Школа новичка (СИ) [Дмитрий Зимин] (fb2) читать онлайн

Сан-Инферно 8. Школа новичка

Глава 1

Целую минуту я изучающе смотрел на старуху — свою новоявленную бабушку. Старую ведьму, которая не задумываясь свернула бы мне шею, если б это пошло на пользу клану.

А потом улыбнулся.

— Кэсси! Подойди ко мне.

Леди Шторм метнула острый взгляд в помощницу.

— А она — здесь при чём? — спросила она. Но тут же в глазах колдуньи мелькнуло понимание… — Не хочешь пачкать руки убийством? Ничего не выйдет, мальчуган. Кинжал — проводник силы. Ты должен САМ вонзить рукоять.

Говоря, она тыкала себя в область сердца корявым пальцем.

Я скромно потупился. А потом изрёк:

— Вообще-то нет.

— Нет?..

Идя к выходу из склепа, я улыбался.

Нет, честно: немного радости я заслужил.

Провернуть такой финт ушами! И всё это не сходя с места.

Старуха, конечно, покочевряжилась для порядка. Но я сразу чувствовал: она согласится. В конце концов, я просто не оставил ей выбора!

Бесславная смерть от старости, и вместе с ней — угасание клана Шторм, без наследников, без памяти.

Или… Кэсси.

Ну да. Я это придумал, пока мы шли по тому длинному коридору и спорили, кто из нас круче.

Аргументы были такие…

Во-первых, Кассандра шарит в местных реалиях — в отличие от меня.

Во-вторых, предана бабуле — несмотря на то, что та обращается с ней, как с полезным инструментом, а не с человеком.

В-третьих, Кассандра жаждет обрести своё место — ещё больше, чем я. И обретя его, ни за что и никому не уступит.

С её способностями, с её… образованием, из Кассандры получится превосходная леди Шторм.

Лучше, чем из меня — мне не слишком идут платья, я проверял.

Главным аргументом для бабули, как это ни смешно, стало то, что Кэсси — девочка.

Кланом Шторм всегда правили женщины. И когда я сказал, что не следует нарушать традицию — враги не поймут…

Старуха согласилась.

А теперь насчёт убийства.

Зря вы подумали, что раз Кассандра из Гильдии убийц, ей будет проще прикончить старую ведьму, чем мне.

Этого делать вообще не пришлось.

Знаки, пентаграммы, кинжалы — всё это антураж. Предметы, которые помогают сосредоточиться. Занять руки.

Я давно понял одну штуку: вся магия — в голове. Или ты можешь сконцентрироваться и совершить желаемое усилием воли — или нет.

Такие дела.

Так что я оставил «девочек» разбираться с передачей… Ну, что там передают наследнице клана, и ушел.

Чмокнул в пергаментную щечку бабулю, пожал мужественную руку новой леди Шторм, пообещал заскакивать на праздники, и…

Меня, в конце концов, Зебрина ждёт.

Двери из дерева Гофер распахнулись, гостеприимно выпуская меня на свободу, и что характерно: с кристально чистой совестью.

Крушение планов обрушилось с потолка, как подмокшая штукатурка.

Оно состояло из глухого душного мешка, тугих наручников и болезненного удара по почкам.

Я открыл рот, чтобы возмутиться, но его сразу забило колючим шерстяным мешком. На языке появился привкус очень лохматого и не слишком чистоплотного животного.

Потом меня куда-то поволокли…

Судя по ощущениям, на плече всё того же каменного голема, только очень холодного.

Свисая вниз головой, я уныло размышлял о том, что измерение Лимб не балует меня своей благосклонностью.

Интересно: почему?..

Второе пленение за два дня — уже тенденция. Надо пореже здесь появляться. Или взять телохранителя. Может, Лоле понравится путешествовать?

Я представил, как появляюсь буквально везде в сопровождении двухсполовинойметровой девушки в бронелифчике.

Несомненно, что-то в этом есть… Стильно. Благородно. И навсегда отбивает охоту связываться.

Лолита — она как Домоклов меч и заботливая мамочка в одном флаконе…

…Меня уронили на что-то твёрдое, а потом пол закачался.

Колесница, — догадался я. — Одна из тех, по которым я палил из огнетушителя.

Характерный крик экоя это подтвердил.

И как они терпят эти звуки? Словно по обнаженной душе проводят мочалкой из толчёного стекла.

