Человек из анекдота
« Ничего мы не можем подарить Господу, кроме
собственных грехов. Да и те – скучные".
о. Войцех Дроздович
«Миру нужны святые. Хотя этого мало. Миру нужны о-о-о-очень веселые святые!»
о. Фаддей Дайчер
Прошло несколько лет с тех пор, как отец Войцех уехал от нас на родину, в Польшу.
…Здесь, в Сибири, о нем остались воспоминания, распавшиеся на кучу анекдотов – веселых и грустных. Просто отец Войцех всегда был Человеком из анекдота.
Когда прибил плакат для проповеди гвоздями к роялю в красноярском храме-филармонии.
Когда вместо "Евангелие от Луки" нечаянно произнес в проповеди на ломаном русском "Евангелие от Лукавого"(!).
Когда носил красный берет.
Когда однажды проснулся знаменитым.
Когда вдруг исчез с польских телеэкранов и появился у нас, в маленькой сибирской телестудии.
Когда бестолково и талантливо учил нас работать и жить.
Пока отец Войцех день за днем творил собственную легенду прямо на наших глазах, рядом с ним меркли любые творческие идеи. Он умел превращать беседу в "диалог на пороге", рассказ в притчу, а любое дело – в сюжет.
Точнее, в анекдот.
Три желания
– Я всю жизнь мечтал иметь три вещи, – рассказывал нам отец Войцех. – Осла, контрабас и кинокамеру.
И Господь исполнил все мои желания.
Сначала у молодого ксендза появился осленок Франческо. Весь приход ужасно гордился тем, что в Рождественских яслях стоял живой ослик.
Свой контрабас отец Войцех попросту нашел в музыкальном магазине. («Чудо» заключалось в рождественской скидке, приблизившей мечту к реальности). Уцененный инструмент успешно снялся вместе с отцом Войцехом в клипе «Приходской блюз» на крыше варшавского небоскреба.
А кинокамера настигла Войцеха уже в Сибири. Это был настоящий "Бетакам" – жутко дорогая профессиональная камера, подаренная епископу Сибири американскими спонсорами.
Так отец Войцех стал первым сотрудником будущей телестудии "Кана". И даже ее жильцом.
Но это было уже после того, как отец Войцех побыл телезвездой в Польше.
Как отец Войцех стал телезвездой
Шел отец Войцех по улице в своем красном берете и встретил знакомого, который работал на телевидении.
– Нет ли у тебя подходящего человека на примете для детской передачи? – спросил тот.
Отец Войцех принялся уговаривать своих друзей по очереди. Все как один пугались и отказывались.
– Тогда, может, сам попробуешь? – вдруг сказал товарищ с телевидения.
Отец Войцех удивился, но решил попробовать. И в один прекрасный день проснулся знаменитым. На всю Польшу.
Четыре года взрослые и дети каждое воскресенье прилипали к экранам, чтобы отправиться с веселым ксендзом в невероятные приключения, а самые знаменитые артисты, музыканты и писатели почитали за честь принять участие в его передачах.
Но это было уже после того, как отец Войцех устроил большой телевизионный скандал.
Отец Войцех и телевизор
Это произошло во время военного переворота. По улицам Польши ездили танки.
А отец Войцех готовил своих прихожан к Великому посту и готовился сам.
Для воскресной проповеди ему понадобился телевизор. Он нашел как раз то, что надо: с черно-белым изображением, старый и поломанный.
И вот телевизор был воздвигнут на амвон.
Священник объявил во всеуслышание среднее количество часов из жизни современника, убитых за этим ящиком, после чего призвал прихожан отказаться от телевизора хотя бы на период Великого Поста. Наконец, взял в руки топор и… разрубил им телевизор. Для пущей наглядности. Храмовая акустика многократно усилила предсмертный хрустальный звон аппаратуры. Народ безмолвствовал.
Священник позже вспоминал, что никогда больше не слыхал он подобной тишины во время проповеди. Зато успех от первого религиозного шоу отца Войцеха оказался шумным.
На следующий день расстроенные родители привели к нему на исповедь мальчика, который сбросил с девятого этажа новенький "Филипс".
