Но вот цель достигнута – мы встретились, прыжками и скачками оказались у заветного девятого вагона. Толпа подростков галдела, сопровождающая их дама о чем-то спорила с вагоновожатыми – произошла какая-то ошибка. Настя протянула свой паспорт женщине-контролеру, та обрезала: «Подождите!» и будто пришлепнула нас обеих документом по голове.
Рядом с этой светловолосой дородной проверяющей стоял коллега – ростом пониже, смуглый и кареглазый. Увидев на его бейдже надпись: «Сайфуллин Радик», я потерла руки и протянула с горящими глазами ему свой паспорт. Бинго! Зачитав мое татарское имя, он проверил что-то в своем домофоне, висящем на шее, и сразу назвал мне место в вагоне и пропустил! И только поднявшись на ступеньки, я обернулась, вспомнив о Насте, но ей вскоре тоже дали зеленый свет.
Шумиха все не унималась, даже когда группа подростков ввалилась в вагон, заполнив все пространство плацкарта своим присутствием. А сопровождающая их активистка все спорила с Радиком и просила переселить их в другой вагон – к основной группе. Мы с Настей, да и другие обитатели плацкарта были солидарны в этом желании. Пришел начальник поезда – низкорослый парень, лет сорока, утопающий в большом не по размеру пиджаке, пытающийся скрыть свои лобные залысины стрижкой «под ноль». Он, конечно, больше походил на «бригадира», ну такого, из России 90-х.
Нашему всеобщему желанию не дано было осуществиться. Сопровождающая начала в состоянии обреченности названивать классному руководителю в другой вагон, и жаловаться так, что ее акустика заполняла весь плацкарт. Дама сетовала на то, что они – отщепенцы, и что проводники устроили некий произвол по предварительному сговору группой лиц с начальником поезда. Речь ее была слышна через мои наушники. Даже Валерий Кипелов не смог заглушить ее боль и отчаянье. Сама она была худая и низкого роста, отчего мне вспомнилась поговорка про клопа.
Наконец поезд тронулся, со временем связь пропала, и активистка умолкла.
Что же касается подростков – они просто золото! Раскинулись по верхним полкам и молча погрузились в свои гаджеты, потому что это были девочки!
В другом углу плацкарта разместилась группа мальчиков-каратистов, лет двенадцати – те бесились, как могли. Дети прыгали с полки на полку, крутились на периллах – и все ради внимания сопровождающих их взрослых. А тем что? Сиди да книжку читай! От детей они давно устали, пусть хоть на голове стоят – взрослые и не заметят.
Многие начали совершать обряд переодеваний, коего в самолетах я ни разу не видела. Активистка, к примеру, нырнула целиком под простыню, что-то там шуршала, движения напоминали плавание в бассейне, а потом она вышла на берег в майке и шортах. Почти все переобулись в тапки.
Настя открыла при мне свой саквояж и удивила меня ассортиментом одежды – будто в нем поместился гардероб Филипа Киркорова и Бориса Моисеева одновременно! Разнообразные наряды на все случаи жизни горделиво разместились по удобным отделам, а пояса сияли своими пряжками в специально выделенном месте.
– Ты что, на гастроли едешь? – поинтересовалась я, не сдерживая свой смех.
– Не пялься так, мне еще после Казани в Ростов ехать, а там совсем другая погода уже! – пояснила Настя, и с этими словами удалилась в конец вагона с парой домашних вещей, чтобы облачиться в удобные наряды.
Ну конечно, не всем подойдет пара футболок с джинсами. Платье зеленое, платье красное – не ходить же в одном и том же? А к платью и ремень свой, и туфли разные, и сумки, желательно – логично же. Читала я как-то рассказ Тэффи «Жизнь и воротник» – там тема еще круче развернута про все эти одежды. Вот уж неведомое мне гардеробное рабство!
Солнечный весенний вечер катил нас по рельсам к заветной Казани, лучи проскальзывали через окна в вагон. Люди уже развалились по полкам, как у себя дома. Мне на боковой верхней лежанке было видно многое. Одни стопы блестели, будто заранее отполированные наждачкой – люди подготовились к поездке. Другие – такие желтые, гиперкератозные, потрескавшиеся пятки пожилой женщины самодовольно сбросили носки и прохлаждались на нижней полке. Такими, наверное, удобно чесать противоположную ногу при необходимости – берешь так и шероховатой пяткой ублажаешь зудящийся участок кожи. Иные не стали оголяться и полеживают, демонстрируя различные дырки на носках. Вот у одного рыбака, который лежал напротив меня и должен был сойти с поезда рано утром, на правой ноге (видимо, толчковая) – вообще дефект в виде сердечка. А у его соседа напротив – на фоне серого полотна расползается какое-то огромное корыто, обнажая часть стопы – дело плохо! Носочку осталось совсем недолго!
Немного отвлекаясь от просмотра сериала про серийных маньяков в телефоне, мне стало так интересно – чем здесь вообще пахнет, так как запахи я со своего первого дня жизни не чувствую
