Моритур [Алиса Медовникова] (fb2) читать онлайн

Алиса Медовникова Моритур

Предисловие

Девушка завороженно смотрит в темные воды реки, на дно которой опускается тело. Ее не беспокоят ни промокшая насквозь одежда, ни боль в ребрах. Не осталось ни удивления, ни страха. Нет ни облегчения от того, что все закончилось, ни радости от спасения. Только злость. Темная, тягучая, беспросветная. Мыслей в голове тоже нет. Пульсирует только одно слово. ЗРЯ! Зря она пошла прогуляться по берегу. Зря нападающий выбрал именно ее. Зря она толкнула его с обрыва. Зря теперь вся жизнь, которая была до этого момента. Ей пришел конец также, как и приветствующему рыб безымянному трупу.

Брюнетка посильнее сжимает кулаки, прикусывает нижнюю губу и пытается справиться с очередной волной накрывающей ее ярости. Тушит ее ливень, тот самый, до начала которого девушка хотела прогуляться по берегу. Он смывает остатки крови с одежды и вымывает злость, оставляя после себя красные ручейки под некогда белоснежными кроссовками и бессилие.

Девушка выходит из оцепенения и на трясущихся ногах преодолевает такой короткий, но столь длинный путь до своей машины. Она бредёт вперед, хлюпая промокшими кроссовками и не замечает, как на противоположном берегу хищно скалится тот, кто и направил ее прогуляться.

С трудом преодолев пару метров девушка возвращается к машине. Открывает багажник, машинально вытаскивает из него тёмную спортивную сумку и вместе с ней ныряет в салон любимого автомобиля. Лежащее на дне сумки полотенце избавляет от воды лицо и волосы, а сухие форма и кроссовки, которые час назад украшали в спортзале, уменьшают дрожь в теле. Унять тремор в руках также сложно, как и отказаться от своих принципов, но придётся сделать и то, и другое. Тем более сегодняшний вечер уже вынудил совершить то, чего девушка зарекалась не делать никогда.

Растерев руки, брюнетка берет в них телефон и набирает номер. Череда длинных гудков не пугает. Брат, так же, как и столица, в которой он обитает, всегда в движении. «Бизнесмены не позволяют себе спать столько же, сколько юные журналистки-первокурсницы». Проходит двадцать семь секунд и слышится бодрое приветствие, а также вопрос, на который не будет честного ответа:

— Привет, сестричка. Что стряслось?

Сглотнув, девушка с трудом произносит слова, которые кажутся такими же чужими, как и спокойный голос, что их произносит:

— Я согласна принять твое предложение.

— Ну наконец-то! А то все сама, да сама. Даже подарок мой нормально к 18-летию принять не можешь, брата позоришь: «За машину тебе буду деньги с каждой зарплаты отдавать. Может я и твоя сестра, но у меня принципы» — пародирует озорной голос. — Принципы, блин! Надо мной друзья до сих пор издеваются, хотя день рождения твой был месяц назад. Ты же так мечтала об этой машине, а даже нормально не порадовалась. Я зеленую с таким трудом нашел, тем более она в прошлом кузове была, задолбал всех консультантов в салоне Мерса. Так старался, а вместо благодарности — я тебе деньги отдам. Давай уже спокойно будешь кататься без всей этой феминистической фигни?

— Ок. — на автомате соглашается сестра, которая пропустила всю тираду мимо ушей. Принципы были ей дороги, они всегда поддерживали и помогали. Но сегодня она впервые действовала им вопреки, что обернулось катастрофой. Час назад она послушала совета новичка в спортзале и благодаря его историям о пользе вечерних прогулок у воды после трудного дня, пошла проветриться у реки. Причём не на набережную, как обычно, а на противоположный левый и пустынный берег. А лучше бы послушала своё чутьё с прогнозом погоды и поехала после тренировки домой.

— Вот и славно! Мама будет счастлива! — искренне радуется брат. — Я сейчас все сделаю, но с тебя обещание спустить все до последнего рубля, а потом попросить еще.

— Хорошо. — обещает девушка, у которой совсем другие планы, и кладет трубку.

Брюнетка пытается сделать глубокий вдох, чтобы на выдохе исторгнуть из себя весь ужас последнего часа, но ребра отзываются болью, а саднящее горло хрипами. На отражающееся в лобовом зеркале белоснежное лицо, украшенное алой ссадиной на скуле и свежим порезом на щеке, девушка старается не смотреть. Только вперед, на призывные огни любимой южной столицы, наслаждающейся последними летними деньками. Вон вдали мерцает в окне гирлянда — это ее комната в квартире на набережной зовёт домой. А чуть подальше, несколькими кварталами левее, горят окна в той самой редакции, где она работает почти год, еще с первых недель обучения в университете. За прошедший год окошки редакции видели ее даже чаще университетских. Их с набережной не видно, так что со студенческим прошлым девушка попрощаться не успеет. Как и с соседкой по квартире. После неудачной вечерней прогулки, ее путь лежит уже не в город. Теперь ей в другую сторону. Вот только в какую?

Нажав на дисплее автомобиля иконку с изображением карты, девушка максимально уменьшает свой город, затем страну, а после закрывает глаза. Она то приближает, то отдаляет карту, проводит то вправо, то влево, то вверх, то вниз. И так до тех пор, пока в ее указательном пальце не появляется покалывание. Только после этого владелица автомобиля открывает глаза и видит название города.

Прокладывающая маршрут до пункта назначения беглянка уверена, что точка на карте — воля случая. Только это воля того, кто почувствовал случившую беду и пришел на помощь. Он, в отличие от того, кто виноват в произошедшем, не наблюдал с противоположного берега. Он, дождавшись, когда темный оппонент исчезнет, переместился прямо на пассажирское сиденье и наложил блок на то проклятье, что пробудилось в девушке после убийства. Он же заживил трещину в ребре, о которой сражавшаяся за свою жизнь так и не узнала. Эта девушка, как бы не старалась, своего помощника не увидит, даже ощутить не сможет, как и дремлющую в ней силу. А все ее внимание приковано к карте и мирному урчанию двигателя, успокаивающему лучше любых антидепрессантов. Вдавив ногу в пол и подняв столп грязи, брюнетка покидает ставший ей родным город, даже не оборачиваясь назад. А пришедшее на телефон уведомление от банка сообщает о более крупном переводе, чем она ожидала и том, что начать новую жизнь будет проще, чем казалось.

Первую остановку беглянка делает лишь на рассвете, километров четыреста спустя, для того чтобы заправиться бензином и кофе. Воспользовавшись остановкой, она отправляет несколько важных сообщений: в редакцию об увольнении по собственному, в университет об освобождении бюджетного места и уведомлении, что второкурсницей ей уже не быть и еще соседке по комнате с прощанием, враньем о великой любви в другом городе и новостью о наследстве в виде оставшихся в квартире вещей. Затем удаляется из всех соцсетей и выбрасывает телефон в мусорный бак вместе с пустым стаканчиком из-под кофе. В соседний бак отправляется подсохшая одежда с кровавыми пятнами и когда-то самая любимая обувь.

Избавившись от прошлого, девушка возвращается в автомобиль и сворачивая с намеченного маршрута лишь на заправки, едет до тех пор, пока перед глазами не появляется надпись «Добро пожаловать в Моритур».

Мужчина, который сидел рядом с ней всю дорогу незамеченным, исчезает только после того, как девушка пересекает защитную черту необычного города.

Забившийся в угол ванной комнаты парень, обхватывает себя руками. Его тело содрогается, пульс зашкаливает, дыхание и сердцебиение учащаются, к горлу подкатывает новый рвотный позыв. Он должен был привыкнуть к ночным приступам, но это сложно, ведь каждый новый в разы хуже предыдущего. Вспомнив, что советует врач, парень отскребает себя от пола и волочит к шкафчику, где стоит аптечка. Набрав в стакан воды, он бросает в рот синюю пилюлю. От таблетки, как и от его прошлой счастливой жизни, остаётся лишь горький привкус. Парень берет вторую. Вкус ещё горше.

На дрожащих ногах парень покидает ванную и возвращается в гостиную. Бегающий по сторонам взгляд цепляется за висящую на стене фотографию. Вряд ли запечатленный на ней талантливый юноша, которого сразу же после окончания школы пригласили работать удалено в одну из самых престижных компаний Силиконовой долины, избавив от необходимости поступать в столичный институт, именно так представлял свое будущее. Он бы ни за что не поверил, что добившись успеха в восемнадцать, женившись сразу после получения аттестата на самой красивой девушке школы, превратится в ходячего мертвеца уже к двадцати. Сейчас Нео из четвертой части «Матрицы» был ему куда ближе, чем храбрый программист из первой.

Трясущимися руками парень набирает номер своего психотерапевта — единственного, кто с ним общается после случившегося в ТОТ день. День, за который он поседел.

В трубке раздается сонный голос:

— Опять?

— Угу. — с трудом мычит парень.

— Таблетку выпил?

— Угу.

— Не помогло?

Тишина расценивается за положительный ответ.

— Ну выпей еще одну! Я же выписал тебе отличные. Они помогут! — убеждает врач и кладёт трубку.

— Да как-то не особо. — шепчет парень, с трудом удерживающий сотрясающееся в конвульсиях тело. Он пока не знает, кто скрывается за маской его «доктора» и что пичкают его таблетками, ухудшающими состояние, но чувствует, что врача пора менять, как и методы лечения.

— Легко говорить, выпей таблетку и пройдёт. — продолжает бубнить себе под нос парень. Он уже пятый месяц пытается прийти в себя и начать новую жизнь без панических атак, но пока хорошо ему удается только саморазрушение. Может, оно и к лучшему. На борьбу у него уже нет сил, как нет и смысла в жизни. Остались только боль и воспоминания об утраченном счастье, а они лишь усиливают желание умереть.

Очередной приступ заканчивается только на рассвете, когда уже перелистаны все любимые выпуски про Дэдпула, не принёсшие желанного облегчения. Парень наконец погружает в сон. Но уже через пару часов его будит звук пришедшего смс. В одном из чатов, на которые он подписал ради развлечения, выложили новый пост «5 советов для тех, кто планирует переезд». Взгляд парня цепляется за последнее слово. ПЕРЕЕЗД. Вдруг в голове рождается необычная мысль. А может и правда, решиться на переезд?

Парень, задумавшийся над неожиданной идеей, замечает, как один из лучей света крадётся к книжному шкафу. Туда же неожиданно «толкает» и его самого. Мученик с трудом поднимается с дивана, добредает до стеллажа и достаёт потрёпанный атлас автомобильных дорог, оставшийся от отца. Долго перелистывает странички и наконец останавливает указательный палец на маленькой точке. Приходится наклониться поближе, потому что разглядеть мелкий текст не помогают даже очки. Прочитав название, парень кивает и принимает, как ему кажется, волю случая. Но тот, кто появился в его квартире пару минут назад и разбудил наводящим сообщением, стоит за его спиной и улыбается.

Собрав все вещи, уместившиеся в один рюкзак, парень вызывает такси. Но только сидя в удобном кресле самолёта, с выключенным телефоном и с играющим в ушах концертом Вивальди «Времена года», успокаивающим лучше любых таблеток и врачей, парень выдыхает. Самое страшное позади, а рядом старенький яблочный плеер с любимой музыкой. Беглец не видит, и тем более не чувствует, что соседнее место вовсе не пустует и рядом летит тот, кто хочет лично убедиться в том, что он доберется до цели невредимым. И тем более не чувствует внутри себя той силы, что аккуратно прячет его невидимый сосед.

Приземлившись в новом городе, парень, также как и остальные пассажиры, хлопает пилоту и его мастерству. А затем, минуя паспортный контроль, ещё одно такси и билетную кассу, устраивается в новом удобном кресле, чтобы насладиться мастерством уже водителя автобуса. Спустя восемь часов пути его приветствует красивый постамент с надписью: «Добро пожаловать в Моритур!»

А мужчина, который сидел рядом с ним всю дорогу незамеченным, исчезает только после того, как парень пересекает защитную черту необычного города.

Укрывшая в ванной комнате девушка сотрясается от дрожи, в то время как спасительная дверь сотрясается от ударов. Напуганная блондинка посильнее цепляется за дверную ручку, единственную в квартире, что содержит замок, и молит о том, чтобы неожиданно появившийся мужчина также быстро и исчез. Ведь ещё утром владельцем квартиры был не он, а милая бабуля, у которой девушка сняла комнату. Вот только бабуля была не милой, а хитрой. И состояла в сговоре с настоящим владельцем квартиры — неадекватным мужиком, любящем напиваться и гоняться за людьми с ножом. Эти двое легко провели наивную семнадцатилетнюю девушку и выудили из нее последние деньги.

Руки девушки устают, но устаёт и нападающий. Удары в дверь становятся все тише, а потом сходят на нет. На смену им приходит громкий храп. Ещё раз проверив надёжность двери, девушка отпускает дверную ручку, включает воду и умывается. Разъярённый мужчина оказался не таким упорным, как ее мать. Она так быстро свои истерики не заканчивала, хотя и с ножом на неё не бросалась. С другой стороны, слова матери ранили куда глубже и больнее ножа. Девушка смотрит на текущую из ржавого крана струю воды, утекающую, как и ее мечты о самостоятельной жизни, и со страхом думает о том, что придётся вернутся в родительский дом.

Убедившись в том, что храп все такой же сильный, как и цепкая хватка ее родительницы, девушка крадётся в комнату. Спешно собирает скудные пожитки, что остались у неё после жизни в предыдущем более благополучном жилье, но с такими же неблагополучными соседями. А после покидает квартиру, уверенная в том, что ее владелец спит. Но он хищно скалится и исчезает из квартиры для воплощения в реальность следующего представления, послеобеденного. Именно оно и приведет такую глупую, но такую одаренную девушку, прямо к нему в руки.

На освещённом островке блондинка чувствует себя в безопасности, но именно свет и привлекает парней, возвращающихся под утро из клуба. Двое подвыпивших юношей не теряют время на уговоры и приглашения на завтрак, а просто хватают белокурую красавицу и тащат с собой. Девушка зовёт на помощь и отбивается, но в этом районе на помощь никто не приходит. Смелые давно переехали на кладбище. Трусы не высовываются из квартир, предпочитая спать в бирушах. А остальные скорее присоединятся к нападавшим, чем встанут на защиту.

Хрупкая девочка собирает остатки своих сил, вырывается из мерзких лап и бросается бежать. Она думает, что ей пришел на помощь сам Бог, но ошибается. Спасти ее пришел вовсе не Господь и даже не ангел хранитель, а наблюдатель. Но беглянка его не видит, даже не чувствует. Она бежит прочь от остановки и не останавливается до тех пор, пока не видит на горизонте первый автобус. Лишь попав в его салон девушка выдыхает. Второй, более продолжительный выдох она делает, когда автобус проезжает мимо остановки, на которой уже нет ни нападавших, ни ее чемодана.

Заметив затравленный взгляд девушки, сидящий напротив мужчина уточняет:

— Не простая ночь?

— Вы даже не представляете настолько. — отвечает девушка и из ее глаз начинают капать слезы. А потом она неожиданно для себя самой рассказывает мужчине про контролирующую каждый ее шаг маму, про разбившего ей сердце Якоба, про то, что случилось между ними в выпускной и про реакцию на произошедшее ее матери, заставившую сбежать из родного города.

Мужчина слушает всю историю злоключений, а потом подаёт носовой платок.

— Что мне теперь делать? — спрашивает утирающая слёзы девушка.

— Если бы ты была парнем, я бы сказал, что надо пойти подработать грузчиком и пожить в общежитии. Но ты беззащитная девочка и каждый норовит воспользоваться тобой. Так что единственное, что я могу тебе посоветовать, — вернуться домой. Какими бы сложными не были твои отношения с мамой, с ней куда безопаснее, чем без денег и жилья в огромном городе, полном коварных людей. Тем более учебный год начнётся через месяц и у тебя еще есть шанс стать студенткой. Пусть не дизайнером, а психологом, как хочет мама, но это же лучше, чем официантка в забегаловке как сейчас. И мне кажется символичным, что конечная остановка этого автобуса — железнодорожный вокзал.

Девушка молчит. Мужчина видит терзания, отражающиеся на ее лице. Он достаёт портмоне и вытащив оттуда крупную купюру, протягивает ее собеседнице:

— На дорогу домой. Бери, не стесняйся. Сейчас доедешь до вокзала, купишь билет домой и завтрак, а заодно и книжку, чтобы отвлечься от своих злоключений. Ты же любишь читать?

— Люблю. Книги — мои единственные друзья.

— Пусть они и помогут тебе завести друзей новых. Создай клуб единомышленников, эдакий книжный клуб. Уверен, в твоём городе найдутся те, кто любит читать. Ну а мне пора, моя остановка.

Мужчина спешно покидает автобус и снова возвращает себе невидимость, а девушка даже не успевает его поблагодарить и извиниться за то, что вывалила на него все свои проблемы. Она думает, что неожиданный благодетель исчез из ее жизни навсегда, но он все также держится рядом.

Доехав до вокзала, хрупкая блондинка покупает билет и книгу, к которой так и не притрагивается. Всю дорогу она думает о том, кто она теперь. Мечтательница, чьи надежды разрушились? Плохая дочь, сбежавшая из дома и попавшая в беду? Или хорошая девочка, которая радует маму и возвращается домой?

Светловолосая красавица не знает ответа на этот вопрос и боится его узнать. Как боится набирать номер, который знает наизусть. И когда в трубке раздаётся знакомый недовольный голос, тело девушки прошивает разрядом тока, но она собирается с силами и говорит:

— Я на вокзале. Заберите меня домой.

Не слушая увещевания и претензии, которых будет целое море, она кладёт трубку и смотрит на висящий на здании плакат. Написанные на нем слова «Добро пожаловать в Моритур» должны радовать, но для девушки звучат как приговор.

А мужчина, который сидел рядом с ней всю дорогу до Моритура незамеченным, исчезает только после того, как девушка возвращается в родной город. Город, который защищал ее с самого рождения и который защитит ее снова. Защитит от того, кто пугал ее прошедшей ночью ради реализации своего плана. Того, кто жаждет заполучить юную блондинку и ее дар из-за пророчества. Того, кто никогда не сможет приехать в Моритур — город, защищенный от проникновения темных тварей и их сподручных.

…но даже у защищенных городов есть слабые места. А тот, кто жаждет разобраться со светловолосой девушкой и двумя новыми жителями Моритура, неожиданно пропавшими из его поля зрения, всегда добивается своих целей. Просто он умеет ждать.

Глава 1

Четырнадцать месяцев спустя

В Моритуре не происходит ничего интересного. Ничего и никогда. Никаких ярких событий, способствующих прокладыванию маршрута через этот город или жутких убийств, заставляющих навешивать на двери дополнительный замок. Ему вполне можно присудить звание самого скучного города, но статус города для Моритура так же недосягаем как здоровые легкие для курильщика с пятидесятилетним стажем. А получил он его лишь потому, что столь громким именем деревню не назовешь.

В городской мэрии вам с удовольствием расскажут о том, что своим необычным названием городок обязан капитану Эбриусу. Много лет он провел в поисках дома и когда добрался до залитых солнцем зелёных полей, через которые протекала река, то понял, что скитания его окончены. Капитан счастливо воскликнул «Моритур», а его довольные последователи возвели на берегу реки самый лучший город, остающийся таковым и по сей день.

Красивая легенда недолго развлекает туристов, привлеченных искаженным названием Моретур, а нашедшим лишь речушку да огромный дуб. Что до коренных жителей, чьи семьи пришли вместе с Эбриусом, то им известна другая картина событий.

— Моритур! — воскликнул сосланный куда подальше за пьянство капитан, увидев зелёные поля.

— Моритур? — уточнили его последователи, прибившиеся к Эбриусу также, как и легенда о старце, ведущем народ в чудесный город.

— Моритур. — с трудом повторил старик, хватаясь за сердце.

— Моритур. — кивнули спутники Эбриуса, решив, что он в очередной раз переусердствовал с прикладываниями к любимой фляжке и потому перешёл на разговоры на латыни.

— Мо-ри-тур… — по слогам прохрипел старик.

— Моритур, Моритур. — улыбались мужчины, оттаскивавшие под дерево упавшего на землю капитана, чтобы он отоспался.

— Помер! — диагностировал утром ветеринар. Только он заметил, что капитан без движения лежит, да и храпа не слышно.

— Ох! — вырвалось у самых воспитанных последователей, осознавших, что чудесный город придется строить самим.

— Зато место для кладбища искать не надо! — заметил один из первых моритурцев, чей стакан уже был наполовину полон. — Да и для города тоже!

Подобную историю (как и историю подлинную, о которой знает лишь хранительница города) детям и туристам не расскажешь, потому у Моритура есть скроенная наспех легенда о бравом капитане и огромный дуб на кладбище — единственные достопримечательности места, в котором не происходит ничего интересного, кроме ежегодного конкурса садоводов-любителей.

Моритур — тихая гавань и маленький городок, у которого нет двойного дна (по крайне мере, именно так считают его жители). В нем отец отвел бы счастливую Лору Палмер под венец, Джейсон Блоссом вместе с папой продавал бы кленовый сироп и только его, а Итан Бёрк не плутал бы в соснах. В этом городе жили и живут те, кто ценит размеренную жизнь и хочет растить детей вдали от соблазнов большого года. Но все это, как и огромные тыквы бабушки Герды, ежегодно берущие первое место в конкурсе садоводов, не устраивает Книжное Трио и не вписывается в их понятие интересного города.

Книжное Трио — главная достопримечательность Моритура, известная в очень узких кругах. Оно любит интересные новости и тайны, но его суммарный возраст (пятьдесят восемь лет) красноречивого говорит о том, что оно слишком старо для приключений. Цифра, ставшая роковой для Эбриуса, была такой же и для Книжного Трио. Но перспектива остаться без мистических авантюр огорчала только 33,3 % трио. Оставшиеся 66,6 % полюбили Моритур как раз за то, что он был тихим городком с книжным магазинчиком, отличным кинотеатром, оптоволоконным интернетом и парочкой кафешек. В одной из которых, славившейся самым вкусным кофе и потрясающими вафлями, Книжное Трио и собиралось каждый четверг ради Сводки Новостей.

В Моритуре не происходило ничего интересного, потому всю неделю члены трио мониторили новостные ленты и выискивали необычные события, происходящие где угодно, но только не в их городе. Моритур был настолько скучным, что местная газета была всего в одну полосу и печатала только прогноз погоды (преимущественно безоблачной), программу телепередач местного канала (преимущественно позитивную) и книжную колонку (неизменно великолепную, ведь вело ее Книжное Трио).

Книжное Трио, которое при всем желании не могло расшириться даже до Квинтета, восседало на своих привычных местах. Собрание Четверга (все непременно с большой буквы и не иначе), совмещенное с вкусным ужином, было в самом разгаре.

— Старичок Морти рассказал мне, что каждую ночь к нему приходит волшебная фея в белоснежном платье с серебристыми волосами и оставляет корзинку с едой. И я уверена, что это правда! — блондинка сделала глоток зеленого чая с медом, чтобы успокоить охрипшее горло. Она еще верила в чудеса и не хотела никому уступать пальму первенства Новости Недели и кляфути с вишней в качестве приза. Но не стоит винить девушку за наивность. Это восемнадцать лет обитания на скучных улочках Моритура были виноваты в том, что Селена цеплялась за подобные россказни.

— Всем известно, что старик Мортимер почти слепой, он и собственного кота за чупакабру примет. — Лиза была всего на год старше, но лет на десять мудрее Селены, и в разы внимательнее. — А фрукты и еду ему носит соседка — бабушка Герда. Та самая, с гигантскими тыквами.

— А вот и нет! — не уступала Селена. — Герда — бабушка старенькая и вечно в платке ходит, какое тут белое платье и волосы длинные.

— В платочке она на улицу выходит, а к Морти заглядывают еще до завтрака, в халате и с распущенными волосами. Для тебя, Селена, сразу уточню, что в белом халате. Герда знает, что Морти ничего приготовить не может, вот и подкармливает старика потихоньку. У него мало того, что руки скрутило, так еще и деменция. Герда из его дома утюги и ножи все вынесла, еще и плиту газовую отключила, так переживает за дедулю. Заходит к нему несколько раз в день, чтобы проверить как он. Утром еще в халате, а в обед уже в своем платочке.

— А ты откуда все это знаешь? — нависла над подругой Селена.

— Я все это у неё самой выяснила, пока ты слушала удивительную историю Морти о волшебной деве и ее дарах. — с трудом сдерживая смех призналась Лиза.

— Как это ты смогла так оперативно раскрыть тайну загадочной феи? — лукаво улыбнулся темноволосый парень в очках, удобно устроившийся в кресле. — Ты у нас быстра не только на трассе?

— Я, знаешь ли, девушка всесторонне развитая, еще и детективы люблю. — напомнила Лиза. — Но задачка эта для первоклассника. В корзинке у Морти была клубника, гигантская. И это в октябре! Не трудно сопоставить полную корзину ягод и теплицу на соседнем с Мортимером участке. И пока Селена слушала истории дедули, я сгоняла к его соседке.

— Логично. Только бабуля Герда славится гигантским урожаем, так что Селена в очередной раз приняла желаемое за действительное. — верно рассудил Кир и повернувшись к брюнетке добавил: — Но и тебе, Лиз, победу не засчитаем. Твоя новость тоже за уши притянута, так что сегодня лидера нет.

— А ты что, без новостей? — удивилась Селена. Кир всегда находил самые интересные и загадочные ситуации, потому по четвергам вишневый тортик на десерт ел именно он.

— Почему же, с новостями, но они к нашей игре не имеют никакого отношения. — парень снял очки и долго протирал их, растягивая паузу.

Закончив ритуал, он торжественно выдал:

— В нашем городе появилась новая машина.

— Всего-то?! — облако разочарования наплыло на миловидное личико Селены, прекратившей накручивать на пальчик золотой локон, выбившийся из одной из ее косичек.

Но эта новость предназначалась для Лизы и Кир закинул правильную приманку, которую рыбка мигом заглотила, потому он не стал тянуть:

— И не просто машина, а Автомобиль.

— Какой Автомобиль? — заерзала от нетерпения на стуле Лиза. Она знала, что Кир преподносит ее Богу Автопрома только лучшие подаяния.

— Зверь Зеленого Ада. — парень выделил каждое слово, осознавая их вес и значимость.

— Серьезно? — в карих глазах Лизы зажегся огонек, но тут же потух. Такой красавец не стал бы задерживаться в их краях. Скорее пронесся бы мимо на бешеной скорости и оставил после себя только рычащий звук, да упаковку от чипсов на обочине. Так что никакой гонки ей не светит.

— Готов на монографии Дональда Кнута поклясться! Мы с ребятами в обед из офиса вышли, а на парковке такой аппарат стоит. — машина впечатлила даже не слишком впечатлительного Кира. — Дэн даже предположил, что это сбой в Матрице.

— Если вы про спортивный мерседес, то ничего выдающегося в нем нет. Машина как машина. — хмыкнула Селена в отместку за подлинную историю о фее, которую подруга разузнала, а ей не рассказала.

Кир усмехнулся и начал обратный отчет:

— Три, два, один…

— Машина как машина?! — Лиза заводилась быстрее, чем ее авто с бесключевым доступом. Оскорбить машину того же цвета и производителя, что была у девушки считалось святотатством. Ведь именно о Звере она мечтала, когда откладывала на самый доступный автомобиль немецкого автоконцерна, так «любезно» подаренный ей братом на восемнадцатый день рождения.

Но Бог Автопрома был сыт и потому перенес придание анафеме на другой день, заменив наказание игнорированием. Бросив в сторону подруги злобной взгляд, вынуждающий ее стыдливо отпустить зеленые глаза, Лиза встала из-за стола и пошла к барной стойке.

— Зря ты ей про Мерседес рассказал! — заговорщики шептала Селена, пока подруга выбирала чем заесть нанесенную обиду.

— Почему? — несмотря на старость, которую Селена постоянно вменяла едва перевалившему за второй десяток парню, Кир мудростью не славился.

— К шикарной машине прилагается не менее шикарный водитель. А знакомство с первым не может произойти без знакомства со вторым. — девушка, верящая в единорогов и то, что ее лучших друзей можно свести вместе, специально промолчала о спорткаре. Она же знала, что последует за этой новостью. Тем более на последней лекции однокурсницы Селены обсуждали именно горячего парня на зеленом Мерседесе, который ждал кого-то возле универа и был отлично виден из окон их аудитории. Обсуждение вполне укладывалось в теории старичка Зигмунда, потому преподавательница не отставала и сравнивала владельца автомобиля со вскружившим ей голову красавчиком. Вскружившим видимо сильно, потому что половину пары второкурсники слушали о голубых глазах и сильных руках, Фрейд на портрете загадочно улыбался, а единственный парень в группе тихонько слинял не замеченным.

— Значит, я сделал ей более щедрый подарок, чем рассчитывал. — парень улыбнулся сначала Селене, а потом и Лизе, спешно возвращающейся к столу, на котором разрывался ее мобильный.

Лиза, нашедшая приют в Моритуре чуть больше года назад, немногим раньше Кира, недавно организовала скромное мебельное производство, пока состоящее из нее же самой и располагающееся во дворе ее же дома. И потому выполняла множество функций от маркетолога и мастера-краснодеревщика до сотрудника колл-центра и менеджера по персоналу, подыскивающего себе помощника.

— Значит ее за разговоры по телефону во время наших встреч ты не ругаешь? — подмигнула Селена, с недавних пор ставшая антиподом Шерлока. Любой факт она притягивала к своей теории о великой любви Кира и Лизы.

— А как она будет покупать тебе вкусные пирожные, если не ответит на звонок, не примет новый заказ и не заработает денег?! — Кир любил отвечать вопросом на вопрос, не ценил глупые гипотезы и не уважал мобильные телефоны несмотря на то, что был программистом. Парень считал, что люди стали рабами, больше уделяющими внимание тому, что на экране, а не вокруг. И был уверен, что телефоны пора отбирать на входе в заведение, как когда-то пистолеты, потому что смартфоны и социальные сети давно стали оружием массового поражения, убивающим неокрепшие умы и навязывающим зависть и комплексы. А соцсети и вовсе держались на плаву только за счет внутренних вуайеристов, любящих поглядеть в замочную скважину, и эксгибиционистов — любителей вываливать все напоказ. Так что в соцсетях Кир был гостем редким.

Селена примирительно подняла руки:

— Понятно, понятно. Твои увещевания относительно телефонов не распространяются на Лизу, которой можно и по телефону разговаривать и на столе его оставлять, а ненависть к социальным сетям не мешает быть программистом.

— Правила, как ты сама любишь говорить, периодически надо нарушать. — лучший друг в долгу не остался. Заметив идущую к ним официантку, парень добавил: — И я рад, что и Лиза пошла им наперекор.

— Ваша подружка разошлась. — Кэти, работающая в кофейне с момента открытия, знала о собраниях по четвергам и о том, чем они славились, но еще ни разу не подавала победителю такой огромный приз.

Улыбнувшись принимающему поднос с десертами парню, официантка уточнила:

— Кир, неужели новость о седеющих девчонках ее так покорила?

— Что за седеющие девчонки? — уточнила щедрая Лиза, вернувшаяся к столу. Она-то столько вкусностей купила для Кира только из-за новости о Звере Зеленого Ада.

— Вы что телевизор не смотрите? — девушка в фиолетовом поло с вышитым на груди стаканчиком кофе тут же осеклась. Это же Книжное Трио, какой уж тут телевизор. — За последние две недели шесть девушек из нашего региона неожиданно поседели. Проснулись утром, посмотрели на себя в зеркало, а там — сюрприз. Преждевременная седина. И не легкая милая проседь в волосах как у Кира, а целиком белоснежная голова!

— Ух ты! — Селена тут же протянула Кэти эклер. — А что говорят?

— Провели расследование и выяснили, что все девушки пользовались шампунями одной и той же фирмы. — Кэти была довольна тем, что смогла наконец-то скормить своим постоянным клиентам не только вафли, но и первоклассную новость. — Решили, что из-за шампуня произошла какая-то странная реакция, остановившая выработку меланина.

— Отсудят у корпорации денег за моральный ущерб, перекрасят волосы и все, история закончилась. — Кир не разделял энтузиазма подруги, разбрасывающейся вкусными пирожными за просто так.

— А вот и не закончилась. — загадочно улыбнулась официантка, давно мечтающая расширить Книжное Трио до Квартета, и надкусила честно заслуженный эклер.

Кэти никак не могла пробиться сквозь сакральную тройку, но надеялась, что сегодняшняя новость позволит и ей с гордым видом восседать по четвергам за столиком у окна. Не то, чтобы девушка любила читать или коллекционировать странные новости, но в Моритуре был острый дефицит не только интересных событий, но и интересных парней. И она была согласна не только читать книги, но и слушать всякий бред о феях в белоснежных платьях, лишь бы ходить на свидания с Киром, который разрушил все ее стереотипы ещё в первую встречу. Симпатичный парень в красивой одежде и белоснежных кроссовках, исповедующий яблочную религию и почитающий Джобса, мало совпадал с представлениями официантки о тех, кто копается в компьютерах. Кэти думала о них, как о полноватых чудиках в поношенных джинсах, не глаженных футболках и растоптанных кедах, но во внешности Кира нашло отражение только представление о щетине и очках. И даже они были идеально ухоженными и шли парню.

— Седину закрасить не получается. — официантка порционно выдавала не только еду, но и сведения. — Девушки идут к парикмахеру, а на утро снова просыпаются белесыми.

— Вот это уже интереснее. — Кир внимательно посмотрел на Кэти и в этот раз разглядел не только блондинку с аппетитными формами. Заодно подметил, что цвет волос у девушки такой же ненастоящий, как и ее голубые глаза, но решил не выпытывать, чем же ей не угодили ее темные волосы и такие же как у него карие глаза.

— Журналистам верить не стоит, они за деньги что хочешь напишут. — напомнила Лиза, когда-то за деньги писавшая и не такое. Голод и желание поскорее отдать брату деньги за машину мечты были сильнее чувства справедливости.

Окрыленная вниманием Кэти осмелела и продолжила делиться полученными сведениями:

— Я тоже так подумала. Провела собственное расследование и выяснила, что все девушки оказались знакомы с одним красивым парнем, который разъезжал на классной спортивной машине. Типа того зеленого мерседеса, который вы тут обсуждали.

— Кэти, ты радуешь нас все больше и больше! — выразил общее мнение Кир.

Девушки понимали, что вытащить всю информацию из официантки может только их друг, потому помалкивали. Селена от наглости Кэти, которая рушила пару ее мечты «Лиза плюс Кир», а Лиза от счастья, потому что автомобиль ее мечты был где-то рядом, и она уже представляла, как обходит его в гонке, а потом и вовсе восседает за рулём.

— Но это еще не все. — Официантка с трудом сдерживалась. — Сегодня утром владелец машины покупал у меня кофе.

— Обалдеть! — уже сам Кир подвинул Кэти тарелку с пирожными.

Никто не противился. Это вам не какие-то старушки-феи, это дело стоящее.

— Как он выглядит? — Лиза почти накинулась на официантку.

— Темноволосый, кареглазый и красивый как Кир. — Кэти пошла ва-банк. — Но очки не носит, а на левой щеке у него небольшой шрамик. Одет в джинсы, белую футболку и черную кожаную куртку.

— Классический типаж. Не меняется со времен Джеймса Дина… — начал рассуждения красивый, но порой излишне занудный Кир.

— Я про машину спрашивала! — перебила Лиза, не дав другу рассказать сколько лет и кем конкретно образ брутала обыгрывается в кино. Она знала, что это будет очень даже познавательно, но очень даже долго, так что лучше в другой раз.

— Машина как машина. — официантка не питала любви к немецким детищам, ей симпатизировали французские малыши. — Зеленая и спортивная. У входа стояла. Парень взял кофе, сел в нее и уехал.

Лиза сжала под столом кулаки. Второй раз за пять минут стерпеть оскорбления было труднее. Список, озаглавленный словом «Анафема», состоял уже из двух имен. Притушив ярость, девушка простонала:

— А номер машины ты хоть запомнила?

— У меня есть кое-что получше! Имя! — Кэти светилась от гордости.

— Ты времени зря не теряла! — Кир послал в адрес девушки одобрительный взгляд.

Лиза бросила в Кэти взгляд противоположный. Зачем ей имя. Его она знает. Зверь Зеленого Ада.

— Я сделала вид, что у нас тут Старбакс и мы пишем на стаканчиках имена клиентов. Он пошутил, что подкат стар как мир, но имя назвал. — официантка была довольна собой.

— А телефон не оставил? — Лиза не теряла надежды познакомиться с машиной мечты.

— Мое сердце уже занято, так что номера телефончиков мне не нужны. — Кэти бросила недвусмысленный взгляд на парня.

Официантка чувствовала себе победительницей. Кир ее похвалил, а единственная потенциальная соперница заинтересована какой-то дурацкой машиной и ее владельцем. Видимо решила убиться в гонке именной с этой машиной. Все же знали, что Лиза помешана на тачках и бешеной скорости. А такая горючая смесь доводит только до вылета в лобовое и прощального поцелуя со столбом, но никак не до «и жили они долго и счастливо». И пока эта девочка с синдромом камикадзе будет выяснять, что «лицо со шрамом» никакой не злодей, а представитель производителя шампуней, заглянувший к ним по дороге к очередной жертве корпорации, Кэти выяснит, что же нравится Киру.

— Кэти, ты настоящая умница! — Селена решила сменить гнев на милость. Все-таки официантка принесла потрясающие и десерты, и новости.

Седеющие девушки, загадочный парень, который являлся сначала к ним, а теперь их в их город — все это кричало о том, что скучная жизнь в Моритуре, которая стала чуточку веселее с появлением Лизы и Кира, заиграла новыми красками. Селена уже представляла как удивительные книжные истории расцветают и в ее городе, а сама она оказывается в эпицентре событий. К сожалению, никто не говорил мечтательнице Селене, что мечтать тоже надо уметь и не предупреждал о том, что неправильно сформулированные желания до добра не доводят.

— Я же знаю, как вы любите необычные новости, вот и решила вас порадовать. — ответила официантка и в последнем слове не только наблюдательная Лиза, но и невнимательный Кир уловил намек на то, что Кэти не прочь порадовать его не только новостями.

— Спасибо, Кэт… — поперхнувшись пирожным промямлил Кир. Привлекательность не шла в комплекте с навыками обольщения.

Лиза тоже хотела похвалить официантку, но у нее снова зазвонил телефон. Особо нетерпеливый клиент явился в мастерскую, чтобы посмотреть, как движется производство его обеденного стола и девушке пришлось спешно покинуть кафе. Селена, живущая неподалеку от мастерской, решила добраться до дома с комфортом, отложив пешую прогулку на следующий раз. А Кир, не рискнувший остаться наедине с перешедшей в наступление официанткой, попросил Кэти упаковать пирожные и быстро покинул помещение, в котором тлели искры неразделенной любви.

Новость о седеющих девушках и спортивном авто повисла в воздухе, оставленная без достойного обсуждения. А улыбка Кэти мигом померкла, потому что в Моритуре даже заслуженные победы лопаются быстрее, чем мыльный пузырь. Но девушка верила, что в этот раз таинственный туман, пришедший вслед за зеленым спорткаром, задержится в их городе и она успеет затеряться в нем вместе с Киром.

Глава 2

Моритурское утро неспешно. Никаких очередей за утренним кофе, многокилометровых пробок и ругани в общественном транспорте. Только щебетанье птиц, солнце и улыбки прохожих, пожелания приятного дня и велосипеды, неторопливо везущие седоков к офисным зданиям. Не город, а утопия, порой наводящая Книжное Трио на мысли о том, что где-то на тихой улочке живет перепутанный при рождении сын Зверя. Но пока никакие лысые люди в оранжевых одеяниях не вылазили из-под земли, а тарелки с зелеными человечками проверяли наличие водительского удостоверения где-то в другой галактике, трио перевело эту теорию в разряд гипотез.

Этим осенним утром почти книжный квартет (пока только с маленькой буквы) ждали две новости. Одна в виде фотографии в мессенджере (пришедшая даже Кэти) извещала о том, что неосторожная мечта Селены сбылась. Другая (исходящая из нее же) признавала, что Лиза точно познакомиться со Зверем Зеленого Ада (всегда только с большой буквы). Как вы понимаете, у этой не ливерпульской четверки, как и у одного из первых моритурцев, стакан был наполовину полон. Жажда приключений и чудес затмевала исторические подсказки, посылаемые друзьям, попавшим в столь желанную таинственную историю.

Кто же будет вспоминать о том, что обычно бывает с моритурцами, попавшими в водоворот интересных событий, когда самого затягивает в подобный. А вспомнить бы стоило, потому что они переезжают за город, поближе к вековому дубу. Приключений в Моритуре нет, а вера в чудеса наказуема. Ник Обалдуй стал первым тому подтверждением. Прозвище свое он, так же, как и Эбриус (Алкаш), получил за дело. Ник был из тех людей, которые корову разменяют на три загнивших боба, и после прибытия в будущий Моритур потчивал всех баснями о живущих в лесу феях, пообещавших возвести прекраснейший город в обмен на подарок. От чудаковатого детины отмахивались почти месяц. Какие феи, какие чудо-города, тут сил хватило только на то, чтобы одну избу возвести и лучше бы он не в лес таскался, а таскал лес на строительство. Но Обалдуй был упертым парнем и спустя еще две недели все тот же ветеринар выдал повторный, но запоздалый вердикт: «Помер».

Парня нашли в любимом лесу. Ник не только поклонялся своим лесным феям, но и преподнес им в дар самое ценное, что у него было — чистое сердце, которое и украшало самодельный алтарь из палочек. У почившего Эбриуса появился сосед под раскидистым дубом, а у его последователей печальная новость о том, что город придется возводить без помощи уже двух человек и уверенность в том, что с чудесами пора завязывать.

Может первые моритурцы умели держать слово, а может его держали те самые лесные феи, которым Ник подарил свое сердце, но факт налицо — Моритур и по сей день остается самымскучным, но самым безопасным местом на земле, защищенным от вторжения нечисти. А его жители с молоком праматерей впитали знание о том, что чудеса — это опасно, а жажда приключений дарует только свежевскопанный холмик под ветвями раскидистого дуба.

Праотцами Лизы были татаро-монгольские завоеватели, так что подобных знаний она с молоком матери не впитывала. Ее кормили смесями, а те кроме полезных обещаний на упаковках, ничего больше не дают. И когда девушка, вышедшая на крылечко с кружечкой кофе, увидела проезжающий мимо заветный автомобиль, она не стала просто провожать его взглядом, как остальные моритурцы. Она спешно приткнула кружку на край столика и выбежала со двора. На ее счастье, спорткар припарковался в четырех домах от ее.

Девушка сбавила темп и неспешно подошла к автомобилю, из которого выбирался водитель. Влюбленный взгляд растрепанной брюнетки скользил по плавным линиям Зверя Зеленого Ада.

— Какой красавчик! — не сдержалась Лиза.

— Спасибо за комплимент! — ответил кто-то сбоку.

— Это я про машину. — девушка оторвала взгляд от автомобиля и взглянула на владельца. Кареглазый брюнет, чье лицо украшала щетина, скрывающая шрам, разглядывал ее с не меньшим интересом. Белую футболку, о которой говорила Кэти, он сменил на черную, а косуху на зеленую олимпийку с тремя полосками. — Но ты тоже ничего.

— Да и вы ничего! — подмигнул парень.

— Можно на ты. — разрешила Лиза.

— Это я кроссовкам. — не остался в долгу парень, на лице которого расцвела улыбка. — Никогда не рискнул бы носить белые суперстары с зеленой шелковой пижамой.

По Лизе скользнул оценивающий взгляд парня, выбравшего более классический вариант: белые суперстары с синими джинсами.

— Когда в твоем кофе не будет молока, ты их и с халатом натянешь. — не растерялась Лиза, пославшая в ответ такой же оценивающий взгляд.

Положительные вердикты сошлись.

— Видимо ты очень любишь капучино, раз в одной пижаме в октябре на улицу выскочила. — предположил парень. — Хорошо еще, что у вас в краях лето до сих пор.

— Угадал. У меня никакого доброго утра без кофе с молоком не будет. Молоко закончилось, а пополнить запасы можно либо в магазине, либо у Селены. В таком виде я могла пойти только сюда. — вранье Лизы обрастало подробностями.

— Ты знакома с Селеной? — поинтересовался парень, для которого ложь была основным делом. — Я как раз ее ищу.

— Зачем? — утренний кофе еще не смазал шестеренки в мозгу девушки.

— Думаю, тебе стоит проверить телефон и на всякий случай выкинуть свой шампунь.

Мозг Лизы все же сопоставил все факты:

— Она тоже поседела?!

— К сожалению, да. Сейчас заезжал за кофе и Кэти известила меня, что Селена стала очередной жертвой нашей компании. Я уточнил адрес и решил сразу же уладить недоразумение. Но, судя по всему, ее нет дома.

— А сегодня какой день недели?

— Самозанятые часов не наблюдают. — усмехнулся брюнет. — Сегодня уже пятница.

— Если сегодня пятница, то Селене к первой паре. Пар в пятницу четыре, а после них она пойдет в библиотеку, подменяет маму, уехавшую с отцом отдыхать. Домой вернется в начале седьмого. — Лиза, которую мало волновали такие условности как время, дата и приемы пищи по расписанию, поражала столь точными знаниями, которые бубнила себе под нос. — Так что зря к ней явилась не только я.

— Не согласен. Молока ты, конечно, не получила, зато познакомилась с красавчиком. Это я про него. — кивнул парень на машину, дверь которой уже открывал. — Тебя до магазина подкинуть?

Указав на свой наряд, Лиза снова соврала:

— Переоденусь и чуть позже схожу.

Запасы молока в доме Лизы ежедневно восполнялись, а на экстренный случай имелись сухие сливки, так что поход в магазин был лишним, тем более кружка с заветным напитком уже остывала на крылечке.

— Сейчас меня больше подруга волнует, чем кофе. — пояснила девушка.

— Предупреди ее, что я подъеду после шести. Загладить вину. — парень уже сел в машину, но опустил стекло и добавил: — Кстати, я — Мэш.

— Лиза. — на автомате ответила девушка, которая уже подсчитывала сможет ли она до пяти сделать намеченную работу, чтобы успеть привести себя в порядок и к шести быть во все оружии.

— До вечера, Лиза!

Предвкушая приятный вечер, Лиза одарила Мэша самой многообещающей улыбкой из тех, что были ее в арсенале, и направилась домой, готовить завтрак и готовиться к ужину. А Мэш не торопится. Он еще долго смотрел ей в след. Что-то в ней цепляло. Что-то знакомое, притягивающее и пугающее одновременно. Что-то такое ценное, что могло стоить ему жизни. Что-то настолько важное, что за это можно было отдать все, что у него было. Мэша такие чувства смутили. Он решил вернуть себя в рабочее русло, набрав номер наставника, которому давно следовало отчитаться.

— Утро доброе, мистер Дарк. Не разбудил? — вежливо уточнил парень.

— Спящему, как ты помнишь, достаются только сны, а у меня событие века на носу, какой уж тут сон. Да и мой лучший сотрудник на связь не выходит какой день, хотя задачу я ему дал максимально простую. Седых девчонок ты оперативно собрал на обряд, ценю. Да и байка эта с шампунями отличная, но куда больше меня интересует девочка та самая. И очень надеюсь, что тебе, Мэшер, есть, чем меня порадовать! — сделал упор на последнее слово мужчина, от чьего голоса у водителя спорткара руки мурашками покрылись. — Помнишь же, что бывает с гонцами, приносящими дурные вести.

Мэш нервно сглотнул. Не хватало ему снова попасть в список «плохишей». Он прекрасно помнил, что бывает с тем, кто расстраивает наставника. Нужно было срочно чем-то его порадовать. И чем-то очень хорошим, чтобы сохранить при себе все части тела. Причем сделать все так, чтобы не выдать своего волнения. Любимчику бояться не положено.

— По пустякам отвлекать не хотел, знаю же, что к обряду готовитесь. А вот теперь мне есть чем вас порадовать, так что и отчитаться пришла пора. — Как можно увереннее старался говорить парень. — В город я приехал два дня назад…

— Проблем на въезде не возникло? — как бы невзначай полюбопытствовал Дарк, стараясь не выдать свой шок. Давненько он не испытывал подобную эмоцию. Лет триста, как минимум. Он отправил Мэша в окрестности Моритура разузнать про девчонку, потому что тот был неподалеку и собирал отмеченных молниями для обряда, но никак не ожидал, что парню удастся проникнуть в город, защищенный от таких, как они. Видимо слишком мало он его истязал, раз не смог убить весь свет. С другой стороны, эта остаточная слабость Мэша сыграла ему на руку. Впервые он получил доступ к самому защищенному городу и к его жителям.

— И все вы знаете. — Мэшер давно перестал удивляться тому, что его наставник был осведомлен об очень многих вещах. Видимо такая прозорливость шла в комплекте с тысячелетним возрастом. — Зверь заглох прямо у надписи «Добро пожаловать в Моритур», так что мне пришлось пройти пешочком до небольшого отеля. Его хозяйка меня не только чаем напоила, но и Зверя помогла эвакуировать к отелю, а потом и завести. Не женщина, а на все руки мастер. Так что я у нее и обосновался. Заодно познакомился с парочкой разговорчивых местных. От них узнал о девчонке, которую вы хотели найти. Вчера ее наконец увидел воочию, но издалека. Она с друзьями своими в кафешке ужинала. Сфотографировал я для вас всех троих. Девчонка сейчас на занятиях, но седину я ей ночью тоже сотворил, чтобы под текущую байку подтянуть. А вечером познакомлюсь с ней лично, но отчитаюсь уже завтра, чтобы вас сегодня от обряда не отвлекать. Только что я еще и с ее лучшей подружкой пообщался, чтобы у нас с вами полная картина была. И я вот и не люблю обо всяких предчувствиях болтать, не предиктор, но чувствую, что подружка тоже не проста. Как и сам городочек. Странный он какой-то.

— Еще какой странный. — подтвердил мужчина, который не понимал, с чего вдруг хранительница города пустила в Моритур такого монстра как Мэш.

Почуяв, что дело нечисто не только с его любимчиком, Дарк потребовал:

— Скинь-ка мне фото девчонки и ее дружков.

Рассмотрев фотографию и всю троицу, пораженный уже второй раз за минуту мужчина, довольно потер руки и изрек:

— Пути Господни неисповедимы! Сегодня же привези мне всех троих. До полуночи! Хотя нет… У меня появился более интересный план. Девчонку привези мне, она тоже в обряде поучаствует, раз уж тебе захотелось и ее сединой одарить, а дружков ее бонумам подкинь. Так веселее будет. Гадрилюшу с Мишусиком побесим лишний раз.

— Понял! — кивнул телефону Мэшер. Он был любимчиком главы уже много лет именно потому, что привык не задавать лишних вопросов и беспрекословно исполнять приказы. Любопытство наставник выбил из него еще в первые годы, так же, как и желание идти ему наперекор. Конечно, в начале он еще верил, что у него есть выбор и пытался сопротивляться, но потом осознал главное о жизни. Выбор есть у каждого, но иногда его делают за тебя, превращая в марионетку.

— До вечера, Мэшик! После обряда жду тебя в Парадизе! — пригласил мужчина и положил трубку.

Мэш облегченно выдохнул. Наставник больше на него не злится, еще и обратно в Парадиз возвращает. Как бы не любил Мэшер своего Зверя и дорогу, скитаться он устал. Ему хотелось передохнуть, послоняться без дела по своей шикарной вилле в окрестностях Парадиза раздумывая лишь о том, куда пойти поужинать. Этот год перед Обрядом Круга Времени был сложным и измотал наставника, который измотал Мэшера. Но уже сегодня ночью важный обряд, поднявший всех на уши и проходящий раз в столетие, будет позади и он отправится сначала домой, а потом в заслуженный отпуск. Осталось всего ничего, отвезти троицу к месту проведения обряда и свободен. Хотелось бы ему понять, что же такого глава нашел в девчонке и ее друзьях, но Мэш не был провидцем. Зато был человеком, который знал, что слишком много знаний тянут голову на плаху. А если он хотел остаться в живых, то ему стоило больше думать не о симпатичной брюнетке, а о том, как привезти ее и ее дружка до полуночи к бонумам. Осознавая, что времени мало, а дел теперь много, Мэш завел двигатель и отъехал от дома Селены. Пока девушка на занятиях, он успеет подружиться с ее подругой, так любящей спортивные автомобиле и кофе. И начнёт он с небольшого, но приятного сюрприза.

А сама симпатичная подруга, любящая не только кофе и спортивные машины, но и красивых мужчин, таких, как новый знакомый Мэшер, вернулась домой и долго искала смартфон, завалившийся за прикроватную тумбочку. Еще дольше она принимала утренний душ, подпевая любимым трекам из телефона и работая не только на бэк-вокале, но и на подтанцовке. Зато быстро оделась в любимые синие рваные джинсы и белую футболку и переместилась на кухню. К тому моменту, когда закипел чайник, и Лиза налила себе новую кружечку кофе, взамен оставшейся на крыльце, она уже успела оценить новоприобретенную седину Селены, так гордящуюся своими золотистыми длинными волосами, которые она все время заплетала в тугие косички, по настоянию своей маман. Заодно отметила, что Киру теперь придется сочинять подруге новые прозвища. Рапунцель и Златовласка теперь никуда не годились.

Лиза отправила не отвечающей на звонки Селене сообщение о том, что вечером колорист приведет в порядок цвет ее волос и вышла на крылечко. Проблемы проблемами, тем более чужие, а утренний кофе в плетенном кресле — святое. К удивлению девушки, у кружки с давно остывшим кофе, появились друзья. Коробка с ее любимыми пирожными и стаканчик с апельсиновым капучино упрочили уверенность Лизы в том, что на Звере Зеленого Ада она точно прокатится. Мысль, что может и не только на нем, она отогнала.

Улыбнувшись тому, что длинный язык Кэти впервые сыграл ей на пользу, Лиза удобнее уселась в кресло и насладилась чизкейком и капучино. Чудесный завтрак перерос в не менее чудесный день, и девушка перешла в мастерскую, где время утрачивало всякий смысл, особенно в такие дни, как сегодня, когда у ее был крупный заказ. Пока столярный мирок Лизы, в котором появлялся на свет новый обеденный стол, освещал яркий свет, над городом сгущались тучи, но их, как и отсутствие звонков, увлеченная любимым делом девушка не замечала. Пока она находилась в пропахшей деревом и смолой мастерской происходящее за окнами ее мало волновало. Сейчас существовали только слэб, эпоксидная смола и сама Лиза. А ее упорядоченный творческий беспорядок всегда освещало солнце и мерцающие огоньки гирлянд, развешенных по стенам.

В отличие от счастливой подруги, сидящий за столом у окна Кир не только видел надвигающуюся тьму, но и чувствовал. И многое отдал бы, чтобы никогда больше не чувствовать ЭТО. Последний раз подобные эмоции возникли у него незадолго до того, как ему пришлось полностью изменить свою жизнь и сбежать.

Кир, также, как и Лиза, сбежал в Моритур. Кир, также, как и Лиза, скрывал истинную причину того, почему решил поселиться в городке, который иногда и на карту забывали наносить. Кир, также, как и Лиза, ткнул пальцем в эту самую карту и попал именно в Моритур. Кир, также, как и Лиза, в совпадения и случайности не верил. Кир, также, как и Лиза, нуждался в поддержке и защите, поэтому Моритур стал идеальным местом не только для девушки, но и для ее лучшего друга. Самый скучный и безопасный город — тот, на который Киру указал слепой жребий, оказался самым подходящим. Но спустя пару дней парень убедился, что жребий не такой уж и слепой. Моритур его принял и щедро одарил подарками. Зайдя в новое кафе за очередной порцией вафель, он заметил двух девчонок, увлеченно обсуждающими новую книгу Блейка Крауча. То была книжная любовь с первой фамилии. Прозвище дядюшка Стиви усилило чувства, а сериал «Очень странные дела» увековечил любовь в камне, превратив трех одиночек в Книжное трио.

У каждого из необычной троицы была своя роль. Селена отвечала за чудеса, в которые верила только она, и тщательно скрывала любовь к романам Джоджо Мойес и пчелиные колготки, являя миру только пристрастие к лавандовому рафу.

Кир отвечал за гик-культуру и тщательно скрывал приготовленный на Хэллоуин костюм Дэдпула, являя миру только шуточки в стиле отвязного убийцы из комиксов и очки, ставшие маскировкой как у Кларка Кента.

Лиза отвечала за развлечения и тщательно скрывала седую прядь как у Роуг из любимых Киром комиксов про Людей Икс, являя миру только каре с эффектом выгоревших волос и поклонение Богу Автопрома.

В отличие от застенчивых (по различным причинам) друзей, Лиза взяла на себя дополнительные обязанности. Она прививала Селене (страдающей зависимостью от родительского и общественного одобрения) вкус к жизни. Его же она возвращала Киру. Лиза была легкой на подъем и частенько устраивала всей троице встряску. Она могла позвонить друзьям и сообщить им, что у них всего час на сборы, а после вывезти их на выходные в палаточный лагерь без интернета или на сплав на байдарках по горной реке. При этом каким-то чудом умудрялась договориться за пару минут с родителями Селены и максимально удлиняла позолоченный поводок, на котором держали единственную, поздно появившуюся дочь.

Лиза просила Кира вечером съездить с ней в книжный магазин, а притаскивала его на гонки, усаживала на место штурмана и наблюдала за тем, как лицо парня меняло цвет от розового до белого и зеленого. Не стоило ему в обед обижать Бога Автопрома и поддевать девушку тем, что любимый Салатовый Монстр (за неимением Зверя Зеленого Ада Лиза довольствовалась его пробником А-класса) не разгонится до 250 километров. Кир же привык все доказывать опытным путем, вот Лиза и воспользовалась его же методом. Не ее проблема, что друг набил перед поездкой желудок.

Это Лиза переставляла в библиотеке все цветы местами и спорила с Киром на порцию бельгийских вафель, что Селена не догадается о том, что ее любимые фиалки, названные в честь диснеевских принцесс, переселены на новое место жительства. Сама она не видела никакого отличия между фиолетовыми Покахонтас и Золушкой, и розовыми Жасмин и Ариэль.

Именно Лиза устраивала ночные набеги на фастфуд, после заставляя всех ходить на «раскаивающиеся» утренние пробежки, неизменно заканчивающиеся последующим поеданием вафель под кофе. Рядом с Лизой Селена и Кир чувствовали себя свободным. Селена потихоньку уменьшала питбулью хватку своей матери, а Кир вытаскивал из сердца глубоко засевшие ядовитые шипы.

Но ни Кир, ни Селена не знали о том, что все та же веселая и озорная Лиза, по ночам выезжала за город на своем Салатовом Монстрике, выжимала из него максимум и молила о том, чтобы хотя бы эта поездка стала дорогой в один конец. Молила, чтобы у ее отказали тормоза или какой-то уснувший за рулем дальнобойщик врезался именно в нее и все ее мучения наконец прекратились. Но дальнобойщики ей только приветливо махали на заправках, а машина была полностью исправна. Знай они, что она убила человека, в жизни бы не были к ней так доброжелательны. Мужчины даже не улыбнулись бы, а любимая машина так и не завелась. Но все думали, что Лиза — добрая и хорошая, и она старательно им подыгрывала, хотя от этого было тошно вдвойне. Никакие ее добрые поступки не могли искупить того греха, что она совершила. Кровь можно было смыть только кровью. И потому каждую ночь, несясь на бешеной скорости по трассе, она молила Бога Автопрома забрать ее к себе, но он оставался нем к молитвам. Никто не мог прийти на помощь Лизе, даже Кир, который испытывал те же чувства, но также не делился ими с друзьями.

Ни Селена, ни Лиза не догадывались о том, что Кир и не собирался лечить свои панические атаки. Он радовался им, потому что они были заслуженным наказанием за то, что он совершил. Они были наказанием за то, что в той чертовой аварии выжил только он. Он, который и был за рулем. И каждую ночь, когда его накрывала атака, он молил о том, чтобы она принесла с собой смерть. Но каждый раз она была лишь обманом, недостижимой мечтой. И каждое утро брехливая атака уходила, а он оставался жить. И каждое проклятое утро он ненавидел себя еще больше. Панические атаки не хотели убивать его, тогда он начал убивать себя сам. Он питался только фастфудом и газировкой, а по вечерам напивался до беспамятства. Но и это не помогало. Смерть все не хотела забирать его. Тогда он решил попытать «счастье» в новом месте и переехал в Моритур, в надежде на то, что по дороге его самолет разобьется или автобус попадет в аварию, где погибнет только он. Но мечта не сбылась и все сложилось иначе.

Уже в первый день в Моритуре Кир познакомился с приятной хозяйкой отеля, взявшей его под опеку. Она навела парня на кафе, где он познакомился с Селеной и Лизой, а после помогла снять квартиру и устроиться на хорошую работу. На последнюю Кир согласился только после долгих уговоров лучших подруг, денег у него было навалом еще с «прошлой», счастливой и успешной жизни. Благодаря все тем же Лизе и хозяйке отеля, которая старалась избавить парня от панических атак и их последствий, Кир пошел в спортзал. И как-то незаметно для себя втянулся, а спустя пару месяцев узнал, что у него есть пресс.

Через год после переезда в Моритур Кира было не узнать. От лишнего веса и неухоженной бороды не осталось и следа. Лиза превратила его в шикарного парня, на которого засматривались девочки. Но сам Кир на них не смотрел. Может внешне он и изменился, но внутри остался все тем же уродом и убийцей всей своей семьи. А весь этот внешний лоск был лишь на радость подругам, которые видели его куда лучшим человеком, чем он был. Таким его, видимо, стали его считать и панические атаки, потому что уже восемь месяцев не было ни одного приступа.

Но сегодня место Кира, который был слишком прекрасен для нервного срыва, занял Кир, забивающийся в угол. Кир, пытающийся укрыться от наступления армии боли, во главе которой стояла главнокомандующим Паническая Атака. Еще с утра тело парня без причины покрылось мурашками. Не только кожей, но и всем нутром Кир ощущал, что атмосфера изменилась. А утреннее фото от Селены лишь усугубило его состояние, заставив обратиться к дыхательным и медитативным практикам.

Кир чувствовал ЭТО. Он чувствовал смерть. Это пугало, как и то, что его подруги не отвечали на звонки. До полудня он еще успокаивал себя тем, что Селена на лекциях, а Лиза заработалась и все его звонки заглушают треки AC/DC, но сохранять ровный пульс ближе к вечеру становилось сложнее. Парень с трудом дождался окончания насыщенного рабочего дня, в последние часы которого у него не было времени для испуганных взглядов на экран мобильного, и только в начале восьмого обратил внимание на свой телефон. Больше тридцати пропущенных от Лизы указывали на то, он забыл включить звук и красноречиво говорили о том, что стряслась беда.

Сообщение, продублированное во все мессенджеры и социальные сети, подтверждало, что Кир не ошибся.

Глава 3

Ночь дает силы для новых свершений. Ночь темна, притягательна и имеет особый запах — запах приключений, азарта и страсти. Дождитесь, когда она вступит в свои права, откройте окно, вдохните полной грудью и сразу же поймете, о чем речь. Ночь раскрепощает и открывает новые грани, дарит свободу и вдохновляет. Но большинство предпочитает скрываться от неё под одеялом, опасаясь придуманных монстров. Люди не понимают, что самые жуткие монстры живут не в темноте или в шкафу, а внутри их самих. И если они выберутся наружу, то ни один монстр из-под кровати с ними не сравнится.

Темные твари жили и в глубине каждого пассажира, несущегося по ночной трассе спорткара, но каждый приручил внутренних демонов как сумел.

Лиза, чьи монстры начали пробуждаться, почуяв приключения, не могла скрыть восторга. Ночь и свободная трасса, рев автомобиля и виражи дрифта, широкая улыбка и пульс в такт музыке, любимые песни и красивый мужчина рядом — все идеальные составляющие для идеального вечера были собраны воедино. Лиза была счастлива, хотя тревожиться ей бы стоило.

Мэшер, против своей воли частенько выпускающий внутренних демонов на охоту, также не скрывал довольную улыбку. Шикарная девушка в его шикарной машине — все составляющие приятной пятничной ночи были собраны воедино. Мэшер был счастлив, хотя тревожится ему бы стоило.

Кир, редко подкармливающий своих монстров, восторга попутчиков не разделял. Импровизированное место, наспех составленное из подушек в миниатюрном багажном отсеке спортивного купе и скрученность в три погибели, максимальная скорость и сильнейший ливень, громкая музыка и тупая боль в висках, горная ночная трасса и безумный водитель, закладывающий виражи в поворотах — все составляющие поездки в один конец были собраны воедино. Поводов для тревоги было с лихвой. Самое то для пятницы тринадцатого.

Но не только пресловутая пятница тринадцатого тревожила парня. Несколько часов назад у него появились вполне реальные причины для паники. Сообщение об исчезновении Селены удивило Кира не меньше зеленого мерседеса, стоящего на подъездной дорожке у дома Лизы и хозяина автомобиля, неспешно потягивающего зеленый чай из его чашки.

Кир вынужден был признать, что потчевали Мэшера из его кружки с надписью «Ты просто космос» не зря. Мэш не стал говорить, что в пятницу вечером у него другие планы. Он не стал указывать на то, что в такую погоду и в такое путешествие, еще и по горным перевалам, отправятся только сумасшедшие. Даже не стал указывать на то, что их трое, а машина у него двухместная. Нет. Мэш не задавал лишних вопросов. Он задавал вопросы самые точные.

Мэшер уточнил у Лизы и Кира уверены ли они в своем решении сорваться с места только лишь потому, что им кажется, что их подруга покинула Моритур насильно и ей нужна помощь. Мэш спросил не хотят ли они дождаться хотя бы утра, ведь Селена может объявиться, а в такой короткий срок пропажи даже в полиции заявления не принимают. Он предупредил, что в случае беды, они и сами рискуют попасть в ловушку и лучше все обдумать, а не срываться в ночи не пойти куда и ехать в состоянии паники за рулем. Мэш задавал много правильных вопросов, и не одного лишнего. Он пытался вразумить Кира и Лизу, но друзья твердо решили ехать к тому месту, на которое указал телефон Селены, потому что чувствовали — с ней случилась беда.

И тогда Мэшер задал последний вопрос: «А готовы ли вы принять абсолютно все последствия этого необдуманного решения?». Друзья синхронно кивнули, хотя по рукам у них и побежали мурашки не только от тона голоса Мэша, но и от его взгляда. Тогда кивнул уже Мэшер. Сказав: «Воля ваша», он предупредил, что за рулем будет он, да и поедут все на его машине, так будет быстрее.

Больше Мэш не задавал вопросов. Все было решено до него и за него. Он быстро превратил свое спортивное купе в трехместный автомобиль с помощью двух подушек, позаимствованных с диванчика на крыльце дома Лизы и, несмотря на творящийся за окном Армагеддон, обещал довезти всех к намеченной цели. А еще Мэш не стал насмехаться над идеей Лизы о том, что ее лучшая подруга пропала. И, тем более, не стал говорить глупостей о том, что все ужасы в маленьких городках типа их Моритура начинаются именно с пропажи кого-то из жителей. Обычно милой тихони типа Селены.

Лиза вспомнила об этом сама.

Аккурат после того, как поняла, что самое удивительное свидание в ее жизни так и не состоится. А ведь она к нему старательно готовилась и полчаса выбирала, что же надеть на встречу со Зверем Зеленого Ада и его владельцем. Лиза понимала, что более тесное общение с первым возможно только после общения со вторым, потому на вечер у нее были грандиозные планы, которые должны были перерасти в ночную гонку, потому в качества наряда «соблазнения» она выбрала не платье с декольте, а черные джинсы, чёрную косуху и футболку под цвет Зверя. Начаться идеальное свидание с лучшим в мире автомобилем должно было с осторожного поглаживая аппетитных форм и чаепития у Селены, а закончиться поездкой за рулем и поцелуем на прощание. А если будет отличное настроение, то даже поцелуем с Мэшем на десерт.

В фантазиях Лизы вечер проходил фантастически, они со Зверем классно проводили время, и она даже обнимала его за капот, но в реальности все было совсем не так. Вечер начался с закрытой калитки, расстроенного Мэша и восьми звонков без ответа, перебрасывающих на голосовую почту. Но Лиза отступать не привыкла (и не могла сдаться рядом с такими зрителями как Зверь Зеленого Ада и Мэшер), потому позвонила одногруппнице Селены. Та шокировала новостью, что не видела девушку со вчерашнего дня. Таким же признанием поделились с Лизой Кэти и охранник библиотеки, чей номер был у Лизы лишь потому, что парень набивался к ней в кавалеры. Мама Селены и вовсе минут десять жаловалась Лизе на безалаберную дочь, даже не удосужившуюся позвонить матери и узнать, как им санаторий. Не отвечала Селена и в мессенджерах, где появилась последний раз ночью, когда прислала друзьям фотографию своей седины. В сети ее также не было. Не было ее и у парня, потому что его попросту у девушки не было, как и не было воздыхателя, который мог бы позвать ее на свидание. Лиза бы знала о любом поклоннике Селены также, как и о том, где спрятаны запасные ключи от ее дома, осмотр которого ничего не дал. В двухэтажном коттедже не хватало только мобильного телефона и, собственно, самой Селены (а ещё семи шоколадных печений из вазочки на кухне, но это к делу уже не относилось, просто Лиза заедала стресс).

Лизе хватило десяти минут с телефоном в руках для осознания того, что творится неладное. Военный совет, состоящий из Лизы и ее внутреннего голоса, сошелся во мнении, что Селена пропала и нужно активировать протокол «Белый кролик», о чем девушка поспешила сообщить лучшему другу. Но Кир тоже не отвечал на звонки и девушке не оставалось ничего другого, кроме как взять Мэша в качестве приглашённого консультанта. Но в тот момент, когда Лиза запускала программу на своем ноутбуке, чтобы отследить местонахождение телефона не расстающейся с ним подруги, одна проблема решилась сама собой: Кир позвонил и сообщил, что уже знает точное местонахождение Селены.

Вторая задача с доставкой к месту предполагаемого нахождения Селены решилась куда не тривиальней. Все благодаря взявшему на себя роль водителя Мэшеру. Он больше не задавал важных вопросов, просто заправил своего зверя лучшим бензином, а своих попутчиков лучшим кофе, и вывез Кира и Лизу за пределы защищающего их города, в котором ничего и никогда не происходило.

Кир верил в то, что Мэш помогает им ради того, чтобы порисоваться перед Лизой и надеялся на то, что сможет направить эту браваду на поиски Селены.

Лиза верила в то, что Мэш искренне хочет помочь и надеялась, что она ему симпатична также, как ей его автомобиль.

Мэш верил в скорость и то, что поездка в компании Лизы, положившей глаз не только на его машину, будет приятной, а вот ее последствия нет.

Хоть и не на прямую, но Мэшер все же нарушил приказ и попробовал отговорить друзей от путешествия к месту, куда обязан был привезти их до полуночи. Он бы мог врать себе, что наставник не узнает о таких «мелочах» как неожиданно возникшая у него симпатия к девушке и желание ее защитить, но правда была в том, что наставник знал все и всегда. Уверенность Мэша в этом была столь же сильна, как и мотор Зверя, потому он быстро урезал расстояние, отделяющее Лизу и Кира (а еще и его самого) от неприятностей.

Сильнее рева мотора было только обаяние Мэша, ставшего живым воплощением Бога Автопрома, которому поклонялась Лиза. Парень разделял бензиново-поршневую религию девушки и минимальное расстояние между двумя верующими лишь в силу мотора все сокращалось, что в перспективе было губительно для обоих. Если вначале их руки лишь случайно соприкасались, когда они тянулись к регулятору звука (как будто Мэш не мог использовать кнопки на руле), чтобы сделать громче трек, который оказывался любимым у обоих (как неожиданно), то спустя сорок семь минут (Кир любил точность) они уже переплелись на подлокотнике. Тоже, как будто неожиданно.

Если в начале, наполняющая салон музыка была динамичной и драйвовой, то постепенно становилась все более медленной и романтичной, как и настроение Мэшера и Лизы.

Кира поражала не столько скорость развития событий в его присутствии, сколько талант Мэшера, позволяющий ему одной левой вести машину по горному серпантину под ливнем, и спокойствие не доверяющей никому кроме себя Лизы, неожиданно вверившей свою жизнь первому встречному.

Все три часа необычной поездки Кир не только боролся с подступающей паникой и тошнотой, но и чувствовал себя третьим лишним. И не только потому, что машина была рассчитана на двоих. Просто Кир не увлекался ни автомобилями, ни коллекционированием кроссовок, ни фильмами Гая Ричи с Тарантино, ни футболом с боями без правил (можно по отдельности, а можно вместе). А после того, как он предложил Мэшеру взяться за руль все-таки двумя руками, а парень сообщил о том, что к вождению у него врожденный талант и волноваться не о чем, тем более он несколько лет ведет курсы экстремального вождения, Кир окончательно «потерял» свою подругу. Он констатировал, что любовь к зелёной зверюге стала как плесень и распространилась с машины на ее владельца, на которого Лиза после реплики об экстремальном вождении стала смотреть как на божество. Тут Кир был бессилен.

Автомобильная магия действовала на Лизу безотказно. А в этом случае к ней примешивалось что-то больше, потому что впервые на памяти Кира его лучшая подруга проявила интерес к мужчине. Обычно она отшивала парней еще на стадии «дайте телефончик» не позволяла даже перейти к фазе «первое свидание». Кир чувствовал, что после переезда в Моритур Лиза не просто так не заводит отношения, хотя претендентов хватало. Он и сам пережил боль утраты, но в душу к подруге не лез. И тот факт, что отшивающая всех подряд девушка, вдруг стала смотреть восхищенными глазами на парня, который Киру не нравился, его одновременно и радовал, и огорчал. Он был рад, что Лиза наконец оттаяла, но переживал, что из заморозки ее вывел совсем не подходящий мужчина, который может причинить ей куда большую боль, чем тот, кто превратил сердце его подруги в ледышку.

Но в романтической бочке с мёдом нашлась и ложка дегтя. Футбольная ложка дегтя. В ходе беседы выяснилось, что Лиза с Мэшем болеют за ненавидящие друг друга клубы. И это несмотря на то, что девушка много лет жила в городе, где был любимый клуб Мэша. Оказалось, что какие-то там желто-синие, которые самые сильные ненавидят коней. Кир не понял, кто есть кто, вот уж действительно «все смешалось люди, кони», но футбольный разлад его немного порадовал. Он хотя бы ненадолго вызвал улыбку на его встревоженном лице.

Настроение Кира пошло в гору, только когда он увидел вдали огни города, в окрестностях которого находилась Селена. И не только потому, что и сама машина поехала в гору, а дождь прекратился. Мэшеру кто-то позвонил и рука, убранная с подлокотника, переместилась наконец-то на руль (где ей самое место). Но вместе с рукой переместились и веселье с бравадой водителя. Их выкачали не только из голоса, но и с лица Мэша. Приложение «Обольститель» перешло в фоновый режим, а левая рука парня вцепилась в руль. Правая же периодически отстранялась от него (и в этот раз не для того, чтобы погладить Лизу по коленке) — Мэш потирал свой шрам на левой щеке, даже не замечая этого. Кир знал нового знакомого все пару часов, но был готов поклясться, что новость звонившего была для потускневшего водителя сродни виселицы.

Лиза, почувствовавшая уход романтичной атмосферы так же, как и магнитола, сменившая футбольные композиции на странный трек («The Phoenix» Fall Out Boy), затихла и ушла в себя. Она лишь покусывала губы и осторожно любовалась хмурым водителем. Девушка ошибочно посчитала, что Мэш охладел из-за ее признания и корила себя за то, что рассказала ему о любви к армейцам. Знала же, что сельмашевцы их на дух не переносят. Эта ее любовь к симпатичному вратарю и в студенческие годы ей боком выходила, вот и сейчас сыграла злую шутку. Лучше бы сказала, что за Быков болеет, тем более в их крае теперь живет, еще и стадион их с парком обожает, и все было бы хорошо. Но нет, надо ж ей было заявить, что «Пока едины, то мы — непобедимы!» и что красно-синий самый сильный. И теперь ни на каком Зеленом Звере она не прокатиться.

От взглядов, периодически бросаемых Мэшером в зеркало заднего вида, радость и воодушевление затихли и у Кира. Не вернулись они и спустя десять минут, когда машина припарковалась на обочине у кромки леса.

— Дальше сами. — бросил Мэш, помогая Киру выбраться из багажника.

— В смысле? — Кир нахмурил брови.

— Пройдете вперед метров четыреста, может чуть больше и будете у цели. — пояснил Мэшер, усаживаясь обратно в машину. Он не стал им говорить, что Селена так «удачно» оказалось ровно в том месте, куда ему приказали привезти и ее друзей.

— Что, не хочешь любимые кроссовки испачкать? — Лизу, разминающую ноги после длительной поездки, тоже не прельщала перспектива идти по тёмному лесу, над которым недавно прошел дождь, еще и в белых кроссовках, но подруга была важнее. — Тогда подожди нас здесь, как раз зверь не будет один скучать, а если мы через пол часа не вернёмся, то…

— … вызывай спецназ и вертушку — продолжил старую шуточку подруги Кир.

Мэшеру шутка видимо не зашла, потому ответом Лизе с Киром стал визг шин и красный отблеск удаляющихся задних фонарей. Потом удалившаяся на приличное расстояние машина вдруг остановилась и дала задний ход.

Мэш, понимающий, что только усугубляет свое и без того шаткое положение, опустил окно и очень тихо, с огромным трудом, словно превозмогая боль прошептал:

— Беги отсюда…

А после снова вдавил педаль в пол и растворился в ночи.

Глаза Лизы округлились. Не столько от вида Мэшера, из носа которого бежала кровь, сколько от его странной команды. Подобный поворот событий был похлеще даже тех виражей, что Мэш закладывал час назад на трассе.

— А домой мы как доберемся? — Кир, все растирающий онемевшие конечности, не слышал слова Мэшера, но все равно был сбит с толку, потому пробубнил себе под нос: — Вряд ли он с такой скоростью махнул нам за горячим чаем с булочками.

— Да-а-а-а… — протянула Лиза. Она не знала, стоит ли говорить Киру о предупреждении Мэша, который оказался очень странным типом, потому сменила тему: — Так эпично меня еще никто не бросал.

— Насколько я помню, тебя вообще никто ни разу не бросал. Ты же даже на свидания не соглашалась ходить, хотя парни были нормальные. — напомнил Кир.

— И что? Это ты сейчас намекаешь, что в лице Мэша меня настигла кара за то, что я динамила парней? — Лиза прищурила глаза, и ее лучший друг быстро понял, что свернул не туда.

— Я просто констатировал факт. — Кир быстренько перестроился в нужную полосу. — Сейчас вот констатирую ещё один: мы тратим время на пустую болтовню вместо того, чтобы идти за намеченной целью.

— Я сейчас тоже один факт констатирую: два адекватных мужика, на поддержку которых я сегодня рассчитывала, вдруг превратились в мудаков. Один меня кинул, хотя с ним я бы точно сходила на свидание. Черт, я его даже сегодня и планировала, наряд полчаса выбирала! А второй строит из себя умника вместо того, чтобы поддержать расстроенную подругу, которая из-за любви к вратарю футбольному может любовь всей своей жизни упустила. И последнему, то есть тебе, в отличие от первого, я могу дать по роже прямо сейчас.

— Прости. — Кир умел вовремя извиниться. — Понимаю, тебе больно. Мэш — говнюк.

— Так-то лучше! — подтвердила расстроенная девушка.

— И тварь бессердечная! — добавил Кир.

— А вот это уже лишнее. Но я никак не ожидала, что он просто выгрузит нас и свалит. — призналась Лиза, которая после совместной поездки была уверена, что между ними с Мэшем определённо есть искра. Она никак не ожидала, что эта искра окажется настолько чахлой, что парень ее бросит только лишь из-за различных футбольных вкусов.

О том, что Зверь Зеленого Ада умчал от нее по Хайвей ту Хэлл не объезженным, Лиза старалась не думать. Как и о пугающем предостережении. Но свернуть назад, когда подруга была в паре метров от них, девушка уже не могла. Селена была так близко и, если ей нужна помощь, они с Киром лишь тратят драгоценное время.

Запихнув куда поглубже мысли о том, что же они с Киром будут делать, если Селена и правда окажется в «плохой компании», ведь у них даже газовых баллончиков нет, Лиза с максимальным воодушевлением в голосе произнесла:

— Ладно, довез нас до цели и на том спасибо. Обратно на поезде доедем. Вдвоем с Селеной вы бы в багажник точно не влезли, а Убер и Мастеркард меня из мест и похуже вытаскивали. Так что вперед и с песней!

— Есть, капитан! — кивнул Кир, который четыре часа назад тщетно пытался объяснить пускающей слюни за зелёный спорткар подруге, запихивающей его в крошечный багажник, что двухместный автомобиль для обратной поездки четырёх человек никак не подходит и нужно ехать на ее машине. Самим. Она же сослалась на то, что по серпантину и правда в таком состоянии не проедет, потому за рулём будет Мэш. А к своему Салатовому монстрику она никого не подпустит, потому поедут все на Звере Зелёного Ада. Тем более он быстрее довезет до цели. До цели-то он действительно довез быстро, а вот дальше пришлось идти уже самим, без поддержки самоуверенного водителя, свалившегося в самый не подходящий момент.

Кир с Лизой продирались вперед, но без песни. Компанией им была не музыка, а лесная чаша и светящейся точка на экране смартфона, обозначенная как Селена. Друзья шли медленно и старались не упасть в грязь, поскользнувшись на мокрой земле. Они быстро поняли, что их белые кроссовки и кожаные курточки для такой прогулки не годились. Куда лучше подошли бы резиновые сапоги и дождевики, спасающие от капающей за воротник воды, которая ухудшала и без того плохое настроение. Но времени на сожаления о продрогшем теле и сетования на судьбу-злодейку с Мэшером во главе было не так и много. Деревья начали редеть, и друзья вышли к разваливающемуся строению.

Лет сто назад дом, у которого стояла пара, считали идеальным: белоснежный двухэтажный особняк с эркером и мансардным этажом, спрятанный в глубине сада, притягивал взгляды. Он был особенно красив весной, когда утопал в зацветающих деревьях и был окружён сладкими ароматами. Сейчас же заброшенное здание, доживающее свой век среди обломанных деревьев и высокой травы, больше походило на декорации для фильма ужасов. Выбитые стекла, заколоченные ставни, ободранная штукатурка и дырки в крыше стёрли былое великолепие.

Лизе не хотелось оставаться в столь пугающем месте, особенно после прощальной фразы Мэшера, да и Кир чувствовал себя некомфортно. Он четко осознал, что все теории, что строили по пути Лиза и Мэш, были ошибочны.

Лиза считала, что Селена устала от тирании своей мамаши и сбежала на пару дней проверить голову в какой-то СПА, пока не родители в отъезде и не смогут ее остановить. Но они все равно обязаны убедиться, что с ней все в порядке как друзья хорошие, а после должны разделить с ней отдых как друзья лучшие.

Мэш шутил, что никакое это не СПА и добравшись до места они обнаружат счастливую Селену в объятиях какого-нибудь красавчика, а потому лучше вернуться в Моритур, пока они не попали в конфуз. И рассудил, что трубку их подружка не берет потому, что целиком и полностью увлечена романом, а может и Романом.

Всю дорогу Мэш успокаивал Лизу и говорил, что лучше вернуться обратно. Сначала Лиза не соглашалась, но спустя два часа пути, когда начался жуткий ливень и дороги не было видно даже на пару метров вперед, несмотря на дальний свет фар, девушка захотела домой. Ехать несколько часов по ждущему впереди серпантину через ливень было опасно, а рядом с ней находились люди, чьими жизнями Лиза дорожила, в отличие от своей.

Мэш почувствовал настрой и снова предложил повернуть обратно и дождаться утреннего фото влюбленных дома под теплым одеялом, а не на трассе под проливным дождем. Даже пообещал Лизе вкусный поздний ужин по возвращении приготовить. Лиза, которой ни разу в жизни ни один мужчина даже яичницы не готовил, сразу согласилась. Да, она хотела убедиться в том, что ее подруге хорошо отдыхается, но без риска для чужих жизней.

Но встревоженный Кир, к которому подступала паническая атака, потребовал везти его к Селене. Заодно указал на то, что Мэш ни разу не помогает, а только мешает в поисках подруги. Мэш и Лиза пытались успокоить Кира, спорили с ними, приводили логичные аргументы в пользу возвращения, но парень заявил, что пойдет дальше пешком один, если они откажутся составить ему компании. Ясное дело, что Лиза не захотела бросать лучшего друга, потому путь под дождем продолжился. И вот, оказавшись на месте, Кир убедился, что прав был именно он.

Реальное место, которое светилось накарте как местоположение Селены, слабо походило что на гнёздышко влюблённых, что на уютное укрытие от родителей в СПА. Зато вполне подходило на роль места, где могут воплотиться в реальность самые страшные предположения уже пребывающего в неврозе Кира. В тот момент, он четко осознал, что в подобные места по своей воле точно не приходят, потому одновременно с Лизой попятился назад. Друзья поняли, что нужно было послушать предупреждения Мэша. Они собирались незамедлительно отправиться обратно к проезжей части и оттуда вызвать полицию на подмогу, но не успели. Один из временных обитателей жилища, которое оказалось вовсе не заброшенным, уже стоял на крыльце.

— Да у нас гости! — громко произнес мужчина в светлой военной форме, поставивший на паузу трек Дельфина «Я люблю людей», играющий в его наушниках. Перекачанный бритоголовый тип с парочкой шрамов на лице заставил сжаться не только Лизу, но и Кира.

— Глупая шутка, Витиум. Какие еще гости? Периметр закрыт. — из дома вышел второй подстриженный под ноль мужчина в бежевой форме. Наушников у него не было, такой, наверное, и музыку никогда не слушал. Он был менее накачанный и менее шрамированный, чем первый, но куда более надменный и злой. Заметив непрошенных гостей, он осекся. — Кто такие?

— Мы просто гуляли по окрестностям и заблудились. — спокойно попытался ответить Кир, оттесняя девушку в тень и пряча ее от неласкового взгляда.

— Туристические маршруты в другой стороне. — в голосе второго обитателя дома, приближающегося к друзьям, звенела сталь, а в зеленых глазах читалось недоверие.

— Хотели перед сном прогуляться и повернули не туда. Хорошо ещё, что на вас наткнулись. Так удачно, что у вас тут корпоратив какой-то тематический с музычкой. В пейнтбол играли, да? — Кир импровизировал вовсю. Не получив ответа на нелепый вопрос, он задал новый: — Ребят, в какой стороне отель «Морриган»? Интернет у нас здесь не ловит, вот мы с подругой и не можем найти путь обратно. А уже устали и замерили.

— Уверен, что найти этот отель будет сложно. А ночь холодна, да и вы продрогли. Заходите погреться. — безапелляционным тоном пригласил воин, показавшийся Киру ровесником. — А потом мы вас проводим.

— Гадриэль, а как они через барьер прошли? — недоумевал вслух Витиум, первым заметивший непрошенных посетителей.

— Выясним. Все в дом! — не отводя взгляда от незваных гостей приказал суровый воин. Заметив, что те пятятся обратно в лес, он добавил: — В сломанной руке кружку не удержишь.

Не нуждающиеся в повторных намеках друзья обреченно поплелись следом внутрь заброшенного дома. Встретившие их обшарпанные стены, плесень, запах сырости и гниения никак не увязывались с новейшей техникой, которой было напичкано здание. О такой технике Кир мог только мечтать. Но несмотря на обилие компьютеров и камер слежения, первый этаж особняка больше походил военный штаб. Расположившиеся по периметру комнаты мужчины напоминали бойцов отрядов зачистки, но никак не игроков в пейнтбол. Завидев непрошенных гостей, они начали бросать косые взгляды не только на Кира с Лизой, но на единственную дверь в проеме второго этажа.

Гадриэль отвел парня с девушкой к импровизированной кухне, размещенной у эркерных окон рядом с вполне современным кожаным диваном, и налил по кружке согревающего чая, поразив друзей неожиданной заботой.

Усевшись на диван, воин приступил к расспросам:

— Вы кто?

— Я Лиза, это Кир. Приятно познакомиться! — девушка выдавила из жалкое подобие приветственной улыбки. Она перехватила инициативу и пыталась расположить к себе собеседника, не меньше друга понимая, что нужно и дальше играть двух заблудших овечек.

Ответной улыбки она не дождалась. Только очередной вопрос:

— Что здесь забыли?

— Мы просто гуляли и понятия не имеем, как прошли этот ваш барьер. Мы его не видели даже. — пояснил Кир, сжимая руку подруги для того, чтобы она молчала.

Гадриэль собирался даже поверить в ту ерунду, что пытался задвинуть ему парень и отпустить их с подружкой на все четыре стороны, тем более дел у него хватало и без этих двоих якобы потеряшек, но упоминание барьера его насторожило. Воин присмотрелся к парню внимательнее и понял, что насторожился не зря. Киру, съёжившемуся под этим недобрым взглядом, показалось, что им с Лизой только что сделали рентген.

Злобный прищур детально изучающего их воина не сулил друзьям ничего хорошего.

— Ты его почувствовал. — вынес обвинительный приговор Гадриэль.

— Не понимаю, о чем ты. — промямлил Кир.

Гадриэль снова не утруждал себя ответной репликой. Вместо этого он подвинул к Лизе тарелку с бутербродами и приказал:

— Ешь! — а затем развернулся к ее другу и потребовал: — Пошли. Разговор есть.

Правила здесь диктовал не Кир, и даже не подбивающаяся все ближе главнокомандующая Паническая Атака, потому он обреченно поплелся следом. Ему хотелось верить, что Лиза будет сидеть тихо, памятуя вовсе не о шутке про сломанные конечности. Да и дюжина воинов, поигрывающие оружием в заброшенном доме посреди темного леса, должны были остудить ее пыл. Но молитвы не были услышаны, и девушка с острым языком не сдержала комментария:

— Ты прям как баран в Курбан-Байрам. Идешь на заклание.

— Сейчас не июль, а я не баран. — отмахнулся и без того трясущийся Кир, чей пульс уже зашкаливал за 170.

— Если принять во внимание то, в какой ситуации мы оказались… — продолжала рассуждать девушка, запихивая в рот бутерброды, но друг ее уже не слышал. Гадриэль вытолкал парня на крыльцо и захлопнул дверь в дом.

Кир ожидал, что собеседник первым начнёт разговор, но тот только молчал и казалось, что ушел в себя: уставился в одну точку и никак не реагировал на слова.

— Кто вы такие? Почему вы общаетесь только со мной? Селена у вас? — уже неконтролирующий себя Кир, поддавшийся атаке, все задавал вопросы, но воин оставался нем. Он все также пялился вперед и не издавал от звука.

— Чего орешь?! — наконец отозвался парень в форме и Кир подскочил от неожиданности.

— А ты чего молчишь? — терпение Кира заканчивалось. — Позвал поговорить и завис! Не реагируешь вообще ни на что.

— Беседовал.

— С внутренним голосом что ли?!

— Можно и так сказать. — ничего пояснять воин не собирался. Он просто схватил Кира и глядя ему прямо в глаза произнес: — Не закрывай глаза на зло, не умалчивай о нем и не твори.

Зрачки Кира расширились еще больше, пульс подскочил еще выше, дыхание стало еще сбивчивей.

На лице Гадриэля появилась ухмылка:

— Так и знал!

— Что знал? — прошептал Кир.

— Странный ты тип… — задумчиво произнес Гадриэль, который не любил сюрпризы. Особенно такие, как этот.

— Я странный?! — округлил глаза потерявший контроль над ситуацией и собственным телом Кир. — Да это вы все странные! Сидите в лесу в каком-то развалившемся доме, все увешанные оружием, и следите на своих огромных мониторах за заброшенной церковью так внимательно, будто там второе пришествие Христа будет. Еще и Селену в заложниках держите. Так что странный тут далеко не я. Самый странный тут — это ты!

Даже спустив пар, Кир не успокоился. Парня трясло. Он непонимания, обиды и злости. Он столько месяцев сражался, принял помощь Лизы, прожил без срывов почти год и вот чем все закончилось. Его в очередной раз накрыла эта бессердечная тварь паническая атака.

Стоявший напротив Гадриэль все молчал. Успокаивать психованных людей не входило в его задачи, его миссия была куда важнее, потому он позволял им справиться самим.

Сделав пару глубоких вдохов-выдохов, а потом и небольшую дыхательную практику под безразличным взглядом Гадриэля, Кир еще раз спросил:

— Кто вы такие и зачем вам Селена?

Гадриэль задумался о том, имеет ли право раскрывать парню правду, но приняв во внимание тот факт, что его все равно придется вести к Михаилу, решил выдать немного информации:

— Мы — кустодиамы — наблюдатели. Поделены на бонумов и малумов. Я — бонум, как и все остальные здесь. А Селена твоя нужна нам как помощница в важном деле. — заметив, что в край ошалевший Кир уже открыл рот, воин его тут же пресек: — А вот в каком, не твое дело. Она с нами, она в порядке. Большего тебе знать не положено.

Кир, прячущий за спиной руки, чтобы Гадриэль не увидел, как они трясутся, прикусил губу до крови, и сквозь зубы произнёс:

— Названия, конечно, у вас красивые, на латыни, но слишком ли пафосные для обычных наемников? Походу вы питаете любовь к мертвым языкам во всех смыслах. С такими названия можно даже команду типа Людей Икс или Мстителей сколотить. Слушай, а главный у вас случайно не лысый мужик в инвалидном кресле?! — из-за стресса парень не мог остановить словесную диарею.

— Главный у нас седой мужик в форме. — пояснил Гадриэль, а потом решил, что пора передавать Кира непосредственно Михаилу, тем более парень поплыл. — Сейчас познакомитесь.

— С чего вдруг такая честь? — пытался уточнить окончательно запутавшийся Кир, но вояка уже тащил его на второй этаж.

Передав странного паренька на попечительство, Гадриэль переключил внимание на его подругу, все еще поглощающую бутерброды, но не стал корить себя за то, что немного перестарался.

— Хватит жрать! — отдал сотый за последние три часа приказ Гадриэль.

— Злые вы какие-то и странные. — произнесла в ответ переставшая набивать давно сытый желудок Лиза. В минуты стресса она, также как и лучший друг, несла ахинею. Помимо бреда, она говорила еще и правду, но то была не ее заслуга. — Ты вообще самый злющий и странный, ещё и смахиваешь на внебрачного сына Кашпировского.

— Кто такой? — грозно уточнил воин.

— Мужик, который из телика воду заряжал. — мама рассказывала девушке об этом якобы чудо-маге.

— Зомбоящик разжижает мозг! — не скрывал презрения Гадриэль. — Предпочитаю книги.

Лиза аж подавилась бутербродом, который все дожевывала. Поглотив его, она осторожно полюбопытствовала:

— И какая любимая?

— Темная башня.

— Ты говоришь правильно, спасибо тебе. — Лиза, как огромная поклонница Стивена Кинга, процитировала любимое выражение жителей Кальи.

Пришла очередь удивиться Гадриэлю. Не поверив, что девчонка со смартфоном могла читать такой цикл, он решил проверить:

— Я целюсь не рукой…

— Тот, кто целится рукой, забыл лицо своего отца. Я целюсь глазом. — продолжила Лиза.

— Я стреляю не рукой…

— Тот, кто стреляет рукой, забыл лицо своего отца. Я стреляю разумом.

— Я убиваю не оружием…

— Тот, кто убивает оружием, забыл лицо своего отца.

— Я убиваю сердцем! — закончили Лиза с Гадриэлем уже вдвоем.

На лице воина появилась хоть и мимолетная, но улыбка, полностью его преобразившая. Его можно было бы даже записать как симпатичного и привлекательного парня, если бы он моментально не вернул маску безразличия.

— И что это было? — подал голос любопытный Витиум.

— Кахетезис стрелка. — бросил в ответ Гадриэль. Он по-другому взглянул на гостью. — Удивила.

— Я обожаю Кинга, а это его магнум опус. — ответила девушка, а про себя подумала, что облаченный в военную форму парень больше напоминает ей Рассела Кроу в фильме «Скины», нежели любителя книг. — Удивительно, что парень, который с трудом составляет предложения больше, чем из пяти слов, умеет читать.

— Рано записал тебя в нормальные.

— Да ты еще и писать умеешь! Вот это да! Ну, раз ты такой образованный и все прекрасно понимаешь, то объясни, зачем вам понадобилась Селена и куда ты увел Кира. — девушка умело перевела разговор в нужно ей русло.

— С ними все в порядке.

— Как минимум за Кахетезис ты обязан мне правду. — надавила девушка.

Воин не шел на поводу у других, тем более девушек, потому молчал.

— Гадриэль, так же вроде тебя зовут, да? Давай на чистоту. — устало произнесла Лиза. — Здоровенные, бритоголовые мужики, спрятавшиеся в лесу в заброшенном доме — это не охотники или рыболовы, и уж точно не игроки в пейнтбол или офисный планктон, выбравшийся на корпоратив, но в ваши тайны я не лезу. Меня интересуют только мои друзья. Так что будь добр, открой наконец свой рот и скажи мне, что скоро я их увижу и все мы, здоровые и невредимые, вернемся домой.

Гадриэль, отвыкший от общения с людьми, которые не подчинялись его приказам и задавали слишком много вопросов, махнул в сторону стены с мониторами.

— Будет дозволено, увидишь.

— И что, мне теперь сидеть и ждать, когда начнут показывать голодные игры с моими друзьями в главной роли? — вспылила девушка, вскочив с дивана. Она подлетела к Гадриэлю и толкнула его в грудь: — Я тебя спрашиваю, где мои друзья?!

— Зря. — ледяным тоном произнес Гадриэль, осевший не диван. Теперь он внимательно присмотрелся ещё и к девушке. Увиденное в ее глазах ему также не понравилось, как и тот факт, что ей хватило сил сбить его с ног.

— Я не одна из твоих двенадцати дрессированных обезьянок и слушаться тебя не обязана. — выплюнула в лицо воину Лиза.

— А будешь! — усмехнулся воин и вспыльчивая особа упала ему на грудь.

Витиум, все еще наблюдающий издалека за забавной сценой, утончил:

— Спит?

— Спит.

— Интересный она экземпляр. А что дружок?

— Дружок тоже тот еще. Так что у нас две проблемы. И вот эта вот — бомба замедленного действия.

— Ну, мне не привыкать нянчиться с интересными экземплярами. — рассмеялся Витиум. — А ты отлично обезвреживаешь бомбы. Так что справимся, как и всегда.

Глава 4

Полчаса до полуночи. Тьма давно вступила в свои права, а в небе правит богиня Луны. Та самая, в честь которой назвали пропавшую девушку. Но жители Моритура не беспокоятся об ее исчезновении. Они удобно устроились в своих кроватях и видят чёрно-белые или цветные сны. Но даже самые яркие сновидения не сравнятся с тем, что в ближайшее время увидят два человека, покинувшие защитный периметр Моритура. Ни спящие моритурцы, ни два бодрствующих отщепенца не могли и в кошмарах увидеть, что именно будет твориться через тридцать минут в заброшенной церкви, которая приютила жительницу их города.

А чего только не происходило под этими церковными сводами за сотни лет: служения и праздники, крещения и венчания, поклонение и смена идолов, ограбления и разрушения. И каждый раз церковь, поддерживаемая силами верующих, возрождалась из пепла как феникс. Но вера, как и жители, покинула эти края, а храм, переживший упадок не единожды, в этот раз не смог восстановиться. Он остался разграбленным, изуродованным и брошенным. Украшавшее его золото осело в семьях тех, кто руководил революцией и свергал идеалы прошлого. Оконные витражи хвастали только щербатыми улыбками, а роспись на потолке поражала только копотью от костра, в котором сжигали обезображенные иконы. Единственными посетителями храма стали плесень и сырость. Собор, некогда покорявший всех свой изысканностью и красотой, доживал свои дни как доппельгангер.

Но сегодня бледной копии былого величия выпала честь стать ареной событий.

Храм, держащийся на последнем издыхании, вдруг начал преображаться, как невеста перед венчанием. Стены возвращали на место недостающие кирпичи и сращивали трещины, прикрывая их штукатуркой. Обломки крыши поднимались с земли и занимали свои законные места. Осколки усыпающих пол витражей собирались воедино и возвращались в оконные рамы. Полоток очищался о копоти и открывал взору красивую роспись. Уходили обратно в землю сорняки и исчезали укрывающие пол ветки. Затягивались дыры в полу и укладывались ровные дорожки мозаичной плитки. Аромат ладана наполнял пропитанный затхлостью воздух и уносил запах плесени. Десятки свечей поднимались в воздух и заливали тёплым светом всю церковь. А в центре храма, прямо на постели из лепестков белых роз, вырастал невысокий золотой постамент. Вокруг него проявлялся большой золотой круг, на окружности которого рисовались еще двенадцать небольших алых кругов. За каждым из этих маленьких кругов возникали еще по две точки — белая справа и черная слева. А вверху весь этот рисунок походил на циферблат, хотя символизировал не только время, но и знаки зодиака.

Преобразившийся всего за пару минут храм был снова готов принимать гостей. И они не заставили себя долго ждать.

За пять минут до полуночи в центре каждого из двенадцати кругов появились седовласые девушки, облаченные в красные платья. Они были босы, молчаливы и обездвижены. Эдакие фарфоровые куклы, жизнь которых недолговечна и зависит от других. За хрупкими девичьими плечами выросли одиннадцать наблюдателей, облаченных во все черное. Одиннадцать мужчин в светлых одеждах появились тридцатью секундами позже и заняли места по правую сторону от девушек. Пустовали только два места на двенадцать часов. Эти наблюдатели и по совместительству главы кустодиамов появились одновременно. Обряд Круга Времени, которого кустодиамы ждали почти сотню лет, начался.

От двенадцатого круга в центр прошествовал подстриженный по последней моде брюнет, который сотни лет проводил древний обряд, а сам выглядел максимум на сорок. Им был бессменный глава малумов мистер Дарк, облаченный в дорогой черный костюм, сшитый на заказ.

Обведя всех присутствующих не сулящим ничего хорошего взглядом, мужчина задержался на Михаиле — главе бонумов. Подмигнув ему, Дарк торжественно провозгласил:

— Рад приветствовать собравшихся здесь! Отдельный привет наблюдателям из штаба бонумов. Надеюсь, у вас достаточно попкорна, парни, шоу обещает быть жарким! И до его начала осталось совсем немного. — отметил мужчина, бросив беглый взгляд на циферблат своих любимых часов. В этот раз это были Vacheron Constantin Patrimony с ретроградной индикацией и указанием фаз луны, заставившие одного из наблюдателей присвистнуть.

Все знали, что глава малумов славится любовью к трем вещам: коньяку LOUIS XIII, сигарам Gurkha Black Dragon и часам Vacheron Constantin. Это была единственная святая троица, которую Дарк почитал и которой приходилось покланяться и его подопечным.

Повернувшись к первому кругу, ведущий обряда потребовал:

— Хранитель, возложи пророчество!

Нервно сглотнув, к постаменту просеменил бородатый старичок в белом хитоне. Трясущимися руками он возложил на постамент старинный свиток.

Кивнув напуганному старцу, глава малумов продолжил:

— И пусть я не популярный телевизионный ведущий, а всего лишь избранный хранитель на проведение древнейшего обряда, все равно развлеку вас историей. Новичкам, которые у нас сегодня присутствуют, она точно понравится. — Дарк подмигнул стоящему за третьим кругом парню. — Как вы знаете, мы, кустодиамы, были созданы для того, что защищать род людской. Именно мы упрятали за Завесу всех темных тварей и магических существ и сотни лет следим за тем, чтобы они и дальше там оставались. В помощь нам был дарован Обряд Круга Времени — ритуал, поддерживающий и обновляющий Завесу и дарующий всем кустодиамам силы для борьбы за мир. Предикторам он помогает лучше предсказывать вероятности будущего и предотвращать магические преступления, нашим воинам беллаторам он дарит силу для сражений, а многочисленным наблюдателям обсерваторам улучшает дар управления жителями Завесы. Обряд Круга Времени очень важен для всех кустодиамов. Как для следящих за темными тварями малумов, так и для охраняющих магических существ бонумов. А для его проведения нам всегда необходимы двенадцать дев, что совершили злодеяния и искупят их кровью. Дев этих выбирает Небесный Перст и мы, малумы, следуем за молниями и забираем девушек, отмеченных серебряными нитями в волосах. Все это каждый раз проходит так однообразно, что поневоле вспоминаешь «День Сурка». Но сегодня наша временная петля таки разорвалась и вместо двенадцатой барышни я получил известие о ее пропаже. Каков поворот, а?! А потом мне еще и прилетела кляуза от наших драгоценных бонумов, что я столь важный обряд сорвать решил. Закручиваться история начала явно не в том направлении. Но вы понимаете, что я, Я — Хранитель обряда ни в коем случае не допущу, чтобы ритуал был сорван, тем более мной! Так что, Михаил, посади обратно на поводок жаждущего перегрызть мне глотку Гадриэля. Моей вины в исчезновении девушки нет, а упустивший ее малум уже искупил содеянное кровью и продолжит идти по пути раскаяния.

После театральной паузы Дарк вернулся к своему выступлению.

— Но в моде сейчас позитивное мышление, так что я нашел плюсы и в этой ситуации. — широко улыбнулся мужчина. — Девушку, как оказалось, пригласил к себе в гости Михаил, который забыл нам об этом сообщить. Потом все же вспомнил, что нарушает правила и доставил среброголовую деву на обряд.

Шокированные известием наблюдатели стали тихонько переговариваться между собой. Дарк был доволен произведенным эффектом. Он пребывал в отличном настроении несмотря на то, что весь обряд пошел не по плану. В итоге все вышло как нельзя лучше и сегодня он уничтожит как минимум двух из трех опасных для него людей, фигурирующих в предсказании о его смерти. Дав кустодиамам время обсудить столь необычные новости, глава малумов снова взял слово:

— Но, кто старое помянет, тому глаз вон. Михаилу явно нужны оба, он же не Кутузов, так что простим ему его шалости. — Дарк снова подмигнул главе бонумов.

— Давай-ка рассуждения о нарушениях оставим на потом, тебя все равно не переплюнуть. — холодно заметил стоящий у двенадцатого круга Михаил, чьи голубые глаза впились в Дарка. Мужчина в светлой рубашке и белых брюках выглядел куда старше своего оппонента несмотря на то, что был значительно моложе. И понимал он куда меньше Дарка, иначе бы догадался, что глава малумов снова обхитрил его и заполучил нужных ему людей. — Начни наконец соблюдать правила!

Брюнет рассмеялся и от его смеха мурашки побежали по телу не только у мужчин в светлых одеждах. Подопечные Дарка тоже с трудом выдерживали его компанию.

— Правила для дураков и слабаков! — напомнил мужчина, сотканный из тьмы и носящий ее за собой.

— Кодекс создан для всех кустодиамов, и ты обязан его соблюдать, а не закрывать на него глаза! — в очередной раз напоминал Михаил.

— Я? Да что ты! Как можно на него глаза закрыть?! — притворно возмутился мистер Дарк. — Я рьяно чту баланс, равновесие, Кодекс Кустодиамов и прочий инь и ян. Даже фан-группу бонумов возглавляю. Мы плетем браслетики дружбы, печем овсяное печеньице и песенки во славу мира и тебя лично распеваем.

— Ты — кустодиам и обязан чтить наши правила, а не насмехаться над ними, потому что это кощун…

— Я понимаю, что ты на службе всего сотню лет, потому так рьяно чтишь эти самые правила. — перебил малум, из голоса которого исчезли все игривые нотки. — Но не стоит пытаться поучать тех, кто тебя старше и мудрее. А еще тех, кто при написании этих самых правил присутствовал.

— Зря тратим драгоценное время. — решил завершить перепалку Михаил, который в очередной раз стал посмешищем. В компании Дарка трудно было выглядеть как-то иначе и не только ему одному.

— Почему же зря? — притворно удивился малум. — Я, между прочим, скрашиваю всем присутствующим томительное ожидание и отвлекаю от мыслей о расправе над соседями. Но, так и быть, завязываю с историями, тем более у нас на пороге гость. Причем твой гость, Мишулик.

Дарк сделал очередной театральный жест, крутанулся на сто восемьдесят градусов и распахнул объятия, приглашая в них вновь прибывшего.

Поглядеть на запыхавшегося парня повернулись и все присутствующие в храме. Не могли его видеть лишь двенадцать девушек, но их это мало заботило.

— Мы тебя заждались! — поприветствовал парня Дарк. — Оцени мой тебе подарочек. — мужчина махнул рукой, указывая на девушку в восьмом кругу. — Прости, упаковать красиво не успел. Я его только полчаса назад получил. А ты проходи, проходи, не стесняйся. Занимай место рядом с этой милой юной блондиночкой, которая так и не получила права. Тебе она больше известна как так и не найденный водитель той самой злополучной машины, что тоже не нашли. Да и не искали, с такими-то связями. Но у нас свой суд, от него не откупишься деньгами и связями. А если ты ещё не понял, друг мой, то перед тобой убийца твоих родителей и молоденькой беременной жены.

От сводов церкви отразился болезненный стон. Парень и подумать не мог, что потерял куда больше, чем оплакивал.

— Ну-ну, не надо так сильно удивляться. Твоя любимая супружница была беременна и в тот роковой вечер, когда погибла вся твоя семья, хотела сообщить радостную новость. Ты думаешь, ради чего она позвала вас в ресторан? — вопрос был адресовал парню, но малум на него ответил сам: — Хотела в торжественной обстановке показать тест с двумя полосками. Забегая вперед, скажу, что это был мальчик. А какая его ждала судьба…

— Хватит! — вмешался Михаил, поглядывая на циферблат своих более чем скромных часов. — Время уходит.

— Поздравляю, Михаил, ты обзавёлся часами. — искренности в словах Дарка не было, а вот иронии хоть отбавляй. — И раз ты так спешишь на вечерний сериал, предлагаю начать ритуал.

Обратившись к раздавленному горем парню, глава малумов предложил:

— Если ты, друг мой, хочешь лично убить тварь, лишившую тебя не трех, а четырех любимых людей, мы только за. У нас и кинжал для тебя имеется. Держи. — мужчина вложил в трясущиеся руки парня холодное оружие, а после повернул голову в сторону главы бонумов и обращаясь лично к нему произнёс: — Всем слабонервным, особенно тебе, Мишулик, я предлагаю отвернуться. Мы даже простим, если вы проститесь с ужином. Главное, не уделайте при этом свои белоснежные рубашечки. Ну а мы приступим к делу!

Подопечные Дарка, давно ждавшие этих слов, кивнули и в их руках появились кинжалы. Один взмах, одна секунда и для двенадцати девушек с остекленевшими взглядами все было кончено. Двенадцать тел упали вниз, а пульсирующая из их ран кровь стекала на пол, заливая алые платья и золотые окружности ритуального рисунка на полу. Багряная жидкость очень быстро наполняла круги, не выходя на пределы очерченных линий.

После финальных слов Дарка и гибели двенадцати девушек волнения начались и во временном штабе бонумов. Заподозрив неладное, Лиза перестала претворяться спящей и подскочила к экранам. Она не успела увидеть самого жертвоприношения (на ее счастье) и не смогла разглядеть все в подробностях. Но самое главное, она заметила.

Лиза увидела лицо парня, в котором нашла родственную душу. Парня, который с первых минут знакомства стал ей родным. Она увидела алые капли, запятнавшие его одежду. Увидела его руки, заляпанные кровью. Увидела безразличный взгляд, прожигающий в ней дыру. И эту картину она будет видеть в кошмарах до конца своей жизни, потому что у ног парня лежало бездыханное тело. Тело ее лучшей подруги.

У Лизы не осталось сил даже на крик. Она просто стояла с открытым ртом у монитора и смотрела на парня, которому она доверяла и который перерезал горло Селене. Стояла до тех пор, пока пораженный Гадриэль, уверенный в том, что странная девчонка проспит до утра, не оттащил ее подальше от мониторов. Но он не собирался тратить время на сострадания и объяснения. Скоро и ему предстояло появиться на обряде и взгляд воина был прикован к монитору, чтобы не пропустить ничего из происходящего в храме.

Когда в глазах последней принесённой в жертву девушки погас свет жизни, красные круги, в которых девушки встретили свою смерть, напитались кровью. По тоненьким каналам багряная жидкость стекалась к центру храма, прямо к постаменту. Белоснежные розы в его основании напитались кровью и окрасились алым, а венчающий постамент свиток с пророчеством вспыхнул, опалив жаром всех присутствующих. Минутой позже из огня вынырнули небольшие песочные Часы, отлитые из серебра и украшенные изумрудами. Вместо песка в них бурлила вода.

