Великая Война (СИ) [Владислав Афинский] (fb2) читать онлайн

– Даже в такую погоду снайпера работают, – грустновато произнёс Серёга, который на винтовке высунул из траншеи каску.

– Оставить разговоры! Вычерпывайте воду! – наш новый командир отдал приказ, после чего ушёл в тёплый и уютный блиндаж.

– Пот сохраняет кровь, – грустно произнёс мой товарищ и начал вычерпывать воду с помощью своей каски.

Окопная война. С ней я познакомился сразу по прибытию на позицию, где мы начали рыть землю, рубить деревья. Круглые сутки велись работы, чтобы создать линию укреплений. Кавалерии мы пройти не дали, но вскоре подошла пехота немцев. Они делали то же самое с другой стороны. Иногда работала артиллерия.

Каждый день кто-то умирал от снайперского огня. Это может показаться странным, но именно снайперы страшили солдат сильнее всего, даже сильнее гаубиц и одарённых. Мысли только об одном, что в любой момент ты можешь сдохнуть. От артиллерии хотя бы в блиндаже можно спрятаться, да и точность у неё не самая лучшая. А снайпер может выстрелить откуда угодно, когда угодно и в кого угодно.

Недавно на поле боя мы увидели дохлую лошадь. Она появилась после ночи. В тот же день командир дал приказ стрелять. Пулемёт строчил будь здоров, подключались и солдаты с винтовками. Лошадь оказалась макетом, снайпер – трупом.

– А я слышал, что у немцев насосы есть… – пожаловался Сергей, по щиколотку стоявший в воде. – Сейчас враг в наступление пойдёт, а мы все уставшие. Ещё и воняет, неужели сортир нельзя было сделать где-нибудь подальше?

– Помнится мы вовремя штурма залетели в блиндаж, а у них там печка была, – к диалогу подключился и Ваня. – Представляешь?

– Гонишь.

– Зуб даю.

Я молчал и размышлял. С такой антисанитарией небоевые потери могут легко перевесить боевые. Ладно ещё я, у меня дар и поэтому иммунитет куда крепче, а простые солдаты же массово болеть начнут. Хотя ладно, даже в худшем случае небоевые потери не смогут перевесить боевые. Стоило только вспомнить улицы, заваленные трупами, да и первый мой бой в этом мире… обе стороны закидывают друг другом мясом, отдавая тысячи жизней за милю.

– Александр! – вдруг из блиндажа вернулся офицер. – А ну иди сюда.

Зайдя в блиндаж, я первым делом увидел трофейную немецкую печку. Затем удивился насколько у командования здесь сухо и чисто. Да и сами офицеры выглядели ухоженно, бритые, без синяков на глазах, в чистой форме. Ну конечно, это же простая солдатня траншеи рыла.

– Так значит это тот самый одарённый? – спросил командир третьей роты.

– Да, – утвердительно ответил командир моей роты, второй. – Он убил в первом бою больше ста человек, а во втором больше пятидесяти. Ещё и унтера завалил, пусть и не без помощи раненого Смоленко, который опять в гневе забылся и по шапке получил.

– Он однорукий, – заметил седой полковник Оболенский, командир батальона, в который и входили четыре роты. – Почему он вообще не в тылу? Толку от него?

– Руку он потерял ещё до сражения с унтером. К тому же у него очень сильные барьеры. И Смоленко о нём рапорт уже сделал.

– Смоленко? Он не сдох? Отмороженный сукин сын… – довольно ухмыльнулся полковник. – Ну ладно. И что ты предлагаешь?

– Отправим небольшой отряд врагу в тыл для подрыва железной дороги. Нарушим снабжение врага, тем самым его ослабим.

– Ага, а может сразу отправим их по душу Гинденбурга? У нас что людей слишком много? Тем более одарённых?

И в этот момент офицер моей роты посмотрел на меня.

– Я справлюсь, но мне нужен протез, две винтовки, восемь магазинов, взрывчатка, пехотная лопатка, а также что-нибудь для восстановления магической энергии. И пойду один, ночью.

Довольный офицер повернулся к полковнику и победно улыбнулся.

– Храбрый ты видать вояка, раз две винтовки просишь, – устало произнёс полковник, начав отбивать ритм пальцами по столу. – Но в принципе ничего сверхъестественного ты не запрашиваешь. И говоришь уверенно. Я даже уже готов поверить, что ты в одиночку убил более ста человек за раз.

Затем полковник кивнул своему помощнику, и солдат убежал разыскивать необходимое снаряжение.

Через пол часа мне уже устанавливали протез. Процесс оказался довольно болезненным, ещё и калибровка под ментальное тело заняла некоторое время. Но в целом всё прошло успешно, ведь чувствительность к магии у меня довольно высокая.

– Напрягите первый энергоканал, – попросил целитель и артефактолог в одном лице. – Отлично, теперь второй… ага. У вашего протеза, как вы видите, есть ствол. Магическое напряжение будет двигать ударник, для стрельбы используются те же патроны, что и для винтовки.

– А в воде его не закоротит?

– Протез механический, функционирует за счёт магической энергии. Можете сами отключить все каналы, и он станет просто железякой с рунами.

– Понял.

Ещё через пол часа ко мне подбежал солдат со всем необходимым снаряжением и даже больше. В частности, мне выдали шприц и ампулы с инертно-рубидиевым раствором. Вроде как он ускоряет регенерацию за счёт насыщения тела магической энергией, однако подходит это лекарство только для одарённых. У простых смертных печень влёт отказывает после применения.

– А это что? – я поднял мешочек, в котором оказалась бижутерия.

– Одноразовые источники энергии, благословлённые церковью.

– Понял.

Тут же я одел на себя крестики, а также одно кольцо.

– Чувствуешь благословление Бога? – спросил Кристина и хихикнула.

– Не особо, но это явно артефакт.

– Как планируешь зайти в тыл врага?

– Через озёра.

Да, в этой местности озёр было очень много. Прямо очень, куда не плюнь – озеро. Наши укрепления в принципе как раз и располагаются между озёрами, проходя в том числе и по захваченной железной дороге. Правда с нашей стороны по ней ничего не ездит, а враг вот активно возит и личный состав, и боеприпасы.

Поэтому дождавшись ночи я вышел озеру, часть которого находилась на нашей стороне, а другая – на стороне врага. Под покровом теней началось моё проникновение. Сил у меня сейчас куда меньше, чем раньше, однако я всё ещё нахожусь повыше большинства одарённых.

Особенно это заметно по барьерам и маскировочному полю. Эффективность первого достигается через мастерство и опыт, что позволяет нивелировать нехватку энергии. Второе является и вовсе моей коронной способностью, ведь у меня предрасположенность к стихии тьмы.

Поэтому если в бою всякие унтер-офицеры ещё представляют мне определённую угрозу за счёт своего снаряжения, то вот в скрытности они даже с дорогими игрушками не смогут со мной сравниться. То же касается и техник обнаружения, ведь лучше Кристины на мой родине ничего не было, как скорее всего и в этом. Да, она тоже ослабла, но и я же не в дворец кайзера проникаю.

Дождь лишь усиливался, в небе засверкали молнии. Озеро, через которое я плыл, в длину было чуть больше десяти километров. Каждые тысячу метров мне приходилось всплывать, набирать воздух в лёгкие и плыть дальше.

Эти десять километров дались мне с несколько большим трудом, чем ожидалось изначально. Всё же ещё не успел привыкнуть к своему ослаблению, плюс две винтовки, боеприпасы и взрывчатка. С таким грузом в принципе плыть тяжело. Простой смертный бы и вовсе уже утонул.

В скором времени вражеская линия обороны оказалась преодолена. Несколько раз на пути мне встречались вражеские патрули, кроме того, местами вдоль озера находились и наблюдательные пункты. Однако из-за дождя, ночи, маскировки и моих редких всплытий, мне удалось остаться незамеченным.

Далее я всплыл в зарослях, затаился и начал выжидать. Повсюду бродят патрули, в том числе конные, от которых на своих двоих сбежать не получится. А мне то нужно не просто железную дорогу подорвать, но и выжить. Попутно нужно будет ещё и свежей крови добыть.

– Едут, вдоль дороги, метров двадцать от озера, трое, – осведомила меня Кристина, хотя я и сам уже заметил врагов.

– Хочешь лошадку выпить?

– Лошадку жалко.

– А людей не жалко?

– Неа.

– Ты само воплощение гуманности.

И я уже собирался выбираться, как вдруг один из всадников остановился и посмотрел прямо в мою сторону. Меня тут же парализовало, рефлекторно, ни один мой мускул не шевелился. Мне казалось, что вот-вот и меня заметят, однако всадник чихнул и продолжил движение.

Случайность? Скорее всего нет. Дело было в нашем разговоре с Кристиной. Этот диалог может и проходил на ментальном уровне, однако каждое слово рождало вибрации в магическом плане. И это порой может приковывать чужое внимание. Человек даже не будет понимать, что именно его привлекло, однако подсознательно его чутьё уловит эти изменения.

Лучше всего эти мельчайшие изменения чувствуют одарённые. И если бы не дождь, так или иначе отвлекающий внимание, то возможно патрульный решил бы подъехать к озеру и всё проверить.

Так что нужно быть ещё осторожнее, что я и сделал. Кристина также всё поняла и поэтому замолчала.

Сколько нужно взрывчатки, чтобы разбить рельсу? Записывайте, чтобы разбить рельсу достаточно всего лишь двухсот грамм тротила при наложении открыто. А если времени много, то можно нормально грунтом шашку тротиловую засыпать и тогда хватит уже шестидесяти грамм.

Тротила у меня не было, мне выдали шашки с какой-то другой взрывчаткой. Опять же при изучении магическим зрением выяснилось, что в составе взрывчатки используются тёртые нестабильные магические кристаллы. Поэтому магией от шашек тоже фонит как и от тех же пуль.

Хватит ли этого для подрыва? Ну мне же её выдали знающие люди, так что точно должно хватить.

Дополз до железки под дождём, начал закладку. Дело плёвое, тяп-ляп, руки не оторвало и славно, закреплено надёжно, детонатор с помощью руны, активировать можно удалённо. Перегруппировался, занял позицию, жду.

Чего жду? Разумеется поезда. Можно, конечно, подорвать железку прямо сейчас, но её же починять максимум через пару дней. И всё. А так можно подождать пока появится поезд и взорвать в последний момент, чтобы он сошёл с рельс. Так у врага будет больше неприятностей.

Чтобы не терять время попусту в ожидании поезда, начал продумывать план отступления. Вообще он продумывался ещё с того момента как я начал подплывать к берегу. Ведь прежде чем куда-то сунуться, нужно всегда задуматься над тем, как ты будешь оттуда выбираться.

В принципе план отхода прост до невозможности, ведь без снаряжения я плаваю очень быстро, в том числе и под водой. Плюс ночь, дождь, попробуй ещё заметь меня в этой мутной воде.

– Едет, наконец-то…

Отсчитываю секунды, напрягаю энергоканалы и посылаю импульс. Тут же взрывчатка срабатывает, сразу же состав с грохотом начинает сходить с рельс. Первые вагоны слетают, заваливаются, утягивая за собой остальные. За считанные мгновения первая часть состава схлопнулась гармошкой.

Затем прозвучал второй взрыв, чуть дальше от первого, как раз там, где остановилась задняя часть состава. И судя по крикам агоний это был вагон с личным составом.

– Можно и уходить, Саш, ты чего?

Отступать я не планировал, а начал перемещаться в сторону дороги, где недавно проезжал конный патруль. Была нужна кровь, прямо позарез нужна. И вскоре раздался шум копыт, а там появились и три солдата, мчавшихся к месту взрыва.

Выстрел и первая лошадь заваливается, из седла с криком вылетает всадник. Второй выстрел и на землю валится с дырой в груди второй солдат. К третьему навстречу я побежал, попутно замахиваясь Кристиной для броска.

Как только был полностью испит первый, то наступила и очередь раненых. Затем я подхватил винтовки, патроны и снова исчез в лесу. Трофеи завернул в свой плащ-палатку, закопал, сам добрался до оврага и снова затих, нужно было время для сканирования обстановки.

Вскоре в лес направилась пехота для зачистки. Они шли небольшими группами, старались прислушиваться, но ливень заглушал всё. К тому же ночь была очень тёмной, да и лиственные деревья мощными кронами блокируют и без того слабый звёздный свет.

Для врага я выскочил из ниоткуда, удар ножом в сердце, второму ломаю шею, выстрел из протеза третьему. Ещё пять секунд чтобы испить крови во втором неостывшем трупе, после чего снова исчезаю. Тени скрывают меня от чужого взгляда, а прибежавшие на шум солдаты обнаружили только три тела. Только что их товарищи находились в поле зрения, в каких-то пятидесяти метрах, как вдруг уже три трупа. Единственное, что враги видели, – слабую вспышку.

Быстро я нашёл и их командира, глупца, который наивно полагал что сам ведёт охоту на диверсантов. На деле же добычей будет кто угодно, но не я. Более того, в этот раз у меня куда больше опыта, поэтому взять меня будет ещё сложнее.

– Слева! – рявкнул офицер, после чего помчался в сторону ещё одного выстрела.

Снова три трупа, вокруг которого стоят две группы. В это же время я начинаю вырезать крайних. Они практически ничего не видят из-за темноты и ливня, моё же магическое зрение выделяет каждого, на подстраховке и Кристина. Следующую тройку удалось вырезать даже без единого выстрела.

– Что за херня… это какой-то монстр? Тела иссушены…

Остатки взвода начали собираться в одном месте, боясь разделяться. Осталось двенадцать человек. В ход пошли две винтовки, которые сменяли друг друга для экономии времени. Стрелял я быстро, относительно точно, через выстрел пули забирали чью-то жизнь, либо лишали врага боеспособности, когда речь идёт о попадании в позвоночник в тот же.

Враги начал стрелять в ответ с задержкой, но я уже сменил позицию и тоже открыл огонь. Даже будучи ослабленным, я бегал со скоростью десять метров в секунду, благодаря дару. И это в лесу, а не ровном плаце.

– Мы в засаде, – в ужасе прошептал офицер, решивший, что он сражается минимум против отряда.

До сих пор я не получил ни одной пули в барьер. Кровь же лилась обильно, что позволяет откладывать некоторые запасы. На самый крайний случай использую крестик, но даже в нём нет нужды, ведь враги просто не понимаю, что им делать.

– Вот ты где! – крикнул офицер и разрядил в ночь все патроны, после чего начал лихорадочно перезаряжать пистолет. – Прикройте.

Но обернувшись он увидел лишь хватающегося за горло бойца. Кровь текла быстро, солдат захлёбывался и издавал странные булькающие зубы. Я же атаковал офицера с боку, вонзая нож прямо в энергетический ранец. Поршни перестали двигаться, шестерёнки больше не крутились и сам ранец потух.

Офицер выхватил свою саблю, но тут же Кристина вонзилась в его локоть, после чего я ударил немца протезом в лицо, сломав тому нос. Сразу после этого духовное оружие вонзилось сбоку, под плечо, достигая сердца, а по моей руке потекли потоки энергии.

– Какая вкусная кровь, он пусть и слабый, но всё же одарённый, – тут же облизнулась Кристина.

– А меня больше интересует его память. Как думаешь, он многое знает о наших врагах? Он же офицер… О, у меня есть просто гениальный план. Я ведь уже неплохо так знаю их язык, да? Понимаешь, что это значит?

Глава 7

В чём моя самая главная сила? Может быть, в мощных барьерах? Или маскировке и тёмной магии? В правде? Ладно, наверное, все в этот момент подумали про Кристину, которая спасла мою задницу от ядерного взрыва. И за это ей отдельная благодарность.

Однако моей самой сильной стороной является техника поглощения. Вы только подумайте, одно убийство с обрядом и я уже знаю чужой язык. Убийство офицера и часть его опыта, знаний о вооружении, мастерства – тоже моя. Представляете? Стоит только появиться какой-нибудь новой модели оружия, как уже после первых убийств мне будут известны все слабые и сильные стороны. Ведь я получу доступ к памяти того, кто им долгое время пользовался и ругался тому, что гильзы почему-то летят в лицо.

Потенциал этого навыка безграничен, хотя не всё так радужно как может показаться. Процесс поглощения каждый раз проходит индивидуально. С одарёнными имеется ряд проблем, которые понижают КПД.

Однако так или иначе, я узнал очень многое, а ещё заполучил форму офицера, с его памятью. Затем отрубил одну из голов, нацепил на неё свою каску и…

– Стой, кто идёт!

– Оберлейтенант Кантегерд, убери свою винтовку рядовой, – рыкнул я в ответ.

– Стоять! – ещё сильнее напрягся солдат, хотя моя актёрская игра выглядела вполне убедительной. – Что это у вас в руках?! Откуда вы вообще тут взялись?!

– Это голова русского диверсанта. Ублюдки взорвали железную дорогу и перебили весь мой взвод. Этот урод оказался сильным одарённым. Всё, дай пройти в штаб, мне нужно поговорить с оберстом Виссегаудом, – уверенно заявил я и пошёл вперёд.

Солдат в какой-то момент хотел было что-то сделать, но в последний момент глянул на погоны и передумал, вернувшись к ночному бдению.

– Да мы теперь шпионы, – произнесла Кристина. – У тебя же есть план?

Я многозначительно улыбнулся, в этот момент мне как раз салютовали рядовые, которые приняли улыбку на свой счёт и тоже улыбнулись. К слову, в немецких траншеях оказалось куда… чище.

Казалось бы, дождь лёт на всех, но разница видна невооруженным глазом. И печки у них есть, и блиндажи личные, там сухо и тепло, сами траншеи по четыре метра в высоту, имеются мостики, так что вода вся стекается ниже. На крайний случай даже насосы есть. И от полевой кухни у них пахнет лучше.

– Может на их сторону переметнёмся? – тут же предложила Кристина.

– Нет, я выбор уже сделал. Переобуваться в полёте не стану. Тем более из-за таких мелочей.

– Какой ты принципиальный.

– Всегда такой был.

Я поправил окровавленные рукава, а также перчатку на протезе. В любой момент всё может пойти по одному месту, но если всё удастся, то Кристина обожрётся. Вскоре показался и нужный блиндаж.

– Доброй ночи, Оберлейтенант Кантегерд, – представился я и тут же швырнул на стол голову. – Железную дорогу, как вы уже должны знать, подорвали. Затем диверсанты столкнулись с конным патрулем, после чего вступили в бой с нами. Это было элитное подразделение. Но меня волнует то, как они оказались в нашем тылу. Мне кто-нибудь об этом скажет?

– Соблюдайте субординацию… – оберст, аналог полковника, уже начал подниматься на ноги.

– Сядь обратно! – рявкнул я так-то на старшего по званию, при чём нехило так старшего, но у меня был очень весомый аргумент, которым я ударил по столу: грамотой. – Меня сюда отправил сам Гинденбург с целью проверки боевого духа солдат! И кто меня встретил?! Сраные русские диверсанты! Весь мой взвод уничтожен, а ублюдок едва не сжёг меня заживо, благо удалось отделаться потерей экзоскелета К-1.

– Сам Гинденбург? – удивился оберст, севший обратно и принявшийся читать грамоту с печатью главнокомандующего. – С какого перепугу?

– Солдат должен быть сыт и спать в тепле, чтобы быть готовым к бою. Оборона должна быть не только эффективно и глубоко эшелонированной, но и комфортной для наших солдат, если мы хотим выиграть. Война затянется, в окопах придётся сидеть месяцами, так пусть от небоевых потерь погибают враги, а не мы. Также меня беспокоит боевой дух солдат.

– Да, с нашей доктриной я знаком. Что же, выполняйте свою работу, а мы пока…

– У вас диверсанты в тылу, оберст. Они взорвали железную дорогу, вы хоть знаете сколько людей уже погибло? Как думаете, я сейчас пойду проверять наличие печек в блиндажах? Нет, ведь в моём отчёте уже будет отраженно это событие, а первое о чём меня спросят: кто и почему допустил подобное? И что я им отвечу? Вы хоть понимаете, чем это грозит в первую очередь вам? Всем вам, – добавил я, окинув и командиров рот. – Вы своей халатностью обороноспособность всего полка под угрозу поставили. А если русские нападут прямо сейчас? Сколько у вас снарядов?

– На наших позициях восемь орудий семьдесят пятого калибра. Ещё столько же на трёх других батальонах, сдерживающих прорыв русских на этом периметре. На каждое орудие имеется по тысяче снарядов, ещё по три сотни на каждое должно было приехать сегодня.

– Сколько нужно?

– В идеале две тысячи на орудие.

– Я составлю запрос и попрошу разобраться в этой проблеме главнокомандующего. Согласно нормам в мобилизационном резерве должно быть ровно тысяча семьсот снарядов на орудие. К несчастью промышленность страны ещё не до конца поставлена на военные рельсы, – уверенно объявил я, ведь был готов сыпать любыми обещаниями ради достижения своей цели. – Однако в данный момент нужно решить проблему с диверсантами. Не жалейте солдат, выделите роту и укрепите её лучшими отделениями из одарённых. Прочешите лес. Это не шутки, враги очень опасны и крайне скрытны. А ещё найдите мне экзоскелет. Надеюсь, проблем с этим у вас не возникнет?

– Не возникнет.

– Отлично. А теперь можно и провести осмотр ваших укреплений.

– Мой адъютант вас сопроводит.

– Благодарю. Слава кайзеру!

Только выйдя наружу я выдохнул и позволил себе чуть-чуть расслабится. Всё прошло довольно удачно, как и планировалось изначально. Мой дерзкая уверенность и даже наглость замылила глаз врагам, ну и конечно письмо с печатью Гинденбурга помогло. По всей видимости командование германской империи очень сильно обеспокоено дезертирством в их рядах.

Но да ладно, теперь осталось не выдать себя на какой-нибудь мелочи.

Вместе с адъютантом я отправился на обход, внимательно изучая быт солдат. Как я уже понял, именно германцы и некие австрийцы сильнее всего заботились о комфорте своих людей на поле боя. В это же время другие стороны мирового конфликта с большего плевали на быт личного состава.

Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Карты я уже мельком изучил, германцы находятся на своей территории, у них тут промышленность недалеко, железных дорог очень много. А вот та же русская армия наступает и имеет в этом плане определённые сложности с логистикой. Ну ещё и насосы почему-то до сих пор не производятся, как и печки для блиндажей.

Но плевать на этот быт, меня интересовали склады с боеприпасами, к которым меня вскоре и провели. Особого любопытства я не показывал, но расположение главного хранилища запомнил. Далее начался обход личного состава.

Командование Германской Империи уже была в курсе о массовом дезертирстве на некоторых участках фронта, в частности в Ольшинене и Ортельсбурге. Собственно, по этой причине Оберлейтенанта Кантегерда, под личиной которого я скрывался, и направили сюда, чтобы тот пресёк возможные мятежные настроения в зародыше. Вместе с этим у меня под началом был ещё целый взвод, но эти бедолаги уже кормят червей в лесу. Так что по идее все, кто мог бы знать меня в лицо были мертвы.

– Располагайтесь здесь, я принесу топливный кристалл для печки, еду, а также письменные принадлежности, – произнёс адъютант, после чего покинул блиндаж.

Я кивнул и сел за столик.

– Да уж, немцы комфорт явно любят, – произнесла Кристина.

Мои же мысли были заняты иными размышлениями. Здесь расположился полк, около двух тысяч людей, плюс ещё подкрепление, которое скоро подтянется к траншеям. Для них как раз уже блиндажи и вырыли.

Но как минимум одна рота отправилась на охоту за русскими диверсантами, которых, разумеется, не существовало. В какой-то момент офицеры это поймут, а пока что сейчас личного состава здесь на роту меньше. Также мной посылались импульсы энергии, с помощью которых я изучал оборону. Помимо комфорта немцы ещё очень любили эшелонированную оборону. Стоит захватить первую линию, как они просто отступают ко второй, а радостные солдаты наивно полагают, что враг бежал. Затем начиналась резня.

Расстояние линии обороны тоже довольно приличное. От озера до озера, здесь располагаются аж два батальона, где-то к ближе к центру находится и генерал, командующий полком. Однако людей на квадратный метр очень немного, прямо скажем, мало. Впрочем, и русские на той стороне ещё не собрали пятикратно превосходящие силы для удара.

– Бисквит, печенье, хлеб, мясо и вино, овощи кончились, их должны будут подвести через двое суток, – вернулся ко мне не адъютант, а кто-то из полевой кухни.

Где-то ещё через пол часа ко мне в блиндаж зашёл солдат, передавший письменные принадлежности. Сам адъютант так и не появился, что не удивительно, он всё так-то тоже офицер, а не мой личный раб. Так что отдал приказ подчинённым, а сам занимается чем-то полезным при генерале, попутно учась стратегии войны.

– Вкусно? – поинтересовалась Кристина.

– Очень.

– Меняем сторону?

– Я теперь уверен, что войну немцы проиграют. Русские вон по колено в воде стоят, да касками её вычерпывают и не жалуются. А эти… как только бисквит закончится и нужно будет перейти на крыс, то всё. А война штука сложная, особенно когда затяжная. А затяжной она точно будет, потому что русские явно выносливее и будут до последнего солдата воевать. Да и вообще, какой нахрен бисквит? Почему вместо него на фронт не поставляют патроны? Ещё и вино… да там по норме на одного бойца ещё пинта пива. На каждого солдата! Ты представляешь, Кристина? Представь, что вместо этого пива…

– Да-да, понимаю, не грузи.

– Оберлейтенант Кантегерд, ваш заказ! – внутрь моего блиндажа зашёл маг-техник с экзоскелетом. – Давайте настроим ваши энергоканалы. Ого, а у вас довольно мощная аура. Скоро на повышение пойдёте.

Настройка каналов продолжалась ещё где-то с пол часа, после чего меня снова оставили одного. Так, экзоскелет себе отжал, где хранятся снаряды тоже знаю, попутно можно отравить полевую кухню, если раздобыть где-нибудь яд. Желательно всё сделать до возвращения роты, отправленной на поиски диверсантов. Хотя они там до утра провозятся.

– Ох, хорошо, что мы в последнем вагоне ехали, – в блиндажах уже начали обустраиваться выжившие солдаты.

– Да уж, а ещё хорошо, что пиво уцелело.

Докушав, я поднялся на ноги и отправился в сторону железной дороги, рассказав о своих целях часовому, попросив его в случае чего бить тревогу. Вскоре добрался до сошедшего с рельс состава. Офицеры уже подсчитывали размер полученного ущерба, пока солдаты оцепили всю железную дорогу.

– Оберлейтенант Кантегерд, – в очередной раз представился я, закуривая сигарету.

– Чем можем быть полезны?

– Хочу лично осмотреть место диверсии.

Никто против не был, я быстро нашёл нужный вагон, оглянулся, на меня даже никто не смотрел, ведь солдаты смотрели исключительно в сторону леса, но не саму железную дорогу. Залез внутрь, достал шприц.

– Так-с, у меня пять ампул по тридцать миллилитров. Бочек тут… больше ста уж точно.

Инертно-рубидиевый раствор крайне токсичен, но не настолько чтобы одной капли, разбавленной в целой бочке, хватило для каких-то прямо уж серьёзных последствий. Однако у раствора имелось очень интересное свойство, его можно насыщать энергией даже вручную.

Похожие лекарства были и в моём мире, а суть их в том, что целитель сам выбирает уровень концентрации за счёт насыщения раствора собственной энергией. Это очень удобно, ведь с помощью этого лекарства лечили одарённых, а они все очень разного уровня. На одного слабая доза не подействует, а другого убьёт. А помощь часто нужно оказывать прямо на месте.

Я начал насыщать лекарство до максимума. Вкуса у него нет, запаха тоже, так что раньше времени не заметят. Переборщить я не боялся, так что разделил почти все свои запасы энергии между пятью ампулами. Затем отравил ровно пятнадцать бочек, по десять миллилитров на каждую. По идее должно хватить, чтобы отправить выпивших в госпиталь.

Затем я также незаметно вышел из вагона и направился обратно к траншеям. Вернее, к месту хранения боеприпасов, оно находилось за самой последней линией обороны. Замаскированная землянка, укреплённая бетоном. Да, немцы обустраивали свою оборону на пять с плюсом.

– Мимо часового не пробраться, – уверенно произнёс я. – Только если убить его, но тогда очень скоро поднимется шумиха. Ладно. Подождём до утра.

Вернувшись в блиндаж, я выполнил две задачи. Во-первых, провёл тщательное изучение собственного ментального тела, выявив тысячу и одну проблему: масштаб последствий после переноса поражал. Во-вторых, написал письмо оберсту.

Зачем писать письмо? Почему бы не сходить лично? Потому что лучше минимизировать количество личных диалогов с сильными одарёнными. А оберст очень сильный, опытный и мне очень повезло, что моя напористость и уверенность была взята за чистую монету. Ну и ещё враги явно не ожидали такого наглого проникновения. Оно и логично, мои способности довольно уникальны. Пока кто-то учит язык годами и избавляется от акцента ещё столько же, я просто копирую чужой разум.

Что было в самом письме? Обеспокоенность боевым духом солдат, в частности тех, кто прибыл на фронт и тут же едва не сдох от диверсии. Их уныние меня якобы беспокоило, поэтому я предложил устроить утром небольшое приветствие, выделив при этом молодняк, который менее психологически устойчив. Наверняка эта идея командованию понравится, раз оно даже в каждый блиндаж печки ставит, в том числе для простых смертных безродных солдат.

К слову, о молодняке. Я, конечно, не эксперт, но в этих траншеях очень много молодых. По всей видимости немцы отводят самые боеспособные отделения, а для прикрытия используют свежее мясо, которое должно просто выиграть время. Это грустно и мерзко, но логично и эффективно.

И на счёт алкоголя. Удивительно, но факт, солдаты не только дымили как паровозы, но ещё и пили. Пиво и вино. И это являлось нормой, что меня шокировало. Понятное дело, они не нажирались, а вино всегда разбавлялось, но стоил ли говорить о том, как солдаты рвались до этого алкоголя? Французы так и вовсе за вино готовы были убивать. А вот у русских алкоголя я не заметил.

Так или иначе к утру моё требование было услышано и даже сам оберст внял моим словам, лично вышел к солдатам и начал произносить патриотичную речь. Скорая победа, разгром русских, мы настолько сильные, что легко воюем на два фронта и бла-бла-бла.

И в этот момент мне стало понятно, что пора действовать. Легко добрался до склада, без сомнений убил часового, затащил тело внутрь и начал накладывать на снаряды письмена. Слова силы выцарапывались Кристиной и если они получат сигнал, то начнут раскаляться и вызовут детонацию боеприпаса. Затем взрываться начнёт и всё остальное, огня будет прилично.

Как только разобрался с первым и основным складом артиллерийских снарядов, то сразу же направился к командирскому блиндажу.

– Оберлейтенант Кантегерд, – меня поприветствовал адъютант оберста, также в помещении находился и командир первой роты, но он молча продолжал изучать карту.

Отлично, сразу четырёх командиров рот и ещё оберста с его адъютантом я бы точно не одолел. Сигнал к взрывчатке, содрогается земля и в этот момент я вонзаю Кристину в шею командира роты, одновременно с этим выставляя вперёд левую руку и стреляя из протеза в голову не успевшего создать барьер адъютанта. Всё случилось крайне быстро, никто не услышал стрельбы, ведь внимание оказалось приковано к подрыву склада боеприпасов.

Я вышел наружу и обнаружил, что часть солдат уже хватается за животы и падает. Некоторые сразу теряли сознание, другие начали блевать, третьи чувствовали себе очень хреново, но ещё стояли на ногах. Отравление на всех подействовало по-разному, но больше всего досталось зелёным юнцам, которые ещё минуту назад поднимали тост за кайзера, смотря на такого гордого и великолепного оберста, а теперь просто умирали.

Взглядом нашёл командира второй роты, который также находился среди своих солдат и уже подхватил одного из бедолаг, дабы отнести его к госпиталю.

– Оберлейтенант Кантегерд, помогите мне…

Нож в глаз, пока Кристина выпивает его досуха, я пистолетом начинаю расстреливать стоящих на ногах солдат. Такие бедные, да? На самом деле нет, стоит только пустить этих людей на чужую землю, как они начнут насиловать, убивать, грабить. Это же война, где каждого учат ненависти к врагу.

Поэтому лишних иллюзий я не питал и делал то, что сделал бы на моём месте любой из них. Это не оправдание, это суровая действительность, факт, который ты либо принимаешь, либо подыхаешь и подставляешь тем самым своих.

– М-м-м, а ты знал, что он не курил? – за несколько секунд Кристина выпила командира роты до дна.

– Оберлейтенант Кантегерд! Предатель! – раздался голос оберста, который уже успел всё осознать, сбегать к складу и даже найти меня на месте очередного преступления: впрочем, скрываться более не имело смысла.

Вместо меня немцу ответил свист снарядов русской артиллерии.

Глава 8

– Ха-ха-ха, догонялки! – Кристине было очень весело.

А вот мне – нет. Оберст разошёлся не на шутку и первой же атакой создал разрушительную молнию. Я едва успел увернуться, но остаточный разряд всё равно вызвал анемию части мышц.

– СДОХНИ, РУССКАЯ СВИНЬЯ!!!

– Твою мать!

Вовремя траншея пошла в бок и мне снова удалось уйти от смерти. Позади же меня разорвало по меньшей мере десять солдат, буквально разорвало, на мелкие кусочки, даже алый туман поднялся, ведь кровь стремительно испарялась от разрушительной магии. В моём мире этот тип бы с лёгкостью уничтожил любой танк.

Я же на ходу орудовал Кристиной, перерезая глотки солдатам на своём пути. Часть из них пыталась прятаться от артиллерии, другая теряла сознание из-за отравленного пива, третьим мешали стрелять спины союзников.

– БОЛЬШЕ КРОВИ БОГИНЕ КРОВИ!!! – ещё громче оберста так ещё и прямо в моём сознании кричала Кристина, вошедшая в раж.

После убийства двух ротных, сильных одарённых, она теперь выпивала врагов куда быстрее. Зачастую и вовсе после того как я вырывал клинок из плоти струйки крови ещё некоторое время тянулись за мной, после чего падали в грязь. Снаряды же продолжали со свистом лететь к земле, взрываясь порой даже в самой траншеи.

И вот на очередном повороте меня протаранил один из офицеров, везучий обладатель экзоскелета. Гад снёс меня как куклу и впечатал в стену траншеи, попутно нанеся удар саблей прямо в мою грудь. Но раздался лишь лязг и загорелись руны на броне, остановившие удар.

Немец поднял голову и посмотрел на меня, потом на штык-нож в его плече. Силы стремительно покидали бедолагу, ведь жажда Кристины была неутолимой. И как только сердце немца перестало биться, то я сразу же отшвырнул труп с нагревшемся энергетическим ранцем в сторону.

Взрыв раздался уже позади, а я продолжал разрывать дистанцию с оберстом, который кричал где-то позади. Драку с сильнейшим я собирался оттягивать до последнего, попутно напитывая своё духовное оружие силой отнятой крови.

– О, нет, он сдаётся, – снова раздался голос Кристины, которая заметила упавшего на колени солдата, бросившего оружие. – Может всё же убьём?

Сдавшихся я не убивал принципиально, но с ноги в лицо прописывал или по затылку, чтобы вырубить. Не то чтобы я прямо уж святоша, скорее определенно точно нет и вообще мне наверняка уже приготовлен котёл в аду, но всё же считаю важным придерживаться выработанных за жизнь принципов и идеалов, которые и ведут меня в самые тёмные дни. Кроме них у меня можно сказать ничего и не осталось.

– А про меня не забыл? – наигранно обидчиво спросила Кристина.

Я улыбнулся и протезированной рукой снёс голову ещё одного солдата. Черепушка разлетелась как арбуз, вон кусочки мозгов напоминающих красную перловку, а среди них корочка из костей.

– УБЛЮДОК!!! – снова раздался подобный грому голос оберста.

И в этот раз командир батальона сорвался прямо с небес, в облике молний. Его приземление создало небольшое землетрясение за моей спиной, а магическая вспышка оказалась опаснее осколочного снаряда, ведь она выжигала саму душу. У простых смертных из-за этого просто сердца останавливались.

И тут же оберст рванул прямо на меня занося свою родовую саблю. Но в этот раз я отступать не стал, с разворота принимая удар рапирой.

– Моя новая форма тебя устраивает? – поинтересовалась Кристина.

– Более чем, – с усмешкой ответил я, глядя в полные изумления глаза немца.

В следующее же мгновение он разорвал дистанцию, на отходе направив в меня три разряда с разных сторон. Впитав энергию из своего экзоскелета, я с удивлением обнаружил, что даже не надорвался, ведь нагрузка с барьеров легла на сам костюм.

Тем временем оберст напрягся, ведь вокруг начал подниматься багровый туман. Кристина набирала силу, её присутствие заполоняло поле боя, пока умирающие от ран солдаты с удивлением наблюдали за буквально улетающей от них собственной кровью. В моих же глазах немец видел не страх, а лишь азарт битвы, предвкушение скорой победы и невероятную решимость любой ценой забрать жизнь врага, чтобы он не сделал того же.

– Ублюдок, – оберст сплюнул и сделал финт своей саблей, заискрившей молниями.

Тут же он стал полубоком и сделал шаг вперёд, выставляя вперёд своё оружие. То же сделал и я, ударив Кристиной по его мечу, после чего сразу же продолжил выпад. Мой враг едва не лишился глаза, но быстро уклонился, заодно делая обманный финт. Гад попытался подрезать мне кисть, но его лезвие столкнулось с локтевым пароприводом экзоскелета.

Однако молнии всё же поразили моё тело, вызвав кратковременную анемию мышц. Оберст собирался закрепить успех, но последовала моя контратака и из протеза вылетела пуля. Гад в последний момент успел наклонить голову и спастись от смерти, пуля же прошла по касательной.

Отступление назад и вместе с этим я сделал выпад, целясь в плечо. Наши экзоскелеты были похожи, вдоль конечностей шли трубки и гидравлические поршни, местами имеются латунные пластины, но настоящая броня находилась на груди и на спине, как у бронежилетов. Плечи же оставались открыты. Шлема без забрала, как каски. Такие модели брони считались лёгкими, не так сильно сковывали в бою, а это было для меня важнее всего, как и для моего врага.

Кристина прошла чуть выше плеча, ведь реакции оберсту было не занимать. На ходу он также начал создавать очередное заклинание, концентрируя всё больше энергии на своей левой перчатке. Сверкали наши мечи, высекая искры стихий, пока я отстреливал последние патроны в протезе. Барьеры, нельзя не признать, у гада отличные.

Некоторые удары я пропускал намеренно, ведь видел, что они придутся по броне. Также поступал и мой противник, несомненно, опытный фехтовальщик. Он теснил меня всё дальше, но я не боялся делать шаг назад, ведь уже видел, как закончится бой.

Всё было просчитано, противник в цугцванге, каждый его ход лишь ухудшает положение, ведя к неизбежному финалу.

– Кристина!

– Поняла!

Без лишних слов духовное оружие впилось в мою ладонь, хапнув крови. В этот же момент катализация заклинания завершилась и в мою сторону понеслась сама смерть. Молния оказалась настолько сильной, что менялось само магнитное поле, волосы вставали дыбом и стремительно раскалялась сталь, кровь наполнился кровью, а мышцы ослабели из-за разряда.

Я присел на колено, уменьшая свой силуэт и концентрируя всю энергию на фронтальном щите. Мной было создано активное магическое поле, из-за чего большая часть заклинания врага прошла мимо, по пути наименьшего сопротивления. В этом у молнии имелись минусы.

Мой экзоскелет тут же потух, отрубился и раскалился, выпустив из труб огромное количество пара. Пылала траншея позади, часть которой превратилась в жуткую воронку. Молнии стали причиной пожара. Но на мне не было ни царапины, разве что металлический протез тоже перегрелся и обжёг руку. Ну ещё ментальному телу слегка досталось.

Глаза оберста расширились, когда я выскочил на него из паровой завесы. Экзоскелет вышел из строя и остался стоять в той же позе позади, а Кристина вонзилась прямо горло немца, начав стремительно испивать полную магии кровь.

К слову, именно благодаря своему духовному оружию мои мышцы и не парализовало, хотя часть разряда прошла по мне, по экзоскелету и по протезу. Секрет в том, что Кристина может управлять кровью, в том числе моей. Это сейчас очень помогло.

– И всё? Да я только начала! – возмутилась моя подруга, хотя выхлебала не меньше десяти литров: крови в телах одарённых больше, как и давление у них выше, и сердце бьётся чаще, и в целом организм очень сильно отличается от простых смертных. – Блин. Пойдём ещё найдём какого-нибудь офицера.

– Я устал, мне нужно отдохнуть.

– Ну ладно…

– РУКИ ВВЕРХ, НЕМЕЦКАЯ ПАДАЛЬ!!! – присесть мне не дали, ведь ворвавшийся в траншею солдат приставил мне к горлу штык.

– Русский я, задание полковника выполнял.

– Врёшь!

– Я несопротивляюсь, говорю на русском, командиры рот меня в лицо знают.

– Пошёл! И без фокусов! – выкрикнул солдат и больно ткнул меня штыком в спину.

– О, Саня, а чё ты как кайзеровец вырядился? – вдруг в окоп залетел Серёга, с моей роты сослуживец.

– Диверсию устраивал.

– А-а-а… так вот что рвануло… а эти мертвы? Ран что-то не вижу.

– Я их отравил инертно-рубидиевым раствором.

– Всех? У тебя же пара ампул всего была! – удивился Сергей, после чего пихнул солдата, который до сих пор не отвёл штыка. – Да свой он! Обалдеть, а это… это же оберст, храни меня Господь. Сам его завалил?

– Да.

– КАКОГО ХРЕНА СТОИМ И СИСЬКИ МНЁМ!!! ВПЕРЁД ПОГИБАТЬ ЗА РОДИНУ!!! – внезапно в нашу траншею запрыгнул командир роты, прервав светскую беседу. – А ты… какого хрена в форме немецкой?! Ещё и в офицерской?!

– Я…

– МНЕ НАСРАТЬ!!! – командир роты либо орал во всю глотку как сумасшедший, либо просто орал как отбитый. – Что это за оружие?! Найди себе нормальную шашку, а лучше подбери винтовку и штык, а затем…

– Командир, этот участок захвачен! – к нам подбежал солдат. – Враг сдался.

– Твою мать… ладно, иди лучше к полковнику, а то тебя расстреляют ещё свои. Ты, – ротный тыкнул пальцем в подоспевшего солдата. – Сопроводишь его.

Отдав приказы, командир роты отправился к своим людям, чтобы возглавить продолжение наступление, ведь первый батальон врага мы может и разбили, но фланги ещё вроде держались. Нужно брать их в клещи и вырезать калённым железом, хотя скорее всего враг просто сдастся или с боем отступит.

Полковника долго искать не пришлось, он уже начал обустраиваться в захваченном блиндаже, откуда вынесли двух убитых мной немцев.

– Полковник Оболенский, – поприветствовал я нашего командира батальона.

– О, Сашка, живая легенда, – обрадовался полковник, после чего раскрыл лежащий на столе немецкий портсигар и взял в зубы сигару. – Угощайся.

– Благодарю.

Я вальяжно и спокойно сел напротив. Не то чтобы я был слишком борзым, просто в армии не служил и очень быстро забываю про субординацию. Да и, честно говоря, подчиняться не пойми кому просто потому, что у него погоны красивее… такое себе, согласитесь. Да, опыта у него наверное больше, но хочется на практике убедится, а не на слово звёздочками и полоскам верить. Впрочем, полковник был не против подобного поведения, оно и понятно почему.

Затем меня попросили вкратце доложить о моих деяниях. Лаконично говорить я умел, поэтому без лишних прикрас выдал фактическую сторону произошедшего, где, когда и как устроил в рядах врага хаос.

– Откуда немецкий знаешь? – спросил меня Оболенский, выпуская изо рта дым.

– Дед научил.

– Родной?

– С соседнего дома. Он вроде беглым преступником был или что-то вроде того. Я точно не знаю.

– А зачем учил?

– Да я с детства солдатом хотел сдать. А знание языка врага… вот и пригодилось.

– Безродный Саня из Москвы, контуженный, убивший в первом бою сотню человек, во втором с пол сотни, после чего в одиночку завалил полковника и перебил… даже не знаю сколько в этот раз ты положил.

– Ещё железную дорогу взорвал и отправил в лес роту на поиски выдуманных русских диверсантов.

– Кому расскажешь – не поверят. Да и я сам до сих пор не верю, хотя тела вон… сами за себя говорят. А что за рапира?

– От отца в наследство досталась, – ну тут уже было не выкрутиться.

– У тебя раньше её не было.

– Это артефакт.

– И мощный?

– Вроде да, если крови достаточно выпьет.

– А ты точно безродный?

– Роскошную и богатую жизнь я бы вспомнил, – из меня непроизвольно вырвалась усмешка.

– Это уж точно. А кем твой отец был?

– Не знаю, видел его пару раз. Ему не особо нравилось заниматься воспитанием.

Снова нависла пауза, на протяжении которой откинувший на спинку стула Оболенский буравил меня взглядом. Тем временем из-за нашего курения весь блиндаж укутал табачный дым. Дышать даже тяжело стало, но полковнику на это было плевать, для него это норма. Как уже говорилось в этом мире курят вообще все и везде.

– Знаешь, что я думаю Саш? – Оболенский поддался вперёд и облокотился на стол. – Врёшь ты хреново.

– Да почему…

– Тише-тише, я тебя не обвиняю и лезть в твоё прошлое не буду. У всех нас есть свои секреты. Ты парень вижу хороший, Самсонову приглянулся, Смоленко о тебе тоже положительно отзывается. А уж как ты немцев крошишь… ух! – Оболенский сделал последнюю затяжку, после взял новую сигару. – Я пишу рапорт, ты теперь поручик, будешь помогать командиру моей первой роты. Оружие твоё оформим, а то мародёрство у нас так-то запрещено, за это расстреливают.

– А может давайте сразу капитаном?

– Чтобы ты мне всю роту угробил? Ты хоть раз чем-нибудь командовал?

– Резонно, – только сейчас я докурил свою сигару, но новую брать не стал.

– Всё, ступай. Отдохни.

Больше всего я удивился последним словам, вернее слову. «Отдохни», а я-то думал что его в русском языке просто нет и меня снова подпишут на самоубийственное задание со словами «сдохни, но сделай». Впрочем, в этот раз всё прошло просто отлично.

– Это точно, – обрадованно заявила Кристина, настроение которой улучшилось после кровавой жатвы.

Но прямо уж отдыхать я не стал, потому что мой протез приказал долго жить после героического противостояния с оберстом. Да и новый экзоскелет неплохо было бы найти, хотя мне его вряд ли выдадут до утверждения нового звания. Но в любом случае имело смысл посетить госпиталь или… полевую мастерскую? Где тут можно было бы починить протез? Я не знал, поэтому пришёл в госпиталь, который развернули недалеко от захваченных позиций.

– Добрый день! – я старался не кричать, но нужно было быть громче криков агоний раненых солдат, некоторым из которых на месте отрубали конечности, дабы спасти жизнь.

– Чего тебе? – спросил меня целитель, продолжая пилить голень своему пациенту, которого держали сразу двое.

Солдат плакал, рычал сквозь кляп во рту, пытался вырваться и явно не хотел становиться инвалидом. Но то, что осталось от его ноги… это уже не спасёт ни один целитель. Нужно резать и ставить протез. Хотя протеза солдат не дождётся, он безродный, а значит максимум что может себе позволить – деревянную палку и костыль. И в такие моменты смотришь на несчастных и думаешь, что всё же, наверное, и здоровье можно купить за деньги, да?

– Протез починить.

– Одарённые в соседнюю палатку.

– Понял.

