Солнечно, возможна гроза [Юлия Александровна Лисина] (fb2) читать онлайн

Глава 1

Света задумчиво смотрела на календарь и считала. «Уже как пять дней должны были начаться, – подумала девушка, – и до сих пор ничего».

В глубине у неё что-то зашевелилось. Это была радость. Смутная и такая невероятная, что Света ей не поверила.

– Боже мой! Нет, не может быть! – воскликнула она.

Может. Задержка была очевидной. Девушка кинулась к шкафу, откуда достала аптечку и достала из неё тест. Сделав необходимое, Света села перед часами с тестом в руке и стала ждать, когда пройдут пять минут. Секундная стрелка двигалась с прежней невозмутимостью. Медленно, деление за делением она приближалась к верхней точке. Затем проделала то же самое по новому кругу. И ещё раз. Минутная стрелка казалась приклеенной намертво. Света бегала глазами с теста на часы и обратно. Наконец, стали появляться полоски. Ещё минута, в течение которой девушка, не моргая, смотрела на табло теста, и ярко проявились две розовые полоски.

Глаза Светы, и без того круглые, превратились в блюдца. Она неосознанно глубоко вздохнула и зажала рот рукой, не смея потревожить воздух вокруг, как будто её дыхание могло стереть вторую полоску. В голове билась только одна фраза: «Это чудо!». Но на её место пришла отрезвляющая мысль: «Возможно, тест ошибся, следует сходить к врачу». Девушка не задумываясь, стремительно собралась и вышла из дома.

День был жарким. Переменчивый ветер настигал то спереди, то обрушивался сзади. По небу плыли большие белые облака, скрывающие порой солнце. Света отказалась идти до больницы, хотя любила пешие прогулки. Хотелось добраться как можно скорее, поэтому она решила ехать на такси. Водитель лады-гранты, приехавшей через 5 минут, был молчалив на протяжении всего пути, что обрадовало девушку – в её голове были самые сокровенные мысли, с которыми не хотелось делиться, чтобы не сглазить.

Пятнадцать минут, и она была в очереди у регистратуры в женской консультации, оставив таксиста дожидаться у крыльца. Вестибюль был почти пустой: на лавочках сидели две женщины, молодая девушка разглядывала информационные стенды о кормлении. Перед Светой стояла женщина лет сорока, держащая за руку пятилетнюю девочку.

Что скрывать, Света чувствовала к ним зависть, смотря на их большие и маленькие животы. Ей было 28 лет, хотя выглядела она младше, чему способствовали хрупкая фигура и маленький рост. У неё были волнистые тёмные волосы до плеч, зелёные глаза, примкнувшие к переносице. Девушка имела то, о чём мечтала всю жизнь: любимого мужа, достаток, красивую квартиру в благополучном районе..... Лишь одно обстоятельство портило её жизнь – справка от гинеколога с диагнозом, от которого бросало в отчаяние: бесплодие. Лучшие врачи, долгий курс терапии. Пять лет они с Геной не могли зачать ребёнка. И вот появилась почти невидимая надежда осуществить заветную мечту: стать мамой.

– Запишу вас к Лялевой на сегодня, на 16:30. Подойдите заранее к регистратуре с полисом и талоном, – сказала приятная женщина в окошке, дающая Свете талон. Девушка поблагодарила её и вышла из больницы, глупо улыбаясь во все 32 зуба. Сев в машину, Света ощутила отчаянное желание поболтать с водителем. Тот оказался приветливым уроженцем из ближнего зарубежья, поэтому акцент смешил девушку больше, чем его шутки. В замечательном настроении он довёз её до дома и пожелал всего хорошего.

Войдя в квартиру, Света взглянула на часы: 11:25, до приёма ещё целая вечность. Девушка, находящаяся в расторможённом состоянии, не могла спокойно сидеть на месте. Она посмотрела на пол и, найдя его недостаточно чистым, вымыла всю квартиру. После этого Света приготовила ужин, постирала и развесила вещи, сходила на пробежку. Какое-то время она расхаживала по залу туда-сюда и громко хрустела пальцами. Наконец, взгляд её упал на ноутбук. Решив, что любимый сериал и чашка ромашкового чая утихомирят её, Света поставила чайник, а серию – на загрузку. Вот только это не помогло. Чай был незаметно выпит. Внимание никак не желало сосредоточиться на экране. Мысли постоянно улетали вдаль на розовых облаках мечты. В итоге, Света не выдержала, опять заказала такси и поехала в больницу.

Она приехала за час до приёма. По вестибюлю сновали медсёстры и врачи, гремел звон телефона в регистратуре. От нечего делать, девушка села и уставилась в никуда. Она и не заметила, как к ней подсела незнакомая женщина.

–Говорят, своя ноша не тянет. Ещё как тянет! – вздохнула та. Света вздрогнула и обернулась на неё. Женщина, видимо, была на последних сроках. Её вытянутое лицо с редкими морщинками было красным от натуги и жары, пришедшей в город на период бабьего лета.

– Жарковато сегодня – согласилась Света, доставая из сумки книгу.

– Во рту пустыня. Если вам несложно, – без стеснения кивнула женщина в сторону кулера.

Света неохотно положила роман на скамейку, лениво встала, подошла к кулеру и набрала стакан прохладной воды сначала себе – её тоже мучила жажда – а потом своей соседке по скамье.

– Большое спасибо! – поблагодарила женщина, как только Света дала ей пластиковый стаканчик. Его содержимое мгновенно исчезло, и женщина с облегчением вздохнула и улыбнулась.

–Вы к кому? – спросила она, желая завязать беседу.

– К Лялевой, а вы?

– К Шишкиной, надо получить последние наставления перед отъездом в роддом. В первый раз лежала в общей палате, сейчас муж распорядился – дадут одиночную. Хоть поспать смогу отдохнуть в тишине после рождения, а то сон такой чуткий, от малейшего шороха просыпаюсь.

Свете не были знакомы эти заботы. Возникла неловкая пауза.

-У вас отличная фигура, – нарушила молчание женщина.

– Не довелось испортить, – привычно отрезала Света. – Время моего приёма подходит.

– Тогда идите. У вас непременно будут детки, не переживайте, – мягко сказала женщина. Девушка грустно улыбнулась. Ей тягостно было рядом с будущей мамочкой, тягостно от осознания своей обделённости простым женским счастьем. Света подошла к регистратуре, где прошла все формальности. Через минуту она негромко постучала в кабинет Лялевой и открыла дверь.

Надежда Викторовна была полненькой и, как большинство пожилых женщин в нашей стране, стриглась под мальчика и носила очки. Она была создана для своей профессии. Помимо глубоких знаний и большого опыта врач была доброй, обходительной, с ласковым медовым голосом женщиной, умела утешить, ободрить и успокоить. Она была матерью и бабушкой, но когда-то давно перенесла выкидыш, что делало её сочувствие к каждой несчастливице абсолютно искренним. Но порой Надежда Викторовна становился очень строгой, особенно когда её пациентки нарушали режим, злоупотребляли вредными привычками. Ей это казалось чуть ли не богохульством. А если она видела, что у девушки или женщины есть желание и возможность иметь ребёнка, Надежда Викторовна всеми силами помогала ей.

– Здравствуй, Светочка! – пропела она, как только девушка вошла.

– Добрый день, Надежда Викторовна!

Полминуты обе обменивались новостями. Врач с любопытством рассматривала молодую девушку, игриво блестя глазами.

– Что это ты сияешь, как начищенный самовар?

Девушка поглядела исподлобья, и шепотом, как великую тайну, промолвила:

– Тест положительный.

Глаза женщины увеличились, а рот расплылся в улыбке.

– Неужели! Нужно срочно проверить. Раздевайся и располагайся в кресле.

Надежда Викторовна осмотрела Свету, а затем дала ей одеться. Сев за свой стол, врач начала писать что-то. Девушка тихо присела рядом, пытаясь разобрать хоть что-нибудь в пляшущих буквах.

– По внешним признакам велика вероятность – ты беременна. Чтобы быть абсолютно в этом уверенными, я выпишу тебе направление на анализы. Если сделаешь всё, как надо, то через 2 неделе придёт результат, – Надежда Викторовна отдала Свете листок. – Ну, ступай, Светочка, до встречи.

Глава 2

Сдавать анализы, Света пошла к своей коллеге, брезгливой Тамаре Алексеевне. Они вместе делили процедурный кабинет. Девушка каждый день входила в него, надеясь не застать женщину и узнать, что она наконец-то на пенсии. Та постоянно, во время обеденного перерыва, рассказывала о своих детях и внуках, какие те замечательные и славные. Света как-то раз сделала ей замечание по этому поводу, дав понять, что ей неприятна эта тема, но женщина либо не поняла, либо притворилась, что не поняла. Одним словом, она как будто специально мучала напарницу.

Света, отсидев длинную очередь, с гордо поднятой головой вошла и села у столика Тамары. Женщина удивлённо посмотрела на неё.

– У тебя же сегодня выходной, зачем пришла в такую рань? Или кровь пожертвовать хочешь? – съехидничала та. – Не советую, и так в тебе, щепке этакой, жизнь еле держится.

– Вы и так её выпьете, Тамара Алексеевна. Но да, я пришла сдать анализы. Вот направление, – девушка протянула листок с печатью Надежды Викторовны, улыбаясь про себя в предвкушении реакции. Медсестра долго её рассматривала, вертела бумажку и так, и сяк, и, в конце концов, медленно положила перед собой.

– Ну что ж, – так же медленно начала она, – даже не знаю, к счастью или нет такое событие. Клади руку. Тамара Алексеевна начала усердно натирать Свете указательный палец, после чего с силой воткнула иглу. Света аж подпрыгнула на месте от неожиданности. Палец потом ещё долго болел.

– Не забудь муженька обрадовать, – сказала медсестра напоследок.

Мужу девушка решила ничего не рассказывать, отложив новость на момент, когда станет точно известно, будут ли они родителями. Из-за этого ей приходилось недоговаривать или привирать, когда Гена за ужином спрашивал, как прошёл день. Вообще, в своих расспросах он был не очень допытлив, ограничивался тем, что говорила супруга. После они по обыкновению гуляли или смотрели фильмы. На утро Света провожала мужа и сама уходила на работу. Так текли, сменяя друг друга, похожие дни.

И вот наступило утро, когда Света пошла в больницу за результатами. В регистратуре её послали к Лялевой, что немного удивило девушку. "Она лично хочет меня поздравить или посочувствовать?" задавалась она вопросом. Её сомнения рассеялись нескоро: пришлось 15 минут прождать в очереди. Наконец, Света зашла в кабинет.

– Присаживайся, милочка, – сказала Надежда Викторовна, не поднимая на неё глаз от чей-то амбулаторной карты.

Девушка в замешательстве села. В её голове крутились хорошие и плохие мысли. Молчание становилось тяжёлым, как чугун. Врач закончила бумажную работу и посмотрела на свою посетительницу голубыми глазами.

– Ну, что, Светочка, позовёте меня на крестины? – спросила та, лукаво улыбаясь.

– Какие крестины? – не поняла Света.

– Какие-какие, самые обыкновенные.

– У меня же не…– тут до неё дошло, и она осторожно спросила, ощупывая каждое слово – у меня будет ребёнок?

– Да! Моя дорогая, ты станешь мамой! – воскликнула Надежда Викторовна, вставая и обнимая шокированную девушку.

Света не могла соединить эти два звена: она и ребёнок. Девушка настолько привыкла к своему диагнозу бесплодия, что в первую минуту совершенно не могла поверить, что беременна.

– А как же диагноз? Столько лет, ведь врачи утверждали, что шансов нет, – засомневалась Света.

– Чудеса иногда случаются, если в них упорно верить, – философски констатировала врач.

Девушка в недоумении дотронулась до низа живота и, как бы в подтверждение словам гинеколога, ощутила сильное тепло. В этот момент на её глаза навернулись слёзы, которые Света не могла и не хотела сдерживать. Она прижалась к врачу и зарыдала ей в плечо.

– Тише, Светочка, – успокаивала её Надежда Викторовна, – теперь всё будет чудненько, – она посмотрела девушке в глаза. – Езжай поскорей домой и обрадуй мужа.

Света улыбнулась сквозь слёзы. Её лицо сияло невообразимым счастьем. Она вытерла глаза. "Хорошо, что не накрасилась сегодня", – подумала девушка, сердечно поблагодарила Надежду Викторовну и вышла.

В вестибюле она встретила ту женщину, с которой сидела до приёма. Взглянув на неё, на её животик, который скоро исчезнет, Света вместо прежнего неудобства почувствовала лёгкую эйфорию, будто стая бабочек кружилась внутри неё. Теперь они обе были товарищами, носительницами новой жизни. Девушка подлетела к ней и бросилась на шею.

– Что ты, – пробормотала ошарашенная женщина, – не так крепко, а то задушишь.

– Ой, извините, пожалуйста! – Света отпустила её. – Вы представляете, какое счастье, – тараторила девушка, – 5 лет бесплодия, и вот – я беременна!

– Поздравляю! – воскликнула женщина. – Я же говорила, что у вас непременно будут дети.

– И я вас поздравляю, растите здоровенькими! – пожелала Света, легонько погладила её крутой живот и направилась к выходу. Женщина смотрела ей в след. Она вспомнила, как несколько лет назад сама узнала о своей первой беременности. Ей было тогда страшно и весело одновременно.

Света на этот раз пошла на своих двоих и заскочила по пути домой в магазин, где купила всё необходимое для приготовления праздничного, полюбившегося в их семье, йогуртового клубничного торта. Сделав дело, она затопала к автобусной остановке, напевая детскую песенку и помахивая вперёд-назад пакетом. В автобусе ей представлялось, как через несколько месяцев начнут уступать место, а она будет скромно отказываться, а потом благодарить и садиться. Ещё через некоторое время будут помогать поднимать и спускать коляску. Девушка так ярко видела эту картину, что незаметно приехала на свою остановку.

