А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы (часть 2) (СИ) [R. Renton] (fb2) читать онлайн

А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы (часть 2)

Глава 1. Корабли и океаны

— Это... Это та самая сцена, которая начинается со слов «Здорово, бандиты»?

— Именно. Та, в которой он у них спросил, есть ли таблетка от головы. А они ему ответили, что там чёрный ход есть.

Со стороны Финского залива дул холодный осенний ветер. Но Белла тут же забыла про залезающий под одежду сырой холод, когда узнала место сьёмки одного из её любимых фильмов. И мгновенно перестала ёжиться, активно крутя головой по сторонам.

— Хм... А правда, похоже место.

— Да не похоже, а оно и есть. Пустырь у гостиницы «Прибалтийская», как ему и сказали. Тут он в машину сел. А вон там видишь — колонны на углу? — Я показал на дальний конец здания гостиницы.

— Подожди... — Девочка близоруко сощурила глаза и пригляделась. — Так это же то самое место, где Данилу чуть не застрелил какой-то киллер! В плейер попал!

— «Крот» у него кличка была. Оно самое, да.

— Так это что ж, вообще весь фильм на Васильевском острове сняли? Даже кладбище?

— Лютеранское. То самое, где предки Немца лежат, как он и говорил. Его я тебе тоже покажу. Кладбище, конечно. Не Немца. Тут недалеко. Пешком можно дойти.

— Ши-и-и-ик! Вот Ленка обзавидуется, когда я ей расскажу! — Широко раскрытые серые глаза — такие же, как у меня — смотрели именно так, как мне больше всего нравилось. С искренним обожанием и радостью. В такие моменты я понимал — что всё в моей жизни было не зря. Даже если временами в ней творилась абсолютно беспросветная дичь...

— Она вроде бы на каникулы к тебе собирается в гости? На новый год.

— Ага... А ты откуда знаешь?

— Писала мне недавно. Спрашивала, что тебе подарить.

— Вот коза! Договорились же, без подарков! — Белла раздосадовано ударила кулачком по ноге.

— Ну хочет человек тебе приятное сделать. Зачем мешать?

— Мне тогда тоже нужно что-то готовить! А то буду как дура!

— А вот пусть тур по этим местам и станет ей подарком. — Я повёл рукой по пустырю, на котором снимали одну из сцен фильма «Брат». Лучшая подруга Беллы, оставшаяся без неё в Москве, тоже фанатела от этого культового образа Сергея Бодрова — невозмутимого мужественного парня, молчаливо решающего свои бандитские проблемы без лишних эмоций. — Сама же говоришь, что обзавидуется. А если ты её по тому же маршруту зимой сводишь — то это будет круче любого подарка.

— Хм... А точно! Так и сделаю!

— Ну всё, проблема решена.

— Спасибо, пап! — Девочка прижалась ко мне, обняв за руку. — А ты... А ты разве на новый год не приедешь? Может ты нас и сводишь опять вместе? Там же у тебя тоже будут выходные длинные, да?

Пожалуй, она была единственным человеком, которому я никогда в жизни не врал. Не всё рассказывал, конечно. Но никогда не обманывал. Вот и сейчас я сказал ей правду. Но не всю. Не мог же я рассказать, что уже полгода живу в долг, перебиваясь случайными заработками. И чтобы приехать к ней в гости на осенние каникулы, пришлось продать существенную часть своей коллекции... А участие в этом странном эксперименте — моя единственная надежда на то, что к весне я не останусь без крыши над головой. Сегодня перечислили аванс. Не обманули.

— У меня на носу очень важная работа, Бельчонок. Я... Я участвую в одном проекте... Образовательном... Нет... Скорее, научном. Там требуется непрерывное присутствие. Он длится два месяца и начинается первого декабря.

— Вот как... — Не нужно было быть опытным психологом, чтобы понять, что девчонка расстроилась. Она снова съёжилась и натянула капюшон обратно на свои каштановые кудряшки. — А что за эксперимент?

— Прости, не могу рассказать больше. Я уже подписал кучу всяких соглашений о неразглашении. Для объективности заставляют всё держать в секрете. Двойной слепой метод, сама знаешь. Я же рассказывал, как такие вещи тестируют.

— Понятно... — Серые глаза понуро смотрели на песчаный пустырь у нас под ногами.

— Но зато у меня будет длинный отпуск сразу после этого! — Ни в коем случае она не должна грустить из-за меня. Ни в коем случае! — Когда у тебя весенние каникулы? Я смогу тогда приехать надолго!

— Обычно с конца марта по начало апреля... Но это ладно... — Белла снова подняла взгляд и взяла меня за ладонь. — Пап... Ты... Ты главное выживи, хорошо?

— Что?

— Ты главное выживи! А то что я одна тут буду делать... — Серые глаза снова широко распахнулись. Тёплые ладошки с силой сжали мои пальцы и затрясли ладонь изо всех сил. — Давай! Открой глаза и всё сразу станет нормально! Ну же! Ну же, Шутник! Просыпайся! Живи давай, козлина такая!

— Что?!

Слипшиеся веки еле открывались. Глаза сильно защипало — и от сухости и от света, показавшегося слишком ярким. Откуда-то справа продолжал задувать прохладный влажный воздух. Силуэт девочки, сидевшей напротив меня, расплылся в какое-то розово-серое пятно, но её тёплые руки продолжали крепко сжимать и трясти мою кисть.

— Шутник? Ты меня слышишь? — Обрамлённое тёмными волосами лицо приблизилось и перед глазами замельтешили тонкие пальцы. — Алё, Пафнутий! Приём!

Почему-то теперь я находился в горизонтальном положении. Но мир вокруг меня всё ещё продолжал немного покачиваться и пахнуть влагой.

И я конечно же узнал это зеленоглазое лицо. Второй глаз у неё уже открывался, но теперь его обрамлял шикарный фиолетовый фингал.

— Привет, Кира. — Я сам не узнал свой голос, еле звучащий из пересохшего горла. — Юнга всё-таки согласился нас отвезти? Мы в Мытищах? Или в Питере?

— Ещё бы он не согласился! Я б его на ленточки для бескозырки порезала! — Знакомая хищная улыбка постепенно приобретала чёткие очертания. — Только мы не совсем в Мытищах... Но и не в Питере, конечно!

— Кира, не наседай на него так... — Незнакомый девичий голос прозвучал откуда-то слева. — Ему ещё нужно отдыхать.

— В морге отдохнёт! И так третий день уже валяется как мумия... Ты лучше посмотри где мы, Шутник! — Девчонка показала вправо на широкое затонированное окно, слегка приоткрытое. Проморгавшись, я увидел за ним волны и далёкий зелёный берег, застроенный какими-то коттеджами.

— На берегу?

— На корабле!!! У крюков тут типа плавучая штаб-квартира! Прикинь!

Значит, это и правда качка, а то я уже думал, что меня до сих пор штормит. Тогда попробую пошевелить чем-нибудь кроме головы и языка...

— Кира, я же говорила, что они не любят, когда их так называют. — Деликатный голос снова донёсся слева. — Предпочитают просто гроверы.

— Да мне пофиг, чё они там предпочитают! Их так все вокруг называют, пусть смирятся уже! Тоже мне фифы...

Повернувшись туда, откуда шёл незнакомый голос, я увидел коротко стриженую девушку, одетую в синюю медицинскую форму. Должно быть, та самая рязанская «гирла», о которой говорил Джой. Бывшая студентка-медик, которая, наверное, за последние полгода прошла там или тут лучшую практику для хирурга — военное время. Как и почти все вокруг сейчас — худенькая, но щёки не впалые и не бледные, нормально питается. Не похожа на пленницу. Хотя осы тоже не были особо похожи на рабынь...

Заметив мой взгляд, она смущённо поправила очки с треснувшим стёклышком и достала фонарик из прикроватной тумбочки:

— Здравствуйте... — Запнувшись, она сейчас, похоже, лихорадочно соображала, как ко мне обращаться.

— Просто Шутник. — Я покосился на Киру, которая продолжала ухмыляться. — И для некоторых — Пафнутий.

Медичка улыбнулась и, кажется, немного расслабилась:

— Хорошо... Пафнутий. Меня зовут Вера. Посмотрите вперёд.

Она посветила мне фонариком в глаза и, взяв за руку, посчитала пульс, беззвучно шевеля тонкими губами.

— Нормально... У вас всё очень хорошо заживает. Я бы даже сказала, необычно хорошо... Фибробласты потрясающе быстро растут и делятся... Рана глубокая, но крупные сосуды не задеты. Всё что вам сейчас нужно — отдых и хорошее питание. Постарайтесь не напрягать левую руку. И хотя бы раз в пару дней менять повязку.

— Фибробласты?

— Э-э-эм... Это клетки соединительной ткани. Из них состоят, например, шрамы... — Она указала мне на лицо, и я только что понял, что лежу тут без маски. — После таких ранений не многие сейчас выживают без помощи... А у вас вон, на лице тоже заросло всё. Хотя вижу, что даже не шил никто.

— Это я сам заклеил. Буквально. Клеем и пластырем. — В памяти пронеслись картинки из грязного зеркала в кладбищенском домике, глядя в которое я собирал своё разодранное лицо по кускам. — И как долго мне тут на вашем корабле... Чалиться?

— Ну... Обычно я бы рекомендовала ещё минимум неделю... Но в вашем случае даже не знаю. Наверное, меньше. Я бы понаблюдала за вами пару дней.

— Да ладно! Он уже завтра прыгать будет, вот увидишь! — Кира встала со стула и взяла со стола поднос с едой. — Смотри, чё тут есть! Омлет с помидорами! Не порошковый! Ты вообще давно видел настоящие яйца и помидоры, а?!

То есть крюки не только выходили меня и приютили тут Киру, но ещё и кормят деликатесами... И всё это за спасение Денчика? Не думаю, что они такие добряки... Если им будет выгодно, то эти барыги нас запросто продадут, купят и снова продадут, но уже дороже. Что-то им от нас нужно. Иначе меня бы уже давно отсюда выписали на самостоятельное зализывание ран.

— Кстати, как Денчик? Живой?

— Ему сильнее досталось, конечно... — Грустно покачала головой Вера. — Печень задело. Но хорошо, что быстро довезли и нож не трогали. Я не уверена, что правильно всё зашила... Но вроде бы хуже ему не становится.

— А ещё за нами, прикинь, этот рыжий блоховоз увязался! Снуёт тут по берегу рядышком. — Поставив поднос рядом со мной на кровать, Кира подхватила с него помидорную дольку и отправила в рот. — Нефиг было его подкармливать!

— Подожди... Так ты думала, что это я Диману яйца оторвал вместе со штанами?

— А разве нет? — Девчонка бесхитростно пожала плечами и немедленно проглотила ещё одну дольку.

— Нет. Это тебе псу надо спасибо сказать. И оставь мне тут хоть что-нибудь.

— Хм... — Кира выпятила губу. — Ну ладно, раз так. Может и есть от него польза. Только ты тогда лишний помидор не заслужил, вот что!

И третий сочный кусок из четырёх немедленно исчез с тарелки в сопровождении знакомого хехеканья.

— Хорошо, вы ешьте, пока. И вон там сок. Обязательно всё выпейте. Вам нужно много жидкости и сладкого, чтобы от обезвоживания и кровопотери оклематься. — Вера посмотрела на Киру с укором, но та и не думала стыдиться. — А я пока пойду.

— Подожди... те. — Мне почему-то тоже хотелось общаться с этой интеллигентной девушкой на «вы». Наверное, из-за очков — они делали её намного старше. — А этот нахимовец, который нас привёз, он здесь?

— Замороченный он какой-то, этот твой нахимовец. — Вместо медички ответила Кира. — Усвистал почти сразу, как приехали. Узнал, что ты тут надолго и условился с Джоем, что будет через несколько дней на том же месте, где нас посадили на этот корабль. Крюки ему дизеля нацедили для тачки. Типа, говорят, не любят быть в долгу.

Отпустили пацана с машиной и пулемётом... Да ещё и топлива с собой дали. Что ж... Этих ребят выгодно отличает от остальных то, что они способны видеть немного дальше собственного носа. Если раньше я сомневался, то теперь точно уверен — они явно рассчитывают на какие-то будущие дивиденды.

— У них даже топливо до сих пор есть?

— Ага... Не знаю, только, откуда... Но разве не пофиг? — Она протянула мне пакет с соком. — На вот выпей лучше. А то сипишь как синяк какой-то.

— А он что-нибудь говорил... Ну... — Я принял пакет и покосился на Веру. — Ты в курсе, про что.

— Не-а. Говорит, что не уполномочен без разрешения начальства. — Кира тоже глянула на девушку-медика, но без какого-то подозрения. — А насчёт того, зачем им нужен ты — тоже молчит. Говорит, что это врачебная тайна и только с тобой об этом будет разговаривать. И тоже с разрешения начальства.

— Странно... А где это его начальство? Он что, действительно был в машине один?

— Ага, один. На этот счёт тоже не колется. Я ж говорю — замороченный какой-то.

— Ну, по крайней мере, у него хватило ума нас найти... А кто они вообще? Тоже взрослые, мы же правильно расслышали?

Услышав такой вопрос, Вера задержалась в дверях и оглянулась. Хотя до этого всё-таки собиралась деликатно уйти, поняв, что этот разговор её не касается.

— Взрослые? Ещё? — Она снова поправила сползающие на нос очки.

— Ага. — Кира забрала пустой пакет и протянула со столика следующий. — Трое.

— И они тоже все здоровы? Но как? — Похоже, что в медичке проснулся профессиональный интерес. — У вас, я так понимаю, редкий случай иммунитета... Наверное... Но ещё трое?

— Из этого пацан, к счастью, секретов не делал. Они все — подводники. С ноября по февраль были в каком-то долгом походе на подводной лодке. Три месяца ни разу не всплывали, как я поняла. — Кира повернулась от Веры ко мне. — Это вообще реально?

— Если лодка атомная, то вполне. Все системы жизнеобеспечения питаются от реактора. Хотя те ещё ощущения, наверное. После трёх месяцев внутри бочки без лишней воды и воздуха...

— Ага... — Кира на секунду задумалась, представив, что такое автономное подводное плавание и поморщилась. — Ну так вот их там в Питере целый экипаж! Точнее... Уже не целый... В общем, этот юнга говорит, что три месяца они не всплывали. Капитан пытался выйти на связь в условленные сроки, но никто не отвечал. И говорит, что так тоже бывает, вполне стандартная ситуация. Поэтому просто плыли дальше по маршруту согласно своим приказам.

— А он что, с ними плавал? — Вера всё-таки задержалась, присев на столик у двери.

— Не-е-е... — Кира махнула на неё рукой. — Ты слушай! Вот, короче, эти подводники выполнили все свои приказы, прошли где-то там подо льдами на севере по всему дежурному маршруту и вернулись обратно на свою базу... Не помню, как называется... Какое-то такое... Кавказское название как будто бы...

— Гаджиево. Это недалеко от Мурманска.

— Точно! А там, в этом Гаджиеве, уже полный разор! И какие-то гопники трутся. И эти подводники, значит, высаживаются, а по ним сразу со всех сторон — пальба! — Кира изобразила пальцами стрельбу во все стороны. — Пыщ-пыщ — и половины команды нет! Еле смогли обратно к себе на лодку залезть и распечатали оружейку. Отбились в итоге еле-еле. И потом зачистили базу от всякого сброда, который там поселился.

— Так их там... Десятки наверное? — Спросила Вера. — Взрослых?

— Типа того. — Подала плечами брюнетка. — Не уточняла. Ну так вот... Командование, как понимаете, так на связь и не вышло. Но зато они смогли связаться с нахимовцами из Питера.

— Я так понимаю, что такие, как этот юнга, в Питере теперь власть держат? — Опустошив вторую коробку сока, я, наконец-то, начал чувствовать себя человеком, а не выжатой губкой.

— Не-а! Нахимовцы откочевали оттуда почти сразу, как всё началось. И как только стало понятно, что это надолго. В этот... Как его... Кронштадт?

— Да. — Я кивнул и попробовал яичницу. С дымком — на дровах жарили. — Там тоже база атомных подводных лодок.

— Вот наверное с неё и связались с этим... С Гаджиевым. Там у них тоже зимой войнушка была прям как тут... Юнга говорил, что с конца января на осадном положении жили. Подводники тогда, как отозвались, то всё на своей северной базе, как он сказал, законсервировали. Собрали, всё, что осталось, и обратно к себе в лодку запрыгнули. И поплыли в Кронштадт к этим пацанам на выручку. За две недели примерно доплыли.

— По Беломорканалу атомоход не пройдёт... Значит они видели, что сейчас творится в Северной Европе. Это же вокруг Скандинавского полуострова нужно было идти. И потом Дания, Германия, Польша, Прибалтика...

— Не знаю, не спрашивала. — Кира пожала плечами. — Тебе лучше знать, дедуль. В общем, вот там в Кронштадте они теперь и базируются вместе с нахимовцами и другими ребятами, которые к ним постепенно присоединяются. И, типа, восстанавливают государство, что ли... Балтийский Союз, как они себя называют, вроде... Но тут мы уже приехали, так что больше ничего расспросить не успела.

Питер... Море... Белла... Вроде бы мне только-только снилось что-то с этим связанное... Как обычно, воспоминания о сне улетучиваются за пару минут... Какой-то научный проект мы там с ней обсуждали, что ли... Или фильм...

— Надо же... Наверное они не заболели из-за долгой изоляции... Значит, где-то должны быть ещё такие люди... — Заслушавшаяся Вера тряхнула головой, отгоняя мысли и тут же спешно засобиралась. — Ладно, мне нужно проведать Денчика. А вы отдыхайте и ешьте. Побольше.

— Спасибо, доктор. — Я дождался, пока она закрыла за собой дверь, и повернулся к Кире. — Короче, дочь самурая... Говорю сразу, если ты ещё сама не поняла — эти куркули ни разу не щедрые и не добрые. То, что они держат нас здесь на полном пансионе с личным врачом — не просто так. Юнгу отпустили только потому, что он пулемёт свой из рук наверняка не выпускал. А может на что-то рассчитывают, когда он вернётся. Потому что по Денчику мы давно в расчёте — ещё тогда, когда они в Водниках меня просто так не прикончили. Что по нашей теме выяснила? Есть на этом судне электричество для ноутбука?

Спешно проглотив последний кусок помидора, который она утянула у меня с тарелки, когда я отвлёкся, Кира нахмурилась и покачала головой.

— Не-а... Тут такое дело... — Её прервал громкий стук где-то неподалёку за дверью и последовавшие за ним негодующие крики Джоя:

— Да как же они задолбали, сука бля! Доберусь до этих мудил — отпижжю до талого! — Кажется, взволнованный голос патлатого крюка торопливо приближался. — Да чё ты лыбишься, пузо?! Базарю — порву говнюков!!! «Вива», сука бля, «революсьон»! Я им такой устрою, сука бля, революсьон!!! Будут знать, как баллоны на нас катить!

— Вот сам у них и спроси... — Кира на всякий случай пересела поближе к своему рюкзачку, к которому сбоку по-прежнему была приторочена благородная Викуля.

Глава 2. Сделка с дьяволом

Вопреки моим ожиданиям, лидеры крюков не стали заходить к нам в каюту, а шумно протопали по коридору куда-то дальше. По пути Джой продолжал пылать праведным гневом:

— Вот скажи мне, пузан, какого хрена они именно сейчас вскочили у нас как прыщ на заднице?! Ну вроде чё-то там по лесам бегали как сраные индейцы... Ну ломанут барыгу, ну второго — да и хер бы с ними! Сами виноваты, что одни полезли в непонятное! Но вот именно сейчас, когда с рязанцами вроде всё на мази... Тула, наконец, подтянулась... И на тебе! Всю поставку на ровном месте накрыли, сука бля! Кило, ёпта! Кило!!!

Ответом ему была секунда тишины. Видимо, его молчаливый приятель в очередной раз лишь философски пожал плечами.

— Вот именно, сука бля!

Проводив взглядом источник громкой беседы за дверью, я попробовал подняться. После обильного сладкого питья слабость проходила за считанные минуты. Мышцы ещё немного поламывало. Но после короткой разминки большая часть неприятных ощущений пропала.

Рана под левой лопаткой хоть и ощущалась при движении, но, очевидно, не была воспалена. Лишь сильно чесалась под слоем бинтов и пластырей. Значит, действительно заживает. Очень знакомое ощущение.

— Вон там на стуле твоя одёжка. Постиранная, кстати. Остальные вещи под кроватью. А бумажку и ноут я пока к себе припрятала. — Кира постучала по рюкзачку, не отрывая наглого взгляда от моего обнажённого торса всю разминку. Хорошо, хоть штаны обратно одели. — Знаешь, на кого ты похож... Играл в «Ведьмака»?

— Доставай, я потаскаю. А "Ведьмака" я только читал. Но я понял, о чём ты. — Осторожно натянув футболку, я прислушался к ощущениям под лопаткой. Нет, ничего нового. Скоро будет всего лишь ещё одним шрамом больше. — Пойдём, узнаем, что у них там стряслось. Что-то мне подсказывает, что это их происшествие будет касаться нас самым непосредственным образом.

Выйдя за дверь, я обнаружил себя внутри узкого коридора с несколькими похожими входами по сторонам. Шикарная отделка под дерево. Наверное, какая-то многопалубная яхта. Видел такие на приколе много раз и никогда не мог понять, зачем они нужны были владельцам в этой луже, под названием Клязьменское водохранилище. Мало того, что по всей длине этот водоём можно преодолеть на таком судне минут за двадцать, так ещё и на мель усесться — проще простого. В итоге пришёл к выводу, что для хозяина такой яхты это просто некий вариант загородной недвижимости. Куча комнат, все удобства, всегда у воды, не нужно приобретать участок и преодолевать головняки с коммуникациями, строительством и ремонтом. Скорее всего, ещё и содержание дешевле обходится, если никуда не плавать.

И, похоже, что крюки использовали эту яхту именно по такому назначению, превратив её в штаб-квартиру, защищённую не только вооружённой охраной, но и достаточно широким водным препятствием. И от жор и от людей такая защита была полезнее стен. Скорее всего, с помощью ручной помпы тут можно организовать туалет со смывом и душ. По нынешним временам — суперкомфорт. По крайней мере, до серьёзных холодов.

Возмущённый голос Джоя продолжал долетать до нашего слуха из-за двери, которой заканчивался этот коридорчик. За ней обнаружился самый настоящий бар — со стойкой, стульями и полками, ломившимися от разнообразных горячительных напитков. Даже зеркальный диско-шар под потолком. Да... Кудряво живут наркобаронеты. Впрочем, как и всегда. Только теперь ещё и полиция совсем не мешает.

— Короч надо чё-то делать, пузо... О, привет пугало! Как здоровье? — Джой, стоявший за стойкой, встретил наше появление широкой улыбкой. Роб сидел напротив него на высоком стуле. И, обернувшись, тоже приветливо кивнул. — А то ты без маски ещё страшнее!

— Спасибо, уже не кашляю.

— Ну а то ж! Верунчик своё дело знает! Красотка ваще!

— Я же правильно понял, что это она из Рязани?

— Ага. С весны с нами живёт. Только ты не думай себе ничё! Она у нас тут как сыр в масле! У них там целый конкурс был на то, чтобы к нам на работу устроится. Выпьешь? — Джой раскупорил какую-то бутылку весьма представительного вида и, не дожидаясь ответа, плеснул янтарной жидкости в широкий стакан.

— Пока воздержусь. — Я постучал по левому плечу, намекая на ранение. — Не способствует заживлению.

— А я не против! — Кира подсела на соседний стул и, подвинув стакан к себе, принюхалась. — Виски?

— Бурбон! — Джой налил себе и Робу. — Денчик-то, конечно, в ауте ещё. Но вроде всё-таки успели вытащить. Откуда ты этого пацана на «Митсубиси» знаешь? Если б не он — реально край Дену пришёл бы...

— Это он меня откуда-то знает. Сам хочу выяснить, когда вернётся... — Я покосился на то, как поморщилась Кира, пригубив из своего стакана. Нет, алкоголь для неё непривычен. Просто хочет немного перед нами повыделываться.

— Ага... Послезавтра с утра он должен быть в Болтино. В «Галсе». Это яхт-клуб тут на южном берегу. — Джой кивнул головой куда-то в сторону широкого окна. — Он вроде из Питера. Слыхал уже про подводников?

— Да. И ещё я слыхал, что у вас какие-то проблемы.

На переговорах лучше не озвучивать свои потребности первым. И Джой осознал это слишком поздно.

— Да чё... Проблемы они всегда есть. — Махнув стакан, Джой попытался скрыть то, как его улыбчивое лицо сменилось на маску злобы. Но, если Кира, к примеру, морщилась с весёлым прищуром, то в глазах крюках, после того как он сделал глоток, оставалась чистая ненависть.

— Но не всегда на целый килограмм, да? Даже не представляю, сколько это в объёме.

— Угу... — Неожиданно послышалось со стороны Роба.

— Да чё ты сразу орёшь, пузо! — Джой снова расплылся в улыбке и обновил все стаканы. — Ну короч, да... Есть такая тема, Шутник... Слыхал про северных партизанов?

— Правильно говорить «про партизан». Пару раз слышал, но ничего конкретного. Вроде бы просто какая-то мелкая шайка разбойников без определённого места жительства.

— Вот именно! А строят из себя каких-то борцов за народное счастье. То ли анархисты, то ли коммунисты, толи фашисты... Я в этих сортах не разбираюсь. Промышляют гоп-стопами от МКАДа и до Посада примерно. Но принципиальные, суки — не мочат никого. И всегда листовки оставляют, в которых пишут, что это типа... Как это... — Джой почесал затылок, вспоминая сложное слово. — Экс-про-при-а-ци-я, во! Типа, на нужды какой-то революции. На освобождение народа от какого-то буржуйского гнёта... Какого, сука бля, народа? От какого ещё гнёта? Я хер знает... Бред какой-то... Но рядовые бойцы у них, походу, реально в это верят. Кто-то им там крепко на мозги присел. Вроде бы есть у них какой-то главный мудила. Погоняла «Че».

— Чё-ё-ё? — Наморщила лоб Кира после очередного маленького глотка и чуть не закашлялась. — «Че»?

— Как Че Гевара, наверное. — Предположил я. — Один из лидеров Кубинской революции. В середине прошлого века.

— А... Это который на фотографии такой симпатичный... Лохматый и в берете, да? Странное у него имя.

— А это и не имя. Это прозвище.

— Тем более странное.

— Это всего лишь слово-паразит из аргентинского диалекта испанского языка. Типа нашего «типа». Или «это». Он его постоянно повторял, а для кубинцев звучит непривычно. Вот и прозвали так.

— Ебать, ты умный, Шутник... — Джой с интересом прислушался к нашей с девчонкой беседе. — Так может тогда подскажешь, как они нас так ловко нахлобучивают? Уже третий раз оптовую партию из-под носа воруют. Вокруг куча мелких бегунков, а они именно крупняк прям как нюхом чуют!

Что ж... Если от меня требуется всего лишь выступить в роли советника — то с меня не убудет. Но, похоже, это ещё не всё...

— А у вас от плантаций на склады прямые маршруты?

— Ну ты чё, мы ж не дети!

Я с трудом удержался от улыбки после этой фразы. Но Роб таки хмыкнул.

— Чё ты ржёшь, пузо?! Вот в следующий раз сам за кладом пойдёшь... Неустойку на тебя одного повешу! — Джой опрокинул ещё стакан и отставил бутылку в сторону, давая понять, что серьёзный разговор, наконец-то, начался. — Короч, нет, Шутник. Не так всё работает. Гроверы с плантаций скидывают товар каждый раз в новых точках. А бегунки потом его собирают. Не сразу. А под сделку, чтобы при себе в одном месте сразу много не держать. Иначе быстро подорвутся какие-нибудь утырки и всем кагалом навалятся. А так — смысла нет убиваться за ради пары пакетов. Поэтому нас тут особо не беспокоят. Охрану-то держим чисто так. Шваль всякую отпугнуть, которая за грамм удавится.

— А может и правда нюхом чуют? — Кира пододвинула свой пустой стакан обратно. — Собака какая-нибудь отыскивает?

— Не-е-е... Это мы уже проходили, да Пузан?

Роб солидарно кивнул в ответ на вопрос приятеля и плеснул в стакан Киры ещё немного бурбона. Джой последил за его движением, но, видимо, решил, что ему пока хватит.

— Были, короч, такие хитрецы. Натаскают какую-то шавку на марьиванну и ходят по лесам — старые клады ищут, ещё допиздецовые. Их же тут на окраинах — как изюма в булках... И всякое прочее говно химозное... Вот они иногда и наши заодно откапывали. Поэтому все пакеты плотно тарятся, несколько слоёв. А между ними листья чеснока кладём для верности, чтобы этих чаек сраных отпугнуть...

Роб ещё покивал, пригубил из своего стакана и защёлкал пальцами в воздухе, как бы напоминая про что-то товарищу.

— Ну да, точняк! — Согласился с ним патлатый крюк. — Даже если это по запаху всё-таки кто-то находит — то не могут же они всё время строго на крупняк нападать.

— Хвосты за бегунками?

— Ага... Это тоже некоторые поначалу пытались... Мы им самим новые хвосты вырастили. Из бамбука. — Улыбка у слегка захмелевшего Джоя приобрела хищные очертания. — С тех пор обычно чисто. Ребзя-то у нас не первый раз с кладами работают. Умеют хвосты палить. И если кого изредка засекают — то вида не подают. А приводят их тогда не на точку с товаром, а к нашим пацанам на спецхату. Поэтому желающих хвост прицепить — почти не осталось.

— А как бегунки узнают ориентиры кладов?

— Через нас. Плантации нам по рациям шифруют. Даже если эти ебучие партизаны как-то намастырились перехватывать сигнал, то шифр знаем только мы и гроверы.

— Ломанули шифр? — Кира, кажется, тоже уже немного окосела.

— Тоже так думали... Меняем после каждого крупного скачка. Но один хрен...

— Значит только один вариант остаётся. Позволь, угадаю... Если всё время накрывают клады от разных гроверов... Ориентиры раздаёте на общем собрании, так?

— Ну да... Всех бегунков по отдельности заманаешься собирать. Тут вот как раз встречаемся на яхте, бухчу устраиваем. Надо же пацанов подогревать, а то заскучают.

— Крыса у вас завелась среди бегунков. Как только прознаёт про то, что у кого-то крупная партия, выведывает ориентиры во время вечеринки и сдаёт партизанам.

— Я ж говорил, пузан! — Джой хлопнул по стойке ладонью так, что стаканы немного подпрыгнули. — А ты «не-е-т, не-е-т, не может бы-ы-ть»! Вот же ж сука жадная! Да они все чуть ли не лучше нас живут! Уж, блядь, точно веселей, чем те, кто в городе по квартирам ныкается!

— Как нужно проверить — понимаешь?

— Не-а... — Патлатый крюк подвинул к себе стул и присел, словно ожидая инструкций. — Если по отдельности всем крупные клады раздать — то крыса сразу чухнет подставу же... Ведь тогда чей клад ломанут — тот и слил, получается. Не может же он быть таким тупым...

— Правильно. Поэтому идите от противного. Делайте всё как обычно. Устройте пацанам праздник, всё по стандарту. Но крупную партию в этот раз выдай только одну. Всё равно кому. Ну и вместо неё организуйте засаду. В худшем случае — никого там так и не будет, кроме того бегунка, который получил эти ориентиры. А если крыса сделает своё дело и в этот раз — накроете воров с поличным. А там уж вам решать, что с ними делать.

— Вот, пузан, учись! — Джой хлопнул приятеля по плечу и снова потянулся за бутылкой. — Я ж говорил, Шутник — голова! Не зря его весь северо-запад ссыт! Давайте! За успех нашего совместного предприятия, джентльмены... И дамы...

Подняв стакан, патлатый крюк приготовился чокнуться с Робом и Кирой.

— Совместного? — После моего вопроса стакан Киры замер на полпути.

— Э-э-э... Ну-у-у... — Джой поставил стакан обратно на стол и прищурился, глядя мне в глаза. — Тебе же нужно получить доступ на плантацию, так?

Я покосился на Киру. Она кивнула и развела руками в стороны, давая мне понять, что пацаны в курсе наших задач. Но, судя по тому, что она спрятала бумажку — без подробностей. Молодец. Никогда не следует выкладывать все козыри сразу.

— Пойми нас правильно, Шутник... — Сбоку неожиданно заговорил Роб, повернувшись на стуле ко мне лицом. У него оказался довольно приятный глубокий голос. — Мы люди деловые. И уважаем чужие секреты. Поэтому нам, в принципе, пофиг, чё вы там хотите найти... Но и свои тайны мы тоже вот так запросто не раскрываем. Ты конечно с нами на одной стороне повоевал уже. Но ведь ты там был не только из-за Денчика... — Толстяк наклонился в сторонку и салютовал Кире стаканом. — И тут ещё вопрос, кто кому больше помог... Да и кто знает... Без обид, Шутник. Но может ты с этими партизанами заодно? Методы-то у вас похожие... И этот их «Че»... Говорят, что он тоже... Ну... Такой же как ты.

— В смысле?

— Старше всех нас. — Невозмутимый Бородач поиграл напитком, повертев стакан в руке. — Намного. Сам понимаешь, сейчас это довольно редкое совпадение. Вряд ли он тоже из этих мурманских подводников, про которых нахимовец по пути сюда рассказывал.

Повисло молчание, в течение которого я прикидывал наши шансы уйти отсюда живыми в случае отказа.

— Короче, пугало... — Медленно заговорил Джой после короткой паузы. Без тени улыбки на лице. — Устроишь для нас вот эту самую засаду. Как ты умеешь, мы-то знаем... Поймаешь партизана, а уж мы допросим.

Что ж... Я тоже не особо верил в то, что эти самые партизаны сражаются во имя каких-то высоких идей. Грабят богатых и раздают всё бедным? Очень сомнительно. Иначе слухи о таких внезапных благодетелях уже разошлись бы по всему городу. И на север за подачками потянулись бы со всех остальных районов многие и многие выжившие. Но вот помогать наркоторговцам мне тоже как-то не улыбалось...

Однако, если вокруг тебя уже один только ад, то другого варианта, кроме сделки с дьяволом — просто не существует.

— Под пытками он с удовольствием укажет вам на вашего самого верного бегунка. Тут надо по другому... Когда у вас следующий общий сбор?

— Сегодня. — Джой легко улыбнулся только одним уголком рта, абсолютно верно подозревая, что я согласен на их условие.

— И ещё... — Снова заговорил Роб. В его глазах сейчас было не просто расслабленное равнодушие, а настоящий лёд. — Нам нужно точно знать, что ты с ним не заодно. Другого партизана нужно будет показательно пришить. Тоже, как ты умеешь. Как именно — на твоё усмотрение. Главное, чтобы они крепко в штаны наложили. Как шмели. Чтобы поняли, что с нами лучше не связываться. Вот тогда мы будем уверены, что можем пустить тебя на плантацию. Будет там тебе всё, что захочешь. И электричество и инфа про куртку... За каким бы хером она тебе не сдалась...

Оба пацана выжидающе смотрели на нас, почти не шевелясь. Боковым зрением я заметил, как Кира, продолжая расслабленно улыбаться, тихонько пододвинула к себе рюкзак под стойкой. И незаметно потянулась к ножнам.

— Мне кое-что понадобится. — Я поспешил остановить её, негромко хлопнув ладонью по стойке прямо перед ней. — В этом яхт-клубе, о котором вы говорили... Там ещё можно найти запасной такелаж?

Глава 3. Симбиозы

— Чё-то блоховоза твоего видно не было. — Кира начала откровенно скучать и всё-таки опять нарушила молчание.

— Он думает, что я ещё на судне. Он же на южном берегу тусит. А мы отплыли на северный.

— А что если сегодня вообще никто не придёт? — Варианта, при котором я бы отправился на дело один, у меня просто не было. В любом случае, Кира не хотела оставаться на яхте без меня. Да и как боевой помощник она себя уже вполне показала. Однако терпения ей откровенно не хватало. Чем дольше мы сидели в своей засаде, тем больше она начинала дёргаться. И тем чаще нарушать тишину. Ну, хотя бы шёпотом.

— На вчерашней попойке Джой пустил слух, что у бегунка с жирной закладкой сегодня вечером крупная сделка, а остатков на руках почти нет. И выкапывать клад он пойдёт сегодня. — Шепнул я в ответ. — Значит, попытаться украсть его тоже должны сегодня. Если крыса, конечно, сделает свою работу, а партизаны вовремя подсуетятся.

— А там много закопано? — Девчонка вглядывалась через лопнувшее окно в корни дерева, служившее ориентиром. Со второго этажа обгоревшего коттеджа место фальшивого прикопа было у нас как на ладони.

— Там кукла. Пустышка. Но крыса думает, что полтора килограмма отборной дурман-травы.

Девчонка ещё что-то хотела сказать, но я остановил её жестом:

— Я просил тебя помолчать не потому, что партизаны могут нас услышать. А потому что я могу не услышать их.

Гневно сверкнув глазами, Кира всё-таки замолчала. Но ненадолго.

— За ними вон всё равно ничего не услышишь...

К берегу из глубины посёлка приближалась нестройная толпа жор. Тихое бессвязное бормотание и хруст запущенных декоративных кустов, через которые медленно продирались заражённые, был слышен издалека.

Скопление время от времени останавливалось, слепо озираясь, словно сообща определяя дальнейшее направление движения. Но затем снова продолжали неторопливо шагать к воде.

— Как думаешь, почему они ещё ходят? — Кира смотрела на далёкую толпу с некоторым сочувствием.

— В смысле?

— Ну... Они же редко что-то съедобное находят. Приманку иногда кто-то кинет. Или случайно унюхают чей-то неосторожный обед... За счёт чего они вообще живут?

— Не знаю, как-то не думал. — Я старался не давать ей повода продолжать разговор.

Но основательно заскучавшая за несколько часов ожидания девчонка и не думала затыкаться:

— А вот какие-нибудь коровы, например... Они же пустой травой питаются. А мяса на них вырастает — центнер! Да ещё и два ведра молока каждый день дают... Как так получается? Вон всякие качки мясо жрут килограммами, чтобы вес набрать....Жрали... Белок, типа. А коровы растут на одной траве.

Что ж... Она была права, что за шумом толпы ни мы никого не услышим, ни нас. Можно и побеседовать. А то я тоже что-то заскучал. И от необходимости смотреть в одну точку взгляд замыливается. Поэтому, разглядывая подступающих жор, я всё-таки ответил подробно.

— Коровы едят не так уж и мало животного белка. Вместе с травой в пищу идут насекомые, дождевые черви, личинки. А вместе с речной водой — те же личинки и всякие рачки. Или мальки, головастики. Да и зазевавшейся мышью, лягушкой или птенцом они тоже не прочь закусить.

— Да ладно! — Такие новости о кровожадности парнокопытных искренне удивили девчонку.

— Ну... Точно не выплюнут. Им пофиг. Зажуют — только в путь.

— Какие опасные твари, оказывается...

— Да и потом... Коровы едят почти всё время, пока не спят. Или жуют жвачку.

— Жвачку?

— Повторно отрыгивают и пережёвывают траву, которую на ходу быстро отщипнули и проглотили.

— Фу-у-у... — Кира наморщила нос и поднесла руку ко рту. — Хотела сказать, что давно уже молоко не пила... Но теперь чё-то как-то даже и не хочется...

— Даже сгущёнки?

— Хм... Ну ладно. Для сгущёнки можно сделать исключение.

— Когда будешь делать исключение, не забудь меня позвать.

— Посмотрим на твоё поведение, Пафнутий... Но всё-таки... — Девчонка поёрзала на подстеленном покрывале, поджала ноги и обняла острые коленки. — Неужели так можно разожраться на траве и насекомых? Может и жоры как-то так умеют? Я вот видела, как они прямо из реки пьют. Почему только холеру какую-нибудь не подхватывают при этом — не понимаю...

— Коровы не сами переваривают целлюлозу из растительной пищи. Я, кажется, про это уже рассказывал. В лесу, когда мы шли с Денчиком.

— Чё-то припоминаю...

— В общем, усвоением заняты особые одноклеточные, которые живут у них в пищеварительном тракте. А внутри этих простейших — ещё одни бактерии. Вот такой вот тройной симбиоз и разлагает траву на кучу полезных для коровы веществ. И каждый участник отщипывает при этом немного для себя.

— Очуметь... А может и жоры также умеют? Тоже с какими-нибудь бактериями в этом... В симбиозе?

— Может быть... Вообще и у нас с тобой внутри тоже полно бактерий, с которыми мы в симбиозе. И они тоже помогают нам лучше усваивать пищу. Некоторые витамины, например, мы без них вообще никак не усвоили бы. Не смотря на то, что не можем долго жить без этих витаминов. А к слову про холеру... Многие из тех микроорганизмов, которые живут в нас...Или на нас... Как раз защищают от других бактерий. Болезнетворных. Вредных. Не дают им укорениться, так сказать. Может и у жор такой же механизм работает. Только сильнее, чем у обычных людей. За счёт экономии на чём-то другом.

Мои слова неожиданно заставили девчонку надолго замолчать и задуматься. И мне внезапно самому захотелось продолжить свою лекцию. Всё это очень напоминало ту, другую жизнь, которая кончилась в апреле... Белла просто обожала познавать этот мир. А я, в свою очередь, обожал ей о нём рассказывать.

— И вообще они очень экономно себя ведут.

— Коровы или жоры?

— Да и те и другие. Не бегают, не прыгают лишний раз... И ещё почти ни о чём не думают. А работающий мозг — чертовски дорогая в энергетическом плане штука. Четверть калорий, которые мы получаем с пищей, уходит на обеспечение его деятельности.

Кира подняла глаза вверх, словно пытаясь разглядеть там свой прожорливый мозг.

— Ну жоры-то ладно, — задумчиво протянула она, — точно ни о чём не думают, кроме еды... Но коровам же надо как-то соображать. Где траву повкусней найти или от волков там рогами отмахиваться...

— Это если они дикие. А за одомашненных думает пастух. И от хищников защищает, и выбирает пастбище посочней. Во многом поэтому домашние животные намного упитанней своих диких предков. И молоко могут не только для телят давать раз в год. Ну плюс, селекция, конечно. Искусственный отбор.

— Ну вообще да... По сравнению с каким-нибудь оленем коровы туповатые...

— А ещё у жор даже волосы перестают расти, замечала? Или просто облазят или рост сильно замедляется. Иначе все жоры-мужчины уже ходили бы с бородой до пояса.

— Слушай, а ведь точно... — Эта мысль развеселила девчонку. — И хаер был бы тоже у всех до задницы! Чисто «Зи-Зи Топ»!

Поулыбавшись своим мыслям, в которых она, судя по всему, представляла как бы выглядели бородатые и волосатые жоры, Кира тихонько шепнула, пододвинувшись поближе:

— Знаешь, Пафнутий... — Обычно это имя она произносила с ироничным выражением на лице. Но сейчас её широкие глаза смотрели на меня даже как-то по-доброму. — Вот ты точно в школе работал. Или в универе преподом... И, пожалуй, если бы ты вёл у меня биологию, я бы может и получше училась...

— А ты что же это? Двоечницей была?

— Ну не совсем уж... Просто скучно как-то было всё время... Учителя почти все — замороченные. Начитывают по учебнику то, что я и сама могу прочитать. И на нас пофиг. На учеников, в смысле. Типа своих проблем хватает, а зарплата копеечная. — Пододвинувшись ещё ближе, девчонка пристально посмотрела в нарисованные на маске кресты. — Ну признайся, Шутник! Ты в школе работал, да?

— Разве это важно, когда ты влюблён...

— Ой, всё! — Она широко улыбнулась и ткнула меня крепким кулачком в плечо. К счастью, в здоровое.

— Тихо!

На таком расстоянии было трудно определить точное количество особей внутри этого жорского стада. Пара десятков, вроде... И половозрастной состав тоже угадывался с трудом. Но там точно были и мужчины и женщины. Вон пара согнутых стариков... И сейчас я, кажется, разглядел среди этого сброда парочку новообращённых молодчиков...

— Чего увидел? — Кира проследила за тем, куда я смотрю через бинокль. Но невооружённым взглядом не заметила ничего подозрительного.

— Вон там... — Я подставил бинокль к её глазам сразу в нужном направлении. — Почти в самом центре толпы. Видишь двоих? В пуховиках с капюшонами.

— Ну да... Вроде обычные бродяги... Только... — Улыбка мгновенно пропала с лица девчонки. — Блин... Да они ж пацаны совсем... Тоже как... Как Ромка...

— А больше тебя ничего в них не смущает?

— А что? Да вроде нет... Смотрят в никуда, как и другие... Грязные, тощие. Еле идут.

— Во-первых, они всё время идут рядом. Тогда как других то и дело шатает по сторонам. А вон тот мужик споткнулся и отстал. И вон тот лысый тоже.

— Совпадение? — Кира пожала плечами. — А что «во-вторых»?

— А во-вторых, оба уже все изгваздались в грязи и разодрали одежду об ветки и заборы... Акапюшоны — до сих пор на голове. Без завязок и резинок.

— Точно... Да и просто ветром бы уже давно сдуло... Думаешь...

— Думаю, что это не жоры. — Я снова всмотрелся в бинокль на странную парочку, хромающую к берегу в окружении бессмысленной толпы.

— Партизаны?

— Больше некому.

— Ну-ка дай-ка ещё посмотрю — Кира пододвинула к себе бинокль. — А как они заставляют толпу идти туда, куда нужно? Ни разу ничего вперёд не кинули за всё время.

— Напомни не забыть про это у них спросить... Готовься.

Вытащив ножик из своего мультитула, девчонка подсела к окну сбоку. И замерла в ожидании сигнала.

Как я и думал, возле нашего коттеджа толпа плавно свернула с дороги. Проломившись через разросшуюся живую изгородь и остатки сетчатого заборчика, жоры окружили дерево-ориентир. А загадочная парочка в капюшонах, перестав сутулиться и хромать, быстро оглянулась и, присев у корней, начала копаться в рыхлом глинозёме.

Нужно отдать им должное за изобретательность... Напасть на них из-за рядов заражённых было сложно. Пока протолкнёшься — могут сбежать. Или того хуже — начнут отстреливаться... А если бы вокруг прикопа были установлены мои традиционные ловушки, их собрали бы на себя жоры. Вот только в этот раз ловушка не срабатывала сама по себе.

— А-а-ай-ё-о-оп!..

Как только в ответ на мой сигнал Кира перерезала прочную двухмиллиметровую леску, позади дерева с шумом распрямилась одна из толстых упругих веток соседнего вяза. Вжикнув блоком, по древесине проскользнул яхтенный фал, затянув петлю вокруг ноги одного из замаскированных пацанов. И через долю секунды парень оказался вверх тормашками на высоте около двух метров. Подлетев по инерции чуть выше длины верёвки, он тут же ухнул обратно вниз. И под его весом петля на ноге затянулась ещё туже, врезаясь в кожу почти до крови. И испуганно-удивлённый крик болтающегося над землёй пленника превратился в сдавленное шипение от боли.

— Замри! — Второй пацан, вместо того, чтобы сбежать, машинально задрал голову. Но тут же затравленно обернулся, едва заслышав мой приглушённый маской крик. — Дёрнешься — умирать будешь долго и больно. Руки.

Перебираясь через подоконник на крышу пристройки, я не сводил с него взгляд и прицел арбалета. Чумазый паренёк, уставившись на меня в ответ, растерянно поднял испачканные в земле ладони. И тут же покосился куда-то в сторону... Чёрт!

— Щёлк! — Когда я упал на колено, стальной шарик стукнул в сайдинг в считанных сантиметрах от моего виска, проломив в пластике аккуратную дырку. Но ответный выстрел тоже просвистел мимо ноги мужика, одетого в перемазанный грязью камуфляж.

Кувыркнувшись в сторону, противник встал на колено и снова задрал рогатку. Но к этому времени я был уже внизу, на земле. Отбросив пустой арбалет, я пригнулся за спинами жор и, достав нож, начал обходить его с фланга. Шаг, ещё один... Прыжок!

Растерянный жора, которого я толкнул прямо на то место, где сидел противник, всё ещё лихорадочно пытавшийся определить моё местонахождение, издал какой-то разочарованный вопль. Повиснув на мужике в камуфляже, заражённый вынудил того разрядить рогатку в молоко и снова отступить. Ловко перекатившись со спины на ноги, он опять принял вертикальное положение и полностью выпрямился.

Светлые глаза моего противника просто сияли на фоне маскировочной грязи, которой было покрыто худощавое лицо. И это точно не был взгляд заражённого неудачника.

Посмотрев на меня с каким-то холодным спокойствием, он даже не попытался сменить оружие, чтобы приготовиться к ближнему бою. Лишь поднял свободную руку и указал в мою сторону грязным пальцем.

— Враг. Задержать.

Несмотря на сдавленные стоны повисшего над нами парня и бормотание жор, его низкий голос прозвучал чётко и ясно. Внутри моей головы. Ведь он даже не открыл рот.

Зато рот открыли все жоры рядом с нами. Завизжав и захрипев так, словно их жгли заживо, десяток доходяг резко обернулся в мою сторону. И в следующую секунду ко мне со всех сторон потянулись иссохшие костлявые конечности. В памяти тут же всплыло воспоминание о том, как подобным образом меня держали за руки и ноги несколько шмелей...

Но жоры не били меня битами и кастетами. И в отличие от своих ночных собратьев, вовсе не стремились разорвать меня на части. Лишь повисли всем телом, вцепившись своими клешнями за одежду.

Вывернувшись, я выскользнул из расстёгнутой куртки — и те, кто держал меня за руки, рухнули вместе с ней на землю. Под левой лопаткой кольнуло. Но теперь рука с ножом была свободна — и короткое толстое острие вонзилось в висок ближайшей хрипящей твари.

— Чвак! — Лезвие тут же выскочило наружу и снова погрузилось в мозг соседнего существа. И ещё. И ещё... — Чвак! Чвак! Чвак!

За сутулыми плечами оставшихся на ногах жор я уже снова мог разглядеть горящий взгляд противника. И, встретившись со мной глазами, он немедленно поднял рогатку...

— Хай-я! — Из дверного проёма перед перемазанным грязью мужиком вылетела Кира. И обрушила на него свой короткий меч.

Коротко шагнув назад, противник пропустил свистящий клинок в сантиметрах от груди.

— Хэ!!! — Обратным движением девчонка резко выкинула острие вперёд. Припав на ногу в глубоком выпаде, она готова была пронзить его живот насквозь.

Но, повернувшись вокруг своей оси за миг до того, как Викуля вспорола бы ему кишечник, мужик пропустил звенящий меч справа от себя и схватил Киру за запястье, оказавшееся прямо перед ним. Резкий широкий взмах, залом плечевого сустава — и вот ноги девчонки уже промелькнули перед ним в воздухе. А меч остался в его цепких руках, нацелив острие в затылок кувыркнувшейся брюнетки. Преимущество в массе у него было неоспоримым.

Уцелевшие жоры продолжали висеть у меня на ногах мёртвой хваткой. И, повинуясь рефлекторному решению, я свалился в сторону, дотянулся в падении до капюшона повисшего в воздухе пацана и приставил окровавленный нож к его горлу. Повиснув на левой руке, я снова почувствовал укол под лопаткой и чуть не разжал пальцы. Сколько я так провишу сквозь эту боль...

— Я знаю, что ты не убийца, Че. — Прохрипев это, я почувствовал, как моя хватка слабеет с каждой секундой. — А я всегда держу своё слово. И обещаю, что он будет жить. Но если ты сейчас решишь... Я найду тебя даже у сатаны в заднице!

Подняв яркие глаза от глухо чертыхающейся Киры вверх на меня, незнакомец затем перевёл взгляд на пацана, который всё ещё растерянно стоял посреди толпы с поднятыми руками. И еле слышно выдохнул — на этот раз вслух:

— Она вернётся сюда, когда ты исполнишь обещанное. Уходим, Рауль.

Глава 4. Челночная дипломатия

К тому времени, когда я всё-таки выбрался из слабеющей хватки жор, след моего противника, его юного соратника и арестованной Киры давно простыл. Скрываться и путать следы этот парень умел так же хорошо, как и двигаться во время боя. Достойный противник. Хотя никак не мог отделаться от ощущения,что за мной наблюдают. И ещё этот голос... Может у меня опять галлюцинации? И у жор тоже? Представили вместо меня какой-то окорок? А что ж не сожрали? Одни вопросы в последние дни... И жёсткий дефицит ответов. Хорошо. Зададим их по адресу.

Всё это время мой пленник продолжал слегка раскачиваться в петле вверх ногами. И его перепачканное лицо уже успело стать совсем багровым. Плотно сжав зубы, парень довольно мужественно терпел боль в пережатой лодыжке. Да и голова у него уже должна начать побаливать...

Шагнув к нему, я обтёр нож о пуховик, чем всё-таки заставил его вздрогнуть. Под повисшими полами куртки на нём обнаружилась чистая армейская «цифра» без знаков различия. На пару размеров больше, чем нужно, но в хорошем состоянии. И ботинки новые. Тоже с какого-то срочника.

— Слушай, камрад... Этот твой команданте... Он что, умеет жорами как-то управлять? Кроме приманок?

Пацан плотно сжимал губы и злобно смотрел мимо меня, медленно крутясь на верёвке вокруг своей оси, скрестив руки на груди в упрямом жесте.

