– Всегда было интересно ваше отношение к женщинам, – произнёс Глеб, смотря на Марика. – И не то что бы прям интересно, а скорее нездоровое любопытство.
Марик демонстративно возмутился, дёрнув губами. Они у него были покрыты прозрачным блеском.
– Какое такое отношение? – с вызовом спросил он. – Я лично не испытываю к ним никакой антипатии. Нейтрально отношусь.
– Но они тебя и не привлекают?
– Сексуально-нет. Единственным для меня непонятным и от этого неприятным аспектом является факт отключения мужского мозга при виде голой бабы. Этого не уразумею никак, и это бесит.
Глеб, развалившись в кресле, с улыбкой смотрел на Марика, ожидая, что тот продолжит.
– Сам подумай, представь или посмотри на привычные привлекательные для вас вещи под другим углом. – Всплеснул руками парень. – К примеру, бюст. Два уродливых нароста на груди. Некоторые любят называть их «своими малышками», с маленьким размером стараются сделать их больше, подкладывая вату в бюстгальтер или накачивая силиконом. Рано или поздно грудь сморщивается, свисает, обзаводится растяжками. На мой взгляд, сиськи-это мерзкие, податливые, свисающие на живот бурдюки!
Марик презрительно тпрукнул губами и полез в сумочку за сигаретами. Глеб даже не сомневался, что это будут какие-нибудь супер тонкие «Кисс» или «Гламур». Учитывая вызывающий макияж и транссексуальные наряды, Марик, явно входил в категорию открытых гомосексуалистов, а не латентных, коим являлся брат самого Глеба. К его беспомощной ярости, раздражению и непередаваемому чувству стыда.
– А половая щель? – продолжал тем временем Марик, уже распаляясь, и презрительно морща нос. – По мне, так она выглядит как открытая рана. Сочащаяся сукровицей, влажная, липкая рана из которой выглядывают кончики кишок или других внутренностей. В обрамлении волос… Разве не гадость?
Глеб против воли рассмеялся, но промолчал, потягивая разбавленное водой красное вино. Он никогда не высказывал вслух своего мнения на счёт нетрадиционных сексуальных ориентаций, но и свято толерантным его тоже нельзя было назвать. Просто считал глупым спорить с ярко выраженным и агрессивно настроенным геем.
– И ещё из них каждый месяц льётся грязная кровь, – Марик скривился, прикурил сигарету и, не затягиваясь, выпустил дым в потолок. – Это кажется ненормальным. И мерзким.
Глеб вспомнил прочитанную где-то фразу «Как можно верить человеку, который каждый месяц кровоточит и не умирает». Кажется, это был Палланик. Или Буковский.
Они сидели в кофейне «Латте» на набережной, и, как уже успел заметить Глеб, контингент заведения явно указывал на то, что женщин здесь не очень привечают. В основном за столиками сидели парни. Парочками. И вели беседу, мило друг другу улыбаясь.
– Ещё бокал вина можно? – обратился Глеб к проходящему официанту. – Как и предыдущий, с минеральной водой без газа. Один к одному. – Уточнил он.
Тот оценивающе стрельнул глазами по его рослой фигуре и, кивнув, уплыл. Марик задумчиво ковырял кусок шоколадного мафина и щурился от сигаретного дыма. Ему явно хотелось сказать что-то ещё.
– Мужское тело, – произнёс он наконец и улыбнулся, – в нём ничего лишнего нет, всё на своих местах и в идеальных пропорциях. Ни откляченной жопы, ни свисающих сисек, ни истерических припадков во время месячных. Если нас действительно создал Бог, как говорит библия, то ему нужно было остановиться на одном Адаме… ну или создать из ребра второго Адама.
– И как тогда бы продолжился род человеческий? – спросил Глеб. – Мужики рожать вроде не умеют. Так бы и жили два Адама целую вечность в саду Эдема, а Господь сказал «плодитесь и размножайтесь».
Марик вяло ковырнул десерт, отложил вилку и затушил тоненькую сигарету в пепельнице.
– Я тебе отвечу. Адамы до сих пор жили бы в раю, это первое. Без первородного греха, в котором виновата женщина, нас бы не изгнали. А второе – если Бог создал бы из ребра второго мужчину, сказал, размножайтесь, неужели ты думаешь, что он не подумал бы о способе размножения? Глупости. И плодились бы мы не хуже, и жили припеваючи и всё это в райских кущах, а не на грешной земле.
