Сводные (СИ) [Юлия Борисовна Жукова] (fb2) читать онлайн

Сводные Юлия Жукова

Пролог

Звук разбивающегося дорогого фарфора оглушил огромный особняк, когда эмоции вскипели в невысокой светловолосой девушке. Всегда уравновешенная и серьезная, она замахнулась и изо всех своих сил бросила на пол тарелку, что уносила со стола. Она просто больше не могла молча терпеть. Ситуация вышла из-под контроля, не позволяя более сдерживать в себе многочисленные обиды и взаимные претензии.

— Юля, ты сошла с ума? — взорвался высокий мужчина, подбегая к девушке.

Она вздрогнула, когда он схватил её за плечо и резко дернул на себя. Девушка честно пыталась сопротивляться, но Сергей был намного сильнее неё поэтому, даже не прилагая особых усилий, обернул ладонь вокруг тонкой талии и перенес её на свободный от осколков пол. Как только босоногая девушка оказалась в безопасности, он резко отпустил её и отошел на несколько шагов, словно одно прикосновение к ней раздражало его. Она вздрогнула, уловив на себе взгляд его пронзительных синих глаз, глядящих с практически физически ощутимой ненавистью. Юля знала, что иногда этого мужчину стоит бояться. Она видела, на что он способен в гневе.

Да, он пугал её, но она скорее собственноручно совершит харакири, чем признается ему в этом и покажется слабой. Хватит, время унесло тот период её жизни, когда она могла позволить себе слабости.

— Это я сошла с ума, Сережа? Я? — закричала она, впиваясь ногтями в собственные ладони, чтобы удержать себя от порчи ещё чего-то ценного, чего полным-полно было в этом особняке, который она должна была считать домом. — Ты обещал, что этого не будет. Что до этого не дойдет! Ты даже не спросил, согласна ли я… Просто принял его приказ!

Мужчина рыкнул, поскольку ссоры с этой женщиной всегда доводили его до белого каления. Она словно знала тайный код к его мозгу и, не стесняясь, из раза в раз его подрывала. Но, что трогало его сильнее её саркастичного тона и показной самостоятельности, это обвинение в зеленых глазах той, которая абсолютно не имела на этого прав. Не ей обвинять его в чем-то! Сергей половину своей жизни провел, стараясь сделать её жизнь легче и краше.

— Я не обязан спрашивать твоего разрешения относительного этой стороны нашего бытия, милая жёнушка, — выплюнул он последнее слово так, словно это было худшее в мире ругательство, но она даже не отреагировала на его укол. К этому она привыкла. В этом аду она жила последние три года. — Ты должна быть на моей стороне. Муж и жена — одна сатана, так говорят же.

Юля закусила губу, чтобы удержать рвавшиеся наружу резкие слова. Такие перепалки случались с ними довольно часто, поэтому она знала, что сейчас с ним разговаривать бессмысленно. Он не поймет, не услышит её доводов. А может и услышит, но проигнорирует, ведь Сергей Метельский не слушал никого, кроме себя и своего нового шефа.

Губы девушки дрогнули от грустной улыбки, в отчаянной попытке сдержать заполняющие глаза слезы.

Вместо дальнейших разговоров, она подхватила края своего платья и одним махом стянула его через голову, оставаясь перед мужем в одном белье. Забравшись на кухонный стол и отклонившись назад на руки, она широко раздвинула ноги, чтобы не осталось сомнений, к чему все это шоу.

— Давай, раз ты все решил и не оставил мне выбора, — безразлично выплюнула она, уверенно глядя в его глаза. — Ему нужен наследник, тебе нужен наследник. Вперед! Кто я такая, чтобы мешать вашим грандиозным планам?

Мужчина замер не в силах отвести взгляда от мягких изгибов и белоснежной кожи. Она сама не осознавала, по какому тонкому льду сейчас пробегала, проверяя на прочность его выдержку. Слишком давно он не видел её полуобнаженной в такой близости. От желания его собственное тело свело судорогой и мужчине пришлось до боли сжать кулаки, чтобы заставить собственные конечности не тянуться к столь желанной особе. Он вновь и вновь впивался взглядом в красивую полную грудь в окружении черного атласного белья без кружев. Она не любила кружева за помпезность и излишнюю пошлость, как однажды сама ему сказала, но, разрази его гром на месте, если она не была самым сексуальным и умопомрачительным существом, что он видел в своей жизни. Глупая, она никогда не понимала, что делала с ним. Как влияла на него, задевая словами и действиями главные струны его души. Вот и сейчас, один вид её тела заставил все мысли ускользнуть из его головы. Он не видел ничего, кроме неё. Крошечные ступни, изящные ноги, раздвинутые широко. Его взгляд скользнул к тонкой талии, пупку, где все еще оставался след от пирсинга, который она сделала еще в четырнадцать, но уже более шести лет не носила серьгу. Голубые глаза мужчины жадно поглощали её кожу сантиметр за сантиметром, пока в голове клубком струилось одно желание: сорваться с места и взять то, что так отчаянно предлагают. То, чего он уже давно хотел сильнее всего на свете и не мог получить. Глаза скользили к груди, несомненно, главному достоинству её тела, которой она так стеснялась раньше. Он мог долго и во всех пошлых подробностях рассказывать ей, сколько грязных и будоражащих мыслей у него было за всю его жизнь об этой части её тела, но знал, что она не поймет. Не так он её воспитывал, чтобы позволять слушать о себе пошлости. Он уже почти сделал шаг, когда взгляд упал на бледное лицо. Его словно ударило разрядом тока. Некогда теплые зеленые глаза смотрели на него с такой болью и ненавистью, что он едва не захлебнулся от горечи, что от них исходила.

Сергей, до этого не отводивший от неё напряженного взгляда, резко развернулся к девушке спиной, сжимая руки в кулаки. Осознав, что, если сейчас же не покинет этот дом, пожалеет о последствиях, мужчина схватил со спинки стула черный пиджак, со стола — ключи от машины, и быстро покинул особняк. Только оказавшись в тесноте салона своего внедорожника, отъехав на значительное расстояние, он позволил гневному рыку сорваться с его губ. Не в силах справиться с собой, Сергей резко остановил авто на середине дороги и выскочил на улицу, надеясь, что холодный декабрьский воздух успокоит и отрезвит его нервы. Но не помогла даже сигарета, которую он подпалил дрожащими от гнева руками. Мужчина несколько раз глубоко затянулся, позволяя дыму полностью завладеть легкими, но руки все равно нещадно тряслись.

Перед его глазами вновь и вновь представлялась картинка Юльки в черном белье, сидящей на краю стола. Так давно он не видел этих мягких изгибов, не наблюдал за плавными движениями её полуобнаженных бедер, когда она двигалась. Он должен был покинуть дом, иначе, в следующий же момент, просто наплевал бы на все свои обещания и просто взял бы её на чертовом столе собственной кухни. Остановил только её взгляд, поскольку понял, что не простила бы никогда, если бы сорвался. А он бы не вынес, если бы потерял её. Только не её. Весь мир готов к черту послать, собственную жизнь заложить готов, лишь бы с ней все в порядке было. Лишь бы в безопасности она была.

Сергей был возбужден так, что буквально дрожал от напряжения. Едва сдерживался, чтобы не сесть в автомобиль и не рвануть назад. К ней. Попытаться объяснить все. Она же умная, должна была понять. Так надоело в неведенье её держать… Словно собственную душу на двое разрывал каждый раз, как врать ей приходилось.

От злости на самого себя, из его рта снова сорвался тот странный звук: смесь рычания и отчаянного крика, когда он развернулся и, что было сил, ударил носком дорогих итальянских туфель по колесу машины. Потом ударил ещё раз. И ещё раз. Бил и рычал до тех пор, пока не удостоверился, что пришел в себя достаточно, чтобы руки перестали трястись, словно у наркомана.

Действуя рефлекторно, мужчина вытянул из кармана рубашки мобильный телефон и нашел в списке контактов хорошо знакомый номер. Лера ответила после третьего гудка.

— Метеля? — её сонный неуверенный голос донесся до него сквозь динамики. — Что случилось?

— Я приеду через десять минут, — заявил Сергей и, не ожидая её ответа, отключился.

Обессиленный от эмоций, мужчина поднял голову, всматриваясь в звездное небо зимней ночи. Отыскал глазами самую яркую и мысленно произнес про себя данное звезде обещание — детская привычка, которую он не мог выкорчевать из своего яства.

— Я не знаю, что мне делать, — прошептал он в небо, следя взглядом за звездой так, словно ждал от неё ответа. — Она не понимает, по какому тонкому краю мы оба ходим.

Простояв неподвижно несколько минут, но так и не получив от неба ответа, мужчина молча сел в свой автомобиль и продолжил путь по направлению в город. К той, у которой собирался потребовать то, что не посмел взять у собственной жены.

Глава 1 (Сереже 11, Юле 8)

— Серега, ты уверен, что твой отец не узнает? — неуверенным шепотом спросил Матвей, стоящий «на стрёме» за спиной друга и следящий, чтобы никто не шел в их направлении.

— Серишь, Соколик? — насмешливо поинтересовался Метеля, продолжая крутить прутиком толстой проволоки в ангарном замке.

Не долго думая, Матвей Соколов отвесил Серёге подсрачник и снова отбежал на свое место, опасаясь получить сдачи. На этот подлый поступок со стороны лучшего друга Серега ответил обещанием догнать и заклеймить его лоб своими щелбанами, как только справится с замком на гараже отца. Ребятам было по одиннадцать лет и их сегодняшнее дело было наиболее серьезным из всего, что они делали раньше. Серега и Матвей дружили с детства, как и их отцы на которых парнишки всегда хотели походить. Сколько раз они с упованием подслушивали взрослые разговоры, в которых проскальзывали нецензурные слова и упоминания о делах, которыми те занимались. Как заворожено и неподвижно наблюдали, когда отцы приезжали в окружении других мужчин на своих черных машинах с очередных разборок. И сколько раз обоих ловили, когда те пытались стащить пистолеты, чтобы попробовать пострелять по банкам в лесополосе за домами. Парни знали, что их отцы бандиты, но кто в девяностые не занимался подобной деятельностью? Как любил говорить Сокол, так называл отец Сергея своего лучшего друга Александра Святославовича Соколова, в этой жизни или ты, или тебя. А эти мужчины, взявшие под свой контроль весь их небольшой металлургический городок под столицей, привыкли действовать на опережение, а не ждать с моря погоды. Парни гордились, рассказывая приятелям, что их отцы воры в законе, которых знали здесь все от мала до велика под кличками Вова Метеля и Саша Сокол. Они уже не могли дождаться того дня, когда станут достаточно взрослыми, чтобы отцы взяли и их в свою банду.

— А что это вы тут делаете? — откуда-то сверху до парней донесся вкрадчивый насмешливый девчачий голосок.

Словно по команде, оба парня подняли головы, чтобы наткнуться на внимательный взгляд зеленых глаз Юльки, младшей сестры Матвея. Девчонка была на три года младше парней и раздражала их до безумия, когда требовала брать её с собой на их «задания». Но все попытки парней объяснить ей, что это не девчачьи забавы и лучше ей поиграть с девчонками в куклы, а не лазить с ними по стройкам и гаражам, Юля отвергала на корню обещая рассказать обо всем матери, если парни не будут брать её с собой.

Сегодня она должна была идти на свои занятия по танцам, поэтому друзья надеялись, что у них будет достаточно времени, чтобы провернуть шалость без её участия.

— Кроха! — взревел Матвей прозвище сестры, которым девчонку ласково звали в их семье, подходя к гаражу. — Немедленно слезай оттуда! Как ты вообще туда забралась?

Соколик, как старший брат, был просто вынужден следить за младшей сестрой. Им с Серегой обоим доставалось от их с Юлей матери — тети Ани, когда её любимая дочурка набивала себе шишки. Сколько раз она отчитывала парням, что за Юлькой нужен глаз да глаз, ведь она же маленькая девочка, о которой нужно заботиться и защищать.

Девчонка же бесстрашно встала на краю металлической косой крыши и махнула рукой себе за спину.

— По винограду, — довольная собой, признала Юлька. — Я же легкая, подо мной лозы не ломаются.

Серега и Матвей переглянулись. Они бы никогда не признались, что вариант с крышей не пришел к ним в головы, когда они задумали взломать гараж отца Сергея и посидеть в его новом БМВ. Поэтому парни отыскали прут и последний час безуспешно пытались расковырять замок, как видели в боевике, что смотрели по видеку вчера.

— Крошечка, а можешь проверить, окно открыто? — взволновано попросил сестру Матвей.

Вместо того чтобы отреагировать, девушка села на край крыши и свесила ножки далеко над головами парней, всем своим видом показывая, что не собирается за просто так ничего делать.

— А что мне будет за это? — деловито поинтересовалась она, разглядывая мальчуганов.

Матвей, разозлившись несговорчивости сестры, начал прыгать в попытке схватить её за ногу, но малышка даже не пошевелилась. Храбрая девчонка. Ничего не боялась.

— А что ты хочешь? — в тон ей поинтересовался Сергей, понимая, что это его наиболее верная попытка попасть внутрь гаража, поскольку был практически уверен, что окно осталось открытым.

На самом деле его отец мог оставить ворота распахнутыми и ни у кого в здравом уме не хватило бы духу попытаться залезть сюда, ведь все знали, кому принадлежит это место. Вот только его сын в это число не попадал. У Сергея дыхание перехватило, когда он увидел в темном гараже эту красавицу машину. Пацан всю ночь не спал, предвкушая, как заберется в салон и посидит за рулем этого сокровища.

Прищурившись, девчонка оглядела парней, начиная с растрепанных волос и заканчивая грязными носками в сандалиях, словно решая, что с них можно взять.

— Я хочууу… — протянула, пока на её губах расцветала хитрая улыбочка. — Хочу твою рогатку, Сережка.

Она довольно кивнула на его расширенные от удивления глаза. Юлька никогда не стреляла из рогатки, поэтому парень поразился, когда она потребовала его главное и любимое оружие за помощь в этом деле.

— А ты, братец, будешь гулять с Графом весь месяц, — заявила Матвею девочка. — И вы оба будете брать меня с собой на все вылазки. Или я умываю руки.

Парни недовольно заворчали, глядя на маленькую вымогательницу. Матвей кивнул Сереге, что им нужно обсудить это решение и парни отошли на несколько шагов от гаража, уединяясь.

— Маленькая зараза, — бубнил Соколик, оглядываясь через плечо на сестру. — Метеля, может мы, все-таки, сами сможем открыть замок? Ты же знаешь о моих отношениях с Графом — эта собака меня ненавидит.

Серега проследил за направлением взгляда парня, натыкаясь на беззаботную белозубую улыбку Юльки. Она прекрасно знала, что они примут все её условия, поэтому и потребовала самое ценное, что было у парней. Все, в чем они её ущемляли. Мстительная девка. Нет, чтоб играть с остальными девчонками в куклы и плести браслетики из этих маленьких разноцветных бисеринок. Да нет же, ей подавай приключения.

— Соколик, нас за горло взяли, — недовольно выдохнул Метеля, посылая Юльке свой самый грозный взгляд. Он тренировал его перед зеркалом, пытаясь, чтобы тот пугал до мурашек на спине, как всегда действовал взгляд его отца. — Твоя сестра поставила нас на колени, парень. Нужно соглашаться.

Матвей опустил взгляд, рассматривая дырку в носке на большом пальце левой ноги. Он заработал её сегодня, зацепившись за колесо, когда Серега вез его на багажнике своего велосипеда.

— Будешь каждое утро просыпаться и помогать мне выгуливать Графа, — выставил свое условие Соколик. — Эта собака сожрет меня и не подавится, если мы останемся один на один без свидетелей.

Ему, хоть и было интересно поглядеть на машину, что дядя Вова прятал в гараже, но делал он это только из-за их дружбы с Метелей. Сам он бы в жизни не решился на нечто подобное. Матвей вообще был очень осторожным и серьезным парнишкой. И, в отличие от своего лучшего друга, хорошо учился. Хотя в этом была заслуга исключительно его мамы. Анна всегда держала сына в ежовых рукавицах, считая, что мальчиков нельзя баловать в детстве. Юльке же доставались всевозможные поблажки как от матери, так и от отца, относящегося к девочке как к маленькой принцессе.

Да и ругать её было особо не за что. В семье Юльку считали маленьким ангелочком, ведь светловолосая зеленоглазая малышка всегда беспрекословно слушалась родителей, прекрасно танцевала и получала одни пятерки. И лишь Серёга с Матвеем знали, какие черти таятся в том болоте, поскольку именно на них девочка благополучно спихивала вину за все свои проступки.

Парни понурили головы, оборачиваясь к Юле. Она все так же сидела на том же месте, где они её оставили, болтая в воздухе ножками в желтых босоножках. Такая милая на вид и такая хитрая.

— Договорились, — ответил за двоих Сережа.

Девчушка довольно улыбнулась и подскочила на ноги.

— Ждите здесь, — деловито дала распоряжение Юлька и скрылась из вида.

Парни переглянулись, прислушиваясь к звукам шагов и скрипом створок окна. Они не сомневались в способностях этой девчонки пролезть в любую щель, ведь Юлька с детства следовала за ними по пятам на верхушки деревьев и крыши вышек. Эта маленькая обезьянка была гибкой, как и все дети.

Изнутри гаража послышался грохот и лишь щелчок замка спас Матвея от сердечного приступа, поскольку парень уже решил, что она свалилась с крыши и сломала шею.

— Сим-сим откройся, — проговорила девчонка, толкая ворота и пропуская парнишек внутрь.

Серега и Матвей вмиг позабыли о своих лишениях ради этого дела и поддались восторгу от нового открытия, что им удалось осуществить. Машина выглядела так, словно только сошла с телеэкрана.

— БМВ пятой серии, — присвистнул Матвей. — Я раньше только на картинках в журнале такие видел. Где твой отец её взял?

Серега лишь пожал плечами, не в силах отвести восхищенного взгляда с этой красавицы. Черные машины всегда прельщали его своей таинственностью и «крутостью». Он мечтал купить себе такую машину, когда станет старше и его возьмут в банду.

Щелкнула дверца и Юлька запрыгнула на водительское сиденье. Девчонка покрутила руль, потыкала пальцем в кнопки, пока парни заворожено стояли рядом с машиной, боясь не то, чтобы подойти ближе, а даже вздохнуть рядом с ней лишний раз.

— Ха, смотрите какие тут прикольные шторки на окошках, — прокричала она, выводя парней из ступора.

Матвей и Серега быстро подбежали к ней и, заставив Юльку пересесть назад, заняли передние сиденья. Метеля ухватился руками за руль и начал его крутить в разные стороны, шипя и гудя, симулирую работу двигателя, пока Соколик умело включил радио, делая музыку громче.

— А мы что, ехать не собираемся? — недовольно поинтересовалась Юля, высунувшись между сиденьями. — Ты же умеешь, Сережа. Я видела, как дядя Вова учил тебя. Или вы боитесь?

Матвей резко рыкнул, чтобы она замолчала, но слова девушки глубоко засели назойливой идеей в голове Сережи. Он ведь действительно знал, как сдвинуть эту красавицу с места.

— Кроха, скажи спасибо, что мы тебя не прогнали, — ругал сестру старший брат. — Сиди молча или я тебя домой отведу.

Девушка недовольно цокнула языком и показательно откинулась на сиденье, всячески показывая всем своим видом, как глубоко она разочарована в обоих парнях. Словно, кроме того, чтобы быть здесь, у неё ещё имелся миллион интересных дел, и она пожалела, что выбрала вылазку в гараж.

— Соколик, а что, если мы действительно попробуем прокатиться на ней? — воодушевленно спросил друга Серега. — Просто сделаем кружок вокруг гаража, а потом снова поставим её на место. Уверен, отец даже не заметит.

Матвей прикусил губу. Эта идея казалось ему не просто плохой, она была катастрофически опасной. И тот факт, что с ними в машине сидела Юля лишь напрягал его еще больше. О себе он так не беспокоился, как о сестре.

Но и отказаться сейчас не мог, боясь, что Метеля посчитает его трусом.

— Ладно, — с неохотой согласился друг под веселый визг девчушки.

Соколик вышел, чтобы раскрыть ворота шире и выпустить друга. Поскольку ключи висели в замке, а навыки вождения у Метели были, парень без труда завел авто и дернулся с места. Машина была быстрее «шестерки», на которой отец учил его ездить, да и намного мягче, но парень не растерялся. Уже через несколько минут Матвей присоединился к ним и, пристегнувшись, парни вырулили на асфальтированную дорожку. Метеля уверенно держал руль, хотя кончиками пальцев ног едва доставал до педалей.

Одним кругом дело не обошлось. Почувствовав уверенность, Серега повернул в сторону широкой дороги на четыре полосы, решив проехать мимо футбольного поля, чтобы похвастаться перед друзьями, у которых как раз шел матч с соседним двором. Но, стоило детям оказаться между машинами, уверенность Метели поубавилась. Он попытался немного сбавить скорость и вновь вернуться на третью передачу, но сзади донесся недовольный сигнал клаксона, заставивший паренька вновь переместить ногу на газ. Сергей напрягся, следя за скоростной стрелкой, преодолевшей зарубку в семьдесят километров в час. Ответственность и неспособность как-то повлиять на происходящее, доводили Метелю почти до отчаянья. Он усилил захват на руле, поскольку опасался, что Матвей заметит, как сильно дрожат его пальцы. Парнишка не мог показать ребятам, что боится, ведь они рассчитывали на него.

Сергею уже не хотелось ехать на поле. На самом деле он мечтал отсрочить время назад, чтобы не позволить себе выехать за пределы территории гаража. Теперь он понимал всю глупость этой идеи, которую раньше считал гениальной.

Спина парнишки вспотела и болела от напряжения, поскольку он сидел на кожаном кресле, вытянувшись по струнке, но не позволял себе расслабиться. Осталось совсем немного времени, уговаривал себя Метеля, внимательно следя за дорогой. Впереди показался пешеходный переход и на полосатый асфальт вышла женщина, удерживая на руках маленького сынишку. Как и положено по правилам, Сережа затормозил, пропуская пешеходов. Юля просунулась между креслами, чтобы посмотреть, почему ребята остановились, и в этот момент раздался грохот. В первый момент Сережа просто не понял, что случилось. От резкого удара в спину он дернулся вперед. Только выставленные руки и ремень безопасности спасли его голову от удара об руль. Соколик, как и он, по инерции тоже отскочил назад в кресло, спасенный ремнем. Одна лишь Юлька не была пристегнута, поэтому ничего не могло спасти её. Метеля с замершим сердцем, словно в замедленной съемке, наблюдал за тем, как легкое девичье тельце пролетело мимо сидений, ударившись и разбив лобовое стекло. К ужасу Сереги, она ударилась о капот и безвольно скатилась на асфальт. Шли секунды, а парни неподвижно сидели в своих креслах, с ужасом в расширившихся глазах глядя на лежащую на асфальте девочку. Никто из них не мог пошевелить и пальцем, не говоря уже о том, чтобы помочь малышке.

— Какого черта! — взревел строгий мужской голос прямо над ухом Сергея. — Гена, тут пацан какой-то за рулем!

Сережа медленно развернулся, чтобы увидеть высокого грузного мужчину, распахнувшего дверцу машины и смотрящего на него с едва сдерживаемым гневом. Он дрожащими пальцами расстегнул ремень безопасности и, протиснувшись мимо незнакомца, на негнущихся ногах побрел к лежащей на асфальте Юльке. Его желудок дернулся и подскочил к самому горлу, когда он заметил лужу крови, в которой лежала девочка. Ничего страшнее этого он в своей жизни не видел. Это было единственным объяснением тому, что он отвернулся и его вывернуло прямо на ботинки подошедшего к нему мужчине.

Дальше все происходило, словно в тумане. Он слышал, что кто-то вызвал скорую помощь и милицию. Матвей, белее простыни сидел рядом с сестрой, держа ту за руку. Девочка пришла в себя и сейчас кричала диким не своим криком от боли. Сергей даже подумал о том, что лучше бы она оставалась без сознания, по крайней мере не чувствовала бы той агонии, что мучила её сейчас. Матвей что-то рассказывал ей и гладил по волосам, но его щеки тоже блестели от слез за сестру.

Краем уха он услышал от приехавших милиционеров, что машина находится в угоне. Но, к удивлению Метели, никто не попытался арестовать его отца, когда несколько черных машин подъехали к месту аварии. Мужчина буквально выпрыгнул из авто и, подбежав к сыну, поднял его на руки, словно маленького. Изо всех сил прижал к себе. Александр Святославович, приехавший вместе с ним, подбежал к своим детям. На его лице читался ужас, когда он увидел, в каком состоянии была его Кроха. Сокол побледнел, но, положив на плечо сына ладонь, начал тихо уговаривать их, что все будет хорошо.

Сережа до конца своих дней будет помнить, как гневно орал во всю силу легких Сокол, требуя, чтобы медики действовали активней. Как обещал взял автомат и расстрелять их, если малышка не выкарабкается. И в тот момент, когда он наблюдал за быстрыми профессиональными действиями людей в белых халатах, мотивированных угрозами, Сережа впервые подумал о том, что хочет, чтобы все боялись его так же, как дядю Сашу и его отца.

Последствия аварии уладили быстро. Когда первые эмоции отступили, отец Сергея взял ситуацию в свои руки и после короткого разговора с милиционерами, вся информация о ДТП была просто удалена из базы происшествий. Тех мужчин, что стали виновниками аварии, куда-то увезли люди отца. Их машину отбуксировали в неизвестном направлении. Женщина, ставшая невольной свидетельницей всего случившегося, получила денежную компенсацию, но была отправлена домой только после того, как пообещала держать рот на замке. Скорая помощь увезла Юльку, Матвея и Александра Соколова в ближайшее отделение больницы, куда уже спешила тетя Аня. В итоге, на перекрытом участке дороги остались только Сергей с отцом, несколько мужчин в черном внедорожнике и разбитая машина. Парнишка ожидал, что отец отругает его за похищение машины, но вместо этого Владимир Вячеславович подошел к сыну, присевшему у багажника БМВ. Он опустился рядом, глядя на оставленные на машине вмятины, и недовольно покачал головой.

— Ты не должен был трогать мою машину, — спокойно проговорил он.

Сергея его слова словно током пробили. Они заставили парнишку перевести виноватый взгляд на родителя и опустить голову.

— Я знаю, отец, — согласился Сережа, готовый понести любое наказание.

На самом деле он даже хотел, чтобы его наказали, поскольку считал именно себя виновным в том, что произошло с Юлькой. Вид её безвольно лежащего маленького тельца в луже собственной крови до сих пор всплывал у него в сознании, заставляя волну тошноты подниматься по горлу.

— Мне очень жаль, — тише произнес парень.

Владимир Вячеславович снова покачал головой, отвергая все его слова.

— Не жалеть нужно, сынок, — все так же спокойно и размерено произнес мужчина. — Твоя жалость никому не нужна. Она не поможет Юльки с её травмой. Жалость — это слабость. Ты мужчина и не можешь себе позволить быть слабым. Вместо этого прими ответственность за свой поступок и попробуй все исправить.

Сережа кивнул, внимая словам отца. Вина подбивала его прямо сейчас ринуться исправлять случившееся, но он не знал, что мог сделать. Он же просто маленький мальчик.

— С чего мне начать, папа? — неуверенно спросил он, опасаясь, чтобы отец не разочаровался в нем.

Владимир Вячеславович лишь мягко улыбнулся и потрепал сынишку по русым волнистым волосам, так похожим на волосы его жены. Мужчина в последнее время все чаще замечал, что сын перенимает все больше черт его любимой жены, но его это не расстраивало. Ольга была потрясающей женщиной, которую он любил с каждым днем только сильнее.

— Во-первых, сынок, мы отправимся в больницу и подождем, вместе с нашими друзьями, окончания операции, — начал загибать пальцы отец, пока Сережа слушал его в оба уха, боясь пропустить или забыть что-либо. — Нам нужно знать, что Юленьке не угрожает опасность. Сейчас она твоя ответственность, сынок. Не важно, виновен ты в аварии или нет, но она пострадала в машине, когда ты был за рулем.

Сережа кивнул, понимая логику отца. Он и не пытался снять с себя ответственность.

— Во-вторых, это… — протянул Владимир Вячеславович, разворачивая парнишку к БМВ и ткнув пальцем в огромную вмятину. — Это тоже твоя ответственность. Мне все равно, откуда ты возьмешь деньги, даже если будешь голодать и откладывать те, что получаешь на обед, но ты исправишь это. Я хочу видеть эту красавицу в том состоянии, в котором она была ещё утром и, если справишься, я подарю ее тебе.

Сережка от удивления резво вскинул голову и посмотрел на отца, словно не мог поверить, что тот не шутит.

— Мне? Правда? — недоверчиво переспросил он, вглядываясь в смеющееся лицо отца. — Ты не разыгрываешь меня, пап?

Владимир Вячеславович лишь кивнул сорванцу и, хотя Сережа изо всех сил пытался контролировать свой восторг от этой новости, мужчина заметил, как вздрагивают пальцы сынишки от желания тут же кинуться к машине. Однако он понимал, что сейчас не время и не место. Им нужно было поехать в больницу и проследить, чтобы кроха не пострадала. У Владимира Вячеславовича болело сердце за детей друга, которых он любил практически так же, как своего собственного, но мужчина все же поблагодарил Бога, когда увидел в луже крови не своего пацана. В той ситуации, в которой они оказались с Соколом сейчас, прижатые со всех сторон меняющейся властью региона, они грешным делом подумали, что детям пытались навредить, чтобы прижать их. Именно поэтому Метеля решил перестраховаться и дал указание своим людям прижать тех, кто въехал в БМВ. Парни отзвонились ему несколько минут назад и сказали, что это было случайностью. Не верить в слова своих людей было глупо, поскольку он определенно точно знал, как именно они умели добиваться истины. Сложно поверить в подобную случайность, но ему было известно, что за грехи отцов обычно страдают дети, а они с Соколом далеко не были безгрешными.

Когда несколькими часами позже в холл хирургического отделения местной районной больницы вошел доктор, все поднялись со своих кресел и двинулись навстречу Максиму Сергеевичу Кларскому, бывшему однокласснику Вовы Метели и Саши Сокола, который теперь не раз вытягивал с того света их ребят.

— Она в порядке, операция прошла успешно, — поспешил заверить хирург, видя испуганные лица родителей Юльки. — У неё был сложный открытый перелом левой ноги в двух местах со смещением. Нам удалось стабилизировать ногу, но ей придется довольно долго полежать на вытяжении. С сотрясением все немного хуже. Нужно следить за её здоровьем. Подобные травмы могут оставить отпечаток на её неврологическом состоянии.

Отец и мать девочки переглянулись, тяжело вздыхая от облегчения. Они понимали, что это лучший результат, который могли просить от врачей, но все ещё переживали о своей Крохе. Сережа же, слабо понимая, о чем говорил врач, потянул маму за рукав, привлекая к себе внимание расстроенной женщины.

— Мам, что это значит? — тихо переспросил он.

Матвей придвинулся к другу, чтобы услышать ответ, поскольку знал, что его собственные родители были сейчас не в том состоянии, чтобы что-либо ему объяснять. Мама ведь только перестала плакать, неслышно передвигая губы в молитве, а отец неподвижно сидел рядом все это время, сжимая её ладонь так сильно, что у него побелели пальцы.

— Это значит, что Юленьке придется какое-то время провести в больнице, мальчики, — грустно ответила женщина. — Но мы ведь не позволим ей заскучать здесь, правда? Мы будет приезжать к ней каждый день.

Серега и Матвей закивали, понуро опустив головы. Они ведь оба так надеялись, что она сильно не пострадала и её уже сегодня можно будет забрать домой. Ведь дом Соколовых без Юлькиного звонкого смеха не представлялся. Раньше она никогда не уезжала одна, всегда вместе с братом.

— Говоря о неврологический последствиях, — переспросил Сокол. — Что самое серьезное может произойти?

Максим Сергеевич перевел взгляд нахмуренных глаз на вновь начавшую всхлипывать маму Юли. Ему не хотелось пугать их и посвящать в самые худшие свои опасения, но они были родителями, а значит должны быть готовыми к худшему.

— Проблемы с речью или памятью — наиболее часто встречающееся осложнение, — пояснил доктор. — Но я бы ещё советовал показать её психиатру. После перенесения такой острой боли в детском возрасте, психика ребенка может среагировать по-всякому. В лучшем случае у неё появится несколько страхов или комплексов. В худшем… Рано об этом сейчас. Давайте подождем, понаблюдаем.

Родители девочки закивали, поблагодарив доктора за помощь. Отец Сергея так же присоединился к ним и, отведя врача в сторону, положил ему в карман белого халата белоснежный конверт с деньгами. Дружба — дружбой, но любой труд должен быть оплачен — это главное правило у Вовы Метели, которому он следовал безукоризненно.

— С доктором я вопрос закрыл, — сказал Владимир, когда они с Соколом уединились в стенах рабочего кабинета небольшой компании по реализации металла, которую недавно отхватили не совсем законным путем. Их группировка или «Корпорация», как называл их объединение Сокол, раньше контролировала и «крышевала» местные рынки и заправки. Рэкетом они занялись совсем недавно, получив одобрение от Бурова, смотрителя столицы, поставленного в их регионе. Им удалось выбить промышленный район их города под свою ответственность и, обговорив ежемесячную сумму подобного покровительства, начали активно действовать на полученной земле. Всего за три месяца им удалось официально переоформить на себя преуспевающую на металлургическом рынке компанию и подписать несколько успешных контрактов. Это не могло остаться незамеченным новым правительством города. А когда выяснилось, что их недавно избранный мэр был в родстве с тем несчастным, у кого Метеля с Соколом отжали фирму, вот тут и началось настоящее противостояние титанов. Мерились «крышами» бандиты с политиками уже на протяжении двух последних месяцев и каждый день ситуация становилась только хуже. В противовес налоговым проверкам, у политиков взрывались автомобили, а после ситуации с пожарными актами, запрещающими деятельность половины ночных заведений города, здание городского самоуправления выгорело до фундамента. Милиция соблюдала нейтралитет, работая как с теми, так и с этими.

Поэтому мужчины и напряглись, когда знакомый милиционер позвонил им, чтобы сообщить об аварии. Они знали, что необходимость защиты семьи — это всего лишь вопрос времени. А увидев детей на месте ДТП, все сомнения отпали. Семьи были их слабостью, а в той ситуации, в которой они оказались сейчас, риск не был оправдан. Лучше перебдеть, как говорил Метеля.

Все упиралось в то, что Юльку несколько месяцев продержат на вытяжении и не позволят забрать девочку из больницы. Когда они попытались нажать на доктора, тот объяснил, что любая ошибка сейчас будет стоить девочке хромоты до конца её жизни, а на это Сокол пойти не мог. Поэтому мужчины приняли решение снять дом на окраине города и поместить туда семью под хорошую охрану.

Сергею нравился новый дом, куда их отправили на летние каникулы. Двухэтажный, обшитый толстыми полукруглыми бревнами, вскрытыми рыжеватым лаком, домик выглядел по-семейному уютно. Вокруг дома было несколько одноэтажных хозяйственных построек, большой гараж и широкая полукруглая беседка, где они ежедневно ужинали на открытом воздухе. Им с Матвеем выделили одну комнату на втором этаже и дружба парней была крепка, как никогда. Они шутили, что стали настоящими братьями и даже придумали свое тайное рукопожатие, о котором никому не говорили. Чтобы ребятам было чем заняться, отец дал указание пригнать к дому ту самую БМВ и теперь парни, под руководством одного из охранников, проводили дни напролет в яме под машиной.

Юльку они перестали проведывать почти месяц назад, но отцы привозили рисунки, что девочка передавала для них, когда наведывались на выходных. В это же время охрана дома увеличилась вдвое. Мама Сергея и тетя Аня, выглядели напряженными и собранными. Они не разрешали парням выходить с территории участка, окруженного высоким забором, поэтому парни были лишены возможности плескаться в речке и играть в футбол на песке с остальными ребятами. Но им было весело и вдвоем.

Однажды утром, когда солнце только-только взобралось за линию горизонта, Сережа проснулся от головной боли и дрожи. Его продолжало лихорадить, даже после того, как мама напоила его чаем с малиной и заставила выпить жменю таблеток. Когда состояние парнишки к вечеру не улучшилось, обеспокоенная женщина позвонила мужу, который как раз возвращался с командировки.

— Вова, я волнуюсь, — взволнованно щебетала она в трубку. — У него температура тридцать девять и шесть, а я ничем не могу её сбить.

Мужчина на том конце телефона устало вздохнул. Он уже четвертый раз на последний месяц ездил в столицу, пытаясь помочь с разрешением ситуации, что не давала им жизни в родном регионе. Однако, как и в предыдущие разы, никто не хотел его слушать, требуя для начала выбрать правильную сторону в этом конфликте. Как бы ни хотел он спокойной жизни, Метеля понимал, что против Бурова идти ни в коем случае нельзя. Тот перекусить их и не заметит.

Поэтому сегодня, обсудив днем все вопросы с Соколом, мужчины решили перевезти семьи за границу, где им точно не угрожала бы опасность. Тем более что Юлю сегодня собирались выписывать и их уже ничего не останавливало осуществить задуманное.

— Я буду поздно, не смогу отвезти его к врачу, — обдумывал вслух Владимир. — Хорошо, скажи Лёхе, чтоб отвез его к Кларскому. Сокол будет Юлю забирать и, как раз, подхватит Сережу после осмотра.

Оля встревожено посмотрела на сына, что-то пробормотавшего во сне и свернувшегося в тугой комочек.

— Я соберу его через час, — ответила женщина. — Не хорошее у меня предчувствие какое-то. Возвращайся скорее. Без тебя я никогда не чувствую себя в безопасности.

Метеля напрягся, вдавливая ногу в педаль газа. Скоростная стрелка охотно поползла вверх.

— Тебя что-то тревожит, родная? — взволновано переспросил Владимир.

— Ничего толком, просто какая-то тревога, — поспешила успокоить мужа Ольга, разглаживая на коленях простое хлопчатобумажное платье. — Представляешь, Сережка закончил машину. Она теперь выглядит, как новая. Он вчера до позднего вечера болты крутил. Хотел, чтобы к твоему приезду все готово было. Мальчик хочет одобрения отца.

Мужчина довольно усмехнулся. Он ничего в этой жизни не ценил так, как свою семью и наслаждался их ответной любовью.

— Ты же знаешь, что у него всегда есть мое одобрение, — с той же мягкой улыбкой заметил мужчина. — Мы вырастили прекрасного сына.

Оля кивнула, а когда поняла, что он не видит её действия, поспешила добавить:

— Это так, но ему полезно будет это услышать еще раз.

— Хорошо, я тебя понял, — задумался Владимир. — Ты главное не волнуйся. Тебе нельзя. Не хочу, чтобы моей не родившейся малышке или тебе что-то угрожало.

Женщина улыбнулась. Она очень ценила такие моменты нежности, что он позволял себе лишь в общении с ней и сыном.

— Не буду, милый, — поспешила пообещать Ольга. — Второй триместр проходит легче. Тошнота наконец-то прошла, я теперь вновь завтракаю. Скоро расплывусь и не буду помещаться ни в одни свои штаны.

— Будешь ходить в моих, — пошутил Метеля, заставив жену весело рассмеяться. — Ладно, родная. Постараюсь приехать до темноты. Собирай Сережку.

Попрощавшись с мужем, Ольга дождалась, пока из трубки не начали доноситься короткие звонкие гудки и только после этого положила свою. Тревога не покидала её, но она списала все на гормоны.

В доме царил хаос, поскольку Аня решила устроить небольшой праздник по случаю возвращения Юлечки домой и сейчас Матвей бегал наперевес с пылесосом, пока она заканчивала возиться с высоким шоколадным тортом. Сережка не хотел уезжать и согласился лишь тогда, когда она поклялась ему, что не при каких обстоятельствах его не оставят в больнице.

Диагноз, который поставил терапевт, куда они направились по договоренности с Максимом Сергеевичем, был не утешительным. Температуру Сережке давала гнойная ангина. Александр Святославович, сидящий на кушетке и слушавший рекомендации врача, скривился.

— Помню, в детстве и у меня такая фигня была, — подбодрил он Сережу. — Горло болело ужасно, но недолго. Дня два или три. Крепись.

Парнишка мужественно кивнул. Нёбо у него начало болеть совсем недавно, но уже так опухло, что было ужасно больно даже сглатывать.

— Вот, здесь антибиотики и таблетки, — протянул доктор листок бумаги, исписанный неразборчивым почерком. — Почаще отправляйте его полоскать горло и через несколько дней все пройдет. А пока пусть поменьше разговаривает и больше пьет жидкости. В идеале молоко с медом.

Сережка скривился, он ненавидел теплое молоко, а Сокол закивал и, пообещав передать все рекомендации и предупреждения родителям больного, повел парнишку к выходу из детской поликлиники. Они, хоть и прошли без очереди, все равно задержались здесь больше, чем Александр Святославович планировал. Им нужно было поспешить, чтобы успеть заехать в аэропорт и забрать билеты, что он зарезервировал днём. Как и договорились с Метелей ранее, отъезд они держали втайне даже от собственных парней, подозревая каждого в предательстве. Именно поэтому Сокол дал указание охране покинуть загородный дом, оставив рядом с семьей лишь нескольких ребят, которым по-настоящему доверял. Этой ночью они посадят жен с детьми в самолет и, когда самое дорогое в их жизни окажется в безопасности, вот тогда-то Сокол с Метелей начнут осуществлять задуманное. Они уже несколько недель обдумывали этот план и теперь, когда все попытки пойти безопасным путем ни к чему не привели, мужчины решили действовать жестко. Если они хотят развиваться, они должны освободиться от контроля и получить этот город. А лучше регион. Ведь именно ради этого Метеля и уезжал в столицу. Он хотел лично встретиться с Кравцовым Михаилом Сергеевичем, молодым бизнесменом, что подал свою кандидатуру на место губернатора в следующих выборах. И, хотя Сокол сомневался в выборе Метели, но он всегда доверял интуиции друга, спасавшей их из многих передряг.

— Дядь Саша, — отвлек его от мыслей Сережа. — Вы только не говорите, что дома Юлю ждет торт. Тетя Аня хотела сделать сюрприз.

Александр Святославович улыбнулся парнишке, пообещав молчать. Ему нравился Сережка. В отличие от его спокойного и рассудительного сына, было в этом пацане что-то дикое инеуправляемое, но не то, что обещало проблемы, а скорее наоборот. Эта внутренняя сила словно подталкивала его к действиям, к развитию. Не позволяла сидеть на месте. Он знал, что Сережа далеко пойдет и, когда наступит время, их дети займут места своих отцов. Главное, чтобы все они дожили до этого момента. Именно об этом сейчас были все мысли мужчины, пока он вел парня по коридорам хирургического отделения к палате дочери.

Сережка не видел Юлю больше месяца и к своему удивлению понял, что даже соскучился по этой несносной девчонке. Без неё их игры были не такими веселыми.

Даже не смотря на плохое самочувствие, Метеля быстро переставлял ноги, чтобы успевать за широкими шагами Александра Святославовича. Он уже не первый день замечал, как хмур и задумчив друг его отца. У них явно что-то происходило, не зря их перевезли в закрытый загородный дом и удвоили охрану. И, хотя никто из взрослых не отвечал на его вопросы, утверждая, что ничего особенного не происходит, родители были напряжены и собраны, словно чего-то ждали. Это нервировало парня, который пока мало что понимал.

Миновав длинный извилистый коридор, Александр Святославович попросил Сережу помочь Юле с сумкой, а сам направился к врачу за выпиской. Приблизившись к палате, парнишка замер под дверью прислушиваясь к тому, что происходит внутри. До него доносился веселый напев девчонки, подпевающей звучащему радио. Он приоткрыл дверцу и едва не прыснул со смеху, заметив пытающуюся танцевать на одной ноге Юльку. Её распущенные волнистые волосы, озорно подпрыгивали под каждое нелепое движение, а раскрасневшиеся щеки горели огнем на бледном исхудавшем лице. Она казалась маленькой и смешной, но он просто не мог не отметить, что она выглядела довольно мило и очаровательно, хотя сейчас мало походила на грациозную танцовщицу, какой он привык её видеть на многочисленных конкурсах и просмотрах, куда их частенько брали с собой для группы поддержки.

Нахмурившись глупым мыслям, Сережка прогнал их подальше. Юлька выросла с ними. Он помнил, как они с Матвеем прятали ее соску по всей квартире, когда тетя Аня решила, что пришло время отучать от неё Кроху. Сережа не мог думать о ней так, не мог рассматривать её как обычную девчонку. Она ведь всегда была для него бесполым существом, будто это ему она была родной сестрой.

Костыль, на который Юлька облокачивалась для равновесия, как на партнера в танце, зацепился ножкой за тумбу и грозил вот-вот выскочить из её рук, оставляя девочку без опоры. Только это заставило Сережку прекратить разглядывать сестру лучшего друга и объявить о своем присутствии.

— Да, должно быть ты сильно головой ударилась, Кроха, — с озорной улыбкой заметил Метеля хриплым голосом, севшим из-за ангины. — Ты с трех лет на танцы ходила, а сейчас забыла, как это делается?

Сережка ждал, что Юлька обидится, но она лишь высунула ему язык и упала на край кушетки, откладывая в сторону свою опору.

— Не совестно тебе такое говорить? — пожурила Юля друга. — Максим Сергеевич вообще сказал, что я теперь никогда не смогу профессионально танцевать. Представляешь, пять лет жизни насмарку!

— Возможно, ты должна сказать мне спасибо, — пошутил Сережа, подхватывая с пола сумку с её вещами. — Я спас тебя от необходимости танцевать с Верухиным.

Юлька хмыкнула от смеха, едва прикрыв рот ладошкой. Она часто жаловалась всем, у кого были уши, что ей не нравится её партнер по танцам. Верухин был глупым, невысоким и носил скобы. И, что раздражало девчонку сильнее всего, он был по уши в неё влюблен и задаривал глупыми детскими подарочками. И если вначале их знакомства она вела себя вежливо и дружелюбно, то в последнее время играть роль хорошей девочки ей надоело. А когда сил терпеть его ухаживания у Юлии вообще не осталась, она попросила отца поговорить с учительницей, чтобы ей выделили другого партнера. Какое же было её удивление, когда ни в чем не отказывающий своей Крошке отец, недовольно отчитал её и потребовал с благодарностью принимать знаки внимания от такого хорошего мальчика. Ведь у него была такая замечательная семья, а его отец вообще оказался очень важным человеком в городе. В тот момент Юля впервые почувствовала себя так, словно её пытаются использовать. Это вызвало в ней волну негодования. Дерзкий характер дал о себе знать, когда Юля решила, что если она не может отказаться от Верухина, то сделает все, чтобы он отказался от неё. Однако, к её удивлению, ни многочисленные ошибки, что она допускала в танцах, ни отдавленные ноги, не заставили паренька отказаться от своей любви.

Сережка был прав, как бы Юля не любила танцы, но гордость не позволяла ей продолжать танцевать с этим ужасным мальчиком. Она чувствовала себя победительницей в этом конфликте, буквально горела восторгом из-за подобной возможности открытого неподчинения отцу.

Девчонка неустойчиво поднялась на здоровую ногу и, прижав костыль к телу, сделала кривоватый реверанс перед Метелей.

— О, свет ты мой в оконце, что же я могу сделать для тебя, за такое счастье, что ты мне подарил? — сладостным голосочком протянула Юлька.

Сережка засмеялся. Он уже и позабыл о том, как сильно у него болело горло и зудела голова из-за температуры. Ему нравилось болтать с ней, нравился её юмор. Несмотря на то, что она младше его на три года, она была умнее и начитаннее большинства девчонок из его класса, ведь те не умели так колко шутить и саркастично высказываться, что непонятно сразу: смеётся она над тобой или действительно благодарна. Все его одноклассницы обычно обидчиво задирали носы, не разговаривали с ним, стоило ему пошутить подобным образом. Юлька же была другой, какой-то «своей».

— Будешь пить за меня молоко с медом? — тут же придумал, что предложить Сережа.

Девочка нахмурила носик, удивленно глядя на него. Потом в её зеленых глазах появилось понимание, а на губах расплылась сочувствующая улыбка.

— Ангина? — поинтересовалась она и продолжила, после кивка друга. — Даже моей неисчислимой благодарности будет недостаточно, чтобы заставить меня есть мед. Давай так, — деловито предложила она, ковыляя по коридору рядом с Метелей. — Я буду выпивать молоко, а ты съедать мед?

Сережка удивлено оглянулся на девчонку. Они не виделись всего месяц, но в ней что-то изменилось. Раньше им не удавалось так быстро договариваться. Возможно, она просто рада, что едет домой? Ну, или просто выросла. Отец всегда говорил, что не годы заставляют нас взрослеть, а обстоятельства, что встречаются на пути. Бог свидетель, эта девочка вынесла очень многое за последние три месяца.

Ребята как раз подошли к лестнице, когда к ним присоединился Александр Святославович. Поцеловав дочку в макушку, он подхватил её под ребра и снес по ступеням. Когда Сережка помогал Юльке забраться на заднее сиденье, он заметил, как девчонка прикусывает губы, когда возникает необходимость шевелить ногой в гипсе.

— Сильно болит? — тихо спросил Метеля.

Юля подняла на него влажные глаза и лишь кивнула, силясь сдержать непролитые слезы. Сережка вздрогнул. Ему до сих пор снилось, как страшно она кричала, придя в себе на месте аварии.

Стараясь быть максимально полезным и взрослым, парень расстегнул замочки её сандалий и, освободив маленькие ступни от обуви, помог ей разместить ноги на сидении. Она благодарно ему улыбнулась, когда он присоединился к ней, усевшись на самый краешек, чтобы не мешать.

Ему понравилось слышать её тихую благодарность и видеть тепло в зеленых глазах. Мама совсем недавно рассказала ему о скором прибавлении в семействе и теперь Сережка с восторгом ждал того момента, когда уже и он станет старшим братом. Он часто видел, как Матвей и Юлька ругаются, но, что оставалось для него загадкой, так это то, как быстро и без слов они объединялись в поддержке друг друга, когда им грозило наказание. Даже после всех обидных слов, Юлька никогда не выдавала брата, когда родители требовали от неё правды, как и Матвей молча сносил все наказания за проступки сестры. Сережка часто завидовал их взаимоотношениям. Ему казалось, что Матвей больше любит сестру, чем его, хотя он был его лучшим на всем свете другом. Но если это ещё можно было объяснить, то для него совершенно не укладывалось в голове, почему он ревновал Юлю к Матвею. Он едва сдерживался, когда девчонка бежала к брату со всеми своими проблемами, словно Соколик был супергероем, способным спасти её от всего. Ему ведь так хотелось, чтобы кто-то вот так же бежал к нему, зная, что он все способен решить и со всем помочь. Именно поэтому он так радовался появлению маленькой сестрички, которую уже поклялся защищать и оберегать от всего.

Они остановились у здания аэропорта и Александр Святославович попросил ребят посидеть спокойно в машине, пока он отлучится на несколько минут. Видно температура поднялась, чтобы сморить Сережку. Когда он уснул, Юля немного сдвинулась, чтобы и ему было удобнее.

— Метеля, я забрал билеты, — быстро отчитался Сокол, когда друг поднял трубку. — Ты уже доехал?

На том конце телефона послышался сигнал клаксона и нецензурная брань. Александр улыбнулся, прекрасно представляя, как Метеля сейчас ругается с водителем другой машины через окно автомобиля.

— Одни идиоты! Кто им только права выдал? — бурчал он в трубку, когда шум за окном его машины немного притих. — Подъезжаю к дому. Ты детей забрал? Как там Сережка?

Метеля пропустил перед собой женщину и вышел следом из здания аэропорта. Напоминание друга заставило мужчину вспомнить о необходимости зайти в аптеку. Оглянувшись по сторонам, он свернул к небольшому магазинчику с зеленым крестом на вывеске, шаря по карманам в поисках рецепта.

— Детей забрал, малой твой ангину хватанул, — отчитался Сокол. — Ну, ничего. На Юге отогреется, быстро выздоровеет. Да и лекарств я прикуплю.

— Твоя правда, — согласился Метеля. — Сколько человек охраны в доме оставил?

Сокол задумался, подсчитывая в уме парней.

— Семеро, братик. Сейчас осталось шестеро, Субботин Сережу в больницу отвозил, — объяснил Александр. — Я его домой отправил, чтобы вещи собирал. Отправим его с девчонками. Пусть погреет кости, за одно и под присмотром все будут.

Метеля подтвердил мысли друга.

— Вот еду я и думаю, Сокол, — тихим задумчивым тоном начал Метеля. — Кравцов — интересный мужик. Хоть молодой, но пойдет далеко. Не из наших он, не бандит. Родители его шишками при старом правительстве были, оставили после себя связи хорошие. Думаю, нужно нам держаться за него. Он мне интересную папку подогнал. Если правильно её использовать, можем себе хорошенько задницы прикрыть перед столичными.

Сокол задумался, понимая, к чему клонит его друг.

— Ох и ад вокруг нас развернется, Метеля, когда мы Бурова кинем, — недовольно покачал он головой. — Но, если ты думаешь, что других путей нет и это действительно может помочь…

— Ты и сам знаешь, что если мы ничего не сделаем, то скоро Буров убьет половину мэрии и повесит это на нас, — уверенно заявил Метеля, притормаживая у ворот. — Пора нам вырываться из этой засады. Между двух огней худо живется. А тут нам на блюдце с голубой каемкой преподнесли солидный компромат. У меня прямо руки чешутся, не знаю кому лучше его предъявить.

Сокол хмыкнул, прекрасно зная нетерпеливый характер друга. У них ожидался очень сложный период в жизни, но когда им было легко? Да и не согласились бы они на тишь да гладь, если бы это значило лишиться всего. Себя не обманешь. Слишком тяжким трудом, нервами и силой им все доставалось в этой жизни, чтобы сейчас всего лишиться из-за страха. Мужчины готовы были лечь костьми, но боролись бы до конца.

— Ладно, встретимся через пару часов, — попрощался Сокол, когда на заднем фоне послышался писк открытия автоматических ворот. — Готовься, Метеля. Там Аня испекла торт и, если верить Сережке, весь дом в розовых шарах и мишуре.

Пообещав не поддаться плюшевому настроению большинства, Владимир отключился. Скупив все препараты по списку, Сокол упаковал флакончики в полиэтиленовый пакет и поспешил выйти на свежий воздух. Ему не нравился запах лекарств. Он нервировал его на интуитивном уровне.

На часах стрелки перевалили за половину седьмого и начало смеркаться. Входящий звонок остановил его в двух шагах от автомобиля. Поскольку звонил провинившийся поставщик, а значит разговор сулил поток нецензурной брани, Александр Святославович решил переговорить на свежем воздухе. Он старался ограждать детей от мира, в котором они с Метелей крутились и уж тем более не смел говорить матом при собственной дочери. Он подошел к машине сзади и, должно быть, Кроха не видела его. Зато ему открывался прекрасный вид на детей. Сережка дремал, закинув голову на сиденье, а Юлька сидела напротив и внимательно смотрела на него с нелепой улыбкой. Он знал подобное выражение на девичьем лице. Впервые Сокол задумался о том, что возможно их с Владимиром мечты осуществятся и семьи Метельского и Соколова породнятся. По крайней мере, по лицу дочери он мог утверждать, что она точно была не против такого развития событий.

— Андрей, ты что уже пять минут пытаешься мне в уши влить? — разгневался мужчина, не понимая прерывистой речи своего собеседника.

Поставщик нервничал и заикался, отчего понять его становилось ещё сложнее.

— Я просто хочу сказать, что наша компания не сможет работать с вами более, Александр Святославович, — еще раз повторил собеседник, стараясь, чтобы его голос звучал крепче и увереннее. — Мы получили предложение, что затмевает ваше во всех отношениях.

Сокол прикрыл микрофон рукой, поднял взгляд к небу и глубоко вдохнул. Он едва удерживал себя, чтобы не высказать этим крысам, что первыми побежали с корабля, который посчитали тонущим, что он думает о нем и его сырье. Однако глупцом Александр Святославович не был никогда. Он знал, что они сейчас были в такой ситуации, что не могли позволить себя терять союзников.

Просчитав до десяти, он отнял руку от микрофона и попробовал вновь вернуть разговор в деловое русло. Они больше не были теми пацанами с кастетами и в спортивных костюмах. Теперь они были бизнесменами, владевшими легальными активами.

— Андрей, я думаю, что имею все основания полагать, откуда до вас дошла информация о нестабильности нашей работы, — ровным и уверенным голосом начал убеждать мужчина. — Поверьте, я не первый год в этом бизнесе и конкуренты не впервой ставят палки в мои колеса. Одно могу утверждать, мы были, есть и будем на этом рынке. Нас так просто не сломить. Мы твердо стоим на ногах.

Андрей замолчал, обдумывая услышанное.

— Мы с вами давно друг друга знаем, Александр Святославович, поэтому буду с вами откровенен, — собеседник понизил голос, словно не хотел, чтобы кто-то услышал следующие его слова. — Мы не просто так остановили контракт с вашим заводом. Сегодня очень важные люди связались с руководством нашей компании и дали понять, что уже завтра ваши акции не будут стоить и ломанного гроша. Не знаю, что именно они хотели этим сказать, но я бы на вашем месте позаботился о том, чтобы дорогие вам люди были в безопасности. Нам неинтересна эта война. Нам все равно, кому продавать сырье, но я искренне желаю вам выбраться из этой ситуации. Удачи.

Андрей отключился от разговора, даже не выслушав ответа Сокола. Александр Святославович нахмурился, обдумывая услышанное. Вовремя они приняли решение перевезти родных.

Он уже хотел сесть в машину, но что-то его остановило. Он снова потянулся к телефону и набрал номер Метели. Телефон был выключен, но Александра это не сильно удивило. Они часто выключали телефоны, когда оказывались дома, чтобы ничего не мешало их общению с родными. Но его взволновало, когда и у жены телефон оказался отключенным. Конечно, можно было подумать, что он просто сел, но Аня была перфекционисткой до мозга костей и всегда тщательно следила за подобными мелочами. Был лишь единственный способ убедиться, что все в порядке.

Он быстрым шагом направился к машине и, сев за руль, рванул с места. Кроха что-то спросила у него, он односложно ответил, но на этом разговор и закончился. Он был слишком взволнован тем, что никто из охраны или его семьи не отвечали на телефоны. Одни просто не брали трубки, другие аппараты были выключены. Сокол от бессилия швырнул телефон на соседнее сиденье и сжал широкие ладони на руле. Руки Александра дрожали, а нога рефлекторно сильнее надавила на педаль газа. Понимая, что ничего хорошего ждать не придется, он вновь потянулся за телефоном и набрал номер единственного человека, которому в данный момент доверял.

— Субботин? — переспросил Сокол, услышав невнятный звук на другом конце телефона. — Просыпайся немедленно, срочный вопрос.

Должно быть, голос Александра Святославовича звучал действительно нервно и напряженно, или же все дело в военной подготовке мужчины, но Алексей быстро взял себя в руки.

— Шеф? — удивился он. — Что случилось?

Александр Святославович тяжело вздохнул и покосился через зеркало заднего вида на детей. Сережа уже проснулся, теперь они вместе с Юлей внимательно следили за телефонным разговором. Нужно быть осторожным, но Сокол был слишком накрученным, чтобы контролировать каждое слово. Он боялся даже допустить мысль, что дома могло что-то произойти.

— Субботин, собирайся и двигай к дому, — дал он команду. — Метеля телефон не берет. Никто не берет, даже охрана.

Сокол отключился и кинул телефон на сиденье рядом. Он молчал и старательно отводил глаза, чтобы не встречаться с встревоженными взглядами детей.

Сережа и Юля одновременно оглянулись друг к дружке, как только Александр Святославович положил трубку. Должно быть парнишке стало хуже, поскольку его голова раскалывалась, а щеки горели алым румянцем, подтверждая, что таблетки перестали действовать и температура вновь поднялась. Но сейчас он не мог думать ни о чем, кроме того, что услышал от дяди Саши. Почему его отец не отвечал на телефон?

Когда машина свернула с трасы в сторону деревни, худшее предчувствие Сокола подтвердилось. Несмотря на позднее время суток, вокруг было светло от разноцветных сигнальных огней и пламени, что возвышалось над десятком домов. Машина с шумом остановилась перед высоким забором. Сейчас металлические ворота лежали плашмя на земле, сорванные с петель, а двухэтажный деревянный домик пылал огнем, окруженный тремя пожарными машинными и несколькими десятками пожарных. Словно во сне, Александр медленно раскрыл дверь и вышел из машины. Он смотрел на снующих туда-сюда людей, наблюдал за машинами скорой помощи и полиции, но видел лишь тела на поляне, накрытые черными мешками. Его глаза проносились от одного к другому, пересчитывая их. Один, два, три, четыре, пять… Он пытался пересчитать, но сбивался из-за того, что едкий дым впитывался в глаза и заставлял их слезиться. Начинал сначала. Один, два, три…

За спиной он услышал окрик дочери и едва заметил, как дверь за ним с грохотом захлопнулась, когда Сережка пронесся мимо него прямо к горящему дому. Должно быть все были потрясены происходящим, ведь никто не успел сориентировать и остановить мальчишку. Он в момент приблизился к черным пакетам и замер над ними. Взгляд синих глаз скользил от одного накрытого тела к другому, пока колени парня не подкосились. Кто-то из мужчин в пожарной форме заметил Сережку и поспешил к нему. Он поднял вырывающегося парнишку и попытался отвести его к воротам, но Сережка провернулся и вырвался из его рук.

Юля не могла усидеть на сидении. Она не понимала ни что это за дом, ни почему все вокруг так суетятся. Сережа ринулся из машины и кинулся к горящему, словно факел зданию, пока её отец неподвижно стоял у машины, смотря невидящим взором на все происходящее. Она попыталась окрикнуть друга, но он был уже слишком далеко, чтобы ее услышать. Схватив свои костыли, девочка раскрыла дверь и попыталась выбраться наружу. Её руки дрожали от непонятного страха, поэтому, не сумев удержать, она упустила один костыль. Упершись двумя руками на второй, она соскочила с сидения и шатаясь, выпрямилась во весь рост. Она привстала на носочек здоровой ноги, чтобы рассмотреть Сережку впереди, но не увидела ничего, кроме потока движущихся перед глазами людей. Яркие вспышки разноцветных огней мигалок, оглушали своим писком, люди кричали и громко отдавали команды друг другу, поэтому, сколько бы она ни звала парня, он бы не услышал. Юля подумала, что все дело в том, что кто-то не усмотрел за огнем и в доме возник пожар. Нужно было найти маму и проверить Матвея. Юля надеялась, что они успели выбежать и не пострадали.

Отчаянный крик донесся до её слуха, заставляя заледенеть кровь в жилах. Она проследила за звуком, натыкаясь взглядом на высокую фигуру мужчины в красной куртке, пытающегося оттащить Сережку к воротам. Но не это поразило её. И даже не дикие, резкие и не совсем человеческие движения, которые использовал Сережа, чтобы вырваться. Её поразил его крик. Он пронесся сквозь разделяющее их расстояние и впился в её сознание. В одну секунду она поняла, что произошло. Прочитала это в его голосе, в эмоциях, что разрывали сердце парня. Юля знала этого мальчика всю свою жизнь, но впервые слышала, чтобы его голос звучал так. Наполненный такой вселенской болью, что у неё самой разорвалось сердце. Но чего она не могла, так это поверить страшной мысли, что поселилась внутри неё.

На негнущихся ногах, игнорируя боль и неудобства, ослепленная догадками, о которых язык не поворачивался говорить вслух, он попрыгала в сторону Сережи, когда крепкая рука отца перехватила её. Он крепко прижал её к своему телу, опустил лицо в её непослушные русые волосы и что-то тихо зашептал дочке. Юля не слышала его слов, не понимала того, что он просил её успокоиться и не ходить туда, не смотреть. Она только спустя несколько мгновений поняла, что лицо застилает пелена беззвучных слез. А потом с губ сорвался звук, и она больше не смогла держать все подозрения в себе и разрыдалась. Глубоко, громко, навзрыд. Рыдала так, что сотрясалась всем телом и заставляла отца вздрагивать вместе с ней. Кусочки мозаики встали на свои места, пазл сложился, когда в её голове вновь и вновь проносились слова Сережки, что он кричал без умолку, сидя на коленях перед невзрачными черными пакетами: «Мама? Мамочка! Отец! Матвейка! Нет, только не ты, Матвейка! Вставай же! Прекрати прикалываться и вставай! Давай же, Соколик! Вставай! Мамочка! Мамочка моя! Папа!»

Пелена застилала Сереже глаза. Он резко тер их, стирая слезы, боясь пропустить тот момент, как его отец откроет глаза. Когда мамочка встанет и отругает всех, что её измазали сажей и накрыли полиэтиленовым пакетом. Ей же нельзя беременной лежать на холодной земле. Перед ним лежал Матвей. Сережа понял это, когда заметил выглядывающий из пакета кусок синей ткани его шорт. Это были шорты Сережи, но поскольку парнишки теперь жили в одной комнате, как братья, они решили, что и одежда у них должна быть общая. Он заметил рыжий пучок волос тети Ани, торчащий из крайнего пакета. Чем больше он смотрел, тем больше деталей замечал. Прошли секунды, когда его заметили. Когда ему не удалось увернуться, его подхватили с земли двое мужчин, скрутили и оттащили от семьи. От его родителей. От лучшего друга. Он рвался к ним. Кричал, что ему нужно им помочь, что мама беременна и ей будет плохо от запаха дыма, но никто его не слушал. Его оттащили к машине, где дядя Саша удерживал в руках плачущую Юльку. Сережа и сам не понимал, что его трясет, пока девочка не протянула к нему ладони. Даже не заметив своих действий, он двинулся к ней и упал рядом на колени, поскольку ноги вдруг стали ватными и перестали его держать. Рыдания до сих пор сотрясали его, и он шептал про себя то, во что верил всем сердцем: «Это сон, это просто сон. Я должен проснуться». Но сколько бы он не щипал свои руки, наваждение не сходило. Дядя Саша отпустил Юлю рядом с ним на землю, и девочка потянулась к Сережке, будто просто не могла сидеть в одиночестве. Рефлекторно, он притянул её к себе, пытаясь успокоить, но, как и он сам, Юля была не в силах прекратить плакать. Поэтому он прижал её так сильно к себе, как только мог. До боли, до синяков, до скрипа в костях, но он нуждался в том, чтобы чувствовать кого-то рядом с собой. Им оставалось только держаться друг друга в надежде, что им удастся пережить этот страшный вечер и не умереть от постигшего их горя.

Глава 2

Александр Святославович услышал имя дочери и взглянул в сторону машины скорой помощи. Врачи обкололи детей успокоительными, замотали в пледы и сейчас ребята сидели на ступенях газели, молчаливо глядя перед собой красными от слез глазами. Если присмотреться, можно заметить, как Юля иногда нервно вздрагивала и её тело трясло от едва уловимой дрожи. Сережа же выглядел немногим лучше. Он успокоился достаточно, чтобы не выдавать дрожи в теле, но его глаза выглядели абсолютно безжизненными. Они смотрели холодным взглядом прямо перед собой, словно он не совсем понимал, где находился и что произошло.

Александр резко отвернулся от детей, когда к дому подъехала нива Субботина. Он выпрыгнул из машины, едва она заглохла и в следующую же секунду стоял рядом с Соколом, озираясь по сторонам. Дом, хоть и был потушен, но тухлый зловонный запах гари и обгоревших тел до сих пор витал в жарком летнем воздухе. Его тошнило от этого запаха, но он не мог сейчас сорваться. Он должен взять себя в руки и действовать. Потом, когда все закончится и, если останется жив, он поплачет. Ох, как поплачет над обугленными останками сына и жены, над могилой друга, Оленьки и их не родившейся девочки. Малышки, что должна была стать его крестницей.

— Что здесь произошло? — ошарашено спросил Субботин, поравнявшись со своим шефом. — Где Метеля? Где Максим?

Сокол развернулся и положил ладонь на плечо друга. Эта трагедия была и его болью, ведь вместе с его семьей в этом пожаре погиб и младший брат Алексея, который оставался охранять дом. Субботин закусил губу и закрыл газа, понимая то, что осталось не высказанным.

— По словам соседей, когда Метеля подъехал к дому и раскрыл ворота, следом подъехал грузовик. Спецназ, вроде, но доказательств нет. Вову расстреляли в упор, устранили охрану и ворвались в дом. Расстреляли всех, потом занесли в дом тела, облили бензином и подпалили. Соседи вызвали пожарных и скорую. Когда мы приехали, тела уже выносили. Работали профессионалы, в живых не оставили никого. Ни женщин, ни сына.

Александр тяжело вздохнул, крепко сжимая руки в кулаки. Нужно было держаться. Он должен действовать сейчас, времени ждать у мужчины не было.

— Время рассчитано хорошо, — холодным голосом выдохнул Субботин. — Ты уже должен был быть дома. Все вы.

Сокол задумался, глядя на то, что осталось от дома.

— Да, если бы мне не пришлось заезжать в аптеку и вести Сережу на осмотр, — он замолчал, оглядываясь назад к машине скорой, где все так же неподвижно сидели дети. Его сердце сжалось, когда он увидел безжизненно бледное лицо мальчишки. — Нужно срочно увезти детей. Спрятать их там, где никто не найдет. Я хочу, чтобы все думали, что дети погибли. Только так их можно защитить.

Мысли закрутились в голове Сокола. Он вспомнил все предупреждения, что получал, все угрозы и предостережения. Мужчина знал, кого винить в смерти близких, и не собирался спускать им этого с рук. Ему только нужно было позаботиться о Сережке и своей маленькой Крохе. Как только они окажутся в безопасности, у него будут развязаны руки. Он не боялся смерти, не боялся вызова. После сегодняшнего все, что владело его мыслями, была жажда мести. Такая острая, всепоглощающая и отчаянная, что он готов был взять в руки нож и в одиночку отправиться за вендеттой. Александр не верил, что останется жив, как все закончится, но ему было все равно. Главное обезопасить детей и уничтожить Бурова. Это были единственные цели в его жизни, единственные причины по которым он до сих пор не пустил себе пулю в лоб.

— Субботин, забери детей и увези их в безопасное место, но чтоб никто не знал куда, — тихо попросил Сокол. — Даже я чтобы не знал. Не выпутаемся мы из этой паутины, друг мой. Без Метели не выберемся.

Алексей обернулся к своему шефу, глядя на него недоверчивым взглядом.

— Сокол мы с тобой больше десяти лет вместе работаем, и я никогда не обсуждал приказы, что ты отдаешь, — гневно начал Субботин. — В другой ситуации я был бы первым, кто посоветовал бы тебе забрать детей и на время исчезнуть, но эти уроды убили моего брата. Я знаю, что ты чувствуешь, поэтому не прошу, требую, чтобы ты позволил мне быть рядом. Я тоже имею право всадить пулю в тело Бурова.

Александр Святославович тяжело покачал головой. Он понимал порывы своего старого приятеля, ведь и сам сгорал от желания прямо отсюда рвануть на базу Бурова с разрывной гранатой. Однако Сокол должен был быть мудрее. Он обязан позаботиться о детях.

— Видишь эту девочку, — он кивнул Алексею в сторону дочери. — Она сегодня потеряла мать и брата. Сережка потерял вообще всех. У него никого не осталось кроме меня и Юли, ни единого живого родственника. Я знаю, что чувствую сам. Мое сердце пульсирует, гоняя кровь, только для того, чтобы отомстить, но клянусь тебе, я не понимаю, как они до сих пор живы и не сошли с ума. Они всего лишь дети. Им не за чем умирать за наши грехи.

Субботин раздраженно выдохнул, отворачиваясь от детей. У него не было ни жены, ни малышей, поскольку он, как никто знал, что, ведя такую жизнь, нельзя иметь слабости. Он знал этих сорванцов практически с самого их рождения. Юльки вообще в помине не было, когда он присоединился к корпорации. Тогда его частенько оставляли присматривать за женщинами и детьми, использовали как водителя. Ему всегда нравилось наблюдать за их детскими играми. За тем, как славно танцует девочка, репетируя новые движения, и как перемазанные в мазуте парни копошатся в машине. Он любил их и понимал, что Сокол прав — оставь их здесь и уже завтра список погибших пополниться новыми именами. Нужно было о них позаботиться, спрятать там, где детей никто бы не нашел.

— У меня есть место, где они затаятся, — согласился Алексей, вновь разворачиваясь к шефу. — Но я не буду вдали, когда нужен тебе. Я отвезу их, а потом сразу же вернусь.

Сокол раздумывал недолго. У него сейчас было слишком мало людей, которым мужчина доверял, чтобы отказываться от подобной помощи.

Состояние детей было пугающим. Юля не произнесла ни слова, с того момента, как ей вкололи хорошую дозу успокоительного, а Сережа наоборот устроил настоящий скандал, когда Александр Святославович сказал, что им нужно срочно уехать. Он не хотел пропустить похороны и, даже не смотря на свои одиннадцать, Алексей видел в его глазах еще одно желание, что он пока не мог оформить в слова — как и все они, мальчишка хотел мести. Истинный сын своего отца, тут ничего не скажешь, думал Субботин, погладывая на мальчика в зеркало заднего вида. Сережка сверлил обозленным взглядом пейзаж за окном. Он так хорошо понимал этого паренька, ведь и сам был точно таким же. Нет, его родители не погибли, но они были пьяницами и его вместе с младшим братом отняли и передали на попечение государства. Он до сих пор не простил родителям слабости и предательства, ведь они были ответственными за своих детей, но даже не думали возражать, когда его младшего брата силой отрывали от матери. У него не было никого, кроме бабушки, но старушка жила одна в деревне на мизерную пенсию и не могла забрать обоих братьев. Она забрала Максима, поскольку он был младшим, требовал большего ухода. Нет, Алексей никогда не сердился на бабушку за такой выбор, ведь она все верно сделала. После совершеннолетия Субботин присоединился к семье, но прожил с ними недолго. В следующую же осень его забрали в армию, потом служба по контракту, а далее и война в Афганистане, после которой уже просто невозможно было жить, как раньше.

Однако даже после всего пережитого, если спросить Алексея о месте, которое он считает самым безопасным во всем мире, на ум мужчине приходил лишь небольшой домик в деревне на Юге страны, где до сих пор жила старушка бабка. Поэтому, сразу после их разговора, Александр Святославович самостоятельно усадил детей в машину Субботина. Они были в пути уже более суток, лишь изредка останавливаясь у небольших магазинчиков для пополнения запасов еды и бензина. Сережа уже успокоился достаточно, чтобы не пытаться сбежать. Первые несколько остановок Алексей буквально кожей чувствовал, что парень обдумывал возможность скрыться и попытаться самостоятельно вернуться назад. Но каждый раз взгляд его хмурых синих глаз возвращался к молчаливой восьмилетней девочке, неспокойно ворочавшейся во сне на заднем сидении машины.

— Куда мы едем? — поинтересовался Сергей, когда они остановились у очередной заправки.

Юля воспользовалась возможностью посетить уборную, а Алексей купил себе большой стакан крепкого черного чая и крекеры для детей.

— В деревню, — пояснил Субботин. — К моей бабке. Она старая женщина и проблемы ей ни к чему, поэтому я надеюсь, что ты будешь вести себя как взрослый. И позаботишься о Юле.

Сережа недовольно нахмурился, глядя как цифры сменяют друг друга на экране бензоколонки.

— Ты уедешь? — спросил парнишка. — Вернешься в город?

Субботин не хотел отвечать, поскольку не имел никакого желания обманывать. Он смотрел на Сережу, а видел себя. Такого же умудренного опытом мужчину в теле маленького мальчика.

— В том доме погиб мой брат, да и у Александра Святославовича не осталось там никого, кого можно поставить прикрывать себе спину, — признался мужчина.

Взгляд Сережи ожесточился, похолодел. Вся синева ушла, сделав их почти черными.

— Вы отомстите? — потребовал он ответа.

Субботин вздрогнул. Этот его голос и взгляд холодных синих глаз так напоминал о Владимире. Этот парень сын своего отца — Метеля.

— Сделаем для этого все, — пообещал Алексей, глядя прямо в немигающий взгляд мальчика. Хотя, его теперь сложно назвать мальчиком. Нет больше детской доверчивости и легкости на этом осунувшимся лице с черными кругами под глазами.

Сережа кивнул, немного расслабившись. Это было видно в его осанке: плечи парня слегка опустились, словно скинули непосильную ношу. Он обернулся на шум, глядя на Юлю, ковыляющую к машине на своих костылях. За все время, что они были в пути, девочка не сказала ни слова и отказывалась от еды. Её дважды тошнило и им пришлось останавливаться, чтобы она подышала свежим воздухом.

— Дай мне денег или пойди сам, но ей нужно купить йогурт, — попросил Сережа. — Только чистый, без добавок.

Субботин кивнул и протянул парню бумажник. Алексей помог Юле забраться на заднее сиденье российского внедорожника и опустил сиденье, чтобы Сережа сел спереди. Он должен был все быстро обдумать и подготовиться на случай, если из этой передряги им с Соколом живыми не выбраться. В своей голове он составлял план действий, который включал открытие счета на имя его матери по прибытию в город, чтобы ни она, ни дети ни в чем не нуждались по крайней мере в первые месяцы. Нужно будет заехать в больницу и дать местному врачу денег, чтобы проследил за ногой девочки. Нужно договориться с главой деревни, чтобы их взяли в школу без документов, а для этого нужно выдумать достоверную историю. Что же такое сказать, чтобы объяснить и их состояние, и необходимость сохранять их местоположение в тайне?

Сергей устроился на сидение рядом с водителем и пристегнулся, когда Субботин завел машину. Он называл его по фамилии, как и все остальные. Так они обусловились ещё в начале лета, когда подчиненный отца начал учить его чинить машину. Машина. Интересно огонь уничтожил и её или она осталась стоять нетронутой в гараже? Нужно будет не забыть попросить Субботина проверить. Это был последний подарок его отца, неудивительно, что Сереже хотелось сохранить её в память о нем. Было так много вещей, которые бы ему хотелось сохранить. Например, фотографию, что стояла на стеллаже в гостиной их квартиры. Там родители, еще совсем молодые, удерживали на руках годовалого Сережу. Его всегда удивляло, как блестели их глаза. Они были на ней такими счастливыми. А ещё футболка, которую Владимир привез Сережке из Германии. Даже несмотря на то, что она была на несколько размеров больше, Сережа хранил её в шкафу и каждый месяц примерял, нетерпеливо ожидая, когда она будет ему впору. Ему так хотелось показать отцу, как ему идет белая футболка с зелеными черепашками-ниндзя на ней. Сколько мелочей! Стоило мальчишке подумать о малом, как он вспоминал все новые и новые детали, что казались ему жизненно необходимыми. Запах, которым пахли волосы матери, смех отца и то, как терпеливо он объяснял ему решения задач по математике. Их долгие разговоры за ужином, совместные просмотры фильмов по пятницам. Больше ничего этого в его жизни не будет. Он остался один.

Юлька закопошилась на заднем сиденье, просыпаясь. Подхватив с панели упаковку из четырех йогуртов, он перелез назад. Бережно, чтобы не перепачкаться, Сережа открыл один стаканчик и протянул его девочке. Она скривилась и отвернулась, наглядно давая понять, что не голодна. Раньше, парнишка бы послушно поверил и не настаивал, но он вдруг осознал, что не только он думал, что остался один. Юля тоже все потеряла. Даже отец отправил её с Субботиным вместо того, чтобы держать ребенка при себе. Сейчас у неё не осталось никого кроме Сережи, а он был старше и должен был позаботиться о ней, как позаботился бы Матвей или его отец. Пора было взрослеть. Больше не кому было подтирать ему сопли.

— Юля, ты уже сутки ничего не ела, — вновь попытался он. — Если не съешь хотя бы один стаканчик, я накормлю тебя силой.

Говорить было больно из-за больного горла, но он должен был заставить её поесть.

Девочка недовольно поджала губы, но взяла протянутый пластиковый стаканчик и маленькую ложечку.

— Как нога? — вновь попытался заговорить Сережа, но она лишь пожала плечами, что могло значит все или ничего.

Его пугал такой её настрой. Обычно Юлька была более живой, что ли. Даже там, после того как она очнулась в палате реанимации, она попыталась пошутить по поводу случившегося и своей стальной головы, которой она ветровое стекло проломила. И, хотя он как никто другой понимал, как сложно ей было, оставить её со своей болью наедине просто не мог. Он чувствовал себя ответственным за эту девочку.

Он не знал, что еще можно спросить, чтобы добиться её словесного ответа, но она его опередила.

— Как ттттвое горло? — тихо спросила она, заикаясь.

Они оба замерли, глядя друг на друга ошарашено. Ужас читался в зеленых глазах девчонки, когда она потянулась ладонью и зажала ею губы. Она заикалась! Он помнил, как после операции и полученной ею тогда травмы, врач предупреждал, что у неё могут появиться проблемы с речью. Но ведь все было хорошо.

Надеясь на то, что это просто по той причине, что она почти сутки молчала, Сережа постарался сделать вид, что ничего серьезного не произошло.

— Хорошо, — соврал парень, чтобы не пугать девочку. — Я купил леденцы в магазинчике на заправке.

Юля кивнула, снова зачерпнув йогурт маленькой пластикой ложечкой. Она молчала, словно боялась произнести следующее слово и убедиться, что им не показалось.

— Куда мы едем? — медленно, шепотом спросила она.

В этот раз голос её звучал ровно и без заиканий. Это придало ей сил и немного успокоило их обоих.

— В какую-то деревню к бабке Субботина, — пояснил Сережа. — Нам нужно спрятаться. Никто не должен знать, что мы живы. Субботин придумал историю, будто мы брат и сестра, а в деревню нас отправили на время отъезда родных из страны.

Юля поджала губы, пытаясь сдержать эмоции внутри. Ей хотелось закричать, что она не хочет, чтобы люди думали, что Сережа ей брат, ведь её Матвейки больше не было в живых, а она не могла предавать его память, называя так кого-то другого. Однако она вовремя взяла себя в руки. Перед ней был не просто кто-то, не чужой. Это Сережка. Она знала его с рождения. Он действительно был ей как брат.

— Хорошо, — выдохнула девочка и немного помедлив, неохотно добавила, словно и не желала слышать ответа, но понимала, что должна была узнать. — Сереж, ммммоя мама точно…

Она не смогла договорить, поскольку слезы навернулись ей на глаза, а голос сорвался. Хорошо, что Сереже не нужно было слышать всего предложения. Он и так знал, о чем она спрашивала.

— Да, Юль, — выдохнул он глухим, но крепким голосом.

— И Матвейка?

— И Матвейка, — подтвердил Сережа.

— И твои родители?

— Все, Юля. Они все мертвы.

Алексей молчаливо наблюдал за детьми через зеркало заднего вида. Он слышал, как дрожал голос девочки, когда она, заикаясь, задавала те самые вопросы, на которые не готова была слышать ответов. Сережка держался молодцом. Субботину понравился этот парень ещё в мастерской, когда этим летом они начали чинить БМВ, но сейчас он заметил в мальчишке того, чего не было в нем ещё сутки назад. Он ощутил смиренную силу. Ту самую, которая позволяет составлять план и мстить с холодной головой. Таким был его отец. Он, в отличие от самого Субботина и Сокола, никогда не нырял в омут с головой, хоть и был достаточно нетерпелив.

Зазвонил сотовый и Алексей ответил сразу, точно зная, кто это. Номер был только у шефа.

— Сокол, — выдохнул он вместо приветствия. — Все в порядке?

Александр Святославович закрыл дверь, чтобы им не мешали, и присел за кухонный стол в квартире одного из своих парней, где теперь скрывался. С момента пожара, весь город стоял на ушах в его поисках. Им едва удалось скрыться.

— Дети в порядке? — поинтересовался Сокол.

Этот звонок был плохой идеей, но Субботин не мог его винить. Более суток назад он потерял свою семью, неудивительно, что теперь беспокоился за то малое, что у него осталось.

— Сережа в норме, а Юлька… — Алексей замолчал, подбирая слова. — Она приходит в себя. Заикаться начала.

— Черт, — выдохнул Александр Святославович. — Нужно найти ей специалиста, врач предупреждал, что ей нельзя волноваться, что это может спровоцировать последствия удара головой. Она сильно испугалась.

Субботин тяжело вздохнул.

— Все мы испугались, шеф.

Сокол не ответил, молчанием подтвердив слова подчиненного.

— Ладно, — свернул разговор Александр Святославович. — Как устроишь детей, возвращайся. У меня есть план.

Сокол отключился прежде, чем Алексей успел что-то ответить. Сережа что-то тихо шептал Юле, а она послушно кивала. Но он даже со своего места видел, как слезы градом струятся по её впалым бледным щекам. Она быларазбита и сломлена. Одному Богу было известно, сможет ли она смириться с этим и жить дальше. Он видел слишком многих, кто так и не пришел в себя, а они были гораздо старше и сильнее этой крохи.

Юля проснулась на заднем сидении машины. Они уже почти двое суток ехали в неизвестном ей направлении, в неудобной машине. Голова девушки повернулась в сторону передних кресел, где молча вел машину Алексей Субботин и спал Сережка. Парню было неудобно. Это было видно даже с того места, где спала она. Хотя его голова покоилась на свернутом пледе, который он уловчился подсунуть между шеей и спинкой кресла, а ноги были закинуты на приборную панель, она знала, что в таком положении шея жутко отекает, а ноги колит иголками, когда опускаешь их. Лежа на растяжении, она стала настоящим специалистом по тому, как изловчиться удобно устроиться для сна сидя.

Горло стянуло после сна, поэтому она села на сидении и немного похлопала Алексея по плечу, привлекая его внимание.

— Можно мне воды? — шепотом попросила Юля, чтобы не разбудить Сережу.

Субботин перегнулся и вытащил бутылку из-под своего места. Отвинтив крышку, Юлька сделала два больших голодных глотка, прежде чем немного устранила жажду.

— Отец звонил, — решил поделиться мужчина, чтобы хоть немного развеселить девочку.

Однако вместо интереса он увидел на лице малышки хмурое выражение. Она всегда была взрослее своих лет. Он хорошо помнил, как в год и месяц она наизусть декламировала «Муха-цикатуха», стоя на стуле посреди гостиной, а уже в пять знала всю таблицу умножения.

Субботину было интересно, что творилось в её голове.

— Значит, он еще жив, — после минутного молчания, проговорила она, скорее для себя.

Заметив, что Алексей наблюдает за ней через зеркало заднего вида, она поспешила добавить:

— Я не была уверена, — пояснила она причину своей реакции. — Он выглядел очень решительным, ккккогда мы уезжали.

Она замолчала, заметив, что снова заикалась.

— Это происходит на первых буквах и лишь в некоторых случаях, — попытался немного успокоить малышку мужчина. — Не расстраивайся, от этого ещё никто не умирал.

Юля не ответила, но было видно, что эта проблема её затрагивает.

— Твой отец скрывается и ничего не предпримет, пока я к нему не присоединюсь, чтобы прикрывать его спину, — успокоил Алексей на свою манеру.

— А маму и Матвейку уже похоронили? — очень тихо поинтересовалась она.

Алексей замолчал, не зная, как ответить на этот вопрос. Он разрывался между правдой и сладкой ложью, но взглянув в эти честные зеленые глаза просто не смог заставить себя солгать. Субботин просто понял, что чтобы он не сказал, она сможет с этим примериться.

— Нет, — нервно ответил мужчина. — Если бы это была простая смерть, все было бы проще. Но это убийство. Хоронить дадут только после того, как милиция отдаст тела.

Девочка кивнула, словно поняла все, что он не хотел объяснять. Он немного расслабился. Видит Бог, он бы не смог объяснить восьмилетней девчонке что такое вскрытие. Но ему и не пришлось. Девочка недовольно переместила взгляд на Сережку, сопевшего во сне.

— У него горло не прошло и вчера температура была, — доверительно призналась девочка, видя в Субботине единственного взрослого человека, способного помочь ей. — Он не признается, но я видела, как он кривился, когда пил. И он был очень горячим вечером.

Субботин, который по началу пропустил слова девочки мимо ушей, сейчас посмотрел на парнишку. Он нахмурился сильнее, замечая пот, выступивший на лбу и черные синяки под глазами. Неужто ему действительно хуже?

— Мы уже совсем скоро приедем в деревню, — успокоил он девчонку. — У меня там много друзей. Врачи есть. Ему помогут.

Юля кивнула и повернулась к окну. Он знал, что она будет очень удивлена тому, что совсем скоро предстанет перед её глазами. Этот ребенок не привык к жизни, которую он собирался им предложить, но иного варианта не было. Да, в его деревне нет многоэтажных домов и зеркальных офисов, к которым привыкли эти дети в своем родном городе. Да о чем говорить, когда в этой дыре даже двухэтажные дома и то редкость. Парочка на всю деревню. В основном хилые домики и здания с облупившейся штукатуркой. Даже связь и та здесь почти не ловила из-за близости горных массивов, зато в этой деревне никому в голову не придет искать детей. А глава местной администрации его старый приятель, он детей устроит. Да и с голоду они не помрут, порешает все Субботин. Вот вернется домой и переведет на счет матери значительную сумму денег, чтобы точно проблем не было. А дети не глупые, придержат языки за зубами. Не навсегда же они их отсылают, всего-то полгода потерпеть. В отличие от Соколова он верил, что они смогут победить.

Размещение детей много времени у Субботина не заняло. Сначала он заехал в мэрию и по полочкам разложил приятелю что будет с ним, если до этих детей доберутся столичные. Подробно рассказал, со всеми красочными эпитетами. Подействовало видимо. Быстро глава администрации с мыслями собрался и пообещал проконтролировать, чтобы дети сидели тихо, как мыши. И с ментами договорился, чтобы детям документы сделали на его фамилию.

Далее он в местную больницу заехал. Хотя, какая там больница. Так один врач на всю деревню и старуха медсестра, что в двух домах от бабки его жила. Но врач оказался мужиком толковым. За пару сотен обещал проследить, чтобы у девчонки все кости правильно срослись и пацану лекарств выписал. За ними правда пришлось в город ехать, но после всего пути, что они преодолели, сорок километров казались сущей мелочью.

Бабка долго присматривалась к детям, что, словно напуганные зверьки, лишний раз вздохнуть боялись в чужом доме. Но когда Субботин все ей рассказал о том, что дети двумя сутками назад пережили, старуха поплакала сначала, а потом принялась детей чаем отпаивать с вареньем. Да и вообще такую бурную деятельность вокруг них устроила, что Алексей довольно улыбнулся, понимая, что правильно поступил, привезя их сюда. И дети в безопасности и бабке счастье, а то слишком редко они бывали у неё. Заскучала старуха совсем. Сердце сжалось болью при мысли о том, что брат больше не сможет приехать в дом, который считал родным. Бабке так и не смог сказать, что нету больше её Максимки. Язык просто не поворачивался.

Сам тоже задерживаться не стал. Поел, поспал несколько часов и двинул в обратный путь. Никогда не забудет взгляд, с которым Сережа провожал его. Как руку пожал и серьезно пообещал заботиться о Юльке и бабе Кати. Не пацан он уже, точно не пацан.

Дело за малым оставалось, домой вернуться и с деньгами вопрос закрыть, ведь того, что у него с собой было им явно более чем на полгода не хватит. Нужно будет продумать, как вырваться туда. Или найти кого послать. Не хотелось переводом отправлять, мало ли кто проследить может. Нечего самому детей подставлять.

Назад путь казался короче, но так всегда бывало. Сотни мыслей крутились в его голове, когда он к городу подъезжал, но никак не ожидал, что машине движение перекроют. Ухмыльнулся даже, заметив, что его ждали. Просекли, черти, что детей из города вывозил, главное, чтобы не выследили куда. Где он их оставил точно не знали, в этом он не сомневался. О бабке никому известно не было, она в биографии его вообще никак не прослеживалась, да и опеку они тогда на Максима через деда оформляли, которого давно уже в живых нет. За одно волновался, что Соколу не сказал о местонахождении детей. Как же он их искать будет? А может и не будет. Может не сможет. Вот братву какую собрали, чтобы его встретить. Соколу поди и того больше соберут. Ну ладно, чего это он в размышления подался. В конце жизни о грустном не нужно, нужно хорошее все вспомнить. Вот и думал он об этом, пока из машин мужики с автоматами выходили и выстраивались в шеренгу. А нефиг пугать его, он не из пугливых. Войну когда проходил, видел, как пытали пленных. Тогда еще решил, что никогда живым в плен не пойдет. Поэтому и достал пистолет из багажника, передернул затвор и прострелил себе башку, зная, что хрен он детей заложит. А Сокол поборется еще. Если кто и сможет выплыть из болота, так это он.

Глава 3 (Сереже 12, Юле 9)

— Сережа, иди поешь. Я для кого старалась, блины пекла, — пожурила баба Катя, наблюдая за наспех переодевающим футболку пацаном.

— Не могу, баб Кать, — прокричал он, даже не заметив, что она за ним следом пошла, а не на кухне осталась. — Мы с Михой и Денчиком договорились на речку смотаться, пока не стемнело. Завтра уроки начнутся, времени уже хватать не будет.

Старуха улыбнулась, глядя за торопливыми сборами юнца. Полюбила она детей. Год всего они у неё прожили, а полюбила как своих. Да и как вообще их можно было не любить? Сережка — сорви голова. Энергией хлыщет так, что и она рядом с ним молодеет. Двенадцать лет, а все хозяйство на себе тянет. Вон, буквально вчера уговорил её цыплят взять, для которых пол лета курятник строил из старых досок, что по всей деревне собирал. Говорит, чего это мы, баба Катя, все на подножном корме, все овощами балуемся. Пора на белки переходить. Сейчас кур заведем, потом денег насобираем, может корову купим. Будет тебе молоко, научишь Кроху творог гнать, сметану. Заживем как цари. Она улыбалась, но и слова поперек не сказала. Знала, что он слово свое сдержит, не просто языком болтает. Вон, заставил же её согласиться огород высадить, так теперь нарадоваться не могла тому, что отложить удалось. Все лето с огорода питались, так еще и продать овощи получилось. К школе смогли им скупиться. На форму правда не собрали, по Сережке белую рубашку купили и Юленьке водолазочку бежевую.

Баба Катя насупилась, заставляя себя прогнать мысли, что в голову лезли. Неспроста же внука своего она уже более года не видела. Точно случилось чего, иначе не оставил бы её без денег с двумя детьми на руках, выкручиваться на одну ничтожно мизерную пенсию. Если бы не Сережка, старуха вообще не знала бы, что и делать. А он молодец, все в свои руки взял, везде поспевает.

Заметив её в дверях своей комнаты, парнишка улыбнулся. Домик у неё хоть и не большой, но всем места хватило, всем по углу выделить получилось. Сережке самую большую комнату отдали. Баба Катя в своей осталась, а Юлька на чердаке поселилась. Он хорошо утепленный. Максим там жил, когда маленький был. Старухе все равно туда по крутой лестнице не подняться, но Юля, наверное, поэтому и выбрала то место. Все какие-то укрытия искала.

— Наш Карлсон на крыше? — с той же улыбкой на лице поинтересовался Сережка, имея в виду девочку.

Баба Катя недовольно вздохнула, заломив пальцы. Не знала, как ему рассказать все, что тревожило её. Боялась она за девочку.

— Ты бы поговорил с ней Сереж, — осторожна начала старушка. — Ты же знаешь, что она никого кроме тебя не слушает.

Мальчик насупился, улыбка слетела с его губ.

— Опять не ест?

— Да не в этом дело, — неуверенно проговорила баба Катя. — Замкнутая она слишком. Ни друзей, ни интересов никаких. Целый день лишь уроки делает и книжки свои читает. Всю библиотеку уже перечитала, по второму разу скоро начнет. И молчит постоянно. Слова из неё не вытянешь.

Сережа недовольно закусил губу и поглядел в коридор, где виднелась лесенка наверх. Юлька и его самого волновала, но он просто не знал, что мог сделать. Он уже все перепробовал за этот год, ничего не выходило.

В самом начале, когда они только приехали к бабе Кате, девочка хоть и была не особо радостной, но продолжала оставаться Юлькой. Все усложнилось, когда они в школу пошли. В деревне новичков не любили и, если сам Сережа смог не просто вытерпеть все злостные нападки, но и кулаками выбить себе право на существование, то с Юлькой все сложнее было. От нервов её заикание сильнее стало, а дети жестокие. Смеялись над ней, кривляли. Он только со временем заметил, что его веселая и ироничная днвочка стала все чаще отмалчиваться, лишь бы рот не открывать. Её оценки снизились, хоть он и знал, что она точно учила все уроки, поскольку сам лично проверял все домашние задания меньшей. И, когда он прямо спросил у неё что происходит, она лишь пожала плечами и сказала, что просто не отвечает, когда её спрашивают, чтобы дети не смеялись от заикания. А иногда она просто не могла и слова произнести. Вот видел же, что знает, да и она открывала рот, но произнести ничего не могла. Только размыкала губы, как выброшенная на берег рыба не в силах произнести ни звука. Пока слезы не начинали глаза жечь от бессилия. Но не плакала при нем. Сжимала зубы и молча уходила.

