок. Ямка с крохотным розовым отростком словно настоящее око следила за всем, что было в зоне доступа. Все, что увидела, записывала и потом показывала хозяину. Надо было только навести глазок на ровную стену. Так Генриус и его сокурсники узнали, что декан Дорох сговаривается с отверженными расами, замышляет бунт и захват власти в Семидержавье. Старца сдали куда следует, мятежников угомонили, школа выбрала нового декана. А Генриуса за изобретение экстерном перевели на следующий курс. Правда, доучиваться ему случилось намного позже. Сразу после этих событий, он отправился туда, где ему суждено было стать не простым чародеем, а научиться решать судьбы. И не всегда человеческие, чаще целых государств. Пламенная чаша избрала его затерянным седьмым советником.
Но чтобы стать верховным судьей, ему, безусому волшебнику, пришлось пройти тернистый путь. Доказать, что это не ошибка, и он способен на нечто большее, чем заговаривать картофельные глазки. И это при том, что слово седьмого советника никогда не проверяется и не подвергается сомнению. Ему доверяют, кто бы им ни был. Так было заведено со времен, когда был подписан пакт о содружестве семи королевств. Люди, эльфы, орки, тролли, феи, оборотни и элапидеи объединись против желающих поработить мир магов. В ожесточенных схватка много тогда представителей всех рас полегло. Но вместе они смогли справиться с заблудившимися в собственном призрачном могуществе колдунами. Магию тогда хотели запретить совсем и наложить тотальный запрет на волшбу. Но как нельзя вытащить кирпич из стены так, чтобы кладка не порушилась, точно так же и не вышло построить новый мир без привычных чародейских вещей. Звено выпало, вместе с ним рухнула и вся система. Тогда правители государств собрались на совет у камня на вершине Вердад. Название горы в затерянном королевстве переводилось с древнего языка народа, населявшего давным-давно теперь пустые земли, как «правда». И ходили легенды, что солгавший здесь тут же превратится в прах. Никто не проверял, но свято верил. Мало ли. Древние редко врут. А уж мертвые – почти никогда.
Как звали тех, кто когда-то возделывал здесь поля, никто уже и не помнил. Из-за чего существа покинули эти края, тоже замел пепел времен. Сказания противоречили друг другу. Но каждое было страшнее предыдущего. Поэтому селиться на красивейших плодородных землях никто не рисковал. Заросшие густыми клочками тумана вершины и низины решили использовать для встреч правителей. Брошенный алтарь подошел на роль круглого стола и стал называться Камнем Совета. Впервые здесь прозвучало название Семидержавье. Только тогда встретились главы всего шести государств. Оборотни потеряли в битве с магами своего Верховного коннетабля. Панихида по правителю еще не прошла. И по законам стаи выбрать нового не могли до первой полной луны. Поэтому за столом место почившего Аделарда де Рул занял его близкий друг макграф Лорент Лю Бланк. Но права голоса он пока не имел. А собрались государи как раз, чтобы решить судьбу колдовства. Мнения разделились поровну – трое на трое. И вот тогда королева фей Эстелла Мерцающая предложила выбрать седьмого советника. Чтобы он мог разрешать как раз такие споры. Правители согласились с мудрой мыслью. Но как и из кого выбирать, придумать долго не могли. Помог алтарь. Точнее, вырубленная в его центре Пламенная чаша для жертвоприношений. Та же Эстелла опрокинула однажды кубок с вином на камень. Он мгновенно покрылся венками-бороздочками, впитавшими багровую жидкость словно губка. А в самом центре стола открылась воронка, из которой тут же полыхнули бледно оранжевые язычки. Чаша проснулась. Пробудилась и древняя сила. Она-то и указала на первого тайного советника. Невидимый вихрь вынес на поляну заплутавшего волей рока неподалеку от этих лесов охотника. Намного позже выяснилось, что в венах его течет кровь населявших эти места существ. А пока он просто предстал перед Семидержавцами. Отряхнулся. И вроде бы невпопад сказал решающие слова:
– Ух, ну и как, скажите, жить без магии? Меня сюда словно невидимая сила притащила! Бр!
Назвать советника решили затерянным, по имени места. Он жил в своей деревне и дальше, растил детей, ходил на охоту. Но как только нужна была его помощь, та же древняя сила гнала мужчину на вершину с алтарем. После, когда у оборотней появился новый Верховный коннетабль, к Семидержавью присоединились другие расы, в Совете стало больше правителей, право решающего голоса все равно осталось за седьмым затерянным советником. Постепенно к нему начали приходить решать споры и простые смертные, не получившие ответ в своих судах.
С уцелевшими после войны магами заключили мирный договор. Чародейство лицензировали. Чтобы заниматься им законно, надо было сначала получить образование, закончить построенную вблизи столицы Чарогории Высшую школу Пламенных чаш. Попасть туда было сложно. Принимали с тринадцати лет. Самых способных, прошедших вступительные испытания. Они были всегда разные и известны только ректорату школы. Еще тяжелее там было учиться. Но справившиеся с шестью годами лекций и практик могли называть себя настоящими талантами. И быть уверенными, что никогда не останутся без куска хлеба. Подавших заявки по распределению направляли служить в города и веси Семидержавья. Остальные отправлялись на вольные хлеба. Но потребность в волшебстве никогда не таяла. А некоторым студентам или выпускникам бывало и выполнять роль того самого седьмого затерянного советника.
Сдать полномочия он не мог. Только если чаша выбирала нового. А сделать это она могла в любой момент карьеры. Отказаться от возложенной миссии тоже было нельзя. Если алтарь выбрал, значит, ноша по плечам. А уж по какому принципу и кого избирал артефакт – было загадкой до сих пор. Советниками становились представители различных рас, разного социального статуса и положения в обществе, имевшие всяческие профессии. Но всегда неизменно только те, кого чаша выбирала сама. Подкупить советника тоже было невозможно. Любую даже самую крошечную ложь Камень в Затерянном королевстве чувствовал. И сурово наказывал.
Генриус очистил всю картошку, покрошил ее в деревянную плошку, залил подливой с крупными кусками мяса, отломил ломоть от ржаной горбушки. Разложил все это на природном коврике из пахучего медового алиссума. Сорвал пучок крохотных белых цветочков, растер между пальцев, закинул в котелок с бурлящей водой.
Точно так же кипела в его висках кровь много-много лет назад. Самым трудным было первое самостоятельное решение. Тогда к Камню Совета пришел герцог элапидеев. Его народ практически полностью истребили во всех королевствах. Какой-то тролль пустил неудачных слух, мол, правитель змее-людей решил захватить власть в коалиции. Сначала границы захлопнуло соседнее государство Медовица – страна фей. После они выставили вон всех, кто хоть как-нибудь относился в чешуйчатым. Несладко пришлось даже дальним родственникам, друзьям и сопереживавшим. А те, кто не захотел покидать дома, подверглись жестокой казни. Милые и самые, казалось, доброжелательные существа Семидержавья оказались неожиданно кровожадными. Убивали не только воинов или тех, кто мог ответить, но и женщин, детей, только что родившихся младенцев. Еще ничего не понимавший герцог хотел забрать своих подданных, но его и близко не подпустили к кордонам. Пока он пытался хотя бы выяснить причину резни, один за одним границы для элапидеев начали захлопывать и другие державы. Без объяснения причины. А потом точно так же просто истреблять всех змее-людей без разбору. Тут же повсеместно начали появляться шайки охотников. Правители назначали за голову чешуйчатых награду.
Последним сдался Эльфийский Форестер. Это была единственная страна, где элапидеям не резали глотки. А просто сажали в темницы. А потом пачками высылали на каторгу. Это контролировал сам председатель местного парламента. Такое же наказание мог получить и любой эльф, поднявший руку на рептилий. От обитателей Лесов змеиный герцог и узнал, в чем причина гонений. Гнусный слух. Не подкрепленный никакими даже самыми нелепыми фактами. Пущенный в какой-то захудалой таверне в крохотной деревеньке на окраине Медовицы вусмерть пьяным троллем. Услышанный так удачно обедавшим там старинным врагом правящего змеиным гнездом Варраввой рода Шеппорттов. И тут же заботливо донесенным королеве фей. Ставка сыграла. Ох, уж эти женщины! Монаршая особа без промедления растрепала новость фрейлинам. Те – всем придворным дамам. И понеслось. К вечеру сплетни гуляли уже во всех городах и селах Медовицы. Сначала местные просто перестали общаться с элапидеями. На следующий день уже начали прятать от них детей. На третий – слухи уже так оброс подробностями, что передаваемых из уст в уста баек испугались бы и сами чешуйчатые. Но не успели. Получили по грамоте на выселение. Те, кто смекнул, что пахнет жареным, успели сбежать на родину. Но большинство и не поняли, в чем виноваты и вовремя не оценили угрозу. А зря. Раса практически перестала существовать.
Раззадоренные кровью государства пошли в наступление. Половину городов и без того маленькой Варраввы выжгли, часть захватили самые жадные правители. Отстоять герцогу Марку Шеппортту с горсткой подданных удалось лишь столицу и несколько близлежащих поселений. Но и тогда охотники не свернули преследование. Поджидали в засадах, перебирались через оборонительную стену. И тихо резали в подворотнях. Уставшие от постоянной боевой стойки элапидеи готовы были уже совсем сдаться. Но тут в светлую голову жены главного змея Арины, самой бывшей охотницы, пришла казавшаяся в тот момент спасительной соломинкой мысль – пойти к седьмому затерянному советнику за правдой.
Марк так и сделал. Генриус тогда только принял тайную мантию. Он внимательно выслушал отчаявшегося элапидея. Капнул пару капель крови змея на алтарь, сдобрил густым терпким вином. Бурю, которая взыграла сначала в пещере, а потом прокатилась по всем государствам, маг хорошо помнил и сейчас. По его спине пробежали мурашки, так это было страшно. Камень, почувствовавший горечь, злость и жажду справедливости, а, главное, правду в словах молодого герцога, выплеснул весь вихрь эмоций наружу. И обрушил его на обидчиков. Генриус тоже поверил Марку. И вынес свой вердикт семидержавцам – элапидеев оклеветали. Не верить пусть и безусому, но затерянному советнику оснований не было. Тем более, после прокатившейся по материку природной аномалии. Ветер вытряхнул из норы трясущегося от страха языкатого тролля.
По законам должно было последовать наказание. Но мудрый герцог Варраввы от него отказался. «Что мне ваши души? Народ все равно уже не вернешь. Идите с миром, и больше никогда не троньте элапидеев. Ваших друзей среди нас не осталось», – это все, что он тогда сказал. Поблагодарил советника и ушел восстанавливать государство. Хоть Марк и был против, но чародей все равно заставил каждого из правителей принести публичные извинения змеям. И пожертвовать на восстановление городов. Перечить обескураженные своим проколом главы не решились. А Генриуса после этого твердого поступка зауважали.
Маг хихикнул в бороду, отер от густой мясной подливы усы. Как же тогда он боялся ошибиться! Но честность Марка Шеппортта, которая читалась во всем его образе, во взгляде изумрудных глаз с вертикальными зрачками, в движениях и размышлениях не могла обмануть. Элапидеи и ложь – это вообще вещи не совместимые. Сейчас-то точно все это знают. Честь для них как ни для какой другой расы – превыше всего, даже личных переживаний.
Впрочем, не только им. Генриус взглянул на равнину. Еще один благородный, гордый и честный. Габриэль Эрлаган. Полукровка, которому суждено стать следующим великим стражем мира. Эту свою часть маг любил больше, чем судейство. И передавать охранные параллельные рубежи ему будет немного грустно, но приятно, что именно Габриэлю. Он нравился Генриусу.
Чародей прищурился, сделал ладошку козырьком, пригляделся. Воркуют. Бедный мальчик, снова ему придется хлебнуть из горькой чаши расставаний. Но изменить это не в силах Генриуса. Равновесие должно быть соблюдено. И не было в истории еще ни одного случая, чтобы после выполнения миссии путешественник не вернулся обратно в свой родной мир. Маг тяжело вздохнул и потер глаза, ставшие влажными от ярких солнечных бликов. А, может, вовсе и не от них.
***
Утро подмочило и без того сомнительному путешествию репутацию. В прямом смысле. На долину без предупреждения обрушился проливной дождь, как раз тогда, когда путники завтракали. Сенька наспех наколдовала огромный зонтик, но постоянно поддерживать иллюзию ей было тяжело, поэтому Габриэлю срочно пришлось искать альтернативу. Полуэльф соорудил подобие шалаша из больших листьев папоротника. Под ними и спрятались. Но девушке все равно пришлось визуализировать навес над лошадьми, чтобы те не промокли до нитки. С каждым разом создавать иллюзии Есении удавалось все легче и правдоподобнее. Иногда она ради забавы творила мелкие предметы. И уже спокойно могла нафантазировать, к примеру, защитную ленту. А вот с другими заклинаниями пока не выходило. Во-первых, Сенька их попросту не знала, во-вторых, даже не представляла, где этот опыт сейчас можно получить. Но твердо решила, что если вдруг по какой-то случайности ей удастся задержаться в этом выдуманном мире, она найдет хоть захудалого мага, который сможет ей разъяснить азы ворожбы. Потому что владеть силами и не уметь ими пользоваться – это не просто глупо, но и обидно. Ну, а пока Сенька довольствовалась тем, что есть.
Ливень закончился так же внезапно, как и начался. Наскоро свернув лагерь, компания тронулась в путь. Дорога местами превратилась в скользкое месиво, конские копыта разъезжались в стороны хлеще пресловутых коровьих на льду. Постепенно серость сменило яркое солнышко. Белогривые лошадки-облака облачились в оранжевые, розовые, сиреневые папахи. Воздух пах свежей луговой травой, терпкой напитавшейся влагой землей и адреналином. События последних дней так быстро сменяли декорации, что держали в тонусе не только мышцы, но и головы отряда. Путники несмотря на казавшуюся расслабленную остановку прислушивались к каждому шороху, подмечали еле заметные шевеления в придорожных кустах.
Солнце уже перевалило зенит, команда решила не останавливаться на привал, а всухомятку пожевать остатки вяленого мяса, не сбавляя и без того вялый темп. Тем более, Габриэль уверил, что осталось всего ничего, и еще засветло они доберутся до хребта Смеральдо.
И, действительно, за неспешными разговорами они и не заметили, как тракт уткнулся в горную гряду. Девушка затаила дыхание от открывшейся ее взору красоты. Не сильно высокие, покрытые густой изумрудной растительностью они больше походили на нарисованные, а не на настоящие пики. Солнце, клонившееся к закату, вырисовывало на склонах удивительные теневые узоры. Острые макушки врезались в мягкие подушки облаков. Воздух, напитавший ароматы всех цветов, трав, кустарников и деревьев, растущих в горных долинах и амфитеатрах, казалось, можно было попробовать ложечкой. Так вкусно медово пахло вокруг. Сердце девушки затрепетало от эстетического удовольствия.
Но уже вскоре ухнуло вниз от ужаса. Широкая накатанная телегами и вытоптанная многочисленными конскими копытами и крестьянскими подошвами колея резко превращалась в тоненькую стежку, ведущую к подвесному мосту. Он раскачивался над пропастью и казался не очень надежной переправой. Сенька побледнела от мысли, что сейчас придется по нему переходить на вырубленную в скале дорогу. Но Габриэль остудил ее пыл, напомнил, что сделать это они собирались с утра. Девушка с облегчением вздохнула, и по классическому примеру Скарлет О’Хара подумать об этом решила тоже завтра.
К самому мосту вело ровненькое крылечко. А перед ним стояла небольшая будто сказочная избушка – вся от пола до крыши покрытая резными орнаментами.
– Это пограничный пост, – объяснил блондин. – За перевалом живут энты. Среди скал – каменоломни, каторга и шахты. Селятся там в основном тролли, гномы и орки. В горы, хоть они и принадлежат твоему отцу, просто так народ не пускают, чтобы не шалил и не терялся. И к энтам, сама понимаешь, тоже не любой путник ходит. Торговцы, артисты, дипломатические миссии – это понятно. А что остальным там делать – вопрос. Вот и решили всех учитывать документально, чтобы уберечь деревянных великанов от походов черных дровосеков, мародеров и любителей легких денег. Опять же с другой стороны и самих чарогорцев попытались защитить от тех же гномов. А красивый такой, потому что путников тут бывает не много, местным заняться нечем особо, вот и стараются, вырезают узорчики.
– Таможня, значит – сделала правильный вывод Сенька. – А как мы через нее пройдем?
– Ты княжеская дочка. А у меня грамота пропускная от твоего отца. Как раз на пограничный контроль дал. Видимо, чувствовал, что до добра не доведешь.
Сенька фыркнула. Троица спешилась. Габриэль постучал в дверь. Отворилась она не сразу. На пороге показался сгорбленный старичок:
– Ну, чавой так поздно надо кому? – недобро прошамкал он.
– Мы от князя, – громко проговорил блондин.
– Ну и чаво так орать? Не глухой же я, – зыркнул желтыми с вертикальными зрачками глазами замшелый пенек.
Габриэль напрягся. Сжал Сенькину руку.
– Ты давай не скалься тут, элапидей. Знаю я все твои ужимки, – ледяным тоном произнес мужчина. – Принимай нормальную форму, выписывай походную бумагу. Ты не лезь. И я тебя не трону. Вот княжеская грамота.
Он достал из сумки сверток и протянул плюгавому. Тот неприятно улыбнулся, обнажив меленькие острые зубки. Тонкий раздвоенный язык облизнул тонкие губы.
Есения вздрогнула. Габриэль сильнее сжал ее ладонь, не сводя твердого спокойного взгляда синих глаз с вертикальных зрачков «таможенника». Тот распечатал сверток, пробежал глазами по кудрявым буквам. Сковырнул длинным когтем крохотный кусочек печати. Попробовал на язык, посмаковал.
– Княжеская, верю, – прошуршал шепеляво.
И без предупреждения завертелся в воздухе веретеном. Сенька тихонько ахнула от такого неожиданного фуэте. А перед ними уже стоял высокий молодой человек. От давешнего старичка в нем остались только змеиные глаза, да такой же язык. Волосы были зализаны в низкий хвост. Виски покрывали ряды ровных, бликующих на закатном солнце бронзовых чашуек. Такие же шли ободками на шее и опоясывали тройным кольцом мускулистые руки. На открытом торсе красовалась ярко коричневая, словно нарисованная хной, татуировка – завернутая причудливым узлом змея. Его даже можно было назвать красивым, подумала СенькаЕсли бы не пугающая холодность.
– Посидите. Сейчас напишу походную, – глубоким бархатным голосом сказал змее-человек и указал на мягкий диванчик в глубине избушка. – Хотите чаю?
– Спасибо, мы разобьем лагерь чуть в стороне, – отозвался Габриэль, – переночуем. А рано утром отправимся в путь. Грамоту можешь оставить на крыльце, мы заберем, когда будем уходить.
– Можете остановиться у меня. Жена с детьми гостит у тестя. Кровати пустуют.
– Нет, – разбил в пух и прах Сенькину надежду на удобную ночь блондин.
– Не бойтесь, теперь уже не трону, – улыбнулся чешуйчатый.
– Знаю. И не боюсь, – выражение синих глаз в этот момент были едва ли не ужасней, чем змеиные. – У каждого свои секреты, – многозначительно закончил он.
– Хорошо. Я принесу вам грамоту. И поесть. Разбивайте пока лагерь.
Габриэль кивнул и вытолкнул оцепеневшую Сеньку на улицу. Дожидавшийся их рядом с конями Макар подскочил на встречу. Но увидев выражение лица девушки, благоразумно решил не расспрашивать. А вот у нее накопилось немало вопросов к блондину.
– Ты! Почему ты меня не предупредил, что там не человек, а вот это! – накинулась она с кулаками на Габриэля.
– Тихо, тихо. Что за привычка лупить меня при каждом случае? – он ухватил ее за кулачки. – Ты бы испугалась раньше. И это почувствовал бы пограничник. И тогда нам бы вряд ли удалось с ним так легко договориться, – проговорил он спокойным голосом.
– Ладно. Допустим. Но мог же хоть намекнуть: «Сенька, там змея!»
– Ничего себе намек, – рассмеялся полуэльф. – Да и не змея он вовсе. Ну, на две трети так точно. Больше на человека похож. И внешне, и в привычках, и по жизненному укладу. Разве только внешность умеет менять. И то, как менять? Не так, как те же камалеонти. Иллюзию напускает на настоящую личину. Ну, зубы ядовитые имеет. Но редко в ход пускает. Без надобности очень сильной не укусит. И первым вряд ли нападет. Кровь холодная. Да, как чайник чистить надо иногда, чтобы чешуйки блестели на солнце. Вот и все отличие от людской расы.
– А кто он?
– Элапидей. Почти вымершая народность. Их практически истребили сотню лет назад или около того. Уж никто толком и не помнит из-за чего. Кажется, кто-то слух пустил, что их главный хочет сместить одного из князей Семидержавья. И те по-братски объявили облаву, не разобравшись. Потом опомнились, слухи проверили. Лгуна наказали. Но было уже поздно. Это как с вампирами – все их боятся, не потому что страшные, а потому что мало знакомые. С элапидеями так же. Их самих тогда осталось очень мало, их города практически все разрушили, степи захватили. Вернуть обратно удалось только Лютую. Но селиться там захотели далеко не все представители расы. Те, кто выжил, в основном остались за пределами степи. Либо как наш таможенник долгое время селились вдали от людей, либо всю жизнь маскировались, прятались за выдуманной внешностью. Вот эти, в отличие от камалеонти – не надевают чужие личины. А придумывают новые. Сейчас, конечно, долину восстановили уже давно. Отстроили селения. Укрепили экономические связи с другим расами. Население выросло. Но осадочек, как говорится, остался.
– А почему они так себя сейчас ведут? Охота ведь закончена давно.
– Боятся совсем исчезнуть. Потому и защищаются в случае опасности лихо. А так, они вполне мирные. И, как я уже говорил, первыми никогда не нападают. Не бойся. Этот точно уже не тронет, раз пообещал. Они своему слову верны до последнего. Честные очень. За это, наверняка, и поплатились.
– Почему тогда мы не остались ночевать в его доме?
– Потому что нам надо обсудить план на завтра. До балкона, который ты описывала – через мостик перевалить и под карниз спуститься. Максимум, два часа. Я не хочу импровизировать. Мне, кажется, это не тот случай.
– Да, конечно. А почему мы не могли обсудить это под теплой крышей? – не унималась девушка.
– Потому что у элапидея хорошие слух, память и логика. Ему будет проще, чем дважды два умножить, вычислить, зачем нам на самом деле надо в горы. А мне казалось, что мы не распространяемся об истинной причине похода туда. Верно?
– Верно, – поняла девушка. – А почему ты думаешь, что он может нас выдать? И кому?
– Я не думаю. Но на всякий случай осторожничаю. Я бы не хотел, чтобы чьей-то медной головушке не поздоровилось. А кому? Не ты ли говорила про вооруженный обоз?
– Он вообще давно здесь, на окраине Чарогории, служит вдали ото всех? – попыталась перевести тему Есения.
– Не знаю, можешь спросить, когда принесет ужин и грамоту.
– А он расскажет?
– Скорее всего. Соскучился по общению, пока жена гостит у родителей. Может, и рад будет поболтать.
Чешуйчатый появился примерно через полчаса. Как и обещал, принес полную кастрюлю жаркого из кролика, салат из крупно-порубленных овощей, заправленный каким-то пряным соусом и золотистую буханку хлеба. Давно не евшие нормальной пищи путники с удовольствием уминали угощение, от души хвалили хозяина. Тот засмущался, чешуйки порозовели.
– Меня зовут Хурэл, – представился он. – И я рад, что скромный ужин вам пришелся по вкусу. Я, конечно, не такой изысканный кулинар, как моя Салхи, но готовлю вроде как сносно. А одному есть уже порядком надоело. Поэтому я абсолютно честно приветствую вас на подходах к хребту Смеральдо.
– Салхи, это ваша жена? Она тоже элапидей? – спросила Есения.
– Да, она тоже холодных кровей, из Лютых степей, что за Эльфийской Флорестой. Она уехала помочь отцу заготовить соленья в зиму. Теща прошлой зимой преставилась. А сам он никогда этого не касался. Но к нам переезжать не желает. Мол, кому обуза такая нужна, да и свое место – оно же не зря свое. Так вот, Салхи уехала с детьми туда месяц назад. Сопровождать я ее не мог так надолго, служба, – он махнул рукой в сторону резной избушки, – А в прошлый четверг посыльный принес письмо с очень странными новостями. Жена пишет, что пока не рискует одна отправляться в обратный путь. На границе с Лесом, говорят, не спокойно. Красные волки вышли из тумана. И кто-то шепчется по углам, что война будет.
Сенька перевела вопросительный взгляд на Габриэля. Тот с непроницаемым лицом барабанил пальцами по коленке.
– Хурэл, ты не похож на любителя почесать языком в городской таверне. Ваша раса вообще не болтлива.
– Ты думаешь, один тут с хорошим зрением? – цокнул элапидей. Габриэль по-доброму ухмыльнулся. – Вот то-то же. Эльф-полукровка, колдунья и наследник рапосса – гремучая смесь. И вряд ли вы просто за цветочками такой компанией решили прогуляться до скалистого мыса Смеральдо. Я давно не верю в сказки.
– Рапосса? – удивилась Есения. Не нужно было быть ясновидящим, чтобы догадаться, о ком идет речь. Но значения слова девушка не поняла.
– Ага. Оборотень-лис, – кивнул Габриэль. – Ты правда не знала, что твой прихвостень с настоящим хвостом?
Сенька открыла рот. Макар зарделся:
– Дык ить, все навроде в замке в курсе. Я ж самделишно не скрывал никогда.
Девушка нервно хихикнула. Но комментировать ничего не стала.
– Ладно, – Габриэль снова повернулся к элапидею. – Хурэл, красные волки просто так из своих нор носы не показывают, верно. Все знают, что они на скорую кровь выходят. Раз на границе с Форестером, как бы мне не прискорбно было это признать, значит, понятно, чья именно кровь прольется первой. А вот кто обнажит клинок – вопрос.
– Я ведаю только то, что приносят ветры, – развел руками человеко-змей. Отблески костра запрыгали желтыми мячиками по его чешуйчатым браслетам. – И ни один пока не рассказал, кто враг.
– Ясно.
– Это не все. В горах последние дни тоже не спокойно. Йокко, постовой с той стороны хребта, посылал весточку с кречетами. Мимо его рубежа проходил один маг. Якобы к гномам в шахту, закалять какие-то обереги. Да только последние, клянутся, что никто к ним в гости не захаживал. Следы чародея теряются у Сонной горы. И вот Йокко предполагает, что маг хочет заполучить дракона, который поселился между россыпей.
– А разве его можно приручить? – спросила Сенька.
– Не совсем. Можно его направить, пока он не вошел в силу. Натолкнуть в нужном направлении, чтобы получить определенный результат. Но такое работает только с совсем молодыми и не очень агрессивными драконами.
– Как раз про нашего, – обронила Есения.
– Про вашего, – Хурэл посмотрел ей прямо в глаза. Между лопаток девушки пробежал холодок. «Неужто знает? – испугалась она. – Да, ну нафиг! Откуда?».
– А тот маг, он не может оказаться заговорщиком? – Габриэль наклонился к костру, выкатил уголек. Вытянул из охапки принесенных от элапидея дров дощечку пошире. Начертил в центре букву М, обвел кружком.
– Нельзя обвинять без вины, – спокойно изрек Хурэл. Помолчал. – Не похоже. Скорее пешка.
Габриэль нарисовал рядом букву В – враг. И от нее провел стрелочку к М. Выше уголек вывел Ф. Очевидно, Флорента. И знак вопроса. Ниже – Д. Дракон. От него поднял стрелку к Магу. Рядом с В появилась еще одна буква – Г.
– Грэхам. Камалеонти, – пояснил блондин Хурэлу. – Работал по заданию какого-то неизвестного. Предположительно эльфа. Напал на нас в лесочке за Запустынным. Пытался украсть кое-какие бумаги.
– Важные?
– Да, не особо, – замялся Габриэль. – Письма от князя Чарогории правителю и главнокомандующему Форестера. Не знаю, насколько значимая в них информация. Не читал, – блондин замолчал на полуслове, как будто его вдруг озарил инсайт. Посмотрел на дощечку. Повернулся к элапидею. – В этом точно замешаны эльфы.
– Гражданская война? – изогнул бровь Хурэл.
– Не думаю, – ответил Габриэль. – Слишком много о ней судачат в других государствах.
Голос его казался подавленным. Есения тронула блондина за руку. Но он отстранился. Видимо, корни, которые он так отрицал, все-таки крепко его держали.
Остаток вечера провели за простой житейской болтовней. Хурэл травил байки из постовой жизни, Макар веселил россказнями о буднях чаровских селян. Даже Габриэль расслабился и немного поведал о службе у разных князей и лордов, о военных походах, в которые ему бывало помахать мечом.
Есении рассказать было нечего. Смешные моменты из ее прошлой жизни не понял бы никто из собравшихся этим вечером у небольшого костерка у подножия выдуманного ей же хребта Смеральдо. Да и сейчас все они выглядели такими пресными и бледными по сравнению с событиями сегодняшних дней. Прошлое в их свете померкло. Стало таким далеким и не родным. Яркая, насыщенная событиями реальность поглотила все мысли Сени. Она уже так привыкла к спутникам. Макар, хоть и обманул ее хитрый лис, был как младший брат. Габриэль. Есения посмаковала на кончике языка его имя. Га-бри-эль. Он уже больше, чем просто навязанный книжным отцом сопровождающий. Под тихую грустную песню прогорающих веток и ветра, затерявшегося между горных пиков, девушка, наконец, призналась себе, что впервые в жизни влюбилась.
От мысли, что избранником ее сердца стал по сути литературный персонаж, полуэльф, с которым из общего у нее – только вот этот костер сейчас и история длиной в неделю, Есении стало душно. Хотя, кто его знает, какой из миров более реальный. Тот, умытый серыми питерскими дождями, или этот – разрисованный настолько яркими красками, что глаза слепли. Может и правда существует этот пограничный фантастический мир. Иначе как еще объяснить все происходящее? И эти чувства… Габриэль перехватил запутанный взгляд девушки. Одними глазами спросил, что случилось. Она лишь улыбнулась. И этот простой жест сказал о многом. Обоим.
Есения проснулась с первыми лучами солнца. Сегодняшний день мог стать последним для нее в этом мире. О том, что не только в этом, она предпочитала не думать. Девушка хотела впитать каждый прожитый момент, не упустить ни одну даже самую маленькую деталь. Еще ночью Сеня решила, что честно расскажет Габриэлю, что так же как и его отец, она гостья из параллельной вселенной. И что возможно их знакомство закончится вот тут – среди изумрудных холмов, прямо под первым горным балконом, в пещере, которую облюбовал дракон. Судьба слишком жестока, раз послала полуэльфу повторение истории, которая до сих пор кровоточит в его душе. Девушка боялась, что ее откровение все испортит. Но перспектива расстаться без объяснений пугала еще больше. Она еле дождалась, когда блондин выберется из объятий Морфея и теплого пледа. Но как только увидела его сонную высокую фигуру, порастеряла всю уверенность и желание открывать карты.
– Привет. Тебе так не терпится укокошить маленького дракончика? – поддразнил он ее.
– Вообще-то нет, – смутилась девушка, – Мне хочется с тобой поговорить.
– Ммм… отлично. Давай поговорим. Ты завтракала уже?
– Нет, я тебя ждала, – «всю жизнь», добавила онамысленно, и щеки предательски заалели.
Мужчина присел у вчерашнего кострища, развел огонь. Дождался, пока пламя начнет чавкать толстыми березовыми бочонками. Плеснул немного воды в оставленный вчера Хурэлом чайник. Всыпал в горлышко остатки кофе из бумажного пакета. Девушка молча наблюдала за манипуляциями.
– Сень?
– Габриэль, что будет после того, как наше маленькое предприятие закончится? – выпалила девушка и до крови закусила нижнюю губу.
Он сунул язычкам пламени опустевший кулек. Подвесил на таганок чайник. Мучительно медленные секунды.
– Макар проводит тебя домой. А я отправлюсь во Флоренту. Мне надо передать письма. Кое-что разведать. И кое-кого навестить.
– И мы больше не увидимся? – сердце колотилось в висках так, что Сеня не слышала собственного голоса.
– Почему? – рассмеялся Габриэль. – Я ведь пока служу у твоего отца.