Глеб снова засмеялся. Не смотря на всю глупую пафосность высказываний Марика, доля истины всё-таки была в его рассуждениях.
– И ещё… – Марик со всей серьёзностью уставился на Глеба сквозь накрашенные ресницы. – Женская яйцеклетка по своей сути мертва. Или бездейственна. Катализатором к её оживлению и зарождению новой жизни служит мужское семя. Без наших сперматозоидов женщина ничто. В будущем учёные наверняка придумают искусственную матку, где смогут выращивать ребёнка без участия матери. А вот изобрести искусственный аналог сперматозоида вряд ли удастся.
Глебу вдруг стало тошно слушать бредни гомосексуалиста и он демонстративно посмотрел на часы.
– У тебя когда автобус?
Марик бросил взгляд на наручные часики.
– Через час. Уже пора собираться. Попроси, пожалуйста, счёт и… отвезёшь меня до автовокзала?
Глеб кивнул и махнул стоящему около барстойки официанту, подзывая к столику.
– Напомни, куда ты едешь? – Глеб залпом выпил только что принесённый бокал вина, кашлянул в кулак и достал бумажник. – Точнее зачем? – поправился он. – Что ты забыл в захолустье вроде города Тенебрис?
– Ой, – Марик сложил ладони на груди и мечтательно улыбнулся, – с таким мальчиком по переписке на сайте познакомился. Прям милашка-обаяшка. Он пригласил меня на выходные к себе в гости. Вот еду знакомиться.
– В Тенебрисе? – удивлённо переспросил Глеб. – Мальчик по переписке?
Марик покопался в сумочке и достал билет на автобус.
– Да, Тенебрис. Округ БТ-2. Я в интернете смотрел, это не конченая глухомань как многие думают. Около двухсот тысяч жителей населения, есть красивая набережная около озера Есле. Парочка прекрасных клубов, где можно затусить и не нарваться на агрессивных натуралов. В целом город не вызывает негативных эмоций.
Глеб зевнул и потянулся.
– Знаю я этот город. Правда, понаслышке. У меня там друзья живут, и есть партнеры по бизнесу. Ехать тебе в соседний округ километров сто до границы Маха. Потом ещё двести до самого городка.
– Да знаю я. Говорят БТ-2 очень живописная область. Леса, холмы, большое красивое озеро…
Глеб неопределённо качнул головой, потом посмотрел на сверкающую разноцветными рюшечками кофту Марика.
– Советую тебе одеться попроще. – Сказал он. – Там конечно не деревня, довольно большой город, но в такой одежде могут побить. Открытых неформалов там не очень любят, это тебе не Москва.
Марик презрительно фыркнул и расправил складку на золотистой кофточке.
Глеб припарковался на стоянке перед автовокзалом и заглушил двигатель.
– У тебя ещё есть пятнадцать минут, – сказал он Марику, посмотрев на часы. – Можешь выпить кофе. Вон там с торца есть приличная забегаловка.
– Спасибо тебе Глебчик, – улыбнулся тот. – Передавай Эдику привет и скажи своему братцу, чтоб воздержался от походов в клуб до моего приезда. Он знает, о чём я.
– Передам, – пробормотал Глеб, наблюдая, как Марик выбирается из машины. – Слушай, Махманов… – окликнул он.
– Не фамильничай! – воскликнул Марик. – В крайнем случае, я Мах. И то для друзей.
– Слушай Маха, просьба есть одна. – Глеб наклонился, чтоб встретится глазами с парнем. – Поможешь?
– Слушаю тебя.
– Я говорил, что у меня в Тенебрисе друг есть, партнёр по бизнесу, так вот, раз ты туда едешь, можешь кое-что передать? По дружески. – Последние слова Глеб произнёс со странным выражением на лице.
– Давай передам, – неуверенно произнёс Махманов. – А как я его найду? Город я совсем не знаю и не факт, что мой знакомый по переписке знает.
Глеб махнул рукой и вытащил сотовый телефон.
– Я сейчас ему отзвонюсь, и скажу, чтоб он тебя встретил на вокзале. Ты фигура приметная, думаю, не потеряетесь. Передашь ему пакет, а он, если что, тебя до нужного адреса подбросит. Чтоб ты не светился в этих вызывающих шмотках на улице. Мало ли что.
