Вера спускалась легко, почти воздушно, что при её комплекции, было удивительно. Пройдя сквозь холл, полоснула глазами замолчавших сотрудников информационного отдела, и выйдя на улицу, передала сумку начальнику охраны. Прижав к груди ценный груз, Геннадий сдвинулся на полкорпуса, но Вера осталась на месте. Машины стояли у входа. Семёрка с открытой дверью и Гелендваген за ней. В салоне bmw маячил Славик.
– Сама поеду, – Вера посмотрела на Гелик.
– Вера Александровна! – попытался вставить Гена, но от пронзительного взгляда, прикусил язык и молча кивнул.
– Вера! – Славик вытянул из салона руку.
Не обращая внимания, она медленно пошла к машине, наблюдая как из внедорожника вылазит охрана.
– Сумку! – крикнула Гене, сев за руль.
Отдавая на ходу указания, Геннадий передал ей плетёнку небесно-голубого цвета, точно попадавшую в тон костюма.
– Тебе особое приглашение? – Вера повернулась к Славику, стоявшему у капота с вытянутым лицом.
Как по команде, Славик запрыгнул на соседнее сиденье.
Не дожидаясь грузившуюся в седан охрану, Вера рванула с места.
– Верусь, – осторожно начал Славик, – мы же за город, верно? Я звонил администратору. Всё готово, гости через три часа.
– За город, – Вера задумчиво смотрела вперёд, не отрываясь от дороги.
Он был с ней пятый год. Понемногу привык к спонтанным и резким выходкам.
Один раз, в начале отношений, попытался показать мужика, и сразу был поставлен на место. Ему не хотелось возвращаться в старую жизнь и захолустный фитнес на окраине. Привык. Немного осмелев, в последнее время, пытался аккуратно спорить, и даже капризничать, что, забавило Веру, и, редко она соглашалась с ним. Он точно знал, куда они едут, и это не тот случай, когда стоило включать топающего ногами мальчика. Она не даст покуситься на святое.
– Верусь, – осторожно потянул Славик, после получасового молчания.
– Может, поедет? – тихо произнесла Вера, так, будто в машине была одна.
– Там жить же невозможно, – Славик пожал плечами.
– Один бурьян да комары. Ни света, ни воды! Как он вообще там…
– Дом стоит, – Вера вздохнула. – Пока висит подкова, не хочет уезжать.
– Так может, с собой всё-таки её? Подкову!
Вера хмыкнула, не ответив. Славик не продолжал. Знал, сейчас лучше не ковырять. Замолчал. Преодолев ещё полчаса, оживился, когда они съехали на просёлочную дорогу. Потянувшись, закрутил головой.
– Заросло то как, – попытался начать разговор.
Вера хранила молчание, хладнокровно обруливая глубокие ямы. Преодолев широкое поле, Гелендваген остановился на краю лесополосы. За ней, через редкие прогалины, виднелись крыши. Открыв окно, Вера ждала, поглядывая в зеркало заднего вида на запылившийся седан.
Геннадий подошёл к задней пассажирской двери, оглянулся по сторонам.
– Ждите здесь, – сказала, не поворачивая головы.
Гена кивнул.
До места назначения оставалось около километра.
– Может, поедет? – вновь выдохнула.
Славику показалась, как с выдохом ускорилось её сердце. Ничего не сказал. Это их дело, Веры и деда. Он никогда не видел его. Оставался в машине, ждал. Каждый год в свой день рождения, она приезжала к старому дому на окраине заброшенной деревни, и, уходила, а после, возвращалась со словами, – "Ещё висит, подкова". Славик не понимал, но Вера жёстко пресекала попытки узнать больше, чем ему положено.
Машина остановилась на въезде в деревню, посреди дороги, заросшей высокой травой.
– Ближе подъедем? – Славик пробежался взглядом по голубому шёлку, плотно облегавшему Верину фигуру.
– Ближе нельзя, – спокойно ответила она, выходя из машины. – Но, может время пришло, – добавила, поправив на плече сумку.
Двигаясь изящно и аккуратно, прошла вдоль почерневших изб, зиявших разбитыми окнами, свернула в проулок и оказалась рядом с небольшим участком, огороженным добротным металлическим забором. Обойдя вокруг, встала у пролёта с калиткой, затянутой в крупную рабицу. Положила пальцы в ячею. Дом стоял в центре. Заброшенный и утопающий в высокой траве, но, окна по-прежнему целы.