— В общем, расклад такой, мальчиш-кибальчиш. Как ты слышал, я обещал сохранить тебе жизнь. И намерен сдержать слово. Но ты должен мне в этом помочь. От тебя требуется всего лишь ответить на несколько вопросов. Чем более точными и полными будут ответы, тем быстрее ты окажешься в нормальном положении. А чем меньше ты скажешь — тем больше у тебя шансов продолжить этот разговор наедине с Джоем и Робом. Знаешь их?

Молчит. Но не может не знать. Глаза на миг дёрнулись в сторону водохранилища.

— Даю наводку: они совсем не так вежливы и терпеливы. Но, наверное, даже не будут тебя бить. Знаешь, с какой скоростью растёт молодой бамбук?

Паренёк продолжал молча медленно наливаться краской. Но, кажется, в его взгляде опять проскочила тень тревоги.

— Примерно на метр в сутки. И теперь представь, что всё это время он будет расти внутрь тебя. А ты будешь сидеть над ним привязанный к стульчику с дыркой. Представил? — Я повернул его лицом к себе и присмотрелся. — Да-а-а... Представил. Поэтому предлагаю перестать корчить из себя героя. Герои не воруют плоды чужого труда.

— Это не плоды труда! Это плоды эксплуатации человека человеком! — Неожиданно выпалил раскрасневшийся пленник. — Да к тому же ещё и яд, который способствует дальнейшему порабощению трудящихся масс!

— Однако... Я думал вы прикалываетесь... — От такого напора я даже немного опешил. Неожиданно было слышать такие речи из уст вчерашнего старшеклассника. — Под трудящимися массами ты имеешь в виду мародёров, а, Владимир Ильич? А то может я не в курсе и столичная гопота уже где-то наладила какие-нибудь мануфактуры? Или колхозы? А может, страшно сказать, завод открыли?

— Может и открыли бы! — Пацана опять развернуло и он завертелся, пытаясь говорить мне в лицо. -Но теперь всё больше человек подсаживаются на эту дрянь! И из-за этих спекулянтов забывают вообще обо всём, а не только о классовой борьбе! А ты... Ты ещё хуже! Ты просто жалкий наймит на службе капитала! Преступного капитала!

— Да ладно тебе, Карл Фридрихович... — Я снова развернул пацана лицом к себе. — Хочешь сказать, что всю украденную траву вы просто сжигаете? Или топите где-нибудь в болоте? Как-то знаешь, с большим трудом верю... Заводы вы точно не построили. Колхозы не организовали... Значит, либо тоже мародёрите, как и все вокруг... Либо... Как ты там сказал? Добываете себе точно такой же преступный капитал, как и другие шайки в этом аду. Только этот ваш Че подсуропливает под эту сурдинку красную идею. Так что не стоит со мной тут через свою пролетарскую губу говорить. Ты всё равно не видишь полной картины. Лучше ещё раз вспомни о том, как красиво растёт бамбук, Фидель. Жаль только, что ты этого не увидишь. А только почувствуешь.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — На багровом лице паренька отобразилось искреннее удивление.

— Если честно, я просто перебирал всех известных мне марксистов... Но раз ты Фидель, пусть будет Фидель... Вот что, Федя... Что если я скажу тебе, что плевать хотел на этих барыг? И если уж ты так топишь за светлое будущее, то как бы отнёсся к тому, что сотрудничество с ними — единственный способ найти лекарство от жорской болезни? Ты же понимаешь, что даже если коммунизм победит на всей планете, то она всё равно достанет каждого. И тебя и твоих приятелей... Кроме, разве что этого вашего Че. А один он точно никому не устроит диктатуру пролетариата. Единица — это ноль. Слышал такую мысль?

Немного повращавшись молча, пацан снова недовольно прокряхтел:

— Слышал. Это Маяковский написал.

— Похвальная эрудиция, камрад. Так вот, Фидель, у меня есть зацепка. Призрачная. Практически невероятная. Но есть. И размотать клубочек дальше я смогу, только если сдам крюкам либо тебя, либо вашего агента на их стороне. Тоже, кстати, барыгу, спекулянта и наймита на службе преступного капитала, если я правильно понял. Не думаю, что он с вами за идею сотрудничает. Скорее всего, вы отщипываете ему от своих трофеев толику малую... Вербовать идейных ещё надо уметь. Вы, пацаны, точно не КГБ.

Висящий паренёк пока хранил молчание, обдумывая мои слова. И я продолжил:

— Но у тебя всё ещё есть шанс избежать посадки на молодые побеги. И помочь трудящимся обрести спасение от чумы.

— Да врёшь ведь... — Процедил пацан сквозь зубы.

— Как я и говорил, зацепка действительно невероятная. Я и сам в неё не до конца верю, говорю как есть. Но, как сказал Иосиф Виссарионыч, других писателей у меня для вас нет, камрад. Вот, сам смотри. — Я поднял куртку из-под завала тощих тел и вытащил из неё обрывок газеты. Перевернув бумажку, продемонстрировал её висящему пацану так, чтобы он мог прочесть. — Не больше, ни меньше. И так уж получилось, что крюки — наш самый лёгкий способ узнать источник этой информации.

Паренёк вчитался в мелкие буквы и попереводил взгляд с бумажки на меня и обратно.

— Тебе... Тебе нужно найти эту школу?

— Правильно смекаешь. Опять хвалю.

— А без крюков что, прямо никак? Есть же много справочников.

— Было много. Лет пятнадцать назад, когда интернет только по талонам отпускали. Для тебя это, наверное, практически мезозой. А то, что осталось от этих бумажных справочников, твои трудящиеся ещё зимой на обогрев и растопку пустили. Их тонкая бумага хорошо горит в отличие от обычных книг. Да и для другого дела тоже годится. Если помять как следует.

— Ну может где-то... Всё-таки... — Кажется, пацан сделал машинальную попытку пожать плечами. Но в таком положении вышло не очень. — В библиотеках, там...

— Да. В библиотеках. Где тоже уже давно всё оцифровано. Осталось только пару лет поискать по всему городу, да? Может и найдём какого-нибудь ретрограда, который у себя хранил справочник учебных заведений... Или сдохнем, пытаясь. — Я приложил нож к шее пацана. — Слушай, Фидель...Ты точно хочешь об этом поговорить прямо сейчас? Может, уже к делу перейдём?

— Да вы ж всё равно меня убьёте...

— Убить тоже можно очень по разному, Фидель... И это совсем не в моих интересах, если ты ещё не понял. Но в чём-то прав, врать не буду — крюки, в отличие от меня, очень жаждут крови вашего брата. И труп должен быть весьма обезображен. Но если продолжишь давать правильные ответы и отдашь свою «цифру» — я сделаю инсталляцию из кого-нибудь другого... Да вон хотя бы из него. — Я указал на одного из жор, которые всё ещё толклись неподалёку от берега. — Он выглядит достаточно свежо... И невысокий... Но, думаю, что лицо я всё равно отрежу... Вопрос только в том, кому. Жоре или тебе.

Повисев молча ещё немного, пацан всё-таки выдавил:

— О том, кто именно снабжает нас координатами у крюков, знает только Че.

— Но крюковская крыса-то об этом не знает. Мало ли кому Че без него рассказал... Разыграем с тобой небольшой спектакль, и он сам расколется.

Паренёк продолжал мужественно сопеть. Вот ведь упрямый... С другой стороны, слабохарактерные в массе уже давно почти вымерли.

— За это меня свои же казнят. Без этих кладов... — Он запнулся. Похоже, чуть не проговорился о том, куда на самом деле идёт сворованная травка. Но и этого мне было достаточно.

— Аполитично рассуждаешь, Фидель. Крысу всё равно рано или поздно вычислят. И ваше предприятие будет обречено на провал. А сейчас ты сможешь вернуться к своим не как предатель, а как добытчик ценной информации. Практически герой и спаситель. И снова заняться классовой борьбой с утроенной силой!

— В смысле? Про бумажку твою рассказать, что ли?

— Нет, не про бумажку. Дело в том, что крюки же не монополисты, камрад. Точнее... На рынке травки — да. Необходимые мощности и ресурсы, насколько я знаю, есть только у них. Но человечество, к своему несчастью, изобрело много способов незадорого упороться до полной потери морального облика... Про варщиков слышал?

— С Юго-Запада? Слышал. Хочешь сказать, что, знаешь про их поставки? — Пацан явно искренне заинтересовался — это легко читалось, даже не смотря на страдающую от перевёрнутого состояния мимику у опухшего лица. Всё-таки хочет жить.

— Нет. Но знаю, где они берут сырьё для своих лабораторий. Один из немногих уцелевших складов с прекурсорами. И так уж получилось, что на нём прямо сейчас жёсткая нехватка охраны... А может и вообще уже никого. Реагентами сыт не будешь... Представляешь, какие перспективы для вашей борьбы вырисовываются, если вы обрежете метоварщикам этот источник? Или мне рассказать?

— Представляю...

— Так вот повторю. С охраной там проблемы именно сейчас. Как там дедушка Ленин говорил... Сегодня рано, а завтра будет поздно?

— А с чего это там вдруг охраны нет?

— А с того, что держали этот склад шмели. — Судя по отсутствию вопросительных жестов на лице, пацан прекрасно знал и про эту банду. — Гарь от Меги можно было даже тут увидеть. Канонаду около Отрады тоже наверняка многие слышали. И Вегас теперь пустует — крюки не дадут мне соврать. Вместе разоряли. В Красногорске полосатые ещё обитают, конечно. Но склад не в Красногорске... И жрать там без регулярных подгонов из этих ТЦ — уже нечего. Так что варщики скоро сами его к рукам приберут. Как только придут за очередной бочкой метиламина или фенилуксусной кислоты. И обнаружат, что всё теперь бесплатно. Но вам ещё не поздно его по-настоящему обобществить. И пустить ценное промышленное сырьё на нужды революции... Или куда вы там сами захотите. Мне лично плевать. Так что скажешь, Фидель? Позволишь мне спасти тебе жизнь? А заодно и всему прогрессивному человечеству, а?

- У нас... - Паренёк на секунду задумался, стоит ли выдавать такие ценные сведения. - У нас щас бойцов мало для такого скачка.

- А как по мне,так у вас их больше, чем у кого бы то ни было. - Я покосился в сторону разбредающихся жор.

- Так это мясо... А для штурма мозги нужны.

Я деланно глубоко вздохнул.

- Фидель... У меня начинает складываться впечатление, что ты не особо хочешь мне помочь... Давай-ка начинай уже искать возможности, а не препятствия. Будут вам бойцы.

- В смысле?

- По пути пусть зайдут в Олимпийскую деревню. У Новогорска. Нужно будет сказать её жителям, что Шутник просит вернуть должок. Пацаны помогут. Не бесплатно, конечно. Я напишу, что именно сказать, чтобы поверили.

— Ладно... — Недовольно буркнул пацан, поразмышляв ещё несколько секунд над своими перспективами. — Только опусти уже вниз. А то у меня щас глаза лопнут...

— Тогда начинай раздеваться. — Развязав верёвку за деревом, я плавно спустил его на землю, чтобы паренёк не свернул себе шею при падении. И, пока тот освобождал ногу из петли, поднял и перезарядил арбалет. — Только медленно и без глупостей. А так же слушай и запоминай...

Через пару часов, в течение которых я дал волю фантазии, подвесив несчастного жору за ноги на том же самом дереве, Джой и молчаливый Роб приплыли к берегу в сопровождении нескольких охранников. Точно в условленное время — за полчаса до захода солнца.

— Страшный ты всё-таки чувак, пугало... — Джой оценил моё творчество, обойдя по кругу подвешенный труп в окровавленной «цифре». Тело, медленно вращаясь, на миг глянуло на него в ответ вылупленными глазами без век. — А это чё?

Он указал на бумажку, прибитую к груди изуродованного тела ржавым гвоздём, который я вытащил из ближайшего покосившегося забора.

— Открытка на память.

— Хе... Хорошо, что теперь я вижу, что ты с нами на одной стороне, братан... А где девчонка-то твоя?

— Домой пошла. Не захотела на такое смотреть. И слушать тоже.

— Хе... Слышь, мудила. — Джой пнул связанного пленника, остановившись рядом с ним. — Вот, смотри, что бывает с такими сраными чайками, как вы... Ну чё, поплыли к нам, побеседуем... Кто вас наводит... И как вы планируете платить за украденный товар...

— Подожди, Джой. У меня есть ещё хорошие новости. Как раз по поводу компенсации.

— Шутник, да ты полон сюрпризов! — Хохотнул патлатый крюк. — Чем ещё порадуешь?

— Они могут отплатить не материально. А, так сказать, искупить кровью.

— В смысле? — И Джой и Роб уставились на меня с одинаковым удивлением. — Охраны у нас и так хватает. Да и нет у меня веры этим упырям! Ещё я только стволы им не выдавал, ага...

— И не надо. Вам ведь без шмелей теперь есть куда на запад расти, так?

— Ну так-то да... Только...

— Только с юга туда варщики тут же со своим метом попрут. Так?

— Ну да... Скорее всего. Ушами хлопать ща никто не будет. Те, кто хлопал, давно червей накормили. Или синичек по весне.

— Так вот и я об чём... Если разойдётесь с ними миром, то партизаны варщиков нашатнуть могут нехило. Прям по серьёзке. Знают такую тему, что те надолго запад без своего мета оставят. А может и юг заодно. А вам ради этого даже чесаться не надо будет. Главное не мешайте.

— Хм... — Джой шагнул ко мне ближе и попытался разглядеть глаза сквозь полупрозрачную ткань. — Страшный ты чувак, Шутник... Потому что умный дохуя!

И заржав, дылда ткнул локтем своего бородатого приятеля:

— Ну чё скажешь, толстяк?

Роб скептически пожал плечами.

— Базаришь, пузо! — Джой перевёл взгляд обратно на меня. — И чё, мы им на слово верить теперь должны?

— Этот паренёк может у вас на яхте потусить, пока они дело не сделают. В качестве гарантии.

— Хуёвая какая-то гарантия. — Джой презрительно скосил взгляд на пленника, одетого в истлевшие жорские шмотки. — Я таких за пакет десяток могу припрячь на что угодно!

Я тоже повернулся к Фиделю:

— Скажи ему, как тебя зовут.

Чумазый пацан злобно зыркнул на нас исподлобья:

— Че.

— Да ладно! Че же взрослый! — Джой недоверчиво сощурился.

— А Чёрный Жора убивает одним взглядом. — Я начал загибать пальцы. — За шмелями присматривает их «великий дух»... Шутник — так вообще сквозь стены проходит, говорят... Во что там ещё у нас сегодня детишки верят? В то, что травка совершенно безвредная?

Джой ухмыльнулся и пожал плечами:

— Ну как-то не похож он на командира...

— А вот этот так не думал. — Я кивнул на подвешенный труп. — На нож за него бросился. Без раздумий.Не помогло, конечно. Но факт остаётся фактом.

Крюки снова переглянулись.

— Не, Шутник... Чё-то не клеится тут у нас... — Джой снова с сомнением прищурился. — Они же должны понимать, что нам ничего не мешает пришить этого говнюка сразу, как только его кодла сделает для нас всю грязную работу. В чём вообще её суть-то?

— А вот здесь будет ответ сразу на оба вопроса. Че? Может, сам расскажешь?

Согласно нашему плану, для большей достоверности, сейчас должен был выступить чумазый паренёк.

— Мы лишим варщиков сырья на месяцы вперёд. — Он достойно справился с ролью, угрюмо цедя слова сквозь зубы. — Но если я не вернусь... Всё уйдёт обратно в их лабы. С доставкой.

Джой набрал воздуха, чтобы высказать своё мнение, но Фидель его перебил:

— Или если вы продолжите расти на север!

— Хуясе ты дерзкий поцик!

— Прикинь сам, Джой... — Говоря это, я посмотрел и на Роба, который внимательно слушал нашу беседу, наморщив лоб. — Что там дальше на севере? Разорённые дачи и деревни посреди леса. И что вам оттуда клиентура подтащит? Грибочки с ягодками, да лишние головняки. А на западе? Плотнейшая застройка. Рублёвка. Ни одной промзоны ещё с Великой Отечественной не осталось. Всё эвакуировали на восток. Куча народу до сих пор обитается. Ни в одном районе сейчас, наверное, столько не живёт. Ништяки рекой потекут.

— Шутник дело говорит, Джой. — Как всегда внезапно промолвил Роб. Толкнув патлатого приятеля в бок, бородач склонил голову на бок и взглянул на меня снизу вверх. — Давай рассказывай, чё нам делать, чтобы всё срослось в итоге? Как крысу выпалить? А то ведь если с варщиками тема и сработает, то с крысой... И правда, хер знает, на кого он сам покажет. Никогда не узнаем — он или нет.

— Да всё просто. Устроим самодельный детектор лжи со стопроцентной точностью. — Я поднял пленника за шкирку и подтолкнул к лодке. — Только один вопрос. Вы же там у себя на открытом огне готовите, я правильно понял?

Глава 5. Западня

Солнце уже закатилось за горизонт. И полутьму бара освещали лишь несколько свечек, расставленные по разным углам помещения. Дискошар отбрасывал на стены красивые светло-рыжие пятна. Кают-компания словно окрасилась под леопарда.

— Короче, чувачки! Наш друг Шутник — большой эксперт по части выявления вонючих крыс. Возможно вы о нём слышали... — Джой демонстративно положил пистолет на стойку стволом к собравшимся и откупорил бутылку, кивнув на меня. — И он оборудовал для нас настоящий, сука бля, детектор лжи! Сейчас с его помощью мы найдём того сраного говнюка, который всё это время сливал партизанам наши крупные партии...

Плеснув выпивку в стаканы, он пододвинул один Робу. Тот сидел рядом на высоком стуле и крутил в руках небольшой ночник, вставляя в него свежие батарейки. И по сторонам от него стояла пара вооружённых охранников.

— Шутник, как вы знаете, парень башковитый. Так что машина сверхточная. Ошибок не даёт. И тем, кто не при делах — боятся нечего. — Постоянно обводя взглядом озадаченных подростков, Джой опрокинул стакан и шумно выдохнул. — А на крысе сработает — сто процентов. Так что если кто-то хочет заранее облегчить душу... Может придумаем какую скощуху... С партизанами, так-то, мы уже порешали насчёт компенсаций... Да?

Патлатый крюк повернулся ко входу, и я запустил внутрь чумазого Фиделя. По группе бегунков, рассевшихся по диванам, пробежал заинтересованный шепоток.

— Да-а-а... Вот теперь наша крыса его увидела... И начала потеть как побитая шлюха под шконкой! — Джой снова обвёл подростков тяжёлым взглядом. — В принципе, этот чел уже дал нам наколочку... Ну чё? Никто не хочет признаться? Я так и знал... Тогда делаем вот что...

Он достал из-за стойки обычную картонную коробку с небольшой дыркой на одной из сторон. И, поставив её перед собой, продолжил:

— Подходим по одному. Суём сюда руку пока не коснётесь металлической хуюмбулы внутри, которую изобрёл Шутник. Она реагирует на потные ладошки, учащённый пульс и кучу других сигналов, про которые вам знать не положено. Как только её коснётся тот, кто сейчас слишком сильно разволновался — будет звук.

По молчаливому сигналу Роба охранники встали по обе стороны от коробки и взвели затворы на своих «укоротах».

— Поехали. Шнырь, ты первый. — Джой кивнул на щуплого, но высокого парня в такой же яркой и мешковатой одежде, как у Денчика. Тот равнодушно пожал плечами, поднимаясь с края дивана, шагнул к коробке и просунул туда руку.

В повисшей тишине было слышно только тихий плеск волн за бортом.

— Свободен. Каюк! Следующий.

Второй пацан в толстой оранжевой кенгурухе повторил действие.

— Шмаль, вперёд.

— Кусок. Теперь ты.

— Кропаль. Давай, суй.

Все семеро пацанов послушно просунули руку в коробку по очереди. Ни на одном из них она не издала ни звука. И, как только руку вытащил последний бегунок, Джой тут же схватил со стойки пистолет и направил его на толпу:

— А теперь все руки вверх, сука бля!!! Стоять, бояться! Кто дернется — сразу пулю в башку получит!!!

Удивлённые таким поворотом парни замерли и медленно подняли руки над головой. И Роб тут же включил хоть и небольшой, но довольно яркий ночник.

— Кусок, сука бля... Вот ты тварь вонючая...

Все обернулись на паренька, который стоял позади всех. В отличие от остальных бегунков, его правая рука не была испачкана сажей от котелка, который лежал внутри коробки. Ведь он предусмотрительно не стал его трогать. Пистолет Джоя смотрел ему прямо в лицо.

— Вечно тебе мало было, ублюдок жадный... Уберите его нахуй с глаз моих, пока я ему сам ебало не вскрыл!

Но ещё до приказа патлатого крюка охранники уже оказались рядом с бледным как смерть пацаном. Один тут же двинул ему прикладом в живот, а второй заломил руку и поволок предателя в коридор.

— Да вы чё... Да я не при делах!!! — По пути скрученный бегунок хрипел остатками воздуха. — Это не я!!!

Но, как только он до конца осознал, что пустые оправдания ему уже не помогут, тон речи резко сменился:

— Да вам всё равно всем пизда, суки!

— Ну-ка погоди... — Джой остановил охранника жестом.

— Вы чё, блядь, дебилы, думали, что я только этих бомжей из леса на вас натравил?! Сегодня же вас всех кончат, падлы! Я так и знал, что вы какую-то херню мутите!

Роб, глядя на пленника с подозрительным прищуром, поднял со стойки небольшую рацию:

— Гром, чё там снаружи? Чисто?

Рация пискнула и ответила спокойным голосом постового на верхней палубе:

— Всё спокойно. На берегах без движения. Только пара жор шляется по причалу. На воде тоже никого.

— А-ха-ха-ха! Зассали суки! Все, блядь, сдохнете сегодня! И только я знаю, как! А-ха-ха-ха-ха!..

— Всё время ты пиздишь, сука бля... — Джой, как и его молчаливый приятель, не особо поверил в эти отчаянные угрозы. — Заприте его нахер в ящике для якоря, утром с ним разберёмся.

Под настороженными взглядами остальных пацанов, охранники выволокли истерично хохочущего Куска в коридор. Следом за ним в одной из кают заперли и Фиделя.

— Кто сюда вообще сунется? — Джой положил пистолет обратно на стойку и вновь схватился за бутылку дрожащими от злости руками. — Да ещё и ночью... Все по норам ночью сидят.

Его явно лучше было сейчас не трогать. И я повернулся к Робу:

— Эти махина вообще с места может сдвинуться?

Роб покачал головой, а его приятель прокомментировал:

— Она на мели сидит. Буксир нужен.

— Можем сейчас организовать?

— Да ты чё закипишил-то, пугало? Кто сейчас на берег полезет за катером? И дизеля надо будет ведро сжечь, если не больше. На выпей лучше. — Он пододвинул ко мне полный стакан.

— Если кто-то угрожает тебя убить — это одна из немногих угроз, к которой всегда стоит отнестись серьёзно. — Я проигнорировал стакан и оглянулся на остальных пацанов. Они вроде бы расслабились и в полголоса обсуждали прошедший вечер и то, как именно Кусок понесёт заслуженное наказание. — Меня смущает то, что сам он за свою судьбу не переживает.

— Да потому что пиздит! А вообще зря, сука бля, не переживает. Я прямо выбрать не могу, как именно его на тот свет покрасивей отправить... Может подскажешь, а, пугало? Ты вроде по этой части тоже эксперт.

— Значит, судно явно не собираются уничтожать полностью. — Я продолжал рассуждать вслух. Джой лениво отмахнулся и потащил бутылку со стаканом к остальным. А Роб наоборот — прислушался к моим словам.

— Кто вообще может попытаться взять вас ночью на абордаж? Даже шмели были не настолько отмороженные.

Бородач пожал плечами и задумался.

— Варщики? С Юго-запада почти через весь город к вам попрутся? Ночью?

Роб коротко покивал, соглашаясь с малой вероятностью такого события.

— На востоке у вас вроде бы конкурентов нет...

Толстяк почесал бороду и снова кивнул.

— А в центре одни развалины после зимы, кучи трупов после весны... Да ещё и...

— И-И-И-Я-А-А-А-А-Х-Х-Р-Р!

С южного берега заголосило сразу несколько ночных жор. Кого-то почуяли. Кого-то, кого мы ещё не слышим...

Но никто не обратил на них внимания. Уже давно привыкли к этим воплям. Все знают, что ночные твари боятся воды и не лезут ни во что глубже лужи. А судьба какого-то неудачника, который зачем-то принялся шуметь среди ночи, никого не волновала. Джой беззаботно рассказывал бегункам какую-то байку, размахивая стаканом, и все вокруг него искренне потешались над его хохмами.

— Роб! Приём! Тут какая-то суета на берегу... Жоры рванули все в одну сторону... Вроде к «Галсу». Но там у нас никого сейчас нет вроде.

— Может юнга пораньше приехал? — Я прислушался к динамику.

Роб пожал плечами и уже собирался ответить, как рация в его руках вновь ожила:

— Там мотор! Мотор заработал какой-то!

Теперь звук тарахтящего двигателя услышали и мы. Но это точно была не «Делика» юнги. Так стрекочет либо какой-то мелкий трактор, либо мотоцикл с прямотоком. Звук начал разноситься далеко над водой. Услышала его и шумная компания парней.

— Чё за нах? — Джой недовольно отвлёкся от своего бенефиса. — Это морячок твой, что ли, вернулся?

— Не похоже. Пошли глянем. — Я направился к выходу первым.

В коридоре нас встретила заспанная Вера:

— К нам кто-то едет? Ночью? Может помощь нужна?

— Никого не ждём, Верунчик. — Взгляд Джоя неожиданно потеплел при её виде. Никогда его таким раньше не видел. — Отдыхай. Но лучше запрись...

Распределившись по корме, повёрнутой к южному берегу, мы вгляделись в темноту. Ангары яхт-клуба белели в темноте неподалёку. И, помимо звука двигателя, в той стороне явно угадывалось движение многочисленных тёмных силуэтов. Сутулых, худощавых, оборванных. Ночные жоры сбегались со всей округи в одном направлении — в сторону громкого треска.

— Какой-то смертник решил на байке ночью покататься, шоль? — Джой протиснулся сквозь толпу к краю кормы. — Ну и катил бы уже нахер отсюда. Разорвут же ведь щас долбодятла!

— Байкеры... — Негромко произнёс Роб, стоящий рядом со мной. — Байкеры, блядь...

— Байкеры? Люберецкие? Они ещё существуют?

— Я тоже думал что, уже докатались... — Бородач поднял ко рту рацию и посмотрел на верхнюю палубу. — Гром! Говори, чё там видишь?

— Да там какая-то прям погрузка! Все жоры лезут на большой парусник. С него тарахтит походу...

Вскоре к звуку мотора присоединился ещё один — тоном повыше. А первый смолк через пару секунд после этого. И через некоторое время даже мы с трудом, но разглядели на тёмной воде источник нового звука.

— Лодка!!! — Раздался голос из динамика рации. — Вроде сюда плывёт... Пальнуть по ним? Наших не ждём?

— Нет... Погоди... Посвети сначала! — Скомандовал бородач и сверху в сторону лодки ударил луч мощного фонаря. Все мы с всмотрелись на приближающееся моторное судёнышко, отплывшее от причалов в сторону нашей яхты. Как только пятно света, скользнув по воде, полностью выхватило лодку из тьмы, с борта тут же кто-то бултыхнулся в воду. И дальше моторка продолжила медленное движение прямо по курсу уже в одиночестве.

А прямо за ней фонарь высветил длинную белую яхту с убранной на зиму мачтой. Её светлые борта возвышались над тёмной водой всего сантиметров на двадцать. Ведь всё свободное пространство на ней занимали тощие сутулые фигуры ночных жор. Десятки голов раскрыли рты и уставились белесыми глазами на источник яркого света. Тёмные зубы казались длиннее обычного из-за опустившихся дёсен. Электрический свет их не пугал. Скорее наоборот, привлекал внимание.

— Бля, прямо к нам плывут!!! — Кроме встревоженного голоса из динамика рации послышался хруст взводимого затвора.

— НЕ СТРЕЛЯ... — Я заорал в рацию, выхватив её из руки растерявшегося Роба.

Но было поздно. Несколько коротких очередей оглушительно грохнули над водохранилищем. И пара трассеров прочертила ночную тёмноту в сторону перегруженной яхты или пустой моторки.

Промахнуться по такому плотному построению было нереально. Стоящие с самого края тела дёрнулись и либо осели на колени, слабея от ран, либо слетели в воду от ударов пуль. Всего четверо. Но все остальные тут же завопили на десятки разных, но одинаково хриплых голосов, обозначив себе цель. Ничего теперь эта толпа не жаждала больше, чем добраться до источника столь громкого звука и уничтожить его. Разорвать, растоптать и раскидать в стороны. По оборванной толпе пробежала мелкая дрожь возбуждения. Они уже готовы были прыгнуть вперёд, если бы не пара десятков метров тёмной воды, что ещё отделяли их от нашей кормы. И если раньше ещё была надежда на то, что мы сможем затихариться и спокойно дождаться рассвета взаперти в каютах, то теперь их бы ничего не остановило.

— НЕ СТРЕЛЯТЬ!!! НЕ СТРЕЛЯТЬ!!! — Кажется, охранники с верхней палубы всё-таки услышали меня в перерывах между очередями и смолкли. — Не тратьте патроны, только ещё больше разозлите! Подпустите поближе! Что у вас из холодняка здесь?

— Штык-ножи... — Растерянно ответила рация.

Роб вместо ответа рванул к пожарному щитку и, сорвав с него багор перекинул его мне.

— Сколько у вас тут шлюпок? — Как только Джой повернулся к нам, я тоже встретил его вопросом.

— Все вдоль кормы приторочены... Но тут до берега-то...

— На берегу их сейчас ещё больше на стрельбу сбежится... — Я повертел головой и заметил на стенках кают несколько спасательных кругов. — Ну хоть так... Готовьтесь купаться до утра!

Патлатый крюк заметил направление моего взгляда и тут же принялся командовать:

— Чуваки! Кто со стволами — встречайте как подплывут! Гром, спускайтесь, мы их пока задержим! Остальные — круги на воду! — Подбежав к Робу, он взял у того пожарную лопату. А сам толстяк остался с длинным красным топором. — Отступаем к носу и на воду!

— Уйдите с кормы, там слишком широко! Со всех сторон полезут, не отстреляетесь!

— Да ну нахер! — Один из опешивших бегунков подскочил к борту и взгромоздился на перила. — Я, блядь, на такое не нанимался!

И сиганул вниз. За ним тут же перелез ещё один. И ещё. Только уже в обнимку с кругом.

— Суки! Да вы чё творите, уроды! — Лицо Джоя исказила гримаса удивления и гнева. — Ссыкло ебучее!!!

— Каждый сам за себя, братиш! Давай за нами, чё геройствовать! Их же дохера! — Ещё один торгаш, не дожидаясь ответа спрыгнул в воду и поплыл к тем, кто уже уцепился за круг.

Вскоре рядом с нами стояла только пара стрелков с «укоротами». Должно быть, оружие всё-таки придавало им уверенности. Да где-то сверху слышался топот спускающихся на нижнюю палубу часовых.

— Сука, вам все пизда, ссыкуны! Лучше даже блядь не вылезайте на берег, уроды! — Джой продолжал неистовствовать — Лучше блядь прямо там захлебнитесь!!!

— Тихо! — Роб легонько тюкнул его топорищем по спине и кивнул в сторону приближающейся перегруженной яхты. — Как гром с парнями спустится, отходить надо. Сомнут.

Многоголосый хриплый вопль словно подтвердил его правоту. И за борта тут же уцепились первые костлявые руки. Наши суда ещё не соприкоснулись, но расстояние стало достаточно небольшим, чтобы ненависть к воплям патлатого крюка переборола в жорах водобоязнь. И совершив длинные прыжки, тощие твари ловко полезли на корму один за другим.

— Мочи уродов!!! — Джой выхватил из-за пояса пистолет и первым открыл беспорядочную стрельбу. Направляя оружие в карабкающихся тварей словно в фильмах про негритянские банды, он довольно быстро израсходовал весь боекомплект. И лишь парочка тощих уродцев опрокинулась в воду.

Эффективность стрельбы бойцов рядом с нами была получше. Но короткие очереди сдерживали ползущих с яхты тварей всего несколько секунд. Пацаны явно не привыкли к тому, что в жизни автоматы гораздо скорострельнее, чем в фильмах и играх. Попятившись, они принялись неловко перезаряжаться на ходу. У одного из них рожок выскользнул из потных ладоней и улетел к нам под ноги.

— Блядь, за что только вам плачу! — Джой ткнул лопатой в морду подползающего существа с простреленными ногами и отступил. И Роб тут же раскроил твари голову топором прямо до палубы и оглянулся на лестницу, на которой показались постовые. — Отходим, парни!

— Бам-бам-бам-бам! — Внезапно слева от нас раздался стук. И сквозь тонированное стекло мы едва разглядели внутри испуганное лицо Веры.

— Чёрт! Там же Верка в каюте!!! — Джой затравленно оглянулся. Но единственный вход внутрь был со стороны кормы. По которой уже вовсю лезли костлявые твари. Изрешечённые очередями из автоматов, многие из них валились на окровавленную палубу, слабея от кровопотери. Но за их спинами на борт с хищным хрипением забирались другие — совсем не тронутые стрельбой.

— Отойди! Вера, отойди от окна!!!— Как только девушка-врач испуганно отшатнулась, сообразив о намерениях патлатого крюка, Джой с размаху двинул по стеклу черенком лопаты. Но почти ничего, кроме громкого стука, добиться не удалось. Дорогой триплекс надёжно справлялся со своей антивандальной функцией.

— Какого хера!!! — Крюки продолжили лупить по окну с двух рук без особого результата, кроме нескольких трещин.

Проткнув багром глазницу одного из подползающих к нам жор, я повернулся к Робу:

— Бесполезно, не расколете. Отступайте. Я её вытащу.

Бородач отвернулся от окна и оценил ситуацию на корме:

— Назад не выберешься! Они же тут щас всё заполонят!

— Я знаю, что делаю. Валите. Вы мне нужны живыми.

И перехватив багор поудобней, я двинулся на встречу залезающим на корму тварям.

Глава 6. Изгнание

Каких-то полгода назад это были чьи-то матери, отцы, бабушки и дедушки, которые возвращались на метро к себе домой или в гости на новогодний ужин. Там их и настиг удар эпидемии. Но только весной, после того, как кончились морозы, они начали выбираться из тоннелей наружу.

Никому неизвестно, что именно произошло с ними там, глубоко под землёй в полузатопленных тоннелях. Но результатом стало то, что эти существа избегали даже рассеянного дневного света. А так же со страшной силой ненавидели, когда кто-то шумел. Даже если шум заключался всего лишь в дыхании или стуке живого сердца. Хотя я ни разу не видел, чтобы ночной жора бросался на скрипучую калитку или шумящее кроной дерево. Каким-то образом они умели отличать антропогенные шумы и животные звуки от неодушевлённых предметов. Должно быть, всё-таки ещё работали какие-то остатки интеллекта.

И вот сейчас, после стрельбы и стуков по прочному стеклопакету, эти твари были просто в ярости. И перебравшись с переполненного судна на корму шикарной яхты, жоры, первым делом, выражали эту ярость громкими протяжными воплями — теми самыми, которые мы с Кирой использовали для связи при штурме шмелиного гнезда в Отраде.

— Х-И-И-И-Я-А-А-А-А-Х-Х-Р-Р!!!

Зарычав в ответ, я перехватил пожарный багор поперёк и, разбежавшись, врезался в кучку худощавых оборванцев, которые только что перебрались через бортик и уже поднялись на ноги. Вложив удар всю массу тела, я опрокинул назад в тёмную воду троих заражённых. Центральный успел лишь клацнуть зубами прямо перед моим лицом за миг до столкновения. И, потеряв равновесие, бултыхнулся вместе со своими напарниками. К визгу добавился плеск и бульканье — плавать или хотя бы просто держаться на воде эти существа, к счастью, не умели. Не умели они и задерживать дыхание. И довольно быстро захлёбывались, теряя остатки сознания от дефицита кислорода.

Пара тощих рук дотянулась до моей ноги, и неровный ряд сломанных зубов впился в толстую кожу рабочего ботинка. Это один из подстреленных жор всё ещё мог шевелиться, не смотря на то, что торопливая очередь почти отрубила ему обе ноги поколено. Насколько я понимал, эти твари вовсе не были каннибалами. Просто инстинктивно использовали зубы в качестве оружия.

Острый конец багра легко пробил его темечко и костлявые лапы медленно разжались. А пока я не освободился полностью, слева на меня успел броситься ещё один плешивый уродец, заваливаясь на простреленном бедре. Но я успел вставить ему в раззявленную пасть стальное кольцо на другой стороне багра. И, удерживая тварь на достаточном расстоянии, чтобы цепкие лапы не смогли схватиться за одежду, смог подсечь под колено свободной ногой, заставив существо опасть на палубу к остальным раненым собратьям. Под весом моего тела, кольцо вжалось в раскрытый рот, с хрустом добираясь до места крепления позвоночника к черепу. И вскоре тварь обмякла, потеряв контакт мозга со своей периферийной нервной системой.

Стряхивая его челюсти с кольца, я переступил и неожиданно поскользнулся на куче какого-то дерьма, вывалившегося из чьего-то разорванного выстрелами брюха. И упав на колено, еле успел подставить острие багра под тушу твари, спрыгнувшей с кормового борта прямо на меня.

Напоровшись на стальной кол, жора и не думал останавливаться. Ухватившись за багор, он потянул себя вперёд, непрерывно щёлкая потемневшими зубами и вдавливая острие с отходившим от него крюком внутрь своего тощего брюха. Тёмная кровь ручьём ринулась вниз, вдоль по пожарному инструменту.

Повалив багор на бок вместе с надетым на него туловищем, я развернулся на скользком от крови полу и парой ударов ног свернул твари сначала челюсть, а потом и шею. И, вскочив обратно на ноги, выдернул багор из жоры вместе с ворохом кишок, зацепившихся за крюк. В нос ударила волна тёплого гниющего смрада. И вы ещё спрашиваете, почему я всё время в маске...

Через борт быстро перебирались уже новые жоры, но теперь путь к входу в каюты был свободен. Нужно было лишь перепрыгнуть через других слабеющих от ранений неудачников. И, отбросив в сторону привалившийся к двери свежий труп, я смог распахнуть её и захлопнуть обратно прямо перед носом свежих уродов.

Существа немедленно забарабанили в переборку руками и головами. Дверь была не так прочна, как окна и ощутимо подрагивала на петлях. Нужно было действовать быстро.

— Выходи! — Распахнув каюту с заложником, я вручил ему багор, на котором ещё болтались фрагменты жорского пищеварительного тракта. — Держи оборону, если дверь снесут!

— Мы в ловушке? — Из каюты напротив выглянула напуганная Вера. — Стекло никак не разбивается...

Я заглянул ей за спину и увидел, как Джой и Роб, всё ещё пытавшиеся разбить окно, сейчас уже повернули оружие в сторону. И хотя треснувший стеклопакет уже начинал понемногу поддаваться, прогнувшись внутрь, у моих союзников теперь были новые проблемы — похоже, что к ним уже приближались противники, взобравшиеся на борт следом за мной. Да что же вы так и не отступили, герои...

— Денчик тут? — Спросил я у Веры, так как в ответе на её вопрос пока был не уверен.

— Тут вот лежит... Но он сейчас под снотворным... — На соседней кушетке я разглядел побитого крюка, мирно посапывающего под одеялом, не смотря на истошный визг, то и дело раздававшийся снаружи.

— Ладно, пусть пока дрыхнет... — Его приятели за окном пару раз взмахнули своими орудиями и, отступив назад вдоль борта, пропали из поля зрения. А вместо них сквозь треснувшее стекло внутрь тут же заглянула злобная морда ночного жоры. Пока за его спиной другие сородичи продолжали наседать на Джоя и Роба, тварь вгляделась в полутьму каюты, освещённую одной небольшой свечкой. Но уже через секунду истошно завопила, откинулась назад и с размаху впечаталась лбом в окно. На треснувшем стеклопакете осталась тёмная клякса. Через мгновение уродец повторил удар. И к нему почти сразу присоединились ещё двое существ, тоже принявшихся со всего размаха колотиться лбом в дрожащее стекло по сторонам от приятеля. Кровавые пятна и брызги быстро растеклись почти по всей треснувшей поверхности.

Взвизгнув, Вера выскочила в коридор. Где снова завизжала уже с новой силой, испуганно отшатнувшись от тёмного силуэта Фиделя, который стоял там с окровавленным багром в руках. Чумазый пацан как раз пытался стряхнуть с оружия внутренности и, должно быть, выглядел при этом слишком угрожающе.

Схватив девчонку в охапку, пока она окончательно не запаниковала, я протиснулся вместе с ней в бар:

— Спокойно, спокойно... Это свои! Вот, подержи пока... — Я вручил ей свечку с барной стойки и взобрался наверх.

Вроде бы немного успокоившись, девушка огляделась и заметила ночник, с которым недавно возился Роб:

— А тут вот светильник есть. Включить?

— Нет, выкрути из него лампу. И подай мне свечу.

— Зачем же...

— Делай что говорят! — У меня не было времени на обходительность. — Выхватив у неё подсвечник из протянутой руки, я осветил оборудование, прикрученное к потолку. Да. То, что надо.

— Всё, выкрутила... — Пока я возился с креплениями под потолком, Вера достаточно оперативно справилась со своим заданием.

— Шутник! У нас тут маловато времени... — Из коридора послышался неуверенный голос Фиделя на фоне продолжающихся глухих ударов в окно и дверь. — Вход вроде держится... Но вот стекло...

После его предупреждений стук лбов стал сопровождаться заметным потрескиванием.

— Уже скоро! Не подпускай их к пациенту! — Справившись с крепежом, я перерезал провода и спрыгнул вниз.

— Вот... — Вера протянула мне ночник без плафона и лампы. — Что теперь?

Я тут же грохнул ночник о стойку, сломав пластиковый корпус под очередной короткий визг юной докторши.

— Посвети здесь!

Разбросав мешавшие осколки, я вытянул и оторвал проводки, отходящие от блока с батарейками к контактам патрона для лампы через выключатель.

— Шутник, они уже руки просовывают! — Фидель продолжал тревожно держать нас в курсе событий.

— Ну так поздоровайся с ними! — Зачистив проводки, я начал торопливо скручивать их с теми, что отходили от прибора, снятого с потолка. — Вера, держи батарейки, чтобы не высыпались! Вот так, да.

Сжав ладошками блок питания, девушка снова чуть не вскрикнула, когда из каюты послышался громкий хруст и стук выпавшего стеклопакета. И судя по следующим звукам, пленный партизан воткнул там в кого-то багор с молодецким хаканьем.

— Продолжай так держать и иди за мной. Не отставай! — Убрав нож, я взял в одну руку переключатель, а в другую потолочную лампу. — Аккуратно!

Протиснувшись обратно в коридор, мы шагнули в каюту. Внутри, уперев багор в грудь лезущей через окно твари, худощавый Фидель пятился под её яростным напором. Ухватившись лапами за раму, существо рывками толкало себя внутрь, не смотря на хруст прогибающихся рёбер. А следом уже протискивался другой жора, протянув худощавые руки к похрапывающему Денчику.

Щелчок выключателя.

— Х-Х-Х-И-И-И-А-А-А-А-Х-Х-Ш-Ш-Ш!!!

Каюту заполнило мягкое свечение дискотечной ультрафиолетовой лампы. И ночные жоры отреагировали на эту часть светового спектра именно так, как я и предполагал.

Издав истеричный визг, твари зажмурились и судорожно подались обратно к окну, подняв руки к головам. Тот жора, что тянулся к спящему пациенту, выпал наружу. А тот, которого партизан удерживал багром, слетел с подоконника, споткнулся и вжался в угол, постоянно дёргаясь и закрывая голову руками, словно защищаясь от побоев. При этом он непрерывно мерзко верещал.

— Да заткнись ты уже!!! — Размахнувшись, Фидель всадил оружие твари в лицо, пробив остриём костлявые ладони. И уродец, наконец-то, перестал верещать и дёргаться.

В освободившемся оконном проёме, от которого быстро отшатнулись столпившиеся вдоль борта заражённые, немедленно появились удивлённые лица Джоя и Роба:

— Шутник, да ты просто грёбанный Гендальф, сука бля! Вы там как, все живы? Верунь, ты в порядке?

— Все в порядке. Посторонитесь, мы тут вылезем. А то дверь сейчас не открыть. — Я подал им лампу с выключателем и начал выбираться наружу. — Держите аккуратно, не дёргайте. Смотрите, чтобы провода не разомкнулись.

Приняв у Веры из рук блок с батарейками, я остановил её попытку выбраться следом:

— Подождите пока тут. Сейчас мы всех ссадим. Че, оставайся на чеку. — Я вовремя вспомнил, как следует называть паренька при крюках, согласно нашей легенде. — А то вдруг за нами со спины полезут...

— Окей... — Пацан взялся за окровавленный багор поудобней. А юная докторша, словно желая реабилитироваться после своих трусливых визгов, оглянулась и схватила со столика длинный подсвечник. Решительно поправив очки, она перехватила его как дубинку.

— Ну ты ваще, пугало... Даже жор отпугиваешь! — Джой хоть и был тоже порядком взволнован, но при виде девчонки тут же принялся отчаянно острить. — Вовремя же ты... А то вон пузан уже почти что тоже занырнуть хотел! Говорит, август уже вот-вот, а ещё ни разу не плавал!

Роб стоически возвёл глаза ко лбу, вздохнул и покачал головой.

— Пошли вперёд. Аккуратно, не дёргайтесь. — Мы двинулись вдоль борта, выставив светящуюся голубую лампу перед нами. Шипящие жоры толкались и пятились, как только мы приближались к ним ближе, чем на пару метров

— Э, ихтиандры хуевы! Как там водичка? — Перекрикивая шипение, патлатый крюк обернулся к пацанам, плескавшимся внизу вокруг спасательных кругов. — Смотрите за буйки не заплывайте, юниоры! Реще гребок! Шире амплитуда, ёпта!

Бегунки ответили ему стыдливым молчанием, наблюдая, как мы тесним истерящих жор обратно к корме — пятившиеся от нас заражённые продолжали биться в судорожных конвульсиях. Обычно даже огонь не может заставить их выказать признаки болевых ощущений. Кислоту я тоже на них пару раз плескал — как будто ключевой водой умывались. Никакой реакции, не смотря на облезающую кожу. А сейчас они явно почти что агонизируют.

— Шутник, ты ж умный, да? Как думаешь, почему их так корёжит? — Похоже, что Джой озвучил общий вопрос, так как его молчаливый приятель тоже с любопытством покосился на меня, на секунду отвлекаясь от процесса изгнания жор с нашего судна. — Ганджубас вот наоборот, без похожих ламп вообще не растёт. Или дичка беспонтовая получается...

— Ультрафиолет, даже такой слабый как этот, может медленно разрушать полимеры. Пластик, всякую органику. В том числе и белковые молекулы. Бактерии от этого просто погибают. А многоклеточные организмы, такие как мы и они, могут получить ожог. Или мутировать. Например, приобрести онкологическое заболевание. — Пожалуй, в такой ситуации я ещё ни разу не зачитывал лекций. Шипящие жоры сгибались под волнами света, словно соглашаясь с моими доводами. — Правда, не знаю, бывает ли у жор рак вообще...

Немедленно вспомнился недавний разговор с Кирой про коров. И я добавил:

— Но, может, просто сильно переживают за свою микрофлору...

— Ну да, про ожоги знаю... А мы от этой пидерсии щас тут не мутируем? — Крюки продолжали шагать по сторонам, вровень со мной.

— От такого слабого излучения — нет, не мутируем. И даже не обожжёмся. Не так быстро, во всяком случае.

— Ну ништяк! Запомни, пузо! Надо таких ламп ещё надыбать сюда со складов! А то вдруг опять какие-нибудь мудилы притарахтят на своих пахталках... Откуда у них только горючка взялась в таком количестве...

— Может, научились суррогат делать... Это не особо сложно. Дров только нужно много. И покрышек. — Теперь была моя очередь задавать вопросы. — А что вообще байкеры могли с вами не поделить? Вы ж на разных концах географии обитаете. Если это они, конечно...

— Да хер их знает! Они и траву-то не берут почти... На спидах же торчат всю дорогу... Вот ща у Куска и спросим, как тут разберёмся... — Когда мы дошли до кормы, Джой покосился на ящик из-под якорной цепи. — Слышишь, крысёныш? Тебя там не сожрали? Скоро побазарим, уёбок!

По-прежнему прикрывая глаза и голову руками, словно от ударов, заражённые вскоре упёрлись спинами в кормовой бортик. И их ужас перед ультрафиолетовым излучением в итоге оказался даже сильнее водобоязни — тощие тела немедленно полетели за борт. Откуда вместе с шипением тут же донеслось отчаянное барахтанье и гортанное бульканье.

Поводив лампой из стороны в сторону, мы довольно быстро очистили всю корму от тех тварей, которые ещё могли шевелиться. А тех существ, которые всё ещё верещали и ползали по палубе, Джой и роб быстро добили ударами лопаты и топора.

— Вот так, сука бля! Будут знать, как на нас батон крошить! — Перерубив глотку последней ползущей твари, патлатый крюк глянул за борт. — Там на этой яхте вон ещё жмутся... Чё, лезем туда?

— Не стоит. Роб, притащи из бара что-нибудь покрепче. И пару салфеток. А мы давай-ка пока их отпихнём...

Закрепив лампу на бортике, мы с Джоем взялись за лопату вдвоём и оттолкнули парусник от нашего судна.

И через несколько минут наша небольшая компания, включая Веру и Фиделя, наблюдала за тем, как медленно отплывающую от нас яхту объяло синеватое пламя. Лопнувшая от удара бутылка залила палубу горящим спиртом, который быстренько добрался до ног оставшихся на борту заражённых. Скользнув вверх по истлевшей одежде, огонь вскоре охватил всю немногочисленную толпу, которая яростно шипела и судорожно дёргалась, глядя на нас обратно снизу вверх, пока их белесые глаза не вытекли от пламени, бодро пожирающего синтетические куртки, пуховики и остатки волос.

И только Денчик так всё и пропустил, продолжая мирно предаваться крепкому исцеляющему сну внутри медицинской каюты. Под свежим ветерком, задувавшим в выдавленное окно, забрызганное кровью из разбитых лбов.

Глава 7. Удача новичка

Едва поднявшееся из-за горизонта солнце уже начало ощутимо припекать. Небо безоблачное. Жара явно не собиралась покидать эти края. Но от воды приятно веяло прохладой.

Сразу после того, как Вера сменила мне повязку, я переплыл на причал яхт-клуба в компании одного из охранников крюков. Того самого, которого называли Громом. Как выяснилось, просто из-за созвучной фамилии.

— Не соврал Кусок. И правда — байкеры тут ночью были. — Парень указал на следы от нешироких колёс. — Жор на нас своими дристолётами собирали.

— Да нет ему уже смысла врать. — Я тоже оглядел пыльную дорогу, ведущую от шоссе к территории яхт-клуба. — Все большие планы коту под хвост. Стадии гнева и отрицания прошли, теперь пытается торговаться за жизнь. Как думаешь, сколько их тут было?

— Ну... Вон один протектор, а вот другой. И вот, вроде третий. Лысый совсем. — Охранник поправил автомат, присел рядом со следами в пыли и обернулся на меня. — А насчёт варщиков, как думаешь, Кусок тоже не врёт?

— То, что это именно они вас задушить пытаются чужими руками? С одной стороны, похоже на правду... Но зачем? Вы пока не особо конкурируете, как я понял. Да и у вас, скорее всего, так сказать... Разная целевая аудитория.

— Ну как ... Некоторые вообще спиды с ганжей смешивать любят. Но это уже совсем конченные. Которым на всё насрать. Такие долго не живут. — Гром почесал стриженый затылок и огляделся. — Может варщики просто заранее суету разводят. Планируют и дальше расширяться. А то ж на мет быстро подсаживаются. Но и кончаются с него быстрее. Толик за неделю может вырасти такой, что дальше уже долбят его чисто для того, чтобы не ломало. А если есть на что выменять — дозу растят. И в итоге коней двигают от перебора. Вот и тесно варщикам на юге стало. Клиентуры мало совсем.

— Толик?

— Ну эта, как её... Толерантность. Привыкание. Когда уже не берёт ваще. Если жестить.

Я также начал подозревать, почему этот простоватый с виду паренёк был у крюков, судя по всему, вторым силовиком после Роба. Подкован в теме. Наверное, ещё в мирное время со всем этим дерьмом работал.

— Понял тебя. Ну что ж... Будем надеяться, партизаны не подведут и выполнят свою часть сделки. И тогда варщики надолго от вас отстанут.

— А как мы их проверим? — Задавая вопрос, Гром поднялся на ноги и оглянулся, пытаясь убедиться в том, что кроме нас тут больше никого нет. — Ну... То, что они и правда этот склад нашатнут, про который ты говорил. А не просто насвистят нам, что, мол, всё ништяк. Даже если притащат оттуда бочку прекурсора — так может их там ещё тонны.