А потом к церкви подъехало телевидение. Новость о том, что Католическая церковь в лице варшавского священника публично выразила протест с помощью топора против государственной политики, освещаемой телевидением, вызвала большое волнение. Какой-то генерал тут же позвонил епископу.
«Ну зачем же топором! – негодовал епископ. – Он с ума сошел! Не мог как-нибудь так, потихоньку…».
Отцу Войцеху пришлось на время скрыться. В эфир на этот раз он не попал.
В конце концов попал он в Сибирь.
Кофе по-католически
Сибирская католическая телестудия "Кана" в первоначальном варианте напоминала спортзал, только пустой, без снарядов и без спортсменов.
Здесь обитали драгоценный "Бетакам", отец Войцех, монтажный компьютер и допотопная кофеварка. Запахом студии был аромат кофе. На запах с утра до вечера слетались гости. Высокий, худой и сутулый человек в длинном белом свитере крупной вязки, похожий на альпиниста, обнимал любого, кто перешагивал порог студии, затем угощал ритуальным "кофеечком".
Процесс варки напоминал запуск небольшого космического корабля: прибор издавал шум, свист, пар, дым и, конечно, сногсшибательный аромат. Это был настоящий "кофе по-католически" (отец Войцех не признавал "кофе по-протестантски", то биш растворимый).
Спал он на доске, днем служившей столом, убрав кофеварку и развернув спальный мешок.
Картошка по рецепту Джорджа Уолтера
Нас, новых сотрудников, отец Войцех научил фирменному блюду – вареной картошке "по рецепту Джорджа Уолтера".
Джорж Уолтер – это американский дьякон, совершающий паломничество в Иерусалим. Иерусалим далеко, поэтому "идет в Иерусалим" – это перманентное состояние бородатого чудака в джинсовом плаще в комплекте с голубоглазой и белозубой улыбкой.
Отцу Войцеху посчастливилось зимовать с американским монахом в одной сибирской заброшенной деревеньке, и тот научил его этому нехитрому блюду.
***
Взять 1 кг картошки; 0,5 кг моркови, 1 крупную головку чеснока.
Нарезать крупными кусками картошку и морковку; не срезая кожуры, положить в тефлоновую кастрюлю; посолить, добавить в воду давленого чеснока и варить, пока не выкипит вся вода. После этого подлить в кастрюлю подсолнечного масла и обжарить на нем картошку и морковку прямо в кожуре.
Отец Войцех уверял, что это блюдо никогда не надоест. За обедом он обычно рассказывал про своего американского друга, героя собственноручного своего фильма "Как дойти до Иерусалима". Вспоминания, как картошка, никогда не устаревали.
При таком тусовочном образе жизни Войцех ухитрялся работать. Работа для него была таким же состоянием души, как путешествие в Иерусалим Джорджа Уолтера, где важен сам процесс.
Все же для превращения процесса в результат отец Войцех привез из Польши своего молодого друга из телевизионного прошлого – брата Дамиана.
Зуб
У Войцеха в студии отломился кусок зуба. Тогда он приклеил его обратно китайским клеем. Хватило на два месяца. А потом отец Войцех зуб потерял – съел его за обедом, вместе с картошкой Джорджа Уолтера.
Два дня он ходил мрачный, ни с кем не разговаривал и никому не улыбался. Зато на третий день, войдя в студию, мы увидели, как отец Войцех что-то оживленно рассказывает кучке хохочущих священников, при этом широко скалясь, как раньше.
– Войцех нашел свой зуб! – радостно объявил нам Дамиан.
Лыжи
Отцу Войцеху подарили лыжи.
На следующий же день он надел лыжи и отправился служить святую Мессу в Кафедральный собор. На дорогу по тротуарам, выскобленным дворниками, ушло часа полтора вместо запланированных тридцати минут.
"Странные вкусы у этих сибиряков", – сказал отец Войцех. После этого он больше не носил лыж.
Очки
Отец Войчех долго и тщетно уговаривал брата Дамиана приобрести для съемок специальные очки к маленькой камере.
– При таком оборудовании оператор может подкрасться совсем незаметно и снять жизнь как она есть. Смотришь себе в другую сторону, противоположную той, куда направляешь камеру, а сам все видишь!