Блондин подошел к ней вплотную. Кончиком большого пальца вытер красную капельку с губ. Долго-долго смотрел своими ультрамариновыми глазами как будто в самую душу девушки. За эти мгновения она успела позабыть, как дышать. Зажмурилась. И вдруг почувствовала на своих, искусанных в кровь от волнения, его мягкие губы.
***
Какая-то крыса назойливо тырила у Стоуна провизию. Сначала исчез мешочек с гречкой. Орк подумал, что сам раззява, забыл на полянке, где готовил еду. Собирались в спешке, а потому, мог обронить и не заметить. На следующем привале он не досчитался краюхи плотного ржаного хлеба. Любимый сорт Стоун берег, оставлял напоследок, как говорила мама «самый вкусный кусочек на сладенькое». Орк проверил торбу на наличие дыр. Оных не отыскалось. Тогда закралась мысль, что кто-то в отряде подворовывает. Но озвучивать ее Стоун не решился. Выследить вора он собрался сам на следующей ночевке.
На этот раз остановились задолго до темноты. Благородная верхушка кавалькады как обычно поставила шатры поодаль. Основная часть войска кучками разместилась на небольшой полянке. Тут и там зажигались огоньки костров, дежурные кашеварили, остальные занялись конями.
Стоун выложил свою долю в общий продуктовый котел, стянул горловину сумки узелком, положил ее на видное место. Расседлал жеребца караковой масти по кличке Мармелад. Уж очень его черно-бурый окрас напоминал яблочные желейки, которые мать делала, когда Стоун еще в буквальном смысле под стол ходил. Орк почистил коня, напоил, наполнил торбу овсом, подвесил на лошадиную морду. Все это время он то и дело кидал взгляд на свою сумку. Но, когда закончил возиться с копытным напарником, и нырнул в рюкзак за солью, ее там как раз и не оказалось. От удивления Стоун даже зарычал. Добрая половина лагеря тотчас повернула на него головы.
– Хэй, Стоуни, ты чего, боевой клич репетируешь? – заржал ненавистный Шер Шель.
Голодные воины шутку не оценили и снова загремели ложками. Орку очень хотелось подойти к Шелю и вывалить содержимое миски ему на голову. Остановил взгляд сегодняшнего дежурного Майма. Пухленький гоблин сам любил от души поесть, и очень расстраивался, когда товарищи по костру переводили продукты почем зря. Стоун плюхнулся рядом с Маймом. Выудил из-за голенища высокого сапога ложку, тщательно протер ее. Пока жевал сытную перловую кашу с тушенкой, Стоун внимательно обводил костерки взглядом. Шер Шель был единственным, кто мог запустить ручищу в торбу орка. Но, когда пропала соль, он резался в карты со Слюнявым Нилом. Как последний проиграл сначала флягу с брагой, а следом и тощую кобылу, как после стенал и рвал на себе остатки и без того не густой шевелюры, выдела вся поляна.
– Майм, скажи, друг, ты не видел, у моей сумки сегодня никто не крутился? – подув на полную ложку перловки, закинул удочку Стоун.
– Не-а, – тщательно вылизывая края глубокой миски, отозвался повар.
– Я видел, – подал голос еще совсем зеленый эльф-полукровка.
Стоун выжидающе приподнял бровь.
– Сюда подходил Аэльдримиэль, тебя поспрашивал, велел передать, что искал, да ушел.
– А что ж сразу мне не передал? – почесал подбородок орк.
– Шер сбил своими шутейками, а потом забыл.
– Ясно. Спасибо. Давно искал?
– Да, когда ты за водой для своего коняги спускался.
– Понятно, – кивнул Стоун и вернулся к каше.
Отодвинул застывшие жиринки от тушенки. Желто-белесые бляхи он терпеть не мог с детства. Доел остатки разварившейся крупы и мясные паутинки. Тщательно протер ложку, снова завернул ее в тряпицу и спрятал обратно за голенище. Отхлебнул душистого чая. Заготавливать нужные травы и любить чай его научила бабушка. Когда орк был еще совсем маленьким, она часто брала его с собой на луг. Уходили на весь день искать корешки. Бабушка собирала и сушила их на всю деревню. А по зиме соседи ходили к ней просить что-нибудь от любой хвори – за лечебными сборами. Бабушка Стоуна никогда не отказывала.
Орк разомлел от тепла, идущего от костра, от горячего пряного напитка и приятных воспоминаний. И как всегда не заметил, как к нему подкатился уже изрядно захмелевший Шер Шель.
– Пссс, старичок, не угостишь дядю чаечком? – приобнял он Стоуна.
Орк скинул тяжелую руку с плеча:
– Чего тебе надо, Шер?
– Вай-вай-вай, какие мы обидчивые, а? Стоуни, я же по-дружески пришел. Говорят, у тебя кто-то сумку опустошил. Так это не я, дружище. Ручки-то вот они, – он поднял вверх обе ладошки.
– Отстань, Шер, я и не думал на тебя.
– Точно, чувачок? Дядя у ребенка последний пряник не отбирает. Это не в моих правилах, – выпятил он жирную нижнюю губу. – А что у тебя там пропало-то?
– Ничего, Шер, ничего, – с нажимом в голосе произнес орк. – Все в порядке, иди отдыхай.
– Не, ну ты смотри, че, может шуманем, поищем, а? Пощекочем, отскочим, побормочем и найдем виноватого, как два пальца о тракт.
– Спасибо. Не стоит. Все в порядке, – отчеканил Стоун.
– Ну, лады. Ты, еслив че, подходи, обращайся, – расщедрился тролль, козырнул на прощание и, шатаясь, поплелся к своему костру.
Стоун выдохнул. Как-то удивительно легко отделался от Шера. Еще разборок ему тут из-за соли не хватало. Впредь надо держать не только торбу, но и рот закрытым.
Над лагерем быстро сгустились сумерки. Воины начали размещаться на ночлег. Орк постелил себе поближе к костру. Злополучную сумку положил рядом. Сегодня он не дежурил, а значит, мог хорошенько выспаться. Но на спокойную ночь он зря надеялся. Стоун подскочил как ужаленный часа через три после того, как лег. Кто-то нагло рылся в его торбе. Еще и посвистывал! Орк потер кулаками глаза, разлепил сонные веки. Из потертой кожаной сумки торчали только бурые лапы. Стоун со всей силы дернул за одну. Кто-то недовольно пискнул, попытался отбиться от него маленькими кулачками. Потом, видимо, сообразил, что силы не равны. Сжался в комок. Когда орк попытался приблизиться, существо зашипело, раскинуло в сторону ручонки с растопыренными длинными когтистыми пальцами. Крохотные глазенки блеснули алым. На похожей на мышиную мордочке показался нездоровый оскал. Зверек заплясал вокруг Стоуна, прыгнул, пытаясь обнять орка. Тот вовремя подставил подвернувшуюся под руку корягу. И словно битой отправил нападавшего в полет. Хорек взвизгнул, кувыркнулся несколько раз в воздухе, кубарем улетел в кусты. Отряхнулся и… пошел на второй заход. Снова получил веткой. Озверел, видимо, еще больше. Из глазок вылетели две ветвистые красные молнии. Стоун в последний момент успел уклониться. Озадаченно почесал затылок. Мельком глянул назад. Одна, похоже, угодила в крышу стоявшего неподалеку фургона. Та подозрительно дымилась. Орк кинулся было спасать чужое имущество, но вовремя увидел снова летящего на него зверька. Сцепившись в клубок парочка покатилась по земле. Стоун сообразил прикрыть лицо и горло. Вовремя. Потому что крысеныш как раз, обнажив кривые острые зубы, нацелился ими на пульсирующую под подбородком венку. Наткнулся на кулак, обернутый крепкой кожаной митенкой с металлическими бляшками. Обычно Стоун снимал их и прятал в сумку, но этой ночью побоялся, что ценные полуперчатки могли пропасть вместе с едой. Хорек звякнул челюстью по бронзовым нашивкам. Металлический срежет неприятно полоснул по ушам. Удар был настолько сильный, что зубастый ненароком выбил себе передние клыки. Взвился, завизжал. Царапнул лапой. Орк наотмашь ударил рукой. Что-то со звоном хрустнуло. А потом липкое потекло по локтю. Кровь. Стоун с удивлением понял, что зверек обмяк, повис на нем и больше не рвется в бой. Кажется, сломал шею. Солдат скинул с себя тушку, убедился, что зверек мертвее некуда. Осмотрел собственное запястье. Все нормально, небольшая царапина. Откинул шкурку к ближайшим кустам, чтоб не смердела под носом. Спустился к ручью, еле отмыл густые кровавые подтеки.
Никто в лагере не заметил короткую схватку. Часовые похрапывали едва ли не громче тех, чей сон должны были охранять. Телега все еще дымила. Но, видимо, она не успела просохнуть после сегодняшнего дождика, и загореться так и не смогла. На всякий случай орк плеснул сверху еще котелок воды. Возбужденный после драки Стоун еще долго не мог уснуть. Вертелся с бока на бок. Ему чудилось, что толпы хорьков зарятся на его сумку и весь лагерь. К рассвету усталость взяла свое. И орк засопел.
Утром он проснулся под голоса собратьев по строю. Они изумленно выясняли, что за дохлая крыса воняет на всю округу.
– Это ондатра. По любому! – Экспертно выдал на удивление трезвый Шер.
– Та, не! – забасил одноглазый из едва не сгоревшей ночью телеги. – Ну ты гля, какая то ж ондатра. Це ж нутрия или сурок. На край тушканчик.
– Ой, уморил, Гектор, сам ты тушканчик! – поднял на смех гнома кто-то из толпы. – Смотри, какая она длинная. И лапищи, когтищи, как у вампиреныша. И воняет. Нет, однако нечистое здесь что-то. Может, нетопырь какой?
– Может и нетопырь. Да какая разница, ребята! Давайте его уберем отсюда. Пахучий больно мерзко. Аж аппетит пропал.
– Это у тебя-то, Майм? – загоготал Шер Шель.
Стоун стряхнул остатки сна, сполз с топчана. Толпа уже хорошая собралась вокруг тушки ночного гостя.
– Я не знаю, кто это, но он повадился лазить в мою торбу, воровать продукты, – громко сказал орк спинам товарищей. – Ночью пришел за очередной порцией, но отхватил на орехи.
– Стоун, так это ты задавил крысу? – вытянул лицо Шер. – Ну, герой, герой, дай пожму твою мужественную лапу! – Он панибратски приобнял орка, похлопал по плечам.
– Ни у кого больше ничего не пропало? – Стоун извернулся, скинул руки Шаля.
– Не-а, – замотали головами солдаты.
– Что у вас там происходит? – донеслось с середины стоянки.
Воины притихли. Аэльдримиэль, восседавший на игреневом жеребце, приблизился к кольцу, спешился. Подошел ближе к объекту внимания, пригляделся. Он хоть и не был главным в лагере, но как-то невольно вызывал у остальных какой-то внутренний трепет и уважение.
– Это куньё, – поморщился принц. – Помесь горностая с нетопырем. Они водятся по ту сторону гор, а нам до них еще ой как далеко. Да и не нападают поодиночке. Уж слишком мелкие и безмозглые. Нередко такие магам служат. Может, зверек что-то искал по чьему-то приказу. Кто его убил?
– Я, ваше сиятельство, – неловко поклонился Стоун.
– Оставь все эти излишества. Мы в походе, я тебе не начальник. Достаточно по имени, – отмахнулся Аэльдримиэль. – Где он на тебя напал?
– В сумке моей рылся ночью. У меня три дня пропадала провизия и разные мелочи из рюкзака. А сегодня – вот. Кровожадный малый, все в горло целился. И огнем стрелялся.
– Что у тебя ценного в сумке, – настороженно перебил эльф.
– Портки в цветочек и стишки о цыпочках, – нахально заржал Шер Шель над самым ухом Стоуна.
Орк побледнел:
– Ничего такого. Продукты, одежда сменная, дневник. Его вы все уже видели, – неуверенно перечислил он.
– Странно. Может, бешеный, – принц наклонился, еще раз принюхался. – Похоже на то. Нормальный так быстро бы не разложился. Либо маг постарался, либо, правда, больной был.
Эльф развернулся, уже вскочил на своего жеребца, наклонился.
– Стоун, отойдем, поговорим?
– Да, конечно, ваше… Аэльдримиэль.
Принц снова спрыгнул с коня. Оставил его в лагере, а сам вместе с орком спустился к ручью. Убедился, что никто не подслушивает.
– Стоун, мне нужны глаза и уши в кавалькаде, – без обиняков начал он. – Несколько генералов заявили о том, что их сумки тоже обчистили. У меня пропал талисман. Не дорогой, безделушка. Простой камешек в каемочке. Но очень важный для меня. Он с детства со мной. Еще нянька заговаривала на волосы. И это меня пугает. Зная, что в медальоне есть частица меня, можно сделать с ним все, что угодно. Вплоть до того, что превратить меня в оружие. Я как будто голый сейчас! – Всплеснул руками Аэльдримиэль. Смутился, покраснел: – Извини, за эмоциональность и столь… хм.. неприглядные подробности.
– А у генералов? – поскреб щеку орк.
– Тоже всякие мелочи, – у одного носки пропали, у другого платок. Ну дело ли?
Стоун подавил смешок, насупился, делано серьезно покачал головой:
– Может, сами потеряли?
– Не думаю. Скорее, пропало у них что-то, о чем не хотят рассказывать, вот и придумали, – не согласился принц.
Орк с минуту помолчал, подумал.
– Булавка.
– Что? – не понял Аэльдримиэль.
– В моей сумке не было булавки. Я только сейчас про нее вспомнил. Мне мама от сглаза прикалывает, – он украдкой нежно улыбнулся. – А я-то, растяпа, сразу и не заметил.
Эльф задумался, пожевал сорванный колосок.
– Значит, кто-то собирает наши талисманы, – сделал он вывод. – Надо расспросить тихонько, может еще у кого что пропало. У каждого, наверное, каким бы суровым воином он ни был, есть свой защитный артефакт. И черта с два я поверю, что у кого-то нет! – Его красивое правильное лицо натянулось как тетива, посуровело, – Стоун, поможешь?
– Не думаю, что со мной захотят поделиться таким сокровенным те же тролли или оборотни. Они меня и так не особо жалуют, а тут еще и разговор… эээ… такой интимный будет, – засомневался орк.
– Попробуй, вдруг чего выйдет.
– Я попытаюсь, конечно. Но не понимаю, зачем они кому-то понадобились?
– Армия, – коротко бросил принц.
– Подчинить себе целый отряд? Это возможно?
– Еще как! Достаточно иметь личные вещи хотя бы половины воинов – самых сильных или просто тех, за кем пойдут остальные.
– Ничего себе! – присвистнул Стоун. – Кто может за этим стоять?
– Не знаю. Но что-то мне подсказывает, что это совсем не добрый волшебник, – печально заключил Аэльдримиэль. – Ладно, иди завтракай. Пора в дорогу.
***
Хурэл предложил троице остаться еще на денек. Как бы Сенька этого ни хотела, пришлось отказаться от предложения гостеприимного чешуйчатого таможенника. Вчерашняя тревожность Габриэля передалась и ей. Девушка чувствовала, что нет времени медлить. Это ощущалось в каждом глотке воздуха. Взволнованное «поспеши!» напевали стрекозы в траве, «торопись!» – звенели колокольчики, «вперед, вперед!» – подгоняли ласточки. Сеня больше не слышала топота копыт приближающейся армии женихов. Но кто-то недружелюбный им дышал в спину. И что-то подсказывало, что не в буквальном смысле. «Может быть, тот маг? – вдруг подумалось девушке за завтраком, – что, если он уже добрался до дракона раньше нас? Да, ну, чушь. Наверное, я просто сама себя накрутила».
Часть вещей компания сложила в сарае у Хурэла. На лугу у избушки остались и лошади. На каменистом серпантине животинам только ноги ломать. Взяли с собой охотники на дракона только самое необходимое – перекусить на один раз, оружие и чистую воду. Во-первых, долго сидеть в осаде ребята не собирались. Во-вторых, дорога не располагала к утяжелителям. Препятствий и так хватало. Первое ждало на старте.
– Господи, какой ужас! – вцепилась Сенька в рукав Габриэля. – Я по нему не пойду! Что хочешь, со мной делай! Пусть этот дракон уничтожит на хрен все княжество, но я на эту мечту эквилибриста ни ногой! – она попятилась от раскачивающегося над пропастью подвесного мостика.
– Эй, ты чего? Где та бесстрашная Сеня, которая голыми рукам раскидывала угрюмов? А тут всего лишь крохотный мосточек, – полуэльф легонько подтолкнул ее вперед.
– Нет! – завопила бледная девушка и повисла у него на шее.
– Хорошо, давай я возьму тебя на руки.
– Ты больной?! Чтобы мы еще быстрее оттуда звезданулись?
– Ладно. Сеня, раз уж ты так боишься, может, тогда тебе лучше остаться здесь?
– Нет.
– И?
Сенька молча грызла губу. Из полных страха глаз вот-вот готовы были хлынуть слезы. На уговоры Габриэль с Макаром потратили добрые полчаса. В итоге, девушка сдалась. Согласилась, чтобы через опасную переправу блондин перевел ее за руку. Предварительно она крепко зажмурилась и мертвой хваткой вцепилась в локоть полуэльфа так, что на той стороне на его рельефных бицепсах осталось десять багровых отпечатков. Макар проскочил мосток в два счета. Потом еще полдороги подтрунивал над девушкой. Но получив подзатыльник от Габриэля, успокоился.
Нужный балкончик отыскался сразу же. В долине рядом мирно паслось разномастное стадо – от мелких кур и наглых уток до упитанных шумных хряков и угрюмых буйволов. Пастбище было скрыто со всех сторон неприступными горами. Одну его сторону омывала бурная речка.
– Нифига себе! Это здесь откуда? – присвистнул Макар.
Сенька выпучила на него глаза. И когда только успел подхватить ее излюбленное выражение?!
– Очевидно все, что не сожрал, дракончик приносит домой. Смотри какой запасливый!
– Эээ… ну, я же говорила, что он не живодер. И вообще милый малый.
– Дык и за что его тогда того? – мальчишка чиркнул ребром ладони по горлу.
– Это он сейчас хороший малый. Но что будет дальше, не известно, – помрачнела Есения. – И мы же не будем рубить ему голову. Мы тоже не кровожадные.
Друзья решили пообедать и еще раз обсудить план действий перед ответственной миссией. Расположились на мягкой траве недалеко от нужного им карниза. Был ли дракон сейчас дома они не знали. Пронырливый лис предложил сгонять на разведку. Но девушку такой вариант не устроил. Она чувствовала ответственность за мальчишку. Поэтому рисковать не хотела.
– И как ты себе это представляешь? Постучишься и по-соседски спросишь, нет ли у него лишней щепотки соли?
– Я одним глазком гляну и быстро назад. Честно-взаправду! – канючил паренек.
– Нет.
– А если перевоплощусь? Он же и не поймет, что лиса не простая. И внимания на меня не обратит.
– А если здесь не водятся лисы? Или лис по-пекински без гарнира – это его любимое блюдо? – стояла на своем Сеня.
– Сень, Макар дело говорит. Иначе мы никак не узнаем и только потеряем здесь время, – поддержал идею мальчишки Габриэль.
Поупиравшись для проформа, Есения все же сдалась. Другого выхода у них, правда, не было. Довольный Макар порывисто обнял каждого и юркнул в кусты. Хлопок, фиолетовый туман – и только кончик пушистого рыже-белого хвоста маячком заскользил по высокой траве. А вскоре и он скрылся за серыми скалами.
Сенька еще долго смотрела туда, где простыл след оборотня. Ее сверлила тревоги. «Все будет хорошо», – повторила как мантру несколько раз.
– Не переживай, он хоть еще совсем юнец, но точно с мозгами. На рожон зря не полезет, – эхом ее мыслям отозвался Габриэль и приобнял ее за плечи.
– Знаю. Но… ничего не могу с собой поделать.
– Все получится. У нас все обязательно получится. Веришь?
– Тебе верю.
***
– Что за?! – прогремело на весь лагерь.
Имени здоровяка с суровыми мускулами Стоун не помнил. Знал только, что он наемник. За звонкую монету готов был служить кому угодно. Кто отправил его на драконью охоту, орк тоже не смог сообразить сразу. Народу в отряде было так много, что все они перемешались.
– Что случилось? – послышалось с разных сторон поляны.
Кавалькада остановилась на привал около получаса назад. Хвост конницы еще даже толком не успел спешиться и развести костры.
– Какая-то тварь стащила мои браслеты. Сознавайтесь! Иначе сейчас по очереди начну бошки откручивать! – прорычал громила.
– Эй, полегче, детина! Нам твои браслеты всем вместо пояса будут, – хохотнул еще один бугай, на голову ниже и на ладонь шире в плечах орущего.
– Пф, – выдохнул первый. – Узнаю кто, задавлю гаденыша! – Он крепко сжал могучие кулаки так, что кожа заскрипела на пальцах и захрустели суставы.
Половина лагеря побледнела, особо мнительные начали украдкой проверять свои сумки, остальные вернулись к приготовлению пищи. Стоун достал тетрадь и свинцовый карандаш. Вывел аккуратными пузатыми буквами: «день третий, плюс один, браслеты». Это была уже двадцать пятая строчка в его основном списке. В нем состояли те, кто не скрывал пропажу. Был еще один перечень. В него орк заносил имена тех, кто почему-то не хотел рассказывать о своей потере, но явно чего-то за эти дни лишился. В этом списке было уже тоже почти два десятка вояк. И это только проболтавшиеся. Стоун был уверен, что на самом деле почти у каждого из отряда исчезла личная вещица. Бугая-наемника было бы дешевле купить, подумал орк, чем связываться и обворовывать.
– Чего ты там постоянно пишешь, – заглянул через его плечо Майм.
– Да, так, – Стоун захлопнул тетрадку. – Стихи я пишу. Не слышал что ли, как Шер их во второй вечер читал на весь лагерь?
– А, не, не слышал, – промямлил Майм.
Интерес в его глазах сразу погас и он вернулся к котелку с закипающей гречкой. Сдул бурую пенку, из цветастого мешочка посыпал дождиком смешанные соль и молотый черный перец. Пару щепоток закинул себе прямо на язык, с удовольствием раскатал приправы по рту. Туго стянул завязки из бечевки и убрал пакетик назад в высокую торбу.
Стоун спрятал поглубже за пазуху тетрадку, сунул карандаш в карман брюк.
– Тебе помочь с ужином?
– Та, не, я сам, – прихлебывая ароматный гречневый бульон из ложки, протянул Майм.
– Ну, смотри.
Стоун занялся конем. Распряг, вычистил до блеска короткошерстные бока. Спустился вместе со скакуном к реке. Пока тот прихлебывал чистую воду, орк присел на песчаном бережку. Внимание его привлекли густые ивовые заросли. Уж слишком живо они колыхались. Стоун одними губами шикнул на Мармелада, чтобы тот не шумел. Стараясь шагать как можно тише, подобрался поближе к зеленым прутьям. За ними, озираясь по сторонам, шептались Шер и давешний громила. Последний что-то настойчиво совал в руки Шелю. Тот с возмущением пытался вернуть обратно. Стоун напряг зрение. Браслеты. Те самые, обвешанные позолоченными пятаками, о пропаже которых бугай заявил несколько минут назад. Вот это поворот! Орк прислушался.
– В смысле выброси?! Ты охренел? Они так-то денег стоят! – детина тряхнул Шера за грудки.
– Успокойся, братишка. Куда я должен их деть? – выставил вперед ладошки тролль.
– Ну, схорони где-нибудь. В сумке своей, например.
– Ты совсем ку-ку? – просвистел Шер, покручивая корявым пальцем у виска. – Не-не-не, дружбан, я в крысы не записывался. Ты придумал, ты и расхлебывай.
– Мы.
– Чего?
– Вообще-то мы вместе это придумали, чтобы не казаться курами.
– Воронами, – поправил тролль.
– А?
– Ага. А ты не мог загадать что-нибудь менее тяжелое?
– Ты же сам сказал: «Братуля, тырь самое приметное, чтобы все точно поверили», – спародировал Шера громила.
Шель скорчил гримасу:
– Вот же… Ладно, давай, засунем какому-нибудь лошку. Вдруг, не заметит.
– Ага, – гоготнул детина.
– Надо теперь только выбрать недотепу потупее.
– Может, этот, как его там, сочиняла, который пришил хорька?
– Стоуни?
– Ну!
Орк затаил дыхание. Еще чего не хватало!
– Нет, не пойдет. Шибко интеллигентный он, мозговитый. И эльфийский принц ему покровительствует. Надо другого дурочка, – отверг кандидатуру Шер Шель.
Стоун выдохнул. Бугай продолжал.
– Лады. Я пока их под телегой приберегу, а ты подумай крепко, куды потом девать. А еслив че, вместе пойдем пеплом головешки посыпать. Понял?
– Утихомирься, не бреши, все решим.
Вдруг мокрые камешки под ногами орка поехали, он заскользил, зашуршал. Шер напрягся:
– Тшшш, – зыркнул он на товарища, выглянул из кустов. Но, кроме мирно хлебающей воду по колено в реке лошади, никого не увидел, – Все нормально, Харви. Кобыляка чья-то, – он пристально осмотрел берег, вдруг широко осклабился. – Слушай, у меня идея. Тащи свои нарукавники сюда.
Тролль решительно шагнул прямо через кусты, мимо места, где недавно сидел в засаде Стоун. На широкой кочке, которая возвышалась чуть левее ивняка лежала перевернутая дырявая лодка. Болотно-серого цвета, она практически слилась своим брюхом с песком и пожелтевшей от избытка воды травой. Кто-то бросил ее здесь явно давно. Старое суденышко не только прогнило насквозь, но и рассохлось. В щелях обосновались пауки и жучки, под корытом квакали лягушки. Шер забрал у Харви свернутые в рулон бряцающие браслеты. Приподнял лодку и, не глядя, сунул их под нее.
– Все, пусть лежат тут до утра. Потом что-нибудь придумаю. – Гаркнул Шель. – Пошли отсюда от греха.
Подельники повернули к лагерю. Орк помедлил, дождался, пока не утихнет шорох мелких камушков. И только после сначала выдохнул, а потом уже вынырнул из-под лодки. Сердце прыгало где-то в районе ушей и никак не хотело успокаиваться. В тот момент, когда Шер Шель поднял краешек суденышка, Стоун готов был в песок зарыться или вцепить в край лодки и не дать троллю ее поднять. Но вовремя сообразил, что сделает только хуже. Помолился всем существующим богам, чтобы тот не сунул под разваливающийся борт свою голову. И очень обрадовался, когда в просвете мелькнули только лапища собрата по строю и те самые «утерянные» браслеты.
Орк брезгливо отряхнулся от налипших волосков тины. Огляделся, прислушался. Вроде бы никого. Вытащил скрученные кожаные украшения. Повертел в руках. Хороши. Такие и как дорогое убранство послужат, и в бою запястья защитят. Может, и заговоренные. «Интересно, как этот болван Харви повелся на шутки Шеля? – подумал Стоун, – и зачем они вообще заварили этот борщ?». От мыслей о еде в животе у орка заурчало. Ели последний раз они часов семь назад. За время сегодняшнего перехода не удалось пожевать даже невкусной сушеной конины. Ломоть, который орк хоромчил для таких случаев, распотрошил наглый куньё. А пополнить запасы пока было негде, за последние дни не встретилось ни одной маломальской деревни хоть с захудалым базаром.
Стоун сунул браслеты на место. Вернулся к коню. Мармелад довольный своей мастерской игрой ткнулся в руку хозяина, требуя награды.
– Хвастунишка! – орк ласково потрепал его по загривку. – Пойдем, дам яблоко. У меня там одно осталось.
***
Сенька наслаждалась возможно последними моментами рядом с Габриэлем. Она так и не смогла признаться ему. А потому решила сделать все, чтобы эти мгновения запомнились навсегда. Они шутили, много смеялись, дурачились, обсуждали серьезные темы. Есении отчаянно хотелось остановить время. Вот здесь и сейчас. На этой обласканной солнцем и мягким ветром горной площадке, среди пахучих до боли в носу цветов и живописных скал. В месте, где небо обнимало землю. Цеплялось облаками-ручками за острые хребты. Так и Сенька. Каждая ее клеточка хваталась за надежду остаться в этом придуманном ей же мире с настоящим полуэльфом Габриэлем. Или хотя бы растянуть, продлить счастливые часы. Но сердце чувствовало – конец их истории близок. Финал. И хэппи энд она сюда вписать не сможет.
Девушка уткнулась носом в плечо блондина. Вдохнула полную грудь терпкого древесного с кислинкой цитрусовых и свежими нотками зеленого чая его такого уже родного мужского запаха. Хотелось плакать. И ненавидеть саму себя за столь жестокую игру. Но какой в этом толк? Изменить она ничего не сможет. Даже если найдет Генриуса и попросит не отправлять ее назад. Отец Габриэля ведь тоже пытался задержаться здесь. Но получилось оставить только частичку себя.
– Сеня? Сень!
– А? Что?
– Мне нечем дышать.
– Ой, прости. Это все нервы.
– Точно. Они. Что это с тобой?
– Не… не знаю, просто навеяло видами этими красивыми, хребтами, моментом. Я… Мне хорошо с тобой.
– Сеня? Твоя интонация говорит о чем угодно, но уж точно не о «хорошо», – взволнованные ультрамариновые глаза блуждали по лицу девушки.
– Тебе показалось. Мне очень с тобой уютно. Но…
– Но?
– Но…
– Может, остановишься? И просто будет хорошо без всяких условностей?
– Да. Нет. Габриэль, – она вскочила, заходила на месте, заломила руки, снова села рядом. – Я не принцесса, да и ты не на белом коне.
Блондин строчку из популярной в 21 веке песни не оценил:
– Ну, если не придираться, то княжна и принцесса – это по сути одно и то же. А я, – он улыбнулся во все тридцать два, – вспомни Цукера, уж точно на самом кипенно-белом жеребце в мире. – Он вдруг замолк, веселье сползло с лица. – Или какой-то там полукровка не партия дочке великого князя?
– Нет, что ты! Я совсем не об этом, – поняла свою ошибку Сенька. – Я… я… Блин, Габриэль, это все так сложно! Я не знаю, как объяснить тебе.
– Попробуй словами. Говорят, самый удачный и простой способ, – съерничал блондин.
– Ты не понимаешь, – опустила голову девушка. – У меня дурное предчувствие.
– Ладно, с предчувствием мы как-нибудь справимся, – Габриэль приобнял ее за плечи. – Не вешай нос, еще ничего не случилось. Смотри вон туда. Видишь? – он указал на просвет между скал.
Через устланное цветочным ковром поле, поджав уши, несся нереально рыжий с фиолетовыми подпалинами лис. Есения захлопала в ладоши. Спутать Макара даже в шкуре зверька с кем-то другим было не возможно. Он ловко перепрыгивал с камня на камень, нырял под вывернутые сучья низкорослых кряжистых деревьев. Высунул хитрый нос из густой травы прямо у ног товарищей. Ехидная мордочка сияла. Лис был явно доволен собой и успешно выполненным заданием. И ему не терпелось рассказать друзьям об итогах вылазки. Кое-как отдышавшись, Макар снова спрятался в кустах. Перекинулся в мальчишку. Совсем по лисьи облизался.
– Ну?! – не выдержала Сеня.
– Гну! Можно идти в пещеру, не боясь, – гордо выпятил грудь пацан.
– Его там нет?
– Есть!
– Не поняла…
– Дык ить, дрыхнет он там, в пещере евойной дракон-то ваш. Хоть танцы пляши, ему хоть бы хны!
–А ты небось и поплясал, не постеснялся! – не стерпела, уколола Сенька.
– А че сразу? Ниче я. Я и плясать-то не умею.
– А он точно спит? Не сдох там? – приподнял бровь Габриэль.
– Да, точно! Сожрал чертоголова пучок, даже не подавился! И тут же захрапел. А ты выбросить хотела! – повернулся к Есении Макар.
– Вот, жучара! – одобрила она. – И?
– Ну, я не растерялся. Обошел жилище, осмотрел, принюхался. Не пахнет там мясом. Вот ни разу! Как будто и не ест он его. А поди и не жрет, вон, углядели, сколько тама животины по лугу гуляет? То-то же! Нифига не нормальный ящер!
– Ух, понахватался! – Есения легонько щелкнула паренька по кончику носа. И мягко добавила. – Дурачок! Мы же волновались за тебя. Чего так долго?