Интересно: куда мы летим? В другую цитадель?.. Какой-нибудь конкурирующий клан, не иначе.

То-то смеху будет, когда они выяснят, что я — не лорд Шторм.

В этом смысле старуха их переиграла.

Сделав Кассандру своей преемницей, наверняка она спутала немало раскладов.

И всё это благодаря мне, любимому.

Ну, надеюсь, как только недоразумение разрешится, мне позволят отбыть восвояси. Хорошо бы перед этим найти Гермиону… Уверен: это будет не так уж сложно.

Надо только выйти на открытое место и послушать, откуда раздаются вопли насмерть перекусанных экоев…

Судя по прекращению болтанки, мы где-то приземлились.

Меня грубо вздёрнули на ноги и сорвали с головы мешок…

Ух ты. А это впечатляет.

Под ногами простиралось море горных пиков — если так можно выразиться о чём-то настолько твёрдом.

Пики высились везде, куда ни плюнь. Объединяло их одно качество: все они были острые, как сосульки.

Да и там, где я стоял, наблюдалось значительное похолодание атмосферы… Щеки онемели, в носу щипало от морозного воздуха. Приходилось то и дело моргать — я боялся, что если перестану, глаза покроются ледяной коркой.

— Добро пожаловать в башню Льда и Пламени, лорд Шторм.

Я обернулся.

Во внешности того, кто меня приветствовал, было что-то индюшачье. Гордая посадка маленькой головы сочеталась с общей дородностью и округлостью телес, покачивающихся на тонких, затянутых в красные лосины, ножках.

Интересно, он сам осознаёт, как выглядит? Или здесь совсем нет зеркал?

— Э… С кем имею честь?..

— Лорд Феникс. Глава Высокого, Неопалимого, Признанного и Древнего Клана Феникс, — он просто ЧЕКАНИЛ заглавные буквы — как зубилом по скале. — Хранитель Восьми Ключей, Трёх Источников, Девятнадцати Заповедей…

— И Трёх Мостов.

Я не удержался. Пафос — игра, в которую можно играть всем желающим.

На меня воззрились с поистине куриным презрением.

— Я вижу, вы переняли фамильную язвительность, лорд Шторм.

— Трудно оставаться милым с мешком на голове.

— Это была разумная предосторожность, — щеки моего нового знакомца затряслись в праведном негодовании. — Молодые Источники склонны проявлять агрессию.

— Вот как, — я огляделся. Мы стояли на вершине башни — судя по ровному каменному полу, это было всё-таки рукотворное строение. А не верхушка айсберга. — Могли бы просто пригласить. Знаете, со мной легко договориться. Если не злить.

— Судя по тому, что вы продемонстрировали при обороне башни Шторм — не легко, — заложив за спину тонкие ручки, лорд Феникс покачался с носков на пятки.

— Просто помогал одной родственнице, ничего личного, — я вежливо улыбнулся и вновь посмотрел на пики гор. Не мог удержаться. Пустота притягивала, манила. Просто ЗАСТАВЛЯЛА раскинуть руки и шагнуть…

Я потряс головой.

Лорд Феникс скупо улыбнулся.

— Это что, какой-то гипноз? — я отошел подальше от края: украшенный зубцами парапет был слишком низким.

— О чём вы?

— Желание полететь вниз. Ваших рук дело?

— Так, небольшая проверка. Вы её прошли.

— Я счастлив.

— А уж как МЫ счастливы…

Можете представить улыбающегося индюка? С клювом это не слишком удобно. Но лорд Феникс улыбался именно так: словно много лет сдерживался, приберегая данное мускульное усилие для особого случая.

— Осталось соблюсти формальности, — продолжил он. — Спуститься к Горну Стихий и совершить Акт.

Господи, как он любит большие буквы…

— Так, стопэ, — я выставил перед собой открытые ладони. — Предупреждаю сразу: «Акты» я совершаю только с девушками — с их полного согласия, разумеется. Желательно, в постели, после горячего душа и лёгкого, но возбуждающего ужина.

На меня вновь моргнули совершенно круглые, окруженные воспалёнными красными веками глаза.

Заметив в их глубине недобрый огонёк, я решил чуток притормозить. В это трудно поверить, но не все воспринимают моё искромётное чувство юмора положительно.