– Я не боюсь, – презрительно сказал Марик, откидывая с глаз длинную седую чёлку. – Давай свой пакет. Надеюсь там не наркотики.
– Нет, не наркотики, – промолвил Глеб, торопливо записывая что-то на листок бумаги, который положил на колено. Свернув бумажку в четыре раза, он бросил её в пухлый, коричневый конверт, оторвал липкую полоску, заклеил и протянул его Марику.
– Держи, – широко улыбнулся Глеб. – Я передам от тебя привет Эдику. Он будет скучать…
– Я ненадолго, – махнул рукой Махманов. – Не успеет он соскучиться.
Глеб ещё раз странно посмотрел на парня, кивнул на прощанье, захлопнул дверь и уехал. Объявили рейс на Тенебрис.
В дороге Махманов почти всё время спал, проснувшись лишь один раз, на стоянке, чтоб сходить в туалет и покурить. Когда сел обратно в кресло, обнаружил, что парень, сидящий на три сиденья впереди, повернув голову, пристально смотрит на него. Марик попытался улыбнуться, но ответа не получил.
«Не из наших» подумал он. «Чего тогда так смотрит?»
Парень внезапно встал, прошёл к нему, наклонился и тихо спросил.
– До конечной едешь, парень? В Тенебрис?
Марик оглянулся. Почти все пассажиры спали или читали журналы. Никто не обращал на них внимания.
– А какая вам разница? – чуть с вызовом спросил он.
– Никакой, – пожал плечами незнакомец. – Просто интересуюсь.
Одетый в потёртые джинсы, чёрную куртку и белую футболку, он вызывал подозрение только в одном. На выбритом, некрасивом лице зло блестели глаза, а плотно сжатые губы выдавали внутреннее напряжение.
– Да, в Тенебрис еду. – Кивнул Марик. – К другу. – Зачем то уточнил он.
– К другу, – загадочно кивнул парень. – Тогда поговорим по прибытию.
Незнакомец улыбнулся непонятно чему и вернулся в своё кресло. Махманов попытался догадаться, о чём парень хочет с ним поговорить, но ничего не приходило в голову, и он решил лечь спать. Перед тем как закрыть глаза, он бросил взгляд на куртку незнакомца. На рукаве виднелся ярко жёлтый шеврон типа военного.
«НАродТЕбяЯВеДу» значилось на ней.
Что это значило, Марик не знал, поэтому вскоре уснул.
Автобус встал на отведённое место и зашипел. Поднимались пассажиры, выходили, щурясь на свету, вытаскивали багаж. Марик зевнул и потянулся. Посмотрел через окно на улицу и пожалел, что не взял зонт. Небо висело низко, отливало свинцовым цветом. Вот-вот разродиться дождём.
С салона автобуса уже все вышли, Марик был последним. Он снял сумку с верхней полки и двинулся к выходу.
– Вон он! – крикнул кто-то. – Петух! – донеслось слева. Потом кто-то пронзительно свистнул. – Эй! Сюда иди!
Махманов даже не подозревал, что кричат ЕМУ, пока четыре крепкие руки не подхватили его под мышки и силой потащили куда-то в сторону.
– Вы что делаете?! – завопил он. – Мальчики! Вы наверно ошиблись!
В ответ раздалось глумливый гогот.
– Голос то, голос…
– Как баба разговаривает…
– Давай сюда его…
Пятеро парней, среди которых был тот, который сидел рядом с Мариком в автобусе, затащили его в подворотню и бросили на мокрый асфальт. Махманов ойкнул, ударившись локтём.
– Мальчики, вы чего? – жалобно спросил он. – Я вас не знаю, я к другу приехал…
– К такому же пидару, как и ты? – зло спросил один и смачно харкнул Марику на грудь. – Давили мы вас гомосеки и давить будем! Кто твой друг? Где живёт? Мы и до него доберёмся.
Махманов почувствовал, как животный ужас накрывает его. Парни были настроены решительно.
– Полиция!!! – закричал он со всей силы и тут же получил сильный удар ногой по животу.
Воздух со стоном вышел из легких, и Марик почувствовал, как жар растекается в районе желудка.
