— Заканчивается посадка на борт 3422 авиакомпании «Матрикс Эйрлайнс». Пассажир Джеймс Мердок, немедленно пройдите на посадку.
День не задался с самого начала: подвел будильник на телефоне. Или Мердок просто шлепнул пальцем по кнопке «Отменить» и завалился досыпать?
Мердок ковыляет по терминалу аэропорта. Каждый шаг левой отдается гримасой боли: подвернул ногу, когда вскакивал с постели. Мердок пытается бежать — лицо словно мерцает мимическими сигналами, как сломанный светофор.
Бедняга вздрагивает от голоса из громкоговорителя. Слова девушки звучат пронзительно, противно:
— Джеймс Мердок, немедленно пройдите на посадку!
Опаздывающий выругался, выпуская из легких остатки воздуха. Теперь сил нет даже отдышаться. Мердок останавливается, достает платок и вытирает им жирное лицо — салфетка тут же превращается в мокрую тряпку: жара стоит несусветная.
Наконец, тучный Мердок продирается сквозь густой воздух к стойке с вывеской «Выход 7».
— Где вас черти носят?! Где билет? Ну скорей, мужчина, скорей же!
Обычно вспыльчивый Мердок так вымотан, что отвечает на хамство лишь кислой улыбкой. Он что-то выковыривает из нагрудного кармана, молча протягивает сотруднице аэропорта. Билет — мокрая от пота бумажка — вот-вот развалится. Женщина бросает на талон брезгливый взгляд:
— На стол!
Мердок подчиняется. Сотрудница лупит по билету печатью, словно наказывая талон за дурной вид.
— Пошевеливайтесь! Восемьдесят человек вас одного ждут!
Криво улыбнувшись, Мердок кивает сотруднице и спешит в самолет по телескопическому трапу.
При входе в лайнер встречает стюардесса:
— Где вас черти носят?!
Мердок крякнул от возмущения. Он уже успел перевести дух и перестал чувствовать себя плюшевым мишкой, которого таскают за уши.
— Вас всех так разговаривать с клиентами учат, что ли?!! Это типа фирменное приветствие, оптать, да?!
Стюардесса сжимает зубы, фальшиво улыбается: изображает вежливость.
— Уважаемый пассажир, пожалуйста, займите ваше кресло…
Мердок смотрит на стюардессу с благодарностью: издевательский тон лучше, чем открытое хамство. Ругаться совсем не хочется: нужно экономить силы. Предстоит неблизкий путь, ведь кресло — в хвосте самолета.
Мердок поворачивается боком и тащится вперед, волоча за собой больную ногу. Коридор предательски узок. Мердока бросает взад и вперед — туда, где сидящие у прохода, растревоженные пассажиры косятся и сверкают злобными взглядами.
Наконец, Мердок достигает хвоста лайнера и читает надписи: ряд 20, места F, E, D… Пассажир у прохода сидит статуей, смотрит перед собой, не моргает: уже предвкушает просьбу пустить в середину ряда, выражает молчаливое недовольство.
— Вы позволите?.. — решается сказать Мердок.
Пассажир тут же вскакивает, не поворачивая головы. Рубящими движениями он протискивается между Мердоком и подлокотником кресла. Путь освобождается — Мердок с кряхтением пролезает в середину ряда и падает на место Е, вдавливая в иллюминатор девушку справа.
— Бегемот!
— Простите, что вы сказали? — не верит своим ушам Мердок.
— Я сказала: «Скоро взлет».
Мердок кивает с облегчением, ведь ругаться совсем не хочется. Нужно восстановить силы после сумасшедшего утра. Впереди встреча с источником, которая даст дорогу к Пулитцеровской премии. Несколько дней назад в редакцию позвонил какой-то мужик и рассказал о проекте корпораций: некоторые богатеи придумали способ, как бороться с назойливыми конкурентами, экологами, политиками и журналистами, которые рассказывают о злоупотреблениях при ведении бизнеса. Мердок прилетит в Вашингтон, встретится с человеком из корпорации, все разнюхает про эту тему, напишет крутую статью в «Атланту Ньюс» и точно получит награду. Точно получит…
— Перестаньте дышать, — раздается слева.