Как её можно было заставлять? Он даже с учительницей пытался поговорить, чтобы вообще не спрашивали её, а письменно все работы принимали. Это немного прояснило ситуацию, по крайней мере, оценки девочки вновь были одними из лучших.

Но вот что касается друзей, здесь сложнее было. Вначале дети издевались над ними, когда узнали, что дети жили в городе. Называли Буржуями и все смеялись, что их родители бросили в навозе валяться, пока сами за границу уехали. Он не понимал, как Юля в такие моменты удерживала на лице непроницаемое выражение, хотя знал, что её разрывают такие же чувства, как и его самого. Только вот мелкая она еще, не сможет ни на кого с кулаками броситься. Поэтому за неё Сережа кидался. Всех в деревне построил, поскольку быстро понял, что бояться нельзя, иначе не слезут. Дрался так, что думал насмерть. Ничего не боялся, никого. Всегда за себя в бой кидался. Уважение заработал, с его мнением считаться начали. И пусть деревня небольшая, не больше пяти сотен человек всего, но молодежи здесь много было. Работали все на заводе в городе за сорок километров, а здесь жили. Тут жилье дешевле и очередей в школы для детей нет.

Сейчас Юльку вроде никто не гнобил, но и не дружили особо. Да и сама она не пыталась сдружиться ни с кем. Сережа просто не понимал, как дети в ней не видят той умной, остроумной девочки, которую он знал. Ну и что, что она была мало похожа сама на себя. Ну и что, что больше не было на ней тех красивых разноцветных платьиц, в которые её постоянно тетя Аня одевала, но это все равно была Юля Соколова. Правда молчаливая и серьезная какая-то, но та же Юлька. Кроха.

— Поговорю, — пообещал Сережа и, чмокнув бабу Катю в щеку, поднялся к девочке на чердак.

Она сидела на своей маленькой кровати и сжимала в руках потрепанную книжку. Юлька так увлеклась чтением, что даже не заметила Сережу.

— Эй, Пятница, пойдем на речку, — позвал Сережа, прочитав название книги, что она читала.

Девочка вздрогнула, поняв, что в комнате не одна.

— Нет, спасибо, — вежливо ответила она, даже глаз от строчек не отведя.

Сережа помялся на пороге её комнаты, не зная, стоит ли настаивать или оставить её в покое. Он не совсем понимал, как вести себя с ней. Вот к старой Юльке он подход знал, нужно было просто задобрить её обещанием взять с собой на задание или подарить что-то из своего оружейного арсенала. Эту Юлю его игрушки интересовали вряд ли.

— Баба Катя волнуется, что ты из комнаты носа по собственной воле не высовываешь, — честно начал разговор Сережа, заставляя Юльку с недовольным вздохом отложить в сторону книгу и посмотреть прямо на него.

Он немного вздрогнул под её взглядом. Не потому, что боялся её насупленного вида, совсем нет. Но его пугало выражение её глаз. Метеля привык видеть в зеленых глазах смешинки, лукавство. Даже грусть в них ему была знакома. Но этот пустой равнодушный взгляд пугал его сильнее всех драк, в которых за последний год ему довелось побывать.

— По-твоему я должна нннаступить себе на горло и пойти с тобой, — вежливо поинтересовалась Юля, немного заикаясь.

Как и всегда, услышав заикание в своих словах, она недовольно нахмурилась, словно попыталась проанализировать, почему это случилось сейчас. Обычно заикалась она, когда сильно волновалась. В разговоре с Сережкой такое редко случалось. Должно быть, его замечание задело её сильнее, чем она показывала.

— Да брось ты, Кроха, — попытался отвлечь её Сережа. — Мы просто на лодке покатаемся. Или ты боишься?

— Я же просила не называть меня так, — сильнее нахмурилась девчонка, глядя на него.

Сережа следил за её реакцией, но уже знал, что в этом раунде выйдет победителем. Это единственная хитрость ещё с ней срабатывала — она никому не позволяла считать себя боягузкой.

— Выйди, я переоденусь в купальник, — махнула она рукой, указывая Сережке на лестницу.

Настала его очередь насупиться.

— Ни о каком купальнике и речи не идет, Юля, — строго проворил он. — Только выздоровела от простуды. Будешь купаться только тогда, когда на градуснике будет плюс сорок.

Девочка недовольно поджала губы, глядя на него так, что казалось вот-вот и из глаз полетят искры.

— Ты меня поняла? — не сдавался Сережа, бесстрашно глядя ей прямо в глаза. — Мы не для того спины все лето на огороде горбатили, чтобы на антибиотики твои все просадить.

Вся злость ушла с изумрудного взгляда так же быстро, как там и образовалась. Он знал, что давит на её больную мозоль, но иначе девчонку было не остановить. Сережа и сам не понимал, как Юля пришла к выводу, что она недостаточно помогает им с бабой Катей. Просто в один из вечеров, после долгих уговоров, она все же призналась Сереже, что думает так. И это несмотря на то, что она полностью возложила на себя уборку в доме и готовку, когда они целыми днями проводили на огороде.

— Хорошо, никаких купаний, — согласилась Юля.

— Спасибо, — поблагодарил Сережа, зная, как Юля любила плескаться в речке.

— Ты здесь старший, — с грустной улыбкой ответила она.

Сережа никому бы не признался, но ему нравилось, когда она так говорила. Он упивался чувством, что есть кто-то в этом мире, кто целиком и полностью зависит от него. Иногда он думал, что заботился о ней только в память о лучшем друге и своих родителях, но потом со скрипом признавался себе, что не только в этом дело. Он бы не смог оставить её, ведь Юлька была маленькой и наивной девочкой. Настоящей Крохой. Она была ему как младшая сестра.

Когда, пройдя через густой лесок, ребята спустились на речку, их уже ждали друзья Сережи. Мишка Пружинников был высоким и коренастым. Он был старше ребят, но учился с ними в одном классе, поскольку пошел в школу позже. Миха был молчаливым, но всегда бесстрашно лез во все передряги, каких было немало после начала их дружбы с Метелей. Дениска Доронин был другим. Он хорошо учился и всегда думал прежде чем что-то сказать. Он знал так много, что его можно было назвать ботаном, но из-за его чувства юмора ни у кого язык не поворачивался назвать пацана скучным.

— Эй, Метеля, мы ж договаривались на половину пятого, чего опаздываешь? — недовольно прокричал Миха, которого парни называли Пружинка, заметив Сережу среди деревьев.

— Так, дела были, — отозвался он, зная, что парням не очень понравится, что он притащил с собой Юльку. — А где Дрончик?

— Да тут я, — прокричал Денис, высунув голову из-за лодки. — Узлы проверяю. Не хочу, как в прошлый раз, всё дно на пузе проелозить в поиске якорька.

Сережка усмехнулся, вспоминая их последнюю рыбалку.

— О, ты только посмотри какие люди нам решили компанию составить, — с улыбкой проговорил Денис, заметив Юльку за спиной Сережи.

Девочка смутилась и прикусила губу. Она всегда странно вела себя в компании Дениса: краснела, смущалась, слова забывала. В общем становилась совершенно другим человеком, что жутко Сережу раздражало.

— Брось свои лобзанья, — пригрозил Метеля, глядя в глаза Дрону. — Она с нами поплывет.

— Баба на корабле — к беде, — недовольно пробурчал Пружина, проходя мимо Юльки и даже не взглянув на неё.

Девчонка насупилась. Сережа уже хотел заступиться за неё, но она его опередила:

— Так это говорится о корабле, а не о вашем хилом плоту.

Сережа с Денчиком хмыкнули, когда настала очередь Михи хмуриться от злости. Метеле нравилось наблюдать за перепалками этих двоих. С ним Юлька словно снова становилась собой, а не той молчаливой и бледной копией, которую он ежедневно наблюдал дома.

— Если её высочеству не угодно мараться о наш "хилый плот", так может изволите покараулить на берегу? — не остался в накладе Пружина.

— Её высочество сегодня в альтруистическом настроении и готова к общению с пролетариатом, — кинула ответку Кроха, сбрасывая свои заношенные сандали.

Не сумев сдержаться, Сережа загоготал в голос. В такие моменты он очень гордился Юлькой.

— Когда-нибудь я женюсь на тебе, принцесса, — толи в шутку, толи серьезно пообещал Денис, глядя с восхищенной улыбкой на девочку, что залилась краской и потупила глаза в песок.

У Сережки аж смех в горле застрял, когда он перевел ошарашенный взгляд на своего друга не в силах поверить в то, что ему не послышалось. Но нет, не показалось. Денис продолжал пялиться на его Юльку с этой дурацкой ухмылкой на губах. У Сережки даже руки в кулаки сжались, когда он подумал, что друг собирается отнять у него Юлю. Она была его. Единственным родным человеком, что у него остался и он никогда бы не позволил Дрону забрать её.

— Ладно, грузимся, — махнул рукой Миха, толкая лодку в воду.

— Погоди, — попросил Сережа, удерживая лодку на берегу. — Кроха, лезь внутрь.

Юля не стала спорить и послушно залезла в лодку, чтобы не намочить ноги, хотя и считала, что Сережа переигрывает с опекой. Вода же была не такой уж и холодной, наверное. Только первое сентября, не могла же она успеть сильно остыть.

После того, как девочка оказалась в лодке, парни быстро спустили её на воду и залезли внутрь. Долго бороться за весла не пришлось, Миха схватил одно на правах хозяина, а Серега выиграл второе у Дениса в "камень, ножницы, бумага". Но Дрончик не сильно расстроился, он предпочитал умственный труд физическому и теперь фривольно расположился в задней части лодки, продолжая смущать Юльку своими улыбками. Это продолжалось все лето, и Сережа молчал, стараясь не обращать внимания на выходки друга, считая их глупыми шутками, но сейчас понял, что пора вмешаться. Юлька же была еще совсем ребенком, нечего её изводить.

Когда они заплыли на середину речки, ребята сложили весла и Миха скинул якорь. Сережа не шутил, когда говорил, что вода уже стала холодной, но у них была важная миссия — на прошлой неделе Васька Крапивин сказал, что, ныряя, увидел на дне затонувший военный снаряд и теперь ребята не могли думать ни о чем другом, кроме идеи найти его. Сегодня они подробно выяснили у Витьки, где он его видел и решили во что бы то ни стало его обнаружить.

Скинув с себя футболку, он бросил её на лавку и махнул, чтобы Юлька перебралась на неё. Лавка была в центре лодки, что было самым безопасным местом здесь. Ему не хотелось, чтобы девчонка случайно упала в воду, когда лодка качнется от их прыжков.

Юлька смотрела как весело перекрикиваются парни, раз за разом выныривая и снова уплывая к самому дну. Она не знала, что они ищут, хотя и не спрашивала толком. Ей было все равно, всяко лучше, чем сидеть в своей комнате, тишина которой изо дня в день давила лишь сильнее. Это она для Сережи и бабы Кати делала вид, что её все устраивает, чтобы они не волновались. На самом же деле эта отчужденность убивала её. Не из тех она была людей, кто любил одиночество. В её семье покой только снился. В детстве её любимой игрой были прятки, поскольку только так могла официально уединиться, спрятаться в шкафу или под лестницей ото всех, ведь Матвейка и мама никогда не оставляли её одну. Постоянно были какие-то тренировки, репетиторы, бассейн. Теперь же у неё было все время мира, а девочка не знала, что с ним делать.

Она даже подумать не могла, что у неё может не быть друзей. В прошлой школе она дружила со всеми ребятами, даже с теми, кого не особо любили. Юлька всегда была первой, кто тянул руку на уроках и первой, кто вызывался выступить с танцем или стихом на мероприятии. Она никогда не боялась сцены, привыкнув к выступлениям с малого, но то, что произошло на первое сентября прошлого года навсегда заставило её усомниться в себе. Юлька помнила, что, когда её новая учительница спросила, кто из ребят хочет рассказать стишок на линейке к первому сентября, Юля привычно подняла руку. Единственная из всех ребят. Стишок был не очень сложным и ей хватило получаса, чтобы вызубрить его досконально. Она не стеснялась и не боялась, но, когда вышла на сцену перед школьниками и их родителями, поняла, что поспешила. Нет, она помнила каждое слово, что учила, но из-за этого чертового заикания, стояла на сцене и молча открывала рот, едва-едва заставляя себя мычать какие-то одноголосные звуки. Чем дольше она там стояла, тем больше горели её щеки от унижения и тем сильнее сводило голос. В конце учительница, видно решив наконец её пожалеть, вышла на сцену и продолжила за девочку стих. Ох, как же тогда Юлька горько плакала! Она никогда не забудет какой униженной и глупой чувствовала себя, когда Сережка побежал следом за ней, чтобы успокоить. Он пытался заставить её поверить, что ничего страшного не случилось, но Юля на всю жизнь запомнила его взгляд, с которым Метеля смотрел за её выступлением. Эта смесь горечи и жалости в его леденисто синих глазах уязвляли сильнее насмешек и шуток остальных детей. Она мечтала провалиться сквозь землю, ведь понимала, как сильно подвела его.

Тогда Юля и пообещала себе, что больше никогда-никогда она не подведет Сережу.

Наверное, не удивительно, что после линейки ребята из класса её не взлюбили. Они смеялись, кривляли её, делали подножки и унижали всякий раз, как выдавался такой случай. Конечно, она могла пожаловаться Сережке, но ей было слишком стыдно идти к нему и рассказывать обо всем, что происходит. Постоянные издевки сделали свое дело и вскоре девочка начала сомневаться в самой себе. Чувство собственного достоинства и гордость, которую ей прививали с детства, рассыпалась каждый раз, когда вместо того, чтобы ответить на вопрос, она прикусывала язык и молча уходила, боясь, что из-за заикания опять наткнется на кривляния.

Однако она все еще держалась. Стойко держалась до первой недели января, веря, что ей просто нужно пережить ещё немного и приедет отец, чтобы забрать её и Сережу в настоящий мир, а все, что происходило в этой деревне забудется страшным сном. Она ждала с нетерпением, любовно зачеркивая каждый новый день в маленьком календаре, который носила в дневнике вместо закладки. Ведь папа никогда бы не пропустил её дня рожденья.

Новый год они встретили скромно, но весело. Баба Катя испекла торт, а Сережка с Юлей нарядили небольшую сосну, что росла на переднем дворике у дома. Поскольку игрушек у страрухи не было, девочка целую неделю перед праздником мастерила их из бумаги и разрисовывала карандашами. Получилось не так красиво, как обычно выходило наряжать ёлку у Юлиной мамы, но тоже неплохо. Сережка даже похвалил несколько раз.

Девочка совсем не удивилась, что папа не приехал на новый год. Он был очень занят и мог пропустить. Но когда отец пропустил её день рожденья шестого января, девочка сорвалась. Она ждала его с самого утра и до поздней ночи, просидев целый день на подоконнике окна, через которое хорошо видно проселочную дорогу. Она подскакивала на носочки и вытягивалась во весь свой небольшой рост каждый раз, когда с улицы доносился шум машины. Юля отказывалась садиться за накрытый в честь её праздника праздничный стол и резать именинный торт, пока папа не приедет, но все было без толку. Утро сменил обед, а позже и вечер, а он не приезжал. Она знала, что отец ни за что бы не пропустил её день. И то, что он не приехал к ним, могло значить лишь то, что его больше нет. Юлька навсегда запомнит тот момент, когда эта самая мысль поселилась в её сознании. Все сразу встало на свои места. И отсутствие денег и то, что отец за полгода ни разу их не навестил. С побелевшим лицом, она сползла с подоконника и молча ушла в их с Сережкой комнату. Она проплакала всю ночь, утыкаясь лицом в подушку и прикусывая собственные пальцы, чтобы никто не слышал её всхлипов, а утром перебралась в комнату на чердаке. С тех пор она больше не плакала.

Юля просто начала видеть мир в другом цвете — черном. Не было больше хорошего настроения, веселых дней или счастливых моментов. Каждый день был похож на предыдущий: те же насмешки и издевки, которым она не видела ни конца ни края, поскольку разуверилась в том, что папа приедет и спасет её. Ей нужно было научиться жить в этом новом мире и, видит Бог, она пыталась. Учила себя не реагировать на грубые слова и колкие замечания, которые, казалось, по самой душе скоблили острыми камнями. Училась отгораживаться от чужого мнения, от мира, что её окружал. Замыкалась в себе, в книгах, от которых уже тошнило.

Вот и сейчас, глядя на резвящихся парней, Юльке стало так горько, что она прикусила губу, чтобы не расплакаться. Казалось весь мир жил дальше. Сережка жил дальше, а она не могла. Зациклилась на своей трагедии, не понимала, как пережить всю ту боль, что довелось испытать. В одной из книжек, что она прочитала, говорилось, что дети легче переживают душевные травмы. Перерастают их, забывают. Почему же она не могла ничего забыть? Почему каждый день умирала от боли, что не позволяла дышать полной грудью с того самого дня, как увидела тела под черными мешками у горящего дома?

Должно быть она слишком сильно погрузилась в собственные мысли, поэтому резкий радостный крик Мишки о том, что он что-то обнаружил, настолько оглушил и обескуражил её, что она невольно подпрыгнула на лавке, на которой сидела. Наверное, дернулась сильнее, чем думала, поскольку лодка сильно качнулась в сторону, и вскочившая на ноги для равновесия Юлька упала за борт.

Сережа никогда не забудет то мгновенье, когда он выплыл из воды и увидел, что лодка пуста. Его мозг даже толком отреагировать не успел, а он уже греб изо всех сил в её направлении. Нет, Юлька умела плавать и довольно неплохо, иначе он бы её в лодку не взял. Он бы ни за что и никому не признался, но ему приходилось грести как умалишенному, чтобы опережать её на доли секунды, когда они соревновались — так хорошо она плавала. Однако некий тягучий ужас, что поселился в его грудине, когда он не заметил её в лодке, заставил его еще быстрее передвигать руками и ногами. Он подплыл к лодке, собираясь отругать её за то, что не послушала его, но девочки не было на гладкой поверхности воды.

Руки и ноги задрожали, когда он вздохнул полную грудь воздуха и нырнул. Помогло, что он взял у Михи маску для ныряния, иначе не разглядел бы ничего в грязной воде. Он нырял, выныривал, с остервенением заполнял воздухом легкие и снова нырял под воду, боясь даже допустить мысль, что не найдет её. Никак не мог он Юльку потерять! У него кроме неё никого и нет больше. Она ж одна осталась.

Слезы жгли глаза, но у него не было времени, чтобы промывать маску, поэтому он заставлял себя сдерживаться. Верил, что у него все получится. Молился этому, сам не зная, что именно и у кого просил. А потом, когда в очередной раз занырнул, увидел тонкое тельце на самом дне.

Сейчас спроси его, он бы не сказал, как вытянул её на берег. Откуда взялись силы протащить её на себе, крепко держа за длинные волосы и руки несколько десятков метров, не понимал. Смог нормально вздохнуть только когда скинул её на песок. Она не дышала. В панике, он прижался ухом к её синим губам, надеясь уловить хоть какой-то хрип, прислушался к сердцебиению, положил пальцы на шею, проверяя пульс. Он прощупывался. Слабенький, словно бабочка крылышками, он бился об его пальцы. Это придало парню сил и надежды. Он положил ладони ей на грудь и начал ритмично нажимать, как показывали им в школе. Потом закинул ей голову и выдохнул весь воздух, что был у него в легких ей в губы. И ещё. И еще раз. Снова начал давить на грудь. Снова выдыхал ей в губы. И молился. Молился Богу, просил родителей помочь ему. И снова давил и выдыхал воздух в неё. Губы девочки немного потеплели от его усилий, но она по-прежнему не шевелилась под его попытками её оживить. В отчаянье, Сережа схватил её за плечи и крепко обнял, начал бить кулаками в спину, сжимать её в своих руках. Наверное, звал её по имени. Наверное, плакал. Понял это только после того, как пришел в себя, услышав, как она закашлялась. Девочка согнулась через его руку и её вырвало грязной речной водой. Красные глаза Юльки заслезились, когда с её губ сорвался первый громкий всхлип. От облегчения Сережка крепко обнял её, так сильно прижимая к себе, что у девчонки затрещали кости под его руками.

— Ты зачем в воду полезла, дурочка? — спросил Сережа, когда они возвращались домой.

С того момента, как он вытащил её из воды прошло не больше получаса, но этот вопрос впервые пришел к нему в голову. До этого думал лишь о том, как переодеть её в свои вещи, чтобы не замерзла, и отвести домой. А теперь, когда они шли через пролесок, вдруг задумался над тем, что произошло.

— Я не специально, — прошептала Юля, севшим голосом. — Равновесие потеряла и упала.

— Тебя ж в детскую команду Олимпийского резерва по плаванью звали, — вспомнил он. — Почему же начала тонуть? В конце концов, почему на помощь не позвала?

Юля промолчала. Но в этом молчании было столько слов, что Сережа понял каждое, что она не смогла произнести. Он резко остановился и, схватив её за плечи, развернул к себе.

— Ты что специально не стала плыть? — заорал он так громко, что распугал всех птиц, до этого мирно сидящих на ветках.

Юля, удивленная его реакцией, замерла. Она не могла отвести взгляда от его глаз, горящих сейчас такой синевой, что становилось страшно. Столько гнева виделось в них, столько злобы, что, не в силах смотреть в них, она потупила свои глаза к земле.

— Какая разница, — прошептала она, не находя в себе сил поднять взгляд к его лицу. Почему-то именно теперь стало стыдно. — Кому я нужна?

Гнев овладел каждой клеточкой Сережкиного тела, когда он вздернул девчонку так, что чуть руку ей из сустава не вырвал.

— Что ты несешь? — орал он, не заботясь, что кто-то мог его услышать. — Кому ты нужна? Кому нужна? Ты дура, что ли, Юля? Что значит, кому ты нужна? А ты обо мне подумала? Что я буду делать? У меня же кроме тебя никого не осталось?

Она дернулась от его слов, как от удара. Её взгляд резко метнулся к его лицу, словно она не верила в то, что слышала, но ухватилась за эту надежду. Он все еще сердился, но теперь явственно было различимо что-то ещё в этой холодной синеве. Нечто глубокое и темное, что смотрело на неё с самой середины, с самой его сути. Она не понимала, что это было, но это задело нечто живое внутри неё. Заставило включить голову и подумать о том, что натворила. Ей раньше почему-то и в голову не приходило, что Сережа может нуждаться в ней так же сильно, как она нуждалась в нем. Не думала она, что он видит в ней родного человека, а не груз, что принудительно навесили на шею.

— Серёженька, — прошептала она срывающимся от слез голосом.

Не знала, что сказать. Не знала, как сказать обо всем, что сжимало её сердце все то время, что они были в этой чертовой деревне.

Прикусила губу, чтобы как-то упорядочить свои мысли. Столько книг перечитала, такой большой словарный запас имела, а сказать ничего не могла. Не находила нужных слов, чтобы все ему объяснить так, чтобы понял. Не умела мысль донести.

— Серёженька, — попробовала снова, но напряжение и страх, что сидели в глубине её тела, словно по команде вырвались на свободу, выливаясь градом горьких слез.

Все её тело задрожало, ноги ватными стали. Если бы не сильные Сережкины руки, рухнула бы на землю, так сильно накатило все, что пережила. Полгода не плакала. Ни слезинки не пролила, хоть захлебывалась от них каждый день. А сейчас они словно все решили выйти, одной волной накатили.

Метеля растерялся вначале. Без слов всё понял по зеленым глазам, поскольку знал её так же хорошо, как самого себя. Увидел в какой момент она поняла, что значит для него, хоть он никогда не говорил ей тех милых мягких слов, что так часто позволял себе Соколик. Но он видел в этих по-кошачьему изумрудных глазах, что и так поняла, что была не чужим для него человеком. Что как сестрой ему стала, хоть по крови они никто друг другу. И ведь по-настоящему семья она ему, чтобы кто не сказал. И любит он её. Ведь не врал, когда говорил, что не знал бы как жил, если б утонула она. Вообще не мог об этом думать.

Да и сейчас как слезы в её глазах увидел, сам выдохнул от облегчения, ведь впервые со дня её рожденья, Юльку свою разглядел. Ту самую девчонку, которую так хорошо знал, а не эту серую тень, которая изо дня в день в комнате над ним жила. И сдержаться не смог от радости и облегчения. Прижал её к себе так крепко, как только мог, игнорируя собственные слезы, что жгли глаза.

Глава 4 (Сереже 14, Юле 11 лет)

— Сережка, ты точно ничего противозаконного не натворил? — в десятый раз переспросила баба Катя, косясь на Сережу, что быстро работал вилкой, ужиная макаронами с котлетой, не отводя глаз от окна. — Смотри, я ж все равно узнаю!

Парень прыснул со смеху, оборачиваясь через плечо к старушке, что замешивала тесто. Баба Катя их с Юлькой часто баловала пирожками, тем более, когда начинался сезон ягод. Вот и сегодня заставила Кроху всю смородину обобрать, чтобы выпечки приготовить. Юлька отнекиваться начала, вроде как на речку собиралась, но бабка сказала, что родных помянуть нужно. После этих слов Кроха молча обобрала все пять кусков, принесла бабе Кате ягоды и вышла во двор. С тех пор она уже третий час танцевала без музыки на полянке на заднем дворе. Танцевала так, что даже Сережа, который ничегошеньки в этом не понимал, чувствовал, что этот танец прямо-таки сочится болью, что девочка испытывала. Однако взгляд он не мог отвести не потому, что ему нравилось наблюдать за болью других. Просто каким бы жалобным тот не был, Юлька двигалась как ангел. Его синие глаза заворожено следили за тонкими девичьими ножками, что сильнее оголялись из-под растянутой серой футболки, в моменты, когда она делала махи ногами или резко поворачивалась. Он не мог не подумать о том, что еще зимой эта футболка принадлежала ему, как и почти весь её нынешний гардероб, поскольку за эти пять месяцев Сережа резко вытянулся и раздался в плечах. Взрослеет, как-никак. Он еще зимой начал замечать, как менялось его тело. И мысли. Раньше он никогда особо не интересовался Юлькиными танцами, а теперь вот так частенько залипал, что оторвать его только ядерный взрыв мог от созерцания движений девчонки. И ничего вроде в ней не изменилось. Те же пушистые русые непослушные кудри, что ореолом вились вокруг лица, бледная кожа, едва розовые губы, разного цвета и формы. Он заметил этот факт нынешней весной и теперь он не давал ему покоя. Ни у кого больше не видел, чтобы нижняя губа была совсем не похожа на верхнюю, а у Юльки так было: верхняя тонкая и бледная совсем, почти белая, а нижняя пухлая и розово-красная. Скорее всего Юлька и сама это замечала, иначе зачем так часто закусывала верхнюю между зубами, когда думала о чем-то. От этого незатейливого движения губы сравнивались по цвету, но всего на мгновенье. Да, за созерцанием этого Сережка тоже частенько залипал.

Она совсем не менялась из года в год. Все с книжками своими носилась, уроки зубрила и все дневник ему носила, чтобы хвалил за пятерки. Изменился он. Просто в какой-то момент он вдруг понял, что больше не может обнимать её так, как раньше. Каждый раз, когда она тянулась к нему, когда пыталась на колени забраться, чтобы поплакать у него на плече, его клинить начинало. Пальцы дрожали, когда к ней прикасался, словно боялся навредить девочке неосторожным движением. А его тело… Что ж, некоторые его части тоже вдруг неуместно оживали в её присутствии. Поначалу он считал, что с ним что-то не так. Может он болен? Спросить не у кого было, поэтому он молчал и пытался сам справиться со своей проблемой. Отдалился от Юльки, перестал проверять у неё уроки, чтобы не находиться вечером в её комнате и не наблюдать, как она нервно жует карандаш в ожидании его вердикта. Запретил ей бегать по дому в одной футболке, несмотря на жару и духоту. Нечего! Пусть шорты одевает как все нормальные люди. Ничего, что синтетика не дышит, перебьется. Хватит, взрослая уже. А вдруг к нему друзья придут, а она по дому в одной футболке бегает, что даже до коленей на два пальца не достает!

— Сережа, ты вообще слышишь меня? — зароптала баба Катя, не услышав от паренька заверений, которые он, для её успокоения, уже раз пять повторил. — На что ты там уставился?

Сережа резко повернулся в её сторону. Он весь подобрался, словно его застали за чем-то неподобающим, что еще больше взволновало старуху. Он вообще в последние несколько месяцев слишком странный был.

— На машину смотрю, конечно же, — нисколечко не смутившись, соврал Сережа. Он поэтому и позволил себе так долго и открыто Юлькиным танцем любоваться, что прикрытие имел. — На неё, родимую. Смотрю и глаз отвести не могу, какая красавица. Руки так и чешутся поскорее ею заняться.

Старушка лишь нахмурилась, вывалив тесто на ранее присыпанный мукой стол и начала резво его замешивать, опираясь всем своим весом.

— Расскажи-ка мне еще раз, дорогой мой, откуда в нашем дворе взялась эта твоя красавица, — в очередной раз попросила она.

Сережа устало вздохнул и откинулся на табуретку понимая, что не отпустит его просто так баба Катя, пока не поверит тому, что Сережа говорит.

— Говорю же я, баб Кать, ложа руку на сердце клянусь, что ни у кого мы её не крали, — глядя честными синими глазами в глаза старухи рассказывал Сережа. И честно так, невинно, что не поверить ему было просто невозможно. — Мы на речке были, когда дядьку Пашку встретили. Говорит он нам с Дроном, чего вы тут лясы точите, оболтусы? Лучше бы делом занялись, на работу бы пошли, а то пни повырастали, а все детство в жопе играет. Прости баб Кать, но так и сказал. Дословно. Ну мы ж ответили, что нас никуда не возьмут после восьми классов, а он и говорит, что нам разве в деревне стройки мало? Хотя бы к нему пошли на участок, летнюю кухню строить помогли.

Доев макароны, он поставил тарелку в мойку и встал перед бабой Катей, чтобы ей не приходилось оглядываться на него через плечо. В последнее время спина её часто мучила. В этом году она даже на огороде толком не была, всем они с Юлькой занималась. Да и стара баба Катя уже для такого. Восемьдесят шесть этой осенью должно стукнуть.

— Вот мы и помогали все лето, а вчера он нам копейку выгнал из гаража. Сказал, что это за помощь. Все равно ему не нужна, некуда ему теперь из деревни ездить, ослеп совсем, — пояснял Сережа, краем глаза поглядывая в окно, где все еще двигалась девочка. — А вот мы теперь у него как рабы. Если чего понадобиться, по свистку чтоб бежали на зов.

Старуха хмыкнула и покачала головой.

— Ой, ребятки, подписались вы, — пожурила она. — Он же в прошлом знатным карточным шулером был. Смотрите, что-то нечисто здесь, говорю тебе. Выпьет он еще из вас всю кровь.

Сережа против воли улыбнулся. Ему нравилось, что баба Катя никогда не лезла к нему с нравоучениями и наставлениями. Она всегда поддерживала любое его начинание и лишь позволяла себе отпускать такие мысли-советы, к которым можно прислушаться, а можно и с чистой совестью проигнорировать. Хотя он не игнорировал никогда, всегда её мнение ценил. Она ж взрослая, многое повидала.

— Не переживай, мы уже продумали все, — успокоил её Сережа. — Мы вчера с Денчиком и Михой договорились выкупить у дядьки Пашки машину. Он не так много денег запросил. На троих осилим.

Старуха нахмурилась, осмотрев парня с головы до ног, словно раздумывала, что с него можно взять.

— Сережа, если собираешься отдать этому карточному вору наши сбережения, то прошу тебя подумать еще раз, — настойчиво начала она. — У тебя девятый класс, ты вымахал он, — махнула она головой на всю величину его роста, — ни одна рубашка не подходит. Все покупать придется. Я уже не говорю, что мы Юлечку снова без туфель оставляем. Это еще хорошо, что она у нас дюймовочка маленькая, не растет совсем. Крохой была, крохой и остается.

Сереже резануло слух последнее высказывание бабы Кати. С этим он мог поспорить, ведь неоднократно замечал, что и Юлька меняется. Взрослеет с каждым разом, как смотрел на неё. Не мог же он в этом просто сам себя уговаривать. Или мог?

— Не переживай, баб Кать, те деньги под запретом, — успокоил старуху Сережа. — Будут Юльке новые туфли. Мы с пацанами нашли, где можно денег заработать.

Баба Катя даже тесто из рук на стол выронила, подняв на него перепуганные глаза.

— Чего это вы надумали? — прошептала она. — Никуда влезть тебе не дам. Костьми лягу, но не дам тебе ошибок наделать. Я внуку обещала!

Старуха редко, когда эмоции проявляла, поэтому Сережка даже растерялся такой её реакции на свои слова. И отругал себя тут же за язык без костей. Зачем он вообще сказал об этом, зачем её нервничать заставил?

— Ты чего, бабуль? — ласково прижал к себе старуху, что теперь была ему по уровень подбородка ростом. — Ты за кого нас принимаешь? За мафиози каких? Забыла, что один мой напарник по оружию жирдяй, что и мухи не обидит, а второй математический гений, который за книжками своими не видит ничего. Хорошая банда у нас намечается. Как раз идти банк грабить. Или нет? Сразу на мокруху, да?

Баба Катя немного расслабилась, вняв словам парня.

— И правда, — успокаиваясь, выдохнула она. — Мальчишки вы хорошие, умные. Ты ж только смотри, Сереженька, я старенькая уже, а о Юльке еще заботиться и заботиться. Нельзя тебе в тюрьму попадать, а то помру я и на кого ж мы Крошку нашу оставим?

Сережа недовольно вздохнул и, оставив бабу Катю разбираться с пирожками, вышел на порог. Он слегка утрировал, когда старухе про друзей говорил. Миха хоть и жирдяй, но он последний год на бокс ходил усердно. У него сейчас такой удар был, что парты трещали, когда он по ним стучал. Денчик-Дрон вообще отдельный разговор. У парня так голова работала, что порой они с Михой просто не успевали за ходом его мыслей, так шустро он находил выходы даже там, где проблема казалась неразрешимой.

— А это еще что мне такое? — возмутился Сережа, когда, выйдя на крыльцо, заметил Дена, сидящего на траве рядом с Юлькой.

Денис что-то говорил девчонке, отчего её губы помимо воли растягивались в улыбке, хоть она и старалась не прерывать свой танец, за которым Дрон смотрел так, что у него разве что слюна по подбородку не стекала.

— Это что еще за лежбище тюленей? — недовольно заметил Сережа, остановившись за спиной друга со скрещенными руками.

— Злой старший брат явился, — с хмурой улыбкой констатировал Дрон. — Все, принцесса, я прячу свои сияющие доспехи и самые доброжелательные намерения подальше, а то гляди как глазища сверкают. Он же меня зажарит, как поросенка на костре. И сожрет потом, не подавится же.

Юлька, стоящая в этот момент на одной ноге с поднятой перед собой второй почти в шпагате, загоготала так, что потеряла равновесие и чуть на свалилось. Спасло лишь то, что Сережа рефлекторно вскинул руку и удержал её за талию. Они оба замерли, но по разным причинам. Юлька от удивления, ведь это было их первым физическим касанием месяца за четыре, а Серега от неуемного, совсем непроизвольного желания своего тела прижать хрупкое девичье тело к себе посильнее.

— А разве принцы не должны быть смелыми? — глядя в Сережины глаза, проговорила она севшим голосом слова, предназначавшиеся явно Денису. — Как иначе им удастся спасти принцессу от злого дракона?

На конце фразы она вздернула одну бровь, бесстрашно глядя в синие глаза названного брата, хотя была ниже его на целую голову. Он улыбнулся, когда её чистую речь услышал. В последнее время она очень усердно тренировалась. Все скороговорки читала и концентрировалась, чтобы контролировать горло свое. Про технику дыхания какую-то рассказывала, что в книжке прочитала. За этими мыслями он почти не заметил главного: это его она так ласково злым драконом назвала?

— Нарываешься, Кроха? — с ухмылкой протянул он, все еще продолжая удерживать её за талию.

Знал, что отпустить должен, но как увидел рядом с ней друга, ревность забурлила в нем, как в банке потрушенной газировки. Едва сдерживался, чтобы в дом её не загнать, где никто бы на его девочку не пялился. А она, словно не понимала, по какому тонкому краю сейчас ходила, когда нервно закусила верхнюю губу, придумывая, чтобы такого ему ответить в отместку.

— Я же просила так меня не называть. Мне одиннадцать, — гордо заметила она.

Словно услышав то, что хотел, Сережа перевел взгляд на друга, красноречиво подняв брови.

— Да понял я, понял, — недовольно буркнул Дрон и упал на спину, глядя в еще светлое, несмотря на вечернее время небо. — Принцессе пора пить молоко с медом и бежать смотреть "Спокойной ночи, малыши".

Сережа вновь перевел взгляд на Юлю и ухмыльнулся, радуясь тому, что этот раунд остался за ним. Она недольно фыркнула, выпутываясь из его рук и, горделиво вскинув подбородок, повернулась в сторону дома.

— Неудивительно, что принцев осталось так мало в наши дни, — прошипела она, проходя мимо Дениса. — Трус и слабак.

— Эй, — недовольно крикнул вслед девчонки Дрон, когда Юлька уже успела заскочить в дом. — Тебе ж самой надоест мне сухари в тюрьму таскать, когда меня за совращение посадят.

Этот комментарий девочка оставила без ответа, хотя Сережа мог поклясться, что она все слышала.

— Не девка, огонь, — прокомментировал Денис, уже для Сережи. — Жду не дождусь, как постарше станет. Сразу женюсь. Со скольки лет там замуж выдают девчонок? С шестнадцати?

У Сережи руки в кулаки сжались от его слов. Не хотелось ему, чтобы кто-то так смотрел на Юлю. Не хотел он никому позволять даже мысли допускать, что у них могут быть хоть какие-то шансы занять место рядом с ней в будущем. Юлька же его, Сережкина Кроха. Как он сможет кому-то отдать её? А что тогда у него останется? Ведь кроме неё и бабы Кати нет родни больше.

— Я тебе хозяйство твоё на узелок завяжу, Ромео недоделанный, — буркнул Серёга, прошествовав мимо друга к машине, которая блестела черной краской под лучами заходящего солнца.

Дрон подскочил и посеменил за ним к машине. Им на этот вечер предстояло сложное дельце, и парни были на взводе с самого утра, боясь, чтоб все срослось.

— Где Миха? — все еще продолжал злиться Сережа, толком не понимая, как именно заставить лучшего друга отстать от его сестры.

Словно в ответ на его вопрос, калитка открылась и во двор вбежал Пружина. От быстро закрыл за собой дверцу на затвор и, привстав на носочки, попытался рассмотреть, что происходит за забором из своего укрытия. Парни внимательно следили за действиями друга, поскольку все понимали, что сегодня лишняя осторожность не помешает. Убедившись, что за ним никто не следил, Миха вытащил из-под широкой футболки резиновый шланг и покрутил им над головой.

— Знали бы вы чего мне стоило его добыть, — деловито признался Пружина, подходя к парням.

— Чувак, мы в тебя верили, — похвалил Метеля и, быстро выхватив шланг из рук друга кинул его на переднее сиденье "копейки". Не хватало еще, чтобы баба Катя заметила. От вопросов же её не отделается потом.

Почувствовав на себе взгляд, он обернулся и посмотрел на окна их небольшого домика, ожидая увидеть насупленный взгляд старухи, но к его удивлению в окне кухни никого не заметил. Взгляд автоматически метнулся ко второму этажу, где успел разглядеть дернувшуюся занавеску. Значит Юлька все видела. Не страшно, она вряд ли поймет зачем им шланг.

— Итак, все план помнят? — решил удостовериться Денис, оглядывая ребят внимательным взглядом. — Сегодня нельзя напортачить. Всё, игрушки закончились. Те кирпичи, что мы тачками возили — мелкое хулиганство. Сегодня сыграем по-крупному.

Парни переглянулись между собой и закивали с нетерпеливыми улыбками на лицах. Это началось в самом начале лета, когда они пошли работать на стройку. Он сейчас даже не вспомнит кому первому идея в голову пришла. Просто в какой-то из перерывов они смотрели на кучу кирпичей, валяющуюся без охраны рядом с забором. И вдруг осенило всех, что никто ж ночью не следит за материалами, а они ж денег стоят.

Вот так план сам собой нарисовался. Взяли тачки строительные и махнули ночью к зданию кинотеатра, где как раз ремонт проводили. Думали, не выгорит. Наткнутся на охрану и спалят их. Но все прошло тихо и спокойно: пришли, набрали две тачки под завязку и назад рванули. Бежали так быстро, словно и веса целой тачки кирпичей не ощущали. А утром дядька Пашка у них эти кирпичи купил и предупредил, что, если они где кабель откапают силовой, он его тоже выкупит по хорошей стоимости. Парни неделю по деревне слонялись, искали, где кабель взять можно. А потом решились и как-то ночью обрезали его прямо от здания управления поселком. Глава деревни помниться тогда такую бучу поднял, что Сережке пришлось целых две недели кабель под кроватью прятать, пока скандал не уляжется. А как кабель в управлении заменили, парни свою наживу дядьке Петьки продали. Он не соврал, заплатил хорошо. Похвалил их за сообразительность и следующий заказ дал. Вот так они не только совместными усилиями летнюю кухню построили, но и всю проводку в доме старика поменяли.

А вчера он им машину выгнал, шутя, что парни с тачками своими уже так руки накачали, что скоро в дверные косяки проходить только боком смогут. За машину долю свою запросил, но зато пообещал парням заказы постоянные. Мол много у него знакомых разных и, если парни не испугаются, будут у них денежки водиться. А что еще нужно четырнадцатилетним пацанам с глухой деревни?

Как только солнце село и баба Катя пошла спать, парни выгнали машину за ворота и отправились на свою миссию. На выезде из деревни они свернули к главной трассе и проехали несколько километров, остановившись у местной забегаловки — единственной на пару десятков миль, где часто останавливались дальнобойщики и просто туристы поужинать и принять душ. Вот и сегодня им повезло — на стоянке стояло парочка легковушек, три газели и один длинномер. Выбрав самую отдаленно стоящую газель, парни поставили Дениса на стреме, а сами открыли створку бензобака и вставили резиновый шланг. Никто из них никогда такого не делал, но дядька Пашка сказал, что это «как два пальца об асфальт». Миха глубоко вздохнул и потянул бензин. Когда тот полился через шланг, Миха чуть не захлебнулся. Пока он подскочил с колен, откашливаясь и отплевываясь под тихий гогот Дрона, Сережа быстро направил струю в канистру. У него руки тряслись от мысли, что за ними могут наблюдать, но лишь силой воли он заставлял себя не оглядываться по сторонам, как нашкодивший котенок. Когда канистра была полной, он резко поднял шлаг над головой и вытянул из бака, хлопнув крышкой.

Спустя пару секунд, асфальт завизжал под их колесами, когда они рванули сломя голову от той стоянки. Парни молчали несколько километров, пока не удостоверились, что за ними никто не гонится.

— Мы- профессионалы — с нескрываемым триумфом заверил их Миха, просунувшись между сиденьями.

Дрон закивал в поддержку его словам, продолжая удерживать канистру перед собой ногами.

— Миха, пожалуйста, сядь, — попросил Сережа.

Когда Миха просовывался вот так между сиденьями у него раз за разом перед глазами картинка появлялась, как Юлька когда-то вылетела в лобовое стекло. Друг откинулся на заднее сиденье, явно недовольный тем, что его не пустили вперед.

— Это еще пол дела, не время себя восхвалять, — напряженно проговорил Метеля, неустанно косясь в зеркало дальнего вида, чтобы удостоверился, что никто за ними не гонится.

Спустя несколько метров, он остановился у обочины. Заправив машину, ребята заклеили номера и двинулись в соседнюю деревню. Сегодня их миссия была сложнее и опаснее, чем все, что они делали ранее. По наводке дядьки Пашки, они решили обокрасть местного бизнесмена, который как раз завез материал для строительства особняка. Дело было за малым, разрезать сетку и вынести то, что подороже можно будет продать. Это раньше они кирпичи тягали, пока не поняли, что это яйца выделанного не стоит. Теперь парни поумнее были. За кровлей охотились, шифером и металлом, что для строительных конструкций использовали. Их сдать проще, да и стоят они поприличнее. Сегодня им повезло, кроме металла еще кое-что из оборудования нашли.

В общем, когда машину у дядьки Пашки выгружали, довольные были как слоны. Тот расплатился сразу. Глаза загорелись, когда добро увидел. Честно расплатился, даже больше, чем парни получить планировали. Метеля прямо буржуем себя почувствовал, когда купюры в карман шорт прятал. Им с Юлькой пришлось все лето помидоры выращивать, чтоб столько же заработать, сколько он за одну эту ночь. Нет, хватит им в огороде все лето напролет проводить, теперь только для себя сажать будут. Нечего колхоз разводить.

Загнав машину во двор и закрыв забор, он уже собирался сразу в душ летний направиться, пыль смыть с себя и грязь, когда Юльку на ступеньках крыльца заметил. Видно было, что замерзла. Куталась в какую-то его старую кофту, но заходить в дом не собиралась. Видно его ждала, не хотела бабу Катю будить, поэтому и вышла.

Сережа недовольно губы поджал, собирался начать её отчитывать, когда она к нему подбежала и за руки схватила холодными тонкими пальчиками. Он так и замер, позабыв все, о чем говорить собирался, когда заметил, как она ему в глаза вглядывается. А её зеленые глазища большие такие, испуганные. Сразу подобрался, подумал с бабой Катей чего.

— Что случилось? Чего сидишь здесь? — разволновался он, боясь взгляд от неё отвести. Давно её такой перепуганной не видел.

Она всхлипнула и губу верхнюю в рот втянула, зубами прикусывая. Нервничала. Он сел рядом на ступеньку и она тут же его руки сжала, словно проверяя, что он ей не почудился.

— Сережка, я тттак испугалась, — дрожащим голосом прошептала она, сильнее пальцами в его руки впиваясь. — Ты обычно в двенадцать домой возвращаешься, а тут уже начало тттретьего, а тебя все нет. Я уже такого себе напридумывала. Так испугалась, что сссхватили вввас!

Сережа напрягся под её руками.

— Юлька, а чем по-твоему я занимаюсь ночами и откуда знаешь, когда прихожу? — недовольно поинтересовался Метеля, косясь в сторону дома, проверяя, не проснулась ли баба Катя от их шушуканий под окнами.

Юля смутилась и руки от него убрала, словно только сейчас заметила, как вцепилась в него.

— Видела кабель у тебя под кроватью и поняла все. Деревня вся на ушах ссстояла, когда тебя искали в начале лета. А потом разговоры ваши несколько раз слышала, когда вы думали, что я читаю, — признавалась она, выкладывая все, как на духу. Никогда ему не врала, просто не могла. — А когда возвращаешься просто знаю, потому что спать не могу, когда уходишь. Боюсь сильно. Сижу на подоконнике и жду, когда вернешься. А сегодня тебя не было и не было. Я усидеть на месте не смогла, решила на улицу выйти, воздухом подышать. Бабу Катю разбудить побоялась. Нечего ей знать о твоих делах. Она ж нервничать будет.

Сережа смотрел на Юлю и глаз отвести не мог. На душе приятно было, что волнуется за него, переживает так, что даже заикаться снова начала. Не за Дрона боится, а за него. Вон, даже спать не может. Хорошая она девчонка, правильная такая. Было бы идеально, если бы она ночами спала в своей кроватке, а не за ним караулила, но ведь не сдала же она его. Не нажаловалась бабе Кате. Даже ему ни разу не призналась, что знает все. А ему так рассказать ей все хотелось. Похвастаться деньгами, крутостью своей, но не мог и рта открыть. Смотрел на неё и понимал, что не хочет, чтобы она знала, что он ночами делает. Не хотел, чтобы плохо думала о нем, чтобы переживала. Она такая наивная и милая, ей в розовом мире еще жить, где радуги и пони, а не в таком, где брат стройки обворовует, чтобы им было на что хлеб покупать.

— Глупышка ты, кроха, — нежно протянул он, осторожно заправляя русый локон, что из косы выбился и теперь в глаза ей лез. — Что мы по-твоему клан Сопрано собрали, что ли? Придумала себе невесть чего. Мы не воруем ничего, мы развлекаемся, как взрослые парни. По дискотекам ездим, на речке ночью купаемся.

Юлька на миг нахмурилась, словно смысл его слов долго доходил до неё, а потом отшатнулась так резко, словно он её ударил наотмашь. Буквально отпрыгнула от него, будто больно сделал. На ноги подскочила. А глазища загорелись так, словно что-то обидное сказать хотела, но сдержалась. Стояла в нескольких шагах от него и глаз с его лица не сводила. Все высматривала там чего-то. Сереже даже неудобно стало, закрыться захотелось, отвернуться. Но когда все же встал и решил отойти, она его снова за руку схватила и заставила на себя посмотреть.

— Ты мне врешь, — утвердительно сказала девчонка. — Я знаю, что врешь. Чтобы успокоить.

Метеля нахмурился. Знал же, что Юлька его как облупленного знает, но все равно думал, что получится обмануть. Надеялся, что обида в ней взыграет, что гордость включит, а она вон как. Не верю и все.

— Веришь — веришь, — недовольно пробурчал он. — Давай, дуй в постель. Поздно уже.

Она верхнюю губу прикусила, чтобы улыбку сдержать от своего триумфа. Сама себе что-то кивнула и, выпустив его ладонь, на носочках побежала к дому. На ступеньки взобралась беззвучно, как бабочка, и скрылась в темном доме. Сережа же тяжело вздохнул и пошел в сторону летнего душа, не в силах стереть с лица эту глупую ухмылку.

Дни полетели один за другим. Дядька Пашка не обманул, заказы поступали с завидной регулярностью и уже к концу августа Сережа собрал достаточно денег, чтобы купить себе джинсы и рубашку к школе, а Юльке красивую блузку, юбку и новые туфли. Он потом пол ночи спать не мог, все вспоминал, как она ему на шею бросилась, когда он попросил продавщицу упаковать эти вещи. Столько света было в зеленых глазах, столько радости. Она весь вечер бабе Кати рассказывала, какая она счастливая.

А потом он её на первое сентября увидел. Вот видел же вещи эти, когда покупали, но, когда она все вместе надела и вышла к нему, глаз несколько секунд отвести не мог. Взрослая совсем стала, не смотря на гольфики свои белые. Волосы красиво заколола на макушке, позволяя кудрям около лица виться. Давно её такой не видел, она ж обычно все с косой своей ходит. И улыбалась так, что мороз по коже пробежал. Чуть не заставил её в комнату вернуться, чтобы переоделась. Не хотел, чтобы такой её видели. Ведь это он сейчас одного Дениса с его приставаниями терпит, а дальше что будет? Юлька же красавица у него, это все заметят.

Юля все утро так жутко нервничала, что у неё руки дрожали. Она едва себе все волосы не повыдергивала, пока эту мальвинку закалывала. Посмотрела на себя в зеркало и довольно кивнула мутноватому отражению старого стекла. До сих пор не верила, что Сережа ей блузку новую купил и юбку. Она ж обычно за ним футболки донашивала да блузки, что соседка для неё из Сережкиных рубашек перешивала. А тут обновки, да еще красивые какие. Дорогие для них жутко. Она специально самые дешевые туфли выбрала, надеясь, что им на все хватит, но Сереже на кроссовки так и не хватило. Он сделал вид, что и не собирался их покупать, но Юля знала, что они ему нужны были. Теперь ему снова придется на задания свои ехать, чтобы еще денег заработать. На секунду у Юли сердце сжалось от злости на саму себя, ведь из-за этих тряпок Сережка жизнью рисковал, но она тут же взяла себя в руки. Сережа взрослый и знал, что делает. Мама всегда в детстве говорила, что девочки не должны лезть в дела мужчин, когда Юлька требовала, чтобы мама заставила Матвейку взять её с собой на их с Сережкой детские операции. Воспоминания о семье навели на неё тоску и только окрик Сережи о том, что они уже опаздывают, заставил девчонку встрепенуться и спуститься вниз.

А когда Сережу увидела, у неё дыхание перехватило. Он такой взрослый уже был. Высокий стал, почти на две головы выше её. Вытянулся так за лето. А плечи какие широкие от постоянной физической нагрузки. Юля смотрела не него с благоговейным трепетом, как смотрят истинно верующие на свое божество. Он был всем для неё. Иконой, на которую она безустанно молилась, ведь он так внимательно и трепетно заботился о ней. И пускай не было в нем той нежности, какая исходила от матери или брата, но она замечала, как иногда Сережа смотрел на неё, когда думал, что она не видит. От его взгляда у неё на душе теплело и что-то в животе шевелилось. Она чувствовала себя в безопасности, в мире и покое, когда он рядом был. Ведь всем сердцем верила, что не бросит он её, всегда рядом будет.

Когда они шли в школу, Юля держала ровную осанку и не переставала улыбаться. Она хотела быть самой красивой сегодня, чтобы Сережка гордился ею. Чтобы ему не было за неё стыдно, как тогда. Юлька слегка удивилась, когда он провел её прямо группке одноклассников и при них ласково потрепал по голове на прощанье. Когда Сережа оставил её, щеки Юли предательски алели, а шестиклассники не спускали с неё изучающих взглядов. И, хотя полностью их насмешки не прошли, доставать с прежней жестокостью её перестали.

Время неслось быстро. Школа, оценки, уроки. Юля выкладывалась полностью, старалась быть лучше всех и знать всё, хоть на уроках никогда не поднимала руку, чтобы ответить. По-прежнему замыкалась в себе в школе, как бы Сережка не пытался ей помочь. И в кружки пытался записывать, и с учителями разговаривал. Даже однажды парням из её класса подзатыльники раздал, когда она с порванной сумкой домой пришла. И не хотела признаваться, кто сумку испортил, но не сдержалась, когда он её на коленки к себе усадил и по голове гладить стал, как в детстве когда-то. Она тогда к нему всем телом прильнула, свернулась на груди и пошевелиться боялась, нежась под его ласковыми руками, что осторожно по плечу гладили. Ей так не хватало такой простой ласки. Чтобы обнимали, целовали, когда спокойной ночи желают. Чтобы на ранки на коленях дули и ласково щеку гладили. Обычные прикосновения, которые в простой жизни детям давали родители, она получала только от Сережки и изредка быстрое объятье от бабы Кати по праздникам. Неудивительно, что она так отчаянно наслаждалась каждым подобным моментом и потом долго хранила их в своей памяти.

Сережа не бросил свою ночную подработку, которую он придумал для оправдания перед бабой Катей. Она поначалу переживала, что он с ночными дежурствами своими со школой успевать не будет, но Сережа убедил старушку, что у него все под контролем. Юлька не спала вместе с ним, продолжая ждать у окна каждый раз, когда он выезжал на свои задания. Она больше никогда не признавалась ему, что караулит его у окна, но по его недовольно сжатым губам, когда он утром замечал темные круги у неё под глазами от недосыпа, она понимала, что он и так все знает.

Свое двенадцатилетие Юлька отказалась праздновать, как и все предыдущие дни рожденья не смотря на старания Сережи. Все, что ему удалось, это заставить её принять в подарок новый темно красный рюкзак, поскольку её старенькая сумка, с которой еще баба Катя когда-то ходила на работу, совсем развалилась. Ну и еще заколку приняла, что Денис подарил. Сережа тогда чуть челюсть на пороге не потерял, когда шестого января друга с охапкой цветов увидел. Никогда не забудет, как щеки девочки горели, когда она цветы приняла и поцелуй в щеку. Он тогда чуть пальцы на руках не сломал, так сильно кулаки сжимал. Себя отругал, что цветы Юле не подарил. Она ж девчонка, девчонкам нужно букетики дарить. Папа его всегда маме огромные охапки роз приносил.

Сережа тогда впервые понял, что думает о Юле не как о младшей сестре, а как о девушке, которую видел своей женой в будущем. Испугался этой мысли, гнать ту от себя как чуму стал. Снова отдалиться попытался. Полностью в бизнес свой углубился. Начал более сложные проекты брать, на соседний город нацелился.

Лето принесло ему пять экзаменов, которые он едва сдал, и три месяца свободы, которые Сережа полностью растрачивал на развлечения и работу. Учитывая наличие денег в кармане, жизнь стала налаживаться. Парни помогали ему ремонт в доме сделать, благо проблем со строительными материалами не возникало. Баба Катя в восторге была, все причитала, что этот дом последний ремонт еще при революции переживал.

— Какие же вы молодцы, ребятки, — все причитала старушка, разливая им по стаканам холодный черешневый компот, что они с Юлькой утром сварили. — Такие взрослые стали. Дениска, Сережа говорил, ты в техникум поступать собрался. Не страшно мамку с папкой оставлять?

Дрон усмехнулся, передавая Сереже новый лоток с раствором, что только замешал. Он был не силен в штукатурке стен, а вот смешивать у него всегда отлично получалось. Сережа даже шутил, что ему не на экономиста идти нужно было, а на повара или химика.

— Баба Катя, я ж не навсегда уезжаю, — с довольной улыбкой заверил парень. — Всего-то в сорока километрах. Каждые выходные дома буду проводить.

— Ой, сынок, это ты сейчас так думаешь, — с лукавой улыбкой заверила старушка. — Знаю я ваши юношеские дела. Как из-под контроля родительского выйдешь, так и дорогу сюда забудешь. Загуляешь, влюбишься. Что тебе в деревне нашей захолустной делать?

Серега кивнул, профессионально орудуя мастерком. Ему тоже казалось, что друг забудет о нем, как только в город уедет.

— Да ну что вы такое говорите, баб Кать, как я могу? — нахмурился Денис, словно действительно злился, что никто не брал его слов всерьез. — Как я могу забыть сюда дорогу, тут же моя принцесса живет. Мне ж нельзя пропадать, нужно караулить, чтоб к ней всякие женихи не ходили.

Баба Катя взглянула на Юльку, что сидела на ступеньках веранды и усилено делала вид, что не подслушивает.

— И что ж у тебя, Денис, действительно столь серьезные планы, относительно Крохи нашей? — поразилась старушка, услышав твердую уверенность в голосе пятнадцатилетнего парня.

Денис перевел взгляд на спину девчонки и на его губах заиграла дурацкая мечтательная ухмылка.

— Честное слово, баб Кать, — признался он. — Как благословение дадите, сразу под венец поведу.

— Так не у меня ж благословления просить придется, Дениска, — открестилась от ответственности старушка. — У Сережки просить будешь. Он же для Юлечки и за отца, и за мать.

Сережа, который до этого разозленный разговором злостно втирал штукатурку в стену, замер на минуту, переведя взгляд на старушку. Она лукаво подмигнула ему, отчего парнишке даже показалось на мгновенье, что не такой он прекрасный лжец, как ему кажется. Вот прям прочувствовал, что давным-давно раскусила его баба Катя с его чувствами к Юльке.

— А, ну тогда все еще проще, — заулыбался Дрон, поворачиваясь к своему лучшему другу. — С Серегой мы этот момент уже давно утрясли.

Грохот заставил ребят перевести взгляд на веранду. Юлька стояла перед ними с таким выражением лица, словно ей небо на голову упало, а перед её ногами лежала выпавшая из рук книжка. Никто не понял, что так встревожило девчонку, а она лишь носом шмыгнула и убежала во двор.

Юлька не была глупой. Она понимала, что Сережа взрослый парень и ему нет дела до чувств маленькой двенадцатилетней девочки, но, когда она услышала, что ему нет дела настолько, что он уже пообещал её своему лучшему другу в жены, сердце девочки разбилось. Она бы никогда не посмела даже заикнуться названному брату о том, как сильно любит его. Он был для неё солнцем в небе — недосягаемым божеством, которым она могла лишь любоваться издалека. Но все эти книжки, что она читала с упоением последние месяцы, все говорили о том, что такая большая любовь, как её, просто обязана быть взаимной. Незаметно для себя она начала верить в то, что пройдет еще немного лет, она повзрослеет, и все у них сложиться с Сережкой, как у героев любовных романов, что она тайком тягала из библиотеки под футболкой.

Она убежала так быстро, что даже не успела захватить свои сандалики. И теперь бежала босыми ногами по узкой тропинке пролеска к реке, потому что это было её секретным местом, где никто не мог её найти, если она сама этого не хотела. Забравшись на ветку ивы, она прижала к себе коленки и впервые за долгие месяцы позволила соленым слезам свободно стекать по дрожащим от рыданий щечкам. Она кусала внутреннюю сторону щеки, лишь бы не плакать в голос, но ничего не могла с собой поделать и изредка тихие всхлипывания прорывались наружу, заставляя её вздрагивать. Она оплакивала свои девичьи мечты, даже не сразу заметив, что уже так стемнело.

Сережка места себе не находил.

С того момента, как Юлька улизнула со двора прошло уже четыре часа, а о ней ни слуху ни духу. И знал же, что нужно было все бросить и следом побежать, прочитал это по её лицу в тот момент, как встретился с зелеными глазами взглядом, но не побежал. Сдержался. Баба Катя и так подозревать что-то начала, нельзя было, чтобы она в этом мнении утвердилась. Для всех здесь Юлька ему сестра. Не подобает ему такие мысли на её счет иметь.

Четыре часа уже себя лишь этими уговорами во дворе держал, но, когда стемнело, все же не смог усидеть на месте. Сорвался к реке. Не знал больше где искать. Не знал куда кроме этого места она пойти могла. Но обойдя все небольшие пляжи нигде её не нашел. Паниковал. Сотни диких мыслей в голову лезть начали, а главной та, когда он её бледное тело из воды тащил. Испугался этого так, что казалось с ума сойдет, если сейчас же её не отыщет. Плюнул на все, стал по имени звать, пугая лягушек и стрекоз.

— Я тут, — шепотом отозвалась девчонка, слезая с ветки стоящего на берегу дерева.

Сережа руки в кулаки сжал, не понимая, чего сильнее хочет: обнять её, дурочку, или выволочку устроить. А потом, когда ближе подошла, весь гнев улетучился, когда красные глаза увидел и губы опухшие. Так жалко её стало, что обнял и к себе прижал так крепко, что у девочки кости затрещали.

Она не сопротивлялась, не отпихивала его рук, но и обнимать в ответ не спешила. Это поразило его. Обычно Юлька всегда к нему ластилась, когда он эмоции проявлял. Зачастую ему приходилось даже руки за спиной скрещивать, лишь бы они к ней не тянулись, в то время как она, всячески игнорируя его холодность, прижималась всем телом и маленькими ручками за плечи цеплялась. Сейчас же она более походила на безжизненную статую, которой было все равно на то, что здесь происходило. И взгляд её был неживым. Словно кто-то убрал из него все её озорство и лукавство.

— Ты зачем убежала, глупая девчонка, — поругал Сережа, слегка встряхнув её, словно так пытался вытрясти из девочки её равнодушие.

Она лишь пожала плечами, потупив взгляд в песок под ногами.

— Прости, не заметила, что так быстро стемнело, — глухим хриплым голосом произнесла она.

И замолчала.

Ничего больше говорить не собиралась. Под ноги себе смотрела, взгляд поднять не могла. Его аж трясти начало от собственного бессилия — не знал, что нужно говорить в таком случае. Вообще не понимал, что случилось с ней.

— Ты не ответила почему убежала, — попробовал настоять Сережа, понимая, что ему важно знать о том, что в её голове твориться.

Она губу прикусила и, вывернувшись из его рук, к реке несколько шагов сделала. Но сильнее его возмущало то, что она взгляд от него прятала. Его Юля никогда так не делала.

— Все хорошо, Серёж, — пробормотала она, не сводя взгляда с водной глади, теряющейся в темноте ночи. — Я пппросто одна побыть хотела.

Он подошел к ней вплотную, но не решался притронуться. Просто стоял за её спиной, не сводя взгляда с напряженных тонких плеч.

— Это не все, — заметил парень, пытаясь выяснить настоящую причину её поступка. — Тебе не понравилось, что Денис сказал? Испугалась? Тебе не нужно волноваться насчет него, Юля. Он не сделает ничего, чего ты не захочешь.

Девочка так быстро развернулась, что он не успел скрыть все свои эмоции, как делал при ней всегда. Она замерла, всматриваясь в его глаза, словно искала в них что-то, только ей известное.

— Не выдашь меня за него замуж, лишь бы самому не нужно было со мной нянчиться? — прошептала она сдавленным взволнованным тоном. — Одним ртом меньше.

Сережа так и замер, не в силах отвести от неё взгляда.

— Откуда в твоей голове такие мысли? — гневно зашипел он, едва сдерживаясь на месте. — Ты, глупая девчонка, неужто всерьез решила, что я собираюсь отдать тебя Дену, чтобы у меня было меньше проблем? Я думал мы все это уже давно решили! Мы семья, Юля. И я люблю тебя…

Девочка вздрогнула от его слов, а он будто язык проглотил. Стоял перед ней и последними словами ругал себя, что не смог сдержать глупых слов при себе.

— Я тоже, Сереж, — прошептала она, глядя на него своими невинными зелеными глазищами. — Тоже люблю.

Что-то теплое разлилось в его душе от этих слов девчонки. Словно Новый год наступил внепланово, словно день рожденье его настало. Такое счастье почувствовал, что закричать захотелось и обнять её, к себе прижать. А она, словно проверяя его выдержку, на шаг приблизилась к нему. Ждала от него дальнейшего шага, а он стоял перед ней и пошевелиться боялся. Понимал же, что она не в серьез говорила о чувствах, не так, как он. Она ж малышка ещё, совсем ребенок.

— Конечно ты тоже любишь, мы ж семья, — сдавлено проговорил он, выгоняя со своего рта слова, которые не хотел говорить. — Ты же мне словно сестра, Кроха. Я люблю тебя, как сестру.

Юля вздрогнула и отпрянула от него, словно он её ударил.

Глава 5 (Сереже 15 лет, Юле 12 лет)

— Сережа Суботин, задержись, пожалуйста, — донесся учительский голос до слуха парня сквозь гомон голосов.

Вот знал же, что не стоит идти в столовую на большой перемене, здесь всегда было смертоубийство перед раздаточным окошком, но утром не удалось позавтракать, а от голода желудок сводило. И понимал, что сам виноват. Юля для него и завтрак приготовила, и кофе налила, но просто не смог подняться, когда будильник зазвонил. Вчера небольшие проблемы возникли, когда они пластиковые окна снимали с одной новостройки в соседней деревне. Ребята вроде бы и действовали тихо, но их кто-то из соседей услышал и милицию вызвал. Так им пришлось три часа в лесу отсиживаться, чтобы не попасться. Домой только с рассветом попали. Перетрухнули все. Даже когда спать ложился, пальцы все еще вздрагивали. Не удивительно, что он утром голову от подушки оторвать не смог. Но дело того стоило. Заплатил им дядька Пашка хорошо.

Первый урок вообще вспомнить не мог. Вроде что-то про местность рассказывали и климат, видимо география была. На втором вообще уснул, когда ребята по очереди заученного Пушкина декламировали. Он специально первым руку поднял, чтобы отстреляться и его оставшийся урок никто не беспокоил. А, как звонок услышал, сразу в столовую побежал, чтобы успеть до образования очереди. Попросил пару булок и чай сладкий. Первую булку проглотил за два укуса, чай зашел как родимый. И, когда уже собрался вторую кусать, его как раз и Марина Ивановна заметила. Она нравилась ему. Молодая, добрая, хороший специалист. Повезло Юльке с классным руководителем. Вот их Тамара Марковна была старой грозной каргой, которая из-за частичной потери слуха сама орала каждый раз так, что барабанные перепонки у всех остальных трещали.

— Марина Ивановна, — поздоровался Метеля, подходя к Юлькиной классной. — Что случилось? Юлька что-то натворила?

Спросил и сам усмехнулся своим словам. Скорее бы небо на голову упало, чем кто-то на его ангелочка пожаловался. Наоборот, всегда ему дифирамбы о ней пели. Он же на все её родительские собрания ходил. Остальные родители сначала косились на него, но потом ничего, привыкли. Начали к нему прислушиваться, когда он что-то предлагал.

Марина Ивановна тоже поначалу сомневалась в нем, но время показало, что из Сережи хороший старший брат получился. Заботливый, серьезный. Он за свои оценки никогда не переживал, а с Юли за каждую четверку спрашивал.

— Да что ты, — улыбнулась учительница. — Тут другое. Помнишь то сочинение, что Юля написала про зимние каникулы мечты? Которое еще так всем понравилось, что его на конкурс отправили?

Конечно Сережа помнил об этом. Он тогда неделю по школе ходил с выпяченной грудью, как гордый папашка, когда ему об этом сказали. Словно это не конкурс сочинений, а к ордену её приставили. Юле тоже приятно было. Она хоть и не говорила ничего, но грамоту о выигранном региональном конкурсе к себе на стену на самое видное место повесила.

— Так вот, его от региона на столичный конкурс выставили, — призналась учительница. — Я сама этого не знала, но вчера письмо из столицы пришло, что победила наша Юлечка.

Сережа аж дар речи потерял, когда слова учительницы дошли до него. Вот же молодчину вырастил.

— И вот теперь её приглашают в столицу, — просияла преподавательница. — Приглашают с сопровождающим. Ей денежный приз полагается.

Столица. Сережу прям потом прошибло, как осознал все. Первой мыслью было сразу отказаться, ведь домой путь для них был заказан, но не смог сразу. Что-то удержало его. Обдумывать начал, пути искал. И уговаривал себя, что рассматривает идею этой поездки исключительно ради Юли, ведь девчонка заслужила свою награду, но внутри понимал, что просто на родную землю ступить хочет. Может во двор старый приехать, посмотреть, что там и как. А вдруг их квартира все так же пустует, ведь у них и родственников толком не было. Все оставшиеся уроки только об этом и думал. Не мог просто эту идею оставить. Ведь когда еще им посчастливиться такое предложение получить? А потом тяжелые мысли накатывали из разряда, «а что, если…». Не мог он рисковать. Одно дело самому, но с Юлей.

Она молчаливой была, когда они домой шли. Отвечала односложно, об этом предложении вообще умолчала. Сережа несколько раз пытался её разговорить, но потом понял, что это дело гиблое и не стал навязываться. Снег хрустел под ногами, пока они по проселочным дорожкам шли. Зима в этом году пораньше наступила. Вот сразу, как день рожденье его отпраздновали и похолодало. Но воспоминания о празднике так приятно душу грели. Юлька тогда так строго ему выговаривала, что его пятнадцатилетие — это юбиллей и не праздновать его нельзя. Он до сих не мог отойти от удивления, когда глаза раскрыл, а вся комната в шарах была и плакатах, что Юлька нарисовала. А какой они с бабой Катей стол накрыли. Три дня потом после празднования доедали салаты. И гостей пригласили, одноклассников и соседей. Баба Катя все шутила, что никогда её дом такое торжество не видел. А когда под вечер соседи разошлись и только друзья остались, ребята музыку включили и танцы устроили. Алиса, одноклассница Сережи, тогда весь вечер на его шее провисела. Да, ему нравилось её внимание, но он глаз не сводил с Юли и Дениса, что почти каждый танец вместе танцевали. Он только в конце вечера смог её у друга нагло перехватить. И вот тогда ребята действительно повеселились. В отличие от Алисы, Юлька не прежималась и не висла на нем, но четко следовала за ним в танце. Он только собирался сделать шаг, а она уже будто знала куда он собирался следовать. Моментально подстраивалась. А у Сережи тогда дурная мысль в голову засела о том, как же приятно её в руках своих держать. Маленькую такую, открытую, безащитную и полностью его.

За ужином Сережа внимательно наблюдал за Юлей, ожидая, когда она сорвется и все расскажет про этот конкурс и о предложении поездки. Но сумерки сменил вечер, затем подкралась ночь, а она все молчала. Сергей вновь и вновь перебирал в голове все аргументы, что приготовил для нее. Нельзя им было ехать в столицу. Да, времени прошло не мало с тех пор, как убили их родных, но все равно казалось, что стоит им переступить черту города, как убийцы родителей тут же узнают об этом. А может они уже узнали? Может именно они организовали выигрыш Юлькиного сочинения, чтобы выманить ребят?

От нехороших мыслей Сережа еще больше насупился. Нет, не могли они узнать. Субботин говорил, что это невозможно. А если Субботина схватили и выпытали их местонахождение? Нет, они бы приехали за ними сами. Вот в таком диалоге сам с собой Метеля и провел весь вечер, невидящим взглядом глядя перед собой.

— Эй, можно тебя отвлечь от твоих гляделок со стеной? — от размышлений отвлек ехидный комментарий девчонки, подошедшей к креслу, на котором он сидел.

Она нервно теребила пальцами корешок книги по математике, словно смущалась того, что ей потребовалась помощь.

— Ха-ха, Юля, очень смешно, — покачал он головой. — Что там у тебя, гипотенузы не высчитываются?

— Многочлены не вычисляются, — прикусив губу, выдала эта ехидна.

Сережа едва сдержал смешок, наблюдая за смешинками в глазах Юльки. Такой она нравилась ему куда больше, чем когда прибывала в своем депрессивно-молчаливном настроении.

— Ты в команду КВН баллотируешься? — усмехнулся Метеля. — Смотрю юмор из тебя так и рвется наружу. Может тебе следующим сочинением на конкурс подать юмористическую прозу? Тогда не только столичный приз возьмешь, а и на мировые состязания замахнешься.

Стоило словам слететь с губ парня, как улыбка мигом покинула девичье личико. Она даже смутилась, опустив глаза в пол, чем озадачила его не на шутку. Девочка вроде виноватой себя чувствовала или ему показалось?

— Эй, Кроха, ты чего насупилась? — осторожно поинтересовался он, пытаясь понять, чем мог её обидеть.

Вроде и плохого ничего не сказал, скорее наоборот — комплимент сделал. И понимай потом этих девчонок какхочешь.

— Ты знаешь, да? — тихо и обреченно спросила она, откладывая в сторону учебник по математике. И вся подобралась, словно готовилась отразить удар. — Я надеялась, что ты не узнаешь.

Сережа, окончательно потерявший нить её логики, потянулся и мягко взял её за подбородок кончиками пальцев, заставляя посмотреть на себя.

— Учительница сегодня в столовой словила и все рассказала, — признался он. — А чего ты скрыть хотела?

Юля прикусила губу, все так же стараясь отвести взгляд, но Сережа не позволил.

— Пппрости, я не знала, что сочинение на конкурс в столицу отправят, мне говорили только о регионе, — принялась оправдываться она. — Если бы знала, я бы ннникогда. Я больше никогда-никогда ничего не напишу такого, правда.

Сережа замотал головой, заставляя ее замолчать и перестать оправдываться. Её заикание так явно слышалось в речи, что было понятно, что она очень волновалась.

— Кроха, то, что ты победила, это здорово. Я очень рад за тебя. Я горжусь тобой, — искренне признался парень. — Серьезно, ты написала лучшее сочинение, чем любой ученик в стране! Да ты у меня маленький Есенин.

— Сереж, Есенин стихи писал, а я в ппрозе, — с улыбкой исправила Юля.

Метеля с удовлетворением заметил, как её взгляд лишился беспокойства и испуга, словно она сдерживала дыхание, а теперь смогла впервые за этот день выдохнуть. И немного улыбнуться. Нервно, но это было уже что-то. И говорила более спокойно, заикалась меньше. А он сам все еще не понимал, почему такая реакция вообще появилась у девочки на свой успех.

— Юль, чего вообще испугалась, что я могу разозлиться на тебя? — прямо спросил он.

Девочка глубоко вздохнула и отошла на несколько шагов, повернувшись к окну. Он не стал просить её обернуться, если ей было проще во всем признаться стоя к нему спиной, он это примет.

— Из-за приза, — тихо произнесла она, отчего Сереже пришлось поддаться вперед на кресле, чтобы услышать её голос. — Из-за поездки в столицу. Я, когда мне впервые сказали об этом, так обрадовалась. Я сразу подумала о том, что мы могли бы съездить к нам домой, забрать некоторый мои вещи, возможно, деньги из сейфа, тогда бы нам не пришлось перебиваться с копейки на копейку какое-то время. А потом вспомнила, что не знаю пароля. А потом… я подумала о том, что было бы хорошо найти могилы родителей и Матвейки, пока мы там. Знаешь, я хотела бы найти их могилы, если они вообще существуют. Хотела бы посмотреть на фотографии на них. Иногда я ловлю себя на мысли, что начинаю забывать, какими они были. Я хотела бы себе напомнить.

Юля обхватила себя руками за плечи, словно ей вдруг резко стало холодно.

— А потом я поняла, что это самая глупая идея, что у меня когда-либо появлялась, ведь мы здесь не на курорте. Мы прячемся. И я, этой победой, могла раскрыть нас. Могла ппподвергнуть опасности тебя и бабу Катю.

Она резко развернулась и встретилась с Сережей огромными от страха глазами.

— А что, если они узнали? — прошептала она. — Что если увидели мою ффамилию в какой-нибудь газете и все пппоняли? Что, если они уже едут сюда?

Холод прошелся по спине парнишки, когда он допустил лишь мысль об этом. Нет, никто их не найдет. Субботин обещал, что никакие ниточки не приведут их к ним. Но сейчас, глядя в такие испуганные глаза девчонки, он ненавидел себя за то, что не может честно и искренне пообещать ей, что никто и никогда их не найдет. Это было не в его воле, хоть он и готов был ради этого на все.

Резко вскочив с места, Сережа в два шага преодолел разделявшее их расстояние и прижал Юлю к себе. Опустив голову к ней на макушку, Метеля неловко погладил её по спине, пытаясь успокоить. Нет. Не нужно ей знать о его опасениях. Ни к чему ей забивать этим свою голову.

— Кроха, никто нас не найдет, — постарался как можно увереннее произнести он. — Здесь мы в безопасности.

Юля молчала, даже не шевелясь в кольце его рук. Она все еще была слишком напугана, чтобы отойти от него хоть на миллиметр.

— Я тоже, — вдруг тихо произнес Метеля, понимая, что простым обещанием её не успокоить. — Я тоже иногда думаю, что забываю.

Юля медленно отстранилась, чтобы посмотреть в его глаза, словно не верила, что он сказал правду. Это было впервые с момента их приезда в деревню, когда они вообще говорили о прошлом и родителях.

Сережа медленно заправил отросшую челку ей за ухо, глядя в полные сомнений глаза девочки.

— От тети Оли всегда пахло конфетами, — улыбнулась Юля, вспоминая о его маме. — А еще было так весело, когда она твоего папу пародировала. У нее такой смешной голос был, когда она пыталась хрипеть.

Сережа улыбнулся, вспоминая моменты, о которых говорила девчонка. На душе тепло стало, захотелось широко улыбнуться.

— Я никогда не забуду, как тетя Аня заставила нас с Матвейкой три часа в углу стоять, когда думала, что мы ее супердорогую вазу разбили, — в свою очередь вспомнил Сережа. — А мы ее даже не трогали. Ты разбила, но Соколик сказал, что это мы, когда в футбол в комнате играли. Я тогда так разозлился на него за то, что он и меня в наказание втянул. А он улыбнулся, протянул мне кулак и тихо-тихо, чтоб никто не услышал, прошептал: «Камень, ножницы, бумага раз, два, три».

Сережа покачал головой, словно не верил, что все было так, как он рассказал.

— Мы тогда полтора часа играли от нечего делать, — добавил он. — А потом в города. Я тогда понял, что вместе нам весело даже наказания отбывать и с тех пор всегда так было. Мы всегда вместе в углу стояли.

Юля улыбнулась, но улыбка вышла грустной.

— Как и мы, — добавила она. — Матвейка всегда за меня заступался.

Она замерла, словно эта мысль что-то потянула за собой, заставив девочку поднять взгляд к лицу Метели.

— Как и ты, Сережа, — уверенно сказала она. — Ты тоже меня всегда защищаешь. С тобой мне не страшно.

Сережа застыл, не зная, что на это ответить. Все в глаза её зеленые смотрел, которые глядели на него с такой щенячьей преданностью, словно он самый сильный, самый могущественный во всем мире. И неудобно даже стало, ведь он совсем не был таким, но вместе с тем и гордость за себя взяла. Пообещал себе, что все сделает, чтобы Юльку сберечь. Ведь она еще совсем Кроха, мира не знает. И он сделает все, чтобы и не узнала.

— Я обещаю, что когда-нибудь мы поедим в столицу и найдем могилы, Юля, — клятвенно произнес Сережа, глядя в зеленые глаза.

Девочка замерла на середине вздоха, словно не ожидала, что он поймет как важно ей это. А потом бросилась к нему и обняла так крепко, что из Сережи невольно весь воздух вышибло. И не благодарила его всхлух, но и так все понятно было. А Метеля едва сдержал в себе другое обещание, что так и норовило сорваться с языка. О том, что не просто они в Москву поедут, а выяснят все, что тогда случилось. Выяснят и отомстят.

Глава 6 (Сереже 16 лет, Юле 13 лет)

— Я ничего не понимаю, — взревел Сережа, выбежав на порог, куда как раз вышел доктор, которого вызвали для Юли.

Несколько дней назад девочка заболела. Обычная простуда, как утверждал врач, когда его вызывали в прошлый раз за три дня переросла в пневмонию и теперь медик настаивал на срочной госпитализации, пугая тем, что Юле может стать еще хуже, если они не поторопятся. Сережа ничего не понимал. Он слушал врача очень внимательно, но не мог уложить в голове, как такое могло произойти и теперь, видя полные опасения глаза врача, боялся даже спросить, чем это все может обернуться.

— Повторяю, я могу вызвать скорую, но она будет добираться сюда долго. Вам лучше отвезти её самому, — второй раз повторил медик, видя, что парень сильно напуган. — Есть в деревне кто-то, кто сможет отвезти её в центральный госпиталь?

Сережа кивнул, указывая подбородком на машину, что стояла во дворе.

— Я отвезу её сам, — заверил Сережа.

Врач нахмурился, словно не мог поверить в слова мальчишки. Он злился на себя за беспомощность, ведь в захудалой деревне в своем стареньком доме, что служил здесь больницей, он никак не мог помочь девочке. Да и не было у него машины, чтобы самому доставить её в город. С финансированием в последние годы совсем плохо стало.

— Хорошо, — согласился он, кивнув парню и вытащил направление из кармана белого халата. — Вот, передай это направление врачу. Я вколол ей лекарства, чтобы сбить температуру, но вам лучше поспешить, молодой человек.

Сережа быстро кивнул и, не дожидаясь пока врач выйдет за калитку, побежал назад в дом. Баба Катя сидела у кровати девочки и меняла мокрый платок на её лбу, что так быстро нагревался. Когда Сережа забежал в гостиную, она подняла на него испуганные глаза, молчаливо спрашивая, что еще сказал доктор.

— Баба Катя, нужно срочно везти её в больницу, — выкрикнул Сережа, забегая в свою комнату.

Он схватил свитер с перекладины стула и быстро натянул тот, даже не замечая, что он не вывернут. Надел джинсы и туго затянул ремень. После чего быстро пробежал по лесенке в комнату к Юльке и, собрав в кучу вещи с её шифоньера, понес их вниз. Кинув кучу на пол перед старушкой, он попросил её собрать вещи девочки, а сам схватив джинсы и толстый свитер под горло, сдернул с неё два одеяла, которыми она была укутана. Юлька тут же захныкала и вся сжалась, мучаясь от холода, что испытывала, несмотря на душную жару, что стояла в доме. Он с утра топил так, что сам мог по дому ходить лишь в шортах, даже без футболки.

Сережа осторожно натянул на неё свитер, носки и джинсы, замечая, что температура её тела ни на градус не упала, даже не смотря на укол врача.

— Давай девочка, — прохрипел он, зашнуровав на ней кроссовки.

Сережа усадил её в кресло, укутав в одно из одеял, но, если бы не его поддержка, она бы запросто завалилась на бок. Девочке было совсем плохо, что его самого пугало до дрожи в коленях.

Баба Катя вынесла сумку, что собрала для Юли.

— Миленький, я не смогу поехать, — горестно призналась она.

Сережа знал, что в последние несколько дней боль в её спине разыгралась так, что даже стоять несколько минут было для неё мучительно, не говоря уже о том, чтобы просидеть около часа в машине.

— Не волнуйся, баб Кать, я все сделаю, — пообещал парнишка, зашнуровывая собственные ботинки. — Ты только не переживай так, не хватало еще и тебе загреметь в больницу. Такого я точно не переживу.

Подхватив Юлю на руки вместе с её ворохом одеял, он ногой толкнул дверь и вышел на крыльцо. Преодолев ступени, он засеменил к машине. Он волновался так сильно, что даже не чувствовал веса девочки. Если бы было нужно, он бы на своих двоих понес её в город. И донес бы. Умер бы, но донес.

Расположив девочку на заднем сиденье, он вернулся за сумкой. Затем забрался в копейку и ударил по газам даже не беспокоясь о том, чтобы закрыть ворота за собой. Как же он боялся опоздать! Он гнал, словно сумасшедший, выжимая из машины все, на что она была способна. Никогда до этого ничего подобного не делал, всегда парней ругал, когда они скорость превышали, а сейчас наплевать на все было. Лишь бы скорее в городе оказаться. Сорок километров тянулись словно тысяча.

Когда он наконец у больницы затормозил, весь трусился от нервов, поскольку Юлька на заднем сиденье бредить начала. Стонала, плакала, звала родителей. У него сердце кровью обливалось, когда он слышал её тихие нервные вскрики. Даже слезы на глаза накатывали, но он держался, понимая, что сейчас не время проявлять слабину. Нужно было сначала убедиться, что Юле ничего не грозит.

Повесив на руку сумку и схватив девочку на руки, он хлопнул дверцей машины и взбежал вместе с ней по ступенькам. Врача к его облегчению долго искать не пришлось, и уже через несколько минут Юлю забрали в палату для осмотра, а его выставили за дверь. Только сейчас, оказавшись в больнице и доверив девочку на попечение людей, которые понимали, что нужно делать, Сережка впервые вздохнул полной грудью. Даже сам не замечая, он скатился по стене прямо на пол и с силой сжал глаза, чтобы остановить предательские слезы. Он не должен был плакать, как мальчишка, но он плакал и не находил в себе силы остановиться. Не мог он потерять Юлю, не так. Не от глупой простуды. И все же это его вина, ведь это он вовремя не насобирал денег, чтобы купить ей теплые ботинки, отчего девочке пришлось ходить в школу в кроссовках несмотря на резкое ухудшение погоды. А ведь ему нужно было еще немного времени, всего несколько недель. Он планировал успеть несколько дел за эти выходные и тогда смог бы заработать достаточно, чтобы купить ей и ботинки и теплую куртку.

Если бы не эта чертовая машина, которая вдруг решила поломаться месяцем ранее, ничего из этого не произошло бы. Столько денег на неё ушло, почти все его и Дениса запаса вытянула. А у него же было все распланировано.

— Это ты привез девочку? — раздался над ним голос врача, который принял у него Юлю. — Где её родители.

Сережа так быстро вскочил на ноги, что ему пришлось схватиться за стену, чтобы удержать равновесие.

— У нее только я и бабушка, но она не смогла приехать, — тут же пояснил Сергей. — Говорите со мной, доктор, я за неё отвечаю.

Врач окинул парня недоверчивым взглядом, но все же протянул листок бумаги, что держал в руках.

— Это список лекарств, которые нужно купить в аптеке.

Взяв из рук врача перечень с десятком лекарств, написанных корявым почерком, Сережа попытался подсчитать, сколько у него с собой наличных денег. Он взял все деньги, что были дома, но этой суммы едва могло хватить.

— Вот этот антибиотик дорогой, но он ей нужен, если хочешь, чтобы она выздоровела, — пояснил доктор, указывая на строку в списке. — Сейчас самое важное победить вирус и сделать все, чтобы не возникло осложнений.

Сережа закивал, с силой сжимая листок в пальцах.

— К ней можно? — срывающимся голосом спросил он.

— Она спит, — пояснил врач. — Вы родственник?

— Старший брат, — пояснил Сергей.

— Хорошо, можете зайти, но ненадолго, — с нескрываемым недовольством заметил доктор. — И советую вам скорее привезти лекарства. Каждый час промедления на счету.

Сережка влетел в палату и замер у двери, не в силах двинуться дальше. Юлька лежала в ворохе одеял, а её волосы разметались по подушке. Девочка дрожала так сильно, что стук её зубов он слышал с даже порога.

На негнущихся ногах, он подошел и сел на край её кушетки. Его ладонь коснулась алой щеки, мягко погладила гладкую кожу её лица.

— Держись, кроха, — прошептал он, прижимаясь лбом к её лбу. — Только держись, маленькая. Я что-нибудь придумаю.

Выскочив из палаты парнишка метеором спустился на первый этаж, где располагалась круглосуточная аптека. Как он и предполагал, денег ему едва хватило, чтобы купить два флакона антибиотика, которые ей нужно было колоть каждые шесть часов, и еще несколько лекарств из списка. Быстро прикинув в уме сколько ему нужно найти денег, он занес антибиотики медсестре, чтобы Юлю уже начали лечить, а сам побежал к машине. Найти общежитие Дениса было несложно, поскольку он уже несколько раз был у друга в гостях. А вот прорваться через вахтершу удалось лишь после того, как он признался, что родственника Дрона забрали в больницу. Сережа понимал, что друг испугается, но это была единственная возможность с ним связаться.

— Эй, что случилось? — закричал Денис, сбегая по ступеням и на ходу застегивая куртку. — Это папа? С ним что-то?

Серега кивнул другу на выход и тот засеменил следом под взволнованный взгляд консьержки.

— Это Юля, — пояснил Сережа, как только они на улице оказались. — Прости, что обманул, не знал, что еще придумать.

Денис остановил Сережу, схватив за руку и развернув к себе.

— Принцесса? — воскликнул он. — Что случилось, у неё ж простая простуда была?

Сережа недовольно губу прикусил, поскольку тысячи нелицеприятных слов сейчас рвались наружу о медиках и медицине в этой стране.

— Хреново все, Дрончик, в больницу её положили. Сильные антибиотики прописали. Дорогие, — выдохнул Сережа, поднимая глаза на друга. — Очень дорогие. Всех моих сбережений на два флакона хватило, а нужно еще как минимум десять.

Денчик кивнул, а потом повернулся и молча назад в общежитие побежал. Через пару минут выскочил и деньги другу протянул, стыдливо глаза опуская.

— Прости, здесь не особо много, — с досадой заметил Дрон. — Все что есть. Вчера пришлось взнос за общагу заплатить.

Сережа быстро перебрал банкноты.

— Флакона на три будет, — покачал он головой. — А значит до утра послезавтра нужно остальное найти. Есть идеи?

Денис вздохнул и глаза закрыл, прижимая к ним руку.

— Сам знаешь, что у нас только один вариант, — обреченно выдохнул Дрон.

Сережа недоверчиво нахмурился. Именно Денис категорически отверг предложение дяди Паши познакомить их с местным криминальным авторитетом, что очень заинтересовался их работой. Все твердил, что стоит раз встретиться с тем и они больше отстраниться не смогут. А теперь сам предложил двинуть к тому. И не просто же так, а денег просить. Сложно было даже подумать, что он взамен попросит.

Денис молча сел на переднее сиденье машины. Сережа уселся за руль.

— Кирилл Викторович, это те ребята, о которых я вам говорил, — объявил дядька Пашка, когда привез парней в автомастерскую на окраине деревни.

Перед ними за обычным деревянным столом сидел коренастый мужик в черном пиджаке и синей водолазке. Его глубоко посаженные карие глаза смотрели безразлично из-под низкого широко лба. А шея была настолько широкой, что даже не сразу было ясно, где заканчивается голова и начинаются плечи. Огромный мужик, жуткий. Сережа подобрался весь, когда взгляд карих глаз по нему прошелся.

Местные называли этого мужчину Волына и все, что Сережа слышал о нем ранее, было глубоко криминальным. Это был абсолютно другой уровень, никак не равняющийся с их мелкими кражами.

— Итак, по какому вопросу вы пришли ко мне, парни, — низким голосом пробасил Волына. — Паша говорил, что вы не желали, чтобы наши пути пересекались ранее.

Дрон сглотнул так громко, что Сережа, стоящий слева, отчетливо это услышал.

— Планы поменялись, деньги срочно нужны, — как можно короче попытался объяснить ситуацию Сергей. — Сестра в больницу попала, лекарства нужны. На все готовы.

Волына внимательно проследил за парнем. Сережа заставил себя смотреть в ответ в глаза прямо и с достоинством, чтобы у того не осталось сомнений, что они были настроены серьезно.

— Сколько вам лет?

— Шестнадцать, — в один голос ответили пацаны.

На что Волына нахмурился, переведя недовольный взгляд на дядю Пашу, что все еще ютился в углу комнаты, явно мечтающий поскорее отсюда исчезнуть.

— Два года, — выдохнул Сережа, понимая, что их вот-вот попросят покинуть помещение. — Мы уже два года этим занимаемся и ни разу не попались. Спросите у кого угодно, у следователя даже подозреваемых нет. Мы не лохи. Мы серьезно настроены. А сейчас самый дорогой мне человек может умереть, если я за сутки денег не найду. Помогите, меня с детства учили уметь быть благодарным. И верным. Я ж вас не забуду, если поможете. Шестеркой вашей стану. Тапки подносить буду, если понадобиться, но долг отработаю.

Взгляд Волыны стал заинтересованным, когда он снова парня с головы до ног осмотрел.

— И откуда ты взялся такой правильный? — с любопытством поинтересовался мужчина.

— Из столицы, — выдохнул Сережа. — Но вам не о чем не скажет имя отца, если я его произнесу. Его давно уже убили.

Сережка понимал, что не должен был выдавать того, кто он. Не зря же их с Юлькой в деревню за тысячи километров от дома сослали, но сейчас также знал, что заинтересовать Волыну должен. Этот мужик не выглядел как человек, который согласится детский сад разводить и с несовершеннолетними возиться. Вот и пошел в ва-банк.

Однако на лице мужчины не дрогнула ни одна мышца, когда об истории Сережи услышал. Только вот парень так и не понял, дело в том, что он не заинтересовался или просто очень хорошо умел держать себя в руках.

— Метеля, говоришь тебя зовут, — задумчиво проговорил Волына окидывая парня еще одним внимательным взглядом. — Не слыхал о таком. Так что здесь делаешь, а не в столице?

Сережа досадно хмыкнул, прикусив губу.

— Обстоятельства так сложились, что я теперь сам за себя, — гордо ответил Сережа, задрав подбородок. — Так поможете?

Волына вздохнул тяжело и перевел взгляд на Дениса, что держался справа от Метели.

— Мне даже интересно взглянуть на человека, ради которого два молодых пацана готовы за мокруху взяться, — хмыкнул мужчина. — Милая девчонка, наверное, я прав?

Сережа недовольно поджал губы и дернулся вперед, сжимая руки в кулаки.

— Никогда с ней не познакомишься, — прорычал он, сверкая глазами. — Для неё в мире существуют только радуги и солнце над головой. Она не должна узнать правду о том, какие отморозки её окружают.

Волына молчаливо наблюдал за реакцией парня, параллельно для себя отмечая, что у него будет неплохой рычаг давления на этих ребят, если он все же решиться принять их к себе.

— Сколько тебе нужно, Метеля? — спросил он у парня, зная, что именно так его называли местные.

Когда парень озвучил сумму, Волына едва сдержался, чтобы не хмыкнуть. Он ожидал, что сумма будет больше как минимум вдвое. Глупые парни, которые еще денег настоящих не видели, раз готовы за копейки в ад лезть.

Именно то, что ему было нужно.

— Хорошо, я дам тебе деньги, но с этого момента вы оба выдохнуть без моего приказа не посмеете пока долг не отработаете, — приказал мужчина. — Два года вы работаете на меня и, если не согласны, то проваливайте прямо сейчас, торговаться я не намерен.

Как бы не съедала Сережу ущемленная гордость, он лишь послушно кивнул сразу после того, как заметил кивок Дениса. Он послал другу взгляд полный благодарности за то, что он пошел с ним, хоть и понимал, что друг сделал это не для него, а для Юли.

Однако в этот момент давящее чувство ревности не накрыло его. Сейчас он готов был пойти на все, лишь бы спасти свою девочку.

Юля долго приходила в себя. Она несколько раз просыпалась, но лишь для того, чтобы снова провалиться в тяжелый неспокойный сон. Ей снились кошмары, в которых темные волны уволакивали её в темноту. Она пыталась держаться на поверхности воды, но что-то не давало ей вдохнуть. Она захлебывалась и кашляла. Кашляла так сильно, что со временем даже пыталась задерживать дыхание, лишь бы реже вдыхать, поскольку грудная клетка разрывалась болью с каждым движением.

В этот раз ей удалось задержаться в сознании дольше обычного. Она даже смогла раскрыть глаза, хоть это было немыслимо сложно, поскольку казалось, что собственные веки весили больше тонны и были непосильными для её ослабевшего тела. Наверное, была глубокая ночь, поскольку, раскрыв глаза, она ничего не увидела перед собой, кроме кромешной темноты. Часть её даже запаниковала, что она ослепла, но секунды спустя глаза начали привыкать и она смогла различить силуэт рядом с собой. То, что это был Сережа, она знала еще до того, как смогла его рассмотреть. Просто вся комната была буквально наполнена им. Его запахом, тревогой, внутренней силой. Он спал, сидя на деревянном стуле у кровати, на которой она лежала. Её рука была зажата между его крепкий мозолистых ладоней, поверх которых лежала его щека.