Отец Войцех тогда как раз собирался снимать жизнь бомжей.
В конце концов купил очки в Польше на собственные деньги и привел в Новосибирск.
– Сидите здесь, – приказал нам отец Войцех, – Сейчас я вам что-то покажу.
Он скрылся в монтажной, а через минуту вышел к нам в очках.
Огромная черная конструкция вокруг головы, мигающая красная лампочка на лбу и нацеленный на нас объектив камеры… Отец Войцех был похож на инопланетянина.
– Что подумают бомжи!? – ужаснулись мы.
На следующий день отец Войцех захотел посмотреть, как очки устроены, и разобрал их.
Несколько дней на его столе лежала кучка мелких деталек.
После сборки у отца Войцеха остался в руках какой-то винтик. Тогда отец Войцех снова разобрал и высыпал очки в полиэтиленовый пакетик, а затем убрал в кладовку. Он вообще любил все разбирать.
Католический фильм про мух
Отец Войцех перманентно жил в состоянии творческого непокоя.
"Эх, сделать бы что-нибудь эдакое, достойное Господа!" – мечтал он.
Но ничего "эдакого" не придумывалось. От этого он сильно расстраивался.
– Эх, и зачем нужна эта киностудия! Продать бы ее и купить печенюшек, – жаловался он Дамиану.
– Тогда зачем ты притащил меня в эту Сибирь? – удивлялся Дамиан. – Давай работать.
Но Войцех безнадежно махал рукой. Католическая общественность тщетно ждала от него хороших набожных фильмов: он не мог себя заставить делать ничего святого.
– Я лучше сниму фильм про мух. Ха-ха – католический фильм про мух!
Но и этот замысел остался неосуществленным.
В студии появилась раскладушка. Когда отец Войцех среди дня молча лежал на раскладушке прямо в ботинках, мы знали, что он тоскует.
***
Время от времени отец Войцех загорался и принимался за работу. Он разбирал компьютер, распиливал "Бетакам"в целях усовершенствования, придумывал клипы. В такие периоды он работал даже по ночам.
Но однажды отец Войцех случайно нажал не на ту кнопочку и выбросил из компьютера все фильмы, над которыми шла работа, свои и чужие.
Утром сотрудники обнаружили отца Войцеха за компьютером, уронившим голову на руки.
– Отец Войцех, как вы могли?! Выбросили свой клип?
– В-все! – Войцех горестно кивнул.
– Как!! Все?! А мой Владивосток? И Владивосток?!
– В-все!..
– А моих бомжей? И бомжей?!
– В-все!..
На отца Войцеха было жалко смотреть.
– Да ладно, что же теперь! Не расстраивайтесь. Ничего страшного.
Войцех с надеждой поднял глаза:
– И правда – ведь ничего страшного.
– Что значит – "ничего страшного"?! – снова разозлились мы. – Ну как вы могли! Столько фильмов!!
– Да разве это фильмы… – махнул рукой отец Войцех.
И в чем-то он был прав.
Старец
Зачем католикам телевизор? Нужно ли Богу телевидение? И вообще – что бы сделать такого, что было бы достойно Господа?
В поисках ответов на свои вопросы отец Войцех поехал к известному польскому священнику по имени Фаддей Дайчер. Несмотря на неважное самочувствие, старичок принял его.
– Отче, как мне узнать волю Господа?
– Разве ты ее не знаешь? Каждый из нас призван к святости, – ответил старец.
– Отче, как же мне быть – заниматься мне телевидением или нет?
– А какая разница. Говорят "занимайся", – значит, занимайся; нет – значит, не занимайся, – ответил старый католический мудрец.
Отец Войцех вернулся в Новосибирск полным сил и идей.
Но тут его назначили настоятелем прихода Кафедрального собора. И отец Войцех перестал заниматься телевидением. А мы, его сотрудники, превратились в его прихожан.
Блудный сын
Новое здание Кафедрального собора выглядело неуютно и необжито.Отец Войцех решил оживить кирпичные стены и наделать икон из лучших полотен.
Начал он со своей любимой картины Рембрандта "Блудный сын".
