Сумрачные дни рассвета [Егор Анатольевич Августинов] (fb2) читать онлайн

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]

Егор Августинов Сумрачные дни рассвета

1.«Радушию бескрайнему…»

Радушию бескрайнему

Я вверен на века,

Но все ж болит сознание,

Растерзана душа.

За смутным осознанием

Низости идей,

Таятся не признания,

А свет вечных огней.

И будто бы стенания мне слышатся внутри,

Но не разлукой данные,

Отсутствием мечты.

Я еду не по правилам,

А правила у нас,

Рожденные сознанием,

Как двигатели масс.

Так что отныне правильно,

Что правильно всегда?

Молчать, взрывая подсознание,

Бежать от жгучих фраз?

Закон не миром писанный,

А писанный войной.

Прогнутся ли правители

Пред жизнью одной?

К чему кричать про равенство?

Ведь равны мы всегда.

Когда решаем правильно,

Ошибкою твердя.

Все люди одинаковы,

И поровну глупы.

Эмоции затянуты и скованы в груди.

2. «Полоски черно-белые…»

Полоски черно-белые

И серые круги.

Туманами пещерными

Укутаны пути.

Стекло покрылось льдинками

И я покрыт свинцом.

Тебя несет течение,

А я тону в Чудском.

Не в землю горстью брошенный,

А водами храним.

Последним взглядом схваченный

Твой образ мной храним.

Сквозь лед не видно времени,

Но каждым теплым днем.

Все ближе я к поверхности,

К бескрайности времен.

3. «Я образа подобию…»

Я образа подобию

Хотел бы отвечать.

Вершиною пронзенною

Порог переступать.

Не запятнавшись строями

Судьбу не проклинать.

И верою распятою

Жить, не умирать.

Блаженством предначертанным

Поставлено клеймо.

Растерзанным, размеченным

Осталось существо.

Не бликом ты воспрянувшим

Узреешь шутовство.

А страхом опечатанным

Останется лицо.

Восторг забвеньем брошенный

Растает на лету.

Лучами загороженный,

Отверженный в плену.

Сиянием оставленный,

Парящий в пустоту.

Деяньем опечаленный,

Оставленный в углу.

Не злым зверьем обглоданный,

А слизанный с кости.

Палящим ветром высохший,

И с пулею в груди.

4. «В руке клинок, потоки крови…»

В руке клинок, потоки крови

Омыли берега реки.

Сегодня стон и крики боли

Пробьются сквозь огонь звезды.

Клинки вершители судьбы,

Вонзались в тело без души.

И наземь падали они:

Сыны, мужья и их отцы.

В потоке красного вина,

Не отражалась их вина.

Как в золоте могуча власть,

Что тело с духом могут пасть?

И тихо язвой покрываться

Следы порочного страдальца.

Который возложить готов

Весь мрак темниц и свет оков.

А после крови и стыда,

Когда лишь жизнь одна дана,

Корить, на поле мертвых тел,

Себя за то, что не сумел,

Оставить кровь внутри себя,

И возвратится навсегда,

Туда где памятна всегда,

Твоя проклятая душа.

За бой святой

Деньги рекой.

За смерть порой

Будешь герой.

Герой еще одной войны,

Где реки старены,

Текут в болото всех боев.

И не останется и слов,

Чтоб вспомнить чьи-то имена

И что за бой, какой, когда?

Не вижу смысла воевать.

Еще раз подлинно страдать?

Во имя доброго их зла,

Кормить червей, сгореть дотла.

Венец творенья пал на дно,

И это нами решено.

Являясь с виду божеством,

Внутри червей полным-полно.

5. «Неутолимая обитель…»

Неутолимая обитель,

Слез не омывших дочерей.

Где разрушаются отныне,

Туманы скованных страстей.

Я не бывал за этой гранью,

Сердец забытых не искал.

Лишь верою живет созданье,

Которое взошло на пьедестал.

За смерть стоящей у стены,

Не видно правой стороны.

Не слышно гула старых труб,

Из кузнец тех, где цепи рвут.

Вверху часовни на краю,

Одетых в тонкую петлю,

Весят три тени старины,

Где ты, где я и где все мы.

Радушно колокол звучит,

Он крики бесов воплотит.

И этим знамением он,

Будет временем крещен.

От жара печи нет спасенья,

Вода отрава сочлененье.

Из едкой серы их состав

И примеси остатков трав.

От визгов выпевших воды,

Взрывались кости на дыбы.

От дуновения ветров,

Волдырь взрывается, и кровь

Из язв его стекает.

И кто же здесь в обители страдает?

Страданья здесь ответ времен,

За жадность, знания их корм.

Он душу вечно разъедает,

За взор, который позволяет,

Здесь видеть иной мир,

И здесь страдания кумир.

И только здесь найдешь спасенья

От лжи, от правды нет забвенья.

И крутятся колеса тьмы,

Давая нам понять, где свет, и где же мы.

6. «Прекрасно выглядит она…»

Прекрасно выглядит она,

И не жива, и не мертва.

Как кукла в радостных руках,

Переходящая в мечтах.

От вымпела чужих утех,

Тебя сменяет чей-то грех.

И в рваной, порванной судьбе

Участница в чужой игре.

И слезы в кубке от вина,

Ты выпила уже до дна.

Как королева грязных стен,

Твой мир разруха или тлен?

Как затхлая твоя обитель?

Сейчас в ней новый покровитель.

И в сумраке его времен,

Ты погружаешься лишь в сон.

И сон тот стынет от стыда,

Как буря – стылая вода.

Спасает сон, от жизни сей,

Как гроздь вина она теперь.

Не облегчить ее печаль,

Она как узник своих чар.

Влечет к себе любовный жар,

То мука для нее, прощай.

7. «Я сердце вновь свое укрыл…»

Я сердце вновь свое укрыл,

Меж ребер спрятал и забыл.

Забыл страданья, нет оков,

Не вижу сны, спокойна кровь.

Нет больше красных тех волос,

Которые пронизывали кость.

И не давали мне уснуть,

Огнем бы мне клеймили грудь.

От криков, скрежета зубов

Не хлынет в бездну крик любовь.

И звук ногтей терзавших грудь,

Пытаясь, сердце вытянуть,

Не будет слышен мне теперь,

Хоть и открыта настежь дверь.

Огонь остыл на пепелище,

Покрылась ткань багровым льдом.

И этот холод стоном дышит,

Все спит зловеще-странным сном.

Исчезли запахи, а звуки,

Переменились в дикий рев.

Теперь спокойствие как муки,

А сердце жаждет простых слов.

Зыбучие пески отрадно,

Песчинкой тянутся на дно.

И солнце красное забавно,

Сжигает тень мою давно.

И что презренному созданию,

Осталось делать на земле?

Упасть песчинкой в мирозданье.