Я перешёл в соседнюю палатку, где лежало ещё одно тело. Офицер с тремя звёздочками на погонах и одной полоской. Получалось, что он поручик или уже труп. Целитель использовал загадочные и непонятные мне инструменты, аккуратно выуживая прямо из пульсирующего сердца осколок. Жуткое зрелище, особенно если учесть, что сам одарённый находился в сознании.

– Чего вам? – тихо спросила подошедшая ко мне помощница хирурга.

– Протез… починить.

– В соседнюю палатку.

Испытав чувство дежавю, я снова вышел и направился к третьей палатке. Войдя внутрь, облегчённо выдохнул: хоть здесь раненных не оказалось. Зато было очень много артефактов при чём самых разных начиная с зачарованных шашек и заканчивая пулемётными лентами. Всё что создаётся с помощью магии в этом мире являлось артефактом в той или иной степени. Даже бронетехника на магическом двигателе – артефактная бронетехника. Такие дела.

– Добрый день, есть кто живой?

– Да-да, конечно же есть! – из-за груды латунных запчастей раздался женский голос. – Сейчас, секундочку-минуточку… вот-вот… твою мать!

Раздался хлопок и всю палатку наполнил вонючий чёрный дым.

– Фу, нужно проветрить… на выход, на выход!

Первым делом я закрыл глаза и прикрыл их рукой, попутно зажав нос. Благо даже без всех органов чувств мне удалось без проблем покинуть палатку. Снаружи уже вздохнул и покосился на удивительно милую, пусть и перемазанную девушку.

Ростом она была где-то метр семьдесят, выше других девушек, но моём фоне – метр восемьдесят пять в высоту, так ещё и атлетичного телосложения, широк в плечах – рядом со мной Алёна казалась крошечной. Далее в глаза бросились слегка перепачканные светлые волосы. Лицо всё чёрное из-за того дыма, но видно, что она молодая, морщинок в уголках глаз не было и долго ещё не будет. А глаза какие, прямо сияли словно два бриллианта. Такой насыщенный цвет радужки говорит в том числе о наличии дара. В левой руке девушка держала гогглы, а в правой находился гаечный ключ.

На этих картинках гогглы.

На этой картинке Алёна.

– Алёна, – радостно представилась девушка, совсем не расстроенная недавним взрывом.

– Очень приятно, Александр.

– Что у вас тут, протез? Из-за магического эха отрубился? Наверное предохранители сгорели… – Алёна тут же надела очки, которые засветились, тем самым позволяя разглядеть магические узоры. – Ух, да тут и предохранители расплавились, и контур рунический стёрся, даже стабилизаторы сгорели. Вы что с ним делали?

– С оберстом дрался.

– Обалдеть! Да ты же тот самый Александр, о котором все говорят! – тут же Алёна обо всём догадалась, после чего затянула меня внутрь. – Всё, проветрилось. Сейчас будем тебе новый протез под ключ делать! Ты же с Самсоновым общался, да? И с Оболенским тоже? Ты вообще с командованием часто общаешься, наверняка тебя уже скоро повысят. Смотри, у меня тут есть уникальные чертежи собственной разработки, аналогов нет…

– Да мне просто протез починить бы…

– Александр, вы достойны большего, а именно меня. В плане не меня как человека, а моих изобретений. Забудь об этой казённо ржавчине!

Я даже не знал, что и сказать, но врать не буду такие тёплые слова грели душу. На меня впервые за долгое время было кому-то не насрать, кроме Кристины. Да, понятное дело Алёна явно пыталась получить свою выгоду, протолкнуть свои разработки и сделать имя. Но всё ещё приятно, ещё чуть-чуть и я бы расслабился, да только вот над головой раздался гул летящих в не столь далёкий бой самолётов. Война никогда не любила расслабленных.

– Ладно, Саш, я всё поняла, – вдруг раздался голос Кристины. – Ты в неё влюбился.

– Нет, просто чиню протез.

– Гарем хочешь, это сразу видно.

– Ничего подобного.

– Я тебя понимаю, ты же мужчина, тем более ответственный и перспективный. Явно сможешь потянуть сразу несколько юных девушек или опытных женщин.

– Таких мыслей определенно точно нет.

– Однако в общении с противоположным полом опыта у тебя куда меньше, чем в убийствах. Но не переживай, у тебя есть я, – уверенно заявила Кристина, взяла паузу, метафорически закурила и продолжила: – Вот как ты поступишь…

Глава 9

Ремонт протеза начался и продолжался.

– Саша, ты меня разочаровываешь, – Кристина всё никак не затыкалась. – Ну посмотри на неё, как ей хочется!

Я стиснул зубы и держался как попавшийся в плен русский разведчик. Никаких эмоций, моё лицо – мрамор, сердце – гранит.

– Не больно? – спросила Алёна по-своему поняв мою мимику. – Иногда я задеваю энергоканалы и это может вызвать боль физического тела. Опыта не особо много, сама учусь, подмастерьем у мастера, но если отличусь…

– Всё нормально, – сквозь зубы ответил я, стараясь не слушать Кристину.

– Всё, лучше момента не будет, срывай с себя этот китель и показывай бицуху, сколько в тебе тестостерона. Я знаю, девушкам такое нравится, – Кристина ничего не знала, но продолжала давать советы. – Посмотри в её глаза, да она вся горит! Зачем ты её доводишь?!

В этот момент я дал слабину и чуть было не заржал во весь голос. Но в глаза Алёны всё же посмотрел. Вроде вполне обычные, разве что светятся, но это у всех одарённых так. Какое нахрен желание?

– Что-то не так?

– У вас очень красивые глаза, – произнёс я и откашлялся.

– Всё, комплимент сделал, теперь вали её на стол. Пещерные люди так и делали, покажи ей кто здесь власть. Утащи её в свою пещеру!

Я вздохнул и опрокинул голову, пытаясь сдержать смех. Вот каждый раз так, стоит только какой-нибудь девушке появится в моём окружении, как Кристина начинает нести какую-то ерунду и подшучивать надо мной. И ведь она прекрасно знает, что меня вот-вот трясти начнёт. В какой-то момент не сдержусь и начну ржать, а потом все подумают, что я сумасшедший.

– Ах какая она недотрога, хочется ей, но молчит. Это нормально Саш, просто прояви инициативу. Если будет говорить «нет», то помни, это «да».

Интересный факт, у Кристины опыта в отношениях вообще не было.

– Тренере не играют, Саш! О, я придумала. Скажи ей что у тебя встал. Это лучший комплимент, который можно сделать девушке.

– Вот в принципе и всё, – тем временем Алёна закончила свою работу. – Первый энергоканал отвечает за управление, здесь всё обычно. Второй и третий за стрельбу, я сделала вам два ствола, весит немного больше, но вы же одарённый, так что нормально. Четвёртый активирует взрывное устройство, а пятый отсоединяет протез. Нормально? Не слишком много? А то я слышала, что солдаты любят простые и надёжные вещи. Нет, мой протез точно надёжный, но обычно в артефакты встраивают три канала, особенно когда речь о начинающих одарённых.

– Нормально, не переживайте. Большое вам спасибо.

– Ой, чуть не забыла. У меня ваш друг был… тоже протез ставила ему. Он обронил кое-что, вот, – Алёна протянула мне смутно знакомый портсигар.

– Какой друг?

– Миша. С пышными усами такой.

– Миша? Он живой?

– Живее всех, протез просил поставить, – пояснила Алёна, после чего я взял портсигар.

– Ещё раз спасибо.

– Пожалуйста.

Я вышел наружу, радуясь словно ребёнок и не зная даже почему. С Мишей мы толком и не знакомы, но… вот знаете, бывает смотришь на человека и видишь, как человек добром прямо лучится. Вот Миша таким и был, хотя может мне показалось? Не знаю, но я был рад, что у него вроде всё хорошо. Живой и славно.

А там я побежал искать свою роту и уже траншей нашёл самого Мишу, который направлялся в сторону командирского блиндажа.

– Саня! – Миша будто почувствовал мой взгляд и обернулся. – Живой!

– Как и ты! – усмехнулся я и протянул портсигар. – Забыл у Алёны.

– Ух бляха… дурья моя голова. Снова выручаешь, Саш.

– Да ладно, а ты как сам-то? Так быстро из госпиталя вернулся и уже на фронт бежишь?

– Так мне же всего лишь ногу оторвало. К тому же протез поставили. Добрая девушка, Алёна. Меня-то действительно хотели в тыл отправить, как я только не умолял меня оставить. Ну что я, калека какой-то? Две руки есть, стрелять могу, тем более бедро вон целое, просто вместо голени палку вставьте и я с мужиками в штыковую снова пойду. Но нет же… – и вдруг что-то Миша совсем поник, после чего обессилено сел на стрелковую ступень, на которую солдаты встают для стрельбы из траншеи. – Не одарённый я... не заслужил видимо. Но Алёна девушка добрая, собрала из мусора мне протез.

Затем он поднял штанину, показав свою новую ногу. Самодельный латунный протез с железными вставками, выглядит крайне просто, никакой магии и тем более электроники, единственная механическая деталь – ступня с шариковой шестернёй, которая кое-как подстраивается под ландшафт.

– Давай покурим, – предложил Миша и открыл свой портсигар, где осталось две самокрутки, под ними хорошо была видна фотография молодой девушки.

– Давай, – я сел рядом, после чего подкурил и сделал первую затяжку. – А чего ты так на войну рвёшься? Тебя же дома ждут.

– Никто меня дома уже не ждёт. Зима холодная была.

– Неужто помереть хочешь?

– Боже упаси, конечно же нет!

– А чего тогда?

– Хочу, чтобы моя страна победила. У меня кроме Родины никого и не осталось. К тому же сам Государь ко мне за помощью обратился, говорит без меня никак.

– Прямо так? – скепсиса в голосе я скрыть не мог.

– Да, как вчера помню, гордый штабс-капитан к нам в деревню приехал и прямо сказал, что Государь на нас рассчитывает. А звёздочки так и сверкают, – довольно произнёс Миша, вспоминая наверное свой лучший день в жизни. – К тому же с нами Бог, а кто тогда на их стороне? Тут и думать нечего. Бить гада надо и гнать до самого Берлина, а потом ещё ногами отпинать, что он уже точно никогда не поднялся, да новую войну не развязал ради мести.

– И то верно, – спорить я не стал.

Многое я мог бы сказать на эту тему. Можно было поднять тему веры и религии, которые много кто не отличает и вечно путает. Было что сказать и про «любовь» Государя, который даже печек на фронт не отправил, да и самого его не видно что-то. Небось сидит в столице, в тепле, под защитой, кушает плотно и радуется жизни, не зная даже ни о каком Мише. Целого вечера не пожалел бы и поговорил про то как держава очень часто любит заполнять пустоту в чужих сердцах, чтобы дать всегда выгодную именно для державы, но не для человека цель. Однако есть одно «но».

Миша об этом меня не спрашивал, а своё мнение навязывать… неблагодарное это дело. А ещё очень глупое. Я на самом деле молод, даже тридцати не стукнуло, а после перемещения вроде ещё пару лет сбросил за счёт обновления или скорее отката ментального тела. Но уже понял, что не нужно никого переубеждать против воли.

К тому же люди редко меняются, особенно после двадцати. Мировоззрение уже устоялось, вросло корнями, стало не отъемлемой частью, изъятие которой приведёт к колоссальному стрессу, а тот в свою очередь приведёт либо к глубокому отрицанию, либо к ещё большему стрессу, разрушению старых идеалов, депрессии и…

– Да ебись оно в рот, – произнёс я вслух, сделав последнюю затяжку.

– Вот ты прямо с языка снял, – тут же согласился Миша, который думал о чём-то своём, но это не помешало нам прийти к одному и тому же выводу. – Пойду скажу этому Оболенскому, что только я тут решаю, когда мне в тыл отправляться!

И Миша встал, после чего уверенно зашёл в командирский блиндаж. За диалогом я не следил, хотя мог бы. Слух у меня очень хороший благодаря дару, но всё же этот диалог подходит под критерий «личное». Так пусть оно и остаётся личным, так будет правильно.

– Как думаешь, Кристин, а мы сможем вернуться домой? – Откинув голову назад я посмотрел на голубое небо.

– Не знаю, может и сможем. Но оно нам надо? Нас же там уже никто не ждёт. Ни врагов, ни друзей не осталось. Так зачем возвращаться? – резонно заметила Кристина, которая тоже немного ещё скучала по родному миру. – К тому же я уже нашла тебе первую девушку для гарема.

– Какого ещё гарема?

– Большого, голов на пятьдесят-шестьдесят…

– Ты сдурела? Они же мне мозги выедят! Я с ума сойду!

– Всегда выбирай самый сложный путь, на нём ты не встретишь конкурентов.

– Не надо цитировать какой-то бред!

– Всем сложно. Всем некогда. А ты сделай то, что так давно планировал.

– Я никогда не планировал собирать гарем!

– Никогда не говори «никогда».

– Это вообще не к месту. Ты даже не стараешься.

– Саш, а я тебе когда-нибудь говорила, что ты бываешь очень занудным?

– Ладно, ты права, мне следует относиться к твоим шуточкам проще.

– Вот именно, ведь девушки очень не любят занудных мужчин. А тебе ещё гарем собирать… Эх, как многому мне предстоит тебя научить.

Я многозначительно промолчал, но всё же через некоторое время не сдержался и улыбнулся. С Кристиной мне очень повезло, она всегда меня поддерживала и не давала долго грустить. Даже не представляю, как бы сложилась моя жизнь без неё, скорее всего никак или очень плохо.

– И всё же красиво здесь. Озёр много, деревья могучие, луга зелёные, вот бы трупная вонь в ноздри не била… О, Миша, как поговорил?

– Да… нормально, – пожал плечами мой товарищ.

– Снова в строю?

– Ага, – Миша отвечал так будто не верил, что всё будет настолько просто. – Полковник сказал «раз надо, значит надо».

– Ну пошли тогда наших искать.

– Ты слишком быстро привязываешься к людям, Саш, – посетовала Кристина, но не слишком громко из-за чего оказалась не услышана.

Я же отправился выполнять крайне важный приказ полковника, а именно отдыхать. К этому времени оборона немцев на нашем направлении оказалась сломлена, многие сдались в плен. Сколько было потерь? Никто не считал, но по слухам всё печально.

Всё же мы нападали, при чём оснащение у русских как не крути было хуже. И особо манёвров никто провести не мог, тут куда не плюнь озёра, а первая армия Ренненкампфа что-то не особо спешит с севера подходить. Так что приходилось платить кровавую цену.

Из хорошего можно отметить появление авиации. До этого я видел лишь одномоторные самолёты, которые сбрасывали бомбы или вели разведку. Теперь же надо мной зависло нечто очень напоминающее какой-нибудь морской крейсер. Монстр из металла почему-то не падал, а магией от него фонило как… даже не знаю от чего. Сравнить было просто не с чем.

При этом никто из солдат даже не удивился, просто радостно отметили данный факт, продолжили заниматься своими делами. Тем временем бипланы разлетались в разные стороны проводя активную разведку и координируя войска.

– А сколько там пушек? – поинтересовался я, пока над траншеями проходила тень.

– Хватит чтобы стереть с лица земли Кёнигсберг, – довольно улыбнулся сидящий рядом Серёга. – Раз уж императорский военно-воздушный флот прислали, значит скоро быть победе.

– А у кайзеровцев подобные игрушки есть?

– Есть, но им и так на западном фронте весело. Месятся с британцами и французами у Марны. Правда союзнички наши-то что-то отступают.

– Эх, как от Смоленко нас перевели, так сразу жизнь начала налаживаться! – а Ваня только о своём и думал.

– Не переживай, скоро он вернётся и нас снова переведут, – усмехнулся Миша, делающий самокрутки и складывающих их в свой портсигар.

– Как думаете кто сильнее: Самсонов или Гинденбург? – задумчиво протянул Ваня, делая затяжку.

– Хм… ну тут сложно сказать. Всё же они ни разу не сражались, – верно подметил Сергей, оторвавшийся от чистки своей винтовки. – Но они же оба главнокомандующие армий, значит примерно равны по силе, разве нет?

– Сдурел? – Ваня аж поперхнулся от такого заявления. – Звания это одно. Сила одарённого – другое.

– Вы про Ренненкампфа не забывайте, – верно заметил Миша. – У нас две армии, два главнокомандующих. Вдвоём они точно Гинденбурга завалят. Вообще без шансов.

– Так, не понял, – в диалог пришлось встрять мне. – Они что, драться будут? На дуэли? Разве они не в тылу должны отсиживаться и командовать?

– Это верно, но как показывает практика… – Ваня пожал плечами и выпустил дым изо рта. – Самые сильные одарённые у нас на верхушке. И когда начинаются генеральские сражения, то порой им приходится лично вступать в бой, чтобы менять ход сражения в самый ключевой момент.

– Они настолько сильные?

– Конечно Саш, – с Ваней согласился и Сергей. – Они как ураган, огненный смерч…

– Тайфун.

– Ка-так-лизм! – по слогам вспомнил умное слово Миша. – История полная случаев как всякие генералы или уж тем более императоры целые города в пустошь превращали или маленькие страны. Правда силы для этого требуется немерено, поэтому Самсонов и не сражается на передовой. Это же касается и Гиденбурга. Они ждут самого лучшего момента. Но если в бой вступит один, то сразу же вызов примет второй. Хотя есть и третий вариант – сразу сдаться.

– А может эти ваши Самсонов и Гиденбурги ещё и лбом пулю остановят? – с усмешкой спросил я.

– Может, – Миша сарказма в моих словах не заметил. – Кости у них очень крепкие. Одарённые же, при чём ещё рода у них старые и сами они… сколько Самсонову лет уже?

– Больше ста уже вроде, его ещё моя прабабушка знала, – ответил Ваня. – Говорит с её молодости он ни капли не изменился.

Я снова многозначительно кивнул, после чего сделал затяжку. Больше ста лет. При этом Самсонова мне довелось видеть лично. И он не был похож на старика вообще ни разу, ещё столько же точно проживёт.

В моём мире одарённые тоже долго жили, но по всей видимости здесь из-за высокой концентрации магии в воздухе средняя продолжительность жизни магов ещё выше. Намного выше. Это же подтверждал и научно-магический прогресс. Изучать магию при такой концентрации куда проще.

– Ладно Саш, давай поговорим о действительно важных вещах, – Миша посерьёзнел и протянул мне ещё одну самокрутку.

– Давай, – согласился я.

– Насколько оцениваешь Алёну?

– Тьфу, да ну тебя…

– Алёна? Это которая безродная и инженером работает за идею, полагая что ей за это место в академии выделят? Вроде видел её разок, – задумался Серёга и отложил шомпол. – Да точно, вспомнил. Но у меня уже есть любимая.

– Твоя любимая где-то там, не жена даже, может дождётся, может нет. А Алёна уже здесь, – заметил оживший Ваня. – Я о ней много слышал, но ни разу не видел. Грудь большая?

– Ой, дурак, не о том думаешь, – со вздохом произнёс Миша и хлопнул себя по колену. – В бабе главное то какая он хозяйка!

– А я на ней жениться что ли собрался?

– Ишь кобель, а Бог всё видит!

– Пусть смотрит, мне стесняться нечего.

– Не богохульничай!

– К Богу претензий не имею, только к попам. Зимой все голодают, а эти ещё жирнее становятся. Как так?

– Тихо! Что-то вы куда-то не туда ушли, мужики, – напомнил Серёга, навсегда остановив зарождение религиозной вражды в зародыше или как минимум приостановив конфликт до следующей перепалки. – Считать до десяти все умеют? Даю восемь из десяти.

– Даю десять, – внезапно выдал Ваня.

– Ты её даже не видел!

– Зато хорошо представил.

– Четыре, – теперь уже всех удивил Миша, на которого все уставились. – Готовить она точно не умеет, вечно со своими железками возится. Нет, как человек она хороший, спору нет, но как баба…

– Критик петроградский, – вздохнул Сергей, после чего перевёл взгляд на меня. – Ну а ты что думаешь Саш?

– Печку бы, а то ночи хоть и летние, но холодные уже. Ещё эти ветра с моря задувают. В одной гимнастёрке и заболеть можно.

Так и закончился день, впервые за всё время в этом мире мне удалось нормально поспать. Спасибо немцам за то что вырыли эти прекрасные траншеи и обустроили блиндажи. И за еду им спасибо, жаль только пиво всё отравленное вылили. И всё же всё хорошее когда-нибудь заканчивается.

Утро началось с того, что к нам приехал неубиенный Смоленко, которому дали очередную безумную задачу.

– Вы думали, что так легко от меня отделаетесь? Вы думали, что какой-то мудак-генерал расформирует мою роту и я про вас забуду? Самсосонову нужен Аллентшейн! Для этого нам на помощь прислали саму Екатерину! Знаете, что это значит?! Думай, Ваня, думай своей пустой головой! Воздушный крейсер, моя рота, Алленштейн! Смекаешь, Ваня? Понимаешь, что с тобой случится уже этой ночью?!

Глава 10

– Боже, я не хочу умирать… – произнёс Ваня, вдруг ставший очень религиозным.

– Что такое?! Ты же сам хотел полетать на Екатерине! Или тебе не нравится гордость нашего воздушного флота?! – в своей привычной манере общался Смоленко, то есть кричал.

Больше двадцати тысяч тонн летели по ночному небу, рассекая облака. Без устали работали десятки орудий начиная с лёгких семидесяти пяти миллиметровых орудий и заканчивая тяжёлыми трёхсот пяти миллиметровыми. Порой прилетало и с земли, но броня держалась, зачастую даже щиты не разряжались.

Экипаж состоял из более тысячи офицеров и матросов. Это не считая авиационных отделений, располагающихся на верхней палубе. В длину крейсер «Екатерина» составлял чуть больше двух сотен метров в ширину около тридцати пяти. Двигатели вырабатывали столько пара в процессе охлаждения, что образовывались новые облака. А уж сколько энергии производилось… мне кажется столько небольшая армия одарённых не произведёт.

– Почему вы не рады?! Родина выбрала именно вас! Вами будет выкована победа! – продолжал кричать Смоленко проходя мимо свеженабранной роты. – Алленштейн падёт, а затем мы выйдем к Кёнигсбергу! Возрадуйтесь!

Но солдаты явно находились не на пике боевого духа. Тем временем начал раздаваться скрежет металла и вот уже прямо под ногами можно увидеть сам город.

– Твою мать… – сглотнул Иван, когда один из снарядов, летящий прямо к нам, взорвался об барьер. – Да нас всех перебьют только мы парашюты раскроем.

– Не переживай! У нас есть план! Надёжный как двигатели «Екатерины»! – ободряюще заявил Смоленко, продолжавший осмотр бойцов: мало ли кто-то парашют забудет. – Тем более ночь же, нас будет практически не видно!

– Спаси нас Боже… – шептал свою молитву Миша, пока белый как смерть Сергей с ужасом смотрел вниз: он явно очень сильно боялся высоты.

Прозвучала сирена, сделали залп орудия и в огненных вспышках утонул Алленштейн, вокруг которого смыкала клешни пехота.

– Открывайте парашюты только после меня, – дал приказ Смоленко и первым сиганул вниз.

За ним последовали и другие, самые храбрые бойцы, однако некоторые впали в ступор. Ну и я как поручик вместе с другими офицерами помогал им принять правильное решение, пихая солдат в пропасть. Десантники из них никакие, однако наша задача несколько отличается от задач элитных подразделений воздушного флота.

Как только последние рядовые отправились в полёт, то следом прыгнул и я. Из-за экзоскелета моя скорость свободного падения оказалась выше, поэтому быстро передо мной пролетели тех, кого я пихал. Но быстрее всего к земле мчался Смоленко, броня которого была самой тяжёлой в нашей роте.

Ветер хлестал мне в лицо, и только гоглы на моём лице защищали глаза от ветра. Скорость просто чудовищная, адреналин уже насыщает кровь, а мимо нас летят снаряды и уже пули. Смоленко же до сих пор не открыл парашют.

В какой-то мне показалось, что его случайно кто-то прибил, хотя это невозможно, ведь у него имелись мощные барьеры. Так что пуля бы его не убила, а взрыв артиллерийского снаряда не заметить невозможно.

Но мои опасения развеялись, как только передо мной появилась белая точка. В самый последний момент Смоленко открыл парашют и несколько белых куполов начали тормозить его движение. Отсчитав несколько секунд, достигнув примерно той же высоты, за кольцо дёрнул и я. Скорость падения замедлялась, а по нам уже открыли огонь враги, начавшие высовываться после обстрела с «Екатерины». Ночь озарили осветительные ракеты.

Смоленко не успел сбросить скорость полностью и его приземление на крышу вышло довольно жёстким. Он выжил только благодаря экзоскелету, от которого начал исходить пар. И сразу же капитан побежал к ближайшему пулемётному гнезду, где стрелки работали по солдатам, что открыли парашюты слишком рано.

Моя посадка тоже выдалась довольно жёсткой, ведь я дёрнул за кольцо ещё на более низкой высоте. Правда у меня и экзоскелет меньше весит, на что и делался расчёт. Правда латунные трубки странно лязгнули, однако вроде ничего не сломалось, только пар валит из энергетического ранца.

Сразу же я оказался под перекрёстным огнём. В каждом окне дома сидел немец с винтовкой, поэтому с крыши нужно было убираться.

– Внутрь, в дом! – Кристина уже принялась раздавать советы.

Но и без неё мне было понятно, что делать. Мой потенциал лучше всего раскроется именно в ближнем бою и вот уже я спрыгнул во внутренний двор, после чего выбил плечом дверь и вынул из ножен духовное оружие, принявшее облик шашки с защитой кисти. И Кристина начала петь, ознаменовав начало кровавой жажды.

Перед высадкой Смоленко говорил, что у них есть план – это была ложь, дабы успокоить солдат. Единственный план который имелся на нашу роту – бросить мясо в гущу сражения, дабы они отвлекли на себя пулемёты, а может и уничтожили несколько огневых точек. Сейчас уже десантируются подготовленные роты, которые куда в большем составе доберутся до земли.

Цинично? Да. Эффективно? Покажут цифры после захвата Алленштейна.

– Я слышу как бьётся его сердце, эта мелодия завораживает, – пропела Кристина, вонзившись в плечо очередного солдата и прорубив кости аж до сердца, столь остёр её клинок и столь силён мой удар.

Отбросив иссушённое тело тут же влетаю на второй этаж, где находилось человек десять. Загремели выстрелы, засверкали мои барьеры и забил пар из поршней. В этой схватке я даже не стал тратить патроны в своём протезе, а просто рубил как бешеный, всегда держа одного противника на линии огня других врагов.

– Очисти мою кровь от адреналина.

– Как скажешь.

Я почувствовал боль в ладони, когда чёрный металл вонзился в вены, соединяясь с моей кровеносной системой. Но это необходимо, ведь гормоны что-то слишком сильно ударили в голову, начали влиять на эмоции и чувства. Это мешало, ведь заставляло забыть о собственной смертности.

Раздался выстрел миномёта. Оторвав чеку гранаты и бросив её к пулемёту, я тут же отправился к новой цели, оставляя за собой багровый туман из остатков непригодной для употребления крови.

– Сколько мирных жителей… прячутся в подвалах, – с удивлением произнесла Кристина. – Неужели враг не проводил эвакуацию?

– Это неважно.

– Конечно, на это всем плевать. Война.

На полной скорости я совершил прыжок и с разгона забрался на второй этаж следующего дома. Сразу же вонзил Кристину в грудь очередного врага. Полетели в воздух конечности, закричали в отчаянии солдаты, бросившееся в штыковую. Храбро бился и их командир, жаль только недолго.

Мы обменялись двумя ударами, после чего Кристина с лёгкостью разрубила его саблю, а дальше вонзилась в шею. Далее от меня последовал пинок, и младший офицер взорвался на улице. Его внутренности и кровь расплескались повсюду, но тут же алые пятная начали будто испаряться, создавая ещё больше алого тумана.

Миномётное гнездо оказалось обустроено в руинах одного из домов. Для него вырыли глубокий окоп, чтобы защитить и расчёт, и самое орудие от ответных выстрелов. Бойцы как раз тащили очередной снаряд, когда я прыгнул прямо к ним в укрытие. Один взмах и полетели на землю головы. Ещё одна цель была уничтожена.

В бой тем временем вступили основные силы десанта, а «Екатерина» начала отходить с позиций для перезарядки энергоблоков, с которых питались барьеры. Сразу же активизировались и немцы, начав давать более жёсткий отпор. Но не жалела снарядов артиллерия и со свистом сотни снарядов разрушали кричащий в агонии Алленштейн.

В бой уже бежала и пехота, атакуя город сразу с трёх направлений. Столько смертей в одном моменте я редко чувствовал на родине, где уже было изобретено ядерное оружие. Более того, ядерное оружие на этом фоне теперь выглядело для меня более гуманным, чем бесконечные атаки на траншеи, в которых солдаты служат просто мясом.

– Поручик! – ко мне в укрытие спрыгнул вполне живой, пусть и покрытый с ног до головы чужой кровью Смоленко.

– Капитан?

– Какая-то хрень двигается в нашу сторону. Мы идём ей наперерез.

– Какая-то хрень?

Смоленко кивнул, давая понять, что и сам не владеет конкретной информацией. Вдвоём мы заняли ближайший дом, вырезав всех защитников. Вместе с капитаном это было очень легко сделать, ведь его огненная магия позволяла жестоко и беспощадно выкуривать немцев в любых укрытиях. Наши враги сгорали заживо, некоторые выбегали и им отрубала головы Кристина, пока зловоние горящий тел начинало всё сильнее бить в ноздри.

И вот Смоленко уже подошёл ко входу в подвал, после чего направил на него свою руку. Он явно почувствовал, что внутри кто-то и есть.

– Там мирные, – я схватил его за локоть.

После этого командир зыркнул на меня так будто вот-вот прибьёт. Однако наваждение с него быстро сошло, после чего отправился на второй этаж, откуда открывался превосходный вид на главную улицу Алленштейна.

Угрозу представляли солдаты, но не безоружные старики и дети, которых даже эвакуировать не стали. Пришли, всех мужиков забрали, под ружьё поставили и пушечным мясом на первую линию отправили. Вот и всё. А просто народ должен, наверное, радоваться, что жён и детей в трудовые лагеря в тыл не отправили для помощи фронту.

– Дерьмо, – произнёс я вслух, понимая, что мирняку в подвалах грозит ужасная участь, скоро от города камня на камне не останется.

Но войне плевать на чужие желания. Выстрелы не затихнут из-за несчастье, скорее наоборот станут громче. Помочь им я не мог, это было просто невозможно. Безопаснее подвала места в городе уже не было.

Смоленко же быстро переключился на новую цель, отправился на верхние этажи, к окнам. Я последовал за ним и увидел ту самую «какую-то хрень». Глаза мои расширились, а на лице появилась улыбка. По дороге медленно двигался самый настоящий танк, на мощных гусеницах. Только вместо мощного орудия у него имелось лишь два противопехотных пулемёта. И двигалась махина медленно, создавая завесу из пара. И всё же… брони на нём немерено, так ещё и личные барьеры сверкают молниями.

– Твою же мать, что это вообще такое? – рыкнул Смоленко, после чего два пулемёта навелись на нас и начали стрельбу.

Шквал свинца разрывал стены, а наложенные на пули чары стали причиной пожара, который быстро разгорался. Как только спрятались мы, то танк переключился на других десантников, которые отстреливались в ответ, кто-то даже захватил немецкий пулемёт, летели даже гранаты, но танку плевать хотел на эти комариные укусы. Даже если барьеры ненадолго спадали, то оставалась ещё сверкающая рунами броня.

– Да наше наступление захлебнётся, – вместе с осознанием к Смоленко пришёл и ужас, ведь наверняка эти новые машины сейчас месят пехоту за городом.

Тем временем над головой раздался гул самолётов, в этот раз немецких. Бипланы не сбрасывали на солдат бомбы, а на всех парах мчались за отступающей «Екатериной».

– У танка есть бойницы, из них ещё сидящая внутри пехота стреляет, – заметил я, изредка выглядывая из укрытия. – Граната должна влезть.

– Понял, – Смоленко передал мне свою последнюю гранату. – Я отвлеку.

И тут же капитан выпрыгнул прямо на главную улицу, чем привлёк к себе вообще всё внимание. А затем поршни на его костюме начали двигаться с бешеной скоростью. Раскалённый пар тут же создал завесу из тумана, после чего от Смоленко в сторону танка понеслась огненная волна. Солдаты в окнах были вынуждены попрятаться, но танк лишь флегматично переехал тело десантника, перевёл пулемёт и открыл огонь.

Пока Смоленко менял позиции, стараясь уходить из-под огня и держать на себя внимание, я бежал по крышам с левой стороны, с которой меня будет не видно экипажу танка. Конечно, обзор у этой машины очень плохой, а за полем боя наверняка следит обученный одарённый. Поэтому основной защитой является маскирующее поле, но всё ещё есть некоторый шанс, что меня случайно увидит кто-то из стрелков через бойницу.

Рисковать смысла не было, поэтому двигался по левой стороне, развивая свою пиковую скорость и оставляя позади клубы пары, и вот я поравнялся с танком, после чего заскрипели пароприводы. За один прыжок мне удалось пролететь середину улицы. Приземление выдалось жёстким, у меня даже отлетели какие-то пластины или шестерёнки, но ноги не сломал.

Сразу же мне в лоб прилетела пуля, разбившаяся о личный барьер. Начал медленно поворачиваться задний пулемёт, но угла ему не хватало. Я находился слишком близко и уже оторвал чеку, после чего запихнул гранату внутрь бойницы. Матерились солдаты, кто-то просто орал во всю глотку, но продолжалось это не долго. После взрыва никто не выжил.

Я же бежал в соседний дом, ведь мои барьеры почти полностью разрядились. Этот манёвр едва не закончился смертью, ведь враги всячески старались прикрыть танк.

– Жатва продолжается, десятки тысяч погибают, – произнесла следящая за всем полем боя Кристина. – И в этот раз немцы действуют куда увереннее, их организация и координация усилилась, ведь костяком стало уже не свежее мясо, как это было раньше.

– Да, а ещё у них танки есть, а у нас почему-то нет.

Я дозарядил протез патронами, после чего выдвинулся на поиски Смоленко.Судя по вспышкам пламени, он сражался где-то во внутреннем дворе. Только вот заклинания становились всё слабее, а магический фон капитана ослабевал. Такими темпами он подохнет.

– ТОЛЬКО ВПЕРЁД!!! ЗА ОТЕЧЕСТВО!!!

С северного направления наши уже прорвались и отряд выбежал на улицу, после чего десятки тел повалились на землю из-за одного пулемёта. Гремел бой, а кровь всё лилась и лилась, каким стало соотношение безвозвратных потерь? Об этом не хотелось думать, но оно и до этого не особо радовало глаз, а после появления танков на поле боя… Технологичный уровень нашего врага оказался явно выше.

– ЖИВЫМ НЕ ВОЗЬМЁТЕ, УРОДЫ!!! – заорал во всю глотку Смоленко, после чего второй этаж одного из домов взорвался и всё объял огонь.

На полной скорости на первый этаж вбежал я, сбив с ног немца, который от столкновения отлетел к стенке и не подавал признаков жизни. На втором этаже нашёл капитана, лежащего на спине, в окружении обугленных трупов.

– Сто метров южнее десант занял ратушу, выдвигайся к ним, – произнёс Смоленко, тело которого начало сгорать заживо. – Что ты делаешь?

Кристиной я разрывал сочленения расплавленного экзоскелета, порой приходилось снимать броню с кожей, лишь бы высвободить капитана из раскалённой ловушки.

– Я уже никуда не пойду, – продолжал говорить Смоленко.

Но у меня же оставался свой экзоскелет, так что донести до безопасного места его смогу.

– Цепляй его и увози! – наружи немцы уже пригнали технику и эвакуировали подбитый танк.

Затем снова раздался знакомый гул и звуки гусеничной техники. По улице ехали новые танки, брошенные из резерва для отбития первых эшелонов обороны. Немцы не собирались держать город любой ценой, однако каждый метр своей земли они продадут за огромную силу, истощат врага и после этого дадут генеральное сражение у Кёнигсберга. Стратегом для понимания этих намерений быть не нужно.

– Брось меня и беги к союзникам, – продолжал говорить Смоленко, который даже шага сделать не мог, а всё его тело было покрыто ожогами: если бы он не был одарённым, то точно бы сдох. – Тебе и так нужно будет прорываться сквозь линии врагов, так ещё и подкрепления прямо сейчас двигаются на позиции. Тебя отрежут.

– Он дело говорит, Саш, – вынужденно согласилась Кристина. – Сюда грузовики едут и бронеавтомобили. Они готовят контрнаступление на первую линию обороны.

Шаги звучали всё громче, первые отряды уже начинают защищать дома и добивать остатки десантников. Смоленко же начал терять сознание, снова мямлил что-то вроде «брось меня, я уже труп», будто бы это хоть как-то мне сейчас поможет. Своей аурой на меня давит и Кристина, как бы говоря: «Саш, тебе ещё преемника искать, у тебя слишком важная цель!».

И принимать решение нужно прямо сейчас. Рациональное бегство или наивная игра в героя?

Глава 11

– Скажи мне, Кристина… – я опустил раненого Смоленко на пол первого этажа. – Ну разве я могу его оставить?

– Конечно можешь. Тем более он захлёбывающий в ненависти безумец, ищущий лишь смерти. Ты его даже толком не знаешь, так почему бы не оставить его?

– Не могу. Просто представляю, что на его мести мог быть я и… мне бы хотелось, чтобы мне помогли. Я бы не хотел умирать. Не хотел бы быть брошенным в одиночестве. И что-то мне подсказывает, что он на моём месте поступил бы также.

– Но лежит-то он, а не ты.

– Наверно я какой-то дурак.

– Нет, просто… – Кристина не нашла что сказать и замолчала.

И штурмовые отделения врагов уже успели подбежать ко входу в дом, со внутреннего двора, не выходя на простреливаемую улицу. Первый солдат быстро глянул внутрь, заметил меня и тут же начал готовить гранату к броску. Вот уже чека оторвалась, и вытянутая ладонь замерла в окне, после чего из моего протеза с хлопком вылетела пуля.

Взрыв, осколки разлетелись во все стороны, разрывая плоть и отрывая конечности. Трое из отделения погибли на месте, ещё двое оказались тяжело ранены. Я же подхватил Смоленко и начал тащить его во внутренний двор. Мне было невероятно радостно, что Алёна добавила в протез два ствола, под стандартные обоймы для винтовок. Девять выстрелов ещё оставались, вернее уже шесть, ведь пришлось добить трёх немцев, сохранивших после взрыва боеспособность.

– Сука, – ругнулся я, когда энергию стали жрать тыловые барьеры, о которые с искрами разбивались пули.

Сбросив Смоленко в сторону, я тут же спрятался за стену, которая простреливалась насквозь, но хоть часть импульса пули на себя брала, снимая часть нагрузки с барьеров. Из кобуры я выхватил револьвер Нагана, подарок к новому званию, начал спокойно отстреливаться. Крутился барабан, из дула вылетала смерть, падали тела и всё больше энергии уходило из моего тела и экзоскелета.

Припугнув своих противников ответными выстрелами, я снова схватил Смоленко и потащил его дальше, на второй этаж. Нужно как-то преодолеть целую улицу, прорваться к нашим, но идей пока что нет. Даже в соседние дома не пробьёшься, ведь во внутренний двор меня обратно уже не пустят. Капкан схлопывался.

– Эй, не теряй сознание!

– Да не теряю я… – Смоленко уже начинал отрубаться. – Интертно-рубиевый раствор…

– Ай, дерьмо, точно же…

Свой набор я ещё не потратил, так что достал из-за пазухи бикс: металлическую коробку, в которой хранили шприц и две ампулы, стандартный офицерский набор. Открыл, выудил шприц, быстро разбил ампулу и вколол лекарство прямо в шею Смоленко, в сонную артерию. Можно конечно и в мышцы, можно даже этот раствор пить, втирать, но в данный момент нужна максимальная усвояемость. К тому же мой капитан мужик сильный, потянет нагрузку. До сих пор же не сдох.

– Полегче стало? – Я захлопнул крышу и спрятал бикс.

– Да, стало… – ответил Смоленко и его голова опустилась.

– Он потерял сознание, – подытожила Кристина. – Организм отправляет все ресурсы на борьбу со смертью.

– Да вижу я.

– Не злись. Просто уточнила.

И снова в дом полетели гранаты, одна за другой, солдаты во внутреннем дворе подобрались в упор и не собирались экономить взрывчатку. А мне ведь и спрятаться нельзя, иначе осколки порешат Смоленко, который ещё и отрубился в самый важный момент. Энергетический ранец начал нагреваться. Раздался щелчок и ещё один кристалл расщепился, после чего шестерёнки завертелись словно бешенные, разгоняя турбину и выдавая ещё больше раскалённого пара. Процесс поглощения энергии из мироздания и последующая транспортировка к телу носителя выделяли очень много тепла.

– Он сдох?! – раздавались голоса солдат снаружи.

– Откуда я знаю?!

– Вперёд, зачищайте здание! – отдал приказ командир.

И едва гости завалились на первый этаж, как я багровым вихрем атаковал врага. На дворе ночь, а в помещении ещё темнее, они даже не успели рассмотреть моих движений. Всё внимание врага теперь приковано ко мне, про раненого Смоленко они забыли, а значит пора переместить поле боя к другому зданию. А то ещё случайная граната прибьёт командира.

Резко выскочил наружу, изрубил противников, три секунды и отступление обратно, смена позиции через второй этаж, повторить. Повторил ещё раз, снова, опять. Грохочущие танки ехали по главной улице, слава Богу, им некогда было на меня отвлекаться.

В бой штурмовые отряды немцев вели младшие офицеры, но они уже не представляли для меня угрозы. Сильнее оберста я никого здесь не встречу, да и то скорее всего против меня брошена рота, которой командует капитан близкого к уровню Смоленко.

– Простая смертная кровь уже приелась… – с досадой произнесла Кристина, пока из четвертованных тел к клинку стекалась кровь. – Нужно переходить на одарённых.

– Ослабь свою ауру, копи силы, – я отдал новый приказ.

Острота моего духовного оружия выросла, однако в ней нет никакого смысла. Да, я могу разрубать врагов на половинки, но зачем? На это просто уйдёт больше энергии, чем при простом вспарывании глотки. К тому же у меня выработалась привычка бить в слабые места. Кристина же что-то разошлась, дай ей волю в тяжёлый двуручник превратится.

– Вон он! – раздался голос, и стрельба во внутреннем дворе возобновилась.

Только вот все пули дырявили оставленные мной тени, играющие с воображениями моих врагов в эту тёмную ночь. Экзоскелет стал мешать и стеснять движения, поэтому его я просто снял, всё равно заряда в нём почти не осталось.

– Мы возвращаем силу, Кристина, – тихо, даже вроде бы вслух, произнёс я оказавшись в середине построения противников.

Один удар и остриё рапиры причудливой траекторией вскрывает каждому из бойцов артерии. В основном целился либо в шею, либо в бедра. В этих местах почти никакой защиты нет даже у офицеров, которые прикрывают броне пластинами в основном грудь, защищая себя от осколочных ранений.

Бойцы не умерли мгновенно и начали разворачиваться, однако кровь вытекала с удивительно огромной скоростью. В результате никто даже выстрелить не успел, все потеряли сознание, а многих и вовсе парализовало даже раньше от простого касания Кристины, которая уже вернула себе возможность частично подчинять себе кровь слабовольных, даже при их жизни.

– Вспышка сзади! – снова закричала Кристина.

И сразу же я усилил тыловые барьеры, едва избежав смерти. Пламя окутало меня, а языки безумной и яростной стихии начали жадно облизываться, понимая что не смогут пробиться через защиту.

Развернувшись, я увидел, как один из домов, расположившихся квадратом вокруг внутреннего двора, фактически лишился значительной части первого этажа. Стену снесло заклинанием очень странного солдата в паровом экзоскелете, неизвестной мне модели. Он стоял фактически на улице и смотрел на меня сквозь разгорающееся пламя. И до меня вдруг дошло: броня сделана под заказ, куда большая магическая сила, дорогие артефакты, а сам он, судя по гербу, из дворян.

Выдохнув воздух, я тут же начал натиск на вдохе, собираясь убить мага. Но в последний момент из-за укрытий вышли солдаты, форма которых также имела герб, выделяющих их на фоне обычной регулярной армии. В руках их находились ручные пулемёты, полетели пули, пока со звоном падали на землю гильзы.

На ходу я перегруппировался и сделал подкат, после чего рванул в сторону, растворяясь с тенями. Затем использовал оставшуюся скорость для поднятия на крышу, здания здесь невысокие, всего лишь три этажа. С разгона преодолел первые пять метров, вонзил Кристину в стену и добавил себе ещё скорости, после чего уже потянул руку к водостоку, как вдруг на краю крыши появился ещё один боец всё с тем же гербом, величественным дубом.

Немец в чёрной форме смотрел на меня снизу вверх. На голове его находился остроконечный шлем, нижнюю часть лица скрывала маска, тяжёлый экзоскелет даже в обычном состоянии вырабатывал уйму пара, а взгляд… это был взгляд не солдата и не воина, а убийцы, хищника, который вгрызётся в глотку и либо убьёт, либо умрёт.

И над собой он уже занёс полутораметровый меч с толстым и тяжёлым лезвием. Оружие напоминало даже скорее пилу, которая уже начала свой путь ко мне, под гул пароприводов.

В последний момент я успел подставить Кристину в блоке, также упирая и вторую протезированную руку. Наши клинки столкнулись и через мгновение вся моя набранная скорость резко изменила вектор. Я полетел вниз словно выпущенный из пушки. Приземление вышло жёстким, кажется было слышно, как хрустнули мои кости, вернее суставы.

На самой же Кристине осталась огромная зазубрина, клинок едва не сломался под такой атакой.

– Меняю форму. Меньше длины, больше плотности и веса, – тут же произнесла Кристина, превращаясь из рапиры в короткий меч или длинный нож, некое подобие гладиуса, если угодно.

Немец с пило-мечом продолжал стоять на крыше и наблюдать за мной. В это же время в меня полетело новое огненное заклинание, успели перезарядиться и пулемётчики. Кроме того, и на саму крышу уже поднимались солдаты с винтовками, занимая позиции на высоте.

Я защитил себя барьером от яростного пламени, после чего попробовал сменить позицию, но мои чары не могли меня скрыть от пронзительного взгляда немца с пило-мечом. Урод начал и сам перемещаться по крыше, не собираясь спускаться. Его задача – не дать мне занять высоту. Задача огненного мага – превратить меня в пепел. Солдаты же за их спинами ничего не боятся и ведут безостановочный огонь.

– Тяжело иметь дело с профессионалами, – заметила Кристина и цокнула языком: во внутреннем дворе начало появляться всё больше багрового тумана. – Это я про нас.

На моём лице появился довольный оскал, а слух начал обостряться, пока прямо в мою ладонь впивались шипы Кристины. Подобно плющу они начали охватывать локоть, а также проникать в саму плоть, дополняя мою кровеносную систему. Давление в сосудах росло, сердце начало колотиться всё быстрее, а дыхание стало невероятно частым, ведь моему телу нужно невероятное количество кислорода и магической энергии.

Алленштейн пылал в огне, горели дома и чёрный смог закрывал небо. Единственным источником света являлись сигнальные ракеты и пожарище, уносящее бессчётное количество жизней. Каждую смерть чувствовал я, каждую каплю крови жаждала Кристина. Жатва началась.

– Чего встали?! Стреляйте! – раздался женский голос, принадлежавший магу огня.

