Шаг в прошлое [Vladarg Delsat] (fb2) читать онлайн

Vladarg Delsat Шаг в прошлое

Глава 1

— Теперь ты можешь вернуться, — произнес Альбус Дамблдор, показывая в сторону разделительного барьера.

— А зачем? — поинтересовался в ответ Гарри. — У меня там нет ничего и никого. Гермиона… даже Гермиона выбрала Рона, я же видел. Пусть будут счастливы.

— Но ведь и у тебя есть Джинни, например? — спросил Дамблдор.

— Мы с ней расстались, — напомнил ему юноша. — Впрочем, вы этого сами добивались. А раз мы с вами сейчас разговариваем, то у меня в голове был не только крестраж Волдеморта, ведь так?

— С чего ты это взял, Гарри? — ненатурально удивился бывший директор.

— А пошли вы все… — вздохнул Гарри, повторив затем речь споткнувшегося о порог покойного Грюма полностью. Уже не оглядываясь на Дамблдора, чтобы не видеть довольной улыбки последнего, юноша, у которого не осталось ничего и никого, залез в вагон.

Пройдя знакомым коридором, Гарри уже было ступил в купе, когда замер. У дверей привычного уже купе стояла… Гермиона. Девушка смотрела на него и молча плакала. Юноша сделал шаг вперед, не понимая, что происходит. А Гермиона рванулась к нему, обняв поперек корпуса и прижавшись всем телом.

— Я дождалась тебя! — пролепетала она.

— Гермиона, что случилось? Тебя убили? — сердце, казалось, захолонуло от этого.

— В Малфой-маноре, — призналась не желавшая расцепляться с ним девушка.

— Но я же видел тебя живой потом… — пораженно проговорил Гарри.

— Это была точно не я… — ответила Гермиона.

И тут Гарри понял, почему она себя так вела после манора — как будто ее не пытали, как будто не ее дикий, задыхающийся крик он слышал… там. Если ее подменили, то… Значит, все, что было после — лишь фарс, непонятно для чего? Увлекая вцепившуюся в него девушку в купе, Гарри усадил ее рядом.

— Я люблю тебя, — наконец, решился он.

— Я люблю тебя, — будто эхо услышал он в ответ. — Интересно, что нас ждет… там?

— Что бы ни ждало, я найду тебя, — почти прошептал Гарри.

— А я тебя, — тихо всхлипнула Гермиона, потянувшись к нему губами.

Поезд дернулся, медленно набирая ход. В окне их купе отражалась оставленная действительность: победа «сил света», счастливая Гермиона, целующаяся с Роном, а Гарри — с Джинни. Суды и… Замерший юноша не мог поверить своим глазам — аристократы расставались с деньгами, чтобы остаться на свободе. А деньги попадали, в результате к Уизли. Идущая к власти Гермиона, свободой воли не обладавшая, и выглядевший радостным Гарри — в аврорате.

— Значит, все это было ради власти и денег… — прошептала девушка. — Столько погибших, смотри, Гарри!

— Не того назвали Темным Лордом, — вздохнул юноша. — Там, в моем теле — Дамблдор, его крестраж у меня был во лбу.

— Но если крестраж, значит… — глаза Гермионы стали очень большими, на что внезапно поумневший Гарри только кивнул.

— Да… — вздохнул юноша. Окно подернулось дымкой, начало смеркаться, юноша с девушкой обнялись посильнее и вдруг что-то произошло.

— Смотри! — воскликнула Гермиона.

Призрачный поезд нагонял реальный, проходя сквозь него. В последний момент Гарри понял, что сейчас произойдет и обреченно закрыл глаза. Вскрикнула девушка, послышался скрип тормозов и все тело пронизала страшная боль, заставив юношу вскрикнуть.

* * *

Открыв глаза, Гарри обнаружил напротив себя совсем юную Гермиону, которая сейчас не отрываясь смотрела на него, роняя слезы. В купе, кроме них двоих почему-то больше никого не было. Куда девался Рон, обоим было совершенно непонятно, но тут Гарри просто подался к Гермионе, обнимая ее. Девочка же просто дрожала от обуревающих ее эмоций.

— Темпус! — эти чары у Гарри давно уже получались без палочки. — Интересно…

— Что там? — заинтересовалась Гермиона, с удивлением глядя на цифры. — Первый курс… — упавшим голосом произнесла она. — Опять все заново.

— Ну это мы еще посмотрим, — хмыкнул ставший снова ребенком Гарри. — На какой факультет идем?

— Знаешь… — девочка помолчала. — Гриффиндор у тебя, конечно, на лбу напечатан, но, может быть, в этот раз куда-нибудь, где потише?

— Хафлпафф или Рейвенкло, — кивнул мальчик. — Согласен! — он таким знакомым Гермионе жестом привел лохматость в более лохматое состояние, но тут девочка замерла. Она потянулась рукой к Гарри, открывая его лоб.

— Шрама нет, совсем, — констатировала Гермиона. — Значит, ты не герой?

— Значит, я не герой, — заулыбался мальчик, которому его героичность уже вышла боком. — Значит, не будет всего этого… Правда еще крестраж Дамблдора… Как бы проверить?

— В библиотеке… В школьной точно нет… — задумалась девочка. — Надо подумать!

— Раз я не герой, то понятно, почему Рона нет, — хмыкнул Гарри. — Надо тебя от него защитить!

Поезд шел в сторону Хогвартса, Гермиона грустно думала о том, что опять все повторяется, когда сообразила, что ничего не знает о мире. Раз здесь Гарри не избранный, то и его детство могло пойти другим путем. Девочка помнила свое детство из прошлой жизни, но ничего в отношении этой, как будто она прямо тут родилась.

— Гарри, а каким было твое детство здесь, раз ты не Избранный? — поинтересовалась Гермиона, заставив мальчика задуматься.

— Не знаю, — покачал он головой. — Надо взглянуть в наши вещи… Может там хоть какой-то намек найдется?

— Интересно, — кивнула девочка, поднимаясь на ноги. На полке лежали два одинаковых чемодана. — Не поняла, — призналась она, глядя на не самый новый по виду предмет, затем уверенно открыла один из них. — Похоже, это твой…

— Надо поглядеть, — поднялся и Гарри, заглядывая внутрь.

В его чемодане обычная одежда была очень скромной. По размеру, что характерно, но серая и безо всяких изыском. Рядом Гермиона разглядывала такую же серую девчачью одежду. Гарри же покопался в сундуке, обнаружив ключ от сейфа в Гринготтсе, что его удивило и какую-то серую бумагу, раскрыв которую, мальчик все понял. Бумага говорила о том, что воспитанник приюта Гарри Джеймс Поттер направляется в закрытую школу Хогвартс, по специальному приглашению школы.

— Я приютский, — констатировал он, читая документ раз за разом. — Значит, Петунья меня выкинула. Ожидаемо.

— Гарри… — прошептала Гермиона. — Гарри… Что это? Почему это?

В ее руках была ровно такая же бумага, в которой говорилось, что Гермиона Джин Грейнджер, воспитанница того же приюта… Осознать этот факт девочке было очень сложно. Она уселась на кресло и тихо заплакала, прощаясь с родителями. Все понявший мальчик обнял ее, давая возможность проплакаться.

— Мы узнаем, что случилось, — пообещал он. — Обязательно узнаем!

— Спа-спасибо… — заикаясь от слез, произнесла Гермиона. Такого она себе даже представить не могла. Как это могло произойти, девочка не знала. — Нам ну-нужно…

— Разберемся, — твердо произнес Гарри, которому новости тоже не понравились, потому что выходило, что или Гермиону выкинули, или ее родители мертвы. — Клянусь, я никогда не оставлю тебя!

— Я тебя люблю… — ответила девочка, медленно успокаиваясь. В школу можно было и не пойти, если бы им было куда деваться, но сейчас они были детьми и, судя по всему, никому не нужными. Именно этот факт был очень болезненным для Гермионы.

Возможно, новости были последней каплей для Гермионы, ведь умерла она во время пыток, возможно не все так просто было в приюте, но заикание проступило явственней, что девочку откровенно пугало. Правда, Гарри ее успокаивал, гладя по голове и пытался вспомнить, что можно сделать. Не вспоминалось ничего, а можно ли в текущих условиях доверять мадам Помфри, мальчик не знал.

— Попробуй успокоиться, — попросил Гермиону Гарри. — Вспомни что-то хорошее.

— Х-хорошо, — проговорила девочка, затем прикрыла глаза. — Вот так?

— Ты не заикаешься, — констатировал мальчик. — Значит, у тебя это от страха или чего-то подобного. Нужно не бояться.

— Чего-то подобного? — заинтересовалась Гермиона. — Ну-ка, выйди, мне нужно посмотреть…

Гарри понял, о чем подумала его любимая, потому кивнул, выйдя затем из купе. В вагоне слышались тихие разговоры, но что-то отличало обстановку от того, что помнил мальчик. У него возникало ощущение какой-то подавленности, как будто они ехали на свой шестой курс. Гермиона тихо постучалась в дверь, Гарри поспешил войти, чтобы обнять плачущую любимую. По ее слезам он понял, что новости ему не понравятся.

— Су-судя по т-тому, ч-что я ви-вижу… — сквозь слезы произнесла девочка. — Б-бьют и си-сильно…

— Значит, приют от Дурслей отличается несильно, — сделал свой вывод Гарри, пытаясь успокоить Гермиону. Что происходит в новой жизни он не понимал, потому что прошлое отличалось. — Давай попробуем почитать мою память, ты же занималась?

— Я окклюменцией занималась, — сообщила Гермиона, — это немножко другое.

— То есть не вариант… — понял мальчик. — Ты не помнишь, что там было с правилами, досрочный СОВ когда можно сдать?

— После первого курса, — ответила успокаивающаяся девочка. Представить, что девочку бьют, ей было сложно, но судя по многочисленным следам на теле — так оно и было. — Летом можно сдать досрочно… Ну, если…

Гарри понял, что хотела сказать ему любимая — если здесь правила остались теми же. Очень сильно захотелось убежать, но, насколько бывший герой понял объяснения Гермионы когда-то очень давно, это было бессмысленно. С момента входа в вагон они были на территории школы и не приехать просто не могли. Нужно было пережить этот год, в который, насколько помнил мальчик, все приключения касались только «избранного», хотя вот происшествие с троллем…

* * *

Поезд прибыл в Хогсмид, когда уже стемнело. Оставив вещи в вагоне, но прихватив палочки, проплакавшаяся Гермиона и Гарри отправились на выход. Мальчик чувствовал усталость. Не обычную усталость ребенка после утомительного дня, а какую-то внутреннюю. Он действительно устал от войны, борьбы и постоянного предательства. Хотелось забрать Гермиону и убежать подальше.

Хагрид кому-то махнул рукой, отчего Гарри посмотрел в ту сторону. В общем-то местного «героя» легко было определить по рыжикам, но вот обретавшийся неподалеку некто белобрысый, смущал и сильно. О роли Драко в Малфой-маноре Гермиона рассказала. С большим трудом, постоянно запинаясь, но теперь мистеру Малфою было бы лучше не встречаться с Гарри в темном коридоре школы. За Гермиону мальчик был готов убить кого угодно.

— Мы же уч-учились уже в Х-Хогвартсе, — произнесла Гермиона, почти не заикаясь. — Значит, если мы на территории школы… Ну-ка, распахни мантию! — потребовала она.

— Ты думаешь, замок знает, что мы тут? — поинтересовался Гарри, распахивая мантию, но девочка замерла и раскрыла свою. На обычной черной мантии не было никаких знаков, а вот на школьной форме обнаружился герб факультета. — Оп-па…

— Я туда не пойду, — категорично ответила девочка. — Ну-ка… Мы же СОВ сдавали… Значит, не обязаны уже?

— Хочешь сбежать, — понимающе кивнул мальчик. — Пойдем-ка обратно в вагон.

— Что ты задумал? — не поняла Гермиона.

— Чемоданы заберем, — ответил Гарри. — Но куда мы пойдем?

Это было серьезной проблемой. Вопрос приюта отпадал сразу же, если там бьют, то возвращаться туда — очень плохая мысль. Родителей у них обоих не было, а опекуном работал понятно кто. То есть принудить их тела было очень даже просто. Представив на минуту, что школа полна Пожирателей, Гарри понял — другого выхода нет.

— Интересно, сколько приютских сдохнет в этом году? — услышали они обрывок разговора, отчего Гермиона застыла на месте, а вот мальчик просто кивнул самому себе.

— Да хоть все, кто ж их считает! — голос ответившего был Гарри знаком. Приглядевшись, он узнал старосту мальчиков, судя по цвету шарфа — барсуков. В этот момент бывший герой окончательно понял — в школу нельзя.

— Забираем чемоданы и уходим, — вздохнул Поттер. — Вариантов нет.

— А избранный-то весь в папашу, — двое старост разговаривали громко, ничуть не заботясь о том, что их могут услышать. — Только глаза зеленые, а сам весь в Снейпа…

— Ну глаза — это в мать, видел ее на вокзале… — разговор отдалился, а Гарри просто замер на месте. Полученная информация в голове не укладывалась.

— Гарри, потом поплачем, — подергала его за рукав Гермиона, заставляя двинуться с места. — Пойдем.

Множество раз преданный, Гарри просто не осознал сразу услышанное. Во-первых, получалось, что героем тут был сын Снейпа и… мамы, а во-вторых, что она жива. Но Гермиона, тоже услышавшая это, торопила мальчика, не давая задумываться над тем, что его предала, возможно, родная мать.

Уменьшив чемоданы, Гарри положил их в карман, чтобы затем отправиться на перрон, где, как он помнил, камины были. Нужно было шагнуть на Косую аллею, взять денег из сейфа и купить палатку. Палатки точно дешевыми не были, поэтому деньги нужны были все, по мнению мальчика. Это, если гоблины, конечно, не потребуют сопровождающего. Что он будет делать в таком случае, Гарри не представлял.

Глава 2

Косая Аллея пестрела огнями открытых лавочек, но при этом что-то привлекало взгляд Гарри. Что-то цепляло в том, что он видел. Тем не менее, тяжело вздохнувший Поттер уже было двинулся к банку, когда Гермиона неожиданно дернула его в сторону прижимая к стене. Девочка широко открытыми глазами гипнотизировала надпись на табличке возле лавки, располагавшейся неподалеку.

— Гарри… — тихим голосом произнесла Гермиона. — Давай поищем другой вход?

— Думаешь, у Гринготтса есть черный ход? — поинтересовался Гарри. — Что ты там увидела?

— «Вход только для чистокровных», — прочитала девочка. — Мне страшно, Гарри!

— Выглядит так, как будто победил Вол… тот-которого-нельзя называть, — отозвался мальчик. — Давай поищем другой вход, согласен.

Нельзя сказать, что Гарри не был готов к увиденному — он еще не отошел от происходившего перед смертью. Гермиона тоже, но ее это, скорее, пугало, потому что девочка-то скончалась от пыток. Вот только здесь ее еще не пытали… Или? От этой мысли Гарри почувствовал озноб. Однако, надо было найти черный ход, поэтому, взяв Гермиону за руку, он шагнул в сторону Лютного.

Девочка сохраняла молчание. Гермиона пыталась осознать все новости и не могла. Она понимала, что истерика любимого еще впереди, когда они обретут хоть какую-то стабильность, а сейчас… Сейчас Гарри решает текущую проблему. Девочка пыталась понять то, что они узнали. Сердце говорило, что такого просто не может быть, но вот глаза видели совсем иное… И вот это «иное» Гермионе совсем не нравилось.

Наконец, Гарри обнаружил что искал в будто вымершем Лютном переулке. Это было, кстати, тоже необыкновенно — вымерший переулок с лавками выглядевшими, как Косая при Волдеморте — заколоченные ставни, закрытые двери и никого. Но ставший мальчиком Гарри уверенно двинулся к почти сливавшейся цветом со стеной двери. Открыв которую, попал в хорошо освещенный, но узкий коридор. Он шел вперед, держа палочку в готовности, готовилась и Гермиона, но на них не напали. Напротив, коридор закончился дверью, за которой оказался сидевший за конторкой гоблин.

— Здравствуйте, — произнес Гарри, протягивая ключ. — Нам бы денег.

— Денег… — задумчиво проговорил сотрудник банка. — Денег, это можно. И консультацию можно, всего десять галеонов полчаса.

— А сколько у меня есть денег? — поинтересовался мальчик.

— Сейчас узнаем, — хмыкнул гоблин, опуская ключ в какую-то коробку.

Гарри не чувствовал опасности, немного расслабилась и Гермиона, что, на самом деле, было странно. Но гоблин вдруг внимательно посмотрел на мальчика, выкладывая на стол два странных предмета, более всего похожие на камни со следом ладони.

— Нужно пройти проверку, — несколько напряженным голосом произнес сотрудник банка. — Положите руку сверху на кристалл.

— Зачем? — удивился мальчик, по-прежнему не чувствовавший опасности.

— Чтобы определить те ли вы, за кого себя выдаете, — не очень понятно объяснил гоблин, на что Гарри просто пожал плечами и положил руку, куда сказали. Ладонь кольнуло.

— Любимая? — мальчик вопросительно поднял бровь, пытаясь скопировать Снейпа.

Девочка вздохнула и положила свою руку на камень рядом с рукой возлюбленного. Решив, по-видимому, что хуже не будет, она прижалась боком к Гарри. Камни начали синхронно менять цвет.

— Вы можете убрать руки, — хмыкнул гоблин, наблюдая за переливами цвета того, что он назвал «кристаллами».

— Интересно, в прошлый раз такого не было… — задумчиво проговорил мальчик.

— В прошлый раз вы, судя по всему, не умирали, — в голосе сотрудника банка послышалась насмешка. В этот момент камни загорелись ровным белым светом. — Что-то подобное я и ожидал.

— Что же? — поинтересовалась Гермиона, с интересом глядя на камни.

— Вы совершеннолетние по праву смерти, — объяснил гоблин. — Как прошедшие Грань, имеете дар к некромантии.

— Ой, ма-а-ать… — протяну сразу понявший, что это значит, Гарри.

— Помолвку закреплять будете? — поинтересовался гоблин. — Ну это решите… Вы умерли, стали другими, поэтому вам нужны ответы на вопросы, — он даже не спрашивал, просто ставя в известность. — Деньги и место обитания.

— Помолвку, если любимая не против, — что-то слышавший о таком в прошлом, Гарри вопросительно посмотрел на покрасневшую девочку.

— Не против… — тихо проговорила Гермиона. — Я… Я тебя люблю…

— Я тебя люблю, — от души произнес мальчик, прижимая ее к себе, и повернулся к гоблину. — Мы… там, СОВ сдавали, нужно будет еще раз?

— Нет, — покачал головой сотрудник банка. — Просто дадите свои воспоминания о прилете результатов и все.

Это было очень хорошей новостью. Магическое совершеннолетие означало отсутствие опекуна, а что еще — только предстояло выяснить. Новость про СОВ означала, что в Хогвартс им не надо, то есть искать не будут, а если и будут, то не найдут. Что-что, а прятаться они вдвоем хорошо научились.

Как сливать воспоминания, знала Гермиона, поэтому она помогла Гарри, заполняя белесыми нитями артефакт. Артефакт полыхнул зеленым и на столе появилось два пергамента. Мальчик с удивлением наблюдал за происходящим, а гоблин, похоже, наслаждался произведенным впечатлением.

— Ваш ключ, кошелек, порт-ключ к владению, — выложил гоблин предметы на стол, еще раз поинтересовавшись: — Помолвку закреплять будем?

— А как? — спросила в ответ девочка.

— Повторяйте за мной, — попросил сотрудник банка.

Повторяя слова клятвы, Гарри думал о том, чтобы защитить любимую, Гермиона думала о нем, наверное, поэтому просто полыхнуло и двое одиннадцатилетних детей обрели кольца магической помолвки, отчего Гермиона вздрогнула, а Гарри улыбнулся. Но это было еще не все — оставалось самое важное. Информация. За время скитаний в роли слепого котенка, Гарри понял, насколько важна информация, поэтому был готов заплатить. Гоблин показал, наконец, на появившиеся кресла.

— Меня зовут Труподел, — представился сотрудник банка. — Вы вошли в банк через специальный вход. Знали ли вы об этом входе или же попали сюда случайно, уже неважно. Я клянусь не причинять вам никакого вреда, вольно или невольно, и не выдавать сведения, сообщенные вами. Спрашивайте.

— Я видела надпись «Вход только чистокровным», что это значит? — спросила Гермиона.

— Это значит, что полукровкам туда вход воспрещен, — ответил гоблин. — Мне будет проще вам рассказать, если вы расскажете мироустройстве того места, откуда прибыли.

— Справедливо, — кивнул Гарри.

* * *

— Я понял вас, — кивнул гоблин после окончания рассказа о мире, медленно перешедшем в повествование жизни двоих детей. — Разница между нашими мирами появилась, насколько я понимаю, в восемьдесят первом году. В нашей реальности никакого Волдеморта не было, а после победы над Темным Лордом Дамблдором, убившем Северуса Снейпа, но павшем от руки Лили Снейп, мир принялся медленно меняться. Понятие «магглокровка» исчезло, всех рожденных вне мира Магии ждет или принятие в ту или иную семью, или Приют. Память родителей блокируется, детская стирается. Такие дети получают статус полукровок, но почти никто из них до конца школы не доживают. Утверждается, что судьба против рожденных вне нашего мира.

— То есть их просто убивают… — понял Гарри, осознав, что ждало его и Гермиону. — Хорошо, а с нами что?

— Вы теперь некроманты по праву прошедших Грань, имеете чистокровный статус, но… — сотрудник банка вздохнул. — На таких, как вы, охотятся… Некроманты тщательно уничтожаются, после вашего рассказа я понимаю, почему.

— Крестражи? — поинтересовалась девочка и вздохнула, увидев жест гоблина.

— Вы принадлежите семье Тойт, — сообщил им гоблин. — Порт-ключ ведет в ваше убежище. Советую сначала побывать там, а потом уже идти куда бы то ни было. Денег у вас достаточно, даже после вычета моих услуг.