— Что, простите? — Мердок поворачивает голову к пассажиру возле прохода.
— Вы громко дышите, — отвечает тот. — Из-за вас я не слышу инструктаж стюардессы.
— Вы думаете, я смогу обойтись без воздуха? — говорит Мердок тоном психиатра.
— Не знаю. Если уж так хочется подышать, то делайте это прилично.
— Что?.. — хихикнул Мердок. Улыбаясь, он поворачивается к девушке у иллюминатора: как она реагирует на этого чудака?
— Безобразие! О чем-то развратном думаете, если дышите с таким вожделением? И это в общественном месте! Как вам не стыдно?! — восклицает девушка.
— Я… я… — столбенеет Мердок.
— Извращенец, — ворчат с другого ряда.
Оказавшись в меньшинстве, Мердок втягивает голову в плечи. Бедняга старается не думать о премии Пулитцера. Он сосредотачивается на дыхании — еле-еле травит воздух через широкие ноздри, ведь любой неосторожный вдох теперь вызывает косые взгляды и негодующий ропот.
Самолет въезжает на взлетную полосу и разгоняется. Это спасает Мердока, ведь шипение двигателей заглушает прочие звуки.
— Будьте так любезны… — говорит девушка у иллюминатора.
Тон дружелюбный. Мердок радуется: вероятно, пассажирка забыла, что он неприлично дышал в общественном месте:
— Чем могу быть полезен?
— Здесь душно. Пожалуйста, помогите открыть форточку.
Мердок слезливо хмыкает и мотает головой:
— Девушка, это самолет… здесь иллюминаторы не открываются.
— Не разговаривайте со мной как с дурой, мужчина. И что вы мне рассказываете? В любом самолете можно открыть иллюминатор. Это же не подводная лодка!
— Простите, я не буду объяснять. Мы не в детском саду, — разводит руками Мердок.
В следующее мгновение забулькал громкоговоритель:
— Уважаемые пассажиры! Это капитан воздушного судна. Самолет набрал высоту 10 700 метров. Температура за бортом — минус 57 градусов по Цельсию. Мы летим в Вашингтон на скорости 870 километров в час. Можно расстегнуть ремни безопасности. Работают туалетные комнаты. Если вам жарко, откройте иллюминаторы.
Поперхнувшись, Мердок кашляет:
— Да что… оптать… здесь… творится!..
Он машет, чтобы мужик слева убрался с дороги. Тот пугается, соскакивает с места и выпускает Мердока в коридор — к туалетам.
Бедняга вламывается в кабинку, прокашливается, умывается.
— Это просто слуховые галлюцинации из-за жары… — бормочет он. — Сейчас освежусь холодной водой и все придет в норму…
Мердок трет лицо с одержимостью неандертальца, добывающего огонь деревянными палочками; фыркает, матерится. Успокаивается. Смотрит в зеркало — видит себя.
— Так… уже хорошо… я не какой-нибудь эльф, орк или черт с рогами — зрительных галлюцинаций нет.
Он выходит из туалета и приближается к двадцатому ряду: на месте Мердока — между девушкой и мужиком — сидит пожилая дама.
— Простите… вы… вы сидите в моем кресле, — говорит Мердок.
— Вы что-то путаете… это мое кресло, — после секундного замешательства отвечает женщина.
— Это ряд 20, место E, — улыбается Мердок. Снисходительный тон раздражает даму:
— Не на-а-а-до мне тут паясничать. Я знаю, что это ряд 20, место Е… потому что это мой ряд и мое место!
На шум приходит стюардесса:
— Что у вас случилось?
— Этот странный человек пытается выгнать меня, — жалуется дама.
— Это мое место, — Мердок смотрит на стюардессу и улыбается с видом «вы знаете, маразмы — дело деликатное, будем уважать возраст».
— Мужчина, ваш билет, пожалуйста, — требует стюардесса.
Мердок выковыривает из кармана смятую бумажку; разворачивает, разглаживает:
— Вот, возьмите.
Стюардесса несколько секунд изучает билет, после чего кивает самой себе словно говоря: «Да, я так и думала».