Необычные водные часы раз в сотню лет даровали кустодиамам защиту и поддержку, но воспользоваться ими мог не каждый. Использовать Часы Силы мог только лучший из кустодиамов. Именно он читал заклинание и запускал древнюю магию, дарующую силы всем кустодиамам и обновляющую защитный куполы вокруг Заставы и Парадиза, где жили бонумы и малумы. А выявляла лучшего из лучших честная битва. Победивший в ней мог взять Часы Силы и использовать их по назначению.

Одновременно с появлением Часов Силы появились и те, кому предстояло за них сразиться. В храм ворвался отряд малумов — черный вихрь, ведомый правой рукой мистера Дарка воинственным Карро. Его накрыл вихрь белоснежный, заседавший в разрушенном особняке отряд бонумов, возглавляемый Гадриэлем — правой рукой Михаила. Двадцать четыре бойца, дожидавшиеся своего часа, вступили в игру. Крики сражающихся и звон клинков разорвали тишину. Аромат благовоний сменил запах крови, а затирка мозаичного пола окрасилась алым уже за периметрами ритуальных кругов. Бой набирал обороты и пол устилали черные и белые куски материи вперемешку с осколками витражей из окон, разбитых при эффектном появлении малумов.

Время ускорилось для всех, кроме того, кто пробирался к центру церкви. Этот участник кровавого обряда хорошо запомнил слова о том, что лучший воин вовсе не тот, кто выиграл сражение, а тот, кто его миновал. Он единственный понял главную суть, потому для него время замедлилось и он смог взять принадлежащие ему по праву Часы Силы. Но получив столь желанный всеми артефакт, он замер, потому что не знал, как поступить дальше. Он прикрыл глаза и попросил дать ему знак.

Судьба услышала его мольбу и отправила послание.

Десницей стала хрупкая девушка, возникшая прозрачным облачком рядом с человеком, величавшим себя мистером Дарком. Она казалась еще прекраснее, чем помнил тот, кто держал в руках часы. Ее длинны каштановые волосы были распушены, а в карих глазах стояли слезы. Внезапно появившаяся незнакомка так походила на девушку, оставленную им в лесу. Девушку, в объятьях которой он бы и хотел забыться, но не мог.

Правая рука призрачной девушки, на безымянном пальце которой поблескивало обручальное кольцо, указывала на Часы. Пришедшая на молитву прошептала всего одно короткое слово, но парню, на шее которого висела цепочка с таким же кольцом, этого хватило. По губам девушки он прочитал, что делать, а в глазах прочёл свою дальнейшую судьбу. Слезы появились и в его глазах, но он не стал их смахивать, смиренно приняв будущее. Девушка распахнула объятия, приглашая в них любимого.

Звон бьющегося стекла вывел из оцепления доживающего последние секунды парня, разбившего Часы Силы. Уничтожение артефакта вызвало звуковую волную, которая сбила с ног всех присутствующих в храме. У нескольких кустодиамов лопнули барабанные перепонки и пошла кровь из ушей. С губ Дарка, не успевшего убить юнца до того, как он испортил весь обряд, сорвалось грязное ругательство. Михаил, из правого уха которого вытекала струйка крови, с трудом сдержал возглас не менее смачный. Немногословный Гадриэль вообще не нашел, что сказать. А вот прибывший вместе с Гадриэлем Витиум не стал себе отказывать в удовольствии. Его фраза о произошедшем была не менее смачной, чем та, что выдал взбешённый глава малумов. Сам же Дарк, которому больше никто не мешал, вытащил из кармана заговоренный ядовитый дротик и метнул его. Орудие возмездия легко нашло свою цель и молниеносно пронзило разбитое сердце парня, разбившего Часы Силы. Последней мыслью угасающего сознания стало сознание того, что вскоре он воссоединится с семьей.

Последний стук сердца, разбившего Часы Силы парня, унес с собой жар битвы. Все замерло. А потом начался новый виток времени.

Лужица, образовавшаяся из вплеснувшейся из разбитых часов воды, начала увеличиваться в размерах. Она все разрасталась и разрасталась, а потом вдруг вспенилась и поднялась в воздух. Пронеслась волной по храму, снова сбивая на пол сражающихся. На глазах у изумленных зрителей, водный вихрь закружил вокруг погибшей Селены, скрыв ее от глаз присутствующих. Гадриэль и Карро попытались прорваться сквозь вихрь к девушке, но водный поток отталкивал их обратно.

Постепенно вихрь начал уменьшаться и сместился к правой руке девушки. Вода закончила свой причудливый танец и безымянный палец девушки обвило серебряное кольцо с двенадцатью изумрудами. Новое украшение обожгло палец, и вернувшаяся к жизни Селена издала испуганный вздох. Она ещё не осознавала ни свою смерть, ни возрождение. Последним ее воспоминанием был кивок Михаилу и обещание принять участие в обряде по спасению миру, но это было еще в обед.

Один из бонумов, первым сообразивший, что произошло и как теперь ценна Селена, которой и предстоит читать заклинание для защиты, рванул к девушке и переместил ее в безопасное место.

— Вот она, непредсказуемость молодежи в действии! — пришел в себя глава малумов, отряхивающий идеальный черный костюм. — Даже я не мог предположить, что наш обряд сегодня закончится именно так. Тысячи лет одно и тоже, а тут такой фортель.

— Не мог предположить? Да это же именно ты с утра потребовал привести девушку на этот обряд согласно Кодексу, потому что она седовласая и отмечена Небесным Перстом, а я ее, видите ли, украл и хочу сорвать церемонию! А потом еще и заманил на обряд паренька вместе с убийцей его семьи, хотя я его у себя в штабе под защитой оставлял. Догадался, что не просто так ты их с подружкой нам подкинул! Так что не надо делать вид, что ты не причем и не знал, чем все обернется. У тебя штат прорицателей в три раза больше моего! — вспылил мужчина в светлом, направляя острие кинжала в сторону малума.

Дарк насмешливо оглядел оружие оппонента и не только его.

— У меня много чего в несколько раз побольше твоего.

— Зачем было убивать парня?! Он же ничего плохого тебе не сделал! — накинулся с вопросами Михаил, который свой небольшой кинжал все же опустил. — Или твои всевидящие прорицатели и про него что-то напели?

— Напели не напели, тебе какая разница что они мне про его будущее рассказали?! Ты лучше оцени, как красиво я разыграл имеющиеся у меня карты в настоящем! Надеюсь, ты по достоинству оценил мое непревзойденное мастерство устранения угроз? — уточнил ухмыляющийся малум. Заглянув прямо в глаза бонуму, продолжил: — Он не успел поганых дел наворотить и умер как герой, на глазах у достопочтенной публики, а не так скучно и обыденно, как предполагалось, нажравшись таблеток с горя. Но признаю, удивил он меня, удивил. Я и надеяться не смел, что он девчонку воскресит, еще и Стратерой сделает. Приятный какой бонус, правда?! Так что будь добр, обставь его смерть для родных как-нибудь погероичнее. Ой, я и забыл, его родные давно мертвы. — последнее слово Дарк специально растянул.

— Мы же Кустодиамы — защитники людей, а не их убийцы! — ошеломленный бонум, казалось, постарел еще на десяток лет, в то время как его оппонент молодел на глазах. — Мы не имеем права вмешивать людей в наши дела и тем более убивать их из-за того, что они кажутся твоим предсказателям потенциальной для тебя угрозой!

— Тебе давно пора понять, Михаил, что мир давно пора менять и я этим реально занимаюсь, пока ты делаешь вид, что помогаешь людям. — ответил глава малумов и исчез.

Дарк получил все, что хотел. И даже больше. А от светских бесед со вторым главой кустодиамов устал ещё лет пятьдесят назад, потому отсчитывал дни до его пенсии. С преемником Мишани дела пошли бы куда веселее, у Гадриэля были стальные нервы и такие же яйца.

Глава малумов давно исчез, а Михаил все смотрел на то место, где стоял Дарк, пытаясь осознать услышанное. Его соратник, который больше походил на врага, только что признал, что начал менять мир. И Михаил понял, что сегодняшний вечер принёс ему вместо облегчения кучу новых проблем. Селену с ее возрождением, ее странных друзей, сорванный обряд и тайные делишки Дарка, которые не судили нечего хорошего. Решив срочно наведаться к предикторам и узнать их версии дальнейшего развития событий, глава покинул храм, в котором уже работала команда зачистки, возвращающая собору запущенный вид.

Один из бонумов обратил внимание на погибшего парня. Он бережно взял его под руки и переместил в штаб, где ждала зареванная Лиза. Она не могла поверить в то, что девушка еще пять минут считавшаяся мертвой, теперь дышит, а парень, который еще час назад улыбался ей, был мертв. Лиза хотела подойти, но не могла себя заставить посмотреть на него и убедиться в том, что он мертв. Сегодня она уже насмотрелась на странные вещи, включая перемещения, жертвенные убийства и воскрешения, но вид безжизненного тела ее окончательно добил.

Девушка оглядела штаб в поисках помощи и взгляд ее упал на парня, который сидел рядом с телом погибшего. К нему она и обратилась за помощью:

— Ты тоже умеешь перемещаться, как все вот эти с кинжалами? — получив утвердительный кивок Лиза попросила: — Тогда перемести нас домой.

— Не могу. Ему придется остаться здесь. — бонум не стал уточнял, что и ей тоже придется остаться здесь. Это пока все заняты из-за случившегося на обряде, а потом все успокоятся и отдел зачистки сотрет девушке память и переместит домой, где наутро она проснется с больной головой и подкорректированными воспоминаниями о последних сутках, в которые она сильно напилась с друзьями. А если у нее вдруг и будут остаточные воспоминания об обряде, они спишутся на пьяные сновидения.

— Почему? — девушка сжала безжизненную руку парня.

— Ты же не можешь сказать, что он погиб на таинственном обряде. Витиум и его сотрудники подготовят более правдоподобную версию, объясняющую его гибель. Уверен, отдел зачистки этим уже занимается. Но ты не переживай, вы сможете проводить его в последний путь по всем правилам. Уже утром тело будет в вашем городском морге.

Лиза все-таки не выдержала и разрыдалась.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. — парню было искренне жаль всхлипывающую девушку, мир которой сегодня развалился на части. Заметив, что никто на них никто не смотрит, бонум решил переместить ее домой. Подумаешь, сотрут ей память не сейчас, а через пару часов. Что это изменит?! Да ничего. Но лучше это время девушка проведет дома, чем здесь, рядом с бездыханным телом. А он посидит с ней до прибытия отдела зачистки, чтобы она ни с кем не проконтактировала. Он же наблюдатель, как никак. А обсерваторам положено наблюдать не только за тварями и существами на вверенной им территории, но и за людьми, неожиданно проконтактировавшими с существами из-за Завесы. Так что фактически никакого нарушения правил с его стороны и не будет.

Осторожно взяв девушку за руку, кустодиам попросил представить свою кухню, в которой они тут же оказались. А после он быстро подтащил девушку к раковине, куда ее тут же вырвало. Первые перемещения всегда давались с трудом. Дав девушке привести себя в порядок, он поднес к ее носу маленькую скляночку с маслом перечной мяты, чтобы снять тошноту и головокружение. А после усадил за стол и предложил попить чаю. Девушка кивнула. Она не хотела оставаться одна, а компания в лице зеленоглазого парня, так похожего на любимого актера Селены Сашу Петрова, ее вполне устраивала. И когда через минут пять на кухне появилась сама Селена, Лиза уже не удивлялась. Шоковый лимит девушки за последние часы был исчерпан на две жизни вперёд.

— Привет, Ингвар. — смущенно улыбнулась Селена, принимая кружку с ромашковым чаем. Ее предупредили, что подруга не спит и не одна, но она была уверена, что найдет на кухне Лизу и Кира. Присутствие кустодиама все меняло.

— Вы знакомы? — Лиза, на которую присутствие бонума действовало лучше любого успокоительного, с трудом смогла выдать эмоцию, похожую на удивление.

— Да, познакомились сегодня утром. А точнее уже вчера. — пояснила девушка, отметившая заторможенность подруги. Селена не стала уточнять, что именно Вар сначала очаровал ее, а потом переместил ее в штаб бонумов. Подруге о кустодиамах знать не следовало.

— Вот так поворот! — брови Лизы очень медленно поползли вверх. — Но сегодня уже ничему не стоит удивляться…

— Лиза, что с тобой стряслось? — Селена была обеспокоена как состоянием подруги, так и нахождение в ее доме Ингвара.

— Ей было очень плохо, и я только помочь хотел. Честно. Но перестарался. — признался кустодиам. — Правда минут через десять она уснет и утром будет уже нормальная.

— Я и норма сейчасная. — язык Лизы заплетался не хуже мыслей.

— А к тебе, Вар, у меня вопрос более деликатный. Что ты здесь делаешь? — прошептала Селена так, чтобы подруга не расслышала.

— Лизу домой доставил. Не хотел ее одну оставлять. — ответил парень, решив опустить, что не хотел оставлять ее в штабе одну с мертвецом.

— Да, да. Помог. — кивнула Лиза. — Привел… домой. Ну… после того, как я это… узнала, что ты… — продолжить девушка уже не смогла, потому что к горлу подступилась очередная порция рыданий, выйти наружу которой запрещали действия Ингвара. Может Дарк и сказал, что Селена убила семью Мэшера, Лизе не хотелось в это верить и тем более произносить его вслух.

— Она не… — Вар также не мог произнести фразу, в которой сошлись бы слова «Селена» и «убийца». — Лиза, я уже понял, что ты только притворялась спящей и слышала все, что говорил Дарк, но ты неправильно сопоставила слова и ту ужасную картину, что увидела. У Мэшера нет никакой семьи, не найдётся таких неадекватных, чтобы смогли его полюбить, а Селена — самая добрая девушка, которая только живет в этом мире. — на последней фразе голос парня потеплел. — Дарк говорил не о Мэшере, а о вашем друге Кире.

— О! Господи! А Кир-то тут причём? Стоп! Вы что, тоже были на обряде? — произошедшие события значительно отличались от версии, скормленной Селене Гадриэлем, забравшим ее из церкви. Воин сказал, что она лишь поучаствовала в каком-то важном для мира обряде, где случилось чп и из-за этого за ней еще пару дней присмотрит кто-то из бонумов. Увидев на кухне Ингвара, она решила, что от тут именно за этим.

— Ага. — у Лизы хватило сил только на такой ответ.

Селены в этот момент пожалела о том, что решила помочь показавшемуся ей таким доброжелательным главе бонумов Михаилу. Он обещал, что пройдёт хорошо, а втянул во все происходящее еще и ее друзей.

Вар продолжил:

— Речь шла о родителях и беременной жене Кира. А виновата во всем Анна, которую Дарк также протащил на обряд.

— Ух ты! У Кира есть семья. Интересно, почему он нам до сих пор об этом не рассказал?! — затуманенный после смерти и воскрешения разум Селены сменил шок на радость, и девушка тут же затараторила: — Лизочка, как же чудесно, что Кир скоро папой станет! Он, наверное, специально в Моритур раньше всех переехал, чтобы подготовит все к приезду семьи. Вон он куда иногда пропадал, домой ездил. Семью навещал и нам с тобой сюрприз готовил. Не хотел раньше времени рассказывать, что мы будем тетями!

— Не будем. — подала голос Лиза. Она тознала, куда периодически исчезал Кир, и кто помогал ему пережить те жуткие дни, не поддавшись паническим атакам. Мысли о Кире, о том, как она его выхаживала и о том, что он потерял всю семью, больно ранили девушку. Но семьи друга Лиза не знала, потому новость не шла ни в какое сравнение с разрывающим в клочья осознанием того, что больше нет самого Кира. — Они мертвы.

— Все? — в глазах эмоциональной Селены, уже представляющей себя на прогулке с коляской, появились слезы.

— И он. — Лиза поджала губы и показала сморщенные от воды руки, которые еще казались ей запятнанными. — Его кровь…

— Боже… — прошептала Селена, которая наконец поняла, о каком чп говорил Гадриэль.

Ни такое развитие событий обещал ей Михаил. Бонум красиво рассказывал ей о том, что в мире есть наблюдатели, спасающие этот самый мир от бед, и она может им помочь, а если не согласится, то ей просто сотрут память и домой отправят. О том, что Дарк специально хочет протащить ее на обряд (хотя на нее Небесный перст не указывал), а сам он пытается этому не столько помешать, сколько использовать в своих целях, Михаил умолчал. Как умолчал о том, что они с Дарком ведут давнюю войну, вышедшую на финишную прямую.

Нет, ничего такого девушка не узнала. Она же была доверчивой Селеной, которая и ножик маньяку купит, решив, что ему хлебушек нарезать нечем, а потому после пары фокусов от Михаила легко поверила в кустодиамов и согласилась им помочь, не уточнив ничего о последствиях своего решения. Куда больше ее волновали не последствия, а зеленые глаза Ингвара, который доставил ее к бонумам. И сейчас нежелание вдаваться в подробности ударило ее очень сильно, очень подло и со спины.

Ингвар не мог смотреть на мучения девушек, которые за последние несколько часов узнали о мире слишком много нового, еще и лучшего друга потеряли, потому захотел их поддержать. Вопреки приказу он приоткрыл тайну:

— Он знал, на что шел…

— Знал? — в этот раз удивление удалось Лизе куда лучше.

— Михаил разговаривал и с ним?! — в голове Селены появлялось все больше и больше вопросов.

— Конечно. Ситуация из ряда вон. За несколько минут до важнейшего обряда на закрытой территории появляются незваные гости. Один из которых мало того, что сам через барьер прошел, так еще и девушку провел. Ясное дело, что Гадриэль отвел его к Михаилу. Но о чем они беседовали мне не известно, как неизвестно и то, почему ваш друг вдруг оказался на обряде. — признался Вар, а потом решил добавить: — Не знаю я и почему Михаил не дал малумам забрать тебя, а послал меня.

— Не ведал, что ведешь овечку на закланье? — сарказм Лизы не скрывало даже неадекватное состояние.

— Понятия не имел, клянусь. — девушки еще не знали, что кустодиамы не врут, но и без того поняли, что парень говорит правду. — Михаил отправил меня забрать очень важную девушку, и я думал, что Селена наша очередная провидица. Тем более девушек для обряда всегда собирают только малумы. Мы с ними вообще не встречаемся. А седые волосы я просто за моду принял. Сейчас же девушки волосы во все цвета красят. — заглянув в глаза Селены он добавил: — Я чуть с ума не сошел, когда увидел тебя в храме. Мало того, что я впервые попал наблюдателем на весь этот ужас, так туда ещё и тебя притащили. Я не знал, что делать, потому что не хотел, чтобы ты погибла.

— Кто-то влюбился. — даже заторможенной Лиза делала правильные выводы.

Селена никаких выводов не делала. Она сидела и смотрела в одну точку, переваривая мысль о том, что из-за ее согласия умер Кир. О том, что она и сама умерла Лиза ей пока не стала сообщать. Подруге и без того было нелегко, потому она пытала бонума:

— Мне вот интересно, кто же ты, Вар?

— Кустодиам. — не стал юлить парень и выдал самый укороченный и самый понятный вариант: — Мы следим за балансом в мире и тем, чтобы те, кто обитает за Завесой и дальше оставались для вас лишь ночными кошмарами, байками и мифами. Мы — бонумы, следим за светлыми существами. Есть еще малумы. Отвечают за таких же тварей, как и они сами.

— Мэш — малум? — пролепетала Лиза.

— Один из самых мерзких малумов и по совместительству любимчик мистера Дарка. Он такого как он лучше держаться подальше. — подтвердил догадку, но опоздал с предупреждением Ингвар. — Гадриэль, мой лучший друг, его на дух не выносит! И не просто так! Да ты и сама видела на что он способен.

Лиза-то видела, но верить не хотела. В ее голове два образа Мэша накладывались друг на друга. Один много часов подряд пытался отговорить ее от поездки в то место, где погибнет Кир, а другой перерезал шею ее лучшей подруге с лицом, не выражающим ни малейшего сожаления. Она хотела верить в то, что настоящий — первый, но знала, что истинное лицо — второй.

Собрав последние силы, девушка выдала:

— Чую я, что мы втянуты в дерьмовую игру. И она только началась…

— Боюсь, что ты права. — осторожно заметил Ингвар.

В отличие от лучшего друга Гадриэля, парень не относился к высшему руководству кустодиамов, потому не знал секретов, но даже ему было понятно, что девушка не ошиблась. Обряд, который должен был стать завершающей частью их почти годовой работы, стал только началом. И началом вовсе не доброй истории с радугой и единорогами, которые так нравились Селене.

— И это вот появилось не спроста. — задумчиво произнесла Селена, обратив внимание на странное колечко, украшавшее ее безымянный палец.

Повернувшись к Вару Селена раскрыла секрет:

— У Лизы очень хорошая интуиция, она ее никогда не подводит. И если она говорит, что дело плохо, так и есть.

Сама Лиза уже не могла подтвердить, что ее «паучье чутье» кричит о беде. Благодаря излишним стараниям Ингвара она отключилась прямо за кухонным столом. В ее сне, как в пугающем калейдоскопе, автомобильные покрышки становились залитыми кровью кругами, приятные улыбки скрывали волчий оскал, из протянутых рук помощи выскакивали окровавленные ножи, а на десерт жестокому Богу Автопрома подавали ее пульсирующее сердце.

Глава 5

Сколько стоит человеческая жизнь? Миллион, миллиард, триллион… Да и стоит ли ее мерять деньгами? Вряд ли. Ведь мы приходим на землю не для того, чтобы по итогу набить гроб бумажными купюрами. Мы приходим, чтобы оставить после себя След. И именно по этому следу, сотканному из поступков, нас и стоит ценить.

Совершил много добрых дел — твоя жизнь по итогу окажется цифрой с большим количеством нулей после единицы и на входе в золотые ворота тебя попросят повернуть направо, в зону для привилегированных постояльцев. Или в следующих воплощениях даруют поменьше кармических задач на отработку. Тут уж кто во что верит.

Творил много гадостей — вышел в минус и получил самый тоненький котел, самый жаркий костер и компанию исторических личностей, страдающим комплексом Наполеона. Ну или в следующей жизни переродился в навозного жука, которого через пару минут после рождения раздавил грубый армейский сапог.

Говорят, что человеческая жизнь бесценна и все размышления о ее стоимости, такие как выше, не больше, чем глупости. Но Мэшер точно знал, сколько стоит жизнь. Сто двадцать семь. Не 127 миллионов долларов или даже не 127 добрых поступков. А сто двадцать семь жизней, которые были загублены по приказу Дарка, чтобы сохранить одну единственную. Его.

Стоили все эти жизни жизни Мэша? Нет! В этом он был точно уверен уже после первого убийства, подстроенного Дарком еще при жизни парня. Мог ли Мэш не убивать всех тех, кого приказывал Дарк? Нет! Но он честно пытался. То первое убийство, еще будучи человеком, оставило шрам на сердце Мэша, и он поклялся никогда больше не отбирать человеческую жизнь. Хотя все и произошло случайно.

Мэш рос в городе, который не просто так величают «папой». Парни в нем жили суровые, особенно в его районе. И росли они не на добрых советских мультиках, а на музыке своих земляков-рэперов. Именно под эти треки они и гуляли по району, главной достопримечательностью которого был стадион. Маленький Мэш любил детскую железную дорогу, окружавшую этот стадион, а вот Мэш-подросток обожал сам стадион и футбол. К двадцати он был уже преданным фанатом желто-синих, пробившим три десятка выездов за любимой командой, и как истинный сельмашевец не признавал новое название клуба. Ясно дело, что парень с взрывным характером был не просто ультрас, потому всегда участвовал в футбольных драках. В одной из них, превратившейся из стандартной футбольной драки со строгими договоренностями в бойню без правил, погиб студент. Погиб по вине Мэша. В этой безумной куче, пытаясь найти выход и остаться в живых, Мэш оттолкнул паренька и тот напоролся на ножик одного из участников бойни. Дело было резонансным и гудело на весь город. В гибели студента обвиняли футбольных фанатов обоих клубов, но только Мэш знал, кто виноват. Вернее думал, что знал, ведь это мистер Дарк подстроил все так, чтобы обычная драка превратилась в бойню с оружием и смертью студента. Ну а потом, этот же мистер Дарк случайно «проговорился» пьяным друзьям погибшего паренька и о том, кто убил их лучшего друга и о том, где он любит гулять по вечерам, слушая музыку в плеере. Тем же вечером Мэшу, гуляющему по парку и слушающему новый третий альбом Басты, прилетела «ответка» в виде удара ножиком в живот. Парень корчился от боли, а хриплый голос в его наушниках пел «И раб станет свободным, когда тело умрет, но душа будет петь, слышишь, моя поет».

Друзья, с которыми Мэш должен был встретиться в тот вечер, нашли его спустя шесть минут и только по мелодии мобильного, которая и привела их в отдаленную часть парка. Они быстро вызвали скорую, да и ехать ей было не далеко, но врачи все равно не успели. Парень скончался под все еще играющие треки любимого исполнителя. И когда Ая с Васей пели «Обернись, мне не встать без твоей руки, не услышать биение сердца» сердце Мэша сделало последний удар.

Заново сердце Мэша забилось уже спустя тринадцать часов в малумском лазарете под слова все того же Басты:

Со мною все нормально, ну и что, что кровь из носа,

Со мною все нормально, просто я стал очень взрослым.

Со мною все хорошо, просто я забыл, как дышать.

Я начал игру, но забыл, как играть.

Подскочивший в больничной постели парень снова был жив. Но Дарк не возрождал в качестве малумов пацифистов, их он отправлял к бонумам, потому Мэшу, давшему себе обещание никогда и не убивать, пришлось это делать. Дарк умел получать то, что хочет. Он месяцами держал провинившихся в камерах подвала без еды и воды, запрещая их навещать.

Мэш в таком карцере сидел трижды. Три раза он отказывался убивать по приказу Дарка, нарушающему Кодекс. И три раза сидел за этов подвале. В первый раз неделю, во второй месяц, в третий раз три месяца. Кустодиамы были более живучи, нежели люди, потому легко умереть не могли. Хотя молили об этом.

Сидя в темном подземелье Парадиза, в котором был и свой собственный ад, Мэш молил о смерти. Но смерть не приходила. Зато пару раз в неделю наведывался Дарк, истязающий парня, отказывающего выполнять приказы. Тоже самое он делал и с его соседями по заточению. И с каждым днем в подвале становилось все меньше и меньше узников. Они быстро принимали правила Дарка. Хватало и трех, максимум пяти дней, после которых они переезжали из подвального Ада в Парадиз — гигантский отель, служивший вотчиной малумов. Все малумы ломались. И Мэш не мог их винить. Кто бы отказался от жизни в роскоши и богатстве, а вместо нее выбрал бы мучительную медленную смерть и безумие? Тем более просили за воплощенную «американскую мечту» всего ничего — периодически выполнять грязные делишки для Дарка, еще и прикрываясь Кодексом Кустодиамов и защитой людей.

Дни, счет которым вел только Дарк, но не Мэш, тянулись, а парень не сдавался. Чтобы не творил глава малумов с Мэшером, он все равно отказывался убивать. Дарк собирался было отправить надоевшего ему строптивого парня на тот свет, лично казнив на Расстрельном месте, но вмешалась сама судьба. А точнее предикторы, которые сообщили Дарку о необычном видении, в котором Мэшер помогал главе малумов добиться самой заветной цели. Дарк понял, что парнишка ему нужен и нужен живой, еще и в свите приближенных. Возвысить того, кто ослушивался его приказов, глава малумов не мог. Но Дарк не был бы Дарком, если бы не нашел красивый выход из ситуации.

В один из теплых солнечных дней, ведь других в расположенном на морском берегу Парадизе и не было, камера Мэшера распахнулась. Парня аккуратно взяли под руки и вынесли на волю. Причем вынесли и несли максимально осторожно, надев на глаза солнечные очки и пронося по самым темным коридорам, избегая перегрузки во время перемещения. Начавший терять рассудок Мэш мало понимал, что происходит. Вокруг него суетились какие-то люди, проверяли его пульс и сердцебиение, пихали в рот какие-то травы, пичкали бульоном и задавили какие-то невнятные вопросы.

Плавал в лазаретном море обезболивающих трав Мэшер почти месяц, а когда наконец очнулся, то увидел перед собой хмурого светловолосого парня с надменным взглядом. Это был Карро. Именно он помог обессиленному парню одеться в дорогой костюм и довел до зала, где была вечеринка. Вечеринка в его честь. В честь стойкого Мэшера, который показал истинное мужество и заслужил редкое звание — звание любимчика Дарка.

Со всех сторон на идущего по залу Мэшера сыпались поздравления, кто-то пожимал парню руку, кто-то хлопал по плечу и говорил, что он отлично выглядит. Только это было враньем, потому что потерявший двадцать килограмм парень никак не выглядел ни отлично, ни даже хорошо. Он выглядел откровенно плохо, хоть все раны и затянулись. Благодаря стараниям лекарей кожа Мэша была чиста, как у младенца. Все шрамы впечатались под нее.

За правым ухом прятался шрам от воткнутого Дарком ножа после того, как малум решил, что Мэш его невнимательно слушает. С десяток шрамов остались жить в животе, после того как Дарк истыкал его копьем за то, что Мэшеру хватило наглости попросить поесть. Потом было еще больше шрамов, но им уже не нужна была причина. Дарк уродовал Мэша ради забавы, а потом просто приказал лекарям стереть все следы истязательств с тела парня. Как будто ужасов последних трех месяцев и не было. Но они навсегда остались в душе парня, и если Дарк думал, что Мэш все простил, то он сильно ошибался. О чем парень и собирался заявить во всеуслышание на этом абсурдном празднике в его честь.

Мэш двигался к сцене, намереваясь высказать все, что он думает о Дарке и его методах, но его остановил Карро. Он шепнул парню, что в этот раз цена провала будет слишком велика, но Мэшер его не послушал. Он оттолкнул Карро, подошел к Дарку и врезал ему по морде. Глава малумов лица не потерял. Он ухмыльнулся, поаплодировал парню и пошутил, что новое звание любимчика настолько значимое, что позволяет даже морду боссу бить. Еще и на людях.

Мэш опешил. Зато не растерялся Карро. Он быстро извинился за Мэшера, уверив всех собравшихся, что любимчик просто не отошел от лазаретных снадобий и до сих пор пугает реальность с подвальными галлюцинациями, и увел парня в его новой дом — лучшую виллу на территории Парадиза. Там он очень долго объяснял Мэшеру, только пару месяцев как прошедшему официальное посвящение в малумы, что с мистером Дарком шутить не стоит и, если он говорит плясать, ты просто уточняешь под какую музыку. Мэш пытался отстаивать свою позицию, что он беллатор и, если уж и должен кого убивать, раз стал воином, так злобных темных тварей, которые нарушают Кодекс Кустодиамов и нападают на людей. Карро в ответ только печально улыбнулся, а потом сообщил, что у Дарка свое видение кодекса и что некоторые темные твари, которые должны давно пылиться за Завесой получают преференции в виде дополнительных порций донорской крови или паек мяса. Заодно предупредил Мэша, что, если он хочет выжить в вотчине Дарка, ему следует соблюдать правила или хотя бы сделать делать вид, что соблюдает. Но Мэш все твердил о том, что плясать под музычку Дарка не намерен, ему ближе Баста. И заявил, что если к бонумам его не возьмут, чтобы и правда защищать людей, то лучше ему и не быть никаким кустодиамом, чем стать шавкой главы малумов. Карро понимал гнев парня, ведь он и сам таким был таким много лет назад, потому лишь заметил, что на каждого строптивого новичка Дарк находит рычаг воздействия, а если он вдруг не срабатывает, то неугодный малум отправляется на Расстрельное место, где глава лично казнит его и отправляет за Завесу.

Беседа Карро и Мэша была жаркой, но спустя несколько часов ее прервал Дарк, отославший командира беллаторов восвояси. На прощание Карро лишь с сожалением посмотрел на Мэшера, зная, что ничего хорошего его в ближайший часы не ждёт, а сам он помочь уже не в силах. У Мэша своя дорога и если он переживет эту ночь, то Карро пообещал себе, что станет ему другом и наставником.

Как только за Карро закрылась дверь, Дарк водрузил на кухонный стол ноутбук, поставив его прямо перед Мэшем, увидевшим на экране знакомое лицо. Лицо девушки, с которой он встречался перед своей смертью. Она шла по освещаемой фонарями пустыней улице, не подозревая о том, что за ней идут люди мистера Дарка…

О том, что случилось дальше, Мэшу хотелось бы забыть, но каждый последующий кадр врезался в его тело, как и те шрамы из подвала.

Когда крики девушки, решившейся подарить свое сердце Мэшу стихли, мистер Дарк захлопнул крышку и озвучил приговор:

— Отныне и впредь за все твои проступки будут отвечать те, кого ты любишь и те, кто тебе дорог. Твоя девушка, ее милая маленькая сестричка, которая дарила тебе свои рисунки, ее мама, которая приняла такого оборванца как ты, даже отец, который позволил дочери с общаться с футбольным хулиганом. Вся их семейка, которой теперь предстоят похороны дочери, зверски убитой из-за тебя. Твоя сердобольная бабуля, что так старалась забрать тебя у матери, да не смогла. Та тетка из овощного, что тебя подкармливала пока твоя мамка валялась в наркотическом угаре. Твои дружки-фанаты, вывесившие черный баннер с твоей рожей на последней игре вашего говняцкого клуба. Даже тот рыжий кошара, которого ты подобрал на улице и отнес в приют.

Утирающий предательские слезы Мэш нервно сглотнул.

— Знаешь, почему вам закрыт доступ к воспоминаниям других кустодиамов? — Дарк навис над убитым горем парнем. — Не потому, что их трудно заполучить. Это как раз очень легко, их предикторы хранят. Доступ к ним закрыт потому, что они дают силу. Силу управлять. И теперь я буду вертеть тобой так, как захочу. И с сегодняшнего дня ты станешь лучшим из моих малумов. Моим любимчиком, беспрекословно выполняющим все мои приказы. А иначе… я убью каждого, с кем ты взаимодействовал. Каждую продавщицу, каждого заправщика, каждую шлюху, что начнут пачками валить в твою постель, ведь ты теперь богат, еще и красив. Ну, будешь снова красив, когда предикторы тебя до конца подлатают. Я убью всех и каждого. Без разбора. Так что выбор у тебя простой: или убиваешь для меня и во имя меня, или я убиваю тех, кому не посчастливилось тебя знать или встретить.

— Я выбираю другой вариант. — унимая дрожь в голосе произнес парень.

Мэшер осознал все перспективы своего будущего и принял решение. Он выхватил из деревянной стойки первый попавшийся нож и воткнул себе в горло.

— Именно такого ответа я и ожидал, — мистер Дарк подошел к парню и вытащил из его горла кухонный нож, — потому подготовил подарок, который достается тебе как моему новому любимчику. Это … барабанная дробь… бессмертие. Ну не прям на веки вечные, оно чуть другого характера, потом Карро расспросишь нюансы, но на все то время, что ты будешь мне нужен, оно у тебя будет. А нужен ты мне будешь долго, предикторы сулят нам с тобой великое будущее. И чем скорее ты с ним смиришься, тем лучше будет нам обоим.

Пока глава малумов продолжал вещать о том, каких успехов они добьются вместе, тело Мэшера восстанавливалось быстрее привычного в десятки раз, а порез на шее затягивался без волшебных мазей и работы лекарей.

— Я никогда не буду марионеткой! — прохрипел Мэш.

Дарк лишь усмехнулся и вытер кровь с шеи парня белоснежным полотенцем.

— И такой ответ я тоже ждал.

Глава малумов бросил измазанное полотенце в мусорный бак, прошел к двери и скомандовал:

— Входите!

Обращаясь к Мэшеру, он известил:

— Шоу продолжается.

В комнату ввалился пьяненький паренек в сопровождение одного из громил Дарка. В этом светловолосом юноше Мэш узнал своего школьного друга.

— О! Ну наконец-то я тебя нашел! Я так рад, что ты пригласил меня на свою вечеринку. Я ведь думал, что ты умер пару месяцев назад, вроде слух такой проходил, что тебя ножом пырнули фанаты эти чокнутые, а ты вон — целехонький. — запутывающимся языком произнёс паренек.

— Ну что вы! — улыбнулся вновь вошедшим Дарк. — Слухи о его кончине слишком преувеличены, а вот о вашей, к сожалению, нет.

Подвыпивший парень даже не понял, откуда у стоящего рядом с ним громилы возник клинок, вдруг пронзивший его сердце. Он лишь удивленно хлопнул глазами и осел на пол.

— Марк! — Мэш кинулся к другу детства и попытался ему помочь, но тот скончался мгновенно. Видимо клинок у убийцы был заговоренный. Малум обернулся к Дарку: — Вы что творите? Он же человек! Мы их защищать должны!

— Не волнуйся ты так, Мэш. — похлопал малума по плечу громила. — Пацан доброму делу послужит. Отдадим его кровушку вампирятам, а тушку ведьмам. Им вечно человечинки не хватает из-за бонумов и их морали. Ведьмочки тебе спасибо скажут. И поверь мне, благодарить они умеют.

— Мы людей от темных тварей защищать должны, а не скармливать бедняг упырям и на эксперименты ведьмам потрошить!

— О, Мэшик! Оставь эти пафосные речи для Мишани. Они ему больше идут. А тебе еще многое предстоит узнать о том, как мир устроен за пределами Кодекса Кустодиамов. — оборвал причитания малума Дарк. — Он умер быстро, но так повезет не всем. Если бы ты внимательно рассмотрел лица тех, кто был с тобой в парадном зале, ты бы заметил очень много знакомых. И если ты все еще хочешь продолжить нашу игру, в которой я уговариваю тебя стать моим любимчиком и предлагаю деньги и власть в обмен на небольшие одолжения, а ты все нос воротишь, они составят компанию вот этому… — глава кустодиамов пнул погибшего ногой. — У нас там много интересных личностей. Даже учительницу твою первую уговорили приехать. Так ей, сердобольной, хотелось сказать, что она гордится тем, кем ты вырос.

— Я понял. — Мэш обреченно опустил голову. Он молчал несколько минут, собираясь с силами для того, чтобы выдавить из себя: — Я согласен. Отпустите людей.

— Вот и умница. Вольт, дружочек, сотри-ка всем знакомым Мэша память, да отправь по домам, цветные сны смотреть. А к нам ребят из зачистки пригласи, тут для них работенка имеется. Ну и лекарей Мэшику вызови, пусть парню порошочков успокоительных дадут, а то ведь не уснёт, голубчик. А ему силы и здоровьице восстанавливать нужно, у него впереди дела великие. — любезно приказал малум.

Вольт кивнул и покинул шикарную виллу Мэша, ставшую ему новой тюрьмой.

Эта тюрьма была для Мэша подобием дома уже тринадцать лет. Тринадцать лет, которые он исполнял приказы Дарка, а если вдруг шел им наперекор или пытался хитрить — гибли люди. Как и сегодня. Сегодня Селена погибла от рук именно Мэшера и только потому, что он попытался спасти ее друзей, отговаривая их от поездки. Мэш надеялся, что его поступок останется замеченным, ведь Моритур, как выяснилось, был защищен, как и его машина, но чертовы предикторы увидели и это. Дарк, конечно же, дал ему выбор, он же милосердный глава. Мэшер мог убить Селену и помочь тем самым Дарку, ведь девчонка может стать нужной ему в будущем Хранительницей Времени и Баланса или мог убить ее подругу Лизу, ну а Селену на обряде прикончит кто-то другой. Мэш понимал, что выбор с подвохом и Дарк поставил такие условия только для того, чтобы посмотреть, как он отнесется к безопасности Лизы. Убьет ли девчонку по приказу или попытается ее спасти. Мэшер ее, конечно же, спас, хотя и знал, что поплатится за это и поступок его никак не гарантирует того, что Лиза доживет хотя бы до конца дня. И когда после обряда Дарк явился к нему на виллу, по которой Мэш реально соскучился, ведь за последний год был тут дважды, он знал, что разговор предстоит сложный.

Дарк прошел на кухню, по-хозяйски пошарил по шкафам, нашел бутылку виски, два стакана и налил им с Мэшем янтарного напитка. Стукнув свой стакан о стакан подопечного, он заговорил:

— Я рад, что в итоге все вышло даже лучше, чем я планировал. Мы и обряд провели, и стратеру получили. Ну, разве не праздник? Зря только люди наговаривают на пятницу тринадцатого. Не день же, загляденьице.

— Возможно не все смотрят на него с такой же точки зрения. — философски заметил Мэшер, отпив из своего стакана.

— Это да. Я вот тоже не знаю, с какой точки зрения посмотреть на то, что ты попытался отговорить эту девчонку. С той, что ты решил ослушаться моего приказа и захотел отправить на тот свет кого-то из своих человеческих друзишек, которые семьями обзавелись и детишек в школу отправили. С той, что ты размяк и тебе вдруг девчонка такая не аппетитная понравилась, кости одни. Или с той, что ты так дальновиден и заранее решил наладить контакт с той, кого я искал больше года.

Мэш молчал.

— Думаю, это все же третий вариант, ты же не настолько глуп и бессердечен, чтобы рисковать дорогими тебе людьми. Так что я в очередной раз радуюсь тому, что выбрал в любимчики именно тебя. Ты уже какой год меня радуешь. Уверен, порадуешь и в этот раз.

— Новое задание? — Мэшер понял, куда клонит Дарк.

— Тебе понравится! Девчонка эта, что ты на обряде убил, активизировала древнее … ну, скажем так, пророчество, хотя уместнее тут слово проклятье, памятуя истории двух ее предшественниц, и получила возможность стать стратерой — хранительницей времени и баланса. Двух таких уже учили, даже написали целый Свод Правил Стратеры, после того, что учудила вторая, слетевшая с катушек. Хорошая девка была, сладная, мы с ней подружились и таких дел наворотили. А вот бонумам она и ее силы бесконтрольные не зашли, отправили за Завесу. Но это я отвлекся. Так вот, согласно этим правилам стратера должна жить в домике недалеко от Заставы, чтобы бонумы ее контролировали. А в домике этом с ней рядышком должны жить два наблюдателя — один бонум и один малум. На всякий еще и беллатора селят, чтобы девчонку усмирил, если шалить начнёт. Ясное дело, беллатора нашего не дадут к ней приставить, но наблюдатель малум — это святое.

— Дайте-ка угадаю, этот наблюдатель я?

— Именно так, Мэшик, именно так. Ты — наш наблюдатель от малумов. Я вот тебе даже Свод Правил почитать принёс. — Дарк бросил на стол маленькую книжечку в черном переплете. — В нём и раздел для наблюдателей есть, рассказывающий о ваших обязательствах. Выучи его на зубок этой ночью, уже завтра пригодится. Ты будешь наблюдателем у Селены, но …

— А я все ждал, когда же будет это самое «но». — с печалью в голосе произнёс Мэшер.

— Вот и дождался. — сурово произнёс Дарк и Мэш понял, что речь идет уже обо всех его провинностях и главном за них наказании. — Твоя задача, чтобы вместе с Селеной в Дом Стратеры переехала и ее подруга Лиза, которая должна, нет даже ОБЯЗАНА тебя полюбить. К этой девчонке у меня особый интерес и ты не имеешь права на ошибку, так что включай все свое обаяние, что на ведьмочках натренировал. Уверен, что Мишаня тоже знает, что девка не проста, не зря у меня из-под носа ее увел и в Моритуре прятал, так что скорее всего тоже ее будет на свою сторону переманивать. Но ты должен сработать первым.

— Я вас понял. — кивнул Мэш. Он знал, что ни от чего он Лизу не уберег, а все ее неприятности впереди, но даже не представлял, что у них такой размах. До этого ни об одной девушке Дарк не рассказывал с таким огнем в глазах. — А для чего вам девчонка?

— Много будешь знать, плохо будешь спать! — в этой фразе читалась неприкрытая угроза от Дарка. — Хотя сегодня тебе сон, итак, не светит. У тебя есть пара часов на зубрежку правил, а в 8 утра мы отправляемся на общее собрание с бонумами, где я представлю тебя как нашего наблюдателя. И будь готов к тому, что вони будет море, сам же знаешь, как Мишаня с Гадри тебя ненавидят. А старикан Амалиэль будет им подпевать, не выступит же он публично против братишки-близнеца Мишулика. Я готов свою любимую золотую зажигалку поставить на то, что Гадри будет либо наблюдателем, либо беллатором у Стратеры. А вот кого они выберут вторым — большой вопрос. Ведь им нужен будет тот, кто перетащит девчонку на их сторону, не дав «подружиться» ни с тобой, ни со мной.

— Думаю, это будет тот мальчишка, что ошарашено смотрел на то, как я перерезаю ей горло. — озвучил мысли вслух Мэшер.

— Интересненько… И как это я такое проглядел?! Все эти детишки из Моритура, столько мороки с ними было, что главное я и упустил. У нашей стратерушки уже и поклонник имеется. Кто же сей тайный воздыхатель?

— Ингвар.

— Это кто еще такой?

— Самый заурядный бонумский обсерватор, который от вида крови в обморок падает.

— Всего лишь наблюдатель? Тогда нам даже переживать не о чем.

— А еще он лучший друг Гадри.

— Так вот откуда вы знакомы… А знаешь, это даже лучше. Раз уж он хлюпик, с ним проблем не возникнет, а так — он дополнительный рычаг давления на Гадри. А с ним вы друг друга и без того травите, так что тебе не привыкать. Зато какое веселье будет у вас в домике стратеры. Хоть шоу снимай. Будете популярнее семейки Кардашьян.

— Вряд ли у кого-то из нас будет попа круче, чем у Ким.

— Жопа больше, чем у Кардашьян, будет у тебя, если не справишься с заданием. Так что зубри правила и наглаживай парадный костюм. Встретимся через 3 часа.

Дарк растворился. Он не тратил время на пешие прогулки, когда легко мог переместиться в любую точку мира за пару секунд. А вот Мэш еще долго сидел за столом, пялился на черную книжечку со сводом правил и гадал, насколько огромна та жопа, в которой он уже находится и какой здоровенной она станет, если он и правда провалит задание Дарка. Образы шли один хуже другого, потому он забрал со стола книжку и решил забивать голову правилами, а не лишними тревогами.

Глава 6

Никто из нас не может знать наверняка, что ждет его завтра. Мы строим планы и составляем списки дел, но единственное, что мы можем — это немного упорядочить хаос, что ждёт нас впереди. Мы считаем, что завтрашний день уже предначертан, а на самом деле наносим лишь наброски на картину жизни. Цвета и контуры ей добавляют окружающие нас люди и непрерывно меняющиеся обстоятельства. Мы можем начать с утра рисовать пейзаж, а к вечеру увидеть абстракцию или запланировать натюрморт, а по факту примкнуть к авангардистам. И никогда даже не подумаем о том, что нашему утреннему автопортрету суждено быть выбитым на надгробном камне.

Пятничным утром Кир тоже и помыслить не мог, что селфи с работы в футболке «Pussy Power», сделанное в подтверждение их с Лизой спора, станет последней его фотографией. Еще и такой идиотской. Если бы он знал, что умрет спустя пару часов после отправки этого фото, вряд ли бы стал спорить с Лизой и тем более ей проигрывать. Но у судьбы свои планы.

Неделю назад Кир был идейным вдохновителем Книжного Трио, программистом и гиком, а сегодня стал героем. Причем звание это получил посмертно. Возвращаясь ночью домой через парк, он храбро отбил девушку от насильника. А сам был ранен и скончался от большой кровопотери, так и не дождавшись ни благодарности от спасённой девушки, сбежавшей с места преступления, ни приезда скорой помощи, которую вызвали спустя несколько часов и только ради того, чтобы забрать тело. Разглядеть лицо девушки, как и лицо нападающего, на расположенных в парке камерах так и не удалось. Хорошо там было видно только лицо Кира, получившего удар ножом.

Первым, кто все же отблагодарил Кира за спасение девушки, стал кокер-спаниель Тони, облизнувший холодный нос лежавшего в траве парня. Именно этот пёсик, которого вывели на запоздалую утреннюю прогулку, в восемь часов пятнадцать минут субботнего утра и обнаружил тело, в котором признал соседа, подкармливающего его вкусными охотничьими колбасками. Признал в нем соседа из второго подъезда и хозяин пса. Он же и разнёс по дому, а потом и по всему двору историю о храбром юноше, спасшем девушку от нападения, который был очень добрым и подкармливал его Тони дорогущей колбасой. История эта быстро вышла не только за пределы двора, но и за пределы района, так что Кир быстро прослыл городским героем, о подвиге которого рассказали в вечерних новостях. Но лишь двое из присутствующих на его воскресных похоронах знали настоящую причину смерти парня.

Яркое солнце, сочная зеленая трава, теплая погода и пение птиц, столь не характерные для середины октября, не увязывались и с тем, что творилось вокруг. Куда уместнее был бы клишированный голливудский ливень или, на худой конец, тяжелые тучи, еще позавчера висевшие над городом. Но не было и намека на приближающийся дождь (ведь это Моритур, сводка новостей которого всегда прекрасна, как и улыбки его жителей).

Сегодня гром и молнии разрывали только сердца собравшихся, а падающая в глубокую яму земля омывалась их же слезами. Молодые люди в траурных одеждах недоумевали как парень, впереди у которого была целая жизнь, мог очутиться под гранитным памятником. Как их друг, которому прочили долгую и счастливую жизнь, может покоиться под свежевскопанной землей, в то время как его все они не могут подобрать слов из-за душащих их слез и говорят о нем в столь непривычном прошедшем времени.

У Кира не осталось близких родственников, поэтому все хлопоты, связанные с прощанием, взяла на себя Лиза. Выходные девушки прошли как в черном тумане: морг и погребальная контора, церковь и отпевание, кладбище и усыпанный цветами гроб, поминки и бесчисленные соболезнования. Лиза еще не была ни невестой, ни женой, но почувствовала себя настоящей вдовой. Большую часть плакателей она держала подальше, потому что волновали ее не те, кто пришли порыдать, а те, кто пришли помнить.

Девушка не хотела, чтобы прощание с Киром было обычной в таких ситуациях формальностью, потому предложила друзьям и коллегам собраться вечером в его любимой кофейне. Даже Кэти, зареванная и облаченная во все черное, сегодня не подавала кофе, а пила его вместе с остальными, не забывая угощать всех присутствующих любимыми десертами Кира. Естественно, за свой счёт. Кэти разделила бремя вдовы, и Лиза была ей безмерно благодарна.

В конце вечера памяти все собравшиеся отправились в любимое место Кира — парк, который и стал, по официальной версии, местом его героической гибели. Каждый из присутствующих произнес небольшую речь в память о друге, а после в небо улетел двадцать один небесный фонарик, по одному на каждый год жизни парня. Компания, провожавшая взглядом улетающие фонарики, быстро разошлась. Жители Моритура не привыкли долго оплакивать ушедших, а гости города торопились по домам.

Спустя полчаса в доме Лизы, еще не успевшей снять траурный наряд и смыть с себя ужасный день в обжигающем душе, появились гости. Селена настояла на том, чтобы подруга пустила их в дом, но вот заставить девушку поддерживать бессмысленную беседу она не могла.

— Я соболезную твоей утрате и понимаю, что сейчас не самое подходящее время для разговоров. — первым подал голос Ингвар, уставший сидеть в гнетущей тишине. — Но нам необходимо обсудить план совместных действий.

— План действий такой… — нарушила обет молчания девушка. — Ты берешь под ручку своего дружка, вы уматываете обратно в тот клоповник, из которого явились, и больше никогда не появляетесь ни в моем доме, ни в моей жизни.

— Сидеть в твоем кло … — взял слово Гадриэль, но его одернул лучший друг. Поняв намек, воин продолжил уже с другой интонацией: — Селена жаждет общаться при тебе. Поговорим и твое желание сбудется. Мы навсегда исчезнем из …

Не успел бонум договорить, как в гостиной материализовался еще один гость. Такой же незваный. Он оперся на камин и оглядел присутствующих.

— Ой! — подскочила от неожиданности Селена.

— Мэш! — одновременно с ней прорычал Гадриэль.

— Собственной персоной. — кивнул малум, усилив напряжение в комнате в несколько раз. Повернувшись к Лизе, он тихо произнёс: — Мои соболезнования, я знаю, как он был тебе дорог.

Лиза настолько опешила, что не нашлась что ответить, только легонько кивнула, все же принимая соболезнования.

— Селена, рад что с тобой все в порядке. Поверь, если бы я мог все это контролировать, то никогда бы так не поступил и не уб…

Извиниться Мэшер не успел. У его горла появился клинок, невесть откуда взявшийся у Гадриэля.

— Как думаешь, если я сейчас перережу тебе глотку, смогу прикрыться такой же отговоркой? — уточнил Гадриэль, взирающий на малума все с тем же каменным лицом.

— Давай проверим. — предложил Мэшер, на шее которого проступили капельки крови.

— Успокоились оба! Ты … — Лиза обратилась к Гадриэлю — … спрятал свой кинжал и сел на место. А ты … — Лиза переключилась на Мэшера — … проваливай на хрен из моего дома! — приказала девушка, бросив в малума носовой платок. — Ничего мне тут кровью светлый ковер заливать!

— Обещаю оплатить химчистку. — примирительно произнёс Мэшер, прижимая к уже не кровоточащей шее платок.

— А психолога девочке тоже оплатишь? — поддел малума Гадриэль. — После тебя он ей точно нужен.

— Химчистку мне оплатишь?! Психолога мне нужно нанять?! — чаша терпения Лизы переполнилась и из неё полилась вся та боль, что копилась несколько дней. — У меня и без того был один из самых дерьмовых дней в жизни, и я не собираюсь ещё и вечер превращать в говнище. Я вас к себе в дом не приглашала. Вы сами приперлись, хотя прекрасно знали, что сейчас самое неподходящее время! Честное слово, вы даже хуже упырей! Те, хотя бы разрешения спрашивают. А вы, ублюдки, без спросу ввалились все в мой дом и думаете, что я буду это терпеть. Хрен вам! Я в ваши игры играть не намерена. Хватит! Наигралась уже! С лихвой! И знаете что? А пошли вы все! И куда подальше! Проваливайте! Давайте, давайте, отрывайте свои жопы от моего дивана и уматывайте! На сегодня приемные часы закончены.

— Лиза, ну пожалуйста. Ты же слово дала, что их выслушаешь. — тихонько подала голос Селена.

— Я дала — я забрала. — съязвила девушка, вся доброта которой была сегодня похоронена под таким же толстым слоем земли, как и тело ее лучшего друга. — А тебе еще после первого раза стоило понять, что эти вот собираются в очередной раз тебе лапши на уши навешать, потому смазливого Вара прислали. С ним куда проще втянуть тебя в очередную дерьмовую историю, где снова умрет кто-нибудь из твоих близких.

— Не в бровь, а в глаз! — заметил Мэшер. — Хотя и жестковато.

— Ты все ещё здесь?! — прорычала девушка. — Может тебя лично до двери проводить?!

— Давай! — согласился Мэшер, уверенный в том, что хрупкая девушка его даже с места не сдвинет.

Но ухмылка сползла с его лица, когда взбешённой Лизе хватило сил и на то, чтобы схватить его за руку и протащить через всю комнату и на то, чтобы вытолкать в прихожую. А после, уже открыв входную дверь, она вообще выпихнула Мэшера на крылечко. Только когда Лиза собиралась уже захлопнуть входную дверь, малум пришел к себя и дверцу придержал.

— Лиза, нам нужно поговорить. — умоляюще произнёс парень.

— Не о чем нам с тобой разговаривать. — сквозь зубы прошипела Лиза, притягивая дверь к себе. — Не хочу тебя видеть!

— А я хочу! Очень хочу. — настаивал малум. — Уверен, если ты поговоришь со мной, тебе станет легче.

— Уверен?! А когда ты бросал нас с Киром одних посреди леса ты тоже был уверен, что нам будет лучше? Что мы попадём в штаб бонумов и они меня там какой-то дрянью накачают, а Киру и вовсе мозги промоют так, что он погибнет. Вот это будет для нас лучше? А перерезая горло Селене ты тоже был уверен, что ей станет легче?! — разъярённая девушка вылетела на крылечко. — Это ты должен быть мёртв, а не он!

— Согласен. — тихо произнёс Мэшер. — Я давно заслужил смерти, но она не спешит меня забрать во второй раз как бы сильно я ее об этом не просил.

То спокойствие и честность, с которыми Мэш все это произнёс, окончательно добили Лизу. Она накинулась на парня и начала осыпать его ударами. Он мог бы остановить ее, но не стал. Просто стоял и терпел, позволяя ей выплеснуть всю боль.

А девушка все сыпала его ударами и претензиями:

— Это ты ее убил! И он тоже умер из-за тебя! Если бы ты не перерезал ей горло, ему не пришлось бы воскрешать ее ценой своей жизни! Зачем ты вообще приперся в наш город? Зачем потащил нас в эти горы? Зачем говорил все те слова?! Зачем?!

— Это моя работа. — ответил Мэш.

— И я? — сквозь слезы прошептала Лиза.

— Все то, что я сказал тебе тогда за чаем, было правдой и я никогда не откажусь от своих слов. — поклялся парень. — И я готов произнести их ещё раз, потому что, если бы мы с тобой и правда встретились при других обстоятельствах, я бы сделал все, чтобы ты стала самой счастливой девушкой на свете.

У Лизы опустились руки. Ярость опустошила ее, и она стала походить на сдувшийся шарик.

Мэш прижал ее к себе и долго шептал что-то на ухо, пока лицо девушки меняло выражение. Теперь Лиза хотя бы знала истинные мотивы провинившегося перед Дарком малума, попытавшегося отговорить Кира и Лизу от поездки и тем самым спасти ее друга. Провинность предстояло искупить кровью и ему дали выбор чьей: Селены или Лизы. Выбор был очевиден, потому Мэш принял участие в обряде, хотя и не должен был, и потому перерезал горло Селене. И возникни этот выбор снова, он сделал бы такой же. И пусть Лизе не стало легче от этого знания, она поняла, что Мэш пытался спасти ее друга, но не смог. Ведь он много раз предлагать повернуть обратно, и именно она пошла на поводу у Кира, а не уговорила его ехать домой.

Мэш догадался, о чем думает Лиза, потому снова прошептал:

— Твоей вины в его гибели нет. Если бы я привез вас обратно, прислали бы кого-то другого, кто все равно бы притащил его на обряд, но уже силой и под наваждением.

По щеке Лизы покатилась слеза. Мэш осторожно ее утер.

— Я чувствую твою боль, но тебе придётся выслушать и бонумов. — произнёс малум, выпуская девушку из объятий.

— Это обязательно? — уточнила Лиза, глядя Мэшу прямо в глаза.

— Это неизбежно. — ответил Мэш и взяв девушку за руку проводил обратно в комнату.

Заметив, как изменилось выражение лица Лизы, Гадриэль решил ее предупредить:

— Имей ввиду, он самый искусный лжец из всех, кого я знаю.

— Ты мне льстишь, беллатор. Мы же знаем, что первый приз всегда твой. — парировал малум. Пинг-понг колкостями давно вошёл у них с бонумом в привычку. Не имеявозможности друг друга убить, они калечили словами. И не только.

— Я же попросила не ругаться в моем доме! — призвала Мэша к порядку Лиза.

— Беллатор — это не ругательство, а должность у кустодиамов. — рассмеялся Мэш. — Я, кстати, тоже беллатор — воин, а вот Варчик — обсерватор, он обычный наблюдатель. Ещё у нас предикторы есть, они будущее предсказывают и любят секреты твои разбалтывать кому не надо. Но об этом я тебе в следующий раз расскажу. Сейчас давайте вернется к нашему общему с Селеной делу.

— Нет у вас с ней никаких общих дел. — Варчик-обсерватор не собирался подпускать Мэша к Селене. Он тщательно скрывал от нее тот факт, что на обряде ее убили, причём убил как раз малум.

— Теперь есть. — подтвердил Гадриэль, которому и тоже было противно находится в одной комнате с Мэшем, но того требовали обстоятельства. Заметив обращенный к нему взгляд Вара, он добавил: — Я бы и сам его давно упокоил, но кодекс.

— Да, да, мой любимый бон-бон, не забывай про Кодекс Кустодиамов. — напомнил Мэш. — А вообще, всем нам следует вежливо общаться друг с другом. Не только потому, что нас об этом любезно попросила моя милая Лиза, а потому, что все мы теперь в одной упряжке.

— В одной? — уточнил у лучшего друга Ингвар, удивленно выгнув бровь.

— Да. — подтвердил воин.

— Пожалуйста, объясните мне, что все-таки происходит. Но только без криков, ругани и матов, если можно. — ели слышно подала голос Селена.

Девушка хотела получить от Гадриэля точный ответ, но он, как всегда, был краток:

— Обряд прошел не так, как ждали. А колечко твое — не простая безделушка.

Гадриэль не собирался сообщать, что Селена вообще не была отмечена Небесным Перстом. Никакая из молний не указывала ни на Селену, ни на Анну, которую глава малумов притащил ради Кира. Смолчал он и о том, что их седина рукотворная и сотворена кем-то из сподручных Дарка, может тем же Мэшером. И уж тем более, он бы ни за что не произнёс вслух, что и сам не понимает, что за игру затеяли Дарк и Михаил, хотя его и прочат в преемники последнего.

— И что? Мы теперь понесем это колечко в Мордор как Фродо Бэггинс? — устало уточнила Лиза. — Давайте только сразу на соколах полетим, минуя всех этих голумов ненормальных и тварей из гномьих шахт.

— Хорошая шутка. Но не к месту. — констатировал Гадриэль. Лиза ему ещё в день знакомства не особо понравилось и сегодня это чувство лишь усилилось. — В путешествие едет только Селена.

— Почему же только Селена? Я составлю ей компанию. — вставил свою ремарку Мэшер.

— Можно сделать так, чтобы он рот открывал, а звука не было? — Вар одарил малума уничижительным взглядом. Не имея возможности выпустить злость, как это только что сделала Лиза, он мог выражать свое недовольство только мимикой.

— Смотрите-ка, подружка Гадриэля научилась говорить. — Мэш подставил Ингвара на место. — Ты за девчонку не переживай, Селена твоя меня не интересует. Хотя… при наличии такого пассивного воздыхателя как ты, я ни за что не ручаюсь.

— Старая песня. — Гадриэль, в отличие от Вара, остался невозмутим. Как и всегда. — Один секс на уме.

— У кого что болит, Гадрилюша, у кого что болит. Заметь, не я первым его вспомнил. Но раз уж мы о нем заговорили, то тебе давно пора спустить пар, а то характер испоганился от длительного воздержания!

— Не было бы у тебя тачки, не было бы и девчонок, что на нее ведутся. — поглядывая на брюнетку заметил воин.

— Мило, Гадриэль, очень мило, что ты до кучи проехался и по мне. Ещё и в моем доме, где я тебя терплю только лишь потому, что за тебя попросила Селена. — Лиза не терпела оскорблений и предпочитала сразу ставить обидчика на его место. — Если не прекратите меряния причиндалами, то выставлю из дома обоих. Уяснили?!

— Понял. — кивнул Гадриэль.

— Конечно уяснил. — широко улыбнулся Мэшер. — Так на чем ты закончил, друг мой сердешный Гадри? На том, что мы с Селеной отправляемся в путешествие…

— Не вы одни. — попался на удочку Гадриэль. — Селена, ты получила шанс стать Стратерой. Таких не было сотни лет и это ответственность. Большая ответственность. Тебя будут обучать и потому ты теперь живешь недалеко от нашей Заставы. В лесу уже готов для тебя дом. Со стратерой, согласно кодексу, живут наблюдатели. Так что вместе с тобой переезжают Вар и Мэшер.

Лиза поняла, что с каждой минутой день становится все хуже и хуже, а происходящее все больше и больше напоминает типовую историю о серой мышке, в одночасье ставшей спасительницей мира. И, конечно же, смолчать она не могла.

— Стоп, стоп, стоп! Два дня назад мы с Селеной узнаем о том, что в мире оказывается есть кустодиамы и прочая ересь. Мы даже не успеваем понять хорошие вы или плохие, хотя жертвоприношения и многое другое склоняют ко второму варианту, как вы спокойненько заявляете, что Селена теперь какая-то стратосфера и будет жить с вами?! Селена, которая жива только благодаря поступку Кира. Кира, умершего по вашей же вине и похороненного всего несколько часов назад! — к Лизе вернулась недавно притухшая ярость и она снова была как раздутый шарик. Очень злобный красный шарик. — Вам не кажется, что это уже полный зашквар? Вы ее в первый раз не уберегли и предлагаете ещё и во второй раз жизнью рискнуть?! И все ради того, чтобы задницу вашего драгоценного Михаила прикрыть, который даже этот хвалённый обряд нормально провести не смог! И это я ещё молчу о том, что он строит из себя добренького спасителя мира, а сам стоял и молча смотрел, как ни в чем не повинных девушек убивали. Да и вы все, между прочим, тоже!

— Послушай-ка меня… — Гадриэль подобного тона не терпел, потому собирался осадить девушку.

— О! Тебя я уже наслушалась. — перебила воина Лиза. — Забавная такая сказочка получилась о том, что Селена теперь будет жить в заброшенном домике в лесу как какая-то Белоснежка. Вместо гномов у нее будут Вар, которого прислали, чтобы ею манипулировать через влюблённость и Мэш, который недавно ей горло перерезал. Красота прям, хоть Нетфликсу правда на экранизацию продавай. Толерантности как раз хоть отбавляй.

— Чур себя я сам сыграю. — поддакнул Мэшер. — А-то буду каким-нибудь чернокожим геем вегетарианцем, а я женщин люблю и мясо.

— Вы нормальные вообще? — на лице Лизы уже вздувались вены. — Устроили тут любовный треугольник а-ля Сумерки с примесью БДСМ. Вы фанфик про пятьдесят оттенков перечитали что ли? А ничего, что Селена только пару месяцев назад стала совершеннолетней. И это по паспорту, а житейского опыта ей бы хоть лет на восемь наскрести. Ее оберегать надо ото всяких придурков, как раз таких как вы, так что на роль ее защитников вы никак не годитесь. И не может она с вами уехать. Здесь у нее друзья, книжный клуб и нормальное будущее, которого с вами не видать!

— Будущее?! Здесь? Нет у нее здесь никакого будущего. — опротестовал пламенную речь Гадриэль.

— Да что ты?! А с вами как будто есть! — в очередной раз напала на беллатора Лиза.

В отличие от лучшей подруги Селена не распалялась, а уходила в себя. До этого момента она не слышала ни о жертвоприношениях и убитых на обряде девушках, ни о том, что ее, судя по всему, вообще зарезал Мэш. Но даже в такой ситуации она предпочитала быть вежливой, потому осторожно обратилась к Ингвару за объяснениями, пока Лиза все вываливала на Гадриэля гнев праведный на потеху Мэшеру.

— Вар, я совсем запуталась и уже даже боюсь спрашивать, что же со мной случилось на обряде? — девушка сжала руку сидящего рядом с ней парня. — Просто объясни мне, пожалуйста, почему я должна переезжать и что меня ждет впереди.

— Если я все правильно понял, то скоро у тебя проявится Дар и тебе понадобятся учителя. — Инвар поделился всем, что знал, а знал он о стратерах катастрофически мало, как и все остальные. — А жить в Доме Стратеры в сопровождении двух символизирующих равновесие кустодиамов предписывает кодекс, который теперь обязана соблюдать и ты.

— С чего это вдруг?! — разбушевавшаяся Лиза влезла и в приватную беседу Вара с Селеной.

— Потому что умерла. — выдал Гадриэль.

Столь неприятную новость Селене должны были сообщить наставники в более подходящий момент и в более подходящей обстановке, но беллатору все происходящее порядком поднадоело (особенно Лиза), и он решил избавить наставников от лишней работы (и заодно поставить на место одну выскочку).

Дав Селене осмыслить услышанное Гадриэль, уставший отбиваться от нападок ничего не смыслящей в происходящем Лизы, продолжил рубить правду все тем же безразличным голосом:

— И воскресла. Но уже не той девочкой, которую ты, Лиза, так рьяно защищаешь. Она теперь кустодиам. И мы поможем ей куда лучше, чем ты и твои истерики. А если она не пройдет у нас обучение и посвящение, то погибнет. И в этот раз упокоится навсегда. Никто не вернет ее из-за Завесы. Тем более твои нападки. Вот такие теперь правила игры.

— Прости меня, Гадриэль, за глупые вопросы, но я правильно поняла, что теперь стала такой же, как вы? — истинные эмоции Селены выдавал дрожащий голос и такие же дрожащие руки.

— Пока нет. Но шанс есть. Еще и возможность стать Стратерой. А мы должны тебя обучить. Иначе зря умер твой Кир. Я понимаю, шок и все такое, потому вместо Мэшера затребую другого наблюдателя. Девушку. Подругу себе нормальную заведешь.

— Подруга у нее уже есть! И она поедет с ней. — заявила Лиза.

— Моя кандидатура утверждена! — вторил ей Мэшер.

— Ты к ней и близко не подойдешь! — Вар встал на защиту Селены.

— Замолчали все! — командный голос Гадриэля перекрыл шум.

Беллатор понял, что светскими беседами ему не добиться исполнения приказа, потому перешел к привычным действиям и начал раздавать команды безапелляционным тоном.

— Селена, ты переезжаешь. Тебя уже ждут в новом институте. Вар теперь твой одногруппник. Вместе будете постигать азы дизайна. Исполнишь с нашей помощью давнюю мечту. Но ты на первом курсе, а не на втором. Родителей будешь видеть хоть по десять раз на дню. Видеозвонки в помощь. Но я досье на твою мамашу прочел, и ты радоваться должна, что мы тебя от нее забираем. Поняла?

— До свидания, мама, до свидания, мама… — Мэш пропел сточку из песни Морального кодекса.

Селена осторожно кивнула.

Гадриэля это устроило.

— У тебя теперь есть собственный большой и красивый двухэтажный дом. Он еще и с огромными окнами и террасой. Все, как вы девочки, любите. Ваши с Варом спальни на втором этаже. Там же ещё одна спальня для наблюдателя малумов. Но отправь его лучше в кабинет на первом этаже спать. Территория вокруг твоего нового дома большая. Даже сад есть с цветами. Рядом с домом еще и огромный гараж с сараем, в который выгонишь Мэшера, когда осточертеет. Такой вариант устроит?

— До свидания, Мэшер, до свидания, Мэшер… — с издевкой пропел уже Ингвар.

Селена кивнула увереннее.

Гадриэля это устроило.

— Сегодня собираешь вещи. Завтра утром переезжаешь. Одна. — закончил раздавать указания Гадриэль.

— До свидания, Лиза, до свидания, Лиза… — пропел с намеком Мэш.

Селена третий раз кивнула.

Гадриэля это устроило.

— Я против. — Лизу подобный расклад не устраивал, как не устраивало и все произошедшее в последние дни.

Селена хотела кивнуть, но осеклась.

Вар задумался.

Мэшер хитро улыбнулся.

Гадриэля это не устроило.

Он знал, что будет не просто, но на такой поворот не рассчитывал, потому высказал все Лизе прямо в лицо. Он считал, что девчонку давно пора поставить на место и теперь разговаривал с нею так, как и с любым из своих провинившихся подопечных.

— А с чего ты решила, что можешь ставить условия?! Ты — никто! Просто недоразумение, с которым я считаюсь лишь из-за твоей, пока еще, подруги. Надеюсь, тебе хватит ума усвоить, что Селена — переезжает. А ты — остаешься дома. Ну и радуешься, что кустодиамов никогда больше не увидишь. Как и хотела. Хотя зря я на твой мозг надеюсь. Ты же настолько тупая, что на Мэша повелась. Но я могу память тебе стереть. Забудешь обо всем и угомонишься наконец. Жаль только характер твой дерьмовый так легко не сотрёшь.

Все находящиеся в комнате опешили от подобной речи и не потому, что она была слишком уж длинной и злой, даже для Гадриэля, прозванного Сухарем за отсутствие эмоций и сострадания. Гадриэль перешел черту, Лиза не была его подчиненной или членом личного состава и говорить ей такие вещи он не имел права. Да и в принципе некому такие вещи говорить не стоило.

Лицо Лизы пылало, Селена закрыла ладошками рот и прошептала «кринж» и даже Вар прикусил губу испытав не кринж, но испанский стыд.

Первым пришел в себя Мэшер, который врезал Гадриэлю по лицу.

— Вообще-то это девушка, у которой умер лучший друг! Она его похоронила несколько часов назад и до сих пор в траурном платье стоит, потому что ты явился в ее дом и даже не дал ей переодеться, смыть с себя весь дерьмовый день и в одиночестве наконец поплакать в душе! — Мэш словно прочитал все мысли Лизы. — Это девушка, у которой ты собираешься отобрать вернувшуюся с того света подружку, а она всеми силами пытается ее защитить как умеет! И она не твои безмозглые лысые качки, которые понимают только мат трехэтажный. Она — ранимая девочка, которой рядом защитник нужен, а не агрессор. У тебя, Сухарь, крышу сорвало основательно, если ты так себя с беззащитными девушками ведёшь!

Гадриэлю сказать было нечего. Мэшер был по всем статьям прав. Беллатор и сам осознал, что перегнул палку. Так разговаривать с Лизой ему точно не стоило. Ведь он и правда не подумал о причинах такого истеричного женского поведения, потому что привык общаться только с мужчинами и только приказами.

Беллатор с трудом из себя выдавил:

— Прости.

— Засунь свои извинения … — отмахнулась Лиза и вышла из комнаты.

Селена хотела пойти за ней, но Мэш жестом остановил девушку:

— Сейчас ей нужно побыть одной. Ты все равно не найдёшь таких слов, чтобы ее подбодрить. А вот я найду. И прямо сейчас. Бонум Гадриэль, ты только что нарушил один из пунктов Кодекса Кустодиамов, чему мы все были свидетелями и потому я, как единственный находящийся здесь малум, накладываю на тебя наказание.

— А что он нарушил? — шёпотом уточнила Селена.

— Причинил вред человеку. — пояснил Вар. — Прилюдное унижение и оскорбление чести и достоинства у нас за нарушение считается. У людей тоже, но о статье за клевету мало кто из них знает.

— Хотелось бы мне взять высшую меру и отравить тебя за Завесу… — продолжал Мэшер — … но, к сожалению, наказание будет более лояльным. Я даю Лизе официальное разрешение от одного из глав кустодиамов на проживание в Доме Стратеры. — в руке малума тут же появился пергамент с размашистой подписью мистера Дарка внизу. — Кодекс это позволяет. Стратера, как мы помним, хранит равновесие между кустодиамами, темными тварями, волшебными существами и людьми, что разрешает ей принимать у себя в гостях и последних. Так что Лиза едет вместе с нами. А если ты, Гадриэль, попробуешь опротестовать это решение, я приложу все усилия, чтобы твое дело о причинении вреда человеку раскрутили на высшее наказание. Среди совета, есть парочка малумов — мои давние друзья и они не откажут мне в услуге.

Гадриэль опешил и не нашел слов, потому что ситуация была из ряда вон.

— Приложи-ка это к лицу. — вернувшаяся в комнату Лиза бросила Гадриэлю пакет льда, который заботливо принесла из кухни. Может беллатор и мудак, но она, в отличие от него, сострадание не растеряла.

— Бонум Гадриэль, ты принимаешь наказание? — уточнил Мэшер, протягивая бонуму руку.

— Принимаю. — кивнул беллатор.

Гадриэль скрепил договор рукопожатием, отдавая себе отчёт в том, что малум только что втянул его в очередную игру мистера Дарка, где далеко не последняя роль была отведена Лизе. И теперь ему придется приложить все усилия, чтобы подружиться с девушкой, которую он только что оскорбил, ведь именно этого потребует от него Михаил, когда узнает обо всем произошедшем.

Глава 7

Моритур известен своей стабильностью. В нем стабильно хорошая погода, стабильно высокий уровень дохода и стабильно низкая смертность. Эта стабильность из года в год радует мэра Моритура, который считает ее личной заслугой. Его мнение разделяет и старшее поколение моритурцев. Подрастающие же заменяет такую весомую стабильность на такую подлинную нудятину. Молодежи Моритур известен своей скукой. В нем нет развлекательных центров, аквапарка, боулинга или даже катка, на худой конец. И конечно же в нем нет никаких клубов и концертов. Один только кинотеатр, да парочка классных кафешек. И танцы по субботним вечерам в парке. Вот и все развлечения.

И ясное дело, что в Моритуре не происходит ничего эдакого и уже тем более ничего из ряда вон. А все потому, что большая часть жителей города не питает любви к авантюрам и прочему подростковому непотребству. Моритурцы спокойны, рассудительны и предпочитают свою тихую гавань неизвестному бушующему морю, в которое крайне неохотно выпускают подрастающих отпрысков.

Родители Селены были коренными горожанами и не особо жаждали отпускать свою дочь за пределы родного города, старательно прививая ей типичный образ жизни моритурца. Мать вообще расписала жизнь дочери на десятки лет вперед, начиная от невесты сына мэра Якоба и заканчивая женой мэра и главой загородного гольф клуба. Но за свои восемнадцать лет Селена так и не успела покрыться моритурской тиной и ракушками, несмотря на старания своей достопочтенной матери. Книги о пиратских приключениях (которые Селена читала в детстве в тайне от матери, подсовывавшей семейные саги) и фантазии о приключениях не давали им появиться. Свою любовь к приключенческим романам и авантюрам Селена тщательно скрывала, потому родители были сильно удивлены, когда их дочь сбежала из дома по окончании школы.

Точнее сказать, удивлена была только мать. Отец же был горд и с радостью сбежал бы следом за дочкой, да у него духу не хватило. Куда больше он удивился, а точнее расстроился, когда через пару недель вырвавшаяся на столь желанную свободу Селена вернулась в их тюрьму к строгому надзирателю. Зато строгий надзиратель в лице матери этому совсем не удивился. Он же воспитал хорошую девочку. Ну а то, что она, наслушалась телевизионных бредней и решила начать самостоятельную жизнь, легко исправить трудотерапией и жесткой дисциплиной. О том, что дочь сбежала из дома, потому что она ее не поддержала в трудную минуту и даже осудила, мать Селены не думала. Проще было переложить ответственность на телевизор.

Проклятый телевизор отправится на помойку вместе с личными границами и мечтами Селены, а мать снова получила послушную девочку, которая по сотни раз на дню отчитывалась о том, где она и с кем. Отец же каждый день винил себя в том, что не дал дочери побольше денег после того, как она рассказала ему обо всем случившемся. Как винил себя и в том, что не наказал мерзкого одноклассника Якоба, обманувшего его любимую девочку сладкими речами и добившегося своего, а после тут же бросившего Селену и ославившего ее как девушку с дурной репутацией. Побоялся он не столько его отца мэра, столько своей жены. А если бы он был чуточку смелее, то вернувшаяся после праздничной вечеринки в слезах дочь не получила бы наутро пощечину от «вырастившей неблагодарную тварь» матери, которая ругала Селену за то, что она еще и противилась Якобу. Ведь она полагалась ему по праву, как будущему мужу, а из-за дури Селены им теперь не породниться с таким семейством. Если бы мужчина был смелее, то не только бы дал дочери денег и сказал, в какой город отправиться, но и уехал бы вместе с ней, чтобы в дальнейшем защищать свою наивную девочку от таких вот Якобов. Но он не защитил дочь ни в первый раз, ни во второй. Зато сделал это в третий.

Селена, так неожиданно покинувшая родной дом и привычную жизнь, очень сильно переживала о том, как же отреагируют на такие перемены в жизни ее родители. А точнее она нервничала из-за того, как отреагирует ее мама. Несколько дней девушка откладывала беседу и все поражалась тому, что мать не атакует ее бесчисленным количеством сообщений с претензиями. Когда Селена все же позвонила матери, то поразилась ещё больше, потому что та поздравила ее с переводом в новый институт на желанную специальность, хоть и сквозь зубы, и попросила звонить почаще.

Селена не догадалась, что огромную роль в таком удивительном и несвойственной ей поведении матери впервые в жизни сыграл ее отец. Отец, впервые вставший на сторону дочери. Отец, стоящий рядом с говорящей по телефону матерью Селены и держащий в руках драгоценную хрустальную вазу, которая была для женщины куда дороже и дочки, и мужа. Отец, пообещавший разбить эту чертову вазу на сотни осколков, если в адрес его дочери полетит хотя бы одна претензия.

Ваза была очень ценной, доставшейся еще от прабабки, потому поток претензий, нецензурной брани и даже смартфон (который почему не мог дозвониться до дочери и даже отправить ей сообщения целых три дня, конечно же не по вине заблокировавшего его папы Селены) полетели в лицо мужчине уже после того, как был закончен телефонный разговор.

Будущая стратера была уверена, что такое доброе поведение ее матери — результат вмешательства кустодиамов, а точнее Гадриэля, за что была ему благодарна. Она знала, что не без вмешательства Гадриэля был досрочно погашен и ее траур по Киру и была благодарна, в отличие от лучшей подруги. Лиза предпочитала выпускать свои эмоции наружу, а не запихивать их куда поглубже, как Селена, и не желала навешивать улыбочку на фасад, за которым скрывались руины.

Но Селена была другой. Она не проявляла подлинные эмоции, потому что хорошие девочки не плачут, не кричат и не впадают в истерики. Тем более на глазах у других людей, ибо за этим последует жестокая расплата. Селена просто делала то, чего от неё, по ее же мнению, ждали кустодиамы. Она посещала институт и усердно училась, а после него посещала Заставу, где училась еще усерднее. Она выполняла все домашние задания вовремя и уже с первой недели стала любимицей преподавателей. Она успевала заниматься и там, и там, и никогда не жаловалась на усталость, недосып и то, что архитектурные термины в ее голове смешиваются с астрологией. Девушка твердо решила, что станет не только классным дизайнером интерьера, но и самой лучшей Стратерой для кустодиамов, чтобы жертва лучшего друга не была напрасной. И хоть сама Селена пока толком не понимала, кто такая эта стратера и что ей предстоит делать, у нее появилась важная цель, распалившая в ней внутренний огонь.

Селена чувствовала себя выброшенной в воду неопытной пловчихой, но старательно работала руками и ногами, чтобы не пойти ко дну, в то время как очередной кустодиамский наставник добавлял ей новый груз на шею. Девушка заподозрила, что точного плана обучения не было, потому ее передавали друг другу как эстафетную палочку, не забывая на каждой точке подкидывать очередной увесистый томик, и была недалека от истины.

Последняя Стратера жила сотни лет назад, а ее наставники предпочитали покрываться пылью в западном крыле Заставы бонумов, нежели обучать молодое поколение. Особенно памятуя о том, как им влетело за обучение стратеры предыдущей, которую они не уберегли от соблазнов силы.

Педагогам же современным приходилось импровизировать. Они считали, что девушка должна знать как можно больше, потому впихивали в ее голову все без разбору (а с прописными истинами познакомить позабыли). Наставники не столько заботились об интеллектуальной подкованности Селены, сколько собирались загрузить ее знаниями настолько, чтобы на игры со временем по своему усмотрению у нее и сил не осталось. Не говоря уже о том, чтобы оставить ей время на создание опасной коалиции с Дарком, какую сотворила ее предшественница семьсот тридцать шесть лет назад. Бонумы боялись, что трагическая история прошлой стратеры с уничтожением половины популяции зумбарей из-за прихоти Дарка повторится, потому стратера новая была загружена по полной.

Она зубрила Кодекс Кустодиамов и Свод Правил Стратеры, обучалась осознанным сновидениям и медитациям, заучивала особенности мифических существ и темных тварей, учила астрологию с нумерологией, психологию и духовные практики, готовила настои из трав и снадобья из ягод, пробовала обращаться с оружием и даже отрабатывала бросок через бедро. Диапазон занятий был широк, а некоторые и вовсе противоречили друг другу, но Селена впитывала все эти знания с удовольствием, несмотря на усталость и растерянность. Она была как иссушенная земля, на которую пролился долгожданный дождь, и впервые в жизни чувствовала себя на своем месте.

Бонумы приняли девушку тепло. Селена видела улыбки и искреннее желание помочь, потому отвечала взаимностью. Даже на самые трудные занятия по самообороне с Гадриэлем она шла со счастливым лицом, потому что впервые чувствовала себя живой. Всю жизнь Селена была загнанным в клетку экзотическим зверем, полюбоваться которым мать разрешала немногим. Матушка не давала ей свободы и девушка жила в неволе и по чужим правилам, а среди бонумов наконец обрела долгожданную свободу, стала окрыленной и счастливой (хотя пока и не осознавала, что чувства эти вызваны не переменами в жизни, а парнем, который был таким же нерешительным, как и девушка, о любви знавшая только из книжек).

Селена старалась не думать о том, какой ценой достались ей эти приятные перемены в жизни и запихивала тревогу поглубже внутрь. Свою боль она заменила обучением, в которое нырнула с головой. Узнав, что ее необузданный дар затуманил предсказания всего отдела предикторов, Селена решила ускорить обучение. Прорицатели были сердцем Заставы, а она вызвала аритмию, потому намеревалась все исправить в максимально сжатые сроки. Иначе сама суть деятельности кустодиамов будет поставлена под угрозу. Ведь основная задача, стоящая перед кустодиамами, — это сохранение тайны о существовании сверхъестественных существ.

Бонумы и малумы не только веками хранили тайну, но и предотвращали нападения на людей и убийства. Провидцы, которых называли предикторы, сканировали будущее и сообщали беллаторам — воинам о предстоящих проблемах и нарушениях кодекса. Беллаторами бонумов руководил Гадриэль, а беллаторами малумов Карро. Именно они вправляли мозги тем, кто позабыл Кодекс. А если сообщение поступало слишком поздно, Гадриэль и Карро привлекали еще и отдел зачистки, подчищающий следы и память свидетелей. Подобная система позволяла предотвращать большинство преступлений и надежно работала, но с появлением Селены все стало иначе.

Отдел прорицаний ослеп и прозреть сможет только после официально Посвящения девушки. Единичные видения не помогали поддерживать привычный баланс, потому работы у Гадриэля с Карро прибавилось. Бонумы и малумы больше не предотвращали преступления, а разгребали их последствия. Прознавших о «слепоте» предикторов пока было мало, но слухи распространялись куда быстрее, чем будущая стратера развивала дар.

Селена понимала всю лежащую на ней ответственность, потому все дни посвящала обучению. Домой она приходила лишь для того, чтобы поспать, и не успевала насладиться новым жилищем. А насладиться было чем. Расположенный посреди леса двухэтажный деревянный коттедж влюблял с первого взгляда. Бирюзовый цвет, белые окна с французской раскладкой, огромная терраса, белый забор и живописный ландшафт — все это радовало не только глаза Селены. Внутри дом был еще красивее: выкрашенные оливковой краской деревянные стены и потолок, обилие зелени и света были прекрасны. Они казались Селене идеальным сочетанием, как и интерьер в современном кантри стиле. Девушка радовалась и тому, что в ее новом доме было все необходимое.

На первом этаже коттеджа располагалась большая гостиная с камином и огромными окнами в пол, объединенная с кухней-столовой. С ней соседствовал кабинет с обширной библиотекой, доставшийся в качестве спальни Гадриэлю, а ещё ванная комната и миниатюрная гардеробная для верхней одежды. На втором этаже разместились три спальни и еще один санузел с огромной отдельно стоящей ванной на золотых ножках. Самая большая спальня с витражными окнами и отдельной ванной комнатой принадлежала хозяйке дома. В комнате справа от Селены жил Вар, а в левой спальне поселилась Лиза. В огромном доме был еще и подвал, где оборудовали спортзал с бассейном и небольшую сауну. Там же находились небольшой санузел и очень большая кладовая, которую Мэшер тут же присвоил себе. Уже к вечеру кладовка превратилась в спальную, а Мэш начал величать себя «Мальчиком, который выжил» и демонстрировать недопонимающим бонумам свой шрам, правда на покрытой щетиной щеке. Заодно советовал Гадриэлю и Вару восполнить проблемы и все же почитать книги о приключениях мальчика-волшебника.

Не испортило Селене приятные впечатления от дома и то, что территория в радиусе километра вокруг коттеджа была закрыта от перемещений по настоянию Гадриэля. Из-за этого нововведения в целях безопасности, весь путь от защитной границы до коттеджа Селене в самый первый раз пришлось пройти по лесной тропке пешком, наперевес с чемоданом (который Вар тут же отобрал и дотащил сам).

Но Гадриэль был не совсем садистом, иногда в этом черством беллаторе всегда просыпалась доброта, поэтому в гараже ждали два джипа, предназначенные для срочных поездок в магазин, располагавшийся в маленькой деревеньке в десяти километрах от Дома Стратеры. У Селены, в отличие от остальных обитателей коттеджа, не было даже начальных навыков вождения, так что смысла в машинах она не видела, тем более кустодиамы могли перемещаться куда быстрее автомобиля. Но Гадриэль уверил, что это еще один дополнительный элемент безопасности и удобства. Селена с ним не спорила. Беллатору было виднее.

Но все прелести дома меркли по сравнению с прелестями природы. Девушке казалась, что окружающий дом лес просто бескраен и когда субботним утром Ингвар пригласил Селену исследовать его окрестности и прогуляться к озеру, она согласилась. Пятикилометровую дистанцию они преодолели под приятный разговор. А когда добрались до берега озера, то девушка замерла с открытым ртом.

Вар сделал девушке сюрприз и привел Селену к Заставе — месту, где обитали бонумы. На занятия с наставниками Ингвар перемещал девушку сразу в учебный класс, и она понятия не имела, как выглядит Застава что внутри, что снаружи. Ее обучали в закрытой секции, куда учителя и тренеры приходили сами, потому остальное здание Селена дорисовывала в уме сама. Но даже самые смелые фантазии не соотносились с тем, что виднелось вдали.

Необычное спиралевидное футуристическое здание, покрытое зеленью, больше походило на головной офис международной экологической корпорации, нежели на пристанище организации, следящей за сохранностью мира. Ингвар пояснил поражённой девушке, что бонумы смешивают вековые традиции с современными технологиями и признал, что Селена сравнивала Заставу с головным офисом компании не зря. Центральная часть, по сути, им и являлась.

Первый этаж Заставы походил на фойе делового центра, на втором были рестораны и кафе, а над ними, уходя на множество этажей вверх, размещались «офисы» различных отделов. С помощью стеклянных переходов на первом, пятнадцатом и тридцатом этажах, центральная часть Заставы соединялась с западной. В восточное же крыло вел только один переход на семнадцатом этаже, закрытом для посетителей.

В восточной части Вар не был ни разу, потому не мог рассказать Селене как оно выглядит. Бонум только знал, что это крыло кардинально отличалась от центральной и западной части Заставы. В отличие от двух других, внутри оно не было оформлено в современном стиле. Жители этой части здания питали любовь к классическому интерьеру тёмных оттенков, резной мебели и приглушенному свету. В этом крыле располагались древние хранилища и не менее древние кустодиамы. Попасть к ним в гости нельзя было не только из-за отсутствия приглашений, но и из-за многоступенчатой системы защиты, доступ к которой имели только бонумы высших рангов.

Западная же часть собора — любимое место Ингвара — была отдана под жилища бонумов. Первый этаж занимал огромный фитнес-центр, спортивные и игровые площадки, бассейн и небольшая прачечная. Второй этаж западного крыла был отдан под развлечения: кинотеатр, боулинг с бильярдом, батутный центр и библиотека — все они радовали бонумов круглосуточно. Третий этаж занимал небольшой торговый центр, потому что «выходящим в люди» кустодиамам нужен был подходящий наряд. Не могли же они являться в двадцать первый век в нарядах девятнадцатого или не знать, что такое мобильный телефон.

Начиная с четвертого этажа, западное крыло превращалось в типичный многоэтажный дом, где размещались квартиры сотрудников. Тут прослеживалась строгая закономерность: чем выше этаж и просторней квартира, тем выше чин ее обитателя. Ингвар признался Селене, что его жилище, как сотрудника самого низшего, но самого многочисленного звена обсерваторов, располагалось на одиннадцатом этаже. Он с теплотой в голосе рассказал девушке о своей уютной студии с потрясающим витражным остеклением и балконом, оформленной в скандинавском стиле (идеально подходящем, по мнению отдела расселения, молодым кустодиамам) и пообещал пригласить Селену в гости при первой же возможности.

Указав на окошки на двадцать девятом этаже Вар показал Селене, где располагалась квартира его лучшего друга. Гадриэль относился к высшему руководству, был не просто лучшим беллатором, а верум беллатор и заодно любимчиком главы бонумов Михаила, которому и самому через пару лет предстояло стать главой, поэтому квартира его была двухуровневой и обставленной в стиле лофт. И в ней имелся не только тренажерный зал и оружейный склад на первом этаже, но и отдельный выход к бассейну на крыше Заставы, а еще собственная закрытая зона отдыха с прудиком в парке на тридцатом, куда можно было выйти прямиком из гостиной второго этажа.

На самом верхнем, тридцатом этаже западного крыла, под стеклянным куполом был спрятан великолепнейший парк, созданный по примеру немецких «Тропических островов». А на крыше Заставы разместился бассейн под открытым небом — главное место отдыха жителей комплекса.

Любимым же местом Ингвара во всем Западном крыле Заставы и в парке, в частности, была беседка у небольшого водоёма в парке на тридцатом. Но отдохнуть в ней он мог только в первой половине дня, потому что вечером она превращалась в место свиданий. Вар же на свидания не ходил. Может он и был симпатичным парней, у бонумских девушек популярность особой не пользовался, из-за истории его возрождения.

Кустодиамская Застава напомнила зачарованной Селене Агора Гарден Тауэр в Тайбэе, который она недавно видела на лекции по архитектуре в институте. Девушку так впечатлило то здание, что она даже запомнила его название и вот, спустя каких-то пару дней увидела воочию его копию и поняла, почему на той лекции ее новый одногруппник Вар охнул, когда увидел фотографии здания. Оно так походило на его родную Заставу. Центральная башня Заставы также была покрыта зеленью и от неё расходились два спиралевидных крыла, увитых растениями. И надо было отдать должное кустодиамским архитекторам, идеально вписавшим удивительное футуристическое здание в ландшафт алтайских лесов.

Селена была поражена мастерством архитекторов и дизайнеров, хотя и удивилась тому, что они взяли за основу чужой проект. Но Вар объяснил девушке, что кустодиамы стараются идти в ногу со временем и потому модернизируют свое пристанище раз в столетие, беря за пример образцы современной архитектуры. Застава претерпела очередные изменения пару лет назад и за основу был взят тогда еще не реализованный проект Винсента Каллебаута, который бонумы воплотили в жизнь куда раньше самого автора.

Вдоволь налюбовавшись необычным зданием, Селена призналась, что проголодалась и хочет позавтракать, потому предложила отправиться домой. Ингвар признался, что перед тем, как пойти домой, он хочет показать ей еще одно удивительное место. Селена согласилась и Вар привёл ее на живописную полянку, в центре которой стоял белый шатер. Под ним прятался небольшой столик и два плетенных кресла. На одном из белых кресел лежали покрывала, на другом стояла объёмная корзинка для пикника.

Селена была приятно удивлена. До этого момента она была лишь на паре свиданий с тем самым подлецом, чье имя старалась стереть из памяти, а он никогда для нее так не старался, потому поступок Вара ее тронул.

Девушка не сдержала эмоций:

— Как же все красиво! Но не стоило из-за меня переживать и так трудиться.

— Ради тебя стоит звёзды с неба доставать и Луну тебе в косы вплетать, а не просто пикник в лесу организовывать. — не согласился с девушкой Ингвар.

Селена покраснела, и чтобы не выдать свое смущение, отвернулась от Вара, чтобы устроиться в уютном кресле. Она укуталась в плед и приняла чай, заботливо налитый из термоса. Сделав парочку согревающих глотков, она поняла, что забыла поблагодарить парня, потому исправилась:

— Спасибо тебе за такой приятный сюрприз. Когда ты только успел?

— У меня были помощники. — пояснил Вар, передавая Селене блинчик. — Сегодня у Гадриэля с Лизой был бег на короткие дистанции с утяжелением.

Девушка чуть не подавилась.

— Лиза бегает с Гадриэлем? Прости, но кажется, что ты что-то путаешь. Лиза и бег по утрам — вещи несопоставимые, поверь мне. Она бегать будет только хорошо выспавшись и только при условии, что после этого ее ждёт душ и порция вафель с кофе в любимом кафе. А то, что она будет бегать по утрам, еще и с обидевшим ее Гадриэлем — больше похоже на розыгрыш. Она скорее с Мэшем на пробежку выйдет, чем с Гадри.

— Еще как бегает, а потом ещё и тренируется! Это у Гадриэля такой способ извиниться, он Лизу на свои утренние тренировки пригласил. Она правда отказаться хотела, но я ей объяснил, что такой чести Гадриэль никого и никогда не удостаивал, потому она, хоть и нехотя, согласилась. И, конечно же, высказала мне потом за то, что ей теперь каждое утро приходится вставать в 5:55.

— В пять утра?

— Скорее в шесть, чем пять. А ты видимо крепко спишь, если не слышишь, как утром Лиза ругается сначала на будильник и Гадриэля с его тренировками, а потом и на меня до кучи. — Ингвар забыл, что Селена еще не прошла посвящение и у нее нет всех навыков кустодиамов. Например, таких как четкий слух и устойчивость к холоду.

Селена не могла поверить, что ее подруга вдруг воспылала любовью к утренним пробежкам. В то, что они с Мэшем ближе к десяти часам ездят в деревню за свежим кофе с булочками, она уверовала бы куда охотнее. В подъем в шесть утра вместо восьми и совместный спорт с Гадриэлем верилось с трудом.

— А почему мы их утром не видим, когда завтракаем и собираемся на занятия?

— Они бегают до семи и к тому моменту, когда мы с тобой просыпаемся, уже в тренажерке. Еще с час Гадриэль муштрует ее в зале, и недовольно ворчит уже Мэшер, еще валяющихся в постели. А после тренировки они завершают все медитацией, во время которой досыпает Мэш. К тому моменту, когда Гадри отпускает Лизу в душ и позавтракать, мы с тобой уже в университете. — Ингвар был в курсе всей утренней программы лучшего друга, в которую вписали и Лизу.

— Все понятно! — рассмеялась Селена, вспоминая присказку Гадриэля, которой он начинал каждое занятие. — Он делает настоящего кустодиама не только из меня, но из Лизы.

— Он делает его из каждого, кто встретится у него на пути. — Вар отлично знал привычки лучшего друга.

— Удивительно, как вы с ним смогли подружиться. Вы же такие разные. Как вам только это удалось?! Расскажи, пожалуйста, если это не секрет. — девушка решила узнать о своем собеседнике побольше, но расспрашивать о самом Варе пока стеснялась, потому решила вести беседу на близкие к нему темы.

— Не секрет, конечно, скорее уж веселая байка. Гадриэль тренирует не только тебя, но и всех возрожденных в качестве кустодиамов. И на занятии по метанию кинжалов один из новичков попал ни в мишень, а ему в ухо. Не трудно догадаться, что это был именно я, а тот случай вот так неожиданно стал началом нашей дружбы.

Ингвар опустил подробности о том, как его стошнило, когда он увидел отсеченный кусок уха своего наставника. Смолчал и о том, как хохотал Гадриэль, пока тащил упавшего без чувств Вара в лазарет и не стал признаваться, что упал в обморок, когда увидел, как отрезанный кусок сращивали с ухом. Не стал он рассказывать и о том, что несколько лет Гадриэль безрезультатно пытался сделать из него, мазилы-пацифиста, достойного воина. Но предназначение Вара была добродетель, а не сражения, потому он и стал обсерватором — наблюдателем. И несмотря на то, что Ингвар и оружие, так горячо любимое Гадриэлем, не сочетались, парни стали лучшими друзьями.

— У нас с ним, как и у вас с Лизой, сработал принцип притягивающихся противоположностей. — резюмировал бонум. — Многие до сих пор удивляются, что Гадриэль подружился с таким как я.

Селена решила, что момент выдался подходящий и осторожно задала давно волнующий ее вопрос, на который никто так и не ответил.

— А можно узнать, как появляются новички? Все на обрядах умирают?

— Ну нет, что ты. Твой случай — скорее исключение. В тонкостях я не силен, так что расскажу, что знаю сам. — предупредил Инвар. — Задатки кустодиама в человеке есть уже при жизни и подобных людей держит на контроле то ли специальный отдел, то ли сами Михаил с Дарком. После смерти таких вот одарённых людей возрождают в качестве бонумов или малумов. Они проходят обучение, затем обряд Посвящения, на котором определяют свою дальнейшую судьбу и призвание, а потом становятся полноправными кустодиамами, учатся по своему направлению и работают. Больше рассказать пока не могу, не уверен, что и этим можно было делиться.

— Прости, пожалуйста, тебе, наверное, из-за меня и моих дурацких вопросов теперь влетит. Я не хотела тебя подводить. — прикусила губу Селена. — Просто мне было очень интересно узнать, как у вас все устроено.

— Не у вас, а у нас. Привыкай. Ты ведь тоже кустодиам. И не волнуйся, все в порядке, правда. Никто меня ругать не будет, и за этот рассказ мне не влетит. — убедил ее кустодиам.

— Спасибо тебе! — искренне поблагодарила девушка, которая узнала от Вара куда больше, чем от учителей и получила куда более ценные советы.

Селена осмелела и решила задать и еще один волнующий ее вопрос:

— А вы навещаете своих родственников?

— Нет. Для них мы давно мертвы. — Вар опустил глаза и погрустнел. — Только тебе дали дозволение с ними общаться и то я думаю, долго это не продлиться. Ты же не будешь стареть, а они будут. Но ты не волнуйся, наш отдел зачистки сочинитчто-нибудь и для твоей семьи. Я уверен, что сейчас тебе оставили возможность общения с ними только лишь потому, что у тебя уникальный случай и адаптация идёт не как у других.

Девушка замерла и покраснела. Это она неожиданно умерла и быстро воскресла, а другие новички для своих семей умерли навсегда. Для нее и правда сделали исключение, но предупредили, что лет через пятнадцать-двадцать ей придется прекратить общаться с семьей, потому что она не будет стареть, а это начнет вызывать много вопросов. Но у нее было время в запасе, а у остальных бонумов нет. А еще у нее была мама, хоть и «с изюминкой», но была, и ей всегда можно было позвонить.

— Извини. Я не подумала. Иногда я бываю очень глупой и бестактной.

— Все в норме, честно. И ты не глупая и бестактная. Ты добрая, искренняя и открытая. Просто этот вопрос меня очень сильно расстраивает из-за того, что я свою семью даже не помню.

— Почему? Новичкам стирают память?

— Нет, память остается при нас. После возрождения она постепенно возвращается и кустодиамы вспоминают прошлое, хотя другим о нем рассказать не могу. Вроде как в целях самозащиты. Не понятно только, к чему все эта защита и как наше прошлое может нам навредить. Оно же уже прошлое. Но ко мне оно до сих пор не вернулась, а прошло десять лет. Пришли какие-то обрывки, типа того, что я обожал песни Земфиры и Цоя, а еще играл в хоккей, но не лица родных и близких.

Селене искренне захотелось помочь парню, потому что она не представляла, как можно жить без прошлого. Еще больше девушке хотелось узнать отчего Ингвар умер таким молодым, но ей хватило такта оставить этот вопрос при себе. А чтобы хоть как-то улучшить ситуацию она предложила:

— Давай к Амалиэлю обратимся. Я уверена, он не откажет, он очень добрый и отзывчивый.

— К нему я и обратился пару лет назад. Он ответил, что всему свое время. И время мне вспомнить своих родных ещё не пришло.

— Значит, время точно придет. В самое лучшее для тебя время. — приободрила бонума девушка, потирая замерзшие руки.

Плед и чай не сильно спасали от октябрьского холода, но Селена старалась не подавать вида. Ей нравился сюрприз Вара и возможность побыть с ним наедине и поговорить. Она с улыбкой слушала парня и ловила себя на том, что больше изучает его лицо, чем вслушивается в то, что он говорит. И вовсе он не был похож на Сашу Петрова, как говорила Лиза. Да, они и правда были похожи внешне, но Вар для Селены был в миллион раз красивее. И он был настоящим, в отличии от лишь играющего роли милых парней актера. С Ингваром она была готова сидеть даже в полной тишине, лишь бы только был рядом. И совсем не страшно ей было отморозить руки, только бы больше времени провести вместе.

— Совсем тебя заморозил. — укорил себя Ингвар заметив, что Селена дрожит. — Никак не привыкну, что ты еще не прошла посвящение. Пошли скорее домой, отогревать тебя будем.

— Нет, нет, все в порядке. Ты совсем не виноват, просто мне следовало взять перчатки. Я же знала, что мы идем с тобой на длительную прогулку. А ведь на улице конец октября и мне бы стоило носить перчатки в кармане, так что сама виновата. Сейчас вот все уберем и пойдем отогреваться. — Селена не могла бросить мусор в лесу.

— За это не переживай. — улыбнулся Ингвар, нежно растирая замерзшие руки Селены своими. — Маленькие феи в лице Гадриэля и Лизы придут на помочь.

— Но это же неправильно. Они для нас тут все организовали, а теперь еще и убирать за нами будут. Я сейчас сама все быстренько соберу и пойдем. — Селена принялась складывать все в корзинку.

— Домой, Селена, домой! Греться! — кустодиам отобрал у девушки корзинку и поставил ее на кресло.

Вар прекрасно знал, что Гадриэль знает «волшебные слова», которые переместят мебель и корзинку обратно в Заставу, где с ней разберутся его «эльфы», и чтобы их прошептать, ему даже возвращаться в лес не нужно. А утром он в очередной раз хотел приучить Лизу к дисциплине и труду, именно поэтому переместил мебель не сразу на полянку, а чуть подальше и заставлял девушку ее перетаскивать, пока расставлял шатер. Возражения Вара по этому поводу Гадриэля не интересовали, так же, как и состояние Лизы, запыхавшейся и вспотевшей, но очень счастливой от предстоящего свидания у лучшей подруги.

Ингвар сгреб жаждущую навести порядок Селену в охапку и потащил в сторону коттеджа. Опустил он девушку на землю только спустя километр, сдавшись под напором ее рассказов о том, что она очень тяжелая (что бы полной неправдой, для Вара она была легче пушинки) и вполне в состоянии дойти до дома сама (что также бы полной неправдой, потому что от долгой прогулки и холода у нее болели ноги).

Пока Селена и Вар наслаждались чаем с блинами на природе, Гадриэль угощал ими Лизу. Он все лучше относился к девушке, потому что, таская кресла и стол, она ни разу не возразила и не пожаловалась, и заслужила тем самым награду. Гадриэль решил быть с ней дружелюбным. Дружелюбным, по его мнению, потому на чаепитие Лизу пригласили в приказном тоне.

Девушка, вздрогнувшая даже на втором этаже от крика беллатора «Немедленно завтракать!», спустилась на кухню. При виде грозного воина ее брови поползли вверх. Она не подозревала о талантах Гадриэля и была уверена, что блины для пикника он взял в каком-то кафе или из Заставы принес, но хозяйничающий у плиты беллатор убедил ее в ложности суждений.

Лиза даже расщедрилась на комплимент:

— Вкусно пахнет!

— А какой вкус… Сейчас оценишь. — заслуженно нахваливал свою стряпню Гадриэль.

Вкусный запах привлёк на кухню ещё и малума, который уже восседал на стуле и уплетал блины под недобрым взглядом Гадриэля, который пек их вовсе не для него.

Широко улыбающийся и получивший не предназначавшийся ему вкусный завтрак, Мэшер поприветствовал Лизу:

— Доброе утро, моя яркая звёздочка!

— И тебе доброе утро. — бросила в ответ Лиза. Она пока не решила, как ей вести себя, что с Мэшем, что с Гадриэлем, потому придерживалась вежливой краткости.

Подойдя к столу, девушка положила на него кинжал, и обратила к беллатору:

— Гадриэль, я запомнила, что твоя квартира — это спортзал посреди оружейной выставки, но не обязательно устраивать подобное и тут. Я твой кинжал сейчас в ванной нашла, под полотенцами лежал. И хорошо, что он просто выпал, когда я свое полотенце из стопки потянула, а ведь могла бы и порезаться.

— Это не мой. — спокойно ответил Гадриэль, даже не поворачиваясь. Он предпочитал не отвлекаться, когда готовил. — А в квартире у меня и книги есть.

— Так вон он куда запропастился. Все утро его ищу. — Мэш убрал клинок со стола.

— Я бы на месте Лизы его спрятал, что не повадно было. Нечего оружием разбрасываться! — отчитал провинившегося бонум, переворачивая очередной блинчик.

А потом замер, осознав только что произошедшее. Это же персональный кустодиамский клинок, появляющийся в левой руке лишь в случае опасности. И он вдруг оказался в ванной под полотенцами, а Лиза смогла его взять в руки, принести на кухню и плюхнуть на стол перед его хозяином.

Гадриэль, как можно более правдиво и эмоционально воскликнул «Как же я мог забыть!» и отошел от плиты. Он подошёл к холодильнику и долго в нем рылся, а потом, вынырнув из недр белоснежного гиганта с грустным лицом, обратился к ожидающей поздний завтрак девушке:

— Лиза, я очень хотел угостить тебя самыми вкусными блинчиками с чёрной икрой, а ее в холодильнике не оказалось. Наверное, выпала вчера где-то в машине, пока я продукты доставал. Сбегай, пожалуйста, в гараж, поищи.

— Хорошо. — быстро согласилась Лиза, пораженная такой вежливостью, заботой и отсутствием привычного приказного тона.

Не успела девушка захлопнуть входную дверь, как над Мэшером навис Гадриэль. Его непроницаемое лицо не выражало эмоций, но их очень четко выразили слова:

— Ты на хрена ей кинжал подсунул? Что за игру ты ведёшь?

— Игру? — уточнил Мэшер с набитым ртом. — Это вы с Михаилом ведёте игру «Подружись с Лизой и перетяни ее на свою сторону». Я же пытаюсь получше разобраться, почему все к ней прицепились и кто же она такая, чтобы ей помочь.

— А может помочь себе? Я слышал, что мистер Дарк тобой не доволен и положение твое довольное шаткое. — эти сплетни Гадриэль собрал накануне в «Псарне» — клубе малумов, куда он иногда наведывался. — А вот раскрытие потенциала Лизы поможет тебе удержать статус любимчика.

Мэш усмехнулся:

— Так значит ты уже знаешь кто она такая!

— А ты как будто нет! Ещё скажи, что ты свой клинок забыл случайно, а не ради того, что проверить свою догадку. Но ты никому не расскажешь о том, что произошло.

Гадриэль посчитал разговор исчерпанным, потому поставил сковороду обратно на плиту, налил новую порцию теста и продолжил печь блины.

— Это почему же? — уточнил Мэшер у спины воина, засовывая в рот очередной блинчик с мясом, предназначавшийся Лизе. — Снова ваш знаменитый меч Михаила призовешь? Так у нас тут закрытая от перемещений территория, ты сам постарался. И пора бы тебе уже перестать считать меня дураком! Я прекрасно знаю, что у нас с тобой одна задача, но в отличие от тебя, Сухарь, я не вру ей о том, чего от нее хочу.

— Советую хорошо запомнить, что меч Михаила я могу призвать в любой момент, для него запретов нет. — Гадриэль направил в сторону собеседника нож, которым переворачивал блины. — Если шрам на щеке тебе так и не смогли залечить за только лет, то представляешь, что будет с головой? Сколько она протянет после отделения от тела? Две минуты, может пять? И это при условии бешенной регенерации. А ты любишь пускаться во все тяжкие, так что у тебя ее нет. Зато есть секрет от мистера Дарка. И если он вскроется, я вскрою тебя. Лизе ты может и не врешь о том, чего хочешь, но себя обманываешь, и мы оба это знаем.

— Я тебя понял. — Мэшер сделал вид, что подавился блинчиков. Он старался выглядеть испуганным, а внутри ликовал. Кинжал он оставил не для того, чтобы Лизу проверить, про нее он уже все знал. Выяснил с помощью других экспериментов то, что не собирался говорить ему Дарка. В этот раз проверить он хотел Гадриэля и это ему удалось. Беллатор взял и сам выложил ему все карты. Но следовало и дальше играть напуганного малума, боящегося меча. — Дарку я ничего не скажу.

— А других вариантов и нет! — еще раз напомнил об угрозе Гадриэль. — Заодно Лизу оставь в покое.

— Я имею такое же право с ней общаться, как и ты, а после случившегося и подавно. Тем более я ей нравлюсь. — надавил на больную мозоль Мэш. Он видел, как сильно бесит воина тот факт, что он симпатичен Лизе.