— Тойт… У нас, получается, одна фамилия? — удивился бывший уже Поттер.

— Гарри! Закрепленная помолвка приравнивается к браку! — воскликнула Гермиона, заставив мальчика заулыбаться.

— Идите, — гоблин с грустью смотрел на двоих детей, оставшихся одними в не самом простом мире. — У вас мало времени.

Долго раздумывать Гарри не стал, уловив в голосе гоблина предупреждение. Он обнял Гермиону и в тот же момент задействовал порт-ключ, успев заметить распахнувшуюся дверь. Вот кто за ней находился, мальчик уже не рассмотрел, оказавшись совершенно в другом месте — среди серых стен в небольшой комнате.

— Прибывшим необходимо подтвердить свой статус, — раздался чей-то голос. — Вам следует пройти в синюю дверь, если вы имеете право тут находиться и в желтую, если нет.

— Пойдем, — вздохнул мальчик, беря за руку невесту. Двери находились друг напротив друга, поэтому Гарри повернул направо, к синей. Количество новостей уже было таким, что хотелось устроить истерику. Просто упасть на пол и зареветь, мальчик видел, что так поступают дети помладше на улице.

— П-пойд-дем, — прозаикалась разволновавшаяся девочка.

Дверь, за которой была лишь тьма, открылась. Гарри смело шагнул внутрь, задумавшись лишь на мгновение. Выбора у них все равно не было, если не примут здесь, то придется скрываться, возможно — бежать в другую страну, что, конечно, пугало. Внезапно все вокруг залил яркий белый свет, ослепляя и заставляя зажмуриться. Тихо вскрикнула Гермиона, возникло ощущение погружения в воду, только не холодную, как в Черном Озере, а теплую и… Что было дальше, мальчик не знал.

Открыв глаза, он обнаружил себя в первозданном виде, лежащим на чем-то похожем на небольшую кровать. Повернув голову на звук дыхания, Гарри увидел и девочку в той же стадии раздетости. Судя по всему, она спала, но вот тело Гермионы… Девочка была худой настолько, что выпирали ребра, и вся поверхность тела оказалась покрыта тонкими шрамами, как и у него самого. Но к своим отметинам, полученным от Дурслей, Гарри привык, а вот подобное у девочки он просто не представлял. Тело любимой говорило о том, что жизнь в приюте была безрадостной.

Наконец, веки Гермионы затрепетали, дыхание изменилось, и она медленно открыла глаза. В тот же миг откуда-то сверху спланировало легкое покрывало, укрыв их тела. Тут только Гарри увидел, что окон в помещении нет. Тут, видимо, самоконтроль дал трещину, потому что мальчику просто захотелось завыть от всех новостей. Девочка тихо всхлипнула и расплакалась. Спустя минуту к слезоразливу подключился и, казалось бы, забывший, как это делается, Гарри.

— Да, непростая у вас жизнь, ребятки, — раздался чей-то голос, заставляя мальчика с трудом брать себя в руки, но это оказался лишь портрет на стене. Мужчина с картины грустно смотрел на детей. Был он одет в какую-то старинную одежду, в которой Гарри совершенно не разбирался, а за спиной мужчины шумел лес. — И вы совсем одни.

— Мы… Мы… — Гермиона никак не могла успокоиться. — Нас…

— Вы покажете мне свои воспоминания, дети Тойт, — констатировал мужчина. — И мы вместе подумаем, что делать дальше. Ваше сердца останавливались дважды, что-то около месяца назад и сегодня, это не может пройти без последствий для детских тел.

— Мы покажем, — вздохнул Гарри. — Гермиону бы покормить…

Незамеченная раньше дверь открылась, в комнату влетел стол, уставленный блюдами. Гермиона внезапно почувствовала такой сильный голод, что чуть не рванулась к столу как есть, но Гарри остановил девочку, показав на шкаф. Он встал, никого не стесняясь, подошел к мебели, распахнув затем створку. Осмотрев вешалки и ящики, мальчик вздохнул, принявшись одеваться.

— Я сейчас оденусь и отвернусь, хорошо? — поинтересовался он, на что Гермиона кивнула. — Что тебя не смущать.

— Ну ты не смущаешься… Хотя выглядишь страшно, — призналась отлично рассмотревшая жениха девочка. — Мне страшно…

— Мы со всем справимся, — уже одевшийся Гарри обнял девочку в покрывале, остро желая заавадить всех, кто сделал такое с ней.

— Мы справимся, — прошептала она.

Гермиона еще не поняла, что означает рассказанное гоблином, зато осознал Гарри — ее родители, скорей всего, были живы, а заблокированную память, наверное, можно было как-то решить. Даже если нельзя, то просто знать, что они живы — было уже немало. Правда, рассказ никак не объяснял того факта, что Гарри рос без мамы, но думать об этом мальчик себе запретил — очень уж было больно осознавать свою ненужность собственной маме.

Глава 3

Голод был такой, что Гермиона едва сдерживалась, чтобы не начать копировать Рона из прошлой жизни. Гарри, что характерно, это заметил, ему-то такой голод был привычен. Он наложил на тарелку девочке немного еды, руководствуясь какими-то своими мыслями, но Гермиона обижаться не спешила.

— А почему? — спросила она, принимаясь за еду.

— Тщательно жуй, так быстрее наешься, — посоветовал мальчик сначала. — Ты долго или очень мало кушала, если сейчас наешься от пуза, что будет очень плохо — живот разболится, а есть ли здесь целители, я не знаю.

— В молодом человеке говорит опыт… — заметил портрет, но продолжать тему не стал, встретив какой-то очень тоскливый взгляд ребенка.

— Тебе в Хогвартсе так было… — поняла Гермиона. Гарри она доверяла, поэтому последовала его совету.

— Потом нужно будет отдохнуть и еще раз покушать, — произнес мальчик. — Так Грюм советовал.

— Да, дети… — портрет вздохнул. — Вам нужно отдохнуть и набраться сил, а мы пока посоветуемся, чем вам помочь.

— Да чем тут поможешь… — Гарри общение принимать пищу не мешало. — Победил, судя по всему, Волдеморт, у него крестражи и много, причем он считается здесь светлым, значит, возрождаться будет Дамблдор. Гермионины родители ее не помнят… Дурсли не помнят меня, но тут я точно плакать не буду. Для не-магов мы дети без всякий прав, для магов — лакомая цель. Придется прятаться…

— Мы что-нибудь придумаем, юный Тойт, — покачал головой нарисованный мужчина. — В вашем распоряжении библиотека, тренировочный зал, обзорная комната.

— А на нас не нападут? — поинтересовалась Гермиона.

— Мы находимся очень глубоко под землей, — сообщил так и не представившийся пока портрет.

Он ушел, куда-то за раму, а Гермиона, утратившая заикание, думала. Себя она во время одевания, рассмотрела очень внимательно. Выглядела она, как Гарри, что значило — девочку долго и изобретательно мучили, избивая. Учитывая локализацию шрамов и других следов — не только по тыловой части, что было уже совсем странно, потому что отдавало откровенным садизмом. Волны захлестывавшего ее время от времени страха, Гермиона давила силой воли. Но вот что делать дальше, от нее ускользало.

— Нужно выяснить, кто стирает память магглам, — сообщил внезапно сильно поумневший Гарри. — Затем, сами они это придумали, или маггловское правительство их поддерживает? Ну и выяснить, нельзя ли разблокировать память твоим родителям.

— А потом уже решать, что делать дальше? — поинтересовалась девочка.

— Странно, что ты не лезешь на борьбу… — проговорил мальчик. — Возможно, в прошлой жизни мы были заколдованы…

— Это как раз не удивительно даже, — тяжело вздохнула Гермиона. — Вела я себя… Пока Виктор зельем не напоил, как дура себя вела, а потом уже приходилось притворяться.

Закончив кушать, девочка по настоянию Гарри улеглась в постель, совершенно неожиданно для себя задремав. Потянуло в сон и мальчика, а где-то внутри убежища совещались портреты, видя лишь одну возможность помочь потерянным детям — обращение к тому, чьим именем и была названа семья. Только вот портреты именно к тому существу обратиться не могли. Зато они могли помочь детям научиться всему тому, что должен знать Тойт, чтобы выжить. Этим и решили заняться нарисованные члены семьи.

Проснувшись, Гермиона почувствовала какую-то странную слабость, решив пока не вставать, чтобы не пугаться еще сильнее. Очень похоже было на магическое истощение, поэтому она и решила еще немного полежать. Открывший глаза Гарри задумчиво смотрел в потолок, только потом сделав попытку подняться — в глазах сразу же потемнело.

— Не понял, — признался мальчик. — Что случилось?

— На магическое истощение похоже, — откликнулась Гермиона. — Но откуда, мы же не магичили?

— Будем разбираться… — Гарри обнаружил, что ползком вполне может передвигаться, потому сумев доползти до не убранного стола, он схватил блюдо с пирожными, чтобы отнести его невесте.

— Не знаю, смогу ли поесть, — вздохнула девочка. — Почему-то холодно…

— Это пройдет, — сообщил портрет. — На вас пытались наложить проклятье. У кого-то была ваша кровь, но вы изменились, поэтому выживете.

— Проклятье… Кровь… Приют? — поняла Гермиона, осознав, что маггловским тот точно не был. — И что теперь?

— Теперь вы полежите пару дней, а о вас позаботятся слуги, точнее то, что от них осталось, — в комнату вошли три скелета в платьях и передниках, выглядевших весьма застиранными. — Не бойтесь слуг, — попросил нарисованный мужчина.

— Ну мы теперь, по идее, некроманты, — задумчиво ответил и не думавший пугаться мальчик. — Потому скелеты нас пугать не должны…

— Очень хорошо, — кивнул мужчина на портрете. — Отлежитесь и вас будут ждать занятия. Библиотека и зал тренировок.

— Библиотека — это хорошо, — проговорила Гермиона, прикрывая глаза.

Девочка понимала, что по идее должна была бы испугаться, но пугаться отчего-то не хотелось. Гермиона чувствовала себя усталой, но при этом в безопасности и природу этого ощущения объяснить не могла. Обняв Гарри, девочка задремала. Гарри от нее не отставал. Сны им обоим не снились, а в это время кто-то неизвестный, пытался найти этих двоих, используя кровь обоих детей.

— Что-то у нас не складывается, — задумчиво произнес сидевший посреди зала, увешанного портретами, призрак очень худого старика с длинной бородой. — С одной стороны, память тел отсутствует, дети пользуются только своей. С другой стороны, согласно информации от мя… гоблинов, оба ребенка — расходный материал. Зачем же их пытаются найти?

— Значит, за пределами убежища, они будут в постоянной опасности, — сделала вывод пожилая дама на портрете, висевшем справа от призрака. — Никакие знания не будут полностью гарантировать их безопасность.

— Например, могли узнать о том, что дети умерли… И вернулись, — произнес мужчина на портрете, висевшем рядом с дамой. — Умирали они дважды, значит, их целенаправленно доводили до перерождения? Например, чтобы кого-то возродить…

— Или кого-то упокоить, — кивнул призрак. — Но для нас разница небольшая — нужно обращаться к Тойт.

— Это смогут сделать только дети, — вздохнул все тот же нарисованный мужчина. — Мы это сделать не можем, ибо нас просто нет.

— Не забывайте, пожалуйста, наследники дважды умирали, — вступил седой мужчина средних лет в характерной одежде целителя. — Их сердца могут и не выдержать нагрузки.

Это замечание было, пожалуй, самым болезненным для членов семьи, собравшихся в этом зале. Наследники могли и не удержаться в этой жизни, что для них означало перерождение, а для Тойт — снова скуку, что была намного страшнее Адского Пламени.

* * *

Спустя два дня, в течение которых Гермиона и Гарри как-то смирились с новой информацией и привыкли к скелетам, слабость ушла. Появились силы, поэтому одевшиеся дети двинулись в библиотеку сразу после завтрака. Там их встретил призрак. Выглядевший очень худым призрак старика внимательно посмотрел в глаза обоим.

— Меня зовут мастер Риган, — представился призрак. — Я обучу вас всему, что необходимо знать Тойт и отвечу на ваши вопросы.

— Хорошо, — энергично кивнула девочка, — с чего начнем?

— Начнем мы с вами с начала, — улыбнулся призрак. — С устройства мира и причин, по которым вас доводили до смерти.

— То есть доводили не просто так… — протянул Гарри, уже понявший, что учиться придется.

Далее последовала длинная лекция об устройстве мира. Внезапно оказалось, что ни Гарри, ни Гермиона ничего не знают о том, как на самом деле устроен Мир Магии.

— Подождите, — остановила призрака Гермиона. — Это значит, что стирание памяти — это не маги делают, а какой-то проведенный ритуал?

— Не просто ритуал, — вздохнул мастер Риган. — Это должно было быть крупным жертвоприношением с убийством именно рожденных людьми, при этом максимально жестоким, чтобы магия подтвердила, что им угрожает опасность.

— И проводили это убийство не маги… — поняла девочка. — Как и Статут, получается?

— Как и Статут, — кивнул призрак. — Но здесь именно родители убивали своих детей. Как это было обустроено мы не знаем, но суть, скорей всего именно в этом.

— Значит, маму и папу нельзя вернуть… — Гермиона заплакала в сомкнувшихся объятиях Гарри. — И отменить тоже?

— Тойт не знает, как отменить подобное, — покачал головой мастер Риган. — Но, возможно, знают книги. Или же, вы можете обратиться к основателю семьи.

Эта новость была, пожалуй, самой страшной. Магия человеком не была, а если магглов какими-то немагическими способами вынудили медленно и мучительно убивать своих детей, то сила, породившая их вполне могла позволить магам провести подобный ритуал. Но это означало, что даже если восстановить память Грейнджерам, они забудут Гермиону сразу же, как только покинут убежище. Ситуация выглядела тупиком. На этом фоне даже объяснение, зачем их старались убить максимально мучительно, уже не шокировало. В общем-то магам задуманное удалось, вот только у Гарри возникало желание Мир Магии просто уничтожить.

— Нужно изучать книги, — решила Гермиона. — Мы не можем просто сидеть и ничего не делать.

— Очень хорошо, — кивнул призрак. — Тогда вы сейчас поедите, и мы перейдем ко владению магией, ибо ваши палки — это даже не смешно. Маг — оружие в самом себе.

— Беспалочковая магия… — прошептала девочка, на что мастер Риган только хмыкнул.

— Изначальная магия, — сообщил он, показав направление в сторону столовой.

После обеда Гермиона и Гарри удалились в опочивальню. Им обоим надо было подумать, отдохнуть и поговорить. Гарри предлагал все-таки, украсть Грейнджеров, восстановить им память и… мальчик очень надеялся на то, что удастся уговорить взрослых людей остаться с ними, Гермиона же своих родителей знала, поэтому в успех этого предприятия не верила.

— Получается, корень проблем у нас лежит после восемьдесят первого года? — поинтересовалась девочка.

— Получается, — кивнул Гарри, обнимая Гермиону, что сбивало ту с мысли. Очень уж бережно Гарри с ней обращался.

— Значит, надо пробраться туда и все решить на месте? — задумалась девочка. — Но мы дети, у нас опыта маловато, да и не выстоим мы вдвоем…

— Значит, надо научиться, а потом разобраться, как поспасть в прошлое, — пожал плечами мальчик. — Нам придется убивать, ты это понимаешь? — внезапно спросил он. — Нам нужно научиться убивать.

— Будем учиться, — всхлипнула не видевшая никакого другого выхода девочка.

Несмотря на все прошедшее время, на войну с Пожирателями, и Гермиона, и Гарри старались не убивать, что не раз выходило им боком. Видимо, слова Дамблдора про раскалывание души сильно въелись в головы обоим. Но теперь выбора не было — нужно было учиться убивать, чтобы уничтожить опасность в прошлом, куда путь, конечно же, имелся. По крайней мере, Гермиона в это верила.

Но пока нужно было учиться владению магией без палочки, при этом не только обычной. Внезапно оказалась, что магий на свете много — ментальная, ритуальная, вербальная, а ведь еще были разделы некромантии и даже демонологии. Разбираться в этом предстояло абсолютно точно не один день. Гарри просто задвинул все, что узнал о Лили Эванс, да и о прошлой своей жизни, в дальний уголок, полностью сосредоточившись на Гермионе. Девочка чувствовала себя уже хороша, начав чаще улыбаться. Правда, учиться мальчику очень не нравилось, но Гермиона его не спрашивала, лишь один раз показав свой крепкий кулачок, чем полностью во всем убедила.

— Все-все! — со смехом поднял руки Гарри. — Сдаюсь!

— Во-о-от! Надо учиться! — ответила радостная девочка, отправляясь к месту занятий.

Учиться было нелегко, ибо новые знания полностью перечеркивали все изученное за шесть лет, просто совершенно все. Начиная от чар, заканчивая зельями. Только Гербология не особо изменилась, но теперь Гермиону и Гарри интересовал совсем другой ее раздел, в Хогвартсе не преподававшийся совершенно. Члены семьи, и призрачные, и нарисованные, старались дать максимум юным Тойт.

— Рано или поздно случится спонтанная разблокировка памяти, — заметила Гермиона, внимательно прочитав статью о такого типа ритуалах. Это оказалась демонология, что подтверждало мысль о Волдеморте. — И тогда кто-то что-то вспомнит… Кстати, мастер Риган, а скелеты не могут украсть моих родителей?

— Наследница хочет попробовать свои силы, — улыбнулся призрак. — Что же, я не возражаю, представь, как можно яснее, как они выглядят и где находится их дом.

Девочка чувствовала, что время утекает, потому и решилась на то, против чего ранее возражала. Произошло это на третий месяц нахождения в убежище. Гарри ничего такого не чувствовал, поэтому просто делал, что сказали, решив, что если Гермионе хочется, то почему бы и нет? Его невесту бросало, временами, из крайности в крайность, что мальчик не понимал, но перечить не решался. О существовании предменструального синдрома Гарри проинформирован не был, а Гермиона как раз готовилась к своему первому разу, о чем сразу не задумалась.

Дни проходили в плотной учебе и тренировках — практические занятия у них обоих тоже были. Где-то там наверху наступало Рождество, полное радости и неожиданных сюрпризов. Ожидался сюрприз и у Грейнджеров, не догадывавшихся о том, что их ждет.

И вот, наконец, наступил самый канун Рождества…

Глава 4

Под руководством мастера Ригана Гермиона в подробностях представила необходимые картины, а воинов предоставило убежище. Точнее, то, что от них осталось. Скелеты в доспехах, с мечами, конечно, поражали воображение, но девочка забыла о маскировке, зато Гарри, представивший зрелище скелетов у маггловского дома остановил отправку воинов.

— Замаскировать же надо! — прокомментировал мальчик. — Давай их в Пожирателей оденем?

— Давай! — обрадовалась Гермиона, совсем не подумав о последствиях таких действий.

— Тогда делаем трансфигурацию, да? — поинтересовался Гарри, на что девочка просто кивнула.

— Хорошо, — кивнул призрак, наблюдая за тем, как воины приобретают мантии, маски и черные сапоги.

Около полуночи шестеро скелетов перенеслись по вычисленным координатам, чтобы найти искомых людей и доставить их в убежище семьи Тойт. При этом призрак не подумал, а дети не сообразили — тела у них детские, измученные, поэтому сил было не так много. Трансфигурация, конечно, получилась, но держалась недолго, при этом первыми исчезли сапоги. Камер в небольшом городке было немного, но даже смазанное изображение много дало следователям не-магов, а так как скелеты колдовать не умели, то Грейнджеры в пижамах кричали и вырывались, перебудив пол района. Впрочем, Гермиону интересовал только результат, а Гарри — только она.

Кричавшие и вырывавшиеся взрослые были усыплены чарами, как только попали в убежище, поэтому подробностей похищения дети не знали, особо этим вопросом не интересуясь. Гермиона очень хотела поскорее увидеть родителей, помчавшись в комнату, более похожую на камеру, где те отдыхали. Девочка буквально ворвалась в помещение, но в следующий момент замерла. Взрослые на диване выглядели совсем иначе, чем она помнила.

— Гарри… — прошептала девочка. — Гарри… Что это? Почему? — она смотрела на двоих спящих широко раскрыв глаза и, по мнению Гарри, готовилась заплакать.

— Что случилось? — сразу же забеспокоился мальчик, обняв свою Гермиону.

— Это не мои родители… — тихо проговорила девочка, прижимаясь к Гарри. — Но как же так?

— Сейчас узнаем, — хмыкнул мальчик, связав взрослых и приведя в сознание мужчину. — Как вас зовут?

— Где я? Что со мной?! — игнорируя его, воскликнул мужчина, на голос которого что-то отзывалось в душе Гермионы.

— Круцио! Имя назвал быстро! — разозлился Гарри. — Ну?!

— А-а-а! — отреагировал на пыточное пока незнакомец. — Роберт Грейнджер! Я Роберт Грейнджер!

— Значит, попробуем разблокировать память? — жалобно спросила Гермиона, почему-то очень желая убежать. — Я их боюсь, — удивленно призналась она.

— Сейчас попробуем, — сосредоточенно кивнул мальчик. — Только женщину, наверное, сначала.

Усыпив чарами мужчину, Гарри занялся женщиной, постоянно сверяясь с книгой. Гермиона в процессе участия не принимала — ей отчего-то было страшно, при этом причину своего страха девочка не понимала. Гермиона вообще мало что понимала, потому что Грейнджеры были совершенно не похожи на тех родителей, что она помнила. Мальчик накладывал чары, постоянно советуясь с призраком. Наконец, у него получилось.

В открывшихся глазах миссис Грейнджер отразилось узнавание. Она внимательно смотрела на Гермиону, будто не веря своим глазам, но молчала. Девочка же не чувствовала женщину родной, не было ощущения мамы, как в детстве, отчего становилось страшно.

— Выжила, тварь… — с неожиданной ненавистью в голосе проговорила женщина. — Не добила я тебя!

— Г-Гарри? — прошептала чувствовавшая, что сейчас потеряет сознание Гермиона. — Ч-что эт-то?