А я всего лишь хотел растопить лёд.

В буквальном смысле: воротник куртки уже не гнулся.

— Давайте начнём с самого начала, — предложил я. — Хотя бы с того, что я — никакой не лорд Шторм.

Мой собеседник принялся кудахтать. Всего через пару секунд я понял, что так он выражает веселье.

— Вы меня не проведёте, лорд Шторм.

— Макс, — вставил я. Говорить становилось всё труднее: холод сковывал челюсти не хуже анестезии. — Для друзей — Безумный Макс. Но что-то мне подсказывает, что с вами мы не подружимся.

— Ваша интуиция делает вам честь.

Лорд Феникс чопорно склонил лысую голову. И как ему не холодно?..

— Тогда может быть, просто разойдёмся? Вы к себе, я — к себе… Чего нам делить?

— Вы правы. Как только передадите нам силу, которую завещала вам леди Шторм, делить будет действительно нечего.

— Да нет у меня никакой силы! Я отказался от места главы клана, и просто ушел.

Холод одолевал всё сильнее. Я очень хотел предложить перенести дискуссию в более комфортные условия. Например, в баню. Но боялся, что тогда индюку захочется этого, как его… Акта. И терпел.

Лорд Феникс упрямо сжал и без того тонкие губы.

— Я подозревал, что договориться не удасться, — скорбно кивнул он. — Клан Шторм всегда славился своим упрямством. Впрочем, на вашем месте я поступил бы точно также: умереть во цвете лет, только что обретя неизмеримые могущество и власть… Я вас понимаю.

— Ничего вы не понимаете!..

Но он меня больше не слушал.

— Стража! — негромко, но очень властно скомандовал лорд Феникс. Внезапно из его внешности пропали индюшачьи черты, на меня смотрел безжалостный и очень голодный стервятник.

На призыв откликнулось несколько снежных смерчей. Появившись из-за зубцов башни, они спикировали на камни и поднялись…

Ну да. Это были аналоги бабулиных «мальчиков». Эдакие ледяные скульптуры — прекрасные в своей холодной наготе, и равнодушные, как… куски льда.

Не успел я пикнуть, как они схватили меня за руки и ноги и потащили к краю.

Дыхание перехватило. В глазах помутилось, кишки завязались узлом.

Я попытался брыкаться — бесполезно.

Почувствовал себя мухой: им довольно редко удаётся вырваться из сетей пауков…

Ничего, ещё не всё потеряно, — билось в голове. — До этих острых пиков довольно далеко, наверняка я успею открыть портал… Ведь успею же?..

Когда меня вознесли над низкими, мне по-пояс зубцами, я перестал дышать.

Вот сейчас…

Непродолжительный, но захватывающий полёт ко дну ущелья, краткая вспышка боли и…

Полёт начался.

А вот хватка на моих конечностях не ослабла. Ни чуточки.

Ледяные великаны спрыгнули вместе со мной, и если их хозяин не рассчитывает таким образом добыть побольше ледяной крошки для «Маргариты», то тут кроется что-то другое.

Не знаю, от страха или от холода, но я не мог кричать. И что самое обидное, даже не потерял сознания. Весь этот кошмарный, леденящий кровь прыжок запечатлелся в моей памяти с устрашающей ясностью.

До конца жизни мне теперь не уснуть на трезвую голову…

Приземление было таким, как я и рассчитывал — хоть в этом повезло…

В смысле, оно было жестким и не оставляющим никакой надежды на свободу — ледяные великаны ни на миг не ослабили хватки.

Так и потащили меня, как куль с мукой, куда-то вниз, под фундамент башни…

А вот в ЭТОМ подземелье всё было так, как я себе и представлял. Вплоть до пентаграммы.

В центре пылал холодный огонь. Я что хочу сказать: если бы он был горячим, здесь было бы хоть чуточку теплее. А так — дыхание оседало хрупкими льдинками ещё до того, как выходило изо рта…

Курильницы курились, источая вонючий дым, знаки, начертанные прямо на каменных плитах пола, начинали неприлично извиваться, стоило сфокусировать на них взгляд, а пространство зала заполняли фигуры в чёрных, с золотыми масками, балахонах.

Ниспадающий складками шелк таинственно колыхался, на масках играли отблески пламени…

В кино так изображают тайные общества, общей отличительной чертой которых является любовь к острым изогнутым ножам и девственницам в тонких прозрачных одеяниях, прикованных к алтарю.

