тоже стало лучше от того, что не одна ты знаешь об этом.
– Не забывай, что я до сих пор одна, кто помнит эту историю, ты всего лишь прослушал чей-то рассказ и проникся к его героям, – я наклонилась, чтобы видеть его глаза.
– Я узнал в нем себя, – он коснулся моих волос и убрал их за уши, – этот незнакомец, что был здесь, это никто иной, как я сам.
Наши лица были так близко, что я закрыла глаза – больно было смотреть. Он привстал, и я подалась назад так, что теперь он находился между моих ног, лица по-прежнему в опасной близости. Я протиснула его ладонь между нами и поцеловала, как это делала раньше.
– Ты говорила, что делала так, я помню, – он тут же поцеловал мои руки.
– Но даже это ни о чем тебе не напоминает, – я нежно провела пальцем по его ладони.
– А если я вспомню все, что было до этого поцелуя? – он приник к моим губам, но тут же отстранился, чтобы увидеть мои глаза. Я, не раздумывая, потянулась, чтобы снять с него толстовку. Снятие каждой вещи сопровождалось переглядыванием – можно ли дальше. Я все ждала, когда он меня поцелует, но он этого не делал.
– Постой! – я воскликнула, когда мы остались в одном нижнем белье. – Надеюсь, ты так поступаешь не из жалости ко мне, а то уж больно все скучно выходит.
– Нет, какая жалость, о чем ты думаешь, – возмутился Саша, – если только ты меня, лишенного памяти, жалеешь, – он ухмыльнулся, – скучно, говоришь?
И, наконец, он принялся за меня с той страстью и желанием, которые я знала и помнила.
Я открыла глаза, когда за окном уже светало. Я оглянулась по сторонам – Саша сидел на краю кровати и смотрел на меня.
– Только не говори, что не узнаешь меня, – усмехнулся он.
– Знаю и помню, в отличие от некоторых, но было бы забавно, не спорю. Подожди, ты что это делаешь?
– Сижу и смотрю на тебя, вот и все, – он медленно стал приближаться, я успела разглядеть, как играют мускулы на его руках, но тут же провалилась в омут карих глаз.
– Вообще-то это я всегда так делала, – обиженно проговорила я.
– Теперь я другой человек, холостой питерский учитель.
– Что? – я поднялась, будто меня током ударило. – Ты будешь преподавать в Питере? Я ведь поступать решила у себя дома, да и учителей смерть, как люблю!
– Я развелся с женой, – он заглядывал мне в глаза.
– Да, я поняла это, но Питер!
– Знаешь, когда я злюсь, то ужасно хочу тебя, и, кажется, это странное чувство мне знакомо, – Саша усадил меня голую к себе на колени.
Я усмехнулась, конечно, слова о его разводе не могли пройти мимо моих ушей, но вот то, что мы будем жить в одном городе, да еще он станет учителем, совсем как мой папа, ведь даже пальто подобное есть, помнилось мне, затуманило сознание беспросветно.
– Думаю, таким методом ты у меня быстро все вспомнишь, – я улыбнулась.
Мой Кот, мой Саша, мой любимый был со мной. И в том, что его дом там, где я, не было никаких сомнений.