– Дык, я это, проверял. Крепко ли спит змееныш, легко ли попасть в пещеру, хорошо ли она укреплена, где сундук висит. Сень, а Сень, а ты бывала раньше здесь, да?
– Нет, конечно, – удивилась девушка. – А с чего ты это взял?
– Ну, ты так точно описала дракона, пещеру, сундук этот. Он к самой-самой серединочке на цепочке к потолку подвешен. И ящерица эта прямо под донышком дрыхнет.
Сенька с Габриэлем переглянулись. Задание из легче легкого переросло в повышенной сложности. Заставить дракона просто так отдать заветную шкатулку с его смертью вряд ли удастся. Даже просить не стоит. Будить, кстати, тоже. Кто его знает, как поведет себя с недосыпу. Есения, к примеру, бывала абсолютно не сносной, когда ей не давали досмотреть цветные сны, особенно, если поднимали с теплой постельки раньше запланированного времени. Акробатическими талантами из группы тоже никто не обладал. Поэтому, не придумав ничего дельного, решили импровизировать на месте. На этот раз, не смотря на бурю сопротивлений, Макар остался на стреме. Есения и Габриэль пошли на дело вдвоем.
Расстояние от облюбованного ими плато до входа в пещеру парочка преодолела быстро. Тут разве только указателя не стояло: «Здесь живет дракон». Вытоптанная большими лапами трава, обломанные объемной тушкой ветки деревьев, растолканные по сторонам булыжники. Вход заботливо подперт словно дверью плоским валуном. Щелочки между стеной и камнем вполне хватило, чтобы попасть внутрь. Даже протискиваться не пришлось. Встретил непрошеных гостей не громовой храп. Дракон, свернувшись переливающимся калачиком, дрых без задних лап на круглом темно-зеленом половичке. Снилось рептилии, видимо, что-то приятное. Он мило улыбался и изредка почесывал стрелообразным наконечником хвоста вытянутую мордочку. Сенька не могла определиться, какие чувства она испытывает к творению своей фантазии. Он не вызывал у нее ни страха, ни отвращения. Умиление – это сейчас было самое подходящее слово. Девушка взглянула на второго охотника. Габриэль тоже в смятении приподнял брови.
– Что будем делать?
– Не знаю. Может, ты меня подсадишь, а я сниму сундук?
– Точно! А чтобы ты дотянулась, я встану на спину дракона. Хорошая табуреточка получится, устойчивая, – ядовито прищурился мужчина и вытянул большой палец вверх.
– Ладно, ты можешь попробовать его сбить чем-нибудь тяжелым. А я в это время буду его ловить. Нет? Ну, или я могу попытаться его взорвать.
– Сеня, это хит-парад идей: «Как скормить себя дракону»?
– Да иди ты! – огрызнулась Сенька. – Критикуешь – предлагай!
Тут ящер сладко потянулся, перевернулся на спину, походя смахнул хвостом стоявшую в углу расписную вазу. Блондин кинулся ее ловить. Но запнулся о вытянутую лапу. Фарфор звонко разлетелся на мелкие осколки. Полукровка плюхнулся рядом не тише. Дракон то ли мало пожевал чертоголова, то ли травка оказалась бракованной. Но уже через секунду он с бодростью кузнечика запрыгал по пещере…
***
Стоун словно заправский лазутчик любую удобную минуту старался потратить на наблюдения за лагерем. Заметки царапал в тетрадке. И почти на каждом привале сведения передавал Аэльдримиэлю. Товарищи по роте уже неприлично намекали: мол, как-то уж сильно рьяно выслуживает орк место в университете, только ли оно повод такой крепкой дружбы с холеным принцем. Стоун по началу отшучивался. Потом и это бросил. На чужое мнение он научился давно внимания не обращать.
На очередном привале его взгляд снова приковала парочка Шер и Харви. Стоун знал, что туповатый бугай забыл свои знаменитые нарукавники под той самой лодкой. Порывался вернуться за ними, да Шелль не дал. Харви теперь не упускал возможности попилить друга. Вот и сейчас, видимо, уже успел приложиться к фляжке. Пьяно на весь лагерь выговаривал Шеру, какой тот прохиндей и ненадежный друг, что нельзя ему доверить самое ценное. Тот в ответ лишь цыкал и пытался заткнуть рот товарищу.
Стоун, не услышав ничего подозрительного, потерял интерес к парочке. Устремил взгляд в противоположную сторону ставки. Лагерь кипел своей жизнью. На костре стоунского десятка бурлила ароматная гречневая похлебка. Майм, судя по довольному умасленному лицу, снимал большой ложкой уже далеко не первую пробу.
– Стоуни, где ты ходишь. Тут уже все давно готово, тебя одного ждем, – возмутился рвущий на крупные куски диск уже успевшего подсохнуть хлеба Семен.
Типичный рубаха-парень прибился к их отряду за первой пройденной деревней. Он хотел попытать удачу в охоте на дракона, но к князю не пустил отец. Тогда крепкий румяный юноша удрал из отчего дома под покровом ночи на единственной в семье годной кобыле, и примкнул к разношерстным рядам конницы. Сёмка был уверен, что сможет нажиться на походе. Ведь «дракон, понятное дело, – скряга еще та, по закромам у него растырены несметные богатства», – простодушно рассуждал он. И наивно верил, что ящер, увидев его грозно сдвинутые на переносице пшеничные брови, захочет с ним поделиться нечестно нажитым. После Сёмка сможет это продать и восстановить семье утерянную лошадь. А, если уж совсем повезет, то зарекомендует себя перед важными персонами и попробует пробиться в их постоянные дружины. Первые дни Семен из кожи вон лез, чтобы засветиться перед генералами и государевыми сынками. Через неделю похода сник и просто старался держаться к ним поближе. А после той истории с куньё деревенский вояка совсем скис. Вроде и не испугался. Стоун спрашивал. Сёмка только усмехнулся: «Вы, городские, и в половину того не видали, что в селах творится. Как колдуны проклятия на скотину насылают, как собаки дохнут, перехватив сглаз, брошенный на хозяина. Как мертвяки поднимаются из могил, да твари всякие налетают вместо дождичка. Так что зверюшкой меня такой не испужаешь. Не малахольный, – он помолчал, пожевал соломинку. – Дурной это знак. Черная метка». Орк вдаваться в подробности не стал, но в памяти разговор отложил. Парень доломал хлеб, взял себе кусок, свою порцию похлебки и вместе с миской отошел в сторону, присел на кочку. Удобный момент, решил Стоун, подцепил ладошкой свою пайку, приземлился рядом с Семеном. Похлебали молча.
– Врет он все, – начал парень.
– Ага, – согласился орк. – Откуда знаешь?
– Ты на него глянь. Тупой, как валенок, а все туда же. К таким волшба не пристает.
Стоун хохотнул. Точно. Так и есть. Сейчас он уже не сомневался – хорек не был бешеным. А вот его хозяин – еще вопрос. Зверя науськали на кражу талисманов. Их он и таскал потихоньку у воинов. Но оказался слишком прожорливым, на этом и попался.
– Семен, а ты не хочешь мне поподробнее рассказать про твою деревенскую жизнь? – орк заискивающе приподнял брови.
Парень искоса глянул на товарища, хмыкнул:
– Ты вот умный. Не понимаю я, что ты забыл в этой, язык не поворачивается назвать ее армией. Вот хоть убей, не возьму в толк, зачем ты здесь? Не ради княжны, даже не выдумывай, – он испытующе приподнял пшеничную бровь.
– Отец заставил, – не стал лукавить Стоун. – Денег хочет и славы. А я хочу учиться во Флорестийском Эльфийском университете. И мне туда самому никак не попасть.
– И ты поэтому выслуживаешься перед Аэльдримиэлем?
– Я не выслуживаюсь! – вспылил орк. – Я ему доверяю. Единственному во всей этой шараге.
– Хорошо, – Семен неторопливо выскоблил остатки гречки из миски, облизал ложку. – Потому что я тоже ему доверяю. А вот остальной «верхушке» не очень. Скользкие они.
– Ты мне не ответил насчет деревни.
– Ладно, – широко улыбнулся «деревенщина». – Ты же уже сам догадался, верно?
– Шпионишь?
– Не так грубо. Слежу.
Он выпрямился, изловчился, вытянул из-за пояса мешочек с корешками. Достал один, повертел в руке, понюхал. Выудил из-за голенища перочинник, вытер его о колено. Отстегнул от пояса кружку, дунул в нее. Стянул рукав, намотал его на кулак, протер чашку. Настрогал тоненькую стружку от веточки. Предложил орку. Тот отрицательно махнул головой. Семен пожал плечами. Вскочил, в два шага оказался у костра, плеснул крутого кипятка в кружку.
– За чистотой розыгрыша я слежу, – рука его снова юркнула в мешочек. На свет появился увесистый кусок сахара. Сёмка отломал ножичком несколько осколков, ссыпал их в чашку. Хлебнул дымящийся напиток. Мурлыкнул от удовольствия. – По велению Доброслава.
– Соглядатай княжеский значит?
– Ну, хочешь так называй. Хочешь ищейкой, как многие привыкли. Я не обижаюсь. Сотник Тайного дома я.
– И так просто мне об этом говоришь? Я думал, вы не распространяетесь особо, – не поверил Стоун.
– Верно. Не распространяемся. Когда не надо.
– А сейчас стало быть надо? – Перебил его орк.
– Я же говорю, умный ты слишком для искателя приключений, – по-доброму улыбнулся Семен. – Потому куньё к тебе в торбу и полез. Талисман-то украсть успел ведь, верно? – Орк кивнул. Сотник продолжил. – А Харви тупой. И браслеты его, хоть и хороши, но для наговоров бесполезны. Слишком много крови на них чужой. И чересчур пусто в голове у их хозяина. Не во что вплетать заклинание магу.
– Он спрятал их на берегу, – отрешенно произнес Стоун. Глупая шутка Шера его уже не волновала. Он думал совсем о другом.
– Надеюсь, этот пустоголовый хоть забрать их не забудет. Добротная кожа. Жалко, если пропадут, – махнул рукой Семен. – Чем опечалился?
– Талисманы все эти, маг неведомый, армия. Страшно. Не хотелось бы стать чьей-то марионеткой.
– Просто будь наготове. И не пропусти момент, когда кто-то полезет в твою голову. Как только почувствуешь, сообщи об этом мне, – Семён залпом допил чай, вытряхнул последние капельки под ноги. И, не дожидаясь ответа, растворился в толпе однополчан.
Орк крякнул от неожиданности. Лениво порылся ложкой в гречневой гуще. Аппетит испарился вместе с сотником Тайного дома. Интересно, однако, складывается поход. Совсем не так скучно, как предполагал Стоун. Мысль о колдуне и призрачных перспективах окатила его словно студеной водой. «Полезет в голову. Бр, – передернул плечами орк. – Ну и как это понять?». Он дожевал похлебку. Кто знает, когда в следующий раз удастся поесть. Впереди – Лунное ущелье. По спине Стоуна – от самого загривка поползли колючие мурашки, укололи за бока, укусили позвоночник, спрятались под поясом портков. Он передернул плечами. Гулять по этой лощине – и без того сомнительное удовольствие. А под ручку с тяжкой думой о том, что веревочки от тебя в руках у недоброго чародея – вообще печально.
– Уууу… – Стоун спрятал лицо в ладошки и тихонько застонал. – Удружил ты мне батя, ух удружил…
***
Взъерошенный дракон метался по гроту как спущенный воздушный шарик. Крыльями он снес еще пару ваз. Хвостом запутался в гобелене. Дернул со всей силы. Повалил походя полку с книгами. Чихнул от пыли. Испугался еще сильнее. И с новой силой завертелся юлой по пещере. Есения вжалась в шершавую стену, чтобы не попасть ненароком под тяжелую лапу. Габриэль попытался прокатиться под прыгающим ящером через зал в ее сторону. И едва не получил хвостом между глаз. Сенька взвизгнула. Рептилоид замер в позе дерева. Янтарные глаза нашарили источник звука. Закатились как у кисейной барышни. Дракон, видимо, решил, что безопаснее прикинуться мертвым – всей тушей рухнул обратно на половичок, высунул язык с громким:
– Беее…
Сенька с Габриэлем растеряно переглядывались. Блондин развел руки в стороны: мол, и чего? Девушка пожала плечами, покусала губу, подняла вверх указательный палец: треснула себя по голове невидимым булыжником. Эврику полуэльф не оценил, покрутил свои пальцем у виска. Есения надула щеки: придумывай сам. Мужчина почесал затылок, нарисовал ребром ладони в воздухе клетку, «посадил» в нее дракона. Закинул на плечо и понес в сторону города. Сеня скорчила скептическую гримаску. Блондин согласно кивнул. Ящер подглядывал из-под пушистых ресниц. Не выдержал, уселся на попу, зааплодировал талантливой пантомиме. Охотники подпрыгнули на месте то ли от неожиданности, то ли от наглости их жертвы. На всякий случай спрятались за какую-то кучу. На деле куча оказалась полузганными шляпами подсолнухов. Видимо, теми самыми, которые уволок страшный Змей Горынычиз Крапивок.
Разочарованный внезапным антрактом дракон отодвинул желтые головы:
– Уи, уи, уи, – пригласил «артистов» на арену.
Сенька подтолкнула вперед Габриэля. Тот, не ожидая такого подвоха, баланс не удержал – по инерции прокатился на животе до переливающаяся всеми цветами радуги пяток рептилии. Ящер кончиками острых когтей поднял полуэльфа за воротник и поставил на ноги. Смахнул с его головы лепестки и шелуху от семечек. Похлопал чешуйчатыми крыльями: на бис!
– О чем ты думала, когда создавала этого дракона? – шепнул Габриэль.
– Не язви. Я о нем толком и не думала.
– Эх, Сеня, Сеня.
– Ну, давай теперь натравим на меня всех собак! – закусила губу девушка.
– Нет уж, давай лучше что-нибудь придумаем. Теперь до иголки добраться проще.
– Тише. Вдруг, он понимает наш язык, – шикнула Сенька. – Сначала надо его отвлечь. Смотри, как ему нравится наш перфоманс.
– Ага. Например? Петь будем или танцевать?
– Габриэль! Я серьезно.
Зритель тем временем заждался. Как капризный трехлетка нетерпеливо притоптывал ножкой. От этого сотрясло всю пещеру. Потом еще раз. И еще. Дракон озадаченно присел. По каменным стенам продолжала мелкой рябью идти дрожь. Первой опомнилась Есения.
– Габриэль, здесь бывают землетрясения? – старалась перекричать грохот она.
– Это, кажется, первое.
– Черт! Нас сейчас завалит! Надо выбираться.
Ящер, догадавшийся, что вместо концерта его ждет реквием, первым кинулся к выходу. Одной левой оттолкнул булыжник, заменявший дверь, и проворной бабочкой выпорхнул из пещеры. Сенька с Габриэлем с ловкостью гиппопотамов тоже выбрались из объятий опасно трясущихся стен на полянку. Отдышались. Здесь, как ни странно, было спокойно. Животные, мирно разгуливавшие по лугу, продолжали флегматично жевать травку. Дракон удивился не меньше. Очевидно, в его чешуйчатой голове мозги все же были. Он снова сунулся в пещеру. Не прошло и пары секунд, выскочил оттуда пулей, прикрывая голову. Видимо, прилетело что-то сверху. Янтарные глазки бегали от его бьющегося в конвульсиях жилища до залитого солнцем спокойного пастбища. И непонимающе хлопали длинными красиво изогнутыми черными ресницами.
Растерянный дракон хотел было еще раз нырнуть под каменную арку. Габриэль уже кинулся останавливать отчаянного ящера. Но кто-то успел его опередить. Кубарем по прогалинке прокатилось нечто темно-бордовое. Раскидало в стороны Сеньку с блондином и уперлось копьем в живот рептилии.
– Ну, – отмахнулся дракоша от древка с игрушечным на фоне его необъятного чешуйчатого брюшка наконечником.
Сухонький с морщинистым как урюк лицом мужичонка с трудом выпутался из складок своего балахона. Жест рептилии не оценил, снова ткнул острием, на этот раз прямо под горлышко. Дракон сплюнул огоньком, рыкнул, аж птицы попадали с веток в соседнем лесу, а мирно обедающий в зарослях неподалеку кабанчик от страха наложил кучу с себя ростом. Маг сверлил ящера злобным взглядом крохотных глазок из-под кустистых бровей. Сильнее упер копье, завыл скрипучим голосом:
– Илаволец игон, илисонирп ырад, илисорп ыдащоп и. Умокилев угам к еынтремс илидохирп ясьтяналк ыботч. Ливатсо хесв ыде зеб. Месвос ялоп есв гежоп ботч. Ыцилотс, исев, инверед ан яслуникан ад, яслилаксо ботч. Яславолаж ен и оге яиналеж лянлопыв. Огокилев агам елов яслиничдоп еынчев-икев ан ыботч. Арещяоревз тиб етидохирп, ыцдолом ырбод исе йог вы йох! – распевал он заклинание.
Сенька зачаровано слушала пока не получила тычок под ребро.
– Сень, он сейчас заколдует дракона, – стрельнул глазами блондин, – и нам тогда точно капец.
– Ой, – стряхнула с ушей тарабарскую лапшу девушка. – Эй, старикан, ты уже допел свою грустную песню? – крикнула она, поднимаясь с земли.
Лысина колдуна вмиг покрылась красными пятнами. Он развернул свой остроносый посох в сторону обидчицы.
– Ты! Ты! Ты не дала мне дочитать заклятие! Тварь! – из беззубого рта во все стороны брызгала слюна, глаза полыхали безумием.
– Ну, простите великодушно, – осмелела девушка. – Отстань от зверюшки, музейный экспонат!
– Как ты смеешь обращаться ко мне? – задохнулся от злости дряхлый маг. Он нарочито медленно начал подходить к Сеньке. Кончик копья угрожающе раскачивался. Наконечник сочился красным ядом. Капельки дорожкой падали на траву. Та тут же сворачивались жухлыми трубочками.
– А что ты мне сделаешь, рухлядь? – вздернула курносый нос Есения. Уперла руки в бока. Это всегда придавало ей храбрости.
Рядом с Сеней вырос пришедший в себя Габриэль. На его виске красовался кровоподтек. При падении он неплохо приложился головой о спрятавшийся в траве булыжник.
– Отойди от девушки, – тихо, но твердо произнес он. В голосе блондина заскрежетали такие металлические нотки, что даже Сеньку прошиб озноб.
Маг в ответ неприятно скрипуче расхохотался.
– Никчемные людишки. Неужели не понимаете, что не сможете мне противостоять? Это бесполезно, не тратьте силы. Я даже готов отпустить вас подобру-поздорову, – великодушно предложил он. – Мне нужен только дракон. Он исполнит мою маленькую давнюю мечту. И тоже сможет уйти. Если, конечно, выживет, – гадко потер крючковатой левой рукой правую, все еще держащую копье.
Ящерка отвесила челюсть от такой наглости. Но даже пошевелиться не смогла. Заклинание, прочитанное наполовину, и подействовало соответственно. Дракон еще пару раз попытался дернуться. Тщетно. Опустил глаза и совсем как ребенок начал подвывать.
– Валил бы ты сам отсюда, дедуля, – сладко улыбнулась Сеня.
Багровый от злости маг запыхтел как чайник на плите. Изрыгнул очередное ругательство. И юзом начал заходить слева.
– Дура безмозглая!
Блондин вышел немного вперед, плечом оттеснив девушку за спину.
– Сеня, не лезь, пожалуйста, на рожон.
Сейчас Габриэль был похож на натянутую тетиву. Очень тугую и готовую сорваться в любой момент. Мышцы напряглись. Брови сошлись на переносице, образовав упрямую вертикальную морщинку. Глаза горели синим пламенем. Буравили старика. Тот одним махом выдохнул витиеватое заклинание. Из кончика копья выскочил сноп пепельных искр. Сенька привычно для таких ситуаций завизжала и выставила вперед ладошки. «Стенка, стенка, стенка! Блин, да появись ты уже!» – стучало в ее висках. Преграда между противниками и вправду выросла. Только она разлетелась вдребезги так же стремительно, как и родилась, стоило только гроздьям магических огоньков в нее ударить. Маг зашипел от ярости. По его и так не симпатичному лицу начали расползаться синюшные венки.
– Магичка, – презрительно сплюнул под ноги он.
– А сам-то! – опешила Есения.
– Я высшей касты! – взревел обиженный сухарь. – Вы, женщины, вообще не способны на толковую практику. Только коровам помочь разродиться, да девкам мужиков под венец тащить. Вас вообще надо из Чары отселять и в школу не брать!
– Уууу, да тебе какая-то дама дорогу, видать, перешла. Вон оно что, Михалыч! – не удержалась, уколола Сеня. – Да ты хоть знаешь, кто я, чтобы меня из Чары-то выселять?
– Мне плевать, кто ты. Ты такая же сука, как и все остальные бабы. И я давал тебе возможность удрать, но ты ей не воспользовалась, жалкая дуреха, – он противно оскалился беззубым ртом. – Теперь ты умрешь!
– Как оригинально! – фыркнула девушка.
Габриэль воспользовался перепалкой и направленным на Есению вниманием взбешенного мага. Прыгнул, резко присел и подсек выставленной вперед ногой старика. Зацепил носками мягких сапог словно арканом тонкие щиколотки и со всей силы дернул. Злодей крякнул и неловко спикировал на траву. Но тут же с завидной молодецкой удалью спружинил обратно. Копьем попытался дотянуться до полуэльфа, но только задел лацкан камзола. По сукну тут же пошло корявое жженое пятно. Габриэль даже не обратил на это внимание. Отпрыгнул назад, оттолкнул мимоходом Сеньку за камень. Вернулся на площадку, где маг отплевывался от поднятой прыжками блондина пыли. Снова ринулся в наступление. Он пытался выбить из сучковатых пальцев древко.
– Дед, отдал бы ты свою палочку, – предложил Габриэль, кружа слева от колдуна.
– Держи карман шире, сынок, – плевался ядом морщинистый. – Сейчас я тебе не только палочку отдам.
Полукровка резко присел, выбросил левую ногу. Каблуком дотянулся до коленки старика. Тот ойкнул, присел, быстро потер чашечку.
– Подагра замучила? – учтиво поинтересовался полуэльф. – У меня рецептик есть хороший. Надо?
– Сейчас я тебе сам выпишу, – плюнул маг и ответил коротким уколом копья.
Плечо блондина обожгло. Он чертыхнулся, кувыркнулся в сторону. Глянул, поморщился не то от боли, не то от досады – камзол в месте удара разорвало в клочья, по ткани растекалась бурая лужица. Кисть повисла плетью. Габриэль стиснул зубы и снова прыгнул на старика. Дедок умудрялся парировать удары. Пружинил, как молодой козлик по площадке, оттесняя Габриэля все ближе к обломанному краю скалы. Казалось, он стремился не столько ударить, сколько просто вымотать блондина. И это у него неплохо получалось. А вот у самого мага, похоже, открылось второе дыхание. Сухие губы снова зашептали заклятие, руки раскинулись в стороны, словно хотели обнять не только нападающего на него полукровку, но и весь мир. Крючковатые пальцы свело судорогой. Мага затрясло в конвульсиях. Над горным хребтом раскатился его торжественных хохот. В этот момент Габриэля ослепило вспышкой, он интуитивно прикрыл глаза локтем и попятился. А в грудь ему уже летело ядовитое копье.
– Неееет, – истошно заорала Сенька и выскочила из своего укрытия.
Девушку откинуло в сторону лопастями ветряного кокона, укутавшего мага. По глазам ударило лезвие яркого света. А потом в них заплясали цветные мушки. Сеня ударилась затылком о землю.
***
– Ай!
Доброслав зажал большой палец второй рукой, скривился и тут же сунул его в рот. По языку растеклась солоноватая жидкость. Князь носком сафьянового сапога откинул с дороги осколки. Подошел к окошку, отдернул занавеску. Солнце рыжей кошкой скользнуло по подоконнику, лизнуло мужчину в нос. Он чихнул. Откинул челку с лица, приподнял к глазам палец, надавил на подушечку. Ногтем поддел треугольный стеклянный кусочек. Кровь бугорком выступила на месте пореза.
– Ладная была фляжка, – Наум с сожалением повертел пустой бокал. – И вино недурное, наверное, было.
– Ага, похоже, доброе, – откинулся на спинку стула Еремей.
– Вот одолели, пустобрехи! – собрал все четыре бокала в кучу Мариус, сунул обратно в секретер, облокотился на стол. – Волнуешься за нее?
– А то как же, – не оборачиваясь кашлянул в бороду Доброслав. – Она ведь дочь моя.
– Сам же отпустил! – скривил уголки губ Наум.
– Ты дурной? Кто ж ее удержит? – простодушно ляпнул Еремей. Прикусил язык на полуслове под тяжелым взглядом серо-зеленых глаз. – Не серчай, Доброслав. Ну, шило же она, Сенька твоя! Всем известно…
– Хватит! – ударил кулаком по столу князь. – Я вас позвал не дочь обсудить. Она взрослая уже, голову на плечах имеет. И мои решения осуждать тоже не позволю.
– Не бузи, княже, не со зла он, – вступился за друга Наум.
Доброслав молчал, Еремей виновато крутил ус. Мариус пальцем рисовал невидимые узоры на столешнице.
– Ладно, – наконец, проговорил правитель. – Недобрые вести мне прислал Семён. Неладное творится в отряде.
– Женихи не поделили шкуру неубитой принцессы? – хохотнул военачальник.
– Еремей, надо было тебя с ними послать. А то сидишь тут, брюхо греешь, а толку никакого, – насупился князь. – Кто-то ворует у них талисманы.
– Колдун? – приподнялся Мариус.
– Вестимо.
– Кто-то из ополчения?
– Не похоже. Один из воинов вытащил из своей сумки дрессированного куньё. Он, похоже, и шерстил поклажу, тягал потихоньку талисманы. Но выяснить, кто послал зверька, не вышло. Издох и разложился, как только поймали.
– Старая школа, – задумчиво подергал бороду Мариус. – После истории с Дорохом управление магическими животными убрали из чародейского курса.
– Cколько же тогда лет этому персонажу?
– Не меньше сотни. Хотя, может, самоучка из совсем зеленых. Но такой вряд ли бы рискнул так бестактно напасть. А вот обезумевший от дряхлости пень – запросто, – размышлял придворный маг.
– Во дела, – протянул советник.
– Неприятная история, да, – согласился Мариус.
Встал, тоже подошел к подоконнику. Во дворе служанки раскладывали стираное белье, пара удалых молодых солдат упражнялись рядом на мечах. Девки шикали на них, сбивали пыль, вытряхивали пододеяльники и заново собирали в ровные стопки. Черная низкорослая дворняга норовила тяпнуть кого-нибудь из парней за пятки. Но сама же получила по морде. Жалобно тявкнула. Обиделась. И пошла мстить девицам. Ухватилась зубами за край первой попавшейся простыни. И потянула ее с лавки. Служанки заохали, замахали руками. Задрав юбки, побежали за шавкой. Та приняла это за игу. Завиляла хвостом, с веселым лаем кинулась в кусты.
– О чем думаешь, княже? – тронул Доброслава за локоть маг.
– О том же, о чем и ты, друг, – правитель посмотрел колдуну в глаза. Тот улыбнулся одними уголками губ.
– Теперь мы хотя бы знаем, что наш враг – колдун, – Доброслав потер порезанный палец. – Надо сообщить Генриусу и Совету.
– Зря ты отправил этот отряд, – в очередной раз покачал головой Мариус.
– Сделанного уже не воротишь. Думаешь, чародей сможет их всех поработить? Ты ведь к этому клонишь.
– А ты уповаешь, что он простой клептоман? Или побрякушки нужны ему для забавы? – рассмеялся придворный маг.
– Мариус, конкретнее, – не выдержал Еремей.
– Имея талисман человека, не простую побрякушку, а намоленую, с частичкой души хозяина, можно подчинить его своей воле. Сделать марионеткой. И заставить выполнять приказы, – чародей многозначительно помолчал. – Наш колдун выкрал талисманы у целой армии воинов. Ты вот, ратный человек, Еремей. Представляешь, к чему это может привести?
Военачальник поперхнулся ответом. Советник князя тоже заерзал на стуле.
– И что теперь делать?
– Ждать, – пожал плечами Мариус.
– Чего? – выпалил нестройный хор.
– Пока колдовство начнет действовать. Чтобы заварить заклинание надо не меньше недели.
Еремей нахмурился. Морщины на лбу зашевелились. Он всегда думал вот так, что видно было как мысли бродят по извилинам. Дернул себя за ус.
– Так, может, мы их раньше кокнем? И вся недолга.
– Ты что? Хочешь, чтобы на нас ополчились все соседи? Там же самый свет Семидержавья. Принцы, королевичи, герцоги.
– Вот это мы влипли, – схватился за голову князь.
– Где они сейчас? – Мариус наклонился к карте.
– На подходе к Лунному ущелью, писал Семён.
– По Южному тракту идут… А княжна?
– Судя по всему, на несколько дней опережает их. Габриэль отправлял весточку через Хурэла, нашего пограничника у пика Смеральдо. У него есть магическая связь с Чарой. Это было вчера. Сегодня они должны были перейти мост.
– Логово дракона в горах? – вытянул удивленное лицо советник. – Так мы ж там искали.
– Плохо, видимо, искали, – гаркнул Доброслав.
Наум поджал губы, втянул щеки. Спорить с правителем не рискнул. Мариус заложил руки за спину, обошел кабинет. Вернулся к карте. Долго смотрел, цокал языком. Через некоторое время и Еремей склонился над столом рядом с магом. Тяжко вздохнул.
– Что нам известно? Во-первых, что где-то зреет червоточина, – начал загибать он пальцы. – Недруг – чародей. Это два. Своего ополчения у него нет, поэтому позарился на наше. Три.
– И все это догадки. Четыре, – подхватил князь. – Сколько воинов в отряде, Наум?
– А я почем знаю? Я их что ль считал? – сквозь зубы процедил советник.
– Ясно, – в тон отвесил порцию князь. – Ладно. Ждем. Думаем. Ступайте. Вдруг, какая мысль умная кому в голову придет. А я свяжусь с Генриусом. Надо бы ему обо этом рассказать. Пусть тоже покумекает.
***
Прошибло копье Габриэля насквозь или просто столкнуло с уступа, Сенька не видела. Девушка разлепила веки, как только цветные кляксы перестали вертеться перед глазами. Прислонила руку к саднившему затылку. Там уже успела вырасти шишка. На ладошке отпечатались красные подтеки. «Здорово», – подумала Сеня и попыталась встать. Но тут же уселась на место и зажмурилась. Голова трещала, кружилась, в ушах шумело. К горлу подкатила тошнота.
– Минус один! – прошипел довольный собой маг. – А может быть и два…
Старик как будто парил в воздухе. С его серого лица не сходила мерзкая улыбка. Ветровые воронки развевали полы бесформенного бордового балахона, они по-змеиному извивались вокруг ног хозяина словно щупальца. Сенька не к месту вспомнила Урсулу из диснеевской «Русалочки». Нервный смешок прокатился над ущельем.
– Дура, – сплюнул в ее сторону колдун. – Мне даже не хочется пачкать о тебя руки…
– Ну, надо же какой чистоплюй! – не стерпела, огрызнулась Сенька.
Маг не удостоил ее ответом. Проплыл мимо – к дракону. Снова приставил наконечник копья к горлу.
– Друг мой, на чем мы там остановились?
Ящер часто заморгал, заскулил. Старик достал из кармана пузатый сосуд, покрутил перед глазами. Зубами откупорил. Понюхал.
– Знаешь, что это? – обратился он к рептилии. – Это смерть Семидержавья. Сейчас накапаем туда пару капель твоей молодой кровушки. И будет мне счастье. Ты не бойся. Это не больно. – Он провел острием по гладким чешуйкам. – А потом я закончу читать заклинание. И ты даже не вспомнишь об этом. Тебе понравится служить мне.
Маг стоял спиной к девушке. Она не видела его лица. Но была уверена – испещренная морщинами физиономия светится от удачной операции. Есения хотела ударить по лысине, но никак не могла отыскать подходящего камня. Нашарила какой-то небольшой острый обломок. «Где-то я тебя уже видела, -осколок блеснул желтоватым. – Точно! Самоцвет из Лунного ущелья», – узнала его Сеня. Видимо, вывалился из сумки, когда девушка упала. Она взвесила в руке камешек. «Ладно, и такой сойдет для начала», – мысленно махнула рукой, через силу заставила себя подняться на ноги. Сделала несколько неуклюжих шагов. Голова все еще кружилась, коленки не слушались и норовили выгнуться в обратную сторону. На шарканье повернулся старик. Вытянул от удивления лицо, аж морщины разгладились.