И вновь блуждать в кромешной тьме.

8. «Не зажгутся фонари…»

Не зажгутся фонари,

Этой проклятой земли.

По аллеям сквозь ветра,

Алеют мертвые тела.

От солнца тлеет уголек,

Настал великий Рагнарек.

От радиации вокруг,

Трещит Гейгеровский труп.

Взрывы атомов кругом,

Опоясывают дом.

Апокалипсиса в сердцах,

Ждали всадники творца.

Как обидно понимать,

Кто убил природу мать.

От уродства стынет кровь,

Жизнь рождается здесь вновь.

Кожа здесь не приживется,

А глаза съедает ночь.

Мы не в силах нам помочь.

Воздух серою пропах,

Дождь обугливает прах.

Нет здесь радости давно,

Мир не сказка, не кино.

Не вернуть нам время вспять,

Нам придется умирать.

На устах в последний миг,

«Нас никто уж не простит».

9. «Грязь и кровь смешались с потом…»

Грязь и кровь смешались с потом.

Жизнь и смерть сошлись в бою.

За серебряник со злотым,

Всем гореть в одном аду.

Неустанно бесы пляшут,

В кузнях молотом куют.

Новым войнам бездна машет,

Все идут в одном ряду.

Залпы души разметают,

Мост над колоколом горит.

Не вернуть нам жизни наши.

Там котел уже кипит.

Те, кто выбрались, запомнят

Ад вершивших на земле.

А кто умер, не забудут,

Крик в преисподне и над ней.

10. «Огонь звезды меня пугает…»

Огонь звезды меня пугает,

Озера крови забавляют.

Пылать в костре давно привык,

Перечитавши уйму книг,

Я вижу ненависть повсюду.

Я вижу страх и лед в кольчугах.

Я слышу праведность идей,

И злобу пламенных речей.

Не подавить вовек мне в нем,

Надежду сдохнуть дураком.

Желанье пасть во славу зла,

Вершивших правду за глаза.

Неумолимо бьет опять

Идеологии печать.

В стенах, решеткой окруженной

Я вижу каждой ночью темной,

Как свет невидимых идей,

Пронзает головы людей.

Как старцы глупости полны,

А молодые лишены,

Последней верной единицы.

Так для кого судьба вершится?

Льстецы, глупцы, невежи и убийцы.

Ошибки прошлого теперь,

Открыли нам большую дверь.

Дверь полных ужасов времен,

Теперь повсюду лишь огонь.

Осталось только жечь монашек,

Крестьян нанизывать на шпажки.

И с гордым видом мудреца

Кричать: долой урода, подлеца.

Огонь погаснет и тогда,

Не будет больше божества,

Не будет больше их творца,

Вместо науки новый бред.

Есть только падальщиков след.

И в этот дикий, дикий мор,

Свершится последний приговор.

Над всеми, кто узрел предел,

На миллиметр ниже тел.

Резвясь в глазах теней,

Прибудем к ужину червей.

Для нас готов уже их стол.

Огонь ветвей, вино как кровь.

Они нас будут смаковать,

Лишь кости будут им мешать.

На этом все, наш мир разбит,

И наша цель: червей кормить.

11. «Затупились взоры…»

Затупились взоры,

Кряхтят забытые узоры.

В тумане прячутся они:

Слова, дела, пустые сны.

От века длинного теперь,

Мы ждем уже других потерь.

И ненавистно нам оно,

Невеж теперь полным-полно.

Часы старинные теперь,

Как шрам души моей.

Они напомнили опять,

Как страшно время прожигать.

Внутри, я слышу чей то стук:

–Откройте мне, мой верный друг.

В груди, так долго трепыхаться.

А ну-ка выпусти страдальца!

Откройте эту дверь из плоти,

Когда вы это все поймете?

Мне тесно здесь, и я горю,

От чувства высшего к стыду.

Я здесь не буду раздеваться,

Забавно прыгать и смеяться.

Я выпушу огонь земли,

Кинжалы страха и вражды.

– Ты погоди еще чуть –чуть

Дай мне прожить, хоть пять минут.

Проси, что хочешь, все вернут.

Дай только жить, хоть пять минут.

– Ты просишь жизни пять минут?

Они тебя уж не спасут.

Твой час настал, и мне пора.

Уйду, без страха и стыда!

И воспарив над бренной плотью,

По свету лунному вдали.

Вы жизнь уж больше не вернете.

Коль жизни не было внутри.

12. «В ярких одеждах танцует народ…»

В ярких одеждах танцует народ,

Красные вина старательно пьет.

Вот у огня сидит мужичек,

Мясо руками с безумием рвет.

Он приготовил себе на десерт,

Друга виновника всех его бед.

Дальше кружит красивая пара,

В рукавах у каждого есть по кинжалу.

Готовы в мгновение шкуру содрать,

Но все же танцуют, стараясь соврать.

Вот в уголку трижды вдовец,

Нашел помоложе, вот молодец!

Женушка любит его до нутра,

В каждую порцию яду дала.

Кормит из ложки, целует в висок,

–Скоро настанет, любимый твой срок.

Кто же играет здесь на пиру?

Кто же в BlackJack проиграл дочку свою?

Кто же сегодня будет убит?

Кто же не вправе больше здесь жить?

Вот, наконец, прибыл гонец.

Кровью упился, придворный шельмец.

Любит ночами вспарывать грудь,

Сердца любитель домой утянуть.

С ним письмецо от великого пана.

Скоро прибудет, ждите султана.

Дальше дворецкий пособник обмана,

Подстроил убийство хозяина дамой.

Ревность отныне крови делец,

Пуля разбила остаток сердец.

Ну наконец-то прибыл наш пан,

В белом облаченье, любимец всех дам.

Томно вздыхаю красавицы в раз,

Только заходит о нем чей рассказ.

Он не убийца, он не игрок,

Он проповедник ложных господ.

Знает слова, знает ответ,

Только, что не слово, то новый бред.

С каждым абзацем гибнет народ,

С каждым докладом суша гниет.

Вновь начинается новый их бал.

Ты приглашен, ты ли попал?

13. «Я удаляю каждый раз…»

Я удаляю каждый раз,

Правду страшную для нас.

Затуманиваю взор,

Как же мне открыть затвор.

Так тревожно на груди,

Ляг, немножечко поспи.

Я не помню этих снов,

Страх съедает ужас слов.

Я хотел бы написать,

Как прекрасно жизнь читать.

Но от радости в стихах,

Нет спокойствия в сердцах.

Сколько разума в руках,

Сколько счастья в головах?

Я безумен или здрав?

Сколько жить среди отрав?

Сколько глупости во мне,

Сколько ран по всей спине?

Сколько раз я предавал?

На сколько жизней повлиял?

Смерть всегда подле меня,

Звать не нужно, придет сама.