— С ними на дело мои парни пошли. Проконтролируют. Расскажут, как всё было.

— А у тебя что, своя банда есть? Я думал ты один бегаешь. Ну... И ещё девчонка...

— Ну не то чтобы... Но можно и так сказать. Друзья.

— Ох, ёп... — Гром вскочил на ноги и сдёрнул с плеча автомат, оглянувшись на ближайшие заросли.

Всё-таки мы были здесь не одни.

— О... Ты всё ещё здесь, лохмач... — Я положил руку на ствол взведённого автомата и плавно опустил его вниз. — Спокуха, Гром. Это тоже типа моя банда.

Рыжий пёс, высунувшийся из кустов, немного напрягся от резкого движения паренька. Но после того, как услышал мой спокойный голос, снова шагнул поближе. А когда я зашуршал упаковкой крекеров, даже слегка шевельнул хвостом.

— Поймаешь? — Я кинул ему кусок печенья и пёс ловко схватил его пастью. — Надеюсь, ты в курсе, что нельзя дышать через рот после еды. Как бы ни было жарко. А то жоры язык откусят. Хотя... В твоём случае ещё вопрос, кто кому и что откусит.

— А он точно не бешеный? — Гром не спешил убирать оружие.

— Если ты имеешь в виду болезнь, то, вроде бы, нет. — Я кинул ещё один крекер, и пёс снова шевельнул хвостом. — Но он всё равно не из тех, кого стоит трогать. Даже если он не считает тебя врагом.

— Да, пацаны рассказывали, что он со шмелями у Вегаса сделал. Здоровый... — Охранник всё-таки закинул автомат обратно на плечо. — Ну так чё, где этот нахимовец?

— Не я же с ним договаривался, откуда мне знать. Должен быть тут с утра. Подождём. Или тебе не терпится принять участие в уборке?

— Э-э-э не-е-е... Ещё я только палубу не дрочил... Пусть бегунки теперь отрабатывают. А то привыкли, блядь, одними ногами работать. Джой их подмазывает, чтоб не крысили. Так они из себя прям элиту теперь корчат. А как до дела дошло — так и обосрались все. — И Гром снова поделился криминальной мудростью. — Кладменов не мазать надо, а менять чаще. Многие слишком быстро борзеть начинают, если с ними по-доброму... Или вообще воровать. Вон как Кусок. Но эти теперь ещё долго будут по стенке ходить, конечно.

Устроившись на сиденье одной из яхт, выволоченных здесь на берег, мы прислонились к борту и принялись ждать. Со стороны въезда нас не было видно. Но зато отсюда вся территория была как на ладони.

Пёс заклацал когтями по асфальту следом за нами. И, покрутившись, прикорнул рядом, в тени этой лодки.

— Может его всё-таки где-то тормознули? — Гром постоянно сканировал местность внимательным прищуром. Давно привык на часах стоять. Или на точке. — Я бы не стал сейчас один на тачке гонять. Как он только на ней до Вегаса добрался... Ещё и в Водники заезжал, говорит. И Долгопу.

— Удача новичка. Если кто-то и устраивает сейчас засады, то не на машины. Их же с весны тут на ходу никто не видел. Да и потом... Что-то мне подсказывает, что местность, в которую вы недавно, так сказать, зашли — на некоторое время становятся безопаснее.

— Хе... Есть такая херня, да... У меня вот прошлом году на районе после десяти было вообще не пройти. Сто проц кто-нибудь доебётся. Особенно под синькой - все, блядь, супермены... За шмот, там, пояснить... Или чё у тебя по мелочи... А если найдём... — В процессе рассказа пацан демонстрировал жесты, которые явно намекали на то, что места не столь отдалённые ему знакомы, не смотря на юный возраст. — А потом туда барыга один прописался... Так гопота полгода только и хотела, что на кинчик какой-нибудь повтыкать, да чипсов пожрать. Гоп-стопы ваще прекратились. И никаких бутылок на детских площадках с утра. Бульбики только по подъездам валяются, да фольга. Менты сразу себе всё приписали, но я-то знаю... Планокуры — они ж самые мирные нарки из всех. Им ваще нахер ничё не надо под этим делом. Пока деньги не кончатся, конечно... Это вот потом все охуели, когда барыга цены поднял... Даже менты. Хотя, там уже и зима скоро пришла...

— Слушай, Гром... Не пойми меня не правильно. Но не могу не спросить. Как вы с Робом Джоя терпите? Почему он у вас на первых ролях?

Паренёк усмехнулся:

— Да не, ты чё... Он нормальный пацан. Приколист просто. Я ж с ним в малолетке чалился. У него... Как это... Коммерческая жилка прокачана, вот. Никогда своего не упустит. Ну, то есть, нашего. Настоящий барыга. С рязанцами нормально порешал. Хотя они по первой нас вообще выставить хотели. А теперь вон — даже Верка тут живёт. И ваще всё чики-пики. Ну... Было... Плюс, лучше него никто не умеет понять, когда уже пора свежие бошки снимать. У него на это дело реально нюх... Вон как у этого твоего дружки. — Он кивнул на дремлющего пса.

— За что сидели-то?

— Да ни за что! — Пацан цыкнул сквозь зубы в пыль.

— Ну это как водится... А конкретнее?

— Да за то же самое, что и сейчас делаем. Только тогда было типа нельзя. Хотя в каждом доме кто-нибудь, да растил. Видел такие фиолетовые окошки по вечерам в многоэтажках? В каждом доме, в натуре же!

— Вертикальные фермы?

— Точняк. Их же ваще в открытую продавали. Типа, чтоб редиску с салатом на подоконнике круглый год растить... Особенно, блядь, когда из-за карантинов этих ковидных поставки закордонные перекрыли — все прям пиздец ринулись редиску выращивать, ага... Ну вот, короч, старшие нас тогда и слили, суки... В местном околотке палок не добирали, вот и сдали всех кладменов оптом, как стеклотару... Чтобы у самих с крышей проблем не было. Типа нам всё равно ничё не будет по малолетке. А в итоге в особо крупном приписали. Да ещё и в составе группы. Хорошо, хоть солей каких-нибудь не подкинули... — Гром снова сплюнул, артикулируя своё недовольство. — Но Джой и там с кумом быстро добазарился. Почти сразу всех на льготу перевели...

— Ну-ка тихо... — Я прервал поток любопытных житейских историй и прислушался. — Вроде едет...

Гром тоже навострил уши и потянулся к оружию:

— И, походу, не один...

Приближающееся жужжание мотора микроавтобуса и правда было не одиноко — вместе с ним стрекотали знакомые малолитражные прямотоки. Совсем как ночью.

— Байкеры?

— Походу... Сука, как у себя дома уже!

— Патронов много?

— После ночи рожок остался.

— Давай тогда на фланг. Вон в то окошко. — Я указал на соседний ангар и снял с плеча арбалет. — Я стреляю первым. Попробуем сначала разобраться. Может ещё обойдётся.

Однако то, что юнга возвращается к нам вовсе не в компании друзей, стало очевидно, как только он вырулил из-за посадок. Зад «Делики» был объят коптящим пламенем, раздувавшимся от быстрой езды. И к его огненному появлению не хватало только какого-нибудь хэви-метала по фону.

Следом за ним по кочкам скакали два легкомоторных кроссовых байка. На каждом сидело по двое всадников — в полной экипировке. И, как только рычащие мотоциклы выровнялись после поворота, один из вторых номеров привстал на подножках и приготовился швырнуть в фургон разгорающуюся на ветру бутылку.

Выстрелив в него свой единственный болт, я попал в шлем. И снаряд безобидно отрикошетил от обтекаемой чёрной поверхности. Но от неожиданного удара всадник дёрнулся и бутылка выскользнула у него из руки под ребристые колёса лёгкого эндуро. Лопнув, коктейль вспыхнул и залил горящей смесью весь двигатель и заднее колесо.

Второй мотоцикл резко вильнул и, когда он на миг приблизился к кузову «Делики» почти вплотную, пассажир кинул под днище свою утыканную гвоздями биту. Палка попала прямо под задний скат.

Пробив резину, шипастая дубинка мгновенно прокрутилась вместе с колесом и, застряв под корпусом, основательно разорвала камеру и покрышку, прежде чем отлететь в сторону.

Пошатнувшийся фургон ушёл в занос на пыльном асфальте, и водитель вдарил по тормозам, с визгом виляя из стороны в сторону и пытаясь не перевернуться.

Приподняв свои задние колёса в воздух, резко затормозили и байкеры. Пассажир загоревшегося мотоцикла соскочил на землю и принялся кататься по земле, сбивая с ног пламя. Но короткая очередь со стороны ангара прекратила его мучения гораздо быстрее. Дёрнувшись, пацан раскинул по асфальту осколки шлема и черепа. И быстро затих, в то время как огонь продолжал ползти по штанам выше.

Бросив руль, водитель горящего байка попытался найти укрытие, но успел прыгнуть за перевёрнутый катер только после того, как ещё одна очередь выбила из его ноги кровавый фонтанчик.

Второй мотоцикл оставил между собой и стрелком в качестве укрытия горящий фургон. И с этой стороны на выручку к юнге поспешил уже я.

Байкеры слезли со своего транспорта и сначала устремились к фургону. Но, заметив то, как я выпрыгиваю из лодки, на миг замерли.

Похоже, что до южан подробности о моих проделках ещё толком не дошли. Или эти двое были не из робкого десятка. А может, и не вполне трезвы. В любом случае, вместо того чтобы хоть немного засомневаться в своих шансах в противостоянии с Митинским призраком, они переглянулись и оба достали из своих проклёпанных кожанок блестящие балисонги. Ловко крутанув ножи-бабочки, байкеры выставили их в мою сторону и слегка расступились, планируя атаковать с разных сторон. В то же время не покидая укрытия в виде фургона.

Но я не собирался сходиться с ними на ближней дистанции и упражняться в ножевом бое. Выбравшись из лодки, я вытащил за собой моток верёвки с привязанной к нему тяжёлой «уткой» — Т-образной деталью такелажа, через которую перетягивают или закладывают снасти. Обычно они прикручены к бортам, но эту выломало, и она просто так валялась на днище. Не торопясь, я зашагал к противникам, раскручивая свой импровизированный тяжёлый кистень.

В это время дверь кабины «Делики» распахнулась, и из неё, в клубах чёрного дыма, выскочил перемазанный сажей юнга в обнимку с небольшим огнетушителем. Отшатнувшись от гари, он выдернул чеку и уже было собирался приступить к тушению, но тут заметил пацанов с ножами.

И они, конечно же, заметили его. Больше медлить было нельзя.

Прыгнув вперёд, я одновременно с этим выбросил «утку» в сторону ближайшего мотоциклиста. Длины размотавшейся верёвки как раз хватило, чтобы груз хлопнул его по шлему, пока тот отвлёкся на нахимовца.

Пошатнувшись, парень всё-таки устоял. И упал на спину только тогда, когда получил в лицо заряд из огнетушителя, залепивший ему весь визор.

В это время, шагнув ещё ближе, я дёрнул груз к себе обратно, развернулся и снова швырнул кистень вперёд, целя второму всаднику в ноги.

Готовый к такому ходу байкер легко перепрыгнул через летящий снаряд. Но он не был готов к тому, что я тут же дёрну верёвку назад, и развернувшиеся плечи «утки» по пути подкосят его под колени. Хлопнувшись спиной на асфальт, пацан выронил от неожиданности нож.

Подскочив к нему, я быстро оплёл верёвку вокруг шеи и затянул петлю. Хрипы из-под шлема продолжались недолго — при падении из него вышибло дух и байкер не успел толком вздохнуть до того, как я перекрыл воздуховод.

Второй противник смог к этому моменту открыть залепленное забрало — но только затем, чтобы получить струю порошка прямо в глаза.

— Туши машину, я им займусь! — Развернув юнгу к фургону, я шагнул к отплёвывающемуся мотоциклисту, слепо размахивающему перед собой ножом. Боковым зрением я заметил, как из окна ангара вылез Гром и побежал в нашу сторону.

— Там щас ещё приедут!!! — Прежде чем вернуться к тушению, вице-старшина Горюнов поспешил предупредить меня об опасности, указав в сторону шоссе.

— Много?

— Не считал, целая толп... Ай! — В бритый затылок пацанёнка прилетел шарик, выпущенный из рогатки. Укрывшийся за катером раненый пацан тут же перезарядил своё оружие и метко послал в меня ещё один снаряд — прямо в лицо. Если бы не подкладка маски, продырявил бы щёку.

Но, к счастью, в нашей команде тоже был ещё один боец. Который немедленно бросился на стрелка, вцепился кривыми зубами в рукав косухи и начал возить орущего мотоциклиста по пыльному асфальту как тряпичную куклу. Яростно рыча, пёс не обращал никакого внимания на отчаянные пинки ногами по рёбрам и животу, которыми его охаживал визжащий от боли байкер.

И пока он продолжал борьбу, я подхватил юнгу, которого от полученного удара повело в сторону. Сделав шаг, пацан выронил огнетушитель и чуть не упал.

Пользуясь заминкой, тот мотоциклист, который, наконец, прочистил себе глаза, вскочил на ноги и бросился к байку. Вскочив в седло, он с хрустом ударил ногой по рычагу коробки передач, крутанул газ и, подняв переднее колесо, сорвался с места с небольшой пробуксовкой.

Гром ещё попытался на ходу снять его очередью, но не попал по спешно удаляющейся цели. Плюнув, он в итоге закинул автомат за плечо, подбежал к нам и подхватил огнетушитель с земли.

— Живой что ли? — Распыляя состав на машину, крюк коротко повернулся к нам.

— Экх... Крепко прилетело... — Юный моряк у меня на руках повёл глазами вокруг — Ща... Ща я встану...

— Да расслабься, кончился бой. — Я аккуратно уложил его на землю и повернулся к Грому. — Он говорит, там ещё куча народу едет. Отходить надо.

— Нельзя... — Юнга снова подал голос. — Нельзя машину бросать... Там... Там раненые...

Глава 8. Блиц-игра

— Сколько там раненых? Подводники? — Я проследил за тем, как Гром справляется с тушением. Нет, хотя бы ему помощь точно не нужна.

— Да... Трое... Может уже двое... — Взгляд юнги пока был далёк от осмысленного. — Ох... Чё-то голова кружится... Извините...

Шлюпка, конечно выдержит. Но пока мы загрузимся и отчалим...

Конечно, очень хотелось узнать, где и зачем они нашли себе на задницу такие опасные приключения. Но времени хватало только на более важные вопросы.

— У тебя вроде пулемёт был? В машине?

— Да, но патроны кончились... Они потому и отстали... — Паренёк всё-таки ответил на часть моих незаданных вопросов. — Меня... Меня щас стошнит...

Сильный сотряс. Если не хуже...

— Лежи пока. Что за модель?

— РПК...

— Под стандарную пятёрку?

— Ага.

Оглянувшись, я оценил степень хреновости ситуации. С минуты на минуту сюда приедут ещё ребята с дубинами, ножиками и, наверное, свежими горячительными коктейлями. В составе примерно отделения. А может и больше. Судя потому, что продолжают погоню даже после обстрела — сильно разозлённые. Или под метом. Море по колено и действия обгоняют мысли... Это можно использовать.

И ещё против них у меня пустой арбалет, ножик, один боец, дизельная тачка с пробитым колесом и...

Горящий мотоцикл издал резкий хлопок и полыхнул шаром пламени. Огонь добрался до бензобака.

...и ноль литров бензина. Давай, Шутник, импровизируй теперь... Бывало и хуже...

Из напряжённых раздумий меня вывело близкое рычание пса. Бросив свою бесповоротно испорченную игрушку — подранный им байкер совсем затих — лохмач сейчас рычал прямо за моей спиной. Оглянувшись, я заметил, что придушенный мной наездник зашевелился — должно быть, он потерял сознание от пережатых артерий, а вовсе не сдох от удушья, как казалось. Именно это и привлекло внимание собаки, медленно шагающей к очухавшемуся мотоциклисту.

— Погоди, лохмач. — Когда я поднялся, пёс остановился и затих, наблюдая за моими дальнейшими действиями. — Он ещё нужен мне чистеньким...

План действий рождался на ходу. Как и положено в такой блиц-игре.

Очнувшийся байкер разлепил глаза и, увидев рядом с собой одинаково пугающих человека и собаку, попятился. Одновременно нащупывая оброненный нож.

— Да вон валяется. — Я указал на его балисонг, лежащий в паре метров от нас. — Не достанешь. И если не хочешь, чтобы я позволил ему с тобой поиграть — снимай шлем и кидай сюда. Побыстрей, а то передумаю.

— Чё? — Растерянное недоумение из-под шлема тут же перешло в ясное понимание, стоило только псу снова шагнуть вперёд и издать утробный низкий рык. Мотоциклист торопливо расстегнул ремешок, стянул с себя чёрный защитный головной убор и кинул его к моим ногам.

«Bandit» — сбоку на шлеме стала заметна наклейка с торговой маркой. А вот чего я не заметил — так это кадыка на тонкой шее мотоциклиста. Только свежий синяк от верёвки.

— И много вас там таких... Бандиток?

— Всех не передушишь, урод... — Девчонка быстро приходила в себя. Поправив лезущий в глаза длинный свисающий ирокез, она вперила в меня ненавидящий взгляд и скорчила презрительную физиономию, скривив проколотую губу. Но её лицо тут же снова стала испуганным, как только лохмач сделал ещё шаг.

— Смотри, какая яростная... Это ведь вы сюда первые припёрлись... — Натянув шлем, я почувствовал, что он мне маловат, хоть и сильно разношен. Подкладка неприятно давила на лоб и скулы. Ладно, это ненадолго.

Выражение лица девчонки снова сменилось. Кажется, она была искренне возмущена моим вопросом:

— Мы первые?! Ты, тварь, тут стоишь прямо передо мной в куртке Мановара и говоришь, что мы первые?!

Очень любопытно... Но выяснять подробности сейчас было некогда. Я лишь отметил, что её кожанка похожа на мою по расцветке. Тоже чёрная с красными плечами и полосами на груди.

— Советую не дёргаться. Я ему не хозяин. И если он сочтёт тебя опасной — я его не удержу. — Достав остатки крекеров я кинул всю пачку в сторону и постарался сменить тон голоса на более добродушный. — Отдохни, лохмач. Оставь её мне.

Пёс с явным удовольствием предпочёл аппетитное печенье возне с невкусной напуганной девчонкой. Ведь от неё наверняка очень неприятно пахло страхом — адреналином, кортизолом и бензиновыми выхлопами. Лохматый хвост закрутился кольцом и заходил из стороны в сторону, пока рыжий зверь с аппетитом хрумкал крекерами.

Закончив с тушением, Гром вышел из-за обгоревшей «Делики» и с удивлением воззрился на меня:

— Ты чё это нарядился?

— Буду работать приманкой. Хватай верёвку и вставь утку между створкой и столбом. — Я указал ему на въезд внутрь территории яхт-клуба. — Пусти верёвку понизу и присыпь пылью. Идею понял?

Подобрав смотанный фал, крюк пригляделся в воротам и кивнул.

— Примерно... Второй конец — вокруг другого столба... За сторожкой меня будет не видно... И как поедут — натянуть, так?

— Почти. Привяжи второй конец к столбу, сам не удержишь. И просто подкинь верёвку верх за край. Когда вот так над головой рукой покручу. — Я на всякий случай продемонстрировал условный сигнал. — А потом... Там дальше будем импровизировать.

— Ага, понял. — Смекалистый паренёк без лишних вопросов устремился готовить ловушку к воротам, придерживая автомат на плече.

— Погоди! Патроны ещё есть?

Притормозив, Гром отомкнул магазин:

— С десяток...

— Оставь мне рожок. — Я подхватил брошенный магазин и повернулся к юнге, который пытался принять вертикальное положение, борясь с головокружением. — Он же подходит к пулемёту, правильно?

— Ага... Я щас тоже... — Попытавшись встать, нахимовец подал слабый голос.

— Ты наоборот сиди, не вставай. Изображай раненого. Где там пулемёт?

— На полу под передним сиденьем... — Кряхтя, паренёк отполз к машине и, как только он привалился к переднему колесу, его всё-таки стошнило. — Блин... Извините...

— Ничего, боец, не сдерживайся. Полегчает.

Заглянув внутрь обгоревшей машины, я сразу нашёл оружие. И, заглянув в салон, увидел троих перемазанных в крови мужчин в тёмно-синей форме. В сознании был только один — зажимая рану в животе соратника, на меня затравленно оглянулся молодой бритоголовый парень. Если он и правда матрос-срочник, то ему лет двадцать, не больше. Гром и то старше выглядит.

— Спокойно, свои. — Я откинул забрало шлема и глянул на него своими нарисованными крестами. — Держись, братишка. Сделаю, что смогу.

Парень кивнул, но продолжал неотрывно наблюдать, как я выбираюсь с пулемётом наружу. Наверное, стоило подбодрить его как-то получше. Но у меня всегда плохо получалось делать хорошую мину при плохой игре. Наши шансы сейчас сильно зависели от того, сколько именно байкеров слетится на свою добычу. Благодаря беглецу, они точно знают, что нас тут раз-два и обчёлся. И, возможно, не будут собирать по округе всю ораву, сколько бы их тут не шлялось. И ещё они знают, что мы тут в тупике. И машина не на ходу.

— Now I have a machine gun, хо-хо-хо... — Справившись со сменой магазина, я заметил, что юнга узнал цитату и слабо улыбнулся. — Байкеры знают, что у нас есть огнестрел и поэтому не будут ломиться во фронт просто так. Для этого и нужна приманка.

Вдали стал явно различим стрёкот лёгких двигателей. Неужели и правда научились бензин добывать? Или просто нашли где-то нетронутый резервуар?

— Гром, готов?

Парень закончил торопливо насыпать на верёвку пыль и прошлогоднюю листву и показал большой палец.

— Я надеюсь, после этого вы, наконец, расскажете, нахера я вам сдался. — Я взвёл затвор, перевёл на стрельбу одиночными и нацелил пулемёт на юнгу. — И откуда вы знаете Беллу.

Замерев, паренёк поднял непонимающий взгляд.

— Правильно, не шевелись. Ты напуган и растерян. — Я повернулся к воротам. В полусотне метров от них на дороге показались первые всадники, вырулив из-за поворота. Я приветственно помахал им и поманил к себе. Началось...

Нет. Какого чёрта...

Пёстрая ватага мотоциклистов так и осталась стоять на повороте. Около дюжины. И в мою сторону выдвинулся лишь один байкер.

Гром наготове, ждёт сигнала...

Мотоцикл залетел в ворота и крюк озадачено уставился на меня, не вполне понимая, что происходит и почему сигнала так и не было. Ну не тратить же ловушку только на одного...

Резко затормозив почти прямо передо мной, байкер выдвинул подножку и забормотал, поднимая взгляд от руля из-под открытого забрала:

— А Паук сказал, что тебя задуш... — Заметив, наконец, что перед ним стоит кто-то явно крупнее девчонки, парень осёкся. И через миг получил удар прикладом в переносицу. Слетев с сиденья, он попал ногой под рухнувший на него байк.

И такая сценка сработала в качестве приманки гораздо лучше. Пришпорив своих разномастных стальных коней, байкеры затарахтели к воротам, растянувшись в длинную вереницу. Пассажиры вытянули притороченные к сиденьям палки, топорики и какие-то клинки, похожие на мачете.

— Юнга, ползи в укрытие! — И я дал сигнал крюку, когда первые машины оказались перед самыми воротами. — Давай!

Раскидав листья, верёвка взмыла вверх и врезалась в шлем лидирующего наездника.

В ловушку попали ещё три экипажа. Водители грохнулись затылками в грудь или лица пассажиров и, перевернувшись вверх ногами, вместе с ними покатились по пыльному асфальту. Три мотоцикла бодро продолжили путь вперёд, сохраняя баланс и без ездоков. Лишённые подачи топлива, они постепенно тормозили мотором и остановились только тогда, когда достигли водной кромки за моей спиной, плюхнувшись в тину.

Следующие за попавшими в ловушку успели пригнуться, но не смогли объехать товарищей. Подпрыгнув на внезапных препятствиях или врезавшись им в спины, ещё парочка байков кувыркнулась вместе с пилотами.

Задние ряды успели ударить по тормозам. И кучу-малу в воротах смогли объехать только двое. Присев, я попытался остановить их торопливыми выстрелами, но водители крутанули газ и подняли в верх передние колёса. Далеко не все пули попали в цель. А те, что всё-таки прилетели в рычащие контуры — лишь безобидно отрикошетили от двигателей.

Отпрыгнув в сторону, я пропустил их мимо себя и перехватил опустевший пулемёт как дубину. Всего один прыжок в сторону развернувшихся всадников — и пять килограмм воронёной стали с разбега снесли с сиденья первую пару.

Соскочив с сиденья, второй экипаж опрокинул рокочущий мотоцикл в мою сторону и приготовился к бою.

— Зря вы мне угрожаете... — Сквозь забрало и маску они не могли видеть куда именно я покосился. Поэтому пёс напал совершенно незамеченным, вцепившись ближайшему противнику в плечо. Вряд ли он смог прокусить плотную кожу. Но сжатый тисками челюстей пацан всё равно заверещал от боли и испуга как перепёлка, крутясь по пыли следом за мощными рывками лохматого зверя.

Крутанув пулемёт над головой, я вынудил второго мотоциклиста машинально поднять свою биту вверх. Но тяжёлый длинный приклад, раскрутившись, рухнул вниз, подрубив пацана под колени. Под левой лопаткой сильно кольнуло. И моё следующее движение было медленнее, чем нужно.

Грохнувшись на землю рядом с тарахтящим мотоциклом, парень довольно ловко откатился назад от тычка прикладом в грудь. Поднявшись после кувырка на ноги, он немедленно атаковал в ответ, напрыгнув на меня со своей битой. И я еле успел подставить под удар оружие. Деревяшка звонко стукнула в цевьё.

Рефлекторно контратаковав, я наотмашь ударил прикладом в лицо. Если бы не шлем — сломал бы нос или скулу. А так — лишь разбил ему визор и заставил намного отшатнуться. И ответ прилетел немедленно — прямо в левое плечо.

Рука разжалась сама собой, и поднятый для защиты пулемёт опустился вниз. Но от удара битой в голову меня спас зверь. Бросив свою предыдущую жертву, пёс вцепился в занесённую деревяшку и вырвал её из рук противника.

Отбросив тяжёлое оружие, я достал нож и шагнул к опешившему пацану. Рокочущий у наших ног опрокинутый байк внезапно набрал обороты и в спину меня словно толкнул какой-то великан.

Пролетев вперёд метра два, я грохнулся мордой в прибрежный ил. И, поднявшись на единственной руке, которую ещё чувствовал, смог обернуться.

Сквозь залепленный песком и тиной визор я разглядел ещё один байк, опрокинувшийся рядом с нами. Должно быть, это он толкнул меня колесом в спину. И это его обороты я услышал за миг до удара.

Теперь ко мне приближались уже трое мотоциклистов, выставив клинки и дубины в сторону пса — лохмач немедленно подскочил ко мне и, пригнув морду к земле, встал в пол-оборота к противникам. За рёвом двигателей рычания не было слышно. Но кривой оскал не оставлял пацанам никаких сомнений в том, что сдаваться он не намерен.

— Убери его! Всё равно зарежем если прыгнет! — Один из противников указал на собаку своим палашом.

Вдалеке у ворот я смог разглядеть, как Гром мечется в центре толпы, тоже отчаянно размахивая автоматом как дубиной. Никто не спешил соваться под его удары, понимая, что выхода у пацана нет. Байкеры лишь не торопясь обходили его с разных сторон, помахивая топориками и мачете, выбирая удачный момент для одного верного удара из-за спины.

Чуть в стороне на отбивающегося крюка пару секунд смотрел плечистый парень, подняв забрало шлема с притороченным к нему лисьим хвостом. Но потом отвернулся и зашагал к девчонке, всё ещё сидевшей там, где я её оставил. Потирая шею, она ехидно улыбнулась,поймав мой затравленный взгляд.

А парочка других пацанов уже сняла шлемы и медленно шагала к юнге, который, опираясь на машину, пытался встать на ноги, борясь с головокружением. Потирая ушибленные при падении ноги и плечи, байкеры злобно ухмыльнулись, когда щуплый нахимовец, прислонившись спиной к кабине, поднял перед собой кулаки и ссутулился в защитной боксёрской стойке.

— Враг. Задержать.

Многоголосый вой, долетевший из посадок, окружавших территорию яхт-клуба, перекрыл мерный рокот поваленных мотоциклов. И те байкеры, что окружали Грома, и те, что готовились как следует перетянуть юнге по сопатке битой, отвлеклись от своих жертв. Обернулись на крики и девчонка с широкоплечим пацаном.

Из-за деревьев и кустов шагнули жоры. Не меньше сотни. И, неуклюже, но спешно, зашагали к байкерам. Толпа равнодушно прошла мимо растерявшегося Грома, лишь задев его пару раз плечом. И врезалась в строй его противников.

Отступив от напора безумных бродяг, байкеры активно заработали дубинками и мачете. Головы заражённых задёргались от метких ударов, разбитые носы и губы брызнули кровью, пара мачете глубоко застряла в их плечах и шеях. Но толпа продолжала упрямо шагать вперёд, вытянув руки и не обращая никакого внимания на несколько ослабевших от ранений тощих сородичей, упавших им под ноги.

Вскоре несколько жор уже повисли всем телом на зазевавшемся бойце, вцепившись за руки и ноги визжащего пацана. И ещё один парень не успел отступить и рванувшийся вперёд жора обхватил его за ноги, опрокидывая спиной в пыль.

Пацан с хвостом на шлеме помог подняться девчонке и, вытянув из-за спины нож, повернулся к другой толпе — наступающей из соседних зарослей. Повалив сетчатый забор, заражённые тоже тянули к ним руки.

А внимание наших с псом противников было целиком поглощено третьей группой атакующих, выбежавших из-за ангара.

— Оружие на пол! Руки за голову! — Паренёк в точно такой же маске, как у меня, подкрепил свои приказы взводом затвора на новом автомате. Я легко узнал его голос. — Всем лежать мордой в пол!!!

— Лежать, блядь!!! — Рядом с Яром задрал ствол сипловатый Шамиль.

— Чё непонятно-то?! — Сжимая Викулю, Кира подлетела к одному из байкеров и лягнула его под колено, приставив клинок под шлем. — Лежать!!!

Как только все три мотоциклиста спешно выполнили приказ и опустились животами на пыльный асфальт, девчонка повернулась ко мне и ухмыльнулась своей фирменной хищной улыбкой:

— Боброе утро, Пафнутий! Ты чё, купаться полез что ли?

Глава 9. Майка и куртка

— Похоже, мы с тобой сегодня собрали долбанный фулл хаус, лохмач. Самое время услышать от всех этих людей хоть какие-то ответы...

Количество подростков вокруг нас явно превысило то, которое был готов терпеть рядом с собой косматый пёс. Поэтому, убедившись в том, что больше никто не показывает агрессивных намерений по отношению к участникам его собственной стаи, он спешно ретировался обратно в прибрежные кусты. И лишь напоследок заглянул мне в глаза, слегка вильнув хвостом, словно извиняясь за вынужденную отлучку.

А ведь каких-то десять-пятнадцать минут назад мы с ним и крюком наслаждались утренней прохладой всего лишь втроём. А сейчас...

Дюжина байкеров, сидела на коленях с руками за головой под прицелом оружия бесов и охранника крюков. И если у Грома ещё точно должен был остаться один патрон в патроннике, то насчёт того, что бесы всё-таки раздобыли где-то боеприпасы к своим модерновым «калашам» — я очень сильно сомневался. Но даже если бы байкеры рискнули проверить их блеф — за их спинами всё ещё безмолвствовала толпа жор. Явно готовая снова вцепиться противникам за руки и за ноги, чтобы задавить тупой массой любую попытку сопротивления по приказу командира партизан. Время от времени кто-то из жор навсегда оседал на землю или падал мордой в асфальт, ослабев от полученных порезов и открытых переломов. Но большинство достаточно уверенно стояло на ногах, лишь иногда слепо озираясь вокруг, словно пытаясь, наконец, понять, что они вообще тут забыли.

Однако сам загадочный Че не спешил покидать своего укрытия, где бы оно ни находилось. Рядом с бесами и Громом стоял лишь один партизан в знакомой армейской «цифре» — тот самый паренёк, которого я уже видел на месте фальшивой закладки. Как и его командир, пацаны в улыбающихся масках называли этого партизана «Рауль». Может их вообще всего трое с Фиделем партизанит? Не зря же он говорил про жёсткую нехватку людей в их отряде.

— Там, короче, по факту тусила всего парочка каких-то стрёмных шмелей. Они даже на самом деле ничего не охраняли! А наоборот — искали, чем можно поживиться среди всех этих бочек и канистр. И ты бы видел, как они здристнули, чуть только увидели толпу жор на подступах! — Как выяснилось, Кира принимала в захвате склада химикатов самое непосредственное участие — вместе с партизанами и бесами. И ещё вместе с сотней жор, которыми каким-то непостижимым образом управлял их загадочный командир. Более того - он заставил заражённых вытолкать со склада почти все бочки и вынести все те канистры, что представляли интерес. И потом их спрятали где-то в лесах северо-запада.

Шагая рядом со мной к обгоревшей машине, девчонка продолжала активно делиться впечатлениями, полученными за последние сутки с момента нашего расставания:

— Они вообще почти сразу меня отпустили, когда поняли, что ты действительно не собираешься Фиделя убивать. И когда услышали то, что ты нагородил... — Покосившись на Грома, она понизила голос. — То, что ты нагородил крюкам всякое, чтобы они его не пытали. И фальшивый труп из жоры сделал... Че вообще крутой, конечно... Не знаю, как он это делает с жорами... Но как он кинул меня через задницу — зачёт. Я просила научить — а он вообще не ни в какую. Рукав вот порвал тогда!

— Я так и знал, что вы недалеко ушли. — Я обратил внимание на полуоторванный от плеча рукав подаренной куртки. — А что... Так даже круче смотрится. Мне нравится.

Покосившись себе на плечо, Кира провела пальцами по ряду английских булавок, которые теперь скрепляли надорванный рукав и погон армейской куртки.

— Ну да, это я в одном сериале подсмотрела. Всегда так хотела сделать, а мать не разрешала одежду рвать... В общем, мы как записку твою прочли, так я решила что лучше мне вместе с партизанами к бесам сходить. Чтобы они точно там друг друга не перебили из-за непоняток каких-нибудь. Мало ли что... Да и вообще чтобы посмотреть, как они там устроились. Норм, кстати. Девчонки организовались вообще по красоте. Натаскали со всего посёлка мебели и тряпок в один большой дом прямо возле пруда, уют там навели — прям не хуже чем у тебя на...

Кира снова осеклась и решила не уточнять при всех, где именно я навёл себе уют. Тем более, что мы уже подошли к закопчённой «Делике».

— А сюда в «Галс» вы решили прийти, потому что ты знала, что сегодня я буду ждать здесь юнгу. Очень вовремя. — Я кивнул на нахимовца, который залез в машину и о чём-то говорил там с молодым подводником. — Эй, пятнадцатилетний капитан! Давай уже грузить в шлюпку твоих ребят. Вон на той яхте есть что-то вроде медпункта и даже кто-то вроде врача. Помогут.

Придерживаясь за дверь, нахимовец шагнул наружу. Ещё бледнее, чем до этого:

— Только Витю нужно отвезти. Остальные... Остальные уже... Поможете похоронить?

Да уж... Пожалуй, сейчас было не самое лучшее время для того, чтобы требовать от него ответы на накопившиеся вопросы.

— Поможешь ему отнести раненого? — Я повернулся к девчонке. — Вон там за причалом шлюпка. Я пойду с байкерами хотя бы быстро потолкую. Они узнали эту куртку.

— Да?! — Она явно сгорала от желания принять участие в допросе вместе со мной. Но увидев состояние молодого матроса, всё-таки подхватила его вместе с юнгой. Который и сам не особо твёрдо стоял на ногах

— Машину надо спрятать... — Слабо запротестовал нахимовец. — Тут ещё на обратную дорогу топливо... Растащут же...

— Никуда не денется твоё топливо. — Я помог им спустить молодого парня со ступенек фургона. И ростом и весом он был не на много крупнее пацана — наверное, в тесные подводные лодки специально набирают именно таких. — Тащите матроса к лодке. А то ещё и его хоронить придётся...

По пути к окружённым байкерам я пощупал челюсть, ударенную шариком из рогатки. Зуб шатается. Но могло быть и хуже.

— Тебе уже всё рассказали про добытый метиламин? — Поравнявшись с Громом и бесами, я оглядел пленников. Серьёзных ранений ни у кого не видно. Экипировка на всех полная, при падении почти не пострадали. И безсвоих шлемов эти ребята совсем не выглядят, как конченные любители метамфетаминовых трипов. Зубы у всех почти целые, глаза белые, не воспалены и без глубоких теней. Тощие все, конечно. Чумазые. Но это сейчас норма.

— Рассказали, да. Этот вон в камуфляже... Который Рауль. Он отдаст нам координаты, когда освободим пленника. Под твою гарантию.

Под мою гарантию? Ещё несколько дней назад многие из вас вообще сомневались в моём существовании. А теперь я внезапно стал тем самым взрослым, который придёт и всё исправит. Третейский судья, просто... И как меня угораздило залезть в этот круговорот всего за пару дней? Вот сейчас и выясним...

— Здесь все? — Я кивнул на обезоруженных и помятых байкеров. Многие потирали ушибленные руки и ноги. - Убитых, кроме тех двоих нет?

Чуть в стороне валялись трупы застреленного громом всадника и того, кого не то загрыз пёс, не то он раньше помер от кровопотери из раненной ноги.

— Никто не убёг. Бесы говорят, что ты не хочешь их в расход пускать? — Охранник крюков недовольно покосился на кучку пленников. — Чё-то они нас не особо жалели. Да и корешей твоих на «Делике» тоже.

— Я ещё не уверен, что они мне, как ты говоришь, кореша. Да и сами, конечно, молодцы. Светят тачкой на пол-Москвы как бессмертные... А от этих любителей быстрой езды мне нужна информация. Поэтому пусть ещё поживут. — Я шагнул к мотоциклистам и нашёл среди них ту самую недодушенную девчонку с ирокезом. Когда все пленники сняли шлемы, выяснилось, что она не одна представительница прекрасного пола в этой банде. — Эй, мотофея! Где ваш Мановар взял эту куртку?

— Иди в пень урод! — Огрызнулась поджарая девка и отвернулась, злобно нахмурившись и закусив пирсинг на губе.

— Ладно. Тогда разжую ситуацию подробнее. Если следующий твой ответ мне не понравится, то никто из вас больше никогда не сядет в седло. Даже если жив останется. После той процедуры, которой вас готовы подвергнуть ребята вон с той яхты после вчерашнего, вы вообще ни на чём сидеть больше не сможете. — После этих слов девчонка снова нервно поправила свой длинный ирокез. — Поэтому смотри, не подведи друзей, Покахонтас. Тщательно подумай, прежде чем что-то сказать. И на всякий случай, чтобы ты была в курсе — с Мановара куртку снял не я, а тот, кто в итоге впарил её крюкам за пару грамм травы. Поэтому повторяю вопрос. Где Мановар взял эту куртку изначально?

— Не знаю... — Девчонка вернула взгляд на меня обратно, но всё ещё продолжала супиться.

— А кто знает? — Я скользнул взглядом по остальным пленникам. Тоже весьма радикально и креативно подходят ко внешнему виду. Мохоки, ирокезы или причёски, названия которых я и не знал. Почти все с пирсингом в самых неожиданных местах. У некоторых на лице татуировки.

— Я знаю. — Вмешался тот самый крепыш с лисьим хвостом на шлеме. Холодный взгляд серых глаз смотрел на меня спокойно из-под ярко рыжей чёлки без тени ненависти или страха. Похоже, умеет проигрывать. Или спокойно ищет лазейку на свободу.

— Мне в третий раз повторить вопрос?

— Мы нашли куртку вместе с Мановаром в пустой тачке на трассе.

— Где именно?

— На Тамбовском направлении. Километров двадцать за Михайловым.

Я присмотрелся к парню. Вроде бы не врёт. Не делает лишних движений и жестов. Спокойно смотрит в глаза. Не покрылся испариной.

— Название «Вестник Альянса» тебе что-нибудь говорит?

— Чё-ё-ё? — На спокойном лице пацана нарисовалось вполне искреннее недоумение.

— Ответ принят. — Значит, бумажка была в куртке изначально, а не эти положили. И её новый владелец лишился обновки так и не успев придать значение содержимому внутреннего кармана. Ну, хотя бы не выкинул. — И что, там в машине никого не было? Чем она тогда вас вообще привлекла?

— Обделана была прикольно. Броня навешена, шипы, колючка по периметру. Как в «Безумном Максе» почти.

— Номера на ней были?

— Какие-то да, были... Но не помню. — Теперь он смотрел на меня с неподдельным интересом. Ему явно стало любопытно — что же такого необычного в этой машине нахожу я. — Но точно не московские. И не область. Запомнил бы.

— Тула? Рязань? Что там рядом?

— Может быть. Не помню. А чё она тебе вдруг так впёрлась? — Он, наконец, озвучил вопрос.

Вместо ответа я рискнул предположить самый оптимистичный вариант развития событий:

— Сделай мой день, Лисий Хвост. И скажи, что вы забрали эту тачку себе. Бенз-то у вас есть, как я понял.

— Не-а... — Пацан покачал головой, легко улыбнулся и следующими словами умудрился одновременно и порадовать меня и вогнать в тоску. — Забрали, но не себе. Варщикам отогнали. За долги. И меня зовут просто Лис.

Итак, второй след всё ещё существовал. Но терялся где-то на юге, среди вонючих лабораторий юных химиков. В той самой стороне, что кишит их «скоростными» клиентами. Да и прочего сброда там всегда хватало, задолго до эпидемии. Чертаново, Бирюлёво, Бутово. Эти названия давно стали частью столичного фольклора про подвиги малолетнего хулиганья.

Я присмотрелся к пацану ещё внимательнее. Лицо, конечно, усталое. Худощавое. Но не больше чем у всех остальных. Под глазами нет теней — как и положено подростку, ещё не знающему, что такое проблемы со сном. И он слишком хорошо развит физически для любителя спидов.

— За долги? Чё-то ты не похож на солевого... Где именно?

— А это были не мои долги. Хер знает, где они её держат. Варщики мне не отчитываются. Подогнал на МКАД возле Аннино и всё.

— Ну ты чё тут возишься, плыть надо! — Неожиданно рядом раздался голос Киры. — Посадила этих моряков в лодку, еле на ногах стоят... Только тебя ждём! Нам же поскорее диск и ноут надо проверить!

Последнее предложение она произнесла чуть слышно, прислонившись к больному плечу.

— Что-то мне подсказывает, что они нам не особенно помогут...

— В смысле? — Девчонка с подозрением подняла бровь.

— Справочник-то у нас московский. А след этой куртки ведёт куда-то в соседние регионы. А может и не в соседние.

— Ну чё ж теперь, всё бросать? Всё равно надо проверить! — Кира и не думала унывать и зашагала обратно к причалу. — Поплыли скорей!

— Подожди. Ещё один момент. — Я снова повернулся к Лису и оглянулся на Грома, приглашая его к разговору. — Как вы оба уже могли начать подозревать, делить вам на самом деле нечего. Как, собственно, и раньше. Ведь крюки никого не грабят. Тем более ради шмотья. Как видите, награбленное и так к ним само рекой течёт. Кто-то вас специально стравил.

— Кусок шоль стуканул? — Гром сделал вполне справедливое предположение.

Лис кивнул.

— Блядь, ну и нахер вы этой крысе поверили! — Гром с досадой сплюнул сквозь зубы. — Заранее засаду почуял, гнида... Подстраховался, пидорас...

— В таком случае, все сегодняшние жертвы — на его совести. — Кажется, после этих моих слов на лице Лиса появилась тень надежды на то, что он и его приятели уйдут отсюда живыми.

И я тут же поспешил его разочаровать:

— Кроме тех двоих, что уже истекли кровью в машине. Они к крюкам никаким боком не относятся. Вы грохнули тех, кто был нужен мне.

— В машине? — Серые глаза снова посмотрели на меня с вполне искренним недоумением. — Там вроде только один пацан был за рулём? Мы думали, что это крюковский бегунок... Грабануть хотели, тут не спорю. Но если там внутри жмуры, то это точно не наша работа. У нас и огнестрела-то нет. А по ним-то явно кто-то шмалял.

Лис повёл подбородком на почерневшую корму фургона. Я обернулся и впервые увидел эту часть машины после тушения. И заметил множество пулевых отверстий.

— Лично я ничё не знаю про то, кто и на чьей совести. Джой с Робом решать будут, чё с вами делать. — Гром снова презрительно сплюнул и оглянулся на бесов, стоящих по сторонам от него. — А вам от души, пацаны. С нас подгон, без базара.

Бесенята улыбнулись ему нарисованными улыбками и пожали плечами:

— Да мы тут вообще токо потому, что Шутник нам помог. Но теперь мы все в расчёте. — Судя по голосу, Яр под маской тоже улыбался.

— Только продукцией не берите. У них свежие овощи есть. Кира рекомендует. — Я легонько стукнул ему в ответ по протянутому кулаку и направился к лодке следом за девчонкой.

— А почему-ты решил, что след ведёт куда-то в регионы? — Крикнула мне навстречу Кира, нетерпеливо ожидавшая меня чуть поодаль.

— Куртку с бумажкой байкеры нашли на трассе за пределами области. В какой-то странной машине с региональными номерами. Не помнят, с какими именно.

— Ну так надо на неё посмотреть! Я конечно все коды не помню, но уж как-нибудь определим, наверно... Вон, например, брошюрки с ПДД почти в каждой брошенной тачке до сих пор валяются. Там бывают списки региональных кодов. Уж хоть одну-то целую найдём!

— Машина больше не на трассе. Гораздо ближе. И в то же время... Короче, она где-то на юге. У варщиков. Скорее всего в Бутово.

— Её-ё-мана... — Девчонка растерянно почесала в затылке и тут же посмотрела на меня с надеждой, широко открыв свои изумрудные глаза. — Но... Мы же что-нибудь придумаем, да? Ты же что-нибудь придумаешь? Ты же всегда что-то придумываешь!

— Что-нибудь... Пошли уже... — Я кивнул в сторону причала.

— Кира? — Со стороны кучки пленников неожиданно раздался голос той самой девчонки с ирокезом. — Это... Это ты?

Моя напарница резко остановилась, обернулась и начала спешно шарить взглядом по толпе байкеров:

— Майка?!

— Кира!

— Майка! — Оттолкнув меня с дороги, девчонка ринулась к сидящим на коленях мотоциклистам. Не обращая никакого внимания на неловкие протесты бесов и Грома, она подбежала к той самой пленнице и с разбега накинулась на неё, на этот раз, задушив в объятьях. — Майка!!!

Глава 10. Ничего личного, просто бизнес

— У вас так ничего толком не заживёт! Вы специально мою работу портите, да?! — Меняя мне повязку, Вера неожиданно рассердилась. Скорее всего, просто устала после ночных событий и внезапного наплыва пациентов. — Я же говорила, нужен покой и усиленное питание!

— Покой нам только снится, уважаемый доктор. — Я постарался говорить примиряюще. — Лучше скажите, что с вашими новыми пациентами.

— Их я никуда не позволю тащить!

— Я и не собирался. Жить будут?

— Будут. Виктор потерял много крови. Правая рука больше не будет нормально работать... Я ещё не знаю, как такое лечить. И можно ли сейчас вообще что-то с этим сделать... Сухожилия повреждены. От попаданий в корпус — переломы нескольких рёбер. Без рентгена, не могу проверить... Но похоже, что ещё и ушиб лёгких. Пока без осложнений, но всё может быть.

— Это ему по жилету так прилетело?

— Да. Он же не дарует неуязвимость.

— А Фил? — Как выяснилось, вице-старшину Горюнова звали Филиппом — в честь геройского предка, бравого флотского капитана, ветерана великой отечественной. Но ещё в лодке мы сразу договорились о более краткой форме такого солидного имени.

— У него закрытая ЧМТ, сотрясение. Неделю в постельном режиме, не меньше! Кости целые, но большего не могу знать без рентгена.

— С ними можно сейчас поговорить?

— Нет! — Вера снова вспыхнула и гневно поправила очки. — Я запрещаю! Они нуждаются в отдыхе и сейчас спят!

— А...

— А Майка и Лис уже в баре. У них пара новых и старых ссадин. Небольшие гематомы. Ничего серьёзного. Вот лучше с ними поговорите!

— Само собой. Спасибо Вера... Эм... А как вас по батюшке, доктор? — Я никак не мог общаться с этой пигалицей на «ты».

— Петровна. И я не доктор. — Девушка немного подостыла от оказанного уважения. — Это звание нужно заслужить.

— Согласен. Но я уверен, что профессиональнее вас, Вера Петровна, никого нет на сотню километров вокруг.

— Идите уже, пациент. — Вера устало вздохнула и улыбнулась. — И постарайтесь поберечь руку. Очень сильный ушиб. Как только не сломали... И синяк на половину спины...

— Это под мотоцикл попал. — Сунув пострадавшую руку в перевязь, я накинул куртку на плечо. — Что-то как-то зазевался...

— О, пугало! Ты вовремя! — Джой встретил меня радостным криком. — Ты не знаешь, из того дерьма, которое партизаны в лес сволокли, можно делать что-нибудь полезное? Или эти бочки годятся только на то, чтобы винт бодяжить?

— Можно. Но не в домашних условиях. Какие-то лекарства из этого сырья раньше делали. Или ещё пестициды. — Я прислонился к стене у входа. Инстинкты требовали от меня прикрыть спину и не отходить далеко от пути отступления.

Сидящая на диване рядом с подругой Майка покосилась на меня с плохо скрываемым неприятием. Ну это я могу понять. Вряд ли она из тех, кто любит, когда их душат... По крайней мере, я точно не тот мужчина, которому она может позволить нечто подобное...

Понаблюдав за этой сценкой с лёгкой улыбкой, Джой продолжил:

— Короче мы тут в общих чертах уже добазарились. Лис со своими едет обратно в Люберцы и к ним мы с ответкой не суёмся. Вон гирла его подтверждает: Гром замочил только одного. Другой сам на себя молотова пролил. А третьего ваще собака загрызла... Поэтому отдаём им одного Куска. Это же он, сука бля, во всём виноват. — Патлатый крюк скорчил на лице фальшивое сожаление. — Жаль конечно, чего уж... Я же сам хотел эту гниду наказать... Но ребзя вроде чё-то оригинальное обещали для него придумать. Со своими байками. Так что дарю им эту честь.

И что? Прямо вот так сразу мир, дружба, жвачка? Это ведь я выстрелил в сгоревшего байкера, хоть и не убил сразу. Майка, конечно, могла это не заметить... Но они точно не могут не понимать, кого защищал пёс. Как-то всё слишком просто получается...

Я присмотрелся к лицу рыжего предводителя байкеров, сидящего за стойкой рядом с крюками. Вроде бы спокоен. Смотрит не всех без злобы. И, словно почувствовав мой взгляд, он тихо добавил, вроде бы обращаясь к Джою. Но я знал, что его слова прежде всего предназначены для меня:

— Да и те двое... Они же не на вас прыгали. Не на гроверов. — Я отметил, что он применил уважительное название банды. — Охотились на тачку... Сами виноваты, что не смогли взять.

Я встретил довольный взгляд девчонки. Похоже, она очень гордилась своими неожиданными связями. Старые друзья? Ты уверена, что они всё так же хороши, как и при мирной жизни? Это ты к ней обниматься бросилась, а не она к тебе... Что вас связывает? Несколько лет взаимных интересов и хобби? Родители дружили? Только лет через десять ты начнёшь понимать, что такая «дружба» ничего не стоит по сравнению с настоящими совместными испытаниями. Если доживёшь.

— Ну и я об том же! — Подхватил Джой. — Мы же деловые люди. Всякое бывает, но, как говорится — лучше есть торт всем вместе, чем жрать дерьмо поодиночке! Мы же всем можем выгоду найти. Да, толстяк?

Роб, наполнявший стаканы, молча кивнул. Пододвинув каждому по напитку, он равнодушно пожал плечами в ответ на мой отказ. Про себя я отметил, что он не смотрит мне в глаза. Их, конечно, не видно под маской. Но раньше он так не делал. Он что, тоже вот так запросто простил байкерам ночную травлю?

— Да-а-а... А Майка, короч, тут у нас пока потусит. В гостях. Поможет Верунчику, сама научится кой-чему. И нас тоже научит. Это, как его... Вин-вин, ёпта. — Чокнувшись со стаканом молодого байкера, Джой продолжил вещать, постоянно дружелюбно улыбаясь. — А с Лисом мы ещё потом потрём насчёт поставок в Рязань и Тулу. Они-то это направление уже объездили взад и поперёк. С их транспортом — оборот можем втрое увеличить! Рабочие руки бы только найти... А то кругом одни дебилы! И хер знает, кому верить. Так и норовят швырануть, чуть что...