– Да когда ж ты уймешься, идиотка?
– Черта с два! Это моя сказка! – выкрикнула Сенька прямо в ядовитые глаза, – И здесь я пишу сценарий!
Девушка замахнулась и со всей силы запустила светящийся бледным светом обломок, целясь в пульсирующую выпуклую синюю вену между седых бровей.
– Сдохни, говнюк! – процедила она.
Камень засветился в полете еще сильнее. И, казалось, лопнул, не достигнув цели. Рассыпался на миллиарды крохотных хрусталиков. Маг пытался отбиться от них копьем, но проворные маленькие сферы впивались в рукава мантии, щеки, руки, лоб старика.
– Лунный камень! Где ты его взяла, стерва?! – взревел колдун.
Но ответа уже не услышал. Желтая крошка сжала озадаченного дедка в бурлящий лавой шар. Превратила в будто залитый эпоксидной смолой винтажный набалдашник на рычаг управления автомобиля. Только вместо розочки внутри – искаженное ужасом морщинистое лицо. Сенька содрогнулась. Сфера запульсировала. Над полянкой поднялся небольшой кудрявый грибок словно от атомного взрыва. Это и был взрыв. Беззвучный. И не причинивший никому вреда. Только маг навсегда исчез с поля битвы. Лишь копье его одиноко осталось валяться рядом с небольшим жженым пятнышком.
Есения на всякий случай откинула его подальше в траву. Сама бросилась к обрыву. Опустилась на колени. Вгляделась в дно каньона. Далекое, оно терялось в густых зарослях с серых острых каменистых россыпях. С такой высоты девушка не заметила бы и великана, что уж говорить о блондине.
– Габриэль! – крикнула она в пустоту.
– Эль, эль, эль, – отозвалось печальное эхо.
– Габриэль, – прошептала девушка, закрыла лицо ладошками и разрыдалась.
Было бесконечно больно. Она потеряла самое дорогое. Мужчину, который смог всего за неделю стать для нее и близким другом, и опорой, и возлюбленным. Любовь, которой и так не суждено было гореть долго. Плечи Сени еще долго содрогались. Дракон стоял за ее спиной. Из его вмиг поумневших янтарных глаз тоже катились крупные слезы.
Солнечные лучи уже низко кланялись земле, обнимая ее бело-красным мерцающим светом. Макар уже не мог сидеть на месте. Со своего плато он не видел и не слышал всего происходящего на горном балконе. Его плотно укрывал навешанный над жилищем дракона купол тайны. Мудрые создания владели этой магической силой с момента рождения. Потому и найти логово рептилии было сложно. Либо очень опытные маги, либо прирожденные следопыты, либо крестные родители ящеров. Так называли людей, связанных с мифическим созданием мысленной красной нитью. Они могли направить дракона. Воспитать из него верного защитника или свирепого убийцу. Такой, похоже, была Сенька. Это парнишка понял из обрывков разговоров между ней и Габриэлем. «Наверняка поэтому девушка твердо знала, куда вести команду, – размышлял лис. – Поэтому дракон пустил их к скрывающей от посторонних глаз пещеру вершине».
Мальчишка уже сжевал все остатки еды. Переиграл во все знакомые ему игры. Исследовал гору вдоль и поперек. И вдруг резко как будто почуял неладное. Заметался на месте. Перевоплотился в лисицу и шмыгнул в сторону долины. Его словно подталкивала вперед какая-то невидимая сила. За считанные минуты рапосса преодолел каменные завалы, нагромождение сломанных бурями веток, густые заросли орешника. Выскочил на амфитеатр перед входом в пещеру. И замер.
Есения сидела на самом краешке обрыва спиной к лису. Ее плечи потряхивало. Голова была низко склонена. В нескольких шагах от нее с лапы на лапу переминался дракон. А Габриэля нигде не было видно. Оборотень принюхался. Гарь. Воздух был пропитан едким запахом. Его немного перебивало что-то сладковатое. Макар хотел подойти к Сеньке, но рептилия преградила дорогу. Жестом показала: «не тронь, не надо». Он еще раз поискал глазами блондина. И тут до него начало доходить, почему плачет девушка. Он припал на задние лапы, оскалился на дракона, зарычал. Сенька приподняла голову.
– Макар?
Лис подбежал к ней, ткнулся носом в ладошку.
– Сеня, где… где Габриэль? Он… он… – договорить не смог, к горлу подкатил колючий комок.
Есения снова разревелась. Горько. В голос. Так, что у Макара не осталось сомнений. По рыжей мордочке заскользили злые капельки. Лиса накрыло чувство вины. Если бы он раньше пришел!
– Сеня, это дракон… ну, того… Габриэля, – тихо спросил он.
Девушка покачала головой. Оборотень не смог сдержать не весть откуда взявшийся вздох облегчения. Сенька погладила его по лоснящейся холке, обняла за шею. А что, если… По ее лицу пробежало озарение.
– А что, если он не умер? Зацепился за дерево и висит там на ветке, истекая кровью? О, боже! Мы должны немедленно спуститься к подножию и разыскать его! – Есения вскочила на ноги и заметалась по полянке.
Дракон закатил свои умные янтарные глаза, печально покосился на Макара. Тот попытался успокоить Сеню, убедить ее, что при падении с такой высоты даже при наличии сверхспособностей, уцелеть не возможно. Но девушка была непреклонна. Она билась в истерике, требовала любой ценой спустить ее вниз. Угрожала, что в противном случае сделает это сама. Обязательно сорвется и тоже погибнет!
Рептилия сдалась первой. Дракон приподнял девушку за ворот камзола, аккуратно закинул к себе на холку. Там оказалось очень удобное углубление между головой и крыльями. Сеня как будто уселась в комфортабельное кресло бизнес-класса на борту боинга. Не хватало только прохладительных напитков и улыбчивой стюардессы. Впрочем, тут же к ней присоединился борт-проводник – уже перекинувшийся в мальчишку Макар. Ему на чешуйчатом аттракционе досталось не столь удачное местечко на гребенчатой шее ящера. Зато повезло с ремнями безопасности – там висел какой-то амулет на толстом обрывке веревки. Вот им-то паренек и обмотался, чтобы не выпасть, а для надежности еще и руками вцепился в ближайший оранжевый гребень.
Дракон дождался, пока пассажиры усядутся и пошел на взлет. Макар охал и ахал. Есении же было так плохо, что она даже и не заметила, как чешуйчатая пятитонная пташка, набирает высоту. Желудок почувствовал неладное, только когда ящер зашел в крутое пике и начал спускаться в долину. Внутри у Есении все сжалось, подпрыгнуло к горлу и хотело было проситься наружу. Но тут пред самыми макушками деревьев дракон притормозил и завис в воздухе. Отсюда – каменное дно было как на ладони. Но сколько бы Сенька не вглядывалась, ничего так и не увидела. Хоть какие-нибудь следы Габриэля они искали до самых сумерек. Отчаявшись, девушка начала убеждать себя в том, что его унесла бурная речка, с жадностью облизывающая серые скалы.
Ронять слезы сил уже больше не было. Надо было думать о ночлеге и о пропитании. Хоть голода Есения и не чувствовала, он должна была позаботиться о мальчишке. Единственное, чего она сейчас хотела, это проснуться у себя дома в теплой мягкой постели в своей любимой пижаме с миленькими бледно-розовыми цветочками. Очнуться и понять, что все это ей только приснилось. Жестокий, даже слишком, но сон. Будет больно. Но не так, как сейчас.
Вверх дракон поднялся быстрее. Подняв тучу пыли словно груженный военный самолет «Руслан», тяжело опустился на задние лапы перед самой пещерой. Наклонил шею-трап вперед, чтобы дать возможность пассажирам спуститься. Макар лихо соскользнул по гладкой мерцающей коже на землю. Он как-то в одно мгновение повзрослел. Глаза стали серьезнее. В них уже не плясали чертики. Мальчишка протянул Есении руку, помог спрыгнуть. Девушка еще раз посмотрела на уже зияющий чернотой разлом, горько всхлипнула.
– Уииииии, – Сенькино плечо пожала теплая чешуйчатая лапа.
– Ах, ты ж ящерка! А ведь мы шли убивать тебя, – она в ответ погладила рептилию по переливающимся на щеках пластинкам.
Дракон совсем по-человечески понимающе хмыкнул, покивал башкой, поцокал фиолетовым языком. Приглашающе растянул крыло в сторону входа. Галантно поклонился, подсветил язычком пламени. Есения от удивления даже грустно засмеялась, но под каменный свод зашла. Макар проскользнул за ней. А после и дракон прошлепал в собственные апартаменты. Дунул на подсвечники, расставленные вдоль стен. Комната озарилась мягким уютным светом. Ящер быстро прибрал раскиданные во время бегства вещи. И удалился в смежную нишу в стене. Чем-то загремел.
В первый раз, когда попала сюда днем, Сенька не особо осматривала интерьер. Было как-то не до этого. В этот раз и времени оказалось побольше. И надо было себя чем-то занять. Вот она и переходила от одной унизанной полочками стены к другой, увешанной картинками. Странно. Пещера совсем не походила на логово дракона в представлении девушки. Ее мысли рисовали грубый грот, заваленный обглоданными костями и сокровищами. Но никак не салон в стиле какой-нибудь придворной дамы. Но самое удивительно ждало Есению впереди. Когда она уже успела осмотреть все прелести гостиной, из проема в стене снова вынырнул дракон. С крошечным для его лап подносом, от которого исходили головокружительные ароматы. Рептилии не хватало только кружевного передничка и кипельно-белой салфетки на локте. Виляя хвостом и насвистывая под чешуйчатый нос какую веселую песенку, он поставил еду на низенький круглый столик. Пригласил на приземистые серые кресла-мешки. Такое же валялось у Сеньки в комнате дома, там, в далеком Питере. Девушка с изумлением потрогала пуф. Ей стало любопытно, чем он набит. Снаружи это оказался просто чехол, грубо сметанный из необработанного сукна, внутри, если верить ощущениям и рельефным ребрышкам, была обычная гречка. Есения попробовала сесть, утонула в массажном облачке, поерзала. Удобно.
Паренек плюхнулся на соседнее, с удовольствием вытянул ноги. Сеня в очередной раз отметила, как он изменился за эту неделю. Стал более спокойным, серьезным. Даже, кажется, немного вытянулся, приосанился. И, если бы не все то же открытое детское личико с хитрющими ореховыми глазами и носом-картошкой, то можно было бы сказать возмужал. Сейчас девушка уже отчетливо замечала, что даже не в рыжей шубке, а в человеческом облике, он очень напоминал проныру-лисицу. Жестами, повадками, ужимками, живой мимикой. То, что он оборотень, ее не пугало. Сенька так привыкла ко всем странностям, которые окружали ее в этом мире, что ей казались более необычными и чудаковатыми петербуржцы 21 века.
Дракон кашлянул, моргнул в сторону аппетитно дымящихся плошек. Запеченное мясо, овощи а-ля гриль. Просто, но с душой. Девушка снова удивилась, как он смог что-то приготовить своими когтистыми лапищами. Сейчас ее чувства немного притупились. Столовых приборов у ящера не оказалось. Сенька подцепила пальцами ломтик по виду напоминавший свинину. Оглядела его со всех сторон, сунула в рот. Пожевала. Вспомнила добрым словом знакомого шашлычника-кавказца, блюда которого считала эталоном кухни на мангале. Ящер мог бы запросто составить ему конкуренцию. Девушка, хоть и думала, что после всех событий сегодняшнего дня, ей кусок в горло не полезет, умяла почти половину порции.
Сам дракон к мясу не притронулся. Слизал языком остатки овощей. А после ужина откуда-то выудил ровную стопку синих клетчатых пледов. Кивнул на сложенные у стены соломенные тюфяки. Макар помог Сеньке разложить их по комнате. Взял свою часть одеял, зарылся в них и мгновенно уснул. Дракон тоже свернулся клубочком на своем, кажется, обычном месте – на ковре в центре пещеры. Под заветным сундучком с иголкой. Тем самым, деревянным с кованой отделкой. В тусклом ореоле одинокой свечки, железные завитки на бортах сундука были похожи на диковинных птиц, запутавшихся в резных ветках.
Девушка еще долго рассматривала узоры. Они казались ей такими родными. Она живо представляла себе каждый выкованный лепесток, когда описывала его в своей сказке. Сон не шел. Мысли постоянно возвращались к Габриэлю. Память услужливо подталкивала еще совсем свежие воспоминания: вот она увидела его впервые – такого холодного, важного. Ошибочно приняла за одного из «женихов», нелепо вела себя больше половины пути. Ох, какой же она была дурехой! А он – всегда сдержанный и понимающий. Настоящий. Почти идеальный. Был. Сенька снова расплакалась. Откуда взялся этот стоклятый старик с трехэтажной манией величия? И что теперь делать ей, Сеньке? Как сделать так, чтобы ящер не трогал больше Чарогорию и ее население? Оставаться в Семидержавье не хотелось. Она вдруг так разозлилась и на него, и на себя, и на все вокруг. Ей отчаянно захотелось вернуться в Питер. И удалить к чертям свой текст. Стереть без права на восстановление. Но как это сделать, не убивая дракона?
В ее голове смешалось столько всего, что стало больно дышать. Грудь сперло цепкими оковами. Девушка встала с тюфяка, закуталась в одеяло, тихонько выбралась из пещеры. Зябко поежилась. Ночной ветерок теребил листочки на низеньких кустарниках, ласково перебирал примятые дневными боями травинки. Высокое небо казалось расшито мерцающими пайетками-звездами. Ни облачка. Только одинокий полумесяц. Даже он сегодня казался поникшим – совсем тусклый, словно потертый. Сенька перевела взор на дымчатые еле заметные очертания гор. В темноте они казались еще более воинственными – ощетинившимися пиками, прикрывающиеся щитами-столетними деревьями. Как будто армия великанов приготовилась к бою и… застыла в ожидании команды.
Хурэл в ночь перед тем, как троица отправилась в логово дракона, рассказывал красивую легенду про этот хребет. Будто тысячи лет назад, когда эльфы еще не стоили домов и селились на деревьях, вампиры нападали на завернутых в невыделанные шкуры людей и пили их кровь, а оборотни жили настоящими стаями в лесах, тогда в этих краях обитало племя полубогов. Они были высоки, красивы, горды и величавы. Уже тогда они возводили утонченные замки на вершинах самых высоких гор, возделывать земли в низинах и разводить на пологих склонах овец и коров. Существовал у них удивительный обычай – раз в год невеста сама могла выбрать, с кем идти под венец. И никто не мог ей отказать. И вот однажды самая красивая девушка рода влюбилась в отважного воина. Она ему тоже нравилась, но сердце его было отдано приключениям. Он не только защищал рубежи своей горной страны от нападок диких народцев, но и мечтал обойти вдоль и поперек все земли вокруг. А жениться – это означало осесть на месте, обзавестись потомством и проститься с мечтой. Тонкая как тетива девушка знала это, и берегла любовь свою до лучших времен. Надеялась, что воин повзрослеет, остепенится и сделает выбор в ее пользу. Но время шло. И уже несколько лун сменило друг друга. Однажды сердце девушки не выдержало. Она приоделась в свое самое красивое платье, накинула на плечи расписной платок, заплела черные волосы в тугую косу и по обряду предложила себя богатырю. Он не смог ей отказать. Но сразу же поник, сгорбился, лукавый и всегда веселый его взгляд потух в одночасье. Глядя на увядающего с каждым днем жениха, девушка тоже печалилась и теряла, как роза в вазе лепесток за лепестком, свою красоту. И вот однажды, когда до свадьбы оставалось всего ничего, воин пришел к девушке. «Не могу я, – говорит, – без странствий. Плохо мне. Сам сгину и тебя погублю. Откажись от помолвки. Отпусти меня». Невеста так была расстроена, что ничего не смогла ответить. Воин склонил голову – окончательно принял ее волю. На следующий день они стали мужем и женой. Но счастью не суждено было прийти в их дом. Мечтающему о далеких путешествиях словно подрезали крылья. И однажды от отчаяния он по-настоящему окаменел. Сидел, смотрел в одну точку, да так и застыл. Супруга попыталась его отогреть, но ничего не вышло. Она поцеловала его в шершавые холодные губы, разбежалась и прыгнула с обрыва. Так среди этих гор появились еще две – одна тонкая, острая, изящная. Вторая – массивная, словно покрытая мускулами-уступами. Странник и его красавица-жена. Ветер приносил им весточки со всех уголков мира, звезды танцевали для них на ультрамариновом небосклоне, путники оставляли ленточки в косичках-веточках на вершине женской горы. А по весне по ее склонам текли водопады – слезы горечи по неслучившемуся счастью, когда они были живы. И радости – что они навеки-вечные рядом.
Красивая и грустная легенда. Сенька обхватила себя руками. Сердце щемило от пронзительного очарования вокруг и пустоты внутри. Ей показалось, что где-то среди бесчисленных склонов мелькнул огонек. Душа ухнула вниз до самых пяток и взмыла обратно. В висках забилась раненой птицей надежда. Девушка до черной боли в глазах вглядывалась в ночь, искала призрачный костерок, но больше его так и не увидела. Есения села прямо на землю и снова горько расплакалась. И только, когда звезды начали покидать небесное полотно, месяц спрятался за самой высокой вершиной, а на востоке солнце выкинуло тоненькие лучистые щупальца, девушка вернулась в выстуженную за ночь пещеру.
Дракон подергивал лапкой во сне. Макар сопел, уткнувшись носом в стенку. Сенька накинула на плечи парнишки одеяло. Закуталась в свое, забралась на тюфяк и провалилась в долгожданный усталый сон. И снова кто-то в ее подсознании читал стихи. Как тогда, в последнюю ночь дома. Грустные, тягучие, как горький каштановый мед.
***
– Бульк, бульк, – сизое варево как будто стремилось сбежать из небольшого чугунка, подвешенного над язычками пламени. Оно довольно облизывало сосуд, ловило каждую капельку зелья. То нещадно пузырилось, плевалось, фыркало. Генриус речитативом напевал строчки под свой острый нос, прихлопывал деревянной ложкой с длинной резной ручкой крупные полусферы.
– Чпок, чпок, – пузыри словно обычные мыльные лопались со звонким плеском, обдавая серые стены радужными брызгами.
Кляксы шипели, шкварчали, извивались, сползали тоненькими змейками под ноги чародея. Маг, казалось, не обращал на это никакого внимания. Чем варево становилось гуще, а пламя ярче, тем больше стягивались к переносице кустистые брови. Вдруг Генриус повел носом, кончик его задергался. Две седые дуги едва не взлетели выше лба. Затерянный советник сложил губы трубочкой, протяжно присвистнул. Поскреб подбородок узловатыми пальцами.
– Тэк-тэк-тэкс… Что это тут у нас?
Он пригладил пузырьки ложкой. Зелье стало зеркальным. Чародей заглянул в чугунок, снова поводил по поверхности, подул, разгоняя пар, вгляделся. У стены зашевелилась тень. Генриус коротко на нее шикнул, не отрывая сосредоточенного взгляда от мелькающих в котелке картинок.
– Пора! – почти выкрикнул он и одновременно шлепнул ложкой по «зеркалу». Картинка пошла рябью. В чугунке снова заквакали пузыри.
Генриус выудил из складок небольшую стеклянную колбу. Большим пальцем откупорил со звонким чпоком пробку. Ложкой поймал пузырек в самом центре зелья. Подул, понюхал. Тонюсенькой струйкой влил в сосуд. Повертел в руках. Жемчужное варево лениво растеклось по стеклянным стенкам. Генриус довольно причмокнул морщинистыми губами, заткнул крышку обратно. Спрятал горлянку в карман. Щелчком пальцев потушил пламя. Варево обиженно булькнуло и затихло. Через пару минут Генриус голыми руками снял абсолютно холодный котелок с треноги. Перевернул его вверх донышком и повесил на крюк, вдолбленный в стену пещеры. Как будто в чугунке ничего и не было. Из него высыпались лишь несколько пылинок. В тусклом свете они покружили в воздухе и пропали. Волшебник снова щелкнул пальцами. Огарки свечей, установленных в тяжелый литой канделябр на входе в грот, жалобно задрожали и тоже потухли. Под каменными сводами недовольно заерзали летучие мыши. Генриус повесил ложку рядом с котелком. Мягкие кожаные сапоги зашаркали по гладкому полу, мелкие камушки глухо перекатывались под подолом шерстяной мантии. Через несколько метров советник растворился в глубине пещеры. И только еле различимый речитатив еще долго эхом ударялся о испещренные самоцветными жилами подземные стены.
***
Липкие лапки беспокойного сна хватали Есению за руки, за ноги, рвали рубашку, тянули за кудри. Девушка то просыпалась, то снова проваливалась в кошмар. Раз за разом как в замедленном среднесортном ужастике она видела, как копье мага разрезает Габриэля напополам. Волосы сбились в колтуны, щеки заалели, одеяло сползло на каменный пол. К утру воспаленный Сенькин мозг настолько устал, что девушка мечтала уже самой оказаться на месте блондина. Лишь бы не возвращаться снова в этот фантастический ад.
– Сеня, Сень…
Ласковый голос Макара и тревожное прикосновение его шершавой ладошки к плечу. Сенька с трудом разлепила опухшие от слез веки. Мальчишка стоял на коленях перед ее импровизированной постелью. В одной руке держал дымящую чем-то терпким глиняную чашу.
– Выпей.
– Что это? – девушка приподнялась на одном локте, заглянула в кружку. На ее дне плескалось нечто жирное и бурое. – Фу, не буду, – отвернулась она к стенке.
– Сень, ну что опять началось? Надо. Пей! – Макар насильно развернул ее к себе и назидательно сморщил лоб.
– Ладно, давай. Бее… Вот же гадость! Это что?
– Отвар успокоительный. Ты кричала во сне.
– Мне снился … – договорить Сенька не смогла. Колючий комок снова ежиком оцарапал горло. Девушка втянула в себя побольше воздуха и одним махом осушила кружку.
Макар забрал посудину. Присел на краешек набитого соломой матраса.
– Сеня… – робко начал паренек после минутной паузы.
– Да?
– Что мы будем делать дальше? Ты же не будешь ломать иглу?
Девушка вздохнула. Миссию они провалили. Убить милого дракона у нее кишка тонка. Да и не гуманно это. Уговорить его не лезть больше к людям – тоже мертвый номер. Да и рано или поздно сюда может прийти еще один такой маг на всю голову. И что, если ее рядом уже не будет? Кто поможет ящеру не дать превратить себя в машину для расправы и междоусобных войн? И ради чего тогда погиб Габриэль?
– Макар, – вдруг осенила Есению мысль. Она осторожно подбирала слова. Пальцы комкали краешек одеяла, выдавали волнение. – Макар, я придумала. Ты вернешься обратно в Чару. А я останусь здесь, – выдохнула девушка.
Паренек явно не понял посыл сказанного.
– Это зачем?
– Ну, – она закусила губу, – ты прав, я не смогу сломать эту чертову иглу.
– И не ломай. Пусть живет себе. Он хороший. Кажется.
– Хороший, – эхом отозвалась Сеня. – До поры до времени. Пока новый сдуревший фанатик не решит подчинить его своей воле. И тогда все жертвы напрасны. А пока я буду здесь, я смогу защищать и ящера, и людей. Он рано или поздно повзрослеет, и тогда, наверное, уже будет не страшно оставить его одного.
– Сень, не дури! – вытаращил на нее глаза оборотень. – Ты не можешь остаться в глуши, среди безлюдных гор.
– Почему? Очень даже могу. Мне терять уже нечего, – возразила девушка.
– Тогда я тоже останусь.
– Нет, дорогой, не угадал. У тебя вся жизнь впереди. Тебе надо учиться, взрослеть, писать свою историю. Эта – моя, – спокойно проговорила Есения. – Она не годится для веселого молодого оборотня. Поэтому сейчас мы пообедаем, потом поможешь мне вычистить пещеру и привести ее в божеский вид. А завтра на рассвете отправишься обратно в княжество. В лисьем обличье, чтобы я была спокойна. Там ты расскажешь, что дракон больше никого не тронет. Отцу я напишу письмо, в котором все объясню. И что произошло, и почему я приняла такое решение. Передашь. Он поймет.
– Но…
– Никаких «но», – безапелляционным тоном оборвала его Есения. – Иди мой руки.
– Время лечит. Поверь, – Макар поднялся на ноги и вышел.
Он понял, что спорить с ней бесполезно. Решил, что уговорит Доброслава отправиться за княжной и вернуть ее силой, если потребуется. А через пару мгновений до Сеньки донеслись отголоски рыка. Беспомощного, обиженного. Лис вымещал свою злость. Как умел. Девушка ему даже позавидовала.
После обеда втроем они принялись за расчистку склада антиквариата. Хоть в пещере и без того было уютно, по шкафам, углам и чуланам накопилось много ненужных вещей. Дракон фыркал на Сеньку, пытался вырвать из ее загребущих рук каждую безделушку, которую она хотела выбросить. Борьба из-за некоторых шла практически на смерть. Но в основном ящер сдавался, поджимал хвост и с топотом уходил из «дома». Но буквально тут же возвращался – мало ли, что выкинет эта бестия без его пригляду. Так и провозились до самого вечера. У порога скопилась приличная горка из кружевных передничков, расписных кружечек с трещинками, резных канделябров, подернутых паутинкой древности картин и прочего окутанного налетом старины хлама. Дракон с укором поглядывал на Сеньку. Она не сдавалась.
– Давай, давай, на мусорку всю эту дребедень! Я не собираюсь жить в музее! – топнула ногой девушка.
Ящер пустил вместо яростных изумленные струйки дыма из ноздрей. Сам же от неожиданности закашлялся.
– Уи? – приподнял переливающиеся в закатном солнце брови дракон.
– Да, правда, остаюсь с тобой, –подтвердила Есения.
– Ую-хо-хо-хо-хо! – запрыгал на месте радостный рептилоид, захлопал крыльями словно в ладоши.
Ветерок чуть не смел Сеньку с Макаром с ног, разметал аккуратно собранный в кучу хлам. Дракон виновато закрутил лапкой по полу, словно собрался танцевать твист. Сенька поймала этот жест, в очередной раз изумилась: «Совсем по-людски».
К вечеру на Есению снова нахлынула тоска. С такой силой, что суставы выкручивало. Хотелось не просто плакать, а выть, царапать стены и грызть землю. Пока день девушка крутилась с уборкой, она гнала от себя все мысли о блондине. А сейчас Сенька четко осознала, что жизнь разделилась на до и после. Что Габриэля не вернуть. Уснуть в эту ночь она так и не смогла.
На рассвете разбудила Макара. Пока он собирался в дорогу девушка еще как-то держалась, пыталась шутить и улыбаться. А как только парень перекинулся в рыжую с подпалинами лисицу, и в траве замелькал белоснежный кончик пушистого хвоста, Сенька расслабилась. Слезы ливнем хлынули из глаз. Дракон не лез успокаивать. След Макара уже сдул ветер, а девушка еще долго стояла и смотрела невидящими глазами в даль. Туда, где ее жизнь была полна приключений и радости, смысла и будущего. Ничего этого теперь у нее нет. Сенька всхлипнула в последний раз. Решительно вытерла слезы, высморкалась. Вздернула острый подбородок и развернулась к своей новой пока неизвестной реальности.
***
Хурэл сидел на крылечке и коротеньким ножичком чиркал по деревяшке. Кусочек вертелся в его руках, пальцы сновали туда-сюда. Земля у ног покрылась кудрявыми щепками. Элапидей от усердия высунул кончик языка. Он был настолько увлечен работой, что казалось, не слышит и не видит ничего. Но Макар-то знал, змеечеловека провести нельзя. Он кожей чувствует, что происходит вокруг. Паренек скинул рыжую шкурку в густой траве сразу за раскачивающимся мостком. Хурэл, не отрываясь от своего занятия, ласково прошипел:
– Приветствую тебя, рапосса.
– И тебе здравствуй, элапидей.
Змей, не поднимая глаз, спросил:
– Один?
– Один, – плечи Макара опустились.
– Габриэль?
– Да. Погиб, – проскрипел мальчишка.
– Есения?
– Осталась охранять дракона.
– Хм… Не решилась убить?
– Все-то ты знаешь, хладнокровный.
– Не все, – возразил Хурэл. – Только то, что позволено. Почему ты не уговорил ее вернуться домой?
– Ты терял близких? – как-то совсем не по возрасту посерьезнел паренек.
– Боль рано или поздно утихнет, а жизнь проходит мимо, – философски блеснул вертикальными зрачками элапидей.
– Но прежде, чем притупится, так просверлит, помотает, что жизнь эта не мила становится. У меня вся семья погибла, я один выжил. И знаешь, что? Первый год единственное, чего я хотел – поджать хвост и тупо скулить. Настолько мне выжгло все изнутри, – Макар помолчал. – Вот и ей надо сейчас просто побыть со своими мыслями. Привыкнуть, что его больше нет.
Взгляд мальчишки зацепился за деревянную статуэтку. Габриэль. С его характерным прищуром, острым носом, спокойной уверенной улыбкой. Паренек отвел мокрые глаза в сторону.
– Я хочу как можно скорее добраться до Чары, рассказать все князю. Он, думаю, не захочет, чтобы его дочь заживо хоронила себя среди хребтов Смеральдо.
– И в лисьем облике это будет точно безопаснее, – закончил за него Хурэл. – В пустыне не спокойно сегодня.
– Откуда знаешь?
– Ветры донесли. Там кто-то собирает армию.
Макар отправился в путь сразу после сытного обеда. Он планировал останавливаться только на сон и отдых. Надеялся, что звериные ноги донесут его до столицы Чарогории гораздо быстрее, чем трое всадников добирались сюда.
***
– Эй, так не честно! Ты жульничал!
Сенька взвизгнула, выдернула из пасти дракона диск и снова послала его в сторону долины. Ящер грузно развернулся и большими потешными прыжками бросился ловить снаряд. Уже у самой земли успел схватить его острыми зубами. Притормозил хвостом. Поднял в воздух кучу пыли и мелкие травинки. Кувыркнулся. И стрелой уже на крыльях вернулся обратно к девушке.
– Ю-ху-ху, – довольная морда замелькала прямо перед Сенькиным лицом.
Она брезгливо кончиками пальцев подхватила обслюнявленный диск. Дракон в нетерпении переминался с лапы на лапу, готовый снова пуститься в игру. Есения скорчила гримасу и метнула снаряд в противоположную сторону. Рептилия, не ожидавшая подвоха, забавно вздернула глазки, похлопала длинными ресницами. Крылышки встрепенулись. И дракон тотчас же оказался позади девушки с диском в пасти.
– Ну, нет! Я с тобой больше играть не буду! – топнула ножкой Сенька. – Мы договаривались не летать!
Ящер потупил взор, расковырял когтями правой задней лапы воронку в земле. Сеня готова была поклясться, что чешуйки на драконьих щеках приобрели легкий малиновый оттенок.
– Ладно, ладно, мир! – она протянула руку, погладила его по глянцевой лапе.
Он лизнул ее щеку, засмущался, спрятал морду под крыло. Неловко выглянул.
– Ой, да ты флиртуешь со мной что ли? – удивилась девушка.
В янтарных глазах заплясали искорки. Теперь засмущалась уже Сенька. Чтобы сгладить неловкость, она резко выдернула у рептилии диск и снова швырнула его в кусты. Ящер с гиканьем кинулся за ним.
В драконьем логове Есения жила уже несколько дней. Сказать, что она скучала по прошлой жизни, по Габриэлю, Макару – ничего не сказать. Днями девушка заваливала себя делами. Нещадно оттирала апартаменты рептилии. Заглянула в каждый уголок, выскоблила полы, стены, шкафы и ниши. Сегодня устроила себе выходной – они с драконом играли на свежем воздухе. После обеда Сенька запланировала осмотр окрестностей. Все-таки теперь это ее дом на неопределенное время. А в нем хочется быть хозяйкой. Или хотя бы чувствовать себя ей.
Разыгравшийся дракон как собачка плясал вокруг нее на задних лапах. Требовал, чтобы она снова пустила диск в полет. Со стороны это, наверное, смотрелось очень смешно. Серебристо-зеленая туша весом в несколько тонн косолапым медвежонком резвится вокруг хрупкой тоненькой девушки.