Отца Войцеха не остановили никакие затраты. Невзирая на грянувший финансовый кризис семнадцатого августа, быстро преодолев небольшие муки совести, он купил на все приходские средства цветной принтер. Тот позволил во много раз увеличить репродукцию из альбома.
Чтобы картина вписалась в псевдоготическое углубление в стене, Войцеху предстояло сделать репродукцию овальной.
И тут возникло препятствие в виде Старшего сына: новая полукруглая линия обрезала его лицо. Не долго думая, отец Войцех решил при помощи компъютерной техники "передвинуть" Старшего сына.
– Посмотрите, как Войцех "поправляет" Рембрандта! – сбежались прихожане.
Картина "Блудный сын" узкими полосами полезла из аппарата.
Но как только дело дошло до зловредного Старшего сына, закончилась краска. А когда отец Войцех купил новую, Старший сын в свежей краске вдруг вышел интенсивнее, чем его Блудный брат и Добрый отец. Теперь картина при ближайшем рассмотрении напоминала коричневое лоскутное одеяло.
Отец Войцех расстроился. Лазерный принтер он задвинул на шкаф, а недоделанного Блудного сына забросил на чердак Кафедрального собора.
Прошло полгода. Как-то раз епископ поинтересовался судьбой Блудного сына. Отцу Войцеху пришлось срочно достать картину с чердака и, кое-как ликвидировав следы птичьей жизнедеятельности, наклеить бумагу на картон.
Так над исповедальней появился Блудный сын.
Хорошо, что в полумраке совсем не видно, что Старший сын чуть другого оттенка, чем младший.
Грешники
Стиль исповеди отца Войцеха можно назвать щадящим: пришел – уже молодец, тебе пять.Грехи он предпочитал крепкие, настоящие, леденящие кровь. Не какое-нибудь там "мало молюсь", а типа – запой, убийство, прелюбодеяние. К таким грешникам он испытывал почти нежность.
– Прелюбодеяние, значит, – уважительно кивал он головой. – Жалеешь, что согрешил?
– Нет, отец, не могу…
– Понимаю. Как же быть… А жалеешь, что не жалеешь?
– Жалею, жалею.
– Ну так иди себе с миром, – отпускал его Войцех.
Нельзя сказать, что отец Войцех в совершенстве владел русским языком, но на исповеди его это не смущало.
– Когда я был в Америке, приходилось принимать исповедь даже на английском, а я его вообще не знаю.
– Но как вы узнавали, что за грехи у человека?
– А какая мне разница, это его проблемы. Исповедь есть разговор с Богом, а мое дело – отпустить эти грехи. Я и отпускал.
Российские грешники удивляли отца Войцеха непомерной протяженностью исповеди.
– Вы не знаете, зачем они мне это рассказывают? – пытался выяснить у знакомых отец Войцех.
– Что – это?
– Ну, историю свой жизни, – объяснял священник.
– Ну, а как иначе?
– Пусть перечислят мне грехи, а я сделаю разгрешение, и делу конец, – объяснял отец Войцех.
– А поговорить?
Польский ксендз не знал, что слово "исповедь" в широком русском смысле трактуется как "излить душу".
Туба
Отец Войцех придумал для оживления духовной жизни в приходе создать духовой оркестр.
Для начала он решил сам научиться играть на тубе. Не без труда, но достал в городе тубу и немедля приступил к занятиям. Он включал себе в наушники джаз и одновременно выдувал из тубы звуки. Низкий рев раздавался на всю курию и даже на прилежащий Кафедральный собор Преображения Господня.
На все расспросы секретарь курии отвечал: "Это отец Войцех на тубе играет".
Слухи о музыкальных успехах отца Войцеха распространялись с большой скоростью. Мы интересовались:
– Отец Войцех, говорят, вы на тубе выучились? Что вы уже можете сыграть?
И отец Войцех с достоинством говорил:
– В основном джаз!
Отец Войцех уже освоил было два самых главных звука.
Как вдруг упражнения прекратились. На наш вопрос "Как ваши успехи на тубе?" он уклончиво отвечал: "Туба испортилась" – и угощал нас специальным хлебом.
Хлеб
Отец Войцех приобрел для прихода минипекарню.