— Ее мнение меня мало интересует. А тот факт, что ты ей симпатичен лишь подтверждает, что не интересует оно меня не зря. Я тебя предупредил, отвали от Лизы! — скомандовал Гадриэль. — А сейчас натяни на свою рожу идиотскую улыбочку, она возвращается.

— Нет там никакой банки. Я все шкафчики и ящики облазила. — недовольно выпалила Лиза тридцатью секундами позже.

— Сейчас еще раз в холодильнике проверю, может она где-то в заднем ряду спряталась или в дверце незаметно стоит. — беллатор вернулся к холодильнику. Снова долго в нем рылся и вынул на свет небольшую баночку чёрной икры. — И правда, нашлась. Такая маленькая, вот и затерялось. Зря только тебя гонял. Но ничего, будем считать, что ты аппетит нагуляла.

Гадриэль передал девушке баночку и заметив, что Мэш съел все блины с мясом, отчитал малума:

— Вообще-то эти блинчики для Лизы предназначались, а не для тебя!

— А Лиза их все равно есть не будет. — отбился Мэш.

— Почему?! — грозно поинтересовался Гадриэль. Он тут старается, всех кормит, еще и для идиотского свидания Вара блинов напек, а она нос воротит.

— Лиза у нас что-то типа индуса, для нее корова священное животное. — ответил за девушку малум.

— Ты что, мясо не ешь?! — удивился Гадриэль. Вроде вместе сколько дней живут, а о такой глупости он впервые слышит. — Могла бы и предупредить, что ты вегетарианка.

— Я не вегетарианка и не ем только говядину. — призналась Лиза.

— А этот избирательный «буддизм» не мешает ей поглощать литры молока. — усмехнулся Мэшер, добавляя девушке в кофе молочка.

Лиза собиралась опротестовать высказывание Мэша, ведь никакой предвзятости к коровам у нее не имелось, но это ей не удалось. В дом ввалился запыхавшийся Ингвар, несущий на руках бесчувственное тело Селены.

Глава 8

Ночные кошмары приходят ко всем и каждому за исключением жителей Моритура. К ним дурные сновидения являются крайне редко. А если и приходят, то истаивают к рассвету и проснувшись моритурцы о них уже не вспоминают. Некоторые кошмары у особо впечатлительных жителей города умудряются продержаться аж до завтрака, но все равно не могут испортить день, потому что все моритурцы знают: сны никоим образом не отображаются на реальности. Но со снами покинувший родной город Селены все стало иначе.

Ночные кошмары Селены не были игрой воображения или искаженной проекцией затаенных страхов. Все было куда сложнее. Кошмары шли «бонусом» к ее новому дару, как и колечко их дарующее. Девушка готовилась стать полноправной стратерой, потому уже сейчас в ее сны приходили обрывочные видения прошлого. Пока они шли, по большей части пугающие, чем радующие, но Селена все равно старательно отчитывалась о них кустодиамам. Наставники же терпеливо ждали, когда дар наберёт силу и девушка увидит что-то серьёзное. Ожидания их были вознаграждены.

Первое видение пришло к будущей стратере во время возвращения с прогулки, что было неожиданно. Глаза Селены вдруг залило фиолетовым туманом, она впала в транс и упала на землю. Ингвар был предупрежден об этапах развития дара стратеры и ожидал чего-то подобного в самое ближайшее время, потому припадку не удивился. Он осторожно подхватил девушку и быстро понес ее домой. Несмотря на протесты остальных жителей коттеджа, требовавших оставить Селену в гостиной, Вар донес ее до спальни. Сняв с девушки обувь и верхнюю одежду, бонум обратил внимание на то, что тело девушки пылало. Ингвар прощупал пульс Селены и отметил, что он сбился с ритма и зашкаливает, а с хрипами. Нежно приподняв веки девушки, Вар заметил, что зрачки, в которых кружили фиолетовые воронки, не реагируют на свет.

Ингвар провёл все предписанные медицинские обследования, и они были в норме для состояния пребывания в видении, но это парня не устраивало. Лиза тоже забила тревогу и требовала скорее вызвать скорую помощь для оказания нормальной медицинской помощи ее подруге. Телефон из ее рук забрал Гадриэль, который был также хладнокровен, как и Мэш, спокойно объясняющий Ингвару, что для первого видения у девушки просто отличное состояние. Вот если бы у неё пена изо рта пошла или руки с ногами начало выкручивать, тогда бы стоило напрячься. А пока все даже более чем нормально.

Лиза состояние подруги за «нормально» не считала, потому паниковала на пару с Варом. Гадриэль быстро нашел занять парочку, устроившую истерику на пустом месте. Он отправил Лизу намочить полотенце холодной водой и обтирать им Селену, а Вару приказал сидеть рядом и считать пульс. Все это он сделала, чтобы дождаться выхода Селены из состояния предвидения в спокойной обстановке.

Наваждение отпустило девушку спустя девять минут, но даже придя в себя Селена не могла двигаться. Ее парализовал страх. Охвативший в видении ужас просочился и в реальность. Увидев, как странно движется ее грудная клетка, почувствовав, как неистово бьется сердце у Селены проскочила мысль, что она может и не справиться с подобными нагрузками.

— Ты в порядке? — взволнованный Вар склонился над девушкой и не отдавая себе отчета в действиях начал гладить ее по волосам.

— Простите, что вас напугала, но не стоит обо мне беспокоиться. У меня все нормально. Обычный обморок, с кем не бывает. — прохрипела девушка. Выпив стакан воды, заботливо предоставленный Мэшером, она продолжила уверять окружающих: — Со мной все и правда хорошо. Еще раз извините, что побеспокоила.

Мэш не удержался от комментария:

— Всего лишь обычный обморок… Они же и правда на каждом шагу случаются. Вот я, например, сегодня упад в обморок от того, что Гадриэль печет блины, а Лиза грохнулась под стол от моей неземной красоты. Обмороки же у нас обычное дело…

— Ой, Гадриэль, спасибо тебе за чудесные блинчики, они такие вку… — пыталась ускользнуть от разговора Селена.

— Ты тему не меняй. — оборвал девушку на полуслове малум. — Никакой это был не обморок. Это те самые обещанные видения, ради которых мы тут все и сидим. Или я не прав?

— Возможно… — юлила Селена, потирая безымянный палец, на котором пылало дарованное на обряде кольцо, обжигая ей кожу.

— Точно те. На прошлые обрывки во снах не похоже. — перестал сомневаться малум. Он достал из кармана баночку с какой-то зелёной жижей, пахнущей хвоей, и наложил мазь на пульсирующий безымянный палец Селены. — Лучше?

— Лучше. — кивнула девушка, по руке которой уже пошёл приятный холодок. — Спасибо огромное, Мэшер.

— Пожалуйста. — кивнул Мэшер и достал из кармана небольшой мешочек. Он вытянул из него какой-то шарик и приказал девушке: — А теперь открывай рот!

— Это ещё что? — разволновался Вар, которому никаких целебных мазей и смесей из трав для облегчения состояния Селены после видений не выдали. Слабо ему верилось и в то, что подобные выдали малуму. Лекари у них были более продвинутые, а бюджет более солидный, но все же. Добро они делали только для своих. А вот в то, что такой выродок как Мэш захочет отравить Селену, чтобы она не смогла развить свой дар, он верил куда охотнее. — Селена, не смей пить то, что он тебе подсовывает!

— Почему же? — Мэшер задал вопрос в лоб, а потом сам на него и ответил: — Потому что я — малум, да?! Жуткий Мэшер, любимчик мистера Дарка, который хуже любой тёмной твари и идёт по дороге, залитой кровью, угадал? Не знал я, что ты, Варчик, веришь в детские байки, которыми вы стращаете своих новичков. А если бы я и хотел ее убить, то сделал бы это давным-давно. Тебя бы вообще прикончил ещё в первую ночь. Перерезал бы тебе глотку, пока ты похрапываешь во сне, и все дела.

Инвар нервно сглотнул.

— Это лекарство. — успокоил лучшего друга Гадриэль, который уже успел изучить травяной шарик. — Причём очень редкое и дорогое. Это измельченная смесь трав, которую скатывают в шарики благодаря меду. Он же приглушает горький привкус. Я такое всего раз использовал и это очень толковая вещь. Глотай, Селена, не бойся.

Подробное объяснение успокоило Инвара, потому он проследил за тем, чтобы Селена приняла снадобье.

— Мне вот другое интересно. Ты как его раздобыл? Травники не любят кустодиамам помогать. Они и нам крайне редко что-то продают. Цену дерут в три шкуры. А вас, малумов, на дух не выносят. А тут такая редкость и у тебя, «плохиша» номер один в их списке. — обратился беллатор к Мэшеру.

— Я же не спрашиваю, какая сердобольная девица тебя таким щедрым подарком одарила?! Остановимся на том, что у меня есть все необходимые лекарства для того, чтобы Селене максимально комфортно пережить текущий этап. А как они мне достались — это уже мои проблемы. — сразу остановил все расспросы Мэшер. Повернувшись к девушке, он поинтересовался: — Ну, как себя чувствуешь?

— Отлично! Огромное тебе спасибо! — радостно ответила Селена, к которой вернулся привычный цвет лица. Пульс и сердечный ритм также пришли в норму. Девушка села, опершись на спинку кровати и даже легонько улыбнулась, подтверждая свои слова. А заодно снова извинилась:

— И прости, что пришлось так повозиться из-за меня.

— За мной должок, и не малый, вот и отдаю по мере сил. А вообще, если ты не забыла, я твой наблюдатель и моя обязанность заботиться о тебе. А твоя — показывать мне видения. Давай приступим? — предложил малум.

— Пока я знакома только с теорией. — улыбка моментально сошла с лица Селены, до этого момента надеявшейся на то, что без этого обойдётся и все уже кончено. — Не уверена, что у меня что-то выйдет.

— Мне ты, ясное дело, не позволишь, так что пусть твой обескураженный кавалер возьмет на себя эту обязанность. — Мэш уселся на диванчик напротив кровати. — Пусть и второй наблюдатель хоть что-то сделает.

— Я не умею делать это безболезненно. — смутился Вар.

— Давайте уже я. — Гадриэль растолкал всех и присел на кровать. Он не был наблюдателем Селены, но кто-то же должен был приступить к делу.

Одна Лиза оставалась в неведении и поспешила это исправить:

— Что вообще происходит?

— Садись рядом, моя любознательная Лизонька. — Мэшер подвинулся, и Лиза последовала его совету, даже не припираясь. Не до этого сейчас. — У нашей будущей стратеры было первое видение, а мы с Варом, как ее наблюдатели, обязаны его увидеть. Как думаете, прошлое или будущее? Ставлю на прошлое, девочка у нас хрупкая и слабенькая пока, будущее вряд ли бы осилила в самом первом видении.

— Ты можешь быть немного добрее?! — Лиза пихнула парня локтем в бок. — Видишь же, что ей страшно. Нам нужно ее поддерживать, а не пугать ещё больше.

— Ты что, не запомнила мнение воздыхателя своей подружки?! Я малум — общепризнанное зло! Куда уж мне быть добрым и светлым. Светлое во мне бывает только пиво. — напомнил о необоснованных претензиях парень, потирая свой шрам. — Это Варчик и его друзья верят в милые бредни про внутренний свет, я же верю в другое. В то, что в каждом из нас в равных количествах есть добро и зло, но путь к свету тяжелее, а тьма притягательней. Я выбрал последнюю, поэтому не стоит обманываться на мой счет. За добротой и состраданием — это не ко мне, а вот если убить кого — всегда пожалуйста.

— Я помню. — прошипела Лиза.

— Вот и прекрасно, не стоит путать меня с бонумами. Я — малум и во вне живет тьма. А тьма всегда притягательней света, в ней не видно недостатков, потому Гадриэль и требует, что я держался от тебя подальше. Ведь любой хорошей девочке как ты, очень хочется войти во тьму или чтобы тьма вошла в нее. — Мэшер знал, что попал в цель, но тему развивать не стал, тем более яростный взгляд Гадриэля уже прожигал его насквозь. — Давайте уже посмотрим первое видение, я весь в предвкушении.

В комнате наступила тишина и Гадриэль смог приступить к делу. Он попросил у Селены разрешение посмотреть ее видение. Встревоженная девушка кивнула и подала бонуму руку, а потом закрыла глаза, как он и просил. Сначала ничего не происходило, а затем перед лицом снова побледневшей Селены возник небольшой полупрозрачный квадратик, который все расширялся и расширялся. Чуть позже на нем появилась нечеткая картинка, как волны на телевизоре, который все ищет канал и никак не может его отыскать. Картинка была пока без звука, но и этого было достаточно для того, чтобы все замерли, завороженно уставившись в некое подобие двустороннего экрана.

Прошла минута, потом другая и Гадриэль отыскал нужную частоту и нужный «телеканал». Появился звук, картинка стала чёткой и цветной. А все присутствующие в комнате пожалели о том, что позволили демонстрировать видение такому сильному кустодиаму как Гадриэль. Всех пятерых затянуло в видение Селены, дав почувствовать себя героем кошмара.

Сердце выстукивает бешеные сигналы о помощи. Ноги несутся вперед, не разбирая пути. В мозгу пульсирует только одна мысль: «Бежать»! Как можно скорее. Скорее бежать из места, где могут найти. Уйти подальше от озера, от тренировочной площадки. На ней убийцы. Опасно.

Тело превращается в единый механизм. Его ведет инстинкт самосохранения. Другой помощи не будет. Прекрасные алтайские леса стали ловушкой. Шансы выжить уменьшаются с каждой минутой. Нужно послать сигнал тревоги, но не получается. Слишком много страха. Слишком мало концентрации. Нет спокойствия. Хоть бы его успел послать тренер.

Шанс на спасение только один. Нужно добраться Заставы. Но правильно ли выбрал направление? Это первая вылазка за пределы Заставы. Опыта ещё нет. И как только охотники их нашли? Территория же закрыта. Это одно из самых безопасных мест на земле. Малумам и прочим хода нет на святую землю. А люди понятия не имеют о том, что есть в лесах. При проверке все было чисто. А потом пришли они. Убийцы.

А у него нет оружия. И трансформация не завершилась. Нет силы кустодиамов, скорости и слуха. Есть страх и рой мыслей, копошащихся как пчелы. Они громко «жужжат», что новая жизнь будет короче прежней. Возрождение, обучение, друзья — все скоро померкнет. Охотники пришли не на пикник. Они похожи на головорезов из баек Амалиэля. На «Волков». И теперь эти байки идут по следу. С арбалетами.

Рядом раздается вой. Охотники наступают на пятки. Их он может обмануть ложными видениями, но псов нет. Они уже знают, где скрывается добыча.

Бежать все сложнее. Лес пропах запахом его страха. Псы взяли след. Сражаться нет сил. Нет и подмоги. Тренер не успел послать сообщение. В Заставе ничего не знаю и не переживают. Да и с чего бы?! С ним опытный тренер. Вокруг защищенная территория. Занятие простейшее. Ничего плохого случится не может. Не может, а случилось. Вопреки всему. И бежать все сложнее. Легкие пылают. Ноги гудят и подкачиваются.

Гончие настигают. Рассказы о кошмарных псах «Волков» — не выдумки. Они поистине ужасны. И такие, какими их описывают: огромные черные псы. С ядовитыми стальными клыками, красными горящими глазами и пламенным дыханием. Зверюги, позаимствованные у Аида. Истинные вестники смерти. Такие нагоняют ужас даже на самых храбрых смельчаков.

Острая боль пронзает грудь. Жар от сердца распространяется все дальше. Тело покрывается липким потом, становится тяжелыми. Яд, от пронзившей сердце стрелы, разносится кровеносной системой по всему телу. Он сковывает движения, приносит обжигающую боль. Кровь начинает свертываться, появляется одышка. Дыхание становится прерывистым. Во рту пересыхает. Язык разбухает и им невозможно пошевелить. Вместо слов вырываются хрипы. Мучения ужасны.

«Не успел» — последняя мысль, промелькнувшая в сознании, прежде чем один подошедших охотников прощупал пульс и усмехнулся: — «Первый готов!».

— Вашу ж мать! — Лиза первой вырвалась из проекции и даже не заметила, что вцепилась в руку Мэшера. В этот момент она радовалась, что не успела поесть блинчиков и спазму в животе нечего вытолкать наружу.

— Осталось выяснить, будущее это или прошлое. — Мэшер, не спешащий отпускать руку Лизы, был спокоен. Ему к убийствам не привыкать.

— Простите, простите, простите. Пожалуйста, простите меня. Я не знала, что вы тоже прочувствуете весь этот кошмар. — по щекам Селены, испытавшей ужас повторно, лились слезы.

— Вар, быстро в машину! Гони к границе, оттуда перемещайся к Амалиэлю. — Гадриэль отдавал приказы стоя уже в дверях.

— А ты? — Ингвар вскочил с кровати. Он не хотел оставлять Селену в таком состоянии, но Лиза прошептала ему «Я о ней позабочусь».

— Побегу к озеру. Если это будущее, не хочу лишиться новичка. А ты, как получишь ответ от Амалиэля, сразу же кинешь мне Зов. — это воин потребовал, уже обуваясь на первом этаже. Его скорость была ошеломительной, потому что он был беллатором.

Пока Гадриэль шерстил лес, его друг стучал в дверь неприметного кабинета в здании для подготовки новичков.

— Войдите. — пригласил Амалиэль.

Вар прошёл в кабинет и в очередной раз поразился тому, как не похожи Амалиэль с Михаилом, хотя и братья-близнецы. Да, они оба были невысокого роста, седовласые и с грустными глазами, но Михаил предпочитал стиль милитари, коротко стриг волосы и ежедневно брился, а Амалиэль вечно носил какой-то светлый балахон и бороду, и походил не на мужчину пятьдесят плюс, а на старца сто пятьдесят плюс.

— Ингвар, чем обязан? — Амалиэль удивился столь неожиданному визиту. — Если дело терпит, зайди через полчаса в библиотеку, у меня сейчас занятие с возрожденными.

— Простите за беспокойство, но дело срочное. Среди новичков есть одаренный, который может напускать иллюзии?

— Есть. — с теплотой в голосе ответил старец. — У него такой прекрасный дар…

— Где он сейчас? — перебил Вар, посчитавший, что сейчас не до соблюдения этикета.

— У него знаменательное событие! Первая вылазка в лес! — с гордостью произнес бонум.

— Святой Боже! В каком они секторе?

— Озеро. А что стряслось?

— У Селены только что было первое видение, и если она права, то его пытаются убить.

— Перемещайся! Я вызову подмогу!

Вар не мешкал. Он кинув Зов лучшему другу, передавая полученную от Амалиэля информацию, и переместился в лес на поиски новичка.

Гадриэль обследовал тренировочную площадку у озера, когда в голове раздался Зов с пересказом услышанного от Амалиэля. Полученные сведения ему не сильно помогли, зато подтвердили точность видения.

Как прирождённый охотник, бонум взял след и через несколько минут наткнулся на первого бонума. Изуродованный тренер с вырезанным языком был без сознания, а на шее у него висел редкий амулет, блокирующий навыки. Учитель пострадал, защищая подопечного, но подарил тому несколько спасительных минут, которых хватило на то, чтобы спрятаться в лесу. Гадриэлю оставалось надеяться, что новичок сумеет надежно укрыться среди деревьев, тем более теорию выживания в лесу проходят перед тем, как впервые выпустить непосвященного за пределы Заставы.

Через пару минут после зова Вара к Гадриэлю присоединился поисковый отряд беллаторов, включающий лучших ищеек. Но даже все вместе они не отыскали следов ни новичка, ни охотников, ни даже псов, а счет шёл уже не на минуты, а на секунды.

Ищейки, по мнению Гадриэля, были слишком медлительны. Воин сообразил, что его беллаторы просто не поверили в нападение на новичка в окрестностях Заставы и посчитали все очередным проверочным заданием. Тем более он славился любовью к нестандартным тренировкам. Разгадав секрет медлительности, Гадриэль не в самой лестной форме объяснил подопечным, что их ждет, если они не начнут нормально работать. А Вар, стоявший рядом с беллаторами и никогда прежде друга в такой немой, но все же ярости, лишний раз порадовался, что он не его подчиненный. Попасть в отряд Гадриэля считалось великой честью, но высокое звание приходилось отрабатывать кровью и не малой.

Ингвар отошёл в сторону, чтобы не попасть под раздачу. Пока его друг с каменным лицом и ровным голосом рассыпался в проклятьях и даже сломал самому неверующему нос, он прокрутил у себя в голове видение Селены. В этот раз он обратил внимание на высокое дерево, и узнал в нем то злополучное, у которого проходили тренировки стрельбы из лука. Это дерево навсегда врезалось ему в память, ведь именно там он отсек Гадриэлю кусок уха. Незамедлительно поделившись своей находкой с другом, Вар отправится вместе с ним к стрелковой площадке. Остальные беллаторы в это время прочесывали другие сектора леса, а технари только начинали получать первые сведения от квадрокоптеров, слишком поздно отправленных на поиски. Чуть позже холодная ярость Гадриэля доберется и до них, уничтожив парочку их любимых и драгоценнейших игрушек за то, что посчитали приказ проверкой и сначала досмотрели смешной ролик про котиков, а только потом принялись за дело.

Искомая лучшими друзьями сосна издали привлекала к себе внимание, потому что разительно отличалась от соседей. Дело было не в том, что она была самым высоким деревом в своем окружении и вызывала много неприятных воспоминаний у Вара и даже не в том, что дорога к ней была пропитана запахом крови. Только эта сосна имела ужасающий опознавательный знак: к ее стволу был привязан вверх ногами новичок.

Но самого главного даже те, кто заглянули в видении Селены, так и не узнали. Перед нашедшими непосвященного кустодиама висел не мужчина и даже не юноша, а растерзанный мальчик.

Привязан ребёнок был к дереву, служившему опорой для мишеней, на которых бонумы оттачивали мастерство владения луком и метания ножей. Из груди малыша торчала ядовитая стрела. В рот ему запихали яблоко, из которого торчала еще одна. Одежда на мальчике была разорвана, а многочисленные рваные раны говорили о том, что на него натравили собак. Причем спустили их после гибели малыша.

Гадриэль, чей пульс начал зашкаливать, но лицо оставалось непроницаемым, освободил мальчишку от пут и аккуратно опустил на землю. Мальчик, не прошедший Обряд Посвящения, находился в переходном состоянии и смерть его больше походила на человеческую, а не на кустодиамскую, потому Вар и Гадриэль нашли не одежду и горстку фиолетовой пыли, а обезображенное детское тело.

Помощь подоспела слишком поздно, а дарованных тренером драгоценных минут не хватило для спасения. Ребенок, в чьих глазах застыл ужас, истек кровью и умер минут десять назад.

Ингвар, и сам сжавшийся до размеров мальчонки, даже не мог смотреть в его сторону. Рядом с ним Амалиэль, подоспевший на Зов Гадриэля с координатами, не скрывал эмоций и рыдал в голос. Гадриэль, не привыкший проявлять на публике душевные терзания и получивший из-за этого прозвище «Сухарь», слез не показывал. Он исследовал место преступления, потому что в этом было куда больше пользы. Но он так и не смог определить путь, по которому мальчик добрался от тренировочной площадки у озера до места гибели. Беллатор не нашел никаких улик или зацепок. Не было ни вытоптанной травы, ни поломанных веток, ни клочков одежды, ни даже собачьей слюны на малыше. Вообще ничего. Словно убийство совершили бестелесные духи, так и от тех бы остался характерный запах серы. А тут не было и его. Было только крошечное безжизненное тельце и старая легенда об отряде «Волков».

Может те, кто убили мальчика, и считались байкой, Гадриэль знал, что отыщет их так же, как и других ублюдков. Сверхъестественных и не очень, считавших, что они смогут избежать наказания. Может они и могли обойти Кодекс, его правосудие им обойти не удастся. Гадриэль придет и взыщет с них все, что положено.

Глава 9

Будущее кажется нам призрачно далеким, но через пару минут становится нашим сейчас. Спустя несколько мгновений сейчас превращается в прошлое и пополняет копилку воспоминаний. Ту самую, в которой застревают те, кто боится жить в настоящем. Время нелинейно, потому минуты растягиваются на часы или пролетают как секунды. А ещё оно не любит, когда его тратят попусту, потому щедро награждает тех, кто использует его с умом.

Но удивительная девушка, которой Время даровало щедрую возможность, ещё не научилась пользоваться ею. Пока она лишь вливает в себя очередную кружку бодрящего напитка для того, чтобы растянуть время бодрствования. Она боится спать и накачивается кофе до отказа, потому что сон больше не приносит ей успокоения. Он не уносит проблемы и печали, не забирает усталость и не уменьшает боль. Только приносит новую: залитое веснушками личико. Личико, искаженное страхом. Личико, в глазах потухла жизнь. Это личико выныривает из моря крови, в котором Селена тонет каждую ночь. Она снова и снова просит кольцо вернуть к жизни рыжеволосого мальчугана, но артефакт остается ледяным. А если бы Михаил не испугался и дал Селене развить полученный дар, то она смогла бы не только спасти мальчика. Девушка смогла бы остановить время и увидеть важные картины…

…Она увидела бы небольшой холмик, укрытый среди вечнозелёных деревьев, к которому ежедневно приносят цветы. Рассмотрела бы капли на белых лилиях, уложенных на засыхающих собратьев, и поняла бы, что это вовсе не роса, а слёзы. Слёзы Амалиэля, который потерял не только ученика, но и веру в устои кустодиамов.

…Селена бы узнала, что по ночам тот, кто сейчас ворочается без сна, заменяет ее растворимый кофе на цикорий и зажигает огни на взлетной полосе сновидений, так необходимых Дарку. Если бы девушка лишь дотронулась до головы этого малума, то увидела бы как именно он превратился из новичка в любимчика Дарка, хотя все вокруг и были уверены, что способствовала этому драка с Гадриэлем в «Псарне». Драка, в которой Мэш одержал победу, к огромному удивлению беллатора. Тогда Гадриэль ещё не знал, что Мэшер вырос в таком районе, где по морде получали чаще, чем надирался не просыхающий алкаш дядя Коля. Мальчика, даже не знающего своего отца, мальчика, чья мать слыла легкодоступной не просто так, били постоянно. И кроме ненависти, окружавшей его как дома, так и на улице, маленький Мэш не видел ничего.

Некоторым людям свойственно отворачиваться, не замечая, что все вокруг, включая их собственные руки, залито кровью, и предоставленный себе мальчик рос среди таких. Не слишком быстро, но все же он осознал, что ради выживания нужно стать как окружающие. Он украл перочинный ножик у очередного ухажера своей мамаши и записался на секцию дзюдо. Очень скоро щуплый подросток прослыл опасным волчонком, а бесчисленным побоям сожителей мамаши и злобных уличных пацанов пришел конец. К восемнадцати годам мальчишка превратился в настоящего волка, навыки которого отшлифовала служба в элитном армейском подразделении и постоянные футбольные драки. И не удивительно, что прознавший о задатках кустодиама мистер Дарк, тут же захотел видеть такой кадр среди малумов. Сначала он превратил двадцатилетнего пацана в убийцу, после в мертвеца, затем в малума, а уже потом в очередного монстра, порожденного жестокостью и отсутствием выбора. Мэш стал отличным пополнением в рядах мистера Дарка. Особой гордостью и любимчиком, выкованным из крови и боли.

И если бы Селена использовала свой дар на полную, то стала бы третьей, посвящённой в тайну ненависти Гадриэля к Мэшеру. Вовсе не победа в драке с лучшим беллатором бонумов послужила этому. То был тонкий расчет. Он позволил Мэшу отыскать самое больное место Гадриэля, а после расковырять его и засыпать солью, заставив воина испытать доселе невиданную боль. Гадриэль был раздавлен, а Мэшер упрочился на верхней ступеньке малумской карьерной лестницы. За нее полагалась расплата. Мести жаждал не только Гадриэль, но и все те, кто стоял на ступенях ниже и долго карабкался наверх, туда, куда Мэшер впорхнул как бабочка. Желая выжить в жестоком Парадизе, Мэш жалил как пчела, но и этого было мало. Череда промахов толкнула его в немилость Дарка, потому Мэшер лежал без сна и размышлял о том, как улучшить и без того паскудное положение. А когда наконец уснул, то приснилась ему та, чей секрет он был вынужден хранить.

…Селена могла бы узнать секрет какой именно девушки хранит Мэшер, ведь она также ворочается без сна, но двумя этажами выше. Как смогла бы узнать и секрет бессонницы самой Лизы. Ее терзала вина за гибель лучшего друга. Может Гадриэль и думал, что заблокировал болезненные воспоминания, но его «магия» не сработала. Лиза была уверена, что воин просто поторопился и потому внушение не сработало. Она же не знала, что в этом была заслуга Мэшера. Именно малум снял блок Гадриэля спустя пару часов после наложения. Мэш был уверен, что Лиза имеет полное право прожить все свои эмоции и справиться с утратой лучшего друга, а должна хоронить чувства вместе с Киром.

Лизе сложно давалось принятие того факта, что лучший друг мертв. И даже не зная того, что для нее сделал Мэш, девушка была благодарна тому, что внушение на ней не сработало. Она считала, что имеет полное право оплакать своего друга, а Гадриэль это право пытался забрать без разрешения. Он просто вцепился в руку и что-то прошептал, а когда Лиза попыталась выяснить, что это было, лишь сообщил, что слёзы и страдания ему не нужны. А Лиза чувствовала, что ей важно пройти через все стадии горя, чтобы отпустить Кира по-настоящему. Несмотря на то, что умные психологические учебники Селены говорили Лизе, что скоро она дойдёт и до принятия, она не спешила уходить со стадии торга.

Лиза верила, что если будет помогать Селене и Вару, будет слушаться Гадриэля и скрывать чувства к Мэшу, если будет хорошей и правильной девочкой, то однажды проснётся от того, что гремит посуда. Выйдет на кухню и увидит, что ранняя пташка Кир воспользовался своим ключом от ее дома и уже готовит аппетитный Субботний Завтрак. А потом он пойдёт встречать Селену, которая, не нарушая традиции, тоже придёт в пижаме. Затем все трое будут пить ароматный травяной чай с мёдом (который так любит Селена), лакомиться шоколадными вафлями (которые так любит Лиза) и делиться забавными историями (которые так любит Кир). И все будет по-старому. И все они будут живы и здоровы. И пусть у Лизы немножко щемит сердце, когда она понимает, что Мэша в ее жизни не будет, она все равно каждую ночь загадывает одно и тоже желание, давая одни и те же обещания. Она просит лишь проснуться тем субботним утром, которое они провели с Киром и Селеной в последний раз. Насладиться тем чудесным завтраком снова, а после собрать вещи и увезти друзей куда подальше, пока не пройдёт жуткий обряд, что перечеркнул их жизни. Но каждое утро Лиза просыпается лишь для того, чтобы убедиться в том, что ее молитвы не доходят до адресата.

… Давно не доходит до адресата и единственная молитва воинственного парня, который проводит ночь в больничном блоке западного крыла Заставы. Несколько дней назад он начал проводить личные встречи с ведьмами и колдунами, надеясь напасть на след убийц, но маги не жаждали с ним общаться и тем более не собирались раскрывать свои тайны. Если малумов они терпели из-за взаимовыгодного сотрудничества, потому что Дарку всегда было что им предложить, то бонумов не подпускали к себе даже под угрозой смерти. Встречи с ведьмовской братией (с большим трудом, далеко не по первой просьбе и не по доброте душевной) устраивал малум Карро, с которым Гадриэль поддерживал приятельские отношения. Карро с Гадриэлем нельзя было назвать друзьями, но оба стояли во главе беллаторов, были лучшими воинами и заместителями глав кустодиамов, потому часто встречались по работе и обменивались сведениями. Порой они встречались и в неформальной обстановке в клубе «Псарня», принадлежавшем Карро, где и договаривались об одолжениях, не входящих в стандартный протокол. Например, о личной беседе Карро с лояльными Гадриэлю гамаюн — птицами-провидицами, в обмен на беседу Гадриэля с лояльными к Карро колдунами.

Заканчивались подобные беседы с ведьмами и колдунами каждый раз одинаково: ночью проведенной беллатором в лазарете за залечиванием ран. Убить кустодиама маги не могли, но калечили Гадриэля с огромным удовольствием несмотря на то, что расплачивались за это «блокировкой» способностей на несколько месяцев, а то и лет. Ведьмовская братия знала, что Гадриэль их ненавидит, потому отвечала взаимностью зная, что их глава Ирида останется довольна. Самую могущественную ведьму с воином связывала давняя вражда и ее подопечные с удовольствием измывались над беллатором. Блокировка была пустяковым наказанием по сравнению с наградой от ведьмы. В холодной войне между Гадриэлем и Иридой мог выиграть лишь один и колдуны ставили на верховную ведьму,прекрасно зная, что она обязательно найдет способ отомстить беллатору.

Ворочаясь в кровати лазарета и отращивая два пальца на правой ноге, три на левой руке и сращивая два поломанных ребра, Гадриэль не только сравнил себя с Поттером (книги о котором, неожиданно предоставленные Мэшером, начал читать сегодня утром, сразу же как попал в лазарет), но и решил отказаться от общения с ведьмами. От них все равно не было никаких сведений. Были только травмы и ранения, залечивание которых укладывало его в лазарет. А в этот раз ещё и откидывало в расследование убийства мальчика на несколько дней. Гадриэль чувствовал, что пора сменить тактику и в очередной раз призвал на помощь чтение, переключавшее его на другой тип мышления.

Пока воин читал о самых первых приключениях удивительного трио в стенах Хогвартса, его мозг сплёл хитрую паутину. Когда первая книга была прочитала наполовину, подопечные Гадриэля уже получили приказ расставлять сети. Вторая книга была прочитала на треть, а подопечные быстро читающегося Гадриэля, уже поймали в ловушку первую мошку. Но и сам беллатор не собирался просто лежать с книжечкой и ждать, когда одна очень назойливая и жирная муха попадет в его паутину.

Гадриэль действовал и продолжал самостоятельное расследование даже отлёживаясь в лазарете. Его негласное расследование давало куда больше свободы, чем официальное и продвигалось куда быстрее, ведь не было сковано Кодексом Кустодиамов. Может Гадриэля и считали педантичным и рьяно чтящим правила черствым сухарем, вообще не способным на эмоции, но видит Бог, у него были на то причины. Он не меньше остальных винил себя в смерти малыша, потому поклялся, что лично отправит на пустошь в конце тропы всех его убийц.

Гадриэль отличался не только физической силой и скоростью, присущей всем беллаторам, но и интеллектом, потому осознавал, что противник опасен и ведет игру, прикрываясь страшилками о волках-головорезах. Он имеет не только хорошие связи, но и хорошее финансирование и первым в список подозреваемых попадал Дарк. Хоть Михаил с пеной у рта и доказывал, что глава малумов тут не причем и подопечных для этого дела он использовать не мог, а даже самый одаренный маг не смог бы наложить чары, позволяющие малумам ступить на святую землю, какая была вокруг Заставы, он упускал главное. Да, у магов и малумов такой возможности не было и не будет, но она была и есть у людей, которые любят деньги и не имеют совести, совсем как Дарк. Не нравилось беллатору и то, что «загадочный кукловод» был излишне осведомлен о новичках и их талантах. Это так же указывало на Дарка, вместе с Михаилом следящего за потенциальными кустодиамами и их дарами. Можно было, конечно, списать присутствие собак на случайность, но Гадриэль в подобные совпадения не верил. Зато верил в то, что у противника был сильный прорицатель. Что указывало все на того же Дарка, которому подобный был по карману. И сейчас Гадриэлю оставалось лишь надеяться, что прорицатель противников, как и его предикторы, не может верно толковать видения после того, как пробудился дар Селены. А ещё на то, что Михаил будет слеп по отношению к нему и его секретному расследованию также, как и по отношению к Дарку, которого считает непричастным ко всему случившемуся. С мыслями о том, что надо бы ускорить обучение будущей стратеры и подыграть Михаилу в доверии Дарку, беллатор все же засыпает и снится ему укрытая в тени деревьев поляна в лесу, где его уже ждут.

… Приняв свой дар Селена бы увидела, как в кабине коттеджа, который по ночам пустует без лежащего в лазарете Гадриэля, свет от настольный лампы освещает уставшее лицо. Согнувшийся над книгой парень уверен, что его медлительность стоила мальчику жизни, потому пытается забыться, завалив себя работой. Книги помогают Вару не думать о том, что просмотри он видение Селены сразу же после возвращения из состояния прорицания, как того и предписывали правила, им бы хватило времени на спасение ребёнка. А он так боялся сделать ей больно, что потерял время. Те самые десять минут, что он жалел Селену, стоили жизни мальчику. И теперь Ингвара сжирает чувство вины и все свободное время он просиживает в кабинете или библиотеке Заставы, но никакой полезной информации ни о кольце Селены, ни о ее предсказаниях так и не находит. Этот факт расстраивает Вара, хоть и не сильно удивляет. Обучение стратеры не просто так держат в секрете, потому в библиотеках подобной информации в свободном доступе не сыщешь.

Но беспокоит Ингвара не только совесть. Сильнее страшит зарождающее в душе давно позабытое чувство. Самое человеческое. Любовь. Каждый кустодиам наполнен любовью, она основа мира и всех его частей, но то любовь отличная от той, что испытывает Вар. Его чувства обращены не ко всему миру, а к одной лишь девушке. Вот это и пугает. Парень знает, что среди кустодиамов есть пары, но они строятся не по тому принципу, что людские. В них нет привычной людскому пониманию любви, а страсть и вовсе присуща только малумам, так что союзы бонумов скорее дружеское партнерство. Среди знакомых Вара есть только одна пара, но Лафаита и Камиэль мало походят на семью, да и детей у них никогда не будет. У кустодиамов их вообще не бывает. И этот факт Ингвара тоже настораживает, ведь он не знает, как воспримет эту новость та, кто занимает его мысли.

Осознав, что уже пять минут он бродит затуманенным взглядом по сливающимся в одно слово буквам, бонум закрывает томик и аккуратно ставит его на полку. Пообещав себе найти информацию о колечке Селены в библиотеке Заставы, Вар тихонько поднимается на второй этаж, накрывается одеялом с головой и засыпает. Снятся ему сегодня не кошмары, а девушка в белоснежном платье.

… Эта же девушка могла бы лицезреть как в огромном белоснежном кабинете задумчивый мужчина любуется зарождающимся рассветом прислонившись лбом к панорамному окну. Этот мужчина всегда знал, что не годится на должность одного из глав кустодиамов. Михаил не был воином и точно не подходил ни на роль полководца, руководящего бонумами в войне с монстрами из-за Завесы, ни на роль оппонента мистера Дарка. Но, согласно Кодексу Кустодиамов, главой становился только Верум Беллатор — истинный воин, которого выявляло Посвящение. А Михаил с братом были именно такими. Амалиэлю, ставшему верум беллатором первым (и родившемуся тоже первым), хватило ума (и времени на чтение библиотечных книг, откуда он и узнал все тонкости обряда) быстренько отказаться от должности главы. У Михаила такого выбора уже не было. Ему оставалось только молиться, чтобы новый кандидат появился через столетие. И все годы своего руководства Заставой и бонумами он страшился, что кандидатур не будет и он, как и Дарк у малумов, станет бессменным главой. Михаил подобной власти не жаждал и был уверен, что они с братом стали верум беллаторами из-за серьезной ошибки в работе Колодца Истины. Где они, а где лучшие в мире воины?!

Амалиэль сразу же после Посвящения отпустил неряшливую бороду, нарядился в не свойственный его стилю бежевый балахон и скрылся между библиотечных стеллажей, что мало походило на лучшего воина. Михаила, не успевшего первым примерить образ мудрого старца, первые двенадцать лет тошнило. И от новой должности, и от вида крови. А первые три года были и того хуже: его желудок очень часто и очень некстати демонстрировал содержимое на месте преступлений. Михаил считал, что они с Амалиэлем может и были хорошими кустодиамами, но уж точно не достойными верум беллаторами и идеальными кандидатами на должность главы. Хотя порой, вспоминая прошлое, Михаил предполагал, кого именно колодец посчитал верумом. Но все равно не понимал, почему Колодец Истины дублировал свое проклятье на обоих братьев.

Семьдесят четыре года, восемь месяцев и двенадцать дней (а ещё четыре часа двадцать четыре минуты и тридцать шесть секунд) Михаил тащил на себе всю Заставу. Потом свершилось долгожданное чудо: Колодец Истины признал нового верум беллатора. Улыбка Михаила на обряде Посвящения была куда шире, чем у самого Гадриэля. Глава бонумов искренне обрадовался тому, что скоро отдаст столь обременительные бразды правления в новые руки. Шли годы, и улыбка стала натянутой. Спустя два десятилетия она с лица стерлась. Источник все не назначал нового главу. Им оставался измученный Михаил, который за эти годы лишь убедился, что Гадриэль справится со всеми обязанностями куда лучше его самого. Он, в отличие от Михаила, не боялся ни темных тварей, ни главу малумов Дарка (в чем многие убедились уже через пару месяцев после Посвящения Гадриэля в бонумы). А ещё новый верум беллатор (и персональная надежда Михаила на светлое будущее) не терял рядом с малумом дар речи и не позволял себя провести. И он действительно старался разобраться в той замысловатой игре, что вёл Дарк, а не просто пытался насолить ему, если вдруг узнавал о его секретных планах, типа того, что он готовил в Моритуре.

Но Михаил не всегда был трусом. Первые годы у него были сложными, но со временем он все же начал справляться с ролью главы и даже провёл ряд позитивных изменений от расширения штата предикторов и сокращения смертности, до возвращения былого величия бонумов. Большая часть этих позитивных изменений правда пришлась на последние два десятка лет, как например рекордно низкая смертность и договор с самим главой Чистилища. И все они были совершены аккурат после посвящения Гадриэля. Но преемник вежливо молчал, а заслуги приписывали Михаилу, который сохранял лицо и такое же молчание.

Благодаря все тому же отделу предикторов Михаил был уверен, что знает обо всем, что произойдет в мире. Он уверовал, что выбирает самый лучший вариант развития событий, подталкивая к нему всех участников. Увещевания о том, что кустодиамы не вмешивается в историю, были лукавы. Михаил не видел ничего зазорного в том, чтобы немного помочь будущему. А смерти, случавшиеся по дороге в его прекрасное далеко, всегда были оправданы и служили великому делу. Михаил слепо верил в то, что помогает наступить идеальному будущему, потому не видел истинную картину ни в прошлом, ни в настоящем.

Оторвавшись от окна и воспоминаний, Михаил печально вздыхает и перемещается из кабинета, занимающего верхний этаж центрального крыла Заставы, в свою спальню в восточном. Приняв травяной настрой, он забывается глубоким сном без каких-либо сновидений.

… Все это Селена могла бы увидеть и узнать, если бы ей позволили принять новый дар и слиться с ним воедино. Но Михаил боится, потому девушка получает лишь крохи. Объедки со стола. Такие, как сейчас. Она ворочается во сне, а кольцо на ее безымянном пальце покрывается красными символами и обжигает кожу. Селену накрывает очередное видение.

… Стук колес и роскошный поезд. Мужчина, сидящий в вагоне ресторане с бокалом вина. Дым от сигар и зажигательный современный джаз. Улыбка и беглый взгляд в темное окно. Шикарные наряды пассажиров, в которых узнается стиль отвязных 20-х годов и льющееся литрами шампанское. Танцы и покер за соседнем столом. Страстные поцелуи парочки, спускающиеся все ниже и алые капли в уголках рта парня, оторвавшегося от белоснежной шейки. Смех мужчины и салютование бокалом пареньку, утирающему губы.

Красотка с длинными золотистыми волосами, подпевающая льющейся из колонок музыке, и инфернальный дружок, закрывающий ей рот. Строчки песни «little party never killed nobody» и их ошибка, ведь крик золотовласой банши смертелен. Очередная ухмылка пассажира и очередной глоток слишком густого рубинового напитка.

Подъем мужчины из-за стола и переход в соседний вагон. Оборотни в человеческом обличие и перекинувшиеся, но без предводителя, так ни разу и не покинувшего свою вотчину. Косые взгляды на мужчину и не особо старательное их скрывание, хотя сегодняшней ночью оборотни и упыри друг другу не враги.

Спешный кивок мужчины и переход в вагон к ведьмам и колдунам. Вечеринка, куда больше походящая на хэллоуинскую: тыквы, черные свечи, паутина и мрачная музыка. Истинный дух темного праздника и отсутствие главной ведьмы. Старые колдуны, измывающиеся над подростками, перенявшими заморские обычаи наряжаться нечистью и извращённые наказания. Ряженые вампиры, пьющие свою же кровь и реально разорванный на части и заново сшитый своей подругой «ведьмочкой» парень в костюме Франкенштейна. Слишком позднее осознание подростков своей ошибки и предстоящий поцелуй со Смертью, что веселится в паре вагонов от них.

Спешный переход из ведьмовского вагона в тамбур и кучкующиеся в нем приведения. Случайный проход сквозь одного из них и летящий в спину град проклятий. Смех и радость от того, что ничего за это не будет: внушение на приведениях не срабатывает, а ведьмовской заморозки хватит на пару часов максимум.

Ускорение шага и перемещение в последний вагон, походящий на берег реки с небольшим водоемом. Водные девы и безжалостные твари в одном лице, заманивающие в свои сети. Внешность утопленниц, далекая от описываемой в книгах красавиц и злобный характер, жаждущий топить всех мужчин. Вынырнувшие из кармана шёлковые шарфы для каждой из русалок и спокойный проход через их заводь.

Русалочий вагон позади и заветная цель на месте — смотровая площадки в конце тринадцатого вагона. Поднимающее вдалеке солнце и лесные пейзажи, приоткрывающее маячащее впереди здание. Заброшенный завод Г-образной формы, с выбитыми окнами и посеревшими стенами и забрызганной кровью малум, стоящий на коленях. Три облачённых в тёмную форму человека и их жертва со связанными руками. Снижение скорости пребывающего на конечную остановку поезда и уникальное зрение пассажира, позволяющее в мельчайших деталях рассмотреть открывшуюся картину. Узнавание «Расстрельного места» и удивление мужчины от того, что казнь проводит не сам Дарк.

Вытащенный из плечевой кобуры черный пистолет и осознание, что это Глок 17 четвертого поколения — надежнейшее оружие. Нажатие на курок и девятимиллиметровая заговоренная пуля, начинающая движение навстречу цели. Бьющий по ударнику курок и прощание жертвы с жизнью. Удар стрелянной гильзы об отражатель и полет через окно затвора. Дёрнувшаяся в последний раз голова и оседание тела на землю. Разносящая по организму ядовитый подарок кровеносная система и мучительная смерть. Берущая начало в венах агония и выжигание умирающего изнутри. Истечение нескольких минут и появление горстки пепла, бывшей некогда малумом. Рассвет и быстрое покидание смотровой площадки единственным свидетелем казни кустодиама…

… Девичий крик и выныривание из жуткого видения…

Глава 10

Вы любите пощекотать себе нервы? Посмотреть какой-нибудь пугающий фильм в темноте, почитать жуткую книгу, а то и вовсе погулять ночью в неблагополучном районе? Некоторые люди без подобной подпитки даже уснуть не могут, но Лиза к их числу не относилась. Именно поэтому она не читала кинговское «Оно», несмотря на всю любовь к дядюшке Стиву. Хотя сегодня ей предстояла встреча с монстрами куда хуже Пеннивайза.

В 20:43 на одном неприметном пеньке, затерянном в лесу, появилась странная компания — граф Дракула, Джейсон Вурхис и Лара Крофт. Все они ждали поезд, и поезд этот был особенным. Нет, он не вез своих пассажиров в школу чародейства и волшебства, но необычных существ в нем хватало. Если говорить точнее, он был забит ими под завязку. Поезд этот осуществлял вояж всего раз в году, только в Хэллоуин. Пассажиры его (темные разных форматов, от оборотней до суккубов) получали в эту ночь вольную, но только в пределах курсирующего по миру локомотива. В нем нечисть могла пребывать в первозданном виде, не прикрываясь человеческой личиной, и творить то, что вздумается. Упыри свободно пили кровь из услужливо предоставленных шеек очарованных попсовыми историями девушек, суккубы заманивали в свои сети влюбчивых натур, а ведьмы почивали всех зельями и резвились с ряженными детишками.

Поезд развлечений не мог вместить в себя всех желающих, поэтому попасть на него было практически невозможно. Мэшеру, которого Гадриэль осаждал целый день, это удалось с большим трудом. Для того, чтобы подняться на борт, денег и связей было недостаточно. Входной билет был назначен тематический: главе поезда и упырю по совместительству следовало преподнести в дар кровь. И не пакетированный донорский заменитель, которым пичкали ежемесячно малумы, а первозданный продукт, текущий по венам красивой молоденькой девушки. Таким продуктом и заодно пропуском на поезд, после долгих и жарких споров, стала Лиза. Это не радовало никого из стоящих на пеньке, но почему-то было обязательным условие по словам отдела предсказаний бонумов.

В 20:44 на горизонте появился фантастический локомотив, окруженный выбивающимся из-под колес паром. Он мчался среди деревьев по расстилающимся перед ним серебряным рельсам. Эти парящие в воздухе искрящиеся полоски исчезали сразу же после того, как по ним проезжал поезд. Появление стального гиганта произвело на компанию на пеньке примерное такое же впечатление как первый официальный фильм братьев Люмьер на зрителей. Мэшеру пришёл на ум Полярный экспресс, Лиза вспомнила Хогвартс-экспресс, а у Гадриэля, который знал, что ждет внутри, поезд ассоциировался с кинговским Блейном Моно. Блейн — это боль, а в том поезде, что к ним приближался, ее было в избытке.

Черный сверкающий локомотив, декорированный золотой отделкой, смахивал на Восточный Экспресс, но маршрут его пролегал не через курорты, а через местечки, в которых человек гость редкий. И когда поезд, разогнавший светом окутывающую троицу тьму, сбросил скорость и поравнялся с ожидающими, они напряглись еще сильнее. Дверь пятого вагона неслышно открылась, и из поезда вышел бледный мужчина в элегантном черном костюме с белой лилией в петлице пиджака. Он пристально изучил ожидающих посадки.

— Ну, здравствуй, Мэшер. Раз видеть тебя снова. — поприветствовал глава поезда. Оценив гостей и их наряды, мужчина вынес вердикт: — Ты в костюме вампира и это указывает на то, что тебе явно от меня что-то нужно. Учитывая, что хоккейная маска не способна скрыть от моего взора любимчика Михаила, пару лет назад в одиночку, обезглавившего дюжину моих детей, я догадываюсь, что именно. Да ещё и девушка эта — не столько подарок мне, сколько игрушка бонуму, учитывая как он на неё смотрит.

Старающийся сохранить лицо Мэш не знал, что Гадриэлю куда больше подошел бы костюмчик Ван Хельсинга, потому спешно перестаивался под обстоятельства:

— Ну что ты, Владушка, я просто хотел отблагодарить тебя и порадовать в столь знаменательную ночь необычными дарами. Уверен, таких редких экспонатов в хэллоуинскую ночь даже твой поезд не видел. Не каждый же день к тебе в поезд напрашивается сам любимчик Михаила, чтобы выпустить на волю тёмную сторону. У ведьм этих, которые говорили, что ты спекся, сейчас челюсть отвиснет. Таких гостей они никогда не видели. Это не их детишки в костюмчиках маскарадных. Девчонками вкусными тебя уже закормили, а я тебе уникальную привёл, такая всего одна. Такую не пьют, такой любуются. Ну и друзьям показывают, пока возможность есть.

— О! Так это подарок?! Ещё и двойной. Не знал, Мэшик, что ты ко мне с такими подарками щедрыми. Так и быть, посчитаем, что ты уважил старого друга. Верум беллатор бонумов, да ещё и с такой необычной пассией — прям и торт, и вишенка. Еще и такой нонсенс! Ты, прав, у этих старых ведьм вставные челюсти не то, что отвиснут, выпадут! Сейчас покажем им, кто тут спекся! — на лице Влада уже расплывалась улыбка. — Так, молодые люди, быстренько поднимайтесь на борт. И Гадриэль, сними уже маску, мои гости должны лично убедиться в том, кто именно заглянул ко мне на огонёк.

Гадриэль спорить не стал, а стащил маску с лица.

Влад остался доволен и повернувшись к Лизе, предупредил:

— Ты милая, не расстраивайся, но сегодня нам с тобой не суждено порезвиться. Я-то рассчитывал, что Мэш мне первоклассный товар поставит, как и раньше, а ты мимо. Не люблю воинственных дамочек, увешанных хоть и бутафорским, но оружием. Все это эмансипе не по мне. А волосы тебе куда больше распущенные пошли, чем эта вот прилизанная косичка. Да и Мэшик прав, такую как ты пить — грех, потому отпускаю резвиться с бонумом. У нас в поезде запрет на запреты, так что воплоти в реальность самые смелые желания. Я тебе даже персональное купе для этого выделю.

— Спасибо! — вежливо кивнула Лиза, которая не поняла, то ли ей радоваться, что с ней не хочет резвиться вампир, то ли расстраиваться, что она совсем не первоклассный товар, то ли оскорбляться, что ей приписали отношения с Гадриэлем. А может вообще воспылать феминистическим настроем и отстаивать права носить брюки и оружие. Но все это было вторично. Куда было важнее то, что Лиза четко осознала, почему час назад Мэш переодел ее из откровенного костюмчика Клеопатры в скромный наряд Лары Крофт, созданный им же из подручных средств. И макияж яркий стер и волосы в косу ей сказал заплести тоже не потехи ради.

— Добро пожаловать в Поезд Нечисти — место, где можно безнаказанно предаваться греху! — торжественно провозгласил Влад, когда троица оказалась в роскошном локомотиве. — В нашем поезде и ты, Гадриэль, можешь спокойно поддаться соблазну, не страшась наказаний. Ведь все, что было в Поезде Нечисти, остается в Поезде Нечисти. Сбрось не только хоккейную маску, но и оковы бонума. Веселись, святоша! Твоя благочестивая жизнь не будет длиться вечно, скоро и твой венок поплывет по вашему озеру, так что не упускай шанс оторваться с девчонкой так, чтобы даже всем нам стало стыдно!

Все ещё не верящий в то, что попал в заветный поезд Гадриэль, был поражён и странным пророчеством Влада и тем, в каком свете его выставил Мэшер, но старательно подыгрывал:

— Мы постараемся! — кивнул он и притянул к себе Лизу.

— Милый, ну потерпи до купе. Не будем смущать гостей. — игриво промурлыкала Лиза, отыгрывая свою часть неожиданно полученной роли. — Если начнёшь прямо тут распаляться, они захотят к нам присоединиться, а я же знаю, какой ты вспыльчивый и чем, все это закончится. Не стоит убивать милых пассажиров, ещё и в их праздник. Мы же здесь за другим, так что давай воспользуемся предложением Влада и устоимся в уютном купе, где нам никто не будет мешать.

— Ну почему сразу в купе?! Не ради этого я столько всего сделал, чтобы сюда попасть! Я хочу любить тебя на останках темных тварей и слизывать с тебя их кровь! — вошедший в роль неадеквата Гадриэль знал, что единственный шанс дожить до утра — остаться в купе, но не имел права показать этого Владу, потому выдавал версию противоположную.

— Зачем нам повторяться?! Давай что-то новенькое наконец попробуем. Тем более я полдня в ванной прихорашивалась и белье новое покупала не для того, чтобы очередной комплект Агент Провокатор выбрасывать, потому что он от крови не отстирывается. И по два часа мозги вымывать из волос мне тоже надоело! Хочу вдвоём в купе! — Лиза надула губы.

— Желание дамы закон! Тем более такой. — быстренько вставил Влад, который хорошо помнил картину прошлого «развлечения» Гадриэля. Ему тоже пришлось выбросить сшитую на заказ пару неприлично дорогущих туфель, потому что отмыть ее от кровищи и мозгов не представлялось возможным. Не хотелось упырю и очищать свой поезд, потому он был сама любезность: — Милая, у тебя будут самые чудесные угощения и самая приватная атмосфера, я тебе обещаю! Если бонум тебя не устроит — ты только скажи, я сразу же другого кавалера пришлю. Твои желания должны исполняться беспрекословно, раз уж ты такая уникальная девочка, как говорит Мэшик. А пока мы идём до вашего купе я могу рассказать тебе побольше об необычном локомотиве, хочешь?

— Конечно! Это же персональная экскурсия от самого хозяина Поезда Нечисти. — восторженно произнесла Лиза, которая очень рассчитывала на то, что рассказ Влада перекроет вопли жертв и стоны пассажиров.

— Наш поезд, построенный в 1973 году, был модернизирован пять лет назад. Мы оснастили его кондиционерами, душевыми кабинами и прочими удобствами, но в интерьерах я сохранил первоначальный колорит. Он напоминает мне о веке роскошных поездов и изысканных путешествий. — владелец поезда начал обзор. — Поезд Нечисти не похож ни на один из тех, в которых тебе приходилось бывать ранее. На борту тебя ждут развлечения на любой вкус. Первый вагон полностью состоит из отдельных купе. В них уединяются те, кто любит приватность или проводят встречи те, кто решает дела без лишних свидетелей. Во втором вагоне у нас музыкальная гостиная с мини баром. В ней обитают почтенные джентльмены, которые остальным развлечениям предпочитают алкоголь и хорошие сигары, потому не оторвутся от своей газеты, даже если перед ними начнётся Армагеддон. С третьего вагона начинается уже настоящее веселье, которое заканчивается только в тринадцатом вагоне у русалок, куда я без подарков заходить бы не советовал. Да и в тамбуре приведений перед русалками тоже не самое приятное место. Хотя вы с разгоряченным бонусом вряд ли заберётесь так далеко. Поезд прибудет на конечную станцию на рассвете. Выхода у нас два: для особых гостей между первым и вторым вагоном — он откроется первым, для всех остальных между седьмым и восьмым — он откроется через пять минут после первого. Если вдруг вы заиграетесь и забудете покинуть поезд вовремя — вас выпроводит группа зачистки уже в месте стоянки локомотива. Но советую все же выйти вовремя, чтобы продолжить вечеринку в Парадизе. Если у вас есть на неё приглашения. У нас с Мэшером они всегда имеются, так что мы начнём веселье здесь в ресторане, а продолжим праздник уже в Парадизе. Мэшик знает толк в хороших развлечениях, так что время у нас пролетит незаметно. Чего и вам желаю. А когда вы, молодые люди, наконец насытитесь друг другом, то присоединяйтесь к нам. Мы будем в шестом вагоне.

— Не буду вам ничего обещать, потому что не уверена, что захочу выпускать его из своих объятий. — Лиза обвила шею Гадриэля и чмокнула его в щёчку. — Вы же сами сказали, что я девочка особая и он должен меня радовать. Вот пусть всю ночь и радует.

— Понимаю. Будь я молоденькой девочкой с такой большой энергией и запросами как у тебя, тоже бы такого племенного жеребца с такой большой фантазией как этот до утра бы не выпускал. Учитывая, что утром он снова превратится в тыкву и пойдёт выполнять приказы хозяина. А пока идет эта ночь — ты его единоличная хозяйка! — напомнил Влад, который с гордостью прошагал через пол поезда под удивленный и восторженный шёпот пассажиров. — Прошу, ваше купе. Если понадобятся игрушки какие-то, напиши вот в этой книжечке и они тут же появятся. У нас тут шикарная шумоизоляция, так что не стесняйтесь. Ну а мы с Мэшем вас оставим. Желаем неспокойной ночи!

Влад откланялся и отправится в обратный путь в компании Мэша. Странная и необычная парочка ему больше не была нужна. Они свое дело сделали, а овации и похвалу упырь и без них соберёт.

— Благодарю! — снова промурлыкала Лиза и закрыла дверь на замок сразу же, как в него вошёл Гадриэль.

Девушка насмотрелась по пути откровенных сцен развлечений нечисти, потому поняла ради чего бонум устроил весь этот цирк с их любовью на костях. Среди этих темных тварей они и десяти минут в живых не продержатся, если будут обычными Лизой и Гадриэлем. А вот озабоченная парочка психов, развлекающаяся в чужой крови в тайне от главы кустодиамов и заказывающая на ужин бдсм-ные игрушки очень даже впишется в местное сообщество. И беспокоить такую точно не будут.

Гадриэль, ловивший на себе убийственные взгляды тварей по пути к купе, мнение Лизы полностью разделял. Он считал, что они вполне могут стать жертвами этой ночи, тем более в поездке тварям можно делать все, что вдумается и безнаказанно. А купе вполне подходило на роль временного убежища, тем более небольшая комната, отделанная светлым деревом, вмещала в себя все необходимое. Справа всю стену занимал зеленый диван с двумя серыми подушками, раскладывающийся в двуспальную кровать. Под окном, обрамлённым серыми бархатными шторами, стоял небольшой столик. Его украшала ваза с цветами и корзина с фруктами. У стола пристроились два серых бархатных кресла. А слева от входа в купе была дверь, ведущая в большой санузел, который мог похвастаться джакузи. Роскошные апартаменты этой ночью были в полном распоряжении парня и девушки, которым предстояло изображать страстных влюблённых. Спасибо шумоизоляции, хотя бы стоны имитировать всю ночь не придется.

Для начала Гадриэль и Лиза избавились от костюмов. Парень положил на стол хоккейную маску и сбросил окровавленную куртку, оставшись в черной футболке и темных джинсах. Лиза тоже сняла куртку, оставшись в чёрном топе и черных штанах. Заодно убрала с ног портупеи с фальшивыми пистолетами, оказавшимися бутафорскими только на первый взгляд. Уже через минуту Гадриэль крутил их в руках и нахваливал Мэша, который смог на Лизе реальное оружие пронести для защиты.

Закончив переодеваться, девушка призналась воину, что жутко проголодалась. Каждый раз, когда она сильно нервничала, ей хотелось перекусить. Как только она сказала о еде, на столе тут же появилось ассорти из брускетт, любимый стейк Гадриэля с кровью и горошком, любимый салат Лизы из говяжьего языка, поднос с закусками и тарелка с разномастными пирожными. Чуть позже возникли графины ананасового и гранатового сока, бутылки шампанского и виски, бутылочка текилы с тарелочкой лаймов и открытка с надписью: «Отдайтесь тёмной стороне! С любовью, Влад»

Предприимчивый упырь сделал все, чтобы бонум с девчонкой из купе не вылазили до утра, а сам, в пяти вагонах от них, вёл беседу с Мэшем, сбросившим мантию и клыкастую челюсть, и оставшимся в черной рубашке и черных джинсах.

— Мэшик, я очень рад тому, что ты привёл ко мне в гости бонума и помог удивить абсолютно всех, но какой твой интерес? — уточнил любознательный Влад. — Вы же вроде как заклятые враги, а тут ты вместе с ним ко мне заявляешься. Странно все это, ты не находишь?

— Не спорю. Я странный тип. Гадриэль этот вообще супер странный тип. Сначала убить меня хочет, потом заявляется и просит ему помочь в обмен на одолжение. Очень уж ему хотелось своей пассии поезд Нечисти показать. Видать наплёл ей, что очень крутой и сможет без проблем ее даже в самое эксклюзивное место в мире провести, а она его и прижала. Вот и пришлось идти до конца, чтобы мордой в грязь не упасть. Но мне-то тоже надо было попасть в твой поезд, так что наши интересы совпали. Да и иметь в должниках любимчика Михаила — дело полезное. — Мэш переплетал правду с вымыслом.

— А ты не думал, что после всего, что ты сделал этому святоше, это слишком подозрительно? Что он вдруг приходит и просит именно тебя провести его именно в то место, где он может безнаказанно тебя убить?! Да и девчонка эта не проста. Тьмы в ней даже больше, чем во мне. Откуда она такая взялась?

— Ну… — замялся Мэш.

— Не говори, дай сам угадаю. Очередные игры Дарка? — предположил Влад.

— Можно и так сказать. — размыто ответил малум, который, во избежание дальнейших расспросов, залпом выпил рюмочку текилы и занял рот лаймом.

А глава поезда продолжил развивать свою теорию:

— Как по мне, так никакая они не пара. Химии между ними нет. Ни-ка-кой! Она на тебя куда более страстно смотрит. Так что думается мне, что бонум здесь за тем, чтобы тебя убить. А девчонка — просто прикрытие, ну или помощница, тут уже не знаю. Так что я бы на твоем месте задумался, а не станет ли шрам не единственным, чем он тебя одарит? Протекция Дарка здесь не работает и Гадриэль может собрать долги. Я вот не проверял, может он тот супер меч и сюда призвать может.

— Друг мой, ты сам учил меня не питать иллюзий. И у тебя устаревшая информация, он уже начал собирать долги, недавно даже подорвал меня вместе с машиной. Красивый жест, оценил. — ответил любящий взрывы Мэшер, пригубив текилы. — Машину правда жалко, пришлось новую такую искать, а они редкие. И я прекрасно знаю, что рано или поздно он придет за мной, и тот светящийся ножичек снова из-под носа своего хозяина уведет, пока Михаил будет сериальчик смотреть. Знаю я, что и статус любимчика Дарка следует держать как можно дольше. Но и ты знаешь, что я достойный ученик своего учителя. А если ты так волнуешься за мою жизнь, чего же в поезд пустил?! Я тебе даже сам отвечу, Владушка, тут все просто. У всех у нас свои цели. У меня — свои, у тебя — свои, у Гадриэля — свои. А раз у всех они совпали, то посмотрим, что из этого выйдет.

— Хитер, лис! Ой, хитер! Впрочем, как и всегда. Ладно, действительно посмотрим, что из этого выйдет, тем более все гости рады, а значит и я тоже. — упырь довольно потёр руки. — И как по мне, так в деле попустительства любимчика Михаила ты учителя превзошел. Дарк превратил дерзкого парнишу в сухарь, а ты вообще голову мамаши ему преподнес на блюде, не забыв обмотать красным бантиком и яблоко в рот засунуть. — в глазах главы поезда читалось восхищение.

— Так ты, старый кровосос, осведомлен и об этом?

— И не только. Я в курсе всех твоих развлечений. Может ты и думаешь, что хорошо заметаешь следы, но «совы — не то, чем кажутся». Просто мы с тобой похожи. Ты прямо как я в юности. Тогда я ещё развлекался, а не просто питался, и тоже оставлял за собой кровавую дорожку.

— Тебе не кажется, что наша беседа свернула в опасное русло? — в голосе Мэшера читалась угроза.

Влад перешёл черту и понимал, что малум легко приведет угрозу в исполнение, не постеснявшись статуса упыря и кучи свидетелей, которые ему только рукоплескать будут. Влад уже привык, что дружба с Мэшером сродни жизни у подножия вулкана: с одной стороны тепло, с другой смертельно опасно.

Но странный паренёк был главе поезда симпатичен, потому он все-таки предупредил:

— Я тебя не осуждаю и не шантажирую, просто хочу предостеречь. Ты считаешь, что твое высокое положение позволяет тебе многое, но ты ошибаешься. И те, кто восхваляют тебя сейчас, сожрут при первой же оплошности. Статус любимчика Дарка ты заработал, но заплатишь за него своей жизнью.

— Знаю, Влад, все я знаю, и знал сразу. Но расплата будет потом, а жить я хочу здесь и сейчас. — отмахнулся малум, осушив рюмку с текилой, а после впечатав ее в стол. — И пока я ещё жив, буду брать от этой жизни все, что она дает и особенно то, с чем она расставаться не хочет!

— Аминь! — Влад отсалютовал своим бокалом с кровью. — А теперь признайся мне наконец, зачем тебе нужно было сегодня попасть в мой поезд?

— Я узнал, что твоей поезд, оказывается, проезжает мимо одного очень удивительного места и как раз в тот момент, когда начинает замедляться перед остановкой у Парадиза. А я как раз хочу увидеть это место своими глазами. Я хочу посмотреть на Расстрельное.

— Ну все понятно, ты окончательно с катушек слетел. Заявился ко мне с бонумом под мышкой, чтобы посмотреть на Расстрельное. Расстрельное! Туда даже я не смотрю! Я понимаю, что ты хочешь уйти за Завесу красиво, но не насколько же эпично. Это уже слишком даже для тебя!

— А в том то и дело, что именно сегодня ничего мне за это не будет, даже тебе не будет, потому что до меня дошёл слух, что этой ночью оно утратит свою ценность…

— Даже так… — Влад задумался. — Сегодняшняя ночь, судя по всему, будет жаркой не только для Гадриэля.

— Куда ему жаркую ночь? Скорее уж будет ночь сожаления, что его план по быстренькому убийству меня не состоится. Ты же сам сказал, что девчонка лишь прикрытие. — рассмеялся Мэшер, наливая себе мексиканского напитка, и несколько парочек за соседним столиком настороженно встрепенулись от этого смеха. — Она же по твоей версии меня куда больше жаждет, чем его.

— Ну, это когда было?! Полчаса назад. А сейчас девочка вкусила моих угощений и будет хотеть уже его. Я этим псевдовлюбленным сюрпризик сделал, чтобы не смели старого больного упыря обманывать. — театрально погрозил пальцем Влад. — Я же тут на весь поезд вещал, что они тут затем, чтобы запрещенной любви предаваться, а я слово свое держу, так что пусть всю ночь ей и предаются. Заодно и свое слово держат.

— В смысле? — Мэш напрягся.

— В еду и питье, которую я им любезно послал, бармен утроенную дозу любовного зелья влил. Ирида сделала убойное зелье, еще и сыворотку правды в него влила. Как чувствовала ведьма, что ее заклятый враг сюда явится. Наш евнух сегодня выйдет из завязки и оторвется на славу, а после ночи страстной любви аппетитная брюнеточка больше не будет для него посторонней, и я смогу использовать эту привязанность в своих целях. — глава поезда был собой доволен. — Шоу обещает быть жарким. И все благодаря тебе, дружище.

— Пойду-ка посмотрю, что из этого выйдет. — пошутил Мэшер.

— Да ты проказник! — рассмеялся Влад, уличив парня в своих грехах. — Решил парнишку подменить, как выдохнется?

— Быть может… — ухмыльнулся Мэшер и направился в первый вагон.

К облегчению малума никакое невероятное шоу в первом вагоне не разворачивалось, наоборот все было чинно и благородно. Мэш постучался в дверь одиннадцатого купе и не дожидаясь вопроса сразу представился:

— Свои!

Войдя в открывшееся в купе и не найдя Лизы малум поинтересовался:

— Ты ее в туалете что ли запер?

— Не в туалете, в ванной. Выбора не было. — беллатор не так представлял себе миссию в поезде. — Только тут звукоизоляция и она не слышит, что я прошу ее принять душ.

— А душ-то ей зачем? Все же предались любви на костях? — не смог не подколоть Мэшер.

— Смешно! — с каменным лицом произнёс Гадриэль. А потом выдал длинную, но лишенную эмоций тираду: — В душ отправил, чтобы наваждение смыть. Любовное. Знал, что любимую еду не просто так дали. Вот есть и не разрешал. Она сперва ныла, что это ее самый любимый салатик. А потом возьми и запихни его в рот, когда я отвлёкся на шум в коридоре. Видите ли ее на еду тянет, когда нервничает. А сухпаек мой не аппетитный. Еще и выплёвывать отказалась все, что сожрала. Пока из тайного кармана антидот доставал, она ещё и соком все запила. Я в нее всю бутылку антидота влил, эффекта — ноль. Решил по старинке в душ отправить, чтоб как-то помочь. Но даже не знаю, сколько там держать придётся. Шума-то воды не слышно. Может она уже смыла с себя все, а может и нет…

— … а если ты ее выпустишь, она как накинется на тебя, да как залюбит во всех позах. — продолжил шутить малум.

— Ни хрена смешного тут нет. Это какое-то сверхсильное любовнее зелье. Я таких еще не видел. И сомневаюсь, что оно так просто водой смоется. Даже целая бутылка антидота не помогла. А залюбить она хочет не меня, а тебя. И запер я ее потому, что она собиралась через весь поезд идти тебе о своих желаниях сообщать. Но я же зря распинаюсь, да? — Гадриэль внимательно посмотрел на Мэша. — Ты же уже знаешь, что ее опоили зельем, правда? Именно поэтому так спешил. Думаешь, я не заметил, какое облегчение у тебя было на лице. Рад, что не застал ее в том виде, в каком мог бы, учитывая ситуацию?

— Тебе показалось. Я просто расстроился, что пропустил страстное шоу. — отмахнулся Мэшер и опрокинул очередную рюмочку текилы, которую обнаружил на столе. — Ты свои эмоции сначала проявлять научись, вечно морда кирпичом, а потом чужие пытайся угадать.

— Пусть так. — даже не стал спорить Гадриэль. — Но вопрос остаётся не решённым. Надо избавить Лизу от наваждения. Она же в этот поезд из-за нас попала. Выхода у нас два. Оба ты знаешь. Первый тут не подвластен. Второй не слишком этичен. Я в тупике. Да и вообще я здесь не помощник. Нужен ты. Что предложишь?

— Как классно ты на меня стрелки перевёл. Сам не уследил, а мне разгребай. А я тоже понятия не имею, что делать. Антидот не помог, раздобыть более убойный сможем только к утру. Удовлетворить ее потребности — заманчиво, но не этично. Держать до утра запертой в ванной — как-то жестоко. — Мэшер перебирал все варианты.

— Может снотворного дадим? — предложил Гадриэль, чьи тайные карманы были полны лекарств. — У меня есть.

— Зашибись предложение…. Сначала ты ее позволил афродизиаками ведьминскими напоить, а теперь ещё и снотворным хочешь накачать. — Мэшу подобный план не нравился. — Даже мне страшно представить, для каких целей ты снотворное с собой носишь.

— А для таких и ношу. Незаметно вырубать тех, кто меня достал. — Гадриэлю не понравилось, куда клонит малум. — Может у тебя план получше есть?

— Нет у меня никакого плана.

— Тогда дадим ей снотворное. Пусть спит до утра. Ничего плохого от этого не будет. — решил бонум. — Только от меня она сок со снотворным не возьмёт. Я сейчас враг номер один. Придётся тебе.

— Так вот почему ты так обрадовался, когда я пришёл. Решил грязную работу моими руками сделать, да?

— А, что ты против? Или у тебя другие варианты есть? Нет? Потому берём этот. Я брошу таблетку, а лучше три, учитывая количество зелья. Ну и пойду. Подожду во втором вагоне. Не думаю, что любители прессы мне навредят. Энергии в них меньше, чем в цветке, что завял у меня на подоконнике. Они даже не заметят, что я с ними рядом сижу. А как она уснёт — кинь смс, я вернусь. Но пообещай, что не причинишь ей вреда.

— Клянусь, что не сделаю ничего, чтобы ей навредило или не понравилось.

Гадриэль кивнул и убедившись, что за ним закрылся замок, покинул первый вагон и разместился во втором. Без виски и сигары. Но с газетой.

А Мэшер взял в руки стакан и открыл дверь в ванную комнату.

— Как хорошо, что ты пришел. — улыбнулась девушка, принимая из рук малума сок. — Гадриэль меня запер потому, что я, видите ли, ведьмовских зелий напилась и веду себя неподобающе. Неподобающе, представляешь?! Только лишь потому, что я захотела тебя увидеть. И это говорит тот, кто час назад эротический спектакль устроил перед Владом и за жопу меня схватил. Это Гадриэля в туалете запирать надо, а не меня.

— Согласен! Правда запереть его лучше в какой-нибудь серьёзной лечебнице, но это сделаем по возвращении. — пообещал Мэшер. — Сейчас я спасу тебя от злобного бонума, который сначала хотел любить тебя на костях темных тварей, а потом обиделся, что ты отказалась и запер в ванной. А сам пошёл искать ту, что согласится.

— Вот дурак, правда? Не мог более правдоподобную историю сочинить. Как будто кто-то мог поверить в то, что мы с ним пара. И мне ещё и подыгрывать ему пришлось. — пожаловалась девушка с огромными зрачками, делая очередной глоток сока. — А мне он совсем не нравится. Мне нравится другой.

— И кто же? — как бы невзначай поинтересовался малум, помня о том, что в зелье ещё и сыворотку правды налили. Но льющаяся из динамиков песня «Адреналин текила» дала Мэшеру ответ раньше девушки. Он давно заметил, что вселенная с ним разговаривает через музыку и этот случай не был исключением.

— Ты! И я тут подумала, что не против познакомится с твоей тьмой поближе. — призналась девушка и сократила между ними дистанцию.

— Сегодня у неевыход… — не успел договорить малум.

Лиза одарила его страстным поцелуем. Мэш оцепенел лишь на пару секунд, а потом ответил. Он же не делал ничего, что могло навредить или не понравится. Да и вообще он просто не мог ей отказать. В нем пламенела текила, в ней любовное зелье. Она хотела поджигать, он любил гореть. Мэш прижал Лизу к стене и впился в губы ответным поцелуем.

— Назад дороги не будет. — предупредил Мэш, с трудом отстранившись.

— Забей уже на правила. — ответила за девушку все та же песня.

Малум знал, что все происходящее не слишком правильно, и позволил Лизе сделать выбор:

— Я пьян, ты находишься под действием любовного зелья и утром можешь очень сильно пожалеть обо всем, что сейчас происходит.

— Вряд ли. — Лиза сделала выбор.

Она медленно начала расстёгивать пуговицы на рубашке малума, а он молниеносно сорвал с нее футболку. Мэш замер, Лиза улыбнулась. Она стащила с парня рубашку и толкнула его на подушки.

Он устроился поудобнее на диване, она устроилась поудобнее на нем. Лиза скользила губами по телу Мэшера, он изучал ее тело. Он горел, она таяла. Она старалась оставить на его теле свой след, он запомнить все ее изгибы.

Мэш взял солонку. Лиза лайм и текилу. Он слизывал с нее соль, она вливала ему в рот текилу. Она держала лайм во рту, он забирал его вместе с поцелуем. Он наслаждался, она устала ждать. Лиза вернула бутылку на стол, малум поставил солонку. Мэшер погладил девушку по волосам, она обвила его руками. Она одаривала его страстными поцелуями, он с радостью на них отвечал. Он растягивал удовольствие, она устала ждать. Лиза потянулась к ремню на джинсах, Мэш прошептал «Ещё рано». Он скользил губами по ее телу, она прерывисто дышала. Она постанывала, он опускался ниже. Он дарил удовольствие, она устала ждать. Лиза прошептала «Я хочу тебя», Мэш сдался.

Она позволила освободить себя из джинсов, а после освободила от них и его. Он восхитился, увидев ее в одном белье, она улыбнулась. Она прижалась к нему всем телом, он ощутил ее жар. Мэшер жаждал Лизу, она желала его также сильно. Она обвила его руками и ногами, он ее в очередной раз поцеловал. Он уложил ее на диван, она притянула его к себе. Лиза прошептала «Я твоя», Мэш кивнул. Он начал снимать с нее белье, она наконец закрыла глаза. Сонное зелье взяло вверх в самый неподходящий момент.

— Сладких снов! — прошептал Мэшер и поцеловал девушку в лоб. А после облегченно выдохнул, потому что с трудом удержался от соблазна показать ей, как велико его желание. Не так Мэш представлял себе их первый раз. Он должен был случиться не в Поезде Нечисти, набитом до отказа темными тварями и не под кучей зелий, которыми была накачана против своей воли Лиза. Но мечты оказались далеки от реальности.

Малум положил Лизе под голову подушку и укрыл ее одеялом, а после развесил все ее вещи на стуле. Повесив свои вещи на соседний стул, он отправился в душ, откуда вернулся только спустя пятнадцать минут со стучащими от холода зубами. Одевшись, он кинул смс Гадриэлю. Бонум явился через тридцать секунд. Увидев висящую на стуле одежду Лизы, беллатор двинул Мэшеру в челюсть и вытолкал из купе, даже не дав объясниться.

Гадриэль остался караулить Лизу в одиночестве и ругал себя за то, что оставил девушку в таком состоянии наедине с подлецом. Не стало ему и легче после того, как он будил Лизу, а она обвила его шею руками и томно предложила повторить, приняв за Мэша. Гадриэль из объятий выбрался и даже попытался осторожно выяснить, что же между ними произошло, но девушка ответила, что это не его собачье дело и потребовала выйти из купе, чтобы она могла одеться. Из этого Гадриэль сделал вывод, что если уж что и произошло, то оно Лизе точно понравилось и произошло с ее согласия. Совесть бонума очистилась, а вот настроение стало хуже. Он провалил миссию Михаила ради того, чтобы Лиза нажралась запрещенки и накачалась любовным зельем, а потом с Мэшером отжигала, пока не вырубилась. Его же просто на смех подымут. И будут правы, ведь он поверил малуму.

А самому малуму, который совсем не собирался портить планы Гадриэлю, предстояло проделать тот же путь, что и мужчине из видения Селены. И ближе к рассвету Мэшер все же добрался до смотровой площадки в конце поезда, щедро одарив русалок колье и бусами.

— Наслаждаешься пейзажами? — за спиной малума неслышно появился упырь.

— Решил присоединиться? — удивился Мэш. Влад, решивший променять вечеринку на любование природой, — это дикость.

— Да нет, хотел предложить полюбоваться шоу вместе. — темнил глава поезда.

— Скоро рассвет, а ты, насколько я помню, кремом от загара брезгуешь. — напомнил малум.

— А я и не предлагаю торчать тут. Пошли в мое купе.

— Отсюда лучше видно.

— Было бы лучше видно, если бы я не умел делать один милый фокус, превращающий окно в увеличительно стекло.

— Чего раньше молчал?!

— Раньше тебя интересовали бонум со своей девицей, потом весёлые ведьмочки, а с ними справится ты мог и без моей помощи. Сейчас тебе моя помощь реально нужна, вот и предлагаю.

— Как-то подозрительно ты услужлив сегодня.

— Увеличиваю счет твоих долгов.

Мэшер оказался прав, упырь ничего просто так не делал, но проследовал за Владом. В вагоне с привидениями он нечаянно толкнул упыря в элегантном костюме, который налетел на приведение. Бранная тирада подтвердила догадку Мэша о том, что он повстречал мужчину из видения Селены и ещё одного свидетеля предстоящей казни.

Устроившись поудобнее в первом купе, которое было в разы роскошнее того, где разместили Гадриэля с Лизой, малум выдохнул. Мэшеру хотелось повнимательнее рассмотреть нахальных палачей, устроивших казнь без ведома мистера Дарка, и в купе это были сделать куда проще, потому что ты оставался незаметным, в отличие от смотровой площадки в конце поезда. А ещё здесь было удобное кресло и бутылочка с виски, на который Мэш перешёл два часа назад. Спасать новичка малум не собирался, он не настолько глуп, чтобы появиться без разрешения Дарка на Расстрельном. Хватит и того, что он его увидит.

Когда поезд приблизился к месту расстрела, немногочисленные зрители смогли полюбоваться кровавым шоу. На Расстрельном имели право находится только два человека — мистер Дарк и провинившийся малум. Все остальным категорически запрещалось как присутствовать на самой казни, так и посещать Расстрельное. Иначе ты становится следующей жертвой. Но сегодня на Расстрельном месте было куда больше двух человек. Палачи, одетые в стандартную форму бойцов отрядов особого назначения, окружили малума-новичка. Из-за балаклав нельзя было разглядеть нападающих, а единственное, что идентифицировало форму — нашивка с надписью «Canis» и изображение волка на рукаве.

Оружие убийц, как сумел рассмотреть Мэш благодаря фокус Влада с окном, было стандартным. Обычные пистолеты Глок, которые мог купить любой желающий. А вот пули не смогли бы купить даже те, кто этого сильно хотел. Они были заговоренные и таких Влад с Мэшем еще не видели. Пули не только несли разрывной заряд, но были начинены ядом, который заставил малума корчиться в предсмертной агонии. Заполучить подобные мог только очень обеспеченный темный, потому что изготовить их могли единицы. И в ближайшее время к каждому из таких оружейников заглянут гости.

Мэшер искренне поблагодарил Влада, потому что теперь у него была не только зацепка, но и возможность реально порадовать мистера Дарка. В качестве платы за помощь Влад взял с Мэша слово, что тот проведёт остаток праздника вместе с ним в Парадизе. Малум не противился, потому что другого повода побывать в своем доме у него в ближайшее время не предвиделось, а парочку вещей из тайника ему забрать бы следовало и так, чтобы не вызвать подозрений так. И вечеринка по случаю Хэллоуина была идеальным прикрытием, ведь притащил его на нее Влад.

Гадриэль же, который по собственной дурости провалил миссию и порадовать Михаила ничем не мог, покидал поезд в ужасном расположении. Беллатор не мог вернуться в Заставу без сведений и решил добыть их у Карро, уже получившего панораму с места преступления. Бонум переместился в клуб лучшего воина малумов. «Псарня» славилась боями и тем, что ее посещал Гадриэль. Ради него в меню даже добавили «Пиво Бонумское» — обычный квас, чтобы беллатор мог выпить после драки хоть что-то, кроме стакана воды.

Сведения бесплатно не давались и Гадриэль цену знал, потому прокрутил перед Карро панораму с места гибели малыша бонума. Темный остался доволен, взамен продемонстрировав панораму «Расстрельного места», полученную утром от Мэшера. Благодаря переданному ему видению Гадриэль увидел ряженных самозванцев, которых ему предстояло разыскать в самое ближайшее время, чтобы смыть позор за миссию в Поезде Нечисти.

Глава 11

Если вы хотите приготовить яичницу, то вам нужны яйца. Если вы хотите убить человека, то вам нужно оружие. За свежими яйцами лучше сходить на фермерский рынок, а за оружием стоит наведаться в специализированный магазин. Конечно, и то, и другое можно купить в торговом центре, но яйца будут не такими вкусными, а оружие лишь декоративным. В поисках альтернативных вариантов одни находят бабушек, торгующих домашними яйцами, другие кустарных мастеров, превращающих травматическое оружие в огнестрельное. Но кустодиамам не подходил ни один из предложенных вариантов.

Для создания оружия у кустодиамов были собственные мастерские и искусные мастера, а яйца им привозили с собственной фермы, где курочки гуляли на воле. И если первые существовали у бонумов тысячи лет, то последняя появилась относительно недавно. А все потому, что Михаил ежедневно съедал на завтрак свежайшее яйцо пашот. Так что яйца вспылили тут также, как и каждое утро на кухне у Бенедикта — личного повара главы бонумов, который, как вы можете догадаться, готовил яйца вовсе не пашот, а бенедикт. Но хватит уже о яйцах, даже о столь прекрасных, какие подают по утрам не видящему различий между пашотом и бенедиктом Михаилу. Вернёмся к оружию.

Оружие — неотъемлемая часть любой войны, а в ходе войны, не гласно идущей сотни лет, оно претерпевает многочисленные апгрейды. Самые первые кустодиамы использовали ещё холодное оружие. Бонумы ценили намоленную сталь, ковкой которой занимались священники, остужавшие готовые изделия в святой воде. Только такая сталь побеждала темных тварей. Малумы использовали сталь, заговоренную колдунами и закаленную в Адском пламени — фиолетовом опаляющем огне, который невозможно потушить. Только такая сталь побеждала магических существ. Готовое оружие, что бонумы, что малумы всегда нарекали именем, для укрепления связи с владельцем. Имена давали библейские, что породило и множило слухи о том, что кустодиамы — посланники небес (мифы эти шли на пользу, потому не опровергались).

До наших дней сохранились только два мощнейших артефакта тех времён, когда оружию давали имена. Меч Михаила хранился у бонумов, а копье Люцифера у малумов. Эти артефакты оставались сильным и опасными, потому хранились в секретных архивах и использовать их могли лишь главы кустодиамов. Михаилу подчинялся меч, а Дарку копье. Но призвать артефакты на помощь могли и верум беллаторы — истинные воины, отмеченные Колодцем Истины. У бонумов таким воином был Гадриэль, который умудрился однажды использовать меч не по назначению, у малумов они отсутствовали, потому копье пылилось где-то в тайниках Дарка.

Шли десятилетия и оружие менялось. Меняли его сами кустодиамы. Да, персональные клинки до сих «вшивались» в левую руку кустодиамов при Посвящении и приходили на помощь в случае опасности, но отряды Гадриэля и Карро давно перешли на огнестрельное оружие. Вот только обычные пули кустодиамам не подходили. Для превращения медной оболочки со свинцовым сердечником в снаряд, способный убить сверхъестественных существ, требовалось выполнить множество трудоемких операций. Нужен был не только талант оружейника, но ведьмовские зелья с молитвенными свитками.

Оружейные цехи росли. В Заставе подобный цех располагался в подвале, малумы же укрыли свои цеха среди пустынь, чтобы они не портили территорию их идеального Парадиза. После слуха о том, что мастера готовят оружие, способное убить самого Дарк, глава малумов выжег оружейный оазис пустыни Адским Пламенем. А производство оружия отдал на откуп единичным мастерам «второго эшелона» (элита обратилась пеплом). Таких оказалось немного. А способных не только отлить, но заговорить пули самостоятельно было еще меньше. И к лучшему из мастеров, не задающему лишних вопросов заказчикам, а еще имеющему старые счеты с главой малумов, уже стучались Мэшер с Карро.

Дверь открыл пожилой сутулый мужчина, внешний вид которого был крайне удручающим. Застиранные джинсы, великоватые хозяину размера на три, держались на потёртом кожаном ремне. Клетчатую рубашку украшали три заплатки, а стертая подошва красноречиво говорила о том, что и обувь давно требовала замены. Даже наброшенный поверх одежды фартук, и тот был с заплаткой и заляпан машинным маслом.

— Карро. Tu es avec un ami aujourd'hui? — удивился вышедший на порог дома мужчина, захлопнувший за собой входную дверь. Он щурился и напоминал крота, выбравшегося на дневной свет.

— Да. Это и правда мой друг и побеседовать мы бы хотели в доме. — недвусмысленно произнёс Карро.

— Проходите в гостиную. — быстро понял намек оружейник. — Je sais que tu n'es pas venu chercher ton arme.

— В проницательности тебе не откажешь. Я и правда не за оружием пришел. — подтвердил лучший воин малумов. — Сегодня я за помощью.

— Toujours heureux de vous aider. — ответил мужчина, усаживаясь удобнее в потертое кресло, в то время как его посетители предпочти стоять. Для нового гостя он все же перевел:

— Всегда рад помочь.

Впервые попавший в дом оружейника малум представился:

— Мэшер.

— Амрор. — оружейник протянул руку для пожатия.

Мэшер поразился тому, какая крепкая хватка была у мужчины, который казался хлипким и болезненным. А потом поразился и жилищу оружейника. Тусклый свет, проникающий в дом сквозь зашторенные окна, не способен был скрыть печальный интерьер. Покосившееся книжные стеллажи, заставленные пыльными фолиантами, потрепанная мебель с порванной обивкой, затертый паркет и запах затхлости демонстрировали бедность хозяина.

Изучивший запущенное жилище Мэш, задал крутящийся на языке вопрос:

— Если так выглядит дом лучшего оружейника малумов, то как же выглядят остальные? Мистер Дарк не жалует своих мастеров.

— Ну что вы, юноша. В начале он своих любимчиков на руках носит и в золоте купает, вы и сами этого знаете. — Амрор грустно улыбнулся гостю и добавил: — А вот потом… Douleur. Особенно если вам не посчастливилось впасть в немилость. Радует, что в живых оставил, далеко не всем так повезло.

— Мэшер у нас и правда любимчик Дарка. Вот только и он умудрился впасть в немилость. Douleur настиг и его. Еще и по самой ненавистной Дарку статье. — оповестил старого друга Карро. — Потому я и привёл его к тебе.

— Даже так… — призадумался оружейник и ещё внимательные оглядел Мэша. — Tu penses qu'il va nous convenir?

Карро кивнул и тогда Амрор уточнил:

— Что вам нужно?

— Нам хотелось бы узнать, не заказывали ли у тебя партию заговоренных девятимиллиметровых пуль? — поинтересовался Мэшер.

— Конечно заказывали. — кивнул оружейник. — И на этой неделе, и на прошлой. Это же основные заказы, потому что девятимиллиметровки идут в Глоки, которые есть у всех беллаторов ваших малумских.

— А что-нибудь необычное, что ты до этого не делал, никто не просил создать? — закинул удочку Мэш.

— Я догадываюсь о чем речь, rumeur доходят. Но не я те пули делал, я куда более милосерден. Это, конечно странно слышать из уст armurier, но я стараюсь, чтобы мои изделия несли минимум douleurs.

— А можешь предположить кто мог подобные изготовить?

— Я не просто могу предположить. Я точно знаю. Malheureusement. Тот, кого сегодня утром нашли в своей мастерской в луже крови.

— Что? — воскликнул Карро. — Почему я до сих пор в курсе?

— Видимо потому, что твои dénonciateurs работают медленнее, чем распространяются печальные в нашем оружейном сообществе. — предположил Амрор. — La fraternité des armes est une famille, pas des idiots comme tes collègues.

— Это, конечно, да. — кивнул Мэшер. Французский он знал еще плохо, но слова оружейника прекрасно понимал. — Но тут другой случай, как мне кажется. Скорее всего, помощники Карро посчитали эту информацию не столь значительной и собираются сообщить ему новости по возвращению в Парадиз или вообще в вечернем рапорте подать. — попал в точку Мэшер.

Карро замолк и отошёл в сторону. Он бросал Зов своему помощнику и судя по его лицу, у несчастного малума сейчас явно болела голова, потому что в ней орал голос недовольного начальника.

— Так вы знаете французский? — уточнил оружейник у Мэша. — Любимчики Дарка никогда интеллектом и образованность не славились. Жестокостью и тупостью — да. Умом — никогда.

— Pas aussi bon que je le voulais. — признался малум. — Французский у меня не очень идет. С испанским было хорошо, с итальянским после него еще легче, а вот французский не идет. Видимо не по вкусу я любителям лягушачьих лапок.

— Тоже тратите «вечность» с пользой и учите языки? — догадался Амрор.

— Und was bleibt noch übrig? — развел руками Мэш. — И, конечно же, книги.

— Да. Книги — лучшие друзья для тех, кто обречен на вечные старания. Darhk hat uns alle in die Hölle gebracht als Dante. — философски изрек оружейник. — Раз уж вы нанесли мне дружеский визит, то может хотите приобрести то, чем я славлюсь? В свете последних событий, не помешает дополнительная защита.

Мэш кивнул.

— Тогда прошу в мастерскую. — пригласил Амрор.

Малум вслед за хозяином дома спустился в подвал, где размещалась мастерская. Она разительно отличалась от остального дома: никакой пыли, никакого беспорядка, сырости или плесени. Лишь идеальный порядок и обилие искусственного света, а еще легкий запах оружейного масла, который даже система очистки воздуха не смогла уничтожить.

Кирпичные стены, круглые своды, каменный пол и обилие дерева ассоциировались у Мэша с винным погребом, а не с оружейной мастерской, потому он не удивился, когда в глубине подвала нашел небольшой стеллаж с бутылками. Остальные же стены этого «не погреба» были уставлены не шкафами с лучшими сортами уникального напитка, а стеллажами с оружием. Мэшер решил, что все свои сбережения хозяин дома предпочитает вкладывать в коллекционирование, но ошибся. В подвале и правда хранилась уникальная и дорогостоящая коллекция, но создана она была руками самого Амрора. Мастер оттачивал свой талант еще на клинках, и его коллекция могла рассказать об истории оружия значительно больше, чем любой искусствовед. Мэшер очень поразился бы узнай, что те ножички, которые он так любит пускать в ход, также сделал Амрор.

В стенах мастерской преобразился и сам оружейник. Он перестал сутулиться, взгляд его обрел ясность, а из рук ушла былая дрожь. Этот собранный мужчина мало походил на старика, встретившего на пороге гостей. Мэш готов был поклясться, что от мастера даже перестало разить старостью.

Предложив парню присесть на кожаное кресло у огромного обдающего жаром камина, Амрор прошел к одному из закрытых шкафов, оказавшимся на проверку сейфом, и достал пистолет.

— Думаю этот тебе подойдет. Beretta 92 FS. Емкость магазина — 15 патронов девятимиллиметрового калибра. Удобный угол наклона рукоятки и мягкий спуск, хорошая балансировка, обеспечивающая высокую точность и кучность стрельбы. А главное — надёжный предохранитель.

Мэш взял пистолет и тот идеально лёг в руку. Амрор кивнул на мишень и малум сделал 3 выстрела, уложив все точно в центр.

— Dignement! — похвалил мастер. Он же не знал, что э Мэш служил в войсках специального назначения и умел стрелять много из чего. — А патроны я тебе заговоренные положу, пригодятся.

— Спасибо. — поблагодарил Мэш и вытянул из кармана кошелек.

— Заказ я на счет Дарка записал, как обычно. — не принял деньги Амрор. — Пользуйся своими привилегиями, пока их все не перекрыли. И я тебе небольшой подарок положил. Если понравится — воспользуйся, а нет, просто выкинь.

Амрор передал парню коробку с его заказом.

— Tienne. Когда будете уходить, захлопните дверь, пожалуйста. Мне поработать надо, срочный заказ.

Когда Мэш уже был на последней ступеньке, то услышал напутствие:

— Оставайся верен своему сердцу. Все вторично и в конце жизни жалеешь лишь о том, что не слушал именно его. Il peut tout enlever de toi, mais pas le cœur.

Малум замер. Задумался. А потом кивнул и быстренько покинул сначала подвал, а потом и дом проницательного оружейника, перенесясь за тысячи километров в бескрайний леса, где был укрыт один уютный коттедж. Пока он шёл от опушки до дома, то успел хорошо обдумывать последние слова оружейника. И зайдя в дом, первым делом спустился в свою комнату, где раскрыл загадочный подарок.

Изучив содержимое, Мэш осел на кровать. Слишком уже неожиданный сюрприз получил. Он рассчитывал на дополнительные патроны или ножик, но никак не на записку с точной датой и описанием смерти. Своей. Другой бы мог принять это за злую шутку, но не Мэш. Уж он-то знал, как поступает мистер Дарк с впавшими в немилость малумами. С такими как он. Как раз так, как было указано в этой небольшой бумажке. Видимо предикторы и их идиотские видения поменяли мнение и теперь Мэшер больше не был нужен Дарку, столько лет державшему его на коротком поводке.

Мэш думал, что после подобного известия, следует бояться, впадать в истерику или плакать, но он был спокоен. Ошеломлён неожиданной новостью о своей кончине, но спокоен. Он всегда знал, что кончит именно так. Вопрос был лишь в том, когда именно. Теперь был закрыт и он. И единственное, что испытал Мэш, это облегчение. Облегчение от того, что он наконец-то станет свободен. По-настоящему свободен. Больше никаких страхов, что из-за его нежелания подыгрывать Дарку пострадают невинные люди, которым не повезло его знать или встретить. Мэшу стало понятным и финальное напутствие оружейника. Действительно, а что ещё делать, когда подступает конец — слушать сердце и успевать сделать то, чего так давно хотел.

Малум как раз раздумывал над тем осталось ли у него сердце после все, что он творил, хоть и против своей воли, и чего же оно хочет, когда раздался стук в дверь.

— Я слышала, как ты пришёл. — дубовая дверь приглушала голос Лизы. — У нас сегодня спонтанный вечер настолок. Гадриэль вдруг предложил всем поиграть, а Селена с Варом даже пиццу раздобыли. Мы уже сели и тут я поняла, что ты в кои веки здесь. Не хочешь к нам присоединиться?

Судя по тому, что между его возвращением и приглашением на вечер настолок прошло больше десяти минут, Мэш сделал выводы, что далеко не все хотели, чтобы он к ним присоединился, но Лиза одержала верх.

Прикинув, каких усилий ей стоило уговорить Гадриэля, Мэшер ответил:

— Только на полчасика, сильно устал. Оставьте мне два кусочка пиццы, я подойду через пару миру.

— Отлично! — ответила Лиза и Мэшер, даже не видя ее лица, был готов поклясться, что на нем расцвела улыбка. — Мы тебя ждём.

Спустя семь минут малум появился в гостиной, где за кухонным столом собралась вся компания. Он рассчитывал на весёлую настольную игру в стиле Alias, ну или Мафии, а увидел Дженгу.

— Я думал у вас хотя Твистер есть, а тут всего лишь башенка из брусочков. Пицца хоть не вегетарианская? — полюбопытствовал Мэшер.

— С ананасами. — буркнул Гадриэль, который тоже рассчитывал на курочку барбекю или салями, потому давился картошкой фри, даже без соуса, которую взяли в компанию к пицце.

— Просто она у нас с Селеной любимая. — попытался оправдаться Вар.

— Ну не догадались они взять разные вкусы, бывает. Да и деревеньке по соседству не фуд-корт. Хорошо, что они с Селеной хоть что-то раздобыли в кафе на трассе. — старалась сгладить ситуацию Лиза. — Главное, что мы все вместе собрались.

— Вот именно. И потому вечеринка… — Мэш осекся, заметив взгляд Гадриэля. — Ой, простите, вечер настолок, должен быть классным. Я сейчас сгоняю за пиццей и напитками, а вы музычку организуйте что ли. Притащите умную колонку из спальни Вара, пусть Алиса тоже в люди выйдет.

Мэш не стал слушать летящие в спину нравоучения Гадриэля, а быстренько вышел из коттеджа, пробежался до конца защитного кольца вокруг Дома Стратеры и переместился в любимую пиццерию. Спустя всего лишь полчаса он уже вернулся в гостиную с огромными пакетами.

— Моя любимая чизбургер-пицца. — воскликнула счастливая Лиза, принимающая от Мэша пакет с оранжевой птичкой.

— А ещё твой любимый вишневый сок и чизкейк. Два чизкейка. — прокомментировал содержимое первого пакета малум.

Передав второй пакет Гадриэлю, он озвучил и его содержимое:

— Бургер с халапеньо, картошечка по-деревенски с сырным соусом и пиво «Бонумское», которое в этом кафе называют по привычному квасом.

Гадриэль был поражён и тем, настолько хорошо малум осведомлён о его предпочтениях и тем, что все это он реально принёс из его любимого кафе.

А Мэш оглашал вслух то, что было спрятано в третьем пакете:

— Ну а вам, влюблённые вы мои ангелочки, я принёс ваше любимое клубничное молоко, чокопай и реально вкусную пиццу с ананасами. Чтобы вы не позорили дядю Мэша и были приличными ананасовыми пиццеедами.

— Мы не влюблённые ангелочки… — попытался было возразить Вар, принимая пакет с сердечком.

— Даже мне ясно, что вы влюблены. — перебил его Гадриэль. — Лиза весь этот вечер с настолками устроила для вас. А я его терплю потому, что она меня шантажирует.

— Гадриэль! Ты все испортишь! И я всем расскажу твой секрет! — шикнула на беллатора Лиза. — А вечер настолок я устроила, чтобы Селена наконец-то отдохнула от всего происходящего, да и мы тоже. Так что не надо мне тут!

— Давайте все дружно сделаем вид, что последнего высказывания Гадри не было и просто весело проведём время. Пожалуйста … — попросила Селена. — Сегодня вечером я готова быть и влюблённым ангелочком, и ананасовым пиццеедом, и даже пчелкой медовой. Только бы не стратерой со всеми этими кровавыми видениями, бессонницей, кучей ответственности и бесконечными занятиями с нравоучениями. И я рада, что Лиза устроила этот вечер и мы собрались все вместе. Да, у нас с вами не лучшие отношения, некоторые вон вообще друг друга ненавидят, но нас вместе собрали не просто так. Давайте используем этот вечер как способ стать друг к другу ближе. Мэш нас уже порадовал, давайте и мы постараемся.

— Согласна! — отсалютовала куском пиццы Лиза. — План такой: набиваем желудки едой и играем в настолки, а как все переварится, устаиваем танцы.

— Тут я пасс. — сразу предупредил Гадриэль. — Не настолько велик мой секрет, чтобы ты меня еще и танцевать заставила. Танцы — не для мужчин.

— Значит будешь брутальный диджей. — предложила Селена.

— Диджеем буду я. — перехватил инициативу Мэш. — Не то, чтобы я не доверял Гадриэлю и его музыкальному вкусу, уверен, он более чем достойный. Просто у меня есть одна особенность…

— Какая? Портить мне жизнь даже в мелочах? — поинтересовался верум беллатор.

— И это тоже. — кивнул малум. — Но тут речь о музыке, рядом со мной она меняется.

— Ух ты! Начинает игра та музыка, что ты любишь или та, что ты загадал? — Селене, пытающейся развить полученный дар, интересно было узнать о необычной способности малума, вдруг удастся чему-то научиться и у него.

— Нет. Тут скорее музыка даёт мне подсказки. — пытался объяснить Мэшер.

— Ничего не понял. — признался Вар.

— Зато я, кажется, поняла. — засмущалась Лиза.

— Фиг с ней, с этой музыкой, давайте есть! Без звания диджея я выживу, без настолок тоже, а вот без него нет. — Гадриэль впился зубами в сочный бургер.

— Последуем примеру старшего товарища! — торжественно провозгласил Мэш. Он налил Лизе вишенный сок, откупорил себе бутылочку Короны Экстра и вытащил из своей коробки кусочек пиццы с цыплёнком барбекю.

Селену с Варом тоже два раза уговаривать не пришлось. Они попробовали свою новую пиццу и честно признались, что она лучшая из тех, что им доводилось есть. Будущая стратера, которая сегодня была просто восемнадцатилетней влюблённой девушкой, перестала думать о своем необычном предназначении и наслаждалась угощениями Мэша, шутками Лизы, игрой в настолки с Гадриэлем и комплиментами Ингвара. Девушка отдалась веселью.

А Мэш и сам не заметил, как вечер с настолками, где он обещал провести всего полчаса, перерос в вечеринку с танцами. Вар с Селеной зажигали на импровизированном танцполе, умудряясь еще и подпевать исполнителям. А еще Мэшу удалось уговорить Лизу, тщетно пытающуюся обыграть Гадриэля в дженгу, присоединиться к веселью. Танцевать Лизе понравилось больше, чем ронять башню, и она с удовольствием подпевала любимым исполнителям и танцевала вместе с друзьями.

Спустя время присутствующие наконец поняли о какой необычный музыкальной способности говорил Мэш. Ведь именно она подоткнула застенчивых влюбленных друг к другу. Селена с Варом смотрели друг на друга все чаще, взгляды их были все теплее, а музыка становилась все романтичнее и спокойнее. Слившиеся в медленном танце Селена и Вар не замечали никого вокруг, как не замечали и то, что музыка сказала все за них. Исполнители пели о первой любви и искренних чувствах, которые Лиза, Мэш и Гадриэль наблюдали воочию. Им даже казалось, что Селена и Вар светятся как яркие лампочки и даже малум тихонько заметил, что эти двое точно друг для друга созданы. Лиза с Гадриэлем с ним согласились. Они радовались за лучших друзей, которые даже в такое сложное время смогли найти любовь. И пошли за ней, а не устраивали друг другу эмоциональные качели по типу «я люблю тебя, но мы не можем быть вместе из-за обстоятельств».

Мэш был рад, что в кои веки его музыкальная способность послужила доброму делу и свела вместе двух очень застенчивых влюблённых. Он решил и сам послушать сердце, как советовал оружейник, и пригласил на танец Лизу. Девушка согласилась, и музыка сменилась в очередной раз. Из колонок полились слова:

Давай тут зажигать, будто мы не доживём до утра.

Огонь до неба, и мы в нём дрова.

Давай тут зажигать, ведь нам с тобой не дожить до утра.

Я не хочу слышать правду, ведь я тебе тоже врал.

Услышав их, Мэш пошатнулся, потому что в этот момент четко понял послание оружейника и осознал, что именно скоро потеряет. Жизнь ему потерять было не страшно, он молил об этом тринадцать лет. Но потерять ту девушку, что прижималась головой к его щеке…

Мэш старался не выдать своих эмоций, ведь его обнимала самая лучшая девушка. Малуму не хотелось, чтобы композиция, пусть и такая грустная, заканчивалась, но у всего есть конец. И у музыки, и у его жизни. И когда песня была допета, он аккуратно поцеловал Лизу в макушку, а потом сославшись на усталость, ушёл к себе.

Его уход послужил знаком влюблённым, которые хотели провести время только вдвоем. Селена с Варом отправились в спальню девушки. Они болтали почти до рассвета, а потом отключились от усталости, заснув в обнимку. И Селене впервые за много дней не снились кошмары.

В гостиной остались только Гадриэль и Лиза в компании коробок из-под пиццы.

— Ну и что это было? — уточнил беллатор.

— В смысле? — девушка не поняла, какая именно часть вечера не устроила воина.

— Что за обнимашки с малумом и поцелуйчики? — Гадриэль был недоволен, хоть внешне этого и не демонстрировал.

— Ну какие обнимашки и поцелуйчики? Он просто пригласил меня, мы потанцевали, а потом он меня отблагодарил за танец очень даже целомудренным поцелуем в макушку. Честное слово, я и сама не ожидала. — Лиза словно перед мамой отчитывалась, которая, кстати, ни о чем подобном отчитываться никогда не заставляла. Она дочь любила и доверяла ей. — Да и музыка такая грустная была, сам же слышал. Если она его настроение отражала, то плохи дела.

— Вот именно, что отражала и предостерегала! И если бы ты внимательно текст слушала, то услышала бы, что песня о том, как какой-то мужик своей страстью сжёг девушку дотла. Понимаешь? Они там в конце умерли оба.

— Гадриэль, Господи ты Боже мой! Был чудесный вечер, мы все отлично провели время, мило потанцевали и все. Мэш пожелал всем спокойной ночи и ушёл спать. Один. Грустный и подавленный. Что ему вообще не свойственно. И не собирается он меня спалить дотла. А про то, что со спичками и огнем играть нельзя, мне мама еще в детстве объяснила. Ты сейчас похож на полицию нравов или мужа ревнивца. Но не волнуйся, милый, у нас с тобой идеальная пара. Я твоя навеки. — Лиза решила отшутиться и закрыть бессмысленный спор. — Давай уже лучше помогай мне со стола убирать, ревнивец ты мой.

— Мэш — не грустный одиночка. Он хитрожопый малум, который тобой пользуется. А ты видимо и рада этого не замечать. Может и повторить ту ночь в поезде хочешь…

— Ты на что намекаешь? — Лиза замерла с коробкой из-под пиццы.

— А на что похоже? — ответил вопросом на вопрос беллатор.

— Похоже на то, что ты лезешь куда не надо. Так что отвечу-ка я тебе цитатой из любимого фильма: «Вы ходите по охуенно тонком льду, друзья мои педигри-пал» — Лиза напомнила воину, что выросла на фильмах Гая Ричи и в обиду себя не даст.

— По такому только ты гуляешь. Сначала в поезде у Мэша на поводу пошла, а потом и здесь. Он тебя разводит! А ты рот раскрыла и глотаешь все, что он тебе скармливает. — Гадриэль, до этого ходивший по очень тонкому льду, провалился-таки в ледяную прорубь.

Вообще, после случившегося в поезде беллатор планировал поговорить с Лизой и объяснить ей, что питать симпатию к Мэшеру опасно и ничем хорошим это не закончится. Да, такому как он, ей сложно отказать, но разбитое сердце будет самым легким последствием их отношений с малумом. Учитывая, что он уже воспользовался ею в Поезде Нечисти, когда она была под воздействием зелья. Гадриэль хотел уберечь девушку от влюбленности в самого неподходящего и опасного мужчину, но все пошло не так. В итоге он только оскорбил ее и усугубил ситуацию.

— Что?! — Лиза опешила. Бросив в воина коробку из-под пиццы, она вышла из комнаты, намереваясь укрыться в спальне.

— Не подумал. Виноват… — попытался объясниться Гадриэль, догоняя Лизу на лестнице.

— Виноват? В чем именно виноват? В том, что испортил хороший вечер? Или в том, что потащил меня в тот сраный поезд, потому что ваши предикторы сказали, что так надо? Оставил меня наедине с Мэшем, когда я была под действием любовного зелья, зная, что он для меня привлекателен и без всякого магического пойла? Или виноват в том, что сравнил меня с какой-то подстилкой? Тогда, да, по всем пунктам да. Ты виноват. Да, я влюбилась в самого неподходящего мужчину с котором мне не светит ничего хорошо. Да, я тебе из-за этого противна, потому что он вселенское зло, а я дура. Но я хотя кого-то люблю, а не превратилась в сухарь без тени эмоций на лице, который смешивает друзей с грязью! — Лиза сжала кулаки. Слез ее, в отличие от признания, Гадриэль точно не получит.

— Прости. Я хотел предостеречь от ошибок и боли.

— И так ты поступил мной после того, что я тебе рассказала?!

— Я был не прав. Я идиот.

— Согласна. Ты — идиот. И я уверена, ты знаешь, куда именно я хочу тебя послать. — Лиза захлопнула дверь в свою спальню.

