Брак по залёту Натаэль Зика (СИ) [Натаэль Зика] (fb2) читать онлайн

Брак по залёту Натаэль Зика

Пролог

Воздух на улице не особенно освежал, что закономерно — на дворе июль! Но всё равно, в саду оказалось легче дышать, чем в пропахшем едой, парфюмом и алкоголем зале.

Свадьба шла уже пятый час, гости вдоволь накричались, напелись, натанцевались. Некоторые — вдоволь напились.

Женя стоически выдержала все идиотские конкурсы, придуманные тамадой, хотя ей больше всего хотелось сбежать от этих красных лиц, воплей «Горько»! и подколов относительно предстоящей первой брачной ночи.

Положим, первая ночь у них с Денисом уже была. И не одна, но об этом знали только ближайшие родственники. Хотя, Женя подозревала, что Деня кое с кем поделился, уж больно хитрые взгляды кидал на неё дружка. Собственно, почему со свадьбой пришлось поспешить — не хотелось, чтобы ребенок впоследствии спросил у родителей: «Как получилось, что я родился через четыре месяца после свадьбы?»

А теперь он или она родится через восемь, и это всегда можно списать на преждевременные роды.

А что? И не такое бывает!

Конечно, двадцать первый век — не средневековье, когда невеста обязана была замуж выходить девственницей, а первенец должен был родиться строго через девять месяцев и ни неделей раньше. Сейчас на это никто особенно не смотрит, но Жене казалось очень важным, чтобы временные рамки были соблюдены. Денис не спорил.

Родители, конечно, поворчали — что за спешка? Куда гнать, если можно, не спеша, подготовиться и сыграть свадьбу по осени?

Но и они смирились, узнав причину.

Собственно, из-за этой самой причины Жене и потребовалось срочно на воздух — три дня назад у неё начался токсикоз. Организм молодой женщины и будущий ребенок выясняли отношения, поэтому Женя почти ничего не ела, а некоторые запахи стали непереносимы или отвратительны для её обострившегося обоняния.

Глубоко дыша, выгоняя из лёгких ароматы зала, женщина медленно пошла по дорожке, вдоль красиво подстриженного кустарника.

Хорошее место родители выбрали для свадьбы — загородный ресторан с большим, ухоженным садом! Подальше от жара и пыли большого города, пробок и шума магистралей.

Сначала хотели накрывать столы на улице, но прогноз погоды пугал переменной облачностью, поэтому решили не рисковать. Зато теперь можно погулять в тишине на свежем воздухе!

Нет, что ни говори — праздник получился отличным! Если бы не ее токсикоз, Женя тоже бы отплясывала без устали и получала удовольствие от самого важного дня в её жизни. Она очень ждала его, родители — её и Дениса — так старались, устроили всё красиво, не пожалели денег! Обидно, что весело всем, кроме невесты, но тут ей винить некого — с физиологией не поспоришь! Они наверстают упущенное через год, когда будут отмечать годовщину брака.

Евгения размечталась — поедут в Грецию! Почему-то, ей всегда хотелось именно в Грецию! А сейчас из-за её токсикоза они даже в свадебное путешествие не едут. Смысл, если сейчас все её путешествия — от кровати до туалета? Как еще столько часов на свадьбе выдержала!

В зале Женя мечтала только о том, как бы выбраться домой, и прилечь. Но на воздухе стало легче, почти ушла дурнота, и девушка решила не спешить назад в помещение. Ничего же не будет, если она прогуляется немного, а потом вернется, найдет Дениса, и тогда они уедут? Веселье идет, гости едят и пьют, тамада надрывается, программу-максимум молодожёны откатали, можно и о себе подумать.

Когда она собиралась повернуть на главную аллейку, ведущую, как она помнила, к центральной клумбе и фонтанчику, до ушей девушки донесся негромкий разговор.

Новые туфли натирали ноги, и прежде чем идти дальше, Евгения остановилась, поправляя обувь. Тут же журчание фонтанчика прекратилось, видимо, он отключился. В тишине голоса беседующих слышались особенно отчетливо, и Евгения сразу опознала собеседников — её отец и её муж!

Улыбнувшись, Женя выпрямилась, поправила платье, готовясь выйти перед своими самыми дорогими мужчинами.

И забыла, как дышать, отказываясь верить в услышанное.

Сердце подскочило к горлу, замерло, а потом пустилось вскачь.

Этого не может быть! Нет, нет, в это невозможно поверить!

Мужчины за поворотом дорожки громко рассмеялись, голоса стали удаляться, видимо, они пошли другой дорогой к ресторану.

Это хорошо, ведь Женя не знала, как смогла бы посмотреть им в глаза. Что бы они ей сказали? Что бы она им сказала?

Девушка перевела дух, унимая дрожь в руках, а потом подобрала подол и решительно повернула к выходу из сада.

Глава 1

С Денисом Женька познакомилась случайно.

На тот момент у нее были вялотекущие отношения с одногруппником Николаем. Встречались, в основном, только в институте, сидели вместе, конспектами обменивались, в студенческую столовку ходили. Еще в библиотеку. Николай никаких вольностей не позволял, да она и сама к ним не стремилась. Как-то все тихо, мирно, без страстей, зато и без потрясений.

Сама она назвала бы их отношения дружбой, но все девчонки хором утверждали, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает.

Наверное, девчонки знали, о чем говорят — в группе Женька была единственной девственницей.

Однажды, в субботу, когда Женя уже предвкушала воскресное ничегонеделанье, ей позвонила Катька и с ходу начала уговаривать.

— Женёк, ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Скажи, что ты сможешь!

— Что случилось, и что я должна смочь? — осторожно поинтересовалась Евгения. — На дачу ни к кому не поеду, тем более, еще холодно, март — не май.

— Не дача! В клуб сходи с нами, а! У нас такое мероприятие, такое! Но Риту родители припрягли, она не сможет пойти, а у нас все расписано. Нас трое и парней будет трое.

— Кать, ты ничего не перепутала? У меня же Коля, какие еще парни?!

— Брось, Женьк! Ничего такого, просто, чтобы никому обидно не было — три пары. Вадим приведет Дениса, мы его с Танькой хотим познакомить. Я с Вадиком и, чтобы немного разбавить мероприятие, придать ему непринужденный вид, должна была пойти Ритка и ещё кто-то из друзей Вадима. Не знакомиться, а компанию поддержать, понимаешь? Если ты не пойдешь, то будет что попало — три парня и две девчонки. Причем, я — с Вадимом, значит, Танька окажется между Денисом и вторым парнем. А их надо свести вместе, второй только помешает!

— Господи, а попроще никак нельзя? Разве они — дети малые, сводить их? Сами не справятся?

— Жень, просто выручи! Потанцуем, музыку послушаем, хорошо время проведем, что тебе, жалко, что ли?

И она сдалась.

На самом деле — почему бы не сходить, не развеяться? От Коли приглашения не дождешься, а потанцевать хотелось.

И сходила на свою голову.

Но Евгения ни капли не жалела — она встретила свою любовь.

Торкнуло её сразу, стоило только увидеть парней. Вадима она знала, он несколько раз после занятий встречал Катерину, а два других были ей незнакомы. Синеглазый шатен, как с картинки модного журнала, сразу притянул внимание. Он выглядел старше Вадима с Никитой и выгодно выделялся — не юноша, а молодой мужчина. Красивый, сильный, притягательный.

Женька зависла, да так весь вечер и прострадала, на автомате принимая внимание блондинистого Никитоса, в то время как взгляд девушки всё время тянулся в сторону Дениса. Татьяна тоже поплыла, сияла и хлопала ресницами, как дурочка.

Евгении стоило большого труда держать себя в руках, не показывая свой интерес. Этот мужчина пришел, чтобы познакомиться с Танькой, а у неё есть Николай!

Аутотренинг помогал мало, и, промучившись ещё час, Евгения решительно попрощалась.

— У меня реферат не сделан, плюс, доклад, на следующей неделе. С удовольствием побыла бы еще, но надо идти и готовиться.

Катька скривилась, но возражать не стала. Танька, кажется, даже не слышала, что Женя говорила, полностью погруженная в нового знакомого, а Никита с готовностью заявил, что проводит.

И проводил — еле отвязалась.

В понедельник после пар она встретила Дениса на выходе из учебного корпуса. Вернее, это он её встретил, потому что Женька спешила на выход и никого не замечала.

— Привет! — мужчина подошел и задел её за руку, привлекая внимание. — Куда так спешишь?

— А… Ой… Привет! — Женька растерялась. — Разве Татьяна еще не вышла?

— Причем тут Татьяна? — выгнул бровь красавец. — Я к тебе пришёл. У тебя всё на сегодня?

— Что? — наверное, слуховые галлюцинации.

— Учёба, спрашиваю, на сегодня закончилась? — терпеливо повторил Денис.

А она, как дурочка, хлопала глазами, не замечая, что на них смотрят однокурсники, гурьбой вывалившиеся в вестибюль.

— Да…

— Тогда, поехали, — мужчина подхватил её рюкзачок и развернул обалдевшую Женьку к выходу.

— Денис, ты куда?

— Женя, ты куда?

Два вопля — Татьяны и Николая прозвучали в унисон.

Евгения дернулась, но Денис приобнял её и прижал к себе.

— Я сам, — шепнул он растерянной девушке.

— В чем проблема? — слегка повернул он голову в сторону, откуда донеслись вопросы. — Я отвезу Женю на машине, незачем ей в общественном транспорте толкаться.

— Мы же хотели в библиотеку, — жалобно протянул Коля. — Женя, почему он за тебя говорит?

— Потому что я — её парень, — огорошил Денис. — Вопросы еще есть?

— А я? — на Татьяну жалко было смотреть.

— Извини, хотя я тебе ничего не обещал, — отреагировал мужчина. — Тань, ты хорошая девчонка, но я выбрал Евгению.

И повёл ошеломленную Женю на выход.

Их отношения развивались стремительно и совсем не так, как с Николаем. Денис ухаживал ярко, красиво, предугадывал желания Жени, не был навязчив, просто, она ни в чем ему не могла отказать. Влюбилась по уши, сразу и навсегда, ни разу не пожалев, что они встретились.

Конечно, Катька с Танькой попробовали устроить ей бойкот, Николай демонстративно пересел к Татьяне и на Женю даже не смотрел, но её это не волновало. У неё был необыкновенный, потрясающий, самый лучший Денис!

Он стал ее первым и единственным.

Встречались они уже больше года, Женя окончила институт, и вдруг — задержка.

Вообще, детей они пока не планировали. Тем более что о свадьбе и речи не шло. Им было хорошо вместе, это самое главное.

Задержка, а потом две полоски, реальность которых подтвердил гинеколог, оказались не самой приятной новостью.

Хотелось мир посмотреть, опериться, начать работать. Хотя бы, сначала пожениться!

Евгения очень переживала, как отнесется к произошедшему Денис, откладывала разговор целую неделю, пока он не припер ее к стенке.

— Жень, я вижу, что-то случилось? Ты уже несколько дней сама не своя. Я слушаю.

— Денис, я беременна, — дрожащим голосом пролепетала девушка.

— Уверена?

— Да. Я и тест делала, и у гинеколога была.

— Как же получилось, ведь ты предохранялась? — Денис говорил негромко. — Однажды пропустила приём таблетки?

— Нет, — жалобно проговорила Женя. — Я сама в шоке, как получилось. Что теперь делать, Деня?

— Ну, как что? Расписываться и создавать крепкую ячейку общества, — ответил мужчина и сгреб девушку в охапку. — Какой срок?

— Три недели.

С ума сойти, — быстро подсчитал он в уме, — в конце января или начале февраля я стану отцом! Что ж, хватит шифроваться, на выходных поедем знакомиться с моими, а сегодня едем к твоим.

Женя позвонила маме и предупредила, что через час придет домой не одна.

— А с кем, Женя? Я не поняла.

— С моим женихом.

— С кем??!

— Мам, просто предупреди папу и ничему не удивляйтесь, ладно?

Родители встретили приветливо, но несколько настороженно. Однако, Денис мог разговорить кого угодно, не прошло и часа, как обстановка разрядилась, разговор принял непринужденный характер.

— Ну, что, доча, — решил высказаться отец. — Одобряю твой выбор. Хороший мужик! Только с глупостями не торопитесь, поживите для себя, узнайте друг друга лучше.

Евгения переглянулась с Денисом и покраснела.

— Александр Семенович, — взял инициативу на себя Денис, — а мы уже поторопились.

— В каком это смысле? — насторожился отец. — Женя?

— Пап, у нас будет малыш, — пролепетала дочь. — Денис сделал мне предложение и… вот.

— Охренеть, новости. Мать?

— А я что? Дети — радость! — мама подошла к Женьке, обняла. — Надо со сватами познакомиться, да свадьбой заняться. Вы когда хотите расписаться?

— Чем скорее, тем лучше, — выпалила Евгения и поёжилась, наткнувшись на колючий взгляд отца.

Будто холодом повеяло.

Чего это он? Она — совершеннолетняя! Да, поторопились, но, так получилось!

— А куда спешить? Нормальную свадьбу за неделю не устроишь, — удивилась мама. — Какой у тебя срок?

— Срок маленький, — снова покраснела Женя. — Но я не хочу, чтобы ребенок родился слишком быстро после свадьбы, поэтому…

— Поэтому завтра мы идем подавать заявление, — закончил Денис. — А в выходные едем знакомиться с моими родителями.

— О, господи, — охнула мама. — Это же, сколько всего надо успеть! И нам со сватами поручкаться надо, да обсудить всё насчет торжества.

— А жить вы, где собираетесь? — хорошее настроение отца улетучилось, как по мановению руки.

— Я же говорил, у меня квартира есть, на Циолковского. Двухкомнатная.

— Да, я помню. А на что жить? Дитя поднимать? Эта, — небрежно кивнул в сторону Жени, — едва из института выпорхнула, ни дня не работала. Кто ее возьмет, с животом? Кому интересен такой работник, который через полгода уйдет в декрет на три года?

— Я работаю, — ответил Денис, также, заметно напрягшийся. — Проживем!

— Ну, ну…

Отец покачал головой и, не прощаясь, ушел в комнату.

— Не сердись на папу, доченька, — обняла девушку мама. — И вы, Денис. Поймете, когда своя дочь подрастет. Отцы замужество дочерей болезненно переживают.

— Я ничего, Вера Владимировна, — отозвался Денис. — Понимаю, что мы вас огорошили. Я и сам, если честно, до сих пор в некотором ошеломлении.

— А не надо было спешить! — донесся из недр квартиры голос Александра Семеновича. — Ладно, Женька — дура дурой, а ты, взрослый мужик! О презервативах не слышал?

Женька охнула и залилась малиновой краской.

— Хотя, о чем это я, — родитель снова появился в коридоре. — К твоим вместе поедем. Когда собрались?

— В субботу.

— Значит, заберешь и нас. Если времени мало, то придется ужаться.

И они съездили в выходные к Пряхиным.

Женю приняли хорошо, новость о будущем внуке — ещё лучше.

Родители, к облегчению Жени, общий язык нашли быстро, да и ее отец больше к неприятной теме не возвращался. Более того, он хорошо сошелся с отцом Дениса, и оба родителя безропотно сопровождали брызжущих энтузиазмом жен, помогая устроить для детей торжество.

В загсе им пошли навстречу и записали их на следующие выходные.

Господи, какая сумасшедшая была неделя!

Женя себя не помнила — пришлось спешно выбирать платье, костюм жениху, пригласительные. Родители, в мыле, ездили по ресторанам, выбирая, какой лучше, договаривались с тамадой, с фотографом, с арендой лимузина.

Женя заикнулась было, что не надо свадьбы, они просто распишутся, а потом вместе с родителями отпразднуют, но женская часть старшего поколения встала на дыбы.

Без свадьбы???

Без белого платья???

Без гостей???

— Родственники не простят, если мы зажмем такое событие, — восклицала мама Жени.

— Это самый важный день в вашей жизни! — вторила ей мама Дениса. — Дети подрастут, попросят показать свадебные фото, а у вас и нет ничего!

И Женя сдалась — свадьба, так, свадьба!

В суете подготовки, они с Денисом ни разу не смогли остаться наедине.

— Как же я жду брачную ночь! — шепнул ей жених на пороге загса.

Евгения счастливо рассмеялась.

— Больше недели терпел, уж часов шесть-семь вытерпишь!

— А ты? — горячие губы Дениса обжигали, дыхание щекотало ухо, вызывая в теле легкую дрожь.

— И я вытерплю, — отозвалась девушка.

— Э-э-э! Хорош обжиматься у всех на глазах! — шутливо окликнул их дружка жениха, тот самый Вадим.

Катька еще немного дулась на Евгению — за Татьяну и за то, что ее не пригласили подружкой невесты, но Женя твердо решила не обращать на неё внимания.

Она никого не отбивала и не уводила, Денис сам её выбрал! А она… она не сопротивлялась. Потому что он — самый лучший на свете!

Церемонию во Дворце Бракосочетания она запомнила плохо.

Долго и торжественно проговаривала заученный текст распорядительница, подпись у Женьки получилась кривая, потому что руки никак не хотели слушаться. Обе мамы счастливо рыдали, повиснув на своих мужьях.

А потом — переезд в ресторан на трех машинах. С клаксонами, дурацкой куклой и кольцами на капоте — всё, как положено.

Крики «Горько!», розыгрыши от тамады.

И тошнота.

Наконец, не выдержав духоты и резких запахов, Женя сбежала на улицу и пошла вдоль пышно цветущих кустов.

— Я любил её! — донесся до неё голос отца.

Евгения замерла, пытаясь понять, о чем говорит её папа. Похоже, он выпил слишком много, речь не совсем внятная, надо отвести отца туда, где он сможет прилечь. Девушка дернулась навстречу, но снова остановилась, услышав продолжение.

— Господи, кто бы знал, как я её любил! Да и сейчас люблю. Всю жизнь, понимаешь? Всю жизнь люблю одну, а живу с другой. Не живу — мучаюсь. И Аня моя замуж выскочила, когда я женился, да нет счастья и у нее. За первого встречного выскочила, чтобы мне больно стало, будто я и так не горю заживо все эти годы. Иногда встречаю её, глаза отвожу. А что тут скажешь? Я несчастен, Аня несчастна, ее муж — несчастен. Одна Верка довольная. Просрал я свою радость, Денис! Как же мне тебя жалко, если б ты знал! Правду говорят, что яблочко от яблоньки недалеко падает! Тебя тоже поймали на пузо, как и меня в своё время, и ты тоже решил поступить благородно, как и я. Между нами, откажись ты расписываться с Женькой, я бы тебя понял, и слова против не сказал. Нельзя жениться по залёту, счастья не будет. В загс надо идти только с той, которую без памяти любишь! Что бабы с нами делают, Денис? Вот, зачем Верка со мной так поступила? Зачем Женька так с тобой поступила?

Евгения застыла, отказываясь верить в услышанное.

Папа женился из-за беременности мамы? Но она родилась семимесячной! Или… О, господи… Выходит, он маму не любит… Да, она больших чувств между родителями не замечала, но не все же чувства напоказ выпячивают? Её родители почти не ругались, она была уверена, что у них — крепкая и настоящая семья.

Девушка переступила с ноги на ногу — сейчас Денис ответит папе! Объяснит, что никто его насильно не женит, что он любит Женю!

Но Денис молчал, а отец продолжил.

— У меня такие планы были, такие перспективы! Но все перечеркнула одна ошибка. Аню берёг, хотел её своей сделать, как положено — после свадьбы, в первую брачную ночь. Молодой был, горячий, трахаться очень хотелось, а Аню же нельзя, вот и сорвался, когда Верку полуодетую, да наедине, увидел. Полчаса — и вся жизнь псу под хвост! Я аборт предлагал, денег. Нет, уперлась — женись или к Аньке пойду, она тебя сама бросит! Да и время другое было, на такие связи, без штампа в паспорте, неодобрительно смотрели. Меня родители по голове не погладили бы, а отец у Ани еще круче был — наш участковый. И я смалодушничал, согласился. Если бы ты видел, как на меня посмотрела Анечка, когда узнала о Вере! И ушла, ничего не сказала. До сих пор как вспомню, трясти начинает.

По лицу застывшей у поворота дорожки Евгении текли слёзы. Не в силах ни выйти к отцу и мужу, ни развернуться и уйти прочь, она стояла, пытаясь сохранить сознание и отчаянно ожидая хоть слова в свою защиту. Хоть одно доброе слово от Дениса! Но муж молчал.

Зато отец не останавливался, раз за разом, втыкая в ее сердце нож и проворачивая его в ране.

— Как мне жалко тебя, Денис! Это надо же, чтобы одна женщина смогла испортить жизнь сразу двум мужикам! То есть, Верка разрушила мою жизнь, а девчонка, которую она специально родила, чтобы заставить на себе жениться, сегодня сломала уже твою. Надеюсь, у вас родится пацан, и эта цепочка, наконец, прервется! Мы его так воспитаем, чтобы никакого романтического духа у него и близко не было! Чтобы ни одной бабе не верил и без презика на пушечный выстрел не подходил!

Воздух жёг лёгкие, в голове крутились жестокие слова отца.

Оказывается, она родилась только для того, чтобы её отец женился на матери! Её не ждали, её не хотели. Она своим появлением на свет испортила родителям жизнь.

Женя шла, глотая слёзы, и, вдруг, остановилась, не дойдя до выхода каких-то десять метров — она не может просто так уйти, она должна узнать, что обо всём этом думает ее муж! Денис молчал из уважения к ее папе, верно? У них же всё иначе, она не заставляла его, да и забеременела случайно, непреднамеренно! Если бы он не захотел, она бы не тащила его в загс.

Девушка развернулась и пошла обратно, но голова снова закружилась, и ей пришлось спешно присесть на ближайшую скамейку.

Совсем рядом, буквально из-за кустов, до неё донесся взрыв смеха — муж и отец не зашли в дом, а зависли неподалёку.

Женя встрепенулась, услышав голос Дениса. Ну, наконец-то! Сейчас он ответит папе так, что тому станет стыдно!

— Если всё так хреново, то почему надо было столько лет терпеть? Совершенно не обязательно всю жизнь мучиться — женился, ребенок в браке родился, приличия соблюдены. Можно подавать на развод! Алименты, конечно, платить придется, но это малая плата за сохраненную репутацию и свободу.

Евгения похолодела — не этих слов она ждала от Дениса! Неужели, отец прав, и Деня женился на ней только ради приличий, чтобы не прослыть негодяем?

— Я бы и ушел, да у Верки, то токсикоз, то угроза выкидыша. Всю душу из меня вымотала, пока доносила. Не смог я уйти до рождения ребенка, понимаешь? А потом — желтушка, газики, зубки режутся. Да я на человека стал похож, только когда Женьке полгода исполнилось! И Анечка не дождалась, замуж выскочила. К моменту, когда Женька подросла, Аня уже и сама беременная была. Всё, некуда мне стало уходить! Так и тяну всю жизнь. Спать с одной ложусь, а перед глазами до сих пор другая.

— Я бы не тянул, — повторил Денис. — Да и рожать не обязательно, если ребенок не вовремя, не старое время. Я узнавал, аборт на раннем сроке ничем женщине не угрожает.

— Кто бы говорил? Сам-то не на аборт повел, а в загс.

— Да, ну, Александр Семёнович, я не это имел в виду!

— Зови меня папой, — перебил отец. — Всегда хотел сына, а родилась девка, хорошо, что теперь в семье мужиков прибавилось, а то ни выпить, ни поговорить! Ты слушай меня, я плохому не научу! У Женьки уже началось — блюёт, из-за стола убегает. Скоро начнет изводить — солененького или, наоборот, сладенького. И все в голос будут тебе в уши лить. Мол, терпи, не огорчай! А я так скажу — блажь всё это! Бабы себе напридумывают, а мы отдуваемся. Ты, как невмоготу станет, ко мне приходи, пойдем в гаражи, оттянемся, отдохнем от семейной жизни. Очень я тебе сочувствую, хоть и дочь она мне, но, как я вижу, по материным стопам пошла. Идем в зал, а то искать начнут. Я-то никому не нужен, а тебя невеста, поди, с фонарями уже высматривает. Ничего, Денис, пробьемся!

Звук шагов по гравию, смех, тишина.

Вот и всё, да?

Женя подняла к небу мокрое лицо, несколько раз глубоко вздохнула, выравнивая дыхание.

Значит — зачем тянуть лямку, когда можно развестись?

Действительно, зачем?

Разве хочет она, чтобы её ребёнок, однажды, услышал то же самое, что и она от своего папы?

Ни за что!

Девушка вытерла лицо краем подола, не обращая внимания, что оставляет на нежной ткани черные разводы от поплывшей косметики.

Жаль, нельзя сразу переодеться, но ничего, сойдет и так!

Сняла фату, примостила ее на ближайший куст. Отошла, полюбовалась и покинула территорию ресторана.

— Эй! Невеста сбежала! — в спину чей-то веселый крик и свист.

Евгения обернулась на шутника — из проезжающей машины выглядывал молодой парень, лет двадцати, не больше.

— Подвезешь? — шагнула на дорогу, едва не попав под колёса.

— Дура, чуть не сбил ведь! Случилось что-то? — опешил парень, рассмотрев заляпанное платье и заплаканные глаза в обрамлении остатков косметики.

— Ничего такого, что нельзя пережить, — ответила Женя. — Мне на Кропоткина, только у меня с собой нет денег. Подождешь у подъезда, я переоденусь и вынесу?

— Поехали, — махнул рукой парнишка.

Ехали быстро, водитель с расспросами не лез, душу не трепал.

— Подожди десять минут, я быстро!

— Не надо денег, — серьёзно ответил парень. — Будем считать, что нам было по пути.

— Спасибо!

— Удачи тебе, невеста!

Дома все было так же, как всегда. Нет, небольшой беспорядок — когда утром собирались в загс.

Папина домашняя рубашка, небрежно брошенная на стул, одним рукавом касается пола. Мамины тапочки — один в прихожей, второй почему-то, в туалете.

И её пижама в ванной. Как она ее сняла после сна и бросила на машинку.

Будто ничего не случилось, будто они, по-прежнему — семья.

Как она сможет посмотреть отцу в глаза? Как сможет верить Денису, если тот сказал, что из их ситуации есть два выхода — аборт и развод после рождения ребенка?

Мама, мама, что же ты наделала?

Нет, она не повторит маминых ошибок!

Почти все её вещи уже были в доме у мужа, перевозили накануне, но кое-что она оставила и дома, чтобы иметь возможность переодеться, если придет к родителям в гости и испачкается или просто захочет походить в домашнем. Женя машинально сняла платье, тщательно вымылась в душе, надела легкий летний сарафан. Переложила из свадебной сумочки паспорт и свидетельство о браке. Проверила наличность — должно хватить. И вышла на лестничную клетку, отрезая жизнь на «до» и «после».

Глава 2

Свадьба шла своим чередом, гости наедались и напивались, тамада разрывался в стремлении всех охватить, развеселить и сплотить, родители умилялись, какая красивая пара и придумывали внуку имя.

Тесть, едва держащийся на ногах, ухватил Дениса за руку и потащил в сад.

— Пошли, зятёк, освежимся, а то, что-то голова плывет. Девки… Девки, они, сами… Обойдутся.

— Александр Семенович, погодите минутку, скажу Жене, что мы выйдем на улицу, а то потеряет.

— Папа! — тесть покачнулся и назидательно поднял вверх палец. — Зови меня папа! И слушай сюда, сынок — не надо вокруг бабья на цырлах прыгать, всё равно, не оценят! Больше скажу, как только твою слабину почуют, сразу на шею влезут. Ты мужик или где? Воот! Пошли!

Денис поморщился, пошарил взглядом по залу — Женьки нигде не видно. И потопал за тестем, в душе костеря тёщу, которая изо всех сил «не видела», в каком состоянии и куда намылился ее супруг. Не бросать же, пришлось идти.

Пьяный родственник, качаясь и спотыкаясь, побрел по дорожке, пока не вышел в центр сада, где и плюхнулся на скамейку у фонтана.

— Любишь Женьку? — поднял на зятя мутно-красные глаза. — Как на духу, ну?

— Люблю.

— Сам любишь или она велела?

— Алекс…

— ПАПА!

— Папа, — покорно повторил Денис. — У нас с Женей все по взаимному согласию. Ни я ее ни к чему не принуждаю, ни она меня.

— Но — не любишь?

— Да с чего вы взяли? — хотелось развернуться и уйти, но не бросишь же, еще влезет во что-нибудь. Денис вздохнул.

Куда запропастилась его молодая жена? По-хорошему, сбагрить тестя на тёщу, Женьку в охапку и ехать домой. Отдохнуть от родственников, тамады и свадьбы. И фотографа!

Сто тысяч фотографий — жених несет на руках невесту. Невеста улыбается. Поцелуй! Справа, слева, в профиль, в три четверти. Бог мой, он думал, что не выдержит!

Ни ему, ни Евгении свадьба никуда не упала, это всё родители расстарались. Причем, мнения новобрачных никто особенно не спрашивал, мамы, как ненормальные, ринулись устраивать детям счастье, ориентируясь на собственные вкусы и воплощая личные мечты.

А тесть продолжал нудить.

— Нет, не любишь ты, я вижу. Любил бы, разве со мной тут сидел? Утащил бы жену в кровать. Я, когда молодой был, не терпел — приспичило, бабу в руки — и в люлю. Или в угол. Куда дотянули. Вот и доигрался… А ты держишься! Жалко мне тебя, Дениска! Ох, как жалко! Только мужик мужика и может понять, куда там бабам! Всю жизнь они на нас ездят, а ты им слова поперек не скажи!

Пьяный бред, что нес тесть, раздражал. Денис прикидывал, как бы увести родственника назад.

— И я любил. Люблю! До сих пор, а столько лет прошло. Анечку мою…

Молодой муж насторожился — его тёщу зовут Вера. Что ещё за «Анечка»?

— Как и тебя, пузом привязали, не вырваться, — продолжал горевать тесть. — Мою судьбу повторяешь!

— Ну, ну, всё хорошо. Пойдемте в зал?

— А я её любил!

Слушать пьяные откровения было неприятно, но как прекратить этот словесный поток, Денис не знал. Пришлось слушать.

В чём-то отец Жени был прав, но и не прав тоже.

Положим, да, Денис не планировал так быстро жениться и, главное, обзаводиться потомством. Сами еще молодые, не успели для себя пожить. Но раз так случилось, значит, выход один. Про аборт он узнавал, и этот способ отверг — могут быть последствия. Пусть, срок маленький, риск, всё равно, есть, а дети им понадобятся. Попозже, конечно. Евгения — именно такая женщина, какую он хочет видеть рядом с собой, тут её отец ошибается. Да и под венец его никто на аркане не тащил. Но спорить с пьяным, что-то ему доказывать — бессмысленно. Проще молчать, поддакивать и тащить к тёще, пусть сами разбираются, кто кому жизнь испортил.

Утром проспится, наверное, даже не вспомнит, что нёс.

С трудом, бесконечными остановками и повторениями тестем горестной истории своей любви и женитьбы, он дотащил-таки его до зала, где, с облегчением, вручил в руки Веры Владимировны.

— А где Женя? — поинтересовался он, оглядывая помещение.

— Не знаю, где-то здесь. Денис, помоги довести его до дивана, со стула он свалится, позора не оберемся!

Наконец, разделавшись с родственными обязанностями, мужчина освободился и смог заняться уже своими желаниями.

Евгении нигде не было.

Он обошел все помещения, сад, парковку, даже в туалет женский заходил — как сквозь землю.

Встревоженный муж принялся звонить на мобильный, но тот весело отозвался, забытый на столе под плакатом «Совет да любовь».

Переживать он начал не сразу, заподозрив, что это розыгрыш из серии «Украли невесту». Но спустя полчаса стало ясно — что-то случилось, Евгения на самом деле пропала.

К счастью, один из официантов видел, как невеста вышла на улицу, села в машину и уехала.

Куда?

Зачем?

Резко протрезвевшие родственники расселись по машинам и рванули искать. Первым делом поехали в квартиру Ковалёвых и выдохнули, обнаружив там свадебное платье. Значит, Женя до дома добралась и переоделась.

Денис ничего не мог понять.

Где его жена, что случилось? Куда она ушла? Почему?

Родители — и её и его — выглядели одинаково растерянно.

Точно, не розыгрыш. Или розыгрыш, но его Женька устроила сама, без привлечения родителей.

Ох, и всыплет он ей, когда жена вернется!

Евгения толкнула дверь, переступила через порог.

Решимость, с которой она добралась до места назначения, несколько поумерилась.

Хорошо, что есть частные клиники, не нужно заранее записываться, ждать очереди. И хорошо, что у неё есть деньги на все это.

Женщина-гинеколог средних лет расстроено вздохнула, услышав, с какой просьбой пришла пациентка.

— Милая, мы не имеем права делать аборт в день обращения! Положено дать сорок восемь часов, чтобы женщина еще раз всё обдумала и взвесила, ведь потом может быть поздно.

— Я не передумаю, — упрямо сжала губы девушка. — И я знаю, что в день обращения аборты делают, только стоит дороже. Я готова заплатить.

— Да что случилось, что ты решила избавиться от малыша? Подумай — это же человечек. Крохотный, беззащитный!

— Вы не понимаете, — расплакалась Женя. — Он… Я… Отец… Ребенок не нужен его отцу! Он женился на мне только потому, что я забеременела. Мой отец тоже, как оказалось. И всю жизнь ненавидит меня и мать. А мой… муж ему поддакивал и оба смеялись. А еще, Денис говорил, что можно аборт или развод, когда ребенок родится, чтобы всю жизнь не мучиться с нелюбимой.

— Ох, ты! Ну, ну, не плачь, малышу навредишь! Ну и что, что отец его не хочет? Когда это женщины рожали для мужиков? Глупости всё это! Ребенка мы рожаем для себя! А отец — помогает, участвует — уже отлично. Нет — и не надо, сами справимся.

— Мы поженились сего-о-одня, — прорыдала Евгения. — По залёту, как он сказал. Я разведусь, не хочу, чтобы через время Денис сказал, что женился только из-за пуза.

— Вот и разведись, — согласилась врачиха. — А дитя не губи. Ты молодая, сильная — справишься! Родители помогут.

— Нет, не хочу, — замотала головой девушка. — Отец меня ненавидит, зачем ему еще и внук от нелюбимой дочери? Не поднять мне его одной, потом, ребенку оба родителя нужны. И расти в любви и достатке. Нет, сделайте, пожалуйста, мне аборт!

— Глупенькая! Дал бог зайку, даст и лужайку! Всё будет — жильё, работа, мужа найдешь — не с этим помиришься, так, другого встретишь. Ты девушка красивая, одна, точно, не останешься! А дитя не будет. По ночам приходить во снах станет, плакать. Не выдержишь. Знаешь, сколько я таких историй видела? Ступай домой, поговори с родными. Может быть, показалось тебе, не так поняла. Не станет отец говорить о дочери — ненавижу.

— Я сама слышала. Это так больно… Сделайте мне аборт! Вот, у меня есть деньги!

— Иди-ка, сюда, — поманила женщина Евгению. — У тебя сколько недель? Четыре? Вот, смотри, какой сейчас твой малыш. А это — на что он будет похож, когда я удалю его из матки.

Женя отшатнулась от монитора, закрыла лицо руками и снова зарыдала.

— Зачем? Зачем вы мне показали??

— Чтобы ты поняла, на что решаешься. Назад вернуть не получится, а ты пожалеешь, я знаю!

— Не могу! Не могу я его оставить! Он никому не нужен, как и я. Не хочу, чтобы ребенок мучился, не хочу, чтобы он однажды услышал, что его рождение сломало его отцу жизнь!

— Хорошо, иди на кресло, я посмотрю.

Женя тихо открыла дверь, устало оперлась о стенку — господи, какой вчера был ужасный день! Спасибо врачихе, позволила ей переночевать в клинике. Денег, конечно, заплатила, как положено по прейскуранту, зато не пришлось возвращаться домой.

Девушка получила возможность не только оплакать, но и собраться с мыслями, прийти к решению, что ей делать дальше, набраться сил и храбрости.

— Явилась? — мать с отцом выскочили в коридор одновременно. Явно только соскочили с кровати — сонные, всклокоченные.

Евгения пропускала мимо ушей крики, что она опозорила их перед гостями и сватами, что бедный Денис вчера места себе не находил. Стояла, молча, рассматривала лица отца и матери. Как? Ну, как она могла не замечать, что они едва терпят друг друга? Как она могла не видеть, что отец к дочери всегда сдержан?

Любимая поговорка родителя — «курица — не птица, баба — не человек».

— Чего кричать, я не глухая, — буркнула девушка и попыталась пройти в комнаты.

— Куда? Ты теперь замужем, шуруй к мужу. Если простит и пустит в дом, — заступил ей дорогу отец. — Кормили, ростили, а ты вот чем отплатила? Как нам людям теперь в глаза смотреть?

— А я не просила меня кормить, растить и рожать, — огрызнулась Евгения. — И что такого случилось?

— Постыдилась бы, — подключилась мать. — Денис чем провинился, за что ты так с ним? Сейчас позвоню ему, скажу, что нашлась.

Женщина набрала номер и прокричала:

— Денис, пришла она. Да! Дома у нас.

И в сторону:

— Отец, собирайся, отвези ее к мужу.

— Сама дойдет.

— Не поеду я никуда, тем более — с ним.

Выпалили одновременно и замерли.

— Женька, ты как с отцом разговариваешь?

Девушка оттерла мать в сторону и прошла в комнату, родители кинулись следом.

— Как заслужил, так и разговариваю.

— Что?

— Да я тебя сейчас…

— Только попробуй, тронь, — девушка развернулась, уставилась горящими глазами в мутные со сна глаза отца. — Посажу.

— Женя, — потрясенно пробормотала мать. — Да, что случилось-то вчера? Дочка??

— А ничего не случилась. Только узнала, что родилась я для того, чтобы ты его — кивнула в сторону оторопевшего родителя — в загс затащила. И он всю жизнь мучается с нелюбимой женой и нежеланной дочерью.

— Что ты мелешь? Отец, — мать подскочила, обернулась за поддержкой к мужу и осеклась, увидев, как тот побелел.

— Женька, я… Ты все не так поняла.

— Да? А мне показалось, что все было предельно понятно. Ты так искренне сочувствовал моему мужу, так горевал, что одна женщина сумела жизнь двум мужикам испортить. Чуть не плакал, как Анечку любишь, а вынужден с Веркой жить.

— Саша, о чем она говорит? — растерялась Вера Владимировна.

— Понастойчивее у мужа спроси. У своего. У моего, кстати, тоже можешь поинтересоваться, — горько усмехнулась Женя. — Как они друг друга утешали, да решали, что лучше — аборт или развод.

Девушка прошла мимо остолбеневших родителей в свою комнату, закрыла дверь и упала на кровать, глотая слезы.

Не хотела ничего говорить, думала прийти, сказать, что передумала замуж, что подает на развод, будет на работу устраиваться и жить одна. Да не сдержалась. А еще Женя поняла, что ни часа лишнего не сможет провести с родителями в одной квартире. Какое счастье, что бабушка оставила ей комнату в коммуналке. Да, не ахти что, зато своя. Родители просили помочь им улучшить жилье.

— Комнату продадим и эту двушку. Возьмем на Ленина квартирку, трехкомнатную, — уговаривал отец. — Не дома — игрушки, высокие потолки, кухни по двенадцать метров! Зачем тебе комната, ты у нас одна дочь. Умрем — вся квартира твоя будет.

Как чувствовала — не согласилась. А теперь, видишь, пригодилось.

Женя вытерла слёзы, открыла почти пустой шкаф. Да, все вещи — у Дениса дома. Еще с ним объясняться…

Медленно перебрала немногое, что лежало на одной полке, и закрыла створку.

Зачем вернулась? Надо было сразу ехать к себе.

Ключ, точно! Она же за ключом заехала!

Ключ, как и документы на комнату, находились в ящике старого письменного стола. Девушка достала папку, поискала, куда ее положить, глаза зацепились за пустой пакет, сиротливо лежащий на полу у двери. В нем, вспомнила она, лежал новый комплект постельного белья, который забрала мать Дениса — постелить молодым постель. Белье забрала, а пакет бросила, где стояла. Мелочь, конечно, но почему-то её это царапнуло.

— Женя, что ты задумала? — в комнату зашла мать, за спиной ее маячила физиономия отца. — Ты же знаешь, отец, как выпьет, так его несёт — не удержать. Наболтал ерунды, а ты и поверила? Брось, дочка, не ломай себе жизнь!

— Мама, я не хочу ни о чем говорить, — тихо ответила Евгения. — Мне хватило того, что я услышала. Пьяный-не пьяный, но он был достаточно убедителен, тем более что раньше, как бы ни выпивал, этой темы не касался. А тут, видимо, ситуация показалась знакомой, всколыхнула глубинные пласты, вот он и выплеснул. А зять поддержал.

— Женя, Денис тебя любит! Он сам это сказал, — робко подал голос отец. — Что ты задумала? Ладно, я — идиот пьяный, но парень-то чем виноват?

— Он не виноват, это я виновата. Забеременела, ему жениться пришлось. Вину свою осознала, портить жизнь никому не собираюсь, — отрезала Женя и выдохнула, увидев вошедшего мужа.

— Женя, ты все не так поняла!

— Что я не так поняла? — выгнула бровь девушка. — Что ты специально узнавал, можно ли сделать аборт на раннем сроке?

— Женя…

— Или что ты предполагаешь развод после рождения ребенка, чтобы и он в браке родился, и всю жизнь с нелюбимой не мучиться?

— Женя, все не так!

— У меня были галлюцинации, мне померещилось, ты этого не говорил?

— Говорил, но не в этом смысле! То есть, я не имел в виду, что собираюсь применить это к нам!

— Да? А про аборт для кого узнавал? Или у тебя есть еще одна беременная лохушка? — чтобы не разреветься, Женя стиснула пальцы, до боли от ногтей, впившихся в кожу ладоней. — Простите, у меня нет ни сил, ни желания продолжать разговор. Всё, что вы могли, вы уже мне сказали. Там, у фонтанчика.

— Женя, ты куда? — Денис схватил ее за руку. — Тебе нельзя волноваться, ты же ребенку навредишь. Я — твой муж, поэтому запрещаю тебе уходить. Сейчас вместе домой поедем, ты поешь, отдохнешь, мы спокойно поговорим.

— Некому вредить, — тихо ответила Евгения. — И муж ты мне только до развода, а заявление я прямо сейчас иду подавать. Говорить, Денис, надо было вчера и не мне, а отцу.

— Он же пьяный был, что я ему мог сказать???

— Хотя бы, что любишь, что ребенка хочешь, что я не тащу тебя в загс насильно. Я так ждала, что ты скажешь — да у нас с Женей все иначе! Мы любим друг друга! Но ты молчал. Молчал, когда надо было говорить. А потом вспомнил про аборт и развод.

— Постой, — Денис взлохматил волосы. — В каком смысле — некому вредить?

— В прямом, — Евгения достала бумагу и протянула мужчине.

Машинально он взял ее, развернул и посерел.

— Ты сделала аборт??? Зачем???

— Решила прислушаться к твоим вариантам решения проблемы. Действительно, зачем рожать, родителям мучиться всю жизнь, а потом, в один не самый прекрасный день, вывалить на ребенка, что он своим рождением им жизнь испортил? Медицина творит чудеса — раз! — и нет проблемы. А заодно, нет и причины, по которой ты на мне женился.

Мать тихо ахнула, прикрыв рот рукой, отец ссутулился, сел на пол прямо у стенки и обхватил голову руками.

Евгения окинула взглядом родственников, криво усмехнулась:

— Не вижу радости. Впрочем, это не важно. Пропусти, — протиснулась мимо Дениса и вышла из квартиры.

Глаза жгли невыплаканные слезы, в горле стоял комок, было трудно дышать, кружилась голова.

Она была жестока, но так надо. Если она проявит слабость, ее опутают словами, затянут, она сломается, не выдержит. Рассчитывать ей больше не на кого, позади одни руины и предатели. Надо собрать себя в кулак и идти вперед, только так она сможет выстоять и заново научиться дышать и жить.

Бабушкина комната находилась в старом районе города.

Дома здесь были все, как на подбор — пожившие, видавшие и пятилетки, и смену эпох. Пережившие перестройку и дележку территорий.

Немногие устояли, большинство пало под натиском строительной техники,освобождающей место под торговые центры, стоянки, высотки.

Дом, в котором до сих пор сохранились коммунальные квартиры, был один из последних уцелевших.

Женя прошла в подъезд, поднялась по невысоким ступенькам, попыталась на ощупь найти отверстие для ключа. Со света подъезд казался особенно мрачным и темным.

— Ты чего тут шаришься? — голос сзади заставил вздрогнуть.

— Темно очень, — торопливо пояснила девушка, — не могу дверь открыть.

— А кто ты такая — чужие двери открывать? — рассмотреть собеседницу было сложно, но запах указывал — дама проводила выходной день не на сухую.

— Я — хозяйка комнаты, поэтому, эта дверь мне — не чужая.

— Зинкина внучка, что ли? — женщина протянула руку и развернула к себе Евгению, приблизилась, обдавая запахом перегара и несвежей одежды. — Ни хрена не видно! Васька, паразит, все стекла побил, пришлось окна заколотить, а то дуло, как в трубе. Ну, заходи, внучка, будем знакомиться.

Знакомиться с неопрятной соседкой не хотелось, но, понимая, что ей нужен мир, а не ссоры, Женя обреченно вздохнула и шагнула за женщиной в квартиру.

— Я — Люба, — представилась женщина и, звякнув содержимым пакета, резво прошла по коридору, ткнув в первую же дверь. — Ща, оставлю продукты.

Евгения с сомнением проводила взглядом пакет — какие, интересно, продукты могут быть в бутылках?

Соседка вернулась быстро и поманила девушку за собой:

— Вот тут у нас удобства. Там — кухня, потом посмотришь, а это, — она приложила руку к двери, выкрашенной в светло-зеленый цвет, — твоя жилплощадь. Ты, как — с инспекцией или жить?

— Жить.

— Сама?

— Сама.

— А, хорошо. А то с квартирантами такая морока! Пустят, не пойми кого, а мы мучаемся. Ванну надолго не занимать!

— Да я не…

— Продавать не хочешь?

— Чего?

— Комнату, говорю, не будешь продавать?

— Нет, не думала.

— И правильно! Продать всегда успеешь, а так — своё жильё, сама себе хозяйка. Пошли дальше! Туточки, — палец Любы ткнул дальше по ходу, — Степка живет. Но он не особенно буйный, так что, не бойся. В общем, у нас хорошо. Правда, покоя не жди, мои оглоеды не дадут.

— Оглоеды?

— Два пацана, — хмыкнула Любка. — Пять и семь. Васька осенью в школу пойдет, хоть на полдня отдохну от него, а Валька еще так виртуозно шкодить не научился.

Женщина вздохнула.

— Научится, конечно. Так, ухажеров не води, поняла?

— А… Э…

— Днем — пожалуйста, а после одиннадцати увижу — с лестницы спущу. Уяснила? Бордель устраивать из квартиры не дам!

— Да я…

— Убираться по очереди будем. От Степки толку мало, поэтому только мы с тобой и входим в список. Ладно, — женщина почесала неопрятный пучок на голове, — ты одна, сколько с тебя грязи? А нас — трое, парни мои за час могут всю квартиру угваздать. Значит, решим — я два дня мою, ты — третий.

— Хорошо.

— Сегодня — твоя очередь!

— Хорошо, — обреченно кивнула Женя.

— Вот здесь стол бабы Зины, ничего не трогали, — показала она на голубой столик у правой стены большой кухни. — Чашки-ложки Зинка в комнате держала, разберешься. Вещей у тебя много? Когда перевозить будешь?

— Да, нет… немного, — Женя развела руками. — Пока — вот, что есть.

— Налегке в новую жись? — восхитилась Любка. — Правильно, нечего барахлом обрастать, только пыль с него. Но имей в виду — наши мыло, мочалки, кастрюли и остальное — не трогать!

— Я и не собиралась!

— Ну, ну, я так, предупредить. Ладно, обустраивайся, я попозже загляну, а мне надо обед готовить.

Оставшись одна, Женя с опаской подошла к зеленой двери, вставила ключ в замок и повернула.

Сколько лет она здесь не была? Кажется, пять.

Когда бабушка умерла, она как раз только-только поступила. Бабушку провожать приехала прямо на кладбище, на поминки не пошла, отговорившись делами новоиспеченной студентки. А потом все недосуг было, так и вышло, что последний раз она здесь была еще при жизни бабули.

Баба Зина, мать отца, строгая, но справедливая, единственную внучку любила, но спуску и ей не давала. С трудом, но Женя вспомнила и Любку — видела ее. Тогда женщина выглядела намного приличнее, видимо, жизнь, а, скорее всего, отсутствие контроля после смерти соседки, позволили ей себя запустить. И ребенок в то время у Любы был только один — гроза стекол Васька.

Память подкинула картинку толстощекого малыша в синих штанишках, сосредоточенно катавшего по коридору игрушечный грузовичок. Интересно, что с Любой случилось, раз не только новый ребенок появился, но она еще и выпивать стала?

Ладно, это не ее дело — Евгения тряхнула головой, осматриваясь.

Всё, как при бабушке.

Железная кровать с блестящими шарами на спинках, горка подушек, покрытая когда-то белоснежной, а сейчас серо-желтой от пыли накидкой. Коврик с оленем на стенке, сервант с чашками и рюмками за стеклом, две полки книг, тумбочка, на которой стоит телевизор. Интересно, рабочий или нет? Массивный шкаф с криво висящими дверцами, обеденный стол, три стула, относительно новый холодильник. На полу — пестрый палас.

Родители ничего из вещей не тронули, оставили, как есть. Надо найти ведро и тряпку — пыли накопилось изрядно!

Женя присела на один из стульев, осматривая масштабы работы — потрудиться придется изрядно, ведь ей еще и общую территорию мыть, спасибо графику соседки. Кроме помывки столько стирки и палас надо вычистить! И вещи бабушки разобрать и придумать, куда девать. Она прошла к шкафу, открыла заскрипевшие дверцы — полки, к ее облегчению, оказались почти пустыми. А, точно, положено же вещи умершей раздавать, видимо, мать и раздала. Хорошо, одной заботой меньше.

Как говорила бабушка: «Глаза боятся — руки делают».

И глупостями некогда заниматься — жалеть себя, думать, правильно ли она поступила и терзаться раскаяньем.

Если Денис любит, если она ему дорога — он найдет способ ей это доказать. Нет… Она справится!

Женя быстро переоделась, взяла ведро, на тряпки пошла сорочка, найденная в шкафу, и принялась за работу.

Глава 3

Шок прошел, Денис смог спокойно осмыслить произошедшее. Мужчина держал в руках бумагу, испытывая противоречивые чувства

С одной стороны — облегчение, что проблемы больше нет. Не надо перекраивать жизнь, подстраиваясь под неожиданные обстоятельства. Нет, женился он правильно, а с ребенком надо подождать года три. Женьке надо работу найти, проявить себя, укрепиться, потом можно и в декрет. Да и пожить для себя хочется. На свадьбу денег надарили, можно позволить себе хорошее свадебное путешествие. С токсикозом оно не было бы настолько хорошим.

С другой стороны глодало опасение — без последствий ли аборт? Сможет ли Женя забеременеть, когда они сознательно, по обоюдному согласию решат завести ребенка?

Поднял взгляд — жена стоит, бледная, глаза на пол лица, блестят непролитыми слезами.

Вот же, дурочка! Нашла из-за чего переживать?

Ну, подыграл он ее родителю, поддержал. Тесть, всё-таки, к чему им ссориться? Потом, не всё, что тот говорил — неправда. Он и сам наслышан, что некоторых парней так и ловят — на пузо. У них с Женей, конечно, иначе, хотя беременность и явилась неприятным последствием весьма приятных занятий, но ничего объяснять отцу Жени он не стал. Протрезвеет — сам увидит.

Конечно, Денис не подозревал, что их сугубо мужской разговор услышит его жена. Если бы отец знал, что его слышит дочь, тоже, наверняка, язык бы придержал. Но вышло так, как вышло.

Если разобраться, Женька тоже виновата — нечего было подслушивать! Вышла бы, голос подала — ничего бы не было, а так…

Выкрикнув, выплеснув на мужа боль и обиду, Евгения вынеслась за дверь, предварительно вырвав из его пальцев справку.

— Денис, что же теперь будет? — жалобно проговорила тёща.

— Всё нормально будет, — ответил он. — Перебесится, мозги на место встанут, поймет, что была неправа.

— На развод подашь? — глухо буркнул отец.

— Нет, я не собираюсь с ней разводиться. Она в коммуналку поехала? Женя говорила, что бабушка оставила ей комнату.

— Скорее всего, — отозвался отец. — Она у нас, вообще-то, послушная дочь, но если упрется — танком не сдвинешь. А тут… хреново как вышло… Вер, ты бы поехала за ней, а? Поговори, как мать.

— Ага, ты уже поговорил… как отец, — зло ответила Вера Владимировна. — Значит, Анечку любишь, а со мной всю жизнь мучаешься?

— Вер, ну, не начинай!

— Вот что, дорогой, собирай-ка манатки и вали к своей Анечке. Тут тебе плохо, там, надеюсь, хорошо будет.

— Вера!

— Руки убрал! Больше не твоя, не тяни, а то обломаю!

Денис помялся еще минуту, понял, что присутствовать при семейных разборках у него нет никакого желания, и тихонько вышел за дверь.

Адрес коммуналки он возьмет попозже, дня через два-три, когда буря утихнет. Заодно и Женьке будет полезно побыть одной, подумать и понять, что рубить с плеча — не лучший способ строить счастливую жизнь.

Квартира встретила тишиной и цветами. А еще — сумками Жени, заполонившими собой часть гостиной.

Как накануне свадьбы перевезли, так и оставили, решив разобрать попозже, когда будет время и желание. После долгой и вкусной брачной ночи, неспешного завтрака ближе к обеду, после прогулки… В общем, не скоро.

Кто же знал, что вместо счастливого начала семейной жизни у них получится сплошная нервотрепка? Когда теперь у Евгении руки до вещей дойдут — неизвестно. Как и насколько быстро Женя настолько успокоится, чтобы спокойно его выслушать.

Мужчина прошёл по квартире, достал из холодильника бутылку, несколько секунд смотрел на нее, потом решительно налил прямо в чайную чашку — немного, и одним глотком выпил.

Черт, как же он испугался, когда жена исчезла прямо из ресторана! Столько всего передумал, умирая от страха, что с ней случилось непоправимое!

Жива, это главное. А несостоявшийся ребенок и надуманные и реальные обиды… переживем. Исправить можно всё, кроме смерти. Только где взять столько терпения, чтобы самому не начудотворить? Дождаться, сдержаться, не испугать, не оттолкнуть? Он тоже обижен, тоже переживает, живой человек, не кукла. Евгения не подумала ни о его чувствах, ни о родителях, когда сбегала, не оставив ни записки, ни смс. Получается, она ему не доверяет, раз сразу поверила в самое худшее и, вместо того, чтобы искать поддержки у мужа, сбежала горевать в одиночестве? Еще и аборт этот… Надо будет обязательно сводить её к хорошему врачу, пусть посмотрит, не навредила ли операция его девочке. Глупая, глупая Женька, кто ж так поступает?

В очередной раз, споткнувшись о сумки, Денис понял, чем он займется. Перенес поклажу в спальню, открыл шкаф и аккуратно, по одной вещи, стал перекладывать содержимое сумок на полки и в ящики. Конечно, Женя могла бы сложить вещи иначе. Например, трусики и лифчики поместить не в один ящик, а по отдельности. Или — маечки вниз, а носки — в ящик выше. Да, пусть меняет, сколько угодно, если пожелает. Он просто наведет порядок, чтобы все под рукой было, не мялось в сумках, заодно делом займется, а то в голову всякое лезет. Когда жена сменит гнев на милость, сможет переложить так, как ей нравится, он вмешиваться не станет.

Развесил платья и юбки на плечиках, рядом пристроил брюки. Джинсы, поколебавшись, сунул стопкой на свободную полку.

Шкаф вместительный, на заказ деланный, но по мере освобождения сумок, пустых мест в нем оставалось всё меньше и меньше.

Убрав последнюю тряпку, Денис затолкал все освободившиеся сумки в одну и выставил её в коридор — надо отнести в гараж, не стоит захламлять дом.

Переодеваясь, он вспомнил, что еще ничего не ел, сунулся в холодильник — мышь, конечно, еще не повесилась, но уже на пути к этому. Перед свадьбой мужчина навел в квартире порядок, буквально, вылизал её, заодно провел инспекцию шкафов и холодильника. Он и до этого не держал в доме много продуктов, предпочитая питаться в кафе и тому подобных заведениях, а после его уборки, вообще осталось только то, что долго не портится — соль, сахар, специи, спагетти, заварка…

На завтрак они с Женей рассчитывали забрать еды из ресторана, а пообедать в городе. На ужин могли бы что-нибудь купить или посетить кафе, тут рядом есть неплохое. Чисто, кормят вкусно, по деньгам ненапряжно. Для него ненапряжно, Женька, он помнит, когда первый раз туда попала и меню в руки взяла, глаза по полтиннику сделала. И всё порывалась увести его, уверяя, что лучше ей быстренько пожарить картошки.

Забавная, открытая, искренняя. И ранимая.

Черт, опять он о том, что пока не может исправить!

Не умеет он утешать, не знает, что говорить, а Женька сейчас — как оголенный нерв. Одно неверное слово, не так поймет, взвинтится еще пуще. Нет, уж, лучше пусть она перебесится в одиночестве, пар сбросит и будет в состоянии нормально слушать и слышать. Тогда он её просто в охапку сгребет, домой утянет, даст выплакаться в его рубашку, осушит слезы поцелуями. И спокойно все объяснит. А потом они будут долго и со вкусом мириться, и поедут в свадебное путешествие. Им обоим не помешает сменить обстановку, а что может быть лучше поездки в незнакомый город, тем более — по морю?

Подхватив сумки, Денис вышел из дома, проверил с собой ли телефон — вдруг, Женя позвонит? — и отправился в гараж.

Идти было недалеко, повезло в свое время удачно перекупить место на ближайшей к дому линии.

— Денис! А я смотрю — ты ли это?

Мужчина обернулся на голос и поморщился — Татьяна.

В тот вечер он сразу заприметил Женю и понял, что с Танькой у них ничего не будет. Но ради вежливости, не стал отталкивать девушку сразу, а та напридумывала себе невесть что. Вон, явилась. Спрашивается, какого пуркуа, она забыла в этом районе, если живет совсем в другой стороне?

— Привет, — равнодушно ответил он, не сбавляя шага.

Девушка догнала и засеменила рядом.

— А я к тёте приехала, у меня тут мамина сестра недалеко живет. Смотрю — ты идешь, решила поздороваться. Как семейная жизнь?

— Нормально.

— А Женька где?

— Какая тебе разница, Тань? — он остановился и сердито посмотрел на девушку. — Ты куда-то шла, да?

— Да, шла. Но это не значит, что меня надо вот так, грубо обрывать. Я же не на шею тебе вешаюсь, мог бы быть и повежливее, — обиделась девушка. — Женьке привет и пожелание огромного счастья!

Круто развернувшись, Татьяна бросилась через дорогу, Денис, увидев, что дурочка несется прямо под колеса автомобиля, кинулся остановить, дотянулся, успел дернуть на себя и принял удар машины по касательной. Оба отлетели к ливнёвке, основательно приложившись о бордюр.

— Кретинка! — прошипел мужчина. — Жить надоело, так таблеток наглотайся, что ли. Будешь в гробу красивая лежать, а не бифштексом на асфальте. Цела?

— Убери руки, придурок! — девушка попыталась встать и, охнув, осела назад. — Нога…

— Эй вы, голубки! У вас в запасе пара-тройка жизней есть? — из задевшей их машины вышел мужчина. — Я за идиотов сидеть не собираюсь. Сейчас вызову полицию, сами объясняйтесь, зачем кидались под колёса.

— Да, целые мы, целые, — отмахнулся Денис, вставая на ноги и помогая подняться охающей Татьяне. — Прости, командир, нечаянно вышло, поссорились, она психанула. Сам понимаешь. Машина цела? Цела. Езжай, мы без претензий.

Водитель с сомнением посмотрел на пострадавших.

— Может, в травмпункт? Ободрались все.

— Езжай, говорю! Зеленку мы и дома найдем.

Мужчина пожал плечами, сел в автомобиль и уехал.

— Пошли, недоразумение! У тебя юбка порвалась, и ссадины. Надо обработать.

— Куда я пойду в таком виде? — всхлипнула Таня, пытаясь стянуть разошедшуюся по шву юбку.

— Ко мне пойдем, дам иголку, вату и зеленку, — пояснил Денис. — Зашить-то сможешь?

— Смогу. А что Женька скажет?

— У родителей Женька, а ты не на весь день зайдешь, а на полчаса. Пошли!

Татьяна шагнула и, вскрикнув, припала на ногу, чуть не упав обратно. Быстрым движением в последний момент успела ухватиться за Дениса и снова заплакала.

— Нога боли-ит, и ю-у-убка не держится-а!

«Твою душу мать!»

Ничего не оставалось, как подхватить девушку на руки, стиснуть зубы, потому что он сам приложился не слабо, и понести её домой.

— Не души, просто придерживайся, — велел он Татьяне. — И ткань держи, ты сейчас всю улицу сфотографируешь.

Девушка охнула, торопливо натянула край юбки и спрятала голову на груди Дениса.

— Господи, стыдно-то как!

— Не ёрзай, а то опять упадём! Достань из кармана ключи, сейчас подойдем, приложишь к домофону, — отрывисто проговорил он и мазнул взглядом по замершим на лавочке у соседнего подъезда бабулькам.

«Сейчас обсудят вдоль и поперёк. Главное, чтобы потом Жене не донесли, а то мало ему неприятностей. Как некстати встретилась ему эта прилипала!»

Наконец, добрались до двери, Татьяна, смущаясь, пошарила у него в брюках, вытащила связку, приложила к окошечку. Звук зуммера, дверь открылась. Денис повыше перехватил ношу и шагнул в подъезд.

Вывернув из-за угла дома, Евгения остолбенела — Денис тащил на руках какую-то девушку. Её Денис! Чужую девчонку! Тащил к подъезду своего дома!

На какую-то долю секунды она успела подумать, что ошиблась, это не он, мало ли таких рубашек, и парней с такой фигурой и цветом волос? Но мужчина что-то сказал своей ноше, повернув лицо в три четверти в сторону Жени, и отпали все сомнения — Денис. А тут и его ноша наклонилась, бесстыдно шаря по карманам её мужа, и Евгения узнала — Танька.

Отрешенно она стояла и смотрела, как Денис с Татьяной на руках скрываются в подъезде, а потом повернулась и побрела прочь.

Зря она решила прийти сюда. Думала, Денис ждет и переживает? Нетушки. Оказывается, его есть кому утешать… Какая же она дура!

После теплой встречи с родственниками, Женя отправилась в коммуналку и, пока драила комнату, а заодно и места общего пользования, снова и снова прокручивала в голове разговор. Вернее, обвинения, которые кидали ей родители.