Жизнь иная в мире птица,

Часто прячется, боится.

Часто в сговоре со мной,

Когда крикнешь, хоть порой,

Раздается эха гул,

В пустоте услышит, мул.

Так упряма жизнь моя,

Но промчится как стрела.

Я боюсь не стать собой,

Остаться с пустою головой.

Сдаться страху навсегда,

Жить все время как вчера.

Потерялся в пустоте,

Заблудился в темноте.

Выведи мой друг меня!

С Бездны мысленной старья.

14. «За кровавою рекою…»

За кровавою рекою,

Луг простерся под горою.

Где все войны под землей,

Тухнут в тесной ямке той.

С черепами, да с костями

Переплетаются корнями,

Море полевых цветов,

Маками пролилась кровь.

Солнце ясными лучами,

Испепеляет души, пламя

Призраков сжигает,

Ветер крики разметает.

Сколько будет гибнуть люд?

Пока друг друга не убьют?

Пока не выродится племя?

Обманом стынут поколенья.

И с каждым годом,

Вновь и вновь,

Сжигает солнце чей-то кров,

А ветер нежным дуновеньем

Сметает пепел. С удивленьем,

Я вижу этот мир опять,

Где уж нечего сжигать.

Где под слоем жаркой лавы

Заледенелые кристаллы,

Горят огнем, сгорают льдом

И умирая видят дом,

Который солнцем опален,

А после огненной могилы

Не будет мир такой игривый,

А будет то, что и века

Готовила земле судьба.

Мы не животные поди,

Мы нелюди сей проклятой земли.

И с каждым новым порожденьем

Все ближе мы к уничтоженью.

Умрет ли мир, умрем ли мы?

Ответ один, все впереди.

15. «Ты не читаешь…»

Ты не читаешь!

И неразумье в мире порождаешь.

Живешь, гоним слепыми вожаками,

Укутан изнутри песками.

Песчинки ты обходишь стороной,

Но погружаешься в барханы с головой

И убежать не в силах ты теперь

Тебя съедает изнутри

Как зверь, с бездонными глазами.

Глодают мысли оставляя раны.

Величья мыслей этих в том,

Что они родятся с торжеством.

В сознании других умов

Несутся с кровью бешеных голов.

Которые в сию минуту,

Считают правду, зовом к бунту.

К поднятию чужих голов,

Среди свечей, седых оков.

И снова гордость заиграет:

Чинов в сем мире мне хватает.

Заткнули рот, тюрьма и сброд.

Ну, иль учености налет.

Заслуги нет, но есть почет.

И скоро ль всех их плаха ждет?

Ученье свет, а не ученье тьма,

Звенит пустая голова.

Пытливость двигатель науки,

Насилье порождает муки,

А ленью связывают руки.

В сердцах не отзовется крик,

В глазах застыл последний миг.

Внутри, снаружи пустота,

Чего же требовать тогда.

Как миг один уйдут года,

Потомка мы передадим дела.

И так из века в век

Живет все тем же человек.

Он любит, и от любви страдает.

Живет, и от жизни умирает.

Он ищет правду, хоть живет во лжи.

Он верит в господа, но все равно грешит.

К чему бы не стремился человек,

Он причиняет только вред.

Условье сохраненья жизни,

Где умирает, там и вновь родится.

Где увядает там и возродится.

16. «Объято тело все шелками…»

Объято тело все шелками,

Пестрится бархатом наряд.

И снова наши разговоры,

Нечего уж не сулят.

Закрыты двери на засовы,

Закрыты мысли на замки.

И так избиты и так новы,

Слова теперь оковы.

Желанье трудно удержать,

Забыть, смириться и прощать.

Пески времен так тяжелы,

И рвутся жилы как узлы.

На расстоянии двух ночей,

Мне небо в тысячу свечей.

Рисует образ твой теперь,

И сон навеивает впрок,

Где я не буду одинок.

17. «Любовь моя в несчастном мире…»

Любовь моя в несчастном мире,

Горит в огне моих оков.

И сладок так нектар могильный,

Как вкус земли немых голов.

Кресты, кресты, кресты повсюду!

Знак лицемеров и лжецов.

Их распинать сегодня будут.

На страхе, в золоте их кровь.

Неверный, бойся божьей воли,

Гори, кричи в огне моем.

Сегодня я пророк господень.

Здесь он и я, здесь мы вдвоем.

Толпа кричит и жаждет мщенья,

Огонь горит, и ждут котлы.

Наш ад уже у поднебесья,

А что создал сегодня ты?

Ты хочешь усомниться в вере?

Тогда гори святым огнем.

Он уничтожит в тебе зверя,

А мы толпу здесь соберем.

Ликует люд, горит созданье,

Кричит толпа и просит кровь.

У развлеченья есть названье,

И каждый сам пусть назовет.

Остыл огонь, на пепелище,

Костями балуется люд.

Он был казнен и был он грешник,

А мы все праведно живем.

Хахахахааааа!!

18. «Стая мертвых птиц опять…»

Стая мертвых птиц опять,

Учит молодняк летать.

Разбиваясь вновь и вновь,

Асфальт залила густая кровь.

Ветер перья разметает,

Смрад помалу нарастает.

И с каждым росчерком пера,

Седеет чья-то голова.

Уже привыкли все подряд,

Видеть водопад и град.

Но не каждый здесь готов,

Ходить по ковру гнилых птенцов.

Что не делай, все равно,

Вонючий клин идет на дно.

День за днем, из года в год,

Все летит и смерть несет.

19. «Без воздуха, без жажды знанья…»

Без воздуха, без жажды знанья

Ты унижал свое сознанье.

Склонясь пред силою огня,

Сжигая книги, ум кляня.

Не нужно нам твое творенье,

Вся суть в господстве, подавленье!

Зачем нам думать наперед?

Уничтоженью подлегает скот.

От злобы праздной на челе,

Клеймо убийцы на плече.

Остаток крови уж давно

Как украшенье оно.

Правление в руках творца,

Не сложно править без конца.

Когда наука полный бред,

Брошюрка, азбука, буклет.

Там кратко чтенью обучают,

–Считать до ста? они все знают!

Газетки выдают с утра

Где объясняют все дела.

Где явно нам дают понять,

Где враг и в чем он виноват.

Живут счастливо все вокруг,

Не знают бед и хлеб жуют.

Быть может завтра снова бой?

Играть с убитой головой,

Нам уж точно не впервой.

Ну а тех, кто мог понять,

Пытаясь знания давать.

Нужно вешать, линчевать,

На кострах таких сжигать.

-Не понять, им всем, кругом.

Радость сдохнуть дураком.

И не думать, ни о чем.

Всех карать своим мечем.

20. «Опять вокруг фигуры льда…»

Опять вокруг фигуры льда,

Переливается вода.