Солдаты, впавшие в небольшой ступор из-за появившейся ауры смерти, тут же опомнились и возобновили стрельбу. Но внезапно багровый туман стал очень плотным, а затем на весь внутренний двор легла тень, не имеющая физического обоснования. Даже немец с пило-мечом напрягся, ведь частично потерял меня из виду. Частично означает, что он вроде меня видит, чувствует, но попасть из винтовки не сможет.

– Выводите всех людей из периметра, наш враг получает силу от чужой крови, – тут же отдала противница с даром огненной стихии.

Несколько солдат тут же убежала доносить сведения до остальных подразделений, чтобы они не мешались под ногами и не кормили меня. Умно, но время шло и играло на руку именно мне. Русские не отступали и без страха шли на смерть, бросая конницу против танков. Не счесть погибших, но Алленштейн будет взять любой ценой. И если уж с русским всё же не Бог, то как минимум Дьявол сегодня на их стороне.

Тем временем я подобрал винтовку и выстрелил. Солдат элитного подразделения оказался таким же смертным, пуля пробила его череп и стукнулась о каску, после чего мозг умер, контроль над телом исчез, ноги подкосились и труп покатился с крыши, прямо в обитель кровавой богини.

Тут же немец с пило-мечом и другими солдатами отступили на другую сторону крыши, перестали высовываться, но конечно же не отступили. Патовая ситуация, но затем жизни лишился один из бойцов на земле, забыв, что стены у домов тонкие, а после использования огненной магии ещё и крайне хрупкие. Я же слышал стук каждого сердца. Никто от меня не спрячется.

– В подвалах ещё есть пища, – облизнулась Кристина, а её когти из багрового тумана потянулись к новой добыче.

– Не смей, – рыкнул я, после чего произошла небольшая стычка.

Кристина не являлась моей подчинённой и уж тем более рабыней, её строптивый нрав иногда шёл против моих интересов и принципов. Из-за этого мы порой ссорились, пару раз она пыталась меня подчинить, но воля моя крепче калённой стали, разум защищают нерушимые стены из личных убеждений и идеалов. Множество раз жизнь пыталась меня сломать, заставить изменить самому себе, но эти трудности не сломали меня, лишь сделали ещё крепче.

И Кристина это знала, мы с ней уже обо всё договорились, провели красные черты, однако порой её кровожадную натуру заносило на поворотах. Она забывалась и приходилось метафорические бить её по рукам. Как и в этот раз.

Кристина обиделась, разозлилась, ведь характер её скорее ближе к кошкам, нежели к собакам. На любую агрессию она часто отвечает ответной ещё более сильной агрессией, кнут с ней очень плохо работает и если бы нас не связывало очень многое, то последствиями могли бы оказаться непредсказуемыми. Однако несмотря на всё это, она ещё обладает разумом и может себя сдерживать, кое-как контролировать, а также переводить свой гнев в полезное русло, на убийство ушедших в оборону врагов.

– И долго будете там сидеть? – ухмыльнулся я, после чего туман начал двигаться в сторону врагов, заполняя собой улицу.

И видя это немец с пило-мечом кивнул своей напарнице и тут же сиганул прямо во внутренний двор. Вызов брошен, вызов взят.

Несмотря на свои габариты и тяжёлую броню, мой враг оставался крайне подвижным. Мне не хотелось этого признавать, но он в данный куда более сильный одарённый. К тому же и паровой экзоскелет у него сделан на заказ и увеличивает личную силу раза в два.

С моими текущими возможностями, сильно уменьшенными после перемещения в новый мир, я стою на несколько ступеней ниже. И если бы не этот кровавый туман, устроенная ранее бойня и помощь Кристины, то битва бы шла в одни ворота. А так… у меня есть все шансы его убить. Нужно только пустить первую кровь.

– Дрянь, – прошипела Кристина после неожиданного удара в спину немца.

Мой враг усилил барьеры и перекалибровал их специально под ближний бой. Мой меч просто сталкивался с незримой преградой, высекая искры. Для преодоления барьера нужно намеренно замедлять атаку, понижая скорость и за счёт этого проходить сквозь защиту, либо использовать магию. К сожаленью в моём арсенале нет сильного атакующего заклинания.

Сам же немец постоянно контратаковал, но тоже не мог поймать меня. Ему не хватало скорости, выходила патовая ситуация. Вернее, выходил цугцванг, но уже для меня. Остальные солдаты элитного подразделения снова открыли стрельбу, а пламя начало выжигать багровый туман.

– ЗА МНОЙ!!! В ПОСЛЕДНИЙ БОЙ!!! – внезапно на улице за домами раздался голос Оболенского, лично возглавившего остатки батальона. Полковник повёл пехоту в безумную атаку прямо на танки, не щадя ни себя, ни солдат.

– Сейчас! – крикнула Кристина, заметив смятение противника.

И сразу же я атаковал в лобовую, провоцируя своего врага. Тот на рефлексах нанёс удар, от которого мне удалось уйти в сторону, после чего медленно и аккуратно мой клинок достиг барьера, замедлился, прошёл через защиту и…

– Не сегодня! – раздался крик напарницы немца, появившаяся справа от меня.

Прогремел выстрел её энергетического пистолета, и молния растворила мой фланговый барьер, после чего огненный взрыв откинул меня словно куклу. Едва удалось прикрыть лицо протезом, а вся левая половина тела оказалась обожжена.

А вместе с этим и немец с пило-мечом сделал свой рывок, дабы нанести решающий удар. Со свистом пронеслось грозное оружие, создавая порыв ветра, что даже слегка рассеял багровый туман. Блок, лязг, весит мой противник намного больше, как и физическая сила у него выше. И вот я снова лечу, но в этот раз уже обратно к центу внутреннего двора, где меня ждёт его напарница.

Сознание укутала мгла, тело двигалось само собой, чудом удалось уйти от выстрела, который лишь оставил ожог на шее.

– Не вырубайся, Саш! – сквозь пелену до меня пыталась докричаться Кристина. – Не смей сдаваться!

– Я не сдаюсь, ведь ещё стою… – мой ответ случайно прозвучал и в физическом мире: разум начал всё путать.

– Может возьмём его в плен? – поинтересовалась женщина, после чего прострелила мне бедро: кровь сразу же остановилась, но обугленная рана никуда не исчезла. – Для опытов.

– Неплохая идея, – согласился немец с пило-мечом, занося своё грозное оружие. – Но давай лучше отрежем ему ноги, а то шустрый больно гад.

Глава 12

На последних силах я вложил всю энергию в скорость и попытался сбежать, но снова мелькнула молния. В этот раз выстрел прожёг мне почки, заставив снова упасть.

– Моя напарница очень меткая, никуда ты не денешься, – с садистскими нотками в голосе произнёс немец, направляясь ко мне. – Сейчас ножки тебе отрубим, успокоишься…

Я поднялся и развернулся, рефлекторно выставив меч вперёд, пытаясь найти взглядом своего противника. В глазах всё троилось, но вроде удалось сконцентрировать внимание на цели. Главное не упасть без чувств, бой ещё не закончился. И есть ещё пара козырей, вернее один.

– Что ты из себя корчишь? – усмехнулся немец и занёс свой меч, как вдруг раздался грохот и ударившаяся пуля в лезвие испортила замах. – Какого…

– Ну здравствуйте, господа Изенбурги! Где же ваш отец, неужели ушёл на пенсию?! – на крыше дома стоял полковник Оболенский, а за его спиной горело алое зарево кричащего в агонии Алленштейна.

– Сам господин Оболенский почтил нас своим присутствием. Люблю проливать кровь русских дворян, – оскалился Изенбург младший, двинув своим пило-мечом. – Хотя какие вы русские? Выдуманное слово. Всё у нас слизали, даже столица ваша называлась Санкт-Петербург, ха-ха! И говоришь со мной ты сейчас на немецком, отброс!

– Ха-ха-ха, ты такой же слепой, как и твой отец! – усмехнулся Оболенский, после чего достал сигару и подкурил её искрой с пальцев.

И пока Изенбург младший боролся с гневом, его сестра ужаснулась: её чутьё завопило, магическое зрение сонаром прошлось по полю боя и вот уже глаза женщины расширились, а голова повернулась на запад. Гордый и единственный замок Алленштейна пал и на его единственной башне за артиллерийским орудием уже сидел десант.

С грохотом вылетел снаряд и через мгновения он разоврался прямо в центре внутреннего двора, порешив осколками нескольких солдат и частично разрядив энегретические ранцы Изенбургов. Сразу же в бой вступил и полковник, выхватывая шашку. В его спину дул ветер, сама стихия воздуха находилась на стороне Оболенского.

– Ха-ха-ха! – с сигарой в зубах смеялся полковник, нанося шквал атак по Изенбургу младшему, который не мог найти возможности для контратаки. – Ты как черепаха!

И очередной неуловимый удар шашки полоснул лицо немца. Его сестра же меняла позиции, пытаясь прицелиться, но Оболенский не позволял этого сделать. Казалось что он играет со своими врагами, однако за бахвальством скрывалась усталость. Много энергии ушло на прорыв, а тут ещё с элитным подразделением Изенбургов нужно сражаться.

– Твою мать, – ругнулся немка, понимая что даже магию не может использовать, ведь наверняка магия воздуха перенаправит заклинание на находящегося в опасной близости её брата. – Эй, вы там стрелять будете?!

Она обратилась к своим солдатам, но вдруг почувствовала, что во внутреннем дворе осталось лишь четверо живых.

Я испил последнего ублюдка на крыше и забрал его пулемёт, после чего открыл огонь прямо по германской мрази. На войне я был совсем недолго, но ненависть уже успела родиться и ей давалась вся воля, чтобы эмоции питали мою душу и тело. Эти чёртовы Изенбурги едва меня не убили, а значит они уже мои заклятые враги.

Заискрил барьер, стремительно поменялись роли и снова прогремело орудие в замке, разнося немцев, но уже в другом месте. Победа любой ценой, никакой жалости ни к себе, ни к врагу, принципиальность и готовность сдохнуть, но сделать – именно поэтому я и сражался на стороне русских. А в тёплых окопах с бисквитом и пивом… мне бы не удалось прижиться, по-другому мыслю, совсем другими категориями.

– Куда бежишь?! – оскалившись выкрикнул я и за один рывок сократил дистанцию до одарённой огнём.

С разворота немка ударила меня шашкой, после чего тут же сделала выстрел из своего энергетического пистолета. Всё ушло в молоко, а Кристина уже мчалась к сердцу. Остриё духовного меча покрылось искрами, там концентрировалось небольшое силовое поле, которое столкнулось с барьером. Магическая вспышка и преграда пройдена, ценой моих последних магических сил. Но это и не важно, ведь лезвие вошло прямо в пасть моей противнице.

– Ох, да-да-да… – томно шептала Кристина, отдавая мне половину поглощённых сил.

– НЕТ!!! – проревел Изенбург младший: он отвлёкся и тем самым допустил последнюю ошибку.

Стремительный удар шашки Оболенского тут же снёс голову с плеч германского дворянина. Ювелирная работа.

– Молодец, – тут же похвалил меня полковник, делая последнюю затяжку: три сантиметра сигары исчезли в миг, странно сверкнув.

Затем Оболенский достал ещё одну сигару и приглядевшись я увидел, что они покрыты письменами. И от самих сигар фонило энергией. Они явно имели какие-то примеси помимо табака.

– Смоленко! – тут же воскликнул я, но вдруг почувствовал чужое присутствие в доме, где был оставлен командир моей роты.

– С ним всё в порядке. Наши его уже вытащили. За перспективными кадрами у нас следят на отлично, а сёстры милосердия… – Оболенский глянул на крышу, где в тенях сидела одарённая, наблюдающая за боем. – Они всегда следят и даже из самого ада тебя вытащат, если конечно Самсонов такое распоряжение даст.

– И за мной следят? – удивился я, а тело моё пробило дрожь.

– С первого твоего боя Саш. С первого боя, – загадочно улыбнулся полковник и затянулся сигарой. – Тебе кстати пленники не нужны? Можем тебе выделить…

– Нет, сдавшихся не убиваю.

– Благородно. Жаль только врагу на это насрать с высокой колокольни.

Аллештейн пылал и корчился в муках, но в скорее к концу подошли его судороги. Население до войны составляло чуть больше двадцати тысяч человек, довольно много для этого мира. Сколько выжило? Точных подсчётов никто не вёл.

Какими были потери сторон? Это информация попала под гриф «секретно» и за распространения слухов карали очень жестоко, вплоть до смертной казни. Однако все понимали, что за захват этого города пришлось заплатить слишком огромную цену.

По всё тем же слухам Самсонов рвал и метал, едва не прибил одного из своих генералов, когда узнал о провале южного наступления. Неожиданным ударом стало и появление танков, немцы теперь не просто имели технологическое превосходство, они сделали чудовищный рывок. Особенно обидно было за «Екатерину» крейсер получил серьёзные повреждения, на его починку уйдёт время, силы, ресурсы. Враги же…

Да, Германская Империя потеряла Алленштейн, но соизмеримы ли их потери с нашей стороной? Едва ли, этот Гинденбург явно не дурак, он уже сильно вымотал русские войска, а теперь отступил за реку Пассарге. Всё это время там возводилась оборона. План отступления выполнен, силы собраны, заняты лучшие позиции. Инициатива была за Российской Империей, однако толку от этого при цугцванге? До Берлина с такой ценой мили дойти просто невозможно.

Кроме того роковую ошибку допустил Ренненкампф, главнокомандующий первой армией. Он одержал две решительные победы, однако вместо того, чтобы добить войска и развить преимущество… Он начал осаду Кёнигсберга, а остатки силы разбитых немцев отступили и соединились с армией Гиденбурга.

Десятки тысяч трупов, горящие города, логистический кошмар и промышленная отсталость. Война только началась, но всё уже катится в бездну. Были нужны решительные действия.

Через неделю наши силы были разделены, меня и ещё несколько корпусов отправили к Кёнигсбергу. Все остальные силы оказались брошены на восток, дабы изолировать Кёнигсберг от отступивших сил Германской Империи. Однако город немцы сдавать не собирались, снабжая его по воде. К тому же и в самом гарнизоне остались приличные силы, доукомплектованные отступавшими подразделениями.

Также немцы выстроили мощную линию укреплений вокруг Кёнигсберга, вдоль двух рек Прегель и Дейма. И как штурмовать такие позиции? Тем более, когда эффекта неожиданности уже нет. Загадка.

Об этом я размышлял в свободное время. Ведь командование знает, что я знаю немецкий, плюс рапорт о той диверсии. Наверняка они захотят меня использовать снова, нужно только подождать.

– Больно? – снова спросила Алёна.

– Нормально, – опять отвечал я.

Мне делали экзоскелет под ключ, индивидуальный заказ за счёт казны. Исполнителем выбрали именно Алёну, потому что на этом настоял я. Не из доброты душевной, просто в отличие от снобов из академии эта девушка открыта новому, поэтому её легче будет отойти от норм. А от норм отойти придётся, потому что обычный экзоскелет мне не нужен.

– Вот такие патроны нужны, с маленькими шариками. Дробью.

– Поняла-поняла, – согласно кивала Алёна, которая всё записывала и попутно даже начала проектировать. – Как мушкетоны, да?

– Ага, только патрон должен быть.

– Ну да, перезарядка удобнее будет. И если ты в ближнем бою сражаться любишь, то на дальность в принципе можно и наплевать, – также и на «ты» мы уже перешли, а то выкать не люблю.

– И автоматическую инъекцию инертно-рубидиевого раствора неплохо бы иметь.

– Автоматическую? Могу автоматизированную сделать.

– А в чём разница?

– Первое без участия человека, второе с участием.

– Кнопку нажать нужно будет?

– Сигнал послать на руну, как раз на это можно отвести… шейный энергоканал. Сами ампулы в латунные корпуса загоним, а вот иглы… хм…

– А можно на правую руку разместить?

– Можно, но…

– Размещай. Только где-нибудь на предплечье, иглы не ставь, просто ампулы и крышкой герметичной.

– А как пользоваться будешь?

– Да… с божьей помощью… – про Кристину и её способность соединятся с кровеносной системой я рассказывать не стал. – И ещё правую рукавицу и локоть укрепи, а то всякие фехтовальщики любят своими саблями кисти подрезать.

– Записываю, что-то ещё? – вот ещё плюс Алёны, она не задавала лишних вопросов.

– Хм…

– Шоковые перчатки многие любят вешать.

– А можно вместо шоковой перчатки дополнительный энергоблок добавить? Под барьеры, мне они нужнее.

– Хорошо. А паровую завесу оставляем?

– Убираем. Я себя и так скрывать умею. О, точно, экзоскелет бесшумным должен быть. И никакого свечения.

– Бесшумным? Это невозможно.

– Тогда быстрым, – разочарованно вздохнул я.

– Записала. Какие ещё будут пожелания?

– В красный может покрасить?

– Зачем?

– Красный значит быстрый.

– Не поняла… но лучше использовать цвета нашей армии, да и красный будет сильно выделятся, – Алёна продолжала делать пометки, очень подробные, правда почерк, конечно, так себе. – И ещё… у меня тут где-то завалялось… Кстати, ты уже можешь вставать. Калибровка закончена.

Я поднялся на ноги, сразу почувствовав качество нового экзоскелета. Во всех прошлых моделях всегда было ощущение будто броня не успевает за тобой и тормозит. Разве что при огромных нагрузках это ощущение пропадало, но в повседневной жизни к постоянному ношению приходилось привыкать.

А вот с изготовлением под ключ экзоскелет буквально становился вторыми костями, мышцами, суставами, а порой даже кожей. Правда последняя функция очень дорогая и используется в гражданских целях, когда инженеру нужна защита с полным сохранением тактильных ощущений. Или наоборот можно было соединить энергоканалы с иглами или скальпелем, чтобы лучше проводить хирургические операции.

В общем, имелся огромный потенциал, к сожаленью доступный только для одарённых, а чем сложнее запрос, тем больше требования к ментальной чувствительности. Так например у меня вот энергоканалов «открытых» было прилично, несмотря на повреждения после переноса в другой мир. Простой же одарённый же часто испытывает с этим сложности. Вон, на протезы обычно выделяют два-три канала, один из которых отвечает за простые движения.

– Нашла! – воскликнула Алёна и протянула мне своё изобретение. – Сама сделала!

Изобретение однозначно являлось оружием, чем-то напоминающим раритетные кремниевые пистолеты. Дуло есть, курок, только вместо ударника гигантская шестерёнка слева и ещё несколько мелких. Снизу, под стволом, охладительные трубки, держащиеся на латунных креплениях.

– Это просто… Вау! Прорыв, серьёзно, – продолжала говорить Алёна. – Шестерёнки покрыты рунами и за счёт вращения магические рисунки соединяются с разной частотой, позволяя…

– Сколько миллиметров стали оно пробивает? – меня больше интересовал практический потенциал оружия, а не его революционность в техно-магическом плане.

– Я не знаю, недавно собрала. Пойдём проверим!

Через считанные минуты меня уже вывели наружу, где Алёна быстро соорудила подобие тира, предоставив для этого свои бронепластины, на которых она училась накладывать руны.

– Руны уже не работают, – также пояснила юная мастерица с золотыми руками.

– И как целится?

– А я мушку не поставила? Блин, забыла…

– Ладно, попробуем без неё.

Я выдохнул и нажал курок, молясь чтобы эта штука не взорвалась в моих руках. А это оружие явно магическое, не на пулях, а такие игрушки любят взрываться и вообще считаются крайне ненадёжными.

Шестерёнки завертелись, начала генерироваться энергия, которая собиралась внутри ствола, также покрытого рунами. Больше всего выстрел напоминал молнию, но если быть точнее, то это скорее кусочек молнии, который ещё и двигается куда медленнее, чем сама молния. Быстрее чем пуля, но не как молния. Даже увернуться можно.

– Попал! – радостно воскликнула Алёна и хлопнула в ладоши. – И насквозь. Давай следующую, потолще которая.

Так мы начали тестировать сначала этот пистолет, затем мне принесли револьверы, карабин и даже несколько шашек с встроенными огнемётами. Не сказал бы что меня это утомляло или что меня кто-то заставлял это делать, просто в какой-то момент я и сам увлёкся. Всё же в этом мире я недавно и многое для меня было в новинку.

Затем ещё Алёна что-то мне рассказывала про разные сплавы, создаваемые с помощью магии, потом спрашивала какие бронепластины мне ставить. Я ничего не запомнил, поэтому сказал:

– Чтобы по весу как пух были, а по прочности – выстрел семидесяти пяти миллиметрового орудия держало.

Алёна многозначительно кивнула, после чего протянула обойму и попросила сравнить с принятыми на вооружение патронами. Сравнивать оказалось нечего, она что-то напутала с составом пороха и пули каждый раз летели по-разному, хотя винтовка была одной и той же. Ну и из-за этого точность страдала.

Слово за слово, а я уже снова оказался в палатке, пил чай и слушал истории о создании военно-воздушного флота Российской Империи. Как трижды переделывали «Екатерину», как какой-то гений со сложно звучащим именем с помощью магии подчинил себе гравитацию в самом буквальном смысле. А пара от всех изобретений много из-за комбинированного использования водных и воздушных кристаллов, которые используются для охлаждения мини-энергоблоков. И вообще архитектуры тех же энергетических ранцев очень напоминали ядерные станции.

– А зачем ты на фронт пошла? – дело уже близилось к вечеру, хотя кажется Алёна могла бы ещё пару суток на одном дыхании просидеть: серьёзно, я большую часть времени молчал и ничего не говорил.

– Да-а-а, я же безродная. Пробовала в академию пробиться, но там… безродных в принципе не жалуют. Бюджетных мест очень мало, а денег у меня нет. Пробиться не смогла, так вот отправилась на фронт, помогаю мастеру. Если отличусь, то может рекомендательное письмо получу и за счёт казны пройду обучение. Правда… проблема есть.

– Какая?

– Ну я же девушка. А у нас в стране, да и в мире, все оружейники – мужчины.

– А-а-а… вот оно что. Понимаю.

Наступила небольшая пауза. Сказать мне было нечего, ведь требовалось переварить услышанное, а это огромное количество информации, из-за которой даже Кристина уснула.

– Поручик Александр, – в палатку вошёл сам адъютант Самсонова, чем заставил Алёну тут же вскочить и выпрямится по струнке: не стоит думать, что адъютант это что-то вроде слуги или помощника, это всегда в первую очередь офицер, член известной дворянской семьи, так ещё и чаще всего это будущий генерал. – Главнокомандующий ждёт вас.

Глава 13

– Сучий потрох Ренненкампф, – зло повторил Самсонов, глядя на стратегическую карту. – Тщеславный дурак. И генералы при нём дегенераты. Думают о славе, о подвигах, о чём угодно, но не о победе!

В полевом штабе помимо Самсонова находились и другие генералы, а также некоторые отличившиеся полковники, как например Оболенский. На общем фоне выбивался ещё я и также Смоленко, находящийся в особом статусе и пользующийся благоволением главнокомандующего.

– Информация о перемещении Гинденбурга подтвердилась, – произнёс связист, сидящий в уголке и знающий три языка: русский, немецкий и Морзе. Да, последнее скорее уж азбука или код, но не суть.

– Мог бы и не говорить, – отмахнулся Самсонов, находящийся явно не в лучшем расположении духа.

Гинденбург оставил командование армией пехотой на своих генералов, а сам направился в море, где ждёт неизвестно чего. Признаться, я не особо понимал в стратегии и что вообще планировалось нашим командованием. Нет, я вроде что-то слушал, кажется, речь шла о захвате Кёнигсберга, но понимания общего плана от этого больше не стало. Прояснять же все детали и нюансы военного ремесла мне пока что никто не собирался, а я как поручик сидел и помалкивал, ожидая пока ко мне кто-то обратится.

– Мы не смогли захватить крепость Пиллау, – снова доложил связист. – Морской флот Кайзера прочно закрепился в Данцигской бухте.

– Этого следовало ожидать.

– Срочное донесение! Ренненкампф готовится к штурму Деймы!

– Ублюдок! – снова не сдержался Самсонов и поднялся на ноги. – Не медленно отправьте послание, что я крайне не рекомендую этого делать. Ай, ладно, я направляюсь к Ренненкампфу для личной беседы, а затем выдвигаются к нашим восточным силам.

– Но зачем?! – тут же вскочил один из генералов.

– Кёнигсберг мы не возьмём, он слишком хорошо укреплён. Однако остальные города укреплены хуже, это касается и Данцига. Отгоним немца до Вислы. Вы же с остатками сил будете держать осаду Кёнигсберга.

И главнокомандующий покинул полевой штаб, после чего генералы продолжили обсуждать организационные вопросы по блокаде Кёнигсберга. Очень остро в армии стоял момент с боеприпасами для артиллерии, не хватало порядка ста тысячи снарядов, а вот немцы стреляли каждый день. А ведь они воевали на два фронта сразу, но всё же как-то смогли адаптироваться, так ещё и мощностей промышленности на производство танков хватает. И печек.

– Нужно просить помощи у военно-воздушного флота, – произнёс один из генералов.

– Пока в Данцигской бухте стоит морской флот немцев появление наших воздушных сил будет сопряжено с неоправданными рисками. «Екатерина» стоит десятков обычных морских крейсеров, но под обстрелом орудий с моря она долго не полетает.

– А наш морской флот?

– В бухте с переменным успехом работаю наши подлодки.

– Господа, – внезапно в генеральский разговор уверенно встрял поднявшийся на ноги Оболенский. – Предлагаю взять крепость Пиллау!

Нависло молчание, кто-то тяжко вздохнул, после чего все взгляды оказались прикованы к полковнику, присутствие которого здесь казалось формальным. Однако Самсосонов никогда не приглашал случайных людей на советы.

***

Сутками позже. Ночь. Берег залива Кёнигсберга.

– Орлы, мои ясные соколы! Сколько раз вы проходили со мной через ад?! – Смоленко шагал мимо строя своей роты, лишённой восьмидесяти процентов личного состава. – Как же вас мало осталось. Я вижу только двух ветеранов, с которыми воевал ещё до восточно-прусской операции. Но не меньше я уважаю и своих новых товарищей. Некоторые, вон, уже и скачок по карьерной лестнице сделали.

Смоленко ухмыльнулся, глядя на меня. Некоторое время он ещё постоял напротив, поизучал мой новый экзоскелет, для сборки которого командование расширило доступ к ресурсам. Не будет ошибкой сказать если моя новая броня даже лучше, чем у самого Смоленко, который также не мог этого не признать и возможно немного завидовал, хотя скорее капитан просто думал, как бы выжать из меня и моего снаряжения максимум.

Рядом со мной стоял вполне живой Миша, тоже повышенный до ефрейтора после боёв в Алленштейне. Когда прапорщика ранили, то без сомнений Миша взял на себя командование и повёл людей в отчаянный штурм, за что лишился левого глаза.

Выжили и Сергей с Ваней, пусть и тоже получили в тот день ранения. Один лишился пальцев на левой руке, а второго контузило. Но в строй обоих вернули. После битвы за Алленштейн вопрос с личным составом встал ребром, на войну мобилизуют ещё сотни тысяч, но и с ранеными теперь никто просто так не расставался. Все понимали, что война будет долгой, суровой и беспощадной. Из людей выжмут всё.

– Каждый из вас уже является героем! – продолжал говорить Смоленко, но голос его вдруг начал слабеть. – Как и все те, кто когда стоял раньше в этом строю. Покакто-то трусливо прячется в траншеях, за спинами товарищами, просто в штабе, в первых рядах в атаку идём мы, беря пули на грудь. Потому что у остальных кишка тонка, они боятся, сомневаются, хотят жить, а вы… многие из вас тоже хотят жить, но всё же вы делаете то, что надо. Не просите наград, не знаете сожаления ни к себе, ни к врагу, просто делаете, пока кто-то другой собирает все лавры.

Смоленко дошёл до середины, после чего остановился и повернулся к нам лицом. За его спиной находился залив, а где-то дальше за ним расположилась песчаная коса, отделяющаяся залив Кёнигсберга от Данцигской бухты. Там же стоял грозный форт Пиллау, кость в горле русской императорской армии.

– В моей роте врать не принято, поэтому скажу прямо. Начало войны выдалось тяжёлым. Наши потери зашкаливают, трупов настолько много, что генералитет усомнился в неисчерпаемости людских ресурсов нашей необъятной державы. Боевой дух затрещал, неспокойно и в наших домах, ведь война истощает наши ресурсы, заставляет переключаться промышленность с гражданских направлений на военные. Предатели, воры и дураки уже начали этим пользоваться.

Мои глаза непроизвольно расширились, да и многие другие солдаты, простые безродные мужики знатно удивились услышанному. И пугала не столько сама информация, сколько откровенность и открытость Смоленко, которого за длинный язык могут и расстрелять. Подобные заявления, тем более публичные, легко могут счесть за разжигание мятежных настроений.

– Капитан Смоленко! – внезапно к берегу подошло отделение с гербами на броне, но капитан даже не повернулся в их сторону, продолжая смотреть на лица своих солдат.

– Поэтому Кёнигсберг необходимо взять любой ценой! – речь Смоленко продолжалась, а голос его снова начал становиться громче и увереннее. – Успех всей восточно-прусской операции поставлен под сомнение! Если мы не покажем результат, то позор станет первой искрой гражданской войны! Не успеете оглянуться, как наша империя будет разорвана на части изнутри, а немец пойдёт до самого Петрограда, после чего заставит нас подписать мир на самых унизительных условиях!

– Капитан… – снова что-то попытался сказать дворянин.

– Так давайте покажем нашу силу, несокрушимость и упорство! Развеем сомнения в возможности нашей победы! Пусть весь мир содрогнётся! Заставим захлебнуться врагов в крови! – Смоленко кричал так громко, что казалось его слышали даже в самом Кёнигсберге, а затем он отдал приказ. – Закрыть забрала! Проверить трубки! Приготовится к началу операции!

– Капитан! – закричал игнорируемый дворянин и подошёл в упор к Смоленко.

– Чего ещё? – не поворачиваясь лицом к члену рода Морозовых, спросил Смоленко.

– Нас отправили к вам для поддержки.

– Ваша помощь не нужна.

– Как это не нужна? – удивился дворянин, после чего посмотрел на проверяющих герметичное снаряжение солдат. – У вас же даже одарённых толком нет, а те вон вообще бывшие крестьяне. Как вы собираетесь…

– Эти бывшие крестьяне сделали для нашей державы куда больше, чем весь твой род! – зло рявкнул Смоленко.

И воцарилась тишина. Смоленко был безродным и за подобное оскорбление он мог жестоко поплатиться. Однако капитан совсем не боялся ни самого дворянина, ни его элитную охрану с гербом рода Морозовых: щит, разделённые на две половины, слева воин с копьём, а справа стоящий на задних лапах лев, с ледяной короной на голове.

– Мне прекрасно известно о вашей неприязни к дворянам, – сдержанно ответил дворянин, хотя губы его поджались и побелели. – Однако вы своим поведением ставите под угрозу всю операцию.

– Как тебя зовут?

– Дмитрий.

– Ты уже кого-нибудь успел убить за свою жизнь, Дима? Или слишком был занят укладкой своих светлых волос?

– Я…

– В этих простых мужиках я уверен, потому что знаю из чего они сделаны. А тебя, Дима, я не знаю совсем. Мне плевать, что ты из дворянского рода, срать я хотел на твою успеваемость в академии, не изменит моё решение и ваше дорогое снаряжение. Ничего личного, просто в бою важнее всего быть уверенным в своих товарищах. Поэтому… иди пройдись по траншеям, воодушеви солдат своим присутствием, а мы пока захватим форт Пиллау.

– Да как вы смеете… – вперёд вдруг попытался выйти один из телохранителей юного дворянина, но Дима остановил его рукой.

– Это не было оскорблением, – пояснил член семьи Морозовых. – Я вас услышал, капитан Смоленко.

Несмотря на всю юность и горячую кровь, Дмитрию Морозову всё же удалось принять правильное решение. Хотя по нему было видно, как его трясло от подобного обращения. И если бы не война с Германской Империей, то наверняка он бы вызвал обидчика на дуэль. Впрочем, эта перепалка может всплыть в будущем, когда война закончится. Если, конечно, сам Дмитрий Морозов и Смоленко выживут.

– Чего встали?! – Смоленко развернулся к нам, уже готовым выдвигаться. – На дно!

И остатки роты, шестьдесят солдат включая меня, начали погружение. И мы не плыли, нет, мы буквально начали шагать по дну, пока водная толща начинала давить всё сильнее. Безумный план, разработанный военной ставкой, подразумевал диверсионную атаку для отвлечения гарнизона форта Пиллау и последующее наступление основных сил после получения сигнала.

Ночь, где-то вдали гремели взрывы, они были слышны даже под водой. Латунные баллоны за спиной давали необходимый запас кислорода, но для многих солдат это было в новинку, им было страшно дышать под водой. Мешали рефлексы, порой не давая возможности вдохнуть воздух из трубки, однако выбора нет. Сдохни, но сделай. Поэтому приходилось двигаться по дну, надеясь, что ничего не случится.

К слову, сама идея принадлежала мне, а в реализации во многом помогала Алёна, которая собирала снаряжение. К слову, подобные подводные операции в этом мире ещё ни разу не проводились, поэтому враг наверняка как минимум сильно удивится. Командование тоже сначала скептично отнеслось к задумке, считая план пустой тратой и без того ограниченных ресурсов. Однако на решение повлияла моя репутация, которая заставила Оболенского и Смоленко поддержать меня, а затем уже их репутация вынудила прислушаться некоторых генералов, к которым… ну вы поняли. Нас выслушали, дали шанс.

Давление было не слишком высоким, всё же здесь относительно неглубоко. Только вот вода мутная из-за чего приходится двигаться вплотную друг к другу, чтобы не потеряться. Я-то ещё с даром нормально мог ориентироваться, а вот простые смертные, коих среди нас осталось примерно с половину, не могли.

Почему такой большой процент одарённых? Потому что как правило первыми умирают простые смертные, которые и составляют основу потерь. А вот выживаемость одарённых, как правило, всегда повыше. И после постоянных пополнений процент одарённых в роте увеличился до пятнадцати процентов в полностью укомплектованной роте. Это довольно хороший процент, к которому стремятся все армии мира. Но достигается он лишь в частных случаях. Да и сами одарённые порой могут быть очень слабыми, что их на фоне простых смертных даже не отличишь.

Вскоре показался порт, расположившийся рядом с фортом Пиллау. Здесь имелся небольшой пролив, позволяющий кораблям заплывать из Данцигской бухты в крупный и безопасный залив Кёнигсберга. Сам же пролив контролировался орудиями и солдатами форта. При нужде здесь мог спрятаться целый отступающий флот, заставив преследователей зайти в зону поражения форта.

Вскоре мы добрались до берега. Крепость, форт, ещё его называли цитаделью Пиллау, представляла собой пятиконечную звезду, окружённую рвом. Одни ворота, множество бойниц, артиллерийских орудий, но что самое главное там имелся арсенал. Равелины, бастионы, наблюдательная башня… на первый взгляд форт не выглядел грозным, но только с точки зрения неопытных людей, которые мыслят по средневековому принципу «чем выше стены, тем лучше».

Первым действовать начал я, ведь весь план по большей части строился вокруг моих способностей к маскировке. Поэтому остановившись рядом со Смоленко, я дал тому знак, покинул свой экзоскелет и поплыл со дна к берегу. Никто меня не заметил. Хотя солдат в форте очень много, даже одарённые есть, бдят и следят. Но меня от чужих взоров прикрывала сама Ночь.

Рывком выбрался на берег, пробежал метров двадцать, скрылся во рву. Доплыл до самого форта. Стены здесь были не очень высокие, зачастую их и вовсе засыпали землёй. Ещё было очень много бойниц, в которые в случае чего встанут солдаты с винтовками.

Я же начал аккуратно взбираться на стену, благодаря моим физическим способностям проблем с этим не возникло. Даже Кристину использовать не стал, хотя она могла бы и в ледоруб условный превратится. Моей задачей являлся захват ворот, затем нужно было дать сигнал и через главный проход ринутся пятьдесят девять моих товарищей.

Далее резня внутри форта, попытка его удержать, хаос, снова резня, начало наступления основных сил, которым ещё потребуется пробиться через другие линии обороны вдоль берега, однако суматоха в самом укреплённом месте врага явно ослабит немцев.

Словно тень я забрался на стену и оказался во внутреннем дворе, после чего вошёл внутрь ворон. Все бастионы засыпались землёй, что защищало их от пушечных ядер в прошлом и от артиллерийских снарядов в текущей действительности. Прямо внутри стен бастионов сооружались в том числе и казармы, где размещался гарнизон. Некоторые бойцы спали, некоторые дежурили.

Всех часовых на своём пути я мгновенно убивал, почти без шума. Кристина вонзалась в шею, враг лишался возможности кричать, а чаще мгновенно умирал из-за повреждения шейных позвонков и спинного мозга. Кровь тоже не расплёскивалась по понятным причинам. Следы оставлять я не боялся.

Вскоре добрался до механизма ворот. Деревянные, укреплённые железом выдвижные ворота были покрыты рунами, также имелись барьеры. Просто так с наскока их уничтожить будет крайне трудно даже одарённым, поэтому нужно уничтожить генератор магической энергии, а также захватить механизм открытия.

И вот я уже добрался до цели, после чего с чудовищным лязгом и грохотом главные ворота начали открываться. В этот момент проснулись все спящие. Через считанные мгновения поднялась тревога, вместе с которой из воды выбежали мои товарище, мчащиеся на всех парах к мосту.

– Враги бегут. Нужно прикрыть наших, – верно заметила Кристина.

И я отправился к стенам бастиона, дабы перерезать всех немцев, стремящихся встать у бойниц. Но сражался в одиночку недолго, ведь совсем скоро через ворота вбежал Смоленко, начав посылать потоки огня в узкие проходы, внутри стен. Температура там поднималась мгновенно, заставляя врагов корчится в муках.

– Нужно убить коменданта! – крикнул мне Смоленко, после чего помчался к центру крепости.

Глава 14

– ТВОЮ МАТЬ!!! СКОЛЬКО ЖЕ ИХ ТАМ?! – в ужасе кричал Миша, пока ворота закрывались.

Немцы бежали к своему форту со всего города, но было уже поздно. Теперь это наша крепость, вернее почти наша. Комендант ещё жив, как и гарнизон здесь приличный.

– Но шансов у них не особо много, – верно заметила Кристина.

Даже в одиночку я смог бы разобраться со всеми простыми смертными солдатами в этом форту. Всё же здесь было очень много укрытий, а они давали огромный простор для манёвров и резких сближений. Проблемы могли бы возникнуть с элитным отделением и комендантом, но вдвоём со Смоленко и напитанной кровью Кристиной, сверху ещё больше пятидесяти суровых мужиков, готовых в штыковую бежать на танки… да, у немцев определенно нет шансов.

Ещё немного и враг будет зажат между молотом и наковальней. А после захвата Пиллау, мы получим доступ как к заливу, так и ещё одному выходу к Кёнигсбергу. Правда немец к этому готов, линии укреплений находятся и дальше, за крепостью. Однако первый гвоздь в крышку грома Кёнигсберга будет забит здесь.

– Срань господня! – разношёрстную брань завопили бегущие к воротам солдаты, когда я приземлился между ними.

А затем выставил свой протез и картечь с огненным хлопком разорвала плоть бойцов. Это была именно картечь, не дробь, куда больше крошки, которая разорвёт живот и повредит желудок. При стрельбе в упор, при штурме траншей подобное оружие не заменимо, однако его почему-то ещё не изобрели.

Наверное, всё дело в том, что война только началась. Ведь ещё совсем недавно обе стороны мушкетами пользовались. Так что учёным ещё только предстоит адаптироваться к новым реалиями. И начало уже положено: танки и первый дробовик уже на фронте.

Остатки солдат я добил уже Кристиной, после чего рядом со мной плюхнулся ещё один боец, тоже поручик.

– Экзоскелет, – сказал он и плюхнул рядом со мной шедевр инженерно-магической мысли.

Я благодарно кивнул и тут же облачился в свою броню, попутно засылая в ствол своего протеза новый патрон с картечью.

– БЛЯХА!!! – раздался голос Серёги, который бежал позади нас и только что штыком пронзил грудь невесть откуда взявшегося немца.

А затем раздался взрыв, и мой товарищ упал. Немецкий флот получил приказ стрелять по крепости, заработали грозные мортиры и снаряды навесом приземлялись во внутреннем дворе, пока наши враги отступали к центру, где вызвавший на себя огонь комендант готовился уйти в глухую оборону.

– Серёга, срань господня, ты живой?! СЕРЁГА?! – рядом с нашим общим товарищем тут же оказался Ваня.

Несомненно Ваня тот ещё кадр, а в голове у него гулял ветер. Однако случайных людей в роте Смоленко нет. Несмотря на свой обманчивый вид, Ваня без тени сомнений схватил своего товарища за кровавую гимнастёрку и начал тащить в укрытие, пока вокруг свистели пули, и взрывались снаряды.

Легкомысленный глуповатый дурачок, который думает о себе, – так сказало бы большинство, сформировав о Ване первичный образ. Мне тоже так в начале показалось, но я ошибался. Он нормальный парень, надёжный и хороший, пусть и пытается скрывать это всё под не самой удачной маской. И с Серёгой он порой сорился, и с Мишей, а как вопрос ребром встал, так вон, тащит товарища, хотя ещё вчера бахвалился, что никто ему кроме себя не нужен.

– ГРАНАТОЙ ЕГО!!! ГРАНАТОЙ!!! – всё ещё кричал и Миша, удерживавший со своими отделением ворота.

Никаких пароприводов у них не было, винтовки самые обычные, патронов рунических даже не выдали, как и сильных одарённых в их рядах не было. Однако Миша не жаловался, не ныл, не боялся и с гордой поднятой головой делал то, что нужно было сделать. Да, он, как и другие мои товарищи, не убивали сотни немцев за раз, но они приносят каждый раз куда большую жертву, чем я.

И пусть командование видит только цифры, но глядя на своих товарищей я видел не слабаков, а героев, на которых нужно в чём-то равняться и мне.

– Саша, мать твою за ногу! – раздался голос Смоленко, стоявшего на равелине в окружении обугленных тел. – Комендант! Быстрее!

И я тут же побежал за своим капитаном, вместе с остатками второго взвода.

Снова засвистели снаряды, оглушительные взрывы гремели совсем рядом со мной, сияли барьеры товарищей передо мной, поглощая ударные волны. Комендант вызвал огонь на себя и готов был умереть, защищая форт Пиллау. Может немцы и любили комфорт, но изнеженными их назвать нельзя. К тому же сражаются они на пока что их земле.

С помощью экзоскелетов мы стремительно взобрались на бастион «Кронпринц», где уже Смоленко во всю использовал магию огня. Враги бежали, вернее отступали к дому коменданта, который сам по себе также являлся маленькой крепостью. По нам тут же начали работать пулемёты, полетели из окон гранаты.

– ГОРИТЕ ТВАРИ!!! – проревел Смоленко и пошёл в прорыв.

Загудели пароприводы на экзоскелете капитана, начал плавиться его энергитический ранец, но он продолжал бежать вперёд, принимая пули на фронтальный барьер. Однако куда больше энергии уходило на поток ревущего пламени, устремляющегося к окнам. С таким напором внутри все бы и сгорели, однако вмешался сам комендант.

Поток воздуха входил через окна верхних этажей и затем на чудовищной скорости сбивал пламя Смоленко. Через считанные секунды капитану пришлось отступить, как, собственно, и я не спешил нарываться на пулемёт, выжидая момент получше. Ситуация набирала скверный оборот, однако трупов внутри форта уже прилично, начал подниматься багровый туман, даже если все мои союзники погибнут, то мне удастся завершить начатое в одиночку.

Тем временем наши основные силы также начали атаку. Немцы оказались отвлечены на нас и не заметили, как началось пересечение пролива. Кроме того, и Дмитрий Морозов также вступил в бой. Может Смоленко и отказался сотрудничать, однако дворянин не ущемился и также поддержал диверсию, пусть и скрытно.

И вот уже в порту завыла снежная вьюга, пока элитное подразделение, засевшее внутри здания морского суда, вело огонь по подкреплениям. Все бегущие к воротам форта кайзеровцы оказались зажаты между молотом и наковальней. Началось перемалывание сил, в то время как большая часть резервов вынуждена выдвигаться к линии залива, для отражения атаки основных сил. Хаос, кровь, жатва.

– Сейчас, они меняют ствол! – дала команду Кристина, заметившая, что пулемёт немцев перегрелся.

И пока солдаты снимали один ствол, остужали его в масле, попутно ставя запасной ствол и меняя ленту с патронами, я уже рванул вперёд вместе с товарищами. В очередной раз поспешивший Смоленко пока что остался в укрытии, ведь у него из-за перенапряжения начался отходняк. Ему нужно было передохнуть.

Багровый туман же стал плотнее, немцы стреляли из своих винтовок фактически впустую, а через мгновение я уже влетел прямо в оно, в воздухе вскрыв двум врагам глотки. Не подвели меня и товарищи, многие из которых являлись одарёнными, пусть и слабыми.

Однако в отличие от моего мира, здесь куда важнее сам факт наличия чувствительности к энергии, пусть даже слабой. Во многом из-за изобретений заточенных под одарённых, в частности экзоскелетов, которые повышают твои возможности. Поэтому даже со скудным даром можно компенсировать недостаток силы артефактными приблудами. В моём мире всё было иначе, впрочем, это уже неважно.

И вот уже на первом этаже остался только один противник. Кристина пронзила его грудь, остановившись перед сердцем. Очередной обряд, однако в этот раз ничего важного узнать не удалось. Большая часть выуженной из его разума информации оказалась либо бесполезной, либо уже известной.

– Только память засрал, – раздосадовано произнёс я, уже пожалев о своём решении.

– Держи его, урод сраный! – на втором этаже уже повязали коменданта и губернатора. – Саша, поднимайся! Языков взяли!

А вот это уже было куда интереснее. К слову да, о моих способностях в армии уже было известно. Как оказалось, Самсонов с первой нашей встречи очень многое понял, не подав виду. Я же из-за ослабления после переноса даже не смог почувствовать невероятную силу главнокомандующего, хотя даже на недавнем совете у большинства генералов не было ощутимой ауры. Однако одарёнными они определенно точно являлись, просто очень хорошо это скрывали, не позволяя никому даже примерно оценить их мощь.

Это всё привело меня к осознанию собственной слабости. Я не так уж и силён, а все эти дворяне учились в лучших академиях, в мире, где магия является неотъемлемой частью жизни. Их уровень просто гораздо выше моего и даже если Кристина сожрёт десять дивизий, дав мне огромное количество энергии, то вот разрыв в мастерстве и понимании магии так просто разорвать не получится.

Остаётся надеяться на взятых пленников.

– Ну что тут у нас… губернатор значит… – я вздохнул и сел напротив пленников, среди которых находились и другие солдаты.

Вспомнилось сражение в Алленштейне, слова Оболенского. Признаться, тогда они меня сильно задели. Но… рациональное зерно в словах полковника было. Враги срать хотели на мои принципы, идеалы и убеждения. Увидят слабость – воспользуются, в благородство играть никто не будет. Это же война.

С другой стороны, всех пленников скорее всего будет ждать ещё более ужасная участь, чем смерть. Германская и Российская империи разошлись не на шутку, пропаганда с обеих сторон распаляет гнев и ненависть в сердцах. Пленными никто не обменивается, их либо пытают до смерти, после чего разбираются в куче ненадёжной информации, либо отправляют в трудовые лагеря. Иногда пленных вообще не берут.

Такое жестокое обращение командования погружает солдат в пучину безысходности. И вот уже бедный мужик подрывает себя гранатой, но не потому что он герой и желает умереть за Кайзера или Государя, а потому что выбора нет. Сдашься и всё, считай попадёшь в ад. Ведь даже если ты не видел, что делают твои враги с пленными, то ты видел, как поступают твои товарищи с пленными врагами. Получался порочный круг.