Да, она поступила неправильно, надо было дотянуть до завершения банкета, уехать вместе с Денисом, и тогда уже задать ему вопросы. Но в тот момент она чувствовала себя так, будто, раскаленный стержень в грудь воткнули. Измученный токсикозом организм отказывался переваривать новое потрясение. Вернись она в зал — придется улыбаться, возможно, отец полезет с объятиями, как делал это уже не раз, да крики «горько» никто не отменял. Целоваться же ей сейчас совершенно не хотелось. Ни с кем. И Женя ушла, подавленная, уничтоженная не только откровениями отца, но и молчанием Дениса, и его рассуждениями о разводе и аборте. Наверное, она была неправа, но в тот момент она хотела только одного — избавиться от причины, по которой Денис на ней женится.

Ведь и в самом деле — они встречались год, но он ни разу не заикнулся о будущем, ни разу не предложил познакомить с родителями и сам в гости не напрашивался. Ей было хорошо с ним, что скрывать? Но вопрос о браке никогда не поднимался.

Спроси ее Денис, она, не задумываясь, ответила бы «да», но его, похоже, и так все устраивало. А она затевать разговор боялась, всё-таки, инициатива должна исходить от мужчины!

Так и шло время, пока не случилась задержка.

В общем-то, отец, получается, не так уж и неправ — Денис женился только из-за её беременности. Если бы любил, разве оставил бы её в слезах? Разве позволил бы уйти? Может быть, это расплата за то, что она увела парня у Татьяны? Не увела, он сам к ней ушел, да и парнем Тани не был, их только хотели познакомить и сдружить… Всё равно, нехорошо получилось.

Выдраив комнату, она спохватилась, что вещей-то у нее нет, переодеться не во что, выйти тоже не в чем. Надо искать работу, не в домашнем же сарафане это делать? Придется ехать к Денису за сумками.

К тому же, монотонная работа позволила успокоиться, насколько это было возможно, в голове она не один раз прокрутила всё, что услышала, расставила акценты, обратила внимание на нюансы. И поняла, что созрела для разговора с мужем.

Готовкой Денис не заморачивался, это она помнила. Вряд ли он запасся едой, скорее всего, сидит голодный, да и ей поесть не мешает: спасибо доброй женщине-гинекологу из клиники — тошнота прошла, вернулся аппетит.

Девушка завернула в супермаркет, набрала продуктов — хлеба, немного картофеля, пачку сливочного масла, овощей для салата и так, по мелочи. Ужасно захотелось простой отварной картошки, с маслом и укропом. И салат из помидоров, сухариков и феты. Глотая слюнки, представляя, как через полчаса она вкусно поест, Женя спохватилась, что не позвонила Денису. Вдруг, его нет дома? Допустим, ключ у нее есть, но, кроме вещей и еды, она планировала поговорить. Раньше они хорошо друг друга понимали, почему произошел такой сбой?

Перерыв сумку, Евгения с досадой прищелкнула языком — вот же, Маша-растеряша! Она забыла мобильник на банкете, не с чего ей звонить. Ладно, до дома осталось два шага, будь, что будет!

Девушка переложила пакеты с продуктами в одну руку и продолжила путь — мимо ларьков с выпечкой и газетами, мимо кафе, где так любил ужинать Денис.

Женя завернула во двор и прошла еще немного, прежде чем заметила живописную группу.

Вот и поужинали. Заодно, поговорили.

Вспыхнувшая злость толкала догнать, посмотреть Денису в глаза. Чертенок на ухо нашептывал советы, как ей половчее огорошить парочку, но девушка отогнала видения — нет, она не опустится до разборок на виду у всей улицы! А картошку она и у себя отварит!

Развернувшись, еле передвигая ноги, будто пакеты стали неподъемными, Евгения вышла со двора. Желудок издал протестующее бурчание, взгляд уперся в вывеску кафе. Почему бы и нет?

Спустя полчаса она сидела за столиком у окна и, почти не ощущая вкуса, ела какой-то суп. Бездумно смотрела, как за окном кипит городская жизнь, едут автомобили, торопятся люди.

С каждой ложкой настроение улучшалось. Правильно мама когда-то говорила — «Если серединка сыта, то и края улыбаются».

Увиденная картина уже не казалась настолько однозначной. Женя вспомнила, что Денис прихрамывал, что у него была драная штанина, а Татьяна держала край серой юбочки, пытаясь прикрыть попу. Безуспешно, надо сказать, её сиреневые трусики Женя хорошо рассмотрела. Надо думать, не одна она — весь передовой отряд местных старушек, оккупировавших лавочку у соседнего подъезда, только что шеи не посворачивал, провожая колоритную парочку. Женю они, несомненно, знают — за полгода, в течение которых она регулярно бывала в квартире Дениса, наверняка рассмотрели её лучше, чем в микроскоп. И про свадьбу знают, конечно. От бабушек же ничего не скрыть, работают почище КГБ. Вот сколько им новой пищи для обсуждений! Что там сериалы, когда прямо перед глазами разворачивается настоящая трагикомедии: он, она и разлучница!

Ладно, надо возвращаться к себе. Плохо, что без сменных вещей, но зато сытая и с продуктами. Один день она еще перебьётся, а потом надо связаться с Денисом и договориться о встрече. Без предупреждения она больше сюда ни ногой!

Расплатившись, Женя подхватила пакеты и встала из-за стола, собираясь уходить. Глаз зацепился за знакомую фигуру и одежду — Татьяна! Идет мимо кафе одна, лицо сердитое, красное.

Интересно. Для любовного свидания времени маловато прошло, Денис у неё не скорострел, любит с чувством, толком, не спеша.

Стараясь не попасться на глаза, Женя встала вплотную к занавеси и принялась жадно рассматривать девушку. Юбка, похоже, та же самая, цвет совпадает, но теперь она целая, не распадается на две половинки.

Что же у них с Денисом произошло?

Татьяна подошла к остановке, развернулась лицом к дороге, и Женя заметила, что одна сторона её левой ноги от колена до лодыжки зеленого цвета.

Поранилась, что ли? И зеленкой, как маленькая, есть же другие антисептики, не раскрашивающие человека под ветрянку! Это Денька настоял, у него зеленка — панацея от всех болячек.

Неожиданно для себя Женя хихикнула, представив, каково сейчас Таньке — сначала у всех на глазах сверкала трусами, теперь с зеленой ногой. Неделю такой ходить, пока сойдет.

Подошел автобус, Татьяна уехала, а Женя задумалась — что-то не складывается.

Посмотрела на остановку, перевела взгляд на пакеты — масло, наверное, вот-вот окончательно растает, его надо срочно в холодильник!

И решительно развернулась обратно к дому Дениса.

Приветливо поздоровалась с бабульками, отметив, что те даже моргать перестали, когда её увидели, и вошла в подъезд.

Открыть своим ключом или позвонить?

Как-то её встретит Денис?

«Лучше позвоню», — решила девушка и нажала на белую кнопку.

— Я тебе недостаточно ясно всё объяснил? — дверь открылась рывком, явив злого и полуголого Дениса. — Какого хе… Женя?

— И тебе доброго дня, — ответила девушка и вопросительно подняла бровь, потому что мужчина так и стоял в дверях. — Я могу войти?

— Да, конечно, — Денис отступил в коридор. — Я думал, это не ты. То есть, не думал, что это ты, поэтому так встретил. Она меня вывела из себя.

— Мне все равно, кого ты настолько рад видеть, — Женя пожала плечами и прошла на кухню.

— Это Татьяна, — Денис шел следом. — Мы встретились сегодня у дома, она чуть под машину не попала, ободралась вся и юбку разорвала. Я предложил зайти к нам, обработать ссадины и воспользоваться иголкой.

Женя, никак не комментируя, перебирала посуду.

— Что ты собираешься делать? — несколько удивленно спросил Денис, следя за манипуляциями жены. — Ты слышишь, что я говорю?

— Слышу. Татьяна ободралась, и ты привел ее домой, чтобы зашить юбку. Картошку хочу отварить. Можно?

— Можно, — растерянно ответил мужчина. — Ты пришла, чтобы сварить картошки?

— Нет, я за вещами, но по пути проголодалась, — Женя чистила кожуру, ловко скидывая серпантины в полиэтиленовый пакетик. — Ты позволишь мне?

— Ты у себя дома, — насупился Денис. — Женя, давай поговорим, как взрослые люди!

— Смотря, что ты понимаешь под этим, — Женя на мгновение замерла и посмотрела мужу в глаза.

— Это спокойно, без нервов и взаимных обвинений, — объяснил Денис. — Сначала каждый выскажет все, что у него накопилось, второй не перебивает, потом сообща решаем, что нам делать дальше. Помидоры?

— Ну, да, просто картошку не очень вкусно, а с салатиком — самое то, — Женя поставила кастрюльку на огонь, достала из пакета овощи и принялась их мыть. — Что ж, я не против. Поговорим. Только сначала надо поесть.

Денис кивнул, соглашаясь.

— Пойду, переоденусь.

Нарезая помидоры и огурцы небольшими ломтиками, девушка размышляла.

Итак, про Татьяну он ей рассказал, причем, сам. Но без подробностей о способе доставки в квартиру пострадавшей. Видимо, Танька что-то попыталась предпринять, раз Денис так зол, но об этом она выспрашивать не станет. Захочет — сам расскажет. Не захочет — обойдется. Главное, он бывшую подругу не только выставил, но и, явно, видеть не желает.

Картошка закипела, Женя убавила огонь, посолила.

По кухне поплыл сытный запах.

Надо же, совсем недавно тарелку какого-то супа съела, а сейчас опять слюнки глотает.

Денис вернулся — в свежей рубашке, джинсах, волосы блестят — даже причесался, надо же!

— Тебе помочь?

«Черт, ну, почему он такой? Будто ничего не случилось, будто не было ни тех слов, ни его холодности на глазах у родителей! Так, Евгеша, не раскисать! Ты — сильная! Ты — сможешь!»

— Последи за картошкой, чтоб не убежала и не выкипела.

— Картошка?

— Вода в кастрюльке.

Оставив Дениса на кухне, Женя вышла в большую комнату и растерялась — а где же ее вещи? Вот сюда сумки внесли, тут бросили.

Обернулась в сторону кухни, но передумала. Мелькнула мысль — в спальню перенес?

В спальне сумок тоже не было видно.

Хм.

Женя закусила нижнюю губу, решая задачу — куда Денис мог деть её вещи? Вряд ли он отвез их к родителям, на балкон выставил?

Подошла к двери, посмотрела — нет, там сумок не видать. Огляделась и, движимая интуицией, подошла к шкафу, отодвинула дверь и замерла — ёлки зелёные, он разобрал её одежду! Сам! И сложил всё вполне аккуратно.

— Я подумал — зачем вещам мяться, да и руки чем-то занять надо было, — раздался сзади несколько смущенный голос мужа. — Жень, там кипит сильно и пенка сверху. Снять её?

— Не надо, огонь потише сделай, — ответила она, не отрывая глаз от внутренностей шкафа. — День, а где сумки?

— Потерял, наверное. Я их в гараж нес, когда эта ненормальная прямо под машину рванула.

— А пакеты есть, какие-нибудь? Я возьму, хотя бы, самое необходимое, за остальным вернусь завтра или послезавтра.

— Жень, — Денис шагнул навстречу, поднял руки, не решаясь обнять, потом осторожно опустил их ей на плечи. — Не пори горячку! Зачем тебе куда-то переезжать, если твой дом — здесь?

Потянуло запахом гари.

— Картошка! — оба бросились на кухню, причем, Денис больше мешал, чем помогал.

Девушка схватила полотенце, прижала крышку и ловко слила воду. Ну, попыталась — та уже вся выкипела.

— Тарелку давай!

Мужчина быстро подставил посудину, в которую Женя принялась выкладывать потенциальный ужин.

— Только в самом низу две начали пригорать, — объявила она. — Можно считать, почти не сгорело.

Стараясь не затрагивать волнующую обоих тему, поели. Денис ел так, будто дня два голодал, хлебом подобрал масло со дна тарелки, а салатницу едва не вылизал.

«Ладно, готовить Денис никогда не любил и не умел, но, что же он, все эти дни даже в кафе не ходил?» — удивилась про себя Женя.

Чай пили уже не спеша, смакуя каждый глоточек. В шкафчике нашлось какое-то печенье, в холодильнике — баночка варенья.

— Спасибо! — с чувством проговорил вдруг Денис. — Очень вкусно!

— Обычная картошка и помидоры, — пожала плечами Евгеша.

— Не обычные, — возразил мужчина. — Наш первый семейный ужин, поэтому так вкусно.

— Ты поговорить хотел? — напомнила она, чувствуя, что еще немного, и она растает, никуда не поедет, останется тут…

— Пойдем в зал? — предложил муж. — Там диван удобный.

— Мне всё равно, можно и в зал.

Перешли. Евгения села на диван, Денис — на стул у стола.

— Женя, как я говорил, сначала пусть каждый выскажет, что у него на душе. Второй не перебивает, дает возможность выговориться. Потом попробуем обсудить всё вместе. Ты согласна?

— Да. Кто начинает?

— Давай, ты.

Женя нахмурилась, отвела взгляд и, после минутного молчания, в течение которого собиралась с мыслями, заговорила:

— Всегда думала, что у нас нормальная семья. Всё, как у всех: папа, мама, я — дружная семья. Когда я была маленькая, родители ходили на утренники в детский сад. Потом — в школу, на родительские собрания. Иногда мы все вместе выбирались в кино или в парк. Зимой мы вместе лепили снеговика и ставили ёлку. Родители шутили, смеялись, иногда ругались, но никогда сильно. Я и подумать не могла…

Женя задохнулась, помолчала, переводя дух.

— Я не сразу разобрала слова, сначала просто услышала голоса, там фонтанчик журчал, до меня долетали только обрывки. Но я поняла, что за зеленой изгородью вы с папой, и пошла к вам. Вдруг фонтан перестал работать, и я отчетливо услышала, что отец говорит. Это было… Даже не знаю, как объяснить. Будто, кино, и я смотрю его со стороны. Мой папа не мог произносить такие вещи! Нет, это невозможно! Он же любит меня! Но он не замолкал, продолжая выплескивать свои обиды, мне хотелось оглохнуть или провалиться на месте. Это страшно, узнать, что ты нежеланный ребенок, которого собственный отец считает помехой, испортившей ему жизнь. Но не менее страшно, что он, мой папа, сочувствует моему мужу, утверждая, что того тоже заманили в ловушку и вынудили жениться «на пузе». А мой любимый молчит, не возражает.

Денис резко вздохнул, вспомнил, что сам предложил не перебивать, и выдохнул, не произнеся ни слова.

— Не знаю, как я не умерла там, у скамейки. Папу несло дальше, а мой муж молчал. Молчание, ведь, знак согласия? Я это так и поняла, тем более что мой любимый, наконец, заговорил. Он отметил, что всегда есть выход, чем жить с нелюбимой женщиной. Во-первых, аборт, и жениться «на пузе» не нужно. Он даже упомянул, что рассматривал такой вариант.

Денис снова вскинулся и снова промолчал.

— Если вариант с абортом неприемлем, то можно жениться, пусть ребенок родится в браке. А потом спокойно развестись и забыть о навязанной жене и ненужном ребенке. Когда говорил отец, я думала, что вот-вот умру от боли. Когда заговорил мой муж, я пожалела, что не умерла или не оглохла до этого. От состояния огромного счастья я в один миг упала на самую глубину бесконечного отчаянья. Да, сбежала. Ушла, никому ничего не сказав. Но в тот момент я была не в состоянии нормально общаться и воспринимать действительность. Мне было так больно… Представила, что пройдет время, и ты, так же, как мой отец, однажды бросишь в лицо нашему ребенку, что не хотел его. Что женился по необходимости, а не по любви. Что я сломала тебе жизнь, ты ненавидишь нас с ребенком. Представила и поняла, что такого никому не пожелаю, тем более, своему малышу. Дети должны рождаться в любви и только желанными.

Женя встала, обхватив себя руками за плечи, повернулась к окну.

— Наверное, в тот момент я была немного не в себе. Довольно смутно всё помню. Вернулась в родительский дом, переоделась, взяла деньги, документы и поехала в больницу. Звучит ужасно, но я считала, что это единственный выход из сложившейся ситуации. Нет ребенка — нет причины, по которой ты чувствуешь себя обязанным на мне жениться. Ведь на самом деле — за этот год ты ни разу не заговорил о свадьбе. Да, что там, ты ни разу не сказал мне, что любишь. Наш брак был ошибкой, Денис.

Мужчина стукнул ладонями о стол, потом обхватил голову руками.

— Когда мы встретились у родителей, я ждала, что ты обнимешь, защитишь от нападок моего отца, заберешь, спасешь от меня самой. Глупо, конечно, мы же не в сказке! Умом понимала, что ты не испытываешь ко мне таких чувств, но сердце дрожало и ждало. Что теперь? Ты только подтвердил, что я поступила правильно. Не знаю, о чем нам с тобой ещё говорить. Разве что выбрать день, когда мы пойдем и подадим на развод.

Евгения ссутулилась еще больше, потом повернулась к мужу и глухо проговорила:

— Что бы ты ни думал, знай, я не специально забеременела. Даже в мыслях такого не было, принимала таблетки, ты знаешь. Для меня это тоже явилось шоком, но я не собиралась тебя шантажировать ребенком или принуждать к браку.

— Скажи, если бы я отказался, ты оставила бы его? — подал голос Денис.

— Дети должны рождаться в любви и желанными, — повторила Женя. — Сейчас сложно сказать, как бы я поступила. Я уверена только в одном — если бы ты отказался от нас, не захотел стать отцом, я бы поняла, ведь мы не планировали детей. Мы просто расстались бы, без скандала. А оставила бы я беременность, зависело, наверное, от того, как эту новость восприняли бы мои родители, ведь одной поднять малыша очень сложно. Тем более что у меня не было работы.

— Я тебя услышал. Если ты всё, то теперь хочу, чтобы ты послушала меня, — Денис встал и, как и Евгения, повернулся к окну. — Когда я увидел тебя, ну, в первый раз, в клубе, то сразу понял, что ты — моя женщина. Таня, для знакомства с которой наши общие друзья и устроили это мероприятие, ничего в моей душе не задела. Да, миленькая. Не будь тебя, я, возможно, некоторое время с ней встречался бы. Просто так, без далеко идущих планов, от нечего делать. Но там была ты.

Мы были счастливы этот год, разве нет? Я ждал, когда ты закончишь учёбу, чтобы перейти на новый уровень отношений. Моя вина, что я не заговорил об этом ранее, все решил за нас обоих. Но я — мужчина, и так воспитан, что все главные решения в жизни должен принимать сам.

Денис вздохнул. Помолчал.

— Когда ты рассказала о беременности, я испугался. Не в том смысле, как ты себе придумала — что не хочу ребенка. В том смысле, что нам рано детей, и я, пока, о наследниках не думал. Должно было быть всё по правилам. За этот год мы проверили свои чувства, я окончательно убедился, что ты — именно та женщина, с которой я хочу прожить всю жизнь. Следующим должно было стать знакомство с родителями, твоими и моими. Сначала мы съездили бы к твоим, потом — к моим, или наоборот. Дальше надо устроить совместный выезд на природу, где наши родные пообщались бы друг с другом. Потом я планировал увезти тебя на отдых и там сделать предложение. По возвращении, я попросил бы твоей руки у Александра Семёновича, и на следующий день мы с тобой пошли бы подавать заявление.

Женя открыла рот, собираясь что-то сказать, но погасила порыв.

— Ребенок у нас должен был родиться через четыре года после свадьбы. Ты поработала бы после института, скелет теоретических знаний закрылся бы под практическим опытом, чтобы потом, после декрета, тебе было легче вернуться в работу. Да и пожили бы для себя, поездили по миру. Дом строить начинают только тогда, когда фундамент отстоится, закрепится, осядет. Так и дети должны рождаться, когда у родителей все готово к их появлению. Так я планировал, но случилось, что случилось.

Я узнавал об аборте, но не сейчас, не в нашей с тобой ситуации. Это было раньше, мы еще и знакомы не были.

Евгения, с удивлением, посмотрела на мужа — какие интересные подробности она узнаёт!

— Не смотри так, не для себя узнавал. Для друга. Его, как раз, на пузо и поймали, — поморщился Денис. — Одноразовый перепих, а через месяц — распишитесь, получите — я — беременна! И хрен его знает, чей ребенок, девушка там… ммм… как бы помягче сказать… Очень отзывчивая и покладистая. В общем, мы перебирали варианты, как Артему выпутаться с наименьшими потерями. Аборт чреват осложнениями. Не хотелось подвергать опасности здоровье женщины, пусть и не слишком приличной, тем более что она избавляться от ребенка не собиралась. Девушка требовала взять её замуж, обещая Артему веселую жизнь, если он откажется. И тогда мы с ним нашли вариант — он женится, ребенок рождается, после чего они расстаются без взаимных претензий. Помогать будет, ребенку, в смысле, но о «долго и счастливо» и речи нет. Если не согласна — пусть устраивает скандал, он переживет. Тем более, Ленке пришлось бы сначала доказать, что залетела она именно от Артема. Это три года назад было. Расписались, родился Степка, Артем развелся, платит алименты, а Ленка себе уже нового мужа нашла. Если б не развод — до сих пор мучили б друг друга.

В общем, я был ошарашен новостью, не ожидал, что все планы полетят кувырком. Но предлагать тебе аборт и в мыслях не было. Как и разрывать отношения. Что ж, раз так случилось, значит, судьба.

На свадьбе Александр Семёнович принял лишнего, сначала расчувствовался, а потом ему стало нехорошо. И я вытянул тестя в сад — проветриться. Не самая лучшая идея, учитывая температуру на улице, признаю. Сейчас бы я его в ресторанную морозильную камеру впихнул на полчасика, но тогда мне ничего другого в голову не пришло. Вокруг тебя вились подруги, я и решил, что ничего ужасного не случится, если мы ненадолго отойдем.

А в саду твоего родителя пробило на откровенность. Или на пьяный бред — с какой точки зрения посмотреть. Ты говоришь, что я не возражал, но я молчал не потому, что соглашался со словами тестя, а потому что видел — что-то говорить бессмысленно. Он токовал, как глухарь по весне, ничего не видя и не слыша вокруг. Сам, на своей волне, не особенно нуждаясь в поддержке или отрицании. Решил дать ему возможность выговориться, заодно, протрезвеет, мозги на место встанут. Если бы я знал, что ты стоишь за кустом и всё слышишь!

Денис сцепил руки, хрустнув суставами пальцев, передернул плечами.

— Я не самый хороший оратор, ты это, наверное, уже заметила. Не люблю спорить, долго отстаивать свою точку зрения. Предпочитаю один раз сказать, и если человек не услышал — это его трудности. Тем более, не вижу смысла в беседах с пьяным. Я просто ждал, когда тесть выдохнется и протрезвеет, чтобы вернуть его в зал в нормальном состоянии. Не хотелось, чтобы он продолжил свою исповедь перед гостями.

Женя почувствовала, как глаза заволокло слезами.

Ну, вот, опять! Да, сколько же можно плакать!!! Она должна быть спокойной, нельзя показывать Денису свою слабость.

Резко выдохнув, она справилась, упустив только одну слезинку. Прозрачная капля сорвалась с ресниц, соскользнула по щеке и зацепилась за уголок губ.

Машинально Евгения слизнула — солено! Мокрая дорожка доставляла неприятные ощущения, и она вытерла ее ладонью, встретив потемневший взгляд мужа.

— Не плачь. Пожалуйста! Мне больно видеть твои слёзы, — почти шепотом проговорил Денис. — Я не думал, что ты все слышишь, иначе повел бы себя по-другому. Был уверен, что этот пьяный бред останется между мной и тестем. А потом ты исчезла. Жень, я чуть с ума не сошел, не понимая, что случилось, и куда ты пропала! Никто тебя не видел, никто не знал, почему ты ушла! Гости шушукались, родители встревожились, мы не знали, что делать. Тамада попытался спасти ситуацию. Пошутил, что невеста поспешила в любовное гнездышко, сейчас жених отправится следом, а вы, гости дорогие, продолжите отмечать создание новой семьи. Но все поняли, что что-то произошло.

Я поехал сюда, думая — вдруг, тамада прав? Конечно, дома тебя не было. Потом в квартире родителей нашли твое платье, и я помчался к ним. Опять никаких зацепок. Сотовый ты оставила в ресторане, связаться никакой возможности. Я обошел всех подруг, всех общих знакомых! Вернулся домой уже утром. И тут позвонила твоя мать, сообщила, что ты пришла сама. Надо объяснять, в каком я приехал состоянии? Мне одновременно хотелось тебя сгрести и расцеловать — жива! Цела! — а потом отшлепать и в угол поставить. Сколько километров нервов мы потратили!

Ещё одна предательская слеза скатилась по щеке, Женя сердито вытерла её — она не будет плакать! Возьмет себя в руки, выслушает откровения мужа хладнокровно!

— От облегчения и злости, твои родители набросились на тебя, и ты им ответила. Я слушал и понимал, что после таких новостей быстро тебя не успокоить. Что нужно время, чтобы ты перестала себя накручивать, чтобы смогла рассуждать спокойно и взвешенно. А потом ты сунула мне в руки справку, и я выпал из реальности.

Женя снова резко втянула воздух и отвернулась от горящего взгляда Дениса.

— Понимаешь, для меня этот ребенок еще не был ребенком. Ну, не могу я несколько клеток, которые без микроскопа и не разглядишь, воспринимать, как человека! Ладно бы, у тебя живот уже был, кто-то пинался бы изнутри, и я этовидел. Или чуть больше времени прошло на осознание, но все так стремительно, я и опомниться не успел. Прости, но известие об аборте меня не настолько огорчило. Вернее, я еще раз испугался, но не за того, кто мог бы у нас быть, а за твое здоровье. И рассердился, что ты приняла такое решение, не посоветовавшись со мной. Как-никак, я — твой муж. И все важные вопросы, касающиеся нашей семьи, должен решать именно я. Чтобы не наломать еще больше дров, я подумал, что нам нужно успокоиться — по отдельности. И только потом серьезно поговорить. Поэтому я ушел, поэтому оставил тебя одну переваривать произошедшее.

— Ты пожалел, что ребенка… не будет?

— Сложно сказать, — честно ответил Денис. — Сначала я испугался за твое здоровье, ведь аборт, это не ногти подстричь. Потом почувствовал облегчение, что мои планы, новые планы, которые я для нас придумал, не будут резко нарушены. А дальше, когда смог, наконец-то, выспаться, подумал, что… хотел бы сына или дочку. Наших сына или дочку.

Женя, — муж оказался рядом, взял жену за руку, пальцами лаская кожу, — Я очень сожалею, что тебе пришлось услышать! И сожалею, что оставил тебя успокаиваться в одиночестве. Пойми, наша семья — не то же самое, что случилось у твоих родителей. Тем более что причины теперь нет, а я тебя люблю и хочу прожить вместе всю жизнь. Возвращайся, а?

Глава 4

Женя растерянно смотрела в глаза Денису — господи, почему всё так сложно-то?

— Нет причины? — тихо переспросила она.

— Нет причины думать, что я женился на тебе из-за, как выразился тесть, пуза, — терпеливо объяснил мужчина. — Ты очень мне дорога, поверь! У нас впереди целая жизнь, и в наших силах сделать друг друга счастливыми. Надо забыть о произошедшем, вот и всё.

— Я не смогу забыть, — покачала головой Женя. — Папа. Мама. Ты. Чему верить?

— Родители сами разберутся, дай им время. Отец, конечно, не прав, но не руби с плеча. Подожди, возможно, он сможет реабилитироваться, — предложил Денис. — А у нас, по-моему, все в порядке — мы любим друг друга, и впереди у нас свадебное путешествие! Давай, отпустим эту ситуацию. Вычеркнем её, перевернем страницу, начнем все сначала!

— Не уверена, что… После того, что я… Что мне хватит сил на поездку, — девушка поёжилась. — Мне никуда ехать не хочется, потом, нужно работу искать.

— Женька, нам положено свадебное путешествие! Ты только посмотри, что я для нас придумал! — мужчина рванул в спальню, сшиб по пути стул, грохнул чем-то, сдавленно чертыхнулся и вернулся назад, сжимая в руке бумаги. — Вот!

Евгения осторожно взяла, развернула — путевки на круиз. Морской круиз!

Круто, конечно, только…

— Правда, здорово? — Денис с горящими глазами смотрел на жену. — Я давно мечтал провести несколько дней на большом корабле! Только представь — море, сливающееся на горизонте с небом. Красочные закаты и восходы, свежий морской воздух, новые города, которые мы сможем посмотреть!

— У меня же морская болезнь, — вымученно выдавила Женя.

— Но для неё больше нет причины!

— Моя непереносимость качки не связана с наличием или отсутствием беременности, — вздохнула Евгения. — Мне жаль, но для меня это будет не отпуск, а каторга.

— То есть, ты отказываешься ехать? — Денис насупился, свел в замок пальцы.

— Скажи, ты хочешь наблюдать, как я все десять дней валяюсь на койке с лицом нежно-зеленого цвета?

— Но морская болезнь не смертельна! Пара дней, и организм привыкнет, — упрямо продолжил мужчина. — Я так долго мечтал о такой поездке! К слову, путевки обошлись недешево.

— Поезжай один.

— Женя?! Ты только посмотри — Черное море! Новороссийск, Сочи, Ялта, Севастополь! Восемь дней и семь ночей, в Новороссийске надо быть через неделю. Женя, нам необходима эта поездка! Нужно отрешиться от тяжелых воспоминаний, окунуться в положительные эмоции. А по возвращении начнешь искать работу.

— Денис, ты меня не слышишь? Я не переношу качку. Совсем. Меня даже при взгляде на картину, где изображены море и лодки, начинает укачивать, а на корабле я просто умру. Для меня такая поездка равнозначна жестокому наказанию! Если бы ты, прежде чем купить билеты, сначала посоветовался бы со мной, то избежал бы ненужных трат.

— Я хотел сделать сюрприз! Потом, ты, когда на аборт побежала, разве сначала посоветовалась со мной?

— Соглашусь, я тоже приняла решение за нас обоих, но я думала… Я была уверена, что ты не хочешь ребенка, что он для тебя — помеха.

— Жень, что теперь говорить? История не любит сослагательных наклонений — уже всё случилось, не будем трепать друг другу нервы, — сбавил обороты Денис. — Ребенок, на самом деле, не очень вписывался в мои планы, но всё ведь разрешилось? Значит, больше не будем говорить об этом. Лучше подумаем, что теперь со свадебным путешествием делать? Жалко, путевки пропадут…

— Поезжай один. Или нет, возьми с собой кого-нибудь, — Женя обняла себя руками. — Я не могу на море. Хотела бы, но — не могу!

— Да понял я, понял! Ладно, разберусь, — Денис кинул бумаги на стол, подошел к жене, осторожно обнял за плечи. — Не сердись, я, правда, не знал, что у тебя такой слабый вестибулярный аппарат. А горы ты переносишь?

— Н-не знаю. Денис, мне сейчас лучше ничего экстремального не затевать, — проговорила девушка.

— А, да. Аборт. Я забыл, — глухо ответил мужчина. — Прости, не подумал, что тебе какое-то время противопоказаны любые физические нагрузки. Значит, горы тоже откладываются, хотя есть отличный конный маршрут по Горному Алтаю. Я узнавал, когда искал варианты для путешествия. Не расстраивайся, поедем позже, направление выберем вместе. Обещаю, ничего не стану решать единолично! Как только ты восстановишься, сам отведу тебя к гинекологу, надо будет поставить спираль. Таблетку можно забыть принять, спираль никуда не денется. Мы больше не будем рисковать, и полагаться на русский авось!

— Там… посуда осталась, — пробормотала Евгения.

— Сиди, отдыхай! Сам помою, — муж сунул в руку Жени пульт от телевизора, а сам отправился на кухню.

Машинально нажав на кнопки, девушка смотрела на экран, не вникая в происходящее.

Что ей делать, как поступить?

С одной стороны, ее душа рвалась к Денису. Невозможно разлюбить в одно мгновение. Ей не хватало его рук и губ, не хватало совместных посиделок, прогулок, да и ночей тоже, к чему лукавить? Денис заботился о ней, следил, чтобы она не мерзла, не была голодна, по мере сил ограждал от неприятностей, смешил и поддерживал. С другой стороны, он все решал сам, не считая нужным посоветоваться с ней или, хотя бы, узнать ее мнение. Это напрягало. В конце концов, на дворе не Средневековье, когда женщина считалась недееспособной, всё за неё решал муж или отец. И ещё царапало — к известию об аборте Денис отнёсся спокойно. Вернее, он не скрывает радости, что «помехи» больше нет! И уже запланировал, опять же, не поинтересовавшись, согласна ли она, поставить ей спираль. Как ей с этим быть? Нет, съезжаться сейчас — плохая идея. Она не уверена, больше не уверена, что у них получится семья. Значит, она вернется в свою комнату и с завтрашнего дня начнет искать работу. А для этого ей надо взять свои вещи. И лучше, все сразу, чтобы не растягивать процедуру.

Евгения подошла к шкафу, полюбовалась на его содержимое — куда же теперь это всё складывать? Сумок, в которых она привезла вещи, не видать.

Немного подумав, девушка вытащила два пододеяльника, разложила один на полу и принялась складывать поверх него стопки одежды. Когда решила, что достаточно — связала углы пододеяльника крест-накрест. Получился объемный узел. Женя приподняла его — нормально, донесёт! — и принялась наполнять второй пододеяльник.

К моменту, когда Денис закончил разборку с посудой и вернулся в комнаты, она увязывала третий узел, на этот раз из простыни.

— Женя?

— Прости, Денис, мне нужно время, — объяснила девушка. — Я не могу так просто все забыть. Будет лучше, если мы пока поживем отдельно.

— Нет никакой необходимости жить раздельно! У меня две комнаты, я могу уступить тебе спальню, а сам переберусь в зал на диван. Пока ты в своей коммуналке, я не могу быть уверен, что с тобой все в порядке, ты в безопасности. У тебя будет, сколько хочешь времени, но жить ты будешь здесь!

— Нет!

— Да!

— Ты не можешь меня заставить!

— Ты — моя жена!

— Жена, а не невольница! Я — свободный человек. Пойми, мне нужно пожить отдельно, хочу разобраться в себе. Если ты все время будешь рядом, то я не смогу спокойно думать.

— Женя, я против!

— Чтобы я думала?

— Чтобы ты жила отдельно.

— Ты на меня давишь.

Мужчина поднял глаза к потолку, вздохнул и махнул рукой.

— Хорошо. Но сначала я лично посмотрю, что за соседи у тебя, и какие там условия.

Денис скептически окинул взглядом старый дом, морщился все время, пока они шли по подъезду. Обшарпанные виды входной двери и общего коридора радости ему тоже не добавили.

— Жень, поехали домой, а? — с тремя узлами — два на предплечьях рук и один прижат к груди — он выглядел уморительно.

Евгения еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться — не дать, не взять — старьевщик с картины начала прошлого века! Только переодеть в рваные штаны и рубаху, волосы разлохматить и лицо испачкать.

— Мы же договорились? — полувопросительно отреагировала она. — Заходи, моя дверь дальше.

Любка выглянула на голоса, оценивающе оглядела Дениса, за его спиной показала Жене большой палец — мол, классный мужик! — и скрылась в своей комнате. Из-за двери немедленно раздался ее ор и рев Вальки.

— Ах ты, паразит! Я кому говорила, руками не трогать? На тебе, на!

— АААА!!! — визжал мальчик. — Мамочка, я больше не буду!

Денис выразительно поднял брови — хочешь жить в таком бедламе?

Евгения сделала вид, что не поняла, прошла по коридору, открыла свою дверь и распахнула её, приглашая войти.

— М-да, скромненько, — задумчиво проговорил муж после короткого осмотра апартаментов супруги. — Не передумала?

— Нет!

— Хорошо, одну соседку я видел. Она только с ребенком живет или еще муж есть?

— Одна с двумя мальчишками, мужа нет.

— Хм. А второй сосед — кто?

— Степан, ему лет пятьдесят или больше, я с ним еще не знакома. Люба говорит, что когда он трезвый, его не видно и не слышно.

— А когда выпьет?

— Пока не знаю, — честно ответила Женя. — Но Люба живет и не переживает, значит, ничего страшного.

— Не нравится мне всё это.

— Положи узлы на кровать, я потом разберу. Чай будешь?

— Буду, — уходить не хотелось, поэтому Денис цеплялся за любую возможность задержаться.

Нет, правда, тут же невозможно жить! Разве нормальный человек сменит отдельную квартиру на это коммунальное недоразумение?

Евгения прошла на кухню, загремела чайником, позвала мужа.

И тут скромно, если не сказать жестче.

Но он чувствовал — начни настаивать — жена упрется сильнее. Опять поругаются, и она останется из чистого упрямства! Значит, надо менять тактику.

— Ладно, я посмотрел, вроде, ничего особенно угрожающего для тебя нет, — мужчина отхлебнул из чашки, глядя поверх нее на жену. — Сколько тебе нужно времени, чтобы все обдумать? Неделя? Две?

— Денис, я тут подумала — зачем путевкам пропадать? — перевела разговор девушка.

— Женька, молодец! Я так рад, что ты передумала! — едва не расплескав чай, он вскочил, сгреб жену в охапку и закружил, сшибая табуретки.

— Пусти! Ты недослушал! Больно же!

— Прости, не рассчитал.

— Я никуда не поеду, причину ты знаешь. Но у тебя нет морской болезни, потом, ты мечтал о таком круизе. Поэтому — поезжай сам. Пригласи какого-нибудь друга, чтобы не скучно было. Отдохнешь, развеешься. И я смогу спокойно все разложить по полочкам.

— Не боишься?

— Что лайнер затонет? Уверена, ты умеешь плавать.

— Что я встречу другую девушку и изменю тебе? Круизы, они как курорт — стирают границы, — прищурился Денис. — Например, я бы свою жену одну в круиз не отпустил.

— Не боюсь. Вернее — от моей боязни или не боязни ничего не зависит, Деня. Если мужчина захочет закрутить на стороне роман, хоть к юбке привяжи — он найдет способ осуществить задуманное. Тут — или мы доверяем друг другу, или не доверяем. То же самое касается женщин.

— Ладно, это я просто так сказал, мне кроме тебя никто не нужен, — примирительно улыбнулся муж. — Помочь тебе разложить вещи?

— Сама справлюсь, — нервы последних дней и усталость навалились разом, Женя зевнула. Вроде, еще день, а она спать хочет, будто, поздний вечер!

— Телефон больше не теряй, — мужчина встал. — Спасибо за чай. Я звонить буду, пожалуйста, сразу отвечай, иначе я тут же приеду.

— Хорошо, — глаза, буквально, сами закрывались. Что за напасть-то?

— Ключи тоже не теряй. В любое время можешь вернуться, я буду ждать.

— Хорошо, — кивнула Женя, едва не уронив голову на руки. — Я провожать тебя не пойду, дверь просто захлопни.

Денис с сомнением посмотрел на сонную жену, вздохнул, поднял на руки и занес в комнату. Кое-как спихнул с кровати узлы с одеждой и устроил на ней девушку.

Евгения что-то бормотнула, причмокнула губами и, повернувшись на бок, засопела.

Надо же, как малый ребенок — раз! — и спит. Будто, завод закончился.

Улыбнувшись, мужчина нежно провел пальцем по щеке девушки, поискал, чем её укрыть, не нашел и осторожно вытащил из-под нее покрывало.

— Девочка моя, — прошептал. — Никому не отдам!

В коридоре его встретил зареванный мальчик и сердитая соседка.

— Я — Денис, муж Евгении, — представился он.

— Люба, — стрельнула глазами женщина.

— Люба, я вижу, что вы женщина положительная и ответственная. Могу я попросить вас об услуге?

— Ой, ну что вы, прям, как в кино, — засмущалась Любка. — Чего надо сделать?

— Присмотрите, пожалуйста, за Женей! Мы немного поссорились, она обижена. Переживаю, как бы ни случилось чего, район тут не самый благополучный.

— Да нормальный у нас район!

— Нормальный, но я все равно переживаю, — Денис достал купюру и всунул ее в руку опешившей женщины. — Буду очень благодарен, если вы поможете Жене. И вот еще что, у вас есть ручка и бумага?

— Карандаши есть.

— Несите.

Женщина растерянно посмотрела на зажатую в кулаке пятитысячную бумажку и рванула в комнату.

— Вот! — синий карандаш и криво оборванный альбомный лист.

— Нет, потеряете, — мужчина пару секунд подумал, потом подошел к стене и прямо на обоях у двери в комнату Любы написал номер телефона. — Это мой сотовый. Если что — сразу звоните мне, договорились? Или, сделаем лучше — у вас есть мобильник?

— Есть! — закивала Люба. — Старенький, но мне хватает.

— Диктуйте номер.

Люба назвала цифры, Денис нажал на вызов. Из комнаты матери-одиночки полилась музыка.

— Вот, теперь у вас мой номер в телефоне, только сохранить не забудьте, — сказал он женщине. Надеюсь, мы договорились? Вы присмотрите за моей супругой? Поможете ей обустроиться? И, если что-то произойдет, она почувствует себя плохо или кто-то попытается обидеть — сразу позвоните мне?

— Да, конечно!

— Спасибо, вы — хороший человек! Я в долгу не останусь. До свидания! — Денис мимоходом взъерошил волосы замершему Вальке и покинул квартиру.

Жить в коммуналке оказалось далеко не так удобно, как в отдельной квартире.

Во-первых, вне зависимости от времени суток кто-то из соседей всегда бодрствовал. До поздней ночи колобродил Степан, ворчал, хлопал дверьми, шаркал, что-то ронял. Лилась вода, звякало стекло. Не успевал он утихомириться, просыпались мальчишки. С гиканьем и топотом принимались носиться по коридору, неизменно влетая в Женину дверь. Через некоторое время к звукам, издаваемым сыновьями, присоединялись речевые обороты их матери.

Васька, мать-мать-мать! Валька, мать-перемать! — Люба матом не ругалась, она им разговаривала. Пацаны активно отвечали.

Евгения натягивала на голову подушку, страстно мечтая о тишине, тут же обливалась потом, высовываясь наружу. Помучившись с полчаса, вставала — всё равно, заснуть в этом бедламе было невозможно.

А дальше её ждал квест — «попади в ванную».

Любкины сыновья, как все нормальные мальчишки, мыло и воду не жаловали, но умудрялись проводить в ванной по часу, не меньше. Что они там делали — неизвестно, так как выходили пацаны с теми же самыми разводами, с которыми скрывались за дверьми. Мать принималась ругаться с новой силой и тащила отпрысков умываться. А после того, как сыновья, через «не хочу!» и «мама, щиплется!» отмывались дочиста, лезла в ванну сама.

— Умаялась, сил нет, — доверительно сообщала она терпеливо ждущей Евгении. — А ведь день только начался! Я быстренько ополоснусь, жара такая, что платье липнет.

И пропадала на полчаса.

Женя, чувствуя, что ее мочевой пузырь вот-вот лопнет, принималась стучать в дверь, но Люба освобождать помещение не спешила.

Попав так три дня подряд, Женя приноровилась вставать раньше всех, но теперь времени на сон ей оставалось еще меньше. От хронического недосыпа она клевала носом весь день, чувствуя себя разбитой и больной.

Поиски работы затянулись — кому нужен бухгалтер без опыта работы? Замкнутый круг — её не берут, потому что она еще нигде не работала по специальности, а без реального трудоустройства ей опыт работы по специальности не получить.

В очередной раз, возвращаясь домой после целого дня впустую, Женя зацепилась взглядом за детский садик, мимо которого проходила дорога к коммунальному дому.

Пестрыми воробьями малыши носились по площадке, что-то строили, кого-то ловили.

Как под гипнозом, Женя потянула на себя калитку.

— Понимаете, мы не можем взять воспитателем человека без образования, — объяснила ей заведующая.

— Но у меня есть образование! Высшее! — Женя выложила диплом.

— Экономическое, а для воспитателя требуется, пусть не высшее, но обязательно педагогическое! Нянечкой пойдете?

— Нянечкой? — на секунду задумалась Женя, представив, что ей скажет Денис. — Пойду! Что от меня требуется?

Спустя три дня она впервые вышла на работу.

Удобно, от комнаты два шага, опять же, дома не надо было готовить, Женя завтракала, обедала и ужинала в садике. Но как же она уставала!

Девушку определили в малышовую группу — одного с рук спустишь, другой уже плачет, надо утешить или переодеть. А чаще всего — и утешить, и помыть, и переодеть. Потом — бесконечное мытьё полов, посуды, каждый день протирать шкафчики, столы, относить грязное бельё, принести обед, помочь накормить малышей, отмыть каждого после еды, уложить спать… Пятнадцать деток от восьми месяцев до года — Женя с ног сбивалась, выполняя свою работу, а еще ей надо было и воспитателю помогать. Домой приползала и сразу падала.

Аппетит вернулся, но странный. Женя полюбила по вечерам пить чай, прикусывая от бутерброда с селедкой и заедая его ложечкой смородинового варенья. А еще ее воротило от запаха вареной картошки. Вот, прямо, хоть из комнаты не выходи — Любка или суп варит, или пюре делает.

Когда Евгения принесла в садик бумаги для оформления на работу, заведующая только головой покачала, увидев результат Женькиного медосмотра.

— Это еще не скоро. И, потом, я на три года не уйду, — торопливо заговорила Евгения. — Восемь месяцев исполнится — вернусь на работу, а ребенок при мне будет.

— Вижу, к какому месяцу мне надо еще одну работницу искать. Ладно, что-нибудь придумаем. Не хватает нянечек у нас, зарплата не самая достойная, а работа — сама видишь, какая. Все хотят к деткам, что постарше, которые сами одеваются и едят, в туалет просятся, а к грудничкам никого не найдешь. Посмотрим, как справишься. А после родов, муж поможет, надеюсь. И родители. Родители есть? Где живут?

— Есть. Тут же, в городе, — ответила Евгения, умирая от страха, что ей откажут.

— Ну и хорошо. Они внука понянчат, сможешь на работу раньше выйти, чтоб сюда ребенка не тащить. Чего так смотришь? Тут дети перезаражаются постоянно. Один чихнет, через день вся группа с температурой. Ни к чему своего тащить, пусть дома растет.

Вот и договорились.

Женя выдохнула, отгоняя мысль — что скажет ей Денис, как отреагирует, когда узнает, что она сделала только справку, но не сам аборт? Она бы давно призналась, но мужчина не раз подчеркивал, что ребенок им сейчас не ко двору. Более того, он был рад, что жена избавилась от беременности. Собрался вести её к гинекологу, ставить спираль…

Женя мыла и переодевала детишек, смеялась их гримаскам и попыткам ходить, умилялась на каждое проявление радости и представляла, что скоро и у нее будет вот такое же чудо. Ведь, могла убить, но, спасибо докторше, которая вправила ей мозги.

— Ну и что, что он не хотел ребенка или боится брать ответственность? Ты-то — здоровая, молодая, справишься! Мужчины, деточка, были, есть и будут, их туева туча по миру ходит, выбирай — не хочу. А дети — всегда единственные и неповторимые, — говорила женщина. — Знаешь, сколько женщин на свете ночами в подушку ревут, потому что забеременеть не могут? Они все бы отдали, чтобы увидеть две полоски, на руки взять свое дитя. А тебе судьба сразу счастье подарила. Не растеряй, потому что второго шанса она, обычно, уже не дает. Не хотел муж ребенка? Ну и что? Детей мы, женщины, не для мужа рожаем. Не для дедов-бабок или, боже упаси, выгоды. Детей женщина для себя рожает, и должна рассчитывать только на свои силы. Потому что всё может случиться — мужчина к другой уйдет, разлюбит, сопьется, родители этот мир покинут, и тянуть дитя, поднимать его придется только матери. Думай, девица, думай! Аборт сделать — не проблема, но назад не вернешь, как ни проси, как ни кричи.

И она задумалась, очнулась от того тумана, который окутал ее голову, пришла в себя.

— Вот и ладно, — обрадовалась врачиха. — Допивай чай, и пойдем, я тебя в ординаторской устрою, до утра отдохнешь, а там и домой отправишься.

— Справку мне можете написать?

— Какую это?

— Что я аборт сделала.

— Зачем? Что ты задумала?

— Покажу мужу. Если женился только из-за ребенка, расстанемся, чего тянуть?

— А, если не только? Обман, он, девочка, всегда обман. На лжи семью не построишь.

— Я расскажу про малыша, но попозже, когда Денис определится, нужна ли я ему. Да и мне надо понять — кто я для него. Сделаете справку?

— Напишу, только она силы иметь не будет, печать рецептурную поставлю.

— Ничего, мне только мужу показать, и все.

Евгения положила руку на плоский живот, прислушалась и улыбнулась — нет, для шевелений было еще рано, она просто представила, какой у нее будет ребенок. Хорошо, что она его оставила, права врачиха — дитя — это подарок, от такого не отказываются!

Когда муж вернется, ей придется с ним поговорить, объяснить, как вышло, что он всё еще беременна. Хорошо, что у нее есть жильё и, какая-никакая работа, не так страшно, если она поймет, что с Денисом им больше не по пути.

К слову, в круиз он, всё-таки, отправился.

Почему-то было немножко обидно, хотя, она сама настаивала, чтобы он съездил.

Не один поехал, а с Павлом, двоюродным братом. До Новороссийска мужчины добирались поездом, благо, в летнее время в южном направлении пустили дополнительные составы, а там их уже ждал круизный лайнер.

Женя вспомнила фотки, какие скинул ей на ватсапп Денис — огромный белый корабль, синее море и двое веселых молодых мужчин на его фоне. Эх, если бы не ее морская болезнь!

Накануне дня, когда Денис с Павлом должны были садиться на поезд, Жене неожиданно позвонил свекор.

— Евгения? — строгий голос.

Женя невольно поёжилась — отец Дениса неизменно вызывал у нее неуютное чувство, хотелось выпрямиться, руки по швам, или сбежать с глаз подальше.

— Да, Валерий Вадимович. Здравствуйте.

— Что у вас за ерунда происходит, почему Деня едет без тебя?

— Я не переношу качку, — обреченно проговорила девушка. — Не хочется, чтобы билеты пропали, поэтому…

— Глупости! За двое суток любой организм адаптируется, — оборвал ее свекор. — Скажи, что просто мужику нервы мотаешь, могла бы потерпеть немного, не портить мужу отдых! Ладно бы, беременная была, но избавилась же, чего теперь кочевряжиться? Ты — жена Дениса, следовательно, моя дочь. Будешь дурью маяться — выпорю, не посмотрю, что совершеннолетняя!

— Валерий Вадимович! Как вы со мной разговариваете? — возмутилась Евгения.

— Как заслужила, так и говорю. Позови мужа, сейчас я ему мозги вправлю! — продолжал командовать родитель.

— Дениса нет. Он… Он с Павлом… Они собираются.

— Чёрт знает что происходит! По-хорошему советую — хватай сумку и беги на пароход! Или ты думаешь, что Денис железный? Он — молодой, привлекательный мужчина, оглянуться не успеешь, как его кто-нибудь подберет, будешь потом локти кусать!

— Валерий Вадимович, подбирают то, что валяется. Не думаю, что ваш сын настолько опустится, — в душе все заледенело — за что он с ней так? «Выпорю, нервы мотаешь»… Мало ей собственного отца, теперь еще и этот будет права качать? — Простите, но мы с Денисом сами разберемся. До свидания!

Сбросила вызов и некоторое время смотрела на замолчавший телефон.

С родителями она не общалась и не виделась с того самого дня. Что дома происходит, где родители, что у них? Надо маме позвонить.

Денис уехал, но она всё оттягивала и оттягивала разговор. Глупо, конечно, поговорить всё равно надо.

Прикусив губу, Женя размышляла — позвонить или не позвонить?

День, как всегда, был долгий, она устала, хотелось принять душ и лечь в кровать с книжкой. Как раз и соседей в квартире нет: Степан во дворе сидит, с другими мужиками, козла забивают, Любка куда-то ушла, а мальчишки носятся по улице. Можно в относительной тишине искупаться и отдохнуть. Но невозможно откладывать разговор до бесконечности, она должна поговорить с матерью! Всего лишь один звонок, а потом — душ и книжка.

Девушка взяла телефон и, собираясь с мыслями, принялась искать нужный контакт, но тут тишину коммуналки разорвал звонок в дверь.

Глава 5

Кто это?

Евгения подошла к двери, заглянула в глазок — посетитель стоял очень близко, перед взором Жени расплывалось темное пятно, перекрывая обзор.

Пятно шевельнулось, и пронзительная трель звонка в очередной раз разорвала тишину квартиры.

Поколебавшись, Евгения решила открыть — день, во дворе полно народа, на крик тут же прибегут.

— Что так долго, спала, что ли? — отец бесцеремонно отодвинул Женю в сторону и шагнул в квартиру. — Дверь закрой, да сооруди что-нибудь пожрать.

Евгения растерянно смотрела, как Александр Семеновичидет по коридору и скрывается в ее комнате.

— Папа, что тебе нужно? — опомнилась она и бросилась следом. — Зачем ты пришел?

— Затем, — родитель сел на стул и выдохнул. — Жить тут буду. Пожрать, говорю, принеси, сколько дней без горячего!

— Как это — «жить тут»? Это моя комната, в ней живу я! — возмутилась дочь.

— У тебя муж есть, вот туда и вали, а я здесь останусь! — припечатал отец.

— У тебя тоже есть квартира, причем, отдельная, а не комната в коммуналке!

— Твоя мать с ума сошла, из дома меня выгнала, куда мне идти? Из-за тебя, между прочим!

— Из-за меня?

— А из-за кого? Кто тебя просил язык распускать?

— Это я язык распускала??

— Нет, бл, я! Какого устроила при матери, при муже? Так хотелось поругаться — могла наедине мне все высказать. А теперь рассорила нас с женой, и умотала? Никуда отсюда не уйду!

— Тут кровать одна, — сжала кулаки Женя.

— У тебя муж есть, с квартирой, вот и отправляйся туда. Все, дочь, я устал перепираться! Почти две недели на даче прожил, хватит.

— Я полицию вызову!

— На отца?? На родного отца — ментов натравишь? — мужчина встал и пошел на Евгению.

— Мне бабушка подарила комнату, она — моя, и я тут уже живу! — не сдавалась Женя, с ужасом глядя на надвигающегося родителя. — Уходи!

— Кроме того, что ты — моя родная дочь, та самая бабушка, которая подарила тебе комнату — моя родная мать, поэтому я имею все права тут находиться, — отец навис над Евгенией, не трогая физически, но подавляя морально. — Русским языком говорю — Вера не пускает меня в квартиру, мне некуда идти.

Надо было промолчать. Промолчать, и вызвать полицию, все бы разрешилось, но Женя не смогла сдержаться.

— Чем ты недоволен? Наконец, избавился от нелюбимой жены и ненужной семьи! Свободен! Аня, наверное, заждалась, беги скорее! — съязвила девушка.

Мужчина ссутулился и отшатнулся от дочери, отвернулся, прошел по комнате, снова опустился на стул.

— Не поверишь, был, — глухо бросил он. — Я ей не нужен, у Ани семья, она даже разговаривать со мной не захотела. Жень, накорми меня, а?

Вздохнув, девушка принялась собирать на стол.

Отец ел так, будто голодал несколько дней. Впрочем, похоже, так и было — помятый, мешки под глазами, несвежая одежда.

— Ну и куда ты теперь? Вернись домой, поговори с мамой, повинись, глядишь, и пустит, — предложила она.

— Себе посоветуй, — мотнул головой родитель. — Вижу, как ты, роняя тапки, бежишь поговорить с мужем, чтобы к нему вернуться. Вот чего я не понимаю, Женька? Ладно, я и мать, но вы-то с чего врозь? С чего ты на Дениса взъелась, что он тебе сделал?

— Я…

— Послушай! Ни один мужик не будет счастлив, если разрушатся его планы. Ни один мужик не обрадуется нежданной и нежеланной беременности. Одно дело, когда люди женаты, там волей-неволей, подспудно, ждешь, что одна из ночей может принести плоды. И совсем другое дело, когда спишь с баб… с женщиной только ради разгрузки, а она — бац! — и беременна. Это шок, понимаешь? Нужно время, чтобы принять и осознать. Смириться, в конце концов. Я — не смог принять, но смог смириться. Виноват? Да, наверное. Всё-таки мы тебя вдвоем делали, значит, ответственность на обоих лежит.

— Хочешь сказать, что Денис со мной был только ради… разгрузки?

— Да нет же! Как вы, женщины, умеете все вывернуть наизнанку! Это я был с твоей матерью ради разгрузки! К любимой с таким и подойти боялся, а Верка подсуетилась, и своего не упустила. У меня не хватило храбрости отказаться от свадьбы, больно весомые у тестя были аргументы. Я, а не твой Денис! Он же только с тобой встречался, причем, вы не только на звезды смотрели и за руки держались. То есть, у него и так все было. Предложение собирался сделать, просто не успел. Поэтому ты наши ситуации не равняй и мозг парню не выноси! На меня злишься — имеешь право, а мужа не трогай.

Отец отложил ложку, погладил живот.

— Спасибо! Что у Верки не отнять — хозяйка хорошая, и тебя готовить научила. Пойду, подремлю…

— Пап, постой, ты, что, на самом деле собрался здесь жить?

— Уже три раза об этом сказал. Повторю еще, если недопоняла. Твоя мать выставила меня за дверь. Сменила замки и засела в квартире, на работе отпуск за свой счет взяла, сидит, дом охраняет, чтоб я в ее отсутствие дверь не взломал. Сестра ей продукты приносит, только её и пускает. Ну, может быть, тебя тоже, если приедешь. Ты не созванивалась с ней?

— Нет, — растерянно ответила дочь. — Но… Что дальше будет?

— Развод, так понимаю, — снова скис родитель. — Так что дочь, мне идти некуда, кроме как сюда. Поэтому, извини, топай к супругу! Или ложись на полу, но я храплю, ты это должна помнить. В отличие от меня, у тебя выбор есть.

— Нет, пап, выбор и у тебя есть. Как минимум — пойти к маме и убедить её, что всё в прошлом, ты раскаиваешься, готов искупить и без неё жизни не мыслишь. Помиритесь, она тебя простит, будете по-прежнему жить вместе.

— Она меня и слушать не хочет, — отец опустил голову. — Я же, на самом деле, женился из-под палки. На свадьбу родители Веры нам квартиру подарили, благодаря родству с участковым, у меня никогда на работе проблем не было, да и соседи уважали. Никто не лез, не нарывался. В общем, получается, всё, чего достиг, я получил через Веру, но всегда был уверен, что, не женись, моя жизнь была бы в сто раз лучше. Вера терпела. Ради тебя терпела, чтоб ты в полной семье росла.

— Я не видела, что у вас нелады.

— А мы тебе и не показывали. Мать следила, чтоб тебя наши отношения не касались, — Александр потянулся за чайником, долил в чашку кипятку, отхлебнул и зажмурился. — У тебя мог быть брат или сестра, но я настоял на аборте.

— Как?

— Дурак был. Поначалу мы собачились каждый день, потом тесть мне внушение сделал, чтоб не смел Веру нервировать. Худо-бедно дотянули до твоего рождения. Конечно, я пацана хотел, как все нормальные мужики, поэтому разочарован был.

Женя судорожно сжала пальцы, так, что костяшки побелели.

— Нет, девчонка тоже ничего, но когда она вторая или третья, а первым должен родиться наследник! — твердо заключил родитель. — Вот я и негодовал — мало того, что вынужден был расстаться с девушкой, которая мне очень нравилась, так еще и дочь вместо сына родилась. Чувствовал себя кругом обманутым, понимаешь? Злился, злость не на кого сорвать было, копил в себе. Потом отпустило, ты подросла… Смешная. И все на руки лезла — папочка, папочка!

Мужчина криво улыбнулся.

— Вера старалась дом в чистоте держать, когда бы ни пришел с работы — всегда обед горячий, рубашки поглажены. А Анна сразу, как о Вере рассказал, отвернулась. Обиделась, что одновременно с ней еще и с Веркой встречался. Так и не смог объяснить, что не встречался я с Веркой, а только… гм… В общем, не поняла Аня, всё оборвала, велела больше на глаза не показываться, а потом и сама замуж вышла. Ну, я не железный, того самого тоже хотелось, а при тесте участковом на сторону не больно-то пойдешь, вот я и смирился. И стал в своем женатом положении искать уже хорошее. Постепенно наладилось у нас с Верой, машину, вон купили, ты росла. И тут — здрасьте! — новая беременность. Я не хотел еще одного. Знать бы, что пацан родится, еще можно было бы рискнуть, а вдруг еще одна девчонка? И я настоял на аборте. Тесть, когда узнал, морду мне разрисовал. Да. Две недели в очках ходил потом. И не заявишь, главное. У матери твоей после аборта детей больше не могло быть. Что-то там врач накуролесил, я не слишком хорошо понял — что именно, и он ли, или так карта легла. Но с тех пор жизнь наша стала, как у соседей. Спали-то в одной кровати, да порознь. Верка больше меня к себе не подпустила. Хотя, спрашивается — с какой стати? Можно было не опасаться внепланового залета, жить в свое удовольствие, но она как бы заледенела внутри. Так и жили до того дня, когда единственная дочь не выкинула фортель. Еще печенье есть? Подсыпь, а то подъел до крошки.

Женя потянулась к шкафчику, машинально переложила содержимое пачки в сухарницу, придвинула к отцу.

— Вот скажи, с чего тебе втемяшилось убегать со свадьбы, да аборт делать? Ты понимаешь, что можешь стать бесплодной? Кому ты тогда нужна будешь? В общем, так, Женька, прекращай капризничать, бери шмоткии топай к мужу. Окружи его уютом, приласкай, глядишь, он простит, жизнь наладится. А я, уж извини, тут поживу. И матери, где я обитаю, не говори! Все, наелся, пошли назад в комнату.

Александр хлопнул дверью, а Женя, собирая со стола, думала, что ей теперь делать.

Отец не уйдет, это понятно. Вызвать полицию — плохая идея, всё-таки родной человек. Нельзя так. Но и оставаться тут вместе невозможно. Комната небольшая, когда-то в углу стояла тахта, на которой спал Александр, когда еще не был женат и жил с матерью. Но сейчас угол пустовал — тахта рассыпалась, и ее выбросили еще при жизни бабушки.

— Ничего покупать не буду, — говорила бабушка. — Простору больше, меньше пыли. Всю жизнь бочком по комнате передвигались, хоть на старости ни на что не натыкаться. А ты придешь с ночевкой — раскладушка есть. Днем убрал — и опять красота!

Женя протерла стол, повесила тряпку на бортик раковины и вернулась в комнату.

Отец по-хозяйски разлегся на кровати и уже похрапывал.

— Пап! Па-а-ап! — робко попыталась она его позвать, но мужчина не отреагировал.

Позвонить матери и потребовать забрать мужа? Видимо, другого выхода нет.

— Мама, привет!

— Здравствуй, дочка. Прости, что пропала. У меня тут… непредвиденные обстоятельства.

— Да, знаю. Эти непредвиденные обстоятельства сейчас на моей кровати спят, и уходить не собираются. А вдвоем тут невозможно поместиться. Мам, забери папу, пожалуйста!

— Он у тебя? — быстро переспросила мать. — Давно?

— С час назад явился. Ты приедешь?

— Нет, конечно. Зачем он мне сдался? Говорит, всю жизнь мучается со мной? Отпустила, пусть радуется.