Юля хотела позвать его, но язык не шевелился. Горло пересохло и голос сел, словно она долго громко кричала. Последнее, что она помнила, было обещание Сережи, что все будет хорошо, когда он смотрел на неё в зеркало заднего вида своей машины. Дальше все было, как в тумане. Она смутно помнила, как он нес её на руках и звал доктора, потом ей делали уколы и капельницы, после которых наступала темнота и дурацкие кошмары одолевали её.

Она всмотрелась в плотно сжатые веки Сережки, словно даже во сне он не мог расслабиться ни на мгновенье. Слабая улыбка скользнула по пересохшим губам, но потом волна кашля накатила на неё, заставив сложиться буквально пополам, обхватывая себя руками за ребра. Сережа сразу же проснулся и, заметив что Юля в сознании, потянулся за бутылкой воды, что стояла на тумбе. Он помог её сделать несколько глотков, чтобы заглушить приступ.

— Как ты, Кроха? — прошептал он, убирая с её лба влажные кудрявые волосы.

Юлька вытерла пальцами слезинки, что выступили на глазах от кашляя, прежде чем ответить ему.

— Ребра болят, — прошептала она тем же севшим шепотом. — Что сказали врачи?

— То же, что и участковый — у тебя двусторонняя пневмония, — пояснил Сережа, поправляя подушку так, чтобы ей было удобнее сидеть. — Плохи дела, малыш, но теперь все будет хорошо. Тебя вылечат.

Юля кивнула, откидываясь на подушки. Даже такой короткий разговор вымотал её. Она снова хотела спать, но, когда увидела, что Сережа не садится на стул, испугалась, что он собрался уходить. Потянувшись, она схватила его за руку.

— Не уходи, — попросила она, глядя в его синие глаза, что с беспокойством скользили по её лицу.

— Не уйду, — пообещал он. — Не оставлю тебя.

От его слов, словно груз свалился с её плеч. Она прижала теплую ладошку Сережи к своей грудной клетке как раз в том месте, где болело сильнее всего. И, как ей показалось, боль даже немного спала от его тепла. Она знала, что он выполнит свое обещание и не уйдет. Сережа всегда выполнял все свои обещания.

— Спасибо, — поблагодарила Юля, уже проваливаясь в сон. — Я люблю тебя, Сереж.

Он замер на мгновенье, даже дышать перестал. Она не впервые сказала ему эти слова, но они по-прежнему действовали на него губительно. И пусть он знал, что она не имела в виду ничего романтического, на мгновенье он позволил себе думать, что это так. Тогда он опустился и прижался губами к её лбу.

— Я тоже люблю тебя, Кроха, — прошептал он спящей девчонке.

Глава 7 (Сереже 17, Юле 14)

Копейка остановилась у невзрачного одноэтажного здания из серого кирпича — единственного в деревне автосервиса, когда стрелка на часах перевалила за половину третьего утра. Сережа устало откинулся на спинку сиденья, потирая глаза сбитыми кулаками. Его жизнь круто поменялась за последние полтора года. Если раньше он считал себя чуть ли не главой своего собственного трио Сопрано, обворовывая местные стройки, то нынешнее его положение показало, что то, чем они занимались раньше, был просто детский сад ясельная группа. Раньше он яростно перечил, когда ему на это указывали, сейчас он начал понимать истину. Глаза на жизнь ему открыл Волына.

Сережа усмехнулся своим мыслям и покачал головой. Он мог сегодня спокойно спать в своей кровати, ведь долг Волыне был практически выплачен и ему не было смысла прыгать выше головы. Оставалось каких-то шесть месяцев, а шеф уже начал вести с ним беседы о том, что было бы неплохо, если бы Сергей и Денис остались с ним насовсем. Под крылом Волыны парни попали в мир взрослых мужчин со стволами и серьезными разборками за большие деньги. И, хоть работа на него отнимала все свободное время, Сережа гордился своим новым положением. Он чувствовал, что Волына ему благоволит, не зря же шеф посвящал Сережу во все текущие вопросы и проблемы. Метеля же с готовностью хватался за всё, что ему предлагали. Просто не мог по-другому, ведь если бы Волына тогда ему не помог, Юльки уже могло бы не быть в живых. Поэтому он внимательно следил за действиями Кирилла Викторовича, слушал каждое его слово и все запоминал. Он учился всему, чему только мог, поскольку, глядя на то, как шеф ведет дела, хотел стать похожим. Метеля учился у него точно так же, как учился бы у отца, будь тот жив.

Именно поэтому сейчас, вместо того чтобы ехать домой и готовится к выпускному экзамену, который должен был начаться через шесть часов, он вылез из машины и посмотрел на звездное небо июньской ночи. Найдя глазами самую яркую звезду, он послал той слабую улыбку. Его мама всегда говорила, что мертвые смотрят на живых с небес. Именно их глаза светятся ночью. Конечно, будучи взрослым, он перестал доконца в это верить, но детская привычка осталась. Еще он мысленно попросил маму отвернуться и не смотреть на него несколько следующих часов, поскольку точно знал, что его ожидало внутри автосервиса.

На шум из здания вышел высокий коренастый мужчина, чтобы проверить, кто приехал.

— Привет, Лысый, — поздоровался Метеля, протягивая тому руку.

— Метеля, он молчит, — вместо приветствия начал мужчина, крепко пожав протянутую ладонь. — Док уже полтора часа над ним трудится и без толку. Крепкий, сука.

Сережа кивнул, проходя внутрь помещения, где воняло резиной и кровью. Этот автосервис парни Волыны частенько использовали для решения подобного рода проблем, поэтому Метеля не удивился, когда заметил висящего на крюке под потолком верх ногами избитого мужчину. Док, как звали их «мясника», вытирал руки о грязное полотенце, глядя на мужчину с презрением.

— Сознание потерял, — констатировал он. — Третий раз за последние полчаса. Лысый, неси воду. Этот черт мне все расскажет.

Метеля подошел к висящему верх ногами телу и, протянув ладонь, слегка покрутил его. Потом брезгливо отдернул руку и вытер пальцы о протянутое Доком грязное полотенце. Ему не доставляло удовольствие находиться здесь, но его нынешнее положение обязывало. Вечером позвонил Волына и попросил лично проследить, чтобы Сарнацкий не умер раньше, чем все им расскажет о заговоре, что собрал.

Лысый вошел в здание с ведром воды и окатил висящего. Тот быстро пришел в себя, застонав и захрипев от боли. Сергей нахмурился, когда вода смыла кровь и ему открылись все раны, что были на теле мужчины. Он едва успел, прежде чем эти двое замучили предателя до смерти.

Жестом показав Доку, чтобы подождал с пытками, Метеля показательно медленно прошел к стене и, взяв за спинку обычный железный стул, потащил его к середине комнаты. Скрип ножек о бетонный пол заглушил вой висевшего вниз головой мужчины. Заставил его заткнуться и обратить внимание на новоприбывшего.

— Метеля, — прохрипел Сарнацкий, кашляя кровью и пытаясь выгнуть шею, чтобы хоть немного уменьшить давление крови на голову. — Богом клянусь, не было и мысли доносить на вас.

Сережа сел на стул, откинулся на спинку и закинул ногу на ногу, всем своим видом показывая, что ему абсолютно комфортно здесь. Этому он научился у Волыны. Тот даже на нарах чувствовал бы себя начальником колонии.

— Колюня, ты нас за идиотов держишь? — с веселой ухмылкой поинтересовался Метеля, наблюдая за раскачивающимся на крюке телом. — По-твоему мы тебя просто так взяли? Не имея подтверждений?

Сарнацкий сжал разбитые губы, глядя заплывшими глазами на Сергея. Что он там пытался разглядеть, для парня осталось загадкой, но спустя несколько секунд взгляд Николая ожесточился.

— Ни черта я вам не скажу, — прохрипел он. — Все равно подыхать.

Метеля пожал плечами, сгибая и разгибая пальцы перед собой.

— Ну почему сразу подыхать, — протянул он, разрабатывая шею. — Думаешь мне или Волыне мокруха лишняя на руках нужна? Думаешь, сильно хотим об тебя мараться? Да нам плевать на то, как ты жить будешь. Дай мне то, что я хочу услышать и катись из области, чтобы духу твоего здесь не было слышно.

Сарнацкий внимательно наблюдал за Метелей, ловя каждое его слово.

— Врешь, — выдохнул он злостно. — Не отпустишь.

Сережа резко наклонился к висящему мужчине, чтобы между их лицами практически не осталось места.

— Слово пионера, — пообещал он. — А теперь будь хорошим мальчиком и расскажи о том, что ты нарыл и кому передал. Мне нужно знать каждого, кому ты слил хоть слово. И еще кое-что, — Сергей помедлил, чтобы следующие его слова были поняты предельно ясно. — Я знаю, что ты не один все это затеял. Ты назовешь мне все имена и лишь тогда, обещаю, я дам распоряжение снять тебя с этого крюка.

Когда через двадцать минут Сарнацкий закончил свой рассказ, Сергей позволил Доку наконец убить предателя.

— Метеля, — выдохнул Лысый, качая головой, когда Сергей проходил мимо него на ходу вытаскивая телефон из кармана рубашки. — Я в какой-то момент реально поверил, что ты его отпустишь. Ты ж ему слово дал.

— Я никогда не был пионером, — невозмутимо ответил Сергей. — Сними его с крюка — это я ему обещал.

Выйдя на свежий воздух, он нашел в телефонной книге номер Волыны. Прежде чем позвонить, Сережа резко выдохнул и с силой закусил между зубами нижнюю губу. Он ругал себя за слабость, поскольку до сих пор чувствовал себя некомфортно рядом с мертвыми. А их за последние месяцы он видел больше, чем за всю свою жизнь. И теперь, если верить списку имен, что дал ему Сарнацкий, количество трупов в ближайшее время увеличится еще на восьмерых.

— Кирилл Викторович, — поздоровался Метеля, когда грубый мужской голос ответил на поздний звонок. — Есть имена.

На том конце скрипнуло кресло. Сергей, даже не видя своего шефа, мог утверждать, что тот сейчас устало облокотился на спинку, закинув одну руку за голову. Он так часто делал, когда позволял себе ненадолго расслабиться.

— Вот видишь, с каждым разом у тебя получается все лучше и лучше, — похвалил Волына. — Скоро угрызения совести совсем терзать не будут.

Метеля молчал. В глубине души он знал, что никогда не сможет бесчувственно наблюдать за чьей-то смертью. Даже если он сам никогда не спускал курок, парень понимал, что был тем, кто отдает приказ. Именно по этой причине он долго всячески избегал места, на которое готовил его шеф. Но тогда, когда бежать было некуда, ему пришлось смириться и научиться соответствовать положению и оказанному ему доверию. Временно, конечно.

— Пять имен среди наших и еще трое в мэрии, — отчитался Сергей. — Пропажа такого количества людей привлечет внимание.

— Ты прав, — согласился Волына, задумавшись. — Придумай, как закрыть вопрос. Жду тебя завтра утром с планом.

Сергей замялся.

— Экзамен, — выдохнул он. — Завтра утром выпускной экзамен.

Волына усмехнулся. Он часто забывал о том, как юн был Метеля. Так первобытно хорош был этот парень.

— Помощь нужна? — серьезно поинтересовался шеф.

Сережа покачал головой, прежде чем отказаться вслух. К этому вопросу они возвращались вновь и вновь на протяжении всего их сотрудничества, и Сережа всегда отказывался. Причин было две: он считал себя достаточно умным, чтобы самостоятельно окончить школу, и он не хотел просить Волыну об услуге. Слишком дорого ему обходилась его помощь. К тому же план сформировался в его голове сразу, как он услышал имя местного главы сельсовета. Он был заядлым рыбаком, а несчастные случаи на рыбалке в последнее время были не редкостью из-за усилившегося течения местных горных рек. Почему бы и не утонуть группе пьяных рыбаков в перевернувшейся лодке. А вот насчет их ребят стоило подумать. Сережа не просто знал их имена, он видел их почти каждый день. Жал им руки, обсуждал с ними свои дела, слушал их советы. Пятеро из двадцати тех, кого Волына считал приближенными. Сергей знал, что шеф не позволит, чтобы их смерть была быстрой и безболезненной. Он захочет сделать из неё пример для тех, в чьих головах еще мелькают мысли о перевороте.

Но к этому вопросу он вернется завтра после того, как сдаст экзамен по алгебре. Он не собирался в университет, ведь как мог уехать, оставив Юльку и бабу Катю одних? Но считал ниже своего достоинства не получить хотя бы четверку.

Попрощавшись, Сережа сел в машину и порулил в сторону деревни. Привычная дорога заняла не больше пятнадцати минут. Он заглушил двигатель, припарковав машину у забора, и недовольно нахмурился, следя за вторым этажом их дома. Юля опять не спала. Он знал это, хотя не видел ни света, ни силуэта девчонки. Сережа даже словами объяснить не мог, откуда у него было это знание. Он просто чувствовал, что она стоит за шторой в темноте своей комнаты и смотрит прямо на него.

Их отношения изменились за последнее время. Сережа редко бывал дома и специально сильно отдалился от названной сестры. Он бы никому не признался, но просто не мог позволить даже тени его нынешней жизни упасть на Юлю. Метеля хотел для неё другой жизни, без опасности и тем более без убийств. Да и сама работа отнимала все его время. Он приезжал сюда только поспать, принять душ и переодеться. Баба Катя все чаще хмурилась, когда смотрела на него, словно понимала все без слов. Но она не спрашивала напрямую, потому ему не приходилось ей лгать. Эта женщина была слишком умна.

С Юлькой же дела обстояли хуже. Она все время пыталась выспросить у него и Дениса, откуда они взяли деньги на её лечение, куда все время уезжают, зачем у них появились мобильные телефоны. Она боялась, что Сережа и Денис влезли в неприятности. Словно чувствовала. Словно знала. Каждую ночь она не спала и ждала его приезда, а он просто устал ругать её за это. В прошлый раз, когда он попытался выяснить причину, она лишь сжала губы и прошипела, что должна знать, жив он или утром ей придется рассказывать бабе Кати, что её ненаглядный Серёженька валяется дохлым в канаве.

Метеля тогда опешил так, что не нашел что ей ответить. И ведь не в грубости дело было, а во взгляде, каким Юлька на него посмотрела. Обиженный, грустный, разочарованный. Он тогда выбежал из дома, сел в машину и всю ночь вокруг деревни круги наворачивал. Не мог вернуться, не мог снова в глаза её зеленые посмотреть. Словно понимал, как разочаровал её. Но и иначе не мог. Как в чертовой петле, где одно следовало за другим. Он лишь надеялся, что скоро все закончится.

А когда приехал после той бессонной ночи под утро, то увидел, как штора в её комнате колыхнулась и на душе, против воли, сразу потеплело. Понял, что как бы не злилась, все равно ждет его домой. Не все равно, что с ним. Он даже подумывал рассказать ей все о том, что на душе творилось. Поделиться тем, что она уже давно его сердцу не просто мила, а полноправная его владелица. Но сдержался, ведь именно тогда Волына его глубже в свои дела втягивать начал. Не хотел Юльку марать обо все это. Оградить пытался. Парням запретил к нему домой приезжать, даже когда его срочно искали. И Дениса заставил скрывать от нее правду. Юлька знала лишь то, что они на работу устроились в автосервис. Врали всем, что машины на тягачах перегоняют и чинят по ночам. Но так безопасней было.

Юля успокоительно вздохнула, когда у забора заглохла знакомая машина. Вернулся. Живой. Она так хорошо изучила звук работы двигателя его машины, что могла услышать его сразу, как только Сережа поворачивал на их улицу.

Она тихо поблагодарила Бога за помощь. Никогда не молилась, но в последнее время слова мольбы все чаще начали возникать в её голове, поскольку чувствовала собственную беспомощность и не могла с этим смириться. Не могла даже позволить себе мысль о том, что Сережи не станет. Не видела своего существования без него. Не знала, как жить будет. Ведь он был ей отцом и матерью, защитником и опорой, любимым, самым главным человеком в её жизни. Он и баба Катя. Кроме них никого и не было.

Устало, Юля опустилась на край кровати и закрыла глаза руками. Они дрожали. Пальцы тряслись мелкой дрожью и ей пришлось сжать их в кулаки, чтобы немного успокоиться. Этот страх жил с ней уже многие месяцы. И, если раньше она хоть и нервничала за Сережкины дела, но знала, что в них нет ничего опасного, то в последнее время все очень усложнилось. Сейчас жизнь Сережи была под угрозой. Она чувствовала это всем сердцем с тех самых пор, как увидела его в палате больницы. Когда потом, после приезда домой, замывала следы крови с его футболок. Когда замечала синяки, которые он усердно прятал под одеждой.

Юля неоднократно пыталась поговорить с ним об этом. Просила, умоляла, угрожала. Сережа просто не реагировал на её слова. Он лишь упрямо твердил, что это его обязанность, как главы семьи, обеспечить её всем необходимым. Смеялся над её подозрениями, уверяя, что ничего криминального в его работе нет, но Юля знала, что он врет. Она знала это по тому, как он хмурился и отводил глаза, когда она твердила, что денег им и так хватало. Не понимала, как убедить его оставить новую работу. И медленно сходила с ума изо дня в день, моля всех святых о том, чтобы Сережа каждую ночь возвращался домой. Молилась неумело, не зная молитв и стесняясь попросить бабу Катю её научить. Но просила честно и искренне, надеясь, что этого будет достаточно.

Сегодняшнюю ночь, как и каждую до этой, почти всю провела сидя на полу у кровати. Ночной ветерок колыхал штору раскрытого окна, навевая на печальные мысли. Его не было дольше обычного, но он приехал домой. Она не спешила вставать с пола, слушая его шаги на первом этаже. Вот он тихо закрыл за собой входную дверь и прошел в комнату. Скинул одежду, натянул домашние шорты. Прошел на кухню и снял крышку со сковороды. Юля мягко улыбнулась в темноту комнаты, понимая, что сейчас на его губах, скорее всего, отразилась довольная ухмылка при виде любимых котлет. С первого этажа донеслось глухое хлопанье шкафчиков, сопровождающее Сережин поиск вилки. На несколько минут дом замер в тишине, а потом крышка легла на сковороду.

— А кто в холодильник будет ставить? — покачала головой Юля, слыша, как хлопнула дверь ванной комнаты, когда Сережа направился в душ.

Неохотно она поднялась с пола и поплелась на кухню ставить котлеты в холодильник, чтобы к утру не пропали. Сейчас хоть и была первая половина июня, но ночью было достаточно жарко для того, чтобы оставлять еду на плите надолго. Конечно, она могла бы закрыть на это глаза, но привычка ценить еду слишком глубоко в ней засела, чтобы оставить это без внимания. К тому же она сегодня три часа занималась этими котлетами, чтобы порадовать Сережку. Не хотелось, чтобы труд пропал зря.

Зная, что он обычно долго принимал душ, она, не спеша, тихо спустилась по лестнице в длинной Сережкиной майке, в которой любила спать. Как она и предполагала, котлеты остались стоять на плите. Покачав головой, девчонка вытащила из-под стола кастрюлю и стала перекладывать в неё котлеты, когда услышала шум за спиной.

Сережа стоял в дверном проеме в одном полотенце и не сводил взгляда с силуэта девушки. Юля не видела его лица, поэтому не могла даже предположить, о чем он думал. Должно быть, снова злился, что она не спит.

— Юлька, — прошептал Сережа сбившимся от эмоций голосом.

Он видел её сегодня днем, когда уезжал. Девчонка танцевала на лужайке перед домом, а солнце красиво блестело в её слегка выгоревших кудрях. Эту картинку он проносил целый день в своих мыслях и планировал уснуть с ней. Однако вид её тонкого тела в растянутой футболке, на фоне сияния луны из окна, напрочь лишил его разума. Футболка непросвечивала, но он готов был заложить собственную душу, что вполне мог различить её силуэт под ней. Эти плавные, немного округлившиеся линии, которые начала покидать юношеская угловатость, вызывали в нем желание приблизиться и прикоснуться к ней. Он ведь так давно к ней не прикасался. С того самого дня в больнице, когда впервые признался себе в том, как сильно в действительности любил её. Она не вспоминала этот момент. Скорее всего, вообще не помнила его под действием температуры и лекарств. Но Сережа трепетно хранил в сердце те простые слова, что она прошептала хриплым, уставшим голосом. Это было так правильно слышать их от неё. Словно именно она была рождена для того, чтобы говорить ему о любви.

— Ты меня разбудил, — прошептала она, чтобы не разбудить бабу Катю.

Сережа нахмурился, но не стал вдаваться в подробности, что прекрасно знал, что она и до этого не спала.

Она вернулась к тому, что начала перекладывать котлеты со сковороды в кастрюлю. Она злилась сама на себя, когда снова ощутила нервозность от его присутствия, что не покидала её в последнее время.

— Спасибо за котлеты, — протянул Сережа, когда понял, что ей пришлось спуститься, поскольку он забыл убрать их в холодильник.

Винил он себя за это? Да. Хотел это исправить и не встретиться с ней? Точно нет.

— На здоровье, — протянула она, закрывая кастрюлю крышкой и двинулась к холодильнику.

У Сережи дыхание сбилось, когда она раскрыла дверцу. Свет выхватил всю её фигуру из темноты кухни. А потом она нагнулась, чтобы убрать кастрюлю на нижнюю полку. Ему пришлось резко развернуться и снова забежать в ванную комнату, поскольку только от одного вида её оголенного бедра, полотенце начало подниматься совсем в неуместном месте.

Расправиться с выпускными экзаменами оказалось намного проще, чем Сережа думал. Плюс две недели нервов и уже завтра он получит аттестат, навсегда распрощавшись с учебниками и оценками. Ворвется в свою взрослую жизнь. Ему казалось, что завтра все изменится, хоть он и мало понимал, что именно.

Но это будет завтра, а пока он сидел в актовом зале в компании активистов их класса и завуча школы, слушая о том, что ожидается завтра на выпускном.

— В общем, я почему вас собрала, — начала завуч по воспитательной части Елизавета Петровна. — Вчера мне позвонила мама Олеси Кучеровой и сказала, что её дочь сломала ногу.

Сидящая рядом с Сережей Алиса Иванова, подскочила на стуле, прикладывая руку к округлившимуся в шоке рту.

— Как сломала? — воскликнула она. — А что мы теперь делать будем? Выпускной уже завтра, у нас вся программа распланирована! Кто ж теперь танцевать будет? У нас же совсем нет времени её заменить!

Остальные ребята тоже замялись, качая головами так, словно это не танец отменялся, а конец света наступил нежданно-негаданно.

— Это что проблема? — не выдержал Сережа. — Давайте просто вычеркем номер из программы или на замену кого возьмем.

— Кого Сережа? — нервно поинтересовалась Алиса, поворачиваясь к нему. — Ты хоть представляешь, сколько времени нужно, чтобы разучить с новым человеком танец?

Сережа хмыкнул, все еще не видя проблему в ситуации.

— Да ваш этот «танец маленьких утят» только насмешит всех, — издевался парень.

Он был на одной из репетиций и видел, какие движения репетирует выбранная девчонка. Он тогда всю дорогу до дома смеялся, не в силах поверить в то, что это представление действительно планируют провести перед всей деревней.

— Это направление, вообще-то, называется комптент, — с умным видом заявила Иванова. — И Олеся лучшая в своем классе.

— Да у неё обе ноги левые, неудивительно, что она одну сломала, — не унимался Сережа. — Я, наверное, даже лучше станцую.

Алиса злостно сплела руки на груди, взглядом метая в парня искры.

— Хорошо, тогда ты и будешь танцевать, — отчеканила она холодным тоном.

Тут пришла очередь Сережи разозлиться.

— Я что клоун скакать перед всей деревней? — взъелся он. — Для этого талант должен быть. А у меня его нет.

— Тогда у кого, по-твоему, он есть? — язвительно зпоинтересовалась одноклассница.

— У Юльки моей, — выпалил он быстрее, чем успел подумать.

Все присутствующие замерли и в недоверии уставились на Метелю.

— Юля — твоя сестра? Мы о ней говорим? — переспросила Елизавета Петровна. — Я не видела её ни на одном уроке танцев.

Сережа сжал кулаки. Он всегда остро реагировал, когда кто-то пытался даже невзначай принижать Юлькины достоинства.

— Это потому, что она давно переросла все эти ваши деревенские кружки, — холодно возразил парень. — Она очень хорошо танцует. В детстве она побеждала на всех конкурсах, куда её возили.

Иванова недоверчиво склонила голову, рассматривая Метелю, словно не могла поверить, что он говорит серьезно. Юлька была тихой в школе и мало кто хорошо её знал.

— А она согласится станцевать? — серьезно поинтересовалась Елизавета Петровна.

— Я спрошу, — неуверенно ответил Сережа. — Вот только что точно вам скажу, если она согласиться, то танцевать будет то, что захочет сама.

Он думал об этом разговоре всю дорогу домой, зная, как плохо в последнее время Юля относилась к выступлениям на публике. Она хоть и не говорила об этом, но до сих пор помнила, как смеялись над ней ребята тогда, в первый раз, когда она не смогла рассказать на линейке стих из-за своего заикания. Ему не хотелось требовать от неё и, уже подойдя к калитке дома, он точно уверился во мнении, что не будет настаивать. Пусть станцует, если захочет, и нет — если нет. Земля не перестанет крутиться, если их программа немного изменится или укоротится.

Он нашел Юльку на полянке заднего двора под яблоней. Она сидела на пледе, прислонившись к дереву, и читала книгу с какой-то скучной обложкой. На прошлой неделе они ездили в город, чтобы встретиться с Денисом. Именно тогда, прогуливаясь по городу, она уговорила его купить ей целых пять таких вот невзрачных книжек, когда они случайно наткнулись на книжный магазин. А может и не случайно, подумал Сережа, наблюдая за тем, как нетерпеливо она перелистывает страницы книги, словно не может дождаться, когда дочитает её до конца.

— Кроха, — позвал он, опустившись рядом с ней на плед.

После их ночной встречи на кухне он понял, что избегать её не вариант, поскольку тогда он становился долбаным сталкером, сходящим с ума от одного её вида.

— Я просила так меня не называть, мне уже четырнадцать, — процедила она, не отвлекаясь от своего чтива. — Зачем вас вызывали?

Сережа откинулся на локти, подставляя лицо яркому летнему солнцу, что проглядывало между листками.

— Девчонка, которая должна была танцевать, сломала ногу, — пояснил он. — Спрашивали, кто может заменить.

Сережа краем зрения заметил, что Юлька замерла. Она медленно отложила в сторону книгу и посмотрела на него немигающим взглядом.

— И что ты ответил? — осторожно поинтересовалась она, словно уже знала ответ.

Сережа ухмыльнулся.

— Сказал, что живу под одной крышей со звездой танцев и поинтересуюсь, не согласиться ли она оказать нам честь и выступить на выпускном, — невозмутимо ответил он.

Юля застонала и закрыла лицо ладонями.

— О, Боже мой, — вздохнула она. — Ты не мог этого сссделать!

— Что? — удивился Сережа. — Думаешь, баба Катя не согласится?

Юля запаниковала, пропуская мимо ушей шутку. Одно дело было танцевать здесь, среди родных стен перед бабой Катей, Сережей или Денисом, но совсем другое согласиться на то, что предлагал Сережа. Выйти перед всей деревней! А если она упадет, подвернет ногу или забудет очередность движений? Она не может снова опозорить Сережку перед всеми. Слишком свежо еще в памяти было воспоминание о прошлом её конфузе.

Метеля медленно протянул ладонь и, ухватив её за подбородок, повернул испуганное лицо к себе. Он ухмыльнулся, когда увидел, как она нервно кусает верхнюю губу — это был самый милый жест, что он видел в своей жизни.

— Эй, это же всего лишь танец перед сотней человек в наглухо забытой Богом деревне, — возразил он, серьезно глядя в широко раскрытые зеленые глаза. — Ты справишься. Я верю в тебя.

Юля закатила глаза, не в силах бороться с его спокойным тоном. Его голос словно оборачивался вокруг неё, скрывая её в кокон тепла и заботы. Она не могла ему перечить. Не могла отказать, когда Сережа просил. Пусть не словами, но глазами. Интонацией. Он ведь столько сделал для неё. Разве она не сможет пересилить собственные страхи и сделать что-то приятное ему в ответ? Что-то важное?

— Ты хххочешь, чтобы я станцевала, — скорее утвердительно, чем вопросительно, проговорила она срывающимся от напряжения голосом. Однако Сережа все же кивнул, подтверждая её мысли.

Ему действительно хотелось, чтобы все, наконец-то, увидели, какая она замечательная и талантливая. Чтобы перестали подшучивать над ней и относиться не серьезно. К тому же в следующем году он не будет учиться вместе с ней и не сможет контролировать злые шутки, что ему удавалось пресекать все это время.

Глубоко вздохнув и взяв себя в руки, Юля кивнула.

— Хорошо, — просто ответила она и снова взяла в руки свою книгу, словно этого разговора и не было.

Сережа улыбнулся. Он знал, чего стоил этот шаг и безмерно ей гордился. Ему хотелось похвалить её, но он решил повременить с этим до завтра. К его удивлению Юля не репетировала и совсем не готовилась. Она словно забыла об обещании, что дала.

Юля дрожала, стоя в холле школы и неотрывно глядя на себя в зеркале. С улицы доносилось пение, а это означало, что её выход будет всего через несколько минут, после небольшой речи директора. По крайней мере, именно это объявила ей завуч, заглянув в холл немногим ранее.

— Не дрейвь, принцесса, — прошептал ей на ухо звонкий голос.

Она перевела взгляд вверх и увидела в отражении Дениса, стоящего за её спиной. От удивления и эмоций, Юля резко развернулась и бросилась парню в объятья. Длинные теплые пальцы легли на её оголенные плечи, успокоительно поглаживая. Он чувствовал, как она дрожала в его руках.

— Дениска, — прошептала Юля, поднимая голову, чтобы видеть его лицо. За последние несколько месяцев он сильно вытянулся и, хотя еще немного недотягивал до Сережки, но теперь был выше неё на голову. — У меня ккколени дрожат, я же на нногах не уддержусь.

Юля ругала себя за то, что снова заикается, но сделать с этим прямо сейчас ничего не могла. Она слишком нервничала, чтобы контролировать свою речь. Денис же улыбнулся, словно ничего и не заметил. Он протянул пальцы и убрал отросшую челку ей за ухо, чтобы та не скрывала от него блестящих зеленых глаз своей обладательницы.

— Значит, не стой на одной ноге, а держи опору, — невозмутимо отозвался он. — Это твой танец, принцесса. Никто не знает, что ты будешь танцевать. Ты можешь менять движения так, как хочешь.

Казалось, его слова немного успокоили девчонку. По крайней мере, она перестала дрожать как осиновый лист.

— К тому же, что эта местная аудитория понимает в танце? — улыбнулся он. — Ты заменяешь девчонку, которая должна была танцевать танец маленьких утят.

Юлька засмеялась, выскальзывая из объятий, словно только сейчас заметила, как близко они находились друг к другу.

— Сережа утрировал, — сквозь смех выдавила она. — У неё был контемп.

— Да хоть балет, — засмеялся Денис. — Неужели ты серьезно думаешь, что в этой деревне хоть кто-то танцует лучше тебя?

Юля мягко улыбнулась. Денис вселил в неё уверенность, заставил успокоиться и взять себя в руки. Он всегда так действовал на неё. С ним она могла быть собой, ведь он уже давно привык к её причудам.

— Пора, — из-за двери показалась голова завуча и Юля кивнула, давая понять, что готова.

Денис подмигнул напоследок и открыл для неё дверь. Она вышла в удушающую жару июня с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Она двигалась так, словно её танец уже начался: поступь была мягкой и невесомой, словно она была пушинкой, порхающей над землей. Её обычный темно серый топ, достаточно короткий, чтобы оголить живот, сейчас плотно сидел на подтянутом теле. Белая по колено юбка-колокольчик развевалась при ходьбе, кружа вокруг своей хозяйки. Она двигалась по проходу, который сделали для неё зрители, пока не вошла в огороженный для неё полукруг. Перед собой она заметила выпускников с их ленточками и окончивших свой первый класс первоклашек с шариками. Родители и учителя были за их спиной. Остальные школьники были рассредоточены по сторонам. Легкая нервозность клаустрофобии быстро сошла на нет, когда она увидела в толпе выпускников Сережу. Он коротко помахал ей и улыбнулся так, что у неё в животе что-то затрепетало.

Скинув простые босоножки без каблучков, Юля босыми ногами пошла по горячему асфальту, приятно согревающему холодные от страха ступни. Когда раздался первый аккорд музыки, она жестом попросила завуча её выключить. Этот танец она придумала в тишине, поэтому и станцевать его хотела так же. Она начала двигаться и мир перед ней перестал существовать. Она ушла в себя, погрузилась в ту часть своей души, что жила этими движениями. Этими эмоциями. Это не был просто набор движений, прыжков и сложных комбинаций. Она не просто двигалась. Она жила в этом танце. Жила так, как не могла позволить себе жить в реальной жизни: не боясь, не признавая запретов и условностей. Словно в этом её личном мире не было придумано слова "нет".

Она кружилась и замирала, прыгала и падала, двигалась плавно и резко. И в конце, когда обернувшись на одной ноге вокруг своей оси, она обессилено опустилась на асфальт, школьную площадь охватило молчание. Юля не поднимала головы, не в силах даже пошевелиться от напряжения, что перенесло её тело за эти несколько минут, когда услышала первые одинокие хлопки. Она сразу же подняла голову на звук, глядя на улыбающегося Дениса, одиноко хлопающего в толпе с широченной улыбкой на лице. Затем кто-то присоединился к его хлопкам. И еще кто-то. Она крутила головой вокруг себя, не веря тому, что собирала все новые и новые хлопки, улыбки и восхищенные выкрики людей. Юля обернулась и увидела Сережу, что стоял и просто смотрел на неё. Он не хлопал, но в его глазах она увидела то, что было важнее всех похвал. Она видела гордость.

Глава 8 (Сереже 17, Юле 14)

— Ты такой идиот, Метеля. Поверить не могу, что ты это сделал, — буквально рычал Денис, в этот момент ненавидя своего лучшего друга впервые в жизни.

И, хотя общался он со стоящим рядом с собой Сергеем, взгляд Дениса был прикован к тонкой девичьей фигурке, находящейся в окружении десятка одноклассников и героев сегодняшнего дня — выпускников. Сережа тоже с недовольством смотрел за тем, как его собственные одноклассники с нескрываемым любопытством рассматривают его Юлю. Как шутят, заставляя ее слегка краснеть.

— Нет, это уже ни в какие ворота… — прорычал Денис и, лишь быстрая реакция Сергея, успевшего схватить его за локоть, удержали парня на месте.

— И что ты собрался делать? Драться перед школой в день выпускного? — с издевкой поинтересовался Метеля у вырвавшегося из захвата друга.

— Вот только не лезь ко мне сейчас, — продолжал злиться Денис. — Какого черта ты заставил ее танцевать перед всеми этими озабоченными придурками? Ты посмотри на них, они разве что слюну на нее не пускают. Как мне теперь в университет ехать? Да я же думать ни о чем, кроме того, кто ее может проводить домой со школы не смогу.

Сережа впервые допустил мысль, что терзала его друга уже добрых двадцать минут, следя за ребятами, что никак не отпускали Юлю. Он же хотел, как лучше. Хотел, чтобы все вокруг поняли, каким глубоким, прекрасным человеком была его девочка и перестали измываться над ней. Но в тот момент, когда она начала двигаться, он понял, какую ошибку совершил. Он не просто позволил всем заглянуть под скорлупу, он разломал её ракушку, доставая жемчужину на всеобщее обозрение. Не удивительно, что все вокруг тут же захотели ею завладеть.

Денис хмыкнул, заметив, как изменилось выражение лица Сергея.

— Понял, наконец, придурок? — измывался Дрон.

Сергей тяжело вздохнул, понимая, что ему предстоял непростой разговор с ней о пестиках и тычинках. Видит Бог, он понятия не имел, как именно должен был с ней об этом заговорить. Он, который даже дышать перестал, когда она танцевала.

Словно почувствовав направленные на неё взгляды, Юля оглянулась на ребят и коротко им помахала. Они одновременно кивнули ей. Сережа поднял ладонь и подозвал девчонку к ним.

Юля была на седьмом небе. Она так боялась выступлений, после последнего своего провала, что уже успела позабыть, как она на самом деле это любила. То чувство, когда все взгляды направлены на тебя. Когда люди вокруг хлопают и поддерживают. Когда ловишь на себе восхищенные взгляды. Когда чувствуешь, что ты красива. Она смотрела на ребят вокруг себя и не верила, что все они собрались здесь просто для того, чтобы поговорить с ней. С девчонкой, которой они раньше просто не замечали.

Девчонка была так счастлива, что даже не сразу почувствовала напряжение, возникшее, когда она попрощалась с ребятами и подошла к Сереже и Денису, ожидающим ее. Ребята выглядели такими красивыми, что Юля позволила себе полюбоваться ими, пока шла. Оба высокие, светловолосые. Блондин Денис в белоснежной рубашке и кремовых джинсах смотрелся как ангел. Мягкий, всегда веселый и очень добрый. Юлька приходила в восторг, когда замечала, как он не может оторвать взгляд от неё, когда они были поблизости. И Сережа. Она вспомнила, как чуть не рухнула с лестницы, когда сегодня спускалась со своего чердака и увидела его в темно синем выпускном костюме и голубой рубашке, что так ему шла. Вот если бы он еще уложил свои непослушные русые волосы, как она советовала, он смотрелся бы как те мужчины, что рекламируют дорогие часы со страниц журналов. Но в том, как они привычно торчали по сторонам, тоже был некий шарм. Это делало его более живым, более привычным.

— Как дела, принцесса? — с улыбкой поинтересовался Денис, заправив отросшую челку ей за ухо. — Если холопы начнут доставать, ты только скажи.

Юлька засмеялась, дружески пихнув его ладошкой в плечо.

— И что ты сделаешь? — удивилась она. — Оденешь сияющие доспехи и ринешься в толпу оберегать мою добродетель?

Сережа даже зубами скрипнул, когда на секунду позволил себе допустить мысль о том, что ее добродетель вообще появилась необходимость защищать.

— Любовь моя, если кто-либо покусится на твою добродетель, я не меч достану, — без улыбки произнес Денис, серьезно глядя в сияющие зеленые глаза. — Я возьму бензопилу.

Юлька засмеялась, словно не поняла, что Дрон не шутил. Зато Сергей понял. Не только Сережа изменился с того момента, как Волына взял их на работу. И, хотя Денис никогда не присутствовал при разборках, Сергей был уверен, что Дрон втянут в финансовые дела даже похлеще, чем он сам.

— Доронин, ты сильно не переигрывай, — сквозь смех выдавила девчонка. — Плотность населения нашей деревушки не переживет техасскую резню.

Денис и Сережа улыбнулись. В отличие от других девчонок, Юлька была действительно забавной и остроумной.

— Привет, ребята, — промурлыкала подходящая к ним Алиса. — Сереженька, ты готов?

Иванова выглядела просто потрясающе. Облегающее короткое кремовое платье, идеально сидевшее на тонком теле с красивыми округлостями, ворох кудрей, спадающих идеальными завитками на её плечи и спину, блестящие босоножки на высоких каблуках. Она была королевой этого вечера и точно это знала. Рядом с ней Юля вновь ощутила себя угловатой и некрасивой девочкой-подростком, до которого никому нет дела. А когда Алиса бесцеремонно потянулась к Сереже, поправляя подвернувшийся воротник его рубашки, что-то внутри Юли взорвалась ядерным взрывом. Ей не хотелось, чтобы рубашку, которую она так трепетно выбирала и отглаживала этим утром, касались чужие девчачьи пальцы.

— Я ж как пионер, Лиска. Всегда готов, — пошутил Сережа, позволяя ей помочь ему с рубашкой. — Но о чем, в этом конкретном случае, ты говоришь?

Видимо девушка поняла его слова как-то по-своему, отчего на её губах расплылась мечтательная сладкая улыбка. Они с Сережей с пятого класса сидели за одной партой. Юля не верила, что Метеля не замечал влюбленности этой девки.

— Конечно же о том, что через двадцать минут нам открывать мероприятие вальсом, — пролепетала она.

Сережа чертыхнулся и посмотрел на часы. Чтобы отвести Юлю домой и вернуться вовремя, им нужно было буквально бежать. И как назло у него зазвонил телефон, высвечивая имя Волыны. Не ответить он не мог.

— Да, шеф, — проговорил он, следя за реакцией напрягшегося от звонка Дениса.

Волына знал о выпускном и, если он беспокоил Метелю сегодня, значит случилось что-то серьезное. Незаметно для себя Денис рефлекторно подвинулся ближе к Юле, словно девчонке могло что-то угрожать.

— Через три минуты жду тебя за зданием школы, — проговорил мужчина приказ и отключился.

Словно не было мира, в котором Сергей мог ему отказать.

— Все хорошо, я дойду сама, — осторожно предложила Юля, видя, как напрягся ее названный брат.

Юля уже достаточно выросла для того, чтобы уметь самой добраться от точки А к точке Б. Однако сфера деятельности парней заставляла их внимательнее относится к безопасности своих близких. Они оба опасались мести со стороны своих же за устранение предателей.

— Я провожу её, — спохватился Денис. — Иди.

Сергей взглянул на Юлю и замялся. Она была его ответственностью. Ему не хотелось перекладывать заботу о ней на кого бы то ни было. Даже на своего лучшего друга. Тем более на своего лучшего друга.

Но слишком острым было текущее положение дел. План, который придумал Сергей для разрешения возникшей ситуации, так понравился Волыне, что он тут же приказал приступить к его исполнению. Метеля до последнего переживал, что что-то пойдет не так, что его раскроют, но все прошло так гладко, что он даже не успел понять, как все и закончилось. Просто в один момент, он распоряжается об организации несчастного случая, подставляет Кирилла — одного из пятерых предателей, затеявших переворот, а уже в следующий он дозировано сливает каждому из их бывших людей, предавших Волыну, информацию о том, что Кирилл спасает свою задницу, закладывая каждого из них. Ему даже ничего особо не пришлось делать, эти придурки сами друг друга перестреляли, напрочь забыв о Волыне и своих планах его убийства. И, хотя все пошло по плану, вплоть до мельчайших деталей, Сергей все еще переживал, что они могли кого-то пропустить. Что если их изначально было не пятеро, а, к примеру, семеро? Что, если оставшиеся всё поймут и решат проучить зазнавшегося мальчишку?

— Куда ты собрался? — вклинилась ничего не понимающая Алиса, оглядывая поочередно каждого парня. Впервые за вечер в ее голосе заскользи те самые стервозные нотки, которые полностью определяли характер брюнетки. — Нам же открывать вечер, Сережа.

— Алиса, вот честное слово, танцы — меньшее, что меня сейчас волнует, — выдохнул Метеля устало. — Иди к ребятам. Я постараюсь не опоздать. Дрон, — перевел он взгляд на друга. — В целости и сохранности. Понял?

Развернувшись, Сергей зашагал за здание школы. Иванова ушла в своем направлении, а Денис и Юля остались одни.

Сережа перебрал в своей голове все события последних дней, пытаясь понять, где прокололся. Он понимал, что серьезно накосячил, иначе зачем было шефу срываться и самому к нему ехать? Обычно он нечасто выезжал из города. Плохое предчувствие усилилось, когда Метеля завернул за угол и увидел две черные машины. Новенькая легковушка и внедорожник. Естественно модели БМВ, шеф других производителей не принимал. Когда Метеля приблизился к машинам, задняя дверь внедорожника раскрылась, выпуская грузное тело Волыны. Мужчина улыбнулся, заметив побледневшего парня.

— Выдыхай, щегол, — пошутил он, пожимая протянутую руку Метели. — Я с хорошими вестями.

Словно по команде, Сережа резко выдохнул. В своей голове он уже себя похоронил и присыпал земелькой на пустыре.

— Шеф, у меня чуть инсульта не случилось, пока я сюда бежал, — признался Сергей. — Вы были на встрече? Какие новости?

Видя нетерпение парнишки, Волына улыбнулся. Жизнь не дала ему детей, его жена теряла всех, что у них получалось зачать, на ранних сроках. Наверное поэтому, он испытывал нечто вроде отцовских чувств к Сергею и Денису. Нужно отдать парням должное, если Денис отлично справлялся с автоматизацией его черной бухгалтерии, то Сергей идеально справлялся с ролью судьи и палача, которую он ему отвел. И, хотя самостоятельно он еще никого не убил, Волына видел, как работают мозги у этого парня. В критические моменты он мог с холодной головой здраво рассуждать и быстро принимать решения. Ему повезло взять этих ребят котятами. Главное для него сейчас было не выпустить их из своего зверинца.

— Губернатор утвердил Колугу на должность, — гордо высказал о своей победе шеф. — Ты был прав, недавно покойные рыбачки действительно работали на Сибиряка.

Сергей покачал головой. Он впервые услышал о Сибиряке в прошлом месяце, когда их люди сцепились на стрелке по вопросам перегонки машин. Никто не знал, откуда взялся этот парень, но связи у него тянулись прямо к столице.

— Нужно узнать, кто за ним стоит, — покачал головой Сергей.

Он был уверен, что готовившийся переворот был лишь частью плана Сибиряка. Они всего лишь выиграли битву, введя своего человека в кабинет мэрии. Война была впереди. И, хотя головой Сережа понимал, что ему осталось всего полгода доработать и он был свободен, но выпустить эту ситуацию на самотек просто не мог.

— Вообще-то я приехал сюда не дела с тобой обсуждать, — вдруг перебил мужчина, поворачивая в сторону новенькой блестящей легковушке. — Как тебе машина?

Сережа проследил за взглядом Кирилла Викторовича и пожал плечами.

— Красивая, новая, салон бизнесс-класса, — перечислил Метеля очевидные плюсы. — Перебить номера нужно?

Волына покачал головой, протягивая ключи ничего не понимающему пареньку.

— Это подарок на выпускной, — объявил мужчина. — И благодарность, — добавил он тише. — Ты отлично прикрыл мне спину, парень.

Волына ухмыльнулся, следя за ошарашенным лицом парнишки. У него был сложный день, заполненный не очень приятными встречами, но он хотел лично подарить ему подарок. Хотел увидеть этот детский восторг на юношеском лице.

— Да вы шутите, — наконец выдохнул Сережа. — Шеф, вы серьезно? Дарите её мне?

Кирилл Викторович вложил ключи в его руку, похлопав паренька по спине.

— Ты заслужил, Сергей, — похвалил он. — К тому же человек, который говорит от моего имени в области, не может ездить на старой копейке. Считай, что я вкладываюсь в свой имидж.

Метеля не был дураком, чтобы пропустить скрытый подтекст в словах шефа. Он понимал, что этой машиной он привяжет себя сильнее к Волыне, окунется глубже в дела, отрежет себе пути к отступлению. Но Сергей слишком хорошо знал своего шефа, чтобы понимать, что отказа тот не примет. Каким бы сложным и криминальным не был мир Волыны, Метельскому он отчасти нравился. Ему было комфортно в теневых схемах, в витиеватых переговорах, в возможности заработка хороших денег, способных дать достойное будущее для них. Отправить Юлю в университет. Он не видел себя в офисной работе с девяти до шести, а как зарабатывать иначе не знал.

Выпускной вечер, начавшийся так удачно, стал просто фееричным. Сережа никогда столько не танцевал, никогда столько не пил. Он отлично ладил со всеми одноклассниками, но в этот, последний их школьный вечер, они с ребятами словно породнились. Омрачало вечер лишь то, что он узнал от Дениса, что тот не повел Юлю домой. Отпросившись у бабы Кати, они вдвоем весь день провели вместе в городе, и, поскольку поздно было возвращаться, девчонка осталась ночевать у друга в общаге. Хотя Сергей был уверен, что Денис не осмелится ни к чему её склонить, но не мог выкинуть из головы мысли о том, чем они могли заниматься, оставшись наедине. Он злился на друга, которому не мог приказать оставить его кроху в покое. Злился на себя, поскольку просто не мог не ревновать её, хоть и понимал, что не имеет на это никаких прав. Ненавидел весь мир, в глазах которого Юля была ему сестрой. Злился на неё, что она была слишком маленькой, чтобы понимать его чувства и желания. Алкоголь обострил все эмоции. Злость превратилась в отчаянье. Он уже обдумывал наплевать на все и отправиться в город, чтобы забрать Юлю домой.

Удивительно, но ситуацию спасла Алиса, так удачно оказавшись рядом. Открытая для всего, что он мог ей предложить, девчонка буквально повисла у него на шее. Сергей даже не понял, как зажал её в одном из темных школьных коридоров, а, когда осознал, что отказа не последует, дальше действовал инстинктивно. Быстрая поездка на новой машине к дому, её пьяные смешки, когда они в темноте дома пробирались в его комнату, шорох стаскиваемых вещей и стоны, которые оба пытались сдерживать, чтобы не разбудить старушку. Сережа никогда раньше не был с девчонкой, но Алиса явно имела опыт. И, когда на рассвете они изнеможённые и довольные уснули, Сережа впервые подумал о том, что возможно любовь к Юле была лишь наваждением.

Юля раскрыла глаза и секунду просто смотрела в потолок, пытаясь понять, где это она. А потом воспоминания предыдущего дня плавно заскользили в её сознании. Как неуверенно и робко Денис пригласил её в город, как торжественно он кивал головой, обещая бабе Кате все, что она требовала у него за это разрешение. Как весело им было в автобусе решать кроссворд и играть в карты. А потом прогулка, луна-парк, где он покупал ей билеты на все аттракционы, на которых она хотела кататься в отличие от Сергея, который позволял ей кататься только на тех, что предназначены для малышей. Она вспомнила вкус мороженого и сладкой ваты, помнила свое стеснение, когда он выиграл для неё маленького мишку в тире и при всех подарил, вставая на одно колено. Помнила, как смутилась, когда он купил для нее букет простых полевых цветов, когда они возвращались в общежитие. Как боялась выйти из душевой, хоть и была одета в его длинную футболку и широкие шорты, которые он самолично зашнуровал на ее талии, чтобы не спадали. Она спала в его постели, тогда как он лег на полу. Сквозь сон она почувствовала, как он переплел их пальцы, но побоялась раскрывать глаза. Денис так ей нравился! Он был самым умным, комичным, добрым. Она боялась позволять себе думать, что его шутки о том, что она ему нравилась, на самом деле были правдой. Но вчерашний день, который они впервые провели только вдвоем, все расставил по своим местам. Вчера Денис прямо спросил, может ли он ухаживать за ней. Смущаясь и краснея, Юля сказала, что была бы этому очень рада. Она думала, что он захочет её поцеловать, но Денис даже не попытался. И, если бы не то прикосновение к её руке, она бы действительно сомневалась в том, что привлекает его физически. Если её любовь к Сереже была далекой несбыточной мечтой, то симпатия к Денису казалось реальной. Она действительно видела себя рядом с ним. И она наслаждалась каждой минутой своей влюбленности, эйфории, о которой она так много читала в своих романах.

Неудивительно, что проснулась девчонка с глупой улыбкой в пол лица ровно за несколько минут до того, как Денис вошел в комнату. В его руках был пакет с пирожными и два стаканчика кофе.

— Доброе утро, принцесса, — улыбнулся он, глядя, как Юлька начала прилаживать растрепавшиеся ото сна волосы.

— Смеёшься? — смутилась она. — Сейчас я больше на домовёнка похожа, чем на принцессу.

Денис опустил пирожные на покрывало, которыми были укрыты её ноги и протянул ей стаканчик.

— Вопрос продавщицы поставил меня в тупик, когда я покупал кофе, — признался Денис. — Я знал, что ты любишь с молоком, но она начала спрашивать про сахар, сиропы, взбитые сливки и я растерялся. Хочу знать такие мелочи о тебе.

Юля едва сдержала губы, чтобы снова не начать счастливо улыбаться.

— С молоком и без сахара, — призналась она. — Про сиропы и сливки не скажу. Никогда не пробовала.

— Мы это исправим, — прошептал Денис, следя за тем, как она слизывает пену с верхней губы после первого глотка.

Юля замерла на середине движения, понимания, что Доронин смотрит на её губы.

— Я не буду тебя целовать, — прошептал он, переводя взгляд на её округлившиеся глаза.

— Почему? — удивилась Юля.

Возможно, она и выглядела глупо, но девчонка прежде никогда не целовалась. Ей было интересно почувствовать то, о чем так много писали в её книжках.

— Не думаю, что смогу сейчас остановиться, — честно признался Денис. — А ты еще слишком мала для продолжения. Я подожду. Я хочу, чтобы ты ко мне привыкла и тоже этого хотела.

— Я не хочу, чтобы ты целовал других девчонок только потому, что я еще мала, — выдала она, удивляясь тому, что сама же и произнесла.

Денис улыбнулся, широко и довольно. А потом расхохотался во весь голос так, что ему пришлось поставить на пол свое кофе, чтобы не облиться.

— А ты, оказывается, собственница, — заключил Денис, заправляя длинную челку и неотрывно глядя в её глаза. — Я никого кроме тебя не поцелую, принцесса. Обещаю. Теперь давай завтракать, и я отвезу тебя домой. Если мы хотим успеть на утренний автобус, нам нужно поторопиться.

Сережа не понял, что проснулось раньше: он сам или жуткая головная боль. Но в один миг он спал, а в другой уже перекатывался на край кровати, зажимая голову подушкой. А о привкусе, что, казалось, навеки-вечные поселился во рту, даже говорить не стоило. Хорошо хоть не тошнило. Молодой организм оказался сильнее выпитого накануне алкоголя. Кстати о том, что было накануне. Он резко оторвал голову от подушки, замечая, что в кровати был один. Засыпал то он точно в компании одной пылкой брюнетки. Резко вскочив с кровати и натянув домашние шорты, Сережа выскочил из комнаты и последовал на кухню, откуда доносились женские голоса.

— Доброе утро, — поздоровался Сережа.

Баба Катя жарила блины, а Алина с довольным видом уплетала их, сидя за столом в Сережиной футболке.

— Сереженька, золотце, спустись в погребок. Принеси клубничное варенье, — дала указание старушка, переворачивая очередной блинчик. — Юля такое вкусное варенье в прошлом году закрутила, пальчики оближешь.

Гостья не отводила взгляда от появившегося в проеме парня. Она так давно мечтала, что они с Сережей будут вместе, что это утро казалось ей прекрасной сказкой. Алиса специально встала раньше, чтобы поговорить с бабой Катей и объяснить ей свою позицию в отношении её внука. Она уже видела себя женой и матерью его детей. Баба Катя, видя мечтательный взгляд полуголой девушки, лишь качала головой. Когда-то это должно было случиться.

Сереже было некомфортно, что девчонка, с которой он переспал, пила утром чай на его кухне. А когда заметил насмешливый взгляд бабы Кати, вообще смутился. Не хотел он, чтобы о его похождениях узнали дома. И когда, по его мнению, хуже быть уже не могло, с улицы донеслись голоса. Повернувшись к окну, он заметил Юлю и Дениса, поднимавшихся на крыльцо веранды. Сережа прирос к месту, когда увидел, как Денис крепко держал Юлю за руку. Он даже не успел отреагировать, когда дверь открылась, пропуская смеющихся ребят внутрь.

— Баб Катя, я дома, — провозгласила звонко девчонка, скидывая сандали и проходя на кухню.

Видимо Денис сказал что-то смешное, иначе она бы не вошла на кухню, смеясь так, что на глазах выступили слезы.

— Ты что из ума выжила? — возмутилась Юля, смиряя ошарашенным взглядом старушку. — Ты чего это за сковородки схватилась. Спина что ли прошла, что ты утро на блины решила потратить? Или ночью к тебе приходила зубная фея и скосила тебе пару десятков лет за твой очередной сгнивший зуб?

Вот умела она быть той еще язвой.

Прежде чем баба Катя успела среагировать, маленькая хозяйка кухни уже выхватила у неё сковороду и указала старушки на место за столом. Именно в тот момент она и заметила сидящую в углу Алису в одной сережкиной футболке. Её взгляд метнулся к названному брату, все еще переминающемуся с ноги на ногу в проходе. Не понять, что ночью произошло, было бы глупо.

— Всем доброе утро, — разорвал неловкую паузу Денис, входя на кухню с пакетом печенья, которое они купили к завтраку по пути с вокзала.

Юля молча повернулась к плите, продолжая жарить блинчики так, словно это занятие могло спасти планету от вымирания. Денис опустил пакет на стол, пожал руку другу и повернулся к усевшейся за стол старушке.

— Вот, баб Кать, как и обещал, — расплылся в улыбке он. — В целости и сохранности. Напоенная и накормленная. Спать вчера уложил её сразу после просмотра «Спокойной ночи малыши». Колыбельную не пел, она захрапела до того, как я определился с репертуаром.

— Я в тебе не сомневалась, Дениска, — похвалила баба Катя Дрона, головой показывая, чтобы он присел на стул рядом с ней. — Где вы были вчера?

Денис начал во всех подробностях рассказывать и про прогулку по набережной, и о парке аттракционов, но ни Сережа ни Юля не участвовали в беседе. Девчонка делала вид, что блинчики отнимали все ее внимание, а Метеля не мог отвести от неё глаз. Он и сам не понял, чего ждал, пока не увидел, как дрогнули ее плечи. Словно ощутив на себе его взгляд, Юля обернулась к нему. Она даже не могла сказать, что он увидел на ее лице. Ей казалось, что оно не выражало абсолютно ничего, поскольку внутри она чувствовала себя именно так. Опустошенной. Выпотрошенной. Разбитой. Юля знала, что её влюблённость в Сережу — это ее личные трудности, но прежде она никогда не видела рядом с ним других девчонок в столь компрометирующих ситуациях. Она не знала, как реагировать. Её съедала ревность. Ей хотелось кричать, топать ногами и выгнать эту глупую девчонку из своего дома, обзывая грязными словами.

— Ничего себе, какие вольности, — выдохнула Алиса, уплетающая блинчики. — Чтобы меня в четырнадцать лет отпустили с ночевкой к парню в общагу?

Юля замерла, переведя на гостью ошарашенный взгляд из-за плеча. Неужели Алиса подумала, что она и Денис…

— Алиса, закрой свой рот, — выпалил Сережа, за руку сдергивая её со стула, на котором та сидела. — И вообще, мне нужно на работу. Собирайся, отвезу тебя домой.

Юля снова вернулась к блинам, стирая тыльной стороной ладони слезы, что покатились по щекам. Она впервые в жизни почувствовала себя грязной и порочной. Из-за того, что она стояла к столу спиной, никто кроме Метели не видел, что она безвучно плакала. Бросив в тарелку остатки недоеденного блина, разозленная Алиса поплелась в комнату Сережи переодеваться, а баба Катя снова завлекла Дениса разговором. Метельский знал, что должен был что-то сделать, но не знал, что именно. Но и просто уйти тоже не мог. Это же была Юлька, его кроха. Он стирал слезы с её щек, когда она впервые поняла, что её отец за ними не вернётся. Дул на её коленки, когда она упала с велосипеда, впервые попробовав на нем проехать. Он, даже не Матвей, полез за ней на дерево, когда она забралась туда в пятилетнем возрасте и не смогла слезть. Необходимость оберегать её так плотно засела в его сознании, что он чувствовал себя ответственным за эту девочку.

Подойдя к плите, он встал за спиной Юли. Он не прикасался к ней, но она чувствовала его каждой клеточкой своего тела.

— Прости, — тихо выдохнул он. — Она не хотела тебя обидеть. Алиса просто судит людей по себе.

— Плевать, — прошептала Юля, ловко управляясь с блинами и полностью игнорируя горькие слезы, стекающие по щекам. — Завтракать не будешь?

Сережа выдохнул, сжав пальцами переносицу. Голова болела нестерпимо. Хотелось завалиться в постель и проспать целый день.

— Отвезу Алису и приеду домой, — признался Сережа.

Юля повернула голову, глядя на него через плечо. Она так сильно злилась на него за то, что он привел к ним в дом эту девку. За то, что пустил ее в свою кровать. Чем эта недалекая грубая Иванова лучше, что он предпочёл её открытые приставания, чем тихую и преданную любовь Юли? Только тем, что была старше? Метеля был таким глупым.

А еще Юлька злилась на себя. И, пусть Денис был хорошим и нравился ей, она не могла отделаться от мысли, что было бы, если бы она все же призналась Сергею в своих чувствах? Разрушило бы это все между ними?

— И зубы почисти, у тебя изо рта воняет, — бесстрашно выпалила она, вновь возвращая все внимание блинам.

***

Это лето слишком сильно отличалось от всех предыдущих. Сережа был занят работой. Полностью погрузившись в теневой бизнес Волыны. Парень с энтузиазмом брался за все, что шеф ему поручал. Он начал заниматься единоборством, тренироваться с остальными парнями в зале. Трижды в неделю ходил в тир и даже готовился получить разрешение на ношение оружия после наступления совершеннолетия в сентябре. Баба Катя причитала, чтобы он подавал документы в университет, но Сергей решил с этим не спешить. Ему было чем заняться, кроме как протирать штаны в аудиториях. Его авторитет в кругу Волыны повысился. Парни его уважали. Они неплохо общались и выходные вечера часто проводили в местных клубах. Познав женскую ласку, Сережа больше не планировал от неё отказываться. Тем более что девчонки сами прыгали к нему в постель, ведясь на симпатичное личико и ауру властности, что окружала молодого парня. Баба Катя качала головой каждый раз, когда он возвращался лишь утром, но ни в чем никогда его не упрекала.

Впрочем, как и Юля. Ей, казалось, стало совсем все равно, что с ним происходило с того утра после выпускного. Она больше не ждала его возвращения ночами. Все её внимание и мысли теперь занимал Денис. Сережа сходил с ума, постоянно слыша от неё: «Денис сказал…», «А Денис думал…», «Денька считал…». Словно у неё вдруг полностью пропало собственное мнение, и она поступала так, как хотел его лучший друг. Сережа искал повод поговорить с ним об определенных рамках, но Дениса не за что было упрекнуть. Он всегда приводил Юлю домой до девяти вечера, не распускал рук, таскал ей букеты цветов и не был замечен Метелей ни с одной другой девчонкой, хоть он и попросил парней приглядывать за Дорониным.

Юлина жизнь тоже поменялась кардинально. Она больше не проводила столько времени в одиночестве, как привыкла. Учитывая, как сильно продували окна в её комнате на чердаке, Сережа решил сделать небольшой ремонт из денег, что ему удалось отложить. Волына платил ему не так много, как остальным ребятам, но их семье было достаточно для того, чтобы нормально питаться ипокупать необходимое. Практически весь июль Юля выбирала обои, линолеум и подбирала новую мебель в свою комнату. Она была счастлива обновлению и чувствовала себя очень взрослой, принимая такие важные решения. Она немного боялась, что бабе Кате или Сереже не понравится, но, когда ремонт был закончен и Сережа вошел в её комнату, выполненную в кремово-сиреневых тонах, он предложил ей отремонтировать заодно и кухню. Вслед за кухней ремонту подверглась сначала комната бабы Кати, где обновили обои и полы, а потом и самого Сережи. Юля пыталась выпытать у него, что он хочет, но парень сказал, что полностью полагается на её вкус. А потом девчонка долго улыбалась, видя с каким удовлетворением Сережа осматривает свою обновленную комнату. Она была в его стиле — просторная с минимумом мебели, но очень мужественная. Юля считала себя самой большой транжирой в мире, хоть и потратила не так много, экономив на всем и четко вписываясь в рамки оговоренного бюджета. Денис очень помогал ей все это время, советуя и принося распечатки дизайнов, что находил по ее просьбе в интернете.

— Я хочу стать дизайнером, — призналась Юля, когда однажды вечером они с Сережей и Денисом жарили шашлыки на их заднем дворе.

— В моем университете есть факультет дизайна, — тут же ответил Денис, немного смутившись от её удивленного взгляда. — Ну, я поспрашивал, когда понял, что тебе нравится этим заниматься.

Юля подарила ему глупую счастливую улыбку, а Сережа поджал губы. Был конец августа, но ночи по-прежнему были теплыми. Этот вечер получился спонтанно. Юля с Денисом планировали провести его вдвоем, но Сережа сегодня решил остаться дома. Он пытался себя убедить, что причина этому не тот факт, что он стал случайным свидетелем того, как Денис целовал Юлю. И, если раньше он никогда не видел их целующимися, то сегодня эта картинка не покидала его мысли. Он считал Юлю еще слишком маленькой для всего этого. Но сегодня, когда увидел её прильнувшей к Денису и отвечающему ему на поцелуй, внутри него нечто перевернулось. Он впервые позволил себе допустить мысль, что не такой она уже и ребенок.

— Я думал, что ты собиралась учиться на бухгалтера, — заметил Сережа, переворачивая шампура, чтобы мясо одинаково прожарилось со всех сторон.

Юля, стоящая рядом и державшая кусочек хлеба над своей частью мангала, где горел небольшой огонь, подняла на него удивленный взгляд.

— Не думала, что ты помнишь о том, что я говорила три года назад, — призналась она, пожимая плечами. — Ну да, я люблю цифры, но дизайн мне понравился. Это интересно.

— К тому же у тебя неплохо получается, — подбодрил Денис, делая глоток пива из бутылки, что держал в руках.

Сережа поднял свою бутылку и тоже сделал глоток.

— И кому ты в нашей деревне собралась делать дизайнерский ремонт, кроха? — продолжил настаивать на своем Сергей. — Думаешь, эта профессия сделает тебя востребованной?

Юля нахмурилась, обдумывая слова названного брата. Его мнение много значило для неё. Он вырастил её, кормил и одевал. Кто, если не он, имел все права на участие в выборе её дальнейшего жизненного пути.

— Возможно, ты прав, — тихо выдохнула она. — Кому нужны дизайнеры? Ладно, пойду посмотрю, как там баба Катя.

Денис проследил за ней, пока она не скрылась на пороге кухни, прежде чем развернулся к Сереже, скрещивая руки на груди показывая тем самым свое недовольство.

— Зачем ты так ей сказал? — поинтересовался Дрон у друга. — Зачем оборвал её мечтания?

Сережа поджал губы, делая еще один глоток пива. Он молчал, не зная, что ответить. Не говорить же Денису, что сказал это, лишь бы показать другу кто есть кто для девочки.

— Она впервые говорила о маме, — выдохнул Дрон, задумчиво глядя в сторону Метельского. — На прошлых выходных она впервые за все время, что я знаю её, вообще произнесла слово «мама».

Сергей нахмурился. Каким бы близким для них не был Денис, но он, как и все, ничего не знал об истории, что с ними произошла в детстве. Для всех Юля была его сестрой, а их родители погибли в автокатастрофе.

— Что она тебе рассказала? — осторожно поинтересовался Метельский, пытаясь понять, что кроха ему выболтала.

Денис задумчиво пожал плечами, делая глоток из своей бутылки.

— Она сказала, что её мама любила украшать дом и что это, видимо, передалось ей по наследству, — ответил Доронин. — Но главное не то, что она сказала, а как она это сделала.

Сережа замолчал, сжимая ладони в кулаки. Со временем ему начало казаться, что он забывал лица своих и её родителей, забывал голос Матвея и его любимые шутки. Иногда ему нестерпимо хотело поговорить с ней о них, но Юля всегда лишь качала головой, как бы говоря, что не готова обсуждать. И уходила. То, что она поделилась этим воспоминанием с Денисом, резануло по чувствам Метели. Прошлое всегда было чем-то только их совместным. Они никого в него не пускали. Даже баба Катя знала лишь то, что ей сказал Субботин, когда привез их много лет назад.

Юля переживала за бабу Катю. В последнее время она сильно сдала по здоровью. Врач, которого Сережа вчера привез из города для её осмотра, выписал целый список лекарств и анализов. Баба Катя лишь разводила руками и списывала все на старость и невозможность вечной жизни. Юля на это лишь поджимала губы и упрямо вливала в неё все новомодные настойки и по расписанию давала лекарства. Она боялась даже допустить в своем сознании мысль, что бабы Кати может не стать.

Этим вечером старушка даже отказалась поужинать с ними, решив лечь пораньше. Давление мучило её уже месяц, а постоянные боли в спине привели к тому, что баба Катя практически перестала выходить из комнаты. Из дома Юля выходила задумчивой и уставшей. Она чувствовала себя бессильной.

— Все хорошо, малышка? — поинтересовался Денис, видя состояние девочки.

— В пределах нормы, — угрюмо выдохнула Юля, опускаясь на стул между парнями. — Скоро будет готово?

Сережа надрезал кусок мяса, проверяя на наличие крови.

— Пару минут и будет готово, — ответил он и посмотрел на девчонку, поджавшую к себе коленки. — Дрон, принеси казан с кухни, пожалуйста.

Когда друг пошел в сторону дома, Сережа опустился на корточки перед стулом, на котором сидела девочка. Она казалась такой маленькой и одновременно с тем настолько взрослой, что он просто не знал, как вести себя с ней. Ему хотелось, как в детстве, усадить её к себе на коленки, обнять и пообещать, что все будет хорошо, лишь бы стереть это угрюмое настроение с её милого личика.

Протянув ладонь, он обхватил своей рукой её прохладные тонкие пальцы.

— Ты хочешь быть дизайнером? — спросил он с легкой ироничной улыбкой, пытаясь отвлечь девчонку от дурных мыслей.

Юля, буквально замершая на месте от действий Сережи, резко вздохнула. Это было чуть ли не первое их прикосновение уже за черт знает сколько времени, но она, по-прежнему, замирала каждый раз, остро чувствуя эту близость всем телом.

— Мне казалось это хорошей идеей, — тихо выдохнула она, не отнимая своей руки. — Но если ты против, я…

— Я не против, — не дал ей договорить Сергей. — Ты же знаешь, что я поддержу любое твое решение, правда?

Юля прикусила верхнюю губу, глядя в голубые глаза Метельского.

— Спасибо, — улыбнулась она. — И раз уж ты заговорил за то, что во всем меня поддержишь, как насчет того, о чем я говорила тебе ранее? О пирсинге.

— Да черта с два я позволю тебе протыкать живот иголкой, — тут же возразил Сережа.

Она уже проела ему плешь в голове с этим пирсингом. И хотя он знал, что это вполне безопасно, но что-то при мысли об иголках рядом с её телом заставляло холодеть его руки. Она не давила, но парень предельно ясно понимал, что она просто так не отпустит эту идею. Но пока она просто спрашивала, не устраивая скандалов, он мог с этим бороться. Или пока не начала просить. Когда эта девочка делала свое «просящее» личико, у него напрочь отказывали мозги и он был готов дать ей все, что она хотела.

Поддавшись порыву, Юля потянула вторую руку и взлохматила Сереже успевшую отрасти челку. Он не двигался, позволяя ей прикасаться к нему. Осмелев, рука девочки скользнула на щеку, слегка погладив щетину. Метеля замер под этим легким, пугливым прикосновением. Она касалась его так, словно в любой момент готова была отдернуть руку, если бы он начал отстраняться. Но Сережа не отстранился. Он так соскучился по ней. По теплу и запаху её тела, по тому времени, когда в их семье не было никого, кроме них двоих и бабы Кати. Он упивался их невинной близостью и не мог заставить себя отстраниться даже на сантиметр.

— Котелок с синей или красной крышкой? — донесся голос Дениса, разбивая всю магию момента и заставляя обоих ребят испуганно отпрянуть друг от друга.

Глава 9. (Сереже 18, Юле пока еще 14)

Было еще слишком для него рано, когда Метеля выехал из деревни и последовал в сторону города, вспоминая события сегодняшнего утра.

— Сережа, Сереженька, — сквозь сон доносился до парня голос бабы Кати. — Сереженька, ты должен проснуться. Здесь люди в форме, которые ищут тебя.

Каким бы уставшим не был Сергей, уснувший всего пару часов назад, его глаза распахнулись молниеносно.

— Какие люди, баб Кать? — осторожно поинтересовался парень, вскакивая с кровати и натягивая шорты.

Его мозг работал со скоростью света, перебирая события последних дней и выискивая возможные причины появления полиции у него дома. Нельзя сказать, что причин не было. Сережа был втянут в дела Волыны по самое не хочу, и у правоохранительных органов было слишком много причин, прийти в этот дом в его поиске. Вот только тот факт, что все местные менты кормились с ладошки его шефа, служил железобетонным основанием спокойствия парня. Неудивительно, что новость озадачила его больше, чем всерьез встревожила.

Выйдя за порог, Сережа наткнулся на мужчину в военной форме среднего возраста.

— Субботин Сергей Максимович? — поинтересовался военный, сверяясь со списком, что держал в руках.

Парень давно привык к его официальному имени, по которому был записан во всех инстанциях как усыновленный сын бабы Кати, поэтому лишь кивнул, подтверждая свою личность. Военный представился и протянул парню список для подписи и листок бумаги.

Примите повестку в военкомат и распишитесь, — отчеканил он строгим мужским голосом, которым в понимании Сережи и отдавались приказы на плацу.

— Ох, матушка, — выдохнула баба Катя, стоящая за спиной Сережи.

Парень ошарашенно взглянул на старушку, потом перевел взгляд на военного и автоматически потянулся за протянутым листком. Послушно расписался в бланке и, лишь закрыв за военным калитку, повернулся к старушке с ухмылкой в пол лица.

— Да ладно тебе, баб Кать, куда ж я денусь, — успокоил он побледневшую пожилую женщину. — Я ж незаменимый человек на работе. Сейчас поеду к шефу, попрошу поговорить с кем нужно. Все хорошо будет. Чего ж ты распереживалась?

Баба Катя закачала головой, устало опустившись на стул рядом с ним и взяв парня за руку.

— Постарайся Сереженька, тебе нельзя сейчас уезжать, — попросила она, нахмурившись мысляс, что терзали её.

Поэтому сейчас, двигаясь в офис шефа под проливным дождем, мысли неохотно вернулись к страхам, что охватили старушку, увидевшую повестку. Это еще повезло, что Юля была в школе и пропустила этот визит. Их отношения в последнее время и так были слишком напряженные. Они не обсуждали тот августовский вечер, оба сделав вид, что ничего тогда не произошло. Однако, это не мешало ему ловить на себе задумчивый взгляд зеленых глаз, когда она думала, что он на неё не смотрит. А он смотрел. С каждым днем все более внимательно и ревностно. Замечая то, что не позволял себе видеть раньше. Как округлились её формы, теряя последние признаки юношеской угловатости. Какими пухлыми стали её губы. Как ей шли её светлые вьющиеся волосы. Какой соблазнительно гибкой она была, танцуя. Он следил за тем, как она вела себя в обществе Дениса. Как крутилась вокруг него и позволяла к себе прикасаться. В такие моменты его мозг начинал гореть бессмысленной яростью, а глаза застилала пелена. Ему хотелось присвоить Юлю себе. Повесить на неё табличку, что она принадлежит только ему и заставить её смотреть только на него. Его перестали интересовать ночные тусовки. Он старался как можно больше времени проводить с ней и Денисом. Он говорил себе, что делал это не для того, чтобы препятствовать их сближению. Вовсе нет. Ему просто нравилось проводить время с названной сестрой и лучшим другом.

Знал ли он, что обманывал сам себя? Естественно.

Понял это после того, как девчонка поздравила его с днем рожденья. Это случилось неделю назад, когда она разбудила его в десять утра, громко напевая «С днем рожденья тебя». Юля прекрасно знала, что не обладала ни голосом, ни слухом, но подкупала энтузиазмом и хорошим настроением. Она прыгала у него на кровати, как ребенок, крича слова песни, пока Сережа не мог согнать улыбку с сонного лица. А потом она просто опустилась рядом с ним и обняла крепко-крепко. Он обнял её в ответ и в какой-то момент эти объятья перестали быть дружескими для них обоих. Слишком явно ощущалось, что они были наедине в его комнате. Слишком остро отреагировала кожа на голом торсе, при прикосновении к ней. Слишком сладким казался запах её тела. Даже воздух вокруг показался ему слишком плотным и наэлектризованным, но вместо того, чтобы отпустить, он лишь обнял её еще крепче, уткнувшись носом в её волосы и кожу на плече. Она не отпрянула, ощутив его напрягшиеся мышцы. Нежно потрепала короткие русые волосы на затылке, прежде чем мягко отстраниться, протягивая запакованный в мягкую упаковочную бумагу сверток. Затаив дыхание и закусив верхнюю губу, девчонка следила за ловкими движениями пальцев именинника, нетерпеливо распаковывающими свой подарок. Внутри обнаружился свитер, который она сама для него связала. Сережа даже не знал, что она умела вязать.

— Ты много работаешь ночью, а скоро станет холодно, — прошептала она.

Заметив, что Сережа молчит, Юля немного смутилась. Изначально она задумывалась над тем, чтобы купить для него что-то. Но это было его совершеннолетие — подарок из магазина казался ей чем-то нелепым и слишком незначительным. Ей хотелось сделать для него что-то значимое, поэтому она попросила бабу Катю показать ей, как необходимо вязать. После нескольких тренировочных пинеток и шарфов, Юля перешла на более сложные стежки. Она никогда и никому не признается, сколько бессонных ночей, исколотых пальцев и распущенных рядков стоил ей этот свитер, но она была так горда, когда его закончила.

А сейчас, когда Сережа молча держал в руках теплый синий свитер, она вдруг смутилась от мысли, что ему могло не понравиться. Он теперь зарабатывал достаточно, чтобы купить себе десяток таких.

— Мне баба Катя показала, как нужно, — еще тише добавила она.

А потом Сережа поднял взгляд своих синих глаз, и она успокоилась. Ему понравился подарок. Она даже не могла объяснить, как поняла это. Просто знала, почувствовала это каждой клеточкой своего тела. А потом он подскочил с кровати и натянул свитер. Он не снимал его весь день, хоть еще и было слишком жарко для его ношения. Ходил в нем так, словно это был дорогой итальянский костюм и говорил всем, кого видел, что этот свитер связала она. От гордости и восхищения в его голосе у Юли сжималось сердце и на глаза наворачивались слезы.

Что-то незримо поменялось в общении между ними. В последние дни он засыпал и просыпался с мыслью, что им нужно поговорить. Обсудить присутствие «слона в гостиной», которое он так явно ощущал. Но, словно сама Вселенная была против, разводя ребят временем и обстоятельствами. Когда был свободен Сергей, Юля была в школе или помогала бабе Кате, когда освобождалась от уроков и домашних дел Юля, Сергей уже уезжал на работу. А на выходных за ней, словно приклеенный, бегал Денис. Можно было выделить пару минут, но разговор был слишком важным, чтобы проводить его набегу.

Припарковав машину у невзрачного двухэтажного здания из серого кирпича, Сережа шагнул под проливной дождь, поднимая воротник куртки. Кирилл Викторович перебрался в это здание в прошлом месяце, когда «сибиряковские» сожгли их автомастерскую, на втором этаже которой располагался бывший офис. Эта война тянулась уже четвертый месяц и с переменным успехом. Сегодня все усложнилось тем, что Сибиряк подмял под себя губернатора, посадив его на крючок компроматом, способным похоронить политика глубоко и навсегда.

— Метеля, проходи, — распорядился Волына, заметив входящего в здание парня. — Ты мне и нужен. Только звонить собирался. Нужно к мэру съездить, чемодан отвезти и договор на строительство подписать. Вчера губернатор звонил, Сибиряк его плотно под горло взял. Нужно быстрее выбеливать стройку.

Серега кивал, полностью соглашаясь с шефом. Эта стройка могла хорошенько поубавить зелени в кармане Волыны, если они быстро не переведут её в чистые активы.

— Понял, шеф, покуюсь, — ответил Сергей, следуя за Кириллом Викторовичем в его кабинет. — Тут проблемка небольшая возникла, помощь ваша нужна.

Волына сел за огромный дубовый стол и махнул Сергею, чтобы тоже присаживался.

— Мне сегодня повестку принесли, — прямо поделился он. — Служить зовут.

Волына поджал губы, глядя на Сережу.

— Ну хорошо, пойди отслужи, — тут же кивнул он. — Наберешься необходимого опыта, военными связями обрастешь.

Сережа замотал головой, подвинувшись на край кресла, ближе к столу шефа.

— Не могу, у меня Юля, — тут же возразил он. — И баба Катя. Им пенсии не хватит. Юля — маленькая, в школе еще. За ней глаз да глаз нужен.

Кирилл Викторович задумался, глядя на парня. Когда пару дней назад ему позвонил начальник военкома и предложил отдать пару мест его ребятам в элитном подразделении спецназа, он сразу согласился. Опыт, что получали ребята, отслужившие в таких частях, стоил тех денег, что у него запросили. Он видел хорошие перспективы и не готов был их упускать. Но он так же видел, как подобрался Метеля, как ушел в глубокую оборону, услышав, что Волына не готов его отмазать. «У него Юля» — вот первое, что произнес парень. Девчонка, ради помощи которой он и ввязался во всю эту историю. И не только он, но и Денис. Волына уважал семейные ценности, понимал, что сводная сестра и старуха — единственная семья, что осталась у парня.

Что бы он сейчас не обещал Сергею, он не согласится. Нужно было действовать хитрее.

— Хорошо, я тебя услышал, — кивнул Кирилл Викторович. — Я позвоню куда нужно, попробую решить твой вопрос.

Сережа расслабился, откинувшись в кресле. Он доверял Волыне и, если шеф пообещал помочь, то он обязательно поможет. Хоть ему и оставалось работать не больше месяца, но их отношения были достаточно хорошими, чтобы тот не оставил его в беде. Да и Метеля не собирался просто кинуть Волыну.

— Кирилл Викторович, так что насчет замены? — поинтересовался он. — Вы уже нашли, кому мне дела передавать? Времени не так много осталось, не хотелось бы вас подставить.

Волына замялся, отводя взгляд. Этот разговор поднимался уже третий раз за последние две недели. Он видел, что Сергей действительно собирался уйти. Не помогли уговоры, что были в начале. Не помогли и обещания денег и статуса, что он предложил ему в прошлый их разговор.

— Ты не передумал, — недовольно констатировал факт шеф, глядя на паренька на которого возлагал такие большие планы.

Метеля замялся, но его взгляд обращенный на Кирилла Викторовича был честным и открытым. Он не планировал перебежать к врагам, как было подумал Волына в начале, как и не собирался действовать за его спиной, набравшись самостоятельного опыта в теневых делах.

— Прости, шеф, но как я уже говорил, я больше не хочу этим заниматься, — честно признался парень. — Я видел к чему приводят подобные дела и не хочу такого для своей семьи. Деньги я могу и честно заработать, а безопасность Юли и бабы Кати для меня важнее. Я же знаю, что если залезу поглубже, то уже не соскочу. А я не хочу такой жизни. Может отучусь на механика, займусь ремонтом машин. Или еще чем-нибудь, но таким, чтобы не переживать, что моей сестре когда-нибудь перережут глотку по пути из школы.

Волына поджал губы. Эти мысли начали посещать Метелю после того, как один из людей Сибиряка наведался в школу и поговорил с его сестрой. Видимо он запугал девчонку достаточно, чтобы Сережа, не только наплевал на приказ не вмешиваться, но и самолично отправил того мужика в больничку. Это был первый раз, когда Волына видел мальца таким. Именно тогда он и понял, что в нем не ошибся. Сережа имел замечательный потенциал стать тем, кого он в нем видел.

Но сейчас не только в нем было дело. Намного сильнее его волновало то, что Доронин тоже не останется, если его друг уйдет. А Дениса он не мог потерять. Парень за последние несколько месяцев принес ему столько прибыли, сколько он не заработал за полгода. К тому же Дрон слишком много знал о бизнесе, что вел Кирилл Викторович, чтобы отпустить его живым.

А когда получил то предложение с армией картинка начала как-то вырисовываться сама. Без влияния Сергея, Дениса получится уговорить. Возможно, придется немного поднажать, но он был уверен, что парень не уйдет. А сам Метеля потом, как вернется со службы, поймет, что некуда ему идти. Он же ничего кроме убийства и уметь не будет. Главное время не упустить, брать их сейчас нужно.

— Хорошо, парень. Я тебя услышал, — показательно согласился шеф, переводя взгляд на документы, лежащие на столе. — Найду тебе в ближайшее время замену.

Учеба в этом году значительно отличалась от всех тех лет, сколько Юля провела в стенах школы. Раньше ее, по меньшей мере, не замечали. Иногда издевались, порой подшучивали. Она немного побаивалась, когда собиралась на первый звонок, ведь в этом году старший брат не будет стоять грозной стеной за её спиной, отгоняя придурков и задир. Но все вышло наоборот. Возможно, на это повлияло то, что в школу её привез Сережа на своей новой красивой машине. А может все дело в новой качественной школьной форме и красивых туфельках на каблучке. Или в том, что Доронин нес её рюкзак, сверкая на ребят злобным взглядом и чуть ли не скалясь. Юля даже не знала, что он способен на такой взгляд. Еще больше её поразило, когда при всех одноклассниках Денис вошел с ней в класс, опустил рюкзак на свободный стул её парты и, наклонившись через стол, поцеловал прямо в губы. Ошарашенная, она смогла лишь кивнуть в ответ на его: «Позвони мне, малышка, как закончатся уроки». А потом молча проследить за тем, как он вышел из класса. И лишь когда за ним закрылась дверь, она ощутила странное напряженное молчание. Одноклассники смотрели на неё так, словно у неё выросла вторая голова.

С тех пор все изменилось. С ней хотели дружить девчонки, флиртовали ребята с параллели, здоровались в коридорах старшеклассники. Даже для учителей стало более важно услышать её мнение по той или иной теме. Она снова обретала уверенность в себе. Со временем практически полностью ушел её страх перед выступлениями, она начала поднимать руку на уроках. С обретением уверенности, она стала замечать, что перестала так сильно заикаться. Её привлекали на школьные и общедеревенские мероприятия. Денис приезжал к ней каждые выходные, а иногда забирал её в город. В такие дни они придумывали себе длинные прогулки и планировали посещения интересных мест. За проведенное вместе лето и начало осени, они посетили все выставки, музеи и театры, которые были в городе и области. Однажды они провели целый день в кинотеатре, смотря все премьеры по очереди и уплетая карамельный попкорн. В компании Дениса Юля чувствовала себя защищенной и любимой. Он был милым и нежным и не требовал ничего, чего она не готова была ему дать.

Но был еще Сережа. После того, как Юля увидела его с Алисой, она была уверенна, что все её детские мечты так и останутся мечтами. Девчонка убедила себя, что не интересна Сереже. Что он никогда не посмотрит на неё так, как смотрел на других девушек постарше. Смирилась с этим, постаралась отпустить свои детские терзания. Но со временем что-то между ними менялось. Их взгляды становились длиннее, робкие улыбки мелькали чаще. Он начал чаще прикасаться к ней в быту. Иногда он закидывал руку к ней на плечо и слегка подтягивал к своему боку. В такие моменты Юля не то, что двигаться, она дышать не могла. Он больше разговаривал с ней, делился своими проблемами, хоть и довольно поверхностно и не вдаваясь в подробности. Он даже несколько раз пускал её за руль своей машины в попытках научить девчонку водить, но они оба быстро оставили эту затею. Последняя брошенная им фраза звучала так: «Ты сядешь за руль только после изобретения автопилота, кроха. Только тогда, черт возьми, и только переступив через мой остывший труп». И Юля не могла даже ничего возрастить, с жалостью глядя на разбитую фару. Ну не могла она правильно контролировать габариты машины и все тут.

И, возможно она бы и уговорила себя, что все это ей просто кажется, если бы не произошедшее неделю назад и с тех пор не покидающее её мысли. Это был обычный вечер четверга. Она тренировалась в спортивном зале школы, отрабатывая танец к концерту по случаю дня учителя, что должен был пройти в следующую пятницу. Ей казалось, что за последний месяц все уже видели достаточно её выступлений, чтобы привыкнуть. А ей хотелось всех удивить. Поразить так, чтобы критики открыли рты и плакали от умиления. Поэтому она уже на протяжении часа отрабатывала один и тот же набор движений, доводя их до совершенства. Ей казалось, что со стороны она смотрелась как слон в чайной лавке и не могла придумать, как это исправить. Она пыталась двигаться в верхней траектории, привставая на носок, но тогда теряла равновесие на более интенсивном отрезке с резким разворотом. А когда пробовала замедляться, это выглядело так нелепо, что она смеялась сама с себя.

— Замени движения, — раздалось предложение за её спиной, заставляя Юлю испугано пискнуть и буквально подпрыгнуть на месте.

Сережа сидел на низкой лавке с вытянутыми перед собой длинными скрещенными в ступнях ногами. Его куртка лежала рядом с ним, верхние две пуговицы темной рубашки были расстёгнуты, а манжеты небрежно закатаны. Все в его позе говорило о том, что он сидел на этом месте уже достаточно долго. Юля нахмурилась, пытаясь понять, как могла пропустить его приход.

— Оставь прыжок на конец, сделай сначала эту свою штуку с ногами, — предложил он, немного опустив голову к левому плечу, словно пытался представить в своей голове, как это могло смотреться.

И он действительно представлял. Подъехав сорок минут назад, чтобы забрать её из школы после тренировки, и не сумев к ней дозвониться, Сережа поднялся в спортзал поторопить её, но так и замер на входе. Она, облаченная в обтягивающие эластичные лосины и широкую укороченную футболку, с небрежно завязанными в пучок вьющимися волосами, выглядела как ангел в полумраке спортивного зала. Несколько минут он просто не мог оторвать от неё взгляда, стоя в проходе как истукан с отвалившейся челюстью и остекленевшим взглядом. А когда понял, что она была так увлечена процессом, что даже не заметила его прихода, решил не мешать ей, видя, что она взволнована и слишком серьезна. Он следил за тем, как она раз за разом отрабатывала одно и то же движение, хмурясь так, что на её лбу выступала глубокая морщинка, и не мог сдержать улыбки, когда она недовольно фыркала или апатично вздыхала, прикладывая ладошку ко лбу. По его непрофессиональному мнению, она танцевала восхитительно. Если раньше она всегда двигалась как мотылек, перескакивая с движения на движение, то этот танец был другим. Движения были не такими динамичными. Она скорее перетекала из одного положения в другое, словно змея. Плавно двигая бедрами, обрисовывая линии руками. Выгибаясь так, что в его брюках становилось тесно настолько, что в какой-то момент ему пришлось скрестить ноги, чтобы это скрыть.

Но он видел, что ей не нравилось. Динамика её танца натыкалась на препятствие и, как бы она не пыталась сгладить переход, чувствовался острый угол. Тогда, незаметно для себя, он не смог смолчать. Просто предложил то, что очень ярко видел в своей голове. Ну не совсем во всех подробностях, ведь в его мечтах она танцевала перед ним обнаженной под светом свечей, но основное.

Приняв его совет, Юля попыталась иначе соединить танец, но вышло не так, как он хотел.

— Нет, постой, — произнес он, поднимаясь на ноги и двигаясь к ней.

Юля следила за приближением Сережи ошарашенным взглядом. Он реально хотел ПОКАЗАТЬ ей, как нужно двигаться? Эта мысль, заставила улыбку расплыться на уставшем лице. Только дойдя до неё, Сережа немного смутился, осознав, что никогда в жизни не сможет показать то, что происходило в его голове. Но ему так хотелось увидеть эту картинку вживую.

— Черт, не знаю, как тебе объяснить, — признался он.

— Просто покажи примерно, попробую уловить суть, — предложила Юля, кусая губу.

И он показал. Сделал это так, что, не выдержав, Юля упала на колени, держась за живот и громко хохоча. Сережка, обычно горделивый и обидчивый, улыбнулся глядя на слезы, выступившие в её глазах.

— Неблагодарная нахалка, — покачал он головой, не в состоянии скрыть улыбку. — Видели бы меня сейчас мои парни, на что я иду ради тебя.

— Прости, прости, — сквозь смех выдавила девочка, поднимаясь, чтобы встать рядом с ним.

Юлька начала двигаться в том порядке, что показал Метельский.

— Нет, здесь ниже, — вмешался он.

Встав вплотную к ней со спины и положив ладони на её бедра, Сережа руками показал ей, как хотел бы, чтобы она прогнулась. Юля позволила это, послушно двигаясь, контролируемая его ладонями. На её шее волоски поднялись по стойке смирно, когда их коснулось его теплое дыхание. Его шершавые пальцы скользнули ласкательным движением по полоске голой кожи над поясом её штанов, заставляя тихий вздох сорваться с приоткрытых губ. В какой-то момент она откинулась назад, плотнее прижавшись к его твердому теплому телу и, когда он не отпрянул, она продолжила двигаться, слегка потираясь об него. Сережа перестал дышать, стараясь двигаться вместе с ней. Он довольно долго смотрел за её движениями, чтобы запомнить их последовательность и сейчас двигаться за её спиной так, чтобы не мешать. Только силой воли он удерживал руки на её талии, не позволяя им скользнуть выше. А ему так хотелось потянуть их по её животу, по этой бархатистой, немного влажной коже под её широкую футболку. Обхватить руками красивые полушария груди, что так соблазнительно мелькали перед его глазами, когда она двигалась. А там явно было за что ухватиться. В последние пару месяцев её тело неплохо округлилось в зоне декольте, вырисовывая под одеждой округлые холмики. Он не понял, в какой момент они перестали двигаться. Просто кто-то из них не сделал следующий шаг, а второй так же послушно замер. Юля откинула голову к нему на грудь, немного повернув её в сторону, открывая для него шею. А парень не смог сдержаться. Рефлекторно опустил лицо и прижался губами к нежной коже под её ухом, потянув в себя такой знакомый с детства запах. Она пахла дезодорантом, своим яблочным шампунем и немного потом, но её запах его не отталкивал. На самом деле он упивался им. Ему хотелось вдохнуть глубоко-глубоко, чтобы навсегда похоронить его внутри себя.

Она дернулась, но этого оказалось достаточно, чтобы его руки немного сместились по её талии выше.

— Что это? — прошептал он, нащупав холодный металл у её пупка.

Поглощенная ощущениями и чувствами девушка даже не сразу поняла, о чем он спрашивал. Юля настолько увлеклась прикосновениями и ощущением его тела, прижимавшемуся к ней, что даже не уловила смены настроения в его голосе.

— Сережка, — прошептала она, расплываясь в улыбке от того, что это прозвучало так, что нельзя было понять называет ли она его по имени или отвечает на поставленный вопрос.

Резко развернув девчонку в своих руках, Метеля дернул вверх её футболку, обнажая пирсинг в пупке. Не сдержавшись, он глухо прорычал от досады, поднимая к ней рассерженный взгляд.

— Откуда? — выпалил он.

Юля захлопала глазами, приходя в себя. Слишком быстрая смена его настроения, оставила её в растерянности и недоумении.

— Денис договорился, чтобы девчонка с его общаги проколола, — честно призналась Юля. — Она умеет, она вся исколота. Ты бы видел её.

Сережа закрыл глаза, подавляя в себе все гневные нелицеприятные слова, какими в настоящий момент охарактеризовал бы своего лучшего друга. Он даже не понимал, почему так сильно разозлился. Была ли причина в том, что это Денис стал для неё героем, исполнившим глупую мечту? Или все потому, что она сделала что-то со своим телом, не спросив у него разрешения?

После того, как эта мысль проскочила в его голове, он абсолютно точно осознал, почему так отреагировал. Она сделала что-то, не сказав ему. Не спросив его разрешения. Сейчас это был пирсинг, а что будет в следующий раз? Она без спроса лишится девственности?

— Почему ты на меня злишься? — вдруг спросила Юля, скрещивая руки на груди в защитном жесте.

Её уверенная стойка и прямой взгляд чуть прищуренных зеленых глаз, разозлили его еще сильнее.

— Да потому, что ты сделала необдуманный глупый поступок, что будет с тобой до конца твоих дней, — прорычал Сергей. — Ты уверенна, что эта девчонка ничем не больна? Что она правильно обрабатывает свои инструменты? Ты даже не подумала о том, что она могла заразить тебя гепатитом или подобной ерундой. А твой Денис, к нему у меня будет отдельный разговор…

Юля закусила губу, сдерживая злые слезы.

— Пошел к черту! — прошипела она и, развернувшись, пошла в сторону выхода из спортивного зала.

Метеля был не готов так закончить этот разговор. Никогда прежде она не позволяла себе так разговаривать с ним. Поэтому, устремившись за ней, он схватил её за руку и резко дернул на себя, заставляя развернуться. Он не знал, что собирался сказать. Однако стоило ей поднять к нему лицо, обнажая его взору стекающие по красным щекам злые слезы, весь запал продолжать спор куда-то пропал.