И ведь ничего не сделаешь, даже если представить, что скажем Российская Империя начнёт обходиться с пленниками по-человечески, то на следующей дней простые русские мужики и отдавших приказ офицеров вздёрнут, и пленников, в отместку за своих товарищей. Хотя само предположение такого события уже вызывало смех, ведь для командования нет ничего лучше солдат, которые даже под страхом смерти не будут сдаваться в плен. Удобно.

– Так что это в каком-то смысле милосердие, – Кристина подвела итог моих размышлений. – Всё равно он сдохнет, а так хоть долго мучатся не будет.

– Саш, чего ждёшь? – раздался уставший голос подошедшего Смоленко. – Давай быстрее, битва не закончилась. Нужно ещё нашим помочь, там в порту штыковая резня началась. Немцев дохрена ещё, а основные силы на лодках вынуждены плыть. Ещё и чёртова придурка Морозова ранили. Быстрее, Саш! БЫСТРЕЕ!!!

Внимание моё переключилось на коменданта, который в короткой, но насыщенной магической дуэли со Смоленко тоже растерял все силы, поэтому его и удалось взять живым. Статный, седовласый офицер, хищный взгляд и непоколебимый нрав гордого орла Кайзера.

– Русская свинья, – на немецком произнёс комендант и плюнул мне кровью в лицо, за что сразу получил прикладом в висок.

– Падаль бесовская, – рыкнул Смоленко, также говоря на немецком. – Заживо тебя бы сжёг… Впрочем, если мой друг не решится прикончить тебя, то…

Я же закончил размышлять и принял тяжёлое решение. Идеалы, убеждения, принципы… все мы такие удивительно правильные, пока жизнь не прижмёт и не заставит сделать выбор. Сегодня бьёшь себе в грудь и гордо заявляешь: «Никогда не убью человека! Жизнь это святое!». Завтра жмёшь на курок пистолета, пуская пулю в лоб ублюдка, позарившегося на твою семью.

Хреновый принцип был, да? Наверное, ты теперь слабохарактерный, бесхребетный отброс, который в полёте переобувается? Нет, просто розовые очки наконец-то снял, попутно перестроив своё изначально наивное и глупое мировоззрение. Хотя какие-то мрази наверняка попробуют вызвать у тебя чувство стыда за это. Как хорошо что мне на них плевать.

И в следующее мгновение Кристина пробила плечо, разрубив подключичную артерию и слегка коснувшись сердца. Затем началось жестокое и беспощадное противостояние с комендантом. Речь о поединке воли, которой старому офицеру было не занимать. Он давил меня, в какой-то момент даже был опасно близок к моему сознанию, ведь сам обряд подразумевает создание моста между двумя душами.

Я держался, затем подключилась и Кристина. Мы подались где-то минуты три, не меньше, при этом что у моего врага не было запасов магической энергии. Будь он на пике своих сил, то процесс затянулся бы ещё в несколько раз. А может и вовсе мне бы пришлось его убить, оборвав связь и попутно повредив себе ментальное тело.

– Ох, проклятье… – после долгой борьбы произнёс я, пока Кристина начала выпивать кровь из пленника.

– Ну? Узнал что-то полезное? – тут же на меня накинулся Смоленко.

– Дай мне время…

Сознание ещё оставалось спутанным, нужно было время, чтобы разложить всё по полочкам, отделить свою память от чужой. Кроме того, большая часть информации оказалась повреждена. Имелась какая-то обрывочная информации о слабой родовой технике одарённого, что-то про конфликт с командованием, проблемы с количеством снарядов… очень ярко выделялись последние минуты жизни, бой, вызов огня на себя…

– Дерьмо… – внезапно я наткнулся на очень важный кусок памяти. – Это капкан! ЛОВУШКА!!!

– Что?! Какая ловушка?! – тут же опешил Смоленко. – Мы взяли форт. Да, бой ещё идёт, много потерь, но наши уже высадились в порту, прорываются. Какая ловушка?!

– Нужно отступать, уводить солдат!

– НЕМЦЫ ДРОГНУЛИ!!! ОНИ БЕГУТ!!! ХА-ХА-ХА!!! – русские солдаты уже радовались победе.

– Почему нужно уводить солдат?! Скажи, бляха! – снова заорал Смоленко, который не на шутку перепугался.

Я же в шоке выбежал наружу, пытаясь успокоить спутанное сознание. Память напоминает мозаику, мной же были вырваны немногие детали, которые даже не соединялись друг с другом. Мозг пытался обработать эти данные, провести логическую цепочку, рационально всё упорядочить, но он просто не мог. Ведь сама природа полученных знаний уже противоестественно, она не рациональна.

Это сводило с ума и причиняло ментальную боль. Вопросы звучали в разуме один за другим, а ответов всё не было. Зависнув в неопределенности, я забрался на крышу, взглядом ища ту самую ловушку. Нужен ответ, необходима недостающая деталь, должно появиться понимание и прийти осознание.

– Ты что творишь?! – наружу выбежал и Смоленко, вместе с другими солдатами. – Про остальных пленных забыл?!

– Может мне показалось или я неправильно воспринял информацию? – спросил я сам себя, не видя ничего странного: немцы действительно бегут, наши захватывают всю косу, подвозят орудия.

– Спускайся! А то ещё из корабля прилетит!

Я слез с крыши, но дурное предчувствие всё ещё меня не покидало. В поглощённом сознании коменданта точно была отчаливая уверенность в нашей скорой кончине. Что-то должно произойти.

– Да что с тобой такое? – спросил Смоленко. – У тебя крыша поехала из-за магической отдачи?

– Немцы точно что-то подготовили для нас.

– Конкретика, Саш, нужна конкретика.

– Я не могу сформулировать, однако моё чутьё вопит об опасности.

– Может ему покурить дать? – усмехнулся один из солдат, но тут же заткнулся, когда на него зыркнул командир.

– Саш, – Смоленко оставался серьёзным и крайне настороженным. – Что не так?

– Угроза. Страх. Смерть. Ловушка. Бойня. Переломный момент. Кайзеровская ставка, – я вслух повторил основные тезисы, что были разорваны в поединке воли. – Полковник явно что-то знал, скорее всего немцы подготовили какой-то план. Он умирал с уверенностью в нашем скором крахе.

– Думай, Саш, думай.

Ответ будто вертелся у меня на языке, казалось, вот-вот паззл сложится. Раз за разом я прокручивал чужую память, анализировал, соединял, дополнял и строил наиболее вероятные цепочки. Но последняя деталь тут же ускользала, прямо как память о сне при пробуждении. Такое противное чувство.

– Это касается Кёнигсберга? Или они готовят контратаку на востоке? Может австрийцы что-то задумали? Готовят прорыв? – предполагал Смоленко, пытаясь мне помочь, но он больше отвлекал.

– Пиллау наш! Командир, мы победили! – в центр двора прибежал радостный Миша. – А ещё у Серёги дар пробудился! Ещё один талант в роте теперь! Правда ему сначала нужно пережить эту ночь, осколками его знатно потрепало, но с магическими лекарствами… А что вы такие серьёзные?

– Корабли… – внезапно на меня снизошло озарение. – Корабли не стреляют!

– Чёрт подери, – тут же опомнился Смоленко и вместе мы побежали на к бастиону.

Вся Данцигская бухта вдруг исчезла, буквально не было видно и метра воды, хотя расстояние небольшое. И всё из-за внезапно появившегося тумана, который становился всё плотнее и начинал поглощать Кёнигсберг, форт Пиллау и всю песчаную косу, продвигаясь даже к заливу.

– Это магия… – первым общую догадку озвучил Смоленко. – Кто-то явно наслал заклинание.

Глава 15

– Разведка не видит передвижения их морского флота, – недовольно произнёс Смоленко. – Чёртов туман ослепил нас!

Мы находились в полевом штабе Пиллау и обсуждали текущее положение дел. Неестественный туман окутал всю прибрежную линию от Кёнигсберга до аж Данцига. Из-за этого наступательные действия на некоторых направлениях оказались приостановлены. Ведь в любой момент туман может исчезнуть, после чего на горизонте окажутся немецкие корабли, собранные в одном месте для тотального уничтожения скопления врага.

Однако командование продолжало высадку и сбор штурмового кулака для нападения на Кёнигсберг с песчаной косы, на которой располагался форт Пиллау. Это существенно напрягало и меня, и Смоленко, и Оболенского, и некоторых смышлёных солдат. На мои предупреждения о ловушке генералы прореагировали сухим ответом «принято к сведенью».

– Тебе нужно поглотить других пленных, – снова выдал Смоленко.

– Я не стану этого делать.

– Почему?

– В этом нет смысла. К тому же они простые солдаты.

– А-а-а, опять заводишь эту шарманку… Тогда я расстреляю всех пленных. Они всё равно умрут, но ты не замараешь ручки. Хотя, знаешь, нет, лучше я их сожгу заживо, потренируюсь на живых мишенях. Сам захочешь подарить им лёгкую смерть.

– Насилие ради насилия? От тебя другого я и не ожидал.

– На что это ты намекаешь?

– Сколько уже крови невинных на твоих руках?

– Я убиваю только врагов!

– Как тогда в Алленштейне? Не знал, что твои враги – это дети и старики. Повезло, что я вовремя тебя образумил.

– Ха-ха-ха, – озлобленно засмеялся Смоленко. – Хочешь вывести меня на эмоции?

– Хочу сказать, что у тебя явно имеются проблемы с контролем агрессии. Это часто мешает.

– Я твой капитан, Александр. Могу за такие слова и под трибунал тебя отдать. Или сразу на месте приговор вынести.

– ХВАТИТ!!! – внезапно рявкнул Дмитрий Морозов, ударив кулаком по столу. – Остудите пыл. Совсем не о том думаете. Поручик, вы понимаете, что существует пусть и маленькая, но вероятность наличия у солдат необходимой нам информации?

– Понимаю, – спокойно ответил я, переведя взгляд на молодого дворянина.

– Есть какие-то объективные причины вашего нежелания провести обряд?

– Каждый такой обряд сильно нагружает моё сознание, а после засоряет разум. Кроме того у простых солдат чаще всего в центре внимания стоят не стратегические и даже не тактически планы, а нечто личное: семья, вера, любовь к Государю. Даже если он где-то там что-то слышал краем уха, проходя мимо двух офицеров, то эта информация от меня ускользнёт.

– Понятно. Что касается пленных… – Дмитрий Морозов перевёл взгляд на Смоленко. – Я запрещаю вам устраивать беспредел.

– Ха-ха-ха, да мне плевать на твои запреты, малец, – усмехнулся Смоленко, который определенно точно не кривил душой. – Никакого обмена пленными не будет, как и отпускать никто их не станет. Они же сразу возьмут винтовки в руки, как только…

– Пленные отправятся на земли моего рода, где будут работать на благо нашей державы.

– А-а-а, вот оно что… опять дворяне наживаются на чужом горе. Ничего нового.

– Дворяне, в отличие от тебя, нацелены на результат, на победу. В расстрелах пленных на месте нет никакого смысла. Это глупо, нерационально, жестоко. И, как верно подметил ваш поручик, это бессмысленное насилие ради насилия. В этом нет пользы для нашей Державы и Государя. Значит на это не нужно тратить время.

– От твоих уложенных волос пользы тоже немного, блондинчик.

Оболенский же продолжал молчать, покуривая сигару. Также поступали и другие члены ставки ударного кулака Пиллау. К слову, полковника недавно повысили. И пусть его звание пока что официально не утверждено, однако Самсонов уже распорядился и теперь Оболенский командовал целым полком, почти две тысячи солдат и офицеров уже находились под его командованием.

Однако Оболенский слушал каждого, пусть и не подавал виду. Каждое сказанное слово находило отклик внутри его сознания, помогало направлять поток размышлений в нужную сторону. Кроме того здесь присутствовал молодняк, который себя и проявлял в таких перепалках.

Хладнокровность и сдержанность Морозова была отмечена, как и неудержимый нрав Смоленко. Последний вряд ли когда-нибудь сможет получить звание повыше и останется командиром роты. А вот дворянин скорее всего сделает скачок по карьерной лестнице, но позже. Всё же для получения звания нужно не только отличиться, но и пройти отбор по таким критериям как «стаж» и «возраст». Морозов же юн, назначишь его генералом, так вся ставка по одному месту пойдёт, потому что седовласые командиры не станут слушать мальца, годящегося им аж в правнуки.

– Нужно отменять операцию по штурму! – снова воскликнул я. – Просто людей угробите! Немец что-то готовит.

– Немец ВСЕГДА что-то готовит! – тут же закричал и Смоленко. – Но наше неожиданное нападение всегда выбивает его из колеи.

– Согласен с поручиком, – добавил Морозов. – Наш главнокомандующий дал чёткие указания продолжать блокаду Кёнигсберга. Не нужно идти на поводу у Ренненкампфа и биться головой об эшелонированную линию укреплений.

– Самсонов также ожидает от нас действий по ситуации, – верно заметил один из офицеров. – Мы захватили Пиллау с гораздо меньшими потерями, чем ожидалось. Этот ресурс нужно использовать.

– Или оставить его для лучшей ситуации, – заметил адъютант Оболенского. – Война будет долгой.

– Люди не ресурс, – внезапно для себя выдал я, не успев даже подумать.

– Уважаемый поручик, посетите нашего полевого инженера и проверьте выполнение указаний ставки.

– Так точно.

Тут же меня культурно попросили покинуть штаб. Ляпнул дурость, так ещё и встрял в диалог высших офицеров. Такого себе даже Смоленко не позволял, за очень редким исключением. Да и плевать, всё равно толку от меня на этом совете нет. Ничего в стратегии не понимаю, образования офицерского у меня нет, да и вообще… я же просто убийца.

– Зато какой! – тут же ободряюще заметила Кристина. – А лидерские качества и навыки управления можно потом развить, как раз войну выиграем и в академию отправимся. Там-то и пригодится твоя игра на скрипке. Оденешь гимнастёрку, китель, медаль повесишь и всё, бабы будут сами просить о встрече, чтобы ты им на скрипке поиграл. А на деле, как ты сам понимаешь, дело будет совсем не в скрипке, это просто предлог. Понимаешь? Гарем будем собирать, Саш, гарем. Сразу несколько наследников заделаешь, а потом уже выберешь кому меня отдать. Всё же первый сын – всегда дегенерат или как там говорится? Это я к тому, что навыков в воспитании у тебя тоже нет и скорее всего своих первых детей ты запорешь. Но не переживай…

– Да ну тебя, чушь опять порешь, – я отмахнулся и достал трофейный портсигар, после чего закурил.

И уже немного расслабившись, вошёл в арсенал, переделанный под мастерскую. Большую часть оружия и снарядов уже вывезли. Немец готовился держать тут оборону на протяжении минимум недели, накопил снаряжения и ресурсов, но не ожидал прорыва.

А может и ожидал, но хочет, чтобы мы поверили в себя и разбились об укрепления Кёнигсберга. Всё же многие солдаты гарнизона Пиллау успели сбежать. Потери же снова не на нашей стороне. Понятное дело мы наступаем, но даже в этом контексте приходится платить слишком огромную цену.

Поэтому Самсонов и говорил подождать, не наступать, но Ренненкампфу очень нужна победа, он рвётся, а оставленные генералы первой армии, видя действия главнокомандующего второй армии вынуждены поддерживать безумные идеи. Потому что если часть уйдёт в глухую оборону, а остальные продолжат атаку… будет только хуже. Ну а основные силы вдоль Кёнигсберга – это силы второй армии. Всё же Самсонов ещё и на востоке фронт держит.

– Тяжело… тяжело… – пробурчал я.

– Совсем-совсем тяжело? – спросила Алёна, завидя меня в её мастерской. – Скоро полегче станет, командованию очень понравилась идея по созданию дробовиков. Переделаем старые ружья под новый патрон и немцам в траншее…

Алёна провела пальцем по шее. Да уж, даже всего лишь один боец с дробовиком в траншее может устроить сущее безумие. Подобное изобретение даже пострашнее паровых танков, ведь дробовик куда дешевле и легче в производстве. Эффективность на ближней дистанции же в разы будет куда выше чем у винтовки со штыком. И совсем скоро Кайзер будет хвататься за волосы, когда его пехоту начнут превращать в фарш.

– Так-с, снимай свой экзоскелет. Руку тоже давай. Будем улучшать. Я тут подумала… энергетический контур морально и технически устарел, пора менять.

– Как скажешь. А твои инновационные и прорывные идеи точно безопасны? Может по учебнику лучше…

– Саша, этим учебникам, как и нашим генералам по сто лет. Условно, конечно, но прогресс двигается семимильными шагами после промышленной революции. Мир стремительно меняется и будет наращивать темпы с каждым годом. И либо мы меняемся вместе с ним, либо… – Алёна кивнула в сторону учебников, которыми подпирала стол. – Будем воевать конницей против паровых танков. Культю протягиваем, пожалуйста. Нужно рунический обруч поставить. Будет больно. Очень больно. Но оно того стоит.

Я протянул руку, пропустив мимо ушей слова про боль, всё же не сахарный, однако в следующую секунду непроизвольно вскочил со стула.

– Мне тебя ремнями привязать? Где-то тут было специально кресло, но… мне лень его искать, да и ты парень крепкий. Давай терпи.

– Просто как-то неожиданно было.

– Ну так… – Алёна потрясла странным прибором, который напоминал паяльник. – Прямо по нервам бьёт, попутно ещё и твой личный ментальный контур слегка меняется.

– Ага, понял.

Дальше я уже сдерживался, чтобы не мешать Алёне работать. Было очень больно, пару раз из глаз чуть ли не искры летели, но ничего страшного, бывало и хуже.

А вот что действительно было интересно, так это изменения моего ментального контура. В моём мире его изменения занимали года медитаций желательно под чётким надзором мудрого наставника. Алёна же делала это прямо сейчас, быстро и довольно качественно, пусть и с болью.

– Кукуха не едет? – спросила меня юная мастерица с золотыми руками и светлой головой.

– Нет.

– Если начнёшь сознание терять, то скажи. Необязательно за один подход делать.

– Нормально, продолжаем.

И снова я стиснул зубы. К слову, контур ментального тела очень напоминает нервную систему. Кроме того ментальный контур прочно связан и с остальной начинкой физического тела. Поэтому от магического эха и можно неожиданно умереть. Условный Самсонов катаклизм создаст, а тебя накроет волной, ментальное тело расщепится и всё. Смерть.

Так ещё и возможно крайне мучительная смерть. Если слишком слабый –умрёшь мгновенно, считай, повезло. Недостаточно сильный, чтобы выдержать магическое эхо и недостаточно слабый чтобы умереть сразу? Ну, будешь умирать долго. Внешне последствия магических ран напоминают сильное облучение. Организм буквально начинает разваливаться, кожа лоскутами отрывается, сосуды лопаются, органы отказывают – тело просто перестаёт работать.

Всё из-за прочной связи ментального и физического тела. Сломай что-то одно, поломается и второе. К слову, это касается и улучшений. Те же физические возможности повышаются как раз за счёт развития ментального тела.

– Отлично, – через несколько часов радостно объявила Алёна, после чего сняла гогглы и вытерла пот с лица. – А ты действительно крепкий. За один раз управились. На прошлой неделе ко мне капитан один приходил, так пришлось с ним на семь дней делить. При этом никаких критических изменений, как в твоём случае, делать не требовалось.

– Критических?

– Ну, у тебя же ментальное тело свежее. Пришлось подправить его. Ну да ладно, давай скорее, примеряй новый протез!

Через минуту я уже изучал свою обновку. Алёна многое поменяла, доработала и встроила мне небольшую пушку вместо локтя. Это конечно не мортира, но калибр куда крупнее, пороха больше, картечи тоже. Правда выстрел будет только один, потом ручная перезарядка. А ещё…

– А руку не оторвёт? – неуверенно спросил я, чувствуя, что протез вышел намного тяжелее прошлого.

– Не должно?

– Это был вопрос?

– Если хочешь, могу молитву написать.

– Боже…

– Да ладно, ты крепкий же. Выдержишь, – обнадёживающе заявила Алёна и хлопнула меня по плечу, а после добавила: – Наверное.

Я смотрел в её голубые глаза и не мог отвести взгляда. Признаться, мой взгляд и вовсе стал стеклянным, ведь воображение уже показывало как мне оторвёт руку в самый неудобный момент. Алёна же продолжала улыбаться, оптимизм из неё прямо так и лучился. Конечно же, это же не ей с протезастрелять.

– Их лица были так близки друг другу… он чувствовал её дыхание, приятный запах парфюма и теплоту рук, – Кристина тоже думала о своём, правда зачем-то транслировала свои мысли в мой разум. – Затем пальцами Александр коснулся её шеи, медленно провёл руку выше, пальцы утопали в золотых волосах, а затем началась жёсткая…

– А молитва поможет? – спросил я, выйдя из ступора.

– Ну… может быть да, но скорее всего нет. Ничего не хочу сказать, с нами Бог, все дела, но как бы… солдат спасают хирурги, а войны выигрывает оружие. Но и эффект самовнушения списывать со счетов не стоит. Если это придаст тебе уверенности, то…

– Ты буквально только что сказала мне, что Бога нет и молитва бесполезна. Как оно теперь придаст мне уверенности?

– А что я должна была тебе соврать и сказать, что Бог тебе поможет?! Никто тебе не поможет, кроме тебя самого! Ну и меня, вернее моих лучших изобретений! – Алёна вдруг схватила листок со стола и протянула мне. – Передай Оболенскому, попроси его до Самсонова достучаться. Я придумала как увеличить эффективность взрывчатки на десять процентов! Целых десять! Это конечно в теории, но ты же понимаешь… десять процентов!

– Если мне не оторвёт руку, то может быть передам.

– А вдруг ты это… ну того… передай заранее, а?

– Это будет означать, что твоё изобретение – дерьмо. И как вообще понимать твоё это «ну того»?

– Солдатами не рождаются, солдатами умирают. А на этой войне… нет, это уже не война, а бойня. Никогда ещё мир не был так близок, чтобы захлебнуться в крови.

– Я не умру.

– Мне тоже хочется в это верить, Саш. Но… я привыкла полагаться на цифры, на статистику. И она сейчас играет против нас.

– Будто бы я и сам этого не знаю. В таких случаях, кстати, удачи желают.

А затем я просто встал и вышел. Нет, меня слова не обидели, да и Алёна явно не со зла такое говорит. Однако разве был какой-то смысл говорить эту правду вслух?

– Она просто слишком искренняя и прямая. Ещё не научилась врать, потому что не понимает, что шаг влево, шаг вправо и правда уже может кого-то обидеть.

– Я на неё не обиделся. Просто не хочу портить себе настроение. Нужна небольшая передышка между всеми этими бойнями и мясорубками. А это нагнетание... нахрен оно мне сдалось?

– Если бы ты её просто поцеловал, то скорее всего диалог бы пошёл в другое русло. Вернее, диалога бы вообще не было. И передышка выдалась бы что надо…

– Я не хочу слушать твою пошлятину, дай мне побыть наедине с собой.

И выйдя наружу, я выдохнул, после чего переместился к бастиону. Хотел на морскую гладь посмотреть, но из-за тумана не было ничего видно. Дурное предчувствие всё ещё никуда не делось. Это меня бесило, злило и очень сильно напрягало. Постоянное ощущение, что вот-вот откуда-то придётся удар, а я даже не могу понять откуда!

Это сильно выматывало. Такое ощущение, что бой не закончился после захвата форта и я до сих пор сражаюсь за жизнь. А ведь психике тоже нужно отдыхать, у меня впереди ещё куча боёв.

– Смотри какую трубку нашёл в доме губернатора, – рядом вдруг оказался Миша, который протянул мне офицерскую трубку, уже забитую табаком. – Покури.

– Благодарю.

Я принял подарок и в который раз затянулся. В прошлом мире вообще никогда не курил, ни трубок, ни кальянов, ни сигарет, вообще ничего. А здесь каждый второй, если не первый, курит. В штабе так и вовсе постоянная дымовая завеса.

Многие солдаты, которые до попадания на фронт табак не переносили, начинали курить, потому что иначе было невозможно. Ты не сможешь долго сидеть и дышать табачным дымом, если сам не курильщик. Ну а рядовая солдатня даже просто под влиянием окружения начинала курить, чтобы не выделяться и не слушать насмешки от сослуживцев.

Так мы и стояли, смотря в туман. Миша ничего не говорил, я тоже молчал. Но слова были и не нужны, ведь оба мы думали примерно об одном. Усталость, достижение собственных целей, бесящее прикосновение костлявой, неуверенные мысли о том, а что если всё не получится… На меня давила гигантская ответственность, ведь если я умру и Кристина попадёт не в те руки и тогда… об этом даже думать не хочется. Как и об прерывании рода на мне. В меня столько сил вбухано, столько знаний несу с собой...

– Как тихо, да? Туман даже звуки заглушает. А ещё он почему-то начал двигаться…

Медленно туман отступал от берега, становился ниже, плотность его понижалась и вдруг у меня выпала трубка из рук. Немецкий флот уже вышел на позиции, как же это было очевидно! Но почему-то тогда командование продолжало и продолжает высадку? Тут же уже столько пехоты!

– Твою же мать… да это же сам Кайзер! – воскликнул Миша, после чего грохот бессчётного числа орудий заглушил все остальные звуки.

Глава 16

– Кайзер?! – у меня чуть волосы дыбом не встали. – Император Германии?! Собственной персоной?! Ты уверен?!

Шок, страх, бескрайнее напряжение. Это если полковники некоторые со мной наравне могут драться, до генералы вообще наверное машины смерти, главнокомандующие армиями – воплощение катаклизмов, а лидер державы и глава, как правило, сильнейшего рода страны… Наверное похожие чувства испытывают простые смертные солдаты, когда без барьеров идут в штыковую атаку на пулемёты, танки и одарённых.

– Что?! Нет конечно! – уже на ходу кричал Миша, ведь обстрел становился всё насыщеннее: нужно было прятаться.

– А что…

– Линейный корабль, «Кайзер», гордость немецкого флота. Одна из.

– Твою же мать!

Снаряды разрывались везде и повсюду, перемалывая пехоту. Если у нас, в форте, ещё было где прятаться, то прямо сейчас порт и всё поселение Пиллау равнялось с землёй. Здания разрушались, людей разрывало на части, фарш, кишки, пламя и свистящая сталь, а немцы даже не собирались останавливаться, как и экономить снаряды.

– А я говорил, я же мать вашу говорил! Ловушка!

Цитадель Пиллау же тем временем разрывалась на куски. Дрожала земля, в краткие промежутки между грохотом звучали крики агоний, в порту разгорался пожар из-за зажигательных снарядов.

В какой-то момент меня охватила злость. Я же предупреждал их, но меня никто не слушал. Всё равно продолжали переброску сил, целых три полка находятся здесь, а может уже и четыре. В результате вместо подготовки ударного кулака просто умрут тысячи солдат.

– Что-то… что-то не так. Концентрация магия в воздухе резко увеличилась, – вдруг заявила Кристина.

И неожиданно я тоже почувствовал изменения в мироздании. Более того, даже физический мир менялся, у меня во рту появился странный металлический привкус, слегка встали дыбом волосы на руках, а ещё чутьё забило тревогу. Простых смертных солдат и вовсе начало трясти, будто их поразила паническая атака. Затем раздался гул двигателей.

– Бипланы! – воскликнул один из солдат, после чего прямо в наш бастион прилетел снаряд, вызвавший обрушение стены.

Меня откинуло к стене, контузило, но не убило. Барьеры замерцали, затем потухли, но тут же Кристина подключила свои резервы, чтобы меня не убил второй лихой снаряд. А то с такой интенсивностью обстрела и в одно место может прилететь дважды.

– Чёрт, экзоскелет сразу отрубился… – буркнул я, после чего послал сигнал по каналу и сбросил предохранители, наладив прямой ментальный контакт с костюмом.

Вообще, напрямую энергоканалы в броню не подключались, потому что есть риск повреждения сознания в момент разрушения магического контура костюма. Поэтому существовали предохранители, которые в случае чего брали на себя всю нагрузку и перегорали. Довольно полезно, многие офицеры как раз благодаря им и выживали даже при прямом попадании по ним и артиллерии.

– Миша? Ах, контуженный, но хоть живой… – я взял своего потерянного товарища и начал тащить его в сторону, поглубже в коридор бастиона. – Прочь с дороги! Раненый!

В бастионах же и без того было людно, однако спорить со мной никто не стал. Сплочённость в армии среди солдат была на высоком уровне. Оно и понятно, вместе в штыковую шли, рыли траншеи, ели, а многие порой и умирали тоже вместе, от таких вот обстрелов. Поэтому и товарищей тащили до последнего, рискуя своей жизнью и порой её отдавая. Эта уверенность много стоит.

Тем временем бипланы уже пикировали на кайзеровский флот. Сбрасывались бомбы, гремели выстрелы пулемётов. Самолёты пылали и загорались, торпеды падали в воду, после чего били по днищам кораблей, обходя броню под ватерлинией. А затем загудела «Екатерина», ознаменовав начало штурма укреплений Кёнигсберга.

Быстро морской флот переключился на воздушную цель. Гремели вспышки, разрывалась броня и вот уже барьеры флагмана воздушных сил погасли, после чего начала плавиться толстая броня. Но бой продолжался и одним за другим гореть начинали уже линкоры. Во многом благодаря пилотам бипланов, которых было очень много. И даже будучи подбитыми, они не катапультировались, а шли на таран, метя в командные мостики грозных линкоров и крейсеров.

Бойня, мясорубка, ад на земле и воде. Пыла вся морская гладь, ведь магическое топливо было очень сложно потушить. Но битва только началась, и Российская Империя разыграла свой новый козырь. В бой вступил главнокомандующий первой армией, Павел Карлович фон Ренненкампф.

За считанные секунды погода сошла с ума, ветер сбивал с ног здоровых мужиков, волны начали бить о борта кораблей и меняли свою траекторию снаряды. Вражеские залпы уходили в сторону, а союзные выстрелы, наоборот, ускорялись. Смерчи появлялись одним за другим в Данцигской бухте. Одним за другим на дно шли корабли, но «Кайзер» и его экипаж не сдавались, продолжая отчаянную борьбу.

– Он слишком силён, – в ужасе произнесла Кристина, пока ветер срывал крыши с домов. – Но ты представь, что будет если мы его сожрём!

– СОЛДАТЫ!!! – внезапно сквозь хаос творящегося безумства прорвался голос Оболенского, усиленный магией. – ПРИГОТОВИТСЯ К АТАКЕ!!!

На некоторое время все в Пиллау впали в ступор. Снаружи сущий ад, в которой никто не хотел идти.

– Чего стоим?! Слышали приказ! ВПЕРЁД!!! – тут же закричал я, словив себя на мысли, что становлюсь похожим на Смоленко.

То же делали и другие командиры, своим примером воодушевляя сомневающихся и грозным видом заставляя выполнять приказ трусливых. Выжившие отправлялись прямо к траншеям, перед Кёнигсбергом. Туда же направляли и всё ещё прибывающие силы.

Немцы хотели устроить ловушку, но сами попались в капкан Ренненкампфа, который намеренно сконцентрировал свежее мясо в одном месте. Затем и вовсе главнокомандующий тайно покинул свою армию, после чего вместе с «Екатериной» решил ударить в самое неожиданное место. Вместе с этим встал и вопрос о местонахождении Самсонова, который теперь может быть где угодно, как и Гинденбург.

– Серёга?! – в траншее я вдруг увидел старого знакомого. – А ты разве не должен быть в госпитале?

Мой товарищ мало того что стоял вполне живой, так ещё в экзоскелет уже, пусть и максимально упрощённым. А ещё у него имелся очень странный прибор на животе.

– Подлатали, но желудок знатно покрошило… – мрачно заметил Сергей, постучав кулаком по латунному щитку на насосе. – Пойду первым. Наступление будет тяжёлым, у нас даже бронетехники в этот раз нет. Благо хоть воздушный флот с воздуха поддержит наше наступление.

– ПРЯМОЕ ПОПАДАНИЕ!!! ВЫ ВИДЕЛИ?! – закричал кто-то из солдат. – С «Екатерины» прямо в траншею немца прилетело!

– Это правда, это хорошо, – тут же оскалилась Кристина, почувствовавшая кровь врагов.

Багровый туман уже начал укутывать поле боя. Столько трупов и столько крови, разойтись здесь можно не на шутку.

Затем в траншею прыгнул уже и Оболенский, приземлившись недалеко от меня. Он окинул взглядом солдат, после чего сделал последнюю затяжку, выбросил окурок сигары, достал свисток и начал набирать воздух в грудь. Через пол минуты по полю боя пронёсся пронзительный свист, усиленный магией воздуха.

Все солдаты тут же начали взбираться по лестницам, чтобы помчаться в бой. Застрочили пулемёты, ещё интенсивней стали обстрелы артиллерии с обеих сторон. Пока Ренненкампф разбирался с морским флотом, пылающая в агонии «Екатерина» продолжала вести огонь по Кёнигсбергу. Повреждения становились всё ужаснее, полой с неба падали куски металла. Оставалось надеяться, что командование осознаёт все риски и последствиями потери флагмана воздушно-военного имперского флота.

И вперёд побежали солдаты, ревя во всю глотку, словно безумцы. Не отставал и я, пользуясь собственной мобильность. Благодаря экзоскелету мне удалось быстрее всех добраться к вражеским траншеям, после чего я метнул Кристину в одного из солдат.

Клинок пробил голову насквозь, после чего моё духовное оружие попытался взять другой немец, однако в то же мгновение как чужая рука схватила Кристину кровавый плющ пронзил конечность. За считанные мгновения были испиты оба солдата.

А я тем временем пробежал последние метры и на полной скорости протаранил бойца, размозжив тому черепушку. Затем протезом перехватил штык ещё одного бойца, и второй рукой размозжил ему лицо, вогнав носовую кость в мозг.

Закричали другие солдаты, но в то же мгновения я послал сигнал на протез и прогремел выстрел. В клочья оказалась разорвана плоть, ошмётки одежды с кровавой дымкой поднялись в воздух, после чего продолжилась зачистка траншее.

Кристина вернулась в руку, тут же начав поглощать кровь. Я бежал вперёд, резал и убивал, пока за мной продолжали тянуться багровые реки.

– С тобой точно не нужно делиться? – облизываясь, спросила Кристина, забирающая всю силу себе.

– Нет, на барьеры мне хватает энергии. Да и по нам пока что почти не стреляют.

– Это я и хотела услышать.

И в следующее мгновение меч в моей руке начал подвергаться метаморфозам. Клинок становился длиннее, лезвие искривилось, появились зубья. Каждый удар теперь наносил жуткие рваные раны, но и крови теперь проливалось куда больше.

Я уже почти не отвлекался на Кристину, просто сконцентрировался на бое. С текущей силой моего духовного оружия, она вполне спокойно выпивала одного врага за другим и без долгого прямого контакта. Порой зубья клинка и вовсе отваливались, после чего вокруг трупов начинал разрастаться кровавый плющ.

Жуткое растение обвивало тела, полностью высасывало всю кровь, после чего передавало силу самой Кристине. Затем растение исчезало, растворяясь столь же стремительно, как и появилось.

– На нас смотрит пушка, – Кристина говорила тихо, но голос её теперь занимал большую часть сознания.

Артиллерийское орудие, семьдесят пять миллиметров, примитивное и старое, но всё ещё крайне опасное. Оно сделало залп, но в то же мгновение я ушёл в сторону. Я не смотрел ни на артиллеристов, ни на их орудие, вообще не знал, что оно стоит на втором эшелоне обороны. Однако это всё видела Кристина, после чего показала мне образ, позволив быстро среагировать.

– ЗА МНОЙ!!! – раздался крик офицера и тут же его разорвал этот снаряд.

Но покрытые кровью и внутренностями солдатами не остановились, а наоборот с ещё большим рвением и жестокостью рванули в штыковой бой. Адреналин уже наполнил сердца каждого солдата, никто не думал о том как бы выжить, остался только ты и твой враг, которого нужно убить любой ценой. Животные инстинкты брали вверх и вот уже вой человеческий становится неотличим от звериного. Каждый ловил пулю или осколок с отвагой в сердце, но умирал с ужасом в душе, под симфонический оркестр войны.

– Оберст, сильный враг, воодушевляет солдат! – снова дала команду Кристина и перед моим взором оказался второй эшелон обороны, где храбрый офицер готовил солдат к контратаке.

Без тени сомнений я выскочил из траншеи и рванул в сторону второго эшелона. Загрохотал пулемёт, но из-за моих непредсказуемых движений стрелок не успевал нормально прицелится. К тому же точной стрельбе мешает отдача, в результате большая часть выстрелов уходила в молоко, а те немногие попадания смогли лишь нагреть мой экзоскелет.

– За Кай…

И резко оберст развернулся, попутно подставляя свою саблю. Схлестнулись клинки, но оружие моего врага выдержало, ведь также напитывалось энергией и являлось артефактом. С одного удара Кристина не смогла расколоть клинок, но это и не требовалось.

Кровавая вспышка, меч исчез из моих рук, после чего кисть прошла дальше и мои пальцы сомкнулись на глотке оберста. Экзоскелет мешал сдавить шею немца, моим пароприводам не хватало мощностей. Зато на кончиках пальцев начала воплощаться Кристина. Кровавый плющ вошёл прямо в шею, сломав один из позвонков.

Мощный рывок на себя и вместе с плющом я вырвал колючий плющ, вместе с фрагментами внутренностей и спинного мозга. Крови почти не было, по понятным причинам, впрочем, менее жутким зрелище от этого не становилось. У некоторых рядовых оружие выпало из рук.

В следующее мгновение Кристина снова стала мечом, кровавая жатва продолжилась. Все, кто не пал ниц, попутно бросив оружие – умирали. Может безоружных я и не убиваю, но то дело в тылу, в относительно спокойном окружении, здесь же…

Если у меня или у Кристины имелось хоть малейшее сомнение в том, что противник сдался, то он тут же отправлялся на тот свет. А сомнений было много, ведь некоторые бросив оружие уже тянулись за финкой.

Конечно, вряд ли кто-то из простых смертных солдат мог бы убить меня ножом, но это ничего не меняло. Он может меня отвлечь, это время, а в бою счёт идёт на доли мгновений. Ведь в твою сторону уже кто-то метнул гранату.

– Как много мы убили, но мне всё мало… – прошептала Кристина, уже предвкушая будущее сражение за город.

Я же взял небольшую передышку, остановившись в полевом штабе второго эшелона обороны. Вокруг находились одни трупы, реками ко мне текла кровь. Со стороны это выглядело особенно жутко, все солдаты едва завидев неестественно двигающуюся кровь теряли дар речи и бежали.

Признаться, я немного увлёкся. Позволил азарту боя взять верх и в результате хлещущий адреналин начал менять сознание. А это очень опасно, настоящий убийца не должен позволять эмоциям брать верх. Это касается и солдат, воинов, да даже спортсменов, тех же боксёров, которым порой голову сносит и потом они нижний пропускают. Разум обязан быть чистым.

– ЕКАТЕРИНА ПАДАЕТ!!! – снаружи раздался крик.

Как жаль, что всем плевать на мои проблемы с адреналином.

Глава 17

Гигантский флагман имперского военно-воздушного флота медленно накренялся, устремляясь к земле. «Екатерина» гудела и скрипела, будто вот-вот развалиться на куски. Но продолжали работать орудия, вылетали с палуб последние бипланы и продолжалось наступление.

Я же продолжал идти вперёд, устраивая мясорубку и отправляя в ад десятки врагов. Заполнялись трупами траншеи, плавилась земля, то и дело остатки магического топлива разливались повсюду, но не сломлен ещё дух солдат. Русские не побегут, как и немцы будут драться до последнего вздоха за свой город. Бойня может быть закончена лишь после тотального уничтожения одной из сторон.

И затем земля задрожала. «Екатерина» пыталась замедлить ход, выровнять полёт, но в конечном результате не смогла избежать жёсткого столкновения с землёй. Крейсер упал прямо на город, подмяв под себя здания, пехоту и технику. И сразу же после этого пар начал распространяться повсюду, ведь продолжали работать мощные турбины. Видимость упала, а значит настало время штыкового боя.

– Это нам на руку, а то пулемётчики уже достали, – произнесла Кристина, пока за моей спиной разрастался плющ.

Пятьдесят метров траншеи были поглощены, а алое растение уходило даже вглубь блиндажей. С рывком выкачивалась кровь из трупов, пульсировали багровые стебли, и, кажется, стало слышно сердцебиение Кристины.

В ужасе я осознавал масштаб бойни. Мировая Война, жестокая и беспощадная, это не локальные конфликты моей Родины, здесь десятки тысяч умирали за день, а может и больше. И это только восточный фронт, а ведь нечто подобное происходит и на западе. Также и Российская Империя южнее прямо сейчас вела войну с австрийцами, ещё дальше находилась Османская Империя.

– На нас смотрят, Саш, – довольно спокойно произнесла Кристина.

В этот раз угрозы не было, поэтому я просто обернулся. Позади меня, в траншеях находились солдаты. Они смотрели на меня, уставшие, злые, но несломленные.

– Для них ты герой, – добавила Кристина, пока солдаты молча чего-то ждали. – Живая легенда, которую запомнят на века.

Первые линии обороны были пройдены, но впереди нас ждали суровые городские бои. Танки снова гудели вдали и стали слышно лязги гусениц. В каждом здании будут враги, за каждый двор придётся проливать кровь. Настоящий ад ещё впереди.

– БРАТЬЯ, ВПЕРЁД! – завопил я во всю глотку, поднимая Кристину. – ЗА МНОЙ!!!

И первым помчался в атаку, пока багровый туман накрывал поле боя, объединяясь с паровой завесой.

Позади меня тут же зазвучали боевые кличи, после чего пехота рванула вперёд. Но несмотря на дым и туман, пулемётчики продолжали стрелять даже вслепую. Солдаты же было много, то и дело кого-то находила шальная пуля. Продолжала работать и артиллерия.

Я же шёл в атаку в первых рядах, концентрируясь на уничтожении пулемётных точек. Словно кровавая молния влетал в здания, устраивая мясорубку и затем перемещался по крышам к другим домам. Чем больше крови проливалось, тем большую силу получала Кристина. Вместе с этим росла и моя сила. С каждой секундой боя врагу становилось всё труднее нанести мне хоть какой-то вред.

– Танк! На улице, слева!

И на полной скорости я резко изменил направление, после чего уже спрыгнул прямо на танк. Два удара и пулемёты разрублены, кровавый плющ же начал разрастаться прямо из клинка. Кристина проходила через все щели, быстро высосала экипаж, после чего паровая машина остановилась.

– Снайпер, на башне часовни.

Я повернулся в сторону часовни и тут же получил пулю прямо во фронтальный щит. Экзоскелет выдал небольшую порцию пара, а затем на меня с крыши спрыгнули двое немецких дворня. Оба с саблями, они действовали под прикрытием взвода пехоты с лёгкими пулемётами. Грохотало оружие, со звоном падали гильзы, вот уже двое кайзеровцев атаковали меня в один момент с двух сторон.

Первый находился справа, его атаку я даже не стал блокировать и вот сабля уже стукнулась о насыщенный магией барьер. В этот же момент лёгким и хлёстким ударом Кристина разрывает плоть и разрубает рёбра вместе с бронёй, оставляя ужасную рану. Острые зубья в последний момент покрылись мощной аурой, которая и позволила преодолеть всю защиту, начиная с барьеров и заканчивая сталью с костями.

Во второго же немца я выстрелил в упор из протеза. Его фронтальный барьер разрядился, после чего кровавый плющ пронзил тело очередной жертвы. В багровом тумане к этому времени задохнулись и остальные солдаты.

– В прошлый раз было сложнее, хотя те… каких их там…

– Изенбурги, – подсказал я, наблюдая за тем как первый солдат с жуткой раной продолжал цепляться за жизнь и не терял сознание.

– Да, точно. Они вроде посильнее этих были. Впрочем, плевать.

– Это верно.

– Далеко же ты от нас оторвался, Саш, – ко мне вдруг подбежал Оболенский, у которого в зубах как всегда находилась сигара. – Спешишь куда-то?

– Вырезаю пулемётчиков и танки.

– Да, я видел. Но ты слишком далеко от нас не уходи.

– Почему?

– Потому что сюрпризы немцев не закончились. А ещё… – Оболенский сделал затяжку и выбросил окурок, начав доставать новую сигару. – Нужно взять их восточную крепость.

– Вы довольно сильный одарённый, неужели без меня справится не можете?

– Это крепость Изенбургов. Она очень хорошо укреплена, а ещё там куча одарённых. Простую пехоту перемалывают в фарш сотнями.

– Выдвигаюсь.

Оболенский улыбнулся, но этого я уже не видел, ведь направился к восточной крепости. Наши армии входили в Кёнигсберг, однако некоторые места, как крепость Изенбургов, становились костью в горле. Приходилось их изолировать, тратить на это силы и опасаться возможной контратаки.

– У-у-у… а крепость действительно хорошо укреплена, – произнесла Кристина.

В этот момент и я почувствовал огромную магическую энергию. А ещё вооружение гарнизона сильно отличалось от привычного оружия обычной регулярной армии. Мало того что каждый солдат обладал экзоскелетом, так ещё и вооружены они энергетическим оружием, которое прожигает стальные бронепластины насквозь.

Угрозу представляло и дуговое оружие. Электрические разряды концентрировались на катушках и при приближении врагов молния превращала тех в угольки.

– У меня есть гениальный план! – воскликнула Кристина. – Давай попробуем!

Идея транслировалась прямо в мой разум, однако… прямо скажем, план не выглядел особо надёжным. Однако постепенно вокруг крепости собирались союзники. Часть из них сидела прямо под моим домом, ожидая команды к атаке. Если он попробует штурмовать крепость Изенбургов, то точно все умрут. Придётся обменивать живую силу на энергетические запасы гарнизона, пока не удастся разрядить системы защиты. Не очень выгодно.

– О, Саша! – внезапно снизу меня окликнул Ваня. – Серёга, смотри, я же говорил, что он живой!

– Верно, – хмуро ответил ещё один мой товарищ, лицо которого с момента нашей прошлой встречи стало болезненно белым: он умирал из-за раны в животе, пока экзоскелет и дар оттягивали неизбежное.

– Ну что? Идём? – спросила меня Кристина.

– Давай попробуем.

Я немного спустился к краю крыши, чтобы взять разгон, а затем на полной скорости, ломая черепицу под ногами и гудя сервоприводами совершил прыжок, сломав крышу. В этот же момент крепость начал окутывать багровый туман, в спину мне ударил ветер Оболенского, да и плющ Кристины начал обвивать одну из стен, дабы я смог зацепиться.

Но стоило мне только приблизиться к крепости, как тут же заработали катушки и меня парализовал мощный разряд. Огромная энергия, в том числе магическая, проходила через моё тело, однако моё духовное оружие начало меняться, зацикливая заряд. Вся сила высасывалась из запасов крепости, катушки начали перегреваться и через считанные они отключились.

– А теперь осталось лишь высвободить…

Договорить Кристина не успела и прогремел чудовищной силы взрыв, который развалил стену и отбросил меня на метров двести. Попутно я ещё столкнулся со зданием, помяв свой вышедший из строя экзоскелет.

– Твою мать… – пробурчал я, попытавшись встать, но тут же упал обратно. – Отличный план Кристина, я не чувствую свою тела.

– Сейчас, секундочку. – Плющ начал обвиваться вокруг моего тела, помогая восстанавливать внутренние раны. – Ничего непоправимого.

– План был тем ещё дерьмом.

– Ну кто же знал, что так получится? Но согласись прикольно вышло.