— Билет фальшивый.
— Да что вы говорите? Видать, аэропорт, где я это покупал, тоже фальшивый? — язвит Мердок.
— Обратите внимание на дату.
— И что с ней не так?
— Ничего странного не замечаете?
— Да вы прикалываетесь, что ли?!
— Просто прочтите дату вслух, — наседает стюардесса.
Мердок пытается успокоиться.
— Ну, хорошо, — выдыхает он, — седьмое июля две тысячи тридцать пятого года.
— Вот, — говорит стюардесса, — этот день наступит только через три года.
— Что вы несете? — не сдерживается Мердок. — Хотите сказать, что я из будущего? Это, по-вашему, смешно?! Хотите сказать, что самолетный сортир, где я только что был, — это долбаная машина времени, мать ее?!
— Мужчина, успокойтесь! — предостерегает стюардесса.
— Нет уж! Теперь вы меня так просто не заткнете! — бушует Мердок. — Как вам не стыдно над людьми издеваться? Вот вы… да, вы! Почему молчите? — кричит он бывшим соседям — мужику у прохода и девушке у иллюминатора, — или вы тоже участвуете в этом розыгрыше? Подтвердите, что, когда мы взлетали, был еще тридцать пятый год, а не тридцать второй. А этой старухи здесь вообще не было! — тычет Мердок в свое кресло, занятое пожилой дамой.
— Прекратите истерику! — кричит мужик у прохода. — Когда мы взлетали, рядом со мной сидела именно эта женщина. А вас я вообще в первый раз вижу!
— Сейчас тридцать второй год! — вворачивает девушка у иллюминатора.
Мердок всматривается в лица бесстыдников и столбенеет: да, эти люди похожи на его бывших соседей… но это не они.
— Что… что за чертовщина, — бормочет несчастный.
Он оглядывается вокруг и словно ищет поддержки. Видит пассажира с газетой — подскакивает к нему и вырывает пачку, оставляя по клоку бумаги в руках читающего.
— Эй, идиот!.. — кричит пассажир.
Мердок не слышит ругательств: он зарывается в газетные листы — ищет сегодняшнюю дату. Находит. Читает: «Седьмое июля две тысячи тридцать второго года. Финансист с Уолл-стрит предсказывает рецессию в 2033 году…»
— Ну, знаете… ну… это… — лихорадит Мердока.
— Мужчина, прекратите дебош! Я вас сейчас высажу! — говорит стюардесса.
— Высадите… с самолета?.. — пытается осмыслить Мердок, съеживаясь, — это как?..
Стюардесса командует коллеге:
— Фиби, готовь штрафной парашют!
Мердок подскакивает, словно от выстрела; оглядывается: вокруг уже стягиваются люди. Видимо, хотят помочь стюардессе исполнить служебные обязанности.
Как кабан на травле, он бежит в сторону туалетов — пассажир, который читал газету, бросается наперерез. Мердок сбивает его с ног, врывается в туалет и запирается.
— Блин! Дерьмо! Какого хрена?..
С минуту он лишь стоит на месте, уперевшись руками в колени, и глотает воздух. Отдышавшись, Мердок поворачивается к умывальнику, включает воду, пьет, трет лицо, фыркает, матерится… снова умывается… успокаивается. Смотрится в зеркало:
— Должно же быть какое-то разумное объяснение, — говорит он отражению. Задумывается. Снова говорит, поморщившись:
— Нет, Джим… это точно не розыгрыш: слишком много людей… Должно быть другое разумное объяснение.
Мердок смотрит на свое отражение словно следователь, который одним лишь взглядом намерен «расколоть» подозреваемого. Кивает:
— Да, точно… этот долбаный сортир реально машина времени. Или лифт для путешествий в параллельные вселенные. Что-то в этом роде. Просто в нашем мире столько мудаков в одном самолете не собирается.
Несчастный вспоминает, что он делал во время предыдущего посещения машины времени. Мердок нарывает бумажные полотенца, вытирает ими лицо и руки, комкает, бросает мимо урны; сплевывает под ноги, ковыряется в носу и размазывает козявку по зеркалу.