Они как блики этих дней,

Идут со мной, порождения теней.

И вот опять они стоят,

Покорно курят и молчат.

Стараясь быстро убежать

Теряя светлый свой наряд.

Одни безмолвные созданья,

Другие жаждут покаянья,

А третьи в знаменье вторым

Льдом иссекают голубым.

Осколки разлетятся прочь,

Никто не в силах им помочь.

И хаотичным беспорядком

Все тают в суете запаркой.

21. «Мне бы множество утех…»

Мне бы множество утех,

Принесите мне, сей грех.

Я вкушу его отрадно,

Будет радостно, приятно.

Я посланник на земле,

Тех, кто плавится во мгле.

Я не таю здесь от солнца,

Царство тьмы, мое потомство.

Сколько будет продолжаться?

Хватит с демоном играться!

Сколько можно без конца,

Оживлять их мертвеца?

Дайте в радость поиграться,

Кровь пролить, безумно драться.

Выпить красного вина,

И забыть, как смерть скучна.

Что же это за беда?

В гроб колотится еда?

Скучно стало в мире этом,

Я приличней человека.

И кружить в безумном танце,

В тело слабое вселяться,

Голосом его играться,

Говорить на ухо то,

Что он жаждет, волшебство.

Я устал, я ухожу.

Больше вам я не служу.

22. «Наверно в дымке этих лет…»

Наверно в дымке этих лет,

Сокрыта тайна моих бед.

Звук пронзает до нутра,

Не так легка моя игра.

Ну что же пишут на стекле,

Гвоздем, царапая во тьме?

И кто же ждет меня теперь.

Безликий мастер прошлых дней?

Я, может быть, открыл бы дверь,

Твоих фантазий и идей.

Я мог бы враз родиться вновь

И зверем закипела б кровь.

Но раз за разом,

В доме том,

Я умираю день за днем.

И как нещадна и глупа,

Была пустая голова.

В которой лишь горит огонь,

И я в том пламене рожден.

23. «Покорность, равенство и страх…»

Покорность, равенство и страх

Отныне на твоих устах.

Ты так боишься выделяться,

Что лучше уж с толпой смешаться.

И как опасен этот рот,

Который души смелых жрет.

И как умелы языки

Мешающих помой котлы.

И с каждым вольным вдохом вновь,

К тебе ползет змеиный сброд.

И разрывают на куски

Умельцы, мудрецы, жрецы.

Не повезло тебе опять.

И вновь похлебку с ними жрать.

Дружить, смеяться и бухать.

Теперь вся эта рать,

Пойдет с тобою линчевать,

Того, кто для тебя теперь

Угроза смены королей.

Ну, вот и он, шельмец, опять

Начал манифест кричать.

–Да как ты можешь, твою мать,

Такое налюдях читать?

Уйди долой, проклятый, сглаз.

Порвем, сорвем его рассказ.

Так крики, кровь и зыбкие волненья,

Вдруг охватили всех вокруг.

Так хаотичные движенья,

Ломали миллионы рук.

Дерутся все одним потоком,

Единой мыслью воспарив.

Вот это боль вот это муки,

Вот это равенство идей.

Так время быстро проносилось,

Так бунт погас и небу снилось.

В потоке радостных идей,

Листок, оторванный с ветвей.

Он проносился сквозь поля,

От ветра душу затая.

Он все летел в своих волненья,

И вдруг упал в успокоенье.

Упал он в землю или в грязь

Куда захочешь можешь пасть.

Так где же он, в петле времен?

Быть может это был лишь сон

Душистым хмелем опьянен.

А вот они, простые дни,

Все за столом сидят одни.

Сидит и он вдали стола.

Похлебку вкусную жуя.

А из кармана в этот раз.

Торчит совсем другой рассказ.

24. «От плоти его ничего не осталось…»

От плоти его ничего не осталось,

Лишь пепел вдыхает веселый народ.

За ложное слово в кострах не сжигают.

За правду сгорают, ликует весь сброд.

Здесь правду диктует священная книга,

Написана кровью его божества.

Обложка обтянута кожей,

Того, кто пришел по посланью отца.

Они же писали, они же распяли,

Они же читают, разжевывают цель.

Они же здесь правят и их почитают,

Между столбами натянута цепь.

Ты так близко приблизился к солнцу,

Ты так рано от солнца сгорел.

И остался лишь пеплом сегодня,

Пеплом высохших душ этих тел.

Они все боятся, трепещут ночами,

Они же все ждут, кто вернется за нами.

Сгорая под солнцем, сгорая в огне,

Ты бы мир изменил, но он остался во тьме.

25. «Где прольется кровь…»

Где прольется кровь,

Возродим любовь.

Нашему творцу,

Богу и отцу.

Где теперь они,

Голову склони.

Упади на дно,

Сдохнешь все равно.

Где начнет вся рать,

Бесов проклинать.

Изувечат всех,

То-то будет смех.

Вот он лжец пророк,

Грязный жуткий рок.

Месса на крови,

Страх из книг узри.

Путь его покрыт,

Страданием молитв.

Он вершит закон,

Закон его времен.

Не проси творца,

О мире без конца.

Ведь его слова,

Доносит лже молва.

Что ж ты грустен брат?

Страданья всех наград.

Тебя простят за смерть,

Неверных, гадких жертв.

26. «Фантазия моя нещадно…»

Фантазия моя нещадно

Меня съедает по утрам.

Лишь кости ветхие глодает,

Нам всем воздастся по делам.

В разлуке бренное сознанье

Страдает глупостью миров.

И тихо мысли разрезает,

Забытый богом мрачный кров.

Опять мечты, опять стенанья,

Я б мигом может быть ожил.

Но эти руки ожиданья,

Меня плетут из старых жил.

Не время мрачное отныне,

А мрачны мысли и глупы.

Кто видит правду сквозь молитвы,

Не видя как они тупы.

27. «В чаду огня мечты сгоревшей…»

В чаду огня мечты сгоревшей,

Я возрождаюсь вновь и вновь.

Мне удалось сто раз родиться

И столь же сеченым бичом.

Моя лазурная синица

Не привлекает торжеством.

И в небе я узрел как птица,

Меня уносит диким сном.

Я спал уже не первый год,

Моя тоска, моя любовь.

Тебя я в небе отыщу,

С тобою к солнцу полечу.

Где звезды радугой полны,

Где окна ставней лишены,

Где мы с тобой опять и вновь,

Поймем, что мы еще живем.

28. «Разбито небо на куски…»

Разбито небо на куски,

Осколки застряют в груди.

В ушах стоит ужасный крик,

Разбит, разбит, разбит, разбит.

Куски горящего стекла

Пронзали плоть мою всегда.

Теперь почувствует весь мир,

Как проникает в тело штырь.

От злобы тяжело внутри,

Так вот огонь, уйди!