— Мама, а мне куда идти?

— К мужу.

— Посмотрела на вашу семейную жизнь, что-то страшно. Не хочу прийти к такому же финалу, — призналась дочь. — Потом, Денис уехал в свадебное путешествие. Один. Вернее, с другом.

— Как это? И ты его отпустила??? Впрочем, правильно. Если не хочет — не удержишь, хоть к себе привяжи. Вам обоим надо побыть в одиночестве и подумать. С другом — нормально. Главное, чтоб не с подругой.

— С Павлом он. Я приеду тогда к тебе? Поживу в своей комнатке? С отцом не могу, и спать мне не на чем.

— Гони его в три шеи! А ко мне… Только если ты готова извиниться. Да и я сейчас не лучший собеседник и пример, а тебе нельзя нервничать. Родишь истерика, намучаешься с ним.

— Как это — рожу? — удивилась Евгения. — Я же аборт сде…

— Да ничего ты не делала, — спокойно оборвала ее тираду мать. — Я не слепая. Сама аборт делала, помню, как болит все, как стоять ровно сложно, а ты через несколько часов кузнечиком прыгала. Мужики не понимают, а меня не проведешь. Что молчишь, правду я сказала?

— Да.

— Вот, от матери ничего не скроешь. Гони отца, а не получится — отправляйся в вашу с Денисом квартиру. Даже лучше — сразу к Денису. Дождешься его в покое и удобстве. А у меня немного нервы улягутся, разведемся с отцом, сама к вам приеду. Поговорим, если раньше сама не надумаешь. Все, мне в дверь звонят, наверное, Галка приехала, — мать отключилась.

Женя вздохнула — видимо, придется ехать в квартиру мужа, не ночевать же на полу! Только оттуда ей до работы придется добираться больше получаса, и тоесли с автобусом повезет…

Издевательство какое-то! Всего неделю назад перевезла вещи от Дениса, а сейчас, похоже, придется тащить все обратно. Её брак всё больше смахивал на перманентный переезд.

Кстати, о Денисе — он второй день не звонит и не присылает ни ммс, ни смс.

Девушка взяла мобильник и вернулась на кухню, чтобы поговорить без помех.

«Абонент не абонент»

Вот тебе и «здрасьте!»

Сердито посмотрев на зажатый в руке сотовый, Женя немного подумала, потом набрала СМС — «Я еду в твою квартиру» — нажала на отправление. Появился значок, что сообщение не отправлено. Наверное, корабль в море, а там связь не очень?

Другого объяснения она не находила. Впрочем, ничего страшного, как только сеть поймается, её сообщение дойдет до адресата.

Вздохнув, Евгения открыла шкаф и задумалась — что с собой брать? Узлы она не потащит, только сменное бельё и одежду на пару дней. Завтра отработает, и вечером поедет к матери. Надо, наконец, поговорить и вместе решить, как им быть.

Кинув выбранные вещи в пластиковый пакет, Женя вспомнила, что у мужа, наверняка, из съестного только повесившаяся в холодильнике мышь, и добавила к одежде немного печенья — для утреннего чая. Да, надо Любку предупредить, а то поднимет панику, но где её сейчас искать? Передать с кем — забудут или не встретятся…

Евгения пошарила взглядом по кухне, наткнулась на неровно оторванный и мятый лист бумаги — мальчишки что-то рисовали и бросили. Подняла, расправила и, немного подумав, написала:

«Люба, я уехала ночевать к мужу, в моей комнате спит мужчина — это мой папа Александр Семенович. Он поживет здесь какое-то время. Евгения».

Сложила бумагу и воткнула её в Любкину дверь — та, как начнет открывать — сразу увидит.

Ещё раз оглядела комнату, храпящего отца и покинула квартиру.

Автобус долго не шел, и Женя, устав его ждать, села в маршрутку. Дороже, с пересадкой, но уже хотелось скорее добраться до места.

Мимо лавочки с рассредоточившимся по ней местным пограничным контролем, Женя попыталась пройти максимально быстро. Бабушки свернули обсуждение какой-то Лидки и просканировали Евгению взглядами. Девушка поёжилась — как сквозь строй.

— А куда это ты, милая идешь? — пропела одна из старушек. — Дениса дома нет.

— Я знаю, мне муж, — подчеркнула Женя, — ключи оставил. Буду тут жить.

— Жи-ить? Без прописки?? — оживилась вторая. — Не положено! Вот, вернется хозяин, пропишет, тогда и живи.

— Что ж ты сразу не переехала? — ехидно поинтересовалась третья. — Фиктивный брак, что ли?

Женя растерялась, не зная, что отвечать, поэтому, ничего не сказав, рванула к подъезду. Хуже нет скучающих старушек — всю душу вывернут, все кости переберут и отмоют, а потом, составляя конструкцию обратно, непременно что-нибудь перепутают или забудут.

По лестнице взлетела птицей, еле унимая дрожь в руках, вставила ключ в замок и выдохнула — всё! Больше её никто не достанет!

— Ты кто? — от звука чужого голоса Евгения подпрыгнула на месте и, резко развернувшись, уставилась на стройную незнакомку.

— А ты — кто? — ничего умнее на ум не пришло. — И как здесь оказалась?

— Через дверь, — незнакомка за словом в карман не лезла. — Причем, её открыл сам хозяин.

— Да? — похоже, попадать в глупые ситуации у нее получается лучше всего. Просто, хобби. — Мне Денис ничего не говорил о возможных гостях.

— Мне тоже.

Девушки стояли друг напротив друга и сверлили взглядами.

— Это квартира моего мужа, — первой отмерла Евгения. — И поскольку я собираюсь тут остаться, то прошу вас на выход.

— Мужа? А, ты та истеричка, которая со свадьбы сбежала и Дениса бросила? — хмыкнула незнакомка. — Чтож, неприятно познакомиться! Я — Света, и Денис пустил меня пожить, пока он в отъезде.

— Пожить???

— Ну да. У нас в общежитии ремонт, все краской провоняло, невозможно дышать, сразу голова начинает болеть и кружиться. За неделю выветрится, тогда вернусь.

— Сочувствую. Но тебе прямо сейчас придется собирать вещи и чапать к себе домой.

— Не вариант — до него три тыщи км, быстрее ноги сотру до попы, чем дочапаю, — спокойно ответила Светлана. — Ты не парься, я просто перекантуюсь и свалю в общагу. Учусь здесь, на второй курс перешла. Домой ехать долго и дорого, решила на лето в городе остаться, подрабатываю в кафе официанткой.

— Понятно, — Женя с тоской подумала, чтоотдых ей не светит. — Мне, конечно, жаль, но тебе придется уйти. Я собираюсь здесь жить, и соседка мне не требуется.

— Куда же я пойду? Говорила же — в общаге краской воняет, аж до слёз, такая вонь. Мы с Денисом договорились, что я тут побуду, — возмутилась Света. Я понимаю, ты злишься, что он не предупредил жену, но тут я пас! Это ваши заморочки, сами разбирайтесь, мне только перекантоваться, видов на твоего мужа я не имею. Нет, так-то он мужик симпатичный, с жильем и машиной, но раз женат — всё, табу. Я не такая! — Светлана гордо повела плечами.

— А мне куда идти из своего дома?

— Зачем же уходить, когда здесь целых две комнаты? Поместимся.

— Нет, — в висках начали стучать молоточки. Господи, как же она устала! Коммуналку оккупировал отец, мать ей прямо сказала, что у себя дома дочь не ждет, тут какая-то Света-официантка. Почему Денис ей ничего не написал, не сказал? Или он был уверен, что она сюда в его отсутствие не появится?

— Нет, — повторила она. — Я не собираюсь делить свою квартиру ещё с кем-то. Тебе придется уйти.

— Я же сказала — мне некуда идти! — возмутилась Светлана. — Сейчас Денису позвоню!

Она набрала номер и — о, чудо! — муж ответил.

Женя насупилась — а она дозвониться не могла. Совпадение?

— Привет! Тут твоя жена явилась. Ругается. А, сейчас, — Светлана передала трубку Жене. — Денис.

— Алло, — еле сдерживаясь, чтобы не наговорить лишнего.

— Женька, привет! Не ругайся, это Светка, из кафетерия, ей пока негде жить, — скоровоговоркой выпалил супруг. — Ты все равно у себя решила остаться, а она так плакала, что я подумал — ничего не случиться, если она у нас поживет несколько дней. Она нормальная, ты не думай ничего. Кстати, а как ты там оказалась?

— И тебе доброго вечера, любимый, — сарказм так и сочился из голоса Евгении, грозя затопить все вокруг. — А я решила переехать к тебе, но тут меня ждал сюрприз. Не понимаю, зачем просить жену вернуться, приглашать в квартиру, но при этом не посчитать нужным ей рассказать, что пригласил кого-то в гости? Я уж не говорю о том, что предварительно ты мог бы посоветоваться, прежде чем устраивать день открытых дверей.

— Не злись! Я не успел, обедал в кафе перед отъездом, увидел, что Светка с красными глазами, спросил, в чем дело, она расплакалась. Ну, я и решил пустить ее к нам, все равно пока квартира пустует. А тебе сказать просто забыл. Я рад, что ты решила вернуться! Правда!

— А уж как я рада…

— Жень, не начинай! Всё же нормально! Пусть Светка в зале спит, а ты — в спальне. Пять дней осталось, не подеретесь, надеюсь? Жень, у меня с ней сейчас ничего нет! Не ревнуй. Соседки донесли, что в квартире появилась девушка?

— Ну и самомнение у тебя, Денис! Ещё чего — ревновать! У меня отец в коммуналку ввалился, мне там негде ночевать, — пожаловалась она. — Думала, у нас отдохну, а тут — сюрприз. Кстати, почему ты два дня не звонил, телефон «не абонент был»?

— Ну разрешилось же всё? Вот и отдыхай. А телефон я зарядить забыл. Тут столько всего, столько впечатлений — я в каюту только спать прихожу, а там уже не до телефона, сразу засыпаю.

— Не хочу делить жильё с чужим человеком.

— Пойми, ей реально некуда идти. У тебя родители тут, я, две квартиры и комната, а Светка совсем одна. Потерпи пять дней, не выгонять же её на улицу?

— Ясно, — обреченно ответила Женя. — Её нельзя выгонять, а меня — можно. Действительно, чего это я? В квартире мужа официантка, в коммуналке — отец, в квартире родителей обиженная на весь мир мать, с которой не то, что рядом жить, говорить сейчас невозможно. Конечно же, у меня есть, куда пойти. Спасибо, Денис! Хорошего отдыха.

— Все деньги, наверное, проговорила, — недовольно буркнула Света, забирая сотовый. — Ну как? Я могу остаться? Мне перебираться в зал, на диван?

— В зал? — заторможено переспросила Женя. — А до этого ты где спала?

— В спальне, конечно, там же кровать, — пожала плечами девушка.

— А… Нет, зачем утруждаться, оставайся.

— А ты куда?

— Я? Да у меня тут жилья — пропасть, куда-нибудь, да впустят, — пробормотала Евгения, открывая дверь в подъезд. — Цветы не забывай поливать.

И куда ей теперь?

Женя вышла из подъезда, собираясь с мыслями, наткнулась на ехидные взгляды бабулек, и поспешила уйти с глаз подальше.

Интересно, почему все дети милые, а взрослые — через одного свинтусы? Как из таких славных малышей — Женя вспомнила свою группу в садике — вырастают циничные и подлые люди? Вот и бабушки эти — что же, им нечем заняться? Нет внуков, детей, хобби, наконец, какого-нибудь? Неужели, единственная в жизни радость в обсуждении других людей? Ужасно…

Но всё-таки что ей делать? В коммуналку нельзя, там ей спать негде. Тут — чужая девица, которая еще и в их с Денисом спальне обосновалась. Кстати, наглость из разряда — «посади свинью за стол, она и ноги на стол». Пустили пожить, ясно же, что на диван в зале, а не в хозяйскую кровать!

Остается только родительская квартира. Правда, мама прозрачно дала понять, что предпочитает любить дочь на расстоянии. По крайней мере, пока та не извинится, но просить прощения желания нет. Да, наговорила лишнего, но и мать не особенно сдерживалась. Почему же прощения должна просить именно Женя? Но идти в дом родителей придется, хоть у неё и есть три вероятных выхода из ситуации. Первый — выгнать отца из коммуналки. Это сложно. Второй — вернуться в квартиру Дениса и или выставить приживалку или выселить ее из спальни. Четыре-пять дней можно потерпеть. Тоже так себе решение проблемы. И третий вариант — пойти в гостиницу, но тут банально денег жалко. Ей придется ещёцелую неделю ждать, пока Денис вернется и разберется с ее отцом. Он же поможет ей выселить тестя, правда?

Девушка сама себе покачала головой — не факт, не факт! Деня, пока они только встречались, был весьма предупредителен и внимателен к ней, хоть и часто решал за обоих. Но стоило им подать заявление, как его будто подменили. Нет, он по-прежнему был душой компании, девчонки только ахали, какой он галантный кавалер, и дружно завидовали Евгении, но по отношению к невесте он стал…

Женя подбирала в голове слова.

Да, Денис стал относиться не так трепетно. Словно… Словно ему больше незачем напрягаться, не нужно больше стараться понравиться, произвести хорошее впечатление, девушка и так уже вся его.

Раньше, если они ехали вместе, к примеру, в автобусе, или выходили из подъезда, Денис всегда шел первым и подавал Жене руку. Но теперь он руку подавал через два раза на третий, все чаще и чаще просто шел дальше, не обращая внимания, как там его невеста. Конечно, это мелочь, но капля камень долбит.

Наверное, она просто придирается?

К родительскому дому девушка добралась через сорок минут, уже изрядно уставшая, мечтая о чашке чая и кровати.

На звонок долго никто не открывал, но, наконец, раздалось шебуршение, а потом дверь приоткрылась на длину цепочки.

— Женька? — удивилась встрепанная, будто только из постели, мама. — А что ты тут делаешь? Ты же не собиралась никогда сюда возвращаться. Что-то случилось или ты передумала и готова попросить прощения?

— Мама, я собираюсь пожить здесь, пока Денис не вернется. Дверь-то открой, я пить хочу, и писать, — с возмущением выпалила Женя.

Дверь прикрылась, звякнула цепочка, потом створка распахнулась вновь, но Евгения не успела шагнуть, как мама сама вышла в подъезд.

— Жень, у тебя есть квартира мужа, ты не забыла свои слова — после свадьбы ноги твоей здесь не будет? Ты вышла замуж, у твоего мужа есть жилье, у тебя — ключи от него и право там находиться.

— Не могу, он туда на время поселил… друга. В коммуналке — отец. Мам, ты долго будешь держать меня на лестнице?

— Когда ты собиралась замуж, что я тебе говорила — подумай, дочь, не спеши, уверена ли ты в своём мужчине? Говорила?

— Да, говорила.

— Предлагала подождать? Обещала, если что, помочь с ребёнком, если захочешь жить со мной — всегда пожалуйста. Решишь уйти в коммуналку — тоже только твоё решение?

— Ну, был такой разговор, — насупилась Евгения, уже понимая, куда мама клонит. — Но я тогда не думала, что Денис…

— Я же и предлагала не торопиться! Что ты мне на моё предложение ответила?

Дочь вздохнула, и промолчала.

— Неужели забыла? Бывает. Мне не трудно напомнить. Ты сказала, что уже взрослая и сама знаешь, как и с кем тебе жить. А ещё, что тебе от меня ничего не нужно — ни советов, ни помощи, ни комнаты, ни меня самой. Только свадьбу я должна тебе устроить, потому что это обязанность родителей, а потом ты будешь жить у мужа, и ноги твоей в родительском доме не будет. Говорила?

— Говорила. Но ты меня тогда так достала со своими «подумай» и «не спеши», что я не знала, как отвязаться.

— Помнишь, что я тебе ответила? Я согласилась — хорошо, дочь, ты уже на самом деле взрослая, скоро сама мамой станешь. Я больше не буду навязываться, как ты сказала, и что-то советовать. Свадьбу мы со сватьей вам устроим, как ты хочешь, и я от тебя отстану, живите, как сумеете. Плохо будет — приму, но только если ты попросишь, а не потребуешь. Я, Женя, тоже не железная.

— Верочка, кто там? — раздался незнакомый голос, и на площадку выглянул чужой мужчина.

Женя мгновенно охватила его взглядом — в годах, крупный, привлекательный, полноватый. И одет явно в домашнее. Кто он?

Перевела глаза на мать.

— Женя забежала. Женя, это Пётр Гаврилович, мой очень хороший знакомый, — представила мама.

— Добрый вечер, Евгения, — поздоровался мужчина. — Девочки, не стойте там, или в дом, или расходитесь.

И скрылся в недрах квартиры.

Женя вытаращила на мать глаза, ожидая объяснений. При этом своя проблема вылетела из головы — ничего себе, мама даёт!

— Да, мне не шестнадцать, но любви хочется и в сорок, и в пятьдесят. Всю жизнь лямку тянула, надеялась, твой отец вспомнит, что я — женщина, подарит любовь и заботу, но так и не дождалась. У меня всю жизнь были одни обязанности и никаких прав, то, что отец устроил на твоей свадьбе, было последней каплей. Ты выросла, замуж вышла, могу я, наконец, о себе подумать?

— Господи, мам, чувствую себя героем мыльной оперы, — потрясенно пробормотала Евгения. — Ты сейчас… с ним? Но почему не у него, а у нас? Он что — бомж?

— Почему сразу — бомж? — обиделась родительница. Я квартиру караулю, чтоб Сашка не вломился, поэтому мы встречаемся на моей территории. У Пети есть квартира в Юбилейном, машина, загородный дом, хорошая должность, он не нищий! Но главное — он относится ко мне, как к нежному цветку. Я от него больше внимания за неделю получила, чем от твоего отца за все годы, что мы были вместе.

— Мам, но моего отца ты сама выбрала, поэтому — кого винить-то? Ладно, с кем жить — твое дело, но мне из-за твоей личной жизни, получается, негде ночевать!

— Твоя комната свободна, если ты уверена, что готова попросить извинения…

— Мне не за что извиняться!

— Хорошо, как скажешь, Вера Васильевна грустно покачала головой. — Тогда возвращайся к мужу или в свою комнату. Деньги есть?

— Да, — Женя не могла поверить своим ушам. — Ты выгоняешь меня?? Вот так, из-за каких-то глупых принципов?

— Прости, Женя, не могу пустить. Ты правильно говорила, что уже взрослая, а я, всё время тебя опекая, была неправа. Исправляюсь. Раз ты взрослая, то умеешь отвечать за свои слова и поступки. У тебя есть муж, которого ты, как и я когда-то, сама выбрала, есть квартира мужа и собственная комната. Есть деньги на такси и гостиницу, если ты не захочешь воспользоваться другим жильём. Иными словами, тебе есть, куда пойти. Если захочешь поговорить, извиниться, забрать хотя бы часть своих слов обратно — я всегда рада выслушать и понять.

— Мам, ты с ума сошла?

— Я уверена, если ты хорошенько подумаешь, то поймешь меня. Всё, Женя, иди, я и так задержалась. Не приходи без предварительного звонка!

Мама торопливо чмокнула опешившую дочь Женю в щеку и захлопнула дверь.

— Писец! — более приличных слов не нашлось.

Какой-то заколдованный круг!

Евгения вышла на улицу, села на яркую скамеечку на детской площадке и задумалась.

В коммуналку — с отцом рядом находиться невозможно. В квартиру родителей — не пускают. В квартиру Дениса — пока там эта студентка-официантка — нет никакого желания.

Вытащила сотовый, пробежалась по контактам, но разговоры не помогли: Ирка на даче, Катя на море, у Тани в гости родственники приехали, в квартире не повернуться.

Остается вокзал или гостиница…

Женя пересчитала наличку и отправилась искать жильё подешевле. Деньги-то были, но она помнила, что ей сейчас лучше экономить. Кто знает, как долго она сможет работать?

Когда через час она, наконец, смогла снять босоножки и сесть, от усталости ноги подкашивались.

Самым дешевым оказалось койко-место в хостеле. К счастью, он нашелся не слишком далеко от ее работы — всего-то три остановки на маршрутке. Да, комната на шестерых, но заняты только две кровати. Да, удобства — душ и туалет дальше по коридору, кухня отдельным помещением и одна на всех постояльцев, как и удобства. Но зато недорого.

И она так вымоталась, что сил ни на что не было.

Соседки интереса к новенькой не проявили, буркнули что-то под нос и продолжили разговор. Видно было, что эти женщины вместе — родственницы или подруги.

Женя поколебалась, потом решила сумку не оставлять, забрала ее с собой в душ. Там же деньги и документы, а тут проходной двор, ничего не запирается!

Вымывшись, она по-прежнему в компании сумки, приготовила себе на кухне чай, заела его печеньем и отправилась спать, предварительно приткнув сумку под матрас.

Уснула, едва голова коснулась подушки.

Разбудили громкие голоса, смех, что-то двигали, что-то падало.

Разлепив веки, Женя нашарила мобильник — семь утра. Черт, чуть на работу не опоздала, спасибо новым жильцам, подняли гвалт, разбудили ее!

Спешно проделав все гигиенические процедуры, Женя вынеслась из комнаты, задержавшись только у стойки регистраторши.

— Скажите, я могу оплатить следующие сутки сейчас или лучше вечером?

— Вы хотите продлить?

— Да.

— Лучше сейчас, потому что тогда место точно останется за вами. В противном случае, его могут выкупить другие. Никогда заранее не угадаешь, какой наплыв постояльцев будет. Иногда — ни одного человека, а иногда — всё битком.

— Вот, еще за двое суток, — передала Женя деньги, дождалась, когда ей выдадут квитанцию, впишут в журнал, и поспешила на улицу.

Три дня прошли, как один: хостел — маршрутка — работа — короткая прогулка до хостела — сон.

Денис не звонил, только скидывал ей фотографии красивых видов, сигнализируя, что у него все прекрасно. Мама тоже не объявлялась. А отец позвонил на второй день и возмутился, почему она пропала, у него закончился суп, он хочет есть.

Было невероятно обидно, но Женя держалась.

Дети капризничали, улыбались, пачкались, ревели, хлопали в ладоши и пытались уползти или ушагать — кто уже умел — с игровой зоны.

Во время первого дневного сна расплакался Славик, и Женя вышла с ним из детской спальни, чтобы не перебудить остальных.

Укачивая на руках малыша, она напевала ему что-то, представляя, как будет баюкать своего сына или дочку. Наконец Славик уснул, девушка повернулась в сторону спальни, чтобы уложить его и встретилась взглядом с заведующей.

— Зайдите ко мне, как освободитесь.

Господи, только не увольнение! — руки обдало жаром, волосы прилипли к мгновенно вспотевшему лбу.

На ватных ногах Женя подошла к двери и, постучав, приоткрыла ее.

— Звали, Нина Федоровна?

— Заходите, Евгения Александровна, присаживайтесь, — заведующая показала на стул. — Чаю хотите?

— Чаю? Нет, спасибо.

— Вы чего такая взъерошенная? Хорошо себя чувствуете?

— Да, все хорошо.

«Господи, не томи уже, что случилось?? Неужели уволит? Я так старалась, да и к малышам уже привыкла»…

— Женя, можно я вас буду так называть?:

— Д-да.

— Женя, я наблюдаю за вами, и мне нравится, как вы работаете. В группе всегда чисто, дети к вам тянутся. Видно, что вы их любите и не тяготитесь обязанностями. Как работник вы меня полностью устраиваете, но мне кажется, что у вас что-то случилось. Я третий день наблюдаю, что вы появляетесь не со стороны дома, а от остановки. Уходите тоже в противоположном направлении. Потом, вы выглядите уставшей. Может быть, вам нужна помощь?

Евгения растерялась, покраснела и всхлипнула.

Да, она устала. Так устала от одиночества, от того, что ей приходится самой со всем справляться! От равнодушия родных, от шумных соседок по комнате, от невозможности побыть в одиночестве. От того, что ни один родной человек за все время не поинтересовался — как она? Где она живет, что ест, как спит? Какую работу нашла, не устает ли. И не нужна ли ей помощь?

— Ничего серьёзного, я справлюсь, но спасибо за участие.

— Справиться-то вы справитесь, но при этом рискуете потерять здоровье или ребенка. Я же вижу, что вы на грани. Расскажите, что случилось, может быть, вместе мы что-нибудь придумаем.

И неожиданно для себя, Евгению прорвало — всё, с самого начала, со злополучной свадьбы, до своих ночевок в хостеле. Наверное, ей надо было высказаться, надо было, чтобы кто-то ее выслушал.

— Простите, Нина Федоровна, я, наверное, лишнего наговорила, — опомнилась она.

— Ничего, Женя, все нормально, хорошо, что поделились. С родными, конечно, разбираться вам придется самой, — задумчиво проговорила Нина Федоровна, — а вот с жильем на время помочь смогу. У нас есть штатная единица ночного сторожа, прежний недавно уволился, кандидатура нового пока не подобрана, то есть, вакансия свободна. Сторож сидит в отдельной комнатке, дверь в неёсправа от основного входа. Помещение небольшое, но есть окно и свой санузел — душевая кабина и унитаз. В комнате, правда, минимум мебели — стол, стул, да мониторы с камервидеонаблюдения, ведь подразумевается, что сторож ночью не должен спать. Но мы поставим туда диван, и можно жить. Думаю, это выход для вас, пока не разрешится ситуация с родными и жильем.

— Спасибо! Но Денис скоро вернется. Ему от круиза три дня осталось и день на дорогу.

— Не спешите отказываться — в жизни всякое бывает, лучше иметь вариант на подстраховку. Кто знает, как быстро ваш супруг сможет помочь? Потом, работа не пыльная — следить за мониторами, а если что — самому лезть никуда не надо, сразу вызов полиции, они через три-пять минут будут. Деньги вам, я так думаю, не лишние, верно?

— Верно.

— Вот! Поживите здесь, не надо тратиться на хостел и проезд. Плюс — два оклада, пусть и небольшие. А я, пока ваш муж решает возникшие проблемы, спокойно подберу сторожа уже на постоянную основу. Таким образом, вы, Женя, выручите меня, а я — помогу вам.

— Спасибо, Нина Федоровна!

— Ну как, согласны?

— Да.

— Отлично. Возвращайтесь в группу, а я распоряжусь, чтобы сторожку привели в порядок и занесли туда диван.

Глава 6

Круиз превзошел все ожидания.

Теплоход «Князь Владимир» — девять палуб! Четыре бассейна! Кинотеатр, бары, рестораны, даже свой спа-салон и парикмахерская!

Каюта у них с Пашкой была категории «внешняя А-2», на четвертой палубе. С настоящим окном, черт побери!

Когда он выбирал, то долго колебался, какую взять — внутренние, без окна, были дешевле почти вдвое. И ни разу не пожалел, что не стал экономить! Не слишком большая, но уютная и не тесная: две кровати, свои туалет и душ, телевизор, холодильник. Окно не открывалось, но из него было видно море!

Внутренние каюты — он заглядывал в одну, познакомившись за время поездки с приятной парой из Стерлитамака — тоже ничего, но без окна. И без телевизора.

Еще были каюты высшего класса — сьют. Но цена кусалась — сотня с человека за недельный круиз!

Впрочем, в помещение они с Пашкой возвращались только на ночь — на теплоходе было чем заняться.

Конечно же, холостой Павел тут же принялся кадрить всех подряд девушек. Правда, предварительно осторожно выяснял, нет ли у понравившейся ему прелестницы ревнивого мужа. Перелом носа и множественные ушибы мягких тканей, устроенные Павлу год назад одним из обиженных им мужей, навсегда отучили его от опрометчивости.

Денис активного участия не проявлял — всё-таки, он уже не свободен. Пусть Женька не узнает, но как-то подленько развлекаться у нее за спиной. Он и так уехал в свадебное, блин, путешествие, в одиночку, без жены. На годовщину надо будет предоставить Жене возможность самой выбрать, куда они поедут, главное, чтобы к тому моменту она не была опять беременна, киндер-сюрприз испортит им отдых или, вообще, сделает его невозможным. А он задолжал Евгении путешествие, не хотелось бы откладывать долги на долгое время, еще проценты набегут — не рассчитаешься. Пожелает жена поехать, к примеру, в Америку — придется раскошеливаться.

Денис усмехнулся своим мыслям и снова стал серьёзным.

Нет, на самом деле, не очень хорошо вышло с сюрпризом, он что-нибудь придумает, чтобы порадовать супругу, когда вернется. Накупил ей магнитиков, на пляже ракушку подобрал и пару красивых камешков — девочки любят такие вещички. Это не сюрприз, просто сувениры — память о поездке. Для сюрприза он выберет что-нибудь повесомее.

Курс теплохода пролегал по маршруту Новороссийск — Ялта — Севастополь — Сочи — Новороссийск. Столько новых городов он увидел! И море! Настоящее море, на горизонте переходящее в небо! Экскурсии, дегустации, развлечения — Денис старался получить от круиза по максимуму.

На четвертый день Пашка не пришел ночевать, утром извинялся, что не предупредил, но Ден только отмахнулся.

— Гуляй, пока можешь.

В общем, всё шло прекрасно до того самого дня, пока не позвонила Светка и не передала трубку Евгении.

Конечно, когда он приглашал Светлану пожить во время его отъезда, он и в мыслях не держал, что девушки встретятся. Евгения же недвусмысленно заявила, что не собирается возвращаться в его квартиру, пока окончательно его не простит. Но передумала, как все женщины. У них же семь пятниц на неделе, почему он об этом забыл?! Как на грех, увлеченный экскурсиями на двухдневной стоянке в Севастополе, он забыл не только зарядить, но и взять с собой мобильник, а когда обнаружил это и включил, посыпались сообщения о пропущенных звонках от Жени. И пришло смс, которым она сообщала, что собирается приехать в его квартиру. Если бы он увидел смс раньше, мог, хотя бы, Светку предупредить! Или Женьку отговорить. Нет, он мог бы рассказать жене о временной жиличке. Но он не стал читать сообщения, решив сначала поужинать, а потом уже звонить.

И опоздал с разъяснениями. Нехорошо вышло, и неизвестно еще, чем ему аукнется.

Светку он знал относительно давно — она подрабатывала в кафе, где он, обычно, ужинал. Ничего такого, просто, виделись почти каждый день на протяжении нескольких месяцев, разумеется, познакомились. Правда, один раз они таки переспали. Вернее, яростно набросились друг на друга прямо в подсобке, куда утянула его девчонка. Спонтанно и без каких-либо обязательств и продолжений. У Женьки тогда зимняя сессия была, они не виделись десять дней… Светлана к сексу относилась легко — подумаешь, сняли напряжение! — но, узнав, что у Дениса есть постоянная девушка, больше с предложениями не подходила. В принципе, ему и Жени хватало.

При встречах в кафе перекидывались несколькими фразами, спрашивали, как дела, иногда делились какими-то новостями. Так, после побега Женьки со свадьбы, на вопрос официантки, почему такой кислый? — Денис взял да вывалил на нее свои проблемы с новоиспеченной супругой. Вкратце, конечно, но стало чуть легче. Светлана посочувствовала, посетовала, что так неудачно получилось. Пожелала, чтоб все у них наладилось.

И когда он перед отъездом в Новороссийск заскочил в кафе поесть, оказалась смена Светланы. Смотрит, а у девушки глаза красные, и сама расстроенная. Не мог он сделать вид, что ничего не заметил! Спросил, она и поделилась бедой — ремонт в общежитии, пойти некуда, а ночевать там — мука мученическая.

Он и ляпнул, не раздумывая:

— У меня можешь пожить.

— А жена?

— А жена, пока, у себя живет.

— Так и не помирились?

— Поговорили, и решили дать друг другу время. Ну, что? Устраивает тебе такой вариант? Я сегодня уезжаю, вернусь в следующий вторник.

— Меня устраивает. Ты же где-то поблизости живешь?

— Да, вон мой дом — совсем рядом.

— На работу удобно — три минуты и на месте. Но ты меня почти не знаешь, вот так, пустишь в дом чужого человека?

— Как раз, я тебя знаю, ты не такая уж и чужая!

Светлана отвела глаза.

— Потом, ты тут работаешь, то есть, пропади у меня из дома что-то, найти виновника не составит труда. Но ты не переживай, ничего особенно ценного я в квартире не держу, так что, соблазна не будет. Решай быстрее, у меня скоро поезд, — улыбнулся мужчина.

— Хорошо, я согласна. Спасибо, Денис!

— Неси счет и отпросись на полчаса — покажу тебе, где у меня что находится, чем можешь пользоваться, а что лучше не трогать, да ключи отдам.

Ему в голову не пришло предупредить жену. Вернее, пришло, но значительно позже, чем надо было. Дурацкое чувство, вроде, не виноват, и, в то же время, виноват. Как много ограничений на человека накладывает женитьба!

По сути, эта квартира — его собственная, поэтому он имеет право ею распоряжаться, пускать в нее, кого захочет. Тем более что супруга сейчас живет отдельно. Но, с другой стороны, понравилось бы ему, если бы жена пустила на свою жилплощадь какого-то мужчину? Безусловно, нет. Надо поговорить с соседкой Жени, выяснить, что там происходит.

Денис поискал место потише, куда не доносится громкая музыка с верхней палубы, взрывы смеха и звуки вечернего моря, убедился, что сеть ловит, нажал на вызов.

Люба ответила не сразу.

— Алло? — сонный голос.

Девять вечера, она уже спать легла??

— Я разбудил? Прошу прощения, не подумал, что вы уже легли. Это Денис, муж Евгении.

— Десять вечера, конечно, уже легла, — недовольно пробормотала Люба. — Мне в пять вставать!

Черт, забыл о разнице во времени!

— Еще раз прошу прощения. Люба, расскажите вкратце, как у Евгении дела.

— Да ничего особенного, все тихо. Да, папаша ейный заявился.

— Вы его видели?

— Нет еще, только храп на всю квартиру стоит.

— А Женя, что сказала?

— Я ее не видала, с улицы пришли — в двери записка, а Женьки и след простыл. Написала, что пока в комнате поживет отец, и все, — женщина звучно зевнула.

— Ладно, спасибо за информацию. Спокойной ночи!

Корова! Дал же денег, просил сразу звонить, если у Жени что-то произойдет! А если бы это не отец пришел, а посторонний мужик? Или Женя заболела?

Похоже, Любка об ответственности не слышала — купюру взяла, но отрабатывать ее и не подумала.

Денис набрал номер Евгении.

Гудок за гудком, пока голос не сообщил, что «абонент не отвечает».

Перезвонил Светлане — та сообщила, что его супруга оставаться в квартире не пожелала, сразу после разговора ушла.

Снова набрал Женю — с тем же результатом.

Чёрт знает что!

Ну, и куда она пошла?

Домой?

Набрал номер тёщи.

«Абонент не абонент»

Настроение испортилось окончательно.

Еще четыре дня, и он будет дома. Хоть бы Евгения ни во что не вляпалась за это время! Где были его мозги, что он оставил жену одну? После скомканной свадьбы и ссоры? Блин, она же ещё и аборт сделала, наверняка ей плохо и больно. Нет, времени много прошло, уже, точно, не больно. Но обидно — она дома, на работу ходит, а он по морю катается. И Светка в их квартире, о которой он жену забыл предупредить.

Теплоход мелко задрожал и ощутимо качнулся — «Князь Владимир» отшвартовался от причала Севастополя и взял курс на следующий город. Целый день они проведут в открытом море, а послезавтра будут уже в Сочи. Может быть, ему лучше там сойти на берег и на самолете рвануть домой? Приедет почти на два дня раньше…

Черт, он соскучился по Женьке — как она? Где? Плевать на круиз, надо было выходить в Севастополе! Нет, надо было, вообще, никуда без жены не ехать!

День, который теплоход провел в открытом море, показался Денису бесконечным. В другой бы раз он порадовался, что морская сказка не заканчивается, но не теперь, когда он принял решение прервать отдых и вернуться домой.

— Зачем? — вытаращился Павел. — Что решат два дня?

— Тут за десять минут может, что угодно произойти, а ты — «два дня»! Я переживаю — Женька на связь не выходит.

— Позвони ее родителям. Позвони предкам, пусть выяснят, где девочка и что с ней. Самому-то, зачем срываться? Ну, выяснишь, что ничего не случилось, а она просто телефон потеряла, разбила или зарядить забыла, а круиз уже тю-тю. Пожалеем же. И я летать не люблю.

— Паша, я уже всё решил, — оборвал поток слов Денис. — Потом, причем тут ты? Еду я, а ты догуливай до Новороссийска.

— А! Это хорошо, я уж подумал, что ты и меня собрался сдернуть, — расслабился Павел. — Но все равно, не вижу смысла срываться.

В ожидании швартовки уже не радовало море, белоснежный лайнер, шведский стол и многочисленные развлечения на «Князе Владимире».

Предкам Денис звонить не стал — его родители к Евгении не поедут, а если поедут, то только испортят все. Особенно, отец. Тот не преминет высказать невестке, какой обязана быть хорошая жена. У них с Женей и так все на соплях держится, а вмешается батя со своими казарменными замашками — конец их браку. К её родителям он, тем более, обращаться не хотел.

Наконец, вот и аэропорт Адлера!

Неприятным сюрпризом явилось отсутствие билетов — сезон! Почертыхавшись и помотавшись, Денис сумел купить билеты на рейсы с пересадкой.

Через два с половиной часа самолет приземлился в аэропорту Москвы, а через шесть часов ожидания, Денис вылетел в свой город.

Будто не уезжал, будто не было этих волшебных дней, Черного моря, свежего ветра, солнца… Впрочем, солнца и тут хватало, только не яркого, курортного, а тускло-жаркого. И листва в городе, хоть и пышная, но какая-то вся тусклая, пыльная.

Сгущающиеся сумерки, жар раскаленного за день асфальта, зажигающиеся огни — вот он и дома! А море ему приснилось…

Первым делом Денис поехал к себе — бросить вещи, принять душ и переодеться.

— Деня! — расцвела Светка, когда он вошел в квартиру. — Ты же говорил, что приезжаешь во вторник?

— Решил пораньше, — как ты тут?

— Все хорошо, спасибо тебе, выручил. Есть хочешь? У меня окрошка готова.

Денис сглотнул слюну — в дороге он не ел. Так, перехватил что-то на пересадке, но оно давно уже переварилось, и желудок настоятельно напоминал, что неплохо было бы в него добавить «топлива».

— Света, о чем вы говорили с моей женой? Почему она не осталась?

— Ни о чем, — пожала плечами официантка. — Ей не очень понравилось, что я тут живу, но это ни одной девушке не понравилось бы. Ты ведь ее даже не предупредил, верно?

— Верно.

— Глупо. Если, конечно, ты не собираешься с ней расставаться.

— Не собираюсь.

— Тогда езжай за женой, а я вещи соберу и уйду.

— Ремонт закончился?

— Да, вчера заглядывала — уже терпимо, почти выветрилось, — девушка вздохнула, подошла ближе и положила ладонь на грудь мужчины. — Ты — хороший, Денис. Очень хороший! А жена у тебя — истеричка и недалека умом.

— Не говори о ней так, ты ее совсем не знаешь! Евгения не такая!

— Такая! Только истеричка сбежит со своей свадьбы. И только дура позволит другой женщине занять ее место.

— О чем ты?

— О том, что любая другая женщина спустила бы меня с лестницы, — усмехнулась Светлана. — По крайней мере, я сама поступила бы точно так. Плюс, мужу потом шевелюру бы проредила. А твоя опять сбежала. День, любит ли она тебя? Ценит ли? Ой, не зна-аю!

— Это не твое дело. Прости, Света, но ты права — собирайся и съезжай. Я — в душ.

Денис прошел в спальню и неприятно поразился, обнаружив, что Светлана все это время спала именно в его кровати. Чёрт, если Женька это видела…

Что за существа — женщины? Почему им непременно надо сразу застолбить территорию, обозначить свое присутствие? Чего добивается Светка, ведь он ясно дал понять, что одного раза достаточно, и больше у них ничего не будет?

Яростно растираясь мочалкой, он не заметил, когда открылась дверь.

— Спинку потереть?

— Сам справлюсь. Дверь закрой с другой стороны.

— Ой, да что я там не видела! — протянула девушка, собирая с полочки свои вещи — зубную щетку, шампунь, баночки с кремами. — Сам сказал — быстро собирайся. Я и выполняю.

— Света!

— Да ухожу я, ухожу! Тоже мне, поборник нравственности, ага. Сам без жены в круиз умотал, и там, конечно же, по ночам звезды считал. В одиночестве. Жена тоже сама по себе, неизвестно с кем и что. Семья у них — держите меня семеро!

Дверь захлопнулась, Денис сел на бортик ванной и опустил голову, подставив спину под струи воды.

Светка, конечно, язык распустила, но не так уж она и неправа — оба налажали. Почему это Женька его отпустила в круиз? Неужели, он ошибся? Неужели, она с ним только из-за квартиры и ребенка? Черт, нет же ребенка… Всё наперекосяк пошло после свадьбы, всё кувырком и с ног на голову. Положим, он знает, что не изменял, но поверит ли Женя? Что, если она думает так же, как Светлана? Вот он — уверен, что жена ни с кем без него не хороводилась. За год Евгения ему ни разу не дала повода для ревности, хотя парни на нее заглядываются. А тут еще и аборт — он читал, что после вмешательства надо сколько-то воздерживаться от контактов, пока все заживет. Нет, Женька ему не изменяет, и он ей — тоже. Главное, скорее ее найти, убедиться, что с девушкой все в порядке. А потом они попробуют все начать сначала!

Денис наскоро вытерся и, одевшись, он вышел в комнату, едва не ударив дверью Светлану.

— Я все собрала, постельное сняла, новое сам застелешь, хорошо? В холодильнике в кастрюльке окрошка. Поешь, прежде чем к своей поедешь, — девушка протянула руку и провела пальцами по щеке Дениса. — Спасибо тебе! Ты не думай, жену твою я не обижала, ничего ей не рассказывала… о нас… Так что, не переживай на этот счет. Но, Денис, если вы разбежитесь, помни — я тебя буду ждать. Ключи на полочке в прихожей. Пока!

Хлопнула входная дверь, стихли звуки шагов, а мужчина все стоял, таращась в пустоту.

Да, Светка, удивила. Впрочем, он всегда знал, что она к нему неравнодушна. Ждать будет… Надо же!

Хотя, чему он удивляется? Он всегда нравился девушкам, за ним даже бегали. Вон, Танька, например. Да и Женя глаз с него не сводила, каждое слово ловила.

Пока не подслушала пьяный базар отца.

Очнувшись, Денис прошел по квартире — вроде, всё в порядке, Светка жилье держала в чистоте. Заглянул на кухню, сглотнул, глядя на холодильник — поесть или потом?

Решил сначала позвонить.

Женя не отвечала.

Плюнув на голод, поехал в коммуналку.

— О, муж объявился, — на звонок в дверь вышла Люба. — А Женьки нет. Как ушла тогда, так больше и не появлялась. Пройдешь? Папаша на месте.

Он прошел по коридору, без стука открыл дверь в Женину комнату.

— Александр Семенович, где Евгения?

— И тебе здравствуй, зятек! Откуда мне знать, где ее носит? Твоя жена — ты и следи. А дочь она никудышная — бросила меня тут, хоть подыхай без еды.

— У вас, Александр Семенович, своя жена есть, а Женя вас кормить не обязана, — с неприязнью рассматривая тестя, буркнул Денис. — Вы ей звонили?

— Звонил, но бесполезно. Мало в детстве порол, лентяйка и эгоистка выросла. И мамаша её недалеко ушла. Верка меня за дверь выставила! Столько лет ей отдал, счастье свое к ногам бросил, а она меня выгнала!

— Вы пили, что ли? — принюхался Денис. — Со своей женой сами разбирайтесь, меня только Евгения интересует.

— Одна банка пива — это не пил, это горло промочил. Жара такая — все время жажда. А Женька, наверное, у матери. Или у тебя? — отец поднял взгляд на зятя. — Не, не у тебя, иначе ты бы тут не стоял. У Верки, точно! Спелись… ку-урвы!

Денис поморщился, вышел наружу.

Пусть тесть, пока, поживет тут — Женя не сможет сюда вернуться. А если он сумеет перетянуть на свою сторону Веру Владимировну, то она выставит дочь и из родительской квартиры. Той ничего не останется, как вернуться к мужу.

Денис предложит жене все забыть, начать сначала, окружит Женю вниманием и заботой.

Рано расслабился, рано уверовал, что Евгения теперь никуда не денется! Женя — не его мать, которая почти с удовольствием приняла правила жизни его отца. Ей нравится подчиняться, устраивает, что все решения муж принимает единолично, она ни разу на его памяти отцу ни в чем не возразила. А Женька другая, ей равноправие подавай. Терпеть не будет, уйдет.

А он только в этом чертовом круизе понял, что к расставанию не только не готов, но и категорически его не желает.

Ему пришлось нажать на звонок несколько раз, прежде чем за дверью раздались звуки.

— Денис?

— Да, Вера Владимировна, откройте, пожалуйста. Женя у вас?

— Её здесь нет, — ответила теща, чуть приоткрыв створку. — Она у меня несколько дней назад была, к тебе поехала.

— Я час назад из дома — у меня ее тоже нет.

— Тогда она в коммуналке.

— Там только Александр Семенович. Голодный и обиженный на весь мир.

— Голодный? Зато свободный. Не надо лямку тянуть, жить с нелюбимой, — съехидничала Вера Владимировна и попыталась закрыть дверь. — Жени тут нет, ищи у подруг.

— Стойте! — мужчина едва успел просунуть ногу, не давая захлопнуть дверь. — Вы что, совсем не переживаете? Вдруг, что-то случилось? Потом, я вам не верю, может быть, Женя в комнате у себя прячется. Пустите, я посмотрю!

— Если бы что-то случилось, милиция уже сообщила бы. Женька взрослая, замужняя женщина. Мне её что, до пенсии за ручку водить? — возмутилась мать. — Ты — муж, ты и должен знать, где твоя жена. Здесь Жени нет!

— Вера, кто там? — мужской голос из глубины квартиры. Денис пораженно уставился на тещу.

— Это муж Жени, Петечка. Он уже уходит, — крикнула Вера Владимировна и повернулась к зятю. — Чего глаза выпучил? Да, у меня мужчина, и что? Имею право на счастье, и так всю жизнь положила на алтарь семьи, а мне даже капельки тепла от Сашки не досталось. Дочь вырастила, замуж выдала, теперь могу и о себе подумать.

— Но, Вера Владимировна, на дворе уже десять вечера, а Жени нет, ни у меня, ни в коммуналке, ни у вас. Где она тогда? В конце концов — где она живет, что ест???

— Еще скажи — с кем спит? Тебя же именно это волнует? — теща скривилась. — У вас, у мужиков, только об этом мысли. Потому что судите по себе. Сами изменяете, а на жен свои грехи вешаете.

— Неужели, вы не переживаете? Вдруг, ей стало плохо? Вдруг, она нуждается в помощи?

— Да все с ней в порядке. Говорю же, если бы было что-то — уже позвонили бы. Ищи у подруг.

— У меня нет телефонов и адресов.

— Сейчас вынесу, какие знаю, — Вера Владимировна закрыла дверь.

Денис стоял на лестничной площадке, сжимая кулаки.

Что за родители?? Один требует, чтобы Женя его кормила-обихаживала, при этом, винит в своей несчастливой женитьбе, вынудил уйти из комнаты, вторая личную жизнь устраивает, а о дочери ей и дела нет. Вырастила — слышится, как — вычеркнула из жизни.

Да и он недалеко ушел — уехал развлекаться, бросив жену одну. Нет, не одну, был уверен, что тут родители, что за неделю ничего не случиться. Кто же знал, что отцу с матерью на дочь, по сути, наплевать?

— Вот, — теща просунула в щель руку с бумажкой. — Это ее подруги. Найдешь — передай, чтоб мне сама позвонила, а то не берет трубку.

Грохнула закрывшаяся дверь, лязгнул замок.

Денис перевернул бумажку и вчитался — три имени, три телефона.

Звонить из подъезда не стал, вышел на улицу, и через пятнадцать минут выяснил, что ни у одной из подруг Жени нет, но она всем недавно звонила, просилась пожить. И ни одна не смогла приютить подругу. Твою мать!!!! Женька, где же ты?

Домой Пряхин вернулся почти в двенадцать.

Из головы не шла Женя — где её искать? Идти в полицию? Что он там скажет — я гулять уехал через неделю после свадьбы, а моя жена куда-то пропала, помогите найти?

Мужчина скрипнул зубами, представив, как на него посмотрят полицейские — идиот, как есть — идиот.

Перелет, безуспешные поиски, общение с новыми родственниками — всё это вымотало так, что он едва на ногах стоял.

Подумав, что до утра он все равно, ничего не сможет изменить, Денис кое-как постелил чистую простыню, сикось-накось напялил на подушку наволочку и упал в постель.

Утро наступило слишком быстро, будто бы и не спал: закрыл глаза, открыл — уже светло. Нельзя сказать, что выспался и отдохнул — в голове и глазах кто-то просыпал песок, Денису казалось, что он даже слышит его шелест и скрип, когда резко поворачивал голову или пытался сосредоточиться.

Проверив в очередной раз телефон — нет ли пропущенных или новых сообщений, он снова попытался дозвониться до жены. Длинные гудки внезапно прервались. Он тут же набрал номер заново и услышал, что «абонент не абонент».

Час от часу не легче!

В каком часу начинают работать садики?

У него оставалась одна зацепка — Женина работа. Спасибо Любке, что обстоятельно рассказала, где и кем устроилась Евгения, сама-то жена делиться с ним не спешила. И хорошо, что садик близко от коммуналки, он не заблудится. Но если жена и там не появляется, придется идти в полицию и писать заявление.

За детьми он никогда не следил — бегают какие-то, орут, плачут, мельтешат. Кроме того, что от мелких всегда много шума и головной боли, он о них ничего не знал. Интересно, когда родители приводят детей в садик, и когда забирают? Придется приехать пораньше и покараулить. Не могут же воспитатели и нянечки появиться на рабочем месте позже, чем родители начнут приводить отпрысков?

Наскоро сполоснувшись, он вытащил из холодильника окрошку и умял полную тарелку.

Вкусно!

Немного подумал, добавил еще половник, и с аппетитом прикончил добавку.

Чай пить не стал, перенес тарелку с ложкой в мойку и покинул квартиру.

Семь утра… Рано для садика или в самый раз?

Рассуждая логически, если кому-то из родителей на работу к восьми, то от ребенка надо избавиться заранее, ведь до рабочего места придется еще добираться!

Денис вышел на улицу, с удивлением отметив, что лавочка у соседнего подъезда не пустует.

— Здравствуйте, — поздоровался он, проходя мимо двух бабушек.

Интересно, они еще не ложились или уже встали?

— Доброго дня, — пропелиему в ответ.

— Денис, а ты, никак, веру поменял? — спросила одна.

— Какую веру? — даже споткнулся он, останавливаясь. — Вы о чём, Наталья Викторовна?

— Православную, какую же еще? Как басурманин, две жены завел? — поддержала вторая. — Где это видано, чтоб сразу две?

— Да, с чего вы взяли? Жена у меня одна, я сейчас как раз к ней иду, — возмутился Денис.

— А кто тогда у тебя живет? В кафе бегает на работу каждый день? — по-птичьи, наклонила голову набок первая.

— Никто не живет. Знакомая несколько дней оставалась, уже съехала, как я вернулся, — мужчина продолжил путь.

— То-то твоя супружница отсюда бежала, едва ноги не ломая! — вторая.

— А туда-то шла — фу-ты ну-ты! Королева! Поздоровалась сквозь зубы. Смотри, Дениска, нет ничего опаснее обиженной женщины, — бабульки переглянулись и рассмеялись. — Уж разберись со своим гаремом, а то, чувствую, быть нам, Катька, свидетелями мексиканских страстей.

— Да нет у меня гарема! — рассердился Денис, внутренне обмирая — что эти сумасшедшие бабки наговорили Евгении? — Уезжал на неделю, пустил пожить знакомую, она съехала уже. Вам не все равно, что у других происходит?

— Не злись, Денис Валерьевич. Я, как старшая по дому, обязана за порядком присматривать. И вовремя предупреждать жильцов о возможных неприятностях. За женой, говоришь, идешь? А где она живет, почему не дома? И прописать ее надо, как положено.

— У нее комната в районе Песковатки, оттуда на работу ближе, поэтому и решили, что пока я в отъезде, Женя поживет там.

— А! — разочарованно переглянулись бабушки. — Ладно, не задерживаем, беги, раз торопишься.

Денис рванул на остановку, отогнав мысль — сходить в гараж за машиной. Пока дойдет, пока выгонит, надо на заправку ещё. Съездит на автобусе, это быстрее!

Как же он сейчас жалел, что купил квартиру не в новостройке! Там никто друг друга не знает, на соседей не смотрит. А тут, как под микроскопом живешь. Или, как в аквариуме! Наверное, эти бабушки в КГБ работали, им до всего есть дело. Муха незамеченной и не допрошенной не пролетит!

Хотя, конечно, этот дом расположен удобно, потолки высокие, коридоры и кухни большие… А бабкам делать нечего, вот они и торчат по целым дням на лавочке, соседям кости моют. Зато ни один домушник не проберется! Везде есть свои плюсы и минусы.

За ночь улицы и дома не успели полностью остыть, продолжая излучать накопленное за день тепло. Правда, не так интенсивно, как вечером. Вставшее давно солнце, раскалялось на глазах — восьмой час, а уже припекает!

К садику он добрался минут через сорок.

Ворота открыты настежь, тонкий ручеек родителей — в основном, мам — тянется в обе стороны.

Значит, он попал в самый пик.

Придется подождать, не будет же он толкаться!

Денис прислонился к ограде и чтобы отвлечься от беспокойства за Женю, принялся рассматривать прибывающий мелкий народец.

Кто-то послушно шагал, держась за мамину ладошку, кто-то ныл, не желая идти, кто-то плакал. Но большинство детей жизнерадостно лепетали и щебетали, чем-то делясь или расспрашивая, успевая забежать вперед родительницы и отвлекаясь на все подряд. Воробей пролетел, машина просигналила, фантик, поднятый ветром от проехавшего мотоцикла — им интересно было всё. Через полчаса у Дениса заболела голова — как же воспитатели и учителя выдерживают в этом бедламе целый день?

Присмотревшись, он заметил, что самых маленьких вносят в садик, а дети постарше собираются на улице, вокруг воспитателей.

Мужчина вспомнил, что у Жени была самая младшая группа. Значит, на улице он ее не увидит, надо зайти в само здание.

Куда идти-то он не знает!

Повертев головой, Денис заметил спешащую к садику молодую женщину с малышом на руках. Возраст определять Пряхин не научился, но по его прикидкам, такого размера дитёнок вряд ли большой.

Пристроился следом, и все получилось — мамочка довела до ясельной группы, где ее встретила воспитательница.

— А Лёнечка пришел. Здравствуй, мой хороший! — заворковала она ребенку, забирая его у матери.

Мальчик завертел головенкой, обнаружил, что мама пропала и басовито заревел.

— Ну, что же ты? Мы сейчас кушать будем, потом играть. Лёнечка! — но ребенок не умолкал и вертелся, свешиваясь с рук.

А тут и еще одного малыша принесли — сразу пара, видимо, папа и мама.

— Евгения Александровна, возьмите Лёню! — крикнула воспитательница, и сердце у Дениса замерло, а потом ухнуло и застучало с утроенной скоростью — в небольшую комнатку зашла Женя. Зашла, взяла плачущего мальчика, что-то забормотала ему на ухо, нежно прижав к себе.

Его Женя!

Живая. И, кажется, полностью здоровая.

От облегчения, у Дениса, будто груз с души упал.

Нашлась!

А девушка, не заметив мужа, полностью была поглощена плачущим ребенком. Поглаживая его по спинке, покачивая, она вышла в дверь и пропала из виду.

— Молодой человек, вы чей папа? — строго спросила воспитательница, когда очередная мама покинула раздевалку.

— А я… я не туда попал, — выпалил Денис и сбежал на улицу.

Женя нашлась — это главное.

Конечно, он может сейчас показаться ей на глаза, вызвать ее, но что это ему даст? Поговорить они не смогут — вон, как быстро прибывают воспитанники. С такой непредсказуемой «работой» надолго отойти не получится. Остается что? Правильно — дождаться конца рабочего дня и перехватить жену на выходе из садика.

Денис улыбнулся своим мыслям — от облегчения, что с Женей все в порядке, ему хотелось пуститься в пляс. Всё-таки, он себя здорово накрутил, но кто бы не начал переживать на его месте?

Значит, вечером он встретит Женю у садика и постарается уговорить поехать с ним. В крайнем случае — похитит. Жену же имеет право? Тем более что хочет в глазах Жени реабилитироваться, и поднять ей настроение.

Только представить, как она жила эти дни, когда он по Черному морю рассекал! Конечно, за игнорирование его звонков он жене выскажет, но не сегодня. И только потому, что переживал, не случилось ли чего непоправимого. Телефон всегда должен находиться под рукой — это теперь будет правилом для них обоих.

Денис очнулся и принялся за дело.

Конечно, Света квартиру не запустила, все чисто, но это на его, мужской, взгляд, а женщина может что-нибудь обнаружить. Значит, он позвонит специалистам. Недешево, но снявши голову, по волосам не плачут. К приезду Евгении у него должно быть все безупречно!

День прошел в беготне.

Пока служащие клининговой компании доводили квартиру до немыслимого блеска — он высказал пожелание — отмыть всё так, чтобы можно было с пола есть, перестирать и повесить шторы, в общем, навести в квартире идеальный порядок. Перед этим он лично прошелся по полкам шкафа, заглянул под диван и кровать, в ванную, перевернул матрас — вдруг Светлана что-нибудь оставила? Кто знает, что у женщины на уме? С виду — нормальная девчонка, но ее последние слова про «буду ждать» заставили слегка напрячься. По этой причине он решил, что больше в кафе заходить не станет. Жалко, конечно, привык, удобно, но новые проблемы ему не нужны, он еще со старыми-то не разобрался!

Раздав уборщицам указания, Денис отправился за машиной, решив устроить полную мойку и чистку салона.

Купил цветы. Целых три букета. Один он подарит при встрече. Второй — в квартире. И третий — на утро.

Заказал в ресторане доставку блюд, выбрав то, что любит Женя. Выложил сувениры — бокалы из оникса, подушечки с лавандой, подставку под горячие блюда из можжевельника, женские домашние тапочки из настоящей овчинки и главный подарок — серебряную подвеску с ониксом.

К пяти часам квартира переливалась и сверкала.

Денис побрился, принял душ, надел одну из парадных рубашек и отутюженные брюки. К слову, ему пришлось изрядно попотеть с утюгом, прежде чем они приняли безупречный вид.

Еще раз окинул взглядом квартиру, и поспешил наружу — пора было ехать к садику.

Предвкушая встречу, Денис улыбался. То-то Женя удивится, ведь в такую жару он — в брюках, а не в шортах, как подавляющее большинство мужчин. И с цветами.

Черт, волнуется так, будто не к жене едет, а на первое свидание.

Около садика свободных мест, куда можно припарковать машину, не нашлось, поэтому Денис свернул во двор и оставил свою ласточку там.

Поколебался — брать букет с собой или, лучше, сначала встретить Женю, а потом, когда она подойдет с ним к машине, подарить ей цветы?

Стоять у детского садика с букетом, наверное, не очень к месту?

Хотя, какая ему разница, что подумают другие?

Денис решительно вытащил цветы, осторожно придерживая их, захлопнул дверь и нажал на кнопку, поставив машину на охрану.

Теперь, где бы ему встать?

Как специально, перед воротами садика ни деревца, ни кустика. И палящее солнце.

Покрутив головой, мужчина встал максимально близко к стене соседней пятиэтажки — хоть какая-то тень, но сразу же пожалел об этом — от кирпичей несло таким жаром, что по спине тут же побежали капли пота.

Пришлось отойти к забору садика, там хоть подобие ветерка обдувало вспотевший лоб. Нет, не ветерка — будто бы на него, время от времени, кто-то направлял фен, желая высушить волосы. Назвать ветерком горячий воздух язык не поворачивался.

Пот стекал вниз, впитываясь в одежду, белье мгновенно стало мокрым, вызывая неприятные ощущения.

Господи, сколько ему еще тут торчать, прикрываясь букетом от жарких лучей?

Мимо проходили мамы и папы, иногда — бабушки. В садик взрослые шли торопливо-озабоченные, обратно — устало-улыбающиеся, в сопровождении звенящих колокольчиками ребятишек. В отличие от утра, никто не ныл и не плакал, ребятня взахлеб делилась с родными, как прошел ее день.

Денис невольно прислушивался к нехитрым ребячьим словам, от нечего делать, рассматривал самих детей.

Странные существа — маленькие, смешные, но интересные. Когда не плачут, конечно. И не капризничают. Неужели, он тоже когда-то был таким?

Вспомнился альбом со старыми фотографиями, который так любила рассматривать мама — Денечка на горшке, Денечка на трехколесном велосипеде, Деня не хочет есть кашу…

Судя по тем фото — был.

Интересно, если бы не этот дурацкий подслушанный разговор, и Женя оставила ребенка — кто бы у них родился? Крепкий вихрастый мальчишка с содранными коленками, как у него самого в детстве, и бесенятами в глазах, как у мальчика в синей матроске? Или — тоненькая, большеглазая девочка, неуловимо похожая на грациозную Женю?

Неожиданно стало грустно от того, что он никогда не узнает, кто у них с Женей мог бы быть.

Неужели, он хочет сына? Или дочь?

Странная мысль — с чего бы это? Куда им детей, еще сами на ноги прочно не встали, а с ребенком столько хлопот, расходов и нервов!

Передернув плечами, Денис прогнал крамольную мысль и сконцентрировал внимание на выходе из садика.

Когда же уже выйдет его жена? Наверное, когда разберут всех детей? Придется подождать.

Рубашка заметно потемнела подмышками, букет начал привядать.

Черт, надо было, всё-таки, оставить цветы в машине. Хотя, нет, с такой температурой в салоне сейчас еще жарче, вместо букета он бы вручил Евгении хорошо высушенный гербарий.

Поток родителей постепенно становился тоньше, пока окончательно не иссяк.

Неужели?

Денис приосанился, в очередной раз промокнул лоб влажным платком, и поморщился, ощутив, что сам благоухает, отнюдь, не розами. Проклятый солнцепёк!

Через некоторое время из калитки стали выходить женщины разного возраста. Некоторые прощались и сразу уходили, другие так и шли группкой по направлению к остановке.

А потом и этот поток иссяк.

Денис в растерянности теребил цветы, не понимая, как он мог пропустить жену? Ну, не со скоростью же пули она прошла, чтобы он её проморгал?

Денис медленно приблизился к калитке, открыл ее и двинулся к зданию садика. Калитку на ночь, наверняка, запирают, но она до сих пор открыта. Значит, кто-то внутри еще есть? Возможно, он скажет, куда делась его жена. Или — когда она ушла.

До главного входа оставались считанные шаги, когда дверь открылась и — Денис едва не протер глаза — на крыльцо выпорхнула Евгения. Девушка что-то напевала, пританцовывая — в ушах он заметил наушники, провод от которых скрывался в нагрудном кармане рубашки. Черт, эта рубашка! Простая, в светло-зеленая, в мелкую клетку, стянутая на животе узлом…

Денис сглотнул и встретился глазами с Женей, увидев, как расширились её зрачки.