А, понял. В качестве девственницы выступаю я. Ха-ха. Сильно просчитались, господа маги. Из меня такая же девственница, как сотовый телефон из мыла.

Бросив на камень, в центре которого горел огонь, мои ноги и руки притянули к металлическим кольцам и накрепко привязали.

На ледяных лицах не дрогнул ни один мускул.

Я осторожно подёргался.

Ситуация…

Фигуры в чёрном затянули низкое печальное песнопение. Я поморщился: слова, хотя и незнакомые, ввинчивались в уши, как целеустремлённые свёрла.

Среди фигур появилась ещё одна. По низкому росту и общей округлости форм я опознал лорда Феникса.

В одной руке лорд сжимал неприятного вида серп, в другой — внушительный молот.

Рабочий и Колхозница, копать его хоронить…

Феникс встал рядом, помахивая над моей грудной клеткой орудиями труда. Мне это не понравилось, и я задёргался с удвоенной энергией.

Тогда лезвие серпа опустилось и замерло ТОЧНО над впадиной диафрагмы. Пришлось перестать дёргаться: я отчётливо ощущал на коже его остриё…

— Все ли собрались, о Братья в Искусстве? — глухо, так как на нём тоже была маска, вопросил Феникс.

Его маска изображала птицу. Немного забавную, из-за круглых выпученных глаз и смешного хохолка надо лбом.

Остальные маски принадлежали медведям и ящерицам — примерно в равных пропорциях.

Все их отличали какие-нибудь забавные детали: у ящериц был слишком надменный вид, медведь словно собирался пукнуть… Видать, у ваятеля было то ещё чувство юмора.

Но мне было не до смеха.

Впрочем остальные, судя по поведению, тоже не находили ничего смешного в том, что дюжина взрослых людей собралась в подземелье, напялив глупые балахоны и дурацкие маски.

— Все на месте, Мастер, — ответила маска ящерицы на вопрос Феникса.

— Должным ли образом наполнены Чаши? — задал тот следующий вопрос.

— Должным, о Мастер, — ответил другой, в маске медведя. — Я сам за этим проследил.

— Тщательно ли заострены Мечи? — допытывался лорд, всё глубже вонзая остриё серпа мне в кожу.

— Свет разделяется пополам, попадая на их лезвие, о Мастер, — ответила смешная, похожая на игуану, ящерица.

Очередной тычок серпа…

— Начищены ли Жезлы? — дотошно спрашивал Феникс.

По рядам масок пронёсся дружный усталый вздох. Зуб даю: под прикрытием масок собравшиеся закатывали глаза.

— Жезлы в полном порядке, о Мастер, — подала голос птица с длинным, как у ибиса, клювом.

— Тогда призываю вас, о Братья, достать Монеты, и возложить их на алтарь ошую и одёсную от Жертвы.

Послышался дружный шорох — как если бы толпа людей принялась неохотно копаться в глубоких карманах…

Затем раздался дробный металлический звон — вокруг меня дождём падали кругляши из золота.

— Когда монеты должным образом окропятся кровью Жертвы, — торжественно сообщил Феникс. — Они сплавятся в единый и нерушимый союз наших Кланов. И да взойдёт над Башней счастливая звезда Полынь…

Откуда-то слева донеслось красноречивое покашливание.

Феникс поперхнулся.

— Да, Брат Урса. Ты с чем-то не согласен?

— Э… Хотелось бы поподробнее, о Мастер. Над ЧЬЕЙ Башней взойдёт счастливая звезда?

Судя по паузе, теперь лорд Феникс закатывал глаза…

— Это символическая башня, о Брат мой. Она будет символизировать ВСЕ Башни Искусств на Лимбе.

— Да, но чья КОНКРЕТНО это будет башня?

— Если тебе так интересно, то моя. Точнее, ордена Феникса.

По рядам масок промчался неровный вздох.

— Мы это уже обсуждали, БРАТЬЯ, — с нажимом — серпа на мою грудную клетку — продолжил лорд Феникс. — Церемония проходит в нашей клановой Цитадели, а значит, Сила клана Шторм СНАЧАЛА должна перейти в наш Горн Стихий. А оттуда уже…

— Да, но где гарантия? — гнусаво вопросила ящерица с лицом типичного тритона. — Не воспользуешься ли ты, о Мастер, этой возможностью, чтобы оставить Силу себе, тем самым превзойдя в могуществе всех остальных?