Спали в округе все дотла,

Вонзись в их смрадные тела.

Ну, а тебе мой главный враг,

Придется вечность так страдать.

Ты загубил, тебе и пасть,

Быть съеденным червями всласть.

Ну вот и ты, ужасный вид.

Опять у зеркала стоит.

Исчезни гадкая душа,

Убив тебя, исчезну я.

29. «Я больше демон, чем святой…»

Я больше демон, чем святой,

Хожу с покрытой головой.

Скрываясь от чужого глаза,

Как будто я больной проказой.

Вокруг меня полно мышей,

Собак, костей, трупных червей.

Весь свет стоит подле меня,

Меня линчуя и кляня.

И убежать я был бы рад,

Вот только некуда бежать.

Скрываться вечность не предел,

Среди пропащих мертвых тел.

Их убеждать, и смысла нет,

Они твердят один лишь бред.

И повторяя говорят,

Одно и тоже, все подряд.

О, красная моя луна,

Горит опять земля моя.

В огне порока, в дыму лгуна,

Горит, горит земля моя.

Сгорю и я в лучах луны,

Не предавая старины.

Не отрекаюсь я от вас,

Хороший люд, простят ли нас?!

30. «Не разрушай мой мир иллюзий»

Не разрушай мой мир иллюзий,

Здесь я маг и лицедей,

Спрятавшись среди друзей,

Я один и лезть не смей.

Как в глазах моих звезда,

Бьется свет, сквозь тень лжеца.

В старых сморщенных руках,

Мир как кукла на цепях.

Я здесь не с вами, и не сам,

Мой свет пробьется к небесам.

Я здесь закон, я здесь король,

Мой мир останется собой.

В потоке сумрачных людей,

Средь серых лиц, среди теней.

Несется тело мое в мрак,

А в моем мире все пустяк.

Ты не буди меня теперь,

Мне не открыть уж эту дверь.

Теперь я полностью в себе,

И не вернуть меня к судьбе.

31. «Когда мы все станем богами…»

Когда мы все станем богами,

Нам нужны будут обезьяны,

Чтобы учить их покорятся,

Сажать, молится, убираться.

Даруем знания мы им,

И насладимся видами.

Они нам будут поклоняться,

Из всех сил стараться,

Легенды новые слагать,

А мы все будем воевать.

И обезьянок показательно карать.

Чтоб это верное зверье,

Чересчур то не умнело,

Нам не нужен умный скот.

Хватит дюжины господ,

Чтобы ими управлять,

И наказанием пугать.

Пусть верят в то, что после смерти,

Они все будут в нашей секте,

А мы возьмем себе места,

И поделимся пока.

Ну а там от жажды власти,

Будет бой за свой участок.

Скоро будет лишь одна,

Правящая сторона.

Ну а там от скуки он,

Будет рушить все кругом,

Будет молния и гром.

Ну а дальше время сна,

Смерть приблизится одна,

И те милые творенья,

Будут жить в успокоенье.

Веря все же в тех господ

Еще не один проклятый год.

32. «Игрою в бога упоен…»

Игрою в бога упоен,

Владыкой я взошел на трон.

Я избран кровью на века,

Решать судьбу сего мирка.

И не посмеешь ты теперь,

Меня корить, за смерть людей.

Ведь я закон и я та власть,

Перед которой ты должен пасть.

И только я лишь захочу,

Всю ложь на правду накручу.

И поменяю ход времен,

Назад мы двигаться начнем.

Сегодня я такой один,

Себе я сам уж господин.

Вершить историю теперь,

Начнет писатель эпопей.

Не стоит крови уж бояться,

Найдется чем мне оправдаться.

На страхе держится вся власть.

Боишься ты? толпа – палач.

Она готова будет рвать,

Тех, кто будет мнение менять.

Теперь здесь только я один,

Господь, палач и паладин.

33. «Время вернулось назад»

Время вернулось назад,

Вновь на земле сущий ад.

Снова пришли времена,

Когда мир поглотила тьма.

С целью великой слуга,

Прогнется словно дуга.

С ним говорит сам господь,

Вселяясь посреднику в рот.

Что же с головою не так,

Когда письмена в них шалят?

Что же они говорят,

Когда на земле сущий ад?

Бороться за душу устал,

Это дешевый товар.

Внушать, что страдания здесь,

Зачтутся как ангела лесть.

В руках подаянья гора,

Она и тепла и светла.

На благо его я отдал,

Крестовый поход я собрал.

Вера моя уж поверь,

Сильнее неверных, теперь

Я должен нести ее всем,

Не веришь? Отныне ты тлен.

Бог мой сильней и умней,

Он и добрей и светлей.

А твой лже господь

Уж поверь, просто придумка детей.

Я выращу паству себе,

Рассказом о добром добре,

О том, что он требует вновь,

Чтоб вера ширилась, не взирая на кровь.

34. «Рукой смятенной…»

Рукой смятенной,

Я заслоню твой образ темный.

Тогда зажжется неопалимый,

Венец желанья неумолимый.

В надежде райского вина,

В стенаньях вечного огня,

Мне явится во снах она,

Моя прекрасная весна.

Не уходи, побудь со мной,

Не покидай мой дивный сон.

Где лед огней моих очей,

Порушил тайны всех свечей.

Где повесть я пишу о ней,

И не нарушит мир цепей.

Оковы ряс и дым речей,

Моих задумок и идей.

Я был бы счастлив с ней всегда,

Вдвоем подняться в облака.

Держа ее рукой смятенной,

С мечтою жить не опаленной.

35. «В полу мраке свечи тают…»

В полу мраке свечи тают,

Ты стоишь в дали одна.

По груди твоей стекают,

Капли красного вина.

От вины пьянящий выстрел,

Пронизывает в сердце страх,

Ты готова на убийство,

Лезвия широкий взмах.

На лице ее улыбка,

На щеке застыла кровь.

Ты опять ее убила.

Свою юную любовь.

Звуки лезвия навеки

Отпечатались в тебе.

И какие ж тут утехи,

Когда мысли в голове,

Остаются неизменно,

Вновь блуждать в кромешной тьме.

И от ярости безумной,

Ты хватаешь пистолет.

Прозвучал единый выстрел,

Больше этих мыслей нет.

Больше нет единой жажды,

Той что бурей рождена.

Больше нет ни чувств, ни страсти,

Голова теперь пуста.

И единою наградой,

Будет вскрытие теперь.

Ласковый и острый скальпель,

Вновь откроет к сердцу дверь.

36. «Непокаянный»

В холмах я далече от дома,

Нашел стариннейший журнал.

В котором был написан говор,

Того, кто с жизнью больше не играл.

Он исповедался в конце,

Не испытавши огорченья.

И я прочту его слова,

С обрывков ветхого листа.