Беллатор замер у двери. Лиза и правда раскрыла ему в поезде душу, а он в нее плюнул. Девушка призналась ему не только в том, что влюбилась в Мэшера, но и в более личных вещах. В том, что была не запланированным ребенком в семье, которая с трудом сводила концы с концами после рождения первого ребенка. В том, что мама решила ее оставить, а отец был против и к моменту ее появления на свет ушёл из семьи. Из-за сыворотки правды Лиза выложила все. И что отец бил брата и маму, потому она сбежала с детьми в деревню, в родной дом. Рассказала Лиза и про то, что выживали они только благодаря доброте соседей и трём работам мамы. Она призналась в том, что папаша к ним наведывался, колотил маму и забирал деньги, а они сидели впроголодь и так было до тех пор, пока он не спился и умер. Лиза рассказала, как трудно им жилось и что они не отчаивались, а смогли выбиться в люди. Брат уехал в столицу и забрал маму с собой, а она уехала в столицу южную и стала учиться на журналистку. И сразу же устроилась на работу, чтобы оплачивать жильё, ведь общежитие ей не досталась. Она рассказала, что после одного ужасного случая, ей пришлось бросить университет и переехать в Моритур. Она не находила себе места и каждую ночь участвовала в гонках в надежде на то, что разобьется и ее мучения закончатся. И была потеряна до тех пор, пока не познакомилась с Селеной и Киром. Тогда ей снова захотелось жить. Лиза призналась ему даже в том, что боится сходиться с мужчинами, потому что не хочет закончить как ее мама и что первый, в кого она влюбилась — Мэшер, и оттого ей ещё страшнее, ведь он даже хуже ее папаши, раз любимчик самого Дарка.

Все это беллатор узнал в поезде и только благодаря зельям, которые Лиза ни за что бы не выпила, если бы не согласилась быть входным билетом в Поезд Нечисти, как того хотел Михаил. Гадриэль сам уговорил ее на все это, а потом подвёл. А сейчас подвёл еще раз. И стоя у закрытой двери, слушая, как Лиза всхлипывает, Гадриэль вдруг испытал давно позабытое, но все такое же ядовитое чувство вины. Ведь он стал, куда более жестокой тварью чем тот, от кого он пытался Лизу уберечь.

Глава 12

Говорят, что только появившийся на свет ребёнок — это чистый лист. Но мнение ошибочно. Ребёнок скорее книга, а не просто листочек, и первые страницы этого пухленького розовощекого томика уже заполненными родителями и предками. Они занесли в новенькую книжечку и семейные традиции с устоями и свои родовые программы, дали книге название, повлияли на цвет обложки и даже на линовку страничек. Первые годы счастливые родители бережно несут эту маленькую книжку в своих руках, отпуская в сольное плавание лишь после того, как будут заполнены важные страницы о правилах и устройстве мира. Но некоторые уверуют, что их книга так хрупка и редка, что нуждается в постоянной охране и защите. И до конца жизни проносят ее с собой даже не осознавая, что главную опасность несут они сами.

Говорят, что возродившийся в качестве кустодиама человек — это чистый лист. Но и это расходится с действительностью. Он тоже подходит на книгу, а не на тетрадный листик. Да, поначалу эта книга пуста, ведь воспоминаний у новоявленного кустодиама пока нет, но все меняется после Посвящения. Именно на нем «книга» получает свое название и цвет обложки. А ещё ей даруют хранителя — наставника, который приглядывает со стороны и учит записывать на страницы новой жизни ценную и полезную информацию, служащую во благо самой книге.

Один восемнадцатилетний юноша, носивший в миру самое обычное имя, стал после возрождения и посвящения в кустодиамы не совсем обычной «книгой». Он получил красивое имя Гадриэль и очень редкое золотое тиснение. А все потому, что ему посчастливилось стать верум беллатором — истинным воином, которые появлялись раз в столетие. В этом он узрел иронию, ведь накануне вспомнил как именно погиб.

Первые недели после обряда посвящения Гадриэль не особо понимал, какие именно обязанности прикладываются к званию верум беллатора помимо усиленных навыков воина, некоторых магических пассов и призыва древнего артефакта — меча Михаила. Но спустя два месяца глава бонумов пригласил новичка к себе и сообщил о начале подготовительной программы. А когда Гадриэль узнал к чему именно его буду готовить, то в полной мере осознал какое бремя на него легло. Парень, который толком и жизни не видел, должен был стать главой кустодиамов и защитой для всего человечества от темных тварей и магических существ. Не плохое такое Предназначение, которого он не просил.

После того, как первый шок от неожиданной новости спал, Гадриэль дал согласие на старт подготовки. Вот только Михаил был так себе наставник. Он и сам с трудом руководил Заставой, не то, что бонумами, потому больше рассказывал своему преемнику о работе кабинетной, нежели о реальных действиях.

Гадриэль быстро сообразил, что глава бонумов и Заставы — не просто мужчина в белоснежном кабинете, который подписывает бумажки и ходит на суды, да на торжественные приемы, потому подыскал себе другого наставника. Им стал Витиум — глава беллаторов, заступивший на службу ещё до назначения Михаила. Именно он много лет делал всю чёрную работу, чтобы Михаил не запятнал свой светлый костюмчик. В подразделении Витиума царила железная дисциплина, поэтому беллаторы были гордостью бонумов и помогали сохранять хотя бы остатки влияния перед малумами. В отличии от обсерваторов — наблюдателей, которые без дела шатались по Заставе, да были на побегушках у всех, кому не лень, и трёх замученных предикторов — предсказателей, которые отвечали на бесконечные вопросы Михаила о будущем и его вариациях, вместо того, чтобы заниматься реальной помощью людям.

Витиум сразу же согласился стать наставником Гадриэля и не только потому, что недолюбливал Михаила, к которому обращался только «Мишаня» и никак иначе. Закаленный в боях шрамированный воин считал, и не без основательно, что за период руководства Мишани бонумы сдали позиции и отбились от рук. Во всех отделах, кроме подразделения Витиума, царил такой же хаос, как и в голове Мишани. В лице же Гадриэля Витиум увидел реальную возможность изменить все в лучшую сторону. Но для того, чтобы сотворить лучшую версию бонумов и вернуть им авторитет, Витиуму предстояло для начала сотворить лучшую версию их руководителя, потому нового подопечного он не щадил.

Тренировки Гадриэля были куда более изнуряющими, занятия куда более углублёнными, а сон куда более коротким. Зато знания он получал куда более секретные, знакомства водил куда более высокие, а полевая работа его была более стоящей, ведь с первой недели Витиум брал своего преемника на места преступлений. Грозный вояка не был таким наивным мечтателем как Мишаня и считал, что мужчина закаляется в бою, потому сразу же привлёк Гадриэля к реальной работе. Пока Мишаня лишь читал очередной отчёт о том, что распоясавшаяся ведьма выкрала и убила младенца, суккуб до смерти залюбил наивную девочку, отобрав ее жизненные силы и оставив после себя лишь ссохшееся тело, а русалки утопили несчастного заплутавшего путника, Гадриэль все это видел.

Гадриэль поражался тому, как быстро высыхали слёзы на лице убитой горем матери, потому что малумы подчистую стирали ей память, оставляя после себя реально чистый лист. Это Гадриэль присутствовал при наложении чар на тело и лицо несчастной девушки, чтобы ее родные посчитали, что она всего лишь мирно уснула и больше не проснулась из-за сбоя сердца.Именно Гадриэль вылавливал из русалочьей заводи разбухший труп заплутавшего юноши и помогал перенести его в реку, откуда его будто случайно приносило течением к деревеньке, по которой быстро расходился слух о попавшем в сети мертвеце. Гадриэль сидел в первом ряду на всех судах над темными существами, которые Михаил так ни разу и не посетил, отправляя вместо себя Витиума. Все тот же Гадриэль восхищался Витиумом, которому хватало мужества спорить с Дарком и выбивать для преступников более серьезные наказания за содеянное. И только Гадриэль, но никак не Михаил, помогал Витиуму разъяснять подопечным бонумов — добрым магическим существам, что знакомиться с людьми — не самое лучшее решение.

Гадриэль мог по три часа растолковывать единорогу, что нельзя являться маленьким девочкам, даже если они приманивают тебя любимыми шоколадными конфетами и фиолетовыми ленточками, и тем более рассказывать им обо всех существах, что живут за Завесой. Это Гадриэль кидал зов провидцу, чтобы тот явился и показал единорогу все печальные последствия такого знакомства для девочки, которую сначала посчитали бы милой фантазеркой, потом не повзрослевшей выдумщицей, затем странной чудачкой без друзей, а под конец городской сумасшедшей, которую упекли бы в психиатрическую клинику, из которой она так и не вернулась. А после именно Гадриэль обращался за помощью к стирателю малумов, который убирал девочке все воспоминания о такой необычной и приятной, но такой губительной для будущего встрече.

Все это служило лучшей мотивацией для Гадриэля и вдохновляло на обучение куда больше слов Михаила о том, что глава бонумов — почетное звание и статус, дающее ряд привилегий. Тем более никаких привилегий давно не было. Бонумы утратили свой статус, чего Михаил, естественно, не желал замечать. Как и того, про произошло все это по его вине.

Гадриэль, а не восседающий в удобном кресле в кабинете Михаил, сталкивался с пренебрежением к бонумам. Это Гадриэль видел, как малумы оттеснили бонумов и забрали все их полномочия. Именно Гадриэль вместе с Витиумом добивался права вести расследования наравне с малумами, а не просто быть наблюдателями. Он, а никак не Михаил, после договора с малумами создал лучший отряд для расследований, ещё и технический отдел ему в помощь организовал. Это Гадриэль вытребовал у Дарка разрешение и прошёл обучение у малумов на стирателя памяти, а после обучил этому трёх своих лучших беллаторов.

Все тот же Гадриэль расширил штат предикторов от привычных трёх до тридцати. Он даже обращался за благословением и помощью к крылатым девам гамаюн, умеющим читать будущее по нитям вселенной, чтобы те указали на новых предсказателей. И лично нашёл новых предикторов, которых пригласил в качестве предсказателей-консультантов ещё при жизни, чтобы было нонсенсом, но оказалось куда эффективней, чем ждать, когда они погибнут и возродятся в качестве кустодиамов. Тем более защитные заклинания работали исправно и такие предикторы не смогли бы ничего рассказать о своей настоящей работе, даже если бы захотели. Для всех они были рядовыми менеджерами-статистами в крупной международной корпорации и получали стабильно жалование с хорошим количеством нулей в зарплатной ведомости. Эта ежемесячная семизначная цифра и отбивала всякое желание у семей предикторов вдаваться в подробности их скучной работы с математическими вероятностями.

Благодаря такому важному шагу как расширение штата предсказателей Гадриэль и Витиум владели полной картиной будущего и могли делать мир лучше не только на словах. Отдел предсказаний позволял им оперативно не только выезжать на места преступлений, успевая поймать виновного, но предотвращать эти самые преступления. Смертность среди людского населения была понижена до рекордных двадцати семи тысяч трехста семнадцати человек в год, и это вместе с людьми, за чьи гибели были «ответственны» недосмотревшие малумы. Эта цифра была даже меньше, чем количество смертей из-за ДТП, уносящееся почти по полтора миллиона людей в год. Таких показателей до этого момента не добивался никто и никогда. Это стало заслугой отдела предикторов, Витиума и Гадриэля, хотя приписали ее Михаилу. Как и всегда.

Расширенный отдел предсказаний бонумов, а также суровая политика наказаний Витиума, которую продолжил Гадриэль, за пару лет помогли свести на нет встречи людей с магическими существами и темными тварями. Драконы, единороги, упыри и оборотни окончательно перекочевали из реальности на страницы книг и экраны телевизоров. Предикторы помогли Гадриэлю и Витиуму расширить сферу влияния и наладить контакты с малумами, перейдя от открытой конфронтации к холодному, но все же вежливому взаимодействию. Были четко очерчены обязанности бонумов и малумов, поделены сферы влияния и задачи. Теперь бонумы не просто регистрировали всех светлых существ, приглядывали за спокойствием людей, да чистили места преступлений и изредка появлялись на тех, что смог предсказывать скудный до расширения штат предикторов. Они активно предотвращали преступления, реально помогали людям сохранить жизни, вернули себе былое уважение среди магических существ, темных тварей и даже некоторых малумов. Благодаря наводкам предикторов, а также новой современной системе вооружения и обучения Витиума, бонумы утихомирили многие междоусобицы между темными тварями, а после приструнили их самих, подписав мирные договоры. Многим волшебным существам нововведения Гадриэля помогли найти безопасный дом и перестать жить в бегах. Но самое главное — была налажена судебная система, состоявшая теперь не только из одного мистера Дарка, а из Совета Двенадцати Старейшин, который избирался раз в десять лет и состоял наполовину из малумов, наполовину из бонумов.

Гадриэль с Витиумом навели порядок и в самой Заставе, поделили бонумов на отделы и четко прописали должностные инструкции. Благодаря их совместной работе появились и новые полезные отделы, отвечавшие за снабжение, вооружение, технические новинки и даже расселение и адаптацию новичков. Но самое главное — перестали быть потерянными сами бонумы.

Обсерваторы больше не слонялись без дела, а стали полноправными помощниками. Каждый из них отвечал за выделенный «квадрат» — закрепленную за ним территорию. В задачи обсерватора входило наблюдение за своим квадратом и населяющим его людьми, тварями и существами, сохраняя безопасность всех и каждого. Больше обсерваторы не были просто сторонними наблюдателями, фиксирующимися событиями. Они лично знакомились со всеми проживающими на своей территории существами и пристально следили за самыми подозрительными, почаще с теми встречаясь. Работа обсерватора проходила не только перед монитором в отведенных им офисах в центральном крыле Заставы или у ноутбука в своей квартире, но и в реальности. В самые пиковые часы, когда проживающие на закрепленной территории существа были наиболее активны, например, в полночь у оборотней или в три часа ночи у ведьм, обсерваторы лично находились на вверенной им территории, что в разы снижало желание «пошалить» у темных существ. Тем более обсерваторы в такие пиковые часы были вооружены не только кустодиамскими клинками, но и огнестрельным оружием, а еще имели право наносить не смертельные раны нарушителям Кодекса Кустодиамов.

Предикторы тоже почувствовали свою значимость и пользу миру. Они перестали быть тремя отщепенцами, замученными вопросами Михаила. Расширенный штат предсказателей получил самый классный офис и интегрировался в команду беллаторов, работая вместе с воинами слаженной командой, дающей максимально эффективный результат. Они стали реальной гордостью и опорой бонумов в борьбе за безопасность людей.

Ну а беллаторы стали ещё более подготовленными и сильными воинами, ведь Витиум разработал продвинутую систему тренировок и постоянно обучал своих ребят все новым и новым навыкам, а ещё значительно расширил их оснащение, вытребовав у Мишани не только самое современное оружие, которое постоянно обновлялось, но и танки. Причём серьёзное обучение самозащите и тактикам ведения боя он пролоббировал и для обсерваторов. Те часто оказывались на передовой вообще без навыков даже рукопашного боя и со своим кустодиамским клинком толком не умели обращаться, не то, что с огнестрельным оружием. Вот и гибли в большом количестве, видимо потому были самой многочисленным подразделением среди бонумов. А благодаря работе с ними Витиума и Гадриэля смертность среди обсерваторов на задании упала с 37 до 3 процентов.

Все эти положительные изменения Гадриэль при поддержке Витиума провёл ещё в первые пять лет после своего возрождения в качестве кустодиама. В те годы он мало спал, много работал и считал, что все равно сделал недостаточно. Но и следующие пятнадцать лет Гадриэль не почивал на лаврах, которые все равно доставались Михаилу, а продолжал работу над тем, чтобы стать лучше самому, улучшить Заставу, бонумов, да и в целом этот бренный мир. Если в первые годы он не сильно хотел становиться главой Заставы, ведь полезные вещи легко делал, даже будучи просто беллатором, хоть и верумом, то спустя годы понял, что без этого звания ему никак не обойтись. Некоторые беспокоящие Гадриэля вопросы, такие как постоянное превышение Дарком своих полномочий, его игры с людьми, манипулирование своими же малумами в прочь до запугивания, шантажа и убийства за отказ плясать под его дудку, он мог решить лишь будучи равным, также став главой кустодиамов.

И если первые пять лет Гадриэлю давались легко, хоть и были самыми напряженными, то последующие были куда сложнее. А все потому, что Михаил отправил Витиума на налаживание международных связей. На самом же деле он сослал Витиума куда подальше только лишь потому, что однажды вояка не выдержал и высказал Мишане в лицо все, что он нем думал. Из-за отъезда наставника, Гадриэлю пришлось не только возглавить беллаторов вместо Витиума, но и действовать в дальнейшем без поддержки. Гадриэлю не хватало не столько учителя, сколько друга, который на протяжении многих лет был его опорой. Ведь именно он помог пережить самое темное время, в которое Гадриэль хотел свести счёты с жизнью. Время, когда суть верум беллатора — Тьма, истязала его тело и душу нещадно проверяя на прочность. Гадриэль был благодарен Витиуму за то, что он помог выжить в трудный период, за пять лет обучил всему, что знал и превратил в настоящего мужчину, закаленного в реальных боях с темными.

Без своего лучшего друга Гадриэль ушёл в себя. Ему не с кем было разделить свои мысли и со временем он получил прозвище «Сухарь». И некому было рассказать о том, что только подавляя все эмоции Гадриэль мог двигаться дальше, потому что однажды ему пришлось сделать выбор — позволить себе быть «живым» или стать лучшим руководителей бонумов и надежной защитой для людей. Он выбрал последнее, потому и стал именно тем, кем стал. Не ради себя, но ради защиты мира. Размягчился Гадриэль лишь немного, когда неожиданно для всех окружающих и самого себя подружился с Ингваром. Но даже новому другу он не мог открыться так, как Витиуму, потому что с ним прошёл куда более сплочающий путь.

Наставника Гадриэль увидел снова только год назад и то случайно. Он спустился в оружейные мастерские, где узнал в натирающем танк мужчине своего лучшего учителя. Витиум был рад встрече со своим другом не меньше Гадриэля и поведал о том, что его три тысячи двадцать шестой раппорт о переводе обратно в Заставу был наконец-то подписан и то, благодаря главе гамаюн, которая за него попросила и чём-то там пригрозила Мишане. Правда вернули его совсем не на ту должность, что он рассчитывал, плюс запретили появляться в других отделах Заставы. Но он был рад и этому. Устал четырнадцать лет подряд скитаться из одной трущобы в другую. Гадриэля такой расклад дел не устроил, но только спустя семь месяцев Витиум снова вернулся к беллатором, хоть и обычным рядовым воином, который подчинялся теперь своему бывшему подопечному. Умудренный жизнью воин не смог не отметить с гордостью, что ученик превзошёл учителя. Новенькие беллаторы, пополнившие ряды после отсылки Витиума, были даже лучше тех, что готовил он сам. А все потому, что Гадриэль помнил уроки наставника и даже спустя двадцать лет соблюдал всю ту же дисциплину не только в работе, но и в обычной жизни.

Утро Гадриэля начиналось всегда одинаково. Подъем ещё до будильника в 5:25, стакан воды с лимоном, легкая разминка, пробежка и неизменная часовая тренировка, включающая медитацию, а после бодрящий холодный душ и плотный завтрак. Жизнь в коттедже, а не собственной квартире в Заставе, внесла свои коррективы, но на работе Гадриэль всегда появлялся в неизменные 8:00, где первым делом просматривало отчеты о ночных происшествиях, если таковые имелись. После читал предсказания предикторов на день грядущий, который появлялись на его столе в 8:08. К 8:20 он уже был на огромном стадионе за Западным крылом, где начиналась утренняя разминка для беллаторов и всех желающих обсерваторов, коих становилось все больше. Разминка эта проходила только на улице и при любой погоде. Ни дождь, ни ветер, ни изнуряющая жара не заставляли Гадриэля перенести разминку внутрь, тем более кустодиамы не чувствовали перепадов погоды, а если уж дождь их и раздражал, вслух они не признавались.

Беллаторам подобная разминка не была нужна, потому что каждый из них проходил почти такую же утреннюю тренировочную программу как Гадриэль. Проводилась она для обсерваторов. Верум беллатор был уверен в том, что крепкий дух куётся даже из таких мелочей, как коротенькая утренняя зарядка, а разминка не помешает и обсерваторам, которые также как и беллаторы взаимодействуют с темными лицом к лицу. Каждую такую разминку Гадриэль делал отличной от предыдущей и именно поэтому ее старались не пропускать даже его ленивые обсерваторы. Им было интересно, что же приготовил им верум сегодня, да и сама тренировка длилась всего 20 минут, что не изнуряло. А после неё оставалось еще 20 минут на то, чтобы принять душ, привести себя в порядок и к 9:00 появиться на рабочем месте.

В 9:00 начинался и официальный рабочий день Гадриэля. Он просматривал свой план на день, включивший как обязательные тренировки беллаторов и подготовку возрождённых, так и поездки к темным тварям или светлым существам, деловые переговоры, совместные обеды или ужины, а с недавних пор ещё и вечера с ночевками в Коттедже Стратеры, обучение Селены и ее подружки Лизы, а также приглядывание за Мэшером. Изучив список дел, Гадриэль обычно связался с Карро, если у них были общие задачи или в этот день должен был состояться суд.

Дни суда Гадриэль не выносил больше всех, и сегодняшний был именно такой. Суд в расписании четверга был, ещё и срочный, назначенный несколько часов назад. Потому бросив зов Карро, Гадриэль ждал звонка. Бросать реальный Зов малумам бонумы не могли, так что приходилось пользоваться телефоном и бросать зов в виде смс. Гадриэлю до сих пор было не понятно, зачем установили такие ограничения между делающими общее дело кустодиамами и как с этой задачей справлялись бонумы до изобретения телефона и телеграфа. Голубями что ли отправили новости малумам и получали в ответ через сто лет, когда он уже и не нужен никому был…

Гадриэль был уверен, что дело тут не в «глюке», а в происках Дарка, ведь древние книги подсказали, что ещё пару сотен лет назад бонумы прекрасно общались посредством Зова и с малумами, а потом вдруг перестали их принимать. И тот факт, что после этого неожиданного «сбоя» малумы смогли творить многие запрещённые кодеком вещи лишь потому, что не успевали согласовать их с бонумами из-за медленной доставки сообщения, лишь подтверждал догадки Гадриэля и добавлял ещё одну задачу в копилку его целей на будущее.

Карро отозвался довольно быстро. Печатать длинные сообщения он не любил, потому записал голосовое. Из него Гадриэль узнал о том, что сегодня их вызывают на суд над юным вампиром, защищать которого будет сам Влад. А после малум прислал грустного енотика с надписью «За что мне все это» и прикрепил все бумаги по делу. Прочитав отчёт и уяснив, что дело быстрым не будет и енотик прав, Гадриэль пошёл переодеваться в приличный костюм. Судебное заседание начиналось через тридцать шесть минут, а ему ещё предстояло подготовить речь обвинителя.

Храм Правосудия, где проводились все заседания, располагался в Великом Новгороде, в Рюриковом городище. Для обычных людей он выглядел как развалины церкви, а вот для кустодиамов и существ из-за Завесы был вполне себе реальным куполообразным зданием, в котором уже собирались гости. Здание было серым и небольшим, но с белоснежными колоннами, огромными окнами по всему фасаду и массивными металлическими дверьми, испещренными защитными заклинаниями. Двери эти впускали в небольшое фойе, где кучно ютились два диванчика, небольшое кафе и санузел на те случаи, когда заседания растягивались надолго. Дверь из крошечного фойе вела непосредственно в зал суда. Напротив входа в зал располагался помост, вмещавший президиум для Совета Двенадцати Старейшин, восседавших в нейтральных серых костюмах. Справа от помоста было место для защитника, в сегодняшнем случае Карро, слева для обвинителя, в роли которого предстояло выступить Гадриэлю. А у центра помоста разместили стол и стулья для обвиняемого и поручителя, если таковой имелся. Сегодня в качестве поручителя выступал сам Влад, что не удивляло Гадриэля. Воин уже знал, что сегодняшний подсудимый — вампиреныш десяти лет, потому заседание было таким спешным и защищать мальчика вызывался главный упырь.

Новообращенные вампиры крайне опасны, потому первые месяцы с ними живет старший упырь и малум, помогающий пройти адаптацию. И малум этот всегда матёрый беллатор, участвовавший в реальных битвах, потому что другому рядом с новообращённым вампиренышем просто не выжить. Но самые опасные вампиры — дети и о том, что их запрещено обращать, знают даже люди. И факт того, что подсудимый — мальчик десяти лет, говорил о том, что простым и быстрым заседание не будет и по плану точно не пройдёт.

Первым дали слово Владу, который на обычном заседании выступал был последним, уже после обвинителя, защитника и подсудимого. Все собравшиеся прекрасно понимали, чем закончится это заседание и лишь из уважения к Владу, который старательно соблюдал Кодекс Кустодиамов на протяжении сотен лет, дали ему слово. Дали вначале, когда это еще имело хоть какой смысл. И к этой речи глава вампиров явно готовился.

— Все мы знаем, что дети-вампиры под запретом, ибо они чудовища. — зашёл совсем с неожиданной стороны Влад. — Но этот ребёнок — не монстр, он жертва. Жертва обстоятельств. Несчастный мальчик не выбирал кем ему быть. Все было решено за него. И если кого и винить в гибели девочки, то только меня, ибо я сразу не сообщил о том, что имеет место такой прецедент как мальчик-вампир. Этот ребёнок не монстр, а всего лишь десятилетний мальчик и жертва моих халатных действий, так что судить нужно меня, а не его.

— Согласен. — не дав даже начать длинную оправдательную речь перебил вампира старейшина-малум. — Но не с тем, что он невинная жертва, а с тем, что судить сегодня придётся и тебя, Влад.

— Да и дитя это было таковым раньше. Сейчас же алые глаза выдают истинную суть монстра, вкусившего людской крови. Перед нами вовсе не десятилетний мальчик, а маленький и очень опасный хищник. Убийца, который перегрыз девочке глотку на глазах у ее родителей, даже не успевших понять, что произошло с любимой малышкой. — напомнил ещё один старейшина, уже бонум. Раз уж заседание шло не по правилам, он тоже не собирался молчать. — И мы можем сколь угодно долго говорить о превратностях судьбы, а можем поскорее перейти к делу и вынести вердикт. Гадриэль, зачитай, пожалуйста, обвинения в адрес подсудимого. И я думаю, тебе не составит труда назвать и ту статью, по которой у нас будет осуждён Влад Румынский.

— Константин Вакрен обвиняется в убийстве первой степени. Влад Румынский обвиняется в допущении обращения ребёнка в темного, сокрытии факта обращения ребёнка, сокрытии от кустодиамов ребенка-вампира, сокрытии убийства человека ребенком-вампиром, самовольном стирании памяти свидетелям убийства, самовольном наложении личины на погибшую девочку, самовольном списании убийства человека на нападении волка, уничтожении улик на месте преступления и сокрытии преступника. А еще в том, что не сообщил о преступлении и не вызвал на место происшествия кустодиамов. — закончив перечислять обвинения Гадриэль сделал глоток воды, потому что у него пересохло в горле.

— Судя по этому длинному списку, мне нужно поменяться с Костенькой местами. — попытался отшутиться Влад.

— Судя по этому длинному списку, ты выжил из ума. Ведь тебе нужно было взять свой телефон, набрать три звездочки, нажать на кнопку вызова и сразу же сообщить кустодиамам о маленьком упыреныше. Мог даже мне лично позвонить или Михаилу, дело-то из ряда вон. Но ты решил вдруг эксперименты ставить, а теперь мы все разгребаем твое дерьмо. — Дарк не стеснялся в выражениях даже зале суда. Но сегодня он был прав, потому с ним никто не спорил. — Так что, просветишь нас наконец, откуда взялся сей зверёк?!

— Родители-вампиры обратили в тайне от меня. Не смогли жить без сына. Отец был насильно обращён Гонзо Дикли, который был развоплощен после этого вопиющего случая десять лет назад. Отец обратил мать Костеньки уже по согласию, узнав, что любимая женщина смертельно больна и получив у вас разрешение год назад. А вот она пошла против правил. Не смогла жить без сына и несмотря на запрет, еще и в тайне от мужа, обратила ребёнка. Найдя сына в переходном состоянии отец тут же связался со мной.

— И где же эти горе родители? — полюбопытствовал один из старейшин.

— Развоплощены. — с болью в голосе признался Влад. — Мной лично. Как нарушители Кодекса Кустодиамов, который и позволял мне провести их развоплощение самостоятельно.

— А в рапорте ты указал, что развоплотил семью упырей Вакрен, потому что они попросили тебя об этом сами, «устали быть монстрами» и хотят мирно уйти за Завесу. — Гадриэль вдруг вспомнил, почему ему знакома фамилия подсудимого.

— Я написал правду. — Влад посмотрел Гадриэлю прямо в глаза и во взгляде этом читался упрёк. — Они и правда сами попросили меня развоплотить их в обмен на три месяца жизни для их сына. Мы заключили договор. Если в самые сложные три месяца Костик никого не убьёт, а будет спокойно питаться пакетированой кровью, то я представлю его на суд старейших и попрошу о помиловании и разрешении ему жить дальше. Я заботился о мальчике, помогал принять новую суть, поселил в своём доме и приставил четыре самых сильных вампиров в качестве охраны…

— Но этого оказалось недостаточно. Малумов-беллаторов ты же не привлек. А тут нужен был не один как для взрослого, а три как минимум! — впервые подал голос Карро, которому вообще-то было положено защищать подсудимого. Но на этом заседании все правила были позабыты, потому он продолжил высказывать свой гнев: — И не удивительно, что он сбежал из-под охраны, пробежал через лесок у твоего дома и набрел на лужайку, где одной семье не посчастливилось устроить пикник, да?

— Да. — опустил голову Влад. — Мы нашли его очень быстро. Очень-очень быстро, но и этого оказалось недостаточно. Он сорвался. В последние дни третьего месяца. Он сорвался, а я самоуверенный старый дурак, который это допустил.

— Я вообще не понимаю, зачем мы тут тратим время. Все же понятно по лицу упыреныша. Обоих. Мелкого — развоплотить, как и положено. — устал слушать все трагические истории Дарк. — А вот Влада как наказать… даже не знаю. Тут послушаю ваши варианты. Хотя вердикт может быть один на двоих.

— Так что, открываем голосование на развоплощение Константина Вакрен? — уточнил старейшина-малум.

Остальные кивнули.

Гадриэль, как обвинитель, попросил поднять руки тех старейших, которые были за развоплощение. Карро, как защитник, попросил поднять руки тех, кто против. Хотя бы тут были соблюдены правила. Результат был 11:1. Лишь один старейшина, почтенная дама в летах из бонумов, пожалела мальчика, который напомнил ей сына.

— Приговор привести в исполнение в зале суда! — провозгласил Дарк.

Этот момент Гадриэль ненавидел больше всего, ведь приговор приводил в действие обвинитель, а сегодня эта роль досталась ему. Одно дело развоплощать злобных монстров и совсем другое ребенка, ставшего жертвой своих родителей.

— Уважаемые старейшины, прошу слова. — Гадриэль обратил на себя внимание. — Ввиду того, что дело у нас необычное и подсудимый все же ребёнок, прошу смягчить приговор.

— Спасибо тебе, Гадриэль, я знал, что ты добрый человек. — приободрился Влад.

— Я уже давно не человек, Влад, как и этот мальчик. — напомнил Гадриэль. — Я кустодиам и чту наш кодекс. Но в тоже время мне не чуждо сострадание, потому я предлагаю дать подсудимому зелье, чтобы развоплощение прошло безболезненно. Прошу вас, старейшины, поднять руки, если вы «За».

— Единогласно. — констатировал Карро, поражённый тем, что даже Дарк поднял руку.

На столе перед обвиняемым тут же появился мешочек с зельем. Влад открыл мешочек и трясущимися руками засунул содержимое мальчику в рот, заставив проглотить. Все это юный вампир не мог сделать сам, потому что находился под действие мощнейших заклятий, наложенных на зал суда и сковывающих движения подсудимых.

Когда зелье подействовало, Гадриэль подошёл к подсудимому и одним точным ударом меча Михаила, который призвал минутой ранее, снес бедному мальчонке голову с плеч. Влад сглотнул. А специальный уборщик, осторожно собрал оставшийся от подсудимого пепел в урну и передал его упырю.

— Теперь с Владом разберёмся, а то у меня партия в покер через двадцать минут начинается. — предупредил Дарк. — А я, как все вы знаете, никогда не опаздываю и правило это нарушать из-за тупости упыря не намерен. Давайте его тоже развоплотим по быстренькому и по домам.

— У меня есть другое предложение. — снова взял слово Гадриэль. — Развоплотить его хоть и можно из-за количества обвинений, но все же не следует. Влад уже много лет на посту главы упырей, тем более первородный, и работу свою выполняет хорошо. Давайте на чистоту — его вампиры доставляют нам меньше всего проблем именно из-за того, что их он приструнил сам. Он большой авторитет и среди других темных, не зря же именно его выбрали главой Поезда Нечисти. Темные ему доверяют и если мы развоплотим его, поднимутся массовые недовольства. Для всех он станет мучеником, пытавшимся спасти ребёнка, что, собственно, одна из граней правды.

— И что ты предлагаешь? — спросила та самая сердобольная пожилая дама, что пожалела ребёнка.

— Предлагаю ограничить вдвое поставки человеческой крови. Немного диеты упырям не повредит, тем более я прекрасно знаю, что им всегда накидывают сверху щедрые малумы. Так что голодать и кидаться на людей вампиры не будут, зато былого изобилия лишатся. Люди вон постоянно жалуются, что у н з в больницах крови донорской не хватает, она то всем вампирах уходит. А коли они совсем проголодаются — имеют полное право охотится на разрешённых животных в разрешённых местах, этого никто не отменяет. Так что вампирской элите придётся на время перейти на зверушек и поднять задницы, чтобы их добыть. Заодно на природе побывают, воздухом чистым подышат, а то сидят в своих городах загазованных. А что касается самого Влада, то предлагаю отдать его мне на перевоспитание.

— И что, ты будешь ему лекции читать о вреде высасывания человеческой крови из молодецких шеек и о том, что скрывать детей-вампиренышей плохо? А если он плохо будет усваивать материал, будешь его линейкой по рукам бить?! — допытывался Дарк.

— Можно и так сказать. Свои методы я здесь озвучивать не собираюсь, кто-то на покер спешит, но они крайне эффективны. — не стал вдаваться в подробности Гадриэль. — Если других вариантов наказания нет, предлагаю голосовать. Кто за сокращение крови вдвое и передачи Влада мне на перевоспитание?

Вверх взлетели уже четырнадцать рук, Влад с Карро их тоже подняли.

— Чудненько! — захлопал в ладоши Дарк, который успевал на покер. — Все за, а значит приговор вступает в силу с этого момента! Теперь расходимся, дамы и господа, расходимся. Благодарю всех за быстрое судебное заседание.

Глава малумов переместился первым, следом за ним покинули зал суда и остальные старейшины. Остались лишь помощники, да Карро с Гадриэлем и Владом.

— Ты не против, если мы с Владом пообедаем у тебя в «Псарне?» — спросил у коллеги Гадриэль.

— Да я только за. Пойду ребятам твой любимый гамбургер закажу с картошкой. Ну и Влада угощу на прощанье стейком с кровушкой и вампирским винишком, а то у него ж теперь диета. — поддел упыря Карро и тоже исчез.

— Спасибо. — поблагодарил беллатора Влад, когда они остались наедине. — Я знаю, что мне грозило куда большее наказание, чем сокращение рациона и перевоспитание.

— Пожалуйста. — кивнул Гадриэль. — Не люблю быть должником, так что за то, что ты впустил меня в поезд, а потом проследил за тем, чтобы я вышел из него целый и невредимый — я тебе ничего больше не должен. Как и Лиза. Ну и историю с любовным зельем больше не вспоминаем.

— Договорились. — кивнул уже Влад. — Мы с вами квиты.

— Мальца этого мне искренне жаль, но сам знаешь, никто бы в живых его не оставил после того, как он совершил убийство. И ты лучше всех знаешь почему. Но я смягчил ему казнь как мог. Отменить ее было не в наших с тобой силах. Но свое обещание родителям мальчика ты сдержал. Ты приглядывал за ним и сделал все, чтобы он продержался 3 месяца. Но он не продержался и в том твоей вины нет. Хотя меня больше интересует как они умудрились развести тебя на Обещание на Крови?

— Ты… — осекся Влад. — Ты откуда об этом знаешь?

— Гарри Поттера начитался, пока в лазарете после нападения колдунов лежал. — ушёл от ответа Гадриэль. — Но я все правильно вычислил. Не мог же ты просто так рисковать всем ради мальчишки, вот я и подумал, что с тебя взяли Обещание на Крови, ещё и перед смертью. Размяк или что посерьёзнее?

— И то и другое.

— Бывает. Но совесть твоя чиста, ты обещание сдержал. А я поговорю с Метусом, и похлопочу за мальчишку, чтобы он приютил его в своей деревеньке в Чистилище. Большего для него я сделать не в силах.

— С Метусом? — округлил глаза Влад. — Так это правда, что ты тогда и с ним мирный договор подписать смог?

— Правда. Только знают ее единицы не просто так. — недвусмысленно изрёк беллатор, который в историю подписания этого договора никого посвящать не собирался. — А вообще пора перемещаться в «Псарню». Карро там уже все приготовил.

Взяв второго подсудимого за руку, Гадриэль покинул здание суда и переместился в заведение Карро, где столик был накрыт, а пиво «Бонумское» пузырилось в большой стеклянной кружке рядом с вином «Довольный упырь».

— И, чтобы там я не говорил на суде, следуя правилам и кодексу, я также как и ты считаю, что мальчишка — жертва своих родителей, которые не могли его вовремя отпустить. — признался Гадриэль во время совместного обеда. — Они собственными руками разрушили будущего своего ребёнка и обрекли его на неминуемую смерть. И все это не из-за любви, а из-за слепого эгоизма.

— Знаю, Гадриэль, и от этого мне ещё больнее. — честно признался Влад. — Я же спрашивал у предикторов какая ждала его участь. Он бы стал чудесным биоинженером, завёл любящую семью с тремя детьми и умер бы счастливым. Даже в самых плохих вариациях будущего он умирал от старости и счастливым. Но этого не произошло, потому что его мама любила только себя и погубила всю свою семью. О ее гибели я не тоскую, а вот мужа ее мне искренне жаль, выдающийся был историк, который очень много полезного сделал для не только для нашего вампирского сообщества, но и для всех людей.

— Его и помянем. Как и наши с тобой наивные мечты. — кивнул Гадриэль и осушил кружку с квасом.

Глава 13

Мир однобок и многогранен. Испещрен вдоль и поперек и полон неизведанных мест. Он манит и отталкивает. Он банален и экстраординарен. Огромен и способен ужаться до одной комнаты. Главное, чтобы в этой комнате было окно, позволяющее смотреть на мир. Окно, дающее возможность сметать преграды и представлять, что ты тоже являешься частью мира. Окно, глядя в которое, ты можешь мечтать, что мир — земля возможностей, а не зелено-голубой шарик на подставке, стоящий на столе.

В комнате одного очень желанного ребенка такое окно было. Открывали его не часто, чтобы чудом доставшая маме девочка не простыла. Она была долгожданным ребенком, рожденным только в сорок два, и потому была помечена излишней опекой матери-библиотекаря. Как редкая и хрупкая книга, которую держат за закрытыми дверьми книжного шкафа и достают полистать лишь изредка.

Малышка росла болезненной, ведь такие поздние дети не могли быть здоровыми (по мнению матери и ее подруг, конечно же, а у врачей было расходящееся с ними мнение, потому в учёт оно не бралось). Большую часть времени эта девочка проводила не в саду, цветущем у окна, а перед окном, отделенная от внешнего мира хоть и прозрачной, но стеной. Девочка росла, но не выходила в яркий мир, открывающийся за окошком. Она не ходила в детский сад, где не только друзья, но дополнительные болячки (а у тебя и своих хватает). Она не ходила на детскую площадку, где не только дети и общение, но зараза с антисанитарией (если бы я хотела, чтобы ты ела песок, давала бы тебе его вместо завтрака). Она сидела дома, где было стерильно и безопасно (и не надо потом по полдня руки с мылом отмывать). Сидела дома, где мама была лучше любой воспитательницы (у которых одни песенки на уме и никакой дисциплины). Дома, где каша (сваренная только на воде, но не в коем случае не на молоке, от которого начнется дисбактериоз) была без комочков.

В таком идеальном мире могла жить только идеальная девочка — та, что всегда и во всем слушается маму. Иначе — идеальный мир лопался как мыльный пузырь и совсем не идеальная девочка стояла в углу и потирала попу, пока ее совсем не идеальная мать кричала своим отнюдь не идеальным голосом. Когда голос садился, возвращался и идеальный мир, и отец, которого к дочери особо не подпускали (чтобы не портил своими деревенскими замашками, хватит и того, что уже испоганил породу сельскими генами).

Идеальный мир, созданной матерью «голубых кровей», за пределы комнаты не выходил. Послабления делались только для маленького сада, разбитого под окном. Каждый день (час после завтрака и час после обеденного сна) девочка проводила в нем. Но небольшой клочок земли даже неуёмная детская фантазия не могла превратить в огромный мир, который так хотелось познать. Не могла населить друзьями, которых так не доставало. Качаясь на качели, девочка лишь мечтала о том, что поезда, чьи гудки она слышала вдали, однажды увезут и ее. В шесть лет мечта о свободе сбылась. Девочка пошла в школу (потому что идиотки из отдела образования не нашли должных причин для ее обучения на дому).

Правила и идеальность распространились еще и на школу. Девочка должна была быть лучшей абсолютно во всем (чтобы не позорить свою порядочную маму, ей и пустоголового мужа хватало). В оценках, в тетрадках, в ответах у доски, в школьной форме, в улыбке, в туго заплетенных косичках — везде должна была прослеживаться дворянские корни и «порода». Но ее было, потому что девочка была девочкой, а не собачкой. Из-за этого печального недоразумения прогулки совсем не уточненной леди в угол участились (для твоего же блага, иначе вырастешь безмозглой и неотесанной как твой отец).

Девочка росла (все же такой же бестолковой, как и папаша) и превратилась из малышки в красивую девушку. Теперь она еще сильнее мечтала уехать из родного городка, объехать мир и найти свое призвание, но мать все также не выпускала хрупкую птичку из гнезда и стращала историями о жутком пугающем мире. Девушка делала вид, что все также им верит, но планировала побег из отнюдь не золотой клетки. В пятнадцать она отважилась на первый жест непослушания и вернулась домой с побитым котенком. Доводы о том, что она в состоянии заботиться о питомце разбились о каменное лицо матери, потребовавшей отнести блохастое чудовище обратно на помойку. Девушка не могла бросить котенка, потому обратилась за поддержкой к соседке.

У бабули-соседки не было дивана с дорогой обивкой, белоснежной накрахмаленной скатерти, сервиза на двенадцать персон, хрустальных ваз и столового серебра доставшегося от бабушки-интеллигентки, не было даже жемчужного ожерелья и изысканного вкуса, зато было доброе сердце, разномастные кружки и тарелки, коллекция фарфоровых слоников из путешествий, много вкусного чая и жаренных пирожков, а еще уютное кресло в клеточку рядом с камином, где теперь спал котенок. Рыжий котенок креп, а вместе с ним креп и первый протест совсем не идеальной девушки, ее первый секрет.

На первый «тревожный звоночек» мать отреагировала не верно.

Вторым стало настойчивое желание дочери поступить в университет в крупном городе на специальность дизайнер интерьера. Девушка посчитала, что раз уже ей и суждено провести всю жизнь в клетке, сначала маминой, а потом семьи мэра, с которой мать решила породниться за ее счет, так пусть она хотя бы отражает не дух. Творческая профессия не пришлась по вкусу маман, выбравшей для дочки будущее психолога (эта специальность куда больше подходит для воспитанной девочки из интеллигентной семьи, нежели какие-то каляки-маляки и перетаскивание мебели). Но под оболочкой воспитанной девочки из никакой не интеллигентной семьи жила творческая душа, жаждущая реализации. Эта личность выбралась наружу сразу же после окончания школы. Вот только тщательно взвешенные доводы девочки били мимо цели и документы подали на психолога. Надежды на счастливое будущее разлетелись как свадебный сервис во время яростной семейной ссоры.

Творческая душа взбунтовалась. Не потому, что была яростной, а потому что сильные чувства в ней пробудило предательство идеального жениха, подобранного мамой, и предательство самой мамы. Собрав вещи и опустошив копилку, хранившую сбережения на путешествие по следам бабушки-соседки, девушка сделала вид, что пошла в библиотеку, а сама села на поезд и уехала в большой город. Подала документы на желанную специальность и сняла комнату. Сбережений хватило на оплату скромного жилья, которое она сняла с парой абитуриенток на срок до распределения общежития.

Первые недели напоминали сказку. Девушка изучала город и отрывала новый мир и у нее даже появились две подруги (как она считала). Подруги были не столь застенчивыми и целомудренными, потому в гости все чаще захаживали парни. Многих из них даже такая наивная девушка не могла отнести к разряду законопослушных граждан, о чем сообщала соседкам, но те только отмахивались, за что и поплатились. Сбежавшая на волю девушка, устроившаяся на ночную смену в ресторан быстрого обслуживания, много раз благодарила судьбу за то, что в ту злополучную ночь работала. Вернувшись лишь под утро, она обнаружила соседок избитыми, а свои сбережения и ноутбук украденными. Девушка предлагала обратиться в полицию, но запуганные соседки отказались. Они так и остались в злополучной квартире, а вот девушка мигом собрала остатки вещей и переехала.

На приличное жилье ее двухнедельного заработка, любезно выданного авансом, не хватало. Девушка сняла комнату на окраине города у милой старушки, так похожей на добрую бабулю-соседку. Вот только похожи они были одними лишь платочками в цветочек, и эта бабулька исчезла из квартиры сразу после того, как получила арендную плату. А вечером явился буйный алкаш, оказавшийся настоящим владельцем. Уже в первую ночь девушка молилась о том, чтобы дожить до утра. Владелец жилья напился и исполнял танец с ножами, а постоялица полночи пряталась в ванной (единственной комнате со щеколдой). Как только громоподобный храп прокатился по квартире, девушка покинула сначала временной убежище, потом и жуткую квартиру, решив переждать остаток ночи на остановке. Но и там ее настигли не приятности, от которых пришлось удирать, бросив чемодан с вещами. Почувствовать себя в безопасности беглянка смогла лишь в первом утреннем автобусе. Девушка посчитала знаком, что конечной остановкой стал вокзал и вечером родители встретили блудную дочь на пороге дома. Так закончилась не самая удачная попытка вырваться из-под опеки матери.

Больше попыток стать самостоятельной Селене не делала, помня о том, что за это следует расплата. Но возрождение в качестве кустодиама не оставило ей шансов. Благодаря бережной помощи Ингвара девушка не только начала путь самостоятельности, но и отринула прошлые установки, мешавшие двигаться вперед. Тем более теперь у неё были и друзья, и любимый человек, и целая Застава бонумов в качестве поддержки. Но мать Селены, хоть и была извещена о том, что дочку пригласили перевестись в престижный университет, легко сдаваться не собиралась. Она спрятала ту самую вазу, что обеспечила единственный спокойный разговор с дочкой, а заодно и ключи от машины мужа, ну и колеса все проткнула в отместку. Может этот деревенщина и возомнил себе, что может ею командовать и указывать как общаться с ее же дочерью, он сильно ошиблась. Она имела полное право звонить дочери когда захочет и говорить все, что пожелает.

Поначалу Селена отвечала на каждый звонок, продолжая играть роль идеальной дочери, во всем слушающейся мамы. Но потом, благодаря стараниям Лизы и Вара, которые переводили телефон подруги на беззвучный, стала отвечать через раз, а потом через два или даже три. Звонки становились все реже, а вот смс шли ежедневно. Сегодня был получен уже десяток претензий (видимо мать путала смс в адрес дочери с жалобной книгой) и как только Селена вернулась из Заставы и поднялась в комнату, раздался и звонок.

— Ну что, не исключили тебя ещё из твоего якобы престижного университета?! Они же не совсем идиоты, должны понимать, что из тебя дизайнер интерьера, как из лопуха бланманже. Из тебя и психолог посредственный был, училась на отлично лишь силами Ольги Павловны, которая тебя и в институт приняла и оценки рисовала как завкафедрой. Святая женщина, до сих пор тебе место держит. Знает же, что твой очередной мыльный пузырь фантазий лопнет и вернёшься ты домой, оставив своих «удивительных» преподавателей. А они крайне удивительные, раз в тайне от родной матери дочку в свой институт заманили, еще и общежитие поселили. Вот уж поистине достойное место для леди. И все это, пока ее мама была в заслуженном отпуске. Отпуске, который семнадцать лет ждала! Семнадцать! Семнадцатьлет я тебя растила и оберегала, а что получила взамен?! Сообщение о том, что ты теперь живешь в другом конце страны! Воспользовалась моим отсутствием и сбежала! А о том, кто теперь будет больной матери по дому и в библиотеке помогать даже не подумала.

— И тебе добрый вечер, мама! — наконец смогла вставить Селена.

— И тебе добрый вечер… — перекривляла женщина, которая весь день ждала момента, когда выпустит пар. — Вот этому тебя учат в твоем новом институте? Неуважению по отношению к родной матери? Никаких приличных манер. Хотя о каких приличиях может идти речь, если твоя Альма матер располагается на задворках страны.

— Валечка, ну что ты напала на нее, она же просто поздоровалась. — вдалеке был слышен голос отца Селены.

— Николя! Твои ремарки крайне неуместны. А ну-ка, скажи мне, ты ужин приготовил? Нет?! Тогда вернись на кухню и займись своим делом, а не суй свой поломанный нос в чужие.

— Привет, па! — голос Селены потеплел.

— Я просто хотел поговорить с дочкой. — оправдывался мужчина.

— Поговорить хотел? А что, с дамами своими красногубыми и в нарядах декольтированных на работе не наговорился? Иди, Николя, иди Бога ради. Не волнуй мои нервные клетки.

— Как дела у папы? — спросила Селена.

— У папы как дела? Да как сажа бела, как у него ещё могут быть дела. Хорошо все у отца твоего, чего ему сделается. А вот моим здоровьем ты даже не поинтересовалась. Где твои манеры? Я ведь писала, что в больницу ложусь завтра. А все из-за тебя и твоих побегов из дома. Нервная система моя не выдержала, лечить надо. Совсем ты испортилась, Селена. Не то, что дочка Леночки. Кати — вот кто настоящая воспитанная девочка и умница. Учится, в приличной иностранной компании подрабатывает, за границу в Эмираты в командировки ездит, еще и Леночке путевку в санаторий дорогущий на месяц купила. Леночка отдохнувшая и посвежевшая вернулась, выглядит теперь отлично, не то, что я. Сразу видно, кто маму любит, а кто нет.

— Ты тоже хочешь, чтобы я тебе очередную путевку в санаторий купила? — девушка поняла, куда идёт разговор. О том, чтобы добыть такую путевку как Кати ей некогда не удастся, она говорить не стала. Мама же привила ей высокие моральные ценности.

— От тебя дождёшься. Ты же работу в библиотеке бросила, а на новую так и не устроилась. И я теперь таблетки все за свой счёт покупаю. Стипендию всю, небось, в ресторанах оставляешь, да кофеи модные гоняешь. Даже не подумала о том, что надо на работу пойти и маму отправить здоровье поправить. Только самой бы что с матери содрать.

— Мама, вообще-то тот отпуск, благодаря которому я якобы сбежала на другой конец страны, я вам с папой и оплатила. И сейчас я только на свою стипендию живу, чтобы с тебя ничего больше не драть.

— Больше ничего не драть?! А звонки знаешь какие тебе дорогие? У меня по целой тысяче в неделю уходит!

— Я тебе ещё в прошлом году советовала поменять тариф или приложение для связи установить, через него звонить бесплатно.

— Советовала она! А как я его установлю на старый телефон? Кати вон купила матери новый, последней модели, и даже сама его оплачивает, в отличие от тебя.

— Как жаль, что Катька не твоя дочь. — не выдержала Селена и положила трубку, потому что последовавшую после ее слов тираду уже не было сил терпеть.

Вар, прекрасно слышавший весь разговор, ведь женщина кричала так, что и телефон не нужен был, ее слышали и на другом конце страны, обнял Селену. Он утер любимой слёзы и похвалил за то, что в этот раз она долго продержалась. Еще после первого такого звонка Ингвар понял, что у Селены не самые простые отношения с мамой, которая на фотографиях показалась ему милейшей и воспитанной женщиной, потому вступил в коалицию с Лизой. Пока Лиза объясняла Селене, что она не несёт никакой ответственности за болезни и финансы своей матери, и не должна отправлять ей свою стипендию на лекарства, еду, домработницу и прочее, Вар учил отстаивать личные границы. Он объяснял, что не отвечать на звонки, которые причиняют тебе боль, заставляют плакать и сомневаться в себе и своих способностях — нормально. Как нормально желать учиться на дизайнера и быть собой, а не «приличной, воспитанной девочкой из интеллигентной семьи». Благодаря их стараниям Селена начала понимать, что быть настоящей и идти за своими мечтами — единственно верный путь в этой жизни и не стоит его предавать, несмотря за запугивания матери и даже тот факт, что она будущая стратера.

Как только девушка позволила себе быть собой, а не «хорошей девочкой», то и ее занятия с кустодиамами стали куда эффективнее. Селена замечала, что лицо наставника Амалиэля все чаще озаряет улыбка и вовсе не потому, что Кодекс Кустодиама отскакивал у нее от зубов или потому, что будущая стратера с легкостью могла назвать десять отличительных признаков берегинь и русалок, а еще ауков и путанников (большинство рядовых кустодиамов считали их одним и тем же существом, но как можно спутать добрых водных духов со злобными русалками, а светящихся птичек с веселыми человечками, кричащих заблудшим в ответ «Ау!»)

Несмотря на все трудности обучения, Селена быстро развивала полученный дар и даже начала понемногу управлять временем. Вначале она с трудом останавливала ход времени только в часах и на пару секунд, а потом с легкостью смогла «заморозить» не только технику, но и Ингвара. После того как она поняла, что не обязательно совершать магические пассы, а достаточно просто силы мысли и богатого воображения, дела пошли еще лучше. Девушка научилась выбрасывать из времени не всех подряд, а только отдельные объекты и расширила зону действия. Она могла обездвижить семь из двенадцати беллаторов по собственному усмотрению, еще и на пару минут. Ей пока не хватало скорости, и она не могла моментально управляться течением времени, но и такой дар был куда большим, чем рассчитывали учителя. Поражал он и тем, что начал так активно развиваться еще до Посвящения.

На короткий промежуток могли останавливать время только объединившиеся вместе Михаил и Дарк (только в критической ситуации). Селена же могла играть со временем по своему усмотрению, не нанося вреда другим и этот дар очень пригодился бойцам Гадриэля. Сам же Гадриэль был уверен, что дар так рано начал развиваться лишь потому, что девушка была по уши влюблена. Это выделяло кучу эндорфинов, а объект страсти все время был рядом и подбадривал, что добавляло ещё порцию. Гадриэль был доволен успехами подопечной и даже передал ее Витиуму для «беллаторского крещения» — испытания в полевых условиях.

Вар настаивал на том, чтобы отправится вместе с девушкой, тем более это было ее первое занятие вне Заставы, но Гадриэль просьбам не внял. Он собирался взрастить достойную Стратеру, а та должна уметь постоять за себя. Перспектива оставить Селену наедине с беллаторами во время испытания Ингвару совсем не нравилась. Куда больше его устраивало, чтобы она показывала видения и находилась под защитой, потому ему оставалось лишь надеяться, что воины Гадриэля будут не так жестоки, как их предводитель. Надеялся бонум и на послабление из-за того, что Селена была девушкой, еще и непосвященной. Надеялся зря. Беллаторы чтили заветы наставника и поблажек не делали никому, тем более сам Гадриэль их стратере не делал. И Витиум

выбрал первым испытание, достойное звания Селены.

Одним зимним днем, небольшой отряд из трех человек, облаченных в темную форму, казавшуюся одинаковой только внешне, переместился на лесную поляну. Селена, чей наряд был куда теплее одеяния сородичей, ведь она ещё не стала полноправным кустодиамом, не успела полюбоваться ни алтайскими красотами, ни новенькой формой, которую одела с большой гордостью. Рев медведя указал ей на то, что испытание началось.

Осторожно ступая, как ее учили на занятиях, Селена продвинулась вглубь чащи. Ни пение птиц, ни весёлый щебет не ласкали ухо. Животные не желали соседствовать с безумным зверем и покинули эту часть леса. Девушка знала, что ее задача не убийство, а только обездвиживание, но руки все равно предательски тряслись. Одно дело замораживать малоподвижных Вара и бонумов в тренажерном зале, а совсем другое движущегося медведя. Девушка медленно продвигалась к своей цели, но истошный крик заставил ее позабыть о конспирации и опрометью броситься вперед.

Дикий зверь предпочитал не веганские блюда, а мясо с кровью, которое еще секунду назад смотрело на него испуганными глазами, потому на обед приметил себе заблудившегося паренька. Тот дрожал в паре метров от гигантской туши и пытался стать невидимкой вжимаясь в дерево. Медведь его, конечно же видел, потому приближался к добыче. Еще до того, как Селена успела сообразить, что сейчас произойдет, парень совершил самую большую ошибку в своей жизни. Он побежал.

Огромный черный медведь, чья шерсть отливала синевой, поспешил за своей жертвой. В два скачка он нагнал парня, повалил на землю и лишил скальпа. Резко оборвавшийся душераздирающий крик и омерзительный хруст оповестили о сломанной шее. Схватив обмякшего парня за шиворот, зверь потащил тело за собой. Селене следовало спасать свою шкуру, но она хотела побороться за жизнь парня, потому закричала, привлекая внимание к себе. Медведь выпустил обмякшее тело и снова оскалился, внимательно оглядываясь и ища источник звука, находящийся от него на приличном расстоянии. Жертва номер один уже никуда не денется, а у него может появиться еще и десерт.

Селена не собиралась пасовать перед трудностями. Да, он не могла пока моментально останавливать время и ей приходилось настраиваться на нужную волну, но она верила, что поднапряжется и сможет выбросить из времени и огромную тушу медведя. Девушка закрыла глаза, сделала глубокий вдох и выдох, ощутила, как тепло, берущее начало из стоп разливается по всему телу, а потом представила зверя замороженным, но это не помогло. Медведь продолжил движение. Селена снова и снова пыталась обездвижить животное, безрезультатно.

Девушка начала нервничать. Силы воображения всегда хватало для того, чтобы останавливать время. Ни разу этот способ не подводил ее. Ни разу до того самого случая, от которого зависела ее жизнь. Удивляться не стоило. Испытание не носило бы такое название, если бы ей нужно было просто прогуляться по лесу, да представить медведя как кусок ледышки.

Черный как сама тьма зверь был уже в метре от Селены, когда ее левую руку охладила сталь. Селена убедилась, что истории о неконтролируемом появлении кустодиамского клинка в минуты опасности — не выдумки. Она была удивлена, что клинок пришел ей на помощь до официального посвящения, но не могла не порадоваться тому, что в нее оказался встроен столь полезный защитный механизм. И явно не догадывалась о том, что никакое это не благословение, а подстраховка от Гадриэля и Витиума, насильно вшившим девушке клинок на время задания.

Кустодиамский клинок был единственным шансом спасти свою жизнь, и девушка не собиралась упускать его, потому переложила оружие в правую руку. В отличие от кустодиамов, она левшой не была. Пока. Без лишних раздумий клинок сам потянул руку девушки и вошел в тело зверя до того, как тварь успела причинить Селене вред.

Сумасшедшее животное взревело, а в его глазах расплескалось еще большее безумие. Медведь подмял девушку под себя, прокусил ей плечо и заключил в смертельные объятия. Теперь уже Селена взвыла от боли. Она не могла вытащить оружие из толстой туши, зверь крепко ее зажал. Девушка понимала, счет идет на секунды, потому решила попробовать приказать клинку. К великому облегчению кустодиамский клинок ее послушался и легко вынырнул из звериного тела, вернувшись в правую руку. Уперевшись ногами и левой рукой в медведя, полосующего когтями ее спину, Селена оттолкнулась. Ей нужно было лишь немного места и просвет появился. Клинок тут же пронзил сердце злобной твари. Медведь издал последний крик и упал на девушку придавив ее к земле.

Селена задыхалась под тяжестью огромного медведя и омерзительного запаха гниения. Еще издали она приметила проплешину на правом боку зверя и сейчас личинки, облюбовавшие вонючую рану, перебирались на ее тело, учуяв запах свежей крови. Сверху давила медвежья туша, снизу в тело впивалась коряга, а в центральной прослойке, где и находилась девушка, копошились черви. Селена пыталась пошевелиться, но слабые ерзания лишь сильнее впечатывали ее тело в промерзшую землю и корягу.

К горлу подступали рвотные позывы, а к голове паника, грозящая выйти из-под контроля. Но помощь подоспела. Мертвого зверя стягивали два бойца, пока третий перемещал погибшего парня ближе к опушке леса, чтобы его поскорее нашли родные.

— Отлично справилась! — похвалил помогший подняться Витиум, похлопывая Селену по плечу, не истекавшему кровью. — Гадриэль будет доволен.

Девушка оперлась здоровой рукой о ствол дерева и пыталась отдышаться. Свежий воздух прочищал не только легкие, но и сознание, в котором возник вопрос:

— Почему не получилось?

— Он же обезумевшая темная тварь, еще и с помутненным рассудком. На него твои штучки с замораживанием не действуют. — пояснил беллатор.

— Медведь — обезумевшая тварь? — даже после произошедшего Селена не верила, что обожающие мед Винни-Пухи могут убивать людей. Она считала их защитниками леса достойными уважения, а никак не смерти.

— Медведь и обычный опасен, потому что из-за недоедания легко становится шатуном, а этот вообще-то Берендей, так что индекс твоей крутости возрос в разы. — воин не понимал, что будущей стратере безразличен как подобный рейтинг, так и ее место в нем.

Тело Селены словно прошил разряд тока.

— Господи! Я что человека убила?!

— Не человека, а темного колдуна, который только в облике медведя забрал жизни трех невинных людей. Пардон, четырех, если считать сегодняшнего. И это только за две последние недели. А так на счету этого психа куда больше жертв.

Селену вырвало, а Витиум, любезно сделав вид, что этого не заметил, продолжил:

— И не убила, а привела в исполнение смертный приговор, вступивший в силу после того, как эта тварь нарушила самый главный пункт Кодекса Кустодиамов о неприкосновенности человеческой жизни. Тут можно привести в исполнение даже без Суда Старейшин.

Беллатор продолжил рассуждать о правомерности наказания, но до Селены слова добирались не целиком. Ее била крупная дрожь и она причитала:

— Боже! Боже! Боже! Да я же монстр. Я убила человека. Человека! Как мне теперь в глаза людям смотреть! Что я маме скажу?!

— Мамаше твоей скажем, что может гордиться. Уже в первой схватке ее доча берендея завалила. Сама! — с уважением произнес Витиум, обращаясь с последними словами к подоспевшему к ним второму воину. Он же не знал, что маман Селены могла обрадоваться лишь тому, что ее дочь обручилась с кем-то из Лиги Плюща, научилась готовить как Бри ван де Камп или, на худой конец, начала снова играть на скрипке.

Второй беллатор не переживал о том, будет ли мама Селены ее гордится. Куда больше его волновали раны и состояние самой девушки, о чем он и известил Витиума:

— Давай-ка ее в лазарет переместим, надо срочно подлатать нашу стратеру.

— Шрамы только не убирай. — посоветовал Селене Витиум. — Будешь потом хвастать, какие шикарные метки оставил первый убитый тобой темный.

Селена, переместившая в лазарет под руку со вторым беллатором, думала о том, что подобных воспоминаний ей точно не нужно. Хвастать шрамами ей никогда не захочется, тем более они украшают совсем не девушек, так что подобная привилегия пусть и дальше принадлежит Витиуму.

В лазарете Селену ждал взволнованный Ингвар, который удивился такому спешному возвращению с задания:

— Вы быстро! Я думал несколько часов будете отсутствовать, а вас не было минут двадцать от силы.

Улыбка сползла с лица кустодиама, когда он увидел в каком состоянии Селена. Ей эти двадцать минут показались целой жизнью.

Ингвар немедленно принялся осматривать окровавленную девушку в разорванной форме и засыпать вопросами:

— Чья эта кровь? Ты ранена? Где болит?

— Со мной все в порядке, не волнуйся. Я в норме. Жива здорова. Цела и невидима. В общем, все супер.

Вару хватило одного взгляда, чтобы понять, что все далеко не в порядке, потому он уточнил:

— Что произошло?

— Мед с мишкой не поделили. — попыталась отшутиться Селена, от болевого шока сползающая на пол. Притупляющий боль адреналин покинул девушку, зато пришли мысли о двадцати минутах, которые разделили ее жизнь на до, и после. До и после того, как она совершила убийство.

Немедленно передав Селену в руки лекарей, Вар накинулся на Витиума:

— Почему она вся в крови? Я думал, вы просто прогуляетесь по лесу, и она зверушек позамораживает!

Ингвар был готов убить ухмыляющегося заместителя Гадриэля. Они с Витиумом друг друга недолюбливали. Огромный бритоголовый качок, покрытый бесчисленными шрамами и сам походящий на медведя, не понимал «хлюпика» Ингвара. Потому Вар был уверен, что такое жестокое испытание Витиум специально выбрал для девушки, которая была ему не безразлична.

— Это ты так думал, Грудничок. А я ничего подобного не говорил. — с интонациями в голосе, так присущими безапелляционному Гадриэлю, парировал боец. — Она — будущая Стратера, которой предстоит не только видения расшифровывать, но и жизни спасать. Еще и свою защищать. И не раз. В отличие от тебя, она это уже осознала. А встреча с берендеем не самое страшное, что ждёт на ее пути.

— Берендеем? — Вар сжал кулаки. — Ты что отправил ее на встречу с колдуном-перевертышем, зная, что он безумно опасен и на него не подействует ее дар останавливать время?!

— Именно так. — собеседник одарил Вара пугающей улыбкой.

— Так же нельзя! — негодование парня грозилось выплеснуться наружу.

— У нас тут испытание, а не пикничок в лесу с блинчиками. — бросил в ответ удаляющийся из лазарета Витиум, но у двери обернулся и добавил: — Если хочешь, чтобы пассия пряталась за твоей юбкой — выбери девчонку попроще. У этой, в отличие от тебя, есть яйца.

Вару безумно хотелось догнать Витиума и добавить парочку так горячо любимых им шрамов в коллекцию, но он понимал, что в случае стычки не Витиум, а именно он станет посетителем лазарета. Но к тому моменту, когда Селена вышла от лекарей, Ингвар уже успокоился. Он понял, что все позади. Берендей мертв, Селена жива. Она смогла защитить себя и свою жизнь, что не так уж и плохо. Да и Витиум по-своему прав. Они и правда живут в непростом мире, где умение защитить себя дорогого стоит. Сегодня Селена лишний раз доказала, что достойна быть Стратерой. И Вар был рад, что приготовил для нее небольшой сюрприз, который хоть как-то скрасит такой ужасный день и такое жестокое испытание.

Переместив девушку в коттедж, Ингвар предупредил ее, что дает час на сборы, после чего они будут отмечать прохождение испытания. Селена пыталась отнекиваться, объясняя, что в убийстве хоть медведя, хоть колдуна-перевертыша, ничего хорошего нет и это нельзя праздновать. Но Вар озвучил лишь небольшую часть того, что успел натворить берендей только в обличье медведя, и девушка быстро передумала. Хотя и поплакала полчаса на груди любимого мужчины, позволяя выйти всем тем эмоциям, что у нее накопились из-за испытания.

Отправившись в душ, чтобы смыть не только слезы и кровь, но и дурные воспоминания, Селена гадала, что же за сюрприз приготовил ей Вар и думала, что же надеть, раз они отправятся в теплое место. Выбор был трудным. Новыми нарядами Селена пока не обзавелась, так что шкаф заполняли все те же привычные клетчатые юбки, черные водолазки и белые блузочки, что покупала ей мама. Единственной вещью, не вписывающейся в классический гардероб хорошей девочки, было подаренное Лизой белое платье с вышитыми цветами в стиле бохо-шик, которое тут раскритиковала мама, за то, что Селена в нем похожа на бродяжку-хиппи, а не на первую леди.

Причёску Селена тоже выбрала отнюдь не для приличной девушки. Она наконец-то распустила свои длинные волосы. Теперь они не были спрятаны в привычные косички или хвостик, а золотистыми волнами спадали на плечи и идеально сочетались с золотыми браслетами на левой руке, позаимствованными из комода Лизы. Привычные чёрные балетки тоже отправились на выходной. Селена снова сбегала в комнату к Лизе и зная, что лучшая подруга против не будет, вытащила из ее шкафа еще и золотые босоножки. В зеркало на Селену теперь смотрела совсем чужая, но очень красивая девушка.

Вар, приодевшийся по случаю в темные джинсы и белую рубашку, не сдерживал восхищенного взгляда и слух оценил преображение:

— Ты восхитительна!

Парень широко улыбнулся и встречая свою принцессу-хиппи, вручил ей подарок.

— Просто платье удачное, Лиза мне его подарила. — смущенно ответила девушка, с интересом разглядывающая необычный подарок, полученный от Ингвара. — Вар, какой же он красивый! Спасибо тебе! А как он называется?

— Селеницереус крупноцветковый. — парень все-таки смог запомнить название. — Он редкий и уникальный, и прозван «Царица ночи». Ни один из этих цветков никогда не будет продаваться в магазине. Он бесценен, как и ты.

Щеки девушки предательски краснели, потому она быстренько отправилась в свою комнату и пристроила удивительный подарок на тумбочку у кровати. У нее имя лунной богини, а в руках цветок с именем царицы ночи. Вар явно выбирал для неё подарок очень долго и тщательно.

— А почему он не продается? — уточнила девушка, вернувшись из спальни и избавившись и от покрасневших щек, и от тяжелого горшка.

— Его нельзя сорвать, не повреди и невозможно приручить. — недвусмысленно произнёс Вар.

— Но ты смог. — девушка имела ввиду не только цветок, и парень это понял.

— Закрой, пожалуйста, глаза. Я приготовил сюрприз, потому нам предстоит перемещение, а оно куда приятнее, когда глаза закрыты. — Ингвар осторожно взял девушку под руку.

Перемещение с закрытыми глазами прошло действительно приятнее, но лишь потому, что Вар крепко прижимал к себе Селену и она вдыхала приятный аромат его древесного парфюма. Когда Селена после предложения Вара открыла глаза, то издала возглас удивления. Ингвар перенес ее в небольшой, густо усеянный зеленью дворик, освещенный лишь висящими на деревьях фонариками. В центре стояли уже знакомые плетенные белые кресла и ажурный столик между ними, на котором был накрыт ужин на двоих. Играла легкая, приятная и любимая музыка Селены. Все было и без того идеально, но финальным штрихом стало закатное небо. Казалось, что оно укутало всю землю нежным розовым сиянием.

Вар долго готовился к нормальному первому свиданию и мучал отдел предсказаний, просканировавший Селену и знавший о ней все. Парня не интересовало ее прошлое или будущее, он выпросил только мечты об идеальном свидании и воплотил их в реальность. Селена понимала откуда Ингвар почерпнул сведения, но была благодарна за то, что он сделал все даже лучше, чем она мечтала.

— В прошлый раз наш пикник не удался, потому я решил переместить его в место потеплее. — признался парень и продемонстрировал закуски. — Я не знал, чего тебе захочется, поэтому выбрал блюда на свой вкус из списка твоих любимых.

— Не стоило так стараться ради меня. — Селена не привыкла к красивым ухаживания. Да что там, за ней вообще никто ни разу ухаживал. Якоб себя таким не утруждал. — Ты решил меня откормить?

— И это тоже, но скорее впечатлить. — признался Вар.

— У тебя получилось. — застенчиво улыбнулась девушка.

Селена, насладившаяся великолепным ужином, была приглашена на прогулку. Под ручку с Варом она прошла в глубину парка, где размещался небольшой прудик с мостиком. С него открывался невероятный вид на ставшее уже звездным небо.

— Загадай желание. Здесь оно обязательно сбудется. — шепнул на ухо Вар, обнимающий девушку сзади.

— Если честно, мое главное желание уже сбылось. — прошептала девушка.

Они стояли на мостике. Она впереди, он позади. Над их головами раскинулись миллиарды звезд, под ногами шумела вода, а невдалеке тихонько переговаривались птицы. Главная мечта обоих сбылась, а мир был прекрасен. Но всего его великолепия влюбленные не замечали. Он видел только золотистые волосы и слышал бешенное биение сердца. Она видела только нежно обнимающие ее руки и слышала бешенное биение его сердца. Все остальное было неважно.

— Я понимаю, весь твой мир перевернулся… — прошептал Вар. — Гибель друга, статус стратеры, новый дом и университет, знакомство с мифическими существами, сражения с монстрами и прочее…

Селена напряглась, а Вар сглотнул и продолжил.

— … и я не знаю, как сейчас это принято и вообще, предлагают ли парни девушкам до сих пор встречаться или сразу вместе жить начинают, а может и вовсе практикуют только свободные отношения без обязательств, но …

Селена повернулась к парню, не вырываясь из объятий. Говорить ей обо всем в лицо было куда сложнее, чем признавать в чувствах волосам, но Ингвар продолжил:

— …Селена, я хочу встречаться с тобой! Как бы старомодно и глупо это не звучало.

— Я тоже … — не успела договорить девушка, как парень ее поцеловал.

Они растворились в столь долгожданном поцелуе, полностью отдавшись чувствам. Поцелуй не только открыл новую главу в отношениях, но и сломал стену, скрывающую от Вара важные воспоминания о его жизни. Он вернул парню любимые глаза мамы и ее приятный голос, озорное лицо младшего брата, так похожее на его и вкусный запах бабушки, баловавшей его потрясающими блюдами. Смех первой девчонки, в которую он влюбился. Память о бесконечных бессонных ночах, проведенных в женских объятиях. Улыбку той, кого он считал единственной и той, которая так и не стала его женой. Вернулись и лица «Трех из леса» — тех, кого он считал лучшими друзьями и тех, кто вместе с ним взял себе прозвища из любимых книг. Затем в памяти всплыли имена и лица остальных друзей, с которыми он провел лучшие минуты жизни. Вар вспомнил всех, кого любил и всех, кто любил его.

С трудом отстранившись от манящих губ Селены, Ингвар поделился радостью:

— Я вспомнил! Я все о себе вспомнил! Я вспомнил маму, брата, всех своих друзей!

— Ура! — Селена захлопала в ладоши. — Наконец-то это случилось!

— Ты даже не представляешь, какой огромный подарок для меня сделала. Твой поцелуй просто волшебный! — лицо Вара сияло от счастья.

— Я готова дарить тебе такие до конца своей жизни. — смущаясь произнесла девушка.

— А я готов их с радостью получать. — бонум нежно поцеловал возлюбленную.

Вару хотелось не отрываться от поцелуев и объятий, но при этом очень хотелось поделиться всеми нахлынувшими эмоциями. Селена это почувствовала, потому осторожно спросила:

— Ты как?

— Счастлив и ошеломлен одновременно. Сегодня определённо один из самых удивительных дней моей жизни и все благодаря тебе. Селена — ты просто чудо!

— Просто пришло время и пришли воспоминания, как и говорил Амалиэль.

— Амалиэль, конечно, очень мудрый кустодиам, но он здесь не причем. Возвращение мне воспоминаний — целиком и полностью твоя заслуга.

— Не такая уж это и большая заслуга.

— Милая, ты даже не представляешь … Ой, ты же не против, что я буду назвать тебя милая, малышка, солнышко или другими ласковыми словами? — вдруг спохватился Ингвар.

— Мне это будет приятно. — призналась Селена. — Милой малышкой или солнышком меня назвал только папа, и то в детстве и пока мама не слышала. Она подобные «телячьи нежности» не приветствовала.

— Значит я тебя в таких нежностях буду купать. Ты же и правда самая милая малышка, которая мне сегодня вернула меня настоящего. Я больше десяти лет не помнил, кто я такой. Казалось бы, зачем мне воспоминания? У меня же теперь новая жизнь, я кустодиам, а с родственниками и друзьями мне все равно видеться нельзя. Представляешь, ведь я мог реально пройти мимо них за эти годы, но не узнал.

— Тебя могли узнать они сами. Вот была бы встреча.

— Не могли. На обряде Посвящения заботятся и об этом, даруют «личину», которая укрывают наше истинное лицо от людей, знакомых с нами при жизни. Даже если бы они меня и правда увидели, то не узнали. Но не это главное. Главное, что теперь я знаю их и знаю себя. Много лет у меня было ощущение, что мне чего-то не хватает. Что внутри меня пустоты, которые нечем заполнить. И дело не в лицах или любимых занятиях. Дело в накопленным опыте.

Селена призадумалась. Мысль, которую хотел донести до нее Ингвар от нее ускользала, и парень это понял.

— Давай прогуляемся по парку, и я понятнее расскажу, что имею ввиду.

Девушка кивнула и взяла любимого под руку.

— Казалось бы, зачем возвращать кустодиамам воспоминания о прошлой жизни? Они же уже другие люди, да и не люди вовсе. И с семьей видеться нельзя. В итоге одна боль и разочарование. Но их же почему-то возвращают. К сожалению, истинную причину этого я прочувствовал на себе. Воспоминания нужны для получения жизненного опыта. Проведу аналогию с ребенком. Когда он только рождается, он же ничего не знает о мире. Для него красный, автобус, удовольствие, каша, синхрофазотрон, опасность, и кот — все одна абракадабра. И только спустя годы и благодаря маме и учителям он познает предметы, формы, чувства и эмоции, учится общаться и взаимодействовать с миром. Узнает, что плохо, что хорошо, что опасно, что полезно. Познает первую любовь и первое предательство. Учится, работает, дружит, ненавидит, ошибается, падает, поднимается и начинает все сначала. Это длинный путь и многие даже по итогу жизни так и не обретают мудрость. И потому весь накопленный опыт в жизни житейской переход в жизнь кустодиама, помогая ему быстрее адаптироваться. По сути, возрожденный кустодиам, как новорожденный младенец, только вместо мамы у него Амалиэль. И чтобы не учить его заново ходить, есть, одеваться и прочее, ему и возвращают воспоминания.

— Теперь я начинаю понимать, как важны воспоминания… — прошептала Селена.

— Да. — подтвердил Ингвар. — А теперь представь двадцати шестилетнего детину, у которого мозг новорожденного младенца и его нужно заново учить даже в туалет ходить. Конечно, на такой случай у Амалиэля есть «универсальная память», как он ее называет, и ходить под себя или носить подгузники мне не пришлось. Но адаптация моя была в десятки раз сложнее, чем у других. Им понадобилось пару месяцев, а мне пару лет, и я все равно в отстающих. И за глазами меня иногда называют «Грудничок», потому что для кустодиамов я не серьезный мужчина, а десятилетний пацан. Меня же специально на самый тихий и спокойный участок определили. Он у меня в чистом поле, где живет лишь один аук. И тот настолько старенький, что со дня на день за Завесу перейдет. К людям он уже лет пятнадцать не выходит, потому вокруг него вдруг сделали «квадрат», за которой я и отвечаю. До твоего появления я кучу лет слонялся без дела. А чтобы хоть какую-то пользу приносить, я Амалиэлю в библиотеке помогал. Да и вообще, если бы не он, я бы и правда был по развитию как ребенок десятилетний. Вся моя мудрость — она из умных книжек, что мне Амалиэль читать давал. Он много лет мне помогал, чтобы я наверстывал того, что не вернулось после Возрождения, а все равно на уровне максимум лет двадцати пяти. Надеюсь, с возвращенными воспоминаниями я хотя бы до тридцати дотяну.

— Ничего себе… — только и смогла сказать Селена.

— Теперь ты понимаешь, почему все удивляются тому, что со мной дружит Гадриэль? Без него я бы среди темных тварей не выжил. Ведь «универсальная память» она то хороша, да не очень. Я порой даже свои руки контролировать не мог, потому и попал вместо мишени в ухо наставника. Знаешь, я никогда и никому этого не говорил, но все эти годы чувствовал себя среди кустодиамов, как ребенок с ДЦП среди обычных детей. Вроде бы я такой же, как и все: те же руки, те же ноги, голова вот, два уха, рот и нос, а все равно другой. И окружающие смотрят на меня не так, как на остальных. Кто-то с сочувствием, кто-то с пренебрежением, а кто-то вообще лицо воротит. Сейчас мои различия с остальными кустодиамами минимальны, они уже и не видны даже, но тогда, в самом начале моего пути, они были как пропасть, в которой погибали все мои попытки с кем-то подружиться. А потом со мной начал общаться Гадриэль. И больше я не был один. А потом появилась еще ты. И я испугался. Мало того, что Михаил никогда не доверял мне никаких важных дел, а тут сначала попросил тебя доставить, а потом еще и наставником твоим стать, так я еще и влюбился. А я об этом чувстве только из книжек знал. Что я мог дать тебе? Такой волшебной и необычной девушке пацан десяти лет?! Я и не целовался в этой «жизни» нормально. Но меня поддержала Лиза. Она не знала, конечно, вот этого всего, просто решила, что я застенчивый и подсказывала мне, как стать тебе для начала хорошим другом.

— Тебе это удалось. Ты стал для меня очень хорошим другом. И не только другом. Ты для меня гораздо больше, чем друг и чувства мои… они сильные. Рядом с тобой, я чувствую себя очень счастливой. — Селена тоже решила раскрыть душу. — А поцелуй… Он был очень классный, так что не переживай. Мы с тобой будем много практиковаться.

— На такие тренировки я согласен. Это не с Гадриэлем на стадионе бегать.

— Кстати, о Гадри. У нас с тобой самое идеальное свидание из всех, но … если мы уже очень сильно выбились из графика и рискуем завтра получить от него выговор.

— Боги! — простонал Вар, заново вкусивший всю прелесть поцелуев, но не успевший ей всласть насладиться. — Гадриэль умеет портить жизнь даже на расстоянии.

— Просто он нас любит.

— Но суровою любовью. Переносимся домой?

— Давай! Но обещай, что свидания, пусть и не такие волшебные, мы будем устраивать как можно чаще.

Ответом девушке был очередной поцелуй.

Вар переместил их в коттедж, где все давно спали. Девушка приняла душ и быстро уснула, а вот к бонуму сон не шёл. Он решил отвлечься на чтение. Перебирая томики своей библиотеки, рука Вара замерла возле старенькой книжки кустодиамских сказок, которую Амалиэль читал ему на ночь первые месяцы после Возрождения. Решив, что сказки могут убаюкать его и сейчас, бонум принялся за чтение. Одна из сказок показалась Вару очень интересной.

Жила-была на свете красна девица Веледа. И была она такая сладная, что влюбился в нее сам Авсень — бог осеннего солнца. Приносил он вместе с ветром возлюбленной подарки: то букетик цветов полевых, то корзинку ягод. Но Веледа считала Авсеня богом легкомысленным. Сегодня он есть, завтра его нет, да и приходит лишь на три месяца, потому на ухаживания не отвечала.

Симпатична была Веледа и местному колдуну, которого селяне прозвали Черный. Но и на его ухаживания Веледа не отвечала, к чему ей муж, что поклоняется злым богам. Черный отказа не принял, да и принёс красавицу в жертву своим же темным богам. Увидев девушку убитой, братец ее взмолился богам и Прави, и Яви, и Нави. Ответили те, да оживили сестрицу, взамен взяв жизнь ее брата. Пришел на помощь и Авсень. Подарил он своей возлюбленной колечко. Но не простое. Сотворила его для Веледы богиня воды Агидель. Колечко это защищало Веледу, а еще и даровано ей возможности будущее предвидеть. Еще и двух защитников Авсень оставил для своей любимой. Малу — смотрителя из мира Нави и Бону — смотрителя из мира Прави. Поразилась такой заботе Веледа, да тут же согласилась с Авсенеи свабедку сыграть будущей осенью, когда время божественное его настанет.

Еще сильнее разозлился Черный. Мало того, что Веледа с того света целехонькой и невредимой вернулась, так еще и дары щедрые получила с женихом впридачу. Решил он волшебное колечко, а вместе с ними и дары у Веледы отобрать. Но не так-то просто это оказалось. Принёс Черный своих богам очередную жертву и сказали те колдуну обряд провести, чтобы силушки у девушки то и отобрать. Нужно было двенадцать жертв до новой луны принести в дар темным богам — четверых людей, четверых смотрителей из Прави и четверых смотрителей из Нави. И в список этих двенадцати жертв обязательно должны были войти защитники Веледы — Малу и Бону. А самому Черному, чтобы с силушкой кольца совладать, да временем управлять как захочется, нужно было побывать успеть во всех трех мирах и в Яви, и в Нави, и в Прави.

К намеченному сроку Черный сделал все, что нашептывали его темные боги. Десять жертв принёс и на отряд кровавый еще двух недостающих привел — Малу и Бону, где их и зарезал. Вот только колечко ему так и не досталось. И тогда Черный отправился за Веледой, чтобы убить и ее. Когда увидала Веледа, что полюбившегося ей Бону зарезал Черный, взмолила она свое колечко время вспять повернуть, да его оживить. Послушалось колечко, да задышал снова Бону.

Вот только того и надо было Черному. Веледа проверку Агидели не прошла, влюбилась вместо бога Авсеня в Бону, еще и время вспять повернула, чтобы его оживить. Силушка большая от нее ушла и к Черному перетекла вместе с колечком. Молила Веледа богов снова прийти ей на помощь, но обманула она Авсеня и боги от нее отвернулись. Молила она и Черного оставить их с Бону с живых. Но Черный милосердным не был. Убил он Веледу с Бону. Да так, чтобы никто больше не смог их вернуть с того света. А сам отправился дела злобные по миру сеять, ведь такова была его природа.

Дочитав сказку, Вар подскочил с кровати и с книжкой подмышкой добежал до полянки и переместился в Заставу к Амалиэлю. Старец мучился бессонницей, потому Ингвар быстро нашел его в библиотеке, где рассказал о своем необычном открытии. Амалиэлю оно тоже показалось важным, ведь история напоминала ту, что происходила у них сейчас. Старец бросил Зов своему брату-близнецу и через пару минут они с Варом уже сидели в кабинете Михаила и рассказывали о догадке бонума. Вот только глава бонумов в сказки не верил, как бы сильно не походили они на действительность.

Михаил заявил, что Вар, каким бы начитанным не был, просто выдает желаемое за действительное, а Амалиэль снова идет на поводу у своего наивного и далеко не самого умного ученика, которого в Заставе держат только потому, что за него старец заступился. Да и вообще, у него дел полно, он убийц ищет, а они его байками всякими глупыми отвлекают вместо того, что действительно полезными делами заниматься.

Кабинет главы бонумов Амалиэль и Вар покинули с поникшими головами. Старец попытался подбодрить своего самого лучшего и сообразительно ученика, но тот был раздавлен. Щеки Вара пылали, да и уши тоже. Внутри парень также сгорал от стыда. Впервые в жизни он нашел что-то, что могло реально помочь, а в итоге ему в очередной раз указали на то, что как бы сильно он не старался, для всех кустодиамов и Михаила он остается все тем же мальчиком-дурачком, Грудничком, городящим небылицы.

Поблагодарив Амалиэля за помощь, Ингвар переместился в свою спальню в коттедже. Он выбросил книгу в мусорное ведро и поклялся никому и никогда больше не рассказывать о том, что принял детскую сказочку за правду и пытался небылицей мир спасти.

Глава 14

Как люди решают проблемы? Спокойные и рассудительные признают, что оказались в беде, придумывают план выхода из критической ситуации и четко ему следуют. Нервные бегают сломя голову, кричат «Караул!», «Помогите!» и раздувают небольшие проблемы до масштабов вселенной. Тревожные чувствуют себя на своём месте и не особо спешат с устранением проблемы, в состоянии жопы им как-то привычнее. Оставшиеся в позиции ребёнка перекладывают решение сложной задачи на родителей или партнера, а сами держатся в стороне, типа вообще не моя проблема. Чрезмерные оптимисты улыбаются сквозь слезы и старательно ищут позитивные стороны даже там, где их уже нет. Невидимки старательно делают вид, что никаких проблем у них нет и все в норме, а если что и не так, то само рассосется. Но есть и те, кто, завидев проблемы, решают тупо напиться и забыться, хоть это временное решение никак не решает их задачу.

Накануне ночью Мэш прошел через все стадии. Начиная от рассудительного принятия известия о своей скорой кончине, переходя к тревоге из-за чувств к Лизе и заканчивая все самым последним, тупым алкозаливательным способом. Утром последний вариант решения проблемы таким хорошим как накануне не казался. Мэш подумал, чтобы лучше бы подался к тем, кто проблемы заедает, а не к тем, кто их запивает. Несмотря на то, что малумам требовалось влить в себя куда больше, нежели людям, Мэшер таки смог надраться.

Лучший друг не просто отговаривал Мэша от этой дурацкой затеи, но и предлагал реальный выход из сложившейся ситуации, но Карро никто не послушал. Весь вечер он только следил за тем, чтобы Мэшер хоть что-то ел, а под утро повел друга домой отсыпаться. Он даже хотел доставить его до кровати лично, но из-за защитных заклинаний вокруг дома стратеры даже не смог пройти на территорию, а Селена вряд ли бы обрадовалась, если бы в 5 утра он позвонил и попросил у нее разрешение, разбудив сначала Гадриэля для выяснения номера телефона стратеры. Карро пришлось оставить друга у линии защиты и следить за тем, как он неровной походочкой топает по дорожке через лес. Переместился домой Карро только после того, как Мэш отправил ему фото из своей комнаты с подписью: «Доставлено».

Кое-как добравшись до своей спальни в коттедже разгоряченный малум отправил лучшему другу фото подтверждение и приоткрыл окно, решив, что в комнате слишком душно. Но спустя несколько часов проснулся от того, что замерз, чего не было уже много лет. Не было и теплого одеяла, в которое можно было укутаться и тем самым согреться. Пришлось отдирать дрожащее тело от кровати и тащить его в душ. Расплата за то, что позволил ноябрьскому ветру хозяйничать в своей спальне Мэшу не понравилась. В обычный день он, как и любой другой кустодиам, не почувствовал бы холода, но с похмелья все чувства обострялись и пара шагов от кладовки-спальни до ванной комнаты были сложной задачей, но Мэш он с ней справился.

Горячий душ помог парню согреться, а следующий за ним ледяной, привел в себя, как и телефон, врубивший бодрый трек со словами «Будунище, буду, буду, буду, буду, не помогут даже знаки Вуду, если буду». Мэш отключил музыку и завернувшись в махровое полотенце, пошел на кухню.

Малум хозяйничал возле кофе-машины, когда сзади послышался упрек:

— Мы же договаривались в таком виде по дому не ходить. — напомнила появившаяся на кухне Лиза, зашедшая за любимой десятичасовой чашечкой кофе.

— И тебе доброе утро, Лизонька. — прохрипел парень, наливая кофе в две кружки. — Ты так мило покраснела, увидев меня в полотенце…

Лиза пропустила реплику мимо, не желая попадаться на удочку к малуму. Куда больше ее сейчас интересовали не кубики пресса на животе Мэша (хотя они очень манили), а его красные глаза и вид побитой собаки.

— Ты под каток попал или просто без макияжа?

— Ага, носик забылприпудрить. — выдавил подобие улыбки парень и протянул девушке кружку с кофе. — Нет, это не каток, Лизок. Все куда прозаичней. У меня похмелье. Очень сильное похмелье.

Теперь уже телефон Лизы известил, что у Мэша «Будунище, буду, буду, буду, буду, не помогут даже знаки Вуду, если буду».

Девушка песню отключила и полюбопытствовала:

— Ты это контролируешь или оно само?

— Само, как видишь. — пояснил малум.

— Интересная особенность… — задумчиво протянула Лиза.

— Интересная, конечно, но порой доставляющая дискомфорт. Вот как сегодня. Башка и без того трещит, а тут еще и песенки. — пожаловался Мэшер.

— Стоило так надираться, зная, что последствия будут мерзкими? — поинтересовалась девушка, делая глоток идеального кофе. Даже в таком отвратительном состоянии как сейчас, Мэш ничего не перепутал и сделал именно такой напиток, как любит Лиза.

— Может и не стоило, но вчера это казалось хорошей идеей. Хотелось просто забыться. И это получилось. — признался малум, подливая себе в кружку бодрящего напитка.

— Что же ты так старался стереть из памяти?

— Тот факт, что один любимчик Дарка перестал быть таковым и теперь в полной жопе. Он остался без протекции, а один воинственный бонум, который давно имеет на него зуб, скоро придет забрать должок.

— А тайна, почему один не так недолюбливает другого, так и останется покрытой мраком…

— Конечно! И поверь, Элизабет, ему есть за что меня ненавидеть. Хотя лично к нему у меня претензий нет. Просто он любимчик Михаила, потому мне нужно было ему насолить, что выслужиться перед нашим главой. Дарк не Михаил и если хочешь остаться в живых, приходится делать то, что он хочет и вести себя как отморозок.

— А что, нельзя вести себя не как отморозок? Не все же малумы такие, как Дарк. Да и приказы вы его исполнять не обязаны, вы не его игрушки, а свободные люди.

— Не строй иллюзий на наш счёт. Большая часть малумов — настоящие ублюдки, другие просто не выживают. А если и пытаются быть добрыми, заканчивают печально. Очень печально, тут просто поверь на слово. Подробности не за столом будут сказаны. И насчёт свободных людей ты тоже ошибаешься. Мы — малумы, как раз персональные игрушки мистера Дарка и обязаны танцевать под ту музычку, что он нам включает. Пока ты пляшешь и радуешь хозяина — ты любимая игрушка в лучшем костюмчике, красивом домике с классной машинкой и весомым банковским счётом. Чуть сбился с ритма — уже живешь со всеми в общаге лишь на жалованье, пропустил песенку — попал в тюремный подвальчик на персональные процедуры. Так и тамада классный и конкурсы веселые.

— А если перестал танцевать? — осторожно уточнила Лиза.

— Скоро узнаем. — тихонько ответит Мэш, сделав ещё один глоток обжигающего чёрного кофе.

— Почему? — таким же шёпотом спросила девушка.

— Потому что в последнее время моим поведением, особенно в Поезде Нечисти, Дарк крайне недоволен.

Лиза изменилась в лице, а Мэшер посчитал, что она расстроилась из-за упоминания о поезде, потому решил принести извинения:

— Прости, за то, что втянул тебя во всю эту историю. Я не знал, что подадут накаченные зельем угощения.

— Да и я хороша. Гадриэль же говорил ничего в поезде не есть, сухпаек даже свой с водичкой совал. Но мне же надо бы сожрать тот бутерброд, а потом ещё салат. Ну не сдержалась я, это мои любимые были, а как они пахли. — об одном воспоминании о них рот Лизы наполнился слюной. — Всю ночь я бы с ними в одном купе все равно не продержалась. Слабачка я, которая любит вкусно пожрать.

— Лиза, никогда не смей говорить, что ты слабачка! Слабачка никогда бы не поехала на поиски пропавшей подруги и не бросилась защищать ее от кустодиамов. Не пробовала бы набить морду Гадриэлю в штабе бонумов на спецоперации и уж тем более не продержалась бы целую ночь в поезде, полном самых отъявленных тварей Завесы вместе все с тем же Гадри. Уж кто-кто, но ты точно не слабачка. Может немного отбитая, но не слабачка.

— Отбитая? — выгнула бровь девушка. — С чего это?

— Ну наверное с того, что все вышеперечисленное ты сделала играючи. Так что мы с тобой похожи. Я тоже отбитый тип.

— О, боги! Что я слышу?! Мэшер признал, что он отбитый?! — рассмеялась Лиза. — Эй, инопланетянин, вселившийся в это тело, верни моего эгоистичного Мэша на место, а то мне как-то не по себе.

— Твоего? — расплылся уже в искренней улыбке парень.

— К словам не придирайся. — отмахнулась Лиза. — А вообще, после того, что было в поезде я тоже могу тебя назвать как хочу. Хоть мой эгоистичный Мэш, хоть Мэшик-Пельмешик, хоть Мэшичек-Бмвэшичек. — девушка прекрасна знала, что малум не выносит эту марку авто, ведь сердце его отдано Мерседесу в целом и Зверю Зеленого Ада в частности. — Не одному же тебе мое имя на все лады коверкать.

— Даже так?! А что еще тебе можно после того, что было в поезде?

— Еще мне можно потребовать больше не вспоминать ту ночь. Мне и без напоминаний стыдно.

— За что стыдно? Как будто ты до этого с парнями не целовалась. До дела же так и не дошло, снотворное все же сработало.

Увидев, как изменилось выражение лица Лизы, парень понял многое, хотя и не все.

— А ты думала, что дошло?! Тебе поэтому стыдно? Потому что ты переспала с самым мерзким на свете малумом? — повысивший голос Мэш впился взглядом в лицо Лизы, желая узнать ответ.

— Мне cтыдно потому, что в моей жизни случился первый раз, а я его не помню… — очень тихо призналась девушка — … из-за того, что была накачана какой-то дрянью.

— Первый? — Мэш поперхнулся кофе. — Тебе же вроде девятнадцать?! — заметив красные щеки девушки, так контрастирующие с ее гневным взглядом, он постарался сгладить ситуацию: — Прости, не хотел тебя обидеть. Просто удивился. Сейчас же уже в двенадцать рожают, а к тридцати внуков имеют.

— Спасибо, я в курсе, что по современным меркам старовата. Но такая вот я целомудренная.

Лиза решила сделать вид, что очень заинтересована тем, что якобы плавает в ее кружке кофе. А Мэшер внимательно рассматривал происходящее за окном.

— Для меня первый раз имеет большое значение. Он не ради галочки или псевдокрутости, типа вот я какая, уже с парнями сплю, пока вы тут книжки читаете. — призналась девушка, все изучающая свою чашку. — Для меня первый раз — это то, что происходит по любви и с особенным человеком.

— Так я особенный? — Мэш выпалил вопрос еще до того, как осознал, что спросил. А ответ ему сейчас хотелось узнать больше всего на свете.

Вновь покрасневшие щеки Лизы сказали все за неё. Мэш осторожно взял руки девушки в свои.

— Не волнуйся. Дальше поцелуев у нас с тобой не зашло. — постарался как можно тактичнее успокоить девушку парень. — Но признаюсь честно, я этого хотел и мне жаль, что ты не помнишь нашу ночь.

— Зато ее помнит Гадриэль, который заявил мне, что я дура с раскрытым ртом, заглатывающая все, что ты мне скармливаешь. — поделилась обидой Лиза.

— Мразь! — малум настолько сильно ударил по столу, что расплескал остатки кофе. — За такие слова ему морду надо набить. Хотя нет, этого мало. Тоже взорву ублюдка, как и он меня недавно. Это как минимум!

— Говнюк он ещё тот, но давай обойдемся без взрывов и разговоров о той ночи. — Лиза взяла бумажные полотенца и вытерла со стола кофе.

Мэш помог девушке убрать беспорядок, что сам и натворил. Когда они вытирали разлившийся кофе их руки соприкоснулись. Мэшер осторожно погладил девушку, но момент близости и откровенности был испорчен, и Лиза отстранилась.

— Я рада, что ничего серьёзного без моего ведома не произошло, и мне жаль, что Гадриэль такой урод. На этом тему и закроем.

По Мэшу было видно, что тему закрывать он не собирается по крайней мере до того, как превратит лицо Гадриэля в один большой кровоточащий синяк, но Лизу расстраивать не хотелось, потому парень умерил пыл.

— Давай лучше что-то приятное обсудим. — предложила девушка.

— Приятное? — малум решил вернуться к откровенной беседе по душам. — Знаешь, мне вот очень приятно, что ты выбрала меня. Посчитала особенным. Для такого как я, это очень щедрый подарок.

— Ну… — Лиза замялась. — Такие вот я тебе дарю подарки…

— Но я их не заслуживаю. — с болью в голосе признался Мэшер. — Тебе нужен кто-то, кто будет любить тебя по-настоящему. Такой, кто по утрам будет приносить в кровать твой любимый кофе с молоком и ложечкой сахара. Тот, кто будет покупать твой любимый чизкейк и любить зелёные мерседесы, а еще участвовать в гонках. Кто-то, кто будет распевать с тобой треки AC/DC, закупать пачками вишневый сок, уплетать вафли после утренней пробежки, переставлять фиалки Селены в библиотеке и делать тебе массаж перед сном. Кто-то добрый, честный и без скелетов в шкафу.

— Как будто такие бывают. — пробубнила себе под нос девушка, а только потом осознала все сказанное. Кофе с молоком, чизкейк, AC/DC, сок, вафли и даже фиалки Селены… Мэш знал все о ее пристрастиях, не говоря уже про массаж, который в далеком детстве ей перед сном делала мама и который она так любила.

— И признаюсь, что теперь мне вдвойне жаль, что та наша ночь так и не сохранится в твоей памяти. Но я буду помнить ее за нас двоих. — неожиданно для самого себя разоткровенничался Мэш, который знал, что именно за ту ночь и поплатится своей жизнью.

Пораженная в самое сердце Лиза молчала. Она не собиралась признаваться Мэшеру ещё и в том, что отрывки той ночи она частично помнила. Помнила его руки на своём теле, страстные поцелуи, нежные слова и прерывистое дыхание на своей шее. Такие воспоминания ей тоже хотелось навсегда сохранить в своей памяти.

Девушка встала из-за стола, чтобы скрыть предательские слезы в глазах (если на гонках она еще держалась, несмотря на то, как искренне и трогательно Мэш о них говорил, то слова про массаж перед сном ее добили). Мэшер решил, что она собирается уйти, но ошибся.

Лиза что-то химичила из странных ингредиентов и через пару минут поставила на стол стакан с какой-то зеленой жижей, после чего потребовала:

— Пей!

Мэшер сморщился от запаха.

— Отравить меня решила? И это после того, как я тебе душу раскрыл и в одном полотенце перед тобой стоял?! О, женщины, имя вам — вероломство.

— Тебя захочешь отравить — не сможешь. — напомнила Лиза, а после предупредила: — Выглядит мерзко и такое же на вкус, но на ноги ставит мгновенно.

Малум осторожно сделал первый глоток. Вкус оказался не таким ужасным как запах, и он залпом опрокинул весь стакан, пока не передумал.

— Реально помогает. Давай еще!

— Сейчас сделаем тебе дозу для слона. — кивнула девушка и через пару минут поставила перед парнем уже кувшин, который он тут же осушил.

— Я как заново родился! — торжественно объявил Мэшер, вылеченный лишь эффектом плацебо и парочкой найденных в холодильнике овощей, перемешанных с соком лимона и минеральной водой. — И даже знаю, чем тебя отблагодарить.

— Давай не будем. — Лиза не собиралась ввязывать с очередную авантюру. И без того проблем хватало. — Лучше оденься и за продуктами съездим. Еще и ужинать кофе с овсянкой меня не прельщает, как и самой тащить пакеты с едой. Я за водителя, ты за носильщика.

— У меня есть идея получше… — загадочно произнёс Мэш.

— Не нравится мне твое выражение лица.

— Но то, чем мы займемся, тебе понравится точно. — уверил малум и вышел из кухни, оставив девушку в недоумении допивать остывший кофе. Уже из коридора он прокричал: — Главное, оденься потеплее и ботинки удобные прихвати.

Лиза гадала, что же ее ждёт и еще зашнуровывала ботинки, а Мэшер уже выгнал из гаража черный Jeep Wrangler Rubicon и начал настойчиво сигналить, требуя попутчицу выйти. Появившаяся на крылечке девушка сразу же заметила изменения в парне: с лица спал зеленый оттенок, а в потухших глазах зажегся огонь приключений. Лиза даже не стала говорить, что за руль лучше сесть ей, все равно бесполезно. Да и Мэш, судя по всему, был прав, она и правда отбитая, если согласилась ехать не пойми куда с неадекватным водителем, еще и с похмелья.

В голове все же промелькнула мысль, что стоит остаться дома и не рисковать, но рев мотора развеял все сомнения Лизы. Бог Автопрома призывал ее, и она не имела правда ему отказать. И как только девушка заняла свое место, Рубикон рванул с места. Он ехал быстро, но в паре километров от коттеджа вдруг остановился.

— Пристегнись! — потребовал Мэш и своим примером показал, что это не просто желание следовать правилам дорожного движения. В лесу не было ни дорог, ни сотрудников полиции, способных проследить за их исполнением.

Врубив музыку на полную и свернув в лес, малум, на лице которого расплывалась счастливая улыбка, прокричал:

— А вот теперь развлечемся!

Очень скоро такая же счастливая улыбка возникла и на лице Лизы. Девушка убедилась, что Рубикон стоял в гараже не для красоты и не ради поездок деревню за хлебушком. Он ждал своего часа и момент, когда он сможет проявить себя во всей красе, настал. Внедорожник оказался в естественной среде своего обитания, где смог сбросить асфальтированные оковы и проявить себя. Камни, вода, грязь — все это его не пугало, а скорее бросало ему вызов, который он преодолевал с невозмутимостью. Автомобиль мчал как сумасшедший, не замечая ни ямищ с водой, ни корней, ни того, что никакого асфальта под зубастой резиной не было. Он даже небольшой ручей пересек вброд, не прилагая никаких усилий. Для этого зверя не существовало преград. А может быть все дело было в том, что им управлял воплощённый в плоти и крови Бог Автопрома, который с радостью подпевал Брайану Джонсону из AC/DC.

Лиза не сдерживала себя и визжала от восторга, но ее счастливые вопли тонули в громкой музыке. Девушка была уверена, что целью их пути было именно классный путь, но она ошиблась. У поездки конечная цель все же имелась и спустя час езды по непредназначенной для этого местности, они с Мэшем добрались до пункта назначения.

Невероятные горы, верхушки которых тонули в серых облаках, величественные озера неземного бирюзового оттенка и окружающие их вечнозеленые деревья разбили Лизе сердце так же, как и миллионам туристов до этого.

— Мы вообще на земле? — уточнила восхищенная девушка.

Мэш был доволен произведенным эффектом.

— Это Алтай, Лиз, место силы. В него невозможно не влюбиться. Летом он еще красивее. А недалеко от сюда есть водопад и там твое сердечко забьется еще сильнее. Надеюсь только, твои ботинки выдержат прогулку.

Лиза не знала, осилят ли ее новые ботинки предстоящую дорогу, но ей хотелось верить, что они справятся с возложенной на них задачей. Неспешно шагая к цели, девушка наслаждалась видами и легендами, которые в большом количестве знал ее попутчик. Лиза не понимала, что пьянит ее больше — алтайский воздух или присутствие рядом Мэшера, но была уверена, что смотреть ему в глаза не стоит, иначе она пропадет окончательно. Любовалась она парнем лишь искоса. Мэш делал вид, что не замечает скользящие по нему нежные взгляды, но за руку Лизу взял. Конечно же, только для того, что ей было удобнее идти. И продолжал усиленно делать вид, что не видит искорки в ее глазах и то, как стыдливо она прикусывает губы, растянутые в счастливой улыбке. И дело было вовсе не предвкушении удивительного водопада.

Лиза сияла ярче солнца, но оно не терпело конкуренции, потому обиделось и ушло. Погода резко изменилась и чистейшее небо заволокли темные тучи, исторгающие из себя холодный проливной дождь.

Искорки потухли в глазах не только Лизы, уже слышавшей вдали шум заветного водопада, но и в глазах Мэшера.

— Быстро в машину! — безапелляционным тоном потребовал малум.

Необъяснимый страх прошил тело за несколько секунд до команды Мэша, потому Лиза не собиралась спорить. Она бежала в обратном направлении за руку с провожатым и молила о том, чтобы не сбиться с темпа, не поскользнуться и не растянуться на камнях. О том, что при этом можно вывернуть или сломать ногу, Лиза старалась не думать.

— Что это было? — с трудом выговорила девушка, пытаясь восстановить дыхание после спринтерской пробежки к машине.

— О! Это только начало. — предупредил Мэшер, который уставшим не выглядел. Даже после попойки пробежка его из колеи не выбила. — В машину!

Второй раз повторять не пришлось.

Промокшая насквозь Лиза юркнула в салон и пристегнулась, а Мэш, с визгом шин развернув джип, рванул назад к коттеджу. Шансы были минимальны, но он надеялся успеть добраться до защитной границы вокруг Дома Стратеры и стрелка спидометра ложилась вправо вовсе не потому, что малум решил поиграть в Шумахера под проливным дождем. Да и трек, в котором бесконечно повторяли «Die, Motherfucker, die, Motherfucker, die» включился неспроста, потому Лиза задала волнующий вопрос:

— Все настолько плохо?

— Мистер Дарк шлет нам привет. И, если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, то привет очень горячий.

Мэш не стал пугать Лизу еще больше и рассказывать о том, что если Дарк решил избавиться о него, еще и в паре с Лизой, то их шансы на выживание равны нулю.

— А почему нам?

— Потому что ему от тебя кое-что нужно и он устал ждать.

Девушка нервно сглотнула. Желание задавать вопросы у нее пропало, уступив место желанию выжить. У малума также испарилось хорошее настроение и желание болтать или слушать музыку, которая становилась все более пугающей. Парень пробовал ее выключить, но «музыкальная способность» все равно действовала и Лизе пришло слушать все эмоции Мэша (и не только его), воплощенные в музыке.

Но урезая расстояние, отделяющие их от защитной линии, Мэшер понемногу успокаивался, хотя цепляться за руль он перестал только в тот момент, когда Рубикон вышел на последний кусок дистанции. Всего пятнадцать километров отделяло пару от коттеджа, когда привет Дарка их настиг. Пресловутое правило о дорожных проблемах на финишной прямой проявило себя во всей красе.

Машина резко затормозила и заглохла. Погасла вся подсветка приборной панели и салона. Фары выключились и запертые в машине Лиза с Мэшем погрузились в непроглядную тьму. Девушка вцепилась в ремень безопасности, как будто он мог даровать ей эту самую безопасность, а в левой руке малума блеснул кустодиамский клинок. Заметив оружие в руках Мэша, Лиза пожалела, что она не кустодиам и у нее нет такой особенности.

— Не выходи из машины, пока я не вернусь. — предупредил Мэшер, решивший отвести тварей подальше от Лизы и не ждать их нападения.

— А ты скоро вернешься? — даже не пыталась скрыть дрожь в голосе девушка.

— Если не вернусь через пятнадцать минут, доставай из бардачка пистолет и стреляй себе в голову, а лучше в сердце. Это будет куда более гуманная смерть, нежели то будущее, что тебе уготовил Дарк. — не стал приукрашивать происходящее малум.

Мэш знал, будь у него подобный выбор, тогда, в первые дни после переезда в коттедж Парадиза, он бы не раздумывая выстрелил себе в голову, лишь бы быть марионеткой Дарка. Но выбора и оружия у него не было, зато было дарованное Дарком «бессмертие».

После, подумав над тем, стоит ли вообще это говорить, Мэшер добавил:

— И ни в коем случае не пытайся убить тех, кто на нас напал. Асванги — мерзкие симбиоты вампиров, оборотней и ведьм. Они очень быстрые и хитрые, умеют управлять погодой и как видишь, еще и техникой, что для меня неприятный сюрприз. А ведь это далеко не все их таланты. Знакомство с этими тварями ничем хорошим не заканчивается. Он и один опасен, а у нас тут целая великолепная пятерка и вратарь. А пистолет против них вообще бесполезен, так что самоубийство будет куда более безболезненным вариантом, потому что твоя жизнь и смерть будут принадлежать только тебе. И никто тебя возродить не сможет, если выстрелишь прямо в сердце. А если веришь в перерождение и прочее такое, то попроси свою душу найти меня и в следующей жизни.

Мэш прикрыл дверь и двинулся вперед, но спешно вернулся и впился в губы Лизы отчаянным, последним поцелуем. Также быстро отстранившись, он прошептал «Обязательно найти меня в следующей жизни» и растворился в темноте, оставив ошеломленную Лизу наедине с нарастающими страхами.

Последовавшие за уходом Мэшера звуки борьбы и пронзительный душераздирающий вопль заставили девушку еще больше сжаться. Воплю твари вторил крик парня и тело Лизы покрылось еще большим количеством мурашек. Она сидела в машине, заглохшей где-то посреди леса и окруженной монстрами, один из которых мог в любой момент переключить свое внимание на нее, и ничем не могла помочь ни себе, ни тому, кто решил ее спасти.