Покопавшись в сумке, достала сигарету. Закурила. Сощурила глаза, наблюдая за серой тканью в грязном окне. Занавеска не шевельнулась, но Вера знала, он её видит. Потушив сигарету о заборный столб, показала пальцами странный жест. Кивнула, и, улыбнувшись, открыла калитку. К дому пробиралась долго. Нехоженая трава окружила избу так, что, казалось, её утопит. Аккуратно поднявшись по гнилым ступеням, остановилась, положила ладонь на потрескавшееся дверное полотно, и, глубоко вдохнув, толкнула. Внутри было прохладно и сухо. Под ногами скрипели рассохшиеся половицы и стены немного повело, но вещи, покрытые толстым слоем пыли, лежали там, где она их оставила много лет назад. Подкова на месте, висела над покосившимся дверным косяком. Только мышиные следы и помёт по углам были новыми. Прислонилась к стене, замерла, слушая звенящую тишину. Глаза закрылись. Улыбнувшись, увидела, как босыми ногами затопала по цветастым половицам маленькая девочка. Она смеялась и уворачивалась от бабушки, пытавшейся её поймать. Родительский дом был тесным, но бабушке и маленькой Вере хватало. Долгими вечерами, после проверенных уроков она сидела возле окна, разглядывая новые школьные синяки и ссадины. Спрашивая бабушку, пыталась понять, почему так вышло, что они вдвоём и больше нет никого, но она лишь уклончиво отвечала – «Подрастёшь, поймёшь». Плакала, и ничего так сильно не хотела, как поскорее стать взрослой. Так было, пока не появился он. Возник из ниоткуда. Ей не было страшно, и бабушка не возражала, хоть и не верила до конца. Но Вера не хотела, чтоб ещё кто-то знал. Теперь ей не было так одиноко и грустно. Рисуя, рассказывала ему про то, кем станет, когда вырастет. Показывала поделки, сломанные одноклассниками, и приговаривала, – «Ничего, мы им ещё покажем». Он всегда молчал, но Вера придумала систему жестов, язык, понятный только им. Этого было достаточно. Ему могла доверить самое сокровенное, свои мечты о будущем и взрослой жизни. Так хотела, поскорее. Слишком рано, ей пришлось. Стоя над комьями земли, пыталась объяснить высоким людям, что ей нужно домой, и там ждёт он, но отведя в автобус, её увезли в интернат. Вернувшись, через много лет, долго его искала, но дом был пуст. Звала, безрезультатно. Воспоминания плыли дальше, подкрадываясь туда, где грудь сжимало, но как ни старалась забыть, не могла. Нахмурившись, Вера вспомнила мерзкий запах. Руки, прикасавшиеся к ней. Хорошо помнила, как в душный июльский вечер в незапертую дверь ввалились трое. Выследили её, поздно возвращавшуюся со смены. Ещё в электричке заметили. Шли лесополосой и наблюдали куда зайдёт. Ждали. Очнувшись, пыталась освободить связанные за спиной руки, стонала в мольбах, но получала лишь удары по лицу. Допив, один поднялся. Двое улыбнулись криво, потирая руки. Подойдя к ней, поправил вставленную в рот тряпку и взяв под руки, потащил на кровать.
– Ты там, поаккуратней, – сказал один и звякнул кружкой о стакан приятеля.
– Не переживай, она никому уже ничего не расскажет, – пробасил пахнувший алкоголем голос.
– Нам только оставь, не увлекайся, – подхватил третий.
Упав на спину, Вера почувствовала боль в руке, но крикнуть не смогла, прикусив тряпку. Дальше, смутно. Шум, удары, крики. Когда сознание вернулось, лёжа на полу, увидела его. Стоял в углу, показывая – «Всё будет хорошо». Лишь улыбнулась, снова потеряв сознание. Так и нашли её под утро, связанную, на полу. После долгого допроса следователь сказал, ей крупно повезло, что эта пьянь перебила друг друга, но всё же с пристрастием расспросил, видела ли она как один из убегавших, во дворе сам напоролся на вилы? Вернувшись, Вера убралась в доме, приготовила ужин, и, налив себе чай, поставила на стол вторую кружку, до краёв наполнив молоком.
«Спасибо!» – показала в пустоту.