— Это странно, — хмыкнул Гарри, лишая миссис Грейнджер возможности разговаривать. Онобернулся к призраку, одновременно обнимая невесту. — Мастер, — позвал мальчик. — А можно как-то определить, действительно ли это кровные родственники моей невесты?

— Можно, — кивнул мастер Риган. — В четвертой части тома кровной магии.

— Ага, — кивнул мальчик и, увлекая с собой Гермиону, двинулся к библиотеке. — Этих содержать, как пленников!

Подобный приказ в убежище некромантов, означал, что пленников нужно приготовить к допросу, поэтому Грейнджеры утратили остатки своей одежды, оказавшись привешенными за руки к потолку на ржавых, но крепких цепях. Говорить они не могли, поэтому медленно осознавали свое положение, по крайней мере, миссис Грейнджер, вспомнившая очень многое, но по-прежнему ненавидевшая дочь. Вот именно причину этой ненависти и нужно было выяснить юным Тойт.

Гарри сначала занялся успокоением Гермионы. Девочка буквально дрожала, сильно заикаясь, отчего ничего изучать мальчик не мог. Призрак же выглядел задумчивым. Ситуация отдавала демонологией, но мастер знал — если демоны уже в этом мире и устанавливают свои правила, то существовать всему осталось считанные месяцы, пока не начнется перерождение людей в низших. Откуда у Тойт эта информация, даже ему было неведомо.

— Сейчас изучим диагностику, а потом решим… — задумчиво проговорил Гарри, накладывая Сомнус на любимую девочку. — Но я выхода не вижу.

— Причина может быть в демонологии, — произнес призрак, заставляя мальчика встрепенуться. — И если так, то вскоре мир исчезнет.

— Как бы поточнее узнать, что тогда произошло… — как будто самому себе сказал Гарри, заучивая довольно простые чары.

— Если они переродились или готовы сделать это, то тебе предстоит обратиться к тому, с кого началась наша семья, — констатировал мастер Риган. — И поскорее, потому что перерождение мира в домен сотрет всех нас.

— Хорошо, — кивнул мальчик, подновил чары на Гермионе, отправляясь в приспособленное под темницу помещение. В версию демонов н укладывалось то, что делали с ними, если это только не было происками кого-то другого.

Быстро дойдя до темницы и оценив голых Грейнджеров, уже и не такое видевший Гарри наложил диагностические чары. Внимательно прочитав ответ, он сильно удивился.

— Они не люди, — сообщил мальчик призраку. — Совсем не люди, и еще вот тут, — он показал пальцем, — как будто колесико какое-то крутится.

Призрак почувствовал себя очень нехорошо, тем не менее объясняя мальчику, как нужно взывать и почему это необходимо сделать как можно скорее — пока не исчезла магия. Что именно произошло и почему еще только предстояло узнать, но времени уже не было. Поэтому мастер Риган заторапливал недоучившегося мальчика. Гарри же пробудил Гермиону, повторив ей речь призрака. Испуганная девочка только кивала — такого она себе не представляла.

* * *

Что происходило во время воззвания, Гарри почти не запомнил. Только внезапно все мигнуло, и будто они вновь оказались в купе призрачного поезда, только теперь напротив них сидел мужчина, смутно напоминавший мастера Ригана. Незнакомец внимательно смотрел на Гарри и прижавшуюся к нему Гермиону.

— Вы хотели узнать, что произошло в том мире, куда попали… — проговорил мужчина. — И попросить помощи.

— Да, — кивнул Гарри. — А вы Тойт?

— Я Тойт, — согласился его собеседник. — О помощи мы поговорим попозже. А пока смотрите!

Перед Гермионой и Гарри будто включился экран телевизора. На нем изображались картины, насколько мальчик понял, прошлого. Организованные нападения на магглов авторства сторонников Дамблдора, на магов — Пожирателей, полубезумный Волдеморт, нашедший где-то древнюю книгу и вызвавший с ее помощью демона. Но, по-видимому, он ошибся или что-то не учел, потому что был убит этим самым демоном, взявшим себе тело уже бывшего Тома Риддла.

— Значит, нужно убить Волдеморта? — поинтересовался Гарри.

— Уже поздно, дети, — вздохнул Тойт, показывая другие картины.

Именно похищение Грейнджеров засветившимися скелетами послужило спусковым крючком. Началась паника. Люди вооружались, полиция пыталась всех успокоить, но в этот момент демон, судя по всему, устал ждать и отдал приказ. Рассматривая картины того, во что обратилась Земля, Гарри не мог понять, что теперь делать.

— Демонический домен разорвал все связи, поэтому вы не можете вернуться ни в свои тела, ни в прошлое, — вздохнул Тойт. — Вам предстоит принять решение, куда вы хотите двигаться дальше.

— Как будто вы нас спросите, — вздохнул Гарри.

— Да, ты прав, — ухмыльнулся мужчина. — Поэтому вам предстоит новая жизнь. Я не отниму у вас ни новых знаний, ни опыта, вы получите возможность все исправить. Или же просто убежать.

— Исправить… — вздохнула Гермиона. — Что тут исправишь…

— Я дам вам возможность исправить, — вздохнул Тойт. — При первой же возможности сходите к гоблинам.

В этот миг все померкло. Призрачный поезд, как, казалось, тысячу лет назад, догнал такой же, но реальный. В купе сидели бедно одетые дети. Мальчик толкнул девочку, что-то зло сказав ей, отчего девочка явно выдала стихийный выброс, судя по тому, как откинуло мальчика, но в следующий момент души Гермионы и Гарри заняли почему-то освободившиеся тела. Историю этих детей им только предстояло осознать.

* * *

Она не помнила, кто она и откуда, но… Реальность вернулась как-то мгновенно. Сначала появилась боль, она концентрировалась в спине, пояснице и ниже ее. Боль была режущей, тупой, горячей… Потом — запахи. Запах крови, мочи, затхлости и гнили. Потом она почувствовала, что лежит на каких-то досках. Глаза открылись, но ничего вокруг не увидели. Было очень темно и она решила, что ослепла. Эта новость ударила ее так, что она чуть не закричала, но тоненький голосок внутри тихо сказал:

— Нельзя кричать, а то накажут еще раз.

Сознание зацепилось за слово «еще», значит, ее наказали?

— Да, — ответил голосок внутри, — я делала странное, а за это положена порка.

— Ты делала странное?

— Да, — ответил голосок, — я подняла взглядом стакан и меня выпороли. Сильно-пресильно, так, что я, кажется, наконец-то умерла.

Ее звали Викторией. Странный голосок пропал, чтобы больше не возвращаться. Виктория пошевелилась, боль вспыхнула с новой силой, закололо в груди, и девочка решила замереть. Она обнаружила, что абсолютно обнажена, а на ее шее — ошейник, как у собак. Внезапно открылась дверь с громким скрежетом, темный силуэт сделал какое-то движение и девочку залило холодной водой. Дверь закрылась. От холодной воды стало чуть легче, да и выяснилось, что она видит. Это были хорошие новости. Мучительно хотелось кушать, буквально до рвоты.

Сколько она так пролежала, девочка не знала. Но дверь открылась опять, грубая рука схватила ее за ошейник и куда-то поволокла. Так как Виктория не могла еще ходить, ее тащили волоком, не заботясь о комфорте. Протащив по лестницам, ее бросили на пороге какой-то комнаты.

— Nehmen sie die Tier!* — прогавкали над ухом. — Wie werden sie in der KZ fahren lasen!**

К ней подбежали дети и на руках притащили на какую-то подстилку.

— Не повезло тебе, — сказал какой-то мальчик, на языке, что неуловимо отличался от только что услышанного. — Колбасники отправят тебя в концлагерь.

— На каком языке мы разговариваем? — шепотом спросила девочка.

— Сильно тебя побили, — сказала другая девочка. — Это идиш.

Все дети в крохотной каморке были обнажены и у каждого был ошейник. Когда Виктория спросила, почему они голые и с ошейниками, ей грустно ответила та же девочка:

— Животным одежда не положена…

Вечером на девочку натянули какой-то балахон и повели вниз, так и не дав ничего из еды. Ее закинули в грузовик и он поехал. Ходить она все еще не могла, поэтому сбежать возможности не было. Виктория покорилась своей судьбе.

Внезапно раздались громкие звуки, похожие на треск со всех сторон и грузовик остановился. Все смолкло, Виктория слышала, как к грузовику подбежали люди и неожиданно услышала громкий, срывающийся голос:

— Chica pequeña! Con sangre!***

Ее осторожно сняли с грузовика и куда-то понесли. От сотрясений боль усилилась и сознания покинуло ее. Когда она очнулась, было тепло, она снова была обнажена, но ошейника уже не было, спину приятно холодило и почти совсем не было боли.

— Acuéstate un rato, niña inocente, ahora te alimentarán,**** — мягко сказала какая-то женщина на непонятном языке.

Раздался цокающий звук тяжелых шагов:

— Tenemos que evacuarla lo antes posible!***** — говорившего Виктория не видела, все плавало в каком-то тумане.

— Hablas inglés?****** Ты говоришь по-английски? — явно обращались к ней.

— Да, конечно, я говорю по-английски! — прохрипела Виктория.

Видимо, говоривший был начальником, потому что ее перевязали и одели в платье, после чего покормили овощной водичкой, потому что много кушать было нельзя, она была, как скелетик, насколько Виктория смогла себя осмотреть. А затем девочку куда-то понесли. Все происходящее воспринималось отрывочно, потому что Виктория время от времени теряла сознание.

Сначала был самолет, потом корабль, потом опять самолет, наконец, они прибыли. Было много журналистов, интервью, комментарии, детей, таких, как она, распределяли по семьям, дарили игрушки и конфеты. За каждого такого ребенка назначали ренту, как позже узнала девочка. Как только шумиха схлынула, о них все забыли.

Виктория Уотсон попала в религиозную семью с тремя детьми. Сначала все было хорошо — игрушки, общий стол, молитва, но потом все как-то начало меняться. Очень медленно, но сначала остыла к девочке миссис Уотсон, потом и мистер Уотсон, появились еженедельные наказания непонятно за что, причем ей доставалось всегда сильнее, чем другим детям. Снова появился голод… Разве что догола не раздевали и ошейник не надевали, а так — все вернулось.

Однажды субботним вечером, когда Виктория приходила в себя после наказания, в дверь дома постучали. Буквально через полчаса, девочке приказали немедленно явиться в гостиную, где ее представили Галатее Вилкост, профессору школы Хогвартс.

— Здравствуй, Виктория, — сказала представительная дама. — Я пришла, чтобы сопроводить тебя для покупки всего необходимого к школе. Готова ли ты пойти со мной?

— Да, мэм.

Виктория знала, что ей надлежит всегда соглашаться и не сметь говорить что-то против любому взрослому, иначе она будет наказана. Миссис Вилкост взглянула на девочку и достала какую-то палочку, которая засветилась мягким желтым светом. Она что-то шепнула и боль вдруг исчезла. Виктория очень удивилась, глядя большими зелеными глазами на профессора.

Профессор взяла ее за руку и… Начались чудеса.

Полностью в себя девочка пришла только в поезде. Рядом с ней сидел какой-то мальчишка в бедной одежде, выглядевший очень злобным. Он, казалось, хотел избить Викторию, даже занес кулак, но в этот момент страх буквально парализовал девочку и что-то случилось. Все вокруг померкло… В этот момент исчезла боль, голод и на душе стало как-то очень солнечно. Виктория ощутила себя свободной.

--

* Взять животное! (нем)

** Она будет отправлена в концлагерь (нем)

*** Маленькая девочка! В крови! (исп)

**** Полежи спокойно, невинное дитя, сейчас тебя покормят (исп)

***** Нужно как можно скорее эвакуироваться (исп)

****** Говоришь по-английски? (исп)

Глава 5

Боль прошила все тело Гарри, заставив его глухо застонать, рядом взвизгнула Гермиона. Мальчик знал, что она рядом, поэтому распахнул глаза, чтобы обнять заплакавшую девочку. А вот Гермиона пыталась осознать память той, кем стала и не могла. Жизнь у девочки оказалась какой-то очень страшной, просто жуткой. Гарри внешне, конечно же, изменился, но вот кого-то вид мальчика девочке напоминал.

— Темпус, — прошептала Гермиона, всхлипнув, когда увидела результат. — Г-Гарри…

— Тридцать восьмой… — проговорил Гарри. — Интересно… Где-то в это время в Хогвартсе Волдеморт учился.

— Меня зовут Виктория Уотсон, — проговорила девочка. — Я живу у настоящих садистов.

— Тойт сказал посетить гоблинов, — заметил мальчик. — Значит, посетим. Давай мы сейчас помолвку заключим, чтобы нас не могли разлучить?

— Я согласна, — кивнула уже бывшая Гермиона Грейнджер. — Надо к новому имени привыкать… — она помолчала. — Не могу вспомнить, на кого ты похож!

Гарри движением пальцев создал зеркало, и замер, вглядываясь в отражение. В то, что он видел, верить не хотелось, ибо становиться убийцей вот именно так, мальчик не планировал. Но, видимо, у Тойта просто такие шутки — заставить жить в теле врага. Гарри вдохнул-выдохнул, беря себя в руки. Гермиона, видя реакцию возлюбленного, поняла, что новости ей не понравятся.

— Я теперь и есть Волдеморт, — констатировал мальчик. — Будущий убийца.

— Но Гарри! Это действительно шанс все исправить! — воскликнула девочка, улыбнувшись. — Если не будет Волдеморта…

— То вылезет какая-нибудь другая падаль… — вздохнул Гарри, себя с Волдемортом ассоциировать не желавший. — Ладно, давай делом займемся.

— Давай! — обрадовано сообщила Гермиона.

Ритуал магической помолвки был очень простым, мог быть проведен где угодно и срабатывал только если двое искренне любили друг друга. Если же чувств не было, то нужен был другой ритуал, который часто использовали аристократы. Но Гермиона и Гарри любили друг друга именно душами, скрепив свои слова поцелуем еще в призрачном вагоне.

— Клянусь быть для тебя, любить тебя, хранить тебя… — в унисон звучали слова, шедшие из самой глубины детских душ. И каждая клятва подтверждалась самой магией, вспыхивая огнем в воздухе.

— Да будет так! — с последними словами на руках детей обнаружились кольца. Скромные помолвочные колечки, дававшие много возможностей в эти годы. Улыбнувшись, Гарри обнял свою в любом теле любимую девочку.

— Итак, я — Томас Марволо Реддл, надо хотя бы научиться на это имя откликаться, — хмыкнул понимавший, что выхода нет мальчик. — Меня очень не любит Дамблдор, ну и мне его любить не за что. Ты — Виктория Уотсон, сирота с неясными предками, будешь представляться полукровкой… Откуда, кстати?

— Судя по памяти, из Испании, — задумчиво проговорила девочка. — Но, учитывая, кто был другом Дамблдора… В общем, лучше быть магглокровкой. Куда идем?

— Точно не к красным или зеленым, — усмехнулся Гарри. — Надеюсь, та часть менталистики, которой нас научили, хоть что-то сможет противопоставить этому… А расскажи, какой была та девочка, в которой ты оказалась?

— Ну она, судя по всему, была жертвой каких-то зверей, — задумчиво проговорила Гермиона и сразу же сменила тему. — Странно, но почему-то нет реакции тела, хотя били ее не меньше, а как бы не больше…

— Ну это же хорошо, что нету, — улыбнулся обнимающий ее Гарри. Мальчик вдруг хихикнул.

Гермиона тоже улыбнулась, понимая причину хихиканья любимого мальчика. Волдеморт обнимает магглокровку — это действительно было смешно. Особенно если учесть, что именно Волдеморта больше не будет. Девочка чувствовала голод, но не очень сильный, понимая, что лучше поспать, чтобы не так кушать хотелось. Гарри же, что-то припомнив, залез рукой в карман, обнаружив там черный сухарик.

— На вот, поешь, — протянул он найденное Гермионе.

— А ты? — удивилась она.

— Ты важнее. Поспи немного, — посоветовал он благодарно кивнувшей девочке.

— Да, ты прав, стоит поспать, — произнесла Гермиона, укладываясь на кресла, головой на колени жениха.

Поезд шел знакомой дорогой, Гарри гладил свою девочку по голове, думая о том, что из знакомых ему профессоров в Хогвартсе будет только Дамблдор. Подлый враг. Но вот именно дать понять, что все понял, новый Том Реддл не хотел, решив обозначить себя магглорожденным, а не полукровкой. Гарри предполагал, что отношение к магглорожденному будет не слишком хорошее, но это отношение позволяло, во-первых, держаться подальше от аристократов, а во-вторых, не играть в разные игры.

Гермиона во сне вскрикивала, плакала, пыталась закрыться руками, что полностью раскрывало суть снившегося ей. Гарри и сам предполагал, что жизнь девочки была непростой, не зря же она умерла? Но теперь нужно было сохранить жизнь и здоровье Гермионы, при этом не дать кому-либо нанести ей вред. Учитывая последние слова Тойт, ожидались какие-то подарки, но даже и без все было не так плохо. Главное, к слизням не попасть.

Задумавшись, Гарри сам не заметил, как задремал. Тома, судя по всему, тоже кормили не очень хорошо, но Гарри просто привык к подобному, поэтому особого внимания не обращал. Что-то вспомнив, мальчик рукой, как его учил мастер Риган, наложил диагностику на Гермиону, сразу же поняв, что жизнь ее была сильно непростой, судя по повреждениям. А это значило — возможны проблемы со здоровьем.

Почему-то все, что было прочитано в книгах в предыдущей жизни, очень легко вспоминалось, как будто было запечатлено где-то в голове. Поэтому Гарри перебирал знания, которые у него наличествовали. С большинством чар можно было работать без палочки, нужда в которой возникала в случае трудоемких или требующих много сил заклинаний.

* * *

Хогсмид выглядел… Привычно. Осторожно разбудив Гермиону, Гарри помог ей подняться. Девочка не очень хорошо понимала, где находится, поэтому ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Поезд как раз подошел к станции и остановился. Первогодки устремились к весело помахивавшему фонарем какому-то мужчине.

Гермиона и Гарри решили пойти в самом хвосте, чтобы не упасть, во-первых, и во-вторых, чтобы никто не увидел огонька, которым Гарри подсвечивал путь. От того, что помнилось с первого курса, дорога не отличалась никак, как будто все здесь сохранялось нетронутым веками. Гермиона уцепилась за руку жениха, страшась темноты. Этот страх поднимался откуда-то изнутри и означал реакции тела, о которых девочка узнала из книг Тойт.

Лодочки, ступени и призраки были все такими же. Вид замка вызывал укол ностальгии, но Гарри хорошо помнил все, что пережил здесь и иллюзиями себя не тешил. Не раз предававший его Хогвартс просто не мог вызывать радостные чувства, тем более что внутри сидел враг. Дамблдор воспринимался однозначным врагов, поэтому Гарри было совсем неважно, был ли он уже подлым манипулятором или стал им позднее.

Гермиона и Гарри не разговаривали, понимая друг друга без слов. Им нужно было попасть на один факультет, поэтому оба были напряжены, помня о том, что Шляпу, конечно, можно уговорить, но опасаясь пакости от Дамблдора. Однако все было более-менее спокойно. Шляпа спела свою привычную песню, начали вызывать для распределения.

— Реддл, Томас, — первым вызвали Гарри, старательно изображавшего испуг. Усевшись на табурет, он подмигнул Гермионе, казалось, готовой заплакать.

— Вижу, все вижу… — проворчал знакомый голос в голове мальчика, показывавшего сейчас историю, увиденную в предыдущем мире. — Куда же тебя послать…

— Рейвенкло, пожалуйста, — попросил мальчик, вызывая в памяти сравнительную таблицу чар по мощности из курса пятого года. — И невесту мою тоже.

— И невесту твою тоже, — согласился голос. — Хотя меня просили отправить тебя на Слизерин, но ты ему совсем не подходишь, а на Гриффиндоре будут трупы. Не скажу, что ты не имеешь права, но все же… Рейвенкло! — выкрикнула шляпа, затем сдернутая с головы, что позволило Гарри встать и двинуться в сторону «синего» стола. Вежливо поздоровавшись, мальчик сел, принявшись внимательно наблюдать за Гермионой.

Девочке же становилось все страшнее с каждой минутой, поэтому, когда ее вызвали, она чуть ли не бегом отправилась к табурету. Страх и паника смывали все попытки настроиться, но Гермиона не зря прошла столько в первой жизни. Девочка стиснула зубы, и принялась думать о Рейвенкло, поэтому шляпа прокричала факультет еще в воздухе.

Гарри отметил недовольную гримасу рыжего мужчины, очень похожего на Дамблдора лицом и на Уизли цветом волос. Возможно, это было не просто так, а пока, радостно улыбнувшись Гермионе, он помог девочке усесться за стол. Староста мальчиков уже хотел открыть рот, но увидел кольца и понимающе кивнул. Помолвленным было можно. Очень многое было можно помолвленным, что несказанно радовало девочку, страх которой рядом с ее Гарри просто улетучился, как будто не было его.

— Профессор Флитвик выглядит очень молодым, — шепнула Гермиона Гарри, робко улыбнувшись. — Профессора Слизнота мы знаем, ну и Дамблдор, конечно… Еще профессор Вилкост, она за мной приходила.

— Значит, большую часть мы знаем, — кивнул Гарри. — Особенно — что от них ожидать.

— Главное, что мы вместе, — девочка была счастлива. На душе было спокойно, а страхи куда-то делись.

— Кушать нужно осторожно, помнишь? — поинтересовался мальчик, получив в ответ кивок.

Это они уже проходили, потому, когда появились блюда, Гермиона даже не дернулась, точно зная, что Гарри и выберет правильные блюда, и проверит их на зелья. Зелий в еде, впрочем, не было, что порадовало. Кушала девочка медленно, не торопясь, тщательно пережевывая пищу. Она помнила науку из прошлой жизни, поэтому даже не пыталась накинуться на блюда, как делал кое-кто за столом Гриффиндора. Наблюдавший за первачками староста улыбнулся. Применение чар проверки, да еще рукой, он заметил, сделав какие-то свои выводы, которыми поделился с сидевшими рядом.