— Гадриэль, пожалуйста, нам нужна твоя помощь. — все повторяла по кругу Лиза, пытаясь кинуть Зов верум беллатору, ведь мобильники отрубили хитрые твари. — Мы с Мэшем попали в засаду асванги в километрах десяти-пятнадцати от коттеджа. Я сижу в заглохшей машине со сдохшим мотором, а Мэш сражается с шестью тварями. Нам очень нужна подмога. Срочно.

Девушка все звала и звала, но тщетно.

Может Гадриэль не слышал ее Зов из-за того, что у нее не было разрешения его вызывать. Может потому, что никакой она не кустодиам. А может, у асванги было много скрытых талантов, о которых Мэш не успел рассказать.

Лизе пришлось признать, что на помощь рассчитывать не приходилось. Отведенного ей времени оставалось все меньше, о чем извещали наручные часы, а крики становились все громче и ближе, потому девушка взяла в руки пистолет.

— Перерождение, перерождение… — шептала Лиза, крутя в руках оружие. — А будет ли оно это перерождение? Может я вообще в ад загремлю за самоубийство. Там никакое перерождение мне точно не светит…

— …зато у нас двоих есть вполне себе реальный шанс попасть в Рай как парочка мучеников, которых растерзали злобные тварюки… — продолжала рассуждать вслух девушка, в голове которой начал зарождаться план. — Но сначала мы все же постараемся отвоевать жизнь текущую. Тем более одна идея у меня уже есть.

В критических ситуациях наш мозг использует куда большее количество имеющихся ресурсов, так что в голову Лизы пришла верная мысль: раз твари погрузили все во тьму, значит они боятся света.

Перебравшись на заднее сиденье, девушка принялась рыться в рюкзаках, но поиски не увенчались успехом. Мэш и не подумал о том, что на дневной прогулке им понадобится дополнительное освещение. Спасительница, а может идущая на смерть, уже отчаялась, когда под руку ей попала «спецсумка», коими укомплектовал каждую из машин Гадриэль. Возблагодарив всех богов, что пришли на ум за перестраховщика-бонума, Лиза извлекла из спортивной сумки не только огромный аккумуляторный фонарь, но и дополнительные зарядные батареи, тут же исчезнувшие в карманах ее куртки. В сумке девушка нашла не только фонарик, но и кинжал. Лиза присвоила и его, помня рассказы о том, что оружие кустодиамов вроде как из серебра, а серебро, если верить братьям Винчестерам, отпугивало монстров.

Вспомнив неубиваемых братьев-охотников, девушка воспряла духом и засунула кинжал за кожаный ремень, превратив его в импровизированные ножны. В задний карман джинсов она запихнула еще и пистолет, изъятый из бардачка. Может толку от него было мало, но уверенности он добавлял. Тем более им, в крайнем случае, можно было убить сначала Мэша, а потом и себя. В сердце, конечно, чтобы никто не воскресил, и чтобы смерть была более гуманной нежели та жизнь, что уготовил Дарк. Но, прежде чем снова перевоплотится с Лару Крофт, Лиза заменила в пистолете обычные патроны на те, что хранились в бардачке в необычной коробочке, украшенной какими-то закорючками. Их девушка посчитала более подходящими для темных тварей.

У Лизы был свет и серебро, еще и пистолет, а значит она могла противостоять монстрам, если правильно вычислила их слабые стороны. Громко, хлопнув дверью и привлекая тем самым внимание к себе, девушка вышла из металлического убежища. Услышав только чавкающие звуки, она начала переживать, что Мэшу уже ничего не поможет, но это ее только подстегнуло.

— Эй, тварюки, свежей кровушки хотите? — крикнула безбашенная девчонка. — Мое мясцо куда вкуснее.

Ответом девушке была тишина.

Как только глаза привыкли к темноте, Лиза двинула вперед, к тому месту, где Мэшер сражался тварями. Он тщетно старался даровать девушке жизнь, которой она так нелепо решила распорядиться. Лиза шла наугад, ориентируясь не столько на звук, сколько на мерзкий запах. Она знала, что многое зависит от того, правильно ли она выберет момент и когда решила, что подобралась достаточно близко, то переложила фонарь в левую руку и осторожно достала из заднего кармана пистолет, с которого уже был снят предохранитель. Меньше всего она сейчас боялась отстрелить себе кусок тела.

Врубив фонарь, заливший светом всю поляну, девушка выкрикнула первую пришедшую на ум мысль:

— Всем выйти из сумрака!

Гадриэль не поскупился на хорошую технику, поначалу ослепило и саму Лизу. Вот уж точно «Ночной Дозор» отдыхает. Девушка рассчитывала, что фонарик немножко посветит, но никак не на то, что он устроит жаркий полдень. Видимо и фонари у Гадриэля были волшебные, раз их даже асванги отрубить не смогли. Но когда девушка проморгалась, то пожалела, что не осталась в темноте.

Бездыханное тело Мэшера в изодранной одежде лежало на подстилке из мха, а за импровизированным столом пировали твари. Двоих свет все же испугал и они, шипя и прикрывая глаза, начали отступать во тьму леса. Тела отступающих мучителей, отдаленно напоминающие человеческие, были серыми, обтянутыми тонкой просвечивающей кожей. Малюсенькие черные глазки монстров щурились от яркого света, а огромные зубастые рты были измазаны кровью. Лиза сперва решила, что они пытаются сожрать малума, но приглядевшись поняла, что авсанги пили его кровь. Причем делали это присасываясь не всем ртом, как вампиры из фильмов, а впившись в тело омерзительным длинным языком, походящим на трубочку с острым наконечником. Один кончик как раз торчал в шее Мэшера, а не боящаяся света мелкая тварь продолжала ужинать, несмотря на появление девушки и отступление своих собратьев.

Лиза застыла.

Она надеялась, что своим появлением поможет парню отбиться, но тот был без сознания, а его правая рука вообще была оторвала и висела на нескольких сухожилиях.

Лиза понятия не имела, что делать дальше. Мэш четко дал понять, что этих тварей убивать нельзя, уж лучше себя, но бездействовать девушка не собирались, тем более трое из шести нападавших были мертвы. А если она каким-то чудом устранит еще троих, то есть шансы выжить.

— Пошли вон! — Лиза выстрелила в воздух. — Ужин закончен! Валите туда, откуда пришли. Патронов у меня на всех хватит, тем более они не простые, а ведьмовские, так что вам, упыри, хана! И фонарик мой полностью заряжен, я вам всем глаза выжгу!

Трусливыми, как на то рассчитывала Лиза, асванги не были и сдаваться не думали. Ступая в тени, они обходили зону свечения фонарика и готовились к нападению. Свет метался от одного монстра к другому, но больше не пугал их. Эффект неожиданности был утерян. Может Лиза и ослепила тварей, но теперь они чувствовали ее запах и шли на него, а глаза для это нужны не были.

Незадачливая спасительница отступала назад, к машине, но понимала, что оказать внутри ей уже не суждено. Две хищные морды уже облизывались, предвкушая вкусную закуску. Самый нетерпеливый неспешно подобрался, цапнул девушку когтистой лапой разорвав штанину и снова спрятался в тень. Почуяв свежую кровь, твари зарычали.

— Пошли вон! Меня живой не взять! Я вас всех перестреляю! — выкрикивала угрозы истекающая кровью Лиза, до конца не уверенная в то, что решится применить оружие.

Асванги чувствовали неуверенность и самой девушки и ее угроз, потому подступали. Лиза не видела другого выхода, потому выстрел все же прозвучал. Пуля оцарапала бок мелкого из асванги, что продолжал обескровливать Мэша.

Недоумевающим взглядом он уставился на своих сородичей и жалобно завыл, потому что странные пули реально причинили ему боль, хоть Мэшер и говорил, что толку от пистолета мало. Теперь кровь лилась уже из мелкого монстра, к которому тут же бросилась одна из тварей. У Лизы даже промелькнула мысль о том, что этот низкорослик отпрыск оставшихся в живых асванги.

Девушка ожидала, что теперь разъярённый «отец» ее точно прикончит, но он вдруг замер и протяжно завыл, чем поразил Лизу, ожидающую совсем другой реакции от родителя раненого ребёнка. Проследив за испуганным взглядом кровососа, девушка захотела завыть и сама. В смертельном спектакле появился еще один очень опасный актер.

Величественный, словно сотканный из зеленого дыма олень, стоял прямо на крыше машины, до которой Лиза так и не успела добежать. Он мало походил на патронуса Поттера, спасшего юного волшебника от дементоров. Может девушка и оказалась в схожей с Гарри ситуации, но к ней явилось существо с глазами, горящими кроваво-алым светом. Лизе оставалось только надеяться, что оно предпочитает на ужин кровососущих монстров, а не живых девушек и умирающих малумов.

Лиза, не штудирующая учебники сверхъестественных существ как ее лучшая подруга, понятия не имела, что перед ней альянга — дух леса. Знание это не сильно бы ей помогло, альянги были существами непредсказуемыми. Они могли как спасти попавших в беду зверей, послав пули обратно в охотников, так и погрузить людей в вечное безумие. Португальцы и вовсе считали их демонами и воплощением самого дьявола, отнимающими людские жизни.

Девушка оцепенела и даже не пошевелилась, когда парящий перед ней олень тряхнул украшенной раскидистыми рогами головой и асванги скрылись в лесу, спешно унося раненного отпрыска. Она в этот самый момент молила о том, чтобы олень из спасал, а не просто убирал конкурентов на добычу. Странный зверь проводил взглядом растворившихся в темноте тварей и перевёл внимание на Мэшера.

Почувствовав опасность, Лиза вышла из оцепления и побежала к Мэшу, бросив противнику предупреждение:

— Не смей его трогать! У меня патронов и на тебя хватит!

Но добежать до малума девушка не успела. Красноглазый олень добрался до него первым. Он обнюхал парня, а после начал что-то творить с его телом. Лиза кричала на оленя, стреляла в него и даже кинжал в него метнула, но пули и сталь прошли сквозь дымчатый образ не причинив вреда.

Девушка перестала бесноваться только после того, как олень отошёл от Мэша. Вот тогда она и заметила, что оторванная рука срослась с телом, а самые глубокие раны перестали кровоточить. Пока Лиза пыталась осознать увиденное, олень снова тряхнул головой и Мэш поплыл по воздуху прямо к машине. К тому моменту, когда малум влетел в открытую пассажирскую дверь, Лиза уже прикрыла рот.

— Спасибо тебе за то, что спас и исцелил его! — ошарашенная девушка с трудом нашла нужные слова. — И прости, что стреляла в тебя, я хотела его защищать. Боялась, что ты причинишь ему боль, а он мне очень дорог.

Олень наклонил голову и из окружавшей зверя дымки сформировалось сердечко и вопросительный знак. Девушка кивнула. Дымка вокруг оленя тут же окрасилась в розовый и растеклась между деревьями, подсветив дорожку. Тут же приветственно заурчал Рубикон.

Лиза вернулась в салон и пристегнула не только Мэшера, с лица которого пока не сошла мертвенная бледность, но и себя.

Девушка поняла, что мистер Дарк решил убить малума, но верила, что сможет его спасти. Сердце-то было при нем, а все остальное, если верить словам самого Мэша, кустодиамам легко лечили. И пусть у Лизы не было помощи, но была ее вера. Вера в то, что Мэшер будет жить. Именно вера двигала Лизой, когда они рискнула поехать по подсвечиваемому пути. Она же помогла ей через десять минут припарковать машину у коттеджа. И все так же вера помогла ей справить со всем те, что еще уготовил ей непростой день.

Залетев в коттедж, Лиза кричала и звала друзей, но дом был пуст. Гадриэль был на задании, а Селена с Варом на занятиях. Спасать Мэша девушке и дальше предстояло в одиночку.

Кое-как дотащив малума до прихожей, Лиза сняла с него окровавленные и разодранные вещи, оставив только черные боксеры. С себя она также стащила мокрую и вымазанную одежду. Куртка и ботинки полетели в одну кучу с вещами Мэшера. Немного подумал, девушка добавила туда и окровавленные джинсы. Оставшись в трусах и спортивном бра, Лиза потащила парня в душ, чтобы смыть с него всю грязь, а заодно не дать появиться заражению крови у малума.

Вода не помогла Мэшу прийти в себя, но убрала кровь и слизь, а заодно согрела замерзшее тело и ледяные руки Лизы. С трудом вытащив малума из душа, удивляющаяся собственной силе девушка, оттащила его на диван. А после сбегала за аптечкой и обработала все раны, порадовавшись тому, что все серьезные залечил волшебный зверь. Помощь чудо-оленя оказались очень кстати, хотя Мэш по-прежнему не дышал.

Лиза рассудила, что малуму следует запустить сердце и посетовала на то, что лучше бы лесной олень сделал это, а не только руку обратно приладил. Без руки Мэш бы жить смог, новую кустодиамы организовали, а вот без бьющегося сердца жить труднее. И запускать его придется не лекарям профессионалам, а ей. В этом она увидела иронию. Сердце малума теперь в ее руках и только от нее зависит, что с ним будет.

Отогнав подобные мысли, Лиза вспомнила, что на подобные ухищрения с запуском сердца бывает максимум пара минут, но надеялась, что у кустодиамов времени в запасе побольше. Она решила сделать искусственное дыхание и массаж сердца, о которых рассказывали на медицинских уроках во время обучения на вождении. Девушка не помнила сколько секунд надо надавливать на грудь, а сколько вдыхать воздух, потому импровизировала. Все зря.

Сдаваться Лиза не собиралась и пошла на крайние меры, вспомнив, что есть еще и прекордиальный удар. Медицинские лекции в автошколе точно не прошли даром и после удара ребром ладони о грудную клетку малума, последовал долгожданный вдох.

Издав победный клич, Лиза сползла на пол.

Она смогла! Она спасла Мэша!

Дав себе пару минут отдышаться, девушка растопила камин. Затем собрала все вымазанные кровью вещи и бросила их в огонь. Убедившись, что Мэшер ровно дышит, Лиза привела в порядок и дом. Только полностью отдраив пол от крови, она осознала, что дрожит. И трясет ее не столько от страха и шока, сколько от холода, потому что на ней до сих пор надето мокрое нижнее белье. Убрав все тряпки и моющие средства, девушка забралась под горячий душ. Она хотела не только согреться, но и смыть с себя все следы ужасающей стычки.

Стоя под очищающим душем, Лиза думала о том, что одно дело верить в существование монстров где-то там, и совсем другое увидеть их воочию и вступить с ними в смертельный бой. Твари в Поезде Нечисти напугали ее не так сильно, как сегодняшние монстры. Тогда ее быстро провели по вагонам и не дали увидеть то, чем славился поезд, после полуночи превращающийся в пыточную. Сегодня же она оценила истинное лицо тех, кто скрывался за Завесой и такую важную, но такую невидимую работу кустодиамов, оберегающих людей от таких вот тварей.

Заинтересовал девушку и таинственный олень, так вовремя пришедший на помощь, и оказавшиеся в бардачке необычные пули, сумевшие причинить реальный вред альянги. Все это указывало на что-то очень важное, чего Лиза пока не замечала. Но обдумать, что именно пока было скрыто за Завесой от них с Мэшем, и поразмыслить над всем произошедшим за эти пару часов и тем, что же будет дальше, девушка уже не успела.

Глава 15

Как выражается благодарность? В словах, конфетах, а может быть в цветах или деньгах? Достаточно одного лишь «Спасибо» или нужно сделать что-то посерьёзнее? А как вообще все это должно происходить? Хватит смс или нужно выразить благодарность лично и преподнести подарок? Наверное, все зависит от ситуации, после которой следует выразить благодарность. Уступили тебе место в автобусе — хватит и простого «Спасибо» с улыбкой. Помогли написать речь — можно подарить коробку конфет. А вот что дарить если тебе спасли жизнь?

Лиза не знала, какая благодарность положена за спасение жизни. Да и отбила она Мэша от асванги вовсе не потому, что ждала от него чего-то взамен за спасение его жизни, а потому, что не представляла своей жизни без него. На благодарность она не рассчитывала, как не рассчитывала и на то, что спасенный отреагирует крайне неадекватно.

— Я же сказал, не вылазить из машины! А ты что наделала?! — в ванную влетел Мэшер, все также завернутый в полотенце. — Ты не понимаешь, чем заплатишь за совершенное убийство! Я того не стою!

— Так ты благодаришь меня за то, что не бросила тебя подыхать в лесу?! — вспылила спрятавшаяся за душевой занавеской Лиза. — И никого я не убивала.

— Как же мы тогда спаслись? — не поверил словам девушки малум.

— Хотелось бы, конечно, чтобы Гадриэль все же ответил на мой зов и прислал свой кустодиамский ОМОН, но нам помог какой-то светящийся олень с красными глазами. Не знаю, может его тоже Гадриэль зовут. Вот он и услышал мой зов, пришёл и распугал кровососов. Затем переместил тебя в машину, не забыв прилепить на место оторванную руку и остановить кровотечение. А после завел Рубикон и подсветил мне путь до коттеджа такой романтичной розовой дымкой. Правда тащила тебя из машины в дом, а потом из ванной в гостиную я уже без чужой помощи и скажу тебе, что ты хоть и спортивный парень, а тяжелый. И прости, что только в полотенце завернула, а не в пижамку нарядила, умаялась и без того. Делала искусственное дыхание и сердце запускала одному не ценящему добро малуму, чтобы регенерация у него началась, а после коттедж от его крови отмывала. А когда пришла наконец отмыться сама, то мне не дали ни душ спокойно принять, ни одеться, ни мозоли кровавые смазать, что я набила, пока от погони убегала. И теперь этот нахальный малум стоит тут и орет на меня. Голую. Ни стыда у него, ни совести, ни уважения моих личных границ!

Выпалив эту тираду, Лиза вытянула руку из-под занавесочного укрытия и потребовала:

— Полотенце дай.

Выполнивший просьбу Мэшер, не стал указывать на то, что он не орал, а просто повысил голос. Сначала он прикинул каким образом эта малышка смогла допереть его на себе, а потом задумался о волшебном олене.

Сообразив, кто же этот чудо-зверь, он удивленно произнес:

— Я был уверен, что альянги — выдумка.

— Хорошо, что эта выдумка пришла мне на помощь. — подытожила девушка, заворачиваясь в махровую простынку и покидая убежище.

Мэш обратил внимание на ногу Лизы.

— Тебя ранили?

Лиза кивнула. Ее левая нога пылала и болезненно пульсировала, потому строить из себя героиню она не собиралась.

Рассмотрев рану поближе, Мэш сбегал в свою спальню и вернулся в ванную комнату с небольшой стеклянной баночкой.

— Что за гадость? — скривилась Лиза, почувствовав запах.

— Подарок от лекарей Дарка. — Мэш не был силен в кустодиамской медицине. — Сказали, неплохо заживляет раны.

— Проверим. — девушка обмакнула палец в крем и провела по оставшимся глубоким царапинам на груди парня. Раны тут же затянулись.

— Убедилась, что не отрава? — получив утвердительный кивок, Мэш аккуратно наложил мазь на рану девушки.

Нога перестала пылать и зудеть, но быстрого заживления как у малума девушке не досталось. Куда ей до кустодиамов.

После Мэш попросил Лизу поставить ногу на бортик ванной и смазал лопнувшие мозоли на правой пятке. Тоже он проделал со второй пяткой. Мозоли от натертых ботинок затянулись моментально, оставив после себя лишь приятный холодок.

— Спасибо. — поблагодарила Лиза, которую перестал мучать зуд.

Глядя парню в глаза, она задала вопрос, крутящийся в голове последний час:

— За что?

— Тебя прикрыл. — Мэш ограничился коротким объяснением, не желая развивать тему. — Но сейчас куда важнее не рассуждать за что меня хотят убить, а придумать, как мне остаться в живых.

И только произнеся это вслух Мэш и сам понял, что не желает больше предсказанной оружейником смерти. Да, даже утром он думал иначе, а вчера вечером вообще был готов к своей кончине. Он и к водопаду поехал лишь для того, чтобы Лиза помнила его не как мерзавца, а как парня, влюбившего ее в Алтай. Но проведя несколько часов в пути вдвоем с Лизой ему снова захотелось жить. Ради парочки даже лишних дней жизни он был готов на все, но не знал, что делать.

Единственное, в чем он был сейчас уверен, так это в том, что испытывает к Лизе такое же притяжение, как и она к нему. Малум не понимал, почему она в него влюбилось. Ничего хорошего в нем давно не осталось. Дарк все выжег, а остатки полил серной кислотой, и полил от души. А Лиза почему-то верила в него. Он этой веры не заслуживал и каждый раз ее подводил, но она все равно была рядом.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем! — Лиза старалась и сама поверить в свой излишний оптимизм. — Раз уж ты с малумами на ножах, можно обратиться за помощью к кому-то другому…

— К кому-то другому… — в голове Мэша вспыхнуло важное воспоминание и не менее важное предложение.

— Может к бонумам? Тем более Гадриэль вместе с нами живет и после всех гадостей, что он мне наговорил, он мне как минимум должен услугу.

Мэш покачал головой.

— Уж кто-кто, а он мне точно помогать не станет.

— Да почему?! Что там между вами такого произошло, что вы готовы друг другу глотки рвать?

— Я его маму убил…

— ЧТО??? — Лиза отшатнулась.

Убил.

Одно слово.

Четыре буквы.

Ужасный смысл.

Всего одно слово, но его достаточно для того, чтобы разбить сердце вдребезги.

По щекам девушки потекли слезы, которые никах не могли смыть все то зло, что сотворил ее любимый мужчина. Именно в этот момент Лиза наконец призналась себе в том, что влюблена в монстра. Слова других о жестокости и зверствах Мэшера казались ненастоящими, далекими, воспоминания из его прошлой, другой жизни, но, когда их произнёс он сам, отрицать тот факт, что он убийца, стало бессмысленно.

Ноги Лизы подкосились, и девушка осела на бортик ванной. Да, она лично видела, как он перерезал горло ее лучшей подруге, но у него же не было другого выбора, а Селена в итоге жива. Да и в том, что погиб Кир винить стоит не Мэша. Ей бы не он, Дарк заставил бы привезти их с Киром на обряд кого-то другого. Все это Лиза простила Мэшеру, как простила злодеяния из его прошлого, потому что рядом с ней он был добрым и заботливым. Она верила, что внутри малума живет добро, которое не может дать плоды лишь потому, что ему мешает Дарк. Но известие об убийстве мамы Гадриэля, который хоть и был иногда уродом, но Лиза все равно считала его другом, разбило розовые очки, через которые девушка смотрела на Мэшера.

Она могла бы простить ему все, только не убийство мамы. Мама была для девушки самым любимым человеком в жизни (до появления Мэшера), потому что только благодаря своей заботливой маме Лиза появилась на свет, а потом и выжила на нем. Мама была для Лизы опорой и подругой, она с радостьюпроводила с ней время, часто звонила и делилась с ней всем, даже о влюбленности в Мэша рассказала. Мама всегда ее поддерживала и была рядом в те трудные минуты, когда отворачивались все остальные. Мама — святое и убить маму друга было непростительно. Некоторые преступления не имеют срока давности и это было именно таким.

Лиза чувствовала на себе изучающий взгляд Мэшера, понимала, что он ждёт ее вердикта, но ей нечего было ему сказать. У нее не находилось такого слова, которое передало бы всю ту боль, которую она сейчас чувствовала. Зато всплыло то, которые называли другие.

— Монстр…

— Да, я монстр. Монстр, которым пугают детишек-кустодиамов и про которого сочиняют жуткие стишки. Я — мясник, бездушная тварь, машина для убийств и еще куча подобных сравнений. В том, что я монстр уверены все вокруг. Люди же легко верят в то, что им хочется. Но на самое деле старушка до сих пор жива и обитает где-то в Ялте. — раскрыл один из самых важных своих секретов Мэшер.

— Жива? — дрожащим голосом переспросила девушка.

— У монстров тоже бывают мамы. Да, такие же чудовища, как и они сами, но монстры все равно их любят. И не тронут ни своих, ни чужих.

— Правда жива? — все еще не верила девушка.

— Правда. Милая бабуля жива, ей даже один меценат подарил квартиру с видом на море и выбил огромную надбавку к пенсии, так что на комфортную жизнь ей хватает. Мама беллатора жива, но Гадри думает иначе. Он взбесился, когда узнал о ее якобы кончине, что вполне логично, и вызвал древний артефакт бонумов — меч Михаила. Следом правда явился Амалиэль, потому я отделался только шрамом. Но его даже малумские лекари со всеми их мазями не смогли залечить.

— Ты правда-правда-правда ее не убивал? — Лиза заглянула Мэшу в глаза.

— Я правда-правда-правда не убивал маму Гадриэля! Клянусь! Признаю, я убивал многих, но не ее. — парень положил руку на сердце. — Ее я даже не видел никогда. Нам запрещено как своих, так и чужих родственников навещать. Можно сказать, что это предустановленный баг кустодиамов. Но я отыскал ее фотографию, с большим трудом, конечно же, а одна из влюбленных в меня ведьмочек сварганила голову. Считала, что это прикол. Эту голову я Гадриэлю и преподнес, а после с собой утащил. Он мать почти тридцать лет не видел, обмануть его было легко.

Лиза молчала.

Мэш осторожно стер капельки слез с покрасневших щек и пояснил:

— Я давно понял, что не обязательно убивать. Достаточно сообщить о намерении или устроить спектакль. А так я и женщину не трогал, и Гадриэля взбесил, и приказ Дарка выполнил.

Девушка все молчала, а Мэшер продолжал:

— Глава малумов — это не глава бонумов, он понимает только язык войны. Ты и сама сегодня в этом убедилась. Если для получения простого прощения мне пришлось якобы маму Гадриэля убить, то для возвращения благосклонности Дарка нужно совершить что-то настолько мерзкое, что я возненавижу сам себя. И на такое я не пойду!

— Может просто сбежать от Дарка и попросится под защиту Михаила, рассказав Гадриэлю, что его мама жива? — произнеся эти слова вслух Лиза и сама поняла, как глупо они звучат.

— А как он это проверит? Да никак, потому я такой план и сочинил. Даже предикторы ему про маму ничего не расскажут. Я детективов для ее поисков нанимал через подставных лиц, и они же помогали квартиру ей подарить и надбавки к пенсии выбить. Сам я даже фото не мог достать из конверта и посмотреть на него, все ведьма делала. А на слово Гадри мне не поверит, да и тебе тоже. Я для него — убийца матери и тот факт, что он ещё не удушил меня во сне, говорит об огромной выдержке. Ну и о желание убить меня как можно более изощренней и без свидетелей. Так что варианта пойти за помощью к бонумам у меня нет. А вот шанс умереть в ближайшие часы — имеется. И очень высокий. — подытожил малум, не став рассказывать о предостережении от Амрора. Конечно, у него был еще вариант сделать с Лизой то, чего так жаждет Дарк и стать любимчиком навечно, освободив от мучений всех тех, кто его знал, но он на это не пойдет. Уж лучше умереть.

— Потому тебе нужно держаться от меня подальше. — предупредил Мэш.

— Может я не хочу держаться подальше. Может я согласна умереть вместе с тобой, если придется. Может я хочу быть рядом, потому что я не боюсь Дарка и ничуть не лучше тебя.

Лиза решила, что пришла пора признаться. Только Мэш сможет понять ее и не осудит. Девушка набрала в лёгкие по больше воздуха и начала свою исповедь:

— Чуть больше года назад, прошлым летом, мне тоже пришлось бороться за свою жизнь. Я выбрала себя, а не насильника, который решил, что я буду легкой добычей. И я не жалею, что столкнула того урода в реку, потому что у него был шанс выжить. Но он не смог выбраться из лап реки, а я из его лап выбралась невредимой. Выбралась, дошла до машины, попрощалась с прошлой жизнью счастливой студентки-журналистки и вдавила газ в пол, увезя с собой тайну той злополучной ночи, когда решила вечером прогуляться по берегу одна. А после мчала вперёд до тех пор, пока не увидела на щите надпись «Моритур».

Услышав признание, Мэш заключил Лизу в объятия, где она расплакалась из-за нахлынувших на нее воспоминаний о той ужасной ночи.

— Ты все сделала правильно. Правильно. Тебе не за что себя винить. Это была самозащита. Ты правильно поступила. Он заслужил того, что с ним случилось. — шептал Мэшер на ухо Лизе, нежно поглаживая ее по волосам.

Малум успокаивал девушку и думал о том, что зря переживал об асванги. Он волновался, что Лиза убьет их и активирует то, что дремлет в душе, но это уже было пробуждено. И очень скоро Дарк придет, чтобы прибрать девушку к рукам, так что жить ему осталось не долго.

Мэш увидел правду так четко, как не видел никогда. Предикторы и их очередные видения относительно будущего Мэша, давным-давно списали его со счетов, поэтому Дарк и отправил его сначала в Моритур, а потом и на обряд. И приставил не столько к Селене, столько к Лизе. Видимо предикторы настучали Дарку и о том, что Мэш внутри все равно остался добрым, потому и попал в Моритур. Эти же предикторы явно и предвидели, что он влюбится в Лизу и ради нее предаст главу малумов. Вот мистер Дарк и выбрал изощренную мстительную многоходовочку, в конце которой приготовил Мэшеру смерть на глазах любимой от когтей асванги.

Глава малумов не просто пытался убить провинившегося подопечного, он убирал последнюю помеху на пути к цели, причем делая все так, чтобы девушка возненавидела еще и его «конкурентов». Идеальная получалось из Лизы будущая подопечная — девушка, убитая горем из-за гибели любимого и винящая во всем бонумов и Михаила. Из такой можно лепить все, что хочешь, играя на ее боли.

Мэш сложил пазл и наконец понял, что сделала для него Лиза, потому сказал ей те слова, что следовало сказать еще при входе в ванную комнату:

— Благодарю, что спасла меня. Такого для меня никто и никогда не делал.

Вместо ответа Лиза посильнее прижалась к парню.

— Но пообещай мне, что после моей смерти, ты расскажешь свою тайну Гадриэлю и примешь его помощь. — попросил Мэш. — Это очень важно.

От этих слов девушка, которая лишь отсрочила неизбежное, расплакалась еще сильнее.

Мэшер утер ее слезы и снова попросил:

— Пожалуйста, больше никогда не плачь из-за меня. Я твоих слёз не достоин.

Прикосновения парня были такими нежными и осторожными, что Лиза решилась. Она устала скрывать свои чувства и поцеловала Мэшера. Поцелуй стал признанием и просьбой, и Мэш на них ответил. Он тоже наплевал на все и просто целовал любимую девушку без остановки. Скорее всего он доживал последние свои часы и пора было прекратить играть в чужие игры. Пришло время делать именно то, чего он так жаждал. Настала пора признаться себе, что он влюбился в Лизу также, как и она в него. Влюбился в тот самый день, когда она в одной пижаме выбежала смотреть на его машину, а встретила не только автомобиль мечты, но и мужчину, который перевернул ее жизнь. Он выбрал ее также, как и она его, но каждый раз пытался убить свои чувства к ней лишь потому, что они пугали. Убивать он умел хорошо, но совсем не умел любить. А научить его любить по-настоящему она уже не сумеет, потому что у его жизни начался стремительный обратный отсчет. Но у них еще оставалось время и Мэш услышал желание Лизы, которое она тихонько прошептала ему на ухо. Она хотела успеть подарить ему свой главный дар, а он хотел успеть принять его и подарить свой.

Лиза с Мэшем тонули в объятиях друг друга, и медленно перемещались из ванной в комнату малума, когда сбоку раздался голос:

— Мэш, нам нужно поговорить.

В коридоре появился Гадриэль, чье непроницаемое лицо впервые дало трещину и отразило эмоции. И эмоции эти походили на шок. Картина, представшая перед взглядом бонума, его поразила, ведь была крайне неожиданной. Завернутые только в полотенца, целующие Лиза и Мэш мало походили на тех, кто недавно чуть не умер от когтей асванги.

Гадриэль опешил. Он не знал, как поступить, потом попятится назад и немедленно покинул не только коридор, но и коттедж.

— Он сейчас проветрится и вернется. — Мэш отстранился от мягких губ Лизы.

— Ты думаешь? А может его еще часик-другой не будет? — Лиза не хотела останавливаться. — Мне кажется, он к нам с тобой в ближайшее время вообще не подойдет, потому что теперь ему омерзительны мы оба. Ты же видел, как у него лицо перекосило, когда он меня с тобой увидел.

— Подойдет, и очень скоро. — не согласился малум, которому предстояла сложная беседа. — Он слышал весь наш разговор и просто дал время спокойно одеться.

— А может… — Лиза прикусила губу.

— Я этого хочу не меньше тебя. И гулять бонум будет до тех пор, пока мы сами его не позовем. Но сможем ли мы наслаждаться друг другом зная, что вокруг наших окон рыскает недовольный Гадриэль? Не так должен пройти для тебя первый раз.

Лиза была вынуждена признать, что Мэш прав. В ее голове уже крутились предположения, о чем хотел поговорить беллатор с ее любимым мужчиной. А в момент близости она хотела думать не о Гадри и всех их проблемах, а только о них с Мэшем. Но и этот момент близости был испорчен.

— И лицо его перекосило вовсе не из-за того, что мы с тобой целовались. Не первый раз все-таки. У него случилось что-то очень серьезное, раз спала маска безразличия и поговорить он пришел именно ко мне. — продолжал рассуждения Мэш. — Но я обещаю тебе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы наша с тобой первая ночь стала волшебной.

Лиза кивнула и поцеловала парня, а про себя подумала, что в свете всего произошедшего за этот день, после нападения асванги и желаний Дарка убить Мэша, они могут больше никогда и не побыть наедине. А ее желание провести ночь вместе с Мэшем может никогда и не исполниться.

Глава 16

Невмешательство — это грех или нет? Нормально ли закрывать глаза на то, что ваша соседка постоянно ходит в синяках, ведь это не ваше дело? Нормально ли пройти мимо, когда избивают беззащитного парня, чтобы не досталось самому? Нормально ли смотреть на то, как подростки издеваются над котом, ведь это всего лишь животное? Нормально ли радоваться тому, что асванги терзают жертву и не вмешиваться, ведь это твой заклятый враг? Гадриэль посчитал, что вполне. Тем более никому и никогда даже не придет в голову, что ему, кустодиаму, каким-то чудом дошёл от Лизы Зов. И уж тем более никто и никогда не будет винить его в том, что он не пришел на Зов и не помог Мэшеру.

Но Гадриэль все же пошел. Он отозвался на Зов и пришел на помощь. Лизе, не малуму. И она была в безопасности, чего не скажешь о малуме. Пришедшему на подмогу хватило пары секунд, чтобы понять главное: Мэшер больше не находится под защитой Дарка и шансов выжить в схватке с оставшимися в живых тварями у него уже нет. Он полностью выдохся, пока убивал первых трех. Но даже это поразило Гадриэля. Он не смог не отметить, что Мэш поистине силен. Убить и одного асванги было крайне трудно, а он уложил трех, в одиночку, еще и с похмелья. Хоть в учебниках для новичков печатай, как пример отваги. А может и слабоумия. Эта парочка частенько вместе ходит.

Вот только в случае с малумом была не отвага и слабоумие, а чувство куда более редкое — любовь. Именно любовь и желание защитить Лизу придали Мэшеру силы. Но и они были не бесконечны, потому верх начали брать кровососущие твари.

Гадриэля порадовала та лёгкость, с которой асванги расправлялись с ненавистным ему малумом, потому он не собирался вмешиваться, тем более Лиза тварей не интересовала. Скорее воин сражался с желанием самостоятельно добить Мэша, а после обставить все так, словно его сердце вырвали обезумевшие твари. Кто там будет разбираться асванги его уделали или помог кто?! А если вдруг что и всплывёт у предикторов, он просто скажет, что добил умирающего из солидарности, ведь Мэш сам об этом попросил. У мёртвых все равно показания не берут, беспокоить усопших и ведьмам запрещено.

Гадриэль решил подождать пока асванги добьют Мэша, а потом уже вызвать подмогу и переместить Лизу в коттедж, чтобы не мешала официальному осмотру места преступления. Но решимость воина пошатнулась, когда он увидел девушку, пришедшую отбивать Мэшера от кровососов. Еще один пример толи отваги, толи бесконечной глупости из-за любви. А после того, как одна из тварей полоснула Лизу по ноге, Гадриэль все же покинул укрытие, изменив свои планы. Одно дело Мэшера похоронить, а другое дело позволить убить вместе с ним и Лизу, единственная вина которой была в том, что она влюбилась не в того.

Но не дойдя до цели, Гадриэль замер, пораженный появлением темного оленя. Беллатор никогда не видел альянги лично и не знал, на что тот способен в жизни, а не на пыльных страничках книжек. И уж точно не представлял, что подобный зверь поможет Лизе и Мэшу, а после будет испепелять его взглядом, пока он не вынырнет из леса и не встанет прямо перед ним.

Взгляд оленя прожигал Гадриэля насквозь и все тело его пылало, но дальше стало только хуже. Альянги наслал на бонума видение будущего. Видение это Гадриэль хотел бы забыть, но будет помнить до конца жизни, потому что альянги показал ему конец этой самой жизни. Беллатору не хотелось верить в то, что одна хрупкая девушка может сотворить с миром подобное, даже попав под влияние Дарка, но отмахнуться он не мог. Размах увиденных зверств был глобальным и бонум не хотел бы жить в подобном мире. Участи, подобной той, что он увидел в будущем, он даже Мэшу бы не пожелал. Не говоря уже о его друзьях, кустодиамах, да и мире в целом. Беллатор не успел отойти от рек крови и загонов, где людей держали как скот на убой в первом видении, как асванги показал второе.

Впервые за десятки лет Гадриэль почувствовал соленый привкус слез. Все разрозненные события, которые он никак не мог увязать между собой, стали единой картиной. Крупицы, на которые он постоянно натыкался, сложились в пугающее будущее. А сам он оказался маленькой, хоть и очень важной песчинкой этого полотна. Ну а та единственная, которую он когда-то любил, отдала жизнь за то, чтобы ужасающее будущее не наступило. Но дала лишь отсрочку и пришел его черед останавливать надвигающийся шторм.

Альянги дал бонуму прийти в себя. Когда на лице Гадриэля высохли слезы, олень тряхнул головою в сторону коттеджа, предлагая последовать за утопающей в розовой защитной дымке машиной, в которой Лиза увозила растерзанного Мэша. Беллатор знал, что выбора уже нет и поплелся в коттедж, где должен был убедиться в правоте первого видения альянги.

Гадриэль вынырнул из леса в тот момент, когда Лиза уже откачала Мэшера и отправилась в душ, но не спешил заходить в дом, давая себе время обдумать увиденное в лесу. Кустодиамский слух позволил ему услышать весь разговор парочки и после исповедей влюблённых, Гадриэль решил зайти в коттедж. Он планировал поговорить с Мэшем о будущем, тем более только в коттедже стратеры не было «ушей» ни у Михаила, ни у Дарка, но никак не ожидал увидеть полуобнаженную обнимающуюся парочку.

До этого момента Гадриэль ещё пытался верить в то, что видение альянги ошибочно, но увидел ровно его начало — целующихся на ступеньках Лизу с Мэшем, стоящих в одних лишь полотенцах. И даже цвет этих черновых полотенец и тот совпал — одно зелёное, одно фиолетовое. Все, как в видении альянги. И если верить тому, что Гадриэль увидел дальше (а верить становилось все проще), то скоро начнётся переполох.

Через два часа, как только Мэшер вынырнет из теплой кровати, чтобы переместиться в любимые кафе, набрать кофе с десертами и устроить счастливой Лизе идеальный завтрак в постели, Дарк подкараулит широко улыбающегося малума и убьет. Лично. Потом все обставит так, словно его убил Гадриэль с беллаторами, даже видение соответствующее предоставит. А после, конечно же, расскажет девушке с разбитым сердцем, как ей отомстить бонумам в целом и Гадриэлю в частности за смерть любимого. Раздавленную болью Лизу Дарк обучит на смену Мэшу, вытравит из нее всю доброту, накачает ненавистью не только к бонумам, но и всему живому, а затем начнется долгая кровавая резня. В которой примут участие и Селена с Варом, которых также переманит Дарк при помощи Лизы и обещаний будущей стратере показать всю силу ее возможностей, которые так страшится показать Михаил. Дарк заберет всех. Лизу, Селену, Вара и заберет очень скоро, если только Гадриэль не вмешается.

Все увиденное в коттедже лишь подтвердило, что Гадриэль не может все бросить и позволить Лизе и Мэшу пойти на дно, утянув за собой тысячи невинных. Дав парочке пятнадцать минут на приведение себя в порядок, беллатор вернулся в коттедж. В кабинете его уже ждали утеплившийся малум, бутылка коньяка, две рюмки и нарезанный лимон. Льющаяся из колонки песня, извещающая о том, что «Кажется, надвигается что? Шторм, шторм» предрекала будущее и подсказывала Мэшу тему беседы с беллатором. Гадриэлю оставалось лишь верить в то, что исполнитель прав и «Нельзя потопить того, кто поднялся со дна».

— Жива? — Гадриэль уселся в соседнее с малумом зеленое кресло. Он знал, что разговор предстоит не легкий, потому не хотел тратить время зря. Новость о том, что его мать жива, после увиденного от альянги шокировала не так сильно, но облегчение он испытал колоссальное. Хотя бы в одной смерти он не был виноват.

— И здорова. — отсалютовал Мэш и осушил очередную рюмку. В этот раз за здоровье мамы беллатора. — А вот она уже убила.

— Самозащита. — печально вздохнул беллатор, принимая у малума рюмку с янтарной жидкостью. Бонумы вообще не употребляли алкоголь, но то было в том мире, который рушился на глазах. Вместе с ним рушился и сам Гадриэль.

Говорить о том, что именно Дарк подослал прошлым летом к Лизе якобы насильника не имело смысла. Они оба знали, что все было именно так. Как знали и то, что Кира, Лизу и Селену свел в одном очень странном городе вовсе не счастливый случай. Их в Моритуре спрятал Михаил, утащив прямо из-под носа Дарка, собирающегося использовать их в своих целях. Но не ради того, чтобы спасти всех троих от малума, а ради того, чтобы ввести в свою игру в нужный ему момент.

— Потому она еще с нами. — кивнул малум.

— Ненадолго. Дарк заставит совершить убийство, чтобы наверняка. Перед этим, ясное дело, расправится с тобой.

— Когда меня прикончат, ты ее защитишь. — Мэш не просил, он приказывал.

— Об этом и пришел поговорить. Мне нужно тебе кое-что показать.

Мэш выгнул бровь.

— Видение. — пояснил Гадриэль.

Мэш недовольно хмыкнул.

— Я в курсе, что ты сегодня должен умереть. Предсказание это ты от оружейника получил в вечер настолок. Но есть шанс остаться в живых и тебе, и ей.

Мэш тут же протянул руку.

Бонум взял ее и передал видение от альянги. Мэшер, который также не смог сдержать слез, долго молчал. Будущее его напугало. Напугало до жути, до одури и до онемения в коленках. Он даже порадовался тому, что Дарк прикончит его раньше, чем наступит такая жизнь. Но Мэш не хотел, чтобы Лиза стала той, кого он только что увидел — девушкой, которая предаст людской род, превратит людей в корм для темных тварей и полностью поменяет мир. Не хотел уготовленной видением судьбы и для Селены с Варом. Да даже для Гадриэля такого будущего не желал, как и для всего остального мира.

— Я был уверен, что Селена — главная героиня этой постановки. А Лиза для Дарка просто приятный персональный бонус нам с Карро на смену. — наконец заговорил Мэшер. — Дарк же столько всего сделал, чтобы Селену и Кира на обряд протащить и девочку в стратеру превратить.

— Протащил всех не Дарк, Михаил. — раскрыл тайну Гадриэль. — Думаешь, как ты в Моритур попал? Ни одному темному и малуму это не удавалось сотни лет. Это дело рук Михаила. Ему нужно было, чтобы ты попал в город, нашел Селену, Лизу и Кира и привез на обряд. И все это должно было выглядеть как задумка Дарка. С чего думаешь Дарк вдруг начал искать Селену аккурат перед обрядом? Михаил расставил сети и Дарк попал в каждую. Еще и до сих пор уверен, что все это его план.

— Тоже олень показал?

— Михаил рассказал. И пояснил: «Ты не поймёшь, но так нужно».

— Но Михаилу то это зачем? Я уже понял, что Дарку Селена, Кир и Лиза нужны для того, чтобы устройство мира перекроить и встать во главе. Но у Мишани-то какие цели? Всех спасти?

— Да хрен его знает! Почти тридцать лет с ним знаком, а так и не понял. Ни его самого, ни его мотивов.

— Получается, пока мы все пляшет вокруг такой важной будущей Стратеры, пока все ваши так радуются, что она досталась бонумам и еще и в вашего парня втюрилась, пока мы тут преступления расследуем непонятные, такие удобные для прикрытия, Мишаня свои дела обстряпывает, прикрываясь защитой мира, а Дарк тянет щупальца вовсе не к Селене. Он тянет их к ней.

Гадриэль кивнул.

Разложив все по полочкам Мэшер умолк. Ему открылась реальная картина происходящего, в которой еще хватало тайн. Вот только у него совсем не осталось времени ни на разгадку тайн, ни на спасение Лизу.

— Любишь ее? — прервал тишину Гадриэль, который уже знал ответ.

— Да. — отпираться Мэшу не имело смысла.

— Понимаю. — признался Гадриэль. Ему тоже было знакомо это чувство, но очень давно. С тех пор он поклялся никого больше не любить и клятву сдержал. — Давай снова свою руку.

Вместо ожидаемого язвительного замыкания относительно его влюбленности в Лизу, малум получил еще одно видение, дарованное ранее Гадриэлю.

Мэшеру больно было смотреть на то, как истязали его любимую девушку, потому он одернул руку и возмутился:

— Ее жизнь все равно превратят в ад! Разве это лучше?!

— Досматривай! — потребовал бонум.

Малум перестал противиться и восстановил передачу видения. Оно действительно вселяло надежду, хотя требовало огромной отваги и множества жертв. Почесывая шрам на щеке, он размышлял над тем, что предстоит совершить.

— Если это ей поможет, я готов. Но готов ли ты?

Гадриэль ещё раз кивнул и Мэшера это вполне устроило.

— Старик умирает… Девочка остается жить. Честный обмен. — процитировал «Город грехов» малум и опрокинул очередную стопку. В этот раз за упокой. Гадриэль тоже осушил вторую рюмку.

Мэшеру оставалось только надеяться, что в решающий момент рука беллатора не дрогнет и он не передумает. В том, что его рука будет тверда он не сомневался. Он видел, что ему предстоит совершить деяния ничуть не легче и не лучше тех, что предстояло сотворить Гадриэлю, но выбора все равно не было. Хотя нет, выбор, конечно, был, но такого будущего он не хотел ни для кого.

Мужчины молчали, но умная колонка нарушила тишину. Она включила еще один трек, который начинался со слов, цитирующих Роршаха из фильма «Хранители»:

Теперь весь мир стоит на краю, глядя вниз в чёртово пекло. Все эти либералы, интеллектуалы — сладкоголосые болтуны. И отчего-то никто не знает что сказать. Подо мной этот ужасный город, он вопит как скотобойня, полная умственно отсталых детей. А ночь воняет блудом и нечистой совестью.

— Интересный у тебя дар. — признал Гадриэль. — Он только настроение твое передает? Или подсказки тоже дает?

— И то, и другое. Это вот… — Мэш кивнул на колонку. — … предупреждение для нас обоих.

Гадриэль вслушался в слова.

Песок по озёрам временем прополощен,

За тучами светила молчат, двигаемся на ощупь.

Походу неба ясного скоро совсем не будет,

Нам не хватает времени, нам нужны люди.

Небоскребы и бараки, подъезды и хижины

Крадучись, неделями бродим по следу выживших.

И среди псов цепных, ненавистью укушенных,

Мы счастливы найти одну непорочную душу.

Одну надежду (продажному миру назло!).

За тысячами спин — одно белоснежное крыло.

Держимся единицами в заболоченной яме,

Не сдаёмся, греемся жаром сердец пламенных.

Облиты кровью, глотаем презрения яд,

В месево с ордой за один достойный взгляд,

Толпа орет: «Сдохни, здесь не твоё знамя!»

И лишь у одного вижу в глазах: «Я с вами!».

Если не видно пути в этом океана яда,

Если умираешь, и совсем никого рядом,

Если забитый мегаполис кажется пустым

Разожги огонь, и мы увидим дым.

— Прямо в цель. — признал Гадриэль. — Полезный дар, хотя я о дарах у обычных бонумов и малумов и не слышал. Они только у нас, у верумов бывают.

— Не назвал бы я это даром. Просто необычная способность. Вот некоторые ножи с закрытыми глазами в цель метают, или кубик Рубика моментально собирают, а у меня вот музыка. — Мэшер задумался. — А может это предсмертный глюк. В момент моего убийства, того, что Дарк подстроил еще при жизни, я плеер слушал. До сих пор помню, как Баста с Аей пели, что им «не услышать биение сердца», а мое как раз биться перестало.

— Дарк в своем репертуаре. Не дает дожить людям отведенный срок. Он же после кончины на службу призвать должен. Но нет. Он потенциальным малумам убийства устраивает. Вот поэтому стариков и детей нет у вас. Дарку нужны бойцы в расцвете сил.

— И все об этом знают, но ничего не делают. — печально резюмировал Мэш.

— Об этом знают единицы. И мешает им что-то сделать Михаил. Сколько раз говорил: «Наведи порядок!» Но нет. «Дарк все равно победит!» Трус он. Самый настоящий. Но глава наш. До сих пор. — Гадриэль опрокинул еще одну стопку.

— А ты почему никак не станешь? — Мэшу давно было интересно узнать ответ. — Обычно же десять-двадцать лет на подготовку и вперед, а тебя уже тридцатый год мурыжат. Я всего на 3 года больше живу, причем в обоих жизнях. Так что ты считай целую мою жизнь ждешь.

— Хотел бы я знать.

— Думаю и тут ваш Мишаня постарался. Как в истории с Киром, Селеной и Лизой, когда все на Дарка подумали. Ему выгодно оставаться главой, чтобы свои цели и задачи решать, но все при этом все должно выглядеть чинно-благородно. Так, словно ему все в тягость, и он уже жаждет, когда ты станешь главой.

— Может быть. А может быть и нет. Куда нам с тобой до предикторов? — ухмыльнулся Гадриэль. — Провидцы ребята нормальные. Но их видения, из-за которых Михаил с Дарком творят хрен знает что, меня достали.

— Так выпьем же за то, чтобы предикторам, так горячо любимым нашими главами, Великие Боги ниспослали видения о том, что Мишаня и Дарк должны сымовыпилиться. А они послушались их совета и украсили своими мозгами стены своих кабинетов, ну а мы все зажили мирно и счастливо!

— Аминь! — салютовал своей рюмкой Гадриэль.

Бутылка коньяка была допита. Видения оленя показаны. А на лес спустилась ночь. Казалось, Гадриэлю с Мэшером больше не о чем было разговаривать. Предсказание от лесного духа расставило все по своим местам, но беллатор все же не мог не спросить ту единственную вещь, что все еще его тревожила:

— Почему ты их убивал? Они же были беззащитны и ничего тебе не сделали.

Гадриэль понимал, что вампиры, которые пытались откупиться от него главным секретом Мэша, явно преувеличивали, но зерно правды во все этом все же было.

— А почему ты убил тех пресловутых упырей, что растрепали мой секрет? — Мэш не желал раскрывать правду. Как не желал рассказывать Гадриэлю о том, как придя в себя рыдал над телами жертв.

— Не мог иначе. Меня просто Накрывало. Тьма. Беспросветная. Не соображал, что происходит. — беллатор решил не утаивать свою темную строну. — Я очухивался только потом. Где-то посреди леса, весь в крови. Кидал Зов и приходил Витиум. Он и рассказывал. О семье кровососов, что я накануне вырезал. О ведьминском шабаше, где я всех перебил. И о многих других.

— У меня было так же…. — Мэш был поражен и искренностью бонума и тем, что в таком ужасающем наваждении они оказались друзьями по несчастью. — Но я превратил слабость в оружие и убедил всех, что это я управляю ею, а не она мной.

— Монстр, но не маньяк. Охотник, но не жертва. — понимающие кивнул Гадриэль. Он, также как и малум, использовал безумие себе на пользу.

— Потому ее и тянет ко мне. Чувствует родную душу. — вдруг понял Мэшер.

— И потому ты не имеешь права сближаться с ней. Как бы сильно вы оба того не хотели. Знаю, сложно противостоять страсти. Но нужно. Иначе Дарк вас тут же покарает. А ты должен ее спасти. — предупредил поднимающийся с кресла Гадриэль, в голову которого закралось интересное предположение об истинном происхождении Мэша. — Выбора все равно нет.

Мэшер не стал говорить спине Гадриэля, что выбор у них все-таки был и они сделали его, когда заключили перемирие. В глубине души он прекрасно знал, что никакого выбора у них не оставалось, именно поэтому альянги спас его, а Гадри показал будущее. Выбора у них не было. Было только Предназначение и родились они только лишь для того, чтобы его исполнить. И так уж получилось, что их с Гадриэлем пути сходились для того, чтобы спасти Лизу, а с нею и мир, в будущем падении которого она играла огромную роль.

Сама же Лиза, судьба которой и решалась в кабинете, закрылась в своей комнате. Одевшись потеплее, чтобы прогнать из тела дрожь, она взялась за книгу, чтобы хоть как-то отвлечься от всего произошедшего с ней за один слишком длинный день, но читать ей не хотелось. Девушка все думала о произошедшем между ней и Мэшем. Она знала, что события последних часов снесли ту стену, что стояла между ними, но не позволяла себе радоваться. Чувствовала, что любимому человеку осталось жить недолго. Если Дарк послал за ним одну стаю кровопийц, пошлёт и другою. А может приготовит что похлеще. И после сегодняшнего случая с асванги ей нужно не о губах Мэша думать, он том, как его спасти. Нужно не вспоминать страстные поцелуи и признания, а разрабатываться план.

Но план не шел, не шли больше и мысли о поцелуях. Зато пришла зудящая тревога, нашептывающая, что никакое счастье с Мэшем ей не светит. Таким, как они, счастье вообще не положено. Они с Мэшем были убийцами, а таким положена тюрьма и смерть, но никак не любовь и счастливый сказочки конец.

Тревожные мысли Лизу пугали, и она решила переключиться. Попыталась представить, как идут дела в ее столярной мастерской, как справляется новый помощник, которого подыскали бонумы. Девушка гадала, слушает ли он на всю громкость музыку, когда работает и делает ли в десять часов перерыв на кофе как любила она, но красивое лицом со шрамом настойчиво возвращалось в ее мысли.

Лиза лежала в кровати и думала о том, насколько проще строить отношения ее лучшей подруге. Вара вот никто убивать не собирается. Да и сам он никого и никогда не убивал. Его даже от вида крови тошнит. Вот и ей бы тоже влюбиться в нормально парня, но ее угораздило влюбиться в оторванного типа как из ее любимых фильмов Гая Ричи. Еще и малума. Еще и самого злющего. Такая вот ирония. Вот уж поистине, на каких типажах в детстве выросла, в таких парней потом и влюбляешься. Лучше бы мультики смотрела диснеевские, сейчас бы была бы Золушкой при Прекрасном Принце или Красавицей при Чудовище, на худой конец Русалочкой без права голоса при Эрике, так ведь нет. Ее кумирами в детстве были Турецкий и Раз-Два, а не диснеевские принцы. Вот и получила она не милого красавчика с замком в придачу, а пацана с улицы с кучей проблем. А ведь еще и говорят, что подобное притягивает подобное. И если добрая и наивная Селена притянула такого же Вара, то какой была Лиза, если притянула к себе Мэша?

С этими мыслями Лиза и уснула. Она уже не слышала ни возвращения домой со свидания счастливых Селены с Варом, которые восторженно обсуждали новое достижением девушки, ни тихого стука в дверь от пришедшего с запоздалыми извинениями Гадриэля, ни прихода ночного гостя Мэшера, который поправил сползшее одеяло, долго гладил по волосам, а потом поцеловал в макушку и ушел, пожелав на прощание добрых снов. Но такими сновидения не были, только не после предшествующего им дня. И из кошмарного сна, в котором их с Мэшем раздирали на части асванги, Лизу вырвал крик Селены.

Очередное видение будущей стратеры оказалось в разы хуже предыдущих. Девушку сотрясало не только от страха, но ещё и от рыданий, но она не позволяла никому до нее дотрагиваться. Прибежавший на крик Мэшер лучше пульсометра и тонометра определил, что сердце Селены сбилось с ритма, давление подскочило до ста семидесяти, а ее левая рука и вовсе потеряла чувствительность. Но девушка упорно твердила ему, что с ней «Все ок». Хотя лицо землистого оттенка говорило об обратном. Услышав про повышенные показатели подруги Лиза всерьез начала переживать за ее жизнь. Но Селена, несмотря на бьющий ее озноб, мужественно передавала Вару куски своего видения. Ингвар, чьи прикосновения обычно действовали на Селену успокаивающе, даже не успевал помочь любимой. В прошлый раз его медлительность стоила мальчику жизни, второй раз он подобную ошибку не допустит, тем более до очередного убийства, оставалось пару минут. Вар был вынужден переложить заботу о Селене на Лизу с Мэшером, а сам отправился на поиски Гадриэля, не отвечавшего на его зов.

Для Гадриэля и Вара следующие минуты пролетели незаметно, для Селены и Лизы растянулись в вечность. Лизу мало волновало, что подруга увидела на этот раз, ее больше заботило, чтобы после этого она осталась в живых. Девушку сильно трясло и Лизе даже пришлось сесть ей на ноги, чтобы унять дрожь. По щекам Селены все текли слезы, а на нижней губе, которую она старательно прикусывала, сдерживая боль и рвотные позывы, выступили капельки крови. Лиза боялась, что у подруги случился инфаркт или инсульт, поэтому облегченно выдохнула только когда Мэшу удалось ее успокоить и вернуть все показали в норму, благодаря очередному волшебному снадобью от малумских лекарей.

Мэшер уверял, что у Селены нормальная реакция на видения, тем более на такие, но Лиза все равно собиралась в самое ближайшее время отвести подругу в нормальную больницу к нормальных врачам, а не к доморощенным терапевтам типа Мэша. Его диагнозам в виде «постпровидческое расстройство», присущее всем новичкам в предвидении, она не верила, а лечение его в виде дыхательной гимнастики по квадрату и каких-то там игр нового кода, ещё и с радугой, сочла идиотским.

Лиза не собиралась спрашивать, что увидела будущая стратера, потому что снедало ее отнюдь не любопытство, а ярость, которая все росла. И когда Селена уснула, ее подруга дала волю чувствам. Она вышла из дома, зашла в маленький сарайчик для дров и выпустила гнетущие чувства наружу. Здесь был гнев не только за Селену, которая мучилась по чужой вине и которую втянули в игры кустодиамов также, как Лизу и Кира. Здесь была злость за гибель лучшего друга, который был очередной пешкой для кустодиамов, но целым удивительным и уникальным миром для неё и Селены. Тут была боль за Мэша и все то плохое, что с ним произошло, а ещё за все то чудесное, чему уже не суждено случится. Тут была боль и за нее саму. Боль за то, что все в ее жизни идёт наперекосяк, а если что-то приятное и происходит, то тут же гибнет.

Лиза наконец позволила себе выпустить всю эту боль. Она кричала и материлась. Крушила все, что попадалась под руку. Лупила по стенам как по боксёрской груше, пока не сбила костяшки пальцев в кровь. Рыдала в голос и проклинала Дарка с Михаилом. Она бушевала до тех, пока за ней не явился Мэшер. Он бережно смазал все раны, а после укрыл в объятьях и позволил выплакать все, что осталось. Он гладил Лизу по волосам и нашептывал, что все будет хорошо. Не понятно правда, кого он хотел убедить в этом больше, себя или ее. Мэш знал, что Лиза оплакивала не столько судьбу Селены, сколько свою и его, которым не суждено соединиться вместе.

Мэш прекрасно понимал Лизу. Ему тоже хотелось разнести весь это сарай, а лучше сжечь дотла и Парадиз, и Заставу, потому что оба главы были теми еще говнюками, а потом убежать далеко-далеко вдвоём с Лизой и стать обычными людьми, у которых все в порядке. Но он знал, что ничего из этого не произойдёт, за них все уже решено.

Утерев девушке слезы, Мэш поцеловал ее в макушку и повел в дом. Проводив Лизу до комнаты, Мэшер положил на ее кровать книгу в потертой фиолетовой обложке и ушел. Больше он ничем не мог ей помочь, как бы сильно того не хотел.

Глава 17

Любовь — это безумство, в крайне неподходящий момент забирающееся в самое сердце, вырубая все предохранители нервной системы. Секунду назад ты был нормальным, но одного взгляда в манящие глаза становится достаточно — ты попал. Кудрявый мальчик — этот ангельский лав-дилер, доставил свою первую дозу, подсунув тебе человека, от которого ты сойдешь с ума. Но ты встречаешь чувство, выжигающее инициалы на твоем сердце, со счастливой, хоть и придурковатой улыбкой на лице. По крайней мере, именно так рассуждал о любви Мэшер.

У Ингвара было иное мнение. Он считал, что любовь — это благословение свыше и дар небес. Особый дар, который нужно беречь. Дар, к которому нужно относиться трепетно. Дар, который придает жизни особый смысл и делает тебя лучше с каждым днем. Он верил, что любовь — это маленький огонек, который зажигается в сердце, а потом становится все больше и больше. И когда этот свет становится достаточно большим, ты наконец можешь разделить его с кем-то очень для тебя важным. Ты можешь приумножить этот свет вдвое, а потом продолжить его в своих детях.

Гадриэль же имел представление о Любви противоположные. Он уверовал, что любовь — это голодный хищник, раздирающий сердце на тысячи кровоточащих кусков. Это проклятие, отметина от которого навсегда остается на сердце. Это мимолетное, призрачное счастье, приносящее за собой бесконечные мучения. Это боль, отравляющая гарантиями блаженства и разносящая яд лживых обещаний по всей кровеносной системе. Боль, которая каждый день напоминает о том, чего ты лишился. Боль, которую вытравливаешь из себя отключая все чувства и превращая в сухаря.

Но совсем не о любви думали Вар и Гадриэль, встречавшие морозный ноябрьский рассвет в городе, любовь воспевающем. Лучшие друзья размышляли лишь о том, что у них осталось всего несколько минут, чтобы предотвратить очередное преступление. Кустодиамы спешно переместились к памятнику Петру и Февронии, возле которого через две минуты должны были казнить очередных жертв, и наспех устроили засаду, толку от которой не было. Два часа томительного ожидания ни к чему не привели. Вар, решивший, что они неверно истолковали очередное видение Селены, предложил другу покинуть пост и пойти перекусить. Гадриэль был вынужден согласиться, тем более успел обменяться информацией с Михаилом и получил приказ остаться в городе и наблюдать, без привлечения дополнительных сил.

Друзья только приступили к завтраку, как на свободном стуле материализовался Мэшер. Он также прибыл в необычный город не ради того, чтобы воспевать любовь, потому устроился поудобнее и подозвал официанта.

— Ну что, святоши, ложная тревога? Никаких трупов не видно. — начал вместо приветствия съязвил малум. — Хотел полюбоваться веселеньким шоу, а тут такой облом.

— Ты находишь смерти людей веселыми?! — поперхнулся чаем Ингвар.

— А почему нет? Мы же с вами давным-давно того… мертвы. — напомнил Мэш. — Так что в смерти нет ничего такого, из-за стоит чаем плеваться. Лучше в него своего друга Сухаря помакай, вдруг размякнет и подобрее станет.

— Раз ты так радуешься смерти, я сейчас организую одну. Твою. — предложил Гадриэль. — Обещаю, шоу будет ярким. Как и положено последнему.

— Давайте лучше не о смерти подумаем, а о том, как спасти людей из ведения Селены. — Вар решил избежать очередной перепалки заклятых врагов и сменил тему. — С местом мы не ошиблись, а вот со временем могли.

На это счет у Мэша имелось свое мнение, и он им поделился:

— А вы не думали о том, что телефон в видении Селены как-то слишком любезно засветился? И мы узнали и время, и место прошествия, и даже погоду в нем. Не слишком ли услужливо нам предоставили данные, которые раньше мы по крупицам собирали?

— У тебя параной. — выдал Вар, делая очередной глоток зеленого чая. — Может телефон просто выпал, ударился и потому экран засветился. Глюк техники, а не вселенский заговор. Видения Селены всегда точны. Она дает нам проверенные сведения.

— Сведения-то она дает, а тебе, Вареничек, может и не только сведения, но я не вижу, чтобы их пускали в ход. Вы даже своего малыша-бонума не спасли. Все, лежит в земле парнишка. А про миссию в поезде, где ты, Гадриэлюшка, собирался на костях темных тварей возлюбить Лизу, я вообще молчу. Так по-хамски претендовать на чужих женщин, это ж надо! — подначивал Мэш. — Но больше всего меня забавляет то, что вы не ищете того, кто стоит за всеми преступлениями. Куча убийств, расследования уже какую неделю, а даже претендентов на звание Вселенского зла до сих пор нет. Ваш хваленый Михаил лишь печально вздыхает в своем кабинете и жалуется, что Дарк его круче, вместе того, чтобы оторвать жопу от удобного кресла и разобраться во всем лично. Как ему только доверили руководить бонумами?! Хотя… Немощный глава немощных бонумов… Есть в этом что-то.

— А у вас, значит, паршивый глава таких же паршивых малумов? — последовал той же логике Гадриэль.

— Ой, как же я мог забыть! — театрально хлопнул себя по лбу Мэшер. — У Михаила же есть любимый питомец Гадри, который сам себе лоточек чистит и за хозяина все дерьмо разгребает. Ты своему немощному владельцу наверно и подтираться помогаешь?

— Просто напоминаю: защита Дарка не вечна. — Гадриэль улыбнулся, но улыбка эта больше походила на оскал. — Скоро станешь рядовой шавкой, и я за тобой приду.

— А чего откладывать?! Давай прямо сейчас. — встал со стула Мэшер. — Вечером по вашему озеру поплывет веночек, а мы с Лизонькой жарко отметим твою кончину.

— Давайте хотя бы сегодня без этого! — попросил Вар. — Я же завтрак еще не доел!

— Традиции надо чтить. — констатировал Гадриэль. — Если малум хочет в лазарет, он попадёт в лазарет. Кто ж откажет себе в удовольствии?!

Гадриэль схватил Мэша за руку и переместил во двор за кафе. Туда же отправился и Вар, еще надеющийся разрешить очередной конфликт словами. Но конфликт был уже на стадиибитья по морде, так что Ингвар со своей миротворческой миссией снова опоздал.

Мэш получал от заранее оговорённого представления огромное удовольствие и продолжать поддевать своего не эмоционального «оппонента»:

— И как же ты убьешь меня, бом-бом? Забьешь до смерти ругательствами? Или ножичек светящий снова призовёшь?

— Без них справлюсь! — предупредил Гадриэль и бросился на противника.

Мэшер его уже заждался и встретил ударом в солнечное сплетение, а потом боковым в голову. Гадриэль, ожидавший классическую двоечку, был дезориентирован и пропустил несколько ударов в корпус, но быстро собрался и нанес ответные удары. Вар пытался следить за происходящим, но скорость бойцов была стремительной. Все, что видел бонум, это двух равных противников, которые с удовольствием наносили друг другу многочисленные травмы. Причем с большим удовольствием и каким-то остервенением, словно выплескивая на противника всю накопившуюся боль. Удары сыпались один за другим и единственное, что Ингвар смог разглядеть четко — окончание драки и малума, влетающего в стену здания.

Болевой шок после знакомства позвоночника со стеной вернул Мэшера к реальности. В ушах у малума гудело, во рту был привкус крови и металла, что в купе с головокружением указывало на сотрясение где-то средней тяжести. А расплывавшийся под глазом синяк и сломанная честь намекали на то, что есть в ближайшие дни он будет бульончики и овсянку.

С трудом восстанавливающий дыхание Гадриэль, держащийся за сломанные ребра и выплевывающий кровь через выбитые зубы, выглядел не лучше. Он привык к тому, что среди бонумов ему равных не было, но Мэш был одним из тех немногих, кто мог дать ему отпор. Это бесило вдвойне, потому что малум даже не был верум беллатором, но при этом дрался ничуть не хуже. Гадриэль знал, что в случае с Мэшером речь шла не о даре из Колодца Истине, а об опыте и стойкости, выкованной литрами крови и кучей сломанных Дарком конечностей.

Вар попытался помочь лучшему другу, но тот его оттолкнул. Шатающейся походкой Гадриэль добрел до стены, недавно принявшей Мэшера, и оперся на нее.

— Защита Дарка на удары по морде не распространяется, как видно. — заметил беллатор, с наслаждением разглядывающий лицо противника.

— Ммммм мм ммм… — только и смог промычать задыхающийся Мэш.

— Только после тебя. — Гадриэлю не составило труда угадать, куда послал его малум.

Мэш снова что-то промычал, но Вар его не понял. Зато очень хорошо понял его лучший друг.

— Возомнил, что сможешь сломить меня? Ты ошибся. Мне терять нечего. — Гадриэль неплохо знал намерения противника. — А у тебя в запасе осталась жизнь. Но я заберу и ее.

Оторвавшись от стены, беллатор побрел к выходу с внутреннего двора и поманил друга за собой.

— Может поможем ему? — совесть не позволяла Вару оставлять в таком состоянии того, кто жил с ними под одной крышей.

— Сломанная челюсть не мешает бросить Зов. Сломанные ребра не мешают переместиться в лазарет. — отмахнулся Гадриэль. — Выкормыша Дарка быстро подлатают. К вечеру рожа будет как новая. А утром снова будет нас бесить. Но урок запомнит на всю оставшуюся жизнь. Пусть и короткую.

Вар возразил другу, что Мэш хоть и говнюк первостепенный, но для Селены лучшие лекарства добыл, чтобы ее видения легче проходили, так что нужно проявить сострадание. Но его не слишком складная речь в защиту Мэша, была прервана истошным женским криком.

Кустодиамы незамедлительно переместились на место происшествия. В отличие от остальных зевак, спешащих на работу, они точно знали, что произошло и куда бежать. Следом за ними переместился и Мэшер, кое-как регенерировавший часть травм, как и Гадриэль, которому восстановление далось куда лучше.

Девушка, первой обнаружившая то, что никому из людей не следовало видеть, все продолжала кричать. Вар бросился успокаивать свидетельницу, переживающую шок. Мэш, не имеющий права подойти к месту трагедии, так как ему не ступить на святую землю, наблюдал за всем со стороны. Он бросил Зов и вызвал на подмогу Карро, так как здесь нужны были силы всех кустодиамов. Гадриэль же приблизился к месту преступления и подобрал тот самый телефон, который навел на ложный след. Как и в ведении Селены, на дисплее светилось время 6:15, хотя стрелка его наручных часов приближалась к девяти утра.

Малум оказался прав, это была «утка», пустившая всех по ложному следу и когда Вар с Гадриэлем покинули пост, наблюдающие за ними убийцы притащили жертв к памятнику. Пока они попивали чай, да били друг другу морды, здесь для них готовили «сюрприз». Сюрприз насколько омерзительный, что даже Гадриэлю стало не по себе. Ведь антураж никак не вязался с жестокой действительностью.

Присыпанная первым снежком монастырская поляна была усеяна лепестками белых роз, а окружающие памятник фонарные столбы украшали красные шарики в форме сердечек. Издалека можно было принять все за праздничный декор, но присмотревшись ты замечал капли крови как на белых лепестках, так и на воздушных шарах. Хотя не они были в эпицентре событий. Все внимание зрителей было приковано к памятнику, у основания которого сидели два парня и девушка.

Они были босы и полураздеты. У облаченных только в брюки парней за спинами были прицеплены бутафорские крылья. Белые у парня справа и черные у того, что слева. Голову светлого венчал белый нимб, а темного — черные рожки. У брюнета со сломанной челюстью алел на левой щеке свежий шрам, а у его оппонента с выбитыми зубами в правой руке лежал окровавленный меч. На груди у обоих были рваные раны. А выкрашенные в белый и черный цвет сердца лежали в руках брюнетки с алыми губами, одетой в костюм Лары Крофт.

С правой стороны памятника была прислонена еще одна пара. Белые крылья и белый нимб украшали тело еще одного полуобнаженного парня. Его сердце покоилось в руках облаченной в белоснежное платье девушки. Голову погибшей украшал венок из белых роз, а безымянный палец правой руки колечко. В груди седовласой тоже отсутствовало сердце. Оно хранилось в руке сидящего рядом парня.

Глаза всех пятерых жертв были выколоты и создавалось ужасающие впечатление, что все они плачут кровью. А изуродованные глаза Лары Крофт еще и крестами из черной ленты заклеили.

Завершала и без того гротескную картину алеющая на памятнике надпись «Amor caecus» — «Любовь слепа», сделанная кровью.

Вызванный Гадриэлем отдел зачистки немедленно возвел вокруг места преступления ограждающий купол и занялся стиранием памяти свидетелей. Бойцы Гадриэля делали виртуальную карту места преступления, а сам беллатор обменивался информацией с подоспевшими малумами. Пока бонумы выполняли свою работу, малумы выяснили личности пострадавших. Они оказались именно теми, кем их и представили в посмертном спектакле — малумом, двумя девушками и двумя бонумами. Оказалось, все они проживали в коттедже «Любовь слепа», о котором кустодиам слышал впервые. Карро кратко рассказал Гадриэлю о том, что из себя представляет пристанище для тех, чья любовь не поощряется, а после откланялся.

Дослушав Карро, беллатор вернулся на площадь и заметил, что укрывающий купол начал мерцать. Купол был капризной штукой и для его поддержания необходимо было как минимум шесть бонумов на радиус до пяти метров, а здесь трудились всего тридцать. Техотдел давно обещал Гадриэлю создать нормальное устройство, помогающее надолго удерживать защитный барьер, но дальше разработок дело не заходило. Пока на такое был способен только мощный артефакт, который был давно утерян, а может пылился где-нибудь в недрах восточного крыла Заставы, ожидая своего часа.

Артефакта у Гадриэля все не было, а удерживающие купол бонумы обессилили настолько, что местами просвечивала реальная картина событий. С каждой минутой защитный купол все больше походил на дуршлаг. Понимая, что времени осталось немного, Гадриэль спешно изучал место преступления и тела жертв, стараясь найти хоть какие-то улики.

Его внимание было приковано к жертве, изображающей Лизу, когда он услышал позади себя голос:

— Сердечко свое забери. А то прихватит ещё кто, да приворот на тебя сделает. — крикнул Мэшер беллатору. — Да и мое прихвати, давненько его не видел.

Гадриэль переключил своё внимание на сердца. Они были необычными, материал он сходу не опознал, потому решил взять их с собой. Вдруг они выведут на создателя, а уж того он сможет расколоть и хоть что-то выяснить о заказчике. Беллатор достал пакет для улик и осторожно вытащил оба сердца из рук девушки, чтобы было роковой ошибкой.

Раздался оглушительный взрыв.

Слишком поздно бонум осознал, что попался на подлую уловку, знакомую по прошлой жизни. В голове отлетающего от памятника Гадриэля успела проскользнуть мысль, что вот это альянги ему показать забыл. А было бы очень кстати получить предупреждение, что в сердцах прятались магические гранаты, начинённые заговоренной шрапнелью. Еще и сверхзабористые. Мощь их в разы превосходила обычную, а осколки разлетались на куда больше расстояние. С подобным оружием Гадриэль еще не сталкивался.

Ударная волна от мощного взрыва разошлась по площади, выбивая стекла у припаркованных рядом автомобилей. Она поразила барабанные перепонки всех присутствующих, лишив слуха тех, кто был ближе всего к Гадриэлю. Беллатора отбросило назад почти на пять метров, а правую руку, в которой он держал сердца, опалило и оторвало. Приземляясь, бонум неудачно упал на правую ногу и к обширным внутренним повреждениям добавился еще и открытый перелом.

Большая часть осколков гранаты осталась в теле Гадриэля, но поразило и отдел зачистки. Им досталось от вторичных осколков. Кусочки гранита, отколовшиеся от памятника, изуродовали лица бонумов и ослепили парочку бойцов. Осколки тротуарной плитки, фонарей и даже автомобильных стекол впивались в тела кустодиамов, отвечавших за поддержку защитного купола. Взрыв оказался настолько сильным, что добрался до каждого, кто был на площади. Оглушенные и покалеченные бонумы пытались прийти в себя и помочь тем, кто пострадал больше них самих. А пять жертв у памятника, нашпигованные осколками вперемешку с кусками гранита, стали выглядеть еще хуже.

Взрыв разорвал не только тишину площади, но и защитный купол. К месту трагедии, больше не скрытому от посторонних глаз, подтянулись новые свидетели. Увиденная картина напугала их куда больше предыдущей. Начался хаос и Карро, находящийся вне зоны поражения, вызвал подкрепление. На помощь переместились новые малумы, после взрыва получившие возможность ступить на святую землю. Они накрыли защитной стеной место двойного преступления. В обычный день малумы бы порадовались тому, что их соратники пострадали, а Гадриэль походит на выпотрошенного гуся, но не сегодня. Сегодня они выкладывались по максимуму, чтобы поддержать огромный защитный купол, стирали память свидетелям, спешно убирали следы преступления и помогали раненным. Вслед за малумами появился и Михаил, прибывший на место только после третьего Зова Ингвара. Глава привел с собой новых бонумов. Они пришли на помощь и перемещали в лазарет пострадавших. Гадриэля глава Заставы переместил в лазарет лично, не забыв прихватить оторванные части.

Бонумы и малумы недолюбливали друг друга несмотря на то, что делали общее дело, но в критических ситуациях работали как команда. Бойцов обоих сторон трудно было отличить друг от друга, учитывая схожую темную форму, отличающуюся только нашивками. Они функционировали как единый механизм, в котором каждый знает свое место. Ни одного лишнего движения, ни одного лишнего слова, каждый винтик на своем месте и выполняет поставленную задачу, разгребая царящий вокруг хаос. И все как один слушаются руководителя, которым пришлось стать Карро. Понимая, что каждая дополнительная минута рождает дополнительных свидетелей, которым придётся стирать память, он был включён в работу вместе со всеми и снимая безобидные воздушные шары, попал в ещё очередную ловушку.

Раздался второй взрыв, площадь погрузилась в ещё больший хаос, а командир малумов также выбыл из строя. В отличие от Гадриэля, Карро стал походить не на рождественского гуся, а на злодея из комиксов Двуликого, потому что граната разорвалась у его лица. Взрыв нанес повторные увечья и бонумам, которых не успели переместить в лазарет, а также покалечил тех, кто пришел им на помощь. Сильно пострадал и Вар, стоявший неподалеку от Карро.

Повторный взрыв разрушил и без того хлипкую защиту, а кустодиамов, способных ее восстановить и подкорректировать память свидетелям, больше не осталось. Неожиданно появившийся Дарк и вернувшийся с артефактами Михаил закрыли территорию для перемещений. Они лично перепроверили площадь, переместили раненных в лазареты, подкорректировали память прохожим и восстановили разрушения. Закончив зачистку, Михаил вызвал старейших кустодиамов, которым предстояло восстанавливать святость изуродованного места.

Пока бонумы и малумы перемещали сородичей в лазареты, Лиза изводила себя тем, что не могла отправить свою подругу ни в лазарет бонумов, ни в больницу. Весь день она не отходила от спящей Селены, переживая за состояние подруги. Спокойно выдохнуть Лиза смогла только ближе к вечеру, когда Селена очнулась от лекарственного сна и немного поела. Но тревога вновь настигла обоих девушек, когда вечером в коттедж вернулись Мэшер и Ингвар.

Несмотря на собственные травмы, Вара интересовало только состояние Селены. Убедившись, что с ней все в порядке, парень выпустил ее из объятий и позволил осмотреть себя. Бонум, успевший во время взрыва только глаза закрыть, появился в коттедже в темных очках. Его израненные осколками веки распухли, и он старался их защитить. Вар плохо видел и попадающий в глаза свет доставлял ему боль. Пострадало и лицо парня. На щеках заживали глубокие порезы, а на рану на лбу стягивали скобы. Никто не утруждал себя зашиванием, в лазарете готовились к операции и на легкие раны как у Вара времени не тратили, зная, что они скоро затянутся.

Селена, позабывшая о своих печалях, ринулась лечить пострадавшего возлюбленного. Травмпункт перенесли в спальню будущей стратеры, подальше от света огромной люстры, висящей в гостиной. Девушку волновало состояние парня, но Вар уверил ее, что к утру будет в норме и предложил не думать о том, что произошло, а отключиться от всего произошедшего и устроить пижамный вечер. Селена согласилась, решив, что сегодня заслужила отдых.

Переодевшись в пижамы Селена с Варом устроились на кровати. Парень гладил лежащую у него на животе девушку по волосам и рассказывал ей веселые истории из студенческого прошлого, чтобы отвлечь от тяжелый событий этого дня. Ингвар рассказывал, как однажды опоздал в общежитие и ночевал с друзьями в беседке детского сада, и утром чуть не получил в мягкое место заряд соли из ружья охранника, а Селена хохотала от души, представляя как Вар улепетывал из садика. Затем и девушка поделилась забавным случаем, приключившимся с ней в мастерской у Лизы, когда она попробовала сама сделать книжную полку, а в итоге приклеила себя к столу и просидела так два часа, ожидая возвращения подруги и спасения. Спастись из клеевого плена ей помогла смекалка Лизы и бутылочка ацетона.

Вар лечил пострадавшую от видений душу Селены забавными байками, а Селена лечила пострадавшего от взрыва Вара нежными поцелуями. Они прижимались друг к другу покрепче и старались не думать о том, что их ждет завтра. Сегодня вечером они были просто парой влюбленных. Просто Варом и Селеной, которые наслаждались обществом друг друга и поцелуями. Уснула счастливая девушка под тихие напевы «Хочешь сладких апельсинов? Хочешь вслух рассказов длинных? Хочешь, я взорву все звёзды, что мешают спать?».

А оставшиеся в гостиной Лиза и Мэш о сне и романтическом вечере не думали. Девушка внимательно изучила раны малума, а потом принесла раны на лице парня.

Но все же не сдержалась и озвучила вслух свои предположения:

— Неудачная драка с Гадриэлем — не самый лучший способ вернуть расположение Дарка.

— Так было нужно. — пояснил кустодиам, который таял в руках девушки.

Лиза так нежно касалась лица Мэшера, что он уже не жалел об утраченном доступе к лучшим малумским лекарям. Опальным малумам — таким, каким он стал, доступа к ним не было, а персоне номер один в списке ликвидации Дарка вообще не стоило появляться в «Парадизе» и просить помощи медиков. Но сейчас Мэш считал это не проклятьем, а благословение. Лиза была куда лучше всех малумских лекарей вместе взятых и была так близко, что Мэшу не составляло труда ее поцеловать. Но он сдерживался, помня разговор с Гадриэлем и предупреждение.

Лиза себя не сдерживала, потому осторожно поцеловала синяк Мэша. Всего один. Потом еще один. И еще. И еще. Она не остановилась пока не вылечила таким образом каждую ранку на лице малума. Замерла она только оказавшись рядом с губами.

— Мои поцелуи, это конечно, не ваши волшебные мази… — прошептала девушка и легонько поцеловала парня в губы.

— …Но лечат они куда приятнее. — улыбнулся Мэш и все же подарил ответный поцелуй. — Другая медицина мне больше не положена. Я же не бонум.

Лиза поцеловала малума еще несколько раз, а потом отстранилась. Осторожно проводя рукой по уже зажившим из-за чудо-мази ранам, спросила:

— Кстати, о бонумах. Вы с Варом ранены, а что Гадриэль?

— У него дела похуже нашего. — не стал скрывать Мэш.

— Ты что с ним сделал? — Лиза испугалась за беллатора.

— Дня начала дал по морде, выбил парочку зубов, ну и ребер парочку сломал. А потом еще и поспособствовал тому, что он подорвался на растяжке. А может и нет. Может он и сам бы обратил внимание на эти чёртовы сердца. Но как бы там ни было, я обернул ситуацию в свою пользу и выиграл немножко времени.

— На какой еще растяжке?

— Бонус из видения Селены. Там такое кровавое месиво началось, что даже вспоминать не хочется, не то, что рассказывать, еще и перед сном.

Лиза крутила в руках банку с мазью и обдумывала услышанное. Ситуация с видениями и убийствами все накалялась, а Мэшер использовал ее в своих интересах, подставив Гадриэля, но она не могла его винить, хотя и стоило бы. Просто Мэш очень хотел жить, а она хотела его не меньше.

— Скоро он поправится? — проявила отнюдь не праздное любопытство девушка.

— Не знаю. Его знатно зацепило. Я не ожидал, что будет взрыв и тем более настолько мощный. — признался малум. — У него и рука оторвана, и нога поломана, и сам он весь осколками нашпигован. Все же две гранаты в руке разорвались.

— Вашу ж мать! — Лиза плюхнула банку с мазью об стол. — Мы должны его навестить!

— Меня к бонумам не пустят, а тебя тем более. — Мэш осекся и тут же сменил тему. — И вообще, какие прогулки в лазарет, нам уже спать пора.

— Какое спать? Только девять часов. Вон и Селена с Варом ещё хохочут.

— Я ранен и мне положен покой. А ты весь день нервничала, так что тебе не помешает пораньше лечь спать.

— Можно с тобой?

Мэш замер. Затем нервно сглотнул и кивнул.

— Тогда я в душ и спущусь к тебе. — пообещала девушка.

Спустя двадцать минут Лиза впервые попала в комнату Мэша. Она ожидала увидеть что угодно, но только не идеальный порядок и мирно сопящего малума. Девушка забралась под плед и прижалась к парню, но сон к ней не шел. Зато явились мысли, которыми она решила поделиться.

— Мне бы очень хотелось, чтобы мы с тобой были самыми обычными людьми. Познакомились бы в какой-нибудь соцсети. Ты бы позвал меня на свидание, а я бы согласилась, и мы бы встретились вечером в моем любимом кафе. Попили бы вместе кофе и узнали бы о том, что у нас много общего. Ты бы признался, что тоже обожаешь мастерить мебель, а я бы рассказала, что тоже обожаю фильмы про гангстеров и борщ. Весь оставшийся вечер мы бы катались по ночному городу под классную музыку и наслаждались беседой. Ты держал бы меня за руку вместо того, чтобы держаться за коробку передач, а я бы улыбалась и подпевала Дэну Рейнольдсу. Ты бы подвез меня до дома и сказал, что хочешь увидеться завтра, а потом попытался бы поцеловать. Я бы чмокнула тебя лишь в щечку и сбежала, а потом бы улыбалась лежа в кровати и читая твое сообщение «Сладких снов» с поцелуйчиком. И это было бы наше первое свидание из тысячи. С каждой новой встречей мы бы узнавали друг друга все лучше, а потом бы поняли, что влюбились и не захотели бы расставаться. Мы бы стали жить вместе. Спали бы, конечно, мало, нам бы было не до сна. А еще завели бы … собаку. Назвали бы ее Слаем, в честь Сталлоне, ну или Арни. Если бы ты очень постарался, то даже уговорил бы меня на свадьбу и белое платье, но только с черной косухой. А потом мы бы поняли, что созрели до чего-то настоящего и у нас бы появился ребенок. Классный такой малыш, которого мы бы любили почти так же сильно, как и друг друга. Мы бы учили его ходить, потом кататься на велосипеде, а потом бы и до машины допустили. Он вырос бы потрясающим парнем и наделал бы нам кучу внучков. Наверное, ещё и от разных жён. А мы бы сидели с тобой рядышком и травили бы байки о том, как зажигали в молодости. В одной руке текилу бы держали, а другой слезы счастья утирали. И все люди глядя на нас говорили бы «Вот это и есть настоящая любовь», а мы бы с тобой смеялись и отвечали, что это маразм и мы просто забыли развестись пятьдесят лет назад.

Лиза замолчала, а Мэшу стало куда сложнее притворяться спящим, тем более он знал, что его плохую актерскую игру девушка давно раскусила, поэтому и рассказала о заветных желаниях. Ему тоже хотелось рассказать ей о своих чувствах и мечтах, но он не мог. Не мог испортить все и запустить будущее из видения альянги, что ее уничтожит. Сейчас он мог только спать, и Лиза не могла ничего с этим поделать. Она могла только признаться в чувствах.

Девушка знала, что парень притворяется, но подыгрывала и поглаживала его по напряженной спине, до тех пор, пока он наконец не расслабился и по-настоящему уснул. Убедившись в том, что точно Мэш крепко спит, Лиза поцеловала его в шею и выбралась из-под теплого одеяла. Она наспех переоделась в ванной первого этажа, прихватила из спецсумки в гараже кинжал с фонариком и растворилась в темноте бескрайнего леса.

Глава 18

Война никогда не отпускает тех, кто с ней познакомился. Она проникает в кровь и разносит по венам свой смертоносный яд. Живет в следах на телах, обезображивая некоторых до неузнаваемости. Остается в ранах на сердце, калеча неокрепшие души. Впечатывается в память, доводя до кошмаров и нервного истощения. Ее участникам нет спасения. Шрамы на их телах заживают, шрамы в их душах нет.

Человека можно вывести с войны, но куда сложнее вывести войну из него. Она крепко цепляется за своих участников и от ее увечий сложно избавиться. Война оставляет травмы, недоступные взгляду, но в глубине глаз можно прочесть то, о чем кричит душа. Крик этот многие пытаются заглушить. Кто-то пичкает себя лекарствами, кто-то сводит счеты с жизнью, а кто-то напивается до беспамятства, чтобы не помнить ужасов и не видеть снов, возвращающих обратно. Иногда люди так и не возвращаются с войны, хотя давно покинули зону боевых действий. Одним из них был Гадриэль.

Он с детства рос воином. Постоянно ввязывался в драки, чтобы защитить слабых и пускал кулаки в ход дома, сражаясь с избивающим маму отцом. Он усмирил не только дворовую шпану, но своего папашу. Тот оставил семью, найдя новую жертву, свято верящую в то, что она его изменит, а в итоге изменившую только свое лицо и тело, покрывшееся бесчисленными синяками и гематомами. Своим настоящим отцом подросток считал тренера по боксу. Парень не мыслил своей жизни без тренировок, поэтому быстро стал мастером спорта. А в восемнадцать был призван в армию и с гордостью отправился служить. Десятый год шла война на юге континента и проявивший рвение парень стал одним тех, что защищал свою Родину за пределами Отчизны. Но спасая в бою однополчан, парень погиб сам. Причем за день до начала вывода войск из страны.

Он жил как воин, как воин и погиб, а после возродился в качестве кустодиама, бонума и верум беллатора. Заодно получил новое имя Гадриэль.

Война навсегда осталась с Гадриэлем. Подорвавшись на растяжке, он погиб на войне одной, а возродившись стал возглавлять другую, нескончаемую. Ужасы прошлой жизни уже не жгли душу, Гадриэль давно научился с ними справляться, но лежа на больничной койке он снова плыл по реке кошмарных воспоминаний, пробудившихся взрывом. В прошлый раз с похожими ранениями и кишками наружу он умер где-то в Афгане. В этот выжил, но получил слишком много ранений. У судьбы определено имелось чувство юмора, и оно, судя по всему, было черное.

Бесчисленные осколки, утыкавшие лицо и тело беллатора, сделали его похожим на дикобраза и поддержали специфичное чувство юмора судьбы. Как и все остальное. Одежда Гадриэля была порвана, тело подпалено, а в лёгкие затесались осколки рёбер. Из правой ноги торчала кость, правая рука была оторвана, еще и пальцев на ней не хватало. Зато голова и шея были вроде как ничего (не считая осколочных ранений), чего не скажешь о животе. Взрыв привел к разрыву брюшной стенки, так что внутренности Гадриэля в очередной раз лежали снаружи.

Несколько часов, не оценивший подобного

юмора, беллатор пребывал в пограничном состоянии. Команда лекарей растила ему новые органы, восстанавливала старые и возвращала все на свои места. Поломанные кости и ребра сращивали, а опаленные участки ткани заживляли. Недостающие пальцы возвращали на правую руку, а ее приделывали владельцу. Из обезображенного тела вынимали бесчисленные осколки и наращивали сгоревшие волосы. А когда большая часть повреждений была устранена, Гадриэля вернули в сознание и начался процесс кустодиамской регенерации.

Очнувшись среди ночи после затяжного кошмара, в котором он снова оказался на войне, Гадриэль почувствовал боль. Шла она из разных источников. Ныла права перебинтована рука. Зудела под гипсом правая нога, еще пару часов назад представлявшая из себя кровавое месиво. А голова и вовсе напоминала Хиросиму, в которой все было в руинах.

Второе, что почувствовал пришедший в себя бонум — запах знакомых духов, который сложно было спутать с другими. Только одна девушка питала такую любовь к неординарным ароматам Ямамото. Гадриэль решил, что еще не отошел от снадобий, ведь ее точно здесь быть не может, и чтобы развеять наваждение, позвал ее по имени.

Она подошла, но наваждение осталось.

— Ты как? — поинтересовалась заспанная девушка. Взгляд ее покрасневших и припухших глаз остановился на лице воина. На забинтованное тело она старалась не смотреть.

— Сносно. — значительно приукрасил правду Гадриэль. А после задал волнующий его вопрос: — Что здесь делаешь?

— Решила вечером по лесу прогуляться, чтобы спалось лучше и на Заставу набрела. Решила заодно и тебя проведать. — сообщила очень далёкую от реальности версию девушка.

Лиза не собиралась рассказывать Гадриэлю, что среди ночи поперлась в напичканный тварями лес для того, чтобы поговорить с волшебным оленем и попросить его снова помочь Мэшу. И тем более не призналась бы в том, что наткнулась на каких-то светящихся чудиков, который напугали ее так, что она припустила со скоростью Усейна Болта, да не в ту сторону. Вот и оказалась не у коттеджа, а у Заставы, где решила переждать ночь, потому что желание шататься по лесу у неё испарилось.

Лиза хорошо знала, что Гадриэль будет докапываться до правды, которую ей раскрывать не хотелось, потому решила сменить ход беседы:

— На входе, правда, возникли трудности, но я та ещё врунишка. История про нашу с тобой страсть прокатила не только в поезде, но и здесь, так что использовала я ее не зря. А вот в операционную к тебе я заперлась очень даже зря. — тут девушка замолчала, нервно сглотнула и отвернулась.

— Сначала я подумала, что ты умер. — тихо призналась Лиза, вспомнив, как Гадриэль лежал с внутренностями наружу. — На качка этого всего в шрамах наорала. Обвинила его в твоей смерти, и, насколько помню, ударила его пару раз. Пару-тройку раз. Потом еще с десяток. И только потом позволила вставить ему слово и сообщить, что через пару часов операцию закончится и ты придёшь у себя. После, разумеется, Витиум выпроводил меня из операционной в эту палату и попросить поспать хоть немного.

— Остальные?

— В порядке. В соседних палатах лежат или уже выписались и вернулись к своим обязанностям. Сильнее всех досталось тебе. У Вара пострадали глаза и останется парочка шрамов, но для ваших врачей, возвращающих с того света, не составит труда его подлатать. Тем более у него есть персональный врач в лице Селены, который хорошо за ним ухаживает.

Гадриэль облегченно кивнул. Разговаривать было трудно и все необходимое он уже выяснил, но у него оставалось еще одно дело. Он попросил Лизу наклониться и прошептал на ухо ей три слова.

По щекам девушки потекли слезы, и она сжала руку воина. Гадриэль с трудом улыбнулся. Вот теперь он был спокоен, хоть его картина произошедшего была далеко не полной.

Но Лиза не собиралась становиться гонцом, приносящим дурные вести, тем более о состоянии конкретно малумов и Карро беллатор и не спрашивал. Лиза просто болтала без умолку и развлекала Гадриэля всякими дурацкими историями из своего журналистского прошлого и травила гоночные байки до тех пор, пока не постучали в дверь.

Навестить лучшего друга пришел Вар. Выглядел он уже лучше, но темные очки оставил. Он не меньше Гадриэля удивился появлению Лизы, ведь был уверен в том, что она спит в своей кровати в соседней с ним комнате.

Поняв, что ее время вышло, а темное время уже закончилось, Лиза пожелала Гадриэлю скорейшего выздоровления и отправилась обратно в коттедж, отказавшись от услуг перемещения. Ей не нравилось путешествовать способом, заставляющим проститься с едой.

Добравшись до коттеджа, Лиза первым делом побежала к спящему Мэшу, но его в комнате не оказалось. Девушка испугалась, что он расстроился из-за ее ночного побега, но записка от малума ее успокоила.

На идеально заправленной кровати лежал тетрадный листик с нарисованным сердечком и надписью «Лучше Слай».

Сложив записку трясущимися руками, Лиза убрала ее в карман джинсов и поднялась к себе в комнату. Она не знала, как скоро вернётся Мэшер, но к его появлению хотела выглядеть идеально. Девушка приняла душ, смыв с себя больничные запахи, уложила волосы, сделала легкий макияж и в своих самых лучших рваных джинсах и черной футболке спустилась на кухню, где обнаружила Селену.

Увидев лучшую подругу в одиночестве, Лиза обрадовалась тому, что наконец-то сможет поговорить с ней наедине и предложила:

— Раз уж мы с тобой в кои веки остались вдвоем, то предлагаю устроить девичник.

— Я только за. — Селена похлопала в ладоши. — Если честно, я устала и рада этому неожиданному выходному. Тяжело приплетаться домой ближе к ночи, лишь бы только поспать, а потом снова учится, учиться и еще раз учиться. Быть будущей стратерой — это, конечно, почетно и куда лучше, чем быть мертвой, но я скучаю по нашей обычной жизни и простым девчачьим посиделкам.

— Как тебе идея бесед по душам под мороженное? — Лиза достала из морозилки парочку упаковок Баскин Робинса, которые появились там благодаря Мэшеру. Только он заполнял холодильник ее любимыми продуктами.

— Идеально! — Селена растянулась в улыбке. — Я уже лет сто не ела мороженого. Наверно, с тех самых пор, как все это началось.

— Я тоже. — призналась Лиза. — Иногда мне кажется, что все наши весёлые вечера и книжные посиделки были в какой-то другой жизни и вообще не с нами. В этой же остались только проблемы, и сыплются они одна за одной.

— И когда тебе кажется, что вроде бы все разрешилось, наваливается ещё какая-нибудь напасть или привет горячий передают. — Селена вспомнила последний разговор с мамой.

— Валентина Викторовна снова звонила и говорила, что ты бессовестная дочь и позоришь ее «голубую кровь», а вот Кати мать любит и на руках носит? — Лиза быстро поняла о каком горячем привете идёт речь. — Что она купила своей маман на этот раз: скрипку Страдивари или домик в Провансе?

— На святое пока не покушалась. — улыбнулась Селена. — Телефон только новый и в санаторий отправила.

— А твоя маман небось хочет с теть Леной пиписьками померяться за твой счёт и чтоб ее обязательно оказалась покраше, да? Ой, простите, что же я такое говорю. Где же мои манеры?! — Лиза закатила глаза. — Приличные же леди меряются количеством жемчужин на бусиках, кардиганов на пуговках и столовым серебром с фамильными драгоценностями. А ежели повезет, то еще и заплесневелыми дворянскими титулами. Но никак не пиписьками, ибо те запрятаны в панталончики с кружевами и являть их миру — дурной тон. Правда так горячо любимая твоей ма-ма Кати об этом так удачно позабыла, что пришлась по вкусу арабским джентльменам, не обремененным нормами морали, зато обремененным деньгами.

Селена от смеха выплюнула мороженное.

А вот Лизе, которая хорошо знала свою подругу, работающую в библиотеке ради вечно «больной» мамы и ее прихотей, смешно не было, потому она уточнила:

— Я же надеюсь, что ты не собираешься ей новый айфон покупать и в пансионат на воды отравлять? Твои же только из санатория вернулись, из твоего кармана оплаченного, между прочим.

— Нет. — Селена проглотила правду вместе с ложечкой мороженного.

— А я вот по глазам вижу, что хочешь. Признавайся, уже купила телефон, да? — нависла над подругой Лиза.

Селена сдалась без боя:

— Курьер вчера доставил. Тоже последней модели и с самым большим объёмом памяти как у теть Лены, но еще и в редком фиолетовом цвете, который Катька достать не смогла.

— Селена, блин! Я тебе сколько раз говорила не идти у неё на поводу! Ты что, говорила ей какая у тебя тут суперстипендия плюс «кустодиамские» что ли?

— Ну, конечно, это же моя мама. Я ей сказала какая у меня теперь большая суммарная стипендия. Тем более мне хотелось, чтобы она мною гордилась. Ведь стипендию я заслужила, что в университете, что здесь.

— Заслужила, не спорю. Только тебе нужно полгода копить, чтобы такой телефон купить, денег у тебя только на шестую часть. Остальные где взяла?

— Вар дал.

— Ну хотя бы Вар, а не микрозайм, как в прошлый раз. — Лизу аж передернуло от воспоминаний о том, как Селена «радовала» маму новым телевизором полгода назад и как она лично этот микрозайм погашала и подруге долг прощала, чтобы та еще на одну подработку не устраивалась. А планировала в развитие своего и без того крошечного бизнеса вложится. — Но с ним я все равно поговорю. Договорились же, не давать тебе идти на поводу твоей мамы.

— Не надо с ним разговаривать! — выпалила девушка.

— Почему? — Лиза заподозрила неладное.

— Ну… — замялась Селена. — Он не давал мне денег на телефон….

— В смысле не давал? А кто тогда давал?!

— Ну давал, конечно, давал, но не на телефон. Я попросила его на помощь исчезающим Уссурийским тиграм денежку дать. Он же все равно говорил, что у него денег много, а тратить ему некуда. И еще сказал, что я могу хоть все взять, ему все равно еще выдадут. Вот я немножко маме и взяла.

— Это ты не Уссурийским тиграм помогла, это ты одной королевской кобре подмогла. Удружила новую цацку. Она недельку ей поиграется и новую затребует. А когда снова позвонит, ты на кого денежку будешь просить, на бездомных котиков или на новые мозги одной глупой девочке?

— Ну Лиза… Давай же закроем тему.

— Давай, конечно, давай. Давай снова закроем эту тему. Но я все равно скажу, что врать своему парню — хреновое занятие. Особенно в плане денег, которые ты вместо тигруль матери отравляешь. А когда маман твоя тигров переживет, а она переживает, здоровье у нее дай Бог каждому, не то, что в россказнях о нем, то у Вара возникнут вопросы. И много вопросов. Лучше сразу признайся, чтобы потом хуже не стало.

— Хорошо. — попавшаяся на вранье девушка стыдливо уткнула голову в коробку с мороженным. Она знала, что подруга во всем права, но не могла иначе, это же была ее мама. Мама, которая с таким трудом ее родила, ещё и здоровье подорвала так, что до сих пор не могла восстановить. И телефон — лишь мелочь, которой она могла отплатить ей за дарованную жизнь. А Лизе этого не понять, потому она и не стала ей говорить, что пансионат уже забронировала, тоже на деньги уссурийских тигров, потому сменила тему. — Лучше расскажи зачем ты к Гадриэлю в лазарет пошла?

— Я отчасти виновата в том, что он туда попал. — не стала вдаваться в подробности Лиза, не удивленная тем, что Вар уже все доложил Селене. — Когда увидела его на операционном столе даже решила, что все. Умер. Пока ждала окончания операции места себе не находила. Пару раз даже думала, что он, когда очнется, сразу же пошлет меня. Я же у него в списке плохишей.

— Ну не послал же? Или послал? — Селена знала, что от Гадриэля, как и от Лизы, можно было ожидать чего угодно.

— Нет, сказал, что вёл себя по отношению ко мне как дурак. А потом вообще произнёс слова, от которых я растаяла. — призналась девушка.

— Как это мило… — личико Селены стало мечтательным. Вар говорил ей, что Лизу пустили в Заставу только потому, что она представилась возлюбленной Гадри, но она до конца не поверила этому. А тут Лиза и сама призналась. Селена была счастлива. Сбылась ее мечта и подруга выбрала правильного мужчину. Она уже представляла как красиво Гадриэль и Лиза будут смотреться на свадебных фотографиях. — Я так и знала, что вся эта его агрессия по отношению к тебе, это просто ревность и попытка скрыть чувства. Он такой умница, что признался тебе в любви. Я так за вас рада! Вы очень друг другу подходите и зря так долго скрывали свои отношения.

— Господи! Не признавался он мне ни в какой любви. И отношений у нас никаких нет. — Лиза поразилась тому, что в ее вранье так легко поверили и их с Гадриэлем посчитали парой. — Он мне сказал: «Прости, я виноват».

— И все? — надувшая губы Селена ожидала чего-то большего. Куда большего, белого и пышного, как подвенечное платье, например, или свадебный торт.

— Поверь, именно это я и хотела от него услышать. Я рада, что помирилась с Гадриэлем.

— Так вы что, были в ссоре с Гадриэлем? — Селена пыталась разобраться, что же происходит. — А теперь же снова вместе да, раз он извинился? Прости его, Лиза, вы же чудесная пара. Будьте снова вместе!

— Я с ним не ссорилась, мы с ним не пара, и не были ей, так что хватит фантазировать. — разбила все мечты подруги Лиза. — И единственный, с кем бы я хотела быть вместе — это Мэш.

Селена снова поперхнулась мороженным. А этот раз не от смеха. Сбывался ее худший кошмар. Лучшая подруга влюблена в самого ужасного парня, которого только можно было представить. Но она все еще надеялась на то, что это ей просто послышалось, потому поинтересовалась:

— Кто?

— Мэш.

— Ты вообще в курсе как его называют? Мясник! Вот он кто. Убийца! Про него даже стишок переделали: «Я знаю точно, наперёд, сегодня кто-нибудь умрет. Я знаю кто, я знаю как, не предиктор я, а Мэшер-маньяк».

— Хороший стишок, кто-то любит КВН и чёрный юмор.

— Судя по всему этот кто-то — ты. Надо же было в Мэша влюбиться. Ты что, прям жить без него не можешь? Хочешь, чтобы он был твоим навеки? Он твое счастье и твой воздух?

— Господи, Селена! Какой воздух?! Какое счастье? Счастье оно не от мужчин зависит, а только от меня самой! — Лиза разъясняла подруге прописные истины. — Так что нет, он не мое счастье, не моя жизнь и уж тем более, не мой воздух. Мой воздух — азот и кислород, но никак не Мэш. Да и без него моя жизнь была и будет куда спокойнее. Но я хочу делиться с ним теплом, которое с недавних пор живет во мне. Теплом, которое разгорается в пожар, когда он рядом. И мне не нужно, чтобы он клялся мне в вечной любви или был моим на всю жизнь, потому что он не вещь. Он отдельная личность. Живой и настоящий. И рядом с ним я живая и настоящая. Рядом с ним мне не нужно притворяться, потому что он знает все мои ужасные стороны и его они не пугают.

— Ты понимаешь, что влюбилась лишь в образ? Красивого брутала на супертачке. Он же просто твой краш — воплощенный Бог Автопрома. Но он не такой, каким ты его представляешь. — Селена пробовала объяснить подруге ее ошибку. — Мэш — безжалостный убийца, который просто обманывает тебя ради собственной выгоды. Ни о каких реальных чувствах, а уж тем более о любви, речи и быть не может. Ты ругаешь меня, что я иду на поводу у мамы, но поступаешь точно также с Мэшем.

— Видишь, как мы похожи. Не зря подруги. — съязвила Лиза. — Но я не влюбилась в выдуманный или идеализированный образ. Я не влюбилась в улыбку, глаза, крутую машину или во что-то там еще, как вы все думаете. Я влюбилась в реального мужчину со всеми недостатками, которые я принимаю. Я не требую его любви и не жду ее. Но если он захочет мне ее дарить, то я буду благодарна за то, что он выбрал именно меня.

— Ты реально думаешь, что такой как Мэшер способен на любовь? — не поверила Селена, а про себя подумала: «Мэш и любовь?! Что может быть нелепей!».

— А с чего ты решила, что ты способна? — спокойно ответила Лиза. — И почему ты думаешь, что твои чувства к Вару именно Любовь, та самая, подлинная, а мои нет? Может ваши чувства — такая же призрачная влюбленность, что испытывают почти все люди. Истинная же Любовь знакома единицам. Она куется годами, и я буду рада, если вы с Варом ее познаете. Но не стоит обесценивать то, что чувствует ко мне Мэш, даже если тебе кажется, что он не умеет любить. Все мы не умеем любить и учимся в пути.

— Ты же понимаешь, что у вас вообще нет шансов. — не оставляла попыток образумить подругу Селена. Она вдруг вспомнила, все те книжки, что последние недели подсовывал подруге Мэшер и решила, что были они не про фэнтезийные миры, как она думала, а про воспевание токсичных отношений. Видимо этот коварный малум готовил себе почву заранее и уже занял не только сердце ее лучшей подруги, но и мозги.

— Почему? — полюбопытствовала Лиза.

— Да хотя бы потому, что вы оба все из себя независимые и сильные. — будущая стратера и несостоявшийся психолог выдала тот портрет, что лежал на поверхности.

— Знаешь, что бывает, когда встречаются два сильных и независимых? — Лиза заглянула подруге прямо в глаза.

— Еще как. Они не могут поделить «корону» и в итоге разбегаются. — ответила Селена радуясь тому, что у них с Варом не такие отношения. Все-таки была польза от того, что мама заставили ее учиться на психолога, теперь она знала, как отношения строить не надо, в отличие от подруги.

— Ты говоришь про двух эгоистичных идиотов, уверенных в том, что они лучше других. — поделилась своим видением девушка. — А если встречаются два по-настоящему сильных и равных человека, они не делят никакие короны. Обепылятся в шкафу за ненадобностью. Равные не делят, они умножают. У них одни и один будет одиннадцать, а не просто два. Такие не делят, а уступают друг другу, когда это нужно, потому что в них живет мудрость, а не эгоизм.

Селена не успела заявить подруге о том, что они с Мэшем мало походят на мудрецов, тем более Лиза, в ее-то девятнадцать. Что она может знать о любви?! Зато на парочку токсиков-абьюзеров они подходили идеально, да и вообще ничего хорошего их не ждет и книжечки, которые ей подсовывал — брехня для отвода глаз и россказней «вот я какой начитанный».

Беседу по душам прервал вернувшийся в коттедж Ингвар. Он радостно сообщил подругам, что почти все бонумы поправились, а Гадриэль, к которому он снова наведался, уже отошел от снадобий и снова демонстрирует свой скверный характер.

Лиза поняла, девичник закончился как и мороженное в стаканчике, потому решила не мешать влюбленным (у которых была настоящая взаправдашняя любовь, в отличие от ее) и отправилась на второй этаж. Она взяла в руки очередную книжку от Мэша, которая была не воспевающим абьюз романом, а мыслями Джона Кехо, и с ней и задремала. Бессонная ночь в лазарете у Гадриэля давала о себе знать.

Проснулась девушка ближе к ужину, с каким-то щемящим душу чувством тревоги. Весь вечер Лиза сидела с грустным лицом, а все попытки Вара ее развеселить проваливались также, как и попытки Селены снова завести беседу о бессмысленных, разрушительных и токсичных отношениях с Мэшем.

Сдавшись, Селена с Варом отправились спать, а их подруга осталась смотреть очень интересный фильм. Все прекрасно знали, что Лиза просто ждет возвращения Мэшера, а не фанатеет от фильмов Вуди Алена. Если хотела обмануть кого-то, надо было любимого Гая Ричи включить, ну или Тарантино на худой конец. тогда бы и подозрений не возникло.

На рассвете Лизу, свернувшуюся на диване калачиком, нашел Ингвар, явившийся на кухню завтракать.

— Зря ты его ждешь. — Вар сделал акцент на последнем слове, чтобы Лиза поняла, что он имеет ввиду не только предыдущий вечер. — Он не тот, кто тебе нужен.

— Я чувствую, что с ним случилось что-то плохое. — призналась Лиза, но поняв, куда именно клонит парень, уточнила: — А Гадриэль значит тот?

— Не переживай ты так, Мэшер живуч как таракан, его попробуй убей. — не особо удачно приободрил Ингвар.

Вар не собирался вмешиваться в чужие отношения, но не хотел, чтобы Лиза вверяла свою жизнь такому как Мэшер и потому, по настойчивой просьбе Селены, попытался ее вразумить:

— А насчет Гадриэля … я не знаю, тот ли он самый или нет, но ты же почему-то пошла его навещать в лазарет. И почему назвалась его девушкой. Второй раз.

— А я знаю. Это не он. И в лазарет я пошла из чувства вины, а не из того, что мерещится тебе и Селене. И для справки: первый раз я его своим мужчиной назвала в поезде только для того, чтобы ему подыграть, а второй, чтобы попасть в вашу Заставу. — сразу расставила все точки девушка.