– Ты ещё повизжи… – Спокойно сказал недавний попутчик. – Парни, что там у него в поклаже?
Два Колумба уже расстегивали замок на спортивной сумке, вываливая содержимое на асфальт.
– Ты смотри! – с изумлением воскликнул один, поднимая женский пеньюар со свисающими кисточками. В районе промежности виднелась специальная складка.
– А это… – второй держал в руке трусики стринги.
– Реальный пидар! – сплюнул самый плечистый из компании. Видимо главарь. – Бросьте это! Не марайте руки.
Вещи полетели на землю и один из парней начал их топтать.
– А теперь молись, Дружок. – Процедил недавний попутчик Марика и, хрустнув костяшками пальцев, начал приближаться к нему.
Так плохо Махманов, наверно, себя никогда не чувствовал. Один. В чужом городе и негде искать помощь.
– Эй, что здесь? – донёсся низкий голос.
Раздвинув парней, к Марику протиснулся полицейский. Толпа немного разошлась в стороны, освобождая место. Стояли молча не столько в испуге, сколько в некотором замешательстве. Тучный патрульный с обрюзгшими щеками, с каким-то удивлением смотрел на Махманова, почёсывая кончик носа.
– Ты кто такой? – спросил он наконец.
– Марик. – Проблеял тот, поднимаясь с земли и держась за ноющий живот. – Эти мальчишки хотели меня избить… Я… мои вещи вон…
– Пап, мы сами разберёмся. – Раздался голос. Недавний попутчик Махманова подошёл к полицейскому и что-то сказал ему на ухо. Тот недовольно дёрнул головой, посмотрел себе под ноги и пробормотал.
– Чтоб в девять дома был. Матери поможешь. Картошки с подвала надо достать.
Полными ужаса глазами, Марик смотрел, как страж правопорядка, пряча глаза, разворачивается и уходит.
– Помогите… – застонал он, но мент уже завернул за угол.
– Никто тебе здесь не поможет, – расплылся в гадкой улыбке главарь. – Молись пидрила.
– Мальчики… – прошептал Марик, широко открытыми глазами смотря на подступающих парней. – Пожалуйста… я же вам ничего…
Удар кулаком в лицо, потом ещё, удар по ноге, перед глазами поплыли красные круги. Откуда-то сверху доносились крики. Марик упал, прикрыв голову и поджав ноги к груди. Тяжёлые ботинки врезались в голени, голову, спину и каждый удар разрывался болью. А потом всё стихло.
Махманов лежал, не шевелясь, пребывая в неком шоке. Голова гудела, а тело казалось, наливается раскаленным свинцом. Крепкая рука схватила его за шиворот и рывком подняла на подгибающиеся ноги.
– Где мой пакет? – спросил кто-то, и Марик открыл глаза.
Его держал мужчина, лет под тридцать, в хорошем плаще и с холодным взглядом. Увидев, что Махманов открыл глаза, мужчина спросил ещё раз.
– Где мой пакет? Ты же Марик?
– Да… я Марик… – еле шевеля языком сквозь разбитые губы, пробормотал тот. – Пакет… в сумке.
Пятеро парней, избивавшие Марика, тяжело дыша, стояли немного в стороне. С мужчиной в хорошем плаще пришло ещё двое, по виду напоминающие боксёров тяжеловесов. Они не сводили глаз с толпы подростков.
«Неужели спасён?» подумал Марик. «Это наверно друг Глеба. А друг Глеба мой друг. Сейчас он отвезёт меня в гостиницу, я приведу себя в порядок и поеду к Максимке. Надеюсь, обойдётся без синяков»
Друг Глеба носком туфли брезгливо ворошил вещи на земле. Показался бумажный пакет.
– Это он, – сказал Марик. – Это тебе Глеб передал.
Мужчина наклонился, поднял пакет, раскрыл, достал записку и деньги. С минуту он читал написанное, потом повернулся к Марику.
– Это Глеб написал?
– Да, Глеб. При мне, на автовокзале.
– Интересно. По телефону он мне другое говорил. – Потом дочитал до конца и рассмеялся. – Теперь всё понятно! А вы кто, парни? – обратился он к подросткам. У каждого из них на рукаве желтел шеврон с загадочной надписью «НАродТЕбяЯВеДу».
Вперёд выступил плечистый, который был за лидера.