Разложив продукты, Света принялась взбивать ингредиенты для бисквита уверенными движениями. Когда он был отправлен в духовку, занялась начинкой, смешав йогурт с порезанной клубникой. Через 1,5 часа готовый торт она поставила в холодильник и приготовила основное блюдо – мясной рулет – после чего села читать книгу до прихода мужа.

Когда Света дошла до эпизода, в котором главную героиню из больницы забирает знаменитый киноактер Алекс Риверс, зазвенел мобильный.

– Алло, Ланочка, я уже закончил, скоро буду, – раздался хриплый голос мужа. – В холодильнике мышь есть чем кормить, или она уже повесилась?

– Нет, милый, мышка в полном здравии. Приезжай только скорее, – проворковала девушка.

– Скоро буду, – повторился Гена и положил трубку.

Света посмотрела на часы в телефоне и прикинула, что «скоро» – это полчаса – час, а мясной рулет всё ещё в духовке. Надо было поспешить.

Через час зайдя в квартиру, Гена был изумлён: стол празднично накрыт, горят свечи. Жена вышла встречать его во всей прелести – милое красное гипюровое платье, лёгкий макияж, подчёркивающий достоинства лица.

– Кажется, твой день рождения ещё не скоро, – удивлённо подняв брови, сказал муж, целуя супругу.

– Праздновать можно не только дни рождения. Ну, после об этом, – слукавила девушка.

– В загсе ты обещала быть честной со мной. Или спустя 5 лет брачные клятвы теряют свою актуальность?

– Какой ты скучный! Не порть сюрприз. Снимай свой серьёзный костюм и пошли в парк!

Как порой приятно выбраться из стремительной суеты на маленький островок природы, под шум деревьев и пение птиц. Вдыхая тёплый с нотками будущей прохлады осенний воздух, чувствуешь, что жизнь остановилась на одно прекрасное мгновение. Супруги шли по каменной дорожке, обнявшись. Света слушала мужа, рассказывающего про свой рабочий день. Когда он закончил, она крепче его обняла и посмотрела в глаза.

– Так уж и быть, я открою тебе секрет, – она понизила голос до таинственного шёпота. – Любимый, случилось то, чего мы так долго ждали, – девушка выдержала театральную паузу, – у нас будет малыш!

Лицо Гены изменилось, стало как будто светлее. Его губы расплылись в искренней улыбке.

– Неужели! – сказал он, бегая блестящими глазами по лицу супруги. – Наконец-то наша мечта сбудется! – Мужчина обнял левой рукой Свету за шею, а большой ладонью правой прижался к низу её живота, но не ощутил чего-то необыкновенного. – Какой срок?

– Около двух недель, – они прижались друг к другу ещё крепче.

Гена уже с первых дней брака задумывался об отцовстве. На просьбы взять малыша из детского дома отвечал отказом – он был уверен, что не сможет полюбить чужого ребёнка. Света уговаривала, приводила логичные доводы – как о стенку горох. Со временем она смирилась и стала надеяться, что у них будут свои дети. Их – девушка точно знала – её муж будет обожать всем сердцем.

И вот, окрылённые мечтами о будущих родительских хлопотах, они вслух фантазировали о том, каким будет их долгожданный первенец. Праздничное событие они отметили романтическим ужином.

– Сколько рулета тебе отрезать? Что так мало? – возмутилась девушка на жест мужа, – держи побольше.

– Ты меня закормишь когда-нибудь, – усмехнулся Гена, принимая тарелку с огромным куском мясного рулета. – А потом найдёшь мужа моложе и стройнее.

– Нет, на чьём мягком пузе я тогда буду лежать по вечерам? – смеялась Света. Гена улыбнулся и не ответил. Он медленно пережёвывал пищу.

– Теперь пузо будет у нас двоих, – сказал он, подумав. – Мне совершенно в это не верится. Знаешь, как будто по телевизору сказали, что с далёкой планеты нагрянут пришельцы. И ты как дурак будешь смотреть в небо каждый день и ждать их.

– Вот только твой ребёнок совсем не пришелец, – ответила девушка, убирая тарелки и ставя торт. – И ты точно знаешь, что он появится. Пришельцы ведь могут и не прилететь.

«Ребёнок может не родиться», – пробежала мысль в голове у Гены, но он сказал:

– Тогда будем надеяться, что наш сын или дочь не явится в этом мир с целью его захвата. Очень вкусный торт, спасибо, милая.

– Хм, подумать только, как изменилась моя жизнь 6 лет назад. Я и не подозревала, что выйду замуж так рано, – промолвила Света, допивая чай.

– Прости, я испортил твои планы, придя тогда в ваш торговый центр. Хотя постой, нет, – Гена свёл брови, припоминая, – в магазине косметики я на тебя даже внимания не обратил. Ну, что? – улыбнулся он на притворное недовольство жены, сквозь которое виднелся смешок. – Трудно, знаешь ли, угадывать возраст, тем более если девушка низкого роста и миниатюрного телосложения. Дюймовочка одним словом. Я и в кафе не сразу поверил, что тебе не 16 лет.

– А я не сразу поверила, что у нас с тобой будут серьёзные отношения. Я ведь до тебя с парнями не встречалась больше пары месяцев, – объяснила Света. – Но я не ошиблась в тебе, – она положила свою маленькую руку на широкую мужа. Тот сжал её пальцы.

– А я не хотел семьи. Брать на себя жизни других людей? Нет, мне хотелось свободы. Но ты, Лана, поставила меня с головы на ноги. Жаль только, что та идеальная семейная жизнь, о которой мы могли сутками говорить после свадьбы, не вышла сразу…

– Потаскались же мы по врачам, – согласилась девушка. – Сколько нервов и денег потратили. Ну, ничего, зато теперь мы станем папой и мамой! Лучше поздно, чем никогда!

Глава 3

Луч солнца проник сквозь щель между тяжёлыми тёмными шторами в спальне и упал на левое веко спящего Гены. Его лицо нахмурилось и глаза открылись. Рука машинально начала шарить на второй половине кровати, но нашла лишь пустое место, ещё тёплое от родного тела. Мужчина перевернулся, расстягиваясь по диагонали, и ещё несколько минут лежал, зарывшись в подушки и одеяло, наслаждаясь воскресным утром. На кухне раздался шум кофе-машины. Притягательный аромат южного напитка полетел по всей квартире и окончательно разбудил Гену. Тот нехотя поднялся, оделся и вышел из спальни.

На кухне суетилась Света, укутаная в домашний плюшевый халат и лохматая от недавнего сна. Она варила овсяную кашу, одновременно следя за кофе и нарезая фрукты. Гена подкрался к ней на цепочках и обнял сзади. Почувствовав колючую щетину его лица, девушка улыбнулась и погладила по руке.

– Доброе утро, ёжик! – промолвила Света, целую мужа в небритую щёку.

– Доброе утро, лохматик! – отозвался Гена. – Давно встала?

– Нет, около получаса назад. Есть хочешь?

– Умираю с голоду. Накорми меня, дорогая жёнушка. Света засмеялась, освобождаясь от объятий. Гена достал посуду и накрыл на стол, затем ушёл в ванную.

Раздался звонок, исходящий от Светиного телефона. Помешав кашу и выключив конфорку, девушка обернулась на звук мобильного и увидела на экране «Свекровь». Недовольная тень скользнула по её лицу.

– Света, что это такое, – раздался возмущённый голос Марии Александровны, стоило Свете взять трубку, – это наш внук, а мы даже не в курсе были до вчерашнего дня, что он у нас появится! Мы же не чужие люди, в конце то концов! Ладно, Гена нам сказал, а то так никогда и не узнали бы, – сгустила по своему обыкновению краски женщина.

– Когда он вам сказал? – удивлённо спросила Света. Она была не в курсе.

– Вчера, когда я ему позвонила и спросила, скоро ли вы нас проведаете. Сто лет не виделись, – в голосе свекрови девушка услышала надвигающийся плач. Она не хотела, чтобы дело дошло до рыданий, поэтому вздохнув, мягко сказала:

– Давайте соберёмся все вместе у вас дома сегодня вечером.

– Да-да, конечно, маму свою тоже позови, она наверняка не знает о твоей беременности.

Света положила трубку и почувствовала надвигающуюся волну раздражения. Своей маме она сказала на следующий день после того, как узнала. А вот про родителей мужа забыла от неожиданного счастья. И оказалось, что Гена сам сообщил это известие спустя неделю. А ведь мог предупредить её, чтобы Света лишний раз не выслушивала нотаций Марии Александровны и сама позвонила ей.

– Почему ты позвонил своей матери у меня за спиной? – со злобой спросила девушка у вышедшего из ванны Гены. – Она чуть концерт мне не устроила. Ты ведь знаешь лучше меня, какая она эмоциональная!

– В чём дело? – недоумевающе посмотрел на неё супруг.

– В чём дело? – повторила, уже переходя на крик, девушка. – Дело в том, что ты мог меня попросить ей сообщить, что я беременна. Лучше это было сделать мне!

– Да я совершенно забыл им рассказать. Мама позвонила вчера, и я вспомнил. И ты сама забыла!

– Это твои родители, а не мои! Ты должен помнить о таких вещах! Ты…ты, – Света заплакала, оттолкнула подошедшего к ней Гену и села в угол дивана. Мужчина подошёл к ней и обнял за колени.

– Ну, не плачь. Прости меня, я дурак. Что вы в результате решили?

Девушка не отвечала, закрыв лицо руками. Гена мягко рассоединил её ладони и спросил ещё раз:

– Что вы решили?

– Я п…предложи…жила с…сегодня собраться всем вместе у н…них вечер…ром, – задыхаясь, проговорила Света.

– Вот видишь, хорошо же решили! Я позвоню твоей маме и приглашу её. Не плач, родная моя, – утешал мужчина жену, целуя её заплаканные глаза.

Вечером все были в сборе.

Каждый дом пахнет по-своему. Старой мебелью, тяжёлыми шторами, почтенной осенью жизни, масляными красками пахло в квартире Аркадия Петровича и Марии Александровны. Здесь ничего с годами не менялось, а только приобретало особый винтажный шарм. И, говоря народным языком, каков хозяин – таков и дом. Супруги представляли из себя солидных, утончённых пожилых людей. Особенно Мария Александровна, которая интересовалась живописью и сама порой даже писала, за счёт чего стены во многих местах были украшены картинами её и иных художников. Что касается хозяина, то отец Гены, постарев, обзавёлся густыми усами и стал пить коньяк по вечерам. До пенсии он был полковником в МВД, и профессия оставила неизгладимый след на его лице и в душе.

Аркадий Петрович встретил сына крепким рукопожатием.

– Здравствуй, Геннадий.

Обнимал невестку:

– Как поживаешь, Светочка? Разувайтесь и проходите в гостиную, мать уже накрыла стол.

Возле крепкого дубового стола, накрытого кружевной скатертью и обставленного разными яствами, летала Мария Александровна, составляя композицию из тарелок и бокалов. Вместе с ней кружились и концы её кардигана. Подняв голову на шаги вошедших, женщина блеснула стёклами очков.

– О, мои дорогие! Как же я вас давно не видела, дайте поцелую! – чмокала она красными губами щёки сына и невестки. – Где же Лида?

– Она скоро должна подъехать, – ответила Света.

– Хорошо, пока присядем и поболтаем. Аркаша, ты где? Иди к нам! – звала она мужа. Аркадий Петрович молча сел на диван. Остальные также сели. Света понимала, что должна начать разговор первая, но атмосфера гостиной, сладкий до терпкости запах духов Марии Александровны, строгое лицо свёкра отталкивали её от этого шага. Гена, по привычке, хранил молчание.

– Что же, Гена и Света, – начала Мария Александровна, – как скоро вы станете родителями?

– Через 8 месяцев, – ответили оба.

– Замечательно, наконец-то это случилось! – воскликнула в одиночестве женщина. – Как у вас на работе?

Поговорили ещё несколько минут о будничных вещах. Аркадий Петрович только слушал, не произнося ни слова. Когда запас вопросов хозяйки иссяк, она предложила сесть к столу, на что Гена отказался, напомнив про Лидию Николаевну. Мария Александровна села обратно. Стук ходиков отбил 7 ударов. С последним раздался звонок в дверь, так что его услышала только Света, сидящая ближе всех к проходу в коридор. «Мама пришла» – облегчённо вздохнула девушка и направилась открывать. Цветущая Лидия Николаевна стояла перед ней, держа пакет с чем-то вкусно пахнущим. Поставив его на тумбочку, она крепко обняла дочь, и они прошли к остальным.

– О, а вот и сваха наша! – Мария Александровна подошла к госте, и обе расцеловались. – Что это ты нам принесла такое вкусненькое? Очередной кулинарный шедевр?

– Ничего особенного, просто шоколадный брауни, – заскромничала женщина. Лидия Николаевна и все присутствующие знали, что она превосходно готовит, может оживить любое, даже самое простое блюдо. Не собираясь зарывать свой талант в землю, она открыла несколько лет назад своё кафе.

Все сели. Аркадий Петрович открыл коньяк, закусывая перед основным блюдом. Увидев это, Лидия Николаевна сдвинула брови:

– Аркадий, вы бы хоть раз не пили за общим столом. Возле вас Света сидит, в её положении вредны пары алкоголя!

Мужчина, не успев глотнуть из пузатого бокала ароматную жидкость, вопросительно посмотрел на сваху.