— Вроде бы ничего не забыл, — растягивает слова Мердок в задумчивости, — все манипуляции воспроизведены. Теперь машина времени должна снова запуститься и вернуть меня обратно. Как-то так…
С минуту Мердок набирается храбрости. Наконец, он подкрадывается к выходу, выдыхает, щелкает замком и приоткрывает дверь: в салоне тихо. Недавней потасовки как будто и не было. Мердок затаивает дыхание, чтобы не спугнуть удачу, и направляется к своему месту.
До последнего он не смотрит в кресло: боится наткнуться на пожилую даму. «Что же делать, если она там? Как выбираться из прошлого?» — начинает паниковать Мердок.
Вид пустого кресла успокаивает. Мердок даже рад видеть того самого типа, который сидел слева при взлете. И девушка у иллюминатора — та самая, а не та другая, что была в последний раз. Мердок смотрит на пассажирку как на родную. «Я вернулся! Вернулся! Живой!» — ликует внутренний голос.
— Поздравляю… — ворчит мужик у прохода, пропуская Мердока в середину ряда.
— Я сказал это вслух? — спохватывается Мердок.
— Лучше бы вас там смыло на хрен. Болтаетесь туда-сюда…
Мердок до того счастлив, что готов расцеловать этого хмыреныша. «Он узнал меня! Узнал! Да, я точно вернулся».
Из динамиков говорят:
— Уважаемые пассажиры, мы готовы к посадке. Убедитесь, что ремни безопасности пристегнуты, подлокотники опущены, столики убраны.
Издали доносится мягкий полушепот стюардессы, идущей вдоль противоположного ряда:
— Пристегните ремень, пожалуйста… пристегните ремень, пожалуйста… И вы тоже, пожалуйста…
Когда стюардесса вплывает в поле зрения Мердока, тот подскакивает от изумления и бьется о подлокотник: стюардесса-то голая!
— У-у-у, — стонет бедняга: угол подлокотника ударил в локтевой нерв — всю руку будто кипятком облили. Мердок вытягивает шею в сторону коридора, таращит слезящиеся от боли глаза и смотрит стюардессе в спину: ему точно не показалось?.. Нет… не показалось: девушка чинно удаляется, покачивая обнаженными бедрами.
— Что вы на меня наваливаетесь! — злится мужик у прохода.
— Простите… там… стюардесса…
— Что, стюардесса?
— Ну, это… голая… — нерешительно говорит Мердок: он уже заметил, что пассажиры не обращают на девушку внимания.
— Как это голая?! — удивляется мужик у прохода, — вы с ума сошли?
— Да… возможно, — чуть не плачет Мердок.
— Вы разве не видите на ней туфли, чулки и фирменную пилотку авиакомпании?
— Вижу, — оживляется бедняга, который чуть было не решил, что сбрендил. — Но на ней есть только это. Она больше ничего не надела. Ведь правда?
— А что еще она должна была надеть, по-вашему? Скафандр, что ли?.. Мужчина, тут салон самолета, а не открытый космос. Внутри лайнера все и так герметично… — разъясняет мужик у прохода.
— Толстяк будто с луны свалился, — доносится с другого ряда.
Мердок теряет всякую надежду — просто сидит и смотрит в одну точку, не мигая. У него уже нет объяснений происходящему.
Возвращается голая стюардесса — Мердока бросает в жар. Он расстегивает две верхние пуговицы на рубашке, чтобы не упасть в обморок. Стюардесса замечает это и подходит к Мердоку:
— Мужчина, я вынуждена сделать вам замечание. Пожалуйста, застегните рубашку: вы в общественном месте.
Мердок не спорит — просто извиняется и делает, что говорят. Он уже не пытается выбраться из потока безумия, в который попал. Очередная волна накрывает его, и он погружается в беспамятство.
*****
Самолет приземляется — поток пассажиров затягивает Мердока в телескопический трап. Над входом в терминал висит надпись: «Добро пожаловать в Атланту!»
Это отрезвляет словно ушат воды:
— Как, в Атланту?! А где Вашингтон?