А вот она не собиралась отступать. Вырвав у него руку, она залепила ему такую звонкую пощечину, что на мгновенье ей показалось, что их услышала даже консьержка, сидящая внизу. Она вложила в эту пощечину всю обиду, все невысказанные эмоции, поэтому было неудивительно, что та выдалась такой сильной. Не сдержавшись, девчонка тут же пискнула от боли, что огнем пронзила пальцы. Сережа, дернувшийся от её удара, словно в замедленной съемке повернул к ней голову, всматриваясь в раскрасневшееся лицо с горящими глазами, в обрамлении нескольких русых кудрей, выскользнувших из пучка на затылке. И не смог сдержаться. Шагнул вперед, обхватил руками за талию и впился в дрожащие губы с такой силой, что его зубы ударились о её зубы. Он провел довольно много времени в мечтах о том, каким будет их первый поцелуй, но ни разу в его голове он не был таким. Всегда мягкий и нежный, немного пугливый, на практике он оказался стремительным, глубоким и немного диким. Она ответила практически сразу, с силой вцепившись в его плечи, когда он немного приподнял её от пола, прижимая к себе так, чтобы между ними не осталось ни миллиметра свободного места. Сережа понимал, что должен был притормозить. Замедлиться, дать ей возможность понять происходящее. Осознать, что он сделал с ней и что это значило.

Но он боялся останавливаться. Боялся дать ей возможность подумать, чтобы отстраниться. Боялся, что она оттолкнет его и больше к себе не подпустит. Сережа понимал, что у него был всего один шанс, поэтому он решил воспользоваться им сполна. Он взял напором, силой, уверенностью там, где должен был лишь попросить. Он целовал её так, словно пытался завоевать, подчинить, заклеймить, но вместе с тем его поцелуй буквально кричал о потребности в ней, молил о взаимности. Он целовал её так, словно умер бы, если бы она отстранилась. Так, словно ему не нужен был воздух, не нужна была земля под ногами. Словно кроме неё в мире вообще никого не было, а она была единственной женщиной, высшим божеством и восьмым чудом света. Его руки сместились к ней на задницу, жадно обхватив. Он поднял её ещё выше, побуждая обхватить себя ногами за талию, и девушка послушно скрестила ноги на его пояснице. Её руки запутались в жестких волосах на его затылке, а она сама отвечала на его ласки с той же силой и самоотверженностью, словно и сама едва могла сдержаться. Инстинктивно он двинулся вперед, пока спина девчонки не коснулась стены, вырвав глухой стон с припухших губ.

Этот стон заставил Метельского буквально взвыть. Его губы скользнули на её шею, прикусывая и посасывая нежную бархатистую кожу. Юля вывернулась в его руках, выворачивая голову и подставляя больше кожи для него. Она дышала быстро и прерывисто, елозя и выгибаясь инстинктивно, словно не могла сдерживаться. В какой-то момент Юлька дернулась так, что выпуклость в области ширинки парня толкнулась прямо в её сердцевину. Они оба замерли, потерявшись в этом ощущении, а потом Метеля начал медленно двигаться. Несмотря на одежду, разделявшую их, это прикосновение было первым сексуальным опытом, что случился с девчонкой. Оторвавшись от её шеи, Сережа слегка отклонился, всматриваясь в искаженное наслаждением лицо в поисках хоть какого-то возражения с её стороны. Она не только не была против того, что между ними происходило, но и, к его удивлению, начала двигаться с ним в унисон. Он снова припал к её губам, но в этот раз поцелуй был медленным и глубоким. Они продолжали целоваться даже тогда, как их движения ускорились. Сережа вбивался в неё так, словно между ними не было одежды, а тихие стоны, что раз за разом срывались с розовых губ, лишь поощряли его не останавливаться. Он абсолютно точно понял, в какой момент она достигла пика. Оторвавшись от него, она склонила лицо к его плечу и несильно прикусила, проглатывая глухой стон. Это стало последней каплей, заставившей и его скользнуть через край. Он стоял в полутьме школьного спортзала, прижимая к холодной стене свою девочку, а глупый смех разрывал его от понимания, что он только что кончил в штаны.

— Что ты делаешь со мной? — прошептал он, не в силах оторваться от неё.

По-прежнему сжимая её так крепко, словно от этого зависила судьба всего человечества, он желал остаться в этом моменте навсегда. А она, маленькая и податливая, все еще мелко дрожала в его руках от пережитого оргазма. А потом прижалась к нему так сильно, словно тоже почувствовала всю важность момента, что их связал.

Юлин мир раскололся на жизнь, что была у неё до этого вечера и той жизни, что она видела после.

Это как будто все её мечты вмиг исполнились. Он был с ней, целовал её. Он только что доставил ей первый в её жизни оргазм. Он хотел её. Сережа хотел её так же сильно, как и она хотела его все это время. Она чувствовала это своей кожей, чувствовала в тех прикосновениях, что он дарил ей. Видела это в его глазах. И ей было так страшно от того, что должно было произойти дальше. Она боялась поднять голову от его плеча и встретиться с его синими глазами. Боялась того, что могла увидеть во взгляде, направленном на неё. Боялась того, что он поймет, что сделал и отступится. Опустит её на пол и больше никогда не поцелует так, как целовал до этого.

Чувствуя, что у неё может больше не представится возможности, она закрыла глаза и прошептала ему в плечо то, что боялась произнести вслух уже довольно долгое время.

— Я люблю тебя, — едва слышно произнесли её губы.

Сережа, все еще пытавшийся перевести дыхание, замер от едва услышанных слов. Он даже подумал, что это с ним его мозг решил так подшутить, выдавая мечты за реальность. Поэтому он действовал осторожно, когда откинул голову, рассматривая прижавшуюся к нему девчонку. Юля тоже подняла голову и посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц, готовая к любому ответу, что он мог дать. Раскрасневшаяся, с растрепанными волосами и опухшими губами, она была такой красивой, что Метеля смотрел на неё не в силах отвести взгляда. Ему хотелось, чтобы её лик отразился на его коже татуировкой, давая возможность в любой момент дня и ночи любоваться ею.

Юля смутилась, когда молчание между ними затянулось. Она не ждала, что он ответит ей тем же, хоть и очень сильно надеялась.

— Кроха, — ласково прошептал он и потянулся к её губам, целуя так нежно, ласково и трепетно, что слезы снова подступили к её глазам. — Моя девочка любимая.

Он целовал её губы, щеки, нос, глаза — все, до чего дотягивался. Словно сумасшедший вдыхал запах её волос, терся кожей о нежную кожу её лица. А она всхлипывала, не веря тому, что её чувства были взаимными. Нет, она знала, что его чувства не могли соперничать с той всепоглощающей сильной любовью, что она сама испытывала к нему уже давно. Но и того, что он дарил в ответ, девчонке было достаточно, чтобы чувствовать себя самой счастливой на земле.

— Мне кажется, что я сплю. Что все это мне снится, — все еще шептала Юля, словно боялась, что страхи оправдаются, и она проснется, если скажет это немного громче.

Сережа улыбнулся, убирая пальцами волосы с её лица.

— Тогда это точно мой сон, — он попытался выглядеть серьезным, но счастливая ухмылка не слазила с его лица, помимо воли растягивая губы. — Поверить не могу, что я кончил в штаны. Со мной такого раньше не случалось.

Румянец окрасил её розовые щеки, когда Юля подумала над его словами. Это были взрослые интимные разговоры, а девчонка совсем к ним не привыкла. Но вместе с тем, это был Сережа. Первый, к кому она прибежала за помощью, когда у неё впервые пошли месячные в прошлом году. Быть с ним было так естественно для неё, так правильно, что она прогнала все дурные мысли и полностью расслабилась в его руках. Ей не хотелось думать о том, что будет, когда её ноги коснутся пола. Она мечтала навсегда остаться в этом мгновенье.

— Я никогда прежде… — она замялась, не найдя в себе силы произнести слово оргазм, но её взгляд был настолько красноречив, что Сережа все понял и без объяснений.

— Я понял, — кивнул он, самоуверенно ухмыляясь. — Тебе понравилось?

Юле хотелось хлопнуть его по плечу за эту ухмылку, но вместо этого она наклонилась и снова прижалась к нему губами, отвечая на его вопрос как могла. Он ответил молниеносно, словно только и сдерживал себя от того, чтобы сделать это первым, боясь передавить.

— Я думал, что вы с Денисом… — неуверенно признался он в том, что занимало все его мысли последние несколько месяцев. — Ну, что вы пробовали … что-то.

Юлядернулась в его руках. Денис. Она забыла о прекрасном, веселом, милом парня, который любил её. И не просто забыла, она предала того, кто всегда поддерживал и оберегал её. Обманула того, кто честно и правдиво говорил ей о своих чувствах и уж точно не заслуживал всего этого.

Поймав её затравленный взгляд, Сережа осторожно поставил девчонку на пол, беря холодные маленькие ладошки в свои руки.

— Как я могла? — ошарашенно прошептала Юля. — Я изменила своему парню.

Если бы это сказал кто-то другой, Сережа бы разозлился. Он ценил преданность в женщинах. Верность вообще была для него одной из главных добродетелей, но он не считал, что Юля сделала что-то плохое. Словно она всегда принадлежала ему, и это именно Дрон был «плохим» парнем в этой истории.

— Ты моя, — прямо произнес Сережа ровным и уверенным голосом.

Тоном, что заставил мурашки рассыпаться ворохом по белоснежной коже. Тоном, что не терпел возражений и был единственной истиной, что существовала. Аксиомой в её жизни. Голосу, которому она верила и доверяла безоговорочно.

Видимо поэтому она улыбнулась, глядя в его глаза.

— Конечно твоя, — согласилась она. — Я всегда была твоей.

Глава 10 (Сереже 18, Юле все еще 14)

С тех пор Юлина жизнь очень сильно осложнилась. Но вместе с тем, она никогда не чувствовала себя счастливее. Каждую ночь, возвращаясь с работы глубокой ночью, Сережа заставал Юлю за учебниками, поскольку она отказывалась ложиться спать, пока не получала свой «сладких снов, котёнок» поцелуй. Они вместе ужинали, прежде чем разойдись по своим комнатам. Юлька несколько раз просилась остаться на ночь с ним, но Сережа не доверял себе в достаточной степени, чтобы на это пойти. Она отдалилась от Дениса. Доронин пытался с ней поговорить и выяснить, чем он её обидел, но Юля лишь замыкалась в себе и сваливала вину на загруженность уроками. Он не верил, но решил дать ей немного больше свободного пространства, чтобы она решила для себя хотела ли она быть с ним или нет. Это устраивало девчонку, но совсем не устраивало Сергея, который хотел от неё определенности. Ему было плевать на всех, он хотел, чтобы она во всеуслышание объявила, что выбрала его.

К этому Юля была не готова.

Баба Катя, молчаливо попивала чай за столом своей отремонтированной кухне старого родительского дома, наблюдая, как Юля помогает Сереже с обрезкой винограда на улице. Она уже давно заметила, что отношения между ребятами изменились. И, если раньше она думала, что чувства были только со стороны девочки, то сейчас, глядя за тем как горели глаза Сережи при взгляде на их кроху, она лишь вздыхала. В мире, где все считали ребят родными братом и сестрой, их отношениям не было места. Люди не поймут и не примут. Выращенная во времена капитализма, где общественное мнение играло огромную роль в социальной жизни, старушка даже не представляла, как должна была поступить. Стоило ли ей поговорить с Сережей и все ему объяснить? А не настроит ли это его против неё самой? Она знала, что Сережа никогда не оставит Юлю. Знала это, когда он закапывал её уши в десятилетнем возврасте, когда проверял её уроки в двенадцать. Но она надеялась, что он не догадается о характере своих чувств к этой девочке.

Но теперь, когда старушка следила за ребятами, работающими в саду, она понимала, что скоро все увидят то, что видела она. Такие сильные чувства невозможно скрыть. Но откройся они сейчас, жизнь Юли будет разбита. Она должна была хотя бы окончить школу, прежде чем окунуться с головой в море социального порицания, которое непременно ждало бы их.

Сережа не мог не радоваться тому, что, наконец-то, имел возможность быть рядом с той, которую любил. Последние две недели он практически безотрывно был на работе, передавая ставленнику Волыны все дела. Оставалось совсем немного, они вот-вот должны были закрыть вопрос со стройкой, Сережа бы получил полагающиеся ему деньги, и был бы свободен. Он уже просчитал, что запаса отложенных денег им должно было хватить месяцев на восемь. А их бы ему хватило, чтобы начать собственный честный бизнес по перегонке и растаможивании машин, о котором он уже несколько месяцев думал. Работа была командировочного характера, что радовало его, ведь находиться с Юлькой для него в последнее время было немного сложно. И дело было вовсе не в ней. Она была словно ангел. Сложность заключалась в том, что с каждым днем ему все сложнее было сдерживаться. Он хотел её. Хотел так сильно, что не мог думать ни о чем другом, а она, словно не понимая, что делала с ним, стремилась постоянно оказаться как можно ближе. Льнула к нему в поиске ласки. Но он знал, что она еще была не готова. Им нужно было подождать.

Поглощенный в свои мысли, он едва не пропустил тот момент, как её нога соскользнула со ступеньки. Едва успев поддержать, Сережа недовольно покачал головой.

— Так, все, хватит, — не выдержал Сережа, сдернув девчонку с лестницы и поставил на землю.

Только тогда вздохнул полной грудью. Последние несколько минут даже дышать боялся, пока наблюдал, как Юля, балансируя на одной ноге на самой верхней ступени, до лозы тянулась. Думал, поседеет.

Она лишь недовольно выкрутилась из его объятий, поглядывая в сторону дома, опасаясь, что баба Катя их увидеть может. Это маловероятно было, учитывая, что старушка в последнее время почти не поднималась с кровати, но проверить стоило. Сережа заметил этот взгляд и недовольно поджал губы. Ему уже осточертели все эти ужимки и прятки. Хотелось просто обнять свою девочку. Поцеловать не боясь, что кто-то увидеть их может. А не мог. Знал, что жизни им тогда не будет в этой деревне, если про их отношения кто-либо узнает. Поэтому и приходилось постоянно сдерживаться и отдергивать себя. А руки целенаправленно к ней тянулись.

— Не злись, — заметила Юля недовольство на лице парня.

Он лишь кивнул, отбирая с её рук садовые ножницы, и сам на лестницу полез. Юля тут же подбежала и схватилась за основание, чтоб лестница под Сережей не шаталась.

— Ты чего такой серьезный? — донесся в его размышления звонкий голос. — На работе что-то случилось?

Сережа покачал головой. Первым порывом было смолчать и отшутиться, что ничего страшного не произошло, но попросу не хотелось от нее ничего скрывать. Юлька должна знать, что происходит в его голове. Их маленькому роману было немногим больше двух недель, но он уже не понимал, как жить не целуя её нежные пухлые губы.

— На работе все хорошо, передаю последние дела и ухожу. А сейчас… Просто думаю о том, как нам дальше жить, — честно выдохнул парень.

Юля закусила губу, явно пытаясь смолчать какое-то ехидство.

— И как? — поинтересовалась она. — К какому выводу пришел?

— Мы не сможем жить здесь, Юль, — с неохотой признал парень, спускаясь с лестницы. Разговор был слишком серьезным, чтобы вести его так. — Если мы хотим быть вместе, нам придется уехать туда, где люди нас не знают. И сменить документы. Я думаю, мы вполне уже можем вернуть себе собственные фамилии. Вряд ли нас до сих пор ищут.

Юля вздрогнула, услышав о планах Сергея. В начале она опасалась, что его чувства к ней временны и скоро ему надоест нянчится с ней, но парень с упорством практически каждый день говорил ей о том, что он никуда не денется. И она научилась ему верить. И теперь, когда он заговорил об их общем будущем, нервозность вновь проснулась в девушке. Она уже так давно не была Юлей Соколовой. Эта фамилия и их прошлая жизнь отняли у неё всех дорогих людей. Неудивительно, что она её боялась до трясущихся коленей.

— Эй? — позвал Сережа, беря её ладони в свои руки. — Я знаю, что тебе здесь нравится и не собираюсь тебя торопить, Кроха. У нас еще уйма времени. Тебе еще три года в школе учиться, это как минимум.

— Мы не уедем без бабы Кати, — уверенно прервала его девушка. — Не после того, сколько она для нас сделала. А она никуда не уедет отсюда, ты и сам знаешь.

Сережа прикусил губу, глядя на неё. Ему не хотелось её пугать, но было так мало шансов, что баба Катя переживет эти три года. С каждым днем ей становилось только хуже. Этим летом она даже ни разу не вышла из дома.

— Хорошо, давай отложим этот разговвор до той поры, как придет время, — согласился Сергей, понимая, что это лишние переживания для его девочки.

Юля кивнула и, потянувшись к нему, зарылась лицом на его груди, наслаждаясь ощущением теплых рук, обернувшихся вокруг неё плотным кольцом.

— Ты же знаешь, что я пойду за тобой на край света? — прошептала она в его грудь. — Если ты решишь, я пойду за тобой, куда бы ты ни пошел.

Сережа улыбнулся, чувствуя себя самым счастливым во всем мире.

Счастье не продлилось долго. Этим же вечером, стоило ему подняться в кабинет к шефу, принеся последние документы по стройке, тот огорошил его с порога:

— Парень, ты идешь в армию, — выдохнул он, хмурый и серьезный. — Поверь, я сделал все, что смог, но я тоже не всесильный. Видимо люди Сибиряка добрались до военкома. Этот чертов солдафон написал в столицу докладную, если бы знакомые не перехватили бумагу, не поздоровилось бы всем. Нам сейчас только коррупционного скандала не хватало.

Всю дорогу домой, не находил себе места. В голове сменяли друг друга сотни мыслей. Что ему, черт возьми, делать? Сбегать не вариант. Юля не уедет без бабы Кати, а он не уедет без нее. Договориться тоже не получится. Если у Волыны не вышло, то у него вообще нет шансов. И что получается? Действительно служить? Два года вдали от дома и Юли? Да за два года что только может ни произойти. Да и на что они жить будут? Вот знал бы он, не делали бы этот чертов ремонт. Тогда бы и денег Юле хватило.

Достав мобильный, Сережа заглушил двигатель, глядя во все еще не потушенный свет в окне на третьем этаже общежития.

— Привет, Дрон, — поздоровался Метеля. — Я у тебя под окнами. Выйдешь?

Денис не заставил себя долго ждать и уже через пару минут захлопнул дверцу, присаживаясь в машину.

— Что случилось? — взволновано поинтересовался друг, внимательно глядя на друга. — Что-то с Юлей?

Сережа тут же покачал головой. Они с Денисом немного отдалились в последние несколько недель. Как бы он не считал, что произошедшее между ним и Юлей было судьбой, но Дрон не был виноват в том, что имел чувства к его девочке. Вот только объяснить ему происходящее между ними он не мог, иначе пришлось бы начинать рассказ с самого начала. И может было бы правильно все рассказать, но Сережа просто не хотел. Сейчас это была только их с Юлей история и пускать в нее третьего он был не готов.

— С ней все хорошо. Сейчас, — добавил Метеля. — Именно поэтому я и приехал. Мне нужна твоя помощь.

Денис, заметно расслабившийся после того, как убедился, что с его принцессой все хорошо, теперь смотрел на друга с интересом. Сережа был уверен, что он сделает все, о чем бы Сергей его не попросил. Доронин просто не мог иначе. Это был самый верный и честный человек во всем мире. Сережа до сих пор не понимал, как у Волыны получилось втянуть его в свои схемы.

— Говори, — кивнул Денис, полный решимости действовать.

Сережа перевел взгляд прямо, рассматривая через лобовое стекло серое здание общежития. Все его нутро буквально вопило о том, что он делает огромную ошибку, но другого варианта парень просто не видел.

— Меня в армию забирают, — выдохнул Сергей, хмуро хмыкнув, словно до сих пор не верил в происходящее с ним. — Волына помочь не смог, вариантов нет.

Денис нахмурился качая головой.

— Черт, — выдохнул он, когда молчание в машине затянулось. — Так, давай найдем врача, который сделает тебе липовый диагноз и…

— Не выйдет, — перебил друга Сережа. — Такой вариант точно не проконает, я только месяц назад проходил профосмотр.

— Тогда можно руку тебе сломать, я слышал, что это даст отсрочку, — не унимался Дрон.

Сережа перевел на друга взгляд с грустной ухмылкой. Ему было приятно, что Денис пытался поддержать его.

— Дрон, там люди Субботина включились, мне все равно жизни не дадут, — признал Метеля. — Я не о том попросить хотел. Я о Юле.

Денис поменялся в лице, как услышал имя любимой ими обоими девочки. Сережа знал, что Юля попросила у Дениса паузу в отношениях, и знал, как плохо воспринял это Дрон. Но сейчас, вне зависимости от их взаимоотношений, парень прекрасно понимал, что Денис не откажет. И даже не ради Сережи. Далеко не из-за него.

— Я позабочусь, Метеля. Клянусь, — сразу пообещал Денис. — Со мной она будет в безопасности.

Сережа перевел взгляд на друга, внимательно всматриваясь в его глаза.

— А ты сам-то в безопасности, Доронин? — едко заметил Метеля.

Денис поджал губы, отводя взгляд. Этот разговор у них был ни в первый раз и к компромису они так и не пришли.

— Сереж, я понимаю, что ты видишь ситуацию иначе, — вновь попытался объяснить Дрон свою точку зрения. — Но то, чем занимаюсь я, это совсем не то, что делал ты. Я не касаюсь макрухи и разборок. Я просто отмываю деньги.

— Уходи от него, Денис, — перебил друга Метельский. — Если ты хочешь когда-нибудь жениться на Юле, то ты оставишь эту работу. Я не позволю тебе и близко приблизиться к ней к серьезными намереньями, пока ты будешь касаться криминала. Она не заслуживает того, чтобы жить в таком мире, Дрон. Не втягивай её.

Сережа понимал, что поступает нечестно, манипулируя другом из-за его чувств к Юле, но и иначе не знал, как увести его из бизнеса Волыны. Чувствовал, что чем дальше, тем глубже Кирилл Викторович в криминал погружается. Схемы сложнее становятся, рискует больше. И вот-вот все вокруг их конфликта с Сибиряком обострится. И тут уже либо Волына победит и тогда уже никто не будет мешать ему подмять под себя целый Край, либо он проиграет. Чтож, Денису лучше не быть поблизости Волыны, если Сибиряк победит.

Денис молча смотрел перед собой, переваривая слова Метели. Он был удивлен, когда друг несколько месяцев назад впервые сказал, что оставляет бизнес. Дрону всегда казалось, что Сережа комфортно себя чувствовал на том месте, куда его поставил Кирилл Викторович. По крайней мере он не раз слышал, как ребята из их команды неоднократно хвалили парня за выдержку и хладнокровие. За блестящий ум и генниальные идеи. Поэтому он и не понимал, когда услышал, как Сережа вполне уверенно говорит о том, что больше ничего общего с криминалом иметь не хочет. А после его слов о Юле, Денис тоже задумался. Он же во все это влез только ради нее. И сейчас деньги откладывал на университет, куда собирался перевестись после четвертого курса. Он уже распланировал, как поступит и Юлю с собой заберет. Если месяц назад он был уверен в этом плане, то после разговора, что состоялся у них пару недель назад, Денис уже сомневался во всем. И убеждал же себя, что она просто не готова к тем серьезным отношениям, которые он хотел с ней иметь из-за возраста. Ругал себя за настойчивость, за то, что с признаниями в любви к ней полез. Естественно напугал. Но он чувствовал, что она по каким-то причинам отдаляться начала и запаниковал. Он не забудет тот взгляд, с которым Юля посмотрела на него после этого признания. Словно он под дых её ударил. И не хотел же уходить, оставлять ситуацию так, но она так просила дать ей немного время, что он просто не смог возразить. С тех пор две недели не видел её и каждый день был подобен аду.

— Я не хочу диктовать тебе, как жить, — произнес Сережа, видя внутреннюю борьбу, что происходила с другом. — Я не смогу тебе сейчас всего объяснить, но мы с Юлей потеряли родителей именно из-за таких криминальных разборок. Не стоит в это влазить глубоко, Денис. Я не позволю втягивать Юлю в тот ад, из которого мы едва выбрались.

Слова жгли язык. Даже простое предположение, что у Дениса могло быть будущее с Юлей, заставляло тлеть его внутренности. Нет, он не позволит никому забрать у него его девочку, но сейчас ему нужен был Денис. Он и его любовь смогут защитить Кроху в то время, пока он будет далеко.

Юле казалось, что мир рухнул.

После того, как Сережа рассказал про армию, прошло уже три дня, но её паника не утихала. Сначала она плакала, потом кричала и ругалась. Затем пыталась предлагать варианты. И вот, уже второй час она сидела на подоконнике своей комнаты на чердаке и безотрывно смотрела в одну точку. Она не замечала пожелтевших листьев за окном, наполовину опавших с росшей во дворе яблони. Ни унылого мелкого дождя, что не утихал с утра. Она все апатично прокручивала в голове слова Сережи о том, что это всего на два года и, когда он вернется, она будет уже в выпускном классе. Достаточно взрослая, чтобы они начали воплощать их планы в жизнь. И, хоть его слова были взрослыми и хорошо обдуманными, но одна мысль о том, что Сережа уйдет из её жизни на столь долгое время, пугала её. Они никогда не расставались так надолго. Юля вообще не представляла, как будет жить, зная, что Сережа не приедет ночевать домой. Он был первым, к кому она бежала со своими проблемами и успехами. Он был тем, о ком она думала засыпая и просыпаясь. Он был центром её вселенной и теперь он должен был уехать.

Услышав шум и заметив въезжающую на передний двор машину, Юля поднялась с подоконника и пошла вниз, встречать своего любимого. Заглянув в комнату бабы Кати и убедившись, что старушка крепко спит, Юля осторожно прикрыла к ней дверь.

— Спит? — шепотом поинтересовался Метеля, возникший на пороге.

Он стянул куртку и струхнул с волос капли воды. Невольно, Юля засмотрелась на него. Его движения были уверенными, резкими. Они заставляли напрягаться руки и, даже через одежду, девочка видела как играют мышцы под его тонким свитером. Этот парень завораживал её. Заставлял потеть ладошки и краснеть щеки. Один его вид порождал в ней такие мысли и желания, что она саму себя смущала. И она даже представить себе не могла, что бы подумал Сережа, если бы она ему о них рассказала. Он все еще считал ее ребенком. Маленьким, хрупким. Боялся лишний раз крепко прижать, словно все ждал, что она рассыпится в его руках.

Заметив её внимательный взгляд на себе, Сережа ухмыльнулся и раскинул руки, приглашая её в свои объятья. Девочку не нужно было звать дважды. Встав на носочки, она крепко прижалась к Метеле, обвив руками шею и уткнувшись в местечко рядом с его ухом. Это было её самое любимое место во всем мире. Здесь, окутаная его теплом, запахом, в кольце сильных рук. Юля могла провести так всю свою жизнь. Сережа улыбнулся, поцеловав её в макушку. Вдохнув запах кучерявых русых волос, он лишь сильнее прижал её к себе, поднимая так, чтобы она обхватила его ногами. В последнее время слишком тоскливая атмосфера была в их доме и ему хотелось немного её порадовать. Проследовав с ней в свою комнату, Сережа опустил Юлю на покрывало и опустился сверху, удерживая свой вес на локтях. Его губы коснулись её сначала осторожно, но девочка распахнула их шире, предлагая ему углубить поцелуй. Сережа тут же этим воспользовался, чувствуя, как Юля крепче обхватила его поясницу ногами, словно боялась, что он все прекратит и встанет. Ему сложно было в этом признаваться, но её близость пугала его. Он боялся не сдержаться и своим напором испугать её. Однако Юля далеко не с испугом реагировала на его ласки. Она с готовностью отвечала на все касания так, словно без его рук не могла дышать. В такие моменты он думал, что сойдет с ума.

— Соскучилась? — прошептал Сережа в её губы не смея разорвать поцелуй.

Чтобы она могла ответить, он опустился с поцелуями к её подбородку и шее, заставляя Юлю неосознанно выгнуться в его руках.

— А разве сам не видишь, — с улыбкой прошептала она. — Не хочу, чтобы ты уезжал. Мне кажется, что все изменится после этого.

Сережа замер, понимая, что она озвучила самый большой страх, что жил в его голове. Когда он вернется с армии Юле будет семнадцать. Он, черт возьми, до семнадцати успел попробовать такое, о чем не принято говорить с цивилизованном обществе.

Он слегка отстранился, чтобы видеть её раскрасневшееся лицо в обрамлении спутавшихся кудрей. Видел Бог, она была самым совершенным созданием, которое только могло существовать в этом мире.

— Мои чувства к тебе никогда не изменятся, — горячо заверил Сережа. — Ты должна мне кое-что пообещать, сможешь?

Юля нахмурилась, словно понимала, что просьба не будет простой, но все же с готовностью кивнула. Сереже она могла пообещать все на свете.

— Будет трудно, малышка, — серьезно произнес Метеля, продолжая удерживать девочку в кольце своих рук. — Я договорился о продаже машины, завтра ее заберут. Ты знаешь, где лежат деньги в погребе? — Юля кивнула, не понимая к чему он клонит. — Так вот тех денег и денег с машины вам должно хватить. Много не трать, постарайся обходиться только необходимым. В случае чего, все равно чего, сразу обращайся к Денису. Он пообещал, что присмотрит за тобой. И еще одно, кроха…

Сережа замолчал, подбирая слова. Он не знал как выразить то, что было у него в душе.

— Ты не можешь запереться снова в своей кожуре, ты должна жить, — мягко попросил он. Затем вздохнул и, захлопнув ящик со всеми своими чувствами, серьезно посмотрел на неё. — Я знаю, что ты любишь меня, но ты будешь взрослеть, меняться. Если в какой-то момент ты поймешь, что не готова больше ждать меня, я пойму.

Юля резко отстранилась, словно его слова ударили её. Зеленые глаза в непонимании расширились и она выставила руки между ними, уперев ими в грудь Сережи.

— Ты сейчас так бросаешь меня? — прошептала она, сбившимся голосом.

Сережа моргнул, медленно понимая смысл её вопроса.

— Что? Нет! Ты с ума сошла? — в свою очередь опешил он. — Ты же самое дорогое, что есть в моей жизни. Ты же моя маленькая, драгоценная девочка, как я могу бросить тебя?

Юля заметно расслабилась, глядя в его синие глаза.

— Тогда я не понимаю того, что ты мне сказал, Сережа, — строго ответила она, продолжая удерживать между ними дистанцию на вытянутых руках. — Ты мой, а я твоя — мы так договаривались? Не смей сейчас менять правила, я только к ним привыкла.

Парень усмехнулся и потянулся к ней, игнорируя её руки между ними.

— Я просто даю тебе ходы к отступлению, глупенькая, поскольку сам никогда не смогу отпустить тебя, — честно признался он. — Ты моя. Была моей уже тогда, когда изводила своими детскими шалостями, когда я впервые почувствовал ответственность за тебя после аварии, когда мы остались одни. Ты всегда была моей.

Юля смотрела на Сережу и не могла отвести взгляда. Эти мысли последние несколько дней преследовали её каждую секунду.

— Тогда докажи мне это, — прошептала она, игнорируя румянец, что горел на её щеках. — Я хочу, чтобы мы занялись любовью. Сейчас. Я хочу помнить все эти долгие одинокие ночи без тебя, кому принадлежу.

Сережа даже дышать перестал. Он не сводил взгляда с её зеленых глаз, ожидая, когда она расмеётся и скажет, что это шутка, но она не смеялась. Она смотрела на него решительно. Давая всем своим видом понять, что не отступится от решения, что приняла. А у него руки подкашивались и колени подрагивали. Вот обещал себе, что не посмеет лишить её невинности, пока она такая маленькая, но от одних её слов он словно с ума сошел. И двинуться боялся, поскольку всеми силами собственной воли сдерживал себя.

— Не шути так, — прошептали его губы.

Его голос стал хриплым и немного глухим, отчего мурашки пробежали по Юлиной коже. Но вместо ответа она потянула его к себе и сама поцеловала в губы. Ласково, желая дать ему почувствовать всю её любовь, но вместе с тем и твердо, чтобы он понимал, что это решение обдуманное. Сережа ответил на её поцелуй сразу, но углублять не стал. Она чувствовала, насколько напряжен он был под её пальцами, как контролировал себя. И этот контроль бесил её.

— Я знаю, что ты ссскажешь, что я маленькая и что мне еще рано, — зашептала она, слегка отстранившись от него. — И может ты прав, я маленькая, но я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, что не могу без тебя дышать. Ты — весь мой мир, и я понятия не имею, как буду жить следующие два года без тебя, Сереженька. Но одно я знаю точно. Первый раз должен быть с тем, кого любишь. Ты — любовь всей моей жизни. И я не ппонимаю, зачем должна откладывать это из-за возраста, если хочу этого сейчас.

Сережа застонал, словно её слова буквально убивали его. Он пытался придумать для нее отговорку, аргументы, но мысли словно испарились из его головы. Ему попросту не хотелось с ней сражаться. Не мог он никогда отказать ей, когда она просила, а сейчас её взгляд был такой взрослый, такой уверенный, что он поддался ему. Пошел на поводу её желания, своего желания. Чертовых гормонов. Он просто отпустил себя, позволив себе взять то светлое и нежное, что она так доверчиво ему предложила. И он не жалел.

Юле не верила тому, что он так легко сдался. Она проигрывала этот разговор в своей голове сотни раз и каждый раз он заканчивался его отказом, поэтому, когда после последних слов Сережа сжал её в своих руках и впился глубоким поцелуем, она, поначалу, не поняла, что произошло. А потом поцелуй изменился. Стал более стремительным, резким, его руки запутались в её волосах, немного вывернув голову, чтобы ему было удобно проникнуть языком еще глубже в её рот. И Юля опешила, ведь он никогда так её не целовал. Даже тогда, в спортивном зале школы, он действовал осторожнее, а теперь словно полностью отпустил себя. Словно полностью выпустил контроль, уверенный, что ему не нужно останавливаться. От этой мысли её глаза широко раскрылись, встречаясь с помутневшим синим взглядом.

— Последний шанс сбежать, малышка, — сбивчиво проговорил он, проведя кончиками пальцев по её губам.

— Черта с два я выйду из этой комнаты, — выдохнула она не узнавая собственный голос и полностью растворилась в их следующем поцелуе, отбросив все возникшие страхи.

Это же был её Сережка, с ним ей не было страшно.

Вибрация мобильного, заставила Сережу распахнуть глаза. Было ранее утро, но на этот день у него было распланировано слишком много дел, чтобы позволить себе отсыпаться. Быстро отключив будильник, он снова откинулся на подушки и повернулся на бок. Юлька спала, поджав к себе коленки и положив голову на сложенные под щекой ладошки. Его маленькое собственное чудо. Он и раньше воспринимал эту девчонку, как неотъемлемую часть себя, но сейчас, после их ночи, он сам поразился тем сверхсильным собственическим чувствам, что к ней испытывал. И понимание того, что уже вечером ему придется её оставить, выбивало почву из-под его ног. Он просто хотел остановить время и провести с ней еще немного времени. Целовать её сонное лицо, когда она проснется. А может повторить все то, что они сделали этой ночью. После проскользнувшей в голове мысли, широченная улыбка распласталась на его лице. Он знал, что с ней это будет чем-то особенным, но даже не понимал насколько. Он стал твердым только от одного воспоминания о том, как она прикусывала свои пальцы, чтобы громко не стонать. Как впивалась ногтями в его спину. Резко подскочив с кровати, он пошел в душ, поскольку был уверен, что если не уберется из комнаты в эту же секунду, точно соблазнит Юлю на еще один раунд. Холодный душ помог прочистить мысли и настроиться на рабочий лад.

— Вы просили о встрече, я пришел, — Метеля упал на стул за столиком в кофетерии, не сводя внимательного взгляда с мужчины напротив.

Он много слышал о том, кого называли Сибиряком, но лично никогда не встречал и теперь, глядя в его глаза, даже на какой-то миг усомнился, что его не обманули. Мужчина сам позвонил ему вчера и предложил встречу. Сережа понимал, что это могла быть ловушка, но в регионе все знали, что Метеля оставил криминал и ушел от Волыны, поэтому и причин так подставляться из-за себя не видел. Изначально он не планировал ехать, но что-то в голосе Сибиряка переубедило его. Он почему-то понял, что этот разговор должен был состояться.

— Субботин Сергей Максимович, — медленно протянул мужчина, рассматривая парня перед собой. — Всегда хотел узнать, почему все тебя зовут Метеля.

Мужчина столько слышал об этом юнце, сколько планов он ему испортил. Сибиряк все понять не мог, как этому, почти еще ребенку, удается находить пути из тех ловушек, что он так качественно раставлял. Все списывал на удачу, пока не пообщался с одним из своих людей, которого Сергей в больничку отправил. Тогда и капать глубже начал.

— Характер не сахарный, — невозмутимо пожал плечами парень. — Если вы думаете, что я заложу вам Волыну, вы ошиблись.

Сибиряк хмыкнул. Смелый парень. И явно же видел два черных джипа, что у кофетерия припаркованы, но все же зашел внутрь, не побоялся. И сейчас хорошо держался, неудивительно, что Волына так за него ухватился.

— Ты умный парень, поэтому я тебе кое-что скажу, а ты делай как знаешь, — прямо ответил мужчина. — Мне стало известно, что Волына преподнес тебе новость об армии так, словно это дело моих заслуг, только вот я тут не причем, парень.

Сережа вскинул бровь, глядя на собеседника с недоверчивой полулыбкой. Явно неверя ничему, что только что произнес собеседник. Неудивительно, конечно, Сибиряк бы и сам не поверил, только вот он и не надеялся на пустые слова. Поэтому, сделав жест рукой, заставил парней притянуть неоспоримое доказательство своих слов пред их светлые очи.

— Знакомься, Варницкий Станислав Михайлович, начальник военкома региона, — представил Сибиряк избитого мужчину в порванной, грязной военной форме, которого буквально сгрузили на стул рядом с ними.

Сережа внимательно присмотрелся в окровавленное лицо избитого, понимая, что Сибиряк не лжет. Он видел начальника несколько раз, когда заходил к нему за подписью на обходном листе. Недоверчиво покосился вокруг, понимая, что в кофетерии стояла гробовая тишина. Даже бармен стоял за стойкой, лениво протирая бокал так, словно не видел происходящего здесь.

— Не переживай, это место принадлежит мне и все, что здесь произойдет, останется строго между нами, — пообещал Сибиряк.

Сделав жест рукой, он отправил своих парней наружу покурить, пока сам брезгливо толкнул начальника военкома, заставляя того громко застонать от боли. Видимо он не сразу признался в том, что от него хотели узнать. А что, если избиением у него не правду выясняли, а наоборот желали навязать факты в которых требовали сознаться? С этой мыслью Метеля вновь перевел взгляд на Сибиряка, так же изучающе глядящего на него. Он словно знал, что творилось в голове у парня, хмыкнул и облокотился на спинку сиденья.

— Думаешь, лгу? — словно насмехаясь, произнес он. — До последнего веришь в своего бывшего шефа?

— Тут скорее презумпция невиновности срабатывает, — в свою очередь ответил Сергей. — И что это все значит?

Сибиряк немного пожал плечами и кивнул в сторону военкома, словно тот был сейчас полностью в распоряжении Сергея.

— Как насчет того, чтобы спросить нашего товарища, кто попросил добавить твою фамилию в список призывников этого года? — предложил он. — А может лучше спросишь, куда именно тебя, мой молодой и наивный друг, заслал твой шеф служить и с какой целью?

Сережа перевел взгляд на военного, но тот молчал, с презрением глядя на Сибиряка.

— Говори, — прорычал Сергей и, после несколький минут молчания, не сдержался. Дернулся в сторону военкома, схватил того за пальцы и выгнул их так, чтобы мужчина захрипел и практически рухнул со стула в попытке уменьшить боль. — Отвечай, мать твою.

— Да, да, только отпусти, — простонал Варницкий, явно державшийся на ногах из последних сил. — У меня пару мест в элитку получилось достать. Волына всегда за такие предложения платил щедро. Тебя сразу предложил, даже не раздумывая. Да и не проблемный ты, со здоровьем все отлично, возраст подходит. Короче, утвердили тебя сразу.

Сережа отпустил пальцы военкома и откинулся на спинку своего сиденья переваривая услышаное. Тоесть это что получается, что Волына не просто не помог, но и самолично его служить отправил, зная, что Сергей никогда бы сам не оставил Юлю? Но зачем Кириллу Викторовичу это понадобилось? Ответ пришел сразу, как позволил себе задуматься — Денис. Волына знал, что Серега заставит Доронина уйти, поэтому и слил его. Но что теперь? Зачем все это?

Взгляд синих глаз упал на Сибиряка.

— Теперь ты готов говорить? — вкрадчиво поинтересовался он, делая глоток кофе из кружки, что только что поставила перед ним официантка.

Встреча заняла больше времени, чем Сергей расчитывал, поэтому на собственные проводы он пришел с опозданием. Юля накрыла стол, пришло несколько его друзей и Денис, что весь вечер не отводил от Юли глаз. Он несколько раз пытался поговорить с ней, но девочка всеми силами старалась избегать его. Ей казалось, что Доронин безошибочно определит, что случилось между ней и Сережей, поэтому и держала дистанцию и от Метели тоже. Ему это не нравилось. Она практически ощущала, что он готов был сорваться и выпроводить всех, чтобы провести последние часы дома только с ней. Юля и планировала нечто подобное, но парни начали сходиться сами без приглашения и выгнать их она просто не смогла.

Сережа с ума сходил, глядя на Юлю, сидящую за другим концом стола. Им так и не удалось обсудить то, что случилось между ними ночью и все попытки Сергея выловить её, когда она уходила в туалет или на кухню, успехом не увенчались, поскольку те же планы имел на Юлю и Денис, вскакивая со стула каждый раз, стоило девочке подняться. К тому же совсем без приглашения заявилась Алиса, ходившая за ним по пятам. А когда поняла, что разговаривать с ней наедине Метеля не намерен, бывшая одноклассница поднялась с бокалом в руке и во всеуслышанье провозгласила, что будет преданно ждать его возвращения. Не помогло даже то, что Сережа так же при всех попросил её этого не делать. Юля тогда с удовлетворением губу прикусила, чтобы довольную улыбку сдержать.

Несмотря на их разговор с Сибиряком, Сергей никак не мог изменить планы военкомата и избежать армии. Если бы только он узнал обо всем раньше. Но, как говорится, поздно пить боржоми, когда почки отказали. Оставалось лишь надеяться, что у Сибиряка получится осуществить тот план, о котором он задумал. Сергей даже не мучился виной за то, что слил некоторые данные о шефе, что так его подставил. Теперь оставалось убедиться, что Денис послушает его и вовремя уйдет.

Прощание выдалось сложным. Как бы Юля не храбрилась по дороге, но в тот момент, когда военные дали команду грузиться в машину, не сдержалась. Прильнула к Сереже и расплакалась. И не волновало её, что ребята на них смотрели, она просто не могла выпустить его из объятий. А он все бы отдал, чтобы поцеловать её на прощанье. Крепко, глубоко, чтобы она вкус его губ запомнила и не забывала. Но не мог, не перед всеми. Поэтому лишь крепче к себе её прижал и в макушку поцеловал, вдыхая запах волос.

— Обещай, что сделаешь все, что придется, чтобы выжить, — резко выдохнул он, терзаясь страхами. Он практически всю свою жизнь оберегал её и теперь сходил с ума от мысли, что ей придется самой о себе заботиться. — Убьешь, украдешь, обманешь — все, чтобы в живых остаться, пока я не вернусь. Поняла меня?

Юля кивала, всхлипывая и позволяля Сергею слезы вытирать с холодных щек.

— Произнеси это, я должен услышать, — устало выдохнул он, прижимаясь лбом к её лбу.

— Обещаю, — всхлипнула девчонка. — Я люблю тебя. Очень-очень сильно.

— И я люблю тебя, — выдохнул Метеля и замерев на секунду, удерживая её в своих руках, резко отстранился и отправился к машине.

Он не оглядывался. Просто не мог, поскольку знал, что как только заплаканое лицо увидит, сразу к ней сорвется. Наплюет на все и побежит. Не сможет оставить. А должен, просто не было выбора. И кулаки сжал так сильно, когда в окне увидел, как Денис к ней подошел. Как к себе прижал всхлипывающую тонкую фигурку, гладя по голове, в попытке немного успокоить. И глаза закрыл, чтобы не смотреть.

Глава 11 (Сереже 20, Юле 16)

— Выгружаемся, — прозвучал приказ командира, когда вертолет приземлился на песчаной площадке распределительного подразделения, из которого два года назад Сергея определили в элитный полк и забрали в другую страну. — Занимайте третий блок, ужин через час. Собрание ровно в семь.

— Есть, командир, — одновременно отозвалось шесть мужских голосов с энтузиазмом подхватывая вещи и спрыгивая на землю.

Перелет был достаточно долгим, чтобы в голове все еще шумело от звука работающих лопастей. Но к этому шуму в ушах Сергей давно привык. Закинув на плечи военный рюкзак с вещами он первым спрыгнул на землю, осматриваясь вокруг. Он плохо помнил этот центр в прошлый раз. Мысли тогда были заняты другим, да и привычки запоминать каждый камушек окружающей местности тогда еще не было. Не сканировал он тогда весь радиус вокруг себя в поисках опасности, не ждал удара со спины. Тогда он был мальцом, сейчас на земле стоял высокий широкоплечий мужчина, коротко стриженный и уверенный в каждом движении, что совершал. Ребята из его подразделения выпрыгнули следом за ним став так, чтобы видеть периметр вокруг себя во все триста шестедят градусов. Привычка прикрывать друг другу спины настолько выработалась у них за годы обучения и службы, что даже оказавшись в безопасности они не могли прекратить ждать подвоха.

— Поверить не могу, что уже завтра окажусь на свободе, — выдохнул Горем, следовавший справа от Метели в указанном им направлении. — Не знаю, что сделаю первым делом: нажрусь или от души потрахаюсь. Я, конечно, люблю свое тело и все такое, но к своей правой руке уже испытываю неприязнь.

Остальные мужчины хмыкнули уже довольно поднадоевшей шутке.

— А я выкурю сигару размером с батон, — добавил идущий замыкающим Сизый. — А потом, видимо, обрыгаюсь, поскольку просто так переварить её не смогу.

Вот тут уже засмеялись все. Сизый говорил редко, предпочитая отмалчиваться практически так же, как и сам Метеля. Сергей не стал делиться с остальными тем, что сделает первее всего. Слишком яркими были его эмоции, чтобы показывать их ребятам.

Все началось два года назад с этого самого распределительного пункта. Их, одиннадцать пацанов с разных регионов страны, выгрузили здесь и продержали три дня, давая привыкнуть к новому режиму. А потом отобрали телефоны и все личные вещи, погрузили в вертолет и перевезли на базу, где три месяца гоняли так, что Сережа был уверен, что умрет. Он несколько раз пытался сбежать, но не из-за нагрузки, а из-за невозможности связаться с Юлей или Денисом. Незнание того, что происходило дома, убивало его. Но его ловили каждый раз, не давая даже подступиться к забору. А потом, когда их признали готовыми, парней просто сгрузили в самолет и отправили в другую страну, закинув в самый разгар боевых действий. Учиться приходилось моментально и лучше не на своих ошибках. Через три месяца после начала командировки их осталось девять. Спустя еще пол года шесть. Но эти шестеро мужчин достаточно сблизились, чтобы научиться быть командой. Они группировались, принимали решения и действовали так, словно были единым организмом. Как Метельский возглавил их отряд даже сам не понял. Просто в одной критической ситуации принял сложное решение и с тех пор ребята его слушались. А сколько было этих сложных решений. Сколько случаев, когда приходилось жертвовать малыми потерями, ради спасения большинства. Сколько операций из которых думал, что живым не выберется. И каждый день, живя в том аду, он думал о том, что ждало его дома. Все ли в порядке с Юлей? Не зацепило ли Дениса, когда Волыну паковали? И сделать ничего не мог. Позвонить не было возможности в стране с полностью разрушенной войной инфраструктурой. И им из дома писем не приходило. Не положено было, головы солдат лишним забивать. Психологи с ними работали так, чтобы они только о долге перед родиной думали. Но Метеля никогда не поддавался. Всегда помнил, кому поистине был предан. И теперь секунды считал, когда сможет покинуть огороженный забор и домой направиться. Где его девочка ждет, что любил лишь сильнее, несмотря на все годы, что вдали от нее провел. Засыпал и просыпался с мыслью о ней. Вспоминал сотни, десятки раз тот их единственный раз, что вместе были. Хранил его в памяти и воскрешал каждый раз, когда удовлетворял себя.

— Эй, парни, глядите, — неуверенно привлек внимание Жорик, кивая на мешок, что в казарме стоял.

Горем медленно поплелся к мешку и слегка подтолкнул его ногой, пытаясь понять, что внутри. Опыт научил их быть осторожными.

— Я ж говорил, прихлопнут нас всех до роспуска. Сто процентов газ там или взрывчатка какая, — серьезно заявил Механик, косясь в сторону мешка. — Слишком много мы знаем, чтобы за эти стены выйти.

Горем напрягся и присел у мешка, аккуратно прощупывая содержимое. Именно он был лучшим специалистом по разного рода взрывчаткам и минам среди них.

— Да не, маккулатура какая-то, — уверенно протянул Горем. — Может бабки?

— Ага, и баба резиновая, чтоб по кругу пустили, — хмыкнул Жорик, подходя ближе. — Мечтай больше. Спасибо от генерала получил и хорош с тебя. Большего не полагается.

— Не забывайте за предложение о продолжении службы, что поступило, — добавил Сизый, садясь на край выбранной кровати и начав расшнуровывать свои ботинки. — Будто думают, что нам не хватило и одной командировки.

Ленивец, до этого молчащий, сел на соседнюю с Сизым кровать и хмыкнул, словно слова приятеля повеселили его.

— Это ты сейчас так говоришь, — хмуро выдохнул он, словно слова, что сам произносил, были ему противны. — Погоди домой вернешься. Мамку поцелуешь, девчонке палку кинешь, с друзьями нажрешься. А наутро встанешь и что делать будешь? Куда работать пойдешь? В охрану? Минимаркеты местные охранять? Ты ж ничего, кроме как убивать и не умеешь. Приползешь еще назад проситься.

— Это что за заумные речи? Ты мой хлеб не отнимай, это моя работа вас уму разуму учить, — отозвался Дед, последним пройдя в комнату и скинувшим мешок на соседней от парней койке.

Дедом его прозвали не за возраст, парню было всего двадцать семь, но это была его третья командировка и в отряде он был самый опытный. Раньше его называли старец, но потом плавно прозвище сменилось на дед. Это как-то в порядке вещей было, что все всех по прозвищам называли. Кто-то изначально назвался, как Метеля, кому-то подобрали. Так безопасней было, не знать полных настоящих имен. Чего не знаешь, того и не выдашь под пытками.

— Хватит как телочки на дискотеке зажиматься, открывайте уже, — не выдержал Жорик. — Любопытство мучит.

Сережа не участвовал в их болтовне. Сгружал вещи на самой дальней от входа койке, ближе всего к окнам. Это всегда была его работа — контролировать окна. Если бы прямо сейчас на них напали, никто бы из ребят нерастерялся. Все четко знали свои места.

Порывшись в мешке, Горем вытащил белый конверт и хмыкнул, крутя его в пальцах.

— Да чтоб мою душу девственницы терзали, это ж нам письма, — неверяще выдохнул он.

А потом схватил мешок и вывалил с сотню писем на пол казармы. Сложно было ожидать, что парни на местах останутся. Все рванули к куче конвертов так, словно там вместо бумаги золото насыпано было. Да и как может быть иначе, когда это первая весточка из дома, что за два года была. У Сережи руки задрожали, когда подумал, что Юля написать ему могла. Даже Сизого толкнул в сторону, когда друг перед ним возник. Не мог ждать очереди, не мог думать больше не о чем другом. Парни даже замерли, не привыкшие видеть от Метели эмоций. Все думали, что парень вообще свое сердце на автомат променял, как попал сюда. Всегда хладнокровно держался в любой ситуации, в которую они попадали. За это парни и слушались его. Знали, что по-глупости и эмоциональсти бед не натворит. А сейчас, как взгляд его лихорадочный увидели, даже отошли на шаг, позволяя ему первому к конвертам подобраться. А он жадно бумагу комкал, перебирая письма в поисках фамилии своей, словно опасался, что кто-то из парней его письмо перехватит.

И понимал же Сережа, что со стороны глупо смотрится, но не мог иначе. Копошился в куче, пока первое письмо со своей фамилией не нашел с знакомым аккуратным почерком. Захотелось сразу же разорвать обертку и прочесть все, что его Юля написала. Но остановил себя. Бросил взгляд на парней и начал остальные письма распределять. Письма тех, кого уже в живых не было, назад в мешки кидали. Дед обещал, что потом переберет их и ответит родственникам. Расскажет, за что и как их сыновья погибли.

Спустя пятнадцать минут, когда письма были распределены и парни попадали на койки читать, их на ужин позвали. Сережа свои письма под мотрас положил. Доверял своим, но не мог допустить, чтобы хоть что-то пропало от его сокровища. Их и так не слишком много было. Пятнадцать от Юли, три от Дениса и еще три от Алисы. Последние его мало интересовали, но что-то остановило его от того, чтобы выкинуть сразу.

После ужина вернуться в казарму не удалось. Их собрали у командира роты где долго и во всех деталях рассказывали о том, как завтра они будут разъезжаться по домам. Подписали соглашения о неразглашении, ознакомили с предложениями послужить стране подольше и отпустили отдыхать. Команду тушить свет выполнять пришлось, но в ту ночь никто не лег по приказу. Все читали письма, сидя на койках с зажигалками и спичками в руках. Сереже повезло больше, фонарный столб находился прям напротив его окна и светил достаточно, чтобы были видны буквы на белой бумаге.

Любимый мой, Сереженька!

Не знаю, что случилось с твоим телефоном, но я не могу связаться с тобой. Вчера приезжал Денис и признался, что у него тоже нет с тобой связи. Наверное, все же строгие армейские правила сделали свое дело и этот вид связи для нас закрыт. Ничего, я не унываю. Хотя уже соскучилась по твоему голосу. И по твоим рукам. И губам. Господи, я бы все на свете отдала, чтобы снова рядом с тобой очутиться. Просыпаюсь и думаю, что все это просто сон и ты там, внизу. В своей комнате. Но тебя там нет и это разбивает мне сердце.

Люблю тебя и уже скучаю.

Надеюсь, что адрес, который дали в военкомате правильный и ты получишь это письмо. Буду рада, если ответишь.

Твоя Юля

Сережа закусил губу, пытаясь сдержать слезы, что горели на глазах. Он, взрослый мужик, который видел все самое ужасное, что было в этом мире, как баба рыдал над любовным письмом. Но и иначе не мог. Сердце разрывалось от эмоций, когда читал ровные строчки, написаные её аккуратным округлым почерком. Как же он скучал по ней, только один Бог знал. И, хоть и казалось, что отвык. Что привык уже сам жить, но все равно не мог её образ из сердца выкинуть. Да и не пытался. Дни считал, когда вернуться к ней сможет. И все варианты обдумал за те годы, что вдали от нее провел не в силах даже весточку отправить, что жив и здоров. Понимал, что простит ей все, что было за время их разлуки, ведь ничто значения не имело.

А сейчас, расперделив письма по датам, когда они были написаны, нетерпеливо читал их одно за другим.

Метеля, привет!

Не знаю, что с телефоном, но я очень прошу тебя выйти со мной на связь. Мне нужно с тобой поговорить. С Волыной не получается так просто, как я думал. Ситуация сильно обострилась… Нужен твой совет. ОЧЕНЬ нужен, Сережа.

Дома все нормально. Юля немного по оценкам скотилась, но это все из-за депрессии. Она прийдет в себя, я уверен. Пытаюсь максимально времени с ней проводить, чтобы одинокой себя не чувствовала. Но пока с ней сложно.

Надеюсь ты получишь письмо и сможешь быстро ответить.

Денис Доронин

Сережа напрягся, сжимая в руках пожелтевший лист бумаги с письмом от друга. У него был уговор с Сибиряком, что как бы не сложилась ситуация, Денис не пострадает. Оставалось лишь надеяться, что Сибиряк слово сдержит и Волына его за собой на дно не потянет.

Сережка, привет!

Шлю тебе фото, чтобы ты не скучал поздними холодными ночами.

Помни, что я тебя жду и мечтаю о тебе.

С любовью, Алиса

К письму было приложено фото обнаженной брюнетки в весьма недвусмысленной позе. Покачав головой, Сережа сложил фото и письмо назад в конверт, отобрал остальные письма Ивановой и выкинул все разом в мусорное ведро.

Любимый мой, Сереженька!

Не знаю как долго идут к тебе мои письма и как долго будет идти ответ, но не могу не написать снова. Да, такая егоза, но я соскучилась и ты всегда был тем, к кому я спешила со всем хорошим и плохим, что было в моей жизни. Этот раз не исключение. Мне предложили вести кружок для детей малдших класов по танцам!!! Обещали даже платить. Немного, конечно, но я согласилась. Деньги лишними не будут. Да и отвлекусь немного, а то совсем в унынии после твоего отъезда.

Дома все нормально. Бабушка часто о тебе говорит, скучает сильно. Все спрашивает, не было ли писем от тебя.

Я знаю, что ты не любишь писать, но было бы хорошо, если бы хоть одно письмецо написал. Для меня.

С нетерпением жду ответ.

Твоя Юля.

Не теряя ни минуты, Сережа тут же распечатал следующее письмо от девочки.

Любимый мой, Сереженька!

Я хочу поздравить тебя с Новым годом и Рождеством. Мы не отмечали в этом году праздники. Бабушка Катя не встает с постели, а у меня не было настроения. Денис приходил. Оставался ночевать в твоей комнате. Надеюсь, что ты не против.

А сегодня мой день рожденья. Пятнадцать. Утром приехал Денис с огромной охапкой воздушных шаров, тортом и плюшевым медведем. Я знаю, что ты попросил его быть рядом со мной и спасибо тебе за это. Не знаю, как пережила бы разлуку, оставшись одна. Но в моем сердце только ты, моя любовь.

Твоя Юля.

Укол ревности скрутил сердце, но парень заставил себя выдохнуть. Он должен быть рад и благодарен, что Денис был там. К тому же, это было почти полтора года назад. Метеля покасился на крайние письма, что были написаны позднее, но не осмелился нарушить последовательность, боясь потерять связь. Он словно вновь переместился на два года назад и переживал с Юлей жизнь, что была у неё без него. В следующих письмах она писала о разных мелочах и том, что скучает. Рассказывала об успехах в учебе и детях из своего кружка. Упоминала Дениса. Чаще. чем Сергею того бы хотелось. А потом её письма начали меняться, и в них все чаще начал сквозить испуг.

Дорогой мой, Сереженька!

Я не знаю, почему ты мне не отвечаешь, но просто не могу не писать тебе в надежде, что ты все же читаешь. Бабе Кате стало плохо вчера вечером. Скорая наколола её лекарствами, но оставили дома. В больницу не повезли. Наверное, ничего серьезного не случилось. Видимо переволновалась, а может все дело в весне и обострениях, что она приносит. Денис тоже приезжал. Он разговаривал с врачами, а потом сказал, что, возможно, переедет на лето к нам жить, чтобы помогать с огородом и прочим. Наверное, я соглашусь, если ты не против. Мне немного страшно жить с бабой Катей одной.

Как бы хотелось, чтобы ты был рядом…

Твоя Юля

Следующее письмо было от Дениса и он уже примерно представлял, что там будет, когда распечатывал конверт.

Метеля, плохи дела.

Прости, что сразу вот так, без приветствия, но сейчас как-то не до того. Засада со всех сторон. Сибиряк козни строит такие, что едва успеваю концы сливать. Уйти сразу не удалось, но с Волыной договорился, что до конца мая доработаю и он меня отпустит.

Но не это самое страшное, Метеля. С бабой Катей беда. На днях третий раз за последние пару недель скорую вызывали. Врачи не утешительные прогнозы дают, говорят к худшему готовиться. Юле ничего не говорил, просто не могу слов подобрать.

Не переживай, я её не брошу, чтобы ни случилось.

Денис Доронин

Сережа письмо друга опустил и глубоко вздохнул, перебирая в мыслях, что мог Сибиряк с планом изменить, что уже почти семь месяцев прошло с его отъезда, а он все Волыну не прижал. И за бабу Катю нехорошие предчувствия в голову полезли.

— Ну же, старушка, держись моя хорошая, — прошептал Метеля, раскрывая следующее Юлькино письмо. — Ты не можешь сейчас нашу Кроху оставить, ты же нужна ей.

Дорогой мой, Сереженька!

Наступили летние каникулы и я медленно схожу с ума. В школе я была занята уроками и кружком, а сейчас полностью свободна и не знаю, чем себя занять. Не знаю, что бы делала, если бы Денис не переехал к нам. Он очень помогает мне с домом и с бабушкой. Ей не очень хорошо. Она больше не встает и почти не разговаривает. Денис помогает мне заботиться о ней. У меня сердце разрывается, когда она безвучно плачит от стыда, когда нам приходится помогать ей с туалетом и обмыванием, но видит Бог, Сережа, одна я её не подниму. А еще Денис с медсестрой договорился и та теперь к нам каждый день приходит, чтобы бабушке уколы колоть. Видимо это сильное обезболивающее, поскольку после него боль в спине отпускает и она может поспать. Нам пришлось купить ей подгузники, поскольку после уколов она спит так крепко, что не может себя контролировать.

Это очень страшно, Сереж, видеть её такой беспомощной и слабой. Мне бы очень хотелось, чтобы ты был рядом.

Твоя Юля.

— На наркотики посадили тебя, да баб Кать, — хмуро проговорил Сережа, глядя в темноту перед собой.

Парни вокруг каждый перечитывал свои письма, но он не видел и не слышал никого, полностью пребывая в том мире, который проживал по строчкам из писем. Представляя растеряный, напуганый взгляд зеленых глаз. Понимая, как сложно ей было терять женщину, ставшую для них обоих семьей. И, если за последнее время Сережа так часто видел смерть, что перестал её бояться, то для Юли этот удар мог стать тем, после которого она вполне могла не прийти в норму. Он лишь молился Богу, чтобы старушка выжила, чтобы дотянула. Бывали же случаи, когда старики годами лежат. И, с одной стороны, он не желал бабушке мучений, но с другой не мог себе даже представить, как переживет это Юля.

Взяв следующий конверт и вскрыв его у Сережи защемило сердце, когда он увидел капли слез на белой бумаге. Он уже знал, что будет в нем и резко закусил губу, переживая утрату.

Сегодня умерла бабушка Катя.

Я проснулась утром, пошла её проверить, а она не дышала. Почему я проснулась утром, а она нет? Почему сегодня?

Я так испугалась, закричала. Прибежал Денис и выставил меня из дома. Потом были скорая, полиция, коронеры. Похоронили её быстро, в этот же день на местном кладвище. Кроме меня и Дениса была лишь соседка. Это так несправедливо. Как она могла меня оставить, тем более сейчас? Как ты мог меня оставить? Как мог заставить меня столкнуться с этим в одиночку?

Почему ты мне не отвечаешь?

Я так зла на тебя и весь мир. Я практически ненавижу тебя за то, что ты меня бросил.

Ты мне так сильно нужен. Ты обещал заботиться обо мне всегда, но не сдержал обещания. Как и все остальные, ты ушел из моей жизни не прощаясь.

Туда тебе и дорога.

Сережа скомкал письмо и прижал его к груди. Он не обижался за слова, что она написала, поскольку чувствовал, что это просто эмоции. Злось и боль девочки, оставшейся одной. Он резко выдохнул, кляня всех вокруг, что не получил этого письма вовремя. Он бы наплевал на все и всех. Наплевал бы на сотни жизней, что ему удалось спасти за время своей службы, и направился бы к ней. Плевать как, хоть бы самолел похитил, но помчался бы к ней. Ведь каждое слово, каждый рядок сочился болью так явно, что это разрывало его сердце.

Следующее письмо от Дениса он открывал слегка подрагивающими руками. Он боялся увидеть в нем самое худшее, поскольку кроме него от Юли оставалось только одно письмо, написаное чуть больше года назад.

Сережа, я с плохими вестями.

Бабушки Кати не стало восьмого августа. Не переживай, мы похоронили её. Сделали все, как положено. Как она хотела. И, как бы это не прозвучало, но я рад этому, поскольку в последние пол года она очень мучилась. Мне пришлось договориться, чтобы ей регулярно кололи морфий, только он снимал боль. Она очень пыталась держаться, Сережа. Знала, что не могла сейчас умереть. А теперь Юлю заберут в деский дом и я ничего не смогу сделать. Я уже обращался ко всем, к кому только можно, но не вижу выхода. Я не могу взять на неё опеку, поскольку учусь. Ты мог бы, как брат, но тебя нет и на связь ты не выходишь. Молю тебя, Сережа, отзовись. Я пытался позвонить к вам на базу, но мне говорят, что связь с вами невозможна. Ты должен связаться с нами! Ты последняя её надежда. Если не ты, её заберут. Я боюсь даже представить, что с ней может там случиться. Я слышал столько ужасных историй, что у меня от страха руки потеют, как только я думаю о такой перспективе.

А она сейчас в очень плохом состоянии. Перестала разговаривать, я едва могу заставить её поесть раз в день. Я боюсь, что если её заберут из дома и передадут в детский дом, это просто её убьет.

Я понимаю, что у тебя могут быть причины молчать, но я узнавал и мне сказали, что адрес для отправления почты верен и письма ты получаешь. Прошу тебя ответь, ты наш последний шанс.

Денис Доронин

Руки Сергея задрожали. Детский дом. Он даже подумать не мог о том, чем все может закончиться. Действительно же, именно баба Катя призвана их опекуном и если её больше нет… Сережа резко сел в кровати, срывая конверт с последнего Юлиного письма. Он бояля поверить в то, что самое худшее произошло. Куда ему возвращаться, если её там больше нет? Что, если Денис оказался прав и случившееся сломило её окончательно? Его руки дрожали так сильно, что он не мог читать. Ему пришлось положить письмо на покрывало, чтобы разглядеть буквы.

Сережа,

Я бы хотела извиниться за свое последнее письмо. Я не должна была тебя обвинять в том, в чем ты не властен. Видимо, в твоей жизни происходят такие обстоятельства, о которых ты не можешь нам сообщить. Нам остается только это принять. Я знаю, что Денис рассказал тебе о детском доме. Я пробыла там два дня. Это были два самых ужасных дня в моей жизни, но я больше не там. Денис попросил о помощи Кирилла Викторовича и он нам помог. Мне изменили документы, исправив дату рождения на год. Теперь для всего мира мне шестнадцать вместо пятнадцати. Не знаю, как они это сделали, но я благодарна ему и еще больше благодарна Денису, поскольку именно он придумал, как мне помочь. Поскольку он не может меня удочерить, он женится на мне. Как сироте, мне можно выходить замуж в шестнадцать без разрешения родителей. Это решит все проблемы с государством.

Я не знаю, почему ты оставил меня в такой ситуации разбираться со всем одной, но больше не злюсь на тебя. Я научилась жить без тебя, стала сильнее. Я больше не одинокая маленькая девочка, для которой ты — целый мир.

Я больше не буду писать, все равно ты не отвечаешь.

Юля.

Сережа резко закусил губу, сжимая в руках письмо так крепко, что бумала разорвалась по крайям. Ругательства рвались из него, но он закрыл глаза, подавляя внутри ту бурю эмоций, что лавиной накатывала, смывая все на своем пути.

Кирилл Викторович. Вот что пошло не так с самого начала. Видимо ничего у Сибиряка не вышло и тот проиграл. Жаль, Сергей бы с удовольствием посмотрел на валяющиеся в грязи кости, что остались бы от Волыны. Человека, что заставил его пройти через ад за последние два года. Человека, что разрушил веру в него той, кого он любил всем сердцем. Человеку, превратившим её жизнь в ад. Тому, по чьей вине ей пришлось выйти замуж в пятнадцать. В глазах Сергея полыхал синий огонь. Он ненавидел Волыну так, как не ненавидел никого и никогда в своей жизни. И сейчас, сжимая в руках последнее письмо, что Юля написала ему, он точно знал, что будет делать дальше. Во-первых, он вернется домой и уничтожит того, кто разрушил его жизнь. А во-вторых он найдет Юлю и все ей объяснит. Он будет стоять перед ней на коленях и не уйдет, пока она не согласится его простить.

«Я твоя, а ты мой» — вот истина, которая жила с ним все то время, что он был вдали от неё.

Вот та истина, которую она забыла, но он обязательно ей напомнит.

Глава 12 (Сереже 20, Юле, «по документам», уже 17)

Прислонившись лбом к холодному стеклу автобуса, Сережа наблюдал за мелькавшей перед глазами природой. За последние несколько лет вдали от родины, он успел отвыкнуть от привычных пейзажей и холода, что сопровождал его всю долгую дорогу домой. Армейская форма, хоть и была подбита меховым воротником и спасала от мелкого дождя, но все равно полностью не защищала от холодного пронизывающего ветра и первых заморозков ноябрьского утра.

Но не мороз не давал ему закрыть глаза и отдохнуть. Его терзали сотни мыслей о том, что могло ждать его дома. Сергей был признателен Денису за помощь, которую он оказал Юле. Но, несмотря на то, что в глазах всего мира Юля была ему лишь сестрой, Метеля не собирался отказываться от этой девочки. И, если для этого ему придется объявить войну всему миру, он был вполне готов к боевым действиям. Видит Бог, опыта у него имелось предостаточно. Вторым моментом, не отпускающим его мыли, были планы относительно Волыны. Ему отчаянно было необходимо выяснить все, что случилось два года назад. Узнать, почему у Сибиряка не получилось осуществить план, который он затевал. Сам же Метельский уже примерно представлял, как будет действовать по приезду. Но, чего он точно не ожидал, так это того, что его будут ждать на вокзале.

— Метеля, — позвал Андрей Крюк, стоило Сергею выйти из автобуса.

Он хорошо знал этого парня когда-то. Именно ему Метеля передавал дела, когда уходил от Волыны два года назад. Андрей изменился за время, что они не виделись. Потяжелел килограмм на пятнадцать, обзавелся бритой лысой головой, явно для устрашения, поскольку эта прическа ему абсолютно не шла. Здоровые амбалы, что были с ним в качестве физической силы, молчаливо наблюдали за Сергеем, готовые в любой момент помочь ему принять решение. Не нужно умение читать мысли, чтобы понять, зачем они все здесь. Сережа задумчиво наблюдал за ними, пока спускался со ступеней. Он легко мог вырубить их, но имело ли это смысл?

— Веди, — спокойно ответил Метельский, приняв решение не утруждать себя поисками Волыны самостоятельно.

Трое его невольных попутчика не вызывали опасений, хоть и были вооружены. Хотели бы его убить, сделали бы это еще по дороге, когда машина вырулила из города и, по проселочной дороге, устремилась на север от деревни, что успела стать родной. Конечно, был еще вариант, что Волына узнал о том, кто слил Сибиряку часть закрытой информации и теперь хотел лично посмотреть Сергею в глаза, прежде чем отдать приказ о его убийстве, но Метельский в этом сомневался. Слишком осторожно он тогда действовал, чтобы правда вскрылась.

Андрей, которого за смешной нос в банде прозвали Крюк, ожидал многого от сегодняшнего дня. Тогда, два года назад, когда Волына пригласил его посотрудничать, Крюк не поверил своим глазам, когда дела ему пришел передавать сопляк, едва отметивший совершеннолетие. Он довольно часто крутился в криминальной сфере своего Края, чтобы не слышать имени Метели, но когда парень предстал перед ним, просто не поверил, что это действительно он и есть. Поэтому и внимательно наблюдал за ним те две недели, что парням пришлось общаться. Наблюдал за тем, как люди с уважением слушают этого парня, как грамотно он описывал некоторые схемы их теневого бизнеса, которые, к злости Андрея, он иногда не мог понять с первого раза. Но, что больше всего его бесило до зубного скрежета, это отношение Кирилла Викторовича к этому парню. И дураку было ясно, что шеф просто так его отпускать был не намерен. Поэтому Андрей и удивился, когда узнал, что мальца по-тихому спровадили в армию. Это немного поумерило его пыл. Он и думать забыл о Метеле, пока сегодня с утра не получил указание от шефа встретить и привезти его на дачу. Едва сдержал рык, когда увидел Сергея, выходящим из автобуса. Повзраслел, малек. Возмужал. А в голове червячком мысль вилась, зачем же шеф его к себе звал? Не предложить ли ему назад место хотел? То место, которое целиком и полностью сейчас Андрею принадлежало и которым он отнюдь не жаждал делиться. Поэтому и надеялся, что Метеля отпор даст, чтобы можно было его попинать немного. Вот душу бы отвел, честное слово. Но парень умнее оказался. Оценил парней, хмыкнул чему-то самому себе лишь понятному и послушно к машине пошел. Ехал молча, ни одного вопроса не задал, словно и не боялся совсем. Даже когда они в лесополосу свернули, ни один мускул на его лице не напрягся.

Сергей внимательно следил за дорогой, беспечно глядя в окно автомобиля. Ситуация могла усложниться в любой момент, а ему нужно было знать, как назад в город возвращаться. Место, куда его везут, сразу узнал. Именно он два года назад помогал Волыне этот кусок земли приватизировать нелегально, подмазав местных чиновников. Знал, что шеф собирался здесь стройкой заняться, поэтому и не особо удивился, когда заметил несколько недостроенных коттеджей на дорожке, куда они свернули. Ехали недолго, припарковавшись у высоких металлических ворот, где уже стояло несколько машин. Сергей вышел вслед за ребятами и последовал внутрь, где их ждал симпатичный, выложенный серой квадратной плиткой дворик и двухэтажный кирпичный коттедж с коричневой крышей. Он ожидал чего угодно. Складов, подвалов, мастерских, но никак не ожидал оказаться в жилом доме. За все время их сотрудничества с Волыной, он никогда не был у него дома. Метеля даже не знал, где этот дом вообще находился в целях безопасности.

Войдя в дом, парни начали разуваться. Сергей также скинул военные ботинки и снял портянки, аккуратно сложив их на обуви. Обул тапки, который подпихнул к нему Андрей, и последовал вглубь дома. Дурацкая ситуация стала казаться еще более абсурдной, когда его провели через весь дом и вывели на веранду, где несколько мужчин жарили мясо в стационарном каменном камине в его рост.

Сергей медленно осмотрел стоявших перед ним мужчин, держа выражение лица непроницаемо спокойным.

Кирилл Викторович сидел за небольшим круглым столом, нанизывая мясо на шампура с видом человека, проделывавшего это не единожды. Толстые пальцы с золотыми печатками действовали обманчиво быстро, гибко. Как у пианиста или у того, кому довольно часто приходится пользоваться оружием. Раньше Сергей этого не замечал, но нынешняя сноровка не позволяла пропускать такие детали. Мужчина поднял взгляд на парня и улыбнулся, словно был действительно рад его видеть. Как и парень, сидевший за столом и что-то активно печатающий на клавиатуре ноутбука справа от Волыны. Денис вскинул голову и вскочил со стула так стремительно, что тот едва не упал за его спиной. Сергей осмотрел лучшего друга в полный рост, замечая изменения в его внешнем виде. Всегда слегка худощавый и долговязый, сейчас Дрон выглядел крепким и более солидным. Под закатанными рукавами его рубашки виднелись мышцы человека, регулярно посещающего спортзал. Всегда веселый взгляд голубых глаз, сейчас казался серьезным и задумчивым, слегка скрытый за отросшими светлыми волосами, спадавшими на лоб. Он откинул их назад, запутав в них петерню ладони. Нервный жест оценил Метеля, размышляя о том, чего может опасаться старый друг при виде него. Точнее чего именно из целого списка, что приготовил для разговора с ним Метеля.

Третьим мужчиной оказался высокий темноволосый мужчина, спортивного телосложения с цепким взглядом карих глаз. Сергей видел его впервые, но по постановке и манере держать взглядом периметр не осталось сомнений, что он здесь был для охраны Волыны. Сергей хмыкнул. Раньше шеф пренебрегал телохранителями, видимо Сибиряк смог подступиться ближе, чем Метеля думал изначально.

Волына ждал этого момента. Нет, не так. Он жаждал его долгие два года. И сейчас, когда смотрел на высокого, крепкого парня в строгой армейский форме, понимал, что не зря все это затеял. Холодный взгляд, армейская выдержка, спокойная, но абсолютно твердая стойка человека, готового в любой момент отразить удар — именно таким он видел парня с того самого момента, как тот впервые пришел к нему, просить денег. И сейчас, когда этот молодой мужчина стоял перед ним, он понимал, что не зря было потрачено столько усилий и средств.

Он мог бы ненавидеть этого паренька. Он мог бы убить его хотя бы за то, что он связался с врагом и предал его, но Волына слишком хорошо успел изучить характер Сергея, чтобы понимать, почему он так поступил тогда. Да, он давно выяснил, что это Сергей предал его и слил Сибиряку достаточно информации, чтобы тот попытался убить Волыну. К счастью для Кирилла Викторовича, сорока на хвосте тогда уже принесла ему предупреждение о возможном покушении, но к несчастью это не спасло его супругу от смерти. Стечение обстоятельств и именно она села в машину, которая взорвалась.

Признаться честно, некоторое время Волына подумывал о том, чтобы отправить Сергея на тот свет, пока ему не стало известно, что именно этот парень так долго и так упорно скрывал от всех — правду о своем прошлом.

И теперь дело оставалось за малым — убедить Сергея играть на его стороне. В своей победе он не сомневался, ведь на руках у Волыны были все козыри. Да что там, в его руках был самый главный козырь, который не оставит Метели выбора.

Денис, ждавший этого дня с нетерпением и некоторым страхом, нетерпеливо подскочил со стула и ринулся к своему другу. Он почти не узнал его, когда Метеля только вошел. Слишком мало в нем осталось от того дерзкого самоуверенного мальчишки, каким он покинул их два года назад. Но было что-то в его синих глазах, отчего Дрон безоговорочно понял, кто стоит перед ним. Да и Кирилл Викторович предупреждал об этой встрече. Несколько недель назад предупредил. Достаточно, чтобы Денис смог смириться с этой мыслью. Он боялся его приезда и ничего не мог с этим поделать. Боялся перемен, которые могли произойти в его жизни с появлением Метели. Перемен, которые он просто не мог допустить, ведь впервые за долгие годы был по-настоящему счастлив.

Но как бы Денис не накручивал себя, появление друга он встретил с искренней радостью. И совсем не удивился, когда Сергей обнял его в ответ, похлопав по спине.

— Спасибо, — тихо проговорил Метеля, стоило Денису подойти к нему, чтобы лишь друг мог его услышать.

Ему не нужно было пояснять, за что он благодарил. Доронин и так все понял. Поэтому отстранившись, он лишь коротко кивнул, отводя взгляд. Этот разговор был слишком серьезным, чтобы начинать его в кругу стольких свидетелей. Сергей тоже это понимал, поэтому и отошел на пару шагов, приближаясь к Волыне, когда услышал звон за своей спиной. Рефлексы активизировались, заставляя его резко повернуться на шум и застыть, глядя на тонкую девичью фигурку, застывшую на пороге. Поднос, который она, по-видимому, несла в руках, теперь валялся на паркете под её ногами, растекаясь лужицами темной жидкости. Но ей было плевать на него. Расширившиеся зеленые глаза не отрывались от него, стараясь рассмотреть его целиком так же жадно, как он осматривал её. Смотрел и не мог наглядеться. На волосы, что успели отрасти ниже лопаток и теперь русым каскадом стелились кудрями, обрамляя её лицо. Похудела, заметил он, глядя на тонкие черты её лица, на заостренные скулы и острый подбородок. На черты лица, которые не смогли стереть из его памяти годы разлуки. На пухлые губы, которые раскрылись в удивлении, словно она абсолютно не ожидала увидеть его здесь. Взгляд скользнул вниз по её фигурке. Более тонкой, но с четко различимыми округлыми формами, которые не могли скрыть ни серые джинсы, ни теплый синий свитер под горло. Она словно стала еще мельче, чем была.

А потом она резко двинулась к нему. Не пошла, побежала. Он успел сделать всего шаг к ней навстречу, как она кинулась в его объятья, крепко сжимая тонкими руками его шею. Сережа даже дышать перестал, когда её в своих руках почувствовал. Когда снова смог вздохнуть её запах. И пусть в нем не было привычных ноток её яблочного шампуня, но она все равно пахла как его Юля. Его Кроха. Не сдержался, сильнее к себе прижал, поднимая ее с пола. А она уткнулась к нему в шею и тихо его имя прошептала. Отрывисто, глухо, словно до сих пор не верила в то, что он вернулся. И он словно с ума сошел. Сцеловывал слезы с её щек, гладил по волосам и все к себе прижимал, словно не мог насытиться её близостью. А она дрожала в его руках и все имя его шептала. И трогала своими дрожащими руками за плечи, за щеки колючие от щетины.

А потом взгляд подняла и мимо него посмотрела. Напряглась вся, заледенела в его руках и мягко отстранилась, словно только сейчас поняла, что они не одни в комнате были. Метеля кулаки сжал, почувствовав, как Юля отстраняется от него, но сделать ничего не мог. Не время сейчас и не место ситуацию прояснять. Они еще все обсудят, как наедине останутся. Сейчас же ему нужно было выяснить, к чему весь этот цирк, что Волына устроил. И, кстати, о цирке. Какого черта Юля вообще была здесь?

Недовольный злой взгляд устремился к хозяину дома, пока Юля неуверенно к упущенному подносу подошла и начала собирать мусор и осколки.

— Ангел мой, да брось ты их, — с улыбкой проговорил Волына, наблюдая за Юлькиными действиями. Иди лучше Томе скажи, чтоб стол накрывала. Мы мясо уже ставим.

Все еще вздрагивая, Юля кивнула и скрылась в глубине дома. Не усидев на месте, Денис пошел за ней следом, понимая, в каком его жена сейчас состоянии. Ругал себя, что так и не нашел в себе силы признаться в приезде Сергея, чтобы хоть немного подготовить её.

Привезшие Метелю парни тоже вышли, по безмолвной команде Волыны, оставляя их наедине. Конечно, был еще охранник, но он делал вид, что все его внимание занимает мясо, которое он послушно переместил со стола на мангал.

Отодвинув стул, Сережа присел за стол напротив Волыны.

— Итак, думаю, нам есть что обсудить, сынок, — откинулся на спинку стула Кирилл Викторович, глядя на парня оценивающим взглядом.

Хотя сейчас его-то и парнем язык не поворачивался назвать.

— Я тебе не сынок, — рыкнул Метельский. — Какого черта она в твоем доме делает? Я говорил, что не желаю, чтобы ты её в свое мир втягивал.

— Юльку? — хмыкнул Волына. — Думаешь, насильно её здесь держу? Думаешь, шантажировать ею тебя стану?

Метеля лишь повел бровью, словно говоря эти жестом: «А что, это не так?». И наблюдал за бывшим шефом внимательно, следя за его мимикой, за жестами. Выискивал в них обман. Готовился к обороне, параллельно обдумывая план, как ему выбираться с этого дома.

— Мне это не нужно, — с усмешкой проговорил Волына. — Ты сам ко мне приползешь, еще молить будешь, чтобы взял к себе.

Настала очередь Сережи хмыкнуть. Должно небо на голову упасть, чтобы он на это решился.

— И зачем мне это? — поинтересовался Метеля.

Волына поддался вперед на стуле, глядя прямо ему в глаза, чтобы не осталось сомнений в правдивости его слов.

— А потому, Сергей, что я собираюсь отомстить убийце твоих родителей.

Многое Сергей ожидал услышать, но только не это. Едва сдержал невозмутимое выражение на лице, пока в голове крутилась мысль о том, как мог Волына узнать правду о том, кем он был.

— Юля рассказала? — вопрос прозвучал спокойно и отстраненно, словно он уже знал ответ.

— У неё выхода не было, — пожал плечами Волына. — Когда пришлось документы её исправлять, выяснилось, что они уже ненастоящие. А потом узнать детали особого труда не составило.

Сергей челюсть сжал, пытаясь сдержать все нецензурные слова, что так и рвались наружу.

— И с чего такие альтруистические порывы? — вместо этого поинтересовался парень. — Зачем помогать мне собрался?

— Помогать? — засмеялся Волына, словно слова Сергея действительно смогли его повеселить. — Не в помощи дело. Просто сейчас у нас с тобой один враг. Я лишь предлагаю объединить силы.

Сергей окинул бывшего шефа задумчивым взглядом, пытаясь понять, в чем подвох. Нет, он понимал, что Волына не врет. У него было много недостатков, но он обычно не врал о подобных вещах. Да и врать Метеле было бессмысленно, он все равно бы выяснил правду. Тогда выходит, что действительно помощи его хотел.

И, как бы он не пытался показать, что раздумывает над предложением, он сразу понял, что согласится. Просто не мог отказаться от возможности отомстить за отца, за мать и не родившуюся сестренку, за Матвейку и Юлину семью. Это было его мечтой, целью и сейчас, получив предложение воплотить это в жизнь, он не сомневался, что согласится. Смущало его лишь то, что он абсолютно не доверял Волыне.

— Хорошо, — согласился Сергей. — Говори.

Волына, терпеливо дождавшийся ответа парня, усмехнулся и откинулся на своем стуле.

— Не здесь и не сейчас, — удовлетворенно проговорил он. — Мы обсудим все завтра, а сегодня у нас праздник. Максим, как там мясо?

— Пятнадцать минут, шеф, и все будет готово, — тут же ответил охранник.

Глава 13

Уже довольно долгое время Юля воспринимала этот дом, как некое «свое место силы и вдохновения». Место спокойствия. Она любила деревянный сруб на стенах, уютный светлый паркет под стопами, легкие светлые газовые гардины на огромных окнах. Девушка чувствовала себя спокойной и умиротворенной в доме, где каждая лампочка была вкручена под её надзором, где каждая разноцветная подушка на широком диване в гостиной куплена ею. В этот дом она вложила всю свою душу, все мечты о месте, в котором однажды хотела бы жить сама и всегда испытывала благоговейный восторг, когда приходилось бывать у Кирилла Викторовича, так просто ей доверившегося. Она даже не могла сосчитать, сколько ночей провела в уютной фисташковой гостевой комнате на втором этаже, сколько раз готовила на большой современной кухне и ужинала на утепленной веранде. И всегда она чувствовала себя здесь как дома. Всегда с радостью общалась с хозяином дома, что ничего не затребовав в ответ, помог ей тогда, когда она больше всего в этом нуждалась. Кирилл Викторович любил шутить, что он появился в её жизни как крестная фея для Золушки, но Юля просто не могла его так воспринимать. Он был не просто феей, что сделала для Золушки так, как посчитала нужным, одев ту в бальное платье и туфельки, даже не спросив, какого цвета платье она хочет. Кирилл Викторович стал для Юли настоящим джином, что осуществлял именно ЕЁ желания. Он стал ей отцом, которого она так давно потеряла. Девушка благоговела перед ним, внимательно слушая все, что он говорил. Запоминая, обучаясь, доверяя. Он устроил её на подготовительные курсы и помог подобрать ВУЗ, в который она мечтала поступить после окончания школы.

Но сегодня, когда места за столом были заняты, беседа не клеилась. Возможно, все дело было в её молчаливости или в Сережиных односложных ответах. А может все в напряжённости, что буквально источал Денис, сидящий рядом с ней и постоянно поглядывающий на нее. Ей впервые было некомфортно в стенах этого дома. Неудивительно, что она буквально стрелой вылетела из-за стола, когда ужин подошел к концу. Перемыв всю посуду, под недовольные вздохи Тамары, домоправительницы Кирилла Викторовича, Юля попросила Дениса отвезти её домой, сославшись на головную боль. Она ожидала, что Сережа поедет с ними, но, только оказавшись втроем в машине Дениса, поняла, что сама приблизила момент Х, которого боялась с самого момента их встречи. Поэтому, стоило машине тронуться, она скинула ботинки и подтянула колени к груди, спрятав в них лицо и укрывшись от всего мира за пеленой волос. Она понятия не имела, как должна была вести себя с компании двух мужчин, занявших передние кресла. Но еще больше она не знала, как объяснить Сережи всего того, что с ней случилось.

Денис поглядывал в зеркало дальнего вида на свою принцессу, свернувшуюся на заднем сидении. Один вид её такой, причинял ему боль. Он слишком хорошо помнил, какими сложными для неё были последние два года, какой разбитой она была тогда. Он поклялся себе и ей в тот день, когда взял её в жены, что сделает все возможное и невозможное, чтобы она больше никогда не чувствовала себя так и теперь, когда все снова повторялось и он ничего не мог сделать, у него разбивалось сердце.

Мужчина перевел взгляд на Сергея, смотрящего прямо перед собой на дорогу. Он молчал, но желваки на его челюсти явно говорили о том, что Метеля напряжен не меньше, чем он сам. Им нужно было поговорить и все обсудить, вот только Денис не понимал, как донести другу все то, что произошло с ними.

Дрон никогда не забудет выражения лица Юли, когда он впервые зашел к ней на выходных после того, как Сергей уехал в армию. Он тогда еще не знал всех деталей, поэтому считал, что девчонка просто убивается и скучает по своему брату. Он не знал, что у неё разбито сердце. Сейчас, владея этими знаниями, он бы естественно поступил иначе, но тогда он ничего не знал. Поэтому и пытался проводить с ней как можно больше времени, пытаясь повеселить и развеять в своей принцессе эту вселенскую тоску. Доронин принял закон о пятничных просмотрах кинокомедий и теперь каждую неделю приезжал к ней с ноутбуком и попкорном. Иногда привозил её любимое фисташковое мороженое. В такие вечера она улыбалась, а ему не нужно было больше ничего в целом мире. Иногда, когда они поздно заканчивали, Юля не разрешала Денису слоняться ночами по деревне и предоставляла спальное место в Сережкиной комнате. Как-то незаметно это стало традицией. Денис приезжал к ней в пятницу после занятий и оставался вплоть до вечера воскресенья. Они смотрели телевизор, гуляли, готовили кушать. Он помогал ей по дому, веселил бабу Катю, которая, так же как и Юля, сильно скучала без Метели. А потом все усложнилось, когда вокруг Волыны закрутились те события с Сибиряком. В один момент все стало настолько серьезно, что Денис осознал — пути назад у него нет. Он был в офисе, когда туда прилетела граната. Ему лишь чудом удалось не просто спастись, но и не пострадать. Если бы не Волына, который буквально за шкирку выкинул его в окно второго этажа, вместо того, чтобы спасать собственную жизнь, Денис даже представить не мог, чем бы закончился для него тот день. Он бы явно не отделался ожогами второй степени по всей спине, какие достались Кириллу Викторовичу, поскольку находился ближе всех к выходу. Он никогда не забудет, как вышел из здания больницы и пошел вперед, не следя за дорогой. И даже не удивился, когда понял, что пришел к ней. Она встретила его на пороге, взволнованная тем, что узнала о взрыве и не смогла ему дозвониться на сотовый, что так и остался в разрушенном здании. Никогда не забудет, как прижал её к себе, нуждающийся в тепле и поддержке. А она не отпрянула и крепко обняла в ответ, несмотря на то, что слишком холодно было стоять в конце марта в одной кофте на улице. Она словно чувствовала, как сильно он нуждался в ней и не оттолкнула. Это дало ему надежду на то, что еще не все между ними потеряно. Он понял, что его чувства никуда не делись и уже никуда не денутся. Он любил Юлю сколько себя помнил и не собирался отступать.

А потом все стало еще сложнее, когда однажды среди ночи в апреле его разбудил звонок. Денис думал, что сойдет с ума, когда заплаканный голос Юли услышал. Все, что мог, перебрал в голове, пока она, наконец, сквозь всхлипы не объяснила ему, что бабу Катю в больницу забрали. А потом начались обследования и тяжелые дни ожидания. Это он держал Юлю за руку, когда врач рассказал ей о грыже, что в позвоночнике старушки. Он помог принять решение о необходимости операции, когда боль в спине бабы Кати стала слишком сильной. Доронин ждал вместе с ней окончания операции. Он вытирал её слезы, когда врач сказал, что в ходе операции обнаружились метастазы. Они вместе искали в интернете способы, возможности. И именно Денис прижимал её к себе, сидя на полу её комнаты, рыдающую и всхлипывающую, когда они оба поняла, что ничем не могут помочь. Он пытался быть сильным, ради неё. Договаривался с врачами, медсёстрами, экстерном сдавал экзамены, когда баба Катя практически полностью перестала двигаться. А когда понял, что Юля не справляется, просто собрал вещи и переехал в её дом, поселившись в Сережиной комнате. Он не ждал от неё благодарности. На самом деле она сейчас просто была на неё не способна. Её мир рушился, и с каждым днем Юля была мрачнее тучи. Она замыкалась в себе и никакие его разговоры не могли этому помешать. А еще Денис не смог оставить Волыну. Не после того, как он спас ему жизнь. Да и деньги на лекарства для старушки им были необходимы. Поэтому Денис разрывался между домом и работой, стараясь сдержать слово, данное Сергею — держать девчонку как можно дальше от всего того, чем он занимался.

Она перестала танцевать. Однажды он просто это осознал, глядя, как она сидит на пледе под яблоней в своем саду и смотрит прямо перед собой невидящим взглядом. И она перестала говорить о Сереже. Совсем. Раньше она часто упоминала о нем в разговорах, но больше нет. Денис неоднократно пробовал связываться с его базой, даже ездил туда несколько раз, но получал один ответ — его отряд перекинули в другое место службы и никто не может разглашать информацию. Даже Кирилл Викторович не мог помочь выяснить, где Метеля и как с ним связаться.

А потом случилось самое страшное — бабушка Катя умерла. Он понял это, когда августовским утром проснулся от Юлькиного крика. Он вылетел в коридор, а она сидела на полу в проходе и, вцепившись в арку двумя руками рыдала. Её так трясло, что он едва смог удержать её на руках, когда поднял с пола и перенес на диван. Денис даже думал, что она захлебнется от собственных слез, но несколько уколов, что сделали её медики, приехавшие подтвердить смерть старушки, помогли её успокоить. Она заснула, а проснулась утром в день похорон совершенно другим человеком. Холодным, отстранённым, закрытым. Она неплакала, когда старушку отпевали, когда хоронили. Не плакала, когда несколько человек устроили поминки в её доме. А потом она просто убрала за всеми, вымыла посуду, сняла черное платье и легла спать. Денис тогда всю ночь просидел на полу в её комнате, прислонившись к стене и не спуская с ней глаз. Ему было страшно. Казалось, стоило закрыть глаза и выпустить её из виду, как она сделает какую-нибудь глупость. Несколько следующих дней он не отходил от неё ни на шаг, но её состояние оставалось прежним. Он уже думал отвезти её к психологу, когда в дверь к ним постучались сотрудники социальной службы и её забрали в детский дом. В тот момент, когда она осознала, что происходит, она просто подняла взгляд и посмотрела на Дениса. Дрон никогда не забудет этот взгляд, что прожег всю его душу. Зеленый взгляд полный отчаянья, боли, ужаса. Она не произнесла ни слова, но в её глазах он видел упрек, что он не смог её защитить, хоть и обещал. Клялся ей, что никогда не оставит её, а теперь просто ничего не мог сделать. Он перебрал в голове все варианты, но не видел выхода. Тогда Денис и обратился к Волыне, хоть и знал, что Сергей был бы против. Он думал, что Кирилл Викторович сможет взять над ней опеку, но он предложил вариант, от которого Денис не мог и не хотел отказываться. Оставалось дело за малым, просто получить ответ от Юли. Доронин ожидал, что она откажется, но как только девочка увидела его, она бросилась к нему в руки так, словно не было никого и ничего дороже Дениса в её жизни. Словно он был единственным спасительным кругом в океане её боли. Она не спорила, сразу согласившись на его предложение о женитьбе. Парень не тешил себя глупыми иллюзиями, он понимал, что она делает все для того, чтобы вернуться домой. Но ему было все равно. Он просто должен был вытащить её оттуда. Какое же было его удивление, когда Кирилл Викторович сообщил о том, что Юля уже живет не под настоящим именем. Девочка даже не стала таиться, рассказав ему все, что он хотел знать. А он слушал её, прогоняя в памяти все те вещи, что он знал о ней и Сергее. Он всегда чувствовал, что ребята что-то скрывали, но даже представить себе не мог, что все настолько серьезно. Нужно ли говорить, что вся деревня была в тихом ужасе, когда Денис женился на Юле? Его родители не просто были против, они пригрозили ему, что отрекутся от него, если он женится на ребенке. И исполнили свою угрозу, когда в конце августа ребята расписались в городском ЗАГСе. Не было платья и цветов, гостей и музыки. Они просто пошли и поставили свои подписи, даже не поцеловавшись, когда их объявили мужем и женой. Денис понимал, что не имеет никаких прав на эту девочку, не смотря на то, что в глазах всех она его супруга. Но продолжал надеяться. Хранил глубоко внутри хрупкую надежду, что когда-нибудь она сможет дать ему шанс. Одну единственную попытку, которой Денис воспользуется на все сто процентов.