– Мама, всё в порядке, у меня плохое восприятие запахов, – заступилась за свёкра Светлана. – Если тебе угодно, я могу пересесть.

– Конечно, пересядь, но это мало что изменит, – съязвила Лидия Николаевна, посматривая на свата и уступая дочери своё место рядом с Геной. Сама же она села около Аркадия Петровича. У того в глазах становился заметен острый блеск, иголкой ранящий спокойный взгляд свахи.

– Что-то вы не особо проявляли свою заботу по отношению к дочери, когда нужны были деньги на лечение, – медленно расставляя слова, начал мужчина. – Вы были заняты своим бизнесом, кафе, в открытии которого как раз и помогала Света. Все тут же напряглись. Гена закатил глаза, понимая, что сейчас опять будет ссора, попытался перевести внимание отца на недавнее громкое судебное дело, но тот лишь кивнул сыну. Света выжидала, что же скажет её мать.

– Вам прекрасно известно, что тогда моё кафе набирало клиентов. Нужно было всеми силами их удерживать…

– Что ж, вы постарались придать вашей столовке оттенок известности, – закончил злорадно мужчина. – Вам хватило ума заставлять дочь вкладывать заработанные ею деньги. Зато теперь вы указываете мне, что и как делать в собственном доме. Особо не поумнели

– Я лишь хочу защитить нашего внука от губительного действия алкоголя, – спокойно повторилась Лидия Николаевна, не желая скандалить. – А насчёт моей «столовки» вам будет интересно узнать, что я нашла спонсора, который предложил способствовать расширению моего заведения.

– Мама, правда? Поздравляю тебя! – обрадовалась Света. Мария Александровна с Геной также оживились, восхищаясь вслух успеху Лидии Николаевны. Острый блеск в глазах Аркадия Петровича пораженчески потух.

– Ваша мечта сбылась. Не забудьте о надеждах близких людей, -промолвил он.

Глава 4

«Человек без мечты, что птица без крыльев», – гласит народная мудрость. Одних поднимает от земли мечта о богатстве, других – о славе, третьи, как наши герои, лелеют в душах желание жить в счастливой семье. Но ни одни крылья не дадут птице взлететь, если она сама не приложит усилий. Так и Света, мечтая стать матерью, причём самой лучшей, начала готовиться к своей роли материнства. После работы она зашла в «Читай-город», где купила целую стопку специальной литературы для будущих родителей. Девушка предвидела негативную реакцию мужа, но надеялась убедить его, или, если не получится, внушить, важность правильной подготовки к новой жизни, которая ожидает их через полгода.

Света вышла из магазина, осторожно ступая по тронутым морозцем лужам. Недавно тротуары, крыши домов, дороги прикрыл тонким слоем снежок, украсивший своей белизной серый и сырой город. В воздухе чувствовала бодрящая свежесть декабря. Девушка шла, улыбаясь яркому солнцу, как вдруг услышала чей-то хриплый голос: «Эй, дочка, не найдётся немного мелочи?». Обернувшись, она увидела мужчину лет 50, небритого, в старой шапке-ушанке, оборванной дублёнке и валенках, закрывавшие до колен латанные штаны. Он сидел на бордюре, рядом лежала картонка с несколькими копейками.

Света прижала ладони к едва выпирающему животу, почувствовав подсознательную тревогу. Однако воспитанность и жалость к этому человеку толкнули её подойти к нему. Чем ближе она приближалась, тем яснее видела черты лица: неопределённые, заплывшие, с кровоподтёками, тем лучше ощущала исходящий от бродяги запах.

– Вы меня звали? – спросила девушка, оказавшись совсем рядом с мужчиной.

– Конечно, а кого же ещё? – икнул он. – Мне бы немного денег, милая, есть уж очень хочется.

Девушка иронически взглянула на пустую бутылку рядом с ним. «Так уж и есть», – подумала она.

– Давайте я лучше вам поесть куплю.

– О, да, милая, купи.

Света зашла в ближайший супермаркет, где купила сосиски, хлеб, бутылку молока.

– Спасибо, от смерти голодной спасла, – благодарил бродяга Свету, отдавшую ему пакет с едой. Девушка после этого не ушла, ей почему-то стало интересно, как этот человек оказался на улице, почему ничего не делает для восстановления своей жизни. На эти вопросы мужчина с охотой ответил:

– Была у меня своя семья, квартира, но как-то чиркнул старший сын спичкой, чтобы покурить на кухне возле окна. А кто-то газ не до конца выключил у плиты. Бах! – бродяга развёл широко руками. – И нет квартиры. Прихожу я с работы в тот день, а под завалами вижу руку жены, Любочки моей… Как хоронил жену, сына, дочурку маленькую, хоть убей, не помню… И запил с горя, живя у друга. В такой отчаянный запой ушёл, что меня выгнали, а потом ещё и с работы уволили… Вот и стал шататься по улицам, по задворкам. Теперь у меня ни паспорта, ни денег не осталось. Работать не берут, пробовал, – ответил он на немой вопрос, читавшийся на лице слушательницы, хватаясь за сердце, – да и на здоровье слаб стал.

– Как же вы живёте, без всего? – удивлённо вскинув брови, спросила Светлана.

– Как это «без всего»? У меня ещё кое-что осталось – мечты!

– Мечты?

– Да, дочка, они самые. Только мечты и дают мне утешение. Воображаю, что кто-нибудь сжалится надо мной и человеком сделает; что доживу до будущего, увижу, как мир и люди изменятся. Мечтаю жить долго, увидеть много! Бывает, ляжешь спать на твёрдую землю, вперишь взгляд в небесный, бесконечный потолок и представляешь, как по нему люди летают на разных неизведанные машинах. Потом переводишь взгляд на дома – какими прекрасными они становятся, высокими настолько, что уходят далеко в облака, на людей – все равные, добрые… Желание увидеть это замечательное будущее и поднимает меня каждое утро, – после некоторого молчания он сказал. – Я мечтаю об этом едва ли не с детства, вследствие чего и пошёл в политику. Запомни, дочка, детские мечты – самые искренние, к ним надо идти.

Бродяга замолчал. Его рассуждения, особенно последняя фраза погрузили девушку в задумчивость. Она встала, ещё раз окинула взглядом этого бедного человека, попрощалась с ним и пошла в своём направлении. Света начала перебирать пожелтевшие листы воспоминаний. Внезапно она наткнулась на фотографию – маленькая девочка с двумя косичками сидит на коленях женщины в домашнем халате. Они обе играют на пианино. Маленькие тонкие пальчики девочки неумело перебирают чёрные и белые клавиши, извлекая плавные и резкие звуки. Это привело малышку в истинное изумление.

Мама запечатлила на снимке момент, изменивший жизнь её дочки – та влюбилась в музыку. Поняв это, бабушка после серии крупных ссор со снохой отдала внучку в консерваторию.Света с чувством ностальгии возвращалась на первые уроки в консерватории, вновь ощущала раздражение от неумения выводить скрипичный ключ на нотном стане, радовалась извлеченным её собственными руками звукам. Света, погрузившись в прошлое, перебирала пальцами знакомые мелодии. Это было её жизнью, смыслом, целью… Внезапно девушка ощутила непреодолимое желание сесть за инструмент и играть, играть, играть! Звонок телефона спустил с небес на землю. Но голос матери, которая звонила от скуки, не смог разогнать окончательно поднявшиеся наверх давние мечты.

Глава 5

В скором времени из квартиры Лидии Николаевны было перевезено старое, покрытое пылью, пианино. На верхней крышке остался затейливый узор от пожелтевшей кружевной салфетки, заботливо смахнутый рукой Светы. Трудно было найти место такому неповоротливому инструменту в квартире, но девушка нашла решение – предложила поместить его в пустующую комнату, стены которой изначально предназначались для впитывания в себя убаюкивающих колыбелен. Гене Света объяснила своё возникшее спустя несколько лет желание вновь музицировать тем, что музыка, особенно классическая, очень полезна для растущего внутри неё ребёнка. Мужчина молча с этим согласился, так как любимая супруга успела загрузить его разнообразными статьями и книгами для будущих родителей. Гена пробовал однажды отвертеться от всего этого, напоминая о проекте мебельного магазина, который он начал разрабатывать, но Света закатила скандал. Так что теперь каждый вечер Геннадий погружался в психологию своего будущего ребёнка.

Как-то вечером в гости к ним заглянула Лидия Николаевна.

– Ну, что Светочка, как проходят занятия музыкой? Всё помнишь, чему училась? – спросила женщина в разговоре за чаем.

– Представляешь, много чего забыла! У меня же ни одной тетради не сохранилось, а в интернете как-то всё путано. Вот и надоедаю Гене своим неуклюжим баляканьем, – рассмеялась девушка, смотря на мужа.

– Вот она – сила тренировки, – ответил он, – неудивительно, что спустя столько лет ты можешь сыграть только собачий марш. Девушка от этих слов поджала губы.

– Ты как будто много понимаешь! – отрезала она.

– Я не хотел тебя обидеть, но ты сама прекрасно знаешь, что условный рефлекс закрепляется только путём многократного повторения.

– Я это прекрасно понимаю, но не надо меня учить, – Света замолчала, но было видно, как язвительное словцо белет на костяшках сжатых в кулаки пальцев. Мать, угадав надвигающуюся грозу семейной ссоры, постаралась перевести разговор в другое русло.

– Может, свяжешься с бывшими одноклассниками по консерватории? Многие из них преподают, – предложила Лидия Николаевна. – Точно, я как раз недавно видела Глеба Васильева. Он стал учителем в музыкальной школе Екатеринбурга. Комплимент мне сделал, шалун этакий. А, впрочем, возмужал заметно.

– Они были со Светой друзьями? – спросил Гена, переводя взгляд с тёщи на жену. Та заметно ушла в воспоминания.

– Ещё какими! – продолжала Лидия Николаевна. – Глеб до смерти был влюблён в Светочку.

– Мама, перестань, какая любовь – детский лепет один, – возразила девушка, посмотрев смущёнными глазами на супруга.

– А что, Света не отвечала ему взаимностью? – спросил Гена строгим голосом, шевеля острыми скулами.

– Она видела в нём только друга, ничего больше. Мне лично было его жаль – хороший ведь парень, – вздохнула женщина.

– Спасибо, мама, за напоминание, я обдумаю твоё предложение насчёт занятий музыкой с Глебом.

– Обдумаем, – поправил Гена, но девушка, сделав вид, что не заметила, принялась рассказывать о своём походе на рынок, где милая продавщица подарила ей кочан капусты "для здоровья растущего человечка". Это отвлекло Гену с матерью от темы юношеской влюбленности.

Позже, когда супруги собирались ложиться спать, Гена, надевая пижаму, спросил:

– Ты действительно хочешь, чтобы этот Глеб заново учил тебя игре на пианино?

– А ты что, против? – с вызовом, вопросом на вопрос ответила девушка, расчесывая волосы перед зеркалом.

– Против, – сказал мужчина, ложась в постель. – Нечего пускать в наш дом всяких влюблённых в тебя мужиков. Ложись уже в кровать.

– Господи, Гена, ты больше маму мою слушай! – воскликнула девушка, смотря на мужа в зеркало. – Да, Глеб был в меня влюблён, но это было в 9 классе! Он мне никогда не нравился, я с ним лишь дружила. После окончания консерватории мы (и вовсе) перестали общаться.

– А чем же Глеб был так плох, что не нравился тебе? – сощурив глаза, спросил мужчина.

– Откуда я помню? Всё, мне надоел этот разговор, я хочу спать, – и устроившись на кровати, Света добавила, – нравится тебе или нет, а я хочу заниматься музыкой, и, если Глеб по старой памяти согласится, то буду учиться с ним.

Она выключила настольную лампу и отвернулась. Какое-то время в спальне было тихо.

– Знаешь, милый, – примиряюще прошептала девушка, поворачиваясь к супругу, – твоя ревность очень обидна, ты же знаешь, как я тебя люблю, – она прижалась к Гене, кладя голову ему на грудь.

– Я тебя тоже люблю, но мне неприятна эта ситуация. Своё слово я сказал, поступай как знаешь.

После этих слов мужчина затих окончательно, а Света ещё долго лежала с открытыми глазами, вслушиваясь в ровное дыхание мужа.

Когда Гена ушёл утром на работу, Света зашла через ноутбук в VK и нашла в поисковике Глеба Васильева. Он был онлайн. С аватарки на неё смотрели глубокие карие глаза, улыбались ровные белые зубы. "С этой бородой и растрёпанными волосами выглядит старше своих лет", – подумала девушка. Из любопытства она осмотрела его страницу: не женат, о себе очень мало сведений, "скрытный, как всегда". Отметила про себя, что Глеб побывал в трёх столицах: Казани, Питере, Москве. На нескольких фото он стоит в кругу детей разных возрастов – видимо, своих учеников. Закрыв альбом, Света навела курсор мыши на кнопку "Написать сообщение" и задумалась. Она вспомнила последние слова Гены, сказанные ночью. Ей не хотелось ссориться с мужем, но его поведение вызывало в её душе недоумение, воспринималось как глупое. Ей хотелось вновь играть, а лучше Глеба, старого доброго друга, её вряд ли кто-то научит лучше, так как мужчина знал её нетерпеливый и капризный характер и умел к нему приспосабливаться. Света так же знала своего мужа, который очень редко вспыхивал злобой, так что сегодня он может только выслушать её и пожать равнодушно плечами. Да, скорее всего, так и будет.

Не теряя решимости в своей правоте, Света написала короткое:

"Привет :)"

Ответ последовал через минуту:

"Света? Вот так неожиданность! Здравствуй! Как поживаешь?"

