допроса. Если преступника спрашивать о первом, что пришло ему в голову по поводу наводящих слов, то он невольно выдаст себя. Эх, если б я доучился в университете до конца, сейчас бы уже был помощником адвоката. А то и самим адвокатом. Принимал бы сейчас пациентов, тьфу, посетителей, просителей в своем кабинете… Нет же, побастовать решил. А потом и уволиться пришлось за компанию, в знак солидарности. Эх. Житие мое… Теперь самому впору к адвокату идти. Хотя, какой тут адвокат поможет? Что меня спасет? Только милость божия. В слух говорю: «Мои проблемы ассоциациями не решить». И чтоб показать всю серьезность моего положения, приставил палец к виску и выстрелил. Как-то само получилось. Тут же вспомнилась фраза из спектакля, где играла Анна: «Смерть – это лучший врач, – декламировал седой дядя, изображающий студента, – у этого врача нет неудач!» А Анна такая ему в ответ: « Нет, Ты не прав! Лучший врач – это любовь!» и бросается ему на грудь. Весь зал охнул, и я вместе со всем залом. Еще бы. У Анны тогда было платье с декольте… И тут голос с заднего ряда, то есть из за спины: «О, вы читали Фейербаха?» Оказывается, я в слух что-то ляпнул. Опять начал заговариваться. Я и не знал, что это Фейербах. Думал – это драматург, как там его… то ли Ибсен, то ли Сквозняк-Скиталец… А этим Фейербахом я сыт по горло. Один из ухажеров Анны все тыкал мне: «Это должен прочитать каждый прогрессивно-мыслящий человек!» Так втроем и ходили под аккомпанемент. В ресторане вместо устриц – Фейербах, на море вместо пива – Фейербах. Все уши прожжужал, пока от чахотки не умер. Я боялся, что тоже умру, обслушавшись этого Фейербаха. « Да, – отвечаю в слух доктору, – с учением безбожника – Фейербаха я знаком. Только я сейчас в таких обстоятельствах, что мне, кроме как на Бога, не на кого положиться. Поэтому Фейербах пусть пылится и дальше на полке». «Мне, – говорю, – помогает вера простого народа». Показываю ладанку, которую мне давным-давно няня подарила. В университете стеснялся, не носил. Теперь не до стеснений. Доктор с явным скепсисом: «От чего же она помогает? Что у вас за обстоятельства такие? Вчера вам был нужен туалет, сегодня церковь?» Я оскорбился: « Мои обстоятельства останутся при мне. Вы, доктор, вряд ли мне чем-нибудь поможете». И тут докторишко как обухом по голове: « А что это у вас за пакетик? Может, он как-то связан с вашими обстоятельствами?» «Черт побери! Прости господи! Еще как связан!» – пронеслось у меня в голове. – Ни с чем он не связан! – ответил я как можно равнодушнее, вскакивая с кушетки. В кармане нашлась купюра в пятьдесят крон. Выложил ее на стол и как ошпаренный кинулся к явочной квартире. Проскочил мимо служанки. Вернулся, схватил пальто и шляпу. Скатился к проклятой двери и замолотил в нее как безумный. Бесполезно. Достал часы. Все пропало. Поздно. Руки опустились. Не хотелось даже думать, что меня ждет по возвращении.
6
Бесцельно бродить по Вене, среди ее прекрасных дворцов и парков, заглядывая в ее знаменитые кофейни и магазины, что может быть лучше? Да что угодно! Что угодно может быть лучше! Я шел сквозь эту барочную, классическую красоту, физически ощущая боль от ее равнодушия ко мне. Вот кафе «Централь», здесь собирается венская и не только венская богема, я мечтал сводить сюда Анну. Жизнерадостная, нарядная толпа, частью которой я считал себя, бурлила, не обращая на меня и мои страдания никакого внимания. Ад может быть красивым, как Вена. Было так плохо, что даже выпить не хотелось. Решил уйти из центра города, подальше от его блеска. Дошел до канала. Вдруг пришла в голову мысль: может, выкинуть сверток? Концы в воду. Сказать, что все прошло нормально. Пакет передал. А там докажи, что не так. Тут же отмахнулся от искушения. Такой крутой блеф без единого козыря мне не по зубам. Что тогда остается? Да, ничего. Буду плыть по течению. В пяти аршинах ниже по течению сидел нищий. Я по привычке полез в карман за мелочью, но выудил всего пару крон и несколько геллеров. Что ж, значит, сегодня предстоит еще одно унижение. Придется телеграфировать домой, чтобы выслали денег. А пока занимать в банке. В «Erste» легче дадут, зато в кооперативном «Raifeisen»е меньше проценты. Но и там и там я уже занимал. Так что дадут мало. Милостыни нищий не дождался. Самому нужны. На почте испортил три бланка, а телеграмму так и не отправил. Клянчить деньги было мучительно. Объяснить, как потратил свои месячные дивиденды в столь короткий срок, не получалось. А что соврать, было не понятно. Рядом стояли две кумушки. Одна жаловалась на истрепанные нервы, вторая горячо убеждала подругу приобрести новые капли доктора Келлера. У нее есть знакомый опытный врач, который делает инъекции этого чудодейственного средства. Утомление и меланхолию как рукой снимет. Стоит это, правда, не дешево. Я подумал, что можно было бы спросить об этом средстве своего доктора… И тут до меня дошло. Через пять минут телеграмма была готова. «Лечу нервы. Долго. Дорого. Доктор. Светило медицины. Вышлите 500 рублей. Люблю. Целую. Котик». На докторов и