Звонит телефон. Мердок суетится, вытаскивает трубку и роняет ее; бросается следом — падает на четвереньки, сгребает с пола разбитый смартфон и тычет в остатки экрана, чтобы принять вызов:
— Мердок?!
— Д-да…
— Ты где болтаешься, мать твою?!
— Это ты, Тони? — прислушивается Мердок к знакомому голосу из прошлого, где мир еще казался нормальным. Приглушенные ругательства подобны зову, который дарит надежду выползти из дремучего леса безумия.
— Нет, блин, это твоя совесть, которую ты сдал в багаж и забыл забрать. Мне сейчас звонил источник — сказал, что сидит напротив пустого кресла. Ты случайно не знаешь, почему он этим занимается?
— Знаю, Тони…
— Почему?
— Потому что в кресле должен сидеть я, Тони. Но меня нет в этом кресле…
— Мердок, я тебя уволю на хрен, слышишь?! Срать мне на твою бессонницу! Сколько можно косячить?! Беги туда, пока мужик не ушел. Если твоя задница не придавит кресло до его ухода, ты вылетишь из газеты, на хрен. Слышишь?!! Я не шучу, ты слышишь меня? Слышишь?..
— Тони…
— Что, Тони?!
— Я попал в самолет к каким-то психам.
— К каким психам? Что ты несешь?
— К психам, реальным психам. Они пытаются открывать иллюминаторы, выбрасывают недовольных пассажиров с парашютом, ходят по салону голыми…
— Стоп, стоп… Джим… ты пьяный?
— Нет, Тони.
— Джим… просто иди к мужику-источнику. Хорошо? И не рассказывай ему то, что ты сейчас говоришь. Просто сосредоточься на редакционном задании. Окей?
— Тони… психи привезли меня обратно в Атланту. Оказалось, мы летали кругами… так что я не в Вашингтоне… Просто психи…
— Ты издеваешься!? Псих ты чертов! Ты уволен, понял?.. Да пошел ты!..
— Тони! Тони!
Короткие гудки. Мердок, стоя на коленях, отшвыривает телефон. Всплеск отчаяния отнимает последние силы — бедняга заваливается на бок и теряет сознание.
*****
Марта уже три часа не может дозвониться до мужа. «Что-то случилось. Что-то точно случилось», — повторяет она, носясь по комнатам.
И зачем она его отпустила? Прошло-то всего три недели после выписки из лечебницы! Но ведь муж казался таким адекватным… и врач сказал, что надо выходить из дома, что пора уже гулять в одиночку, что так Джим быстрее приспособится к нормальной жизни…
В дверь врывается запыхавшийся Мердок.
— Наконец-то! Где ты был? Почему не отвечал на звонки? Я тут места себе не нахожу, все мысли передумала!..
— М…М… Марта, — пыхтит Мердок, глотая воздух, — помолчи… и выслушай меня… это очень важно… я был в аэропорту…
— Зачем?! У тебя же именно там крыша поехала! Забыл? Хочешь снова свихнуться?..
— Помолчи! — машет руками Мердок. — Ради Бога помолчи и выслушай! Я тогда не свихнулся! Это был заговор!
Марта замирает и смотрит на мужа, выпучив глаза. Мердок убеждается, что жена не перебивает. Он начинает объяснять:
— Это был заговор… После выписки из больницы я провел собственное расследование и выяснил, что меня намеренно сводили с ума.
Мердок переводит дух, сглатывает, продолжает:
— В тот день я собирался на встречу с источником. Он должен был рассказать о проекте, который придумали корпорации для устранения неугодных… Ты знаешь, есть разные люди, которые могут насолить нечестным предпринимателям: бизнесмены-конкуренты, политики, экологи, правозащитники… журналисты.
— При чем здесь твои бессонница и нервный срыв из-за постоянных переработок?
— Марта, не было никакого срыва! Ну… точнее он был, но не из-за переутомления. Это все «Павильон»!
— Что-что?
— Проект корпораций по устранению неугодных, о котором собирался рассказать источник. Меня устранили! Просто обезвредили, потому что я стал опасен.
— Опасен для кого?
— Для корпораций, конечно. Я отправился в Вашингтон на встречу с источником, чтобы написать разоблачительную статью. Но корпорации узнали о моих планах и воспользовались павильоном — тем самым оружием, о котором я собирался рассказать миру.