В этот момент я закрыл глаза и частично отключился. Разумом покинул физическое тело, над регенерацией которого трудилась Кристина. Моё же внимание оказалось переключено на исцеление личного ментального контура, который ещё после переноса оказался уничтожен на девяносто пять процентов.

Хотя это было не совсем исцеление, скорее полный снос и перестройка, на которую уходила куча энергии. Благо Кристина успела нажраться, так что энергии пока что плюс-минус хватало.

– За рейх! Не посрамим память отцов! – в бреши стены уже перегруппировались немцы.

– Твою же мать… сколько же их там? И все, сука, в броне… – мне был слышен и голос Вани, готовившегося к атаке. – Серёг, у тебя энергия кончается. Эй, ты меня слышишь? Капитан, у нас Серёга…

– Я в сознании, в сознании… – с огромными усилиями Сергей прорвался сквозь пелену боли. – Где мы?

– Чёрт, мы в Кёнигсберге. Тебе нужно к лекарю.

Сергей молча осматривал других солдат. Он не мог вспомнить ни одного лица, даже память о Ване куда-то исчезла. Смоленко тем временем воодушевлял солдат своей речью, пока другие союзники подтаскивали пулемёты.

– Мы на войне, да?

– Сергей, ты чего? – с истеричной усмешкой спросил Ваня, сжимавший винтовку в руках, да так сильно, что костяшки побелели.

– Я… я ничего не помню… – тихо произнёс Сергей, доставая гранату. – Но я уберу всех кто стоит перед нами.

– В БОЙ!!! ГРЫЗИТЕ ИМ ГЛОТКИ!!! – завопил Смоленко, который никогда не использовал свисток. – ЗАСТАВЬТЕ ЗАХЛЕБНУТЬСЯ НЕМЦА В КРОВИ!!! ДАЖЕ В АДУ НЕ ЗАБЫВАЙТЕ, КТО ВАШ ВРАГ!!!

И первым вперёд бросился Сергей, пароприводы которого быстро начали перегреваться. Он использовал максимум своих возможностей. Страха внутри него не было, там вообще мало что осталось из-за терзающей разум боли. Всё как в тумане, лишь обрывочные воспоминания о доме всплывали перед глазами.

Сверкали пули, молнии тут же разрядили барьер, плоть Сергея загорелась, но он продолжал бежать. Пароприводы двигали превращённые в решето ноги, левая рука прикрывала лицо, нагрудная пластина покрывалась вмятинами и всё больше крови стекало по правой руке, в которой находилась граната без чеки.

Взрыв, осколки полетели во все стороны, затем рванул и экзоскелет.

– СДОХНИ!!! – с отчаянным воплем в брешь после взрыва запрыгнул слегка контуженный Ваня, пробивая штыком живот врага.

Бой за крепость Изенбургов уже начался, а я ещё не мог подняться.

– Чего лежишь? – надо мной склонился Оболенский, который уже достал шприц и ввёл мне инертно-рубидиевого раствора, попутно щедро насытив его магией. – Вставай.

– Секунду…

– Никакой секунды. Вставай прямо сейчас, – полковник схватил меня за руку и заставил подняться на ноги. – Мне нужна твоя помощь в убийстве Изенбурга старшего. Он очень опасен.

И в этот момент позади Оболенского мелькнули искры, а затем вспышка, грохот и на месте Оболенского оказался кайзеровец с сабли которого капала кровь.

– Да, я очень опасен, мой старый друг, вернее уже враг, – произнёс Изенбург Старший, решивший не прятаться в крепости. – Не ожидал от вашей империи такого подлого нападения. Впрочем, разгромим и вас, и французов, и криворылых англичан.

Оболенский ничего не отвечал и продолжал лежать на земле. Половина его тела оказалась выжжена разрядом молний, даже кости почернели. Моё же тело всё ещё оставалось парализованным.

– О, а про тебя я тоже слышал. Это ты убил моих единственных наследников? – тяжёлый взгляд главы рода Изенбургских лёг на меня. – Наверное они были слабее, но ты забрал у меня самое дорогое.

И с этими словами кайзеровец вонзил мне саблю в грудь, пробив бронепластины и кровавый плющ на своём пути.

Глава 18

– Какого хрена? – удивлённо пробурчал Изенбург старший.

Сабля пробила броню, но стукнулась о удивительно прочные рёбра. Кровавый плющ уже соединился с моим телом, обвил кости и из-за грудная клетка напоминала кирасу. Кристаллизовавшаяся кровь служила дополнительной бронёй.

Я же резко вскинул левую руку, но вместо выстрела прогремел взрыв. Заряжать ствол было нечем, поэтому была использована взрывчатка. Изенбурга в то же мгновение сбило с ног, как и меня ударная волна впечатала в землю.

Взрыв был направленным, однако всё равно лицо моё оказалось обожжено, кожа слезла, обнажился череп. Однако на эти мелочи мне плевать, главное что кровеносная система цела, ведь сосуды благодаря плющу стали также удивительно прочными и эластичными. Кроме того, после ран они тут же тромбировались и исцелялись.

– Ну ты и засранец, – я уже поднимался на ноги.

– Не то слово, – согласился Оболенский, который ещё пока что лежал, но уже поменял сигару и вколол себе инертно-рубидиевого раствора.

Даже с чудовищными ранами способны выживать одарённые, что сейчас и демонстрировал каждый из нас.

Я тут же сделал рывок вперёд и резким выпадом выколол глаз Изенбург. Тот стал двигаться чуть медленнее, ведь тоже исцелял раны из-за выстрела в упор. Его ответный удар вспорол мне бедро. Кровь выплеснулась на землю, но тут же рана затянулась.

Постепенно наш темп вырастал, вот уже и Кристина начала со свистом разрезать воздух, сталкиваясь с саблей кайзеровца. Но сверкнули глаза моего врага и очередная молния сорвалась с его левой руки. Разряд угодил в моё сердце и из-за этого оно перестало биться. Однако даже без этого кровь разгонялась по венам и артериями благодаря помощи Кристины.

Новый удар, парирование, наши мечи высекают искры, удар с ноги в корпус, но изо рта Изенбурга вышло лишь немного воздуха. Сразу же после этого плющ пытается вонзиться в энергетический ранец моего врага, но сыпется вовсю сторону искры и энергетические поле просто растворяет чужую магию.

Снова наши клинки, резко Кристина исчезла из моих рук, после чего стала острым кортиком. Удар и моё оружие оказывается в бедре, но в ту же секунду следует контратака Изенбурга. Он намерено принял удар, а его сабля уже понеслась к моей шее.

В последний момент успеваю подставить свою культю. Лезвие стукнулось о прочную кость, но не смогло её прорубить.

– Я не могу пить его кровь! Она чем-то отравлена! – воскликнула Кристина, после чего я тут же вырвал её из ноги врага.

Сукин сын явно подготовился к бою, выяснив обо мне всю имеющуюся информацию. В моём прошлом мире некоторые враги тоже выпивали различную гадость, которая меняла состав крови и мешала поглощению. Этого следовало ожидать.

И снова Изенбург занёс свою саблю, но в последний момент исчез в молниях. Я очень удивился такой скорости, однако затем был вынужден парировать удар Оболенского. Полковник собирался вонзить свою шашку в спину немца, но не успел. Остановить атаку даже не смог, из-за чего чуть было не прибил меня.

– Какой подлый удар! – воскликнул Изенбург, уже доставший пистолет. – Другого от вас и не ждал!

И загремели выстрелы, энергетические разряды оставили небольшие воронки, но благо мне, как и моему союзнику, удалось быстро перегруппироваться.

За считанные мгновения я забрался на крышу и тут же продолжил теснить Изенбурга, перетягивая его внимание на себя. Сверкала Кристина, гудели пароприводы, к атакам я подключал и ноги, ведь в экзоскелеты удары становились невообразимо сильными.

Но каждый раз мой враг был будто на шаг впереди. Он легко отступал, отпрыгивал, делал крайне лёгкие пируэты, попутно делая контратаки саблей. Ему явно нравилось играть вторую роль, а вот на мне прибавлялось ран. Никак не удавалось его прижать.

И снова подловил момент Оболенский, однако его действия предсказывали порывы ветра. Лёгкий ветерок скользнул даже по мне, а Изенбург и вовсе почувствовал чужое присутствие за спиной ещё раньше.

Снова он переместился, но в этот раз не так далеко, на метр влево. Полковник же опять не успел остановить атаку, а я был вынужден парировать Кристиной летящую к паху саблю. А как только Кристина столкнулась с лезвием сабли, то сразу же мне в левый барьер прилетело из энергетического пистолета.

При чём в этот раз Изенбург накопил заряд, поэтому попадание разорвало защиту и сбросило меня с крыши. Сам же пистолет раскалился и отправился обратно в кобуру, после чего немец переключился на Оболенского.

– Почему он такой быстрый?! Это нечестно! – тут же возмутилась Кристина.

В следующее мгновение с крыши был брошен и Оболенский, которому досталось ещё больше. Полковник весь был покрыт кровью, из экзоскелета выходил раскалённый пар, а сам он, казалось, стоит лишь благодаря сервоприводам.

Изенбург же продолжил атаку, собираясь обезглавить заклятого врага, как вдруг Оболенский резко покинул свою броню, делая рывок в сторону и подгоняя себя ветром. А затем прогремел взрыв, сдетонировал экзоскелет, укутав дымом кайзеровца.

– Умно, – раздался голос Изенбурга, который выдержал взрыв. – Но это вам не поможет.

В какой-то момент я осознал, что союзников вокруг больше нет. Бой в крепости ещё шёл, однако немцы провели контратаку и смогли отбить нас на несколько кварталов назад. Работало и элитные подразделения рода Изенбургских, которые уже смыкали вокруг нас кольцо.

Ситуация становилась всё хуже.

– Есть у меня идейка… – неуверенно произнесла Кристина.

– Нет, я могу не выдержать.

– Да выбора что-то особо нет. Нас вот-вот убьют. Тем более крови я выпила достаточно.

Я понимал, что Кристина хотела сделать. Очередной её фокус, последствия которого могут оказаться хуже смерти. Однако девяносто пять процентов моего ментального тела повреждено. Поэтому нельзя даже предположить, как пройдёт воссоздание очередной техники. С другой стороны, мы действительно можем вот-вот умереть.

Изенбург уже направлялся к Оболенскому, чтобы обезглавить своего врага. Этого допустить было нельзя, ведь тогда я останусь один на один с крайне сильным врагом. Конечно, мы и до этого с полковником не смогли дать достойного боя, но может быть старый вояка ещё что-то выкинет? Тем более враг стал ко мне спиной.

И пока плющ разрастался вокруг улицы, создавая очертания небольшой арены, я уже рванул к Изенбургу. Но и в этот раз мой враг оказался к этому готов. Отвлёкшись от Оболенского, он атаковал меня на упреждение с разворота. Кристина вовремя переместилась для блока, однако столкновение вышло крайне жёстким. Кроме того, мне не удалось принять достаточно твёрдой стойки, ведь я двигался, вернее уже летел кубарем по улице.

И в этот момент ветер сошёл с ума. Мощные потоки стихии рвались по всем улицам, разгоняя мой багровый туман и принося ещё больше пара. Также раздувалось и пожарище, уже горящие дома сгорали дотла, а не тронутые пламенем постройки загорались. Солдаты валились с ног, даже бойцы в экзоскелетах теряли равновесие.

Кроме того, ветер подхватывал различные обломки, камни, да даже песок разгонялся до опасной скорости и мог поцарапать кожу, а при попадании в глаза – лишить зрения. Досталось и плющу, который разлетелся на кусочки. Изенбург же продолжал идти против ветра, прикрывая лицо левой рукой и уже занося саблю.

Оболенский же… внезапно я осознал, что это не он создал заклинание. Однако полковник не боялся и улыбался во все окровавленные зубы. И в какой-то момент один из обломков врезался прямо в Изенбурга, сбив того с ног.

Но добивать его я не бросился, как и Оболенский концентрировал всю силу на барьерах, попутно меняя направления воздуха в небольшом радиусе вокруг себя. Порой ветер подхватывал даже арматуру, поэтому высовываться было небезопасно.

– Ну и где ваш Гинденбург?! – надо всем городом прогремел развесёлый голос Ренненкампфа, который и создал очередной катаклизм.

А затем началась вторая фаза наступления. Ведь «Екатерина» не упала, она совершила экстренную посадку прямо на Кёнигсберг, высадив десант в сердце обороны врага, попутно раздавив его укрепления.

– Саша! – крикнул Оболенский, после чего метнул в мою сторону свою шашку.

Ему пришлось бросать с большим упреждением из-за безумного ветра, но всё же и сам полковник являлся магом воздуха. А затем Оболенский исчез с улицы, просто сбежал или тактически отступил, хотя может он отправился звать на помощь? Чёрт его знает.

– Кристина, заменяй мою руку, – отдал я приказ, попутно поднимаясь на ноги и выходя из укрытия.

Ветер постепенно слабел, успокаивался, контр атака немцев оказалась прервана, а русские уже перегруппировались и следующая волна солдат побежала на укрепления.

Мою же левую руку обвил кровавый плющ, вокруг которого постепенно кристаллизовалась кровь. Из-за отсутствия конечности мой потенциал существенно понижался, однако теперь в правой руке сжималась артефактная шашка Оболенского, которая легко выдерживала столкновения с оружием Изенбурга. Значит у Кристины появились свободные силы, поэтому она и стала когтем на левой руке.

Изенбург также поднимался на ноги, высвобождаясь из заклинившего экзоскелета.

– О, сам Ренненкампф лично явился на поле боя, – усмехнулся глава влиятельного рода Изенбургов. – Какой же он дурак, ха-ха-ха… Я до последнего не верил, что наш план сработает.

И в этот момент в небе засверкали молнии, грянул гром и катаклизм начал усиливаться.

– Ты знал, что меня учил сам Гинденбург? – продолжал говорить мой враг. – Он один из лучших дуэлистов всего мира, а Ренненкампф ещё и после стычки с нашим флотом вымотался. Сегодня в Российской Империи станет на одного Великого меньше.

И Изенбург вскинул пистолет, делая сразу три выстрела. Раскололся мой коготь на левой руке, после чего навстречу молниям вылетели кристальные шипы плюща. И вот уже мы одновременно сократили дистанцию, скрещивая клинки.

Сверкала моя шашка, сияла молниямисабля, но затем вокруг нас начали падать тела. Оболенский не сбежал, он вырезал солдат и приносил мне пищу. Кристина же сразу создавала плющ и высасывала врагов досуха. Полковник устраивал бойню, помогая мне по мере возможностей.

Тут же Изенбург попытался разорвать дистанцию, но у него сил лишь убывали. Он не мог быстро пополнить свои силы за чужой счёт, к тому же и экзоскелета у него более не было. Я же усиливал натиск, то и дело используя свой коготь, заменивший мне протез.

Сначала одна царапина появилась на теле Изенбурга, затем вторая, вот уже удалось оставить жуткую рану на плече. Кроме того, плющ продолжал плеваться шипами, которые вонзались в плоть и причиняли боль соизмеримую с раскалёнными иглами.

Позади же пылала крепость, в которой Смоленко устроил огненный ад. Пленных рота не брала, убивая всех на месте и мстя за павших товарищей. Только победа, никакой пощады врагу.

– Ты убил моих детей… – ослабевшим голосом произнёс Изенбург и упал на колено: лишь ненависть к врагу не давала ему сдаться.

– Не надо было отправлять их на войну, дурак, – без сожаления или сомнений ответил я.

И вонзил коготь прямо в пасть Изенбурга, после чего лезвие резко раскрылось внутри и взорвало черепушку.

– Как жаль, что его кровь отравлена… он был силён, – с сожалением произнесла Кристина, глядя за растекающейся лужей под поверженным врагом.

А затем снова грянул гром и прямо в центр Кёнигсберга ударила молния, после чего по всему поле боя прошло магическое эхо.

– Саша! – раздался голос Оболенского, который сбросил мне с крыши унтера: я лишь подставил коготь, на который тут же напоролось тело одарённого.

– Благодарю!

– Нам нужно в центр! Гинденбург начал сражаться с Ренненкампфу и наш главнокомандующий точно в одиночку не справится!

– А Самсонов где?!

– Да откуда мне знать?! Наша задача сделать всё зависящее от нас! Вперёд!

Глава 19

– Сдохни, сдохни, СДОХНИ!!! – во всю глотку орал Смоленко, ногой меся голову немецкого офицера.

Противник уже не двигался, но каждый новый удар становился всё сильнее, продавливая шлем, под которым хрустел череп. Медленно вытекала кровь, гудели пароприводы, а очередной удар окончательно промял шлем после чего наружу вывалился мозг. Голова немца начала превращаться фарш.

– Капитан! – на башню поднялся раненый Оболенский, половина тела которого всё ещё оставалась покрытая жуткими ранами, под которыми виднелись кости. – Нужно пробиться к «Екатерине», сколько у вас людей?

– А? Людей? – Смоленский отвлёкся от трупа немца, напоследок харкнув на изуродованное тело. – Да, как обычно, человек пятьдесят осталось. Что по срокам?

– Прямо сейчас.

– Просто отлично. ЭЙ, ПАРНИ, ВЫ СЛЫШАЛИ?! – снова проревел Смоленский, уже начав спускаться с башни по лестнице, оставляя за собой кучу раскалённого пара. – МЫ ЕЩЁ НЕ ВСЕХ В АД ОТПРАВИЛИ, БЫСТРО ПОСТРОИЛИСЬ ВО ВНУТРЕННЕМ ДВОРЕ!!!

Оболенский же тем временем взял на себя командование остатками сразу двух батальонов, часть людей была оставлена для обороны, но большинство оказалось в новом штурмовом кулаке. Остро встал вопрос с командирами, которых не хватало. Слишком хорошо работали элитные подразделения кайзеровцев. О ту же крепость Изенбургов многие обломали свои штыки и зубы, перед моим появлением.

К слову, обо мне. Я к этому времени продолжал устраивать бойню, накапливая силы и в который раз удивляясь собственной немощности. В прошлом мире целые армии крушил, а тут в какой-то потолок вдруг начал биться головой. И не получается его преодолеть, всё из-за ментального тела, которое служит планкой потенциал. Кроме того, в процессе выяснились и другие неприятные детали.

– Кристина, у тебя кровь идёт… – произнёс я, глядя на свой меч.

– Я выпила слишком много, не могу удерживать такой объём. Всё из-за переноса.

Кажется, не только мои раны оказались слишком критичными. И ведь одной только энергией вопрос не решить. Нужно время, нужны знания, реагенты и артефакты, чтобы исправить последствия переноса. Тогда, быть может, за годик-другой удастся минимизировать последствия повреждений ментального тела и выйти на уровень до переноса. А может и нет, всё же неизвестно какие подводные камни окажутся на моём пути.

Однако вот с Кристиной вопрос обстоял иначе. Она раньше в принципе никогда не ломалась. И как её чинить? Идей даже близко нет, мне хотелось верить в то, что кровь поможет ей справиться с ранами, но это не особо помогает.

Моё духовное оружие напоминало сейчас сосуд с дырой, можно конечно влить огромное количество крови, но всё равно она будет вытекать, а сама кровь ментальную дыру не заделает. И ведь пока что нет даже хотя бы теоретического плана как помочь ей восстановиться. Это пугало.

– Нужно прорываться к Ренненкампфу, – я поставил новую цель, после чего забрался на башню часовни, дабы оценить ситуацию на поле боя.

Из-за смога, пара и погодных катаклизмов Кёнигсберг накрыл мрак. Кроме того, по полю боя распространялась мгла, в том числе багровая, моя. А ведь где-то там, над плотными тучами сейчас сияет солнце. Но никто его не видел, да и некогда было на небеса смотреть. Весь город пылал, захлёбывался в крови, шла война и в бой бросали последние резервы, даже потери среди элитных подразделений зашкаливали. Ставки в один момент стали очень высоки.

И вдруг моё чутьё завопило об опасности, но было поздно.

Из неоткуда на меня выскочил враг. Даже Кристина не заметила противника, он также не издавал звуков, не отсвечивал магической аурой из-за чего и оставался невидимым.

Первый клинок полоснул меня по шее, вскрыл сонную артерию, но не разрубил шейные позвонки, в последний момент покрывшиеся багровой бронёй. Затем второй удар полоснул меня по бедру, где также оказалась вскрыта артерия. Кровь потоком хлестнула на крышу, вылилось прилично, ведь давление в данный момент у меня в разы выше смертной нормы.

Я тут же отпрыгнул, пусть и недостаточно быстро, разорвал дистанцию и перегруппировался уже на земле.

Тем временем кровотечение остановилось, плющ быстро заменил повреждённые участки кровеносной системы собой. Мне удалось не сдохнуть, это хорошо, но необходимо ещё увидеть врага. Впрочем, эффект неожиданности спал и мне вполне удалось это сделать.

Противник оказался противницей, при чём с довольно красивым и элегантным, в кой-то мере хищным лицом. Высокие сапоги, брюки, китель с серебряными пуговицами, сверху кожаный плащ нараспашку, перчатки. Чёрная форма очень шла ей, ещё бы фуражку и образ стал бы синонимом слова эстетика, однако офицером она не являлась, как и каких-то гербов не было видно. Должно быть ещё одно юное безродное дарование, отправленное на самоубийственное задание.

В обеих руках же она сжимала два тесака, не мясницких, более длинных, но тоже тяжёлых и отлично подходящих для рубящих ударов. Разумеется экзоскелет, самой лёгкой модели из всех ранее видимых мной. Всего в её броне было по минимуму, даже энергетический ранец особо не выделялся за спиной, напоминая скорее не ранец, а какую-нибудь дамскую сумочку.

– Ты умрёшь, чтобы не умерла я, – голос у моей противницы оказался стальным и холодным, жаль только ни слова не понятно.

А затем она исчезла. При чём если Оболенский просто двигался очень быстро, благодаря магии ветра, Изенбург превращался в молнию, а я покрывал себя тенями и иллюзиями, то вот она именно что-то буквально исчезла. Пух, и её уже нет в мироздании, после чего удар сердца и она снова атакует меня со спины.

Но в этот раз я находился в полной концентрации и даже не смотря на какую-то телепортацию смог парировать удар саблей Оболенского. Второй же тесак оказался принят на жёсткий блок багровым когтем.

– Она быстрая, но Изенбург был сильнее, – ухмыльнулась Кристина и сразу же ноги противницы оказались объяты шипастым плющом. – Ой! Какая она дерзкая!

Вдруг противница смогла вырваться, снова совершив некое подобие фазового прыжка. Подобную технику я видел лишь один раз, в прошлом мире, после чего одарённого разорвали из автоматического гранатомёта. Всё же такие прыжки сильно ограниченные в дальности, а ещё очень энергозатраны. Поэтому при накрывании широкой области, он сбежать скорее всего не сможет. Появится в десяти метрах левее или правее, но осколки всё равно его догонят.

К тому же противница оказалась не очень опытной. Она делала фазовый сдвиг в момент движения, поэтому шипастый плющ оставил на её ногах рваные раны, даже слегка задел сухожилия. Я тут же атаковал, наивно рассчитывая что на второй прыжок у неё не хватит сил, однако одарённые в этом мире снова меня удивили.

Моя противница опять исчезла, после чего появилась за спиной и двумя ударами нанесла критические повреждения моему энергоранцу.

– Упс, – хихикнула Кристина, видимо находя подобное забавным: ну подумаешь меня убьёт нахрен. – А ты сам виноват, снова забыл, что маги в этом мире на голову выше одарённых из прошлого мира.

Я мгновенно активировал седьмой энергоканал и сбросил с себя броню, совершая новый натиск, пока за мной спиной ранец начал плавится. К счастью, он не взорвался. А Кристину я игнорировал, не обращая внимания на её некультурное поведение. Она порой бывала и более токсичной, такой у неё характер. Дерьмовый.

– Какие мы ранимые стали, – продолжала говорить Кристина, при чём делая это под руку, что очень раздражало, бесило. – А ещё вызывало сильные эмоции, которые ты направишь против врага.

И вот это замечание чуть мне крышу не снесло. У меня тут и так бой, а она меня отвлекает! И ведь знает, что я в принципе не люблю, когда люди много говорят, так ещё и момент такой важный, когда нужна полная концентрация. И ведь я не могу просто начать её полностью игнорировать, ведь она может в любой момент дать ценную информацию. В результате отвлекаюсь от своей главной задачи на её болтовню не о чём.

Но справедливости ради мой следующий удар оказался куда более быстрым и яростным. Противница наивно подставила только один тесак, попутно делая контратаку вторым, но это стало её роковой ошибкой. Кристина просто снесла оружие на своём пути, попутно оставив огромный скол, а после оставила на плече жуткую рану.

– Во, вот это кровь, я понимаю. Без всяких ваших отрав, – тут же Кристина облизнулась, однако полный контроль над телом взять не смогла. – Ещё парочку ударов, и она наша. Если хочешь, то я скорее всего смогу её парализовать…

Я даже не стал спрашивать с какой стати парализовать врага, которого нужно убить. Но скорее всего Кристина как обычно думала о чём-то своём, о чём-то ужасно пошлом и развращённом, прямо как её натура.

Следующий мой удар выбил второй тесак из рук, затем я подрезал сухожилия, ударом ноги опрокинул противницу, а затем…

– Искра, буря, безумие, любовь с первого взгляда.

Вонзил клинок в грудь противницы, стукнувшись остриём о сердце. Она знает неизвестный мне язык, это уже достаточная причина для поглощения. К тому же отходняк от прошлого поглощения закончился, можно попробовать провести обряд снова.

Однако внезапно моя магия наткнулась на барьер. Мощный магический контур покрывал всё ментальное тело моей противницы. Тянущаяся тьма текла по мечу, но не могла пробиться через крайне странную защиту.

– Быстрее-быстрее, хочу её выпить! – подгоняла Кристина, плющ которой уже готов был вонзиться прямо в шею добычи.

– Странно, она вроде сопротивляется, а вроде и нет… – пробурчал я, слегка двинув клинком.

– Как это?

– Ну вот так.

При поглощении коменданта явно чувствовалось активное и крайне волевое сопротивление. Он боролся до последнего, а когда понял, что вот-вот сдохнет, то решил напоследок нанести мне максимальный вред. Из-за ментальной отдачи нашей стычки у меня даже слегка кукуха поехала, так ещё и часть сознания коменданта сдохла, лишив меня конкретной информации о ловушке.

Однако в этом случае… Моя противница будто не желала жить. Что-то очень сильно её подавляло. И всё же оставался мощный ментальный контур, который пробить было очень непросто. Но поднапрягшись я направил ещё больше сил, буквально пробуривая одну брешь за другой. Можно было и забить, только вот стало невероятно сильным моё любопытство.

Поэтому я решил идти до конца.

– Твою же мать… – за мгновение ко мне пришло осознание.

А затем взрыв, сначала ментальная буря, после уже взрыв в физическом мире, который откинул меня и мою противницу.

– Какого?! – удивлённо воскликнула Кристина. – Что она сделала?!

– Она ничего не сделала! Сука, ей мозги промыли и чары какие-то наложили! А я случайно активировал защитный механизм! Вот до чего доводит любопытство, нужно было просто её убить. Ох… Кристина, вправь мне нижние рёбра обратно.

Однако на этом сюрпризы не закончились. Моя противница вдруг встала, ошалевшим взглядом окинула поле боя, а затем сбежала! Представляете?! Что тут удивительного? Во-первых, она должна была после такого ментального взрыва сдохнуть и душой, и телом, но видимо почти вся магическая отдача легла почему-то на меня. Во-вторых, я буквально её спас, сняв чужие чары, а она меня тут бросила с жуткими ранами! Ну хоть не стала добивать и на там спасибо.

– Боже, Саша, ну чего ты разнылся?

– Я не ною, у меня просто рёбра покрошились и мне больно! Что не поглощение кого-то, то обязательно какая-то херня происходит!

– Повезёт в другой раз. Найдёшь себе ещё красоток для гарема.

– Да не в этом дело, Кристина! Нужно было просто башку её отрубить и всё.

– А как же гуманность? Ты же сам сказал, что она с промытыми мозгами была. Так ты, получается, в таком случае сделал доброе дело.

– Рёбра мне вправь, пожалуйста.

– Сейчас…

И кровь начала кристаллизоваться, расширяться подобно льду, попутно леча переломы. Процесс этот длился где-то минуту, на протяжении которой я проходил через аттракцион незабываемых ощущений. Нервы же никуда не делись, более того, они обнажены до предела, ведь при регенерации первым делом восстанавливалась нервная система. Всё тело будто горело, только стальная воля позволяла мне не сойти с ума от боли.

– Вот и всё, как новенький, – довольно произнесла Кристина, скрепив кристаллизовавшей обломки моих костей. – Скоро срастётся, а пока так пускай будет.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

Эмоции мои поутихли, всё же на самом деле Кристина была права. Я сделал доброе дело, это хорошо. А то что всё так получилось… Ну и хрен с ним, набрался опыта, теперь знаю больше, в следующий раз на такую ловушку не поведусь. Или поведусь, но во второй раз грабли же бьют не так больно. Одни плюсы, как не посмотри. Ну, не считая того, что я чуть не сдох.

– Я вот тут подумала, а ведь она реально могла бы стать второй твоей женой в гареме. После Алёны. А может и первой, там уж как ты бы решил. Устроили бы… не знаю, бои в грязи? Победившая становится первой. Или, скажем, кулинарный поединок… О, точно, видел какие у неё губки были? Как думаешь, насколько приятно может она сделать своим…

Я молча достал портсигар из-за пазухи, выудил самокрутку, поджёг и закурил, стараясь не слушать очередную пошлятину. Пока что решил не вставать, лучше будет немного отдохнуть, исцелить раны, врагов вроде пока что не было. Только вон наши в атаку бежали.

– А-А-А, ЗА ГОСУДАРЯ!!! – внезапно во внутренний двор, где я лежал вбежал взвод солдат, во главе с вопящим Мишей. – У-у-ух бляха… Сколько тут трупов. О, Саша! Ты?! Живой?!

– Да-да, ща докурю и это… к Ренненкампфу будем пробиваться. Вы пока перезарядитесь, гранаты к броскам приготовьте, а то в доме через улицу кайзеровцы сидят.

– Все слышали?! Занимайте этот дом и крышу, закидайте ублюдков через улицу гранатами, чтобы суки на ударной волне по частям к Кайзеру отправились! – Миша отдал команду, а затем подошёл ко мне, на ходу доставая бикс с чёрным орлом на крышке. – Трофей, мы пока сюда пробивались завалили одного офицера. Я вот с собой взял его лекарства, так… мне просто интерно-рубидиевый раствор тебе ввести, да? Ввожу. Полегче стало?

– Ага, спасибо. Давай ещё две ампулы, всё вводи.

– А ты не откинешься от передоза? У Серёги проблемы с печенью от десяти миллилитров начались. Кстати, ты нашу роту не видел? А то я пока от контузии в себя приходил походу самое интересное пропустил. Как там Серёга? Тоже уже небось валит немцев пачками, как ты?

– Серёга? – Я достал вторую самокрутку и снова закурил. – Нет его больше.

– Как нет? Он же одарённым стал…

– Не помог ему дар.

Миша замолчал, в тишине продолжая вводить мне лекарство прямо в вены.

– Странно, да? – вводя последнюю дозу спросил меня Миша. – Вроде война, смерть здесь норма, но как же она неожиданно приходит… Неужто подождать, дрянь костлявая, не могла? У него же семья осталась, матушка одна, брат младший. Кто о них теперь позаботится?

И вдруг над нами раздался гул самолёта. Немецкий биплан с горящими крыльями и разорванным хвостом устремлялся к земле, двигаясь к нашему двору. Пилот даже не пытался выпрыгнуть и попробовать раскрыть покрытый пылающим топливом парашют, он просто вёл свой самолёт на врага, прямо на нас.

В последний момент его повело и он столкнулся с наблюдательной башней, где на меня недавно напала сбежавшая одарённая. Грохот, лязг, взрыв, по инерции самолёт продолжал двигаться вперёд, над моей головой пролетел кусок винта, а вслед за горящим металлом уже падала башня, готовая загрести под собой и меня, и Мишу.

Глава 20

– МИША, ВЫЛАЗЬ ТВОЮ МАТЬ!!! НЕ ТОРМОЗИ!!! – заорал я, буквально на себе держа упавшую на нас башню.

На меня давили тяжеленные обломки, кроме того, повсюду разливалось магическое топливо, так ещё и здание, у которого я переводил дух, также начало рушится, при чём в мою сторону.

– А ты как? Нет, я тебя…

– ПИЗДУЙ, МИША!!! – вновь заорал я, вкладывая в голос волю.

Я бы и так успел сбежать, но нахожусь здесь как раз из-за товарища, который бы не успел уйти. И кажется Миша наконец-то смекнул, что свою задницу я как-нибудь спасу и сам, а вот он является в данном случае балластом.

– Плющ разрастается, немного времени тебе выиграю. А ещё я съела нескольких наших. Один заживо сгорел, второму обломком голову размозжило. Думаю, ничего страшного же нет?

Я ничего не отвечал, лишь молча стиснул зубы и не позволял обломкам придавить выползающего Мишу. И как только он оказался в относительной безопасности, я тут же убрал левую руку и рванул наружу. Некоторое время плющ держал обломки, а затем растворился и с грохотом половина башни обвалилась.

– Ну ты кабан, нет, скорее уже медведь, – с уважением произнёс Миша. – Спасибо.

– Потом любезностями будем обмениваться. Нашим помоги, затем за мной в атаку идите. Нам нужно прорваться к Ренненкампфу, попутно соединившись со Смоленко и Оболенским.

– Понял, принял, действую.

– И не сдохни там!

На это Миша уже ничего не ответил, ведь пошёл помогать раненым внутри дома, где разгорался пожар.

Я же вихрем преодолел улицу и устроил мясорубку внутри дома. Как хорошо, что там не оказалось одарённых. Без магии враги вообще не могли противостоять кровавому плющу. Они пытались рубить стебли штыками, стреляли в них, какой-то эффект был от гранат, но в целом любое сопротивление было бесполезным.

– Кроме огня, – протянула Кристина, заметив новую цель. – Там огнемётчик и он очень злой. В ближним бой с ним вступать не советую. А то если он взорвётся, то там и бак рванёт, и экзоскелет.

Я и не собирался резать мечом врага, просто подошёл к станковому пулемёту. В голове зазвучала ухмылка Кристины, которая тут же заменила коготь наподобие руки, дабы я мог попрочнее ухватится за оружие. Плющ тем временем уже отсоединил «тело» пулемёта от щита, колёс и прочих не нужных мне деталей. Особо резко я не двигался, а то коробка с патронами не очень надёжно закреплена. А затем поднялся на крышу.

– ЖРИТЕ СВИНЕЦ!!! ХА-ХА-ХА!!! – сразу же засмеялась Кристина, с наслаждением наблюдающая за тем как солдат разрывают пули.

Пулемёт весил добрых двадцать килограмм, довольно много, но русские пулемёты ещё больше весели. К слову, если вы подумали, что больший вес означает большую эффективность, то тут я вас расстрою. Из-за десяти процентов разницы в массе снабжение доставит на фронт на один пулемёт меньше. А ещё металл не бесконечный, да и в принципе солдатам эту бандурину же потом таскать.

Впрочем, русский «Максим» оставался всё ещё лучшим пулемётом, не считая веса. Дальность выше на порядок, как и скорострельность. При желании с него можно самолёты сбивать, конструкция позволяла высоко задирать ствол.

Но немецкий аппарат тоже оказался неплох, правда стрелять было очень неудобно, потому что оружие для такого использования не предназначена. Но постепенно вторая рука подстраивала форму, также помогал поддерживать оружие и плющ.

В принципе получалось неплохо, а лучшим доказательством эффективности служили падающие на землю трупы. Последним сдох огнемётчик, ведь пришлось разрядить его барьеры, но затем взорвался и он, оставив воронку и расплескав горючие по периметру.

– А вот и эти монстры… – произнесла Кристина, когда я в который раз занял высоту.

Сам Гинденбург и Ренненкампф, главнокомандующие армиями своих держав, вокруг них распростёрлась пустошь на сто метров в диаметре. Не было ни тел, ни руин, столь сильно эхо их сражения. Каждая атака преодолевала звуковой барьер, любая эмоция становилась катаклизмом, но не было пара, что очень странно, ведь оба монстра сражались в экзоскелетах. Видимо там использовался иной тип охлаждения.

– Есть план? – поинтересовалась Кристина.

– Да, создавай Арену Крови.

– О, сразу так, ну ладно…

И как только я отдал приказ, то сразу же рванул в сторону «Екатерины», которая продолжала сражаться. Гремели её могучие орудия, обстреливалась пехота и в полном окружении десант ещё умудрялся идти в прорыв к союзникам, попутно создавая котлы немцев.

Однако им явно не помешает помощь. Мои силы довольно сильно ограничены, а в бой уже вступили и генералы. Многие из них ведут дивизии в бой по разным направлениям, сражаясь с лучшими немецкими силами. Пока что вступление в сражение с генералом для меня являлось неоправданным риском. Поэтому основное внимание концентрировалось в других местах.

Устраивая резню, я развязывал руки взводам, ротам, даже батальонам, которые после сокрушительного разгрома противника получали тактическое преимущество. И вот уже на одном участке образовывался прорыв, наши заходили во фланг немцев, продолжая наращивать преимущество. По всюду же продолжала течь кровь, образовывая полукруг вокруг сражения двух главнокомандующих.

В какой-то момент я уже перестал обращать внимание на отряд обычной регулярной пехоты. Плющ делал всё сам, пронзал сердца и поднимал тела в воздух, после чего разрастался. Кристиной же я убивал всяких оберстов.

Сотня трупов, две, три, счёт быстро перешёл за тысячи убитых мной. Но этого было мало, слишком мало. Поэтому жатва продолжилась.

И в какой-то момент немцы начали отступать к окраинам города. Также у берегов уже стояли лодки и корабли, занимающиеся эвакуацией. Часть морского флота тоже каким-то образом умудрилась пережить катаклизм и прикрывала отход немецких сил. Простых солдат бросили выигрывать время, в то время как элитные подразделения и офицерский состав отступали.

Простых мужиков в стране ещё хватало, можно поставить под ружьё сотни тысяч, даже миллионы, а вот одарённые, тем более обученные, являются фактически невосполнимыми потерями. Обучение их занимает года, а качественное обучение порой подразумевает десятки лет, на протяжении которых вкладывается время, ресурсы и деньги.

Русские продолжали наступление, однако наступление и без того было тяжёлым, та же командная ставка уже выдохлась, многие вернулись в штаб. Обе стороны выдохлись и активно действовали очень немногие подразделения. Однако дожать отступающих не получалось. Быть может если бы «Екатерина» смогла взлететь, то… а какая разница, если она не могла этого сделать?

Впрочем, это было и неважно.

– Арене нужно больше крови… – прошептала Кристина, всё внимание которой оказалось сконцентрировано на одном заклинании. – Сделай что-нибудь.

– Поручик Александр! – внезапно меня окликнул Дмитрий Морозов, находящийся на крыше соседнего дома: его отряд тоже любил занимать высоту. – Это же ваш плющ?!

– Верно.

– Мы можем чем-то помочь? – сразу дворянин перешёл к делу.

– Нужна кровь, как можно больше крови. Добивайте остатки врагов, несите их к границе плюща. Передайте это всем остальным.

– Принято.

И тут же люди Морозова, как и он сам, отправились разносить указание. Признаться, я представлял себе дворян надменными, горделивыми и ужасно невыносимыми. Однако конкретно этот дворянин вёл себя на удивление… нормально. Возможно дело в том, что он военный, а значит нацелен на результат. Наверняка где-нибудь в тылу ещё остались те самые дворяне, которые с безродными даже говорить не станут. Возможно они есть и в армии, просто мне ещё не довелось с ними встретиться.

Тем временем я направился к главному сражению. Как уже говорилось, сильные одарённые особенное уровня главнокомандующих армий являются важнейшим стратегическим ресурсом. Они сродни той же «Екатерине», столь же не заменимы.

Поэтому смерть Ренненкампфа может обернуться огромными бедами для Российской Империи, как и смерть Гинденбурга ударит по боеспособности армии Германской Империи. Не будет ошибкой заявить, что даже потеря морских линкоров, всех вместе, не столь страшна как смерть главнокомандующего.

Такая же аналогия с «Екатериной», хотя тут уже спорный момент, потому что воздушный крейсер имеет куда большую ценность. Впрочем, «Екатерина» не уничтожена, просто совершила неожиданную посадку. Но на ремонт её явно уйдёт уйма ресурсов.

В любом случае, Ренненкампфу нужна была помощь и от финального сражения зависит судьба фронта. Потому что Кёнигсберг то можно сказать мы уже взяли, но его же нужно удержать.

Сам Ренненкампф сражался не один, ему активно помогали элитные подразделения. Однако к текущему часу от них мало что осталось. Гинденбург не тратил свои силы на создание катаклизмов, кроме того он оказался на голову выше нашего главнокомандующего первой армией.

Прямо на моих глазах только что ещё одного генерала серьёзно ранили. Молния сбила его с ног, в миг расплавила экзоскелет и раскалённый метал начал расплавлять уже плоть. Сразу же атака Гинденбурга продолжилась, но на его пути появился вымотанный и уставший Ренненкампф, за спиной которого сёстры милосердия уже схватили тело и быстро эвакуировали раненого с поля боя.

– Мне придётся отойти, сам понимаешь, – произнесла Кристина, после чего растворилась, оставив меня без руки, с одной лишь покрывшейся зазубринами шашка Оболенского.

Плющ же продолжал расти, он уже стал выше зданий. Поднимался всё выше багровый туман. Однако заклинание ещё не законченно. Более того, у Кристины появились свои планы, вполне мне понятные. Поэтому и спорить с ней я не стал.

– Александр, – рядом со мной оказалась неизвестная одарённая, о которой нельзя было сказать ничего конкретного, кроме наличия очень мощных маскировочных чар. – Вы собираетесь присоединиться к бою?

– Мне нужно оружие. А также кровь. Я уже…

– С кровью мы работаем. Что касается оружия… – одарённая послала едва заметный сигнал, после чего прямо в крышу рядом со мной, вонзился прилетевший невесть откуда обоюдоострый прямой меч. – Этот артефакт подойдёт? Вы пользуетесь в основном мечами.

– Да, подойдёт.

Я взял клинок, в котором ощутил огромную силу. Не такую большую как в Кристине, но шашка Оболенского на фоне этого артефакта выглядела игрушкой. Кроме того, у меча имелся свой личный магический контур, а значит мне не придётся подпитывать его личной энергией. Главное теперь, чтобы он не сломался после первого удара.

И не дожидаясь личного приглашения я тут же рванул к Гинденбургу. Вражеский главнокомандующий стоял ко мне спиной, отражал двумя саблями атаки сразу пятерых противников, попутно посылая в ещё троих молнии. Настоящий монстр в лучшем экзоскелете.

Моё же тело было покрыто маскирующими чарами, двигался я также стремительно, смотрел сквозь цель, но всё это оказалось бесполезно, ведь ещё за пятьдесят метров меня словно тараном снесла молния, превратив всю кожу в пепел.

– Повоевал, твою мать… – только и мелькнула в сознании мысль.

Глава 21

– Он вернулся в сознание, вводите двойную дозу катинона.

– Какого…

Я попытался встать, но не смог, потому что тело меня не особо слушалось. К тому же меня за плечи держала сестра милосердия в экзоскелете, пока другие целительницы доставили меня с того света. Это конечно метафора, ведь я бы всё равно не умер, но всё же раны оказались серьёзные. Но спасибо им, чтобы Кристине не пришлось вмешиваться.

– Адаптогены?

– Вводи прямо в сердце. Он выдержит.

И в следующее мгновение в меня со всей дури вонзили толстый шприц, который прошёл через грудную клетку и вонзился в сердце. Затем пару раз моё сердце пропустило удары, вроде даже ненадолго остановилось, но через паузу возобновило работу. Всё же я одарённый.

Меня напичкивали всеми возможными лекарствами.

– Почему не использовал барьер? – кто именно задал вопрос было непонятно.

– Я использовал, но что-то… не помогло.

– Его нулевым полем поразило, – пояснил один из инженеров, который уже начал присоединять ко мне протез.

– Я не видела, чтобы Гинденбург успел его создать.

– По всей видимости он уже размялся.

И вдруг раздался жуткий гул, все металлические объекты задрожали, волосы встали дыбом, а затем электрическая дуга снесла третий этаж дома, в котором я валялся. Сразу же начался пожар, но хуже всего было то, что двух элитных одарённых разорвало атакой Гинденбурга.

– Он слишком силён, Ренненкампфу нужно отступать. Если умрёт он…

– Ренненкампф никогда в жизни не отступит. Он слишком горд и тщеславен, поэтому будет драться до последнего. Ему нужна победа любой ценой, даже ценой собственной жизни. Даже Самсонов не смог его переубедить.

– Самсонов вмешается?

– Нет. У него другой план. Его нет в Кёнигсберге.

– Дерьмо. Эй, Александр, не отрубайтесь! Введите ему ещё инертно-рубидиевого раствора.

– Я не отрубаюсь, просто концентрируюсь на регенерации.

– Ментальными каналами пошевелите, вот так… – инженер начал калибровку протеза.

– Насколько рационально снова закидывать его в мясорубку? Он же опять так отъедет?

– Разменять его на запасы энергии Гинденбурга не ошибка.

– Согласен.

– Саша, сейчас будет очень больно! – вдруг произнёс инженер, после чего вонзил мне в грудь странный прибор.

Я захотел закричать, но не смог. Иглы тут же пронзили моё сердце, после чего в кровь начало вводится неизвестное вещество, отвергаемое моим организмом. Кроме того иглы поразили ещё и лёгкие, пройдя сквозь них и теперь каждый вдох причинял боль.

– Какого… – мне даже говорить было тяжеловато.

– Должно помочь против молний.

– Вставай, – затем одна из целительниц резко подняла меня за руку. – Второй раунд.

Я хотел было что-то спросить, но в следующее мгновение все одарённые вокруг меня исчезли. Работы у них хватало, однако даже их быстрая и решительная помощь не могла перевесить силу Гинденбурга, которого всё никак не могли загасить даже толпой. Ещё и Самсонов по всей видимости не явится.

Да и в принципе плевать. Всю свою жизнь я мог полагаться только на себя и Кристину. С самого первого дня жизнь дала мне предельно понятный намёк – в первую очередь ты сам должен помогать себе, а не ждать чуда.

Мои барьеры начали стремительно перестраиваться. За время проведённое вне тела я успел проанализировать атаку Гинденбурга. Может ментальное тело у меня и разорвано после переноса, как и энергетические запасы по этой же причины очень существенно уступают моим врагам, однако мастерство и знания никуда не делись.

Барьеры меняли свою структуру и предназначение, становясь скорее громоотводом, нежели щитом от пуль или меча. Да, это сделает меня уязвимым против ряда атак, но здесь стоит вопрос как бы не сдохнуть в первую же секунду.

– ГИНДЕНБУРГ!!! – заорал я вовсю глотку, намеренно привлекая к себе внимание.

Получилось так себе, однако мой рёв был сигналом больше союзникам. А затем я рванул вперёд, да так быстро, что мой старт оставил небольшую воронку. В крови моей текли лекарства, в том числе магическое, насыщенные энергией. Сердце колотилось с чудовищной скоростью, некоторые сосуды даже лопались, но тут же восстанавливались. Я дошёл до предела своих текущих возможностей.

Гинденбург же продолжал сражаться в меньшинстве. Своим боем здесь он выигрывал время для союзников, а ещё явно планировал убить Ренненкампфа, который отдал слишком много сил для уничтожения немецкого флота.