Судя по нетерпению, с которым Феникс навалился на серп, именно такой вариант событий устроил бы его больше всего.

— Может быть, сначала завершим Церемонию передачи, а потом обсудим доли участников? — раздраженно спросил он. — Жертва должна быть принесена Горну до полуночи, вы это прекрасно знаете. Затем Сила начнёт убывать, и если мы продолжим спорить, от могущества Шторма не останется и жалкого смерча.

— Ты прав, о Мастер, — кивнул Ибис. — Давайте завершим церемонию.

— Нет, подождите, — возмутился Урса. — Что-то до меня плохо доходит…

— А вот ЭТО совсем не удивительно, — буркнул кто-то в задних рядах. По балахонам прошелестел смех.

— Если мы завершим церемонию, кто помешает Фениксу оставить всю силу Шторма себе? — гнул своё Урса.

— Обязательства, о Брат мой в Искусстве, — раздражение заставляло Феникса всё сильнее давить на серп. Честно говоря, мне всё сложнее становилось следить за дискуссией. Больно было адски. — Я ОБЕЩАЛ разделить силу Шторма среди присутствующих — если вы поможете мне её получить.

— Да, но…

— А тебе не кажется, Брат, что эти вопросы надо было обсудить ДО того, как мы затеяли предательство леди Шторм? — подал голос ящерица.

— Это не предательство! — голосом, который находится на грани нервного срыва, возопил лорд Феникс. — Мы все, сообща, решили, что будет только справедливо поделить Силу Шторма между нами троими — после всего, что старая ведьма сделала.

— Да, но так мы нарушаем равновесие…

— НИКАКОГО НАРУШЕНИЯ НЕ БУДЕТ, — отрезал лорд Феникс. Просто… теперь оно будет базироваться на ТРЁХ Источниках, а не на четырёх. Вот и всё.

Наступила тишина. Казалось, все обдумывают грядущие перспективы.

— А можно мне сказать? — спросил я.

Маски ОКАМЕНЕЛИ.

Вероятно считалось, что Жертва не может выражать мнение. Не её, жертвы, это собачье дело…

— Дело в том, что во мне нет силы Шторма, — поспешно, пока они не пришли в себя, продолжил я. — Вас ввели в глубокое заблуждение, господа. Я — обычный человек. И даже не колдун.

Все маски, как одна, повернулись к Фениксу.

— В чём дело, Мастер? — спросил брат Урса. — Ты решил над нами пошутить?

— Он лжет! — визгливо вскричал Феникс, и ещё глубже вонзил серп мне в грудную клетку. — Я сам видел: он вышел из подземелья Источника! Только тот, кто перенял силу Стихии, мог пройти через Лабиринт и остаться в живых. Этот юноша — несомненно, новый лорд Шторм. Старая ведьма передала ему свою силу, разве вы её не чувствуете?

И он картинно повёл рукой над моей головой…

— Но я…

— Да сомкнёт уста Жертвы Печать Молчания! — возопил лорд Феникс и заткнул мне рот своей ладонью — в качестве Печати, очевидно. Куда он при этом дел молот — ума не приложу…

— Он прав, о Братья, — сказала птица Ибис. — Никто не может выйти из Лабиринта живым, если это не новоявленный Лорд! Феникс не обманул нас.

Маски согласно закивали.

Я дёрнулся, но серп и ладонь Феникса едва позволяли мне вдохнуть.

— Но я всё-таки настаиваю на том, чтобы Врата Силы отверз не Феникс, а… кто-то другой, — упрямо заявил брат Урса.

— Уж не ты ли хочешь это сделать? — ядовито осведомился лорд Феникс. Вытащив серп из моей грудной клетки, он протянул его Медведю. — Давай, не стесняйся. Посмотрим, насколько Братья доверяют ТЕБЕ, лорд Урса.

— Не будем спорить, братья! — глухой голос доносился из-под маски саламандры. То есть, это я только что понял: маска ящерицы символизирует огненное начало, а значит, правильнее её звать саламандрой… — Давайте обратимся к Традиции. Пускай Врата Силы откроет не один из нас, а некто посторонний. Не заинтересованный.