Это уже хоть как-то объясняет внезапные мирные договорённости... Похоже, что и Вера живёт здесь тоже как некая гарантия верности их деловых партнёров. Ведь больше не существует никаких арбитражей и третейских судов, которые могли бы расставить точки над «Ё» в конфликтах двух бизнес-партнёров. Всё как в тёмные века. Никакого права, кроме права сильного. А равные по силе и влиянию стороны не находят другого способа гарантировать верность союзника, кроме как обмен заложниками. Интересно, они сами до этого дошли или где-то вычитали?

— Гром, а как тебе бесы? — Я обратился к охраннику, сидящему рядом с Робом, и дополнительно пояснил остальным. — Пацаны, которые были в таких же масках, как у меня.

Он оглянулся на Джоя, догадавшись, к чему я клоню. И кивнул:

— Да вроде ровные ребята.

Я кивнул, соглашаясь с его выводом:

— Денчик за них тоже может доброе слово сказать. Как в себя придёт. Если поможете пацанам патронами и своими садовыми технологиями — они смогут развести крупнейшую плантацию. Там у них девчонки живут. Бывшие осы — драпанули от шмелей при первой возможности. Пока до осени ещё время есть — на воздухе огород разведут. Им только за счастье, всё равно делать нечего. А там дальше в осень — теплицу у них на базе соорудите. Но только не для травы. Вам всем на зиму пора заготовки делать. А то зубы на полку положите к январю. Буквально. От цинги. Освободи от овощей свои другие мощности и перенеси рассаду к бесам.

Делая это предложение, я стремился не только обеспечить бесенят и освобождённых девчонок свежим пропитанием. Но и надёжно защищал их от возможных соблазнов. Если они станут частью этой садовой империи, то употребление растительных нейротоксинов будет для них под строжайшим запретом.

— Ну если ты за них пишешься... В принципе, вариант! Побазарим с ними тогда ещё. — Джой отхлебнул бурбон и сощурился, вероятно уже прикидывая размер будущего урожая. — С партизанами тоже вроде всё решили. Они валят отсюда на юг, а мы будем их подогревать, чтобы варщиков выше не пускали. Их пацан с нами всё-таки от жор отбивался, не зассал, хотя мог бы и сдристнуть. Я такое уважаю. И толстяк тоже. Только я так и не понял... У них чё, там правда кто-то может жорами управлять? А ты так не умеешь, а, пугало?

Я покачал головой:

— Только так же, как и все — с приманками.

— Жаль... Я бы их подпряг удобрения таскать... Ну ладно, это мы ещё разузнаем... Парни... И дамы... — Джой галантно поклонился девчонкам. — Предлагаю тост за то, чтобы в будущем никогда больше не было таких непоняток. За нас с вами и за хрен с ними!

Лис с лёгкой улыбкой поддержал тост и опустошил стакан.

— А откуда у вас топливо, если не секрет? — Я спросил у него, как только рыжий паренёк перестал морщится. — Пиролиз освоили?

Он молча кивнул, всё ещё справляясь с жжением в горле.

— А октановое число как растите? Тетраэтилсвинец?

— Пф-ф-ф! — Майка неожиданно презрительно фыркнула. — Дерьмо токсичное!

— Тогда что? Эфир? Откуда?

После этого моего предположения выражение лица девчонки стало заметно менее презрительным.И скорее даже заинтересованным. Переглянувшись с Кирой, она кивнула:

— Ага. Его вокруг хоть залейся. Главное знать, где искать. Никто ж не понимает, зачем он нужен.

— Майка на химическом училась. Шарит в этой фигне! — Кира снова отметила не без гордости за подругу.

— Да уже понял... — Я снова повернулся к Лису. — И ещё вопрос. Ты говорил, что отдал тачку варщикам за долги. Но не за свои. Это как?

— У нас несколько чапт. — По безмятежному лицу рыжего байкера пробежала тень. — Братан из другой команды подсел на скорость. Выкупил его.

— А твои, типа, не употребляют?

— Нам и так всё по кайфу. Особенно, когда бенз есть... Я ещё до пиздеца насмотрелся на то, что соли с братанами делают... Ну нахер такое счастье.

Я не без труда удержался от вопроса про то, не смущает ли его суть бизнеса Джоя и Роба, если он на самом деле весь из себя такой трезвенник. Но это наверняка вызвало бы у крюков лишний негатив. А мне пока что с вами нужно дружить...

— А что по нашей теме? — Я обернулся к патлатому крюку. — Когда мы попадём в «святая святых»?

— Да можно хоть сегодня. Пора уже кое-кого навестить. А то чё-то там урожай падает... — Джой толкнул приятеля в плечо — Чё, пузо, метнёшься с нами в Лимпопо?

Роб покачал головой и коротко указал стаканом на Грома.

— Нет бы самому жир растрясти! Совсем разленился! — Патлатый крюк обернулся к охраннику. — На третью двинем. Всё как договорились.

С этими словами он достал из-за барной стойки пару каких-то мешков и протянул мне с каким-то виноватым видом.

— Вот, пугало, накинь-ка ещё один мешочек. Ничего личного, просто бизнес. Внутрь мы вас запустим, но дорогу тебе лучше не знать. Для твоего же блага. А то вдруг кто спрашивать начнёт, а ты не сможешь не ответить... Всякое бывает.

Когда Кира распрощалась со своей подругой, ей тоже пришлось напялить на голову мешок, прежде чем мы залезли в шлюпку с помощью Грома и ещё пары его подручных. Джой присоединился к нам последним:

— Так и не скажешь, что у вас там на компе, а?

— А мы, может, и сами пока не знаем. И потом... Вдруг кто спрашивать начнёт, а ты не сможешь не ответить.

— Хе... Ну лан...

Охранники молча гребли к берегу примерно минут двадцать. И примерно столько же мы шагали следом за ними, придерживая проводников за локоть. Песок под ногами ненадолго сменился асфальтом, а потом утоптанной лесной тропинкой, усыпанной ломким хворостом. Безлюдные места, если никто его до сих пор не подобрал для костров. То, что мы в чаще, было слышно по шуму ветра в кронах и негромкому треску раскачивающихся стволов. Да и солнце, клонившееся к вечеру, явно было скрыто за крышей из листьев. Редкие просветы падали на левую сторону мешка. Значит, идём на север. Значит и берег тоже северный.

Пару раз по дороге пацаны останавливались и настороженно переговаривались:

— Тихо... Видишь? Там...

— Ага... Да не, это жора. Пошли дальше.

Несколько раз я и сам слышал невдалеке сиплые стоны или кашель — характерные звуки, которые заражённые время от времени издавали в процессе своего бесцельного дневного моциона. Значит мы ещё совсем недалеко от воды. И от мест, когда-то населённых людьми.

Лесная тропа снова сменилась старым потрескавшимся асфальтом. И вскоре мы остановились.

— Ща, пять сек... — Гром отошёл куда-то в сторону и затрещал кустами. — Открывайте уже...

Похоже, что открыть вход на плантацию можно было только изнутри. По крайней мере, тот, через который заводили нас. Спустя примерно минуту заскрипел металл и завизжали ржавые петли.

— Здорова. Это они? — Незнакомый голос прозвучал прямо перед нами.

— Угу.

— Осторожно, ступеньки. — Незнакомый голос ушёл куда-то вниз. Туда же начали осторожно спускаться и мы. Душный сладковатый запах сразу сказал отом, что мы пришли по нужному адресу. И, как только стальная дверь закрылась где-то на верху лестницы, мешки слетели у нас с голов.

— Вэлкам, ёпта! — Джой, заметив удивление на лице Киры, гордо улыбнулся. — Чувствуйте себя как дома. Да не забывайте, что в гостях! Вон в том чуланчике кабинет с розеткой.

Подземная плантация запрещённых растений выглядела совсем как в фильмах соответствующей тематики. Похоже, что тут всё было организовано ещё задолго до того, как пацаны открыли свой бизнес. Длинные ряды невысоких скамеек были заставлены ящиками с чёрной землей, из которой к низкому потолку тянулись крепкие кусты с разлапистыми листьями. Заросли освещали тусклые фиолетовые лампы, установленные в проходах.

Лишь возле входа в подсобку, на которую указал Джой, было несколько грядок с какими-то другими растениями. Томаты, зелень, капуста...

Гром со своими подручными присел на стулья у лестницы. Джой, казалось, потерял к нам интерес и обернулся к щуплому пацану в разноцветной толстовке:

— Покажи-ка, как там новый гибрид колосится... Может уже пора пролечивать?

— Да не, ещё недельку... — Незнакомый пацан перестал разглядывать нас с Кирой, поправил очки и кивнул вдоль рядов. — Вон там. Пошли.

— И мы пойдём. — Я одёрнул Киру, которая во все глаза разглядывала насаждения. — Не теряйся.

— Ага... — Поспешив следом за мной, она забежала в закуток, в котором стоял небольшой письменный стол с остатками чьего-то обеда. В углу была не заправленная лежанка и старый обогреватель.

Отыскав розетку, я подключилнему блок питания и стартанул ноутбук. На экране быстро промелькнула загрузочные данные и высветился логотип входа в операционную систему. Что-то нестандартное. Какая-то незнакомая версия «линукса».

— «Пользователь Кузнецов С.В., введите пароль»... — Кира прочла вслух. — Блин... А чё, без пароля не зайти?

— Зайти. Как новый пользователь. Просто не увидим те данные, которые принадлежат этому Кузнецову С.В. — Я быстро создал новую учётную запись и попал на чистый рабочий стол. Быстро порывшись в доступном содержимом жёсткого диска, нашёл только общие системные файлы, ничего интересного. — Доставай диск.

Программа автозапуска с оболочкой справочника, написанная под винду, не сработала. Но текстовые файлы из базы данных всё-таки проассоциировались со встроенным редактором. Куча других файлов, в которых, возможно, содержались данные карты, были обозначены, как незнакомый этой системе тип данных.

— Интересно, и где тут про кадетские школы? — глядя на схематические имена файлов, девчонка недоумевающе потёрла подбородок. — Абракадабра какая-то...

— Да это просто сокращения. Вроде бы английский... Нужно найти что-нибудь с корнем education, school или типа того... Вот, что-то похожее. — Воспользовавшись поиском по папке, я нашёл целую пачку с названиями «edu_org» и порядковыми номерами от одного до десяти.

Открыв файлы в текстовом редакторе, мы убедились, что это действительно список образовательных учреждений города и области — от детских садов и яслей, до вузов и разнообразных отделов, комиссий и министерств.

— Во, есть! — Кира ткнула пальцем в экран, на котором поиск по документу выделил все результаты по запросу «кадет» и «суворовск» и начала читать вслух. — Тэ-э-экс... Без имени... Без имени... имени Александра Невского... Имени В.А. Матросова... В. А. это не то... О, вот твой Шолохов... И правда «М.А.» Так... Вот ещё... А.И. Покрышкин... Л.М. Доватор... Всё?

Она растерянно перевела взгляд с экрана на меня.

— Всё-таки не зря у той тачки, про которую говорили байкеры, были региональные номера. — Я ещё раз пробежался пальцем по результатам поиска и попробовал их расширить, но отфильтрованный список школ не увеличился. — Нет в Москве и области школы имени какого-то «В.В.».

— Что? Не нашли, что искали? — В дверях неожиданно появился Джой, за спиной которого стоял невозмутимый Гром. — Жаль... Мне действительно очень жаль, Шутник. Но ничего личного. Просто бизнес.

С этими словами он с грохотом захлопнул дверь и звякнул засовом.

Глава 11. На любую хитрую...

— Джой... Не разбивай к чертям моё любящее сердце! — Я запустил копирование содержимого справочника на жёсткий диск ноутбука и подошёл к захлопнувшейся двери. — Мы тут всё ещё надеемся, что это была просто неудачная шутка. И если дверь откроется прямо сейчас, я даже готов над ней посмеяться.

Тёмный чулан освещал только экран ноутбука, отображавший завершение процесса копирования. За дверью послышались тихие голоса и ругань, высказанная резким шёпотом. И, наконец, раздался не вполне уверенный голос патлатого крюка:

— Да какие уж тут шутки, пугало... Ты же там целую толпу у байкеров покалечил, на самом деле. И этих двоих нифига они никому не простили, как понимаешь... А у нас щас дела не очень... Как раз из-за этих твоих партизан... — Прочистив горло, он продолжил с большей уверенностью. — Да, кстати! И не думай, что ты тут самый умный, Шутник! Я сразу понял, что ты с ними в сговоре! Ты чё, в натуре думал, я такой тупой, что жору от пацана не отличу даже если ты ему морду отрезал?! И что тот мудачок у нас на корабле на сам деле не был их командиром — тоже не пойму?! За кого ты меня держишь, пугало, сука бля!

— Но ты почему-то думаешь, что если сделать из меня и партизан врагов, то твои дела сразу пойдут в гору. — Подняв со стола ноутбук, я осветил экраном дверь, чтобы получше рассмотреть то, как она запиралась. Встроенного замка нет. Значит, только снаружи засов или щеколда. И, судя по звуку, который мы слышали — запор металлический. — Извини, конечно, приятель... Но это как-то расходится с твоим утверждением о том, что ты не тупой.

— Ты слы-ы-ышь?! Это ты тут у меня взаперти и без оружия, пугало! Не забывай, сука бля, с кем разговариваешь! — Голос Джоя окончательно обрёл уверенность. — И я не знаю, что хотят сделать с тобой байкеры... Наверняка у них есть способ как следует заставить тебя пожалеть о том, что ты попал к ним живым... Но сейчас я, сука бля, решаю, достанешься ты им или нет! И мне пиздец как пригодится их бенз и транспорт. Вот почему мне нужно с ними закорешиться. И, думаю, мы сможем договориться, даже если я притащу тебя к ним уже дохлым. Ведь мы тут можем сделать это быстро и не больно. Чик — и всё.

— Да как же так... — Растеряно пробормотала Кира. — Майка... Майка же говорила...

— Как видишь, доверять сейчас нельзя даже тем, кого ты когда-то считала друзьями...

Однако информация о том, что наша судьба ещё не решена окончательно, была полезной. Нужно потянуть время и, заодно, вытащить из главаря крюков побольше сведений.

— Чё вы там бормочите? — Снова послышалось из-за двери. — Смекаешь теперь, кто тут самый умный, а, пугало?

Я жестом заставил девчонку молчать и, прислушавшись к звукам снаружи, продолжил переговоры:

— Ну что ж... Если ты такой умный... Тогда должен понимать, что стоит вам открыть эту дверь, я заберу вас с собой. — Я старался говорить неспешно, чтобы купить побольше времени. И, оглянувшись, увидел в этой комнатке всё, что нужно. — Даже без оружия я смогу оставить вам о себе недобрую память. Может не всем... Но кому-то точно не повезёт.

— Посмотрим ещё... Во-первых, если будешь рыпаться, то тогда твоя девчонка точно не уйдёт отсюда такой же, как пришла... У байкеров к ней предъяв нет. И она ещё может...

— Да пошёл ты в жопу! — Выпалила Кира, когда речь пошла о ней. В свете экрана она всё ещё выглядела растерянной. Но постепенно начинала злиться.

— ...может уцелеть. — Невозмутимо закончил фразу Джой. — Потому, что, во вторых... Во вторых, у тебя ещё есть шанс перестать мне, сука бля, вешать лапшу на уши и купить ей жизнь, пугало!

Так и знал, что им нужно что-то ещё. Поэтому до сих пор со мной разговаривает. Конечно, я не собирался снова вступать с ними в сделку. Обмани меня один раз — позор тебе. Обмани второй — позор мне. Хотя в чём-то он был прав. Чтобы уладить дело без лишней крови, я ведь тоже был с ними не вполне искренним. Но сейчас мне нужно ещё занять его ненадолго...

— Мультитул с собой? — Хотя мы оставили рюкзаки и оружие на судне, по карманам у девчонки никто не шарил. Всё ещё напрасно считают её безобидной.

В ответ на мой шёпот Кира кивнула и тут же вытащила из кармана складной инструмент, приготовив ножик. Я отрицательно покачал головой:

— Нет-нет, отвёртку вынимай. И выкрути из кровати вон тот болт. Он должен быть достаточно толстым и длинным. — Я показал на деталь, скрепляющую доски лежака и одну из ножек.

— Ну чё затих? — Из-за двери снова раздался нагловатый голос. — Чё, совсем не интересно, как твоей девке отсюда живой выбраться? Да и морячки твои тоже у нас, не забывай... На них мне насрать, но сам понимаешь - в расход пущу только так! Просто не хочется, чтобы Верунчик там сейчас зря их чинила...

— Мне интересно. Рассказывай. Только подробно. — Пока Кира без лишних вопросов принялась выкручивать болт, я закрыл ноутбук и отстегнул от него достаточно подзарядившийся аккумулятор, оставив нас почти в полной темноте. Только из-под двери пробивалась узкая полоска фиолетового света.

— А-а-а! Я знал, что ты всё-таки тоже деловой человек в глубине души! И поймёшь, что всегда проще договориться. — Деланная доброта в голосе парня тут же сменилась гневным шипением. — И перестать уже наёбывать своих партнёров, сука бля!

— Успокойся. Это пока совсем не приближает меня к пониманию того, что тебе ещё нужно. — Я старался говорить неторопливо и рассудительно, пока отмерял нужную длину на проводе от блока питания ноутбука. — Партизаны сделали то, что обещали. И давай будем справедливы — благодаря тому, что ты называешь наёбкой, у них сейчас нет повода вам мстить. Ты же сам говорил. Уйдут на юг к варщикам. Станут вашими союзниками, а не врагами.

— Да не верю я этим бомжам! Хер знает, чё у них там в башках... И у тебя тоже! Так что, если и правда эта баба тебе дорога, то ты сделаешь всё, чтобы мы взяли этого их колдуна-жоровода за яйца! И тогда уж точно мы будем решать — куда они отсюда уйдут и как, сука бля, будут на нас работать!

Гневный голос за дверью замолчал. Похоже, прислушивается к реакции с нашей стороны.

Кира закончила с раскручиванием и молча вручила мне болт.

— Это мне тоже нужно ненадолго... — Я с шёпотом забралу неё мультитул, выдвинул из него кусачки и откусил от кабеля нужный кусок. — Вытащи пока открученную ножку. Только тихо.

И добавил уже громче, вынимая из разлохмаченного обрывка самый толстый медный провод:

— Так в чём же твой блестящий план? Пока особо не понимаю, как я могу помочь в его реализации...

— Опять пиздишь, сука бля! Вы же по любому с этим колдуном вась-вась! Вот и предложи вариант, при котором он с нами встретится и уже не уйдёт просто так. Только такой вариант, чтобы мне точно понравилось. Без блядских наёбок в этот раз! Я их сразу почую!

— Это надо ещё сообразить... — Я начал торопливо оборачивать провод вокруг болта по всей длине стального цилиндра частыми витками. — Нет у меня с ним никакой прямой связи. Но я, наверное, смогу что-нибудь сообразить...

— Тогда соображай быстрее, пугало! А то ведь могу и передумать... Рано или поздно мы с ними всё равно пересечёмся... Тогда уж сами чё-нить решим. Просто рисковать лишний раз как-то в лом.

Кажется, голос отдалился от двери... Нет, это неправильно, погоди, я ещё не всё подготовил...

— Знаешь, кажется, есть идея... — Я понизил голос, чтобы заставить Джоя снова подойти поближе и прислушаться. И, тем временем сунул концы медного провода под клеммы аккумулятора. — Только мне тогда ещё кое-что от тебя понадобится... Скажу по секрету...

Сделав паузу, я прислушался кдвижению за дверью. Кира, чьё напряжённое лицо я снова видел привыкшими к фиолетовой полутьме глазами, покрепче сжала ножку от кровати. Приложив палец к нарисованному рту, я указал направо от двери, где, судя по звуку, находился гровер, работавший на этой плантации. Глядя на последовавший за этим жест, который нельзя было интерпретировать никак иначе, девчонка, согласилась вырубить этого пацана, как только получит возможность.

— Ну?! — Нетерпеливый голос Джоя раздался за дверью совсем близко. — Чё замолчал? Чё ещё надо?

Мощности большого аккумулятора с лихвой хватило на то, чтобы импровизированный магнит притянул щеколду сквозь дверь и сдвинул запор в сторону с тихим лязгом.

— Бл... — Распахнувшись от моего пинка, дверь сбила патлатого крюка с ног. Отлетев назад, он рухнул на заросли конопли, сшибая ящики и горшки с растениями и потянув за собой вертикальные фиолетовые лампы. Неловко завозившись, парень попытался подняться, но в следующую секунду ему на голову со всего размаха опустился ноутбук. Треснув от моего удара, компьютер рассыпался на части, а Джой снова оказался на полу. На сей раз, вырубившись надолго.

В это же время Кира выскочила наружу следом за мной. И с оттягом двинула круглой деревяшкой в челюсть второму гроверу. Подскочив ещё ближе, она без всякой паузы тут же ткнула его ножкой кровати в живот, заставив пацана не только схватиться за разбитое лицо, он и согнуться на полу в тщетной попытке сделать вдох.

Гром, сидевший со своими подручными у входа, вскочил на ноги и начал вытягивать из-за плеча автомат.

Схватив за толстый ствол ближайшее растение, я крутанул его вокруг головы вместе с глиняной кадкой. И горшок тут же разбился о голову охранника, обсыпав остальных тёмной почвой.

Один из его подручных так и не успел опомниться до того времени, пока я не подскочил к нему и с разгона не впечатал затылком в стену.

Второй машинально выбросил кулак мне в голову, как только я к нему обернулся. И именно голову я и подставил под его удар, так как свободная рука всё ещё висела на перевязи. Пальцы пацана хрустнули, столкнувшись с моим лбом на противоходе, и он зашипел от боли, рефлекторно схватившись за покалеченную ладонь. Ещё миг — и удар ногой в пах лишил его всякой воли к сопротивлению.

— Не-а... — Оказавшись на полу после встречи с горшком, Гром снова неловко попытался взяться за оружие, но я сорвал автомат с его плеча и коротко двинул прикладом в затылок. Пацан грохнулся мордой на засыпанный землёй пол и затих.

— Вот ведь козлы!!! — Кира ещё раз с размаха пнула бесчувственного Джоя ногой в живот. — И Майка тоже козлина!!! Лучшая подруга, называется...

— Что поделать... — Я закинул автомат на плечо, снял с охранника штык-нож и порылся в разгрузке в поисках запасных магазинов. — Похоже, что с этими ребятами на байках её теперь связывает гораздо больше, чем когда-то связывало с тобой. Верить сейчас можно только тем, кто хоть раз доказал свою честность в полной мере. И уже в новых жизненных условиях, а не в прошлом.

— Ну этим-то придуркам ты поверил! — Гневно раздувая ноздри, девчонка указала на задыхающегося у её ног гровера. И ещё раз пнула его в живот, когда тот попытался разогнуться.

— Если ты так думаешь, то всё ещё слишком плохо меня знаешь, Евлампия. — Сунув найденный рожок в карман, я поднял с пола биту одного из охранников и отдал её Кире. — Тут кусты, как я вижу, на стяжках подвязаны. У них наверняка есть ещё, посмотри вокруг.

— Да вон висят...

— Пристегни этих двоих к скамейкам. — Забрав у неё моток пластиковых стяжек, я раскидал осколки горшка подальше от пацанов и, в свою очередь, связал руки и ноги охранникам, подавляя неловкое сопротивление короткими отрезвляющими ударами по самым больным местам. — И потом поищи в обломках ноута жёсткий диск. Знаешь, как выглядит?

— Примерно... — Закончив с пленниками, девчонка порылась дубинкой в осколках компьютера и подняла блестящую коробочку с торчащим из неё шлейфом. — Вот это?

— Да. Схорони. Может ещё пригодится. Там карты.

Сунув деталь в карман, Кира застегнула его на пуговицы. Переведя дух, девчонка закинула биту на плечо и огляделась:

— Я правильно поняла, что у тебя есть какой-то план на случай такого кидалова? Там же ещё на лодке наши вещи. Да и моряки твои тоже считай в заложниках...

— Они не мои. И да, план у меня есть всегда. — Я огляделся на окружавшие нас заросли, хмыкнув над каламбуром.

— И в чём же он?

— В том, что нашим деловым партнёрам придётся в будущем немного сменить род деятельности. — Встретив непонимающий взгляд девчонки, я указал на её куртку. — Посмотри у себя там. В правом нижнем кармане.

Сунув руку внутрь, Кира извлекла оттуда небольшую чёрную коробочку непримечательного вида и нахмурилась:

— Это ещё чё?

— Это я подложил тебе ещё там на яхте. GPS-маячок. Извини, я был не вполне уверен в твоих актёрских способностях и не мог рассказать всё сразу. И в том, что Майка не узнает о нашем плане раньше, чем следовало бы, я тоже не был вполне уверен. — Заметив, как она хмурится всё сильнее, я поспешил её успокоить. — Но не потому что я тебе не доверяю. А потому что ты слишком доверяла ей.

— Э-э-э... Окей... — Озадаченная девчонка оглядела коробочку. — А откуда он у тебя?

— Такими штучками обычно метят всю крупную тару с веществами, оборот которых подлежит специальному контролю. Например, те бочки, которые вы с бесами и партизанами вытащили со склада с метиламином. На таких крупных складах всегда есть и трекеры, способные засечь эти маячки. Большинство спутников же всё ещё держатся на орбите и система геолокации пока работает. А так как я знал, что рано или поздно мы попадём на плантацию, мне оставалось только найти батарейки. Их я прикарманил вчера ночью, когда байкеры натравили на нас жор. После всей той суматохи никто не придал значения тому, что отпугнувший жор светильник куда-то пропал...

— Так вот чего бесы там на складе с этими бочками так долго возились...

— Именно. Обычную слежку крюки сразу бы засекли. Не первый раз замужем... Так что внутрь нам точно нужно было попасть. Такие плантации обычно снаружи не открыть. Их в своё время обустраивали гораздо более ушлые ребята, чем наши деловые партнёры. Кстати об этом... — Я обернулся к тому гроверу, который заведовал всеми этими грядками. Пацан всё ещё хрипел, пытаясь вернуть себе нормальное дыхание. — Эй, садовод! Сэкономь-ка мне время и подскажи — как открыть входную дверь? Только прежде чем ответить, знай, что попытка у тебя лишь одна. А у меня ещё есть в запасе твой босс. И вы не особо нужны мне живыми одновременно.

— Т... Там... — Ловя дыхание, пацан указал головой на шкаф неподалёку от входа. — За ним цепь потянуть надо...

— Вот сразу видно, что ты привык головой работать, а не руками. — Я шагнул к шкафу, быстро нащупал цепь и потянул вниз. Наверху что-то негромко лязгнуло. — Открыто, заходите!

Тяжёлая металлическая дверь заскрипела, и вниз проник расширяющийся луч дневного света. По крутым ступеням короткой лестницы осторожно затопали ноги в тяжёлых рабочих ботинках — совсем как у меня.

— Ничоси... — Пригнувшись, внутрь первым заглянул Яр. — Да тут прямо как в кино! Всем привет!

— Ха! Здорова, пацаны! — Лицо Киры мгновенно осветила широкая улыбка. — Давно не виделись, блин!

— Вы в порядке? — Ступивший на пол следом за ним Шамиль был не менее впечатлён зрелищем подземной плантации. Но, вместо того, чтобы восхищённо крутить головой по сторонам, он спешно убрал GPS-трекер в карман, быстро оглядел пленников и убедился в том, что все они надёжно обездвижены.

— Вполне. Поищите тут по углам, может ещё оружие и патроны найдёте. Рауль с вами?

— Нет. Он наблюдает за этим плавучим штабом крюков. На случай, если тут вдруг сработала какая-нибудь скрытая тревога и сюда выдвинется подкрепление. — По лестнице спустился ещё один человек и, пригнувшись под низким потолком, обвёл всех присутствующих яркими глазами. — Привет, Шутник.

— Привет, Че.

Глава 12. За МКАДом жизни нет

— До января текущего года из Южной Америки в США ежедневно поступало около двадцати тонн кокаина. — Че присел на стул в самом тёмном углу подземной плантации, откуда, посверкивая глазами, повёл свою тихую речь. — И не столько потому, что его в таком количестве производили. Не столько потому, что его можно было в таком количестве незаметно провести через границу... А прежде всего потому, что в США его было кому продать.

Сделав паузу, он дотянулся до ближайшего куста и сорвал с него семипалый листик. Задумчиво вращая его за черешок, он продолжил:

— А это значит, что если поставки вдруг прекратились бы одномоментно, то самый уничтожительный бунт устроили бы вовсе не сотни разорившихся наркоторговцев и наркокурьеров. Сильнее всего восстали бы миллионы потребителей. — Смяв листик, он отшвырнул его в сторону. — Поэтому правительственные органы, боровшиеся там с этой заразой, сделали своим девизом принцип «не можешь победить — возглавь». И вместо того, чтобы пытаться истребить наркоторговлю под корень, привели её в некое контролируемое русло. Лишь время от времени накрывая небольшие поставки — для картинки в новостях и положительной статистики соответствующих ведомств. Поэтому и мы не требуем от вас немедленной остановки производства этой дряни. По уцелевшим улицам города и сейчас ходить, мягко говоря, опасно. Но во что они превратятся, когда тысячи ваших розничных клиентов в один момент лишатся своих поставок...

Снова замолчав, он, казалось, ожидал ответного предположения от своих слушателей — сидящих на полу и пристёгнутых к тяжёлым скамейкам крюков. Но, так и не дождавшись, закончил:

— Вы переводите все свои теплицы на производство продуктов питания до октября. Эти темпы не только позволят вашей клиентуре соскочить с крючка более-менее плавно... Но и позволят победить летний голод ещё до того, как на его место придёт четвёртый всадник апокалипсиса. Последний. Тот, что передвигается на костлявом коне и с косой.

— Чёрный Жора, что ли? — Предположил один из подручных Грома.

Говорил Че, конечно, красиво. Но рассчитывать на то, что эти пацаны знакомы с библейской мифологией, было немного наивно. У них тут теперь своя мифология.

— Можно и так сказать.

— И в смысле вы, старички, хотите заставить нас выращивать тут вместо ганджубаса какую-нибудь морковку? — Джой был темнее тучи. В его планы явно не входило текущее положение дел. Как только он очнулся, от его гнева на поверхности, должно быть, потемнело небо. Успокоился он только минут через десять — когда всё-таки осознал, что от словесных извержений его положение не становится менее безвыходным.

— Не только морковку. Но в главном ты прав. Ведь вы уже это делаете. Хоть и только для себя. Технических препятствий я здесь не вижу.

— А я вижу! Вот здесь черта, — патлатый крюк провёл носком кроссовка по рассыпанной на полу земле, — и за ней — я ваше препятствие! С хера ли я буду это делать?

— С того, что это выгоднее, чем то, что вы производите сейчас.

Этот ответ был неожиданным даже для меня. Я ожидал от лидера партизан шантажа, взятия заложников... Пыток, в конце концов. Но, похоже, он приготовился бить крюкам по самому больному месту. По кошельку.

Джой тоже воззрился на человека, сидящего в тени, с неподдельным удивлением. И переспросил не без интереса в голосе:

— Выгоднее?! А ты вообще знаешь, сколько мы поднимаем на своих урожаях? Сколько можно купить всего на один пакет?

— Уверен, больше, чем на один пакет морковки. Но это пока. Скоро город исчерпает свои ресурсы. И я говорю не только об остатках консервов, крупы и макарон. Я говорю о вашем главном источнике дохода. О людях. Ваш рынок прекратит своё существование быстрее, чем вы думаете. А следом за ним и вы сами. — Светлые глаза снова оглядели всех присутствующих, словно наблюдая за реакцией. — Ваш товар убивает ваших клиентов. Медленно, но верно.

— Да и похер! — Джой не был намерен сдаваться так легко. — Мы вон уже в Рязань поставляем чуть ли не больше, чем тут по северу разбрасываем. Скоро Тула подключится. А с байкерами — так ещё дальше увезти сможем!

— Ты же знаешь, зачем рязанцам ваш товар? — Че нисколько не смутил этот аргумент.

— А ты знаешь? — Похоже, Джой, как и Денчик, старался делать из этого коммерческую тайну.

— Они выменивают на него то, что потом частично отправляют вам в качестве оплаты. Свежие овощи, яйца, боеприпасы. Так?

— Ну, допустим...

— Так почему бы вам не избавить их от лишнего звена в цепочке обмена? Скоро вы сами сможете снабжать их свежей растительностью, а не наоборот. То есть тем, что им от сотрудничества с вами требуется изначально. То же самое и с Тулой. И ещё с десятком крупных городов вокруг Москвы, куда смогут добраться ваши транспортные партнёры.

— Но...

— Но в отличие от того, чем вы торгуете сейчас, рынок пищи не исчезает со временем. Скорее наоборот. Чем больше и чем качественней ваше производство — тем шире и тем надёжнее ваш рынок. Конкурентов у вас в этой отрасли сейчас тоже почти нет. По крайней мере, близко от столицы.

— Да? По хавке, может и нет. А варщики?! — Воскликнул Джой в сопровождении согласного бурчания остальных пацанов. — Не будет травы — торчки потянутся за к ним за солями. И передохнут от спидов ещё быстрее! Или вы их тоже как-то хотите заставить кашу варить вместо мета?

— Да и ваще тут ещё как сказать, что «рынок растёт», ёпт... — Неожиданно к диалогу присоединился Гром, облизнув с губ кровь, натёкшую из разбитого носа. — Хавка, конечно, всем и всегда нужна, тут без базара. Но, может, и не в этом году, и не зимой... А всё равно же все превращаются в жор. Это уже все давно поняли, чё жопой крутить-то... Я и сам видел...

Ему вторил нестройный хор голосов, соглашающийся и с этим доводом тоже. Шмыгнув, пацан продолжил:

— Так не один ли хер? Уж лучше сейчас пожить нормально хоть немного, чем годами картошку копать, чтобы потом всё равно сдуреть нахер. Ты ж правильно сказал — за пакет травы сейчас можно срубить гораздо больше, чем за морковку. И если мы это бросим — варщики быстро весь диаметр под себя подомнут. Джой правильно говорит. От спидов народ дохнет как мухи. Тем более от их дерьма, которое они ваще не пойми как варят. Не пойми где, а теперь — не пойми из чего.

— Ты сам сказал, что теперь у них гораздо меньше сырья. И мы не собираемся на этом останавливаться. Так что проблема варщиков — это и моя проблема. В этом я могу быть вашим союзником, как и обещал. — Че продолжал говорить тихо и спокойно. И общему недовольному бурчанию пришлось стихнуть, чтобы его расслышать. — А что касается жорской хвори... На это есть ответ у Шутника и Киры.

Че кивнул в нашу сторону и добавил:

— И ещё у тех людей, которые сейчас гостят в вашей плавучей штаб-квартире.

Теперь все взгляды были прикованы ко мне и девчонке. За своими ежедневными хлопотами подростки, похоже, быстро забывали о неизбежном скором конце их вменяемой жизни. И теперь напоминание Грома разожгло в них неподдельный интерес. А когда человеку больше не на что надеяться, он легко хватается за любую соломинку. И верит во что угодно.

— Так вы с ним жорами не стали, потому что у вас в натуре лекарство есть? — В голосе Джоя не было недоверия. Лишь слабая надежда. Скорее всего, среди своих подручных он был ближе всего совершеннолетию. — Матрос-то понятно, в изоляции на подлодке жил. Пацан же рассказывал.

— И да и нет. — Че покачал головой. — Я не знаю историю Шутника. Хотя про меня эти моряки уже кое-что рассказали. Я рассчитывал узнать от них больше сегодня утром. Но не успел.

Вот как. Может, это его они тоже искали, пока юнга катался в одиночку? По той же самой причине, по которой зачем-то искали меня? Только вместо этого загадочного парня нашли смерть от пуль из какой-то засады...

— В моей истории лекарства от жорской болезни нет. — Я покачал головой. — Но оно, похоже, есть где-то в другом городе. Сегодня мы точно узнали, что не в Москве и не в области. Другой след ведёт как раз к варщикам.

— Поэтому ты Лиса всё про свою куртку пытал? — Гром был свидетелем нашей беседы на территории яхт-клуба и абсолютно верно сложил два и два. — Значит, теперь тебе нужно к варщикам, за тачкой?

— За номерами от неё. Если на них и не тот город, в котором смогли победить болезнь, то, по крайней мере, именно в него ведёт след.

— Варщики отмороженные... — Джой скривил недовольное лицо. — С ними договориться ваще невозможно!

— Я вот тоже думал, что вроде бы договорился с тобой...

— Да ты слышь! Не строй из себя целку, Шутник! Сам же напиздил нам про партизан!

— Окей. Не хочу спорить. Будем считать что по этой части мы в расчёте.

— А чё за след-то? — Снова подал голос Гром. — Может как-то можно без варщиков обойтись?

— Если коротко, то нам нужно узнать, по какому адресу находится кадетская школа имени некоего «В.В.». Фамилия неизвестна. Как я уже сказал, в Москве и области такой нет. А в других регионах таких может быть несколько. И машина помогла бы нам хотя бы узнать направление для дальнейшего поиска.

— А вдруг в стране только одна такая? Чё, прям нигде не узнать?

— Ну... Погуглить, сам понимаешь, больше негде. Даже с вашим электричеством. Уцелевший справочник можно искать по остаткам библиотек и почтовых отделений годами. Без особой надежды на успех. Почты разорили давным-давно. Библиотеки пустили на растопку и пипифакс. Сами знаете. Не говоря о том, что в процессе нас вполне кто-нибудь может и прихлопнуть.

В повисшей тишине послышался сипловатый голос Шамиля:

— А что если точно знать, где искать полный список школ всей страны?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну... Вот у меня мать, например, работала в бухгалтерии министерства образования.

— Городском или федеральном?

— Не знаю... На Тверской. Знаешь такое?

— Да, знаю. — Я кивнул. — Тверская, дом одиннадцать. Федеральное.

— Ну да... Вот она там чё-то планировала, какие-то фонды, бюджеты-хуеджеты... Или проверяла, как их тратят, что ли... Не знаю... Да похуй! Для всех регионов, короч! И, получается, если у неё был список всяких местных министерств, то, наверное, и все школы тоже там были где-то на бумаге? Вот в этих вот всяких бухгалтерских документах. А? Как думаешь?

— Думаю, что точно были. И не только в финансовых документах.

— Ну значит, даже если там чё-то и растащили, то уж хоть в одной папке список мог остаться? Она там каждый квартал кучи бумажек каких-то подписывала и в архив сдавала. Сама говорила — типа руки уже отваливаются.

Пока я обдумывал его слова, к нашему разговору присоединился Яр:

— Да и потом, хер ли там ловить, в этом министерстве? Вот в МВД или в Обороны... Туда-то да, сразу все ломанулись за пушками и брониками. И по кирпичам разнесли, говорят... Как и почти все околотки потом... А в образовании? — Бесёнок коротко хохотнул. — Да к нему наоборот на километр никто не подойдёт! Кому зимой нужно было образование это ебучее?! Это когда кругом стреляют, жоры шляются и жрать нечего... Только, блядь, за учебниками и лезть — самое время, ага...

— Так-то оно так. Такие конторы незачем грабить. Разве что мебель на дрова или баррикады растащить...

— Ну вот! Значит там и надо искать! Скорее всего, и здание ещё целое, если за него боёв не было!

— Может и целое. — Я всё-таки не разделял оптимизм Яра. — Но Тверская — это же самый центр. Меньше километра от Кремля. Больше двадцати от МКАДа. Знаешь, что там на этих двадцати километрах?

— Не-а...

— Вот именно. Потому что там с весны никто не живёт. И никто не ходит. После Зимней Войны — почти одни развалины и обгоревшие остовы. А после Весеннего Мора — ещё и кучи трупов вдоль улиц. Точнее, вдоль того, что от них осталось.

Гром, который до этого заинтересованно слушал наш разговор, лишь время от времени шмыгая расквашенным носом, заявил со всем авторитетом:

— Ну немного внутри МКАДа ещё норм. Как здесь, например. Только околотки и торговые центры разнесли. Но дальше да — швах. Не пройти и не проехать. Кругом битый бетон поперёк улиц. А парки почти все сгорели. Замесы там зимой были — на все деньги!

Я кивнул, соглашаясь с его сведениями:

— Причём, это то, что видно с высоты МКАДских развязок. Которые уцелели. А что там ближе к центру — точно никто не знает. Одни слухи и мифы.

— Я слышал про дерьмодемонов! — Неожиданно вставил Джой.

— Чё-ё-ё?! — Ему ответил хор нестройных смешков.

— Дерьмодемонов! Фекалоидов! Один покупашка Робу рассказывал, а он мне. — Убедившись в том, что стал центром притяжения всеобщего интереса, пацан продолжил. — Одни пацаны, короч, по реке плавали дальше в город. Вроде в июне или типа того. Хотели поискать чё-нить на причальных кафешках и рестиках. Ну и ваще разведать, чё как... Поплыли прям рано с утра дальше, чем шмелёвские районы. Ниже Тушина и Строгина проскочили. Говорят, до Филей доплыли, а потом там дальше до Сити. И вот возле него и застряли. Прям возле небоскрёбов...

В паузе, которую Джой сделал для солидности, послышался вопрос Киры, открывшей от любопытства рот:

— Там какая-то башня, вроде рухнула, да? Их и щас даже из Митино видно, но я не помню, сколько их там раньше было.

Я взял слово:

— «Эволюция». Такая, которая как спираль была.

— Во-во! — Подтвердил Джой. — Из-за неё и застряли. Она там русло перекрыла, когда ёбнулась. И мост обрушила. «Багратион» который. Вода-то так и течёт мимо обломков, но даже на мелкой лодке теперь не проплыть. Арматура, осколки, железо искорёженное — прям из воды торчит. И вот тогда они, короч, вылезли на берег и решили хотя бы до Кутузовского пешком дойти. Там на набережной, с другой стороны от Сити, дома старые, невысокие. Можно было пробраться... И трупаков не особо много. Вообще почти не было. Они тогда ещё не подумали сразу, чё это вдруг так чисто...

Патлатый крюк снова таинственно замолчал.

— Ну и чё там было?! — Первой не выдержала Кира. — Говори уже!

— А там — дерьмодемон! — Не имея возможности пошевелить стянутыми руками, Джой широко распахнул глаза, обозначая весь ужас подобной встречи. — Сидит и труп старый жрёт! А может и не особо старый... Короч, заметил их и как заорёт, как побежит! Здоровый, толстый и воняет как из сортира прям! Весь в каком-то дерьме измазан. Или в наростах... Пацаны эти, короч, еле смотались обратно к лодке своей. Один только споткнулся об арматуру. И дерьмодемон успел его за ногу схватить. Но тот, короч, швырнул в него кирпичом и вырвался. И тоже до воды всё-таки добежал.

Немного переведя дыхание, пацан продолжил рассказ в полной тишине:

— Эти парни в итоге вернулись по реке к себе на хату. А на утро у того пацана, который отстал, на ноге какие-то волдыри повскакивали. Как раз на той, за которую этот фекалоид его схватил. Тоже с каким-то дерьмом внутри. И уже к обеду — вся нога ими покрылась, прям до жопы! Болело, говорят, пиздец как! Жгло, что он аж на все химки выл. И в итоге до вечера даже не выдержал — глотку сам себе ножиком перерезал. Пацанам жалко его было добивать. Кореша всё-таки...

Некоторое время после того, как Джой закончил рассказ, все молчали. Никто не усомнился в истинности изложенной легенды. По крайней мере, вслух.

— Мда... Тут, пожалуй, и правда задумаешься, куда безопаснее соваться. — Покачал головой Яр. — К варщикам в обход или в это министерство через весь центр... Мимо развалин и этих дерьмодемонов... Или чё там ещё могло народиться прямо рядом с Кремлём... Мало ли... Никто ж не видел.

Кажется, больше всех пригорюнилась Кира. Если пацаны только что узнали о нашей призрачной надежде и ещё не успели в неё как следует поверить, то она уже достаточно долго жила только ей. И теперь след хоть и не терялся, но был весьма труднодоступен.

И я поспешил её немного приободрить:

— Не обязательно идти в центр по поверхности.

— А как ещё? — Девчонка скептически подняла бровь. — Через метро что ли? Там-то нас быстрее разорвут, чем эти дерьмодемоны говнопрыщами заразят!

Оглянувшись, я заметил, что Джой, Гром и его подручные, которые были с нами ночью на яхте, похоже, уже догадались, к чему я клоню.

— Есть метод. А ещё нам может помочь твоя подруженция. Если она всё-таки хоть немного не такая козлина, как ты думаешь.

Глава 13. Мне нужны твоя одежда и мотоцикл

— Так что моё предложение весьма нехитрое. Всего два пункта. Первый: забыть на время о том, как люто вы меня ненавидите. И второй: помочь мне и твоей вроде бы как лучшей подруге спасти ваше общее будущее.

Две пары глаз напротив меня смотрели сейчас с тем же самым выражением, как и в начале встречи. С абсолютным спокойствием. Роб и Лис прибыли на встречу как и обещали — без оружия.

А вот выражение лица девчонки постоянно менялось. В начале моей речи тёмные глаза смотрели с презрением и ненавистью. Она была совсем не рада видеть то, что я в порядке. И заметно прятала взгляд от Киры. Всё-таки хоть немного совести ещё уцелело.

Но уже ближе к середине моего монолога, Майка нахмурилась, и ярость в её взгляде уступила место осторожному интересу. И когда я закончил посвящать их в подробности наших поисков, она, наконец, заглянула в глаза Кире.

Стыдливо поджав проколотую губу, она спросила через пару секунд размышлений:

— И как же нужно помочь?

— Мне нужны твоя одежда и мотоцикл.

— Чего-о-о?

— Не ему, а мне. — В разговор вклинилась Кира. — Экип у нас с тобой одного размера. А у него уже есть. Шлем только подберите по размеру. Ты говорила, что на «шадовке» катаешься?

— Чего-о-о? — На этот раз вопрос был от меня.

— Ну... «Honda Shadow». Лёгкий, но в то же время... — Девчонка повернулась к Майке. — А сколько там кубиков?

— Почти восемьсот.

— Но в тоже время достаточно мощный круизёр. — Закончила мысль Кира. — Центр тяжести под карданом. Если кто-то под колёса бросится — не кувыркнёмся. И на цепь не намотается. Её же просто нет. В тоже время, по лестницам нормально заедет, даже со вторым номером на заднице.

— «Круизёр»?

— Ну хоть в чём-то то ты ни хрена не сечёшь, Пафнутий! — Хехекнув, она состроила свою фирменную ухмылку. — Их ещё чопперами называют, но это не совсем правильно. Каждый чоппер — круизёр. Но не каждый круизёр — чоппер. Низкая посадка, вынесенная передняя вилка, заднее колесо меньше и толще, чем переднее. Резво разгоняется не столько за счёт лошадок, сколько из-за большого крутящего момента...

— Ладно-ладно, не продолжай... Я потерял нить уже на моменте про чоппер. Главное, что ты умеешь на таком кататься.

— Не переживай, дедуль, а то тебе вредно. Не только умею, но и люблю! На таких сидишь как на диване. Не то, что на «спортах» — крючишься как креветка на унитазе!

— Точняк... — Майка неожиданно согласилась с подругой. И, задумчиво почесав нос, спросила: — И, чё, вы на нём надеетесь до центра добраться? Там же завалы... И не только...

— Надеемся. — Я кивнул. — Но не по поверхности.

— По метро?! Там же ночные! — К разговору, наконец, присоединился Лис, который до этого хранил молчание — ещё более глубокое, чем Роб.

— Поэтому мне придётся внести в конструкцию кое-какие изменения. Фары же работают? Проводка в порядке?

— Ну да... Только лампа перегорела. Но мы ночью почти не катаемся. Да и щас всё равно на дорогах никого, кроме нас... Почти.

— Как раз лампа у меня будет своя. Только подскажите мне, эксперты... — Я подтолкнул локтем Киру. — Какое напряжение выдаёт аккумулятор этого байка?

— Около двенадцати вольт, как и обычный автомобильный... При заведённом движке — побольше.

— Хватит... — Я повернулся к Робу, который сидел на корме лодки и продолжал хранить мрачное молчание, внимательно слушая нашу беседу. — Ну а ты что скажешь? Моряки пока в любом случае у вас. Джой, Гром и ещё один гровер — на плантации. Под присмотром бесов и партизан.

Молчаливый бородач довольно долго молчал, насупившись глядя в воду. Но, в итоге, всё-таки расслабленно пожал плечами и кивнул.

Я думал, что на этом он как всегда сказал всё, что хотел. И собирался подытожить результаты наших переговоров. Но Роб меня перебил:

— В другой день мы бы тебя уже на бамбук посадили, Шутник. Но я уже и сам думал над тем, чтобы бизнес-модель сменить. А насчёт жор и того что нас ждёт... Наоборот — как-то совсем не хотелось думать... Так что, чувак, можешь считать, что ты заговорил — и достучался до сердца. Удачи вам в вашем поиске. Не забудь про нас, если всё-таки и правда найдёте эту школу и лекарство...

— Не забуду, Роб. — Оглянувшись на горизонт, я оценил количество времени, оставшееся до захода солнца. — Ты только постарайся сделать так, чтобы я вернулся не на пепелище.

— А вы ещё и в ночь хотите туда поехать,я правильно понял? — Снова удивился Лис.

— Ночью в тоннелях тварей должно быть меньше всего. А на улице к вечеру тоже пустеет. Как раз доедем до Медведок спокойно. Без лишнего внимания.

Вскоре мы были уже на южном берегу водохранилища. Я заканчивал соединять проводку мотоцикла и светодиодной лампы, позаимствованной с корабельной дискотеки. Пёс, который снова покинул своё укрытие, когда убедился, что кроме меня и девчонок на берегу больше никого нет, лакомился каким-то дешёвым ливерным паштетом, найденным в закромах штаб-квартиры крюков.

— И чё... Хочешь сказать, что ночные жоры даже такой фитюльки боятся? — Майка, помогавшая Кире обрядиться в свою защитную экипировку, недоверчиво покосилась на небольшую синюю лампочку. — Это вы ею ночью жор распугали?

— Именно.

— Блин... Надо тоже таких надыбать... А от генератора они будут работать? — Закончив с налокотниками и пластиковой «черепахой», девчонка перешла к креплениям наголенников.

— Будут. Но если у вас есть генератор, который выдаёт все двести двадцать или больше, то для него лучше запаситесь уличными ДРЛ.

— А это чего такое?

— Дуговые ртутные лампы. Они почти на каждом фонаре вдоль дорог до сих пор висят. Или где-нибудь в промзоне в цехах, складах...Такие пузатые, белые и непрозрачные. Снимите вместе с патроном и смонтируйте на какой-нибудь кожух.

— Да ладно! Хочешь сказать, что они тоже ультрафиолет излучают?

— Только если внешний плафон аккуратно разбить. Внутри там колба с парами ртути. Дуговой разряд через неё светит именно в ультрафиолете. И вот под таким светом лучше долго не стоять. Но и жоры тогда должны ещё дальше шарахаться, по идее... Только помните, что она обычно не сразу разгорается, если выключить, а потом опять включить.

— Окей... — От былого презрения во взгляде Майки не осталось и следа. Только неподдельная заинтересованность в сути вопроса. И, кажется, даже проскочила капелька уважения. — Спасибо...

Прежде чем Кира натянула свой шлем, я заметил, что на её лице промелькнула тень гордой улыбки:

— Так, Пафнутий... Я так понимаю, это у тебя впервые... Так что слушай и запоминай. — Застегнув ремешок, она важно уперла руки в пояс. — Если я наклоняюсь в сторону на повороте — наклоняйся вместе со мной. Ни меньше и ни больше. Спинки тут нет, так что при разгоне держись за меня. И вообще помни, что за байк держатся не руками, а ногами. При резком торможении упирайся руками в бак. Вот так.

Девчонка забралась на сиденье и показала, как правильно ставить ладони на бензобак.

— Он тебе идёт. — Я оглядел её вместе с чёрным мотоциклом. Минимум блестящих деталей, без вычурного хрома. Руль, вилка, кишки и глушитель — такие же чёрные как крылья и бак. Только матовые. И серая надпись «Shadow» на боку широкого бензобака.

— Рюк у меня красавчик... — Майка тоже придирчиво осмотрела мотоцикл и всадницу, отступив на шаг. Кажется, даже с лёгкой ревностью. — Вы уж там о нём позаботьтесь.

— Рюк?

— Его так зовут. Как бога в «Тетради Смерти». Похожи они чем-то.

— Тетради смерти?

Майка вопросительно приподняла бровь и покосилась на Киру.

— Он только старые фильмы какие-то смотрел, не обращай внимания. — Пояснила ей девчонка и глухо хехекнула из-под шлема.

— А-а... — Майка широко улыбнулась, зажав между зубами небольшую блестящую штангу, проходившую сквозь язык. — Погоди... А ты, наверное, думаешь, что Киру и правда так зовут, да?

Я начинал чувствовать себя немного нелепо. Словно отец, который пришёл вместе с дочерью на рок-концерт, не желая отпускать её одну на разгульную молодёжную тусовку. И теперь вынужденный стоять в своём твидовом пиджаке с заплатками на локтях в окружении чёрной кожи, заклёпок, цепей и вызывающего макияжа. Хорошо, что на мне маска. А теперь ещё и шлем.

— Да мне и такой вариант нравится. — Я постарался пожать плечами как можно более непринуждённо.