Движения главнокомандующего немецкой армией оставались куда быстрее моих, при чём в разы, но зато нас здесь больше. Вижу атаку трёх союзников, предсказываю ответные действия врага, нахожу брешь и атакую в неё.

Гинденбург также легко просчитал всё, но толку от этого немного.

Моя неожиданная прыть удивила его, пока он парировал атаки с флангов, я уже приближался. Отвлечься на меня же он не мог, ведь иначе пропустит удар от одного из элитных одарённых. Кроме того, напор усилил и Ренненкампф.

Гинденбург снова создал вихрь молний, попытался отогнать противников, но экзоскелеты заземлили разряд. Я же почувствовал боль, восстановившаяся плоть снова загорелась, однако большую часть урона поглотил странный раствор в венах, который ушёл в нагрудную приблудину, которая до сих пор пронзала меня иглами.

Атака, быстрее скорости звука пролетел мой клинок, а затем я резко отступил и оказался ошеломлён увиденным. Идеальная атака, нанесённая артефактным оружием, с большим трудом смогла прорезать броню, но даже не коснулась кожи. Ни одной капли крови не удалось пролить, а моё лезвие уже затупилось. Благо меч двухлезвийный. Хватит ещё на одну такую смешную атаку.

Гинденбург же вдруг присел, после чего скрестил над головой свои грозные сабли. Вспышка, молнии полетели во все стороны, часть элитных солдат парализовало, ещё часть попадала, у одного остановилось сердце, и он тут же отступил в тыл. Только Ренненкампф продолжал уверенно стоять на ногах.

Столкнулись сабли с сияющей даже во мраке и мгле шашкой, а затем Ренненкампф лишился глаза и указательной пальца ведущей руки. Теперь уже Гинденбург перехватил инициативу и собирался прикончить заклятого врага. Только в этот момент я и понял о истинной ловушке. Германская Империя решила заманить главнокомандующего первой российской армией, прекрасно зная его слабые стороны.

И вот уже шашка разлетается на тысячи осколков, после чего главнокомандующий падает. С крыш льётся свинцовый дождь, но барьеры Гинденбурга легко отражали шквал пуль и даже энергетического оружие не делает особой погоды. Он был слишком силён и несмотря на долгое сражение запасы его энергии убавились лишь на половину.

Однако Гинденбург совершил ошибку, забыв про меня. Я достал ещё один свой козырь, понимая, что сейчас нужно идти ва-банк. Ментальный штопор, моя уникальная техника, поразила сознание несомненно волевого врага. Однако на секунду Гинденбургу всё же оказался дезориентирован, после чего начался поединок воли.

Несмотря на то, что даже в этом мире магов с ментальными способностями было очень мало, каждый одарённый закалял свой разум беспощадными тренировками. Сила воли не только позволяла защищаться от ментальных атак, но и открывала невиданные возможности по подчинению метафизических законов природы.

Поэтому Гинденбург смог быстро адаптироваться, он перестроился и начал серьёзный отпор. Вот уже моё сознание начало разрываться, не выдерживая отголоска чужого могущества, однако мой враг тратил на меня время. Драгоценное время и не менее важное внимание.

– ОГОНЬ!!! – закричал артиллерист и тяжёлое оружие сделало выстрел по недвижимой цели.

Гинденбург прикрылся рукой, приняв атаку на броню и барьер, но отъехал лишь на пару метров. После чего взмахнул саблями и новой схватке сразу с тремя противниками вскрыл глотку ещё одному элитному одарённому. Ренненкампф немного отступил, отряд поддержки уже вкладывал ему в руки новое оружие, а также вводил лекарства, попутно меня энергоблоки в экзоскелете.

– Вам нужно отступить, – в который раз ему давали очень умный совет.

– Я не подведу своего Государя, – жёстко ответил Ренненкампф, заряжая артефактный меч силой воздуха.

И сразу же Ренненкампф рванул вперёд, собирая вокруг себя последнюю энергию. Все силы были брошены в атаку, к которой Гинденбург был готов. Сверкнула молния, раздался странный хлопок, после чего магическое эхо на мгновение оглушило всех, даже меня. Более того, в этот момент около сотни простых смертных солдат погибло от разрыва сердца из-за слишком близкого нахождения к эпицентру столкновения заклинаний.

В животе Ренненкампфа оказалась сабля, разряд которой обжёг внутренние органы. Вторая сабля же прорубила плечо, часть рёбер и дошла до всё ещё бьющегося сердца. Ужас объял сердца всех солдат Российской Империи, однако вдруг изо рта Гинденбурга потекла кровь. Ренненкампф взорвал лёгкие своего врага.

Сразу же Гинденбург разорвал дистанцию. Даже без лёгких, он продолжал сражаться. Кроме того раны его относительно быстро исцелялись. Однако такая атака существенно подкосила боеспособность одного из вернейших сынов Германской Империи. Вильгельм Второй никогда не сомневался в Пауле фон Гинденбурге.

И вот уже контратака русских элитных одарённых захлебнулась. Да, Гинденбург отступал, но за каждый шаг назад он брал взамен кровь врагов. Погибали храбрые воины, которым не хватало помощи их главнокомандующего. Но Ренненкампф больше не боец, его бы хотя бы вытащить, однако почувствовать кровь Гинденбург начал сражаться ещё яростнее и беспощаднее. Его молнии разрывали поле боя, не давая отрядам поддержки подобраться к Ренненкампфу.

И вот очередное тело падает на землю, после чего остатки вынуждены отступить.

– Пауль Людвиг Ганс Антон фон Бенекендорф унд фон Гинденбург! Запомните это имя! – прокричал Гиндебург после чего рванул вперёд, дабы добить Ренненкампфа.

И в этот момент я увидел идеальную возможность. Паззл сложился, всё сражение уже просчитано, осталось лишь закончить партию. Взмах меча, подсекаю вторым лезвием ногу Гинденбурга, после чего навязываю бой и отвлекаю его на себя.

Гинденбург контратакует, но не попадает. Одна секунда, две, ему ничего не остаётся как взяться за меня вплотную.

– Ты как заноза, – прорычал он, готовясь к атаке.

Как вдруг по всему Кёнигсбергу пронёсся полный наслаждения и блаженства голос:

– Наконец-то… – расслаблено и удовлетворённого произнесла Кристина, после чего плющ закончил создание купола Кровавой Арены.

Глава 22

– Это он создал? – спросил Смоленко, остановившись перед стеной из кровавого плюща.

– Да, кто же ещё, – спокойно ответил Оболенский, после чего выпустил из носа дым: он курил сигару взатяг.

Бой с Гинденбургом продолжался, как и сражения на севере. Немцы постепенно отступали, по воде вывозят личный состав. Прижать их не получалось из-за пушечного мяса и нехватки сил. Слишком много солдат полегло при штурме Кёнигсберга.

– Если этот придурок Ренненкампф сдохнет там, то всё будет напрасно, – почесав подбородок произнёс Смоленко. – А если не сдохнет, то его всё равно прибьёт Рузский. Это же надо умудриться просрать «Екатерину»… Так ещё и чуть ли не всю первую армию здесь положил. Его точно отстранят от командования, как и его генералов.

– Там видно будет, сейчас меня волнует другое… – ответил Оболенский и тяжело выдохнул, после чего повернулся к солдатам.

Вымотанные, покрытые кровью, гарью и потом мужики, прошедшие через самый настоящий ад. Хотя нет, в аду наверняка было не так хреново, как здесь. Для многих смерть уже кажется избавлением, но сдаваться ещё рано и они стоят. Будут стоять пока им не прикажут отдохнуть.

Это не изнеженные немцы, французы или британцы, которые вечно в центре внимания ставят себя и личный комфорт. Когда у француза кончается вино, то он начинает бунтовать и может на штыки командираподнять, а русский в принципе не пьёт и рад даже обычному чаю. Когда у британца заканчиваются патроны или накрывается одним местом снабжение, то он сдаётся. Русскому же плевать, у него ещё штык есть. Когда в траншее из-за дождя воды уже по колено, то немец начинает возмущаться отсутствию насосов, а русский уже привык использовать свою каску для вычерпывания.

Понятное дело, что всё это нюансы и в той же Германской Империи есть патриоты, которые будут готовы воевать до последнего солдата и жрать даже крыс, но тут речь скорее о другом. Ведь такие случаи – исключения. А в армии Российской Империи сдохнуть, но сделать – норма. Нужно вытащить товарища из-под артобстрела? Солдат полезет, наплевав на свою жизнь. Вернее не так, свою жизнь он тоже ценит, но жизнь товарища – выше. Нет вина, пива или кофе? Так никогда и не было, подумаешь велика беда. Взяли в окружение? Просто отлично, теперь можно атаковать во все стороны, только бы огонь на себя вызвать.

Вроде и звучит как-то грустно, а с другой стороны, такие солдаты и выигрывают войны. Которые просто делают, молча, без споров, рвут глотки врагам. А если ещё и тыл не подкачает, то так это вообще непобедимая армия. Ну и командование тоже должно планку держать, к младшим офицерам претензии редко бывают, они со своими людьми на фронте всегда, всё понимают, а вот старшее командование порой нужно в чувство приводить.

Оболенский очень хотел дать отдохнуть солдатам, но сражение за Кёнигсберг продолжается. И каждый ещё способен внести свой вклад.

– За Веру, Царя и Отечество! Отдайте свою кровь! – Оболенский отдал новый приказ и первым разрезал ножом свой запястье.

Сразу же плющ почувствовал кровь, которая не успела упасть на землю и была вмиг поглощена.

Также поступил и Смоленко, а затем все начали подходить к краю Кровавой Арены, отдавая силы в угоду кровавой богине. Кто-то проливал немного, других, как Мишу, приходилось осаживать, а то мужики в себя поверили и забыли, что кровь у них не бесконечная. Также поступали и другие подразделения, приказы которым доносили люди Морозова и прочие отряды особого назначения.

– Больше… только больше… – голос Кристины начинал звучать в разуме каждого, а её сила всё возрастала.

Я же подвергся беспощадному натиску Гинденбурга. Затупленный клинок моего меча покрывался ужасными зазубринами, но ещё держался. Однако с каждым мгновением приближался момент, когда оружие треснет и сломается. И вот уже мой враг начинает заряжать очередной удар магией, создавая вокруг себя шаровые молнии.

Я почувствовал смерть. А затем сердце Кровавой Арены впервые ударилось. Эхо первой пульсации услышали все, после чего под куполом образовался кокон. Кровь залилась потоками, жуткий кокон начал раскрываться и из него вдруг показалась прекрасная как сама смерть девушка. Кристина наконец-то смогла вернуть себе тело.

И в последний момент перед столкновением моего меча и сабли Гинденбурга, она тут же воссоздала мне новое оружие. Сама же Кристина в человеческом облике переместилась мне за спину.

Глаза её горели багровым огнём, чёрные волосы длинными волнами простирались до поясницы, а тело без преувеличения обладало идеальной фигурой, такой какой видела себя сам Кристина. С учётом её самооценки она видела себя самой прекрасной женщиной во всех мирах, не меньше. А затем прямо из крови начала создаваться и одежда, прикрывая знойную кожу и прелестные формы.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Гинденбург, резко отпустив назад и молниями взорвав рой алых шипов.

– Александр.

– Прекрасное имя, я тебя запомню, Александр.

– Я тебя тоже, Пауль.

И Гинденбург улыбнулся, даже усмехнулся, после чего поправил усы. А в следующую секунду он тут же напал, став быстрее звука. Схлестнулись наши клинки, после чего в моменте в моей второй руке появился второй меч. Не спала и Кристина, находящаяся за моей спиной, тут же пославшая прямо в голову Гинденбурга багровое копьё. Сама в бой она не вступала, играя роль ангела-хранителя.

Однако даже со всей силой Кристины у меня не было решавшего преимущества. Кроме того, во рту стал появляться металлический привкус. Моё тело в таком темпе долго не выдержит, слишком большая нагрузка. Так ещё и молнии Гинденбурга начали поджигать плющ. Он боролся со всей ареной, сущий монстр.

– Хм… признаться, я разочарован, – произнёс Гинденбург. – Неужели Рузский не решил явиться лично? Мне казалось, хотя бы Самсонов удостоит меня личным присутствием. А тут только один Ренненкампф и горстка старых генералов, время которых давно прошло. Некоторые из них ещё с низким императором сражались.

И снова Гинденбург рванул к главнокомандующему первой армией, тем самым провоцируя меня. В последний момент он резко изменил направление движения, чем почти застал меня врасплох. Ключевое слово «почти».

Его сабля обрушилась на меня сверху, принимать удар пришлось на жёсткий блок, но меч Кристины выдержал, даже зазубрины не осталось. Затем последовала моя колющая контратака вторым мечом, после чего на броне Гинденбурга появилась серьёзная трещина. Достать его вполне можно, но придётся попотеть.

– Забыл про мою вторую саблю, – улыбнулся Гиндебург, после чего наши взгляды столкнулись.

В ту же секунду его рука замерла, а лицо моё озарил оскал. Кристина очень сильна, это факт, однако и без неё меня не стоит недооценивать. Неожиданный ментальный штопор стал навязчивым приказом, что послужило причиной небольшого ступора.

Начался новый поединок воли, но в этот раз в него никто не вмешивался. И эхом этого сражения стали расколы в мироздании. Физический и ментальный миры становились едиными, эмоции и чувства начали принимать смертную форму, ужасая любого случайного зрителя неестественностью форм и обличий.

Как вдруг наша связь резко прервалась. Гинденбург использовал неизвестное заклинание, скорее всего именно то самое нулевое поле. Это повергло меня в шок, потому что раньше я никогда не встречал врагов способных полностью закрыться от ментальных атак.

– Дешёвый трюк, – спокойно произнёс Гинденбург и ударом ноги отправил меня в полёт.

Сразу же после этого он превратился в молнию, а затем ещё в полёте завис надо мной занося сразу две сабли. Разрушительное заклинание родилось ещё в небесах, в грозовых тучах, после чего стремительной дугой рассекло небо, раздвоилось на две линии, которые соприкоснулись мечами. Затем атака направилась ко мне.

Взрыв, искры, начало меняться само магнитное поле, поднимая в воздух весь металл. Однако затем кровь потекла волнами, начав заполнять арену. Только вот…

– Саш, я не знаю, что ещё мне сделать, – честно призналась Кристина. – Он сжигает своими молниями мой плющ. Раньше никто не мог противостоять мне на моей территории. Это впервые.

– Всё когда-то в первый раз, – спокойно ответил я, хотя в душе тоже был шокирован психической глухотой своего врага.

Как вдруг над куполом Кровавой Арены начали греметь взрывы. Огненные вспышки окутали плющ и стреляли явно нерусские. За Гинденбургом прибыл эвакуационный дирижабль, скрывающийся в грозовых облаках.

– Нельзя дать ему сбежать! – крикнул я и тут же рванул к врагу, однако Гинденбург ещё не собирался отступать.

Уйдя от моей атаки, он резко воплотился рядом с Кристиной и пронзил той грудь. Клинок утонул в плоти, однако что-то было не так.

– Неплохо, – произнесла Кристина и пожала плечами. – Но сердца у меня нет.

И в следующее мгновение она растеклась в алый поток, который начал обволакивать клинок и руку Гинденбурга. Багровые реки начали кристаллизоваться, что должно было обездвижить врага. Однако затем активировалось нулевое поле, разрушив магическую связь. Сразу же после этого кровь вновь стала жидкой, а через секунду молнии уже испарили кровь.

– Зато сердце есть у него! – рявкнул Гинденбург и снова неожиданно переключился на новую цель, на меня.

Сначала он метнул первую саблю, которую я едва успел отбить, сразу же после этого полетела вторая, заставляя подключать второй меч. Сам же Гинденбург продолжил натиск и резко сблизился со мной, после чего его рука покрылась молниями. Покрытые бронёй и опасной стихией пальцы вонзились в грудь, разбили рёбра и сжались прямо на моём сердце.

В последний момент мои мечи изменили форму, стали короче, один я успел вонзить в бедро своему врагу, а второй с печальным лязгом в момент удара соскользнул со шлема. Но этого ни на что не повлияло.

А в следующую секунду Гинденбург вырвал моё сердце. Попутно получило критическое повреждение и ментальное тело, нарушились потоки энергии и разум покинул тело. Моё сердце ещё некоторое время пульсировало, но через мгновение пальцы Гинденбурга сжались. От такой раны я фактически в каком-то смысле умер. Шок и колоссальный стресс объединились в бурю внутри разума.

Тем временем с дирижабля по тросам спустился десант, который подключился к бою. Элитные силы начали окружать и теснить Кристину, используя при этом исключительно магию. Неизвестное оружие в их руках разрушало магические барьеры и воздействовало напрямую на ментальный контур. Арена же начала гореть из-за обстрелов.

Но засверкали в небе огни. Выжившие лётчики направляли свои бипланы прямо в грозовые тучи, дабы найти там эвакуационный дирижабль и подбить его. Однако сама природа была на стороне врага. Одним за другим бипланы взрывались из-за бьющих во все стороны молний.

– Время на исходе, – произнёс один из немцев.

– Нужно добить Ренненкампфа и уходим, – кивнул Гинденбург и направился к своей цели, как вдруг из его носа хлынула потоком кровь.

Один из моих мечей успел вкусить крови, ослабил его магическую защиту, после чего полностью освобожденный от тела я использовал технику последнего шанса. Все испытываемые в момент смерти эмоции шквалом набросились на сознание Гинденбурга, начав сводить его с ума. Меня уже не волновала собственная безопасность, главное забрать на тот свет врага с собой.

– Пауль, с вами всё хорошо? – тут же к Гинденбургу подбежал солдат. – Чёрт, он теряет сознание. Трос, давайте трос. Уходим прямо сейчас.

В этот же момент начали раздаваться боевые кличи. Клетка молний, окружавшая арену, неожиданно ослабла. Отряды поддержки тут же попытались рвануть вперёд, дабы вынести тела, однако последние силы Гинденбург отдал, дабы атаковать спасателей.

Но на большее его уже не хватало, русская армия же начала прорываться. Многие падали замертво от одного магического эха, но всех немцы не убьют. К тому же последние корабли отступили и те силы, что теснили врага севернее, также переключились на новую цель.

Конечно, ещё оставались очаги сопротивления, но это никак не поможет Гинденбургу. Через считанные секунды его отрежут.

– Убейте Ренненкампфа! – на последних силах рявкнул главнокомандующий немцев, после чего и вовсе отрубился.

Но тела Ренненкампфа на поле боя уже не было. Медленно плющ утаскивал умирающего командира первой армии, после чего начал разрывать плоть и забирать всю кровь. Тоже происходило и с моим телом, внутри которого плющ начал заменять повреждённые внутренние органы.

Однако не так страшно отсутствие сердца, являющиеся просто насосом, сколько опасны раны ментальные раны. Мой ментальный контур не мог нормально функционировать и из-за этого начало распадаться физическое тело.

В какой-то момент ощущение реальности и привязанности ко мне вернулось. Будто во сне, я сидел среди тьмы, пока моё тело исцелялось в коконе. Затем взглядом нашёл Кристину, сидящую рядом, поджав коленки и положив на них голову.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Ты чуть не умер из-за меня.

– Из-за тебя? – я задал ещё один вопрос и не сдержал усмешки. – А мне показалось это Гинденбург вырвал у меня сердце, а ты вроде наоборот меня спасла.

– В прошлом мире мне не было равных. Ни одно оружие не могло выдержать даже одного удара мной. Самые лучшие артефакты разлетались в дребезги, а тут… тут всё иначе. Не могу держать планку.

– Ничего страшного, после перехода отойдёшь и всё наладится.

– Не наладится, Саш. Я взяла свой максимум, кроме того огромное количество крови было отдано добровольно, что тоже очень важно. Но всё это не помогло. Я просто слаба, а местные маги оказывают какую-то нереальную конкуренцию. Этот сраный Гинденбург, попади он к нам домой, стал бы править миром. Мне даже подумать какой силой обладают условные императоры или главнокомандующий всеми армиями фронта.

– И всё же мы не проиграли.

– Но и не выиграли.

– Тоже верно, – вздохнул я, после чего попытался достать портсигар, но забыл что нахожусь не в физическом мире. – Зараза… Ладно, хочешь хорошую новость?

– Давай.

– Мне кажется я всё же свёл с ума Гинденбурга. Перенаправил весь шок своей смерти на него. Ближайшие деньки у него будут очень весёлые, а учитывая войну и прочий стресс… Из строя он точно выведен на приличный срок.

– А толку? Он всё равно оправится, он же сильный. Кроме того, во второй раз такой трюк с ним уже не сработает. Других козырей у тебя нет.

– Занудой должен быть я. Хотя ты права, нам нужно что-то делать. Может попросить Самсонова отправить меня пораньше в академию? Там наверняка много чего полезного расскажут, может получиться на основе новых знаний совершить прыжок в силе? Мы же спасли Ренненкампфа…

– М-м-м, тут такое дело… не спасли.

– Как это?

– Ну, я его поглотила.

– Зачем?!

– Чтобы тебя исцелить… – неуверенно произнесла Кристина, после чего снова спрятала взгляд: она точно чего-то не договаривала.

– Тебе крови не хватало? Да и сердце это просто насос, что там исцелять!

– Ну, ментальный контур, все дела…

– Крови тебе и на это должно было хватить с лихвой. Зачем Ренненкампфа сожрала?!

– Он бы всё равно умер.

– И умер бы в госпитале! А так получается, что мы его убили!

– Ну… ещё же силы лишние бы нам не помешали. Для сражения с Гинденбургом.

– Я конечно был очень занят ментальным противостоянием, но вроде бы ты сожрала Ренненкампфа уже после того как Гинденбург ушёл. Ты мне правду скажешь?!

– Ну, понимаешь, тут такое дело… как бы так сказать…

– Прямо говори.

– Я же всю свою жизнь в форме оружия существуют. Ну и вот.

– Что «вот»?

– Сделала себе подходящую оболочку на основе ментального тела Ренненкампфа. Он сильный, ресурса мне хватило. Теперь я буду настоящим живым человеком с нормальной жизнью.

Глава 23

Кёнигсберг был захвачен, хотя от него и мало что осталось. Немцы потеряли значительную часть балтийского флота, однако корабли у них ещё оставались. «Екатерина» была вынуждена совершить стратегически важную посадку, однако в это никто не верит и Рузский уже отстранил от командования генералов, входящих в ставку Ренненкампфа.

Самого Ренненкампфа сделали героем, почти одолевшим аж самого Гинденбурга. Он не проиграл, а пал гордо держа победу в руках. Прямо сейчас солдат награждали, вручали медали и попутно ещё подвозились подкрепления. Потери с обеих сторон уже измеряются сотнями тысяч и к концу года скорее всего перевалят за миллион точно.

А я сидел в тюрьме. Для меня вырыли личную землянку, позаботились об условиях, даже приятно кормили, но это всё равно была тюрьма. Снаружи постоянно дежурили одарённые из числа подразделений дворян, также за мной следили и элитные отряды Самсонов, а может и Рузского или самого императора. Тут точно сказать нельзя, ведь передо мной никто не отчитывался.

– Пирожного мне! И мороженного! – а вот Кристине было явно весело.

Из оболочки Ренненкампфа, не из плоти, а из ментального контура, она соткала себе новое тело. Плюс ещё кровь десятков тысяч солдат и вот, она уже сидит в моём кителе, жрёт мой бисквит, просит ещё пирожное, да трофейное пиво хлещет. Только прикоснулась к нормальной человеческой жизни и сразу же скатилась в гедонизм.

– Не суди меня и не судимым будешь! – философски заметила Кристина, а вернее просто нашла удобную отмазку, после чего жалобного посмотрела на меня. – Ну, дай пирожное. Ты же всё равно его не хочешь.

Это была манипуляция чистой воды. Она ещё и глазки состроила, прямо как котёнок. Но стоит только на секунду обмануться и она тебя поимеет. Да и не только она, женщины в принципе очень умны и хитры, в отличие от прямолинейных мужчин. А если мужчина ещё и без характера, то стоит только надеть одежду с вырезом побольше, томно вздохнуть, сделать комплимент и всё, тот уже не только пирожное, но и мороженное, и квартиру отдаст. Условно.

– Приятного аппетита, – произнёс я, после чего взял пирожное и начал есть его сам, пусть и не хотел.

– Нет! – с криком Кристина тут же вскочила.

И рванула в мою сторону, после чего совершила прыжок, пытаясь схватить моё пирожное. Со стула она меня сбила, повалила, но желаемого не получила.

– Ты монстр, Саш, – раздосадовано произнесла Кристина, переваливаясь с меня на пол. – Разве я о многом просила?

– Ты не просила, а требовала.

– Унизительно молила…

– Эмоционально шантажировала.

– Чтобы просто вкусно покушать. Тебе-то хорошо, ты всю жизнь был человеком, а я только стала прикасаться к нормально жизни…

– Учись вежливости.

– Мне надо было сказать «пожалуйста» и ты бы мне дал?

– Скорее всего да. Пирожное я не хотел, но ты борзеешь не по дням, а по часам. Нужно было приспустить тебя на землю.

– А при чём тут пирожное?

– Что?

– Что?

Я нахмурился, после чего поднял стул и сел обратно. Поведение Кристины меня напрягало, а она продолжала пилить меня взглядом. При чём взгляд был жутковатый. В плане, она много кого убила, как, собственно, и я. Добавляем это к тому, что Кристина ещё не успела развить эмпатию, научиться шифровать и расшифровывать эмоции в мимике, движениях, голосе и прочем. И получаем довольно жуткий взгляд, прямо как у хищника на охоте. Такое ощущение, что она собирается меня сожрать.

Но да ладно, смерть всю жизнь преследовала меня, преследует и будет преследовать, так что подобные мелочи меня уже не особо волновали. В отличии от моей текущей судьбы. Ренненкампфа мы всё же убили, при чём это всё видел отряд поддержки. Какое наказание предусмотрена за убийство главнокомандующего армией? Вопрос риторический.

Впрочем, моя судьба ещё не была решена. Самсонов и другие генералы прямо сейчас что-то активно доказывали Рузскому, главнокомандующему армиями всего фронта. Почти уверен, что меня не казнят на месте, скорее всего они захотят ещё мной воспользоваться, а там уже видно будет. Однако с убийством Ренненкампфа нужно будет что-то делать.

Хотя опять же, с учётом слухов, а они рассказывают про героическое сражение Ренненкампфа и Гинденбурга, с последующей смертью первого, можно считать, что всё идёт по хорошему сценарию.

– Секс, Саш, – внезапно произнесла Кристина, которая всё это время не сводила с меня взгляда, сидя на своей койке.

– Чего?! – я аж вскочил от неожиданности, потому что был слишком поглощён размышлениями о собственных перспективах. – Какой секс?

– Я бы попробовала весь. Раздевайся. По-жа-луйс-та.

– Бляха. Ты меня так доконаешь, серьёзно. Одна идея шизоиднее другой. Пирожные, морожные, секс, а завтра оргии, да? У нас есть дела поважнее.

– Ты хоть представляешь сколько лет я была девственницей?

– Подождёшь ещё. Я думы думаю.

– Тебе не нравится моё тело? Грудь поменьше сделать? Или, наоборот, побольше? Я вроде изначально создавала себе образ исходя из твоих личных предпочтений. Взяла самое лучшее от всех твоих немногочисленных девушек.

– Немногочисленные?

– Не надо вопросов, – Кристина снова начала ползти ко мне, вот она уже начала забираться на меня. – Просто раздевайся уже.

– Угомонись, шельма, – я отодвинул её лицо ладонью.

– А-а-а, так ты не из тех мужчин, которые любят, когда их заставляют.

– О, а как ты узнала?

Я усмехнулся и достал портсигар, а вот Кристина обидчиво прищурилась и села теперь за стол напротив меня. Затем расстегнула пуговицы шинели и как бы случайной так сдвинула руки придав груди ещё большего объёма, затем томно вздохнула, после чего подалась вперёд.

– Кристина, если ты ещё не поняла, то у меня сейчас совсем не то настроение.

– Я просто тренируюсь. Набираюсь опыта. Учусь считывать эмоции с мимики. А то знаешь, обычно я полагалась на магию, а тут с получением тела… столько новых чувств, просто с ума сойти можно. Нужно привыкнуть, а затем ещё научиться вызвать эти чувства и эмоции с помощью простых смертных фокусов, без магии. А ещё… я очень хочу попробовать всё.

– Всё?

– Да, всё. Хотела бы поплавать на море или хотя бы в речке. Попробовать как можно больше блюд. Секс, разумеется, тоже. Почувствовать себя живой по-настоящему. Понять, что значит быть живой.

– А что значит быть живой?

– Значит чувствовать? И чем ярче чувства, тем ты живее.

– И много чувств испытываешь после того как ешь пирожные? Или после секса на один раз?

– Нет, не много. Это скорее эмоции, яркие в моменте, – грустно заметила Кристина, после чего легла на стол, уставившись взглядом в стену. – Но кроме них у меня больше ничего на данный момент вроде и нет. Разве что привязанность к тебе, мы же вместе уже долго, я тебя даже лучше, чем себя знаю.

– Почти признание в любви.

– Ага, платонической, как к боевому брату.

– Ты мне только что секс предлагала.

– И что? Ты красивый, я вообще богиня. Почему бы нам не получить удовольствие? Все же в плюсе будут.

– Потому что ты получишь эмоции в моменте, а потом расстроишься из-за отсутствия чувств. Или ещё не дай бог эти чувства останутся односторонними…

– Боже, Саш, не грузи, а? И чего ты это из себя недотрогу корчить стал? А-а-а… я всё поняла, точно, ты же там вот это вот…

– Что?

– Всё.

Я молча покачал головой, закатил глаза и достал новую самокрутку из портсигара. После того как Кристина получила тело, наша ментальная связь ослабела и теперь понимать её стало ещё сложнее. Что она там поняла? Наверное, как обычно, ничего.

Вскоре снаружи раздались шаги, после чего дверь в землянку открылась и внутрь зашли неизвестные люди в масках.

– Самсонов желает вас видеть, – произнёс солдат элитного подразделения, после чего кивнул и один из сопровождающих вышел вперёд и положил на койку одежду. – Одевайтесь и выходите.

– У меня своя есть, – тут же произнесла Кристина, после чего использовала магию и прямо из крови соткала себе одежду.

– Хорошо, – сухо бросил солдат, после чего развернулся и направился на выход. – За мной.

Я же сильно удивился, но вида не подал, как и вопросов задавать не стал. И всё же… зачем было брать мой китель, если она сразу могла создать себе одежду? Да уж, мир полон загадок и тайн.

Далее нас привели уже к Самсонову, который находился в своём штабе. Он сидел за столом, изучал документы, обдумывал слова Рузского после собрания, попутно покуривая трубку.

– Ну и встрял же ты, Саш, – покачал головой Самсонов, переводя взгляд с документов на меня, а затем на Кристину. – Это кто?

– Подруга моя.

– Выглядит адекватной. Надеюсь, проблем от неё не будет.

Самсонов ничего не спрашивал, а продолжал думать. Все необходимые сведения ему уже донесли. Именно его отряд и работал в Кёнигсберге, оказывая поддержку Ренненкампфу. И, разумеется, он знает, что Кристина убила или добила главнокомандующего первой армией.

Однако Самсонов не желал никого отдавать под трибунал. Ему нужна победа. Да, смерть Ренненкампфа печальна, однако он всё равно находился при смерти. О моих же способностях уже плюс-минус было известно, поэтому такой поступок сочли рациональным.

– Лично мне плевать на смерть Ренненкампфа. С ним я общий язык найти так и не смог, более того, я считаю, что он во многом нам мешал. Новый командующий наведёт порядок в ставке первой армии. Но есть одна проблема… Я хоть и нацелен на результат, однако некоторые мои коллеги… они возмущены убийством Ренненкампфа. Для них это дело принципа.

– И что нас ждёт?

– Решать буду не я. Однако сделаю всё, чтобы ты успел принести державе максимум пользы. Поэтому ты отправишься на юго-западный фронт.

– На юго-западный, к австрийцам? А здесь…

– Пока Гинденбург был отвлечён на Кёнигсберг мы разгромили немцев и вышли к Висле. Окапываемся и ждём подкреплений.

– А Данциг?

– У нас слишком большие потери. Успех развить не получится. Командование решило готовиться к обороне на этом участке. Немцы же как раз собрали силы для контрнаступления. Хотят отбить Варшаву. Поэтому часть сил перебрасывается южнее. Ты тоже отправишься туда, заодно исчезнешь из поля взгляда Рузского и других генералов, рьяно желающих тебя расстрелять. А там… там уже видно будет.

– Понял. Разрешите задать вопрос?

– Разрешаю.

– А мы хоть выигрываем?

– Да, выигрываем, – не моргнув и глазом ответил Самсонов, хотя он так бы ответил в любом случае, даже если бы немец был уже под Петроградом. – Всё Саш, можешь идти. А к твоей подруге у меня ещё есть пару вопросов.

Сначала я хотел было начать спорить, но потом подумал и понял, что это не лучшая идея. Пришлось с тяжёлым сердцем оставить эту дурную один на один с опытным и матёрым генералом. Их беседа длилась долгих двадцать минут, на протяжении которых я ждал снаружи и даже подслушать не мог из-за защитных чар.

И вот, казалось, прошла целая вечность, после чего улыбающаяся Кристина вышла наружу.

– Чё хмурый такой? – первым делом поинтересовалась она, подставляя лицо яркому солнцу.

– Что ты ему рассказала?

– Да так… ничего особенного.

– Кристина, что ты ему рассказала? – я уже готовился к худшему.

Сама же Кристина некоторое время молчала, просто стояла с закрытыми глазами, с приподнятой головой, чтобы побольше солнечных лучиков на лицо попадали. Уже осень, но погодка сегодня оказалась очень хорошей, тёплой, приятной. Сама же она думала о чём-то очень важном для неё, может быть о пирожном, может о чём-то более грандиозном. В новом теле она находилась недолго, однако постепенно втягивалась и с каждым разом хотела всё большего.

– Что ты ему сказала? – снова повторил я.

– А разве это важно? – вопросом на вопрос ответила Кристина и отправилась к дороге, где пехота уже готовилась к передислокации.

– Кристина, мать твою…

Но она начала меня просто игнорировать, потому что ей нравилось выводить меня на эмоции. Специально же не говорит, чтобы я кукухой тронулся. Тем временем мы подошли к колонне, где наш уже встречали старые знакомые.

– О, Саша, неубиенный ты наш! – мне навстречу тут же направился потрёпанный войной Миша.

У него уже отсутствовал глаз, из-за чего ему приходилось носить повязку. Левой ноги тоже не было, но хоть жизнь осталась, а к протезу он уже привык. Ещё не хватало пальцев на левой руке, да и в целом шрамов на теле прибавилось. И ухо оторвало осколками при сражении в Алленштайне.

Но он улыбался и радовался, гордо выпячивая грудь, а на гимнастёрке его красовалась медаль за храбрость. Обычный кусок металла, при чём не лучшей чеканки, на лицевой стороне в профиль изображён Государь, а с обратной надпись «За храбрость», чуть ниже номер, ещё ниже степень, четвёртая.

– И мне ещё Оболенский сказал, что Георгиевские Кресты ещё получу, но там с документами возникли некоторые трудности. Всё же пока что нет особо времени наградами заниматься, но… – Миша потрепал усы. – Государь моё рвение заметил. И жалование увеличат, и подвиги все уже записаны. Капитан наш подтвердит!

– Да, Миша, подтверждаю, – тут же согласился Смоленко, который проверял свой экзоскелет. – Если бы все солдаты были такими как ты, то Берлин бы уже взяли.

– Да, Миша, ты прямо машина, – согласился и Ваня, на груди которого также находилась медаль за храбрость. – Всю коллекцию наград соберёшь, будешь ходить и звенеть.

– Если Бог даст. А кого ты это, Саш, с собой привёл?

– Кристина, очень приятно, – радостно объявила собственно Кристина, после чего вышла вперёд и протянула руку. – Кровавая богиня.

– Кровавая богиня? – слегка смутился Миша, пожимая руку. – В нашу роту ещё одного одарённого отправили? А вы случаем не дворянка?

– Не, безродная.

– И униформа у вас странная. Неужто гимнастёрки кончились?

– Мне так удобнее.

– О, как.

– Хорошо лясы точить, грузимся, – буркнул Смоленко, после чего солдаты начали запрыгивать в грузовики.

Уже внутри общение продолжилось. Кристина поболтать очень любила, поэтому пользовалась возможностью на полную. К тому же и внимания ей уделялось прилично, что неудивительно. Статная, красивая, молодая, глаза сверкают, грудь выделяется корсетом, у рубашки вот-вот пуговицы оторвутся, а пахнет от неё… не знаю чем, но приятно и без магии здесь явно не обошлось. Правда чувствует холодок смерти, но мужики этого нюанса не чувствуют.

– Ну… вот и познакомились. Чувствую, и немцев, и австрийцев, и всех врагов мы знатно покрошим.

– Это точно! Убивать я люблю, – радостно объявила Кристина, после чего засмеялась и вот тут уже некоторых солдат слегка передёрнуло, но это быстро прошло.

– Эй, Саш… – ко мне вдруг обратился сидящий рядом Ваня, после чего протянул мне бумажку.

– Что это?

– Адрес. У Серёги матушка и младший брат одни остались. Бог, если Мишу послушать, всё видит, но мы сошлись на мнении, что он может быть занят и лучше лично убедится, что у них будет всё хорошо. Кто-нибудь из нас же выживет… наверное.

Я молча взял бумажку, после чего положил её в портсигар, чтобы точно не потерялась.

– Саш, а твои медали где?! – вдруг опомнился Миша, после того как глянул на мою пустую гимнастёрку. – Или тебе позже передадут? Ты же пропустил награждение.

– Наверное позже, – пожал я плечами. – Хотя мне без разницы.

– Да, ты у нас Саша, прагматик. А я вот… врать не буду, мне лестно получать награды. Наверное, это малодушие, – серьёзно нахмурился Миша.

– Ой, если ты Миша малодушный, то мы тут все вообще походу те ещё отбросы на твоём фоне! – в чувствах воскликнул Ваня. – Да и вообще, есть более важные вопросы. Кристина, у тебя муж или любимый есть?

Глава 24

– Вдыхай и выдыхай, насыщай лёгкие кислородом и магией, а затем смотри какой путь проходит энергия по твоему телу. Ментальный контур напоминает город, в нём есть транспортные пункты, дороги, склады и производственные центры…

Я сидел в позе лотоса, полностью расслабленный, с закрытыми глазами. Своим примером показывал как нужно производить изучение собственного ментального тела, искал раны и проблемы, после чего по мере возможностей их исцелял и решал. Кристина сидела напротив и повторяла всё то же самое, она оказалась довольно смышлёной ученицей и поэтому…

– Ладно, пора признаться. Я нихрена не понимаю и у меня ничего не получается, – вдруг выдала Кристина.

– Что?! Почему ты раньше не сказала?!

– Я спала.

– Как это спала… я думал ты просто очень хорошо сконцентрировалась на медитации…

– Жизнь полна разочарований. Пойду пожру.

– А ну сядь обратно. Что конкретно тебе непонятно?

– Ну… в принципе всё.

– Как это всё?! Ты же со мной столько времени провела, у тебя был доступ к моему ментальному телу, ты лично наблюдала как оно меняется на протяжении…

– Мне было насрать. Честно. Твоё же ментальное тело. Нет, ну плюс-минус я конечно наблюдала, но как бы… это давно было. И эти знания не помогают мне повторить твой путь.

– Что ты говоришь?! Я же тебе по приезду целую лекцию читал, что не нужно повторять мой путь! У каждого одарённого ментальное тело уникально! Суть занятий как раз в том, чтобы найти свой!

– Да? Я что-то прослушала получается.

– Боже у меня сейчас сердце остановится… за что мне это.

– Пойдём тогда вместе пожрём? Заедим стресс.

Я вздохнул, после чего задумался. Моё исцеление ментального тела шло очень тяжело, тренировки тоже не давали особого результата. Теперь ещё выяснилось, что Кристина вообще просто в пустую потратила время. Нет, времени конечно прошло немного, неделя, однако это всё равно угнетало.

Кроме того Оболенский, ставший уже полноценным генералом, даже выдал нам специальное оборудование. Затем приставил к нам пару умельцев, однако как оказалось пропасть в знаниях в краткий срок заполнить просто не удалось. Слишком сложные местные технологии, нужно образование, хотя бы какое-то. В результате оборудование не пригодилось, а по аналогии со старым миром делать не получалось.

К слову, на австрийских фронт перебрасывались силы уже всей второй армией. Рузский оставался удерживать Вислу, где бои окончательно перешли в позиционные. Изредка кто-то пытался наступать, но по большей части на северо-западном западном всё было без перемен.

Германское командование потерпело всё же поражение, пусть и спорное. Да, Ренненкампф как бы умер, это печально. Однако действия Рузского позволили разгромить армию, оттеснить их за Вислу, пока Гинденбург сражался в Кёнигсберге. Да, потери Российской Империи оказались на порядок выше, но и тут нужно учитывать одну важную деталь. Планы Германской Империи оказались разрушены неожиданной атакой.

Впрочем, немцы от плана блицкрига отказываться не собирались. Они уже начали перекидывать часть сил на юг, к австрийцам, которые также успели потерпеть поражение. Была серьёзная угроза ещё более сильного прорыва, поэтому Гинденбург даже отдал приказ на формирование новой армии, которая уже выдвигалась с другими силами на помощь австрийцам.

Они явно будут пытаться отбить утраченные территории. И если они смогут перейти через Вислу, которая протекает, в том числе и через Варшаву, то под угрозу встанет весь восточный фронт. Держать немца нужно было здесь и любой ценой.

Только в этот раз «Екатерина» уже не прилетит на помощь, как и в составе русской армии стало на порядок меньше сильных одарённых. Ренненкампф умер сам, так ещё и с собой забрал старых и опытных генералов. И ради чего? Ради славного захвата Кёнигсберга. В учебники истории он уже точно вошёл.

– Ладно, пошли пожрём, – вдруг произнёс я, понимая, что толку от наших тренировок практически нет.

– Правда? – Кристина искренне удивилась.

– Да.

– А я думала ты скажешь что-то вроде: «делу время – жратве час».

– Так не говорят.

– Но суть понятна же.

– Всё, идём в траншею к нашим.

– Э-э-э… ту так такое дело, Саш…

– Что?

– Меня попросил зайти вечером Оболенский.

– Зайти?

– На ужин пригласил. Что-то обсудить хочет.

– Ох бляха… – снова вздохнул я, после чего пришлось опять доставать портсигар. – И зачем он хочет тебя видеть?

– Не знаю, может я ему понравилась? Я же такая красивая и умная. А ты уже начал ревновать?

– Лишнего чего не ляпни там.

– Я почти уверена, что нам там будет не до разговоров.

– Ага, – я усмехнулся, сдерживаясь чтобы не заржать. – Да-да, Оболенский же явно юноша с недотрахом, а не генерал желающий победить. Он точно тебя потрахаться позвал, конечно. Осторожнее там будь, поиметь тебя хотят. Не в этом смысле поиметь! Воспользоваться!

– Он хочет воспользоваться мной прямо на столе? – произнесла Кристина и охнула, после чего прикрыла рот ладонью.

– Да твою ж…

– Ой, Саш, это сарказм был. Угомонись. Я всё понимаю, не маленькая.

– Если что просто уходи в отрицалово и молчи.

На том мы с Кристиной и разошлись. Признаться на душе у меня всё равно было тяжко. Она конечно же не дура, но из собеседников у неё был только я. Кристина явно не имела достаточного опыта в общении с людьми, а эти генералы… ух, с ними аккуратно нужно было себя вести. Но и за ручку с ней я бегать же не мог, иначе она ничему и никогда не научиться.

– Дерьмо, не нужно было её отпускать, – вслух буркнул я, делая ещё затяжку.

Она же точно там что-нибудь ляпнет лишнего. Какой-нибудь чуши наговорит и всё, хоть вешайся. Кристина ещё будучи в облике оружия порой мне так мешала, что словами не описать. А теперь у неё своё тело и контролировать её вообще невозможно. Опыт общения нулевой, понимание морали и нравственности ещё ниже, добавляем к этому легкомыслие…

– А если она расскажет, что мы не из этого мира? Хотя она же не настолько отбитая… наверное.

Тем временем я начал подходить к траншеям. Начало войны выдалось тяжёлым, однако уже мы начали многое перенимать у врага. В частности, это касается эшелонированной обороны. Пока что линия фронта вдали от Варшавы, однако и сам город активно укреплялся, как и перед ним возводились фортификационные сооружения. Немца будет ждать сам ад, если он попробует сюда сунуться.

– И значит пощадил я этого засранца, только отворачиваюсь, а он уже гад финку достал! – басистый голос Миши уже стал слышен. – Затем выстрел и я прямо вижу как пуля в правый висок входит, а затем правый взрывается. Каски у немца почему-то не было, так что всё красочно по траншее размазалось, ещё и мне на лицо попало. Ваня! Подтверди!

– Да, всё так и было. Иду я значит в атаку, стреляю на ходу примерно в сторону врага больше для устрашения, чем для чего-то другого. Уже собираюсь прыгать в траншею, а там Миша стоит и птиц считает. А позади него немец уже с ножом. Ну я и выстрелил, последний патрон, кстати, был. После этого я на подавление из винтовки не стрелял.

– На подавление из винтовки… – многозначительно протянул рыжий солдат, начав раскуривать новую самокрутку. – Ну ты кадр. Хотя Миша вообще… пленных не берём же.

– Почему не берём? Кость, видишь медаль? – Миша гордо ткнул себя в грудь, на которой действительно уже было прилично наград. – Эта за взятие двух пленных! Мы когда через траншеи перед Алленштейном прорывались, я в блиндаж залетел, а там два немца под себя ссутся. При чём оба вооружены, но как меня увидели, то сразу же оружие побросали и сдались!

– Ну взял ты их в плен, и что дальше? Сколько обменов пленными было с начала войны?

– Они потом в трудовые лагеря отправляются, патроны нам делают.

– И медали, – ухмыльнулся Костя.

– И медали, – согласился Миша, который подтекста в сказанном не заметил, а затем и вовсе сменил тему, завидя меня: – САНЯ, САНЕЧКА, САНЁК!!! Ну как твои тренировки магические?!

– Хреново, я ничего не понимаю.

– Ну, это нормально. Ничего, скоро Берлин возьмём, а там в академию пойдёшь и затем турков, японцев, китайцев по приколу, да и Америка так-то тоже исторично русская.

– Южная или северная? – спросил Костя. – Континенты разные же.

– Костя у нас географ дохрена, интеллигент из Петербурга, – пояснил Миша.

– Да не интеллигент я! Просто образованный.

– Да-да, ещё про Пангею начни снова рассказывать, если не уснём все, то точно поверим.

– Миша, я же тебе объяснял! Реформы образования, во всех крупных городах все умеют читать, писать и имеют общее образование. И при этом эти люди всё не интеллигенты, они также вкалывают, но на заводах, а не в поле. И никто их интеллигентами не называет. Я такой же безродный, у меня свой номер вместо фамилии.

– Не знаю о чём вы, но Костя правду говорит! Саша, привет! – я ещё присесть не успел, переваривал поток мыслей своих сослуживцев, а тут уже Алёна появилась, в руках у неё был ящик. – Военная почта на этом участке фронта работает куда лучше!

– Мужики, отправляемся в наш блиндаж на выполнении боевой задачи! – тут же на офицерский манер объявил Миша, но после поправился. – Мужики и наша прекрасная фрейлина.

– Ого, аж фрейлина? – с улыбкой произнесла Алёна, входя в блиндаж первой. – Словарные запас у вас растёт не по дням, а по часам. И места тут в блиндаже много. Помнится ещё недавно просто два на один метр дыру рыли, да в ней и спали. Глядишь к концу войны и бетонные укрепления делать начнут.