Песнопений не было, был просто развод по спальням. На удивление, спальни оказались индивидуальными, что девочку, только что простившуюся с мальчиком, порадовало. Это было, с ее точки зрения, безопасно. Гарри же чувствовал себя некомфортно, привыкнув к тому, что Гермиона всегда рядом. Понадеявшись на то, что за ночь ничего не случится, мальчик просто упал спать — день выдался непростой.

Ночью Гарри снилась жизнь Реддла. Отчего тот так обозлился, было понятно — приют есть приют. Мальчика били, желая сломать, часто оставляли без еды, отчего тот только наливался ненавистью, желая отомстить. Также, как Гермионе нельзя было возвращаться в ее семью, Гарри нельзя было в приют. Нужно было дотянуть до каникул, чтобы посетить гоблинов. Возможно, какой-то выход был.

Ночью Гермионе снилась жизнь Виктории. Оказывается, девочка умерла гораздо раньше, а на ее место попала чья-то душа, оставившая ворох информации Гермионе, с которой еще нужно было разбираться. Но и та душа, что была в девочке ее жизни просто не выдержала. Гермиона не была уверена, что выдержит и она, поэтому просто надеялась на то, что Гарри что-нибудь придумает. Все произошедшее выбило почву из-под ног девочки, заставив ощутить себя какой-то потерянной, и, если бы не Гарри, все было бы намного хуже. А так…

Под самое утро Гарри проснулся отдохнувшим, умылся, оделся и выскочил из спальни, чтобы в гостиной дождаться свою самую любимую на свете девочку. В гостиной было пусто — рейвенкловцы еще видели свои сны. Прошло не так много времени, когда в гостиной появилась сразу же замеченная мальчиком Гермиона.

— Здравствуй, милая, — обнял ее Гарри.

— Здравствуй, любимый, — прошептала чего-то испугавшаяся девочка, прижимаясь к нему, отчего страх уходил.

Гарри погладил свою невесту, ощущая ее какой-то очень родной и близкой. Начинался новый день и что именно он принесет им, было неизвестно. Пора было идти на завтрак, но нельзя было выдавать свою осведомленность, поэтому Гермиона и Гарри устроились в объятиях друг друга в углу на диване. Нужно было подождать старосту.

Глава 6

Вороны промеж собой почти не общались, что было Гермионе и Гарри на руку. Завтрак зелий все также не содержал, что радовало, а вот Дамблдор, присутствовавший на завтраке, явно пытался прочитать мысли Гарри, ну теперь-то уже Тома, однако не преуспел. Либо еще не имел того опыта, или еще по какой-то причине. При этом рыжий мужчина смотрел на Гермиону со трудно скрываемой брезгливостью, что полностью его характеризовало, хотя и было ожидаемо.

Первым уроком оказались чары. Традиция начинать с урока декана, по-видимому, существовала в веках.

— Палочкой колдуем, не забывай, — напомнил невесте Гарри. — Будь осторожна.

— Да, предупреждать о своих возможностях нельзя, — кивнула девочка. — Кстати, я откуда-то знаю, что скоро война начнется, вот не помню только, когда.

— По воспоминаниям, которые мне показывал директор, — мальчик покопался в памяти. — Через год или около того, так что время пока есть.

— Дамблдор на меня смотрит, как те… — поделилась Гермиона. — Которые в ошейнике держали.

— Учитывая, с кем он дружит… — мальчик вздохнул, вспоминая о визите к старому историку. — Неудивительно.

— Да уж, — кивнула девочка.

Осознавать, что здесь они совсем одни, а враг совсем рядом, было сложно. Гарри понимал — Дамблдора надо уничтожить, но вот как — это был вопрос, и очень серьезный, ибо сколько у рыжего крестражей, не знал никто. С другой стороны, планы будущего директора, если они были, оказались уже нарушены — не только сменой души Тома, но и помолвкой. С другой стороны, Гермиона теперь была в серьезной опасности, если планы у Дамблдора были.

— Мисс Уотсон и мистер Реддл, задержитесь, пожалуйста, — попросил профессор, когда урок закончился.

— Да, сэр, — одновременно ответили оба, с непониманием переглянувшись. Стоило всем выйти из класса, мистер Флитвик замер дверь, быстро проговорив клятву о сохранении конфиденциальности.

— Вы помолвлены магически, — произнес совсем молодой профессор. — Это дает вам особые права, учитывая, что расставаться вам тяжело. Кроме того, вам было скучно на уроке, ничего не хотите мне рассказать?

— Если вы не обязаны рассказывать это директору, — привычно опасаясь Дамблдора, Гарри забыл, что тот еще не директор.

— Не обязан, — вздохнул Филиус, чувствуя большую тайну.

— Тогда… — Гермиона кивнула на часы, Гарри внимательно посмотрел на профессора.

— После уроков, — понял профессор Флитвик, решив, все-таки, запросить сородичей об этих двоих. Почувствовав запах большой тайны, Филиус рисковать не хотел.

Гарри опасности от профессора не чувствовал, понимая при этом, что любимая просто устала, поэтому доверилась ему. Слишком уж сложной оказалась их память и, если мальчик мог просто пожать плечами и все, то Гермиона нет. Во-первых, и в покинутой жизни, и в этой над телом издевались и издевались сильно, во-вторых, здесь у нее был только Гарри, а вот жила она у людей с такими наклонностями, что их хотелось просто уничтожить. Гермиона же пыталась вспомнить, что было в последнюю неделю у Виктории перед поездом в Хогвартс и не могла. Это могло означать очень многое, потому что так просто память у людей не теряется. Осознавая себя совершенно беззащитной перед произволом взрослых, что для девочки было новым ощущением, она попала в логический тупик. Все-таки, детство Гермионы прошло в гораздо более поздние года, поэтому реальность тридцатых ее несколько оглушила. Если бы девочка была одна, она бы, наверное… Но у нее был Гарри.

Урок Защиты от Темных Искусств совершенно не походил на тот балаган, что был в прошлом Гермионы и Гарри. Галатея Вилкост приветливо кивнула Гермионе и удивленно расширила глаза, но лишь на мгновение. Губы женщины тронула улыбка. Она повернулась к классу, полному детей, с интересом смотрящих на нее, начав урок.

— Мы с вами будем изучать защиту от Темных Искусств, — заговорила профессор Вилкост ровным голосом. — Для того, чтобы знать, как защищаться, нужно, прежде всего, знать опасности этих искусств. Традиционно к ним относятся Магия Крови, Некромантия и Демонология. При этом не стоит забывать, что некоторые разделы Тьмы могут быть использованы во благо. Например, искусство работы с мертвой плотью может применяться для создания армии, а может — и для излечения недугов.

— Значит, все зависит от того, кто это использует? — поинтересовался кто-то из учеников.

— Да, — кивнула женщина. — Все зависит от ваших устремлений. Инквизиция действовала во имя Света, убив множество магов — и взрослых, и детей. Певереллы в свое время правили этими землями, создав различные убежища для магов, спасшие множество магов. Вы должны научиться думать, что есть хорошо, а что есть плохо.

— А если кто-то, считая, что делает хорошо, сделает плохо? — тихо поинтересовалась Гермиона.

— Такое бывает, — кивнула Галатея. — Перейдем к сути нашего урока.

Профессор начала от общих примеров применения тех или иных чар, затем заговорила о магических животных, начав с единорогов. То, что этих волшебных животных убивать нельзя, Гермиона и Гарри знали и раньше, но вот почему — эта информация была новой. Очень много именно новой информации оказалось на уроке Защиты, что заставляло девочку вздыхать — в их прошлом, что лежало в будущем, их действительно ничему не учили.

По итогам дня выходило, что новостей для обоих не было только на Зельях и Чарах, возможно, еще и Трансфигурации, которой пока не было, а вот все остальное… В тридцатые годы, как оказалось, предметов было больше и учили им серьезнее.

— Интересно, почему тогда в нашем времени все было таким… — вздохнула Гермиона. — Как будто…

— Мадам Вилкост нам сказала, что мы должны уметь думать… — задумчиво проговорил Гарри. — В нашем Хогвартсе это никто и никогда не говорил. Скорее, наоборот.

— Значит, кому-то было нужно, чтобы мы не думали, — сделала девочка логичный вывод.

— Понятно кому, — кивнул Гарри.

Действительно, кому такое было нужно, оба осознавали, вот только зачем… Это как раз и был самый важный вопрос, правда, подумать над ним можно было и позже, а пока желудок звал в Большой зал, так как подошло время обеда, пропускать который оба не желали. Правда, забывать проверять они тоже не желали, потому что сюрпризы были никому не нужны. Особенно такие.

* * *

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор произошедшего не понимал, ведь он сделал все так, как советовал геля — выбрал волчонка, бастарда древней семьи, обеспечил ему не самое приятное детство, хотя магглы и сами отлично справлялись, затем показал магию, против которой мальчишка был бессилен и уже готовился к следующим шагам, но… В школу тот приехал уже совсем другим, да еще и обручился с… отродьем.

Дамблдор разделял мнение Геллерта о том, что евреев, цыган, славян следует уничтожить, дабы расчистить жизненное пространство для истинных магов, избавившись от всякого отребья, и вот в школу приезжает… это. Первым желанием Альбуса было уничтожить девчонку, к счастью, он вовремя остановился, наложив диагностическое. Девчонка была помолвлена Волей Магии, что означало отсутствие над ней власти Дамблдора. Впрочем, у нее были опекуны, которые вполне могли бы… Правда, сути проблемы это не решало — мальчишка, испытавший любовь, был уже непригоден. Давний друг много экспериментировал с отродьями, установив, что в таких случаях материал уже к использованию непригоден.

Ситуация осложнялась еще и тем, что до каникул Дамблдор не мог покинуть замок, чтобы посоветоваться, поэтому решил пока ничего не предпринимать. Мальчишке еще предстояло учиться в школе, а Геля обещал устроить много веселого магглам прямо в следующем году, поэтому стоило просто подождать. Ждать Альбус умел, хотя понимал, что проект пора менять, но, возможно еще существовало решение.

— Аристократишки заплатят… — бормотал себе под нос Дамблдор. — За все заплатят. А магглы будут ползать передо мной и лизать туфли! Я отомщу за тебя, Ариадна!

Галатея Вилкост изменения в девочке заметила. И кольца помолвки тоже, но главное было в другом — исчезла сломленность девочки, она будто бы стала намного взрослее, и это было необычно. Такие случаи известны были, правда, практически все они были связаны с предвидением будущего. Именно то, как теперь смотрела и двигалась девочка, говорило о том, что мисс Уотсон могла увидеть будущее время, что ее закалило, а не сломало окончательно. Над этим стоило подумать.

Профессор Слизнот заметил, что его объяснения были интересны всем, за исключением двух воронов, которым было определенно скучно. Это выдавало глубокие знания, которых у магглорожденных по определению быть не могло. Гораций решил присмотреться к ним, но ничего пока не предпринимать — времени, по его мнению, было еще вагон.

Профессор Флитвик рассматривал ответ из банка. Почти никто не знал, что Филиус был специально измененным стопроцентным гоблином. Для его создания использовались человеческие самки, о которых более никто не слышал, но уж очень нужны были гоблинам сведения из сердца магического мира — из школы. Его сородич Ухогрыз рекомендовал доставить обоих школьников в банк для проверки как можно скорее. Зная, что сородичи так просто не возбуждаются, Филиус уже не знал, что и думать. Впрочем, беседа после уроков могла бы дать больше информации.

* * *

— Здравствуйте, профессор, — поздоровался Гарри, когда вечером они вошли в кабинет к декану.

— Присаживайтесь, — пригласил Филиус, внимательно наблюдая за тем, как первокурсники садятся.

Выбравшие кресла так, чтобы видеть и дверь, и окно, они привлекали внимание мастера боя, а уж то, как мальчик проверил и кресло на сюрпризы… Да и посадка была интересной — мистер Реддл был готов именно к бою, что выдавало в нем того, кто этот самый бой видел. Ситуация становилась все интереснее.

— Я хотел поговорить с вами о том, что вам скучно на уроке, — начал профессор Флитвик, но запнулся, потому что мальчик поднял руку, молча продемонстрировав ему все чары за первый курс. Без палочки. Филиусу стало не слишком хорошо — первокурсник такого знать не мог.

— Нам скучно на уроке, но знать об этом не нужно, — вздохнула Гермиона, внимательно наблюдая за деканом, что тот, несомненно, видел.

— Могу я поинтересоваться, откуда? — спросил профессор.

— У вас есть Омут Памяти? — задал встречный вопрос Гарри.

— Конечно, — кивнул сосредоточенный, как перед боем, Филиус. — Вот.

Он поставил перед ними двумя уже знакомый артефакт, повторив клятву — настолько любопытно было профессору. Гарри остановил Гермиону, прижав на мгновение к себе, затем принявшись выкладывать нити воспоминаний. Не позволяя возлюбленной достать палочку, уже многое понявший мальчик выложил воспоминания о разговоре на призрачном вокзале, а потом и о «темном лорде Дамблдоре». Гарри не подделывал воспоминания, но выкладывал только то, что, по его мнению, было сравнительно безопасно.

— Не надо, — закончив, шепнул он девочке. — Ты плакать будешь, а это никому не нужно.

— Спасибо, — кивнул в ответ на приглашающий жест декан, погружаясь в Омут, а Гарри обнял свою любимую, с тоской глядя в окно. Ему хотелось просто покоя. Только теперь мальчик понял, насколько же устал от войн и беготни. Семьи хотелось и тишины.

— Спасибо, — ответила Гарри Гермиона.

Филиус же смотрел. Сцена на призрачном вокзале ужаснула гоблина, узнавшего признаки посмертного действия, что означало — Дамблдор действительно создал филактерию в живом существе, что было возможно только методом убийства близкого родственника носителя по женской линии — мамы, сестры, дочери. Затем откровения о «темном лорде» профессора уже не удивили. Показанное ему означало, что как минимум мальчик не раз переходил Грань.

— В субботу мы с вами отправимся в Гринготтс, — произнес поднявший голову от артефакта декан. — Если кто-то спросит — вы приходили за дополнительной литературой. А сейчас — следуйте за мной.

Филиус очень хорошо понимал, что эти двое уже являются семьей, поэтому отдал распоряжения домовикам, ведя за собой мальчика и девочку. Гермиона недоумевала, но рот открывать не спешила, надеясь на то, что жених потом расскажет. «Наверное, Малфой-манор что-то сломал во мне», — подумала девочка, стараясь не вспоминать. Голова немного кружилась, что ей совершенно не нравилось, однако терпеть было можно и Гермиона терпела.

Поднявшись в гостиную, где на них не обратил внимания вообще никто, Гермиона и Гарри проследовали за профессором к стене укрытой каким-то гобеленом, но декан просто прошел насквозь, не останавливаясь, за ним шагнули и дети, чтобы увидеть небольшую гостиную с тремя дверьми.

— Вот здесь вы будете жить, — улыбнулся профессор Флитвик. — Это ваши апартаменты для особых случаев. Ваш случай мне видится вполне особенным.

Попрощавшись, декан удалился, а очень удивленная Гермиона просто застыла посреди гостиной. Это действительно был совершенно неожиданный сюрприз, осознать который еще предстояло.

Глава 7

Гермиона просто не могла прийти в себя от поступка декана — им с Гарри выделили отдельные покои. Отдельные ото всех, поэтому теперь не нужно было разлучаться, что неожиданно вызвало слезоразлив у тяжело опустившейся на стул девочки. Гермиона сама не понимала, почему реагирует слезами буквально на что угодно. Еще и головокружение беспокоило девочку, игнорировать которое получалось не всегда.

Кинувшийся к любимой Гарри заметил ее бледность, сразу же подумав о целителях, сейчас, к сожалению, недоступных. Можно ли доверять школьному, он не знал и проверять не хотел, а для Мунго у них обоих не было денег. Поэтому, понадеявшись на то, что само рассосется, мальчик решил уложить девочку в постель.

— Голова кружится, — пожаловалась Гермиона. — Весь день сегодня и совершенно непонятно, почему.

— Нужно будет добраться до целителей, — ответил Гарри, приподнимая ее чарами, чтобы отнести в спальню. — Пока давай полежим?

— Хорошо, — кивнула девочка, пытаясь собраться с силами, чтобы раздеться, но сил просто не было, что вызвало новую порцию слез.

— Не надо плакать, моя хорошая, — мальчик чувствовал подступающую панику — что делать в таком случае он не знал. — Мы что-нибудь обязательно придумаем.

Гермиона просто обняла его покрепче, пытаясь справиться со слезами. Почему-то получалось плохо, даже очень — остановиться все не выходило, а Гарри просто прижал любимую к себе и гладил ее по голове. Мальчик молчал, давая выплакаться, а вот его девочка от этого тепла просто выплакивала все произошедшее. Наконец, рыдания стихли и Гермиона вдруг поняла.

— Это от тела слезы, — еще шмыгая носом, объяснила она. — Это оно от твоего тепла и от безопасности.

— Какой же страшной была жизнь Виктории… — повторил Гарри, слышанные когда-то в убежище Тойт слова. — И твоя тоже не сильно радостная…

— И твоя… — прошептала Гермиона. — Так захотелось вдруг, чтобы как в детстве — мама обняла, папа, и все горести были только сном…

— Устала ты у меня, — мальчик не признавался, но ему тоже очень хотелось покоя и тепла, просто до воя, до зубовного скрежета, но это было невозможно.

— Давай спать ложиться, — предложила успокоившаяся девочка.

— Давай, — согласился Гарри.

Спальня показалась обоим поистине королевской — большая кровать, тумбочки, даже трельяж. Да и ванная комната была оформлена не просто душем, а вполне так полноценной купальней, но Гермиона решила обойтись душем — головокружение смущало. Пропадавшее лежа, оно намекало на неприятные открытия, которых очень хотелось избежать.

В эту ночь ни Гарри, ни Гермионе ничего не снилось. Они сладко спали в общей кровати, прижавшись друг к другу и совершенно не думали о том, что происходит в мире. Филиус Флитвик раз за разом пересматривал воспоминания, понимая, что будущее у них совершенно безрадостное — раз к власти пробрался маг, создавший филактерию в теле ребенка. Раньше субботы покинуть замок было невозможно, кроме как по особому распоряжению, но вот информировать Диппета Филиусу очень не хотелось. Кому в таких условиях можно доверять, он в принципе не знал. Впрочем, до субботы было не так далеко, поэтому можно было и подождать.

Галатея заметила взгляд Альбуса, которого она недолюбливала, направленный на девочку и ее мальчика. Злость в глазах профессора Трансфигурации в отношении двоих сирот, профессору ЗОТИ не понравилась, потому она решила понаблюдать за Дамблдором. Профессор Вилкост отлично знала, как отлично умеют маскироваться демонологи, не желая оказаться посреди ритуала недоучки.

Утро наступило спокойно, отлично выспавшиеся дети попытались вскочить, что у Гермионы сразу не получилось. Но поднявшись медленно и спокойно, она не ощутила головокружения, страшно этому факту обрадовавшись. Сегодня им предстоял Дамблдор. Не только он, еще Биннс и Бири, но второго девочка не знала, а первый означал два часа здорового сна. После Дамблдора будет очень вовремя.

Одевшись и выйдя в общую гостиную, почему-то не замеченные никем Гермиона и Гарри поспешили в Большой зал на завтрак. Видимо, у покоев, предоставленных им профессором, был какой-то секрет. Впрочем, задумываться об этом не хотелось, впереди их ожидал враг. Гермиона очень хорошо понимала это, борясь с поднимавшимся из глубин сознания страхом.

Зелий в завтраке не было, поэтому, сосредоточенно жуя, девочка пыталась разобраться с памятью Виктории, чтобы отвлечься. Память была многослойной, Гермиона когда-то о таком читала, и, если то, что осталось от малышки было просто пронизано ужасом, то вот более поздняя память принадлежала более взрослому человеку, навскидку, лет двадцати. Почему-то эта память была изначально заблокирована, но Гермиона эту сказку уже знала — ведь она блокировала память родителей после шестого курса.

Тут нужно было время, чтобы разобраться, поэтому девочка отложила это на вечер. Идя вместе с Гарри к знакомому кабинету трансфигурации, Гермиона настраивала себя на встречу с Пожирателями. Нужно было ничем не выдать себя, даже если Дамблдор попытается прочитать память. Смотреть в глаза профессору было нельзя, а нужно было… Гермиона внезапно поняла — нужно изображать страх! Правда именно изображать не понадобилось — из памяти вплыл тот, в черном, что тащил ее за ошейник по коридору, и девочку затопил уже однажды пережитый ужас.

— Что такое? Что случилось? — моментально отреагировал Гарри на дрожь возлюбленной.

— Я п-пуст-тила стра-страх, — заикаясь, произнесла Гермиона, показывая, что пережитое в прошлой жизни тоже оставило свой след. — Что… бы Д-Дамблдор…

— Понял, — кивнул мальчик, ему было не по себе от страха девочки, но причину такого поведения он понимал. — Только не перегрузи сердце, помнишь, что нам про страх говорили?

— Помню, — тихо пискнула Гермиона, принявшись потихоньку успокаиваться.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор вошел в класс сразу же с удовлетворением отметив страх отродья. Совсем недавно Геллерт показывал ему большой лагерь, где отродий перерабатывали на перчатки и мыло, вот там же Дамблдор видел похожий страх, собираемый специальными артефактами. Улыбнувшись, пришедший в отличное настроение профессор принялся читатьлекцию о предмете, практически полностью повторяя первый урок Маккошки, насколько Гарри, заметивший радостную улыбку Дамблдора, помнил. Врагу очень понравился страх Гермионы, а это значило, что тот готовится ударить. И это было очень нехорошо по мнению мальчика, ибо сможет ли он справиться с врагом один на один, Гарри не знал.

— Мисс Уотсон очень неплохо справилась, несмотря на происхождение, — позволил себе приподнять маску Альбус. — Пять баллов Рейвенкло.

Это была еще одна толика информации, по мнению девочки. Значит, такую реакцию вызывало именно происхождение тела — надо было срочно разобраться в том, что произошло с Викторией и что хранила ее память.