«При свете свечки одинокой,

В тиши прохладной, в глуши убогой,

Под тенью мрачных идеалов,

Мелькает черный силуэт.

Он изваяньями окутал

Мой мир зубами растерзал.

На этом он мне храм построил,

В котором меня же закопал.

В хромых моих ногах нет силы,

И разум мой давно не свеж.

Уже протухла вся одежда,

А ты мой мир, на завтрак ешь.

Тебе не стоит здесь скрываться,

Ты осушил сосуд до дна,

И на часах моих исходят

Те дни, когда жила душа.

В стенах моих погасла свечка,

Лишь крик, пронзительный звучит

И ногти разрывают в щепки

Все то, что мир от нас таит.

Я вижу мрак, я вижу пламя,

Я чувствую, в себе огонь.

Но снова силы покидают

Мой старый, одинокий дом.

Раскаты грома не стихают,

Дождь каплет на мое чело.

И снова, мысли засыпают

Вскрывая тайны существо.

Я ненавидел с детства радость,

Я презирал, людей и свет!

За то, что все такая гадость,

Что вызывает рвотный смех.

Мне трудно вспомнить, все что было,

Мне трудно ненависть скрывать!

К тому, кого боготворили,

И к тем, кого готов распять.

Я рос, с годами стало хуже

Понять, что правда, а что лож.

Где истина повсюду лужи,

И в них стекает чья-то кровь.

В лет семь, хотел быть камнем,

Чтоб боль свою не ощущать.

А в девятнадцать быть солдатом,

Чтобы за боль свою воздать.

В меня вонзали иглы колко,

Отверткой разрывали плоть.

И это все лежит в основе

Общение, где есть лишь сброд.

Но после множества стенаний

Решил я человеком стать,

А чтоб понять, как это сделать

Стал мир я в корне познавать,

И как-то раз уже под вечер,

Нашел я утверждение одно,

Чтоб стать кем хочешь, вкуси частицу ты его.

Я долго думал и мечтал.

Планировал, людей искал.

Вот первая моя обновка,

Была завернута в обертку.

В ярко розовых туфлях,

Она пошла одна, не ах.

Был план и было ярое стремленье,

Пронзился крик и я для успокоенья

Вел ей волшебный препарат,

Который я нашел в составе трав.

В роскошно бледном преломленье,

Ночного света от луны.

Она лежала в усмиренье,

Духи ее полны весны.

Но вот уже погасли зори,

Теперь, я в домике своем.

В нем тихо, мрачно и просторно,

В нем двое, я и ужин мой.

На пиджаке моем частицы.

Кровавый след на полотне.

Они разлились словно птицы,

В небесно-яркой синеве.

Я подношу к столу поднос,

С глаз вытирая слезы.

Сажусь на белую тафту,

Расчесывая волос капну и поправляю розы,

Я разрезаю нежно мясо,

Кладу ее тихонько в рот,

И ощущаю снова пламя,

И трепет обуял до ног.

Но вот теперь настало время

Приправу главную подать,

Теперь я разрезаю тело

Чтобы его с сосудов медленно достать,

Порез блистает красной краской,

Сверкает лезвие ножа,

Из раны капает на мясо

Теперь частица, ты моя!

Я вспоминаю, это день доселе,

Когда я человеком стал,

А не будучи, под наблюденьем

Простой невольный маргинал.

Вот исповедь пришла к исходу!

Исходу духа моего,

И я готов постичь природу,

Огня в котле моем в аду!

Но раз котел стоит там славный,

Меня в нем будут запекать,

И есть меня там будет главный,

Чтоб тоже человеком стать.»

Здесь обрываются страницы,

Лишь на обложке есть строка!

18.. А. Д. …отх.

И тем закончен мой рассказ

О веке мук и жгучих фраз.

37. «Кружится мир, подходит к горлу…»

Кружится мир, подходит к горлу,

Давно прогнившая еда.

Здесь давят головы упорно,

Давно засевшие слова.

Ты образцом казаться должен,

И позабыть свои права.

Здесь море должно быть черным,

И черно-белыми дела.

Оттенки равенства упорны,

В своих воззрениях сильны.

Однако ты уж слишком рослый,

А вы здесь чересчур умны.

Оденьте белые халаты,

Снимая черный балахон.

Теперь вы верные солдаты,

Терпеть готовы через стон.

Уже тошнит от этой пищи,

Которой кормят по утрам.

Не знанием, а нарциссизмом

Уже воняет тут и там.

В дрянной, истрепанной обложке,

Осталась мерзкая душа.

Которая живет лишь прошлым,

Все память снова вороша.

38. «Я не могу сказать здесь слова…»

Я не могу сказать здесь слова,

Я не могу сейчас уйти.

И мне приходится все снова,

Чемоданчик свой нести.

Я разучился говорить,

Мой голос уж давно осип.

И я пугаюсь каждый раз,

Как слышу собственный рассказ.

В кармане старые объедки,

Во рту растаяли таблетки.

И снова с грустной головой,

Я забываю голос свой.

39. «Растрепанные волосы и порваны штаны…»

Растрепанные волосы и порваны штаны,

Все это не от вольности,

А от финансовой дыры.

И я совсем не жалуюсь,

Я хорошо живу.

Вот только стричь ли волосы?

Ай ладно, так схожу.

Заплатку снова ставили,

И снова их порвал.

Прикрою пока лапаю,

Которой взятки брал.

Я не страдаю с голоду,

Я не плачу налог.

Я проживаю с гордостью,

Оставшийся свой срок.

40. «Нас общество божественно храня…»

Нас общество божественно храня,

Ломает каждое столетье.

То тем, что множество тебя,

То тем, что нет тебя на свете.

В глухих стена и мрачных подземельях,

В слепцах и сломанных руках.

Трепещут птицы поднебесья,

Укутанных в густых смолах.

Исконно вольные создания,

Застряли в вечной суете.

И бьются головы о знамя,

Чужих господ, в изогнутом хребте.

Лишь крики мысли заглушают,

О ненавистной им вражде.

Непонимание рождая,

Среди отважных палачей.

Изнемогая с каждым криком,

Опустошая этот мир.

О искушенная обитель,

Пустых голов и сильных голосов.

Сердито восседает стражник,

Безвольный, сломанный беглец.

Он подчиняется приказам,

Ведь сам приказывать хотел.

Рядами выстроились пушки,

Открыт огонь по воробьям.

И захлебнутся в этих тушках,

Стрелки, защитники всех стран.

Умрут лишь те кто пожелает,

Другим мучения дано.

Они сознанье проклинают,

Не понимая ничего.

И ввысь взлетая, тонем в море,

И вниз паря идем на дно.

Извечно попадаем в смолы,

И в этих смолах мы живем.

41. «Здесь мысли взяты по наследству…»

Здесь мысли взяты по наследству,

А чувства выжжены в груди.