Со временем что-то между ними начало меняться. Совместный быт, к которому они оба так привыкли, не закончился, когда пришла осень и у них обоих началась учеба. Денис получил права, купил поддержанный старенький автомобиль и теперь каждое утро просыпался с петухами, чтобы успеть выпить кофе и отправиться на учебу. А спустя пару дней Юля начала просыпаться одновременно с ним и готовила ему завтрак, пока он был в душе. Она каждое утро пила с ним кофе и провожала на учебу, а вечером встречала с работы с вкусным ужином. В его день рожденье она испекла ему торт и, согласившись исполнить любое его желание в качестве подарка, станцевала для него, как танцевала раньше. В новый год она поцеловала его в губы быстрым, ничего не значимым поцелуем под бой курантов, а в свой день рожденье позволила ему обнять её так крепко, как ему того хотелось. В их пятничные вечера кино она теперь сидела рядом с ним, позволяя Денису обнимать себя, укутанную в плед и иногда кормить с рук поп корном. Именно она помогала ему готовиться к выпускным экзаменам и согласилась пойти с ним на выпускной, когда он получил диплом бакалавра. В тот вечер он впервые поцеловал её так, как целовал раньше, а она не отпрянула. Он боялся давить на неё, поэтому не поднимал никаких разговоров и не начинал выяснение отношений. В годовщину смерти бабы Кати, она сама пришла к нему. После кладбища и скромных поминок, когда они разошли по своим спальням, она просто пришла к нему и легла рядом, обернувшись в кокон его рук. Он боялся даже дышать рядом с ней. Сейчас он даже не сможет сказать, как тогда сдержался, но они просто уснули в объятьях друг друга. В следующую ночь все повторилось. А в третью ночь она попросила его спать в её комнате, словно в комнате Сергея ей было неуютно. Через несколько недель совместного сна она привыкла к нему достаточно, чтобы позволить ему зайти дальше поцелуев. Сначала Доронин пришел в бешенство, когда представил себе, что Юля могла потерять девственность в детском доме, но, заметив его волнение, Юля просто все объяснила. С кем, когда и почему. И Денис ушел. Он просто не мог поверить, что любовь всей его жизни и его лучший друг могли так поступить с ним. Что они все время обманывали его, играли, глумились над ним и его чувствами. А ведь Сергей знал с самого начала о том, что Денис испытывал к Юле и никогда, ни словом, ни жестом не останавливал его.

Когда он не пришел домой ночевать, Юля позвонила Кириллу Викторовичу и попросила его найти Дениса. В тот вечер у них был длинный, тяжелый разговор обо всем, но он сблизил ребят. Юля раскрылась перед ним так, как не раскрывалась никогда, позволив заглянуть в каждый уголок своей души, честно признаваясь во всем, о чем он её спрашивал. И они закрыли дверь в прошлое навсегда. Оставили прошлое в прошлом и решили жить настоящим. Мечтать о будущем, строить планы. Это была лучшая осень в его жизни, пока Волына не сообщил ему новость о том, что Сергей возвращается. Он собирался все ей рассказать, но боялся. Боялся того, что это испортит все, что их связывает. Ведь он не был готов её отпустить, даже если придется сражаться с тем, кого считал и считает лучшим другом. Юля была не просто его девушкой, она была его женой. Любовью всей его жизни. Должно быть неудивительно, что когда он припарковал машину у ворот их дома, и поймал в отражении зеркала потерянный изумрудный взгляд, он уверенно кивнул ей, точно зная, чем закончится сегодняшний разговор.

— Перестелили крышу? — несмотря на сумерки, заметил Метеля, оглядывая дом.

Он не хотел показывать, как волнуется перед предстоящим разговором, поэтому и пытался вести себя спокойно, задавая нейтральные вопросы. Но вздрагивал каждый раз, как видел перед собой затравленный взгляд своей девочки. Хотел прямо сейчас наплевать на все и просто подойти к ней. Обнять, прижать к себе и шепнуть о том, что ничего не случилось, что он рядом и больше никто и ничто не сможет разлучить их. Но видел, что ей сейчас это не нужно. Наблюдал, как она движется, стараясь держаться рядом с Денисом. Раньше она всегда придерживалась его, словно на интуитивном уровне тянулась к тому, кто всегда защитит.

— Да, протекать начала прошлой осенью, — просто ответил Денис, стоя за Юлиной спиной, пока она отпирала замок.

А потом они прошли внутрь, а Сережа вошел следом. Это больше не был их дом. Он уловил эту разницу сразу, как вошел на порог. И дело даже не в новом телевизоре или новом столе на кухне, не в лежащем на диване свитере Доронина, перекинутом через спинку. Изменился даже запах этого места.

Он скинул армейские ботинки, портянки и пошел босыми ногами по дому, в котором прошла половина его жизни. Сотни воспоминаний проносились в его голове. Как Юля сидела на подоконнике в гостиной, ожидая приезд отца в свой первый день рожденья в этом доме, как заставляла его перетаскивать диван каждый раз, когда хотела устроить для них концерт в гостиной, как они вместе украшали здесь ёлку. Этот дом хранил лучшие моменты его жизни, поскольку в те моменты она была с ним. Она была его.

Он замер на пороге комнаты бабы Кати и тяжело вздохнул. Он еще не смирился со смертью старушки, слишком свежими были раны. Возможно спустя какие-то время, после того, как сам положит цветы на её могилу, он сможет отпустить боль и смириться с её смертью. Простить себя за то, что не был рядом с ней тогда, когда она так в нем нуждалась. Возможно когда-нибудь, но точно не сейчас.

— Денису нужен был кабинет, а я больше не могла смотреть на её постель, — тихо проговорила Юля за его спиной, оправдываясь за то, что комната старушки, которую он привык видеть, больше не было. — В первые полгода я даже не могла туда зайти.

Развернувшись и наткнувшись на её грустный задумчивый взгляд, Сережа просто кивнул, давая ей понять, что все понимает.

— Ты сдержала обещание, что дала мне, когда я уезжал, — уверенно проговорил парень. — Ты выжила. Сделала все для этого.

Он хотел показать ей, что не винит ни в чем, что понимает и принимает необходимость выйти замуж за Дениса. Но между тем он пытался донести до неё, что это не имеет никакого значения. Ничего из того, что было в эти два года, не имело значения теперь, когда он вернулся.

— Нам нужно поговорить, — выдохнула она неуверенно, словно не была готова к разговору, но понимала, что он должен состояться.

Глава 14

— В интересную ситуацию мы попали, — с кривой усмешкой заявил Денис, когда молчание в машине затянулось. — У меня смутные порывы. Одна часть меня хочет дать тебе в глаз за все годы лжи, а другая извиниться за все, что произошло здесь, пока тебя не было.

Он нахмурился, глядя на дорогу перед собой, покрытую тонкой коркой льда из-за первых заморозков.

— Я не стану тебя бить, — заявил он, словно не сомневался, что мог бы, несмотря на всю подготовку, что получил Сергей. — Но и извиняться не стану. Ты изначально боролся не по правилам.

Сережа откинулся на спинку кресла переднего сидения автомобиля и прикрыл глаза, обдумывая ответ. Его мир перевернулся за последние двенадцать часов с ног на голову, и он до сих пор не понимал, как ему все это принять. Вчера он построил в своей голове определенный план действий. Решений и поступков, что нуждались в оперативной реализации, чтобы все вернулось на круги своя. Пока они ехали в машине к дому бабы Кати, он продумал каждый момент, каждый разговор, что ему предстоял. Однако чего он не ожидал, так это удара в спину от той, в которой никогда не сомневался. Он практически не спал этой ночью, проигрывая вновь и вновь их короткий разговор в своей голове. То, как она сжимала губы и отводила взгляд, когда пыталась быть перед ним откровенной. Как честно призналась глядя в глаза, что у них с Денисом настоящая семья, и она не хочет этого разрушать. Метеля понимал, что в ней отчасти говорит благодарность к Дрону, а не любовь. А может он просто уговаривал себя этому. Видеть их вместе, то, как они вдвоем поднимались в её комнату, для него было подобно аду, но и уйти он не мог. Он не собирался сдаваться. Сережа хотел, чтобы она очнулась от того кошмара, что был в её жизни в его отсутствие. Чтобы просто позволила ему все решить. Да, она боялась остаться без Дениса, видя в нем спасителя и защитника, пришедшего ей на помощь в самые темные дни её жизни. Но она забыла, что таким защитником в её жизни всегда был Метеля. Был и будет ведь, не смотря на то, что Денису Юля приходилась женой, он всегда будет с ней рядом. Всегда будет человеком, что её вырастил и воспитал. Ему просто нужно вернуть назад её доверие. Доказать ей, что он никогда и ни за что не оставит её снова.

Он не собирался действовать агрессивно. Понимал, что если передавит, она уйдет в глухую оборону.

— Ты прав, Деня, — согласился Сережа. — Но и ты поступил по-скотски, принудив её к этому браку. Одно дело, если бы она сама выбрала тебя. Поверь, я бы отошел и не вмешивался. Но то, что сделал ты…

Денис поджал губы, глядя прямо перед собой и с силой сжав руки на руле.

— И что ты собираешься делать? — резко поинтересовался Дрон, сворачивая в сторону въезда в город.

Сережа устало вздохнул и потер глаза. Что-что, но сориться ему сейчас точно не хотелось.

— А ничего, Дрончик, — с ухмылкой отозвался он. — Сейчас не место и не время воевать с тобой. Я знаю, что ты любишь её и не обидишь. Ты — мой брат. Ты всегда шел за мной в самое пекло, не думай, что я это забыл. Сейчас нам нужно разобраться с Волыной.

Денис задумался над словами Сергея, понимая, что личный вопрос у них все еще остался открытым. Но друг был прав, сейчас у них были дела куда серьезнее.

— Я не могу ничем тебе помочь, он скрывает от меня эту информацию, — признался Дрон.

— Это не удивительно. Он прекрасно понимает, что за эти сведенья я пойду на что угодно, — недовольно заметил Метеля. — А самое интересное то, что я понятия не имею, как проверить его слова.

Денис искоса взглянул в его сторону, но отвел взгляд. У него имелись подозрения обо всей этой ситуации, но он не хотел ими делиться. Слишком маловероятными были его предположения.

Когда машина Дениса остановилась на парковке небольшого серого здания, Сергей лишь покачал головой, оглядывая строение. Это здание совсем не походило на то место над автомастерской, в котором ютился Волына два года назад. Видимо дела у него и впрямь пошли в гору.

— Денис Олегович, добрый день, — поздоровалась девчонка с ресепшена, стоило им войти через металлические двери. — Документы из банка на вашем столе. Говорин звонил насчет стройки, просил срочно ему перезвонить. И Кирилл Викторович передал, что после обеда ждет вас с документами по «Тройке».

— Спасибо, Элля, — кивнул Дрон, полностью игнорируя заискивающий взгляд рыжеволосой секретарши. — Сделай кофе, пожалуйста. И предупреди Кирилла Викторовича, что к нему Сергей Субботин идет.

Не дождавшись ответа, Денис свернул к лестнице и поспешил на второй этаж.

— Девчонка тебе в рот заглядывает, — не смолчал Сережа, когда они вошли в небольшой, но светлый офис Дрона.

— Секретарша? — ухмыльнулся Денис. — Она рвала не себе волосы, когда узнала, что я женат. Такой удар для неё был. Но девочка умная, работу делает хорошо.

Писк телефона прервал их разговор.

— Денис Олегович, Кирилл Викторович ждет Субботина, — прорвался звонкий голосок девчонки.

Денис отключил связь и поднял взгляд на Метелю, замершего на пороге.

— Серёга, — неуверенно начал Денис. — Я понимаю, что у вас с Волыной свои нерешенные вопросы, но за то время, что тебя не было, он ни разу не отказал в помощи ни мне, ни Юле. Просто выслушай его.

— Ты настолько ему доверяешь? — недоуменно поинтересовался Метельский.

— Он мне в жизни ничего плохого не сделал, — пожал плечами Доронин. — Я не прошу тебя сразу ему верить. Просто дослушай до конца. А там решишь, что делать.

— Я пришел, — просто пояснил свое появление Метеля, усаживаясь на стул перед столом Волыны.

Кирилл Викторович, оторвал взгляд от документов и сложил их на край стола, переводя изучающий взгляд на Сергея. Замечая темные круги под глазами, изменившийся, словно ставший еще холоднее, взгляд синих глаз. Настороженность и собранность в расслабленной на первый взгляд позе. Он понимал, что у этого паренька есть тысяча и одна причина его ненавидеть, но он так же понимал, что у него есть всего одна попытка. Лишь один шанс сыграть так, чтобы карточный домик посыпался, освобождая ему путь на самый вверх. И спешить было нельзя.

— Вижу выспаться в стенах родного дома не вышло, — заметил Кирилл Викторович, попросив секретаршу принести им два кофе. — Итак, не будем тянуть кота за то, что ему еще пригодится. Что ты знаешь о бизнесе, что вел твой отец и отец Юли?

Сергей нахмурился, пытаясь вспомнить все то, что слышал юнцом.

— Начали с крышевания, потом в рэкет подались, — скупо ответил он. — Насколько я знаю, проблемы закрутились из-за какой-то промышленной фабрики.

Кирилл Викторович кивал его ответам, подтягивая к себе и раскрывая синюю папку, что лежала на столе.

— Вова Метеля и Саша Сокол собрали «Корпорацию», которая, используя незаконные действия, по-нашему просто рэкет, — добавил он, поднимая взгляд от папки. — Переоформила в свое владение компанию «МетТал». Как оказалась компания была непростой. Именно она использовалась для отмывания денег правительственными чиновниками, а так же именно через неё переводились деньги на офшорные счета, — с интонацией прочел Кирилл Викторович. — Владелец данной компании, приходился родственником мэра вашего города — Егорова Степана Викторовича. И вот тогда все и закрутилось. Ваши отцы обратились к некоему «Бурову», с согласия которого работали, а мэрия пошла по правительственным связям.

Сережа сидел неподвижно, ловя каждое слово и пытаясь представить себе ситуацию, в которой оказались их с Юлей отцы. Зажатые между правительством и бандитами, словно между молотом и наковальней. Выставленные козлами отпущения при любом исходе.

— И чем все закончилось? — прямо поинтересовался он, желая лишь одного — получить имя того, кто испортил ему жизнь.

Волына отложил папку и посмотрел на Сережу в упор.

— Я поднял все свои связи и смог выяснить, что Егоров С.В погиб через четыре месяца, после случившегося с твоей семьей.

Сергей замотал головой, словно произнесенные слова не укладывались в его сознании.

— Вы хотите сказать, что убийца мертв? — рыкнул он, вскакивая со стула.

Кирилл Викторович поднял взгляд и молчал до тех пор, пока Сергей снова не сел на стул, показывая, что готов слушать дальше.

— Теперь мы подходим к самому интересному, сынок, — усмехнулся Волына. — Егорова убили свои же. Тут не ясно за что, но мне на ум приходит лишь то, что ему просто хотели закрыть рот. Некий господин «Буров» примерно в то же время пропал. В один прекрасный момент просто перестали существовать все упоминания об этом авторитете. Но и это еще не все.

Достав из папки свежее цветное фото, он кинул его Сергею через весь стол.

— В тот момент, когда «Буров» исчезает, на арене появляется новый игрок, который быстро занимает его место. Он без борьбы получает всю власть, словно на блюдечке. А спустя пару лет является тем, кто контролирует всю металлургическую отрасль нашей страны. И знаешь кто он? Именно тот, с чего позволения наш общий друг господин Сибиряк пошел на меня войной. И тот, кому я отправил его кости почтой.

Сергей молча смотрел на фото, пока в его голове роились миллионы мыслей.

— И что ты хочешь от меня? — прямо спросил он, глядя поверх фото на Волыну. — Хочешь заставить меня поверить, что это он виновен в смерти моей семьи?

— Этот человек мешает мне жить, — рыкнул Кирилл Викторович, указывая пальцем на фотографию мужчины. — Он перекрывает мне кислород по всем фронтам. А теперь еще, как я слышал, он собирается идти в депутаты. Представляешь, что он сможет сделать, если займет этот пост?

— И чего ты хочешь от меня? — повторил вопрос Сергей, явно теряя терпение. — Я больше не работаю на тебя, чтобы решать твои проблемы.

— Я хочу, чтобы ты вошел в его компанию, стал незаменимым человеком в его жизни и, когда он будет доверять тебе настолько, что откроет все карты, ты добудешь для меня все документы, касающиеся «МетТал», — выложил свои истинные помыслы Волына. — Тебе это выгодно не меньше, чем мне. Находясь внутри его компании, ты поймешь, кто убил твою семью. Тебе просто нужно будет выяснить, что тогда произошло.

Секретарша вошла с подносом и поставила блюдца с чашками горячего напитка на стол перед мужчинами, что сейчас напряженно смотрели друг на друга.

— Ты понял, кто этот мужчина на фото? — поинтересовался Кирилл Викторович, когда за девушкой закрылась дверь.

В жизни бывают такие моменты, когда нужно выбирать.

Ты идешь по своему пути, по своей дорожке из желтого кирпича, которая тянется вперед. На дорожке встречаются кочки и ямы, она извивается, но ты продолжаешь следовать по ней, зная, что и через час и через пять лет будешь идти по желтому кирпичу. А потом натыкаешься на развилку и замираешь. И обе дорожки вроде бы из одинакового кирпича, обе ведут вперед, но ведут в совершенно разных направлениях. И ты понимаешь, что выбор пути может многое изменить в твоей жизни. И непонятно к чему приведет дорожка, которую выберешь. Ты не можешь, как в детской игре на приставке, сохраниться перед тем, как сделаешь выбор, чтобы в случае неудачи вернуться на это место. Ты предельно ясно осознаешь, что пути назад не будет. Выбор, который сделаешь, будет с тобой до конца.

И ты вздыхаешь полной грудью, подбадривая самого себя сделать правильный выбор. Веря, что не ошибешься и не разрушишь все то, что успел уже приобрести за свой путь. Надеясь, что впереди ждет светлое будущее.

И ты собираешься с силами, оставляя позади все страхи и опасения.

И делаешь шаг.

— Это Соколов Александр Святославович. Юлин отец.

Глава 15

— Юлия Сановна, вы не будете против, если приторможу у магазина? — поинтересовался Максим. — Жара замучила, кондиционер не спасает.

Юля оторвалась от тетрадок и посмотрела на мужчину, улыбающегося ей через зеркало заднего вида. В первое время она вздрагивала каждый раз, когда кто-то обращался к ней по отчеству. По родному отчеству. Она так привыкла к созвучию Юлия Максимовна, что, поначалу, даже не реагировала, думая, что обращаются не к ней. Как и не привыкла к тому, что кто-то вообще может обращаться к восемнадцатилетней девчонке, выросшей в деревне, подобным образом. Но с тех пор многое изменилось. Слишком многое, если уж быть откровенной.

— Конечно, Макс, — тут же отозвалась она. — Купишь мне шоколадку или батончик. Умираю с голоду.

— Я еще никогда не отказывал симпатичной девушке в конфете, — как всегда пошло пошутил водитель, припарковавшись на обочине перед небольшим продуктовым. Юля уже привыкла к подобным шуткам, воспринимая их как неотъемлемую часть харизмы этого парня. — Я на минуту, двери никому не открывать.

Звонок мобильного раздался в тот самый момент, как за ним захлопнулась дверь и сработал центральный замок, заблокировав её в машине. Иногда его перестраховки казались ей просто смешными, но кто она была такая, чтобы учить его, как работать.

Порывшись в сумочке и выудив из её недр небольшой сотовый, она нажала кнопку приема.

— Скажи мне, что ты все сдал? — с улыбкой в голосе попросила она, даже не здороваясь.

Денис засмеялся на том конце провода.

— Да, можешь поздравить специалиста в области финансов с получением диплома, — горделиво отозвался Дрон, под визг и поздравления Юли. — Ты себе представить не можешь, как я соскучился. Эти три недели были адскими без тебя.

Девушка улыбнулась, прикусывая верхнюю губу, чтобы не расплакаться. Она никогда ему не признается, сколько раз за эти три недели плакала в подушку, настолько сильно ей его недоставало. Но она держалась, ведь понимала, что это был последний раз, когда они настолько разлучались. Конечно, она могла поехать с ним в деревню и тем самым лишить себя всех любовных мук, но отец настоял, чтобы она оставалась в столице. Да и подготовка к выпускным экзаменам шла полным ходом. Она уже три ночи подряд вскакивала ни свет, ни заря, чтобы позаниматься до прихода репетиторов. Нет, она не обучалась ни в местных школах, ни в гимназиях. Отец организовал ей домашнее обучение, чтобы ей не пришлось вливаться посреди года в незнакомый выпускной класс. Она была отчасти благодарна ему, а отчасти больше всего на свете мечтала вернуться домой, чтобы окончить школу вместе со своим классом.

Но она не винила отца в излишней опеке, поскольку понимала, как ему тошно от мысли, что он бросил её, ведь все эти годы был уверен, что их с Сережей убили вместе с Субботиным. Неудивительно, что теперь главной целью Сокола было беречь свое маленькое сокровище. Именно поэтому она никуда и никогда не выходила без охраны. Раньше её телохранители сменяли один другого, пока в её жизни не появился Максим. Именно с ним Юле удалось не просто завязать вежливую беседу, но и пообщаться практически по-дружески. Возможно все дело в том, что парень был всего на четыре года старше неё самой, а может дело в его легком характере и юморном, хоть и немного пошлом, стиле общения, но с ним Юле было проще, чем со всеми теми молчаливыми бугаями, которых раньше приводил отец. И спасибо за это нужно было говорить Сереже. Именно он привел Макса к отцу и попросил приставить к Юле.

— Адскими были мои три недели без тебя, — возразила девушка. — Карина снова принялась строить из себя добрую мачеху, устроила мне шоппинг — выходные. Я не представляю, как мой отец еще не разорился, позволяя ей столько тратить.

Денис улыбнулся, прекрасно представляя себе, как недовольно она в этот момент хмурит носик.

На самом деле он бы никому и никогда не признался, как он боялся Юлиной встречи с отцом. Как именно он настоял, чтобы в Москву они отправились только после её дня рожденья, когда ей по-настоящему исполнилось восемнадцать. И, хоть он и понимал, что ничего плохого её отец ему не сделает, но все же опасался. Особенно после всех тех статей, которые он прочел о новоявленном тесте в интернете. Несколько раз он даже пытался поговорить с ней на тему того, чтобы оставить все как есть. Вот не знал же Александр Святославович о том, что она жива и здорова последние десять лет и ничего. Жил ведь как-то. Но потом сам себе противен был, когда понимал, что это эгоизм в нем говорил. Не мог он так с Юлей поступить. Он ведь никогда не забудет, как она в лице изменилась, когда Сережа ей фото отца показал и признался, что тот жив. Денис навсегда запечатлел в своей голове эту молниеносную смену эмоций на её лице. От неверия к надежде, от надежды к радости. А потом на её лице появилась улыбка, что весь дом озарила, и слезы из глаз потекли. Слезы радости. Как она бросилась к Сереже в объятья, повторяя сбивчивым шепотом: «Папочка, папочка жив, Серёженька». А Денис себя тогда лишним почувствовал, словно влез в их личный, сокровенный момент.

А потом события понеслись слишком быстро. Их поездка в Москву, встреча с Соколовым. То, как он отшатнулся, когда впервые Юлю увидел. Ему не нужны были ничьи объяснения, он точно понял, кто стоит перед ним. А дальше Дрон и не заметил, как обратно в деревню один возвращался. Александр Святославович быстро все решил, организовав учебу для Юли прямо на дому и дав Сереже работу. Денис тогда приехал в пустой дом, упал на диван в гостиной бабы Кати и впервые задумался над тем, что все их планы летели к коту под хвост. Они ведь планировали в город переехать этим летом, чтобы Юле было удобнее пары в университете посещать, да и Денису к офису ближе. А сейчас что? Переезжать в столицу?

— Нам нельзя было разлучаться, — горестно заметил парень.

Вот не хотел же этот разговор по телефону затевать, но не сдержался.

— Брось, Денечка. Ты же знаешь, что папа хочет, как лучше. Он столько лет моей жизни пропустил, как я могу его сейчас оставить? — поинтересовалась Юля, облокотившись на спинку сиденья и прикрыв глаза. Ей очень не нравилось, что в последнее время она чувствовала, как Денис пытается поставить её перед выбором между ним и отцом. Она любила мужа, но даже представить себе боялась, что бы ответила, если бы этот вопрос он действительно задал. — Ты когда приедешь? Папа на выходных устраивает прием, я бы очень хотела, чтобы ты был здесь.

Денис перевел взгляд на календарь, пытаясь просчитать, хватит ли ему времени закончить все дела у Волыны и собрать вещи.

— Твое желание — закон для меня, принцесса, — пообещал Денис. Он никогда не мог отказывать, когда она просила. — У меня есть еще пару дел в университете и деревне, но к выходным думаю, что точно успею.

— Пойдешь к родителям? — осторожно поинтересовалась девушка.

Она знала, что именно из-за неё родители перестали общаться с Денисом, но все её многочисленные попытки поговорить с ними и все объяснить остались без ответа. Её просто не хотели слушать, закрывая перед носом дверь.

— Попытка не пытка, — пожал плечами парень. — Когда-то же они должны перестать злиться и принять, наконец, мой выбор.

— Передавай от меня привет, если получится, — попросила она. — И еще кое-что… ты не мог бы проведать бабу Катю? Отнесешь ей цветы?

— Конечно. Люблю тебя, принцесса, — мягко попрощался Доронин.

— И я тебя, — улыбнулась она.

Стоило ей положить трубку, как сработал замок и на переднее сиденье плюхнулся Максим, передавая ей целый пакет с различными сладостями.

— Не знал, что ты любишь, поэтому купил все, — с довольной улыбкой произнес он, видя её ошарашенное лицо.

Юля порылась в пакете, вытаскивая любимый батончик.

— Если ты пытаешься произвести на меня впечатление, Казанова, то ты опоздал на пару лет, — хитро заметила она. — У меня муж ревнивый и злобный брат.

— То есть не брат, — тут же поправилась она. Привычка называть Метелю братом так укоренилась в ней за десять лет, что она просто не могла молниеносно перестроиться. — А просто Серёжа. У меня злобный Сережа.

Сказала и сама поняла, как глупо это прозвучало. Макс обернулся назад к дороге и завел двигатель.

— Ты хотела сказать это драконово величество? — добавил он, чтобы скрасить неловкость, что повисла в машине.

Макс улыбнулся, услышав девичье хихиканье. Это прозвище он недавно придумал для армейского товарища и теперь строжайше следил, чтобы Метельский о нем не узнал. Ему нравилась новая работа. Нравилось снова работать с Метелей, нравилась эта милая девчонка, но больше всего ему нравилось то, что он больше не на войне. Несколько месяцев назад он почти решился на еще один контракт, когда понял, что, таким как он, нечем заниматься в реальное мирное время. Как же Горем удивился, когда однажды его мобильный высветил на дисплее имя Серёги.

Юля весело засмеялась, когда услышала новое прозвище, которое Макс дал Сергею. Вот зуб дать у парня был настоящий юмористический талант и, если бы он не пошел в телохранители, то вполне мог бы попробовать свои силы в стенд-апе.

Но улыбка тут же сползла с лица, когда она позволила себе подумать о Сереже. Он игнорировал её уже вторую неделю. Нет, они привыкла к тому, что с момента его возвращения, он отдалился от неё. Не ей упрекать его в этом. Но полный игнор — это было уже слишком даже для него.

— Макс, заверни в офис, мне нужно встретиться с Сережей, — попросила Юля, поддавшись порыву.

Макс нахмурился, глядя на неё в зеркало дальнего вида. Он не знал, что происходило между ней и Метелей, ведь друг никогда ни с кем не делился подробностями личной жизни. Они знали только то, что дома у него осталась бабка и младшая сестренка, больше ничего. Но сейчас, когда он немного покопался в сплетнях и выяснил, что никакие они не родственники, Горем все чаще начал замечал нерациональность в поведении друга. То он буквально каждый час звонит, чтобы проверить все ли с ней в порядке, то пропадает на несколько дней, игнорируя его ежедневные отчеты о том, куда они ездили и что делали. И дело было вовсе не в загруженности делами, хотя Сергей и занимал не последнее место в компании Юлиного отца. Тут было что-то серьезное, но Метеля не собирался с ним делиться происходящим. Ему оставалось лишь следить за всем со стороны и готовиться к тому, что вот-вот придется вытягивать друга из горы дерьма, куда он сам закапывался последние недели.

Поэтому, притормозив у офиса, Горем быстро скинул Метельскому смс о том, что Юля поднимается к нему, понимая, что не сможет её остановить. Они с Сережей хоть и не были родственниками, но железобетонное упрямство было их общей чертой характера.

Идя по светлым коридорам, Юля понимала, что Сережа не обрадуется её неожиданному появлению. Но если это был единственный способ заставить этого упрямца её выслушать, она бы прорвалась и через охрану, и через секретаршу, что при её появлении живенько подскочила с места, лепеча что-то о том, что у Сергея Владимировича важная встреча и он просил его не тревожить. Нужно ли говорить, что она полностью ту проигнорировала, входя в кабинет без стука. Макс, что зашел вслед за ней, замер в пороге, а она по инерции успела сделать несколько шагов внутрь просторного кабинета, прежде чем остановиться. А потом и резко развернуться, чувствуя, как щеки начинают предательски гореть.

— Твою мать, — присвистнул Горем. — Если бы я знал, что важные встречи проходят так, то сразу бы поддался в бизнес колледж, а не в военку.

Сережа резко выдохнул, поднимая лицо к потолку и закатывая глаза. Слава Богу, что ему сегодня было слишком лень на более активные сексуальные действия, поэтому он остался сидеть в кресле, позволяя одной симпатичной сотруднице с нижних этажей снять его напряжение.

— Какого черта вы здесь делаете? — рыкнул он, застегивая ширинку в тот момент, когда девчонка перед ним вскочила с колен и метнулась в сторону выхода.

Юля проследила за её бегством с поджатыми губами, прежде чем развернуться к нему лицом.

— Трахаешь девчонок во время перерыва? Серьезно? — прошипела она, злясь на него и прекрасно осознавая, что не имеет никакого права на эту злость.

Сережа недовольно поджал губы, переводя взгляд на армейского приятеля.

— Трахаешь? — переспросил он не сводя глаз с Горема, что сейчас поднял перед собой руки, как бы говоря, что ни при чем. — Каким еще словам ты её научил?

Макс, в свою очередь, смотрел прямо на Сережу, едва удерживаясь, чтобы не заржать в голос.

— Я научил? Ты вообще знаешь, что такое интернет? Дети живут в нем в наше время, — отшутился он, переводя взгляд на Юлю. — Там порно рекламы на каждом сайте. А еще лживые обещания чудо средства, что увеличивает пенис на десять сантиметров за одно применение.

— Не верь ничему, везде обман, — словно по-секрету добавил Горем, качая головой.

Видимо он пытался разрядить обстановку и это помогло, когда Юля хмыкнула, оборачиваясь к нему с улыбкой.

— Нуждаешься в помощи с этим, парнишка? — ехидно заметила она, окидывая его насмешливым взглядом.

— А разве девушкам бывает много? — отбил шутку Горем, подернув бровями.

— Хватит, — прошипел Сережа, глядя на будущего покойника убийственным взглядом.

Он уже не раз корил себя, что попросил Горема охранять Юлю. Да, он был лучшим в своем деле, но в этом парне абсолютно отсутствовало чувство самосохранения и хотя бы минимальные задатки деловой этики.

— Что ты делаешь здесь? — поинтересовался Метельский, переводя взгляд на девчонку перед собой.

Оглядывая её всю с головы до ног, запоминая, впитывая в себя её образ. Она сейчас так сильно отличалась от той Юли, что все эти годы была с ним рядом. Такие привычные кудрявые русые волосы теперь превратились в ровные шелковые белоснежные пряди, что стелились по её спине на ладонь ниже лопаток. Из-за нового цвета волос глаза казались двумя огромными изумрудами на фарфоровом лице с румяными щеками. Её обычный спортивный стиль одежды заменили дизайнерские юбки, а кеды сменились лодочками на каблуке. Этот мир превратил его маленькое сокровище в настоящий бриллиант в красивой огранке. Она была совершенна и была настолько далека от него, как никогда в своей жизни.

А в его голове до сих пор стоял разговор с её отцом, который состоялся между ними несколько недель назад. Тогда Метеля пришел к нему, потребовав то, что принадлежит ему по праву — половину бизнеса, которая принадлежала его отцу. На что Сокол признался, что хоть Метеля и отлично справляется с работой, но он еще не до конца ему доверяет.

Тогда-то Метеля и сорвался.

Юля смотрела на Сергея, хмуря брови и скрестив руки на груди. Он выглядел как человек, который не спал неделю: темные круги под глазами, осунувшееся, серое лицо, помятый несвежий пиджак. Его волосы, которые еще несколько недель назад нуждались в стрижке, теперь выглядели просто нелепо, торча по сторонам. Обычно он никогда не позволял себе такой вольности, с тех пор как начал работать у её отца.

— Сережа, что происходит? — прямо спросила Юля, подходя к столу и глядя на него сверху вниз. — Ты выглядишь отвратительно.

— А ты как всегда красавица, кроха, — улыбнулся он в ответ.

Улыбнулся так, как улыбался всегда, когда делал это искренне. Юля с силой сжала руки в кулаки, заставляя себя сдержать порыв подойти и крепко его обнять. Но между ними сейчас были не те отношения, чтобы она могла позволить себе сделать это. Слишком широкой была стена, которую он между ними построил.

— Максим, подожди меня за дверью, пожалуйста, — попросила Юля, присаживаясь на стул перед столом. — Уверенна, его секретарше будет интересно послушать о твоих экспериментах с эрекцией.

— Язва, — признал очевидное Сергей, когда за телохранителем закрылась дверь. — Зачем ты приехала?

Юля замялась, крутя пальцы на руках, лежащих на коленках.

— Мне не нравится то, что происходит в наших взаимоотношениях, — прямо призналась она. — Ты — моя семья, Сережа. Я не хочу от этого отказываться. Да, я рада, что папа жив и теперь он рядом, но я не хочу лишаться тебя из-за этого. Почему ты отдаляешься?

Сергей смотрел на неё, едва сдерживаясь, чтобы во всем не признаться, но понимал, что не мог её в это втягивать. Он чувствовал, что был уже слишком близко к тому, чтобы разгадать личность убийцы их родных. Он не мог признаться во всем сейчас, когда был так велик шанс, что она могла проболтаться обо всем отцу. Эта информация не должна была выйти за пределы его головы.

— Все изменилось, Юля, — недовольно отозвался он, поднимаясь со своего кресла и подходя к окну. — И дело даже не в тебе, твоем отце или твоем муже. Изменился я. Ты обрела свою счастливую картинку, я просто хочу найти свою.

Юля поджала губы, глядя в спину того, кого любила всю свою жизнь. Она не знала, как ему помочь. Порой ей было стыдно за то, что её отец остался жив, когда вся его семья лежит в могилах.

— Трахать сотрудниц в кабинете — это точно не твоя счастливая картинка, — злобно ответила она и тут же одёрнула себя, понимая, что ревность слишком явно слышалась в её голосе.

Хорошо, хоть Сергей не услышал этого. Или просто не предал значение, продолжая смотреть на улицу через панорамное стекло.

— На выходных отец устраивает прием. Денис обещал приехать, — неуверенно произнесла Юля, пытаясь перевести разговор. — Я бы очень хотела, чтобы и ты пришел.

Он обернулся к ней через плечо.

— Если бы и захотел, я бы не смог пропустить его, — с едкой ухмылкой признался Сергей. — Александр Святославович сказал, что это мероприятие обязательно.

Юля опустила взгляд, теребя обручальное кольцо на своем пальце, что Денис подарил в её прошлый день рожденье. Она в последнее время всегда так делала, когда чувствовала себя неуверенно.

— Папа иногда бывает… — она задумалась, как бы помягче охарактеризовать родителя. — Сверх контролирующим. А может тебя это так задевает потому, что у тебя не было никого, кто бы мог дать тебе ремня за твои проступки. Баба Катя, царство ей небесное, тебя избаловала свободой.

Сергей ухмыльнулся, разворачиваясь к ней.

— Царство небесное, — повторил он. — Эй, да меня не за что было бить, я был примерным мальчиком!

Юля закатила глаза, качая головой.

— Да, конечно, — усмехнулась она. — Особенно примерным, когда неделю прятал украденный кабель под кроватью.

Они оба засмеялись, вспоминая былые времена.

— Между прочим, меня ко всему принудил твой муж, — шуточно попытался скинуть всю вину на Дрона.

— Вот уж этому я в жизни не поверю, — сквозь смех процедила она.

Отсмеявшись, они оба замолчали, глядя друг на друга с мягкими улыбками. Именно этого Юле больше всего не хватало — его в её жизни.

— Тогда до встречи в субботу, — вежливо попрощалась она.

— Пока, кроха, — отозвался Сережа, жадно следя за тем, как она удаляется. — Попроси Максима вечером заехать ко мне.

Юля остановилась, едва её рука легла на ручку.

— Мне стоит начинать переживать? — осторожно поинтересовалась она, оглядываясь на него.

Сережа невозмутимо пожал плечами, усаживаясь обратно на свой стул.

— Просто дам ему несколько книг по деловой этике и покажу, как найти в википедии определение слову тактичность, — соврал Сергей не моргнув и глазом.

В последние время лгать у него получалось все лучше и лучше.

Когда вечером зазвонил его телефон, Сергей как раз переодевался для тренировки. Он не планировал отвечать, устав от дел за целый день, но когда увидел на дисплее имя звонившего, тут же изменил свое решение.

— Метельский слушает, — нетерпеливо произнес он, едва поднеся трубку к уху. — Постойте минуту, подойду к окну, тут связь плохая.

Он ждал этого звонка уже несколько дней и сейчас не мог допустить, чтобы разговор прервался. Слишком сложным оказалось пустить слух о его помыслах, да так, чтобы не подставиться.

— Сергей Александрович, здравствуйте, — раздался нервный мужской голос на том конце. — Мне сказали, что вы можете неплохо заплатить за информацию, которую ищите.

— Вам правильно подсказали, — прямо ответил он. — Вы знаете, какого рода сведенья я ищу?

— Информацию об одном человеке, который исчез несколько лет назад. Вы хотите знать его настоящее имя, — аккуратно сказал неизвестный, словно думал, что их могли подслушивать. — Я владею данными сведеньями, но эта информация будет стоить дорого.

— Деньги — не вопрос, — тут же ответил Метеля. — Скажи мне имя.

— Не по телефону, — отозвался мужчина. — Я скину время и адрес, когда удостоверюсь в безопасности встречи. А пока собери три миллиона и жди.

Он отключился, не удосужившись попрощаться. Не сказав толком ничего, что могло гарантировать, что это не утка. Метельский так долго пытался найти хоть кого-то, кто ты не побоялся сдать ему личность Бурова, но чем глубже он капал, тем больше смертей вылезало наружу. Словно этот человек действительно вырезал всех, кто мог знать хоть что-то о нем.

Сергей с силой сжал кулак и от переизбытка эмоций ударил им об стену с такой силой, что на костяшках выступила кровь.

— Эй, что-то мне кажется, что я не вовремя, — раздался удивленный голос Горема, заставшего эту сцену. — Что случилось?

Сергей обернулся на приятеля, окидывая того с головы до ног. Заметив спортивную сумку в его руке, он невозмутимо кивнул на неё.

— Переодевайся, жду на ринге.

Это был не первый спарринг между Сергеем и Максимом. В армейские годы они часто тренировались совместно, поэтому успели неплохо изучить технику друг друга. Но вот чего Горем совсем не ожидал, так это получить подлый удар локтем по носу, как только ступил на ринг.

— Какого черта,Метеля? — прошипел он, задирая голову, чтобы остановить хлынувшую из носа кровь. — Не смей трогать это лицо. Этим я кадрю телочек.

Метельский даже не думал извиняться, но полотенце другу все же кинул.

— Еще раз увижу, как ты кадришь Юлю, я с тобой такое сделаю, что тебе даже старая дева перед наступлением климакса не даст, — прорычал он. — Ты меня понял?

Макс, посмотрел в глаза друга, усмехаясь. Наконец, он все понял.

— Ох, ничего себе, — выдохнул Горем, качая головой. — Как же плотно эта девочка тебя за яйца держит.

Сережа не стал отпираться, красноречиво глядя на друга. Этого хватило, чтобы между ними твердо установились границы неприкосновенности в отношении одной небезызвестной зеленоглазой особы.

— Мог бы сразу сказать, — недовольно пробурчал Горем, надевая перчатки и продвигаясь к середине ринга. — Я думал у меня в соперниках только её муженёк. Сам понимаешь, девочка — конфетка, попытаться стоило.

Сережа покачал головой, наблюдая за действиями друга, начавшего двигаться по кругу ринга, подбираясь ближе к нему.

— Ты недооцениваешь Дрона так же, как в свое время недооценил я, — признал он, с легкостью блокируя первый удар Горема. — Она любит его. И более того, она предана ему. Юля его не оставит, как он не оставил её. Мне понадобилось много времени, чтобы это понять.

Макс резко переместился влево и попробовал нанести удар в корпус, но Сергей отбил его ногой, нанося собственный удар. Нужно отдать Горему должное, он не просто вовремя отклонился, но и успел неплохо задеть его. Они оба усмехнулись проделанному хитрецом маневру.

— Ну и что ты планируешь? — не оставлял попыток разговорить Метелю парень. — Не поверю, что просто уступишь. Ты парой смотришь не неё так, словно готов вырубить и утащить в свою пещеру.

Сережа хмыкнул, представляя себе, как это могло бы выглядеть.

— Она сделала выбор, — пожал плечами он. — Я попытался её вернуть, у меня не вышло. Она, глядя мне в глаза, честно призналась, что хочет быть с другим.

— Бабы дуры, — в свою очередь пояснил Макс, заставляя Сергея снова уклоняться от череды ударов.

— Нет, все верно, — произнес Метеля, нанося ответный удар в корпус соперника. — Ей сейчас лучше не быть рядом со мной.

Макс замер, снимая одну перчатку и давая понять приятелю, что пора сделать паузу.

— А вот по этому поводу подробнее, — серьезно заметил он. — Я уже понял, что ты ведешь здесь свою собственную игру, правда, не знаю по какому фронту. Сейчас, когда понял, что Юля здесь ни при чем, у меня возникают слишком настороженные мысли.

Сережа снял перчатки и пошел к углу ринга, чтобы взять бутылку с водой и полотенце. Он не собирался рассказывать Горему правду, хоть и знал, что приятель никогда и ни за что его не предаст. Просто это было его дело. Его целью в жизни на текущий момент. Это было единственным, что не давало ему опустить руки.

— Просто сбереги её, Горем, — тихо отозвался он, не глядя на друга. — Что бы ни случилось, сбереги ей жизнь.

Глава 16

Это утро вполне могло стать самым лучшим в жизни Юли за последние несколько месяцев, если бы не разговор, который Денис решил поднять ни свет ни заря. Она совсем не была готова к этому, наслаждаясь теплыми объятьями любимого мужчины, за которым безумно соскучилась. Едва раскрыв глаза, она намеревалась продолжить все то, чем они занимались ночью, но у Дениса были свои планы, которые он не стал откладывать, даже несмотря на её нежные игривые поцелуи.

— Малыш, нам нужно кое-что обсудить, — твердо начал он, отстраняя её от своей шеи.

Видел Бог, когда она проделывали те штуки своим языком по его коже, его мозг просто отключался. Но сейчас ему нужно быть в здравом рассудке, чтобы попытаться объяснить все то, что терзало его в последние недели. Он должен был заставить её раскрыть глаза и посмотреть на все происходящее со стороны.

Юля не стала отодвигаться, по-хозяйски устроившись на его груди.

— О моем отце? — недовольно спросила она, надувая губы. — Денис, тебе не кажется, что в последнее время о моем отце мы разговариваем чаще, чем о нас самих. Не о чем тут говорить, он просто пытается дать мне все лучшее, понимая, чего я была лишена в деревне, вот и все.

Он понимал, что девочке, выросшей без отца, была приятна отцовская забота и опека. В иной ситуации, он бы не сказал ни слова, но её отец выходил за рамки и он не понимал, как Юля сама этого не замечает.

— Он принес тебе диплом об окончании школы! — не выдержал Денис. — Ты готовилась к экзаменам неделями, зубрила и занималась, а он просто принес его тебе на блюдечке.

Юля поджала губы, отводя взгляд. Этот момент действительно задел её чувства, но она уже миллион раз отругала себя, что рассказала об этом мужу.

— Он просто не хотел, чтобы я нервничала перед экзаменами, — попыталась она оправдать родителя, но её голос звучал неуверенно.

Она была готова сдать эти чертовы экзамены самостоятельно, и его неверие в её силы оказалось слишком неприятным. Но она ничего не сказала отцу, поблагодарив того за участие. Ей не хотелось обижать его, понимая, что он просто слегка перебарщивает.

— Хорошо, пусть так, — согласился Денис, понимая, что спорить с ней по этому поводу бесполезно. — Что дальше? Мы планировали переехать в город этим летом, ты хотела поступать в университет, где я обучался. Теперь ты этого больше не хочешь?

Юля села в постели. Близость с Денисом стала вдруг неловкой и неуместной.

— Денис, раньше город был пределом наших возможностей, — неуверенно начала она. — Теперь мы можем жить в столице. Разве тебе здесь не нравится? Здесь столько возможностей! Да и ты с твоим талантом в финансах легко найдешь работу. Хочешь, я попрошу папу? Он устроит тебя в свой банк.

— Не-хо-чу, — по слогам прошипел Денис, садясь и беря её за прохладные ладошки, не смотря на жаркое летнее утро. — Я хочу, чтобы мы сами строили свою жизнь, как это было раньше. Я не хочу, чтобы твой отец диктовал тебе, как жить.

Юля поджала губы и отвела взгляд. Ей был неприятен этот разговор. Она не могла донести до Дениса саму мысль о том, что расставание с отцом пугало её. Юле казалось, что если они разъедутся по разным городам, она снова его потеряет.

— Просто подумай о том, чего хочешь ты, — попросил Денис, видя, что она готова расплакаться. — Я о большем не прошу, просто подумай. Ты — моя семья, мы всегда будем вместе. Я приму любой твой выбор. Просто подумай. Разве нам плохо было дома?

Юля грустно улыбнулась, вспоминая дом, что давно стал родным. Их совместные пятничные вечера, шашлыки в доме Кирилла Викторовича, дружный деревенский класс и группу малышей в танцевальном кружке, который ей пришлось оставить. Она любила их жизнь в деревне. Но она так же была на седьмом небе от счастья, когда вновь вернулась к папе. Это словно были две равнозначные половинки её сердца, и она не понимала, как могла между ними выбирать.

— Подумаю, — пообещала она, позволяя Денису поцеловать себя и крепко сжать в своих объятьях.

Девушка думала, что сможет провести этот день с Денисом. Она планировала поездку на велосипедах к озеру, обед хот-догами и долгую прогулку по возвращению, но судьба распорядилась иначе, когда сразу после завтрака новая супруга отца — Карина, буквально силой уволокла её в спа. Она даже слушать не стала об уже имеющихся планах, твердя, словно заведенный волчок, что к вечеру они обе должны быть блистательны. Но, когда по возвращению она надела новое золотистое узкое платье в пол и расправила кудри, что каскадом струились по спине, отдала должное Карине. А уж когда вошедший Денис замер на пороге с раскрытым ртом и минут пять ошарашенно её разглядывал, она даже поблагодарила мачеху за настойчивость.

— Мы останемся в этой комнате, — строго проговорил Денис, когда дар речи к нему все же вернулся.

Юля рассмеялась. Подойдя ближе, она расправила коричневый галстук и убрала несуществующую пылинку с его светлого пиджака. Ей нравилось, как Денис выглядел в костюмах. Он казался таким взрослым и деловым, что у Юли появлялись в голове глупые мысли на его счет.

— Боюсь, если мы не спустимся в течение трех минут, отец сам сюда поднимется, — честно призналась девушка. — Сегодняшний вечер очень важный для него, мы не можем его подвести.

— Буду сама вежливость, — проворчал Доронин. — Но леди должна пообещать, что первый танец она оставит за мной.

— Всенепременно, — пообещала она, хватаясь за его локоть.

Внизу царила атмосфера роскоши и английского шика. У отца был достаточно большой особняк, чтобы около трех десятков приглашенных гостей комфортно чувствовали себя в гостиной и на заднем дворе. Мужчины в роскошных итальянских костюмах, женщины, обвешанные драгоценностями в коктейльных платьях. Все сновали туда-сюда с такими важными лицами, словно подобные мероприятия были для них обыденностью. Наверное, именно на этом фоне Юле и Денису было некомфортно, хоть они и старались не показывать этого.

— Хоть одно знакомое лицо, которое приятно видеть, — проговорил низкий голос за их спинами, когда ребята подошли к бару, чтобы взять по коктейлю. — Блондинке ничего крепче шампанского не наливать, — дал строгое указание бармену Сергей.

Юля развернулась на знакомый голос, расплываясь в улыбке. Он выглядел иначе. Опрятнее, заметно посвежевшим с их последней встречи. Но, что больше всего её порадовало, его глаза снова горели той уверенностью и озорством, что она так любила.

— О, ты принял душ и надел чистую рубашку, — едко заметила она, оглядывая его с головы до ног.

Сергей улыбнулся на укол девушки, в свою очередь, рассматривая её. Лучше бы он этого не делал. Это чертово платье облепляло её, словно вторая кожа.

— Еще я подстригся, но вы, женщины, вечно подобное не замечаете, — деланно обиделся он, протягивая руку к другу. — Привет, Дрон. Слышал тебя можно поздравить с получением диплома. Красный, я надеюсь?

— Краснее некуда, — похвастался Доронин, пожимая протянутую руку.

Они, в последнее время мало общались. Сначала Метеля списывал все на то, что Дрон близок с Волыной и мог случайно выдать ему закрытую информацию, но позже смог признаться себе, что дело вовсе не в бизнесе. Денис несколько раз пытался наладить между ними прежнее общение, но как бы он ни старался, неловкость между ними не проходила.

— Юля! — позвал девочку отец, стоило той поднять с барной стойки бокал с шампанским. — Иди сюда, моё сокровище, познакомлю тебя со своим старым другом.

— Долг зовет, — прошептала она, делая шаг к отцу. — Денис ты идешь?

— Нет, малыш, я побуду здесь, — отказался он, скривив жалобную мину.

— Предатель, — игриво прошипела она и резво зашагала к отцу через всю гостиную, стуча по паркету высокими каблуками.

Денис с ухмылкой покачал головой, глядя ей вслед. Сережа так же не мог отвести взгляда от удалявшейся роскошной фигурки, пока не понял, что глазеет на неё, как сумасшедший. Или как там сказал Горем? Словно готов вырубить и оттащить в свою пещеру?

— Она не видит того, что делает её отец, — раздосадовано произнес Денис, делая глоток из низкого пузатого стакана. — Может, ты поговоришь с ней?

Сережа окинул друга понимающим взглядом, но покачал головой.

— Прости, приятель, но сюда я не полезу, — честно ответил на просьбу друга. — Ты же знаешь её характер, пока она сама не наступит на эту граблю, не поймет.

— Боюсь, как бы не было слишком поздно, — покачал он головой. — Как твои дела?

Метельский пожал плечами, наблюдая за мужчинами к которым подозвал Юлю её отец.

— Соколов дал мне место исполнительного директора в крупной металлургической компании, разве могу я жаловаться, — с едкой ухмылкой, проговорил он полным яда голосом. — Пока я её не обанкротил, что неплохо для парня, ни черта не понимающего в промышленности.

Денис опустил бокал и похлопал друга по плечу.

— Ой, да брось ты, — махнул он рукой. — У тебя хорошие лидерские способности и смекалка. Ты с детства научился зарабатывать. Что бы ни случилось, но ты никогда не обанкротишь эту фирму, поверь мне.

Сергей благодарно взглянул на Дениса. Он и не понимал, как ему не хватало поддержки и веры в его силы друга. Они с детства все дела проворачивали вместе. Возможно, решение отдалиться от него было ошибкой? Он не успел обдумать эту мысль, когда телефон завибрировал от входящего смс, высвечивая на дисплее текст, который он давно ждал: «Машиностроительный 13, в 19–00. Приходи один и не забудь деньги».

Внутри все перевернулось, когда взглянул на время и отметил, что всего через четыре часа будет владеть информацией, за которой гонялся последние полгода.

— Ты не знаешь, кто эти мужчины, что сейчас с Юлей и Соколовым? — недовольно спросил Денис, сжимая пальцы вокруг бокала.

Переведя взгляд к центру гостиной, Сережа окинул их изучающим взглядом. Их было двое. Первому около пятидесяти, второму чуть больше двадцати. Общие черты лица и проскальзывающие похожие выражения говорили о том, что они родственники. Скорее всего, отец и сын. Оба высокие, крепкие, с цепкими уверенными взглядами людей, привыкших к тому, что мир вертится под их дудку. Но не это заставило его сжать ладони в кулаки, когда он смотрел на них, а взгляд, что младший собеседник устремил на Юлю. Сальный, внимательный, горячий. Он смотрел на неё так, как хищник смотрит на добычу, уверенный в том, что сможет её догнать, а его Юля, вселенская наивность, лишь мило улыбалась, кивая словам отца. Не сдержавшись, Сережа сорвался с места и без приглашения присоединился к ним, видя проскользнувшее недовольство на лице Соколова.

— Кажется, мы не знакомы, — уверенно заявил Сергей, становясь рядом с Юлей так, чтобы немного отстранить девушку себе за спину. — Метельский Сергей Владимирович.

Мужчина, что постарше внимательно окинул его холодным взглядом. Ему могло показаться, но Метеля буквально кожей почувствовал презрение, исходящее от него.

— Сергей, это Ковальский Андрей Степанович и его сын Олег, — представил Соколов собеседников, по очереди пожавшим руку Сергея. — Андрей Степанович готовится к предвыборной гонке. У него отличные шансы стать нашим следующим президентом.

— Поздравляю, — вежливо отозвался Сергей, поворачиваясь к Юле. — Если позволите, я украду у вас мою… Юлю, — своевременно поправился он, подхватывая девушку за локоть. — Срочный разговор.

— Что-то случилось? — неуверенно поинтересовалась она, когда они вернулись к барной стойке, где их ждал Денис. — Ты какой-то заведенный.

Сережа оглянулся на мужчин, которых они оставили, подмечая взгляд Олега все еще направленный на девушку. Нужно будет провести с этим пареньком воспитательную беседу о том, что нельзя так смотреть на его… на чужую жену.

— Через пару часов мне нужно будет уехать. Сможешь отвлечь своего отца, чтобы он не заметил моего исчезновения? — попросил Метельский.

Юля нахмурилась, ставя полный бокал на стойку.

— Что-то случилось? — снова переспросила она, видя, как Сережа едва удерживается на месте, словно готов уже сейчас вскочить и умчаться в неизвестном направлении.

— Подвернулась возможность провести замечательную ночку с одной сногсшибательной брюнеткой, — невозмутимо соврал он, видя, как переменился взгляд Юли. — Ну же, прикрой меня. Я же нечасто тебя прошу о помощи.

Юля подняла бокал и сделала большой глоток, прежде чем резко отсалютовать ему бокалом.

— За горячую ночку, — вставил тост Денис, заставляя Юлю недовольно отвернуться.

Застолье, начавшееся чинно и аристократично, медленно перетекало в попойку. Ну не умеют русские люди чинно отдыхать, думала девушка, наблюдая за тем, как все громче слышалась речь мужчин и хихиканье женщин. В соседнем зале, куда мужчины уходили на перекур, все чаще звучали громкие смешки и выкрики, а оставшиеся в зале женщины сбивались в небольшие группки и перемывали друг другу кости.

— Не жалеешь, что приехал? — чинно поинтересовалась Юля, опуская голову на плечо, сидящего рядом Дениса.

Они уже несколько минут наблюдали за тем, как одна молоденькая девица в вызывающем алом платье с низким декольте пыталась закадрить немолодого мужчину. Если Юле не изменяла память, то он был деканом университета, куда отец уже несколько раз предлагал ей поступить. Она не говорила об этом мужу, прекрасно понимая его реакцию.

— Предлагаю тост, — громко заявил слегка подвыпивший Андрей Степанович, сидящий рядом с её отцом. — Предлагаю выпить за прекрасную молодую девушку Юлечку, которую судьба вновь привела в этот дом.

Все гости вокруг заохали, прекрасно зная о грустной истории потерянной дочери, о которой полгода назад не говорил разве что немой.

— А еще, Саша, вот смотрю я на твою красавицу дочку и моего умного сына и думаю, а не породниться ли нам? — проговорил он, внимательно наблюдая за тем, как сжалась рука Дениса на плечах девушки.

Юля ожидала, что отец осадит подвыпившего гостя, но тот лишь поднял бокал и с улыбкой чокнулся им с приятелем. Понимая, что если она сейчас ничего не скажет, это сделает Денис, Юля тоже подняла бокал, привлекая к себе внимание мужчин и слушавших тост гостей.

— Боюсь, вы опоздали, — заметила она с вежливой полуулыбкой. — Я уже замужем и счастлива в браке.

Андрей Степанович перевел удивленный взгляд на Юлиного отца, который кашлянул в кулак, словно подбирая слова.

— О, нет — нет, милая, — снисходительно оборвал он её. — Мои адвокаты аннулировали твой брак несколько месяцев назад. Он же был заключен незаконно из-за ошибки в документах относительно твоего возраста. Я разве тебе не говорил? Видимо забыл.

Денис замер холодной льдиной рядом с Юлей.

— А, ну тогда ничего не мешает моим планам осуществиться, — с еще большим энтузиазмом заметил гость, вновь поднося бокал к губам.

Юля перевела ошарашенный взгляд на Олега, ожидая, что парень осадит своего папашу, но тот лишь довольно усмехнулся, глядя на неё.

И тогда она поняла, где оказалась и по каким правилам здесь играют.

— Я подумала, — прошептала она Денису, облокачиваясь на спинку своего стула. — Мы едем домой.

Глава 17

— Тебе не кажется, что нам нужно поговорить? — резко спросила Юля отца, когда закрылась дверь особняка за последним гостем.

Александр Святославович выпустил локоть жены и развернулся на вопрос дочери. Он понимал, что ситуация с аннулированием брака вызовет её недовольство, но не собирался позволять этому фарсу продолжаться. Он бы не позволил ей разрушить свою жизнь, едва начав её строить. Как и не мог подпустить к своему семейному делу этого неотесанного мальчишку, заявляющего на неё права.

— Иди наверх, я сейчас приду, — попросил он Карину, недовольно состроившую свое холеное личико.

Они уже несколько лет планировали завести ребенка, поэтому его жена очень дотошно отслеживала сроки овуляции. Однако, несмотря на все методики и продолжительное лечение, Юля пока оставалась единственной его наследницей. Именно поэтому он возлагал на неё огромные планы. Она пока не знала, но он уже договорился о её зачисление в экономический университет на факультет финансов. Неужто она и впрямь считала, что он позволит ей, Юлии Соколовой, стать дизайнером? Им уже давно нужно было поговорить и обсудить все моменты их сосуществования. Девочка должна была понимать, какая ответственность на неё наложена.

Сокола немного удивило то, что этот её недомуж Денис не подошел к нему с этим разговором. Он ждал его, тогда было бы проще разобраться. Александр Святославович планировал просто откупится кругленькой суммой, которую этот деревенщина и не видел, наверное, никогда в жизни.

Юля едва не воспламенялась от гнева, что буквально кипятил кровь в венах. Ей казалось, что она вся дрожит из-за эмоций, что пыталась сдержать внутри себя. Она любила отца. Как и любая девочка, она видела его супергероем в своей жизни. Самым умным, сильным, способным решить любую проблему. Она никогда не забудет, как в детстве он, втайне от мамы, доставал для неё конфеты с верхних полок, как позволял играть в куклы на ковре в своем кабинете, пока работал. Как он сидел в первом ряду на её первом соревновании по бальным танцам. Он тогда кричал и аплодировал громче всех. Именно такую картинку отца она носила в своем сердце и своей памяти.

А сейчас Юля просто не понимала, как он мог целеустремленно разрушать её жизнь, которую она так сложно выстраивала.

— Зачем ты это сделал? — резко поинтересовалась девушка, едва отец сел в свое кресло и кивнул ей присаживаться напротив.

Она решила постоять.

— Ты о том, что спас тебя от необходимости всю жизнь быть с этим пацаном из-за чувства долга? — чуть насмешливо поинтересовался он, следя за её реакцией.

— Я люблю Дениса! — эмоционально воскликнула она, приближаясь к столу. — Ты не имел никакого права решать за меня, я уже совершенолетняя.

— Прекрати истерику! — рыкнул мужчина, резко стукнув по столу. — Я имею право, поскольку я твой отец, девочка, и ты будешь с этим считаться.

Юля резко отпрянула, словно он ударил не по столу, а по её лицу. Она сама не поняла, что её напугало больше: его пронзительный, не терпящий возражений взгляд или холодный тон. Она не знала отца таким.

— Ты пришла ко мне, в мой дом, — тем временем продолжал он, не замечая её состояния. — Ты назвалась моей фамилией, так соответствуй ей. Ты не знаешь, как мне пришлось карабкаться, чтобы занять свое место. Не имеешь ни малейшего понятия, что мне пришлось сделать для этого. Ты БУДЕШЬ слушаться меня, девочка! И если я скажу, ты выйдешь замуж за Ковальского. Ты меня поняла?

Возможно, если бы она выросла в этом доме, то повзрослев стала бы девочкой, которая послушно исполняет указы отца. Но она выросла не здесь. Её вырастили в любви, справедливости и свободе выбора. Впервые в жизни она посмотрела на отца и не пожелала менять ничего в своем прошлом. Какое бы горе она не перенесла, она боялась даже подумать, какой была бы её жизнь рядом с отцом.

— Нет, не поняла, — прошипела она. — Похоже, мне пора возвращаться в деревню. А тебе пора забыть о том, что у тебя есть дочь. Считай, что я умерла, у тебя ведь это так хорошо получалось последние десять лет.

Последние слова принесли ей успокоение. Она буквально ощутила, как тяжелый груз свалился с её плеч. Больше не нужно было притворяться и жить чужой жизнью, больше не нужно было лукаво и абсолютно неестественно улыбаться людям, которые ей противны. Развернувшись к нему спиной, она зашагала к выходу, впервые за долгие месяцы улыбаясь по-настоящему.

— Если ты думаешь, что тебе удастся все бросить и уехать, то ты сильно ошибаешься, Юля, — прорезал её счастливую картинку его холодный ровный голос. — Я планирую занять место Андрея Степановича, стать главой его политической партии, а там и до кресла примьер-министра рукой подать. Мне не нужны скандалы. Мне нужна послушная и милая дочка рядом, благодарная отцу, что он нашел её спустя столько лет. Мне нужна покладистая девочка, которая станет прекрасной женой сыну человека, который провел меня по карьерной лестнице. Мне нужен сват — президент. А ты, моя дорогая, все это мне дашь и знаешь почему?

Вот не хотела слышать ответ на этот вопрос, но все же повернулась. Знаете, это как видеть страшную аварию. Ты понимаешь какой ужас вот-вот случится, но отвернуться просто не в силах. Вот так и она повернулась навстречу своему кошмару, а в глубине души продолжала теплиться глупая надежда, что все это шутка. Что отец не может быть таким.

Словно почувствовав, что он впервые снял свою маску, которую до этого носил все время её пребывания в этом доме, она полностью развернулась и посмотрела в истинное лицо своего отца, теряя все свои надежды.

— Потому что в противном случае я убью твоего мальчишку, — медленно процедил Сокол, словно пытался интонацией донести до неё, что он не шутит.

Юля сглотнула, глядя в холодные глаза своего родителя. Она поверила ему сразу, как он это сказал.

— Закончи эти отношения и отправь его домой, — повелительно махнул рукой Александр Святославович, словно не было мира, где она могла бы ослешаться его приказа. — Сбавь гонор, детка, и тогда у нас все будет в порядке. Я хочу для тебя лучшего в этой жизни, даже против твоей же воли.

— Тебе наплевать на меня, — с болью поняла Юля, глядя как просто отец распоряжается её жизнью. — Я просто инструмент в твоих руках. Возможность обрести сильных союзников.

Сокол, отвлекшийся на бумаги на своем столе, поднял на неё равнодушный взгляд и пожал плечами.

— Не говори глупостей, я люблю тебя, — недовольно опроверг он её теорию.

— Но вместе с тем ты шантажируешь меня смертью моего мужа, — как бы не держалась, слезы покатились с глаз девушки.

Александр Святославович откинулся в кресле, наблюдая за ней. Она была так похожа на Анну, свою мать, что иногда ему было больно на неё смотреть. Вот и сейчас, глядя на неё, он испытал дежавю с прежними временами, когда его жена устраивала точно такие же сцены, словно не понимала, что он делает все, ради неё и их детей.

— Он тебе не муж, — поправил Сокол. — И я предоставил тебе выбор. Выбирай.

Сбор вещей не занял у Дениса много времени. Он ведь только прошлой ночью приехал сюда с единственным чемоданом, собираясь забрать остальное после того, как они все обсудят и примут решение о том, где будут жить дальше. Но, так вышло, что ситуация разрешилась сама собой.

Ему было больно смотреть на неё прошлым вечером, когда она в слезах вбежала в комнату и не в силах сделать ни шагу более, рухнула прямо на пол. Пока ждал, несколько раз успел пожалеть, что пошел у неё на поводу и позволил самой поговорить с отцом, но увидев ее в слезах, у него словно крышу снесло. Остановило лишь то, что она вцепилась в него и не позволяла никуда от неё отойти, словно чувствовала, что он едва сдерживается.

— Собрался? — хриплым от слез голосом поинтересовалась Юля, сидя в халате на кровати и следя за его сборами. — Такси приехало.

Денис оторвался от чемодана, глядя в её заплаканное красное лицо и тяжело вздохнул. Он даже не представлял, что это будет так сложно.

— Пока, принцесса, — попытался улыбнуться он, но вышло не очень искренне.

Как бы ему не хотелось, он не подошел к ней, чтобы обнять, а она не спустилась вниз, чтобы его проводить.

Улизнуть с банкета оказалось сложнее, чем Метеля думал изначально. Он уже достаточно хорошо знал этот дом, поэтому проскочить незамеченным мимо камер оказалось обыденным, но вот для того, чтобы остаться незамеченным гостями и носящейся с подносами прислугой, ему пришлось воспользоваться сноровкой, полученной на службе. Он ухмыльнулся собственному отражению, когда понял, что это звучит достаточно смешно: сравнивать побег с банкета богачей и проникновение на военный склад террористов, но видимо нервы были на пределе. Ему пришлось взять арендованный автомобиль, который он заблаговременно припарковал недалеко от особняка Сокола. Машина плавно двигалась по указанному в сообщении адресу, а он продумывал, как будет действовать дальше. Из того, что уже успел раскопать, Метеля даже не сомневался в причастности Бурова к смерти родителей тем или иным боком. Слишком явно на это указывало его показательное исчезновение. Но вот мыслей о том, куда он мог деться, у Сережи не было. Он не понимал, где можно спрятаться одновременно и от правительства и от бандитов, кроме как на кладбище. Но этому человеку это удалось.

Припарковав машину недалеко от ангарных ворот невзрачного, явно заброшенного серого здания, Сергей снял с предохранителя пистолет и спрятал его в кобуре под пиджаком. Он предполагал, что это могла быть ловушка. Вряд ли Буров, кем бы он сейчас ни был, перестал присматривать за слухами, учитывая, сколько свидетелей ему пришлось зачистить, чтобы обеспечить свое исчезновение. На самом деле Метеля рассчитывал на то, что именно Буров выйдет на его след и придет сюда, чтобы убить. Но, даже если это будет не он, у него в руках появится ниточка, которая поможет распутать этот клубок тайн десятилетней давности.

Прихватив с соседнего кресла спортивную сумку с деньгами, Сергей заблокировал машину и вышел на улицу. Света рядом стоящего фонаря едва хватало, чтобы различить вход в здание, но он не собирался включать фонарь на телефоне. Первое правило, которому его научили в военке, если ты не видишь противника, это не значит, что он не видит тебя. Сергей не собирался упрощать работу противнику в случае, если это все же была ловушка.

Едва зайдя внутрь здания, он сразу понял, куда идти, по хорошо заметному в темноте свету. Похоже, его соперник все же прихватил фонарь, а значит вариант с ловушкой сам собой отпадал.

— Надеюсь, что не опоздал, — заметил Сергей, кидая сумку под ноги стоящему напротив него мужчине.

Он был старше его лет на сорок, с уже заметно поседевшими волосами и глубокими морщинами на лбу. Мужчина был ему незнаком, но это было и неудивительно.

— Вовремя, — выдохнул неизвестный. — Деньги принес?

— Можешь пересчитать, — едко заметил Метеля, понимая, что никто ничего пересчитывать не будет.

Но это было и незачем, Сергей не собирался обманывать. Информация, которой собирался поделиться с ним неизвестный, была для него намного ценнее запрошенной суммы.

Неизвестный расстегнул сумку, проверяя, что внутри находятся деньги. Метельский лишь надеялся, что он всерьез не задумывается над тем, чтобы пересчитать купюры, иначе застрянут они здесь точно надолго, чего им обоим явно не хотелось.

— Просто скажи мне имя, и я забуду о том, как его узнал, — не выдержал Сергей, следя за мужчиной.

Тот поднялся в полный рост, удерживая сумку в руках. Видно было по его лицу, что он все еще сомневался, но Сергей не собирался так просто его отпускать.

— Этот человек может быть причастен к смерти моих родителей, — пояснил он необходимость поисков. — Я должен его найти и выяснить правду. Поверьте, я его из под земли достану, если придется.

— Тебе не придется долго искать, — ответил мужчина, качая головой. — Вполне возможно он станет нашим следующим президентом. Его имя Ковальский Андрей Степанович.

Больше не сказав ни слова, мужчина потушил фонарь и вышел из здания, оставляя Сергея в одиночестве.

Сколько прошло времени с ухода осведомителя? Час? Два? Три? Больше?

Сергей сидел на грязных ступенях, пытаясь сложить пазл в картинку, но у него ничего не получалось. Выходило лишь то, что Буров был не виновен, иначе Александр Святославович не стал бы поддерживать с ним отношения, если бы он был замешан в убийстве его собственной жены и сына. Ниточка не привела его к решению, а наоборот завела в неверном направлении.

Но он все равно не понимал, почему Сокол не ответил ему, когда он прямо спросил кто убил его родителей. Он лишь сказал, что с этой историей покончено и все виновные наказаны.

Звонок, эхом пронесшийся по заброшенному зданию, заставил его вздрогнуть.

— Метеля, ты давно с Юлей общался? — без приветствий начал Гарем.

Услышав серьезный и обеспокоенный голос друга, Сережа поднялся со ступеней и быстрым шагом направился в сторону выхода из здания. Солнечный свет на мгновенье ослепил его. Он даже не заметил, что просидел здесь всю ночь.

— Вчера на банкете, — быстро отреагировал он на заданный вопрос. — В чем дело?

Горем замялся, словно решая для себя стоит или нет говорить другу о том, что происходило. Он дал Юле слово, что от него никто ничего не узнает, но вся эта ситуация казалась ему неправильной. Макс чувствовал подвох, но не мог понять откуда ждать беды.

— Она на вокзале, — словно нехотя признался он. — Поспеши.

Сережа запрыгнул в машину и, взвизгнув шинами, выехал с парковки заброшенного здания.

— Какого черта она делает на вокзале? Где Денис? — напрягся Сергей, переключая скорости и перестраиваясь в левый ряд. — Где она сейчас? Ты с ней?

Он успел пожалеть, что не сменил эту развалюху на свой внедорожник. Даже не смотря на то, что педаль газа почти уперлась в пол, ему казалось, что он едет недостаточно быстро.

— Она ничего не рассказала, а Дениса уже не было в особняке, когда я приехал, — быстро пояснял Горем. — Отцу она сказала, что мы едем на прием к врачу. Как сели в машину, сказала двигать на вокзал и следить, чтоб за нами никто не ехал. Попросила никому ничего не рассказывать и я пообещал. А потом она прошла в зал ожидания. У неё никаких вещей с собой, только сумочка.

— Не выпускай её из виду и главное не дай никуда уехать, — отдал приказ Метеля, маневрируя в потоке машин. — Я буду через пятнадцать минут. И Горем, — добавил он, понимая, что его следующие слова другу явно не понравятся. — Если понадобится, останови её силой. Она не должна никуда уехать.

Сбросив Макса, Сергей набрал номер Юли, но она не ответила. Он набрал Дрона, ожидая, что друг сможет ему все объяснить, но приятель тоже не ответил. От злости он едва сдержался, что не выкинуть телефон в окно. Метеля даже не рассматривал вариант звонка Соколу, ведь прекрасно понимал, что Юля все это сделала, чтобы незаметно илизнуть именно от него. Но что Сокол мог сделать, чтобы так напугать её?

Одна мысль о том, что Александр Святославович мог причинить Юли боль застилала его глаза гневом. Никто в этом мире не имел права обижать его девочку. Он ругал себя, что вчера ушел. А что, если ей нужна была защита, пока он играл в детектива?

Чертыхнувшись, он с еще большей силой нажал на газ, рискуя сорвать педаль.

Юля заметно нервничала. Этот план был шит белыми нитками и она прекрасно это понимала. Возможно, им нельзя было спешить. Стоило все обдумать, выждать несколько дней, чтобы отец поверил её напускной покорности, но она просто не могла больше там оставаться. Не могла смотреть в лживые глаза отца и показательно улыбаться. Да и Денис не позволил бы ей остаться. Не после того, как она все рассказала о шантаже отца. Решение скрыться даже не обсуждалось. Они оба были готовы сражаться за свою свободу и за право быть вместе.

Именно поэтому они разыграли этот спекакль с раставанием. Она не сдерживала слезы, что за завтраком стекали по её щекам, но никто за столом не понял, что плакала она не по Денису, а по той жизни, что так её разочаровала. Она так радовалась, когда узнала, что отец жив! Да на свете не было никого счастливее неё. Но вместо того любящего папочки, которого она помнила, ей достался этот мужчина, сидящий во главе стола и откровенно игнорирующий её слезы. Юля не сомневалась, что так на него повлияла смерть мамы и Матвейки. Или она хотела в это верить. Ей хотелось думать, что папа не был таким изначально.

Дальше все было проще. Она не собиралась брать вещи. Не столько потому, что это было откровенно подозрительно, сколько просто по той причине, что ей не нужно было ничего от него. Все, чего ей хотелось — навсегда забыть о том, что она вообще жила здесь. Поэтому, стоило Максу свернуть на подъездную дорожку к особняку, как она уже выскочила на улицу и запрыгнула в машину. Она взяла с него слово, что он никому ничего не расскажет о том, куда они должны были поехать, прежде чем назвала ему пункт их назначения. И, несмотря на несколько вопросов, которые задал Макс и полностью проигнорировала Юля, он все же привез её на вокзал. Понимая, что это их последняя встреча, девочка в порыве благодарности обняла человека, что уже успел стать ей другом.

Теперь дело оставалось за малым — дождаться Дениса. Он должен был купить для них несколько билетов в разные направления, чтобы спутать людей отца, когда тот поймет, что дочь сбежала. На самом деле Денис должен был купить еще уйму билетов на различные пересадки, но Юля не сомневалась, что у них все получится. Поэтому зайдя в зал ожидания, она присела на крайнее кресло, следя за входом, чтобы не пропустить мужа.

Но к её удивлению вскоре через арку в зал зашел не тот мужчина, которого она ожидала.

— Я даже не хочу выслушивать твои объяснения, — прорычал Сергей подходя к ней и, крепко обхватив ладонью её запястье, вздернул девушку на ноги. — Бери сумку и поехали.

Юля настолько удивилась его реакции, что даже не сразу начала реагировать. Ему удалось протащить её через весь зал прежде чем она начала сопротивляться.

— Отпусти меня, — возмутилась она, выдергивая руку. — Как ты вообще здесь оказался? Тебя отец прислал?

Он мог проигнорировать её вопрос и, перекинув через плечо, отнести в свою машину, но страх в зеленых глазах остановил его от этой затеи.

— Я что похож на шестерку твоего отца? — рыкнул он, поглядывая на выход и оценивая растояние, которое им еще нужно преодолеть до его машины. — Моя машина у входа. Развернулась и села в неё.

В их взаимоотношениях бывало всякое, но он впервые так сильно злился на неё, что ему хотелось снять ремень и хорошенько пройтись по её заднице. Такого желания у него не возникало никогда, даже когда она случайно утопила его велосипед в реке. Велосипед, ради которого он все лето корячился на стройке. А теперь у него буквально пар шел из ушей, когда он смотрел на неё.

— Не пойду, — резко отозвалась она, скрестив руки на груди. — Уезжай, Сережа. Я все решила.

Не сдержавшись, он все же шагнул к ней и, подхватив на руки, все же перекинул через плечо. И так, с шипящей и брыкающейся девушкой он пошел в сторону выхода, полностью игнорируя её колкие ядовитые угрозы и непонимающие взгляды невольных свидетелей. Только дойдя до машины и закинув её на переднее сиденье, он немного успокоился. Сергей даже себе не мог признаться в том, что на самом деле так зацепило его. А ведь он мчался сюда на всех парах не потому, что опасался, как бы она чего не натворила. На самом деле его буквально сковывал страх, что он мог потерять её. И злился он на неё потому, что она собиралась уехать, оставив его здесь одного, хотя еще два дня назад сама говорила, что они семья и этого ничто не изменит.

— Что ты себе позволяешь? — заверещала Юля, упираясь руками в тело Сергея, что стал перед ней, заслоняя собой выход из машины. — Ты не понимаешь, у меня нет выхода.

— Какого выхода? Что случилось? — поймав обе её руки одной своей, Метеля опустился перед ней, заглядывая в зеленые глаза. — Юля, что здесь происходит?

Понимая, что не сможет вырваться из его захвата, девушка обреченно поникла, опустив плечи.

— Папа оказался чудовищем, Сережа, — со всхлипом призналась она. — Он аннулировал наш брак. Сказал, что убьет Дениса, если мы не растанемся.

Метельский считал, что вполне неплохо разбирается в людях. И он понимал, что Александр Святославович не святой, когда впервые встретился с ним зимой, спустя столько лет, но чтоб он всерьез был способен на то, чем пугал Юлю… И как у него вообще хватило ума шантажировать собственную дочь?

Сережа выпустил её руки, понимая, что она уже достаточно успокоилась, чтобы оставить безуспешные попытки сбежать. Он присел перед ней на корточки, положив ладонь на её коленку в знак поддержки. Ему так хотелось протянуть руку и стереть одинокую слезинку, что скользила по её щеке, но он не знал, как она могла отреагировать на его прикосновение, поэтому не решился.

— И что ты решила? Убежать? — снова задал мучавший его вопрос Метельский.

Юля кивнула, глядя на него раскрасневшимися глазами.

— Это единственный выход, — неуверенно пожала она плечами. — Денис все организует. Он сказал, что проведет билеты через несколько подставных фирм, чтобы запутать отца. К тому моменту, когда он доберется до камер и сможет отследить поезд на который мы сядем, мы уже будем далеко отсюда.

Сережа сжал зубы, пытаясь удержать себя от необдуманных слов. Он понимал, что план был хорош. Денис действительно мог сделать так, чтобы их не нашли. Но сейчас он буквально ненавидел друга за то, что тот собирался увезти её. Увезти от него, даже ничего не сказав.

— Юля, ты не должна сбегать, — попытался достучаться до неё Метеля. — Почему ты не обратилась ко мне? Я бы помог. Я смогу защитить тебя.

— Сможешь? — хмыкнула девушка, недоверчиво косясь в его сторону. — Сережа, меня собираются выдать замуж за сына нашего будущего президента. А мой отец вскоре станет премьер — министром. Ты действительно считаешь, что сможешь справиться с ними?

От бессилия и сложности всей этой ситуации новый поток слез хлынул из её глаз. На этот раз Метеля не смог сдержаться и в один миг просто прижал её к себе, гладя по голове и успокаивая мягкими нежными словами.

Пытался казаться спокойным, а сам горел внутри. Горел злобой к человеку, который собирался продать собственную дочь за кресло в правительстве. Он ненавидел Сокола за то, что он мог так просто сломать жизнь этой милой, доброй девочки, которая приняла отца всем сердцем. Которая поверила ему и доверилась, открылась.

Он ненавидел мир, в котором они жили. Ненавидел себя за решение, что принял, когда узнал, что Сокол жив. Ему нужно было огородить её от этого. Скрыть от неё правду. Поехать в столицу и убедиться в том, что ей здесь ничего не грозит прежде, чем втягивать Юлю во всю эту историю. Но тогда ему казалось правильным все ей рассказать. Он до сих пор помнил, как она тогда обрадовалась. И сейчас, успокаивая её, он вспоминал слова Дрона, предупреждавшего его о таком исходе. А ведь Денис несколько раз пытался поговорить с ним об её отце, просил помощи, но Сергей отказывал, считая, что друг просто ревнует.

А по итогу ревновал только он сам. И радовался, что Денис перестал был центром её вселенной.

— Отпусти, — попросила она. Они оба понимали, что она имеет в виду не эти объятья. — Это единственная возможность. Мы переедем в другую страну и он не сможет добраться до нас там.

Серёжа отстранился от неё, удерживая бледное лицо в своих руках. Смотрел в её глаза и просто не понимал, как он должен был её отпустить. Два года без неё были самыми худшими в его жизни. Он засыпал и просыпался с её именем на губах. Он хранил её образ в своем сердце, её запах. Он жил ею. Только ею и местью.

— Не могу, — честно признался он. — Не смогу.

Юля понимающе закусила губу, глядя в его глаза. Он не говорил ей о своих чувствах. Никогда с тех пор, как вернулся и она думала, что его чувства к ней остыли достаточно, чтобы он смирился и принял её выбор. Но сейчас, глядя в его глаза, она снова видела в них отражение всего того, что было у них до его отъезда. И если раньше она чувствовала его любовь, то сейчас это перерасло во что-то иное. Мания, нужда, голод. Он смотрел на неё не глазами, а душой.

— Сережа, я люблюДениса, — сказала, понимая, что это разобьет его сердце.

Понимая, что только так она сможет заставить его отпустить её.

— Я знаю, — с грустной полуулыбкой кивнул он.

Он больше не сомневался в этом. Больше не тешил себя глупыми иллюзиями о чувстве долга и привязанности. Метеля видел по её глазам, что она действительно влюблена, но это не мешало ему все еще любить её и грезить надеждами, что когда-нибудь у него появится шанс.

— Пожалуйста, — прошептала она, глядя в его глаза. — Пожалуйста, просто дай мне уехать. Если ты желаешь мне добра, пожалуйста.

Он никогда не мог ей отказать, когда она просила. Сергей готов был дать ей все, даже вырвать собственное сердце и отдать ей, если бы это было её желанием. Но отпустить… Он смотрел на неё и понимал, что не справится. Не сможет жить, не видя её улыбки, не слыша её заливистого звонкого смеха и ядовитых подколок. Она была не просто его семьей, она была словно продолжением его самого. Кусочком его души.

Звонок её телефона спас его от необходимости отвечать.

— Денис, я уже на вокзале, — севшим от эмоций голосом проговорила она, едва подняв трубку.

— Вы его жена? — раздался в трубке незнакомый мужской голос. — Вы так записаны в его телефоне.

— Где Денис? — взволнованно переспросила Юля, отстраняя телефон от лица, чтобы удостовериться, что звонили именно с номера Доронина.

Сережа пододвинулся к ней ближе, чтобы слышать голос, доносившийся с динамика телефона.

— Девушка, я сотрудник скорой помощи. Случилась авария на объездной дороге, — нервно ответили на том конце телефона. — Такси выехало на встречную полосу, лобовое столкновение с газелью. Мне очень жаль, но ваш муж мертв.

Глава 18

Знаете, бывают раны настолько глубокие, что когда они заживают, на их месте остаются участки изуродованной шрамами кожи. И как бы ты не пытался их скрыть, они будут с тобой всегда. Кожа в том месте уже не сможет востановиться, потеряв свою чувствительность практически полностью.

Именно такой раной для Юли стала потеря мамы и Матвея. Она думала, что давно потеряла способность чувствовать столь сильные эмоции, но смерть бабы Кати показала, что на её изуродованной коже все еще сохранялась доля чувствительности. Ей снова было больно. В какой-то момент она даже думала, что не сможет выпутаться из омута страданий. Если бы она была одна, точно осталась бы на самом дне. Денис помог ей, вытянул исключительно на собственной силе и упрямстве. Вернул ей веру в будущее, в возможное счастье. И она поверила. Не сразу, но шаг за шагом она доверилась ему, отпустив все страхи. Она зациклила свою жизнь вокруг единственного человека, который смог убедить её, что всегда будет рядом. Девушка выстроила свой новый мир на фундаменте этой веры.

И теперь…

Юля сглотнула, переводя неверящий взгляд на Сергея. Он смотрел на неё ошарашенно, словно, как и она, не верил в то, что слышал с динамика её телефона. Ему удалось без труда мягко вытащить телефон с её дрожащих пальцев. Он встал на ноги и отошел от машины, разворачиваясь к ней спиной. Возможно так хотел спрятать от неё страх, что отразился в синих глазах. А может просто не мог смотреть в её глаза, что глядели с надеждой.

Девушка следила за ним отстраненно. Её взгляд медленно отлепился от того места, где секунду назад был Метеля и переместился к мужской фигуре, что отошла на несколько шагов. Краем сознания она заметила, что он был в той же одежде, что и вчера на приеме. Заметила, что его темные брюки запыленны, а светлая рубашка помята. Её мозг отслеживал такие простые детали, словно не хотел замечать, как дрожал его голос, когда он общался с звонившим сотрудником скорой. Как он резко и односложно уточнял место, где все произошло. Как кричал, чтобы до его приезда никто ничего не смел трогать.

Она даже не испугалась, когда он резко отключил телефон и рванул к машине. Запрыгнув на водительское сиденье, осторожно покосился на неё. Видимо по её виду он понял, что она не слышит, как он уже втретий раз просит её развернуться и закрыть дверцу. Он сделал это сам, пристегивая её ремнем безопасности, словно куклу, пока Юля невидящими глазами смотрела прямо перед собой. Девушка всегда очень остро реагировала на прикосновения Сережи, но сейчас будто не чувствовала их. Она вообще словно больше не была в своем теле, наблюдая за всем со стороны. Будто издали следила, как машина Метели вывернула с парковки и рванула на высокой скорости в сторону объездной дороги. Внешне Юля не проявила не единой эмоции, словно пребывая в шоке и неверии, но внутри неё, в самой глубине сознания, словно сидела маленькая девочка, которая не хотела туда ехать. Боялась, поскольку понимала, что потери Дениса она не сможет пережить. С ним все рухнет. Рухнут все стены, которые она с таким упорством выстраивала, и не останется ничего.

Но эта же девочка продолжала надеяться.

Она пыталась заставить себя поверить, что это просто ошибка, ведь с Денисом просто не могло ничего случится. Она гадала, что может быть все это его план? Что, если он придумал все это, чтобы сбежать от её отца, а ей просто не успел сказать? И она цеплялась за эту последнюю надежду. Цеплялась так, что до крови ломала ногти. Хваталась окровавленными пальцами, понимая, что не может её отпустить. Им ведь практически удалось сбежать.

Метелю так заносило на поворатах из-за высокой скорости, что пару раз он едва удержал управление, чтобы не слететь с дороги. Держало в руках лишь то, что рядом сидела Юля и её жизнью он не мог рисковать. Заставлял себя давить на тормоз. Горем, что ехал сразу за ним, несколько раз даже сигналил ему, пытаясь привести его в чувства. Он не успел объяснить ему всего, что произошло, но Макс видимо понял, что не все в порядке, когда Сергей так резко сорвался с места.

Покосившись на Юлю, Сережа прикусил губу до крови. Как бы ему хотелось, чтобы её не было в этой машине. Но вместе с тем он просто не представлял, как бы смог заставить себя еще хоть на секунду задержаться, чтобы отвезти её домой. Мысль, что где-то там умирал его друг, а он снова не успевал ему помочь, буквально перемещала его в прошлое.

Несколько новых поворотов и вдалеке послышался сигнал скорой помощи. Сине-красные огни хоть и не горели так ярко, как в ночное время суток в его памяти, но были видны издалека. В горле пересохло. Метеля понял, что до последнего надеялся на ошибку. На то, что это происки Сокола или его ребят, чтобы заставить Юлю поверить в серьезность его угроз. Но теперь, когда он остановил машину и выскочил наружу, все надежды расыпались из-за того, как только взгляд зацепил лежащее на асфальте тело. Возможно, все дело было в позе. В положении рук и ног неестественно изогнутых под разными углами. А может всему виной настолько окровавленный асфальт, что от запаха крови, витавшей вокруг, Сергея замутило.

Но он не мог сойти с места, не мог отвернуться. Его взгляд блуждал по двум искореженным машинам, которые буквально срослись от силы удара. Боковое зрение подмечало снующих туда-сюда людей в форме, несколько остановившихся на обочине машин. Он пытался смотреть куда угодно, только не на тело на асфальте. Просто не мог видеть друга в таком виде. Но и не посмотреть тоже не мог. Сначала на глаза попалась зеленая футболка, порванная на груди и окровавленная так сильно, что былой цвет практически не угадывался. Он помнил эту фуболку. Они купили её на распрадаже перед новым годом, когда Юля случайно спалила футболку Дениса, засмотревшись по ноутбуку новую серию любимого сериала и напрочь забыв, что в её руках утюг. Дрон тогда перемерял штук пять, пока Юля не выбрала эту, успокоив свою совесть, что новинка ничуть не уступала оригиналу. Денис после этого еще несколько недель над ней в шутку измывался по этому поводу, подначивая каждый раз, когда её надевал.

Но Юля никогда не обижалась.

Сергей перевел взгляд к покрытым каким-то покрывалом ногам. Одного кроссовка не было. Он нашелся неподалеку от обочины, видимо отскочивший в момент удара.

Лицо Дениса было отвернуто от него, но как бы Метеля не пытался, он не мог заставить себя верить, что перед ним кто-то другой. Это был друг. Его лучший друг.

— Нет, нет, нет, — зашептал сиплый голос за его спиной и, прежде чем Сережа успел отреагировать, Юля пробежала мимо него и упала на колени перед телом своего погибшего мужа.

Метельский продолжал стоять на месте, не в силах пошевелиться. Не в силах заставить себя подойти к девушке, что, рыдая взахлеб, гладила по волосам Дениса, бережно уложив его голову на свои колени. Она игнорировала кровь, что запеклась в его волосах и сейчас измазывала её руки и одежду. Игнорировала подбежавших к ней работников скорой помощи. Если бы не подоспевший к ней Горем, Сережа, наверное, так бы и не смог сдвинуться с места. Ошарашенный болью, что она излучала. Она подняла на него взгляд наполненных слезами зеленых глаз и его буквально затопило её отчаяньем.

— Вставай, девочка, давай же, — мягко успокаивал её Горем, пытаясь поднять на ноги, но она вцепилась в тело мужа и не собиралась отпускать.

Метелю сковал страх, когда он прочитал на её лице уверенность, что она его не отпустит.

— Нет, нет, это мой муж, нет, — кричала она сквозь слезы. — Денис! Ты обещал, что всегда будешь со мной, что не оставишь!

Она трясла его, била по синеющим щекам. Причитала так, что Сережа рухнул на колени прямо перед ней, чувствуя свою вину. За то, что не уберег. За то, что не предвидел.

Горем насильно подхватил её на руки и крепко прижал к себе, игнорируя её попытки вырваться. Видимо шок немного отступил и девушка разрыдалась, выпуская наружу все, что убивало её изнутри. Она кричала, визжала, билась в руках Максима, но он держал её так крепко, как только мог, пока врачи не вкололи ей успокоительное.

Горем аккуратно уложил её на заднее сиденье своей машины, когда она успокоилась достаточно, чтобы заснуть. Лишь едва заметно вздрагивала во сне, что-то шепча искусанными губами. А Сергей все так же сидел на асфальте перед местом, где было тело друга, и не мог отвести от него взгяд. Сотрудники МЧС, прибывшие на место аварии первыми, рассказали Сергею об аварии. О том, как машина такси выехала на встречную и врезалась в лобовом столкновении с ехавшей навстречу газелью. Как оба водителя погибли на месте, как Денис вылетел в лобовое стекло и разбился об асфальт. О том, что он еще был жив, когда они приехали. У Сережи все внутри похолодело, когда он представил лежащего в луже крови на асфальте друга в предсмертных хрипах. Он не мог ничего исправить, не мог ему помочь. Чертовый случай.

Ему понадобилось время, чтобы найти в себе силы, отвести взгляд от окровавленного асфальта. Еще немного времени, чтобы заставить себя подняться. Ноги плохо держали, дрожали и подламывались. Горем, подхвативший Метелю под локоть, помог ему устоять ровно.

— Ты как? — поинтересовался Макс, оглядывая бледное лицо мужчины.

Таким он никогда не видел армейского друга, хотя они попадали в ситуации, где крови и трупов было значительно больше. Метеля не ответил на заданный вопрос, покачав головой. Он определенно точно был не в порядке.

— Где Юля? — взволнованно спросил он, оглядываясь по сторонам, словно только сейчас вспомнил, что девушка вообще была здесь.

— Она в машине, — тут же ответил Горем, отходя от Метельского, когда понял, что он в состоянии сам стоять на ногах. — Врачи накололи её какой-то фигней, она отрубилась. Сказали, проспит часов десять.

Сережа кивнул, глядя на черный джип, стоящий неподалеку от арендованной им машины. Ему нужно было вернуть чертову машину еще пару часов назад. По-хорошему, нужно было срочно связаться с агенством, пока они не объявили её в розыск, но Сергей просто не мог сейчас об этом думать. Все вокруг казалось каким-то мелочным и ничтожным.

— Я заметил кое-что, — неуверенно протянул Максим, указывая подбородком на искареженное такси. — След справа на богажнике.

Сережа проследил за взглядом приятели, подходя немного ближе к машине.

— Не факт, что свежий, — задумчиво проговорил он.

Мозг не хотел работать, расплываясь в черепе, как желе. Он оглянулся вокруг, пытаясь найти где-нибудь камеры, которые могли уловить кадры страшной трагедии, забравшей у него Дениса.

— Черт, — выругался он недовольно. — И не одной же камеры нигде как назло. И на машинах я видеорегистраторов не видел. Нужно еще у сотрудников МЧС спросить. Возможно они были, но их уже сняли? Или отлетели при столкновении?

Горем сощурился, наблюдая за тем, как искареженные авто разделяют и погружают на эвакуатор.

— Как по мне, ситуация странная, — протянул Горем. — На дороге, где через каждые двести метров камеры, авария случается на отрезке слепой зоны. Конечно, все это может быть случайностью, но я в такие случайности не верю.

Сергей выслушал Максима, следя за происходящим вокруг них хаосом. Если приятель был прав, то авария могла быть спланирована только одним человеком.

— Горем, ты понимаешь, что будет означать, если мы сможем доказать, что аварию подстроил Сокол? — поинтересовался Сергей у приятеля.

— Мы будем по шею в болоте с крокодилами, — недовольно покачал головой Макс. — Уверен, что не хочешь оставить все, как есть?

Сергей вздохнул, оглядываясь на машину, где спала Юля. Он задумался, понимая, что любое его решение повлечет последствия и на неё.

— Не смогу оставить, — признался он. — Он не заслуживал этого, Горем. Совсем не заслуживал. Если бы я не притянул её в Москву…

— Поздно, Сережа, — перебил Максим. — Если взяли автоматы — стреляем.

— Хорошо, — решительно вздохнул он. — Тогда нужно поднять ближайшие камеры и выяснить номера авто, что двигались рядом с такси. По номерам пробьем владельцев и свяжимся с ними. Если нам повезет, найдем свидетелей.

Сергей поднял руку и сжал переносицу, пытаясь хоть немного снизить начавшуюся головную боль. Хотелось уснуть и проспать несколько дней, но было еще слишком много дел, чтобы сейчас позволить себе расслабиться.

— Горем, забирай Юлю, — приказал Метеля, протягивая приятелю ключи от своей квартиры. — Отвези ко мне и оставайся с ней пока я не приеду. Если будет звонить Сокол, переводи на меня.

— А сам? — поинтересовался он, кладя ключи в карман. — Что планируешь делать?

— Нужно в морг, проследить чтобы Де… чтобы тело подготовили, — поправился Метеля. — И нужно позвонить его родителям.

Горем протянул ладонь и сжал плечо Сергея в знак поддержки. Они прошли войну, но еще никогда Сергей не нуждался в поддержке так, как сейчас.

Юля плохо помнила, что происходило в следующие двадцать четыре часа с того момента, как она увидела своего мужа лежащего в луже крови на асфальте. В воспоминании мелькали лица Максима и Сергея, какие-то звонки и переезды. Она пыталась следить за происходищим, но мозг отказывался принимать и обрабатывать информацию. Девушка постоянно отключалась, но тут же вскакивала с криком, ведь стоило ей прикрыть глаза, она снова и снова видела искореженное тело Доронина. Сережа в такие моменты крепко стискивал её в объятьях и обещал, что все будет хорошо, но Юля лишь отбивалась и кричала, что хорошо уже ничего не будет.