— Ты хочешь сказать, что мы должны призвать… Палача? — с недоверием вопросил Феникс. — Но… Барон Оямацуи! Где мы найдём Палача Прямо Сейчас?..

— Я об этом позаботился, о Братья, — ответил тот. — Предвидев раскол в наших рядах, я отыскал человека с нужными навыками. И привёл с собой. Он ждёт за дверью.

— Ну не знаю, не знаю… — Феникс пытался оттянуть неизбежное. Но остальные маски явно поддерживали барона, и ему пришлось сдаться. — Ладно, как скажете, — в голосе Феникса было столько отчаяния, что становилось ясно: всё пошло не так. — Зовите вашего Палача.

Где-то сбоку открылись ворота — повеяло свежим ветерком и факелы заколыхались.

А потом в круг света вошла ещё одна фигура.

Тоже завёрнутая в просторный балахон, но без капюшона.

Лица я не видел, но над головой его отчётливо светился… незамкнутый нимб.

Демангел!

Не зря Кассандра говорила, что дружить с нефилим — то ещё извращение.

Она была права.

Тяжело это признавать, но не всегда вера в то, что люди лучше, чем кажутся, оправдывает себя.

Фигура подошла ближе, черты лица медленно проступили в неверном свете факелов…

Если бы не рука, всё ещё зажимающая мне рот, я бы заорал.

Потому что это был не Денница.

Глава 2

— ПАТРИЦИЯ! — хотел заорать я. — Что ты здесь делаешь?..

Но это было бы глупо — слепой козе ясно, что она собирается меня убить.

Вопрос в другом: ЗАЧЕМ?..

Ведь у нас всё так хорошо начиналось. Ну, не считая того, что я притащил её туда, где она совсем не хотела быть, не мог ответить на её чувства, а ещё… ах да. Добивался взаимности ДРУГОЙ девушки. Которая сейчас пребывает в облике драконицы. Но не суть.

В ОСТАЛЬНОМ-ТО всё было хорошо!

Во всяком случае, я так думал.

А вот Патриция, как оказалось — нет. И решила взять ситуацию в свои очумелые ручки. Вместе с серпом, которым она как раз сейчас замахивалась над моими…

Маски вновь затянули гнусавый речитатив, от звука которого казалось, что по телу бегают крупные и не слишком дружелюбные пауки.

Феникс снял руку с моего лица и тоже отошел к остальным — вероятно, чтобы не нарушать общей гармонии.

Почувствовав свободу в области рта, я разлепил губы, чтобы как следует отчитать Патрицию за вероломство. Уж на это я имею право перед смертью, нет?

Во всяком случае, меня убьёт красивая девушка, с которой я спал — цыганка нагадала мне именно такой конец, и не ошиблась.

Кармическая предопределённость.

Так вот: я открыл рот, чтобы излить на Патрицию своё негодование, в то время как серп, опускаясь, неумолимо двигался к моей ширинке.

Но вдруг сверкающее лезвие изменило траекторию и… перерезало верёвки на моём правом запястье.

Тут же метнулось к левому, а затем — к ногам.

Железные маски ничего не замечали — они всё также тянули речитатив, мерно покачиваясь в ритм словам. Вероятно, впали в транс или медитацию… А может, съели чего-нибудь перед церемонией, и сейчас смотрят совсем другие мультики.

— Ты будешь вставать, или как?

Да, она права. Надо делать ноги, пока эти чудики в балахонах не пришли в себя.

Все вопросы потом.

Я попытался бодро вскочить. Но вместо этого просто свалился с алтарного камня, как мешок с песком. Даже звук был похожий…

За то время, что я провёл без движения, да ещё и на лютом холоде, мой бедный организм просто-напросто одеревенел. Ни ручки, ни ножки слушаться не хотели. Объявили забастовку.

В списке требований были горячая ванна, три литра раскалённого чая и огромная, как тележное колесо, пицца.

Патриции пришлось помочь мне подняться. А потом, закинув мою руку к себе на плечи, обхватить за талию и в буквальном смысле волочь к выходу.

— Вечно ты во что-нибудь влипаешь, Макс, — пропыхтела она. Я старался перебирать ногами, но по-моему, получалось не очень. — Как ты вообще выжил до сих пор?..

— Тымненеповеришь, — язык слушался плохо, и слова слипались в сплошную белиберду. — Новотсейчасявообщенипричём.