– Как же мне тебя называть? – спросила вдруг Есения.
Ящер тут же рванул в сторону кустов. Подхватил сломанную ветку. Разровнял песчаный островок у самых ног Есении. И старательно вывел: «Орландо». Девушка опешила.
– Ты умеешь писать?
Тот закивал.
– Вот это поворот! Значит, Орландо…. – протянула девушка. – Очень приятно, – смешливо присела она в книксене.
Дракон в ответ галантно склонил голову. Лицо Сеньки от изумления вытянулось еще больше.
– А скажи-ка мне самый вежливый из драконов, на кой черт ты селянам гадил? Я же вижу, что ты не агрессор, не провокатор, не хулиган. Нафига? А?
Дракон спрятал лапу с палкой за спину, прикинулся глухим и начал насвистывать какую-то слишком знакомую песенку. Есения ткнула ящера под коленку локтем. Тот нехотя нацарапал: «Сначала было скучно, потом свое хозяйство захотел тут развить».
– Ого! Да ты зверушка с амбициями! – выпалила удивленная Сеня. – Это поэтому ты животинок и растения воровал? Там, – она махнула с торону полянки, на которой они с Габриэлем ждали Макара, – на лугу пасутся всякие «ко»…
«Да», – потупился дракон.
– Ну, а че тогда не организовал-то? – подозрительно сладко улыбнулась девушка.
«Да, не умею я! А эти учить не хотели», – выскоблил на земле обиженные кривые буквы ящер.
– Тю! – всплеснула руками Сенька. – А ты просил?
Глаза цвета драгоценной смолы округлились, щеки затряслись в разные стороны.
– Ой, горюшко ты луковое! Образина бестолковая! Может, и не было бы всего этого, если бы ты, игуана японская, просто попросил их тебе помочь! – в сердцах бросила Сенька, спрятала лицо в ладошках и разрыдалась.
Дракон поджал хвост, как нашкодивший щенок. Потоптался на месте, попытался приобнять дрожащие плечи девушки. Но тут же получил заслуженный пинок. Потер ушибленное место и отошел в сторонку – ждать, когда Сенька сама успокоится.
С миссией этой она справилась не скоро. Все сдерживаемые за неделю соленые ручейки бурным потоком вырвались наружу. Потом нахлынула жалось к своей переломанной судьбине, горечь утраченных возможностей. Когда слез уже не осталось, появилась тупая злость. На себя. На дракона со странным именем. На не очень умных селян. Ящер все это время неловко топтался в поле зрения, но здравый смысл, видимо, уберег его от неосмотрительной попытки подойти к Сеньке поближе. Успокоилась девушка спустя несколько часов. И то, только потому что желудок предательски скрутило голодной судорогой.
– Орландо, – позвала она.
Дракон моментально вырос за спиной девушки, готовый выполнить любую ее просьбу.
– Давай поедим что ли, – предложила Сеня.
Ящер метнулся в сторону скотного двора, схватил первую попавшуюся свинью. И буквально через полчаса Сенька уже втягивала носом аромат запеченного с чесночной корочкой окорока. Глотая слюнки, она размышляла, как Орландо разделывал скотину, откуда умеет готовить так, что любой гурман оближет не только пальчики, но и начисто протрет языком тарелки и кастрюльки, и, главное, как он вообще это делал своими лапищами – все это для Есении оставалось загадкой. Но каждый день ящер кормил ее как в лучших ресторанах. Сам питался отдельно. Чем – Сенька тоже не знала. На кухню не пускал. Впрочем, она туда и не рвалась. Несмотря на то, что обожала фантазировать у плиты. Но искренне считала, что чужая кухня – вещь гораздо интимнее, чем даже шкафчик с кружевными трусами.
Трапезничать сегодня девушка решила на свежем воздухе. Вытащила на живописную полянку маленький журнальный столик, постелила вместо стула толстый шерстяной плед.
– Орландо, а расскажи-ка мне, дорогой, кто тебя научил этому вкусовому экстазу? – спросила она, как только дракон поставил перед ней пышущее розмарином, тимьяном и чесноком блюдо.
Сеня в ожидании, пока ящер принесет приборы, еле удержалась, чтобы не ковырнуть еще потрескивающую корочку ногтем. Из крохотных разрезов, нашпигованных травами, вытекал жемчужный сок. Капельки собирались в причудливые узоры. Сеньке показалось, что они сплетаются в надпись. Она вгляделась в мерцающие в малиновых солнечных лучах бульонные ручейки. Вздрогнула. «Берегись!» – витиеватые буквы сложились в слово всего на долю секунды, а потом снова растеклись по серебряной тарелке. Аппетит как ветром сдуло. Вместо него подступила паническая тошнота. Девушка глубоко вдохнула, медленно выдохнула. Приложила к пылающим щекам дрожащие холодные ладошки. Кинула полный тревоги взгляд на блюдо. Может, показалось? Ароматные ручейки уже собрались в бесформенную лужицу под окороком.
– Все, Сенька, нафантазировалась до галюников. Как раздобыть адрес ближайшей психушки? – прокомментировала себе под нос девушка. – Надо же в обычном бульоне разглядеть неведомо что! Лечись, княжна писательская. Больше дурных рассказов не пиши. И будет тебе счастье. Но это, курносая, не точно, – закончила она маминым голосом.
Мама. Как же Сенька по ней соскучилась! Сильная, смелая, умеющая дать совет так тонко, что потом еще долго гордишься, что сам нашел такой гениальный выход из сложной ситуации. Она бы точно сейчас подсказала, что делать дальше, как справиться с тупой болью, которая острой бритвочкой каждую секунду ковыряла сердце. Резала миллиметр за миллиметром, с упоением трогала края затянувшихся было ранок, обдирала с них запекшиеся кровяные корочки, пока те снова не начинали сочиться скорбью. Глаза снова обожгло тоскливыми слезами. Есения зло смахнула их. Хватит! Удостоверится, что дракону никто не угрожает, княжество в безопасности, и… «И что?! – поднял любопытную голову внутренний голос. – Нет, правда, и что будет дальше? Как выбраться из этого выдуманного мира, не переломив иголку?». Сенька привычно закусила губу. Генриус! Имя мага инсайтом запрыгало в голове девушки. Теннисным мячиком прокатилось по всем уголкам сознания. Генриус. Вот, кто ее сюда призвал (Есении хотелось в это верить). И вот, кто ее отсюда вернет домой. Сразу после того, как Сенька поможет Орландо построить свое фермерское хозяйство. Почему бы и нет? Пусть помнит ее за доброе дело. Зря что ли она изучала государственное муниципальное управление в университете. А последнее практическое задание по экономике как раз было по построению бизнес-плана крестьянско-фермерского хозяйства мясного направления.
Как только девушка все решила, на полянку прошлепал дракон. Положил приборы, поставил на стол кружку, дымящую мятным чаем. «Успокоить, небось, хочет, – моргнула мысль в Сенькином мозгу. – Правильно. Лучше бы, правда, стопку водки», – додумала девушка и сама удивилась. Алкоголь после приснопамятной пьянки с Глафирой в Запустынном, вызывал у Есении стойкое отвращение.
– Орландо, душка, ты мне так и не рассказал, откуда в тебе такой поварской талант? Еще и сервировка на уровне, – хмыкнула она.
Дракон отыскал палочку. Нацарапал целое эссе. Девушка кинула полный сожаления взгляд на остывающую свинину, нехотя отложила вилку и нож. И понуро поплелась читать сочинение «Как я провел одно лето». Пока брови девушки стремились сбежать от удивления, дракон нетерпеливо сопел в Сенькин затылок.
– Значит, ты раньше во дворце жил! И сам королевский шеф-повар тебя учил тонкостям и секретам кулинарии… Да ты невероятно крут, – подивилась Есения.
Тот лишь делано безразлично плечами пожал. Мол, что в этом такого.
– Слушай, я тут поразмыслила немного. Давай, я тебе помогу создать ферму. Нет-нет, я не умею доить коров и резать на мясо свиней! – замахала руками Есения. – Ну, не расстраивайся ты так сразу. Зато я знаю, как все это должно работать. В теории. Рискнем? – Дракон по-детски захлопал чешуйчатыми ладошками. – Хорошо. Но мне надо осмотреть твои владения.
Ящер хрестоматийно по-архимедовски вскинул вверх лапу с поднятым указательным пальцем. «Полетели!» – рваными бороздами потянулись за веткой буквы.
– На тебе?! Ой, мамочки! – вытаращила глаза Сенька.
Свой первый полет на драконе она толком и не помнила. На горбушку взбиралась в состоянии аффекта. Тогда все мысли ее были заняты поисками Габриэля. Ящер слегка пригнулся, приглашающе распростер крыло, помог девушке разместиться между его лопаток. И с места взмыл в небо. От крутого поворота у Сеньки все замельтешило перед глазами. Она зажмурилась, судорожно вцепилась в драконий загривок так, что костяшки пальцев побелели. Орландо то ли почувствовал, как острые ноготки впились под чешуйки, то ли сам понял, что наездница испугалась. Сбавил скорость. Плавно заскользил по воздушным волнам.
Есения с опаской разлепила веки. Они парили всего в нескольких десятков метров над землей. Макушки деревьев тянулись, чтобы пощекотать блестящее драконье брюхо. Зефирные облака плыли рядом, манили укусить за ванильный бок. Солнышко лениво катилось к горизонту, посылало этому дню последние вишневые поцелуи. Теплый ветерок ласково поглаживал Сенькины кудри. Девушка сама не заметила как расслабилась и начала получать удовольствие от планирования.
Они снова осмотрели всю каменную гряду, заглянули в самые потаенные местечки. Сенька пожалела, что у нее с собой не было блокнота и ручки. Она пыталась запоминать удобные долины и уступы. К моменту, когда дракон, подняв пыль, затормозил перед входов в пещеру, в голове у девушки созрел четкий план создания экофермы «Драконья поляна». Осталось только разложить пункты по полочкам и перенести информацию на бумагу.
Подогреваемая идеей, Есения спрыгнула на землю. И едва носом не уткнулась в траву. Ватные ноги отказывались держать хозяйку в вертикальном положении, коленки предательски подогнулись.
– Спасибо, что не на камни, – зашипела она, отряхивая брюки от мелких камушков.
По возвращающимся к жизни конечностям побежали противные колкие мурашки. К моменту когда она отыскала годную чистую бумагу, чернильницу и перо, энтузиазм слегка поугас. Пятая точка саднила, накопленные за день впечатления навалились горой усталости. Есения повертела в руках находки, поставила в выдолбленную в стене нишу. Завтра, она все напишет завтра. А сейчас – спать. Впервые за неделю в драконьем логове девушке по настоящему захотелось не просто провалиться в спасительный сон, а сладко выспаться. Она расстелила постель и нырнула под одеяло. Ноздри пощекотал сладковатый запах. Странного дракона она выдумала, подумала Сеня, уже уносясь в царство Морфея.
Ящер на цыпочках процокал мимо Сенькиного тюфяка. Вернулся, кончиками когтей поправил свалившееся одеяло. Если бы кто наблюдал за картиной со стороны, уверенно бы заявил, что в этот момент дракон, совсем как человеческая мамаша над своим чадом, улыбался.
Утро закутало горы в туманные шарфы. В пуховом мареве утонула и пещера на вершине утеса. Сенька откинула одеяло. Зябко поежилась. Влажные капельки норовили облепить руки, лицо, залезть под рубашку. Выросшая в Питере, к туману она была привычна, но не любила его. Он всегда нагонял тоску. А это сейчас нужно было девушке как козе баян. Она упрямо тряхнула головой, разогнала последние клочки сна и, потягиваясь, вышла в новый день. Судя по пробивающийся через дымку оранжевый горизонт, он сулил быть теплым. Но это не точно. Есения уже успела уяснить – здесь, в горах, привычные приметы чаще нахально обманывают ожидания.
Девушка плеснула в лицо пригоршню студеной воды из кувшина. Каждое утро дракон заботливо оставлял ей у входа два сосуда. Один с теплой водой, другой с ключевой. Сенька не переставала ему удивляться. Однажды в ее голову закралась мысль, что он – ну совсем ни капельки не настоящий. Даже не плод ее фантазии, а заколдованный принц какой-нибудь. А что? Бывает же такое в сказках. Но она тут же отмахнулась: «Бред сивой кобылы».
За завтраком Сенька принялась за составление бизнес-плана. Все, что вчера казалось гениальным, сегодня вызывало слабую улыбку. Девушка призадумалась – получится ли у нее, не имеющей к сельскому хозяйству никакого даже гастрономического отношения, запустить в работу настоящую ферму. Тем более такую, чтобы ей смог управлять дракон. С лапами вместо рук. Пусть и практически золотыми. Уплетая пышные бисквитные оладушки с настоящей сгущенкой (откуда, кстати, такая роскошь?), Сеня решила, что ей необходима помощь хотя бы скотника. Только где его взять? И посоветоваться не с кем. Дракон еще спозаранку куда-то улетел.
Вернулся он через несколько часов. Плутовато поглядывая на Сеньку, свалил в тенек увесистые мешки. Девушка подозрительно приподняла брови. Подошла к тюкам, легонько попинала мыском сапога. Из одного тот час же вылетело белое облачко. Мука. Во втором обнаружились закрутки – маринованные огурцы, моченые яблоки, квашенная капуста, тертая с чесноком свекла. В третьем – свежие фрукты и овощи. Как пить дать – ворованные. Княжна переплела руки на груди, строго поджала губы. Дракон от девичьего гнева предпочел схорониться в глубине грота. Затих и выходить, похоже, не собирался.
– Орландо, миленький, – сладко пропела Сенька.
– Тю-тю, – эхом отозвалась пещера.
– Выходи-выходи, дорогой, – потопала ножкой принцесса.
– Не-а, – рыкнул чешуйчатый.
– Сейчас же! – рявкнула не по-дамски Есения. Еще и приправила крепким словцом.
– Лай-ла-ла-ла-лай, – просвистело в ответ.
– Я тебя сама за уши оттуда вытащу! Не нервируй, геккон пупырчатый, вылезай! – она засучила рукава и уже воинственно шагнула на порог, как в полумраке мигнуло два крупных янтаря. – Ну как тебе не стыдно, а? – прокурорским тоном спросила она.
Ящер виновато вздохнул. Покаянно втянул башку в шею и приготовился к словесной порке.
– Вот только вчера об этом поговорили! – завелась девушка. – Вот что ты за дракон?! Бедные селяне и так плохонько живут, а тут еще ты их как липки обдираешь. Ну что ты глазки в пол прячешь? Совестно тебе? Хорошо, что стыдно! Может, в следующий раз подумаешь, прежде, чем в амбар лапы загребущие совать! – Сенька отчитывала его как нашкодившего ребенка. Только пальчиком не грозила.
Ящер слушал и иногда тихонько вздыхал.
– Вот выдрать бы тебя ремнем, да где ж взять на такого детину. Понял? Нельзя брать чужое! Нельзя! Плохо это понимаешь? Ой-ё! Перед кем я тут распинаюсь?! Ну, что прикажешь мне с тобой делать? – девушка махнула рукой, подсказанные памятью мамины фразочки иссякли.
Орландо нацарапал: «Да, понял я все! Но кормить тебя тоже чем-то надо».
– Ну, вот еще! Я и без деликатесов бы прекрасно обошлась, – гнула свою линию Сенька. Получалось уже не так убедительно.
«Траву жевать будешь?» – хитро прищурился чешуйчатый. Отщипнул охапку зелени и ткнул ей в самый Сенькин нос.
– Бе, – сморщилась Сеня. – Не буду. Но, есть же не такой тривиальный способ. Не обязательно обворовывать крестьян, чтобы питаться от пуза. Пойдем, я тебе расскажу, что придумала.
Она увлекла дракона на солнышко. Сенька в красках описала, как можно благоустроить ферму, где взять животных, как нанять рабочих и даже начать продавать товар соседним селам. Экономист в ней блаженно улыбался и очень собой гордился. Дракон слушал с открытым ртом. Временами кивал и поджимал оттопыренную нижнюю губу в знак одобрения.
– И вот основная проблема – найти человека, знающего, как обращаться с животными. Когда кормить их, поить, доить, когда сено косить, и какой силос питательнее. Ну там много нюансов, – загибала пальцы девушка. – Я знаю, что нужно делать, чтобы ферма заработала. Но абсолютно не понимаю, как это делать. В общем, мне нужен советник. И где его взять, подумать придется тебе – заключила Есения.
Дракон, конечно, не понял и половины сказанного. Но для приличия заложил лапы за спину и начал расхаживать по полянке. Вдруг остановился. Загадочно ощерился. Резко взмыл в небо. И снова упорхал в неизвестном направлении.
Сенька осталась одна. Чтобы занять мысли, принялась распаковывать мешки, за которые еще полчаса назад костерила ящера. Убеленная с ног до головы мукой, она пыталась распихать склянки с соленьями и вареньями по нишам. Получалось не особо. Банки так и норовили выпрыгнуть обратно. Но упорная девушка не сдавалась. Больше всего повоевать пришлось с небольшой, литров на десять, кадкой с солеными огурцами. Дубовый бочонок никак не хотел никуда помещаться. Есения вроде бы упаковала его в старинный подбоченившийся резными створками сервант. Для надежности даже подержала пару минут дверцу ножкой. Убедилась, что кадка затянутое металлическими ободами пузо высовывать не собирается. Не успела отойти на пару шагов, как по ушам резанул противненький, словно ухмылочка, скрип. Сенька повернулась. Перед глазами предстала картина: «Здравствуйте, я ваша бочка!». Очень наглая такая. Дубовая переваливалась с боку на бок на полу рядом с распахнутыми настежь дверками серванта. От этого он походил на сердобольную тетушку, обмахивающую опахалом прилегшего на сыру землю племянничка. Сенька схватила кадушку и со злостью сунула ее на антресоль соседнего шкафа, развернулась на пятках и… Не успела даже отойти, как прохладным душем на нее хлынул огуречный рассол.
Такой ее и застал вернувшийся очень вовремя дракон: разъяренной, мокрой, отплевывающейся от пучков укропа и душистых перечных горошков. Ящер не сдержался и захохотал так, что своды пещеры опасно задрожали. Потом опасно задрожал сам дракон. Смех перешел в истерический. Рептилий – желтым пузом на пол. Уткнувшись мордой в землю, он подергивал левой лапкой. Вот так – издавая глухие, похожие на рыдания вопли, дракон пролежал минут пять. Сенька все это время таращила на него глаза и снимала с ушей огуречный компот. Вряд ли бы эпичная сцена закончилась быстро, но тут в поле зрения девушки попал еще один дрожащий объект. К стеночке испуганно жался мужичок в драных холщовых штанах, куцей рубахе, подпоясанной алым кушаком, и вышарканных почти до дыр чунях. Реденькая бороденка плешинами украшала его испуганное лицо. Правый глаз дергался, как будто хотел сбежать из пещеры без хозяина. Волосы нечесаными мышиного цвета патлами свисали почти до плеч. Ладони мужик прятал за спину. Хотя, скорее всего, просто-напросто ими держался за стенку, чтобы не грохнуться рядом драконом. С очень страшным и не совсем адекватным.
– Здрасьте! – проворчала Сенька и отвесила низкий поклон. Из выреза на груди посыпались огурцы.
– Эгэ, – чудаковато присел в ответ мужик. Или это его коленки просто подкосились.
Княжна пожала плечами, закусила зеленый пупырчатый. Сморщилась: «кисло!». Невольный гость побледнел. И медленно свалился набок.
– Эй, ты куда! – кинулась к нему Есения.
Селянин закатил глаза, вывалил язык и своим меловым цветом лица сильно напоминал трехдневный труп. Девушка шлепнула его пару раз по щекам, прощупала пульс, как учили когда-то на уроках ОБЖ. Брезгливо скривила губы, но все же приникла ухом к грязной рубахе. Сердце пропускало удары, но билось!
– Ура! Вроде не сердечный приступ, хотя хрен его знает.
Переставший, наконец, ржать дракон переводил озадаченный взгляд с восковой физиономии крестьянина на испуганную Сенькину и обратно. Снял с макушки девицы зонтик укропа, сунул пасть. Пару раз жамкнул челюстью и выплюнул обратно, еще и язык лапой протер.
– Че, невкусно? – милейше улыбнулась Есения.
– Не-а, – сплюнул дракон.
– Вот! То-то же! Будешь знать, как тырить все, что плохо лежит! – сунула ему под нос кулак Сенька. – Этот тоже бесхозно где-то валялся? – ткнула пальцем в распростертое тело.
Мужик приоткрыл один глаз. Тихонько ойкнул. Видимо решил, что в обмороке безопаснее, снова откинулся на заботливо подставленное драконом крыло.
– Эй, уважаемый, просыпайтесь! – потрясла его за грудки Сеня. Сбегала за водой. Набрала из стакана полный рот и от всей души окатила бедолагу.
– Ать! Уть! Тьфу! Еж твой медь! – как карась ловил ртом воздух оживший.
– Как вы себя чувствуете, любезнейший? – наклонилась к нему Сенька.
– Мля…. – застонал мужик.
– Попрошу не выражаться! – фыркнула девушка. – Тем более, в присутствии княжны!
Селянин вытаращил водянистые глаза:
– Че взаправдешная? – потыкал в нее грязным ногтем.
– Эй, руки прочь от советской власти! – отскочила оскорбленная.
А дракон еще и подзатыльник отвесил. Мужик крякнул и снова отправился в нокаут. Орландо просвистел: «не виноватая я, он сам дурак». Сенька махнула ручкой, мол, фиг с ним, значит судьба такая.
Оклемался гость на этот раз быстренько.
– Вот едрить твою налево! – сплюнул тихонько в сторонку.
– Ты кто, товарищ?
– Тарас я. Скотник тамошний, головы этого, значить, как его, Зайкиных Пригорков, Балабана, – простучал зубами мужичонка.
– Скотник, значить, – передразнила его девушка и многозначительно зыркнула на ящера. Тот гордо расправил крылья: сама, дескать просила. – И что ты, скотник, умеешь?
– Ну там, любую работенку по скотному двору делать, – почесал он затылок.
– Прям любую? – прищурилась Сенька.
– А то! – приосанился.
– Ладно. У меня к тебе, Тарас, деловое предложение.
– Чаво?
– Предложение, говорю, к тебе. Ай, вот бестолочь! Тарас, кто у вас в деревне поумнее будет?
– Кто-кто, Балабан поди и будет. Он у нас единый грамоте обучен.
– Ага. – Сеня повернулась к дракону, прищурилась. – И на кой черт ты мне этого принес?
Рептилия чуть пол челюстью не проломил. Выдохнул нервную струйку дыма из правой ноздри, сцапал за шкирку ничего не понимающего скотника и поплелся к выходу из пещеры.
– Эй, эй, стой! – кинулась ему наперерез Сенька. – Стой, говорю! Не горячись, Орландушко. Давай, я попробую поработать с тем, что есть, а уж, если ничего не выйдет, поменяем.
Ящер закатил глаза, вытянул вперед лапу, демонстративно разомкнул кулак. Тарас только ойкнул и мешком свалился по холодный пол. Сеня закусила губу, но предпочла ничего не говорить. Обоим. Дождалась, пока дракон прошипится на «террасе», скотник прокряхтится и сможет по стеночке подняться.
– Значит, так. Слушайте внимательно, дважды объяснять не буду. Орландо, ты сейчас нас с этим уносишь на свой скотский двор, пастбище или как оно еще у тебя там называется. Мы все осмотрим, оценим, я расскажу свою задумку, а Тарас посоветует, как лучше тут все обустроить, – скотник замахал руками, но Есения процедила тоном, не терпящим возражений. – Расскажет, покажет, посоветует. Точка. – И бодренько добавила: – А нет, так выбросим от греха подальше.
Дракон оказался благоразумней – со своенравной девицей не стал, приглашающе расправил крыло. А вот мужика перекосило.
– Я на нем не полечу! – икнул он у самого «трапа».
– Опять двадцать пять! – шлепнула ладошками по бедрам Сенька. – Полетишь, дружок, как миленький.
Но не тут-то было. Тарас встал как вкопанный. Сенька даже исподтишка посмотрела, не вцепился ли он ногтями в пол.
– Я боюсь, – одними губами прошептал Тарас.
– А чего бояться? Это, между, прочим, самый безопасный вид транспорта в Семидержавье, – голосом опытного пилота выдала Есения, как будто сама днем ранее не тряслась от мысли о полете на ящере. – Ты слышал хоть об одной аварии за последние несколько лет? Вот! То-то же! Это тебе не самолеты с поездами, круизные лайнеры и авто. Машины – вон вообще каждый день бьются. А драконы – никогда! Давай, полезай.
– Нет, – Тарас ничего не понял, он на всякий случай отказался.
– Уф, ну ладно бы первый раз. А то сюда же ты как-то прилетел!
– Как-как? Он же меня насильно припер, неспрашиваючи вцепился в ворот и приволок. А сейчас-то по своей воле на него карабкаться надо. Ну уж, дудки, не полечу! Хоть сожрите меня!
– Хорошо. Орландо, жри! – добродушно разрешила Сенька.
– Тьфу, – поворотил нос от сомнительного предложения дракон.
– Придется скинуть со скалы тебя, Тарас. Даже Орландушко давиться таким нахалом не хочет, – вздохнула девушка. – Привези, увези с комфортом, работу предложи. Денежную, между прочим, почетную, у персон голубых кровей. А он еще и не довольный. Нехорошо так, ой как не хорошо, товарищ. Не по-людски это.
– Да вы и есть нелюди! – сорвался на фальцет испуганный скотник. – За что со скалы-то? Я же просто ссу!
– Вот и не ссы! Подгузников такого размера у нас нету. Да и вообще – мужик ты или как? Давай, полезай на спину. Там удобно, мягонько. Глаза зажмуришь – и не страшно будет. Я так сотню раз делала, – слукавила Сенька. – Мамой клянусь!
Мужичок вздохнул, как в последний раз, вытер пот, выступивший крупными бусинами на лбу. Делать нечего – полез на дракона. Чуни скользили, коленки тряслись, Тарас несколько раз поворачивал назад. Но вид грозной Сеньки пугал его, похоже, больше, чем перспектива разбиться.
Дракону представление наскучило. Он уже откровенно зевал – повернул голову, распахнул пасть, обнажив острые как бритвы зубы. Вытянул розовый язык, лениво облизнулся. На свою голову мужик как раз решил приостановить попытки, отдышаться, оглядеться. Невинный драконий зевок вмиг придал ему смелости и ускорения. Он и сам не понял, как очутился едва ли не на макушке ящера. Еще бы пара необдуманных прыжков, и Тарас попросту свалился бы на нос рептилии. Но Орландо вовремя успел остановить скотника. И стряхнуть торопыгу в выемку между крыльями. Там его уже ждала Сенька.
– Ой, и всего делов-то, – примирительно похлопала она его по руке. Мужик нервно дернулся. Девушка пожала плечами. – Добро пожаловать на Семидержавские авиалинии! Дамы и господа, пристегните ремни! Ваши жилеты безопасности здесь не предусмотрены. Приятного полета! Трогай, командир корабля, – крикнула уже дракону.
Тот ждать себя не заставил. С места взмыл в небо. Крутанулся в мертвой петле, сорвался в крутое пике, желтым пузом протер макушки сосен, и довольный взмыл за облака. Медленно поплыл над землей. Серовато-белый Тарас, видимо, пережил за эти минуты с десяток микроинфарктов. Сенька тихонько ткнула его в бок, но ответа не последовало. Наклонилась, прислушалась. Вроде дышит. «Вот угораздило же ящера спереть этого недотепу! Чуть что – сразу без чувств падает. Ей богу, как принцесска», – возмутилась в очередной раз про себя девушка.
На месте мужика пришлось хорошенько встряхнуть, чтобы он хоть немного пришел в себя. Широко раскрытыми глазами он долго рассматривал поляну, животных, хлопал как карась ртом.
– Ну? – не выдержала Сеня.
– Откуда здесь такое богатство? Тут же скотины на, – он загибал пальцы, стараясь подсчитать. – На деревню хватит! Во, – раскинул руки в сторону. – Вот такую!
Дракон гордо выпятил грудь, мол, я натырил.
– Нашел, чем гордиться! – фыркнула княжна. – Да и какая разница, откуда. Вопрос, что со всем этим делать, чтобы превратить этих мирно пасущихся тварей в работающую и приносящую прибыль скотину? К тебе, Тарас, между прочим вопросик-то.
– Так это… Стайки надо поставить, загоны там разные, убойную. Это раз, – тут же внезапно поумнел скотник. – Огородить территорию, чтобы не гуляли и, упаси удача, не потерялись. Это, значить, два. Руки рабочие нужные еще, чтобы ухаживать, сено косить, свежевать. Одному тут не справиться. Это три. Ну и торговаться на рынке тоже кто-то должен.
– Вот видишь, а ты, оказывается, не дурак, – похвалила его девушка.
– Так, с деньжат и надо было начинать. А ты про грамоту спрашивала. В этом-то я не силен. А вот продать, че угодно способен.
– Вот и ладушки. Но продавать пока нечего. Надо сначала выстроить всю производственную цепочку.
– Че? – не понял мужик.
– Линию… Процесс… Ой, в общем, надо сначала твое раз и два сделать. Ты спланируй там, сколько материалов надо, чтобы на все поголовье хватило. Сколько рук рабочих требуется в помощники. Ты хоть молоток в руках держал когда? – искоса глянула на него Сенька.
– Обижаешь! Я ж на селе вырос, один мужик в семье.
– Хорошо. Ну, ты посчитай. А дракоша наш завтра достанет все, что нужно. И кого нужно, – прозрачно намекнула она.
– А что мне за это будет? – совсем осмелел Тарас.
– Ох ты ж! Губа не дура, – усмехнулась девушка. – А будет тебе за это жизнь дарована, и отпущен ты будет восвояси, да пойдешь на все четыре стороны, – пообещала она. Скотник скорчил недовольную мину. – Не боись, без награды не останешься.
На том и договорились. Рассчитал Тарас все на удивление быстро. И даже согласился слетать с Орландо за материалами до гномьего рынка. Есения настояла, что «бизнес должен быть честным и прозрачным», а потому начинать его надо порядочно – доски и гвозди не воровать, а покупать! Дракон возмущался, тратить кровно ворованное золото на абы что, не хотел. Клялся и божился, что и золота-то того в его закромах – негусто. Но упрямицу было не переубедить. Тем более, что после грандиозной уборки о драконьих сокровищницах она знала, кажется, немного больше, чем сам Орландо. В итоге чешуйчатый сдался. А довольная Сенька торжественно вручила ему еще и пару мешков со старинными канделябрами, кубками, вазами, гравюрами.
– Вот этот хлам точно надо обменять на что-нибудь полезное, – сунула она ему в лапы мешки. – Например, на продукты. Да! А что ты так на меня пялишься? Нет уж, дружок, хочешь жить в мире, и не быть однажды нашпигованным стрелами, живи честно.
Ящер хлопнул себя по лбу, кисло улыбнулся и пригласил скотника «на посадку». В этот раз Тарас хоть и трясся все так же, но взобрался на дракона без посторонней помощи. Обещанные деньги сотворили чудо, избавили его от страха полета. По дороге им надо было еще зарулить на родину селянина. Он собирался уговорить деревенских мужиков подсобить. Тем боле, что Сеня посулила всем участникам их маленького предприятия дивиденды. Что это такое, Тарас не знал. Но понял, что с таким выражением лица плохого не обещают.
Гномий рынок – это было, пожалуй, единственное место во всем Семидержавье, где дракону можно было разгуливать спокойно и не бояться получить мечом между глаз. Представителей каких рас там только не было! Зазывалы тянули прохожих за рукава, совали под нос товар. Нормальный человек бы упал в обморок от одной рекламы салона мрачной магии. Кривой карлик прыгал на одной ножке и размахивал чьей-то сушеной башкой прямо перед глазами потенциальных клиентов. Тех, кто грубо его отталкивал, пытался раскошелить. Мол, за заговор на удачу надо бы заплатить, а то наоборот подействует. Когда он успевал его сделать, понятно было только ему одному. Наверное, в тот момент, когда череп касался несостоявшегося покупателя. Головешка мертвеца легонько чиркнула Тараса по лбу, в нос его ударил смрадный трупный запах. Скотника замутило. Он зажал рот кулаком и со всех ног бросился наутек, подальше от страшной лавки. Орландо еле успел выцепить его из толпы странных высоких фигур в одинаковых оранжевых мантиях с желтыми гребешками на голове.