Лиза и без Вара знала, что выбрала не самого «правильного» мужчину, но сердце не обращает внимание на оболочку, оно смотрит в глубину. И если Вару можно любить Селену, по почему же ей нельзя любить Мэша.

— Как ты понял, что Селена — та самая? — Лиза тоже решила задать неудобный вопрос.

Ингвар такого вопроса не ожидал, да и себе его не задавал, но рассвет — самое подходящее время для правды, потому он постарался ответить честно:

— Когда я впервые ее увидел, в меня словно солнце поместили и каждый день это солнце растет. Рядом с ней мир становится светлее, добрее и чище даже. С ней хорошо и спокойно, как не было никогда. И я не хочу никуда торопиться, хочу просто наслаждаться каждой минутой, что провожу рядом с ней. Не могу я подобрать правильных слов, чтобы объяснить свою чувства. Но я знаю, что она — самое лучшее, что есть в моей жизни, она мое счастье. И я все сделаю ради ее счастья и жизнь отдам за нее, если потребуется. Без нее я не представляю себя. Только вдвоем. И еще в день нашего знакомства в той библиотеке, я понял, что она — та самая, и это навсегда.

Лиза молча обдумывала услышанное.

— Как ты поняла, что он тот самый? — задал тот же непростой вопрос Ингвар. Ему было интересно, найдутся ли у Лизы достойные аргументы или она наконец осознает, что происходящее между ней и Мэшером вообще не отношения.

Лиза задумалась над ответом, а потом решила рассказать все, как есть:

— Знаешь, Вар… Когда-то я умела летать, а потом мне вырвали крылья и столкнули на землю. А он помог отрастить их снова и выпустил в небо. И пусть мы с ним знакомы недавно, но он стал единственным, кто поддерживал меня все это время, когда я сжирала себя из-за смерти Кира. Он находил для меня время в своем плотном графике, хотя у моих друзей все эти недели его почему-то не находилось. Именно он, но никак не вы все, заметил, как мне плохо и поддержал меня. Он не давал мне советов из разряда «Время лечит», как ты, а садился и внимательно слушал все, что у меня на душе. Он приносил мне полезные книги, которые помогли мне принять боль утраты. Он забивал морозильник моим любимым мороженным, потому что именно оно поднимает мне настроение, когда мне очень плохо. В последние недели Мэш был единственным, кому действительно было до меня дело. Мне было плохо, и я просила помощи у вас с Селеной, рассказывая, как мне трудно пережить утрату Кира. Я просила помощи, когда опоенная любовными зельями в Поезде Нечисти не знала, что же произошло на самом деле, но вы отмахнулись от меня. Вам, как и Гадриэлю, было проще представить, что я с Мэшем занималась не пойми чем, чем выяснить, что же произошло на самом деле и поддержать меня. Никто из вас не осудил Гадриэля за то, что он оставил меня накачанную зельями наедине с Мэшем, которого вы, вообще-то, считаете злодеем и чуть ли не растлителем, зато вы с Селеной осудили меня и пару дней вообще со мной не разговаривали. Я же такая мерзкая, я с малумом переспала. А я не спала! И рассказал мне об этом Мэш, который не воспользовался возможность, хотя мог, еще и извинился на все то, что мне пришлось пережить в поезде из-за того, что ваши бонумские предсказатели и Михаил меня туда отправили как корм для вампира. И это он нарядил меня так, что я этому вампиру по вкусу не пришлась, и он меня не стал «дегустировать». Но вам-то все равно, вы навесили на меня ярлык малумской подстилки и после этого от меня отдалились. Даже не слушали меня, когда я делилась переживаниями о том, что у меня в голове лишь обрывки и я переживаю о том, что именно со мной произошло в том чертовом поезде. Действительно, насилие же теперь в норме вещей. Я понимаю, Селена будущая стратера, дел у вас с ней хватает, потому я больше не нагружаю вас своими проблемами. Но не вам осуждать Мэшера, потому что в нем в последнее время, куда больше человеческого, чем в вас троих вместе взятых. Это он отбивал меня от кровососов, а не Гадриэль, которой пришел на помощь, но решил не вмешиваться, пусть уж тварюки прикончат его врага. Это он лечил мои раны. Мэш, но никак не вы все помогал мне. Он учил наслаждаться происходящим несмотря на то, что остальные посчитают это не правильным. Показал, что и в плохих вещах, можно найти плюсы. Позволил стать сильнее и прожить эмоции, которые другие старались во мне задушить. Именно он дал мне почувствовать, что же такое жить настоящим днем. И в этом настоящем дне я хочу видеть рядом именно его. Хочу, чтобы он просто был рядом, и не важно, что будет завтра.

Вар покраснел. Они с Селеной и правда отвернулись от Лизы после того, как узнали о симпатии к Мэшу, так что обвинения девушки были вполне оправданными. Он хотел услышать от нее правду — он ее услышал. Заодно увидел, как был слеп и жесток по отношению к Лизе. А ведь она, переживая все это, ни разу не пожаловалась на Селену и продолжала быть ей опорой и поддержкой. А вот они с Селеной таким похвастать не могли и появлялись в коттедже только для того, чтобы поспать и особо не интересовались как чувствует себя Лиза в этом новом мире, где ее для своих целей использовали, что Михаил, что Гадриэль. Чего уж там, они даже не знали, что Лиза с Мэшем спасались от каких-то тварей и не заметили на Лизе ран. А еще друзьями ее называются.

Но Вар все равно был уверен, что Лизу в своих целях использует и Мэш, потому спросил:

— Ты думаешь, что с таким как он, у тебя есть завтра? Неужели ты веришь, что ты для него больше, чем мимолетное развлечение, и что за эти несколько недель у вас зародились настоящие чувства?

Лиза нервно сглотнула. Она и без слов Вара чувствовала, что у них с Мэшем завтра быть не может, но совсем не по той причине, что думал бонум, потому ответила:

— Вся наша жизнь мимолетна. Но не о ней речь. Речь о том, что вы смотрите только на оболочку, я же вижу, какой он внутри. Ты видишь в нем только темноту, я вижу свет. Да, он очень глубоко, но он есть. Так что не знаю, такой ли ответ ты хотел услышать, но вот такая она, моя правда: я считаю его идеальным для меня мужчиной.

Вар опешил. Он думал, что у Лизы лишь увлечение и она, как и многие до нее, стала жертвой харизмы малума. Но все оказалось куда сложнее, Лиза и правда влюбилась. Ингвар, как и накануне Селена, собирался рассказать девушке о том, что впереди ее ждет только разочарование и разбитое сердце, но в его голове раздался настойчивый Зов от лучшего друга.

Случилось новое нападение, а прикованный к кровати Гадриэль не мог явится на место преступления. Вместо него отправлялся Витиум, но Гадриэль решил послать еще и Ингвара, потому бонуму пришлось срочно переквалифицироваться из домашнего психотерапевта для Лизы в беллатора Гадри на задании.

Вар незамедлительно переместился на место преступления, но первым уже не был. Первым на место преступления явился не заместитель изнывающего в лазарете Карро и не Витиум, а сапер, проверивший периметр на наличие взрывных устройств. Изучив местность и убедившись в отсутствии сюрпризов, он пригласил малумов для следственного осмотра. А чуть позже к ним присоединились и Витиум с Ингваром в качестве наблюдателей от бонумов. Витиум взял подробный осмотр погибших на себя, чему Вар был безмерно рад, потому что это стало бы для него тяжелым испытанием.

На перекрестке проселочной дороги, прижавшись спиной друг к другу, сидели два обнаженных подростка, головы которых венчали бутафорские золотые короны. Тела парня и девушки уже отливали мраморными и серыми оттенками, а конечности почернели. На подвергшейся ноябрьским холодам коже образовались пузыри и кровянистые вздутия, а ногти деформировались как при обморожении, но смерть наступила не от холода. Мороз лишь добавил повреждений. Погибли подростки от того, что и из тел вырвали сердца и на оставшиеся от них дыры наклеили синие сердечки с подписью «Like», а на шеи повесили золотые таблички с выложенными стразами надписями «Sold Out». На дороге, рядом с погибшими, валялись деньги, два айфона последней модели, брендовая одежда и обувь, а также фотографии лучших курортов. По бокам от жертв были вырыты две ямки, ставшие временным прибежищем для коробочек с их вещами.

Насмотревшиеся сериалов детишки решили продать души в обмен на такую ерунду как популярность, модные шмотки, новый телефон и деньги. Но подобный ритуал вызывал не демонов, а анимариумов — сборщиков душ, которые даровали желаемое в обмен на жизненную силу. Ее они высасывали через сорок дней, о чем извещали мелким шрифтом в договоре, который никто не читал.

Детишки провели ритуал, темный явился и даже заключил с ним договор и подарками одарил. Но затем явились убийцы из видений Селены. И два развращенных социальными сетями подростка лишились сердец, а анимариум получил заговоренную пулю в сердце. От темного осталась лишь горстка пепла, как и от прикреплённого к нему малума-обсерватора, которого он успел вызвать на подмогу.

Все это Витиум с Варом и сообщили своим собратьям по возвращении с места преступления. Михаил и Гадриэль разделили пальму первенства в номинации «Самое угрюмое лицо», потому что дела становились все хуже. Они ещё от вчерашних взрывов не отошли, а тут уже новые жертвы.

Погибших насчитывалось уже десять: четыре человека (два сегодняшних подростка и две девушки, казненные у памятника), три бонума (малыш и два у памятника) и три малума (один на Расстрельном, второй у памятника и третий сегодня). И это еще в расчет не брали погибшего анимариума. Убийцы в очередной раз сработали оперативнее, а Селена даже не смогла этого предвидеть, не говоря уже о выведенных из строя предикторах.

Поводов для радости у кустодиамов не было. Гибли и люди и бонумы с малумами, а лучшие ищейки Гадриэль и Карро были прикованы к больничным койкам. Именно туда им и поступило сообщение об исчезновения ещё одного малума, спустя лишь пару часов после новости о трагедии с подростками.

Пока этого кустодиама назвали одиннадцатой жертвой лишь в вопросительной интонации, но с каждым часом интонация становилась все более утвердительной. И многие ей были рады, ведь малумом этим был Мэшер.

Глава 19

Как часто события предстают перед нами не в истинном свете? Бывает, что мы не знаем всех деталей или неверно трактуем имеющиеся у нас сведения, а бывает, что и сама правда не хочет быть обнаруженной. В истории с пропажей Мэшера сложились оба фактора. Бонумы не верно трактовали имеющиеся у них сведения, а малумы, отмечающие освобождение вакантного места возле самого Дарка, не тратили усилий на поиски собрата. Всех устраивал факт его исчезновения, а большая часть и вовсе надеялась на то, что он мертв. Собственно, они не были слишком далеки от истины, потому что малума настигла месть.

Месть как гаспачо: окрашена алым, остра и подается холодной. Месть, в отличие от испанского супа, не то блюдо, которое придется по вкусу вегетарианцам. И если у гаспачо есть классический рецепт, подвергающийся небольшим вариациям, то у мести нет идеального способа приготовления и все зависит от мастерства повара, готовящего столь рискованную закуску.

Дарк готовить изысканные блюда любил, потому устранение Мэшера запланировал с широким размахом, пожелав убрать несколько целей разом. Но его планы постоянно обрывали. Сначала идиотский мифический олень вылез, потом Мэшу кто-то кинул Зов, и он покинул место трагедии у памятника, где должен был нарваться ещё на одну растяжку, подготовленную сподручными Дарка. Да такую неудачную, что Мэшика и собирать бы было не из чего.

Но оказалось, что судьба благоволит даже к таким мерзавцам как глава малумов и среди ночи по лесу решила прогуляться Лиза. Услышав донесение о прогулке, мистер Дарк решил, что это шутка, но получив подтверждение от ночных шпионов, поспешил действовать, изменив план. Вместо Гадриэля, на которого Дарк собирался повестить убийство Мэшера, на сцену выходила Лиза. Глава малумов уже представлял, как будет рассказывать бедной девочке, что попустительство Михаила стоило ей жизни любимого человека, которого она убила лишь потому, что никто не рассказал ей, кто она такая и как опасна.

Сподручные малума перехватили девушку на пути из Заставы и нашептали ей на ушко план действий, как до этого поступили и с Мэшем. Дарк же в это время тренировал слезливую речь об утрате любимого малума и обещания взять Лизу под свое крыло и обуздать ее неконтролируемые приступы агрессии.

Охотник и жертва встретились у коттеджа.

Лиза возвращался из Заставы, Мэш возвращался из парижской пекарни, где раздобыл лучшие круассаны и кофе. Малум встретил девушку приветственным поцелуем в губы и предложил насладиться совместным завтраком, но Лиза заметила, как Селена и вернувшийся из лазарета Вар воркуют у витражного окна. Завтрак решили перенести в гараж, который показался идеальным местом. Благодаря любви к машинам они и познакомились, так что символично устроить первое свидание в компании двух отличных автомобилей, один из которых недавно спас им жизнь.

Устроившись поудобнее на кожаном диване, Мэш и Лиза мило ворковали и все же дегустировали выпечку и кофе, пока из включившего самостоятельно телефона Мэша хриплый голос пел:

Всего одну ночь с тобой мое сердце,

Мне нужно согреться, мне нужно забыть, быть, быть, быть, быть…

Не пугайся, не пугайся, детка,

Заходи в мою большую клетку.

Хочешь мне помочь?

Только на одну ночь ты притворись моей.

— И я сказала О-е! — подпевала Лиза.

Когда песня закончилась, Мэш решил, что пришло время для признания:

— Я не спал. И все слышал.

— Знаю, потому все и рассказывала.

— Мне нравится Слай, но если тебе больше нравится Арни, то я готов уступить. Ну или можем назвать его Норрис или Ван Дамм, чтобы ни тебе, ни мне. — Мэшер решил начать важный разговор с самого легкого — выбора клички их будущей собаки.

— Слай. — выбрала девушка.

— С кличкой определились. Осталось с породой. Как тебе доберман?

— Идеально.

— Я тут погуглил, они оказывается, любят детей, так что мы смело сможем завести … пса. — не в положении Мэша было предаваться мечтам, но утром он дал себе слово, что если ему удастся выбраться живым из этой передряги, то мечты Лизы он воплотит в реальность.

Лиза подняла голову и внимательно посмотрела на парня, произнесшего такие важные слова. Она пообещала себе, что если они останутся в живых, то она готова даже пуделя завести и Чайковским назвать, не говоря уже про то, с какой радостью она родит ему сына.

— Мэш, я хотела сказать, что рядом с тобой мне очень … — девушка запнулась. — …плохо.

Лиза сглотнула подступающую тошноту и прошептала:

— Мне плохо.

Тело Лизы прошила судорога. Потом ещё одна. И ещё. В глазах девушки появился испуг и такой отразился в глазах Мэша. Он не ожидал, что Лизу накроет приступ и не знал, чем облегчить ее состояние, потому что не мог определить, что с ей. А сама Лиза ответить ему не могла. Она сжимала зубы и старалась пережить боль, которая все усиливалась, заставляя конечности выкручиваться. Кожа Лизы пылала, на лбу проступил пот и Мэшер полез в ближайшую машину за аптечкой, да только и сам не знал, что искать.

— Что болит? — уточнил он.

— Горю изнутри. — превозмогая боль произнесла девушка.

Мэш перебирал в голове симптомы всех известных ему болезней, пока перебирал лекарства в аптечке, но не подходило ни то, ни другое. Параллельно он кидал Зов лекарю, который обычно его латал, но тот не отвечал. Как и трое его коллег. Мэш этому не удивился. Дарк лишил его медицинского сопровождения несколько дней назад. Мэш пробовал кинуть Зов Карро и даже Гадриэлю, но все безуспешно. Он кричал и звал на помощь Селену с Варом, ведь они еще были в коттедже и должны были услышать его истошные вопли, но и они словно оглохли.

Ситуация ухудшалась, как и состояние Лизы, и Мэш осознал, что потерял много времени и нужно действовать иначе. Он подхватил девушку на руки и понёс в машину. Ближайшая обычная больница была в двадцати километрах и малум собирался покрыть это расстояние в рекордное время.

Малум усадил Лизу на переднее сиденье и когда пристегивал ее ремнём безопасности тело девушки прошило новой волной боли. Лиза закричала, а после ее окружил зелёный туман. Когда он немного рассеялся у лица, Мэшер заметил, что глаза девушки залило чернотой. Это не предвещало ничего хорошего, как и туман, которым обычно сопровождается внушение котаури.

Взволнованный малум крепко сжал возлюбленную в объятьях. В больницу можно было уже не торопиться, местные врачи были бессильны перед внушением котаури, как был бессилен и сам Мэш.

Магнитола подтвердила подозрения малума и врубила на полную трек со словами:

Убей меня!

Хоть от меня ты без ума.

Я не в себе,

Меня опять метет метель.

Скажи зачем

Тебе нужна моя душа.

Скажи зачем

Любить меня.

Убей меня!

Тело Мэша прошил такой же разряд боли как прошивал тело Лизы. Его необычная музыкальная способность в очередной раз предупредила о беде, которую он уже не успевал предотвратить.

Лизу трясло все сильнее, а Мэш сжимал ее все крепче и требовал:

— Борись, Лиза, борись! Ты мое солнышко и добро! Ты не тьма, что пробудил Дарк. Ты — Свет и ты очень сильная, ты справишься с наваждением. Я знаю, ты сможешь. Вспоминай, что было в моих книгах, давай. Борись!

— Беги! — из последних сил прохрипела Лиза, от которой ускользал контроль над телом и сознанием.

Но малум никогда не бросил бы девушку и не выпустил ее из объятий. Резко толкнув малума в грудь, Лиза вырвалась из его объятий и салона авто сама. Мэшер отлетел и упал на капот второго припаркованного в гараже Рубикона. А в руке у девушки блеснул клинок, любезно «вшитый» сорока минутами ранее сподручными Дарка.

Мэшер не верил всему происходящему, потому среагировал слишком поздно, хоть кустодиамский клинок и появился в его левой руке. Лиза успела полоснуть возлюбленного по плечу. Боль и кровь пугали малума не так сильно, как зеленый туман, образовавшийся и вокруг него. Последнее, что успел осознать Мэш: котаури со своим внушением добрались не только до Лизы.

Мэшер прищурил глаза, затянутые пеленой тьмы. Такой же непроглядной, как та, что застилала глаза обезумевшей Лизы. Одурманенный малум хищно оскалился, даже не обращая внимания на кровоточащее плечо и ушиб грудной клетки.

Один удар сердца поделил жизнь влюбленных на до и после.

Разъяренный Мэш оттолкнул пошедшую в наступление девушку. Лиза отлетела в другой конец гаража и ударилась о стену, выронив оружие. Спустя секунду она уже вскочила, схватила с пола клинок, на котором алела кровь, и снова напала на малума. Лиза целилась в сердце, но его без боя Мэш отдавать не собирался. Девушка получила удар в живот, малум получил ответный удар в лицо. Лиза пару раз приложила Мэшера головой об стол, он вывернул ей руку и прошёлся по ней кинжалом от локтя до запястья. Влюбленные, еще несколько минут назад наслаждающиеся поцелуями, калечили друг друга, не отдавая себе отчета в том, что творят.

Сражение не изматывало Лизу и Мэша, только распаляло. Они носились по гаражу, нанося друг другу раны и удары. Два хищника, чья тёмная сторона была выпущена наружу. Две жертвы, чьи сердца кричали от боли. Они играли друг с другом, делали ложные выпады, а после били в другое место. Они резали, ломали и даже кусали. Девушка и малум оказались достойными противниками и сошлись в равном бою. Казалось, что победителя в этой схватке не будет, но смертельный танец закончился тем, что Лиза все же заполучила сердце Мэша, насадив его на клинок.

Наблюдающие за бойней сподручные Дарка с чувством выполненного долга собирались покинуть зону, где им с трудом удавалось удерживаться и отправились залечивать раны. Гипнотизеры-котаури наблюдали за происходящим нацепив ведьмовские амулеты, но защитный барьер вокруг дома стратеры все равно разрывал их на части. У одного котаури уже отсутствовали уши, а у другого три пальца, но то была плата за предательство и искупление давних грехов перед Дарком, потому они вносили ее безропотно. Убедившись в том, что девчонка убила малума, котаури собирались покинуть лес, но им не дали уйти далеко от гаража, в котором приходила в себя жертва их внушения.

Зеленый туман отступил, и Лиза увидела окровавленное тело с клинком в груди. Девушка взвыла и осела на пол, осознав, что сотворила с любимым мужчиной. Она подползла к Мэшу, вытащила клинок и попыталась запустить его сердце. Один раз ей удалось, значит удастся и второй.

— Пожалуйста, пожалуйста, только живи… — шептала Лиза, утирая слезы. Она надеялась на то, что без клинка внутри сердце запустит кустодиамскую регенерацию.

— Бесполезно. — сбоку раздался голос.

Застывшая у тела возлюбленного Лиза пыталась разглядеть незнакомца, но он не выходил из темного угла и прятал лицо за черным капюшоном. В глазах девушки еще разливались остатки черноты, так что загадочный мужчина держался в стороне, не желая стать новой жертвой.

— Почему? — всхлипывая уточнила Лиза.

— Ты ударила прямо в сердце. Единственное, что кустодиаму не залечить.

Осмыслив каждое сказанное слово, девушка взвыла ещё раз. А потом схватила клинок и постаралась вогнать его уже в себя. Но клинок замер, как и рука.

— Ты кто? — тихо спросила Лиза, которая не могла пошевелиться.

— Считай, что это «Deus ex machina».

— Как-то не похож ты на Бога.

— Лиза, ну откуда тебе знать, как выглядит тот, в кого ты не веришь? Может я настоящий Бог и сейчас я сотворю чудо!

— Ты можешь ему помочь? — жизнь Мэшера была единственным чудом, что требовалось Лизе. — Если да, то я поверю в то, что ты хоть Иисус, хоть Будда с Аллахом вместе взятые.

— Нет. Спасти его может только ты.

— Что нужно сделать?!

— Для начала избавимся от наваждения.

Лиза ожидала, что сейчас последуют магические пассы и прикосновения, но умудренный опытом спаситель держался на расстоянии. Ему хватало собственных сил удерживать девушку на месте, но нужно было как можно быстрее избавить ее от Тьмы, которая снова набирала силу и была направлена уже на него. Бороться с внушением от котаури мужчина не мог, но висевший на шее амулет с агатом делал работу за него. Агат вытягивал из девушки тьму и как только светлый камень растворился в черноте, мужчина снял амулет и немедленно спрятал.

— А вот теперь мы можем приступать. — голос мужчины чуть смягчился и к Лизе вернулась способность двигаться. — Предупрежу сразу, если вы с ним не те, за кого я вас принял, ты не сможешь ему помочь и вполне вероятно, что убьешь еще и себя. Но если я не ошибся, то ты поделишься с ним искрой своей жизни и отдашь ему половину отведенного тебе времени. Готова пойти на такое?

Лиза кивнула даже не раздумывая.

Получил утвердительный ответ незнакомец начал раздавать указания, не выходя из тени:

— Сядь рядом с ним. Прими максимально удобное положение и закрой глаза. А теперь представь как все пространство вокруг тебя наполняется светом. Сделай глубокий вдох, впитывая весь этот свет, а затем глубокий выдох, выпуская всю темноту, что в тебе скопилась. А теперь ещё один вдох и еще один выдох. Почувствуй, как тепло и свет разливаются по всему твоему телу от макушки головы до кончиков пальцев. Свет уносит из твоего тела все темное, все чужеродное и одурманенное. С каждым вдохом в тебя входит все больше света, а с каждый выдохом тебя покидает тьма. Все страхи, переживания и тревоги ушли. Остались только свет и ты. Погрузись внутрь себя. Здесь светло, безопасно и спокойно. Приглядись повнимательнее и заметь изумрудный свет, что ярко сияет. Это свет — твое сердце и твоя жизненная сила. Представь ее в виде красивого изумрудного шара и вытащи из тела перед собой. Теперь раздели этот шар на два равных. Получается?

— Да. — прошептала Лиза, которая следовала за голосом и выполняла все его указания. Они получались на удивление легко и это была заслуга Мэша и его книжек, а ещё Гадриэля с его медитациями на утренних тренировках.

— Представь как один из этих красивых изумрудных шаров, полный жизненной энергии и любви перемещается в твою левую руку. И теперь с самыми светлыми и искренними чувствами вложи этот щедрый подарок в левую руку своего возлюбленного. Скажи, что ты благословляешь его на долгую жизнь.

— Мэшер, я благословляю тебя на долгую жизнь. — повторила Лиза, а потом добавила слова, которые шли из сердца: — Я с радостью делюсь с тобой энергией жизни и своей любовью.

— Близнецово пламя… — прошептал незнакомец, который наконец увидел истинную сущность влюбленных. — Я не ошибся.

Придя в себя, мужчина продолжил вести Лизу:

— Умница! Представь, как красивый изумрудный шар движется по руке твоего любимого и перемещается в его сердце. Здесь он раскрывается и заливает все тело Мэшера зеленым светом, который проникает во все уголки его души и тела. Все тело Мэшера наполняется жизнью. Начинает биться его сердце и запускает все остальные органы. Кровь течет по венам, а кислород насыщает легкие. Все показатели стабилизируются и приходят в норму. Твой любимый мужчина снова жив, но пока спит. И проспит еще долго, до тех самых пор, пока ваши энергии не сольются в одну. А в твоем теле также запускается процесс трансформации, в тебя перетекает энергия Мэшера и смешивается с твоей, для соблюдения баланса Вселенной. Эта трансформация будет постепенной и завершится за двадцать один день. Ты принимаешь ее?

— Я принимаю ее.

— А сейчас верни второй изумрудный шар обратно в свое сердце и поблагодари Вселенную и Творца за то, что пришли вам, выкованным из одной монады, на помощь.

— Благодарю!

— Сделай глубокий вдох и выдох, пошевели ногами и руками, и верни себя в здесь и сейчас.

— Я здесь и сейчас.

— Замечательно, ты снова здесь. И сейчас ты можешь открывать глаза.

Лиза распахнула глаза, которые вернули себе привычный карий цвет, но получили медовый оттенок, такой, как у Мэша. Первым делом девушка осмотрела на малума и убедилась в том, что его грудь мерно подымается и опускается, а все раны затянулись. Любимый снова был жив и здоров.

Девушка хотела укрыть все лицо Мэша поцелуями, но строгий голос ее остановил:

— На поцелуи времени нет. Только что мы разрушили план Дарка. Он ждет, что ты сейчас отойдешь от внушения и обнаружишь себя в луже крови рядом с телом любимого, а этого не произойдет. С котаури я уже разобрался, они мне должны, так что сообщат Дарку, что внушение сработало, но Мэшер умудрился сбежать, добраться до конца защитного барьера и переместиться в неизвестном направлении, а тебе они память стерли и домой отправить. И сейчас мне нужно надежно спрятать Мэшера и доказывать соратникам, что он для нас важен. А тебе не стоит никому рассказывать о том, что ты убила Мэша, пусть все думают, что он сбежал.

— Что на меня нашло? — взгляд девушки наполнился болью.

— Не что, а кто. Очень хитрый кто, остановивший тебя, когда ты бежала из Заставы и приказавший убить Мэшера, а заодно приказавший ему убить тебя. Дарк собрался решить две проблемы разом, но он не знал, что не только он может асванги и котаури подсылать. Я не только альянги могу на подмогу отправить, но и сам приду.

— Так это ты нас в лесу спас?

— Можно и так сказать.

Лиза задумалась, а загадочный спаситель решил подкинуть дополнительную пищу для размышлений:

— Сегодня ты захотела убить любимого, за которого пару дней назад готова была жизнь отдать. Догадываешься, что дальше? Очень скоро в голове будет пульсировать только одна мысль «Убей, убей, убей» и ты не сможешь противиться. Мэшер тому доказательство, но он и сам был в подобной ситуации, потому старался уберечь тебя.

— Был в подобной ситуации?

— Да. Он и при жизни был не подарком, но после того, как мистер Дарк получил от него то, что хочет получить о тебя, все стало куда хуже. Мэш превратился в мясника. Хоть и не по своей воле. Все истории о жестоком убийце — правда, но они не знают о том, что Мэш рыдал над изуродованными телами и не понимал, как он это сотворил. И Дарк хочет, чтобы ты стала каким же мясником как Мэш.

— Но я не хочу им быть!

— Знаю, но у тебя нет выбора. Это твое предназначение. — печально произнес мужчина. — И прости меня.

— За что? — не поняла Лиза.

— За это. — пояснил мужчина и девушка замерла.

Таинственный незнакомец сделал парочку пассов и с одежды и тела Лизы и Мэша исчезли все раны и вся кровь, а из гаража пропали все следы сражения. Больше ничего не напоминало о том, что десять минут назад Лиза убила, а потом воскресила Мэша. Удивленная Лиза только и могла, что хлопать ресницами, но и это продлилось недолго. Мужчина активировал еще один амулет и стер девушке память о последнем часе, а после отправил домой.

Лиза вернулась в коттедж, нашла записку со словом «Слай» и улыбнулась своим мыслями, а после пошла приводить себя в порядок и есть мороженое вместе с Селеной. Девушка была уверена, что вырванные из памяти минуты провела в лесу, наслаждаясь размеренной и очень неспешной прогулкой от Заставы к коттеджу. Воспоминаний о том, что она убила Мэша, а потом воскресила, не осталось.

Но странное чувство, спрятанное на задворках сознания, не давало Лизе покоя. Не успокаивала его ни вечерняя болтовня с Селеной и Варом, ни философское кино Вуди Аллена, которая она включила, чтобы отделаться от бесполезных нравоучений влюблённых.

План, конечно, сработал и Селена с Варом ушли спать, но без них Лизе стало еще хуже. И чем ближе к полуночи подвигались стрелки часов, тем сильнее была тревога девушки. Мэш давно должен был вернуться, но его все не было. Зато было море поводов для тревоги, после покушения на него. Грызущая ногти девушка понимала, что волнение с каждой минутой только нарастает. Когда маникюр был ободран наполовину, стрелки часов дошли до трех часов ночи, а тревога до своего пика, Лиза просто выкрикнула: «Да где же ты, Мэш?!»

Ответила внезапно включившаяся умная колонка, выдав странный трек со словами:

Убей меня!

Хоть от меня ты без ума.

Я не в себе,

Меня метет эта метель.

Потерявшая дар речи Лиза с трудом проговорила:

— Алиса, стоп!

Но музыка не останавливалась, а увеличивала громкость и продолжала надрывно призывать мужским голосом «Убей меня!». По телу Лизу пробежали мурашки. Не такой ответ она хотела получить на свой вопрос.

— Алиса, стоп! Алиса, пауза! Стоп! Пауза! Стоп! СТОП! — требовала девушка, а техника никак не слушалась.

Спустя время трек все же прервался, но только лишь для того, чтобы из колонки полилась новая песня, уже в женском исполнении:

— Медленно мы сходим с ума

И спустилась на город тьма.

И когда по Гринвичу ноль

Покажи, что такое любовь.

Пара-рара, убей меня нежно,

Па-рара, я грешна.

Пара-рара, убей меня нежно,

Па-рара, я грешна.

— Мы тут в пионерском лагере что ли? Вар, Селена, хватит херней страдать! Это не смешно ни разу! — Лиза решила, что друзья решили ее попугать, управляя колонкой с помощью телефона.

Вот только друзей нигде не было видно, а девушка тщетно пыталась отключить музыку. Она подошла к столику, где стояла свихнувшаяся колонка, чтобы вытащить ее из розетки, но та даже не была включена. Лиза замерла с проводом в руках. А умная колонка, словно продолжая насмехаться над девушкой, включила новую композицию, ничуть не лучше предыдущих.

— Прошу, убей меня нежно однажды, за что — не важно

Убей меня нежно однажды, знаю — может быть с каждым

Убей меня нежно однажды, утоли эту жажду

Убей меня нежно

— Прекрати! — потребовала Лиза, но песня все продолжала ее пугать посланиями.

Голосовых команд колонка Вара не слушалась, а отключить ее не получалось, работала она явно не от электричества и это пугало Лизу. Она не знала, что страшит ее больше: что колонка работает БЕЗ электричества или от какого ИСТОЧНИКА питается эта чертова колонка? Но терпеть это она больше не могла. Трясущимися руками Лиза взяла исторгающее пугающие предсказания устройство и кинула в стену, желая навсегда заткнуть.

Музыка не смолкла, даже не притихла, но девушка решила во что бы то ни стало закрыть Алисе рот. Лиза кидала колонку об стену, била об пол, топтала ногами, но та продолжала петь. Хрипела она «Убей меня» даже когда пламя камина лизало ее бока.

Спокойно выдохнула девушка только после того, как бирюзовая тварь сдохла в огне и в гостиной наступила тишина.

Молчание длилось ровно тринадцать секунд, а потом было прервано телефоном Лизы. Может Сири и недолюбливала Алису, но дело ее продолжила и врубила песню со словами:

Если хочешь, то убей меня нежно,

Если хочешь — воскреси меня.

Невозможно, но уже неизбежно, как один глоток огня.

Если хочешь, то убей меня нежно,

Если хочешь — воскреси меня.

Пока есть только ты и я.

— Сука! — взвыла Лиза. — И ты туда же!

Беря в руки телефон, девушка догадывалась, что у нее не выйдет заткнуть и его. Она останавливал песню в одном музыкальном приложении, но она включалась в другом и продолжала ее истязать словами:

Не могу молчать, не могу кричать — нет больше слов,

Не могу позвать, не могу прогнать безумных снов.

Не могу одна, не могу с тобой и без тебя,

Не могу решить, не могу забыть, я — словно не я.

— Хватит! Заткнись! — прокричала Лиза, глядя в экран смартфона, который уничтожать в пламени камина было жалко. Может он был и старенький, но очень любимый.

Телефон ответил очередным треком:

— Если пульса не будет, значит из игры вышел,

Значит я открыл глаза там, на уровень выше.

Земная жизнь для вечной накопит опыт,

Ты больше, чем человек, попробуй вспомнить, кто ты.

— Что ты хочешь от меня? Что я должна вспомнить?!

— Снова вслепую доверюсь, и буду контужена,

Снова отнимут лишь тех, кто особенно нужен нам.

Мир не по правилам против меня или это заслуженно?

Море штормит, и я на глубину ухожу за жемчужиной.

— Какое еще море? Какой шторм? Какая, блин, жемчужина?! — ругалась девушка, даже не пытаясь понять важные послания.

Продолжающий петь телефон все же полетел в стену. Лиза обессилено осела на пол и обхватила голову руками. Она устала, ей было страшно, и она не понимала, что происходит. Но вспомнила того единственного, с кем вот так, посредством музыки, общалась Вселенная.

Дорожащим голосом Лиза прошептала:

— Мэш, это ты?

— Я это ты — ты это я и никого не надо нам. Все что сейчас есть у меня я лишь тебе одной отдам. — пропел телефон.

Лиза истолковала эти слова неверно. Она подняла смартфон треснувшим экраном и прижала к своей груди, ведь подумала, что таким необычным способом с ней и правда общается неожиданно исчезнувший Мэшер.

— Что случилось? Ты … — Лиза боялась даже думать о том, что могло случится с ее любимым, учитывая планы Дарка. Вслух это жуткое слово произнести она не смогла.

— Но это не важно, это не важно, важно другое. — пропел Матранг.

— А что важно?

— И самолетом беги оттуда, куда прибежала поездами вчера. Ха! Мой космос соткан из перламутра, сегодня тот день, когда он заберёт тебя. — ответ звучал голосом все того же Матранга.

— Куда бежать? Кто меня заберёт? Что ты пытаешься мне сказать?

— И пусть целый мир восстанет против тебя

И предадут те, в кого верить было нельзя.

И ты решишь, что проиграла и всё было зря,

Я буду верить в тебя.

И будет падать небо, и будет гореть земля

И станет чёрным белое, и будет много зла.

Но, что бы ни случилось, детка, ты должна знать,

Я буду верить в тебя.

Баста продолжать петь о том, что будет верить, а по щекам сходящей с ума Лизы катились слезы. Когда песня закончилась, все смолкло.

Наступила долгожданная тишина, которая желанного облегчения не принесла. Скорее наоборот. Девушка поняла, что пыталась сказать ей музыка. Но думать об этом совсем не хотелось, потому что будущее пугало и не предвещало ничего хорошего.

Лиза свернулась калачиком, закрыла глаза и приказала себе спать. Но сон так и не пришел. А пару часов спустя пришел Вар, который решил поговорить по душам с девушкой, завороженно следящей за пламенем в камине.

Глава 20

«Истина — основа всего» — гласит одна из основных заповедей кустодиамов, которые не могут лгать. Но некоторые все же обходят это правило, причем вполне искуссно. Да, они не лгут, но легко утаивают истину. Выдают ее порционно, а то и вовсе замалчивают. И речь идет не о чемпионе по лжи мистере Дарке, а о его оппоненте Михаиле. Глава бонумов постоянно играл с истиной, но убеждал себя, что действует во благо, в отличие от главы малумов. Вот только благо, что Михаила, что Дарка — вещь сугубо субъективная, не несущая пользы никому, кроме них самих. Ни тот, ни другой об этом никогда не задумывались. В их шахматной партии, что кустодиамы, что люди, что магические существа были только пешками.

В отличие от заигравшихся глав кустодиамов Лиза задумывалась о том, к чему способно привести утаивание той правды, что ей открылась. Она не помнила, что пыталась убить Мэшера, но чувствовала, что в ней что-то изменилось и это что-то ее пугало, даже без «музыкального вечера». А если принять во внимание и его, а также все песни про смерть, становилось еще хуже. Один раз она уже убила, но то была самозащита, по крайне мере именно так она себя успокаивала, когда лежала ночами без сна думала о том мужчине, чье тело лежало на дне реки. Сейчас же ей хотелось причинять людям боль не ради того, чтобы защитить свою жизнь, а ради того, чтобы отобрать их.

Лиза начала бояться сама себя. Теперь, глядя на Вара и Селену она видела не своих друзей, а двух подопытных кроликов, которым можно было ломать конечности и смотреть, как быстро они восстановятся благодаря кустодиамской регенерации.

В такие моменты Лиза как никогда остро чувствовала отсутствие Мэша. Только ему она была готова честно признаться в своих темных желаниях, потому что знала: он — единственный, кто ее поймет. Но Мэшер исчез и Лиза справлялась в одиночку.

Известие об исчезновение Мэша ударило в самое сердце Лизы. И хоть Селена с Варом ненавидели этого монстра, им было жаль Лизу. Но она держалась и верила в то, что малум жив. Пусть даже все люди и все песни мира ей будут твердить об обратном. Она все равно будет верить в то, что Мэшер жив, потому что вера поддерживала жизнь в ней самой. Она оставляла хотя бы искорку света, в той непроглядной тьме, что звала Лизу, нашептывала ей столь опасные, но столько заманчивые предложения. Только вера в то, что Мэш жив, что она сможет его найти, а потом они вместе разберутся с той тьмой, что поселилась у нее внутри, поддерживала девушку. Лиза знала, что другой помощи и у нее нет и не будет и пока Мэша нет, она может рассчитывать только на себя.

В первые дни после исчезновения Мэшера Лиза еще пыталась найти помощь у Селены и Вара. Она призналась друзьям, что чувствует себя плохо и у нее есть желание причинять вред. Но вместо того, чтобы дослушать подругу, Селена решила в очередной раз поиграть в психолога, тем более целый год на него училась. Девушка перебила подругу и вынесла вердикт: где-то в глубине души Лиза винит себя за отношения с Мэшером, потому хочет причинять вред, наказывая себя тем самым за влюбленность в убийцу. А все это желание причинять боль вылезло только сейчас, потому что было вызвано стрессом из-за исчезновения Мэша. И проецируется оно на других, потому что они не защитили ее от связи с малумом. Вар тоже не собирался слушать Лизу, несмотря на их недавнюю беседу. Он Селену поддержал и пообещал, что они с ней помогут пережить Лизе резкий выход из токсичных отношений, вызванный исчезновение малума.

Натянув фальшивую улыбку, Лиза поблагодарила друзей и отправилась вся такая «прибободренная» к себе в комнату. Но не спать, как ей советовали, а размышлять над тем, как быстро некоторые современные «психологи» ставят диагноз, даже не выслушав и не разобравшись в проблеме, еще ичерез призму собственных суждений. Не на такую помощь рассчитывала Лиза, когда рассказывала друзьям о Тьме, что живет внутри нее и требует жертв. Но спасибо и на том, что пять тысяч за консультацию не взяли.

Лиза переживала, что Селена будет и дальше ее «лечить», но после того вечернего разговора они с Варом во Фрейдов больше не играли. Да и вообще делали вид, что все хорошо. Раз они не замечают проблему, то ее и нет. Лиза друзей винить не стала, но их метод «прикрыть говно газеткой» использовать не собиралась. Ей ближе был Геракл, который авгиевы конюшни все-таки вычистил.

Лиза чувствовала, что ей тоже придется выполнить подвиг сродни шестому у Геракла, но продолжала искать помощи. Оставался Гадриэль, тем более к нему и сказал обратиться Мэшер в случае беды, но он в коттедже больше не появлялся. После выписки из лазарета он за переделы Заставы не выходил и на сообщения Лизы не отвечал. А Лизе очень нужен был помощник, потому она решила сама наведаться в Заставу, тем более один раз ее туда уже впустили. Но в этот раз прогулку она решила совершать днем. Одевшись потеплее, ведь пару дней назад выпал снег, девушка двинулась в путь.

Алтайский лес был красив даже заснеженным, хотя Лиза поклонницей снега не была. Она любила тепло и солнышко, потому и жила на юге. Снег она видела раз в году и в лучшем случае пару дней, за которые нужно было и на санках покататься, и в снежки поиграть, и снежного ангела сделать, и снеговика слепить. Ну и еще пару фотографий «со снегом» сделать. И несмотря на то, что ведущая к Заставе тропинка была кем-то заботливо очищена, Лиза с нее сходила, чтобы похрустеть снегом. Она набирала снег в ладони и подкидывала его над головой, любуясь тем, как кружатся снежинки. Стряхивала снежинки с деревьев и ловила их ртом и даже слепила крошечного снеговичка. По привычной южной традиции, девушка хотела успеть насладиться снегом, который к утру мог стать лишь воспоминанием.

Но теперь Лиза была не на юге, а в других широтах, где снег лежал минимум полгода и редким гостем была привычная ей жара. Девушка не знала бонумы поддерживали непривычную для этих мест теплоту как можно дольше, чтобы адаптация Селены к новому климату прошла как можно мягче, потому снег пошел только в первых числах декабря.

Белое снежное одеяло, укутывающее лес, манило Лизу. Она поддалась соблазну и плюхнулась в сугроб, чтобы сделать еще и снежного ангела. Раз уж выполнять снежную программу, то всю. Лежа на спине и глядя в зимнее небо, девушка вспомнила о том, что скоро Новый год, а она пропустила свою традицию ежегодно наряжать дом к любимому празднику 1 декабря.

Размышляя о том, где раздобыть украшения и елочку Лиза повернула голову налево и увидела красивую сосну, которая идеально бы смотрелась в гостиной коттеджа, рядышком с камином.

— Даже не думай. Деревья без разрешения Духа Леса срубать нельзя.

От неожиданности Лиза подскочила на ноги и испортила своего снежного ангела. Она оглядывалась по сторонам, но никого не увидела.

Решив, что крыша у нее едет окончательно девушка ускорила шаг, планируя быстрее добрать до Заставы пока не влипла в очередные неприятности, но путь ей перегородил усевшийся на тропинку черный кот с какими-то очень длинными ушками.

Лизе он очень понравился, и она наклонилась его погладить, ласково приговаривая:

— Ух ты, какой необычный котик!

— Сама ты котик!

Лиза одернула руку.

— Котик у тебя дома живет и вискас жрет. — животное раскрыло крылья как у летучей мыши. — А я потомственный коргоруши!

— Корго… кто? — Лиза не стала удивляться, что в этом лесу водятся длинноухие крылатые коты. Она и похуже тварей видала, этот хотя бы был милый и не собирался ее прикончить. По крайне мере пока.

— Коргоруши! Только не говори, что не знаешь кто мы. Понабирают в бонумы всех подряд и даже основам не учат, позорище!

— А я и не бонум. Я самая обычная девушка. — призналась Лиза, присев на корточки. Ей показалась, что вести беседу сидя на одном уровне с коргоруши будет любезнее. — У меня подружка бонум, а я так, за компанию приехала.

— За компанию говоришь?! — фыркнул кот. — А я-то бегу по своим делам и вижу, действительно, самая обычная девушка в снегу валяется, подумаешь, Тьмой пораженная. Такие же сплошь и рядом встречаются в мире вашем человеческом. Куда не плюнь, везде в такую попадешь. Не то, что в нашем мире, магическом, у нас такие большая редкость, если даже коргоруши знакомится подходят.

Девушка поняла, что отпираться бесполезно. Зверек, в отличие от ее друзей, видел, что с ней происходит что-то неладное.

— Лиза. — представилась самая обычная девушка.

— Инок четвертый. — зверь потянул лапу для рукопожатия, и девушка ее пожала. — Потомственный коргоруши в восемьсоть пятнадцатом колене. Служу своему ведьмаку верой и правдой. Точнее служил верой и правдой.

— А что с ним случилось?

— Бонумы недавно убили. Хозяин у меня дикий был. Мало того, что ведьмак, так еще и берендей. В мишку перекидывался, да людей драл, вот его бонумы и отправили за Завесу. Говорил я ему, по краю Кодекса ходишь, но какой ведьмак своего духа-помощника слушает. Вот я один и остался. Прибился к двору одному богатому и к домовому в помощники напросился. Но не тот это размах, не тот. Мой род всю жизнь у ведьм, да ведьмаков на службе, а я домовому служу. Позорище. Но лучше уж так, чем смерть.

Зверек печально повесил голову, и Лиза его легонько по ней погладила, а потом почесала за ушками. Коргоруши это понравилось.

— А ты случаем не будущая ведьма? — воспрял духом не котик. — А то я бы пошел к тебе на службу, я знаешь какой помощник отличный. Я все могу!

— Нет. Я не ведьма. Вроде.

— Ну Тьма-то в тебе живет? Живет! Я же за версту чую ее запах. Так что может ты ведьма, просто пока не знаешь об этом? Как у тебя с проклятьями и зельями? А извести род людской хочешь?

— С проклятьями и зельями у меня никак. Хотя мой зелёный борщ можно с назвать зельем, слабительным правда. Род людской извести не хочу, но некоторых личностей изувечила бы с радостью.

— Ну вот. Людей хочешь убивать, с зельями тоже дело движется, а остальное приложится. Не зря я тебя заприметил. Сама судьба мне новую хозяйку послала.

— Так я что, получается, ведьма? — Лиза подумала, что этот зверек первый и пока единственный, что хоть что-то может ей подсказать, потому решила разузнать побольше о себе самой. — Раз во мне Тьма и я убивать людей хочу.

— Ну… технически нет… Но, если в тебе живет Тьма, то ты уже не совсем и человек. Может ведьма будущая, может еще кто. Может вообще проклятье на тебе какое, что Тьму призвало, а может артефакт какой. Ты случаем цацки никакие не подбирала?

Лиза отрицательно помотала головой.

— А то бывший мой хозяин фокусы такие любил. Заговоренные побрякушки разбрасывал, а глупые людишки их находили, да на себя цепляли. И все. Тьма их поглощала и со свету они сначала близких сживали, а потом себя. Точно не брала себе ничего такого?

— Точно!

— Ладно, значит не проклятье на тебе. Может, ведьма ты все-таки?

— Да не знаю я! — не выдержала девушка. — Я вообще не понимаю, что со мной происходит, вот и шла за помощью к знакомому одному.

— Ты мне только поклянись, ежели ты ведьмой окажешься или еще кем сродни, ты меня к себе в помощники возьмёшь.

— Обещаю.

— Обещает она, на крови клянись! — потребовал коргоруши. — Обещания не стоят ничего, а вот клятва на крови да. Ее не нарушить.

— Не слишком ли серьезная эта клятва на крови, чтобы я с ее помощью тебе обещание давала? — Лиза вспомнила непреложный обет из любимой книги.

— А еще говоришь, что не ведьма! — фыркнул в очередной раз зверек, который явно обожал это делать. — Вон какая хитрая!

— Не хитрая, а начитанная! Но давай так, если я и правда окажусь ведьмой или еще кем сродни, то возьму в помощники именно тебя. С тобой-то мы уже знакомы, и ты мне понравился. Это же лучше, чем не пойми кого на работу брать.

— Не на работу, а на службу. Но ты правда. Я куда лучше всяких там других духов-помощников буду. Я же потомственный. Так что, как определишься кто ты — ведьма или какая другая мадама, ты меня кликни, и я тут же прибегу и посмотрим, смогу я тебе послужить или нет. А то при домовом совсем тоскливо мне, а ты девчонка явно толковая, с тобой не заскучаешь. Я же и Тьму чувствую твою и метку любви запретной. Ох, заживем мы с тобой, дел наворотим! Я же чую, что темные дела тебя ждут и много. Я в таких делах не ошибаюсь, при ведьмаке жил.

— Наворотим-наворотим, в этом я профи. Вот только как я тебя кликну то?

— Очень просто. Произнесешь: «Инок-инок, четвертый мой друг, приди ко мне ради важных услуг» и вон он я. Тут как тут, рядышком с тобой.

— А прям обязательно стишок произносить? Как-то это по-детски.

— Обязательно! Это дань традициям. Вот молодежь пошла, даже стишок лень запомнить! Святые угодники, сколько же тебя придется учить! — кот хлопнул себя лапкой по лбу. — Но это после, а сейчас я уже опаздываю. Домовой не ведьмак, конечно, но тоже с характером, может и крылья прищемить и уши поджечь, если плохо буду служить. Так что я побежал. Да и ты вроде торопилась.

Лиза вдруг поняла, что заболталась с удивительным зверем и забыла о цели своей прогулки. Она поднялась с корточек и начала переминаться с ноги на ногу.

— Прощай, Инок. — девушка погладила зверька по голове.

— Не прощай, а до свидания! — мурлыкнул не кот. — Еще свидимся, ведьмочка, и надеюсь, что не раз.

Коргоруши расправил свои крылья и упорхнул от девушки. А Лиза продолжила путь в Заставу, размышляя о необычном звере, встретившимся на пути. Даже он знал о мире куда больше самой Лизы, и она собиралась восполнить пробелы и почитать учебники Селены, чтобы при следующей встрече хотя бы понимать, кто перед ней и чего ждать.

С мыслями о том, что она может быть ведьмой, Лиза дошла до Заставы, возле которой ее встретил один из беллаторов-охранников. Он же кинул Зов Гадриэлю и проводил девушку на территорию Заставы, в уютную тёплую беседку, где Лиза наконец смогла сбросить зимнюю куртку и согреться чаем, которым ее также угостил этот сверх любезный беллатор.

Лиза пила вкусный травяной чай вприкуску с печеньями, когда к ней подошел Гадриэль. Несмотря на тревогу, беседу она начала с вопроса неожиданного:

— И почему Вар не мог Селене свидание в этой беседке устроить? Нам бы не пришлось все на себе таскать.

— Я ему такой же вопрос задал. — Гадриэль вспомнил, как они носили мебель и готовили еду для первого свидания Ингвара и Селены. — Он сказал, что она не романтичная.

— Не романтичная? — такого варианта девушка, любующаяся поросшей плющом беседкой, не ожидала. Она считала это место очень даже романтичным.

— Именно. Но все дело в том, что она находится на защищенной территории. Селене сюда пока нельзя.

— А мне тогда почему можно?

— Ты же моя возлюбленная, я тебя у Мэша отбил. А раз тебе в Заставу с лазаретом можно, то можно и в беседку.

Лиза покраснела. Вот Гадри и припомнил ей фокус, благодаря которому она попала в их Заставу в первый раз. Видимо этот же фокус нужно было благодарить за сегодняшнюю любезность охранника и печенья с чаем.

Но беллатор не стал дальше подкалывать девушку, только похлопал по лавочке, приглашая сесть. А потом спросил прямо:

— Ты же о Мэше хочешь поговорить?

Лиза покраснела еще больше. Она пришла рассказать о своих страхах и попросить о помощи, но услышав имя любимого, сердце предательски екнуло. Конечно же, она хотела поговорить о Мэше, но не с беллатором же беседовать, он малума терпеть не может, да и ее недолюбливает.

Размышления девушки были написаны на лице и Гадриэль все понял. Как понял и то, что настал тот самый момент, когда Лизе нужна поддержка и он не мог отказать. Еще вчера он бы и слушать ее душевные переживания относительно Мэшера не стал, даже несмотря на недавнее видение от альянги, но после утреннего необычного разговора с самой необычной личностью, он изменил свое мнение. Мир даровал ему чудо, и он хотел отплатить той же монетой.

— Давай, вперед! — разрешил Гадриэль. — Кроме меня никто слушать не будет.

— Если честно, я пришла поговорить совсем о другом. Но… — девушка прикусила губу. — Ты не знаешь, что с ним случилось? Вар сказал только, что он пропал, а Селена старательно прячет довольную улыбку и изо всех сил изображает сострадание, от которого фальшью разит за километр.

— Хочешь правду?

— Псевдоободряющего вранья я еще в первый день наслушалась, а от того, как они делаю вид, что ничего не произошло, бешусь уже какой день.

— Скорее всего он давно мертв или умрет в ближайшие дни. Но ты знаешь об этом не хуже меня. У тебя интуиция хорошая.

Лиза еще сильнее прикусила губу, но слезы все равно потекли. Гадриэль не собирался ни успокаивать ее, ни утирать ей слезы. Она захотела правду, он сказал правду.

— То, что я сейчас скажу, будет странным, но я скажу. Я не понимаю, как ты влюбилась в Мэша. Но любовь штука странная. Мне ли не знать. Но если ваши чувства искренние, если ты веришь в них и в совместное будущее, шанс есть. Будешь верить, что любимый жив, он будет жив.

Девушка внимательно пригляделась к Гадриэлю, пытаясь найти намек на шутку, но он был серьезен как никогда.

— А ты бы верил?

— Я верил. Всегда. Любовь и есть вера. Если в тебе нет веры, нет и любви.

— Как же я хочу верить в то, что ты прав и что моей любви хватит на то, чтобы Мэш остался жив.

— Вот и верь! Пусть все даже имя его забудут, а ты верь, как в тот самом стихотворении.

Девушка тоже вспомнила это пронзительное стихотворение, которое когда-то учила в школе, и улыбнулась, а после утерла слезы. Ей захотелось верить, что любовь и правда творит чудеса.

Дав Лизе немного времени на размышления, беллатор вернулся к основной теме беседы:

— О чем пришла поговорить?

— Ну… — Лиза замялась, а потом одернула себя. Глупо строить из себя пушистую кошечку, когда в тебе живет хищная пантера. — Я даже не знаю, как правильно все сформулировать. Со мной происходит что-то странное. Если коротко, мне постоянно хочется навредить или Вару, или Селене. И это не желания из разряда «Вот уроды, снова обувь всю в прихожей разбросали, сейчас возьму и спрячу ее, будут знать как на место не ставить». Нет, Гадриэль, все куда хуже. Увидев немытую кружку Вара, я представляю, как затолкаю ее ему прямо в глотку, а потом налью туда еще и кипяточка. А увидев немытую тарелку, я жажду разбить о голову Селены. А лучше весь сервиз. И это самое милое, что приходило мне на ум за эти дни. Остальное я даже озвучивать боюсь.

— Я понял. — кивнул Гадриэль. — Можешь не продолжать. Все это мне очень знакомо.

— Так я не одна такая? — Лизе стало значительно легче. — Я что и правда ведьма? Ты сможешь мне помочь?

— Нет, ты не ведьма. Хотя характер тот еще. Не, я не могу помочь. Но может кое-кто другой и сейчас мы к нему заглянем.

Гадриэль обнял девушку и перенёс внутрь Заставы, прямо к кабинету Михаила. Надо отдать должное, в этот раз завтрак Лиза удержала в себе. Беллатор попросил Лизу немного подождать и быстро переговорил с главой бонумов. Вернувшись к девушке, он дал ей наставления, а после открыл дверь, приглашая в кабинет. Лиза замерла на пороге, немного подумала и сделала шаг внутрь. Дверь за ней захлопнулась. Гадриэля на беседу не пригласили. Но он и не рвался, он хотел переговорить с Витиумом, чтобы тот помог Лизе, как когда-то помог и ему, потому что сомневался, что Михаил предоставит девушке реальную помощь.

Лиза вошла в кабинет и замерла на пороге не зная, как начать разговор.

— Приятно, когда люди говорят о себе даже не самую лестную правду. — начал беседу глава бонумов, впуская девушку в кабинет и усаживая в кресло напротив него. — И вдвойне приятно, что вы не пустили все на самотек и обратились за помощью именно к нам.

— Я привыкла решать проблемы сама, но тут без помощи не обойтись. Я чувствую, что во мне пробудилось какое-то зло, постоянно нашептывающее на ухо, что я должна кого-то прикончить. И это меня пугает. Сможете успокоить меня и сказать, что это не шизофрения? Только давайте без псевдоодобряющего вранья, его мне хватило.

— Мы же кустодиамы, мы не можем лгать. И да, у вас не шизофрения. У вас предназначение. Правда в вашем случае и не понятно, что хуже.

— Что за предназначение? Типа стратеры у Селены?

— Можно и так сказать. Когда Селена пройдет Посвящение, то пойдет по пути Предназначения, станет Стратерой и получит возможность полноценно вмешиваться в ход времени, а не просто притормаживать его.

— Ничего себе… — брови Лизы взлетели вверх. Она не была уверена, что подобную силу стоит даровать кому-то, даже ее подруге. Особенно ее подруге. Очень внушаемой, крайне доверчивой и легко манипулируемой подруге. Такую как Селена любой обманет. А с такой силой, как ей будет дарована, придет и немалая ответственность, к которой ее никто не подготовил.

Своими переживаниями Лиза поделилась с Михаилом:

— Подобную мощь нельзя отдавать в одни руки, причем столь юные и неподготовленные.

— Да, сила и правда немалая. И некоторые уже хотят прибрать ее к рукам.

— А разве ее можно отобрать?

— Оказывается, можно. Мы долго не могли сложить все происходящее в единую картину, но после подсчёта жертв, Амалиэль вспомнил об обряде «Отай Жрети», относящемся к разряду сказок. О нем не слышали более двух тысяч лет и сведения об этом обряде мы отыскали лишь после предложения Ингвара расширить поиски информации и перейти от реальных фактов к мифам. — Михаил ювелирно искажал ту историю, в которой Ингвар нашел правду в книге сказок, а он обозвал его идиотом и сделал вид, что ничего общего с происходящим эта сказочка не имеет.

Лизу передернуло от воспоминаний о прошлом обряде и гибели Кира, потому она сразу поинтересовалась:

— Это какой-то обряд по типу того, что мы видели?

— Да, но более сложный. Первый цикл «Отай Жрети» — обряд, схожий с нашим обрядом Круга Времени. Отличается он тем, что в жертву не приносят всю дюжину злобных душ, совершивших убийство. Последняя девушка должна возродиться благодаря самопожертвованию человека, который ее любит.

— Получается, что мы сыграли на руку какому-то уроду, который хочет прихватизировать силы Селены?

— И продолжаем играть, потому что никто его не остановил и идет второй цикл «Отай Жрети». Для него нужно совершить ритуальные жертвоприношения и убить четырех людей, четырех бонумов и четырех малумов.

— До завершения цикла осталось всего две жертвы? Или.. — Лиза запнулась. Не хотелось ей даже думать о том, кого именно могли посчитать за одиннадцатую жертву.

— Осталось двое. Анимариум не в счет, он темное существо. Последних двух приберегают напоследок, для завершающего этапа, церемонии новолуния. Проводится она в новолунии и присутствуют на ней четыре человека — будущая стратера, два кустодиама — ее наблюдатели и тресфасьем. Кустодиамы погибнут, закрыв тем самым дюжину жертв.

— Наблюдатели — это же Вар и Мэш?! Они точно погибнут?

— И да, и нет. Селена использует единственную имеющуюся у нее возможно изменить время — проверочную, что таится в ее кольце, и спасет Ингвара. Она использует силу до посвящения и стратерой стать уже не сможет, потому что не пройдет проверку на искушение временем. Как только Вар оживет, кольцо перейдёт к более достойному — тому, кто провел обряд. Но заполучить кольцо может только тресфасьем, как тот, кто тоже может хранить баланс.

— А если Селена его не оживит?

— Тресфасьем не сможет заполучить ее силы. Селена пройдёт проверку, потом Посвящение и станет полноправной Стратерой с огромными силами и мощью. Но мы же знаем, что она спасет Вара, а возможность кроить время как ему захочется перейдет к тому, кто стоит за всеми убийствами.

Лиза молчала, но ее мозг складывал воедино всю информацию. Мэш пропал, а когда он «найдётся» на обряде, тут же умрет. Селена и Вар в опасности, а Гадриэль только выкарабкался с того света и даже в беседке с трудом сидел. Михаил, который вдруг вызвался ей помогать, ведет свою игру, а Кир, который помогал ему в прошлый раз, уже мертв. И все этого из-за того, что какой-то урод решил поиграть не только их жизнями, но и миром в целом.

— И давайте угадаем, а кто же стоит за всеми этим убийствами. Случайно не тот единственный, кто сможет принять силы Селены?! Я сорву джекпот, если скажу, что это … как его там… трес-фась-ем. Интересно, это не мистер ли Дарк?

— Нет, тресфасьем не Дарк. Этим термином называют успевших побывать в трех ипостасях — человека, бонума и малума. Подобные индивидуумы огромная редкость и об их существовании я не слышал.

— Так уж и не слышали? А кто тогда это все устроил? Мартовский заяц?! Зубная фея?! Или Санта Клаус?! Все вы знаете, не надо меня обманывать. Сами ратуете за правду, а мне врете. Вы точно знаете, кто тресфасьем. Но имя мне не так и важно. Мне важно знать, как его остановить. И остановить так, чтобы все, включая Мэша, остались живы.

— Подобная информация есть у Гадриэля и воспользуется ей именно он. Он верум и может призвать меч, способный убить тресфасьема.

— Так какого хрена вы до сих пор не воспользовались этим супероружием?! У вас и меч есть и знание о том, что такой этот тресфасьем. Как Мэшу шрамы на лице оставлять — так меч брать можно, а как ублюдка остановить, который пачками всех режет — так нет, меч не тронь, он на десерт! — Лиза перестала скрывать ярость. Мало того, что этот псевдохиппи «я топлю за правду и мир во всем мире» знает, кто такой тресфасьем, так еще и позволяет ему убивать всех направо и налево, хотя есть оружие, способное его остановить и те, кто могут им воспользоваться.

— Мы не можем его найти. — картинно развел руками мужчина. — Предикторы бессильны. Появление Селены вывело их из строя. Видений больше нет, а если и появляются, то обрывочные.

— Да все с вами ясно. Вы просто не хотите убивать этого тресфасьема! Сын он ваш что ли?! Есть у вас сын? А? Признавайтесь!

— Нет, нет у меня сына. И не все так просто, как тебе кажется. — оправдывался Михаил, который вдруг перешел с девушкой на «ты». — У нас будет единственная возможность подобраться к тресфасьему в финальный день обряда, потому что мы точно знает день и место, где он будет. Но и он знает, что именно в этот день мы попробуем его остановить.

— Охуе… — девушка с трудом удержалась от того, чтобы не выругаться. — А вы не думали о том, что этот ваш тресфасьем парень умный и знает, что убить его сможет только Гадриэль? И прикончит он его раньше, чем Гадри успеет сказать: «Привет!». Вы поэтому его до сих пор в лазарете держите и из Заставы не выпускаете, да? Сохраняете ему жизнь до этого идиотского обряда, где принесете в жертву ради своих якобы пацифистских идеалов?!

Михаилу нечего было сказать. Он молчал. Снова молчала и Лиза. Но в отличие от бонума, она не чувством вины терзалась, а размышляла и хорошая идея к ней пришла.

— Нужен эффект неожиданности! — воскликнула Лиза. — Он же ждет Гадриэля, а появитесь вы. Вы глава, должны уметь меч призывать.

— Не могу. Меня он ждет больше остальных, потому что я виноват в одной из его смертей. Не уберег одаренного мальчика, толкнул его во тьму. И не могу снова поступить с ним также. — ответил Михаил, не желающий признаваться в том, что меч к нему не придет. Он знал, как его призвать, но не мог, потому что не был его достоин.

— Занятная история вырисовывается. Убийцу вы знаете лично, еще и любите, даже больше своего любимчика Гадриэля, раз второго отдаёт на убийство первому. И в комплекте у вас идет комплекс плохого родителя, который заставляет бездействовать. А лучше бы взяли пример с Тараса Бульбы: «Я тебя породил, я тебя и убью» и все такое. Убили бы его дело с концом. Все живы и здоровы.

— Не могу. Это древние верили, что у создателя есть власть над своим созданием. Я подобное считаю аморальным.

— Ну конечно, вы же только наблюдатель, о чем кричите на каждом углу, хотя вечно лезете в чужие дела. Аморально значит убить одного монстра, который уже укокошил десять человек, а потом получит власть над временем и мир превратит хоть в Диснейленд, хоть в семь кругов Данте. А убивать Гадриэля, который ежедневно делает реальные вещи для защиты мира и людей, а не просто жопу для сидения в белоснежном кресле качает — это значит не аморально? А заставлять несчастную Селену смотреть, как умирает ее любимый разве не аморально? Или манипулировать мной, как вы сейчас делаете, это не аморально? Если нет, то у меня для вас печальные новости: вы такой же говнюк, как и Дарк.

Одарив уничижительным взглядом Михаила, Лиза потребовала:

— Не надо больше высокопарных слов, перейдем наконец к цели нашей беседы. Вы пригласили меня не для того, чтобы выдать про меж делом те сведения, которые и кустодиамам знать не положено, не то, что смертной девчонке. Девчонке, в голове которой так удачно пугающий голос кричит «Убей, убей, убей их всех». Не надо юлить, я здесь не просто так! И я имею ввиду не только этот кабинет, но и саму Заставу и коттедж, а возможно даже знакомство с Селеной и мой переезд в Моритур. Вы, так же как Дарк, знаете, что за дерьмо у меня там сидит, но молчите, потому что это вам выгодно. Но Мэш сказал мне идти к вам, потому я пришла. И не думайте, что я делаю все это ради вас. Я делаю это для ради своих друзей, потому что вы их защитить не желаете. Вы — трус. И на вас рассчитывать нельзя, а защитить всех кто-то должен! Кто-то, кто любит своих друзей и близких и не отправляет одних убивать других!

— А ты жестокая… — Михаил бы поражен. Таким тоном с ним никто и никогда не разговаривал, даже Витиум и тот был потише.

— Нет, я честная! Просто вы давно позабыли, что такое истина, вот и не узнаете ее вестников.

Михаил пристыженно опустил голову, но быстро взял себя в руки и перешел к делу:

— Колодец Истины поведал, что твое вмешательство дает самый лучший результат развития событий. Но существует вероятность того, что некоторые все же погибнут, включая тебя.

— Такая вероятность существует всегда, может меня завтра током шарахнет или машина собьет. Но вы же в курсе нашей с Мэшером стычки с кровососами, так что знаете, что я не боюсь постоять за других. А еще у меня связи в руководстве кустодиамов и я уверена, что они если меня не откачают, то в качестве бонума возродят. — Лиза держалась за эту мысль как за соломинку.

— А ты везде выход найдешь! — улыбнулся Михаил, не собирающийся сообщать девушке, что у нее нет ни единого шанса стать бонумом. — Неужели не боишься?

— Конечно, боюсь. До дрожи в коленях и онемения конечностей, до ужаса и кошмаров по ночам. Но разве желание спасти друзей и Мэша, которого убьют на обряде как наблюдателя Селены — это достойная цель для девушки, которая чувствует, что долго не протянет?

— Возможно. — размыто ответил Михаил, предусмотрительно не сообщивший девушке о том, что Мэша причислили к мертвым, а Селене выбирают нового смотрителя и именно ему суждено погибнуть на обряде. Узнав такое, девушка ни за что не примет участие в его плане.

— А теперь перейдем к задаче. Что от меня требуется?

— Времени мало, а обучить тебя придется многому. И обучать тебя буду я — бонум, который тебе противен. А еще тебе будет очень больно. Очень-очень больно. Я бы сказал даже адски, потому что ты человек. К такому ты готова?

— Готова!

— Тогда приступим. — кивнул Михаил и вынырнул из своего белоснежного кресла.

Глава бонумов не стал откладывать обучение и повел Лизу в оружейную. По пути в голове девушки всплыла фраза «Ave, Caesar, morituri te salutant», которой гладиаторы приветствовали Цезаря при выходе на арену. И Лиза сознала, что отныне и она сама morituri — идущая на смерть.

Глава 21

Жители Моритура азартны по своей натуре, но страсть свою изливать наружу боятся (и не столько из-за истории с Ником Обалдуем, сколько из-за историй с его глупыми последователями, присоединившимися к предводителю под тенью раскидистого дуба), а потому придумали для этой энергии мирный выход — игру в карты. Покерные турниры событие куда менее эмоциональное нежели ежегодный конкурс садоводов (ибо его участники научились держать лицо), но чемпион города Фармакопола снискал славу куда большую, чем бабушка Герда и ее тыквы. Хотя большинство моритурцев уверены в том, что никакой он не чемпион, а очень даже ловкий мошенник (ну невозможно же в течении пяти лет удерживать кубок). Они отчасти правы, потому что у мистера Фармакополы всегда есть парочка тузов в рукаве и главное правило: не считай себя умнее всех, потому что жизнь может подкинуть тебе сюрприз. А жизнь любит подкидывать неожиданности, особенно тем, кто, как и Фармакопола, не является коренным моритурцем (жителем города, защищенного от волшебства и чудес).

Неприятные сюрпризы случились и в жизни Лизы с Киром, потому что они тоже не были коренными моритурцами, как и мистер Фармакопола, всегда находивший выход из любой, даже самой затруднительной ситуации. И вовсе не по воле случая все они стали жителями очень тихого и очень непростого городочка. Лиза с Киром не были знакомы с Фармакополой и даже не обратили на него внимание, когда он в их любимой кофейне расплатится за капучино дамой пик, поразив фокусом остальных присутствующих. Друзья были увлечены беседой, да и сразу догадались бы, что снизу дамы пик был приклеен чип от обычной банковской карты. Куда больше они были бы удивлены не этим фокусом, а тем, что и у них, и у Селены есть одна общая черта с мистером Фармакополой. Они тоже имели туз в рукаве. Правда они трое об этом и не догадывались, хотя были лакомой добычей для нескольких интересных личностей, которые про этот «туз» знали.

Друзьям бы познакомиться с Фармакополой в тот вечер в кафе, да взять у него пару уроков не столько игры в покер, сколько умения держать лицо и удары судьбы, но увы. Они так и не успели познакомиться с тем, кто также прятался в Моритуре, правда по собственной воле. У мистера Фармакополы была одна очень интересная способность: он всегда выигрывал. Будь то покер, лотереи, скачки и даже тараканьи бега. Такого персонажа как мистер Фармакополы в своих рядах хотел видеть другой мистер, мистер Дарк. Он подстраивал не одно, не два и даже не три покушения на удачливого картежника, но тот каждый раз побеждал в игре.

Фармакопола помнил свое же правило, потому не собирался вечно кусать змею за хвост и нашел безопасное место, где и собирался дожить свою жизнь. А заодно и выяснить как после смерти не стать подопечным мистера Дарка, ведь именно в этом городе жил тот, кто знал ответы. Но друзьям не хватило времени познакомиться с Фармакополой, как и не хватило времени, чтобы узнать, что и сдружились они все тоже не по воле случая. И не по воле случая произошёл еще один судьбоносный поворот в жизни еще одной жительницы Моритура, покинувшей спасительную гавань и отправившуюся в бушующее море страстей. Жительницей Моритура, связанной и с мистером Фармакополой, и с тремя друзьями.

Элеонора Симплекс жила в Моритуре до восемнадцати лет вместе со своими родителями и младшей сестрой Бриджит (будущей бабушкой мистера Фармакополы, которая покинула город через десять лет после старшей сестры, чьи дети и внуки коренными моритурцами уже не были). Став совершеннолетней, Элеонора решила покинуть родной город и исполнить заветную мечту — жить в Париже. Она выбрала этот город, потому что искренне верила в любовь, которую ждала каждый вечер на летней веранде кафе недалеко от своей съёмной квартирки. Девушка попивала кофе, увлеченно читала книги и накручивала на пальчик свои белокурые локоны. А еще частенько улыбалась своим мыслям, постукивая каблучками изящных туфелек в такт льющемуся из динамиков джазу.

Красивая улыбка Элеоноры Симплекс озаряла всю улицу и покорила не одного проходящего мимо мужчину, но девушка отказывала всем, пока не появился ОН. Человек, для которого Париж стал городом невозможного. Мужчина ни за что бы не обратил внимание на скромное кафе, если бы не сияющий на солнце ангел во плоти, очутившийся вдруг на одной из парижский улиц.

Мужчине не стоило подходить к красавице, тем более встретил он ее далеко не по воле случая, но он не смог удержаться. Он сделал уверенные шаги навстречу к девушке и спросил:

— Давно меня ждёте?

В глазах Элеоноры зажегся огонек, в груди потеплело, улыбка стала нежнее, и девушка ответила:

— Дольше, чем хотелось бы.

Мужчина рассмеялся и сказал:

— Я исправлю эту оплошность.

А после присел рядом.

Элеонора впервые не возражала.

У них был всего день. А может у них был целый день. Один потрясающий день и одна невозможная ночь. А утром он исчез, шепнув лишь на прощание: «Vous êtes un ange sous forme humaine».

А девушка, как и многие другие влюбленные и наивные барышни до нее, оказалась спустя время в интересном положении.

Элеонора оставила неожиданного ребенка, плод своей толи мимолетной, толи любви всей жизни. Малыш родился в яркий и солнечный день, такой же, как и тот, в который познакомились его родители. И в тот же солнечный день под дверь квартирки Элеоноры подложили пухлый конверт с деньгами. Такой же, но с каждым годом увеличивающийся, приносили в каждый день рождения мальчика, чтобы его мама могла позволить малышу лучшую жизнь. А на третий день рождения мальчика вместе с конвертом подложили еще и документ о том, что квартира теперь принадлежит Элеоноре.

Уже с детства было ясно, что ребенок у Элеоноры необычный. Малыш не доставлял маме никаких хлопот, спокойно отпускал ее на работу и сидел с няней. Он был спокойным и рассудительным. Уже в два года он не только прекрасно читал и считал, но и говорил на семи языках, включая латынь. Его голова была полна знаний, ставивших в тупик всех учителей. Он мог излечить мигрень у матери одним лишь прикосновение и всегда знал, как помочь страдающему. Единственного, чего не хватало мальчику — отца, но его мама и сама не знала, кем мужчина был на самом деле. Как не знала, где его найти.

Элеонора верила, что если бы отец ее талантливого сынишки хотел принимать участие в их жизни, то сначала бы постучал в дверь, а лишь потом вручил конверт с деньгами. Но конверт все также молча подкладывали под входную дверь и звонили, и даже если Элеонора весь день сидела у входа и караулила, то распахнув дверь каждый раз обнаруживала лишь пустую лестничную клетку. Такую же пустую, как и место в сердце ее сына, где должен был храниться образ отца.

Мальчик рос и в четыре года начал видеть то, что спрятано за Завесой. В городе темных тварей и магических существ в большом количестве не водилось, а самые злобные выходили только по ночам, когда мальчик сидел дома, но малыш все равно взаимодействовал с непривычным для себя миром и его обитателями. Так у ребенка появился первый друг — путаник.

Путаники — существа, похожие на светящихся птичек, занимались тем, что заводили потерявшихся детей еще глубже в лес. Но некоторые селились и в городах, сбивая потерявшихся на улицах малышей с толку. Один такой и попытался увести необычного мальчика подальше от дома, когда его мама отвлеклась на беседу с соседкой. Вот только ничего у него не получилось. Вместо того, чтобы идти за путаником, малыш его поймал и спрятал в рюкзачок, а выпустил уже у себя дома и только после того, как уснула мама. В тот вечер путаник и подружился с незаурядным ребенком, и, вопреки своей сути, всегда помогал найти малышу верный путь. Он даже отвечал на вопросы мальчишки. Путаник не умел разговаривать, но это не мешало ему приносить книги, в которых находился нужный ответ. Из этих книг не в меру любопытный мальчик узнал, как вызвать анимариума.

В отличие от неподготовленных дураков, наобум вызывающих анимариума, мальчик знал все условия договора и был готов сократить свою жизнь до сорока дней, дарованных после сделки, лишь бы познакомиться с отцом. Усердному подростку легко удалось призвать темного, но тот, узрев, кем является проситель, отказал в просьбе. Мальчик просил и даже предлагал к договору еще и карту к древнему артефакту, но темный был непреклонен. Он уже видел, какое будущее уготовано малышу и знал, что вмешавшись в него оставит без жизни не только мальчонку, но и себя. Анимариум извинившись исчез, а необычный ребенок затаил обиду на него и всех его собратьев, не подарившим ему встречу с отцом.

Пусть первый опыт был не удачным, мальчик не оставлял попыток отыскать родителя и узнать, кто же он такой. Он молил о помощи всех существ, с которыми знакомился, но просьбы не увенчались успехом. Он даже обращался к ведьмам и колдунам, на которых наводил его друг путаник, но те ничего не могли сказать мальчику об отце. Для всех он оставался загадкой и единственное, в чем сходились все темные, это в том, что папа мальчика либо сам очень сильный колдун, либо дружит с таковым.

Мальчик понял, что помощи ждать не откуда и углубился в изучение не совсем классических, а местами очень даже оккультных наук. Ребенок давно знал, что мир куда разнообразнее того, что видел человеческий глаз и на его вопросы у людей не было ответов. Не было их и в тех книгах, что были в библиотеках. Кусочки он находил лишь в книгах, что носил путаник. Но они не сильно помогали.

Неординарному ребенку Элеоноры Симплекс не нашлось места в обычном мире. Короткая жизнь, в конце которой сын заболел и скончался на руках безутешной матери, оборвалась в возрасте тринадцати лет. А еще через тринадцать лет, оборвалась и жизнь сорока шестилетней Элеоноры, так и не решившейся больше заводить отношения и детей.

Подростка, имеющего необычное происхождение и удивительные способности, возродили в качестве бонума в Заставе. Подальше от места прошлой жизни и анимариума, который разглядел в нем зачатки кустодиама.

Анимариумы были единственными, кто помимо глав кустодиамов, мог видеть золотые звезды в аурах будущих бонумов и малумов. А за такой проступок, как заключение договора с потенциальным кустодиамом, темных ждало немедленное развоплощение и отправление не за Завесу для последующего нового воплощения, а в Чистилище без возможности реинкарнации. Анимариумам и с людьми договоры заключать нельзя было, их задача была лишь напугать тех глупцов, что решали «продать душу» в обмен на блага, но темные нарушали это правило. Ведь в наказание их ждал только принудительный отбор тех жизненных сил, что они забрали у человека и возвращение их наивному дурачку. И то при условии, что махинации смогут вычислить в течении первых сорока дней и тот, с кем был заключен договор, еще будет жив. Мертвых и кустодиамами не под силу было оживить. Так что анимариумы вполне вольготно себя чувствовали и пользовались той единственной привилегией, что у них была — удивительной способностью «видеть» будущих кустодиамов, помогающей главам найти новичков. Не могли же Михаил и Дарк сутками прочесывать мир в поисках новых бонумов и малумов. Это за них делали анимариумы, который получали щедрый бонус в виде нескольких дополнительных лет жизни за каждого найденного «новобранца». А если их новобранец оказался верумом, то можно было получить сверху сразу сто лет.

Но далеко не все анимариумы отправлялись на поиски новых кустодиамов, некоторым было куда проще обманывать людей и заключать с ними договоры. Тем более договоры давали куда больше лет жизни, чем новенький бонум или малум. Да и глупых людей было куда больше, чем потенциальных кустодиамов. А вот умных кустодиамов, способных раскрыть махинации анимариумов, было катастрофически мало.

Но мальчик обо все этом не знал, с анимариумами у него были свои счеты, которые он мечтал свести. Из-за их отказа он не встретил отца, зато обрел новую судьбу и новое имя. Его стали звать Тенакс.

Жизнь Тенакса в качестве бонума была полна радости и новых знаний, удивительных открытий и настоящей дружбы. Он даже нашел себе некое подобие отца в лице Михаила и забросил поиски отца настоящего. Зачем ему было гоняться за призраком, который ни разу за столько лет не захотел его навестить, а молча подкладывал деньги под дверь. Нет, тот мужчина, кем бы он ни был, не заслуживал любви Тенакса, потому что никогда ему и отцом не был. Таковым для парня стал Михаил. Глава кустодиамов проникся к парнишке сначала симпатией, а потом и отцовскими чувствами. Он гордился Тенаксом как сыном и всегда прислушивался к его советам, потому что он был очень умен. Амальэль даже шутил, что Тенакс — ходячая энциклопедия и умнее его самого. Что было шуткой лишь отчасти.

Тенакс был счастлив. Он не только стал верум беллатором — редким истинным воином с возможность призывать уникальный артефакт меч Михаила, но и обрел благодаря кустодиамам все, о чем мечтал и даже больше.

Тенакс обрел любовь.

Любовь сильную, всепоглощающую, жгущую и запретную. Она встретила его случайно и совершенно неожиданно, как и полагается. Ее звали Ника. Она была прекрасна как восход и очаровательна как весна. В ее голубых глазах он был готов утонуть, а в ее улыбке раствориться. Она была идеальна и восхитительна, но было одно НО. Одно пресловутое, но очень важное НО. Она не была кустодиамом. Она была самой необыкновенной обыкновенной девушкой. А отношения с такими девушками кустодиамам были запрещены. Малумы еще могли на них сквозь пальцы посмотреть, но не бонумы и уж, конечно, не Михаил. Глава бонумов очень четко дал понять Тенаксу, что у него нет никакой возможности построить отношения с Никой и самое лучшее, что он может сделать для нее и для себя самого — это ее забыть. И как можно скорее.

В правиле, запрещающем кустодиамам отношения с людьми, тоже было одно важное НО, но Михаил о нем сказать «забыл». Если бы Тенакс узнал о «любовном исключении», то попросил бы Михаила воспользоваться этим правом. И глава кустодиамов не сумел бы ему отказать. Он был бы обязан проверить «истинность» любви просителя в Колодце Истины. И если бы у Тенакса с Никой была именно истинная Любовь, то Михаил с помощью колодца «развоплотил» бы бонума обратно в люди. Тенаксу дали бы второй шанс, полностью стерев память о жизни в качестве кустодиама и предоставили небольшой домик в одном и соседних с Заставой городочков с работой на одном из «дружественных» предприятий, чтобы бывший кустодиам жил под присмотром. Предикторы даже подстроили бы ему новую встречу с возлюбленной, которой бы тоже стерли память о нем, если бы они успели познакомиться пока Тенакс был кустодиамом. А еще сделали бы все для того, чтобы Тенакс и Ника друг друга вспомнили и смогли прожить долгую и счастливую жизнь. Такие чудесные истории любви уже случались, но были огромной редкостью, потому про них никто особо не знал. Тем более для всех собратьев «влюблённый» кустодиам героически погибал на задании и ему устраивали торжественные проводы, чтобы друзья могли с ним хотя бы как-то попрощаться. О том, как складывалась дальнейшая судьба такого бонума зналтолько глава кустодиамов.

Но о чудесном шансе на любовь Михаил Тенаксу не сказал, боялся потерять новообретенного сына. А чувства были сильнее долга или правил, потому влюблённый семнадцатилетний юноша нарушил правила кустодиамов. Тенакс сначала познакомился с девушкой, покорившей его сердце и душу, а после, в тайне ото всех, бегал на свидания и даже узнал о существовании необычного отеля для любовных отщепенцев.

В отеле с говорящим названием «Любовь слепа» находили приют те, чьи чувства были под запретом. Посещали его и влюбленные в людей кустодиамы, потому что место это было защищено. Если ты попадал в этот отель, никто не мог отследить твое местонахождение. А все потому, что основали отель очень сильный колдун и его жена оборотень, которые плевать хотели на предрассудки. Они создали место, где любовь не осуждалась, а воспевалась. Влюбленные преобразовали в отель в огромный старинный замке и принимали в нем гостей как на ночь, так и на неделю, а то и на год. Поселиться в нем можно было и в качестве постоянных жильцов, при условии помощи по отелю, которая постоянно требовалась.

На первом этаже увитого плющом замка располагалось уютное кафе, где и проходили свидания Тенакса с Никой, которая специально переехала в город, соседствующий с расположенным вдали от шума отелем. В одно из них к влюбленным подошел владелец отеля и рассказал симпатизирующей им с женой паре о «любовном исключении» кустодиамов. Тенакс просиял даже ярче Ники, теперь он мог прожить с любимой целую жизнь. Настоящую и полную жизнь, с общим домом, детьми и внуками, а не с урывками тайных свиданий. Парню было грустно оттого, что придется проститься с кустодиамами, но Ника того стоила. Она стоила всего, что за нее бы попросили.

Окрыленный радостной новостью юноша вернулся в Заставу и после занятия по стрельбе собирался поговорить о «любовном исключении» для начала с Амалиэлем. Он был уверен, что мудрый библиотекарь и наставник для новичков его поддержит, а заодно повлияет на брата-близнеца, который об этом праве влюбленному парню сообщать не стал.

Тенакс был погружен в свои счастливые мысли о будущей совместной жизни с Никой и думал о том, как будет водить своих детей в школу, но не о том, как выпустить стрелу из лука. Это стало роковой ошибкой. Один из учеников тоже витал в облаках, правда думал он о не о любви, а о вкусных маковых булочках, которые ждал на ужин. Любитель выпечки был неподготовлен, но поразительно точен и вместо кафе после занятия и мишени на самом занятии попал прямиком во влюблённое сердце Тенакса. Тот единственный орган, который не могли восстановить лекари. Умирая, Тенакс шептал имя любимой и молил о том, чтобы снова с ней встретиться.

Судьба словно насмехалась над Тенаксом, посылая одну глупую смерть за другой. Но парень полностью оправдал имя, данное ему при посвящении в кустодиамы. После второй смерти он умудрился каким-то непостижимым способом возродиться еще и в качестве малума. Он думал, что его спасла Любовь, но то был хитрый малум.

В «Парадизе» Тенаксу приходилось тяжело. Он был уверен, что бонумы и малумы различаются только названиями, закрепленной территорий, да своими главами, один из которых был с ужасным характером, но все оказалось куда сложнее. Если «Застава» бонумов была местом дисциплины и высокой морали, то «Парадиз» был местом греха.

Оплот малумов был гигантской резиденцией, состоящей из огромного количества корпусов, и располагался на собственном острове. Может в обычном мире люди и были уверены, что самый дорогой и эффектный отель в мире это «Atlantis The Royal» в Дубае, кустодиамы и жители мира «за Завесой» знали, что пальма первенства всегда будет за «Парадизом» мистера Дарка. Этот отель вряд ли кто-то мог переплюнуть, ведь глава малумов вкачивал в него баснословное количество денег и обновлял куда чаще, чем бонумы «Заставу». А парковка перед «домом» малумов была куда эффектнее дубайских.

В «Парадизе» вас ждали развлечения на любой вкус и Бьенсе тут пела не на открытии и для всех, а в твоем номере и только для тебя. Правда она об этом и не помнила, уверенная в том, что ночью или спала или работала на корпоративе у очень щедрой компании.

В «Парадизе» можно было все, о чем мечталось и даже больше. Приближенные Дарка жили как короли. Любимчики имели свои виллы с бассейнами и вертолетными площадками на территории отеля. Беллаторы получали президентские-люксы, соседствующие с шикарными апартаментами малумов первого эшелона. Предикторы имели собственное роскошное крыло, а новички малумов возрождались в отдельном здании, напоминавшем современный медицинский центр со СПА, граничащий с бесчисленными тренировочными площадками. Рядовые малумы жили поскоромнее, но номер самого простого обсерватора и всего лишь наблюдателя был куда эффектнее, чем квартира лучшего беллатора в «Заставе» у бонумов.

Территория «Парадиза» была отдельной гордостью Дарка. Она была фантастической. Можно было бы долго описывать великолепные парки, шикарные прогулочные дорожки и широкие велодорожки, чистейшие водоемы, огромные бассейны и пляжи с белоснежным песком, уютные восточные дворики и современные спортивные площадки, но проще ограничиться одним словом — великолепие. Оно было во всем и соответствовало названию. «Парадиз» был поистине раем, и не только для малумов. Посещали его как приближенные к Дарку темные, так и люди. Не совсем обычные, конечно. Это были очень богатые люди с очень необычными желаниями. А в «Парадизе» их легко исполняли.

Поцеловать русалку? Легко! У них своя запруда на территории, хоть всех перецелуй, главное подарки не забудь. Устроить охоту на людей? Да пожалуйста! У Дарка полно низших малумов, которые сойдут за людей, а если вдруг кому и попадут в сердце — не беда, анимариумы быстро найдут замену. Стать вампиром или оборотнем? Без проблем, конечно, но оно вам надо?! Надо? Тогда велкам к волкам. Попробовать стейк из единорога или дракона? Чуть сложнее, тут надо попасть под сезон, но да, мы запишем вас в лист ожидания. В «Парадизе» можно было все, даже прожить альтернативную жизнь, благодаря сильным предикторам и колдунам, которые, не покидая твоего номера, отправят тебя и твой мозг в другую реальность. «Парадиз» — это любой каприз. За большие деньги, разумеется.

Отель нигде и никогда не рекламировался, но люди его постоянно посещали. Он был тайной, о которой не слишком добропорядочные богачи, сделавшие состояние на политике, оружии или наркотиках, шептались в кулуарах. Попасть в него можно было только по рекомендации того, кто уже посещал отел. И после личной встречи с мистером Дарком, которую далеко не все могли себе позволить не столько из-за ее стоимости, сколько из-за слабой нервной системы. В «Парадиз» попадали только такие же падшие личности, как и сам Дарк. Мелочь главу малумов не интересовала, она не могла поддерживать «Парадиз» и инвестировать в него сотни миллиардов.

Дарк жил на широкую ногу и также учил жить своих любимчиков. Конечно же, в их число автоматически вошел уникальный Тенакс — юноша, успевший побывать в трех ипостасях и ставший тресфасьемом (не без помощи самого Дарка, конечно же). Тенакс сразу же после Возрождения поучил самую огромную виллу в «Парадизе» и самый лучший спортивный автомобиль того времени — синий AC Cobra, которым и управлять-то не мог. Но оказанные почести мало волновали парня. Его ум занимало другое. Он плохо помнил свою жизнь в «Заставе», остались только общие мазки, а детали приходили постепенно, но одно лицо навеки впечаталось в его память — образ красивой брюнетки с голубыми как море под окнами его виллы глазами. Тенакс не мог вспомнить, кто эта девушка, потому обратился за помощью к предикторам сразу же после того, как переселился из корпуса новичков в собственный дом.

Предсказатели смогли отыскать девушку. Она, как и раньше, каждый день преодолевала десяток километров на велосипеде и к 11 часам приезжала в кафе при отеле «Любовь слепа» в надежде на то, что ее возлюбленный снова появится. Хозяева отеля убеждали ее в том, что три месяца слишком долгий срок отсутствия. Они уверяли, что разговор с главой бонумов прошел не так, как планировалось и Тенаксу запретили общаться с Никой, а может и память стерли. А девушка верила, что их с Тенаксом любовь сильнее преград и предрассудков. Но она не оказалась сильнее смерти возлюбленного, о которой девушка узнала спустя несколько часов после того, как от Нике узнал от предикторов сначала Тенакс, а потом и Дарк.

В планы последнего, как и в планы Михаила, не входило «любовное исключение» для Тенакса. Если Михаил не хотел терять новообретенного сына, Дарк не хотел терять актив — получившего магические способности тресфасьема. Глава малумов лично навестил отель «Любовь слепа», которому покровительствовал, и побеседовал с его владельцами о Нике и о будущем заведения. Разговор был короткий, но очень информативный. Уже через пять минут хозяйка отеля сообщала Нике о том, что три месяца назад ее возлюбленный, оказывается, погиб на занятии по стрельбе из лука, так и не успев поговорить с Михаилом. О том, что Тенакс остался жив, Дарк владельцам отеля не сообщил. Никто бы все равно и не поверил. Тресфасьемы считались выдумкой, легендой и только парочка посвящённых знала о том, что они на самом деле существуют.

Убитая горем Ника, которая была чуть старшее ее любимой Джульетты (ей было уже шестнадцать), посчитала, что и ей не стоит жить без своего возлюбленного. А найденная по дороге домой книга Шекспира и вовсе была принята ею за знак.

В тот момент, когда Тенакс выяснял местонахождение отеля «Любовь слепа», Нике сообщали печальную новость. В минуты, когда тресфасьем покупал шикарный букет роз, в голове девушки совсем не по ее воле рождалась безумная идея, благодаря найденной совсем не случайно книге «Ромео и Джульетта». Когда парень слушал о том, что Ника ушла из кафе пару минут назад, девушка подходила к краю обрыва. А когда Тенакс заметил прислоненный к дереву велосипед возлюбленной, Ника летела со скалы вниз.

Кустодиамский слух позволил Тенаксу услышать звук упавшего тела. Верумская сила дала возможность спустить вниз ущелья. Беллаторская скорость помогла сделать это максимально быстро. Но хрупкая человеческая жизнь оборвалась быстрее. И красивый букет алых роз выпал из рук рядом с еще теплым, но уже бездыханным телом любимой. Мистер Дарк рассчитал все точно, в отличие от Тенакса.

Вместе с Никой погибла одна большая истинная Любовь и один добрый влюблённый юноша.

Тенакс не пошел в разнос, как предполагал Дарк. Он не стал искать забытия в выпивке, и не пробовал найти отголоски возлюбленной в других девушках. Нет, все это было не для Тенакса. Он пытался найти забытие в смерти. Он травился, топился, стрелял в себя и резал вены, но оставался жив, даже если попадал в сердце. Такова была суть тресфасьема, смерти к которому не могла прийти так легко, так к остальным. Почти бессмертный юноша все больше уходил в горе. Но со временем стал тонуть не в боли, а в злости. Злости на то, что не может умереть.

Тенакс не мог отнять свою жизнь, потому начал отнимать чужие, ведь сидевшая внутри него Тьма, идущая в «подарок» каждому верум беллатору, нашла себе благодатную почву для восхода. Пока Тенакс был бонумом она еще дремала, парень не совершал убийств, но у малумов Тьму пробудили и не было рядом Витиума, который помог бы ее усмирить.

Тьма расцветала, медленно подминая под себя сознание обезумевшего от горя юноши, потерявшего первую и единственную любовь. Под ее воздействием Тенакс превратился в полную свою противоположность. Моральный компас парня сначала сбоил, а вскоре совсем вышел из строя. Тенакс стал самым лучшим и самым верным псом Дарка, которого глава малумов и сам побаивался. Юноша обладал обширными знаниями, почерпнутыми в архивах бонумов, но использовал их не по назначению. Он ставил эксперименты на темных тварях и на собратьях малумах, прибегал к сомнительному колдовству и стравливал друг с другом всех подряд. Тенакс стал опасен и напоминал озлобленного волка, рвавшего и своих, и чужих. Порой он творил вещи, которые шокировали даже Дарка и развязал целую войну среди людей, продлившуюся много лет и захватившую почти весь континент.

В итоге глава малумов нашел управу на своего обезумевшего пса. Мистер Дарк нацепил парню на шею заговоренный ошейник и стал полностью управлять Тенаксом. Но зачатки разума оставались при тресфасьеме. Однажды он услышал прощальные слова провинившегося перед Дарком предиктора на Расстрельном месте и взбунтовался. Перед тем, как Дарк всадил заговоренную пулю в сердце своему уже бывшему любимому провидцу, тот сообщил Тенаксу, что смерть Ники — дело рук Дарка.

Пережив первое потрясение, Тенакс призвал копье Люцифера, но Дарк и тут был проворнее. Вторая заговоренная пуля полетела в сердце тресфасьема. Дарк знал, что Тенакса ему не убить, как знал и то, что Тенакс обязательно убьет его, потому спешно сочинил план. При помощи мощных колдунов Дарк заточил юношу в заговоренную клетку, а клетку отправил в Чистилище, оставив на парне ошейник, с помощью которого мог им управлять.

Вот так, в двадцать два года Тенакса превратился во всеми забытого жителя Чистилища. Глава малумов никогда не навещал Тенакса, потому что боялся Чистилища. Но не потому, что в нем жили самые жуткие твари даже по меркам темных, многие и которых желали отомстить Дарку за попадание в это самое Чистилище. О, нет. Чистилище вызывало у главы малумов страх только из-за Метуса, с которым у Дарка была многовековая вражда.

Метус — первый оборотень, ставший им еще в младенчестве, был смотрителем Чистилища. Уже в первое полнолуние после рождения Метуса матери стало понятно, что с сыном что-то не так: малыш покрылся шерстью, а вместо плача доносился вой, который с годами становился все жутче и жутче. К пятнадцати годам необычный ребенок вымахал почти под два метра ростом и стал зверем, держащим в страхе не только свою деревню, но и соседние, за что и получил прозвище Метус. Он постоянно обращал людей и его армия, наделенная хоть и значительно меньшими силами, чем он сам, но все силами похлеще людских, росла, а направленные на ее усмирение кустодиамы гибли. В итоге Дарк, с согласия предшественников Михаила, убил неконтролируемого зверя, призвав копье Люцифера. Но оборотень не успокоился даже в Чистилище и вел непрерывную войну с обитателями, все реже принимая человеческое обличье. Одеждой огромному волчаре служили заговоренные мамашей-ведьмой «доспехи»: набедренник, украшенный позолоченный черепом и поддерживаемый широким кожаным поясом, кожаные наружи и поножи с выпирающими серебряными лезвиями и встроенный в обвивающую мощную грудь портупею защитный рубиновый амулет.

Спустя несколько лет оборотень, с отливающей синевой шерстью, с порванным правым ухом и огромным шрамом, перерезающим левый глаз, стал самопровозглашённым смотрителем Чистилища, с которым пришлось считаться всем, включая Дарка. Метус дал месту грозное имя Чистилище (потому что прошлое Пустошь особого страха не наводило) и навел свои порядки. Раньше последнее пристанище темных тварей представляло собой бескрайние просторы, на которых темные твари ждали великого перехода и гадали почему же он для них так и не наступает, но с приходом Метуса кое-что изменилось.

Благодаря оборотню посреди бескрайних просторов появился небольшой городок, обнесенный заговоренным частоколом. Это было поселение для тех, кто не хотел ждать какой-то другой жизни в другом воплощении или Аду с Раем (а точнее отчаянно цеплялся за подобие жизни до своей кончины, страшась того, что ждёт дальше). Каждый его житель или семья обитали в добротном деревянном доме, в таком же, как и у самого Метуса. Но попасть в место, напоминающее родную деревеньку оборотня, было не просто. Для начала его следовало отыскать среди запутанных лесов, кишащих тварями, а это было непросто. В свою Вальхаллу, созданную среди чащи и захватившую лучшие земли, Метус пускал самых достойных бойцов только лишь после того, как они проходили испытания. Несмотря на то, что Дарк периодически поставлял новых подопечных, дружина оборотня все равно не насчитывала больше трех десятков.

Метус наладил жизнь, если можно так сказать о пребывании в Чистилище, и строго следил за соблюдением правил и тем, что творится в округе. И совсем не обрадовался тому, что недалеко от его вотчины появился слетевший с катушек тресфасьем, потому к укрытой в глубине леса клетке Тенакса никогда не ходил. Оборотня мало волновала, что жизнь провинившегося малума, что его смерть, что суровое наказание. У него своих забот хватало.

Но однажды все изменилось, и парень из клетки стал интересен не только Метусу, но и его давнему другу оружейнику Амрору, в чей план мести Дарку неожиданно вошел Тенакс.

Глава 22

Сломленные люди. Они настолько отчаянны, что готовы играть с огнем. Настолько раздавлены, что забывают о том, в игре есть не только победитель, но и проигравший. Настолько сокрушены, что совсем не осознают, что в подобной игре им лучше стать первыми. Особенно, если они были так глупы, что ввязались в опасную игру с малумом. Особенно, если их угораздило связаться с самим Дарком. Тут уж надо иметь еще и козырь в рукаве. А лучше не один, иначе последствия будут плачевны. Но какой сломленный человек думает о последствиях?

Вот и сломленный внезапной кончиной любимой супруги Амрор не думал о том, какие последствия будет иметь его беседа с мужчиной, представившимся мистером Дарком. Мистером Дарком, давно заприметившим в бедняке будущего оружейника. Мистером Дарком, подстроившим смерть жены лучшего кузнеца. Мистером Дарком, удачно подсевшим в пивнушке к обезумевшему от горя Амрору. Мистером Дарком, выслушавшим признание задержавшегося на работе кузнеца, который нашел жену в постели мертвой. Мистером Дарком, изобразившим сочувствие после слов Амрора о том, что у него не хватило сил разбудить детей и сообщить им о кончине матери, как не хватило сил сходить к гробовщику. Ноги довели его только до ближайшей пивнушки.

Все тот же сердобольный мистер Дарк, рассказавший кузнецу после пятой кружки о тайных ритуалах, способных вернуть к жизни умершего, внял мольбам Амрора. Все тот же сердобольный мужчина воскресил любимую жену кузнеца, взамен получив его самого в услужение. Все тот же заботливый собеседник вручил кузнецу букет цветов, чтобы он вручил их супруге, стряпающей завтрак в окружении смеющихся детей.

Вернувшийся домой с цветами Амрор решил, что ни разу не совершал более удачной сделки. Дарк вернул ему любимую жену, детям — заботливую мать, а он взамен должен просто изготавливать оружие до конца своей жизни, и при этом ему еще и будут платить. И платить очень хорошо. Кузнец был счастлив, ведь он, итак, втихушку изготавливал еще и оружие. Но радость была недолгой.

Очень быстро Амрор не только протрезвел, но и прозрел. Кузнец увидел, что в доме хозяйничает уже не его любимая, но закрыл на это глаза, считая, что троим малышам нужна мать. Бездушная кукла не может стать ни хорошей женой, ни хорошей матерью. Оставь Амрор детей под надзором своей собаки, от этого было бы и то больше проку, чем от существа, которого он по привычке звал своей женой.

Спустя неделю после воскрешения, жена Амрора забыла на берегу реки двухлетнюю дочку. Женщина закончила стирку и отправилась домой, позабыв о малышке. А девочка была так увлечена игрой с куклой, что не заметила ухода мамы. Зато заметила русалку, зовущую ее к себе. Малышка помнила, что папа запрещал подходить к чужим, но это же была русалка. Настоящая русалка! И она была такой красивой. Но куда красивее была перламутровая ракушка, которую русалка протягивала девочке, позабывший в тот же миг обо всех строгих отцовских наказах.

Спустя несколько часов один из рыбаков обнаружил в сетях не желанный улов, а маленькое тело. Рыбак понес погибшую девочку, в которой опознал дочь кузнеца, к ее родному дому. Но мать даже не впустила мужчину в дом. Лишь сказала бросить все за сараем. Амрор, на работу к которому рыбак принес мертвую дочку, убеждал соседа (а больше себя), что тот неправильно истолковал слова супруги. Она же стряпала, потому была занята и, наверное, подумала, что рыбак, как обычно, принёс улов, вот и попросила бросить за сараем. Ведь именно там они чистят рыбу.

На похоронах девочки только слепой не заметил отсутствие матери. Но Амрор в очередной раз убеждал себя, что жена убита горем, потому из дома выйти не может. Как не может найти в себе силы прийти на похороны и встать рядом с ним и сыновьями возле крошечного гробика. Но в эту ложь не верил даже кузнец, не говоря уже об окружающих.

Когда убитый горем отец и его зареванные сыновья вернулись домой, то нашли мертвым своего любимого пса, бросавшегося на вернувшуюся с того света женщину. Старший сын сразу догадался, что собаку отравили, на это указывала запекшаяся у рта кровь, но оружейник заявил, что пес скончался от старости. Амрор знал, что четвероногий друг был еще слишком молод, но ему не хотелось пугать сыновей тем, что их мать не в себе. Не стал он и предупреждать детей, что женщина.

Спустя пару дней после похорон, кузнец вернулся домой после работы и обнаружил два окровавленных тела в одном углу и перемазанную кровью женщину, вяжущую носки, в другом. Старший сын, пытавший защитить младшего брата, скончался еще до прихода отца. А шестилетний мальчик, хватавшийся за жизнь только ради прощания с отцом, умер на руках Амрора, успев прошептать имя убийцы, забившей просивших поесть детей до смерти.

Неконтролирующий себя кузнец бросился на жену и начал душить ее, но она сидела с тем же безразличным лицом и не издавала ни звука, продолжая до последнего вязать носки. Покончив с супругой, оружейник решил покончить и с собой. Лишь спустя двадцать неудачных попыток он осознал, что не слишком внимательно слушал условия соглашения с Дарком. Малум, появившийся через несколько дней после трагедий, им же и подстроенных, подтвердил опасения Амрора. С момента заключения договора кузнец стал бессмертным (ровно до тех пор, пока был нужен Дарку), а так как его больше ничего не держит, то теперь он будет полностью посвящать себя служению главе малумов. Амрору дали лишь похоронить сыновей, после чего переселили в другую страну.

Кузнец, а ныне оружейник, ушел в работу с головой, чтобы хоть как-то заглушить свое горе, в котором ежедневно винил себя и свою безмерную глупость. Очень быстро он стал не только лучшим мастером, но и поднаторел в магии, зачатки которой в нем и разглядел Дарк. Амрор легко превратился в самого уважаемого оружейника, очередь к которому была расписана на много месяцев вперед.

Холодное оружие сменилось огнестрельным, но Амрор все также помнил, кто виноват в смерти всей его семьи и разработал план по уничтожению главы малумов. План значительно опережал время, но мастер никуда не спешил. Он был фактически бессмертным (уничтожить его могло лишь копье Люцифера, да меч Михаила), а месть горячей не подают. Да и сам темный постоянно держал оружейника в поле зрения и подсылал проверяющих, потому что видел ту ярость, которой пылал Амрор.

Научился скрывать свои истинные чувства Амрор только через пять веков после пленения. Дарк в актерскую игру оружейника поверил. Решил, что пятьсот лет — достаточный срок, чтобы забыть былые обиды. Глава малумов был уверен, что деньги, уважение и бессмертие купили Амрора, но он ошибался. Может деревенский кузнец и был когда-то сломленным человеком, обратившимся за помощью к земному воплощению дьявола, те времена остались в прошлом. За прошедшие столетия Амрор стал талантливым актером, умело играющим роль лучшего оружейника, с наслаждением купающегося в славе и деньгах. А за сценой, куда не попадали огни софитов, он был кузнецом с разбитым сердцем и готовил ответ малуму.

Жертвой козней Дарка, творившего до написания Кодекса Кустодиамов, что вздумается, был не только бывший кузнец. И когда в восемнадцатом веке Амрор создал Союз Оружейников — привилегированный клуб, скрывающий тайное общество, готовившее переворот, ему было кого набрать в его члены. Для отвода глаз в союз принимали лучших мастеров и торговцев, но лишь единицы знали об его истинном назначении. Лучшие мастера, также попавшие обманом в услужение, поддерживали Амрора в желании отомстить Дарку. На самого главу кустодиамов они пока замахнуться не могли, потому уменьшали ряды его подчиненных, помогавших проворачивать темные делишки, запрещенные Кодексом Кустодиамов. Имея прикрытие в лице входивших в союз магов и колдунов, оружейники идеально заметали следы и никогда не устаивали массовых боен, но среди кустодиамов все равно поползли слухи о загадочном отряде, прозванном «Волками».

Спустя сто лет после начала функционирования союза, созданный Амрором отряд Волков стал легендой. Одни не верили в его существование, вторые считали отряд скопищем малумов-головорезов, третьи группой слетевших с катушек бонумов, что было на руку Амрору и его помощникам. А те, кому «посчастливилось» встретиться с волками лично уже не могли поведать, кто же лишил их жизни, потому что в отряд входили лучшие бойцы из состава оружейников и за двести лет он не поредел.

Подобное везение можно было объяснить рядом факторов: все бойцы были бессмертными оружейниками, их прикрывали лучшие колдуны и ведьмы, и на их стороне всегда был эффект неожиданности. Пару раз члены общества предлагали заручиться поддержкой бонумов, но Амрор отказывался, считая, что это их персональная борьба и искупление грехов за создание оружия для Дарка. А когда отряд Волков стал убивать и развращенных малумами бонумов, вопрос о сотрудничестве отпал сам собой.

Везение не бывает бесконечным и в начале двадцатого века, удача отвернулась от отряда. Несколько лет Амрор и сподвижники готовили крупную операцию по нейтрализации одного из любимчиков Дарка — Кэллума. Опьяненные предыдущими победами и отсутствием поражений бойцы стали жертвами гордыни. Осведомленный о том, что отряд Волков не страшилка для запугивания новичков, Дарк решил устроить ловлю на живца и воины попали в засаду. Главный малум собственноручно отправил лучших бойцов оружейников в Чистилище к Метусу и даже не стал горевать, что Кэллум погиб. Его место быстро занял Карро, перебивший всех конкурентов.

Дарк не мог доказать, что за отрядом «Волков» стоит Амрор, но спустить с рук непослушание не мог, как не мог лишиться лучшего мастера, потому лишил оружейника накопленных богатств, оставив один лишь дом с мастерской. Малум рассчитывал запугать Амрора и оставить его без средств для финансирования боевого отряда, но ошибся. Дарк и представить не мог, что на протяжении всех предыдущих столетий оружейник не прогуливал свои сбережения, а копил и приумножал. И конечно же он не подозревал ни о человеке Амрора среди своих приближенных, ни о том, что оказал заговорщикам услугу отправив их в Чистилище — единственное место, где они могли спокойно жить и готовить оружие, которому суждено было убить Дарка.

В Чистилище у главы малумов власти не было, как не было и сил, а войти в него он мог только после разрешения Метуса. Оборотня, который ненавидел Дарка, но уважал Амрора. А еще был почетным членом Союза Оружейников и наставником отряда «Волков», названного в его честь. Именно Метус, познакомившийся с Амрором благодаря матери-ведьме Ириде и по совместительству наставнице кузнеца в магии, был «мозгом» операций зачистки, а заодно и лучшим другом оружейника.

Состоявший в сговоре с оружейниками оборотень радушно принял новых жильцов. В обмен на протекцию Метуса мастера превратили его унылое поселение в город мечты, а после занялись претворением своего плана в жизнь. Плана, который был разработан задолго до «мученической» миссии по уничтожению Кэллума. Амрор с Иридой начали к нему подготовку за пять лет до убийства любимчика Дарка. Амрор готовил бойцов и будущего шпиона в рядах Дарка, а Ирида перемещала в Чистилище все необходимые материалы и ингредиенты. Только эта ведьма знала способ посещать Чистилище, из которого другие не имели выхода.

Ирида была очень ценным кадром для заговорщиков. Она не только обучила Амрора магии сотни лет назад, но и помогла ему создать идеальную смертоносную начинку для пули. Ведьма и оружейник никому не раскрывали секретного составляющего, коим стала стружка с копья Люцифера. Ирида тщательно выбрала все металлические хлопья из тела сына, после того как Дарк пронзил его копьем, и бережно хранила сотни лет зная, что когда-то они пригодятся ей для мести за убитого ребенка. Заветный час настал, когда сам Дарк приставил ее к новенькому оружейнику для обучения. Оружейнику, который ненавидел Дарка также сильно, как и Ирида, потому что у них было кое-что общее — малум лишил жизней их детей. А у Амрора еще и любимую жену отобрал.

Амрор и Ирида стали идеальным тандемом. Благодаря Амрору у них были идеальные пули для убийства малума. Благодаря Ириде была кровь Дарка, позволяющая провести ритуал призыва. Не было только тюрьмы, в которую можно было бы призвать малума, а после убить. Устранить его в обычном месте не представлялось возможным, Дарк был слишком хитер. Его власть меркла только в Чистилище, но и тут он мог побегать от возмездия по бескрайним просторам, еще и друзей себе завести, потому требовалась достойная подготовка.

Вот тут-то Метус и вспомнил о парнишке, заточенном где-то в его лесу в столь удачной магической клетке, которую они могут использовать в своих целях. А когда оборотень поговорил с Тенаксом и почувствовал, кто он на самом деле, тот понял, что судьба им определенно благоволит. После того, как Ирида подтвердила догадку Метуса, он поблагодарил Бога за огромный бонус в борьбе с Дарком.