– Некоторые люди знают нас как Колумбов. Слышали наверно. – Сказал он, без вызова, но уверенно смотря в глаза Хорошему Плащу.
Мужчина кивнул головой.
– Да, слышал. Не скажу, что одобряю все ваши методы, но сейчас вы как нельзя кстати.
– Отвезите меня в гостиницу! – возмутился Марик. – Я в ужасном состоянии, а у меня сегодня ещё встреча!
Друг Глеба внимательно посмотрел на Махманова. Подумал, потом развернул к нему записку.
– Здесь написано, что я тебя не должен отпускать из этого города. Понятно? Когда мы с Глебом разговаривали по телефону, он попросил меня встретить тебя, найти жильё и отвезти куда надо.
Марик непонимающе смотрел на мужчину.
– Это он сказал для Эдика. – Улыбнулся друг. – У тебя с братом Глеба была связь, верно?
– Была…
– И Глеб пообещал брату, что не обидит тебя. В записке написано, что по телефону Глеб будет давать мне указания, когда рядом будет брат, поэтому серьёзно слова не стоит принимать. А здесь… – мужчина помахал клочком бумаги, – совсем другое. – И да, никакого дружка по переписке не существует. Это Глеб его выдумал, чтоб заманить тебя сюда. Он знает, что такие как ты, пидарасы, запросто могут исчезнуть в этом городе так, что и не найдёшь.
Махманов почувствовал, как страх сжимает его сердце. Глеб никогда его не любил и лишь Эдик вставал на его пути к уничтожению Марика.
– Не может быть… – простонал он, белея как полотно. – Глеб не мог…
– На, сам почитай. – Бросил бумажку мужчина и подошёл к главарю Колумбов. – Сделайте так, чтоб он пропал. Навсегда. Вы умеете это делать.
Пачка денег перекочевала в карман парня.
– Я могу на вас положиться?
Главарь перевёл изумленный взгляд с денег на мужчину и расплылся в ухмылке.
– Гавно вопрос, дядя. Сделаем. Никто его больше не увидит.
Марик помертвел от ужаса. Ноги подогнулись, и он сполз на асфальт, тихо застонав. Мужчина хлопнул его по плечу и, повернувшись к Махманову, произнёс.
– Даже не представляешь, как тебя ненавидит Глеб за то, что ты сделала с его братом.
Потом они ушли.
Колумбы, возбуждённо переговариваясь и разражаясь хохотом, начали обсуждать произошедшее. Кто это был? Зачем им это? И сколько там денег? Мужчина оказался щедрым, хватило всем и помногу. Главарь предложил даже сходить в приличный кабак, а не в пивную, как обычно.
– Надо нашего Дружка пристроить для начала. – Произнёс главный. – Потом отметим это дело.
– Куда денем то его?
– Поработаем с ним, потом дотащим до леса. А там как и в прошлый раз… Помните этого педика в красной бандане?
– Замётано. Васёк, Леший, бери его, пойдём позади дворов, а то он верещать будет. Нам лишние свидетели на хрен не нужны.
Колумбы повернулись к Марику. Вернее к тому месту, где он сидел. Подворотня была пуста.
– От сука… – побелел главарь. – Нас просто убьют за то, что мы его упустили…
Тот, кого назвали Лешим, сглотнул.
– Дядьки серьёзные, судя по виду…
– Да бежим его искать! Вы чё встали, придурки?!!! – встрепенулся главный, и они бросились на улицу.
Марик ускользнул в тот момент, когда Колумбы делили деньги. Всё их внимание было приковано к зелёным купюрам, которые перекочёвывали из рук главного в их карманы. Он змеёй проскользнул мимо, боясь вздохнуть, и сразу нырнул в ближайшие кусты. Минут пять продирался сквозь репейник, потом вышел на какую-то немноголюдную улицу.
На город опустилась ночь, и воздух заметно посвежел. По улицам клубился густой туман, в котором плавали редкие прохожие.
Марик стоял в тёмной подворотне, прижав руки к груди, и дрожал всем телом. Тоненький свитер не спасал от холода, равно как и обтягивающие джинсы стрейч. Все вещи остались лежать в грязи там, около автовокзала. В том числе бумажник, телефон и документы. Положение казалось безвыходным. Даже на полицию надежды не было. Махманов боялся, что снова попадёт на того патрульного, который был отцом одного из Колумбов, и он отдаст Марика в руки отморозков.