– Ты куда это? – неожиданно пробасил ящер.
Мужичку от удивления даже полегчало:
– Да ты говорящий! – взвизгнул он.
– Эгы, – раззявил в улыбке пасть дракон.
– Вот же ешки-матрешки! А че молчал?
– Так я Сеню боялся расстроить, – потупился чешуйчатый.
– Ну надо же, какой нежный. А чем? Она вроде, наоборот, обрадоваться должна. Думаешь, легко ей голову каждый раз ломать – верно ли поняла тебя.
– Ой, нашелся тут эксперт по принцессам! – обиделся дракон. – Ничего ты не понимаешь. Она и осталась-то в горах потому, что спасти меня хотела. Побоялась, что я защитить сам себя не смогу. Говорит, неопытный еще, юный. Объяснить, что не злой дракон не умею. А я, может, и не дракон вовсе.
– А кто? – вытянул физиономию Тарас, оглядывая блестящую тушу. Сомнений, что она принадлежала самому настоящему дракону у него явно не было.
– Да, – отмахнулся Орландо. – Какое это имеет значение, если вот… – он крутанулся перед скотником. – И Сене не рассказывай, что я говорящийд. Надуется. Уйдет еще. Что потом?
– Да ты втюхался в нее! – догадался Тарас.
На морде ящера даже сквозь чешуйки проступили красные пятна.
– Ну, не, с чего это ты взял? – замахал он лапами.
– Гы-гы-гы, а то я слепой, – не унимался мужик.
– Все! Закрыли тему! – дыхнул язычком пламени Орландо. – Полегчало тебе? Все, пошли. Нам надо доски купить, гвозди, чего еще там? Рухлядь эту продать, – кивнул он на мешок, висящий на его гребне.
– Ладно, ладно, не шуми. Пошли. А то дама твоя обоим навтыкает. С нее станется, – не стал спорить Тарас.
***
•
Пригорок сквозь утреннюю дымку улыбнулся острыми зубцами замковых башенок. Макар резко затормозил. Рухнул без сил на мягкую траву. Дни и ночи он бежал практически без остановок. Быстрый обед чем придется, короткий отдых – и снова в путь. Добраться до Чары удалось и вправду в два раза быстрее. Впереди последний рывок – мимо небольшого села, через лесок – и на ковер к Доброславу. Ох и пошумит княже! Лис прижал уши к затылку, зевнул. «Поспать бы чуток», – помечтал. Рассвет только занимался. Доброслав, если уже и проснулся, то без завтрака даже Макара не примет. Значит, время есть. Можно и вздремнуть. Рыжий юркнул под раскидистый кусток у самого тракта. Зарылся в зелень. Блаженно вытянулся. И его тут же сморил беспокойный сон.
Разбудили рапосса жгучие солнечные лучи, нагло пробивавшиеся сквозь мелкие листья. Лис подскочил, потер нос лапой. Солнце в зените. Полдень. Проспал! Зверь заметался по полянке. Сел на траву. Задумался. Князь сейчас, наверняка, у себя в кабинете занимается бумагами. Через час Злата кликнет всех обедать. От этой мысли желудок предательски сжался, запел. Лис шлепнул себя лапой по прилипшему к позвонку пузу: мол, успокойся. Глянул на сверкающие в лучах бляшки черепиц. Оценил расстояние. Если оставаться в животной ипостаси, то должен успеть добежать меньше чем за час.
Лис сорвался с места. Уставшие за марафон лапы ныли и подгибались на каждой кочке. Но до стены вокруг замка Макар добрался даже быстрее, чем рассчитывал. Спрятался в привычной нише под самым подвесным мостом. Перекинулся. Нажал на потайной камешек в левом верхнем углу. Кладка задрожала. Скрипнула. Разъехалась в сторону. В стене образовалась небольшая темная полоска. Макар юркнул в проем. Узкий коридорчик вел в комнату, в которой в пересменку отдыхали часовые. Макар, не теряя времени на факелы, благо хорошо видел в темноте, пулей промчался по пыльному ходу, буквально ввалился в шумную бытовку. Увлеченные игрой в кости солдаты даже не повернулись. В другой раз парень бы поерничал по этому поводу. Но сейчас не стал терять время. Прошмыгнул в приоткрытую дверь и оказался посреди большого внутреннего двора. Там тоже все занимались своими делами. Служанки хлопотали по хозяйству, кузнец неподалеку яростно стучал большим молотом по наковальне. Псы рвали глотки на цепи. Все как обычно. Только сам Макар за этот поход изменился. Вырос что ли. Если раньше он сначала бы сунулся в кухню, то теперь приказал голодному желудку не урчать. Есть дела поважнее.
Мальчишка через заднюю дверь прошел в прохладную обеденную залу. Стол уже накрывали, кухарки сновали туда-сюда с тяжелыми блюдами. Значит, на обед кто-то приглашен. Но пока никого из хозяев или гостей видно не было. Получается, есть шанс поговорить с Доброславом. Макар постучал в дверь кабинета. В ответ еле слышно кашлянули. Можно. Паренек открыл тяжелую створку. Сердце его норовило выскочить из груди. Гнев князя мальчишку не страшил. А вот прочитать боль во взгляде человека, который буквально заменил ему семью, вытащил с того света, – вот чего сейчас боялся лис.
Доброслав сидел за своим столом и что-то строчил на листе. Торопился. Мельком обмакивал перо в чернильницу, стряхивал капельки на ходу и снова погружался в письмо. Половица скрипнула. Князь приподнял глаза. И обомлел.
– Макар? А где Есения? – шарил он глазами за спиной парня.
Тот проглотил комок воздуха:
– Здравствуй, княже. С ней все в порядке. Она жива.
– Уф, – медленно выдохнул Доброслав и с облегчением упал обратно в кресло.
– Она осталась у дракона, – князь снова привстал. – Не в плену. Сама осталась. Это долгая история.
– Рассказывай, – подозрительно спокойно кивнул правитель.
– Ага, – кивнул паренек и опустился на предложенный стул. Дрожащие до этого от усталости и от волнения коленки тут же стали ватными.
Макар без лишних подробностей поведал о событиях последних дней. Князь выслушал молча. Скорбно склонил голову при вести о гибели Габриэля.
– Как же так, Макар? Такой перспективный и молодой. Он мог бы возглавить армию Форестера после деда. А мог остаться здесь. Я предлагал…
Князь совсем как дочь закусил губу. Подергал себя за бороду, как будто не знал, куда деть руки. Но Макар этот жест правителя давно выучил – переживает. Паренек и сам еле сдержал подкатившие слезы. Он очень прикипел к полукровке.
– Я ведь, если честно, когда отправлял их вместе, очень надеялся, что они с Сеней найдут общий язык, – признался князь. – Габриэль мне нравился. Целеустремленный, рассудительный, опытный. Пусть и полукровка, но хорошая партия княжеской дочке. Тем более моей, – он многозначительно закатил глаза. – О таком зяте можно только мечтать. Вот и помечтал, – князь в сердцах махнул рукой. – Угробил. Письмо надо написать старшему Эрлагану. Сообщить. Бедная Лореллейна. Эх, знать бы, чемвсе это обернется. Эх, знать бы… Соломки бы подстелил. Да руки мои коротки.
Доброслав уронил голову на стол. Макар сидел молча и временами, казалось, даже не дышал. Прислушивался. Вот легкие каблучки процокали по обеденному залу. Зашуршали длинные юбки. Княгиня идет позвать мужа к столу. Через пару мгновений в дверь кабинета постучали. Потом еще. И еще – уже настойчивее. Створка приоткрылась. В щелке показались испуганные глаза правительницы Лёли. А потом влетела и сама хозяйка замка.
– Доброслав! О, боги, что случилось? Ой, Макар, ты как здесь? – заметила она паренька. В зеленых омутах тут же затрепыхал ужас, губы княгини задрожали. – Сеня?
– Тише-тише, душа моя, успокойся, – обнял супругу князь. – С ней все в порядке. Она… эээ… осталась погостить… у дракона. И всего-то. Не падай в обморок, дорогая, ящер не опасен. По сравнению с нашей дочкой – он душка, уверяет Макар. Да же?
– Ага, – интенсивно закивал парень.
– Славушка, ну-ка не юли, – уперла руки в столешницу Лёля. – Выкладывай, зачем она там осталась?
– Это, хм, политика, дорогая. Так сейчас надо. Не переживай, ничего с ней там не случится, – в голосе Доброслава сквозила неуверенность.
– Ладно, не буду, – княгиня испытующе посмотрела на мужа, сложила губки бантиком. Весь ее вид показывал, что не особо-то она и поверила. – Раз переживать не от чего, тогда почему ты голову повесил?
– Габриэль. Сын Лореллейны Эрлаган.
– Да-да, конечно, молодой полуэльф, который сопровождает Есению в походе.
– Он погиб, – поджал губы Доброслав.
– Какой ужас! – выдавила Лёля, прикрыв рот ладошкой.
– Черный маг. Он напал у логова дракона. Сеня смогла его уничтожить. Но прежде, колдун убил Габриэля. Он защищал вашу дочь до последнего, – скорбно проговорил Макар.
Княгиня промокнула платком глаза. Шмыгнула красивым носиком.
– Бедная Лореллейна. Она не перенесет эту трагедию. Доброслав, мы должны что-то для нее сделать!
– Точно. Я и так для нее уже много чего сделал! – как-то странно хлопнул кулаком по столу правитель, и голос его дрогнул. – Тогда и сейчас. Ага, теперь уже точно не простит до конца дней. Так мне, дураку, и надо.
– Доброслав, – Лёля присела на краешек стола перед мужем, погладила его по колючей щеке. – Ну при чем здесь ты? Это был бой. А Габриэль был военным. Лореллейна должна понять. Может, не сразу. Но все же…
– Поймет? Серьезно? – перебил жену Доброслав. – Да она только прошлым летом впервые за 30 лет удостоила меня взглядом. Не презрительным и полным ненависти. А тем самым, ее добродушным и открытым. И это только за разбитую Сферу. А тут я ее единственного сына на гибель отправил. Поймет, говоришь, ага, как же.
– Роман все равно бы тогда ушел. Даже, если бы ты не уронил его Сферу жизни. Так устроено мироздание. В нем должно быть равновесие, – возразила княгиня. – Иначе, сам понимаешь, наступит хаос. И Лореллейна это тоже прекрасно знает. Она злилась не на тебя. Ей просто было больно. А ты – маячок, вечное напоминание об утраченной любви. Если бы она встретила кого-нибудь еще, то уже давно бы стала прежней. Поверь мне, я ведь тоже женщина.
– Ох, Лёля, может оно и так. Да только одно дело любовник, другое – сын.
– Он был воином, – твердо повторила она. – Взрослым. Знал, куда шел. И она отпускала его из-под юбки не на поле ромашки собирать, – в выражении лица княгини не осталось и капли мягкости. Жестко сведенные на переносице брови, поджатые в полосочку губы, горящие глаза – сейчас она была похожа на ведьму, не иначе.
Макар, все это время сидевший как мышка на своем стуле, чуть не вскрикнул от неожиданности. За все годы в замке такой хозяйку он видел впервые. Из нынешнего разговора он мало, что понял. Но сообразил, что Лореллейна – мать Габриэля, которой в жизни пришлось не сладко. Кто такой Роман, парнишка догадался, сложив в уме обрывки рассказов полуэльфа о своем отце и диалог княжеской четы.
– Мы подумаем с тобой позже, как лучше обо всем рассказать Лореллейне. А сейчас идем обедать, – княгиня легко соскочила со стола, отряхнула юбку, царственно выпрямилась. – Макар, ты же с дороги. Иди к Злате, она тебя покормит. – Лёля не отошла от мужа, дав понять что дальше разговор им надо продолжить наедине.
Мальчишка кивнул и молча покинул кабинет. Впереди его ждала еще одна моральная битва. Злата. Уж она-то не обойдется коротким пересказом. Макар обреченно вздохнул и шагнул в арку, ведущую к кухне.
Злата как обычно отчитывала кого-то из кухарок. Женщина раскраснелась, ее прическа растрепалась. Она закинула полотенце на плечо и что-то бурно жестикулировала руками. Увидев в дверном проеме Макара, тут же потеряла интерес к набедокурившей девчонке. Сунула ей кастрюлю и бросилась к парнишке. Крепко его обняла. Отстранила от себя на расстояние вытянутой руки, оглядела. Снова прижала к своей пышной груди, пахнувшей как всегда сладко-сладко ванилью. Макар с жадностью втянул знакомый аромат. Он как будто вернул его на долю секунды в прошлое. Где еще не было никакого походы, полуэльф был неприятным незнакомцем, Сенька чудила с заклинаниями по ночам в отцовском кабинете, а Макар был хоть и взрослым не по годам, но все же беспечным еще мальчишкой. На его плечах не лежала тяжкая ноша вестника смерти.
– Вернулся! Ты мой хороший! – вырвала его из своих мыслей Злата. – У вас все получилось? Дракон вот уж седмицу не беспокоит селян, – с улыбкой тараторила тетка.
Макар хмыкнул:
– И больше не будет. Пока за ним пригляд есть.
– Вай, да ты о чем же? – заглянула ему в лицо Злата. – Какая еще пригляда? Чай не убили поганца?
– Дык, не убили, – эхом отозвался мальчишка. Потупился. – Есения там осталась охранять его.
– Вот те на! – опешила экономка. – Ба, че делается! А чего это его охранять потребовалось? Он че, сундук со златом?!
– Та, нее, он хороший оказался, – в очередной раз повторил Макар. – Только несмышленыш. Вот и шкодил. За что его убивать-то. Он же никому зла по сути не сделал, так пощипал чуток деревенских. Не шибко же.
– Ну и оставили бы его. Пошто охрана-то потребовалась? – не поняла тетка.
– Дык, дракон же волшебный. И колдун любой его может под себя подмять. И тогда вырастет злым. Воспитание-то уже не то, – поднял вверх указательный палец лис. – Вот Сеня и решила проконтролировать, чтобы ничего не случилось.
– Вот уж дудки! – прищурилась Злата. – Давай-ка, хитрюга, выкладывай все по порядку. А я пока тебе поесть приготовлю.
***
Лязганье многочисленных ножен, мечей, шпор эхом раскатывалось по каменному мешку и громовыми раскатами возвращалось обратно к отряду. Пройти сквозь расщелину без лишнего шума они не смогли бы при всем желании. Слишком большая и неуправляемая вереница солдат. На пороге Лунного ущелья всадники еще робко озирались по сторонам. К середине пути осмелели настолько, что начали гоготать и жужжать как осиный рой. Стоун поморщился. Голова раскалывалась. Тяжкие думы не дали хорошо выспаться накануне, а общая суматоха добавила перцу. Еще и этот невыносимый металлический скрежет. За ночь Стоуну на ум пришло несколько дельных идей. И орк хотел обговорить их с Аэльдримиэлем и Семеном. Но по утру не нашел ни одного из них. Решил дождаться привала. Но, похоже, останавливаться пока никто не собирался. И правильно. Лунное ущелье – это совсем не то место, в котором следует распивать чаи.
Судя по нарастающим по сторонам скалистым глыбам отряд преодолел половину коридора. Мармелад уныло плелся за чубарым жеребцом Майма. Вдруг пятнистый резко встал как вкопанный. Караковый не успел среагировать и мордой врезался в соседний круп. Спереди послышалась приглушенная ругань. Сзади – обеспокоенное «тпру». Стоун привстал в стремени, попытался разглядеть, что случилось. Но сизое нависшее над лощиной марево сделать это не позволило. Орк сплюнул в сторону, потрепал скакуна по загривку, мол, не волнуйся, дружок, все хорошо. И спрыгнул на землю. Положил руку на эфес меча, слегка вытянул его наружу. Мало ли. Его примеру последовали несколько товарищей. Ворча под нос, Майм скатился со своего коня, тоже проверил, хорошо ли выходит из ножен сабля. Упитанный гоблин в своей бледно коричневой рясе сейчас напоминал больше священника из Ближних земель, а не солдата. Тем не менее, саблей он орудовал едва ли не лучше, чем ложкой у костра. Сказывалось в обоих случаях голодное детство, которое он провел в компании шайки бандитов в переулках одного южного портового городка. Чудом избежав виселицы, Майм одумался, остепенился. Переехал в соседнюю страну и начал новую жизнь. От старой остался только короткий кривой клинок с украшенной черненой вязью и изумрудами рукоятью.
Откуда-то надвигался громовой рокот. Воины вмиг ощетинились оружием. Шум становился ярче. Но откуда он шел, все еще было не понятно. Казалось, все пространство потонуло в зловещей какофонии. Сердце Стоуна глухо долбилось о ребра. Под ложечкой засосало. Орк поднял глаза к узкой полоске неба. И тут купол взорвался миллиардом красок. Уши заложило от морозящего вены потустороннего визга. На землю попадали мечи, копья, шлемы. Солдаты с исказившим их лица ужасом прятали головы в ладошках, жмурили глаза, затыкали уши.
Стоун прислонился спиной к шершавой глыбе. Вспышки еще продолжали снопами искр разрывать небо, но их дьявольский танец был уже не таким ярким. Или глаза просто привыкли. Орк привстал на цыпочки, заглянул за головы боевых товарищей. Ничего. Там по-прежнему невозможно было ничего разглядеть. Оставалось только полагаться на слух и догадываться. Звон оружия, рев, крик, вой, конское ржание – все смешалось. Чей-то зычный голос раздавал команды.
– Держать строй! Сомкнуть ряды! Ииии, пли! Держитесь, ребята! Их немного осталось.
«Что же это такое?!» – чертыхнулся Стоун. Тряхнул чубатой головой и начал проталкиваться локтями к авангарду отряда. В его середине творился кромешный ад. Испуганные кони, заблокированные с двух сторон, успели потоптать своих седоков. Какие-то мелкие двуногие лопоухие твари, сновали туда-сюда. Ни капельки не стесняясь, обгладывали руки и ноги убитых солдат. Жадно вырывали куски из неприкрытых доспехами тел. Один из зверьков ткнулся острой заляпанной кровью мордочкой в ладошку Стоуна. Орк вздрогнул, отшатнулся, брезгливо вытер руку о камень. К живому блюду зубастый интереса не проявил. Зачем? Если стол от «угощения» и так ломится. Стоуна затошнило. С ребятами из середины кавалькады он не общался. Не знал ни имен, ни откуда они. Тем не менее, их было жалко. Вот так нелепо погибнуть даже не в драке. Не на войне. От лап мелких хищников. Падальщиков.
Глухой стон вернул орка на дно ущелья. Совсем зеленый еще безусый юнец одной рукой еле отбивался от трех ощерившихся на него фенеков. Вторая сломанной плетью висела вдоль туловища. Животинки клацали пастями перед самым лицом паренька. Прыгали, визжали, извивались. Солдатик еще несколько раз замахнулся тяжелой секирой. Чиркнул одного ушастого по длинному носу. Зверек тихо заскулил, обняв брызжущую фонтаном морду. Его товарищи зашипели и дружно кинулись на съедение поверженного друга. Этих нескольких минут, пока они жадно жрали собрата, Стоуну хватило, чтобы добраться до солдатика и вытянуть его с кровавого пятачка. Уже на скале орк наспех перетянул сломанную руку бойца его же поясом, дал выпить крепкого виски из своей фляжки. Паренька передернуло, а взгляд его тут же осоловел.
– Не пил что ли никогда?
– Не-а, – улыбчиво отозвался пацан.
– Вот же! Ладно, держи оружие крепче и отмахивайся, что есть мочи.
Орк по-отечески нахлобучил на голову парня шлем, похлопал его по плечу. И снова нырнул в гущу тел и хвостов. Солдатик проводил Стоуна испуганным взглядом. Вцепился в свою секиру до хруста в суставах. И замер. Одни лишь глазки бегали под кованным козырьком.
Орк и сам не понимал, как у него так ловко выходило отбрасывать одного фенека за другим. Откуда в нем было столько отваги и силы. Он волчком проскользил сквозь месиво, отрубил несколько визжащих голов. Вытянул из-под чавкающих морд пару еще живых однополчан, помог им отбиться от голодных тварей. Орк уже почти добрался до головы отряда, когда его кто-то нагло дернул за рукав. Он слегка пошатнулся, но умудрился удержать равновесие. Окровавленный Харви тянул к нему руки и что-то пытался сказать сухими губами. Несколько зверьков хищно щерились на воина. Они уже довольно облизывались, понимали, что почти загнали бугая в ловушку. Тот еще немного – и совсем бы уперся спиной в скалу. Стоун кинулся на помощь. И уже готов был выдернуть Харви из зубастого кольца. Но тут тупой детина с какой-то блаженной улыбкой вцепился в запястье орка и со всей силы толкнул его на слюнявые пасти.
– Его сожрите, сволочи! – заревел он дурным голосом.
Фенеки вместо того, чтобы радоваться нежданной добыче, буквально свалившейся им на головы, с поросячьим визгом прыснули в стороны. Стоун ушибся копчиком о твердую накатанную землю, плечо расцарапал об обломок скалы. На мгновение в его глазах зарябило. Но он быстро взял себя в руки, подскочил, выкинул вперед руку с клинком. Но никто не спешил на него нападать. Стайка едва не раздавленных им ушастых уже доедала трепыхающегося Харви. Стон с трудом поборол рвотный позыв. Вытер пот со лба запястьем. И только сейчас заметил мамину булавку, надежно приколотую к отвороту рукава. Вот оно. Вот откуда силы, ловкость и неуязвимость. Орк прикрыл глаза, привалился спиной к шершавому камню. Гранатовый камешек. Словно капелька крови. «Не исчез родимый», – пронеслось в голове.
Стоун снова попытался прорваться в авангард. На этот раз протискиваться между отмахивающимися от тварей солдатами было проще. Армия с обеих сторон изрядно поредела. Сытые звери дрались уже не так рьяно, а уставшие воины особо и не защищались. Кровь вперемешку с грязью противно чавкала под сапогами.
Орк то и дело сглатывал подкатывающую к горлу рвоту. Воздух, напитавшийся бранным смрадом, щипал ноздри солоноватыми щупальцами. Пробираясь сквозь тела и тушки, Стоун почему-то вспомнил, как однажды в детстве отец взял его с собой на скотобойню. Ему было лет восемь, не больше. Батя уже тогда во что бы то ни стало настаивал на своем, мечтал сделать из сына настоящего грозного воина. Чтоб соседи тряслись от одного имени. Убойная площадка располагалась немного поодаль от города, в мясницкой слободе. Дурно пахло уже на самых подступах к поселку. Стоун навсегда запомнил этот липкий запах крови и страха. Он пытался улизнуть как только почувствовал его. Но суровый отец беспощадно толкал ребенка вперед – шаг, тычок между лопаток, шаг, тычок. Пока сын не уперся лбом в куцую испещренную зарубинами деревянную дверь. За ней жалобно мычали. У Стоуна сперло в груди от жалости к беззащитной буренке. Но отец был непреклонен. Он отворил дверь и жестко затолкал сына внутрь загона. Сунул ему в руку что-то холодное металлическое. Маленький орк не мог отвести взгляда от грустных карих глаз коровы. Животина, казалось, понимала, какая участь ее ждала. Стоун осознавал свою. Отец не отступился бы. Если бы сын не упал в обморок. Он сквозь туман слышал матерную брань бати, его тяжелые шаги, скрежет железа, обреченное мычание, хлопок, тупой удар туши о дощатый настил. А потом снова этот липкий соленый кровавый запах. Много лет он не мог заставить себя есть мясо, забыть весь ужас, испытанный мальчонкой на скотобойне. С годами ему удалось запихать его в самый темный уголок памяти. И вот сейчас он снова вырвался наружу. Стучал в виски уже взрослого орка: «привет». Возможно, именно поэтому Стоун так не любил войну и все, что с ней связано. Отец считал это дуростью. И чем больше сын сопротивлялся, тем рьянее глава семьи толкал его в заварушки. Как тогда, за испещренную зазубринами дверь скотобойни.
Стоун перепрыгнул через уже застывающую бурую жижу. И, наконец, увидел сразу обоих своих товарищей. Они спиной к спине сражались с кучкой потрепанных схваткой фенеков. Орк одним ударом снес ушастые бошки сразу с нескольких тушек, пинком поддел еще пару зверей. Остальные скалистые лисицы оказались не умнее своих товарищей и не кинулись наутек. А еще назойливее стали клацать зубами в сторону Аэльдримиэля и Семена. На Стоуна же снова -никакого внимания. Зато орк этим воспользовался и безжалостно обезглавил весь хвостатый отряд. «Отец бы сейчас тобой гордился», – иронично пропел внутренний голос. Стоун только хмыкнул.
– Ну как вы? Целы? – обратился уже к эльфу с сотником.
– Живы. И то ладно, – хохотнул Семен, ощупывая разодранный локоть.
– Откуда они напали?
– С неба свалились. Это же фенеки. Лисы горные. Тут ими кишмя кишит. А мы дозор не отправили, олухи. Вот и получили на орехи, – объяснил княжеский шпион. – Пощипали нас, твари. Много там полегло?
– Да я не заглядывал особо.
– Ладно, надо собирать остатки армии и валить отсюда, пока еще кто на запах кровушки не пришел. Аэль, ты как? Можешь идти?
– Да я бежать отсюда готов, – отмахнулся эльфийский принц.
Армия оказалась практически обезглавлена. Из верхушки выжили всего несколько офицеров и пара принцев. Фенеки сожрали почти треть отряда. Еще столько же покалечили. Совсем тяжелых решили отправить обратно, чтобы не рисковать. Кто-то, сославшись, на бессмысленность продолжения похода, тоже повернул назад. Продолжить путешествие решились лишь несколько десятков воинов.
Аэльдримиэль, стоя на возвышенности наблюдал за спешными сборами. Он вздохнул с явным облегчением. Чем меньше отряд, тем он мобильнее. А значит, быстрее закончится этот злосчастных поход. Принц проклял уже все на свете, что ввязался в него. И было бы ради чего! Честь рода. Провались она пропадом вместе с Чарогорской княжной. Жеребца жалко. Удрал, скотина, в самом начале боя. Теперь придется обхаживать чужого. Лошадей после схватки с фенеками осталось немного. Часть выделили под перевозку раненых. Остальных разобрали самые смелые. Стоуну вон повезло. Его Мармелад только кончика уха лишился. Семён тоже где-то новую кобылу раздобыл. В яблоках. Аэльдимиэлю воспитание не позволяло. Но и безлошадным далеко не уедешь. Принц еще немного помялся на пригорке. Махнул рукой и решительно двинулся в сторону солдат, ведущих упряжку коней в обозам.
– Эй, ребята, – окликнул он их. – Не поделитесь скакуном?
Воины зашушукались. Один вышел вперед:
– Вы ведь принц эльфийский?
– Да, – протянул Аэльдримиэль.
– А чего же просите? Держите, выбирайте, какой люб, – протянул мужик уздечки.
Эльфу стало неловко. Он не глядя схватил первый попавшийся ремешок.
– Спасибо, друг!
– Да, пользуйте! – обнажил в широкой улыбке тот щербинку между зубами и повел коней дальше.
Аэльдримиэль остался стоять, сжимая в ладони тонкий сыромятный ремешок. Рядом с ним сурово выдыхал струи воздуха здоровый жеребец. Принц поднял на него глаза:
– Надо же. Первый раз мне такой достался. Ну, привет, как тебя там? Давай что ли дружить.
Конь фыркнул и ущипнул нового хозяина за ухо.
Отряд разделился на два ближе к вечеру. Одна половина побитой змейкой поползла обратно. Вторая двинула вперед, чтобы сделать усталый привал за стенами недружелюбного Лунного ущелья. А поутру шагнуть в очередное страшное место – пески.
***
– Ну как? Молодцы же мы? Ай-да молодцы! – щербато улыбался Тарас и почти приплясывал вокруг такого же неказистого забора.
Кое-как приколоченные доски подрагивали от легкого дуновения ветерка. Заказчик закусила губу, чтобы ненароком не ляпнуть лишнего, не обидеть «подрядчика». Задумалась, как бы помягче выразить свое «фи» и попросить переделать оградку. Через такую не то что бык спокойно перешагнет. Дитё малое проползет, не заметит! А что же будет, если на горы налетит ураган? Сеня исподтишка дунула в сторону забора. Досочки словно лепестки с увядшей ромашки посыпались на траву. Дракон мяукнул, улыбка стекла с лица Тараса как весной снег с долины. Есения невинно пожала плечиками.
– Как это? – крякнул скотник. – Может, гвозди ржавые попались?
– Ага, или руки кривые, – обронила девушка.
– Скорее лапы, – кивнул в сторону мужик. – Говорил же, дай я. А он сам, сам. Вот тебе и досамкался.
Орландо гордо вздернул морду, фыркнул. Нос Тараса обожгло обиженным огоньком.
– Эй, полегче! Я тебе не порося на вертеле, – взвизгнул селянин, ощупал лицо и на всякий случай отошел подальше.
Сенька спрятала смех в кулачок. Состроила серьезную мину:
– Цыц, мальчики, не ругайтесь! Остальное-то хоть крепко сколотили? Или тоже лишь бы было?
– Добротно дюже. Я ж мастерил, а не этот, – Тарас быстро спрятался за спину девушки.
Дракон даже глазом не повел. Но молоток лапой подтолкнул в сторону рукастого напарника. Тот больно звякнул по мягкой пятке чуней. Тарас зашипел, но язык прикусил. Уж чего там, а ящера он до сих пор побаивался.
– Вот сведеныши! Как дети малолетние, – цыкнула на них Сенька. – Ладно, поверю. А свинки проверят. И это, ребята, забор-то все-таки сколотите заново.
До пещеры девушка решила прогуляться пешком. Побыть одной и подумать. Её продолжала грызть тоска. Сенька все чаще стала задумываться о возвращении в родной мир. Как там родители? Брат? Она хоть и привыкла к выдуманной ей же вселенной, но понимала – заигралась. А как найти ниточку, ведущую в Питер 21 века, сохранив жизнь Орландо, она не знала. Единственная надежда на Генриуса. Ведь, если верить местным, то по его воле она очутилась здесь. Вот он пусть и возвращает ее назад. Есения планировала помочь дракону запустить производство, а уже потом отправиться на поиски мага. Но сначала надо будет показать нос во дворец. Сказочные отец с матерью, наверняка, места себе не находят от волнения. И армия эта женихов. Сенька внезапно замерла на месте. Черт! Про них-то она совсем забыла. А кавалькада уже, наверняка, на самых подступах к Смеральдо. «Как же разузнать? – задумалась девушка. – На разведку слетать что ли? Эх, где этот суперслух, когда он так нужен? А, правда, где? Неужто вовсе дара лишилась из-за стресса?» – не на шутку испугалась она.
Вытянула вперед руки – как обычно это делают колдуньи в книгах. Сосредоточилась. Тепло. Кончики пальцев налились силой. Сенька ее отчетливо почувствовала. Крошечные невидимые гирьки повисли на ногтях. Перевернула руки ладошками вверх. Сила перекатилась, разлилась до запястья. Линия судьбы замерцала, обнялась с линией жизни, затянулась в узелок. По позвоночнику прокатились мурашки. Приятные. Леденяще-согревающие одновременно. Ресницы затрепетали. Дыхание стало прерывистым. В глазах полыхнул огонь. Есения ощутила, что может управлять своим даром. Не по наитию, не до-детски испуганно требовать. У по-настоящему управлять. Где-то глубоко пробудились древние знания. Такие же древние, как и сама эта земля. От ладошек исходило голубоватое сияние. Из него можно было слепить все, что угодно. Приручить его. Направить против целой армии. Или защитить с его помощи все вокруг. Накрыть горы куполом и никого сюда не пускать.
Девушка увидела себя как будто со стороны. Отросшие волосы укрывали плечи пламенным пледом. Глаза горели чужим, потусторонним огнем. Губы налились алым. Это была уже не взъерошенная студентка-непоседа. На пригорке стояла уверенная в себе чародейка. Настолько сильная, что Есении стало не по себе. Такая может, не моргнув глазом, сотворить хоть добро, хоть зло. Шагнуть в любую сторону. И тогда….
Сенька резко сжала кулаки. Обжигающие брызги разлетелись в стороны. Полянку словно кислотой облили. Обугленные крапинки как бусинки усыпали склон. Девушка опустилась на колени. Ласково провела ладошкой над ранами. Сияние снова стало теплым. Чародейка мысленно обняла каждую травинку, заштопала прожженные островки. От черноты не осталось и следа. Сенька улыбнулась. Так странно. Именно сейчас, когда уже и не так важно, она вдруг поняла, как управлять колдовством. Что оно в ней самой. Что она сама – сила. Чуть-чуть бы раньше. «Эх, Сеня, Сеня, что тебе мешало думать и тренироваться, когда это было нужно?!» – упрекнула себя девушка.