— Ну тогда запрыгивай, раз нравится! — Кира завела байк и щёлкнула кнопкой включения фар. Мягкое свечение окрасило асфальт фиолетовым цветом, выбелив в нём осколки щебня. — Поедем потихоньку, чтоб ты не упал с непривычки. О-о-о-х... Как же я давно не каталась... Просто музыка!!!

Пока я забирался на заднее сиденье, девчонка поиграла газом, заставив байк резко порычать, а пса вздрогнуть и отшатнуться от нас в сторону.

— Не ссы, лохматый! Он не кусается! — Стукнув левой ногой по рычагу коробки передач, она повернулась к подруге. — Пока, Майка!

— Пока, Кира!

Глотнув бензина, мотоцикл плавно нарастил высоту рокота и тронулся с лёгким рывком. Я рефлекторно обнял девчонку за тонкую талию.

— Хе... — Кира покосилась на меня сквозь забрало и, опустившись плечами мне на грудь, переключилась на вторую скорость, продолжив плавно наращивать темп движения. Прижимаясь с каждой секундой всё сильнее.

Участок Осташковского шоссе от Болтино до МКАДа был почти пуст — как и говорили байкеры. Несколько разорённых тачек вдоль обочины — ржавеющие остовы без стёкол и колёс кое-где несли на себе отметины зимней войны — пунктиры пулевых отверстий или раскуроченные осколками дыры. Но интенсивных боевых действий здесь не было. Мытищинские группировки основательно бились здесь с Медведковскими лишь за склады Ашана. Они выгорели полностью. И было не совсем понятно — до того, как были разорены, или то, что не сожрали жоры, в итоге не досталось никому из-за пожара.

А вот нетронутые зимой многочисленные рынки со стройматериалами и садовыми принадлежностями как раз и стали основой процветания крюков уже потом, когда самые буйные головы полегли на своих баррикадах и сгорели в танках.

Один из таких навсегда застыл прямо на высшей точке многоуровневой развязки. Чёрный силуэт понуро опустил свой крупнокалиберный хобот на фоне закатного неба. И когда мы не торопясь проезжали мимо, заметили даже бывшего командира, торчащего из люка и равнодушно смотревшего в вечность из-под надвинутого на пустые глазницы шлемофона.

Судя по разорванной гусенице — танк наехал здесь на мину. И тут же был облит горючей смесью участниками засады. Кира сразу сбавила темп и без того не особо торопливой езды.

— Езжай там, где узко! — Я попытался перекричать рокочущий двигатель. — Где машина бы не проехала!

— Поняла! — Выруливая между двумя сгоревшими грузовиками, девчонка и сама благоразумно избегала слишком удобных участков для проезда. В которых до сих пор могли оставаться неразорвавшиеся мины.

Заглянув в кабину одной из машин, я увидел там довольно большую иссохшую мумию, одетую в тёплый пуховик. Судя по состоянию тела, бородатый водитель грузовика умер здесь ещё зимой. Не от травм, а просто от истощения или жажды. Очутившись в изоляции внутри своей кабины, этот жора оказался всё-таки не таким живучим, как его сородичи, которых болезнь застала на открытом пространстве. Не первый раз замечаю — взаперти заражённые гибнут в течение недели.

Сразу после развязки, внутри транспортного кольца, начинались ряды многоэтажек. Большинство целые, хоть и почти без стёкол. Лишь на паре из них зияли почерневшие дыры от попадания чего-то крупнокалиберного. Наверное, там когда-то сидели юные снайперы или наводчики. Насколько я знал, спальные районы Северного и Южного Медведкова не были участком массовых сражений. Но и тут можно было найти подобное эхо войны.

А вот чего здесь было в избытке — так это тех, кто, избежав зимней мясорубки, в итоге стал жертвой антисанитарии и пренебрежительного отношения к гигиене. Истлевшие тела жертв вполне обычных эпидемий валялись вдоль стен то тут, то там. Зрелище местами напоминало фотографии улиц блокадного Ленинграда. Вот только если там санитарные команды регулярно собирали тех, кто расстался с жизнью прямо на улице, то тут никто никогда не заморачивался чужими похоронами.

В остальном городские улицы, как мы и ожидали, были пусты. Кроме нескольких кучек жор, понуро сидящих на заросших клумбах — ни одной живой души. Этот район не славился наличием каких-то сплочённых банд, переживших зимние и весенние катастрофы. Лишь разрозненные одиночки, почти безобидная клиентура крюков. Которые днём были заняты методичным обыском уцелевших квартир, магазинчиков и офисов — в поисках того, чем побрезговали когда-то солдаты Зимней Войны. А вечером прятались по своим укромным уголкам или крышам, где можно было надёжно запереться от ночных тварей, вылезающих из метро и подвалов после захода солнца.

Даже если шум двигателя и привлёк сейчас чьё-то жадное внимание — вылезать из укрытия за несколько минут до темноты дураков не было.

— Блоховоз-то за нами не увязался в этот раз! — Кира оглянулась на ближайшие кусты, когда мы остановились неподалёку от спуска в метро Медведково, заехав внутрь небольшого магазина на углу перекрёстка через снесённые двери. Зашуршав декоративными насаждениями, сквозь них продрался вовсе не пёс, а очередной жора.

— Может мотоцикла боится. А может темноты. Глуши мотор. — Я слез с сиденья и размял затёкшие с непривычки ноги. — И развернись пока. Готовься стартовать.

Прежде чем выйти обратно на улицу, я осмотрел пол разорённого торгового помещения. Есть несколько свежих цепочек следов... Вот этот, судя по ширине шага, размеру и постановке подошв — жора. След петлял от прилавка к прилавку, нигде не задерживаясь для тщательного обыска. Натыкаясь в темноте на препятствие, заражённый просто разворачивался и шёл в другую сторону, подволакивая вывихнутую стопу.

А вот это наследил кто-то вполне вменяемый. Подолгу топтался именно там, где ещё в теории можно было найти что-то полезное. Вот тут, приподняв пятки, присел на корточки, когда заглядывал под перевёрнутый прилавок. Жоры так точно не делают.

— И смотри по сторонам. Здесь кто-то может прятаться наверху. И внизу.

Перестегнув липучку на перчатке, Кира открыла забрало и огляделась:

— Да вроде тихо...

Но Викуля всё равно с тихим шелестом выскользнула из притороченных вдоль руля ножен.

— Сейчас будет громко. — Я достал из рюкзака маленький магнитофончик и вставил в него всё те же батарейки, которые позаимствовал у крюков. — Надо выманить побольше тварей со станции. И из этого подвала тоже могут полезть. Будь готова.

Выбежав на улицу, я добрался до перекрёстка и запрыгнул на фонарный столб, оттолкнувшись от штанги со светоформ. Дотянувшись до какого-то электрощитка, я поставил магнитофончик на него сверху и щёлкнул кнопкой воспроизведения.

— ...недолгий вечер, а недолгий вечер станет ночью тёмною без снов... — Какой-то гнусавый голос, родом из ранних девяностых, иногда замедлялся, понижая тон своего блеяния — батарейки уже садились и, временами, протягивали плёнку медленнее положенного.

Спрыгнув обратно на землю, я тут же услышал ответные голоса со всех сторон. Хриплые гневные вопли дали мне понять, что старая попсовая песня им не особенно пришлась по вкусу. Хотя вокал заражённых тоже не намного отличался стройностью и красотой тембра.

— И снова седая ночь! И только ей доверяю я! — Когда певец начал свой трагичный припев, где-то совсем рядом разбилось стекло. Оглянувшись, я заметил, как из окна первого этажа здания неподалёку кубарем выкатился тощий жора. И, тут же вскочив на ноги, стремглав поскакал к столбу. Не обращая никакого внимания на моё отступление, тварь с разбега заскочила на столб и начала карабкаться вверх к щитку, издавая непрерывный злобный клёкот.

— Знаешь, седая ночь, ты все мои тайны!

Альпинизм не входил в умения жор. Точно также, как и плавание. Но, постоянно сползая вниз по гладкой поверхности, существо не сдавалось. И продолжало настойчивые попытки добраться до раздражителя.

— Но даже и ты помочь не можешь. И темнота твоя... — К своему сородичу быстро присоединились многие другие. Взбираясь друг другу на плечи, они залезали немного повыше. Один даже смог уцепиться пальцами за электрощиток, но повисший на его штанах другой заражённый сорвал его вниз в общую растущую кучу-малу. Кооперация, на сколько я знал, жорам тоже была незнакома.

— ... мне одному совсем, совсем ни к чему... — Вскоре уже почти весь перекрёсток был заполнен визжащей толпой, чей гвалт перекрыл заедающие звуки песни. Как мы и ожидали — больше всего ночных жор высыпало из дверей ближайшего выхода со станции метро — через дорогу от нас. У столба началась жёсткая давка. И в результате неё кто-то всё-таки смог взобраться достаточно высоко — по растущей горе изломанных тел.

— Газуй! — Забежав внутрь, я заметил около мотоцикла обезглавленное тощее тело, валявшееся в растущей луже тёмной крови. Босая нога всё ещё подрагивала от посмертных конвульсий.

Запрыгнув в седло, Кира сняла коробку с нейтрали толчком ноги и выкрутила газ, оглашая всю окрестность львиным рыком прямоточного выхлопа. Слабый свет нашей фиолетовой фары выхватил из темноты десятки искажённых гримасой ненависти рож, столпившихся на перекрстке.

Сжав сиденье коленями, я вытащил закреплённую под ним биту и приготовился к длинной поездке во тьме.

Глава 14. Фауна и флора

Перекрёсток и спуск на станцию мы преодолели без проблем. Толпа вокруг магнитофона скопилась достаточно далеко от входа.

Проскакав по ступенькам, мы проехали мимо самого широкого турникета. Лишённый питания он никак не отреагировал на бесцеремонное безбилетное вторжение на территорию станции. И, доехав по пустой платформе до края, мы благополучно спустились по короткой лестнице на пути.

Как я и ожидал, этот участок Калужско-Рижской линии совсем не затопило. Где-то под рельсами поблескивала вода, но узкая бетонная платформа вдоль стены была совсем сухая.

Изредка попадавшиеся в тоннеле ночные жоры реагировали на наше появление в их зоне восприятия весьма бурно. Было похоже на то, что раскатистый рокот двигателя, многократноотражённый от бетонных стен тоннеля, вызывает у них адскую головную боль. А мягкий фиолетовый свет лампы, прикрученной вместо фары — жжение по всей поверхности тела. И если первый вид раздражителя заставлял их яростно корчить злобные рожи и бросаться нам вслед или навстречу, то как только они попадали в область достаточно интенсивного облучения, хриплое рычание сменялось испуганным шипением. Оказавшиеся у нас на пути немногочисленные твари хватались за голову, закатывали глаза и падали на дрожащие колени в самой настоящей истерике.

На следующей станции по нашему маршруту — Бабушкинской — тварей было уже больше. Но гораздо меньше, чем обычно сновало возле метро ночью по улицам. Тут тоже большинство жор, очевидно, высыпало наружу — сразу, как только зашло солнце. Не то в поисках пищи, не то в поисках нарушителей ночного спокойствия.

Оглянувшись на платформу, я заметил, что заражённые не сразу приходят в себя от такого двойного удара по остаткам их психики, когда мы проезжали мимо. Прежде чем скрыться из вида во тьме, следующей у нас по пятам, существа продолжали сгибаться и дрожать, словно в отчаянной мольбе о пощаде. На пару минут мне даже стало жалко этих заражённых неудачников. Всё-таки, когда-то они были обычными людьми...

Но это чувство продлилось лишь до того момента, пока мы не поехали мимо первого встретившегося на путях состава, застрявшего тем самым зимним вечером посреди перегона, ведущего от Бабушкинской к Свиблово.

Узкая полоска бетона вдоль стены была достаточно широка для того, чтобы протиснуться между поездом и пучками кабелей, свисавших вдоль тоннельных сводов. Балансируя в узком месте, Кира сбавила скорость. И разглядеть то, что было внутри вагонов, можно было весьма подробно.

То тут, то там пол и сиденья покрывали лужи какой-то мутной субстанции непонятного цвета — в свете фиолетовой фары всё вокруг было точно таким же фиолетовым. Кое-где желеобразное вещество покрывало небольшие сгустки, размером с два кулака. Проезжая мимо третьего вагона, я заметил, что один из них зашевелился. На поверхности одновременно надулись какие-то маленькие чёрные пузырьки. Но их близкое расположение друг к другу, подсказало мне, что это, скорее всего глаза.

Во время проезда мимо четвёртого вагона, я заметил внутри уже несколько подобных комочков с чёрными пузырьками. И сомнения насчёт глаз развеялись — все они явно открылись с одной стороны и следили за нашим перемещением. И в тот момент, когда мы не торопясь подъезжали к следующему вагону, один из этих комков вдруг сжался и, тут же резко раздавшись вширь, прыгнул на широкое окно, мимо которого мы ехали. Разбрызгав вокруг себя слизь, комок расплющился по прозрачной поверхности, демонстрируя себя во всей красе, как на витрине.

Прямо под мелкими глазками обнаружился разинутый круглый рот с четырьмя жёлтыми резцами — два сверху и два снизу. А по сторонам от студенистого туловища — четыре лапы и червеобразный хвост. Похоже, это всё-таки что-то позвоночное, а не моллюск или слизень. Просто всё извалявшееся в этой густой жиже.

Раскинув конечности в стороны, существо медленно сползало по стеклу вниз. Кажется, оно не ожидало, что наткнётся на невидимое препятствие. И данное обстоятельство его несколько шокировало.

— Ёшкин кот! — То, как вскрикнула Кира, я услышал даже сквозь рокотание мотоцикла и защитные слои шлема. Но такую реакцию вызвал вовсе не бросок твари на стекло — на ней девчонка даже не оглянулась. Всё её внимание сконцентрировалось на том, что ждало нас впереди. Нажав на рычаг ручного тормоза, она подалась вперёд по инерции. А я, выглянув у неё из-за плеча, упёрся кулаком в бензобак, продолжая сжимать в нём рукоять биты.

В нескольких метрах перед нами слабый свет выхватил из тьмы прислонившуюся к стене человеческую фигуру. Жору. В отличие от остальных своих собратьев, он вовсе не пытался броситься на источник шума. Он вообще не испытывал к факту нашего появления никакого интереса и поначалу я подумал, что он мёртв. Но нет. Кажется, пошевелился. Просто всё его внимание было поглощено копошащимися у него на ногах и животе тварями. Те самые зубастые и глазастые бесформенные сгустки, покрытые желеобразной слизью, будто бы вгрызались жоре в живот. Но присмотревшись, я понял, что они всего лишь что-то с него едят.

Содрогнувшись, жора немедленно продемонстрировал нам — что именно. Раскрыв рот, он наблевал себе на грудь и живот какой-то кашей с комками. На которую немедленно набросились ползающие по нему существа.

— Чё за на... Ай! — Через разбитое окно из поезда выпрыгнула похожая тварь, шлёпнувшись девчонке прямо на забрало шлема. Взвизгнув, Кира схватила комок слизи и отшвырнула его обратно на стенку поезда. Прилипнув к металлу, тварь начала извиваться, перебирая короткими лапками. Но я тут же придавил её битой. Из-под глазок и из-под хвоста вылетели тёмные струйки. И раздавленное существо, отлепившись от стенки, упало вниз на пути, оставив на поверхности лишь несколько грязных пятен.

— Газуй через него! — К разбитому окну изнутри поезда уже спешно подбирались другие комки, торопливо извиваясь по сиденьям со всех сторон.

Кира крутанула рукоять газа и брезгливо задрала правую ногу на бак, когда мы перескакивали через тело жоры, раздавив по пути ещё парочку мелких тварей. И её удалось его не задеть. А вот я стесняться не стал. И, тоже подняв ногу, въехал заражённому подошвой ботинка прямо в челюсть, свернув её на бок .

Обернувшись, я заметил, как с груди заражённого неудачника одно из существ прыгнуло нам вслед, прилепившись к заднему крылу. Махнув битой, я снял его с мотоцикла и прижал к стене, размазав по ней тварь в длинную тёмную кляксу.

Но через пару метров Кира снова затормозила — в тусклом фиолетовом свете ещё один жора стоял на ногах. Медленно ковыляя в нашу сторону, он занимал всё пространство между стеной и вагонами.

— Пригнись и езжай дальше! — Я привстал на подножках, и подавшись вперёд над прильнувшей к рулю девчонкой, ткнул палкой в грудь заражённого, повалив того на спину. Немного побуксовав, ревущий Рюк преодолел и это лежачее препятствие. И лишь напоследок сорвал колесом кусок кожи с шеи несчастного неудачника.

Остаток длины состава Кира преодолела двигаясь гораздо быстрее, чем до этого. Адреналин обострил все чувства, в том числе и работу вестибулярного аппарата — удерживать баланс в узком месте ей явно было легче. Хотя она и чиркнула пару раз рукояткой о кабели, мы вскоре снова выбрались в свободный тоннель.

До того момента, пока мы не добрались до Свиблово, на путях встретилось ещё несколько жор. И лишь один отреагировал на звук и свет как раньше — агонией. Остальные только равнодушно провожали нас расфокусированным взглядом. И ещё один вообще не обратил никакого внимания на мотоцикл, продолжая шагать по тоннелю в сторону поезда.

А вот уже на платформе этой станции было довольно людно. Но и здесь почти никто не забился в корчах при нашем появлении. Фиолетовый фонарик выхватывал из тьмы равнодушные морды сидящих на полу жор — небольшими кучками, они равномерно распределились по всей длине платформы, как прилежные пассажиры.

Пара существ снова оказалась у нас на пути, и я точно так же отпихнул их в сторону ударами биты. И Рюк резво перескочил через них с небольшой тряской.

— Осторожно, двери закрываются! — Дубинка треснула жоре прямо по носу, и он свалился спиной на рельсы, освобождая проезд. — Следующая остановка — Ботанический сад!

Внутри короткого перегона — чуть больше километра — составов не было. Болезнь, похоже, настигла машиниста во время остановки. Подъезжая к станции, мы снова разглядели впереди глазастую электричку. Справа она прижималась вплотную к платформе. И, так как лестницы наверх тут не было, нам пришлось снова остановиться, чтобы перетащить мотоцикл через рельсы на левый край тоннеля. И, помня о том, что уже увидели внутри другого состава, мы постарались сделать это заблаговременно, не приближаясь к головному вагону.

Помогая Кире протолкнуть байк через первую рельсу, я придерживал его за заднее крыло и постоянно оглядывался на поезд и платформу, старясь заметить опасность прежде, чем она заметит нас. Так далеко в городе я ещё не был. И даже не заглядывал в бинокль откуда-нибудь с высоты. О том, что сейчас творилось здесь на поверхности — всего в семи метрах над нами, можно было только догадываться.

— Чем это пахнет... — Первой странный запах почувствовала Кира.

В тоннеле до этого пахло именно так, как я и ожидал — сырость, затхлость и традиционный «метрошный» запах из-за пропитки шпал. Рядом с поездом, в котором жили странные мелкие существа — слегка пованивало чем-то, похожим на масляные краски. Здесь же пахло совсем иначе.

Душноватый запах креозота, конечно, никуда не делся. Но вместе с ним я скоро тоже почувствовал совсем неожиданный аромат. Именно аромат, а не какую-нибудь гнилую вонь — более привычный спутник заражённых.

Сладковатый запах напоминал какие-то цветы или кондитерские изделия. Если бы не нотка искусственности, как у дешёвого мыла, его можно было бы даже назвать приятным.

— Мёдом, что ли... Блин... Чё-то тут зацепилось... — Девчонка упёрлась в руль, закряхтев от натуги. Но мотоцикл почти не двигался с места. Словно упёрся в какую-то пружинистую стенку. Хотя в свете фиолетового фонаря впереди не было видно никаких помех, кроме второй рельсы, до которой переднее колесо ещё не доехало. — Можешь посветить? Здесь внизу какая-то хрень на шпалах...

Щёлкнув фонариком, я выхватил из темноты круг света у нас под ногами и сразу заметил причину задержки. Педаль заднего тормоза зацепилась за какой-то серый провод толщиной с палец, выгибающийся здесь из-под тёмных брусков.

— Ага, вижу... — Кира попыталась столкнуть провод с педали носком ботинка. Но, соскочив с тормоза, «провод» тут же оплёл её стопу тремя широкими витками. — Э! Отстань!

Рефлекторно отскочив назад, она чуть не уронила мотоцикл — я еле удержал его за дуги для багажных сумок, выронив биту. Но ловушка и не думала отпускать пленницу — провод продолжал обвивать ногу девчонки, закручиваясь уже вокруг наголенников.

Оступившись, Кира шлёпнулась на пол, но тут же попыталась подняться и дотянуться до рукоятки своего меча:

— Ах ты ж! — Второй «провод» скользнул из-под другой шпалы и схватил её за руку, не позволив снова принять вертикальное положение. Витки быстро поползли вверх по перчатке,

Упираясь в мотоцикл ногами, я дотянулся до её оружия сам и извлёк тонкий клинок на свет:

— В сторону!

Прильнув к двигателю, девчонка позволила мне без помех рубануть по тому, что держало её ногу. Клинок легко рассёк серую поверхность. И под ней обнаружилась вовсе не металлическая основа, а зеленоватая тягучая жидкость — выступившая на срезе густой каплей.

Ещё взмах — и рука тоже оказалась на свободе.

— Фу, блин! — Кира немедленно вскочила на ноги, брезгливо стряхивая с запястья скукожившийся «провод». — Чё тут вообще за хрень творится!

Прыгая на одной ноге она, не успела избавиться от сморщившихся витков у себя на голени, как из-под шпал показались новые серые ростки.

— Руби! — Я вручил Викулю хозяйке и тут же упёрся в руль сам, перевалив не такой уж и лёгкий байк через вторую рельсу.

Отскочив назад, Кира махнула мечом и отсекла ещё один росток. Сладковатый запах заметно усилился. А в слабом свете, исходившем от нашей фиолетовой фары, стало заметно какое-то движение на платформе.

— Жоры!

— Вижу, заводи! — Затолкав мотоцикл на боковую дорожку, я пропустил её на сиденье и попытался найти биту между шпал. Фонарик высветил её ровно там, где я и ожидал. Вот только дубинка была уже почти полностью оплетена очередным серым ростком, выбравшимся из-под шпал.

Рюк снова завёлся, огласив бетонно-мраморные своды раскатистым рыком. А с края платформы рядом с кабиной машиниста вниз на пути уже прыгали первые жители этой станции.

— Х-И-И-И-Я-А-А-А-А-Х-Х-Р-Р!!! — Хриплый боевой клич вскоре сменился испуганным шипением, как только тощая тень заскочила с разбега в круг фиолетового света. Рядом с ней тут же начало агонизировать второе существо. Поскользнувшись, она с разбега подлетело к нам вплотную. И, прежде чем запрыгнуть в сиденье, я угостил его крепким пинком по морде.

— Ходу, ходу, ходу!!!

Но Кире не требовались лишние приказы. Коротко взвизгнув старой покрышкой под весом двух седоков, Рюк бодро рванул вперёд, повинуясь лёгкому движению кисти девчонки. Справа замелькали окна поезда, за которыми я смог разглядеть не только то, что было у него внутри, но и то, что находилось за ним на платформе.

Среди колонн, покрытых белым мрамором, висела густая паутина серых лиан. Оплетая опоры станции, эти ростки забрались внутрь поезда сквозь разбитые окна и открытые двери, повиснув на поручнях и сиденьях.

То тут, то там по этим серым живым мосткам проползали те самые бесформенные комки плоти, крепко сжимая лианы своими лапками. Парочка тварей немедленно сиганула сквозь окно в нашу сторону. Но в этот раз мотоцикл двигался достаточно быстро — и они лишь беспомощно шлёпнулись в мраморную стену тоннеля, в паре метров за моей спиной.

Обернувшись, я посветил фонариком назад и заметил, что там сквозь заросли протискиваются человеческие силуэты. Привлечённые рёвом мотора жоры вели себя по-разному. Кто-то слепо шагал к поезду, натягивая лианы и запутываясь в них. А кто-то буквально рвал и метал — продираясь сквозь заросли, существа разбрасывали вокруг себя скукоживающиеся обрывки лиан. Заскочив в поезд, жоры немедленно выпрыгивали с другой стороны состава на бетонную боковую дорожку. И, продолжая погоню, размахивали во все стороны налипшими серыми фрагментами.

Когда мы проезжали примерно середину состава, мне показалось, что фонарик выхватил между колоннами и лианами какой-то другой силуэт — гораздо крупнее, чем те, что безнадёжно отставали от нас позади. Хотя, может это просто был заросший этой гадостью информационный пилон со схемой подземки. Такой обычно располагался как раз в центре платформы. А то, что он, как мне показалось, двигался — просто игра теней.

Лёгкий сладковатый аромат уже перерос в тошнотворно-приторный запах, забирающийся и под шлем и под маску.

— Смотри, чё там! — Отпустив рукоятку газа, Кира указала вперёд, привлекая моё внимание движением плеча.

Пространство между хвостом поезда и стеной тоннеля было густо затянутой переплетением толстых серых нитей. С одной стороны они держались всё за те же поручни и оконные рамы, а с другой — залезали по пучки кабелей, уходивших под мрамор там, где отделка станции снова переходила в бетонные стены перегона.

— Рубить надо, так не прорвёмся! — Затормозив перед сплетением, девчонка затравленно оглянулась на нашу погоню. Свет от фары немного заходил и назад. Но расстояние от лампочки до заднего колеса мотоцикла было явно больше того, на котором у жор начинались приступы светобоязни.

— Приступай, я прикрою.

И, пока Викуля немедленно принялась проделывать в зарослях достаточно широкий проход, я развернулся и вытянул из рукава свой запасной козырь.

Глава 15. Хищные вещи века

Удивительно, как вполне безобидные вещи могут стать источником смертельной опасности.

Согласно данным от правоохранительных органов, в то время, когда они ещё существовали, четыре из пяти убийств совершались кухонным ножом. Да, наверное, и сейчас эта статистика не сильно отличается от мирного прошлого.

Падающие кокосы могут похвастаться куда более обширным списком жертв, чем акулы.

В то недолгое столетие, когда медицина наконец-то понизила детскую смертность с восьмидесяти до десяти процентов, главной причиной преждевременной гибели несчастных малышей стали мелкие детали их собственных игрушек. Хотя в данный момент эта, как казалось, навсегда устаревшая норма смертности снова прочно заняла свои позиции.

Вот и сейчас я вовсе не распылил наступающих заражённых тварей из суперскорострельного пулемёта. И не сжёг их напалмом. И даже не покрошил своим отнюдь не кухонным ножом, закружившись между тощими неудачниками в вихре смертоносного танца. Это было бы слишком утомительно и рискованно. И я не супергерой.

С задачей справились обыкновенные металлические шарики из подшипников, конфискованные у байкеров вместе с рогатками.

Швырнув блестящую горсть под ноги бегущих на нас существ, я мгновенно создал на узкой платформе завал из тел, одетых в грязные куртки и пальто.

Обежав поезд или попрыгав на проход сверху, агрессивная часть населения этой станции передвигалась исключительно бегом. И, наступив на покатившуюся перед ними россыпь, часть преследователей с разбега въехала мордами в пол. А другие — взлетели пятками вверх. Надеюсь, свернув при падении тонкие шеи.

Самым резвым оказался довольно крепкий на вид жора, одетый в полицейскую форму. Растолкав остальных, он грохнулся мне прямо под ноги. К сожалению, бывший сотрудник уже где-то потерял пояс с комплектом вооружения. Но всё ещё носил поверх чёрного бушлата лёгкий бронежилет. Поэтому я не стал сбрасывать его на пути, а хлопнул головой о мраморную стенку. Это было очень легко сделать, как только он снова резко поднял вверх оскалившееся лицо, капая на бетон кровью из свёрнутого набок носа. Захрипев, тварь попыталась схватить меня за ногу, но тут же отрубилась, оставив на гладкой декоративной поверхности багровую кляксу. Хоть они и не испытывали боли от травм, но на сотрясение мозг жоры реагировал точно также, как и у здоровых людей. И крепкий удар о камень отправлял их в отключку достаточно надолго.

Копошащиеся прямо за ним существа тоже попытались быстро подняться. Но точно также быстро поскальзывались обратно, катаясь на шариках руками и ногами. Осмотрительность, аккуратность и осторожность никогда не была среди достоинств заражённых. Торопливо перебирая конечностями, они снова приземлялись лицом на шершавый бетон. А бегущие следом за ними существа спотыкались о массу тел и валились сверху, надёжно препятствуя восстановлению порядка в своих рядах.

Пнув ещё пару буйных голов, я отправил их вниз на рельсы. И, пока остальные истошно визжали в неловких попытках вылезти из-под завала тел, принялся расстегивать липучку на жилете полицейского.

Копошащиеся жоры постепенно подползали всё ближе. Следом за ними, в слабом свете, отражённом от блестящего мрамора, я заметил целый выводок желеобразных комков. Странные твари выбрались из вагонов наружу и подбирались к куче-мале, оставляя за собой блестящий след, словно улитки.

А за составом, во тьме станции мне снова померещилось, что заросший информационный пилон шевелится. Когда мы находились в движении — это ещё можно было списать на игру теней. Но теперь я точно видел, как массивная тень медленно приближается к поезду.

Стаскивая жилет с тела жоры, я оглянулся и заметил, что Кира уже почти смогла проделать в зарослях достаточно широкую дыру. Порубленные серые лианы начинали скукоживаться и сворачиваться в спирали точно так же, как и те, что хватали её за ногу. Но сверху и справа по ним медленно тянулись новые ветви, словно стараясь как можно скорее заделать брешь. Медленно — для змей или червей, на которых они были похожи. Но феноменально быстро для растений. На срезах не было заметно обрывков сосудов или кишечника — это точно были не животные или какие-то симбионты. Наружу из обрывков выступал только мутный густой сок. Который, похоже, и издавал этот тошнотворно приторный запах.

Острый меч, который поначалу довольно хорошо справлялся с задачей, теперь всё чаще не прорезал очередное сплетение, а лишь сминал его вниз или в сторону. Густой сок, облепивший лезвие, похоже, начинал быстро на нём застывать, превращая клинок в безобидную липкую палку.

Повернувшись обратно, я, наконец, сдёрнул жилет полностью. И заметил, как один из вагонов в составе немного наклонился. Заросшая лианами тёмная масса уже навалилась на него со стороны пассажирской платформы. И, кажется, начала карабкаться на крышу.

— Хватит! По коням!!!

Девчонка обернулась на мой крик и, потратив секунду на оценку ситуации, кивнула. Запрыгнув в сиденье, она сунула меч в те ремни, в которых раньше находилась бита. Обратно в ножны облепленное мутной дрянью оружие было уже не вставить.

— Чёрт... Опять лезут... — Убирая подножку и стартуя двигатель, Кира оглядела заросли, которые быстро уменьшали проделанную дыру. — Щас зацепятся...

— Не зацепятся. Пригнись. — Расправив бронежилет, я накрыл им её и себя. И когда мотоцикл протиснулся в быстро сужающуюся брешь, броник выскочил у меня из рук, оставшись висеть на вцепившихся в него лианах. Оглянувшись, я успел заметить, как сквозь новую стену, образовавшуюся из зарослей и жилета, просунулись тощие руки. И через миг эта мерзкая картина скрылась во тьме.

Мы снова были одни в темноте пустого тоннеля. Если не считать парочки жор, которые всё-таки встретились нам на путях этого перегона. Равнодушно проводив ревущего Рюка рассеянными взглядами, они продолжали неспешно брести обратно в сторону Ботанического сада.

— Ну и гадость! — Перекрикивая рокот двигателя возмутилась Кира, окончательно придя в себя после столкновения с ботаническим феноменом. — Посмотри, что там с Викулей?

Придерживаясь за девчонку, я достал меч из креплений. Густой сок, облепивший почти всё лезвие, застыл на нём как смола. Покосившись, Кира продолжила возмущаться:

— Теперь фиг очистишь! Ещё и заржавеет... Чё это за дрянь вообще?!

— Да просто какой-то густой сироп, судя по всему. Обычной воды будет достаточно, очистим. Если бы это было что-то едкое, на жорах было бы заметно. Да и с одеждой у нас ничего не происходит. — Я указал на застывшие капли смолы, прилипшие к рукавам и перчаткам.

— После всей этой хрени, я начинаю верить байке про дерьмодемона... Там в центре, наверное, и не такое можно встретить... — Девчонка немного сбавила темп движения и перекрикивать двигатель стало легче. Хотя москвичи вообще давно привыкли орать друг на друга в метро, не обращая внимания на завывающие электромоторы. Более-менее тихие поезда стали достаточно распространены совсем недавно.

— Как такое вообще возможно?! — Продолжала вопить Кира, подняв забрало шлема. — Ты ж у нас ботан, Шутник. Объясни мне!

— Ну а как вообще возможны жоры? — Я оглянулся на очередного бродягу, шлёпающего по рельсам мимо нас в обратную сторону. — Похоже, у них тут целая экосистема образовалась. Как в муравейнике.

— Жоровейнике... — Девчонка притормозила перед следующей станцией. Но путь мимо платформы ВДНХ был вполне свободен. Лишь парочка ночных жор начала биться в корчах, попав под свет фиолетовой лампы. Остальные твари, похоже, сейчас рыскали по поверхности. — А эти мелкие? Жорские личинки что ли какие-то? У муравьёв же тоже бывают личинки, да?

— Бывают. Но больше похоже на то, что эти твари когда-то были обычными крысами.

— Крысами?! Да это же какие-то слизняки! — Кира удивлённо покосилась на меня через плечо.

— У них есть лапки и хвост. И зубы похожи на крысиные. Смотри на дорогу.

— Это, конечно надо было постараться, чтобы сделать крыс ещё более мерзкими... — Проезжая мимо платформы, мотоциклистка прибавила газ. Так как на мраморных плитах тоже стали заметны ползающие по полу странные твари. Которые немедленно зашевелились в нашу сторону.

— Природа не старается. — Я ответил, когда мы проехали станцию и снова притормозили. — Она слепа и глуха. Просто наощупь ищет варианты организации материи, наиболее приспособленные к своей среде обитания. Уж как получается — далеко не всегда идеально. Но обычно не так быстро.

— В смысле?

— Для подобных мутаций многоклеточным организмам нужны тысячелетия. Через сито естественного отбора должны пройти сотни и тысячи поколений.

— А вот в кино, например, бывает так, что прям сразу мутант получается. Из-за радиации, там... Или каких-то токсичных отходов. Так в жизни не бывает?

— Бывает. Но это случайные мутации, которые чаще всего нежизнеспособны. Поэтому радиация, прежде всего, убивает. А вовсе не превращает тебя в Халка или Человека-Паука.

— А ещё в новостях постоянно говорили, про то, что вирус всё время мутирует! — Кира продолжала вопить через плечо. — Раз месяц, не реже. То и дело какой-то новый штамм или типа того...

— У вирусов и бактерий те самые тысячи поколений успевают смениться гораздо быстрее, чем у людей. Или даже крыс.

— Ну вот, наверное, они это всё и устраивают, вместо радиации. Ты же сам говорил — симбиоз, там, все дела...

— Обычно микроорганизмы меняются под носителей, а не меняют носителей под себя. Мы же для них — такая же среда обитания, как для нас — планета. И нам нелегко сделать её комфортнее. Мы, конечно, старались. Но чаще получалось скорее наоборот — качественно и надолго засрать тот или иной участок суши или океана. В итоге даже нам легче надеть тапочки, чем устлать весь мир коврами. Не смотря на весь прогресс.

— Но ведь заболевший человек всегда меняется. — Кира пожала плечами. — Опухает, кашляет, температурит, не спит, не ест...

— Это всего лишь защитные рефлексы, а не постоянные изменения. Они уже у нас есть, просто срабатывают только во время болезни. Или когда мозг по какой-то причине думает, что организм болен.

Перегон между ВДНХ и Алексеевской тоже был пуст. Должно быть, интервал движения поездов в новогоднюю ночь был довольно большой. Не пару минут, как в час пик.

— В смысле, мозг думает, что болен? Это как? — Похоже, девчонка окончательно успокоилась после столкновения с жоровейником. И заскучав, снова начала проявлять любопытство.

— Когда тебя тошнит от укачивания, ты же на самом деле не отравилась. И не болеешь. — Я с удовольствием продолжил поддерживать разговор. От этой беседы здесь становилось менее жутко.

— А почему же тогда тошнит?

— Потому что сигналы от тела расходятся с сигналами, поступающими от глаз. Глаза видят быстрое движение, а тело спокойно сидит в кресле. Или наоборот — качка шатает тебя из стороны в сторону, а перед глазами всё статично. Мозг рефлекторно думает, что это следствие отравления какими-то нейротоксинами. И предпринимает все усилия, чтобы избавиться от яда. Ведь та его часть, которая сформировалась ещё в те времена, когда мы бегали по деревьям, до сих пор не в курсе, что уже давно изобрели автомобили, карусели и корабли. Но иногда и разумная часть тоже вызывает болезненные симптомы, хотя человек на самом деле здоров. Слышала про эффект ноцебо?

— Э-э-э... Это как плацебо? Когда ешь пустышки, но веришь в то, что это лекарство. И тебе становится лучше, потому что весь успокаиваешься. Перестаёшь нервничать, нормально спишь и ешь.

— Именно. Только наоборот. Когда веришь в то, что болен. Или в то, что тебе вредит что-то вполне безобидное. Типа электромагнитных полей от бытовой техники. Если такой человек не знает, что рядом с ним находится включённый прибор, то он ничего не чувствует. Но стоит ему об этом рассказать — и у него сразу может начаться приступ боли или повысится температура.

— Да просто врут же!

— Нет. Именно испытывают настоящий приступ. Как раз потому, что мозг, следом за хозяином, искренне верит в то, что организм болен или терпит вредоносное воздействие.

На некоторое время мы замолчали, то и дело провожая взглядом очередного истерящего или, наоборот, абсолютно равнодушного жору. Наблюдая, как тощая тварь кувыркается по шпалам в агонии, скрываясь от нас во тьме тоннеля, я сам решил поделиться возникшими мыслями:

— Хотя знаешь... В главном ты, всё-таки, права. У заражённого инфекцией или паразитами организма бывают и долговременные изменения. Постоянные патологии, которые остаются надолго или навсегда.

— Типа как у ковидных вкус и запах пропадал? Или менялся. Вот как раз хотела про это спросить...

— Верно. Или ещё при бешенстве, к примеру, необратимо меняется структура белковых молекул, из которых строятся наши клетки, меняется обмен веществ. И, кстати, довольно быстро.

— Ну вот. — Шлем перед моим лицом согласно кивнул. — Значит и с жорами происходит что-то похожее. Только вот эти лианы... И крысы... Вроде бы ковид только у людей был?

— Есть версия о том, что изначально он попал к людям от летучих мышей. И вроде бы у кошек и собак домашних его тоже находили. Но это уже не точно... В любом случае, чего-то невозможного в этом плане нет. Инфекция запросто может поменять предпочтительного носителя.

— Даже между человеком и растениями? Или это были всё-таки не растения? — Кира опять покосилась на свой меч.

— Смотри на дорогу. Бывают организмы, одинаково опасные и для человека и для растений. Хотя тут речь, похоже, не об опасности.

— Но они же шевелились. — Девчонка брезгливо поводила плечами, словно к ним до сих пор прилипали обрывки лиан.

— Растения тоже шевелятся. Раскрывают и закрывают цветки. Подставляют листья солнцу или наоборот — прячут их от опасности.

— А вообще да... Я же такую сама видела. Ромка меня как-то раз водил в «Аптекарский огород». Когда ещё не понял, что мне нафиг мне эти цветочки не нужны. Там была какая-то... Стеснительная акация, что ли... Её если коснуться, то она сразу лист заворачивает.

— Мимоза стыдливая.

— А точно! А как она так быстро шевелится? У них же нет мышц?

— Нет. Просто гидравлика работает. Они перераспределяют воду внутри полостей и клеток. В зависимости от внешних раздражителей. Грубо говоря, могут почуять свет, тепло, какие-то специфические вещества... Или жертву. Есть же и хищные растения.

— Ага... Там тоже чё-то такое было. Вот они красивые, да. Я хотела им муху подкинуть, покормить. — Отпустив ручку со сцеплением, Кира попыталась счистить смолу с перчатки. — Думаешь, эти тоже хищные? Не похожи...

— Всё может быть. Растения, которые питаются за счёт других, не обязательно прячут жертву в ловушку, как мухоловки. Могут и просто оплести и запустить в тело хозяина гаустории. Как вьюнки, какие-нибудь.

— Гаус... Что?

— Гаустории. Что-то вроде присосок. Вот как раз такие паразиты улавливают запах. И ползут в сторону жертвы. Хотя, обычно гораздо медленнее.

— Бр-р-р... — Плечи передо мной снова брезгливо подёргались. — Хорошо,что за МКАДом такой гадости ещё нет...

— Кто знает, на что способна эта жорская болезнь, если она устроила такое у нас в метро. Слышала же рассказы про Рязань.

— Да ну там вообще какие-то сказки... Хотя...

— Вот-вот. Нам тоже вряд ли легко поверят.

Впереди приближалась платформа Рижской. Эта станция была закрыта на ремонт ещё в прошлом году. И, возможно, поэтому она встретила нас пыльным пространством, заставленным кучками различных стройматериалов и стремянками. Ни жор, ни мелких тварей здесь не было.

— Может, дальше их вообще нет? — Поглядывая на безжизненную платформу, Кира снова плавно прибавила скорость. - Чё там дальше? Пересадка на кольцо, вроде? Проспект Мира?

- Так точно. Будем надеяться, что до Тургеневской доедем спокойно.

Но, к сожалению, это предположение оказалось ошибкой.

Глава 16. ...и животноводство!

Когда мотоцикл проехал всю длину закрытой станции, я убедился в том, что она пуста и попросил Киру притормозить.

— Давай поищем что-нибудь вместо биты и меча. А то совсем с голыми руками едем.

Поставив Рюка на подножку, девчонка охотно забежала на платформу следом за мной.

— Её вроде обещали как раз к лету доделать. — Оглядывая строительный мусор, Кира светила под сложенные носилки и перевёрнутые тачки.

— Тихо. Вдруг с эскалатора кто-нибудь пойдёт.

Но станция всё-таки была абсолютно безжизненна. Возможно потому, что сверху она была надёжно запечатана на все длинные выходные. Которые затянулись аж до лета. В любом случае, в канун нового года тут явно не было ни одного строителя или отделочника. Тихо было так, что я слышал даже негромкое сопение Киры внутри шлема сквозь открытое забрало.

— Да нет тут никого... — Посветив под перевёрнутый верстак, девчонка активно замахала мне рукой. — Смотри-смотри! Чё это? Пистолет?

— И да и нет. — Дотянувшись до открытого пластикового кейса, я достал из-под верстака ещё и несколько дюбелей, валявшихся рядом с ним россыпью. — Монтажный. И даже патроны есть.

— Па-атроны!?

— Тоже монтажные. Без пуль. — Я вытащил из кейса и продемонстрировал ей длинную пластиковую кассету с десятью маленькими красноносыми патрончиками. — Вместо пуль дюбели.

— Класс! Гвоздомёт! Умеешь таким пользоваться? Давай проверим! — Девчонка заозиралась, подскочила к ближайшим носилкам и поставила их вертикально к пыльной колонне. — Попробуй выстрелить!

— Будет слишком громко. Давай лучше перед отходом испытаем. А то сюда даже с Медведок жоры сбегутся. И ты не обольщайся особо. Гвозди — не пули. И нарезов тут в стволе нет. Он, конечно, помощнее, чем пружинные аналоги на батарейках, но точности и убойности от него не жди. Отнеси мишень к мотоциклу, а я пока сделаю нам дубинки.

Вытащив гвозди из перемазанной в цементе совковой лопаты, я перепилил длинный черенок пополам и вернулся к мотоциклу:

— Вот. Лучше, чем ничего.

— Ага... — Кира примерилась к палке, помахав из стороны в сторону, и закрепила её рядом с облепленным грязью мечом. — Ну чё, давай жахнем что ли! И сразу дальше поедем.

— Закрой забрало, а то ещё в глаза отлетит. — Зарядив кассету и вставив дюбель в ствол, я потянул его на себя, чтобы снять пистолет с предохранителя. И, уперев приклад в плечо, выстрелил.

Даже сквозь шлем грохот был просто оглушительный. Эхо долго катилось по бетонным сводам в обе стороны. А дюбель вошёл в носилки по самую шляпку, смяв оцинкованную поверхность внутрь.

— Е-е-е-е-е!!! — Девчонка победно вскинула руки вверх. — Вот теперь попробуйте на нас напрыгнуть, твари протухшие! Весь мозг просверлим!

— Всё, едем. — Заткнув пистолет за пояс, я забрался обратно в сиденье следом за ней.

В следующем перегоне нам навстречу пробежала целая толпа. Шарахаясь от фиолетового света, жоры, казалось, никак не могли решить — бежать дальше туда, где только что прогрохотал выстрел, или погнаться за рокочущим мотоциклом. Но в итоге за нами так никто и не увязался. Наверное, из-за лампы.

Рядом с платформой Проспект Мира тоже стоял поезд. Притормозив за десяток метров от него, мы решили сначала осмотреться издалека, чтобы снова не влипнуть в узком месте в очередные заросли. И, заглушив двигатель, прислушались к звукам и запахам.

Было похоже на то, что и станция и поезд пустовали. Ни хриплого дыхания, ни шаркающих шагов, ни шороха какой-нибудь ползающей мерзости. Наверное, все те, кто сейчас не рыскал по поверхности, убежали на Рижскую — посмотреть, что же там так громко бумкнуло.

Приподнявшись на уступке у входа в какое-то подсобное помещение внутри тоннеля, я посветил фонариком внутрь первого вагона. За расколотым стеклом кабины машиниста было пусто. А вот салон был полон странных пассажиров.

— А это что? Тоже бывшие крысы, по-твоему? — Кира приподнялась на цыпочках и выглянула у меня из-за плеча.

На сиденьях и полу лежали странного вида комки материи. Больше всего эти пузыри напоминали какое-то полупрозрачное желе неправильной формы. Все разного размера — от метра в поперечнике до пары ладоней. Внутри них, кроме пузырьков воздуха, медленно плавали какие-то тёмные шарики и вытянутые серые трубки. А самый большой комок обволакивал чьи-то кости, одетые в некогда роскошную шубу. В окружении пузырьков и палочек почти прямо на нас смотрел голый череп с длинными тёмными волосами. И парой золотых коронок.

— Больше похоже на какие-то гигантские одноклеточные. Слизевики. Миксомицеты.

— Только давай не надо как в кино на вкус их пробовать и нюхать. А то там вечно всякие космонавты, как только увидят какую-то гадость на другой планете — так сразу с ней чуть ли не в дёсны жахаются!

Помолчав немного, она всё-таки нетерпеливо добавила:

— Ну не томи, не томи! Я же вижу, что опять хочешь поумничать. Чё это за миксоцветы такие?

— Миксомицеты. Одни из самых крупных одноклеточных. Хотя обычно они гораздо меньше. Что-то среднее между грибом и животным. Чаще всего можно увидеть в лесу на мёртвых деревьях. Но этим вот, похоже, ещё и животный белок по вкусу. — Я показал черенком на облепленный труп. — Обрати внимание на ноги этой модницы. Там где шар не залез на тело — ещё осталась плоть. Вон, под брюками, на щиколотках.

— А они умеют прыгать? Или плеваться какой-нибудь гадостью?

— Обычно нет. Передвигаются они очень медленно. Туда, откуда пахнет пищей. Отращивают себе ложноножку, тянутся ею к еде и потом обволакивают добычу со всех сторон, образуя вокруг неё пищеварительную вакуоль. И ничем не плюются. Только споры могут распылить. Но у этих вроде бы ещё не видно спорофоров.

— Споры — это как у грибов? Такая пыль чёрная, да? — После моего кивка, девчонка снова закрыла забрало шлема. — Может они тоже как те лианы — быстрее обычного могут всё это делать?

— Сейчас проверим. — Я порылся в кармане в поисках оставшихся шариков. И, забросив один из них внутрь через выдавленное окно вагона, стал наблюдать за реакцией.

Внутренности, плавающие внутри пузырей, немного ускорили темп перемещения, когда шарик проскакал мимо них по полу и закатился под сиденье. Но больше никакой реакции не было. Примерно также они реагировали на луч фонарика, когда тот падал сквозь окно — то на один кусок плоти, то на другой.

Следующий шарик попал в один из пузырей. Но лишь отпружинил от него, как от резины. И пузырь снова среагировал лишь более активным перемещением своих органелл.

— Ну шарик-то едой не пахнет, конечно. — Кира порылась в карманах рюкзачка и достала плотно завёрнутую в целофан жвачку. — Ща...

Торопливо разжевывая одну подушечку, она упаковала свой «Орбит» обратно. И, приподняв шлем, с шумом выплюнула ароматный шарик в окно.

На такую приманку существа среагировали гораздо бодрее. Сразу несколько пузырей, между которыми приземлилась жвачка, потянули к ней узкие отростки. Не очень быстро. Но гораздо быстрее, чем это делают их обычные сородичи. Примерно с такой скоростью по стене стекает какая-нибудь густая краска.

— Ну-у-у, это не особо бы...

Кира осеклась на полуслове, когда одна из ложноножек вдруг просто-таки выстрелила вперёд мутной кляксой. Облепив розовый шарик, существо тут же медленно потянуло его обратно, прочь от ростков конкурентов. Которые, как казалось до этого, явно опережали сородича. Но тоже никак не ожидали от него такой внезапной прыти. И теперь медленно втягивали свои ложноножки обратно. А существо-победитель, в свою очередь, немного подвигалось навстречу добыче, словно желая как можно скорей полностью затянуть её внутрь себя.

— Мде-е-е... — Кира немного содрогнулась от каких-то своих мыслей и перестала вглядываться в колонию этих странных существ. Достав свой фонарик, она посветила на рельсы. — Лиан тут внизу вроде нет. Только воды натекло... Я пойду гляну, чё там между стеной и вагонами.

— Осторожней только. Близко не подходи.

— Ой, да чё б я без тебя делала!

— Я пока платформу проверю. — Махнув на неё рукой, я осветил себе путь.

— Смотри, Пафнутий, близко не подходи! Хе-хе...

На всякий случай выставив вперёд черенок, я шагнул ближе к краю платформы. Пусто. На голом мраморе станции, докуда хватало света от фонарика, ещё никто не основал свою колонию. Но на другой стороне тоже стоял состав. И там я также разглядел несколько похожих бесформенных желе, перевалившихся изнутри поезда через пустые оконные рамы.

В это время Кира, соскочив на шпалы и быстро перебежав на другую сторону путей, посветила вдоль стенки.

— Шутник! — Я тут же услышал оттуда сдавленный шёпот. — Тут походу эти... Как их... Спорофории...

— Спорофоры. Ну-ка... — Я тоже перескочил через пути и глянул в проход. — Да. Примерно так они и выглядят. Только обычно в сотни раз меньше...

— И чё делать будем?

Я с трудом удержался от ёрничанья на тему того, что ей всё-таки нужна от меня подсказка. И лишь молча рассмотрел подземный сад повнимательнее.

На узкой бетонной дорожке тоже валялось несколько тел. И пара человек висела, перевалившись через разбитое окно. Все они были почти полностью облеплены этим живым желе. Только в отличие от тех пузырей, что сидели внутри поезда, эти уже дали всходы. Сморщенные отростки, напоминавшие по размеру и форме перевёрнутые кегли, немного раскачивались из стороны в сторону.

— Там вверх на платформу с путей идёт лестница. Объедем по станции.

Мы быстро перекатили мотоцикл через рельсы обратно на правую сторону тоннеля. И Кира в одиночку загнала его по ступенькам наверх, поддав газа.

Однако на другой стороне посадочной платформы такого удобного спуска на пути мы не нашли.

Здесь, конечно, тоже были точно такие же ступеньки, ведущие вниз к рельсам. Вот только на них уже также пророс подземный урожай. Довольно большой шмат полупрозрачного желе вылезал из кабины хвостового вагона и спускался на ступеньки, обволакивая целую кучу иссохших тел, валявшихся на лестнице.

— Вот блин... Жоры тут чё, огород разводят, что ли? А там как? — Кира посветила на правую платформу. Но даже отсюда было видно, что и около спуска в соседний тоннель вокруг крайнего вагона покачиваются точно такие же плодовые тела. — Вот тебе и жоровейник... Да у них тут целая подземная плантация... Как у крюков прям...

— Некоторые виды муравьёв тоже выращивают грибы.

— Да ладно!

— Фактически, они единственные животные, которые способны к сельско-хозяйственной деятельности... Кроме людей. И животноводство у них, кстати, тоже есть...

— Чего-о-о?

— Неужели не слышала, про то, как муравьи пасут тлю? Про это даже в мультиках показывают.

— А, ну вообще да, видела... Был такой старый смешной мульт. Про то, как муравей домой добирался. Там ещё жук всё время ворчал «Эх-х, молодё-ё-ёжь...». На тебя похож! — Девчонка издала знакомое хехеканье. — Там они стадо каких-то букашек к себе вечером загоняли. Но я думала, это так, для прикола нарисовали.

— Да, хороший мульт. Ещё там был клоп-вонючка, которого никто не ел. А он только посмеивался, так... «Х-хе!». Прям как ты... В муравейник они тлю, конечно, не загоняют. Но охраняют от хищников и иногда переносят на более сочные растения.