Как одиноко в мире сердцу,

Искать знакомые огни.

Здесь ночь сменяется туманом,

Дома – развалины от храма.

И каждый дым сулит беду,

В кострах сжигают веру тут.

В дворцовых залах по углам,

Терзают псы остылых дам.

И лишь наместники войны,

Не любят здешней тишины.

За каждый шаг, звучит набат,

И каждый строй, вздымает вой.

Здесь черный дым, огнем храним,

А житель, воплями гоним.

Роняя в землю свою кровь,

Как удобряет почву плоть.

Врастают в тело дерева,

Богатый лес, бедна страна.

И слезы здесь текут ручьем,

Озера, море, водоем,

Сольются по стране героев,

Погибших просто так людей,

И их измученных семей.

Мы не помним горя но,

Этот лес стоит давно.

И это озеро и храм,

Благоговеньем веет нам.

42. «Пустые дни, седые мысли…»

Пустые дни, седые мысли,

Молчит забытая тоска.

Все происходит слишком быстро,

Как тухнет новая свеча.

Я забываю все, что важно,

И бредом разным дорожу.

Хотел бы жить я жизнью праздной,

Но в урне глупости лежу.

Живет ли кто-то в этой жизни?

Остался ль преданным себе?

Иль буйный ветер, будто ветви,

Их к землице наклонил?

Странно, глупо, неразумно,

Необъяснимо и темно.

Всю жизнь людей гоняет мудрость,

В которой дурости полно.

Как по орбите ходит время,

В шутовском новом колпаке.

Мне дайте вольную от бремя,

Тереться в этой пустоте.

Где вера побеждает правду,

Там где привычка поводырь.

Где от нужды порвут скрижали,

А ножны будут вновь пусты.

Где бред мы изучаем вечность,

А профиль знаем по верхам.

Там где воруют бесконечно,

Об этом знают тут и там.

Заветы старые пропали,

А новых нам не завезли.

Живут опять по силе правых,

Все остальные не нужны.

Радеем мы за это время,

Ведь и себе мы не нужны.

Так тают дни, дают отраву

Нам всем приветливые сны.

43. «Музыканты, музыканты…»

Музыканты, музыканты,

Сквозь разбросаны таланты.

Здесь певцы, а здесь поэты

Погружены в мире этом.

Сквозь разбитые тоннели,

Доносились звуки трели.

Из подвалов здесь бывали,

Рифмы в небо улетали.

Здесь на крышах при луне,

Мысли плавают в вине.

И срываются в объятья,

Две судьбы и два проклятья.

В вечном красочном огне,

Город светится, а мне

Остается лишь мечтать,

Свет во тьме здесь созерцать.

44. «Как можно быть здравым…»

Как можно быть здравым,

Как можно летать?

Когда здесь забава,

Людей убивать.

Воюют везде,

Убивают повсюду.

И спорят они,

Кто же править здесь будет.

Как можно быть правым,

Как можно судить?

Когда за полслова готовы убить.

Полслова, полслова,

Полдела войны.

Пока говорят

Разжигают костры,

Горят-говорят

Кидая дрова.

И эти дрова

Чьи то тела.

Здесь слово душа,

Как оружие все же.

Готов умереть,

Или может быть позже?

За веру, за бога

Иль за царя.

Поверить то стоит,

Что жизнь не твоя.

Отмучался может?

Окажешься там.

Где птицы поют,

Где девицы иль храм.

Или может столы

Надрываясь дрожа,

У себя на спине

Держат горы еды и реки вина.

Так ответь

За что погибал?

На земле есть ведь все

Что в раю ты искал.

Только сами мы портим последний причал,

Только кто то рай с адом случайно смешал,

Круг за кругом – страна за страной,

Погружается свет в темный мир потайной.

Где среди мук и крови,

Ходит дух разума внутри,

Он подскажет нам путь.

И куда же свернуть.

Он покажет отвагу и храбрость.

Только снова опять,

Не успел убежать,

Он от глупости с жадностью нашей.

Что горит в головах,

Что сверкает в глазах?

То сгорит под прицелом.

Превращается в прах,

Приближается крах,

То что было однажды сгорело.

Что-то вновь затевает

Большая толпа.

И бежит поджигая машины.

Вот она саранча,

Вот она сгоряча,

Покидает родные квартиры.

Надевает банданы и маски.

И сжимает сильнее кулак.

Вот опять на земле сущий ад.

Что сказать, что сказать, что сказать.

Друг против друга,

Толпа на толпу.

Свергают друг -друга по кругу.

Извини, я больше так не могу,

Поменяемся может ей богу?

И у власти как прежде стоит тот один,

Кто сражаться готов беззаветно.

Он кричит, я не буду небесный отец,

И опять открывает могилы.

В тех могилах как раньше лежали тела,

Все осталось почти как и было.

Только тужится наша святая земля,

Поднимая гробы из могилы.

Здесь у каждого место

Здесь любят молчать.

Иногда громыхая костями.

Им уже не придется вставать

Если их, не трогать руками.

Им бы жить и творить,

Мир на свете любить,

И поглубже вдохнуть

Свежий воздух.

Только вот уж беда,

Жизнь отсюда ушла,

Оставляя места для потомков.

Растекалась по миру война без голов,

Забирая с собой на край света.

Тех кто все же не помнит основ

Как чума двадцать первого века.

Эта глупость так гордо хранится у нас,

И так строго идет по наследству.

Что со временем первое слово дитя,

Будет: смерть человекам.

Сколько флагов, конфессий,

Агрессивных умов,

Столько войн и обмана, а прежде,

Убивали за то, что на всех не похож,

А хотя, тут осталось все прежним.

45. «Я снова здесь…»

Я снова здесь,

Я снова с вами,

Меня заставили прийти.

И слушать ваши оправдания,

И как вам тяжело идти.

Я слышу это постоянно,

И слышать больше не могу.

Я вам не брат, я вам не няня,

Я вам точно уж не друг.

Мне говорят:

Иди послушай,

Или хотя бы посиди.

Но мне там льют помои в уши,

И в мозг пронизывают цепь.

Я понимаю ваши беды,

Но вы не слышите мой стон,

Я подле вас, я рядом с вами,

Но слишком высоко ваш трон.

И снова прежние стенанья,

И снова жалобы, мой звук

Переродиться в восклицанье,

А шаг перерастет в рывок.

Я б вас сравнить посмел с сиреной,

Не с той, что песнею манит,

А с той, что уши режет

И страхом сердце дребезжит.

От вас все также убегают

И прячутся в пустых углах.

И лишь не многие остались,

Внимать страданиям своих заплат.

46. «А в глазах поныне страх…»

А в глазах поныне страх,

Что от жизни только прах.