С этих пор каждое воскресенье прихожане после Богослужения собирались на чаепитие. К этому часу всегда была готова свежая булка хлеба. Вкуснее хлеба мы не ели. Отец Войцех добавлял в тесто подсолнечные семечки.
Иногда он дарил булку тому, у кого была депрессия, или кого уволили с работы, или у кого жена ушла к другому. Или тому, кто просто был голоден.
Но вот один раз отец Войчех вручил булку одному бомжу и не заметил, как отдал хлеб вместе с винтом. А без винта печка больше не могла работать.
– Надеюсь, тот парень не съел винт вместе с хлебом, – переживал отец Войцех. – А то еще скажет, что попросил в церкви хлеба, а подали камень!
Хлеба больше не было. Зато отец Войцех придумал устроить во дворе храма ледяную елку.
Елка
На деревянный остов неделю лилась горячая вода из церковного туалета. Для этого отец Войцех проковырял дырки для шланга во всех церковных дверях, сделанных на заказ из настоящего дуба.
– Теперь уж ничего не поделаешь, – справедливо заметил епископ, махнул рукой и даже не стал ругать инициативного настоятеля.
Но подвела погода. Кто мог предположить, что в морозной Сибири в конце декабря будет стойко держаться нулевая температура! Из "елки" во все стороны торчали стропила, а внизу под ней стояла лужа.
Не очень ладными вышли у приходской художницы и снежные фигуры: Мария была похожа на сфинкса, а ослик – на пса.
Между тем слух о том, что среди прочих ледяных фигур, густо усеявших город, есть и Рождественские, побудил местную газету послать специально к Кафедральному собору фотокорреспондента сделать снимок.
Тот вернулся в редакцию ни с чем: "Мы опоздали: наверное, они уже все убрали. Никаких фигур там нет, осталась только какая-то облезлая елка и собачка под ней".
Отец Войцех горько смеялся, когда об этом узнал.
Зато Рождественские ясли вышли замечательные.
Сарай
Отец Войцех задумал к Рождеству построить в храме ясли в виде настоящего хлева. Он заказал доски, договорился с приходскими парнями насчет строительства.
Его автоответчик уже доложил голосом приходского активиста: "Отец Войцех, я добыл сено!"
Но тут отец Войцех неожиданно встретил сопротивление со стороны сестер-монахинь. Особенно возмутилась маленькая сестра Мария, воспитанная в Караганде в подпольной среде ссыльных немцев:
– Сарай – в церкви!? Как это возможно!
Завезли доски. Они лежали грудой в углу храма и пахли баней. Сестра Мария попросила их хотя бы покрасить.
– Эта Мария хочет сарай с обоями! – негодовал отец Войцех.
Неожиданно за идею вступился епископ. Войцех победил.
– Владыка ей и тот сказал: доски должны быть доски! – торжествовал отец Войцех.
Сарай был возведен и застлан сеном. Деревянные Мария, Младенец и Иосиф чувствовали себя как дома. Для запаха отец Войцех время от времени опрыскивал сено водой.
То ли от этого запаха, то ли от чего-то другого, но это незабываемое Рождество Христово получилось убедительным. Отец Войцех брал пучки сена и, перевязав ленточкой, дарил друзьям.
Я до сих пор храню такой пучок. Вот уже который год вешаю его на елку вместе с игрушками. Удивительно, что он все еще пахнет.
Визит Маленькой Терезы
Когда в Новосибирск из Лизье прибыли мощи святой Терезы Младенца Иисуса, которую отец Войцех очень почитал, в Кафедральном соборе уже висел огромный транспорант, сделанный из больших портретов Маленькой Терезы. Правда, все это выглядело так, будто бы Маленькая Тереза сфотографировалась на гигантский паспорт.
Всю ночь молодые прихожане склеивали плакаты в единый монолит, а утром настоятель собственноручно примотал транспорант скотчем к перилам хоров.
Отец Войцех разрешил желающим вместе со святой Терезой остаться в храме на ночное бдение. И с вечера в церковь потянулись молодые паломники с рюкзачками и спальниками.