— Слушай... Это, конечно, всё интересно... Но, давай-ка, лучше не каркай. А то мы такими темпами ещё и жорских тлей тутпо дороге найдём... — Кира посветила в тоннель, который вёл к невысокому эскалатору и переходу на соседнюю ветку. — Через кольцевую поедем? А то чё-то я совсем не хочу трогать этих миксо-хериксо...

— Я тоже. Придётся сделать крюк через Комсомольскую.

Въезд по крутым ступенькам эскалатора не составил для Рюка особого труда. Прокатившись по пустому прямому тоннелю перехода, Кира резко затормозила перед спуском на соседнюю станцию:

— А вот, похоже и тли...

Конец спускавшейся к платформе каменной лестницы пропадал под волнообразными островками биомассы. А над ними возвышались какие-то полупрозрачные пузыри, размером с большое кресло-мешок. Покрытые разветвлённой сеткой тёмных сосудов, эти образования немного пульсировали. И, кажется, в них что-то шевелилось.

— Есть свежие идеи? — Девчонка, поверну ко мне голову, снова перекрикивала холостые обороты двигателя. Но без особой надежды.

Я поспешил её приободрить:

— Даже две! — И слез с сиденья, снимая с плеч рюкзак. — Кнут и пряник. Побудь пока тут. И как махну, стартуй вниз.

Спустившись, я посветил по сторонам от лестницы. Поезд здесь был только с одной стороны. Тоже обросший плодовыми телами. А с другой стороны была не только свободная лестница, спускавшаяся на пути, но вдобавок, судя по указателям, нужное нам направление начиналось сразу за ней. И ехать вдоль всей платформы до противоположного выхода не требовалось — достаточно было спуститься здесь и развернуться.

Достигнув нижнего пролёта, я вытащил из рюкзака небольшой пакет с накопившимся продуктовым мусором — смятыми консервными банками, кожурой от копчёностей и прочими пахучими отходами. И, разрезав свёрток, бросил его подальше от лестницы между несколькими живыми «островами». Вот вам, для начала, пряник.

Рассыпавшись по мрамору, мусор немедленно привлёк внимание всех мутных пузырей поблизости. В том числе тех, что мешали нашему проезду. Вытянув в сторону ароматного свёртка свои ложноножки, жорские грибы одновременно с этим начали сами понемногу подползать в сторону приманки.

— А вот вам и кнут... — Из внутреннего кармана куртки я извлёк игрушечный пистолетик с остатками плавиковой кислоты. Тот самый, что уже однажды пригодился мне в Отраде.

Заряда оставалось совсем немного. Но и пары струек хватило, чтобы обожжённые концентрированным растворителем существа начали движение прочь от лестницы гораздо более бодрыми темпами.

Когда Кира спустилась вниз, увидев мой жест, мусорный пакет уже успели облепить со всех сторон. Некоторые твари снова выстрелили в него своими кляксами и теперь устроили перетягивание, медленно разрывая объедки на части.

— Слева есть просвет! — Заорал я, запрыгивая в седло. — Давай через него к лестнице и на пути!

— Помни, чему учила! Наклоняйся со мной! — Заставив мотоцикл соскочить с мраморной лестницы, девчонка наклонила его влево. И, отклоняясь в противоположную сторону, резко вывернула газ, заставив заднее колесо уйти в лёгкий занос по гладкому полу.

— Теперь назад!!! — Двигаясь вперёд с пробуксовкой, развернувшийся байк снова начал выпрямляться. И мы тоже следом за ним снова сели в седло прямо.

По обе стороны от нас пронеслись дрожащие желеобразные островки. И один из них даже попытался ухватить колесо, выстрелив в него ложноножкой. Но мотоцикл легко оторвал кусок плоти, намотал его на протектор и поскакал дальше вниз по лестнице в тоннель. А разорванный пузырь вытек сзади на ступеньки каким-то мутным киселём.

— Там поезд впереди, что ли... — Кира притормозила, пригнувшись по инерции к рулю, и всмотрелась вперёд в темноту тоннеля. — Посвети!

Но луч моего фонарика, который бил гораздо дальше, чем ультрафиолетовая лампа, выхватил из тьмы вовсе не подземную электричку.

Хотя существо, которое мы увидели впереди, было примерно с неё размером.

Нет, это вовсе не был какой-то длиннорукий великан из рассказов про рязанские ужасы. Это были обычные жоры. Только вот передвигались они не на своих двоих. Утопая по пояс внутри гигантского мутного пузыря, несколько торсов протянули в нашу сторону руки. А те, что торчали с противоположного края, подтаскивали грузное общее тело вперёд, цепляясь за провода на стене тоннеля.

— Гони, не останавливайся!!! — Выхватив монтажный пистолет, я зарядил дюбель, вжал приклад в плечо и выстрелил. — Проскочим!!!

Снаряд слишком быстро потерял всю энергию выстрела и безобидно отпружинил от упругой мембраны этого кисельного монстра, врезавшись в него почти плашмя.

Газанув, Кира снова заставила мотоцикл немного побуксовать. Помня о том, что за байк держатся не руками, а ногами, я обхватил седло деревенеющими от напряжения коленями, засунул в ствол ещё один дюбель и снова послал его в тянущуюся к нам тварь — уже почти вплотную. И такой выстрел произвёл гораздо лучший эффект. Вонзившись жоре под ключицу, тяжёлый гвоздь заставил её развернуться — как раз в тот момент, когда мы, пригнувшись, промчались мимо в считанных сантиметрах. Запрокинув руки назад, тело вдруг полностью ушло вниз — внутрь пузыря. И, оглянувшись, я успел заметить, что остальные торсы тоже немедленно втянулись к кисель, словно головы какой-то улитки-переростка.

— Отстаёт? — Кира крикнула, слегка повернув голову, но продолжая внимательно смотреть на узкую дорожку перед собой.

Прежде чем ответить, я посветил назад фонариком, пытаясь разглядеть дальнейшие действия этого странного существа. И очень скоро мне стало понятно — что именно оно намеренно предпринять.

— Нет! Гони!!!

Глава 17. Путь наверх

— Чё там происходит? — Из-за того, что я был вынужден то и дело вертеться на своём месте, девчонке явно было сложновато сохранять баланс даже на плавном повороте.

— Не отвлекайся, гони! Оно катится!

— Катится?!

— Катится! Едет! Кувыркается! — Я зарядил в пистолет новый дюбель. — Называй как хочешь! Как будто в долбанном «Индиане Джонсе»...

— Я не смотрела!

— Тогда смотри на дорогу!

В слабом фиолетовом свечении позади нас всё ещё угадывался массивный силуэт. В темноте было непонятно, как именно гигантский пузырь приводит себя в движение, но то, что он перекатывается по рельсам следом за нами — было очевидно. И почти не отставал, не смотря на то, что Кира старалась не сбавлять темп, и Рюк мерно грохотал, изящно вписываясь в очередной вираж.

Дюбель, вонзившийся в мембрану пузыря после выстрела, тоже не произвёл на тварь никакого эффекта. Металлический штырь просто утонул в киселе и скрылся внизу, после очередного переворота грузного тела.

Короткий перегон быстро закончился, и Кира немедленно поделилась наблюдениями:

— Станция впереди! Они здесь даже на рельсах!

— Протискивайся! Переход на красную линию в центре зала, лестница вниз!

Проезжая мимо лежащих на путях полупрозрачных мешков, мы поджали ноги, чтобы не задеть эту подземную фауну. Фауна отреагировала несколькими запоздалыми бросками. Похоже, они не привыкли, что кто-то передвигается рядом с такой скоростью. И точно не умели бить на опережение. Кисельные протуберанцы, должно быть, метили в двигатель — самый горячий элемент конструкции. Но попадали только в спицы заднего колеса, отрываясь и наматываясь на них мутными ошмётками. Замкнутая карданная система передачи крутящего момента пришлась как нельзя лучше — налипшие на него грозди рваных мембран никак не мешали движению валов и шестерней внутри кожуха.

Но, тем не менее, взобравшись на платформу по крутой каменной лесенке, мы были вынуждены снова затормозить. Ровный слой гигантских одноклеточных покрывал здесь почти всё свободное пространство. В том числе эти подрагивающие мешки уходили вниз по лестнице нужного нам перехода.

— Попробуем проехать быстро? — Остановив байк, Кира опёрлась на ногу и покосилась на ближайший мешок, который немедленно принялся отращивать ложноножку в её сторону.

— Там в переходе они могут быть нам по пояс. Завязнем... Похоже, чем ближе к центру, тем их больше. Растут оттуда.

Вариант с отходом назад в тоннель тоже был сразу забракован. Гигантский гибрид из заражённых людей и слизевика уже подбирался к лестнице. Цепляясь за провода, тварь медленно и натужно взбиралась на платформу следом за нами, явно желая познакомиться с необычным источником тепла и шума поближе. И ультрафиолет её совсем не пугал. По крайней мере, такой интенсивности.

— Только наверх! — Оглянувшись, я увидел у эскалаторов отдельные островки живой плоти. — Разворачивайся, я пока расчищу!

— А наверху ты тоже расчистишь?! Там же завалы!

— Наверху «площадь трёх вокзалов» и тринадцать выходов. — Соскочив с сиденья, я полез в рюкзак за очередным байкерским конфискатом. — Большое свободное пространство. Уж точно посвободней, чем здесь...

В дело пошла небольшая бутылка с коктейлем из бензина и масла. Подпалив пропитанную топливом тряпку, я кинул снаряд на перила ближайшего эскалатора. И, в свете вспыхнувшего пламени, разглядел указатель выходов — «К Казанскому вокзалу».

Пролившись на ступени, горящая жидкость быстро просочилась сквозь щели и сочленения дальше вниз. Но то, что стекло по перилам, попало и на живые мешки, загораживающие проезд.

Жидкое пламя заставило их мембраны лопнуть почти мгновенно. Расплескав вокруг себя внутреннее наполнение, странные миксомицеты тут же превратились в липкие лужицы, наполненные комками из крупных органелл. Но при этом почти сразу потушили горение, лишив огонь доступа к кислороду не хуже пожарной пены. И соседние особи совсем не пострадали.

Душная бензиновая копоть быстро распространилась от пола до потолка. И я только сейчас поймал себя на мысли, что до этого здесь пахло как обычно — сыростью и креозотом. Гигантские одноклеточные не воняли и не источали приторных ароматов, как обычные жоры или растительность в Ботаническом Саду. Даже эти кисельные лужи, судя по всему, пахли вполне нейтрально.

— Вперёд, я пока ещё одну кину!

Привстав на подножках, Кира вместе с ревущим мотоциклом пролетела сквозь дым и остатки пламени и поскакала вверх по длинному эскалатору. Запрыгивая на лестницу следом, я постарался перескочить через разлившуюся протоплазму. И оглянулся только тогда, когда взобрался на пару десятков ступенек.

Гигантская тварь как раз докатилась до эскалатора. И, похоже, не собиралась останавливаться.

Швырнув вниз оставшуюся бутылку, я зашагал вверх к мотоциклу спиной вперёд, наблюдая за тем, как жидкий огонь действовал на преследователя.

Когда клубы копоти окутали пузырь и человеческие силуэты на нём, существо остановилось. Но, вместо того, чтобы провожать наш побег расфокусированными взглядами, эти мерзкие кентавры похватали с пола своих пухлых собратьев и попросту побросали их перед собой в огонь. Лопнув, одноклеточные переростки, потушили пламя своим содержимым так же быстро, как раньше.

Цепляясь за перила и плафоны освещения, огромный человекопузырь тут же принялся упрямо карабкаться следом за нами. Значит, он не просто охраняет территорию. Он именно что хочет добраться до тёпленького, рычащего, а значит, скорее всего, живого организма. И, вероятно, питательного.

Для своих размеров существо забиралось вверх на удивление проворно. Обхватывая белые длинные лампы, тела, торчащие из пузыря, подтягивались сразу всем телом. И один жора, высунувшийся из передней части, уже тянул ко мне свои покрытые слизью руки.

— Запрыгивай! — Кира дождалась, пока я заберусь в седло. Во время затяжного подъёма у меня не было шансов удержаться на своём прежнем месте — куцем кожаном пятачке над задним крылом. Поэтому, когда я залез на широкое седло водителя, девчонка продолжала стоять на подножках, расположив обтянутый джинсами зад прямо перед моим забралом.

— Ничего, что я спиной? — Даже в такой ситуации она не теряла присутствие духа. Крутанув ручку газа, она снова заставила байк запрыгать вверх по высоким ступенькам. Ревущий Рюк иногда царапал по ним животом, но продолжал упрямо выталкивать нас всех на поверхность.

Извернувшись, я постарался оценить скорость преследователя.

— Мы можем быстрее? Догоняет!

— Слишком круто! Уже на второй скорости буксовать начнём! Или вообще заглохнем!

Вес двух пассажиров был явно великоват для такого подъёма. Но пешком я бы точно за ними не угнался. Ладно... Есть идея...

Вытащив из креплений на рюкзаке отпиленный черенок, я с размаха врезал по ближайшему вертикальному плафону слева от нас. Разлетевшись на крупные осколки, осветительный прибор просыпался вниз, оставив торчать над резиновыми перилами только невысокий цоколь.

— Да-а!!! — Киру явно развеселил этот грубый акт вандализма. — Устрой дестрой!!!

Расколошматив ещё пару ламп под её восторженные вопли, я оглянулся и оценил степень полезности данных разрушительных действий. Потеряв столь удобные поручни, огромное существо немного помедлило, шаря несколькими парами рук по куцым цоколям. И, прежде чем скрыться из вида во тьме, довольно проворно перевалилось через перила на соседнюю лестницу. И продолжило движение вверх, цепляясь за плафоны, торчащие из другого ряда поручней.

— Чёрт, не отстаёт...

— Ещё полпути! Лупи их, Шутник!!! Всегда хотела так же попробовать!

Пропустив одну лампу, я заметил, что когда твари цеплялись сразу за два плафона — и слева и справа — то поднимали грузное тело ещё резче, чем раньше. И поэтому продолжил колотить старинные фонари, стараясь больше не пропускать ни одного.

— Е-е-е-е!!! — Кира продолжала встречать каждый удар восторженными воплями. — Е-е-е!.. Ахтыж!

Отвлекаясь от размахиваний дубиной, я выглянул из-за её задницы вверх, чтобы увидеть причину столь резкой смены настроения.

И успел заметить, как из полутьмы впереди на нас налетел ночной жора. Сбегая вниз по ступенькам, он в последний момент отпрянул от света лампы. И, вместо того, чтобы с разбега напрыгнуть на водителя, повис на руле.

Третьего ездока, который вдобавок надавил на него сверху вниз, Рюк уже не вытянул — забуксовав на очередной крутой ступеньке, он завалился на бок и заглох, уперев руль в перила.

Жора, закрыв свет лампы грудной клеткой, тут же схватил Киру за руки и потянул их к зубастому рту. Хотя девчонка ничуть не препятствовала этому. Заревев ничуть не хуже, чем её стальной демон, она просунула одетые в плотные перчатки пальцы между челюстями и рванула зубы твари в разные стороны. Из порванных щёк на бензобак брызнула тёмная кровь.

Привстав, я воткнул дубинку в распахнутый рот и, уперевшись в нёбо, надавил до тех пор, пока запрокинутая шея жоры не хрустнула.

Тощие лапы разжались, и тело заражённого, выпустив рукава Киры, рухнуло с руля в бок на ступеньки. Но вместе с этим он увлёк за собой и источник света, оставив нас в кромешной тьме.

— Лампа оторвалась!!!

— Хрен с ней, газуй!!!

О том, чтобы искать где-то в темноте лампу не могло быть и речи. Тем более, что я ни за что не успел бы прикрутить её обратно до того, как нас догонят кентавры.

Пока Кира завела двигатель и, плавно выкручивая газ, снова заставила Рюка поскакать вверх по ступеням, я смог достать фонарик. Луч ударил прямо в лицо туловища, которое уже тянулось к нам слева, вынырнув из пузыря по пояс.

Обтекая мутной слизью, тварь шлёпнула лапами по перилам, на которые только что опирался руль рванувшего вперёд мотоцикла. И, схватившись за очередные плафоны, массивный гибрид снова поравнялся с нами буквально одним рывком. На этот раз пришлось отбиваться.

Отбив протянутые лапы дубинкой, обратным движением я ткнул палкой жоре в лицо, свернув тонкий нос на бок.

Прижатый к дубинке фонарик выхватывал мечущимся лучом лишь отдельные фрагменты гиганта. И я едва успел заметить, как ещё одна тварь снова потянулась к рукам Киры, перегнувшись через перила. Но дубинка тут же проломила жоре висок, и вниз по перилам поскакало выбитое глазное яблоко, оторвавшееся после удара от пучка нервов. Снова размахиваясь, я на автомате отметил, что кости жор явно более хрупкие, чем у обычных людей. Словно у глубоких стариков, которые могут сломать руку, упав с высоты собственного роста.

Следующий удар проломил соседнему уроду ключицу. Но, кроме него, за дубину тут же ухватились ещё сразу несколько пар рук, измазанных в мутном киселе. И чтобы не вылететь из седла, деревяшку пришлось выпустить. Ничего, у меня ещё есть. Зато они пока всецело были заняты палкой.

— Почти доехали!!! — Пока я нащупывал закреплённую под сиденьем вторую половину черенка, крутизна ступенек явно начала уменьшаться. Полотно эскалатора выпрямлялось по мере приближения к наземному павильону и мотоцикл ускорил движение. — Н-на!!!

Газанув, Кира растолкала рулём пару жор, встречавших нас наверху. А тот, что стоял между ними, снова повис верхом на переднем крыле. Не отпуская руль, девчонка с размаха боднула его в лицо лобовой частью шлема — как раз в тот момент, когда байк выпрыгнул на горизонтальную поверхность, придав тем самым её движению дополнительную инерцию.

Отклонившись от удара назад, жора съехал с крыла на колесо. И его немедленно утянуло за пах вниз. Рявкнув, Рюк резво перескочил через свою очередную жертву и выпрыгнул на ровную поверхность.

— Двенадцатый выход! Туда! — Я осветил табличку с указателями, висевшую на стене прямо перед выходом с эскалатора. И Кира послушно наклонила мотоцикл в указанном направлении.

Оставшееся позади нас чудовище почему-то решило не продолжать погоню. Возможно, ему совсем не нравился слишком сухой воздух на поверхности. Но и без него проблем хватало.

Переходы, ведущие к нужному выходу были полны жор. Некоторые реагировали на наше появление лишь рассеянным оборачиванием. Но среди них были и те, кто немедленно ринулся к нам наперерез, распихивая своих пассивных сородичей в стороны.

Увильнув от пары подскакивающих из темноты тварей, Кира взлетела по очередной небольшой лестнице и врезалась передним колесом в грудь ещё одному жоре, с хрустом подмяв его под мотоцикл. Немного забуксовавший на тощем теле Рюк замедлил ход. И мне тоже пришлось раздать пару размашистых ударов по тем, кто уже почти дотянулся до нас с девчонкой.

Свернув одной твари челюсть, а другой — проломив темя — я сломал палку о третьего. Приземлившись ему в ухо, дубинка треснула. И четвёртый урод, ухвативший меня за рукав, получил уже не удар, а тычок острым обломком. Покатившись следом за нами, тварь тут же вскочила обратно на ноги и продолжила погоню с торчащим из глаза обломком.

— Налево! — Вырулив на улицу, Кира повернула и поехала вдоль небольшой площади, ограниченной с одной стороны щербатым фасадом Казанского вокзала, а с другой — стоянкой такси и широкой проездной частью Краснопрудной улицы.

Света от неполной луны в чистом небе вполне хватало, чтобы разобрать дорогу без фонаря. Вместе с целой россыпью тощих фигур, резко повернувшихся к нам, как только мотоцикл загрохотал по поверхности. Ночных жор тут было гораздо больше, чем на окраинах. Если в каком-нибудь Митино я обычно наблюдал с крыши две три разрозненные группки, рыскающие вдоль многоэтажек, то тут было почти так же людно, как и в мирное время. Только вместо спешащих на свои ночные поезда людей, к нам со всех сторон сбегались злобные визжащие оборванцы. Перепрыгивая через пыльные обгоревшие остовы машин и завалы колотого кирпича, ночные жоры вскоре сбились в весьма приличный хвост.

— Давай туда! На Порываеву! — Я указал на прогал под недостроенным путепроводом слева от вокзала.

— Там же жоры! — Лавируя между бегущими нам навстречу тварями, Кира заметила совершенно верно. Из указанного мной прогала на шум выбегал один сутулый силуэт за другим. — Вон тот ближе! И там никого!

— Там, где прошли жоры, точно нет мин и растяжек! Видишь, какой тут пиздец был!?

Вокзалы всегда были важными стратегическими объектами. И хотя сейчас они не представляли ценности, как критически важные элементы инфраструктуры, но огромные запасы топлива и хорошо упакованных продуктов быстро привлекли всеобщее внимание. А когда выяснилось, что на грузовых подстанциях можно найти товарняки, полные зерна, муки или всё того же бензина — к столкновениям мелких банд подключились и более крупные альянсы. Которые явно освоили кое-какое тяжёлое вооружение.

Пейзаж вокруг нас наполняли не только разрушенные и сгоревшие фасады трёх вокзалов. На широком перекрёстке было несколько сожжёных танков и БТР. А с крыш соседних зданий выглядывали спаренные стволы какой-то зенитки, понуро свесившись вниз над мешками с песком.

Несколько похожих блокпостов было оборудовано и на путепроводе. Кроме бросавшихся нам под колёса жор, под ним мы заметили довольно много старых высохших тел. Одетые в армейскую разгрузку поверх гражданских пуховиков, юные солдаты Зимней Войны полегли тут в каких-то неимоверных количествах. Тоже невиданных для ближнего Замкадья. Должно быть, напоролись на засаду. Не думаю, что какой-то идеи хватило бы для того, чтобы они так отчаянно штурмовали тут какую-то стратегическую позицию.

— После Порываевой дальше куда?!

— Прямо на Сахарова! Он тоже широкий, проедем!

Юная героиня совсем другой войны, именем которой была названа та широкая улица, по которой мы ехали, была немногим старше Киры, когда окончила свой путь в лапах других нелюдей. Благодаря восьмиполосной дороге, мы могли легко уходить от наших преследователей, бегущих на звук со всех сторон. Оглянувшись на растущий хвост из визжащих злобных тварей, девчонка снова задалась вполне справедливым вопросом:

— А потом?! До утра кататься — бензина не хватит! — Махнув рукой на окружающие нас обгоревшие сталинки, Кира сделала совершенно верное предположение. — Тут внутри фиг знает чё! Может вообще ни одной целой двери! Вон обвалы одни! И там впереди тоже!

Мой первый план состоял в том, что выпрыгнув на поверхность из павильонов Охотного Ряда или Театральной, мы бы почти сразу смогли укрыться в одном из зданий, которое точно не представляло для солдат Зимней Войны никакого интереса — в Большом театре. Скорее всего, он уцелел — как снаружи, так и внутри. Достичь его от метро можно было бы всего лишь за несколько секунд — просто проехав через пустую площадь. За это время мы бы не успели привлечь слишком много лишнего внимания и спокойно дождались бы там утра, в двух шагах от нашей цели на Тверской.

Теперь же нужно было срочно придумать, как нам по пути к театру сначала избавиться от многочисленной погони. Где здесь этих уродов можно гарантированно загнать в ловушку? За какой объект у нас по дороге детишки рубились в полный рост, не хуже, чем за вокзалы? А, скорее всего, даже гораздо более яростно... И захватившая его группировка должна была ощетиниться не только пулемётами, но и обложиться рядами колючки и ежей...

Ну конечно...

— Дуй на Лубянку! Всё время прямо! Тут рукой подать!

Глава 18. Детский мир

То, что за комплекс зданий Федеральной Службы Безопасности бои шли ещё круче, чем за вокзалы, стало очевидно задолго до того, как мы добрались до нужного квартала.

Вдоль уличных тротуаров кратно возросло количество старых трупов, которые никто и не думал хоронить. То и дело приходилось объезжать брошенную технику — сожжёные бронемашины, раскуроченные взрывом грузовики. Несколько танков въехали в стену какого-то старинного особняка, да там и застряли. Остальные здания были повреждены ещё сильнее, чем те, что мы видели у трёх вокзалов. Пейзаж в темноте напоминал какой-нибудь стратегически важный город времён Второй Мировой — Сталинград зимой 1943 или Берлин в мае 1945. Рассыпанные колотые кирпичи, рухнувшие перекрытия, сгоревшие остовы.

Кроме останков брошенных бойцов здесь было много «гражданских» — тех, кто уже весной пытался найти помощь у хозяев укреплений — выпросить еду, чистую воду или медицинскую помощь. И, судя по количеству жертв — безуспешно. Так и померли здесь от голода или болезней, не в силах помочь себе самостоятельно.

Трупы некоторых подростков, которые явно не были участниками военных действий, несли на себе следы попадания в ловушки. Сгоревшие или разорванные взрывом тела лежали характерными кучками вокруг воронок или выгоревших пространств. Между брошенными автомобилями.

История не сохранила сведений о том, какой именно группировке посчастливилось первыми закрепиться в чекистском квартале. Но не было никаких сомнений, что добросердечностью они не страдали.

И не думаю, что там до сих пор кто-то жил. Каковы бы ни были богаты их ресурсы, вряд ли они в достаточной мере спаслись здесь в тесноте от Весеннего Мора. И источников чистой воды, кроме дождей, здесь нет.

Но даже если в зданиях на Лубянке ещё кто-то обитал, да ещё и с боеприпасами, то на их месте я бы сейчас точно не стал стрелять в темноте по быстро двигающейся цели. Особенно, когда, у неё на хвосте целый жорский парад. И мы явным образом двигались мимо, не выказывая намерений проникнуть внутрь их базы.

— Весь центр собрали походу... — Подъезжая к данному «лунному» пейзажу, Кира оглянулась на погоню.

Толпа напоминала уже какую-то массовую демонстрацию или протестный митинг. Только передвигались жоры бегом и не тащили с собой каких-то транспарантов. То и дело кто-то спотыкался и скрывался под ногами разъярённых сородичей. Но общее число только росло — со всех сторон к толпе присоединялись новые группки, выскакивающие из подворотен, раздолбанных зданий или канализационных тоннелей, обнажившихся после очередного крупного взрыва.

От тех тварей, что бежали нам наперерез, неплохо спасала привычка жор сначала протяжно орать, и только потом бросаться в атаку. Очевидно, у них срабатывал древний инстинкт, свойственный всем стайным хищникам. Подобный крик должен не только оповестить союзников о близкой добыче, но и вселить в её сердце ужас. Заставить запаниковать и забыть о сопротивлении. И, благодаря этому инстинкту, Кира всегда успевала объехать их или выбрать другой проезд между развалинами.

— Езжай между машин, там, где узко. На открытом пространстве — только по воронкам.

— Поняла... — Снова объяснять опасность минных заграждений, которые ещё могли здесь остаться, было не нужно. Плюс, наши преследователи достаточно надолго застревали в таких узких местах, мешая сами себе. Либо кубарем катились вниз по склону очередной выбоины, погибая под пятками своих более удачливых сородичей, бегущих следом

Лавируя между обгоревшими ржавыми остовами, мотоцикл иногда слегка подпрыгивал, с рёвом выбираясь из выбоины. Вскоре мы выехали по Малой Лубянке на Фуркасовский переулок — место, где раньше располагалась парковка Службы, ограждённая только шлагбаумами и невысокими бордюрами. Теперь же между каркасами сгоревших служебных джипов и микроавтобусов были установлены металлические ежи и, что важнее — натянуты ряды егозы и колючей проволоки. Кое-где эти укрепления были выворочены или разорваны взрывами. И если бы здание штурмовал носитель разума — он легко нашёл бы путь между препятствиями по этим разрывам и воронкам. Но сейчас, к счастью, речь о разуме не шла. А то, что эти прогалы никто так и не заделал, лишь убеждало меня в мысли, что живых людей в здании на Лубянке не осталось.

— Давай тут направо. Езжай вдоль заграждений. Не торопись... — Я привстал на своих подножках и принялся светить фонариком вперёд вместо фары. — Смотри сама на колючку не налети.

— Да уж как-нибудь... — Вырулив вправо, Кира откинула забрало и вгляделась в пятно света перед ней.

— Потом на углу налево. Там больше всего соберут...

Девчонка не стала уточнять, кто и что там соберёт на углу, так как была слишком занята лавированием между препятствиями.

А вот жоры ни в чём себе не отказывали. Тот факт, что темп нашего движения явно снизился, раззадорил их самым натуральным образом. Массовый ор был прекрасно слышен даже сквозь грохот двигателя и мягкий защитный слой внутри шлема.

Прибавив темп, левый фланг кровожадной толпы врезался в колючие заграждения, не обращая никакого внимания на шипы, легко прокалывающие одежду и подошвы обуви — если они ещё сохранились.

Пробежав на разгоне метров пять-десять, первые ряды заражённых мгновенно собрали на себя целую паутину из колючих спиралей. И повисли в них совсем как попавшие в паучью сеть мухи, трепыхаясь и вдавливая шипы всё глубже в кожу.

Сзади на них немедленно надавили отстающие. Пытаясь протиснуться между застрявшими товарищами или перелезть по их шеям, эти твари тоже цеплялись одеждой за колючку. И летели через головы уже тоже опутанные разрывающим плоть металлом. И чем сильнее они дёргались, тем плотнее вязли в острой паутине. В итоге этот агонизирующий клубок из стали и кровоточащей плоти быстро пропал из вида.

Те, кто преследовал нас с правой стороны, начали постепенно смещаться на освободившееся пространство влево. Перепрыгивая через первые ряды колючки, ночные твари всё равно в итоге безнадёжно вязли во второй или третьей спирали. Спотыкаясь и кувыркаясь, жоры сами превратились в непреодолимое препятствие, утыканное острым металлом. За эти препятствия тут же начинали цепляться их остальные сородичи, волоча с собой не только деревянные каркасы укреплений, но и пойманных в сеть трепыхающихся неудачников.

Толпа преследователей стала вполовину меньше за считанные секунды. Хотя к ней постоянно добавлялись новые твари, выпрыгивающие из разбитых окон зданий справа от нас.

Достигнув угла квартала, Кира внезапно затормозила. И я быстро понял причину — здесь ряды проволоки и ежей были установлены по всей ширине Большой Лубянки — от фасада до фасада. Лишь кое-где были такие же разрывы, как и до этого — там, где спирали колючки разбросало от разрыва мины, гранаты или снаряда.

— Налево пути нет!!!

— Есть! Езжай по воронкам!

— Колёса проколем!

— Не поедешь — нас проколят!

— Ох-х-х... — Пришпорив нашего верного демона, Кира с тяжёлым выдохом повела его в последний путь. Взревев, Рюк послушно нырнул в ближайшую воронку, по краям которой раскидало пару небольших ежей и целый ворох егозы. И без проблем вынырнул наверх, свернув в соседнюю яму. Второе похожее препятствие он тоже преодолел без последствий. Но уже в третьей яме обрывок колючей проволоки всё-таки пронзил ему переднее резиновое копыто.

— У-ф-ф-ф... — Девчонка словно сама почувствовала боль своего стального друга, который тут же резко зашипел ещё и задним колесом.

Вопли жор за нашей спиной снова дополнились стуком деревянных каркасов по асфальту и звоном потревоженной проволоки. Оглянувшись, я увидел всё ту же картину с десятками попавших в сеть жертв — клубок изрезанных и изломанных тел нарастал в геометрической прогрессии. Набегающие сзади клубка твари ловко перепрыгивали через попавших в ловушки — но только для того, чтобы тут же самим навертеть на ноги пару спиралей и кубарем закувыркаться по асфальту, оставляя за собой тёмные кровавые следы.

Несколько жор побежали к нам навстречу — со стороны площади. И точно также быстро собрали на себя ряды колючки — немного облегчив Кире задачу по беспрепятственному проезду сквозь разрывы в загороди.

— А, ч-чёрт!!! — Когда до конца оборонительного рубежа оставалось метров десять, на переднее колесо навернулась целая спираль и безнадёжно его заблокировала. Запутавшись в колючей ловушке, Рюк ещё продолжал отчаянно крутить задним колесом, когда завалился на бок вместе с нами. И остановилось оно только тогда, когда Кира отпустила газ и начала выбираться.

— Не глуши! Пусть работает! — Я помог ей принять вертикальное положение, вытащить меч и ножны из креплений и указал направление. — Туда!

Ближайший к нам угол здания Центрального Детского Мира обвалился, обнажая пространство, разделённое на несколько этажей. По обвалу можно было не только сразу забежать на второй этаж, но и тут же оказаться возле лестницы, ведущей ещё выше.

Перепрыгнув через последние разорванные ряды проволоки и запутавшихся в ней жор, Кира всё-таки оглянулась. И я вместе с ней — чтобы увидеть, как наш верный стальной демон скрылся под налетевшей на него со всех сторон разъярённой толпой. Продолжая мерно рокотать, Рюк отвлекал от нас всех тех, кто ещё мог продолжать погоню. И теперь терпеливо сносил пинки, удары и покусы облепивших его тварей. Кто-то вцепился зубами в руль, пытаясь разорвать тросики, идущие от рычагов к тормозам и сцеплению, кто-то принялся грызть сиденья и сдувшиеся колёса. Из толпы вылетели наружу несколько сломанных спиц и вырванные с мясом поворотники. И затих наш друг только тогда, когда какая-то тварь, сорвав сиденье, добралась до проводки и аккумулятора. Лишившись возможности давать искру и поджигать воздушно-топливную смесь, наш павший товарищ кашлянул и замолчал уже навсегда.

— Сволочи!!! — В первый раз после нашего знакомства я услышал, как девчонка зарыдала. Сорвав с себя шлем она швырнула его в сторону суетящейся толпы. — Твари!!!

— Скорей! — Обняв её за плечи, я заставил Киру отвернуться и продолжить бег к зданию.

Взобравшись по насыпи из колотого кирпича и бетона, мы продолжили бег по лестнице. А ближайшие преследователи уже лезли за нами следом, спотыкаясь на осыпающихся обломках.

Когда мы достигли последнего этажа, я быстро сориентировался и указал на противоположный конец галереи:

— Туда! Там справа выход на смотровую площадку. — И когда Кира побежала в указанном направлении, задержался на секунду, чтобы высыпать на лестницу остатки шариков из карманов. Догоняя девчонку, я услышал, как внизу хриплые хищные хрюки сменились злобным визгом и стуком покатившихся по ступенькам тел.

— Вон указатель! Наверх!

Пробегая мимо бывшего кинотеатра и разбросанных столиков фуд-корта, я прихватил с собой высокий стул билетёра, валявшийся у входа в кинозал. И, быстро преодолев последний пролёт узкой лестницы, мы оказались перед распахнутой дверью из толстого плексигласа. Я не раз был здесь вместе с Беллой. И прекрасно помнил, что вопреки правилам противопожарной безопасности, эта дверь открывалась внутрь.

Зато теперь это обстоятельство фактически спасло нам жизнь. Выбежав наружу, я затворил дверь и просунул в длинную белую ручку две стальные ножки стула. Аккурат перед тем, как догонявший нас жора впечатался мордой в оргстекло. Заметив свои цели всего в шаге за прозрачной перегородкой, он продолжил яростно биться о невидимое препятствие, оставляя на нём кровавые потёки. Вскоре к нему присоединилось несколько приятелей, один из которых до сих пор волок на себе моток колючей проволоки вместе с вырванным из земли деревянным столбиком.

Вместе они быстро догадались, что дверь можно не только попытаться выбить, но и подёргать на себя. Хотя всё также безуспешно — хромированные ножки барного стула фиксировали дверь достаточно надёжно.

— Пойдём. — Я стянул с себя шлем и оглянулся на девчонку. Тяжело дыша, она глядела на беснующихся за стеклом тварей с чистой ненавистью. — Если не будем стоять у них на виду — они скоро уйдут.

Когда мы отошли по балкону в сторону и устало опустились на одну из скамеек возле прозрачного ограждения, стуки возле двери стихли почти сразу.

Я вытащил мешавший мне пистолет из-за пояса, откинулся на ограждение и расслабился, пытаясь отдышаться после торопливого бега и подъёма со второго на шестой этаж.

— Ох, Майка и расстроится... — Кира сбросила рюкзачок на пол и аккуратно положила рядом с ним Викулю. Недолго думая, она вытянула ноги вдоль лавки, повернулась и уложила голову мне на колени. — Ну и поездочка... По поверхности точно было бы не проще?

— Ты же сама видела, как далеко мы по ней уехали... — Снимая перчатки, я попытался разглядеть детали открывающейся отсюда панорамы центрального района. Но на фоне звёздного неба сейчас виднелись только тёмные щербатые контуры. И неподалёку угадывались тонкие силуэты башен Кремля. — А как рассветёт — ещё лучше увидишь, что теперь представляет собой центр.

Было очень непривычно видеть этот городской пейзаж без подсветки и моря огней. Словно мы не в городе, а среди каких-то скал и каньонов.

— А как же мы теперь обратно? — Повернувшись на бок, Кира поёрзала, устраиваясь поудобней, и подложила под голову ладони.

— Ты намерена так всю ночь лежать?

— Не льсти себе, Пафнутий. Щас расстелю спальник, дай передохнуть... — Покосившись наверх, она хитро сощурилась. — Ты не уходи от ответа. Чё делать-то будем, когда найдём это министерство? Ни транспорта, ни лампы теперь...

— Я что-нибудь придумаю. Ты же меня знаешь. — Повинуясь мгновенному импульсу, я убрал с лица девчонки упавший ей на глаза локон.

— Знаю... — Она улыбнулась, снова покосилась на меня и добавила. — Знаешь... Всё-таки ты не похож на того жука. Не такой уж и ворчливый.

— А ты, по правде сказать, не похожа на того клопа. Не такая уж и вонючка.

— Х-хе!

Посидев так ещё несколько минут, мы всё-таки расстелили спальники и перекусили банкой тушёнки вприкуску с сухой лапшой — ещё из запасов шмелей в Меге.

— За бесстрашного и верного Рюка Хондовича Шадова! — Прожевав последний кусок, Кира подняла бутылку с водой и зачитала поминальный тост. — Пусть его бензиновая душа вечно носится по бескрайним дорогам страны вечной охоты. И пусть никогда больше не знает падений или проколов. Аминь!

— Аминь... — Я тоже поднял свою воду.

На рассвете я как обычно проснулся первым. И, покончив с водными процедурами, внимательно осмотрел панораму, освещённую рыжим рассветным солнцем.

Здания, чьи стены не были покрыты копотью или раскурочены взрывами можно было пересчитать по пальцам. Почти все особняки или роскошные офисные центры несли на себе шрамы Зимней Войны. Особенно те, что располагались возле квартала со зданием ФСБ. Почти на каждом углу — отметины от автоматических очередей. Местами — от довольно крупного калибра.

Кремлёвская стена была слишком далеко для того, чтобы её можно было разглядеть подробно. Но даже отсюда можно увидеть, что красные зубчики тоже кое-где пострадали от какой-то артиллерии или миномётов.

И ни малейшего движения на испещрённых воронками улицах. Ночные жоры, как водится, уже попрятались. А их дневные сородичи, похоже, не особо жаловали этот район, состоящий из сплошного камня, металла, бетона и асфальта. Может там дальше, у набережной, в Зарядье тусят.

— Вот это да-а-а... — Выдохнула у меня над ухом Кира. — Красиво... Было...

После завтрака я помог ей оттереть Викулю от налипшего сиропа — как и предполагал, было достаточно всего лишь воды и тряпки. Насухо вытерев чистый клинок, девчонка сунула его в ножны и привязала их обратно к рюкзаку.

— Я готова.

— Тогда двигаем. — Накинув свой рюкзак, я указал примерное направление. — Тут недалеко.

Шагая по балкону обратно к двери, Кира задумчиво потёрла подбородок и подёргала меня за рукав, привлекая внимание:

— Только давай сначала вернёмся к Рюку. Я хоть ключи заберу. На память для Майки. Там же сейчас никого не должно быть. Разбежались уже, твари плешивые...

— Хорошо.

Но, спустившись вниз по лестнице до осыпавшегося угла, мы заметили посреди проволочных заграждений движение. Глазастая девчонка первой разглядела фигуру, присевшую возле поваленного мотоцикла. И немедленно потянулась за мечом:

— Да это же... Да это же дерьмодемон...

Глава 19. Кремлёвский пленник

— ...ну этот! Жора, про которого Джой гово... ой! — Потянув Киру за шиворот, я не дал ей договорить. И мы вместе укрылись за бетонным блоком, торчащим из насыпи.

— Чёго дёргаешь-то! — Обиженно зашипела девчонка.

— А чего сразу горланишь? — Зашипел я на неё в ответ. — Помолчи.

Существо, которое до этого сидело возле мотоцикла и, судя по всему, заталкивало в помятый бензобак Рюка какой-то червеобразный отросток из своих лап, резко обернулось на шум, когда с насыпи просыпалось несколько камешков.

Притаившись, мы, в свою очередь, разглядывали его в сквозь трещину в камне. Стараясь не шевелиться и даже не дышать.

С ног до головы эта странная фигура была закутана в какое-то грязное тряпьё, свисавшее разнокалиберными лоскутами. Непросто нестиранное или испачканное в пыли, как у остальных жор, а именно грязное — с налипшими кусками какой-то засохшей серо-коричневой субстанции. Больше всего это одеяние напоминало маскхалат снайпера, который только что зачем-то нырнул в сельский туалет.

Из передней части головы, тоже замотанной в грязные тряпки, торчал ещё один длинный отросток, похожий на хобот. И это хобот чуть ниже словно врастал в туловище — куда-то справа, в район печени. А над длинным носом в тряпье были проделаны кривые дыры — там где обычно располагаются глаза.

Присмотревшись к насыпи, существо оставило бензобак в покое и поднялось на ноги. Ростом оно было примерно с Киру — на голову ниже меня. Не отводя взгляда тёмных дыр от нашего укрытия, оно подняло руки и медленно помахало ими из стороны в сторону:

— У-э-э-э-э... — Низкий голос шёл словно из-за стенки. И я не услышал в нём какой-то сухой хрипоты или гортанности, характерной для жорских глоток. Скорее это было похоже на то, как человек изображает устрашающее ворчание какого-нибудь зверя.

— Блин, это точно фекалоид! Про которого Джой рассказывал! — Снова зашипела Кира. — Прям один в один! Говножора!

— Давно ты видела, чтобы жоры бензин сливали?

— Что?

— Тихо...

Существо опустило руки, и, достав что-то продолговатое из бокового кармана, зашагало к насыпи, продолжая зловеще гудеть:

— У-э-э-э-э... — Тон угрожающих звуков нарастал. — У-э-э-э-э!

Достигнув края кучи битых стройматериалов, странный монстр немного поразмыслил, оглянулся по сторонам и медленно зашагал наверх. Отсюда стало уже заметно, что в руке, одетой в толстую грязную рукавицу, он сжимает небольшой молоток.

Я медленно достал из-за пояса монтажный пистолет и вытянул из кармана дюбель. Стараясь не издавать ни звука, аккуратно вставил его в ствол, одновременно привлекая внимание Киры лёгким тычком локтя. В ответ на её вопросительный взгляд я кивнул на пучок кабеля, торчащий из-под кирпичной крошки рядом с её половиной нашего укрытия. Другой конец проводов уходил чуть ниже и в сторону, где под слоем пыли угадывался покорёженный распределительный щиток.

— Дёрнуть? — Догадалась девчонка, говоря одними губами.

Покачав перед ней указательным пальцем и показав открытуюладонь, я дал ей понять, что ещё рано. И начал медленно отсчитывать пальцами нужный момент, в такт неторопливым шагам приближающегося существа.

Указательный.

Указательный и средний...

И три пальца сразу я показал резким движением, на которое Кира среагировала безошибочно. Дёрнув кабель, она заставила помятую коробку пошевелиться справа от странного существа.

Резко обернувшись на шум, монстр слишком поздно заметил, как я выпрыгиваю из укрытия. Перекатившись по насыпи, я быстро оказался рядом с ним и дёрнул за ногу, вынуждая того уткнуться хоботом в колотые кирпичи. Запрыгнув существу на спину, одной рукой заломил вооружённую конечность, а второй упёр ему в затылок пистолет, вжав ствол до щелчка, с которым строительное оружие снималось с предохранителя.

— Не двигайся, череп пробью. Кира, забери молоток.

Пока мой противник лишь напряжённо кряхтел, рефлекторно пытаясь освободиться, девчонка резво подскочила к нам и подняла из пыли его оружие.

— Не рыпайся!!! — Вывернув локоть посильнее, я добился от него нужной степени спокойствия.

— Мутанты... Проклятые... — Среди кряхтения я, кажется, разобрал глухие слова. Голос мужской. Мальчишеский.

— От мутанта слышу. Ты кто такой?

— А ты кто?!

— Видишь ли... Люди делятся на две половины. У одних есть оружие. А другие должны отвечать на вопросы, если не хотят сдохнуть. Догадываешься, какой из них ты сейчас принадлежишь?

— Вы чё... Вы люди что ли? — Вжатая в кирпичи голова попыталась повернуться, чтобы разглядеть если не меня, то хотя бы Киру.

— Ответ не правильный. — Я ещё сильнее потянул его руку и прижал пистолетом голову к насыпи.

От боли он заелозил ногами и натужно засипел:

— Да хорош! Отпусти! Я же тоже человек! Живой!

— Да отпусти его. — Кира неожиданно проявила несвойственное ей милосердие. — Видно же, что не жора.

— Если сделаешь резкое движение, будешь мёртвый. Вставай. Держи руки на виду.

Отпустив его, я поднялся на ноги и шагнул назад. Кира тоже чуть отступила, отведя молоток для удара, когда этот парень принялся медленно вставать на ноги. В том, что это просто какой-то пацан, я уже не сомневался. Его странный хобот оказался всего лишь шлангом противогаза, который уходил другим концом в зелёную наплечную сумку.

Поднявшись, он неторопливо повернулся и глянул на меня из-за широких пыльных окуляров нахмуренным взглядом.

— Никакой я не Жора! Меня зовут... — Он тут же удивлённо вытаращился, когда стёр пыль с окуляров: — Э... Ты... Вы... Власть что, захватили какие-то клоуны?

— Это как посмотреть... Как, говоришь, тебя зовут?

— И... И... — Он перевёл взгляд на Киру, раскрыл глаза ещё шире и снова запнулся.

— И? Ты китаец что ли, И?

— И... Иван. — Наконец выдавил из себя паренёк, продолжая разглядывать девчонку.

— Ты здесь один? — Я и так был в этом уверен. За всё время он даже не попытался посмотреть куда-нибудь, где могли прятаться его союзники. И не позвал на помощь. Но проверить его искренность лишний раз не помешает.

— Ага... Один. — Вернув взгляд на меня, он пожал плечами и развёл руки в стороны. — Я... Я думал что я вообще один остался... Война же была... Я как из бункера вышел — так кругом только мёртвые... И эти... Мутанты...

— Бункера? — Кира проявила ответное любопытство. — А ты, случайно, не кадет?

— Кто? Кадет? Да не... Я в обычной школе учился. В пятнадцать-двадцать. В одиннадцатом «Б»...

— Что за бункер? И как давно ты оттуда вышел? И самое главное — как попал?

— Месяц назад примерно он открылся... Тут рядом... — Иван махнул рукой в сторону Кремля, но вдруг осёкся. Видимо первичная эйфория от того, что он встретил живых и вменяемых людей, среди которых оказалась ещё и симпатичная девчонка, наконец-то, прошла. Уступив место вполне здоровой подозрительности.

Я поспешил его успокоить:

— Правильно делаешь, конечно, что не доверяешь. Живых людей всё ещё куда больше, чем нас с тобой. И иные гораздо опаснее каких-нибудь мутантов. Но если ты говоришь правду, мы тебе не враги.

— Я знаю, что больше... Видел пару раз. Но они какие-то одичалые... Тоже мутировали, наверное... А вы вроде... — Он опять покосился на Киру и перевёл взгляд обратно на мою маску. — Вроде... Нормальные?

— Это тоже как посмотреть... Вот, что Иван. Предлагаю тебе для начала добровольно выложить все остальные опасные предметы. А потом растопить лёд недоверия совместной трапезой. Тогда и расскажешь нам, как дошёл до жизни такой. И покажешь, что тут как нынче в центре. Вон оттуда. — Я показал на крышу «Детского мира». — Видишь ли, мы кое-что здесь ищем... И да, если хочешь, можешь остаться в противогазе. Хотя воздух тут чистый. Во всяком случае, гораздо чище, чем до катастрофы.

— Да не, это я просто так маскируюсь... — Паренёк стащил с лица резиновую маску и облегчённо улыбнулся, радостно растопырив веснушчатые ноздри. — От мутантов...

Подождав, пока Кира сбегала к раздолбанному мотоциклу, чтобы забрать ключ зажигания и пластиковую бутылку со слитым бензином, мы поднялись обратно на смотровую площадку.

— Да, здесь прикольно... — Усевшись с видом на раздолбанный центр, кудрявый паренёк тактично отказался от предложенных закусок. — Это же я дверь открытой оставил. Нашёл ключи тут в офисах...

Как выяснилось, отец Ивана служил в ФСО. И в ту самую новогоднюю ночь, когда вся совершеннолетняя Москва почти одновременно сошла с ума, он как раз был в Кремле на дежурстве. И даже успел дозвониться до сына, который в это время скучал дома один, так как мать тоже была на дежурстве — но не в Кремле, а в районной больнице. Задыхаясь от приступов кашля, отец приказал ему срочно бежать к одной из пропускных. И хотя Иван добрался туда от дома за двадцать минут быстрого шага, никто его там так и не встретил.

В поисках отца Иван всё-таки решился зайти на ближайший к проходной режимный объект самостоятельно, благо никто и не думал ему препятствовать. Единственный охранник, которого он встретил, блуждая по пустым коридорам Сенатского дворца, был, как показалось пареньку, сильно пьян. И вообще не понимал, о чём его спрашивал сын коллеги.

Отчаявшись получить помощь от невменяемого фэсэошника, пацан начал самостоятельно обыскивать кабинет за кабинетом и зал за залом. Не все они были открыты, но нужные ключи нашлись на посту охраны — том самом, где должен был дежурить его отец и напарники.

По ходу обыска, Иван время от времени пытался дозвониться до мобильника отца со стационарных телефонов, которые находил на столах роскошных кабинетов. Его собственный мобильник к этому времени уже разрядился на морозе.

Но ответа нигде не было. Лишь однажды, когда он сначала поднял трубку и только потом обнаружил, что на аппарате нет циферблата, в динамике неожиданно послышался усталый пожилой голос. Правда, говорил он, почему-то, на английском. И так как, знание иностранных языков не были сильной стороной паренька, он понял только то, что кашляющий старик по ту сторону провода его, видимо, о чём-то спрашивал. А потом, как показалось Ивану, перешёл на угрозы и ругань.

В ответ пацан успел сказать лишь «Йес, оф кос... Сорри... Москоу ис зе кэпитал оф Раша...». После чего его пожилой собеседник тоже пропал.

Начав обыск с верхних этажей, Иван в итоге спустился в цоколь. Где и нашёл вход в тот самый бункер, в котором провёл последние полгода.

С трудом открыв массивную дверь, паренёк оказался рядом с пунктом охраны, на котором тоже был какой-то аппарат, похожий на телефонный. Приступив к очередной попытке дозвона, Иван успел нажать только первые четыре цифры номера, как дверь за его спиной неожиданно захлопнулась. И не открывалась до шестнадцатого июня сего года — что бы пленник ни пытался снова нажать на пульте охраны.

Однако, нельзя было сказать, что условия его заключения были тяжёлыми. Скорее наоборот.

Спустившись вниз по длинной винтовой лестнице, паренёк обнаружил весьма просторные апартаменты со всеми удобствами, которые, по его словам, функционировали до сих пор. Всё это время из кранов санузла текла холодная и горячая вода, работал душ и унитаз. Электрическое освещение никуда и не думало пропадать. Работали все выключатели и розетки. А также огромный телевизор, компьютер с коллекцией фильмов, музыки и книг, которой позавидовал бы любой торрент-трекер.

Этажом ниже, по соседству с небольшим спорт-залом и солярием располагалась столовая и огромный склад с запасами офицерских сухпайков и различных концентратов, которые, как выразился Иван, даже ещё не начали заканчиваться.

На самом нижнем этаже, в хозблоке парень нашёл стиральную машину, запас моющих средств и десяток наборов постельного белья и армейской униформы без опознавательных знаков. Которую и носил до сих пор, хотя она была ему великовата. Там же был и защитный комплект в наборе с радиометром и портативным спектрографом.

Мусор, который нельзя было смыть в унитаз, он выкидывал в специальный люк на стене хозблока. Но не представлял, что именно происходит с отходами дальше, после того как за стенкой недолго вжикали какие-то приводы.

Ещё пока Иван только знакомился со своим будущим домом, откуда-то сверху начали доноситься первые взрывы. И потом почти не замолкали ещё около месяца. Поэтому паренёк был в абсолютной уверенности, что там на поверхности разразилась самая настоящая Третья Мировая Война.

