Под Новый год часто случаются удивительные истории. Это происходит потому, что мы ждем их, а когда чего-то сильно ждешь, это чаще всего случается. Вот и наша Елка с нетерпением ждала Новогоднего праздника, чтобы снова быть центром внимания, украшением дома, радостью для ребятишек и фотозоной для взрослых. И вот наконец-то, накануне Нового Года Елку достали с самой высокой полки, освободили от тесной коробки, расправили её веточки. «Сейчас поставят в угол у камина, как обычно, — думала Елка, — повесят гирлянду, шары и игрушки. Эх, давненько я не слышала этих балаболок… Что? Меня, кажется несут не туда, куда обычно. Странно, я что, здесь буду стоять, прямо у входной двери?
Дверь внезапно распахнулась и елку обдало холодком. Не успела она вздрогнуть всеми веточками, как оказалась во дворе небольшого красивого дома, окруженного высоким забором прямо пред окном той самой комнаты, где каждый год она стояла в углу возле камина. Ёлка хотела возмутиться и спросить: «Что все это значит?». Но то, что она увидела в окне, шокировало её еще больше, чем слова хозяина: «Теперь ты будешь украшать двор».
Там, у камина, стояла другая, гораздо выше и пушистее. Все суетились вокруг нее, поправляли игрушки, перевешивали с места на место, а новая красавица подставляла свои изящные веточки. Елка рада была бы посмеяться над молоденькой, неопытной зеленушкой, но нет, новая Ель была прекрасна! Она была почти до потолка. И иголки на ней были ярко — зеленые и видно, что мягкие, видимо из какого-то современного материала. Хозяева купили новую гирлянду, и игрушек пришлось докупить.
— Я могла бы посоперничать с ней, — думала Елка, — у меня шишки есть, и ствол тоньше. Ну подумаешь, пара веточек сломана.
Елка внимательно стала разглядывать свои веточки. Здесь вот только еще шишки не хватает, здесь иголок нет, больше никаких недостатков. Вдруг в темноте сверкнули два огонька. Елка вздрогнула. Огоньки медленно двигались к Елке. Постепенно эти огоньки превратились в глаза черного злобного кота.
— Ну что, выставили?
Елка поникла макушкой.
— Я бы даже сказал, вышвырнули, — продолжал кот, — хорошо еще, что тапком не запустили вслед. Что же ты такого натворила, поцарапала что-то, испортила?
Елка молча покачивалась.
— А может ты мешала им своим пением? Мяяяу! Да нет, ты же даже говорить не можешь, какое там пение.
Елка продолжала молчать, хотя ей очень хотелось что-то грубое сказать в ответ этому наглецу.
Кот ходил возле Елки, рассматривая ее со всех сторон. Даже не знаю, какая от тебя польза. Разве что ногти поточить о твой ствол. Кот хотел пробраться к стволу, но укололся чем-то и отскочил.
— Совершенно ненужная вещь, правильно, что тебя выставили! — злобно фыркнул кот и ушел за забор.
Елка долго смотрела вслед своему обидчику, еле сдерживая слезы. Ай! Кто-то больно ущипнул Ёлку за ветку. Это сорока пыталась вытащить блестяшку из иголочек.
— Эй, не щипайся!
— Я не щиплюсь, я прросто увидела блестящую штуковину для моей коллекции блестящих штуковин. Прощщу прошения.
— Ничего страшного, просто нужно было спросить, — пробормотала Ёлка, не отрывая глаз от окна.
— Я бы обязательно спрросила, если бы знала, что Вы говоррящая…
— Вот и они…даже не спросили, хочу ли я сюда, на улицу. Просто выбросили, как ненужную вещь.
— Ну почему же? Почему как ненужную? Может Вы кому-то очень нужны именно здесь!
— Здесь?! Да кому я здесь могу быть нужна? Чучелу этому или вон тому одноглазому фонарю?
— Ой, доррогуша, Вы просто не знаете, сколько нас здесь во дворе проживает!
— Я уже познакомилась с одним, — с ухмылкой пробормотала Елка.
— А, это Вы про кота, наверное. Так это не наш, соседский. Сейчас вернется с прогулки ворробьиная семья. Папа Вор, мама Бей и детишки воробьишки.
— Папа Вор, мама Бей? Ну и компания!
— Нет, нет, это только имена у них такие, воробьиные. Сами они очень милые и добррожелательные. Как, впрочем, и все остальные. Петух, который считает до двух…
— Почему до двух? — удивилась Елка.
— Потому, что больше не умеет. Рразве Вы, когда жили в доме, не слышали, что он каждое утро кукаррекает по два раза (кукарреку, кукарреку)?
— Ах да, конечно слышала! А кто живет вон в том домике возле одноглазого фонаря?
Сорока перелетела поближе к Елке и, сбавив громкость, ответила: «Летом там жили скворцы, а теперь туда врременно переехала моя коллекция блестящих штуковин.
— А зачем она Вам, эта коллекция?
— Ну как это, зачем? — снова громко затрещала сорока, — Я знатная сорока, у меня пять больших блестяшек, ну и по мелочи немного.
Елка прерывисто вздохнула и, немного помолчав, сказала: «Я раньше тоже сверкала и блестела разными штуковинами.»
— Да не расстрраивайтесь Вы так! — начала было успокаивать ее сорока, но елка вдруг задрожала и засмеялась, — Ну вот, то плачет, то смеется! Неррвный сррыв!
— Да нет, меня кто-то щекочет, — сквозь смех произнесла елка.