— Ты? — неверяще.

— Я, — покаянно, с еле сдерживаемой радостью. Глаза охватили всю фигурку девушки — от тонкой рубашки, выгодно подчеркивающей грудь и обнажающей животик, до джинсовых шорт.

В паху налилось тяжестью желание, ладони вспотели, хотя, казалось, он и так был весь мокрый от пота.

— Женя, я… Я соскучился и приехал раньше. Это тебе, только он немного завял, — неловко всунул в руки жены поникший букет. — Слишком жарко, он не вынес два часа на солнце.

— Спасибо, — она взяла цветы, прижала к лицу и звонко чихнула. — Ой! Наверное, их ещё можно спасти, если скорее поставить в воду. Подожди, я сейчас поищу какую-нибудь посуду.

Оставив мужа на крыльце, девушка скрылась в здании и вынырнула на улицу минут через пять, сжимая в одной руке трехлитровую банку, а в другой — вяленый букет.

— Идем! — она заперла дверь и позвала за собой Дениса.

Мужчина шел, не сводя глаз с девушки — черт, а ведь он и вправду не на шутку соскучился!

Женя похудела, но грудь, будто бы, стала больше, и ему это очень нравилось — взгляд, то и дело, цеплялся за «верхние девяносто», потом поднимался выше и ласкал сочные губы, перескакивал еще — и тонул в глазах Евгении.

Куда она его ведёт?

Девушка открыла ключами невзрачную дверь сбоку от главного входа и прошла внутрь, кивнув Денису:

— Сейчас воды наберу и поставлю цветы. Заходи!

Он вошел и с удивлением огляделся — что это? Мониторы… А, привратницкая. Или, сказать иначе — комната охраны?

— А где сторож? — спросил он вернувшуюся жену. — Не погонит нас?

— Не погонит. Сторож — это я.

— Ты-и?

— Угу. А вот тут я сплю, — Женя махнула на диван у противоположной от мониторов стенки.

— Жень, я ничего не понимаю — в каком смысле — «тут я сплю»? — напрягся мужчина. — Кстати, я волновался — тебя нет ни в коммуналке, ни у родителей, ни у нас дома. И подруги не в курсе. Где ты живешь?

— Да тут же! Меня оформили сторожем, на полставки. И выделили комнатку, где я ночую.

Потрясенный Денис еще раз оглядел небольшое помещение.

— Здесь ночуешь?? Но — зачем?

— Во-первых, потому что мне некуда больше идти. А, во-вторых, потому что работаю ночным сторожем, что тут непонятного-то?

— Но, Женя, ты же могла вернуться в наш дом!

— Извини, День, но наша спальня была уже занята, а делить квартиру с неизвестной девушкой мне не захотелось.

— А…

— А в коммуналку ворвался мой отец. И поскольку там только одна кровать, мне негде было спать.

— А…

— А у мамы вторая молодость или медовый месяц, или маразм подбирается — точно не разобрала. Она придралась к моим словам и меня в дом не пустила. И я была вынуждена снять койку в хостеле.

— В хостеле??

— Угу. Нина Федоровна меня, буквально, спасла, предложив полставки и диван.

— Блин, Женька, я и подумать не мог, что все будет так сложно… Ты остаешься здесь совсем одна?

— Да. Закрываю ворота с калиткой, запираю входную дверь и караулю мониторы. Тут не страшно, только скучно одной.

Мужчина прошелся по комнатке, взъерошил пятернёй волосы.

— Я хотел тебя на свидание позвать. Ты не можешь уйти, да?

— Не могу, я же — сторож, — вздохнула Евгения.

— Подожди немного, я решу этот вопрос, хорошо? — он выскочил наружу, вытаскивая на ходу телефон.

Женя пожала плечами, покосилась в окно — болтает с кем-то.

Денис изменился или ей кажется? Наверное, она просто соскучилась. Они плохо начали, не с того, не так, он обидел ее, да и она отреагировала не совсем правильно, но она… соскучилась. Вот по такому Денису — внимательному, веселому, а не по тому замороженному, каким он стал перед и после свадьбы. Надо же — приехал раньше. Неужели, сам решил, а не пароход сел на мель? Чудеса…

— Всё, я договорился. Подождем полчаса? — муж вернулся и замер на пороге. В комнатке сразу стало тесно.

— О чем ты договорился? — поинтересовалась девушка.

— Сейчас приедет Стас, он посторожит за тебя ночь. А мы поедем на свидание!

— Жень, пожалуйста, не отказывай! Я так соскучился и так переволновался, когда ты перестала выходить на связь! Кстати, что случилось с твоим телефоном?

— Ничего не случилось, — Женя отвернулась, прикусила губу. — Я его на беззвучку поставила и в руки пару дней не брала.

— Почему?

— Потому что до меня никому и так нет дела.

— Это не так — мне есть!

— Поэтому ты не брал трубку? Поэтому предложил потесниться, разделив жилплощадь с твоей знакомой или ехать к маме?

— Жень… Я же говорил — телефон разрядился, а когда я его включил, первой набрала меня Светлана. Ну, не знал я, что тебе некуда идти! Не подумал предупредить, что временно поселил знакомую. Прости дурака, а? Дай мне шанс всё исправить! Ради наших будущих детей!

— Ради… кого? — опешила Женя.

— Ради детей, — повторил Денис. — Знаешь, какие они у нас будут красивые и умные! Я хочу, чтобы они гордились родителями! Поэтому, нам нужно помириться и начать все сначала.

Наверное, надо было гордо указать ему на дверь. Обидел же? Обидел! Виноват? Ещё как!

Но Женя так устала со всем справляться в одиночку, что не нашла в себе сил выгнать мужа. И, потом, она тоже соскучилась — по его рукам, по заботе и ощущению защищенности. А ещё ей надо как-то рассказать о ребёнке. Из-за недоговорённостей одни неприятности и беды, наверное, Денис рассердится, но лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Врать она больше не хочет.

— Давай, попробуем, — решилась она. — Только мне надо быть в садике до шести утра.

— До шести? Неужели, детей приводят так рано?

— К шести приходят повара. У них свой вход и ключи, но отсутствие сторожа или его замену они могут заметить. А в семь собираются воспитатели, и к восьми приходит заведующая.

— Понял, — кивнул Денис. — Обещаю, что верну тебя не позже половины шестого.

Звук клаксона заставил обоих посмотреть в окно — к воротам садика подъехала машина.

— О, вот и Стас! Давай ключи, мы мигом.

Глава 7

Она с самого детства была целеустремленным человеком.

Девочки во дворе играли в резинку, пухленькая Вера не могла так ловко прыгать, временами, цеплялась за препятствие ногой и падала, подружки смеялись. Другая бы давно бросила, смирившись, что ей никогда не стать виртуозом. Другая, но не Вера. Она принялась копить деньги — родители не баловали, о карманных деньгах для ребенка в то время никто не слыхивал. Иногда детям давали монетки, оставшиеся со сдачи, иногда — находили на земле чьи-то потерянные. Десять копеек — удача! А рубль — настоящий клад, на него можно было купить столько полезного и нужного! Насобирала рубль двадцать шесть копеек и купила моток самой лучшей резинки. Связала её концы и закрепила за два стула — получилась та самая прыгалка, в которую играют во дворе. И принялась тренироваться, благо, квартира у них была на первом этаже, не нужно было бояться разгневанных соседей снизу.

Раз за разом, день за днем, пока, к ее радости, не стало получаться. К слову, и пухлость куда-то пропала, появилась легкость в движениях.

День, вернее, вечер, когда Вера подошла во дворе к играющим девочкам, стал ее триумфом.

— О, Верка! — приветствовали ее девочки. — Вставай на левый край, держи резинку.

Нет, быть «стулом» или «столбиком» Вера не собиралась.

— Я прыгать хочу!

— Прыгать? Ну-ну.

Дождавшись своей очереди, Вера отпрыгала все двойки, тройки и — до конца уровня. Подружки переглядывались, но молчали. Следующий этап — резинка поднялась от щиколоток до колен. Вера и тут не оплошала.

— Ничего себе, — не выдержала Светка, одна из лучших «по резинке». — Это где ты так научилась?

Верка только подмигнула и потребовала высший уровень.

Да, это было чудесно — чувствовать себя лучшей, знать, что ты круче всех!

И дальше по жизни она так и шла — выгребая, выпрыгивая, стараясь, лишь бы не в середине или, не дай, бог, в конце, лишь бы впереди.

А потом она влюбилась.

На всю катушку, от всего сердца, как в первый раз влюбляются молоденькие девчонки.

Сашка был видным парнем, на три года старше ее. Многие девочки на него заглядывались, тайно вздыхали, провожали взглядом. А он сох по Анечке.

Вот кому в жизни все давалось без труда!

Ане посчастливилось родиться в обеспеченной семье: мама работала товароведом в Универсаме, отец — директор завода. Дочка всегда была одета с иголочки, могла похвалиться настоящими фломастерами, а дома у них, единственных, видеомагнитофон. Вера видела, когда однажды, почти случайно, попала к Ане на день рождения. Анька вышла во двор, пригласить подругу, а рядом крутилась Вера, было не вежливо ее проигнорировать.

Квартира в одном с ними доме, только выглядела иначе. Чудеса начинались с двери, оббитой чем-то темно-красным, с блестящими шляпками гвоздиков, красиво оформленным глазком и вычурной ручкой. Внутри же оказалось еще лучше — девочки притихли, рассматривая богатую обстановку квартиры. В большинстве своем, все жили одинаково. У всех — одни и те же столы, стулья, холодильники, диваны, разве что цвет обивки не всегда совпадал. У некоторых — ковёр на стене.

А у Ани ковры были даже на полу, наступать страшно, хоть все, конечно же, разулись в прихожей.

Больно было смотреть, как Саша ходил за Аней хвостиком, как смотрел на нее, ловя взгляд. Он оказался в числе приглашенных, и весь вечер ни на шаг не отходил от именинницы.

Вера рассердилась — она не она будет, если не отобьёт!

В конце концов, фигурой её природа не обделила, мальчики ещё как заглядываются! Если наденет ту юбочку, из Болгарии — маме по дешевке досталась, у сотрудницы дочери размер не подошел — то встречные парни головы сворачивают.

Да и зеркало не врёт — лицо у нее вполне миловидное, носик аккуратный, глаза красивые, правда, цвет обычный — карий. Нет бы — модный голубой или, еще круче — зелёный. Зато ресницы пушистые и длинные.

Нет, такая, как она, не может не нравиться.

Саша работал на том же заводе, где директором Анин отец. Верка, окончив школу, пометалась — поступать куда-нибудь или нет? Если поступать, то на кого? На воспитателя детсада? На медсестру? Лучше всего, конечно, на бухгалтера или товароведа, но туда не пробьешься, да и звезд в учебе она не хватала.

Поколебавшись, Вера пошла на завод. Учетчицей.

Невелика ответственность, да и работа не трудная, а зарплата достойная, ещё можно квартиру получить. Не сразу, конечно, но лет через десять — реально.

Мама настаивала на учёбе.

— Всю жизнь на заводе горбатиться? Лучше в теплом кабинете сидеть, цифры рисовать, да бумажки перекладывать, — говорила она. — В чистенькой одежде ходить. Тебе же понравилось, как живут Гиреевы? Вот! Обычному работяге на такую жизнь не заработать, надо выбиться в начальники. А для этого нужно образование.

Но отец поддержал решение Веры.

— Верка в школе на одних тройках каталась, вытянет ли техникум? Про институт и не говорю. Я дочери добра желаю, но нечего тянуться через силу. Молодость бывает только раз, глупо тратить ее на книги. Ничего, доча, поработаешь год-другой, знакомства заведешь. Я и без высшего образования свое место нашел, живем не хуже других! Потом найдешь себе хорошего мужа, родишь детей. В общем, всё, как у людей будет. Я присмотрю.

Теперь ее день начинался в семь утра, но Вера не жаловалась, ведь на заводе она могла видеть Сашу и даже вместе с ним ходить на обед.

Ну, как — вместе… Он, обычно, впереди и с друзьями, а Вера — сзади и одна, но для нее и это уже было радостью.

Иногда Саша что-то спрашивал у нее, а однажды — дело по осени было, в промозглом ноябре — она неудачно оступилась и непременно упала бы, если бы парень не поддержал ее, приобняв за талию.

Это было так волнительно!

Несколько дней Вера жила ощущениями горячей руки на своей пояснице.

Время шло, Александр, по выходным по-прежнему, приходил к ним во двор к своему двоюродному брату Генке, который жил отдельно от родителей. И к Ане. Когда прошел слух, что они нашли общий язык и летом будет свадьба. Вера прорыдала до утра.

Казалось бы — надо отступиться, пережить, переболеть. Посмотреть по сторонам — наверняка есть и другие достойные ребята. Но глупое сердце хотело только Сашу…

И Вера решилась на ужасный поступок — если парень лишит ее девственности, то обязательно женится!

Она купила яркую помаду, красилась, выходя из дома, а то отец устроил бы ей выволочку! Поколдовала над одеждой, пришила к юбкам шнурки, подтягивая которые превращала целомудренное миди в провокационное мини. Конечно же, только там, где не мог увидеть отец. Ноги у нее были стройные, парни столбенели и сглатывали слюну. Она видела — Саша тоже провожает ее взглядом.

А еще Вера отбросила стеснительность и сама стала обращаться к Александру — то передать, то спросить что-нибудь. Старалась быть рядом, почаще попадаться на глаза, изо всех сил изображая, что она «такая».

Взрослые мужики косились, но никто не решился подойти к ее отцу — участковый слыл человеком строгим. Кто его знает, может быть, он сам разрешает дочери так себя вести? Не могла же она за его спиной? Влезешь в чужую семью с советами — сам же виноват окажешься.

И однажды у нее все получилось.

Аня как раз уехала куда-то отдыхать — любящие родители подсуетились с путевкой, хоть еще и не совсем сезон.

Весенний вечер, суббота. Большинство соседей на дачах, увлеченные борьбой за будущий урожай. Во дворе уже никого из ребятни — сумерки, да и пограничный контроль в виде бабушек разошелся по домам. Вера выносила мусор, когда встретила Александра. Парень тащил что-то, прижимая к груди, Он уже миновал замершую Веру, когда содержимое сумки, внезапно, посыпалось на землю.

— Да, что б тебя! — в сердцах выругался Саша.

— Я помогу, — Вера бросила ведро и кинулась подбирать рассыпавшееся.

— Час из гаража иду, лямки порвались, — пожаловался парень. — Каждые двадцать метров, то роняю, то само падает.

— Давай часть в мое ведро переложим? — предложила девушка, и поднесла опустошенную помойку. — Оно почти чистое.

В четыре руки они быстро нагрузили его, что не влезло, сложили в порванную сумку, и Вера понесла ее, прижав к груди.

Молча, пересекли двор, молча, поднялись на этаж и вошли в квартиру.

— Спасибо! — Сашка забрал у нее ношу.

— А где Гена? — прислушалась девушка, жадно оглядываясь — в этой квартире она была впервые.

— Генка в гараже остался, там еще на часа три возни, а меня отправил отнести всё это в квартиру, — ответил парень. — Спасибо, что помогла. Хочешь чаю?

— Хочу. А где руки помыть?

Вера поняла, что это тот самый шанс, который она не может упустить.

И она не упустила…

Вымыв руки, она заодно, умылась, распустила волосы, с сожалением осмотрела домашнее коричневое платьице — знала бы, что встретит Сашу, надела бы что-нибудь поярче. Расстегнула верхнюю пуговку, отвернув воротник, подтянула поясок, присобрав часть подола так, чтобы обнажились коленки, и вышла на кухню.

— Резинка потерялась, — объяснила она отсутствие привычного хвостика. — Хотела перевязать, а она выпала. Лазить по чужой ванне не стала, до дома и так сойдет.

Саша смотрел пристально, взгляд парня потемнел, скользил по ее ногам, выше, ненадолго задерживался на тонкой шее с бьющейся жилкой, переходил к губам и снова скатывался к ногам.

Конечно, соблазнительница из Веры была так себе, но Саша купился.

Несколько фраз ни о чем, она наклонилась, доставая сахарницу, ее грудь задела руку парня, и у того сорвало резьбу.

С тихим рычанием он набросился на нее, терзая рот поцелуями, в то время как жадные руки шарили по телу, больно сминая грудь, задирая подол.

Было страшно, ведь она еще никогда… никому… Но Вера приказала себе терпеть, неумело и неловко отвечая на ласки любимого. А Саша ничего не замечал, единственно, счел кухню не самым подходящим местом, поэтому подхватил Веру и отнес в зал, на диван. Вдоль было неудобно — мешала спинка, поперек — тоже не очень, но Александр торопился, будто на пожар, и останавливаться, чтобы разложить диван не стал. Вместо этого, он обнажил одну грудь девушки и, приподняв подол платья, стянул с нее трусы. Никакого удовольствия, кроме морального — Саша с ней! Саша ее хочет и сейчас, вот сейчас сделает ее женщиной! Её, а не Аньку! — Вера не испытывала. Парень грубо выкручивал сосок, мял, будто тесто, наверняка, оставляя синяки, обслюнявил губы, похозяйничал во рту девушки своим языком, а затем перевернул ее тело и прохрипел:

— Обопрись руками, встань на колени.

Не успев удивиться — что он собрался делать? — Вера приняла позу на четвереньках. Любимый отвернул подол платья ей на спину и голову, прижав одной рукой так, что она была вынуждена опуститься на локти, второй рукой удерживая ее под живот. А потом повозился сзади, что-то ткнулось ей в промежность, толчок, и она едва не прокусила губу до крови от вспыхнувшей боли, огнем опалившей весь низ живота.

— Какая узкая, — бормотнул Александр, наращивая темп, — Но хоть не совсем сухая, а, то поначалу подумал, что не готова.

Вера могла только глотать слезы, стиснув зубы, боясь показать, насколько ей неприятно и больно.

Парень уже обеими руками перехватил ее удобнее и еще ускорился. Вере казалось, что пытка длится вечность, но, наконец, Александр судорожно вздохнул, передернувшись и замер.

— Класс, — выдохнул он чуть погодя и отстранился, больно шлепнув ладонью по обнаженной ягодице девушки. — Знал бы, что ты такая, не терял бы времени даром.

Растрепанная, ошеломленная, Вера, морщась, встала, одернула платье, поискала глазами трусики.

— Твою мать! — рявкнул Саша, — почему не сказала, что у тебя месячные? Вот же… гадство. Чужой диван запачкали.

Девушка только глазами моргала, в горле стоял комок.

— Ладно, не таращись, — решил мужчина. — Сейчас помоюсь и ототру тут. Пятно небольшое. А ты шагай домой, спасибо, что помогла донести. И… за это… самое… тоже, спасибо! Увидимся!

Оказавшись на лестничной клетке, Вера прислонилась к стенке, а потом сползла по ней, сотрясаясь в беззвучных рыданиях — он не понял, что стал у нее первым, а она, как дура, промолчала…

Следующие дни она прожила, как в тумане, стараясь не встречаться с Сашей. Не знала, как посмотрит ему в глаза, что скажет. И, главное, что скажет он?

Столкнулись они в заводской столовой, Вера только вошла, а Саша уже поел и выходил наружу.

— Верка, привет! Что-то ты пропала, здорова? — мимоходом спросил он девушку и, не останавливаясь, добавил вполголоса. — Надо бы повторить, а?

Веру передернуло. Господи, неужели, когда она выйдет замуж, ей придется терпеть вот это каждую ночь? Или не каждую, но, все равно, достаточно часто? Вот где ужас…

— Я… не могу, — выдавила она.

— Да? Жаль. Ладно, мне к станку надо, перерыв заканчивается.

А через день с курорта вернулась Аня, и Саша о Вере и думать забыл. Еще через неделю не пришла менструация. Не пришла она через месяц, и через два, началась тошнота по утрам, непереносимость некоторых запахов и тяга на соленое. Первой забила тревогу мать и отвела трясущуюся Веру в районную поликлинику. Вердикт гинеколога не оставлял вариантов — беременна, аборт делать поздно.

Потом был семейный совет, вернее, семейный допрос, по результатам которого стала скорая свадьба и ненавидящий ее Александр. Теперь — законный муж Веры.

По сути, она опять добилась своего, но цена оказалась слишком высока…

Поначалу Сашка ее видеть не хотел, разговаривал сквозь зубы, дверью хлопал.

Вера была уверена — не будь у нее поддержки отца, ушел бы муж в первую же неделю. Или принялся поколачивать, как поступал его собственный родитель со своей женой, если ему что-то не нравилось. Но участкового Саша побаивался, на рожон не лез.

Повезло еще, что её отец по своим каналам как-то смог выбить молодой семье квартиру, двушку. Еще больше повезло, что располагалась она в другом районе — молодые получили относительную свободу.

Выслушивая претензии мужа, Вера внутренне соглашалась — она виновата, разрушила чужую свадьбу, любовь, обманом заставила на себе жениться. И старалась изо всех сил угодить супругу, сделать так, чтобы он ее простил. Из кожи вон лезла, но дома всегда, когда бы муж ни пришел, его ждал горячий обед, на полу ни соринки, рубашки выглажены, а жена — при полном параде. Конечно, она уже не красилась так сильно, замужней женщине ни к чему себя перед другими выпячивать, но без легкого макияжа к мужу не выходила. Да, Саша сразу стал спать отдельно — в зале на диване. Вера, отчасти, была этому даже рада — воспоминания о единственной в ее жизни близости не оставили ничего, кроме боли и чувства брезгливости. Правда, все женщины твердили, что нельзя мужа лишать этого самого, иначе, он найдет сладкое на стороне, но пересилить себя она не могла. Тянула время, надеясь, что все, как-нибудь, образуется, и ходила дома не в старом халатике, а в милых домашних платьях, выгодно подчеркивающих её фигурку.

Постепенно Сашка смирился, оттаял, уже не рычал по любому поводу, даже шутил иногда, благосклонно принимая все удобства, какими Вера его окружала.

Потом родилась Женька, и Александр, неожиданно привязался к ребёнку. Впрочем, малявку было невозможно не любить — она не доставляла почти никаких хлопот, оказавшись на удивление спокойной и рассудительной, насколько это возможно для младенца. Женька спала по ночам, если была мокрая, то кряхтела и ёрзала, сигнализируя, что ей не по себе. Сытая и сухая девочка с интересом таращилась на игрушки, собственные ручки и улыбалась. Она улыбалась с месячного возраста — всем людям, чей взгляд ловила. И «маршировала» ручками и ножками, стоило появиться отцу.

Пошла дочь в год, сразу прочно и решительно, и с того момента Вера потеряла покой — какая бы спокойная не была дочка, она, как и другие дети, постоянно куда-то лезла, что-то доставала, роняла, падала сама и… улыбалась.

Когда муж видел дочь, он оттаивал на глазах. Каким бы сложным не оказался день, стоило ему переступить порог дома, как — «папочка» — и вихрь бантиков налетал с разбегу, повиснув на шее наклонившегося родителя.

Благодаря солнечной Женьке жизнь в семье, практически полностью наладилась.

Саша стал советоваться с женой, выслушивал ее просьбы, помогал по дому — в мелочах, но, тем не менее, это уже был большой шаг навстречу. Они ходили втроем гулять — как будто бы у них нормальная семья и есть отношения.

А однажды муж не лег спать на диване, а вошел в спальню. Вошел, и остался.

Вера боялась повторения первого раза, изо всех сил стараясь не показать, насколько ее трясет, но Саша удивил — на этот раз он не спешил, целовал, гладил, а не мял и выворачивал, пока Вера не расслабилась, с удивлением ощущая, как внизу живота собирается туго сжатая пружина. А потом он толкнулся, и это было почти сносно. Совсем не так, как когда они зачали Женьку. С той ночи они спали вместе и регулярно были близки. Временами Вера чувствовала ту самую сжатую пружину, и ей казалось, что вот-вот она испытает что-то необыкновенное, но этого так и не произошло. Александр стал настолько мягок и достаточно внимателен, чтобы она, изголодавшаяся по нормальной жизни, влюбилась с новой силой и смирилась, что ей не дано познать тех самых бабочек в животе. У нее есть муж и дочь, дом, работа — чего ей ещё надо?

Как же она гордилась семьей, когда они втроем выходили погулять в парк или ездили за покупками! Муж — высокий, сильный, красивый — притягивал взгляды встречных женщин, а она — нарядная, чуть подкрашенная, яркая — встречных мужчин. И солнечный зайчик — Женечка, всегда чистенькая, всегда в хорошем настроении.

Своя квартира, дача, машина — о чем еще можно было мечтать?

Но все сломалось в один момент — Вера снова забеременела, и Александра как подменили, он и слышать не хотел о втором ребенке! И Вера, поплакав, подчинилась. Она хотела малыша, очень, но раз муж решил…

Аборт оказался настоящей пыткой. То ли местная анестезия не сработала, то ли она попала в руки коновала, но Вера чувствовала, как из ее тела выдирают ребенка. Боль раздирала на куски, туманила мозг, женщина кричала, не имея возможности вырваться и уйти, сходила с ума от боли и отчаянья, осознав, на что согласилась. Она очень любила дочь и сама же позволила убить вот такую же малышку. Или малыша. Врач не сказал, кто у нее мог бы быть, просто показал лежащую на его ладони, затянутой в стерильную перчатку, крошечную ручку.

Зачем? Кто знает…

Но эта картина долго стояла перед глазами женщины, снилась в кошмарах, не отпускала. Чувство вины перед нерожденным ребенком пригнуло к земле и почти раздавило.

На следующий день у нее поднялась температура, и Вера почти месяц провела в больнице. Диагноз «бесплодие» она восприняла, как наказание за аборт. Да, на нем настаивал муж, но она могла и не соглашаться. Боялась разрушить наладившиеся отношения? В результате, лишила себя счастья материнства, заочно убила всех детей, какие могли бы у нее быть. А муж… Что — муж? Он, по-прежнему, не любил ее, ведь если любят, то хотят совместных детей и на позднем сроке на аборт не отправляют.

В больнице она познакомилась с женщиной, которая хорошо знала семью Анны. Как водится, пациентки разговаривали, делились рецептами и историями из жизни детей, знакомых или родственников. И однажды, как раз речь зашла о красивой жизни, соседка по палате рассказала, как она завидует счастью богатой клиентки. Какой у той большой дом, влиятельный супруг, как он бережет жену, на руках носит, какие у них очаровательные дети — мальчик и девочка. Слушая вполуха о чужом достатке, Вера рассеянно кивала, пока произнесенное имя счастливицы и кое какие нюансы не заставили её удвоить внимание.

— Аня? Это какая Аня — не Солдатова, еще мама у нее — товаровед?

— Да, девичья фамилия Солдатова, мне горничная говорила! Вы знакомы?

— В одном дворе жили, — выдохнула Вера, поражаясь, насколько тесен мир. — Когда же она замуж вышла?

— Да уж десять лет прошло. Свадьба знатная была. Родители живут отдельно, дочь к себе не забрала, хотя там такой дом, скажу я вам! Если вы понимаете — свой дом, на Поле Чудес.

Полем Чудес в народе называли элитный поселок, выросший на западной окраине города. Не дома — дворцы, простым людям только издали смотреть да вздыхать. Жили там сплошь влиятельные люди — директора, руководители, политики, бизнесмены.

Так вот за кого вышла Аня? Ничего себе…

— Вы там были, вас на свадьбу пригласили?

— Ага, пригласили, — засмеялась соседка по палате. — В качестве помощницы повара. Куда мне — на такие торжества? Кому я там здалася? Но одним глазком на невесту посмотрела, да и дом оценить успела, хотя, конечно, дальше кухни и зала мы не ходили.

— Я слышала, что у Ани любимый был, жениться собирались летом 19… года. Он на заводе работал, а в нашем доме у него друг жил, у которого он проводил много времени. Наверное, поссорились, раз она за другого вышла? — надо было промолчать, да не смогла. Хотела хоть так поднять себе самооценку. Мол, Аня богатая и удачливая, но именно она, Вера, увела у нее первую любовь.

— Глупости, какие! Аня давно сговорена была за этого, своего, Олега Александровича. Ждали, когда учебу закончит, сразу свадьбу и сыграли.

— Не может быть! У нас во дворе шептались, что с Александром она гуляет.

— Свечку не держала, утверждать не буду, а в доме прислуга рассказала, что брак этот давно запланирован, все о нём знали. Аня с родителями регулярно на обеды-ужины-пикники приезжала и вела себя с прислугой, как будущая хозяйка.

Разговор свернул на другое русло, но Вера отвечала невпопад, а потом их позвали на процедуры, и больше к этой теме женщины не возвращались.

Эта новость оказалась последней каплей. Она столько лет винила себя, что разбила любовь Саши, увела его у Ани, а оказалось, он все это придумал! Нет, Аня ему нравилась, он хвостом за ней ходил, но слух о скорой свадьбе, получается, был фальшивым? Вспомнив, сколько раз муж попрекал его отменённой свадьбой с любимой Аней, Вера почувствовала себя выжатым лимоном. Вся её жизнь — сплошная ложь! Удрученная и разбитая, переступила она порог своего дома.

Дома дочь повисла на шее — хоть и большая уже, а по-прежнему ласковая, как котенок. Саша внес сумку с вещами, принялся раздеваться.

Вера сглотнула комок в горле, перевела взгляд на мужа, и поняла, что любовь ушла.

Вот так — всю жизнь тянулась, старалась, стучала в закрытую дверь, а потом оказалось, что всё зря. Зря цеплялась за Александра — насильно мил не будешь. Искалечила себе жизнь, могла бы встретить другого, кто полюбил бы её, была бы счастлива, родила бы ему сына или дочку.

— У меня больше не может быть детей, — глядя в стену, сообщила она, уже лёжа в постели.

— У нас уже есть дочь, нам хватит, — ровно ответил Александр.

— Тебе хватит, а мне — нет. Ты вынудил меня сделать аборт, чуть на тот свет не отправил, — продолжала Вера. — Я хочу развестись.

— Что? — муж даже на локте привстал, развернувшись в ее сторону. — С ума сошла, что мы скажем Женьке и твоему отцу? Как жилье поделим и машину с дачей? Раньше надо было думать, а теперь поздняк метаться, полжизни за плечами, и все начинать заново? Не дури. Спи, мне завтра рано вставать.

Вот и поговорили…

Но с того дня её как отрезало — видеть мужа было неприятно, близости не хотелось категорически. Вера превратилась в робота, машинально выполняя работу по дому. Ради дочери они договорились не показывать истинных чувств, продолжая делать вид, что у них всё в порядке. Нет, Саша попытался наладить отношения, попытался склонить жену к сексу, но получил отпор и отстранился. Так и тянули, год за годом, каждый свою лямку. Не семья — соседи, по странному стечению обстоятельств, живущие под одной крышей.

Вера знала, что Александр погуливает, но ей на это было плевать. Она сама два года назад познакомилась на работе с мужчиной, вдовцом. Поначалу это были обычные дружеские отношения, которые незаметно переросли в нечто большее. Петр был полнойпротивоположностью Александра — спокойный, надежный, внимательный. Мужик сказал — мужик сделал. Он трогательно ухаживал, переживая, что они вынуждены скрываться. Не от мужа Веры, от Жени. Для дочери она желала только добра, все силы прикладывала, чтобы Евгения не замечала пропасти, разделяющей её родителей. Когда дочь станет совершеннолетней, когда доучится, когда обзаведется своей семьей, вот тогда мать, наконец, разведется с Александром. Спасибо Пете, который поддерживал её и терпеливо ждал. Именно с ним она получила первый в жизни оргазм и поняла, что и в этом плане была обделена.

И вот дочь вышла замуж, а из Саши полезло всё, что копилось годами. Больше ее ничто не удерживало в ненавистном браке, и Вера не стала тянуть ни с разводом, ни с расставанием.

Но у Женьки всё пошло не так, и с этим надо было что-то делать…

Вера переложила губку для посуды и провела рукой по блестящей поверхности раковины. Мысли в голове прыгали воробьями, дерущимися за рассыпанные крошки.

— Что ты? — Петя появился тихо, она даже вздрогнула.

— Ничего. Переживаю, — тихо ответила женщина, любуясь на мужчину.

Да, наполовину седой, морщины, но всё ещё статный и привлекательный.

И ведь она не сразу обратила на него внимание, Петр Гаврилович был строгим начальником, обычно Вера видела его только издали.

Жену похоронил шесть лет назад, так и жил бобылём. Дочь и сын уже взрослые, у них свои семьи, отдельные квартиры. Есть внук и внучка — уже в школу ходят — вот и всё, что она знала о начальнике.

Но однажды — Вера помнила, что это был промозглый ноябрь — она шла к остановке, вздрагивая под порывами ветра, безуспешно пытаясь спрятаться под зонтом от ледяного дождя — рядом с ней остановилась машина.

— Садитесь, — из приоткрытой дверцы выглядывало лицо Петра Гавриловича. — Садитесь, я подвезу, нам по пути!

Вера, поколебавшись, нырнула в салон, смущенно пробормотав: — Я вам тут всё намочу.

— Ничего, высохнет, — ответил мужчина. — Сейчас печку посильнее сделаю.

Машина тронулась, набирая скорость, по ногам пошел теплый воздух.

Боже, счастье есть!

Вера какое-то время просто наслаждалась, отогреваясь, прежде чем сообразила, что адрес она не называла.

— Я подвезу вас к дому, — отреагировал Петр Гаврилович, заметив, что женщина встревожено озирается. — Адрес не спрашиваю, так как знаю.

— Откуда? — удивилась Вера.

— Вы же работаете у меня на заводе, — ответил мужчина, не отрывая глаз от дороги.

— Вы знаете адреса всех работников? — тихо спросила женщина. — Поразительно.

— Нет, не всех, а только тех, кто… гм… Мы повернули на Некрасова, сейчас будет «Магнит», вам домой ничего купить не нужно? Я могу подождать. Раз уж мы всё равно едем вместе, глупо не воспользоваться возможностью.

В магазин заскочить ей не помешало бы, но еще больше напрягать начальника не хотелось, и так происходит очевидное-невероятное. Вера отказалась и сбежала в растрёпанных чувствах.

Он подвозил её не часто, но каждый раз именно тогда, когда ей это требовалось больше всего. Как угадывал — непонятно. Незаметно для Веры они стали разговаривать не только в течение этих поездок, но и на работе, когда случайно или неслучайно встречались.

А через полгода женщина поняла, что влюбилась без памяти. Петя оказался именно таким мужчиной, какого она напридумывала себе, бегая за Александром.

Переступить последнюю черту она долго не решалась — изменить мужу? Да, нелюбимому, да, не любящему, но — мужу… Потом, Вера не любила эту сторону жизни — мокро, стыдно, ничего приятного.

Но однажды это случилось — Женя уехала на выходные с подругами к кому-то из них на дачу, Александр свалил с ночевкой на рыбалку — а она согласилась на свидание с Петей. И осталась на ночь.

Это было… это было совершенно не так, как она привыкла. Стыдно? Самую капельку, в начале. Мокро? Она и не заметила. Ничего приятного? О-о-о… Дожив до сорока, она понятия не имела, как приятны могут быть поцелуи, как нежны мужские руки, как чувствительна её кожа и какое наслаждение дарит развернувшаяся пружина!

И, получив своё, Петя не повернулся спиной и не захрапел, как Саша. Он продолжал обнимать её, целуя и шепча ласковые слова, осторожно сжимая продолжающую вздрагивать женщину, которая никак не могла успокоиться, ловя осколки гуляющего по телу удовольствия. Именно после этой ночи Вера поняла, что сохранять брак больше не хочет. Нечего сохранять! Но была дочь, ради неё они с Петром решили потерпеть, не афишировать события.

— Выйдет Женька замуж, сразу разводишься, а потом мы расписываемся, — целуя женщину, говорил Пётр.

— А твои как на это посмотрят? — с детьми любимого Вера уже была знакома, они приняли женщину спокойно. Но одно дело — любовница, другое — жена.

— Мои нормально посмотрят, я их правильно воспитал, — Пётр продолжил поцелуи, скользнув с губ на шею. — Родители — не рабы своих детей, они имеют право на личное счастье. Моя женитьба ни в чём Ваську и Таньку не ущемляет, они давно взрослые, самостоятельные и сами уже родители.

— Не переживай, всё будет хорошо! — голос Петра выдернул Веру из воспоминаний.

— Мне кажется, что надо было поддержать, а не пускать всё на самотёк. Слишком резко, слишком жестоко. Женя ещё так молода…

— Вер, я уже сто раз повторял, — терпеливо ответил Пётр, — у меня, у нас всё под контролем! Никакого самотёка, если что — мы тут же проявимся и подхватим. Но если мы вмешаемся просто так, то они ничего не решат, никакого урока не вынесут и так и будут вяло существовать, терзая друг друга. Посмотри на свой бывший брак — разве такой судьбы ты хочешь дочери?

— Нет, что ты! Нет!

— Вот! Поэтому надо дать детям возможность самим разобраться — кто они друг другу. И сейчас, а не двадцать лет спустя. Испытания сплачивают, обнажают истинные чувства, заставляют думать и принимать решения. Если у них всё поверхностно, если они не любят, а только думали, что любят — они не выдержат и расстанутся. Будет больно, но лучше так, чем по кусочку рубить хвост. Тогда мы Женьку заберём, поддержим, во всём поможем, одну не оставим. А если у них всё серьёзно, то родится новая семья, где оба умеют принимать решения и отвечать за свои поступки, где каждый будет о другом думать больше, чем о себе. Счастливая семья, Вера!

— Я понимаю, Петь, но так страшно! Дочка ко мне пришла, к маме, а я её даже на порог не пустила… И не звоню ей, будто мне всё равно.

— Если мне память не изменяет, она сама хотела, чтобы ты к ней не лезла. Сама пообещала, что ноги ее в родительском доме не будет. Что ж, это её право, но она забыла, что за свои слова надо отвечать. Разве Евгения извинилась, что ты уже готова все забыть? Потом, девочка уже взрослая, ты не сможешь быть всегда рядом, не сможешь всегда её собой заслонять от трудностей и стелить ей соломку. Настоящая мать не та, которая всё делает за ребёнка, от всего его оберегает, держа под тепличным колпаком. А та, которая научит справляться с жизненными задачами. Которая поддержит и направит, но не станет ничего делать вместо сына или дочери. Это её жизнь, пойми. Женя имеет право учиться и совершать ошибки, это нужно, в первую очередь, ей самой.

— Она решит, что я её не люблю.

— Когда успокоится, то всё поймет, вот увидишь. Иди ко мне, — мужчина притянул Веру к себе, пристроил подбородок ей на макушку. — Ты не сможешь всегда быть с ней рядом, она должна научиться справляться сама. Потом, я уже говорил — у меня всё под присмотром! Мы не допустим, чтобы с девочкой случилось что-то, по-настоящему, плохое. Посмотри — она прекрасно со всем справляется, вот и её муж бросил свой круиз и примчался в город. Сделал бы он это, если бы знал, что его жена под присмотром родной матери? Скорее всего, нет, так и развлекался бы, а трещина между ними всё росла и росла. Теперь ему придется решать, что для него важнее.

— Где сейчас Денис?

— Где и должен быть, — довольным голосом ответил Пётр. — Сейчас он караулит Женю у входа в садик. Видишь, мой план приносит правильные плоды. Да, они поставлены в жесткие условия, но это заставит детей быстрее определиться с приоритетами, скорее понять, нужны ли они друг другу. Самим понять, а не под давлением родных или общественности.

— Можно было бы не так жёстко. Мне жалко Женю, она думает, что все её бросили!

— И это заставило её мобилизоваться и научиться рассчитывать только на себя, а так же, следить, кому и что она говорит. С такими умениями она нигде не пропадет, не станет ждать, когда придет мама, муж, добрая тётя — и спасет, поможет, подскажет. Не потеряет времени, не упустит возможности. Конечно, никто не предполагал, что её отец выгонит дочь из комнаты, а муж сдаст на время отсутствия квартиру бывшей подружке, но это сыграло только на руку — видишь, как быстро Денис примчался, когда узнал, что Жене негде жить? Думаю, он будет под впечатлением, обнаружив, что жена и без него вполне справляется. Знаешь, как это подстёгивает — осознание, что без тебя могут обойтись?

— Ох, твоими бы устами. Надеюсь, всё получится. Хорошо, что ты познакомился и договорился с Ниной Федоровной, — вздохнула Вера. — Поселить Женьку при садике — было хорошим выходом. Но я, конечно, всё равно переживаю. Помирятся ли? Что будет, когда Денис узнает, что аборта не было?

— Всё увидим. Главное, не мешаться у детей под ногами, не влиять на их решения. Можно самому ловить рыбу, готовить ее и кормить ребенка, но правильнее — научить его как ловить и готовить рыбу, тогда он будет сыт всегда. Даже когда родители умрут.

— Наверное, ты прав, но у меня душа не на месте!

— Думай не о себе, думай о дочери! Матери проще всё сделать самой, у неё и получится лучше, но если не давать малышу самому завязывать шнурки, одеваться, решать проблемы, то он никогда не научится делать это правильно и быстро. Что-то чаю захотелось. Сделаешь?

— Конечно, — Вера выпуталась из объятий и потянулась к чайнику. — С чем будешь — печенье, конфеты?

— С поцелуями. Они слаще всего!

Всю глубину опы, в которую Александр влетел, он осознал только сейчас.

Привычный, устроенный быт, дом, жена, уверенность в завтрашнем дне — все пошло прахом. Оказывается, он хорошо жил! Дни, проведенные в одиночестве на даче, когда ему впервые за много лет пришлось самому себе готовить, убедили в этом лучше всего.

Черт подери, сколько мороки оказалось с домашним хозяйством! Купи продукты, помой, порежь, свари. На выходе получишь гору испачканной посуды и хорошо, если что-то удобоваримое. После еды — опять грязная посуда. Поразительно, как быстро заканчиваются чистые тарелки и ложки. И приготовленная еда. Утром сварил суп — вечером надо готовить что-то новое, суп закончился! Круговорот какой-то. Интересно, когда Вера успевала? И как? Почему у нее всегда было первое, второе и компот или кисель? А на следующий день всё свежее? Впрочем, зачем ему это знать? Это — женская работа, обязанность, в конце концов. Не дело мужика вникать, как его баба всё успевает, главное, чтобы успевала.

Промучившись некоторое время, мужчина вспомнил о Женьке — пока он тут прозябает, она королевой живет в, между прочим, комнате его матери! Он в этой коммуналке всё детство провёл. Кстати, заботиться о родителях — дочерний долг, пора бы Евгении отдать хоть часть! Недолго думая, Александр собрался и нагрянул к дочери. Вот где поел всласть!

Комнатка, конечно, небольшая, соседи по коридору настаются, дети визжат — слышимость отменная. Зато туалет теплый, хоть и общий, Верка над ухом не зудит, и пожрать наготовлено.

Кстати о Верке — она его выгнала! Подумать только — выгнала и сразу привела какого-то мужика! Он, Александр, на ней женился, можно сказать, своё будущее похерил ради неё, а она — раз! — и выставила за дверь, как использованный веник. Разве плохо они жили? Работали вдвоём, дочь растили, дача, машина — всё, как у людей. Да, после того аборта Верка его к себе не подпускала, отдалилась, а до этого липла, как банный лист, вилась вокруг. Обиделась, что настоял на аборте? Откуда он мог знать, что тот пройдет с осложнениями? Вообще, была бы Верка поответственнее, беременность не наступила бы. Сама плохо предохранялась, это же бабское дело — заботиться, чтобы случайных детей не было. Спирали там, таблетки. Откуда ему знать, что лучше? Жена что-то принимала, он никогда не интересовался. Видно, забыла выпить или ещё что-то, в общем, это не его вина, что она залетела, так что, нечего дуться.

Посадила его на голодный паёк, пришлось перебиваться случайными «перекусами». Спасибо, что покладистые бабы не перевелись, выручали.

О том, что у Верки кто-то есть, Саша узнал накануне знаменательного дня, когда дочь сообщила им о скором замужестве и будущем внуке. Он глазам своим не поверил, увидев жену в компании какого-то мужика — у универсама, на Мичурина. Случайно там оказался в рабочее время и едва глаза не протёр, когда заметил Веру. Вышла из чужой машины, вернее, ей помог выйти мужик. Руку, блин, подал, как в кино каком-то. А Верка-то! Сияет, глаза бесстыжие не прячет, идёт, ни от кого не скрываясь. И воркуют — смотреть противно. И цок-цок — в кафе. Жена за столик у окна села, этот ей ещё стул отодвинул. А дальше он смотреть не стал — время поджимало, он же на работе, а не прохлаждается, как некоторые! Да и что тут смотреть, и так всё ясно. Поздравляю тебя, Сашок, с рогами!

Домой он вернулся злой, но ничего говорить не стал — за несколько часов мозгами пораскинул и понял, что скандал затевать ему не выгодно. Что он жене скажет? С другим видел? И что? Свечку он не держал, скажет — по работе. Потом, сам-то он — не ангел. Если рогами меряться, то у Верки его стараниями они тоже имеются, вполне вероятно — подлиннее собственных. И главное, ну, скажет ей, что видел, припрёт к стенке, сознается Верка — и что дальше? Разводиться? Куда он пойдет, мать комнату внучке завещала, а квартира принадлежит жене. Машина, правда, на него записана. И дача. Но это ерунда, зимой на даче жить не будешь.

При спокойном рассмотрении ситуации, он понял, что не хочет ничего в жизни менять. А что? Всё устаканилось, утряслось, он привык, прижился. Аня давно замужем и его не ждёт.

Он, конечно, по молодости шибко за ней убивался. Бегал, как щенок, в глаза заглядывал, а она не прогоняла, но и не подпускала ближе. Не то, что переспать, полапать её было страшно.

Александр вспомнил, как зыркнула на него Анна, когда он однажды, набравшись храбрости, полез ей под кофточку. Ожгла взглядом и ладонью по щеке. Не больно, что там силы в девичьей руке? Но обидно, да. Однако, он самолюбие засунул подальше, стерпел. Даже хорошо, что ударила, значит, не такая, значит, еще ни с кем.

— Руки распускать будет позволено только моему мужу после свадьбы, — отрезала девушка.

И он, дурак, решил, что это она ему намёк дала, мол, распишемся — тогда я вся твоя. Размечтался, с друзьями поделился — летом поженимся! Подработку взял, на шабашки соглашался, откладывая каждую копейку, хотел колечко золотое Ане на пальчик надеть. Застолбить, так сказать, пометить — моя!

Не успел, Верка первая подсуетилась.

Мужчина вспомнил, как пришел к Анечке. Как, запинаясь, рассказал, что его заставляют жениться. Думал, что она поддержит, скажет в ответ:

— Давай, завтра заявление подадим, я папу попрошу, он договорится, и нас быстро распишут, не надо будет ждать месяц!

А она пожала плечами и:

— Совет да любовь! На свадьбу не приду, извини.

И дверь закрыла. Он секунд десять глазами хлопал, таращась на оббитую вишневой кожей поверхность, прежде чем опять нажал на звонок.

— Молодой человек, прекратите преследовать мою дочь, — на этот раз вышла мать Ани, — или мне вызвать милицию?

Он пробормотал извинения и ретировался.

Следующий раз он смог подкараулить Аню только через несколько дней, у подъезда, но разговора не получилось. Встряхнув головой, отчего каштановые кудри рассыпались по плечам, девушка бросила на ходу:

— Привет!

И прошла мимо.

Ещё совсем недавно он мечтал, как они поженятся, как он переедет в трехкомнатную квартиру Солдатовых, как заживут, и вот — жизнь ткнула его носом, как нашкодившего щенка — в лужу. Не будет у него трехкомнатной квартиры и тестя — директора завода. Не будет ослепительной красавицы Ани, которая теперь на море поедет с другим. И начальником участка ему никогда не стать, обречён оставаться обычным слесарем. Все планы, все надежды разрушила одна безмозглая девка! Да, он тоже виноват, что поддался, но кто же откажется, если само в руки падает? Думал, что Верка уже и Крым и рым, а оказалось — не месячные у нее были. Ещё и залетела с одного раза.

А Аня… Аня скоро вышла замуж и переехала. Муж у нее — какая-то шишка, дом на Поле Чудес — о таком Сашка даже мечтать не мог. И страшная мысль — а любила ли его Аня? Вышла бы она за него замуж, или все его планы были одной лишь фантазией? Но ведь она его не гнала, охотно разговаривала, несколько раз он ее даже в кафе сводил. Кафе-мороженое…

Почему-то пришло осознание, что он не смог бы обеспечить Анне ту жизнь, к которой она привыкла. Наоборот, Александр рассчитывал, что женитьба принесет дивиденды и улучшение благосостояния именно ему, а у Ани все останется по-прежнему.

Наивный! Да эта вертихвостка о нём и думать забыла!

Стало очень обидно — повёлся, как телок.

Конечно, Верке он ничего не рассказал. Ещё чего! Пусть думает, что испортила ему жизнь, что разрушила его свадьбу. Благо, они переехали в другой район, да и Аня съехала к супругу. Вера никак не могла бы с ней встретиться и узнать, что никто за Александра замуж не собирался.

А виноватая жена в хозяйстве вещь в три раза полезнее, чем виноватый муж!

После того, как он узнал, что у Верки есть другой мужчина, в сердце Александра поселился страх потерять тихую и удобную жизнь. Жена хлопотала насчет свадьбы Жени, постоянно созванивалась со сватами и дочерью, почти забросив дом и мужа. Он терпел. В другое время устроил бы ей разнос, что второй день ест один и тот же суп, а на полочке в ванной потеки от зубной пасты. Ну, да, это он намазюкал пастой, забыл закрыть тюбик. И что? Обязанность женщины — содержать дом в чистоте!

Пришлось сдерживаться, давиться гретым супом и брезгливо коситься на белые разводы в ванной.

К сожалению, долго сдерживаемое раздражение под влиянием спиртного прорвалось наружу. Он хотел просто поделиться, просто поговорить, как мужик с мужиком. Зять его понял, он чувствовал это, на душе стало легче. Но оказалось, что у него был еще один слушатель.

И всё полетело вверх тормашками. Вся устроенная жизнь!

Вера, похоже, только и ждала, чтобы он дал ей повод, и вцепилась в него обеими руками. Саша и опомниться не успел, как оказался на лестничной площадке с двумя битком набитыми чемоданами и сумкой через плечо.

Вещи он оставил на даче, в город вернулся налегке. Хорошо, что сейчас отпуск, но тот не бесконечный, на следующей неделе ему на работу выходить, не ездить же каждый день электричкой из пригорода?

Решил — поживёт у дочери, а Женька сбежала, оставив его на произвол судьбы. И отец обозлился.

Кормил, поил, из-за неё, можно сказать, судьбу себе переломал, а она — надо же! — фыркнула и сбежала! Неблагодарная! Тесно? Ничего, он так все детство и юность прожил, не рассыпался. Кровать одна? Подумаешь, беда, раскладушку на ночь ставить, днем убирать — вот и поместятся. Нет, умчалась. Куда, спрашивается?

Соседка, противная баба, молодая, но мерзкая и громогласная, как и ее пацаны, уже доставала его с уборкой. Про какой-то график говорила, кулаком грозилась. Ага, он сюда полы мыть приехал! Чья комната? Правильно, Женькина. Вот с неё и спрашивайте!

Хорошо его бабьё устроилось!

Жена мужа выгнала, в дом хахаля привела. На развод подала ещё… Курва! Дочь одного бросила, шляется неизвестно где. В мать пошла, такая же… кур…

Александр оборвал мысленную речь и замер — за ажурным забором детского садика виднелась его Женька, а рядом с ней маячил Денис. Оба шли к воротам, где поджидал явно их незнакомый Александру мужчина.

На ловца и зверь бежит! — Александр широко улыбнулся и шагнул на ведущую к садику дорожку — сейчас он поговорит с ними по-родственному.

Глава 8

— День, меня уволят, — осторожно возразила Евгения. — Потом, как это — посторожит? Ему же всё показать надо.

— Вот сама и покажешь. А уволят — другую работу найдешь, с твоим образованием это не проблема.

— Как раз проблема, никому не нужен бухгалтер без опыта работы, — вздохнула Женя. — Пошли, посмотрим, на что годен твой знакомый.

Стас — крепкий, молодой человек с короткой стрижкой рыжеватых волос и цепкими карими глазами, встретил их прямо у ворот садика.

— Денис, тебе, как всегда, достается всё самое лучшее, — выговорил он, рассматривая Евгению, а потом галантно склонился к её руке, Женя просто не успела отреагировать. — Рад познакомиться — Станислав! Женечка — мне позволено вас так называть? — если этот лопух, мой приятель Денис, вас обидит — вы всегда можете обратиться ко мне.

— За утешением? — выгнула бровь Женя, краем глаза наблюдая, как багровеет Денис — ого, он ревнует, что ли? Как приятно!

— Да, моя жилетка в вашем полном распоряжении, — прищелкнул воображаемыми каблуками мужчина. — Показывайте фронт работ, а то ваш супруг, кажется, прямо сейчас устроит тут спарринг.

— Руки и язык придержи, — буркнул Денис, пропуская Женю вперед в комнатку сторожа. — Я помочь просил, а не создавать мне новые трудности.

— Прости, — вполголоса ответил Стас, — не удержался. Твоя жена — настоящая красавица, но ты знаешь — девушки и, тем более, жёны друзей для меня — табу. Так, поднял девочке настроение, не больше.

— Поднял настроение?

— Денис, не разочаровывай меня! Неужели, ты не знаешь, что девушек надо баловать комплиментами. И ничто так не поднимает им настроение, как внимание мужчин, даже если эти мужчины девушке на фиг не сдались. Важен сам факт — она нравится, ею восхищаются! Что замер? Шагай, давай, жена ждет!

Женя показала мониторы, объяснила, что три раза за ночь положено делать обход вокруг здания садика, и отмечать время в специальной тетрадке.

— И ты ходишь? — изумился Денис. — Ночью? Одна?

— Ну, — потупилась Женя, прикидывая, признаться, что она мирно дрыхнет все ночи, а утром просто вносит в тетрадь часы обходов? Или не признаваться, вон, как впечатлился? — На таком условии мне позволили тут ночевать.

— Чёрт знает что, — тихо выругался Денис. — Ладно, к этому мы еще вернемся. Стас, надеюсь на тебя!

— Всё будет пучком! Утром не проспите, а то я, даже если платье натяну, никак за Женю не сойду. Спалимся, — добродушно напутствовал Стас, запирая за молодожёнами калитку и ворота.

Женя направилась к автомобилю, перекрывшему вход в садик, но Денис её мягко остановил:

— Моя машина дальше, во дворе того дома.

— А…

— А эта дождется утра, надо же Стасу на чём-то домой вернуться? Пошли!

Но стоило им обогнуть неживое препятствие, как появилось новое, вполне живое и сердитое.

— Так, так, так, вот это встреча! — Александр смерил взглядом зятя и дочь. — Гуляем, значит? Женька, у тебя совесть-то есть?

— У меня? — изумилась дочь. — Свою поискать не хочешь?

— Я — твой отец! По закону ты должна мне помогать, а ты ушла, бросила одного. Там еще соседка твоя верещит насчет графика, долбит, как дятел и прямо темечку. Иди, разберись. Заодно приготовь что-нибудь, со вчерашнего дня горячего не ел.

— Александр Семенович, а ты не оху… л? — обманчиво-спокойно спросил Денис. — Дети обязаны обеспечивать недееспособных родителей — инвалидов, там. Или кто заболел и сам о себе заботиться не может, а вы, насколько я вижу, вполне дееспособны, здоровы и даже ещё не на пенсии. Потом, у вас своя жена есть, к ней претензии и предъявляйте, а мою Женю не трогайте. Она теперь только передо мной отчитывается.

— Верка на развод подала, меня из дома выгнала, — сообщил Александр, косясь на дочь. — Вернулся в родительский дом, вернее, комнату. Да, моя мать её внучке завещала, но это не означает, что я не могу тут жить.

— Только, если Женя разрешит! Жень, ты приглашала отца?

— Нет.

— Вот! — мужчина повернулся к тестю. — Из-за вас ей пришлось уйти ночевать в садик! Выжили дочь, ещё что-то требуете.

— Я её не выгонял! Взяла бы раскладушку и отлично устроилась. А мне куда было идти? Квартира Веркина, — заорал отец и сбавил обороты, увидев, как передернулось лицо Евгении. — Всю жизнь положил, работал на них, а теперь не нужен стал? Мать её, шалава, хахаля привела, законного мужа, как кутёнка, на улицу выкинула. И сидят там вдвоём, добро караулят, что б я, ни боже мой! — не смог вернуться. Ты, Дениска, смотри — Женька Веркина дочь, а яблочко от яблоньки рядом падает.

Денис вспыхнул, задвинул Женю себе за спину и подошел к тестю вплотную:

— Александр Семенович, только потому, что здесь Женя, вы еще и не схлопотали по морде.

— Что?!

— Язык, говорю, прижмите. Чтоб через два дня духу вашего в комнате не было! Мне по барабану, куда вы пойдете — к жене, к друзьям, в гостиницу или под мост. Главное, чтобы вы больше Евгении не надоедали. Разбирайтесь со своей женой сами, не привлекая дочь. И претензии поумерьте. Вот станете немощным, тогда да, не бросим, а пока — сам, всё сам!

Женя стояла, пытаясь понять, что только что произошло — Денису не всё равно, он хочет помочь? Сначала Стаса одернул, чуть не испепелил того взглядом, сейчас тестя на место поставил. Неужели отец послушается и освободит комнату?

— Послезавтра утром лично проверю, в каком состоянии жилплощадь, ключи оставите у соседки, — закончил Денис и потянул Женю за руку, — Пойдем!

Обогнув опешившего отца по дуге, они дошагали до пятиэтажки и сели в машину Дениса.

Александр посмотрел им вслед и сплюнул.

Вырастил на свою голову! Лучше бы Верка аборт сделала! Или надо было никого не слушать, а уехать, пусть сама разбиралась бы со своим пузом — кормила, воспитывала и огребала бы от неблагодарной.

Дышать воздухом расхотелось, мужчина вернулся в квартиру, пнул попавший в коридоре под ноги детский трехколёсный велосипед. Игрушка, громко брякнув, влетела в стену, посыпалась побелка, и на грохот выскочила соседка.

— Ты чего это чужие вещи портишь? — мигом оценила она обстановку. — Завтра же к участковому пойду! Явился, живёт без регистрации, имущество портит, за собой не убирает.

— Следи за своими спиногрызами, — парировал мужчина. — Имущество на своей жилплощади должно находиться, а не под ногами в местах общего пользования валяться. Я тут жил, когда тебя и в проекте еще не было, кто ты такая — мне указывать? Смотри, а то сама отсюда с узелком вылетишь.

— Ты мне угрожаешь? — взвилась Любка. — Да я тебя сейчас! Да я в полицию! Да я в газету! Я — мать-одиночка, меня никто и пальцем не тронет!

— Оно и видно, что никто не трогает, — заржал отец Жени, прежде чем захлопнуть дверь перед носом разъярённой соседки. — То-то ты такая нервная, да злющая. Ясное дело — мужика тебе надобно, только кто ж на такое чучело посмотрит. Но ты, ежели совсем припрёт, обращайся. Поллитру уговорю и обслужу в лучшем виде, ещё ни одна не жаловалась!

— Ах, ты! — но Любке оставалось только кричать в закрытую дверь и колотить в нее руками — Александр больше не отзывался.

Поорав с полчаса, Люба устала, вспомнила про кипящий суп и отправилась срывать обиду на овощах и небольшой постирушке. С маленькими детьми каждый день стирка, а если эти дети — мальчики, то не один раз в день.

Яростно натирая Валькину маечку, женщина перебирала в голове варианты, как она ответит наглому мужику, когда тот вылезет из комнаты и что предъявит Евгении, когда она, наконец, заявится домой.

Резкий звонок в дверь прервал полёт её мысли. Подождала, не выйдет ли Женькин отец или Степан, но мужики сидели тихо, и покидать комнаты не спешили. А звонок надрывался.

— Да твою мать! Кого нелёгкая принесла? — наскоро вытирая мокрые руки, женщина распахнула дверь. — Вам кого?

— Здравствуйте, я мама Евгении, можно войти?

— Женьки нет дома. Уже который день глаз не кажет, зато поселила тут обормота, завтра в полицию пойду, пусть забирают, — выпалила Люба и добавила с надеждой. — Или вы его сейчас сами заберёте? Велосипед Валькин пнул, свет в туалете не гасит, бумагу мою расходует, грязную посуду в мойке бросает. Я ему нанималась, что ли, убираться?

— Меня зовут Вера Владимировна, а вас как?

— Люба.

— Любочка, где мы можем с вами поговорить? — доброжелательно спросила женщина.

— А кто это с вами? — Люба с подозрением перевела взгляд с мамы Евгении на стоящего рядом с ней мужчину. — В Женькиной комнате ейный папаша, она сама мне в записке написала, а это кто?

— Я муж Веры, — красивым басом ответил мужчина. — Пётр Гаврилович. Говорите, Женя давно не появлялась, а Александр Семенович ведет себя неподобающе?

— Неподо… что? Как свинья он себя ведёт, и больше это терпеть я не намерена! Проходите на кухню, там свободнее, а в комнате мальчишки, слова сказать не дадут — то дерутся, то мирятся, никакого покоя.

— От правильных мальчишек не бывает покоя, — улыбнулся Пётр, протискиваясь в дверь и разуваясь. — Если мальчик тих, чист и послушен — он или болен или уже что-то натворил.

— Ой, да не разувайтесь! — всплеснула руками Любовь. — Полы третий день не мытые, идите так.

— Это — вам. К чаю, — мужчина протянул коробку с тортом.

— Мне? Но… почему? Зачем? — растерялась Люба.

— Мы к дочери шли, а раз ее дома нет, не нести же назад, верно? Побалуете сыновей. Любят, поди, сладкое?

— Любят, — кивнула Люба. — А давайте я и вас чаем напою?

— Не откажемся, — кивнул мужчина, а Вера заулыбалась.

Через четверть часа все трое сидели на кухне и потягивали горячий напиток.

— Так о чём вы поговорить хотели?

— Расскажите, Любочка, как тут живется. Вам, Жене нашей.

— Да никак. Разве в коммуналке жизнь, когда всё — не твоё? Степану ничего не надо, правда, он не шумит особо, только когда напьется. Но и толку от него никакого — ни починить не допросишься, ни убраться в коридоре и ванной. Вечно у него всё сбегает, а плиту за собой он мыть не любит, вот и разрываюсь, чтоб какую-никакую чистоту поддерживать, — прорвало Любу. — С Женей вашей всё неплохо было, но она ушла, а папашу за себя оставила. И зачем мне такое счастье, у нас квартира или проходной двор? Ладно бы, человек нормальный, так он ведет себя, будто это мы у него живём и обязаны за ним подтирать. Нет, что ни говорите, а своя квартира не в пример лучше, чтоб в мои ванну и туалет никто чужой не совался. Дверь в подъезд закрыла — и вот оно, счастье — никого постороннего, хоть в трусах по дому ходи. Тут Степан, у него третья комната, девятиметровка, продавать её собрался, говорил на днях. Уедет к родственникам, в Осинки. Я бы с радостью купила, мальчишки растут, хоть у меня и восемнадцать метров, а мало для троих. Но где денег взять?

— У вас же двое детей? — поинтересовался Пётр.