С наступлением темноты он даже боялся ходить по улице. Весь город казалось, был против него. Прохожие осматривали с видом полного омерзения, многие брезгливо отворачивались, даже речи не шло, чтоб попросить у кого-нибудь мобильный телефон, позвонить домой. Пару раз Марик всё же попробовал обратиться. Первый раз его грубо послали на хрен, второй плюнули в ноги. После этого он и забился в первую попавшуюся подворотню, посидеть, собраться с мыслями и подумать.
– Что это за город? – спросил Махманов непонятно у кого. Зубы выбивали дробь. – Почему здесь так ненавидят геев? Почему? Что мы вам плохого сделали? Чем заслужили такую ненависть?
Им овладело отчаяние, и он заплакал.
Куда идти? У кого просить помощи? Здесь у него ни одного знакомого. Вытирая слёзы со щёк, Махманов попытался что-то придумать. В полицию? Однозначно нет. Пешком до федеральной трассы? А потом автостопом? Нет вероятности, что кто-то захочет подвезти молодого, накрашенного парня в вызывающей одежде. Гомосексуалисты в этих местах вызывали реакцию красной тряпки для быка.
Он всхлипнул и почувствовал, как желудок скручивается в тугой узел. Ужасно хотелось есть.
Привыкший питаться вовремя, Марик испытывал поистине мучительное состояние. Внутренности сводило от голода, зубы непроизвольно сжимались, а на ум лезли некстати всякие вкусности. Запечённый кролик, которого бесподобно готовил один из его любовников, Лерка. Овощной суп-пюре и блины в масле. Икра, сёмга, суши, булочки с тунцом…
Марик вдруг вслух произнёс.
– Голодный гей! – и рассмеялся. Словосочетание и вправду было забавным. Голодный гей.
Внезапно дверь справа распахнулась, и оттуда дохнуло теплом и чем-то безумно вкусным. Толстый мужчина в поварском халате и колпаке вышел на улицу, глубоко вздохнул и закурил. По-видимому, в здании располагался какой-то ресторан, так как из помещения доносился лязг вилок, ножей, голоса, шипение и бульканье.
«Кухня» догадался Марик и даже не думая, подошёл к повару.
– Извините, – чуть слышно произнёс Махманов. Тот подозрительно посмотрел на него.
– Чего тебе?
– Я очень голоден…
Недокуренная сигарета улетела в темноту. Дверь захлопнулась, оставив Марика в темноте и холоде.
– Я согласен на объедки… – пробормотал он уже в пустоту и, опустив голову, побрёл обратно в уголок, где ветер был не так заметен.
Прошёл час, два. Марик, трясясь от холода как желе, обшаривал подворотню на наличие хоть чего-нибудь съестного. Мусорные баки, стоящие тут, запирались на замок от бомжей, что очень огорчило его. Желудок урчал всё сильней и Махманов решил, что сейчас бы съел даже спаржу, которую ненавидел всеми фибрами души. Да что там спаржа, чёрствый кусок хлеба и то в радость был. С тоской вспомнился недоеденный шоколадный мафин в кафе «Латте». Вспомнился гнусный лицемер Глеб.
Он решил дождаться глухой ночи и попытаться дойти до автовокзала. Можно попробовать договориться с водителем автобуса, чтоб довёз его до родного города, а по прибытию рассчитаться. Колумбы искали его, Марик был уверен на сто процентов. Им заплатили деньги серьёзные люди, и спрос тоже будет серьёзным.
Подобрав пустую консервную банку, Марик провёл пальцем по внутренней стороне, чтоб собрать остатки жира. Банка блестела чистотой, вероятно, постаралась какая-нибудь бродячая собака. Больше мусора в подворотне не было, видимо дворник попался добросовестный.
Саднили раны на лице, болел торс, там, куда попадали удары ботинок, было ужасно холодно, но самым мучительным был голод. Он буквально пожирал изнутри, не давая сосредоточится на чём-то другом. Еда, еда, еда…
Нет. В этом городе нет еды для гомосексуалистов. Так же нет человеческого отношения для них, сочувствия, жалости… Это их ад.
