– Ты?! Слушай, не может быть! Это действительно ты?!
– Да я это, действительно я!
– Слушай, вот это да… Я б тебя на улице никогда не узнал… Нет, ну, это ж надо… Ну, ты наел!… Нет, ну, я тоже, конечно… Но ты – это вообще, ну, ты и изменился… Никогда бы не узнал!…
После этого шли взаимные расспросы о работе, составе семьи, о сохранении старых интересов и появлении новых. И, конечно же, воспоминания о том, кто и чем в школьные годы запомнился.
За стол решительно никто не хотел садиться, все толпились вокруг, словно и не замечая расставленные напитки и закуски. Устроителям кое-как удалось уговорить всех сесть за стол и продолжить мероприятие сидя, но все равно целостного действа не получалось: все разбились на группки, сели за стол, с учетом возможности продолжения разговора теми же компаниями и, казалось, замечали только своих собеседников.
Повернуть мероприятие в нужное русло получилось не сразу. Пока привлекали внимание одной группы, отвлекая от разговора, люди, призванные к порядку ранее, снова начинали разговаривать. Но в итоге общее внимание все же было получено, и официальная часть мероприятия началась.
Первым делом дали слово приглашенным на праздник учителям, кого смогли позвать и кого, действительно, хотелось увидеть. Первой выступила учительница младших классов, пожилая, сухонькая, небольшого роста женщина. Она начала говорить и плакать одновременно, отчего не все, сидящие за столом, смогли отчетливо разобрать слова, но выпили за сказанное все и с энтузиазмом. Учительнице вручили цветы и какой-то подарок в яркой оранжевой с блестками упаковке. Следующей встала учительница географии. Это была женщина средних лет, немного полная, в свободном платье, призванном скрыть явно огорчающие хозяйку формы. Когда она в свое время взяла этот класс, ей было немногим за двадцать пять, совсем еще недавняя выпускница педагогического, она все равно воспринималась учениками, как взрослая, хоть и молодая. Тогда двенадцать, тринадцать лет было существенной разницей в возрасте между ними, но теперь, собравшись после двадцатилетнего перерыва, стало ясно, что возрастной грани между учителем и учениками фактически нет, а осталось только втемяшенное когда-то беспрекословное уважение. Учительница географии сказала коротко о том, что рада всех видеть, пожелала собравшимся и неприехавшим всего наилучшего, получила цветы и подарок и села на свое место. Все выпили.
После этого тосты стали произносить по очереди. Если кто-то уж совсем отказывался говорить, право что-то сказать или пожелать предоставлялось следующему по очереди. После каждого тоста все выпивали, и на какое-то время за столом воцарялся шум из смеха, громких разговоров и звука чокающейся, соударяющейся и просто позвякивающей посуды. Поэтому каждому произносившему тост приходилось стоя ждать некоторое время, пока все ни успокоятся и ни дадут спокойно говорить.
Витя Чущин, высокий мужчина, изрядно поседевший, встал и уже некоторое время стоял, держа в руках бокал, но народ за столом все никак не мог угомониться: кто-то просил передать с противоположного конца стола водку, кто сообщал соседу что-то очень важное, пытаясь перекричать всех остальных.
– Тихо, дайте Чушке сказать, в самом-то деле! – крикнул кто-то из-за стола, и собравшиеся притихли.
– Спасибо, – сказал Витя и кивнул в сторону помощника по усмирению, – Я что хотел сказать. Я хотел сказать, что очень рад вас всех видеть. Вы для меня все очень родные люди, и вам я обязан многим в своей жизни. Конечно, разное бывало за десять лет в школе. Что-то не очень хочется вспоминать. Но есть то, за что я вам буду всегда благодарен. То, что… Не знаю как сказать… Помните ли вы тот случай?! Я его не забуду никогда, буду каждый раз его вспоминать и благодарить. Я благодаря вам тогда успел, вызвал скорую и мама… осталась жива. Я до сих пор не понимаю, как вы узнали?! Откуда?! Но это, пожалуй, и не важно. Важно то, что вы для меня сделали, и что я тогда успел. А еще то, что теперь мы встретились. И я еще и еще раз говорю вам спасибо. За вас! Чтоб все у вас было хорошо!
Ура! – закричали все и выпили.