— Да, а что?

— Значит, есть материнский капитал. Есть же?

— Ну?

— Работаете на заводе?

— Да, — Люба пыталась понять, к чему гости клонят.

— Вам, как матери-одиночке, полагаются льготы. Возьмете в банке ипотеку и часть кредита материнским капиталом погасите. Не думаю, что комната сумасшедшие деньги стоит, да и вряд ли на неё очередь желающих. Узнайте, сколько Степан просит, да поторгуйтесь. Уверен, он уступит.

— Это сколько же каждый месяц платить за ипотеку? Нам еще жить надо на что-то, кормильцев нету, — заинтересовалась Любовь. — Но я хорошо зарабатываю. На квартиру не наберу, но голодными и в рванье не ходим, у мальчишек моих всё есть, что детям нужно.

— А вы приходите в следующий понедельник ко мне, — Пётр Гаврилович покопался в барсетке и выложил на стол визитку. — Вот адрес и мой телефон. Я предупрежу на вахте, вас пропустят. Приходите к девяти, сможете? Поговорим, посмотрим, что почём, у меня есть выход на кредитный отдел Сбербанка. Конечно, если вы договоритесь с соседом и всерьёз хотите улучшить свои жилищные условия.

— Я хочу, очень! Но… вам-то это зачем? — Люба пальцем погладила блестящий прямоугольник и подняла глаза на мужчину. — Зачем мне помогать, время на меня тратить?

— Считайте это моей блажью. Денег я вам не предлагаю, а помочь консультациями не сложно. Потом, тут наша дочь живет, матери спокойнее будет, если в квартире одни женщины останутся, без довеска в виде чужого мужика, который пьет и может устроить разгром.

— А… Почему же вы отпустили дочь одну, в коммуналку, если так за неё переживаете?

— Она выросла, — грустно ответила Вера Васильевна. — Выросла и захотела самостоятельности, чтобы всего самой добиваться, без помощи родителей. Сама все решать, сама зарабатывать и жить отдельно. Она замужем, вы же знаете? Что-то у них с Денисом не получается, пока разбежались по разным углам, а как дальше будет — неизвестно. Поэтому, хорошо, что у девочки есть свой угол, еще лучше, если он будет безопасный, то есть, без пьяниц за соседней дверью.

— Мне бы проблемы вашей Жени! Если бы мои родственники хотели нам с мальчишками помочь, да я бы им ноги мыла и воду пила, а не нос воротила. Повезло Женьке, и мама за неё, и муж ейный — какой молодец! Просил присмотреть за Женькой, звонить ему, если что. Кто бы о нас так заботился! — с чувством ответила Люба. — Надеюсь, она помирится с ним, а если нет, то дурочка будет. Такими мужиками не разбрасываются! Будь я без довесков и моложе на десять лет… ух!

Пётр с Верой переглянулись.

— Любочка, если вдруг что-то узнаете или Жене будет нужна наша помощь, не сочтите за труд, сразу позвоните мне, — Пётр кивнул на визитку, — или Вере Владимировне, она сейчас продиктует свой номер, а я схожу, потревожу господина Ковалёва.

— Вы не с Женей пришли поговорить?

— В какой-то мере с ней. Но и с Александром Семеновичем нам есть что обсудить.

Пока Вера Владимировна надиктовывала номер телефона, её спутник, предварительно уточнив, какая комната — Евгении, постучал в нужную дверь.

— Чего надо? — спустя некоторое время раздался голос.

— Александр Семёнович, откройте, разговор есть, — ответил Пётр.

— Чё, Любка, хахаля привела, нажаловалась? А мне по хер, хоть двух. На своей территории отдыхаю, имею право, отстаньте.

Петр постучал ещё раз.

И ещё.

Наконец дверь распахнулась, и Александр выскочил в коридор, загибая такие выражения, что даже у привычной ко многому Любки, как раз выглянувшей в коридор, щёки полыхнули кумачом.

— Язык-то придержи, оратор, — тихо посоветовал Петр Гаврилович. — Тут женщины рядом, в той комнате — дети.

— Верка, — растерянно пробормотал Ковалёв, переводя взгляд с бывшей жены на соперника. — Что-то случилось?

— Поговорить, Саша, надо. Пошли в комнату, не будем устраивать спектакль. Любочка, спасибо за чай! — Вера Васильевна шагнула прямо на Александра, и тому пришлось отступить внутрь, пропуская незваных гостей в комнату.

— Что вам от меня ещё надо? — с неприязнью поинтересовался бывший муж. — Женька нажаловалась? Да, пришел сюда, где мать моя жила, где я сам до свадьбы жил. Выгонять будете? А по совести ли это?

Он переводил взгляд с лица Веры на Петра и обратно.

— Ты знаешь, почему эта комната досталась не сыну, а внучке? Моя вина — обиделся на мать и не навестил ее ни разу за все годы, но у меня была причина! Она поддержала тебя, Верк… Вера. Тебя, а не единственного сына! Но разве справедливо, что прожив треть жизни, я остался без угла? У тебя квартира, у Женьки — квартира мужа и комната, а мне куда? На дачу? Но там я тоже не полновластный хозяин, потом, на работу оттуда далеко ездить, да и зима не за горами. А потом мне куда?

— Вот об этом мы и хотели с вами поговорить, — прогудел Пётр. — Присядем?

Александр обреченно махнул рукой, мол, садитесь, куда хотите, и плюхнулся на кровать. Гости выбрали стулья.

— Что вы от меня хотите?

— Мы хотим предложить денег.

— Денег? За что?

— За то, что оставите Евгению и Веру Васильевну в покое, — Пётр подвинулся, устраиваясь поудобнее. — Как вы уже знаете, Вера подала на развод.

— Да уж… Просветили, — буркнул Александр, исподлобья следя за гостями. — Поздравляю, Вера, скоро ты от меня совсем избавишься.

— Мы даём деньги, их хватит на однокомнатную квартиру, а вы подписываете договор, согласно которому никаких имущественных претензий к Евгении и Вере Васильевне не имеете. И навсегда исчезаете из их жизни.

— Хватит на квартиру? — Александр потер лоб. — Неожиданно. А дача, гараж и машина?

— Машина твоя, я не претендую, гараж мой, — подала голос Вера, — а дачу продадим и вырученную сумму поделим на две части.

— Дача у нас хорошая, сад ухоженный, от города легко добираться, с руками оторвут — оживился Александр и тут же сник. — Жалко. Столько в неё вложено.

— Можем отдать вам дачу, но тогда без денежной компенсации, — предложил Петр Гаврилович.

— Нет, не стоит, мне не до неё будет. А когда я получу деньги и сколько?

Петр набрал на телефоне сумму и повернул экраном к Ковалеву, чтобы тот прочитал.

— Годится.

— Получите их, как подпишем договор нотариуса. Можно во вторник, скажем, в десять утра. Устроит?

— И деньги сразу?

— Денежную компенсацию — сразу. А за дачу — как продадим, но риелтора я подключу уже сегодня.

— Хорошо, я согласен, только в договор внесите, что мне причитается половина стоимости дачи! И я хочу забрать из гаража свои инструменты, запчасти для машины и остальное, что тебе, Вера, всё равно не нужно. Да и дома ещё остались кое-какие мои вещи.

— Я прослежу, чтобы нотариус внес этот пункт, — кивнул Петр. — Вещи заберете, можете в выходные подъехать, только предварительно позвоните, чтобы я мог присутствовать.

— Тогда договорились.

— Еще вопрос — надеюсь, вы понимаете, что эту комнату нужно освободить?

— Понимаю, — Александр отвел глаза. — Все гонят, как собаку бездомную…

— Получишь деньги, купишь себе жильё, — подала голос Вера. — У Жени трудный период, ей сейчас и так плохо, а тут ты нарисовался. Сначала жаловался, что дочь — средство поймать тебя в брачные сети, а теперь ей на шею сел. Надеюсь, двух дней тебе хватит, чтобы найти себе временное пристанище?

— Вы прямо как сговорились — с двумя днями, — пробормотал себе под нос Ковалев. — Понял я, не дурак. Съеду.

— Моя визитка, там адрес и телефон, — Петр протянул пластиковый прямоугольник. — Телефон Веры Васильевны вам известен.

Разговаривать больше было не о чем, гости встали и, коротко кивнув на прощание, покинули коммуналку, а Александр надолго завис, переваривая полученную информацию. В кухне также медитировала Люба.

Еще с полчаса после ухода гостей, она витала в облаках. Вот бы, на самом деле, ей помогли взять ипотеку! Женщина даже зажмурилась, представляя, как было бы чудесно обзавестись второй комнатой! Сделала бы из нее детскую, мальчишкам раздолье, да и ей проще. Может быть, появится личная жизнь? А то когда дети в одной комнате с взрослыми, никого не приведешь…

Помечтав, Люба вздохнула и, быстро перемыв чайные чашки, вернулась к прерванной стирке.

Жизнь не раз учила — не мечтай, не планируй, не предвкушай — разочарование будет слишком болезненным. Лучше не думать, а там — как сложится.

Уже в машине Вера благодарно погладила Петра по предплечью.

— Петенька, ты столько для меня делаешь!

— Для нас, Верочка! Для нас! Ну, что, куда поедем — домой?

— Домой. Петя, у меня есть триста тысяч, я хочу отдать их Жене, ей они точно не лишние будут.

— Хочешь — отдай.

— Проблема — она не возьмет. Я же обидела ее, в дом не пустила.

— Я думаю, возьмет. Если не дурочка, то урок она уже усвоила, но раз переживаешь, что откажется, то просто подбрось их, будто бы от бабушки.

— Но как бабушка ей оставит, если в права наследства девочка уже вступила, и никаких денег в завещании не было упомянуто?

— Ты же была в комнате, видела, сколько там древней мебели? Найди старый конверт, ну, как раньше конверты были, письма отправлять, потом нацарапать записку — пару строк, мол, это для внучки. И подложить куда-нибудь, чтобы девочка непременно нашла. Только надо купюры пересмотреть, чтобы не попались выпущенные уже после смерти бабушки, а еще лучше — положить доллары. Они меньше места займут.

— Думаешь, Женя, как въехала, уборку не делала? Сомневаюсь, она у меня аккуратистка. Потом, как подбросить? Во-первых, туда ещё надо попасть. Во-вторых, надо, чтобы деньги нашла именно Женя, а не Александр или соседи.

— Попадем. Вот во вторник подпишем договор и наведаемся в коммуналку, проверить, съехал ли Александр. Я с Любой поговорю, отвлеку ее, а ты осмотришься и подложишь, — предложил Петр Гаврилович. — Конечно, она там прибиралась, но я сомневаюсь, что у девочки было время и желание перебирать все ящики, заглядывать во все щели. Ты у меня умница, сообразишь на месте!

— Убедил. Поехали, а то битых полчаса сидим в машине и никуда не трогаемся, — Вера погладила Петра по руке. — Что бы я без тебя делала?

— Кстати, ты уже придумала, где возьмешь старый конверт, если такие уже не выпускают?

— Да, в нашем гараже. У нас там чего только нет, у меня всё руки не доходят разобрать, а Саша не рвался навести порядок. Видела несколько кип макулатуры и коробок с бумагами. Можно же взять использованный, не обязательно чистый?

— Посмотрим. Значит, едем в гараж?

— Куда мы сейчас? — поинтересовалась Женя.

— К нам, — просто ответил муж, выруливая на проспект.

— А…

— А Светлана два дня, как съехала. Приготовься, у меня для тебя сюрприз!

Женьке всегда нравилось смотреть, как водит Денис — небрежно-расслабленно, с ленивой грацией крупной кошки, которая никуда не спешит, но мгновенно реагирует на любое изменение, каждый нюанс. Муж держит руль обеими руками, обнимая сильными пальцами его оплетку, взгляд устремлен вперёд, на дорогу, плавными, еле заметными движениями он регулирует положение машины.

Евгения вздохнула и отвела глаза — всё-таки, её День такой красивый!

Её?

Формально — да, ведь они женаты… А фактически?

Уравнение с тремя неизвестными, которое ей еще предстоит решить.

Денис припарковал машину у самого подъезда.

— Тут же нельзя стоять, весь проезд загородишь, — заметила Евгения.

— Я сейчас отгоню, — ответил мужчина и подорвался открыть дверь и помочь выйти. — Ты поднимайся, я быстро.

Она бы покривиладушой, если бы не признала, что такое внимание ей приятно. Будто ещё не женаты, будто у них пресловутый конфетно-букетный период.

Женя поднялась, прислушалась — не догоняет ли Денис? — но в подъезде было тихо, и открыла дверь своим ключом.

В последний раз, когда она так сделала, внутри её поджидал неприятный сюрприз…

На этот раз сюрприз тоже был, но приятный.

Не веря своим глазам, она обошла комнаты, заглянула на кухню и в ванную — с ума сойти, какая чистота и свежесть!

На секунду кольнуло — это Светлана расстаралась? — и тут же сама себя одёрнула — с чего бы это? Она была в квартире, когда там обитала Света, было достаточно чисто, но не больше. А тут — кафель на фартуке сиял, даже промежутки между кирпичиками посветлели, окна сверкали свежевымытыми стёклами, пол… гм, захотелось проверить ноги, она, конечно же, разулась, но после целого дня беготни достаточно ли чистые у неё ступни? Нет, Светлана ни при чём, как и Денис. Она в жизни не поверит, что её супруг сам всё мыл, особенно — она подошла к окну — что он смог бы накрахмалить тюль! Здесь кто-то совсем недавно сделал генеральную уборку, со стиркой и чисткой ковра и паласа. Что ж, подождём объяснений от мужа.

— Жень, ты где? — Денис стремительно ворвался в квартиру и расплылся, отметив ошарашенный вид жены. — Нравится?

— День, ущипни меня. Ты сам прибрался???

— Ущипнуть — с удовольствием! И мне, конечно, очень хотелось бы покрасоваться и соврать, что да, сам, но останавливают два соображения. Во-первых, не хочу врать. Во-вторых, если ты поверишь, то я рискую приобрести новую обязанность — штатного пылевытиральщика и поломойщика. Нет, Жень, на поприще домашней работы мне лавров не сыскать — нанимал профессионалов.

— А! Ну что сказать — здорово! Сюрприз удался.

— Это ещё не всё, — Денис хитро улыбнулся. — С минуты на минуту будет продолжение.

— Всё увидишь сама, а пока не хочешь принять душ и переодеться?

— Душ — неплохо бы, но переодеться мне не во что.

— Уже есть, — Денис обнял жену за плечи и подвёл к шкафу, распахнул дверцы.

С ума сойти — на плечиках висел легкий сарафанчик нежно-салатового цвета в крупные ромашки. Она такой не покупала. Откуда он? — Женя перевела взгляд на довольного супруга — неужели?

— И вот ещё, — муж открыл дверь отделения с полками и показал на среднюю, где лежали новенькие, в упаковке, два комплекта белья и футболка.

— Дени-ис! Зачем?

— Как — зачем? Чтобы тебе было во что переодеться! Примеришь? — взгляд мужчины скользнул по упаковкам белья.

— Я в душ, — просто ответила Женя, сцапала первый попавший пакет, сарафан вместе с плечиками и отправилась в ванную.

День был долгий, она устала, вода успокаивала, смывала усталость и негатив.

Изначально Евгения собиралась быстро ополоснуться, но неожиданно разнежилась, подставляя под едва теплые струи разгоряченное тело. Вода мягко огибала, ласкала, дарила очищение, омывая заодно с телом и душу.

Женя отметила, что грудь стала больше и чувствительнее, а ареолы и сами соски заметно потемнели и увеличились в размере. Пока это были единственные изменения её нового состояния, не считая токсикоза, конечно. Но с ним она успешно боролась при помощи имбирной стружки и кусочков льда. Правда, везде носить с собой лёд, чтобы при первых признаках тошноты положить его в рот и потихоньку рассасывать, она не могла. Но имбирь справлялся за двоих.

По уверению гинеколога, её организм вот-вот должен привыкнуть к новому положению, и тогда всё окончательно наладится.

Женя с сожалением выключила воду и принялась вытираться, размышляя, как сообщить Денису, что он всё-таки станет папой. И гораздо раньше, чем планирует.

Бельё оказалось удобное и красивое, сарафанчик — милый. И всё — как раз её размера.

Представив мужа, как он выбирает ей бельё в дамском отделе, Женя тихо хихикнула и, бросив последний взгляд в зеркало, вышла в коридор.

По квартире плыли упоительные запахи.

Да ладно?

Полчаса назад, когда она отправилась купаться, пахло только свежестью и цветами, а съестных ароматов не наблюдалось.

Женя заглянула в зал и остолбенела — посреди комнаты стоял стол под белой скатертью. Накрытый на две персоны — так, как это бывает в ресторанах — две тарелки одна в другой, салфетка, рядок столовых приборов справа и слева от тарелок, бокал, стакан, фужер, плетенка с хлебом, несколько блюд, накрытых крышками и ведерко, из которого торчало горлышко бутылки.

— Прошу, — пригласил Денис и поспешил отодвинуть один стул.

Как во сне, Женя подошла и села.

— Что ты будешь? — Денис по очереди снял крышки с блюд. — Три салата, закуски, горячее. Показывай, что хочешь.

Женя почувствовала, как ее рот наполнился слюной — пахло божественно, а выглядело!!!

— Я сама положу.

— Нет, ты говори, я хочу за тобой поухаживать! — Денис, следуя подсказкам жены, положил ей салата, придвинул тарелочку с бутербродиками.

— Что тебе налить? Вина, сока, минералки?

— Минералки, пожалуйста, — Женя никак не могла прийти в себя.

— День, а когда ты успел всё организовать?

— Вчера, — скромно сообщил он. — А перед тем, как мы сели в машину, отправил сообщение, что готов принять заказ. Пока ты мылась, всё и привезли.

— А накрывал кто? Сам?

— Сам, — Денис махнул рукой в сторону ноутбука. — По шпаргалке. Тебе нравится?

— Очень.

— Жень… Ты прости меня.

— За что?

— За то, что уехал. За то, что пустил в наш дом Светку.

— Ну, я же сама настояла на поездке, так что ты тут не виноват, — девушка взяла стакан, отпила воды. — И Светлана… Дело не в том, что ты разрешил ей тут пожить, дело в том, что ты ничего мне об этом не сказал. Я чувствовала себя очень глупо — прихожу домой к мужу, а там чужая женщина. Ещё и бабушки у второго подъезда шпилек подпустили. Ох, и язвительные у вас здесь бабушки!

— Что есть, то есть, — согласился Денис. — Сам мимо них, как сквозь строй прохожу. Что до остального — верно, именно ты настаивала на поездке, но я должен был отказаться. С меня спрос больше — я же мужчина, и должен думать за двоих. Всё равно без тебя это путешествие мне доставило гораздо меньше удовольствия, чемесли бы мы поехали вместе. А когда ты перестала отвечать на звонки — я чуть с ума не сошел. И вчера, когда нигде тебя не смог найти. Пожалуйста, больше так не делай, не пропадай, никому ничего не сказав.

— Понимаешь, мне показалось, что до меня никому нет дела, — медленно ответила Женя. — Отец на своей волне, не полицию же мне вызывать? Какой-никакой — родной отец, и какое-то время пожить в этой комнате имеет право. Позвонила маме, а она дала понять, что ей не до меня. Мы и раньше ругались с ней, вернее, я ей наговорю всякого и дверью хлопну. Вернусь, мать, как ни в чем не бывало, и все идет по-прежнему. А в этот раз она уперлась. Подумала, что перекантуюсь здесь, но твоя официантка…

— Она не моя официантка! Она — просто официантка, сама по себе, — поправил Денис.

— Не важно. Главное, что она была в квартире, и не слишком дружелюбна. Наверное, можно было приструнить её, потерпеть несколько дней, но мне не захотелось её видеть. Ты же спал с ней?

— Женя…

— Спал?

— Один раз. И не спал, а так, быстро сбросили напряжение. В кафе, в подсобке, сюда я до тебя девушек не водил. А что Светка тебе рассказала?

— На эту тему — ничего. Про остальное — что ты пустил её, пока где-то не выветрится запах краски.

— Откуда тогда ты узнала, что я с ней… Был?

— Не твоя официантка вела себя дерзко, заняла спальню, говорила о тебе не как о малознакомом человеке. Догадаться было нетрудно, — Женя провела пальцем по скатерти. — Накрахмалена. Как это ты угадал?

— Ты однажды обмолвилась, что любишь белоснежное и хрустящее, я запомнил, — ответил Денис. — Евгеша, я не изменял тебе. Это был разовый перепих, мы с тобой тогда только-только познакомились и ещё не стали близки.

— Что же это, если не измена? Встречаться сразу с двумя…

— Я не встречался! Десять минут, голая физиология. Мне жаль, что ты об этом узнала. До тебя у меня были женщины, и не одна, но теперь — только ты.

Женя наклонила голову, вздохнула, царапнула вилкой по тарелке — Денис прав, к чему цепляться за случайный эпизод? Конечно, она понимает, что День не жил монахом, поэтому лучше этой темы не касаться. У них есть более важные вопросы для обсуждения.

— Тебе горячее положить? — разбил тишину муж, внимательно наблюдая за выражением лица Жени.

— Попозже, у меня еще салат есть. День, а расскажи, как там, в море? — девушка решила перевести разговор в нейтральное русло, жалко портить такой вечер!

— О, у меня же для тебя есть сувениры! Пойдём, я в спальне их оставил, там много, за раз не принесу.

И она ушла за мужем смотреть сувениры, и слушать, как Денис рассказывает о путешествии. Хохотала, когда он показывал в лицах процесс покупки с обязательным торгом, ахала над подробностями, как выбирал самые красивые — для неё! И казалось, что между ними не было этих дней в разлуке, не было недопонимания и недоговорённостей. Всё легко и просто. Как раньше.

— Ох, горячее уже, наверное, совсем остыло! — спохватился муж. — Ты что-то совсем похудела за эти десять дней.

Конечно, она похудела — от переживаний и токсикоза. Рвота почти прекратилась, но аппетит оставался капризным. Иногда ей по целым дням ничего в рот не лезло. Но сейчас она ощущала голод и готова была быка съесть.

Они вернулись в зал.

Мясо под грибным соусом оказалось великолепным — нежное, сочное, просто — мням! Женя ела и не могла насытиться. Что интересно, её токсикоз притих и не протестовал.

Евгения с сожалением отложила вилку — желудок уже был полон, но глаза хотели ещё — потянулась к стакану с минералкой.

— Что это мы, как несовершеннолетние — воду пьем? — Денис улыбнулся, достал бутылку вина, открыл её и наполнил бокалы светло-янтарной жидкостью. — Мы с тобой изрядно попортили друг другу нервы, предлагаю отпустить всё, что было раньше, и начать сначала. Это вино я выбрал специально для тебя — знаменитое «Мускат Белый Красного Камня». До дна — за нашу семью!

А вина-то ей и нельзя!

Евгения растерянно взяла бокал, не зная, что делать. Рассказать о беременности прямо сейчас, в такой момент? Она хотела подождать, поговорить по душам, обсудить планы, попробовать разобраться в ошибках. И в процессе признаться об обмане со справкой.

— До дна! — повторил муж и поднёс свой бокал ко рту.

Женя набрала в легкие воздух, собираясь покаяться, но тут раздалась пронзительная трель звонка, и девушка произнесла совсем не то, что собиралась.

— Ты кого-то ждёшь?

— Нет, — Денис выглядел не менее озадаченным. — Сейчас посмотрю, кого нелёгкая принесла.

Он скрылся в прихожей, стукнул отпираемый замок и…

— Ты когда приехал? — громогласный голос свекра заставил Женю вжать голову в плечи. Она не успела рассказать Денису о звонке с угрозами выпороть, а тут Валерий Вадимович сам нарисовался. Что-то случилось?

— Почему я должен узнавать о возвращении сына от чужих людей? — продолжал греметь свекор. — Мать там с утра напекла, наварила, а он за целый день часа не выкроил, чтобы родителей проведать? Что бормочешь? Кто у тебя там? Бабу привел?

Раздались шаги, и на пороге возник Валерий Вадимович.

— А, Женька, — как ей показалось, разочарованно протянул мужчина. — Понятно. Где ж ему до родителей доехать, если тут сплошная малина с черемухой. От одного избавилась, за другим пришла?

— Папа! — возмутился Денис. — Что ты несешь?

— Правду, — невозмутимо ответил отец, прошел к столу, сел и потянулся к бутербродам. — Кто готовил? Она?

— Нет, в ресторане заказал. И, папа, мою жену зовут Евгения. Можно — Женя, но не Женька.

Отец засунул в рот второй бутерброд и, прожевав, произнёс:

— Собирайся.

— Куда? — Денис заметно напрягся, Женя не знала, что и думать.

— Как — куда? Говорил же — мать ждет. Съездишь, порадуешь родительницу.

— Мы ужинаем.

— Дома доужинаешь, говорил же, мать с утра печет и жарит. Дорогого сыночка ждет, а он о родителях и думать забыл. Собирайся, уже и так поздно, а нам на работу завтра.

— Никуда мы не поедем, Жене завтра тоже на работу, — отмахнулся Денис. — Постараюсь навестить вас вечером.

— Причем тут Женя? Я ее не трогаю, пусть ест, да спать ложится. Я тебе говорю — поехали. Посидим, расскажешь, что видел. Подарки-то привез, надеюсь?

— Папа, я никуда не поеду. Тем более, не оставлю жену одну. Ты не находишь, что это неправильно — меня зовете, а Женю — нет?

— Что тут неправильного? Ты — наш сын, а она пока еще ничего для семьи не сделала. Только внука убила.

Женя вспыхнула, вскочила, и тут же села назад, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

— Папа!!!

— Что, неправду сказал? Всё, хватит пустой болтовни! Ты прямо так поедешь или переоденешься? Вырядился в костюм в такую-то жару! Перед ней, что ли, красуешься?

— Я никуда сейчас не поеду! Завтра вечером загляну, а сейчас — извини, у меня другие планы, — Денис видел, что Евгения еле сдерживается, злился на отца и не мог придумать, как его выставить.

— Давно ремня не получал? — удивился родитель. — Я что сказал? Быстро — ноги в руки и в машину! Что ты на девчонку смотришь? Никуда она не денется, прекрасно до утра доживет.

— До утра?

— Говорю же — поздно уже. Приедем, посидим, и спать. У нас останешься, чтобы по ночам не мотаться.

Денис покачал головой:

— Я не поеду. Пап, ну что за ерунда? Мне не три года, что ты до сих пор мной командуешь? Мог бы позвонить, прежде чем ехать, мы бы все по телефону уладили.

Валерий Вадимович хмыкнул, окинул сына оценивающим взглядом и одним резким движением сгреб его в охапку.

Денис не успел опомниться, как оказался за дверью квартиры.

— Что ты делаешь? — он попытался вывернуться, но отец не только держал крепко, но еще и встряхнул так, что зубы клацнули.

— Я сказал — ты едешь со мной к матери! А то не посмотрю, что взрослый… Ты меня знаешь! — и крикнул в сторону открытой двери: — Женька, запрись.

Денис снова задергался.

— Я не поеду без нее. Ты не понимаешь, мы хотели этот вечер вместе провести, потом, Жене надо к полшестому на работу! Убери руки! Я согласен, но только на своей машине и только вместе с женой. На час, а потом мы вернемся к себе!

Отец ещё раз окинул взъерошенного сына тяжелым взглядом и хмыкнул.

— Надо же, зубки прорезываются. Ну-ну. Мать не больно-то твою видеть хочет, ну да ладно — бери ее, и чтоб через пять минут спустились.

Валерий Вадимович ухватил еще что-то со стола и, жуя на ходу, вышел из квартиры.

— День, я не хочу никуда ехать, я так устала! Извини, общения с твоей мамой я не перенесу, мне уже папы хватило, — Евгения упрямо сжала губы. — Съезди один, на своей машине. Повидаешься, успокоишь маму, и назад. А я дождусь.

— Это был наш вечер, — Денис катал желваки. — Никуда я не поеду. В конце концов, что я — маленький, что ли? Почему отец до сих пор пытается мной руководить?

— Денис, — Женя встала, подошла и положила руку на предплечье мужа. — Съезди, не обижай маму. Посмотри на моих — отец бомжем скитается и так и целит мне на шею присесть, совершенно не задумываясь, что мешает. Мама вообще в новую любовь с головой погрузилась, больше ничего не видит, ей не до меня и моих проблем. А твои вместе и за тебя волнуются, уже за одно это им можно многое простить. Валерий Вадимович и раньше за словом в карман не лез. Я не успела рассказать — он мне звонил, ругался, почему одного тебя отпустила, и обещал выпороть.

Женя улыбнулась.

— Представляешь? Я была в бешенстве — ещё один воспитатель на мою голову! Но потом моя собственная мамапоговорила со мной на лестничной площадке, закрыв перед носом дверь квартиры, и я подумала, что лучше бы она меня отругала, начала поучать и продолжила контролировать мою жизнь, — девушка передернулась, — а не спокойно отправила искать ночевку в другом месте.

— И чем же обещание выпороть от моего отца лучше, чем поступок Веры Васильевны?

— Как ты не понимаешь? Он ругал меня, грозил, вон приехал на ночь глядя, потому что ему не всё равно, как у тебя — у нас — обстоят дела. А маме стало все равно, понимаешь? Это больно, когда осознаёшь, что ты уже не на первом месте у родителей, что у них появились другие приоритеты. День, да раньше мама даже сахар в моём бокале с чаем сама размешивала! И по десять раз звонила, узнать, где я и все ли со мной в порядке. Бесило неимоверно, я специально телефон отключала, чтобы она не могла дозвониться! Такая дура была, не ценила, регулярно давала маме понять, что не желаю, чтобы она присматривала за мной, будто мне до сих пор пять лет, не хотела ничего ей рассказывать и возмущалась, если она сама спрашивала. Я мечтала, чтоб она переключилась на кого-то другого, отстала от меня, считала, что я ничем ей не обязана, пусть живет своей жизнью. И только когда моя мечта сбылась, я поняла, что потеряла… Ладно, сейчас не об этом. Пять минут, наверное, уже прошли. Иди, я буду ждать. И передай от меня привет Светлане Михайловне, хорошо?

— Хорошо. Жень, я постараюсь, одна нога здесь, другая там!

Оставшись одна, Евгения вернулась к столу, какое-то время ещё поковырялась в еде, но потом решительно отложила вилку и встала.

Надо убрать со стола, скоропортящееся отнести в холодильник, грязное — вымыть.

Пока руки машинально работали, в голове роились разные мысли.

Только оставшись один на один с проблемами, она в полной мере поняла, что до сих пор жила и горя не знала, окружённая заботой и поддержкой матери. То, что она принимала за удавку на шее, на поверку оказалось спасательным кругом, но она сама его проткнула, причем не один раз. Столько раз говорила матери, что уже взрослая, что не обязана отчитываться и не надо лезть ко мне, я сама со всем правлюсь! А теперь, когда мама поняла, послушалась и отошла, ей ужасно не хватает её контроля и поддержки… Неимоверно глупо и обидно.

Сколько же всего произошло за такое короткое время!

И ребенок. Надо сообщить Денису, что она по-прежнему беременна, дальше тянуть нельзя, всё только больше запутается.

После еды потянуло в сон.

Девушка мужественно терпела, переходя с места на место, смотрела в окно на огни соседнего дома, выходила на балкон, но усталость взяла своё.

«Я только посижу с закрытыми глазами», — подумала Евгения, откинувшись головой на спинку дивана.

Денис рулил вслед за машиной отца и злился.

У него были такие планы на этот вечер, а родители все испортили! Они правы, сын, вернувшись, не только не навестил родителей, он даже позвонить не удосужился. Правда, у него есть оправдание — он искал Женю, а потом готовил романтический вечер. Почему отец никогда не считается с его мнением, продавливая так или этак собственное?

Мама весь день готовила и огорчена, что он до сих пор не объявился? Он не сомневается в этом, но именно отец решил, что сын обязан приехать, мама бы и голоса не подала, прикажи ей муж ждать и не высовываться.

Нет, надо что-то с этим делать, он не может всю жизнь, по щелчку пальцев, будто дрессированный пудель, выполнять приказы отца. В конце концов, он уже давно взрослый и не обязан отчитываться перед родителями. Сейчас он это отцу и скажет!

Взвинченный, думая, что вместо того, чтобы шагать за отцом по лестнице, он мог бы сейчас раздевать жену, Денис вошёл в квартиру.

— Денечка! — мама просияла и бросилась обниматься.

Раздражение накатило с новой силой.

— Мам, ну, что ты? Мы не виделись едва десять дней! Жарко, не липни!

— Целых десять дней, — поправила мать и отстранилась. — Вот, станешь отцом — поймешь, каково это, когда собственный ребёнок тебя игнорирует.

— Я вырос и давно не ребёнок, сколько можно мной командовать? Потом, что значит — игнорирует? Я что, от вас отказался? Поймите, наконец, у меня есть свои дела, важные для меня! Я вас люблю и обязательно заехал бы завтра, ни к чему было устраивать этот спектакль.

— Брек! — отец, как всегда, подавлял. — Думай, как с матерью разговариваешь! А то не посмотрю, что вырос, так всыплю — неделю есть стоя будешь. Важные дела у него. Семья — вот самое важное, что может быть. Семья и ответственность перед ней!

— Папа! Я и занимался семьёй!

— Твоя семья — это мы с матерью! Штамп в паспорте не делает автоматически семьёй. Семья — это доверие и ответственность, а не потрахушки. Всё, говорю! Иди в комнаты, освободи проход.

Скрипя зубами, Денис отправился вслед за радостно бормочущей матерью — и тут накрытый стол!

— Садись, Денечка. Твои любимые, — женщина принялась накладывать на тарелку.

— Да я поел уже! — попробовал остановить её сын. — Отец меня из-за стола выдернул, мы с Женей как раз ужинали.

— Раз выдернул, значит не успел наесться. Кушай, сынок, я для тебя старалась!

Под тяжёлым предупреждающим взглядом отца пришлось взять ложку и приступить.

Было вкусно, но удовольствие отравляла мысль — как там Женя? И — почему он позволяет родителям вмешиваться в его жизнь?

— Всё, я наелся. Спасибо!

— Расскажи, где был, что видел?

Пришлось еще с полчаса расписывать красоты моря, городов, в которые заезжали, а потом трясти сувенирами. Хорошо, что он набрал столько, что хватило и Евгении подарить, и родителям.

Чем больше проходило времени, тем сильнее нервничал Денис — Женька там одна. Ждет!

Потом, он не мог понять, зачем отец настоял на его приезде? Да, мама обрадовалась, но неужели родители не могли подождать до завтра?

— Денечка, мы хотели с тобой поговорить, — мама потеребила пальцами кромку скатерти, отвечая на невысказанный вопрос — зачем меня сюда силком притащили? — Ты прости, что мы тебя выдернули, но молчать больше не было сил.

Мужчина насторожился — что ещё такое?

— Понимаешь, мы папой много думали, говорили и пришли к выводу, что вам не нужно сохранять этот брак.

— Мама? Папа?

— Глаза не таращи, — буркнул отец. — Сам посуди — что у вас за отношения, если жена со свадьбы сбегает, слова тебе не сказав? Да еще и аборт сделала, убила ребенка. Разве это жена, разве тебе такая женщина нужна? Где гарантия, что она и дальше не будет также поступать — считаться только со своими чувствами и желаниями?

— Она же услышала, как ее отец говорил…

— Это не оправдание! Ну, услышала. Расстроилась, это понятно. Но почему не к тебе пошла, а сбежала? Разве ты виноват в поступках и словах её родителей? Разве вы не решили быть вместе, стать поддержкой и опорой друг другу? Раньше про таких говорили — в разведку я с тобой не пошёл бы. Твоя Женька — махровая эгоистка. Мы с матерью понимаем, у тебя любовь-морковь, но любовь без взаимности скоро остынет, и что останется от семьи? У вас же нет друг к другу доверия и ответственности! Она сбежала со свадьбы. Ты свалил в круиз.

— Денечка, мы тебе добра хотим! Женя — красивая девушка и, в общем, неплохая, но она тебе не подходит. Тебе нужна нежная и верная девушка, которая создаст прочный тыл и будет в первую очередь думать о семье.

— Мама, папа, вы с ума сошли? Такое мне говорите… Это — моя жизнь, и только мне решать, как её строить, с кем жить, кого любить! — Денис встал, намереваясь уйти. — Спасибо за ужин, мне пора.

— Сядь, мы ещё не договорили. Взрослый он… Если взрослый, так веди себя соответствующе! Если бегать от проблем, они не разрешатся! Мать дело говорит, прислушайся. Женщина, которая может убить ребенка — плохая мать. Женщина, которая самостоятельно принимает важные решения, касающиеся и её мужа — плохая жена. Подумай об этом на досуге. И о том, что мать тебе сказала.

— Денечка, всё же хорошо складывалось — она ушла и скатертью дорога! Вот и живите отдельно, зачем тебе её возвращать? Разведётесь, и ты свободен. Зачем тебе эти оковы? Да вокруг столько хороших девушек, а ты у нас парень видный, один не останешься. Вот хотя бы дочка Барановых — умница, красавица, хозяюшка и родителям слова поперёк не скажет. Вот она будет замечательной, верной, любящей женой, от которой не придется ждать ножа в спину.

— Вы точно рехнулись…

— Язык придержи!

— Денечка, ты на нас не сердись, мы же о тебе беспокоимся! — мама смотрела с любовью и нежностью, взгляд душу переворачивал.

— Я поеду, поздно уже, — глухо ответил сын и бросился к двери, будто за ним кто-то гнался.

Родители не стали его задерживать, только мама крикнула вслед:

— Деня, помни, мы тебя очень любим и всегда ждём!

Глава 9

Он вошел в квартиру, прислушался — тихо играет музыка.

— Женя, я вернулся! — крикнул в приглушенный свет зала и сразу отправился в ванную — захотелось принять душ, потом уже обнимать жену.

Девушка не ответила, хотя он ждал, что Евгения выйдет навстречу, может быть, обнимет. В любом случае, как-то покажет, что рада ему.

Не показалась, даже голос не подала.

Отправилась назад в садик?

Взгляд метнулся к обувной полке — да нет же, вон ее босоножки.

Значит, обиделась.

Когда же он перестанет вестись на Женины уговоры, ведь не раз слышал: выслушай женщину, и сделай наоборот? Не надо было сегодня ехать к родителям и оставлять девушку одну, но хорошо, что он не потащил ее с собой, мама могла и в глаза Женьке заявить то, что думает о её поступках. Господи, как же с женщинами сложно! Сколько раз убеждался, женское «нет» не всегда именно «нет». Часто оно вовсе «да»! И попробуй, угадай, чего хочет женщина, если она и сама не всегда это понимает.

Приняв покаянный вид, мужчина шагнул в зал и замер — горит только одна лампа, тихо мурлычет телевизор, со стола всё убрано, а Евгения расслабленно полусидит на диване, откинув голову на спинку. И сладко спит.

Он себе напридумывал всякого, а она просто устала ждать и заснула!

Мужчина подошел ближе, наклонился, всматриваясь в лицо девушки — тени вокруг глаз, похудевшая, осунувшаяся…

Пока он загорал да красотами моря любовался, его девочка храбро боролась за место под солнцем. Одна против всего мира. Ну и свинтус же он…

Глаза зацепились за чуть обветренные губы, захотелось провести по ним пальцем, прикусить, поцеловать. Он так соскучился!

Женщины у него были. Достаточное количество, чтобы Денис считал себя опытным мужчиной, но только Женька не наскучила ему и после года отношений. К ней тянуло, её всегда было мало, постоянно хотелось добавки.

«Наваждение моё», — пробормотал Денис, осторожно поднимая девушку на руки.

Женя что-то невнятно ответила и, устраиваясь поуютнее, обняла его за шею. До спальни три шага. Донёс, бережно опустил на покрывало, стараясь не потревожить. И залюбовался — несмотря на печать усталости, такая красивая и притягательная. Спит, даже не шевельнулась, как положил, так и лежит. М-да, а он-то себе навоображал, что этой ночью они совсем не будут спать. Или будут, но немного. Спасибо, папа, удружил! Да и сам хорош, мог же отказаться, но решил не идти на конфликт с родителями. Смотри теперь и облизывайся.

Полюбовавшись еще пару минут, мужчина опомнился — лежать в верхней одежде не годится, тело не отдохнет!

Денис наклонился над супругой, решительно, но осторожно спустил с её плеч лямочки, потянул сарафанчик вниз, к ногам. По мере того, как обнажалось Женькино тело, у него пересылало во рту и тяжелело в паху — черт знает что, как подросток! Потихоньку ткань переехала к талии, потом поползла по бедрам — Денис не удержался и погладил их бархатистую нежность, тут же отдернув руку, будто его застали с поличным — дальше — лодыжки и, наконец, он смог отбросить сарафан в сторону.

На темно-синем покрывале почти обнаженное женское тело смотрелось… охренительно. Собрав всю силу воли, Денис высвободил из-под Евгении покрывало, уложил жену на простынь и подсунул ей под голову подушку. Девушка снова что-то прошептала и улыбнулась.

Переведя дух, мужчина подумал, что ему настоятельно требуется вода — в горле, как в пустыне. Снова посмотрел на спящую жену и заметил, что её грудь не совсем помещается в чашечки бюстгальтера. Надо же, он промахнулся с размером или Женя поправилась? Тут же сам себя одернул — где она поправилась, когда, наоборот — похудела? Скорее всего, это продавщица напутала, и дала комплект на размер меньше.

Взгляд скользнул ниже — трусики сидели идеально.

Вернулся к груди — нежным полукружиям, явно, было тесновато в чашечках.

В этот момент Женя легла на бок и обняла руками подушку. Больше не раздумывая, мужчина расстегнул застёжку бюстгальтера и сдвинул его, выпуская грудь жены на свободу.

Твою мать, а они на самом деле стали больше!

Он не смог удержаться, и потрогал, наслаждаясь ощущениями. Бюст Евгении не только увеличился, больше стали сами соски и ареолы. Больше и темнее, чем были раньше. Что за чудеса?

Женя спала, но её тело недвусмысленно отреагировало на прикосновения — девушка тихо застонала и перевернулась на спину, слегка выгнулась и несколько раз прерывисто вздохнула.

С трудом оторвав руки и взгляд, Денис натянул покрывало девушке под самый подбородок, скрывая волнующее тело, и сбежал в ванную.

Конечно, она — его жена. Конечно, они уже много раз были близки. Конечно, её тело отвечает и совершенно не против продолжения. Но иметь жену, пока она спит — последнее, чего бы он хотел.

У них будут еще жаркие ночи, когда оба хотят и осознают, что делают. Он подождет, а сейчас ему необходим холодный душ.

Вернулся через полчаса, совершенно заледеневший, скользнул на кровать, поколебался, лезть под покрывало или нет? Вспомнил, что под ним Женя в одних трусиках и обреченно вытянулся поверх — стоит ему прижать жену к себе, и вся его выдержка полетит кувырком. Да и холодный он, разбудит, напугает. Лучше уж так.

Думая, что ночь ему предстоит не самая лёгкая, Денис незаметно для себя провалился в сон.

От мелодии будильника его подкинуло, казалось, закрыл глаза всего на минутку, и сразу без четверти пять!

За окном уже светло, слышны звуки машин — город встает рано. Собственно, город никогда полностью не засыпает, просто в темное время суток его жизнь несколько замедляется.

— Жень, пора вставать! — он потянулся к девушке, уткнулся ей в макушку, провел пальцами по обнаженному плечу.

— Ммм? Ой! Я заснула вчера, да? — Евгения завозилась, откинула покрывало, обнаружила, что спала раздетой и порозовела. — Почему не разбудил?

— Ты так сладко сопела, не хотел тревожить. Вставай, а то нам еще через половину города ехать. Конечно, пробок нет, но все равно, лучше не медлить.

Женя сползла с кровати, поколебалась, завернуться ли в покрывало, потом тряхнула головой и прошествовала в ванную в одних трусиках.

Денис проводил взглядом ее фигуру, сглотнул, заметив, как аппетитно подрагивает в такт шагам ничем не сдерживаемая грудь, и переключился на сборы. Он не должен отвлекаться, иначе они, точно опоздают.

Пока Женя плескалась в душе, мужчина наскоро собрал на стол, но завтракать Евгения отказалась наотрез.

— Я не голодна, — ответила она мужу и сунула в рот дольку имбиря. — Позавтракаю в садике.

— Что это у тебя? — удивился мужчина. — Пастилка?

— Имбирь. Мне нравится, он дает свежесть и приятное послевкусие, — объяснила Женя и поторопила, — Едем уже! Как вчера прошло свидание с родителями?

— Нормально. Если не считать того, что мама пыталась меня откормить и оставить переночевать, — ответил Денис, сосредоточенно глядя на дорогу. Рассказывать Жене, как мать о ней отзывалась, он не собирался. — Во сколько ты заканчиваешь?

— В пять, но потом я — ночной сторож, — напомнила девушка.

— Знаешь, что подумал? Не годится тебе жить при садике. Там ни удобств нормальных, ни поесть, когда захочется, ни телевизора. В общем, пока твой отец не освободит комнату, предлагаю тебе остановиться у меня. У нас, то есть.

— День, а работа? Я обещала заведующей, что пока она не найдет нового сторожа, я поработаю за него. Она меня выручила, я не могу подвести. Потом, мы с тобой еще ничего не обсудили, и я пока не уверена, стоит ли нам съезжаться.

— Насчет дежурства я всё продумал — буду забирать тебя в пять, привозить к нам, а сам поеду охранять садик.

— Денис??!

— Что — Денис? Сама посуди — так будет лучше для всех. Мужчина, как сторож, намного эффективнее, чем девушка, поэтому твоя заведующая, даже если узнает о замене, сильно против не будет. Ты сможешь хорошо отдохнуть в комфортных условиях. И я не стану дергаться, представляя, как моя жена сидит одна в какой-то каморке, а потом еще ночью выполняет три обхода вокруг корпуса.

— Не знаю…

Конечно, в квартире было намного удобнее, чем в комнатке сторожа, но, получается, она вернется к мужу? Но она не готова. Неизвестно ещё, как Денис отреагирует на новость, которую она скрывает. Может быть, после этого он на неё и смотреть не захочет, не то, чтобы жить одним домом.

— Жень, если ты не решаешься вернуться насовсем, то вернись, хотя бы, временно, пока твой родитель не освободит комнату!

— На работу добираться придется с пересадкой, и вставать на час раньше, — колебалась Евгения.

— Женька, ты чем слушаешь? Я же сказал, что буду отвозить тебя и забирать. Пока у меня отпуск, все равно делать нечего, могу позволить себе поработать личным извозчиком и сторожем. Я твоему отцу два дня на выселение дал, но не уверен, что он в них уложится. Будем рассчитывать на три дня, а потом сама решишь — остаёшься у нас или возвращаешься к себе. Договорились?

— Хорошо, убедил. А сторож ты на две-три ночи, пока папа не съедет, и я не вернусь в коммуналку?

— Нет, пока твоя заведующая не найдет замену. Ты в садике дежурить больше не будешь!

— День…

— Это не женская работа, Женя, и это не обсуждается! Ты можешь злиться на меня, можешь хлопать дверями, но по ночам ты будешь спать, а не дозором обходить. Поняла?

— Да.

— Я рад, что ты прислушалась к моему мнению.

Оба замолчали, переваривая разговор. Женя временами тихо чмокала, посасывая ломтик имбиря.

Денис покосился — интересно, раньше у нее не было таких пристрастий. После беременности вкусы изменились? Вкусы изменились… И грудь…

От внезапно пришедшей в голову мысли, он едва не упустил руль и резко затормозил. Сзади раздались возмущенные сигналы, слева вырулила Тойота, сидящий в ней мужчина выразительно покрутил пальцем у виска и что-то крикнул, явно не похвалил. Но Денису было все равно.

— День, тебе плохо? — встревожилась Евгения. — Ты побледнел. Остановись, тут близко, я пешком добегу. Тебе нужно воды и в больницу!

— Всё нормально, — ответил он, переводя дыхание. Осторожно скосил глаза, зацепился взглядом за встревоженное выражение лица Жени. — Мне показалось… показалось, что под колеса выскочила кошка.

— Кошка? — девушка обернулась и принялась рассматривать дорогу. — Ничего не видно, да мы и отъехали уже. Но ты ее не сбил, я точно знаю! Не переживай, все хорошо.

Денис мысленно завел глаза вверх — она о кошке беспокоится! Да лучше бы и вправду — кошка, чем такие новости. Еще не новости, правда. Может быть, он все себе придумал? Может быть, у женщин после беременности, даже прерванной, грудь остается увеличенной, и вкусы меняются не на время, а навсегда?

Как в тумане, он доехал до садика, высадил жену, пожелал ей хорошего дня, напомнил, что заедет в пять. Дождался, когда Евгения скрылась за калиткой, а заспанный Стас, бурча что-то под нос, усядется в свою машину и уедет…

Потом завел машину во двор, обнял руль и уперся в руки лбом: Женя, Женя, неужели ты всех обманула?

Денис не знал, сколько он так просидел. Похоже, еще и заснуть умудрился — когда он пришел в себя, обливаясь из-за духоты потом, мимо машины в сторону остановки бодро спешил народ.

Бросив взгляд на часы, мужчина поразился — уже половина восьмого! Куда девались три часа?

Короткий сон освежил, мысли перестали метаться, и он наконец понял, как должен действовать.

Рановато, конечно, но тут судьба решается, так что придется потревожить.

Доехав до места, он еще раз проверил время, вздохнул, и решил подождать хотя бы до девяти.

Бедная Женька! Можно только представить, что она думает о нем, его родителях, её родителях и жизни в целом!

Минуты тянулись, как резиновые, собираясь тягучими каплями, казалось, что этому часу конца края не будет. Наконец девять!

Денис решительно вышел из машины, задрав голову, посмотрел на окна — дома или нет? И сам себя одернул — конечно, дома! Он тут битый час сидит, уж, наверное, не пропустил бы.

Но позвонить не мешает.

Ответили, на удивление, почти сразу.

— Алло! Доброе утро, Вера Васильевна!

— Денис? Что-то с Женей?

— Нет, с ней всё в порядке, не беспокойтесь. Я прошу прощения, что так рано, но мне необходимо с вами поговорить.

— Поднимайся, — коротко ответила тёща.

Когда Денис ступил на площадку нужного этажа, дверь в квартиру уже была открыта, и Вера Васильевна стояла на пороге.

Она, молча, посторонилась, пропуская зятя, и махнула рукой, показывая, чтобы он шел дальше.

Поколебавшись — налево в зал, или — направо на кухню, Денис выбрал направо.

Парадные залы, чопорные, дизайнерские гостиные — это для всяких буржуинов, а русский человек привык все важные дела обсуждать именно на кухне. Пусть это помещение во многих квартирах не может отличиться простором и модным дизайном, зато это самая уютная и теплая комната в любой квартире. Теплая — не из-за температуры воздуха, а по душевной теплоте, по волшебному чувству, когда ты ощущаешь себя своим, когда ты и в гостях, как дома. Когда все друг друга слышат и понимают, и даже если имеют диаметрально противоположные мнения, то чай и пирог вкупе с неспешной беседой обязательно расставят все точки над «и», приведут к консенсусу и докажут совместными усилиями не только теорему Ферма, но и наличие жизни на Марсе и Венере.

Мужчина вошел и остановился, ожидая хозяйку.

— Чай или компот? — предложила Вера Васильевна и кивнула на холодильник, — есть охлажденный. Я одна дома, ты не стесняйся, садись.

— Компот, — решил Денис.

— Сейчас, — хозяйка ловко положила на стол две салфетки, достала из навесного шкафчика высокие стаканы, а из холодильника — запотевшую пластиковую бутылку с красной жидкостью. Разлила компот и придвинула один стакан к Денису.

Пить хотелось, поэтому он не стал церемониться, отхлебнул и чуть не замычал от удовольствия — божественно! Восхитительно прохладный напиток с чуть заметной кислинкой, прекрасно освежал и утолял жажду. Стакан закончился как-то слишком быстро, но Вера Васильевна тут же его снова наполнила. Вторую порцию Денис пил уже не залпом, а спокойнее, смакуя и наслаждаясь.

— Спасибо, это было божественно! — с чувством произнес он.

— Обычный компот — яблочки, немного смородины, вишни и крыжовника. Но я рада, что тебе понравилось, — ответила женщина. — Голодный?

— А? Да… То есть, нет, — смутился мужчина. — Не сейчас. Я пришел с серьезным разговором.

— На сытую голову думается легче, — ответила теща. — Начинай рассказывать, а я займусь завтраком.

— Вера Васильевна, я люблю Женю и не хочу с ней разводиться, — выпалил Денис и замер, ожидая реакции.

— Прекрасно. В чем подвох?

— Я обидел Евгению, она мне не доверяет. И не хочет возвращаться. Но поговорить я хотел не об этом. С доверием я разберусь: сам потерял, сам и восстановлю. Подвох в том, что моя жена беременна, — и впился взглядом в лицо тещи — как отреагирует?

Теща отреагировала спокойно.

— Ты удивлен?

— Нельзя сказать, чтобы я был удивлен. Я в шоке. Нет, — Денис вскинул руки, поймав посуровевший взгляд тещи, — я ничего не имею против ребенка! Действительно, когда я услышал про аборт, то вздохнул с облегчением. Но потом, постепенно, не знаю как, но мне стало очень жаль этого малыша. Представил, что никогда не узнаю, сын это был или дочка. Никогда не возьму его на руки, он никогда не скажет мне «папа». Я не поведу его на первое сентября, не научу ловить рыбу и водить машину.

Денис покрутил головой.

— Не могу объяснить. Вчера я много времени провел у детского садика, где работает Женя. Видел ребятишек и — не поверите, да я и сам в это не верю! — я завидовал мамам и особенно, папам, которые вели своё подпрыгивающее потомство за руку. А потом я увидел Женю, которая взяла на руки плачущего малыша, обняла, что-то ему сказала и, прижав к себе, унесла в садик. Это было… Как удар. Я подумал — она могла бы точно также, нежно прижав к груди, утешать моего сына или дочку. И в тот момент мне стало больно от осознания, что у меня могло родиться такое чудо, но я его упустил. В общем, красиво говорить я не умею, поэтому не обессудьте.

— С чего ты взял, что моя дочь — беременна? — осторожно спросила Вера Васильевна. — Помнится, она принесла нам справку из женской консультации.

— Да. Но вчера я заметил… Черт, не знаю, как объяснить, — Денис взъерошил волосы, сжал руку в кулак. — Женька сосет имбирь. Не пьет вино. Не хочет есть, как только встанет утром, потому что ее подташнивает. И у нее увеличилась, простите, грудь. Про имбирь я посмотрел в Гугле — помогает при токсикозе.

— И?

— И я делаю вывод — аборта не было, моя Женя по-прежнему в положении.

— И?

— Я безумно этому рад, но не знаю, как мне теперь быть. Признаться Жене, что я в курсе про ребенка? Молчать и ждать, когда она сама мне расскажет? И это не все вопросы! Вы знаете, что из-за своего отца она была вынуждена уйти из коммуналки?

— Да, конечно. Как и то, что она не остановилась в вашей квартире, а предпочла ночевать в хостеле.

— Где??!

— Но потом ей предложили ночную работу и комнату в садике, — продолжила теща.

— Вы так спокойно об этом говорите, — пробормотал Денис. — Беременная дочь работает круглосуточно — нянечкой и сторожем. Я думал, вы не знаете…

— Я знаю, — вздохнула Вера Васильевна. — И переживаю. Ты об этом хотел поговорить, о моих отношениях с дочерью?

— Да. Нет! В своих отношениях вы без меня разберетесь. Я пришел к вам, потому что вы лучше всех знаете Евгению, и можете подсказать, как мне ее вернуть.

— А твои родители, Денис? Что они советуют?

— Лучше не вспоминать, — поморщился мужчина. — Боюсь, в этом деле они мне не помощники. Жене я это говорить не собираюсь, но вам расскажу — они считают, что нам лучше развестись. Разумеется, я на это не пойду.

— Понятно. Что ж, все в твоих руках. Только смотри — Евгения на своих родителей обижена, твои настаивают на разводе. Как ты думаешь, будет ли ваша жизньспокойна, если в любой момент к вам может нагрянуть Александр Семенович или твои, Денис, родители? Отец у тебя, извини за прямолинейность, самодур. Ладно, он жену строит или сына, хотя ты уже вырос, пора бы выйти из-под отцовской руки. Но он же и за Женьку возьмется! Мало ей нервотрепки? Маленькие дети и так покоя не дают, а уж если малыш родится нервным из-за стрессов, которые пришлось пережить матери — совсем караул будет. Ты же первый сбежишь.

— Я не сбегу!

— Хочется верить, а то некоторые мужики, чуть какие трудности — ноги в руки и бегом.

— Я не боюсь трудностей, Вера Васильевна. Потом, мне кажется, я многое переосмыслил и понял главное — мне нужна Женя, я не хочу с ней расставаться и готов на все, лишь бы она ко мне вернулась. Мне хочется сделать так, чтобы она смеялась и была счастлива. Когда вижу ее грустную, мне самому свет не мил. Глупо, да?

— Нет, не глупо. Но я не люблю преждевременных выводов. Не скрою, ты меня приятно удивил. Допустим, вы решите начать сначала, Женя к тебе вернется. Лично я готова для дочери и внука сделать всё, что возможно, а её отец и твои родители, вместо помощи, вам только нервы истреплют.

— Что вы предлагаете?

— Не догадался? Продавайте жилье, хватай жену в охапку и увози в другой город.

— Вы готовы расстаться с единственной дочерью?

— Ради её счастья и спокойствия — да. Переживу. Внук родится — приеду. Надеюсь, не выгоните. Не навсегда, на пару дней. Сам подумай — вам нужно начинать сначала. Самим. Вдвоем. Научиться заново доверять друг другу. И тут родственники, которые тянут одеяло на себя вам не помощники, а помеха.

— На переезд нужно много денег, — задумчиво проговорил Денис. — Положим, я не нищий, кое-что отложено, но все равно… И захочет ли Женя продавать бабушкино наследство?

— Подожди, я сейчас, — Вера Васильевна вышла в комнаты и быстро вернулась. — Вот.

Денис взял в руки потертый пухлый конверт и прочитал: — От кого: Ковалёвой Клавдии Федоровны. Кому: Ковалёвой…

— А дальше оборвано. Кому письмо-то?

— Мне, — просто ответила Вера Васильевна. — Это мать Саши писала. Александр с ней крепко поругался, запретил к нам приходить и видеться. Вот она и писала — на квартиру соседей, а те мне в руки передавали. Сотовых тогда не было, интернета тоже. Так и общались, тайком.

— Деньги? — Денис отогнул кромку и заглянул внутрь. — Чьи?

— Женькины. Бабушка Клава для внучки собирала. На свадьбу. Так получилось, нашлись эти деньги только сейчас. Их нужно отдать Жене, но у меня она может и не взять.

— Нет проблем, давайте, я передам.

— Как? Бабушка встала из могилы, пришла ночью и вручила? Женька не настолько верит в сказки.

Денис внимательно посмотрел на женщину и поднял брови:

— Это же ваши деньги, никакая бабушка тут не замешана? Верно?

— Какая разница? Мне главное, чтобы Женя взяла. Ей они очень пригодятся, особенно, если вы переедете. Думала подбросить в комнату, да где там спрячешь? Женька наверняка уже все там пересмотрела, она у меня чистюля. Первым делом отмыла все, а значит, двигала, поднимала и переставляла.

Мужчина еще раз хмыкнул, наморщил лоб и предложил:

— Давайте, я подложу, а потом, как бы случайно, при Жене сам и обнаружу? Полы она мыла, полки там протирала, а снизу, на днище шкафа наверняка не заглядывала. Сделаю в лучшем виде! Я сегодня собирался навестить Александра Семеновича, он освобождает комнату.

Мать помялась, не решаясь сказать.

— Не переживайте, себе я ни рубля не возьму, эти деньги попадут только к Евгении. Хотя, если честно, я не понимаю, почему бы просто не отдать их из рук в руки?

— Мы повздорили и наговорили друг другу много… неприятного. Женя поклялась, что никогда ничего у меня не возьмет, а я — что пока она не извинится, на меня может не рассчитывать.

— С ума сойти. Я прослежу, чтобы бабушкино наследство попало строго в Женины руки, — мужчина выделил голосом.

Хорошо, Денис. Забирай. Расскажешь потом, как прошло. Можешь обращаться в любое время, я всегда помогу и поддержу. Иди к жене, покажи ей, что она дорога тебе. Что на тебя можно положиться. Что готов ради нее и малыша начать с нуля не только отношения, но и жизнь. А про ребенка — смотри сам. Как сердце подскажет — сказать, когда сказать, какими словами. Или подождать, когда будущая мамочка тебе сама признается. Мы, женщины, любим красивые слова, цветы и подарки, сделанные от всей души. Но жизнь состоит не только из праздников, поэтому надежный мужчина не тот, который на Восьмое марта скупает половину ювелирного магазина, а тот, который каждый день встает на полчаса раньше, чтобы приготовить завтрак и дать молодой маме поспать лишние тридцать минут. Мужчина мечты не тот, который говорит красивые комплименты, а тот, кто пойдет в Новогоднюю ночь искать подснежники, если услышит, что любимая мечтает их увидеть. Да, да, Денис! Женщина не сможет устоять перед мужчиной, который всегда рядом, всегда поможет, поддержит, успокоит и ободрит. Тот, кто разделит с супругой все заботы и приумножит радости. И поверь — женщина не только влюбится без памяти, она обязательно постарается порадовать своего мужчину, будет заботиться о нем и беречь.

Вера Васильевна внезапно побледнела и покачнулась, Денис едва успел ее подхватить.

— Вам плохо?

— Таблетки… там… в верхнем ящичке… синий блистер. Одну на язык и воды… запить, — прошептала теща.

Через полчаса приступ прошел, но женщина все еще была бледна и слаба.

— Женьке не говори. Я запрещаю, понял? — неожиданно строго приказала мать. — Ни к чему ей себя накручивать, у вас и так переживаний хватает.

— Я могу чем-то помочь? — растерялся Денис.

— Увези мою девочку отсюда, не хочу, чтобы она узнала. Не хочу, чтобы она видела. Сделай ее счастливой.

Мужчина серьёзно посмотрел на тещу и кивнул.

— Именно это я и собираюсь сделать. Вы уверены, что не нужно вызвать для вас Скорую?

— Вполне.

— Но этот приступ…

— Не первый, Денис. И, к сожалению, не последний, но ничего страшного. С таким диагнозом живут годы и годы, если соблюдать рекомендации врачей. А я намерена быть самой примерной пациенткой, да и Петя за мной присматривает. Но Жене знать не нужно, повторяю. Обещай!

— Я понял, не скажу. Поделитесь, что у вас за диагноз?

— Зачем тебе голову забивать ерундой? Лучше давай я тебя завтраком накормлю, — Вера Васильевна осторожно встала с кухонного диванчика и тут же села обратно, виновато улыбнувшись.

— Нет-нет, спасибо! Я пойду. Мне столько дел надо успеть, — заторопился Денис. — А вы прилягте и отдохните.

— Хорошо. Дверь просто захлопни, ладно? Не пойду тебя провожать. И звони мне, если тебе не трудно, рассказывай, как у вас идут дела.