Несколько месяцев ушло у Метуса, Ириды и Амрора на то, чтобы взломать клетку и выпустить из нее заключенного. Еще больше месяцев ушло на то, чтобы превратить клетку в тюрьму для нового заключенного. Но куда больше времени понадобилось на то, что привести в порядок и вернуть к жизни Тенакса. Десятки недель Ирида восстанавливала заключенному здоровье физическое и психическое. Тенакс был отмечен Тьмой и желание убивать не переставало терзать его даже в Чистилище.

Тьма была сильна, ведь Дарк не помогал парню обуздать ее и подчинить, а наоборот подпитывал. Он вырастил ее до невероятных размеров, что затмили разум Тенакса, выведя зло на главенствующие позиции. А за годы, проведенные в клетке, обезумевшая от заточения Тьма еще больше обозлилась. Она терзала парня изнутри, не имея возможности проявляться наружу. Убивала своего носителя, не имея возможности убивать других. Она превратила Тенакса в живой труп. У Ириды ушло несколько лет на то, чтобы привести истощенного парня в спокойное и стабильное состояние, а у Метуса больше года на то, чтобы помочь Тенаксу наконец обуздать и приструнить его верумскую Тьму.

Тенакс прошел длинный и сложный путь. И пусть он и вернул себе былую форму, он не вернул себе главного — возлюбленную. Главная ценность его жизни была безвозвратно утеряна десятки лет назад. Ника была мертва, а он был все еще жив снаружи, хотя все-так же мертв внутри. Главная ценность жизни Тенакса была утеряна, но не была утеряна главная цель — месть Дарку, для которой открылись новые возможности.

Пришедший в себя после заточения тресфасьем влился в коллектив заговорщиков. Пылающий ненавистью к главе малумов парень стал отличным помощником, обладающим не только багажом тайных знаний, но и багажом необычных навыков, который он постоянно пополнял. У оружейников Тенакс быстро обучился их ремеслу, у Ириды легко научился усиленной темной магии, а у Метуса тактикам ведения боя. Парень стал незаменимым помощником, который все схватывал на лету и брался за любое дело.

После того, как члены Союза убедились в том, что Тенакс — один из них, Метус раскрыл ему правду о его происхождении. Парень наконец-то узнал, кто же его отец. А после узнал и о том, что его новообретенный родственник собирается переделать мир с его помощью, устроив для начала обряд «Отай Жрети», где ему, как тресфасьему, отведена ключевая роль. А наконец отыграв ту роль, ради которой его и создали, он будет списан не только со счетов. Хотя смерть будет милосердней жизни в том мире, где люди станут домашними зверушками темных тварей, которых сначала будут окармливать на убой, а потом забивать.

Несколько дней после этого судьбоносного разговора Тенакс ходил с опущенной головой, переваривая столь шокирующую информацию. А обдумав все, переговорив с провидцами и Иридой, разработав детальный план мести Дарку, Тенакс обратился к новым друзьям и попросил их об одолжении.

Очень серьезном одолжении, заставляющем членов Союза Оружейников переступить через нормы морали. О трудном одолжении, ведь предстояло сплести воедино сотни разрозненных нитей и провести обряд, считавшийся выдумкой. О важном одолжении, в котором трудно было отказать, потому что взамен Тенакс предлагал то, чего все заговорщики жаждали больше всего на свете. И это была не месть Дарку. Это было возрождение всех тех, кого так сильно любили члены союза. Возрождение всех тех, кого они потеряли по вине Дарка. И ради этого все они были готовы пожертвовать чужими жизнями. Жизнями тех, кому провидцы и ведьмы и без того прочили смерть в самом ближайшем будущем.

Глава 23

Секреты. Они отравляют. Тянут на дно. Ломают жизни. Оставляют раны. Разбивают сердца. Разъедают хлеще серной кислоты. Но каждый хранит парочку. Парочку десятков. Лиза не была исключением, но главный секрет хранила по чужой просьбе. По просьбе главы бонумов.

Михаил придумал рискованный план, который пришлось скрывать даже от Гадриэля. Для претворения его в жизнь нужна была Лиза (которую и в Заставу пускать нельзя было, не то, что в союзники брать) и эффект неожиданности. Девушка была непредсказуема и Михаилу оставалось только верить, что она сможет выполнить возложенную на нее миссию, потому что занятия им давались с трудом.

Глава бонумов понимал, что девушка, хоть и такая необычная и помеченная Тьмой как Лиза, не сможет легко и просто приручить древний меч. Этот артефакт признавал далеко не всех. Чего уж далеко ходить, самого Михаила меч Михаила подобной чести не удостоил. И ради того, чтобы древний артефакт начал относиться к девушке как к своей, глава бонумов наносил ей специальные знаки на правую руку. Фактически, он насильно привязал к Лизе меч и за это приходилось расплачиваться. Расплачиваться БОЛЬЮ.

Занятия с Михаилом проходили для Лизы ежедневно в 9:00 и 16:00, чтобы не вызвать подозрений и лишних вопросов у Селены с Варом, которые с утра были на занятиях в институте, а после обеда были на занятиях в Заставе. К вечеру, когда они приходили домой, Лиза уже ждала их с ужином, правда приготовленным не ей, а Бенедиктом — личным поваром Михаила, что любил потчевать главу варенными в мешочке яйцами на завтрак. Но влюбленные поверили как в неожиданно прокачавшиеся кулинарные навыки Лизы, так и в большой ожог на правой руке, из-за которого девушка постоянно носила повязку. Ингвар с Селеной были так увлечены друг другом, занятиями, обучением, видениями и разгадками тайн дарованного девушке Кольца Времени, что не придавали особого значения изменениям, происходящим с их подругой. Проще было считать, что Лиза ушла в себя и грустит из-за гибели Мэша. Это легче, чем узнавать, что у нее на душе, переживать, что у нее едет крыша из-за пробудившейся внутри Тьмы, еще и есть ежедневные тайные занятия с Михаилом ради приручения древнего меча.

Лиза снова не винила своих друзей за такую отстраненность по отношению к ней, как не винила в том, что по выходным они старались сбежать на весь день из коттеджа. То в ближайший город за продуктами, то на прогулку, то в кино, то в театр, то на каток и далее по списку. Она просто приняла этот как факт, который не может изменить, как бы ей не хотелось. А в сложившейся ситуации это было ей на руку, как и то, что Гадриэль не покидал Заставы, готовясь к обряду. Благодаря этому все выходные Лиза проводила в компании двух Михаилов. Одного бонума, второго меча. Но до сих пор не знала, кто же из них доставляет ей большую боль — опасный меч или лживый кустодиам.

Первые занятия у Лизы с Михаилом закончились так и не начавшись. Как только девушка попыталась призвать меч, древняя руна насильного призыва на правой ладони «активизировалась», и Лиза тут же упала в обморок от болевого шока. А молчаливый и преданный Михаилу лекарь вернул девушку в чувства и залечил истекающую кровью руку.

Лиза оказалась куда более упорной и куда более сильной, чем думал Михаил. На пятом занятии она впервые не упала в обморок сразу же после призыва. На восьмом, накачанная до отказа обезболивающими травами, смогла призвать лежащий в метре от нее меч, и он даже немного сдвинулся вперед. На двенадцатом уже дотащила артефакт до своей руки. На семнадцатом переместила в соседнюю комнату и удержала в течении одиннадцати секунд. А на двадцать третьем призвала меч в суперзащищенный Дом Стратеры, удержала в руках на протяжении одной минуты и четырех секунд и даже после этого не упала в обморок.

Именно на двадцать третьем занятии Михаил не удержался и захлопал в ладоши, а телефон Лизы самостоятельно включил песню группы Queen со словами «We are the champions my frieds», что ушедший в свои мысли глава бонумов даже не заметил и чему уже не удивилась девушка, с которой музыка с недавних пор «разговаривала».

Но сама Лиза, «отправив» меч обратно в Заставу, последовать примеру Михаилу и от радости похлопать в ладоши не могла. Для начала ей требовалось остановить кровотечение из одной из ладошек, потом нанести на раны специальную мазь, а затем сделать перевязку. И каждый раз, когда Лизе наносили мазь на покалеченную руку, она вздрагивала. Не от боли, а из-за запаха.

Запаха этой гадской мази, который возвращал ее в тот день, когда она наносила такую же на синяки Мэшера, полученные в драке с Гадриэлем. Тот день, когда они с Мэшем сломали разделяющую их стену. Тот день, когда она призналась ему в чувствах, лежа в его кровати. Тот день, после которого он после написал ей многообещающую записку, намекающую на настоящую семью. Тот день, после которого он исчез.

Лиза старалась не думать ни о том дне, ни об исчезновении любимого мужчины, ни о своих страхах, и уж тем более ни о том, что все давно считали Мэша мертвым. Но мазь призывала эти мысли так же, как она призвала древний меч. И за оба эти призыва Лизе приходилось платить болью. Болью физической и болью душевной.

Лизу держала на плаву только подаренная Гадриэлем вера. Вера в то, что Мэш может быть жив. Всего лишь «может быть», но оно было для Лизы ценней всего на свете. Она слепо верила в то, что на пресловутом финале обряда «Отай Жрети» не только снова увидит Мэша, но и спасет его от тресфасьема. Только желание спасти любимого, ведь другие точно не окажут ему такой чести, двигало Лизой. Она проходила через все мучения не ради Михаила, который не доверял ей настолько, что даже не позволял самой «активировать» метку на руке и призывать меч. Притянуть к себе древний артефакт девушка могла только с разрешения Михаила. Именно он «зажигал» древнюю руну на ее ладони, что и звала меч. Так что все это Лиза делала не ради кустодиамов и уж тем более не ради их главы.

Только ради Мэша она терпела невыносимую, адскую боль. Только ради Мэша она поднималась каждое утро с постели и шла на занятия с Михаилом. И только ради Мэша она смогла приручить меч. Она знала, что ему больше не на кого рассчитывать. У него было только она. Одна она. И она не собиралась его подвести, как и все остальные, потому ждала тот день, когда сможет убить загадочного тресфасьема.

Во время занятий Лиза старалась выведать у Михаила, кто же такой этот тресфасьем, но личности его глава бонумов девушке так и не раскрыл. Зато каждое занятие рассказывал обо всех зверствах, сотворенным им в качестве малума, предусмотрительно опуская рассказ о том, почему Тенакс стал мясником, и кто именно его таковым сотворил.

Вряд ли бы Лиза захотела убивать того, кто был игрушкой в руках Дарка и управлялся им с помощью заговоренного ошейника, после утраты любимой. Нет, доброго парня, потерявшего свою любимую, Лиза убивать бы не стала. Зато она очень хотела убить того «монстра», что рисовал ей Михаил. Монстра, убивающего без разбору малумов, бонумов (поддавшихся соблазну, что также забыл сказать Михаил) и даже детей (юных опасных упырей, что также было опущено). И случай покарать убийцу-тресфасьема, наконец, представился. На руинах древнего храма, ставшем ареной для финальной партии битвы за Время. Именно здесь Лизе предстояло показать все то, чему она научилась у двух Михаилов. Меча и бонума.

Поляну, на которой сохранились остатки древнего храма, где поклонялись языческим богам, укрыла темная беззвездная ночь. Парень, заранее провозгласивший этот день днем своего триумфа, перенес на нее всех участников обряда, а после накрыл куполом, запрещающим любые перемещения. Селена, как главный элемент предстоящего обряда, замерла в центре припорошенной снежком поляны. По бокам от нее стояли такие же обездвиженные наблюдатели, на плечи которых ложился снег. И если первому невозможность взять любимую за руку казалось невыносимой, то второму временная заморозка была на руку, только она удерживала его на ногах.

Избитый и измучанный, но все-таки живой Мэшер, также стал участником финальной части обряда «Отай Жрети». Но выразить удивление его «соседи» могли только шокированным взглядом, так как давно записали его в мертвецы.

Но задолго до этого Мэша записали в древние книги как наблюдателя Селены и именно его следовало убить на обряде, раз уж он оказался жив, хоть и надёжно спрятан. Но не так надежно, как хотелось бы. Тенакс умел находить и иголку в стогу сена, и песчинку в океане, тем более у него была в помощницах ведьмах.

Метус, который и спас Мэшера после «убийства» Лизой, рассчитал все, кроме того, что имя малума все еще светилось зелёным в той древней книге, что выкрала для Тенакса Ирида. Он этом оборотень не знал, но это лучше любого предиктора сказало тресфасьему, что именно Мэш все еще является истинным наблюдателем Селены. И убить следовало его, а не того кисейного малума, что бонумы спешно выбили в качестве наблюдателя для стратеры. Но ради того, чтобы «добыть» Мэша, Тенаксу пришлось не только попотеть и сразиться с самим малумом, применив к нему всю свою силу, но и обмануть одного очень и очень сильного темного, который помог Метусу укрыть Мэша. Так что Тенакс Метуса.

Но о том, как он будет решать вопросы с главной Чистилища после того, как Метус узнает, что Тенакс выкрал зачем-топонадобившегося ему Мэшера и убил его на обряде, тресфасьем думал в последнюю очередь. Сейчас он стоял перед обездвиженной троицей и размышлял о том, что через несколько минут получит самую желанную награду — возможность управлять временем и вернуть к жизни и его любимую Нику, и всех погибших любимых его новых друзей из Чистилища. А верная помощница Тенакса Ирида улыбалась ему, предвкушая скорую победу. Она стояла на краю поляны и поддерживала защитный купол, питаемый всеми колдунами и ведьмами Чистилища.

— Добро пожаловать в удивительное место, где сегодня будет твориться история! Рад со всеми вами познакомиться лично, еще и в такой важный для меня день. — начал победный монолог парень. — Заочно мы уже знакомы, но мама растила меня воспитанным, поэтому я все-таки представлюсь. Я — Тенакс, более известный вам как загадочный тресфасьем. Ну и по совместительству сын мистера Дарка, которого собственный отец так и не признал, еще и отправил гнить в Чистилище.

Оглядев своих «гостей», которые не смогли не только двигаться, но и разговаривать, хотя после услышанного, им было что высказать, он продолжил:

— Позади меня Ирида — самая могущественная ведьма, благодаря поддержке которой я и стою перед вами. С ней очень хорошо знаком отсутствующий здесь, к своему огромному счастью, Гадриэль, которому я совсем не завидую, ибо злить Ириду — самое последнее, что стоит делать в этом мире и мстит она так, чтобы наверняка. Но необычную историю о вашем светлом друге я расскажу в другой раз.

Тенакс подмигнул Селене с Варом и продолжил свой монолог, а сокрытый до этого времени сильнейшим артефактом «отсутствующий здесь» Гадриэль начал прокладывать путь к тресфасьему. Беллатор призвал меч Михаила, тем самым лишив себя невидимости, и бросился к тресфасьему. Озабоченный точным проведение обряда Тенакс не отвлекался на такие пустяки, как подкрадывающийся сбоку кустодиам. Гадриэля уже ждала Ирида, и раз он был так глуп, что не понял ни один из намеков тресфасьема, так тому и быть.

Увидев Гадриэля, ведьма оскалилась. Именно на его появления она ждала и ради него несколько оттачивала новое заклинание. Воин нанес ей незаживающую рану, а потом еще и уничтожал ее подопечных, прикрываясь кодексом, но теперь она отомстит. Ко дню триумфа готовился не только Тенакс, но и Ирида. По всей поляне она спрятала укрытые заклинанием невидимости ведьмовские мешочки с личными вещами Гадриэля. Эти вещи она старательно собирала на протяжении многих лет.

Оторванная в драке пуговица, выброшенная в мусор любимая кружка с отбитой ручкой, забытый в спешке потертый томик «Волков Кальи», проигранная в «Псарне» зажигалка — все эти несущественные мелочи стали основой сильнейшего заклинания.

Если бы Михаил, как настаивал Гадриэль, дал беллатору еще раз проверить поляну на наличие тайных ведьмовских «штучек», сегодняшняя ночь могла сложиться иначе. Но глава кустодиамов решил, что одного раза достаточно и переместил Гадриэля, отправившегося на дополнительную проверку, обратно, не дав найти «сюрпризы», что подготовила предприимчивая ведьма.

Гадриэль шел в наступление, не зная о том, что никакой он не охотник, а самая настоящая жертва, попавшая в ловушку. А настоящий охотник — это хищно оскалившаяся Ирида, которая уже произносила заклинание. Когда она закончила бормотать, раздался ужасающий хруст, и ведьма расплылась в широкой улыбке, довольная результатами многомесячной работы. А оторвавшаяся от переглядываний с возлюбленным Селена пожалела о том, что решила сместить взор в то место, откуда исходил напугавший ее звук.

Сначала девушка не поняла, что за странная кровавая гора появилась недалеко от тресфасьема, но увидев валяющийся рядом меч, сообразила, что, а точнее КТО это. Селена вскрикнула и прикрыла рот руками, потому что из горла вместе с криком рвались рвотные позывы, но ничего из его не отразилось в реальности. Лишь облачко пара вырвалось изо рта. Девушка все так же была обездвижена, как и замерший в немом крике Инвар, и пораженный смертью своего главного союзника Мэшер.

Не успевший совершить возложенную на него миссию Гадриэль походил на кусок мяса, пропущенный через мясорубку. То, что от него осталось, нельзя было назвать даже телом. Окровавленная куча костей, кожи и ошметков не ассоциировалась с могучим воином. Ирида не оставила никаких шансов на очередное воскрешение. Мощнейшее заклятие было молниеносным, чтобы никто не успел вмешаться. Ведьма мечтала продлить мучения беллатора, но тогда оставался шанс на его воскрешение, а давать его она не желала. Тело можно было возродить, а вот из фарша, в который она превратила обидчика, можно было слепить котлетку или даже тефтелю, но никак не полноценного Гадриэля.

Тенакс хотел высказать соболезнования в связи с печальной кончиной Гадриэля, которую даже он посчитал чрезмерно жестокой, но захлопнул рот, не издав не звука. Проникший сквозь тучи лунный свет поляну и ознаменовал начало обряда, потому времени на соболезнования не осталось. И хотя тресфасьем все еще приходил в себя после убийства беллатора, Ирида времени на сожаления о кончине Гадриэля не теряла. Она щелкнула пальцами и Ингвар с Мэшером упали на снег.

Селена, до конца не осознающая, как рассказ Тенакса о ненависти Ириды к Гадриэлю закончился убийством трех кустодиамов, остолбенела уже без заклятия ведьмы, заклятие «заморозки» как раз снявшей. Окруженная мертвыми телами девушка молила кольцо на своем пальце оживить всех троих, но оно оставалось безучастным. Селена знала, что нужно делать, но не могла бросить Гадриэля и Мэшера. Последний хоть и был ей противен, но Лиза никогда бы не простила ее, если бы она бросила его умирать, потому Селена спешно перебирала в голове все варианты оживления. Она молила о помощи и Тенакса, и Бога. Но Бог молчал. Молчал и выжидающий Тенакс. И это молчание было таким гнетущим, что Селена все поняла и перестала сопротивляться. Она утерла слезы, пообещав себе быть сильной, а после покрепче обняла Вара и попросила колечко вернуть с того света только ее любимого. Это требование было услышано.

Кольцо Времени обернулось вихрем, кружащим вокруг пальца Селены. Вихрь разрастался все сильнее и сильнее, пока полностью не поглотил Вара, а после поднял в воздух. Серебряный поток проникал под кожу бонума, забирался в его кровь, растекался по всему телу. Временной вихрь возвращал бонума к жизни, а Ингвар походил на светящегося посланника небес, явившего свой святой лик простым смертным, завороженно за ним следящим.

Неожиданно светящиеся пугающим синим светом глаза парня, парящего высоко над поляной, распахнулись, а рот искривился.

— Выбор сделан. — безэмоциональным и пугающим голосом, вызвавшим мурашки даже у Тенакса с Иридой, произнес парящий кустодиам.

Приходящий в себя Ингвар попытался закрыть рот, но он распахнулся еще шире. Серебряный вихрь с душераздирающим криком покинул бьющееся в конвульсиях тело бонума. Измучанный болезненным возрождением Инвар упал в сугроб, а закончивший свою работу вихрь начал путь к Тенаксу.

Пока Тенакс и Ирида упивались победой, Селена оплакивала погибших, а Вар приходил в себя, в движение пришли странные потоки воздуха, скрытые на одной из веток раскидистой сосны. Лицо девушки, укрытой даже от зоркого глаза ослабившей контроль Ириды, застилали превращающиеся в снежинки слезы, но она твердо знала, что ей нужно сделать, тем более в ее голове наконец возник голос, прошептавший «Давай!» и ее еще невидимое тело переместили с ветки на дереве к тресфасьему.

Крик боли рвался наружу, но девушка его подавила. Вместо этого она прошептала заветное имя, которое сообщил ей Михаил, и даже не пикнула, когда меч возник в правой руке и обжег ладонь. Сейчас не было времени на боль. Не было времени и на ненависть к Михаилу, не позволившему ей призвать меч, несмотря на сотни бесконечных нажатий на руку на ладони. Чертовому Михаилу, чей обман стоил жизней Мэшеру и Гадриэлю. Зато было время, пока Ирида ликовала и не обращала внимания на происходящее.

Бросив прощальный взгляд на бездыханного Мэша, с которым она надеялась увидеться в ближайшее время, Лиза подплыла к окутанному временным вихрем Тенаксу, все еще ведомая Михаилом и его заклинаниями. Она не питала ложных надежд и понимала, что Мэшер и Гадриэль мертвы и та же участь ждет и ее. Но оставался призрачный шанс встретиться с Мэшем в жизни загробной, если таковая все же имелась, и за него Лиза и уцепилась.

Понимая, что время уходит, девушка закрыла глаза и сделала глубокий вдох и выдох, отключив мозг и отдавшись телу. Лежащий в правой ладони меч тут же начал вибрировать и раскрыл свою полную силу.

Меч был не просто сильным оружием, он был древним артефактом, в котором жила душа могучего воина Михаила, и Лиза приложила все усилия, чтобы ему понравится. Дух меча должен был увидеть в ней достойную и только тогда пришел бы ей на помощь. Сначала меч не поддавался, потому что девушка действовала головой, но, когда Лиза открыла духу свое сердце и рассказала ради кого она идет на жертвы, он принял ее и раскрыл все тайны.

Крепко сжатый в правой руке девушки меч лучше неподготовленной Лизы знал, что делать. Он не следовал боевому этикету и подвел девушку к противнику сзади, чтобы она напала на Тенакса со спины. В войне не до реверансов, а победить такого как тресфасьем можно было только играя против правил. Меч с трудом рассек круживший вокруг Тенакса временной вихрь, но с легкостью вонзился острием под левую лопатку тресфасьема. Древний артефакт проложил путь сквозь тело, найдя выход через сердце, а после ярко засветился, потому что задача была выполнена идеально.

— За Гадриэля! — шепнула на ухо тресфасьему девушка, а всадив меч поглубже и провернув, добавила: — И за моего Мэша!

Тенакс схватился за грудь.

Острая боль пронзила сердце не только тресфасьема, но и Лизы, начавшей хватать ртом воздух. Кровь поверженного врага, хлынувшая на руки девушки, обжигала девушку словно раскаленная лава.

— Ты смогла … — прохрипел тресфасьем и упал на белый снег, окрашенный алым. Рядом с ним упал секундой позже странный ошейник, который был спрятан под воротом черной водолазки.

Последнее, что увидел Тенакс — темный туман, подымающийся от пола и окутывающий его убийцу. А после парня обволок черный туман, уносящий всю боль.

Последнее, что увидела Лиза — любимое лицо со шрамом. А после девушку обволок черный вихрь, разрывающий тело на миллион кусочков.

Последнее, что слышали спешно покидающие лес участники обряда и те, кто пришли за телами погибших, это слова песни Басты, которые лились из потерянного на поляне смартфона:

Я вижу, как плачут дети

Я не слышу, как ангелы поют

В этот мир приходим на рассвете

На закате уходим в темноту

И снова брат стреляет в брата

И льётся братская кровь

И продолжается война за царство

И клянутся живые не вернуться домой

Мы подставляем спины под плети

Мы одинаково любим пряник и кнут

Нас учат тому, как и в кого нужно верить

Но их школа веры — это школа Иуд…

Глава 24

Дар. Он бывает подарком, а бывает проклятьем для того, кто его получает. Он может открыть новые грани и облегчить жизнь, а может разрушить все, что вам дорого и свести с ума. И прежде, чем пожелать себе необычные способности, подумайте дважды, готовы ли вы принять все, что поставляется в обязательном комплекте с такими навыками. Готовы ли вы принять не только возможности, но и ответственность? Готовы ли вы чувствовать боль и страдания чужих людей как свои, не имея при этом возможности им помочь?

Селена к такому дару готова не была. Да и в принципе считала, что к такому никак не подготовиться. Вряд ли кто-то и когда-то прокручивал в голове вариант развития будущего, при котором получал дар управления временем после смерти на обряде. И уж точно никто не писал в дневник желаний:

В этом году я хочу:

1) Быть принесенной в жертву на кровавом обряде тайного общества кустодиамов

2) Возродиться и самой в качестве кустодиама благодаря тому, что за меня отдаст жизнь мой лучший друг

3) Бросить все и переехать жить в новое место, поближе к кустодиамам и их Заставе

4) Жить в одном доме с кучей малознакомых мужчин, один из которых мой убийца

5) Просыпаться по ночам из-за жутких предсказаний и видеть ужасающие смерти людей, не имея возможности их предотвратить

6) Измучить свою нервную систему

7) Бесконечно учиться управлять своим новым даром, когда учителя и сами не знают, чему тебя учить

8) Убить медведя, который окажется человеком

9) Найти свою любовь

10) Смотреть, как лучшая подруга рушит свою жизнь в отношениях с убийцей

11) Снова попасть на жуткий обряд

12) Увидеть, как убивают твоего любимого

13) Увидеть, как убивают твою подругу, лучшего друга твоего любимого и твоего убийцу и по совместительству парня подруги

14) Не сойти при всем этом с ума.

Последнее подчеркнуть!

Подобный список желаний никто и никогда не захочет претворять в жизнь. Не хотела и Селена. Девочка, которую мама готовила к жизни в Моритуре в качестве милого школьного психолога и послушной жены для Якоба Назарова, даже в самых смелых своих фантазиях мечтала лишь о жизни дизайнера интерьера и паре путешествий в Париж и Рим. Еще она мечтала никогда больше не видеть идеального лица оказавшегося не таким уж идеальным будущим мужем Якоба. Но это желание появилось у нее уже после выпускного вечера, на котором все пошло не так, как планировала будущая Селена Назарова, но вполне так, как планировал ее жених. Якоб получил то, чего так вожделел, а Селена получила разбитое сердце и позор, заставивший ее сбежать из дома после рассказа о нем матери.

Куда большим позором мерзкий поступок обернулся для самого Якоба после того, как о его «подвиге» узнала Лиза. Она так и не призналась Селене, что именно сотворила с парнем и что нарыла на него, вспомнив журналистское прошлое. Как не призналась и в том, что именно она отделала Якоба бейсбольной битой, то самой, что возила в машине, видимо на такой вот случай. Молчал и сам парень. Но каждую пятницу с момента «знакомства» Якоба с Лизой, курьер приносил Селене шикарный букет цветов.

Однажды, лишь однажды, букет не был доставлен по вине нового курьера, и Лиза отправилась «проведать» Якоба. Она так удачно попила чай с родителями парня, что по пятницам букеты начали доставлять и ей. Мелкий ублюдок прекрасно знал, что раскрой только Лиза рот и запароленную папку в облаке, семейного богатства и поста мэра города ему не видать так же, как и прощения злобной подружки его бывшей девушки.

Может Лиза и не могла вернуть своей подруге честь физическую, она восстановила ее честь социальную, ну и достоинство заодно. Теперь Якоб всем рассказывал не о доступности Селены, а о том, что она бросила его с разбитым сердцем и не отвечает на звонки и сообщения. И пока родители Якоба и мать Селены мечтали о том, что «обиды» девушки пройдут, союз детишек снова будет прочен и оформлен уже юридически, парень занимался тем, о чем молчала Лиза. Ну а Селена радовалась тому, что Якоб получил по заслугам. И не важно каким образом.

А сейчас Селена, которая не могла за себя постоять, была доверчивой и податливой, стала девушкой, от дара которой зависят сотни, а может и тысячи жизней. О таком даре она не просила и подобной участи не желала. Она ненавидела способность, заставляющую ее проживать чужие смерти и мечтала от нее избавиться, хоть и призналась в этом одному лишь Вару. Но так было до обряда «Отай Жрети».

После обряда Селена стала иначе воспринимать свой дар и с нетерпением ждала видений, которые подсказали бы как спасти друзей. Но видения на помощь не спешили. Казалось, что дар оставил девушку также, как друзья. Каждый день Селена надеялась, что вот сегодня придет хотя бы обрывочное видение, позволяющее понять, как вывести Гадриэля из состояния овоща или как найти Лизу, но проведенный Тенаксом ритуал, хоть и не забрал способности девушки целиком, все же «заморозил» их. Возможность управлять временем не успела перейти к тресфасьему, Лиза подоспела в нужный момент, но Селена лишилась видений и впала в уныние. Именно в тот момент, когда способности были нужны больше всего, они ее покинули.

Вар как мог подбадривал будущую стратеру и каждый день твердил ей о том, что они обязательно найдут Лизу, а Гадриэль поправится, но не известно кого обманывал больше — Селену или себя. Даже предикторы, начавшие возвращать свои способности после обряда, не могли порадовать зацепками. Они снова работали с беллаторами Гадриэля и предотвращали преступления, но помочь самому Гадриэлю не могли. Подсказать, что именно нужно было сделать могла только Ирида. Но она укрылась в деревне сына и не собиралась покидать Чистилище ближайшие пару сотен лет, так что добиться от нее ответа о том, как помочь воину не представлялось возможным. Так же, как и наказать за содеянное.

Гадриэль и Лиза стали для бонумов котами Шредингера. Их нельзя было считать мертвыми, но и живыми они тоже не были. И какие бы мысленные эксперименты не ставили их друзья, ничто не приближало к разгадке тайны.

Гадриэль застрял между жизнью и забвением и дальше восстановленного по кусочкам сосуда дело не продвигалось. Оживить воина не удавалось ни одним из способов. Михаил даже не пожалел один из древнейших артефактов, но грудная клетка так и осталась неподвижной. А хуже всего было то, что собирать парня заново лекарям приходилась раз в три дня. Ровно семьдесят два часа удерживались вместе все части тела. Как только время выходило, они снова возвращались в то состояние, что сотворила ведьма. Лекари понятия не имели как помочь парню и сколько воин пробудет в таком состоянии. Уверенно они могли сказать только одно — если сознание живо, то Гадриэль чувствует адскую боль. Все кости в его организме ломались сразу же после того, как заново срастались и остановить этот процесс не удавалось. Единственное, что смогли кустодиамские врачи — это увеличить пробелы между очередной «мясорубкой», растянув интервал до пяти дней. Но и сами не знали лучше они делали или только продлевали агонию.

Тело Гадриэля было мертво, но разум мог быть заперт внутри и все чувствовал. Узнавшие об этом беллаторы молили о прекращении мучений, потому что Гадриэль выглядел все хуже. Даже оптимистичная Селена не могла больше отрицать, что конец близок. Она лишь надеялась, что Лиза найдется до того, как верум их покинет. Ее лучшая подруга должна была иметь возможность попрощаться хотя бы с Гадриэлем, раз ее лишили возможности проститься с любимым мужчиной.

Лиза, разлетевшаяся на тысячи кусочков сразу после убийства Тенакса, числилась без вести пропавшей, но только ради будущей стратеры. Все бонумы считали, что девушка погибла, но Селена верила, что лучшая подруга жива и ее необходимо найти, хотя не имела ни единого доказательства, подтверждающего свою теорию. Стратера понимала, что остальные списали Лизу со счетов, потому организовала собственное расследование, подключив к нему Вара и лучших ищеек Гадриэля. Последние, на удивление, легко согласились. И не только потому, что хотели «подыграть» стратере. Некоторые из них до сих пор думали, что Лиза была в отношениях с Гадриэлем. Она же и в лазарет приходила, и на встречу в беседку, еще и Поезде Нечисти что-то там между ними было. И раз уж они не могли помочь своему наставнику, то могли хотя бы отдать дань памяти небезразличной ему девушке.

Среди сотрудников Гадриэля были отличные технари, которые умели управляться с видениями предикторов и сопоставляли их с действительностью. Они «оцифровали» обрывки видений предикторов, где появлялась Лиза, выделили часто повторяющиеся элементы ландшафта и здания, пропустили их через поисковой алгоритм и получили всего один результат — заброшенный остров в Японии. Селена надеялась, что место, ставшее когда-то резиденцией для Рауля Сильвы в одном из фильмов о Джеймсе Бонде, укрыло и ее лучшую подругу. С этой, казавшейся ей счастливой новостью, девушка поспешила к Михаилу, просить разрешения на миссию по спасению Лизы. Глава бонумов не верил в то, что Лиза жива, но приказ отдал и миссию все же разрешил.

На рассвете морозного декабрьского дня отряд кустодиамов, состоящий из двенадцати бойцов и двух влюбленных, высадился на острове, посещение которого еще недавно строго каралось. Явившиеся на поиски Лизы бонумы не боялись депортации, но не знали, чего ждать от вымершего острова, который мог казаться таким только на первый взгляд. Они подстраховались и для начала исследовали территорию с помощью квадрокоптеров с тепловизорами. Площадь острова была маленькой, потому через пятнадцать минут ожидания технари дали отмашку.

Сгруппировавшиеся на площади в южной части острова беллаторы начали продвижение вглубь острова под руководством Витиума. Путь их лежал к тридцати заброшенным высоткам, некогда бывшим домами для сотен жаждущих добывать уголь людей.

В середине прошлого века остров, который предстояло исследовать бонумам, был одним из самых густонаселенных мест на земном шаре, но потом пришёл в запустение. Жители покинули его, а десяток магазинов, два бассейна, школа, больница и кладбище остались доживать свой век в пугающем одиночестве.

Гнетущее одиночество мертвого города пугало Селену, но она продолжала поиски веря в то, что в этом жутком месте теплится жизнь и она ее отыщет. А остров, так походящий издали на крейсер, не спешил раскрывать своих секретов. Проведя на нем полдня, команда спасения так и не нашла ту, кого явилась спасать. Бонумы могли уверенно сказать, что ни одной живой души кроме них здесь нет, но Селена отказывалась верить в то, что они шли по ложному следу. Два часа она бродила по небольшому острову и звала подругу, а когда сорвала голос, Вар смог вставить слово и объяснить, что Лизы здесь нет.

Селена принимать правду не желала. Она оттолкнула возлюбленного и направилась к самому высокому зданию на острове. Забравшись поросшую жухлой травой крышу, девушка огляделась. Вокруг не было ни одного места, в котором бы могла укрыться ее подруга, но Селена не хотела принимать поражение.

— Неужели все закончится вот так? После всего, что она сделала? Все закончится вот так? — кричала девушка, кутающая в куртку. Пронизывающий ветер хотел не только лишить ее остатков голоса, но и сбить с крыши.

Селена знала, что подруги здесь нет, но отказывалась принимать правду. Она не могла отпустить единственную зацепку, держащую ее на плаву и позволяющую верить, что все еще можно исправить. Ей хотелось верить, что у нее еще будет возможность извиниться за то, как она вела себя с Лизой последние недели и за то, что помешала ей рассказать о терзавшей ее Тьме. Ей нужно было извиниться за то, что не поддержала во время исчезновения Мэша и осуждала за любовь к малуму. Попросить прощения за то, что последними словами, которые она сказала лучшей подруге были: «Надеюсь тебе хватит ума осознать, что ты любишь убийцу». Признаться, что сама была дерьмовой подругой и даже не знала о том, что чувствует Лиза и через какую боль она проходит. Ее подруга потеряла любимого, боролась с Тьмой и каждый день терпела адскую боль, чтобы приручить меч Михаила и спасти всех. А что она? Она закрывала глаза на происходящее и делала вид, что постоянно занята, потому что не могла смотреть в ее полные боли глаза. Она все время была занята и не хотела общаться, потому что ей было противно, что подруга страдает из-за исчезновения убийцы. Она сбегала из дома вместо того, чтобы обнять Лизу и сказать ей, что все будет хорошо. Сказать ей, что и в Мэше есть что-то хорошее, раз она в него влюбилась и он обязательно найдется. Сказать, что она всегда поддержит и будет рядом в трудную минуту. Селена должна была сделать все это. Должна была сделать все то, что постоянно делала для нее Лиза. Она должна была ее поддержать. Но она была плохой подругой и просто закрывала глаза на проблемы, происходящие в жизни Лизы. Легче было не замечать боль подруги, не пускать ее проблемы в свое сердце, ведь хватало и своих забот.

И сейчас, гонимая разъедающим чувством вины, Селена желала найти подругу больше всего на свете. Ей необходимо было извиниться за все то, что она на творила. Необходимо было получить ее прощение. Но Лизы больше не было. Она погибла. Умерла на обряде, спасая Селену и ее любимого, но так и не сумев спасти себя и своего любимого. И теперь Лиза и Мэш мертвы, а Селена будет жить. Будет жить с осознанием того, что уже второй лучший друг умер из-за нее, а она неблагодарная тварь, которая при жизни совсем не ценила тех, кто ради нее отдал свои жизни даже не раздумывая.

Селене больно было признавать, что надежды на спасение Лизы разбились на куски. Но ей пришлось это сделать.

Глядя на бушующие волны, девушка поняла, что больше не может себе врать. Лиза мертва, как и Кир, а ей придется принять тот факт, что в последние дни ее жизни, когда ей было плохо и нужна была помощь, она ее не поддержала. Селена знала, что виновата. Но у нее больше не было сил держать вину в себе. Она выпустила ее вместе с криком. Она кричала и кричала, и кричала, пока у нее окончательно не сел голос, а по раскрасневшимся от ветра щекам не покатились слезы.

Вар, стоявший все это время недалеко от Селены, тоже чувствовал себя паршиво. Он также винил себя за то, что в последние дни жизни Гадриэля был невнимателен к нему. Ведь он готовился к смертельной миссии и знал, что скорее всего умрет, но продолжал сохранять стойкость и мужество, хотя внутри у них все леденело от одной только мысли о будущем обряде. Его лучшему другу было плохо, он нуждался в поддержке, а Ингвар — обсерватор, наблюдатель, которому было положено все подмечать, ничего этого не замечал. А точнее не желал замечать. Он был так зациклен на Селене, что упустил важное. Упустил последние дни Гадриэля, которые тот провел в одиночестве, тренируясь до изнеможения.

Но подойдя к любимой девушке, Вар не хотел говорить об их ошибках, он хотел приободрить Селену, потому поделился мыслями:

— Жизнь испытывает нас, но я верю, что все не зря. Верю, что боль дарована нам как способ стать лучше. Просто осознание этого приходит значительно позже. Мы же привыкли спрашивать: «Почему?». «Почему именно я?», «Почему все плохое случилось именно со мной?». Мы задаём эти неправильные вопросы и из-за них зарываемся в проблемы. Перестаем верить в Свет и то, что все к лучшему. Я понимаю, тяжело верить в то, что гибель друзей к лучшему, но, если задать правильный вопрос, то станет легче. Нужно спросить не «Почему?», а «Зачем?». Просто спроси себя «Зачем?». «Зачем мне эти испытания?», «Зачем они пришли в мою жизни?» и ответ, давно спрятанный в глубине твоей души, придет. Но ты должна быть готова принять правду, какой бы болезненной и горькой она не была. Правда исцеляет.

— С чего ты вообще взял, что правда обо все том ужасе, что происходит в моей жизни, скрыта внутри меня? — ощетинилась Селена, не желая принимать происходящее.

Такой Ингвар видел любимую впервые, но понимал причину ее вспышки. Он подошел к Селене и заключил в объятия.

— Расскажу тебе одну притчу. — прошептал парень на ухо девушке. — Давным-давно Бог решил спрятать от людей правду. Он долго думал, где же ее укрыть. Сначала хотел спрятать в горах, но вспомнил, что люди упертые, заберутся и туда. Потом решил спрятать ее на дне океана, но осознал, что люди сообразительные, найдут способ попасть и туда. И тогда его осенило. Он решил спрятать правду в таком месте, куда люди никогда и не за что не будут заглядывать.

— И куда же? — уточнила севшим голосом Селена.

— Вот сюда. — Ингвар дотронулся до сердца девушки. — Бог спрятал правду внутри самих людей, потому что именно в это место они боятся заглянуть больше всего.

Селена положила свою руку поверх руки парня и замерла, а потом задумалась. Вар дал ей время осмыслить услышанное.

— Так ты не веришь в то, что они могут быть живы? — всхлипывающая девушка задала вопрос, ответ на который боялась услышать.

— Я хочу верить, но знаю, что ждать чуда не стоит… — Михаил уже сообщил Вару, что смерть Гадриэля лишь вопрос времени, а Лизу следует считать не без вести пропавшей, а павшей в бою.

— Они умрут?

— Все умирают. Я, например, уже умер и ты тоже. И когда-нибудь мы умрем снова, но окончательно. Скоро и Гадриэль покинет нас навсегда.

— А Лиза?

— А Лиза уже ждет его на пустоши в конце тропы.

Селена не хотела верить словам Ингвара. Может разум и продолжал упорно твердить, что она потеряла друзей, сердцу хотелось верить, что они будут жить.

— Зачем тогда мы явились на этот остров, если все вокруг знают, что Гадриэль считай покойник, а Лиза уже мертва? — прервала молчание Селена, каждое слово которой приходилось произносить с трудом.

— Ради тебя. Мы все здесь ради тебя. И если понадобится, мы перевернем всю землю, пока ты не поймешь, что ее здесь нет.

— Но зачем?

— Чтобы ты приняла утрату и смогла двигаться дальше. Ты, как в притче, ищешь истину в горах и в море, но еще не осознаешь, что она в тебе. Как не осознаешь, что именно боль и вина, также живущие в тебе, блокируют видения. Именно они, а вовсе не то, что произошло на обряде. Ты сама возвела стену, посчитав себя недостойной стать Стратерой после того, что случилось с твоими друзьями.

— Значит все явились сюда только для того, чтобы помочь одной будущей стратере отыскать правду внутри себя, вернуть силы и встать на путь истинный? — хрипя уточнила девушка.

— Все явились сюда только для того, чтобы помочь одной запутавшейся девушке, потерявшей друзей и наделенной даром и предназначением, о которых она не просила, разобраться в себе. Мы здесь за тем, чтобы помочь тебе принять всю боль, простить себя и жить дальше без груза вины.

— И ты тоже?

— А я здесь за тем, чтобы сделать тебя счастливой любым возможным способом. — ответил Ингвар и поцеловал дорогую ему девушку.

Поцелуй с соленым привкусом слез позволил Селене принять правду. Заброшенный город не вернул ей подругу, но дал куда больше. Он дал ей правду. Пусть болезненную, пусть разрывающую душу на части, но дающую возможность двигаться дальше, хоть и с костылями. А еще он дал ей спутника, готового ради нее на все. В этом безумном мире желать больше не приходилось.

Спустя пять минут Вар и Селена, простившиеся с лучшими друзьями на крыше дома в городе-призраке, переместились в Заставу. Следом отправились и остальные кустодиамы, не покидающие остров до тех пор, пока Селена не осознала, что ее подруги нет не только в опустевшем городе.

Вернувшихся в Заставу кустодиамов ждало печальное известие. Гадриэль умер.

Весть о том, что беллатор погиб облетала всех, даже Дарк высказал соболезнования и Карро устроил в «Псарне» вечер памяти.

А на закате сотни кустодиамов в белоснежных одеждах заполнили пространство вокруг озера, расположенного рядом с Заставой. Лица всех собравшихся, освещаемые лишь бликами от свечей в руках, были омрачены печалью. В первом ряду, прямо у берега, стояли Вар и Селена. Если парень уже держался, то по щекам девушки катились слезы. Она старалась смириться с правдой, смириться с тем, что Гадриэль и Лиза мертвы, но все равно воспринимала все как очередной кошмарный сон. За последние два месяца она похоронила уже трех друзей и каждый из них отдал свою жизнь за мир, но легче от этого не становилось ни Селене, ни миру.

Поддерживающий девушку Ингвар был опечален не меньше. Ему трудно было свыкнуться с жизнью кустодиама, он был изгоем и только Гадриэль помог ему освоится в новом мире. Он стал ему лучшим другом и наставником. Всегда поддерживал его и защищал. А в тот единственный раз, когда Вару стоило оплатить ему тем же, он не смог помочь. Отговорка, что его убили первым, не помогала Ингвару. Он все равно чувствовал огромную вину за то, что он жив, а его лучший друг нет. Именно Гадриэля стоило оживить Селене. Это Гадриэль каждый день менял мир к лучшему и по-настоящему его защищал, а Вар просто сидел в библиотеке с Амалиэлем. Гадриэль был надежным, сильным и смелым и должен был стать главой кустодиамов и поставить Дарка на место. Но Гадриэль был мертв, а Вар остался жив. И всю жизнь он будет думать о том, что оживить Селене нужно было именно его.

Вару было больно находиться на похоронах лучшего друга, он считал себя недостойным нахождения на них, ведь был виноват в смерти Гадриэля, но душевные терзания прервал глава бонумов.

— Собратья! Мы пришли почтить память лучшего из нас — Гадриэля, нашего верум беллатора. Жизнь его была непродолжительной, но он зажег огонь в сердце каждого из нас. Он ушел, но никогда не будет забыт, а его имя будет жить в веках. — взял слово вышедший вперед Михаил. — Но одно имя незаслуженно кануло в лету, имя это — Лиза. Имя девушки, ценой собственной жизни даровавшей победу над Тенаксом. И сегодня мы провожаем в последний не только Гадриэля. Мы провожаем Гадриэля и Лизу. Смерть их послужит нам укором, а подвиг примером!

Как только глава кустодиамов закончил коротенькую речь, солнце скрылось за горизонтом и один из бонумов вручил ему два венка. Михаил не стал выпускать их сам, а передал в руки Ингвара и Селены. Лучшие друзья погибших, с трудом переставляя ноги, подошли к озеру и опустили в него погребальные венки. Те поплыли по воде, а вслед за ними отправились сотни парящий свечей. Тишину момента нарушали только голоса, скандирующие имена «Гадриэль» и «Лиза».

Селена упала колени и больше не скрывая эмоций рыдала в голос. Девушке было больно от того, что даже пройдя такие испытания, Гадриэль с Лизой не заслужили права жить. Не заслужили права любить, кого хотят и быть любимыми. Не заслужили права просто жить, а не выполнять за других грязную работу. Не заслужили права быть свободными людьми, а не марионетками Михаила.

Внутри рыдающей Селена начала клокотать злость. Она поднималась все выше и выше, и постепенно заполнила сидящую на берегу девушку. То была злость на судьбу, игравшую их жизнями, злость на кустодиамов и больше всего злость на Михаила, манипулирующего всеми. По вине Михаила погиб Кир и она сама, из-за его трусости погибли Гадриэль с Лизой и еще невесть сколько кустодиамов и людей.

Селена думала о том, что самым опасным для бонумов был не Тенакс и не Дарк. Им был Михаил. И не было больше Гадриэля, который мог бы его остановить. Гадриэля, который должен был стать главой вместо Михаила. Отважный Гадриэль был мертв, как и поверившие в россказни Михаила Лиза с Киром, а вот Михаил был жив. Жив и здоров, но убит горем утраты лучшего беллатора.

Вот только теперь Селена не верила ему и сомневалась в том, что скорбь его истинная. Когда почти все разошлись и берег опустел, Селена начала рассказывать Вару о появившейся у нее ненависти к главе бонумов, который играл их жизнями похлеще Дарка, но парень остановил ее жестом. Он приложил палец к губам, намекая на то, что подобный разговор лучше провести в их коттедже, защищенном от прослушки. Тем более и сам захотел поделиться с Селеной историей о том, как нашел совпадения в книге сказок, а Михаил выставил его дураком и скрыл правду о готовящемся тресфасьемом обряде, не дав Вару помешать Тенаксу.

Чувствуя, что перед ними начинает складывать иная картина произошедших событий, влюбленные решили покинуть берег, чтобы поговорить в безопасной обстановке. Но к ним подошел Витиум, решивший вместе почтить память Гадриэля и рассказать тайну, которая его и сгубила.

Глава 25

Мужчинам свойственно бегать от любви, потому что они по глупости своей приравнивают ее к заключению. Считают, что чувства лишают их драгоценной свободы и не понимают, что любовь не обрезает крылья, а укрепляет их. Она не забирает свободу, а дарует еще большую. Любовь позволяет снять маски и перестать претворяться, дарит возможность быть настоящим и не играть чужие роли. Она принимает тебя таким, какой ты есть. Но, к сожалению, некоторые мужчины так и не узнают, каких вершин можно достичь рядом с любящей женщиной.

Гадриэль, как и некоторые другие мужчины, приравнивал любовь к слабости, которой он себе позволить не мог. Он — верум беллатор, будущий глава кустодиамов и защитник рода людского от тварей из-за Завесы. В его мире сантиментам не место. Любовь — она для свободных от серьезных обязательств, таких как обсерваторы или предикторы, а рискующие своей жизнь беллаторы с ней не ладят. Разовые встречи или свидания на одну ночь — на это воины еще способны, а вот на серьезные отношения нет. Да и какая я девушка выдержит беллатора?

С воительницами-беллаторшами трудно, у них характеры те еще. С предсказательницами-предикторшами чуть проще, но они ж знают все наперед, потому с мисс «Я же говорила» связывать не охота. С наблюдательницами-обсерваторшами легче всех, но их на всех не хватает. Остаются только девушки «людские», а такие отношения не поощряются. На свидания на одну ночь еще глаза могут закрыть, а вот отношения запрещены. Есть, конечно, «любовное исключение», но истинная любовь между кустодиамом и человеком такая редкость, что ее и в расчет не берут. Вот и получается, что беллаторам любовь и не светит, потому они ее избегают.

В одну из первых самостоятельных миссий, юный Гадриэль попал в западню котаури — обладающих гипнозом темных тварей, внешне очень похожих на людей. И не столько попал, сколько затянул себя самостоятельно, желая доказать всем, что он достоин звания Верум Беллатора. Причем угораздило его выбрать не рядовых котаури, а лучшую пару. Пару, у которой еще и родственники непростые имелись, которые явились на традиционный семейный субботний ужин аккурат за пятнадцать минут до появление опрометчивого идиота, понаблюдавшего за домом лишь денек и решившего, что монстры больше похожи на старичков на пенсии, чем на самых сильных котаури.

Самонадеянный беллатор (спесь с которого еще не сбили встречи с настоящими злыми темными и приличный наставник Витиум) выдвигался на миссию с улыбкой победителя. Гадриэль считал, что был хорош, тем более Михаил убеждал его, что он готов к вылазкам, потому статный парень в красивой темной форме, увешанный гранатами, еще и с кустодиамским клинком наперевес, был в себе уверен. Он — не просто рядовой кустодиам. Он — мощь армии бонумов. Еще и меч Михаила призвать может. Круче его был только Чак Норрис, вот только он был лишь актером, а Гадриэль был истинным воином, избранным для служения силам добра.

Вот только на поверку круче оказался не Чак Норрис и его коронный удар, и даже не Гадриэль и его коронный удар. Круче всех в тот субботний вечер оказались котаури, вокруг дома которых было напичкано ловушек не меньше, чем вокруг Заставы. И на десерт умных и предусмотрительных монстров ждал вкусненький кустодиам, прилипший к паутине (и заодно узнавший о том, что сети паука Дарвина тверже кевлара и прочнее стали).

Быть бы самоуверенному дурачку живой куклой, если бы не одно обстоятельство. В гости к котаури приходили не такие же монстры, как они сами, а милая племянница. Именно эта чудесная девушка пришла навестить дядюшку с тетушкой как раз перед тем, как их решил навестить недавно пополнивший ряды кустодиамов Гадриэль, и она же остановила расправу, которая и начаться не успела.

Котаури пытались объяснить родственнице, кто такой Гадриэль и как сильно он опасен как для нее и ее матери, но племянница была непреклонна и требовала пощадить парня, иначе семейные выходные канут в лету. Удивительно, но на пару монстров этот примитивный ультиматум подействовал. Гадриэля отпустили целым и невредимым, даже забыв стереть ему память (настолько монстры были поражены нетривиальностью самой обыкновенной субботы и тем фактом, что их названная племянница поцеловала бонума-идиота на прощание). И, конечно же, ни котаури, ни их племянница не рассказали никому о том, что произошло на субботнем ужине. Как ни рассказывали о том, что происходило дальше.

В голове Гадриэля нашлось место не только для глупых планов, но и для белокурой красавицы. Через неделю, прямо к очередному субботнему ужину, он снова явился к котаури, откуда его в очередной раз выставили живым только благодаря племяннице. Гадриэль и сам не знал, зачем таскался к дому монстров еще три субботы подряд, еще и оставлял у входа цветы. Как не знал почему на пятый раз девушка все же вышла. Но именно так началась история Гадриэля и Деи…

Назвать странным первое свидание верум беллатора и племянницы монстров в окрестностях дома котаури рядом с серным болотом — это принизить его. Оно было не просто странным, оно было сверханомальным. Но что Гадриэлю, что не знавшей других пейзажей Дее, было все равно. Они считали свое первое свидание идеальным, как и первый поцелуй, венчающий необычный вечер.

Гадриэль не понимал, почему он влюбился Дею, а она влюбилась в его, но принял это как данность и хранил чувства в тайне. Как хранила чувства в тайне и Дея с котаури, с попустительства которых и начали развиваться опасные отношения. А регулярно наведывавшийся в гости к котаури Гадриэль вдруг увидел, что темные твари походили на людей куда больше, чем он думал. Помимо внешности, так похожей на людскую, у них были и свойственные людям чувства и ироничные шуточки о совсем не каноничных Ромео и Джульетте.

В один из субботних вечеров, ставших временем встреч с Деей, Гадриэль приготовил особенное свидание. Он отпросил возлюбленную у «родственников» на всю ночь и перенес девушку в свое любимое место — уединенную поляну в необычном лесу, где был крошечный домик с камином. Его воин случайно обнаружил во время одного из официальных знакомств с магическими существами. Домик этот был закрыт каким-то необычным заклинанием, но Гадриэль сумел его увидеть, хотя и не знал, чья именно в том была заслуга. В этот домик парень наведывался, когда хотел побыть один, потому что место это не отображалось на картах кустодиамов и найти его было невозможно (ну, почти невозможно). Оно было одним из немногих белых пятен, не доступных для отслеживания ни бонумам, ни малумам (опять же, по мнению Гадриэля).

Первое свидание Гадриэля и Деи вдали от дома котаури закончилось первой близостью. Ночь любви была особенной, но влюбленные даже не представляли насколько. Ни Гадриэль, ни сама Дея не знали кем была девушка на самом деле и какие последствия будет иметь их близость. Но об этом знала мать Деи и тот, кто послал ее много лет назад за необычной девочкой.

Уже с детства Дея была отмечена Тьмой, потому ею хотел завладеть мистер Дарк. Он, как обычно, руки сам не марал и отправлял изучать потенциальных малумов своих прислужников. Самая главная его помощница была верна ему ровно до того момента, пока не увидела маленькую рыжеволосую девочку с огромными зелёными глазами. Эту кроху спронзительным взглядом она не смогла отдать Дарку на растерзание.

Женщина уверила малума, что девочка с таким слабым здоровьем не переживёт обращения в кустодиамы, тем более в редкие верум беллаторы, и умрет. Желая спасти потерявшего родителей ребенка, помощница заверила Дарка, что подобная Дее появится через десяток лет и будет в десятки раз сильнее этой малышки. Именно она и поможет осуществить великий замысел малума, а подождать надо всего ничего, тем более что время — пустяк, для такого могущественного кустодиама как Дарк.

Хитрые речи и щепотка магии сделали свое дело. Дарк отпустил помощницу и отдал девочку ей на развлечение. Но вместо смерти женщина подарила девочке жизнь без Дарка и его планов. А раз в неделю отправляла ее к котаури, прозвав их дядюшкой и тетушкой, чтобы девочка не пугалась монстров, о реальной сущности которых узнала лишь спустя много лет. Котаури глушили Тьму и укрывали способности девочки от Дарка и от нее самой. Спасительнице Деи пришлось провести еще и сложное тайное посвящение в кустодиамы для девочки.

Женщине казалось, что она рассчитала все и обезопасила Дею со всех сторон, но она забыла об одной важной особенности так мало изученных верумов: их притягивало друг к другу. Верум веруму был роднее семьи, а если они влюблялись друг друга, то чувство это с годами только росло и проносили они его через всю жизнь, оставаясь верными друг другу до конца.

У верум беллаторов была еще одна особенность. Во время близости у них происходил колоссальный выброс энергий из-за соединения двух мощнейших одинаковых сил и подобные выбросы Дарк тщательно отслеживал. Верумы были редкостью, их тянуло друг другу еще при жизни, потому они часто заводили друг с другом отношения еще будучи людьми. И как только влюбленные доходили до занятий любовью, Дарк их тут же вычислял и без всяких анимариумов и их звездочек в ауре (тем более у верумов еще и темная дымка имелась). Затем глава малумов быстренько подстраивал им кончину. Ну а потом дело доходило и до счастливого воссоединения двух очень благодарных ему влюбленных, возрожденных в качестве малумов.

Но верумские силы Дарк всегда скрывал, оставляя малумов в неведении. Официальные верумы Дарку нужны не были. Они имели право сместить его с поста главы, согласно Святому Правилу, которое даже мистер Дарк обойти не мог. Он же сам его и придумал, когда сотни лет назад был первым и единственным верумом у кустодиамов, тогда еще не разделенным на малумов и бонумов, что опять же произошло из-за Дарка.

Что в прошлом, что в настоящем, Дарк делиться властью не собирался, потому нашел способ «обмануть» Колодец Истины, который отвечал за посвящение в малумы. Во время посвящения через свой «модернизированный» колодец Дарк получал «обычного» беллатора и о том, что это беллатор верум знал только он сам. Такие верумы были главе малумов очень полезны, потому что каждый из них обладал уникальным даром, который использовал глава малумов. Использовал он себе во благо и идущую в комплекте с верумами Тьму, превращая истерзанных убийственной жаждой малумов в своих марионеток.

Конечно же, субботнее оповещение о сильнейшем выбросе энергии, указывающем на слияние двух верумом, заинтересовало главу малумов. Он понимал, что речь идет или об уже действующих верум беллаторах (а таких он знал всего двоих и те шалить друг с другом не стали бы), или об очень сильных кандидатах. Дар решил, что речь идет о втором варианте и захотел воочию увидеть тех, кто раздухарился так, что даже его датчик перегорел.

Подобные энергии дополнительно отслеживала и названная мать Деи. Именно она отвечала за «поставку» новых верумов в компании с анимариумами и помогала Дарку «соорудить» отлеживающий приборчик. Она куда быстрее главы малумов сообразила, что же произошло на самом деле, потому что знала абсолютно ВСЕХ верумов, в отличие от Дарка. Учитывая силу выброса, женщине не трудно было сообразить, что это были два уже посвященных в верумы кустодиама, а никак не кандидаты. Круг сужался до двух идеально подходящих друг другу кандидатов: ее названной дочери Деи и Гадриэля — нового верума бонумов.

Переместившаяся к «месту происшествия» женщина успела проклянуть по пути и себя, и безответственных котаури, и глупую дочку, и подлого бонума. Но к тайному месту влюбленных разъярённая мать прибыла все позже Дарка. Глава малумов был куда расторопнее. Он уже разглядывал парня и девушку, воркующих возле домика. Новоиспеченного верума бонумов Гадриэля он узнал сразу, а вот девушка ему была не известна. Дарк решил подойти к обнимающимся влюблённым и познакомиться лично, но помешала вдруг появившаяся помощница.

Она пыталась убедить малума, что мощный выброс был только из-за Гадриэля и его расшалившихся гормонов, тем более он был одним из сильнейших верумов в истории бонумов. Заодно заметила, что портить свидание любимчику Михаила себе дороже, потом придется слишком долго нытье главы бонумов слушать. Мать Деи импровизировала и старательно избегала упоминания в разговоре партнерши Гадриэля. Она была уверена, что Дарк быстро докопается до того, что его партнерша — та самая девочка, которую она должна была убить много лет назад.

Взволнованная мать старалась увести Дарка обратно в Парадиз, пока выкормыш Михаила не обратил на них внимание и не подкинул проблем, но не успела и тут. Гадриэль почувствовал опасность и заметив наблюдающего за домиком Дарка в компании странной женщины, попытался перенести Дею в безопасное место, но прятать девушку не получилось. Глава малумов подстраховался и закрыл зону от перемещений.

Гадриэль растерялся.

Единственное, в чем он был сейчас уверен, так это в том, что Дарк равно опасность и ему нужно защитить Дею. Беллатор укрыл девушку собой, а заодно покрепче сжал появившийся в руке кустодиамский клинок, что не укрылось от ухмыляющегося главы малумов.

— Какой чудный денек сегодня, не правда ли? Самое то, чтобы пошалить с юной девой да нарушить кодекс кустодиамский, а потом еще и в главу малумов клинком своим потыкать, не так ли, Гадриэль? — вместо вежливого приветствия издевался Дарк. Он уже знал, что паренек — любимчик Михаила и решил его немного попугать, чтобы спить спесь. — Видимо, девчонка неплохие пируэты в постели вытворяет, раз ты ради нее против начальства пошел и правила нарушил. А может ты просто еще не все выучил, а? Ты же новичок, с посвящения всего ничего прошло. Видимо не в курсе всех правил кодекса. Но я тебя просвещу. Разглашение тайны кустодиамов карается наказанием для кустодиама, а для узнавшего о нас человека все заканчивается стиранием памяти или даже развоплощением. Тут уж на выбор судьи. А Кустодиамский Судья у нас кто? Я! И я имею полное право милашку эту развоплотить прямо здесь и сейчас за то, что представляет потенциальную угрозу всему мистическому сообществу.

— Нет у вас такого права! И никакую угрозу она не несёт! О том, кто я такой ей именно вы сказали, но никак не я. — Гадриэль не собирался устраивать разборки, он хорошо запомнил слова Михаила о том, что в играх с Дарком побеждает только он сам, потому взывал к кодексу. — А согласно кодексу, правила которого я хорошо изучил, сначала должен состояться суд, после которого ей сотрут память обо мне и совместно проведенном времени, а развоплотить могут только меня, но никак ни ее, и то за очень серьезные проступки, которых я не совершал. Так что девушке вы ничего не сделаете!

— Да что ты? И кто меня остановит? Ты, что ли? Закон здесь я! Причем единогласный и решение мое судейское никто оспорить не может. — продолжал издеваться над Гадриэлем Дарк. — Так что девчонку твою в утиль. Порезвился и хватит. В следующий раз сначала той головой, что повыше думать будешь, а потом уже ту, что пониже, будешь пристраивать! Приговор вынесен и подлежит немедленному исполнению.

После этих слов Дарк собирался забрать девчонку и просто стереть ей память, убивать ее и правда нельзя было, да и не зачем, но все пошло не так, как планировал глава малумов. Он не учел, что Гадриэль был юным, вспыльчивым и неопытным, еще и правда влюбленным в девчонку, а тревога за Дею, опасность и гормоны стали взрывным коктейлем, который подожгли едкие слова малума.

Желая защитить возлюбленную, Гадриэль бросился на главу малумов, а взволнованная мать бросилась к дочке. Дея же не спешила никуда бросаться, тем более в объятия испепеляющей ее взглядом матери, потому отправилась на помощь любимому. Женщина пыталась увести дочь поглубже в лес, а миновав запретную линию, установленную Дарку, переместить ее домой, но Дея вырвалась из цепких объятий матери. Девушкой двигал тот же взрывной коктейль, что и Гадриэлем. Смешивалось с ним и желание защитить любимого человека, потому и в ее левой руке впервые появился кустодиамский клинок, что не укрылось от Дарка.

Глава малумов легко откинул от Гадриэля, впечатав его в дерево, а после направился в сторону Деи, желая закончить спектакль. Но подойдя к девушке он почувствовал неладное. Дарк внимательнее присмотрелся к той потенциальной верумше, которую решил укрыть от него Михаил и понял, что прятал ее вовсе не он.

— Солнышко мое! — в голосе зовущего свою помощницу Дарка, четко сложившего паззл, не слышалось ничего хорошего. — А не та ли это девочка, которую лет десять назад ты для меня отыскала? Отыскала, а потом убедила меня, что она вообще бесполезна и умрет при посвящении.

Мать Деи замерла лишь на секунду, но Дарк прочел ответ на ее лице. Он быстро раскрыл секрет и женщине, попавшей обманом в услужение, не оставалось ничего другого, кроме как пристыженно опустить голову.

— Как я вижу, ты ее не только в живых оставила, но и в кустодиамы посвятила без моего ведома. Интересно правда, каким образом смогла такое провернуть? Хотя это ты мне потом расскажешь, в подробностях. — продолжил разнос глава малумов, тон которого не допускал возражений. — Судя по выбросу энергии, это не гормоны бонума играют, это у нас сильнейший верум беллатор, которого ты от меня прятала.

— Это п… п… правда? — запиналась произнесла Дея, которая лишь недавно узнала о верум беллаторах от котаури. Тётушка с дядюшкой объяснили ей после первой встречи с Гадриэлем, кто он такой и чем он опасен. Вот только забыли сказать, что Дея с Гадриэлем одинаковые.

— Правда, девочка, правда. С твоим ухажером вы похожи даже больше, чем думали, потому вас так тянет друг другу. Но ты верум беллатор малумов, потому что тебя отыскал я, а значит ты принадлежишь мне! — заявил о правах Дарк.

— Она тебе не принадлежит! — выкрикнула женщина.

— Мы принадлежим только сами себе. — напомнил о своем присутствии Гадриэль, который не собирался отдавать любимую ни ее матери, ни Дарку.

— Она — малум! — напомнил провинившейся подчиненной глава кустодиамов. — Ты сама посвятила ее в кустодиамы и согласно правилам, она обязана быть подле меня.

— Ты ее не поучишь! — вспылила женщина.

— А что мне помешает забрать то, что принадлежит мне по праву? Неужели вот этот разгоряченный бонум, который все пытает кинуть Мишане Зов или переместить девчонку? — Дарк ткнул клинком в сторону Гадриэля. — Или снова меня обманешь? Так второй раз уже не прокатит. Но все равно спасибо, часть работы ты сделала за меня. А теперь уйди с дороги и не мешай мне сделать свою. В рядах малумов хорошее пополнение и девочке давно пора заселиться в Парадиз.

— Никого ты не заберёшь! — выкрикнул юный беллатор, в правой руке которого уже сверкал меч Михаила.

Гадриэль был уверен, что появление смертоносного оружия даст ему преимущества и он сможет уйти, забрав с собой Дею, которая точно понравится Михаилу и он примет ее в ряды бонумов, но сильно ошибся не только в реакции главы бонумов.

Дарк планировать забрать девчонку и сделать одной из приближенных, с такой-то силой, которая помогла бы ему в исполнении главного плана. Он даже с Гадриэлем разрешал бы видеться, это было бы только на пользу и ему и девчонке, но появившийся в руке беллатора меч поменял планы. Рядом с Дарком находился единственный воин, способный его убить, а в руках он держал единственное оружие, способное ему в этом помочь. И был этот воин свежепосвященный и влюбленный, что делало его максимально опасным, а рядом была влюбленная в него девушка верум, что умножало проблему на двое. И не стоило забывать о безумной мамаше девчонки.

Трое против одного — расклад, который никогда не пугал Дарка.

Два влюбленных верума с мечом Михаила и неуправляемая мстительная ведьма, защищающая свою дочь — расклад, который сулил только одно. Смерть.

И Дарк решил тянуть время, пока призывал копье Люцифера:

— Ты подумал, что ты мне ровня?! С мечом еще подружиться надо, просто призвать его мало, а без поддержки артефакта твоих сил не хватит даже на то, чтобы меня поцарапать. Так что подмоги у тебя нет.

— Уверен? — раздалось откуда-то сбоку и Дея напала на малума одновременно с Гадриэлем.

Чего-то подобного Дарк и ожидал, но все равно отбивался от двух опаснейших верумов с большим трудом. Они больше не были двумя юнцами, они были верумами, поглощенными Тьмой. Их глазами были залиты чернотой, и они были опасны для Дарка, ведь их Тьма была не приручена и двигали верумами лишь инстинкты убийц, но никак не разум. И эти инстинкты вопили о том, что им нужно немедленно уничтожить главную цель, которой был Дарк. И они наносили ему бессчетное количество колотых ран и увечий. Малум держался лишь потому, что за его плечами был опыт сотен лет, а Гадриэль еще не приручил дух меча и больше орудовал клинком, которым очень плохого орудовала его подружка. Но инстинкты у обоих были идеальными, потому Дарк начал сдавать позиции. Он не мог вызвать подмогу, потому что сам закрыл территорию от перемещений. Как не мог отвлечься от сражения и потратить время на снятие барьера. Кот попал в ловушку, поставленную им же на мышек, оказавшихся на поверку разъяренными тиграми.

— Кому ты присягала на верность? — закричал Дарк, обращаясь за помощью к своей помощнице.

— Тебе. — ответила стоящая в стороне женщина, решившая вмешаться только в случае реальной опасности для жизни дочери. Пока копья не было, не было и такой опасности. Кустодиамский клинок Дарка не причинил бы девушке таких травм, которых она не смогла бы залечить, а вот убить главу кустодиамов Гадриэль и Дея могли, и ведьма не собиралась им мешать. Но не могла и помочь, связанная с Дарком обещанием на крови.

— Так убей сопляка, Ирида! — воззвал к Клятве Крови глава кустодиамов, сам истекающий кровью.

— Не тронь его, мама! — приказала Дея, на теле которой тоже алели порезы.

Женщина замерла.

Замер и запыхавшийся Гадриэль. Он слышал о жуткой ведьме Ириде, которую советовали обходить стороной. Но о том, что у нее есть дочь и зовут ее Дея, никто не предупреждал. Теперь же он осознал, в кого именно влюбился и почему Дея не рассказывала ему о матери. Вряд ли Ирида обрадовалась бы зятю, убивающему ее подопечных. Вряд ли бы он обрадовался теще, безнаказанно калечащей бонумов.

Но не замер Дарк, воспользовавшийся моментом, им же специально и созданном. Малум успел сделать пасс руками и снять барьер, а после пронзил сердце Деи подоспевшим ему на помощь копьем Люцифера.

По роще прокатился крик боли.

Ему вторил крик ярости, призывающий на помощь древний меч. И меч отозвался, признав Гадриэля за своего.

Мощнейший удар пришелся в левое плечо малума, успевшего вовремя увернуться от смертельного удара в сердце. Гадриэль прокрутил меч внутри Дарка, перерезав ему сухожилия, и вытащил окровавленный артефакт. Глава малумов почувствовал, что от смерти его отделяет пара секунд, которые понадобятся разъяренному влюбленному, и у него был выбор на что потратить последние силы: на призвание копья Люцифера, все еще торчащего в теле девушки, и попытку убить беллатора, на прощание с жизнью или на перемещение. Малум выбрал последнее и наносящий удар в сердце Гадриэль пронзил лишь воздух в том месте, где секунду назад стоял Дарк.

Гадриэль грязно выручался, потому что Дарк его провел. Он отбросил уже не нужный меч и подбежал к Дее, из тела которой исчезло копье, и заключил ее в объятия. Гадриэль молил ее не уходить, но жизнь покидала девушку. Последними словами, которые смогла выговорить Дея, стали «Спасибо за любовь», которые она адресовала и любимому, и матери.

Беллатор обнимал любимую девушку, пока ведьма делала всевозможные магические пассы в надежде спасти дочь, но от копья Люцифера противоядия не было. В этом Ирида убедилась еще сотни лет назад, когда этим же копьем Дарк убил ее сына Метуса.

— Я ее любила! А ты… — осознавшая тщетность усилий Ирида набросилась на воина.

— А я любил ее не меньше. — с трудом выдавил захлебывающий в слезах Гадриэль.

— И убил! — шипела ведьма.

— Ее убил Дарк. — напомнил воин. — Но я отомщу!

— О нет! — боль бушевала в Ириде, и она выплеснула ее на того, что был ни в чем не повинен, но был рядом. — В ее смерти виноват только ты! Это ты похитил ее от котаури, а потом соблазнил. Только ты виноват в том, что Дарк узнал о вашем местонахождении, а потом и о том, кто она такая! И только ты виноват в том, что он захотел прибрать ее к рукам, а раз не вышло, то просто убил.

— Зачем? — обезумевший от горя Гадриэль не понимал, чем такая милая девушка как Дея могла быть полезна Дарку.

— Ты не слышал, что ли?! Она такой же верум беллатор, как и ты! И по правилам обязана быть в его рядах, раз уж стала кустодиамом. Только Дарк не Михаил, он не ценит и не превозносит верумов, а убивает их или калечит, чтобы они не заняли его место. И я четырнадцать лет ее прятала и гипнотизировала у котаури не для того, чтобы какой бонумский выкормыш соблазнил ее и тем самым убил!

— Я не знал… — остатки сердца Гадриэля рассыпались на осколки. На лице воина, пораженного наличием сердца у считавшейся бессердечной ведьмы, отобразилось не только удивление, но и понимание.

— Ты, и только ты, убил мою маленькую девочку! — не желала признавать своей вины Ирида, посвятившая дочь в кустодиамы и не предупредившая о том, кто она такая и об охоте, открытой Дарком на ей подобных. — И я сделаю все, чтобы и твоя жизнь была короткой.

Гадриэль обессиленно осел на землю. Любимая была мертва, а в ее смерти был виноват только он. Идиот, который не знал ничего о том, кем была Дея на самом деле и какой опасной была их близость. Все еще находясь в состоянии аффекта, он схватив меч Михаила и попытался заколоть себя. Меч сопротивлялся, но Гадриэль усиливал напор. Капельки крови появились на поверхности кожи и окрасили светлую рубашку, но воин давил все сильнее. Острие, через сопротивление пробирающееся к разбитому сердцу влюбленного парня, вспороло кожу и алый ручеек потек быстрее. А Гадриэль все усиливал нажим, желая покончить с болью раз и навсегда.

Ирида как завороженная любовалась тем, как Гадриэль медленно лишает себя жизни. Она видела, как оружие все глубже погружается в грудную клетку парня, а в его глазах гаснет жизнь. Ведьма чувствовала, что конец близок, а упоение местью все ближе. Но радость убитой горем матери не была долгой.

Меч вдруг выпорхнул из тела Гадриэля и переместился в правую руку седого мужчины. За артефактом наконец явился тот, кто не собирался использовать его для того, лишить себя жизни. Он не стал ругать юного влюбленного парня за такой порыв, быстро переместил погибающего воина в Заставу к лекарям.

Мужчина подоспел вовремя, и лекари успели спасти бонума, ведь сердце задето не было. Но травмы от древних артефактов заживали очень медленно и болезненно. Кустодиамские врачеватели потратили почти три месяца на восстановление Гадриэля, что было куда быстрее чем год на восстановление пострадавшей руки Дарка.

Лекари вылечили тело Гадриэля, но не его душу. На разбитом в дребезги сердце беллатора навсегда осталась отметина в виде шрама, ежедневно напоминавшая бонуму о самой главной клятве.

А в разбитом вдребезги сердце Ириды навсегда поселилась ненависть к парню, укравшему сердце ее дочери. Ему же она приписала и кражу ее жизни, потому поклялась отомстить не только Дарку, на которого отныне не работала, но и Гадриэлю.

Клятву она сдержала.

Глава 26

Боль утраты — чувство, которое невозможно заглушить. Но с ним можно научиться жить. Да, в начале непросто, но постепенно на смену непониманию и ярости приходит принятие и спокойствие, а потом и благодарность. Благодарность за то, что покинувший тебя навсегда человек все же был в твоей жизни, пусть и не так долго, как того хотелось бы. Но Селена и Вар еще не были готовы благодарить за то, что в их жизни были Гадриэль и Лиза, пока они недоумевали, почему жизнь их лучших друзей так быстро оборвалась и почему им не дали еще один шанс несмотря на их заслуги. А еще они неожиданно узнали о том, что боль утраты знакома и их другу. И боль та была куда более невыносимой, чем та, что испытывали сейчас они, потому что любимую Гадриэля убили у него на глазах.

Трудно было представить, какую боль испытывал Гадриэль и как сложно ему было справляться с ней в одиночестве. Можно было только догадываться о том, как он себя ненавидел и как пытался бороться с эмоциями, но они брали верх так же, как и бушующая в нем Тьма. Можно только предполагать, как ему хотелось рассказать новому наставнику Витиуму, прикрепленному к нему через пару месяцев после гибели Деи, о том, что терзает его не только Тьма. Но историей своей трагической любви он не делился ни с кем, потому что Михаил потребовал хранить тайну. Но рано или поздно на тайны проливается свет. На свою тайну Гадриэль пролил свет сам, рассказав правду наставнику.

В одну из совместных вылазок Витиум узнал о том, откуда у Гадриэля шрам на груди и почему его не смогли залечить лекари, хотя такие ранения убирают за пару минут. Гадриэль признался, что несколько лет назад влюбился в дочку Ириды, но Дарк убил ее прямо на глазах у него и ведьмы. Мать поклялась отомстить за дочь, а сам он собрался лишить себя жизни мечом Михаила, но его остановил Амалиэль. Он же перенес к лекарям, чтобы те его откачали. Жизнь угасающую они вернуть смогли, а вот шрам залечить так и не сумели.

Михаил узнал обо всем произошедшем после возвращения в Заставу со встречи с гамаюн. Амалиэль просил о снисхождении, но глава бонумов взбесился и запретил кому-либо рассказывать о произошедшем. Амалиэль хотел поддержать лишившегося любимой Гадриэля, но Михаил не позволил брату помочь, отослав его куда подальше с «особо важной миссией». Гадриэль остался один на один с той черной дырой, что появилась вместо его сердца. Валяясь месяц в лазарете в полном одиночеств Гадриэль поклялся никого больше не любить и клятву эту сдержал несмотря на то, что Вар и Селена думали о том, что он был влюблен в Лизу.

Если бы Вар и Селена узнали, что именно Гадриэль сделал для Лизы, то поняли бы, что это тоже была любовь. Но не та, которую мечтали увидеть они. То была любовь братская. Гадриэль старался помочь девушке, которая влюбилась в такого же монстра, которым должна была стать сама. Девушке, которая, как и он когда-то, выбрала опасную и самую неподходящую для себя пару. Девушке, которая, как и он когда-то, пошла за любовь, несмотря на все преграды. Гадриэль хотел помочь Лизе и искупить тем самым свой главный грех. Ему хотелось надеяться, что это зачтется и он в итоге встретится с Деей, где бы она ни была.

Гадриэль верил в то, что любимая ждет его где-то там… Может быть за Завесой, может в Раю или в другом воплощении, но она ждёт и они обязательно встретятся. Такую же веру он подарил и Лизе. И пожертвовавшая собой девушка поверила, что встретится с Мэшем. Может быть за Завесой, может в Раю или в другом воплощении. Ну а Селене с Варом оставалось только верить в то, что мечты друзей сбудутся и они воссоединятся со своими любимыми.

Утрата Гадриэля сказалась не только на Варе с Селеной, она затронула многих бонумов, включая их главу. Михаил впал в депрессию и не покидал своей комнаты в Восточной крыле. Беллаторы были уверены, что глава горюет из-за потери преемника. Предикторы считали, что он злится на них за вариативность трактовок будущего. Обсерваторы же думали, что он горюет из-за того, что на обряде погибла еще и Лиза. Но только Амалиэль знал, что убивало его брата: Михаил просчитался. Он был уверен, что все знает и выбирает лучший вариант развития будущего, но ошибся и не смог уберечь Гадриэля. Да, ранние видения предикторов показывали, что беллатор пострадает во время обряда, но провидцы клялись, что он останется жив. Михаил даже не сомневался в этом, ведь убить верум беллатора можно только мечем и копьем. Меч против Гадриэля не пойдет, а копье Дарк бережет больше своей жизни. Михаил был уверен, что проконтролировал все. Все, кроме Ириды, которая вообще ни разу не появилась в видениях предикторов, но явилась на обряд и убила Гадриэля. Михаил был готов вырвать себе сердце, потому что сначала его решения привели к гибели Тенакса, а теперь и Гадриэля. Глава бонумов был раздавлен и единственное, что поддерживало в нем жизнь — безумный план, который мое все изменить.

Беллаторы, оставшиеся без руководителя Гадриэля, в депрессию не впадали. Они впали в ярость и вымещали злобу на темных тварях, но Михаилу было не до выговоров. Не устраивал разносов и новый (старый) начальник Витиум, которому тоже не хватало Гадриэля. Он полностью посвятил себя подготовке этого юнца к роли главы Заставы и гордился проделанной работой. Он выковал лучшего воина, который когда-либо был в рядах бонумов, помог ему побороть Тьму и вернуть авторитет бонумов, но упустил одну деталь. Мелочь, но такую важную. Ведь ею была история о любви Гадриэля с дочкой Ириды. Витиум корил себя за упущение того факта, что месть подают холодной. Обрати он больше внимания на то, как нахально ведет себя ведьминская братия с Гадриэлем, то его друг остался бы жив. Но Витиума не было рядом.

Как только Мишаня узнал, что Витиум посвящен в тайну шрама Гадриэля он тут же отослал воина, как когда-то отослал Амалиэля, помогавшего раздавленного смертью любимой Гадриэлю. Но так легко как Амалиэль Витиум не отделался. Он скитался почти двадцать лет, за которые история о первой любви Гадриэля стерлась, заняв самый дальний угол в его воспоминаниях. А когда Витиум все же вернулся в Заставу, к Гадриэлю его Мишаня все также не подпускал. Увиделся снова со своим старинным другом и лучшим учеником Витиум только тогда, когда началась подготовка к обряду Круга Времени и все эти разборки темных, которых в последний год было чрезмерно много. Застрявший в разрешении этих проблем Витиум винил себя в том, что своей невнимательностью лишил бонумов не только верум беллатора и лучшего воина, но и сильного лидера. И лишил дважды, потому что Мишаня совсем раскис и превратился в затворника, а других верум беллаторов, имеющих право занять его место пока не было. Первым в списке заместителей (сразу после быстро взявшего очередной самоотвод Амалиэля) был именно Витиум — шрамирванная гора мышц, на роль главы бонумов годившаяся меньше всех. Витиуму, неожиданно ставшему главой Заставы, Гадриэля не хватало как никогда раньше.

Но больше всех не хватало Гадриэля и его лучшему другу Ингвару, который не мысли жизни в качестве кустодиама без воина, который и помог ему стать хорошим кустодиамом. Дабы заглушить боль утраты, Вар полностью стратерой, потому что обряд «Отай Жрети» прошел не так, так надо и дар девушки остался при ней. А Селена, дабы заглушить боль утраты еще и Лизы, полностью растворилась в Варе. Каждое утро, просыпаясь рядом друг с другом, они благодарили за то, что просто живы. Но пробуждение, хоть и совместное (Селена теперь боялась спать одна) больше не было в радость.

Несмотря на то, что коттедж был любимым местом Селены, влюбленные не могли больше в нем находится. Встречающая их по возвращении гнетущая тишина каждый раз напоминала об утрате друзей. Вар даже предлагал Селене завести кота или собаку, но девушка лишь расплакалась. Только на следующий день она призналась, что у нее не хватит сил пережить еще и смерть питомца. А он точно умрет, ведь рядом с ней все умирают. Вот тогда Ингвар и понял, что его любимой нужен отдых. Ни мудрые притчи Амалиэля или научные советы из психологических книжек, а тишина и смена обстановки, потому что каждый сантиметр коттеджа кричал об утрате. Пустые комнаты, в которых раньше жили Гадриэль, Лиза и Мэш служили немым укором. Они были доказательством глупости доверчивых Селены и Вара, поверивших Михаилу. Михаилу, который не прислушался к словам Вара о найденной в книге «сказке» и выставил парня дураком. Михаилу, который не давал развивать Селене дар в полной мере и пообещал, что после гибели Кира никто из ее друзей больше не умоет. Михаилу, который позволил умереть Гадриэлю, Лизе и Мэшу, а после заперся у себя в квартире, куда был закрыт доступ всем, кроме Амалиэля.

Селена и Вар перестали жизнь в иллюзиях и убедить в том, что Михаил не был никаким борцом за мир или за правду. Он был лишь самоуверенным идиотом, ничем не лучше Дарка. И прислушиваться к нему, а тем более служить под его началом они не хотели. Да, они все также хотели защищать мир от темных тварей и менять его к лучшему, но не под руководством Михаила.

Влюбленные не знали, как правильно поступить в сложившейся ситуации, потому собрали вещи и покинули Дом Стратеры. Они не знали вернутся ли обратно, как на их побег отреагирует Михаил и что их ждёт впереди. Просто хотели оказать подальше от лживого бонума, лишившего их друзей и получить немного времени на то, чтобы прийти в себя и понять куда и как двигаться дальше.

Уютный домик с камином, пристроившийся на берегу лесного озера, дал Вару с Селеной такую возможность. А бесконечное звездное небо и прогулки по снежному лесу, знакомство с оленями и любопытными белками, нормальный сон без пугающих видений и отрешенность от внешнего мира даровали желанную перезагрузку. К концу пятого дня на лице Селены даже промелькнула тень былой улыбки, что осчастливило Вара, не зря увезшего любимую подальше от кустодиамов. Он знал, что очень скоро им придется вернутся обратно, ведь без официального посвящения в кустодиамы Селене просто не выжить, потому хотел сделать последние дни отдыха запоминающимися. Вдохновленный парень решил устроить праздник, тем более день был самый подходящий.

Пока Селена наслаждалась послеобеденным чтением, бонум готовил сюрприз. Сначала он переместился в магазинчик, а вернувшись с огромной коробкой отправился к одному из самых красивых алтайских озер. Парень помнил, что уникальное гейзерное озеро никогда не замерзает, но при себе у он имел подарок от Амалиэля. Только мудрый старец знал, куда именно отправились влюбленные, получившие от него не только благословение на побег, но и дары: защитный артефакт, скрывающий из местонахождение и волшебный куб. Именно этот серебристый куб Вар бросил в центр водоема и прошептал «factus est glacies».

Парень ждал обещанного чуда, но ничего не происходило. Он начал переживать, что на Гейзерное озеро сила артефактов не распространяется, но присмотревшись заметил, что причудливые рисунки на дне стали светиться, а потом в центре водоема появилась ледяная корочка, на которой покоился серебристый куб. Артефакт медленно, но, верно, изменял плотность воды. Спустя час все было готово, и парень поразился тому, что ледяная корка не укрыла красоту озера серебристой дымкой, а только подчеркнула все бирюзовые переливы.

Погруженная в чтение девушка даже не заметила, что ее любимый отсутствовал почти три часа. Дав Селене время дочитать последние двадцать страниц и заправиться едой с теплым чаем, Вар переместил ее в окрестности замёрзшего водоёма.

Влюбленные шли на мерцающий свет и праздничную музыку, льющуюся с колонок. Рождественский плейлист вызвал у Селены улыбку. Она расцвела еще ярче, когда они добрались до поляны, деревья которой переливались тысячами мерцающих огоньков. Но куда больше Инвара обрадовали широко распахнутые глаза девушки, осознавшей, что ее любимому удалось укрыть льдом незамерзающее озеро, а еще ее счастливые визги и объятия.

Селена чувствовала, что попала в сказку: причудливое замерзшее озеро, мерцающие синим и зеленым светом ветви елей, укрытые снежком, покачивающиеся на легком ветру белые бумажные звезды и самое важное — любимый мужчина, — все это создавало волшебную атмосферу. Настоящее чудо.

Усадив девушку на пенек, предварительно укрытый теплый пледом, Вар сменил ее ботинки на коньки. Переобувшись, парень подал любимой руку и поманил ее на импровизированный каток. Селена впервые встала на лед и шаги ее были осторожными, но Ингвар много лет играл в хоккей, потому был надежной опорой. Благодаря его старания, спустя некоторое время девушка уже увереннее держалась и даже смогла проехать пару метров без поддержки, хотя в конце пути и плюхнулась на попу. Вар испугался, что Селена пострадала и подлетел к ней, но та хохотала и притянула к себе любимого, который от неожиданности рухнул рядом.

Вар и Селена лежали на льду, держась за руки и слушали чудесную музыку, любуясь бесконечным небом. А когда часы на руке Вара запищали, он подвернулся к девушке и улыбнувшись произнёс:

— С Новым годом, любимая! Пусть он принесёт нам только счастье!

Селена улыбнулась в ответ и произнесла: «Да будет так!» взмахнув невидимой волшебной палочкой, а Вар встал со льда, подхватил любимую и закружил ее в танце.

В голове девушки сначала пронеслась мысль о том, что «Вечное сияние чистого разума» сменилось «Интуицией», а потом более приятная о том, что она словно диснеевская принцесса — Белль, кружащаяся в танце с прекрасным принцем, уже принявшим свое истинное обличье. В голове парня пронеслась мысль о том, что они с Селеной наконец-то счастливы и могут быть самими собой, им не нужно притворяться, потому что вокруг них нет никого, кто бы требовал играть возложенные на них роли.

Для Селены и Вара, кружащихся под бархатный тембр Френка Синатры, не существовало никого и ничего, кроме них и этого момента. Только они и бирюзовый лед. Только музыка и танец. Только мерцающие фонарики и холодные губы, которые так приятно согревать поцелуями. Только легкий шепот ветра и любимые глаза напротив, от которых не отвести взгляд. Только они и Любовь, которая была самым лучшим подарок на Новый год.

Заметив, что руки девушки холодны даже в теплых перчатках, Ингвар решил перемещать обратно, потому что замораживать любимую на морозных прогулках уже входило у него в дурную привычку. Парень подхватил артефакт и прошептал «factus aqua», чтобы вернуть Гейзерному озеру первоначальный вид. Но Селена перемещаться обратно не собиралась, те более была уже мудрее и носила хорошее термобелье, непродуваемые куртку и штанишки, еще и теплые ботинки. А еще она убеждала Вара, что нельзя уйти, не убрав за собой, но кустодиам ее не слушал. Ингвар вернул девушку в теплый дом и отправил в теплый душ, а после вернулся на озеро. Он убедился в том, что озеро вернулось в первозданный вид и убрал все украшения с деревьев. В светящийся на берегу озера домик бонум вернулся как раз к тому моменту, когда Селена вышла из душа.

Понимая, что давно перевалило за полночь, Ингвар быстренько принял душ и нырнул в теплую постель к любимой, которая встретила его поцелуем. Он отличался от привычного поцелуйчика перед сном, да и вообще ото всех предыдущих. Он был напористый, жаждущий и страстный. А за ним последовал еще один, а потом еще и еще.

— У меня есть для тебя новогодний подарок. — сбившимся голосом произнесла Селена.

— Какой? — ради приличия уточнил Вар. Он догадывался, что его ждёт, но не мог поверить, помня откровенную о историю о том, каким неудачным был первый и единственный раз девушки и какой болью и унижением он потом обернулся.

— Вот такой… — прошептала девушка и откинула одеяло, продемонстрировав парню свое обнаженное тело.

— Вау! — только и смог ответить бонум.

Девушка решилась. Она поднялась с кровати и покружилась, чтобы любимый смог лучшее не разглядеть.

Вар впервые увидел свою возлюбленную без одежды. Он любовался красотой Селены, в золотистых волосах которой играли отблески от висящий над кроватью гирлянды, освещающей мягким светом спальню. Сегодня эта гирлянда не только берегла сон Селены, но и подсвечивала ее саму. Девушка была идеальна. Даже просто смотреть на нее было для Вара огромным наслаждением.

Для бонума Селена была настоящим произведением искусства, и он не скрывал своих чувств:

— Ты великолепна! Прекрасна! Неповторима! Ты — настоящий шедевр! Это идеальный подарок!

— И ты можешь делать с ним все, что захочешь. — взволнованно предложила девушка.

— Все, что захочу? — Ингвар сглотнул. — Ты правда готова?

— Да. — с уверенностью ответила Селена и вернулась к парню в кровать.

Ингвар не собирался спешить. У них была целая ночь и он хотел, чтобы она стала одной из самых лучших в жизни его любимой девушки. Этой ночью для Вара была важна лишь она одна. Его Селена. Смущающаяся. Краснеющая от комплиментов. Взволнованная изучением тела. Расслабившаяся от нежных прикосновений. Тающая от страстных ласк. Признающаяся в своих желаниях. Направляющая. Стонущая от удовольствия. Дрожащая от волн подкатывающей эйфории. Просящая. Принимающая его целиком и полностью. Двигающаяся в такт. Сливающаяся с ним воедино. Кричащая от счастья. Шепчущая благодарности. Счастливая и обессиленная. Лежащая на его груди. Восполнившая силы. Вышедшая на главную роль. Дарящая ответное наслаждение. Изучающая тело. Растягивающая удовольствие. Наслаждающаяся стонами. Выспрашивающая желания. Исполняющая их. Забирающаяся сверху. Наращивающая темп. Замедляющаяся. Ускоряющаяся. Сбивчиво дышащая. Высшее наслаждение дарящая. Тело от экстаза выгибающая. В его объятия падающая. Страстная. Эффектная. Энергией наполняющая. Слова любви шепчущая. Любимая. И только его.

Отдав все, на что был способен и приняв все, чем его одарили, Вар понял, что уже не уснёт. Он вынырнул из смятой постели и отправился готовить или очень поздний ужин или очень ранний завтрак. Спустя пару минут к нему присоединилась и Селена.

Приготовив вместе смузи, подошедшие и для ужина, и для завтрака, влюбленные накинули на пижамы куртки и вышли на укрытую снежком веранду. Они хотели успеть насладиться еще и ночным небом, готовящимся встретить первый рассвет нового года. Всматриваясь в уже едва видимые звезды Селена вдруг спросила:

— Как думаешь, они там?

— Вполне вероятно. — Вар был готов к подобным вопросам. — Уверен, что все не заканчивает вот так.

— Они счастливы?

— Конечно!

Селена кивнула. Она не знала, есть ли жизнь после и какая она, но хотела верить, что она приятная. Конечно, она будет не так прекрасна, как эта, и не будет такой идеальной как Вар, но пусть все-таки будет.

Вар взял руки девушки в свои. Он твердо знал, что жизнь после есть, и она удивительна, потому что энергия не исчезает, она просто изменятся. Конечно, она не будет так прекрасна, как этот вечер и не будет такой идеальной как Селена, но она все-таки будет и в ней все также будет править Любовь.

— Как же мне повезло, что ты есть у меня. — призналась девушка.

Вар покрепче обнял девушку и признался:

— Это мне не повезло, что я тебя нашел. А еще больше повезло, что ты меня полюбила.

Ютясь в объятиях Селена радовала тому, что в ее жизни есть Любовь. Она верила, что их Любовь останется жива, даже если они погибнут, а может даже переродится вместе с ними во что-то новое.

— А может они сами стали звездами? — неожиданно предположила будущая стратера.

— Почему бы и нет. — не стал спорить бонум. Приглядевшись к звездам, он добавил. — Смотри, вот эта может быть Гадриэлем.

— Эта? — утонила Селена, показывая на небо.

— Да. — предложил парень. — Вон какая суровая, но свет от нее мягкий и теплый.

— Смотри, какая красивая звездочка рядом с ним. Может Дея? — впервые заговорила о возлюбленной Гадриэля девушка.

— Конечно. Видишь, как они друг на друга смотрят. — улыбнулся Ингвар, поддерживая развитие темы. — Точно влюбленные.

— Встретились. — кивнула девушка и прижалась к любимому, в очередной благодаря, что он жив и рядом. Уткнувшись ему в плечо, она прошептала: — «Я тебя люблю».

— И я тебя очень люблю. — с теплотой в голосе ответил Вар и поцеловал любимую, по щекам которой катились слезы.

Уютный деревянный домик светился желтым, приглашая вернуться внутрь и согреться, но Селену больше привлекал другой свет — свет далеких звезд. Девушка пыталась отыскать в небе и лучшую подругу, но у нее не получалось и вовсе не потому, что Лиза не могла стать звездой. Просто Селена не верила в то, что Мэш может вот так ярко сиять, но верила в то, что они с Лизой вместе. А значит, вглядываться нужно не было в звезды, а скорее в камушки, что укрывали дно озера.

Ингвар даже не пытался отыскать в небе Лизу, потому что знал, ее там нет, но именно ему пока приходилось поддерживать ее «живой», чтобы отдать долг уважения ее семье. Сразу же после обряда Михаил ушел в себя и не отдал приказа о том, как преподнести кончину Лизы для ее семьи, тем более преподнести тело самой девушки бонумы не могли. Им пришлось импровизировать. Предикторы вместе с Варом сочинили миф о возникшем у Лизы желании изменить свою жизнь и отправиться на ретрит на Бали. Мама и брат Лизы получили письма с новостью о том, что девушка уехала на поиски себя. Раз в неделю она даже отправляла близким небольшие сообщения о том, что жива, здорова и наслаждается новоприобретенным учением о мудрости Будды в компании единомышленников. Чаще писать она не могла, потому что в ашраме были строгие правила и в город они выходили редко, а после и вовсе предупредила, что взяла обед молчания и месяц не будет выходить на связь.

Пока беллаторы предлагали сфабриковать тело Лизы, да устроить «несчастный случай с байком на Бали» без официального разрешения Михаила, чтобы не мучать семью, уставшие врать предикторы читали письма. Трогательные, полные любви электронные послания от мамы Лизы, напоминающей о том, что дома ее ждут и всегда готовы помочь и ироничные сообщения от брата, что не надо было ей читать «Ешь, молись, люби», а начинать надо было с Италии. Читал всю эту переписку и Ингвар, которого волновало то, что происходит в семье Лизы. Несмотря на запрет, он поддерживал и маму, и брата Лизы, тем более Михаил все равно не принимал участия в жизни бонумов, а Витиум не успевал все проконтролировать. И вряд ли его интересовали такие мелочи как неожиданно начавший приносить прибыль мебельный бизнес Лизы и появившиеся в нем новые исполнители.

Волновался Вар и о своей любимой. Каникулы на озере он запланировал не только ради перезагрузки для любимой и нормальногопразднования нового года, но и для подготовки Селены. Впереди ее ждала новая жизнь и предстояло отпустить прошлое перед тем, как принять будущее. Несколько дней, проведенный в дали от проблем, помогли отчасти смириться с утратой близких и заставили еще больше ценить друг друга и их любовь, но они закончились. Настала пора возвращаться в реальный мир. Селена не хуже Вара знала, что без посвящения ей не выжить, а без любимого не жить. И когда он, после недолгого сна и толи позднего завтрака, толи раннего обеда, подошел со словами «Пора», спокойно отправилась собирать вещи.

Возвращение в коттедж оказалось не таким грустным как планировалось. Влюблённых встретил уже не бирюзовый домик, а белоснежный коттедж. Под руководством Амалиэля в коттедже сделали ремонт и полную смену обстановки, а еще перекрасили все, что можно. Амалиэль и Ингвар рассудили, что Селене нужно уйти от болезненных напоминаний об ошибках и утратах, а память о друзьях будет жить в ее сердце и совсем не обязательно ей жить в пустых комнатах.

Амалиэль не стал встречать Селену с Варом, позволяя им самим спокойно осмотреться и привыкнуть к новому интерьеру. Он пришел только на следующий день, после завтрака, получив Зов и приглашение.

— Рад снова вас видеть. — улыбнулся кустодиам, входя в дом и вручая Селене букетик подснежников. — Как вам новый интерьер? Я помню, милая, как тебе, нравился старый и постарался сделать все максимально похожим, но в тоже время новым. Чтобы сохранить то, что тебе дорого и дать простор для нового.

— Очень красиво, даже лучше, чем было в прошлый раз. Вы так быстро все сделали, вот уж точно без магии не обошлось. И весь дом снаружи покрасили вместе с гаражом, и прудик мне вырыли, и беседку сделали и даже милый белый заборчик. Джип новый белый я тоже видела, спасибо. Про красоту, что вы внутри дома сотворили — вообще могу часами говорить. Это восторг! — с воодушевлением рассказывала Селена. — Если честно, ваша идея сделать почти все белоснежным — стены, мебель, шторы — мне нравится. Как чистый лист. Возможность все начать сначала и написать историю так, как хотим мы. А цветы какие вы чудесные везде подобрали. Они освежают и дополняют интерьер. И я снова чувствую себя здесь хорошо, даже ночью спала нормально. Тишина такая, спокойствие. Хотя раньше, конечно, было веселее. — честно призналась девушка, проходя с гостем в белоснежную столовую, где Вар уже наливал травяной чай.

— Мне тоже его не хватает. — так же признался мужчина, садясь за стол. Он долго крутил в руках кружку с чаем, а потом добавил: — Да и выходок Лизы, избивающей в операционной Витиума за то, что не спас после взрыва Гадриэля и обещающей спалить его вместе с Заставой, мне тоже не хватает.

В комнате повисла тишина. Девушка не нашла, что ответить. Не было слов и у Вара. Да они и не были нужны. Каждый просто пил обжигающий чай и думал о том, как ему не хватает близких. Селена и Вар тосковали без лучших друзей, а Амалиэль вспоминал всех тех, кого потерял за долгие годы.

— Вообще-то я пришел не только для того, чтобы узнать, как у вас дела и как вам ремонт. Я здесь для того, чтобы поговорить об обряде. — перешел к делу Амалиэль. Утрата утратой, но у него были обязательства, которые нельзя было переложить на Витиума. — Селена, сегодня вечером состоится Обряд Посвящения, и я здесь за тем, чтобы уладить одну проблему.

— Мне кажется, проблем возникнуть не должно, Селена готова. — немедленно вступился за девушку Вар.

— Ни у кого и не возникает сомнений. — успокоил Амалиэль. — Но ты же помнишь, что церемония общая.

— Ох. — на лице парня отразилось понимание.

— Скорее «Ах!». — поправил его старец. — Селену нужно подготовить.

— Простите, что перебиваю, но о чем речь? — осторожно вмешалась девушка.

— Селена, я пришел в гости не один. — приступил к самой важной части разговора мужчина. — Если ты не против, мой друг войдет в дом.

— Конечно, пусть заходит. Буду рада его видеть. — В глазах Селены появился огонек. Ради этого Амалиэль покинул Заставу и даже появился в их коттедже, значит событие не рядовое.

— Ему нужно твое официальное разрешение, потому что в Дом Стратеры могу войти только те, у кого оно есть. — пояснил Вар.

— Я официально даю разрешение вашему другу войти в мой дом. — улыбнулась Селена, предвкушая знакомство.

Амалиэль отправил Зов и спустя пару минут входная дверь открылась. Вар уже знал, кто пришел, хранитель библиотеки сообщил ему накануне, а вот девушка предполагала, что это новый наблюдатель от малумов.

Согласно правилам с ней в коттедже обязаны проживать два наблюдателя. После смерти Мэша Дарк требовал приставить нового наблюдателя для соблюдения баланса, но Михаил молчал, а Витиум отмахнулся от просьбы указав на то, что Гадриэль находится в коме, Лиза пропала без вести и сейчас не самое подходящее время. После церемонии прощания с погибшими друзьями Дарк снова напомнил про нового наблюдателя, но Витиум его послал. Недели прошли, а наблюдатель так и не явился. Но видимо время настало.

Ожидая нового посетителя, будущая стратера гадала, кто же это будет — девушка или парень и смогут ли они подружиться? Она мечтала о добром малуме, если такие существовали, но открыв входную дверь, поняла, что ей уготовили сюрприз более нереальный. Такой, что Селена лишилась дара речи.

Глава 27

Второй шанс. Такой желанный и такой недосягаемый. Он дается не каждому, и чтобы его заслужить, нужно постараться. А если речь идет о втором шансе на жизнь, то его вообще получают лишь единицы. Но парень, спасший других ценой своей жизни, имел на него полное право. И несмотря на то, что он был готов встретить смерть, судьба дала ему еще один шанс и конечная остановка его жизни превратилась в отправную точку для нового маршрута.

— Добро пожаловать! — поприветствовал вновь задышавшего Амалиэль.

Парень с трудом разлепил глаза и приложил еще больше усилий, чтобы задать вопрос:

— Она жива?

Пожилой наставник поднес к губам парня стакан с водой, чтобы тот смочил саднящее горло, а после ответил:

— Жива и здорова.

— Хорошо. — улыбка тронула потрескавшиеся губы возродившегося до конца не понимающего, о ком беспокоится. С момента его смерти прошло только двое суток и, хотя они показались парню всего двумя минутами, они сказались не только на воспоминаниях.

Амалиэль достал из кармана небольшой фонарик и начал первичный осмотр возрожденного.

— Все в порядке. И с ней. И с вами. — приговаривал мужчина, осматривая зрачки нового подопечного.

Седовласый мужчина изучал состояние возрожденного, который не выглядел растерянным, как большинство его предшественников, а сам парень в это время поинтересовался:

— Где я нахожусь?

— В закрытой части лазарета. Вас будут держать отдельно от остальных. Пока. — извинительно произнес наставник.

— Почему? — прошепелявил пациент, предоставивший на осмотр еще и язык. Но озвучив вопрос он понял, что задавать нужно бы совсем другой. И не один.

— Я вам все объясню, но чуть позже. Случай у вас интересный, потому торопиться не будем. — пояснил Амалиэль, смотревший на парня с неподдельной заботой. — Для начала, пожалуйста, озвучьте последнее воспоминание.

— Острая боль. Потом темнота. — воспоминания об обряде возвращались урывками. — Получается… я умер, да?

— Все верно, вы умерли. Но теперь воскресли. — пояснил кустодиам.

— Умер… воскрес… — лежащий на кровати парень пытался понять, что вообще происходит и почему у него в голове такая каша, что он даже имени своего вспомнить не может. Он старательно пытался уловить хоть кусочки воспоминаний, но в сети прибилось только одно слово, которое парень и прошептал:

— Кустодиам.

— Все верно, вы теперь кустодиам. — кивнул старец довольный тем, что подопечный уже понимает, кто он такой.

Глаза парня наконец смогли сфокусироваться и взгляд обрел четкость. Пациент вгляделся в лицо пожилого мужчины и в голове всплыло еще одно непонятное слово:

— Гэндальф?

— Нет, я не Гэндальф, хотя не удивлен, что это слово пришло вам на ум. Об этом старце я слышу все чаще от возрожденных. Видимо мы с ним и правда похожи. — ответил кустодиам, поглаживая длинную седую бороду. — Меня зовут Амалиэль, я ваш наставник.

Парень поскрёб щетину лице и потребовал конкретики:

— Зачем мне наставник? И почему именно вы?

— Каждому возрожденному нужен наставник. Официальный у вас появится уже позже, после посвящения, я же наставник для всех возрожденных и по совместительству хранитель древних знаний.

— На все руки мастер?

— Вы правы. Но в библиотеке дел очень мало, вот я и помогаю тут тем, что только возродился. Здесь мои знания и навыки куда полезнее. Моя задача помочь вам восстановить все функции организма и мозга, а потом готовить к новой жизни в роли кустодиама.

— А почему я им стал?

— Уже в прошлой жизни вы имели все задатки и ваш самоотверженный поступок позволил вам возродиться, а одной важной девушке стать стратерой — хранительницей баланса и Кольца Времени.

— Вы только подумайте! У меня знакомая — властелин кольца, вы — Гэндальф, а я, наверное, Сэм. Осталось только Мэрри и Пиппина дождаться. — мозг парня выдавал бесполезную информацию о каких-то там странных хоббитах вместо того, чтобы напомнить ему его собственное имя.

— Не знаю, кто эти ребята, но непосредственные участники обряда ими стать не могут. Михаил предупредил, что известие о вашем возрождении останется тайной.

Парень хотел задать еще парочку вопросов, но Амалиэль предупредительно поднял руку:

— Время разговоров вышло. Сейчас вам следует подкрепиться, если уже появилось такое желание, и отдохнуть. Обо всем необходимом я расскажу после обеда.

Мужчина сделал легкий поклон и указав на стоящее на тумбочке у кровати детское питание в мягкой упаковке, вышел из комнаты, оставив возрожденного одного.

Есть парню не хотелось, тем более какие-то там детские питюньки. Он что, младенец малолетний, чтобы фруктовое пюре как сок пить?! Но изображенные на упаковке фрукты и надпись «Витаминный салатик» заставили протянуть руку и взять пюрешку пока еще трясущимися руками. Парень попытался открыть крышку, но она не поддалась. Слишком уж тугая была для детского пюре, но видимо расчет как раз и был в том, что открыть ее смогут только взрослые. А «взрослых» рядом не было, они наблюдали через зеркало-стекло за потугами парня, мучащегося с крышкой. И когда возрожденный все же смог открутить крышку и всосал в себя всю упаковку за пару секунд, а потом потянулся за другой, Михаил с Амалиэль переглянулись. Парень был очень силен. Обычно возрожденные в первый час даже зрение сфокусировать не могли, не то, чтобы побеседовать или открыть крышку у пюрешки, а потом с удовольствием ее слопать. Обычно они находились в полусне, давали провести первичный осмотр и снова отправлялись в Страну Восстанавливающих Снов. Но не этот парень.

Этот возрожденный отправляться в Страну Снов не планировал. Он уминал пюрешки одну за другой. А потом дотянулся до оставленного Амалиэлем стакана и допил оставшуюся в нем воду. Да и спать ему не хотелось. Какой там сон?! Он был в растерянности и даже имени своего не помнил, а в голову лезла одна ересь типа хоббитов, волшебников и эльфов. А лучше пришлю понимание того, кто он такой? Как попал в эту больницу? Кто такой Михаил и почему его держат отдельно ото всех остальных? И кто все эти остальные? И как зовут его странную подружку, ту, с кольцом которая?

Вопросов было море, они набрасывались на парня как голодные акулы на окровавленное тепло, но ответов на них не было. А беглый осмотр помещения, походившего скорее на гостиничный номер, чем на больничную палату, подсказок тоже не дал, потому парень решил последовать совету Амалиэля. Он зарылся поглубже в одеяло и уснул. Перестраивающемуся телу нужен был отдых, а не бесчисленные вопросы без ответов, которые бывают у всех возрожденные в первые часы после «пробуждения».

Большая часть возрожденных в первые сутки чувствует себя растерянно. Они не помнят кто они, как их зовут, откуда они и что с ними стряслось. Они с трудом ходят и иногда даже и говорят с трудом, потому что тело еще не осознаёт, что оно снова функционирует, хоть уже и иначе. А спустя двадцать-двадцать пять часов, которые обычно проходят во сне, к возрожденным начинают возвращаться воспоминания и функции организма. Но бывают и исключения.

Некоторые кустодиамы «пробуждаются» уже со всеми воспоминаниями, словно и не умирали, а просто заснули. К другим же память не возвращается вовсе. Последние — большая редкость и их адаптация к новой жизни проходит тяжелее всего, потому что они утрачивают не только воспоминания, весь житейский опыт и накопленную годами мудрость, но и память мышечную. Таких возрожденных приходится заново учить сидеть, ходить, говорить, есть, одеваться, считать, писать, читать и обслуживать себя. Конечно, на такие случаи есть «универсальная генетическая память», но все равно остается много хлопот, чтобы «встроить» такого кустодиама в привычный ритм жизни Заставы.

Одним из таких редких «невезучих» возрожденных был Ингвар. Смерть его была неожиданной и скоропалительной, у него просто оторвался тромб, потому повлияла и на возрождение. Оно прошло не самым лучшим образом, и парень воскрес вообще без памяти — эдакий двадцатишестилетний младенец, который не умеет ни есть, ни пить, ни разговаривать. Только агукает и плачет. Амалиэль внедрил ему «универсальную генетическую память» и выхаживал как новорожденного ребенка. Благодаря «универсальной памяти» процесс шел очень быстро и занимал всего дни, а не месяцы, но и это было слишком долго для кустодиамов.

Над Ингваром не подшучивали, нет, просто держались в стороне. Он был для всех чужим. Вроде бы своим, но все равно чужим. Вар все время был один. Его лучшими друзьями стали библиотечные книги и песни Земфиры, а спустя пару месяцев еще и замерзший пруд в окрестностях Заставы, где новичок катался на коньках все также в одиночестве. И все также компанию ему составила девушка, поющая в наушниках о том, что она убьет всех соседей, что мешают спать. Эта же девушка, с ее необычными песнями, помогала Вару проходить через затянувшийся период адаптации. Официально он шел столько же, сколько у остальных возрожденных. Но после посвящения в кустодиамы и обретения нового имени, Ингвар продолжал учить то, что остальные узнали еще в первые недели. И если все остальные уже начали обучение «по специальности», то он пока был при Амалиэле и помогал ему или с новичками, если такое имелись, или в библиотеке. Вару катастрофически не хватало накопленного опыта и воспоминаний о прошлой жизни, но они возвращаться не спешили.