— Ага, — крякнув, Патриция поудобнее перекинула мою руку на своём плече. — Конечно…

Двигались мы не то, чтобы быстро. Но маски почему-то не обращали на нас никакого внимания. И это настораживало.

— Почему они нас не замечают?

— Я подсыпала в курильницы Зелья Иштар, — бросила Патриция, не снижая темпа. — Сейчас они видят сны…

Она недобро хихикнула.

Я тоже: получается, насчёт мультиков я попал в самое яблочко.

— Наркотики?..

— Они хотели тебя убить, помнишь?

— А ещё есть?

— Тебе уже хватит. И так на ногах не стоишь.

— Так это я от от твоего зелья такой квёлый!

— Потерпишь. У тебя же к ядам иммунитет…

— Может, у тебя есть спиртное?.. — я вспомнил заветную фляжку Кассандры, и как она помогла мне взбодриться.

— Извини. Не прихватила.

Эх, не все девушки приучены угадывать мои желания… А жаль.

Мы кое-как доковыляли до двери. Патриция навалилась на массивную ручку всем телом. Безрезультатно.

— Давай, я… — соскользнув с плеча девушки, я повис на ручке всей тяжестью. Та со скрипом подалась, дверь медленно открылась.

Мы оказались в узком, как кишка муравья, коридоре.

Тем не менее, когда дверь захлопнулась, отсекая нас от песнопений и тяжелого удушливого дыма, я почувствовал себя намного лучше.

Даже смог выпрямиться без посторонней помощи.

— Что дальше? — мне это не нравилось, но сейчас Патриция была главной. — Надеюсь, у тебя есть план?

Девушка фыркнула.

— У меня ВСЕГДА есть план, — с глубокой обидой произнесла она. — И даже не один. Планирование — моё второе «я».

— Значит, ты знаешь, как справиться вот с этим, — я кивнул себе за спину. Оттуда, по коридору, к нам приближалась ещё одна фигура.

В походке, в том, как она держала голову, было что-то до боли знакомое.

— Заблудились?

— Привет, Денница, — облегчение, затопившее меня с ног до головы, было почти таким же приятным, как горячая ванна. — Пат говорит, что у неё есть план. Но думаю, лишняя помощь нам не помешает.

— Тогда идите за мной.

Повернувшись, он стал удаляться туда, откуда пришел. Я сделал шаг… Но Патриция поймала меня за руку.

— Я ему не доверяю, Макс, — прошипела она.

Я моргнул.

— Извини конечно, но мне казалось, вы с Денницей заодно. Ну в смысле — вместе. То есть, сообща пришли мне на помощь…

Патриция покачала головой и потуже запахнула свой балахон. Что-то мне подсказывало, что под ним ничего нет…

— Макс!..

— А? Ты что, правда голая?

— Только об этом и можешь думать?

— Если это правда — то да. Уж извини, но мой мозг так устроен. Если вдруг попадается красивая голая дев…

— Денница, Макс, — она больно дёрнула меня за ухо. — Думаю, нам не следует идти за ним.

— Но почему? Он же хочет помочь!

— Некогда объяснять. Лучше воспользуемся моим планом, — и она потянула меня в другую сторону.

Но я упёрся.

— Слушай, уверен, что у тебя просто ОТЛИЧНЫЙ план. Но ведь Денница…

— Эй, вы идёте? — демангел оглянулся через плечо.

— Конечно идём, — я потянул Патрицию за собой. Нехотя, но она повиновалась.

— Почему вы, мужики, всегда заодно?.. — проворчала она.

— Не понимаю, о чём ты.

— Ну да. Конечно. Просто ты не веришь в то, что женщина ТОЖЕ может быть умной. И уж тем более, НИКОГДА не придумает ничего лучше, чем мужчина…

Я посмотрел на неё с предубеждением.

— Слушай, когда ты успела нахвататься этого псевдофеминизма? Пару дней назад я такого за тобой не замечал.

— Псевдофеминизм?.. — Патриция просто взвилась. — Если ты забыл, я ТОЛЬКО ЧТО спасла тебя от участи выпотрошенной мумии! А ты мне даже спасибо не сказал!..

— Если ты не заметила, мы всё ещё не спаслись, — я продолжал тянуть её за собой, как непослушную собачку на поводке. — И если будешь упираться, мне так и не представиться возможность тебя поблагодарить.