* * *

Оказавшись в спальне, Гермиона уселась на кровать, глубоко задумавшись. Нужно было расшатать блокировку, для чего ей нужна была помощь Гарри. Поэтому девочка посмотрела в глаза жениху, тихо вздохнув про себя — с ментальными науками у жениха всегда было не очень.

— Гарри, помоги мне расшатать блок, пожалуйста, — попросила Гермиона. — Мне нужно добраться до воспоминаний Виктории, но они почему-то блокированы.

— Мастер Риган говорил, что при переселении могут блокироваться, — вспомнил Гарри. — Если тело намного младше, но наши не заблокировались…

— Мы не настолько старше, — сообщила девочка. — Значит, переселился кто-то в два-три раза старший, я хочу знать, что там спрятано!

— Хорошо, буду долбить со своей стороны, — кивнул мальчик, поднимая руку, тут можно было обойтись без палочки. — Готова?

И двое детей застыли друг напротив друга. Поначалу блок даже и не думал поддаваться, но затем дело пошло и вдруг перед мысленным взглядом Гермионы начали появляться картины. Статические картинки, которых она не понимала, но продолжала работать над блоком, укрывшим воспоминания, а картинок становилось все больше. Это были статичные срезы воспоминаний, о таком девочка читала.

— Сестра твоей бабушки осталась в Испании и была замучена… — голос на том языке, который не был английским, но на нем говорила Виктория. Гермиона почему-то понимала, о чем идет речь. — В семье каждого из нас есть хоть кто-то, проживший страшное время…

Звуки сирены всколыхнули тишину, появился вид города, украшенного золотыми куполами, над которым реял незнакомый Гермионе флаг. А сирены все ревели и ревели, но были они не страшными, а какими-то очень печальными. От их звука хотелось почему-то плакать.

Затем появился кинотеатр, в котором показывался фильм. Гермиона, в отличие от Гарри, в кинотеатре бывала, поэтому легко узнала его, вот только фильм был очень страшным. Начинался он с играющих малышей, чем-то занимающихся мам, а потом сразу — колючая проволока, мертвые люди, буквально скелеты… Гермиона не смогла выдержать этой картины, выскочив из памяти Виктории и заплакав — это было очень, просто запредельно страшно.

Бледный Гарри обнимал любимую, ведь он тоже увидел те же картины, что и она. Теперь мальчик понимал, почему память была блокирована — такие ужасы Гермиона могла бы и не пережить, или вообще сойти с ума. Очень страшными оказались те несколько кадров, которые они успели увидеть.

— Что это? Где это? — пораженно спросила Гермиона.

— Не знаю, — покачал головой Гарри. — Надо ли смотреть дальше?

— Надо! — уверенно произнесла девочка. — Мы должны знать, хотя бы, где и когда это произошло!

— Хорошо, — кивнул мальчик, остро пожалей об отсутствии умиротворяющего бальзама.

Теперь уже они шли целенаправленно, стараясь найти именно те картины. Где-то мелькнула дата, заставив сильно удивиться Гермиону, но затем она, наконец, увидела. Это был фильм, на который привели детей где-то второго-третьего курса в одинаковой, явно школьной, форме. И они смотрели эти жуткие картины, и многие не сдерживали слез. А на экране шли солдаты, что-то горело, что-то взрывалось. Но страшнее всего были эти люди… И те, кто в черном — их Гермиона узнала, и те, кто в полосатой одежде, и те… голые тела, сложенные поленницей. Это было страшно, просто жутко, а еще негромкий, какой-то усталый голос рассказывал…

Гермиона просто чуть не потеряла сознание, когда увидела только одно-единственное лицо. Она помнила этого мальчика, на фотографии уже мертвого. Это он помогал нести ее… Поэтому девочка и вспомнила.

— Значит, это из будущего… — тихо проговорил Гарри, хорошо рассмотревший даты на экране. — И… Что теперь?

— Мы должны как-то предупредить… Но вот кого… — девочка чувствовала слабость, внезапно навалившуюся на нее. — Нужно будет еще попробовать, вдруг мы увидим, кого нужно предупредить?

— Гоблинов спросим, — решил мальчик. — Давай поспим, а то ты совсем бледная.

— Давай, — кивнула Гермиона.

В памяти Виктории, пришедшей из конца девяностых, хранились очень уж страшные картины. И говорили они о ближайшем будущем, при этом что-то напоминая уже самой Гермионе. Но девочка не хотела вспоминать — очень уж страшно было. Гарри же обнаружил что-то схожее в увиденном с теми колдографиями, что показала Батильда Бэгшот. Форма на одетых в черное напоминала ту, в которой был Гриндевальд. Колдография была старой, застывшей, но вот похожесть угадывалась.

— На Гриндевальда похожи те, что в черном, — заметил Гарри.

— Точно! — поняла Гермиона. — Тогда, получается, и Дамблдор…

— Получается, — кивнул мальчик, тяжело вздохнув. — Нужно искать союзников.

Девочка только молча кивнула, все было понятно и так. Осознавать, что прямо сейчас где-то маршируют бесчисленные орды страшно выглядящих «черных», было очень трудно. А еще труднее понимать, что совсем скоро начнется очень страшное время, ведь голос в фильме не мог обманывать? А он говорил и о Британии….

С этими мыслями они укладывались спать. Наверное, Гермиона слишком уж расшатала блок, потому что во сне она видела города и кадры какого-то старого фильма под названием «хроника». Девочка видела в зеркале, какой была Виктория там, осознавая, что они очень похожи здесь. Это означало что-то очень важное, вот только Гермиона не могла понять, что именно. Она мучилась, пытаясь осознать, но у нее никак не получалось.

Гарри же вспомнил, что Том, если верить воспоминаниям, которые показал Дамблдор, очень боялся смерти, потому что его посылали из Хогвартса в приют, а там была война. То есть… Получалось, что и здесь она вот-вот начнется. С этим можно было что-то сделать, наверное, но вот поверят ли им?

Глава 8

Гермиону беспокоила оговорка Дамблдора о происхождении. Так как профессор спокойно отнесся к другим магглокровкам, выделив только ее, то эта оговорка могла быть вовсе не о статусе крови. Ночью ей приснились эпизоды: голые дети, чем-то неуловимо похожие, «это идиш», а потом сразу же за этим, «нашу бабушку замучили». Но Гермиона не знала ни бело-голубого флага, ни что такое «идиш», поняв одно — та Виктория из будущего, возможно, стала своей родственницей и от этого они похожи.

Утро наступило, пожалуй, неожиданно. Гермиона открыла глаза, обнаружив себя в объятиях Гарри и некоторое время приходила в себя. Скоро нужно было идти к гоблинам, если декан не соврал. Хотелось верить в то, что не соврал, так как за Флитвиком такого не водилось, насколько она помнила.

— Ну что, встаем? — поинтересовался Гарри, всю ночь гладивший вскрикивавшую возлюбленную. Видимо, сны у нее были так себе.

— Встаем, — кивнула девочка, медленно принимая сидячее положение. Голова пока не кружилась.

Однако стоило ей встать, как тело сразу же повело в сторону, жених только и успел поймать. Гарри понял — целитель нужен срочно. Что происходит с любимой, мальчик не понимал, надеясь только на то, что ничего страшного. Может быть, она просто устала? Впрочем, сейчас от них пока ничего не зависело — нужно было собираться на завтрак и к декану.

На завтраке, что характерно, отсутствовал Дамблдор. С одной стороны, это позволило спокойно покушать, а вот с другой — вызывало настороженность. Врага желательно держать перед глазами — это Гарри знал точно. Проверять еду на зелья мальчик не уставал, несмотря на то что зелий не было. Но еще покойный Грюм говорил, что «лучше быть параноиком, чем трупом», а он точно знал, как правильно.

— Значит, мы сейчас к декану? — несколько бледноватая Гермиона, тем не менее, спокойна ела завтрак. Усталости девочка не чувствовала, головокружения тоже. Почему-то голова начинала кружиться только стоя, это вызывало удивление.

— Доедим и пойдем, — кивнул Гарри, прожевывая сосиску. — А там сделаем то, о чем говорил Тойт.

— Надеюсь, что появится хоть какая защита, — тихо произнесла девочка, которую временами накрывал страх, особенно когда Дамблдор смотрел… так.

— Я тоже надеюсь, — очень серьезно произнес мальчик. — И целителя бы тебе…

Доев, подростки одновременно встали, причем Гарри уже привычно поддержал возлюбленную. Гермиона только вздохнула, понимая уже, что с телом что-то происходит. Но времени не было, по мнению обоих, поэтому они двинулись к покоям уже ожидавшего их декана.

Филиус с утра получил еще одно письмо от сородича, с просьбой ускорить прибытие именно этих детей и теперь недоумевал — чем же таким они важны? Наконец, двое, о которых так беспокоился народ гоблинов, появились на пороге его покоев, будучи приглашенными внутрь. Девочка была бледной, мальчик выглядел обеспокоенным, но вот в Больничное крыло профессор не торопился, взамен направившись к камину.

— Мы с вами сейчас отправимся в банк, — проговорил Филиус. — Там будет стандартная проверка.

— Это правильно, — кивнул Гарри, отлично помня, что было в прошлой жизни. — Ты как? — тихо спросил он Гермиону.

— Я хорошо, — вздохнула она. — Пойдем?

— Готовы? — поинтересовался профессор и сыпанул летучего пороха в камин. — Гринготтс, Гриппопух!

Шагнув в камин, все трое оказались в небольшой комнате, а совсем не в операционном зале. За столом обнаружился выглядевший пожилым гоблин классического вида. Он внимательно посмотрел на подростков, молча указав им на кресло, чуть поодаль сел и Филиус.

— Мы не любим магов, — заговорил сотрудник банка. — Но дети священны для любого народа. Маги об этом забыли, поэтому мы поможем вам.

На стол легли два полукруглых камня, о назначении которых нетрудно было догадаться, поэтому Гарри и Гермиона, переглянувшись, проделали уже знакомые движения, очень сильно удивив гоблина. Впрочем, увидев результат, неожиданно вспотевший сотрудник банка об этом уже не думал.

Увидев состояние сородича, Филиус понял, что легко не будет, а будет очень и очень непросто. Старшего куратора в таком состоянии профессор Флитвик не видел никогда в жизни. Он внимательно смотрел на менявшие цвет кристаллы, не понимая, что так испугало куратора.

Гермиона оперлась о плечо Гарри, прикрыв глаза, девочке было отчего-то не сильно хорошо. Мальчик же обнял ее и гладил по голове, думая о том, что делать дальше. Вид гоблина он не интерпретировал. Тем времени камни приобрели свой изначальный цвет, а перед гоблином лег лист пергамента, взглянув в который, сотрудник бынка тяжело вздохнул.

— Вы Тойт, — произнес он. — Это значит, что вы в опасности. В Британии Тойт нет, поэтому вы получите убежище в родственной семье — Певерелл. Там живых не осталось, но зато есть крепость. Филиус!

— Да, куратор? — подскочил профессор Флитвик.

— Ты сможешь изобразить несчастный случай с этими двумя? — поинтересовался сотрудник банка.

— Конечно, — неприятно усмехнулся Филиус. — Сегодня?

— Сегодня, — кивнул гоблин. — Мы не можем оставить в опасности детей Смерти, нам этого просто не простят. Поэтому я отправлю их сейчас в крепость, а ты изобрази смерть.

— Сделаю, — кивнул Филиус.

— Что происходит? — поинтересовался Гарри, прижимавший к себе устало прикрывшую глаза Гермиону.

— Вы — Тойт, для Британии — Певерелл, согласно договора между семьями, — непонятно объяснил ему названный куратором гоблин. — Это значит, во-первых, герцоги, во-вторых, некроманты, то есть лакомая цель для аристократов. Некромантия, конечно, не запрещена, но уже не приветствуется. Поэтому вы находитесь в опасности. С этого момента нет ни мисс… Уотсон, ни мистера Реддла. Если вы вернетесь в школу, вас могут попытаться убить, просто из страха, понимаете? А так как вы находитесь в браке, то и матримониальные планы бесполезны.

— Как в браке? — удивилась Гермиона, открывая глаза.

— Тут написано, — постучал сотрудник банка по пергаменту когтем. — Полный магический брак. Нерушимый. Так что вы сейчас получите порт-ключ в крепость Певерелл, где для вас будет безопасно, а ваш уважаемый профессор сделает так, чтобы все поверили в вашу гибель.

— Благодарим вас! — Гарри понял, какой подарок у них образовался. — Нам бы еще целителя…

— Тут мы помочь не можем, — покачал головой гоблин. — Попробуйте спросить в крепости у портретов, возможно есть какой-то договор…

— Понял, — сосредоточенно кивнул Гарри, беря со стола появившийся там маленький череп. — Спасибо вам за все.

* * *

В субботу Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор не выдержал, решив посоветоваться с Геллертом по поводу своего проекта. Не желая быть застигнутым кем-то из коллег, да и не зная, кому докладывают домовики, профессор трансфигурации перенесся домой камином, где стояло большое зеркало для связи. С Гриндевальдом Дамблдора связывала не только крепкая дружба. Сестра Геллерта была невестой Альбуса, но это держалось в тайне, ибо с Гриндевальдом Дамблдор считался в ссоре, что было очень удобно.

— Здравствуй, Альби, — с поверхности зеркала улыбался Геллерт, одетый в красивую черную форму, украшенную знаками молний и крестами. — Что случилось?

— Здравствуй, Геллерт, — вздохнул рыжий волшебник в простой черной мантии. — Посоветоваться хотел. У меня проект куклы с хорошей родословной, чтобы взять под контроль аристократию.

— Да, помню, — кивнул Гриндевальд. Он явно находился не дома, что было заметно по раздетым трупам на заднем плане. — И что?

— Приехал в школу помолвленным с отродьем, — сообщил Дамблдор. — Полная магическая помолвка, так что без отката даже убить нельзя, ну ты помнишь…

— Тогда выбери себе другого, а этого… — задумчиво проговорил Геллерт. — У вас же бьют всех? — поинтересовался он.

— Пока да, — кивнул Альбус. — Хотя в отношении девочек это уже не особо применяется.

— Рано или поздно отродье нарушит правила… — весело произнес Гриндевальд. — Ты будешь наказывать его за нее при ней, не до смерти, но…

— Я понял, — заулыбался понявший задумку друга Дамблдор. Рано или поздно приютский мальчик девчонку возненавидит, помолвка разорвется и можно будет вернуться к предыдущему плану. — Спасибо тебе! А у тебя чего нового?

— Да пока ничего, — ухмыльнулся Геллерт. — Экспериментирую со щенками отродий, вроде бы начало получаться сливать магию до опустошения ядра, только дохнут быстро.

— Ничего, у тебя их еще много, — ухмыльнулся Альбус.

Решение было найдено и это решение очень нравилось Дамблдору. Детские слезы он любил, представляя, что так мстит за отца. Поговорив еще немного с другом и посетовав на то, что не увидел невесту, Альбус вернулся в замок, узнав о срочном педсовете.

— Точно, что произошло, мы сказать не можем, — услышал Дамблдор голос коллеги Флитвика, зайдя в кабинет Диппета.

— Ну хоть что-нибудь? — поинтересовался директор. — Садитесь Альбус, у нас двое школьников погибли.

— Кто? — тихо спросил Дамблдор, предчувствуя плохие новости.

— Уотсон и Реддл, — ответил Диппет. — Ну так что, Филиус?

— Молодые люди находились на Астрономической башне, — проговорил профессор Флитвик. — Как помолвленным, им можно. У девочки, видимо, произошел мощный стихийный выброс по неизвестной причине, что выкинуло мистера Реддла из башни, бросившаяся за ним девчонка упала следом.

— То есть всмятку оба… — вздохнул Диппет. — Ну да с магглокровками мы как-нибудь решим. Видите, Альбус, вроде бы суббота, день отдыха, а для кого-то жизнь закончилась.

— Это очень грустно, — покивал Дамблдор, кипя от ярости внутри себя. Это было не просто грустно, а настоящей катастрофой, потому что на замену последнего Гонта у него не было никого, отчего нужно было полностью пересматривать проект.

* * *

Порт-ключ как-то очень мягко перенес Гермиону и Гарри в большой серый зал, размером как бы не побольше Большого зала Хогвартса. Зал был совершенно пуст, но Гарри уже понимал, что нужно делать — прочитанные книги дали много информации, ну и уроки в Хогвартсе за пройденные дни навели на мысли. Двинувшись к видневшейся, справа двери, подростки почти столкнулись с необычным скелетом, в грудной клетке которого, казалось, клубился подсвеченный чем-то зеленым туман.

— Крепость Певерелл приветствует вас, наследники, — раздался голос, шедший со стороны грудной клетки скелета. — Прошу следовать за мной.

— Сейчас надо будет раздеваться, — объяснил Гарри девочке. — Первый ритуал только в натуральном виде, так в книге написано было.

— А-а-а… — протянула Гермиона, припоминая. Она шла небыстро, цепляясь за жениха, чувствуя себя при этом не очень уверенно.

— После ритуала полежим и будем разбираться, что делать дальше, — озвучил ближайшие планы Гарри. С этим девочка молчаливо согласилась.

Медленно спустившись в самый низ, новоиспеченные Певереллы оказались перед массивной дверью, укатившейся в сторону, открывая при этом небольшой зал со вспыхивавшим красным огнем большим — по пояс взрослому, каменным черепом посередине. Тут же обнаружилась и небольшая скамейка, усадив Гермиону на которую, Гарри принялся разоблачаться.

В общем-то ритуал зрелищным особо не был, да и сознание погасло сразу же, как руки коснулись камня, поэтому ни Гермиона, ни Гарри ничего не запомнили, будучи перенесены скелетами, выполнявшими роль прислуги, в семейную опочивальню. А вот сама крепость в это время переходила в боевой режим, поднимая щиты и полностью изолируясь от внешнего мира.

О чем не знали ни Гермиона, ни Гарри, так это о том, что слепки их памяти попали к предкам, ибо таковы были условия ритуала. И вот пока дети спали, Певереллы просматривали картины памяти. Если у мальчика память представляла собой последовательные куски, то у девочки… у нее было очень необычно и, похоже, сильно невесело.

— Значит, миллионы жертв… — задумчиво произнес Кадмус. — Миллионы… А в прошлом детей — демон и перерождение.

— Часть жертв демон не принял — они детские души не очень любят, особенно мучеников, — поправил его Игнотус. — Но действительно, похоже. Вопрос только в том, почему русские это позволили.

— Возможно, тут был какой-то ритуал? — поинтересовалась дама с дальнего портрета.

— Ритуал точно был, — хмыкнул Игнотус. — Но вот как добились именно такого результата…

— Дети совсем одни, — заметила все та же дама. — Девочке нужен целитель. Вы подумали об этом?

Портреты погрузились в глубокие размышления, согласно традиции, юным детям семьи нужны были наставники в искусстве. Похоже, что никакого другого выхода, кроме как пригласить непосредственно-заинтересованное лицо, не было. И если уничтожения одних магглов другими Певереллов никак не волновало, то демон — это было очень серьезно, ибо означало конец всему человечеству без исключений, что понравиться, разумеется, не могло.

Глава 9

Проснувшись, Гермиона потянулась к Гарри, казалось, даже не отдавая себе в этом отчета. Сразу же открывший глаза мальчик прижал к себе девочку, чувствовавшую себя намного более отдохнувшей, чем было в Хогвартсе. Ощущение безопасности затопило ее, отчего опять хотелось поплакать, но Гермиона смогла удержать себя в руках.

— Значит, для Хогвартса мы умерли, — с трудом взяв себя в руки, произнесла Гермиона. — Это же хорошо?

— Это хорошо, потому что безопасно для тебя, — ответил Гарри. — Не нравится мне, как на тебя смотрел Дамблдор.

— Он как те, черные, смотрел, — заметила девочка. — Наверное, надо еще покопаться в памяти, вдруг там будет ответ… Ну, что делать…

— Гоблин сказал с предками поговорить, — вспомнил мальчик, поглаживая ее по голове, что оказалось очень приятным. Гермиона анализировала свои чувства, пытаясь понять, почему ей так комфортно, но пока не получалось.

— Тогда встаем, — улыбнулась девочка, садясь на кровати. Неподалеку обнаружились сложенные вещи, которые были призваны Акцио без палочки. — М-да… — проворчала она, натягивая панталоны. — Ну они хотя бы есть…

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался одевавшийся Гарри, на девочку не смотревший, хотя Гермиона смущаться и не думала.

— В средние века панталон еще не было, — объяснила девочка, переходя к платью. — Так что повезло, что они есть.

В этот момент в дверь постучали, но Гермиона почему-то не испугалась. Дверь открылась, в нее вошел давешний скелет. Почему-то он совершенно не пугал подростков, радостно улыбнувшихся этому явлению.

— Воспитанников семьи Певерелл ожидает завтрак, — произнес скелет, сделав какой-то жест, от которого платье на Гермионе зашнуровалось само.

— Вот, Гарри, учись! — хихикнула девочка, поднимаясь на ноги. Тут внезапно голова у нее закружилась, в глазах потемнело и Гермиона плюхнулась обратно на кровать.

— Что с тобой? Что случилось? — кинулся к ней Гарри, но девочка несколько раз вдохнула-выдохнула и попыталась встать еще раз.

— Я не могу ходить, — констатировала Гермиона, которую стремительно накрывало паникой. — Я… я… — она залилась слезами.

— Целитель нужен! Очень! — воскликнул Гарри, на что скелет кивнул и вышел из спальни, где мальчик успокаивал свою жену.

Испугалась Гермиона очень сильно, просто до дрожи. Темнота перед глазами при вставании вызвала просто панику, как и навалившаяся следом слабость. Гарри понимал, что ему нельзя показывать свою панику, а то будет только хуже, поэтому он просто уложил любимую, и гладил ее, рассказывая о том, что все будет хорошо. Не прошло и часа, в комнату вошла миловидная женщина с твердым взглядом.

— Здравствуйте, меня зовут Алия, я целитель крепости, — представилась она. — Что произошло?

— Гермиона ходить не может, — пожаловался Гарри, продолжая гладить испуганно смотревшую девочку со слезами на глазах. — Это ее сильно испугало.