— Ничего не понимаю…
— Тот самолет, в котором я летел… В общем, это был не самолет… и я не летел.
— Джим, ты пугаешь меня. Давай вызовем доктора?
— Да подожди ты со своим доктором! Ты вообще меня слушаешь? Я оказался в павильоне, где все пассажиры и стюардессы — актеры. Они устроили спектакль, чтобы у меня поехала крыша. Ведь когда все вокруг вытворяют какую-то дичь, то начинаешь думать: «Может, это я ненормальный, а не они?»
— Разве ты не почувствовал, что это был киношный павильон, а не самолет?
— Все выглядело очень натурально! Павильон кренился в разные стороны, как авиатренажер для пилотов. В иллюминаторы было видно небо и облака — видео на плазменных экранах, подвешенных с внешней стороны.
— С чего ты взял, что так было? Не лучше ли признать, что тебе снова пора в больницу?!
— Марта, я журналист-расследователь! Я разыскал в даркнете — на черном интернет-рынке — внутренние документы одной из корпораций. Компания закупила сорок плазменных панелей. Угадай, сколько иллюминаторов в «самолете», в котором я будто бы летел?
— То, что они покупали какие-то телевизоры, ничего не значит.
— В списке закупок есть списанный самолет… Еще компания нанимала бригаду рабочих с авиастроительного завода. Те ребята, видимо, и переделали лайнер в павильон. Еще по документам проходит куча подозрительного оборудования. Я показал список эксперту — он подтвердил, что все эти поршни и цилиндры могут быть использованы как подвеска для авиатренажера.
— В это трудно поверить, Джим…
— Да, но это факты! Есть документы! Тебе мало фактов? Ну хорошо… Мне удалось купить больничные карты пациентов одной нью-йоркской психушки. Семь человек рассказывает врачам о сумасшедшем рейсе! И каждый упоминает голую стюардессу и прочую дичь, которую я тоже видел! Наши глюки слишком похожи, чтобы быть глюками. Среди пациентов — пять журналистов. Марта, это конвейер!
— Джим…
— И последнее… Я долго не мог понять, почему на топографической карте нет строения, которое примыкает к зданию аэропорта в том месте, где я выходил на посадку. Получалось, будто там действительно открытая стоянка самолетов, а не павильон. Но потом меня осенило: карты рисует та самая корпорация, о которой я собирался написать! Сегодня я съездил в аэропорт и своими глазами увидел, что там стоит павильон. Нет там никакой улицы.
— Господи, Джим… Ты прав. Что теперь делать?
— Позвони Тони. Со мной он разговаривать не станет. Вся надежда на тебя. Убеди Тони: пусть выслушает. Тогда он точно напечатает мою статью и мир узнает правду.
— Хорошо. Попрошу Тони приехать.
Марта выходит позвонить в другую комнату и через пару минут возвращается.
— Ну как? — спрашивает Мердок.
— Сказал, что будет в течение часа.
Мердок ждет: нарезает круги по комнате, грызет ногти, садится на стул, тут же вскакивает и снова ходит кругами, поглядывая на часы.
— Почему так долго… Тони, где ты… — повторяет Мердок.
Раздается звонок — Мердок спешит к двери. Он открывает ее и видит доктора с двумя санитарами. Несчастный бросается наутек, но все тщетно: санитары ловят его, надевают на него смирительную рубашку и выводят из дома.
— Нет, нет! Вы не понимаете! Это заговор! Я могу это доказать! Мне надо поговорить с Тони! Марта, скажи им! — слышат Марта и доктор удаляющиеся рыдания.
— Вы правильно сделали, что позвонили, Марта. У вашего супруга случилось обострение. Ему нужна помощь.
— Он говорил про какой-то павильон, где его пытались свести с ума.
— Да, пациенты часто рассказывают небылицы. Это защитная реакция расстроенной психики.
— Доктор, вы поможете ему?
— Конечно. Но вы знаете, Марта… у него нервная работа. Лучше сменить профессию. Иначе он снова окажется в павиль… на лечении.