После очередной горсти таблеток, что её заставили проглотить, её ад усилился, ведь она увязла в своем кошмаре и не могла проснуться. Во сне она снова оказывалась на вокзале, но как бы не старалась, никак не могла предупредить Дениса. Девушка пробовала тысячи, миллионы вариантов, но все равно проигрывала. Она раз за разом опаздывала и он погибал.

Сережа вел машину, то и дело поглядывая в зеркало дальнего вида на беспокойно крутящуюся на заднем сиденье Юлю. Она стонала и что-то бесвязно шептала во сне, но как бы Сергей не пытался, он не мог разобрать её слов. Горем, сидящий справа от него, обернулся и поправил одеяло, которое она успела с себя скинуть. Несмотря на стоящую июньскую жару, девушка была холодной, словно ледышка и её не переставало трусить.

— Может стоило её оставить в столице? — спросил Макс, вновь поварачиваясь к дороге.

Он вел машину практически весь путь от столицы и они лишь несколько часов назад поменялись, чтобы Горем мог отдохнуть.

— Сокол бы забрал её, пока меня нет в городе, — отстраненно покачал головой Метеля. — К тому же она не простит, если пропустит похороны. Она имеет право попрощаться.

Горем снова обернулся к Юле, которая заворочалась во сне.

— Знаешь, мы не смогли попрощаться с родными тогда, в детстве, — неожиданно для самого себя признался Сергей. — Хуже всего было в первые полгода, когда она почти каждый день утром просыпалась и бежала ко мне. Спрашивала всего одну фразу — не приснилось ли ей все? И мне приходилось каждый день рушить её надежды. Это было хуже всего: видеть, как потухает её взгляд.

Горем тяжело вздохнул, качая головой. Он уже успел привыкнуть к этой симпотичной блондиночке. Ему нравилось, как светились яркой зеленью её глаза, когда она радовалась. Как появлялась ямка на её щеке, когда она лукаво улыбалась. Он привык видеть её жизнерадостной и окрыленной. Даже в моменты грусти и тоски она всегда старалась держаться оптимизма, никогда не унывала. Мужчине было практически физически больно от вида Юли в таком состоянии. Макс даже представить не мог, что в такие моменты чувствовал сам Сережа.

Как он вообще на ногах держался, учитывая, что за последние двое суток проспал всего часа четыре? Мужчина пытался заставить его поспать еще немного, пока он вел машину, но Сережа все равно просыпался каждый раз, стоило Юли шевельнуться, поэтому не было никакого смысла мучить их обоих. Горем облокотился на спинку сиденья и прикрыл глаза. Ему нужно было отдохнуть, поскольку он понимал, что следующие сутки будут не из легких. Его не будет на похоронах в деревне, но он обещал Сергею закрыть все дела Дениса в городе, чтобы у его родителей не возникло проблем. Горем не знал, чем именно занимался парень, но учитывая все то, что его попросил сделать Метеля, он был глубоко повязан к криминале. Впрочем, как и все они, чего уж тут скрывать.

Как бы быстро не ехал Сережа, они едва успели на похороны в уговоренное время. Вся деревня собралась на небольшом кладбище на окраине, но это было неудивительно, ведь за все время их жизни здесь еще ни разу не приходилось хоронить молодых. Бывали старики, но чтоб двадцатилетний парень…

Неудивительно, что когда черный джип остановился неподалеку от специального автомобиля, перевозившего Дениса, взгляды всех жителей устремились к ним. Сережа вышел первым, когда увидел, как мать и отец Доронина подошли к машине с его телом. Поровнявшись с ними, Метельский взглянул на тело друга. Сотрудники морга хорошо поработали — тело выглядело не так страшно, как тогда на асфальте. А учитывая, что перевозили его в специальной холодильной камере, запаха практически не было.

Но как бы хорошо обученные люди не старались, Денис все равно не выглядел спящим. Тетя Оксана припала к гробу сына, причитая и рыдая взахлеб. Дядя Олег пытался поддерживать её за плечи, но сам едва держался на ногах. Пришедшие на похороны люди начали подходить поближе, чтобы попрощаться с мальчиком, которого все любили. Сережа слышал, что люди перешептывались между собой. Они знали об аварии и ожидали увидеть более чудовищную картину. На самом деле Сережа и сам подумывал о том, чтобы хоронить друга под закрытой крышкой, но он понимал, что родители не заслужили такого. Именно поэтому он организовал бальзамирование и прочие процедуры.

Когда за его спиной щелкнул замок дверцы джипа, Сережа оглянулся. Бледная, с красными глазами и спутавшимися волосами, Юля стояла у машины, прислонившись к ней всем весом. Держащий её под руку Максим что-то говорил, слегка наклонив лицо к её уху, но она кажется вовсе не слышала его. Её взгляд был устремлен к гробу, что вытащили на улицу и установили на два табурета, чтобы люди могли попрощаться. Она смотрела на лицо мужа и не видела ничего вокруг. Немного сдвинувшись с места, Сережа загородил ей обзор. Ему не хотелось, чтобы она запомнила Дениса таким. Пусть лучше помнит его милым, верным, преданным мужем. Человеком, что обнимал её и целовал. Что дарил ей подарки, смотрел, как она танцует. Покупал ей мороженое и водил на атракционы. Сережа так злился на Дениса с момента своего возвращения, но теперь, видя какую боль его потеря принесла Юле, он проклинал себя за эгоизм. Да он бы лучше до конца своей жизни мучился, наблюдая из далека на её счастье, чем заставил бы её пройти через всю эту боль.

Юля боялась кладбищ. В дестве она всегда обходила это место, несмотря на то, что через него можно было хорошо скосить дорогу на автобусную остановку. И, даже повзрослев и осознав, что там боятся нечего, она все равно съеживалась от страха каждый раз, когда оказывалась рядом. Ведь для неё, для девочки, что потеряла маму и брата, кладбище всегда ассоциировалось с болью. Сегодня её опасения оправдались. Она не могла смотреть на то, как родители Дениса прощаются с ним, не могла слышать, как его мама причитает и просит его вернуться. Но и не смотреть не могла. Ей хотелось остаться в этом мгновенье навсегда, ведь в эту минуту он все еще был с ней, был в её жизни. Она все еще могла касаться его, обнимать. Потом его закапают и у неё не останется ничего.

Она попыталась сделать шаг к тому месту, где был гроб, но ноги предательски подогнулись и, если бы не Максим, успевший подхватить её, она бы упала прям на траву. С его помощью двигаться оказалось легче. Он попросту тащил её, пока она бессильно едва переставляла ноги. Они остановились рядом с Сережей, в двух шагах от гроба в окружении людей, что спрашивали детали аварии, причины, пытались узнать о том, кто виновник этого страшного происшествия. Сережа отвечал скупо, не желая давать поводы для сплетен, но злые языки все равно шептались сквозь шум общего гомона.

А потом все случилось слишком быстро.

В какой-то момент Юля двинулась вперед и оказалась у гроба мужа. Она потянулась вперед и положила лодонь поверх его скрещенных рук, что-то шепча едва слышно. Люди вокруг замерли, замолкая. Сережа и сам словил себя на мысли, что ему хочется отвернуться, чтобы дать девушке немного уединения для прощания. Слишком остро чувствовалась её боль и любовь в это мгновенье.

Её прервала тетя Оксана. Она подошла к девушке медленным, шатающимся шагом. Бледная и заплаканая, она смотрела на Юлю, пытаясь что-то сказать дрожащими от рыданий губами, а потом подняла ладонь и залепила Юле пощечину такой силы, что девушка упала, не удержавшись на слабых ногах.

— Это ты виновата! — заорала убитая горем женщина, вымещая всю свою боль на ни в чем неповинной девушке. — Это все из-за тебя! Если бы не ты, мой мальчик был бы жив. Был бы с нами.

Она попыталась замахнуться снова, но пришедший в себя Сережа успел отреагировать. Он в секунду оказался рядом с Юлей и удержал руку женщины прежде, чем она нанесла очередной удар. Юля даже не сопротивлялась, словно соглашась с тем, о чем говорила женщина. А вот Сережа пылал гневом. Метеля не понимал, как мать Дениса могла так поступить? Как вообще могла так сказать, словно не видела, в каком Юля состоянии?

— Не смейте, тетя Оксана, — прорычал Сергей, отталкивая женщину в сторону двинувшегося к ним дяди Олега. — Поднимете на неё руку снова и я не посмотрю на то, что вы женщина. Не вам говорить о вине. Это вы его бросили. Он пытался с вами помириться, а вы выставили его за дверь.

— Хватит! — закричала Юля, закрывая ладошками уши.

Она подняла на них отчаянный взгляд, и у Сережи мигом пропал весь запал ругаться. Хотелось упасть на землю рядом с ней, прижать её к себе и просто держать, чтобы она поняла, что не одна сейчас.

— Что же вы делаете? — сквозь слезы, пролепетала она. — Разве теперь важно кто виноват? Мы же Дениску хороним! Пожалуйста, давайте проводим его в последний путь в мире. А потом я уеду и вы больше никогда меня не увидите. Можете проклинать меня потом сколько хотите, тетя Оксана. Но сейчас, пожалуйста, прошу вас, прекратите. Ради него.

Похороны — ужасны. Это чудовищная традиция заколачивать гроб, опускать его в яму и засыпать землей, буквально вызывала у Сергея отвращение. Он не мог позволить себе думать о том, что в той деревяной коробке лежал его лучший друг. Пытался уговорить себя, что перед ним просто ящик. На войне он видел множество смертей, где с телами не всегда так гуманно обходились, но все они были ему безразличны. Там ты учишься абстрогироваться, не реагировать. Сейчас абстрогироваться не получалось. Мысли то и дело возвращались ко всему, через что им с Денисом довелось пройти в этой жизни. Все беды и радости они делили поровну. Дрон никогда не оставлял его в беде, всегда первым рвался на помощь. Готов был снять последнюю футболку и отдать ему. Всегда прикрывал спину. Сережа мог положиться на него во всем.

В какой-то момент на церемонии он встретился взглядом с Мишей Пружинниковым. Мужчина стоял в компании симпотичной темноволосой женщины, крепко сжимая её руку. Сережа смотрел на него и вспоминал, как они отдалились от Пружины, когда связались с Волыной, потому что не хотели впутывать его в криминальные дела. Сережа знал, что он переехал в город, устроился на завод и женился. Недавно он узнал от Дрона, что Пружина стал отцом. Это невольно навевало на мысли, какая могла бы быть жизнь у них, если бы тогда все сложилось иначе. Что было бо с ними, если бы они не пошли к Волыне?

Юля держалась за ладонь Сережи, едва сжимая её своими тонкими холодными пальчиками. Она продолжала стоять неподвижно, пока люди подходили и кидали горсти земли. Продолжала стоять, когда все разошлись, а мужики с деревни прикопали могилу. Она стояла молча, мелко дрожа, и не сводила взгляда с простого деревяного креста на котором висела табличка с именем Дениса и датами его рождения и смерти. Слезы медленно стекали по её щекам, очерчивая соленые дорожки на бледной коже, но она их не вытирала. Церемония погребения закончилась, но девушка не могла заставить себя ни подойти к могиле, ни уйти. Метельский, будто чувствуя её эмоции, не торопил. Просто был рядом и держал за руку, зная, что именно это ей было нужно сильнее всего. Якорь, который не дал бы ей утонуть.

Еще несколько дней назад Юля с радостью и предвкушением представляла, какое прекрасное лето её ожидает. Ведь рядом должны быть все, кого она любила в этой жизни: отец, Денис, Сережа. Она подумывала о том, чтобы предложить Денису снять отдельную квартиру и наконец насладиться обществом друг друга. Она буквально дословно помнила тот их телефонный разговор.

Тогда ей пришлось сопровождать мачеху в клинику по планированию семьи, куда её отец не мог пойти из-за неотложных дел, а самой туда идти Карине не хотелось. Она ждала её в коридоре, пока женщина сдавала анализы, наблюдая, как в холле у фонтана играют близнецы. Мальчишка и девчонка, года по четыре отроду, играли в догонялки. Они кружили вокруг фонтана, смеялись звонким, заливистым смехом, абсолютно безаботные и счастливые. Юля тогда не могла сдержать улыбки и слез умиления. А когда вышла из клиники и, попрощавшись с Кариной, села в машину к Максиму, сразу набрала Дениса. Она знала, что он был дома, усердно готовясь к экзаменам, но не смогла сдержаться и не поделиться с ним возникшей в её голове идеей.

— Привет, малышка, — прозвучал нежный, хоть и слегка уставший голос Доронина.

— Я хочу от тебя ребенка, — с легкой нервозностью в голосе выпалила она.

Она так боялась, что он сразу откажет, но не смогла сказать больше ничего. И у него было с десяток объективных причин на это, начиная с того, что они еще слишком молоды и заканчивая тем, что они еще в принципе не договорились, где будут жить. А у неё не было ни единого разумного возражения, но сейчас её это мало интересовало. Она видела их сына в своей голове. Высокого и стройного, как Денис. С такими же как у него русыми волосами и её зелеными глазами. Раньше девушка не думала о детях, считая себя еще недостаточно зрелой для такого серьезного шага, но сейчас все встало на свои места. Словно она наконец смогла найти пазл, что так давно потерялся, и теперь картинка сложилась перед ней. Все стало таким простым и понятным, приоритеты выстроились в новый ряд выделяя то, что действительно было важным.

Она так этого хотела, что была готова спорить с Денисом не на жизнь, а на смерть.

— Выезжаю, — с улыбкой проговорил он. — Не забудь эту мысль, пока я не доберусь до тебя.

Юля засмеялась, не замечая, как слезы счастья покатились по её щекам.

А потом все изменилась. Дурацкая череда событий привела к тому, что вместо того, чтобы быть рядом с мужем, она стояла на его могиле. И внутренний голос, шепчущий о том, что она сама во всем виновата.

— Кроха, — позвал Сережа, когда на улице начало смеркаться.

Юля не отреагировала, словно вообще не услышала его голоса. Тогда он аккуратно развернул её к себе и поднял подбородок двумя пальцами, заставляя отвести взгляд от деревянного креста.

— Пошли, — мягко попросил он, направляя её в сторону выхода из кладбища.

Вначале она позволила ему, но потом резко дернулась в его руках, отстраняясь. Она легко вырвалась, поскольку он боялся удерживать её силой, и неспешно приблизилась к могиле. Остановившись рядом с тем местом, где под грудой земли находилась голова Дениса, она присела на корточки и лекго прикоснулась рукой к земле. А потом вкапала пальцы в землю и замерла, прикрыв глаза и что-то шепча, едва шевеля губами. Когда она попыталась подняться, Сережа успел вовремя подхватить её под руку, когда она пошатнулась.

— Что же теперь делать? — растеряно спросила Юля, переведя на него заплаканный взгляд красных глаз.

Сережа понимал, что она спрашивала не о теперешнем конкретном моменте. Она не знала как ей вообще жить дальше. Как лечь спать и проснуться утром, как позавтракать и отправиться домой в столицу. Как жить и дышать в мире, где нет её любимого мужчины.

Метеля очень хотел бы помочь ей найти ответ на этот вопрос, но все слова казались банальными и глупыми. Она и сама понимала, что только время сможет немного притушить боль, как это было тогда в детстве. Никакие слова не спасут её от пролитых в подушку слез, от дней отчаянья и боли, что грядут. Тоска будет сжирать её, ломать, но она переживет это. Он видел, как она поднималась каждый раз, когда он действительно боялся, что она уже не оправится. Но она поднималась на ноги, отряхивалась и шла вперед. Заново учась ходить, учась улыбаться.

— Пойдем домой, — уверенно ответил на её вопрос мужчина.

Как же ему хотелось вложить в неё немного своих сил, передать хоть каплю своей веры в то, что все наладится. Но она бы не поверила ему, скажи он об этом сейчас.

Не дожидаясь ответа, Сережа вывел Юлю с кладбища. Помог ей вымыть руки и умыться ледяной водой из колодца. У него не было полотенца, поэтому он насухо вытер её лицо своим платком, прежде чем оставить его в урне на выходе. Он знал, что с кладбища ничего нельзя выносить. Видит Бог, смерть и так ходила за ними по пятам, нечего упрощать ей работу.

Стоило им войти в дом бабы Кати, как на обоих нахлынули воспоминания. Юле было сложнее, ведь она прожила с Денисом почти два года в этих стенах. И, хоть девушка и старалась держаться, Сережа замечал, как рассосредотачивается её взгляд, цепляясь за определенные вещи или предметы интерьера. Ему не удалось накормить её, но он был рад и чашке чая, которую она с неохотой влила в себя. Именно в тот момент, когда он убирал со стола, раздался стук в дверь. Он ожидал увидеть кого угодно, но не Волыну, входящего прежде, чем его пригласили внутрь. Но не это остановилу Сережу от замечания, а взгляд, который устремил на него Кирилл Викторович. Метеля долго работал с ним, но еще никогда не видел бывшего шефа таким злым.

Волына до сих не мог принять тот факт, что его генниального мальчика больше нет в живых. Он сидел в машине в сумерках, наблюдая за свежей могилой, и не мог поверить в реальность происходящего. Еще вчера утром Доронин звонил ему и просил разрешение провести несколько операций через пару его подставных фирм. Волына был не против, ведь доверял Денису во всем. Знал, что парень не попросил бы, если бы имел другой выход. Но почему же он не заставил его признаться в происходящем? Почему позволил смолчать и скрыть правду? Ведь если бы знал, то мог бы…

Кирилл Викторович резко выругался, отворачиваясь в сторону. Он так привык к этим двум ребятам. Таким непохожим, но в то же время одинаковым. Оба гордые, смелые, умные. Но если Метеля — одинокий волк, вожак, то Денис всегда был командным игроком. Ему нужна была поддержка за спиной, одобрение. Метелей Волына гордился, но Дениса он полюбил. Полюбил, словно собственного сына, которого судьба ему не дала.

Резко повернув в замке ключ зажигания, Волына вырулил из кладбища и ударил по газам, стараясь как можно быстрее оказаться подальше от этого места. Машина сама выехала на дорожку к деревне, а после и к дому, где горел свет. Сережа предупреждал, что они останутся здесь переночевать, но в какой-то момент Волына замер, сидя в своем автомобиле. Глядя на свет в окнах он мог обманывать себя, что это всего лишь злая шутка. Что сейчас он войдет в дом, а там ждет Доронин живой и здоровый.

Мужчина накрыл ладонью глаза, вытирая влагу, что собралась в уголках. Он не плакал, даже когда хоронил жену, но смерть этого паренька его подкосила. Слишком он был стар для таких переживаний. Решив не оттягивать неизбежное, мужчина вышел из машины и поднялся на крыльцо. Он не стал дожидаться, пока ему откроют. Толкнув дверь и убедившись, что она, как всегда, не заперта, он вошел внутрь. Скинув обувь в прихожей, мужчина взглянул через коридор на кухню, замечай сидящих за столом детей. Хотя, назвать их детьми язык не поворачивался. Сережа тот вообще расширился в плечах так, что стал крепче его самого в молодости. Да и Юлька уже не та незрелая зеленая девочка, которая раньше при нем слова сказать боялась, все взгляд в пол уводила.

Сейчас же, заметив Волыну, Юля вдруг всхлипнула и разрыдалась новой порцией слез. А ведь ей казалось, что она выплака все до последней капли еще на кладбище. Но Кирилл Викторович своим появлением словно сорвал какой-то её внутренний предохранитель. Она вскочила со стула одновременно с тем, как крупный мужчина прошел к ней и крепко сжал её в объятьях, привлекая к своей груди. Сережа с удивлением смотрел за тем, как грозный криминальный авторитет, которого боялись все в округе целой области, ласково гладит его Кроху по голове и уверяет, что все будет хорошо, что она со всем справится. Он нашептывал ей, что Денис теперь в лучшем мире и она не должна так убиваться, что он бы этого не хотел.

Юля и сама не поняла, почему так остро отреагировала на приход Кирилла Викторовича. Может потому, что знала, насколько они с Денисом стали близки после того, как родители отказались общаться с ним. Или потому, что он был для них с Дорониным как общий родитель, который всегда поддержит и поможет мудрым советом. А может все случилось потому, что она знала о том, что год назад Кирилл Викторович похоронил свою жену и как никто понимал, что она сейчас чувствует.

Он не оттолкнул, когда она прижалась к нему, хотя никогда прежде Юля не позволяла себе ничего подобного. Крепкий и стойкий, пахнущий сигаретами и сладким парфюмом, мужчина был словно скала, которой не страшны любые издевки природы. Ей хотелось спрятаться за его спиной, укрыться от всего мира. Но девушка понимала, что даже он не сможет защитить её от неё же самой. От боли, что поселилась внутри, заполнила каждый миллиметр её тела и не ослабевала, как бы девушка не старалась забыться.

Видимо этот выплеск эмоций стал последней каплей для её душевного состояния. А может организм просто решил сжалиться над ней и дать небольшую передышку. Как бы там ни было, девчонка заснула буквально мгновенно, с все еще мокрыми от слез глазами, стоило Сереже аккуратно уложить её на диване в гостиной.

— Пойдем в машину, есть что обсудить, — скомандовал Волына, двигаясь в коридор, где стояли его запыленные туфли.

Сережа еще раз оглянулся на Юлю. Поправил на ней плед, ведь несмотря на жару июньской ночи она была холодна, словно ледышка. И только потом последовал из дома следом за Волыной. Ему не хотелось оставлять Юлю. Он боялся, что она может наделать глупостей.

Как только он опустился на пассажирское место машины Волыны, снова ощутил гнев, исходящий от мужчины. Он чувствовался во всем: в напряжении его крепкого тела, в резких движениях рук, когда он подкуривал сигарету, в отрывистом дыхании. Было видно, что Кирилл Викторович едва сдерживается. Там в доме Сереже в какой-то момент показалось, что он достанет пушку и просто начнет палить по сторонам от переполняющих его эмоций, но стоило мужчине заметить Юлю, гнев сменился нежностью. Если бы Метеля не знал сидящего рядом мужчину так хорошо, он бы сказал, что Волына привян к Юле.

— Я нашел несколько машин, что по описанию могли быть причиной аварии, — без предисловий начал он, затягиваясь во всю глубину легких. — Две на местных столичных номерах, одна из области. Проверим все три. Я отправил пару ребят, чтобы обследовали кузова на повреждения и доложили. Думаю, что к завтрашнему утру буду знать кто именно это сделал.

От того, как и с какой интонацией последние слова были произнесены, Сережа напрягся.

— Прежде чем убить, нужно узнать детали и кто наниматель, — твердо заметил Метеля. — Никакой быстрой расправы.

— Не учи меня, как это делать, щенок, — рыкнул Волына, выкидывая сигарету и тут же поджигая новую. — Я пытал людей еще когда ты под стол бегал.

Видя состояние бывшего шефа, Метеля нашел в себе силы смолчать. Не хотелось сейчас ругаться.

— Слышал последние новости? — перевел разговор Волына, глядя на свет, горящий из окон дома. — Рудин снял кандидатуру. Твой новый друг, господин Ковальский, на первом месте в предвыборной гонке.

Сережа с отвращением хмыкнул, качая головой.

— Уж точно помогли ему сняться, — недовольно заметил он. — Это плохо.

Волына перевел на него вопросительный взгляд, но Сережа лишь махнул головой. Ему не хотелось делиться информацией, которую ему удалось выяснить о Ковальском. Он все еще не доверял бывшему шефу полностью, хоть тот и помогал.

— Кстати, мне удалось узнать, с кем твой отец встречался в столице прежде чем погибнуть, — как бы невзначай заметил Волына, махнув головой на бордачок.

Сереже не нужно было намекать дважды. Выудив из недр лист бумаги, Сережа спешно развернул его, вчитываясь в печатный текст. Там было нечто вроде краткой биографии Кравцора Романа Васильевича: политика, руководителя крупной фармацевтической компании. Пробежав несколько раз по тексту, Метеля перевел вопросительный взгляд на Волыну.

— Уверен? — спросил он, чтобы убедиться в точности полученных данных.

И сам не понял, когда успел перейти с Кириллом Викторовичем на ты.

Волына затушил сигарету прямо о стекло, прежде чем вышвырнуть окурок на улицу. У него в голове крутились информация, что им удалось выяснить о событиях прошлого, но в ней явно чего-то не хватало. Какой-то важной детали, последнего документа, который смог бы указать на связующее звено.

— Все это связано, Сережа, — устало проговорил Волына, озвучивая свои мысли. — Всё, начиная от Бурова, правительства, компании «МетТал» и заканчивая этим Кравцовым. Но я все равно не понимаю, что их всех могло связать. Тебе удалось проверить активы Сокола?

— Компании «МетТал» среди них нет, — тут же ответил Метельский.

На выяснение этих сведений у него ушло почти четыре месяца. Ему пришлось сделать сотню запросов, но все указывало на то, что эта компания в какой-то момент просто испарилась.

— Не верю, что все это совпадение, — недовольно покачал головой Волына. — Рой дальше, Сережа. Подсказывает мне моя интуиция, что именно там собака зарыта. Найдет «МетТал» — развяжем клубок.

Учитывая, что Сергей не планировал делиться своей информацией, он попрощался с Кириллом Викторовичем и пошел в сторону дома. Присев на крыльцо, он позвонил Горему, чтобы убедиться, что все вопросы закрыты. Тот остался ночевать в городе, ведь завтра должен был получить выписки из банка о закрытии всех теневых счетов, открытых на имя Доронина. Как бы Сергей не злился на родителей друга, он не мог позволить, чтобы у них возникли проблемы. Их дружба с Денисом стоила того, чтобы о них позаботиться в память о друге. Именно поэтому он снял все сбережения Дрона и попросил Макса завтра завезти их его семье. Сам он не мог заставить себя пойти к ним в дом, не после того, как они поступили с Юлей.

Подняв голову к небу, Сережа посмотрел на звезды, горевшие над головой. Вчера к тем огонькам присоединилась еще одна душа, к которой он впредь теперь будет обращаться. На миг тоска охватила его, заставив сердце сбиться с ритма, прежде, чем он сумел взять себя в руки и загнать чувства далеко в ящик. Сейчас не время распускать сопли. Ему нужно было придумать, как оградить Юлю от влияния отца, как не дать ей утонуть в депрессии. Вместе с тем он жаждал узнать кто виновен в смерти его лучшего друга и мечтал распутать клубок тайн из прошлого, что не давали покоя. У него было слишком много работы, чтобы просиживать штаны, но сейчас Сережа понимал, что ему нужен сон. Он практически не спал уже вторые сутки и сейчас держался на ногах исключительно из-за собственной упертости.

Он думал, что поседеет, когда вошел в дом и не нашел Юлю в гостиной на диване. Смог выдохнуть только тогда, когда взгляд уцепился за дрожащую тонкую фигурку, сидящую на лестнице, что вела в её комнату. Их с Денисом комнату. Девушка сидела, облокотившись на стену и молчала, всматриваясь во тьму второго этажа, словно боялась туда подняться.

— Эй? — тихо позвал Метельский, присев на ступеньку рядом с её ногами. — Что ты здесь делаешь?

Юля перевела на него растеряный взгляд, словно её саму поражал тот факт, что она здесь сидела.

— Я не могу туда зайти, — призналась она хриплым голосом. — Просто не могу.

Не говоря больше ни слова, Сережа поднялся с ней на руках и пошел к себе. Она не произнесла ни слова возражения, даже не шелохнулась в его руках. Он бережно уложил её на свою широкую кровать с одной половины, а сам лег с другой. Метеля не собирался прикасаться к ней, боясь того, что она может неверно истолковать его помыслы, но девушка сама предвинулась к нему спиной, словно ей было нужно чувствовать кого-то рядом. Он крепко обнял её, привлекая к себе, и уткнулся носом в волосы на её затылке. Он так долго мечтал о том, чтобы снова оказаться с нейв одной постели, вновь ощутить её в своих руках, но сейчас в этом не было ничего интимного или сексуального. Им просто нужен был кто-то рядом, чтобы пережить эту ночь.

— Кроха, я всегда буду рядом, — пообещал Сережа, еще крепче прижимая её к себе.

Юля не ответила.

Нет, она верила тому, что Сережа так считал, но она больше не верила слову «всегда».

Глава 19

Юля проснулась на расвете. Она была такой уставшей и разбитой, что ей казалось, будто она может проспать целые сутки, но на деле она просыпалась от каждого шороха. Но это было все равно лучше, чем когда она пыталась засыпать одна. С Сережей её хотя бы не мучили кошмары.

Эта мысль заставила её замереть и прислушаться к происходящему в комнате. Ночью казалось таким правильным находиться рядом с ним, но сейчас все стало видеться в другом свете. Что бы сказал Денис, если бы застал Юлю спящей в постеле Метели? Если бы увидел, как он обнимал её всю ночь?

— Чего проснулась? — внезапно спросил Сережа, заставив Юлю вынырнуть из собственных мыслей. — Мой храп разбудил тебя?

Девушка развернулась на другой бок, чтобы оказаться лицом к Метельскому. Они лежали на растоянии вытянутой руки, каждый на своей подушке. Юля, словно гусеница, была укутана в одеяло, а Сережа спал в одних шортах. Он почти всегда спал раскрытым и с открытыми окнами.

— Ты не храпишь, — автоматически ответила она, пытаясь рассмотреть в сумерках его лицо. — Просто проснулась. Видимо выспалась.

Сережа протянул ладонь и заправил ей за ухо прядь волос, что упала на лицо, когда она поворачивалась. Юля была благодарна за это, не хотелось вытягивать руки из под одеяла. Они лежали в тишине, глядя друг на друга. Но тишина между ними не была волнительной или неудобной, её не хотелось заполнять пустыми разговорами.

— Можно тебя спросить? — поинтересовался Сережа, отведя взгляд, словно и сам не мог поверить в то, что он решился завести этот разговор.

— Спрашивай, — пожала плечами девушка.

Видимо та горсть таблеток, что скормил ей после похорон Сережа, все еще действовала — Юля чувствовала себя отсраненной и сонной. Только на это она могла списать тот факт, что его тон не заставил её напрячься. Она знала его слишком хорошо, чтобы понять, что он не собирается вести обычную светствкую беседу.

— Расскажи мне о том периоде твоей жизни, когда я уехал в армию, — с надеждой в голосе попросил мужчина.

Юля закрыла глаза и тяжело вздохнула. Она знала, что когда-нибудь он спросит её об этом, но не понимала, почему он выбрал именно этот момент. Возможно решил свести её с ума окончательно?

— Зачем это нужно? — пугливо спросиво она, открывая глаза.

Его взгляд встретился с её. Сережа понимал, почему решился на этот разговор именно сейчас, но не мог бы признаться в этом ей. Просто сам факт того, что она была в его руках, в его постели, заставил его мозг работать в неверном направлении. Заставил задаваться вопросами о том, что было бы, если…

— Я знаю, что ты любишь… любила Дениса, — корректно поправился Сергей, следя за тем, как поджались Юлины губы. — Я просто хочу понять как так получилось, что за два года ты разлюбила меня и полюбила другого. Мне нужно это знать, пожалуйста.

Юля нахмурилась, глядя в его просящее выражение лица. Она не умела отказывать Сереже, никогда не умела. И сейчас, прежде чем успела все обдумать, слова начали неохотно покидать её рот:

— Ты хоть представляешь, как счастлива я была той ночью, когда мы были вместе? — грустно улыбнулась девушка. Сережа хотел что-то сказать, но она качнула головой, чтобы он не перебивал её, поскольку не была уверена, что сможет решиться заговорить об этом снова. — Это было словно исполнение самой заветной мечты. Я проснулась утром и несколько минут лежала в твоей постеле глядя в потолок с счастливой улыбкой. Мои губы просто не могли не разъезжаться в разные стороны. И ничто не могло испортить мне настроение в тот момент: ни твое отсутствие, ни то, что баба Катя заметила, как я утром пыталась красться из твоей комнаты. Это было так стыдно — быть застуканой. Мои щеки, наверное, никогда не пылали так, как в тот момент. Я ждала, что она начнет кричать или причитать, поскольку было и дураку понятно, что произошло между нами ночью, а она лишь покачала головой. А потом подняла на меня теплый, материнский взгляд и улыбнулась мне. В тот момент я думала, что у меня вырастут крылья за спиной. Мне хотелось так много тебе сказать, но ты сам помнишь, что у нас просто не было возможности поговорить. А потом ты уехал и все изменилось. По-началу, я просто уговаривала себя, что это временное явление и нужно воспринимать это так, словно ты в командировке и можешь приехать в любую минуту. Так мне было проще. Я готовила на троих, ставила третий прибор за столом, каждый раз, когда мы садились есть. Я спала в твоей футболке пока она не перестала пахнуть тобой. Я периодически закидывала в стирку твои и так чистые вещи, только потому, чтобы ощущать, что ты все еще есть в моей жизни. В особо сложные для меня ночи, я прокрадывалась в твою комнату и спала на твоей постели. Я обнимала твою подушку.

Юля замолчала, полностью погрузившись в те дни, что она пережила после его отъезда.

— Но жизнь шла дальше, а от тебя не было вестей, — грустно пожала плечами она. — Денис стал заезжать к нам почти каждые выходные. Иногда он привозил с собой десяток книг, только потому, что ему нужно было готовиться к очередной контрольной. Я тогда не понимала, зачем он мучал себя и тащил все это, когда мог остаться в городе и спокойно подготовиться там. Но ему было важно быть рядом. Он привозил конфеты, интересные книги и новые фильмы на дисках. Помогал мне с оплатой коммунальных услуг, с решением жилищных проблем. О, Боже, ты просто не представляешь, что со мной было, когда я однажды проснулась утром и увидела, что у нас не течет из крана вода. Я понятия не имела, что она может примерзнуть в трубах! Этим всегда занимался ты, не посвящая меня в такие детали. Я тогда так растерялась. Понятия не имела, что делать. Всю неделю таскала воду в ведрах из колодца, пока на выходнях Денис не приехал. Он тогда отругал меня за то, что тягала тяжести и что сразу ему не позвонила. После этого все стало как-то проще. Мы стали созваниваться каждый день утром, когда он собирался на пары, а я завтракала перед школой. Сначала мы говорили по паре минут, просто чтобы узнать как дела. Потом разговоры начали затягиваться. Мы стали созваниваться и по вечерам. Просто говорили обо всем, что проиходило за день. Мы стали лучшими друзьями и я была благодарна ему, что он был рядом. Он часто замечал, что я грустила, но я не могла признаться ему в причинах. Как я могла сказать ему, что тоскую по тебе? Но мне кажется, он догадывался, правда списывал это лишь на сестринскую любовь. Он несколько раз даже пытался найти тебя. Ездил в часть, по крайней мере по тому адресу, что нам дали в военкомате, но безрезультатно. Я такого себе тогда напридумывала… В какой-то момент я была уверена, что тебя там убили, а от нас это просто пытаются скрыть. Хорошо, что в такие моменты Денис был рядом. Даже не знаю, что я могла натворить. Но он как-то успокаивал меня, дарил мне надежду.

— А потом заболела баба Катя, — Юля легла на спину, глядя в потолок над собой. — В первый раз все началось тогда, когда она упала по пути из кухни в комнату. Я тогда была в школе, а когда пришла, нашла её лежащей в коридоре. Думала, что поседею на месте. Я вызвала скорую, но они, уточнив причину, сказали, что смогут приехать лишь на следующий день. Снегом тогда сильно замело дороги. Я сразу позвонила Денису и он сказал одеваться и ждать его. Через сорок минут он приехал в компании какого-то мужчины на большом внедорожнике. Я была сильно испугана, чтобы задавать вопросы. Они погрузили бабу Катю в машину и отвезли нас в приемное отделение скорой помощи. Слава Богу, это был не перелом, а просто ушиб. Достаточно сильный, чтобы её неделю продержали в больнице. Я тогда осталась с ней и Денис каждый день приезжал к нам, привозил еду и некоторые вещи. Видимо уже тогда ему сказали, что у бабушки рак, но он ничего мне не сказал.

— Переживания о здоровье бабы Кати затмили собой все остальные чувства, — честно призналась девушка. — Денис рассказал мне о том, что с ней происходит, когда пришлось договариваться с медиками, чтобы ей каждый день на ночь кололи морфий. Врачи, обследования, таблетки. Я понимала, что деньги расходятся слишком быстро и с такими темпами надолго их не хватит, но вместе с тем не могла отказаться от попыток ей помочь. Да и как я могла иначе? Она же вырастила нас, заменила нам мать. Я хваталась за малейшие идеи, а Денис всегда мне помогал. Он оставался со мной, когда ей было совсем плохо, а потом…

Юля вздрогнула, а её голос сорвался. Она моргнула, словно пыталась выбросить какой-то образ из головы, а он все равно возвращался к ней.

— Была одна ночь, — неуверенно начала она. — Я до сих пор не понимаю, как смогла её пережить. Это было в майские праздники. Я, как обычно, ждала сотрудников скорой помощи для ежедневного вечернего укола, но никто в назначенное время не приехал. Я прождала час прежде чем поняла, что что-то не так. Когда я позвонила на пост, мне сказали, что машина сломалась где-то в дороге, но совсем скоро её должны были починить. Мне оставалось лишь ждать. Я думала, что ничего страшного не произойдет, ведь это всего лишь один укол. Но даже представить себе не могла, что меня ждало.

Юля снова повернулась на бок, чтобы посмотреть в глаза Сережи. Она никогда не рассказывала ему о том, что ей пришлось пережить в те дни, когда бабушка заболела. Она хотела оградить его от переживаний. Но если он хотел знать правду, она не собиралась скрывать её от него. Он имел право знать все.

— Врачи мне объяснили на следующий день, что за тот месяц, что бабушка была на морфии, у неё возникла зависимость, — как можно деликатнее пыталась объяснить девушка. — Но тогда я действительно думала, что ей больно, когда она начала кричать: «Укол! Где укол?». Я пыталась успокоить её, разговором отвлечь от боли, но у меня не получалось. Ночью стало совсем плохо. Она кричала от боли, металась по кровати. Когда я попыталась успокоить её, она начала кричать на меня. Она говорила мне такие вещи, Сережа… Она называла меня последними словами за то, что между нами было. Говорила, что правильно ты сделал, что бросил нас здесь, ведь мы обуза для тебя. Я пыталась не слушать, но её слова словно запечатывались в моей памяти, а слова проникали глубоко в сердце. Не знаю, как пережила ту ночь. Но утром, когда приехал Денис с лекарством, я чувствовала себя последней…

Юля покачала головой, пряча взгляд от мужчины, что не смел перебивать её. Но она видела, что он был в бешенстве. По тому, как у него блеснули глаза, по сжатым кулакам, по острым напряженным скулам, девушка понимала, что он сдерживается из последних сил, чтобы смолчать. Но ей сейчас не нужны были его слова поддержки. Она уже давно пережила ту историю.

— Тогда Денис предложил переехать ко мне на время летних каникул. Я так боялась и была так благодарна ему за то, что он не бросил меня разгребать все самой. С тех пор стало легче. Баба Катя никогда не говорила со мной о той ночи, словно она и не помнила о ней, но ей стало намного хуже. Она практически не говорила, только стонала. Она перестала чувствовать своё тело, перестала двигаться, и нам приходилось купать её и надевать ей подгузники. Я не буду посвящать тебя во все детали, но скажу только, что если бы не Денис, я бы сошла с ума. Я бы не справилась. И я понимала это. Мы оба это понимали. И тогда я поняла, что начала злиться на тебя. Злиться на то, что ты нас оставил, что не боролся. Злилась, что мне приходится делать все без тебя, хотя ты — старший. Я так тебя любила, но так была в тебе разочарована. И меня всюду преследовали слова бабы Кати о том, как неправильно то, что мы с тобой были вместе. А потом бабушка умерла.

Юля замолчала, пытаясь найти в себе силы на то, что было дальше.

— Помнишь письмо, что я тебе написала? Ты говорил, что читал его, — спросила Юля и продолжила только после того, как Сережа утвердительно кивнул. — Это был словно выплеск всего, что я хранила в себе все время, что тебя не было. Вся обида, что была во мне, вышла на те листы. Вся злость на тебя. Ушло все и я вдруг поняла, что внутри меня пустота. Не было той любви к тебе, что всю жизнь горела во мне. Я так долго обижалась на тебя, но упорно пыталась это игнорировать, и еще твое молчание… Они лишили меня уверенности в себе, уверенности в нас. Я больше не верила в твои чувства, сомневалась во всем. А потом я попала в детский дом. Знаешь, моей первой мыслью было то, что мне оттуда не выбраться. Я знала, что ты не придешь меня спасать. В первую ночь, когда я там оказалась, к нам в комнату пробрался парень. Его звали Антон, как я потом узнала. Он зажал мне рот, чтобы я не закричала, и начал шарить рукой под одеялом, щупая меня. Видимо я сначала была сонной и не сразу поняла, что происходит, а когда поняла, начала пытаться освободиться. Я махала руками и задела лампу на столике, что заставило проснуться девочку, которая спала рядом со мной. Только это спасло меня тогда. Антон не убежал, он просто выругался и медленно вышел, даже не оглянувшись на нас. Утром я обо всем рассказала воспитательнице. Она не поверила мне и, когда я попросила девочку, которая все видела, подтвердить мои слова, она не стала. Сказала, что спала всю ночь и ничего не видела. Антон всю жизнь прожил в том детском доме, его все боялись, а воспитатели любили, поскольку вырастили с пеленок. Они многое ему прощали, на многое закрывали глаза, ведь с ними он вел себя иначе. Так, что придраться было не к чему. Выставил меня избалованой городской девчонкой, что задрала нос выше головы.

Юля прижала пальцы к губам, словно пыталась решиться на что-то, а Сережа закаменел нерушимой глыбой, боясь услышать то, о чем она боялась рассказывать.

— Он с друзьями выловил меня после обеда, — тихо продолжила она. — Они затащили меня в какую-то комнату и начали издеваться. Он разорвал на мне футболку. Я тогда так испугалась, но понимала, что нельзя впадать в панику, иначе они бы меня так просто не отпустили. И я попыталась дать отпор. Антон ударил меня по лицу, отчего я упала, перелетев почти через всю комнату. Но именно это помогло мне. Они подумали, что я потеряла сознание, а я выждала удобный момент, вскочила и побежала. Голова кружилась, в глазах все темнело, а я бежала, поскольку понимала, что останавливаться нельзя. Я смогла оторваться достаточно, чтобы они не заметили, как я свернула в один из коридоров. Я вбежала в первый же кабинет, что был открыт. Там было распахнуто окно и я подбежала к нему. Я знала, что меня найдут, слашала топот ног по коридору. В тот момент я выпрямилась, стоя на подоконнике, и посмотрела вниз с высоты четвертого этажа. Не буду скрывать, остановило от прыжка только то, что я сомневалась, что погибну от падения с четвертого этажа. А становится инвалидом на всю жизнь не хотелось. Потом я увидела пожарную лестницу и забралась на неё. Только полезла ни вниз, а вверх на крышу. Крыша была пологая, но недостаточно крутая, чтобы представлять опасность. Там я провела следующие тридцать пять часов, пока меня не нашли: голодную, сгоревшую, обезвоженную. А еще с синевато-коричневой скулой и в разорваной футболке. Ту ночь я провела в больничном кабинете, а утром приехал Денис. Ты не представляешь какой скандал он там устроил, когда увидел у меня синяк на лице. В тот момент я впервые с момента твоего отъезда почувствовала себя защищенной. Он тогда так аккуратно предлагал мне свой план, словно думал, что я сбегу с криком от него. Смущался, краснел, путался в словах. Он не понимал, что для того, чтобы выбраться с того места, я не то что замуж, я готова была из окна выброситься. Денис забрал меня в тот же день.

— Остальное ты знаешь, — после минутной паузы добавила она.

Сережа пристально смотрел на неё, боясь пропустить хоть одну эмоцию на её лице. Он знал, что ей пришлось перенести многое, но он даже представить себе не мог, что она чувствовала.

— Ты думала, что я бросил тебя? — едва сдерживая эмоции, поинтересовался он.

Юля неоднозначно пожала плечами, не глядя на него.

— Все выглядело именно так, — грустно хмыкнула она. — Как в мире современных технологий, ты не мог выделить минуту, чтобы позвонить? Или чтоб написать письмо? Для меня все было слишком очевидно. К тому же я всегда понимала, что не заслуживала тебя. Где я, а где ты.

— Глупая, — выдохнул Сережа и потянулся вперед, чтобы повернуть её к себе, заставляя смотреть в свои глаза. — Да я каждый день о тебе думал. Каждую ночь вспоминал, как это прекрасно было между нами. Но не мог позвонить, понимаешь? Там, где я был, была война, кроха. Мы были маленькой кучкой врагов на территории боевиков. Да мы лишний раз вздохнуть опасались, не говоря уже о том, чтобы выйти в сеть в месте, где прослушка под каждым камнем. Но я никогда! Слышишь? НИКОГДА не отрекался от моих чувств к тебе.

Юля закусила губу, глядя на него. Этот разговор у них должен был состояться еще тогда, когда он только вернулся. Это бы ничего не изменило, но они оба смогли бы лучше понять друг друга.

— Я любила тебя, Сережа, — честно призналась девушка, глядя в его синие глаза. — Любила, когда была еще сопливой девчонкой, когда подросла. Любила, даже когда впервые пришла к Денису. Обижалась, отчасти ненавидела, но все еще продолжала любить. А потом Денис показал мне, что такое любовь на самом деле. Что это не только страдания, сложный выбор, переживания. Он показал, что любовь может быть другой: нежной, ласковой, спокойной. Что можно доверять кому-то даже больше, чем доверяешь себе. И я пошла вслед за этими чувствами. Захотела жить так, как он предлагал. И это был чудесный мир. Я была такой счастливой. Он делал меня счастливой.

— А я не делал? — едко спросил Метельский.

Юля замялась, подбирая слова.

— С тобой всегда было слово «но», — призналась она. — Мы были вместе, но…; ты меня любил, но…; мы были счастливы, но… Всегда были какие-то «но», какие-то причины, которые мешали чувствовать себя счастливой на сто процентов, понимаешь?

Сережа понимал, что она хотела сказать, но был не согласен с ней. Ему было плевать на весь мир, когда она была рядом с ним. Для него никогда не было никаких «но».

— Мне жаль, что я не смог показать тебе, как на самом деле сильно и самозабвенно был в тебя влюблен, — решился на откровения мужчина. — Прости меня, что я не был рядом с тобой тогда, когда ты во мне нуждалась. Обещаю, что больше я этой ошибки не допущу.

Юля вытащила ладонь из под одеяла и ласково погладила мужчину по колючей от щетины щеке.

— Я больше не обижаюсь на тебя, Сереженька, — с грустной улыбкой проговорила она. — Давно простила.

Метельский нерешительно улыбнулся ей в ответ и поднял ладонь, чтобы в ответном жесте коснуться её лица, но она резко отстранилась. Встав с кровати, Юля плотнее прижала к себе одеяло и посмотрела на севшего на постеле мужчину.

— Но это ничего не меняет, — решительно заявила она.

В разговоре с Сережей она заметила то, во что не позволяла себе верить с момента его возвращения — он все еще любил её. Но девушка понимала, что никогда и никого вновь не сможет подпустить к себе. Она все еще чувствовала себя женой Дениса и никакие штампы в паспорте или свидетельства о смерти не могли это исправить. Но вместе с тем она очень хорошо знала характер Сережи, чтобы понимать, что он не отступит. Она должна была оттолкнуть его так сильно, чтобы у него даже мысли не возникло попытаться подойти к ней вновь. Юля понимала, что в своем развороченном, расколотом состоянии она не смогла бы ничего ему дать взамен. А портить ему жизнь она не собиралась. Он заслуживал большего. Заслуживал любящей женщины, которая смогла бы подарить ему тот покой и уют, что смог подарить ей Денис.

— Когда мы вернемся в столицу, я поеду к отцу, — заговорила Юля, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Я знаю о твоих подозрениях на его счет, но папа ни в чем не виноват. Он ни о чем не догадывался. И он любит меня. Он сам так сказал. Папа не обидит меня.

Сережа вскочил с кровати и, приблизившись к Юле вплотную, обхватил её руками за плечи. Он понимал, что она делала — отталкивала его. Не понимал зачем и за что, но знал, что если она что-то решила, её не переубедишь.

— Пожалуйста, не делай этого, — тихо попросил он и они оба понимали о чем именно он просил.

На миг ей захотелось уступить. Расслабиться и позволить сильному и смелому мужчине решить все её проблемы. Она всегда так делала. В детстве у неё был папа, потом его место заменил Сергей. Она отдала себя в его руки всю с потрохами, лишь бы он был рядом и заботился о ней. Но он ушел и появился Денис. Юля понимала, что всегда была поразитом. Она присасывалась к кому-то более сильному и за счет него выживала. Как она могла вновь поступить так с Сережей?

Едва найдя в себе силы, Юля убрала руки Сергея со своих плеч.

— Отвези меня к отцу, пожалуйста, — попросила она, зная, что Метеля ей не откажет, когда она так просит. — Я не хочу оставаться с тобой.

Последние слова обожгли ей язык, но она знала, что должна сказать их, чтобы он отступил.

Это сработало. Сергей отстранился от неё так, словно она его ударила.

Глава 20

Зима в этом году казалась особенно суровой. Особенно для парня, который пол жизни прожил на Юге, а потом два года служил в стране, где температура ниже двадцати градусов тепла не опускается даже ночью в зимний период. И, хотя Сережа и считал себя суровым мужиком, но последние несколько дней выдались настолько холодными, что он плюнул на принципы и купил себе теплую шапку. Выглядел он в ней как гопник, но резонно заметил, что с отмороженными ушами смотрелся бы еще хуже.

Упавшая до минус пятнадцати температура не способствовала длительным прогулкам по украшенному гирляндами городу, поэтому Метельский тащился в длинющей пробке по расчищенным от снега проспектам, надеясь успеть до закрытия в магазин. Он десять раз уже пожалел, что отказался от доставки в офис, но ему хотелось увидеть его перед покупкой. Подержать в руках, сравнить с остальным ассортиментом и убедиться в том, что сделал правильный выбор. Он не сомневался, что подарок понравится Юле. На самом деле ей было очень просто делать подарки — она радовалась всему. Но это был первый новый год, когда он мог позволить себе практически все, поэтому ему хотелось выбрать для неё что-то особенное.

Сережа недовольно забарабанил пальцами по рулю, когда движение снова полностью замерло. Его бесили водители, неспособные справится с машиной на скользкой дороге практически так же, как и пьяные пешеходы, сновавшие повсюду. Взгляд невольно переместился на приборную панель, где яркими синими цифрами горело текущее время. Если он не выберется из этой пробки в ближайшие десять минут, шанса успеть до закрытия у него просто не останется.

Неизвестная мелодия мобильного, которую явно ставил не он на звонящего абонента, оглушила салон внедорожника, прежде чем он нажал на руле кнопку принятия вызова по громкой связи.

— Надеюсь ты уже едешь ко мне? — поинтересовался игривый женский голос. — Я купила новое белье, не могу выбрать в чем завтра идти. Нужно твое экспертное мнение.

Сережа ухмыльнулся, качая головой на такое зазывающее приглашение.

— Валерия, вы на громкой связи, а в машине у меня наши китайские партнеры, — серьезно заговорил Метельский, слыша грохот на том конце провода.

Она что, уронила трубку или сама откуда-то упала?

— Вот черт, — прошипела девушка, а потом замолчала на несколько секунд, прежде чем продолжить. — Да ничего подобного! — уверенно заявила она. — Я сама покупала им билеты на самолет. Они уже должны сидеть в зале ожидания перед вылетом.

Сережа засмеялся, качая головой. Валерия Кирилова пришла к нему устраиваться секретарем в прошлом месяце. Высокая, эффектная брюнетка стала лакомым кусочком в офисе, но, пока все сотрудники мужского пола пускали слюни, Метеля быстро очаровал девушку. Они встречались чуть более недели и пока его абсолютно устраивала та легкость и непринужденность, что сопутствовала их отношениям. Но, что нравилось ему сильнее всего, в офисе она вела себя так, словно между ними абсолютно ничего не происходило, оставаясь холодной и серьезной. Неприступной, как китайская стена. А стоило стрелке часов переваливалить за шесть, эту женщину будто подменяли.

— Прости, не удержался, — все еще посмеиваясь, признался Сергей. — Я еще на проспекте, не успеваю в ювелирку.

Девушка многозначительно промолчала.

— Да-да, нужно было послушать тебя и заказать курьерскую доставку, — произнес он слова, что она едва сдерживала при себе.

— О, серьезно?! — ухмыльнулась брюнетка. — А как же: «Я должен убедиться, что они все сделали правильно?». Или вот еще, мое любимое: «А вдруг я приеду и мне абсолютно не понравится, как оно смотрится вживую?».

Метельский резко повернул руль и сменил полосу под недовольные сигналы остальных водителей. Он не любил так вести себя на дороге и обычно был первым, кто презирал подобные маневры, но сейчас ситуация действительно была срочной и у него просто не было выбора.

— Ты что там творишь? — взволнованно поинтересовалась девушка, явно слыша недовольные клаксоны остальных участников движения.

А Сережа тем временем свернул в ближайший двор и поехал по узким улочкам, маневрируя среди припаркованных машин.

— С чего ты взяла, что это мне? — невинно поинтересовался он, хотя они оба прекрасно понимали, кто был виновник недовольства. — Не бери в голову. Я около двенадцати буду у тебя. Платье на завтра купила?

— Красное, как ты и хотел, — отозвалась девушка. — И тебе галстук в тон взяла.

Сережа поморщился, представляя, как тот смотрелся бы на нем. Ей еще предстояло узнать о его вкусах. А в голове засела предательская мысль, что Юля бы никогда ничего подобного ему не купила.

Он не успел ответить, когда раздался звонок по второй линии, на который он просто не мог не ответить.

— Малыш, я буду часа через два. Извини, но у меня вторая линия, — не став слушать её ответа, Метеля переключился на второго звонившего. — Говори, Горем.

— И так ты приветствуешь старого армейского приятеля? — поинтересовался Максим, явно пребывая в хорошем настроении.

Сережа резко крутанул руль, возвращаясь на проспект. Благодаря тому, что ему удалось здорово скосить по дворам, он снова был в графике.

— Горем, не насилуй мне мозги, — устало попросил Метельский. — Рассказывай.

Макс недовольно цокнул, понимая, что ему уже не привить другу хороших манер.

— Да все, как обычно, — спокойно начал он. — Утром в универ на четыре пары, потом пообедали в «Лисе». На обратке завез её в магазин, она купила пару книг. Дома была в пять пятнадцать. Больше выходить не собиралась.

Сережа слушал и кивал его словам, словно Горем мог его видеть.

— В университете все по-прежнему? — аккуратно поинтересовался он. — К сессии все допуски получила?

— Она молодец, — пожал мужчина плечами. — Некоторые экзамены закрыли автоматом. А в остальном все так же. Ходит грустная, молчаливая. Практически ни с кем не общается. Друзей нет, подруг тоже.

Горем замолчал, а Сережа поджал губы, понимая, что Макс специально вынуждает его задать интересующий вопрос вслух.

— А что тот парень? — почти прорычал Сергей.

— А что «тот парень»? — усмехнулся Горем, специально затягивая паузу. — Да ладно-ладно, не кипишуй, — поспешил добавить он, понимая, что Метеля не понимал шуток на тему того, что касалось Юли. — Да продолжает хвостом за ней виться. Я с ним уже потолковал по-пацански, объяснил, чтоб подальше от неё держался, но паренек смелый попался. Я когда пушку достал, у него даже глаз не дернулся.

Хорошо, что Сережа как раз припарковался у нужного магазина, иначе бы явно нарушил парочку правил дорожного движения, если бы услышал что-то подобное в дороге.

— Какого черта ты вообще ствол достал? — заорал Сергей. — Ты с ума сошел, Горем? Забыл, где находишься? А если бы он полицию вызвал и тебя б закрыли? Кто бы за Юлей присматривал?

— Ты за кого меня принимаешь? — обиделся Макс. — Да я ж не на него наставил ствол. Так, рядом с собой положил, вроде как неудобно сидеть с ним.

Сережа покачал головой, прикрывая глаза, и устало сжал переносицу пальцами. Иногда Горем просто не видел границ. Ему бы подобрать для Юли кого-нибудь другого, более адекватного и деликатного, но он понимал, что лучше армейского приятеля никого не было на роль её телохранителя. Ему он доверял её безопасность как самому себе.

— Есть еще кое что, — замялся Горем, словно не знал, как лучше сообщить другу новость. — Вобщем, Ковальский активизировался.

Сережа нахмурился, заглушив двигатель.

— Он же с отцом в туре по городам с предвыборной агитацией был, — предположил Метельский.

Горем прикурил сигарету и глубоко затянулся. Он понимал, почему Серега так напрягся, услышав об этом парне. С виду вроде приятный, интелегентный, но было в нем что-то, что заставляло Горема держаться рядом с ним настороже. Чуйка подсказывала, что парниша опасен.

— Вернулись к новому году, — пояснил Горем. — Не нравится мне этот парниша, Метеля. Он на Юлю смотрит с какой-то маниакальной одержимостью. Заявился сегодня к ним домой с цветами и огромным снеговиком надувным, когда я уже домой собирался. Галантный такой, внимательный. На ужин остался. Сокол аж просиял, когда его на пороге своего дома увидел.

Сережа так сильно руль сжал, что костяшки пальцев побелели. Он чувствовал себя бессильным в этой ситуации и сходил с ума от этого.

— Макс, постарайся не отходить от неё ни на шаг, когда этот парень будет поблизости, — искрене попросил Сергей, понимая, что возможности друга также не бесконечны. — Я постараюсь что-нибудь придумать.

В их семье была традиция — провожать старый год вспоминая все факты, за которые они благодарны. Говоря об их семье, Сережа имел в виду бабу Катю, его и Юлю, конечно же. Настоящую свою семью он уже практически не помнил. Как и не помнил ни единого факта, за который стоило поблагодарить проходящий год. Он уже час сидел в гостиной пенхауса на новогодней вечеринке, которую устраивали друзья Леры, и настроение все катилось и катилось вниз.

За что ему быть благодарным? За Сокола, что вернулся в их жизнь и дал Сергею во владение компанию, сделавшую его одним из самых завидных холостяков уходящего года? Ох, он бы все сейчас отдал, чтобы переместиться во времени лет на пять назад. В старенький домик в деревне, где всегда пахло деревом и блинами. Снова наряжать с Юлькой их неказистую кривую ель, что росла во дворе в полисаднике. И пусть она была не такой красивой, как стоящая сегодня в этом праздничном зале трехметровая красвица, но была любимой и родной. А еще хотелось попробовать холодец, что с мастерством варила баба Катя, и Юлькины имбирные пряники. Он навсегда запомнит, как однажды в новый год она захотела их красиво разукрасить, а в итоге они ели новогодних уродцев, спасая мир от чудовищ. Но он бы все отдал, чтобы вновь встретить новый год втроем за скромным столом, слушая речь президента.

— Эй, Метельский, ты спишь? — холодно поинтересовалась Лера, встав прямо напротив него со скрещенными на груди руками.

Сережа неохотно раскрыл глаза, окидывая девушку ленивым взглядом. Он понимал, что его поведение недопустимо, но и играть на публику сегодня не было ни единого желания. Ну не было у него настроения развлекаться. Он пытался остаться дома, но Лера и слушать не захотела об изменении планов.

— Я прощаюсь с уходящим годом, — пояснил свое поведение мужчина.

Лера поджала губы, глядя на него так, словно у него выросла вторая голова, а он этого и не заметил.

— Через пять минут куранты пробьют двенадцать, — объявила она. — Ты сам хотел встретить со мной новый год, помнишь? Сам предложил составить мне компанию у моих друзей, а теперь сидишь здесь с кислой миной так, словно я тебя сюда силой притащила.

Метельский вздохнул, понимая, что девушка права. Он сам хотел этого. Хотел изменить свою жизнь, зачеркнуть прошлое и уже, наконец-то, начать жить дальше. Вот только не испытывал ни малейших эмоций, находясь здесь сегодня в своей новой жизни.

— Прости, детка, — искренне произнес он, поднимаясь с дивана. — Ты права, я не должен был быть здесь.

Сказать, что Лера опешила, значит не сказать ничего. Еще никогда в жизни ей, первой красавицей университета, гордостью родителей, так откровенно не пренебрегали. Особенно на глазах у всех её знакомых. Но она так же успела хорошо изучить Сергея, чтобы понимать, что чтобы она сейчас не сказала, его ничто бы не остановило. Видимо поэтому она молча проводила его удаляющую фигуру недовольным взглядом, гордо задрала подбородок и пошла в круг своих друзей, встречать новый год.

Он знал, где должен был быть в эту ночь. И дело вовсе не в сообщении, присланом Горемом о том, что Сокол с Кариной уехали встречать новый год на вечеринку к Ковальскому, а Юля осталась дома, сославшись на то, что заболела. Метельский был на девяносто процентов уверен, что она соврала про плохое самочувствие, но эти оставшиеся десять процентов не давали ему покоя. Он звонил ей сегодня дважды, но она не отвечала. Правда прислала смайлик в ответ на поздравление, что он отправил сообщением. Они практически не общались с того момента, как вернулись с деревни. Юля сбрасывала все его звонки и игнорировала сообщения. А когда им удавалось встречаться лично, она показательно делала вид, что очень занята и сбегала. Это жутко бесило, но он знал, что упрямее этой девчонки не было никого и ничего в этом мире. Поэтому ему только и оставалось, что слушать ежедневные отчеты Горема, чтобы быть уверенным, что она впорядке.

Именно волнением и заботой он оправдывал себя за то, что мчался по заполненным улицам к ее дому сегодняшней ночью.

Во двор его запустили без промедлений, хотя он и совмневался, что Сокол оставит ему свободный въезд после всего, что между ними случилось. Не хотел вспоминать, но события полугодовой давности замаячили на переферии сознания.

— И это твоя благодарность? — взревел тогда Сокол, когда он привез Юлю после похорон Дениса в отчий дом.

Меньше всего он хотел общаться с этим человеком, особенно после того, о чем ему стало известно на обратной дороге. Но этот разговор должен был состояться при любом раскладе, а откладывать дальше не было желания. Поэтому он послушно последовал за Александром Святославовичем в его кабинет и плотно закрыл за ними двери.

— Я ж тебя из грязи достал, нормальную жизнь тебе дал и так ты мне отвечаешь? — не унимался Соколовский, жестикулируя в сторону Метели сжатым кулаком. — Потакаешь её капризам? Похищаешь?

Сережа невозмутимо прошел по кабинету и без приглашения расположился в кресле для посетителей, молчаливо ожидая, когда хозяин успокоится и присядет за широкий дубовый стол. Соколу понадобилось еще несколько минут, чтобы усмирить нервы и резко опуститься в свое кресло, гремя ножками по паркету.

— Во-первых, я её не похищал, — спокойно, но твердо ответил Сергей. — Вы прекрасно знаете, куда мы ездили. Ваши люди все время висели у нас на хвосте. А во-вторых, я никогда не был в грязи. Я пришел к вам потому, что думал будет правильно вернуть Юле отца. Если бы я знал каким человеком вы стали, держал бы её в неведении до конца дней.

Сокол окинул парня придирчивым взглядом, словно сомневался, что он мог бы так поступить.

— И каким же человеком, по-твоему, я стал? — насмешливо уточнил Александр Святославович.

Он знал, что Сергея нельзя недооценивать, но хотел прощупать насколько тот был осведомлен о делах, что он вел. Видел Бог, он не хотел иметь врага в лице этого парня в память о друге, которого потерял. Но он так же осознавал, что с легкостью подмять под себя неугомонного парнишу ему не удастся.

— Человеком, способным убить любимого мужчину своей дочери, — остро чеканя слова проговорил Метеля, глядя в глаза Соколова.

Что он хотел увидеть там? Боль? Раскаянье? Смятение? Правда в том, что на лице Соколова не шевельнулся ни один мускул. Но и отпираться он не стал, как и не стал оправдываться. Просто молча смотрел прямо в глаза Метели, ожидая от него следующего шага.

— Как вычислил? — поинтересовался Александр Святославович, откидываясь на спинку своего кресла.

Теперь он смотрел на парнишу с удивлением и заинтересованностью. Ему было действительно интересно как он вышел на него так оперативно.

— По камерам на мосту отследили несколько машин, что в то время проезжали место аварии. Несколько водителей были свидетелями, у одного момент аварии запечатлил видеограф. Остальное было делом техники, — развел руками Сергей, поддаваясь ближе к столу. — Правда я не ожидал, что машина окажется зарегистрированой на юридическое лицо одной из ваших компаний. Откуда такая безолаберность, Александр Святославович?

Соколов улыбнулся, глядя на парня. Он думал, что победил. И в этот момент сердце сжалось в груди, поскольку он был так похож на своего отца. Такой же блеск синих глаз, высокомерная улыбка на лице, раслабленная, но в то же время сосредоточенная поза. Вова Метеля тоже считал, что он никогда не проиграет, пока его не настиг трагический финал. Нет, он не может позволить Сергею делать те же ошибки, что допустили они с его отцом в молодости. Его срочно нужно брать за горло, пока это хваленое самодовольство не вылилось для него в кучу неразрешимых проблем.

— И что ты планируешь делать? — невозмутимо поинтересовался Соколов, не сводя с парня острого взгляда.

Сережа вновь откинулся на спинку своего кресла, считая, что выиграл не просто эту битву, а войну. Считая себя королем на этой доске. Тем, кто поставил шаг и мат, и теперь вправе диктовать условия.

— Сдам в полицию и пусть они сами с вами разбираются, — раслаблено ответил Метеля. — У меня на руках столько неоспоримых доказательств, что твам не поможет даже дружба с Ковальским.

Сокол усмехнулся, ведь от ответа Метели многое зависело. Он мог пригрозить ему расправой, но парень решил сыграть по правилам. Глупый ребенок.

Покачав головой, Александр Святославович раскрыл верхний ящик своего стола и вытащил оттуда неприметную папку с документами. Пролистнув на нужную страницу, он развернул папку и пустил её через весь стол в руки Сергея. Тот подвинулся к столу неохотно, настороженно пробегаясь беглым взглядом по строчкам в документе. Потом перевел неверящий взгляд на Сокола и вновь вернулся к узучению содержимого папки, сжимая в руках страницы.

— Как видишь, мой молодой друг, ты все неверно понял. На самом деле ситуация обстояла совсем иначе, — язвительно проговарил мужчина, разводя руки в стороны, словно ему действительно было нечего скрывать. — Судя по документам в твоих руках с мая этого года владелицей компани, которой принадлежит вышеназванный автомобиль, стала моя дочь, Юлия Александровна Соколова. Как ты знаешь, именно в начале того месяца она получила аннулирование своего брака и вернула назад свою настоящую девичью фамилию. Видимо этот бедный парниша, как там его звали? Денис? Так вот, видимо Денис хотел наложить руку на её деньги, возможно даже шантажировал. Кто знает, может поэтому он приезжал тогда к нам? И моя милая девочка просто растерялась, поэтому и приказала своим подчиненным сделать такое с ним. Ну ты же не станешь её за это наказывать? Правда же, Сережа? Она же твоя семья, как ты говорил, а семью нужно защищать.

Сергей слушал его, едва сдерживая при себе поток ругательств. Он все продумал, все просчитал. Ему казалось, что он мог покончить со всем раз и навсегда.

— Никто не поверит в то, что Юля могла быть к этому причастна, — парировал Метеля, прекрасно осознавая, что уже проиграл эту битву.

— Да, возможно, — пожал плечами Сокол. — Но, как ты сам и сказал, у тебя все доказательства на руках.

Перелистнув несколько страниц в папке, Сережа откинул её от себя с отвращением.

— Переписал на неё все свои активы, — хмыкнул он. — Поэтому не отпускаешь её от себя?

— Она моя единственная дочь и наследница, — словно само собой разумеющееся подтвердил Сокол. — Не на Карину же мне все переписывать, право слово.

— А переписывать пришлось, — продолжил усмехаться Метеля, осознавая для чего Александр Святославович все это затеял. — Вам ведь премьер-министром в скором времени становиться. Репутация должна быть кристально чистой. Теневые активы вам не к чему.

Сокол пожал плечами, будто не понимал о чем Сергей толкует, но парень ни на миг не засомневался в своих словах. Как он раньше всего этого не понял?

— И что теперь? — поинтересовался Метельский. — Меня вы тоже на тот свет отправите?

Александр Святославович резко опустил руки на стол и поддался вперед.

— Не говори ерунды, парень, — практически прорычал он. — Ты многого не понимаешь, но я тебе не враг. Твой отец был мне не просто близким другом, он был моим братом, пусть и не кровным. Я не смог спасти его, но я помогу тебе, вот только сначала собью с тебя всю эту спесь. Тогда ты поймешь, что в мире нет ничего важнее семьи, парень. А когда ты придешь ко мне, полностью осознав мои слова и приняв мои правила игры, я не закрою дверь у твоего носа.

— Этого не будет, — практически прорычал Метельский.

— Будет, — снисходительно ухмыльнулся Сокол. — Увидишь. Сам приползешь.

Сергей тогда зарекся переступать порог этого дома. Думал, что сможет разобраться со всем. Придумать, как Сокола подставить, но он действительно подстраховался. Каждый след, что брал Метеля, неприодолимо приводил его к бумагам, подпись на которых была Юлина. Он не понимал, как отец уговорил её на это. Хотя, кого он обманывал, тогда весной она все еще заглядывала отцу в рот, ловя каждое слово, что он говорил с благоговейным трепетом. Юля видимо и не знала, как сильно подставил её отец, подписывая все, о чем он просил. Мог ли он ей все рассказать? В теории мог, но к чему бы это привело? К тому, что она лишилась бы еще и отца? Разве он мог поступить так с той, которая и так держалась из последних сил? Он знал ответ, как бы ни старался себя обманывать. Как понимал и тот факт, что Сокол победил.

Как он и предполагал, Сережа был тем, кто нарушив свои принципы поднимался по ступеням, ведущим в его дом. Он мог обманывать себя, что все дело в Юле и её плохом самочувствии, но правда была в том, что он просто устал плыть против течения. Воевать с тем, у кого в руках был смыслего жизни.

Она открыла, когда он был уже на верхней ступене. Взлохмаченная, с красным носом и в махровой пижаме — она вовсе не походила на молодую девчонку, встречающую новый год.

— Привет, — настороженно поздоровалась она, оглядывая его с головы до ног. — Ты чего приехал?

Сережа остановился на пороге, не смея зайти без приглашения. А она, видимо, была слишком обескуражена его приездом, что совсем забыла о манерах.

— И так ты меня встречаешь, Кроха? — с ироничной улыбкой поинтересовался он. — Словами зачем приехал? А я, между прочим, тебе мандарин привез. Со стола украл.

И, словно в подтверждение своих слов протянул ей прозрачный пакет с тройкой мандарин и одной апельсиной, что действительно взял с праздничного стола. Не хотелось приезжать с пустыми руками, а шампанского не нашел.

Усмехнувшись, Юля взяла протянутый пакет и отступила в дом, придерживая для него дверь в немом приглашении. Просить дважды не было нужды, он послушно вошел, скидывая пиджак.

— Тапочки возьми в тумбе, — прокричала Юля, уходя с пакетом.

Послушно повесив пиджак в шкаф и надев тапочки, Сережа последовал по красиво украшенному золотыми лампочками холу на звук её голоса. Она нашлась в гостиной, одиноко разместившись на огромном угловом диване в ворохе одеял и подушек. На столике перед ней лежал градусник, пару флаконов лекарстваа от насморка, а так же стояла раскрытая бутылка шампанского без бокала и парочка серебристых оберток от шоколадных конфет. Свет был потушен, а единственным освещением в комнате были мигающие огоньки украшенной голубой ели и светящийся телевизор.

— Празднуешь в одиночестве? — поинтересовался мужчина, проверяя наличие шампанского в полупустой бутылке.

Юля пожала плечами, накрывая ноги пледом и указала ему на свободное место.

— Если ты пришел на новогоднюю вечеринку, то ошибся адресом, — невозмутимо ответила она. — Я заболела.

Сережа невольно залюбовался ею в мареве золотых огоньков. Он уже и забыл какая она красивая без всей этой косметики и дорогих костюмов. Именно вот такая — домашняя и с красным носом — она казалось ему совершенством.

— Именно с вечеринки я и сбежал, — отозвался Метеля, опускаясь на диван рядом с ней.

Юля покосилась на него, следя за тем, как он снимает галстук и растегивает верхние пуговицы рубашки.

— От секретарши сбежал? — невиннно поинтересовалась она. — Что ты на меня так смотришь? Макс работает на две стороны.

Сережа покачал головой, следя за её невозмутимым лицом. Нужно будет наутро провести с Горемом долгую и убедительную беседу о вреде длинного языка в его карьере.

— Ну а что я должен был делать? — пожал плечами Метеля не отрицая того факта, что Макс пересказывал ему все, что происходило в жизни Юли. — Ты же не отвечаешь на мои звонки.

— Думала, так будет лучше, — честно призналась она, ловя его взгляд. Но первой не выдержала, отвела его к телевизору. Не хотелось по-новой затевать этот разговор. — Но… я скучала.

Едва сдерживая улыбку, что так и норовила расплыться на пол лица, Сережа тоже перевел взгляд на экран.

— Один дома? Серьезно? — неверяще поинтересовался он. — Ты же ненавидишь этот фильм.

Юля досадно вздохнула, беря в руки открытую бутылку шампанского и сделала большой глоток прямо с горла. Потом протерла горлышко рукавом и передала бутылку Сереже. Он охотно принял её, тоже нуждаясь в алкоголе этой ночью.

— Настроение такое, — наконец ответила она. — Смотреть нелюбимый фильм в ненавистном месте и в отвратительнейшем состоянии. Кстати, зря ты со мной с одного горла пьешь, завтра с температурой сляжешь.

Сережа хмыкнул, ставя бутылку на столик у её ног.

— Зараза к заразе не липнет, — по-детски отмахнулся он, окидывая её придирчивым взглядом. — Температура есть?

— Тридцать семь и пять, — неохотно ответила Юля. — Так что там с секретаршей не заладилось?

Сереже могло показаться, но это случаем не ревность в её голосе сквозила?

— Просто настроение было неподходящее празднику, — спокойно отозвался мужчина. — Я лучше буду смотреть старый фильм в ненавистнейшем месте, но в хорошей компании.

— Спасибо, — тихо отозвалась Юля, после нескольких минут тишины.

Но эта тишина не была напряженной, скорее теплой и уютной. Тишина, которую не хотелось нарушать. Метеля не ответил, но ей было это и не нужно. Она бы никогда в жизни не призналась ему, как одиноко себя чувствовала этим вечером. Еще никогда её не оставляли одну на праздник. Рядом всегда были родители, Сережа с бабой Катей или Денис. Мысли о супруге заставили глаза предательски чесаться. Нет, она не станет плакать. Не при Сереже.

Этой ночью она решила раслабиться и просто насладиться тем, что он был рядом. Она понимала, что в войне между ним и ее отцом она никогда не сможет занять чью либо сторону, но эта ночь была для неё чем-то вроде временного перемирья. Сегодня не нужно было убеждать Метелю, что папа не монстр. Не нужно было держаться из последних сил, закусывая губы, лишь бы не дерзить отцу и молча выслушивать его речь на тему: «папа лучше знает». Сегодня не нужно наклеивать на лицо искуственную улыбку и делать вид, что её жизнь не закончилась в девятнадцать лет.

Сегодня, только этой ночью, она могла просто расслабиться и позволить себе перевести дыхание, поскольку знала, что мужчина рядом с ней никогда не даст ей упасть. Не даст провалиться во тьму. Ему не нужно знать о мыслях, что посещали её до его прихода. О том, как эпично бы смотрелся ее труп, висящий повешенным на гирлянде в холе. Сережа не должен знать, как сильно она сломлена, поскольку тогда посчитает себя обязанным заботиться о ней. Она знала, уже проходила такое, когда двенадцатилетнему пацану пришлось стать для неё и отцом и матерью.

Но с ним было хорошо. Спокойно. Она снова чувствовала себя защищенной и оберегаемой. Поэтому и расслабилась. Один фильм сменил следующий, пустых бутылок из-под шампанского за столиком прибавилось, а Сережа пересел к ней поближе, когда её начало снова морозить.

Александр Святославович был в прекрасном настроении, когда они с Кариной утром вернулись домой. Все шло именно так, как он планировал. Рейтинги Ковальского были запредельными и сегодня он практически во всеуслышанье официально объявил, что кресло премьера отведенно именно ему. Да и сын его порадовал своими серьезными намереньями относительно Юли. Зацепила парня дочка видимо сильно, раз не оставляет планов относительно неё не смотря ни на что. Но это и хорошо, пора ей возвращаться к жизни. Хватит убиваться по тому пареньку, недомужу своему. Итак ей всю жизнь чуть не поломал.

Соколов искренне удивился заметив машину Сергея на обочине у своего дома. На сколько он знал, парниша должен был встречать новый год со своей очередной девахой. Что он забыл в его доме? Тот, кто с пеной у рта доказывал, что больше и ноги его здесь не будет. Неужто образумился, понял свое место? И что же повлияло на это? Проблем с фирмой у него вроде нет, год закрыли с прибылью, которой компания еще никогда не показывала за все годы своего существования. Ни каких теневых игр за его спиной Сокол не затевал, наоборот, максимально руки очищал все последние пол года. Да и не мог проколоться нигде, со всех сторон подстраховался.

К дому подходил быстро, заставляя Карину потарапливаться. И застыл на пороге в гостиную, глядя на картину перед собой. Ребята спали на диване. Сережа сидел с запрокинутой на спинку головой, а Юля спала, уложив голову на его коленях. Но не это привлекло его внимание, а тот факт, что рука Сергея лежала на её спине, удерживая в кулаке зажатый плед, словно он опасался, что она могла раскрыться во сне. И картинка сложилась в голове мужчины. Он знал, что Метеля любит Юлю, но считал эту любовь братской. Все его поступки списывал на заботу о близком человеке, о девочке, которую выростил и воспитал. Ни разу в его голову не закралась мысль о том, что он может не просто любить, но и быть влюбленным в дочку. А ведь это же в корне меняло дело. Зная, что Сережа никогда не пойдет пронив неё, у Сокола не просто козырь в рукаве появлялся. У него неожиданно прибавился самый настоящий джокер.

Оставалось лишь правильно разыграть карты и тогда не только Юлю удачно пристроит замуж, но и этого мальчишку заставит до конца жизни есть со своей ладони хлебные крохи.

Глава 21

„Все силы собери и призови,

увидя сквозь цветную оболочку,

насколько ты и в дружбе, и в любви

живешь и умираешь в одиночку.“

Игорь Миронович Губерман

— Я похожа на конфету с блестящей обертке, — покачала головой Юля, глядя на свое отражение в зеркале.

Сегодня её девятнадцатый день рожденья. Такая молоденькая, скажете вы. Да и впрямь в отражении на неё смотрела красивая невысокая девушка. Худенькая, но с изгибами во всех стратегически важных местах. Светленькая, зелоноглазая, но правда бледненькая, что не сумел скрыть даже искусно наложенный макияж. Волосы подкручены и сколоты на затылке дорогой заколкой с настоящими бриллиантами так, что несколько прядей обрамляют лицо, делая её образ женственным и мягким. Романтичным. На ней красивое серебристое платье кричащего бренда с кучей камней на лифе. Оно облегает её тело плотно, словно второй кожей. Карина хотела надеть на неё пышное бальное платье, но Юля настояла на платье простого кроя, слегка расширяющееся от середины бедра. Его длина заставила её надеть высокие каблуки, которые она недолюбливала. Её норма — каблук десять сантиметров, на пятнадцатисантиметровой шпильке она чувствует себя неваляшкой.

Но глядя на свое отражение, Юля не ощущает себя красивой. Она видит в своих глазах то, что не видят другие — свою душу. Прогнившую, разорванную вклочья душу живого мертвеца. Душу неживого человека, погасшую и покрывшуюся слоем пыли. Душу, которая утратила все краски, все цели и мечты.

— Брось, ты восхитительно выглядишь, — машет рукой Карина на её замечание.

Мачеха взволнованно закусывает губы, следя за отражением патчерицы в зеркале. Идеальна. Этот вечер был так важен для неё, что она из кожи вот лезла последнюю неделю, чтобы все организовать по высшему разряду. Как же ей повезло, что Олег так сильно заинтересован в Юле. Она уже голову себе сломала обдумывая, как ей избавиться от девчонки. А все ведь так хорошо начиналось! Брак с миллионером, у которого не было никого, кроме неё. И тут на тебе: дочка, которая должна быть мертвой, объявляется на пароге их особняка. И ладно бы он её просто взял под свое крыло, так он переписал на неё все, чем владел!

Карина тогда дар речи потеряла, когда папку в его кабинете нашла. А в голове сразу тысяча мыслей пронеслось и страхов, что Саша к разводу начал готовиться из-за того, что она ему ребенка родить не может. И ведь обследовались же, врачи твердили, что шансы есть, даже несмотря на его возвраст, но все никак не получалось. И вот теперь эта девчонка, которая получит все. Ну нет, если ее план удастся, Юля вскоре уедет из семейного гнездышка и вот тогда Карина развернет настоящую охоту на своего мужа. Заставит его вспомнить, за что он полюбил её. Да она так его околдует своей харизмой, что он вмиг одумается. Нужно было просто убрать эту девчонку со своего пути.

Юля словила в отражении задумчивое выражение Карины и слабо ей улыбнулась. В длинном алом платье в пол она смотрелась бесподобно. Девушке было приятно, что рядом с отцом была женщина, которая искрене его любила, а в чувствах Карины она не сомневалась. Нельзя так ревновать того, к кому у тебя нет чувств.

— Ладно-ладно, я пойду встречать гостей, — засуетилась хозяйка дома, поправляя и так идеальную прическу. — Ты тоже не засиживайся, как-никак праздник в твою честь.

Искренне пообещав в скором времени спуститься, Юля подошла к окну, наблюдая из-за штор за вновь и вновь подъезжающими к крыльцу автомобилями. Она не знала и половины всех этих людей, что пришли на её праздник. Хотя, кого она обманывала, это был не её праздник. В её праздник все всегда происходило иначе.

Её восьмой день рожденья оказался настоящей катастрофой. Еду, заказаную в ресторане накануне, не смогли привезти из-за сильнейшей снежной бури, что накрыла город, полностью парализовав движение. Снега было столько, что Юле приходилось залезать на спинку кресла, чтобы увидеть что происходит на улице — окно было засыпано практически до половины. С самого утра начали звонить многочисленные приглашенные гости с извинениями и поздравлениями. Большой праздник на сорок пять детей был сорван природой.

— Крошечка моя, ты только не плачь, — мягко успокаивала Юлю мама, поглаживая её по курчавой головке. — Ну и что, что никто не придет? Есть же мы. Матвейка, папа и я — самые близкие люди, семья.

— Да, но вы подарили мне один подарок, а я хотела тридцать! — обиженно надула губы Юля.

Она так радовалась, когда мама сказала, что в её день рожденье можно пригласить весь класс и друзей из танцевального класса. Должен был быть клоун, фокусник и огромный торт с тремя ярусами, а еще шарики и конфети. Вместо этого она получила в подарок от родителей новое красивое бальное платье белого цвета, которое сразу же и надела. И все. А, когда несколько минут назад в доме выключился свет и погас телевизор с её любимым мультиком про Тома и Джерри, слез именинницы избежать не удалось.

— Да брось ты реветь, кроха, — обнял её Матвей, севший на диван с другой стороны от мамы. — Ну получилось так, бывает. Зато ты навсегда запомнишь этот день рожденье. Вот будет тебе сорок и будешь вспоминать, как в восемь лет случился апокалипсис.

Юля шморгнула носом и вытерла его кулаком, позабыв о том, что сегодня она принцесса и должна соблюдать манеры.

— Но как же мы отметим мой день рожденье в темноте и без торта? — жалобно проворчала девочка, подтягивая к себе коленки.

— А кто сказал, что торта не будет? — лукаво улыбнулась мама. — Трехъярусного я тебе, конечно, не обещаю, но твой любимый рыжик сделаю.

— А что касается шаров… — протянул Матвей, оглядывая красиво украшенную на новый год гостиную. — Так тут и так празднично и красиво. Гирлыянды, правда, не горят, но это поправимо. Сейчас свечки достанем и все будет как в настоящем средневековом замке. Там же электричества не было.

Юля внимательно слушала Матвея, кивая всему, что он говорил, и слезы высыхали на розовых щеках. Он всегда знал, как её успокоить.

Ровно в пять часов вечера они сели за стол. Юля с восторгом посмотрела на блюда, что приготовила мама. Макароны с маслом и сахаром, сосиски у которых концы были раскрыты так, словно они взорвались, тосты с расплавившимся на них сыром и, конечно же, её любимый торт в центре стола. И везде, где только было свободное пространство, стояли свечи разных цветов и форм. Настоящий пир средневековья!

Анна покачала головой, наблюдая, как загорается восторгом лицо девочки. Потом перевела взгляд на Матвея, подмигнувшим ей, и остановила его на муже, что сегодня уступил имениннице место во главе стола. «Прости» — одними губами прошептала женщина, намекая на скудное убранство стола. Но он лишь улыбнулся ей в ответ и мягко прижался губами к её пальцам, которые поднес к лицу.

— Итак, предлагаю поднять бокалы за прекрас… — договорить Соколу не дал стук в дверь.

Несколько минут они все сидели за столом, обернувшись к коридору, словно не могли поверить в то, что им не послышалось. А когда стук повторился, Юля слетела со своего стула и побежала встречать гостей. Матвей тут же рванул за ней следом, прекрасно понимая, что Кроха не дотянется до верхней щеколды.

— Кто это может быть? — удивленно поинтересовалась Анна, вставая со стула.

— Может Ермаковы с дома напротив? — предположил Сокол. — Вадим с утра откапывал дорожку у дома.

Но предположение Александра Святославовича оказались неверными. У Юли чуть сердце от восторга не остановилось, когда Матвей распахнул дверь и в дом тут же влетел Сережа с огромной охапкой разноцветных воздушных шариков.

— С днем рожденья, Кроха! — закричал он под умилительные взгляды её и своих родителей, что все еще стояли в пороге. — Учись на пятерки, получай медали и слушайся родителей! Ну, ты чего застыла? Иди, принимай подарки!

Юля сорвалась с места и подлетела с парню, повислув у него на шее.

— Я думала, что никто не придет, — со слезами на глазах проговорила она, чувствуя, как он небрежно потеребил её по светловолосой макушке, что уткнулась в его подбородок.

— Вот еще, — хмыкнул одиннадцатилетний парнишка. — Должно случится что-то по-настоящему апокалиптическое, чтобы я пропустил твой праздник.

— И это я слышу с самого утра, — процедила Ольга, глядя на своего сына с теплой улыбкой. — Он с восьми утра заладил, что вы как хотите, а я собираюсь. Мы ему, сыночек, дороги засыпаны, движенья нет. А он нам, мол, ничего, мы молодые. Пешком дойдем за пол дня.

Тетя Аня охнула, поднеся ладонь ко рту.

— Вы пол дня к нам добирались? — неверяще округлила глаза она. — Да что ж вы в дверях стоите, проходите, сейчас отогреваться будем.

Юля вынырнула из воспоминаний, когда в дверь тихо постучали. Отец вошел тихо, почти незаметно, но Юля резко напряглась при виде его. В последние дни он вел себя довольно странно. Часто она ловила на себе его долгий задумчивый взгляд, словно он от неё что-то хотел, но не знал, как попросить.

— Ты прекрасно выглядишь, девочка, — улыбнулся Александр Святославович, рассматривая повернувшуюся к нему дочку. — Мама бы очень гордилась тобой.

Юля поджала губы, чтобы сдержать накатившую боль при воспоминании о родительнице.

— Знаешь, я вдруг вспомнила свой восьмой день рожденье, — доверительно поделилась она, мягко улыбаясь. — Когда мама накрыла стол из всего, что осталось в холодильнике после праздников.

— О, я до сих пор помню, как это закусывать водку сладкими макаронами, — Сокол улыбнулся вместе с ней, вспоминая тот день. — Твоя мама была восхитительной женщиной.

— Да, была, — согласилась Юля.

Сокол задумчиво потер подбородок, отворачиваясь к окну.

— И Сережка тогда хорошо поступил, — добавил он, глядя на заснеженную погоду за окном. — Это ж нужно было какой характер в одиннадцать лет иметь, чтоб уговорить родителей выйти в такую погоду из дома. Он заслуживает своей фамилии.

— Без него меня бы уже не было, — просто пожала плечами девочка, озвучивая чистую правду.

Сокол резко развернулся к дочери, окидывая ту внимательным, даже пронизывающим взглядом. Потом, словно в чем-то для себя убедившись, он вдруг кивнул и протянул ей зеленую бархатную коробочку. У Юли дрожали руки, когда она её открывала. А как открыла замерла, не сводя взгляда с лежащего ожерелья.

За последний год отец делал ей много дорогих подарков. Украшения, одежда, машина. Она ожидала от него всего, но не того, что лежало в центре коробочки. Тонкая золотая цепочка с красивым плетением. Простая, намного уже, чем та, что она носила каждый день. Но эта цепочка особенная. Бесценная. И дело даже не в каплевидном рубине, что крепился на ней, а в том, что этот кулон на этой самой цепочке принадлежал её матери.

Она почувствовала, как воздух разом покидает её легкие. Мама любила эту вещицу. Она говорила, что это самая большая ценность в её шкатулке.

— Она бы хотела, чтобы он был у тебя, — мягко говорит отец. — Этот кулон принадлежал твоей пробабушке.

— О, папочка, — шепчет она. — Спасибо тебе.

Сокол прижал дочку к себе, целуя в макушку. Он мало позволял себе подобных жестов, но в этот момент не сдержался. Юля так была похожа на его Аню.

— Я знаю, что у нас были противоречия, но я хочу, чтобы ты знала, — взволнованно говорит он. — Ты — моя дочь, Юля. Меня не было в твоей жизни, но сейчас ты здесь. Хочу, чтобы ты знала, что я сделаю все, чтобы у тебя была лучшая жизнь.

— Мне не нужна лучшая жизнь, пап, — мягко возражает Юля, отстраняясь, чтобы видеть лицо Сокола. — Я — девочка из деревни. Я знаю, что такое жить на малюсенькую пенсию бабы Кати и донашивать чужую одежду. Деньги для меня не главное. Я хочу покоя, хочу времени, чтобы перевести дух и научиться жить дальше.

— Ты еще так молода и наивна, — качает головой Александр Святославович, двигаясь к выходу. — Гости уже прибывают, тебе лучше спускаться.

Когда он плотно закрывает за собой дверь, мороз пробегает по нежной девичьей коже, заставляя Юлю вздрогнуть. Она ощущает, как предчувствие беды наваливается на неё, давя своей силой. Не помогает даже красивая бархатная коробочка, которую она прижимает к себе, словно амулет.

— Шикарно, — шепчет на ухо Сергею Лера, когда пара входит в холл огромного особняка Соколова.

Метельский кивает головой, поскольку и сам поражен тем, что видит. Вокруг все оформлено в серебристо фиолетовых тонах и уставлено ледяными скульптурами. Ловко снующие между беседующими людьми официанты в белоснежных рубашках с фиолетовыми галстуками, предлагают шампанское и легкие закуски. До слуха доносится лекгая музыка, слышится скрипка и пианино.

— Сразу в бар? — предлагает появившийся из ниоткуда Горем.

Он сегодня исполяет роль друга, а не телохранителя. На нем серебристая рубашка, которая блестит так, словно сделана из фольги, и черные брюки. При виде него Сереже захотелось прищуриться, поскольку он блестел как начищенная монета.

— Поздоровайся с девушкой, для начала, — покачал головой на манеры друга, парень. — Лера, знакомься. Это Максим, но можешь звать его Горем. Юлин телохранитель и мой армейский приятель.

Лера по девчачьи протягивает ладошку для поцелуя, но Горем начинает её энергично трясти.

— Горем? — переспрашивает она, освобождая свою руку. — Любите много женщин в своей постели?

— Вымышленных женщин, — провоцирует Сережа. — Он нам в армейке рассказывал, как частенько в оргиях учавствовал. Вот и прицепилось.

— Эй, ты свечку не держал, так что не суди, — отмахнулся от него Макс, нисколько не смутившись этим выпадом. — Рад познакомиться, Валерия. Премного о вас наслышан.

— Не лебези, — ворчит Метеля, оглядывая зал. — Где она?

Горем оглядывает зал следом за мужчиной, словно не понимает о ком речь.

— Юлия Сановна? — невинно переспрашивает Максим. — Так не спускалась ещё. Я думаю, она ближе к выносу торта спустится. Что угодно, лишь бы не попадаться на глаза Ковальскому младшему.

Сережа хмуро свел брови, вновь окидывая зал придирчивым взглядом. Правда теперь он искал не девчонку, а наглеца, что бесцеремонно лез в её жизнь.

— Олежка здесь? — прошипел Метеля. — Вот и замечательно, мне с ним нужно парочкой слов перекинуться. Маякни мне, как его увидишь.

— Я маякну, — безразлично вклинивается в беседу Лера, кивая подбородком в сторону лестницы, ведущей со второго этажа. — Вон ваш герой-любовник.

Сережа и Максим тут же переводят взгляд к лестнице, чтобы стать свидетелями тошнотворной картины, как к вышедшей к лестнице Юле несется этот оголтелый герой с огромным букетом алых роз. Нет, Юля далеко не выглядит тошнотворной. Как маленькая снежная принцесса в красивом серебристом платье, сверкающем так, словно сшито из брилиантовой крошки, она выглядит бесподобно. Её взгляд сосредоточен и серьезен, но тут же меняется, когда она замечает подходящего к ней мужчину. Олег, в своем темно сером пиджаке, выглядет хорошо. Ладно, он выглядит очень хорошо. Подтянут, широкоплеч, светволос. Когда он становится рядом с ней, невольно для себя Сережа замечает, что они отлично вместе смотрятся. Их одежда гармонирует, словно они выбирали её вместе, как настоящая парочка. Он невольно косится на свой черный костюм с фиолетовой рубашкой и черное платье Леры. Да, они тоже неплохо смотрятся рядом.

Олег мягко передает цветы в руки подошедшему к ним официанту, а сам берет Юлину ладонь и по-хозяйски ложит ту на сгиб своего локтя. Юля, мрачная и замкнутая, улыбается гостям искуственной улыбкой, кивая на поздравления. Руку не убирает даже тогда, когда они спускаются в холл. На секунду Сереже даже кажется, что она просто не может сделать этого из-за ладони Олега, лежащей поверх её руки. Решив не ждать, он подхватывает Леру за руку и тянет её прямо к имениннице. Горем волочится за ними следом, готовый ко всему, что может учудить его друг.

— Сережа! — искренне улыбается Юля, выхватывая в толпе незнакомцев родное лицо.

Он выглядит прекрасно. Темный костюм отлично сидит на его фигуре, а темно-фиолетовый галстук заставляет его глаза казаться фиалковыми, абсолютно нереального оттенка. Они рассматривают друг друга несколько мгновений, жадно проходясь по каждой детали. Он подмечает искуственный румянец, что, словно насмешка, оттеняет её слишком бледную кожу. Она не упускает из вида легкий порез на его гладко выбритой щеке, явно оставленный бритвой.

— С днем рожденья, Кроха! — торжественно заявляет Сережа. — Будь здорова, красива и учись на пятерки.

— Ты мне каждый год такое желаешь. Думала, в этом придумаешь что-то оригинальней, — иронично загибает бровь плутовка.

— Это основное, — смеется Метеля, не ведясь на провокацию. — Как ты себя чувствуешь? Температура прошла?

— Уже лучше, спасибо, — тепло улыбается она.

Он единственный, кто поинтересовался её самочувствием за последние дни. Остальное были слишком заняты организацией праздника и решением собственных проблем, а Горем самолично забирал у неё градусники, так что ему даже спрашивать не было нужды.

— С днем рожденья, Юлия, — вежливо поздравляет Лера, уставшая ждать, когда Сережа её представит. — Меня зовут Валерия. Отличный праздник. У вас очень красивый дом.

Только теперь Юлин взгляд натыкается на девушку, повисшую на руке Метели. Именинница вежливо улыбается, стараясь сильно не рассматривать его новую пассию.

— Приятно познакомиться. Благодарю, — пожимает плечами виновница торжества. — Надеюсь закуски вам понравятся.

— Мы с вами еще не знакомы, — проявляет голос Олег, которого так же забыли представить. — Олег Ковальский, близкий друг Юли. А вы, как я полагаю, невеста Сергея?

— Девушка, — тут же поправляет Метельский, сужая глаза. — И с каких это пор вы с Юлей успели так близко подружиться?

Лера переводит удивленный взгляд на своего спутника, улавливая как дрожит его голос от едва сдерживаемого гнева. Юля тоже это замечает, поэтому и спешит успокоить собравшихся.

— Олег договорился с отцом, чтобы я прошла практику в его компании, — спешит пояснить Юля.

Сережа многое ожидал услышать, но не это.