— Не двигайтесь, — попросила женщина, взмахнув руками. Через некоторое время она нахмурилась. — Вы дважды умирали, это так?

— Д-да, — кивнула Гермиона, схватившись за руку мужа.

— Вы дважды умирали, голодали, вас избивали… — задумчиво проговорила целительница. — Ваше сердце устало. Вам нужно полежать, а передвигаться — только сидя. Зелья вам будут давать за завтраком и ужином.

— Это можно излечить? — поинтересовался мальчик.

— Скорей всего, — кивнула женщина. — Не вы первые, хотя, дети… Время покажет, а пока…

Она хлопнула в ладоши и в спальню вбежало костяное кресло на таких же ножках. Целительница аккуратно взяла Гермиону на руки и посадила в кресло, при этом девочка почувствовала, что ее ноги будто исчезли, но потом стали чувствоваться как-то иначе. Кресло шагнуло вперед, потом назад, девочка робко улыбнулась.

— Кресло магическое, — объяснила целительница, невесомо погладив Гермиону. — Просто ходите, как обычно. В туалет вам не надо, представляете, что сидите на унитазе и делаете свое дело, ни запаха, ни других неприятностей не будет. Это понятно?

— Да, — кивнула как-то неожиданно быстро принявшая положение вещей девочка. — Теперь можно на завтрак?

— Теперь можно на завтрак, — согласилась Алия. — Идемте, я провожу вас.

— Гарри, ты идешь? — поинтересовалась Гермиона, на что Гарри только кивнул.

— После завтрака вас ждут предки, — проинформировала детей целительница.

Крепость Певерелл могла создать целителей, но ориентированы они были более на ранения и проклятья, работать с детьми могли только ограничено, что налагало свои ограничения. Впрочем, зелья для поддержания состояния Гермионе были выписаны, а с таким типом сердечных недугов у детей крепость ранее не встречалась. Именно поэтому человеческий целитель все еще был нужен, но на дворе стоял тридцать восьмой год… Справляться с такими недугами у детей еще не умели и людские целители.

Завтрак был очень вкусным, хоть и простым — овощи, мясо, хлеб. Гермиона медленно приходила в себя, паника отпускала ее. Все-таки, наличие целительницы сильно успокоило девочку. Перестал паниковать и Гарри, будучи теперь озабоченным только одной проблемой — что дальше? Оставлять все, как есть он правильным не считал, потому что результат они с Гермионой уже видели.

— А почему вы не едите? — поинтересовался Гарри у Алии.

— Я искусственное существо, — объяснила женщина. — Целитель, созданный крепостью, понимаешь? Я умею только исцелять, поэтому мне не нужна пища.

— Трудно, но я пойму, — пообещал Гарри. — Мы доели, теперь куда?

— Следуйте за мной, — пригласила целительница.

Девочка отошла от стола, после чего ножки кресла Гермионы выросли, девочка сравнялась с мальчиком по росту, что позволило им обняться. Алия улыбнулась, двинувшись вперед, за ней пошли и подростки. Их путь лежал в картинную галерею, где были собраны портреты предков. Самое защищенное место в крепости было отдано именно им, но Гарри и Гермиона этого, разумеется, не знали, они просто шли за женщиной, желая узнать свою судьбу. Уже сильно уставший мальчик и его девочка. Дети войны.

То, что перед ними именно дети войны, Певереллы увидели сразу, для этого не нужно было даже просматривать воспоминания. Для мальчика существовала только девочка и никто больше, а для нее, теперь уже — только он. И самое поганое с точки зрения Певереллов было то, что дети не были готовы кого-то подпускать к себе достаточно близко. А это означало, что выбора в наставниках нет.

— Здравствуйте, наследники, — поздоровался тяжело вздохнувший Игнотус. — Тяжелые вести вы нам принесли.

— Вы уже знаете, — заметил Гарри, ухмыльнувшись.

— Камень рода дал нам ваши воспоминания, — признался старший из Певереллов. — Поэтому у нас не остается выбора. Мы призовем наставников для вас.

— Надеюсь эти наставники не тронут Гермиону, — вздохнул мальчик.

— Некромантов не воспитывают болью, — веско произнес Кадмус. — Холодные убийцы никому не нужны.

— Ну, понадеемся, — в чудеса Гарри давно уже не верил. Зато верил в людскую подлость, впрочем, по его мнению, предкам врать было незачем.

* * *

Кощей Бессмертный очень удивился вызову из Великобритании. С лимонниками он традиционно не ладил, время от времени желая утопить эти острова, но количество возможных душ, вырванных единовременно, останавливало, поэтому пока и жили острова. Немного подумав, бессмертный некромант на вызов ответил, получив от коллег из той самой Британии шарик воспоминаний. Никаких сопровождающих сообщений не было, ему просто передали шарик и все.

Пожав плечами, Кощей опустил переданное в проекционный артефакт, ибо головой лазить во всякое непроверенное не желал, бессмертным он был не зря, поэтому что только в свое жизни не видел. И вот перед его глазами открылись картины… Видимо, свидетель находился в кинотеатре людей, наблюдая за картиной. Понимая, что ему вряд ли бы прислали это просто так, некромант вгляделся.

Он смотрел и понимал, зачем ему это показывают. Почему этот фильм и последовавший за ним еще один показали именно ему. Красные цифры на экране заставили некроманта замереть, ибо что это означает, он понимал. Содержавшийся в третьем куске воспоминаний разговор о демоне, Кощея уже не удивил. Это была действительно беда. Тут уже не до распрей — это беда для всех.

— Марья! — позвал некромант свою уже много сотен лет любимую. — Беда, Марьюшка!

— Что за беда, Коша? — явившаяся женщина была сосредоточена и внимательна. Она точно знала, что муж такими словами не разбрасывается.

— Посмотри, Марьюшка, — показал Кощей на артефакт, уже прикидывая, что делать. Суть-то проблемы была не только в магах. Миллионы людей, которые никогда не продолжат род… Это было очень много и слишком страшно.

— Девица-то иудейского рода, — заметила женщина, спустя некоторое время. — Сама видела, значит… Но все равно наша, получается. Где дети?

— Вот сейчас и выясним, — хмыкнул Кощей, вызывая британцев, в ответ просто открывших переход, что было совсем уж странно.

Шагнув с супругой на ту сторону, Кощей лишь поморщился, но сразу же удивился — никого на той стороне не было. Только говорящий портрет. Это было уже совсем непонятно некроманту, ведь судя по воспоминаниям дети едва шагнули в отрочество, могли ли они быть одни?

— Приветствую тебя, о Кощей! — торжественно произнес портрет. — Благодарим за то, что откликнулся на просьбу нашу.

— Дети где? Что с ними? — Кощей очень не любил длинные разговоры.

— Наследники в спальне, — вздохнул кто-то из местных уже мертвых некромантов. — У девочки с сердцем плохо, а наследник… Он дитя войны.

— Вот же… — хотел выругаться Кощей, но не стал, вместо этого он подхватил Марью под руку, быстрым шагом двинувшись туда, куда указал портрет.

Марья, увидев бледную девочку, просто кинулась к ней. Мальчик сразу попытался защитить ее, но женщина улыбнулась, очень мягко погладив его, и тело мальчишки будто без его участия, потянулось за ее рукой. А девочка, как-то вдруг оказавшаяся прижатой к Марьиной груди, кажется, готовилась заплакать.

От буквально вбежавшей в спальню незнакомой женщины веяло таким теплом, что Гарри просто растерялся, а Гермиона, оказавшаяся на руках ее, буквально обернутая лаской, просто непонимающе смотрела мокрыми глазами, чувствуя пощипывание диагностических чар.

— Кто вы? — прошептала девочка. — Почему вы так?

— Марья меня зовут, маленькая, — очень ласково произнесла женщина. — Пойдем домой?

— Домой? — удивилась Гермиона. — Разве… А Гарри? Я без него не согласна!

— Коша, бери мальчика! — приказала Марья, видевшая, что тот с трудом поднимается. — И быстро домой!

Дальше все закрутилось очень быстро. Вошедший в комнату высокий худой мужчина не дал почему-то очень уставшему Гарри подняться, а одним жестом взял на руки, затем куда-то двинувшись. Гермиону мальчик видел, поэтому постарался взять себя в руки, но получалось плохо — усталость навалилась совершенно неожиданно.

— Мы их забираем, — только и сказал Кощей кивнувшему портрету, видевшему бледность наследников. Что происходит, Игнотус не понимал, зато отлично видел Кощей.

Миг — и они оказались в совсем другом месте. Картинка смазалась и Гермиона с Гарри оказались на кровати. Марья села рядом с детьми, помогая им обоим своей силой, отчего мальчик перестал дремать, в его глазах появилась осмысленность, а женщине хотелось ругаться на басурманском наречии.

— Афоня! Целителей мне, срочно! — выкрикнула кому-то Марья. — Коша, ты представляешь, их нерушимыми узами в одиннадцать лет связали, изверги какие, хуже басурман!

— То есть мальчишка ее на себе держит, — понял бессмертный некромант, помянув родителей лимонников.

— Мы взрослые были… — проговорил Гарри, поняв, что мужчина чем-то недоволен.

— Теперь-то вы дети, — объяснил Кощей. — И тебя на вас двоих просто не хватает, потому что состояние девочки вы делите пополам, понял, нет?

— Понял, — кивнул Гарри, против этого совсем не возражавший. Мальчик просто не понял, что его сердце от такого тоже потихоньку «ломалось», то есть лечить теперь надо было обоих.

В спальню, где оказались Гермиона и Гарри, вбежали двое мужчин и женщина, оказавшиеся целителями. Они махали руками, какими-то кольцами и даже посохом, но молчали, что было странно Гермионе и совершенно все равно испугавшемуся за нее Гарри.

— Девочке ходить пока нельзя, — покачал головой старший из целителей. — Разве что ты, батюшка, ей воды целительной нальешь. Но тут купать надо, ведь не только били ее, но и проклятьями чуть ли не на части пластали, оттого и умирала она в первый раз. А на второй — голодом заморили.

— С мальчишкой тоже непросто, — проговорила целительница. — На поводок его сажали, сдвигали чувства в сторону злости, да сбросил он чары злые, разделив судьбу с возлюбленной своей.

— Вылечить сможете? — поинтересовалась Марья, требовательно глядя на целителей.

— Конечно, матушка, — поклонились все трое, — через луну уже и бегать будут.

— Ну вот и ладненько, — улыбнулась женщина, поглаживая обоих детей.

И Гермионе, и Гарри, никогда такого не знавшего, хотелось тянуться за этими ласковыми руками, целовать их, прижимать к себе, и Марья видела это, только тяжело вздыхая. Что хранит детская память, женщина очень хорошо понимала, надеясь только на то, что дети справятся. Кощей же только хмыкнул. Ему нужно было подумать, ибо если магов остановить можно было до того, как они наберут заемной силы, то, что делать с не-магами, бессмертный некромант пока не знал.

Глава 10

Кощей подошел к проснувшимся детям. Детей войны он уже видел, поэтому для него сюрпризов не было, да и что делать с ними он знал, и Марья знала тоже. Но сейчас задача была в другом — нужны были слепки памяти этих двоих. При этом делать больно им некромант не хотел — и так уже настрадались.

— Дети, — обратился он к Гермионе и Гарри. — Для того, чтобы что-то сделать, мне нужны слепки вашей памяти.

— Воспоминания? — не понял Гарри. — Тогда умиротворяющее нужно, а то Гермиона плакать будет.

— Нет, отрок, именно слепки, — вздохнул Кощей, помянув про себя английских магов по матушке. — Вспоминать все не надо будет, и снова проходить сквозь это тоже.

— Я согласна, — подала голос Гермиона. — Что делать надо?

— Просто довериться, — объяснил бессмертный некромант, зная, насколько это трудно таким детям.

— Х-хорошо… — кивнула девочка, посчитав, что хуже уже не будет. Что-то внутри ее согласилось — «все равно заставят». Гермиона широко открыла глаза, судорожно схватив Гарри за руку.

— Эх, дети… — тяжело вздохнул Кощей, начиная формировать слепок.

Когда ушел тот, кто называл себя бессмертным, как Фламель, Гермиона просто обняла своего… мужа и замерла. Она действительно ничего не увидела и не почувствовала, что девочку очень порадовало, а Гарри просто чувствовал, что Кощей не несет зла, поэтому не дергался. Гермионе надо было полежать, мальчику это было не обязательно, но вставать он не спешил. Его девочке было спокойней лежать с ним в обнимку, потому мальчик просто гладил свое чудо, искренне надеясь на то, что их приключения закончились.

Кощей же сортировал память. У мальчика Гарри это была память никого не нужного парнишки, которого зачем-то стравливали с… ну, по мнению некроманта, это был придурок, но вот сам факт стравливания, да еще и вся информация, полученная мальчиком — это все заслуживало внимания, поэтому заняло некоторое время.

С девочкой все было непросто. Первичные слои памяти накладывались друг на друга, поэтому некроманту пришлось долго и мучительно разделять их по личностям. Маленькая девочка иудейского рода память свою утратила полностью, но вот, что сохранилось, очень четко демонстрировало принудительный слив магических сил в артефакт. Это было похоже на слив крови — с тем же эффектом.

Следующими слоями шла память девочки, которую Гермиона называла Викторией, но это было не так. Звали ее, на самом деле, Ида Розенберг и была она, похоже, внучатой племянницей погибшей. Такое иногда случалось и сюрпризом не было. Сюрпризом была ее жизнь. Родившаяся в Советском Союзе Ида увидела падение империи, очень многое сказавшее Кощею, оказавшись затем в Израиле, которого сейчас не существовало. Фильмы, виденные девочкой в детстве, говорили о том, что произойдет меньше, чем через три года — о страшной войне, что придет на Русь. Ребенок, конечно, видел это все в фильмах — как историю, но и эта история говорила очень о многом. Одно только название — «Битва за Москву» уже несло очень много разной информации. Нужно было разговаривать с не-магами, ибо, судя по всему, беда была общей. «Каждый третий», — думал Кощей, понимая, что после такого, демон — самое меньшее, что могло случиться.

В первую очередь, по мнению некроманта, надо было «решить» Гриндевальда и Дамблдора. Причем, судя по всему, начать следовало с Дамблдора, потому что Гриндевальд чувствовал себя как-то слишком свободно, а это было неспроста. Не нравилась Кощею такая свобода в действиях. Все-таки, воздаяние не вчера придумано было, поэтому вздохнувший некромант шагнул в Британию.

По дороге к Хогвартсу, посвистывая и гоняя веточкой несуществующих мух, шел страшный черный некромант. Хогвартс при постройке рассчитан был на многое, но, разумеется, не на явление Кощея, да и не думали Основатели защищать замок от родственников Смерти — все-таки, защищаться от своего герцога делом было неумным. Именно поэтому замок приветливо распахнул двери, чтобы не спровоцировать.

— Так, — задумчиво проговорил бессмертный некромант. — И где искать этого полудурка?

— Простите, Ваша Светлость, — обратился к Кощею, какой-то портрет. — Возможно я могу Вам помочь?

— Дамблдор где? — лаконично поинтересовался некромант, получив затем исчерпывающую инструкцию.

— Интересно, почему я в прошлом детей не среагировал? — пробормотал Кощей, пинком ноги открывая дверь покоев декана Гриффиндора. Обнаружившийся за ней Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, только что закончивший говорить в зеркале с невестой, замер, будто осмотренный василиском.

Рассусоливать Кощей не любил, поэтому просто вломился в память Дамблдора, собирая все воспоминания с ползункового возраста. Так как Альбус сопротивлялся, то остался без памяти вообще — зол был на него бессмертный и очень. Сильный некромант. Именно поэтому Дамблдор лишился всей своей памяти, кроме первичных навыков — дышать, жрать, спать… Он теперь даже говорить не умел и был оставлен в таком виде на полу, куда упал, так как стоять теперь уже тоже не умел.

Не убив того, кому никогда уже не стать Великим Светлым, Кощей спокойно удалился, а буквально через полчаса директор Диппет был шокирован сообщением домовиков. Дамблдор был отправлен затем в Мунго, но и там ему помочь уже не могли. Тем не менее, если Геллерт привязал к Дамблдору артефакт, то наверняка видел, что друг его жив, потому не обеспокоился, а потом уже стало поздно.

Следующим пунктом программы стал Гриндевальд, но тут уже нужно было пообщаться с не-магами, хотя Кощей предполагал, что с ними вряд ли получится договориться. Учитывая, сколько крови те уже пролили и сколько собирались… В общем, решил некромант самостоятельно к правителю людей не соваться, а придумать для немцев чего-нибудь интересное, и чтобы на него не подумали.

— Марьюшка, как считаешь, немцев чем бы приструнить? — спросил совета жены бессмертный некромант.

— Девочка иудейского рода у нас, так? — ответила вопросом на вопрос коварно улыбнувшаяся женщина. — Немцы эти решили извести иудеев, правильно?

— Не только иудеев, — вздохнул Кощей. — Нас всех тоже…

— Ну нас они еще не начали, — объяснила свою мысль Марья. — А тех уже вовсю. Вот и нашли ты десять казней египетских! На нас точно никто не подумает!

— Вот за это люблю тебя, — некроманту в голову такой простой выход не пришел. — За мудрость твою!

Сильней дискредитировать нацистов и так уже решивших убить евреев, было сложно, поэтому по-доброму улыбавшийся Кощей принял предложение возлюбленной жены своей. Третий Рейх ждали потрясения.

* * *

Появившиеся на заседании Совета Народных Комиссаров скелеты ввели собравшихся в ступор. Скелетов было трое, одеты они были в красноармейские шинели времен Гражданской и буденовки. С цокотом пройдя по паркету, шедший первым поставил на стол большую чашу и щелкнул костяшками.

Все присутствующие внезапно оказались в Парке Горького, сразу же узнав его, хотя выглядел он чуть иначе, чем теперь. День был явно воскресным, заметно было как играют дети, гуляют молодые и более взрослые люди, а над толпами счастливых людей летят воздушные шарики. Народные Комиссары не могли ни пошевелиться, ни что-либо сказать, что их пугало. Они будто бы находились в кинотеатре, видя происходящее на большом экране, где выпускники школы мечтали о будущем. Вдруг прокашлялись репродукторы и хорошо узнаваемый голос товарища Молотова заявил:

— Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, двадцать второго июня… — последовавший год и объявление ввело бы в ступор сидящих, если бы они и так не были обездвижены. И песня, последовавшая за тем. Яростная, полная ненависти, поднимающая на бой песня, от которой мурашки бежали по спине.

Сразу же сменившийся кадр вывел на экран название следующей ленты. «Обыкновенный фашизм». И год создания. Смотреть этот фильм было просто страшно — до дрожи, до жути. Но и на этом дело не закончилось… Кощей смонтировал воспоминания девочки в сильную многочасовую ленту, поэтому принимавшие решения смотрели на то, как принимали свой последний бой пограничники, как формировались партизанские отряды, как враг дошел до Москвы и покатился назад до Берлина. Они слушали песни неслучившейся еще войны и понимали, что такого нельзя допустить. Девочка Ида смотрела много фильмов «про войну» в своем советском прошлом, поэтому товарищи, принимавшие решения, узнали и о Блокаде Ленинграда, и о панфиловцах, и о концлагерях… Многое увидели в фильмах эти люди, осознавая, что вряд ли это все провокация.

Когда оцепенение спало вместе с завершающими кадрами потерь в войне, нарком НКВД выхватил пистолет, несколько раз выстрелив в скелет, что эффекта не принесло. А товарищ Сталин смотрел остановившимся взглядом в стену. «Каждый третий». Это было очень страшно, просто до невозможности жутко. Но и фамилии маршалов и генералов в фильмах давали шанс на то, что такого не будет. Хотя лично товарищу Сталину в большинстве своем знакомы не были.

— Это галлюцинация? — слабым голосом произнес товарищ Калинин.

— Совместных галлюцинаций не бывает, — заметил товарищ Болдырев, нарком здравоохранения. — А учитывая, кто их принес…

— Хорошо, представим, что это все… будет, — с сильным грузинским акцентом, что выдавало волнение, произнес товарищ Сталин. — Что мы можем сделать для того, чтобы этого не случилось?

— Но этого не может быть! Это все ложь! Провокация! — закричал Ежов. — Я отказываюсь в это верить!

Товарищу Сталину в принципе не нравилось, когда ему возражали таким вот образом, поэтому гражданин Ежов был арестован несколько раньше, чем в предыдущей исторической линии. А когда органыНКВД начали серьезно расследовать деятельность бывшего уже генерального комиссара, то вылилось столько дерьма… Как и в предыдущей исторической линии.

Решив поверить в то, что увидел, товарищ Сталин погрузился в тяжелые думы, для начала вызвав к себе всех тех генералов и маршалов, что мелькали в многочисленных просмотренных фильмах.

— Как же им показать то же самое? — громко спросил Иосиф Виссарионович. В тот же миг в его кабинете оказался скелет в шинели и буденовке. Он поставил перед Сталиным какую-то миску и протянул свиток, на котором проступали буквы. — Инструкция? Благодарю, — кивнул мужчина.

Конечно же, сразу изменить многое было невозможно, но показав воспоминания маленькой девочки, товарищ Сталин добился главного — люди поверили в то, что так может быть. У них было в запасе чуть меньше трех лет, поэтому нужно было принимать меры. По всей стране гайки завернулись туже, а почивавшим на лаврах оружейникам стало совсем кисло.

Оценив происходящее у не-магов, Кощей вздохнул. Людской император шел по накатанной — по пути страха и насилия. Был ли он прав, нет ли, некроманта интересовало мало — он готовил показательное вразумление для страны германской. Вразумление должно было быть настолько показательным, чтобы впечатлились и хозяева, кормившие сейчас это чудовище.

Артефакты у некроманта были, силы тоже, поэтому спокойные дни Третьего рейха были сочтены, только надо было выбрать, какую казнь применить первой. Для начала нужно было объявление для всех, дабы люди и маги знали, что и зачем с ними сделают. Ну а под шумок можно было найти того самого мага, что был «другом» Дамблдора, да разобраться, почему он не боится возмездия.