– Придет твое время, милая, – словно погладил ее по макушке бархатный голос. Такой знакомый.
Сенька вздрогнула, обернулась. Нет никого. Подняла глаза к небу. Пусто.
– Эй, ты кто?
– Всему свое время… – эхом раскатилось по поляне.
– Генриус? – закричала она.
Но в ответ только вороны закаркали в роще на склоне соседней горы. Есения бессильно зарычала. Ладошки снова опалили яростные сгустки, готовые сорваться в любой момент. Девушка с трудом усилием воли погасила их. Ей стало невыносимо страшно. Накопленная злость требовала выхода. И Сенька уже не знала, сможет ли побороть ее в следующий раз. Контроль! Нужно срочно научиться контролировать свои эмоции. Иначе может случиться что-то ужасное. Она села на траву, обняла себя за плечи. Ее била крупная дрожь. Как тогда, в Лунном ущелье. Но теперь никто не согреет и не успокоит. Сенька всхлипнула. Поймала на палец божью коровку. Та флегматично потопталась на месте. Посучила задними лапками. Собрала крылышки в платье в горошек. И поползла к запястью. Есения перевернула руку, подставила букашке травинку. Вдруг коровка замерла. Резко раскинула хитиновые половинки в стороны и со стрекотом вспорхнула. Как будто испугалось чего. Есения тоже вздрогнула.
– Аэль, как думаешь, чем все это закончится? – спросил над самым ее ухом хрипловатый голос.
– Не знаю, Сём. Но точно не пышной свадьбой, – ответил приятный высокий.
Девушка припала еще ниже к траве. Обвела полянку глазами. Не показалось. Тем временем, невидимые собеседники продолжали.
– Ха, ты еще надеешься на руку Сеньки? – усмехнулся первый.
– Княжны Есении, – машинально поправил второй. – Нет, конечно. Я и не за ней шел. Дурная политика, сам же понимаешь. Мы пешки. Отцы игроки. И им невдомек, что не для всех жизнь – шахматная доска. И удачная партия – это не шах и мат в два хода. Ой, да что об этом. Войной пахнет.
– Точно, воняет уже, – присвистнул Сёма. – Треть отряда полегла так бесславно. Жалко их. И то ли еще будет, чую я.
– Нос ищейки не проведешь? Боюсь, ты прав. Может, повернуть пока есть возможность? Мне думается, зря мы туда идем.
– Можешь повернуть. И никто не упрекнет за трусость. А вот я пойду до конца.
– Зачем? Ты же за чистотой розыгрыша вроде следишь. А если не будет никакого розыгрыша, то…
– Дракон – вот моя главная цель, – перебил хрипловатый. – Нельзя дать врагу урвать такой козырь.
– Семён, а кто враг? И откуда ты знаешь, что это не я?
– Знаю, Аэль. Ты правильно сказал: нос ищейки не проведешь. Доброслав не дурак. Он отправил разведку.
– В отряде поговаривают, что сама княжна упорхнула вперед.
– Она сильный маг. Отцовская надежда. И, кто бы что ни говорил, его настоящая правая рука.
– Да, да, я слышал, – зажурчал ручейком смех.
– Зря хохочешь. Видел я ее однажды в деле. Не хотелось бы такую на пути повстречать. Растопчет, не заметит. И она не одна.
– Эрлаган?
– Тоже в курсе уже?
– Весь Форестер гадает, кому теперь он служит, и когда вернется в родные пенаты. Шептались и про Доброслава. Но дед его отрицает все. Старый вояка тоже надеется, что когда-нибудь внук вернется в гнездо и возглавит армию.
– Возглавит скоро. Только, похоже, не вашу.
– Чарогории?
– Нет. Говорю же, войной воняет.
– Совет не доверит вести Семидержавье в бой безродному сопляку.
– Полегче, Аэль, Габриэль давно уже себя зарекомендовал на бранном поле. И он избранный.
– Ну, да, конечно. У нас это немного по-другому называют.
– Называй, как хочешь. А предназначение одно. И тут ваши языки могут молоть, сколько угодно.
– Поживем, увидим. Я не против Габриэля, ты не подумай. И, я надеюсь, до сих пор друзья. Но… грядет не просто войнушка между кланами.
– Поживем, увидим, Аэль, все верно говоришь. Далеко нам еще?
– Если верить карте, и ничего больше не случится, то дня через три будем у скалистого мыса Смеральдо.
– Хорошо бы.
Сенька стряхнула пелену. Значит, скоро ждать гостей. Интересно, кто это разговаривал. Аэль. Судя по всему эльф, раз из Форестера и Габриэля знает. И не простой вояка. Из знати. Второй, Семён, явно из Чарогории. И знаком с Есенией. Треть отряда полегла. Это на кого же они нарвались? И война. Габриэль тоже что-то такое говорил. Но что конкретно, девушка не помнила. Ох, избранный. Как же теперь без него Семидержавье?
– Ну и написала ты сказку, Сенька! – в пустоту проговорила она. – Не выбраться тебе отсюда, дорогая. Уж точно не сейчас. Надо приготовиться к встрече. Женихи, мать их.
***
Перо поскрипывало, выводило витиеватые буквы на казавшейся в отблеске свечи хрупкой бумаге. Завиток, черточка, завиток. Чернила лениво стекали с серебряного наконечника. Завиток, подпись, точка. Перо легло рядом с пергаментом. На письмо сверху посыпалась жемчужная пыль. Сухая рука прихлопнула, аккуратно густой круглой кисточкой смахнула крошку. И без того непонятные черные буквы и вовсе растворились. Маг осмотрел чистейший лист. Удовлетворенный результатом, туго свернул его в трубочку, перевязал атласной лентой цвета индиго. Вытянул из ящика дубового стола еще один. Обмакнул перо в чернила, стряхнул капельку обратно. Завиток, черточка, завиток… Точка. Щедрая горсть жемчужного песка из шкатулки. Пара взмахов кистью. Чисто. Еще одна трубочка, перевязанная на этот раз зеленой лентой легла на край стола. За ней – бордовая, желтая, голубая, фиолетовая, оранжевая, розовая, бирюзовая, коричневая. Чародей Снял с указательного пальца массивную печатку. Накрепко закрепил ленты сургучом. На каждом оставил оттиск.
– Ну, выходи, выходи, негодница, – ласково позвал он.
Из-под стола показались прозрачные сизые щупальца. За ними кляксой по полу расползлась Тень.
– Вот, держи. Доставь правителям. Пора собирать Совет. Время тебе до завтрева. Обожди, дай поглажу.
Тень собачкой потерлась о ноги хозяина. Тот ласково потрепал ее.
– Все, некогда, дорогая. Торопись. Боюсь, и так мы уже припозднились. Не опоздать бы совсем.
Дымка схватила грамоты. И вместе с ними растворилась в окне. Лишь клочки сиреневого тумана опустились на пол кабинета. Генриус встал из-за стола. Подошел к подоконнику. Темно. Ветер воет. Недоброе уже подняло голову. Он хотел созвать семидержавцев еще месяц назад. Но тут совсем не вовремя Доброслав затеял охоту на дракона. А потом откуда-то вылез этот треклятый старик с недюжей силой и отсутствием мозгов. Хорошо, Есения смогла его победить. Но какой ценой. Все планы сбил. Генриус поморщился.
Сегодня он видел девушку. Она, наконец, приручила силу. Поняла, как ей управлять. И уже почти готова выполнить свою миссию. Скоро, совсем скоро Генриус с ней встретится и все расскажет. Но сначала Совет.
***
Тарас никак не мог взять в толк, куда Сенька так торопится. Княжна и слышать не хотела о «чуть позже», «обожди» и «повремени». Она и сама вертелась как волчок, и им не давала ни минуты лишней отдыха. Выдохнула только, когда перед ней выставили первые глиняные горшочки со сливками и молоком. Главному скотному инженеру фермы «Счастье в провинции», а именно так официально теперь именовалась должность Тараса, пришлось попотеть, чтобы найти людей, желающих работать на дракона. Но он справился. Из соседних деревень на вахту заехали с десяток мужиков и пяток девиц. Плотники рубили избы, строили ледники и производственные цеха. Женщины доили коров, сепарировали молоко, квасили кефир, варили творог. Сенька научила их делать йогурт по технологии лентяек (из кефира и варенья). Гордо обозвала его термостатным. Тетки заморского слова не поняли, не вышептали и плюнули, присвоив йогурту наименование Сенюшкин. Она махнула рукой: «ой, ладно, пущай будет авторский». Хотела запустить еще сыроварню, но молока пока не хватало. Надо было где-то раздобыть еще буренок. Орландо встал на дыбы: у него и от этого всего чешуя дыбом вставала.
Зато удалось сделать свою гончарную мастерскую. Благо, глиняных дел мастер, сосед Тараса, крепко ему проигрался. Хитрый скотник согласился списать долг, если гончар пойдет к дракону внаймы. Тот спьяну согласился. Очнулся уже на ферме. Попытался сбежать, заблудился. Голодный и ободранный через пару дней вышел обратно. Приценился и остался. Горшочки он ваял на редкость хорошенькие. Маленькие, пузатенькие, приземистые, с ровными краями. Сверху девицы их накрывали промасленной бумагой и затягивали бантики шпагатом. Получалась скляночка как из сказки, такие обычно рисовали на страницах Курочки Рябы и Колобка, в такой же, наверняка, несла маслице своей бабушке Красная Шапочка. Не хватало только этикетки. Сенька призадумалась. Можно, конечно, и от руки нацарапать, да на клейстер прилепить. Но как-то это по-простецки совсем. Если и быть первооткрывателем на местном рынке, то надо все делать на высшем уровне.
– Слушай, Тарас, а изобрели тут уже печатный станок?
Мужик почесал затылок:
– Поди уж лет сто назад гномы придумали.
– Здорово! А где бы нам такой раздобыть?
– На кой он нам?
– Этикетки будем делать.
– Кого?
– Да не кого, а что, балда! Этикетки. Бумажки такие, на которых написаны название продукта, его состав, фирма-производитель, срок годности. Клеят их на стеночку горшка. Отличительный знак качества! – подняла указательный палец вверх девушка.
– Эвона как, – важно кивнул инженер, как будто все понял. – Ну, можно тогда поискать на гномьем рынке.
– Окей, сегодня же отправляетесь туда с Орландо. А то наш птенчик приуныл немного, заскучал по приключениям, видимо. Пусть развеется.
Дракон действительно в последние несколько дней ходил с опущенным гребнем. Тарас догадывался, что связано это с Сенькой, с ее идеей поскорее достроить ферму и сбежать обратно в Чару. Ящер не хотел отпускать княжну, но и запереть ее в башне, как настоящий хрестоматийный огнедышащий, не мог себе позволить. Во-первых, той самой башни на его земле отродясь не водилось. Во-вторых, он же все-таки был необычный представитель своего рода. Наконец, в-третьих, совесть не позволяла. А вот мелко пакостить, чтобы притормозить большую стройку, Орландо было с лапы. Потому сначала он всячески пытался влезть со своей «помощью». Но Есения быстро смекнула, что дракон только вредит. Нарочно или нет, выяснять она не стала. А вот от производственной полянки отлучила. И всем строго-настрого наказала не подпускать его туда на пушечный выстрел. Дракон обиделся. И старался избегать девушку уже второй день.
– Странный ты, я бы уже давно рассказал ей обо всем, – удивлялся Тарас, когда они отлетели на безопасное расстояние от пещеры.
– Да не о чем тут говорить, – грустно захлопал ресницами Орландо.
– Ну, как это? Нравится же она тебе! Я же вижу! Эх, у нас все проще – полюбилася баба – хоп, ежили не шибко против, на сеновал ее. Потом уже к старосте, чтоб женил. И вся недолга.
– Что-то я не слышал, чтобы в этих местах драконов на принцессах старосты женили, – ехидно скривился ящер. – И на сеновал, максимум, чтоб откушать барышней такие как я тащат.
– Да не такая она уж и принцесса, – отмахнулся скотник.
– Княжна. Да, все едино! – в сердцах махнул крылом дракон. – Дело же не в регалиях. Я, может, тоже не из простого яйца вылупился.
– Золотого что ль? – хохотнул Тарас.
– Я не об этом. Ты посмотри на нее – красивая хрупкая девочка. А теперь на меня – страшный зубастый ящер.
– Это она-то хрупкая? Да ты в своем уме, друже? – вылупил глаза селянин. – Видел, как ловко руководит мужиками? Попробуй хоть слово супротив скажи. Тут же схлопочешь! А баб костерит? На чем свет стоит, только не по еёйному что-то сделают! Залюбуешься! Еще и поколдовывает вечерами в чистом поле. Видал я давеча. Я бы такой дорогу переходить не рискнул. Уроет, не моргнет.
– Она же чародейка. В Высшей школе училась, – неуверенно промямлил Орландо. – Видел бы ты, как она тогда мага того размазала!
– Вот-вот, об этом и говорю. Ничего она не маленькая девочка. Это ты рядом с ней несмышленышем кажешься, – поддакнул Тарас.
– Она меня таким и считает. Поэтому и до сих пор здесь.
– Ага, а ты и рад стараться, – заметил скотник.
– Ну, а что мне поля при ней жечь, да селян на части рвать? – фыркнул дракон.
– Вот скажи честно, ты тупой?
– Нет, – неуверенно протянул Орландо.
– А че тогда? Упер ее вечерком на луг, ромашек нарвал, лютиков там каких. Так и так, мол, принц я в драконьей шкуре, замордовали меня, заколдовали. Люблю тебя не могу, все дела. И только поцелуй твой спасет. Она разомлеет, чмоки-чмоки. Все! Дело в шляпе. А с колдовством потом разберетесь. Если ты, конечно, не соврал про это.
– И откуда ты такой умный? – Дракон наклонил пасть к самому носу Тараса. Лицо его обдало жаром. Скотник отпрянул. И больше разговор не заводил.
Вернулись в пещеру они за полночь. Гордо водрузили массивный станок в центр грота. Сенька, задремавшая в кресле-качалке, подскочила. Матюгнулась:
– Бестолочи! Где вас черти носят?
– Как же, заждалась, – ухмыльнулся Тарас. – Так ждала, аж храп на всю округу.
– Ой, правда?
Дракон хохотнул, скотник тоже заулыбался.
– Да ну вас, ребята. Где так долго были?
– Станок твой искали.
– Нашли?
– А не видишь? – ткнул пальцем в шкафину селянин.
– Такой большой! – удивилась девушка. – А зачем сюда принесли? Надо было в цех упаковки поставить, – свела она брови на переносице.
– Тебе не угодишь. Принесли – плохо. Завтра уберем, не бзди. Иди спать ложись. Вон уже на пугало стала похожа со своей спешкой. Не убежит твоя сметана от тебя. Отдохнуть надо.
– Что-то ты много на себя берешь, – шикнула на Тараса Сенька.
Тот обогнул станок, рухнул на топчан. И тут же захрапел. Дракон виновато подвинул печатный механизм к стеночке, построил Есении глазки. Но вместо взаимности получил полный упрека взгляд и удаляющуюся спину. Ящер печально выдохнул и тоже побрел на свою излюбленный половичок.
***
– Стой, кто идет!
– Свои, старик, пропусти, – ответили из полумрака.
– Свои по домам в такое время сидят, – прошамкал таможенник.
– В какое такое, старик? – подначили его из задних рядов отряда.
– Шер, не встревай. Хурэл, это Семён. Мы от Доброслава.
Вперед вышел высокий широкоплечий молодец. Вертикальные зрачки оценивающе мигнули. Полыхнули теплым оранжевым огоньком:
– Ну, привет, тайный!
– Привет, порубежный!
Сёмка крепко обнял старичка.
– Начинайте разбивать лагерь вон там, на равнине. Заночуем здесь, дальше темные места, – махнул он коннице, а сам вместе со стражником рубежей зашел в резной терем.
Там Хурэл уже принял свой настоящий облик. Предложил гостю чаю с дороги. Семён не отказался, за кружкой дымящего травяного рассказал о походе, злоключениях последних дней и сплетнях о грядущей войне. Порубежник не перебивал. Только изредка кивал и криво улыбался.
– Значит, ты тоже за драконом, – сделал он вывод.
– Тоже? А-а-а, ты о княжне?
– И о ней, да не только, – загадочно сверкнул зрачками элапидей. – Тут какой-то дурной черный маг пытался заполучить ящера. Но не вышло у него. Княжна сильнее оказалась. Отправила беднягу бродить по коридорам тьмы.
– Эта может, – совсем не удивился сотник Тайного дома. – Давно они здесь?
– Давно. Только Есения там одна осталась.
– Как это? – нахмурился Семён. – А Габриэль Эрлаган?
Змей, шурша чешуей, поднялся из-за стола. В своей неторопливой манере пересек комнату, взял с полки фигурку, поставил ее перед давним другом. Тот хорошо знал обычаи элапидеев. С тем же Хурэлом вырос в одном дворе. Вместе же пошли служить князю. Это потом их дорожки разминулись – одна охранять рубежи, вторая – тайны дворцовые, да искать преступников.
– Ты уверен? – помрачнел Семён.
– Да. К сожалению. Славный был малый.
– Ему прочили место военачальника соборной армии Семидержавья.
– У него бы получилось.
– А что случилось?
– Тот черный маг застал их врасплох в горах. Габриэль защищал княжну. А вот она его – не успела.
– То есть ты сам не видел его тела? Так, может, все-таки жив?
– Нет, не может. Ветры врать не умеют. А они говорят, что Габриэля больше нет в этом мире.
– Доброслав…
– Уже в курсе.
– Ясно. А что с драконом?
– Есения – дочь своего отца. Она осталась охранять его.
– А не убить? – вскинул брови сотник. – Вот же своевольная девчонка!
– Он, эм… хм, особенный. И вам еще пригодится, – туманно произнес порубежник.
– Уверен? – Семён знал, что если элапидей сразу всего не сказал, то выбивать продолжение из него бесполезно, но все равно решил попытать удачу. – Ладно, что предлагаешь? Околдовать?
– Лишнее. Он и так за княжной пойдет хоть в адово пекло.
– Во как. А придется? – княжеская ищейка в упор посмотрел в глаза змея.
Тот спокойно выдержал взгляд, у него не дрогнул ни один мускул.
– Как вы перешли пески?
– Что? Куда? – растерялся от резкой смены темы Семён. – Нормально, без происшествий. Даже странно. Я готов был встретить там кого угодно, но этот участок оказался самым спокойным за весь поход.
– Не верь глазам своим, слушай сердце, – мудро изрек Хурэл. – Где-то там, в пустыне, ставка недругов.
– Точное место? – Сотник аж подскочил с места.
– Ветры не ведают систем исчислений, координат и карт, – осадил его пыл элапидей.
– Понятно. Значит, будем искать.
– Рано. Ты хочешь с этой горсткой даже не солдат броситься на съедение армии?
– Большой? – не унимался Семён.
Хурэл не ответил. Допил свой чай, унес обратно на каминную полку фигурку полуэльфа.
– Тебе надо быстрее в горы, – не поворачиваясь к гостю, прошипел он. – Надо быстрее уговорить Есению вернуться в Чару. Ей тут грозит большая опасность. Такая, что никакой дракон ее не сможет защитить.
– Опять маг?
– Маг, но этот хуже. У тебя ведь тоже исчез медальон, – искоса глянул на гостя пограничник.
– Тоже ветры донесли? – ухмыльнулся Семён.
– Мыши, – серьезно ответил элапидей. – Шушукались между собой, что барин новый в степях появился, собирает войско. Да не простое, заговоренное. Из мертвяков да зомби.
– Зомби?
– Ага. Лишенные воли.
– А я все слово вспомнить не мог. И много он собрал амулетов?
– То мне не ведомо. Но, думаю, хороша была жатва. Один только ваш отряд – не меньше сотни.
– Так полегли сколько.
– Да и воины они так себе, – как бы невзначай обронил Хурэл.
– Зря ты так. Там и хорошие были.
– Ну, мне без толку, в строй с ними не вставать. А то, что пожрали их – добрый знак, – Семён чуть чаем не захлебнулся. Хурэл примирительно продолжил. – Прости уж, как есть говорю. Значит, даже талисман их не поднимет.
– Ах, ты вон о чем. Тогда, конечно, – сотник помолчал. Повертел в руках чашку. – Как думаешь, этот маг, это он затевает переворот?
– Вряд ли там один гений. Скорее, шайка собралась. Тем более, армия в песках, колдун в степях. Не может хвост от головы отдельно жить.
– По себе что ль судишь? – хохотнул Семён.
– Генриус собирает Совет. Мудрые правители решат, что делать дальше. А тебе надо поторопиться в горы, – повторил Хурэл. – Только иди один. В твоем отряде слишком много глупых и жадных.
– А дракон?
– За него не беспокойся. Ящер, как я ужесказал, за девчонкой пойдет хоть куда. Зло не сможет его околдовать, пока в сердце горит огонь. Но и добру он без княжны служить не будет. Поэтому и надо ее защитить.
– Хурэл, почему ты с таким даром не стал оракулом?
– Я хочу жить. Любить жену, растить детей, заниматься своим делом. А ветра мне просто приносят весточки.
– А не тяжело тебе жить, зная обо всем, что происходит в округе, друг? – приподнял бровь сотник.
– Я знаю только то, что дозволено, – вернул улыбку элапидей. – Поужинаешь со мной, друг?
– Да, конечно. Только надо обсудить все это с Аэльдримиэлем.
– Эльфийский принц? – поморщился Хурэл.
– Да. Он вроде как главный в отряде. И не полудурок, как его старший брат.
– Хорошо, зови и его к столу, – отсмеявшись, позволил элапидей. – У меня как раз большая рыбина на соли запеклась.
***
Янтарная жидкость волной расплескалась по стенкам бокала. Доброслав покачал его в руке, втянул ноздрями тонкий аромат, обмочил губы, посмаковал. Хороша настойка. Терпкая. Сладкая. Пряная. Осушил одним махом. Плеснул еще. В груди щемило. Он отчаянно переживал за дочь. И никак не мог ей помочь. Оставить княжество сейчас, когда серые тучи сгустились над всем Семидержавьем, и никто не знает, кто и куда нанесет удар – смерти подобно. Как ответственный правитель он не мог бросить страну в такой момент. Зато мог отправить Макара на поиски Семёна, чтобы уже тот вернул своевольницу в Чару.
Доброслав откинулся на спинку мягкого кресла. В камине уютно потрескивали полешки. По подоконнику барабанили крупные дождевые капли. Ставни царапала одинокая ветка. Стоп. Какая ветка? Отродясь под окнами кустов не росло. Князь поставил бокал на край низкого столика. Подошел к окошку. Большая черная птица сидела на карнизе. В клюве она зажала сверток, а лапой скребла по стеклу. Даже сквозь дождевые разводы Доброслав разглядел печать и широкую атласную ленту. Индиго. Тотемный цвет Чарогории. Вестник затерянного советника. Князь кинулся открывать окно. Птица кубарем перекатилась через подоконник и растаяла дымным облачком. Полупрозрачной тенью возвысилась над правителем. Молча протянула грамоту.
Над кабинетом куполом повисла звенящая тишина. Так было всегда, когда вестник приносил почту из Затерянной долины. Защита. Князь сломал печать, стянул ленту. Сунул кусочек шелка в карман. Билет на Совет. Без нее Чаша не пустит за стол. Растянул свиток на столе. Посыпал пыльцой из небольшой коробочки. Неприметная, она всегда была под рукой, мало ли, когда прилетит заколдованная почта. Сквозь жемчужную вуаль начал проступать кудрявый почерк Генриуса. Князь пробежал глазами по строчкам.
– Все понял. Буду, – коротко бросил он через плечо. Тень поклонилась, снова обернулась птицей и с пронзительным криком вылетела в открытое окно.
Доброслав еще раз перечитал письмо. Вернулся к журнальному столику. Опрокинул настойку себе в рот. Горло обожгло. Князь резко выдохнул. Присел на корточки напротив камина. Протянул сверток. Язычки пламени облизнули пергамент, заурчали от удовольствия, захрупали бумажным десертом. Князь подождал, пока огонь целиком прожует послание. Пить расхотелось. Война. Будет. Уже не избежать. Осталось только понять, с кем. И ради чего. Доброслав помассировал занывшие виски. Ответы, надеялся он, получит на Совете. Чарогорию все же придется оставить на несколько дней. Но прежде надо найти Макара и отправить его к Семёну. Князь выглянул в коридор. Никого. Прошел в кухню. Девки как обычно терли чугунки, месили тесто, стряпали пироги. Доброслав подцепил один с противня. Откусил. С капустой. Любимые. Хотел цапнуть еще один. Но тут же схлопотал полотенцем от Златы.
– Куды? Негоже князю пироги горячие таскать! Обожжетесь, государь. Давайте я вам положу на поднос, да в кабинет принесу, а?
– Спасибо, Злата, не стоит. Ты Макара не видала? Вот, найди-ка мне лучше его. Дело есть срочное. А пироги я здесь пожую. Вкусные. Еще бы молока к ним.
Тетка шикнула на одну из кухарок, та пулей метнулась в погреб. Принесла бидон молока. Дрожащими руками налила большую кружку, окропив все вокруг голубовато-белыми пятнами. Протянула князю.
– Благодарствую, красавица! – подмигнул он.
Девка побледнела, чуть в обморок не упала.
– Ага, – еле вымолвила.
Князь покачал головой, стянул еще два пышущих сладким паром пирога и зашагал обратно в кабинет.
***
На переговоры с торговцами Сенька решила лететь сама. Она не могла никому позволить провалить последний этап многодневной тяжелой работы. Если уж и ударить в грязь лицом, то собственным. Тарас вызвался ее сопровождать. Нехай, пусть едет, решила девушка, солиднее будет смотреться в глазах потенциальных покупателей. Она с вечера наклеила этикетки на горшочки, красиво повязала крышечки шпагатом. На всякий пожарный отпечатала несколько экземпляров договора поставки продукции. Чтобы официально заверить, так сказать, сделку. По расчетам Есении, деревенские, не избалованные изысками, должны были клюнуть на их товар.
– Но не обязаны, – вздохнула княжна и завернулась в одеяло.
Уснуть сегодня совсем не получалось. Видимо, от волнения. Все происходящее казалось таким нереальным. Сеня бы даже не удивилась, если бы из-за какого-нибудь куста выпрыгнули ее сокурсники с воплем: «Розыгрыш!». Хотя иногда, наоборот, вся прошлая жизнь ей напоминала сон. Далекий, махровый от пыли и полузабытый. Девушка зло намяла бока подушке, еще сильнее натянула одеяло на голову. Как будто оно могло укрыть от грустных мыслей. Утром невыспавшаяся, мятая и от этого недовольная Сенька еле сползла с матраца. Раздала по грозному «фи» и дракону, и Тарасу. Еще и в запасе осталось.
Чтобы не наделать много шума среди селян, начинающие торговцы молочным контрафактом решили долететь сначала до гномьего рынка. Там, конечно, была вероятность нарваться на обманщиков. Или быть битыми местными торгашами. Зато и шансы на удачную сделку были выше, чем в ближайшем людском поселении. Но и его Сенька со счетов списывать не хотела. Однако, прежде, чем нырять в этот торговый коридор, надо было сначала его хорошенько обследовать, обдумать и проверить. Этим княжна собиралась заняться завтра. А сегодня – к нелюдям.
– Мать его налево! Куды прешь, курица кривая! Тьфу! Понаехали! – горбатый одноглазый гном больно ткнул Сеньку под ребра и смачно харкнул.
Слюна сопелькой повисла на оттопыренной губе, качнулась туда-сюда и с брызгами плюхнулась на носок сапога венценосной особы. Есения запоздало отдернула ногу. Брезгливо потерла ее о землю.
– Сам ты, петух ощипанный! – возмутилась девушка.
– Че сказала, коза? – выставил вперед массивную челюсть гном и потянул руку к нагайке, висящей на поясе.
– Ты не только слепой, еще и глухой? – вскинула брови Сенька. За последние дни она как-то совсем осмелела, еще и ПМС кипятили характер.
– Ах ты ж падла! Урою! – заорал карлик и кинулся на княжну, на ходу вытягивая плеть.
Девушка отскочила в сторону и машинально вскинула щитом ладошки. Кнут чиркнул по невидимой стене, наэлектризованный отскочил назад. И издевательски щелкнул хозяина по носу, оставив широкую багровую полоску. Одноглазый издал обиженный звериный рык. И, не наученный горьким опытом, снова прыгнул в атаку. Мудрено замахнулся бичом и… зашипел от боли. Кожаная змейка располосовала щеку гнома. На ровных краях пореза гроздьями нависли алые капельки. Карлик вытер рану тыльной стороной ладонью. Слизнул кровь. В глазах его вспыхнули угольки.
Сенька испугалась. Вытолкнула из груди застрявший воздух. Товарищ и так был далеко не Аполлон, не Ален Делон и даже не Челентано. А с перекошенной злостью рожей, испещренной царапинами, вообще уродец. Он, наконец, понял, что долбить наобум бесполезно. И начал заходить сбоку.
– Вот же сучка! Ведьма драная! – приговаривал он.
– Себя в зеркало видел, чмо? – не осталась в долгу Сеня, чем еще больше разъярила карлика.
Пока он отхрамывал в сторону, накручивая плетку на запястье, девушка тоже продумывала наступление. Калечить и без того обиженного ей не хотелось. А вот проучить – пожалуйста. Чтоб не повадно было. Нашелся тоже, хозяин рынка! Есения скосила взгляд за спину. Тыл прикрыт. Но как-то ненадежно. Синхронно дрожащей парочкой. Бледный Тарас не мешался сам у колдуньи под ногами и дракону не давал. Повис полуобморочным кулем на шее у рептилии и что-то жарко нашептывал. Судя по выпученным глазищам чешуйчатого и его стремительно вытягивающейся физиономии – либо непристойности, либо молитвы.
Потасовку заметили не только зеваки, но и охрана рынка. Вокруг импровизированного ринга уже толпились с пару десятков двуногих и еще столько представителей других рас. Женщины не закатывали глаза, прикрывали рты и ахали, а на ровне с мужчинами, высунув языки, делали ставки. Судя по их смешкам и кивкам в сторону Сеньки, не на нее. «Придурошные», – подумала девушка и сняла защиту. «Пусть только попробуют не поделиться», – очевидно смекнул гном и полоснул нагайкой по земле, пытаясь сделать подсечку.
Сеня отпрыгнула и одновременно пульнула в коротышку пламенный сгусток. Плазмоид не долетел до цели каких-то пару миллиметров и словно йо-йо на невидимой веревочке вернулся в руку хозяйке. Гном испуганно поджал губехи. Сенька ответила широкой улыбкой. И снова кинула огненный мячик.
– Лови! Бу!
– Ты играть со мной вздумала? – взревел противник. Его уже трясло от ярости. Морда пошла багровым пятнами, вены на шее вздулись. В одиноком глазу на выкате полопалась паутинка капилляров.
– Что ты, что ты, дорогой? – захохотала Есения.
И от этого раскатистого смеха поплохело не только гному, но и доброй части зрителей. Самые умные из бьющихся об заклад спешно начали менять ставки.
Сенька вытянула вперед руку. Искривленные длинные пальцы с острыми ногтями как будто сжались на невидимом горле. Девушка вскинула подбородок. Ее верхняя губа подрагивала от напряжения. Ноздри трепетали как крылья бабочки. Ресницы впились в брови. В широко открытых глазах отражалось искореженное лицо карлика. Он как карась, только что снятый с крючка, безмолвно хлопал ртом. Нагайка с глухим стуком упала на пыльную мостовую.
– 1:0 в мою пользу, – тихо сказала Сенька, разжала пальцы, и гном мешком рухнул рядом со своим кнутом.
Толпа выдохнула. Тарас взвизгнул. Зазвенели монеты. Смелые неплохо наварились на представлении.
Карлик так и сидел посреди дороги. Дрожащими пальцами потирал шею. На ней проступили пять фиолетово-синих полосок. Девушка небрежно переступила через брошенный бич, не одарив его хозяина даже взглядом и гордо прошла в ворота с яркой кривой надписью «Дабро пажалавать!».