— И ты согласилась? — неверяще переспросил он, переводя на неё растерянный взгляд. — Ты могла бы попросить меня.

Юля лишь поджала губы. Она и сама узнала об этом решении отца только несколько дней назад, когда он ошарашил её этой новостью на ужине, что они проводили в ресторане в компании семьи Ковальских. Возможно, если бы не её плохое самочувствие, она бы устроила разборки, но в тот вечер она мечтала лишь о том, чтобы поскорее оказаться дома под одеялом.

Видимо Сережа все понял по её лицу, поэтому и не стал зацикливать на своем вопросе внимание.

С нового года что-то незримо поменялось в их взаимоотношениях. Спроси у мужчины, что именно, и он бы не смог сформулировать, но чувствовал это очень остро всем своим нутром. Ощущал и боялся собственных чувств, боялся снова дать себе надежду на то, чего нет и никогда уже не будет. Именно поэтому он не старался увидеться с ней с того утра первого января. Тогда он пожелал ей скорейшего выздоровления и просто уехал, отказавшись даже от завтрака. Трусливо сбежал, боясь самого себя и того, что мог сболтнуть, останься с ней еще хоть на мгновенье.

Теперь же, глядя на неё, он просто не знал, как себя вести. Ему не хотелось делать вид, что той новогодней ночи не было. И пусть тогда ничего толком и не произошло, но проведенное наедине время разбудило в нем давно потухшую надежду. Неудивительно, что сейчас он едва сдерживался, видя, как Олег мягко поглаживает кончики Юлиных пальцев, лежащих на его предплечье.

— Думаю, нам нужно попроветствовать и остальных гостей, пришедших тебя поздравить, золотце, — холодно проговорил Олег, не спуская взгляда с Сергея, что смотрел на Юлю так, словно вот-вот готов был перекинуть её через плечо и похитить с вечеринки. — Наслаждайтесь вечером.

Не дожидаясь её согласия, Олег просто увел Юлю к гостиной, где уже собрались практически все приглашенные.

— Почему она позволяет ему это? — прорычал Сергей, наблюдая, как послушно Юля идет следом за Ковальским, кивая встречающимся на их пути гостям. — Какого черта подыгрывает ему?

— А чему ты удивляешься? — усмехнулась Лера, беря бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта. — Он один из самых завидных холостяков нашей страны. Молодой, богатый, перспективный. Сейчас ни у кого нет сомнений, что его отец станет нашим нашим следующим президентом. Думаю, что и ему достанется неплохой пост в новом правительстве. К чему ей воротить от него нос?

Метельский слушал Леру, но просто не знал, как объяснить ей, что Юля была другой. Он бы о ком угодно мог так говорить, но не о ней. Она бы никогда не клюнула на красивую мордашку и огромный банковский счет.

— Так может тебе самой к нему подкатить, раз он такой перспективный? — не сдержался Сергей.

Лера довольно усмехнулась, неверно истолковав его реакцию.

— Не ревнуй, — просто отозвалась она. — Я пришла с тобой, с тобой и уйду.

— Да будет так, — пробурчал Горем, но сразу же поспешил замаскировать свое высказывание под непонятно откуда взяввшийся кашель, игнорируя злобный взгляд синих глаз.

Юля задыхалась. И дело было не в огромном количестве народа в их доме, и даже не в её узком платье, а в компании Олега, что сопровождал её с момента появления на празднике. Он был везде. Держал её за руку, водя по залу среди гостей, подавал ей бокалы с шампанским, отбирал бокалы, когда ему казалось, что она пьет слишком много. Настаивал на закусках, буквально заставляя её есть под своим чутким присмотром. Комментировал почти все её слова в беседе с гостями, танцевал с ней. Спустя час такой компании она уже готова была выть и лезть на стены, а рядом, как назло, не было никого, кого можно было бы попросить освободить её от неприятной компании. Апогеем для неё стал тот момент, когда она вежливо извинилась и направилась в дамскую комнату. Решив дать себе несколько минут наедине с собой в тишине, она поспешила в свою собственную уборную, которая примыкала к её комнате. Каким же было её удивление, когда она заметила Олега, выйдя из туалета.

— Что ты здесь делаешь? — осторожно поинтересовалась она, краем глаза подмечая, что он плотно закрыл за собой дверь в её комнату, чтобы им никто не помешал.

Олег, что до этого рассматривал вид улицы из окна, развернулся на звук её голоса. Его взгляд прошелся по её точенной фигурке так жадно, что Юле стало не по себе. А в голове лихорадочно зазвучал поникующий голос, что даже закричи она сейчас во всю силу своих легких, никто ничего не услышит из-за музыки, что доносилась даже сюда с первого этажа.

— Решил, что нам нужно поговорить, — пожал плечами Олег, двигаясь к ней, пока она отступала. Он настиг её, едва она сделала несколько шагов, прижавшись спиной к стене. — Мне есть, что тебе сказать.

— Сегодня мой день рожденье, давай не будем портить праздник, — попыталась выкрутиться она, растягивая губы в нервной улыбке. — Пойдем вниз, скоро всех позовут к столу. Будет неловко, если меня не будет.

Олег приблизился еще ближе, врываясь в её личное пространство. Одна его рука уперлась в стену рядом с её лицом, а второй рукой он нежно прочертил полосу по её щеке. Это был нежный ласкающий жест, но у Юли кожа буквально леденела в том месте, где он к ней прикасался. Хотелась отдернуться, оттолкнуть его. Но она словно чувствовала, что этого делать нельзя. Олег пугал её, хоть она и не понимала почему.

— Ты с ума меня сводишь, моя маленькая, — прошептал он в её лицо, опаляя своим дыханием.

От него пахло виски и дорогим хорошим одекалоном, но Юлю едва не вывернуло от отвращения прямо ему в лицо.

— Отпусти, — нервно выдохнула она, когда его рука опустилась на шею и скользнула ниже по вырезу её платья, а потом мягко спустилась к талии. — Отпусти меня, пожалуйста.

— Не отпущу, — горячо пообещал мужчина, глядя прямо в её испуганные зеленые глаза. — Я выбрал тебя. Ты пробралась мне под кожу, понимаешь. Залезла ко мне в голову. Я не могу думать ни о чем, кроме тебя.

Он приблизился еще ближе к ней, пока его лоб не коснулся её лба. Юля стояла неподвижно, боясь спровоцировать его на большее.

— Прости, но я не могу, — попыталась достучаться до него девушка. — Я люблю своего мужа.

— Мертвого мужа, — резко выплюнул слова Олег, отстраняясь от неё. Он крепко взял её подбородок в свои пальцы, чтобы она не смогла отвести взгляда. — Его больше нет, но есть я. И я заставлю тебя забыть о нем. Ты будешь только моя, слышишь?

А потом все случилось так быстро, что Юля даже не успела отреагировать. В один миг она лихорадочно раздумывала над тем, что ему ответить, а уже в следующий горячие губы накрывали её губы. Она попыталась вырваться, но он лишь крепче прижал её к стене. Попыталась закричать, но это привело к тому, что он пробрался к ней в рот. Он целовал её жестко, сильно. Целовал так, словно завоевывал. Подчинял. И отпустил лишь тогда, когда она замерла в его руках. Возможно подумал, что она сдалась, но как только Юля получила свободу, она резко отстранилась и влепила Олегу настолько сильную пощечину, что у неё вмиг онемели пальцы. Она попыталась ударить снова, но он лишь скрутил её руки и резко развернул так, что она уткнулась лицом в стену, со скрещенными за спиной руками.

— Сделаешь так еще раз и я ударю тебя в ответ, — прорычал он, придавив её к стене своим телом, чтобы она почувствовала, каким возбужденным он был. — Горячая кошечка, я едва сдерживаюсь, чтобы не взять тебя прямо здесь. Но ничего, я подожду. Ожидание только продлевает наслаждение. Скоро ты будешь моей. Вся ты.

Он отстранился и вышел так быстро, что Юля даже не сразу поняла, что этот кошмар закончился. Она несколько секунд продолжала стоять, уткнувшись лбом в стену, дрожащая от страха, пока не спустилась на пол, обхватывая себя руками. От пережитого унижения хотелось плакать, губы горели от нежеланного поцелуя. Восемь месяцев назад она поцеловала своего мужа, прощаясь с ним в этой самой комнате. Она не была готова к тому, что её поцелует кто-то другой.

Нет, этот цирк пора было заканчивать. Когда несколько дней назад отец попросил составить Олегу компанию на благотворительном вечере, ей пришлось пойти. Когда он сел рядом с ней на ужине в ресторане, она так же смолчала, хотя понимала, что отец на неё давит. Даже сегодня, когда Олег сопровождал её на вечеринке так, словно они были пара и он имел на это право, она ничего не сказала, помня о просьбе отца позволить Олегу ухаживать за ней, пока он не получит свое кресло премьера. Но то, что только что случилось здесь, было неприемлемым. Этот парень был настоящим психом и Юля была не намерена больше поощрать его знаки внимания. Именно поэтому она резко вытерла подступившие к глазам слезы, поднялась на ноги и поспешила вниз. Отец должен был узнать обо всем, что здесь произошло.

Долго искать папу не пришлось. Как только она оказалась на лестнице, сразу увидела его в компании Карины и Олега с бокалом в руках. Олег стоял рядом с Александром Святославовичем с легкой, довольной улыбкой. Он держался так, словно ничего между ними не произошло несколькими минутами ранее. И она замерла, делая следующий шаг, поскольку поняла, что это будет её слово, против его.

— Отец мне поверит, я его дочь, — прошептала она, уговаривая саму себя. Пытаясь довериться словам, что говорил ей родитель.

А отец тем временем говорил речь, которую она практически не слышала, поглощенная в своими мыслями. Пытаясь придумать, как все рассказать. Как подобрать слова для того унижения, что она перенесла наверху.

— Поэтому сегодня, дорогие гости, потрясающий день и праздник вдвойне. Ведь сегодня не только у моей прекрасной девочки день рожденье, но и этот замечательный мужчина попросил у меня её руки, — донеслись до её слуха слова отца, когда она была на последней ступени. — И я, с искреней радостью и гордостью, дал свое благословление на этот брак. Поздравляем с помолвкой Юлю и Олега!

Гости взорвались аплодисментами, все подняли бокалы, а Юля с ужасом смотрела на улыбающегося Олега, что шел к ней через весь зал. Она замотала головой, когда он подошел вплотную и взял её за руки.

— Я же тебе говорил, душа моя, совсем скоро ты будешь моя.

Глава 22

— Вот это новость! — удивилась Лера, поднимая бокал за нововленную парочку.

— И похоже новость не только для гостей, — проворчал Горем, видя растеряное лицо Юли.

Она явно была не в курсе того, что Олег и её отец задумали. Максим разрывался от противоречий. С одной стороны он понимал, что Юлины сердечные дела не должны были его волновать, но с другой его интуиция сейчас буквально вопила о неизвестной опасности, в которой оказалась девушка.

— Я его убью, — прорычал Сережа, двинувшись в сторону новообразовавшейся парочки, но Лера резко переградила ему дорогу, хватая за плечи.

Он мог бы легко обойти её, но не стал. Она была права, устраивать скандал в месте, где было так много журналистов он просто не мог в том положении, которое теперь занимал.

Но и спустить Олегу такое просто не мог. Он весь вечер сходил с ума от ревности и беспокойства, видя, как Ковальский ужом вьется вокруг Юли. Он не оставлял её ни на минуту как в компании других гостей, так и во время танцев. Словно пиявка присосался к ней. Выпитый алкоголь лишь сильнее разжигал в нем бурю эмоций. Не спасали ни шутки Макса, ни заигрывания Леры. Он думал лишь о том, почему Юля позволяла Олегу находиться рядом? А внутри червяком крутилась мысль, чем Ковальский лучше него? Почему его она подпустила к себе, а Сережу не стала? Дошло до того, что бокал с виски лопнул в его руке, когда он не смог сдержать эмоций.

— Ты ведешь себя как чокнутый ревнивец, — прошептала ему на ухо Лера. — Я понимаю, что ты относишься к ней как к младшей сестренке, но теперь пора увидеть, что она выросла и вправе сама принимать решения. Она больше не твоя маленькая девочка.

Эти слова обрушились на него как ведро холодной воды. Первой мыслью было послать Леру куда подальше на волне эмоций. Он поднял взгляд как раз в тот момент, когда Олег подошел к Юле и, обняв её за талию, что-то прошептал на ухо. Явно какую-то нежность, какую девчонки любят. А он никогда не шептал Юле нежности на ухо. За то короткое время, что они были вместе, они даже ни разу не были на настоящем свидании…

И именно это заставило его задуматься о том, не врал ли он сам себе, что попытка отвадить Олега была только для того, чтобы её защитить? Не рушил ли он снова её жизнь только потому, что не готов был отдавать другому?

Юля не находила слов.

Все происходящее вокруг казалось ей сюрреалистичным. Хотелось смеяться от нелепости всей ситуации, но она почему-то не смеялась. Вместо этого едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Гнустный, чудовищный мир снова сыграл с ней злую шутку. Она поверила отцу, доверилась ему полностью, стоило ему признаться, что он любит её и что получила взамен? Подлый ход за своей спиной? Теперь она знала чего стоила любовь человека, продавшего её за место при президенте.

— Как я рада за вас, как счастлива! — лепетала Карина, обнимая сначала Олега, а потом и её. — У меня миллион идей, относительно вашей свадьбы. Предлагаю сыграть её в апреле!

— Чем быстрее, тем лучше, — довольно согласился Олег, плотно прижимая Юлю к своему боку за талию.

Она была словно в прострации. Слышала все творящее вокруг, но словно не верила в реальность происходящего. Будто это был просто страшный сон, а она не могла проснуться. Хотелось сбежать, спрятаться от всего мира и просто пересидеть этот чудовищный момент в безопасности. Там, где никто бы её не нашел. Она вывернулась из объятьев Олега и резко поддалась в сторону, едва не налетев на какого-то мужчину в сером костюме, что вежливо удержал её от падения. Не выказав незнакомцу ответной вежливости, Юля двинулась дальше, игнорируя оклики отца и зов Олега. Шла вперед не разбирая дороги, расталкивая людей, пока путь ей не перегородил высокий смуглый мужчина в темном костюме. Она знала его. Телохранитель Олега попытался схватить её за руку, но она ловко вывернулась, уходя от захвата, как Сережа учил её в детстве. Он движения пиджак мужчины сместился немного в сторону и она увидела кобуру на его бедре. Дальнейшее было счастливой случайностью. Видимо мужчина не ожидал такой прыти, но Юле как-то удалось выхватить пистолет и отбежать на несколько шагов назад, прежде чем он понял её замысел. Гости вокруг неё замерли, неверяще глядя на оружие в руках именинницы. Кто-то воспринял это как шутку, но Юля не шутила. Развернувшись, она направила пистолет прямо на спешащего к ней Ковальского младшего.

— Юля? Что ты делаешь? — неверяще покачал головой он. — Положи пистолет, немедленно!

Охраник за её спиной пошевелился, но она быстро уловила его намеренья и стала так, чтобы за её спиной была только стена, а остальные находились в поле её обзора.

— Юля, опусти оружие! — это уже приказной тон отца, что подоспел к Олегу.

Гости молчали, только сейчас замечая, в каком состоянии была виновница торжества.

— Я не выйду замуж, — прошептала Юля, но все, кто стоял близко, услышали её слова. — Ты не понимаешь, папа, но я просто не могу. И я уже устала говорить тебе это.

Олег, едва сдерживаясь от ярости, попытался сделать к ней шаг, но Сокол удержал его, словно действительно допускал мысль, что Юля могла выстрелить. Сейчас, глядя в её горящие сумасшедшим блеском глаза, он и сам боялся её.

— Порыв хороший, но слишком много свидетелей, — раздался справа от неё спокойный и уверенный голос Сергея. — Ты хочешь провести всю жизнь в тюрме из-за смерти этого убожества?

Она первела на него взгляд и замерла, лихорадочно обдумывая его слова. Но разум не хотел работать. В голове снова и снова набатом звучала мысль, что она в ловушке, в тупике, а выхода нет.

Сережа думал, что сойдет с ума в те недолгие мгновения, когда мучился противоречиями. После, вспоминая этот момент, он будет винить себя за минуту слабости. Минуту, в течении которой позволил Валерии пошатнуть его уверенность в себе и Юле. Минуту, что чуть не стоила ему всего.Он осознал, что происходит, когда Юля вырвалась из рук Олега и устремилась в сторону выхода из особняка. Словно завороженный, он двинулся следом за ней, игнорируя и нелепые попытки Леры его остановить и настроженный взгляд Макса, что тоже понял, что что-то не так. Дальнейшее случилось слишком быстро. Он отчаянно не успевал к ней. Упустил тот момент, когда она выхватила пистолет, передернула предохранитель и наставила оружие на Ковальского. Вокруг тут же защелкали камеры. Он знал, что если она сорвется, если нажмет на курок, пути назад не будет. Он не сможет спасти её от тюрьмы, скольких бы судей не подкупил, а там она не выживет.

Он знал её всю свою жизнь. Искренне верил и готов был с пеной у рта доказывать, что лучше него никто её не знает, но даже его она смогла обмануть. Он, как и все, поверил в её фальшивую улыбку и заверения, что с ней все хорошо. Но хорошо не было. Он не понимал, когда это случилось. Когда он её покинул или когда умерла баба Катя? А может когда попала в детский дом и чуть не подверглась там насилию? Или все случилось после гибели Дениса? Но сейчас он смотрел в глаза человеку, абсолютно побежденному обстоятельствами, загнанному в угол. Смотрел на тонкую женскую фигурку, что дрожащими пальцами держала направленный пистолет, и не мог поверить, что допустил такое.

— Ты не выстрелишь в меня, — уверенно заявил Олег, выступая вперед. — И ты уже ничего не сможешь исправить. Опусти пистолет, Юля. Все решено.

Юля снова вернула взгляд к Ковальскому, задумчиво склонив голову. Сережа даже представить себе не мог, что сейчас происходило в её голове, поскольку взгляд зеленых глаз не выражал абсолютно ничего. Её глаза словно выцвели, потеряв все краски и блеск.

— Ты прав, я не смогу в тебя выстрелить, — словно только сейчас осознала она. — И не смогу ничего исправить. Но мне это и не нужно.

Знаете, говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами и ты видишь кристально ясно все, что ранее казалось каким-то зыбким и непонятным. Сейчас Сереже не грозила опасность, но внутри него что-то замерло, когда Юля направила пистолет на себя. Он дернулся к ней, заранее зная, что опоздает, ведь был слишком далеко и не мог её спасти. Возможно был шанс у телохранителя Ковальского, но этот идиот метнулся к своему хозяину, загораживая его собой. Соколов остался на месте, глядя расширенными, испуганными глазами на свою дочь. И только Горем использовал секунды их разговора, чтобы подобраться к ней поближе. Но и он не успевал. Выстрел раздался одновременно с тем, как телохранитель метнулся к ней, выбивая оружие из дрожащих пальцев. Сережа перестал дышать, наблюдая как, словно в замедленной съемке, Максим и Юля медленно оседают на паркет. Потом ему будет стыдно, но первой его мыслью в тот момент была надежда, что Юля не пострадала и пулю словил Горем. Но стоило им опуститься на паркет, как сразу стало понятно, кто пострадал, когда Максим очень осторожно уложил девушку, надавливая на рану на её животе.

Сережа остервенело оттирал руки от крови уже больше десяти минут. Они больше не были грязными и от них не стекали ручьи багряной жидкости, как было в первые секунды, но Сереже все еще казалось, что он ощущает на них кровь. Он никогда не боялся крови, но сейчас его тошнило при одной мысли о том, какой теплой она ощущалась на его руках. Он до сих пор не мог избавиться от преследующего его запаха железа. Хорошо, что на нем была черная рубашка, иначе он практически не сомневался, что его бы вывернуло прямо здесь, если бы он увидел на ней её кровь. А так он мог игнорировать тот факт, что она промокла насквозь и липла к его коже.

— Эй, ты тут уже пятнадцать минут, — осторожно окликнул его Горем.

Сережа понимал, как нелепо выглядит. Он, как последний трус прятался в туалете больницы, боясь того момента, как в холе ожидания появится врач. Боясь услышать, что они опоздали и врачи не смогли её спасти. Он понимал, что не сможет жить в мире, где не будет её. Видимо именно поэтому он до сих пор оставался в туалете и мыл руки. Это был безопасный мир. В этом его мире было место для надежды, что они не опоздали. Что они сделали правильный выбор, когда не стали ждать скорой и повезли сами. Что он не сделал хуже, когда подхватил её с пола и побежал с ней на улицу. Горем сел за руль, а Сережа остался с ней на заднем сидении, прижимая из-за всех сил огнестрельную рану. Она то теряла сознание, то ненадолго приходила в себя, пока они ехали. Он пытался успокоить её, уговаривал, что все будет хорошо, а она лишь тихо хныкала от боли и просила у него прощения. Она прощалась с ним, но он был не готов её отпускать.

Видимо по пути в больницу Горем сделал несколько звонков, поскольку их уже ждали. Стоило машине завернуть к отделению реанимации, Юлю вырвали из рук Сергея и, уложив на кушетку, повезли на операцию. Первые сорок минут он неподвижно сидел на полу под дверью, куда её увезли, игнорируя медсестер и Максима. Потом в холе появился Соколов и Сергей, не сумев сдержаться, подскочил к мужчине. Ему удалось нанести два удара по лицу, прежде чем Горем уволок его. С тех пор Сережа мыл руки в туалете, боясь того, что последует дальше.

Он не умел молиться, но молился. Молился Богу, ангелам, родителям, Денису и Матвею, бабе Кате и тети Ане. Всем, кого только мог вспомнить, моля, чтобы они не забирали Юлю сейчас. Чтобы позволили ей жить дальше. Он обещал в своем обращении, что больше никогда и никому не позволит её обидеть, сокрушался над тем, что все произошедшее было его виной и клялся, что теперь защитит её ото всех, чего бы ему это не стоило.

— Метеля, доктор! — окликнул Горем, заглянув к нему.

Ему бы побежать, чтобы не упустить ни слова, но он замер, глядя на себя в отражении зеркала. Испуганные глаза смотрелись особенно большими на побледневшем лице. Ему стало противно от самого себя. Не хотелось покидать этой комнаты, но неведенье о состоянии девушки пересилило страх. Он закрутил воду и вышел в коридор.

До слуха доносились отголоски слов доктора: «Пострадала… серьезно… последствия». Ему словно снова было одиннадцать и она выслушивали слова врача о последствиях аварии…

— Она жива, с ней все будет в порядке, — тут же успокоил Горем, понимая, что Сергей пропустил большую часть слов хирурга.

Метельский даже не понимал, что все это время не дышал во всю полноту легких. С того самого момента, как увидел оружие в хрупких пальцах, ему словно перекрыли кислород. Он делал маленькие вздохи и выдохи, чтобы не задохнуться, но лишь теперь смог полностью вздохнуть. Она была жива, а ничего другое его не волновало. Казалось, что силы все разом покинули его. Он едва удержался на ногах, опираясь плечом о стену, чтобы не рухнуть на пол на дрожащих ногах.

— К ней можно? — спросил он у врача, что продолжал что-то рассказывать кивающему на каждое его слово Соколу.

Хирург развернулся к Сергею, окидывая его изучающим взглядом.

— Я как раз говорил Александру Святославовичу, что девушке нужен покой и отдых, — строго проговорил мужчина. — Я не первый раз в операционной и знаю, как люди могут бороться за свою жизнь. Но эта девочка… У неё сердце трижды останавливалось, когда я уже был уверен, что опасность миновала. Она словно отчаянно пыталась умереть на моем операционном столе.

Дальше Сережа слушать не стал. Не смог. Он отошел к окну, наблюдая на опустившиеся на город сумерки.

— Это все твоя вина, — покачал головой он, не в силах заставить себя посмотреть в глаза подошедшему и остановившемуся рядом с ним Соколову.

Александр Святославович не мог отрицать очевидного. Мужчина через многое прошел в своей жизни и привык считать себя тем, кто всегда отвечает за свои действия с достоинством. Он чувствовал, что с Юлей было не все в порядке в последние пол года. Списывал это на тоску за мальчишкой, которого она любила, но считал, что она еще слишком молода и быстро сможет забыть о своей влюбленности. Он придумал для неё прекрасную жизнь, в которой она никогда ни в чем не будет нуждаться, игнорируя её простую просьбу подождать. Она ведь просила лишь об одном — дать ей время прийти в себя, а он поспешил. Он считал, что так будет правильно. Что новые чувства смогут затмить былые.

И передавил.

— Ты прав, — просто согласился он. — Я желал для неё лучшей жизни, но не видел того, что происходило перед моим собственным носом. А теперь уже ничего не исправишь. На празднике было слишком много журналистов, чтобы такой скандал удалось замять. Звонил Ковальский, предупредил, что Олег исчезнет на некоторое время, чтобы не вредить ему желтой прессой. И что о помолвке придется забыть. Сумасшедшая им в семье не нужна, это плохо для рейтингов.

Сережа резко сжал кулаки, разворачиваясь к Соколу.

— И ты ему позволишь так говорить о Юле? — прошипел он. — Проглотишь все, лишь бы он не передумал давать тебе кресло премьера?

Александр Святославович понимал гнев этого паренька, но не знал, как доходчиво ему все объяснить, чтобы он понял. Сергей никогда бы не принял, что ему довелось пройти, чтобы добиться своего места в этом мире.

— Юля получила то, что хотела — она свободна от Олега, — устало выдохнул Соколов. — Осталось лишь придумать, как защитить её от прессы и полиции. У меня есть знакомый врач, который может оформить для неё справку, что подтвердит её неустойчивое психическое состояние. Это спасет её от тюрьмы, но дальше…

— Верни её мне, — тихо попросил Метельский.

Попросил так, словно не сомневался услышать отказ на свою самую сокровенную просьбу. Он не ожидал, что произнесет это вслух, но как только слова слетели с губ, отступать было поздно. Сергей понимал, что у него всего один шанс. Если он не сможет убедить Сокола сейчас, шанса на это в будущем у него не останется.

— Ты же видел её состояние. Она на грани, — затараторил он, глядя в глаза лучшего друга своего отца. — Я её знаю. Я вырастил её и смогу уберечь. Никому не позволю обидеть или навредить ей. Со мной она будет счастлива. Наш брак можно обыграть в этом скандале. Пресса любит истории про несчастных влюбленных, которых пытаются разлучить.

Александр Святославович задумчиво потер подбородок, глядя на Метелю.

— Ты же знаешь, что я не отпущу её, — рассудительно ответил он. — Она будет частью моей семьи. Если ты хочешь быть с ней, ты тоже должен будешь стать частью моей семьи. Понимаешь, что это значит?

Сережа поджал губы, желваки заиграли на его скулах, но он лишь молча кивнул головой, готовый на что угодно, лишь бы получить право на свою девочку. Сокол внимательно наблюдал за его реакцией. Как он и предполагал, Сережа готов был бросить к его ногам все, лишь бы остаться рядом с дочкой.

— Я дам свое благословление на этот брак, если она сама согласится, — наконец ответил Сокол.

Когда Юля открыла глаза была глубокая ночь. Это не было резким пробуждением, её не скрутило от боли. Просто в какой-то момент она была в пустоте и темноте, а в следующий раскрыла глаза, оказываясь в тускло освещенной комнате с белыми потолками. Память слабо возвращалась. Она помнила, что сотворила, но все было как в тумане. В какой-то момент даже показалось, что все это ей просто приснилось. Чтобы убедиться, она ощупала свой живот и тяжело вздохнула, ощутив бинты под подушечками пальцев. Значит не сон. Значит она действительно стреляла в себя.

Она ожидала, что на неё накатит волна отчаянного раскаянья, но ничего не происходило. На самом деле она даже пожалела, что у неё ничего не вышло, иначе весь этот кошмар, под названием жизнь, уже бы прекратился. Расстроило лишь то, что она не помнила ничего из тех мгновений, что была в отключке. Видела ли она мертвых за белой чертой или это все киношные выдумки, а после смерти нас ждала лишь вечная темнота?

— Позвать врача? — поинтересовался настороженный мужской голос.

Взгляд метнулся к сидящему в кресле у кровати мужчине и глубокая морщинка пролегла между её бровями. Она знала, что он не оставит её, но не ожидала, что он будет единственным посетителем в палате, когда она очнется.

— Нет, — прохрипела она в ответ на его вопрос, только сейчас осознав, насколько сильно пересохло горло.

Заметив её состояние, Сергей подошел к ней и помог сделать несколько глотков воды из наполненного стакана. Она не могла не заметить, каким уставшим он выглядел. Должно быть, не сомкнул глаз с того момента, как привез её сюда. Это воспоминание принесло за собой череду ярких образов. Как он, крепко прижимая её к своей груди, выносит из дома, истекающую кровью. Как умоляет не закрывать глаза, пока они едут в машине и кричит, чтобы Макс двигался быстрее. Как просит её не оставлять его…

— Ты один здесь? — прошептала Юля, неожиданно севшим от эмоций голосом.

Поставив стакан на тумбочку, Сережа остался стоять рядом с кроватью. Его рука потянулась к ней и она не стала возражать, когда он мягко поправил её волосы. Это был хороший момент. Мягкий, нежный, уютный. В нем не было ничего интимного или романтичного, хоть он и был пропитан любовью. Любовью мужчины, что чуть не потерял самое дорогое, что было в его жизни.

— Отец уехал с Кариной пару часов назад, когда убедился, что тебе не угрожет опасность. Горем спит в коридоре, — отчитался Метельский.

— А… — она бы не смогла произнести имя Олега даже если бы заставила себя.

Сережа невольно поджал губы, словно от одного упоминания об этом человеке его захватывал едва переносимый гнев.

— К его счастью, последний раз я видел его в особняке, — выплюнул он.

Юля прикусила губу, отводя взгляд.

— Что же теперь будет? — спросила она, едва сдерживая проступившие на глазах слезы. — Я не смогу быть с ним, Сережа. Просто не смогу. Он пугает меня. Лучше бы Максим дал мне покончить с собой.

Сережа резко наклонился и взял её лицо в свои ладони так, что она не видела ничего вокруг, кроме его лица. Весь мир свелся к двум сапфирам, что сияли в его глазах с такой силой и уверенностью, что Юля невольно вздрогнула. Её немного пугала эта сторона Метели: способность быть несгибаемым.

— Не смей так говорить, — прорычал он, немного сжимая её скулы. — Я чуть с ума не сошел сегодня. Ты, глупая девчонка, обещала мне всегда быть рядом. Помнишь?

Коненчно она помнила детскую клятву, что они когда-то дали друг другу, но не думала, что помнил он. Так давно это было, столько всего произошло.

— Я не знала, что еще делать! — со слезами на глазах призналась она. — Мая жизнь — ад, Сережа. Я не просто существую, я горю в агонии каждый раз, когда делаю вздох. Я устала. Устала страдать, терять. Ждать очередного пинка от судьбы. И, когда я думала, что хуже быть уже просто не может, в моей жизни объявился Ковальский. Это просто… просто слишком.

Сережа нервно сглотнул подступившую тошноту. Он понимал, что Юля в депрессии, но не осознавал, как на самом деле плохо она себя чувствовала. Он, зная её всю жизнь, поверил её хорошо разыгранному обману.

— Кроха, теперь все будет хорошо, — честно пообещал он, стирая кончиками пальцев стекающие по её щекам слезы. — Я не позволю никому в мире больше никогда причинить тебе вред. Слышишь? Я защищу тебя, обещаю.

Юля покачала головой, пытаясь вырваться из его рук, но он не выпустил её лица.

— Брось, Сережа, — попыталась увернуться она. — Мы уже говорили об этом. Ты не можешь воевать с моим отцом. Тебе не победить его. Да и Ковальский… Папа не отступится от идеи породниться с президентом.

Присев на край больничной койки, Сережа серьезно посмотрел в зеленые глаза Юли. Глаза, полные печали, скорби и безысходности. Они больше не горели, как раньше. Теперь так редко отдавали молодой зеленью, что он уже и забыл какими красивыми они были в те минуты, когда она была счастлива.

Он сидел в кресле в её полате пока она спала и пытался подобрать слова для разговора, что им предстоял, но слова не находились. В голове мелькали глупые воспоминания о том, как часто он мечтал в армии, что вернется домой и женится на ней. Он придумал около сотни способов сделать ей предложение, придумал десятки речей для такого повода, но никогда не гадал, что ему придется просить её руки в палате больницы.

— Есть способ, — осторожно начал он. — Есть способ сделать тебя недосягаемой для Ковальского и ограничить опеку отца. Я знаю, как дать тебе время и покой. Безопасность. Но ты должна верить мне.

Юля удивленно покосилась на него, понимая, что он говорит абсолютно серьезно.

— Что это за способ? — поинтересовалась она, буквально кожей чувствуя подвох.

Жизнь научила её, что бесплатный сер обычно лежит только в мышеловке.

— Брак, — выдохнул он. — Ты станешь моей женой. И прежде чем будешь спорить, твой отец уже согласился.

Юля хотела сразу ему ответить, но не смогла. Она снова открыла рот, но слова просто не шли. А Сережа смотрел на неё с надеждой и ожидаем. Ей было невыносимо отказывать ему, но она просто не могла иначе.

— Не глупи, — наконец сумела прошептать она. — Не порть свою жизнь. Ты такой хороший, Сережа, и я очень, очень сильно люблю тебя, но это ошибка. Я не смогу дать тебе той семьи, которой ты заслуживаешь. Не смогу стать для тебя той женщиной, которая…

— Ты — единственная женщина для меня, — резко и уверенно заявил он слова, в которых был уверен всем своим естеством. — Мне не нужен никто и ничего, кроме тебя.

Юля горько улыбнулась и, нащупав его ладонь, нежно сжала сильные теплые пальцы.

— Это сейчас, — признала она. — Но это будет через пол года, когда ты устанешь от моей холодности и закрытости. Через год, когда поймешь, что я не смогу стать твоей физически. Через три года, когда ты захочешь наследника, но я не смогу тебе этого дать, пойми же ты. Я не во временном срыве, не в депрессии. Это не пройдет спустя какое-то время. Я сломана. Я больше никогда не стану той девочкой, которую ты знал. Я больше никогда не смогу подпустить ни одного мужчину, поскольку я обещала Денису, что никогда и никто не встанет между нами. Ты со временем возненавидишь меня, когда поймешь, что я разрушила всю твою судьбу. А твоей ненависти я не переживу, Сережа.

Юля могла бы еще многое сказать, ведь она так часто думала об этом после того разговора, что был у них в деревне. Она понимала, что рядом с Сережей ей будет лучше. Безопасней. Но она слишком любила его, чтобы ломать его жизнь. Она хотела для него всего, чего сама была лишена. Хотела погулять на его свадьбе, подержать в руках его маленького сынишку с такими же красивыми синими глазами. Она не могла утянуть его за собой в пучину тьмы.

— Кроха? — мягко позвал Сережа, заставляя девушку посмотреть на себя. — Ты слишком много думаешь. Мой отъезд плохо на тебе сказался — ты почему-то решила, что должна сама принимать сложные решения. Но это не так. Я рядом и больше не уйду. Я говорил тебе это сотни раз, но ты, кажется, просто не понимаешь того, что слышишь. Я предлагаю тебе снова стать семьей, а не прошу тебя спать со мной. Я клянусь тебе, что никогда не упрекну тебя этим. Мне просто нужно, чтобы ты была рядом со мной. Пожалуйста, Кроха, не оставляй меня.

Она слушала его, пытаясь быть сильной. Она старалась. Но когда он наклонился и прижался лбом к её лбу, силы разом покинули её и тихие слезы потекли по щекам. Видит Бог, она так устала бороться…

— Как все прошло? — поинтересовался Горем, как только Сережа вышел в коридор.

Метельский оглянулся на девушку, свернувшуюся в комочек на больничной койке и тихо спящую. Он едва сдерживал ликование от своей победы. Получилось. Когда он собирался на прием прошлым вечером, он и не догадывался, чем все обернется. А теперь…

— Она согласилась, — усмехнулся он. — Поздравь меня, друг. Я женюсь.

Горем окинул Метельского недоверчивым взглядом.

— Да быть не может, что ты смог её уговорить, — не поверил Макс.

Улыбка сползла с лица Сережи, когда он вспомнил все, о чем говорили этой ночью.

— Согласилась, но… — он замолчал, не зная как объяснить всего. А потом понял, что и не нужно. — Все будет нормально, нам просто нужно найти для неё хорошего врача. Она много пережила. Слишком много для одного человека.

Максим согласно закивал. Он уже давно пытался намекнуть ему, что неплохо бы показать Юлю психиатру, но никто не хотел его слушать.

— Надеюсь, что работу я не потеряю? — осторожно поинтересовался приятель.

Он все еще чувствовал себя в ответе за то, что не смог уберегти Юлю от ранения. Да и привык он к ней, что скрывать. Как к родной относился. Не смог бы сейчас уйти, даже если бы его и попросили.

— Смеёшься? — нервно выдохнул Метеля, качая головой. — У тебя теперь работы прибавится, ведь ты будешь с ней все то время, что не смогу быть я.

Макс неуверенно моргнул, пытаясь понять, не шутит ли Сергей. Но он не шутил. Ему не хотелось нагнетать обстановку, но он понимал, что просто им не будет. Сокол его не отпустит, да и Ковальский младший не факт, что послушает отца и отойдет в сторону. И все бы ничего, если бы Сережа решил прекратить расследование смерти родителей. Но он просто не мог этого сделать, хотя все его ниточки по-прежнему приводили к тупикам. Но он не собирался сдаваться. Он буквально кожей ощущал, что докопается до правды.

Сергей подошел к окну, заправляя руки в карманы брюк и наблюдая за рассветом, что только-только начал проглядывать между крышами соседних зданий. Он ощущал себя уставшим, но счастливым. Да, он понимал, что с Юлей ему не будет просто. Он не знал, где ему взять столько терпения, чтобы выдержать саму мысль о том, что она совсем скоро будет принадлежать ему в глазах других, но не будет его физически. Пока. Как бы она не утверждала обратное, Сережа верил, что сможет расстопить её сердце. Однажды он уже вернул её и сможет сделать это снова. Ему просто нужно подождать.

Что-что, а ждать он умел.

Глава 23 (Сереже 27, Юле 24)

— Дорогие коллеги и друзья, — торжественно начал свой тост Соколов Александр Святославович, поднявшись на небольшое возвышение, что на сегодняшнем мероприятии служило сценой. — Я безумно счастлив, что мой дорогой друг Андрей Степанович Ковальский был переизбран на второй срок. Наша страна не знала лучшего президента и я, как премьер-министр, обещаю вам, что мы будем двигаться только вперед, беря новые высоты…

«И еще большие мешки с деньгами» — весело подумал Сережа, наблюдая за своим тестем.

Он так надеялся, что Ковальский проиграет на этих президенских выборах, что был чертовски разочарован, когда этого не произошло. За первый срок своего «правления» этот человек успел купить и подогнуть под себя всех. Его ненавидели, его боялись, но никто не выступал против него открыто. Кому как не Сергею было знать об этом. Он ведь и сам едва не стал очередным неопознанным трупом в этом противостоянии.

Мысли неуклюже переместились в его памяти на четыре года назад, когда он еще верил, что сможет восстановить справедливость и отомстить за смерть своих родителей. После свадьбы с Юлей, он получил доступ в некоторые очень интересные бумаги активов, что переписал на неё Соколов. При содействии Волыны ему даже удалось найти несколько скрытых счетов, что были активны в далеком прошлом. Получилось найти ниточку, когда один из старых переводов привел его к бывшему юристу Соколова. Разговорить мужчину не удалось деньгами, но это получилось у людяй Волыны. Так они узнали, что компания «МетТал», которую они так отчаянно искали последний год, была разделена распродана по частям после смерти её владельцев. А в течении года выкуплена частями Соколовым и переименована в компанию «Трест», которой в настоящий момент владел сам Сережа. Вот так и получалось, что каждая ниточка, за которую пытались тянуть Сережа с Волыной приводила к документам на которых стояла либо Юлина подпись, либо его самого. И, предъяви он найденные документы в прокуратуру, у них бы не вышло доказать, что они не имели ни малейшего понятия о делах, что творят Ковальский с Соколовым за фасадом их компаний. Да и чем дольше Ковальский был в президенском кресле, тем большей броней обростал, садя на все высокие посты своих людей.

Даже принеси они стопроцентные доказательства вины президента в финансовых махинациях, не факт, что папка с доказательствами не затеряется. Действовать нужно было осторожно и открыто, с привлечением общественности и прессы. Именно на это расчитывал Волына, когда решил выдвинуть своего человека на следующих президенстких выборах. За год до начала гонки, он начал понемногу сливать информацию. Сначала налоговая проверка в офиссе Метели, следом расследование нескольких фиктивных договоров Юлиных активов. Все замялось даже раньше, чем мужчины расчитывали. Один звонок президента и дела закрывались за неимением доказательств, а налоговики с широченными улыбками убеждали, что не нашли ничего незаконного.

А, когда Волына решил выступить открыто и его протеже начал выступать на дебатах и общаться с прессой, Ковальский понял, что соперника нужно воспринимать всерьез. Они ожидали всего, но не того, что в какой-то момент претендент на кресло президента просто пропадет. Кирилл Викторович считал, что его удалось запугать или перекупить, но когда спустя несколько недель получил кости по почте, все вопросы отпали. То, что это был ответный ход, было понятно как Божий день, ведь именно так несколько лет назад он отправил кости Сибиряка прямо в особняк к Соколу. А спустя несколько недель автомобиль Волыны был взорван вместе со своим хозяином.

Сергей никогда не сможет забыть разговор, что состоялся тогда между ним и Соколом. Он помнил его в малейших деталях, поскольку он поделил его жизнь на до и после.

— Это ведь вы? — поинтересовался Метеля охмелевшим голосом, падая в кресло в кабинете Соколова. Он не был уверен, что начал бы этот разговор, если бы не пол бутылки виски, что он выпил, узнав о смерти Кирилла Викторовича. — Вы все организовали?

Сокол откинулся в кресле, рассматривая своего зятя с нескрываемым триумфом.

— Думал, что сможешь тягаться со мной? — насмешливо уточнил он. — Ты все еще не понял, с кем взялся играть, сынок.

Сережа брезгливо скривился: «сынок» резануло по слуху.

— И что теперь? Убьете и меня? — небрежно поинтересовался он.

— Зачем мне убивать своего зятя? — пожал плечами Сокол. — Дочка не переживет, если с тобой что-то случится. Но ты прав, проучить тебя нужно. Как насчет того, что посажу в турьму твоего Горема? Или может лучше убить твою любовницу?

Метеля понимал, что он не шутил. Поскольку навредить ему или Юле Александр Святославович не мог, чтобы не вредить собственной репутации, он навредит тем, кто был дорог Сергею.

— Вы же понимаете, что я не отступлю, — прямо заявил Метельский. — Я узнаю, что произошло.

Сокол задумчиво посмотрел на него, будто решал, а не проще бы было действительно просто прикопать его под ближайшим деревцем и забыть как страшный сон.

— Попробуй, — с ухмылкой ответил Соколов. — Сделай шаг в мою сторону и увидишь, как все дороги сведутся к тому, что Юлю обвинят в финансовых махинациях или что еще хуже. Думаешь, я просто так позволил тебе жениться на ней? Да я самолично намекнул Олегу, что пора бы уже делать шаг навстречу судьбе, зная, что Юля не захочт этого брака. Зная, что ты из кожи вон вылезешь и сделаешь все, чтобы этому помешать. Да, я не предугадал того, как поступит моя дочь, но это не мешает тому финалу, на который я и рассчитывал. Ты любишь её, но любовь это запретное чувство в нашем мире, парень. Она делает тебя слабым. Ты еще не понял, но я уже держу тебя за яйца. Любой твой шаг против меня обернется проблемами для неё, и ты этого не сделаешь.

— И вы поступите так со своей дочерью? — недоверчиво переспросил Метельский, не веря, что Сокол способен подставить Юлю.

Александр Святославович неоднозначно пожал плечами, что могло означать что угодно.

Юля, стоящая рядом с ним, подняла бокал с шампанским, когда отец сделал паузу в своей речи и слегка пригубила, словно устала его слушать.

— Но не только наша страна должна развиваться, но и мы сами, — добродушно улыбнулся Александр Святославович, находя взглядом Юлю среди гостей. — Я вот жду не дождусь, когда в нашей семье появится наследник.

Зал загомонел, а Юля напряглась рядом с Сергеем, понимая, какой ящик пандоры только что открыл её отец. Он был публичной личностью, но не был интересен прессе так, как его молодая красавица дочь и миллионер зять. Особняк, в котором жили Юля и Сергей и так постоянно осождали журналисты. Она боялась представить, что будет теперь, когда Соколов сам пустил слух о её возможной беременности.

— Черт, — прошипела Юля, пытаясь удержать на лице вежливую улыбку. — Зачем?

Хоть это и был риторический вопрос, но Сережа все же ответил.

— Ради рейтингов, — пожал плечами он. — Ради пиара, да и просто потому, что Карина дать ему наследника не может. К тому же он прав, давно пора.

Девушка поджала губы, резко отставляя бокал с шампанским на столик. Она хотела что-то сказать, но не стала. Вместо этого подхватила со столика свой маленький серебристый клач и с гордо поднятой головой вышла из зала.

Юля едва контролировала себя, но в последнее время это стало её обычным состоянием.

После того разговора все стало только хуже. Чем глубже Метельский погружался в изучение бумаг, стараясь обнаружить хотя бы одну единственную ошибку, что могла защитить Юлю и подставить Соколова, тем больше узнавал о тех схемах, что они проворачивали. У него глаза на лоб лезли, когда он видел цифры, что списывались с правительственных счетов в счет виртуально проводимых ремонтов дорог и благотворительности, оседая в карманах чиновников. И, что хуже всего, правительство и прокуротура были в связке.

У него были связаны руки и единственное, что ему оставалось, это смириться и жить дальше. Только так у него был шанс защитить ту, которую любил. Сказать, что Сергей наступал себе на горло, не сказать ничего. Ему было противно жать руку тестю, общаться с президентом и его многочисленной свитой политиков, но выбора у него не оставалось. В конечном итоге он смирился и начал просто жить дальше. Больше времени проводить с Юлей, стараясь наладить с ней общение. В первый год их брака он думал, что сойдет с ума. Находиться рядом с ней, жить в одном доме, спать на одном этаже и не иметь возможности просто быть с ней, разрывало его на части. Он пытался быть терпеливым, мыгким, панимающим. Он ждал, когда она сама сделает шаг на пути к нему, но она жила в своем коконе и не подпускала его ни на милиметр.

Их свадьба была скромной и тихой. Они просто поехали вдвоем в ЗАГС сразу после того, как её выписали из больницы и расписались. Не было ни белого платья, ни банкета, ни поцелуя после объявления их мужем и женой. Дом он выбирал сам, поскольку ей было все равно где жить. Его выбор пал на небольшой двухэтажный котедж в нескольких километрах от города. Это было спокойное место, в глубинке пролеска недалеко от речки. Он хотел, чтобы Юля сама сделала ремонт по своему вкусу, но она отказалась. Ему казалось, что её все перестало интересовать. Если бы не психиатр, которого удалось найти для неё, Сережа даже не представлял, чем это все могло закончиться. Но время шло и она понемногу менялась. Снова начала интернесоваться книгами, занялась садом на заднем дворе. Он часто наблюдал с веранды, как она читала, сидя на пледе под деревом в летнее время года. Это будто возвращало его в детство.

Когда похоладо и она больше не могла часами напролет сидеть на улице, она переоборудовала одну из комнат первого этажа в библиотеку. А, когда спустя еще несколько месяцев он случайно стал свидетелем того, как она танцевала, думая, что никто её не видит, он действительно поверил, что с ней все будет впорядке.

Он начал неспешно с ней сближаться. Легкие, почти незаметные прикосновения, полушутливый флирт, романтические моменты, которые появлялись будто бы случайно. Но чем больше он старался приблизиться к ней, тем более мрачной и закрытой она вновь становилось. А, когда по случаю их второй годовщины он решил предпринять отчаянные действия и будь что будет, она резко погасила его порыв, напомнив ему, что предугадывала, что все этим и закончится.

Тогда они серьезно поссорились и Сергей впервые позвонил Лере, с которой не поддерживал отношения до этого. Ему не понадобилось ничего ей объяснять. Она просто приняла то, что он готов был дать ей. Он никогда не забудет чувство вины, что съедало его по возвращению домой. Но когда он увидел Юлю, беззаботно готовившую завтрак, понимание происходящего накрыло его. Ей было абсолютно плевать, что он не ночевал дома.

Больше Сергей не делал попыток сблизиться с ней, понимая, что ей этого не надо. Но, когда сегодня Соколов упомянул о ребенке, он просто не сдержался. Лера уже неоднократно предлагала ему родить наследника, но он не мог на это пойти. Единственный ребенок, которого ему хотелось, должен иметь красивые по-кошачьи зеленые глаза и полные губы разного цвета и формы.

Юля едва сдерживалась, пока шла по пустому холлу в дамскую комнату. «Ребенок?!» — хотелось кричать ей, но она не могла. Не здесь, не в присутстсвии всех этих людей и многочисленных журналистов. За последние годы она стала настоящей актрисой, привыкшей играть свою роль. Но, чего она не ожидала, так это того, что Сергей не поддержит её.

Да, она знала, что легко не будет. Знала, что в какой-то момент ему надоест играть доброго саморитянина и он потребует от неё настоящей семьи. Знала, но не была готова, когда это произошло. А ведь она только начала оживать, различать цвета, замечать смену погоды и вообще людей вокруг. Все, что было для неё серым пятном, начало обретать формы. Приносить эмоции. И, каким же было её разочарование, когда в один из дней Сережа просто прижал её к стене и начал целовать. Ей было так больно отталкивать его, но иначе она не могла. Дай она ему хоть проблеск надежды и он привязался бы к ней еще сильнее. Да, она начала оживать, но до восстановления ей было еще ой как далеко. Если это восстановление вообще было возможным для такой, как она.

Поэтому он и не должен был знать, как она чувствовала себя после того, как он ушел той ночью и пришел под утро. Как она рыдала навзрыд, понимая, к чему это может привести. Как боялась того, что он поймет насколько она сломана и бросит её. Она дрожала в тот момент, когда его авто подъезхало к их особняку утром. В своей голове она пыталась придумать, что будет делать, если он укажет ей на дверь, но этого не произошло. Он молча вошел и сел за стол, наблюдая за тем, как она готовила омлет. Она не поднимала на него глаз, чтобы он не сумел прочитать правды на её лице, но он и сам не стремился к этому, старательно отводя взгляд. Так она узнала, что у него появилась женщина.

С тех пор что-то между ними поменялось. Он больше не пытался сблизиться с ней, но и не уходил. Не требовал ничего, кроме необходимости изображать счастливую картинку перед прессой. Ночевал дома, но приезжал поздно. Они стали чаще сориться. Никогда в жизни, даже будучи детьми, они так не ругались, как сейчас. Она уже было решила, что он смирился с их неизбежным разводом в скором времени, поставив на ней крест, но то, как он отреагировал на слова её отца, заставили дрогнуть землю под её ногами. Заставили её саму пошатнуться.

Несколько минут наедине с собой в пустой уборной помогли девушке прийти в себя. Холодная вода остудила пар, слегка загасила эмоции. Она не имела права срываться здесь, не на глазах у сотен людей. Но в последние месяцы она сама себя не понимала. Всегда тихая и отстраненная, она стала замечать за собой резкие порывы и слишком сильные эмоции. Словно они ждали четыре года и теперь решили похоронить её под своей силой. Юля подняла взгляд, рассматривая молодую женщину в отражении зеркал. Светлые волосы, что аккуратными локонами струились по обеим сторонам её лица, полные, искусаные от эмоций губы, злой румянец на щеках, что еще сильнее оттеняло черное платье, что было на ней надето. Она сейчас совсем не походила на тень самой себя, которую привыкла видеть в зеркале последние годы. Но она уже не была той Юлей, какой была в детстве.

Поправив губную помаду и прическу, девушка подхватила клач и вышла из уборной. Она во всю придумывала, что скажет Метельскому, как только они окажутся в машине, что не заметила мужчину, поджидавшему её в одном из закаулков, пока он не схватил её за руку. И, прежде чем она успела отреагировать, Юля оказалась зажатой между стеной и его телом.

— Скучала, любовь моя? — прошептал Олег, удерживая её запястья своими руками.

Она отвыкла от его внимания. Первые годы после свадьбы он вообще не появлялся в стране, затаившись где-то, пока о скандале не забыли. Он появился в тот момент, когда его отец объявил о готовности участвовать в следующих выборах. Юля не знала, что тогда происходило, но Сергей ходил мрачнее тучи и ничего ей не рассказывал. Олег старался держаться от неё подальше и она искрене поверила, что он успокоился и потерял к ней интерес. Ситуация ухудшилась, когда его отец был избран на второй срок несколько месяцев назад. Начались странные звонки и смс на её телефоне, он позволял себе сальные взгляды и пошлые шуточки в её адрес, когда никто не видел. Несколько раз она замечала, что он следил за ней. Девушка все списывала на свою параною, не рассказывая о происходящем ни Максиму, ни Сергею, но теперь поняла, что ей не показалось.

— Отпусти меня, пока я закричала, — пригрозила она, отводя голову так далеко от его лица, как позволяла стена за её спиной. — Хочешь еще один скандал?

— Только если его хочешь ты? — язвительно ответил на её угрозу блондин. — Хочешь, чтобы я рассказал прессе, что семья Метельских — это просто пустая картинка и наследника у них даже гипотетически не получится, учитывая, что он тебя и пальцем не тронул за всю вашу совместную жизнь.

Юля закусила язык, чтобы не спросить, откуда ему это известно. И так было понятно, что у него был свой человек в их самом близком окружении. Но кто? Кто мог знать о происходящем так много, чтобы держать его в курсе их с мужем личной жизни?

— А ты свечку нам держал? — поинтересовался холодный отстраненный голос, заставивший Олега разжать руки достаточно, что она смогла вырваться и отступить от него.

Сережа едва сдерживал гнев, чтобы не наброситься на мужчину здесь и сейчас. От одной мысли, что это чудовище удерживало Юлю прижатой к стене, у него заволакивало кровью глаза. Хотелось убивать. Он бы может и не сдержался, если бы не её испуганный взгляд. В эту же минуту с ним случилось то, что случалось всегда — собственные порывы уступили перед желанием дать ей то, в чем она нуждалась. Поэтому он протянул к ней руку, ожидая, чтобы она подошла к нему. Девушка думала всего секунду, но и она показалось ему вечностью. В какой-то момент он реально испугался, что подорвал её доверие настолько, что она больше не могла ему верить. Но она сдвинулась с места и послушно встала рядом с ним, позволяя ему увлечь её за свою спину.

— В этом не было нужды, — усмехнулся он, глядя на Сергея с презрением.

Олег раньше не знал, что способен так ненавидеть, пока не познакомился с этим мужчиной. Он разрушил его генниально выстроенный план, отобрав то, в чем Ковальский нуждался. Чего желал больше, чем всю власть, что дал ему отец. Была бы его воля он бы плюнул на все и просто забрал бы девчонку туда, где никто не смог бы её найти. Успокаивал лишь тот факт, что он был уверен, что Сергей и пальцем к ней не прикасался. Но вот это высказывание Соколова о ребенке… Он просто не смог сдержаться.

— Держись подальше от моей жены, чокнутый ублюдок, — выплюнул Сережа с неменьшим отвращением. — Иначе, клянусь Богом, я убью тебя.

Улыбка слетела с губ Ковальского, обнажая ровные белые зубы в оскале.

— Пустые угрозы, — выплюнул он, не отводя взгляда с маленькой фигурки в черном платье, что пряталась за спиной мужчины. — До встречи, любовь моя.

Сережа проследил пока Олег не скрылся за ближайшим поворотом, прежде чем развернуться к Юле. Его глаза пытливо рассматривали её лицо, словно пытались увидеть что-то, о чем она молчала.

— Когда это началось? — буквально прорычал он, заметив, как бледность испуга медленно сходит с её лица. — И не ври мне, что это был первый раз, когда он угрожал тебе.

Юля встрепенулась, отшатываясь от супруга. Она не ожидала, что получит вспышку гнева в свой адрес. Словно это она была виновата в том, что Олег проявлял к ней заинтересованость.

— Это был первый раз, когда он подошел с момента своего возвращения, — честно призналась она. — Но я замечала, что он иногда наблюдал за мной.

Сережа поджал губы, чтобы сдержать рвущиеся наружу нелицеприятные выражения.

— Почему Максу не сказала? — прорычал он.

Настала очередь девушки нервно поджать губы. Ну как она могла ему признаться, что просто струсила говорить Горему. Ведь откройся она тогда и он мигом бы все рассказал Метельскому. А привлекать его внимание к своей персоне она хотела меньше всего.

— Не думала, что все серьезно, — соврала она.

Он внимательно посмотрел на неё и кивнул, хоть и не поверил не единому слову.

Звук разбивающегося дорогого фарфора оглушил огромный особняк, когда эмоции вскипели в невысокой светловолосой девушке. Всегда уравновешенная и серьезная, она замахнулась и изо всех своих сил бросила на пол тарелку, что уносила со стола. Она просто больше не могла молча терпеть. Ситуация вышла из-под контроля, не позволяя более сдерживать в себе многочисленные обиды и взаимные претензии.

— Юля, ты сошла с ума? — взорвался высокий мужчина, подбегая к девушке.

Она вздрогнула, когда он схватил её за плечо и резко дернул на себя. Девушка честно пыталась сопротивляться, но Сергей был намного сильнее неё, поэтому, даже не прилагая особых усилий, обернул ладонь вокруг тонкой талии и перенес её на свободный от осколков пол. Как только босоногая девушка оказалась в безопасности, он резко отпустил её и отошел на несколько шагов, словно одно прикосновение к ней раздражало его. Она вздрогнула, уловив на себе взгляд его пронзительно голубых глаз, глядящих с практически физически ощутимой ненавистью. Юля знала, что этого мужчину стоит бояться. Она видела, на что он способен в гневе.

Этот человек пугал её, но она скорее собственноручно совершит харакири, чем признается ему в этом и покажется слабой. Хватит, время унесло тот период её жизни, когда она могла позволить себе слабости.

— Это я сошла с ума, Сережа? Я? — закричала она, впиваясь ногтями в собственные ладони, чтобы удержать себя от порчи ещё чего-то ценного, чего полным-полно было в этом особняке, который она должна была считать домом. — Тыобещал, что этого не будет. Что до этого не дойдет! Ты даже не спросил, согласна ли я… Просто принял его приказ!

Мужчина рыкнул, поскольку ссоры с этой женщиной всегда доводили его до белого колена. Она словно знала тайный код к его мозгу и, не стесняясь, из раза в раз его подрывала. Но, что трогало его сильнее её саркастичного тона и показной самостоятельности, это обвинение в зеленых глазах той, которая абсолютно не имела на этого прав. Не ей обвинять его в чем-то! Сергей половину своей жизни провел, стараясь сделать её жизнь легче и краше.

— Я не обязан спрашивать твоего разрешения относительного этой стороны нашего бытия, милая жёнушка, — выплюнул он последнее слово так, словно это было худшее в мире ругательство, но она даже не отреагировала на его укол. К этому она привыкла. В этом аду она жила последние три года. — Ты должна быть на моей стороне. Муж и жена — одна сатана, так говорят же.

Юля закусила губу, чтобы удержать рвавшиеся наружу резкие слова. Такие перепалки случались с ними довольно часто, поэтому она знала, что сейчас с ним разговаривать бессмысленно. Он не поймет, не услышит её доводов. А может и услышит, но проигнорирует, ведь Сергей Метельский не слушал никого, кроме себя и своего шефа.

Губы девушки дрогнули от грустной улыбки, в отчаянной попытке сдержать заполняющие глаза слезы.

Вместо дальнейших разговоров, она подхватила края своего платья и одним махом стянула его через голову, оставаясь перед мужем в одном белье. Забравшись на кухонный стол и отклонившись назад на руки, она широко раздвинула ноги, чтобы не осталось сомнений, к чему все это шоу.

— Давай, раз ты все решил и не оставил мне выбора, — безразлично выплюнула она, уверенно глядя в его глаза. — Ему нужен наследник, тебе нужен наследник. Вперед! Кто я такая, чтобы мешать вашим грандиозным планам?

Мужчина замер не в силах отвести взгляда от мягких изгибов и белоснежной кожи. Она сама не осознавала, по какому тонкому льду сейчас пробегала, проверяя на прочность его выдержку. Слишком давно он не видел её полуобнаженной в такой близости. От желания его собственное тело свело судорогой и мужчине пришлось до боли сжать кулаки, чтобы заставить собственные конечности не тянуться к столь желанной особе. Он вновь и вновь впивался взглядом в красивую полную грудь в окружении черного атласного белья без кружев. Она не любила кружева за помпезность и излишнюю пошлость, как однажды сама ему сказала, но, разрази его гром на месте, если она не была самым сексуальным и умопомрачительным существом, что он видел в своей жизни. Глупая, она никогда не понимала, что делала с ним. Как влияла на него, задевая словами и действиями главные струны его души. Вот и сейчас, один вид её тела заставил все мысли ускользнуть из его головы. Он не видел ничего, кроме неё. Крошечные ступни, изящные ноги, раздвинутые широко. Его взгляд скользнул к тонкой талии, пупку, где все еще оставался след от пирсинга, который она сделала еще в четырнадцать, но уже более шести лет не носила серьгу. Синие глаза мужчины жадно поглощали её кожу сантиметр за сантиметром, пока в голове клубком струилось одно желание: сорваться с места и взять то, что так отчаянно предлагают. То, чего он уже давно хотел сильнее всего на свете и не мог получить. Глаза скользили к груди, несомненно, главному достоинству её тела, которой она так стеснялась раньше. Он мог долго и во всех пошлых подробностях рассказывать ей, сколько грязных и будоражащих мыслей у него было за всю его жизнь об этой части её тела, но знал, что она не поймет. Не так он её воспитывал, чтобы позволять слушать о себе пошлости. Он уже почти сделал шаг, когда взгляд упал на бледное лицо. Его словно поразило разрядом тока. Некогда теплые зеленые глаза смотрели на него с такой болью и ненавистью, что он едва не захлебнулся от горечи, что от них исходила.

Сергей, до этого не отводивший от неё напряженного взгляда, резко развернулся к девушке спиной. Осознав, что если сейчас же не покинет этот дом, пожалеет о последствиях, мужчина схватил со спинки стула черный пиджак, со стола — ключи от машины, и быстро вышел на улицу. Только оказавшись в тесноте салона своего внедорожника, отъехав на значительное расстояние от особняка, он позволил гневному рыку сорваться с его губ. Не в силах справиться с собой, Сергей резко остановил авто на середине дороги и выскочил на улицу, надеясь, что холодный декабрьский воздух успокоит и отрезвит его нервы. Но не помогла даже сигарета, которую он подпалил дрожащими от гнева руками. Мужчина несколько раз глубоко затянулся, позволяя дыму полностью завладеть легкими, но руки все равно нещадно тряслись.

Перед его глазами вновь и вновь представлялась картинка Юльки в черном белье, сидящей на краю стола. Так давно он не видел этих мягких изгибов, не наблюдал за плавными движениями её полуобнаженных бедер, когда она двигалась. Он должен был покинуть дом, иначе, в следующий же момент, просто наплевал бы на все свои обещания и просто взял бы её на чертовом столе собственной кухни. Остановил только её взгляд, поскольку понял, что не простила бы никогда, если бы сорвался. А он бы не вынес, если бы потерял её. Только не её. Весь мир готов к черту послать, собственную жизнь заложить, лишь бы с ней все в порядке было. Лишь бы в безопасности она была.

Сергей был возбужден так, что буквально дрожал от напряжения. Едва сдерживался, чтобы не сесть в автомобиль и не рвануть назад. К ней. Попытаться объяснить все. Она же умная, должна была понять. Так надоело в неведенье её держать… Словно собственную душу на двое разрывал каждый раз, как врать ей приходилось.

От злости на самого себя, из его рта снова сорвался тот странный звук: смесь рычания и отчаянного крика, когда он развернулся и, что было сил, ударил носком дорогих итальянских туфель по колесу машины. Потом ударил ещё раз. И ещё раз. Бил и рычал до тех пор, пока не удостоверился, что пришел в себя достаточно, чтобы руки перестали трястись, словно у наркомана.

Действуя рефлекторно, мужчина вытянул из кармана рубашки мобильный телефон и нашел в списке контактов хорошо знакомый номер. Лера ответила после третьего гудка.

— Метеля? — её сонный неуверенный голос донесся до него сквозь динамики. — Что случилось?

— Я приеду через десять минут, — заявил Сергей и, не ожидая её ответа, отключился.

Обессиленный от эмоций, мужчина поднял голову, всматриваясь в звездное небо зимней ночи. Отыскал глазами самую яркую и мысленно произнес про себя данное звезде обещание — детская привычка, которую он не мог выкорчевать из своего яства.

— Я не знаю, что мне делать, — прошептал он в небо, следя взглядом за звездой так, словно ждал от неё ответа. — Она не понимает, по какому тонкому краю мы оба ходим.

Простояв неподвижно несколько минут, но так и не получив от неба ответа, мужчина молча сел в свой автомобиль и продолжил путь по направлению в город. К той, у которой собирался потребовать то, что не посмел взять у собственной жены.

Юля уже несколько часов молчаливо сидела на подокойнике в темноте своей комнаты, глядя на заснеженную подъездную дорожку к их дому. Она бы не призналась никому, что ждала его возвращения. Понимала, что перегнула палку, но иначе не смогла. Испугалась. И понимала же, куда он поехал, но все равно ждала его возвращения, ненавидя саму себя за эту слабость.

Неудивительно, что она вздрогнула, когда в тишине пустого особняка раздался сигнал её мобильного. Обычно она получала довольно мало звонков и никто обычно не звонил ей ночью. Она уже было подумала, что это Олег и не стоит отвечать, как она узнала входящий номер, который не был сохранен в памяти её телефона.

— Что случилось? — взволнованно поинтересовалась она вместо приветствия. — Ты почему звонишь среди ночи?

В трубке раздался шорох, словно собеседник спешил и ему неудобно было удерживать телефон.

— Нужна твоя помощь, — проговорил хорошо знакомый мужской голос.

Глава 24

— Макс? — удивленно поинтерсовался Метельский, поднимая трубку. — Что случилось, что ты звонишь в такую рань?

Необъяснимое чувство тревоги прошло через все его тело, заставляя напрячься. Взгляд быстро скользнул по дорого обставленной комнате в поиске рубашки, которую вчера буквально сорвала с него Лера, как только он оказался у неё среди ночи. Эту квартиру он купил ей несколько лет назад в качестве подарка и своеобразного извинения за то, что не может предложить ничего, кроме статуса любовницы. Подарок девушка приняла и вскоре эта двухкомнатная квартира в центре столицы стала местом их встреч. Обычно он заезжал на несколько часов и никогда, до сегодняшнего дня, не оставался ночевать. Пусть с Юлей у них и не было интимных отношений, но он достаточно уважал свою жену, чтобы не допускать подобного. Он и сегодня не планировал оставаться, но банально уснул.

— Серега, я что-то разболелся, — прохрипел в трубку Горем и тут же зашелся приступом мокрого кашля.

Вышедшая из душа Лера замерла в проходе, наблюдая за взволнованным выражением лица мужчины. Обычно он никогда не показывал свои эмоции так открыто.

— У тебя такой кашель, что ты легкие готов выплюнуть, — заметил Метеля, кивнув Лере, что все в порядке и ей не о чем волноваться. — Из квартиры не выходи, я к тебе врача пришлю в ближайшие пару часов.

— Юле Сановне паклон, — попросил передать друг. — Сам не хочу ей звонить, чтоб не волновать зря. И скажи, что мне жаль, но наше свидание придется перенести. Но как только я встану на ноги…

— Это не свидание, а сопровождение её в театр, — не сдержавшись, рыкнул Метеля, кладя трубку.

Его выводили из себя их участившиеся совместные походы. И понимал же головой, что Макс просто выполняет свои обязанности, охраняя и сопровождая Юлю, но внутри змеей крутилась ревность. Их долгие обсуждения просмотренных фильмов, спектаклей, споры насчет направлений живописи после совместно посещенный галерей. Они даже начали смотреть какой-то сериал и теперь каждую среду Макс задерживался до позднего вечера в их особняке, чтобы не пропустить выхода новой серии. И если бы все было просто, но нет. Они сделали из этого целый обряд с неприменным заказом пиццы и разной другой гадости из фаст-фуда.

Метеля бы никогда в жизни не признался, что отдал бы свою левую руку, чтобы в один из таких вечеров поменяться с Горемом местами. Просто сидеть рядом с ней на диване, смотреть как она уплетает пиццу, неотрывно глядя в плазменный экран и комментируя все происходящее. Как вздрагивает и закрывает глаза в самые страшные моменты. Чтобы не просто слышать из своего кабинета звук её смеха, но и видеть, как она смеется.

— Позавтрыкаешь? — промурлыкала Лера, обнимая Сережу сзади.

Он как раз застегивал запонки на рубашке, когда почувствовал, как она прильнула к его спине всем своим гибким обнаженным телом. От неё пахло мускусным гелем для душа, а в его голове против воли проскочила мысль, что каким бы дорогим не был этот аромат, он ни за что не сравнится с запахом лесных ягод, которым пахнет Юля, выходя из душа.

Тонкие теплые пальцы скользнули вниз по его животу, лаская и возбуждая. Намеренья Леры были предельны понятны, поэтому он и поспешил перехватить её руки.

— Кофе, — ответил он на вопрос, что она задала. — Мне пора уезжать. Я и так задержался.

Недовольно вздохнув, девушка подхватила со спинки кресла свой шеклковый халат и пошла на кухню, призывно виляя задницей. Чертовка, что уж говорить. Лера знала что он любил, как, где и когда. Она настолько хорошо успела изучить его вкусы, что могла предугадывать желания. Они могли поговорить обо всем. С ней он мог поделиться всеми зацепками, что находил на Ковальского и Сокола, поскольку знал, что она не просто выслушает, но и постарается помочь. Она бы могла отличной женой, компаньеном и другом… Но она не была Юлей.

— Завтра утром приезжает моя мама, — раздался её голос с другой части квартиры. — Не хочешь с нами поужинать?

Сережа ухмыльнулся, качая головой. Пусть Лера и знала, что он никогда не оставит Юлю, но никто не мешал ей пытаться.

— И в качестве кого ты меня представишь? — подразнил её Сережа, садясь за барную стойку и принимая из её рук кружку ароматного эспрессо. — В качестве начальника? Любовника? Друга?

Лера недовольно нахмурила носик, ставя в кофемашину пустую кружку для себя.

— В качестве близкого друга, — наконец ответила она, присаживаясь за стойку напротив него. — А что? Разве это не так? Ты содержишь меня, спишь со мной, решаешь все мои проблемы. У нас отношения, основанные на покровительстве, сексе и дружбе.

— В простонародье есть определенное слово, которое бы охарактеризовало меня в наших отношениях, но боюсь твоя мама не привыкла к подобным выражениям, — пошутил Метельский, делая большой глоток горьковатого кофе и немного скривился. — Поменяй кофе, этот пережаренный.

— Фу, как грубо, — показала язык Лера, на первую часть его высказывания. — Не нравится мой кофе, купи другой. Сам.

И снова её психологические уловки. Это стало определенной игрой между ними двумя: она раставляла ловушки, а он очень старался в них не попасть.

— Ну уж нет, это твой дом, а я здесь просто гость, — поднял ладони перед собой Метеля. — Все, я побежал.

Дорога домой обычно занимала не больше часа, но сегодня спешить не хотелось. Мысли то и дело возвращались к Юле и их вчерашней ссоре. Он знал, что перегнул палку, но скопившиееся напряжение и ревность просто прорвали его обычную сдержанность. Его абсолютно не устраивало то, во что превратилась их семья, но он не знал, как все исправить. Никогда бы не смог подумать, что будет так несчастлив в браке с ней. А ведь так мечтал об этом пол своей жизни. Просто быть с ней рядом, заботиться, оберегать. На практике же ничего не клеилось. Это была как игра в одни ворота и без вратаря — он словно пытался только для себя.

Он не мог представить, что они превратятся в одну из тех семей, где каждый из супругов живет своей жизнью и спит в отдельной спальне. Его всю ночь не было дома, а она этого, наверное, даже не заметила… Знала ли она, что в его жизни есть другая женщина? Скорее всего догадывалась, хоть Сергей и пытался максимально её от этого ограждать. Но, черт возьми, он же был простым мужчиной. Никто не в состоянии выдержать целибат длиной в четыре года, она должна была это понимать. Да и давно прошли те дни, когда его съедало угрызение совести за измены. Он привык к такой жизни, смирился с ней. Но предоставь ему сейчас выбор поступить иначе, отыграть все назад и расстаться с ней, он бы не стал ничего менять.

Сережа продумал целую речь, которую планировал высказать ей при встрече, но слова замерли на его языке, когда он увидел её в гостиной. Что-то было не так. Молчаливая, грустная, замкнутая. Она словно вернулась на несколько лет назад, в те темные дни, когда депрессия была сильнее неё. Холодный пот прошиб мужчину, когда он понял, что мог сам стать причиной её состояния. За последний год она так продвинулась вперед в своем лечении, что так легко было забыть, каким хрупким было её эмоциальное состояние. Ведь и полутора лет не прошло, как окончательно ушли приступы паники, скачки настроения, депрессивные состояния. Сейчас она снова вернула себе саму себя и больше всего в мире Сережа боялся все испортить.

Он медленно подошел и сел на корточки перед ней, рассматривая её лицо. Заметил темные круги под глазами, искусаные губы, затравленный, задумчивый взгляд. Внутри него все опустело при виде её в таком состоянии. Пришла злость на себя, что снова не сумел уберечь, сам причинил боль. Он терзал себя этим самоедством долгие годы её лечения, погружаясь все глубже в самобичевании.

— Кроха? — прошептал он, когда понял, что она так ушла в свои мысли, что даже не заметила, как он пришел.

Юля дернулась и сфокусировала взгляд на нем, нахмурившись, словно сама удивилась тому, что не заметила его прихода.

— Вернулся, — прошептала она.

И не было ничего в этом слове. Ни укора, ни облегчения. Просто сухая констатация факта, что лишь болезнее отозвалась в сердце Сережи. А чего он ожидал? Что она сорвется и побежит к нему в обьятья? Устроит сцену ревности? Наверное, подсознательно он все же надеялся, хоть и отказывался в этом признаваться даже самому себе.

— Были дела, — пожал плечами он. — Нужно было успокоиться.

Юля кивнула, не говоря больше ничего, но глядя в его глаза. А потом подняла ладонь и поправила его волосы в таком знакомом, но давно позабытом жесте. Не сумев сдержаться, Сережа прикрыл глаза, наслаждаясь такой простой лаской. Он буквально дрожал под её руками. Что бы не вытворяла с ним Лера, он никогда не чувствовал себя с ней так, как с Юлей.

— Прости за вчера, — слова вырвались быстрее, чем он успел подумать. И не планировал же отступать, хотел дожать её в вопросе с ребенком. Но не смог. Увидел, что она грустит и готов был половичком перед ней разсплестаться на паркете, лишь бы стереть это затравленое выражение с её глаз. — Я был не прав.

— Я тоже наговорила ерунды, — признала она, убирая ладонь и пряча её между собственных коленей, словно только так могла удержать себя от прикосновений к нему. Словно считала, что не имела на это прав.

Поддавшись порыву, Сережа положил руки на её колени. И, не заметив с её стороны возражения, приблизился и сам, уткнувшись в них лицом, нежно обнимая руками за талию. Она пахла ягодами и самой собой. Домом. Юля неуверенно вернула ладони на его волосы и начала медленно перебирать их пальцами, словно опасалась, что он в любой момент может отстраниться. Но он не отстранялся. Дай ему волю, Сережа остался бы в этом моменте навсегда.

Когда был последний раз, что они прикасались к друг другу так ласково? Не под взглядами на очередном общественном мероприятии, а дома, когда не нужно было играть ни перед кем роли?

— Я хочу съездить в деревню, — неожиданно разорвала их молчаливую идилию девушка. — На пару дней, не больше. Нужно проверить памятники и убраться на могиле бабы Кати.

Нехотя, Сережа отстранился, чтобы посмотреть на неё. Все еще напряженная, она отвела взгляд и закусила губу, словно боялась встречаться с ним глазами.

— Хорошо, — легко согласился Сережа. Он не сводил с неё взгляда, поэтому заметил, как облегченно опустились её плечи, когда он согласился, словно некое напряжение разом покинуло её. — Макс заболел, поэтому я отвезу тебя сам.

Юля резко вскинула голову, наблюдая за тем, как Сережа поднимается на ноги. Она пол ночи обдумывала, как сделать так, чтобы он отпустил её на несколько дней одну. Придумывала различные поводы, перебирала варианты. Ей нельзя было, чтобы он что-то заподозрил, нельзя было посвящать его в тайну, что она так трепетно от всех хранила, ведь на кону стояла не её жизнь. И в тот момент, когда она успела обрадоваться, что все получилось, он, словно почувствовав подвох, переиграл её.

— Тебе хватит часа, чтобы собраться? — участливо поинтересовался он, на ходу растегивая верхние пуговку рубашки. — Тогда я в душ и после выезжаем. Если сейчас отправимся, то к ночи будем в деревне.

Юля любила длинные дороги. Полосы серых полотен асфальта, тянущиеся вперед до самого горизонта, сотни машин, что встречались по пути, десятки деревень и городов, попадавшихся по пути их следования. Музыка, что звучала из динамиков и в такт которой стучал пальцами Сережа по рулю. Ей нравилось следить за тем, как непринужденно чувствует себя Сережа, ведя автомобиль. Хотя она и забыла, как быстро он любил водить, ведь в её повседневной жизни водительское кресло всегда занимал Максим. Несколько раз она даже испугано хваталась за ручку, пока Сережа не заметил этого и не сбавил скорость.

Разговор не клеился, но и тишина в машине не была напряженной. Скорее легкой, которую не хотелось прерывать пустой беседой. И, если в первые часы Юля лихорадочно думала, как ускользнуть от мужа по приезду в деревню, то потом решила перестать себя мучить и положиться на ситуацию.

Когда они были в трех часах езды от деревни, остановились выпить по стаканчику кофе в придорожном кафе и немного перекусить. Они сидели напротив друг друга за маленьким круглым столиком, а за окном сверкали молнии и лил дождь. Погода стала ухудшаться как только они выехали за пределы округа, но дождь начался только несколько минут назад, когда они успели зайти внутрь. Это навевало воспоминания и Сережа не смог сдержаться.

— А помнишь… — начал было он, но был перебит на полуслове.

— Как мы возвращались с экскурсии в седьмом классе и водитель автобуса решил переждать, пока дождь закончится? А ты простоял три часа под ливнем у здания школы, пока меня ждал? — словно прочитав его мысли, предположила Юля.

Сережа деланно оскорбился её насмешливому тону.

— Эй, я вообще-то думал, что сойду с ума, когда вы не появились вовремя, — упрекнул он. — Ты себе представить не можешь, какие страшные картинки я нарисовал у себя в голове с участием вашего автобуса.

— Я думала, ты убьешь водителя, — усмехнулась девушка, совсем не проникнувшись его терзаниями.

Сережа покачал головой, вспоминая, как накинулся на низкорослого мужика, стоило тому выйти из автобуса. Он его даже за грудки хватал в состоянии аффекта, но тогда ему было все равно. Он буквально едва не расплакался от облегчения, когда заметил подъезжающий к школе автобус.

— Ему повезло, что я больше переживал о том, что ты промокнешь под дождем, если будешь стоять и смотреть как я разбираюсь с ним, — пожал плечами Сережа, ловя задумчивый взгляд своей жены.

— Ты всегда заботился обо мне, — с грустной улыбкой заметила она. — Больше чем о себе.

— О, ты серьезно? — засмеялся Метельский, улавливая грусть в её голосе. — Не нужно делать из меня героя. Я нагло и эгоистично всегда съедал самые большие котлеты за столом. Или забыла?

Юля улыбнулась, а потом захохотала искренне и открыто, закрывая ладошками рот, а Сережа застыл на месте, любуясь ею. В такие моменты она словно снова становилась той милой безаботной девчонкой, что любила танцевать на заднем дворе их домика в деревне.

— Ох, а ты прав, — сквозь смех сумела проговорить она, промакивая выступившие слезы на глазах салфеткой. — А еще ты никогда не делился со мной сливами, что воровал со двора бабы Маши.

— Так у тебя ж на них аллергия, — возмутился Сережа её показательно надутым губам. — Помнишь, как мы тебя всю зеленкой измазали, когда думали, что это ветрянка? А это оказалась, что аллергическая сыпь на сливы.

— Ничего смешного! — простонала Юля. — Я тогда две недели как жертва домашнего насилия ходила!

Теперь уже смеялись они оба, игнорируя косые взгляды, что украдкой бросали на них другие посетители забегаловки. А истории всплывали в их памяти одна за другой. Как на рыбалку ходили и Юлька утопила оба весла, когда пыталась показаться самостоятельной и независимой личностью, способной самолично доставить себя на берег. Как удочку сломала, что он несколько недель вытачивал. Она тогда так обрадовалась, что поймала настолько крупную рыбеху, что не могла её вытащить. Суетилась на берегу, подсекала и тянула-тянула. Едва смогла вытянуть на берег свой улов, каким оказался старый мужской сапог, поросший тиной. Она тогда целый вечер с Сережей не разговаривала за то, что он смеяться с неё начал при ребятах. Ему пришлось не меньше часа под дверью её комнаты извиняться, пока не простила.

Этих историй было так много, что оставшийся путь до деревни прошел незаметно. Но они одновременно замолчали, когда машина остановилась перед деревяным зеленым забором. Домик бабы Кати, в котором прошло их детство и юность, выглядел опустевшим. Выцвела краска, посерела побелка. Окна встречали темнотой.

Юля первой потянулась к двери. Они любила этот дом, но в тот момент, как они подъехали, испытала волну накатившего страха. Четыре года она не была в этих стенах. Её психолог настаивал, что ей еще рано появляться в месте, что так напоминало бы о том, как много она потеряла. И, не смотря на то, что сейчас она чувствовала себя более уверенно, тень сомнений все еще мелькала на переферии сознания. Она боялась переоценить себя и сорваться. Но рядом был Сережа и она знала, что он не даст её упасть.

Выскочив из машины, она накинула капюшон куртки и быстрыми шагами направилась к калитке.

— Сереж, не могу открыть, — прокричала она Метельскому, что как раз вытаскивал из багажника сумку с вещами и пакет с продуктами. — Замок видимо заржавел.

В дом они смогли попасть только спустя четверть часа. Насквозь промокшие, измотанные долгой дорогой, но в хорошем настроении. Они шутили и смеялись над судьбой, создавшей для них столько преград. Ему ведь пришлось в своих дорогих брюках и итальянский туфлях перелезать через забор, когда они поняла, что ковырять замок бесполезно. И все бы ничего, если бы он не спрыгнул с забора прямо в лужу, погрузившись в грязь практически по щиколотку.

Пока Сережа подключал котел, чтобы хоть немного согреть дом на ночь, Юля кое как отжала волосы и стала разбирать продукты. Как только в доме включился газ, она зажгла печку отсыревшими спичками и поставила чайник.

— Чай или кофе? — вежливо поинтересовалась, когда услышала за спиной шаги.

Сережа остановился на пороге, с мягкой улыбкой наблюдая за девушкой, хозяйничающей на кухне. Своей кухне. Это чувствовалось в каждом её уверенном движении. В том, как грациозно она открывает нужные шкафчики, как плавно скользит вдоль столешницы от холодильника к плите.

— Достанешь из погреба варенье? — с надеждой в голосе попросила она, оборачиваясь через плечо. — Там оставалось несколько баночек абрикосового варенья бабы Кати. С косточками.

Сережа усмехнулся, качая головой. Эта девчонка могла сама съесть целую банку абрикосового варенья, если её не тормозить. Спасал лишь тот факт, что она бы никогда, даже под страхом смерти, не спустилась бы в погреб. Помнится, когда ей было двенадцать она увидела там на одной из полок мышь, так крику было столько, что баба Катя думала, окна побьются во всем доме. А Юля вылетела из погреба быстрее пули и с тех пор никогда туда не спускалась. Максимум что могла, это посветить фанариком, стоя в двух шагах от ступеней вниз.

— Эй, Кроха, выключай чайник, — раздался довольный голос Метельского. — У меня есть вариант поинтереснее.

Заинтригованая его словами, Юля повернулась к погребу как раз в тот момент, когда оттуда показался большой стекляный бутыль с багравой жидкостью, а следом вылез донельзя довольный своей находкой мужчина.

— Это то, что я думаю? — взволнованно спросила Юля, понизив голос, словно боялась, что её услышат.

Сережа воровато оглянулся по сторонам и ловко переставил десятилитровый бутыль на середину обеденного стола. Юля подошла ближе и встала рядом с ним, не сводя взгляда с находки.

— Не узнаем, пока не проверим, — подмигнул Метеля.

Пришлось повозиться, но вскоре бутыль был откупорен. Он очень осторожно склонился над колбой, втягивая запах и блаженно закрыл глаза.

— Юлька, мы нашли клад, — простонал он.

Нетерпеливо отпихнув мужчину, Юля тоже склонилась над бутылем, принюхиваясь.

— Вино из шелковицы, что ставила баба Катя, — восхищенно пробормотала она, закрывая глаза от восхитительного запаха. — Сколько ему лет? Десять?

Сережа достал два пузатых бокала из верхнего ящика и поставил их на стол перед ними. После этого острожно, словно величайшую ценность, разлил вино по бокалам.

— Больше, — хмыкнул он, считая в уме сколько это сокровище простояло в погребе. — Тебе тогда лет двенадцать было, не больше. Помнишь, как баба Катя заставила нас обобрать все деревья на нашей улице?

Юля хмыкнула, вспоминая, как непрерывно жаловался Сережа, когда они почти целую неделю после этого ходили перемазаными в шелковице, что не оттиралась ничем, как бы сильно они не терли кожу. Ребята тогда не понимали, почему это было так важно для старушки, которая алкоголь вообще не употребляла. А спустя год, когда вино достаточно переиграло, она налила стакан и дала им попробовать результат собственных трудов. Юля никогда не забудет вкус этого напитка, ведь это было самое вкусное, что она пробовала в своей жизни. Даже теперь, когда она перепробовала самые дорогие и именитые сорта вин, ничто не могло сравнится со вкусом этого вина.

— Помнишь, что она сказала, когда ты спросил о нем на свое совершенолетие? — тихо поинтересовалась Юля, крутя в руках бокал и наслаждаясь стоящим на кухне ароматом ягод.

Сережа мягко улыбнулся, вспоминая слова старушки.

— Она хотела открыть его на твою или мою свадьбу, — сказал он, делая глоток. — Думаю это означает, что мы вполне имеем на него право.

Вечер воспоминаний, плавно перетек в ночь. Юля с Сережей устроились с вином и купленными в супермаркете закусками в гостиной. Дождь усилился, но перестук по крыше не мешал общению, а скорее способствовал ему. Чем больше было выпито, тем откровеннее заводились темы и задавались вопросы. Уже не так контролировались слова, а правда, которую так хотелось скрыть, все чаще проявлялась в словах и интонации. Истина в вине, так же говорят.

— Когда ты меня полюбила? — вдруг поинтересовался Сережа, наблюдая за тем, как Юля, с раскрасневшимися от вина щеками, чистит на тарелку очередное яблоко.

Юля наслаждалась этим вечером. Он казался ей нереальным, ведь так легко и непринужденно она себя давно не чувствовала. Не было тяжелых мыслей, печали, одиночества. Она чувствовала себя уютно и свободно, находясь в доме, в котором выросла. С человеком, которого знала всю свою жизнь.

— Когда полюбила? — задумчиво переспросила она, немного запинающимся от алкоголя голосом. — Даже не знаю. Возможно, когда мы оказались здесь и ты начал заботиться обо мне. А может еще до приезда сюда. Но я хорошо помню, когда с точностью осознала это. Помнишь, как тетя Марина из соседнего дома посадила розы под своими окнами? Они были такие красивые! Красные настолько, что отливали черным. А какой запах издавали… Я тогда целую неделю подолгу зависала у её забора, не в силах насмотреться на эту красоту. А однажды вечером, ты пришел домой, весь исцарапанный и грязный, но принес мне куст таких же роз, чтобы я могла посадить их в своем полисаднике. У нас не было денег и я знала, что ты не мог купить их, только украсть. Но ты сделал это для меня, потому что знал, как сильно я их хотела. Тогда я подумала, что ты самый лучший парень во всей вселенной.

Сережа усмехнулся, вспоминая, как именно происходил процес поиска и похищения куста.

— Я до сих пор помню выражение твоего лица, когда ты поняла, что именно я тебе принес, — довольно заметил Метеля.

— Зеркальный вопрос, — тут же взмахнула рукой Юля. — Когда понял ты?

— Ты танцевала на заднем дворе, — тут же отозвался он. — И у меня впервые в жизни встал на девчонку.

Они одновременно засмеялись, нисколько не смущенные откровенностью разговора.

— Тебе смешно? Знаешь как я сходил с ума, живя с тобой в одном доме? — пьяно покачал головой Метельский. — Пытаясь не смотреть на тебя, не замечать. А взгляд все равно к тебе приклеивался, стоило тебе в поле зрения появиться. Отвести не мог. Каждый день толковал себе, что ты еще маленькая и нельзя.

— Мне было одиннадцать, когда я впервые поймала себя на мысли, что смотрю на твои губы и мечтаю, чтобы ты меня поцеловал, — шепотом призналась Юля. — Это все глупые книжки, что я тогда читала пачками. Они все твердили о вечной любви.

— Веч-на-я лю-бо-вь, — процедил Сережа, одним глотком осушая бокал. — Ты в неё веришь? Что можно полюбить раз и навсегда?

Юля допила остатки своего бокала и поставила его на столик у дивана, боясь разбить. Она пожала плечами, обдумывая поступивший вопрос.

— У меня другая беда, — грустно усмехнулась она. — Я не умею разлюбивать… разлюбливать… разлю…

— Но меня ж разлюбила, — тихо перебил её попытки склонить глагол в правильную форму мужчина.

Юля замолчала и вскинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Она недоуменно моргнула, словно сомневалась, что он говорил серьезно.

— Ты думаешь, что я тебя разлюбила? — удивленно спросила она. — Я никогда не переставала любить тебя, Сережа. Ты — любовь всей моей жизни, мой первый мужчина. Я любила тебя, сколько себя помню. В этом то и беда. Я СЛИШКОМ сильно тебя любила. Намного сильнее, чем любила себя. И когда я тебя потеряла, когда подумала, что ты нас оставил, я была разрушена. Денис собрал меня по кусочкам, сделал снова целой, хоть и бракованой. Я полюбила его, но другой любовью. Она была безопасной, спокойной. Она не могла меня разрушить.

Сережа слушал её, боясь дышать. Боясь двигаться. Даже моргать. Он словно закаменел, превратившись в статую, лишь бы не спугнуть её в порыве откровенности. Он так давно сходил с ума от непонимания того, как просто она смогла забыть его и всего того, что их объединяло. Утратил надежду, и вот теперь…

— Я боюсь тебя, — на выдохе прошептала она, заплетающимся языком. — Я едва не сошла с ума, когда потеряла бабу Катю, а потом и Дениса. Но я пережила это. Смогла жить дальше, есть, пить, дышать. Со временем даже смеяться. Если бы на месте Дениса был ты, я бы не смогла жить. Просто не смогла. Понимаешь, что я пытаюсь сказать?

Сережа не ответил. Он просто поддался вперед и поцеловал её, обхватив ладонями щеки. Мягко, нежно, едва касаясь чуть приоткрытых губ. Едва прислонился и замер напротив неё, не в силах отдалиться. Безмолвно спрашивая разрешения, моля о праве настоящего поцелуя. И она не смогла сдержаться. Потянулась к нему, запуская пальцы в его волосы. Большего ему не требовалось. У него словно рубильник сорвало, дамбу прорвало, выпуская на свободу все чувства, что он заглушал в себе годами. Всю маниакальную потребность в ней, всю любовь и желание. Он зацеловывал её всю, не в силах пропустить и миллиметра её кожи. Впитывая её запах, вжимая в себя хрупкое, но такое родное и податливое тело. И не мог насытиться. Снова и снова тянулся к ней, не давая заснуть, словно боялся, что утром сказка закончится и они вновь вернутся к той жизни, к которой привыкли. Нашептывал ей слова любви, которые так долго хранил в своем сердце, а она лишь мягко улыбалась и поддавалась к нему навстречу. Ничего не отвечая и ничего не обещая. Но она льнула к нему, пытаясь слиться с ним. Подставлялась под его руки и губы, дрожала под его ласками. А у него крышу срывало, когда в тишине слышал её тихие стоны и свое имя, срывающиеся с её губ.

А потом он долго смотрел, как она спала в его объятьях, уткнувшись носом в его плечо. Такая маленькая, сломленная девочка. Как же он мог не замечать всего того, что она так долго скрывала. Но пути назад не было. Теперь он не отпустит её и не позволит снова отдалиться. Пусть Бог будет свидетелем, он больше никогда не выпустит её из своей постели, чего бы ему это не стоило.

Глава 25 (три месяца спустя)

— Сергей Владимирович, вы думаете мы с вами здесь шутки шутим? — недовольно поинтересовался следователь, опускаясь на стул напротив Метельского и скрещивая ладони на столе. — Я вас спрашиваю еще раз, что вы знаете о делах, что вел ваш тесть и президент Ковальский?

Метеля сжал зубы и поднял лицо, усмехаясь ситуации в которой оказался. Хотелось неслабо выразиться, но сдержался. Знал, что каждое его слово записывают. Ему теперь нужно аккуратно подбирать слова, лишь бы случайно не сказать ничего, что может Юлю подставить. Только о ней сейчас мог думать. Не простит себе, если это её коснется.

А ведь все было не так уж плохо в последнее время. Видимо, он слишком погрузился в их отношения, потерял бдительность, поэтому и не заметил всего, что происходило вокруг. Но, черт возьми, Бог свидетель, ему было на что отвлечься.

Все началось с того самого утра, когда он проснулся в доме бабы Кати от звонка мобильного. Андрей Крюк — человек, занявший место Волыны после его гибели, назначил встречу, пообещав информацию о прошлом Ковальского. Лишь это стало достаточной причиной, чтобы он оставил Юлю на утро после того, что было между ними ночью. Тогда он даже не подозревал, какую именно информацию получит на руки. А после того, как у него оказались контакты юриста, что занимался всеми делами Бурова в прошлом, Сережа несколько часов просидел в машине с папкой в руках, пытаясь продумать, как поступить дальше. Раньше, до той ночи, он бы не раздумывая пустил бумаги в ход. Разыскал бы этого юриста, привлек прессу, телеканалы и обличил бы его во лжи. Сделал бы все, чтобы эта информация стала достоянием общественности независимо от того, к чему бы все это привело его самого. Еще вчера ему было нечего терять, а сегодня… Стоило ему закрыть глаза и он видел лицо Юли в моменты обоюдной страсти, вновь чувствовал её запах, ощущал на коже несмелые касания мягких пальцев. Он прекрасно понимал, что волна, которую он поднимет, погубит их всех. Навсегда разрушит жизнь, что они построили.

И ведь он тогда приехал в дом бабы Кати с твердой уверенностью поговорить с Юлей начистоту. Рассказать все, попробовать вместе принять решение о том, как действовать дальше. Но то, как она встретила его, перечеркнуло все планы мужчины. Девушка была не просто отсраненной, она словно делала вид, что прошлой ночи вообще не существовало. Будто не было их откровеных признаний, сводязих с ума ласк, абсолютной близости. Вначале, он держал себя в руках, пытался понять и пробовал с ней говорить. Просил, умолял, обещал, что все будет хорошо. А потом сорвался. Наговорил ей много чего, что все эти годы внутри себя хранил, первернул стол, отбутснул несколько стульев, и ушел. Наворачивал круги до самой ночи вокруг деревни, и лишь после двенадцати к дому вернулся. Он даже выйти из машины не успел, как она молча села на заднее сидение и холодным голосом, лишенным эмоций, попросила отвести её домой. Словно не к мужу обратилась, а к таксисту. Но ему ничего не оставалось, как забрать с крыльца подготовленные сумки и отправиться домой. Ехали молча, лишь изредка скрещиваясь взглядами через зеркало дальнего вида. И только рядом с городом он не выдержал и заговорил первым. Искренне извинился за несдержанность и попросил объяснить, почему она так себя повела. Но Юля не ответила искреностью, лишь неоднозначно пожала плечами, признавая, что совершила ошибку.

Несколько дней по приезду домой Метеля не находил себе места. Осаждал её, продолжая злиться. В какой-то момент обида была такой сильной, что, казалось, он просто её возненавидит. Но ненависть никак не приходила. Смотрел на неё и думал, что с ума сойдет от непонимания и бессилия. А в сердце все равно теплилось признание, что она сделала в деревне. Как бы там ни было, продолжал верить в простые, но такие чистые слова любви, что она произнесла. Не собирался мириться с тем, что она не хотела быть с ним. Понял, что как бы там ни было, сможет перебороть её страхи. На что угодно пойдет, лишь бы снова ощутить её рядом.