Как зимой, так и немного позже, взрывы, казалось, звучали прямо у входной двери. И, когда она всё-таки открылась сама, Иван обнаружил, что её и правда пытались взорвать. Почти половина дворца рухнула от этих попыток. И наверх пацан выбрался только ещё через неделю, пока не проколупал в обломках проход с помощью деталей от тренажёров.

Предварительно убедившись в том, что радиационный фон у обломков вполне обычный, он всё-таки вышел наружу в полном защитном комплекте.

Оказавшись на свободе, паренёк первым делом вновь обыскал ближайшие развалины кремлёвского комплекса. На этот раз он хотел поскорее чем-нибудь вооружиться. Так как первым, что он увидел, выйдя на поверхность, был длинный ряд высохших детских трупов, уложенных вдоль уцелевшей стены дворца. У каждого из них на одежде были явные следы от пуль. Или в черепах.

Плутая по пустым развалинам, Иван находил лишь очередные человеческие останки или фрагменты тел. Кто-то явно умер давно — от выстрелов или взрывов. А кто-то сдох сам, весной.

И больше ничего полезного. Увлекшись поиском, пацан и не заметил, как стемнело. И тогда произошло его первое знакомство с ночными жорами. Или, как он их называл — мутантами.

Тут ему снова повезло. Даже два раза. Во-первых, как раз в это время он наткнулся на подсобку какого-то кремлёвского не то дворника, не то сантехника, где среди разбросанных по полу запчастей и нашёл тот самый молоток, который мы у него конфисковали. А во-вторых, напавшие на него жоры так и не смогли прокусить резиновый костюм и противогаз. По крайней мере, до этого момента он успел раскроить им черепа. И ретироваться обратно в свой бункер, откуда потом не выходил ещё примерно сутки. Пока не изготовил из спортивного инвентаря и кухонных приборов что-то вроде копья и булавы.

— Ну а потом-то я понял, что дневные мутанты безобидные. Те, что на поверхности живут. Поэтому когда иду в дневные экспедиции, то беру с собой только молоток. И костюм. — Заметив, с каким интересом слушает его рассказ Кира, паренёк всё больше и больше приосанивался, преисполняясь чувства собственной важности. — Потому что одичалые его боятся до усрачки. Не, серьёзно... Я один раз хотел на контакт выйти, возле Сити, на Шевченко. Так этот дикарь там реально обделался... И больше я там никого не встречал. А сегодня ночью вот вас услышал... И решил посмотреть...

— Кажется, мы что-то об этом слышали... — Я поймал смеющийся взгляд девчонки. — Значит, говоришь, с июня тут только жоры?

— Ну да... Это вы так мутантов называете, да?

— Это их так все вокруг называют. Потому что прожорливые. — Я поднялся и указал в сторону Манежной площади. — А скажи-ка нам тогда, там что? Тверская уцелела? Комплекс зданий вокруг правительства города.

— Наверное... Но если это возле метро, то туда ходить не советую. Даже днём.

— Это почему же? Вон тут тоже метро. — Я кивнул вниз на площадь. — Куча выходов.

— Так они все засыпаны наглухо. Ещё когда война была, наверное. А на манежке же торговый центр целый подземный был... Такой, со стеклянной крышей. И фонтаны... Сад рядом...

— И что теперь?

— И теперь там у них... Не знаю, как вы это называете... Эпицентр.

Глава 20. На пороге разгадки

— Как же ты к себе домой попадаешь? Если эта хрень растёт во все стороны примерно одинаково, то по Красной площади уже не пройти... — Я разглядывал открывшийся вид в бинокль, пока Кира изнывала от нетерпения, ожидая своей очереди. — Да и весь Кремль, наверное, давно зарос...

— Обхожу через набережную, на всякий случай. Но вообще она совсем неодинаково растёт. Куда-то больше, куда-то меньше. Я так понял, эта штука не только через метро, а ещё через канализацию пробирается. И если где-то она узкая или вообще нет — то там и на поверхности чисто. Поэтому площадь только так, слегка — вокруг Исторического музея занята. А ниже до самой реки — почти ничего. Только вдоль берегов ходит много этих... Обычных мутантов... Ну... Жор.

— Ну дай посмотреть что ли!

Я отдал нетерпеливой девчонке бинокль и пока присмотрелся к тому, что было совсем рядом с нами. Отсюда и невооружённым взглядом было видно, что мой первоначальный план был заранее обречён на неудачу. С крыши Большого театра, куда Иван завёл нас через окно в Копьёвском переулке, можно было легко разглядеть, что вся территория перед ним — непроходима. По крайней мере, пешком или на мотоцикле.

От фасада театра до сквера вокруг статуи Карла Маркса не было ни единого пятна чистого асфальта. Вся площадь и широкий Театральный проезд были покрыты неровным слоем серой или слегка зеленоватой протоплазмы. Судя по тому, насколько в ней утопал высеченный в камне Маркс, высота этого слоя колебалась где-то в районе метра, слегка снижаясь по направлению к Лубянке. На выходе из павильона метро мы бы оказались в тупике. Или, хуже того, в ловушке.

— Под землёй это дерьмо отросло уже до Садового кольца. А может местами и до трёшки. Мы же только одну ветку видели. И кольцевую.

— А по Тверской вон — почти до следующего перекрёстка, где первый Макдак был... — Кира осмотрела улицу по всей длине, от Манежки до Пушкинской площади. — Одиннадцатый дом там, да? На этом участке?

— Да. Вон тот жёлтый шестиэтажный, фасадом к нам. Это и есть Министерство образования и науки. И если я правильно могу отсюда разобрать в прогалы между домами, вся Тверская на этом участке сейчас выглядит так же, как и та площадь, что прямо под нами.

Девчонка убрала бинокль от глаз и покосилась на заросли вокруг сурового автора «Капитала».

— И как же мы туда пройдём? — Кажется, она заранее знала, что ответ ей не понравится. Под упавшей на глаза чёлкой в такие моменты возникала пара морщинок.

— Никак.

— Да как же это...

— Я могу поделиться ОЗК... — Нерешительно предложил Иван, заметив, как Кира изменилась в лице. Она, похоже, осознала, что до цели — десять минут пешком. И в то же время — бесконечно далеко.

— Я бы туда даже на танке не сунулся. Ты видела, как быстро густеет сок лиан. Если то, что внутри этой плёнки застывает так же крепко — в этом жорском болоте завязнет всё, что угодно.

— Но... Но что же теперь... Не может же быть, чтобы мы зря всё это...

Я не выдержал и улыбнулся. А лицо девчонки, сначала вспыхнуло гневом, когда она подумала, что я вдруг решил посмеяться над её горем. Но быстро сообразила, в чём на самом деле причина моего оптимизма:

— Да у тебя полюбому есть запасной план! Ты ж тот ещё жук! — Она ткнула кулачком мне в грудь. — Давай, колись!

— Даже два плана. Хотя один из них, скорее всего тоже придётся отбросить. — Я повернулся к Ивану. — Ленинка наверняка тоже вся заросла, да?

— Ага... Похоже ещё до того, как я вылез. Я там сразу хотел чего-нибудь полезного найти. Ну... Типа надо же сохранять знания цивилизации, всё такое... А то у меня на компе в бункере только развлекательное всякое. Ни одного учебника даже...

— Похвальное стремление, молодой человек. Так что там в библиотеке? Тоже не пройти?

— Ага. И дело даже не в том, что не пролезешь. Можно же какой-нибудь настил смастерить и перекладывать с места на место. Я вот пробовал... Но если к этим наростам подойти близко и попытаться с ними что-нибудь сделать, то даже обычные мут... Даже обычные жоры начинают на тебя переть со всех сторон. Как будто охраняют. Еле отмахался тогда...

— А что ещё ты пытался с ними сделать? — Спросила Кира. — Сжечь их можно? Подземные от огня лопаются, например...

— Можно... — Торчащие уши Ивана немного заалели, когда девчонка обратилась к нему напрямую. — Только... Ну... Это...

— Когда лопаются, заливают огонь своим содержимым, так? — Я пришёл на помощь стесняющемуся пацану.

— Ну да. И всё гаснет. Я по всякому пробовал поджигать. И синтетикой, и деревом, и спиртом. — Справившись с волнением, он продолжил уже более бодро. — Я ещё кислотой из аккумуляторов поливал. И солью сыпал. Даже негашеную известь один раз нашёл и тоже попробовал. Но примерно такой же результат. Нужен прямо какой-то огнемёт. И не один.

— Ясно... Тогда тут рядом я знаю только ещё одно место, где в теории можно найти нужный справочник. Как там на Новом Арбате, а, хранитель знаний? Ещё чисто?

Иван снова стеснительно заулыбался в ответ:

— Там чисто. На Воздвиженке немного есть, где-то наполовину. Но до Арбата ещё не доросло даже отдельными островами. Можно тоже вокруг обойти, по Знаменке.

— Значит, идём в Дом Книги. Там ты тоже искал знания цивилизации? Он уцелел?

— Ага. Рестораны вокруг разграбили. А книжный почти не тронут. Первый этаж в основном разворотили. Все карты и атласы автомобильные разобрали. А остальные книжки одичалым не нужны, наверное...

— Ещё как нужны. Но, как правило, не для чтения... Ладно двигаем. Сколько тут в обход? Километров пять?

— Около того.

По пути мы коротко поведали Ивану и цели наших поисков. Он был просто в восторге от новостей о том, что не только в ближнем Подмосковье ещё есть вполне вменяемые людские существа, но и где-то далеко живут даже те, кто, возможно, тоже занят делом сохранения достижений человечества. И выразил горячее желание помочь нам всеми доступными ему средствами. В первую очередь толковый паренёк подтвердил мою версию о том, что выбраться из центра по поверхности сложнее, чем под землёй. Везде, где он прокладывал маршруты своих «экспедиций», он встречал массовые разрушения, баррикады и минные заграждения. А так же незахороненных жертв войны и эпидемий.

— Я как в «Сталкере» делаю. В игре. Если не уверен, что где-то можно пройти — кидаю приманку. Там же типа болт можно кинуть, чтобы активировать аномалию. Ну вот и тут я кидаю какую-нибудь печенюшку и скоро мутанты сами подбегают. И если там мины или растяжка — то взрываются. Так что там, где я вас веду — чисто и безопасно. Ну... Пока и сюда не прорастёт эта зараза...

— Или не проникнут те, кого ты зовёшь одичалыми... И далеко ты успел зачистку устроить?

— Не очень... Я ж один. Пока чуть дальше садового успел. И местами даже почти до третьего транспортного. Долго это... А ночью надо же обратно в бункер прятаться. В темноте иногда даже эти кентавры, типа того, которого вы встретили, вылезают.

— Типа? Есть и другие?

Было заметно, что паренёк истосковался по человеческому общению. И искренне радовался каждому вопросу, давая свои многословные и подробные ответы. Плюс постоянно косился на Киру. И если она с интересом прислушивалась к его рассказам, то глаза паренька так и разгорались азартом. Словно у фанатичного учёного, открывающего миру тайны Вселенной.

— На южном направлении они не такие, как на северном. Я один раз увлёкся, зашёл слишком далеко. Почти до бывшего ЗИЛа. Девять мин подорвал за день — рекорд! А на обратной дороге один дом рядом со взрывом обвалился. Да так — что не пролезть. И пока обход искал — тут и стемнело. В итоге заночевал на крыше какого-то офисного центра рядом с Павелецким вокзалом. Он почти нетронутый, можно было легко запереться. И вот, значит, перекусываю и смотрю с него вниз на пути, на вокзал там... А из дверей на пассажирские платформы вдруг вылезает такая тёмная масса... Не знаю, с чем сравнить... Ну как слизняк что ли... Только размером во все двери... Вылез, значит, полежал и вдруг так весь мелко задрожит, а потом немного сдулся и воздух выпустил. И в этот момент все те мутанты... Ну... Жоры... Те, которые днём просто по округе шляются — как накинулись на него и давай жрать. Прямо мордой в эту массу полезли.

— У-эх... — Кира выразила своё отношение к такому зрелищу, изобразив тошноту.

— Ага... Но это ещё не всё. Они её, значит жрут, эту массу. А она — раз — и сворачивается! Прямо вместе с ними! Завернуло их как начинку в тесто, в общем. И — хоп-хоп-хоп — обратно в здание полезла. — Иван попытался жестами изобразить движение странной субстанции. — То есть, получается, мутанты друг другом питаются, да?

— Не обязательно. Возможно, таким образом этот жоровейник пополняет касту работников. Некоторые муравьи такое тоже умеют. Похищают чужих личинок и делают потом из взрослых особей своих рабов.

— И как только они до сих пор свою цивилизацию не построили... — Кира размышляла вслух, разглядывая серые наросты невдалеке. — И грибы растят, и тлю пасут... Ещё и рабы у них чужие.

— А им просто не нужно. И так хорошо. Да и понятие цивилизации — весьма расплывчато. Иные муравейники куда лучше организованы и более жизнеспособны, чем человеческие сообщества.

— Ну так вот это ещё не всё! — Иван с нетерпением продолжил, вежливо не перебивая наш диалог. — Она когда внутрь полезла, эта масса, к ней же всё равно продолжали со всех сторон мутанты сбегаться. Приманка же не сразу испарилась, я так понимаю. И тогда эта тварь выпрыснула отпугиватель. И все сразу стали разбредаться. Как-будто ослепли.

— Отпугиватель? — Кира снова заинтересовалась его рассказом.

— Ну... Это я так называю. Потом с утра туда спустился и набрал в пустую банку немного. И поставил эксперимент — обмазал конфету и оставил как приманку. Так никто к ней и не подошёл. Полчаса ждал. Хотя обычно почти сразу налетают — как только ветерок посильнее дунет.

— И как он выглядит этот отпугиватель?

— Да вот! — Иван продемонстрировал нам рукава своего маскхалата с лохмотьями, измазанными в какой-то серой грязи. — Это ж я в нём весь! Он пока не застынет, то пахнет немного неприятно, конечно. Как-то... То ли бензином, то ли краской масляной. Но когда совсем высохнет — то вообще никак.

— А нафига ты в нём измазался? — Кира с недоумением осмотрела замызганные рукава и осторожно пощупала один из пришитых лоскутов. — Дневные жоры же и так на людей внимания не обращают.

Глаза пацана снова азартно заблестели:

— А я вот задумался — почему ночные мутанты на человеческий шум кидаются, а если просто дерево скрипит — то им пофиг? Как они понимают, что это человек, например, молотком стучит, а не просто на ветру что-то хлопает?

— Ну и как? — Девчонка тоже всё больше разгоралась интересом.

— Запах! Если где-то шумит и пахнет человеком хоть чуть-чуть — то только тогда они приходят в ярость.

— Это ты тоже каким-то экспериментом доказал? — Я решил поддержать его задор.

— Ага! — Предвкушая доклад, паренёк аж раскраснелся от волнения — от веснушчатого носа, до кончиков лопоухих ушей. — Взял, значит, я три телефона... Их же щас просто найти. Никому не нужны были, наверное, если всё, как вы рассказываете... Ну и вот, значит, взял три телефона. Зарядил и на всех поставил будильник на два часа ночи. Первый положил как есть. Второй тщательно спиртом протёр, в перчатках. Прям вот каждую щёлочку! И внутри под крышкой тоже. А третий просто обмазал отпугивателем. И потом вечером положил их на улице у входа.

— Позволь, угадаю. На утро осталось... Два?

— Точно! Тот, который просто так положил — растоптали в пыль просто! А остальные — целёхонькие!

— Может просто на них будильник не сработал? — Скептически прищурилась Кира и снова пощупала лоскут на рукаве маскхалата.

— Я три раза повторял! И всё время один и тот же результат. Тот телефон, который просто так клал — всегда уничтожали. А остальные целые! — Паренёк с гордостью поднял палец. Точнее, попытался сделать это внутри толстой рукавицы, тоже перемазанной странным «отпугивателем». — Вот с тех пор я и маскируюсь на всякий случай. Если вдруг опять заплутаю и укрытие не успею найти. Жарковато, конечно, иногда... Но зато и на одичалых тоже действует!

— Боюсь, что тут твой опыт демонстрирует немного ложные результаты. — Я поспешил разочаровать юного экспериментатора. — Физиология у одичалых такая же, как и у Киры, например. А её, как видишь, твой отпугиватель не отпугивает. По крайней мере, не так, как жор. Просто ты стал для этих выживших настоящим легендарным страшилой.

— Хм... — Паренёк, было, погрустнел, но тут же снова широко заулыбался. — Это значит, что я для них стал таким же, как вы? Типа такой мститель в маске? Наверное, мне тоже какое-то прозвище придумали?

— Ага, придумали! Де... Эй! Ты чего!? — Кира хотела выпалить всё, как есть, но я вовремя остановил её, хлопнув по плечу.

— Показалось, что муха. — И я снова повернулся к пацану. — Демоном они тебя зовут.

— Ха! Круто!

— Но ты бы с ними поосторожней. Лучше не лезь на глаза, если ещё повстречаешь. Тебе просто повезло, что ты на полуголодных одиночек нарывался. Не из банды. Бандиты могли и не испугаться. А то и вообще пристрелили без разговоров.

— Слушай... А вот рассказывали, что после встречи с тобой у одного из них какие-то прыщи на ноге полезли... — Кира теперь с сомнением смотрела на свою перчатку, пытаясь разглядеть на ней следы засохшего «отпугивателя». — Добить даже пришлось

— Не знаю... — Пожал плечами Иван. — У меня от него ничего не было. И у жор тоже. Но вообще я его голыми руками не трогал, конечно.

— У этих несчастных одиночек и так чирьи да потница по всему телу. От авитаминоза и антисанитарии. — Я пожал плечами в ответ на её сомнения. — Скорее всего, приятели просто нашли повод прикарманить чужие трофеи.

За этими разговорами до самого большого в стране книжного магазина мы добрались примерно за час. Пыльные улицы и переулки из полуразрушенных домов оставались пустыми. И лишь у реки мы встретили несколько групп дневных жор.

— Действительно... Только окна побило. — Я оглядел фасад «Дома Книги» и зашёл внутрь. Запах тут был всё тот же. Не смотря на беспорядок и грязь, чистая бумага, типографские краски и переплётный клей по прежнему создавали ту самую атмосферу.

— Тут же, наверное, миллионы книжек... Где примерно искать-то? — Огляделась Кира. — Есть тут вообще отдел со справочниками? Типа как для поступающих списки всяких вузов и шараг?

— Не думаю, что на бумаге издавали списки средних школ всей страны... Зачем? В любом случае, сразу идём мимо художки и всякой технической литературы.

— Разделимся? — Предложил Иван. — Так быстрее же. Давайте я на первом поищу, а вы сразу на второй идите.

— Диски посмотри тоже тогда.

— Хорошо! — И паренёк быстро ускакал к большой стойке с цветными пластиковыми коробочками.

А мы поднялись на второй этаж и пошли мимо высоких и длинных полок, вчитываясь в указатели.

— История, политика, общество... Государство, право, бизнес... — Кира чуть слышно читала таблички вслух. — О! Образование и школа! Давай тут поищем!

Пробежавшись по полкам с методической литературой, учебниками и различными пособиями мы не нашли ничего, что могло бы содержать в себе сведения о современных кадетских школах.

— Может чё-нить про войну или армию? Где это? В истории?

Отдел с исторической и военной литературой был одним из самых больших. Мы не дошли и до середины книжного массива, как снизу раздался радостный голос Ивана:

— Нашёл! Нашёл!!! Идите сюда!

Кира молча переглянулась со мной, расплылась в улыбке и, сорвавшись с места, побежала к лестнице.

— А не! Не идите! Не идите!!! Оставайтесь там!

— Чё? — Остановившись, девчонка с недоумением оглянулась.

Но уже в следующую секунду мы поняли в чём причина столь резкого изменения настроения нашего нового приятеля. Сразу несколько новых ломких голосов долетели до нашего слуха с первого этажа. До боли знакомые интонации, которые никогда не позволяли себе забитые одиночки.

— Э, слышь! Кто здесь?! А ну вылазь, а то отпиздим! Э!

— Вон он! Лови, пацаны! Ебашь!

Глава 21. Развилка

Обычно я предпочитаю побеждать ещё до того, как началась драка. Когда противник следует по написанному мной сценарию, самостоятельно загоняя себя в ловушку. Хотя при этом думает, что сам свободно выбирает свои шаги.

Конечно, легче всего обеспечить такую победу тогда, когда есть время на подготовку. Если же его нет — победить помогут припасённые в рукавах козыри.

Но что делать, когда нет ни времени, ни запасных сюрпризов?

Нужно помнить, что у каждого врага есть свои слабые места. И бить по ним первым.

— Еба, да это ж дерьмодемон! — Незнакомые гопники, судя по новым крикам, достаточно хорошо разглядели нашего нового приятеля. — Не подходи! Он же заразный!

Вот и первая слабость. Прежде разума ими владеют суеверия и страхи.

— Хуйню не неси! Он только что орал как человек! Пики вперёд!

А вот и вторая. Дефицит огнестрела. По опасному жоре уже давно начали бы стрелять. Если бы было чем.

— Жоры тоже орут...

— Слышь ты, ссыкло костлявое! Вперёд, я сказал! Хуль тупишь?! Давно не пиздили?! Вперёд, бля!

Третья слабость. Отвратительное моральное и физическое состояние.

Но всё это почти не имеет значения, если ты не знаешь мотивацию своего врага. Даже мелкая крыса, зажатая в угол, бросается на любого, забыв о своих слабостях. И может победить за счёт этой самоубийственной решимости.

Зачем они здесь? Что эти ущербы забыли на давно разорённой территории, враждебной ко всем выжившим, овеянной слухами о чудовищах, заражённых зонах и прочих немыслимых опасностях?

Полезли за острыми ощущениями? Нет, они уже и так слишком трусят.

Ищут реликты Зимней Войны, которые ещё можно использовать? Тогда зачем забираться так далеко? Да ещё и в книжный магазин... Не за растопкой же они в самый центр попёрлись...

— Да он вроде не нападает... Щемится, зырь... Может ну его, а? Заразный же... Наберём этих книжек и пойдём отсюда уже, а? Чё, за каждым жорой теперь гоняться?

— Сука, а я ещё не верил, что Шутник вас в одну калитку разъебал... Вы ж, наверное, от одно его вида уже обосрались, лошьё полосатое... Нахер только Хайз с вами связался... Знали бы, давно уже сами у вас склад подрезали...

— Ты слы-ы-ышь?! Нельзя вообще о нём говорить же!

— О, зажужжали мухи дохлые, с-сука... Ты давай лучше на этого урода бочку кати, полосатый! Возникает он мне тут... Или хочешь потом это дерьмо бумажное сам поварить? Это я тебе могу устроить, с-сук... Там запашок заебись! Все кишки выблюешь!

Кира подкралась к лестнице вместе со мной. И тихонько шепнула, осторожно выглянув из-за широких перил:

— Недобитые шмели? Из Красногорска? — На этих словах короткий меч с лёгким шелестом покинул ножны.

— И ещё кто-то...

Кроме десятка пацанов с полосатыми повязками на первом этаже были и другие подростки. Двое, позади всех. Но они не были похожи на новобранцев шмелиных гнёзд. Держатся даже более уверенно, чем «полосатые». Заметно здоровее. Похоже на то, что они тут вообще за главных. От Ивана держатся в тылу. Эти здесь не за тем, чтобы делать грязную работу. Они здесь затем, чтобы управлять и командовать.

Горячий шёпот девчонки раздался у самого уха:

— Тоже книги ищут? С каких пор этим дебилам...

— Тише... — Я присмотрелся к полиэтиленовым мешкам, в которые шмели уже набросали кипы пыльных книг в мягких обложках. Как макулатуру. — Им не книги нужны. Просто бумага.

— Да её ж и за МКАДом полно...

— Там только дорогая осталась. Которая плохо горит и мнётся. И плохо подходит для варки обратно в целлюлозу.

— Варки? — Кира помедлила, присматриваясь к дерзким пацанам без повязок. — Думаешь это...

— Он упомянул их старшего. «Хайз». Смотрела «Во все тяжкие»?

— Хайзенберг?

— You’re goddamn right...

Как ещё подростки могли прозвать человека, который управляет снабжением всего южного Замкадья кустарным метамфетамином?

Теперь я знаю всё, что нужно.

— Знаешь, ты была права, когда предполагала, что я работал с детьми... — Доставая монтажный пистолет, я проверил, на месте ли дюбель.

— Ну то-то же... В школе?

— Не важно... Важно то, что там я не раз на практике увидел то, что действительно помогает им завоевать авторитет среди сверстников.

— И что?

— А то, что, не смотря на все советы престарелых мэтров о том, что конфликты нужно решать словами... Лучше всех себя всегда чувствовали те, кто первым делом вырубал самого здорового быка в местной стае. — Я указал на командующего шмелями варщика. — Этот и тот,что рядом с ним — мои. Бери на себя того, который правее и его приятеля. Осилишь?

Вместо ответа Кира лишь хищно улыбнулась:

— На счёт три?

— Ага... Три!

Грохот выстрела заставил вздрогнуть всех тех, кто уже вплотную подбирался к размахивающему молотком Ивану. А самого крупного варщика выстрел заставил схватиться за оцарапанную шею:

— Ай! Чё за...

И это всё, что он успел сказать, до того, как я спустился к нему по скользким перилам. Соскочив на пол рядом с пацаном, я использовал инерцию, чтобы повалить здоровяка на пол. И вонзил другой дюбель прямо в широко раскрытый глаз.

После этого им управляли только рефлексы. Которые потребовали от его рук немедленно схватиться за больное место.

Поймав пацана за кисть, которая сама подтянулась к моим ладоням, я развернул его локоть и ударил по нему пластиковым мотоциклетным наручем. Хруст ломающегося сустава на миг перекрыл испуганный вопль. И в следующую секунду, я отшвырнул истерящего пацана в сторону обернувшихся на нас пацанов с самодельными копьями.

Выпучив уцелевший глаз на свой неестественно вывернутый локоть, варщик стремительно терял веру в собственное превосходство. То же самое происходило и со всеми его подчинёнными. Особенно после того, как рядом с ним покатился второй пацан без повязки, разматывая по полу внутренности, выскальзывающие из разрезанного живота. Коротко оглянувшись, я заметил Киру, на мгновение замеревшую в боевой стойке. Густая кровь немного заляпала ей пластины «черепахи». А с поблескивающей Викули успела соскочить только одна густая капля, прежде чем клинок снова пришёл в стремительное движение.

Взлетев вверх, острая сталь провернулась вместе с хозяйкой и наотмашь рубанула по тому месту, где только что стоял ещё один варщик.

Но пацан вовремя отпрыгнул. И потянулся к поясу за ножом... Как раз в то время, как присевшая в глубокий выпад Кира настигла его метким уколом в живот — прямо сквозь кисть. Оттолкнувшись рукой от пола, девчонка тут же отпрянула назад, вынув клинок из раны. И попятившийся варщик только и мог, что переводить испуганный взгляд с раненой ладони на текущую из пронзённого живота смесь ярко-алой крови и желтоватого дерьма.

В это же время один из пацанов с повязками — тот самый, которого я собирался вырубить вторым, всё-таки отважился на противодействие. И попытался ткнуть своей самодельной пикой мне в живот.

Острие из привязанного к палке ножа лишь скользнуло по толстой коже, когда я развернул корпус вдоль удара. И после этого было достаточно лишь немного подтянуть на себя древко, чтобы парень, шагнув по инерции вперёд, встретился со мной лицом к лицу.

Точнее, он встретился с моим лбом. Хрустнув, его переносица стала гораздо более плоской. А из ноздрей брызнула тёмная кровь. Попятившись, шмель схватился за разбитое лицо и упал на задницу, споткнувшись об один из мешков с книгами.

— Оружие на пол! — Я выставил незаряженный пистолет в толпу остальных опешивших шмелей. — Последний будет улыбаться вечно!

Страх и суеверия легко победили ту немногую готовность подчиняться своим новым хозяевам, что ещё могла оставаться в этих несчастных подростках. Конечно... Ведь прямо перед ними из ниоткуда возник их самый главный ужас. Даже там, где его никто не мог ждать — он всё равно пришёл за ними, как только кто-то неосторожно упомянул его имя. Всё как в легендах...

И какую бы цель они не преследовали, когда лезли сюда через развалины Садового кольца, она явно не шла ни в какое сравнение с тем, что грозило им прямо здесь и сейчас. Все эти малолетние преступники слишком хорошо знали, как выглядят те, кому посчастливилось остаться живым после встречи с Шутником.

И поэтому остальные самодельные пики тут же задребезжали по мраморным полам книжного магазина. А освободившиеся руки инстинктивно потянулись вверх при виде уставившегося в них ещё дымящегося ствола монтажного пистолета.

— Там ещё один! — Зоркая Кира разглядела убегающую тень у входа. Стоящий на шухере пацан тоже принял весьма разумное решение. И без лишних слов или жестов стремглав дёрнул в сторону Смоленской набережной. Значит, они тоже добрались сюда по реке. Тоже опасный путь. Но ещё и долгий.

— Хрен с ним... — Я повернулся обратно к испуганным подросткам с полосатыми повязками. — Но теперь и так будет кому рассказать о том, что сюда лучше не соваться... И живым мне сейчас нужен только тот, кто подробнее всех расскажет о том, какого хрена вы тут делаете...

Мотивации этих крыс точно не хватит на отчаянное сопротивление до последнего. Они уже сдались. Они уже готовы молить о пощаде.

И нестройный хор ломких голосов немедленно к этому приступил, стараясь перекричать друг друга:

— Это всё варщики! Это не мы!

— Крюки у них... У нас... Химикаты отжали!

— Они бумагу собирают!

— Что бы порох сделать! Для пушек!

— Раздолбать хотят! Эту их базу плавучую!

Интересные новости... Хотя в рейде на склад с метиламином не принимал участие ни один человек Джоя и Роба, варщики совершенно безошибочно определили тех, кто на самом деле нанёс жёсткий удар по их химической империи. Хоть и руками партизан и бесов. Не зря до сих пор выживают, не зря... Могут прикинуть хер к носу.

— Да гоните! Пушки? Из чего они их сделали? Не научились же варщики чугун плавить...

— Из фонарей! И оград всяких ! — Судя по голосу, сейчас передо мной вещал тот пацан, который ранее отважился спорить со своими командирами. — Они же чугунные и толстые! Распилили и задники заделали! Испытали несколько... Те, что не разорвало — поставили на эти... Как их... Тележки такие с колёсами... Лохеты?

— Лафеты.

— Ага...

— Где варщики размочаливают бумагу? Где делают порох?

Пацаны боязливо переглянулись и пожали плечами. В это время Иван осторожно обошёл их на почтительном расстоянии. В одной руке он сжимал свой верный молоток, а другой прижимал к груди какую-то тонкую невзрачную книжицу. Подойдя к нам поближе, он было что-то загудел сквозь противогаз, но я остановил его жестом свободной руки.

— Тихо, Демон. Сегодня ты их не сожрёшь. Они мои...

Если он и дальше хотел жить здесь в относительной безопасности, следовало поддерживать страшную репутацию. Иначе опять сунутся.

Мои слова сработали. Пацаны, и без того бледные от страха, снова переглянулись и раскрыли глаза ещё шире.

— Я ж говорил... — Еле слышно выдавил один из шмелей. — Они оба...

И тут же замолчал, когда я повернул своё нарисованное лицо в его сторону.

— Хотя я могу позволить ему пообедать парой шмелей... Если вы окажетесь бесполезными. Если так и не вспомните, куда вы сволакивали эту макулатуру раньше.

— Шутник... Ну честно... — Тот единственный пацан, который отваживался говорить со мной напрямую, чуть не плакал. — Мы в Вегас всё стаскиваем, а дальше они сами забирают. В обмен на хавку...

Он слишком напуган, чтобы врать. Но это ещё не всё, что они могу знать...

— Врёшь. Хочешь сказать, никто ни разу не был у них на базе? — Я пнул истекающих кровью подростков у меня под ногами. — Они сами сказали, что кто-то из ваших занимается там варкой целлюлозы. Может, из вас там и правда никого и не было... Но не рассказать об этих потогонках ваши кореша не могли. Где они находятся?

— Не знаю, правда... Знаю только, что всех водят в промзону. В Бирюлёво...

— Бирюлёво большое. И промзона тоже.

— Там цеха прямо возле железки. — Пацан пожал плечами, не опуская рук. — Платформа как-то называется... Красный чего-то там... Богатырь?

— Строитель?

— Ага, точно! Красный строитель!

Теперь следовало уточнить ещё кое-что. Несмотря на ту книжку в руках Ивана, что вроде бы содержала в себе ответ на наши поиски, всегда нужен план «Б».

— Это там они свои тачки хранят? Которые им байкеры за долги подгоняют?

— Тачки? Не знаю...

— Я знаю... — Одна из рук за спинами поднялась чуть выше.

Шмели расступились, открывая моему взгляду щуплого паренька с одной лентой.

— Я знаю... В Битце. Там всякие мастерские для машин, целый район. Тоже около железки. Чуть ниже. За МКАДом.

— Платформа тоже Битца?

— Ага, она... Но за посадками.

Повернувшись к Кире, которая спокойно протирала свой меч, я указал на пленников:

— Как думаешь, заслужили ещё пожить?

Убрав клинок в ножны, девчонка нахально осмотрела струсившую кучку подростков.

— А чё... Никому не хочешь на память вот эту свою улыбку сделать? — Она зацепила пальцем уголок рта и оттянула его в сторону. — Шоп непоадно ыло юда оватса ольше!

— Я думаю, они и так поняли, что в следующий раз тех, кто выживет — живьём сожрёт демон. Нехер сюда лезть щеглы. Валите в область и за МКАД — ни ногой. Расскажите всем остальным. — Я мотнул пистолетом в сторону выхода. — Бежать.

Повторного приказа не потребовалось. Сорвавшись с места, вся кучка быстро засеменила к дверям и скрылась из вида под нашими тяжёлыми взорами.

Когда торопливый топот затих я убрал пистолет за пояс и привлёк внимание Ивана:

— Ну давай, хвались, сталкер. Что нашёл?

Осторожно перешагнув через вырубившихся варщиков, паренёк протянул мне книжицу:

— Вот. Тут про кадетский корпус история какая-то. В отделе с уценкой была.

— Эн Кунц, «Гордость кадетского братства». — Прочитал я обложку и раскрыл книгу на произвольной странице. — Такэто же не справочник... Тут что-то про знаменитых выпускников, вроде...

— Там в конце в приложениях документы и всякая полезная информация про кадетов. И список всех современных школ, куда можно поступить!

— Ну-ка! — Кира мгновенно подскочила ко мне. — Давай, открывай!

Я быстро нашёл нужную страницу.

— Та-а-ак... Без имени... Без имени... Вот! Вот!!! «Кадетская школа имении В.В. Кашкадамовой»! — Девчонка притянула книжку к себе, вглядываясь в нужную строчку. И тут же подняла на меня вопросительный взгляд — Ульяновск? Это далеко?

— Километров семьсот на восток. На Волге. Но тут ещё одна есть, смотри.

— Где? — Кира снова уставилась в книжку на пару строчек ниже и прочла вслух. — «Кадетская школа имени В.В. Талалихина»...

— Саратов. — Дочитал я за неё.

— А это где?

— Примерно там же. Тоже на Волге, но немного южнее. Километров на триста.

— Блин... Ну хоть не в Сибири где-нибудь. — Пробежавшись глазами по всему списку она убедилась в правоте этого утверждения. — А к Москве он не ближе, этот Саратов?

— Примерно одинаково.

— Блин... И куда сначала?

— Сначала нужно понять, как сейчас вообще можно преодолеть такое расстояние.

— Ну газета же их как-то смогла?

— Смогла. На машине. Которая сейчас у варщиков. Где-то в Битце. А мы тут. В центре.

— Блин... — В третий раз повторила Кира. Увидев вместо точного ответа на свой вопрос развилку в сотни километров, она, казалось, немного упала духом. Видимо, ещё и вспомнив о том, что прежде всего нам как-то предстоит выбраться из центра обратно за МКАД. — А ты придумал, как мы вернёмся? Мы же по реке не сможем? Там же шмели... Да у нас и лодки нет.

— Придумал. Ещё до того, как мы сюда вошли. — Я указал через витрину на здание, располагавшееся на другой стороне улицы, напротив «Дома книги». — Вон там скорее всего есть то, что нам для этого понадобится.

— И что там? Лодка?

— Лучше... Иван?

— А? — Паренёк немного отвлёкся от разговора, с любопытством разглядывая свежие трупы варщиков у нас под ногами.

— Ты до «Сити» добирался же? Там как, ещё можно пройти к небоскрёбам?

— По Краснопресненской набережной, да. Прям вдоль воды есть проходик. А что?

Я повернулся обратно к нахмурившейся Кире:

— А то, что тебе, дочь самурая, предстоит преодолеть один из своих главных страхов. Но всё это время я буду рядом. Ближе, чем ты думаешь.

Глава 22. Шаг в пустоту

— А зачем вы их сразу... Ну... Прям того... — Иван подотстал, всё ещё разглядывая мёртвых варщиков.

За время своих одиноких приключений он, должно быть, лично прихлопнул не одного жору. Или загнал на мины. И насмотрелся на тысячи старых трупов. Но, похоже, свежие, не подверженные жорской болезни жертвы, были для него в новинку.

— Считаешь, нужно было сначала поговорить? — Я остановился в дверях, заодно оглядываясь. Улица пуста. Мелкие шмели убежали в сторону набережной со всех ног, как только вышли на оперативный простор. — Думаешь, они бы стали с нами разговаривать по-хорошему?

— Ну я же стал...

— Ты, Иван, в свои неполные шестнадцать — уже, своего рода, реликт. Пережиток старого времени. И жил ты раньше, судя по твоим рассказам, в центре. В хорошей семье. А большинство таких, как ты, ещё в январе скопытились. И многие — с помощью вот таких вот ушлых парней, как эти. — Я кивнул ему под ноги на растущие лужи крови и паренёк, проследив за моим взглядом, отступил от подползающей багровой лужи. — Потому что они, в отличие от таких воспитанных и дружелюбных ребят, как ты, ничуть не колебались в тот момент, когда за банку тушёнки нужно было раскроить кому-нибудь череп. Или пырнуть заточкой. Или просто обмануть, оставив без доли добычи.

— Ну не знаю...

— Я знаю. Ты вот называешь их одичалыми. Думаешь, что они впали в первобытную дикость после катастрофы. Но это не так. Они были такими всегда. Их уже давно воспитала улица, а не вечно занятые родители или добрые книги, которых они никогда не читали. А улица совсем не ценит вежливое дружелюбие.

— Так что ж они тогда друг друга... — Иван не договорил, наблюдая за тем, как я медленно склонил голову на бок. И понял мой скепсис, покосившись на один из сгоревших бронетранспортёров который врастал в асфальт недалеко от витрин книжного магазина. Вокруг которого валялось несколько ветхих скелетов. — А... Ну да...

— Да. И друг друга они тоже грызли во весь рост, как видишь. Выжили те, кто был достаточно хитёр, чтобы не лезть на передовую. И в то же время достаточно силён и беспринципен, чтобы не голодать.

— А как же... — Пацан глянул на Киру и быстро отвёл глаза.

— Да чё... Правильно Шутник говорит. — Киру ничуть не смутили мои заявления. — Так и выживали. Либо тебя сразу ссут, либо приходится драться. Или драпать. Голой задницей на танк прыгать — тоже ни к чему. Только если ты не один, а в банде типа шмелей — то там нужно всё время доказывать, что ты не лошара. Иначе вон сразу запрягут, как этих малолеток. А своих трогать не получается. Поэтому такие уроды и отрываются на тех, кто вообще не может за себя постоять.

— Шмелей?

— Тебе ещё многое предстоит узнать о мире за пределом Садового кольца, юный москвич... Пойдёмте уже. По дороге расскажу.

Пока я устраивал Ивану небольшой политпросвет, мы добрались до противоположной стороны улицы и прошли дворами до одного из неприметных переулков между двумя Арбатами. Здесь вокруг были только невысокие жилые домики и невзрачные конторки.

— Вот сюда. В полуподвале должно быть нужное помещение.

— И чё здесь было? — По дороге Кира не перебивала мой рассказ о современных реалиях и теперь с недоумением уставилась на один из самых обыкновенных старых жилых домов. Приглядевшись к ближайшему подъезду, она прочла табличку возле двери. — «Нотариус»... Зачем нам нотариус? Там бумажки одни. Да и те уже сожгли, наверное...

— Соседняя от нотариуса дверь. Но она, скорее всего, заперта. Поэтому — через окно.

Заглянув в подъезд, девчонка всё-таки прочла надпись на соседнем офисе:

— «ФСС Москвы»... Это чё?

— Фонд социального страхования? — Предположил Иван.

— Федерация самолётного спорта.

— Че-е-его-о-о?

— Чего слышала. Давай лапу.

Подтянувшись, Кира залезла в окно следом за мной и огляделась:

— Какие тут, нафиг, самолёты в центре Москвы?

Вокруг действительно была только пыльная мебель, да разбросанные истлевшие документы. И ещё разбитый стеклянный шкаф с перевёрнутыми кубками и разбросанными медалями.

— Тут никаких. Все за городом. Да и там, наверное, уже ни одного целого. Но тут есть учебная экипировка. — Я шагнул в соседнее помещение и почти сразу обнаружил то, что искал среди разбросанного по учебному классу барахла. — И, по совместительству, наш транспорт в обратную сторону.

— Я ещё не понимаю, в чём твоя идея, но она мне уже не нравится... — Девчонка попыталась проследить за моим взглядом, чтобы угадать, на чём я собираюсь выбраться из центра. И, увидев, что именно я вытягиваю из кучи тряпок и строп, замерла как вкопанная. — Нет. Нет-нет-нет-нет-нет-нет! Нет!!!

— Да. Любишь катать — люби и кататься. Только теперь я буду рулить.

— Ты чё с ума сошёл?! Да я ни за что... Да я никогда... Ты чё... — Только представив, что её ждёт, она побледнела. — Я ж говорила... Я не смогу...

— А тебе не нужно будет ничего делать. Только наслаждаться видом. И полётом.

— Ух ты, парашют! Настоящий? — Иван зашёл в комнату, держа в руках небольшой латунный самолётик, отвалившийся от какой-то награды. — Так вот зачем вам небоскрёб!

— Ё-моё... — Кира шагнула в сторону и присела на подвернувшуюся парту. — Это ты значит... С небоскрёба хочешь сигануть?

— По земле дороги нет. Под землёй без мотора и лампы — тоже. По воде против течения мимо шмелей далеко не уплывём. Остаётся только воздух. — Я, наконец, достал параплан полностью и начал проверять его целостность. — На этой штуке при хорошей погоде можно легко пару десятков километров пролететь. А сегодня погода хорошая. Именно та, что надо.

— Так вы что, уже сегодня... Даже не переночуете? — Отвлекаясь от своего самолётика, Иван заметно погрустнел. Очевидно, его совсем не радовала перспектива снова остаться в одиночестве на неопределённое время, испытав радость дружеского человеческого общения всего на несколько часов.

— Ты сам слышал, что ждёт наших союзников. Они, конечно, те ещё жуки... Но их помощь нам ещё понадобится. Нужно успеть их предупредить. А завтра погода может стать нелётной. Прогноз нынче нигде не посмотришь. У тебя же в бункере интернета нет?

— Нет... — Покачал головой кремлёвский сталкер. — Хотя там вообще есть какие-то сетевые кабели. И соединение на компьютере настроено. Но через браузер никуда выйти не получается. Надо, наверное, точный адрес знать.

— А ты думаешь, что варщики правда могут сделать пушки? — Кира понемногу приходила в себя, смиряясь с неизбежным. — Из чугунных оград? Это же всё-таки не ножик к палке привязать...

— Из фонарей. Думаю, что от тех, кто сообразил, как собрать мет-лабораторию, всего можно ждать. И если это правда — им хватит и нескольких удачных выстрелов, чтобы разнести водную цитадель крюков на куски. Вместе с ними. Или снести картечью подкрепление. В любом случае... Даже если они просто научились делать порох — ничего хорошего от этого можно не ждать. Расклад сил изменится. И не в нашу пользу. Если с крюками ещё можно решить дело миром, то с союзниками шмелей я в переговоры вступать не намерен. Вот, подержи тут. А ты, Вано, вот за этот конец. И потяни.

— Но... Но вы же ещё вернётесь, да? — Приняв у меня стропу, паренёк послушно исполнил все распоряжения. — Или вы хотите потом сразу в Ульяновск?

— Или в Саратов. — Я начал складывать свою сторону парашюта. — Только сначала мне нужно устроить очную ставку с подводником, про которого мы рассказывали. Если он, конечно, пришёл в себя. Нужно прояснить некоторые вопросы...

— Но мы лучше не будем про тебя никому рассказывать. — Кира тоже натянула свою стропу и посмотрела на меня с вопросительным выражением. — Не будем ведь?

— Нет, не будем. Пусть легенда о де... Демоне из центра ещё живёт. Тебе же лучше будет. Храни свои бункерные сокровища и постарайся не попадаться никому на глаза лишний раз. Уже совсем скоро нужно будет что-то делать здесь с этими наростами. Что-то мне подсказывает, что нельзя давать им и дальше спокойно расти. Кто знает, во что превратятся подмосковные леса, когда туда попадут их споры... Даже если где-то на средней Волге уже изобрели лекарство от жорской болезни, настоящие битвы за жизнь с этой заразой могут быть ещё впереди.

— Да уж... Только вот теперь шмели везде раструбят, что Шутник заодно с чудовищем из центра. — Девчонка с улыбкой посмотрела на Ивана, словно приглашая его поучаствовать в потехе надо мной. Но тот лишь залился густой краской. — Так что, может, и сами не будут лишний раз сюда плавать.

— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое. — Я сложил купол и запихнул его в подвернувшийся ранец. — Всё, отпускайте... И вообще, я жду не дождусь, когда уже в местных слухах появятся кровавые истории про тебя и твою Викулю. Ты уже не раз рядом со мной с ней засветилась. Интересно, какое прозвище вам придумают...

— Пф-ф-ф! — Презрительно фыркнула Кира. — Да какую-нибудь фигню полюбасы! Или обзывательство. У шмелей фантазия как у булки с изюмом!

— Интересная метафора... Иван, отпускай уже! Чего приуныл?

— Хорошо... — Паренёк отпустил стропу, продолжая время от времени поглядывать на девчонку. — Я буду осторожен. И буду вас ждать... Может вам ещё что-нибудь нужно? У меня же еды полно... Вода чистая есть... И с собой тоже!

— Боюсь, нет времени. Но спасибо. — Порывшись в куче других строп и куполов, я нашёл комплект ремней для полёта тандемом, свернул и отправил его в рюкзак. — Лучше проводи нас до Сити. И свой бензин мы всё-таки заберём.

— Да ладно... Я так, просто на всякий случай его слил. Мне-то всё равно не на чем ездить. Да и некуда... — Подобрав латунный самолётик обратно, пацан сунул его в свой рюкзак. — Пойдёмте, тут недалеко. Я там часто бываю.

— Вот как? В башнях осталось что-то полезное, кроме дорогих интерьеров и кучи бумажек в офисах? Те самые ценные знания человеческой цивилизации, о которых я так много слышал?

— Да не... — Иван смущённо улыбнулся и пожал плечами. — Просто люблю там на крыше иногда заночевать, если погода хорошая. Вид красивый. И воздух на высоте всегда свежий. А то тут внизу пыльно теперь.

Примерно через час мы дошагали тайными тропами нашего проводника до района небоскрёбов на Краснопресненской набережной. Без альпинистов, которые мыли эти стеклянные колоссы каждую весну, башни весьма запылились и перестали блестеть на солнце так, как раньше. В добавок нижние этажи некоторых небоскрёбов ещё и почернели от копоти сгоревших машин и броневиков. А закрученная в спираль «Эволюция» вообще рухнула в сторону реки прямо на мост «Багратион». Должно быть, из-за пожара или взрывов на нижних этажах расплавились или потеряли нужную жёсткость какие несущие металлические конструкции. Верхние этажи приземлились на старые дома через реку, превратив их фасады к груду колотого кирпича. Среди которых, по-прежнему, возвышался чудом уцелевший памятник герою Отечественной войны 1812 года, давшему имя мосту.

— Кстати вот этот достойный сын своего отечества умер от ранения осколком пушечного ядра. — Проходя мимо развалин, я снова вспомнил про пушки варщиков. — В довольно суровых муках. Хотя с поля боя его вынесли живым. Сепсис.

— Это заражение крови так называется? — Поинтересовалась Кира, присматриваясь к памятнику.

— Именно. И у него, как и у нас сейчас, тоже не было ни рентгена, ни наркоза. Из-за неправильного диагноза нога гнила заживо. Осколок слишком поздно удалили. Даже ампутация не спасла бы. Да он и сам отказывался. Не хотел жить инвалидом. Предпочёл почти три недели принимать муки.

— Жесть... — Выдохнула девчонка, продолжая разглядывать далёкий памятник. — Я думала это какой-то гусар просто. Ну... Понятно, что командир какой-то... Но что вот так...

— Командиром он стал далеко не сразу. Но с саблей на врага бросался уже примерно в твоём возрасте. И умер только через тридцать лет военной карьеры. Иван? — Я окликнул паренька, который тоже засмотрелся на памятник. — Неужели ты ради панорамы регулярно преодолеваешь здесь десятки этажей? У тебя там в бункере вроде есть спортзал, лишний фитнесс тебе ни к чему...

— Ха! — Наш проводник задрал нос и снова растопырил ноздри с гордой улыбкой. — Есть у меня тут секретик! Как раз на самой высокой, на «Федерации»... Сейчас покажу...

Дошагав до нужной башни, Иван залез под сгоревший микроавтобус, стоящий рядом с главным входом. И через несколько секунд вылез оттуда вместе со связкой из нескольких автомобильных аккумуляторов.

— Во чё есть! Я их в бункере заряжаю регулярно. И вон к той люльке научился присоединять вместо тех, что там по умолчанию. — Он указал на внешний лифт, установленный здесь для какого-то наружного ремонта. — Сейчас поднимемся за пять минут!

Быстро подключив аккумуляторы к пульту управления внутри передвижного балкончика, кремлёвский сталкер сделал изящный приглашающий жест:

— Прошу!

Чуть помедлив, Кира зашла в люльку следом за мной.

— И чего... Это мы щас снаружи до самого верха поедем что ли?

— Ага! — Иван жмакнул на кнопку пульта и лифт пришёл в медленное движение.

— Ё! — Девчонка отшатнулась от края платформы и схватилась обеими руками за меня. Выпучив глаза, она неотрывно смотрела на уходивший вниз тротуар. — Может лучше по лестнице...

— Обычно в таких ситуациях советуют не смотреть вниз... — Я осторожно приобнял её правой рукой — той, которая пока не пострадала в наших приключениях. — Но ты лучше смотри. Привыкай...

— Пафнутий, я тебя когда-нибудь прибью...

— Обещания, обещания...

Как и обещал наш юный проводник, неторопливый лифт поднял нас до крыши за несколько минут. Всё это время Кира лишь сильнее сжимала меня в объятьях, не в силах оторвать взгляд от зияющей пустоты в полуметре от её ботинок. И, как только мы поравнялись с краем парапета просторной крыши, она стремглав перескочила через него, чтобы поскорее снова очутиться на твёрдой и неподвижной поверхности.

Часто дыша, она оглядела открывшуюся панораму. Иван был прав — здесь было на что полюбоваться. Хотя город и нёс на себе неизгладимые отметины Зимней войны, но оставался всё так же по-своему красив. Все сталинские высотки по разным сторонам от нас уцелели, хотя некоторые были довольно сильно подкопчённые от пожаров. Как и дом правительства — сейчас он выглядел точь-в-точь как в далёком 1993 году, с чёрным квадратом над разбитыми окнами.

— Интересно, что случилось с животными из зоопарка... — Я всмотрелся в сторону Высотки на Кудринской улице, рядом с зоологическим садом.

— Да сожрали их всех! — Кира явно была не в духе. Высота заставляла её нервничать. А демонстрировать слабость она явно не любила ещё больше, чем высоту.

Наш провожатый явно замечал её нервозное состояние и тоже не находил себе места. С одной стороны он явно чувствовал необходимость оказать поддержку. Но с другой — тактично старался не замечать чужую слабость. Я пришёл на помощь к ним двоим:

— Вано. Ты говорил, что у тебя с собой есть вода и еда? Доставай. — Когда паренёк радостно полез в свой рюкзак, я повернулся к девчонке и положил ей руки на плечи. — Давай называть вещи своими именами. Никто на самом деле не боится высоты. Но все боятся упасть с высоты. Так что это абсолютно нормально. И нечего тут стыдиться.

Кажется, это немного помогло. И я немедленно развил успех:

— Преодоление этого страха — один из самых сильных поступков, на которые только способен человек. Это, конечно, не то, что испытывал князь Багратион... Но что-то героическое в этом есть. И, как уже говорил, всё это время я буду рядом. И я не позволю тебе упасть.

— Ты вообще много раз так прыгал? — Кира немного насупилась от прямых обвинений в трусости.

— Ни разу. — Никогда не любил «ложь во спасение». Но говорить старался как можно более спокойно и уверенно. — С такой малой высоты ни разу. Но сегодня жара. И от бетона идут отличные восходящие потоки. Параплан быстро развернётся и легко сможет донести нас двоих до Замкадья. Ты мне веришь?

— А что мне остаётся...