Девушка улыбнулась тому, что приятно удивила Глеба.

"Я умею удивлять, ты же знаешь. У меня всё замечательно. Узнала, что ты в городе. Хочешь встретиться, погуляем?"

Вопрос был риторический, так как Глеб никогда не отказывал Свете.

"Конечно, я с радостью. Где и когда?"

"Через час, в нашем любимом парке, у памятника.

"Окей, до встречи".

В указанное время Света подошла к месту назначения. Стоило солнцу упасть на неё, как мужчина вскочил пружиной со скамьи. Он молча стоял, но стоило девушке подойти, как он вытянул к ней обе руки и радостным шёпотом промолвив:

– Привет, Света.

– Привет, Глеб, – Света взяла его влажные ладони в свои. – Я же говорила тебе не отпускать бороду, а ты не послушался!

– Бывшей жене очень нравились бородатые мужчины, вот и отрастил, – пожал он плечами.

– Так ты был женат? – удивлённо вскинув брови, спросила девушка, беря его под руку и увлекая в глубь парка. Погода была прекрасная, морозный воздух чуть щекотал ноздри и освежал лицо. Старые друзья обменивались главными событиями своей жизни. Глеб, заметив небольшой живот Светы, был поистине рад и изумлён. Сам он пытался завести семью, но ничего не вышло.

– О тебе долго не было ни слуху, ни духу, – заглядывая в лицо Светы с высоты своего роста, сказал мужчина.

– Ты можешь себе представить, в каком состоянии я была после смерти бабушки. Мне хотелось побыть одной, а потом учёба в меде заняла всё свободное время.

– Неужели ты так просто распрощалась с музыкой? У тебя же талант! – всплеснув одной рукой, чуть ли не кричал Глеб. Света только закатила глаза: она слышала эту фразу сто раз.

– Да, так просто и распрощалась. Но… – начала она, – недавно я вновь загорелась идей играть на пианино. Хотела бы попросить тебя помощь мне, я много что забыла.

– Меня?

– Ну, да, ты же ударился в педагогическую деятельность. Честно говоря, я всегда считала твои мечты про обучение детейсмешными и несерьёзными. А вот как вышло.

– А муж твой не против? Я не хочу проблем.

– Я договорюсь, – игриво улыбнувшись, ответила Света. – Сколько ты с меня возьмёшь за своё репетиторство?

– Ты что, какие деньги? Я пробуду в городе 2 недели и абсолютно бесплатно восстановлю в твоей голове музыкальный пробел.

– По рукам, – согласилась девушка.

Прогулявшись час, они разошлись. По дороге домой (Глеб навязывался проводить её, но его могли увидеть соседи, а сплетни были некстати) Света ощутила сильную боль в опухших от долгой ходьбы ногах. Придя домой, девушка с нетерпением разделась и легла на мягкий диван, с наслаждением вытягивая ноги. Она положила руки на свой шестимесячный живот и впервые почувствовала толчок. Забыв о боли, девушка всеми ощущениями обратилась к ребёнку, но он больше не дал о себе знать.

Глава 6

Как и предсказывала Света, Гена почти никак не отреагировал. Придя в тот день с работы и выслушав жену, мужчина лишь пожал плечами ."Это твоё дело". Больше разговоров об этом не было между супругами. А Глеб стал ходить репетитором каждый день, пока девушка оставалась дома одна. Она уже не ходила на работу, взяв декретный отпуск, что очень грело ей душу, так как избавляло от ежедневного общения с надоевшими коллегами.

Обучение шло поначалу с некоторыми трудностями. Пальцы отвыкли от быстрых и метких движений, но, благодаря усердию и мастерству Глеба, Света через несколько дней забегала по клавишам, наполняя дом эмоциональными и нежными мелодиями великих классиков. Свой успех она невзначай демонстрировала мужу. Тот, приходя домой в прекрасном расположении духа, хвалил музыку.

На 7 месяце беременности Светы Гена вошёл в тот период своей жизни, который можно было назвать предвкушением счастья. Уходя на работу, работая, идя домой с работы мужчина мыслями был рядом с женой и их будущим малышом. Он с заботливой внимательностью расспрашивал супругу о её самочувствии, о походах к врачам, снисходительно улыбался её неадекватным просьбам. Мог долго лежать на ногах своей Ланы и ловить чутким слухом редкие толчки крохотной ножки, забывая о суетных проблемах жизни.

Но в один мартовский вечер, когда впервые за год пошёл дождь, да такой сильный, что немедленно растопил оставшийся после зимы снег и выбравшихся подышать запахом талой воды прохожих, Гена обнаружил возле двери чужую пару ботинок. Услышав исходящие из детской два голоса и периодические звуки пианино, мужчина всё понял. Его руки тут же сжались в кулаки, так что пальцы хрустнули. Дверь в комнату была открыта. Глеб что-то объяснял Свете. Внезапно он положил ей руку на плечо.

– Мелодия, которую вы играли – это "турецкий марш" Моцарта? – привлекая внимание, громко пробасил Гена. Сидящие оглянулись. Лицо Глеба удлинилось в испуге. Мужчина замялся.

– Что ж, мне домой пора, поздно уже. До вст…, – промямлил он, собираясь, но стоило ему налететь в дверях на Гену, как его намерение закончить фразу изменилось. – Прощай, Света.

– Пока, Глеб, – ответила девушка, не вставая с места. Мужчину никто не провожал, да он и не нуждался. Как только захлопнулась дверь, Гена стрелой выпустил ругательство:

– Какого чёрта здесь происходит?

Света вздрогнула от крика, но ничего не ответила, уткнув глаза в пол. За окном ливень пошёл с удвоенной силой. Голые деревья раскачивались из стороны в сторону.

– Я со стеной разговариваю? Почему ты позволяешь лапать себя?

– Гена, он меня не лапал, – делая паузу после каждого слова, ответила девушка, – мы просто занимались, увлеклись, вот и всё. Завтра он…

– Переспит с тобой, – закончил Геннадий со спокойной неприязнью в голосе. – Плевать я хотел на то, что он хорошо учит тебя. Ноги его не будет в моём доме!

– Да что ты завелся, – не выдержав, лопнула криком Света, – что ты завелся?! Я свободный человек, я хочу заниматься тем, что люблю! Тебе же я не мешаю чертить дома или собираться с друзьями и пить. А знаешь, почему? – с вопросом обратилась она к мужу. – Потому что люблю тебя, а когда любят, дают возможность развиваться, а не закрывают в клетке, – выпалив на одном дыхании, девушка сморщилась от боли, положив руку на живот. Мужчина, однако, не заметил этого.

– Я прямо тебе сказал, что не одобряю это. Пойми, Лана, первая любовь не забывается, даже спустя столько лет. Я лишь оберегаю тебя!

– Мне надоела такая твоя "забота". Сколько можно? Если я люблю тебя, то не позволю себя одурачить или заставить сомневаться в этом. Но нет, ты же опытный, ты лучше всех в этом разбираешься! – Света замолчала. Оба они стояли друг на против друга, стреляя искрами из глаз. Девушка тяжело дышала.

– Ну, к чёрту всё это! – бросил Гена. – Делай, что хочешь, мне всё равно, – выкрикнув это, он на глазах потрясенной жены вышел из квартиры.

На улице на него обрушился дождь. Мужчина выругался, поняв, что забыл про зонт, и шлепая ногами прямо по лужам, подошёл к машине и сел в неё. Как никогда хотелось выпить. Включив дворники и заведя мотор, Гена поехал в ближайшую кафешку.

Вскоре он сидел за барной стойкой и пил уже третий двойной виски. Бармен куда-то подевался, поэтому Гена изливал душу сам себе.

– Я же люблю её, – говорил он вполголоса, – Ланочка моя милая. Да как он мог своими грязными руками трогать моё сокровище! – воспоминание о Глебе взволновало море бешенства, которое ещё не утихло. – А я ей говорил! – грозя неизвестно кому, повысил голос Гена. – Но она же своевольная птица. Вот что она мне названивает? – крикнув в раздражении, достал телефона из кармана пальто и, не посмотрев на экран, выключил его. – Не хочу я с ней разговаривать и всё тут! – он хлопнул по стойке, чем заставил сидящих рядом людей вздрогнуть.

– Эй, мужик! – обратился к нему появившийся бармен. – Ты здесь не один, веди себя приличней!

– Прошу прощение, дамы и господа за моё неслыханное поведение, – Гена, прижав ладонь к сердцу, виновато раскланялся. – Что бы не мешать вам, я удалюсь. Держи, спасибо за виски, – оставив деньги, мужчина забрал всю бутылку и вышел.

Дождь на улице уже прекратился. Асфальт отражал свет вышедшей из-за туч луны. Гена пошёл по тротуару, забыв про машину. Он шагал, изредка спотыкаясь, наступая в глубокие лужи, чертыхаясь и делая долгий глоток из стремительно пустеющей бутылки. Домой он пришёл ближе в 10 часу вечера. Кое– как открыв дверь дрожащими руками, Гена зашёл в темную квартиру. Тишина заставила его замереть. Сколько он помнил, ни разу не было такого, что, придя домой, мужчина не видел свет, не слышал знакомых звуков. Тишина съела всё. Держась за косяк, Гена разулся и прошелся ко комнатам. Пусто. "Куда делась Лана?" – спрашивал он себя. Протрезвев немного от тревоги, мужчина догадался включить телефон. 5 пропущенных от жены. Один за другим стали приходить уведомления. 7 пропущенных от тёщи. Одна SMS-ка от Лидии Николаевны, прочитав которую, Гена окончательно пришёл в себя:

"Гена, позвони мне срочно. Света в больнице".

Глава 7

Коридоры роддома были освещены лампами дневного света, из-за чего казались холодными и безжизненными. На стенах, выкрашенных светло-зелёной краской, висели информационные плакаты для будущих родителей. Пахло вымытыми хлоркой полами. На одной из лавочек напротив двери родильной палаты сидела Лидия Николаевна. Её лицо, поза, покусывание накрашенных губ отражали тревогу и озабоченность. Внезапно она услышала стремительно приближающиеся шаги по лестнице. Через мгновение появился зять.

– Что с Ланой? – спросил он, с трудом переводя дыхание. Прочитав сообщение тёщи, Гена тут же вызвал такси и приехал в роддом. Казалось, что он сделал это со скоростью пули, так что даже его волосы растрепались.

– Что с твоим телефоном, где ты пропадал? – спросила в свою очередь недовольным голосом Лидия Николаевна. – Почему тебя не оказалось рядом со Светой?

– Мы поссорились, я ушёл… – ответил мужчина. – Что с Ланой, скажите вы мне или нет?

– Она позвонила мне и сказала, что у неё начались схватки. Я вызвала скорую, и, когда приехала, санитары уже переносили Свету в машину. К тому времени у неё отошли воды! – женщина посмотрела на зятя с пренебрежением. – А ты в это время шлялся непонятно где!

– Мы бы не поссорились, если бы вы две недели назад не рассказали Лане про Глеба. Я пришёл домой, а они сидели вдвоём. Он трогал Лану за плечо!

– Опять эта твоя ревность, – вздохнула женщина. – Научись уже усмирять свой гнев, Гена, до добра это не доведёт.

Мужчина устало сел на лавку рядом с тёщей и посмотрел на двери палаты. Из неё доносились глухие стоны Светы.

– У неё начались преждевременные роды, – пояснила женщина. – Уже 2 часа мучается. Ох, как мне за неё беспокойно, Гена!

Мужчина вытер ладонью вспотевшее лицо. Его грызла совесть. "Это я виноват, взбесился из-за пустяка, идиот! В её состоянии и при её характере совсем нельзя нервничать. Вот до чего довёл" – ругал сам себя Гена. Он не мог ничего сделать, не мог никак помочь ей, и осознание этого давило на него. Гена достал телефон и попытался отвлечься, листая новостную ленту в VK, но это не помогало: записи мелькали перед глазами без особого интереса к ним. Тогда мужчина стал ходить туда-сюда по коридору, измеряя шагами расстояния от лавки до стены, от одной двери до другой и т.д. В конце-концов он чуть не сбил с ног медсестру и перестал. "Надо родителям позвонить!" – вспомнил Гена, доставая телефон и набирая отца. Тот невозмутимо его выслушал и обещал тот час же приехать. Повесив трубку, мужчина опять сел. Ему хотелось как-то подбодрить Лидию Николаевну, у которой лица не было, но никакие слова не приходили на ум.

Вдруг раздался крик боли. Зять с тёщей одновременно вздрогнули. Женщина рванулась было к дверям палаты, но Гена придержал её за руку. Та беспомощно повиновалась, не выпуская своей руки из ладони Гены. Так они чувствовали взаимоподдержку. Через несколько минут появилась взбудораженная Мария Александровна. она сперва кинулась в другое крыло коридора, но, оглянувшись и увидев сваху с сыном, кинулась к ним. За ней появился степенный Аркадий Петрович. У него был такой вид, будто всё происходящее являлось делом житейским. Он пожал руку Гене, поздоровался с Лидией Николаевной и сел рядом с ней. Его жена же топталась на месте и осыпала остальных скороговоркой вопросов:

– Давно вы здесь? Что со Светой? Что говорят врачи? Надо срочно поговорить с ними и узнать, что происходит! Лида, у неё роды? Ох, бедняжка девочка, бежняжка! – тараторила женщина, не давая ответить.

–Маша, возьми хоть раз пример с мужа, помолчи 5 минут! – не выдержав, крикнула Лидия Николаевна. Сваха замолкла от неожиданности. Аркадий Петрович усмехнулся одним концом усов.

– Пойми, Лида, – начал мужчина, заступаясь за жену, – все мы по-разному выражаем свои эмоции. Расскажи, что случилось, будь добра.