Вид гномьего рынка поверг девушку в кратковременный шок. Или просто запоздало навалились впечатления от короткой схватки. Она встала как вкопанная посреди дороги. Но быстро взяла себя в руки. И уже через несколько минут с любопытством глазела по сторонам. Пришедший в себя Тарас только и успевал выдергивать ее из очередной мистической лавочки и объяснять продавцу, что «мы только посмотреть, ничего руками не трогали, простите, больше не будем, сваливаем». Особо непонятливым слова скотника грозным рыком подкреплял дракон, шлепающий в хвосте троицы с банками сметаны и кефира за спиной.
Продуктовые ряды располагались с северной стороны рынка. Народу там было гораздо меньше, чем в ритуальных, оружейных и вещевых отделах. А половина толпившихся были явно попрошайками и бродягами. Затянутые в черные кожаные доспехи и глухие шлемы охранники только и успевали отгонять их от неприкрытых прилавков, да от сумок зазевавшихся покупателей. За странной троицей наблюдали персональные надзиратели. Их девушка заметила еще в оружейном ряду. А в ювелирном уверилась в своей догадке. Четверо высоченных и один коренастый следовали по пятам, но на приличном расстоянии. Как только княжна ловила их взгляды, кидались в рассыпную и заинтересованно начинали примерять платки и серьги. Фальшивая игра ее веселила. Так и подмывало крикнуть по-Станиславски «Не верю!». Но Сеня ограничивалась смешками в кулачок.
Втиснуться со своими склянками между чесночной колбасой и расписными пряниками не удалось. Хоть торговцам самим и не терпелось сунуть нос в торбу с товаром новичков и рассмотреть его поближе, а если повезет, то и лизнуть бесплатно, они все-равно погнали конкурентку поганой метлой. Оказалось, чтобы выставить продукцию на прилавок, требовался разрешительный документ за подписью начальника рынка. Сенька пофыркала, но Тараса на поиски такового послала. Каково же было ее удивление, когда из-за обвешанных кусками копченного мяса рядов вывернул багровый скотник. Он нервно комкал в лапищах свою неизменную льняную кепку, как нашкодивший котенок зыркал по сторонам и запинался на каждом камушке. Причина, насупившись, прихрамывала следом за широкой спиной Тараса. Есения на всякий случай протерла глаза. Нет, не померещилось. Ее давешний противник собственной персоной.
– Эй, уважаемый, тебе мало что ль было? За добавкой? Так я сейчас быстро выпишу, – возмутилась девушка. Тарас едва не сжевал мягкий козырек, заскулил, замаячил что-то Сеньке. – Да подожди ты, не видишь, кто к нам в гости пожаловал? – отмахнулась она.
– Да это мы к нему… – неловко кашлянул скотник.
– Ой, – присела девушка.
Гном закатил свой единственный глаз в знак величайшего презрения. Заглянул в холщовую сумку.
– Это чего у вас там?
– Молочка премиум класса от нового игрока на фермерском рынке местных Альпов, – выпалила Есения, ослепительно улыбаясь во все тридцать два.
– Че? – чуть не выронил от удивления свой глаз карлик.
– Ну, йогурт, сметанка, кефир, творожок. Натуральное все. Из под своих коровок, – развернула рекламную компанию чародейка.
Ловко выудила глиняный горшочек, повертела в руках, чтоб все видели. Зачерпнула специально приготовленной для презентации ложечкой дрожащую сливочно-черничную массу. Сунула сопротивляющемуся гному в рот. Тот для приличия помахал руками. Но спорить с наглой девицей на рискнул, рассчитав, что проглотить дешевле выйдет. Сморщился. Но тут же расцвел в блаженной улыбке. Мурлыкнул:
– Еще!
Довольная Сенька на радостях скормила ему всю банку. Потом выскребла еще одну – уже со сметаной. А сверху гном залил еще пол-литра кефира.
– Все! – сыто крякнул. – Вкусно. И что это за зелье?
– Почему зелье? – не поняла Сенька.
– Ну ты же ведьма, – пожал плечами гном.
– Ну, не то чтобы прям ведьма. Впрочем, как разница кто я? Это вообще вот его ферма, – ткнула она пальцем в дракона, – и товар его. А я маркетолог.
– Кто? – гном аж ухо вперед выставил.
– Эээ… посредник… пиарщик… менеджер по продажам… ммм… Окей, ладно, ведьма, ведьма я, – махнула на объяснения рукой она. – Подпишешь бумажку?
– А оно волшебное? – снова заглянул в сумку карлик.
– Ага, рога от него растут, – не растерялась Сенька.
– Вот, коза, – схватился за голову начальник рынка.
– Эй, ты опять? – сурово свела брови на переносице девушка. – Пошутила я. Растут только у тех, у кого они в принципе есть. Молочка не волшебная. А полезная. Кальция в ней много. Для костей, зубов, ногтей и волос хорошо. И белка. Это для мышц. Ну, чтобы руки были во! – Потрясла она согнутой в локте рукой, по-детски демонстрируя «силу».
– Ладно, уговорила, – после минутного раздумья протянул одноглазый. – Давай грамоту, подпишу. Торгуй. Только смотри мне! – погрозил кулаком. – Без шалостей. Колдовство – вон там, в первом ряду. И за другую налоговую ставку.
Сенька поджала губы, уважительно покивала. Махнула Тарасу, мол, чего стоишь, выставляй скорей, пока зеваки не разошлись. Мужик спешно начал вытаскивать баночки, чуть не перебив добрую половину. Разогретые дегустацией покупатели смели товар мгновенно. На всех даже не хватило.
– Не переживайте, товарищи, завтра еще привезем! – скандировала с прилавка разгоряченная удачей Есения.
Дракон страдальчески закатил глаза. Вся эта идея с фермой ему уже не казалась прекрасной. Хотелось домой, в свою пещеру. И желательно одному. Он даже начал продумывать план потери дорогих друзей на рынке или где-нибудь по дороге. Фантазии так приятно грели душу, что Орландо даже заулыбался. Размечтался! В реальность его вернула одна подруга, которую он так и не успел потерять. Довольным камнем она повисла на чешуйчатой шее.
– Ура! Получилось! Вот, смотри, – потрясла перед носом горстью мятых бумажек, – это деньги. Наши. Честно заработанные. Так что, гуляем братцы! Надо закупить продукты. Заплатить налог. И остатки отложить на развитие дела.
Дракон тяжко вздохнул. Тарас облизнулся на купюры, но Сенька тут же спрятала их в поясную сумку:
– Все, сворачиваем лавочку. У нас еще очень много дел. Надо подготовить партию на завтра. И продумать какой-то вариант с продавцами. Не каждый же день сюда таскаться самим.
***
Амаль проложила трясущиеся губы к холодному кубку. Сделала маленький глоток. Терпкая густая жидкость обожгла язык. Бабушка рассказывала об этой амброзии, которую наливают только здесь, на вершине горы Вердад. Амаль прикоснулась подушечкой среднего пальца к капельке на нижней губе. Алые змейки опутали фалангу, зарылись в каждую бороздочку. Молодая женщина испуганно отдернул руку. Украдкой вытерла о подол изумрудного платья.
– Не бойся, ему надо признать тебя, – обнял за плечи бархатный голос.
Амаль вздрогнула. Обернулась. Никого. Только язычок одинокой свечи трепетал так же, как и она сама. Зеленые глаза прищурились в попытке разглядеть, кто там прячется в темноте. Но увидеть получилось только кусочек коричневого балахона, мелькнувшего в дорожке лунного света. Женщина поставила кубок на край большого валуна, испещренного желобками, схематичными изображениями людей, оборотней, змей, фей, эльфов, каких-то животных и витиеватыми узорами. Шершавый камень как будто ответил. Легонько шаркнул по ребру ладони. Прикосновение показалось Амаль горячим, но приятным. Винные кольца на пальце засветились и запульсировали. Камень признал Амаль.
Это был первый ее Совет. Бабушка успела подготовить. Она много рассказывала о церемонии идентификации, о самих встречах, традициях и этикете. И об обязанностях, которые ждали Амаль. Она всегда слушала мудрую Жюльетт с открытым ртом. Вместо сказок на ночь просила бабушку поведать легенду о Затерянном королевстве, ее далекой родственнице Эстелле и рождении Семидержавья. А когда надоедало, то про Советы, в которых участвовала сама Жюльетт. Повелительница души не чаяла во внучке, поэтому редко ей отказывала. С улыбкой всегда усаживала девчонку на колени и тихим проникновенным голосом рассказывала истории. Кроме одной. Про свой первый Совет. Всегда отнекивалась «еще не твое время, деточка». Уже позже Амаль узнала, что так тщательно скрывала бабушка. Передать право на кресло в Совете и трон Жюльетт должна была перед самой смертью, с последним вздохом. И только той, что взойдет на престол. И вместе с тем начать обряд идентификации – смешать свою кровь с кровью преемницы. Потому хозяйка Медовицы и не могла раскрыть карты перед внучкой. Думала, ее место займет дочь. Но она отказалась.
Амаль покачала головой. Мама всегда недолюбливала двор. Его пышность, церемониал, бесконечный королевский этикет и невозможность построить счастливую личную жизнь. Бабушка, пока имела влияние на дочь, держала ее в ежовых рукавицах. Но потом сдала и хватку ослабила. Женевьева, наконец, смогла выбраться из под парчовой материнской юбки. А однажды за завтраком и вовсе объявила:
– Дорогие мои, я решила отречься от трона в пользу Амаль. И завтра же покинуть дворец. Мы с Шарлем-Режьеном хотим пожениться и жить где-нибудь подальше от столицы, – невинно хлопая густыми ресницами, она продолжила намазывать масло на кусок горячего тоста. Бабушка позеленела. Семнадцатилетняя Амаль подавилась. – Девочка моя, – Женевьева протянула изящную руку и легонько похлопала дочь по спине, – ты уже взрослая. Так любишь всю эту дворцовую пыль. А я… – она картинно закатила красивые глаза. – А я люблю дворецкого. Вот незадача!
Она промокнула напомаженные губы салфеткой. Едва прикоснулась ими ко лбу Амаль. Почтенно склонила голову перед матерью.
– Я и вас очень люблю. Но, – развела руками, – ведь все понимают, что правительница из меня будет никудышная. Поэтому… – тяжело вздохнула, – Аревуар, дорогие мои! Аревуар!
С тех пор Амаль видела мать лишь раз. На похоронах бабушки. И то несколько мгновений. А после – элегантную кружевную шляпу, садившуюся в такую же утонченную карету. Женевьева не осталась ни на поминки, ни на коронацию дочери. Она даже не подошла, чтобы ее обнять. Это было восемь лет назад. Но рана до сих пор саднила.
Амаль тряхнула тщательно уложенной прической, чтобы прогнать тени прошлого. Проверила не выпали ли из высокого пучка пепельные кудри. Окольцованный палец снова напомнил о себе. Пора. Фея решительно подошла к Камню. Подняла кубок и одним махом выплеснула содержимое на алтарь. Зажмурилась от яркого света. Пламенная чаша проснулась. Как в тот самый первый раз. Как в тысячу последующих. Сила узнала свой ключ.
Амаль шумно выдохнула. Пульсация в пальце прекратилась. Длинная комната озарилась мягким оранжевым светом. Алтарь впитал вино, заурчал, потребовал продолжения банкета. Окропить следующим его мог кто угодно из семидержавцев.
От стены отделился силуэт в коричневом плаще.
– Молодец, девочка! Ты справилась, – глаза старика излучали добро.
– Спасибо! Здравствуйте, Генриус! – Амаль присела в реверансе. – Мне бабушка рассказывала про вас.
– Ах, Жюльетт – улыбнулся в бороду затерянный советник, добавил загадочно: – Она была слишком хороша, чтобы постареть до моих седин.
Амаль хотела было уточнить, а о чем речь, но не успела. В зал вошел высокий мужчина. Он небрежно скинул капюшон. Темные волосы, перехваченные бордовой бархатной лентой отливали в свете Пламенной чаши серебром. Кончик острого носа с горбинкой слегка подрагивал, словно учуял что-то. Глаза хищно блестели. Вошедший широко улыбнулся Генриусу. И фея все поняла. Клыки. Волк. Оборотень. Он подошел ближе. Серебро в волосах оказалось проседью. Хотя мужчина и выглядел чуть старше самой Амаль. Он по-приятельски поздоровался с седьмым советником. Повернулся к правительнице Медовицы. Взял ее ладошку в свою. Прикоснулся губами к тыльной стороне. Фея зарделась. Едва удержалась, чтобы не выдернуть руку.
– Мадам Амаль, полагаю, – хрипловато пропел он.
– Мадемуазель, – подмигнул ему Генриус.
– Приветствую на Совете! – лукаво прищурился волк.
Фея поджала губы. Сердечко рвалось наружу. Еще никогда мужчина не производил на нее такого впечатления. Да что там, она никогда таких ранее и не встречала. Амаль хотелось провалиться сквозь землю. Или убежать и спрятаться. От позора ее спас появившийся так кстати правитель Чарогории. С Доброславом она была знакома с пеленок. Медовица хорошо торговала с княжеством. И маленькая Амаль часто путешествовала с бабушкой в Чару. Там в большом светлом замке она играла со смешной кудрявой девочкой Есей, княжеской дочкой. Она была младше феи лет на пять. Как она сейчас, интересно. Амаль слышала, что она стала сильной волшебницей.
За Доброславом появились остальные члены собрания. Генриус быстро официально представил всем фею. И перешел к делу.
– Я не буду скрывать. Прогнозы печальные. Грядет война. – алтарь зашумел как улей. – Тише, господа, тише. Оракул донес, что в пустыне у Лунного ущелья собирается армия. Я не знаю, кто ее предводитель. Не знаю, сколько там сил. Но удар они готовят мощный.
– Генриус, так не проще напасть, пока они не знают, что мы в курсе о их ставке? – приподнял иссиня черную бровь волк.
– А ты уверен, Трой, что они не в курсе? – советник испытующе посмотрел на каждого из членов Совета. – Я вот нет. Повторю, нам не известно имя врага. Только его намерения и примерное местоположение. Нет гарантии, что в песках только муляж, а настоящая армия где-то спрятана.
– Так давайте просто направим туда войско и проверим! – ударил по алтарю кулаком Доброслав.
– Ты уже направил одно войско. Хватит, – спокойно ответил Генриус.
– Я… – упрек больно уколол князя, но он нашел в себе мудрость промолчать.
Они бурно обсуждали ситуацию с полчаса. Одни предлагали подождать, когда противник созреет и нанесет первый удар. Потому что бить наотмашь куда попало с завязанными глазами – не дело. Можно не только промахнуться, но и растерять все силы. Другие настаивали на разведке, мол, на всякий случай не плохо было бы все-таки отправить глаза в пустыню.
– А если это западня? И пока мы рыскаем по пескам, враг разорит наши земли? – поднял глаза эльфийский король.
– Поэтому и нельзя выставлять всю армию, – с нажимом произнес Верховный коннетабль оборотней.
– Так и будем сидеть как мыши по норам? – прошипел элапидей.
– Сам ты мышь! – выкрикнул главный орк.
– Успокойтесь! – рявкнул с соседнего кресла тролль. – Генриус, ты призовешь странника?
– Я уже это сделал, – пожал плечами маг. – И обязательно вас познакомлю. Но еще не время. И сейчас не об этом. Мы определились с планом. Ждать – самое верное решение, пока враг не показал свои ядовитые зубы. Нельзя бить наобум. Но нужно собрать свою армию. – Он обвел присутствующих взглядом. – И решить, кто поведет ее в бой. Доброслав, я знаю, у тебя есть предложение.
Князь побледнел, понуро покачал головой.
– Хорошо. У кого-нибудь еще? Нет? Ладно, – Генриус пожевал бороду. – Тогда предложение есть у меня. Хм…
За алтарем воцарилась ожидающая тишина. Чародей тоже молчал. Как будто решал, стоит ли продолжать разговор.
– Ну? – не выдержал волк.
– Не спеши, Трой. Я не могу всего вам сказать, пока не уверен, что за столом нет предателя.
Семидержавцы загудели:
– Да как ты мог подумать?!
– Совсем сбрендил, старик!
– Вот еще не хватало!
– Кто?! Да я его на месте порву!
– Тише, тише, – примирительно вскинул руки Генриус. – Чашу не обмануть. Все же помнят о древнем обряде? – хитро сощурился маг.
Члены круга зашептались. О ритуале слышали все. Но никто с древнейших времен ни разу его не проходил.
– Генриус, что ты задумал? – приподнялся правитель Форестера.
– А тебе есть чего бояться? – подколол товарища по кругу элапидей.
– Нет, конечно, – фыркнул в ответ эльф. – Мне-то чего? Я, может, вон за новенькую переживаю, – кивнул в сторону Амаль. Фея смущенно захлопала ресницами.
– Хорошо, – усмехнулся советник. – Но зря. Владычица Медовицы только перед кругом прошла обряд идентификации. Алтарь принял жертву кровью. Ее помыслы чисты. А вот вы, господа, будьте добры обнажить свои пальцы. – Он извлек из складок мантии короткий ритуальный кинжал.
Зал снова наполнился встревоженным шепотом. Даже те, кто был уверен в своей честности боялись неизведанной до селе церемонии. Первым поднялся оборотень. Он уверенно полоснул по подушечке среднего пальца острием. Пара густых почти черных капель упала на Алтарь. Камень засветился изнутри. По желобкам побежала кровавая дорожка.
– Я вам не враг. Я не собираю армию. И не планирую нападать на соседние государства, – твердо произнес он. – Я союзник для всех Семидержавцев.
Камень заурчал словно, наконец, распробовал дар. Рисунок оборотня замигал багровым.
– Спасибо, Трой. Ты говоришь правду, – Генриус едва заметно кивнул. – Передай, пожалуйста, кинжал следующему.
Волк вытянул руку с клинком. Доброслав, кряхтя, сцапал с ладошки оборотня оружие. И повторил ритуал. На Камне в цвет индиго окрасилась фигурка человека. Следом загорелась желтым змея, свернутая в клубок – символ элапидеев. Фиолетовым – знак вампиров, оранжевым заморгала гора мышц – эмблема троллей. Коричневым запульсировал гномий молот. Орочий царь еле разжал кулак, который, похоже, стянуло судорогой. Отогнул второй рукой корявый палец:
– Опаньки, братцы, а руки-то кончились. Может, кто подмогнет? – нервно хохотнул.
– Нельзя, Мальбедер, таинство помыслов будет нарушено, – предостерег Генриус.
– Я боли потрухиваю, – потупился царь Корявых Вязов.
– Серьезно? – заржал рядом тролль.
Мальбедер насупился. Зажмурился. Резанул наотмаш. Да, видимо, не подрассчитал, кровь хлынула на Алтарь, окропив не только священный стол, но и соседей. Камень зашипел, заискрился всеми цветами. Семидержавцы затаили дыхание. Но уже через минуту все вернулось на круги своя. Голубая мандала орка высветилась на столе. По залу прогудел вздох облегчения. Восемь пар глаз перевелись на эльфа. Острые кончики ушей слегка дрожали. Морщины на лбу стали глубже.
– Адриан, ты тоже боишься? – осклабился генералиссимус гномов.
Эльф даже взглядом его не удостоил.
– Я чист как лист по весне, – процедил он холодно. Еле выдавил каплю на стол. Бирюзовое дерево зашевелило кроной.
– Все! – хлопнул в ладоши Генриус. – Теперь я спокоен и готов не только предложить вам кандидатуру на роль командующего армией Семидержавья. Но и представить нового стражника мира.
– Как? – возглас удивления прокатился по залу.
– Все нужно делать вовремя. И передавать бразды правления в том числе, – загадочно улыбнулся советник.
***
Великие охотники на дракона храпели на разные голоса. Громче всех – часовой. То ли от усталости, то ли успокоился, что почти добрались до цели, и здесь, под защитой порубежной ставки, уже ничто не может угрожать. Семён усмехнулся, но будить не стал. К чему? Лишние глаза и вопросы сейчас совсем не кстати. Вчера вечером они все обсудили с Аэльдримиэлем, Хурэлом и Стоуном. Все согласились, что идти за Сенькой сотнику лучше одному. Чтобы не напугать ящера и саму княжну. Все-таки одно знакомое лицо лучше трех десятков новых. А чтобы никто в отряде не возмущался, отправиться за перевал Семён должен был еще под покровом ночи.
Он перешел мостик, еще только солнце робко выглянуло из-за кривых гор. Малиновый рассвет сегодня укрыл пики пуховым одеялом тумана. «Будет ветер», – промелькнула случайная мысль. «Перемен», – догнала ее еще одна. Сотник отмахнулся от обеих. Быстро пересек плато. Ловко проскользнул между уступами. Элпидей подробно рассказал ему, где искать логово дракона. «Правда, сам я не видел, – уточнил змей. – Рапосса, что с Есенией ходил в горы, поведал. Чтобы в случае чего, я знал, где искать княжну». «Молодец Макар, все верно описал», – в очередной раз подивился лисьей памяти Семён. Он уже несколько раз просил Доброслава отдать мальчишку в Тайную службу, но у правителя были свои планы на Макара. Он надеялся, что со временем тот сможет занять место погибшего отца. Впрочем, любопытный лис особого рвения к охотугодьям не проявлял. А вот в сыскные авантюра Семёна лез с удовольствием, за что часто получал и от сотника, и от князя, и от Златы.
Ищейка устроился на небольшом скальном карнизе. И стал ждать подходящего момента. Оттуда пещера была как на ладони. Вход, площадка, дракон, обвешанный сумками, как елка по зиме игрушками. Стоп. Что за сумки? Куда они собрались? Семён привстал, пригляделся. В этот момент из-под каменного свода вынырнула Есения. Она размахивала руками. До балкончика доносились обрывки фраз. Княжна явно давала указания. Следом за ней выкатился незнакомый толстячок. Он тоже живо жестикулировал. Видимо, пытался что-то доказать Сене. И, неудивительно, похоже тщетно. Сотник снова изумился. Но не картине. Девушка как будто была совсем другой. Заметно повзрослевшей, посерьезневшей. Изменилось не просто выражение лица. Взгляд. Семёна вдруг как будто обожгло. Он резко отпрянул за большой валун. Ему показалось, что Сенька его заметила. Хотя колдунья всего на долю секунды задержала глаза на его лице. А потом резко отвернулась и снова принялась командовать. Мужичок в кепке, кажется, сдался. Понурил голову, загрузил на дракона еще пару свертков. Забрался сам, обмотался на несколько раз веревкой для надежности. Похлопал ящера по шее – «трогай». Тот взял с места в карьер. И уже через несколько минут превратился в крохотную точку посреди лазурного небосклона.
Теперь Семён уже и не сомневался – Сенька смотрела на него в упор. Сотник отряхнулся, сбежал по каменной дорожке прямо ко входу в пещеру.
– Ну, здравствуй, княжна, – слегка поклонился.
– И тебе доброго утречка… Семён, – осторожно ответила она.
Есения сразу его узнала, хоть и никогда не видела, а только лишь слышала голос. Но почему-то именно таким и представляла.
– Ты за драконом?
– Нет, за тобой.
– Вот как,– растерялась Сеня. – Отец отправил?
– Не угадала. Хурэл, – не стал юлить сотник.
– Не понимаю… Зачем?
– Война, Сеня, будет. Ты нужна Чаре. И дракон твой нужен.
– Он не мой, – поморщилась она. – И я так себе воин.
– Ошибаешься, – покачал головой Семён. – Сколько тебе надо на сборы?
– Не знаю, – отрешенно выдавила княжна. – Я не могу вот так уйти.
– Да-да, конечно. Я понимаю, надо дождаться дракона. Куда это он, кстати, и с кем улетел?
– На рынок.
– Куда?
– Не важно. Если я все верно рассчитала, они вернутся к обеду.
Семён ничего не понял, но решил не уточнять. Сенька продолжила:
– Ты отдохнуть, наверное, хочешь с дороги? Там, – она махнула в сторону грота, – есть удобные матрасики. И чай горячий, мясо, хлеб. Будешь?
– Нет, спасибо. Я не успел устать и проголодаться.
– А ты почему один? – вдруг округлила глаза Сеня.
– То есть?
– Ну, армия женихов…
– А, ты об этих, – не сдержал улыбку сотник. – Женихи твои остались у границы. Так, знаешь ли, надежнее. Для всех.
– Ясно. Мне надо в одно место, – нерешительно начала она.
– Мне отвернуться?
– Семён, ты не понял! Я не об этом, – покраснела Сенька. – Тут дела у меня есть, в паре километров. Было бы лучше, конечно, если бы ты подождал меня здесь. Но ты ведь не согласишься, верно?
Ищейка приподнял пшеничные брови. Помолчал.
– Я так и думала. Тогда, не удивляйся ничему, ладно?
Девушка дождалась второго кивка. Круто развернулась на каблуках и зашагала в сторону фермы. Сотник все так же, не проронив ни слова, зашелестел подошвой о траву следом.
Всю дорогу девушка гоняла лихорадочные мысли. Что произошло, что все так резко поменялось? С чего Хурэл взял, что она сможет встать в один строй с защитниками Чары? А с чего она сама взяла, что Семён не опасен? И вообще Семён ли он? Знает ли он уже о гибели Габриэля? Столько вопросов и ни одного ответа.
– Вот это ничего себе! Откуда в горах? – послышался удивленный свист сзади.
Есения улыбнулась.
– Круто получилось, правда? – Сенька довольно закусила губу. – Это ферма дракона. Он там коровок выращивает. Молоко по баночкам разливает и на гномьем рынке продает. Пацифист, короче, неопасный, – пояснила Сенька, чем еще больше запутала сотника.
Тот заинтересованно глазел по сторонам. И следовал по пятам за девушкой в каждый цех. Она тем временем быстро дала указания работникам. Проверила, как идет работа, верно ли разливают закваски, печатают этикетки. Сенька откровенно гордилась своим детищем. Она бы никогда не подумала, что сможет без знаний с нуля устроить хозяйство. Конечно, без помощи Тараса ничего бы и не вышло. Но разработала-то план она сама! «Спасибо» любимому экономфаку и курсовой. И сейчас ей было немного грустно все это бросать. Хотя, еще пару дней назад княжна об этом мечтала. Сбылось. Но почему-то хотелось не радоваться, а плакать.
Обратно тоже возвращались в тишине. Солнце уже миновало зенит. В животе урчало. Слепяще-яркое небо вдруг покрылось рябыми рваными облачками. Ромашки вмиг спрятали головы в зелени. Макушки сосен-великанов на склонах застонали. Сенька поежилась. Ветер она не любила. Тем более такой внезапный. Он пах опасностью. Семён положил одну руку на эфес меча. Второй придержал девушку. Одними глазами попросил остановиться. Она неожиданно повиновалась. Еще и пригнулась к земле на всякий случай. Но кроме резких порывов ничего необычного на поляне не происходило.
– Срочно надо возвращаться, – крикнула Сенька. – Я чувствую, там что-то неладное творится.
Ветер завывал так громко, что свистело в ушах. Глаза тут же наполнились песком, в волосах запутались обломанные веточки. Холодные потоки воздуха нагло толкали назад. Но Есения упрямо прорывалась вперед. И тут их накрыла большая холодная тень. Девушка вскинула глаза к небу и рассыпалась отборными матами. Купол как будто схлопнулся. Ветер на мгновение затих. А потом ударил по земле с новой силой. Сенька припала к траве. Семён присел рядом.
– Здесь есть какой-нибудь грот? – проревел он ей в самое ухо. – Еще пара порывов и нас унесет!
– Я не знаю, – сорвала голос в ответ княжна.
– Ты можешь хотя бы притормозить ветер?
– Нет, я не могу одновременно держаться и колдовать. Давай попробуем короткими перебежками, – предложила девушка.
– Может, лучше переждем?
– Нет, опоздаем.
– Куда?
– Туда! Мне надо попасть в пещеру!
Они сделали еще один рывок в сторону драконьего логова. Ураган как будто намерено их туда не пускал. Как только парочка останавливалась, притихал и ветер. Как только они кидались бежать – порывы относили их назад.
– Я придумал! – повернулся к Сеньке Семён. – Давая я буду держать нас обоих, а ты наколдуешь зонт или что-то подобное.
– Хорошо, можно попробовать, – отозвалась чародейка. Она уже устала бороться со стихией. И готова была на любые авантюры, лишь добраться уже до пещеры.
Очередной ураганный порыв они перетерпели. А следующий Есения попыталась сдержать. Получилось не с первого раза. Но вышло! Так им удалось спуститься с карниза на площадку перед гротом. И только здесь княжна поняла, что случилось.
Посреди пещеры сидел незнакомый бугай. На коленях его лежал открытый сундук. А в руках игла. Сломанная напополам.
– Нет, – зажала рот ладонью Сеня. Ее глаза наполнились ужасом.
– Шер Шелль, как ты сюда попал? – выглянул из-за спины девушки ничего не понимающий Семён. – И что ты натворил?
– Он убил его… – прошептала княжна.
– Кого? – не поняли оба.
– Я никого не убивал, – замотал башкой тролль, – только сундук стянул. Думал, там цацки, а на деле зубочистка бесполезная оказалась. Вот я и психанул, сломал ее. А че такого-то?
– Это игла. И в ней жизнь дракона была, – всхлипнула Есения.
– Так я что ль ящера победил? Ух-ты! – вскинул брови Шер Шелль. – И где моя награда? Ты что ль принцесса? А че такая дохлая, страшная? Я тебя типа спас сейчас?
– Ой, кто б тебя сейчас спас, дружок, – сощурился Семён.
– Чтоб вас всех! – бросила девушка в сердцах и выскочила из пещеры.
Ветер утих. Он уже легонько и как-то по-доброму перебирал листву на деревьях. Тень рассеялась. Облака снова превратились в пушистых барашков и мирно паслись на лазурном склоне. Сенька присела на камень. В ушах шумело. Голова кружилась. В груди щемило. Где-то над ухом жужжал комар. В далеком дворе за горами скулила собака. На реке девки полоскали белье и завывали: «Ой, то не вечер, то не вечер…». Тренькала балалайка. И теплый голос укутывал плечи бархатными стихами. Голос. Тот самый, что в поле обещал, что придет ее время.
– Пришло? – спросила пустоту Сенька и открыла глаза.
Она сидела в любимой пижаме на кровати в своей питерской комнате. С пола горящим экраном подмигивал матовый ноутбук. На тумбочке пиликал будильник. Есения машинально отключила его. Бросилась к зеркалу. В полумраке из зазеркалья на нее смотрела та самая чародейка со склонов Смеральдо. Девушка попыталась создать пульсар. Но у нее ничего не вышло. Хмыкнула:
– Ну не приснилось же все это!
Она подняла компьютер. Нашла файл «Без имени, без времени». Два клика мышкой. Развернулось текстовое окно. Сенька читала строчку за строчкой. Слезы ручьем лились на клавиатуру. Все, что с ней произошло в Семидержавье – было описано до последней мелочи. Габриэль, Орландо, Макар, Семён – вот они на страницах ее дурацкой сказки. Электронная почта подмигнула новым сообщением. Есения открыла и обомлела. «Уважаемый автор! Присланный Вами текст зарегистрирован для участия в Конкурсе. Те авторы, чьи рассказы войдут в лонг-лист и далее в шорт-лист будут уведомлены об этом персонально в соответствие со сроками проведения Конкурса. P.s.: Советуем поменять название… Удачи. Оргкомитет».
– Переписала, твою мать…
Сенька отставила в сторону ноутбук. Новость не откликнулась ни капелькой радости. Раздосадованная внезапным провалом в настоящее девушка сейчас готова была отдать что угодно, лишь бы вернуться обратно в Семидержавье. И снова переписать рассказ. Она еще раз попробовала сотворить огненный сгусток. Тщетно. Может, Есения так увлеклась текстом, что вообразила свое перемещение? Она тупо смотрела на свои ладошки и не могла понять, что ее смущает. Пока не зацепилась взглядом за тоненькую кривую полоску на правом запястье. Отметка от встречи с угрюмами.
– Фак! – подскочила девушка. – Я не сумасшедшая!
– Ты избранная, – отозвались оклеенные обоями в цветочек стены. – Пришло твое время…
Любовь Чистякова. Семидержавье II
Ноябрь 2020 – март 2021
Выражаю благодарность Наталье Кучиной.Все, доргая, можешь искать скамейку в парке. Не забудь зонт, скорее всего трость, на котором будет офигенный заяц. Ну и держи сказку от автора. Не бестселлер, конечно, но прочитать теперь придется.Ну кто меня за язык тянул пообещать тебе книгу? Э?Первую тоже допишу.Честное публичное.