«Сегодня праздник?» – последовал обратный жест.
«Мой день рождения» – улыбаясь, Вера вытерла слезу, показывая пальцами слова.
«Помню, было холодно, в твой день. Сегодня тепло».
«Сегодня новый день рождения!» – Вера расплакалась, закрыв глаза руками.
Вспоминала, как зиму меняла весна и так год за годом. Перебравшись в город, уговаривала его поехать с ней, но он, посматривая на подкову, показывал, – «Мой дом там, где она висит». Пыталась снять. Он злился. Не давал, разбрасывая вещи.
Шум за дверью, оборвал воспоминания. Открыв глаза, Вера прислушалась.
– Точно, сюда зашла! Вон, трава примята.
– Тише, – шикнул второй голос.
Повернувшись к двери, Вера прикрыла глаза от ворвавшегося внутрь света. На пороге двое. Молодой, с обросшим лицом. Второй постарше, в рваной майке.
– Деньги есть? – рявкнул первый.
– Сумку! – второй протянул к ней руку.
Вера опешила вначале, но, собравшись, поправила на плече плетёный ремень.
– Вы чего здесь забыли? – процедила, сузив глаза.
– Тише, – молодой шагнул в дом, щёлкнув выкидным ножом.
Не спуская с лезвия глаз, Вера попятилась, пытаясь нащупать забытый в машине телефон, но половица за спиной треснула, и она упала в темноту. Открыв глаза, долго не могла понять, что произошло. С трудом развернувшись, увидела свет, пробивавшийся через колыхавшуюся траву. Поползла. Выбираясь из сырого подполья, порвала одежду и расцарапала плечо, но оказавшись снаружи, засияла от радости. Болтая ножками, он сидел на брёвнах развалившегося дома. Размером с крупного кота, в рубашке земляного цвета, круглое лицо и пуговицы синих глаз, сощуренных в улыбке.
«Всё будет хорошо» – показал ей.
«Ты со мной поедешь?» – медленно она спросила.
Он покосился на порог и у Веры внутри сжалось. Ржавый кусок металла лежал на вывернувшейся доске, рядом с придавленным телом. Пробравшись к порогу, Вера отодвинула торчавшую из-под завала ногу и взяв в руки подкову, подняла глаза.
Её не было слишком долго. Славик нервно ходил рядом с автомобилем, сжимая в одной руке свой телефон, а в другой, телефон Веры. Едва завидев её, бросился навстречу.
– Что случилось? – сунув телефоны в карманы, схватил её за руки.
Она не любила резкие порывы чувств и спонтанные прикосновения, но сейчас не сопротивлялась. Улыбаясь, смотрела ему в глаза.
– Всё хорошо, милый, – бросилась к нему на шею, не выпуская подкову.
– Верусь, – он отодвинулся, строго посмотрев на неё. – Что там произошло?
– Я тебе всё расскажу! – она снова обняла его и поцеловала так, словно не пятьдесят ей сейчас, а восемнадцать.
– Нужно в больницу! – он поднял её на руки и понёс.
– Не нужно, – Вера продолжала целовать его в шею и обнимать.
Вернувшись в машину, Славик аккуратно посадил её на заднее сиденье и вернул телефон. Сел за руль.
– Не спеши, – приложив телефон к уху, Вера выпрямилась и мягко тронула его за плечо.
– Гена, – её голос был уставшим, но по прежнему твёрдым. – Нужно почистить тут. И… Пригони бульдозер.
Закончив разговор, медленно опустилась на сиденье. Подкова по-прежнему оставалась в её руке.
– Как ты себя чувствуешь? – осторожно спросил Славик. – Может, отменим сегодня всё? Ну и что, что юбилей!
– Нет, – Вера потёрла пальцем ржавчину на металле, – мы будем праздновать вдвойне. Но, сначала нам нужно домой.
– Конечно, – Славик тронулся с места, аккуратно разворачивая автомобиль. – Ты ведь понимаешь, как я волнуюсь за тебя? – продолжал, сжимая крепко руль. – Если бы что-то случилось, а меня не было рядом! Ты должна мне всё рассказать, – неожиданно осмелев, он немного повысил тон.
– Непременно, любимый! Обещаю!
– И что с дедом? – твёрдо продолжил. – Он согласился?
– Согласился, – улыбнулась Вера, посмотрев на сиденье рядом с собой.