Лидия Николаевна вкратце и без эмоций передала всю суть случившегося. Отец многозначительно посмотрел на сына. Поймав его взгляд, Гена залился краской и опустил голову.

Внезапно раздался голос акушерки: "Ну, давай, Светочка, тужься, головка показалась!" Гена подскочил. "Как? Уже? Так скоро?" – не мог поверить он. Мария Александровна с Лидией Николавеной как по команде подбежали к двери и впечатали лицо в стёкла. Аркадий Петрович повернул голову, прислушиваясь. Света начала кричать сильнее и протяжнее. Гена почувствовал, что сам сейчас родит. Мужчина не мог поверить, что вот через минуту совершится великое чудо рождения, и появится на свет его ребёнок. Он увидел, как мама с тёщей окончательно зашли в палату и, пребывая в странном состоянии, похожим на транс, пошёл за ними, но не успел ничего разглядеть,так как их выгнала медсестра.

– Ну, как она, как? – допытывался у женщин Гена.

– Лицо всё красное, мокрое, волосы спутались! Так зубы стиснула,что, кажется, они треснут! Ребёнка уже принимают. Головка маленькая такая, хрупкая! – рассказывала, не давая вставить слово Лидии Николаевне, Мария Александровна.

Раздался крик. Женщины сразу затихли. Он не принадлежал Свете, поднимался из слабой грудной клетки, из развернувшихся легких, в которые впервые попал воздух. Это был крик новорождённого, означающий, что малыш родился живым, отчёт его жизни начался.

Теперь уже бабушки верещали от восторга. "У нас внук родился!!!" – кричали они во весь голос, обнимаясь и целуясь. Аркадий Петрович подошёл к молодому отцу и крепко пожал ему руку, поздравляя. Гена был в шоке. "Неужели всё? – думал он. – Я стал отцом?" Мужчина не мог в это поверить. Совсем, казалось, недавно, он и мысли не имел о детях. А теперь будет растить и воспитывать собственного малыша. Осознание и радость подходили к нему медленными шагами. У Гены на лице, как и на лицах родителей, расплылась глупая улыбка до самых ушей. В это время из палаты вышел врач.

Что-то не так было с его лицом, поэтому вся компания сразу поникла. И действительно, оно не выражало ни малейшего проблеска радости за свершившееся событие, да и вообще никакой эмоции на нём нельзя было прочесть. Настороженная Мария Александровна сразу заподозрила неладное.

– Что случилось, доктор? – спросила она.

Врач оглядел их всех усталыми глазами и заговорил:

– У меня для вас две новости: хорошая и плохая.

У Гены заколотилось сердце. Он оглядел своих близких, ожидая от них каких-нибудь действий, но в глазах у всех троих читалась тревога, парализовавшая их. Даже через спокойствие Аркадия Петровича проглядывало едва заметное недоумение.

– Начните с плохой, – едва смог вымолвить мужчина, обнаружив, как сильно пересохло у него во рту.

– К сожалению, во время беременности не удалось обнаружить какие бы то ни было отклонения в генетике вашего сына. Сейчас же, осмотрев новорождённого, мы заключили, что у него синдром Дауна. Его развитие…

Последующие слова Гена не слышал. Всё вокруг погрузилось в туман, из которого явно проступали слова – синдром Дауна. Их страшный смысл, как пуля, дошёл до сознания молодого отца мгновенно. Сразу всплыли в памяти различные передачи, статьи о таких детях. Теперь и про ЕГО малыша могут снять подобный репортаж или написать такую же заметку. Перед глазами возникла странная картина: кто-то неизвестный сидит на протёртом старом диване времён СССР и держит перед собой еженедельную газету. На самой середине страницы большими красными буквами кричит заголовок "Несчастное родительство или синдром Дауна у долгожданного ребёнка". Далее идёт стена маленьких печатных букв с фотографиями родителей, в которых Гена с трудом узнаёт себя со Светой, и больного ребёнка. Неизвестный пробегает равнодушным взглядом, хмыкает и переключает своё внимание на статью о прошедшем футбольном матче. Затем картинка раздваивается, растраивается, расчетверяется… и вот таких неизвестных на протёртых диванах тысячи. Все совершают одно и тоже действие – безразлично хмыкают и переводят взгляд на спортивные новости. Наваждение исчезает так же вдруг, как и появилось – доктор тормошит Гену за плечо.

– Молодой человек! -голос из ватного и далёкого становится звонким и близким. – Очнитесь!

Мужчина приходит в себя и с трудом смотрит на пробудившего его врача.

– А какая хорошая новость? – в надежде спрашивает он. Собеседник пару секунд внимательно смотрит на него.

– Известны многие случаи, когда дети с таким заболеванием компенсировали свои изъяны талантами. При систематическом лечении и правильном развитии можно добиться облегчения и нормальной социализации. Это не приговор, – голос врача звучит убедительно и уверенно. Он знает, о чём говорит. – Однако ребёнок родился преждевременно, поэтому его надо оставить на месяц здесь. Вам же необходимо передохнуть. Вам всем. Я всё равно пока не могу допустить вас до свидания со Светланой, потому что ей нужно как следует восстановиться. Езжайте домой, отоспитесь, а завтра утром обрадуйте её цветами, – доктор дружелюбно хлопает Гену по плечу, – всё будет хорошо!

Геннадий действительно чувствует себя крайне разбитым. Мама с тёщей тоже выглядят измученными. Минуту все молчат, обдумывая предложение уехать из больницы. Наконец, Аркадий Петрович заключает:

– Мы так и сделаем. Спасибо за всё, доктор! – они крепко пожимают друг другу руки. Отец забирает свою компанию и выходит из больницы.

Глава 8

На следующее утро компания отправилась в роддом, заехав по пути в цветочный магазин за любимыми молодой мамочкой синими хризантемами. В вестибюле больницы они встретились с медсестрой, которая проводила их до нужной палаты.

Лидия Николаевна и Мария Александровна, пытавшиеся ещё вчера увидеть свою дочь и невестку, не спрашивая никого, выхватив букет из рук Гены, залетели в палату. Сразу же раздались их причитания, восклицания, даже плач. Можно было услышать, как Света успокаивает их. Через несколько минут всё стихло – бабушки, вероятно, обратили внимание на своего внука.

– Ангелочек ты наш! – Умилялась Лидия Николаевна.

– Такой спокойный, тихий, – проговорила Мария Александровна. – Эх, что же за напасть такая! – В голосе её зазвучали слёзы. – Ну ничего, мы тебя вылечим, крошечка наша!

После этих слов обе заплакали и уже больше ничего не смогли сказать. Их вывел Аркадий Петрович, зашедший следующим. Гена принялся успокаивать маму с тёщей. Тем временем отец остался с его женой наедине. В этом не было ничего предосудительного – мужчина души не чаял в девушке, словно в своей родной дочери, которой у него не было, а Света любила своего свёкра подобно отцу, которого она никогда не знала.

–Твоя очередь, – передал он эстафету сыну, который не мог спокойно сидеть. Ему хотелось скорее увидеть дорогое и любимое лицо.

Девушка тоже ждала мужа. Когда он вошёл, она смотрела прямо на него. Гена, не долго думая, присел к ней на кровать и внимательно посмотрела на лицо жены. Было видно, что спала она беспокойно: глаза были красные, опухшие и грустные. Он крепко и осторожно обнял её. Девушка обхватила его голову рукой, зарывшись пальцами в волосах. Так они сидели неподвижно пару минут. Затем Гена стал целовать Свету в шею, щёки, лоб, глаза, нос и губы. Супруги ощущали, что через ласковые прикосновения наполняют друг друга необъяснимой энергией.

– Прости меня, Ланочка, прости, если можешь! Этого больше не повториться, я обещаю тебе. Девушка посмотрела на него серьёзными глазами и внезапно рассмеялась своим звонким смехом.

– Конечно я тебя прощаю, дурачок ты моя взбалмошный! – сказала она, гладя его по свежевыбритой щеке.

– Лана,– проговорил он тихо, немного помолчав,– неважно, какой у нас родился ребёнок: больной или здоровый. Важно лишь то, что он жив, что наш малыш наконец -то родился. И никто не виноват в том, что с ним случилось. Ни ты, ни я. Так распорядилась природа, гены, наследственность. Мы не смогли узнать раньше. Да и будь мы в крусе, разве отказались бы от него?

Света улыбнулась и покачала головой.

– Наша задача, – продолжал мужчина,– дать ему любовь, счастье и принять таким, каков он есть.

Вдруг девушка прижалась к супругу, не дав закончить. Она сделала это с едва уловимым облегчением, как будто Гена своей речью развеял некоторые её сомнения

– Хочешь взглянуть на него?– Шепнула она ему в ухо.

Гена повернул голову и увидел маленькое тельце в кроватке. Он придвинулся ближе, чтобы рассмотреть своего новорожденного сына. Тот тихо спал, мягко посапывая. "С виду здоровый ребёнок",– подумал молодой отец, но вслух не стал говорить.

Неестественно крохотное тельце, кругленькие щечки, раскосые глаза казались ему чудом. И тут он вспомнил, что чудо до сих пор безымянное.

– Мы совсем забыли придумать ему имя.

– А ведь точно,– согласилась Света. – Как бы ты хотел его назвать?

– Федя кажется неплохим вариантом.

– Федя? – девушка нахмурила слегка лоб.– Да какой же он Федя? Ему не подойдёт.

– С чего ты взяла?

– Женская интуиция, – засмеялась она. – Евгений хорошее имя. Ты только послушай – Женя, Женечка – как мягко звучит.

– Евгений Геннадьевич, – Гена смаковал имя, – слишком сложно, по-моему.

Оба немного подумали.

– Паша! – чуть ли не в восторге вскрикнула Света и уже шепотом добавила, вспомнив, что её карапуз спит.– И мило, и с отечеством сочетается – Павел Геннадьевич!– Проговорила она многозначительно.

Мужчине понравилось. Он ещё раз посмотрел на Свету, обведя его целиком взглядом. "Я уже привык видеть её такой пузатой. Скоро в туалет перестанет бегать каждый полчаса, не придётся покупать "только белый шоколад", а после возвращаться обратно за плиткой с изюмом. Как мы заживём, теперь? Справлюсь ли я?" – Света, несмотря на свою весёлость, казалась ему слабой, утомлённой. В себе же он почувствовал природную силу и твёрдость. – "Конечно справлюсь! Ради их счастья я выдержу всё".

Глава 9

Света сделала последнее усилие и вытолкнула ребёнка из своего чрева. Девушка облегченно откинулась на подушку, закрыла глаза, которые до боли резал свет ламп, и превратилась вслух. Но к звукам вокруг примешалось совсем не то, что Света ожидала: заметное шевеление акушерок и подозрительный шёпот врача. Одна из медсестёр держала в руках маленький свёрток. "Почему мой малыш не кричит?" – тревожно думала девушка, в глубине своего воспаленного тяжелыми родами разума понимая, почему.

–Что с моим малышом? – спросила она подошедшую к ней акушерку. Та внимательно взглянула на неё и отвела глаза, убирая провода аппарата КТГ. Света вцепилась мёртвой хваткой её руку.

– Что вы сделали с моим ребёнком? – сквозь слёзы допытывалась Света.

– Извините, он умер, – ответила, наконец, женщина и отошла. Глаза девушки в ужасе вылезли из орбит. Она нашла в толпе белых одежд и синих шапочек ту акушерку, которая держала в руках свёрток. Она направлялась к дверям.

– Не-е-ет, отдайте его мне, верните, – захлебываясь слезами, рвалась к дверям Света.

Вдруг её ослепила вспышка, и девушка очнулась у себя в спальне. На руках она держала своего сына, смотрящего на неё прищуренными азиатскими глазками. В комнате и на душе было светло и тепло, как будто солнечный свет проникал из окна в самую глубь существа. Света взяла ручку сыну и поцеловала в сжатый кулачок. Малыш высунул язык, выражая радость. Казалось, что никого и ничего не существуют для них двоих.

Внезапно открылась дверь. Весь лёгкий свет как будто засосало в тёмное отверстие в стене, в комнате воцарился мрак, как глубокой ночью. Из-за этого девушка не могла разглядеть входящего человека, а лишь слышала стук каблуков, неумолимо приближающихся к ней. Руки незнакомки стали вырывать Пашу из рук матери. Ребёнок залился плачем. Света крепко вцепилась в тёплое тельце, но невидимые руки были необычайно сильны и всё дальше оттягивали ребёнка от материнской груди. Предприняв последнюю попытку, девушка ухватилась за ножку. Незнакомка выдернула её. Малыш наполнил своим криком всё пространство, так что Света не могла услышать свой собственный умоляющий голос.

Вскочив на постели, девушка громко, с силой принялась втягивать в себя воздух.

– Лана, что с тобой? Снова кошмар? -озабоченно расспрашивал проснувшийся Гена, держа жену за плечи. Её била дрожь.

– Где Паша? – кое-как выговорила Света.

– С ним всё в порядке, он в роддоме, – успокаивал её Гена. – Скоро ты его увидишь, не волнуйся.

– Я тебе не верю! – сжимая мужа взглядом, ответила она дрогнувшим голосом. – Ты говоришь это уже не первый раз и что – наш сын один, в больнице, его трогают холодные чужие руки! – слезы парой ручейков увлажнили сухую кожу щёк. Две капли упали на одеяло, оставив тёмные следы.

– Паша ещё недостаточно весит, чтобы мы его могли забрать, – убеждал Гена. – Завтра ты сможешь прийти к нему. Успокоенная этой мыслью, Света притихла.