Марик сел на корточки, сжался в комочек, обнял себя за голени и, уткнувшись лицом в коленки, горько заплакал.
Дверь из ресторана снова распахнулась. Натужно пыхтя, повар тащил ведро, наполненное помоями. Щёлкнул замок на мусорном бачке, откинулась крышка, и мужчина вывалил содержимое ведра в мусорку.
«Забудь закрыть замок, забудь…» мысленно молился Марик, всё так же тихо сидя на корточках. Его карие глаза влажно блестели в свете уличных фонарей. Но повар, опустошив ведро, щёлкнул замком и направился обратно.
Подавив стон, Махманов снова уткнулся лицом в колени и вдруг услышал или скорее почувствовал. К двери неслышной тенью скользнула фигура, еле заметная в темноте. Остановилась, прислушиваясь. Лязгнул замок и дверь приоткрылась. Фигура скользнула в проём.
Марик застыл. Спустя каких-то десять секунд человек вышел, и растворился в темноте.
Дверь на кухню осталась открытой, бросая на асфальт полоску света. Марик встал. Голод гнал его вперёд, подавляя страх, приличие и боязнь быть обнаруженным. Голод стал его стимулом.
Тихо подойдя к двери, он осторожно заглянул внутрь. Кухня была большая. Столы из нержавеющей стали, булькающие кастрюли, стоящие пирамидой тарелки, развешанные ножи, пар… и сервированный столик у самого входа.
Глаза Марика неотрывно смотрели на бутерброды с сёмгой, дымящийся соусник, наполненный до краёв, фаршированную рыбу, салат. Столик был на колёсиках и уже готов был к выезду в зал, где его ждали клиенты. Голодные клиенты? Да, но не такие голодные как Махманов.
Где-то недалеко разговаривали двое, скрытые стеной пара, который вылетал из большой кастрюли на плите. До Марика донеслись обрывки разговора.
«Господин Растман прибыл?»
«Прибыл. Стол готов, через минуту подавать будем»
«Соус не слишком горячий?»
«Сорок пять градусов, я проверил»
«Ставь в духовку утку, он ждать не любит… как раз будет готова…»
«Жуткий он тип, если честно…»
«Тихо ты! Не советую тебе никогда совершить оплошности, когда обслуживаешь его…»
«Я уже понял…»
Марика не волновало ничего. Кто, что, кому… Он если даже слышал разговор, то не придал ему никакого значения. Перед ним была еда, а на ум пришла мысль «если сейчас кто-нибудь встанет у него на пути, то он его просто убьёт».
Голоса немного отдалились, повара проверяли какой-то маринад, и Марик залетел на кухню. Бросился к столику и начал запихивать в себя бутерброды. Он глотал, не жуя, с одним желанием, съесть как можно больше, прежде чем повара выкинут его отсюда. Выкинут – это в лучшем случае. Могут побить и даже в полицию сдать, но это всё отступало на задний план. Сейчас вся сущность была здесь – в еде.
Припав к носику соусника, Марик сделал большой глоток. Сырный, горячий соус. Вкуснейшая вещь. Бутерброды с сёмгой кончились, и он начал руками разрывать рыбу, дуя на пальцы и отправляя в рот большие куски. Он ел, громко чавкая, сплёвывая на пол кости, периодически прикладываясь к соуснику. Капустный салат он хватал тремя пальцами, хрустел, сок тёк по подбородку. Никогда в жизни Марик не ел так вкусно. Желудок в момент отяжелел, и его немного повело в сторону от насыщенности.
На столике оставалось ещё два блюда: тонкие ломтики телятины в масле и замороженные персики. Марик оглянулся, поваров не было видно, и он, с хлюпающим звуком, всосал в себя всё содержимое тарелки с мясом. Голова потяжелела. Стены качнулись.
«Пора линять» решил Махманов, пытаясь развернуться к двери, но ноги вдруг стали как чужие. Голова плыла, перед глазами качался разграбленный столик.
«Наверно заворот кишок» подумал Марик, но страха не испытывал.
А потом внезапно стало трудно дышать, ноги подкосились, но как упал, он уже не почувствовал. Мир потемнел.
– Маринад для крылышек сделай с яблочным уксусом, а не с обычным. – Давал указания главный повар. – И смотри, чтоб не перележали, а то привкус появляется. Я пойду. Пора господину Растману подавать. Смотри за уткой.
