миров были десятки – Эффи придумывала их всю жизнь, сколько себя помнила. Рисовала, писала истории и часами могла неподвижно лежать, продумывая детали. Рисунки получались неточными, истории скучными, но в её воображении миры были такими чудесными и яркими, что только ради этого чувства реальности стоило продолжать придумывать и бережно хранить их, даже нигде не используя. Она даже не могла вспомнить, когда это началось, но кажется, что первый кривенький мирок она придумала, после посещения Белым Человеком. Она долго размышляла о его родине, о том, откуда и зачем он явился ясной звёздной ночью.
Эффи вздохнула и поднялась. Кажется, мультивселенная ошиблась на её счёт и заслала не в ту реальность. Может ведь мультивселенная позволить себе крошечную ошибку ценой всего в одну человеческую жизнь? Вселенную Эффи простила, но что делать со своей жизнью не знала. Через силу затолкав в себя ужин, девочка тут же завалилась спать.
***
А ночью пришёл он. Белый Человек лежал на подоконнике, согнув одну ногу в колене, а другую свесив на пол. Эффи ещё не увидела его, но нежно струившегося света, что стучался под протестующе закрытые веки, хватило, чтобы девочку прошиб холодный пот. Она почти не помнила его, но точно уяснила: со светом в ночи приходит страх.
– Боишься меня? – юноша заметил её и чуть приподнялся, чтобы взглянуть её в глаза. Девочке стало дурно. От взгляда сияющих глаз, цвета новых книжных страниц.
– Нет, – она пожала плечами.
– Врёшь, – весело воскликнул парень. Он по-прежнему оставался в неопределённом положении – промежуточным между сидячим и лежачим.
– Ну, предположим, вру, – легко согласилась девочка. Её редко тянуло задираться с сильными мира сего, но дело никогда ничем хорошим не оканчивалось.
– Враньё полезно только во благо и только тем, кто не знает правды, – беспечно отозвался парень, окончательно садясь на подоконнике. – Не лги мне, – от его голоса исходил такой же сверхъестественный свет, как и от тела.
От него веяло опасностью. Не той яркой вспышкой, когда маньяк кидается с ножом, а жертва не успевает даже пискнуть, а той, когда разум затуманивается, теряется контроль и ты сама шагаешь с крыши. Девочка судорожно сглотнула.
– Отпусти меня, – хрипло выговорила она.
– Не могу, – весело отозвался Белый Человек, закидывая ногу на ногу. – Ты нужна мне.
– Зачем? – низкий, чуть рычащий голос никак не вязался с образом четырнадцатилетней девочки.
– Скоро узнаешь. Ты делаешь звёздочки? – теперь он говорил, как человек и почти не вселял ужаса.
Эффи молча указала на стол – где-то в углу, у стены, возвышалась трёхлитровая банка, до половины заполненная бумажными звёздами. Кривыми, изрисованными, помятыми, некрасивыми. Все они были ужасны. Все, кроме первой, чудесной звёздочки, цвета топлёного молока. Единственной, не вызывавшей волны паники. Самый первый, самый важный вопрос.
– Как много, – восхитился парень. Его глаза алчно загорелись. – Так часто задаёшься этим вопросом, – вкрадчиво и жутко. – Так и не нашла ответ?
– Нет! И никогда не найду! Я ошибка! – девочка едва сдерживала слёзы. На больное, – Уходи.
Белый Человек сник. Посидел немного, ссутулившись, потом подошёл к девочке. Он двигался как марионетка, движимая судорожной рукой – то замирал, то вскакивал, не мог больше нескольких секунд оставаться на месте.
Эффи прожигала его ненавидящим взглядом. Она боялась его полжизни. С самого детства видела Белого человека в кошмарах. Из-за него она пугала сверстников и взрослых вопросами и размышлениями. Он подарил ей дар и проклятье – он виноват в том, что Эффи начала сочинять миры. Помнится, благодаря им она познакомилась с Ритой, та восхищалась её рассказами, рисовала придуманных существ, мечтала вместе с Эффи.
И благодаря им же потеряла её – когда девочки выросли, подруга решила, кем станет и уверенно двинулась к цели. А Эффи осталась одна, в обнимку со своими придумками. Только мама не порицала «эти глупости». Она ужасно огорчалась, когда дочь входила в раж и начинала болтать исключительно о них, но позволяла ей выдумывать и покорно выслушивала черновики и отполированные до блеска идеальные наработки.
Эффи смотрела на Белого Человека и в её взгляде было столько злости, что он отшатнулся.
– За что ты меня так ненавидишь? – голос полон шутливого удивления. Ей захотелось ударить его по лицу, чтобы навсегда стереть эту напускную лицемерную веселость.
– Ну, полно, – Белый человек ласково улыбнулся. – Лучше расскажи мне о своих мирах. Или ты забросила?
Он нахально-беспечно улыбался, но в глазах светилась отчаянная надежда. От неё он не сможет скрыть. Не лги тем, кто знает правду. Эффи так и подмывало солгать. Отомстить.
Видимо внутренняя борьба отразилась на её лице, ибо юноша просиял и вскочил.
– Не забросила. Рассказывай, – чуть смягчился.
Девочка молчала.
– Пожалуйста, – срывающимся шёпотом, с мольбой.
– Ты жалок, – с отвращением бросила она.
– Не