– Хорошо, – промолвила она и, не сказав ничего более, легла и тут же уснула, улыбаясь во сне мысли о предстоящей встречи.

Гена облегчённо вздохнул и накрыл жену откинутым одеялом. На протяжении уже целой недели её мучали кошмары о сыне, беспокойство за него и отсутствие возможности проявить всю свою материнскую любовь. Днём это выливалось в реки рыданий. Гена, в свою очередь, был напуган таким состоянием супруги. Он ощущал свое бессилие перед материнским инстинктом и мог успокаивать лишь словами. На лице мужчины грязной синевой легли тревоги последних дней, голова к утру наливалась чугуном, так, что Гена поднимался с великим усилием воли. Каждый день он считал дни до момента, когда в их семью войдет новый человек, и испытывал легкое чувство восторга от осознания, что этот момент все ближе.

Убедившись, что Света крепко заснула, мужчина лег. Через пару минут его разум провалился в подсознание, где также не мог найти покоя.

– Здравствуйте, я мама Павла Панкратов., – обратилась Света к девушке за столом регистратуры в детском реанимационном отделении. – Я бы хотела увидеть его.

– Так, сейчас посмотрим, – девушка зашелестела бумагами, – да, Павел Панкратов, палата №236. Они сейчас спят, но, думаю, вас пропустят, только наденьте халат – она подмигнула Свете. Та накинула поданный халат и направилась по коридору, смотря по сторонам в поисках нужной таблички с номером.

Зайдя в палату, Света увидела 3 ряда кувезов. В них сладким сном спали одинаковые на первый взгляд недоношенные детки. Оглянувшись, девушка нашла молоденькую медсестру, которая устало облокотилась головой на стенку, прикрыв глаза.

– Девушка, извините, помогите найти Павла Панкратова. Второй раз прихожу, но не смогла запомнить, где он лежит. Медсестра неохотно поднялась и прошаркала к дальнему кувезу, стоящего у окна. Света, идя за ней, с любопытством рассматривала неестественно крошечные тельца новорождённых, удивляясь их игрушечному виду.

Майское солнце падало прямо на кувез Паши, освещая его сплюснутое лицо,вздёрнутый нос, мешочки под глазами, делая ослепительно белыми. Волосы чернели лёгким пухом. Света двигалась бесшумными шагами, но, стоило ей приблизиться, как малыш раскрыл бледно-серые глаза. Он с вниманием повернул зрачки к лицу матери. Девушка, наклонившись ближе, замерла, любуясь сыном. Ей вспомнилось, как через некоторое время после родов, случившихся так неожиданно и принесших ужасную боль, врач присел на край кровати и предложил отказаться от ребёнка. "Очень трудно растить солнечных детей, – говорил он. – Если вы чувствуете, что не справитесь, лучше расстаться с ним сейчас, пока вы к нему не привязались". Эти слова вызвали недоумение в душе Светы, злость за непонимание доктором желания быть матерью и любить своего ребёнка таким, какой он есть. Она сказала "нет". И сейчас молодая мама смотрела на сына, чувствуя безграничную любовь к этому чуду.

Утомлёнными движениями медсестра осторожно достала новорождённого и отдала Свете, которая присела на стул, чтобы покормить малыша. Как мягка и нежна детская кожа! Совершенней её просто нет. Девушка поцеловала один за другим маленькие пальчики, вдыхая тёплый запах сына. Тот жадно сосал сладкое молоко. Матери представлялись его взросление, первые шаги, смех. Она и не думала о тех трудностях, которые предстоит пройти на нелёгком материнском поприще.

Глава 10

Под ласковое тепло солнца и дружный шум берёз из дверей родильного дома вышли Гена со Светой, держащей новорождённого на руках. За ними шли старшие супруги Панкратовы и Лидия Николаевна. Аркадий Петрович умиротворено посвистывал, Мария Александровна щебетала какой-то рассказ свахе. Новоиспеченный отец то и дело заглядывал в украшенный голубой атласной лентой свёрток на спящую головку сына и светился от гордости. У Светы на лице выражалось тихое довольство, но глаза были прикрыты усталостью бессонниц, пришедших на смену ночным кошмарам. С наслаждением она отдала Пашу Гене и села на заднее сиденье в машине. С едва уловимой поспешностью приняла обратно ребёнка. Все расселись, и автомобиль тронулся с места. Вёл Аркадий Петрович, рядом сидел Гена.

Малыш, проснувшись, захныкал. Как это бывает в семьях, где появился маленький ребёнок, все тут же обернулись, послышались вздохи, причитания, просьбы покормить. Света принялась укачивать. Мария Александровна, посмотрев на внука, удивлённо заметила:

– У него серые глаза! Представляешь, Аркаша! Как у моей бабушки, помнишь?

– Маша, я не был знаком с ней. Она к моменту нашей свадьбы покоилась в могиле, – ответил мужчина.

– Цвет глаз ещё может измениться, – заметила сидящая у окна Лидия Николаевна.

Родители мысленно жалели детей и внука, появившегося на свет с таким заболеванием, но вида не подавали. Не знали, о чём говорить, и в тоже время боялись произнести слово, которое могло бы оказаться не к месту. Света старалась задремать, но, стоило ей ненадолго погрузиться в забытье, как руки слабели, и свёрток норовил упасть. Один раз свекровь предложила подержать ребёнка, на что девушка возмущенно мотнула густой шевелюрой каштановых волос. Доехали до квартиры Гены и Светы в полном молчании. Уложив трепыхающегося Пашу в кроватку, Света медленно накрыла на стол.

– Что же говорят врачи? Какое лечение назначили? – начала Лидия Николаевна, когда все принялись за еду. Её дочь сокрушенно вздохнула. Ей надоело уже думать об этом, не то, что говорить. Многозначительно посмотрев на мужа, она промолчала.

– Нужно постоянно наблюдаться в больнице. И не у одного специалиста. Могут прогрессировать различные пороки, иммунные заболевания. Паша позже обычного научится ходить и говорить. Нужна будет лечебная физкультура, массажи, таблетки… – пояснил Гена словами доктора.

– Можете рассчитывать на нашу с матерью помощь, – Аркадий Петрович положил руку на плечо сына.

– Кхм, – все посмотрели на Лидию Николаевну, – на мою тоже. Это ещё и мой внук, не забывайте.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Света.

Снова послышался плач. Однако девушка осталась к нему безучастна, продолжая ковыряться вилкой в тарелке.

– Светуль, кажется, Паша проснулся, – мягко коснувшись локтя невестки, сказала Мария Александровна. Та кивнула и пошла в спальню. Остальные переглянулись, как только закрылась за ней дверь.

– Она просто устала, – ответил Гена на повисший в глазах гостей вопрос.

– Только из роддома забрала, а ну, уже устала? -поразилась его мать.

– Мама, если бы ты знала, как её замучала бессонница, ты бы не была так категорична, – вспылил Гена.

– Может вам стоит пригласить друзей по такому случаю? Светочку это может взбодрить, – предложил Аркадий Петрович.

– Хорошая мысль, папа, – согласился мужчина. Вскоре пришла Света и сообщила, что ляжет отдохнуть. Никто не высказался против. Когда гости ушли, Гена обзвонил друзей и пригласил на выходных собраться всем вместе.

В доме царила сонная тишина. Убаюкивающе тикали часы, приближая каждым стуком секундой стрелки туманное будущее. Медленно двигались занавески, движимые лёгким ветерком. Где-то в углу рамы билась глупая муха, недовольно жужжа. Гена, очарованный покоем, дал свободу своим путанным мыслям. "Теперь в нашем доме ребёнок, больной ребёнок – думал он. – Как прежде никогда уже не будет. Наверное, сейчас последний раз, как я так спокойно сижу на диване и ничего не делаю. Лекарства, больницы, недосыпы, развивающие занятия…

Да, я читал всякие книги для будущих родителей, но готовым на 100% к этой новой жизни всё равно не оказался! Многое придётся вычеркнуть ради Паши: посиделки с друзьями, кино, тренажёрный зал.., – сокрушённо перечислял мужчина. – Нет, как я могу отказаться от того, что является частью меня самого? Я же не виноват, что у него синдром Дауна! – но тут же Гена отогнал от себя эти ужасные слова. – Как я могу так говорить. Это же мой долгожданный сын, не о нём ли я мечтал последние годы? Всем родителям тяжело, ну, нам будет немного тяжелее, ну и что? Мы его родители, мы обязаны сделать всё возможное, чтобы он был счастлив, – в глаза ему бросилась фотография, висевшая на стене. На ней были изображены Света с Геной в день их свадьбы. – Лана уже не будет такой прекрасной, как в тот день. Бедная, она уже как выжитый лимон. А ещё столько бессонных ночей предстоит…"

От раздумий стало тяжело на душе. Чтобы избавиться от этого ощущения, Гена налил себе немного виски и, выдохнув, осушил стакан залпом и прошёл в спальню. На кровати, в одежде, дремала Света, сладко и мерно посапывая. В своей кроватке спал беззаботным сном Паша. Гена прилёг рядом с женой. "Надеюсь, она придёт в себя и опять начнёт радоваться жизни", – сказал про себя мужчина, глядя на жемчужные неподвижные веки Светы, и крепко заснул.

Глава 11

В субботу вечером у Панкратовых собрались гости, пришедшие поздравить супругов с их рождением как родителей и появлением долгожданного сына: незамужняя Светина подруга детства, Яна, две девчонки из поликлиники, университетский друг Гены Рома с женой Катей и пятилетней дочерью Варей, коллега и товарищ Слава с девушкой Наташей. Они подходили к переносной люльке, угукали, щекотали Пашку, тискали его и, как волхвы младенцу Иисусу, вручали Гене со Светой дары для ребёнка: игрушки, погремушки, топики, футболочки и т.д. Затем хозяйка, оживленная в первый раз за всё время, предложила пить чай с тортом. Началась активная беседа, обсуждение новостей, шутки и смех. Друзья очень соскучились друг по другу.

Маленькая Варя, которую не обделяли вниманием, под шумов, наевшись сладкого, выползла из-за стола и подошла к Паше. Её очень заинтересовало его лицо.

– Папа, почему у ляли непонятное лицо? – спросила она из чистого детского любопытства. Взрослые тот час же оставили разговоры. Света покраснела в досаде. Гости знали о заболевании мальчика, но вслух, особенно при бедных родителях, говорить об этом не решались. Рома же с Катей не догадались предупредить дочь, поэтому в их глазах стояла растерянность. Катя, высокая рыжеватая девушка, подошла и присела возле Вари.

– Понимаешь, солнышко, – начала она, смотря то на дочь, то на спокойно лежащего Пашу. – Павлик он… – ей трудно было подыскать подходящее слово, ощущая на своём затылке несколько пар глаз, среди которых особенно остро сверлила Светина, – болеет.

– А чем он болеет? Глиппом? – допытывалась девочка.

– Н-нет, не гриппом… У него редкое заболевание, синдрома Дауна. Поэтому он так необычно выглядит.

– Значит, у ляли стлашное лицо из-за болезни?

Мать покраснела. Все остальные тоже. Гена перевёл глаза на жену и увидел лёгкий пар от закипающего внутри неё котла.

– Что ты, его лицо не страшное. Оно просто другое. У тебя такое лицо, у меня иное, у Паши третье.

– А когда он выздоловеет?

– Никогда, он будет болеть всю жизнь. На глаза впечатлительной Вари налились слёзы. Аккуратно неся их в раковинах век, девочка подошла к Свете и взяла её за руку.

– Тётя Света, плостите, что назвала Пашу стлашным. Он вовсе не стлашный, я поняла. Мне очень жалко его, хотите, я буду плиходить и лечить Пашу? – малышка разрыдалась так искренне, как это могут только маленькие дети.

– Конечно, приходи. Это поможет Пашке, – ответила Света, сухими глазами смотря на малышку. В ужасе девушка обнаружила, что её совершенно не трогает детский плач.

В то время, как родители успокаивали Варю, остальные, не вытерпев, пытались утешить поникшую Свету.

– И дауны в люди выходят!

– Сейчас такие технологии, может, и эту болезнь как-то лечат?

– Главное развивать его и любить!

К советчикам не присоединились лишь Гена с Яной, хорошо знающие гордую натуру жены и подруги, поэтому просто наблюдали со стороны.

Вдруг девушка вскочила и зло посмотрев на всех, процедила:

– Спасибо за ваши бессмысленные советы, но мы как-нибудь сами, – и ушла в спальню, хлопнув дверью. В гостиной повисла свинцовая тишина, прерывающаяся только звуками из люльки да резкими вздохами успокаивающейся Вари. Яна встала, чтобы пойти к Свете, но Гена её остановил.

– Хотите сыграть в монополию? Вареньке, наверняка, понравится, – предложил он, доставая из-под шкафа коробку с игрой. – Разложите пока что, я сейчас подойду, – и направился в спальню.

Он застал жену, сидящую на кровати. Света смотрела в стену и не обернулась на мужа.

– Лан, я всё понимаю, но это наши гости, невежливо так срываться на них, – мужчина начал поучительную речь, стоя. – Пойдём играть в монополию.

– Ничего ты не понимаешь, – тихо ответила девушка, по-прежнему не поворачивая голову, – эти все их жалобы, утешения мне противны, слушать не могу, – она сморщила лицо в гримасе.

– Друзья желают тебе добра, им показалось, что тебя задели слова Вари.

– Мне всё равно, что сказала Варя, этот наивный ребёнок. Мне резко стало всё равно, – Света взглянула на мужа. – Моя мечта об идеальной семейной жизни разрушена, – девушка пожала плечами, будто сказала нечто пустячное.

– Что ты такое говоришь! – изумился Гена, присаживаясь возле жены. – Не ты ли мечтала 5 лет о ребёнке, и вот он появился, а ты недовольна!