А в воскресенье на польской мессе произошел скандал: скотч не выдержал тяжелой декорации, и вся конструкция с хоров упала вниз.
Как раз под балконом восседало все руководство польского общества во главе с председателем пани Ирэной. Нижняя доска транспоранта точно приземлилась на их макушки. Даже элегантный парик на голове пани Ирэны не смягчил удара. Побледневший отец Войцех долго извинялся перед разъяренными членами «Сибирской Полонии».
– Может, Маленькая Тереза просто не любит Польское общество? – язвил он потом.
Машина
В аэропорту после проводов брата Дамиана у отца Войцеха не завелся автомобиль. После неудачных попыток оживить машину отец Войцех попросил меня:
– Пересядьте на место шофера, поставьте ногу на вот эту педаль и, когда я подтолкну, как следует надавите. Готовы? Давайте!
Я послушно нажала на педаль. Машина вдруг почему-то сорвалась с места, стремительно понеслась прямо на киоск со старушкой у прилавка и со всех сил врезалась в ее сумку.
Все сопутствующие разрушению звуки и визг перекрыл крик Войцеха:
– Извините, я забыл сказать вам, где тормоза!..
Оказалось, что машина в гармошку смяла столик, прилегающий к киоску, разнеся себе передок.
– Ох, мои очки! – невредимая, но недовольная бабушка извлекла из бывшей сумки футляр с битым стеклом. – Ох, подарок внуку! – это относилось к кусочкам цветной пластмассы. ***
Два дня до рейса на Сахалин бабушка жила прямо в Кафедральном соборе. В знак утешения отец Войцех купил ей другой замечательный подарок для внука и модные очки, которые, к сожалению, не подошли ей: вместо минуса нужен был плюс. Зато они подружились.
Когда бабушке пришло время уезжать, отец Войцех вызвал такси и долго внушал шоферу, чтобы тот ехал аккуратно.
Он успокоился только тогда, когда получил телеграмму с Сахалина: "Доехала нормально".
Хусточки
Отец Войцех многое хотел сказать людям о Боге и о человеке. Он закупил рулон белого полотна, намочил и высушил, расстелив белую дорожку по полу. Разрезав ткань на кусочки, на принтере отпечатал текст.
К Пасхе все друзья и знакомые получили по платочку, с двух сторон испещренному стихами, шутками и рассказиками.
В следующий раз платочек предполагался уже не черно-белый, а цветной: отец Войцех уже было купил ситец в цветочек.
Но какая-то набожная прихожанка устроила священнику скандал, потому что посчитала, что шутки о Боге неуместны и неприличны. Отец Войцех расстроился. Производство хусточек было прекращено.
Тогда отец Войцех задумал издать книжку.
Книжка
Маленькую книжку с картинками для взрослых и для детей. Веселую и грустную. Простую и мудрую. И чтобы состояла из притч. Некоторые притчи Войцеху подсказала жизнь. Например, эту:
"…– Что спасет мир? – спросил я старца.
– Миру просто необходимы святые… Хотя и этого тоже недостаточно: миру нужны о-о-о-о-очень радостные святые!"
Другие притчи много лет любовно шлифовались на проповедях. Предметом проповеди отца Войцеха становилось все, что угодно. Все шло в дело. Отец Войцех проповедовал и про троллейбус с оторванным рогом.
Про рыбу, которая всю жизнь искала океан.
Про дыру в заборе, который оставил для своих овец Добрый пастырь.
А еще про "рыбалку".
… "Молитва чем-то похожа на рыбалку. "Удочка" нашей молитвы – это воздетые руки и преклоненные колени. А на «крючок» мы надеваем все самое лучшее: мир, добро, красоту.
Но рыба не приплывает. Почему? Потому что на «крючок» надо надевать "червяков" нашей жизни – наши грехи. И вот тогда к нам издалека приплывет самая большая Рыба."
Притчи были готовы. Теперь нужен был художник.
Художник
Своего художника отец Войцех нашел совершенно неожиданно. Зайдя по делу в красноярскую картинную галерею и случайно заглянув в один зал, Войцех бросился туда, забыв про все.
