что друг свихнулся. Так случается с гениями, которые теряют берега и связь с миром, когда фантазии накрывают, становятся большей реальностью, чем все окружающее. Сначала он решил отмолчаться, сделать паузу, надеясь, что «обострение» схлынет само. Но происходило ровно наоборот. Абсурдные мечты превращались в проекты и чертежи, общие рассуждения в бизнес-планы и предложения по привлечению инвестиций. Тогда Краев принялся увещевать, попытался открыть глаза сорвавшемуся с катушек харизматичному безумцу на последствия этой игры в человеко-богов.
Они непрерывно ругались. А потом была проклятая конференция и разрыв отношений на долгие годы.
Вячеслав не стал садиться в зале, где разместили приглашенных, остался стоять у задней двери, скрестив на груди руки. Сашка вышел на сцену и сразу заговорил. Открытый, воодушевленный. Он отбросил со лба волосы, и пронзительно синие глаза, казалось, заглядывали в душу каждого присутствующего, разбивали сомнения, заставляли верить в близкое торжество всемогущества человека.
Он говорил о том, что керосинщики с космодромов в состоянии вытащить в космос хорошо если тридцать тонн груза раз в две недели. И что бы ни запускали с Земли — все по стоимости превращается в золото чистой пробы. А когда построят башню-космодром в сотню с лишним километров высотой, все изменится. Полет на орбиту станет не дороже билетов на поезд. Можно будет собрать отель для путешественников прямо в открытом космосе. А потом каждый получит возможность пройтись по кратерам Луны.
На верхней площадке башни в термосфере уже не будет сопротивления воздуха, но появится некоторый эффект невесомости. Оттуда люди будут запускать в космос узлы, не мучаясь с обтекаемой формой, сложной системой охлаждения и вращения. И тогда человечество начнет строить заводы в условиях вакуума и невесомости. Прорыв в химии и создании новых материалом станет необратим. Он перекроит экономику мира. Миллиарды потекут в карманы инвесторов. Но сегодняшний их вклад в будущее — это не столько расчет, сколько вопрос гордости человечества.
Александр шагнул в сторону и над сценой стала расти объемная цифровая модель башни. Да, это было красиво. Огромные стальные опоры, ветвясь, расползались по бетонной губке с двухметровыми дырами. Распределяемые развёрстки превращались в готический храм с системой контрфорсов. На стальной конструкции то тут, то там вырастали ветви с шарами. Вячеслав сразу понял их назначение — гасить вибрацию сверхвысотной башни и параллельные напряжения.
— Какие же размеры у этой красавицы? — раздался звонкий голос из затихшего от великолепия зала.
— Тридцать пять километров по самой длинной части разбросанных опор, подушка будет еще больше.
— Вы представляете, какое это будет дьявольское давление вдоль Салаира?
— Представляю. Поверьте, западно-сибирская плита выдержит и не такое.
Приглашённые зашумели. Вячеслав улавливал в этом гомоне сомнения и откровенное восхищение. Еще бы. Каждый из явившихся толстосумов мечтает вписать себя в историю. А башня до космоса тешит самолюбие куда больше, нежели новые комфортные детские дома и светлые жилые кварталы. К тому же сулит прибыль.
Руднев стоял в расслабленной позе, ожидая вопросов и комментариев. Сунул руки в карманы светлых, классического покроя брюк, качнулся на носках и прищурился. Худой, гибкий и наглый. Краев почувствовал, как ярость, клубясь, поднимается к горлу, мешает дышать. Мечтателям плевать на мир под ногами. Но Вячеслав был другим. Думал иначе, в чем-то жёстче и принципиальнее. Он тогда точно понял, что им с Сашкой не по пути.
Теперь, наблюдая, как его бывший друг и партнер льет коньяк в бокал, Краев отчетливо вспомнил, что не удержался и ударил его кулаком в челюсть после проклятой конференции. В тот момент это казалось ничтожной расплатой за его предательство.
С тех пор они не работали вместе.
— Тебе нужно успокоиться и выступить перед прессой, — с нажимом сказал Вячеслав.
— Знаешь, мне семь лет не хватало твоей рациональности и практичности. До сих пор не могу понять, как протянул без тебя столько времени.
— Сумел как-то. Как и я без твоих крутых прорывных идей. Но бросил меня ты, поэтому не начинай ныть.
— И не собирался.
— Неужели? — ядовито спросил Краев. — У тебя рухнула километровая рабочая ферма верхнего уровня. Жертвы на нижних уровнях, гражданские жертвы на земле, а ты спрятался в темном углу дивана.
Александр скривил рот, не отрывая глаз от бокала, что покачивал в руке. Но пить не стал, отставил на крышку бара и нехотя выдавил:
— Мы отправили пресс-релизы. Мой заместитель выступил, объяснил ситуацию.
— Просто охренеть, какой размах и решительность!
Краев подскочил, опять испытывая знакомую потребность вставить мозги зарвавшемуся золотому мальчику. Хотя какому уже, к чертям, мальчику. Мужчине, управляющему миллиардами, собранными по всему миру, и готовому оставить без гроша тех, кто в него поверил. И