– Он болен неизлечимо. Всегда будет таким. И наша жизнь превратится в сплошные походы по больницам. Не этого я хотела, не этого…

– Но он же наш сын! – вскричал мужчина, душой соглашаясь со словами Светы. – Ты не должна так говорить!

Света промолчала. Гена бегал по её лицу глазами, пытаясь найти в появляющихся морщинах, потухших глазах, изгибе рта разгадку того, почему она так разочаровалась. Но на самом деле он искал ответа в себе. "Как мы пришли к этому?" – с отчаянием размышлял мужчина.

– Нам нужно смириться с этим и жить дальше, – сказал Гена, вздыхая.

– Ты ведь тоже не этого хотел, не так ли? – спросила Света.

– Нет, но он мой сын. Я обязан сделать всё для его счастья.

– Да, да, понимаю, – кивала девушка, но Гена видел, что она также фальшивит, как и он сам.

– Ладно, это уже становится неприличным. Пойдём к гостям, – мужчина встал и вышел. Света через пару минут тоже появилась в гостиной, отнесла Пашу в кровать и, придя через некоторое время, начала играть со всеми. Гена за вечер несколько раз вставал и подходил к шкафчику с алкоголем. В итоге он опьянел так, что стал веселее и разговорчивее, скупал все фирмы и здание в монополии. После ухода гостей мужчина, покачиваясь, кое-как разделся и уснул мёртвым сном, стоило ему коснуться подушки. Света же только с Яной перекинулась парой фраз, а прежде чем лечь, выпила пару снотворное, единственное средство, чтобы заснуть лёгко, без тревожных мыслей в голове.

Глава 12

– Всё, мой сладкий, можешь вернуться к мамочке, – сказала педиатр, щекоча животик малыша. Тот колокольчиком захохотал.

Паше минуло год. Из крохотного существа он превратился в задорного малыша с иссиня-черными волосами отца и дымчато-серыми глазами своей прапрабабушки. Он ещё не ходил и мог говорить только самые простые слова: "мама" и "папа". Помимо этого имелись проблемы со слухом, сердцем, желудком. Но самого мальчика это никак не огорчало, чего нельзя было сказать о его матери.

В самом начале Света хоть как-то реагировала на плач сына. Теперь же она не обращала на ребёнка никакого внимания.

– Мамочка, возьмите же сыночка вашего, – сказала педиатр, держа над Светой в руках Пашу. Девушка, как будто очнувшись от сна, покосилась на сына с видным нежеланием. Врач посмотрела на неё, изогнув вопросительно бровь, и присела к столу.

– Он у вас очень живой и весёлый ребёнок. Но, к сожалению, проблемы развития на лицо. С Пашей надо как можно больше заниматься, играть, особенно разговаривать, чтобы хоть немного улучшить слух и речь. Вы меня поняли?

Света едва кивнула головой, не смотря на врача.

– А вам я посоветую обратиться к психологу, – девушка промолчала. – Вы понимаете, для чего и почему? – снова молчание. – По внешним признакам у вас послеродовая депрессия. Я напишу записку вашему мужу, не забудьте передать, – педиатр чиркнула на удивление каллиграфических почерком пару слов и, встав, вложила в карман Светиной кофты. – Будьте здоровы, до свидания.

Света вышла из кабинета, оделась сама и одела Пашу, после чего вызвала такси и поехала домой.

Совет обратиться к специалисту она не восприняла всерьёз. Хотя следовало, что было видно невооружённым глазом. Девушка за последнее время исхудала, сбросив помимо послеродовой полноты и свой вес, усунулась в лице, по-прежнему искала сон в таблетках. На работу Света не ходила, так что дни она проводила преимущественно сидя у окна или бродя по квартире привидением. Однако иногда девушка на целые сутки садилась за пианино и играла, что слегка оживляло душу матери и жены.

Но в этот раз был день совершенно не такой. Отдав ребёнка няне, которую пришлось найти Гене для заботы о сыне, Света ушла в спальню и, не раздеваясь, легла. Ей пришлось сегодня вытерпеть долгую очередь, плач чужих детей, жужжащую нудятину женщин, сидевших на скамейках и одного наглеца, попытавшегося пробраться в кабинет без очереди, великолепно оправдываясь: "Мне только спросить!". При этом никто не посочувствовал болезни Паши, только и делали, что бросали косые взгляды. Это всё в совокупности измотало девушку. Неожиданно для самой себя захотелось плакать. Света сдерживала рыдания, но соленые слёзы щипали глаза, просясь наружу, и, стоило дать им волю, полились бурными ручейками. Как ручьи не всегда бывают чистыми, так и слёзы выходили вместе с накопившимися за стеной апатии и безразличия к сыну проблемами. С каждой каплей, порывистым вздохом Света ощущала лёгкость. Ей было приятно плакать, хотелось реветь, поливая слезами всё вокруг.

Внезапно послышался звукоткрывающейся двери. "Гена вернулся!" Девушка направилась в ванну, чтобы привести себя в порядок и не вызвать вопросы супруга, но он оказался быстрее. Мужчина прошёл в комнату и увидел красное лицо супруги.

–Света, что случилось? Ты плакала? – Он хотел докаснуться до её плеча, но Света отступила.

– Не трогай меня! – чуть не вскрикнула, а только прошипела она в ответ и посмотрела с ненавистью на мужа. Тот недоуменно смотрел на жену. Света быстрым шагом вышла из комнаты и оттолкнула Гену в сторону.

Мужчина посторонился. Он присел на пол возле стены, где оказался после толчка, и положил голову на колени. "Сколько же можно! – Думал он сердито. – Когда же это закончится? Каждый день одна нервотрепка. Приходишь домой усталый, ожидаешь, что отдохнешь, расслабишься, согреешься, ан нет! Стоит ли оно всего этого?" – промелькнуло неожиданно у Гены в голове, так что он приподнял её.

Вдруг появилась Света и, смотря в пол, приговорила:

– Педиатр тебе записку передала, возьми, – пробурчала девушка, отдавая смятый листок.

"Нет, не оставлю же я её одну с больным сыном на руках", – подумал Гена, печально смотря ей вслед. Он развернул бумажку и прочитал послание педиатра. "Хорошая идея, но пойдёт ли она? – спросил мужчина себя. – Не захочет сама, придётся тащить за руку. Позже найду подходящего психолога"– решил Гена, проходя в гостиную за виски.

На ковре с кубиками игрались Паша с няней: та строила башенку, а малыш легко разрушал её, радостно смеясь.

– Здравствуйте, Геннадий Аркадьевич, как ваши дела? – подняв голову от пластмассовых руин, осведомилась девушка. Мужчина махнул рукой в сторону комнаты, из которой доносился этюд Шопена. Гена не любил выносить сор из избы, но врать няне, слышавшей ссору, было как-то неудобно. Он налил виски, сел на диван и с улыбкой стал наблюдать за сыном.

– Пашенька сегодня очень хорошо покушал, поспал перед больницей, – докладывала Аня, именно так звали няню. Она представляла собой очень симпатичную девушку среднего роста, с глазами цвета горького шоколада и русыми длинными волосами, заплетенными в ажурный колосок. Гена не слушал её слова, внезапно залюбовавшись молодой стройной фигурой. Его охватило инстинктивное мужское желание, но он с усилием подавил позыв. Как раз в этот момент Аня сказала:

– Это, конечно, не моё дело, но мне очень жаль Пашеньку. А ваша супруга, похоже, не любит его. Он очень нуждается в матери, а она в нём – нет, – и обняла ребёнка. – Как можно не любить такую лапочку?

– Понимаешь, Аня, у Светланы Дмитриевны проблемы небольшие, скорее всего, их сможет разрешить только психолог, – ответил Гена, с каждым обжигающим глотком всё больше расслабляясь.

– Вам, наверное, ужасно больно видеть её такой? – с наивностью в голосе, спросила Аня. Мужчина задумался. "А больно ли? Я, кажется, к Свете только чувство долга испытываю". Девушка по своему растолковала молчание мужчины.

– Вы бы с ней помягче, понежнее. Как женщина вам советую.

"Нежные руки о шипы колются", – сказал про себя мужчина.

Глава 13

Света сама не знала, от чего ей хотелось плакать. В течение года в её душе как будто копился снежный ком отрицательной энергии, становясь с каждым днём всё больше. День ото дня она ощущала тупую пустоту внутри, острую холодность к сыну, сменившую горячую любовь и тревогу за него. Живая, весёлая и энергичная натура девушки боролась с гнётом апатии, но последняя побеждала. Однако и первая оказалась прекрасным стратегом, выбив с позиции явную депрессию.

Камнем, разрушившим стену, стал то ли поход в больницу, то ли ссора с Геной – девушка сама не знала. Муж раздражал её уже давно, был отвратителен Свете, особенно сейчас, когда из-за двери доносился его пьяный смех. Пересилив навалившуюся усталость, ощущая боль в голове, Света поднялась и вышла из комнаты.

Заглянув в гостиную, она увидела Гену, сидящего на полу рядом с Пашей. Лицо мужа покраснело и лоснилось мерзким блеском. "Напился и на ребёнка своим перегаром дышит!" – подумала девушка со злостью, стремительной и уверенной походкой подошла к шкафчику с бутылками и, схватив две, ушла так же быстро на кухню, не успел мужчина и головы повернуть. За собой она услышала тяжёлые шаги Гены.

–Куда понесла? – кричал он. – А ну, стой! Мужчина попытался схватить Свету, но она оказалась проворней и прыгнула к раковине. В воронку потекли ароматные струи алкоголя.

– Отдай сейчас же! – Гена вцепился в бутылку. Девушка понимала, что муж сильнее её, но не сдавалась. Коньяк переходил из одной стороны в другую. Из стремления исправить жизнь к нежеланию принимать её. В какой-то момент Света ослабила хватку и бутылка со звоном встретилась с паркетом.

– Что ты наделала, чёрт бы тебя побрал? – Гена смотрела на жену налитыми кровью глазами.

– Это ты, что творишь – сидишь пьяный рядом и дышишь своим перегаром на сына! – кинула свой камень Света.

– Серьёзно? – мужчина усмехнулся. – Тебя это волнует? Я хотя бы сижу, а ты под носом Пашу не видишь!

Это задело девушку. Её щеку свела мелкая судорога, а взгляд стал твёрже и острее, как клинок хорошего меча. Супруги, некогда любившие друг друга, стояли врагами. Света с трудом дышала, хотелось присесть, но она не переставала прямо смотреть в глаза Гены. Тот отвёл их, выругался и принялся собирать осколки.

Из-за угла показалась встревоженная няня.

– Идите гулять с ребёнком, – коротко приказала Света. Аня кивнула и испарилась. Через несколько минут дверь захлопнулась.

Убрав осколки, Гена устало прислонился к подоконнику. Света легла на диван, положив холодную ладонь на лоб, внутри которого пульсировала боль. Наступила спокойная тишина. Было слышно только городской гул, лившейся в открытое окно с пыльных ярких улиц, на которой гуляли высыпавшие подышать с приходом прохладных сумерек компании, пары и одиночки. И каждый из нас выбирает то, что будет главным в его жизни: развлечения, любовь и семья или полнейшая независимость от всех.

– Твоя мать вчера звонила, – разорвал пелену молчания Гена. Света чуть приподняла брови: вестей от мамы не было уже пару месяцев.

– Она интересовалась, как у тебя дела, как Паша, – продолжал мужчина.

– И что ты ответил? – равнодушно спросила девушка.

– Что всё плохо, по правде говоря. Единственное, чем я смог её порадовать – Паша начал ползать. Она сама была в прекрасном настроении, рассказала, что её парень сделал ей предложение, – Гена выждал театральную паузу, но Света никак не отреагировала. – Ну, помнишь, это один из её партнёров по бизнесу. Лидия Николаевна молодец, в её то годы и свадьба!

– Понятно, а твои родители совсем про нас забыли.

– Вообще-то, они недавно приезжали. Папа просидел у тебя около часа, пытался разговаривать.

–Ясно, – только и ответила Света. Гена озадаченно сдвинул брови. "Минуту назад была живая, а сейчас опять равнодушная", – подумал он и был прав. Его жене опять стало всё равно на то, что происходит вокруг неё. Депрессия побеждала жизнь.

–Лана, – мужчина с усилием придал голосу нежность, подошёл и наклонился над диваном – милая моя, так больше не может продолжаться. А чтобы всё исправить, мне нужна твоя помощь. Сходим к психологу. Ты поможешь мне? – он протянул Свете руку. Та медленно перевела на неё взгляд и застыла. Руку она не подала.

– И пошло оно всё к чёрту! – вскрикнул Гена, резко подскочил и пошёл в коридор. "Не хочу здесь больше оставаться! Уеду к Роме, он подскажет, как быть дальше", – говорил сам себе мужчина, выходя из квартиры. На одно крохотное мгновение ему захотелось бросить эту затею и остаться с женой, но, вспомнив её безучастное выражение глаз, испытал неприязнь и хлопнул дверью.

Рома отправил домочадцев в санаторий на 2 недели, а сам работать в городе. Приезду друга он чрезвычайно обрадовался, как возможности скоротать вечер. Мужчины открыли виски, разлили по бокалам и Гена рассказал о своей проблеме.

– Ты представляешь, Рома, она так на меня посмотрела, что внутри всё похолодело! – рассказывал мужчина другу. – Я начал думать о разводе. Чёрт меня возьми, я не могу больше так жить. Закручу роман с молоденькой няней и будем жить втроём. Аня хотя бы любит и заботится о ребёнке, в отличии от родной матери!