— Непременно, — Денис заторопился на выход, потом затормозил и, обернувшись, произнес: — Спасибо! За всё…

Вера Васильевна кивнула и устало прикрыла глаза.

Денис слетел по лестнице, не чуя ног.

Жизнь продолжает преподносить сюрпризы. Но теща не удивилась, услышав его откровения про несостоявшийся аборт, видимо, она в курсе была. Эх, не спросил — сама догадалась или дочь поделилась? Но они повздорили, вряд ли Женька стала бы откровенничать. Значит, догадалась.

Мужчина тряхнул головой и решительно завел мотор — пора навестить тестя.

Звонить пришлось долго — ему никто не открывал. От злости, что потратил время впустую, Денис пнул ни в чем не виноватую дверь и только собрался уходить, как звякнул замок, и створка распахнулась.

— Ты чего чужое имущество портишь? — сердито высказал Александр Семенович. — Шум поднял, того и гляди соседи ментов вызовут. Два дня еще не истекли!

— Поговорить, — Денис бесцеремонно отодвинул тестя и прошел в квартиру.

— Решил выгнать прямо сейчас? — осторожно поинтересовался Александр. — Ты не пори горячку, я освобожу комнату! Тут сосед свою продает, вчера мне рассказал, я у него ее покупаю!

— Кого покупаете? — не понял, о чем речь Денис.

— Да комнату же! Вот, — тесть выскочил из комнаты и ткнул пальцем в облупившуюся дверь в начале коридора. — Степан продает, а я, стало быть, покупаю!

— А…

— Мне Верка отступные дает, чтобы на квартиру не претендовал, — с жаром продолжил говорить Александр Семенович. — Завтра иду подписывать бумагу у нотариуса, и сразу получу всю сумму. Хватит и на комнату, и отложить.

— Зачем же вам коммуналка? Если хватает, купите отдельную, — зятю совсем не понравилось, что отец остается рядом с его Женей.

Конечно, Денис планировал уговорить жену переехать к себе, а впоследствии и в другой город, но Женька же может и заупрямиться? Не сразу согласится, и будет делить коммунальные удобства с отцом.

— А зачем мне отдельная? С тоски одному помирать? Нет, тут веселее — дочь рядом, у соседки пацаны бегают. Шумят, конечно, но зато жизнь! Женька, где-то приготовит или постирает, все не самому мучиться. Я всегда сына хотел, но бог не дал. Но дочь тоже ничего. А вместо сына буду Любкиных пацанов муштровать, хоть и не мои, но и ничьи. Будет мне развлечение в охотку — научу их молоток держать, мастерить всякое-разное.

Денис только глазами хлопал — с ума сойти, всего за сутки столько планов появилось! Александр Семенович только вчера на жизнь жаловался, что не нужен никому, а тут, смотри-ка, ожил!

— Так, ты чего хотел?

— Уточнить, когда вы съедете.

— Как оформим покупку, сразу переберусь. Тут переезжать — по коридору перейти. Кстати, ты не на колесах?

— На машине, — машинально ответил зять.

— Отвези меня в гараж. Моя ласточка до завтра на приколе, нет денег на бензин, а мне там кое-какие вещи забрать нужно.

— Куда вы эти вещи собираетесь притащить — к дочери в комнату? Нет, не повезу. Вот купите своё жильё, туда и свозите.

— Ну и упрямый же ты, как раз моей Женьке под стать!

Грохнула входная дверь, Александр выглянул и рванул навстречу соседу, бросив зятю на ходу:

— Погодь, я на минутку.

Пока тесть что-то обсуждал со Степаном, Денис осмотрел обстановку комнаты, нагнулся, провел рукой по низу старенького шкафа и улыбнулся. Как он и предполагал, дерево рассохлось, дно с одной стороны немного отошло — отличное место, чтобы спрятать конверт! Только сейчас он этого делать не будет. Съедет тесть, тогда и провернет «закладку клада».

— Всё, договорились — завтра Степан на меня доверенность оформит, у того же нотариуса, где я буду отказную от квартиры подписывать. И он сразу съезжает, за ним машина из деревни приедет, а я — переселяюсь в уже свою комнату. Она, конечно, меньше этой, но мне одному много ли надо? — в возбуждении говорил Александр. — Получается, как обещал — через два дня и освобожу Женьке её апартаменты!

— Доверенность?

— Да, на продажу комнаты. Потом спокойно оформлю всё. Ты успокоился? Тогда, провожать не пойду, дверь захлопни, там замок сам закроется, а я к Степану. Помогу ему вещи паковать.

На улицу Денис вышел в несколько обескураженном состоянии — теперь в любом случае Женю из этой квартиры надо забирать. Не захочет жить с ним, уговорить продать чертову комнату и купить отдельную квартиру. С деньгами, что дала мать — он пересчитал содержимое конверта — ей должно хватить на однокомнатную, конечно, не в элитном доме. Его ребенок в коммуналке расти не будет!

Но это запасной вариант, он, все-таки, попытается наладить с женой отношения и убедить, что она нужна ему, что не бросит, любит и дорожит.

Теща подала хорошую идею — переехать в другой город. Надо будет обсудить этот вопрос с Женей.

Вернувшись в квартиру, Денис, как сумел, прибрался в комнатах — собирались они второпях. Потом съездил на рынок и купил мясо, овощи и фрукты. Если Женя проголодается, она должна найти дома полный холодильник. Еще сок, беременным полезны соки!

Сверяясь с интернетом, он выбрал коробки с названием, о котором были лучшие отзывы. Точно также купил творог и молоко.

Вспомнил, что хотел забрать из коммуналки одежду для Евгении, но тесть настолько огорошил его планами, что это вылетело из головы. Но не ходить же девушке в одном сарафане?

Пришлось еще раз ехать на рынок, теперь уже за одеждой. Очень надеясь, что жена оценит его усилия, Денис разложил покупки и едва успел принять душ и наскоро перекусить вчерашними разносолами, как настало время ехать в садик за Женей.

— День, ты извини, но я не хочу ничего делать за спиной Нины Федоровны, — первое, что сказала ему Женя, когда вышла за ворота. — Она ко мне по-человечески отнеслась, с моей стороны будет большим свинством, если я не поставлю ее в известность о замене.

— Сам хотел это предложить, — согласился Денис. — Она еще на работе?

— Да, у себя.

— Тогда, идем!

К облегчению Дениса, Нина Федоровна к рокировке ночных сторожей отнеслась спокойно. Но напомнила, что за все происшествия и потери отвечать будет не тот, кто дежурит, а тот, кто официально числится сторожем.

— Надеюсь, вы не заставите меня пожалеть, что я пошла вам навстречу, — закончила заведующая. — В любом случае, максимум, через неделю я вопрос с кандидатурой ночного охранника я решу. Отвозите Евгению, я дождусь вашего возвращения, и только тогда отправлюсь домой.

Сначала Женя хотела сесть на переднее сидение, рядом с водителем, но Денис, как бы ему ни хотелось видеть жену, настоял на месте сзади.

— Если хочешь знать, место справа от водителя — самое опасное в автомобиле. Садись назад, я поеду по объездной, иначе соберем все пробки. А на объездной и скорость у всех выше, и дальномеры ездят. Не хочу тобой рисковать даже гипотетически.

— День, мне бы домой заглянуть, вещи взять. И в магазин, — заметила Женя.

— Я все купил и привез, не переживай.

Они ехали по улицам города, потом, по загородной дороге. Женя что-то рассказывала про своих подопечных, а у Дениса мысли были заняты дилеммой — сказать ей или не сказать? Наконец, он решился.

— Жень, я сегодня заезжал в коммуналку, видел твоего отца.

Жена замолчала и насторожилась.

— Нет, все нормально, все целы и здоровы. Мы просто поговорили! — Денис в зеркало заднего вида перехватил встревоженный вид жены. — Александр Семенович завтра освобождает твою комнату.

— Отлично. А куда он уйдет, ты не знаешь?

— Знаю, — вздохнул муж. — В соседнюю комнату. Третий жилец, Степан, если не путаю, продает твоему отцу свою комнату, а сам уезжает в деревню, к родне.

— Отцу? А… откуда деньги?

— Твоя мама платит ему за часть вашей квартиры, чтобы не продавать ее, ведь, при разводе, имущество суд поделит. Квартиру пополам не перепилишь и кусок не отщипнешь — или продавать и деньги пополам, или один дает другому отступные.

— Понятно. Интересно, откуда у мамы столько денег? Наверное, ее Петечка дает или ссуду взяла?

— Чего не знаю, того не знаю, — покривил душой мужчина. — Я не интересовался. Меня другое беспокоит — если твой папа останется рядом, тебе так и придется его кормить и обстирывать.

— Это да…

— Поэтому, самое правильное — не возвращаться туда вовсе!

— Как это?

— Обыкновенно — оставайся у нас. В конце концов, ты имеешь все права жить в моей квартире. Более того, я был бы счастлив, если бы ты ко мне вернулась.

Сказал, как в омут с головой. И напряженно уставился на дорожное полотно, чутко прислушиваясь, что делает Женя.

— Денис, мы уже обсуждали это — я пока не готова.

— Хорошо, — настаивать он не стал, хоть и очень хотелось — как это — за волосы, и в пещеру! Вернее, поцелуй в губы, на руки — и домой! — Тогда подумай, каково тебе теперь будет в коммуналке.

— Да, папа там… не самый удобный сосед, — вздохнула Евгения. — Послать я не смогу.

— А я на что?!

— Но ты не можешь все время находиться рядом, и контролировать, чтобы папа берега не терял, — возразила Женя.

— Я-то? Легко! Но проблема в том, что ты этого не хочешь. Потом, глупо поселиться вдвоем в коммуналке, если есть прекрасная, отдельная двухкомнатная квартира!

— Денис…

— Молчу!

Он припарковал машину у самого подъезда.

— Выходи. Все, что найдешь в доме — бери, пользуйся, ломай, готовь. Спрашивать не надо! Поняла?

— Да. А ты со мной не поднимешься?

— Рад бы, да надо торопиться. Твоя заведующая нам навстречу пошла, не хочется ее заставлять ждать. Заеду за тобой в семь! — Денис притянул к себе жену, чмокнул ее в нос и отпустил.

Конечно, хотелось не в нос, да и не отпускать, но уговор есть уговор. Не торопить, не давить!

Черт, как же это сложно!

Просто поразительно, каким внимательным стал Денис. Будто в круизе его подменили!

Нет, он и до свадьбы был предупредителен, но с налетом диктата и властности. Не давил напрямую, а просто делал так, как считал нужным. Заботился о ней, но не спрашивал, чего она хочет. А тут, надо же, прежде чем что-то сделать, интересуется, не против ли Женя.

Чудеса!

В квартире чисто. Она помнила, что, собираясь утром, не заправила постель, на кухне остались немытые чашки. Она завтракать не стала, а Денис поел, но посуду мыть не стал, времени не было.

Теперь все стоит на своих местах, и даже тряпочка, которой мойку вытирают, расправленная висит на краю раковины.

Холодильник тоже порадовал, продемонстрировав набор продуктов, почти на любой запрос. На сложные блюда не наберется, а на что-то сытное и не слишком трудозатратное в приготовлении ингредиенты есть в наличии.

Первым делом Евгения залезла в душ, потом, как была, голышом, отправилась в спальню за сарафаном и новым бельем. Она помнила, что оставался еще один комплект.

И снова сюрприз — количество нового белья увеличилось до четырех комплектов. Да и салатовый сарафан обзавелся соседями — еще одним сарафаном, легким платьем и халатиком.

Как ни крути, круиз подействовал на мужа более чем положительно. Запатентовать метод, что ли? — мелькнула шутливая мысль.

Освеженная, Женя вернулась на кухню и решила приготовить поесть.

Да, в холодильнике еще оставалась еда из ресторана, но захотелось домашнего. Потом, Денис за ночь аппетит нагуляет, увезет ее на работу, вернется, а тут его сюрприз ждет. Все по-честному — он — мне сюрприз, я — ему.

Пока чистила и резала, тушила, мешала и досаливала, в голове крутилась мысль — как муж отнесется к её беременности?

Врач была права, если бы она тогда избавилась от ребенка, то уже сейчас себя с потрохами съедала бы. Крохотный человечек, самый родной и любимый! Прости, малыш, мама была не в себе!

Девушка положила ладонь на живот, прислушалась. Да, для шевелений еще рано, но так хотелось почувствовать новую жизнь.

Как же интересно устроено все в природе! Вот, она — ничего еще нет, живот плоский, только грудь увеличилась и стала необыкновенно чувствительной, да тошнит по утрам. А так — и не скажешь, что прямо сейчас внутри неё растет человек. Она не знает еще, мальчик или девочка, но ждет его с нетерпением. Денис, наверное, совсем не обрадуется новости. Он честно признался, что ребенок ему сейчас ни к чему, что испытал облегчение, узнав об аборте.

Женя вздохнула, медленно помешивая зажарку.

В конце концов, жильё у неё есть, работа тоже. Справится!

Вот с мамой надо бы помириться, но она пока не представляла — как. Ей было очень стыдно за свои слова, если б можно было отмотать время назад, она ни за что бы их не произнесла! Что за бес в нее вселился?

Тряхнув головой, девушка отогнала грустные мысли — она обязательно придет к маме и попросит прощения. Или нет, она позовет ее к себе и они помирятся. Нет, тоже не годиться. Надо будет попозже придумать, как это сделать.

Мысли перепрыгнули на отца — новость, что он теперь поселится в коммуналке на законных основаниях, несколько обескуражила.

Нет, она больше не испытывала к нему того отвращения, которое ее накрыло там, в саду ресторана. Обидно? Да. И больно. Но она выросла, как ни крути, счастливым ребёнком. Родители не дали ей возможности почувствовать, что у них все непросто, как могли, старались, чтобы у дочери было все, как у других детей. Ходили вместе в кино и на прогулки, ездили на дачу, дарили подарки на дни рожденья и Новый год… И что бы отец ни говорил, он заботился о дочери и любил её. Невозможно так притворяться!

Женя вспомнила разные эпизоды, говорившие ей, что отец не был совсем уж равнодушным. Например, кормушку для птиц вместе делали, она за нее пятерку получила. А еще, она увязалась за ним в гараж, папа что-то с машиной делал, а она крутилась поблизости. И вдруг он произнес: «Дочка, не в службу, а в дружбу, помоги мне, надо вот тут подержать эту железку. Сможешь?» Она обомлела от счастья и готова была всю машину на руках держать. Или когда она у подруги задержалась, отец в дождь за ней пришел с зонтом. Если бы не любил, то не все ли ему равно, сухая она до дома добежит или мокрая, верно?

Наверное, потому что от отца ласки было немного, она и запомнила каждый случай, ценила их и млела, вспоминая.

А мама окружила ее заботой и лаской. Не надо было просить или ждать, Женя все это получала с лихвой. И, что называется, зажралась.

Сейчас, оглядываясь на себя, она краснела, понимая, какой свинюшкой была. Воспринимала все, что делала для нее мать, как должное, даже спасибо сказать не всегда догадывалась. И вспылила, когда мама, один раз, решила позаботиться о себе.

Пока Женя возилась на кухне, день подошел к концу.

Ещё один день, в котором так и не нашлось получаса, чтобы сесть и поговорить.

Но ведь у них ещё есть время? У неё и малыша?

Утром Денис заехал, как договаривались.

— Хорошо спалось? — протянул руку, провел пальцем по щеке девушки и насторожился, — Чем это у нас так вкусно пахнет?

— Блинчики к завтраку нажарила. Будешь?

Покосившись на часы, Денис решительно кивнул:

— Буду!

И они сидели и уплетали вкусные, тонкие, будто кружевные, блины, обмакивая их, то в сметану, то в сгущёнку. Совсем, как настоящая семья. Осталось только задачи на день распределить — кому идти за хлебом, кому мусор вынести, а кто сына из садика заберёт.

Женя тихо хихикнула, Денис покосился, но ничего не сказал. Он смаковал! Сначала аккуратно брал горячий ажурный блинчик, сворачивал его вдвое, потом — вчетверо, и ещё раз, пока не получался такой конус. И макал в чашечку с ледяной, только из холодильника, густой сметаной, а потом отправлял в рот, вкусно жмурясь от удовольствия. Временами в углу губы мужчины повисала белая капля, и Жене до ужаса хотелось стереть её пальцем. Или губами.

Боже, она стала маньячкой! Смотрит на мужа, и думает совершенно не о работе, не о беременности и, даже, не о насущных проблемах. А о том, что очень хочет вспомнить вкус его губ… Смотреть на то, как Денис ест, оказалось неожиданно приятно — её мужчина! Её ли? Вдруг, как только он узнает о несостоявшемся аборте, то сразу хлопнет дверью?

Женя вздохнула и отвела взгляд.

— Ты же не завтракаешь так рано! — вспомнил Денис, заметив у жены смену настроения.

— Уже завтракаю, — не объяснять же ему, что токсикоз, кажется, отступил, и Женя встала очень голодная? А ещё, что ей захотелось побаловать мужа, который всю ночь не спал, работая за неё? Обед она вчера приготовила, но не все любят начинать день с борща, блинчики же — самое то!

— Это правильно. Как говорят, завтрак — самая важная трапеза дня! Спасибо, я сыт. Было очень вкусно, — и Женя не успела отреагировать, как муж, перегнувшись через стол, чмокнул её в губы. — Жду тебя на парковке! Посуду оставь, я вернусь и сам всё вымою.

Вот это да!

Нет, одиночные круизы, как средство перевоспитания мужчин, непременно надо запатентовать!

По дороге к садику Денис напомнил о встрече с ее отцом. И о планах Александра Семеновича, как бы спрашивая — что со всем этим Евгения собирается делать? Пустить на самотёк или предпринять какие-то шаги?

Женя снова расстроилась.

Да, у них с мужем, похоже, всё идёт к восстановлению отношений, но она хотела бы иметь запасной вариант — жильё, куда она, в случае чего, могла бы уйти. Если отец поселится в той же коммуналке, не видать ей ни покоя, ни уединения. Так и будет не взрослой самостоятельной женщиной, к тому же, будущей мамой, а вечной дочерью, которая отцу кругом обязана.

И мелькнула мысль — а что, если она продаст свою комнату? Вон, хоть тому же отцу? А что? Пусть живет, это, практически, его «родительский дом. И поделилась идеей с Денисом.

— Так он комнату у Степана покупает, я же рассказываю! Сегодня они у нотариуса встречаются, — напомнил муж.

— Да? Жалко…

Размышляя, что делать, Женя слушала вполуха, что рассказывал о прошедшей ночи муж.

— И вот, он всю ночь со мной ходил обходом.

— Кто? — очнулась девушка.

— Кот!

— Какой кот? — мысли разбегались, уловить суть не получалось. — Где ты его нашел?

— Это не я его, это он меня нашёл. Ты не слушала, что ли? Говорю же — обход делал, привязался откуда-то котенок. Размером в две рукавички, рыжий. Я вокруг садика, и он следом. Через два часа вышел — опять он. Я вокруг, и кошан сзади, как пограничный пёс Алый. Кстати, вот и имя!

— Кому?

— Да кошаку же! Вон, — Денис кивнул на заднее сидение. — Пришлось забрать. Сейчас тебя отвезу, дождусь, когда магазины откроются, и поеду ему лоток покупать и что там еще кошкам положено.

Женя только глазами хлопала — на сиденье лежала газета, а из-под неё торчала рыжая лапка. Лапка подернулась, газета зашуршала, рядом с первой лапкой появился кончик второй и хвостик.

— Спит? — не оборачиваясь, спросил Денис. — Умаялся, всю ночь со мной садик охранял!

— Ты решил забрать его домой?

— Да. А ты против?

— Нет, но… котёнок… Не припомню, чтобы ты раньше обращал на них внимание.

— Я раньше много на что внимания не обращал, — вздохнул мужчина. — Дурак был, чего уж. Но я исправляюсь!

И подмигнул.

К садику Женя подъехала в абсолютно растрепанных чувствах — новость про отца, Денис, открывающийся с новой стороны и… кот.

Кошек она любила. В детстве несколько раз пыталась уговорить родителей на котенка, но ничего не получалось — отец был против. Тогда дочь пронесла мохнатое счастье контрабандой. Котик мирно прожил в её комнате два дня, а потом она забыла плотнее прикрыть дверь, и зверик вышел в зал прямо под ноги отцу. Был большой скандал. Отец не повелся ни на уговоры, ни на мольбы, ни на обещания, и Жене пришлось, обливаясь слезами, отнести Царапку назад, в дом подружки, к Царапкиной маме.

— Когда вырастешь и будешь жить отдельно, заводи хоть крокодила! — напоследок припечатал отец. — А я в своём доме шерсть и заразу не потерплю!

Мама только вздохнула и погладила дочь по голове — она бы разрешила, но папа живность не любил.

Он, если разобраться, никого не любил, кроме себя, но это она поняла только сейчас.

Когда они подъехали к садику, то до начала работы оставалось ещё полчаса, и Женя решила потратить их на разговор с отцом.

— День, ты езжай домой, а я в коммуналку сбегаю.

— Зачем? — напрягся Денис.

— Поговорить хочу, может быть, папа согласится купить мою комнату? Я не смогу жить с ним в одной квартире.

— А… А! Идём, провожу и прослежу, чтобы Александр Семенович держал себя в рамках.

Дверь им открыла Люба.

— О, Женька! Привет! Помирились? — окинула она супругов цепким взглядом. — А у нас что делается! Степан комнату твоему папаше продаёт, представляешь? А я в одно учреждение ходила, меня там проконсультировали, и сказали, что я могу получить ипотеку! И потратить деньги за Вальку на улучшение жилищных условий!

— Деньги за Вальку? — информация поступала слишком быстро, Женя не успевала отслеживать и сортировать.

— Материнский капитал, — пояснила Люба. — Если бы я раньше узнала, то купила бы у Степана комнату, сделала бы в ней мальчишкам детскую.

— А у меня не купишь? — неожиданная предложила Женя.

— Ты продаёшь? А, помирились-таки? Правильно, нельзя врозь жить, так и привыкнуть можно обходиться друг без друга. Да и ребенку с обоими родителями лучше. Вон, мои без мужского присмотра совсем от рук отбиваются. А был бы мужик — где надо, приструнил бы, заслужил — подзатыльник отвесил, приласкал, научил чему, полезному. Эх…

Люба махнула рукой и замолчала.

— Продаю, — дождалась паузы Женя, надеясь, что Денис не обратил внимания на оговорку про ребенка. — Купи, а?

— А что, это мысль! — воодушевилась Люба. — Твоя комната больше, чем у Степана, и рядом с моей, дверь в дверь. Только, сколько ты за неё запросишь?

— Дамы, давайте все важные разговоры не в коридоре вести, — вмешался Денис. — Кому-то на работу надо, а у кого-то голодный ребенок в машине.

— Котенка подобрал, — объяснила Женя, увидев округлившиеся глаза Любы. — Денис прав, Люба, на ходу такие дела не делаются. Давай, я завтра заеду после работы, как раз пятница. Посидим, поговорим. Может быть, что-то у нас и получится.

— Хорошо. Я сегодня в банк схожу, узнаю, на какую сумму мне могут дать ипотеку. Тогда, до завтра, а то и вправду опоздаю на работу.

Проводив Любу взглядом, Женя подошла к своей комнате и постучала.

Раз, ещё, пока из-за двери не раздался недовольный голос отца:

— Чего надо?

— Пап, это я. Открой.

Александр Семенович, помятый со сна, распахнул дверь и встал на пороге, загораживая вход.

— Я же сказал — сегодня освобожу. Но не с самого утра, совесть имейте!

— Мне кое-какие вещи надо взять, — буркнула Женя, протискиваясь в комнату.

— А, так бы сразу и сказала, — враз подобрел отец и заторопился на выход. — Я в туалет, а ты собирай, что хотела.

Денис понял — это шанс!

— Жень, не можешь захватить в садик кружку и тарелку? Конечно, я могу из дома взять вечером, но раз мы все равно здесь, то отсюда и нести ближе.

— Да, конечно, — погруженная в свои мысли, Женя не подумала, что Денис на машине, поэтому пара посудин рук ему не оттянет, хоть из дома он забрал бы, хоть у неё позаимствовал, и отправилась на кухню. — Сейчас принесу.

Мужчина тут же упал перед шкафом на колени и просунул под его днище конверт. Тот никак не хотел прикрепляться, свисая одним концом почти до пола. Конечно, если стоять, то его не видно, но стоит присесть и наклониться…

Раздались шаги, и Денис едва успел отскочить в сторону.

— Вот, две тарелки, ложка, вилка и чашка. Годится?

— Да, отлично!

Девушка продолжила перебирать вещи, муж следил за ней с напряженным лицом.

— Помочь? — не выдержал и приблизился, уперев в шкаф руку, как бы невзначай, задел стопку полотенец. Белье полетело на пол.

— Ох, я — растяпа! — Денис тут же присел и начал, не торопясь, поднимать упавшие вещи, подпихнув одно полотенце под шкаф. — Не выспался, вот и валится всё, координация нарушена.

Мужчина встал и виновато улыбнулся:

— И голова закружилась.

— Присядь, помощник, — фыркнула Женя и сама подняла лежащее на виду полотенце, в последнюю минуту заметив край ещё одного. Потянула и уставилась на вывалившийся вслед за вещью конверт.

— А что это?

— Где? Ух, ты! Да там деньги, смотри! Доллары! — Денис подскочил обратно и поднял конверт. — Откуда?

— Из-под шкафа, — растерянно проговорила Женя. — Отец спрятал?

— Нет, смотри, на конверте написано кому и от кого.

— Где? Ой, это бабушка писала. «Ковалевой» — это мне? — Женя покрутила конверт и снова заглянула внутрь, провела пальцем по стопке стодолларовых купюр и заметила между ними пожелтевшую бумажку.

«Внучке на свадьбу» — прочитала она дрожащие строчки.

— День, это бабушка… для меня собирала, — с трудом проглотила комок в горле и всхлипнула. — Для меня…. А у нее пенсия три копейки была. Как же она смогла столько накопить?

— Что, ещё не упаковалась? — в комнату вернулся отец, и Денис немедленно накинул на руку Жени полотенце, прикрыв конверт.

— Я… Да… Взяла, — девушка схватила вещи, которые успела отложить на стол, и повернулась к выходу. — Я завтра вечером вернусь.

— До свидания, Александр Семенович! Женя завтра, а я сегодня загляну, проверю, как вы выполнили обещание, — Денис коротко кивнул и поспешил за потрясенной женой.

У него получилось подбросить деньги так, что Евгения не только сама их нашла, но и не усомнилась, что это ей подарок от бабушки.

Довольный донельзя, он проводил девушку на работу и сел в машину.

— Мяу! — донеслось с заднего сиденья.

— Ага, выспался? И голодный, конечно, что там ты съел ночью — кусочек курочки и немного сыра, они давно переварились. Что ж, значит, едем домой. Накормлю тебя и поеду покупать кошачье приданое.

Глава 10

Любка всегда считала себя невезучей.

Нет, сами посудите — сначала было неплохо — из сельской глубинки в десять домов она умудрилась не только выбраться в город, но и зацепиться в нем. Последнее, правда, благодаря тетке, оставившей единственной племяннице комнату в коммуналке, иначе пришлось бы возвращаться, несолоно хлебавши, сразу после неудачного поступления. Срезалась Любка на первом же экзамене — сочинении. Ну и ладно, невелика потеря, учиться она не особенно хотела, это материна идея, чтоб дочка в люди выбилась, на чистую работу выучилась, должность получила и в тепле сидела. Она и выбилась: пошла работать на завод, там по дурости сошлась с начальником участка. Васька родился, ей и двадцати не было. А папаша его оказался давно и прочно женат, Любка ему — как компот после сытного обеда — сладко, и желудку не тяжело. Обидно было — жуть, но она справилась. А там и возлюбленный уволился и уехал из города. Любке пришлось сложно — родни тут нет, не на кого мальчишку оставить, а не работать она не могла, жить на что-то надо было! В деревню возвращаться — самый крайний случай. Мать ее со свету, конечно, не сжила бы, но дыру в темечке обеспечила. Да и возвращаться в туалет на улице и воду в колодце после города не хотелось совершенно. Потом, тут есть шанс найти того самого мужчину, за каким, как за каменной стеной, а у них в Горбатках — без вариантов. Дед Никанор, которому за восемьдесят, трое женатиков, за которыми жены пуще глаза бдят, да Мишка с Генкой — пацаны совсем. Одному семь, второму и того меньше. А тут, все-таки, город. Народищу — в одном доме, где она живет, людей больше, чем во всех Горбатках!

Обжегшись на молоке, то бишь, на начальнике участка, Люба некоторое время осторожничала, да и младенец не давал расслабиться. Спасибо соседке, бабе Зине — за небольшие деньги согласилась сидеть с мальчишкой, пока его мать на работе.

С Валькиным отцом Любовь познакомилась на улице: несла сумки, пакет порвался, все рассыпалось. Мимо проходил молодой мужчина, помог собрать и донести. Оказался, приезжий, из такой же, как и она, глубинки. Стали встречаться, предсказуемо, она залетела и… и он исчез. Как она на себя руки не наложила — один бог знает. Васька спас — ему два годика доходило, куда он без нее? Пропадет пацан…

С двумя оглоедами стало еще труднее, но Люба тянулась, как могла, тем более что добрая соседка приказала долго жить, и теперь ей совсем никто не помогал. От Степана одна головная боль, а не помощь. Не мешает — уже радость.

Мальчишки росли, хулиганили, она на заводе до мастера участка дослужилась, вроде, все неплохо. Но личной жизни никакой. Совсем. Во-первых, кому нужна баба с таким наследством — двумя детьми? Во-вторых, ей же мужчину некуда привести, комната одна, дети тут же, даже посидеть без посторонних глаз невозможно, что уж говорить об интиме? Ну и, в-третьих, она себя запустила. Взяла за правило каждый день выпивать, с устатку, как у них говорили. Пусть понемногу, но регулярно. За собой перестала следить, могла по неделе в грязном халате ходить, волосы мыла, когда те совсем сосульками повисали. И скатилась бы она дальше некуда, да в бабызинину комнату въехала ее внучка. К Степану Любка привыкла, внимания они друг на друга не обращали, только лаялись из-за невыключенного света да бардака в туалете и ванной, который постоянно устраивал сосед. А тут — новенькая, чистенькая, аккуратистка. И Любке неожиданно стало стыдно своего расхристанного и несвежего вида: перестирала всё, отмыла, в душ каждый день стала ходить, а про успокоительное и думать забыла. Слава богу, не успела втянуться! Баба Зина и с того света ей подсобила, сама не смогла, так внучку прислала!

А потом и вовсе чудеса пошли: ненормальная, как Любовь считала, семейка, папаша и дочь — устроили в квартире революцию и переселение.

Сперва Александр перехватил из-под носа Любы комнату Степана. Раньше она и не подумала бы расстраиваться, ведь денег всё равно нет. Но сейчас, узнав, что может получить ипотеку на приемлемых условиях, а на первоначальный взнос потратить материнский капитал, очень огорчилась.

Мечта всей жизни — отдельная квартира ей не светила, слишком дорого, но увеличить жилплощадь на ещё одну комнатку, пусть всего девятиметровку, как у Степана, она теперь могла себе позволить. Однако беспардонный папаша Женьки успел первым. Мужикам проще договориться, но и Степан хорош. Значит, ей регулярно — «Любочка, не одолжишь сотню до зарплаты?» А сам комнату предложил чужому!

Погоревать всласть Любка не успела — Евгения не пожелала делить с отцом удобства и решила съехать, предварительно продав комнату. Ей — Любе!

Уму непостижимо!

Первое время умудрённая печальным жизненным опытом, Люба всё ждала, что непременно произойдет что-то нехорошее и помешает ей купить комнату.

Сама она ничего в договорах не понимала, страшно боялась напутать, испортить, упустить важное и остаться и без жилья, и без денег. Женя знаниями в этой области тоже не обладала, им помог Денис.

— Зачем самим мучиться, если можно поручить профессионалам? — предложил мужчина. — Наймите риелтора, он всё оформит в лучшем виде!

— Дорого, поди? — засомневалась Люба.

— Не так уж и дорого, зато вам не придется самим собирать и готовить документы, ходить по инстанциям, проверять и перепроверять правильность заполнения бумаг. Законы и права вы не знаете, вас легко можно запутать.

— Да, Люба, давай оплатим услуги риелтора пополам? — предложила Евгения. — У тебя дети и работа, у меня работа и… всё равно нет времени. Когда мы управимся, к Новому году?

И Любовь согласилась, тем более что сумма за работу агентства оказалась небольшой.

И вот они подписали предварительное соглашение и бумагу, свидетельствующую о даче задатка, а через три недели, как сказала их риэлтор, Тамара Сергеевна, сделка будет зарегистрирована: Любе вручат документы собственника, Жене на её счёт банк переведет оговоренную стоимость.

Конечно, ей придется платить банку в течение десяти лет, но ежемесячная сумма оказалась не настолько велика, а её мальчишки получат собственную комнату. И тогда, она наконец-то, хоть изредка, сможет оставаться одна. Глядишь, перепадет ей и женского счастья, сколько можно одной воз тянуть?

Женя ничего из бабушкиных вещей забирать не стала, куда их, да и старьё одно, тронь мебель, она и рассыплется. Правда, прежде чем окончательно съехать, Жена ощупала всю мебель, залезла во все уголки, заглянула под днища — вдруг, у бабы Зины была не одна заначка? Впрочем, пять тысяч долларов — приятная сумма, спасибо за неё бабушке! Когда она получит деньги за комнату и приложит их к наследству, у нее хватит средств на приобретение другого жилья.

Первым делом Женя наведалась на кладбище, оплатила новую оградку, привела в порядок могилу, сделав себе наказ навещать бабу Зину чаще, чем раз в год. А потом отдала соседке ключи и предложила прямо сейчас перебираться и устраиваться, сама она, по-прежнему, обитала у Дениса.

Странные у них складываются отношения — живут в одной квартире, но друг друга видят только час утром, да час в конце дня. Денис все ночи и выходные проводит в садике, она стирает свою и мужа одежду, убирает дом, готовит им обоим еду из продуктов, которыми заполняет холодильник муж. И до сих пор не нашла времени, чтобы поговорить.

Комната, слава богу, продалась, осталось дооформить сделку, а потом она купит небольшой домик. Уже присмотрела. И до работы не так далеко — две остановки всего. Домик небольшой, всего две комнаты, вернее, комната и кухня с прихожей, участок четыре сотки. Но место ей понравилось, подъезд хороший. Почему дом, а не квартира? Захотелось. Никаких соседей снизу и, особенно, сверху. Ребенок родится, сможет бегать, как угодно, никто не придет с претензиями. Потом, свой садик — можно малыша гулять отпускать, это не каменные джунгли, где одного и на минуту не оставишь. Да и цена небольшая. Нет, как ни крути, с ребенком дом не в пример лучше квартиры!

Денис продолжал удивлять — не возражал, не давил, просто был рядом. Помогал, поддерживал и ничего не требовал.

Женька очень боялась привыкнуть и заново привязаться. К такому Денису тянуло со страшной силой, он олицетворял то самое «как за каменной стеной».

С родителями она почти не виделась, только с отцом и то — мельком, Жене казалось, что он ее избегает. Ни просьб, ни жалоб, полностью увлекся обустройством нового жилья. Странно, что его устраивает коммуналка, помнится, дома он куда как привередливей был к комфорту, еде, окружению! Матери она не звонила, стыдно было, но Денис как-то проговорился, что регулярно общается с Верой Васильевной. Сначала Женя удивилась — зачем это ему? Потом обиделась — за моей спиной козни строишь? А после махнула рукой — да пожалуйста! Она выберет время и помирится, мама любит дочь, она простит. Просто не хотелось делать это на бегу. Вот завершит сделку с продажей, потом купит дом, переедет, тогда и объявится.

Родители Дениса попритихли. То ли сын внушение им сделал, то ли сами догадались, но отец больше ей не звонил, и к ним в квартиру не вламывался. Мать тем более не отсвечивала, она без мужниного позволения, наверное, даже дышать не умела. Как же хорошо, что Денис не в отца пошел! Окажись он с такими же диктаторскими замашками, она с ним и дня рядом не прожила бы!

А ещё у нее немного увеличился животик, и с этим пора было что-то делать. В том смысле — откладывать разговор ещё дальше было невозможно.

— Жень, с завтрашнего дня я больше не сторож, — радостно сообщил ей Денис по дороге домой. — Сегодня последнее дежурство. Нина Федоровна кого-то приняла на работу.

— Здорово, — вяло отреагировала Евгения. — А у нас завтра как раз — завершение сделки. То есть, Люба получит документы, а я — деньги.

— Я помню и обязательно буду рядом. Всё-таки, как вовремя нашелся новый сторож, совмещать дневную работу и ночную мне не понравилось. Боюсь, надолго бы меня не хватило — спать по четыре-пять часов и урывками.

Да, Денису досталось —отпуск закончился, и он вторую неделю разрывался, работая за двоих. Но теперь, получается, он по ночам будет дома? Ой, мамочки! А она так и не решила, что делать! Вернее, почти решила — поверить и попробовать все заново, но сначала нужно признаться про беременность.

Денис краем глаза следил за сменяющимися эмоциями на лице жены — ага, переживает. Интересно, по какому поводу? Что он теперь будет ночевать в соседней с ней комнате или, что до сих пор не рассказала про ребенка?

Он и сам ломал голову, как помягче дать жене понять, что он не только не против малыша, но уже всеми руками «за». И догадался, что аборта не было.

Внешне у них все хорошо — живут вместе, хоть и спят по отдельности. Он по уши влез в дела жены, работает за нее, провернул аферу с риелтором, вернее, с оплатой ее услуг. Женька с Любой и не подозревают, что две трети гонорара он платит из своего кармана. Любка прицепом пошла, не мог же он назвать Жене одну сумму, а Любе — в три раза больше? Спалился бы. Но деньги — ерунда, деньги он заработает. Главное, вернуть доверие жены! Они разговаривают, шутят, Женька не вздрагивает, если он подает её руку или случайно касается. Обсуждают разные вопросы, технично обходя только один — совместное будущее. Нет, так больше продолжаться не может, и раз Женя до сих пор не решилась, ему придется все брать в свои руки. Этак они прохороводятся, пока сын в школу пойдет.

Сын… Или дочь? Господи, какая разница, он будет рад любому!

Принятое решение придало уверенности, Денис покрутил головой, разминая затекшую шею, и выпалил:

— Как бы ты хотела назвать сына? Или дочь?

— Что? — давно он не видел настолько круглых глаз!

— Ну, имена тебе нравятся какие-нибудь?

— А… Имена, — отмерла Женя. — Не думала.

— Имя — это очень важно, — назидательно проговорил Денис, паркуясь у дома. — Имя — это судьба человека. Мне кажется, к его выбору нужно подходить со всей ответственностью. А ты как считаешь?

— Я? Да… Наверное, — жена явно растерялась и не знала, как реагировать.

«Что ж ты такая трусишка у меня? — вздохнул про себя Денис. — Главное, как сбежать и на аборт рвануть, это мы мигом, а как признаться, что будет ребенок — это мы боимся. Впрочем, сам виноват, наговорил ей всякого, дал понять, что не хотел этого ребенка и одобряю аборт».

— Я рад, что мы солидарны в этом вопросе, — он улыбнулся, пытаясь ободрить встрепанную и растерянную жену. — Ты не представляешь, как постоянное общение с детсадовцами влияет на неокрепшую психику мужчины!

— И как оно влияет? — Женя сглотнула, не отводя взгляда от мужа — сейчас он скажет, что терпеть детей не может, что не готов их заводить еще лет десять, и… и всё будет кончено.

— Я понял, что был форменным дураком. А ещё — что ужасно, просто до невозможности, хочу малыша. Сына или дочку, которых ты мне подаришь.

Наверное, если бы на голову Евгении вылили ведро воды, она не была бы настолько потрясена.

— Что? Ты хочешь ребенка?

— Очень! Насмотрелся на счастливых пап и мам, вспомнил свое детство, поговорил с твоей матерью, и понял, что пора родить своего. Ты не представляешь, как я тебя люблю, Женька! Я и сам это не так давно понял. Понял, когда почти потерял. Сможешь ли ты меня простить?

— А… Денис… Я… я тоже во многом виновата, — выдохнула девушка. — Не знаю, что на меня нашло, наверное, мозги отшибло. Ты сможешь меня простить, если я тебе кое в чем признаюсь?

— Обязательно, но только после того, как ты простишь меня, и мы вместе выберем нашему малышу имя, — Денис осторожно положил руку на живот Евгении. — Я за вас на все готов, только не отталкивай, позволь быть рядом, позволь разделить с тобой радость и печаль, победы и поражения, разреши видеть, как растет наш малыш. Обещаю, я буду самым лучшим папой на свете. Я так тебя люблю…

— Так, как мы его назовем?

— Я не знаю, — голос сорвался, мозг отказывался верить в то, что она услышала. — Денис… откуда ты узнал? Мама рассказала? Вы общаетесь, я знаю.

— Никто ничего не рассказывал, — серьёзным голосом ответил мужчина. — Сам догадался.

— Но… как? — Женя посмотрела на едва наметившийся животик — если не знаешь, то и не заподозришь.

— Имбирь вместо завтрака, ставшие тебе тесными бюстгальтеры и… не знаю, как объяснить… Интуиция, что ли?

Девушка вздохнула, опустила голову, не зная, что сказать.

— Жень? Ну-ка, посмотри на меня! Зря я сегодня рассекретился, мне же сейчас на работу ехать, с досадой проговорил Денис. — Как я тебя оставлю, ты же чёрт знает что сейчас напридумываешь! Так, выходи!

Он бережно вынул жену из машины и под руку, повел к подъезду.

— Машину убери, тут люди ходят, воздухом дышат, — навстречу им попалась бабушка из соседнего подъезда, местный «пограничный контроль». Из тех, кому скучно, поэтому всегда и до всех есть дело.

— Я через десять минут уеду, — ответил мужчина.

— И мне что, ждать? — возмутилась пожилая женщина. — Двор общий, а ты своей колымагой весь проход загородил.

Конечно, она нагло сочиняла. Тротуар полностью свободен, машина стоит на дороге и даже колесом бордюра не задевает, не то, чтобы проход загораживать! Легковушка разминется, а грузовики во двор заезжают редко, десять минут погоды не сделают. Видимо, бабуля не с той ноги встала, а тут такой подарок — жилец, нарушивший негласное правило двора — не оставлять машины у подъездов! Бабулька приосанилась и завела шарманку заново.

— Убери таратайку, кому я сказала! Я пройти не могу!

Тихо чертыхнувшись, Денис попросил Женю:

— Ты поднимайся, я мигом!

Повернулся к скандалистке, вздохнул, сгреб ее на руки, отчего бабка потеряла дар речи, и пронёс мимо своей машины на руках.

— Вас куда — к подъезду, на лавочку, на тротуаре оставить? — поинтересовался он у своей ноши.

— П-поставь, где взял! — у бабушки прорезался голос.

— Хорошо, — не стал спорить Денис и вернулся обратно, аккуратно сгрузив старушку на то же место, где она начала скандалить. — Всё в порядке, вам именно сюда и надо было? Или, всё-таки, на лавочку?

— Ненормальный, — припечатала женщина и резво припустила к «пограничницам», которые только что шеи не посворачивали, наблюдая за развернувшимся спектаклем.

— И вам хорошего вечера! — пожелал ей вдогонку Денис и бросился догонять жену.

Евгения обнаружилась в дверях подъезда.

— Ты почему не поднимаешься?

— Как я могла пропустить такое зрелище? — хихикнула Женя. — Да у этой бабушки теперь впечатлений на неделю хватит. И знаешь, мне кажется, остальные смотрели на неё с плохо скрытой завистью.

— Да? Не заметил.

— Точно, точно! Думаю, каждая их них хотела бы оказаться на её месте — на руках такого мужчины!

Денис довольно хмыкнул — стоило осуществить тайные бабушкины мечты, чтобы услышать из уст жены в свой адрес комплимент!

Они поднялись в квартиру, Женя сразу побежала в душ, Денис решил пока накрыть на стол.

— День, нам машину не покалечат? — поинтересовалась вернувшаяся Женя. — М-м! Вкусно пахнет. Я голодная, как волк!

— Не покалечат, — отмахнулся муж. — Да, аромат, что надо! Борщ у тебя всегда отменный получается, ел и ел бы!

Некоторое время слышно было только позвякивание ложек, да прихлёбывающие звуки.

Женя хотела продолжения разговора и, одновременно, боялась его, но Денис сосредоточенно хлебал, и она не выдержала первая.

— День, а что теперь будет?

— С бабушкой? Ничего, я был с ней очень аккуратен. Главное, чтобы завтра у подъезда меня уже очередь из старушек не ждала.

— День, я серьёзно! Что теперь будет с нами?

— А про нас мы с тобой чуть позже поговорим. Я знаешь, что придумал — доедай, собери с собой еды, если, вдруг, проголодаемся, и поехали со мной в садик.

— На ночь? — округлила глаза Женя.

— Ага. Одну я тебя не оставлю, даже не мечтай! Поговорим, а потом ты ляжешь спать, а я пойду обходом.

— Мяу!

— О, Кузя! Привет, бандит!

Котенок важно протопал на середину кухни и, задрав мордашку, повторил требовательное «мяу».

— Есть хочешь? — Денис посмотрел в угол, где стояли две мисочки. — Корм есть, вода тоже. Чего же ты просишь?

— Мяу-у! Мау!

Женя прыснула в кулак, настолько забавной оказалась сцена — рыжая варежка на четырех лапках с хвостом морковкой и сосредоточенный Денис, наклонившийся над таращившим глаза котенком.

— Мр! Мяу-у! — зверек высказался и пошел из кухни, по дороге оглянувшись — идет ли следом хозяин?

— Ну, и что у тебя стряслось? О! Жень, ты не поверишь, он меня к лотку привел и потребовал сменить наполнитель! Слушай, давай Кузьму тоже возьмём. Что он, целыми днями один в четырех стенах? Есть же сторожевые собаки, а у нас свой собственный, уникальный сторожевой кот сигнальной расцветки!

Женя не выдержала и расхохоталась.

— Кузьма, поедешь садик сторожить?

— Мр-мя!

Напряжение последнего часа отпустило, стало легко и свободно, будто лопнула давно стягивающая грудь струна. Будто распахнулось окно, и в комнату влетел свежий воздух.

Господи, как, оказывается, она устала от недоговорённости и страха, что Денис не простит! Какое счастье, что он все знает и, похоже, не слишком сердится.

А ещё он сказал ей, что любит… Второй раз в жизни!

Торопливо доев, Женя вытащила пластиковые контейнеры и набрала еды с запасом — им и Кузьке. Ночь длинная, вдруг, они все сильно проголодаются?

Котёнок нагло вскарабкался по её ноге и теперь висел в районе поясницы, с интересом рассматривая с высоты содержимое тарелок. Хорошо, что она надела штаны, а не платье, ободрал бы когтями!

— День, забери своего агрессора! Он думает, что я — дерево! — крикнула она в комнату. Муж немедленно материализовался.

— Ах ты, козявка! — он осторожно отцепил котика от жены и приподнял, держа перед глазами. — Это — моя женщина и только я могу обнимать её, а ты лапы распустил! Нехорошо. Мы тебя подобрали, обогрели, приютили, а ты нас за деревья принимаешь! Надо было тебя Алым оставить.

— Ещё чего! Посмотри на его мордочку — какой же он Алый? Он — Ку-у-зя!

Котёнок сморгнул и неуверенно дернул лапками, мол, всё понял, опусти на пол, больше не буду.

Через несколько минут с контейнерами в пакете и котом, прижатым к груди Дениса, Пряхины спустились вниз.

Женя подходила к машине с некоторой опаской — кто их знает, бабушек, что им на ум придёт? Но нет, машина была цела, никаких надписей не появилось, колёса тоже не проколоты — девушка тихо выдохнула.

— Подержи Кузьку, — Денис всунул ей в руки растопырившегося котёнка.

Что ж так тихо-то? Конец рабочего дня, лето, все давно вернулись домой, поужинали и на улицу, в прохладу тихого двора. Кто лясы поточить, время до сериала протянуть, кто козла забить, кто на качелях покрутиться, кто — кости знакомым помыть. Старый дом, старый двор, со своими привычками и обычаями. Летними вечерами здесь не бывает тихо, а сегодня слышно как мухи летают.

Евгения взяла котика половчее, а то мелкий царапкин так и норовил свалиться, и окинула двор взглядом — так и есть, «пограничный контроль» на лавочке у соседнего подъезда во все глаза смотрит на них. И молчит!

Трое мужиков, оккупировавших стол под старым тополем, забыли про своё домино, или у них там нарды? — тоже повернулись и смотрят на них с Денисом. Ничего не говоря.

Дети на детской площадке зависли, где бежали или сидели. А их мамочки развернулись к дому и замерли.

Женя струхнула — полицию вызвали? Сейчас приедет ОМОН и повяжет Деньку?

Но тут одна из мамочек, поймав взгляд Жени, приветливо махнула ей рукой. Слегка растерявшись, Евгения ответила — человек здоровается, не вежливо промолчать.

И всех как прорвало.

— Привет!

— Добрый вечер!

— Какой котик хорошенький. Ваш?

— Здорово, Денис!

— Ой, киса! Можно погладить?

— Доброго вечера, Евгения!

— А машину надо убрать! — кто бы сомневался!

— Привет, привет! Здравствуйте! И вам! Сейчас уберу, прошу прощения за доставленные неудобства!

Вот это эффект!

Отздоровавшись, чета Пряхиных погрузилась в машину и уехала, провожаемая взглядами всего двора.

— Обалдеть, — Денис обрёл дар речи только когда свернули на проспект. — А всего-то нужно было одну хамку на руках поносить!

Женя прыснула, а потом не выдержала и расхохоталась в голос.

В хорошем настроении они приехали к садику, отпустили Нину Федоровну, извинившись за задержку, потом обошли всё, закрыли и вышли посидеть в беседке на одной из детских площадок.

Летний вечер догорал, окрашивая небо, крыши домов, деревья в золотистые цвета. Только на горизонте, кусочек которого виднелся в промежутке между домами, небо из золотого постепенно переходило сначала в розовый, и дальше — в алый оттенок.

— Завтра ветер будет, — неожиданно сказал Денис.

— Горизонт красный — к ветру. Верная примета, мне отец рассказывал, когда я еще в садик ходил, — ответил муж. — Он тогда мне казался самым лучшим, таскал меня с собой везде, учил. Это позже он стал совсем уж властным и нетерпимым. Или мне в детстве он казался другим, потому что пока я не подрос, он с меня по-настоящему ничего не спрашивал и не требовал? А однажды он меня выпорол.

— Как???

— Больно. Я шёл из школы, второй класс, да задержался на горке, подумал, что один раз скачусь и домой. Раз съехал, второй, а когда опомнился — весь мокрый, штаны коробом стоят, и смеркается уже. К дому подхожу, а меня там встречают.

— Ужас. Надеюсь, ты не собираешься такими же методами воспитывать нашего… нашу… своего ребёнка?

— Женька, глупая, нет, конечно! Детей нельзя бить ремнём, это я тебе, как битый ремнём деть говорю! Поротая задница учит врать и скрывать проступки, но не отучает их совершать.

— А меня никогда не били. В наказание конфет лишали или не пускали куда-нибудь, куда я очень хотела. В цирк, например, с классом. Или, однажды — в дневной поход. Я очень злилась, ногами топала и даже обзывалась иногда.

— На отца??

— На маму. Отец меня никогда не наказывал. Когда я маленькая была, думала, что он не ругает меня никогда, потому что любит, а сейчас понимаю — потому что ему было всё равно. Маме не было всё равно, она доставала меня своей заботой и нравоучениями. «Женя, хорошие девочки не делают это. Не поступают так. Не грубят, не бросают вещи, не врут», — передразнила она. — Мне казалось, что она душит меня своей придирчивостью и стремлением всегда быть рядом.

— Многое запрещала?

— В том-то и дело, что нет! Это я сейчас понимаю, что она обо мне заботилось, а раньше казалось — преследует и ненавидит. Запрещает гулять допоздна — так назавтра вставать рано, да и небезопасно по темноте-то. Курить запретили, тоже, ради моего здоровья, а не просто так. Краситься не разрешала до восемнадцати лет. Знаешь, как меня это бесило? Все девчонки красивые, одна я, как лохушка.

— Ты очень красивая, — Денис притянул жену к себе, прижался губами к её волосам. — Не нужна косметика, чтобы моё сердце замирало при одном на тебя взгляде. Ты — настоящая, не кукла, за это и люблю!

«Третий раз!» — сердечко снова сделало кульбит.

— День, так что будет с нами? Как мы дальше?

— Просто, Женёк — долго и счастливо. Ты заставила меня вспомнить, как мне было плохо, когда отец всё за меня решал. Обещаю, теперь я буду советоваться с тобой, и решение принимать станем вместе. Будем спорить и, наверное, иногда ругаться, но я никогда тебя не обижу. Только пообещай, что не станешь обзываться!

— Как?

— Дениска-редиска. Дениска-сосиска. Очень обидно, — мужчина снова поцеловал.

— Не буду. А ты, пожалуйста, не воспринимай мою о тебе заботу, как должное. Если я готовлю еду, то мне приятно будет услышать простое спасибо или похвалу. Если стираю или убираю, для меня важно знать, что мой труд замечают и ценят. Мне не жалко времени и сил, наоборот, когда ты видишь, что нужен, что даришь радость — крылья вырастают. А когда всё как должное, как обязанность… Ни слова благодарности, зато, если что-то не так — сразу в лоб. Суп недосолён или бельё не успела погладить — ткнут носом. А всё чисто, наготовлено — никто не заметит.

— Это у вас так было? — осторожно спросил Денис.

— Да. Не замечала, пока не выросла и тебя не встретила. Вернее, пока мы с тобой не расстались. Привыкла, что мама дома вечно занята готовкой, уборкой, глажкой, а папа всегда всем недоволен. Я не вмешивалась, меня помогать не заставляли, а остальное мне не интересно было. Понимаешь, мне в голову не приходило, что мама ждёт от нас с отцом ответного тепла, какой-то отдачи. Вела я себя, как потребитель, стыдно вспомнить.

— Все ошибаются, это не страшно. Главное, понять, в чём ошибся и больше так не делать, — сказал муж. — Я тоже не сразу сообразил, что хочу нормальных отношений в семье, а не свода правил. Хочу любви, Женька, доверия и поддержки! Если бы ты не взбрыкнула и не устроила всё это, то, возможно, мы разошлись бы через месяц или два. Ведь мне в голову тогда не приходило о чём-то советоваться с тобой, интересоваться твоими желаниями. Так бы и гнул свою линию, как привык.

— Да, наверное, уже разошлись бы, — задумчиво кивнула девушка. — А я взвивалась бы от любого запрета или несовпадения мнений. Ждала бы, что ты станешь меня на руках носить в прямом и переносном смысле, всё прощая и во всём потакая. Как я привыкла у мамы.

— Мама носила на руках? Никогда не подумал бы, что Вера Васильевна настолько сильна! Но, между нами, на руках я тебя носить готов. С радостью!

— Да ну тебя! Я же в переносном смысле! В том, что мама мне во всём потакала, а если что-то запрещала — ради моей же пользы — я устраивала скандал. Но твоя идея мне нравится — время от времени я согласна, мне очень нравятся твои руки. И знаешь, я ревнивая! Когда ты нёс эту бабушку…

— Женька! — Денис расхохотался, быстро пересадил жену на колени и осторожно, нежно поцеловал. — Мне никто, кроме тебя не нужен. Я так устал без тебя, ты не представляешь! Мир?

— Мир.

— Женёк, а давай уедем в другой город?

— А я домик присмотрела. Хотела купить…

— Сама посуди — тут ни твой отец, ни, особенно, мой, покоя нам не дадут. Каждый будет что-то требовать, мотать нервы, являться в любое время, когда им приспичит. А малыш родится? Ладно, если девочка, а если мальчишка? Оба явятся воспитывать. А за нашу дочку уже мамы, во всяком случае, моя просто замучают. Тебя в первую очередь — не так пеленаешь, не так кормишь, не так воспитываешь. Представляешь, какая у нас будет жизнь?

— Да, не веселые перспективы, — согласилась Женя. — Но — уезжать? А работа? Кто меня возьмёт, беременную? Кстати, надо твоим как-то объяснить, что аборта не было. С моими проще: отцу всё равно, а мама и так догадалась.

— Я сам скажу. С работой — мы же не завтра соберёмся? Сначала нужно определиться, куда едем, потом мне там найти работу, потом только продавать нашу квартиру, покупать жильё на новом месте и переезжать. Думаю, пока суд да дело, ты как раз до декрета доработаешь. Потом — отпуск по уходу за ребёнком, а за три года с работой что-нибудь решится. Садики в любом городе есть — на крайний случай. Но лучше, конечно, по специальности найти место, зря ты училась, что ли? Придумаем! И дом. Если хочешь, можем не квартиру покупать, а дом. Тем более, у нас есть домашний зверь, ему простор нужен, а не четыре стены.

Оба перевели взгляд на угол веранды, куда падал свет от уличного фонаря: Кузьма пыжиком скакал по пятну света и пытался ловить ночных мотыльков.

— Я согласна, — после некоторого раздумья произнесла Евгения. — Только мы не будем выбирать город, мы поищем работу. Тебе. Если повезёт, то и мне. Где найдём самую лучшую, туда и переедем.

Город спал, а они всё никак не могли наговориться.

Перебрали все темы — будущие планы, имена для малыша, переезд, отношения с родителями. Вновь вернулись к своим чувствам и эмоциям.

— День, а почему мы раньше никогда так не разговаривали? — поинтересовалась Евгения, наливая мужу чаю.

Денис с Кузьмой только вернулись после первого обхода, и оба решили, что самое время слегка перекусить.

— Времени не было на поговорить. Мы же, как в огне горели каждый раз, когда встречались. Мне тебя не хотелось из рук выпускать, до бесед ли тут? — сквозь бутерброд проговорил мужчина. — Это я сейчас понимаю, что поступали мы глупо, а тогда казалось — всё нормально. Нам хорошо вместе, весело, ненапряжно, в постели вообще полный улёт. К чему тратить время на разговоры?

— И получилось, что мы друг друга почти не знаем, — грустно добавила Женя. — Не понимаем, не чувствуем и оба не умеем слушать другого. И слышать.

— Научились же! Иди ко мне! — Денис отложил в сторону надкушенную колбасу и пересадил жену к себе на колени. — Правда, перед этим расстались, почти развелись и едва не потеряли нашего первенца.

Легким касанием он погладил животик жены.

— Сам себе не верю — я жду его или её с нетерпением!

— Ой, День, дети — это не только весело и трогательно, — улыбнулась Евгения. — Поработала в ясельках, теперь представляю. Ребёнок — это ещё то испытание нервов и терпения! Вот родится, недельку не поспишь по ночам, и захочешь сбежать.

— Не дождёшься! Нас же с тобой родители вырастили, не сбежали? И их дедушки-бабушки вырастили, значит, и мы справимся!

— День, а как мы им скажем, что переезжаем?

— Пока — никак. Зачем заранее воздух сотрясать? Как твои отреагируют — неизвестно. Вера Васильевна в новых отношениях, Александр Семенович в новом доме, заново жизнь строит, им не до нас. А моим энергию некуда тратить, кроме как на единственного сына. Отец мне всю душу вынет, если заранее узнает. Как это? — решили, и без него! Он себя считает главным, в принципе, имеет право. Он и есть главный — в своей семье. Но я вырос и создал личную ячейку общества, поэтому из подчинения родителям уже вышел. Разумеется, я им благодарен и люблю, хоть в некоторых вопросах с отцом мы расходимся во мнении, но теперь на первом месте у меня — ты и наша семья. Подозреваю, что папе не понравится такая рокировка, но ему придется её принять или мы рискуем надолго с ним поссориться.

— Не надо ссориться! — вздохнула Женя. — Хватит того, что я с мамой до сих пор не помирилась, а отец и того хлеще, вместо поддержки, сам пытался мне на шею присесть. Пусть хоть с твоей стороны у нас с родителями будет полная гармония. А когда расскажем им про ребенка и что мы помирились?

Денис открыл рот, но сказал совсем не то, что изначально собирался.

— Вот, чтобы ни у кого не было времени устроить нам слишком горячие проводы, мы про переезд никому ничего и не скажем. До поры, до времени! Про ребёнка я их сам порадую. Выберу время, и съезжу, такие новости по телефону не сообщают.

— Хорошо, — Евгения прислонилась к плечу супруга и прикрыла глаза — усталость навалилась, веки стали свинцовыми, неудержимо потянуло в сон.

— Э… Да у нас кто-то совсем спит. Женя! Жень? Всё, уснула. Будто, зарядка закончилась, — пробормотал он себе под нос, а потом бережно поднял жену на руки и занёс в комнатку. Устроил на диване, укрыл, подсунул под бок тарахтящего, как трактор, Кузьку и полюбовался на картину маслом: спит! Розовая, нежная, его! Трогательные реснички чуть подрагивают, бросая тень на щеки, губы так и просят к ним прикоснуться…

Денис выдохнул сквозь зубы и поспешно отвёл глаза — нет, нет, он на работе! Если приляжет рядом, куда так манит, то гарантированно проспит все обходы. Или не проспит, а пропустит, потому что, уснуть рядом с Женей он вряд ли сможет.

Ночь тянулась бесконечно. Предатель Кузька отказался покидать уютное местечко, и Денису пришлось делать обход в одиночестве, отчаянно завидуя коту — он бы тоже никуда не пошёл, если бы оказался с Женей в одной кровати.

Следующий день сюрприза не принёс — сделка была оформлена, деньги перечислены, Женя теперь свободна от недвижимости и бездомна. Вернее, теперь она прочно обосновалась в квартире Дениса.

Приятный бонус — местные бабушки больше к молодожёнам не цеплялись. Более того, с Денисом теперь дружно здоровались не только «пограничники», но даже гуляющие во дворе дети. Мужики уважительно жали руку и хлопали по плечу.

— Силен! Никто с этой Шапокляк не мог справиться, половина дома от неё стонала. Докопается, весь мозг выест и дыру продолбит не хуже дятла. А теперь она тише воды, ниже травы!

— Мы-то угрозами да скандалами пытались её приструнить, а оказалось, что с ней иначе нужно было.

— Да, мужское обаяние и вежливое отношение, оказывается, бронебойное оружие!

— Правильно, жену его видел? Цветочек, пальчики оближешь! Чтобы такую привлечь, надо вон, как Денис быть — обаятельным, да вежливым, а не как ты, Никола — сам на лавку плюхнулся, а баба рядом стоит. Понимать надо, какое обхождение требуется!

— Да, красивая она у тебя, Денис. Ты присматривай, а то желающие увести такую красотку всегда найдутся. Вон, Генка из третьего, как твоя идёт, аж шею сворачивает.

— Да что Генка? Весь двор шеи сворачивает, когда Евгеша проходит. Так что, Денис, не расслабляйся.

Местные мамочки и женщины постарше дружелюбно кивали Жене и не стеснялись эмоций.

— Вот это мужик! От моего такого и не дождешься!

— Чтоб на руки, да при всем народе — ни в жизнь! Он при всех только матом горазд.

— Ой, девочки, а как он Женьку в машину сажает и вынимает! Я такое только в кино видела — дверцу отворит, руку подаст, да с улыбкой. Умереть — не встать!