— Марьюшка, как там дети? — поинтересовался Кощей.

— Приходят в себя, Коша, — вздохнула женщина, такой жестокости по отношению к детям никогда не понимавшая. — Девочка только не очень хорошо себя чувствует. Схожу-ка я к Яге.

— Сходи, — кивнул бессмертный некромант. — Да скажи ей, что девочка весть принесла великую, за что награду заслужила точно.

— Скажу, любимый, — кивнула ему Марья. — Скажу… А ты собрался куда?

— Да вот, укажу немцам их место, — хмыкнул Кощей.

Поцеловав любимую, некромант исчез, а женщина двинулась к детям, сейчас игравшим с огоньками. Гермиона, на самом деле, чувствовала себя получше, да и Гарри было намного спокойнее. Осознав тот факт, что ему не придется опять стоять против всех, защищая равнодушных, мальчик расслаблялся, улыбаясь новому дню.

Глава 11

Над всеми городами Третьего Рейха в этот день сгустились тучи. Над городами, деревнями, полными аккуратных домиков, где веселились и славили своего фюрера бюргеры. Тучи сгущались с самого утра, отчего гражданские авиалинии отменили рейсы — было похоже на подступающую сильно нелетную погоду. И вдруг, прямо с небес, слышный в каждом доме, дворике, да и в защищенных бункерах, прозвучал голос, понятный всем, даже тем, у кого немецкий родным не был.

— Подлые язычники, демонопоклонники, убийцы, насильники, воры! — гремел голос, внушая страх и не было от него спасения. — Вы тронули мой народ! Вы убиваете, снимаете кожу, варите мыло из моих детей! Пришел конец моему терпению, да познаете теперь вы гнев мой!

И с последним словом, произнесенным этим голосом, пала вязкая тьма на землю. Фонари не разгоняли ее, было совершенно ничего не видно. Тьма была густой и плотной, так, что по свидетельствам ее можно было даже потрогать. Остановились заводы и фабрики, так как рабочие не видели даже входа, а уж станков и подавно. Паника обуяла Третий рейх.

Специалисты Аненербе, маги пытались что-то сделать, но не могли. Вмешательство было на более высоком, чем им представлялось, уровне. Поэтому исчезновения Геллерта Гриндевальда никто и не заметил. Кощей, увидев у этого отщепенца тетушкину вещь, рассвирепел, поэтому палочки Геллерт лишился, заодно с руками и ногами. Но немцы этого не знали. Трое суток продолжалась тьма, а потом исчезла, давая возможность людям перевести дыхание.

На четвертый день были арестованы не-маги Аненербе, ибо маги сумели скрыться. В Германии началась охота на ведьм, но останавливать конвейер смерти никто и не думал, и тогда из рек и озер полезли земноводные. Они проникали в дома, больницы, даже защищенные места. Их убивали, но они лезли и лезли — в кровати, в еду, в автомобили, танки, станки… зачастую выводя из строя точные приборы.

Паника переросла во всеобщую, но тут, будто по мановению руки, весь скот в стране начал хиреть, чтобы в течение недели полностью погибнуть. Фюрер бесновался, бесился, но никак повлиять на ситуацию не мог. Кощей подумал о том, что сидеть здесь вечно он не согласен, поэтому, задумавшись, составил расписание и воплотив его, отправился домой. Теперь над всем Третьим Рейхом с воскресенья по вторник стояла тьма египетская, в среду весь воздух гудел от мошек, не трогавших только маленьких детей и иудеев, заставляя носить противогазы, в четверг мошки начинали весьма болезненно кусать бюргеров, а в пятницу была буря, сопровождаемая огненным градом. При этом люди не гибли, ну, кроме эсэсовцев, ибо их Кощей людьми не считал, но разрушались постройки, дома, заводы… А вот в субботу казней не было, потому что некромант вспомнил, что для иудеев этот день праздничный.

Немцы потянулись из Рейха, все быстрее и быстрее желая убежать. Евреи, оставшиеся в живых, были освобождены на вторую неделю, быстро исчезнув из страны куда-нибудь подальше. Именно они и разнесли по мину о казнях Третьего Рейха. А казни продолжались по расписанию, потому что Кощей их не контролировал.

В общем, в одну из суббот уже привыкшие к расписанию бюргеры поднялись единой обезумевшей массой, обрушив свой гнев на тех, с кого все началось. Нет, не на евреев, которых не осталось, а на людей в черной форме. Не спасли их ни пулеметы, частично пришедшие в негодность, ни танки, по той же причине. Совершенно потерявшие человеческий облик люди, доведенные казнями, взяли штурмом Рейхстаг…

Воскресное утро окрасило первыми лучами солнца кровь и тела, лежавшие на мостовых. Будто очнувшись, бюргера заперлись по домам, не сразу сообразив, что тьма не пала на измученную страну. Пели и плясали от радости немцы, а вот евреи… выпущенные из концентрационных лагерей, они решили покинуть страну. Некоторые не верили, потому что казни их-то не касались, некоторые пытались организовать других, но тут раввины вспомнили, в связи с чем были эти казни в прошлый раз, и начался новый Исход, что арабов, разумеется, порадовать не могло, но из убедили сильно испугавшиеся «толстосумы», ранее в богов не верившие, ну, кроме золотого тельца, разумеется.

— Ну, вроде бы, можно и отдохнуть, — задумчиво проговорил Кощей, наблюдая с супругой за бардаком в мире.

— А наши не решат под это дело повоевать? — своих Марья знала хорошо. — А то ведь к тому же придем.

— Ну и что ты предлагаешь? — поинтересовался некромант. — Запереть их в своих землях? Так это никаких сил не хватит. Хорошо хоть, успел еврейским вождям совесть прикрутить, а то они бы все обиды припомнили…

— Муж мой, а ведь у магов есть свои организации… — проронила женщина. — А ты пошли им воспоминание о демоническом будущем…

Это было очень хорошей мыслью, поэтому Кощей не колебался, а просто сделал то, что сказала супруга, не особо интересуясь последствиями. Сам же он удалился в темницу, где подвешенным на цепи за самое дорогое висел Гриндевальд. Очень Кощею было интересно — как планировалось исключить в грядущей заварушке участие нечистой силы, конкуренции не любящей.

Геллерт, видимо, уже понял, кому попал в руки, но что-то сказать не мог — у него не было рта. Кощей рисковать не любил. Он вглядывался в висевшее перед ним, в задумчивости пощелкивая пальцами.

— Ну-с, болезный, давай посмотрим, что у тебя в черепушке творится… — задумчиво проговорил бессмертный некромант.

Вот только ни снять матрицу, ни просто прочитать память почему-то не удавалось. Точно знавший, что противостоять ему в мире не может никто, Кощей заинтересовался. Даже, можно сказать, очень заинтересовался, вызвав дежурного палача, уже покрывшегося паутиной от бездействия. Палач очень обрадовался и сразу же принялся за дело, а Кощей принялся наблюдать, время от времени пытаясь пробиться сквозь блок.

Спустя два часа некромант устал, отправившись питаться и отдыхать, а палач все работал, радуясь этому факту. Гриндевальд пытался орать, но без рта это было очень трудно сделать, поэтому он только мычал. А вот бессмертный некромант не понимал, как нацист сумел ему противостоять? Этот факт ему очень сильно не нравился, поэтому Кощею нужен был совет, ну а пока можно было потрапезничать с детьми.

* * *

Гермиона и Гарри лежали в кровати, негромко разговаривая о прошлом и будущем. Девочка видела, что Гарри просто устал от всех приключений. Положа руку на сердце, можно было сказать, что устала и она. Ей хотелось просто покоя, и чтобы никто не трогал.

— Интересно, почему мы сразу доверились Марье и Кощею? — поинтересовался Гарри. — Ведь не было причин?

— Ты просто устал, а тут такое тепло… — ответила ему Гермиона. — Тепло, которого ты не видел никогда, поэтому тебя и развезло, а я…

— А ты? — приподнялся на локте мальчик, вглядываясь в ставшее таким родным лицо.

— А я что-то родное почувствовала, — призналась девочка. — Ну и еще… тепло от Марьи настоящее, не такое, как… — она запнулась, но Гарри уже понял.

— Значит, все в порядке, — кивнул он, отбросив сомнения. — Интересно, что будет дальше?

— А дальше, касатики… — от двери раздался старушечий голос. Гарри дернулся, закрывая собой Гермиону. — Вот оно как… — обнаружившаяся у двери старушка покачала головой. — Дальше, я вас в водице целебной выкупаю, да напою ею, чтобы сердечко не болело.

Миг — и спальня сменилась зеленой поляной, на которой обнаружилась деревянная бочка, полная… Водой? Старушка прямо на глазах преобразилась, став молодой женщиной и взмахнула рукой. Какая-то сила подняла вверх детей, и опустила в бочку, Гарри только и успел понять, что перед самым погружением одежда исчезла, но почему-то не испугался. Не пугалась и Гермиона, она, казалось, не сразу поняла, что произошло.

— Вот касатики мои в живой воде посидят, — промолвила женщина. — Да исцелятся их тела, от ран да проклятий разных, заморскими колдунами сотворенных.

— Кто вы? — спросила девочка, все еще не испытывая никакого страха. Ей было тепло, комфортно, вода щекотала кожу теплыми пузырьками, отчего тело девочки расслаблялось.

— Яга я, — представилась доселе незнакомая им женщина. — Коша-то долго телится, а надоть вас накупать, а то времечко идет… как бы поздно не было.

В воздухе появилось нечто, похожее на половник, только из дерева. Он был раскрашен красивыми цветочками, что Гарри заметил, когда половник подлетел поближе.

— Ну-кось, девица красная, испей водицы целебной! — скомандовала Яга, и Гермиона сразу же послушалась. Девочке показалось, что по пищеводу пробежали мелкие пузырьки, как от газированной воды, вмиг стало легче дышать. — А теперь и доброго молодца черед…

— Спасибо… — проговорил Гарри, вновь оказываясь одетым рядом с Гермионой. Магия произошедшего от него ускользала, несмотря на то что страшно не было. Было, скорее, необычно.

— Потом поблагодаришь, — хмыкнула женщина, подойдя к сидевшей на траве девочке. — Ну-ка, дай бабушке руки.

— Ой… — только и произнесла Гермиона, когда Яга потянула ее вперед и вверх. Мальчик вскочил, чтобы подстраховать свою самую любимую, но это не понадобилось. Гермиона уверенно стояла на ногах, спокойно идя туда, куда ее вели.

— Вот и все, — улыбнулась женщина. — Теперь вы, касатики, здоровы. Потому, пойдем…

Поляна сменилась спальней, но Яга вела детей за собой, пока не привела в столовую, где уже обнаружились Марья с Кощеем. Некромант был очень задумчивым, удивленно подняв бровь при виде Гермионы и Гарри, но вот в следующее мгновение расплылся в улыбке.

— Яга! — воскликнул он. — Ты-то мне и нужна!

— И что у нас еще случилось? — заинтересовалась Яга, обратно превращаться не спешившая.

— Гаденыш тут у нас, что из людей мыло делал, — сообщил бессмертный некромант. — Не могу к нему в голову залезть, даже под пытками не сдается. Как так-то?

— Ну-ка пойдем, на твоего гаденыша посмотрим, — сделалась вдруг очень серьезной Яга.

— Коша Гриндевальда вашего поймал, — объяснила детям Марья. — Да что-то не выходит у него. А Дамблдор пузыри пускает.

— Что значит «пузыри пускает»? — опешила от таких новостей Гермиона.

— Память ему Коша стер, — объяснила женщина, воспринимаемая мамой обоими. — Теперь ему надо заново учиться ходить не под себя, говорить…

— Здорово! — расплылся в радостной улыбке Гарри. Радоваться убийству он, несмотря ни на что, не научился.

А Яга шла за Кощеем в темницу, уже понимая, что там увидит. Раз некромант не смог залезть в голову, то значило это только одно. И вот это легендарной нечисти очень не нравилось. Думая о том, что придется использовать знания тайные, Яга поморщилась. Однако увидев, что висит в камере, расплылась в улыбке.

— И как же тебя сюда занесло? — поинтересовалась она.

Яга стала серьезной, увеличившись в росте на голову, в руке ее появился старинный даже на вид посох. Ведьма открыла рот и помещение заполнили звуки шипящего языка, который Кощей не понял, но, по-видимому, отлично понял Гриндевальд. Покрытое кровоподтеками тело задергалось, но сбежать он, видимо, не мог. Внезапно человеческое тело разорвалось посередине и опало на пол, заливая его кровью, на крюке осталось висеть некое извивающееся существо.

— Познакомься, Коша, — устало проговорила Яга. — Демон-разведчик. Гриндевальда он сожрал, так что не мог ты память считать, она у этих иначе устроена. Сейчас я ему подарочек вручу и домой отправлю.

— Какой подарочек? — не понял Кощей, понимая, что раз это демон, то он все сделал правильно — остановить продавшихся демону надо было любой ценой.

— Убойный для таких, как он, — пояснила женщина, а потом что-то прошипела. Демон ответил аналогичным продолжительным шипением. — Ну я так и думала… Гады твои его вызвали, принеся в жертву девиц нецелованных, ты их уже наказал?

— А как же, — кивнул некромант, усмехнувшись. — Они теперь за власть борются друг с другом.

— Вот и ладненько, — кивнула Яга. — А местным людишкам мы сны интересные пошлем, чтобы даже мысли не было по такому пути идти…

— Благодарю тебя, Яга, — поклонился до земли Кощей, понимая, чем все могло закончиться.

Теперь было понятно, как в прошлом детей он оказался в изоляции, ибо полный высосанной силой демон вполне мог закрыть страну от магии, да и от нечисти… И вот такого допускать не след. А Яга снабдила существо каким-то ошейников с багрово вспыхивавшем камнем, да ударила посохом оземь, отчего демон пропал.

— Ну что, Коша, — потянулась представительница мифологии. — Пойдем-ка, потрапезничаем. Все плохое закончилось.

Глава 12

Даже без тревожащих снов, руководителям большой страны было не по себе. Попытавшаяся поднять голову церковь в вопросе разобралась мгновенно и рыть себе яму не стала, а вот у товарищей Сталина, Молотова, Голикова и пришедшему на смену Ежову Берии, размышления были сильно так себе.

— Значит, вы хотите сказать, что немцы столкнулись с мистикой? — задумчиво поинтересовался вождь. — А скелеты, принесшие нам информацию — это как-то объясняется?

— Маги, товарищ Сталин, могут теоретически заглядывать в будущее и создавать подобные скелеты, — сообщил глава разведывательного управления. — Но вот казни египетские…

— А кто у наших главный? — поинтересовался Иосиф Виссарионович. — Пригласите его к нам, может быть, у него будут какие-то идеи?

Называемый вождем всех народов мужчина о магах, разумеется, знал. Он знал достаточно для того, чтобы не думать о силовом решении вопросов. Маги, конечно, помогали, но в политику не лезли, да и вообще держались подальше от людского мира. И вот теперь вмешались, принеся ему бесценный подарок, ибо в фильмах была и техника, и оружие, что позволяло теперь отбросить тупиковые варианты развития. Это был поистине царский подарок и за него стоило наградить, но кого?

— Звал меня, человече? — в дверь вошел высокий — под два метра — сухой старик с длинной бородой. Одет он был в длинную белую рубаху, а в руке его был посох с него ростом. — Я волхв Алексий.

— Присаживайтесь, — попросил товарищ Сталин, на что волхв поморщился.

— В традиции нашей говорить на ты, — пояснил Алексий. — Ибо на вы зовем мы лишь врагов наших. А ты нам не враг, — слово «пока» застыло в воздухе, но произнесено не было.

— Тогда присаживайся, бери чай, печенье вот, — мгновенно перестроился Иосиф Виссарионович.

— Благодарствую, — кивнул волхв. — Что же за беда у тебя?

— Беду от нас отвел кто-то… — проговорил глава государства. — Сначала скелеты принесли весть о будущем, в котором погиб каждый третий, а затем кто-то или что-то навели… хм… мор на врага.

— Ты хочешь знать, кто тебе помог… — пожевал губами Алексий. — О случившемся на стороне немецкой наслышан я. То сотворить не в силах мага, лишь силы древние, да великие в том замешаны могут быть. А скелеты… Забудь лучше, ибо крут нравом Кощей, и ежели помочь вам решил, то награды точно не ждет.

— Мы отрицаем существование Бога, — попытался объяснить товарищ Сталин, но волхв прервал его.

— Отрицайте на здоровье, пока не натворите чего непоправимого, ничего вам не будет, — хмыкнул Алексий. — Много жертв — путь к бесам, а они точно никого не помилуют.

Волхв, разумеется, понимал, кто именно мог прижать немцев, но озвучивать свои догадки не желал, ибо связываться с легендарной нечистью желающих не было, а устраивать войну — вообще плохая мысль. Он убедился, что император людей понял его, после чего откланялся, а товарищ Сталин еще долго размышлял на тему того, что, возможно, не все так грустно в религии, как ему по молодости представлялось. Через неделю в государстве прекратились гонения на священнослужителей, предупрежденных о том, что если попробуют поднять хвост — то просто исчезнут с лица планеты. И попы с раввинами вняли.

Вся эта суета Кощея не интересовала, магическая и людская Британии, да их кузены были достаточно напуганы, но теперь вопрос стоял о том, что будет с детьми. Тут они должны были сами решить, потому Кощей двинулся к ним, прихватив по дороге и Марью.

Тойт появился внезапно. Гермиона рассматривала какую-то книгу, когда сзади раздалось покашливание. Знакомый мужчина внимательно смотрел на нее, да и на Гарри, сразу же вставшего. Девочка же почувствовала отчаяние — появление Тойта воспринималось, как конец отдыха и начало новых приключений, но она не хотела! Гермиона так от всего устала!

— Вы справились, — проговорил Тойт. — Теперь вы можете вернуться и прожить свою жизнь заново…

— А их мнения ты спросил? — раздался голос Кощея от дверей, отчего Тойт резко повернулся.

— Их судьба в моих руках! — заявил он бессмертному некроманту.

— Да? — удивился Кощей. — Тетушка, можно вас на минутку? — позвал Кощей кого-то.

В тот же миг там же, в библиотеке появилась высокая фигура в черном плаще. Опираясь на хищно выглядевшую косу, фигура откинула капюшон, оказавшись миловидной женщиной неопределенного возраста. Внимательно осмотрев собравшихся, она задержала свой взгляд на Тойте, отчего-то хмыкнув.

— Чего звал, племянничек? — ехидно поинтересовалась гостья у Кощея.

— Жениха своего очередного приструни, пожалуйста, — попросил бессмертный некромант. — Забаву себе выдумал — с детскими душами играть!

— Вот как… — женщина внимательно посмотрела на враз побледневшего Тойта, в следующий миг исчезнувшего, а затем оглядела детей. — Вот оно как… Хорошо, племянничек, будь по-твоему. Да будут эти связанные души детьми рода твоего да жены твоей! — она ударила косой в пол, и будто волна прошла по всей реальности, что-то меняя в ней.

— Благодарствую, — поклонился Кощей, на что гостья кивнула и исчезла.

— Кто это был? — удивилась Гермиона, совершенно не понимая, что произошло, кроме того, что другого «приключения» не будет.

— Смерть, — хмыкнул некромант. — Так что теперь Гарри сын мне, а Гермиона дочь Марьюшки, и никаких больше «приключений». Будете жить счастливо, пока не надоест, значит.

— Значит, нас никто не будет принуждать? — поинтересовался уже слишком уставший от приключений Гарри.

— Никто, — улыбнулась Марья.

Пожалуй, эта новость была самой радостной. Теперь можно было просто жить. Гермионе совсем не хотелось обратно, потому что ей было комфортно и здесь, со своим Гарри, а мальчик ни за что и никогда не променял бы настоящих родителей на борьбу непонятно с кем. На том и порешили. Юным Кощеевичам предстояло изучить язык, да нагнать программу Школы Юных Чародеев, чтобы по осени отправиться в школу, где можно было учиться, не думая о разных приключениях. Они, конечно, знали многое, но при этом, как оказалось, постыдно мало, ибо в волшебной русской школе предметов было чуть ли не втрое больше и преподавались они очень серьезно, а глупыми себя чувствовать ни Гермиона, ни Гарри не любили. Яга напоследок подарила обоим по небольшому медальону, назвав это оберегом, но о функциях ничего не сказала, а дети вдруг поняли — все закончилось. Совсем все.

* * *

Школа Юных Чародеев чего только не видела за свою многовековую историю, поэтому Кощеевичей приняли с улыбкой. Старый учитель внимательно посмотрел в глаза, что Гермионы, что Гарри и вызвал волхвов. Ну а те уже и к Кощею с Марьей обратились. Ибо в глазах детей была видна усталость, так полностью и не исчезнувшая.

— Что случилось? — поинтересовалась Марья, войдя в кабинет, где спокойно сидели подростки.

— Марья, вы почему детям память не притушили? — поинтересовался Алексий, взглянув на жену Кощееву. — Их же прошлое давит так, что жить тяжко. А у детей должно быть детство!

— Боятся они потерять друг друга, — объяснила женщина волхву. — Потому не желают этого.

— Ну что же… — вздохнул Алексий. — Тогда неволить не буду.

И Гермиону с Гарри отпустили. Учителя, впрочем, учли, что дети прошли немало, поэтому окружили их заботой, отчего уже через год память утихла сама. Вокруг было тепло и спокойно, никто никому не угрожал, не обзывал и не желал убить. Они просто учились, проживая свои дни, недели и месяцы. В людской мир ходить Кощеевичи не желали, и происходящим там не интересовались. Они знали, что папа, если что, вывернет весь мир мехом внутрь, ибо теперь уже Кощей внимательно наблюдал за попытками простецов поубивать себе подобных.

Гермиона и Гарри закончили школу в свой срок, затем занявшись тем, что было интересно обоим. Гарри открыл в себе талант учителя, а Гермиона — воспитателя. Семья у них была большой и дружной, отчего Британия и прошлое просто забылись. Возвращаться к этим воспоминаниям они не спешили, что, впрочем, было вполне понятно.