— Вот именно. Пошли, перекусим на халяву. Остаток этого дня будет долгим...

Отобедав сухпайком Ивана с видом на панорамы постапокалиптической Москвы, я достал ремни для тандемного прыжка:

— Подними руки. — Щёлкнув пряжками и карабинами, я надёжно пристегнул к себе дрожащую девчонку спереди и вручил свёрнутый параплан нашему проводнику. — Отпускай сразу, как только мы шагнём с края.

— Оке-ей... Удачи вам...

— До встречи, Вано. Будь осторожен.

— Ёмаё... Пафнутий, я тебя прибью... Я тебя... Ты... Я тебя... — Семеня к краю крыши вместе со мной, Кира причитала как пономарь над молитвенником. — Я... Тебя... Ой, ёшки... Уф... Уф...

Даже сквозь одежду и мотоциклетную броню, я чувствовал, с какой неимоверной частотой колотится сердце задыхающейся девчонки. И спасая её от панической атаки и гипервентиляции, закрыл ей глаза руками, слегка надавив на глазные яблоки.

— Спокойно. Я с тобой.

И сделал шаг в пустоту.

Глава 23. Как прекрасна наша саванна с высоты птичьего полёта!

— У-О-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — Когда я был вынужден открыть Кире глаза, чтобы схватить клеванты параплана, она вытаращилась на стремительно приближающуюся землю и не смогла сдержать крик, состоящий из смеси ужаса и восторга. И когда раскрывшийся купол тряхнул нас в обратном направлении, её вопль прервался хриплым кряканьем. — Э-экх!!!

Падение резко замедлилось. Но осознав, что от встречи с далёкой землёй её удерживают лишь несколько ремней, которыми она была пристёгнута ко мне, девчонка рефлекторно забилась в своей упряжи, словно муха в паутине, пытаясь развернуться и вцепиться за меня и руками и ногами.

— Не дёргайся, нормально летим! — Я выровнял параплан и положил его в горизонтальное планирование. Восходящие потоки воздуха от раскалённого под жарким июльским солнцем асфальта и камня хорошо делали своё дело. Самая что ни на есть лётная погода. Безоблачное небо почти до горизонта оставляло надежду на то, что и дальше полёт продлиться без экстренных приземлений.

Изогнувшись, Кира умудрилась поднять взгляд так, чтобы посмотреть мне вытаращенными глазами прямо в лицо:

— Чтоб я ещё раз с тобой куда-то поехала!!!

— Только не говори, что тебе не нравится! — Перекрикивая шум ветра в ушах, я улыбался ничуть не менее широко, чем нарисованное на моей маске лицо. Впервые за долгое время я испытывал то, что можно было назвать счастьем.

— Мы чё... Мы точно не падаем?! Мы правда летим?!

— Правда! — Потянув за левый клевант я заставил параплан уйти немного в сторону, чтобы обогнуть башню прямо перед нами. И сбоку пронеслись пыльные широкие окна. А нас с девчонкой немного покачало из стороны в сторону.

От этого она немедленно снова восторженно завопила:

— У-О-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Не делай так больше!!!

— Как? Вот так?

— У-О-А-А-А-А-А-А-А-А!!! - По ямочкам на щеках я догадался, что она всё-таки не просто вопит от ужаса, но тоже улыбается.

Небольшое натяжение правого клеванта вернуло нас на прежний курс, когда многоэтажное препятствие было пройдено. Теперь ровно на север, мимо развалин «Эволюции». Так, чтобы солнце всегда было за спиной.

— Фух! Фу-у-у-ух... Вроде... Вроде и правда летим! — То и дело крутя головой перед моим носом, Кира оглядывала проносящуюся под нами панораму центрального района. — Да это круче, чем байк! В сто раз!

— Ну вот, теперь хоть я тебя немного покатаю.

— И часто ты так раньше летал?

— Раньше часто. Пока не женился.

— И чё? Неужели твоя жена не захотела с тобой вот тоже так полетать?!

— Она уже была беременна. — Должно быть, адреналин несколько ослабил ту стену, которая обычно надёжно хранила сведения о моей личной жизни от окружающих. А может, я просто уже гораздо больше доверяю этой дерзкой и отчаянной девчонке. — А потом было уже совсем не до этого.

— Белла?

— Белла.

После этого Кира тактично замолчала, продолжая жадно всматриваться в проносящиеся под нами руины. Окончательно успокоившись, она лишь иногда легко подвывала, когда я корректировал курс или заставлял купол слегка подбросить нас вверх, зачерпнув очередной восходящий поток. Чтобы потом вновь заскользить по плавной глиссаде, набирая скорость движения вперёд на север.

Внизу проплывали западные районы центрального округа. И отсюда, с высоты птичьего полёта, стало очень хорошо видно до каких именно пределов разрослась жорская грибница. Как и говорил Иван, эпицентр явно прослеживался в районе манежной площади. Плавно огибая кремль, подземные коммуникации которого, очевидно, были изолированный от общих городских систем, плёнка из серо-зелёных наростов расползалась примерно до середины радиусов Садового кольца. И чуть дальше можно было заметить только отдельные островки вокруг канализационных люков или выходов из центральных станций метро.

Кое-где вокруг таких островков наблюдались скопления жор. Обступив наросты, они не то ели их, не то массировали. С такого расстояния было не разобрать.

По мере того, как мы перемещались дальше на север, стало заметно, что внизу когда-то вместе с этим увеличивалась и интенсивность боевых действий. Центральный округ был полон дорогих офисов, банков и магазинов со всякого рода роскошью — почти ничего, что представляло бы интерес для малолетних солдат Зимней Войны. Небольшие стычки, следы которых мы видели ранее, были следствием столкновения при манёврах или борьбой за какой-нибудь мелкий продуктовый магазин или полицейский участок.

А вот чуть дальше за Садовым, где уже начиналась плотная многоэтажная жилая застройка, масштаб разрушений был намного больше.

Жилые массивы представляли достаточно крупную ценность сами по себе — внутри каждой высотки можно было найти запас продуктов на достаточно долгое время. Консервы, алкоголь, прочая запакованная бакалея — до всего этого жоры не добрались. А перед новым годом почти все холодильники в домах ломились от подобных вещей. И хотя обыск сотен и тысяч квартир — это достаточно не быстрое дело, но побороться за них явно стоило.

Однако, самым ценным трофеем здесь, конечно, были первые большие супермаркеты в черте города, до чьих складов ещё не добрались заражённые. А также оружейные комнаты отделений полиции, вневедомственной охраны и офисы всевозможных частных охранных предприятий, которых вокруг было гораздо больше, чем в историческом центре. Следы интенсивных боёв виднелись и рядом с крупными аптеками или больницами. Многие из этих объектов стали первыми укреплёнными базами для стихийно образовавшихся группировок.

Поэтому вокруг них не осталось почти ни одного целого дома. Ведь недостаточно было захватить ценные ресурсы первым. Удержать их потом было куда сложнее. Разрозненные стихийные анклавы постепенно сливались в более крупные альянсы — добровольно или вследствие насильного поглощения. Позже постепенно объединялись и такие крупные группы, образуя самые настоящие мегабанды, контролирующие целые районы или даже округа. Армиями их можно было назвать весьма условно, хотя среди крупнейших комбатантов наверняка были и курсанты каких-нибудь военных вузов. Или те же кадеты. Вряд ли они жили по уставу. На верхушку в таких формированиях, как правило, выбирались те, кто придерживался весьма гибкого набора так называемых «понятий». И в борьбе за власть не гнушался почти ничем.

А вместе с ростом банд росли и масштабы боевых столкновений. Рано или поздно в распоряжении каждой мегабанды оказалась не только армейская техника и арсеналы, но и те, кто умел с ними управляться. Тогда кратно вырос и масштаб разрушений. Никто не думал о последствиях разрухи. А только о том, что победитель получит в качестве приза. И поэтому каждый махался с противником в полный рост, не считаясь с увеличивающимися размерами хаоса и беспорядка вокруг.

Ведь обычно после боевых действий в отвоёванный город или район рано или поздно приходят сапёры, строители и медики. Чтобы избавить улицы от мин и заграждений, восстановить инфраструктуру, жилища и производства, помочь раненым и предотвратить развитие эпидемий. Но в случае этой «детской» войны заниматься восстановлением нормального жизненного пространства было попросту некому. И та мегабанда, которая рано или поздно вышла из этой ожесточённой борьбы единственным победителем, была вынуждена править руинами. Растущей горой трупов и стадами равнодушных ко всему жор.

Руины превратились для победителей в ловушку уже весной. Особенно когда после первой оттепели кончился источник питьевой воды в виде глубоких и чистых сугробов на крышах. Окончательную победу в этой войне одержала антисанитария и высокая скученность оставшихся поселений. Эпидемии зачистили разрушенные районы куда эффективнее и быстрее вражеских армий.

Оглядывая полуразрушенные и испещрённые выстрелами многоэтажки, Кира, похоже, окончательно успокоилась, привыкнув к высоте и раскачиванию. И снова заговорила, перекрикивая шум ветра:

— А что, думаешь варщики правда смогли сделать настоящие пушки? Прямо из фонарей? Они же, наверное, взорвутся сразу... Там же стенки тонкие, да?

Прежде чем ответить, я немного поправил курс — вдалеке стал хорошо различим шпиль Останкинской телебашни. И чтобы долететь до Болтина, нужно было оставить её немного правее.

— У чугунных тумб они не такие уж и тонкие. Но настоящими я бы их, конечно, не назвал. Да и им не нужна артиллерия, которая бьёт вперёд на километры. Чтобы куда-то попасть на таком расстоянии, нужно немного понимать не только в химии, но и в математике с геометрией. А с этим у всех проблемы. Не говоря об экспериментах с количеством пороха. Поэтому будет достаточно выстрела хотя бы на несколько сотен метров, чтобы бить прямой наводкой, без сложных расчётов. И в то же время на таком расстоянии можно надёжно укрываться от ответного огня. Поэтому пороховые заряды нужны не такие мощные, как в настоящих старинных пушках. Плюс есть способ укрепить стенки дополнительно — верёвками обтянуть или кожей. Смотря что сейчас легче найти на всякого рода промышленных складах. Которых на юге и востоке, кстати, гораздо больше, чем на севере и западе.

— А эти трубы от фонарей. Они же с двух сторон открытые. Как из таких стрелять?

— Нижняя часть фонарной тумбы обычно предусматривает крепление к какой-нибудь основе. Обычно довольно прочное, несколькими толстыми болтами. И её можно закрыть, прикрутив эту самую основу. Потом просверлить в стенке трубы отверстие для фитиля. Тогда, если фитиль достаточно длинный, можно успеть убежать подальше при испытаниях. В дело, вероятно, пойдут те орудия, которые уцелеют после пары пробных выстрелов. В теории они, конечно, могут рвануть уже и на третьем. Но шансы пальнуть пару раз всё-таки остаются. А большего может и не понадобиться.

— А ядра они где возьмут? В музеях? Там же их мало, наверное... Да и все музеи в центре. Ещё пойди дойди...

— Можно просто обтесать какие-нибудь камни. Или коробку с картечью зарядить,что вероятнее. Напихать в неё мелких метизов или тех же шариков для рогаток. Уже будет неплохой эффект.

Поёрзав внутри тандемных в креплений, Кира некоторое время оглядывала окружающую разруху и широкое зелёное пространство Ботанического Сада, проплывавшее под нами. Но, вскоре, снова поделилась мыслями:

— И как с этим тогда бороться? Это ж крепость нужна, а не просто кораблик или толпа народу. Как вообще раньше со всякими пушками справлялись? Ты же наверняка знаешь...

— Фланговый обход высокомобильными подразделениями. Например, кавалерией. Или батарею подавляют пушками большего калибра. Или авиацией. Но всё это, как понимаешь, не наш вариант.

— Ну... Авиация у нас вот сейчас есть... Но я тебя поняла. — Девчонка присмотрелась к месту, где гигантский парк переходил в городскую застройку. — Это же тут станция с лианами была, да? Вон та круглая.

— Она, да... — Проследив за её взглядом, я сначала не заметил павильон метро. Но чуть позже понял, что смотрю прямо на него. Круглое здание полностью заросло теми самыми лианами. Только здесь на поверхности они были светло-зелёные, а не серые.

— Жесть... Походу тут ещё один эпицентр какой-то заразы...

Пролетев над станцией, мы заметили, что лианы расползаются далеко в стороны, перекидывая зелёные нити со столба на столб, странные заросли уходили между домами и улицами в окружающие станцию парки. И отсюда было хорошо видны границы распространения этих растений — там, где деревья были ими оплетены, кроны пожухли и пожелтели. Лианы явно на них паразитировали.

— И эта вредит не столько людям, сколько растениям.

Проводив взглядом оплетённую лианами станцию, Кира вернулась к прежней теме:

— Ну а чё же тогда с ними делать, с этими пушками? Если и правда нападут на крюков? Они, конечно, те ещё засранцы... Но там же эти... Моряки ещё на их яхте. И Вера. И Майка... Их надо спасать!

— Если в драке не победить, то можно просто сбежать. Этот их корабль, конечно, удобная штука. Но, наверное, придётся бросить.

— Да от них тогда половина народу разбежится, если так легко отступят. И моряк этот раненый. Он точно выживет, если его из этой их больнички выдернуть?

— Вот поэтому нам лучше успеть добраться до них до того, как состоится нападение. С артиллерией можно бороться и превентивно. Сделать её применение бесполезным заранее. Особенно если мы знаем, куда они собрались её нацеливать.

Кира оглянулась на солнце за нашей спиной:

— Время то уже к вечеру... Вряд ли они сегодня атакуют. Значит время есть?

— Это смотря как давно варщики планируют покончить с конкурентами столь решительными мерами. Возможно, что ограбление склада — это лишь повод ускорить события. Ещё и шмели теперь не мешают на север пройти. А склад вы ограбили ещё позавчера. У них было полно времени. А вот у нас... —

Я осёкся и присмотрелся к движению слева от нас. По широкой полосе МКАДа, показавшейся впереди, передвигалось что-то явно отличное от толпы жор. Хотя и жоры там тоже были.

— А вот у нас, похоже, его не так много... Сможешь дотянуться до правого кармана на моём рюкзаке? Там бинокль.

— Ага... — Повернувшись, Кира пошарила по моей поклаже и протянула оптический прибор.

— У меня руки заняты, сама посмотри. Вон туда, левее, на МКАД. Видишь?

— Где?

— Ещё левее. Вон, где гаражи. Что там ползёт?

— Ага, вижу... Ого... Это жоры. Много... Только... Они, похоже, что-то тащат, что ли... Не вижу. Можешь туда подлететь?

— Уже... — Я плавно изменил курс и заодно поймал восходящий поток от раскалённых металлических крыш большого гаражного кооператива.

— Телеги какие-то тащат... Нет, это прицепы для машин. А в них... Тоже жоры что ли... Нет! Там люди! Они этими жорами управляют! Перед каждой телегой несколько человек идут с приманкой!

— Что в прицепах? Видишь?

Девчонка покрутила окуляры, меняя фокус:

— Ща... Непонятно... Накрыто чем-то. Они нас тоже заметили! Руками показывают. О! Разворачиваются... Ёмаё! Да это же пушки!!! — Кира убрала бинокль от глаз и начала активно тыкать меня локтем в бок. — Сворачивай! Сворачивай!!! Это ж варщики! Щас пальнут ещё!!!

— Уже. — Приняв правее я снова лёг на прежний курс в сторону яхт-клуба, увеличивая расстояние между нами и процессией на шоссе. — Они что, как-то регулировали высоту стволов?

— Ага. Я не совсем поняла... Там домкраты, что ли какие-то...

— У них есть обычный огнестрел?

— Непонятно... В руках, вроде, не вижу.

Однако, стрелять нам вдогонку никто не стал. Удовлетворившись тем, что спугнули непонятных парашютистов, участники процессии вернулись на прежний курс.

— Идут к той развязке, по которой мы ехали. — Обернувшись, девчонка ещё некоторое время разглядывала вереницу прицепов, комментируя увиденное. — Я только не пойму, сколько там людей, а сколько жор... Слушай, а ты не помнишь, какая модель была у той тачки, в которой Лис нашёл куртку?

— Он не говорил. Рассказывал только то, что она была модифицирована листами железа и шипами.

— Тогда, кажется, это она! Вон в шипах вся и в дугах каких-то... В самом конце.

— Её тоже жоры тащат?

— Ага.

— Странно. Она должна быть на ходу.

— Может бензин экономят. Всё равно же все остальные еле тащатся. — Кира повертела окулярами, оценивая расстояние от колонны до развязки. — До того перекрёстка за полчаса дохромают такими темпами... А сколько от МКАДа до Болтина? Километров двадцать?

— Раза в два меньше. У нас будет ещё часа два в запасе.

— Значит, успеем эвакуацию устроить? — Кира убрала бинокль обратно и поинтересовалась, перекрикивая шум ветра в ушах.

— Нет. Нам нужна эта машина. Мы примем бой.

Два часа на то, чтобы выстроить оборону сидящего на мели судёнышка от самодельной средневековой артиллерии. И от целой оравы вооружённых противников, настроенных покончить с обидчиками одним решительным ударом.

И всего минут десять осталось на планирование. Во всех смыслах.

Глава 24. Пушечное мясо

Приземление прошло не так плавно, как я рассчитывал. Всё-таки двойной вес опускать нужно как-то иначе. А как именно — я не знал.

В итоге, прежде чем я смог отстегнуть стропы от нашей тандемной связки, под чертыхания Киры нас протащило по заросшей бурьяном лужайке пару десятков метров.

— Блин, Пафнутий! Что б я ещё раз с тобой полетела куда-то... — Отряхиваясь от налипшей травы, измазанная в зелёном соке девчонка выглядела словно какая-то кикимора.

— Шутник? Это ты? — Со стороны пристани долетел неуверенный голос одного из охранников с яхты.

Отыскав глазами высунувшееся из укрытия удивлённое лицо пацана, я приветственно взмахнул рукой:

— Свои. Но сюда едут чужие. Поднимай тревогу! Зови всех!

— Да тут щас нет почти никого... Там Только Роб с парой пацанов в штабе. Вера и эта байкерша. Ну и раненые. Джой с остальными сегодня гроверов обходит.

План приходится менять на ходу. Жаль. Он казался мне хорошим.

— Сколько нужно времени, чтобы снять яхту с мели?

— Ну... Полчаса где-то... — Пацан вылез из укрытия и оглянулся в сторону ангаров. — Буксир заправить, доплыть, привязать, дёрнуть...

— Вызывай на берег Роба и всех, кто на ногах. — Я указал на рацию, свисающую с его пояса. — И приступай к заправке.

— Да я уже...

Минут через десять, за которые я успел смотать стропы и полотно параплана, к берегу уже подплывала шлюпка с четвёркой пассажиров. Впереди всех на носу сидела Майка, тревожно шаря по берегу глазами. Должно быть, пыталась понять, где же мы припарковали её двухколёсного любимца. И почему его не было слышно.

— О, и этот тут как тут... — Предчувствуя необходимость сообщать неприятные новости, Кира нервно покосилась на посадки вокруг прибрежного луга. — Поживиться нечем!

Лохматый пёс равнодушно зевнул, прилёг в теньке и продолжил наблюдать за происходящей суетой с почтительного расстояния.

— Где Рюк?! — Соскочив с лодки, байкерша продолжала оглядывать берег, всё больше меняясь в лице.

— Майка... Он... Он погиб. — Девчонка не стала прятать от подруги глаза и протянула ей связку ключей. — Вот...

— Что?! Ну как так-то, а?!

Майка с разбега толкнула Киру и та выронила ключи, отступив на шаг. Но и не подумала возмущаться в ответ. Лишь тихо проговорила:

— Он спас нам жизнь. Как настоящий герой. Вывез из такого ада... И отвлёк всех тварей на себя. Если бы не Рюк, нас бы просто порвали... Ты бы видела, что там...

— Да блин... Да как... — Гнев девчонки с ирокезом несколько поутих. Она растеряно опустилась на траву рядом с ключами и накрыла их ладонью. Кира подошла и присела рядом с ней, обняв за плечи.

Оставив их наедине, я, в свою очередь, поприветствовал Роба и пару охранников:

— Это все что есть?

Роб развёл руками и кивнул.

— Здесь скоро будет целый караван варщиков. И скорее всего, они едут вас уничтожать. — В ответ на вопросительно взлетевшие брови бородача я пояснил. — Почти настоящей артиллерией...

Роб переглянулся с охранниками и снял с плеча автомат.

— Не-не-не... Это вам не поможет. — Я снял с плеч рюкзак и достал из него бутылку со слитым бензином. — Тут где-нибудь есть грабли?

— Грабли?! — Молчаливый бородач не выдержал.

— Грабли. И половники. И что-нибудь съедобное. Много.

С подготовкой встречи мы справились за несколько минут до того, как со стороны шоссе на луг выбежала запыхавшаяся Кира, до того наблюдавшая за прибытием пушечного каравана.

— Идут!!! Идут!!!

— По местам.

Роб кивнул, подал знак своим напарникам и скрылся вместе с ними в одном из павильонов, окружавших заросшую лужайку рядом с яхт-клубом.

— На повороте возле церкви уже! — Подбежав к нам с Майкой, Кира спрыгнула с мостков и присела рядом с нами в прибрежном кустарнике, переводя дыхание. — Ты... Фух... Ты уверен, что они сюда пойдут? Там вон на западе тоже пустырь.

Я проследил за её жестом и покачал головой:

— Там труднее проехать к берегу. И далеко до плавучего штаба. — Кивок в сторону яхты, которая по-прежнему находилась на своём обычном месте. — А отсюда, как видишь, идеально можно нацелиться. Прямой наводкой.

— А там где... — Девчонка покосилась на Майку. — Ну... Там где с байкерами дрались... Там тоже открытая площадка на берегу. И корабль ещё ближе.

— Там для них слишком тесно. Не думаю, что они будут ставить свои пушки так близко друг от друга. Каждый выстрел может стать для них последним. И тогда накроет все телеги разом. А дальше на восток около берега дома и сараи. Вообще не протиснуться. Так что свернут точно здесь.

Хмурая Майка, которая после напоминания о своём поражении насупилась ещё больше, неожиданно толкнула мен я в плечо:

— Только меня с вами не должны видеть. А то моим там в Люберцах тоже навалят...

— Окей. Готовь зажигалку и потом уходи под помостом.

— И это... Я тут чуть не забыла... Я когда Верке помогала с ранеными возиться, там этот матрос в себя пришёл. Не тот, который пацан, а который в тачке был. Ему потом опять поплохело, и Верка его чем-то снова накачала... Но он успел сказать, что в «Делике» он, когда ещё не понимал, чё происходит, спрятал какие-то бумажки, которые тебе нужно прочитать. Пацаны её вроде тут где-то тут в ангарах укрыли.

— Бумажки?

— Говорит, медицинская карта какая-то, что ли... Или дневник... Я не совсем поняла... Там под ковриком на водительском месте. Где педали.

— Ладно, гляну, спасибо... Только не сейчас, конечно.

Отворачиваясь, я снова всмотрелся в проезд к шоссе, но девчонка снова привлекла моё внимание:

— И ещё... Я не поняла, что это значит, но он просил передать дословно. — Майка подняла глаза ко лбу, стараясь воспроизвести послание в точности: «Белла Шутова живёт в Кронштадте»... Вроде так...

— Что?! — Бинокль выпал у меня из рук.

— Идут! — Кира хлопнула по моему плечу с другой стороны и указала на проезд. — Идут! Вон!

— Но... Но... Это невозможно...

— В смысле невозможно?! Ты чё потерялся? — Девчонка не слушала наш разговор, полностью поглощённая наблюдением за приближением противника. И теперь не могла понять, почему я вдруг опустил руки. — Чё случилось? Ты чё ему сказала?

Майка, поймав её вопросительный взгляд, пожала плечами:

— Про то, что какая-то Белла Шутова живёт в Кронштадте. Это моряк так говорит. Какая-то шифровка, что ли?

— Чего-о-о? Серьёзно? — Кира перевела взгляд на меня, словно пытаясь разглядеть выражение лица под маской. — Думаешь... Думаешь это про...

— Мне нужно попасть в «Делику». — Хаос из мыслей, догадок и противоречий, поднявшийся в моей голове, смог выдать только такую идею.

— Ну не сейчас же! Вон они уже разворачиваются! Пора начинать! — Девчонка вцепилась за плечо и потрясла. — Ты давай мне тут не раскисай, Пафнутий! А то что я одна тут буду делать?!

Последняя её фраза напомнила мне недавний сон. Я уже слышал её там... Там, где был Питер... Белла... Ноябрь... Разве я был с ней в ноябре в Питере?

— Да хорош залипать уже! — В затылок прилетела звонкая затрещина, мгновенно выкинувшая меня из ступора. — Они вон чё-то вещают!

— Э, крюки! Слушай сюда, ублюдки!

Жорские упряжки, ведомые приманками, распределились по прибрежному пустырю. Остановившись метрах вдесяти друг от друга, три прицепа развернулись в сторону яхты. Тенты, покрывавшие тележки были сорваны. И целая ватага пацанов тут же принялась поднимать спиленные окончания чёрных чугунных труб домкратами, нацеливая их на разные высоты. Почти вся обслуга пушек носила полосатые ленты. Тоже остатки северо-западной банды, прибившиеся к могучему союзнику. Хотя скорее — господину.

А из обшитой железом машины, тоже развёрнутой к берегу задом, высунулся какой-то рослый парень. Как и та парочка, которую мы привалили в «Доме Книги», он был одет в какой-то жёлтый защитный комбинезон. Должно быть — отличительная черта элиты банды варщиков.

— Короче... Чтобы прямо сейчас сюда приплыл Джой или Роб! — Этот парень продолжил горланить в небольшой мегафон. — И пока мы тут с ним потусим, другой мудила тащит к нам метиламин, который вы спиздили! Или через пять минут от вашего сраного корыта останется только куча дымящегося мусора! И от всех, кто там сейчас на борту тоже! Заряжай!!!

По сторонам от машины расположилась вооружённая охрана, постоянно озиравшаяся на ближайшие строения и посадки. А суетливые пушечные расчёты, отрегулировавшие к этому времени высоту, принялись заталкивать в стволы какие-то мешки.

— Это чё? Картечь, про которую ты говорил? — Кира подняла бинокль и присмотрелась к действиям юных артиллеристов.

— Нет, это картузы с порохом. Снаряды или картечь пойдут следом. — Я попытался разглядеть машину получше, но мимо неё постоянно кто-то пробегал. — Глянь, на ней есть номера?

Девчонка покрутила окуляры, наводя резкость:

— Не-а... По крайней мере, сзади точно нет...

— Ладно. Поехали. Майка, поджигай и вали. — Я нажал кнопку на рации. — Буксир, на старт!

Одновременно с тем, как по полосе разлитого бензина побежал весёлый огонёк, позади яхты завёлся катер. Но потянул в сторону он её только тогда, когда горящая полоса разнеслась вдоль берега во все стороны. И подожгла кучи прошлогодней листвы, уложенные в траве вдоль всего берега. Сухие листья занялись довольно быстро, и уже скоро между пушками и водой повисла самая настоящая дымовая завеса.

— Чё за херь! — Пацан с мегафоном пропал из нашего вида за клубами желтоватого дыма. — Э, чепушилы! Чё встали!? Тушите быром!

Я притянул рацию:

— Роб, твой выход!

Суета вокруг телег с самодельными пушками утроилась. Спохватившиеся подростки похватали какие-то дрыны и уже собирались приступить к разбрасыванию тлеющего мусора, как внезапно хором взвыли все жоры в упряжках. А потом взвыли и подростки.

Ведь из своего укрытия Роб с напарниками метнули приготовленные снаряды. Даже не высовываясь из-за ангара, с помощью найденных в клубных кафешках половников, они перекинули через его крышу целую гроздь полиэтиленовых пакетов, наполненных слитыми из консервов соусами. Ароматная смесь томатной пасты, подсолнечного масла и рыбьего жира разбрызгало по всей смешанной толпе, состоящей из жор и суетящихся пацанов. Старый диверсионный приём сработал безотказно.

— Ай бля!!! — Одна из упряжек накинулась на своего возницу, которому залило маслом плечо. И гневные проклятья тут же превратились в истеричные вопли, когда жоры потянули на себя не только испачканную футболку, но и руку несчастного неудачника. Впиваясь жёлтыми зубами в пахнущую шпротами шею, заражённые быстро задавили орущего пацана своими телами. И дальнейших воплей уже слышно не было.

Другого шмеля, попытавшегося спастись от протянутых рук на телеге, жоры успели схватить за ноги и потащили к себе. Рефлекторно уцепившись руками за примотанную к кузову пушку, он оглянулся, пытаясь отбиться от голодных объятий. И не заметил, как за испачканные в жирном соусе руки его немедленно взяли другие двуногие «кони». И потянули уже на себя. Заверещав, пацан, должно быть, почти сразу начал чувствовать, как плечевые суставы медленно покидают свои сумки. А позвоночник буквально вытягивается в струну.

Поддавшись панике, один из юных артиллеристов, вскочивший на эту же телегу, недолго думая поднёс горящую зажигалку к фитилю одной из пушек. И, как только он спрыгнул на землю, орудие грохнуло могучим выстрелом.

Чугунная труба выдержала напор пороховых газов и осталась целой. А из чёрного дула с грохотом вырвался конус пламени, разбросав вокруг телеги переломанные и разорванные тела жор широким веером. Заодно оторвав ноги того пацана, которым жоры играли в перетягивание каната, по колени. Победившая в перетягивании сторона не обратила никакого внимания на грохот и немедленно утянула безногий трофей внутрь голодной толпы, приступив к обгладыванию его рук.

В поднявшейся кутерьме было слышно, что пацан с мегафоном пытается навести порядок, но отдельных слов было не разобрать. Тем более, что уже скоро зазвучали выстрелы его охранников, пытавшихся не то добить погибающих от многочисленных укусов шмелей, не то наоборот спасти их. С той точки, где прятались мы, было видно, что пули ранят как заражённых, так и их перепачканных жертв.

Наиболее смекалистые артиллеристы, из тех, на которых попали съедобные брызги, и которых жоры не успели схватить сразу, с разбега прыгнули в воду. Нырнув с головой в зеленоватые волны, они попытались смыть с себя запах. И это им вполне удалось. Но вот вынырнуть уже получилось не у всех.

— Хак! — Кира подскочила к одному из купальщиков и пригвоздила его мечом к мелкому дну. Выдернув клинок обратно, она рубанула ещё по одному шмелю, успев порезать ему плечо. Слепо отшатнувшись, пацан в панике забарахтался в сторону от берега, подальше на глубину.

— Плыви, плыви, тварь полосатая! — Кира обернулась ко мне. — Чё? Выходим?

Оттолкнув от себя третьего захлебнувшегося гопника, я кивнул и крикнул в рацию:

— Роб, финал!

Дым, поднимающийся от горящих листьев, в это время рассеялся. И судя по воплям из машины, командир пушкарей увидел, что яхта крюков сместилась. И теперь гневно призывал уцелевших пацанов перенацелить орудия.

Но теперь выстрелы раздались уже со стороны ангаров. Экономя ценные патроны, силовики крюков и их командир достаточно быстро сняли всех, кто ещё не был погрызен жорами, мог оказывать сопротивление и пытался развернуть телеги в сторону сместившейся яхты. Выскочив из укрытия, суровый бородач первым ринулся к машине, выцеливая на бегу её орущего пассажира с матюгальником. А мы с девчонкой устремились к ней с другого фланга, распугивая и без того паникующих подростков.

— Стоять!!! — Пацан в жёлтом комбинезоне скрылся внутри люка, но продолжал голосить оттуда в свой громкоговоритель. — Стоять, иначе им кранты!!!

Дверца багажника, тоже обшитая ржавым металлом с прикрученными шипами, открылась. И нашему виду предстало содержимое кузова этого модифицированного внедорожника.

Внутри, в пространстве багажного отделения и снятого заднего сиденья, к полу тоже была прикручена чугунная труба. А к самой трубе с двух сторон были привязаны две девчонки. Спинами они были прижаты к чугуну, а испуганные лица с одинаковыми миндалевидными глазами смотрели на нас прямо возле чёрнеющего раструба.

— Стоп! — Теперь завопил уже я. Роб с напарниками остановились и присели на колено, продолжая целиться в машину.

— Чёрт... Близняшки... — Выдохнула Кира, затормозившая рядом со мной. — Да как же вы...

— Ещё шаг и им бошки оторвёт!!! — Голос, усиленный громкоговорителем, дрожал от волнения. Но с каждой фразой обретал уверенность. — Да-а-а, Шутник... Мы знали, что ты тоже тут трёшься... И что ты обязательно пожалеешь этих узкоглазых шлюх! Это же всё по любому твоих рук дело, клоун сраный! Где наш метиламин, суки?!

— Его брали не крюки. И не я.

— Пиздишь, пидарас!!! Шмели которые его сторожили, говорили, что с пацанами был какой-то мужик!

— Это правда. Но повторяю, это был не я. И я ничем не могу тебе помочь. Но ты ещё можешь уйти отсюда живым. Отпусти их...

— Заткнись, сука!!! Заткнись!!! Думаешь, ты блядь, тут самый умный!? Хуй тебе! Ты, сука ещё у нас на цырлах ходить будешь! И сам этих планокуров нахер пошлёшь! — Голос в машине снова начал дрожать, но теперь, похоже, от злости. — А знаешь почему?! А-ха-ха-ха! Ни хера ты знаешь, пугало ебаное! А мы знаем! Знаем, что тебе кровь из носу нужен регион, из которого приехала эта тачка! Поэтому номера и сняли!

— Откуда они знают... — Рядом снова донеслось тихое недоумение Киры.

Я, в свою очередь, молчал, ожидая продолжения пламенной речи.

— Чё молчишь, клоун! Проглотил?! Так то, блядь! Ну-ка все быром оружие на пол! А то стреляю! Мне, блядь, всего секунда нужна, чтобы пальнуть! Если вы, дебилы, ещё не поняли!

Роб покосился на меня над прицелом автомата. Я кивнул. И бородач со своими напарниками медленно опустили оружие на землю.

— И отошли! Ещё дальше отошли!!!

Крюки шагнули назад на несколько метров, оставив оружие лежать в траве.

— Вот так-то, блядь... Короче, клоун! Хочешь узнать, из какого города была эта тачка — тащишь метиламин к нам в Битцу! И что б, блядь, в лучшем виде, без хуйни! — Машина завелась и, судя по лёгкому качению корпуса, варщик сейчас забирался там на водительское место. — А это вам за пацанов, суки!!!

И из задней двери автомобиля с грохотом вырвался огненный конус.

Глава 25. Смейся пока можешь

Тяжёлый автомобиль, переваливаясь на ухабах, торопливо покидал пределы пустыря. Но я почти не слышал натужно завывающего двигателя. После грохота пушки в ушах стоял тонкий звон. А все остальные слабые звуки вокруг перекрыл мой рёв.

Не помню, что именно я кричал. Но в том крике была вся моя ярость, которая, как мне казалось, уже навсегда покинула меня. Ушла тогда, когда я поставил точку в своей личной вендетте. Подумать только... Ведь я хотел сейчас его отпустить. Точно так же как и тех мелких испуганных шмелят в книжном магазине...

Но теперь звериная злоба снова толкала меня вперёд. С той самой силой и энергией, которую я не ощущал уже несколько дней. Толкала вперёд той самой ненасытной жаждой из всех. Жаждой крови своих врагов.

До брошенных в траву автоматов я добрался быстрее, чем ошеломлённые пацаны и Роб. Сунув один «калашников» в руки подскочившей следом за мной Кире, я повернулся к молчаливому бородачу:

— Скажи мне, что вы уже сменили колёса у «Делики». — После того, как я сорвал себе голос, из под маски доносился только сиплый шёпот.

Бородатый паренёк лишь коротко кивнул и указал на тот самый ангар, за которым они только что прятались.

— Я это возьму. — Закинув на плечо ещё один автомат, я не спрашивал. Просто ставил в известность. — Ключи в машине?

Снова короткий кивок. Мне однозначно нравится этот невозмутимый парень.

Преодолевая по пустырю расстояние до ангара, я краем уха услышал глухое рычание. Один из уцелевших шмелей, похоже, неосторожно потянулся к оружию. Но пёс сразу пресёк эту глупую попытку к сопротивлению.

— Жди здесь, лохмач! — Коротко обернувшись, я заметил, как пёс посеменил следом. Но тут же остановился, словно разобрав мою речь. Скорее всего, зверь просто понял интонацию.

В несколько прыжков я добрался до стены ангара и не стал тратить время на то, чтобы обойти помещение и войти через ворота. Высадив прикладом стекло ближайшего окна, я протиснулся внутрь, подскочил к закопчённому автомобилю и рванул на себя дверь кабины.

Хрустнув битым стеклом, Кира поспешно пролезла следом. И запрыгнула в кабину, как только я завёл двигатель:

— Я с тобой! — Захлопнув дверь, она сложила приклад «укорота», чтобы его можно было поднять на уровень окна.

— Не сомневался. Держись крепче.

Микроавтобус взвизгнул колёсами по скользкому полу и вынес запертые ворота мощным кенгурятником. Вцепившись в рукоять двери, девчонка еле удержалась на резком повороте. И потом начала спешно опускать стекло.

— Стреляй только по колёсам. Он нужен мне живым. — Заметив, как Кира оглядывает оружие, я указал на предохранитель, не сводя глаз с дороги. — Вот это сдвинь сначала. Режим огня — соседний рычаг. Сейчас на одиночном. Пока так и оставь. Очередь с непривычки не удержишь.

— Хорошо... Тут до МКАДа одна дорога?

— Именно.

— Догоним?

— Иначе никак.

Не понижая передачу, я сделал пару зигзагов, выезжая с территории яхт-клуба. И вскоре вывернул на пустое Осташковское шоссе. Вчера вечером мы ехали на мотоцикле точно так же. И я хорошо помнил все препятствия и повороты.

А вот тот, кого нужно было во что бы то ни стало догнать, ехал здесь сам впервые. И притормаживал на каждом повороте и перед каждой неожиданно появившейся выбоиной или канавкой. И поэтому мы увидели удаляющийся транспорт уже сразу после того, как вывернули на длинный прямой участок после той самой церкви на углу.

Раскачивая распахнутой задней дверью, покрытый ржавеющим металлом автомобиль то и дело прыгал на ухабах, мотаясь из стороны в сторону. Сейчас не так много людей, которые привыкли удерживать руль на кривой дороге. И его руки варщика тоже явно плохо контролировали управление.

Объезжая ржавые остовы, я старался не сбавлять скорость. Придерживая автомат одной рукой, второй Кира продолжала цепляться за дверную ручку — чтобы не летать по всей кабине на резких прыжках и поворотах.Ведь скорость я не сбавлял. Хотя пару раз её всё-таки приложило плечом о дверь.

— Гони, Шутник, гони! — Не обращая внимания на ушибы, девчонка неотрывно следила за нашей жертвой. — Я хочу, чтобы эта тварь рыдала! Чтобы ползала у нас в ногах как побитая шлюха!

Нахваталась крюковских оборотов... Ну да ладно. Я тоже этого хочу, чего уж там...

По мере приближения к нашей цели, стало достаточно хорошо видно, что сотворил выстрел из самодельной пушки с несчастными пленницами. Привязанные к чугунной трубе тела сохранили свои головы. Но вместо симпатичных мордашек сейчас виднелись только чёрные обгоревшие маски.

Заметив погоню, варщик сделал попытку ускориться. Но от этого стал ещё хуже справляться с управлением перегруженной машиной. И, прежде чем выехать на широкую открытую полосу, он пару раз задел бортом старые брошенки, позволив нам сократить дистанцию ещё на несколько метров.

— Порву за близняшек!!! Су... — Окончание выкрика девчонки унёс встречный поток воздуха, когда она высунулась с автоматом в окно. Прямой и ровный участок позволил ей наконец-то отпустить рукоятку и попытать счастья в стрельбе по колёсам.

Пара пуль пробила дырочки в асфальте совсем рядом с машиной. И несколько одиноких рикошетов отлетели от обшитых металлическими листами бортов.

— Не трать патроны! — Я затянул её внутрь. — Он перегружен! Сейчас подберёмся ближе!

— У него сбоку колёса железом закрыты, оттуда фиг попадёшь!

— С короткой дистанции «калаш» его легко пробьёт. Это не от пуль защита.

— А от чего?

— От них. — Я кивнул на жору, который проводил нашу погоню равнодушным взором, стоя на обочине. — Там, откуда эта машина, уже давно поняли, кто сейчас наш настоящий враг. А эти всё никак не научатся...

Поднажав, я заметил, как в водительское окно внедорожника просунулась рука с пистолетом. И резко ушёл вправо, вынудив Киру обрушится на моё плечо.

— Емана! Ты чё?! Тут же прямо!

— Он отстреливается...

Несколько хлопков послали пули далеко слева от нас. И преследуемый автомобиль тоже принял вправо, пытаясь снова поместить «Тойоту» в сектор обстрела и нацелиться на нашу кабину.

— Держись! — Снова крутанув руль вправо, я ушёл из зоны обстрела и съехал с асфальта на обочину. Но задратая поджарая «Делика» ничуть не возражала против столь резкой смены ландшафта. Цепляясь колёсами за гравий, она ничуть не потеряла управляемость и скорость. Лишь по днищу побежал барабан из мелких камешков.

Осознав, что выцелить нас через своё окно он сможет лишь окончательно съехав с дороги, варщик выставил руку с оружием в люк на крыше. И развернул ствол на нашу кабину.

— Держи руль! — Как только девчонка без лишних слов дотянулась до баранки, я вытянул из-за плеча свой автомат и проверил затвор. — Старайся ехать прямо.

Не снимая ногу с педали газа, я высунулся в окно и дал длинную очередь по крыше джипа. Оставив несколько длинных царапин, большинство пуль улетело дальше вперёд, выбив яркие искры. Но одно перо из смертоносного веера всё-таки царапнуло высунувшуюся руку. Выронив ствол, водитель убрал раненую ладонь. А его пистолет, побренчав по крыше, заскакал мимо нас по асфальту в придорожные заросли.

— На, тварь! — Отпустив руль, Кира вернулась на свою половину кабины и снова приготовилась стрелять. — Догоняем тебя урод! Догоняем!!!

Отчаянные петляния, выезд на обочину и попытка отстреливаться, вынудили нашу жертву ещё немного сократить дистанцию. И девчонка немедленно поспешила этим воспользоваться.

— Отогни приклад! — Прежде чем она снова высунулась в окно, я задержал её, вцепившись за рукав. — И прижми к себе как арбалет! Целься в колёса чуть впереди! Прямо сквозь металл!

— Окей!

Вырулив на полосу слева от шипастого внедорожника, я подставил ей под обстрел заднее колесо. Между нашей кабиной и этим скатом было всего метров пять.

Опираясь плечом на спинку кресла, Кира подогнула колено, прижала к себе автомат и нацелилась на ржавый лист стали, прикрывающий колесо. Выстрел. Ещё. Ещё. Ещё.

Шипение! И разлохмаченная шина захлопала, вынудив автомобиль завилять, пока водитель отчаянно пытался вернуть себе управление. И пока он справлялся с этой непростой задачей, мы приблизились к нему уже почти вплотную.

— Ща ещё переднее собью!

— Не надо! Держись! Упрись одной рукой и ногами в панель! Сейчас буду тормозить!!!

Как только девчонка снова схватилась за дверь и упёрлась остальными конечностями в переднюю панель, я выжал газ до предела и плавно направил бодрый микроавтобус вправо, цепляя кенгурятником задний бампер джипа. И как только металлические детали сомкнулись, резко вильнул вправо, вынудив задний мост внедорожника уйти в занос. Потеряв сцепление с асфальтом на одном колесе, машина окончательно упустила дорогу после моего толчка. Завизжав стирающейся резиной, она плавно пошла делать полный разворот.

Не сбавляя газ, я упёр кенгурятник в поворачивающийся к нам бок, добавляя энергии развороту. И, благодаря удлинённому борту, машина упёрлась им снизу в наш бампер. Это спасло её от переворота — сделав оборот на сто восемьдесят градусов, джип заглох и встал на заблокированных колёсах, слегка покачиваясь.

Вдарив по тормозам, я слегка налетел грудью на руль. А Кира, скорчив напряжённую рожицу, еле удержала себя от того, чтобы не влететь головой в лобовое стекло.

— Ёмаё!!! И ты ещё жаловался на то, как я вожу!?

— Никогда не жаловался. — Открыв дверь я выскочил наружу, подхватив автомат.

— Но зато наверняка так думал!!! — Выкрикнув мне вслед, девчонка тоже выпрыгнула из кабины. Не забыв прихватить из ножен свой меч.

Подойдя к развернувшейся машине, я стянул с себя куртку. И, шагая мимо багажника, не останавливаясь накинул её на обожжённые тела несчастных близняшек.

— Вылазь давай, урод! Твоя остановка! — Кира крутанула клинок, подняла лезвие перед собой и на полусогнутых подкралась к водительской двери.

Но дверь не торопилась открываться. Сквозь узкую прорезь в листе металла, закрывавшем окно, внутри стала заметна какая-то паническая возня. Конечно, можно было вытащить варщика сзади, через открытый багажник. Но лезть туда и беспокоить девчонок сейчас совсем не хотелось.

— Отойди. — Я дождался, пока моя напарница отступит на достаточное расстояние и прицелился в замок. — Я уважаю твоё желание выпустить ему кишки. Но помни — он нужен мне живым.

— А потом?

— Потом будет не так скоро, как хотелось бы. Но обязательно будет.

— Ладно... — Хищный клинок опустился. Но фирменный хищный прищур так и остался на лице девчонки. И когда загрохотал автомат, она даже не моргнула.

Несколько выстрелов разлохматили область на двери вокруг замка. Пара крепких ударов ногой — и вскоре в щель можно было просунуть приклад.

Дверь сначала натужно заскрипела, медленно выгибаясь под напором импровизированной фомки, но детали раскуроченного замка уже скоро задребезжали по асфальту, когда лязгнув, сломанный механизм не выдержал. И закатное солнце осветило съёжившегося внутри подростка в жёлтом комбинезоне.

Сжимая окровавленную ладонь, он затравлено выглянул наружу и потянулся за валяющейся на полу монтировкой.

— Это тебе не понадобится. — Без особого труда я перехватил слабый удар и выдернул металлическую трубу у него из скользких от крови рук. И следующим движением вцепился варщику за воротник, выволакивая его на асфальт.

— Не надо! Пожалуйста! Я всё скажу! Только отпустите! — Прокатившись по пыльной дороге, пацан замер, как только острие Викули упёрлось ему сбоку в шею. Подняв перед собой руки в защитном жесте, он сощурился, пытаясь рассмотреть Киру на фоне кровавого заката. — Я знаю регион! Знаю! Я же сам номера скручивал! Я всё скажу, только отпустите! Только отпустите!

Когда он перевёл загнанный взгляд на меня, я увидел, что он и правда смертельно напуган. Совсем не притворяется.

— А ведь только что ты хохотал... Прямо во весь рот...— Я шагнул к нему поближе и немного наклонился — так, чтобы он хорошо рассмотрел моё нарисованное лицо. Сорванный сиплый голос, приглушённо доносившийся из под размалёванной тряпки, как нельзя лучше подходил к моменту. — Больше не смешно, да? Ну как же так?

— Не надо, пожалуйста... Я всё знаю... Я всё скажу... — Смертельно напуганный пацан только и мог, что причитать одну и ту же отчаянную молитву. — Только не надо... Только отпустите... Я скажу...

— Не надо. Я и сам скоро узнаю. А потом я вас уничтожу. — Я присел рядом с паникующим пацаном на колено и потянулся к себе за спину. — Так и передай своему Хайзенбергу. В какой бы норе вы ни прятались. Сколько бы вас там ни было. Я всех вас найду. Узнаю, всё что мне нужно. И уничтожу.

— Х... Хорошо... Я передам... Я обязательно передам... — В испуганных глазах пацана проскочила искорка надежды. Которая тут же погасла, как только я достал из-за спины нож. — Не... Н-не...

— Очень скоро вы будете бояться выползти на улицу из своих щелей. И даже там внутри... Даже за стенами и закрытыми дверями, вы будете дрожать от одной только мысли о том, что теперь вашим врагом стал сам Шутник. И что теперь он идёт за вами.

— Не... Н-не надо... Н... — Пацан осёкся, когда холодное острие легко ему на губы.

— А сейчас смейся, парень. Хохочи и дальше, пока можешь... Ведь тебе было так весело...

— Н-н... Н-н-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!..

Привычным движением я надавил на короткий клинок сдвинул нож в сторону. И бритвенно острое лезвие оставило на его лице мою фирменную широкую улыбку. Надолго.

— Теперь бежать. — Я поднялся и указал ножом на шоссе, ведущее в сторону кольцевой дороги. С лезвия на асфальт упала тёмная красная капля.

Зажав окровавленный рот, пацан отполз чуть назад, поднялся на колени и уставился на нас вытаращенными глазами, словно не понимая, что мы от него теперь хотим.

— Ну давай, чё замер?! Чеши отсюда, тварь поганая! — Кира угрожающе крутанула мечом и шагнула в сторону варщика, вынудив его отшатнуться ещё раз. — До темноты ещё время есть. Успеешь где-нибудь тут сховаться... Или может хотя бы до шмелиных недобитков дохромать.

Пацан не без труда поднялся на ноги, развернулся и побежал шаткой трусцой дальше по шоссе на юг. Даже здесь мы слышали, как продолжая зажимать разрезанный рот, он с натугой сопел через нос.

Понаблюдав за его бегом, девчонка шагнула и выкрикнула ему вслед:

— И скажи остальным подонкам, что вместе с Шутником за ними придёт Кира! Запомни, урод! Кира! Как в «Тетради смерти»!

Коротко оглянувшись, пацан продолжил торопливо семенить от нас прочь в сторону темнеющего горизонта.

— Прости, Кира... — Я поравнялся с ней, вытирая нож о штаны. — Придётся потратить ещё немного времени, прежде чем мы узнаем, какой город нам нужен.

— Да ничё... Всё правильно сделал. А то совсем размяк в последнее время, Пафнутий... — Она положила меч на плечо и повернулась ко мне. Но не смотрела в глаза. — Ты как в целом-то? Ничего больше не хочешь мне сказать?

— В смысле?

— Ну... Тебе же наверное теперь не в Ульяновск или Саратов нужно. — Девчонка по прежнему прятала взгляд. — А в этот... Как его... В Кронштадт?

Всё-таки она расслышала то, о чём говорила Майка.

— Не знаю... Я не верю... Не знаю... — Я немного растерялся, вспомнив о том, что передал матрос. Это было слишком невероятно. Я же сам видел как...

Но в тоже время мне теперь очень хотелось верить в то, что он говорил правду. Ещё и этот странный сон про Питер...

— Давай тогда хоть посмотрим, что там за бумажки такие. Которые под ковриком в «Тойоте». — Кира махнула мечом в сторону микроавтобуса. — Покажешь мне?

— Покажу. Только подожди... Я сначала отвяжу и перенесу к нам близняшек. И вернёмся с ними к крюкам. А то скоро стемнеет.

— Давай я помогу. Не маленькая.

Закончив переносить тела девчонок в фургон, мы захлопнули двери и не торопясь поехали обратно к плавучей штаб-квартире союзной банды.

— Ну-ка подними копыта, Пафнутий! — Не стерпев, Кира всё-таки отогнула резиновый половичок у меня под ногами и вытащила из-под него пачку грязных бумаг, испещрённых мелким текстом. — Чё тут у нас...

Вчитываясь в крошечные буквы, девчонка сощурилась и приблизила бумаги почти к самому лицу. Закатный оранжевый свет уже слишком плохо освещал кабину.

Потратив пару минут на попытки разобрать текст, Кира полистала страницы, заглянула в конец документа и отложила их. После чего медленно перевела взгляд на меня. И продолжила неотрывно смотреть с каким-то странным выражением на худощавом лице.

— Что? — Я коротко оглянулся, стараясь следить за дорогой. — Что там?

— Там... Там... Короче... — Девчонка запнулась, продолжая неотрывно смотреть на меня. И мне показалось, что она, вроде бы, даже немного отодвинулась. — Короче я теперь понимаю, почему ты ни фига не ешь и не спишь... А ещё Белла, похоже, и правда жива...

________

Конец второй части. Продолжение следует.

Оглавление

Глава 1. Корабли и океаны

Глава 2. Сделка с дьяволом

Глава 3. Симбиозы

Глава 4. Челночная дипломатия

Глава 5. Западня

Глава 6. Изгнание

Глава 7. Удача новичка

Глава 8. Блиц-игра

Глава 9. Майка и куртка

Глава 10. Ничего личного, просто бизнес

Глава 11. На любую хитрую...

Глава 12. За МКАДом жизни нет

Глава 13. Мне нужны твоя одежда и мотоцикл

Глава 14. Фауна и флора

Глава 15. Хищные вещи века

Глава 16. ...и животноводство!

Глава 17. Путь наверх

Глава 18. Детский мир

Глава 19. Кремлёвский пленник

Глава 20. На пороге разгадки

Глава 21. Развилка

Глава 22. Шаг в пустоту

Глава 23. Как прекрасна наша саванна с высоты птичьего полёта!

Глава 24. Пушечное мясо

Глава 25. Смейся пока можешь