Грузный и неповоротливый повар обогнул стол и остановился как громом поражённый, узрев перед собой ужасную картину. Аккуратно сервированный столик был полностью разграблен. Валялись пустые тарелки, вилки. Из опрокинутого соусника текла жёлтая жижа. Скатерть одним концом свисала до пола. Посередине сиротливо лежала маслина.
А ещё рядом со столом лежал молодой парень в обтягивающем свитере и джинсах. На груди бисером было вышито «Гей, славяне!». В ушах парня сверкали серьги с крупными камнями, лицо было в кровоподтёках.
– Что здесь происходит? – раздался голос в двери, которая вела в обеденный зал. Там стоял молодой человек в строгом, чёрном костюме и смотрел на повара. – Господин Растман спрашивает, когда вы изволите подать ему… блюда… – закончил охранник и перевёл взгляд на лежащее на полу тело.
Повар, которого звали Леонид, с трудом сглотнул и перевёл безумный взор на парня в двери.
– Скажите господину Растману, уже подаём… – просипел повар.
Бисеринки пота покрыли его лоб и лицо. Охранник вдруг поднёс ко рту рацию и отрывисто бросил.
– Код два ноль! Возможно покушение! Уводите господина Растмана!
В мгновение ока в кухню влетело четверо телохранителей, которые быстро скрутили обоих поваров и перекрыли входы и выходы в помещение. Следом, тяжёлой поступью, не спеша, вошёл громадный человек в бардовом смокинге. Лысый череп покрывали складки жира, мясистые губы сжимали толстую сигару. Блекло – голубые глаза, не мигая, уставились на мёртвое тело на полу.
– Господин Растман, я богом клянусь, что я… – заверещал Леонид, но охранник заткнул его, ударив по лицу.
– Мы ничего… – заголосил второй повар, но и его сразу заткнули.
Давид Растман смотрел на Марика. Глаза у того закатились, лицо побелело как мел, из-за рта высовывался чёрный, вспухший язык. Целую минуту стояла тишина. Потом Растман медленно спросил.
– Отравление?
– Однозначно господин Растман. В одном из блюд, уверен, мы найдём убойное количество быстродействующего яда. Предполагаю, что в сёмге, многие знают вашу страсть к ней.
– Как думаешь, кто это мог быть, Илья?
Такой же лысый, но худой и подтянутый мужчина в белоснежном костюме, неуверенно покачал головой.
– Две версии. И обе я б предпочёл обговорить в более безопасном месте.
– Господин Растман… – зарыдал повар Леонид. – Мы никогда…
– Я знаю, что это не вы. – Так же медленно произнёс Давид. – Успокойтесь. Сейчас вас с коллегой отвезут в одно удалённое и безопасное место, там поживёте некоторое время, пока мы не найдём настоящих отравителей. Покусителей на мою жизнь. Илья, отвезёшь их на дачу, только незаметно. Пусть все думают, что я их убил.
Илья быстро поклонился и сделал знак одному из секьюрити. Тот вышел из кухни.
– А с этим что делать? – он кивнул на Марика.
Растман внимательно осмотрел труп с ног до головы, носком ботинка приподнял безвольную руку и отпустил.
– Не местный. Скорее всего, с Москвы. Судя по откровенному наряду, гомосексуалист. Подозреваю, что Глеб Бубнов, ты знаешь его, прислал сюда в Тенебрис очередного педика на убой. У него братец из этих, заднеприводных, вот и избавляет по тихому родственничка от его «подружек». Думает, что этим чего-нибудь добьётся.
– Уже не первый раз?
– Нет, не первый. Удивительно, что он попал сюда, а не в лапы Колумбам. Хотя, судя по лицу, наверно всё-таки попал, но убежал.
– И нашёл смерть здесь… – закончил Илья. – От судьбы, как говорится. Сделать так, чтоб он исчез? Или ментам сбросим, пускай разбираются?
– Нет. – После долгого молчанья проговорил Растман и как-то печально пыхнул сигарой. – Он своё отстрадал. Довелось ему перед смертью побывать в персональной преисподней для геев. – Он повернулся к исполнителю Илье. – Сообщи родственникам, если они у него есть, и организуй хорошие похороны. Хотя не так… организуй Очень хорошие похороны.