— Евгеша, а ты за мужиком следи! Такого с руками оторвут, оглянуться не успеешь.

— Глупости, ему кроме жены никого не надо. Видели — вчера Катька со второго мимо него шла, наклонилась, всему двору показала все выпуклости и спереди, и сзади, А он даже ухом не повёл. А всё почему? Да потому что обожаемая Женечка как раз из подъезда вышла.

— Вот это любовь!!!

А ещё они вместе сходили на УЗИ, и Денис оторопело рассматривал неясные движения на мониторе, пытаясь осознать, что вот этот призрачный, будто мультяшный, сгусток — его сын или дочка.

В квартире они устроились так — Женя в спальне, Денис — в зале, на диване. Последний барьер между ними держался дольше всего. Казалось бы — поговорили, все выяснили, осознали и с облегчением, отпустили прошлое, храбро шагнув на новую страницу, но до секса дело не доходило. Мужчине хотелось до одури, но он боялся. Боялся, что Женя оттолкнет, потом, вдруг родительская гимнастика навредит смешному пузожителю, туманному головастику?

Нет, Женя не шарахалась, не избегала прикосновений, но до главного никак не доходило. Денис мучился, но никак не мог решиться.

Наверное, все это так и тянулось бы, если бы однажды Евгения не взяла всё в свои руки. Перед сном, когда муж обреченно поплёлся к дивану, она подошла сзади и прижалась к его спине. Денис замер и, кажется, даже дышать перестал.

— Женя, тебе плохо? — осторожно поинтересовался мужчина, стараясь не шевелиться.

— Очень.

— Где болит? Тошнит? — Денис настолько стремительно повернулся, что чувствительно задел Женю по носу.

— Ай!

— Ушиб? Черт, я нечаянно. Женька, не молчи — что болит? Где? Врача?

— Всё болит. Полечи меня, а?

— Всё болит? — его медленно, но верно накрывала паника.

Подхватив жену на руки, Денис бросился в спальню, лихорадочно вспоминая, где оставил свой сотовый.

— Надо лечь, сейчас, сейчас, только держись!

— Держусь, — Женя обхватила руками шею мужа, прижалась к нему всем телом и не спешила отпускать, когда тот бережно опустил её на кровать.

Глядя в круглые от переживаний глаза Дениса, она улыбнулась и попросила:

— Поцелуй меня, пожалуйста!

— Надо врача!

— Ты — мой врач. Поцелуй меня, а то я больше не могу.

— Женя, мне не до шуток! Где болит?

— Везде болит! Мой муж на меня не смотрит, не целует, спать со мной не хочет. Моё сердце разрывается от боли и обиды, — выпалила Женя и разжала руки. — Даже представить не могла, что мне придется самой напрашиваться!

Несколько секунд мужчина смотрел на расстроенное лицо жены, а потом отмер:

— Ты здорова? Женя, не мучай меня, ответь? Ничего не болит?

— Я здорова, но если мой супруг продолжит спать отдельно, я непременно заболею!

— Женька…

И да, больше просить или намекать не пришлось.

Мир, в котором только Он и Она.

Щемящая нежность, когда сердце замирает от одного взгляда на любимую, когда хочется подарить Луну с неба и достать для неё жемчуг со дна морского. Когда за одну улыбку готов на край света, а каждая слезинка ранит сильнее, чем пуля. И нет большего счастья, чем руки, обвивающие шею, щека, доверчиво прижавшаяся к груди и тихий шепот: «Я тебя люблю!»

Глаза в глаза. Тонуть во взгляде, растворяться и воскресать вновь! Дарить и получать, не бояться падать, потому что веришь — подхватит! И провести пальцем по упрямой складке в уголке рта, а потом — по двум другим, которые восклицательными знаками замерли между бровей. Вкус его губ, без которых трудно дышать. И поцелуи, огненным удовольствием растекающиеся по телу. Тягучее, медленно нарастающее удовольствие, вдвое слаще, потому что оно одно на двоих. Голос, срывающийся от нежности, произносящий её имя в момент наивысшего наслаждения. И блаженство от благодарных поцелуев. Лежать рядом, переплетая пальцы, не имея силы отпустить, отстраниться хоть на минуту.

Они могли всё это потерять.

Могли не услышать, не поговорить, не посмотреть на ситуацию глазами другого, не понять и не простить.

И в мире на двух несчастных людей, которые больше не верят в любовь, стало бы больше.

Со всеми делами и заботами, со всеми вновь вспыхнувшими чувствами, они выпали из жизни. У Дениса из головы вылетело, что он собирался сам всё рассказать родителям и, наверное, ещё неделю бы не вспоминал, но вечером, на четвёртый день, после того как они окончательно помирились и приняли друг друга, прозвучал требовательный звонок в дверь.

Глава 11

Женя стиснула руки и с тревогой посмотрела на мужа.

— Кто это может быть?

— Сейчас увидим, — Денис отложил ложку, встал из-за стола, ласково прикоснулся к плечу жены. — Не переживай! Нет ничего такого, с чем мы не справимся. Сиди, я сам схожу.

Женя кивнула и прикусила губу.

Когда в прошлый раз к ним явился неурочный гость, им оказался Валерий Вадимович. Нельзя сказать, чтобы его визит оставил приятные воспоминания.

Она напряженно вслушивалась в доносящиеся из прихожей звуки: вот Денис отпирает замки, глухоебу-бу-бу — голоса, явно не женские. Стукнула, закрываясь, дверь, шаги…

— Добрый вечер, Евгения! — в дверном проёме выросла массивная фигура Петра Гавриловича.

— Добрый вечер, — растерялась Женя. — Что-то случилось?

— Нет, нет, все в порядке! — Он поспешил её успокоить. — Я хочу поговорить с тобой. Давно пора было, но то одно, то другое, никак не получалось. Надеюсь, я вас не сильно потревожил?

— Проходите в зал, — пригласила Женя, поднимаясь.

— Может быть, останемся тут? — Петр Гаврилович выразительно показал на стол. — От чая не откажусь, за этим напитком и беседовать приятнее.

— Да, конечно, можно и на кухне. Просто я подумала, что в зале как-то приличнее, — пробормотала девушка.

— Я очень надеюсь, что мы с вами не совсем чужие люди. Хотел бы, чтобы мы перестали быть чужими, чтобы вы считали меня частью вашей семьи. Поэтому чаепитие на кухне сочту за первый к этому шаг. Если, конечно, вы не против.

— Пожалуйста! — вконец растерявшаяся Евгения торопливо освободила для Петра Гавриловича посадочное место, поставила чистую чашку, придвинула поближе сухарницу и потянулась за кипятком.

— Я сам, — осторожно отодвинул её бдительно за всем наблюдавший Денис. — Вам зеленый или черный? Может быть, кофе? Только у нас растворимый.

— Чай. Без разницы, какой, я абсолютно непривередлив в этом плане. Что себе нальёте, то и мне.

Несколько минут все молчали, следя, как Денис сначала аккуратно разливает кипяток, а потом доливает в чашки заварку. Женя отмерла, и, метнувшись к холодильнику, выставила на стол колбасу с сыром и тонко порезанный белый батон. Секунду подумала и добавила маслёнку и вазочку с вареньем.

— Спасибо, мне только чай, — Петр Гаврилович поднял чашку и отхлебнул из неё. — Присаживайтесь, в ногах правды нет. Вы, наверное, недоумеваете, о чём я хочу поговорить, что рассказать? На первый взгляд можно подумать, что я разрушил вашу семью, Евгения, но всё совсем не так. Я заметил Верочку сразу — необыкновенно красивая, хрупкая, нежная женщина. Умное, одухотворённое лицо с классическими чертами, мягкий взгляд, потрясающая фигура. Да, на это тоже обратил внимание, мы все здесь люди взрослые, буду называть вещи своими именами.

Мужчина ещё раз отхлебнул из чашки.

— Некоторое время я любовался ею издалека, потом не выдержал и осторожно навёл справки. Оказалось, Вера замужем, но счастливой она не выглядела. Улыбающейся я её видел, только когда она шла с вами, Женя. Меня тянуло к ней, хотелось обнять, укрыть от всего мира, стереть с её лица обречённо-печальное выражение, купить красивую одежду и увезти к мору или в горы. Или куда Вера сама пожелает. Мы познакомились, но наши отношения долго были совершенно нейтральными — здравствуйте-до свидания. В один не самый прекрасный день — стояла глубокая осень, лил ледяной дождь — я только выехал с заводской парковки и увидел, как Вера, ёжась под порывами ветра, через лужи добиралась до остановки. Конечно же, проехать мимо было невозможно, уговорил сесть в машину и подвёз к самому подъезду. После этого, примерно раз в неделю, я подкарауливал Веру у проходной и подвозил, уверив, что мне всё равно по пути. Мы разговаривали. Немного, но достаточно, чтобы лучше узнать друг друга и перейти из разряда «посторонние» в разряд «знакомые». А потом я случайно, на самом деле — случайно, встретил её в выходной день возле Центрального рынка. Вера тащила неподъемные сумки, останавливаясь каждые десять шагов, чтобы передохнуть. Я не смог проехать мимо — припарковался, почти насильно отобрал авоськи, загрузил их в багажник и усадил Веру на переднее сиденье. Конечно же, я не позволил женщине поднимать сумки в квартиру, занес их сам. Дома никого не было, Вера страшно смущалась и не знала, как отблагодарить. Я отшутился и сбежал. Сбежал, потому что мне хотелось украсть ее, увезти из дома, где ее не любят и не ценят.

— Почему вы решили, что маму никто не любит? — спросила Женя. — Вы же видели её только издали, а в доме оказались впервые, и никого из нас не застали.

— Потому что любящий мужчина не заставит свою женщину таскать тяжести. Машина у вас есть, но отвезти жену на базар или забрать оттуда с покупками мужу в голову не пришло. Как и единственной дочери — помочь маме.

Женя вздохнула и опустила голову.

— После этого эпизода я еще несколько раз подвозил Верочку, теперь уже мы с ней встречались не совсем случайно, но она об этом не подозревала. А потом, как-то само собой произошло, что она мне ответила. Отозвалась, поверила. Мы поняли, что любим друг друга. Но Вера категорически отказалась разводиться, пока её любимая дочь не доучится и не встанет на ноги. Вера боялась, что развод травмирует девочку, ведь Женечка любит отца и привыкла к определённому порядку в доме. Девочка любит отца, — повторил мужчина, — но ни слова о том, что дочь любит и маму. Именно мама обеспечивала привычный для мужа и дочери порядок, надрывалась на двух работах…

Евгения вскинулась.

— Не знали? Не удивлён. Что вы вообще знаете о жизни своей мамы? Вас устраивала её роль прислуги в вашем доме. Вас обоих — тебя, Женя и Александра Семеновича. Да, Вера тянула две должности, лишь бы у её девочки был достаток, потому что муж напрягаться не хотел. Сидел себе на одном месте пятнадцать лет, получая меньше жены, не пытаясь искать варианты или дополнительный заработок. Вместо помощи Вере, он только добавлял ей работы. А вам, Евгения, было всё равно. Вы с детства привыкли считать маму чем-то вроде робота, который обязан вам стирать, готовить, убирать и всячески вас баловать. Знаете, когда я увидел, в каком пренебрежении живет Верочка, я был вне себя от возмущения, но Вера запретила даже близко к вам подходить. Была у меня мысль устроить дочери-эгоистке хорошую встряску, но Вера просила не вмешиваться. И подождать, когда любимое дитятко выйдет замуж. О муже Вера не беспокоилась, ведь он никогда о ней не заботился, но оставить дочь на самообеспечении она не могла. Я предлагал ускорить процесс и забрать вас к себе вместе с Верочкой, но она не согласилась. Переживала, что вы не примете меня, а я не смогу мириться с вашим потребительским отношением к собственной матери. В общем, мы решили не афишировать наши отношения и встречаться тайно, пока вы, Женя, не доучитесь и не встретите свою любовь.

Не скрою, я ужасно злился, вынужденно наблюдая, как Веру в её семье никто не принимает во внимание. Никто не интересуется, что она хочет, здорова ли, никто не стремится помочь. Два года, Евгения, два года я был связан по рукам и ногам обещанием не вмешиваться. Но, наконец, вы встретили своего принца. Наверное, счастливее меня не было никого — ещё пара месяцев, и я смогу забрать мою Верочку из добровольного заключения! Но тут опять вмешался случай — подслушанный разговор. Вернее, пьяный бред ущербного мужичонки. Да, это ваш отец, который, по большому счету, ничего особенно хорошего вам не дал, но вы его любили, поэтому услышанное повергло вас в шок. Это можно понять. Но совершенно непонятно, почему вы, вместо того, чтобы прийти к матери, устроили ей квест «пропала дочь»?

— Я была не в себе. Понеслась, куда глаза глядят, — пробормотала Женя. Денис молча погладил её по плечу и крепче обнял.

— Допустим. Но через час, два, пять, наконец, вы же успокоились? Не хотели ни с кем разговаривать — ваше право. Но простую смску написать маме можно было? Это не она в пьяном виде жаловалась вашему мужу, не она позволила отцу говорить о вас гадости, не вмешиваясь в его пьяный бред, но вы её решили наказать заодно с разговорчивым отцом и молчаливым супругом. Одно предложение сохранило бы вашей маме километры нервов — «Я жива, здорова, вернусь утром»! Но вы «чернила» экономили или пожалели шесть рублей на смску?

— Я об этом не подумала, — понурилась Женя. — Понимаю теперь, насколько бесчеловечно я со всеми поступила.

— Лучше поздно, чем никогда, — ответил Пётр Гаврилович. — Значит, я уже не зря заехал. Вдаваться в подробности, что у вас произошло дальше, я не стану. Вы скоро сама мамой станете, пора взрослеть и учиться признавать свои ошибки. Вера слишком сильно вас любит, слишком сильно хотела от всего уберечь, а Александру Семёновичу изначально было безразлично, каким вырастет его ребёнок, он выбрал позицию «моя хата — с краю» и полностью самоустранился из жизни семьи. Я рад, что вы нашли в себе силы поговорить с мужем и, как я вижу, у вас всё наладилось. Это замечательно! Надеюсь, вы будете беречь друг друга, и защищать ваш мир от любых нападок и бед. Пойдёте вместе, рука об руку, и вам, Женя, не придется полжизни тянуть семью в одиночку, а когда обожаемый сын или дочка вырастут, не придётся услышать, что вы надоели.

— Я… Была неправа. Но откуда вы взяли, что я скоро стану мамой?

— За свою жизнь мне пришлось пережить две беременности жены, потом наблюдать беременную дочь и беременную невестку. Верочка очень переживала, как вы, мне пришлось некоторое время за вами присматривать, ну и я сделал свои собственные выводы — аборта не было.

Женя опять вздохнула и не стала опровергать.

— Если захотите повидать маму и поговорить с ней, то вот адрес, — мужчина положил на стол листок. — Я забрал Верочку к себе. Квартиру она решила отремонтировать и закрыть. Видите ли, у меня взрослые, полностью самостоятельные дети, они искренне рады за своего папу и желают нам с Верой счастья. Но она всю жизнь прожила среди равнодушных людей, и не может пока привыкнуть, что дети могут радоваться за отца, а не подозревать его новую жену в меркантильности. Я достаточно обеспеченный человек, мне не нужно от Веры ничего, кроме любви. Но она вбила себе в голову, что если сейчас продаст квартиру, то у нее не будет жилья, куда она смогла бы вернуться. Если, вдруг, я её разлюблю или умру раньше. Пытался спорить, но она стоит насмерть. Что ж, если ей так спокойнее, то я не возражаю.

— Мне не нужна эта квартира, я получила наследство от бабушки, — отреагировала Евгения. — Поэтому мне всё равно, что мама с ней сделает.

— В любом случае, это ваши с мамой дела, не собираюсь вмешиваться. Просто объясняю мотивы Верочки. Повторяю, я вполне состоятельный, чтобы обеспечить мою жену всем, что она пожелает. Проблема лишь в том, что за годы пренебрежения, Вера разучилась что-то желать для себя. Ладно, с этим я тоже сам справлюсь. А теперь, Евгения Александровна, я перехожу к основной причине, почему я здесь.

Пётр Гаврилович выпрямился и по очереди посмотрел на Женю и Дениса.

— Вера больна. Серьёзно, но шансы есть. Через месяц, как раз мы успеем расписаться, мы едем в кардиоцентр Шарите, это Германия, там Верочке сделают операцию.

Женя ахнула, прижав ладонь ко рту.

— Вера не хотела никому говорить, но я решил, что вы имеете право знать. Думаю, вашей маме будет легче, если вы помиритесь. Если вы приедете к ней не из-за болезни или квартиры, не за помощью или с упрёками, а просто — как дочь к любимой матери. Просто в гости, с тортом и хорошим настроением. Мы, мужчины, — Пётр Гаврилович кивнул на Дениса, — сходим покурить…

— Я не курю.

— Не важно, мы сходим покурить или посмотрим на мою новую машину, или просто сгоняем за вином, а женщины посидят и поговорят. Найдут в себе силы отбросить обиды и простят друг другу ошибки. Женя, другой мамы у вас больше не будет, и у Верочки вы — единственная дочь.

— Зачем вы… зачем вы рассказали, — давясь слезами, проговорила Женя, — если мама просила ничего не говорить?

— Затем, чтобы вы не упустили шанс всё исправить. Конечно, я настроен на положительный результат, ничего не пожалею ради своей женщины, но операция есть операция. Сами понимаете. Поэтому, я считаю, вам необходимо разрешить все недоразумения, высказать друг другу претензии и власть вместе поплакать до нашего с Верой отъезда. Если что… ттт, не накаркать… Вы же никогда себе не простите, что не нашли в себе сил и смелости признать ошибки и рассказать матери, как любите и дорожите ею. А у вас впереди целая жизнь, ребёнок, любимый муж, но вы не сможете быть по-настоящему счастливой, если оставите позади незаслуженно обиженную мать. Можете с нами не общаться, яне призываю вас дружить семьями. Конечно, если вы захотите, мы будем только рады, а нет — значит, ограничимся поздравлениями на дни рождения и праздники и, может быть, редкими встречами. Мне главное, чтобы у Верочки перед операцией не болело за дочь сердце, и она перестала себя терзать, почти не выпуская из рук телефон. Она ждет вас, Женя. Не говорит прямо, но я же вижу, что она страдает.

— Я приеду! — всхлипнула Евгения.

— Мы приедем, — подтвердил Денис, целуя жену в волосы. — То, что вы рассказали — очень важно. Спасибо, что решили поделиться, я тоже считаю, что Жене нужно уладить все вопросы и помириться с Верой Васильевной.

— Вот и хорошо. Спасибо за вкусный чай! — Пётр Гаврилович встал и улыбнулся, глядя на растерянных молодожёнов. — Спасибо, что поняли. Вера не должна знать о нашем разговоре и уговоре, поэтому, пожалуйста, продумайте, как не проговориться.

— Конечно. Только нужно придумать повод для визита, — продолжала всхлипывать Евгения. — Откуда мы узнали, где сейчас живёт мама?

— С этим просто — я оставил адрес у соседки. Вы всё поняли, решили попросить прощения и поговорить, приехали в квартиру, никого не застали, но соседка рассказала, где искать Веру Васильевну. Как надумаете — позвоните. Там, — он кивнул на листок с адресом, — есть мой номер. Подготовлюсь, чтобы во время вашего приезда никтовам не помешал.

Провожать гостя они вышли вместе, едва поместившись в крохотной прихожей. Женя всё ещё роняла слёзы, но постепенно успокаивалась.

— Хороший мужик, — высказал своё мнение Денис, когда за Петром Гавриловичем закрылась дверь. — Повезло твоей маме его встретить. Ну, ну, что же ты совсем расклеилась? Да, он говорил жестко и прямо, но лекарство редко бывает приятным на вкус. Он вылечит Веру Васильевну, вот увидишь!

— Я не поэтому плачу. Мне сты-ы-дно! Денис, какая же я была самовлюблённая ду-ура-а!

А жизнь-то налаживается!

Люба спешила с работы домой и улыбалась.

Мальчишки в восторге, что у них теперь своя комната. Правда, ей пришлось пригрозить вернуть их кровати назад, если мальчики не будут поддерживать у себя порядок. Васька и Валька прониклись, и почти неделю она не видела разбросанных игрушек и штанов. Сейчас, правда, всё потихоньку возвращается на круги своя — ощущение новизны пропало, сыновья стали забывать об обещании. Сегодня утром она едва не упала, споткнувшись о брошенную машинку. Сейчас переоденется, приготовит ужин, а потом напомнит детям о перспективе лишиться отдельной комнаты.

— Привет! — в коридоре её встретил сосед Александр.

— Привет, — ответила Люба, прислушиваясь, что делается в квартире.

Из комнаты соседа, сквозь приоткрытую дверь слышно как бормочет телевизор, капает вода в раковину на кухне, в подъезде гулко хлопнула входная дверь, но никакие звуки присутствие в квартире её сыновей не выдавали. По своему опыту Люба знала — тишина редко бывает к добру. Лучше бы стояли вопли, и что-то гремело или трещало, а раз затихли, надо всё бросать и бежать спасать. Детей или имущество — разберётся по ходу.

Не разуваясь, она рванула по коридору, но была перехвачена соседом.

— Не спеши, они тебе сюрприз делают.

— ??? …!!! — Люба схватилась за сердце.

— Да нет, не бойся, всё под контролем! — бодро забормотал Александр Семёнович, поймал женщину за плечи и остановил её порыв. — Я присматриваю, шалить не даю. Постой тут, я сейчас!

Люба растерянно наблюдала, как мужчина, подмигнув, скрывается в комнате сыновей. Дети тут же обнаружились — донеслись восторженные голоса. Чувствовалось, что мальчишки пытались говорить шепотом, но плохо получалось — то один голос, то сразу оба, взлетали и звонкими осколками рассыпались по квартире. Да, Васёк и Валёк вести себя тихо не умеют! А когда что-то рассказывают, то стараются перекричать один другого, перебивают, возмущаются и тараторят, без устали.

Дверь в коридор приоткрылась, выглянула сначала одна вихрастая голова, потом, отталкивая первую, протиснулась вторая. Секунд пять мальчики смотрели на мать, потом оба исчезли, а дверь опять закрылась.

И? — Любовь озадаченно замерла — похоже, сыновья на самом деле ей что-то готовят. Сил-то у неё хватит пережить?

Не успела она отреагировать, как дверь в комнату открылась настежь, дети вышли в коридор, и Люба тихо ахнула — тихие, умытые, в чистых — в конце дня — чистых!! — рубашках!

Сначала она решила, что они переоделись к её приходу, но, присмотревшись, поняла — рубашки те же самые, какие она приготовила им с вечера. Вчерашнюю одежду, после целого дня игр без материнского присмотра и активной вечерней прогулки, когда Люба мальчишек еле домой загнала, а потом полчаса отмывала каждого в ванне, повторно надеть невозможно. Лежит в баке, ждёт стирки. И позавчерашняя там же. Собственно, каждый день с утра дети как дети, а к вечеру — ни дать, ни взять — беспризорники. А тут… Они что — всё время на диване просидели — поэтому до сих пор чистые?

— Мамочка! — сияя улыбками, мальчишки бросились к ней. Вася схватил сумки и понёс их на кухню, Валентин притащил тапочки и старательно подсовывал их под ноги опешившей матери.

— Ты устала, да? — с надеждой спросил Валя.

— Устала, — согласилась Люба, пытаясь хоть одним глазком заглянуть в комнату и оценить масштабы… сюрприза.

Было страшновато — из дверей тянуло чем-то пригорелым.

— Это хорошо, что ты устала, — заявил Валька, — надевай тапки и закрывай глаза.

— Зачем!

— Чтобы ты не сразу обрадовалась!

Люба поймала взгляд соседа, который строил ей гримасы, стоя за спиной ребёнка, и покорно проделала всё, что велел сын.

Руку обхватила маленькая ладошка, за другую уцепилась вторая — из кухни явился Васька — и женщина почувствовала, как её ведут.

Переступила порог, замерла.

— Открывай глаза!

— Можно!

Хор нетерпеливых мальчишеских голосов.

Дети привели мать в свою комнату.

Батюшки — кровати заправлены! Нельзя сказать, что идеально, немного косо и криво, кое-где комком, но заправлены. Игрушек почему-то нигде не видно. А, вон они — в большой коробке у стены за столом. Интересно, откуда коробка? Но идея отличная — раньше машинки и самолетики просто складывали в угол, откуда они таинственным образом снова расползались по квартире. Приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не убиться, наступив, к примеру, на мячик.

А на столе источник горелого запаха — яичница в тарелке!

Люба, сглотнула, обозревая кулинарный шедевр — с одной стороны спекшийся до угольков, с другой поблескивающий жидким мутно-белым белком. Как так умудрились-то? Сжечь и не дожарить одновременно?

— Мамочка, это тебе на ужин! Мы сами приготовили! — дети лопались от гордости. — Ты же голодная? Садись! Отдыхай, ешь!

Мать оторвала взгляд от изысканного угощения и натолкнулась на Александра Семеновича, который делал ей страшные глаза и жестикулировал над головами Васька и Валика.

Понятно, без соседа не обошлось.

Хорошо, что мальчишки теперь в квартире днем не одни, а под каким-то присмотром. Степану на малолетних соседей было плевать, главное, чтобы не шумели и его вещи не трогали, а Александр, к удивлению Любы, с мальчишками возился с видимым удовольствием.

Те часами пропадали в его комнате, даром, что там места для всех едва хватало. Но они там что-то мастерили, стучали, спорили, Любка едва могла выцарапать сыновей, чтобы накормить или отправить спать. Причем, если речь шла о еде, то приглашать за стол приходилось и соседа. Александр не отнекивался, а Валька с Васькой и рады.

Мальчишкам нужен отец, вот и тянутся к чужому дядьке, который проявил к ним интерес. Не прогнал, а учит каким-то важным мужским занятиям, футбол смотрят, о достоинствах удочек рассуждают. Валька-то мал, он больше слушает, да на ус мотает, а Васёк уже многое понимает и ловит на лету.

Люба нахмурилась — приучит к себе мальчишек, а потом свалит в дальние дали. Детям расстройство.

— Мам! — дернул ее за руку младший. — Тебе не нравится?

— Очень нравится! Вы у меня такие молодцы! — вернулась она к действительности. — Мне нужно переодеться, помыть руки, а потом я обязательно поем!

— Остынет! — насупился Вася. — Мы старались! Дядя Саша нам совсем не помогал, мы все сами!

— Да, мы сами! — поддержал Валентин.

— Я быстренько! — ей нужна была пара минут, чтобы собрать мысли в кучу.

Раньше у неё все было просто — работа, мечты о своем гнездышке, заботливом муже и детках. Со временем жизнь мечтать отучила, Люба усвоила — радуйся тому, что у тебя есть! Она и плыла по течению, практически махнув на себя рукой. Но в квартиру въехала внучка бабы Зины, и понеслось!

Любке стало стыдно за свой засаленный вид, захотелось выглядеть не хуже, чем эта чистенькая девочка. Конечно, после двух беременностей и жизни без особых радостей, зато с ежедневными заботами, куда ей тягаться со свежестью и ухоженностью Евгении. Но привести себя в относительный порядок Люба смогла. И — вот же чудо! — на неё опять стали посматривать мужчины. Правда, не всегда такие, на кого она сама посмотрела бы. Не всегда — холостые. Но сам факт!

А теперь, когда у нее в собственности две трети квартиры, она тем более воспряла духом.

Соседа она понять не могла — первые дни тот только рычал и на мальчишек срывался. Не хотел дежурить в свой черёд, ругал дочь и жену, называя их неблагодарными. А потом резко переменился.

Во-первых, купил комнату и зажил в квартире на законных основаниях. Во-вторых, стал постоянно попадаться ей на глаза, будто специально караулил. Проявлял вежливость при встречах, помогал донести что-то до комнаты, придержать дверь, передвинуть. И еще более неожиданно — стал возиться с ее детьми. Ничего такого — Васька, принеси из ванной ведро. Валька, не путайся под ногами, сядь и держи эту штуку. Но мальчишки, привыкнув и осмелев, глаз с него не сводили. И почти перестали шкодить, соседу как-то удалось перенаправить их энергию в мирное русло. Васька с восторгом и энтузиазмом помогал Александру Семеновичу копаться в машине, и уже через пару недель отличал торцовый ключ от рожкового, безошибочно подавая требуемый. Люба с опаской следила за общением детей с соседом, помня, какой отец Жени неприспособленный к жизни человек. Ведь на сухомятке сидел, когда дочь ушла! Посуду за собой помыть не мог, копил чашки в мойке, пока разозлившаяся Люба однажды не выбросила всё прямо на пол. Орал он тогда знатно, но потом взялся за ум. Даже принялся подметать в коридоре и на кухне! А когда после помывки себя любимого, Александр Семенович сполоснул ванну и протёр пол, она была потрясена.

Надо же, вот тебе и белоручка! Жить захочешь, ещё не так раскорячишься — цитата из хорошего фильма, «Особенности национальной охоты». Любка смотрела его десять раз, не меньше.

Быстро переодевшись в домашнее, женщина вымыла руки, освежила лицо и вернулась в комнату сыновей.

Оба ребенка с горящими от нетерпения глазами, бросились ее усаживать и пододвигать вилку, хлеб.

— Вкусно?

— Мам, вкусно?

Любка жевала и глотала, не в силах разочаровать мальчишек.

Ведь и вправду — старались! Сами убрали комнату, кстати, надо бы выяснить, как они умудрились не испачкаться. Сами готовили. Васька включать плиту уже умел, мог подогреть обед, что оставляла мать, но готовить его никто не учил. И вот, пожалуйста!

Конечно, яичница относительно съедобнойоказалась только посередине «блина», но Люба мужественно съела всё до последней крошки.

А потом они все вместе — и сосед тут же, куда без него? — пили чай с вареньем и курабье, и Любка слушала рассказ «как это было».

Сыновья, захлёбываясь восторгом и перебивая друг друга, рассказывали, как они решили сделать маме сюрприз, как разделись до трусов, чтобы не испачкаться. Как убирали комнату.

— А Валька мешал!

— Я мешал? Это ты на кровати прыгал, а не застилал, — возмутился младший.

В общем, по всему выходило, что Александр Семёнович надоумил мальчишек сделать маме сюрприз, и подсказывал им, как и что делать.

Когда дети угомонились, сосед позвал женщину на кухню.

— Люба, я тут что подумал, — приступил он к разговору. — Нам с тобой теперь долго по соседству жить, надо бы наладить отношения.

— В каком это смысле? — насторожилась женщина. — Вы это, Александр Семёнович, бросьте! Я не собираюсь тут….

— Да нет же! В хорошем смысле наладить отношения! Как добрые соседи жить, не ругаться, помогать друг другу, — воскликнул мужчина. — Мальчишкам нужен присмотр и, главное, занятие. Иначе они сами найдут, чем себя развлечь, и нам это вряд ли понравится. Уж больно они у тебя активные, просто огонь, а не дети.

— Знаю, но где ж я им найду присмотр, если сама днем на работе?

— Так я о том и речь веду! Я могу, — мужчина внимательно посмотрел на Любу. — Мне сейчас все равно делать нечего, а с ними интересно. Я уж забыл, сколько всего по молодости умел, а тут, глядишь, и вспомню. Научу их молоток держать, кормушки сколачивать, в моторе разбираться. В общем, без дела сидеть не будут.

— Это неплохо бы, — осторожно отреагировала Любовь, — но вам-то это зачем? Какой у вас интерес возиться с чужими детьми?

— Интерес есть, — кивнул сосед. — Я решил себе отпуск устроить, с работы уволился. Но совсем ничего не делать — со скуки помрешь, а с мальчишками повозиться — самое то. Всегда хотел сына, мечтал, как буду ему мужские навыки прививать, как на рыбалку вместе поедем. Бог не дал пацана, а с девчонки толку нет. Вон, погляди — поманил её мужик, она про родного отца мигом забыла и усвистала. А сын — это другое. Он и друг, и опора. О чём это я? А! Нравится мне с ними возиться. Плохому не научу, не идиот же я. И на шалости у них времени не останется. А за это не откажусь, если ты меня будешь хоть раз в день горячим кормить. Из меня повар не очень, как Васёк примерно, а поесть я люблю. Вот и выходит — мне занятие и обеды, а тебе за мальчишек не надо волноваться, что они дома одни остаются.

— Это можно, — Люба прикинула, что такой «бартер» она понимает: сосед смотрит за детьми, а она его кормит. Всё честно! — Могу готовить вам обеды и ужины. Покупаете продукты, а я варю. Если хотите с нами столоваться, то тоже продукты выделяйте, дополнительный рот я не потяну.

— Я и не рассчитывал питаться за ваш счёт! Деньги у меня есть, остались после покупки комнаты, могу какое-то время себе почти ни в чём не отказывать, — ответил Александр, — По магазинам ходить не люблю, у меня этим всегда Верка занималась. Так что, я лучше буду тебе деньги давать, а дальше сама бери, что нужно и готовь. Так годится?

— Годится! — услышав про свободные деньги, дающие ему возможность не работать, Люба заинтересованно посмотрела на соседа — не такой уж он и старый.

— Вот и договорились!

Совершить ошибку проще, чем исправить.

Женя два дня перебирала в голове разговор, спорила с виртуальным Петром, возражала, находила себе оправдания. А потом Денис, устав наблюдать её терзания, не выдержал.

— Так ты ни до чего не додумаешься, только еще больше расстроишься. Поделись, что тебя мучает.

— Надо к маме съездить, а я никак не определюсь с днем и причиной, — ответила Женя.

— День — любой. Лучше выходные, чтобы никуда не торопиться. Конечно, если ты хочешь побыть с мамой подольше. А причина самая простая, и не нужно ничего выдумывать — ты соскучилась! — подсказал Денис. — Ведь, соскучилась же?

— Да, — кивнула жена. — Ещё до явления этого «прокурора», сама думала, что нужно позвонить и договориться о встрече.

— Тогда почему ты так мечешься?

— А как бы ты себя чувствовал, если бы тебе заявили — ты отвратительный сын?

— Сложно сказать. Наверное, если бы знал — это неправда, то выбросил бы из головы. А если понял — это правда, то попытался бы понять, в чем был неправ и изменить отношение. Какой вариант ты примеряешь на себя?

— Это правда, я невнимательная дочь, — вздохнула Женя. — Но, хоть убей, не понимаю, почему мама никогда мне не жаловалась, никогда ничего для себя не просила? Она всегда всё сама делала, отец домашних дел не касался, меня она от всего отстранила, откуда я могла догадаться? Я училась, приносила хорошие оценки — этого маме было достаточно, она меня всегда хвалила. А теперь получается, что со стороны я выгляжу чудовищем.

— Не чудовищем, это ты преувеличиваешь. Соглашусь, то, что рассказал Петр Гаврилович — обидно и больно бьет, но дальше все от тебя самой зависит. Этот Петр — он тебе никто. Можно проигнорировать его мнение, ты не обязана ему ничего доказывать.

— А вдруг он прав? Вдруг мама на самом деле все время ждала от меня шага навстречу, а я до сих пор этого не замечала? Мы же ругались, я не была покладистой, мне всегда казалось, что она слишком сильно лезет в мою жизнь. Меня это ужасно раздражало.

— Я где-то читал, что надо поставить себя на место другого. Примерить его жизнь, попробовать влезть в его шкуру и посмотреть на ситуацию или жизнь с его точки зрения. Попробовать понять, что он чувствует.

— День, ты на стороне этого Петра Гавриловича или моей? — возмутилась Женя. — Зачем мне понимать его точку зрения?

— Конечно же, я на твоей стороне! Смотрю, как ты мечешься, и сам переживаю. Понимаю, что ты выбита из колеи и пытаешься найти себе оправдание. Это нормально — никому не понравится, если его ткнут в лужу, как нашкодившего котенка. Тебе нужно попробовать понять свою мать, а вовсе не её бойфренда. Именно её точку зрения, её чувства, тогда ты узнаешь, на сколько процентов Петр Гаврилович был прав.

— Да, я была дура и где-то эгоистка, но не до такой же степени, как меня представляет этот Петр Гаврилович! — с возмущением выпалила девушка. — Может быть, между нами с мамой не было настолько горячих чувств, но только потому, что мы не привыкли о них кричать на всех углах. Конечно же, я люблю свою маму, как и она — меня. Она заботилась обо мне, прощала мои злые слова и глупые поступки. В общем, вела себя, как нормальная мать.

— Вот и прекрасно! Послезавтра как раз суббота. Позвони ей, договорись о встрече. Приедем, чаю попьем, я торт куплю. Кстати, какой она любит?

— Я люблю Наполеон и со свежими фруктами, а ещё с меренгой, — машинально ответила жена.

— Да нет, какой торт любит твоя мама? Мы же к ней в гости едем, значит, нужно выбрать то, что нравится именно ей.

Евгения растерянно посмотрела на мужа, пытаясь вспомнить.

— День… Я не знаю! Наверное, она любит то же, что и я, потому что всегда покупала наполеон.

Денис кивнул головой, достал телефон и кому-то позвонил.

— Доброго дня, Петр Гаврилович! Денис Пряхин. Да, и вам! У меня два вопроса. Сначала — мы хотели бы в эту субботу приехать в гости, удобно будет? Отлично. Конечно, Женя позвонит сегодня. Да. Да. Нет. Хорошо. И второй вопрос — что любит Вера Васильевна? Нет, в смысле — её любимые конфеты, торт. Ага. Понял, спасибо! До свидания!

Евгения напряжённо ждала.

— Она любит конфеты «Птичье молоко» и бисквитный торт с вишней и шоколадом, — ответил муж на её молчаливый вопрос. — В субботу всем будет удобно, но тебе лучше позвонить маме не перед самым выездом, а уже сегодня.

— Шоколадный, с вишнями, — растерянно пробормотала Женя. — Она никогда такой не приносила. Почему?

— Наверное, хотела порадовать тебя, а не себя. Если так интересно, спросишь у нее сама.

— Знаешь, — через несколько минут раздумья, снова заговорила Евгения, — Я не могу вспомнить, чтобы мы что-то покупали или чем-то занимались по выбору мамы. Всегда выбирала я, иногда — отец. А мама… Никогда. Нет, она, конечно, покупала себе вещи, но это мимо меня проходило. А вот сходить куда-нибудь, что приготовить на праздник — она непременно спрашивала у меня, что и как я хочу. Странно так… Всегда была уверена, что просто у нас с ней одинаковый вкус, а оказывается, мама любит не то, что нравится мне. Почему же тогда она всегда подстраивалась именно под мои желания и вкусы и никогда не настаивала на своих?

— Могу только повторить — хотела порадовать именно тебя. Ну что, позвонишь? — Денис протянул Жене телефон.

Она пару секунд смотрела насотовый, а потом взяла его и прикусила губу, размышляя.

— Я выйду, чтобы тебя не отвлекать, — предложил Денис, — ты разговаривай.

Кивнув, она отошла к окну и посмотрела на улицу, собираясь с мыслями.

Сложно… Сложно признавать ошибки, сложно просить прощения. Сложно осознавать, что долгое время был несправедлив к родному человеку. Скоро она сама станет мамой.

Женя положила руку на живот, прислушиваясь. Рано, конечно, для шевелений, но ей временами казалось, что там, под рукой, в глубине её тела, она ощущает как бьется сердечко её малыша. Она его или её уже любит и ждет-не дождется, когда сможет взять ребенка на руки. Поработав в ясельках, прониклась и поняла, что очень-очень хочет этого ребенка! Хочет кормить и переодевать, вытирать слюнки, менять памперсы, держать за ручку, когда малыш делает первые шаги. И… Господи, какое счастье, что докторша не стала ей делать аборт!

Когда её ребенок родится, она окружит его любовью и заботой, будет самой лучшей мамой на свете! Как…

Как её собственная мамочка.

Только про себя она забывать и сама не станет, и другим не позволит!

Вздохнув, Женя выпрямилась и решительно нажала на вызов.

Мама ответила сразу, мгновенно, будто на самом деле держала телефон в руке.

— Алло!

— Мама, здравствуй!

Голос матери, такой родной, такой знакомый… Она и правда соскучилась! Глупая ссора, в которой она сама и была виновата, несправедливые слова, которыми они обменялись. Кстати, тогда мать, впервые в жизни, возразила ей, не уступила, настояв на своём. Дочь тогда это сильно возмутило, но теперь-то она понимает, что была неправа. Давно нужно было позвонить…

— Здравствуй, Евгеша! Здорова? Как малыш? Как Денис?

— С нами все хорошо, — торопливо проглотив комок в горле, ответила Женя. — Мы с Денисом хотели приехать к тебе. В гости. Примешь?

— Конечно, буду очень рада! — Женя почувствовала, что мать улыбается. — Только я сейчас не в нашей квартире живу, а в загородном доме, у Петра Гавриловича, вы с ним знакомы уже. Я же замуж выхожу, дочка. Он будет рад с вами познакомиться покороче. Приезжайте, я так соскучилась! Адрес я сброшу в смс.

— В субботу будет удобно?

— Конечно. Приезжайте на весь день. Тут дом большой, можно и на ночь остаться, я уверена, Петя будет только рад. А мы с тобой сможем всласть наговориться.

— Не могу одна решить, мне нужно с Денисом посоветоваться, — ответила дочь, растерявшись. — Потом, мы не можем уезжать с ночевкой, у нас есть питомец. Котёнок.

— Господи, да привозите его с собой! Здесь такой участок большой, котенку будет где побегать! — воскликнула мама. — Я твои любимые перцы приготовлю.

— Хорошо, спрошу у Дениса, — уступила Женя. — И сразу перезвоню, ладно?

— Буду ждать.

Вот так — просто — приезжайте.

Будто между ними все в порядке, будто мама забыла, на какой ноте они расстались.

Нет, не забыла.

Простила. И готова идти дочери навстречу без всяких условий, которые они выставили друг другу.

— Денис! Денис!!

— Что?? — муж влетел в комнату, тревожно оглядел плачущую жену. — Она тебя обидела? Вы поругались? Что-то болит?

— Нет, наоборот, все хорошо, — Женя улыбнулась, вытирая ладошкой щёки. — Мама нас ждет. Она приглашает с ночевкой, я говорю, что не могу решать одна, а еще у нас Кузька. И она, представляешь? — говорит, чтоб мы привезли его с собой.

— Ты у меня умница! Только больше не пугай так, — Денис притянул жену к себе и поцеловал. — Совсем солёная! Я согласен ехать и с ночевкой, если ты сама этого хочешь. А Кузьма будет счастлив побегать на воле. Как у Веры Васильевны дела?

— Дела? — Евгения шмыгнула носом и растерянно посмотрела мужу в глаза. — Я забыла ее спросить — как у не дела и всё такое. Но мама успела сама рассказать, что живет у Петра Гавриловича и собирается за него замуж. Блин, Денис, я никогда не стану примерной дочерью!

— Ничего, ты научишься. Все просто — вспоминай, как с тобой ведет себя твоя мама и старайся делать по отношению к ней то же самое. Она думает, как порадовать тебя, а ты думай, как доставить радость ей, вот и всё.

— Так просто, — пробормотала Женя. — Я постараюсь! Поехали покупать торт?

— Лучше в субботу и купим, чтобы самый свежий был, — предложил мужчина.

— Не могу дома сидеть, — призналась Женя. — Поехали, хотя бы посмотрим, какие и где есть торты, чтоб с вишней и шоколадом, чтобы потом не искать по городу.

Они ездили по кондитерским, и Женя придирчиво расспрашивала продавщиц о составе и вкусовых качествах тортов. Ей хотелось удивить маму и порадовать.

Извиняться дочь, как оказалось, не очень умела. Раньше не приходило в голову, а тут — сначала недопонимание с Денисом, потом — с мамой. Приходится учиться, что называется, на ходу.

Если они привезут любимое мамой лакомство, она поймёт, что дочка думает не только о себе?

Как всё сложно!

Наконец, торт был выбран. Уточнив, что свежие изделия в магазин поступают каждый день уже в семь утра, Денис и Женя вернулись домой, не забыв прихватить вкусностей и для себя. И переноску для Кузьки — не в коробке же его везти? Положим, в машине котенок вполне свободно себя чувствовал, но была опасность, что он выскочит, когда дверь откроют. Потом, нести его на руках неудобно. Вдруг вывернется и убежит, потеряется? А так — вот его домик, доедет с комфортом, да и в гостях у зверька всегда будет, где отдохнуть.

Кузьму новый предмет заинтересовал. Подошел, понюхал, походил кругами, заглянул внутрь и удобно расположился на мягкой подстилке. Вот и отлично — оценил!

Утром пятницы Женя позвонила маме, та сразу ответила, видимо, на самом деле всегда держала телефон под рукой. Разговор вышел короткий, просто уточнили время приезда, но чувствовалась, что мама рада и ждет.

Рабочий день пролетел, как в тумане. Женя возилась с ребятишками, тетешкала, мыла, кормила, укладывала спать, а мысли все время возвращались к прошлой жизни. Она вспоминала будни и праздники, открывая для себя с другой стороны поступки родителей.

Денис, видя, что жена вся в переживаниях, не лез, не отвлекал вопросами или глупыми разговорами. Понял, что ей нужно самой во всем разобраться, обдумать, понять, найти объяснение и наметить цель и путь. К сожалению, она не может всё исправить, ведь время вспять не повернуть, но построить отношения так, чтобы впредь не возникало недопонимания и обид вполне реально.

Муж, проходя мимо дивана, где замерла Евгения, мимоходом проводил рукой по её волосам. Или по плечу — просто ласка. Нежность к дорогому человеку. Напоминание, что он — не один, что его любят.

Принес чай, которого, как оказалось, ей очень хотелось. Как только угадал? Подсунул под голову подушечку.

Муж был рядом, она ощущала его ненавязчивое присутствие и заботу. Денис дарил ей тепло и поддержку, показывал, что она не одна, но он уважает ее желание посидеть в тишине и подумать. И это тоже помогло взглянуть на себя со стороны.

Почему ей раньше, когда она жила с родителями, не приходило в голову поухаживать за мамой? Хотя бы тот же чай налить? Наверное, маме было бы так же приятно, как ей сейчас. Мелочь, но как много значат такие мелочи, как красноречиво они рассказывают об истинном отношении к человеку! Без просьбы со стороны заботятся только о том, кого любят, кем дорожат — теперь она это хорошо поняла.

— Ну и что ты решила? — когда они легли спать, Денис привычно сгреб жену в охапку и звучно чмокнул в уголок рта.

— Я не могу ничего изменить, поэтому о прошлом говорить не стану. Но надо бы прощения попросить, правда, как, какими словами — не представляю. Весь день из головы не идет.

— А ты не планируй ничего, — предложил Денис. — Забудь про вашу размолвку, её болезнь, развод и новый брак. Просто — дочь приехала в гости к маме, с которой они давно не виделись.

— Да? Я попробую…

Утро встретило ярким солнцем и умытой после ночного дождя травой.

Погрузились в машину. Кузька, когда его заперли в переноске, обиженно мявкнул несколько раз и смирился. Выбрали торт и поехали.

Женя сидела, как на иголках, представляя, как они встретятся, что она скажет, что мама ответит…

Дом оказался неожиданно большим. Рассматривая высокую каменную ограду, массивные ворота и видневшуюся за забором махину дома, Женя даже усомнилась — не перепутали ли они адрес? Неужели у Петра Гавриловича такой дом? Впрочем — девушка бросила взгляд на соседние участки — похоже, здесь все домостроения, как на подбор — один другого краше и больше. Вон тот — со своими башенками и остроконечными крышами очень похож на замок. А там — ни дать ни взять — мини-дворец.

На звонок распахнулись ворота, приглашая въезжать.

Автомобиль проехал под аркой из переплетенных растений, сделал небольшой круг по огибающей большую клумбу дорожке и остановился возле красивого крыльца. Навстречу уже спешила мама, намного опередив Петра Гавриловича.

Женя так долго готовилась, так много думала, подбирала слова, но сейчас у нее все заготовки вылетели из головы. Она вышла из машины и сразу, без предисловий и лишних слов попала в мамины руки.

— Доченька! — Вера обняла, прижала её к себе, радостно улыбаясь. — Я так тебя ждала! Вас ждала, — поправилась она, обращаясь к Денису.

— Как доехали? — прогудел подоспевший Петр Гаврилович. — Машину оставь, ее отгонят к гаражу.

— Отлично, дороги в вашем поселке замечательные!

— Еще бы, здесь неподалеку губернатор живет, вот дорожники и стараются, — хохотнул хозяин и гостеприимно пригласил в дом. — Поднимайтесь! Сейчас Кира Анатольевна покажет вам вашу комнату, освежитесь с дороги. Как устроитесь, спускайтесь на улицу и за дом. Там у нас уголок отдыха. Почаевничаем, побеседуем, а там и обеденное время настанет! Побалуем себя обедом по-купечески!

Мама ничего не говорила, только держала Женю за руку, как маленькую и улыбалась, сияя счастливыми глазами, заранее на все согласная.

И Евгения почувствовала облегчение.

В глубине души она боялась, что мама встретит ее холодно, что примется перечислять все прегрешения и проступки, что припомнит все злые слова, которые она бросала ей в лицо и внутренне готовилась стерпеть. Не потому что считала себя кругом виноватой, а потому, что приехала мириться, налаживать отношения и попросить прощения. Мама болеет, это она и сама увидела — за то время, в течение которого они не встречались, женщина заметно похудела. Ни к чему выяснять, кто виноват, Петр Гаврилович прав — главное, чтобы мама поправилась. А для начала уехала на лечение со спокойной душой, не волнуясь за дочь и не переживая из-за их размолвки.

Комната, которую им предоставили, оказалась большой и удобной, с отдельным санузлом, выходом на балкон и гардеробной. Супруги несколько растерянно рассматривали обстановку, настолько все было красиво, функционально и… дорого. Кто бы мог подумать, что Петр Гаврилович настолько состоятелен? Нет, он одет хорошо и ездит на хорошей машине, но всё это — и одежда, и марка машины — не того самого, представительского класса, которые так любят различные вип-персоны и звезды эстрады. Петр Гаврилович выглядел солидно, но на миллионера, в представлении Жени, не тянул. Однако его дом говорил об обратном. Три этажа, ухоженный участок с ландшафтным дизайном, приветливая женщина, представившаяся им домоправительницей. В доме — ни пылинки. Девушка внутренне содрогнулась, представив, сколько нужно времени и сил, чтобы содержать такую махину в чистоте. Тут в одиночку и здоровому не справиться, а мама… впрочем, мама тут уборкой не занимается, вон как Петр Гаврилович над ней трясется! И обед. Не похоже, что его готовит её мама, иначе, она из кухни носа бы не казала. Значит, в доме есть еще прислуга и, возможно, не только для уборки. За садовыми растениями и газоном, наверняка, тоже не сам хозяин ухаживает.

— Хорошо, что он не беден, — проговорила Евгения, после осмотра апартаментов и созерцания с балкона окрестностей. Размер и ухоженность участка она тоже оценила. — У мамы будет больше шансов вылечиться.

— Конечно, — поддержал Денис. — Силен мужик! Я и не подозревал, что он настолько… гм… В общем, мне до такого дома еще вкалывать и вкалывать! Ну что, пойдем знакомиться с остальными достопримечательностями?

И они пошли вниз, на задний двор, на чудесную лужайку, отгороженную от остального двора пышными растениями. Полное ощущение, что они тут одни, а большой и шумный город остался где-то далеко.

Мужчины шутили, рассказывали какие-то байки, вспоминали случаи из жизни, а женщины слушали, поддакивали, улыбались и бросали друг на друга нетерпеливые взгляды.

Жене не хотелось обнажать душу перед Петром Гавриловичем. Конечно, он многое делает для мамы и искренне о ней беспокоится, но всё равно, пока для Жени — чужой человек. Да и Денис… Нет, она хочет попросить прощения наедине!

Видимо, до мужчин что-то дошло, потому что хозяин вдруг встал с удобного кресла и обратился к Денису.

— Не сходишь со мной? Хочу показать одну вещь, оценить может только мужчина, дамам не интересно.

— С удовольствием, — Денис ободряюще улыбнулся жене, легким движением скользнул пальцами по её плечу. — Не скучайте!

И мама с дочерью остались одни.

Евгения ощутила, как вдруг пересохло горло и, схватив чашку, залпом выпила весь чай, не ощущая его вкуса.

— Доченька.

— Мама.

И замерли, не сводя друг с друга глаз, ловя малейшие нюансы, оттенки, настроение.

Вдох. Выдох.

Кажется, язык прилип к нёбу, все слова, которые она подбирала, вылетели из головы.

Только эти глаза, которые она видела с самого рождения. Притягивали, не отпускали, смотрели с нежностью и… гордостью? Гордостью за неё?

И накрыли воспоминания из детства.

Как она болела, и мама меняла на голове мокрое полотенце, хоть ненадолго оттягивающее жар. Или как мама дула на разбитую коленку, и та сразу переставала болеть. Карнавальный костюм, который она шила по ночам, потому что днем работала с восьми и до пяти. И свой восторг, когда ей вручили первый приз на конкурсе этих костюмов. И еще тысячи и тысячи маленьких радостей, которые мама дарила ей каждый день в течение всех двадцати трех лет, когда они жили вместе. А она…

«Вдруг операция пройдет… неудачно… Нельзя думать о таком, нельзя, чтобы дочка догадалась, ей и так нелегко! Моя девочка! Какая красавица, и с Денисом у них все хорошо. Вот и славно, что помирились, значит, Женечка теперь не одна, о ней и внуке есть кому позаботиться, если… если… Не думать! И зачем она сказала, что не будет больше помогать? А для кого она живет, как не для своей малышки? Зачем ей извинения дочери, если в Жене — весь смысл ее жизни? Это она должна просить прощения — не смогла уберечь от боли и разочарований. Старалась, хотела, чтобы Женя была счастлива, но допустила ошибки. Простит ли её дочь?»

«Вдруг мама не поверит, не простит? И больше никогдаеё не обнимет, не погладит по голове… Не увидит внука или внучку. Господи, не думать о таком! Как же она без мамы? Разве можно представить мир, где больше нет мамы? Зачем, ну, зачем она сказала те злые слова? Было бы возможно, вернулась бы в прошлое и все исправила! За всю жизнь рядом с ней были разные люди: друзья, знакомые. С кем-то было легко, с кем-то трудно, кто-то помогал, кто-то мешал, но всем им от неё было что-то нужно. Только мама никогда у нее ничего не просила, не требовала, щедро делясь всем, что имеет. Часто — в ущерб себе. Только мама дарила ей тепло, любовь и заботу, ничего не прося взамен. Господи, как же она была слепа!»

И обе рванулись друг к другу, обнялись и заплакали.

Взахлёб, но не горько, не тяжело — светлыми слезами облегчения и очищения.

Обнимая друг друга, цепляясь руками, гладя по волосам, плечам, пальцами разглаживая морщинку у бровей, стирая слезы.

И одновременно:

— Мамочка! Мамочка, прости меня!

— Доченька, Женечка, прости!

— Мама, я так тебя люблю!

— Доченька, солнышко, сердечко моё!

И не нужно больше слов.

Слёзы облегчения вымывают обиды, очищают души, дарят умиротворение и прощение.

Разве можно злиться на того, кто подарил тебе жизнь? Кто не спал ночами, когда ты болел? Кто держал тебя за руку, уберегал от ушибов, любил просто за то, что ты есть и таким, какой есть?

Разве можно обижаться на своего малыша? Того, кто улыбался тебе во весь свой беззубый ротик. Того, кто учился ходить, держась за мамин палец? Чьей единственной и главной вселенной ты была много лет, и кто является твоей единственной и главной вселенной с самого рождения и до конца жизни?

Когда мужчины вернулись, они увидели двух зарёванных, с распухшими носами и красными глазами, совершенно, бесповоротно, до одури счастливых женщин. Своих женщин, которые, не видя никого и ничего вокруг, держались за руки и, не отрывая друг от друга сияющих глаз, впервые в жизни делились сокровенным. Разговаривали на равных. Как взрослые мама и дочь. Как лучшие подруги. Как самые дорогие и родные люди.

Петр Гаврилович и Денис переглянулись и тихо отступили назад, за куст.

— А у вас в гараже или где-то в другом месте найдется ещё что-нибудь интересное? — тихо поинтересовался Денис. — Мне кажется, мы еще не все осмотрели.

— У меня полно всего интересного. Полагаю, самое для нас нужное сейчас находится в погребке, — понятливо отозвался хозяин. — Ты что предпочитаешь — крепкое, сухое, полусладкое, заморское, домашнее — у меня есть всё. Сам я не очень налегаю, но иногда организм требует.

— Тот самый случай, когда организм требует. Коньяк подойдет? — шепотом спросил Денис.

— Более чем. У меня есть такой — м-м-м! — оживился Петр Гаврилович.

— Но только для аппетита, а то наши женщины рано или поздно наговорятся, обнаружат пьяных мужчин и, боюсь, нас потом ничто не спасет.

— Не пьянства ради, а здоровья для! — процитировал хозяин.

И оба, понимающе улыбнувшись друг другу, скрылись в доме.

Глава 12

Несмотря на более чем эмоциональное начало субботы, они отлично отдохнули. Пожалуй, за последнее время это были самые лучшие выходные!

Женя с мамой обходили острые воспоминания, по обоюдному молчаливому согласию решив не ковырять только-только подсохшие ранки. Зато добрых и веселых эпизодов из детской жизни Жени, о которых они вместе вспомнили, хватило надолго.

Уже почти перед отъездом, когда все вместе планировали следующую встречу, мама вскользь заметила, что через несколько недель уезжает в Европу.

— Мир посмотреть и немного подлечиться, — с улыбкой бросила она. — Так что посиделки надо обязательно устроить до отъезда, а то вдруг мы там задержимся. Нет, Евгеша, ничего серьёзного, обычный профилактический осмотр. Петя хочет убедиться, что берёт в жены не совсем старую развалину.

— Какая же ты старая, — возмутился Петр Гаврилович, — тебе всего сорок три! Это я должен переживать, гожусь ли тебе в мужья, ведь между нами разница в целых десять лет! Ничего, немцы творят чудеса, глядишь, еще братика или сестренку сотворим для Евгении.

Мама весело рассмеялась, Петр подхватил. Женя переглянулась с Денисом, и они тоже улыбнулись.

Но в душе дикой кошкой скребнула мысль — а вдруг?!

— Тогда устроит ли вас, молодожены, через выходные на этом же месте и в это же время? — предложил хозяин. — У нас с Верочкой будет небольшое событие, мы хотели бы отпраздновать семьей.

— Мама?

— Мы расписываемся, — улыбнулась Вера Васильевна. — Петя не хочет ждать ни часа, сверх десяти дней после развода с Александром Семеновичем.

— О! Поздравляю! — новость, конечно, не совсем неожиданная, ведь Петр Семенович об этом предупреждал, но со всеми волнениями Женя о ней совсем забыла. — Денис?

— Конечно, мы непременно будем! — заверил супруг. — Домашнее торжество или ресторан?

— Дома отпразднуем. Мои приедут — дети с внуками, и вы — со стороны Верочки. Заодно все познакомитесь, — довольно пророкотал Петр. — Это приглашение с ночевкой и на все выходные, а так — хоть ежедневно приезжайте. Просто нас в будние дни дома можно только вечером застать, никак не уговорю Верочку бросить работу.

— Я в будни тоже не слишком мобильна. За день с малышами накрутишься — только бы прилечь и чтоб тихо было, — добавила Женя.

— Кстати, скоро Евгения вам нельзя будет тяжести поднимать, а сколько могут весить годовалые карапузы, я примерно представляю, — серьёзно заметил Петр Гаврилович. — Вы же по образованию бухгалтер, если я не ошибаюсь?

— Да, но по специальности работу не найти. Всем нужен опыт, никто не хочет брать сразу со студенческой скамьи, — объяснила Женя. — Мне нравится в садике, до декрета вполне дотяну, а там видно будет.

— Смотрите сами. Если захотите, могу устроить вас к себе на завод. У нас как раз в начале недели уволилась одна сотрудница из бухгалтерского отдела, есть вакансия. Конечно, не главным, а рядовым, зато ревущие тяжести не нужно будет поднимать, да и по специальности поработаете.

— Это было бы чудесно, но есть один нюанс, — поймав взгляд мужа и увидев, как тот одобрительно кивнул, решила рассекретиться и Евгения. — Мы с Денисом надумали переехать в другой город. Вернее, найти ему более перспективное место, потом продать квартиру, свою комнату я уже продала. И купить жильё там, где у Дениса будет работа.

— Вот как? Что ж, это меняет дело, — отреагировал Петр Гаврилович. — Если от нас с мамой будет нужна помощь — не стесняйтесь.

— Хорошо. Мам, ты не будешь против нашего переезда? — с замиранием сердца она ждала ответ.

— Конечно, я эгоистично хотела бы навсегда оставить мою девочку у себя под крылышком, но понимаю, что это ваша жизнь, вам и решать. Надеюсь, эта новая работа для Дениса найдется не на Камчатке, и мы сможем видеться чаще, чем раз в год или два.

Расстались, несколько уставшие, но довольные друг другом.

Перед отъездом Пряхины с трудом отловили загулявшего Кузьму. Котик просто блаженствовал на просторе и сытных харчах. Впрочем, он и дома не голодал, но такой возможности побегать в квартире у него, конечно, не было.

— Ну вот, видишь, как всё хорошо? — подвел итоги Денис, поглядывая на сидящую рядом жену.

«Мау! Ма-а-а-у-у» — завывал с заднего сидения Кузьма, возмущенный, что его лишили чудесного времяпровождения и заперли в переноске.

— Кажется, Кузька был непрочь остаться.

— Непостоянен, как многие мужчины, — хихикнула Женя. — Стоилонарисоваться лучшим условиям, как он готов сменить дислокацию.

— Ты довольна поездкой?

— Да. Так боялась, а на самом деле все оказалось просто и почти совсем не страшно. И новость про наш переезд мама нормально восприняла. Только про болезнь ничего не сказала.

— Волновать тебя не хочет, — объяснил мужчина. — Кузьма, замолчи, а? Мотор заглушаешь!

— «Мря-я-уу!»

— Протестует! Конечно, в своем доме ему лучше, он же не домашний котенок, где-то на улице родился, привык к вольной жизни. Ничего, потерпи! Может быть, мы не квартиру купим себе, а дом, будешь тогда с личными угодьями.

Домой добрались уже в сумерках.

Вот так изначально планировали встречу всего на час или два, а задержались до вечера воскресенья, и скучно не было.

Готовить ничего не нужно, с собой им дали контейнеры с разными вкусностями.

— Мы же не съедим всего, — объясняла мама. — Приготовили с запасом, и тебе, Женя, не беспокоиться об обедах. Тут на пару дней хватит!

Заснула Евгения с легким сердцем.

Новый день, новая неделя — всё по привычному кругу: дом, работа, дом.

Успели два раза поругаться — из-за сущей ерунды. И помириться — с чувством, толком, расстановкой.

Вечерами искали вакансии через Интернет. Денис разослал резюме, и они с волнением ждали результата.

Через выходные съездили к маме и Петру Гавриловичу, познакомились с его детьми. Да, родственников теперь у всех существенно прибавилось.

С дочерью Петра, Светланой, и невесткой Катей Женя быстро нашла общий язык. Узнав, что она ждет малыша, обе принялись наперебой давать советы и рассказывать, какие сюрпризы преподносили им первенцы.