Большинству людей, возрожденных в качестве кустодиамов, воспоминания о прошлой жизни приходят постепенно. В течение нескольких недель, а то и месяцев, они возвращаются в обратном хронологическом порядке, хотя и не в полном объеме. Такие воспоминания позволяют свыкнутся с новой ролью и делают трансформацию сознания не такой болезненной. Они очень важны для возрожденного, ведь становятся фундаментов для строительства его новой жизни в качестве кустодиама.

Некоторые воспоминания могут так и не вернуться к возрожденному, но одно навсегда врезается в память — это момент смерти, поэтому каждый из кустодиамов, как и в прошлой жизни, появляется на свет с криком. Но то крик не новорожденного, впервые пробующего силы своих легких, то крик боли, уносящий с собой тяготы прошлой жизни. Бонум, как и долгожданный малыш, появляется на свет в лазарете, но первым видит не женщину, давшую ему жизнь, а Амалиэля — наставника новичков. Именно Амалиэль успокаивает возрожденного и помогает ему обустроиться в новом мире.

Первые несколько недель новичок проводит в лазарете в трехэтажном Корпусе Возрожденных, находящемся на территории северного парка Заставы. В первые дни после пробуждения контакты возрожденного сведены до минимума и общается новичок только с наставником Амалиэлем, потому что еще очень слаб и даже не имеет своего имени, к нему просто обращаются «Возрожденный». В эти дни новичок вспоминает как пользоваться своим телом и знакомится с новыми его возможностями, такими как повышенная скорость и сила, обостренный слух, обоняние, осязание и устойчивость к перепаду температур тела. Учиться кидать Зов и общаться с Амалиэлем посредством телепатической связи, а также выявляет у себя зачатки магии или дара, если таковые у него имеются. Обычно Особый Дар достается лишь верум беллаторам, а зачатки магии небольшому числу обсерваторов или предикторов. Но бывают и исключения, как например Гадриэль. Ему достался и верумский Особый Дар и зачатки магии, которой он пользовался крайне редко. А после того, как возрожденный разберется с возможностями своего тела и дарами под наставничеством Амалиэля и штата его помощников (если новички появились в большом количестве), начинается второй этап.

Спустя две недели после возрождения новичка переводят из палаты лазарета на первом этаже Корпуса Возрожденных на третий этаж, в комнату, рассчитанную на четырех человек. Там новички знакомятся друг с другом и с новыми наставниками, преподающими им науки на втором этаже все того же корпуса. Здесь и появляются первые «имена».

Дабы избежать путаницы, новичков уже называют не просто «возрожденный», им дают «позывной» птицы. Подготовительный центр бонумов наполняют Орлы, Ястребы, Соколы, Совы, Воробьи и даже Павлины. Все они изучают обычаи и правила жизни кустодиамов и плавно перестраиваются на новый формат. Их знакомят с основами, укладом жизни бонумов и их миссией, учат сражаться и защищать себя, проводят различные тесты и помогают комфортно адаптироваться и начать встраиваться в кустодиамское сообщество. А затем разрешают прогулки на улице, но лишь в той закрытой части Северного парка Заставы, что прилегает к корпусу и адаптирован под обучение. Эта часть парка включает в себя небольшую спортивную площадку, бассейн и озеро. А доступ к ней есть только у возрожденных и их наставников. Обычные бонумы в эту часть парка не попадают, так как она максимально охраняется даже от них. Возрожденные уже не так слабы, как люди, но они значительно уязвимее бонумов прошедших официального посвящение, потому их оберегают куда тщательнее.

Второй этап подготовки новичков длится два с половиной месяца. И только после него, спустя три месяца после возрождения в качестве кустодиама, наступает время для официального Обряда Посвящения. Эту торжественную церемонию проводит лично глава бонумов. На ней новичка нарекают кустодиамским именем и узнают его направление службы.

Иерархия кустодиамов проста и едина как для бонумов, так и для малумов. Большая часть возрожденных (процентов семьдесят) становятся Обсерваторами — наблюдателями, следящими за порядком на отведенном им «квадрате». В их задачи входит наблюдение за темными тварями и магическими существами, а также профилактическая работа с ними во избежание контактов с людьми.

Процентов двадцать девять возрождаются Беллаторами — воинами, защищающими людей от серьезных угроз, останавливающими междоусобицы темных тварей и расследующими преступления.

И лишь один процент (и то при удачном стечении обстоятельств) становится Предикторами — предсказателями, которые своими видениями будут предупреждать преступления темных существ по отношению к людям или же помогать с поимкой виновных, если несчастье все же произошло.

И совсем мизерная часть из ноля целых ноль ноль ноль каких-то там тысячных становится Верум Беллаторами — истинными воинами, которым предстоит руководить всеми кустодиамами, а также Заставой бонумов и Парадизом малумов. Таких у малумов не бывает, потому на посту главы все тот же бессменный верум беллатор Дарк.

За Обрядом Посвящения следуют еще три важных месяца. За них новичок проходит обучение согласно своей специализации и свыкается с жизнью кустодиама, знакомится с остальными собратьями и начинает отправляться на первые миссии. К обучению добавляется не только теория специализаций, позволяющая ознакомиться с будущей «профессией», но и продвинутый курс военных искусств.

После такого трехмесячного обучения бонум приступает к работе «по специальности» и спустя полгода его ждет еще одна церемония — Обряд распределения — торжественное собрание с выдачей ключей от собственного жилища. С момента заселения в собственные апартаменты в западном крыле Заставы, который обычно совпадает с годом после возрождения, бонум перестает считаться новичком и становится полноправным кустодиамом. Он вливается в семью и начинает ощущать себя ее частью. Воспоминания о прошлой жизни уже не воспринимаются им так болезненно, а появившиеся друзья помогают обзавестись новыми.

Но все это парню, ворочающемуся в кровати лазарета и выныривающему из сна, только предстоит узнать.

— Приветствую. — сидящий в кресле у кровати бонум давно ждал, когда новичок очнется.

Парень снова разлепил глаза, но в этот раз уже без труда и присмотрелся к посетителю.

— Михаил? — любезно подсказало подсознание.

Мужчина кивнул и перешел к формальностям:

— Как себя чувствуешь?

— Как фарш, дважды пропущенный через мясорубку. — крайне неудачно пошутил парень.

— Через пару дней будет лучше, но сегодняшний день придется провести в кровати. — предупредил кустодиам. — Как воспоминания? Возвращаются?

— Не особо. Помню только, что умер и для меня было важно, чтобы осталась жива какая-то девушка.

— Воспоминания о последних днях вернутся в течении недели. Остальные куда позже.

— Надеюсь. Я ведь даже имени своего не помню.

— Имя не важно, пока ты просто Возрожденный. Сейчас важно только восстановление и лучшее лекарство, как не прозаично, это — сон. — мужчина похлопал по подушке, а затем поднялся и пошел к двери.

— Я хочу знать, как меня зовут и что меня ждет. — парень не понял, зачем приходил странный мужчина, о котором он не помнил ничего, кроме имени.

— Все завтра. Спи.

Не узнавший о себе ничего нового возрожденный откинулся на подушки и снова провалился в сон. В полудреме он провел еще два дня, лишь изредка просыпаясь и принимая пищу, а когда первичная трансформация закончилась, началось возвращение воспоминаний и обучение. Но не в подготовительном центре «Корпус Возрожденных» с двумя другим новичками и кучей учителей, а в той же закрытой части лазарета все с теми же Михаилом и Амалиэлем.

Последний не мог не отметить рвение возродившегося, куда глубже остальных новичков изучавшего кустодиамскую науку, и в день Посвящения сделал ему подарок: разрешил встретиться с друзьями. Это было не в его полномочиях, но брат-близнец свои полномочия не выполнял, а временно исполняющий их Витиум был занят, потому Амалиэль воспользовался возможностью. Но перед тем, как повести бонума к друзьям, он рассказал ему о гибели Лизы. Парень принял трагическую новость достойно, хоть и попросил оставить его на время одного. Он знал, что ему будет не хватать Лизы, но решил порадоваться тому, что Селена и Вар живы и он может с ними увидеться.

Переминаясь с ноги на ногу на пороге обновлённого коттеджа, парень молил о том, чтобы Селена была ему рада. Он понимал, что куда больше она бы обрадовалась Лизе, но ошибся. Открывшая входную дверь Селена, днями и ночами молившая о том, чтобы хоть кто-то из ее друзей остался жив, сначала впала в ступор, а потом завизжала от счастья и заключила гостя в удушающие объятия.

— Ты живой?! — ошеломленная девушка хотела убедиться, что перед ней не фантомом и не галлюцинация.

— Как видишь… — ответил растерянный парень.

— Спасибо тебе, Господи! — прошептала девушка и еще крепче сжала гостя. — Я безумно рада, что ты снова со мной! Но готова заморозить всех, кто это от меня скрывал!

— Понимаю твое недовольство. Но так было нужно. Я проходил специально подготовку. И это должно было остаться тайной.

— Ладно. Пусть живут! — смилостивилась девушка и на лице ее расцвела почти позабытая улыбка.

Зимний ветерок проник через открытую входную дверь и Селена наконец сообразила, что они все также стоят на пороге и впустила столь желанного гостя в дом. Она расспрашивала его о том, как он себя чувствует и обсматривала со всех сторон, дабы убедиться, что с ним все в порядке. Девушка то смеялась от счастья, то плакала от облегчения и радости. Только немного успокоившись, она смогла сделать торжественное заявление.

— Сегодняшний день войдет в историю как один из самых лучших, потому что он вернул мне друга. — провозгласила Селена, поднимая вверх кружку травяного чая. Но на ее счастливо лицо неожиданно наплыла тучка, которая принесла с собой неприятную мысль. Эту мысль девушка озвучила вслух: — Жаль только, что одного.

— Только одного… — повторил тихонько парень и без того терзающий себя за то, что выжил только он.

— Один все же лучше, чем ничего. — осторожно заметил Ингвар.

Селена спорить не стала, Вар был прав. Им сделали чудесный подарок и вернули друга. Пусть и одного, но вернули. И это было настоящее новогоднее чудо, за которое стоило благодарить каждый день, но никак не жаловаться, что тебе мало счастья осыпали. На глаза девушки снова навернулись слезы, но она не стала их утирать, а лишь покрепче обняла вернувшегося с того света друга.

Глава 28

Старейший зал Пропозитум готовился принять очередных новичков и посвятить их в полноценные кустодиамы. Тысячи лет назад бонумов возводили в ранг в том же самом месте, что и сейчас. Сначала это была просто поляна в лесу, на которой проводили обряд посвящения в кустодиамы. Потом на ней возвели амфитеатр, который спустя сотню лет окружили круглой стеной, а еще через двести прикрыли стеклянной крышей. Рядом с поляной начала расти первая Застава. Со временем она превратилась в огромный комплекс, включающий в себя несколько зданий, а Пропозитум стал украшением сада у Восточного крыла. С годами зал посвящения уходил под землю и теперь на поверхности виднелся лишь стеклянный купол, затянутый плющом. Только старейшие кустодиамы знали, что холмик в саду — это купол знаменитого Пропозитума. Остальные же считали, что зал для обряда посвящения находится где-то в недрах Восточного крыла, но не могли даже определить на каком конкретно этаже, потому что перемещал всех в Пропозитум лично глава бонумов.

Зал Посвящения был самым необычным местом в Заставе не только из-за своей круглой формы и схожести с амфитеатром. В нем всегда царило лето и вместо привычной плитки, пол этого помещения покрывала сочная трава. А каменные стены покрывал плющ, из-за чего потрясающие рисунки, выбитые на них первыми кустодиамами, уже не проглядывались. Зелень укрывала не только стены, но и все вокруг. Она росла под ногами, радовала благоухающими цветущими кустами и пестрила на деревьях, высаженных кольцом перед каменной стеной. Зеленые побеги простирались и на подиум, примостившийся у восточной стены зала, как раз напротив входа. Он служил сценой, в центре которой возвышался древний каменный колодец — Колодец Истины. За ним, в углублениях каменной стены, хранились самые важные артефакты бонумов. На некоторых из них играли солнечные лучики, проникающие из стеклянного купола Пропозитума.

Купол зала был и магической защитой, охраняющей древнейший Колодец Истины, и украшением Пропозитума. Он искрился и одаривал лучами солнца днем, а ночью на нем сплетались в причудливые узоры отражения от гирлянд, протянутых между деревьями. Сегодня же, в честь предстоящей торжественной церемонии, по нему пробегали зеленые и фиолетовые всполохи, напоминающие северное сияние.

Удивительное сияние купола было первым, что привлекло внимание новичков, прошедших через распахнутые золотые кованые ворота, увитые плющом. Оно поразило и остальных бонумов, прибывших на церемонию посвящения, потому что таким они видели его впервые. Пораженные красотой купола бонумы рассаживались на укрытые в тени листвы мраморные скамьи, расходящиеся дугами от сцены, и за пару минут зал заполнился людьми в белых одеждах. Последние триста лет кустодиамы уже не носили светлые хитоны, но традиция облачаться в белые одежды на официальных церемониях осталась. А сегодня эти светлые одеяния еще и напоминали о январском снеге, лежащем вокруг летнего Пропозитума.

Первые ряды, как обычно занимали те, кому предстояло пройти обряд Посвящения. В это раз кандидатов было всего десять и все они уместились на одной скамье, стоящей прямо перед сценой. Вар же устроился во втором ряду, позади друзей. Они, как и остальные новички, волновались и пребывали в неведении относительно предстоящей церемонии. В отличие от зрителей первого ряда, все остальные бонумы знали, что сейчас будет. Некоторые мечтательно улыбались, вспоминая свое посвящение, лица же других оставались непроницаемыми.

Ровно в девятнадцать ноль ноль все фонари погасли и под нервное перешептывание новичков зал погрузился во тьму. Постепенно темнота стала рассеиваться благодаря свету, исходящему от сцены. Его источником служил колодец, расположенный в центре постамента. Свет из колодца разгорался все ярче и ярче, а затем его сменился искрами, перемешивающимися со струями воды. Всполохи эти становились все напористее и поток света и воды преобразовался в фейерверк, осыпающий первые ряды брызгами и золотыми песчинками. Новички, как и большинство присутствующих в Пропозитуме, завороженно наблюдали за удивительным действом, а выстреливающие из колодца капельки воды начали обретать форму человеческого силуэта.

Под удивительные возгласы с первого ряда водный силуэт заговорил:

— Приветствую всех собравшихся в Пропозитуме! Сегодня важный день — день официального посвящения и вы, юные создания, скоро станете полноправными бонумами. Сотни лет я помогаю таким как вы не оперившимся птенцам, стать настоящими кустодиамами и узнать ваш путь. Каждый из вас уже присмотрел себе дело, которому хочет служить, но вода расставит все по местам. Только вода отсечет все лишнее и явит миру вашу суть. Но не бойтесь ее, птенчики, вода не тронет своих детей. У нее другая задача и не стоит недооценивать ее силу. Вода способна на многое. Она не только определит вашу судьбу, но и в качестве подарка ответит на самый важный вопрос.

Речь хранителя колодца обволакивала присутствующих, вводя в состояние покоя и умиротворения, но после этих слов в первом ряду началось оживление.

— Чувствую, как шестеренки в ваших головах уже начали движение, но не утруждайте их работой, вода сама почувствует, что вас волнует. — продолжил водный силуэт. — Вода мудра и минуты трудных размышлений именно Колодец Истины дает ответы на тяжелые вопросы. Но он не рыночная гадалка, потчующая всех без разбору предсказаниями. Проявите уважение к Колодцу Истины и тогда он откроет вам правду. Будьте чистыми перед водой, и она очистит вас для новой жизни! Ну а сейчас передаю слово вашему главе. Микаэл, прошу!

С последним словом водный силуэт распался на капельки, закружился в вихре и превратился в маленькие снежинки, присыпавшие весь зал.

— Новогодний подарок. — догадался один из бонумов, вспомнивший о том, что на календаре 2 января.

В зале зажигались фонари, и на сцену ступил Михаил, с трудом переставляющий ноги. Он впервые появился на публике после злополучного обряда и присутствующие были поражены его внешним видом. Бонумы догадались, что глава неважно себя чувствует и переживает не лучшие времена, но он выглядел куда хуже, чем они могли представить. Михаил стал походить на своего брата-близнеца Амалиэля, которые из-за бороды и балахонов в пол вечно выглядел стариком. Теперь же большим стариком выглядел Михаил, у которого тоже появилась борода, сообщающая всем, что с бритвой глава бонумов больше не дружил. Не дружил он и со сном, потому что под глазами у него залезли черные тени. Здоровье и энергия тоже покинули мужчину. Лицо его испещрили морщины, а тело словно потеряла опору. У Михаила тряслись руки и было видно, что на ногах он стоит с большим трудом.

Но глава бонумов натянул улыбку, больше похожую на оскал раненого животного, и взял слово:

— Собратья, сегодня мы с вами станем свидетелями таинства — таинства посвящения в Кустодиамы. Как новорожденный малыш проходит Обряд Крещения, так и новорожденный бонум проходит Обряд Посвящения. И я не просто так упомянул два этих важных события, они имеют общие корни. Как малышу нарекаются крестные родители, так и новому кустодиамы нарекаются наставники, сопровождающие в служении. Сегодня каждый из вас не только узнает свое предназначение, но и получит наставника… — Михаил не сумел продолжить мысль, потому что у него случился приступ кашля.

Амалиэль немедленно подлетел к брату и подал ему стакан воды, в котором было какое-то снадобье. Глава бонумов осушил его до дна, стал чувствовать себя увереннее и продолжил торжественную речь, которая все равно давалась ему с трудом.

— Понимаю, вам не терпится узнать судьбу, потому не будем затягивать приветственные речи, а начнем посвящение. — Михаил урезал свою речь понимая, что полную он не осилит. — Амалиэль будет называть имена и тот, кого он назовет, выходит на сцену и становится позади колодца. Первому я объясню, как себя вести, остальные повторяйте за ним. Начинаем обряд!

Компанию Михаилу снова составил брат, держащий в руках свиток с именами. Амалиэль знал всех новичков поименно, но свиток множество раз доказывал свою пригодность, особенно в те годы, когда возрожденных набиралось больше сотни. Те дни давно минули и сегодня свиток был скорее данью традициям, нежели вынужденной необходимостью, но по-прежнему оставался важным элементом обряда. Кустодиам прочел имя, и первый новичок — Зимородок, поднялся с мраморной скамьи, прошел на сцену и встал на указанное место. К нему наклонился Михаил и что-то шепнул.

Глаза парня широко распахнулись, но он кивнул. Затем поднялся по приставленным позади колодца ступеням и, немного постояв у края, нырнул в воду. Под очередные удивленные возгласы с первого ряда бонум исчез в Колодце Истины.

Около трех минут стояла гробовая тишина, а затем, уже под восторженные возгласы, поток воды вынес новообращенного кустодиама и аккуратно поставил абсолютно сухого парня перед колодцем. В руки Михаила упал небольшой свиток и развернув его мужчина дал команду своему близнецу.

Амалиэль возложил на плечи новичка, ставшего обсерватором, плащаницу — символ скрытности. Михаил же провозгласил новое имя кустодиама — Даниэль, род занятий — обсерватор и имя наставника — Камаэль. Раздались аплодисменты и вернувший плащаницу бонум спустился в зал.

К тому моменту, когда очередь дошла до парня, наконец открывшего свое возрождение друзьям, большинство бонумов уже прошли Обряд Посвящения. Все новички от Колибри до Ворона становились обсерваторами, потому парень переживал, что ему уготован тот же путь. Решив, что колодец проявит его истинную суть, он быстро прошел к сцене, но дольше остальных раздумывал, прежде чем прыгнуть в Колодец Истины.

К большому удивлению парня, вода не бодрила и не морозила. Она походила на уютно окутывающее пуховое одеяло, убаюкивала и успокаивала, уносила все беды и тревоги, все волнения и ошибки. Вода очищала и полностью обновляла ей не нужно было ничего говорить или отвечать на вопросы. Она знала все и сама шептала истину. С ней не хотелось расставаться, потому что в колодце ты был счастлив и умиротворен. Просто еще не знал, что эти удивительные ощущения теперь твои навеки. Парень наслаждался не только приятными эмоциями, но и беседой с водой, от которой он получил щедрый подарок — ответ на волнующий его вопрос. Вода знала, что единственный вопрос, который волнует парня, это «Почему?».

«Почему меня возродили?» — вопрос, который чаще всего вспыхивал в голове этого новичка. Он был готов к смерти, он встретил ее как родную, потому что ждал того, что будет после. Не просто ждал, а жаждал. Он жаждал того, что будет после смерти, потому что там, в этом самом «после», его ждала она. Его единственная любовь. И ради встречи с ней можно было умереть еще сотни раз. Все те сотни раз, когда он молил о смерти или делал все, чтобы она к нему пришла. Но когда смерть наконец пришла она не подарила желанный покой и долгожданную встречу с любимой. О, нет! Она возродила и навесила новые обязательства.

Как он был зол! Все эти месяцы он был зол на кустодиамов за то, что он возродили его вместо того, чтобы дать ему спокойно умереть. Он был в ярости, но старательно скрывал свои эмоции, выполняя все требования и соответствуя ожиданиям. А перед Водой раскрылся. И она забрала всю боль, забралась весь гнев, всю ярость, всю злость. Но не оставило его дырявым как решето. О, нет! Она залечила и наполнила все пустоты любовью. А еще даровала ответ на самый главный вопрос и принятие ответа и свое судьбы.

Парню было так хорошо и спокойно в колодце, что он потерял свет времени. Может быть его беседа длилась несколько часов, а может всего пару минут, он не знал, но ему не хотелось, чтобы это закончилось, ведь только вода понимала его. Но спустя десять минут, вода выпустила его из объятий и вернула обратно она сцену.

Глава бонумов развернул свиток, и легкая тень улыбки тронула его губы. Михаил кивнул Амалиэлю. Кустодиам снова подошел к нишам в стене и на этот раз его выбор пал не на плащаницу.

— Нарекаю тебя Сайрес! — громогласно провозгласил Михаил. — Отныне служение твое будет в рядах беллаторов, а наставником твоим избран Витиум!

— Что, конечно же, не стало сюрпризом. — усмехнулся Амалиэль, подающий новоиспеченному беллатору артефакт — меч Михаила.

Сайрес, оправдывающий свое имя и сверкающий как солнце, счастливо улыбался. Он взял в руки меч и случилось то, чего не ожидали присутствующие, но то, на что так надеялся глава бонумов. Меч в руках Сайреса засветился и окутал парня серебряным вихрем, подтверждая тем самым, что он не просто беллатор. Он — верум беллатор.

Присутствующие в зале видели лишь дымку, беллатор же видел призрак воина, живущего в древнем артефакте. Хранитель меча поклонился Сайресу и произнес «Mea virtute tua! Gladium meum, vestrum est! Mea ferox anima tua!». В голове Сайреса откуда-то вспылили нужные слова, и он ответил: «Ut sit sic in aeternum, et in aeternum!» и подал правую руку для скрепления договора. Как только рука призрака соединилась с рукой нового верума, по ней поползли серебряные нити, собравшиеся в причудливый браслет. Руку бонума обожгло и браслет врос в кожу, не оставив после себя и следа. Он впечатался в саму суть кустодиама и соединил с ним меч Михала. А призрак, поклонившись новому веруму, растаял и вернулся в меч.

Публика в Пропозитуме была поражена. Потрясенный не меньше остальных Сайрес вернул меч Амалиэлю, а после того, как Михаил шепнул ему на ухо наставление и похлопал по плечу, облегченно выдохнул и вернулся на свое место в зале.

— Собратья, только что мы видели рождение нового верум беллатора! — провозгласил Михаил и по залу прошел шепот. Глава не стал развивать тему, присутствующие все видели сами, потому перешел к не менее волнительному действию. — А сейчас приглашаю на сцену последнего, но не по значимости, новичка в наших рядах. Ласточка, прошу.

Селена шла к сцене медленнее всех, но после того, как Михаил шепнул ей что-то на ухо, лицо девушки прояснилось. Куда более уверенным шагом она прошла к колодцу и шагнула в воду. Ее не было больше пятнадцати минут и Вар с Сайресом начали волноваться. Но Селена была не обычным новичком, потому ее обряд посвящения длился куда дольше. Колодец Истины должен быть убедиться в том, что она подходит для столь важной и ответственной роли как Стратера.

Девушка переживала, что во время обряда ей придется проходить испытания, пересказывать наизусть Кодекс Кустодиамов или справочник сверхъестественных существ, но ничего этого не потребовалось. Воду не интересовали полученные знания, ей было дело только до сути девушки. Та ее более чем устроила, потому вода даже не стала менять имя, тем более девушка пока жила две жизни: кустодиамскую и человеческую. Это потом, когда она станет старше и мудрее, переживет всех своих знакомых и сотворит много полезных дел к ее имени добавится второе — самое важное, отражающее ее поступки. А пока она будет просто Селеной — девушкой, которая получила не только ответ на свой главный вопрос, но и возможность стать той, кем ее хотели видеть не только окружающие.

Девушка вынырнула из Колодца Истины со счастливой улыбкой на лице и с такой же улыбкой ее встретили Михаил и Амалиэль.

— Нарекаю тебя Селена! — голос Михаила отразился от сводов Пропозитума. — Отныне ты станешь Стратерой — хранительницей времени и баланса, а наставником твоим будет Амалиэль.

Селена не получила нового имени, но получила новый цвет волос. Из колодца она вынырнула с волосами серебряного оттенка, лишёнными былой позолоты, что не удивило Вара. Он давно заметил, что волосы его возлюбленной начали менять цвет и в одной из старинных книг прочитал, что все стратеры седовласые о чем как-то раз даже упомянул, чтобы подготовить девушку к возможной смене цвета волос.

Амалиэль уже подготовил для Селены подходящий артефакт — Часы Баланса. Стратера взяла в руки часы и теперь уже ее заволокло серебристой дымкой.

Присутствующие в зале видели лишь туман, Селена же видела призрака, живущего в древнем артефакте. Хранитель Времени поклонился стратере и с достоинством произнес «Tempus est in parte. Uti sapienter!». Девушка поклонилась в ответ и произнесла неожиданно пришедшие на ум слова: «Secundum mea merita, et dono mihi». Хранитель взял девушку за руки, и по ним побежали серебряные нити. Они расползлись по телу, а после собрались воедино на груди. Сердце девушки обожгло и пока на нем выжигалась серебряная печать Селена не могла шевелиться и дышать. Громкий выдох девушки, символизирующий прощание с прошлой жизнью, унес жар от печати. Глубоких вдох известил о начале новой, которую будет направлять печать, не оставившей после себя даже следа. Она впечаталась в саму суть стратеры и отныне будет направлять ее и раскрывать ей новые грани ее самой. Селена улыбнулась, а призрак поклонился и вернулся обратно в Часы.

Вернув артефакт Амалиэлю, Селена сошла со сцены и под восхищенные возгласы и удивленные взгляды пошла к своему месту. Чужое мнение ее теперь мало волновало, та прошлая, неуверенная в себе, постоянно сомневавшаяся и застенчивая девушка растворилась в водах Колодца Истины Новая же Селена сфокусировала взгляд на влюбленном и восхищенном Ингваре.

— Бонумы, поздравляю вас с прохождением Обряда Посвящения. — после того, какопределилась судьба Селены Михаил снова взял слово, и заключительная речь не была столь формальной. — Сегодня важный день! День, когда вы начинаете новую жизнь. Отныне и навеки, вы — кустодиамы и ваша миссия — следить за соблюдением мира. Работа наша тяжела, но почетна и удостаиваются ее самые чистые сердца и души. Большинство из вас стало обсерваторами, чьи деяния будут связаны с наблюдением. Но сегодняшний день знаменателем еще и тем, что мы получили двух особенных кустодиамов. Верума — истинного воина и Стратеру! Конечно, всем нам не хватает погибшего Гадриэля, но Сайрес станет достойной заменой павшему воину. Именно Гадриэль обучал Сайреса после возрождения, потому он лучшая его замена. А появление Стратеры — это почет, которого мы с вами удостоились впервые за тысячу лет и все мы должны гордиться, что присутствуем в такой исторически важный момент. Ну а теперь идем праздновать!

Глава Заставы взмахнул рукой, и присутствующие переместились в центральное крыло, мгновенно покинув Пропозитум. Стихла торжественная музыка, освещение стало приглушенным и древнейший зал снова погрузился в сон. Как и Колодец Истины, возле которого задержался Амалиэль, чтобы поблагодарить его гостей, играющих важную роль в проведении обряда посвящения.

Во время посвящения гости колодца не только стирали все беды и тревоги прошлого, но и наносили на новичка тайные символы, активирующиеся в случае предательства. Символы эти просыпались в тот момент, когда бонум, в сознании которого укоренилась мысль о предательстве, покидает территорию Заставы. Древние письмена загорались на теле и стирали дезертиру всю память о жизни в качестве кустодиама. Знания сбежавшего о бонумах исчезали и восстановлению не подлежали, а спустя пару дней оторванный от сородичей и предавший свое служение кустодиам погибал. Иногда поддавшийся искушению приходил каяться и тогда глава лично проводил Обряд Развоплощения: активировал символы и стирал память о жизни в качестве кустодиама. В отличие от предателей, покаявшиеся бонумы получали возможность прожить человеческую жизнь. Их прощали за провинности, коими чаще всего бывала любовь, а ввиду признания грехов давали еще одну возможность сделать мир лучше, но уже в качестве человека.

В этот раз Колодец Истины посвятил новичков и поставил на них защиту, еще и даровал два великих статуса — верума и стратеры, но все это мало волновало невзрачного мужчину, недовольно ворчащего себе под нос. Куда больше его беспокоило, что десятки ног примяли сочную траву, а немытые ручонки замарали древние артефактах и все это придется возвращать первозданный вид именно его. На праздник, в отличие от всех остальных, этот мужчина не спешил.

Главным развлечением хранителя Пропозитума были не светские рауты, а натирание стекол, за которыми прятались его любимые артефакты. Именно так считали все бонумы, а молчаливому мужчине такое заблуждение лишь помогало. Пусть все и дальше думают, что он затворник, который обожает запах плесени, и держатся от него как можно дальше, чем знают, кто он на самом деле и почему не разделяет со всеми радость сегодняшнего дня.

Хранитель древнего зала и его тайн давно привык к одиночеству, оно его вполне устраивало. Казавшаяся многим скучная и рутинная жизнь без общения в десятки раз была лучше той, что была ему уготована. Лучше стирать пыль, да за цветами ухаживать, чем принять то, что было даровано ему от рождения. Лучше быть одному, чем сблизившись с кем-то подставить себя под удар и выдать главную тайну. Лучше уныло жевать бутерброд, усевшись на краешек уснувшего колодца, чем подвергать себя опасности объедаясь деликатесами на празднике в Центральном крыле. Лучше уж быть скучным затворником, чем мертвецом, лишившим жизни еще и всю свою семью.

Глава 29

Как вы представляете себе героя и борца со злом? Отважным воином с мечом или ангелом со светящимся нимбом? Кем-то из Мстителей или Лиги Справедливости? Психованным номером два из академии «Амбрелла» или лысой девочкой с номером одиннадцать из «Очень странных дел»? Или же кем-то более реалистичным? Депутатом, который и сам не берет взятки и другим не дает? Ребятами из «зеленых» обществ, борющимися за чистоту природы и свободу для бедных животных, на которых тестируют косметику? Сотрудниками благотворительных организаций, помогающими нуждающимся или больным? Или ветеранами, со слезами на глазах, принимающими цветы в начале мая? А может для вас герой — это не «далекий» и выдуманный персонаж, а кто-то, наоборот, очень близкий и реальный? Любимый человек, ежедневно окружающий заботой или принесший неожиданную пятерку сын-троечник? Давшие жизнь мама и папа, поддерживающие и понимающие? Успевший вытащить с того света сосед-врач или добрый учитель, который помог в трудный момент? Не оставивший в беде лучший друг или любимый пес, который привлек внимание прохожих после твоего падения под тонкий лед?

Понятие о героях и героизме у всех разное. И у каждого оно свое. Выросший на комиксах Сайрес представлял героев как людей, затянутых в латекс и с развивающимися плащами за спиной. Но вот любимчика ему пришлось сменить. Горячо обожаемый им в прошлой жизни Дэдпул не был примером добродетели, кою теперь отождествлял парень.

Выросшая на любовных романах Селена представляла героев как рыцарей в сияющих доспехах. Но любимчика пришлось сменить и ей. Горячо обожаемый ей в прошлой жизни Рыцарь Лишённый Наследства не был примером честности, кою теперь отождествляла девушка.

Но ни Селена, ни Сайрес ни разу не представляли героев и борцов со злом каким-то секретным обществом, состоящим из кустодиамов. И тем более не представляли, что таковыми станут сами. Где они — любители пухлых томиков и вафель под кофе и где защитники мира? Это только в их любимых историях серые мышки или парни-изгои становились избранными, супергероями, богами или волшебниками. Они же были обычными людьми, у которых была самая обычная жизнь. Такая, как и у всех, со своими бедами и испытания. Куда им суперспособности и трудности мирового масштаба?! Своими бы решить. Куда им разбирать с упырями и берендеями? Тут сессия на носу и сдача тестовой версии нового приложения. Но судьба распорядилась иначе и Селена с Сайресом и сами стали «героями книг» — эдакими Золушками, у которых жизнь в одночасье перевернулась. И как и Золушка не знала, что ее ждёт после слов «и жили они долго и счастливо», хотя тут-то и начиналось самое интересное, так и лучшие друзья не представляли того, что ждет их после официального посвящения в кустодиамы. Да и испытания им были уготованы явно куда более трудные, чем разбросанные по дворцу носки, пятничные пирушки принца со своими дружками и обоссаный стульчак.

Друзья не знали, что им предстоит пережить дальше, потому хотели взять судьбу в свои руки, тем более она наконец дала им такой шанс. Сайрес и Селена стали полноправными кустодиамами, а манипулировавший ими Михаил последние месяцы был затворником, что также было им на руку.

Сайрес рвался в бой и хотел проявить себя, потому блистал как на дополнительных занятиях с Амалиэлем, так и на тренировках с Витиумом. Новоявленный беллатор штудировал море учебников и боролся с тенью. Он знал какими знаниями должен обладать глава кустодиамов и больше тысячи способов уничтожения темных тварей, но не мог ни поделиться знаниями, ни сразиться с врагами реальными. Полевая работа, еще и с «плохишами», Сайресу не дозволялась до тех пор, пока он не обретет контроль над Тьмой, мучащей абсолютно всех верумов. И дабы усмирить хитрую тварь, призывающую убивать всех направо и налево, беллатор обучался искусству не только войны, но и медитации.

Витиум убеждал подопечного, что только внутреннее спокойствие и умение контролировать эмоции поможет ему не слететь с катушек в тот момент, когда дремлющая в нем Тьма войдет в полную силу, после первого совершенного им убийства. А убийство это маячило на горизонте, учитывая подозрительную активность в рядах темных.

Умудренный опытом Витиум помнил во что превращался движимый Тьмой Гадриэль и хотел избежать прошлых ошибок с Сайресом. Он не мог лишить бонумов единственного верума, еще и претендента на должность главы бонумов, которого следовало сменить как можно скорей. Витиум усиленно тренировал Сайреса по обновлённый «спецпрограмме», включающей в себя исправление ошибок прошлого и был уже готов уступить парню и выпустить его на «полевую работу», как неожиданно вернувшийся к командованию Заставой Михаил поставил на это запрет.

Витиуму не нравилось ни то, как Мишаня выглядел, ни то, что он творил. Особенно по отношению к новенькому Сайресу и к его подопечным беллаторам. Он давал какие-то несуразные задания и приказы, подвергающие ребят Витиума необоснованному риску. И закаленный боями воин не собирался с этим мириться, потому давил на Амалиэля. Просил, чтобы тот принял у братца бразды правления на парочку лет, пока он тренирует и готовит к «восшествию на престол» законного «наследника» Сайреса.

Амалиэль — единственный, кто мог «официально» сместить с поста поехавшего кукухой Мишаню, занять его место отказался. Якобы это как-то «не по-человечески». Витиум негодовал, потому что даже отговорка у Амалиэля была никудышная. Все они давным-давно людьми быть перестали. Десятки лет прошли с тех пор, как они стали кустодиамами и защитниками людей. Но сейчас защищать людей следовало не только от темных тварей, но и от чокнуто Мишани, который своими приказами мог и руки монстрам развязать и войну между кланами устроить. И это так, на досуге, во время отдыха от всей остальной фигни, что творил в рабочее время.

Злился и Сайрес. Он чувствовал, что звание верума навалило куда более щедрую порцию ответственности на его плечи, чем на других бонумов. А гибель всеми любимого Гадриэля, место которого он «занял», вообще превращала эту ответственность в неподъемный груз. Сайресу хотелось верить в то, что испытания даются по силам, но ему не давали этого проверить. Михаил, использовавший Сайреса в своих целях в жизни прошлой, не давал ему покоя и в жизни новой. Глава бонумов, неожиданно вылезший из своей зимней спячки, тронулся умом, как и разбуженный не вовремя медведь-шатун, потому Сайрес старался держаться от него максимально далеко, но тот приходил на занятия для «передачи опыта руководства». А лучше бы давал не опыт, а свободу. Сайресу катастрофически не хватало простора для обучения, потому что он был «заточен» Михаилом на территории Заставы.

Ни одного только Сайреса Михаил держал на поводке. Селену также не покидало ощущение, что она снова марионетка, а глава бонумов в очередной раз дергает за ниточки. Девушка ожидала, что после посвящения начнётся углубленное обучение и развитие ее способностей, а еще реальная работа с другими кустодиамами. Она думала, что вместе с предикторами будет толковать видения, а беллаторы будут брать ее на рейды, где помогут отточить мастерство «заморозки», но вместо этого сидела в Заставе или в коттедже, что наводило на мысли. Мысли о том, что испугавшись историй о прошлых двух стратерах, особенно о той, что сдружилась с Дарком, Михаил решил вообще не учить ее пользоваться всеми своими возможностями. Подобная ситуация Селену не устраивала, и она обратилась за помощью.

Единственным, кому девушка доверяла помимо Вара и Сайреса, был Амалиэль. Она нашла старца в библиотеке, куда кроме него и Вара никто особо не заглядывал. Амалиэль сидел в глубине библиотеки за заваленный книгами большим деревянным столом. Свет от зеленой библиотечной лампы падал на огромную кружку с дымящимся горячим чаем, а на стопке книжек примостилось тарелочка с орешками, сухофруктами и кусками вишневого пирога, чей ароматный запах перемешивался с книжным. Увлеченно читающий мужчина выглядел не таким, каким привыкла видеть его Селена. Сейчас он напоминал скорее озорного мальчишку, с запоем читающего о захватывающих приключениях любимых героев и поглощающего под такую историю тонну вкусняшек, чем привычного старца. Да и внешний вид наставника был непривычен. Вместо типового наряда а-ля монашеская ряса светлых тонов, Амалиэль был одет в темно-зеленые вельветовые брюки и черную водолазку, а лицо его украшали модные очки в коричневой оправе.

— А я все ждал, когда ты придёшь. — признался Амалиэль, отрываясь от чтения книги. — Присаживайся, наливай себе чайку и побеседуем. Разговор нам предстоит приватный, правильно?

— Да! — кивнула девушка, усаживаясь на противоположной стороне стола. Она с удивлением разглядывала мужчину и в итоге признала: — Вы сегодня очень необычно выглядите. Мне нравится!

— Раскрою тебе секрет… — заговорщически прошептал мужчина. — …именно так я и выгляжу под своей рясой в пол.

— А зачем тогда ее носите?

— Часть имиджа, как черные очки у Карла Лагерфельда. — подмигнул Амалиэль. — А если серьёзно, то у каждого из нас есть своя причина скрывать истинное лицо, вот и у меня она тоже есть.

— Из-за брата вашего, да? Блистает он, а вы в тени, хотя все и должно быть наоборот. — не стеснялась в суждениях Селена.

— И из-за него в том числе. Тут ты попала. Есть и другие причины, а это уже тема для отдельной беседы. Но ты же сегодня не о моих пристрастиях в одежде и причинах затворничества пришла поговорить, а о моем брате? А точнее о его ужасном плане твоего обучения, не включающем ничего полезного?

— Полезного там много, для общего развития и понимания жизни в роли кустодиама, но чего-то реально помогающего мне развивать силы стратеры вообще нет. Это как будто меня учат кататься на лыжах в пустыне. Рассказывают о том, какой холодный снег и как по нему приятно скользить, а с меня градом пот льется, потому что, сколько снег не представляй, он в пустыне не пойдет. А мне все это уже надоело! Я уже слышала, что все эти перестраховки из-за того, что две прошлые стратеры каких-то там дел наделали, а вторая вообще в Дарка влюбилась, но при чем тут я?! Нечего на меня ответственность за ошибки других перекладывать!

Выплеснувшая эмоции девушка ударила в конце своей яркой тирады по столу и выплеснула еще и чай из кружки. Амалиэль протянул ей бумажную салфетку, параллельно принимая извинения за то, что сорвалась.

— Я как никто другой понимаю твои эмоции и уверяю тебя, ты имеешь полное право и злиться, и кулаками по столу стучать, потому что тебя лишают того, что твое по праву. Если бы дело было и правда в ошибках тех девушек, я бы и сам перестраховывался и твой план обучения урезал. — устало признал Амалиэль, протирая очки. — Только дело, что тогда, что сейчас — в страхе глав кустодиамов. Ты просто не представляешь, какая мощь была в руках этих удивительных девушек. И не трудно догадаться, что в те времена мужчины не могли себе позволить, чтобы женщина была сильнее и могущественнее их. Одну признали сумасшедшей и нацепив на нее блокирующий силы амулет сослали в далекую деревеньку, где она, лишенная сил, со временем скончалась от болезни. Вторую признали отступницей якобы за отношения с Дарком, которых, ясное дело не было, а потом еще и навесили на нее клеймо убийцы, да казнили.

Мурашки побежали по телу Селену. В учебниках, что она читала, ничего подобного про жизнь прошлых стратер не писали. О них вообще писали до неприличия мало, даже не упоминая имен. Только лишь ограничились строчкой о том, что «Стратера — могущественный кустодиам, женщина, хранительница времени и баланса. За всю историю известно о существовании только двух стратер, которые могли творить удивительные вещи». И больше ничего. Остальное Селена обычно придумывала сама, но в ее фантазиях это были удивительные таланты и приключения, а никак не отвержение кустодиамским обществом.

— Получается, что все эти высокопарные речи об уникальных стратерах, их важности до кустодиамов и удивительных перспективах — просто болтовня?

— Не совсем, но побольше части все же пустой треп. Да, ситуация в мире изменилась, женщины отвоевали себе большее количество прав, но давай с тобой честно признаем, милая, это все также «This is a man's world». И в этом мире мужчин такой талантливой девушке как ты не дадут развить дар и все силы также, как и твоим предшественницам.

— И что же мне делать? Ждать, когда сочтут психопаткой и сошлют в Сибирь или гадать, когда признают убийцей и казнят во имя Кодекса?

— Быть умнее, милая, быть умнее. Скрываться и скрывать. Скрываться у всех на виду, надев ту «маску», что хотят видеть окружающие и скрывать то, какая сильная ты на самом деле.

— Но… но я ведь только недавно обрела свободу и начала осознавать, кто же я. А теперь мне снова придется притворяться и играть по чужим правилам.

— Да, но в этот раз ты будешь притворяться не ради других, а ради себя. Ради того, чтобы твое превращение из маленького семечка в большое растущее дерево с мощными корнями, произошло спокойно. И когда ты станешь этим сильным, могучим деревом ты сможешь сбросить все маски и показать какая ты на самом деле. Вот тогда уже никто не встанет против тебя, ибо такой мощи они не смогут противостоять.

— И как я это сделаю? Как я стану самой сильной стратерой, если у меня нет учителя?!

— Учитель у тебя есть. Причем самый лучший!

У Селены в душе затеплилась надежда.

— Вы?

— Мне льстит, что ты считаешь меня достойным учителем, но им буду не я. Им станет Агриппина — первая стратера.

— Агриппина. Так вот как ее знали. Красивое имя.

— Да и сама она была очень красивой, что только прибавляло ей проблем, а еще очень мудрой. У нее был сильно развитый дар предвидения, и она знала, что следующим стратерам тоже будет непросто, потому решила помочь. В той глухой деревеньке, где она доживала свои годы, Агриппина готовила подсказку для следующих стратер. Она не сдалась, как думали те, кто от нее избавился. У нее не было сил, зато были бумага и чернила. И она написала огромную книгу для последующих стратер, чтобы помочь развить дар в полной мере.

— А почему никто не учит меня по этой книге? Хотя, стойте, не говорите, сама догадаюсь. Эту книгу сожгли сразу же после смерти Агриппины?

— О, да! Уверен, что ее бы сожгли сразу же, как о ней узнали. Но нет. Об этой книге знал один единственный человек, который был лично знаком с Агриппиной. И по счастливому стечению обстоятельств с ним знаком и я.

Зрачки девушки расширились.

— Кто-то из темных?

— Да. Но ему можно верить. Темным тоже не чужда честь. И этот темный сдержал данное Агриппине слово и сохранил книгу до появления стратеры, что «придет в мир, когда люди будет общаться через маленькие коробочки, а по дорогам будет ездить металлические лошади». Он сохранил ее для того, чтобы передать тебе.

После этих слов Амалиэль сунул руку в карман, достал небольшой кулон на серебряной цепочке и вручил его Селене.

Девушка приняла подарок трясущимися руками. В ее руках украшенный сапфиром кулон засиял.

— Признал! — довольно улыбнулся Амалиэль.

— Как его открыть? — дрожащим голосом полюбопытствовала Селена.

— Эту тайну сможешь раскрыть только ты. Агриппина сумела защитить книгу от посторонних даже без своих сил, так что ты понимаешь, какой могущественной она была. Думаю, на помощь тебе приедет гравировка на кулоне.

— А у вас есть идеи, как превратить его в книгу?

— Миллион и еще десяток, и не одной толковой. Думаю, когда действительно приедет время, ты сможешь открыть кулон, достать из него книгу и воспользоваться ею.

— Буду верить. — Селена сжала кулон в руках. — Спасибо, что меня поддерживаете. Это очень ценно.

— Я всегда приду тебе на помощь. Но только нам придется хранить историю амулета в тайне даже от Вара. Скажи ему, что этот кулон я тебе на посвящение подарил. Он поверит, тем более я и ему подарок на посвящение делал, поскромнее правда, всего лишь очень редкую книгу сказок, но все же. Я понимаю, тяжело хранить секреты от любимых, но это только до тех пор, пока ты не откроешь тайну кулона. Как только он дарует тебе книгу ты имеешь полное право рассказать о ней возлюбленному. Это тоже было в просьбе Агриппины, что она передала через темного, и я думаю, что предупреждение это она попросила пронести через века не просто так. Ты же сможешь сохранить эту тайну?

— Клянусь! — серьёзно ответила девушка. Да, ей не хотелось иметь секреты от Вара, но он все поймёт и простит, когда она расскажет ему правду.

— Тогда я буду тебя тихонько направлять. Когда будет совсем тяжело, приходи в библиотеку. Она, как и твой коттедж, защищена от прослушки и возможности видений об этом месте. Может братец и запрещает мне артефакты из хранилищ изучать и использовать, я поступаю по-своему. Тем более они отлично прячутся в глубокие карманы моей широченной рясы.

Селена улыбнулась.

— Надо и себе одежду с кармашками поглубже прикупить.

— Обязательно! — кивнул мужчина. — Сейчас же вынужден буду откланяться, у меня занятие через полчаса, а еще переодеться надо. Самим собой я могу побыть только здесь и только в одиночестве, остальным надо официальное лицо предъявлять. Но помни мои наставления. Делай так же, как и я. Все, что просят выполняй с милым личиком, а дома твори то, что хочешь ты.

— Обещаю. — кивнула девушка и переместилась из библиотеки прямиком в свой коттедж. После посвящения такая возможность была ей наконец дарована.

Не успела девушка скинуть с ног кроссовки, как у нее затрезвонил телефон. На дисплее появилась надпись «Мама» и Селена решила не игнорировать звонок.

Разговор, по традиции, начался с претензий:

— У тебя совесть вообще есть?! Неделю на связь не выходишь, даже с праздником мать родную не поздравила, не говоря уже о подарках. А я целый год говорила, что Новый год хочу в Красной Поляне отметить, и что в итоге? В итоге я весь праздник слушала нытье твоего папаши, сидя у себя на кухне, а не в ресторане с приличной публикой! И это я молчу о том, что вместо золотых сережек, ты мне на уши лапши навешала, что занята подготовкой к сессии и позвонить не можешь!

Селена к подобной гневной тираде была готова, потому спокойно ответила:

— Если сообщения тебе недостаточно, то скажу еще и словами: С новым годом, мама. Подарки вы от меня с папой еще тридцатого числа с курьером получили, и я подарила вам то, что захотела сама, а не то, что ты в очередной раз пыталась с меня выжать.

— Ты на что это намекаешь?! — Валентина Викторовна зажглась быстрее спички. Еще не хватало, чтобы собственная дочь ее поучать начала. Нахалку следовало сразу поставить на место, чтобы не смела матери перечить. — Да это ты с меня всю жизнь дерешь три шкуры! Мать тебе последнее отдает, а ты бессовестная, даже не ценишь его. Я всю жизнь на тебя положила, а ты…

— А я всю жизнь старалась соответствовать твоим непомерным требованиям. Но теперь живу отдельно, и сама выбираю свой путь. А ты, наконец-то, можешь сделать все то, что я так мешала тебе делать все эти годы, которые ты меня обслуживала и последнее мне отдавала. Больше мне ничего давать не надо, живи в свое удовольствие, мама.

— Ах, вот так ты заговорила! Начиталась умных книжек про эту вашу сепарацию и теперь мать у нее отдельно, мать больше любить не надо. Ее нужно бросить и пусть подыхает одна, без еды и денег. А дочурка ее шиковать будет на стипендии незаслуженные, да с дружком своим богатеньким в его коттеджике жить как распутница.

— Мама, я тебя очень люблю и буду любить всегда. Но я выросла и теперь у меня своя жизнь. А у тебя есть папа и большая пенсия, так что с едой и финансами у тебя все в порядке. И у меня теперь все в порядке, потому что я делаю то, что я хочу, а не то, что ты требуешь. И так теперь будет всегда. А если тебе хочется, чтобы я и дальше продолжала с тобой общаться, то давай в наших разговорах обойдемся без претензий.

— Без претензий?! Это я что ли претензии тебе предъявляю? Да это ты только что меня грязью с ног до головы облила!

— Мне очень жаль, что ты слышишь только то, что хочешь, а не то, что я тебе говорю. Потому продолжать беседу я смысла не вижу. Еще раз поздравляю тебя с наступившим новым годом и спокойной тебе ночи.

Селена сбросила звонок, тем более маме давно пора было спать, у нее было уже десять, и оставив телефон на тумбочке возле входной двери прошла в гостиную, где ее уже ждал Инвар с вкусным обедом. А беседа с мамой осталась лишь в телефоне, но никак не в голове или в сердце девушки.

После обеда Вара вызвали в Заставу, а Селена осталась одна дома и попыталась разгадать тайну полученного от Амалиэля амулета. Она шептала просьбы и мольбы, замораживала его и останавливала для его время, даже заклинания из Гарри Поттера применяла. Но кулон, с которым она просидела несколько часов, не открылся даже после «Алохамора!» и взмаха волшебной палочкой, полученной в подарок от Ингвара в новогоднюю ночь.

Не открылся подарок Агриппины и спустя несколько недель, которые девушка провела в тщетных попытках. Селена хотела развивать дремлющие внутри нее силы, чтобы помогать людям и кустодиамам, но вместо этого она, стала каким-то послом мира и участвовала в бесконечных встречах, организованных Михаилом.

Неделю назад Селена побывала с официальным приемом в «Парадизе» — резиденции малумов, где вела милейшую беседу с Дарком о невмешательстве в ход времени, попивая зеленый чай с пирожными.

Спустя два дня рассуждала о лучших песнях Наутилусов в родовом гнезде Влада и его упырей, стараясь сохранить лицо и не выдать омерзения от употребляемых ими напитков.

Три дня назад в одиночестве спускалась Чистилище, потому что остальным кустодиамам вход был воспрещен. В «Морозильнике» — деревеньке первородного оборотня Метуса, девушка старалась не отводить глаза и не показывать страха при разговоре с главой Чистилища, встретившим ее в животном обличии. Как старалась не выдать, что ищет Ириду, движимая желанием воздать по заслугам.

А сегодня познакомилась с главой шубников — смахивающих на гномов добрых духов, обитающих в горах. На прощание они даже подарили девушке горстку драгоценных камней и необычные серьги с изумрудами. Этот подарок понравился ей куда больше, чем коньяк, диск с автографом Бутусова и волчий клык на кожаном шнурке.

Но ради того, чтобы облачиться в потрясающий официальный костюм стратеры, предназначенный для знакомства со всеми обитателями мира «за Завесой», Селена была готова ходить на дипломатические встречи хоть по три раза на дню. Украшенный вышивкой и кружевами белоснежный шифоновый кейп с расшитым бисером невесомым шлейфом, укороченные белые брюки и бежевые лодочки не пылились в шкафу. Михаил предоставлял много возможностей одевать волшебный наряд, в котором Селена чувствовала себя настоящей принцессой из любимых диснеевских мультфильмов. А свой ободок с неувядающими белыми ранункулюсами девушка вообще считала неким подобием короны.

На радость Селене, наслаждающейся мастерством волшебных швей симстресс, весь следующий месяц также был расписан. Девушку ждали встречи с королями, главами и предводителями всех видов свверхъствественных существ. Михаил настаивал на личном знакомстве во всеми ними, потому что Селене предстоит разрешать спорные вопросы между магическими существами и служить им последней инстанцией. Недалеко от дома стратеры уже начали возводить ее «приемную» — Дом Истины, чтобы каждый мог обратиться за помощью и советом к Стратере. Селене даже дозволили использовать перемещение в закрытом периметре вокруг ее дома, чтобы она могла немедленно прийти на зов страждущего.

Вот только статус третейского судьи, которому верный ответ будет приходить из какого-то пока совсем не понятно «извне», и обязанность проходить на каждый зов Селену не радовали, как не радовали бесконечные знакомства с не самыми приятными существами. Куда больше девушку тянуло к предикторам, обсерватории и беллаторам. Но стратера была обязана знать всех тех, чьи интересы теперь отстаивает, так что каждый день девушка надевала лучшую из своих улыбок и оправлялась на очередной светский ужин. Только вернувшись поздно вечером в коттедж она снимала с себя маску стратеры, а любимый Вар снимал с нее усталость.

Новый статус был дарован и Ингвару. Больше он не следил за отведенным ему «квадратом», как остальные обсерваторы. Тем более служба его была лишь «формальностью». Отныне Вар стал Декстра — личным помощником Стратеры и ее правой рукой. Вместе с девушкой он посещал все дипломатические мероприятия и научился носить не только официальную улыбку, но и официальный костюм. Последний, к радости Вара, был куда скромнее наряда Селены. Расшитым серебряными нитями белый китель, белые брюки и светлые броги не особо нравились парню, но, надо отдать должное талантливым симстрессам, сидели на нем идеально.

Единственное, что нравилось бонуму в его официальном облачении — это необычный артефакт, выданный на случай чрезвычайной ситуации. Вар не был поклонником украшений, но серебряный перстень его покорил, тем более он был схож с колечком Селены, которое он подарил ей в качестве поддержки после утраты Кольца Времени. Перстень Вара, как и колечко Селены, украшал безымянный палец правой руки, что бонуму очень льстило, ведь их с Селеной кольца походили на обручальные.

Не особо симпатизировал Вару не только наряд для приемов, но и стремительно-подозрительное повышение, приведшее к тому, что ему приходилось все чаще наряжаться в официальный костюм. Вар неплохо разгадывал головоломки, потому начал догадываться, что к чему. Если Селена лишь недоумевала от того, что ей приходится знакомиться со всеми представителями существ лично, то Вар прекрасно понимал, что все это не просто так. А недавняя новость от Амалиэля, что глава запретил пока Сайресу выпустить Тьму, лишь добавлял ему уверенности в том, что все происходящее — начало очередной крупной игры Михаила, в которой они снова оказались слепыми котятами, уже выставленными на продажу. Ингвар искал встречи с Михаилом, чтобы прояснить ситуацию, но глава бонумов в идеале владел искусством ухода от вопросов.

Наученный горьким опытом бонум не собирался оставаться в неведении, уже стоящем ему двух друзей, и решил обратиться к тому, кто мог знать ответы на вопросы, касающиеся Сайреса. Его Ингвар легко нашел его в тренажерном зале.

— Ты-то тут чего забыл, подъюбник? Плясуны в колготках в Заставе не водятся. — съязвил Витиум, делающий жим двухсоткилограммовой штанги сидя даже не запыхавшись.

— Помощь твоя нужна. — бонум сделал вид, что колких реплик не было.

— Не по адресу. Я не умею крутить гранд-батман. — рассмеялся воин. Однажды он слышал, как Вар рассказал Гадриэлю о неожиданно всплывшем воспоминании из прошлой жизни о танцевальном кружке.

Ингвару давно опостылели однотипные подколы Витиума, потому он в очередной раз напомнил:

— Это были бальные танцы, а не балет.

— Один хрен! С нормальными занятиями для мужиков они не имеют ничего общего. — воин не забыл порисоваться мускулами. — Шел бы ты отсюда, мальчик, тебе тут делать нечего.

— Сейчас у нас свободное время и я вполне могу посвятить его тренировке.

Вар оглядел зал в поисках подходящего снаряда.

— У нас ни обручей, ни лент, ни шаров гимнастических нет. — кустодиаму не составило труда поймать растерянный взгляд бонума. — Так что иди к хозяйке, Декстра. Ужин пора готовить.

— Я понимаю, что стероиды, которых ты в прошлой жизни явно пережрал, даже Колодец Истины вывести не смог, но остались же в твоем мозгу какие-то неповрежденные сектора. — Вару надоело быть милым. — Не мог же Гадриэль дружить с таким наглухо отбытым типом.

— В мое время стероидов не было, их придумали такие мамкины хлюпики как ты, которые заниматься спортом нормально не хотят, а порисоваться банками накачанными любят. — вены на теле Витиума вздулись. — И Гадриэля сюда не приплетай!

— Мне его не хватает так же, как и тебе. Если ты не забыл, он был и моим другом тоже! — Вар сжал кулаки.

— И ты дал ему умереть! Ты был на этом сраном обряде, но ничего не сделал для того, чтобы ему помочь!

Ингвар, верно рассчитавший реакцию Витиума, отклонился не зря. Штанга, которая еще пару секунд назад была в руках воина, снесла несколько соседних тренажеров, хотя бонуму вреда не причинила. Но Вар все равно занял оборонительную стойку понимая, что Витиум легко может набить ему морду, если он переусердствовал с нажимом на больное место.

Оценив щуплого паренька, беллатор только отмахнулся:

— Никакой ты не боец! Даже время на тебя тратить жарко!

— Именно! Я не боец. Я отсталый обсерватор, который как бы ни старался, все равно все портит. Что я мог сделать?! — Вар разжал кулаки и с ненавистью смотрел на свои руки. — Я очень дерьмовый обсерватор, которого тошнит от вида крови! Я даже драться нормально не умею. Так что нет ничего удивительного в том, что Тенакс меня сначала обездвижил, а потом убил. К тому моменту, когда я пришел в себя после воскрешения, было уже поздно.

Вар нервно сглотнул, вспомнив каким видел друга в последний раз, и продолжил:

— Ты думаешь, мне не хватает его? Да я каждый день по привычке утром несу ему кофе. Долго стою там, возле его квартиры, держу в руках стаканчик с остывающим кофе и не понимаю, почему никто не открывает мне дверь. А когда до меня наконец доходит, что он умер, то перед глазами возникает не лицо Гадриэля, а та ужасающая куча из костей и мяса …

У Ингвара в очередной раз предательски задрожала губа, но он продолжил.

— Думаешь мне не тошно от того, что я не смог ему помочь? — парень пнул висевший рядом боксёрский мешок. — Мне в зеркало смотреть противно, потому что там сопляк, который не может никого защитить. Селене стоило воскресить его, а не меня. Потому что ты прав, я не воин и вообще никто. Я не спас своего друга и ничем не помог ни ему, ни Лизе. Еще и вынужден делать вид, что мне не больно, потому что мы — кустодиамы, мы осознаем, что смерть — часть жизни и спокойно ее принимаем и прочее бла-бла-бла из кодекса. Но он — не просто кустодиам, он мой лучший и единственный друг и я его потерял также, как и ты.

Ноги все же подвели парня, он обессиленно плюхнулся на скамью, обхватив голову руками.

— Чего хотел? — спустя время спросил Витиум, присаживаясь рядом.

— Почему Сайресу не позволяют завершить трансформацию? — Вар поднял голову, продемонстрировав покрасневшие глава.

Беллатор почесал свой бритоголовый череп. Он долго мялся, но в итоге придумал как рассказать правду так, чтобы не нарушить наложенный на него Михаилом запрет.

— А почему я каждый день усложняю тренировки и держу беллаторов в боевой готовности в режиме двадцать четыре на семь? И почему придерживаю парня, который сильнее их всех вместе взятых, пока твоя подружка строит из себя депутата в предвыборном туре? — юлить и самому задавать наводящие на правду вопросы Витиуму никто не запрещал.

— Потому что знаешь, что скоро он сможет разгуляться и его жертвы никого не приведут в шок… — по телу Вара побежали мурашки. — Боги! Именно поэтому Селена ходит и знакомится со всеми. А я стал Декстрой только потому, что ей нужен личный телохранитель, который не будет вызвать подозрения. Ее жизнь под угрозой, а я как идиот на перстень надеюсь и твоих ребят из нашей охраны вместо того, чтобы самому тренироваться!

— Как-то так. Так что давай-ка я к вам завтра зайду. Покажем с Сайресом тебе парочку важных приемов защиты. В вашем сверхзащищенном от любых вмешательств доме нашлось же место для тренажерного зала?

— Конечно. Буду очень благодарен. Завтра вас жду. — Вар, моментально нанявший намек, пожал беллатору руку и вышел.

Ингвар покинул не только тренажерный зал, но и Заставу. Он решил прогуляться до коттеджа пешком и переварить информацию, полученную в ходе самой странной беседы в его жизни.

Зря он считал Витиума тупым стероидным качком. Беллатор оказался куда наблюдательнее и умнее его самого, даже смог придумать как обойти запрет о неразглашении правды. А правда эта оказалась куда хуже, чем предполагал Вар. Он догадывался, что все встречи Селены не стандартная практика, но думал, что Михаил налаживает контакты со всеми существами для того, чтобы они мирно сидели за Завесой и не высовывались к людям, а никак не то, чтобы найти союзников и прощупать врагов перед назревающей войной.

После беседы с Варом покинул тренажерный зал и озадаченный Витиум. Он брел в свою квартиру размышляя о том, что же ждёт их в будущем, если Мишаня останется главой, а его подозрения о происходящем в стане темных подтвердятся. Зайдя в свою квартиру, Витиум не сразу заметил белый прямоугольник, неожиданно появившийся прямо на его холодильнике. Он бросился ему в глаза только через семь минут, когда воин вышел из душа и подошел к двухкамерному белому гиганту, чтобы достать из него продукты для приготовления ужина.

Вот тогда Витиум и приметил белый конверт, придерживаемый идиотским магнитиком с розовым пуделем, что когда-то давно подарил ему Гадриэль. На этом конверте, корявым почерком, в котором легко угадывались каракули Гадриэля, было написано: «Витиуму лично в руки. Открыть через пятьдесят дней после моих похорон».

Глава 30

А вы соблюдаете правила или как мистер Дарк считаете, что они придуманы дураками для слабаков? Вы привыкли идти за толпой по знакомой дороге или прокладываете свои дороги к звездам? Какая жизнь вам по душе? Размеренная, в которой вы делаете то, чего от вас ждут другие или спонтанная, в которой вы делаете то, что радует именно вас? Вы живете по навязанным в обществе канонам или придерживаетесь собственного кодекса? А вообще, вы хотя бы раз в жизни задумывали о том, куда же идете?

Селена и Вар мечтали о жизни, в которой будут идти за сердцем, но жили той, что предписывал кодекс. Они еще верили, что правила кустодиамов незыблемы и ни в коем случае не собирались их нарушать, но полученная от Витиума информация заставила их задуматься над тем, чью же жизнь они проживают: свою или ту, что им в очередной раз навязывает Михаил.

Влюбленные всю ночь обсуждали, как поступить дальше, но так и не пришли к единому знаменателю. Не пришли и видения будущего, которые отчаянно призывала Селена. Зато пришло утро, заставляющее встать с кровати, привести себя в порядок и натянуть лучшую из улыбок, потому что сегодня паре предстояло отправиться на встречу с гамаюн и поздравить их с Международным женским днем, что было странно, ведь женщинами эти крылатые птицы были лишь наполовину.

Не трудно было догадаться, что Михаил просто нашел предлог для посещения гамаюн, но эту встречу Селена ждала с нетерпением. Она была особенно важна для девушки не потому, что она обожала мартовский праздник и хотела повеселиться, а потому что отличительной особенностью гамаюн был дар предвидения. Селена и Вар целый день провели в необычном лесу, где обитали могучие птицы, не только ради налаживания дипломатических отношений. Несколько часов королева гамаюн Сибил учила стратеру вызывать предсказания. Величественная женщина-птица восхитила Селену своей необычной красотой. Высокая крылатая дева с длинными изумрудными волосами, в которые были вплетены синие цветы, притягивала внимание. Одеждой ей служило платье из ее же изумрудно-сапфировых перьев, переливающихся на солнце, перерастающее в накидку-крылья. Длинные пальцы королевы, заканчивающие заостренными когтями, украшали золотые перстни с драгоценными камнями. А удлиненные ноги, заканчивающиеся когтистые лапами, были увешаны золотыми браслетами.

Сибил покорила Вара и Селену не только красотой, но и огромным количеством талантов. Она легко вызывала простые пророчества и учила Селену призывать к себе хотя бы их. Она была спокойна и верила в девушку, которой ничего пока не удавалось, даже больше ее самой. Благодаря такой поддержке королевы гамаюн, к концу многочасового занятия Селене удалось обуздать базовые навыки предикторов. Она даже смогла предвидеть, что на ужин им подадут фаршированного карпа. Может девушка и не любила запеченную рыбу, этот карп стал самым вкусным в ее жизни.

Но не первое призванное видение было главной ценностью дня. Куда важнее было то, что Сибил шепнула Селене по секрету. Девушке не терпелось поделиться им с любимым человеком, но соблюсти правила этикета было куда важнее, потому она с удовольствием и чай допила, и десерт доела. С одной стороны Селене хотелось как можно скорее остаться с Варом наедине и рассказать ему важную новость, а с другой не хотелось покидать гостеприимную Сибил, ставшую для нее действительно стоящей наставницей. Девушка знала, что ей захочется еще не раз посетить сей чудный сад посреди леса, полный не менее чудных существ, поэтому старалась произвести приятное впечатление на будущих учителей. Но Сибил тоже была покорена новой стратерой и пообещала на прощание взять ее в свои ученицы.

Королева гамаюн во всю пользовалась своими талантами, потому распрощалась с Селеной и Варом ровно за пять минут до выхода из заставы Витиума и Сайреса. К моменту появления пары у лужайки перед коттеджем, из леса вынырнули и их гости, потому в дом вся компания заходила вместе. Пока девушка переодевалась из официального одеяния в привычную Селену-единорожку, Вар, успевший справиться с подобной задачей куда быстрее (ему же не надо было превращаться в единорожку), кормил гостей. Спустившаяся в гостиную стратера, застала уже сытых воинов, готовых к серьезному разговору.

— Должен предупредить, что все услышанное за периметр комнаты выйти не должно. — сразу предупредил Витиум.

— Держу рот на замочке. — Сайрес продемонстрировал как «застегивает» себе рот.

— У Михаила такой штат предикторов, что о нашей встрече он все равно узнает. Может дом и увешан артефактами, от него ничего не удается скрыть. — Селена не питала больше иллюзий и не собиралась кормить ими других.

— Я вам больше скажу, Михаил уже знает о нашей беседе. Как знает еще о миллионе вещей, о которых не знаем мы с вами, но он же никогда не вмешивается. — печально вздохнул Инвар, вспомнив о случившемся с Гадриэлем и Лизой. — Так что перейдем к делу.

Витиум сделал глоток обжигающего чая и приступил к длинному рассказу. Он начал с самого начала, с истории знакомства Элеоноры Симплекс с Дарком и появления на свет Тенакса, которого Михаил после смерти в юном возрасте возродил в качестве бонума, ставшего верумом. А Дарк подстроил убийство Тенакса и возродил его уже в качестве малума, получив тресфасьема, нужного для проведения обряда «Отай Жрети» и получения управления над временем. Но Тенакс пошел в мать и таким уродом как папаша не был. Он влюбился и посвящал себя любимой, а не планам Дарка, потому малум убил его возлюбленную, а после надел на убитого горем юношу заговоренный ошейник, лишивший сознания. А когдаТенакс узнал, кто именно виноват в гибели его любимой, Дарк инсценировал казнь тресфасьема, а сам бросил гнить бессмертного паренька в клетке в Чистилище, из которого выхода у кустодиамов нет.

— Зачем он такое сотворил со своим сыном? — прервала рассказ воина Селена, пораженная историей тресфасьема, ставшего лишь орудием в руках Дарка. — Представьте, как себя чувствовал Тенакс, зная, что собственный отец его использует. Не такой он оказывается и злодей.

— Тенакс не знал, что Дарк его отец. — пояснил Витиум. — И поверь, он тоже не ангелочек, натворил дел, когда его Тьма захватила, хотя злодеем его сделал именно папашка, который Тьму не помогал обуздать, а наоборот взращивал.

— А как Селена в Чистилище попала, если кустодиамам туда нельзя? — озвучил вслух свою мысль Сайрес.

— Она — стратера. Думаешь почему, никто из нас ее не сопровождал? Если бы мы и смогли зайти, предварительно друг друга поубивав, то обратно уже не вышли. Уверен, многие этому обрадовались. Никто не хочет встречаться с Метусом. Но она и там не сплоховала, как и на проверке в лесу. — Витиум напомнил о том случае с берендеем, который Селена старалась забыть.

— Зачем Тенакс нужен был Дарку в живых? — уточнил Ингвар, пропустивший в длинном рассказе главную суть.

— Для проведения обряда «Отай Жрети». Там же без тресфасьема никак. — напомнил более внимательный Сайрес.

— Верно! — кивнул шрамированный воин. — А когда Дарк собрался «Отай Жрети» запустить, ведь первый его цикл следовало совместить с нашим обычным Обрядом Круга Времени, что раз в сотню лет бывает, нужного ему тресфасьема в клетке не отказалось. Кто-то его выпустил.

— Сюрприз! — выкрикнул Сайрес.

— Для Дарка — еще какой. — подтвердил Витиум, уже привыкший к тому, что его новый подопечный идиотскими шутками пытается заглушить голос Тьмы, приказывающий ему убивать. — Оказалось, что у Тенакса в Чистилище появились друзья, заинтересованные в том, чтобы самим провести обряд получить в свои руки управление временем.

— Метус? — выдвинула предположение Селена.

— Тут только догадки. Может оборотень с пареньком подружился, может еще кто, а может сам Тенакс знал про «Отай Жрети» и хотел его провести, чтобы любимую воскресить, вот и нашел выход из клетки и друзей… Правду только предстоит выяснить. Хотя она не так и важна. Тенакс мертв, обряд сорван, Дарк в пролете.

— А Михаил? — озадаченный Вар был бледнее обычного.

— Все знал, но предпочитал не вмешиваться. — отмахнулся Витиум. — Видимо в очередной раз узрел прекрасное далеко, которое стоит жизней всех тех, кого он на него разменял.

— Откуда ты обо всем этом узнал и почему не рассказал все это раньше? — Селена не понимала как беллатор, не ассоциирующийся у нее даже с зачатками интеллекта, смог раздобыть такую информацию.

— Гадриэль оставил мне письмо, которое наказал открыть только в случае его смерти и появилось оно в моей квартире только вчера вечером. — пояснил обладающий высоким интеллектом Витиум. Он предпочитал свой ум не демонстрировать, выставляя на показ мышцы. Враги считывали образ и считали его тупым качком, а потом их ждал неприятный сюрприз.

— Но почему тебе, а не Вару? Он же его лучший друг. — размышляла вслух Селена.

— Он стал им совсем недавно. — Витиум понял, что отдуваться снова придется ему. — А на протяжении многих им был я. Я обучал его и помогал бороться с Тьмой, а когда узнал про Дею, Мишаня сослал меня куда подальше, и я десятки лет скитался по миру. Вот тогда Гадриэль и подружился с Варом.

— Он тоже был хорошим другом! — попыталась защитить любимого Селена. — Вар помог Гадриэлю прийти в себя после убийства мамы.

— Убийство было лишь представлением. Мама Гадриэля до сих пор жива. Об этом я тоже узнал из письма.

— Прости. — Вар не знал, что отнял у Витиума лучшего друга.

— Не имеет смысла ворошить прошлое. — отмахнулся воин. — Тем более мы перестали дружить не из-за тебя, а из-за Мишани. А сейчас меня куда больше волнует будущее, потому что Гадриэль предупредил о назревающей войне.

— Но зачем Дарку война? — спросила Селена, а потом поняла, что это же Дарк. И вопрос был не самый верный, потому она исправилась: — Как он ее развяжет?! Мы же кустодиамы — наша задача наблюдать…

— … и поддерживать баланс. — продолжил Витиум. — Поверь, эти высокопарные слова уже и меня достали, а я кустодиам лишь немногим больше пятидесяти лет. А представь, как все это опостылило Дарку, который у руля вторую тысячу лет. И если тысячу лет назад он творил, что хотел и легко вмешивался в жизни людей, то сейчас его запихали в рамки, и он просто лицо в тени. А ему подавай первые роли и публику. Но Лиза убила Тенакса и управление временем досталось не Дарку, который бы выкачал его из сына через семейную связь, а тебе.

— Так значит война? — Сам Сайрес был против моря крови и мертвых тел, но вот Тьма, любезно предоставившая ему эти картинки, ликовала. — Ребята, я и в прошлой жизни то пожить не успел, не надо сливать меня так быстро и из этой. Я не сынок Дарка, третий раз не воскресну.

— Я бы не назвал это войной, скорее перекройкой мира. Дарк собирается поставить на вершину пищевой цепочки монстров, жрущих выращенных в загонах людей. А сам этими монстрами будет верховодить. Но для начала уничтожит всех, кто может ему помешать. И как думаете с кого он начнет?

— С меня, потому что я отобрала у него возможность управлять временем. — верно рассудила Селена.

— И с верума, который может, как и любой истинный воин, призвать оба древних артефакта. — Витиум кивнул в сторону Сайреса. — Да, да. Оба. И меч и копье. А Гадриэля и Лизы, также способных их призвать и нам помочь, больше нет.

— Лиза — верум? — глаза Селены стали еще круглее.

Витиуму пришлось рассказать еще одну длинную историю о том, что Лиза, Кир и Селена познакомились не просто так. Дарк узнал, что Лиза и Кир потенциальные верумы и начал портить им жизнь, чтобы подтолкнуть к Тьме и возродить малумами. В Лизе уже была видна огромная мощь и Дарк видел ее главной своей армии для передела мирового устройства. А в Селене анимариумы распознали редкую стратеру, которая нужна была для обряда и которую они давно искали. Но о планах Дарка узнал Мишаня и спрятал всех троих в Моритуре, еще и поспособствовал их знакомству, но не ради спасения, а для того, чтобы в своих целях использовать. И использовал, подсунув Селене Вара, в которого она влюбилась, тайно возродив Кира бонумом Сайресом, и отправив Гадриэля приглядывать за Лизой. Но и Дарк отступать не собирался. Он приказал Мэшу переманить Лизу на свою сторону, а с ее помощью собирался переманить еще и Селену, но все пошло не по плану. Мэш влюбился в Лизу, перестал плясать под дудку шантажировавшего его Дарка и постоянно прикрывал девчонку. Врал, что верумом она не станет, слишком хиленькая. Еще и амулет у Дарка спер, укрывающий всю ее мощь, а потом уговорил ведьму сделать его невидимым и ночью надел его на спящую Лизу. А Дарк обо всем узнал и натравил на предавшего его Мэша асванги, но Лиза его спасла. А потом Гадриэль с Мэшем создали свой союз спасения Лизы, потому что им асванги видения жуткого будущего даровал. Правда им не удалось ни ее спасти, ни себя.

— Боже! Слишком много информации для одного часа! — простонала Селена. — Но самое главное я уяснила. Все мы лишь игрушечные солдатики в руках не наигравшихся детишек Дарка и Михаила.

— Понимаю, я сам после прочтения этого пухленького письма уснуть не мог. Столько ниточек начали в единую картину сплетаться, полночи все обдумывал, но уверен, что до конца все я так и не понял. История то десятки лет тянется. — признался Витиум. — Но суть ты уловила верно. Мы — игрушки, пешки, марионетки. Называй как хочешь — суть одна. Но пора нам обрезать ниточки и выйти в дамки.

Ингвар, Селена и Сайрес согласно закивали, тогда Витиум решил выложить все карты на стол:

— Я собираюсь пробудить Тьму Сайреса.

— Как? — Вару не верилось, что все можно провернуть в тайне от главы бонумов. — Мы не Дарк, убивать налево и направо прикрываясь Кодексом, не можем.

— Сегодня я получил приказ от Совета Двенадцати Старейших развоплотить несколько темных, нарушивших Кодекс, они станут первыми жертвами. Но мне понадобится помощь, потому что ломки у него будут жуткие, а знать о них никто не должен.

— Конечно, мы поможем. — закивала девушка.

— Не торопись ты так быстро соглашаться. Во время верумской ломки он не будет пытаться вынести из вашего дома все вещички и спихнуть их барыге, он будет пытаться спихнуть вас с крыши Заставы или убить в какой-то более извращенной форме. А сдерживать его будет сложно.

— Но ты же смог обуздать Гадриэля. — напомнила Селена.

— У меня было куда больше времени и тварей, которых можно было пустить на убой. Плюс мы жили в лесу, где в радиусе на сотни километров не было ни души, и ему поставили блок на перемещения. У Сайреса ничего этого не будет.

— Но у тебя не было меня! — воскликнула Селена.

— Умница, девочка. — впервые Витиум улыбнулся. — Потому я и решился. Я буду ходить с ним на охоту и следить за тем, чтобы он не порешил кого не следует, а потом буду притаскивать его сюда и ты будешь держать его как стейк в заморозке, пока ломка не будет проходить.

— Ты понимаешь, что он может убить нас всех?! Михаил же не просто так не разрешает спускать его с поводка! — Вар энтузиазма Селены не разделял, еще и боялся, что притаскивать будут не Сайреса к Селене, а Селену к Сайресу прямо во время охоты.

— Выбор у нас небольшой. Или я превращаю Сайреса в ускоренном темпе в реального верума, и он убивает Дарка, предотвращая тем самым передел, или мы трупы. Ну и еще парочка сотен или тысяч магических существ, беллаторов и людей. Или может у тебя другой план есть?! Ты предлагай, не стесняйся. Не одному же мне мир спасать!

— Но Михаил явно что-то готовит и даст ему отпор. — Вар обдумывал другие варианты.

— Да что ты? Михаил? Который вчера вечером снова заперся в восточном крыле и управление Заставой и бонумами на меня повесил? Наверное, гениальный план наступления там сочиняет, да? Пора тебе понять, что он слился. Он и раньше был трусом, а сейчас просто перестал это скрывать.

— Витиум прав. — кивнул Сайрес. — Мы должны действовать! Я готов пройти через верумские ломки, тем более курить бросил, с этим тоже справлюсь. У меня же есть собственный Аллен Кар. И да, Вар, я тоже переживаю о будущем Селены. Если ты забыл, то напомню, что именно я за нее жизнь отдал, пока ты трясся рядышком. Меня только одно волнует, согласна ли сама Селена помогать мне справиться с подселенным симбиотом?

— С огромным удовольствием будут превращаться тебя в полуфабрикат. — согласилась девушка.

— Проверим, можно ли замораживать этот фрукт повторно без потери пользы и вкусовых качеств. — ухмыльнулся Витиум.

Вару этот дичайший план совершенно не нравился, потому он пытался его опротестовать:

— Сайрес же верум! Вдруг на нем твоя «заморозка» не сработает, как и на том берендее.

Витиуму пришлось признаться:

— Сработает! Ее заморозка на всех сработает, даже на берендеях, просто в ту проверку Мишаня блок ей навесил на силы, чтобы училась только на себя рассчитывать.

Ингвар опешил. Он значит Михаила тут защищает, а тот такие подлянки устраивает. Вар вскочил со стула и начал ходить взад-вперед по комнате, продолжая сокрушаться:

— Вот урод! Тот чертов медведь Селену чуть не убил, а Михаил заведомо лишил ее главной защиты перед встречей с опасным колдуном-перевертышем!

— Я вот не удивлен. — пробубнил себе под нос Сайрес.

— Он жизнью Селены рисковал, а теперь Сайресу мешает и всем нам. Сколько можно уже жизнями нашими играть! Дарк тут всех людей в корм превратить собирается, а он в комнате своей закрылся и нам все дерьмо его разгребай? Хрен ему! — продолжал злиться Ингвар. — Знаете, что, да я лично буду Сайреса держать, пока ты его замораживать будешь! Пошел этот Мишаня куда подальше! Мы теперь сами по себе! Тем более глава у нас Витиум!

— Так бы сразу! — Витиуму похлопал Ингвара по плечу. — Глава Заставы со вчерашнего вечера — я, так что мы с Сайресом получили официальное разрешение от меня же на недельную вылазку, во время которой устраним темных.

— Неделя? — Вар не знал, что его глаза могут распахиваться так широко. — Ты собираешься превратить его в Бога Войны всего за неделю?! Гадриэль говорил, что он почти год обуздывал свою Тьму и это считалось рекордом.

— Года у нас есть, так что будем довольствоваться тем, что имеем.

— А когда Дарк начнет наступление в письме случайно не написано? — полюбопытствовал Сайрес.

Вместо воина ответила Селена:

— То, чего страшитесь, в день произойдет,

Когда главный защитник за Завесу уйдет,

Храм Справедливости до тла сгорит

И фиолетовым пламенем лес озарит.

Все собравшие пытались осмыслить только что услышанное пророчество.

— Предсказание Сибил? — поинтересовался Витиум, лично знакомый в главной крылатой девой, которая на пару лет приютила его в своем лесу.

— Да-а-а… — протянула Селена, пораженная знакомством Сибил и Витиума. — Сегодня утром шепнула. Храм Правосудия — это видимо домик, который возводят как мою будущую приемную. А защитник… Михаил?

— Думаю, что речь о нем. — согласился Витиум. — А учитывая, как он вчера выглядел, «уйдет за Завесу» — вполне реальная перспектива.

Витиум замолчал, и комната погрузилась в тишину. Каждый пытался подсчитать сколько же времени осталось у Михаила и у них самих, и хватит ли его на то, чтобы превратить Сайреса в лучшего бойца и придумать идеальный план устранения Дарка.

— Ей, ребята, у меня новости. — привлек к себе внимание Сайрес, заметивший происходящее за окном. — Недели на мою трансформацию у нас больше нет, но и проблем с жертвами не возникнет.

— Почему? — в очередной раз недопонял Вар, в то время как на лицах Витиума и Селены расцветало пугающее понимание.

— Потому что там в лесу что-то полыхает каким-то странным фиолетовым огнем и это что-то, судя по всему, наш Храм Справедливости.

Развивать мысль дальше не имело смысла. Все четверо преодолели расстояние, разделяющее коттедж и строящийся домик за рекордное время, и убедились в том, что дом, возводившийся ради того, чтобы положить конец былым распрям, походил на чучело для Масленицы. Несмотря на пропитку огнеупорной защитой дерево вспыхнуло. Зарево пожара было видно издалека и половину недостроенного строения уже охватил странный фиолетовый огонь.

Подоспевшие на подмогу бонумы быстро осознали, что это не простой огонь, правда не знали, что он был Адским пламенем. Такое выжигало все на своем пути и его нельзя было затушить, пока оно не исполнит свою задачу. Оставалось только надеяться, что у безумного пламени была только одна цель — спалить дом, а не только весь окружающий его лес, но огонь был голодным и на одном доме не остановился.

Пламя перекинулось на деревья, и четверка кустодиамов оказалась окружена кольцом пурпурного огня. Витиум пытался связаться с Михаилом и сообщить о происходящем, но Зов не работал. В итоге воин адресовал Зов Амалиэлю и тот пообещал прийти на подмогу с беллаторами, а заодно предупредил, чтобы они не пытались остановить пламя, так как это будет стоить им жизни. Адское пламя было редким и очень мощным артефактом, и старец удивился тому, что оно еще у кого-то сохранилось.

Укрываясь от пламени, компания спасения, которой уже нечего было спасать, переместилась к передней части дома, где огонь пылал не так сильно. Вот тут они и заметили послание.

На крыше алела надпись «Долой оковы».

Она не подразумевала двоякой трактовки и без лишних слов было ясно, что привычный мир некоторым опостылел. И бонумы без подсказки могли назвать этих «некоторых» поименно.

Куда хуже стало кустодиамам, когда они проследили за тем, куда указывала рука Сайреса. Ужас от увиденного обрушился одновременно на всех участников огненного шоу, потерявших точку опоры, потому что они узрели вторую часть пророчества.

Ею стал глава бонумов Михаил, лежащий на недостроенном крылечке пылающего дома с вырванным из груди сердцем.

Эпилог

Странный город, пронизанный алыми лучами закатного солнца, был как шкатулка Пандоры. Он не походил на те места, в которых вам довелось побывать или жителем коих вы являетесь, и если проводить параллели хотя с одним из знакомых вам городов, то больше всего он напоминает кинговский Салемс-Лот. Его тайны также лежат не на поверхности. И главная из них, как и в вышеупомянутом городишке, — жители. И как только солнце зайдет за горизонт, шкатулка приоткроется, и горожане придут знакомиться. А пока они издали присматриваются к девушке, приходящей в себя в южной части острова, который очень скоро Селена, Вар и десяток беллаторов облазят вдоль и поперек, но ничего не найдут. А все потому, что они будут исследовать оригинал. Но то место, в котором оказалась подруга было искусной копией, фальшивкой с крайне неприятными дополнениями.

Солнце уже катилось вниз, когда с трудом открывшая глаза Лиза очнулась. Вместе с ней пробудились и тяжелые воспоминания об убитом Варе и рыдающей Селене, погибшем у нее на глазах Мэше, который так и не узнал о ее чувствах и превращенном в фарш Гадриэле. Следом за воспоминаниями пробудились боль, разрывающая ее сердце и мысль о смерти, забравшей у нее все, что было. Да, она убила Тенакса, но какой ценой?! Ценой жизни любимого мужчины и жизни Гадриэля, ценой своей души. Ни такую цену ей называл Михаил… Но винить Лиза могла только себя, потому что была не внимательна к пунктам со звездочкой и тем, что были мелким шрифтом.

Смахнув с лица слезы, девушка решила отвлечься от болезненных мыслей, которые расширяли черную воронку в ее груди. Она осмотрелась и поняла, что находится на опустевшем острове, окруженном морем. Но впереди виднелись полуразрушенные высотки, и девушка направилась в их сторону, надеясь найти людей. Лиза поднялась с дороги, отряхнула одежду и только тогда обратила внимание на свои руки. От вида обожженной плоти и крови, перемешанной с дорожной пылью, девушку замутило и скудный ужин оказался в траве. До Лизы наконец дошло осознание того, что она только что УБИЛА человека и именно его кровь осталась на ее руках. Кровь, которую немедленно надо было смыть.

Движимая лишь желание отмыться, девушка направилась вглубь острова на поиски воды. Первое, что обострило инстинкты, но не привлекло внимание самой Лизы, — отсутствие жизни. Город был опустевшим и пугающим. Никаких играющих у двора детишек, никаких спешащих на работу людей, не говоря уже о транспорте. Вокруг была мертвая зона, единственным живым существом в которой была Лиза. Но живым ли?

Вторым настораживающим фактором стала зловещая тишина. Единственными звуками, сопровождающими девушку, были ее всхлипывания. Не было ни гула машин, ни перекрикивающих друг друга голосов, ни завываний ветра. Даже пения птичек и того не было слышно. Вокруг была аномальная зона, единственным звучащим существом в которой была Лиза. Но слышали ли ее?

Странный город становился все более пугающим, но девушка не обрабатывала тревожные сигналы. Она лишь радовалась, что добралась до воды, стоящей в основании одного из домов и с остервенением оттирала руки, одна из которых могла похвастать ожогом третьей степени.

Закатные лучи отражались в воде, но Лиза не обращала на них внимания, как не обращала внимания на постепенное возвращение звуков и мурашки, пробежавшие по телу. Она видела только застоявшуюся зеленую воду, в которой можно было отмыть окровавленные руки. Девушка сконцентрировалась только на воде, как будто та, вместе с кровью, могла забрать все беды и печали. Лиза не видела ничего вокруг, только молила о том, чтобы вода смыла ее грехи. Но когда грехи отпускались так легко?

Выйдя из воды, Лиза обратила внимание на босоногую девчушку в оборванном цветном платьице, с интересом разглядывающую что-то в траве. Девушка обрадовалась, что в этом странном месте встретила хоть кого-то. Разом забыв о проблемах, Лиза переключилась на неожиданно появившегося ребенка. Если здесь есть девочка, значит где-то есть и ее родители, а уж они-то подскажут Лизе, где она очутилась.

Девушка подошла к малышке и первой начала беседу:

— Привет. Ты тоже потерялась?

Темноволосая малышка никак не отреагировала на приветствие и даже не повернулась. Она присела на корточки и играла с чем-то в траве.

— Где твои родители? — Лиза сделала вторую попытку завести беседу.

Девочка все же оторвалась от мобильного телефона, который выпал из кармана спешащей к воде Лизы. Она бросила его обратно в траву и поднялась на ноги, а когда повернулась к хозяйке смартфона, та поняла, что зря переживала насчет своего внешнего вида.

— М…. т… вы… — прохрипела малышка.

Остолбеневшая Лиза не могла понять, что ее ошарашило больше: то, что внешний вид девочки никак не увязывался с ее представлениями о потерявшемся ребенке, да и ребенке и в принципе, или ее желание сбежать, и как можно скорее.

Невыносимая вонь, шматки кожи, свисающие с немытого лица землистого оттенка, покрытые запекшейся коркой из крови волосы, — не так Лиза представляла себе детей. Вовсе не это она ожидала увидеть, впрочем, и того, что произошло дальше, она тоже никак не ожидала.

Напуганная и заблудившаяся девочка, казавшаяся таковой только Лизе, молниеносно подскочила к девушке и откусила ей три пальца на левой руке, а потом вцепилась своими когтями в ногу, располосовав кожу. Мокрые джинсы Лизы снова залила кровь, в этот раз ее собственная. Оставив в прошлом постулаты о том, что детей бить плохо, Лиза изо всех сил вмазала девчонке, пережевывающей ее пальцы, и как можно быстрее побежала в сторону высоток. Она спряталась на тринадцатом этаже одной из многоэтажек и была уверена, что нашла укрытие, но неожиданный удар в голову убедил ее в обратном.

В себя Лиза пришла спустя минут десять, когда ее голова билась о ступеньки между вторым и первым этажом. Она пыталась вырваться из лап тащившего ее мужчины, но закончился маневр только переломом ноги. Закинув обессилевшую беглянку на спину, мужчина потащил ее к месту сбора. Второй полудохлик, следующий на ними, не сдержался и отхватил Лизе оставшиеся два пальца на левой руке. Очередной крик боли пронзил ночь, и в этот раз ему вторил гогот злодеев, собравшихся у воды. Они чуяли, что добыча близко. А девушка поняла, что зря переживала за потерявшуюся малышку. У той было достаточно друзей, таких же кровожадных, как и она сама, а вот за себя и свое будущее ей стоило бы переживать.

Лиза пыталась вырваться, но ее снова огрели по голове. В этот раз она не отключилась, а даже вспомнила про Зов. Девушка отчаянно вызывала и Вара, и Михаила, но никто не отвечал. Пообщаться с ней жаждали лишь жители острова, отрывающие куски одежды вместе с плотью. Они превосходили числом, а сопротивляющаяся Лиза теряла силы. Она закрыла глаза и представила лицо Мэшера, когда удар в голову одной их женщин, жаждущей урвать себе сережки вместе с ушами, принес куда более гуманную смерть, нежели та, где ее сжирали заживо.

В толпе монстров Лиза умерла в первый раз.

В следующий раз она очнулась уже ночью и через пару минут после пробуждения погибла. Девчонка уже ждала ее с факелом в руках и когда Лиза пришла в себя, нижняя половина тела уже пылала. Ужин начали зажаривать, не дожидаясь полной разморозки полуфабриката.

В огне Лиза потеряла жизнь во второй раз.

Очнувшись в третий раз, Лиза долго приходила в себя, но все-таки вспомнила, что уже дважды ее лишали жизни люди, походившие на оживших мертвецов. Она сделала верный вывод, что попала в некое подобие Чистилища из-за того, что убила Тенакса и с названием также не ошиблась. Заброшенный город, созданный по подобию японского острова-призрака, был одним из кусков Чистилища. Сюда Дарк ссылал верум беллаторов, которые были слишком опасными, чтобы их активировать. Малум не мог их убить, потому что они были почти бессмертны, и не мог оставить в живых, потому что они претендовали на его место и угрожали его жизни, но мог запереть в скрытой части Чистилища, где они гнили столетиями, полностью отходя Тьме. И та «потерянная» девочка, которую Лиза повстречала первой, была одним из самых жутких созданий, живущих здесь, потому что нет ничего хуже ребенка, поддавшегося Тьме.

Придя в себя и проанализировал имеющиеся данные, Лиза решила, что оказалась в какой-то кривой пародии дня сурка — временной петле, где она не может умереть. Былые раны на удивление быстро затянулись, но жутко чесались, а части тела — сожженные, откушенные или оторванные монстрами снова были на месте. На теле пестрело множество уже желтых синяков и заживающих следов от укусов, а сгоревшая кожа медленно восстанавливалась. Лиза была жива, но результаты прошедших двух ночей запечатлели на ее теле в качестве напоминания.

Девушку больше не мучала Тьма и жажда крови, которая в этом месте пришлась бы очень кстати, но мучили голод и жажда, поэтому она отправилась к заводи. Увидев свое отражение в воде, Лиза с трудом сдержала слезы. На лице, теле и голове растительность отсутствовала — все осталось в огне. В нем же пострадали и глаза. Девушка плохо видела, но надеялась, что зрение восстановится позже, ведь в этом месте была какая-то регенерация, не поддающаяся логике. Будь рядом врач, у него бы тоже не нашлось логичного объяснения тому, что пальцы отрасли, а волосы нет, но он бы диагностировал у девушки ожоги четвертой степени тяжести и заверил, что шрамы останутся на всю жизнь. Но лекарей не было, а воскрешение залечило большую часть травм, и Лиза продолжила оставаться в счастливом неведении относительно своего здоровья. Может оно и восстанавливалось, но резервы его безграничными не были и о том, что будет с ней через полгода лучше не знать, потому что смерть куда гуманнее.

Подавив желание утопиться, девушка решила легко не сдаваться. Выход же есть всегда, тем более оставался шанс, что дохляки вообще не захотят есть такую «уродину». Но даже «уродинам» нужна защита, так что Лиза снова использовала Зов, но никто ее так и не услышал. Она попробовала призвать меч Михаила, но и он не отвечал. В надвигающих сумерках девушка снова оказалась одна и без оружия, но с болезненными воспоминаниями о погибшем Мэшере. Лиза не позволяла им приближаться. Оплакивание любимого не поможет ей выжить, а выжить она обязана хотя бы для того, чтобы отомстить за Мэша. Ну и за Гадриэля.

Времени до наступления ночи оставалось все меньше, и девушка решила подготовиться. Движения давались ей с трудом, натянутая до предела кожа пылала, но Лиза доковыляла до кафе, в котором рассчитывала найти ножи, и не раздобыла ни одного. Но судьба сжалилась над упорной девушкой и подкинула небольшой складной ножик в одну из канав. Лиза не собиралась становится легкой добычей, тем более ножик не сильно укреплял ее позиции, потому забралась на радиовышку, расположенную на холме в самом центре острова. Смерть от падения уже не казалась такой страшной, тем более руку, лежащую в кармане куртки, приятно холодила сталь.

С наступлением темноты появились твари и их снова возглавляла злобная девчонка, отправившая одного из своих сподручных наверх, к Лизе. Первого дохляка Лиза с легкостью столкнула, и тогда девчонка-командирша послала еще двух монстров. Одного из них Лиза также научила летать, а вот второй оказался куда проворнее и забрался к ней. Девушка успела пырнуть его ножом, но падающий дохляк ухватил ее за ногу.

В третий раз отобрал жизнь у Лизы поцелуй с землей.

Девушка возрождалась и погибала снова и снова, и снова. Казалось, смертям не будет конца, но Лиза научилась быть осторожной, рассудительной и быстро усвоила правила нового мира.

Во-первых, она каждый раз возрождалась не в одном и том же дне, а в разных. Ее волосы и ногти отрастали, раны заживали, а те полудохлики, которых она умудрялась убить, больше не появлялись.

Во-вторых, чем сильнее были ее увечья, тем дольше она валялась в отключке и иногда долхяки под предводительством злобной девчонки, которую Лиза прозвала Эвил, начинали издеваться над ней еще то того, как она придет в себя.

В-третьих, она воскресала в месте смерти. Убийцы всегда знали где ее искать, что помогало им с легкостью осуществлять пункт второй.

В-четвертых, оружия и еды в городе почти не осталось. За все время Лиза нашла лишь пару ножиков, которые у нее отнимали после смерти. С едой было еще сложнее. В бесконечном дне сурка есть было некогда, да и нечего. Пару раз она ела какие-то чёрные ягоды с небольшого куста, но всегда оставалась голодной. Девушка потеряла больше десяти килограмм и вес ее приближался к сорока двум килограммам — мечте полуанорексичных дам, не осознающих, как тяжело быть такой легкой.

В-пятых, город лишь казался большим. На самом деле он был миниатюрным и в поисках убежища девушка часто ходила по кругу. В итоге она нашла временное пристанище на складе на окраине города и проводила в нем те редкие часы, когда могла отдохнуть. А отдых был необходим Лизе для восстановления также как новым соседям вечерние изуверства, потому что ее тело испещрили шрамы и бесконечные следы от укусов и ожогов. Начавшие отрастать волосы выпадали клочьями, а с обожженного лица не сходили синяки и ссадины. Глаза постепенно восстанавливали остроту, но дневной свет стал невыносим и во время вылазок из убежища Лиза носила темные очки, найденные в заброшенном магазине. Выбитые зубы вырастали заново и приносили дичайшую боль, заставляющую благодарить за очередную смерть. Десны страдали от нехватки витаминов и кровоточили. На некоторых пальцах не хватало ногтей, а порой нахватало и самих пальцев, которые стали отрастать все медленнее. Они были местным деликатесом и почти каждый раз их оттяпывали, откусывали, отрезали или отрывали первыми.

Девушка возрождалась, но чувствовала себя все хуже, потому что боль имела накопительный эффект, а притупить ее было нечем, хотя Лиза старательно шерстила сначала аптеку, а потом и квартиры. Найденные лекарства были давным-давно просроченными, но вкупе с эффектом Плацебо помогали подлатать себя и не только. Однажды Лиза ушла из жизни наевшись таблеток, потому что пытки становились все изощреннее и терпеть их не хватало сил. Казалось, что дохлики, соревновались между собой за звание самого болезненного способа уничтожения возрождающейся из пепла птички, а главный монстр начислял им тройные баллы за изощренные убийства.

Договорившись с Иисусом на найденном в одной из квартир крестике, что самоубийство в ее ситуации уже не грех, а спасение, Лиза пару раз топилась, разочек прыгала с вышки, и даже перерезала вены, но уход из жизни благодаря таблеткам был самым легким, так что лекарства девушка берегла и во время рейдов первыми искала именно их.

Удивительно, но осмотр опустошённых квартир позволил собрать куда больше припасов, чем исследование складов. В распоряжении Лизы оказались старые консервы и даже какое-то подобие оружия в виде разводных и гаечных ключей. А однажды девушка наткнулась на бутылку виски и тот день стал лучшим в заточении. Может в прошлой жизни Лиза и ненавидела алкоголь, в этой он притуплял боль и добавлял смелости. Голодной и обессиленной девушке хватило и пары глотков, чтобы опьянеть и в ту счастливую ночь Лиза не пряталась от карательного отряда, а в компании нового друга Джека Дэниелса отправилась на его поиски, распевая во весь голос любимые песни группы Little Big.

Джек не помог Лизе подружиться с местными жителями, как не помог и трек «Hateful Love», строку из которого «I hope you die, Please die right now» девушка горланила с особым удовольствием. Пританцовывающая под раздающуюся в голове мелодию Лиза хотела, чтобы твари умерли прямо сейчас, но они не спешили отдавать концы и час с небольшим слушали пьяное радио «Трупаки ФМ». Диджей Лиза передавала приветы мучителям и ставила для них композиции в собственном исполнении. Коренные жители адского острова познакомились не только с песнями группы Little Big, но и с самими нелитературными текстами Ленинграда, а закончился концерт композицией «Наши юные смешные голоса» от группы НогуСвело!.

«Помирать, так с музыкой» — таков был девиз того вечера, но умирать не пришлось. Поначалу Лиза была уверена, что тварям просто не понравились песни, но потом поняла, что бесил их не столько ее музыкальный вкус и отсутствие вокальных данных, сколько алкогольные пары. Девушка узнала важную вещь про алкоголь — он был противен не только ей, но и дохлякам, близко к ней не подошедшим несмотря на провокации. Опьяневшая Лиза свалилась на дорогу и моментально вырубилась, умудрившись впервые за много недель (а может месяцев?) выспаться.

Это была первая ночь, когда Лиза одержала победу и осталась живой.

Утром она прошерстила весь город в поисках алкоголя и, как она думала, обеспечила себе нетрезвую, но все же жизнь. Алкоголизм, как и самоубийства, больше не страшил девушку, хотя Иисус с крестика и просил одуматься.

Эвил оправдывала свое прозвище и спустя пару ночей, в которые трупаки в очередной раз наслаждались специфическим музыкальным репертуаром Лизы, все закончилось. Надирающаяся в хлам девушка, уже пять дней остающаяся в живых, нашла свое логово разрушенным и разграбленным. Все бутылки с алкоголем, медицинские запасы и скудная провизия были уничтожены. Лиза решила, что песня «Маленькая девочка» Крематория, которую она так часто посвящала юному вожаку дохляков, просто не пришлась Эвил по душе. Не могла же она так возненавидеть таких милых Джека Дэниелса, Джима Бима и Джонни Уокера, проводящие вечерние радиоэфиры вместе с ней. Ведь они были такими душками и знали много классных анекдотов.

Еще два дня Лизе помогали оставаться в живых алкогольные пары, но, когда и они выветрились, мучители принялись истязать девушку с большей изощренностью, отыгрываясь за ее «ромовые» каникулы. Но двух дней хватило на то, чтобы отыскать еще пару бутылочек и сделать запасной тайник. В него Лиза побрела сразу же после очередного, отнюдь не библейского, воскрешения.

Скрывая свой роман с Капитаном Морганом, Лиза выиграла еще неделю, но трупаки адаптировались к запаху алкоголя и приходилось повышать количество употребляемого. Горячительный напиток не удерживался в пустом желудке и запасов хватило ненадолго. Когда очередной перерыв в мучительных (а по-современному в токсичных и абьюзивных) отношениях с полудохликами закончился, девушка заплатила за него непомерно высокую цену, стоящую ей остатков разума и человечности.

Днем, когда мучители отдыхали, Лиза терзала себя мыслями о том, что не спасла любимого, а ночью ее терзали монстры. Девушка почти не спала, а в короткие часы забытья, ее мучили еще и кошмары. Вначале она не оставляла попыток дозваться кустодиамов и молилась всем богам, но те не отвечали на ее Зов. Постепенно Лиза утратила интерес к молитвам и крестику. Утратили интерес и дохляки. Пытки их превратились в рутину. Болезненную и изматывающую, но такую привычную, как чистка зубов по утрам, которая сейчас Лизе была недоступна. Спустя недели, а может месяцы они надоели не только Лизе, но и коренным жителям острова, которые все реже приходили «поиграть». Видимо дело было в том, что и сама девушка все больше походила на местную.

Безумие все сильнее проникало в разум Лизы и ей часто казалось, что рядом с ней сидят Мэшер и Гадриэль. Она непрерывно извинялась перед ними за то, что не убила Тенакса раньше, наплевав на запрет Михаила не трогать его до появления часового вихря. Она проклинала Михаила за то, что не сказал ей фразу для активации руны и призыва меча, а потом рыдала и просила забрать ее с собой туда, где они сейчас находится. Порой она рассказывала о своих бедах немногословному фантому Селены и жаловалась на то, как ей не хватает красной помады и кружевного зеленого белья. Иногда она хохотала над идиотскими шутками Кира, распивая вместе с ним воображаемый виски. Но больше всего она ждала, когда Мэш придет к ней один, прижмет ее к груди и она наконец расскажет ему о своих чувствах, а он так и не пришел один. Не приходили больше и дохляки.

Лиза прекрасно понимала, к чему все идет. Она видела, что монстры воспринимают ее уже как свою и один особо «доброжелательный сосед» даже начал оставлять угощения под дверью того склада, в котором обитала Лиза. Такого исхода своей жизни девушка себе не желала и искала другой выход. Доведенная до полного отчаяния Лиза пыталась вызвать анимариума, чтобы обменять душу на пожизненную депортацию с острова, но темные твари не спешили заключать сделку несмотря на то, что девушка проявляла настойчивость. Она не могла их винить, учитывая, в каком состоянии находилось то, что она предлагала взамен освобождения. Видимо ее душа была настолько черна, что не подходила даже темных тварям. А может анимариумы просто не хотели лишать ее прописки в таком идеальном для жизни суицидника месте. Когда еще ей посчастливится стать коренной жительницей ДохлякТауна?! Билеты в такое уникальное место на букинге не купишь.

Каждый день Лизы походил на другой, разве что безумие становилось все больше, как и кучка подарков за порогом ее логова, но жуткий остров приготовил новый сюрприз. Очередным утром, неизвестно каким по счету, ведь Лиза давно с него сбилась, девушка проснулась из-за шума. Звуки возвращались в ужасающий город только ночью, а распеванием песен во всю глотку на острове славилась только она, потому девушка пошла на звук. Разобрав слова песни, девушка шла куда увереннее и впервые за долгие недели на губах Лизы появилось некое подобие улыбки.

По городу разливалась музыка, а в душе Лизы разливалась давно позабытое чувство уверенности в собственных силах. Ставшая пульсом песня напомнила сломленной девушке о том, кто она такая и как поступает в трудных ситуациях. Когда знакомая с детства композиция началась заново, Лиза подпевала во весь в голос «Перемен требуют наши сердца, перемен требуют наши глаза, в нашем смехе и в наших слезах, и в пульсации вен, перемен, мы ждем перемен».

В компании Цоя Лиза дошла до площади, где очнулась в самый первый раз. Изменения на ней были заметны издалека. Появилась небольшая деревянная беседка, подсвечиваемая фонариками, и именно из нее и лилась музыка. Цоя оборвали на полуслове, как только девушка зашла внутрь. Увидев, что на укрытом затейливой скатертью столе ее ждет обед, Лиза не сдержала слезы. Она не знала, то ли это очередная подлянка острова, то ли мираж, то ли кавалер-дохляк перешел в наступление, то ли еще чего, и не желала знать. Она хотела есть, пища была на расстоянии вытянутой руки, а все остальное отходило на второй план. Еда была с соленым привкусом слез, но никогда раньше девушка не ела ничего вкуснее, а прохладная чистая вода никогда не была столь целительной.

Набросившись на еду, Лиза не сразу заметила, что ее, помимо исполняющей любую гастрономическую прихоть скатерти-самобранки, ждет еще один сюрприз — огромный походный рюкзак, к которому крепилась палатка. Лиза твердо решила, что больше не будет скитаться по трущобам, а разобьет лагерь. Разобьет его прямо на площади, где она сначала потеряла, а затем снова обрела Веру.

В одном из боковых карманов рюкзака нашлись два пистолета, четыре запасных обоймы и шесть коробок заговоренных патронов. Из другого кармана торчали два клинка на тот случай, если патроны закончатся. Они указывали на то, что эти подарки точно не от «воздыхателя», а появившаяся на лице Лизы улыбка не предвещала ничего хорошего пока еще пребывающим в счастливом неведении дохлякам. Но большую радость девушке доставил третий карман, в котором нашлись десяток гранат, красная повязка и фотка Рэмбо. Если бы Лиза своими глазами не видела, как убили Мэша, то решила бы, что карман комплектовал он.

Дабы не дать душераздирающим мыслям о смерти любимого человека вновь проникнуть в ее и без того растерзанное сознание, девушка перешла к инспекции основного содержимого рюкзака. В нем нашлись две небольшие подушки и невесомые одеяла (теперь кошмарами можно будет наслаждаться с удобством), четыре комплекта темной формы, два из которых были ей великоваты, и две пары неубиваемых армейских ботинок, явно позаимствованные из обмундирования бойцов. В рюкзаке спрятались еще и огромная аптечка, запас спичек, влажных салфеток и обеззараживающего геля. К большой радости Лизы, нашлись и два фонарика на солнечных батареях — один здоровенный, а другой карманный.

Тот, кто собирал рюкзак, подумал о и красоте. Когда Лиза добралась до комплектов нижнего белья, четыре из которых были зелеными и кружевными, то вспомнила как смеяться. Проку от кружевного белья никакого, разве что ночных монстров ждет эротический ужин, но девушка ликовала. Порывшись в найденной ниже косметичке, она нашла зеркальце, расческу, пару резинок для волос, черный карандаш для глаз, любимые духи и красную помаду.

Взяв полотенце и мыло, девушка прошла к дому, растущему из воды. Она с удовольствием смыла с тела кровь и грязь, а после щедро обработала все раны знакомой заживляющей мазью. Переодевшись в кружевное белье и чистую форму, поменяв истоптанные кроссовки на удобные ботинки, Лиза решила привести в порядок и лицо. С синяками разных цветов и размеров, шрамами от ожогов и гематомами не справился бы не один тональный, но девушка не обращала на них внимание, все равно крема с названием Фотошоп ей в рюкзак не положили. Она подвела глаза, накрасила губы и повязала на голову, радующую отрастающими волосами, красную повязку. С макияжем она больше не походила на изувеченного мальчика, скорее напоминала Одиннадцатую из любимого сериала «Очень странные дела».

Лиза была довольна.

Может она изувечена, но больше не сломлена.

Приведя себя в порядок, девушка вернулась к разбору рюкзака. В нем оставалась всего одна черная коробочка, спрятанная на самом дне, и ничего хорошего Лиза от нее не ждала. Чутье не подвело. В коробке лежал обсидиановый нож и одного взгляда на него хватило, что понять, что это поистине темное оружие. Под коробкой обнаружилась книга «Побег из Шоушенка». Иронию Лиза оценила и поняла, что лазейка, позволяющая ей отсюда выбраться, все же есть. Пусть даже это будут полные дерьма трубы, подобное ее больше не страшит. Самое главное, что ее персональный сериал про ходячих мертвецов не получит новый сезон и теперь по ночам от любого шороха будет вздрагивать не она.

Перекусившая под последними лучами солнца Лиза с улыбкой встретила сначала мучителей, а потом и рассвет в окружении мертвых тел дохликов, усеявших западную часть острова. Опьяненная этой победой девушка расставила палатку и спала окутанная не ужасом или алкогольными парами, а силой. Спала безкошмаров и снился ей закат в любимом месте у реки. Заходящее солнце одаривало последними лучами не только ее, но и стоящего у капота Зверя Зеленого Ада Мэшера, в чьих объятиях она тонула. Мэш гладил ее по волосам, а она шептала ему все то, что так и не успела сказать. Это был идеальный сон, из которого не хотелось просыпаться.

Вставать все же пришлось и сделала это Лиза с улыбкой и в отличном настроении. Она наслаждалась вкуснейшим завтраком, когда заметила вдалеке фигуру.

Сначала девушка решила, что кавалер-полудохлик перестал прятаться и задумал пообщаться лично, пока она не порешила и его, но разглядев лицо того, кто к ней приближался, Лиза забыла, как дышать.

Оглавление

Предисловие

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Эпилог