Сменил тактику, начал действовать иначе. Поставил точку в отношениях с Лерой. Не мог больше обманывать ни себя, ни её. И теперь каждый вечер к ужину возвращался домой. Покупал для неё букеты цветов, устраивал милые сюрпризы. Она пыталась отстраняться, делать вид, что все это ей не интересно, но с каждым днем Метельский буквально кожей чувствовал, что она оттаивает. Улыбается, когда он не видит, гладит лепестки подаренных цветов. А в прошлом месяце ему вообще показалось, что она передумала и решила поддаться ему. Он тогда едва переступил порог их дома, возвратившись с работы, как она кинулась к нему в обьятья. Сережа тогда даже шелохнуться побоялся, так и стоял аккуратно прижимая жену к себе и пытаясь понять, что побудило её на контакт. Так и не понял от радости она или наоборот поддержку искала, а когда попробовал спросить, она отстранилась и сбежала в свою комнату, отказавшись от ужина. Он тогда пол ночи просидел под её дверью, пытаясь разговорить, но ничего не вышло. Она словно боялась сделать шаг к нему навстречу, словно именно он и был тем самым последним, что разделял их, и она это знала.

Но Сережа и не думал опускать руки. Не собирался отступать. Он чувствовал свой шанс, ощущал как колеблятся её запреты, как пробуждается в ней вера в него. Вера в них. Именно в тот момент он и пропустил несколько важных событий, которые привели к тому, что его, как и еще одиннадцать высших чиновников государства, скрутили на церемонии награждения меценантов этого года, что проходила в доме Ковальского. Юля должна была приехать отдельно и Сергей молил Бога, чтобы она задержалась достаточно и не попала в гущу событий. Его успокаивало, что Макс был рядом с ней. В последнее время Горем вообще с какой-то маниакальной зависимостью следовал за ней по пятам практически все двадцать четыре часа в сутки. Но когда Сережа пытался выяснить причины изменения его поведения, то лишь неоднозначно пожимал плечами, пытаясь сделать вид, что ничего не происходило.

— Итак, господин Метельский, вам есть, что сказать следствию или вы будете продолжать молчать? — язвительно поинтересовался мужчина, глядя на своего подозреваемого.

— Товарищ следователь, — обратился к нему Сергей. — Я абсолютно не понимаю, в чем вы пытаетесь обвинить меня или моего тестя.

Старший лейтенант Мазурков сжал кулаки и сцепил зубы. Он вел это дело уже более года и теперь, когда наконец смог усадить на скамью подозреваемых всех фигурантов, его свидетель вдруг решил поиграть в молчанку. И ведь он предупреждал, что Сергей будет молчать, пытаясь защитить жену, но Мазуркову казалось, что налет сможет напугать этого хлыща достаточно, чтобы он заговорил и без дополнительного давления. Выходит, проиграл он касарь подчистую.

— Брось, парень, — попытался сменить стратегию следователь. — У меня на руках достаточно показаний, чтобы упрятать всю вашу шайку далеко и надолго. Хочешь сделку? Я могу дать тебе свободу в обмен на информацию, которой ты владеешь.

Сергей поднял взгляд, обдумывая слова полицейского, но лишь горько усмехнулся. Он бы ни за что на свете не стал бы выгораживать себя, подставляя Юлю.

— Если у вас есть доказательства, то зачем вам мои показания? — усмехнулся Метеля. — Просто посадите меня и дело закрыто. Я ничего не скажу.

— Еще как скажешь, — раздался мужской голос, когда за его спиной открылась дверь, пропуская в допросную еще одного мужчину. — Я не дам тебе запороть дело, из-за собственного никому не нужного геройства.

Сережа резко обернулся, поскольку не узнать этот голос просто не мог. Он долго смотрел на грузного, крепкого мужчину перед собой, пытаясь осознатьпроисходящее.

— Волына? — недоверчиво прошептал он, словно не мог поверить собственным глазам. — Ты же мертв.

Мужчина хмыкнул, проходя в допросную и занимая второй свободный стул, напротив стола. Мазурков недовольно покосился в сторону присоединившегося к ним мужчины. Потом резко вытащил из кармана тысячерублевую купюру и кинул её на стол, словно она все это время прожигала ему карман.

— Зря не поверил, Мазурков, — явно наслаждаясь происходящим, протянул Кирилл Викторович, пряча купюру в карман пиджака. — Я ж говорил, что ты его не сломаешь. Он, пока будет думать, что Юля в опасности, слова тебе не скажет.

Имя жены резануло слух, заставляя Сергея резко поддаться через стол, хватая Волыну за руку.

— Что с ней? Где она? Её тоже задержали? — прорычал Метельский, переводя разъяренный взгляд на следователя.

От одной мысли о том, что Юлю могли держать в одной из таких комнат, ему хотелось немедленно броситься на её поиски. Ведь понимал, что она не выдержит допроса. Не боялся, что она скажет что-то, что подставит её саму, поскольку она ничего о делах отца не знала, но опасался, что её могут насильно заставить подписать признание. Кто знал, сколько из местных полицейских под колпаком у Ковальского? Не хватало еще, чтобы все на неё повесили, как Сокол и предупреждал.

— Не переживай, парень, — отвлек его от переживаний потеплевший голос Волыны. — И с Юлей, и с ребеночком все в порядке.

Сказал и сам не понял, в чем признался, пока не увидел, как лицо Сергея сначало вытянулось в удивлении, а потом побледнело так, что в гроб краше кладут. Понял, что она так ничего ему о ребенке и не смогла сказать. Волына нахмурился, осознавая, что не в свое дело полез. Но и сдержаться не смог. Он, когда узнал о Юлиной беременности, сам едва слезы в глазах сдержать смог. Давно уже девочку за дочку принимал и радость её как свою собственную ощутил. Словно это действительно он скоро дедом станет.

— С каким ребеночком? — переспросил Сережа, медленно переваривая услышаное. — Юля… беремена?

Кирилл Викторович вздохнул тяжело, слова подбирая. Не он должен был будущему отцу эту новость сообщать, но действительно думал, что Юля рассказала. Ведь буквально вчера, когда они последние детали обсуждали, она говорила, что сделает это. Выходит, что не смогла.

— Ты станешь отцом, Сережа, — с мягкой улыбкой произнес Волына. — Поздравляю.

И сам сдержаться не смог, улыбнулся, глядя на то, как свет загорается в синих глазах парнишки.

Сережа едва смог усидеть на месте. Руками за стол схватился, лишь бы на месте себе держать. Хотелось вскочить, переспросить правда ли то, что услышал. А потом дурная мысль в голову пришла, его ли ребенка Юля носит. Отогнал её, лишь бы с ума не сойти. А следующие слова Волыны и вовсе что-то переломили в нем. Он станет отцом. Юля беремена.

Эта новость никак не могла уложиться в голове. Он вспоминал, анализировал её поведение за последнее время и начал замечать некоторые моменты, что лишь подтверждали слова Кирилла Викторовича. Как она подолгу утром с комнаты своей не выходила, а потом появлялась бледная и от завтрака отказывалась. Как Горем курицей-наседкой вокруг неё ввился. Как часто они замолкали, стоило ему в комнате появится. А сколько раз он ловил Макса на том, что он не передает ему о некоторых Юлиных передвижениях в течении дня. Скрывает что-то, покрывая её. Выходит, армейский товарищ был в курсе её положения с самого начала.

Кто еще знал? Странная ревность пронзила его сердце. Ему хотелось разделить с ней этот момент, не впускать в него никого, кроме них двоих. Но получилось так, как получилось. Она снова все решила сама, за него.

— Что происходит? — устало сжал пальцами глаза Сережа, понимая, что уже окончательно запутался во всем, что творилось вокруг него все это время.

Волына покосился в сторону следователя и ответил только после того, как тот дал согласие на не заданный вопрос, коротко кивнув.

— Это длинный разговор и придется начать с самого начала, приятель, — предупредил Кирилл Викторович, стаскивая с плеч пиджак и перекидывая его через спинку своего стула.

— Пора, Юлия Александровна, — мужской голос отвлек девушку от очень увлекательного занятия — игры в гляделки с омлетом.

Проснувшись утром, впервые за месяц без тошноты, она была просто счастлива. С особым наслаждением взбила яйца в пену, добавила молока и вылила в сковороду на плите. Но в тот момент, когда она раскрыла крышку, чтобы перевернуть белковую массу, ком подкатил к горлу, заставляя её зажать руками рот. Ей казалось, что хуже токсикоза, чем у неё, просто не существовало. Она потеряла уже три киллограма за полтора месяца и её врач была настроена отправить будущую маму в больницу, но жизнь перекроила все их планы. И, вместо того, чтобы думать о новой жизни, что росла внутри неё, она собиралась в суд, чтобы окончательно сжечь все дороги за своей спиной.

— Хорошо, дайте мне минуту, — попросила Юля, опрокидывая тарелку в стоящую у стола урну. — Я возьму пиджак и выйду.

Оказавшись в небольшой комнатке, где ей довелось прожить последние полторы недели, Юля покосилась на маленький белый листок бумаги, что остался лежать у окна. Короткая записка, написаная неровным почерком, который она никогда бы не перепутала ни с чьим, гласила: «Я знаю о ребенке. Нам нужно поговорить». Кирилл Викторович, принесший записку, долго извинялся, что выболтал её секрет Метеле, но она не смела держать на него обиду. На самом деле девушка вздохнула с облегчением от того, что Сергей все узнал. Как же сложно ей было жить с ним под одной крышей и скрывать правду, но это была единственная возможность удержать его подальше от опасности. Защитить так, как он всю жизнь защищал её.

Сложно сказать, когда все началось. Возможно в тот момент, когда она поняла, что Сережа оставил её, уйдя в армию. Или тогда, когда она впервые познакомилась с Волыной. А может все же тогда, когда Кирилл Викторович впервые заговорил с ней о её прошлом. Скорее всего все это накапливалось по маленькой капельке, стекая в большой кувшин. Каждая крупица информации, что она получала, каждое слово, что слышала краем уха, каждая бумага, что проходила через её ладони, продвигали девушку на шаг к тому, чтобы осознать, что вокруг неё происходило. Она знала, что Сережа никогда не скажет ей правду, спроси она его прямо. Не сможет и не захочет втягивать её в проблемы. Слишком остро он реагировал на все, что могло грозить ей опасностью. Как однажды сказал ей её психиатр, не только она вынесла из детства психологическую травму, но и Сережа тоже. Только его заключалась в том, что он сформировал свою новую реальность вокруг неё. Построил все вокруг их единства, поэтому и не рассматривал даже возможности жизни, которая бы не включала её. Осознав это, Юля пыталась отдалиться, понимая, что он выбрал не самого надежного человека для фундамента. Она знала, что наступит такой момент, когда она не выстоит. Рухнет и потянет его за собой, а этого она вынести не могла. Только благодаря ему она и держалась. Постаралась стать сильной ради него. Но его близко не подпускала, поскольку знала, что если между ними ничего не получится, они оба не смогут жить дальше. Поэтому она и держалась от него так далеко, как могла жена, живущая с мужем под одно крышей.

Именно Кирилл Викторович был тем, к кому она обратилась с простым вопросом, понимая, что он не станет ей лгать. Она спросила: кто убил Дениса? Ответу о том, что это был её отец, даже не удивилась, словно и сама это знала, но отказывалась верить. Но сильнее на неё повлиял ответ на второй вопрос, знает ли об этом Сергей. Вот тогда-то Кирилл Викторович и посвятил её во все детали происходящего. Он расссказал о расследовании, что проводил Сережа относительно гибели их родных, о том, как во всем этом замешан Ковальский и почему Сережа не может предпринять ничего, ведь это подставит их обоих. Юля тогда долго молчаливо сидела, перебирая в мыслях все те крупицы информации, что долго собирала у себя в голове, а потом сказала, что знает как все закончить.

Естественно, Волына ей не поверил. А кто бы в здравом уме доверился плану девчонки, что два раза в неделю на постоянной основе по часу беседовала с психиатром? Но Юля была непреклонна. Она знала о неких документах, что её отец хранил в ячейке одного из банков Европы. Нужно было лишь выждать удобный случай, чтобы их получить. Это заняло больше времени, чем она ожидала. Но однажды, среди кучи бумаг, что им с отцом приходилось подписывать десятками, оказалась определенная доверенность. А потом был запрос и лишь после специальное разрешение. Она не спешила, старалась действовать осторожно, чтобы не навлечь на себя подозрение, претворяясь и дальше тем, кем все её считали. Ей довелось научиться уживаться в одной комнате с Олегом, когда поняла, что этот парень действительно кладезь информации. Иногда, сам того не понимая, он рассказывал ей закрытую информацию, которую думал, что она не понимает. А она понимала все. Понимала и записывала. Все чаще начала пользоваться диктофоном или камерой в телефоне, а потом передавала эти данные Кириллу Викторовичу, что пускал их в ход через своего человека, которого двигал на место Ковальского в президенты.

Но нужно отдать должное их противникам — они их переиграли. Юля каждый раз, видя Волыну, благодарила Бога за то, что случайно узнала о покушении и смогла его предупредить. Именно в тот момент они поняли, что дальше тянуть нельзя и обратились к человеку в полиции, которому Волына доверял. Тогда, когда Кирилла Викторовича вывели из игры, Юле пришлось все делать одной. Если бы не Горем, она понятия не имела, как справилась бы.

У неё все было под контролем, когда в одну из ночей не раздался звонок мобильного. Тогда Волына сообщил, что получил последнее разрешение на изъятие содержимого ячейки и нужно было действовать очень быстро. Поскольку ему самому в столице появляться было нельзя, а за Юлей там могли следить, он попросил её привести флешку со всем собраным компроматом и разрешительными документами в деревню. И вот тогда все пошло не по плану…

Видимо, близость финала, некой развязки, заставили Юлю расслабиться. Она отпустила себя всего на одну ночь и получилось то, что получилось. Девушка не жалела об этом. Просто не могла жалеть. Но, когда наутро к ней в дом постучал Волына и рассказал последние новости, что ему довелось узнать, руки у Юли просто опустились. Именно в таком состоянии и застал её Сергей, вернувшись после встречи, на которую его выманили, дав кусок информации, которой они владели, поскольку прекрасно понимали, что Сережа уже не успеет опередить их. Но он не просто не ринулся в бой, получив новые сведенья, но и полностью проигнорировал их, закливаясь на Юле и их отношениях. Это заставило её более реально оценить ситуацию. Понять, насколько много она значит для него. Он не должен был знать о том, что происходило за его спиной, иначе не позволил бы Юле довести дело до конца. А рисковать на финишной прямой они уже просто не могли.

А потом все усложнилось еще больше, когда Юля поняла, что беремена. Точнее, поняла ни она, а Горем. Просто однажды утром он приехал с тремя тестами на беременнность и отправил её писать на полосочки, пока сам в нетерпении караулил под дверью. Тогда они впервые в жизни поссорились. Максим, посвященный во все детали предстоящего, наотрез отказался учавствовать в этом, пока она все не расскажет Сергею.

Юля хорошо помнила, что ощутила, увидев две полоски на первом тесте. Она никогда не забудет тот всепоглощающий, сумасшедший ужас за маленького человечка, что решил так невовремя появиться в этом мире и выбрал не самого надежного человека себе в матери. Она сидела на бортике ванны, держала руку внизу своего живота и молчала, глядя вперед перед собой. Пыталась понять, что и как ей делать дальше. Но в одном она была уверенна точно, ничего нельзя говорить Сергею.

Ей до сих пор невдомек, как она смогла уговорить Горема молчать, но долгое время он был единственным, кто знал о её интересном положении. А учитывая, что ей пришлось пережить за последний месяц, она могла лишь благодарить Бога за то, что Макс от неё не отказался и не предал обещание, что дал. Последние две недели её жизни были похожи на фильм «11 друзей Оушена», только вместо одиннадцати их было четверо. В той ячейке, доступ к которой получил Волына, нашлось много бумаг, что заинтересовали следствие, но кроме прочего там был ключ. Юля сразу узнала его, ведь он был точной копией того, что её отец носил на шее не снимая. Она придумала целую нехитрую схему, втемную используя Сергея, чтобы выманить отца из дома. С Кариной оказалось проще. Её она нейтрализовала, используя Спа-салон. Дальнейшее оказалось несложным, ведь она была хоть и нечастым, но законным гостем в доме отца. Макс что-то сделал с проводкой, но тех нескольких минут Юле вполне хватило, чтобы порыться в сейфе отца, пока камеры были отключены. Увидев, что именно так усердно прятал её отец, Юля поняла, что ждать было нельзя. Уже на следующий день полиция накрыла всех участников дела, а Ковальскому официально был объявлен импичмент.

И, хоть Юля и боялась, что он сможет выкрутиться, но Кирилл Викторович был уверен в победе.

Именно поэтому это утро она проводила не в постеле. Сегодня был важный день к которому они готовились несколько лет — суд по делу хищения денежных средств из государственного бюджета в особо крупных размерах, в котором она проходила как главный свидетель. Сереже тоже не предъявлялись обвинения — это было единственное условие сделки, что Юля заключила со следствием. И, если суд закончится хорошо, они лишатся всего имущества и компаний в счет государственной казны, но будут свободны.

Судебный процесс был долгим, изнуряющим и монотонным. У Сережи ломилась голова от десятка привлеченных свидетелей, вспышек фотокамер журналистов и гомона голосов в огромном зале, где проходило открытое слушание по громкому делу. Впервые за всю историю страны бывший президент сидел на скамье подсудимых. Обведя присутствующих в зале он заметил множество знакомых лиц. Людей, с которыми неоднократно встречался на общественных мероприятиях, которым жал руку или просто обходил стороной. Все они сегодня разделялись на тех кто выступал свидетелем против махинаций бывшего правительства или сидел на скамье подсудимых, рядом с Ковальским. Олега он несколько раз замечал среди толпы в задних рядах. По этому делу он не проходил ни в роли свидетеля, ни в роли подсудимого, как бы Сергей не старался найти повод, засадить и его за решетку. Единственной, кого он не замечал среди присутствующих, как бы не высматривал, была Юля.

Он не видел её уже десять дней. Десять долгих дней с того момента, как его задержали, а её укрыли где-то по программе защиты свидетеля. Ему было бы проще, если бы он знал, что Макс был с ней, но его отстранили в тот момент, когда она подписала все необходимые соглашения. Сейчас Сергей понятия не имел, где она была, как бы не старался выяснить это, подключив все свои связи. Все так же усложнялось еще и тем, что все эти дни Метеля тоже провел за решеткой. Никто из взятых под стражу не должен был сомневаться, что Сергею предъявлялись такие же обвинения как и им всем.

Лишь только так ему удалось добиться признания в вопросе, который не давал ему покоя долгие годы.

Глава 26

Серые коридоры, решетки на окнах и сколотые наручниками руки — именно такой стала жизнь заключенных, которым вынесли вердикт сегодня. Все одиннадцать задержанных получили срок от семи до десяти лет с полной компенсацией имущества. Он не забудет лицо Сокола, когда тот неотрывно следил за дочерью, доющей показания. Видел как тысячи эмоций сменяют друг друга на лице мужчины, как сжимаются его губы в тонкую жесткую линию, а взгляд становится темным. Если Сергей не верил, что этот человек может навредить собственному ребенку, то после произошедшего он уже не был так категоричен. Ему нужно было срочно выбираться отсюда, чтобы быть рядом с Юлей.

Именно об этом он думал, когда его вели по пустым коридорам к камере следственного изолятора, где ему оставалось провести последнюю ночь. Уже завтра всех заключенных должны были перевести в места отбывания срока и это была единственная возможность для Сергея выяснить все до конца.

— Не ожидал, что и ты здесь окажешься, — покачал головой Сокол, отвлекшись от книги, которую читал, когда Сергея привели в его камеру. — Думал, что Юля такая же, какой была Аня. Но, видимо, она унаследовала от меня намного больше.

Сергею могло показаться, но в голосе мужчины явно сквозили нотки грусти. Только вот понять основания для неё было сложно. Зная Сокола, он мог грустить как на тему того, что пытался использовать Юлю, так и оттого, что вовремя не заметил её предательства и не убил.

Метеля размял руки, что успели затекли в наручниках, а потом прошел к свободной кушетке. Лежать на жестком бугристом матрасе было неудобно, но за неимением лучшего жаловаться было грех.

— Вы о способности к предательству? — невозмутимо отозвался Сережа, читая надписи, что оставили на этих стенах другие задержанные.

Сокол отложил книгу, переведя на Сергея острый внимательный взгляд.

— Ты такой же, как и твой отец, — устало покачал головой он. — Не умеешь молчать, когда это необходимо.

Метеля сел, скрестив ноги перед собой и глядя на мужчину, которого его отец считал братом. На человека, что дал Юле жизнь и спас их детьми, отправив из столицы в безопасное место.

— А смысл молчать сейчас? — пожал плечами Сережа, откидываясь спиной на холодную стену. — Вы потеряли все, к чему стремились. Разве не время, наконец-то, сказать правду?

Сокол встал со стула и прошел к решетке, берясь руками за толстые крепкие прутья. Прислонился к ним лбом и закрыл глаза, тяжело дыша.

— Что ты знаешь о правде? — едва слышно прошептал он.

— Я многое знаю, — невозмутимо ответил Метельский. — Начать с начала или вы хотите сами?

Соколов развернулся и, облокотившись спиной на прутья, подал Сергею жест рукой, чтоб он начинал.

— Наверное, стоит начать с того, как вы с моим отцом начали играть в нечестную игру, — задумчиво предположил Сережа и, не заметив возражений со стороны собеседника, продолжил. — Тогда еще в девяностые никому неизвестные Вова Метеля и Саша Сокол занялись мелким крышеванием. Понемногу обростали связями, деньгами. А в один прекрасный день решили, что переросли местные разборки и подались в рэкет. Отжать несколько заправок оказалось проще, чем они думали. Запросы все росли, влияние усиливалось, безнаказанность подтаокивала к более серьезным сделкам. В городе они стали не последними людьми. Их «Корпорация» стала достаточно известной, чтобы на них вышел господин Буров — смотритель региона, поставленный у них столичными. Обговорив процент их доли, Буров дал вам зеленый свет и указал направление, куда стоить обратить внимание — промышленность. Я даже не удивлюсь, если узнаю, что это именно он посоветовал вам начать с достаточно мелкой, но процветающей молодой компании «МетТал». Представляю ваше удивление, когда вы поняли, куда залезли. Отмывание городского бюджета и бюджета региона — с теми сведеньями, что оказались в ваших руках, бандиты легко могли обнулить правительственный состав и обе стороны это прекрасно понимали. В тот момент началась война между правительством и бандидами, ведь тогда никто не знал, что папка со всеми бухгалтерскими документами вместо того, чтобы оказаться в руках столичных, все еще у вас. Вы не собирались отдавать её Бурову, поскольку понимали, что ему будет проще избавиться от вас, чем договориться. Но и к правительству пойти не могли, поскольку им так же свидетели были не нужны.

В день, когда их убили, отец возвращался со встречи с неким Кравцовым. Он тогда только начинал свою политическую карьеру и документы, которые показал ему мой отец могли сделать ему имя. В обмен на них он отдал ему папку с доказательствами того, что Буров, за спиной столичных, пошел на сделку с правительством. Именно им он обещал передать папку со всем компроматом. Отец понимал, что с этими документами, вы имели все шансы сместить Бурова и получить регион в свое управление. Но он вас опередил. Буров каким-то образом узнал о встрече и папке. Тогда он привлек новых союзников и организовал налет на дом, полагая, что там будем все мы. Мы должны были погибнуть той ночью, но спаслись тем, что задержались.

— Среди моих людей были предатели, — подтвердил слова парня Сокол, погружаясь в воспоминания о самой страшной ночи своей жизни. — Мы держали в тайне предстоящий отъезд. Только это спасло нам жизнь.

Сергей кивнул дополнению, что сделал тесть. Он и сам предполагал нечто подобное.

— После нашего отъезда вы засели на дно, желая лишь одного — отомстить Бурову за смерть наших близких. Собирали силы, пытались возобновить связи, но ничего не вышло.

— Он предложил вам выбор умереть или стать во главе «МетТал», чтобы продолжить заниматься финансовыми махинациями для него и новой власти? Или вы сами попросились на эту должность? — едко поинтересовался Метеля, с презрением глядя на Сокола, все еще стоящего у решетки.

— Выбора особо не было, — покачал головой Александр Святославович.

Слова были произнесены так, словно они резали ему язык.

— И вы согласились, — едва сдерживая отвращение, буквально выплюнул Сергей. — Тогда Буров стал Ковальским, а вы заняли его место в регионе. Он мог не переживать на ваш счет, поскольку держал вас за яйца, угрожая открыть бухгалтерские документы компании, пестрящие вашими росписями. И долгие годы вы честно и предано воровали для него. Работали на человека, что убил вашего лучшего друга, жену, сына. Носили ему тапки в зубах…

Сокол резко вскинул голову и прожег Сергея полным ненависти взглядом. Но ненависть эта была направлена не на него, а на самого себя. Он ненавидел себя за то, что ему пришлось прогнуться, но и иначе поступить не мог. Оставшись абсолютно один, у него был выбор умереть или подчиниться. Он трусливо подчинился.

— Но у судьбы были свои планы, — хмыкнул Метельский. — Вам было мало того, что дало вам сотрудничесво с Буровым. Вы хотели большего. Хотели подмять под себя всю промышленность страны. И тогда на вашем пути встал Волына. На первый взгляд обычный бандит, контролирующий Юг нашей страны. Но когда вы направили к нему Сибиряка, получили неожиданный отпор и его кости по почте. Этот скандал был не выгоден как вам, так и Бурову — Ковальскому, который как раз собрался выдвигать свою кандидатуру в президенты на предстоящих выборах. Вам нельзя было светиться в бандитских разборках и махинациях. Тогда-то вам и посчастливилось, ведь на вашем пороге появились мы с Юлей. Вы сразу все просчитали, поэтому и вцепились в нас мертвой хваткой. Поставили меня во главе «МетТал», правда теперь она носила другое юридическое название, а на Юлю перевели все свои теневые активы. Очистили свое имя, подготовились к тому, чтобы получить все обещаные лавры. Был всего один человек, что стоял на вашем пути. Человек, который начал задавать вопросы и поднимать бумаги, которые Юля неглядя подписывала по вашей просьбе — Денис. В нем вы почувствовали угрозу, поскольку его влияние на Юлю было достаточно сильным, чтобы конкурировать с вами. А потерять её вы не могли, поскольку уже тогда переоформили все участвующие в отмывании средств компании на неё. Тогда вы убили Дениса Доронина, подстроив его смерть как автомобильную аварию. И, когда я пришел к вам с доказательствами, вы просто перевели все стрелки на Юлю, зная, что я никогда не подвергну её опастности. Вы раскрыли карты, показав, что мы оба лишь пешки в вашей игре.

— Этот парень сам виноват, — категорично заявил мужчина. — Я предупреждал его, чтобы он не вмешивался в мои планы. Я предлагал ему очень хорошие деньги. Он сам решил не отступать.

Метельский едва сдержал себя, чтобы не наброситься на него с кулаками за то, что так спокойно рассуждал о смерти его лучшего друга. Но Сергей понимал, что сорвись он сейчас и все будет разрушено, а этого он допустить не мог.

— И ведь Буров не подвел — сдержал обещание. Даже не смотря на то, что Юля едва не убила его сына. Я только одного не могу понять, — отвлекся Метеля, переводя разговор. — Почему вы разрешили мне жениться на ней?

Сокол, устав стоять, сел на кушетку напротив той, где сидел Сергей.

— Я уже говорил, — неохотно проговорил он. — Чтобы контролировать тебя.

Сергей долго выжидательно смотрел на тестя, словно ждал, что он что-то добавит, но тот молчал, выдерживая взгляд.

— Это не все, — покачал головой Метеля. — Я и так был у вас в руках, даже без брака с ней. Я думаю, что вы опасались за её жизнь. Видели, что она способна на все, поэтому позволили мне быть с ней рядом, ведь знали, что я смогу защитить её даже от себя самой. Вы любите её. Какой-то странной, непонятной любовью, но любите.

— Она моя дочь, — просто развел руками он.

Но так много было в одном этом слове. Сережа впервые разглядел на лице Сокола то, чего не замечал никогда — проблеск каких-то чувств. Но направленны они были не на Юлю, а скорее на то, что она собой отождествляла для него. Как бы банально это ни прозвучало, но Метеля был уверен, что Соколов до сих пор любил свою первую жену.

— Но именно её вы подставили, чтобы добиться поста в правительстве, — констатировал факт Сережа. — Или я в чем-то ошибся?

Сокол усмехнулся, отрицательно качая головой.

— Нет, парень, все верно, — полностью согласился он с рассказанной историей. — Понятия не имею как ты все выяснил, но тебе удалось. Только вот что я тебе скажу — все это туфта. У следствия нет доказательств причастности Ковальского к хищению. Они никогда не смогут доказать, что Буров и Ковальский — это один человек. Весь этот процесс лопнет, как мыльный пузырь, как только он подключет к делу хорошего адвоката. А в итоге пострадает Юля, поскольку Буров не тот человек, что простит ей предательство.

— Как бы не так, — ухмыльнулся Сережа. — Ковальский сядет, поскольку у нас на руках не только Юлины показания, но и свидетельства юриста, что менял Бурову документы. Свидетельства второго юриста, которого Буров использовал, чтобы затенить активы. А еще, — он помедлил, поднимаясь с кушетки на ноги. — А еще у нас есть подтверждение свидетеля о том, что именно Буров организовал убийство наших семей.

В подтверждение своих слов Сергей растегнул рубашку, обнажая подслушивающее устройство, прикрепленное к его голой коже.

— Разговор записан, Александр Святославович, — победно ухмылоьнулся он, видя, как вытягивается лицо ничего не подозревавшего мужчины. — Теперь у вас есть два варианта: вы можете отказаться от своих слов и тогда Бурова обвинят только в хищении. Он получит десять лет и выйдет через пять за хорошее поведение. И кому он будет мстить? Или вы пойдете на сделку со следствием и подтвердите свои слова. Расскажете все, что знаете. Тогда его привлекут за организацию убийтства и он уже не выйдет на свободу. Этим вы не просто защитите свою дочь, но и отомстите Бурову за смерть моих родителей. За смерть тети Ани и Матвея.

Метеля ожидал от Соколо всего. Он ожидал даже того, что мужчина набросится на него с кулаками, что обложит его нецензурной бранью. Но он лишь сидел на кушетке и устало смотрел в глаза Сережи.

— Юля беремена, — выдохнул свой последний козырь мужчина. — Вы не стали ей хорошим отцом, но у вас есть шанс стать хорошим дедом. Защитите её.

Поняв, что дальнейшего разговора не будет, Сережа подошел к решетке и позвал дежурного, что ждал его команды за дверью в коридоре. Ему оставалось лишь надеяться, что он нашел правильные слова, чтобы убедить тестя свидетельствовать против Бурова, иначе он был прав — это дело лопнет, как мыльный пузырь и тогда Юля до конца своей жизни будет в опасности.

— Тебя она не предала, — грустно улыбнулся Александр Святославович, гляда на то, как к камере стремится дежурный с ключами. — Впервые я заметил её чувства к тебе еще когда она была ребенком. Выходит, с возрастом она получше научилась их скрывать.

Сережа перевел на Сокола удивленный взгляд.

— Береги её, — попросил мужчина. — Береги их обоих.

— Буду, — просто ответил Сергей и уже было сделал шаг в сторону выхода, но не смог уйти.

Развернулся, подошел к тестю и протянул ему ладонь. Это не был призыв к миру. Это не было прощением. Они оба понимали, что виделись в последний раз и оба были этому рады.

Как мало иногда нужно человеку для счастья. Лишь приняв душ и переодевшись в чистую одежду впервые за десять дней, Сергей в полной мере осознал простую человеческую радость. Разговор с Соколовым снял с его души тяжелый камень. Словно он поставил точку, провел черту под своим прошлым, и теперь впервые смотрел вперед. Смотрел с надеждой, ощущая, что все преграды остались за спиной.

Сергей сделал свою часть сделки: разговор был записан, а Соколов согласился дать показания против Бурова-Ковальского. И, пусть у него и отобрали все активы, а так же заморозили счета, но Сергея это не заботило. Самое важное для него было в том, что у него была Юля и их ребенок. А деньги он заработает. К тому же, он не был полным идиотом и держал несколько весьма солидных заначек на черный день, о которых никому не было известно.

— Подвести тебя? — поинтересовался Волына, когда после подписания всех бумаг Сергей подошел к дежурному, чтобы забрать личные вещи.

Мобильный давно сдох, часы разбились при задержании, а кошелек оказался пустым, но все это было мелочью. Метеля ничего не хотел сильнее, чем оказаться дома и, наконец, поговорить с женой. Им ведь так и не удалось и парой слов перекинуться в суде. Её привели в зал заседания и вывели под конвоем охраны сразу после дачи показаний.

— Да, было бы неплохо, учитывая, что я не знаю, где моя машина. И есть ли она еще у меня, — добавил Сережа с ухмылкой.

Эта ситуация с изъятием имущества его немного забавляла.

Волына лишь покачал головой, глядя на него. Он специально поджидал Сережу, чтобы у них было достаточно времени на разговор. Ему нужно было извиниться и объяснить, почему он все скрыл от него. А еще он хотел предупредить парня, что собирался предложить свою кандидатуру на предстоящих президентских выборах, ведь кого избирать, как не человека, что разоблачил президента в хищениях. И, если извинения Сережа принял молча, а на новость о выборах ухмыльнулся и лишь покачал головой, то когда речь зашла о предложении присоединиться к компании Волыны, он категорически отказался.

— Нет, Волына, — в который раз твердо отказался он, пока они ехали по ночному городу в сторону квартиры, где скрывали Юлю последние десять дней. — Мне надоели все эти войны, убийства и расследования. У нас будет ребенок. Я не хочу, чтобы мой сын или дочь жили в таком же кошмаре, в каком прошло мое детство.

— А чего ты хочешь? — поинтересовался Кирилл Викторович. — Жить в двухкомнатной квартире на окраине? Работать в офисе с девяти до шести и приносить домой три копейки?

— Не говори глупостей, ты сам знаешь, что этого не будет, — твердо ответил Метельский. — Если Юля согласится, мы переедем в деревню, в дом бабы Кати. Если нет, мы найдем другое место где-нибудь, но в столице не останемся.

Волына недовольно потушил сигарету и выбросил окурок в приоткрытое окно. С одной стороны он не хотел упускать Метелю. Не хотел, чтобы Юля и малыш жили далеко от него, но он понимал, что двигало парнем. И, как бы ему ни хотелось обратного, он дал сам себе слово, что не будет мешать. Он и так слишком сильно повлиял на жизнь этого парня. Волына уже думал извиниться и за то, что сослал его в армию, когда в кармане завибрировал телефон. Смутное предчувствие нахлынуло нервным напряжением, когда он увидел имя звонившего, а потом опасения подтвердились, когда он поднял трубку.

— Что? — взволнованно спросил Сергей, видя, как побледнело лицо Волыны, когда он отключил звонок.

— На квартиру, где прятали Юлю, напали. Полицейские мерты, вокруг много крови и следы борьбы.

— А Юля? — севшим голосом спросил Сережа, боясь услышать ответ.

— Её забрали.

Глава 27

Сергей слабо осознавал, что происходило, поскольку в голове словно был один сплошной туман. Все тело сковало страхом. Он боялся предположить худшее, но в мыслях то и дело мелькал вопрос о том, где его девочка и что с ней происходит. Гнал от себя эти мысли, пытался сконцентрироваться. Внимательно осмотрел квартиру, полную крови и трупов. Несколько раз пересмотрел видео с камер наблюдения. Видно было, что работали профессионалы. Он едва с ума не сошел, когда увидел, кого эти мудаки использовали, чтобы войти в квартиру. Глазам не поверил, когда на черно-белом видео Леру увидел. Жаль видео не записывало звуков, но и так было ясно, что Юле передали о её приходе. Она тогда как раз вещи собирала. Могла же отказаться от встречи с ней, но не стала. И стоило одному из полицейских открыть дверь, как в квартиру прорвались вооруженные люди. Они долго не церемонились — перестреляли охрану, что оказалась совершенно не готова к нападению. Юля пыталась спастить, заперлась в ванной. У него волосы поднялись на руках, когда он наблюдал за выражением её лица, когда эти кретины дверь начали ломать. Как она в защитном жесте руки на животе скрестила, стараясь защитить их малыша. Он видел в её глазах страх и понимание того, что её убьют в ближайшее время. Видел, как она подняла лицо вверх и глубоко вздохнула, что-то прошептав. Он не мог отвернуться, не мог отвести от неё взгляда. Как же ему хотелось быть рядом с ней в этот момент. Встать перед ней нерушимой стеной, защитить её и их ребенка. Едва мог смотреть, как на экране нападавшие вынесли дверь. Как его девочка даже не закричала в этот момент. Стояла ровно, распрямив плечи. Она была готова умереть, но вместо этого её схватили и поволокли наружу.

— Чертовы мерзавцы, — прорычал стоящий рядом Волына, поворачиваясь к остальным присутствующим. — Есть информация о том, кто это мог быть?

— Нет, Кирилл Викторович, — раздался голос одного из его людей. — Машину еще ищем, по городу гайцы перехват объявили, но пока сведений нет.

— Леру нашли? — задал вопрос Сергей все еще не понимая, каким образом она могла оказаться участницей этой истории.

Не могла же она поступить так из ревности? Он ведь ничего и никогда ей не обещал, четко давая понять, что из семьи не уйдет. Да и денег он оставил ей немало в качестве отступных.

— Нашли, — тут же отрапортовал один из полицейских, что находился с ними. — Дома. С простреленной головой.

Жалко было девчонку, как-никак сколько лет постель делили. Не заслужила она такого финала для себя. Сережа искрене хотел для неё счастья.

— Следы заметают, — подкурил сигарету Волына, снова переводя взгляд на экран, где застыло изображение того, как Юлю силой тащат по коридору. — Если бы это были люди Ковальского, её убили бы на месте. Они бы не стали её забирать. Но если не он, то кто? Что-то не вяжется.

— Серега? — громкий возглас из коридора заставил мужчин оглянуться на дверь. — Я тебе сказал, пропусти. Не в том я сейчас настроении, парень, чтобы мне дорогу перекрывать. Да я ж тебя сейчас…

Несложно было догадаться чем бы все закончилось, если бы Сережа не вышел на шум. Горем стоял в коридоре и пытался попасть в квартиру, минуя полицейского, которого поставили охранять место преступления. Кивнув ему, чтобы пропустили, Макс влетел в квартиру, глядя по сторонам. Сергей достаточно доверял его опыту, чтобы позволить составить собственное мнение о случившемся. А еще он втайне надеялся, что Горем мог заметить что-то, что они пропустили. Именно поэтому он позвонил боевому товарищу с просьбой приехать.

Внимательный взгляд обеспокоенного телохранителя прошелся по помещению, сканируя все вокруг.

— Профессионалы, — выдохнул он, видя аккуратные раны на телах жертв. — По одному выстрелу в каждом теле. Действовали быстро, охрана даже не поняла, что что-то не так. Не меньше четверых нападающих.

— Пятеро, — отозвался Сергей, наблюдая за другом. — Есть видео с камер.

Макс обернулся, еще раз окинув помещение внимательным взглядом, а потом замер над одним из тел. Вздохнул, потер глаза и повернулся к Сергею с выражением побитой собаки.

— Я должен был быть здесь, — проговорил он.

— Так же как и я, — в тон ему выдохнул Сергей.

— Если с ней или ребенком что-то случится, я не прощу себе, — признал очевидное Макс.

— Ничего не случится, — жестко ответил Метеля.

Сказал и словно перелена с глаз спала. Оцепенение, что держало его с того момента, как услышал о её похищении, сошло на нет, и в сознании все стало кристально ясным. Абсолютно четко понимал, что мир перевернет с ног на голову, землю носом рыть будет, но найдет её. Никому не отдаст. Просто не сможет.

Снова все обыскали, пытаясь обнаружить улики. Пересмотрели видео, проанализировав с Горемом тактику и маневренность нападавших. Определили оружие, кинули запрос по каналам, где можно такое достать. Хватались за любую соломинку, лишь бы не сидеть сложа руки и не позволять темным мыслям завладеть сознанием.

— Проверьте Ковальского, — спустя какое-то время дал распоряжение Сергей, обращаясь к людям Волыны. — Олега Ковальского.

Стоящий в отдалении мужчина кивнул и вышел за дверь, вынимая из кармана телефон. Полицейские уехали сразу по приезду Макса.

— Думаешь, Олег? — яд в голосе Горема был отчетливо слышен при упоминании этого выродка. — Да я его по стене размажу, голыми руками порву.

— Если окажется, что это он, ты его и пальцем не тронешь, — рыкнул приказ Метеля. — Он мой.

— А мотив? — пытался понять происходящее Кирилл Викторович. — За отца мстит? Тогда бы он убил её. Зачем похищать?

Сергей и Горем переглянулись. И так много было в этом взгляде, что не выдержали. Оба глаза отвели. Не досмотрели, не осознали угрозы. Оба совершили непозволительную ошибку недооценив противника. Должны были и раньше понять, что Олег не просто заигравшийся мажор. Обоим ведь не нравился. Оба в нем угрозу ощущали.

— У него на Юле помешательство, — попытался пояснить Максим. — Гребанный ублюдок больной на всю голову.

Тем временем в комнату вернулся тот самый мужчина с телефоном, зажатым между щекой и плечом.

— Сергей Владимирович, есть информация по Ковальскому, — привлек он внимание к себе, продолжая получать сведенья по телефону. — Есть информация, что вчера он связался с частной фирмой, которая предоставляла услуги охраны президента, когда его отец был на посту. Ребята прикормленные, все из бывших служивых и ОМОНовцев. Последние несколько лет стабильно на Ковальского работали. Где сейчас находится неясно. Никто не знает. Телефон отключен, отследить невозможно.

Горем вскочил с дивана, сжимая ладони в кулаки.

— Точно он, мудачье, — рычал он. — Да если с головы Юлии Сановны хоть один волосок упадет, да я его…

— Горем, — прикрикнул Сергей, останавливая приятеля.

Думать нужно было с холодной головой. У Сергея самого руки леденели от одной мысли, что Юля уже несколько часов находилась с этим больным придурком, но успокаивал себя лишь тем, что он не станет убивать её. Верил в это, поскольку иначе бы не мог думать. А ему сейчас нужна холодная голова. Здравый рассудок. Если он хотел спасти свою жену, действовать нужно было быстро и жестко.

— Полицию привлекать нельзя, неясно сколько там стукачей, что Ковальскому инфу сливают. Действуем своими силами, — начал отдавать распоряждения Метельский. — Первоочередная задача обнаружить Ковальского. Поднимайте все сведенья об их владениях. Все дома, что они когда либо арендовали. Ему нужно отдаленное от города место, с хорошей огражденной территорией. Отслеживайте его телефон, машину, подчиненных. Где-то он должен засветиться. А как найдете сразу ко мне.

— Волына, — повернулся он к Кириллу Викторовичу, что курил очередную сигарету у окна. Сергей даже не взялся бы сосчитать, сколько он выкурил за эту ночь. — Оружие нужно. Несколько снайперский винтовок и пистолеты. Все, что сможешь достать.

— Будет, — кивнул Волына. — Этого добра у нас достаточно.

— Если Олег привлек обученных людей, сами мы не справимся, — констатировал факт Горем. — Я за неё умру, Метеля, можешь не сомневаться. Но вот только ей это не поможет.

Сергей подошел к приятелю и положил руку на его плечо, слегка сжав в немой благодарности за поддержку и заботу.

— Знаю, Макс, — выдохнул Метеля. — Именно поэтому мы с тобой берем телефоны и звоним тем единственным, кто может помочь.

Лишь секунду Горем переваривал услышанное, а потом понимание того, о чем говорил Сергей, загорелось в его взгляде, а на губах расцвела кривая улыбка.

Знала ли она раньше, что такое самый худший день? В её жизни бывали плохие дни. Бывали просто отвратительные и те, которые хотелось поскорее забыть. Но этот день побил все рекорды. Она искренне считала, что кошмар закончится в тот момент, когда судья ударит своим молоточком и примет решение. Не боялась давать показания. Она ехала в суд с твердой уверенностью рассказать все, что знала. Опалась лишь встречи с Метельским, с которым уже десять дней как не виделась. Боялась того, что могла увидеть в его глазах осуждение, обиду и разочарование. Они так и не смоги поговорить о ребенке. Если бы не та записка, Юля бы даже начала переживать, не ненавидит ли он её после всего, что узнал. Именно это тормозило её на входе в суд. Но, поскольку выбора особо не было, она взяла себя в руки и вошла в здание с гордо поднятой головой. Его лицо она заметила сразу. Небритый, взъерошенный, в мятой рубашке. Он казался ей таким родным и любимым, что сердце предательски сжалось в груди. Она и не понимала, как сильно скучала по нему, пока не увидела его на скамье подсудимых. А он смотрел прямо на неё через всю комнату. Смотрел так, словно и не было никого вокруг, кроме них двоих. Жадно пробежался взглядом по её телу с головы до ног, убеждаясь, что она впорядке. Недовольно нахмурился, замечая, что похудела. Задержался взглядом на бледных щеках и синяках под глазами, что не был способен скрыть даже наложенный плотным слоем корректор. Весь её вид отражал плохой сон, что мучил её в последние дни, и смутное чувство тревоги. Она отвернулась первой. Не хватало еще подставить его и сорвать операцию по прослушке, что планировалась на сегодняшний вечер.

Юля плохо помнила сам суд. Ей задавались вопросы, она честно отвечала и прямо рассказывала обо всем, что знала. На отцастаралась не смотреть. Не могла видеть его осуждающего взгляда. Отчасти ненавидела его за все, что о нем узнала. За то, что он предал память о маме и брате. За то, что убил Дениса и пытался убить Кирилла Викторовича. И хоть понимала, что это её родной отец, её плоть и кровь, но не хотела иметь с ним ничего общего.

Сразу после заседания её увезли в квартиру, чтобы она смогла собрать вещи. Суд был выигран и полиция снимала с себя обязательства по её защите. Юля и не настаивала на продолжении. Больше всего на свете ей хотелось вернуться домой и чтобы все снова стало так, как раньше. Но память услужливо напомнила, что их дом изъяли, как и все остальное имущество, которым они с Сергеем владели. Тогда то она и села на кровать с мыслью о том, что же им делать дальше. Не могут же они растить ребенка на улице? И, хоть Кирилл Викторович и обещал помочь, но не жить же у него в самом-то деле?

— Юлия Александровна, там девушка под дверью стоит, — замялся на проходе в её комнату один из полицейских, приставленных для охраны. — Говорит, следовала за нами от самого суда и что вам поговорить надо.

Юля отложила свитер, который складывала и попыталась понять о ком вообще шла речь. Насколько она знала, её местонахождение держалось под огромной тайной и тот факт, что какая-то девчонка могла так просто их отследить не укладывалось у неё в голове.

— О чем поговорить? — удивилась она.

Охраник замялся, отводя взгляд.

— О ребенке, — нехотя признался он. — Говорит, что беремена от вашего мужа.

Вот только этого ей сейчас не хватало. И понимала же головой, что сама виновата, что так долго отталкивала Сергея, но и поверить услышанному не могла. Она ведь действительно мечтала, что весь этот кошмар закончится и у них появится реальный шанс на новую жизнь. На жизнь в любви, в семье с их малышом.

Она горько усмехнулась, на секунду закрывая глаза. Какая же она дурра, что поверила, будто мир может дать ей что-то хорошее. Он никогда не был благосклонен к ней, с чего она вообще решила, что что-то поменялось? И ощутила, как накатила злость. На всех вокруг. На Сергея за то, что не дождался, хоть и говорил, что ему никто кроме неё не нужен; на мир, полный несправедливости; на эту девку, что пришла к ней. Почему она должна отдавать ей свое счастье? Да, она сама была идиоткой, что отталкивала Сережу, но ведь искренне думала, что так лучше для него. Считала, что он достоин хорошей, здоровой девушки, что сможет подарить ему нормальную жизнь и семью. А сейчас, когда такая женщина стояла на пороге и могла отнять у неё все, Юля осознала, что не сможет отпустить. Не сможет потерять того, кто всю жизнь был с ней рядом. Под кожу ей въелся. Она не понимала своей жизни без него и не хотела её представлять.

— Впустите, — слишком резко отозвалась она, отшвыривая вещи и поднялась следом за мужчиной, что последовал к входной двери.

Она не знала, что скажет этой женщине. Но в общих чертах понимала направление, на которое укажет. Нет, они никогда не оставят этого ребенка, всегда будут помогать, но Сережу она не отдаст. Будет до последних сил бороться, на любую хитрость пойдет, но без боя не сдастся. Ведь он никогда не сдавался ради неё.

А потом все произошло слишком быстро. Она даже не сразу успела осознать, что происходило. Действовала на инстинктах, что закричали: «Беги!» И она побежала, правда недалеко. Заскочила в ванную и закрыла дверь на засов. Понимала, что эта преграда надолго не удержит напавших, но это дало ей немного времени, чтобы перевести дыхание прежде, чем они начали ломать двери.

Неужели это конец? Перед глазами пронеслись воспоминания о её жизни. Но не те, что хотелось забыть, а те, которые нежно хранила в сердце. Теплые, ласковые объятья мамы, кривоватая ухмылка Матвея, лишившегося переднего зуба накануне. Вкус блинчиков с повидлом бабы Кати, которые она жарила на завтрак по воскресеньям. Взгляд, которым смотрел на неё Денис, когда она танцевала, горячие поцелуи Сережи и тест, который она держала в руках, когда узнала, что ждет ребенка. Ей не хотелось умирать. Раньше она просто существовала в этой жизни, а с тех пор, как узнала о ребенке, все поменялось. Она ощущала жизнь и не хотела с ней расставаться. Хотела дышать, двигаться, любить. Хотела родить своего ребеночка и смотреть, как он растет. Целовать маленькие пяточки и гордиться каждым шагом, что он или она сделает в этом мире. Она была не готова потерять это.

Но дверь начала поддаваться под напором напавших и она осознала, что выбора больше нет.

— Все будет хорошо, малыш, — прошептала девушка, оборачивая руки вокруг живота, словно пытаясь защитить самое дорогое, что было в её жизни. — Мама будет с тобой. До конца.

Она практически ожидала, что когда дверь откроется она получит свою пулю в лоб. Быстрая смерть — быстрый конец. Но вместо этого её жестко схватили и потащили прочь из квартиры. Она пыталась упираться, кричать, звать на помощь, но никто словно не слышал её попыток освободиться. А когда она вырвалась и попробовала сбежать, её нагнали и оглушили по голове так, что она потеряла сознание.

В себя приходила сложно. Несколько раз казалось, что, наконец, вынырнула из горячей, тягучей темноты, но она снова заволакивала глаза, утягивая её в безну. А когда все же нашла в себе достаточно сил, чтобы полностью вернуться в этот мир, её ждала сильная головная боль и тошнота. Едва сдержалась, чтобы не расстаться с тем малым, что успела съесть в течении дня. Помог глоток прохладной воды, что ей помогли сделать.

Стоп.

Кто помог?

Расфокусированый взгляд метнулся к мужчине, что сидел справа неё на широкой кровати и удерживал стакан. Он внимательно смотрел на неё с легкой улыбкой победителя, словно искренне наслаждался её растерянностью.

— Олег? — прошептала она тихим, хриплым голосом. — Что происходит?

Соображала туго, но воспоминания произашедшего медленно всплывали в голове обрывками картинок.

— О, Боже, — выдохнула она не в силах поверить в то, что произошло. — Что ты наделал?

Мужчина усмехнулся от выражения её лица и слегка отклонился, ставя стакан на тумбочку у кровати. В его жестах не было напряжения. Поза была расслабленная и спокойная, словно не он отдал приказ об убийстве полицейских и её похищении.

— Я сделал лишь то, о чем уже давно тебе обещал, любимая, — просто ответил он, возвращая к ней все свое внимание. — Ты не верила тому, что я смогу добиться этого. Я прощу тебе эту ошибку, но надеюсь, что ты больше никогда не станешь недооценивать меня.

Юля моргнула, словно не могла поверить, что это не страшный кошмар, а явь. Сколько раз он говорил ей, что в конечном итоге она достанется ему? Сколько раз насмехался над её жалкими попытками доказать ему, что этого никогда не произойдет. Но могла ли она подумать, что он когда-либо перейдет черту? Никогда.

— Олег, пожалуйста, — взмолилась она. — Еще не поздно все исправить. Я никому не скажу, что это был ты. Просто отпусти…

— Отпустить? — расмеялся он на её жалкую попытку возвать к его здравомыслию. — Ты серьезно? Милая, ты не понимаешь, что происходит, правда? Я сейчас тебе все проясню. Если бы ты просто дала мне тогда, когда я этого хотел, возможно, все бы тогда и закончилось, но ты стала воротить носом. Считала себя лучше меня, выше, достойнее. Я принял правила твоей игры. Да, ты побеждала, но я не собирался брать вверх в бою. Я собирался выиграть всю войну.

Он поддался вперед, положил руку на Юлино колено, но она тут же скинула её, прижимая ноги к груди в попытке защититься. Олег лишь усмехнулся над ней, чувствуя собственное превосходство.

— Как же долго я жаждал этого момента, — хрипло проговорил он, не отрывая взгляда от её напуганых зеленых глаз. — Если бы не отец, я бы сделал это еще тогда. Но он сдерживал меня, запрещал. А потом ты сама устранила его, отдала всю власть мне в руки. Моя умница.

Ну почему жизнь так к ней несправедлива? Пыталась же поступить правильно, посадить злодея за решетку. Говорил ей Кирилл Викторович, что таких, как Ковальский, валить нужно, но ей совесть не позволяла. Хотела правильно поступить. Честно. И вот к чему честность привела…

— Ты победил, Олег, — согласилась Юля. — Правда, победил. Ты получил все, что хотел. Зачем тебе я?

Олег ухмыльнулся, жадно глядя на неё. Он и сам ответить не мог на этот вопрос. Сначала действительно все это было просто игрой. Еще тогда, когда его отец впервые пошутил на тему того, чтобы семьи породнить. Зацепило то, как она скривилась, когда слова эти услышала. Словно одна мысль об этом была ей отвратительна. Да за ним все девчонки сохли, он кого угодно получить мог, а она нос воротила. Словно он какой-то второсортный мальчишка, что не заслуживал её. На принцип тогда сам себя взял, что переспит с ней, но девчонка еще более принципиальная оказалась. Дистанцию держала, лишнего не позволяла. Он все на этого пацана, что рядом с ней, списывал. Даже завалить его думал, но судьба сама ему подарок преподнесла. После того, как освободилась от недомужа своего, решил, что преград не осталось. На отца надавил, перспективы ему обрисовал, даже на контакт с Соколом пошел, чтобы его на свою сторону склонить. И вроде все получилось, она практически в его руках была, но не ожидал, что взбрыкнет. Передавил тогда, но не смог сдержаться. Знал, что поспешил. Нужно было подождать, когда она его женой станет. У него тогда неделю стояк был, когда вспоминал, как она ствол на него наставила. Дикая кошка. Чокнутая на всю голову, как и он сам. Всегда до конца шла. Тогда уже понял, что не хватит ему просто переспать с ней. Хотел получить её для себя навсегда, чтобы только ему принадлежала. Чтобы он каждый день мог ломать её под себя. Но этот чертов Метельский опередил его. Влез, когда Олег искренне считал, что у него все схвачено. Отобрал то, что он желал больше всего на свете. Олег тогда едва грань не переступил, но отец вмешался. Сослал его черт знает куда, чтобы Юля перед глазами не мельтешила. Он действительно думал, что сможет забыть взбаломошную девчонку, но она из мыслей не уходила. Поставил людей за ней следить. О каждом её шаге знал. Психиатра её перекупил, чтобы информацию о ней всю сливал и записи их разговоров передавал. Немного успокоился, когда узнал, что не спит она с Метелей. Вышел на Леру, любовницу его, и договорились с ней о взаимопомощи друг другу. Девчонка оказалась толковая, много сведений для него находила. А когда несколько месяцев назад позвонила в слезах и сказала, что Метельский отношения с ней закончил, Ковальский понял, что что-то изменилось. Ждать не хотел, действовать нужно было, но Юля опередила его. То, что устроила эта девочка, у него просто в голове не укладывалось. И не побоялась, вышла в одиночку войной с самыми сильными игроками на шахматной доске. Собственного отца и мужа в тюрьму засадила.

И тогда он понял, что пришла его очередь делать шаг. Теперь, когда она без защиты оказалась, знал, что никто ему восприпятствовать не сможет. Силой отберет то, что для него судьбой угатовано было.

— Ты принадлежишь мне, девочка, — от уверенности, с которой были произнесены слова мужчины, страх сковал все тело Юли. — Ты этого еще не поняла, но я сейчас все очень доходчиво тебе поясню.

И, прежде чем она поняла о чем он говорил, Олег просто накинулся на неё, подминая под себя, и принялся целовать. Его поцелуи были жесткие, словно каждым он подчинял её, указывал ей на её новое место в этом мире. Его руки крепко держали её ладони над головой, не давая двигаться. Она пыталась отворачиваться от него, брыкаться и вырываться, но казалось, что его это лишь забавляло и сильнее возбуждало. Она ощущала его эрекцию, упирающуюся в её живот, а то, как он начал тереться о её тело, явно говорило о намереньях мужчины.

Самое страшное заключалось в том, что Юля понимала — он был прав. Никто её не спасет, никто не поможет. Она знала, что Сергея не отпустят, пока он не добьется от её отца показаний против Ковальского. А Волына, при всей его силе, просто не успеет её найти, поскольку понятия не имеет об Олеге и его мотивах.

— Пожалуйста, не нужно, — взмолилась она, когда его руки залезли под её свитер, с силой сжимая грудь.

Хотелось смолчать, но все, о чем она могла думать, это предостережение гинеколога повременить с сексуальной близостью из-за угрозы ребенку. А в том, что Олег не будет нежен с ней, сомневаться не приходилось хотя бы потому, как он кусал её шею, оставляя засосы, поддавшись собственной страсти.

Она знала, что нужно смолчать, поскольку откровенностью сделает только хуже, но страх за малыша не позволил этого сделать. Осознание того, что сделает что угодно, лишь бы защитить невиную жизнь, что пыталась расти в ней, расставило все на свои места.

— Я беремена, — четко проговорила она, глотая слезы. — Пожалуйста, не нужно насилия.

Олег замер, лежа на ней, а она вообще престала дышать, опасаясь его реакции. Он медлил, словно её слова постепенно доходили до него. А потом плавно переместился вверх так, что нависал прямо напротив её лица, продолжая удерживать девушку неподвижно.

— Невозможно, он не трогал тебя, — прорычал Ковальский, едва сдерживая свою ярость.

— Однажды, в деревне, — честно ответила Юля, глядя в его глаза, чтобы у него не осталось сомнений в правдивости её слов.

Он отпрянул от неё, скотившись с постели, а она так и осталась лежать в наполовину стянутом свитере, боясь пошевелиться. Секунда, две. Резкий грохот разбившегося стакана о стену, заставил её зажмуриться. А потом он снова оказался над ней и она ощутила, как холодная сталь прижалась к коже на её животе. Резко распахнула глаза, чтобы встретиться с злобным, горящим взглядом.

— Я вырежу эту тварь из тебя, — прорычал он, надавливая острым концом лезвия ножа на её кожу. — Я пошлю это отродье ему в тюрьму, чтобы он знал, чего я его лишил.

Холод и страх завладели Юлей. Слезы против воли начали стекать из глаз при мысли, что прямо сейчас она может лишиться своего маленького комочка счастья. Она так много смертей пережила в своей жизни, но его смерть пережить не сможет. Это она понимала слишком ясно.

— Прошу, — взмолилась она, глотая слезы. — Олег, прошу не нужно.

Он смотрел в её испуганое лицо и мысли мелькали в его голове одна за другой. Первым порывом ему хотелось убить её, что раздвинула ноги перед Метельским. Потом понял, что не лишит себя удовольствия быть с ней. Ему просто нужно избавиться от этой твари, что была в ней. Это чертово семя, что поселилось в её теле… Нет, ему хотелось извлечь его и посадить туда свое семя. Чтобы она была беремена его ребенком. Но когда поднес нож к её животу понял, что поспешил. Если он сейчас сделает что-то не так, она лишится возможности иметь детей, а у него были на этот счет вполне определенные планы. И тогда она прошептала такие простые, но искрение слова просьбы, что он остановился. Понял, что она на все пойдет, чтобы сохранить жизнь малышу. Осознал, что получил в свои руки не просто кнут и пряник, но удавку, которую она не сможет снять никогда.

— Не нужно чего? — протянул он, скользя острым концом стали по её животу. — Не нужно отбирать эту маленькую жизнь? Для меня это ничего не стоит. Ничего не значит. Вот если бы ты была моей, я бы подумал о том, чтобы принять этого ребенка, как своего. Если бы ты хотела меня, возможно, я согласился бы, чтобы он был в нашей жизни. Я бы принял его, как собственного ребенка, если бы ты была моя.

Он видел, как его слова медленно проникают в её сознание. Как до неё доходит смысл его слов. Видел, как она раздумывает над его предложением, точно зная, что иного способа спасти жизнь своему ребенку для неё не существовало. А потом с особым наслаждением отметил тот миг, когда она приняла решение. Приняла его правила игры. Как раслабилась, лежа под ним и взглянула прямо в глаза. Он отвел нож от её живота и откинулся назад, наблюдая за ней.

А она села, выровнявшись вровень с ним, не сводя изучающего взгляда от его лица. А потом и вовсе перелезла к нему на колени, обхватив руками его лицо. Её прохладные пальцы мягко погладили его щеки, пока они продолжали безмолвно наблюдать друг за дружкой, как дикие звери, ожидавшие нападения друг от друга.

— Ты этого хочешь? — спокойно спросила она, слегка склоняя голову набок. — Если это значит сохранить жизнь моему малышу, то я сделаю это. Ты победил, Олег. Я — твоя.

Она едва не вздрогнула, когда его руки обхватили её задницу, а губы впились ей в рот, но не посмела отстраниться. Ответила на поцелуй, запуская ладони в его волосы. Он резко притянул её ближе к себе, насаживая через одежду на свою эрекцию, а она начала плавно двигать бедрами, подыгрывая ему. Отвлекая. Её руки ласкали его волосы, когда его губы устремились к её шеи и начали плавно спускаться к груди. А она тем временем перевела взгляд к ножу, что остался забытым на постеле неподалеку от них. Спланировала, просчитала в своей голове дальнейший маневр. Приложив немного усилий, заставила Олега упасть спиной на матрас, а сама села удобнее на нем и опустилась к его груди, растегивая пуговицы рубашки и целуя обнаженную кожу. Вторая её рука опустилась к выпуклости на его брюках. Она все еще ощущала, что он напряжен, все еще ждет подвоха. У неё был всего один шанс и она не собиралась профукать его из-за собственной брезгливости. Поэтому и не спешила. Действовала медленно, но методично. Спустила ему рубашку с плеч, но специально не освободила руки от запанок, чтобы иметь небольшое преимущество. Плавно вытянула ремень из его брюк, сжимая выпуклость в его штанах в размеренном, но жестком ритме, пока он не начал стонать и сам биться в её ладонь. Только тогда она позволила одной своей руке соскользнуть с его тела и потянуться за оружием. Она сама от себя не ожидала того, что умеет двигаться так быстро. В один миг она ощущает металл под своими пальцами, а уже в следующий оказывается верхом на мужчине, прижимая острое лезвие к его горлу. Он не успел сориентироваться, пока не стало слишком поздно. Теперь одно его резкое движение и живым ему из этой комнаты не уйти.

— Сучка, — прошипел он, улыбаясь.

Все еще, черт возьми, улыбаясь, словно наслаждался тем, что происходило. Словно все это было частью прелюдии перед их близостью.

— Ты совершил ошибку, когда начал угрожать моему ребенку, — покачала головой девушка, боясь отвести взгляд от мужчины, что лежал перед ней.

Она понимала, что Олег её не отпустит. Понимала, что должна была сделать. Но совершенно не понимала, как именно могла совершить убийство. Нож дрожал в её пальцах, хоть она и пыталась выглядеть хладнокровной.

— Давай, — словно издеваясь, подначивал её Олег. — Ну же, малышка!

Она сжала губы, пытаясь надавить лезвием на горло. Но как только почувствовала, что оно прорезает кожу, остановилась. Вид крови заставил волну тошноты подкатить к самому горлу. Этого момента Олегу и хватило, чтобы выбить нож из её пальцев. Секунда и она снова оказывается распростертой под ним. Его глаза горят, самодовольная улыбка растягивает лицо, и она понимает, что проиграла.

— Теперь я буду трахать тебя, пока у тебя не откроется кровотечение и не произойдет выкидыш. Но даже в тот момент, когда ты будешь терять ребенка, я не остановлюсь. Я буду продолжать вбиваться в тебя, а ты будешь стонать подо мной и кричать мое имя от удовольствия, — прорычал он, впиваясь в губы девушки.

Она попыталась укусить его, скинуть с себя, но он лишь засмеялся. А потом немного отодвинулся и залепил ей пощечину такой силы, что она полностью раскоординировала её. Перед глазами снова все потемнело. Она чувствовала, как его руки шарят по её телу, но словно смотрела на все это со стороны. Её руки были ватными и не слушались, когда она пыталась оттолкнуть от себя сумасшедшего. А в голове предательски билась глупая надежда, что Сережа придет и спасет её. Понимала, что это невозможно, но продолжала надеяться.

Звук взрыва раздался так неожидано, что она даже не осознала, что произошло. Просто в какой-то момент она обреченно лежит на кровати, а уже в следующий её грубо стаскивают на пол. Ноги плохо слушаются, но крепкие руки Олега не дают ей упасть. Он держит её поперек живота, поднося вторую руку с ножем к её горлу. Её ноги заплетаются, когда он пытается идти, но у него хватает силы, чтобы буквально тащить её за собой. Он что-то говорит ей, но она ничего не понимает. Словно её мозг перестал воспринимать слова, что доносились до слуха. Она смутно осознавала, что они оказались в холле второго этажа. Олег двигался к лестнице, которая вела к выходу, пытаясь выбраться из этого дома.

— Олег, оставь её! — раздался мужской возглас за их спинами.

Ковальский резко развернулся, удерживая девушку перед собой с приставленным к её горлу ножом и Юля увидела перед собой мужчину, которого не ожидала увидеть. Мужчину, о котором были все её молитвы. Мужчину, что был с ней всегда и теперь тоже не покинул.

— Сережа, — прошептали её губы, когда взгляд встретился с его обеспокоенными синими глазами.

Её всегда поражало, как его глаза могли так сильно менять цвет от льдисто-голубых до серо-синих. Она никогда не видела ничего подобного ни у кого из людей, которых встречала. Ей хотелось так много ему сказать, за столь многое попросить прощение, но все, что она могла, это смотреть на него. Она знала, что он заметил все. И синяк в половину её лица, и кровь от разбитой от пощечины губы, и полуразорваный свитер. Видела это в его глазах наряду со страхом, что он опоздал и Олег успел навредить ей. Она знала его даже лучше чем себя, поэтому точно поняла, в какой момент он принял решение, что убьет Ковальского. Ему было плевать на последствия. Плевать на все кроме неё и ножа, приставленного к её горлу.

— Оружие на пол, живо! — отдал приказ Олег, сильнее прижимая к себе едва держащуюся на ногах девушку.

Юля ожидала, что Сергей воспротивится, но он послушно опустил пистолет, что держал в руках на пол и слегка отбутснул его от себя в сторону Ковальского.

— Отпусти её, — снова обратился к мужчине Сергей. — Все кончено, дом окружен. Ты не выберешься отсюда.

Олег напрягся за Юлиной спиной, немного скося взгляд, чтобы понять, что Метельский не врет. Внизу раздавались выстрелы, выли сирены. Он понимал, что из этого дома ему не выйти. Но одного Сергей не учел. Если он считал, что Олег просто сдастся, то он так и не понял с кем имел дело.

Дальнейшее случилось слишком быстро для всех, кроме Юли. Она понимала, что проходили секунды, но для неё они растянулись в часы. Словно в замедленной съемке она ощутила, как Олег прижимается к её спине и шепчет тихо. Слишком тихо, чтобы Сергей их услышал.

— Если ты не достанешься мне, то не достанешься никому.

Сергей не мог слышать слов мужчины, но он словно понял, что происходило. Но было слишком поздно. Он находился слишком далеко, чтобы остановить Олега, что потянулся с ножом к её горлу. Юля едва ощутила, как холодное лезвие прорезает кожу, когда раздавшийся прямо над её головой выстрел заставил Олега выпустить нож из рук. От силы выстрела он оступается и его нога попадает мимо верхней ступени лестницы. Олег теряет равновесие и начинает падать, утягивая за собой Юлю, что и так плохо держалась на ногах.

Она ощущает первый удар о ступени, а потом её тело словно подлетает и снова с силой прикладывается о ступени. И снова подлетает. И снова ударяется. Пол и потолок смешиваются перед глазами, пока она кубарем летит по ступеням со второго этажа. Пытается защитить живот, подтянув к себе колени, но тело плохо слушается. Удары о твердую поверхность вышыбают воздух из её тела, заставляя задыхаться. Она слышит голос Сергея, что кричит её имя. Слышит хруст собственных костей. И в голове успевает промелькнуть мысль, что этот ужас, эта острая боль, никогда не закончится, но потом она падает на твердую ровную поверхность, сильно ударяясь головой, и её захлестывает тьма.

Глава 28

Вы знаете, что такое страх?

Сережа думал, что знает. Считал, что за все сюрпризы, что преподнесла ему жизнь, он научился жить с ним. Думаете, он никогда не боялся раньше? Да он жил в ужасе большую часть своей жизни. В тот момент, когда потерял родителей, он впервые осознал, что значит испытывать эти леденящие душу, вводящие в панику и толкающие в безысходность эмоции. Когда не знаешь, что делать. Как делать. Куда идти. Когда страх такой сильный, что парализует. Выбивает все мысли из твоей головы. А после это чувство так глубоко поселилось в нем, что ему ничего не оставалось, как научиться с ним жить. Игнорировать. Он заставлял себя действовать, не поддавался ему. Сергею было так страшно брать на себя ответственность за Юлю! Он ведь никогда ни о ком не заботился раньше. Не знал, как вести себя с ней, но учился на собственных ошибках. Делал, как умел. Со временем страх немного отошел и он привык к новой жизни. Научился обманывать себя, что не боится нового дня. Что не боится быть пойманым за вороство. Что не боится того, что может не оправдать надежд, что возлагала на него баба Катя. Что не будет соответствовать тому, которого видит в нем Юля. И поэтому он из кожи вон лез, чтобы дать ей лучшую жизнь. Боялся потерять её, ведь по сути она была единственным в мире родным человеком. Держался за неё так, как утопающий держится за спасительный круг. Всю жизнь вокруг неё построил, стеной обнес их двоих от всего мира. Старался защищать и оберегать, но не смог. Не хватило сил. Пришлось помощь просить, в криминал поддаться. Думаете он не боялся всего, во что ввязался? Никому не признался, что внутренне дрожал, когда впервые на разборки ехал. Руки в карманах прятал, чтобы никто не видел, как его пальцы дрожат. А когда впервые оружие в руки взять пришлось? Когда впервые на его глазах человека избивали? Да его пол ночи мутило, стоило вспомнить звук, с которым кости лица ломались от ударов. Все вокруг его смелым считали, бесстрашным, а он был трусом последним, только скрывал это ото всех.

А потом в армию попал. Вот там и насмотрелся на целую жизнь вперед. Думал, что не выберется оттуда. Останется на чужой земле с пулей во лбу, но судьба была милосердна. Словно где-то там наверху его ангел-хранитель работал сверхурочно, оберегая его от всего ада, что вокруг творился. Считал, что переборол себя и свой страх. Как вернулся, дальше жил по наитию. Шел вперед, не оглядываясь назад. Ничерта о бизнесе не знал, но взялся компанией руководить. Боялся людей подвести, что работали на него, поэтому ночами книги по экономике и коммерции пачками читал. По четыре часа в сутки спал, старался успевать везде, где только мог. Боялся подвести память об отце. Не смирился бы, если бы кто-то сказал, что не дотягивает до уровня своего отца. Выше головы прыгал, чтобы уверенным в глазах других казаться. А потом смерть Дениса. Как он за Юлю боялся словами не передать. Спать не мог, постоянно о ней думал. Ночами приезжал и неподалеку от особняка Сокола в машине ночевал, лишь бы поближе к ней быть. В тот момент, когда думал, что она застрелится, едва с ума не сошел. Совсем расклеился. Руки опустились. Едва смог себя в кучу собрать. Понял, что не отпустит её никогда, ведь жизни без неё не знал и знать не хотел. Спрятал свой страх подальше, словно не существовало для него такой эмоции. И снова напролом пошел, по головам. Знал чего хочет и стралася всеми силами добиться этого. Не позволял страху снова проявиться. Лишь когда узнал, что Юля беремена, на секунду удержать его не смог. Он холодной волной в мысли просачился, но тут же отогнал его от себя. Знал, что станет лучшим отцом для своего ребенка. Мир ради него завоюет.

Но сейчас… Сейчас он впервые в жизни осознал, что все, что случалось с ним раньше, нельзя было назвать страхом. Это было ничто по сравнению с тем чувством, что захлестнуло его сейчас.

А он ведь надеялся, что все обойдется. Думал, что успеет её спасти…

Он старался, очень старался действовать быстро. Пока люди Волыны вычисляли местонахождение Олега, он отправился на квартиру к Лере, чтобы осмотреть её вещи. Телефон выступал вещественным доказательством, но благодаря Мазуркову ему позволили в него залезть. Он знал её пароль, поэтому разблокировать экран не составило проблем. Информация на нем его поразила. Оказалось, что она на протяжении нескольких лет с Олегом плотно общалась. Сливала ему информацию о Юле и нем самом, делилась некоторыми рабочими секретами, которые он ей доверял. Метеля едва сдержался, чтобы не разбить гаджет о стену, когда последнюю их переписку читал, где Олег советовал Лере притвориться, что она беремена от Сергея. Знал, что Юля не сможет отказаться от разговора, настоит на том, чтобы её впустили. Но именно эта переписка помогла, поскольку последние полученные Лерой сообщения были написаны Олегом с нового номера, о котором никто не знал. Сразу же передал данные людям Волыны, чтобы они попытались отследить его и, казалось, впервые удача была на его стороне, когда к расвету они получили координаты.

Волына тем временем достал оружие, а Макс обзвонил ребят с армии, с которыми они прошли войну. Практически все отозвались на просьбу о помощи, без лишних вопросов запрыгнули в машины и двигались к столице. Волына даже о вертолете договорился, чтобы Сизого успеть доставить. К утру они были готовы. Все шестеро снова вместе. Впору было устроить попойку по случаю встречи, но мысли были не об этом. Оперативно составили план и приступили к действию.

Сережа пытался не думать о том, что могло произойти с Юлей за ночь в компании Олега. Гнал от себя все ужасные мысли, что в голову лезли. Понимал, что сможет пережить все, что угодно, лишь бы она жива была. Но молил Бога, чтобы сберег её, ведь понимал, что она и так на краю находилась и последний толчок мог навсегда скинуть её во тьму.

Налет на особняк вышел быстрым. Ребята работали так, словно и не раставались на эти годы. Пока двое снайперов снимали охрану снаружи, четверо армейских товарищей и несколько людей Волыны проникли в дом. Никогда не сможет забыть, как Юлин крик со второго этажа услышал. Как рванул по ступеням и наткнулся на Олега, что удерживал её, приставив нож к горлу. Он хотел скрыться через заднее крыло, но уйти ему не удалось. Сережа с точностью до секунды мог пересказать тот момент, когда прочитал на лице Ковальского, что он собирается сделать. Как расширились глаза Юли, когда она тоже осознала происходящее. Он пытался успеть, пытался добраться до неё быстрее, но не смог. Если бы не выстрел Горема, Олег перерезал бы ей горло прям у него на глазах. Однако чего никто не мог рассчитать, так это того, что это чмо толкнет её с лестницы. Сережу прошиб ужас, когда он понял, что снова не успевает ничего сделать. Он дышать перестал, двинуться не мог, лишь смотрел, как она кубарем летит вниз. Звуки хруста её костей оглушали. Метеля навсегда запомнит этот звук, как самый страшный, что слышал в своей жизни. Именно он сменил в его памяти её крик, когда она малышкой лежала на асфальте после аварии.

В тот момент, когда она неподвижно упала внизу, он даже не мог сдвинуться с места. Стоял и смотрел на неё сверху вниз. Смотрел, как растекается на паркете красная лужа крови под её головой. Как неестетственно выгнута её нога и как торчит белая кость из располосованой руки. Был не в силах смотреть на кровавую полоску на её горле, откуда била кровь, но и отвернуться не мог. Это было словно мгновенное исполнение всех его кошмаров…

Горем первым подбежал к ней, поскольку находился ближе всего. Упал на колени перед её неподвижным, сломаным телом, зажимая рукой рану на горле. А Сережа стоял истуканом, боясь приблизиться. Слышал, что Макс что-то кричал, но не понимал его слов. Не мог отвести взгляда с лужи крови и хрупкого, изломанного тела.

Вы знаете, что такое настоящий страх?

Если не знаете, посмотрите на этого мужчину, что впервые в своей взрослой жизни рыдает взахлеб, сидя на полу в коридоре больницы. Слезы так заволокли его глаза, что он не видит ни находящихся в комнате мужчин, ни глазеющих на него медсестер. Никто из присутствующих не знает, что ему сказать и как подбодрить, ведь сам доктор, что принял Юлю на операцию, лишь неуверенно покачал головой, предупредив готовиться к худшему. Он вообще не верил, что её живую до больницы довезли, утверждая, что с такими травмами она уже должна быть мертва от болевого шока.

Сережу не пустили дальше коридора. Хотели обколоть успокоительными, видя его состояние, но он ни кого к себе не подпускал. Парни пытались силой скрутить его, но он вырубил двоих и наставил ствол на третьего, прежде чем они поняли, что лучше оставить его в покое.

Убедившись, что его не тронут, он упал прямо на пол, выпуская оружение из рук. И завыл будто раненный зверь, из всех сил сдавливая голову окровавленными руками. Из-за неспособности что-либо изменить, исправить, помочь ей. Да он что угодно бы отдал, лишь бы поменяться с ней местами. Все семь кругов ада бы прошел, лишь бы забрать всю боль, что она испытывала. Бедная, маленькая девочка, когда же этот мир перестанет издеваться над тобой?

Его товарищи даже не думали расходиться, несмотря на то, что дело было сделано. Они уже успели дать показания, относительно произошедшего, и теперь просто ждали, когда врач выйдет из операционной и сообщит новости. Несколько раз к ним подходила медсестра, пересказать, как шла операция. У Юли была сломана рука со смещением, нога в нескольких местах, повреждены шея и позвоночник. Когда Волына попытался спросить о ребенке, медсестра посмотрела на него так, словно он сошел с ума, задавая такие вопросы.

— Нам бы её с того света вытянуть, — осторожно пояснила медсестра свою реакцию. — В таких случаях о ребенке думают в последнюю очередь.

Но никто не понимал, что значил этот ребенок для Юли. Да, они не успели всего обсудить, но того короткого видео с её похищения Сергею хватило, чтобы понять все, что она чувствовала. Она не могла потерять их малыша.

— Метеля? — осторожно позвал Кирилл Викторович, опускаясь на пол рядом с ним. От него пахло сигаретами, хоть Сергей и не видел, чтобы он выходил. Обычно в сложных ситуациях Волына не выпускал сигарет из рук, но сейчас слишком боялся что-либо пропустить, поэтому не выходил в коридор даже на мгновенье. — Соберись, парень. Юле сейчас нужна твоя сила. Не время распускать сопли.

Он неуверенно положил ладонь на его плечо, словно опасался, что Сергей снова агресивно отреагирует, но парень вообще не шевельнулся. Он молча смотрел на пустую стену перед собой, не видя ничего вокруг. Слишком глубоко погружаясь в собственные мысли.

— Я не могу её потерять, — обреченно проговорил он.

Волына вздохнул, собираясь ответить, но Сергей вдруг перевел на него взгляд и слова сами собой умерли на его языке. Кирилл Викторович и раньше слышал, как люди говорили подобное, но наткнувшись на пустой взгляд голубых глаз понял, что парень не шутит. Он не выйдет из этой больницы, если Юля не выживет. Холодный пот прошиб мужчину, который, казалось, видел все в этой жизни.

— Верь в неё, — просто посоветовал Волына, откидывая голову на холодную стену. — Знаешь сколько раз я недооценивал её? Думал, обычная девчонка пустоголовая, когда впервые её Денис ко мне привез. А потом наблюдал, как она снова на ноги поднимается. С каждым днем сильнее становится. Искренне думал, что сломается после его смерти, но выжила. И снова поднялась. Благодаря тебе, но поднялась. Знаешь, я пытался её оградить от этого дела, но она тогда сказала, что либо я в игре, либо она все делает одна.

Сережа слушал не перебивая. Словно губка вбирал в себя истории, что рассказывал о ней Волына. Как она впервые готовила у него дома и едва весь особняк не спалила, запутавшись в устройстве новомодной техники. Как водку с ним пила не закусывая, поддерживая после смерти жены. Как уговорила его фонд открыть, чтобы больным детям помогать. В этом вся она — его маленькая кроха. Она была самым сломленным человеком в мире, но все бы отдала, чтобы помочь людям, что были рядом. Верила, что каждый заслужил шанс, несмотря на все говно, что в её жизни происходило. И невозможно было её не любить.

Горем присоединился к их разговору, рассказывая свои любимые истории о ней. Сережа молчал, боясь открыть рот, поскольку понимал, что если начнет говорить, уже не остановится. О ней он мог говорить часами.

— Здесь есть родственники Юлии Метельской? — поинтересовался доктор, выходя к ним в холл.

— Я — муж, — подскочил с пола Сергей.

То, что доктор ждет официальное подтверждение родства, не сулило ничего хорошего. Но он держал себя в руках. Отказывался верить в худшее, пока не услышет об этом прямо и четко.

— Не знаю, что держит эту девочку на земле, но она хватается за жизнь зубами, — пожал плечами врач и Волына громко выдохнул за спиной Сергея. — Я не даю никаких гарантий, но если она переживет эту ночь, у неё появится шанс.

Сережа не мог дышать. Шанс — это было всем, что ему было нужно. Что было нужно ей.

— Я могу увидеть её? — взмолил он, понимая, что в реанимацию никого не пускают.

— Нет, — подтвердил его опасения доктор.

Сергей не стал спорить. Да, он больше всего на свете хотел быть рядом с ней в эту секунду, но прекрасно понимал, что ничего не сможет для неё сделать.

— Чем я могу помочь? Что могу сделать? — обратился он к врачу.

Хирург окинул его долгим, задумчивым взглядом, но лишь покачал головой.

— Там на первом этаже есть небольшая церковь при больнице, — неуверенно отозвался он. — Точнее, как церковь. Так, просто небольшая комнатка с иконами. Но, я думаю, что пару молитв о её здоровье девочке точно не помешают.

Волына не умел молиться.

После всего, что совершал в этой жизни, искренне полагал, что его скорее молния пронзит, чем Бог позволит кому-то вроде него переступить порог церкви или взять в руки свечу. Но, когда он вошел в небольшую комнату и опустился на лавку перед иконами, ничего сверхъестественного не произошло. Была глубокая ночь. Они провели в больнице целый день и лишь только под вечер, когда закончилась операция, сослуживцы Сергея начали разъезжаться. В больнице остались лишь он, Сергей и Горем, которого не удалось выгнать, как бы не пытался весь медперсонал отделения реанимации. А все потому, что он не давал людям спокойно работать. Караулил каждого сотрудника и отправлял их в Юлину палату, проверять её самочувствие. Думаю, не стоит уточнять, что без угроз им дело не обходилось?

Сережа снова молча сидел на полу в коридоре. Ранее он провел около часа в этой церквушке, о чем-то договариваясь с Всевышним. Волына не знал, что он обещал Богу за помощь Юле, но готов был удвоить всю плату, лишь бы девочка выжила.

— Я, короче, не знаю, что делать нужно, — начал он, зажигая свечу и ставя её в специальную ячейку. — Но тут на втором этаже лежит моя дочка. Не по крови и плоти, а душой. Это самый светлый и добрый человек, что я встречал. И самый несчастливый. Я не знаю, почему ты въелся на неё, но прошу тебя перестать её мучить. Если хочешь, мучай меня вместо неё. Я прожил жизнь, успел пожить. Не забирай её, ведь если заберешь, то и Метеля следом за ней отправится. А оно тебе надо? Не глупи. Если решаешь кого забрать, меня бери. Я готов. Скажешь в ад идти, пойду. Заслужил за свою жизнь грешную, но девочку не трожь.

Он замолчал, глядя на выражение лика на иконе. Покачал головой, словно не верил, что всерьез с иконой говорит.

— Я знаю, что парниша тебе такую же сделку предлагал, — признал он, поскольку хорошо знал Сергея. — Но ты его не слушай. Нельзя его отбирать у Юли. Их вообще разлучать нельзя. Они не проживут друг без друга. Так не бери грех на душу, не убивай детей. Меня забирай.

Когда слов не осталось, просто встал и вышел наружу, подкуривая сигарету и надеясь, что Бог действительно его услышал.

Утром, когда Сергея разбудила легким касанием ладони медсестра и попросила следовать за ней, мужчина не заподозрил неладное. Послушно следовал за женщиной по коридорам, ожидая, что его попросят подписать очередную бумажку с разрешением или выдадут новый список лекарств к покупке. Но чего он не ожидал, так это того, что она проведет его в палату, где перед ним будет лежать на кушетке его девочка. Маленькая, хрупкая, вся в садинах и синяках, в гипсе и на вытяжении. И в тот момент, как он войдет и замрет на пороге, она откроет свои глаза.

— Привет, — прошепчут её губы.

И он не выдержит. Побежит к ней, опустится на кушетку рядом и склонится к её лицу. Прижмется лбом, щекой, поцелует волосы. Осторожно дрожащими пальцами коснется её лица и практически ослепнет от слез, что глаза застилать будут пеленой. Сотрет мокрые дорожки с её щек, прежде чем мягко прикоснуться к дрожащим губам.

— Я люблю тебя, — прошепчет в её губы. — Ты осталась со мной, ты не ушла.

А она не в силах сдерживаться, не сможет всхлип удержать. И улыбнется сквозь слезы, не веря в то, что все закончилось.

— Я не могу вам гарантировать ничего, поскольку те травмы, что вы пережили… — гинеколог замолчала, рассматривая Юлю, тридцать процентов тела которой по-прежнему находилось в гипсе. — Но если сердце ребенка будет биться, есть надежда, что он может родиться здоровым даже учитывая все это.

Прошла неделя с тех пор, как Юля пришла в сознание, но лишь сейчас хирург признал её состояние достаточно стабильным, чтобы пригласить гинеколога с аппаратом узи. Они не должны были даже надеяться. Эта женщина врач уже несколько раз подходила к Сергею и просила его подготовить Юлю к тому, что шансов практически нет. Но он не мог. Не мог поговорить с ней, поскольку внутри него, также как и внутри неё, все еще теплилась глупая надежда, что их малыш выжил. Оба понимали насколько мало шансов, но продолжали верить.

Но теперь, когда пришло время выяснить все до конца, стало страшно, ведь впервые он позволил себе допустить мысль о том, что они все это время просто обманывали себя. Юля сильнее сжала его ладонь, словно смогла прочитать мысли в его голове. Её взгляд был пустой, отрешенный. Она была готова услышать плохие новости. Холодный гель на коже и аппарат, скользящий по её исцарапанному ножом животу, в попытке услышать сердцебиение. Несколько минут тишины, заставляют её и до того неровное дыхание срываться. Рука Сергея крепче сжимает её руку в безмолвной поддержке. Он рядом. Он хотел, чтобы она знала, что он не уйдет, что бы не произошло. Пережитое с ними научило её в это верить. Верить в него и их будущее.

Тишина оглушительно давит на них. Слезы скапливаются в уголках её глаз и она застывает, понимая, что стоит сморгнуть их и уже не сможет остановиться. Смотрит на Сережу и понимает, что еще никогда не видела столько боли на его лице, в этих глубоких, как морская бездна, синих глазах. Это не просто их общая потеря. Это горе такой силы, что они обатонут в боли друг друга, что отражается в глазах. И оба совершенно точно осознают, что не выберутся. Останутся в этой тьме до конца своих недолгих жизней.

А потом тихий шум отвлекает их, заставляя повернуться к монитору. И стук, ровный и уверенный, доносится до их слуха.

Эпилог

— Матвей, где Катя? — когда до десятилетнего мальчишки доносится строгий голос мамы, он вздрагивает, упуская из рук крючок, что скручивал к завтрашней тайной рыбалке, на которую ему запретили идти, наказав за то, что покрасил волосы сестры зеленкой.

И никто не поверил, что она сама его об этом попросила. Сама раздобыла зеленку и пришла к нему с глазами, как у кота из «Шрека», прося помочь ей осуществить давнюю мечту. И понимал же, что родители по головке не погладят, но и отказать не смог. Катя была всего на год его младше, но ввила из него веревки так умело, что он просто забывал, что в лексиконе есть слово «нет», когда она к нему обращалась.

Но нужно отдать ей должное, когда его поставили к стенке «под растрел» родители, она его не бросила. Встала рядом, спрятав за спину зеленые косы, и попытаясь взять всю вину на себя. Ну как он мог позволить ей одной все разгребать? Участвовал же. Поэтому начал перебивать сестру и доказывать, что все это вранье. Что это именно он её наглым образом скрутил и насильно облил зеленкой. Катя, в силу своего горделивого характера, не могла стерпеть поражение, даже если оно было вымышленное и могло спасти её от наказания. Она пыталась перебить его и сказать, что это именно брат врет. В этот момент родителям все надоело и они наказали обоих трехдневным домашним арестом. Они всегда так делали, когда младшее поколение пробовало объединяться против них.

Быстро смотав крючок и спрятав его в тайную коробку, которую хранил на верхней полке в папином гараже, Матвей спрыгнул с грубо сколоченной прошлой осенью лавки и устремился наружу. Не хватало еще, чтобы мама вошла в гараж. Отец тогда ему точно голову открутит, если ей, беременной, придется дышать машинным маслом, которым здесь пропах каждый сантиметр.

— Мамуль, ты чего здесь? — сделал невинное лицо парнишка, что как две капли воды был похож на своего дядю, покойного брата мамы. — Тебе же врач запретил долго ходить, а ты с утра на ногах. Смотри, спина опять болеть будет.

Юля перевела взволнованный взгляд на сына, понимая, что Матвей что-то в очередной раз задумал. Эти дети были ходячей катастрофой. Матвей с рождения был шилом в одном месте. Хотя, кого она обманывала, шилом он был даже раньше. Как начал на пятом месяце акробатические этюды в её животе исполнять и пинаться, так не сбавлял темпа все десять лет. Она уже сбилась со счету сколько раз их с Сережей к директору вызывали, когда он очередному мальчишке фингал ставил. И ругать его рука не поднималась, когда он причины рассказывал. Всегда за правду боролся, за девчонок вступался. Сережа, после того как отпускал его, всегда наигранно головой качал, спрашивая и в кого это у нас он такой честный борец за справедливость?

Катя, которая появилась у них так неожиданно, сразу следом за Матвеем, недалеко ушла от брата. Она была так похожа на Сережу и внешне и характером, что Юля искренне опасалась, что девчонка может поддаться в криминал лет через пять. Все пыталась леди вырастить, к красивому приучить, а эта маленькая дикарка вела себя так, словно жила в каменном веке.

— Так Катюха же повела Ольгу Сергеевну на день рожденье к соседской девчонке, к Маринке, — удивился Матвей. — Ты ж сама разрешила вчера.

Юля поднесла ладонь к голове, прикрывая глаза. Да, она сама вчера пол вечера пришивала цветочки к красному платью младшей дочери, поскольку та увидела в новом мультике, что все принцесы носят платья с цветами. А как же её высочество, Ольга Сергеевна, могла позволить себе нарушить королевский дресс-код? Юля до сих пор не понимала, как некто столь голубых кровей мог родиться в их простой семье, но все списывала на Сергея и то, что он вкрай разбаловал дочь. Но его тоже можо было понять. После рождения двух детей Юля не думала, что когда-либо сможет решиться на третьего, ведь непоседливые погодки занимали все её время. Молодая семья тогда все же вернулась в деревню, где прошло их детство. Сережа открыл автомастерскую и занялся запчастями. Честный труд был ему в радость. Наслаждался тем, что деньги собственными руками зарабатывал. Да и времени у него было достаточно, чтобы помогать жене с малышами. Водил их на пикники, научил рыбачить. Он был таким чудесным отцом, что, когда через три года после рождения Кати он попросил о еще одном малыше, Юля просто не смогла отказать. Так в их семье появилась маленькая принцесса Ольга Сергеевна, как в шутку называли её брат с сестрой. Все их детки были такие разные, с собственными мечтами и сложными характерами, но они были столь дружны, что, когда им сказали о новой беременности мамы и скором появлении на свет братишки, малыши развернули бурную деятельность в попытке оградить маму от всего, что на их взгляд могло её утомить. Катя взяла на себя готовку, Матвей уборку, а Ольга Сергеевна ежедневно учила новый стих, чтобы вечером вещать его родителям, стоя в бальном платье на стуле посреди гостиной.

— Эта беременность сведет меня с ума, — проворчала Юля, действительно считая, что глупеет с каждым новым ребенком.

Но и сказать, что не рада новой беременности, не могла. Каждый раз, когда их семья пополнялась малышом, она буквально сходила с ума от счастья, благодаря Бога за то, что они имели. За каждые маленькие ножки, что бегали по дому, который пришлось достроить и расширить, когда им стало в нем тесно. Она никогда не думала, что они станут многодетной семьей, но когда начали, уже не смогли остановиться.

Женщина развернулась, чтобы пройти в дом, но замерла, едва сделав шаг. Сжала губы, прикрыла глаза. Медленно выровнялась, пытаясь не напугать ребенка, что внимательно за ней наблюдал.

— Матвейка, зайчик, принеси-ка маме телефон, — елейным голоском попросила она, растягивая на лице слишком широкую улыбку.

А когда мальчишка побежал в дом за телефоном, вытащила мобильник из кармана и набрала номер мужа.

— Да, Кроха, — раздался голос Сергея, сквозь шум от работающего стонка. — Чем занимается моя малышка?

— Твоя малышка только что взорвалась потоком околоплодных вод, — в тон ему прошипела женщина, чувствуя отголоски первых схваток. — У тебя десять минут, чтобы добраться до дома, пока твой сын не начал из меня вылезать.

Грохот на том телефона явно дал понять, что Сережа понял, осознал происходящее и проникся урозой в полной мере.

— Еду, — прокричал он, буквально бегом устремляясь к машине. — Сожми ноги и не дай ему выйти раньше, чем я доставлю тебя в больницу!

Ухмыльнувшись поступившему указанию, Юля лишь покачала головой, отключаясь, и посмотрела на родной дом. Она помнила, как еще девчонкой сидела под деревом на заднем дворе и мечтала о том, что когда-нибудь Сережа полюбит её, они поженятся и будут жить здесь всю жизнь. Будут жарить шашлыки каждые выходные и купаться в речке без ограничения по времени. Тогда ей было одиннадцать, но, если не вдаваться в детали, можно сказать, что практически все её мечты осуществились. Да, было сложно. Да, были моменты, когда она думала, что не сможет жить в этом мире. Но как же она была благодарна Сергею за то, что он не оставил её. За то, что вытянул из болота, в котором она тонула, и подарил эту прекрасную жизнь.

— Мам, а где ты его оставила? — прокричал из дома сын, так и не найдя мобильный, который все это время был у неё.

А женщина лишь улыбнулась своему маленькому обману и пошлепала в дом, чтобы подготовить сумку в роддом и рассказать Матвейке, что уже сегодня вечером у него появится братик.

Оглавление

Пролог

Глава 1 (Сереже 11, Юле 8)

Глава 2

Глава 3 (Сереже 12, Юле 9)

Глава 4 (Сереже 14, Юле 11 лет)

Глава 5 (Сереже 15 лет, Юле 12 лет)

Глава 6 (Сереже 16 лет, Юле 13 лет)

Глава 7 (Сереже 17, Юле 14)

Глава 8 (Сереже 17, Юле 14)

Глава 9. (Сереже 18, Юле пока еще 14)

Глава 10 (Сереже 18, Юле все еще 14)

Глава 11 (Сереже 20, Юле 16)

Глава 12 (Сереже 20, Юле, «по документам», уже 17)

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23 (Сереже 27, Юле 24)

Глава 24

Глава 25 (три месяца спустя)

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Эпилог