Мужчины тоже поперезнакомились и, кажется, прониклись друг к другу симпатией. Внук и внучка Петра добавляли своеобразную изюминку и не давали расслабиться. Мальчику восемь, девочке семь — уже не совсем малыши, но энергии и жажды приключений у обоих — хоть отбавляй. Скучно никому не было.

Праздник получился совершенно домашним и милым. Мама в вечернем платье винного цвета выглядела потрясающе. Высокая прическа и украшения дополняли её образ, превратив в ослепительную незнакомку.

Петр Гаврилович кружил над ней, оберегая и светясь от счастья.

Женя с грустью подумала, что никогда раньше не видела маму такой красивой и счастливой. Как же хорошо, что она встретила этого мужчину!

Перевела глаза на Дениса, поймала его понимающий взгляд.

— Вера Васильевна невероятная! — шепнул муж. — Но ты еще ослепительнее. Надеюсь, у нас будет сын, потому что от дочери мне придется отгонять кавалеров палками уже с пятилетнего возраста. Ведь она наверняка красотой пойдет в маму и бабушку.

Женя рассмеялась и подала руку Денису:

— Я хочу танцевать!

Над усадьбой играла тихая музыка, одна пара — сын с невесткой — уже кружилась в свете вечернего освещения.

А в воскресенье к Пряхиным-молодым нагрянули Пряхины-старшие.

Звонок в дверь раздался в восемь утра.

Глухо чертыхаясь под нос, Денис побрёл открывать.

— Что, до сих пор спите? — возмущенно выдал отец, отодвигая сына в сторону и бесцеремонно вторгаясь в квартиру. — Мать, заходи. Топай на кухню, сообрази пожрать, у этих-то, наверняка, ничего готового нет.

— Папа!

— Что? Я приехал в дом своего сына, или ты нам с матерью не рад?

— Я рад, но еще рано, Женя спит, а ты орешь на всю квартиру.

— Очень плохо, что спит! Ей давно полагается встать и готовить мужу завтрак, — припечатал родитель.

— Пап, в своем доме я сам устанавливаю порядки и только мне знать, что полагается моей супруге.

— Ну, ну. Вижу, как у тебя получается, вертят тобой, кто хочет! — возмущенно ответил отец. — Говорили тебе — ушла, и слава богу? Нет, простил, сошелся заново.

— Это моя жизнь и моя жена. Не вам решать, что мне делать, — начал закипать Денис, представляя, что все это может услышать Евгения.

— Она твоего ребенка убила! — донеслось из кухни. — Нам такая невестка ни к чему!

— Вам ни к чему — на здоровье, я не задерживаю, — уже всерьез рассердился Денис.

Хотели приехать к его родителям, с тортом, как к маме Жени. Посидеть семьёй, все рассказать, да не успели. Родители, не удовлетворившись телефонными звонками, сами нагрянули. Придется идти ва-банк, пока они еще чего-нибудь не брякнули.

— Никто никого не убивал! В положенное время станете дедом с бабкой.

— Сынок, опять?

— Что — опять? Не было аборта, вот и всё. Женя ждет ребенка, поэтому ваш демарш не по адресу. Надеюсь, с этой минуты вы пересмотрите свое отношение и поведение?

Отец фыркнул, мать сложила руки на груди.

— Вот так — просто? Захотели — сказали, что нет ребенка, потом передумали — и он появился? Сынок, а не водят ли тебя за нос? Какой там срок? Может быть, она уже после еще раз залетела? Долго ли, тем более, одна жила, без присмотра…

— Своего ли ждешь, Денис? — поддержал мать отец. — Надо будет экспертизу сделать.

— Собрались и отправились домой. Оба, — подчеркнуто тихо ответил Денис, еле сдерживаясь, чтобы не вспылить.

— Что?

— Ты нас выгоняешь?

— Да. Выгоняю. Потому что вы берега совсем потеряли! Это МОЙ дом, и здесь Я устанавливаю правила. Так вот, в МОЕМ доме никто не будет оскорблять ни мою жену, ни меня. Не нравится — дверь по курсу.

— Мать, пошли, — Валерий Вадимович скрипнул зубами и развернулся к выходу. — Бросай свои черепки! Дожили, сын родных родителей на юбку променял!

Денис сжал кулаки, но ничего не ответил.

— Надеюсь, ты не пожалеешь. Я не так тебя воспитывал, мог же человеком вырасти, наглядный пример перед глазами. Но ты меня разочаровал, предпочёл родителям девку. Мы-то уйдём, но ты ещё не раз вспомнишь мои слова, — напоследок припечатал отец и хлопнул дверью так, что затрещали стены.

— День, что случилось? — из спальни показалась заспанная Женя.

Розовая, уютная такая, с красной отметиной на щеке от подушки.

Выдохнув — жена не услышала, в чем её обвиняли! — Денис схватил девушку в охапку и потащил назад, в спальню.

— Ничего не случилось. Заглянули мои папа с мамой, хотели узнать, как у нас дела, а потом вспомнили про свои неотложные и уехали. Пойдем досыпать!

На следующий день Денису пришло приглашение на работу в достаточно солидную компанию. И город, главное, относительно близко — всего четыре часа на машине!

Муж чуть не искрился от радости — кажется, получилось!

Правда, еще нужно съездить и лично побеседовать, посмотреть на город и условия работы. Если всё срастётся, они могут выставить квартиру на продажу и подыскивать жильё в Красногорьевске.

Женя сразу поделилась новостью с мамой.

У них с Петром Гавриловичем самолет через три дня, пусть мама знает — они следуют намеченному плану и не беспокоится!

Мама не подвела — порадовалась за дочь с зятем, но чувствовалось, она всеми мыслями уже в поездке. Договорились созвониться и встретиться ещё раз перед отлётом, ведь новая возможность увидеться появится не скоро.

А пока Женя летала на седьмом небе — у Дениса будет отличная работа, купят дом — она все больше склонялась к покупке дома, а не квартиры — переедут, и заживут совсем-совсем самостоятельно! Еще бы мамина операция прошла успешно, и ее малыш родился здоровеньким, а больше ей для счастья ничего и не надо!

До места мама с мужем добрались без приключений. Веру Васильевну сразу положили в клинику, и потянулась череда дней, в течение которых её обследовали, изучали, брали анализы и готовили к оперативному вмешательству.

Петр приходил каждый день и проводил с женой так много времени, сколько ему позволяли. Вера переживала, что он из-за неё мало спит и плохо ест, но мужчина только отмахивался, уверяя, что ему полезно сбросить с десяток килограммов.

— Выйдем погулять по Тиргартену или улочкам Николаевского квартала — ты вся такая красивая, молодая, все мужчины шеи посворачивают. Я хочу соответствовать!

— Ты и так соответствуешь, — Вера протянула руку и погладила Петра по щеке, тихо охнув, когда он накрыл её кисть своей, а потом поцеловал в ладонь.

Каждый раз, получая ласку просто так, ни за что конкретное, она не переставала удивляться и млеть от удовольствия.

Казалось бы — такая мелочь, но как от таких прикосновений теплеет на душе! Вера знала, что в других семьях, счастливых, все иначе, чем у них с Сашей, но насколько иначе, узнала только теперь. И надо же было именно тогда, когда она получила шанс на новую жизнь, к ней подкралась болезнь! Сердце раньше ее не сильно беспокоило, так, временами покалывало, иногда замирало, а потом пускалось вскачь, потели руки и липкий страх подкатывался к горлу. Надо было давно сходить в поликлинику, но то одно, то другое, и она все откладывала, надеясь, что само пройдет. Со страхом научилась справляться сама, без лекарств, запрещая себе обмирать от ужаса, когда сердце в очередной раз выдавало перебои. Раз оно потрепещет и снова пускается в привычный ритм, так чего паниковать? И сообщать о проблеме ни мужу, ни дочери она не собиралась — Саше всё равно, а Евгении ни к чему лишние переживания.

Первым и единственным, кто заметил неладное, оказался Петр. Однажды перебои произошли в его присутствии, и мужчина, не слушая возражений, тут же увез женщину в больницу, где без особого труда установили диагноз. Лечение — только операция.

Конечно, она испугалась. А кто бы на ее месте не испугался? Тем более сейчас, когда жизнь сделала поворот к лучшему, дочь выросла, замуж вышла. Правда, не заладилось у них с мужем, и все по вине Александра. Но надежда, что дети помирятся, оставалась.

Пока у Жени всё не решится, Вера наотрез отказалась лететь в Германию и лечиться.

— Ты же понимаешь, что можно упустить время? — бушевал Петр. — Твоя дочь сейчас и не заметит отсутствия матери, она вся в своих переживаниях, ты ей если и нужна, то только в роли жилетки.

— Пусть жилетка! Главное, что нужна, — не соглашалась Вера.

— Ты бы ей хоть рассказала, или я сам расскажу. Иначе она так и будет себя жалеть, не видя ничего вокруг, а ты можешь потерять шанс, — просил мужчина. — Вера, нельзя же настолько пренебрегать собой! Случись что — на кого ты оставишь свою Женю? Не на Александра же, ему самому нянька нужна.

— Надо их помирить! Помирить или окончательно развести, иначе бедная Евгеша будет ещё долго находиться в подвешенном состоянии, — осенило мать. — Как же это сделать? Денис умотал отдыхать, Женя на работу в ясли устроилась, жить в коммуналку переехала. Если она определится, мне будет проще решиться на операцию.

— Поставить их в такие условия, когда им не на кого будет положиться, кроме как друг на друга, — пожал плечами мужчина. — Пока за спиной надежный тыл, девочка так и будет фыркать и дверьми хлопать, сама разрушая свой брак. Да и мальчик уехал лишь потому, что уверен — Женя при маме, та присмотрит. Думаю, Денис решил дать Жене возможность остыть и ещё раз подумать.

— И что ты предлагаешь?

— Перестать помогать. Нет, глаз, конечно, с Жени не спускать, но так, чтобы она об этом не знала. Я тот ваш разговор слышал, где вы наговорили друг другу… всякого. Когда Евгения заявила, что ей от тебя ничего не нужно, видеть тебя не желает, а ты — что палец о палец ради нее не ударишь, если она не извинится. Нечаянно подслушал, так что в курсе ваших проблем. Думаю, вот и повод, почему ты больше не станешь бросаться к ней по первому щелчку. Уверен, надолго её не хватит, коммуналка, где ей никто поесть не приготовит, за неё не приберет и не постирает — далеко не курорт. Неделя — и Евгения запросится назад, к маме под крылышко.

— У Дениса есть своя квартира, она может туда отправиться, — возразила Вера. — Моя Евгеша — не белоручка. Она и готовить умеет, и по домашности.

— Вот и чудесно! Оказавшись на одной территории, они или быстро помирятся, или не менее быстро окончательно разбегутся. Если второе, заберем твою дочку к себе и увезем в Германию. Смена обстановки поможет ей успокоиться, а вам — помириться. Если первое — у нее будет нормальная семья, и я смогу увезти тебя на лечение. А что не белоручка — это прекрасно. Только она привыкла к твоей заботе, ей будет некомфортно жить одной.

Было сложно. Особенно — не бежать с помощью. Ей так хотелось обнять Женьку, поцеловать, как в детстве, посадить на колени… Впрочем, на колени уже не получится, дочь маму переросла.

Наверное, она сорвалась бы, не выдержала, но почти все на себя взял Петр, ей оставалось только таблетки глотать и ждать вестей.

Но ведь получилось!

Денис испугался за жену, примчался, бросив свой теплоход. Да и Женька больше не фыркает, поняла, что в одиночку не справится. А еще, похоже, они сами дошли, что брак у них не по залету, а по любви. Ну и слава богу!

Петя столько сделал для нее, наверное, этого мужчину ей судьба послала в виде компенсации за предыдущую семейную жизнь. Это значит — она искупила свою вину?

— О чем думаешь? — Петр погладил жену по руке. — Все будет хорошо, вот увидишь! Мы с тобой обязательно станцуем свадебный вальс, пусть день нашей свадьбы уже миновал. Сами себе хозяева, захотим, каждый год будем отмечать новую годовщину в каком-нибудь красивом месте. И танцевать!

Вера улыбнулась и вздрогнула, когда в палату вошли врач и медсестра.

— Мы с вами уже все обсудили, вы знаете — бояться нечего, — приветливо обратился врач к пациентке. — Сейчас вам сделают несколько уколов, и вы заснете. Я уверен, ваши сны будут прекрасны! А когда проснетесь, все будет позади, вам останется только набираться сил. Через месяц будете танцевать!

Петр переводил, заменив слово «танцевать», на — «вести обычный образ жизни».

Не надо повторяться, Вера держится, но она испугана, переживает. Решит еще, что он переводит речь доктора неверно, ведь они только что говорили про вальс.

— Я буду рядом! — он поцеловал жену и вышел, чтобы не врачи могли подготовить пациентку к переводу в операционную.

Денис позвонил сразу, как добрался до Красогорьевска.

— Жень, а город-то какой! — восторженно делился муж. — Пока ехал — любовался. Больше нашего, красивый, ухоженный! Тебе обязательно понравится! Все, попозже перезвоню, меня зовут.

Евгения не выдержала, дождалась, когда малышей уложили на дневной сон, и нырнула в телефон.

Яндекс охотно показал карту Красногорьевска, его достопримечательности, фотографии улиц и проспектов. Большой город! Денис прав — ей нравится. Хоть бы у него все срослось с работой!

Вечером она продолжила изучение: внимательно рассмотрела карту и обнаружила, что недалеко от залитого в бетон и стекло делового центра, расположились две небольшие улицы с частными домами, утопающими в садах. Прикинув так и этак, она поняла, что хочет дом на одной из этих улочек. От центра рукой подать, магазины — сколько угодно, на любой вкус — продуктовые, хозяйственные, Центральный рынок — в двух остановках. Школа рядом, как раз на границе частных домов и многоэтажек. И детский садик есть. Эх, вот бы продавал там кто-нибудь домик!

Без Дениса ей было нечем заняться.

Она и опомниться не успела, как за короткое время муж перетянул на себя большую часть её досуга, интересов и занятий, и Женя привыкла, что в конце долгого дня они вместе пьют чай, смотрят кино, гуляют. И, конечно же — мечтают о доме, новой жизни, ребенке.

Второй раз супруг позвонил уже вечером. Голос уставший, но полный энтузиазма.

— Женёк, ты не поверишь, все еще лучше, чем мы себе представляли! Я все осмотрел, познакомился с будущими коллегами, коллектив прекрасный. Если не ловить ворон, то отличные перспективы для роста, — взахлеб делился Денис. — У компании свой садик и на первое время, пока мы не купим жильё, нам предоставят служебную квартиру. Представляешь? Мы можем собирать вещи! В риэлтерскую компанию я еще вчера обратился, цену поставил чуть ниже, чем обычно, чтобы квартира скорее продалась. Что у тебя нового? Петр Гаврилович звонил?

— Нет ещё. Жду, — ответила жена. — Знаешь, я сегодня весь день смотрела виды Красогорьевска и в восторге от него. Мне все нравится, прямо — всё-всё! И знаешь, там есть такое место — частные дома, почти в центре города. И не развалюхи, а хорошие такие. И сад при каждом! Вот бы мы смогли там поселиться!

— А, я понял, о чем ты, как раз проезжал мимо, тоже обратил внимание. Жень, я не вернусь сегодня, ты не жди, ложись. Завтра я контракт подписываю. Думаю, до обеда провозимся, а потом сразу домой. Как только тебе сообщат, что с Верой Васильевной, скинь мне смс, ладно?

— Хорошо. Жалко, что не вернешься, нам с Кузькой тебя не хватает, — вздохнула Евгения. — А я Нине Федоровне призналась, что мы переезжаем.

— И как она?

— Повздыхала, но ругаться не стала. Говорит, что уже потихоньку начала искать новую нянечку. Просит доработать до конца месяца.

— Я рад!

— Мне, конечно, было неловко, она столько для меня сделала, а я наобещала, что никуда не уйду, буду работать, а сама… Но заведующая только рукой махнула, мол, у молодых всегда семь пятниц, поэтому она насчет меня не обольщалась. Так и знала, говорит, что ты, Евгения, у нас ненадолго. В общем, нормально поговорили.

— Замечательно. Ладно, Женёк, ложись отдыхать, а завтра увидимся!

Ей не спалось. Время шло, но смс из Германии не приходило. И не звонил никто. Да, трехчасовая разница во времени, но операция была назначена на три часа пополудни, столько часов назад. Уже должна была закончиться! Измаявшись, Женя встала с кровати, вышла на кухню, открыла холодильник и зависла, пытаясь понять, чего ей хочется.

Молока? Чаю? Печенья? Орешков?

Сгущенки! С маринованными огурчиками!

Достала банки, торопясь, вскрыла. Огурчики — один к одному! Зачерпнула белой сладости, откусила овощ и тут же ложечку сгущенки — мм-м! Божественно!

Съев вприкуску один огурец, Женя на секунду задумалась, потом разрезала второй пополам, намазала сладость сверху, как на хлеб и, жмурясь и причмокивая, продолжила гастрономическое наслаждение.

Телефон громко пиликнул, оповещая о доставленном сообщении.

Дрожащими руками Женя схватила гаджет, чертыхнулась, когда с половинки огурца прямо на экран плюхнулась тягучая липкая капля, и нажала на просмотр.

«Операция прошла успешно. Мама в реанимации, отдыхает. Завтра позвоню. Петр».

От облегчения Женя даже всплакнула — теперь все будет хорошо, ведь правда же? Деня работу нашёл, маму прооперировали!

Уставший организм отключился, стоило её голове коснуться подушки.

И снился ей красный кирпичный дом, утопающий в цветущей вишне.

Валерий Вадимович был зол. Нет, не просто зол, мужчина был в бешенстве.

На кого? — на родного отца мальчишка повысил голос! Не просто возразил, а выставил из дома!

Взрослый он стал! Паршивец!

Да он до сорока, до самой смерти родителя, при нем и слова не мог сказать без разрешения, неважно, что у самого уже сын подрастал!

Жена предусмотрительно на глаза не лезла, шуршала чем-то на кухне, мимо проходила — глаза в пол. Пра-а-вильно, нечего мужа еще больше злить! Воспитала щенка, вон, уже огрызаться научился!

Впрочем, он сам виноват — не нужно было пацана отпускать из дома. Комната есть свободная, вот пусть и жил бы при родителях, как положено. Женится — тогда отселим, как у людей заведено. Но этот, надо же! — самостоятельно квартиру купил и сразу съехал. Пошел тогда на поводу у жены, уж больно она просила за сына. Мол, какая разница, где жить, главное, в одном городе. Мальчик вырос, ему хочется самостоятельности, сам заработал и купил, пусть поживет один. Пожил!

Девку нашел, с отцом и не подумал посоветоваться, как снег на голову — она беременна! Была бы его родная дочь, он ей устроил бы, а так пришлось молчать. Нет, сыну он, конечно, высказал, да только Денис принялся огрызаться, заступаться за девчонку, доказывать, что не гулящая, что он ее сам бабой сделал. Что сказать — идиот! Повелся на дырку, все мозги растерял. Ладно, внук есть внук, пришлось тратиться на свадьбу. И, как чувствовал! — эта мокрощелка фортель выкинула: не успели расписаться, прямо из ресторана усвистала аборт делать. Вот так, сынок, не слушаешься отца — получай! Не о такой невестке они мечтали, совсем не о такой! Попытался он сноху поучить уму-разуму, даже выпороть пригрозил, да рукой махнул — не в коня корм! Потом понадеялся, что разбежались, вздохнул свободнее, прикидывая, как заблудшего наследника в ум вернуть, да не успел — обратно снюхались! И девка опять беременна! Двух месяцев не прошло… Его сын настолько идиот? В кого только, непонятно. Ясное дело, не его ребенок. Пока они врозь жили, она и нагуляла, а в сказку, что аборта не было только такой придурок, как Денис и мог поверить. Вот, как пить дать, переходит сноха! То есть, она-то родит в срок, но по всему — переходит, ведь зачала позже! Будет у него «внук»!

Мужчина с досадой ударил кулаком о подлокотник, мебель глухо охнула.

Так и прибил бы, паршивца! Ладно, свой дитенок, хоть и не нравится сноха, но родную кровь не выкинешь. А тут неизвестно чей, теперь растить его, как своего! Нет, сразу, как родит, прямо в роддоме пока, он договорится, надо будет сделать тест этот. И если… Вылетит из дома сына в одних трусах!

— Светка, пожрать давай, копаешься час уже, — рявкнул он в сторону кухни.

Жена мигом накрыла, порезала хлеб, поставила соленья и стопку с запотевшей бутылкой. Сама за стол не села, остановилась рядом, ждет, что муж скажет.

Хорошо он ее выучил, вот такую жену нужно Деньке!

Мужчина окинул стол взглядом, удовлетворенно кивнул — все, как надо! Светлана отмерла, налила в тарелку мужа раскаленного борща, сверху ложку ледяной сметаны и только тогда, когда Валерий проглотил первую ложку, одобрительно кивнув, принялась за еду сама.

Под обжигающий борщ водка пошла отлично.

Валерий не выпивал, нет. Он принимал беленькую, как лекарство — с устатку, для аппетита. Стопку, не больше.

После еды перешел в зал, включил телевизор, лениво попереключал каналы — смотреть нечего. Выключил и потянулся к ноутбуку.

Интересно, что в городе нового?

Местный форум он просматривал ежедневно, в полемики не вступая, но отслеживая все новости и события. Иногда комментировал, спорил с воображаемым собеседником, возмущался или одобрял — сам с собой, сам для себя.

Светлана в интернет не лезла, ей хватало дел по дому. Да и бабе ни к чему лишнее. Её развлечения — дом и муж, вот пусть и старается. Оглянуться не успеешь, разбалуется, из-под руки выйдет, в интернете этом какой только ереси не несут! Равноправие, права женщин… Совсем ополоумели, от этого и проблемы в стране. Испокон веков был, что голова дома — мужик. Как скажет, так и будет. И порядок был, и разводов не случалось. А теперь что? Бабам воли много дали, так сплошной кризис и митинги, цены ползут вверх, зарплаты топчутся на месте, а в Германии совсем с ума сошли — под управление бабы всю страну отдали! Странно только, почему еще та Германия не рассыпалась, видно, у Меркель хорошие советники, мужики, конечно же.

Мысли прыгали с темы на тему, пока Валерий рассеянно водил мышкой.

В какой-то момент глаз зацепился за объявление о продаже квартиры.

Тоже моду взяли — выставлять объявления отдельной картинкой, квадратиком или прямоугольником, всплывающим, стоит перейти на новую страницу. Конечно, продавцу удобно, кто ищет жилье или машину — тоже. А другим как быть, если эти картинки мешают читать? Пока найдешь крестик, пока отключишь…

В раздражении, мужчина принялся водить курсором, пытаясь отключить очередную рекламу и замер

Адрес, вроде, Денискин? И этаж, количество комнат…

Отгоняя плохое предчувствие, он потянулся к телефону, сверяясь с цифрами на экране, набрал номер. Ответила женщина, голос незнакомый, не Денис, не его девка. И он сразу расслабился, попытался сказать, что ошибся номером, но женщина представилась риэлторшей и сразу принялась тараторить, слова некуда вставить. Пришлось выслушать, что квартира отличная, а продается недорого, потому что хозяин уезжает, такой вот удачный случай по дешевке приобрести хорошую недвижимость. Просто, чтобы рассеять последние сомнения, он спросил, когда можно посмотреть, и риэлторша радостно заверила, что может показать жильё в любое время. Хозяева в будни на работе, но у нее есть ключ и разрешение, поэтому можно хоть сейчас.

Валерий Вадимович не мог сказать, почему так зацепился за это объявление, почему не прервал разговор, зачем принялся торговаться. Покупать он ничего не собирался. Наверное, сработала интуиция. И когда женщина назвала хозяина жилплощади по имени-отчеству, уверяя, что сейчас ему перезвонит и уточнит насчет суммы, а потом снова свяжется с Валерием, он уже не удивился.

Квартиру продает. Уезжает, значит, в другой город?

Ни полслова отцу! Втихаря купил, втихаря продает. Это его девка настропалила, не иначе! Ах, паршивка!

Валерий Вадимович резко встал из-за стола, не выключив ноутбук, отодвинул стул так, что тот улетел в стенку, собираясь, прошел по квартире, грохнул входной дверью, едва не высадив косяки.

Светлана замерла, прислушиваясь — ушел?

Надо же, разбушевался как! Что он там прочитал?

Всмотрелась в монитор, недоумевая, пока глаз не выхватил яркое объявление о продаже квартиры. Вчитавшись в адрес, женщина похолодела — никак, это Денис продает, поэтому отец так взбеленился? Ой, наделает Валерий сейчас делов!

Торопливо схватила сотовый, набрала сына.

— Денис, — с облегчением, что тот быстро ответил. — Ты сейчас где?

— К городу подъезжаю, в командировке был, — ответил сын. — Что-то случилось?

— Ох, не знаю. Может быть, я зря всполошилась.

— Говори уже, не тяни.

— Отец с кем-то по телефону говорил, потом выскочил из квартиры, будто за ним черти гнались. Я смотрю — у него объявление открыто, и адрес — твой. Денис, не наделал бы папа беды, больно злой он ушел. Это ты квартиру продаешь?

— Я, — похолодев — буквально пять минут назад ему звонил риэлтор, спрашивал насчет скидки.

— Как же это? Денис?

— Потом, мама, все — потом! Куда он поехал?

— Не знаю! Возможно, к тебе. Жена твоя, где сейчас?

— Дома, должна с работы прийти или вот-вот подойдет, — торопливо ответил сын. — Мам, спасибо, что позвонила, я домой.

— Ох, сынок, боюсь я. Ты там осторожнее…

Сбросив звонок, Денис утопил педаль газа, рванул вперед, игнорируя камеры и ограничения скорости. Только бы успеть!

День в яслях прошел, как обычно — вокруг малышни, которая не хотела кашу, просилась на ручки, не желала спать, засыпала на ходу, пачкала штанишки, тащила в рот всё, до чего дотягивалась и так и норовила набить пару новых шишек.

Они с воспитательницей с ног сбивались — сегодня привели всех, полная группа. В обеденный сон, когда последний из детишек, наконец уснул, воспитательница ушла потрындеть с подружкой в соседнюю группу, а Женя села выпить чаю. Нет, после ежедневной чехарды с годовасиками, уход всего за одним ребенком — это отдых! Хорошую она школу прошла, работая в яслях! Столько нового узнала, всему научилась. Пусть здесь не было деток младше восьми месяцев, но всё равно, любой опыт — бесценен. Раньше-то она младенцев только на картинках да на чужих руках видела!

Денис отзвонился в час дня.

— Всё, моя хорошая, подписали! Выезжаю домой. Тебя забрать с работы или сама доберешься?

— Сама доберусь, — решила Женя. — Ты не торопись, не гони.

А потом позвонил Петр Гаврилович и срывающимся голосом рассказал, что мама очнулась, у неё всё хорошо.

— Врачи говорят, что самые сложные — первые трое суток. Пока никаких проблем, всё, как должно. Ждем.

— Петр Гаврилович, поцелуйте маму от меня. И — спасибо, что держите в курсе! Скажите ей… Нет, я сама скажу, когда мы сможем поговорить.

Теперь, когда она знала, что муж уже едет, время тянулось, будто его заморозили. Не в силах ждать, когда разберут всех детей, Женя отпросилась у воспитательницы и ушла не в пять, а на полчаса раньше.

По дороге домой заглянула в магазин, выбрала продукты, решая, чем порадовать супруга. Готовая еда дома была, но хотелось чего-то такого-этакого! Отпраздновать контракт и возвращение.

Интересно — когда День уезжал на неделю в свой круиз, ей было обидно и немного грустно, но основное, что она тогда испытывала — досада. А сейчас они расстались всего на два дня — и она соскучилась, будто не виделись целый месяц. Хочется скорее увидеть, прижаться к нему, хочется, чтобы обнял, услышать его голос и… Да, эк её разлакомило и разбаловало!

Улыбаясь сама себе, Женя хлопотала на кухне, предвкушая встречу.

Звонок в дверь раздался неожиданно.

Бросив взгляд на часы, Женя подумала, что никого не ждет, но, в принципе, это может быть Денис. А не сам дверь открыл, звонит — хочет сюрприз сделать. Точно, не послушал её, гнал, вот и уложился немного раньше.

Улыбнувшись своим мыслям, Евгения накрыла крышкой кастрюлю, уменьшила огонь и поспешила в прихожую, по пути заглянув в зеркало — не растрепалась ли, хороша ли?

По дороге споткнулась о Кузьму, тоже выскочившего встречать хозяина.

— Ах ты глупый! Куда лезешь? — подхватила котенка и посадила его на верхнюю полку вешалки — Кузьке всё будет видно, там на него никто не наступит, а слезть он потом и по одежде сможет.

И распахнула дверь.

Улыбка всё ещё блуждала по её лицу — не успела перестроиться, когда свёкор бесцеремонно отодвинул Женю в сторону и вошёл в квартиру.

— А Дениса нет, — бросилась она вдогонку.

— Как — нет? А где же он? — мужчина остановился, будто налетев на стену. Повернулся к девушке. — Впрочем, мне и тебя хватит.

Женя, увидев выражение лица Валерия Вадимовича, попятилась назад к двери, мужчина наступал, слегка наклонившись, нависая над ней.

— Сучка! — выдохнул он. — Задурила мужику голову и рада? Думаешь, тебе это так с рук и сойдет? Я всю вашу гнилую натуру, бабскую, насквозь вижу!

— Валерий Вадимович, вам лучше уйти! — стараясь, чтобы голос не дрожал, выговорила Евгения. Ссориться с отцом мужа она не хотела, но свёкор был в неадеквате, разговаривать бесполезно. Тем более, она не желала оставаться с ним один на один.

— Да кто ты такая, указывать, что мне делать? — возмутился мужчина. — Шалава! Думала, что всё, Денис у тебя на поводке? Нет, милая, у Дениса еще и отец есть, ему так легко мозги не запудришь! Я выведу тебя на чистую воду!

— Уходите!

— Это не я, а ты вылетишь отсюда в три счета! Как только мой сын узнает, какая ты сучка, ноги твоей ни в этой квартире, ни в городе не будет, — и резко выпрямился, будто только что его посетило озарение. — А, так я понял, почему Денис квартиру продает и куда-то уезжать собрался — это же все ты?! Думаешь, утащишь моего сына подальше, и я ничего не смогу сделать? Ошибаешься! У меня руки длинные, отовсюду достану, и раз сын подкаблучник, я сам с тобой разберусь. Говори, от кого нагуляла?

Женя испуганно отшатнулась от свёкра и судорожно сглотнула, не в силах отвести взгляд от его глаз, горящих ненавистью и злобой.

— Валерий Вадимович, уходите! — голос уже дрожал, спина уперлась в вешалку, отступать Жене было больше некуда. — Вы опомнитесь, вам потом будет стыдно за такие слова. Неужели вы не понимаете, что Денис сделает с вами, когда узнает, что вы мне тут говорили? Если вы продолжите в том же духе, то рискуете окончательно потерять сына и внука никогда не увидеть!

— Какого внука? Щенка, которого ты где-то нагуляла? Неужели ты не понимаешь, что впарить чужого ублюдка у тебя не получится? Мой сын выкинет тебя на улицу, а я ему помогу. Девок у него может быть сколько угодно, а родители — одни, других не будет.

— Вы не можете так со мной говорить, я ни в чем не виновата! Уходите или я вызову полицию, вас посадят за нападение на женщину! На беременную женщину! — в отчаянье воскликнула Женя и ахнула, когда рука Валерия Вадимовича больно ухватила её за предплечье, а вторая рука сделала движение, будто собирается ударить ей в живот.

— Ты кому угрожаешь, шлюшка? Беременная, говоришь? Сейчас исправим, и ты ничего не докажешь!

Едва не теряя сознание от ужаса, Женя рванула, что было сил, уходя в сторону, чтобы удар прошел по касательной, а не прямо в живот. Пальцы, стискивавшие её предплечье, разжались, и Евгения, уже падая на пол, увидела, как что-то свалилось свёкру на голову.

Мужчина взревел, как раненый тигр.

Раньше Жене никогда не приходилось слышать, как ревут раненые тигры или другие звери, поэтому, может быть, Валерий Вадимович ревел, как подстреленный бизон. Или слон. Во всяком случае, именно с грацией последнего свёкор сейчас и метался по небольшой прихожей, снося все препятствия. Молодая женщина еле успела заползти в угол за входной дверью и теперь испуганно следила за траекторией передвижений мужчины.

Изрыгая ругательства вперемешку с возгласами боли, он пытался стянуть с головы какую-то тряпку. Присмотревшись, Женя опознала в ней свою ветровку и удивилась.

Сначала — реакции Валерия Вадимовича — не могла же ветровка его ранить? А потом — себе, что ещё способна удивляться. Хотя ей не представление нужно смотреть, а поскорее убраться от свихнувшегося свёкра подальше. Дверь не давала возможности быстро выбраться в подъезд, где можно позвать людей на помощь, а дорогу в комнаты, где есть телефон, перекрывал ревущий мужчина.

Наконец, ему удалось сдернуть ветровку, и Женя поняла, отчего незваный гость так орет — на голове свёкра, вцепившись всеми четырьмя лапками, вооруженными крепкими рыболовными крючками, растопырился Кузьма. Через одну щеку мужчины тянулись четыре глубокие царапины, сочащиеся кровью, с другой стороны головы когтистая лапка зацепилась за веко, заливая кровью и эту половину. Перепуганный котёнок шипел и прижимался к голове, а Валерий Вадимович не знал, как снять с себя зверька, чтобы не остаться без глаза.

— Убери… это! — наконец, не выдержал свёкор.

Ситуация из страшной становилась трагикомической.

Видимо, от перенесенного испуга, нервы Жени не выдержали, и она, зажав рот рукой, принялась смеяться.

— Чего ржешь, идиотка? Сними кошку! Я же сейчас освобожусь, и ты пожалеешь, что на свет родилась!

— Я… ха-ха-ха! Я на вас… ха-ха-ха! Снова Кузьму натравлю, если продолжите меня оскорблять! Он же… ха-ха-ха! охранный обученный кот, в ЧОПе служит, по ночам… ха-ха! Обходы выполняет. А ну, сядьте на пол! — отсмеявшись, неожиданно для себя грубо скомандовала она. — Если не хотите, чтобы я сняла Кузю вместе с вашим скальпом!

Валерий Вадимович завис на секунду, но тут котенок издал утробное «Мяу» и сделал хватательное движение лапками, углубляя захват, и мужчина, сдавленно застонав, послушно плюхнулся на пол.

— Кузя! Ку-у-зенька!

Котенок вращал глазами и Женю не узнавал.

Правильно — сидел себе на полочке, никого не трогал, вдруг полочка покачнулась, и он упал на что-то странное, что принялось кричать и биться о стены. Причем, еще с головой тряпкой накрыло. Конечно, Кузьма испугался и сделал то, что ему велел инстинкт — как можно крепче вцепился в свой «насест».

— Кузя, кыс-кыс-кыс! Хочешь сметанки? Курочки?

Взгляд котенка принял осмысленное выражение — вот она, магия любимых блюд!

— Мя?

— Да, курочку, сметанки. И кусочки в соусе. Шебу. Хочешь?

— Мр-мя.

— Вот и умница. Иди-ка ко мне, — осторожно отцепила одну переднюю лапку, перехватила, проделала тоже самое со второй. А задними, мстительно улыбнувшись, позволила зверьку «прошагать» по волосистой части головы свёкра, отмечая, как тот дергается от каждого когтистого «шага».

А не будет врываться в чужой дом, оскорблять и руками махать! Чудо, что Кузьма так удачно упал, и она смогла увернуться от удара, иначе могла потерять малыша.

Прижав к себе рыжего друга, молодая женщина выпрямилась и отступила в сторону, широко распахнув дверь.

— Уходите, и больше никогда не возвращайтесь!

Валерий Вадимович встал и уже открыл рот, чтобы оставить последнее слово за собой, но тут ручеек крови из разорванного века дополз до его шеи, а Кузьма, испугавшись высокой фигуры незваного гостя, сердито зашипел, и мужчина молча покинул квартиру.

Силы оставили, Женя, как стояла, так и села на пол, прижимая к себе взъерошенного котенка и глотая градом посыпавшиеся слёзы. Кузя притих, а потом включил мурчалку, все громче и громче наращивая звук и вибрацию. Кто бы мог подумать, насколько хорошее успокоительное мурчащая кошка!

— Женя, что случилось? — Денис возник, будто из ниоткуда. Погруженная в свои переживания, она не слышала, как он поднимался по лестнице, только вздрогнула, возвращаясь в реальность.

— Женя, милая, что случилось? — Денис присел перед ней, обнял, мягко высвободив изрядно пожамканного котёнка. — Внизу встретил отца, всего в крови. Он от меня, как черт от ладана шарахнулся, бегом в машину и уехал, будто за ним инквизиция гонится. Я так испугался… С тобой все в порядке?

Женя кивнула, не в силах говорить.

— А с малышом?

На секунду замерев, прислушавшись, Женя кивнула еще раз.

— Пойдем-ка в комнату, нечего сидеть на пороге, — Денис поднял ее на руки, отнес в зал, бережно посадил на диван. — Или ты хочешь прилечь?

— Нет, — Евгения почти пришла в себя и обняла мужа, прижавшись щекой к его рубашке. — Я так соскучилась! Ты голодный?

— Очень, — мужчина слегка отстранился, внимательно рассматривая жену. — С тобой точно всё в порядке? Что у вас произошло?

— Твоему папе не понравилось, что мы продаем квартиру и переезжаем. А еще он почему-то уверен, что ребенок не от тебя, — криво улыбнулась Женя. — Он меня напугал, но ничего не сделал.

— Я его…

Денис стиснул кулаки.

— Не надо, — Женя мягко накрыла кулак мужа своей ладошкой. — Его уже Кузя наказал. Думаю, он ко мне больше не сунется! Пойдем ужинать?

— Только ты мне всё расскажешь! Подробно! Каждое слово!

— А ты — мне. Про Красногорьевск.

— Договорились!

Эпилог

— Мам, ты скоро? — сын от нетерпения приплясывал, переступив через порог только одной ногой, чтобы сподручнее было бежать дальше. — Ма-ам!

— Иду! — Евгения бросила взгляд в зеркало и подхватила небольшую сумку. — Никуда твой Аквапарк не денется, он тут построен, так что не переедет!

— Да, только ты так долго, что пока мы доедем, он уже закроется, — проныл Никита.

— Нам ехать полчаса! — возмутилась мать. — Воротник поправь. И штанину из носка вытащи. Никита, ты что, в эвакуацию собирался, оделся как попало? — она присела, поправляя одежду сына.

— Я спешил, — с укоризной ответил ребенок. — Уже когда утро было, а мы всё не едем и не едем!

— Просто кто-то вскочил ни свет ни заря — в семь! На улице темень, выходной, хотелось выспаться, а Никите не терпится. Будто в первый раз, будто мы не бываем там два-три раза в месяц! Он открывается в десять, между прочим! — с улицы в прихожую заглянул Денис. — Это у тебя всю неделю садик, а папа с мамой, между прочим, работают и в выходные хотели бы отоспаться.

Сын насупился.

— Беги, садись в машину, водоплавающее! Мы идем следом.

Мальчик рванул на улицу, скрипя сапожками по утоптанной тропинке.

— Опять снега навалило, — оглядела кусок двора Евгения. — Не всё успел расчистить?

— Только дорожку к воротам, у гаража и подъезд к дому немного — там трактор проходил, дорогу чистил, нам нагреб целый сугроб, пришлось раскидать, — пояснил Денис. — Вернемся, заведу снегоуборщик, и за полчаса весь двор приведу в порядок. Поехали, а то сын в сиденье дыру провертит, крутится, как пропеллер. И в кого он у нас такой неугомонный?

— А не в кого? — выгнула бровь жена.

И оба рассмеялись.

— Мама звонила, поэтому я задержалась, — пояснила Женя, уже сев в машину.

— Определились, наконец, где этот Новый год встречать будут?

— Да, в России. Мама говорит, когда Петр Гаврилович решил собрать на Новый год всю семью вместе, то быстро понял — проще им вдвоем приехать в Россию, чем тащить в Дрезден ораву взрослых и детей. Она просила нас ничего не планировать с тридцатого по седьмое включительно.

— Отлично! Никитку Вера Васильевна целый год не видела, а фото и видео не передает всего очарования нашего сына. Вот она удивится, насколько он быстро растет и учится! — Денис сына не просто любил, он его обожал и очень им гордился.

Женя вздохнула — увидеться с мамой, Петром Гавриловичем и остальными новоприобретенными родственниками она очень хотела. С невесткой и дочерью маминого мужа они дружили, постоянно перезванивались, в прошлом году даже отдыхать ездили все вместе, сняв на всех отличную виллу на Корфу. И праздник в большом и гостеприимном доме Петра Гавриловича обещал быть запоминающимся, полным веселых сюрпризов, веселья, вкусной еды и приятного времяпровождения. Вот только…

Да… Родители Дениса.

После того визита, когда Валерий Вадимович чуть её не ударил, они больше не виделись. Женя не рассказала мужу всего, рассудив, что в противном случае тот поедет к отцу разбираться. Ещё подерутся или того хуже. Ограничилась общими фразами, но муж и сам догадался, насколько несдержанным на язык был его отец.

И полностью разорвал с ним все отношения.

С матерью созванивался, но поскольку без разрешения мужа она ничего не могла, то звонки были редкими — на день рождения мамы, на восьмое марта, да на Новый год. Несколько дежурных фраз: у нас все в порядке. Поздравляем с праздником.

Полгода назад отец впервые за все время попытался связаться с сыном, но Денис не стал разговаривать и повторил то, что сказал ему почти пять лет назад: «Увижу тебя рядом с моей семьей — пеняй на себя».

Тогда Валерий Вадимович написал письмо.

Женя его читала, Денис дал.

Свёкор раскаивался, уверял, что хотел как лучше, что думал — Евгения обманывает Дениса. А новость о переезде его добила, вот и вспылил.

— Что скажешь? — спросил муж, пристально всматриваясь в ее лицо. — Можешь его простить?

Женя задумалась.

— Понимаешь, они — твои родители, я не могу и не хочу стоять между вами. Если тебе важно мое мнение — общайся, налаживай отношения, я не против. Единственно — я не хочу видеть твоего отца в нашем доме, как и категорически против того, чтобы он приближался к Никите.

Денис кивнул, и больше они к этому вопросу не возвращались. Женя знала, что муж стал отвечать на звонки отца. О чем они говорили, она никогда не спрашивала, а когда Денис один раз попытался ей рассказать, покачала головой:

— Не напоминай мне, пожалуйста, об этом человеке.

— Ты же мне не всё рассказала о том вечере?Он что-то сказал или сделал такое, что ты до сих пор сжимаешься, стоит мне упомянуть про отца, — с горечью проговорил Денис. — Если ты расскажешь, мне будет легче понять, правильно ли я поступаю.

— Спроси у него сам, я не хочу вспоминать.

И вот они поедут встречать Новый год, а в том городе живут родители мужа. Денис наверняка с ними встретится, а они захотят увидеть внука. На последнее она была не согласна, и если муж будет настаивать, ей придется рассказать… Не хотелось бы портить плохими воспоминаниями праздник себе и мужу.

А еще там же живет и ее собственный отец. Правда, все эти годы он не особенно интересовался дочерью, да и она от ностальгии не страдала. Знала, что он так и живет в коммуналке, работает в ближайшем детском садике ночным сторожем.

Автомобиль вырулил со двора на улицу, Денис вышел наружу и закрыл ворота.

— Надо автоматические ставить, надоело прыгать. Как думаешь?

— Смотри сам, если надо, то ставь, конечно. — Женя проводила взглядом из окна машины свой дом.

Пять лет назад, когда они только переехали в Красногорьевск, она забрела на эту улочку уже через неделю. Гуляла по центру, знакомилась с городом и, вспомнив карту, свернула за многоэтажки, прошла мимо школы и попала в рай.

Два ряда частных домов, достаточно широкая улица, зелень, цветы, дети бегают вдоль палисадников.

Завороженная, она прошла из конца в конец, рассматривая усадьбы и прикидывая, где бы хотела жить. И когда дошла до поворота, обомлела — красный кирпичный дом — воплощение ее сна!

Наверное, она слишком долго стояла напротив ворот, потому что через некоторое время к ней вышла женщина и приветливо спросила:

— Вы по объявлению?

Женя растерянно хлопала глазами, не зная, что сказать.

— По объявлению о продаже? — повторила женщина и добавила. — Хотите дом посмотреть?

— А… Да!

И внутри все оказалось таким, как она мечтала — не слишком большой на фоне соседских, всего двухэтажный, но очень уютный и удобный. На первом этаже прихожая-холл, из неё выход на просторную кухню и в большое помещение, которое они потом превратили в гостиную. Или, как Никита её называл — в диванную. Тут же санузел, еще одна небольшая комната, они потом сделают из нее гостевую спальню, и лестница на второй этаж. Там небольшой холл, куда попадаешь, поднявшись по лестнице, три спальни, раздельные ванная с туалетом.

Она влюбилась в этот дом сразу и без оглядки, в квартиру буквально бежала, торопясь поделиться с мужем, совсем забыв от волнения, что может сделать это по телефону.

Конечно, денег у них, даже с учетом вырученных средств от продажи квартиры, комнаты и бабушкиного наследства, на такой дом не хватало. Погоревав, Женя постаралась выбросить мечту из головы, тем более что дел у нее прибавилось — Петр Гаврилович через своих знакомых помог ей найти работу, и она почти перестала вспоминать тот необыкновенный дом на уютной улице.

Мама поправлялась, врачи давали благоприятные прогнозы, они созванивались почти каждый день, и в один из разговоров Женя проговорилась, что видела дом своей мечты.

— Очень понравился? — поинтересовалась мама.

— Не то слово! — вздохнула Евгения. — Там и нам удобно было бы, и малышу. Но он дороже, чем мы можем себе позволить.

— А сколько вам не хватает? — продолжала задавать вопросы мама.

— Почти половину от стоимости квартиры, что мы продали. — Ладно, мама, я не маленькая, уже умею соотносить свои желания с возможностями. Да и купили его давно, три недели прошло. Возьмем попозже другой. Квартира хорошая, можно никуда не спешить, накопить потихоньку или ипотеку попробовать. Я же на работу вышла, так что у нас теперь две зарплаты, можем себе позволить. Посмотрим.

А через неделю после этого разговора ей позвонили из солидной адвокатской конторы и пригласили зайти, не забыв захватить документ, удостоверяющий личность. Женя удивилась, но пошла.

Сотрудник конторы, предварительно изучив паспорт женщины, передал ей документы на родительскую квартиру, полностью переоформленную на имя Жени.

Сказать, что она удивилась — ничего не сказать. Конечно же, сразу принялась звонить маме, но та наотрез отказалась принимать подарок обратно.

— Мама, зачем?

— Я давно так решила, просто не успела до поездки переоформить бумаги. Считай, это наш с Петром Гавриловичем вам подарок на свадьбу.

— Но я не собираюсь возвращаться! Здесь и у Дениса, и у меня хорошая работа, и вообще, — растерялась Женя.

— Глупенькая, зачем возвращаться? Просто продай ее, а деньги добавь к уже отложенным и купите себе дом, какой ты хочешь, — ответила мать.

Дом… Устоять против этого она не смогла, согласилась, и еще через три недели родительская квартира была продана.

С замиранием сердца — полтора месяца прошло! — Женя отправилась на ту же улицу. Осень уже вовсю вступила в свои права, деревья облетели и только красно-желтый ковер, устилающий палисадники и придомовые газоны, напоминал, что еще недавно деревья красовались багряными, желтыми и оранжево-красными нарядами.

Женщина, осторожно переступая через лужи, подошла к дому и позвонила в ворота. Раз, еще. Никто не вышел.

Вздохнув — конечно, будут тут ждать, когда она деньги найдет! — девушка повернула прочь и увидела, что по тротуару идет та самая женщина, которая показывала ей дом. Не веря своим глазам, Евгения замерла.

— Здравствуйте, — поздоровалась она, когда хозяйка поравнялась с ней. — Вы еще продаете дом?

— Продаю. Хотите посмотреть?

— Я уже видела! — еле сдерживая ликование, ответила Женя. — Я приходила полтора месяца назад, не помните? Цена не изменилась?

— Могу немного скинуть, — осторожно предложила хозяйка. — Что же мы на улице-то стоим? Заходите!

На следующий день они приехали уже вместе с Денисом. Дом ему тоже понравился, искоро они уже обживали свою мечту.

— Мам, ты не слушаешь! — сын теребил ее за плечо, дотягиваясь со своего кресла. — Я спрашиваю — можно мне сегодня к Максиму в гости пойти? После Аквапарка?

— Можно, — отрешенно ответила она, а потом спохватилась. — Почему ты его с нами не пригласил? Он же твой друг!

— Я пригласил, но ему мама не разрешила, Макс недавно болел, ты забыла? Ему еще нельзя купаться.

Сын так быстро рос, она не успевала насладиться каждым периодом. Вот он только научился улыбаться, и уже пробует переворачиваться на животик. Еще вчера сидел, а сегодня пытается ползать и встает, держась ручками за спинку кроватки. Первое слово! Как они его ждали: «Когда, ну, когда же ты заговоришь, сынок?» Заговорил. Теперь иногда, ей хочется, чтобы Никитос хоть немного помолчал. А сколько радости было, когда сын пошел? Но не прошло и пары лет, и родители радуются, когда сын сидит и тихо чем-то занимается. Радуются, но сначала проверяют — чем он занят, а то, знаете ли… Лучше посмотреть, а то этот исследователь способен на многое. Потом будешь думать — лучше бы бегал.

Незаметно пролетел декабрь, и вот они погрузились в машину, конечно же, вместе с Кузьмой, которому пришлось купить новую переноску, в два раза больше прежней, настолько тот вырос и раздобрел.

Родной город встретил пронзительным ветром и морозом. Красногорьевск южнее всего на триста восемьдесят километров, но климат намного мягче, зимы хоть и снежные, и мороз бывает до двадцати, зато нет ветра, а большие холода кратковременны. Обычно зимой тут минус семь или десять, не ниже. И лето длится дольше, а весна приходит раньше на две недели.

Мама очень изменилась и внешне, и внутренне. Жизнь в Европе превратила ее в уверенную в себе, элегантную, дорого и со вкусом одетую красивую женщину. С удовольствием любуясь своей мамой, Женя подумала, что хотела бы посмотреть на выражение папиного лица, если бы он мог сейчас увидеть бывшую жену.

Пожалуй, не узнал бы.

Где та Верка с вечными сумками, в унылого цвета пальто и старых разношенных сапогах? Конечно, хорошие вещи придают уверенность, украшают, меняют образ, но ничто так не преображает женщину, как счастливый блеск глаз и мужчина, который смотрит на неё, как на богиню, готовый весь мир положить к ногам любимой.

Мамочка расцвела и даже помолодела. Петр Гаврилович ей не только жизнь спас, ведь без него у Веры не было бы денег на операцию, но и вернул молодость, веру в себя и подарил счастье и любовь.

Как-то они разговаривали с мамой, и та призналась, что давно уже, еще когда была замужем за Александром, но уже встречалась с Петром, она рассказала ему историю своего брака. Как влюбилась и очень хотела обратить на себя внимание, как, по глупости, отдалась ему, а Саша не понял, что влюбленная дурочка была девственницей. Как обнаружила, что забеременела и долго боялась рассказать родителям. И как отец, узнав, вытянул из неё имя виновника, а потом предложил тому на выбор — свадьба или он найдет, за что упечь парня за решетку. Может быть, откажись она расписываться, ведь уже знала, что Саша ее не любит, отец не был бы так настойчив. Всё-таки дочь он любил, и хоть ребенок у незамужней — это позор, пережил бы. Наверное. Но она не смогла отказаться от любимого. Понадеялась, если будет хорошей женой, то Саша ее оценит и полюбит. В общем, рассказала все, как есть. Про аборт и бесплодие тоже.

И Петр Гаврилович понял, не стал осуждать. Наоборот, успокоил и сказал, что Александр виноват не меньше, а больше.

— Он — мужчина, с мужчины больший спрос. Насильно на тебя его никто не тянул, не хотел бы — не переспал. Потом, что значит, не было выбора? Выбор есть всегда! Мог уехать в другой город, если так боялся твоего отца, начать там жизнь заново, но он предпочел сесть тебе на шею и всю жизнь гнобить за свои ошибки.

— Но это же из-за меня его заставили жениться, — растерялась Вера.

— Отговорки! Не хотел бы — не переспал. Не хотел бы — не женился. Ему удобно было изображать из себя жертву, беззастенчиво пользуясь тобой и твоим отцом.

Вот так. С этой точки зрения на произошедшее больше двадцати лет назад ни мама, ни Женя не смотрели.

Нет, что ни говори, хорошо, что мама встретила Петра Гавриловича и ответила ему взаимностью!

Сын и дочь хозяина усадьбы вместе с семьями приедут тридцать первого, ближе к вечеру, а пока у них с мамой есть время, чтобы побыть вдвоем, повозиться с Никитой, погулять по городу. И всласть наговориться.

Как Женя и предполагала, тридцатого после обеда Денис отправился навестить родителей, бросив на жену виноватый взгляд.

— Иди, иди, мы найдем, чем себя занять, — махнула зятю Вера Васильевна. — Женька, собирайся, Никита, одевайся. Мы едем в Торговый Центр. Нет, а что? Мой по делам укатил, твой тоже, нам дома сидеть? Нетушки, гулять, так гулять!

И они поехали.

На Веру — после Европы-то — городские магазины и местные развлечения большого впечатления не производили, но ради удовольствия дочери и внука она готова была стерпеть что угодно. Женщины неспешно передвигались за Никитой, останавливаясь то там, то сям, пока все не проголодались.

Перекусить можно было на втором этаже, в кондитерской. Макдональдс, KFCи тому подобные заведения мама игнорировала.

— Там сплошные канцерогены и холестерин! — заявила она дочери. — Мой внук есть такое не будет! Лучше пирожные.

— Там может быть пальмовое масло, — заметила Евгения.

— Да? Тогда пирожки с луком и яйцом. Никитка, ты любишь пирожки?

— Люблю! — отозвался её всеядный ребёнок.

— Вот! Там-то, точно, нет пальмового масла, а чтобы не было канцерогенов, мы возьмем только печеные!

Кондитерская оказалась популярным местом, они еле нашли свободный столик. Пришлось сесть прямо у стеклянной стенки, мимо которой ходили посетители ТЦ.

— Чувствую себя гуппи, — пробормотала Вера Васильевна.

— Почему? — заинтересовался Никита. Рыбки у них дома были, что такое «гуппи» он знал и не понял, почему бабушка так себя назвала.

— Как в аквариуме сидим — за стеклом, на свету, и все мимо ходят, на нас смотрят, — ответила Вера Васильевна.

Мальчик посмотрел на стенку и рассмеялся.

Пока Никита с аппетитом уплетал пирожок, запивая его какао, мама с дочкой лакомились пирожными. Отламывая ложечкой очередной кусочек, Женя рассеянно скользнула взглядом по стеклу и замерла — с той стороны стоял и во все глаза смотрел на них отец.

Не отводя взгляда, Евгения тронула маму за руку и показала глазами.

Вера Васильевна повернула голову и тоже замерла.

Александр Семенович заметно постарел, но одет был чисто и добротно. Мужчина сморгнул и повернулся к входу в кондитерскую, прошел мимо ряда столиков, остановился за стулом Никиты, жадно рассматривая жену и дочь.

— Вера… Женя… Здравствуйте, — выдавил он.

— Добрый день, — отозвалась мама, а Женя нашла в себе силы только кивнуть.

Называется — бойся своих желаний! Только вчера подумала, как было бы здорово посмотреть на лицо отца. Нате, пожалуйста! Заказывали? Получите, распишитесь!

— Вы здесь… А это мой…

— Это — мой сын Никита. Ник, поздоровайся с дедушкой.

— Здравствуйте! — мальчик на секунду оторвался от пирожка, быстро взглянул на незнакомого деда и снова вернулся к прерванному занятию.

— А… Вера… Хорошо выглядишь. Женя… ты тоже.

— Спасибо. И ты, вижу, вполне благополучен, — ответила Вера Васильевна.

— Как живешь? — Александр не мог глаз отвести от бывшей жены.

Боже, она такая… такая… Невероятная! Где Верка прятала всю эту красоту? Или все дело в пластике? Точно, она же в Европах живет, он слышал, что новый муж решил там обосноваться, поближе к клинике, где Верку оперировали. Да по ней и не видно, что болела, наврали, поди? Говорят, заграницей нет нормальных баб, вся красота искусственная. Муж у Верки богатый, может себе позволить и пластику, и херастику… Но разве при пластике лицо не меняется? А это, он же видит — Вера. Но какая-то другая. Моложе, ослепительнее. Взгляд открытый, уверенный. Руки ухоженные, с маникюром, вон, как ногти блестят. И одета как…

— Сашка, где ты застрял? — громкий голос, и стук в стекло заставили его вздрогнуть.

Женя посмотрела на звук и опешила — с той стороны стояла Любка. Женщина раздобрела, одета ярко, даже — пестро. Да, та самая Любка, из коммуналки. Она Женю тоже узнала и ломанулась внутрь.

— Женька, ты что ли? Ух, ты! А я смотрю — ты или не ты? Мы с Сашкой пацанов привели на автоматах поиграться, и смотрю, он отстал где-то. Пошла искать, а тут — ты! Как живешь? Твой? — кивнула она на Никиту.

— Мой, — Женя умудрилась втиснуть слово в поток Любкиной речи. — А где Вася и Валя?

— Да на автоматах игровых, говорю же! Четверть хорошо закончили, в награду привели их сюда, — объяснила Люба. — Раньше проще было — дал на мороженое, они и рады. Ваське тринадцать, Вальке десять, их теперь конфетами и мороженым не соблазнишь. Классно выглядишь, подруга! Ладно, рада была повидаться! Папашу оставить тебе, поболтаете?

— Да, нет, мы уходим уже, — отказалась Женя.

— А, ну тогда мы пошли. С Новым годом, подруга! Сашка, за мной! — и она ледоколом пошла впереди, а Александр Семенович, бросив тоскливо-виноватый взгляд на дочь и бывшую жену, поспешил следом.

— Сколько раз тебе говорить, чтоб не отставал? — донеслось до них ворчание Любы. — Сумки возьми!

— Да, Любочка, не ругайся, я только поздороваться подходил, — заискивающий голос отца.

Женя переглянулась с матерью и обе прыснули.

— Да… Всё-таки, есть на свете справедливость, — пробормотала Вера Васильевна. Вот и Сашок встретил свою принцессу. Прямо по его запросам! Никитос, ты наелся?

— Ага.

— Тогда чего мы сидим? Тут еще столько интересного! — Вера подхватила внука и подмигнула дочери. — Евгеша, догоняй!

Это был чудесный Новый год! Самый чудесный, потому что Женю окружали все, кого она любит, и кто любит её.

Большой стол, где взрослые и дети сидели рядом, никто никому не мешал, никто никого не раздражал. Вкусная еда, веселые шарады и конкурсы для всех, подарки и добрые пожелания, бой курантов и звон бокалов. А потом они вышли на улицу и пускали фейерверки. Самые младшие — Никита, Ира и Гриша устали праздновать уже в десять вечера, и их уложили спать, взрослые же разошлись по своим комнатам только под утро.

Муж накануне от родителей вернулся злой и взъерошенный, Женя ни о чем спрашивать его не стала. Видно, свекор рассказал, иначе, откуда этот виноватый взгляд и особая нежность к ней и сыну? Вообще-то Денис их и так баловал, но сегодня сам себя превзошел.

Прежде чем лечь, она проверила, как сын, поправила ему одеяло, провела рукой по ежику волос. Спит, умаялся за день — столько впечатлений, столько дел!

— Знаешь, что я сегодня понял? — сзади к ней подошел Денис, обнял и поцеловал, слегка царапая кожу щетиной.

— Что?

— Хочу, чтобы когда нам будет столько лет, сколько сейчас Петру Гавриловичу, вот так же, под Новый год, собрались все наши дети и внуки. И для каждого нашлось место за столом, в нашем доме и наших сердцах. Чтобы играла музыка, смеялись и шалили внуки, а потом мы все пошли на двор пускать салюты. И наш Кузьма…

— К сожалению, коты столько не живут, — тихо возразила Женя. — Но ты продолжай, мне нравится ход твоих мыслей.

— Я так думаю, это будет Кузьма третий или пятый, потому что их прадедушка весьма озабочен вопросом, как обеспечить себе бессмертие. Он ни одной кошки не пропускает. Правда, правда, мне соседи давно говорят, что на нашей улице третий год подряд у всех кошек рождаются исключительно рыжие котята. Думаю, без Кузьмы второго и так далее, мы с тобой не останемся. Но ты меня перебила!

— Больше не буду, — Женя откинула голову на грудь мужа, наслаждаясь его близостью, ароматом туалетной воды, сильными руками, удерживающими ее бережно и крепко. — Продолжай!

— И наш Кузьма ходил вместе со всеми смотреть салют, как сегодня! К слову — ты не заметила? Он вчера, как приехали, весь день крутился под ногами, а сегодня я днем видел его на участке соседей. Сдается мне, через два месяца после новогодних праздников, как раз к восьмому марта, в окрестностях будет кошачий беби-бум. Исключительно рыжими котятами.

Женя тихо рассмеялась и потянулась к мужу — поцеловать в ответ.

— Так, опять ты меня сбила! — притворно заворчал Денис. — О чем это я? А! Жень, нам срочно нужен еще один ребенок, ведь когда детей двое, внуков будет больше и, значит, в доме будет больше счастья, смеха и бардака. А бардак — это так здорово! Особенно, когда в организаторах беспорядков ты видишь себя самого, только на тридцать, сорок, пятьдесят лет моложе.

— Помнится, кто-то и одного ребенка не сильно-то и хотел, — подколола Евгения. — А теперь готов на двоих?

— Я и на троих готов, если, конечно, самая лучшая на свете женщина согласится мне их родить, — серьёзно ответил мужчина и подхватил жену на руки. — Может быть, мы прямо сейчас и займемся этим вопросом?

— Ты, случайно, не соревнование с Кузьмой решил устроить? — Женю распирал смех.

— Нет, за котом мне не угнаться, даже пытаться не буду. Потом мне, в отличие от него, нужна только одна женщина. Ты подаришь мне еще одного сына? Или дочку? Я буду очень стараться, чтобы второй малыш получился таким же красивым и умным, как наш Никита.

— Увидим, как ты старался, — улыбнулась Женя и добавила. — Через семь месяцев увидим.

— Через семь? — Денис недоумённо нахмурил брови. — Что ты хочешь сказать? Семь… Но… Ты уверена??!

— Ещё как! Кстати, я забыла купить имбирь.

— Женька… Господи… Почему ты не сказала раньше?

— Хотела сделать тебе под Новый год подарок.

— А что же я тебе подарю, чтобы было равноценное? — между поцелуями прошептал Денис.

— Дочку! Пусть это будет девочка, четырех мужиков на меня одну — многовато.

— Четырёх?

— Ты, Никита, будущий малыш и Кузьма. Нет, только дочка!

Конец

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Эпилог