ноги о ковер и завалился по-хамски на диван прямо в сапогах. Второй, по крупнее, сразу направился к буфету и бесцеремонно вытащил оттуда бутылку грюнера. «Это товарищ Авель», – представила она крупного, который уже успел приложиться к моей бутылке. «А это товарищ с поручением от центральной ячейки», – и указала на хама, пачкающего диван эпохи Терезы. Меня она представить забыла. Я предложил ей пройти в спальню. «А ты думаешь, революция – это приятное рандеву?» – сразу пошла в атаку моя прима, не дав мне слова сказать. «Нет никаких личных интересов, есть только интересы партии! Думаешь, покрасовался на майской сходке, поболтал о справедливости на собрании и это достаточно? Реакция наступает по всем фронтам, партии нужны люди, беззаветно-преданные делу. Ты, кстати, достал деньги?» У меня закружилась голова, ну, образно. «Денег пока нет, – промямлил я, – но они будут». Про себя подумал, что маман ни за что не даст такую огромную сумму. Продавать же свою долю в фабрике, значит идти на открытый разрыв с семьей. Что меня дальше ждет? В Сибирь сошлют или убьют в тюрьме, как Шмитта?
– Сколько у тебя есть? – Немного. – Давай. – Для чего вам? – Меньше знаешь, меньше скажешь полиции. Под пытками. Правило партийной дисциплины. Партия не отчитывается перед рядовым. Мне стало дурно, теперь не образно. Я достал бумажник. В комнату просунулась голова товарища Авеля. – Товарищ Анна сказала, что вы надежный человек. Она поручилась за вас. С этими словами он забрал все деньги из бумажника.
Через неделю мне дали партийное задание. Я должен был сходить на явочную квартиру и передать пакет. Мне долго объясняли, сколько цветочных горшков должно стоять на окне, если все безопасно; сколько – если явка провалена. Сколько раз я должен позвонить в колокольчик и сколько раз постучать в дверь. Какой назвать пароль и какой услышать отзыв. Адрес Берггассе, 19, первый этаж. Только я вышел из дому, как все тут же забыл. Кроме адреса. Вернуться переспросить было стыдно. Боже, за что мне все это?! Почему я здесь?! Коготок увяз, всей птичке пропасть, – вертелось в голове. Чтобы унять панику, решил съездить на Пратер, выпить пива. Трамвай не шел. Подумал, что опоздаю, рванул назад. Трамвай тут же вынырнул из за угла. Снова передумал, сел. Вышел на Пратере с полным ощущением, что уже провалил это дурацкое задание. Выпил. Мало. Взял еще. Все должно как-то устроиться. Подпольщики исчезнут, Анна останется, деньги появятся. Отчаянно захотелось в туалет. По-серьезному. Значит надо идти в ресторан. Но это время. Пока заказ, то да се, опоздаю. Как пить, опоздаю. Надо было дома сходить. Но там эти подпольщики загадили нужник так, что прислуга отказалась убираться. Найду по дороге. Пометался по городу. В конце концов, меня же пустят на квартиру, чтобы взять пакет.
Опоздал на двадцать три минуты. Цветов на окне пропасть. Что они значат, провал или безопасность? Вдруг там охранка. Боже, как хочется в туалет. Пускай хватают. Так даже лучше. Что они со мной сделают? Отправят под надзор в имение? Отлично, я сделал для партии все, что мог. И для Анны тоже. Она может приехать ко мне. А подпольщики туда не сунутся… И в туалет схожу. Подошел к двери, стучу. Никого. Звоню. Никого! Ни подпольщиков, ни охранки, ни туалета. Стучу, уже даже не пытаясь вспомнить, сколько раз надо. Куда бежать? Какой конфуз будет, когда я вернусь с пакетом, с полными брюками, провалив это чертово, будь оно проклято, задание! Спускаюсь вниз. Вдруг послышалось, что за дверью кто-то есть. Возвращаюсь. Стучу. Звоню. Прислушиваюсь. Никого. Бегу снова вниз. Тут послышались шаги. Кто-то поднимается. Боже, свидетель. Свидетелей быть не должно. Все. Провал. Бегу к верхней квартире. Звоню. Господин подходит и с ехидной улыбкой спрашивает: «Вы ко мне?» На табличке под звонком написано «доктор Зигмунд Фрейд». Думаю: « Да мне уже все равно к кому, хоть к черту лысому», а сам говорю: «Да, я к вам, доктор».
3
Жадный докторишко запросил 50 крон. Да я полцарства готов был отдать, чтобы дорваться до нужника. А пообещать так и все царство. В кабинете никаких признаков, что передо мной врач. Ни шкафа с микстурами, ни подноса со всякими пинцетами, молоточками, трубочками. У него даже стетоскопа нет! Все предлагал прилечь отдохнуть. Видимо, я плохо выгляжу. Однако спать – это последнее, что мне хотелось. Забыл спрятать пакет. Да и куда его спрячешь. Доктор не унимался. Я прилег на эту кушетку, чтоб его не расстраивать. Тут же не выдержал, попросился в уборную.
Странный доктор. Не понимаю, что ему нужно. Говорю, что почки беспокоят, а он спрашивает, не мочился ли я в детстве. Какое ему дело до моего детства? Отличное, говорю, у меня детство было. Сухое. Хотя тут же вспомнил, что по семейной легенде я генерала С-ва, того, облил. Прямо на китель с позументом. Да еще папенька все время называл меня «мокрым местом». Правда, это из-за того, что я плакал часто. Кошмары по ночам мучили. Недержание! Ишь ты! Смог бы он мне это прямо в глаза сказать? Сидит у меня за спиной, гадости говорит и дым в затылок мне