–Да какая молодая девушка согласится жить с вечно пьяным мужиком, у которого ещё и ребёнок? – со всей прямотой спросил Рома.

– Эй-эй-эй! Не надо тут, я не так уж и часто пью! – отмахивался Гена.

– Да-да, конечно, нечасто, – наигранно закивал Рома, улыбаясь. Он слыл знатоком женских сердец ещё с университетских времён. Но ситуация Гены заставила его пораскинуть мозгами.

В это время Света поднялась с дивана и прошла к пианино. На крышке толстым слоем лежала пыль. Вытерев ладонью и подняв её, девушка прошлась по клавишам, извлекая простые звуки нот. Рядом лежала тетрадь, забытая Гришей. В ней Света не нашла музыки, которая была бы схожа с теперешнем её настроением. Внезапно она вспомнила, как больше года назад в этой комнате после ссоры с Геной у неё начались схватки. За окном тогда бушевала гроза. На ум пришла соната №17 Бетховена под названием "Буря". Пальцы сами потянулись к клавишам и заиграли хорошо знакомую музыку.

– Ты вспомни, как ты её любил! Говорил, что она классная, невероятная и ты не за что не променяешь её на других. Было?

–Было, – соглашался Гена, – но с тех пор много воды утекло. Прошлое не вернуть.

– Но можно изменить настоящее.

– А ты думаешь, я не пытался?! – слегка обидчиво воскликнул мужчина. Ведь для него само собой разумеющимся было прилагать усилия в значимом деле.

– Недостаточно, если ты решил развестись.

Мужчины выпили ещё по стакану.

– Что ты думаешь обо всём этом? – глухо спросил Гена, смотря на блики света на стекле. Рома глубоко вздохнул и посмотрел с сочувствием на друга. "Надо его отговорить", – поставил он установку перед собой и сказал:

– Я хочу, чтобы вы были счастливы вместе, втроём. Однако благополучие так просто в руки не даётся, нужно ежедневное старание…

– Чтобы мы с ней вдвоём старались, а не я один, как баран, бился в закрытые ворота! – Гена со звоном поставил стакан на стол.

Звонкие переливы нот летали над пианино, прерываемые глухими напряжёнными ударами, сменяемые резвым бегом звуков.

– Не перебивай меня, пожалуйста. Да, должны стараться и ты, и Света, но ты лучше меня знаешь, в каком она состоянии. Не придуривается же она! У твоей жены серьёзные проблемы, и ты, как настоящий человек и семьянин, должен помочь ей, а не трусливо сбегать!

-Но я так устал! Я не знаю, что именно должен делать!

– Прежде всего…

Раздался телефонный звонок. У друзей он был схож, поэтому оба тут же достали сотовые. Звонил Генин.

– Кто это ещё? – возмущённо спросил тот. – Да, алло. Да, я Панкратов Геннадий Аркадьевич, а с кем я говорю. Ага. Что? ДТП? – мужчина поднялся, встал и Рома, беспокойно пытающийся угадать по лицу друга, ставшего похожим на белую поганку, что произошло.

Мобильный упал на пол.

– Паша с Аней…– пробормотал Гена дрожащими губами, – беда…

Нежные оттенки мелодии растаяли под лёгкими пальцами Светы.

Глава 14

Супруги Панкратовы вышли из кабинета врача. У Светы подкосились ноги, она, прислонясь к двери, медленно сползла на пол и закрыла лицо ладонями. Её плечи часто затряслись в отчаянном рыдании. Гена бережно поднял жену, чувствуя в сердце жалящую смесь горя и сострадания.

– Тише, Ланочка, – успокаивал мужчина, ища в собственных крепких объятиях утешение.

Выйдя из дома, Аня с коляской направилась в парк. Этот небольшой участок был густо населён осинами, тополями и дубами, что создавало впечатление отрезанности от мира. Густая листва деревьев была неподвижна, и вокруг царила бархатная безмятежность. Слышался только цокот каблучков Ани по каменной тропинке. Кроме них в парке гуляли ещё пары с детьми. Сделав несколько кругов и решив отдохнуть, девушка присела на деревянную скамейку, на которой отдыхал седой пожилой мужчина, кормивший голубей. Среди птиц бегала девчушка трёх лет и пыталась поймать ближайшего к ней голубя. Но запуганные птицы поспешно отходили от опасного объекта, и малышка, расстраиваясь на мгновение, пробовала ухватить другую жертву. Паша не отводил глаз от этой картины, вскрикивал, когда девочке всё же удавалось поднять на руках серую голубку.

Мужчина мельком обвёл оценивающим взглядом незнакомцев, задержался на мальчике, но ничего не сказал.

– Какая милая девочка! – прозвучал высокий Анин голос. – Как зовут вашу внучку?

Мужчина ответил не сразу:

– Даша, – и добавил, – вот, приставили нянчиться к стрекозе.

– Я тоже в няньках, – улыбнулась девушка и значительно вздохнула.

Подышав свежим воздухом ещё немного, Аня решила, что семейная ссора уже должна была мирно разрешиться.

Стоя на пешеходном переходе, девушка дождалась, когда все машины остановятся, и пошла по белым полоскам. Ближе к противоположной стороне, справа, стоял большой грузовик. Равняясь с ним, Аня не могла услышать из-за наушников приближающийся гром мотора. Только когда капот джипа оказался на расстоянии вытянутой руки, девушка, подчиняясь подсознательном импульсу, повернула голову. Последнее, что она увидела в своей жизни – перекошенное от ужаса лицо водителя. За мгновение до удара можно было оттолкнуть коляску и спасти хотя бы ребёнка! Но она не успела. Раздался резкий и глухой звук толчка.

Гена видел виновника аварии. Это оказался щуплый, высокий молодой парень, кошелёк которого был набит отцовскими деньгами. Прав у него, конечно же, не было, как и умения вести машину на элементарном уровне. Папа не научил.

По виду, парню было жаль. Он так и сказал Гене со Светой, спрятав глаза. Жаль, что сбил насмерть юную девушку и довёл до реанимации маленького ребёнка. Он пробовал откупиться, но стоило Гене взглянуть на него, как тот сразу убрал бумажки.

Света продолжала плакать. Она никак не могла остановится, и слёзы пропитали рубашку мужа насквозь. "Возможно, ваш сын не выживет" – билась у неё в голове одна-единственная мысль. Девушка отрицала её, не хотела даже на секунду предположить такую вероятность. Было слишком мучительно. И эта боль оживила материнские чувства. В голове Светы как-то сразу зажглась лампа, и девушка увидела, почувствовала, услышала всё то, что было рядом с ней и одновременно далеко – свою семью.

Гена разделял боль супруги, от чего собственная была не так заметна. Мужчина понимал, что не прояви он участия сейчас, в этот горестный момент, потеряет свою семью. Неотвязчивую мысль о сыне Гена отгонял, но когда она возвращалась, то всплывали слова доктора, сказанные им наедине:

– Жизнь мальчика весит на волоске. Мы сделаем всё, что в наших силах, но знайте, врачи – не боги.

Несмотря на такую самокритику, мужчина верил в людей в белых халатах, в силу их ума. Усадив Свету на скамейку, он слышал, как она молилась, чуть шевеля бледными губами. Гена с завистью прислушался к кое-как различимым словам, которые приносили успокоение его жене. "Хорошо им, верующим, они верят в всевышнего защитника. Вот только какой это заступник, если он не уберёг невинного ребёнка?" – рассуждал мужчина. Он поцеловал жену в мокрый висок. "Если на небесах её оберегает Бог, то на земле свою Лану защищу я".

Девушка, будто услышав мысль мужа, перестала бормотать и, закрыв глаза, положила голову на его плечо.

Глава 15

На следующую ночь Света с Геной сблизились. А утром, когда они нежелись в тёплой постели, обняв друг друга, раздался надтреснутый звонок телефона, лежащего на комоде. Гена подошёл к нему и принял вызов.

– Здравствуйте, Геннадий. Спешу вам сообщить – ваш сын, Павел, только что скончался. Примите мои искренние соболезнования, – сообщил хриплый голос в трубке.

Мужчина побледнел, но Света не могла увидеть этого, так как муж стоял к ней спиной. Гена попытался сохранить самообладание, чтобы супруга не поняла значения разговора, хотел как-то подготовить её к такому. Однако рука предательски задрожала, и телефон упал. Женское сердце тут же почуяло беду. Света вскочила на кровати и вперила взгляд в мужа. Тот повернулся к ней. По щеке Гены текла слеза. Не нуждаясь ни в каких объяснениях и подготовках, девушка зарыдала.

– Мой малы-ы-ы-ш! – кричала она во весь голос, комкая в руках одеяло.

Это случилось за час до рассвета. Паша лежал на своей маленькой больничной койке в реанимации. Над ним роем носились белые шмели-врачи и пытались спасти ребёнка от многочисленных травм. Но чистая невинная душа решила расстаться с телом. Медсестра горестно сообщила время смерти.

Супруги кое-как дошли до регистратуры. Света уже не плакала, она как будто опустошилась изнутри и смотрела на всё опухшими и потерянными глазами.

– Здравствуйте, мы родители Павла Панкратова, – начал Гена, ощутив на языке невесомость произнесённого имени. – Можем мы его увидеть?

Маленькое тельце ещё лежало на койке, накрытое белоснежной простынёй. Света, осторожно, боясь увидеть лицо сына, медленно открыла ребёнка до половины. Паша был бледен и недвижим. На фоне лица и простыни вороным крылом чернели волосы. Губы застыли в безмятежной улыбке. Глаза были крепко закрыты. Родителям казалось, что они видят восковую копию их сына, а сам Паша где-то неподалёку бегает и радостно лопочет на своём языке. "А ведь он даже ходить не научился", – думал Гена, вспоминая моменты, проведённые с сыном. За месяц до случившегося малыш назвал его папой.

Света присела и положила голову рядом с застывшей ручкой. О, как она корила себя! Из-за её сказанных в пылу слов Аня отправилась гулять с Пашей. С этой прогулки им не суждено было вернуться. По Светиной вине погиб тот, кого она всем сердцем желала в года бесплодия и от кого отстранилась, стоило мальчику родиться. Света ненавидела себя. Ей хотелось причинить себе вред, заплатить своей жизнью за жизнь ребёнка. Свете даже показалось на секунду, что это она лежит, словно статуя. Вдруг девушка почувствовала колящуюся щетину на своём плече и осознала, что может исправить, улучшить существование другого близкого человека – мужа. "Если он всё ещё со мной, значит, любит меня, значит, принимает после всего, что было", – размышлять об этом она много не могла. Силы покинули её тело и душу. Так Гена со Светой и сидели вдвоём возле своего мёртвого сына, не желая отпускать его от себя.

Но отпустить рано или поздно надо. Похороны состоялись в мрачный августовский день. Дожди лили уже целую неделю, поэтому кладбище превратилось в болото с серыми каменными островками. Даже привычных стражников покойных – воронов– ни видно, ни слышно. Через витые ворота прошла процессия чёрных зонтов – несколько друзей, родители, сами Гена со Светой. Отец и сын несли крошечный гробик из светлого дерева. По их лицам было видно, что ноша тяжела. Мария Александровна рыдала. Её слёзы смешивались с дождевыми каплями, подающих из вздутого от туч неба. Лидия Николаевна шла с дочерью под руку с правой стороны. С левой держала несостоявшуюся мать её подруга Яна. Остальные шли молча.

Они подошли к могиле. Зияющая чёрная дыра в земле ждала, чтобы вместить в своё чрево очередную жизнь. В изголовье была врыта мраморная плита, на которой сверху лежал опечаленный младенец. А под ним смотрел с единственной фотографии Паша. Его предназначением стало не изобретение чего-то нового, не спасение человечества, не написание книг, а вечное наблюдение за редкими посетителями.

Гробик опустили на дно ямы. На его крышку с хлюпом падали бросаемые комья мокрой земли. Последняя бросила Света, не глядя, куда падает грязь. Мужчины начали закапывать. Девушка подняла глаза и с удивлением обнаружила, что тучи разбегаются. Небо сияло умытым лицом. На горизонте запестрела радуга. Солнце освободилось из серого заточения и вылило на землю свои лучи. Кладбище вдруг вспыхнуло миллионом капелек, яркой зеленью. Даже надгробья утратили былой мрачный вид. Смотря на преображение природы, Света невольно, чуть-чуть улыбнулась, но улыбка тут же пропала, стоило услышать завершающие хлопки лопат по свежей могиле.

Небольшая компания стояла молча. Наконец, послышались короткие эпитафии, желающие покоя, мирного сна, пуховой земли и так далее. Молодая мать после всех подошла и положила ладонь на плиту.

-Прости нас, что не уберегли тебя… Точнее, меня прости, – поправилась Света, сдерживая рыдания. Однако слёзы свободно текли по её лицу. Она взяла Гену под руку, и они вместе пошли к машине. По пути Слава с Ромой похлопали Гену по плечу. Через несколько минут сел в салон чёрный, как грозовое облако, Аркадий Петрович, за ним – опухшие и красные Мария Александровна с Лидией Николаевной. Гена уже завёл машину, когда в окно со Светиной стороны постучала Яна. Девушка открыла окно. Подруга крепко пожала руку Светы и поцеловала в щёку. Семья выехала с кладбища на длинное пустое шоссе. Кое-где в небе ещё висели обрывки туч, а солнце, как полноправная хозяйка, заняло своё место, давая свет и тепло всему живому.

Спустя несколько месяцев, Света лежала в гостиной на диване. Гена заваривал чай. Девушка задумчиво смотрела на маленький календарь и считала, водя рукой по низу живота.

– Боже мой! Нет, не может быть! – воскликнула она. Гена обернулся.