…В этом зале было страшно весело. Здесь был стойкий русский дух. Каждая картина была похожа на анекдот. Везде жил-поживал один и тот же бородатый мужичок в лихо заломленном треухе – эдакий русский мастер красиво соврать и не дурак выпить. Нарисованный чистыми и яркими красками, мужичонка выглядел по-детски наивным и хитрым одновременно. Вот он в своем треухе играет на балалайке, и его слушают теленок и овечка с петухом на спине. Вот он сидит с ядреной бабенкой в баньке – голый, но почему-то тоже в треухе. А на другом полотне солдаты Христа распинают, только вокруг – русские избы и сугробы.
Знакомиться с Юрием Деевым отец Войцех специально отправился в Красноярск.
Не сразу, но согласился веселый художник работать над книжкой с картинками, несмотря на нехватку времени. Даже взял задаток. Отец Войцех был доволен. Показал нам буклет художника. С фотографии глядел знакомый бородатый мужик.
***
Неожиданно художник ушел в подполье, не отзывался на телефонные звонки. Отец Войцех забеспокоился, заслал гонцов к художнику. Те сообщили: жив, но пьет, потому что откуда-то получил деньги. Войцех спрашивал: много ли еще осталось? Красноярские друзья прикинули: примерно половина.
Тогда отец Войцех набрался терпения и стал ждать. Говорил, что никогда столько не молился. И тут пришла телеграмма от художника: срочно приезжай, принимай эскизы.
Отец Войцех собрался в тот же час.
***
Вернулся из Красноярска с кучей эскизов, но слегка озадаченный. На рисунках – все тот же посконный бородатый мужик посреди сугробов и дымящихся избушек.
– Я ему говорю: Юрий, ты нарисуй мне Доброго такого пастыря с овечкой на руках! А он мне: извини, Войцех, так не могу. Извини.
– И как же он его нарисовал?
– Да вот так!
На рисунке – бородатый мужик играет на балалайке для овцы с петухом на плече.
– Я сначала удивился, а потом подумал: да, вот это действительно Добрый пастырь!
Даже к самой поэтичной притче "Голубь и ветер" про Святого Духа художник Деев нарисовал того же мужика в треухе, да еще с петухом под мышкой.
– Я ему говорю: причем здесь петух, когда у меня – про голубя? А он мне: Войцех, ну какая разница! А действительно, какая разница?
…Чем дальше, тем больше отец Войцех привыкал к картинкам – уж очень веселыми были они. Пусть не слишком набожными. Зато книжка выходила очень сибирской – с избами, сугробами, бородатым Добрым пастырем в треухе.
***
Но в канун Нового года случилась беда.
Когда тридцать первого декабря отца Войцеха зашли поздравить прихожане, он сидел перед компьютером, уронив голову на руки.
– Сегодня ночью умер мой друг. Он был художником.
Другой адрес
Войцех еще не успел уехать из Новосибирска, как мы уже начали по нему скучать.
И сам он поначалу здорово скучал по Сибири. Даже придумал себе электронный адрес sibiriak@pl. (Правда, испугался, что брат Дамиан будет смеяться, и быстро поменял имя почтового ящика.)
…Теперь у отца Войцеха совсем другой адрес.
Зато, говорят, в доме на стенах висят сибирские картинки художника Юрия Деева. (Они уже цветные: их раскрасила одна польская художница, подруга отца Войцеха.)
…Рассказывают, отцу Войцеху подарили двух белых овечек. (Правда, их съели собаки. Он ничего не стал рассказывать юным прихожанам, вместо этого пошел и купил новых.)
Есть у него и ослик Франческо. По воскресеньям он катает детей.
А еще говорят, что в его новом приходе уже есть духовой оркестр!
Сейчас отец живет в бывшем домике монахов-камедулов и, говорят, спит в гробу. В настоящем гробу.
Анекдоты продолжаются. Там, где нас нет.
***
Отец Войцех – наш самый удивительный и, увы, несбывшийся сюжет.
Здесь, в Сибири, он был для нас кусочком Польши. Мы тогда не догадывались, что в Польше все, кто смотрит телевизор, знают веселого священника Войцеха.
Зато теперь для нас Польша – это страна людей, которые знают и любят нашего отца Войцеха.
Новосибирск
2003