— Ай, какая колючая, — запищал кто-то.
Из-под веточек выбежала серая мышка и юркнула в дырку в стене. Сорока запрыгала на перилах, грея лапки.
— Эти мыши! Везде лезут, где их не спрашивают! Хоррошо, что моя коллекция так высоко, до нее они не доберутся!
И вдруг с шумом и свистом прилетела стайка снегирей. Красногрудые, с черными шапочками, птицы садились на перила и не переставали переговариваться.
— Наконец-то…отличная ель…пушистая…она не настоящая, — можно было разобрать среди этого шума и свиста.
Сороке ничего не приходилось делать, кроме того, что перескакивать по перилам все дальше от елки.
— Что это значит?! — возмутилась сорока, — Ну и что, что не настоящая, зато она говоррящая!
Снегири резко замолчали. Один, самый крупный, ярко — красный снегирь подлетел ближе к елке и вежливо спросил: «Позвольте нам переночевать на Ваших шикарных веточках. Мы долго не задержимся, просто мы выбились из сил в поисках пищи.
— И чем же вы таким питаетесь? — поинтересовалась сорока.
— Мы добываем косточки из ягод рябины, — продолжал вожак, — но люди не очень любят горькую рябину, хотя это очень полезная ягода.
— Конечно, я не против, — ласково произнесла Елка, — располагайтесь.
Птицы снова зашумели. Самки, у которых грудки были не такие яркие, как у самцов, первыми полетели к Елке выбирать веточку попушистее и поуютнее. Скоро все разместились на Елке и немного поежившись, распушив перышки, чтобы было теплее, начали затихать и засыпать.
Сорока с интересом наблюдала за происходящим. А Елка боялась пошелохнуться, чтобы не помешать птичкам устроиться получше. Потом ей стало так тепло и хорошо. «Это лучшие украшения в моей жизни», подумала Елка и тихо запела красивую новогоднюю песню, которую часто пели ее хозяева в доме. Сорока слушала какое-то время, а потом ее глаза стали закрываться. Она встрепенулась и засобиралась:
— И правда, уже пора спать. За рразговорами и не заметили, что стемнело. Завтра будильник закукарекает в семь утрра! Полечу к себе!
— Еще остались свободные веточки, — прошептала Елка, — оставайтесь с нами.
Сорока очень обрадовалась, хотя крайне удивилась такому гостеприимству.
— Правда? Не знаю даже, я ведь гораздо больше снегиря.
— Ничего страшного, — подставляя крупную нижнюю веточку, сказала Елка, — устраивайтесь поудобнее.
Сорока юркнула вглубь Елки и скоро все мирно спали.
Утром сорока встала раньше всех и полетела проверять свою коллекцию блестящих штуковин.
В семь утра петух прокричал два раза, из-под крыши вылетела семейка воробьев и начала клевать пшено, которое еще вчера дети насыпали в кормушку. Позавтракав, воробьи сели на крыльцо и стали чистить перышки. Было еще темно. Также темно, как и вечером, когда воробьиная семья вернулась домой из гостей. Они так и не видели новую обитательницу двора, а также ее постояльцев.
— Дети, — сказал пап Вор, — первый урок математики. Решите задачу: два воробья нашли три червяка и двух букашек. Сколько насекомых нашли воробьи?
— Кукареку! Кукареку! — огалдело закричал Петух.
— Не слушайте его, он не умеет считать. Итак, сколько?
— Пять, — неуверенно сказал один воробышек.
— А ты как думаешь, Чив?
— Я бы съел только червяков, не люблю букашек!
— В задаче не спрашивается, что ты любишь, а что нет! — недовольно проворчал папа. — А ты молодец, Чик!
Когда первые лучи солнца осветили двор, воробьи увидели удивительную картину: Елка, покрытая инеем, стояла на крыльце, а на ее веточках, как будто яркие красные шары спали снегири. Воробьи так расчирикались под окном дома, что разбудили снегирей, мышей и даже хозяев в доме. Их спугнуло детское лицо, появившееся в окне. Лицо исчезло и через некоторое время у окна уже стояла вся семья. Их восхищению не было предела. Такую елку не увидишь нигде!
— Мама, как красиво! Я всегда знала, что она живая… Слышите, они поют!
Мама тихонько открыла форточку и с крыльца донесся птичий свист. Сквозь этот шум ясно прорезалась знакомая мелодия.
— Мам, это же наша любимая песня, откуда они ее знают?
— Не знаю. Снегири вообще-то певчие птицы и могут повторять мелодии. Но эту мелодию… Мама пожала плечами.
На этом чудеса, которые люди наблюдали в окно, еще не закончились. Неожиданно на перила балкона села сорока. В ее клюве что-то блестело. Она высоко подлетела и повесила блестящую звездочку на верхушку Елки.
— Вот! Это лучший экземпляр моей коллекции! — гордо произнесла сорока.
— Это мне? Вы ведь так цените свою коллекцию, Вам не жалко?
— Нисколечко. Здесь эта штуковина горраздо красивее смотрится. Пусть и другие на нее полюбуются!
Другие, которые смотрели в окно, долго любовались и фотографировали Елку, пока снегири не попрощались с жителями двора и не улетели на поиски пищи. Сорока осталась рядом с Елкой, потому что ей предстояло много интересных историй рассказать, ведь такого внимательного собеседника она еще не встречала. Новая Ель в комнате даже заволновалась и всячески пыталась привлечь к себе внимание. А наша Елка была просто счастлива и наконец-то чувствовала себя на своем месте.