Завалившись небольшой толпой внутрь, мы расселись вокруг столика, который находился по центру. Я, Ваня, Костя, Миша, Алёна, пять человек. Да, было тесно, кто-то даже сел на пол, но зато никто не в обиде. Всё же это блиндаж.

– Вуаля, – Алёна открыла крышку посылки, после чего все замерли.

– Обалдеть… орехи, печенье, пряники…

– Консервы…

– Фляга с вином?

– Конфеты, ещё исухофрукты?

– А это что? Мать его, это руническая упаковка.

– Ты чья дочка, Алён? – прямо спросил Миша, начав медленно снимать фуражку.

– Ха-ха-ха, нет, я из крестьянской семьи, – с улыбкой ответила Алёна. – А этот от сестры моей. Она в городе работает, очень обо мне переживает. Не хотела, чтобы я на фронт ехала.

– Так, мужики, это нужно чем-то крыть, – тут же объявил Ваня и полез в заначку под койкой. – Захожу с козырей, копчённая свинина. Ещё масло и овощная консерва.

– Нихрена себе! Ваня, ну ты жук! – тут же заявил Миша. – А когда мы награды отмывали…

– Да ты свои награды каждый день отмываешь! А потом за Царя, за Веру, за Отечество! А это на особый случай.

– Награды и есть особый случай…

– У тебя награды уже не особый случай, вся грудь ими увешана.

– Ну ладно, у меня тоже что-то есть… кофейные таблетки. Это немного, но это честно отвоеванное у немца кофе.

– Так, мужики, а у меня есть… сухари, галеты и перец с солью, – неожиданно объявил Костя, достав всего в каких-то нереальных количествах. – В карты выиграл.

– Саня, у неё в рунической упаковке походу мороженное, – пояснил Миша, хлопнув меня по плечу. – На тебя последняя надежда.

– Э-э-э… у меня есть… – я впал в ступор, но вдруг меня осенило. – Заначек у меня нет, но зато есть идея! Сейчас сгоняю в полевую кухню, там возьмём ещё мяса, да супа и нормально посидим. Миша, ты со мной давай тоже, у тебя вся в грудь в медалях, меня вроде тоже неплохо так знают. Устроим небольшой пир.

– Да ладно, ребят, чего вы? – опешила Алёна, не ожидая такой реакции. – Я же сама всё равно не съем всё, да и сладкое не люблю. Просто поделилась, не нужно…

Но было поздно. Русский солдат не видит препятствий, перед ним только цель. Ваня с Костей тоже переглянулись, после чего отправились по душу должников или просто по бартеру обменивать махорку. А то фляга вина на четыре рыла и миловидное личико… в общем сестра Алёны явно рассчитывала посылку на одного человека, при чём на девушку.

– Короче, Саня, я влетаю с двух к нашей кухарке и комплементом вывожу её из строя. Я ей нравлюсь, это факт. Пока ей зубы заговариваю ты тыришь хлеб.

– Нет, Миша, нахрен нам хлеб не сдался. У неё, бляха, там лакомства видел какие? Да такое офицеры не все жрут. Мороженное мать его. В рунической обёртке! Сколько оно стоит?

– Ой, Саш, не надо таких вопросов задавать. Аж сердце прихватывает. Её сестра явно в академии магической работает техномагом.

– Поэтому мы идём в офицерскую полевую кухню.

– Ух бляха, ты ещё хуже сделал. Ты понимаешь, что там за воровство у офицеров…

– Мы сами в каком-то смысле можно сказать офицеры. Я же поручик, три звезды. До капитана недалеко.

– Я лично прапорщик, нижний чин.

– Зато медалей сколько!

Как вдруг двигаясь по траншее я остановился, ведь почувствовал чужой взгляд, после чего развернулся и увидел бегущего ко мне солдата.

– Саш, – пытаясь отдышаться обратился ко мне солдат, тоже из нашей роты, но имени его я не запомнил. – Там это… херня какая-то происходит…

– Отдышись, а затем дай конкретику.

– Смоленко что-то разошёлся, орёт и требует Кристину кого-то жрать. Жуть полная, там все солдаты, мягко говоря, в шоке…

– Бляха, где?!

– У блиндажа Оболенского. Пленных ещё вывели, хотят походу магические опыты какие-то ставить… я не знаю, но… Смоленко что-то понесло… Ну и я, подумал, что тебе это… надо знать…

– Спасибо, – бросил я, после чего направился уже к другой, более важной чем жратва цели.

Миша также последовал за мной. Через буквально пару минут мы добрались до блиндажа Оболенского, а там, над траншеями, уже во всю орал Смоленко, гордо шествуя между поставленных на колени пленных немецких и австрийских солдат.

За всем наблюдали случайные солдаты, которые были не против посмотреть за расстрелом врагов. Также за происходящим следил и Оболенский, рядом с ним стоял адъютант, записывающий каждое слово, каждое действие. Интерес к эксперименту проявили и другие офицеры.

Кристина же стояла в шоке, не зная, что ей делать. Кажется, она воспользовалась моим советом и просто молчала.

– НУ?! Вот свежее мясо, делай с ними что хочешь! Они пленные, скот, их жизнь ничего не стоит! – орал Смоленко, после чего ещё и пистолет достал, выстрелив в плечо одному из пленных. – Они мусор, который стоило бы убить ещё раньше! Используй их, стань сильнее! Чего стоишь?! Считай это приказом! ПОГЛОТИ ИХ!!!

– Ваше превосходительство, как это понимать?! – в сердцах воскликнул наивный Миша, обращаясь к Оболенскому. – Это же не по чести!

Удивлённый Оболенский уже повернулся, брови поползли вверх у других офицеров, хладнокровие сохранял только Морозов, тоже отправленный на австрийский фронт. Простой солдат, безродный мужик, так нагло задаёт вопросы аж уже генералу. Тут никакие медали не помогут.

Но Оболенский не успел ничего ответить, потому что лично я вообще диалог вести не планировал. За считанное мгновение сократил дистанцию и вмазал прямо по роже Смоленко, который уже совсем берега попутал.

– Я ТЕБЯ УБЬЮ, УРОД!!! – от моего удара Смоленко будучи даже в экзоскелете отшатнулся и отошёл. – ТЫ НА ЧТО ЕЁ ПОДПИСЫВАЕШЬ, УБЛЮДОК?! ТЕБЕ НАДО ТЫ И УБИВАЙ!!! ВМЕСТО СЕБЯ ДРУГИХ НЕ ЗАСТАВЛЯЙ РУКИ МАРАТЬ!!!

– ТЫ В СЕБЯ ПОВЕРИЛ ПОРУЧИК?! – ещё громче меня заорал Смоленко со сломанным носом, но уже с шашкой в руках. – Я ТЕБЯ НА МЕСТЕ КАЗНЮ ЗА НАПАДЕНИЕ НА ОФИЦЕРА!!!

– КАК ТЫ БУДЕШЬ МЕНЯ КАЗНИТЬ, ЕСЛИ Я ТЕБЕ РУКИ ОТОРВУ?! ПОЕХАВШИЙ БЕЗУМЕЦ!!! ДА ТЕБЯ САМОГО ПОД ТРИБУНАЛ ОТДАТЬ ДАВНО ПОРА!!!

И в этот момент искра уже стала пожарищем, при чём буквально. Смоленко переклинило и он создал огненное заклинание, заставившее часть солдат попрыгать обратно в траншеи. Но другие офицеры не вмешивались, лишь наблюдали, пока Оболенскому что-то объяснял очень настырный Миша.

За что я накинулся на Смоленко? Да потому что он действительно уже кукухой поехал. Хочет сам захлёбываться в своей ненависти? Пусть захлёбывается, но других в эту бездну бросать не нужно. Тем более Кристину, которая ещё совсем не понимает, что значит быть живой. Если она сорвётся, то кто её остановит? Только идеалы, принципы и убеждения, если они будут правильными. Моей воли уже не хватит, ведь она после получения тела стала куда более самодостаточной.

А Смоленко уже что-то совсем за грань разумного вышел. Кто-то должен спустить его с небес на землю.

Глава 25

– УБЛЮДОК!!! – проревел мгновенно слетевший с катушек Смоленко.

А затем его шашка со свистом разрезала воздух, устремляясь ко мне. Хорошее оружие, покрытое рунами и огнём, однако большего сказать нельзя. Оно просто хорошее, не отличное, генерал или полковник такой пользоваться бы не стал.

И без тени сомнений я схватил лезвие протезом, который остался у меня со сражения с Гинденбургом. Загудели пароприводы, на убыль пошла моя личная энергия, однако хватка оказалась крайне прочной и зажала лезвие в тиски.

Смоленко напрягся, попытался вырвать оружие, но оно лишь слегка сдвинулось, после чего окончательно замерло. На моём же протезе не осталось даже царапины, настолько качественно он был создан.

Затем я рванул шашку на себя, заставляя Смоленко выпустить оружие из рук. Нет, он конечно мог бы продолжать его держать и полететь вслед за ним, потеряв равновесие. Однако глупо было ждать от него подобной ошибки.

Левой рукой Смоленко послал в моё лицо пламя, а правой уже выхватил трофейную финку. В последний момент мне удалось уйти вниз от потока огня, который всё равно опалил мне волосы. Однако сразу же после этого меня обжёг поток пара, ведь мой противник был в экзоскелете и очень хорошо им пользовался.

Затем удар ножом. Смоленко бил исключительно с целью если не убить, то очень сильно покалечить. В данном случае лезвие могло легко вонзиться мне в висок, в шею, в ухо, там куда не попади – очень велик шанс отправиться на встречу с Богом.

В последний момент я подставил блок своей рукой, наши кисти столкнулись с чудовищной силой. Мои кости едва не сломались, помогла только теневая пелена, родная стихия частично приняла на себя импульс атаки.

– СМОЛЕНКО И САШКА ДЕРУТСЯ!!! – уже кричали солдаты, а на толпу сбегались удивлённые мужики.

Сразу же после этого Смоленко отпрыгнул назад, на отступлении создавая ещё один поток огня. Мощное и очень опасное пламя было способно за считанные мгновения сжечь человека, кроме того, и потушить его будет очень тяжело из-за магической природы. В траншейных боях маги огня незаменимы.

Однако я и сам одарённый, кроме того фокусы своего противника знаю. Фронтальный барьер перестроился под вполне предсказуемую атаку. Пламя начало расходиться в стороны, а враг уже ждал контратаки.

Мелькнула силуэт из тьмы слева, Смоленко улыбнулся. Он сразу же понял, что это иллюзия. Тем временем на правом фланге появилась лёгкая, едва заметная вспышка.

– Вот ты где, – ухмыльнулся Смоленко, готовясь отразить атаку и уже выбрасывать раскалённый пар.

Но атаку стоило ждать на более другом направлении. Я специально создал одну очевидную обманку, а вторую наживку настроил под примерный магический уровень противника. Атаковал же я в лобовую, разгоняя пламя тьмой и прикрывая лицо протезом.

Из-за этого Смоленко был вынужден резко менять стройку, попутно пытаясь блокировать атаку шашки ножом. Но стоит отдать капитану должное, опыта у него было прилично. Лезвие моей шашки столкнулось с гардой финки, после чего траектория атаки поменялась.

И пока лязгал металл, гудели пароприводы и всё сильнее начинали колотиться сердца, я уже атаковал протезом.

Удар, грохот, после чего пар снова бьёт прямо мне в лицо. От смертельных ожогов меня спасли только барьеры, возведённые в процессе боя.

Смоленко же снова отступил. В последний момент он поставил блок, прикрывшись от кулака левым локтем. Однако даже экзоскелет ему не помог, пластины промялись, трубки в некоторых местах разоврались и в пароприводах левой руки упало давление. Кроме того, судя по ментальному телу моего врага, я всё же сломал ему руку.

– Охренеть! Они спаррингуются?! А почему Сашка без экзоскелета? – вовсю солдаты обсуждали происходящее, глядя за дуэлью из траншей и попивая чай, покуривая самокрутки, да трофейные сигареты.

Новая контратака, снова я использовал иллюзии и попутно скрыл свой магический фон в мироздании, чтобы завеса играла мне на руку. Однако барьер убирать не стал. Из-за Смоленко всё же смог разглядеть мои истинные движения.

Наши взгляды соприкоснулись. Прямо в этот момент подобно фантомам мои силуэты начали двигаться в разные стороны. Со стороны это выглядело так будто я уже начал уклоняться, уходить влево, затем вправо. Неопытный враг уже бы сделал выстрел на упреждение, но Смоленко словно волк продолжал смотреть прямо мне в глаза.

Я же оскалился и использовал свои ментальные техники, направляя поток воли прямо в разум капитана. Однако это оказалось уже моей ошибкой. Мне приходилось сражаться с самыми разными врагами, например с Гинденбургом, очень волевым генералом Германской Империи. Однако существовал тип врагов, представляющих для меня ещё большую опасность, чем уверенные люди с железным характером, которых не сломать.

Психи. Их разум напомнила катаклизм, повлиять на него было практически невозможно. Речь необязательно про маньяков, а про людей без эмпатии. Или с эмоциональной глухотой. Как мне свести с ума противника, который не знает что такое эмоции? Который ничего не боится? Просто ничего не боится, у него нет даже инстинкта самосохранения. Ему на всё плевать.

И Смоленко как раз был психом, в сознании которого горело неудержимое пламя. Все это знали, Оболенский всегда делал на это расчёт, ведь капитан даже в сам ад десантируется по приказу. Попутно он поведёт за собой и солдат, который увидят в действиях командира храбрость, патриотизм и веру. На деле же Смоленко просто ничего и никогда не боялся. Удивительно как он дожил до такого возраста, будучи ещё и военным.

Помимо иммунитета к психическим атакам, у таких врагов есть ещё одна неприятная особенность. Отдача. Ведь я вполне здоров и прикосновение к этому аду в процессе создания, между нами, мостов очень сильно бьёт по мозгам. И чёртов Смоленко если не знал об этом, то как минимум уже догадался ещё после поглощения коменданта в Пиллау.

И вот уже оскал появляется на лице Смоленко. Он резко сближается, пользуясь моим замешательством, финка направлена прямо в мою грудь, вторая рука капитана упирается в рукоятку, добавляем к этому скорость движения, мощь пароприводов и такой удар даже пластину стальную пробьёт, а уж грудину тем более.

Однако нет безвыходных ситуаций. Удар принимать придётся, уйти не успеваю, однако есть возможность создать точечный барьер. Я вложил всю энергию, дабы защитить само сердце барьером, после столкновения нож уйдёт в сторону, повредит лёгкое, может быть заденет артерию или ещё какой-нибудь орган, но это меня не убьёт.

Кроме того, моя левая рука уже мчится на перехват лезвия. Протез вполне может успеть. Моя же шашка уже мчится в бок Смоленко, под таким углом, чтобы войти в плоть под нижним ребром и ещё превратит в фарш органы грудной клетки, может быть даже поразить сердце.

– Хватит! – вдруг рявкнул Оболенский.

А в следующее мгновение между нами произошёл взрыв. Не осколочный, не вакуумный, даже не огненный, а ледяной. Стужа не сбила нас с ног, однако погасила импульс, буквально охладила.

– Отличный бой! Все видели?! – Оболенский повернулся к солдатам. – Вот с таким рвением нужно громить немцев! К такому мастерству нужно стремиться! Даже если вы не одарённый, то и без магии можете очень многое. Смотрите своему врагу в глаза, не бойтесь этого, пусть этого боится он! А вы увидите в его глазах его желания, следующее действие, а затем и смерть. Смоленко, Саш, молодцы, вы послужили и будете служить примером для многих! Подойдите ко мне.

Солдаты начали потихоньку расходится, приняв все слова за чистую монету. Я же подошёл к генералу Оболенскому, как это сделал и Смоленко.

– А теперь слушайте сюда, – Оболенский стал говорить тише, чтобы оставшиеся солдаты ничего не услышали. – Ещё раз вы полудурки выкинете что-то подобное, оба под трибунал отправитесь. Бараны.

– Выкину ещё раз.

– Что ты, Саш, сказал?

– Я сказал, что выкину ещё раз. У всего есть предел, – я подошёл в упор к Оболенскому. – И если кто-то хочет захлёбываться в ненависти, то пусть. Но если этот кто-то начинает тянуть за собой других или толкать их… этого я не стерплю.

Оболенский прищурился, после чего достал сигару и затянулся. Некоторое время он молча стоял и играл со мной в гляделки. После чего всё же генерал произнёс:

– Я тебя услышал. И в первый раз это прощу, но только потому, что ты очень помог нам в Кёнигсберге. Особенно с Изенбургом. Что же касается тебя… – Оболенский перевёл взгляд на всё ещё взбешённого Смоленко. – Твоё рвение незаменимо в бою, но здесь оно мешает. Держи себя в руках. Теперь иди. Михаил, проконтролируй от моего имени погрузку пленных для отправки в поместье Морозовых.

– Так точно! – произнёс Миша и тут же отправился исполнять приказ.

– А теперь переходим к главному… – вздохнул Оболенский, после чего сделал очень мощную затяжку. – Кто из вас создал кровавый плющ?

– Я создала, – тут же призналась Кристина.

– А кто поглощал сознание людей?

– Моя работа.

– С этим разобрались. Что же… принуждать вас к чему-то мне Самсонов запретил. Поэтому ступайте. И да, Кристина, в следующий раз ты в партизана не играй. А то вон до чего довели…

– Да я просто… не знала, что сказать… – начала что-то бормотать смущённая Кристина, а офицеры уже развернулись и направились обратно в штаб. – Даже слова вставить не дали, а я что… я ничего… блин… Извини, Саш.

– Ой, да пошли они нахрен. Хрычи грёбанные, что не солдат, то цифра, что не одарённый, то инструмент, – с горяча ляпнул я и скорее всего был услышан, пусть и проигнорирован. – Сходил, бляха, в полевую кухню.

– Какую полевую кухню?

– Мороженное ела когда-нибудь? Вопрос риторический. Пойдём.

– А ты не сердишься?

– На что?

– Ну… это же из-за меня вот так всё получилось. Если бы я сразу сказала нет, то может быть…

– Насрать. Драму ещё не хватало развести тут. А Смоленко давно по рылу своему не получал. Совсем уже контуженным стал. Нет, ты видела? Там один из пленных немцев вообще мальчик был, лет шестнадцать наверное! А он говорит жри, бляха. Конченный.

На это Кристина ничего не ответила, лишь продолжала грустно вздыхать, да хмуро поглядывать в разные стороны. Но так или иначе до полевой кухни мы добрались уже без Миши и без приключений. Как, собственно, и вернулись в блиндаж.

– О, Саш, а мы тебя заждались! – первым радостно воскликнул Ваня. – Но ничего, понимаем, были дела поважнее. Например, набить морду ротному. Зачем кстати набил?

– Ну а хули он.

После этого Ваня довольно вздохнул, посмотрел на потолок, да развёл руки в разные стороны. В левую Костя положил три толстые самокрутки, а в правой оказалась самодельная зажигался Алёны.

– Ты, Костя, конечно, интеллигент, но по-мужски совсем не мыслишь, без обид, – пояснил Ваня, тут же пряча подарки в карманы. – Ты, Алёна, девушка, конечно, но и тебе неплохо бы научиться понимать, что у нас, мужиков, в голове.

– А как ты так дословно угадал? Я не понимаю, есть какой-то алгоритм…

– Я не знаю таких слов, Алёна.

– Ладно, проехали… О, Кристина, меня Алёна, кстати, зовут.

– Очень приятно, мне про тебя Саша рассказывал. Какая ты умная, красивая и надёжная.

– Как неожиданно и приятно, – тут же смутилась Алёна, но Кристина только начала и уже села рядом со своей новой жертвой, попутно отодвинув Ваню, который пытался сопротивляться, но не особо успешно.

– Я принёс суп, колбаски, консервы и ещё кучу всего… – я тем временем начал вытаскивать из вещмешка стратегические запасы сегодняшнего пира. – Кухарка очень щедро нам всего наложила.

– А колбаски эти не из Миши случаем?

– Нет, он ушёл…

– Но обещал вернуться и, собственно, вернулся! – радостно объявил действительно вернувшийся Миша. – А ещё я нашёл что добавить от себя к нашему пиру. Вот!

Миша достал из-за пазухи металлический контейнер очень сильно напоминающий портсигар, но только более вытянутый.

– Что это? – удивлённо спросил Ваня. – Курево? У нас его и так…

– Это не курево… – вдруг произнёс побелевший Костя, который, кажется, догадался о содержимом контейнера.

– Охренеть, да ну! – не сдержалась даже Алёна, у которой глаза расширились до максимума. – Это же амброзия, да? Миша, где ты её достал?

– Чё? Какая ещё амброзия? – тут же смутился Миша.

– Твою же… – Костя уже открыл контейнер, внутри которого оказались конфеты в золотой обёртке. – Да, это точно оно. Ну, наверное. Я о ней только слышал. Её только дворянам продают.

– Конфеты? М-м-м, прикольно.

Признаться я не особо был удивлён. Ну да, контейнер металлический, выглядит дорого, так ещё и обёртка у каждого конфетки золотая. Упаковка ничего такая, не более. Но, честно говоря, в прошлом мире видел и лучше.

– Это не просто конфеты, Саш. Это амброзия, – ещё раз пояснила Алёна, которая, как и все боялась прикоснуться к контейнеру.

– Да кто эта ваша Амброзия?! – снова не сдержался Миша, который, как и я, и Ваня ничего толком не понимал.

– От древнегреческого амброзия означает бессмертие. Это считалось пищей богов, которая даровала им вечную молодость и собственно бессмертие, – пояснил Костя, у которого затряслись руки, и он потянулся за флягой. – А у нас амброзией называют лакомства для аристократов. Печенье, джем, конфеты – всё, куда входит амброзия называют просто амброзией. Производят её… кто-то из императорской семьи. Продают только дворянам. А если безродный где-то такое украдёт или его увидят с этим дворяне, то могут и казнить. И даже по меркам дворян такие лакомства стоят прилично.

– Прямо казнить? За конфетки? – с нескрываемым скепсисом спросил я, после чего усмехнулся.

– Это не просто конфетки, это атрибут аристократа, символ статуса и признания. Как золотые шашки или одежда, породистые кони, – добавила Алёна, которая в отличие от простых мужиков из деревни понимала в таких моментах побольше. – Хотя про казни это сказки, для антуража созданные. Сама амброзия просто дорогая очень. А ещё её вроде лендлизом возят нашим союзникам, а они нам взамен оружием помогают.

– Как же вы все много разговариваете, – протянула Кристина и цокнула языком, после чего быстро взяла одну конфетку, развернула и закинула в рот. – Ну и чё? Конфета как…

И вдруг у Кристины отвисла челюсть, а её зрачки начали стремительно расширяться. Дыхание стало чаще, щёчки покраснели, да и в целом ей явно стало жарче.

– Кристина? – я начал щёлкать перед её лицом пальцами. – Ноль реакции. А оно не магическое? Может это наркотик вообще какой?

– Все дворяне едят и даже Государь. Не наркотик, – уверенно заявил Миша.

– А кто тебе это дал? – ещё раз спросил Костя, взявший конфетку в пальцы и начавший её разглядывать.

– Дмитрий Морозов.

– Почему дал?

– Я проблемой с ним поделился, он пожал плечами и дал мне вот эту вашу амброзию.

– Просто так?

– Ну да. Сказал, чтобы хорошо отдохнули.

– Может удивился твоим медалям?

– Не знаю.

– С Богом.

Костя выдохнул и тоже съел конфетку после чего, как и Кристина залип.

– Еху, минус два, – присвистнул Ваня. – Может уже пора звать лекаря?

– Не… не надо… – тихо прошептала Кристина, после чего расслабленно откинулась на стенку, а затем и вовсе положила голову на плечо Алёны, затем уткнулась ей в шею. – От тебя так вкусно пахнет.

– Кристина, ты чего… – Алёна от такого опешила и попыталась отстраниться, но куда там.

– Ты такая тёплая. Обними меня, пожалуйста.

Эмоционального шантажа Алёна не выдержала и слегка приобняла Кристину. Это была первая ошибка. Затем вдруг на ноги вскочил Костя, а затем как ошалевший выбежал наружу.

– Ну что, господа офицеры? – спросил Ваня меня с Мишей, хотя офицером был только я, но не суть. – Будем это жрать?

Глава 26

– Какой здесь отличный вид, – произнёс я, лёжа на берегу Вислы.

Звёздная ночь, где-то вдали от Варшавы взрывались снаряды. Немцы ещё готовили контрнаступление, наши тоже что-то готовят, а я лежу на травке, курю самокрутки и в принципе жизнь удалась.

– Это напоминает мне детство, – вдруг произнёс кто-то рядом со мной.

И в этот момент я понял, что ничего не понял.

– КАКОГО ХРЕНА?! – я резко вскочил на ноги и сначала попытался призвать Кристину, потом потянулся рукой к пустым ножнам и в конечном итоге меня пробил холодный пот из-за отсутствия протеза. – Ты кто такая?!

Рядом со мной сидела незнакомая девушка, которая смотрела на меня ошалевшим взглядом. Её несомненно удивило моё поведение.

Я же начал активно думать, пытаясь понять что я делаю у реки, где моё снаряжение, почему я ничего не помню и кто эта девушка вообще такая? Однако всё что удалось вспомнить…

– Сраные конфеты, – вдруг осенило меня.

– Какие конфеты?

– Амброзия, – произнёс я и немного успокоился, после чего сел обратно на траву.

– Амброзия?

– Дворянское лакомство. Походу из-за него мне память отшибло. Или из-за вина, может быть суп был не свежий… хотя нет, скорее всего всё дело в амброзии.

– Отшибло память? – поинтересовалась девушка. – И что конкретно ты не помнишь?

– Ничего не помню с момента как попробовал эту амброзию в траншеях.

– Стоп. А то что я тебе рассказывала?

– Э-э-э… ты что-то рассказывала? Напомни, пожалуйста, своё имя.

– Твою мать… – со вздохом произнесла моя собеседница, после чего устало откинулась на траву. – Целых два часа убила, и на что? Как так вообще можно? Ты же вроде отвечал, разговаривал и слушал.

– Но ничего не запомнил. Уж извини.

– А я ещё думала, как это ты так просто мой рассказ воспринял.

– Ну, расскажи ещё раз.

– Ладно, – девушка снова переместилась в сидячее положение, поджала к себе колени и обняла их. – Меня зовут Изабелла Баторе, родилась здесь в Варшаве.

– Какого хрена?! – снова воскликнул я, осознав, что разговор мы ведём на немецком. – Ты кто такая?!

А затем я опять вскочил и напрягся, попытавшись нащупать какое-нибудь оружие, но безуспешно. Затем и вовсе мой мозг начал лихорадочно работать. Длинные тёмные волосы, карие глаза, хищные черты лица, острые скулы, белая бархатная кожа, очень спортивное телосложение, фонит магией и…

– Это ты меня пыталась убить в Алленштейне! А потом бросила меня раненного!

– У меня был шок после снятия ментальных оков, – спокойно ответила Изабелла, смотря на реку. – Мне хотелось сбежать и спрятаться, что я и сделала.

– Так ладно… и как мы встретились?

– Ты лежал здесь, курил, а я на тебя случайно наткнулась по пути к дому. Я родилась в Варшаве.

– А на войне ты оказалась…

– Экспериментальный отряд одарённых. Какая страна не стремится создать идеального солдата? Сильный, быстрый, умный, не обременён моралью и нравственность, не имеет даже личного мнения, для него существует лишь приказ. Мне кажется, в Российской Империи тоже нечто подобное разрабатывают.

– Хуф… так-так… – я нащупал вторую самокрутку, потому что первая очень быстро закончилась. – Продолжай. Зачем ты ко мне подошла? Вернулась бы к семье.

– Моя семья давно мертва. С трёх лет в приюте.

– Это печально, мои соболезнования.

– Да ладно, я их даже не помню, да и это всё в прошлом. А к тебе я подошла, потому что подумала… что ты мне поможешь.

– В чём помогу?

– Хочу на вашу сторону перейти.

– На нашу сторону? – я многозначительно покачал головой, не веря в услышанное, к тому же у меня ещё не было уверенность, что я в реальности, а не сплю: может быть это всё приход от амброзии?

– Да, на вашу.

– Ты вообще в курсе, что мы с пленными делаем?

– Тоже что и все.

– Вот именно! На опыты отправишься! Да и зачем тебе обратно на войну? Оковы эти ментальные сняла и…

– Месть. И не надо говорить, что это глупость. Тебя там не было.

Но я ничего и не собирался говорить, просто достал ещё одну самокрутку. Моим лёгким после такого объёма курева по всей видимости уже ничем нельзя будет помочь, но в принципе плевать. Я же одарённый.

А вот на что не плевать, так это на амброзию. Чтобы ещё раз я эту дрянь попробовал. Чем вообще Морозов думал, отдавая подобное простой солдатне? Если мне так поплохело, то остальным наверное вообще крышу снесло знатно. А Кристина…

– Ох, твою же мать, как же всё хреново… – осознание нахлынуло волной.

– Это верно, – вздохнула Изабелла, после чего тоже замолчала.

Так мы и сидели. Она думала о чём-то своём, я пытался представить, что уже натворила Кристина под амброзией и понимал, что потенциал её проблемности безграничен и постоянно расширяется, прямо как вселенная.

Как вдруг из редколесья, рядом с рекой, начало звучать пение:

Идёт солдат по городу, по незнакомой улочке,

И от улыбок девичьих вся улица светла.

Не обижайтесь девушки, но для солдата главное,

Чтобы его далёкая, любимая ждала.

– САНЯ, САНЕЧКА, САНЁК!!! – на горизонте появился не эльф, но не менее интересный кадр, Миша. – А что ты тут делаешь?! А-а-а… кажется я понимаю. Не буду вам мешать.

– Стоять! Миша, ты амброзию жрал?

– Было дело.

– Память?

– Отшибло, – во все уши улыбнулся Миша.

– А радостный чего такой?

– Эффект от амброзии, наверное, – мой товарищ беззаботно пожал плечами и начал разглядывать звёзды.

– Ладно, собираемся и идём обратно в город, а затем к нашим траншеям. Наших нужно найти, а то у меня на душе скверно. Чувствую я, что они уже что-то устроили. Изабелла, с нами идёшь.

– О, а она не русская? Хотя чего тут удивительного. С Варшавы она же, да? Эх, какую красотку ты себе зацепил, Саш! У тебя явно есть вкус, Алёна, Кристина, вот ещё и Изабелла. И все…

– Миша, давай потом.

– Ладно-ладно.

Так мы втроём и отправились обратно в город. Шли вдоль Вислы, на постах у нас проблем не возникло. Всё же и я поручик, и Миша весь в медалях. Да и видели нас, так что никто останавливать не стал.

А уже в городе мы первым делом зашли в мастерскую, надеясь отыскать там как минимум Алёну. Тем временем дело уже близилось к утру.

– Есть кто живой?! – стучал я в сарай, где находилось рабочее место нашей общей подруги.

– Да-да… уже иду… – вскоре в проходе появилась измотанная и потрёпанная Алёна. – А-а-а… это вы… а я думала мастер опять пришёл мне нотации читать.

– Мы ничего не помним. Что произошло?

– Мы обожрались амброзией, после чего началось лютое веселье. Затем все куда-то разошлись.

– Поможешь…

– Нет, мне уже мастер выговор сделал, да работой загрузил. А я даже не спала… в общем, без меня как-нибудь.

– А кто где?

– М-м-м… Костя где-то в городе шляется, Ваня чёрт его знает где, Кристина… она сказала у неё есть гениальная идея и тоже пропала.

– Понял, отдыхай.

Дверь захлопнулась, а наши приключения – продолжились. Что же, Алёна живая и это хорошая. Правда ей выговор дали и это повлияет на её карьеру, возможно серьёзно, но… буду верить, что всё обойдётся. Хотя если будет нужно, то можно будет и договориться, всё же некоторое влияние у меня имеется.

В какой-то момент мы добрались до полевой кухни, после чего нашли ещё кое-кого. Не поверите кого, у меня даже изо рта самокрутка выпала, а челюсть отвисла. Шок мой был настолько силён, что я впал в ступор и Мише пришлось меня приводить в чувства.

– Кристина? – неуверенно спросил я, глядя как очень похожая на Кристину девушка в таком пляже, с такой же внешностью чистит картошку.

– О, ребят, а вы где пропадали?

– Кристина, это ты? – я подошёл в упор и начал изучать ментальный контур.

– Да, а что такое?

– Ты работаешь? Что с тобой случилось?

– Да иди ты, Саш!

– Как же амброзия меняет людей.

– Хрень эта ваша амброзия, возбуждает сильно, но эффект быстро проходит. А когда вы все свалили, мне стало скучно и я решила вот… заняться чем-нибудь. Помогаю на кухне. Это весело. Я столько всего уже узнала…

– Ладно, бывай.

– Эй!

Слушать Кристину я не стал, но на душе стало очень легко и спокойно. Если уж Кристина ничего не устроила, то значит наш пир уже можно сказать прошёл без особых последствий. Однако беда пришла откуда не ждали.

Уже в нашем блиндаже удалось обнаружить Ваню, который сидел как на измене и не знал, что делать. С него буквально лился пот, его трясло, а взгляд бегал туда-сюда.

– Что случилось? Это из-за амброзии?

– Костю военная полиция повязала за дезертирство, – внезапно выдал Ваня, у которого аж зубы начали стучать. – Возможно мы следующие.

– За что?!

– Так мы же покинули расположение нашей роты. Ты вон сбежал чёрт пойми куда, Миша тоже в лес пошёл шишки собирать, но Костя… этот кадр вообще такое устроил… А если они узнают, что мы амброзию ели… Я не хочу умирать.

– Ваня, конкретнее. Что сделал Костя и где он сейчас?

– На губе, в гауптвахте. Расстреляют его.

– За что его расстреливать?

– За дезертирство, – уже чуть не плача пояснял Ваня, который сам себя накрутил, а может и не накрутил. – Мы все умрём, мы предали страну.

Нет, всё же скорее накрутил. Да уж, Ваня выглядел печальнее всех из нас, кто пробовал амброзию. Миша вон в облаках витает, легкомысленным и расслабленным стал словно хиппи какой-то. На Кристину амброзия подействовала в моменте, но без длительного эффекта. С Алёной ещё неизвестно что было. Костя, как подсказывает память, очень сильно перевозбудился. А у меня просто память отшибло.

– Толку от нашего Вани немного, – заметил Миша, который вообще не видел смысла о чём-то переживать.

– Так, Миша, у меня для тебя задание.

– Слушаю, поручик.

– Сиди здесь и следи за Ваней, а то он сейчас застрелится ещё. А я пойду разузнаю что с Костей.

– Хорошо, Саш, можешь на меня положиться.

Я ещё только начал выходить из блиндажа, а Миша уже начал травить анекдоты. Да уж, амброзия оказала на всех очень разный эффект.

– А со мной что? – поинтересовалась Изабелла, которая ходила за мной хвостом.

– Да подожди ты, сначала нужно понять, что с Костей, а то вдруг его там реально расстреляют.

Главный караул или караульный дом, он же гауптвахта, находился уже в самой Варшаве, до которой снова пришлось идти около часа. Повсюду трудились рабочие, отстраивали город, возводили новые укрепления, местное население также впахивало в четыре смены на нужды уже не Германской, а Российской Империи. Я даже видел трофейный паровой танк, который инженеры разберут, изучат, а потом может быть соберут обратно и отправят на фронт.

А затем показался, собственно, и караульный дом. Рядом находилось здание военной полиции. Я же остановился и задумался. Влетать с двух ног внутрь и доставать товарища будет глупо, ведь я так в лучшем случае тоже получу арест. Для начала неплохо будет разузнать о судьбе товарища, а затем уже возможно через своих знакомых, может быть через Оболенского, как-нибудь договориться о смягчении наказания…

– Ой, сначала вообще нужно узнать там ли он, – махнул я рукой и уже направился к караульному дому, как вдруг из него вышел Смоленко, а за ним и сам Костя.

– И чтобы больше такое не повторялось, – рыкнул наш ротный и пнул под зад Костю, который лишь махнул мне рукой и тут же куда-то побежал.

– А ты что тут делаешь? – Смоленко перевёл взгляд на меня. – За другом пришёл? Ты, кстати, тоже мог на губе оказаться, как и Миша. Вы вообще, чем думали?

– Да мы… не особо думали, – честно признался я.

– Оно и видно, – вздохнул Смоленко. – А это кто с тобой?

– Это Изабелла и… в общем, как бы так сказать…

А сказал я всё прямо и по факту, предварительно отведя Смоленко подальше от караульного дома, а то мало ли ещё кто-то нас услышит. В принципе, несмотря на наш недавний конфликт, Смоленко зла на душе не держал и всё нормально понял. Ситуацию я ему обрисовал, затем всё пояснила и Изабелла, ведь Смоленко тоже знал немецкий. А дальше… дальше её отправили уже к Оболенскому.

В принципе одарённый в армии всегда пригодится. Её проверят и уже потом решат как её использовать на благо державы. Возможно, она действительно сможет попасть в армию, в штурмовой отряд. Если же лояльность её будет поставлена под сомнение, то тоже не беда. Много производств нуждаются в одарённых, станет крепостной и отправится значит на завод работать, под надзором тех же Морозовых.

Однако затем, как только мы вроде как разобрались со всем проблемами, Смоленко вдруг позвал меня в свой блиндаж.

– Садись, – кивнул ротный и подвинул стул, после чего уселся и сам. – Пьёшь?

– Ну не особо…

– Ага, – Смоленко усмехнулся и имел на это все основания после вчерашнего, затем он достал серебряную флягу с изображённым на ней дубом. – Ром. Нашли в крепости Изенбургов, а командование уже раздало эти трофеи отличившимся, в частности офицерам.

И Смоленко разлил по стаканам ром, а затем тут же залпом осушил свою порцию. Пауза. Он явно хотел что-то сказать, но по каким-то причинам не мог. Поэтому после первой сразу же пошла вторая.

– А что Костя-то натворил? – решил поинтересоваться я, чтобы возможно как-то изменить тяготящую атмосферу.

– Этот полудурок устроил оргию в борделе, довёл до бессознательного состояния всех шлюх, а затем нажрался и уснул в собственной блевотне. При этом он не заплатил ни копейки. А ещё он где-то стащил офицерский китель. Ему вменялось дезертирство, кража, дискредитация офицерской чести, а за некоторые заявления о Государе его хотели и вовсе обвинить в государственной измене. Кстати, Саш, а что это ты в гимнастёрке одной ходишь?

– Кхм… давай ещё по одной.

Смоленко молча кивнул и снова разлил ром. В этот момент ко мне начала постепенно возвращаться память. Вспомнил куда делась моя шашка и протез. Шашку я просто сломал, демонстрируя солдатам в траншее силу. Протез затем я снял и отправился в госпиталь, передав его лекарю, чтобы тот помог раненному. А ведь протез то столичного производства, редкий и уникальный.

– Да уж… наливай ещё.

На четвёртой ром кончился. Фляга была небольшая, а пили мы прямо большими порциями. Но ничего страшного, оба одарённые, метаболизм мощный и сильно по голове не ударит. А может и ударит, чуть позже это выяснится.

– Собственно, Саш, я тебя позвал не просто так, – начал не очень неуверенно говорить Смоленко, лицо которого перекосилось.

– Слушаю.

– Мне нужна помощь.

– Говори. Если смогу – помогу. Всё же я и так твой должник.

Смоленко же снова замолчал, напрягся, ему было очень тяжело просто попросить помощи, но когда дело должно до конкретики… Теперь казалось, что моего ротного вывернет наизнанку или у него как минимум сердце от стресса остановится. Взгляд уже ошалевший встал, вот-вот трястись начнёт. Там внутри него явно шла нешуточная борьба.

Наверное, для кого-то Смоленко сейчас мог выглядеть глупым, но не для меня. Я сам рос в обществе, где просьба о помощи воспринималась исключительно как проявление слабости. А быть слабым означает не только топтать свою гордость. Ведь эту слабость увидят шакалы, для которых подобное уже является призывом к действию.

– Твою же мать… как это тяжело… – выдохнул Смоленко, после чего со всей дури ударил по столу и сломал его на две части.

Из экзоскелета пошёл пар, а я лишь успел взять стакан и аккуратно поставил его на стол. Внешней я сохранял абсолютное спокойствие, никак не реагируя на подобное поведение. Конечно, порой Смоленко меня бесил, например вчера. Но там была иная ситуация и другой контекст, здесь же… осуждать я его не стал, в этом не было никакого смысла, а стол можно и починить. Хотя лучше будет сделать новый.

– Мне нужна помощь, Саш, – снова повторил Смоленко, бессильно откидываясь на спинку стула. – Ты знаешь ментальные техники, может работать с разумом. Помоги мне не сойти с ума.

Глава 27

– И НИКОГДА СЮДА БОЛЬШЕ НЕ ПРИХОДИ, УБЛЮДОК!!! ИНАЧЕ Я ТЕБЯ УБЬЮ!!! – где-то позади звучал голос разозлённого Смоленко.

Я же пожал плечами и достал самокрутку, попутно ускоряя шаг.

Он говорил это не со зла, просто наши совместные тренировки всегда именно так и заканчивались. Я пытался закалять его разум, развивал и закреплял свои ментальные навыки, а Смоленко… ему очень тяжело давались изменения. Слишком много боли внутри него, жизнь порой бывает очень жестока.

В результате Смоленко под конец всегда срывался, начинал орать, пару раз мы дрались. Но потом эмоции утихали. Я не обижался, ведь всё понимал. Правда, вряд ли у меня получится чем-то помочь Смоленко.

Люди, конечно, меняются, но как правило в изначально заданных рамках. Опыта у них становится больше, как и знаний, однако сама суть не меняется. В лучшем случае Смоленко станет лучше себя сдерживаться, но гнев и злость всё равно останутся внутри него. Это грустно, но такова реальность.

Время шло. Война продолжалась. Порой даже из Варшавы было видно багровое зарево на горизонте. Иногда над городом пролетали бипланы. Ещё пару раз мне доводилось видеть иные воздушные суда, всякие корветы и эсминцы. Они тоже напоминали морские корабли, однако спокойно себе летали по небу. А вот «Екатерины» видно не было, по слухам она всё ещё стояла на ремонте в Кёнигсберге.

Немец всё это время готовил силы для удара. К нам тоже прибывали новые полки. Прямо за городом, по другую сторону Вислы новобранцы тренировались каждый день. Они не только рыли траншеи, но и учились брать их штурмом. Метали гранаты, отрабатывали удары штыком, немного стреляли.

На северо-западном фронте мы одержали стратегическую победу. Да, потери были высоки, однако немца удалось оттеснить аж до Вислы. Мы забрали здоровенный кусок территорий, потрепали вражескую армию, атакже разрушили все планы Кайзера по блицкригу.

Однако время шло, Вислу форсировать Рузский не стал. Немец же готовится и скоро пойдёт в атаку. Однако судя по слухам Самсонов уже утвердил новый план, получив одобрение других генералов, а также самого главнокомандующего южно-западного фронта, в который перевели всю вторую армию.

И новый план заключался в превентивном ударе. Ещё один сокрушительный удар, после которого Австрия падёт, Карпаты станут нашими и крах Берлина уже можно будет счесть неизбежным. Очень амбициозный план, ради которого Смоленко поставили командовать целым батальоном. Правда людей туда ещё не набрали, ведь абы кого брать к себе Смоленко не хотел и лично проводил отбор.

Так я дошёл до тренировочных полей, сел неподалёку и молча наблюдал, покуривая самокрутку. Сильнее всех на общем фоне выделялся Миша, который пусть пока что и не являлся офицером, однако являлся воплощением идеального солдата. Вся грудь в медалях, сердце и глаза горят огнём, а речь его воодушевляла новобранцев. Миша искренне верил во все идеалы державы и служил примером для других.

Чуть подальше Алёна чинит экзоскелеты. Под глазами у неё синяки, она почти перестала спать, отдавая себя всю работе. Всё из-за чувства вины, а может из-за страха не получить рекомендацию. Всё же после той пьянки её репутация пострадала, и теперь она пытается это компенсировать.

Ещё чуть дальше, в паре километрах, осваиваются первые дробовики. Даже на таком расстоянии благодаря дару мне всё отлично видно. Новое грозное оружие будет скоро массово применяться в траншеях. Жаль только паровые танки на конвейер мы так и не поставили, но там, понимаете, производство несколько сложнее. Одну только логистику нужно месяцами налаживать, а ведь нужно ещё и специалистов переобучить и подготовить, да и ресурсов на танки уходит очень много. Немцы готовились к войне заранее, а мы… тоже готовились, но танки не придумали.

Да и вообще что-то в Российской Империи всё грустно и неспокойно. Всё чаще солдатня возмущается дворянами, постоянно интеллигент Костя рассказывает про какие-то альтернативы. Да и крепостные на заводах вкалывали по восемь часов в полях, потом ещё по шесть на заводах, а затем к ним ещё приходят и говорят: «За Веру, Царя и Отечество, пойдёшь в штурмовую роту!».

Кому это понравится? Никому. А терпение не безгранично. Как бы гражданская война не началась, а то немцы в таком случае за пару недель до Петербурга дойдут, пока мы будем друг другу глотки резать.

Неспокойно было даже в армии, в генералитете. Высшее командование тоже что-то стало чаще спорить, а началось всё с Ренненкампфа, который сначала героически отъехал на тот свет, вместо того чтобы просто продолжать блокаду. А теперь ещё и стал камнем преткновения двух сторон, одна из которых к слову желает видеть меня в петле.

– Ох, хороша жизнь! – рядом со мной вдруг плюхнулась Кристина.

– Всю картошку почистила?

– Не, меня Оболенский заставил тренироваться. Магические вот эти уроки, все дела, раскрытие потенциала какого-то.

– И как оно?

– Мой учитель сорвался, назвал меня необучаемой и прогнал, – беззаботно произнесла Кристина, после чего достала из-за пазухи бутылку с вином. – Смотри что я стащила у офицеров.

– Боже, тебя же…

– Не пойман – не вор.

– Ты не только необучаема, но и неисправима.

Я вздохнул, глядя как Кристина приложилась к горлу. А через мгновения бутылка уже оказалась в моих руках. Последние деньки что-то выдались слишком насыщенными, поэтому возможность отдохнуть нужно было использовать на полную.

– Эх, скорее бы война закончилась, – мечтательно протянула Кристина. – Станем аристократами, будем делать, что захотим.

– Ты и так делаешь, что хочешь.

– Да, но денег у меня нет. И статуса. Власти бы ещё. Ну и силы побольше, а то я что-то смотрю на других и понимаю, что магическую конкуренцию не вывожу.

– Так, род создавать тут я планировал.

– Как думаешь, а у меня получилось бы стать хорошей женой и матерью? – внезапно спросила Кристина.

– Если ты этого действительно захочешь, то ответ очевиден. Только… а у тебя с этим проблем не будет?

– Ну, у меня вроде почти такое тело, как у всех женщин. Ментальный контур правда сильно мощный, поэтому с простым смертным мне потомства не создать или придётся поднапрячься. Но ты и сам об этом всём знаешь. А так вроде… не бесплодна. Наверное. Это проверять нужно, – вздохнула Кристина, после чего подсела ближе ко мне, начав прижиматься. – Можем провести научный эксперимент прямо сейчас…

– Ага, на глазах у всех, – саркастично заметил я, после чего поднялся на ноги.

– А что такого? Пусть все завидуют. А-а-а… я поняла.

– Что ты там поняла? Хотя стой, дайка угадаю, ты опять ВСЁ поняла.

– Да, именно, – загадочно ухмыльнулась Кристина и многозначительно покачала головой.