А что же Британия, да другие страны? Магическая Британия жила своей жизнью. Сильно удивившиеся толстосумы аппетиты поубавили, ибо обрекать на подобное еще и свою страну не желали, а маги… Для них не изменилось ничего. Вот в Германии… В Германии озверевшие бюргеры сначала ликвидировали большую часть носивших и вовремя не сбросивших черную форму, а потом попытались заново построить страну. Выпущенный из тюрьмы Тельман говорил очень правильные вещи, отчего многие ему поверили и тогда… Советский Союз помог, конечно, но, в основном, немцы и сами справились. Умевшие идти к своей цели, они упорно строили социализм в одной отдельно взятой стране.

Международную Конфедерацию магов произошедшее напугало так, что теперь, получившие доказательства маги, старались и сами следить за своими отщепенцами и гаденышами. Мир добрее, разумеется, не стал, но, возможно, стал лучше. Тойт огреб от Смерти и пошел кошмарить свой народ, не помышлявший о громких заявлениях, ибо в своего Бога иудеи верили, особенно в то, что за гордыню он приложит так, как немцам и не снилось.

Поэтому в мире было спокойно, ну насколько это для людей в принципе возможно.

* * *

— Ну я же как лучше хотел! — оправдывался назвавшийся Тойтом. — Девчонка уходить без мальчишки не хотела, ну и дал им шанс, не посмотрев. А получилось, что ветка чуточку другая и перерождение там началось! Ну кто ж знал-то? В их родном мире оно тоже началось, но попозже…

— Думать надо вовремя, — заметила попивавшая чай Смерть. — Ты радуйся, что племянничку не было лень и он решил развлечься, а не стерилизовать.

— А разве… — Тойт непонимающе посмотрел на попивающую чай женщину.

— Коша тебя в бараний рог согнет и не заметит, — хмыкнула Смерть. — Он же нечисть, причем единая в славянском эпосе, в него столько народа верит…

— И что теперь? — мужчина тяжело вздохнул.

— А ничего, пусть живут, — улыбнулась Смерть. — Все равно получилось неплохо. Бардачно, конечно, но неплохо. Так что… Хотя лучше бы ты это Тринадцатой отдал, у нее получше получается…

И ветер донес до сидящих за столом задорный детский крик: «Па-а-а-акость!»

Бонус от Тринадцатой

— Так, — произнесла Тринадцатая. — Пакость.

Она воровато огляделась, но никто этого листка, кроме нее, не видел. Тогда хихикнувшая демиуржка отправилась в сторону обреченного мира. Творец Мира внимательно проследила за девочкой, лукаво улыбнувшись. Мия только вздохнула — что может натворить подопечная, девушка отлично знала. Вдруг к Тринадцатой подбежала Шестая.

— Ты шалить идешь? — спросил непосредственный ребенок. — Я тоже хочу!

— Ура! Вдвоем веселее! — согласилась девочка в сияющем платье, на котором багрово пламенели цифры один и три.

— А как шалить будем? — поинтересовалась Шестая.

— А вот, видишь? — показала листок Тринадцатая. — Сейчас увидишь!

— И не жалко вам мир? — спросила Мия Творца Мира.

— Не-а! — совершенно по-детски ответила та, отчего демиург опять вздохнула.

Маленькие девочки начали активно строить планы, от которых мир уже вроде бы даже задрожал в отдельных своих областях, но было уже поздно. Тринадцатая готовилась разбякивать. Шестая уже уселась перед проекцией, чтобы принимать участие в разбякивании.

Где-то внизу Гермиона и Гарри крутили маховик, чтобы отправиться на спасение Сириуса, да пил чай с Фаджем Дамблдор, поглядывая на часы. Фоукс нецензурно думал о волшебниках, настолько нецензурно, что Тринадцатая даже покраснела, а потом щелкнула пальцами и феникс застыл в стазисе, потому что думать ему уже было нечем. Впрочем, этой метаморфозы Великий Светлый не заметил, он вел своего Избранного через очередное приключение.

— Раз, два, три… Хватит? — поинтересовалась девочка, взглянув на Гарри, как раз чесавшую свою нечесанность.

— Давай еще пару раз для верности? — поинтересовался он. — А то Дамблдор уже старенький…

— Не обижай Дамблдора! — Гермиона стукнула мальчика по голове маховиком, отчего он предупреждающе зажужжал.

— Больно же! — хныкнул герой магической Британии, в следующий момент падая на мягкое. Мягкое обложило Гарри нехорошими словами, отчего было связано Гермионой, считавшей, что нехорошие слова про мальчика может говорить только она.

— Хм… Странно… — задумчиво пробормотала девочка. — Как-то все чуточку иначе выглядит.

Гарри задумываться не любил, он ерзал на том мягком, на которое упал. Мягкое покряхтывало, потому что рот его был закрыт задницей героя, а кусаться оно, видимо, не умело.

— На ком это ты сидишь? — с подозрением в голосе поинтересовалась Гермиона, отчего Гарри сразу же вскочил, осматривая мягкое, на котором сидел.

— Это Волдеморт, — сообщил мальчик, сразу же узнав тело. Несколько долгих секунд спустя эта мысль добралась до мозга героя, отчего Гарри зарычал и уже двинулся было душить недодушенное, но был остановлен Гермионой.

— Надо его перевоспитать! — заявила девочка, осматриваясь. — Я знаю, как правильно перевоспитывать, мальчикам в школе показывали!

— А тебе? — поинтересовался мальчик, отчего его подруга неожиданно всхлипнула.

Передумав душить Темного Лорда прямо сейчас, Гарри принялся обнимать девочку, все еще присматривавшую хорошую хворостину. При этом Гермиона читала лекцию о том, какую пользу наносит приток крови к стимулируемым ягодицам. Зеленоглазый восхищенно, а синеглазый с ужасом слушали. Наконец, Гермиона утомилась и задумалась. Говорить и думать одновременно у нее никогда не получалось, за что она, собственно, и познакомилась с методами охорашивания, принятыми в современном британском обществе.

— Вы кто? — поинтересовался Том Реддл, ибо в качестве сидения его использовали впервые. Галстуки он распознал и теперь активно опасался непредсказуемых гриффиндорцев.

— Ты моих родителей убил, — проинформировал его Гарри. — В восемьдесят первом году.

Эта информация Тома несколько озадачила, ибо то, что к нему придут мстить за то, что он сделает через сорок лет, мальчик не ожидал. Поэтому решил воспользоваться приютскими наработками.

— А чего я-то сразу? — спросил он, видя, что еще более страшная гриффиндорка чарами срезает длинную палку, украшенную дюймовыми шипами.

— Ты мне сам это сказал! — ответил ему Гарри Поттер.

— И в книге об этом написано! — добавила милая девочка, примериваясь к будущему Темному Лорду. — Ты будешь Темным Лордом и еще будешь убивать таких, как я.

— Девочек?! — ошарашенно вылупился его будущее темнолордство. — Почему?!

— Потому что темные искусства! — сообщила не желавшая уточнять по поводу статуса крови Гермиона. — Поэтому мы тебя сейчас будем осветлять!

Том Реддл, конечно, сопротивлялся, орал, даже вырывался, но Гермиона подошла к делу с вошедшим в кошмары профессора Снейпа упорством, потому будущий Волдеморт дал непреложный обет. Он поклялся никогда не вредить магглам, любить магглокровок, никого не убивать, даже комаров, и не бить Дамблдора лопатой по голове. Почему именно лопатой, Гарри не понял, но уточнять не стал — очень уж страшной была Гермиона.

Тому еще предстояло узнать, что повреждения его кожного покрова — магические, потому будут напоминать о себе всю жизнь. Будущий Темный Лорд горько плакал…

* * *

— Как-то слишком быстро… — задумчиво произнесла маленькая девочка в сияющем платье. — Неинтересно получилось…

— Лохматая такая страшная, просто бр-р-р! — шестой от сцены разбякивании будущего Темного Лорда было страшно, а его жалко. А он же бяка, поэтому если бяку жалко, то так неправильно же!

— Значит, надо придумать что-нибудь другое, — проговорила Тринадцатая, стирая этот эпизод. Будущее темного лордства в 1941 году мелко задрожало.

— А если их поменять? — поинтересовалась Шестая, показав как.

— Ага-а-а-а, — протянула девочка постарше. — А потом как-нибудь лохматиков между собой поменяем…

Гермиона крутила Маховик, Гарри покорно ждал, готовясь наносить справедливость там, где скажет девочка. В верхнюю голову он пока только ел и отбивал ею бладжеры, а нижняя у него по малолетству еще не работала, хотя уже было пора, но тяжелое детство в темном чулане сказывалось. Когда девочка делала третий оборот, откуда-то сверху спикировал Малфой с криком «Грязнокровка!», ударив по дороге прибор строгой отчетности и в этот момент что-то случилось.

Всю ночь Тому Реддлу снилась больно… наказывавшая его Дагворт-Грейнджер, поэтому утром он решил присмотреться к девочке и при случае убить ее. Представительница древнего рода зельеваров смотрела на Тома с некоторой брезгливостью, явно планируя отравить. Ну это ему так казалось, потому Реддл предпочел держаться поблизости. И вот в тот черный миг, когда девочка предложила подружиться, что для сорок первого года было не очень обычно, произошло что-то еще более страшное.

* * *

Он внезапно оказался рядом с мисс Дагворт-Грейнджер где-то за пределами замка. При этом Том, только осознав, что делает, немедленно отдернул руку от девочки, уже представляя себе, как сон становится явью. Девочка, неуловимо изменившись, была все такой же, только волосы Дагворт-Грейнджер оказались в совершенном беспорядке, что для нее обычным не было.

— Вы изменились, мистер Реддл, — заметила девочка, затем ойкнув, ибо голос ее также привычным не был. — Что произошло?

— Н-не знаю, — запнувшись, ответил Том. — Вы тоже изменились, мисс Дагворт-Грейнджер…

— Надо сообщить отцу! — произнесла мисс Дагворт-Грейнджер командным тоном и попыталась что-то сделать палочкой, но ничего не вышло. — Не поняла… — в глазах ее разгоралась паника.

— Как я изменился? — поинтересовался мальчик, чтобы отвлечь девочку. Пятая точка неприятно заныла от плохих предчувствий. Но ответить ему мисс Дагворт-Грейнджер не смогла. С земли поднялся кто-то, смутно похожий на Абрахаса.

— Грязнокровка, — презрительно плюнул он в сторону девочки, и вот теперь у мисс Дагворт-Грейнджер все получилось.

Невоспитанный грубиян обзавелся рогами, длинным хоботом, и рыбьим хвостом. Он упал на траву и забился, как рыба. Девочка несколько минут посмотрела на грубияна, а потом отправила чарами в озеро, обнаружившееся неподалеку. Громкий плюх, а потом и скрежет русалок, заменявший им визг, продемонстрировал, что приложенный фамильными чарами мальчик попал по назначению.

— Предлагаю забыть этот досадный инцидент, — с угрозой в голосе произнесла мисс Дагворт-Грейнджер, отчего Том быстро закивал, потому что очень уж страшной девочка оказалась. — У меня только один вопрос: почему вы гриффиндорец?

— Я… Кто?! — воскликнул Том, схватившись за красно-желтый галстук. Внимательно осмотрев его, мистер Реддл упал в обморок.

— И почему я вдруг гриффиндорка? — поинтересовалась у воздуха девочка, раздумывая над тем, не упасть ли и ей в обморок. Но взглянув на траву, передумала, приложив Тома Эннервейтом.

— Где я? Кто я? — отреагировал приложенный.

— Вы — Томас Реддл, — меланхолично ответила ему мисс Дагворт-Грейнджер. — Не соблаговолите ли проводить даму?

Том пытался представить, что происходит и не мог, привычная злость ушла, заменившись страхом. Что здесь делает и почему он вдруг Гриффиндорец, мальчик не понимал, но, конечно же предложил благосклонно смотревшей на него аристократке руку, чтобы сопроводить.

А в это время Дамблдор попивал чай с Фаджем, поглядывая на часы. Его герой уже должен был выполнить задание, спасая своего «крестного». Альбус ничуть не переживал по поводу своих игр с мальчишкой, ведь у того была великая миссия — вести за собой людей, а потом тихо сдохнуть, предоставив свое тело более подходящей для этого душе.

Наконец Фадж допил чай и поднялся, подмигнув Дамблдору. Деньги Министр любил, как и все остальные, поэтому с удовольствием поддался на уговоры, подкрепленные звонкими монетами. Он прошел по коридору, резко открывая дверь и замер на пороге. В комнате сидел, изображая узника совести, Сириус Блэк. Не настоящий, разумеется, настоящий-то давно уже упокоился на псарне Азкабана, но так как Гарри никогда Сириуса не видел, то и это отребье подошло.

— А где Поттер? — поинтересовался Корнелиус.

— Не было еще, — пожал плечами «Сириус». — Вообще никого не было.

— Дамблдор! Мы так не договаривались! — воскликнул Министр.

— Наверное, что-то произошло… — задумчиво проговорил Дамблдор, устремляясь прочь из замка. По дороге директор встретил Гарри, светски беседовавшего со своей грязнокровкой. — Гарри, — едва сдержался Альбус, чтобы не приложить «героя» пыточным. — Разве ты не хотел освободить своего крестного?

— Крестного? — удивился мистер Поттер. — В Мире Магии?

— Вам нехорошо, мистер?.. — грязнокровка его явно не узнала и это поразило Дамблдора до глубины души.

— Мисс Грейнджер… — начал он, но был оторван.

— Дагворт-Грейнджер! — с выражением, свойственным только аристократам, заявила магглорожденная. — Я немедленно сообщу отцу о вашей возмутительной непочтительности к нашему роду!

— Дагворт-Грейнджер?! — поразился Дамблдор.

Происходящего просто не могло быть! Откуда девчонка узнала?! Он же тщательно закрыл ей любые возможности… замерев, Альбус пытался представить, что теперь делать, но только попытавшись прочитать мистера Поттера, Дамблдор чуть не лишился сознания — такой ненавистью на него дохнуло из мыслей мальчика. Голова директора закружилась, он почувствовал, что сейчас потеряет сознание. Если мальчишка узнал, как именно погибли его родители, то перед Дамблдором враг.

— Авада… — поднял палочку директор, но немедленно согнулся.

Том вспомнил навыки, полученные в приюте, когда его хотели… И ударил изо всех своих сил. Мальчик не мог ударить слишком сильно, но еще стихийный выброс просто от страха и Дамблдор оказался на траве, поскуливая. Понимая, что неизвестный старик — точно враг, Том схватил камень, и…

— И авроров вызовем, — согласилась мисс Дагворт-Грейнджер, творя простые чары даже без палочки, а потом девочка задорно улыбнулась и предложила Тому: — Бежим!

Явившиеся авроры внимательно изучили Дамблдора и его палочку. После чего Великий Светлый оказался в Мунго с яичницей, а палочка — в Отделе Тайн. Мальчик и девочка чинно проследовали в «свою» по цвету галстука гостиную. Нужно было приучаться жить среди… этих… которые по мнению, что Тома, что мисс Дагворт-Грейнджер, были «фу».

* * *

— Воть, — сообщила Тринадцатая, демонстрируя Шестой, что получилось. — Дамби в больнице, бяка будет разбякиваться…

— А с лохматыми что? — поинтересовалась маленькая девочка.

— Ну, наверное, у них там хнык… — задумчиво проговорила более старшая девочка. — Давай смотреть?

— Давай! — захрустела кукурузными палочками Шестая.

Гермиона и Гарри упали на пол. Девочка медленно поднялась, с ужасом глядя на разбитый Маховик, а потом взглянула на Гарри. Мальчик потирал гудевшую голову.

— Ты кто?! — воскликнула Гермиона, пытаясь нащупать палочку.

— Гарри я! Поттер! — обиженно сообщил Гарри и замер — голос звучал как-то не так. — А ты когда причесаться успела? — удивился он.

— Какой-то ты не правильный Гарри, — сообщила ему Гермиона. — Ну-ка… Что такое амигата секстурус?

— Чего?! — вытаращился на нее мальчик. — Ты что, опять переучилась?

— Точно Поттер, — констатировала девочка. — Ладно, а почему ты так изменился?

— Как? — поинтересовался ее визави, на что Гермиона, сориентировавшись, потащила его в туалет. Женский, естественно, но она об этом не подумала. Затащив Гарри внутрь, девочка ткнула его носом в зеркало.

— Ах ты гад! — воскликнул мальчик, выхватывая палочку, но был остановлен Гермионой.

— Гарри! Это зеркало! — воскликнула она.

Гарри несколько минут смотрел в стекло, а потом просто сел на пол. Он смотрел остановившимся взглядом в стену и ни на что не реагировал — ни на воду из палочки, ни на подзатыльник — ни на что совсем.

— Гарри Джеймс Поттер! Немедленно ответь мне, в чем дело! А то я плакать буду! — пригрозила ему страшными карами Гермиона, что заставило мальчика отмереть.

— Я… Я, получается, убийца… — Гарри поднял мокрое лицо. — Это Волдеморт там, в зеркале…

— Ты не убийца! — испугалась за него девочка. — Ты еще никого не убил! И не убьешь!

— Не убью… — тихо согласился ставший Томом Гарри. — Надо его убить! — он начал поднимать палочку, но обнаружил перед носом крепкий кулак Гермионы и резко передумал.

— Ты еще и слизеринец… — заметила цвет галстука Гермиона.

— Ты тоже, — хмыкнул Гарри. — А давай всех убьем?

— Странно как-то на тебя перенос подействовал, — сообщила ему девочка. — Темпус! — и вот тут, наконец, настало время для истерики.

Гарри не знал, как успокаивать плачущих девочек, особенно если это Гермиона, поэтому мальчик просто обнял ее, принявшись гладить. Мальчик в школе видел, как в школе успокаивали других девочек и даже слышал, поэтому принялся говорить все то же самое.

— Ты самая лучшая на свете, самая хорошая, все будет хорошо, — Гарри не очень понимал, что говорит, потому что у него такого опыта не было, но рыдания начали стихать.

— Ты меня никогда не оставишь? — поинтересовалась Гермиона, от цифр Темпуса ей было страшно, поэтому девочка сама не понимала, что говорит.

— Никогда! Клянусь магией! — воскликнул мальчик. Ничего не произошло, но Гермиона почувствовала, что она должна что-то ответить. Девочка на минуту задумалась — они унеслись на сорок лет назад, у нее никого, кроме Гарри, нет. И у него, кроме нее…

— Я тоже… тебя не оставлю… — прошептала Гермиона. — Клянусь!

И вот в этот момент что-то ярко засверкало вокруг, как будто они оказались в центре фейерверка. Это длилось всего минуту, но казалось, будто прошла вся жизнь. Затем сияние исчезло, а Гарри и Гермиона обнаружили у себя на пальцах по колечку, при этом дети обнимались, чувствуя друг друга родными.

— Мисс Дагворт-Грейнджер? Мистер Реддл? — услышали они удивленный женский голос. — Вас я вижу, можно поздравить. Полная магическая помолвка, объединяющая тела и души, по нынешним временам явление редкое.

— Да, мэм… — пролепетала Гермиона.

— Я бы на вашем месте связалась с батюшкой, — посоветовала незнакомка, затем кивнув и удалившись.

— Ой… — тихо сказала девочка. — Я — Дагворт-Грейнджер? Но как же так?

— Ну вот! — удовлетворенно сообщила Тринадцатая. — Теперь можем менять обратно!

— Ага! — радостно согласилась Шестая, предвкушая.

В этот момент все снова завертелось и Гарри с Гермионой осознали себя стоящими посреди гостиной факультета. Девочка еще не поняла, что они вернулись, поэтому прижималась к своему мальчику. Но Эти тела еще помолвлены не были, зато души — да, а где-то наверху воровато оглядевшаяся маленькая девочка щелкнула пальцами, демонстрируя другим то, что и так уже было фактом. Вокруг Гермионы и Гарри поднялся кокон полного магического принятия, а рядом с Тринадцатой уселась улыбающаяся женщина в сверкающей мантии.

— Воля Магии! Воля Магии! — зашептали гриффиндорцы, мозгов у которых на такое хватало.

— Да какая еще воля магии! — мистер Уизли проявил лучшие черты факультета. — Опять этому… — на этом его речь закончилась, потому что женщина в сверкающем платье обиделась.

— Тетя Магия, — зашептала Тринадцатая на ушко Магии. — А я вот слышала, что глазки на попу натягивают…

— Я ему все лицо натяну, — мрачно пообещала обидевшаясяженщина. И стало так, поэтому шестой Уизли сначала оказался в Больничном крыле.

Но на этом история не закончилась, и так как свидетелей было великое множество, то Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер стали недоступными для любых зелий, игр и тому подобное. Магия явила свою волю, поэтому связываться с ней никто не хотел. Впереди лохматых ждала счастливая жизнь, в которой у Гарри были мама с папой и, конечно же, Гермиона.

А вот у Тома Реддла и мисс Дагворт-Грейнджер жизнь резко осложнилась, ибо, вернувшись в свои тела, молодые люди обнаружили, что помолвлены. Спустя полчаса в Хогвартс явился отец девочки, уже знавший, что будущий зять происходит из древнего рода и придумавший, как это использовать… В общем мисс Дагворт-Грейнджер принялась лепить из Реддла идеального мужа, тот уже не сопротивлялся, ибо боялся, что сон будет в руку. Поэтому Темного Лорда из него не вышло — папа не дал. Великого Светлого из Дамблдора тоже не получилось, потому что Том тестю будущему пожаловался, отчего Дамблдор немножко отравился и всю жизнь занимался спиливанием рогов. Первой Магической не случилось, все остались живы и были счастливы.

— Так… — констатировала Мия, отчего две маленькие девочки синхронно прикрыли руками попу. — И как это называется?

— Ябосинибуууудю! — заявили малышки хором.

— Будете, — убежденно ответила наставница малышей.

— Будем, — обреченно согласилась Тринадцатая, закрывая собой Шестую.

Но тут подошла Творец Мира и девочки радостно заулыбались — они поняли, что по попе не будет. Тут и сказочке конец.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Бонус от Тринадцатой