Остаются позади только белые следы,

И отныне на века только горе и беда.

Свет испачкался в мазуте,

Руки в свернутой крови.

Мы с тобой в дождливой смуте,

Режим новые круги.

И в цикличности наверно

Повторяетсяона.

Смерть всегда идет за жизнью

Так и вертится земля.

Легкость пелены уходит,

Груз придавливает нас.

Нам бы встать,

Но наши муки

Выбор каждого из нас.

Каждый шаг и каждый слоган

Продиктован с малых лет.

Ты сейчас дышать не должен,

Ты ведь получеловек.

47. «Уж не осталось больше жизни…»

Уж не осталось больше жизни

В ее пустых глазах.

Она уже устало дышит,

В груди ее остался страх.

Она страданию внимает,

Она страданием живет.

Она уже не понимает,

Что смерть ее смиренно ждет.

Как и прежде жизнь осталась

Привилегией господ.

Денег нет, и это значит,

Что приходит этот срок.

Не помогут здесь отвары,

Не помогут и слова,

Когда руки протянула

Смерть, безденежья судьба.

Что увидишь глянув смерти

Ты в застывшие глаза?

Что почувствуешь последним

Поднимаясь в небеса?

Я увидел в этом взгляде

И не ужас и не страх.

А как пустые караваны

Удаляются назад.

В тех глазах уж нет надежды,

Нет ни силы, ни огня.

В тех глазах застыли тени,

Тени прошлого в слезах.

48. «Светят миру звезды тускло…»

Светят миру звезды тускло,

Медленно бежит вода.

В этом мире снова пусто,

Как и прежде иногда.

Много тел блуждают с ветром

По заброшенным местам.

Много дел осталось в смете,

Ну а мы, то здесь, то там.

То проходим сквозь преграды,

То преграды создаем.

Я устал сегодня падать,

Я к паденьям не готов.

Ветер флаги разрывает,

Камень точится водой.

Так столицы увядают,

Забирайте их с собой.

Вновь в груди сплошная пропасть,

Бездной смотришь в небеса.

Мне бы звезды дали стойкость,

Да знать бы нужные слова.

Мир вращается по кругу,

Только новые слова,

Задавать вопросы будут

Уже чьи то сыновья.

49. «Старательно скрывая облик свой…»

Старательно скрывая облик свой,

Я вновь иду проверенной тропой.

И снова мне твердит моя луна,

Что нет меня, и что дорога здесь одна.

Я все иду не зная сна,

Мне чудятся странные дела.

И все ужасней с каждым днем,

Мне кажется старинный дом,

В котором мы все еще живем.

Вдали от вас, прекрасных глаз,

Вдали от них, совсем чужих.

Мне не приблизиться сейчас

И не забыть в последний час.

О криках мыслей на листе

И оставленных на веки там частей.

Я вновь иду и кровью землю я краплю,

Скрываясь в солнечных лучах

Я оставляю снег в слезах.

Сливаясь с кровью и вздымая ввысь,

Я растворяюсь с горизонтом

И исчезаю в красках сих.

И лишь воздушная волна

Упьется мной сполна.

И лишь разноцветная весна

Вернет меня сюда.

И мир остановился в миг,

И я не смог, он мне твердит.

Я утопаю в тех мирах

Где грязь. Где солнце. И где заветный страх.

Я разбросан по частям,

Я забыл зачем я здесь,

И кто я сам.

Мне не найти ее одну,

Пока я сам в огне горю.

И просыпаюсь только раз,

Когда весна явит свой глас.

50. «Я здесь не вижу…»

Я здесь не вижу

Закономерности систем.

Здесь тихо дышишь,

Чтобы не пропасть совсем.

Я убежать готов,

А это значит,

Саморазрушение наметило задачи.

Я падал в небо

Воздушными рывками,

Но оказался, я в итоге,

В душной яме.

И это место заполняется водой.

Мне не уйти.

Я обрету извечный здесь покой.

51. «Ты можешь думать как угодно…»

Ты можешь думать как угодно,

Но правду говорить не смей.

От правды рушатся народы,

От веры беспощадней смерть.

Я знаю может ваше горе,

Я знаю может эту боль.

Но это право не поможет,

Всю жизнь с пробитой головой.

Как часто падают надежды

И запрещаются слова?

Но здесь осталась только свежесть

И вновь протухшие дела.

Я двадцать лет уж ошибаюсь,

И призрак правильный ищу.

Я здесь уже с толпой смешаюсь,

Пока с ложью подружусь.

52. «Здесь все осталось прежним…»

Здесь все осталось прежним

Сомненье боль и пустота.

Все это вьюгой безмятежной

Кидает старые слова.

Старанья четные, а муки

Всегда останутся при мне.

Мне не умереть теперь от скуки

Забившись в самой темной мгле.

Срывают птицы тишину,

Когтями вспахивая крышу.

Я полюбил сейчас не ту,

Себя сегодня ненавижу.

Изрыты прежние дела,

Закопаны мои обиды.

Но память мне опять дала

Увидеть только ее нимбы.

Ты посмотри в свое окно

В которое стучится ветер.

На небе то ведь звезд полно.

И это можно ненавидеть.

53. «За жизнь одну перемениться…»

За жизнь одну перемениться,

За десять лет вдруг стать другим.

Себя найти, с собой проститься,

Одно и тоже, по пути.

С одними звуками шептаться,

С другими прятаться в углах.

Себя опять раскрыть бояться,

Боятся быть, любить, мечтать.

Сегодня сон навеян ветром,

Сегодня миг словил пером.

Сегодня быть мне человеком,

А завтра сущностью времен.

За ставни прятать взгляд усталый,

Бежать по первому гудку.

Читать с руки клочок завялый,

Нести потертый сундучок.

54. «В пустых и звонких отголосках…»

В пустых и звонких отголосках,

В затерянных богами снах.

Нам не найти и ночью звезды,

И днем не встретить облака.

Здесь так обычно и не важно,

Что жизнь под скорой пролетит.

И не заметно и вальяжно

Нас запах выхлопа бодрит.

Попутно встретится знакомый,

Пару минут поговорит.

И этот случай в миг невольный

На этот день благоволит.

Что то и дело кувыркаясь,

Играя в правду или ложь.

Себя посмертно забываешь,

А что поделаешь, пришлось.

Моя минута исчезает,

Мой день уже давно прошел.

И только ночь меня прельщает,

И поцелует горячо.

55. «Дух искал на свете правду…»

Дух искал на свете правду,

Сердце вечную любовь.

Разум затерялся в море,

За ночь выдуманных слов.

Нестерпимы стали ветры,

Истощают до нутра.

И мои заглушат крики,

С неба льющая вода.

Придавило тело камнем,

Боль пронизывает грудь.

С каждым вдохом крепнет жажда,

Мне уж больше не вдохнуть.