– Как обычно, ладно, пойду протез ставить и экзоскелет новый калибровать.

– Удачи.

Так я и направился снова в мастерскую, в старенький сарай. Пришлось некоторое время подождать Алёну, которая задерживалась. Конечно, я мог бы пойти к мастеру, одному из, однако мне уже было привычнее работать с Алёной. Она может и являлась просто ученицей, подмастерьем, однако у неё был куда более широкий взгляд на привычнее встречи. А для меня это очень важно, ведь мне не нужно снаряжение «как у всех».

– Саш, бегу-бегу! – в какой-то момент на горизонте появилась спешащая Алёна, которая тянула за собой тележку с инструментами и деталями.

Для этого девушка использовала экзоскелет, но не военной модели, а гражданской. Громоздкая конструкция, дешёвые материалы, низкая подвижность, но хоть что-то.

– Заходи, – Алёна быстро открыла сарай и впустила меня внутрь. – Я пока что разложу барахло и умоюсь.

– Хорошо, слишком не спеши. У меня время есть.

Да, время у меня было, потому что я самый худший поручик за всю историю. Вернее, не самый худший, а скорее самый хитрый. Чтобы найти меня и припахать к какой-нибудь ерунде любому ротному нужно будет прилично так постараться.

Впрочем, меня не особо и припахивали, ведь все понимают, что я одарённый и нахожусь на особых условиях. В плане, у меня личные тренировки, медитация тратили много времени. Так что это даже не хитрость, а факт, хотя врать не буду, отдыхал я тоже прилично. Потому что отдых очень важен для продуктивности.

Я быстренько лёг на кресло, настроил спинку. Оно чем-то напоминало кресла стоматологов из моего мира. Тоже лампы имеются, всякие инструменты на проводах подсоединены к источнику энергии. Правда не настолько удобные, но тут уж ничего не поделаешь.

Тем временем Алёна активно умывалась снаружи сарая, где была обустроенная душевая кабинка. Под душевой кабинкой подразумевается огороженные от чужих взоров два квадратных метра с бочкой дождевой воды.

Нет, вообще имелись и нормальные душевые кабинки с горячей водой, офицеры так и вовсе в банях парились, однако Алёне такое было не по статусу. Да и даже если бы было, то скорее всего она поленилась переться куда-то, тратя на это драгоценное время.

– Бр-р-р-р… – через десять минут Алёна вернулась в сарай, умытая и дрожащая, ведь на дворе уже наступила осень.

– А ты не заболеешь?

– Нет, у меня иммунитет хороший, да и я закалённая, – на ходу Алёна убрала волосы назад и заплела их в хост, чтобы не мешались. – Так… тебе нужен протез и экзоскелет… сейчас найду бумажки…

Дальше Алёна начала суетиться. Как она ориентировалась во всём этом хаосе, напоминающим свалку, это отдельный вопрос. Но видимо для неё здесь всё находилось плюс-минус на своих местах. Вскоре был найден мой протез.

– В общем… двенадцатый калибр, ручная перезарядка. Три патрона смогла всунуть. Дробь. Ну и ещё, как ты просил, добавила тот «сюрприз»…

Алёна активно начала рассказывать, попутно ставя мне протез. А я молча слушал и наблюдал за процессом, но в какой-то момент начал подмечать совершенно иные детали. Алёна видимо слишком спешила и плохо вытерлась, а оделась в то, что подвернулось под руку.

– Тебя точно продует, – через паузу выдал я. – Даже солдаты уже китель не снимают. А ты в одной рубашке. Ещё и после душа.

– Ладно, если ты так сильно переживаешь, то я включу обогреватель, – произнесла Алёна и почему-то скривилась, после чего ногой пнула самодельную теплопушку.

– Теперь сжарюсь я. Дай хоть китель сниму.

– Всё, продолжаю?

– Да, продолжай. И если что я своими словами не делал акцента на слабости или типа того. Просто тебя реально продуть может, как и любого человека. Поэтому…

– Я поняла, Саш, поняла. Просто… привычка.

– Тяжелое детство?

– Ну… как бы так сказать… оно у всех тяжёлое, особенно у безродных.

– Ты вроде из Москвы?

– Да, на окраине жили.

– Я думал в городе получше крестьян живут.

– Не особо. Местами даже хуже. Ключевая разница в том одни на поле работают, а другие на заводах. Но все по факту крепостные. Вроде по статистике даже после реформ больше половины населения крепостные, при чём вечные. Ещё приличная доля временных крепостных, как моя семья. Работаем по пять лет, продлеваем контракты фактически рабства. При чём если работающие в поле ещё могут отдыхать в не посевные периоды, то моя мать и отец впахивали каждый день, в любую погоду. Порой по две смены, чтобы меня с сестрой прокормить.

– Хорошие родители.

– Да, в чём-то они точно были хорошими. А в чём-то плохими. Отец мой спился и умер ещё когда мне двух лет не было. Мать работала в школе за гроши, от нагрузки, ответственности и постоянного стресса слегка с неврозом, потом зимой заболела, лихорадка и тоже… умерла.

На первый взгляд могло показаться, что Алёна говорит спокойно и ни о чём не переживает. Но любой человек с хоть сколько-то развитой эмпатией и уж тем более я со своими ментальными навыками мог легко заметить лёгкие перемены в голосе и невероятную душевную боль, которая слегка просочилась наружу.

Всё же и сама Алёна ещё молодая, не так давно всё это произошло. Считай недавно восемнадцать исполнилось, и она сразу на фронт поехала.

– И как ты с этим всем справилась? – поинтересовался я, зная, что мой вопрос переведёт тему в более позитивное русло.

– Сестра помогала, – тут же улыбнулась Алёна, едва только вспомнила свою старшенькую. – Она очень сильная. Она никогда не сдаётся, всегда находит решения любых проблем, не отступает и добивается всего, идя к своей мечте. Я никогда не видела её слабой, она всегда побеждает, работает над собой и становится лучше с каждым днём. Не знаю как она с этим всем справляется. Она же и сама ещё ребёнком была, но и сама пробивалась, и меня тащила. Прямо как ты, Смоленко, Оболенский, Самсонов и Миша.

– Я? – я печально ухмыльнулся, вспоминая недавние встречи со Смоленко. – За других говорить не стану, но я точно не всегда побеждал. Более того, я проигрывал сотни или даже тысячи раз. Частенько падал. Но не сломался, да и, скромничать не буду, побед у меня несоизмеримо выше поражений. И всё же… думаю твоя сестра тоже проигрывала, но тоже не ломалась, а делала выводы. Поэтому она и лучшая.

– Да, звучит разумно. Я будто это и хотела сказать, но выбрала не ту формулировку. А ты с Кристиной давно знаком? Просто складывается впечатление, что вы очень давно друг друга знаете и очень близки.

– Я знаю её фактически всю жизнь. Семью я потерял в детстве, отец пытался нас защитить, но… он был сильным, очень, только… не хватило чего-то. И я остался один, окруженный врагами. Но рядом всегда была Кристина, она всегда помогала и поддерживала меня, учила и если нужно даже утешала. Она была для меня учителем раньше, потом стала другом. И даже сейчас она мне помогает, ну и я ей тоже, по мере возможностей. Мы хоть и не кровные родственники, но она мне как родная сестра.

– Как сестра? Мне казалось вы… более близки.

– Что? Нет, как сестра. Просто Кристина ещё очень любит шутить и издеваться надо мной. Её это очень веселит, а сама она та ещё бесстыдница.

– Ха-ха-ха, это точно. Комплексов у неё нет, ну либо она их очень прячет. Она даже ко мне приставала. Из-за амброзии, наверное.

– Нет, она сильная одарённая. Почти уверен, что дело не в амброзии.

– Так, калибровка закончена, но нужно латунные пластины сверху поставить, декоративные и регалии добавить. Ты же офицер… Сейчас, подвинься…

И Алёна приподнялась со стула и начала тянуться надо мной и через меня к барахлу по другую сторону кресла. Я же с удивлением заметил, что Алёна совсем уж плохо вытерлась и её белая рубашка стала влажной. Белая ткань прилипала в некоторых местах к телу, так ещё и пуговицы не все застёгнуты, что позволяло увидеть самое интересное.

К тому же и сама Алёна находилась прямо сейчас в очень интересной позе. Стоит мне чуть-чуть подняться и я уткнусь носом прямо в её грудь, хотя если она продолжит вытягиваться вперёд, то возможно и сама упадёт со стула на меня.

– Опа, схватила, – довольно произнесла Алёна, схватив полировочную машинку, после чего повернула голову ко мне. – М? Что такое?

Теперь всё моё внимание было переключено на её лицо. Тёплое дыхание, почему-то блестящие губы, лёгкий румянец на лице, яркие голубые глаза, в которых всё прекрасно читалось. И в этот момент ко мне пришло осознание: она явно не просто так мылась, и не случайно так откровенно оделась.

Я же не стал более тупить, после чего положил правую руку на шею Алёны, пальцы утонули в её влажных волосах. А затем с помощью протеза легко закинул всю её на себя. Алёна же даже не стала играть в недотрогу, быстро и с удобство устроилась сверху меня, а затем с радостью сливаясь со мной в поцелуе.

Глава 28

– Чёрт, и куда это Саша запропастился? Меня же Смоленко прибьёт, если я его не найду, – вслух повторял Ваня, который уже не знал где искать поручика.

Однако вдруг в его сознании мелькнула идея. Осталось только одно место, которое стоило проверить в самом начале. Сарай рядом с мастерской, где работала Алёна.

– Открывай! – через десять минут Ваня уже колотил в дверь. – Я знаю, что ты там Саша! Смоленко сбор объявил, Самсонов, наверное, уже в траншеях! Ты всю войну проспишь!

И в какой-то момент дверь всё же отворилась.

– Чего ты шумишь? Четыре утра же… – в проходе появилась заспанная Алёна. – Работаем мы.

– Наступление скоро будет, сам Самсонов приехал даже!

И Ваня дерзко подался внутрь, после чего уже увидел меня, стоящего в экзоскелете.

– Ещё пол часа, докалибровать броню нужно и пластины дополнительные повесить, – спокойно пояснил я.

– Быстрее, там наступление…

– Да об этом уже и так все знают, с полночи артиллерия не затыкается. Передай Смоленко, что я не опоздаю.

– Хорошо.

И взволнованный Ваня наконец-то убрался, после чего Алёна снова вернулась к работе. Этот экзоскелет был сложнейшей из её работ и на него она потратила необычайно много времени. Даже обычная калибровка занимала часы из-за обилия магических контуров, которые требовалось подсоединить к энергоканалам ментального тела.

– Так… всё работает? Понапрягай каналы по очереди, а я посмотрю, – устало попросила Алёна, опустив поверх своих гогглов дополнительные линзы. – Ну, вроде работает и всё хорошо. Сейчас только латунную окантовку на наплечники поставлю. И регалии офицерские приварим. А медали…

– Медалей у меня нет.

Через двадцать пять минут последние приготовления были закончены. В техномагическом ремесле я конечно ничего толком не понимал, однако по-моему Алёна выжала максимум из имеющихся ресурсов.

– Ну всё, Саш, удачи.

– Удача мне не нужна, – усмехнулся я, наконец-то получив возможность подвигаться и размяться, а то вовремя калибровки тело затекло. – Спасибо тебе Алён, у тебя действительно золотые руки. Только ты это… выспись.

Алёна неуверенно мне кивнула, а я уже направился на выход, попутно переходя на бег. Тихо заскрипели пароприводы, немного нагрелся выходящих из трубок по всему экзоскелету воздух, но в целом всё работало и за буквально минуту мне удалось добраться до траншей, где уже шла погрузка солдат.

Смоленко меня всё же видимо не дождался, поэтому на линию фронта я поехал вместе с новобранцами. Здесь было так много людей, бронетехники, уже и самолёты над головой летали, где-то на правом фланге, на другом фронте, уже сражались и солдаты под командованием Рузского. Не совсем понятно кто именно решил форсировать Вислу, но сеча судя по зареву намечалась лютая.

Долго до первой линии обороны ехать не пришлось, далеко от Варшавы немца отбросить не удалось. Тут же начали высаживаться солдаты, которых командиры уводили на приготовленный позиции. Искать Смоленко долго не пришлось, ведь он с вверенным ему батальоном расположился в центре укреплений, в первой линии.

– На той стороне находится враг, который всеми силами стремится разрушить всё, что нам дорого – наши семьи, наши дома и нашу державу! Но в наших глаза он не увидит колебаний или страха! Только ненависть, презрение и гнев! – Смоленко кричал настолько громко, что перекрикивал залпы орудий. – Вы солдаты Императорской Армии, вас обучили выдерживать самые тяжёлые сражения, вам привили такие ценности как верность, мужество и честь! И никто из вас не побежит, не дрогнет, вы будете идти за мной с высокой поднятой головой и полными решимости сердцами! Мы пойдём первыми и покажем новобранцем, что значит быть русским солдатом! Нет, мы покажем всему миру, что значит русский дух! ПРИМКНУТЬ ШТЫКИ!!!

К этому времени я также занял позицию в первой линии. Быстро ко мне за спину пробилась и Кристина, тоже нацепившая экзоскелет. С ней мы будем действовать в паре, всё же моим духовным оружием она быть не перестала, пусть и получила тело. Да, теперь наш симбиоз оброс новыми нюансами, однако суть его не изменилась, как и ментальная связь осталась.

Все солдаты уже были готовы к бою, их штыки сверкали на солнце, экзоскелеты одарённых разогрелись и шашки оказались в руках командиров. Артиллерия сделала последний залп, разорвались снаряды и, кажется, наступила тишина, но тут же раздался гул тяжёлой техники.

Прямо над нами проехал трофейный немецкий паровой танк, но модифицированный под нужды Самсонова, который лично возглавил наступление. А затем отсчитав двадцать секунд команду заревел и Смоленко, принципиально не использующий свистки:

– ЗА МНОЙ!!!

И тут же он вылетел из траншеи, используя всю мощь пароприводов. Не отставал и я, побежав вперёд. Мои фронтальные барьеры уже были насыщены магией, вот-вот должны открыть огонь пулемёты немцев, затем стрелять начнёт пехота и заработают миномёты с разнокалиберными орудиями.

Однако этого не происходило. Самсонов прямо из танка создавал гигантский барьер в несколько сотен метров шириной, позволяя пехоте добраться живыми до траншей. Трудно даже представить количество энергии, уходящее на банальное поддержание барьера такого размера. А ведь каждая пуля, каждый снаряд – это дополнительная нагрузка на одарённого.

Как только танк доехал до первой линии обороны и остановился, я тут же бросился вперёд, прямо в траншеи. Сразу же засвистели пули, но моя шашка уже вонзилась в грудь первого немца. Мгновенно с этим ещё трое упали на землю с багровыми дротиками в шеях.

В левую сторону я выстрелил из протеза, затем перезарядил, ещё раз выстрелил. В ноздри ударил запах магического пороха, крики умирающих били по перепонкам. С правого фланга меня прикрывала Кристина, уже ставшая позади и создававшая барьер из кристаллизовавшейся крови.

– Пушка, – раздался голос в моей голове.

И тут же я развернулся на сто восемьдесят градусов, а Кристина мгновенно растворилась в багровой дымке и воплотилась позади. Хитрые немцы перевели орудие на меня, и снаряд столкнулся с багровым барьером. Алые и металлические осколки разлетались во все стороны, но мой фронтальный барьер выдержал, после чего я продолжил натиск.

Клинок мой покрылся кровью, которая укрепила его и сделала острее, во все стороны летели дротики и начал подниматься кровавый туман. Благодаря телу Кристина могла двигаться свободнее и теперь мне вообще не приходилось думать о том, что ей нужно напиться. Я просто шёл вперёд, используя свою и её силу. А если нужно, то она просто останавливалась и лично создавала плющ.

– Нихрена себе Саша, ты рванул! – в траншею ко мне прыгнул Смоленко, добежавший третьим. – Что же… теперь я верю, что ты в одиночку больше сотни солдат можешь убить!

– Серьёзно? Только после этого?

– Некогда болтать! Идём в прорыв! Гинденбургу нужно дать реванш!

И в этот момент над нами нависла гигантская тень, которая стерла с лица Смоленко ухмылку и даже его пламенный нрав оказался в момент охлаждён. Кайзеровский флот, гигантский линкор рассекая облака шёл вперёд, занимая позиции для начала бомбардировки. Сотни орудий сделали залп.

– ЗА ВЕРУ, ЦАРЯ И ОТЕЧЕСТВО!!! – проревел Дмитрий Морозов, запрыгнув в траншею и тут же создав заклинание.

Мгновенно кристаллизовав воду прямо из воздуха, он создал ледяные копья и отправил их в небо, прямо в сторону линкора. Могло показаться, что он сошёл с ума, ведь такое слабое заклинание было неспособно навредить шедевру техномагической мысли. Однако цель заклинания заключалась в другом.

Другие маги тоже использовали подобные техники, быстро смекнула что к чему и Кристина. Ответный групповой залп действительно не смог ничего сделать самому кораблю, однако часто снарядов просто взрывались в небе. Правда всё ещё львиная доля вполне успешно достигла цели, разорвав сотни солдат.

– Самсонов перестраивает барьер! – быстро сориентировался Смоленко. – Вторая и третья волны окажутся под огнём, если мы не спалим эту гниду дотла!

– Я пойду развлекусь с рядовым составом, накоплю крови, – произнесла Кристина, после чего воплотила на моём плече штык-нож. – Буду признательна, если убьёшь мной одарённых. Если что – зови, хотя я и так на связи.

И кровавая жатва продолжилась. Волной за волной прибывали всё новые солдаты, после чего стремительно умирали. Кругом гремели взрывы, маги сходились в смертельных схватках, подъезжала на позиции бронетехника, но в какой-то момент атака начала захлёбываться. Если немец и был застигнут врасплох, то он быстро адаптировался и уже на втором эшелоне обороны продвижение замедлилось, а на третьем можно сказать остановилось.

Тогда из танка вышел уже лично Самсонов, поведя зелёных юнцов в последний бой. Казалось сражение только началось, но с обеих сторон уже умерли тысячи, а может и десятки тысяч. Огромная цифра, невообразимо большая. Однако безумная мясорубка только начала набирать обороты.

– НА ПРОРЫВ!!! – вопили офицеры, но их голоса были слабо слышны.

Во многих траншеях солдаты уже забыли про их цели, они просто пытались выжить, убивая и умирая. Всё чаще сквозь барьеры начали пролетать снаряды, наступление превратилось в ад для нашей армии, пора бы трубить отступление, но отступать Самсонов не планировал, как и его генералы одним за другим отправлялись в бой, дабы перевернуть ход противостояния.

На ходу я подобрал гранату и метнул её метров на сто, угодив точно в пулемётное гнездо. После врезался в траншею и остановился. Ещё один эшелон преодолён, однако атака только началась. Кроме того, по словам Кристины в некоторых местах немцы уже перехватили инициативу и смогли вернуть себе часть позиций.

– СДОХНИ, СДОХНИ, СДОХНИ!!! – рядом со мной в траншее кричал Ваня, собственной каской добивая немца.

Вокруг лежали десятки тел, русские, немцы, австрийцы… трупов было настолько много, что некоторые солдаты просто сходили с ума. Пулемётчики строчили без остановок, но с удивлением обнаруживали, что патроны кончаются быстрее врагов.

– СДОХНИ!!! – ещё раз прокричал Ваня и очередной удар проломил череп, а затем мой товарищ нащупал винтовку и начал перезаряжаться. – Когда же это всё закончится?! Ублюдки, весь взвод погиб…

По трупам уже бежали новые подкрепления, порой некоторые солдаты останавливались, чтобы помочь раненным товарищам. Иногда кто-то делал контрольный выстрел в голову, при чём не обязательно врагу. Иногда лучшее что можно сделать – избавить бедолагу от мучений.

– Саша! – рядом со мной оказался Смоленко. – У нас новая задача! Где Кристина?!

– Если будет нужно, она придёт, – спокойно спросил я, заряжая свой протез дробью.

– Немцы прочно окопались, они не собираются отступать и будут драться до последнего! Гинденбург лично возглавил оборону, и мы должны к нему прорваться!

– В прошлый раз мы ему проиграли. А у них даже флота воздушного не было.

– А в этот раз мы подготовились куда лучше! Вся ставка фронта собрана здесь!

– Какая задача?

– Вражеский генерал на следующем эшелоне! Надо завалить урода, иначе он всех наших перебьёт! Морозов нам поможет!

– Хорошо, начинаем сейчас.

Лязгнув протезом я загнал патрон в патронник, после чего отдал приказ Кристине. Тут же кровавый туман начал подниматься над полем боя. Я тут же покрылся тенями и рванул в бой первым, достигая чудовищной скорости. Молниеносная и неостановимая атака, один сокрушительный удар, схлопнуть челюсти на чужой шее и не отпускать. Это куда лучше всяких сражений на выносливость.

– ПОДГОТОВИТЬ ГРАНАТЫ К БРОСКУ!!! – раздался голос генерала, который отдавал приказы солдатам лично, попутно прикрывая их воздушным щитом.

И в этот момент я вылетел из тумана, намереваясь шашкой разрубить своего врага на две части. Однако генерал оказался куда сильнее, чего и следовало ожидать. Столкнулись наши клинки, после чего пришлось разрывать дистанцию.

Но в тумане уже подыхали немцы, не понимая откуда летят дротики и как бороться с плющом. Стрелял и я из протеза, попутно уходя от ударов генерала. В новом экзоскелете делать это было куда проще, кроме того плотный багровый туман и тени прикрывали мои движения.

Мой враг же почувствовал слабость в моих отступлениях, поэтому совершил стремительный натиск. В этот же момент от меня последовала ментальная атака. Врасплох застать генерала не получилось, ведь он полностью сконцентрировал внимание на одном конкретном действии, однако лёгкое смятение замедлило его движения.

Наши клинки столкнулись, одновременно с этим из-за моей спины был совершён выпад багрового копья.

– Прикрываю, – довольно произнесла Кристина, снова будто ставшая моей тенью.

Генерал отпрыгнул с дырой в плече, после чего уже я собирался добить своего врага, как вдруг появились другие немецкие офицеры. Прямо в меня полетели сразу два заклинания с разных сторон, но как хорошо, что вовремя подоспели и мои союзники.

Ледяной барьер прикрыл меня с флангов. Словно безумный берсерк в траншею прыгнул покрытый пламенем Смоленко, отрезая ещё один штурмовой отряд немцев, также в глубине позиций уже начали действовать элитные отряды одарённых. Где-то слева Изабелла отрезала голову оберсту, попутно моля Бога, чтобы он позволил ей отправить на тот свет побольше кайзеровцев.

– Нас окружают, это ловушка, – произнесла Кристина, отслеживая передвижения противников.

– Выиграй время.

– А ты…

– Я разберусь.

Спорить Кристина не стала, после чего мы остались с генералом фактически один на один. Он такому раскладу очень удивился, видимо, искреннее считая меня слабым. Инертно-рубидиевый раствор он уже вколол, рана затянулась, барьеры обновились под магию, дабы снова не получить выпад копьём.

Я же начал натиск, нещадно рубя своей шашкой. Во всю использовались иллюзии, но так или иначе генерал отражал все атаки и с каждым мгновением начал вести себя всё более дерзко. Он чувствовал свою силу, видел мои недочёты. Это понимал и я, ведь до сих пор проблемы переноса никуда не делись.

Однако превозмогать или тем более героически помирать я точно не планировал. Не хочу хвастаться, но в тактике я кое-что понимаю. Каждое движение, каждый шаг и вздох, ничто не скрывается от моего взора, каждый новый удар противника – дополнительная информация, на основе которой я собираю общую базу.

С каждой секундой бой становится для меня всё предсказуемое, всё лучше я подстраиваюсь под конкретного врага. Конечно, он ещё может меня удивить, шанс этого есть всегда, однако… в какой-то момент сценарий нашего сражения стал предельно очевиден. Мат в пять ходов, конец партии.

Удар шашкой слева, наши клинки сталкиваются, сразу же генерал вкладывает ещё больше сил, меняет направление импульса, дабы не потерять равновесия и не упустить инициативы. В этот момент ещё одна ментальная атака его слегка замедляет, тут же выставляю протез впереди себя.

Немец пугается, не зная, что патронов у меня нет. Я же делаю второй удар шашкой, снова сталкиваются клинки, но в этот раз мой враг теряет равновесие, его кисть, затем локоть и рука улетают назад.

Вот он мой шанс, но в последний момент генерал улыбается. Лязг, сталь, искры и разрыв дистанции. Победно встаёт немец, покрывшийся искрами. Он принял на мгновение стихийный облик и увеличил свою скорость.

Он также понял, что удар шашкой является отвлечением, а сам я схватил своего врага, после чего тот сразу же отрубил мне руку. Так он и стоит, довольный, что всё просчитал и лишил меня конечности. Только вот мой протез всё равно не разомкнул пальцев.

И теперь улыбнулся уже я, активировав ментальный канал, после чего протез взорвался. Оторвав генералу руку.

– Ожидал большего, – победно произнёс я, вонзая в сердце своего врага штык-нож Кристины.

Того сразу же объял плющ. Поглощать разум генерала я не стал, потому что такого противника в волевой схватке вряд ли потяну. Тем более вокруг гремит бой, а последствия поглощения порой могут сильно ударять по мозгам, вплоть до лишения боеспособности.

– Самсонов прорывается! Ему нужна помощь! – отдал новый приказ Смоленко. – Победа близка!

Глава 29

– ПОБЕДА БЛИЗКА!!! – ревел во всю глотку Самсонов, возглавляя сокрушительное наступление.

Однако с неба лился стальной дождь, резервы немцев казались неистощимыми, а Гинденбург раз за разом закрывал собой бреши в обороне. Трупы усеяли поля, и смердящая вонь горящих тел перехватывала дыхание. Атака началась утром, время приближалось к полудню, но положение сторон начало казаться патовым.

– В укрытие! – рявкнул Смоленко и сбил меня с ног, после чего мы вдвоём улетели в траншею.

В следующую секунду прямо над нами спикировали самолёты и десятки бомб разорвали очередной взвод.

– Твою же мать… – устало произнёс я, начав уже немного теряться в хаосе битвы.

Столько часов неустанных сражений, я начал уставать. При чём если физическую усталость ещё можно перекрыть магией и препаратами, то вот психическая нагрузка начала сказываться. Находиться в полной концентрации на протяжении такого длительного периода очень тяжело. А ведь мне ещё нужно держать в уме не только то, что находится перед глазами, но и в принципе всё поле боя в радиусе пятидесяти метров.

– В этот раз совсем всё плохо… – с бессильной злобой в голосе произнёс Смоленко, вынимая из плеча осколок. – Мы даже из траншеи вылезти не успели!

– Нужно уводить солдат, – ответил я, оглядывая магическим сонаром поле боя. – Операция провалилась.

– Уводить?! Это переломный ход войны! Мы не отступим.

На правом фланге снова раздались взрывы, но в этот раз ещё звучало и ржание лошадей. По всей видимости кавалерийская атака провалилась, что, впрочем, неудивительно. У немцев уже танки имелись.

– Господин Смоленко… – к нам подбежал солдат, а вместе с ним ещё взвод.

– Да какой я тебе господин?!

– Нас отправили на доукомплектование роты.

– Просто, бляха, отлично! – снова вспылил Смоленко, попутно накладывая себе жгут на плечо.

И понять командира я мог без каких-либо усилий. Стоило только взглянуть на наше подкрепление… Это те самые зелёные юнцы, которые ещё недавно тренировались за Варшавой. Пару недель подготовки и всё, их уже бросают в ад. При этом судя по лицам, многим из них нет и двадцати. Толку от них в бою?

– Смоленко! – расталкивая новобранцев, к нам прибежал ещё один солдат. – Самсонову нужно взять этот километр любой ценой! Важность абсолютная!

В этот раз Смоленко уже побелел от злости, он хотел высказать всё, что думает, однако из-за гнева потерял дар речи. Только через долгих десяти секунд он смог перевести взгляд на меня.

– Саш, нужна твоя помощь.

– Ага, сейчас… – я послал ментальный запрос Кристине, после чего прямо из тел вырос плющ, обвивший мой левый локоть и попутно создав щит. – Ещё повоюем… только в этот раз без тумана. Там на флангах что-то ситуация тяжёлая.

– Нет, Саш, нужна другая помощь. Ментальная.

– Ментальная? Признаться, я даже в твоём спокойном состоянии не особо мог что-то сделать, а сейчас ты на эмоциях и…

– Не нужно меня успокаивать. Наоборот, сними все ограничения, – едва слышно попросил Смоленко, меня охладительный кристалл в своей винтовке. – Если они в моём мозгу ещё остались.

– Ты понимаешь…

– Да, понимаю! И не люблю повторять дважды! Делай и бери командование на себя!

Смоленко уже всё решил, никакого смысла отговаривать не было. Поэтому я сделал то, что должен, в очередной раз. Барьеров в сознании моего командира осталось немного, кроме того, снимать я их и не стал, лишь наоборот подлил масла в огонь, вывел на первый план самые сокровенные моменты жизни, которые вызывали больше всего боли и страданий.

Считанные секунды и Смоленко уже начал буквально сгорать заживо, увеличивая температуру и в траншеи. Сразу же новобранцы начали кричать, отходить, они боялись и не понимали, что происходит. Однако воля нашего командира роты, вернее уже батальона, была сильна и он смог направить весь свой гнев в нужное русло.

Мощный поток пламени достал до немецких траншей, за чем огонь начал расти вширь, а сам Смоленко уже побежал в атаку, разгораясь словно факел.

– ЧЕГО ВСТАЛИ?! ЭТО НАШ ШАНС!!! – рявкнул я, также вкладывая в свой крик собственную волю, воздействуя тем самым на сознания новобранцев и убивая внутри их трусость. – ЗА МНОЙ!!!

Следующим из траншеи уже выпрыгнул я, помчавшись вперёд. Чёрный дым и пламя прикрывало нас, однако шальные пули то и дело разрывали плоть и бились в мой багровый щит. Барьеры я настроил против магии, а затем снова продолжил жатву.

Я убивал и убивал, враги не кончались, а моя шашка продолжала свистеть. В какой-то момент мне уже стало плевать на всё, на крики мольбы, на собственные раны и на усталость. Мне хотелось, чтобы это всё уже закончилось. Забавно, да? Я ведь убийца с приличным стажем. Страшно подумать, что чувствуют простые солдаты, которые вообще ни разу не забирали чужих жизней.

Прогремел выстрел, магический импульс молнией вонзился прямо в мой щит, разорвав тот на тысячи осколков. Я повалился на спину, сразу выхватил пистолет и начал стрелять примерно в сторону врага. Почему примерно? Потому что из-за магического эха ориентироваться было тяжело, а всё лицо залила кровь. Ещё и контузило.

Где-то впереди сражался Смоленко, через траншею лихо перепрыгнул и Морозов, после чего вражеский командир оказался в центре вихря льда и пламени. Затем прямо на меня упало тело одного из новобранцев, он почти добежал, но в последний момент словил пулю.

Медленно расползалось кровавое пятно на гимнастёрке, затем рядом с нами упала граната. Кровь, кишки, смерть и ужас, преисподняя из которой никто не вернётся.

Кое-как я поднялся, выпустил пар из энергоранца, а затем продолжил движение вперёд.

– ГИНДЕБУРГ ПРЯМО ПЕРЕД НАМИ!!! В БОЙ!!! – Самсонов не отставал и наступал на другом километре.

Нам нужно было тоже прорваться и взять в клещи вражескую ставку. Однако чем глубже мы входили в оборону немцев, тем неприступнее она казалась. Железобетонные доты, закопанные в землю пушки, куча бронетехники и одарённых.

– Ты в порядке? – рядом со мной вдруг оказалась Изабелла. – Ты же дрался с Гинденбургом? Нужно отомстить ему!

Забавно. Она действительно думает, что я за что-то обижен на этого Гинденбурга, хотя на деле я им скорее восхищаюсь. Его воля крайне сильна, характер его из стали, а желание защитить свою империю не менее сильное, чем у русских генералов. С чего я должен испытывать к нему ненависть? Он делает то, что должен, как и я, как и Смоленко, да и, наверное, большинство солдат в этой сумасшедшей войны.

А вот у Изабеллы явно личный пунктик на этот счёт. Правда она и сама знает, что в одиночку не одолеет Гинденбурга, поэтому ей нужна помощь. Наивная.

– Наша задача прорвать оборону здесь. Гинденбурга на себя взял Самсонов с лучшими силами.

– Мы можем…

– ОТСТАВИТЬ!!! ВЫПОЛНЯЙ ПРИКАЗ!!!

– Поняла, – кивнула Изабелла и побежала дальше по траншеям, в сторону Смоленко и Морозова.

– Командир, вам…

– Я в порядке.

И снова мне пришлось идти в первых рядах, ведь я теперь командир. Заменяю Смоленко и веду на убой пацанов, платя их кровь за каждый метр.

– Кристина, нужна помощь…

– Саш, тут на флангах полная задница. Николай Иванов допустил просчёт и теперь австрийцы перегруппировались и пошли в контрнаступление. Кроме того врага ведёт сам Гётцендорф, а он каким-то образом уничтожает мой плющ! Вас там всех сейчас в окружение возьмут! Вы же отступаете?!

– Самсонов собирается убить Гинденбурга.

– Я… я попробую что-то сделать, пока что не знаю что, но попробую.

– Руку мне замени, а то твой щит я уже потерял.

– Секундочку.

И пока Кристина восстанавливала мою руку, я уже начал проводить новый обряд. Из-за магических вспышек видимость сильно упала, поэтому придётся полагаться на тени. Это тоже проблематично, ведь сейчас день и ярко светит солнце, с другой стороны пожарище битвы тенью легло на весь фронт.

А затем я и сам начал растворяться с местностью. Быстро выделил самых сильных врагов, подождал пока новобранцы схлестнуться с ними в схватке, после чего выскочил буквально из ниоткуда на противника, тут же вонзая ему в глотку меч. Отбросил тело, но взрыв всё равно оказался мощным и меня ударило о стенку траншеи.

И вот вроде ещё на одного оберста стало меньше, а толку? Война от этого не закончилась, даже на сражение повлиять как-то не удалось. Но сдаваться рано, нужно выложиться на полную, потому что потом уже будет поздно. Сделать всё, что от меня зависит.

– Встать, – говорю я себе, уже влияя своими ментальными техниками на себя.

Лицо моё обожжено, экзоскелет тоже раскалился, а впереди ещё километр укреплений. Взвод новобранцев уже погиб, но скоро сюда прибудет ещё один и ещё один. Кровь будет литься до победы, только чьей?

И в этот момент лёгкий ветер ударил мне в лицо, приятная осенняя прохлада. Ветерок даже столбы дыма прогнал, позволив лучам солнца упасть на нас. Артиллерия перестала стрелять, что-то кричат отступающие враги, будто бы они испугались света.

Во мне же страха не было, мне просто хотелось на солнце посмотреть. Оно застыло в зените прямо над гигантским линкором, который тоже перестал стрелять. Однако фонить энергией от него стало лишь сильнее.

– Может какое-то секретное оружие заряжается? Вроде нет… барьеры вон наоборот стали плотнее, будто вся энергия теперь идёт в них, – говорил я вслух, чувствуя как лучи солнца становятся всё светлее.

И вдруг я увидел человека, стоящего прямо на капитанском мостике. Он сиял словно звезда, затмевая собой даже солнце, которое подобно огненному нимбу застыло над его головой. Помимо этого, человек излучал и громадную силу, которой я никогда раньше не видел. Сравнить её можно разве что с ядерным взрывом.

– Кайзер… – догадался я, но было уже поздно.

Солнце же начало печь.

Глава 30

– Это конец… – в ужасе прошептал я, оглядывая сонаром фронт.

Солнце начало испепелять всю нашу армию. Некоторые солдаты уже получали ожоги, другие прикрывали лица, ведь не могли смотреть из-за слишком ярких лучей. Только Самсонов кричал об продолжении наступлении, что-то крича про близкую победу. Он рвался в бой, но силы его кончались и в какой-то момент он упал, после чего генералы начали выводить солдат.

Но было поздно.

– Саша, фланги схлопнулись, – тут же произнесла Кристина. – В бой вступил австрийский герцог Тешенский. Он прорвал нашу оборону и собирается сомкнуть котёл. Тебе нужно…

– МОИ ГЛАЗА!!! – вдруг проревел Дмитрий Морозов, после чего его магический фон резко ослабел.

– Нужно убить Гинденбурга покаесть возможность, резкий прорыв и… – начала что-то говорить Изабелла.

– Отставить, мы отступаем! – рявкнул я и направился в сторону крика Морозова.

– Значит я справлюсь сама! – неожиданно выдала моя подчинённая и выпрыгнула из траншеи.

Но она не успела сделать и двух шагов, как прогремел разряд и молния отправила её обратно на дно траншеи с раной в груди.

– Твою мать… – ругнулся я.

– САША!!! – в этот раз до наших позиций добрался только один Миша, и то он двигался параллельно фронту. – Наша оборона на левом фланге посыпалась. Немцы пошли в контрнаступление! Сам Кайзер…

– ДА Я ВИЖУ!!! БЕРИ ЭТУ ДУРУ И НЕСИ ЕЁ НА ВОСТОК!!!

– Мы не успеем…

– БУДЕМ ПРОРЫВАТЬСЯ С БОЕМ!!! ВЫПОЛНЯТЬ!!!

У Миши тут же исчезло желание спорить, после чего он быстро схватил раненную и отправился на восток, там где мы ещё недавно шли в прорыв. Я же побежал искать Морозова, который вроде как ещё был живой.

Долго искать дворянина не пришлось, он лежал в окружении тел и первым делом выстрелил в меня ледяным заклинанием.

– СВОИ!!! – рявкнул я, едва не сдохнув на месте, ведь ледяная сосулька вполне могла пробить череп.

– САША?!

– ЕСТЬ ЕЩЁ ЖИВЫЕ?!

– Я НИЧЕГО НЕ ВИЖУ!!!

– Твою же мать…

Я быстро оглядел тела, здесь произошла жуткая бойня, но каким-то чудом Морозов со своим отрядом сумел перебить весь штаб врага на этом участке. Хотя нет, чудо здесь ни при чём, столько парней полегло и… по всей видимости вон та груда пепла с костями и есть Смоленко, воссиявшего максимально ярко в последний раз. И ради чего?

– Не дрыгайся ты!

– Куда ты меня тащишь?!

– Мы отступаем.

– Никакого отступления! Битва почти выиграна!

– Нас уже почти взяли котёл!

– Котёл?! Этого не может быть… план был идеальный, если бы не Кайзер…

И вдруг Дима отрубился, как раз в момент когда мы добрались до края эшелона обороны. Миша также уже был тут, попутно он успел притащить ещё нескольких раненных. Теперь нужно как-то преодолеть две сотни метров до следующих траншей. Только вот немцы уже бегут.

– Бляха, – ругнулся Миша, уже выдернувший чеку и метнувший гранату, но пока граната ещё летела, уже просвистела пуля.

– МИША!!!

– ПЛЕННЫХ НЕ БЕРЁМ!!! – уже кричали кайзеровцы или австрийцы, чёрт его знает, мне было плевать.

– Тёмные силы за гранью чертога… – начал бормотать я, попутно делая первый выстрел. – Врагов смертью скованных души вам отдаю я в подношенье… пусть будет страшна ваша чёрная кара…

И сердце моё с этими словами сделало последний удар, после чего в радиусе двадцати метров вокруг меня возвелись чертоги теней. На мгновение два мира соприкоснулись и все уходящие дальше души получили возможность что-то сказать или показать. Ужас и страх сковывал движения врагов, ведь даже голоса их друзей и братьев по оружию звучали подобно предсмертному хрипу. Сам факт того общения являлся противоестественным и уже мог свести с ума.

Мёртвые же враги и вовсе пытались максимально навредить своим убийцам, как собственно и наоборот. Только вот на меня подобные фокусы не действовали. Выработался, иммунитет.

Три мать его тела. Дворянин, отбитая наглухо мстительница, верный товарищ и горстка новобранцев, только двое из которых могут хоть как-то передвигаться, пусть и опираясь на винтовку. Кого нужно оставить здесь, а кого спасти?

– Бегите, пока у меня хорошее настроение… – раздался жуткий голос Кристины, которая через мгновение появилась прямо рядом со мной, воплотившись из багровой дымки. – Ты всё же решил использовать это заклинание? А последствий не боишься?

– Помоги мне, создай стену из плюща, мы должны вынести раненных.

– Саш, прости… – вдруг Кристина упала на колено, а изо рта её потекла кровь. – Я попробовала убить австрийского герцога… мне самой помощь не помешает. Ещё и солнце сожгло весь плющ.

– Я слышу голоса… они зовут меня, – начал шептать новобранец, пока взгляд его стекленел.

– А НУ ЭТУ ДУРОСТЬ БРОСЬ!!! – вдруг рявкнул поднявшийся Миша и выхватил из рук юнца винтовку, дуло которой уже начало приближаться к подбородку. – Где Саша?! Кристина, ты в порядке? Ух бляха…

Кристина начала блевать кровью, после чего потеряла сознание и отрубилась. Её оболочка ещё дышала и функционировала, однако неизвестно что будет в случае смерти её тела. Всё же часть её самосознания привязана к телу, так что произойти может всякое.

– Я… побуду одна, – прозвучал в моей голове голос, после чего тут же от моей каски срикошетила пуля.

Тем временем я уже вовсю пыхтел над подбитым грузовиком. Кузов разворотило знатно, двигатель валяется в одной стороне, кабина в другой, но главное, что уцелела платформа кузова, там где солдаты обычно сидят при переброске сил. С трудом доломал технику и отделил платформу.

– Кристина, не спи там! Подсоби! – вслух рявкнул я, после чего тут же плющ обвил часть платформы, а затем она оказалась подтащена к траншее. – ГРУЗИМСЯ!!!

Солнце начинало палить всё сильнее, уже самовоспламенялась пожелтевшая трава. Немцы могли наступать только в зонах теней, это играло мне на руку. Однако уже начала работать артиллерия, да и простреливался этот периметр даже из винтовок, плюс снайперы тоже скоро начнут работать.

С трудом были погружены раненные, но проход через ад ещё только начался.

– Миша, бляха, СЕЛ ОБРАТНО И ПРИКРЫВАЙ!!!

– Понял, принял.

Миша сначала попробовал встать рядом со мной, но тут же сел в платформу, после чего начал стрелять. И загудели пароприводы, застонали мышцы и жалобно закряхтел генератор внутри энергоранца. Уже через первые двадцать метров трубки начали взрываться. Снаряды падали то там, то здесь.

– КРИСТИНА!!! НЕ СПИ!!! – снова рявкнул я, взывая к своему духовному оружию.

Ей и так досталось, но без неё мы здесь все сдохнем. С трудом и отдавая последние силы Кристина начала создавать навес из плюща, дабы прикрыть раненных от палящего солнца.

В какой-то момент немцы вдруг перестали по нам стрелять из винтовок. Трудно сказать почему, может дело в пекле, а может у кого-то там оберста в заднице честь засвербела. Честно говоря, мне было вообще не до этого, плющ уже вгрызся в плоть, разорвав плечи, получил доступ даже к крови, ведь черпать силы Кристина в данный момент может только от меня.

– Справа, немцы на бронетехнике… – слабо уведомила меня Кристина.

Мой мозг снова лихорадочно заработал, пытаясь найти решение. Но что я мог сделать? Последние крохи энергии ушли на создание чертогов тьмы, которые уже оказались рассеяны солнцем. Мне даже на барьер сил не хватает. У Мишы кончились патроны, от раненных толку немного, да и вообще кажется в платформе кузова уже не только раненые, но и трупы.

– ЗА ГОСУДАРЯ!!! – раздались крики и из траншеи кто-то выстрелил из энергетического оружия, пробив броню техники.

Не только мы отступали, все силы бросились в закрывающееся окно. Кроме того и наши союзники в глубине нашей обороны ещё держались, не давая немцам создать котёл тот же час.

– Твою мать… – у захваченных утром траншей нас встретили ошалевшие от увиденного союзники. – Как ты… Быстрее, тут ещё раненые! БЫСТРЕЕ!!!

Одного за другим бедолаг доставили и уводили, помогал и Миша, спасённый своим портсигаром от пули. Я же… просто продолжал стоять, пока меня кто не утянул на дно траншеи. Плющ с меня медленно опадал, тут же начинала хлыстать кровь из ран.

– Инертно-рубидиевый раствор, вводи скорее, – надо мной уже трудился полевой лекарь, используя и заклинания, и лекарства, и даже молитву.

– Всё нормально, док, просто притомился слегка, – произнёс я, пытаясь понять почему вокруг меня странный туман, или это зрение меня подводит. – Нужно прилечь отдохнуть.

– Тебя в госпиталь надо, на хирургический стол. Твою мать… зовите инженеров! У него экзоскелет сплавился с плотью, как бы не рвануло…

– Я могу и сам дойти, только проведите, а то у меня со зрением что-то…

– Нет, не двигайся, не дай бог ещё взорвёшься. Ну ты машина, конечно, в одиночку стольких вытащил. Откуда в тебе вообще столько силы?

– Была бы цель достойная, а силы найдутся как-нибудь. О, зрение возвращается.

– РАЗОЙТИСЬ!!! ИМЕНЕМ ГОСУДАРЯ!!! – вдруг раздался голос и в шоке солдаты посторонились, не в силах противиться чужой воли, которая грозилась материализоваться в сталь.

Прямо ко мне через траншею шёл вооруженный отряд. При чём такого снаряжения я никогда не видел, даже Ренненкампф носил экзоскелет попроще. Кроме того, отряд состоял полностью из одарённых, так ещё и огромной силы. И даже ножных их лучились магической энергией чудовищной концентрации. Не было никаких сомнений, что эти люди могут говорить от имени Государя.

– Вы Александр номер два-семь-шесть-пять? – ко мне обратилась девушка, вставшая надо мной. – Не вижу ваших регалий.

– Да, я. Вторая армия, поручик, штурмовой батальон Смоленко.

– Отлично, мы как раз пришли за вами, – кивнула девушка, после чего вынула из ножен шашку и приставила её к моей шее.

– Вы с ума сошли? Он и так ранен! Что это за беспредел… – возмутился лекарь, и тут же получил прикладом в затылок.

Остальные солдаты напряглись, но никто не был готов к какому-то действию. Пойти против Государя здесь не может никто. Более того, большинство солдат здесь безродные, у них нет фамилий, только имя и номер. Они пушечное мясо, которое можно легко убить и заменить.

Неловко они прятали взгляды, хотя ещё недавно считали меня героем. Каждый задал себе вопрос: а что я могу?

Я же улыбнулся и лишь слегка двинул рукой, попутно отдавая приказ Кристине воплотить в ней оружие. Но в то же мгновение слегка двинулось лезвие шашки этой твари. Я даже не заметил движения лезвия, но тут же мои сухожилия оказались разрезаны, а рука безвольно повисла. Кроме того, чужая магия не позволила Кристина что-то воплотить.

– Вы обвиняетесь в убийстве главнокомандующего первой армией, Павла Карловича фон Ренненкампфа. Вас ждёт военный трибунал и затем публичная казнь в Петрограде. Если ещё раз увижу хоть намёк на побег – приговор будет исполнен на месте. Вам всё понятно?

***

Конец первой книги

https://author.today/work/262539 - ссылка на вторую, ссылка также продублирована в примечаниях на главной странице книгой под аннотацией.

Пользуясь возможность благодарю всех читателей за активность. Всё, начиная с лайков и заканчивая комментариями очень сильно мотивирует меня трудиться дальше, это очень важно. Кстати, в том числе поэтому главы выходят стабильно каждый день или даже чаще. Всё для вас.

Первая глава второй книги уже опубликована.