— Ах, ты всё-таки СОБИРАЛСЯ это сделать. Когда-нибудь. В перспективе…

Кажется, я понял, в чём дело.

— Что, волнуешься? — я сочувственно похлопал её по руке. — Опять включаешь Инферналию?

— В данном случае, она со мной солидарна.

Через пару минут мы вышли на открытый воздух. Стоял такой плотный туман, что я затруднился бы сказать, где мы. Но пар, вырывающийся изо рта, давал понять, что чуда не произошло. Мы всё ещё в районе острых, как заточенные карандаши, снежных пиков.

Из тумана вынырнул Денница. В поводу он вёл лошадь.

Всем хорошая была лошадь: белая, как сливки, мускулы так и перекатывались под гладкой шкурой, как лягушки в сметане. Одно меня смущало: у этой лошади были крылья.

— Забирайтесь, — скомандовал он. И показал пример, вскочив ей на спину.

Нет, я люблю лошадей. Лютик, например — мой большой приятель. Учитывая, что он — боевой единорог, это о многом говорит. Но… Пегас? Или точнее, пегасиха?..

Я неуверенно посмотрел на Патрицию.

— А, вот теперь тебе кажется, что надо было сначала выслушать и МОЙ план, — ядовито заметила она.

— Ты права. Надо было дать тебе шанс…

— Дать мне ШАНС? — Патриция ощетинилась, как дикобраз. — Да я вытащила тебя из…

— Ини, прекрати, — с высоты лошадиной спины голос Денницы звучал ещё более внушительно. — Поверь: Макс тебе благодарен. Не надо напоминать ему о своём подвиге каждые пять минут.

— А знаете что? — Патриция надменно выпрямилась, сжимая в кулачках ворот балахона. — Летите САМИ на своей лошади. А я воспользуюсь своим планом.

И она скрылась в тумане.

— Патриция, подожди! — я сделал пару шагов вслед за ней, но туман был плотным, как дым в кальянной, и я попросту ничего не увидел. Рискуя потерять ещё и Денницу, я вернулся к лошади.

— Она будет в порядке, обещаю, — утешил меня демангел, протягивая руку и помогая «взобраться на борт». — Кстати. У меня для тебя сюрприз…

Пошарив в кармане, демангел вытащил заспанную ящерку.

— Гермиона! — обрадовавшись, я прижал ящерку к сердцу. Та сладко зевнула и захрапела вновь, доверчиво свернувшись у меня на ладони.

Наверное, её присутствие больше всего убедило меня в том, что выбор был верным. Гермиона кому попало доверять не станет. И если она с Денницей — значит, всё в порядке.

— Держись за меня, друг, — предупредил Денница и несильно стукнул пегасиху пятками.

Оттолкнувшись от скалы, лошадь плавно взмыла в небо. Крылья были огромными — каждое метров по шесть… Как она находила путь в таком тумане — хрен его знает.

Женская интуиция.

— Куда мы направляемся? — прокричал я сквозь ветер в ушах.

Шлема, а также лётной куртки и очков к пегасихе не прилагалось.

— Подальше от башни Феникса, — прокричал в ответ Денница.

Очень разумный шаг. Чем дальше от этих фанатиков в масках, тем целее я буду.

И всё-таки… Всё-таки хотелось бы посмотреть на их лица, когда они узнают, что клан Шторм жив-живёхонек, а новая Леди не слишком расположена к компромиссам…

— Что смешного? — спросил через плечо Денница, когда я громко расхохотался.

— Да так, — не хотелось рассказывать на лету. Вот спустимся, и я со вкусом поведаю все перипетии этих двух долгих, долгих дней…

Слава Люциферу, потеплело.

Новая Башня стояла в центре города. Сначала я даже вообразил, что это башня Орловского, но когда мы подлетели ближе, понял, что ошибся. На ТОЙ башне было куда меньше стражников. И оружия. И сложенных горками боеприпасов — так, чтобы до них удобно было дотянуться, стоя у бойницы и стреляя во всех, кто вздумает пройти мимо.

— Я думал, мы летим домой, — сказал я, спрыгивая со спины кобылы на серые каменные плиты защитной стены.

Вокруг неё, с внешней стороны, располагался ров — я видел тонкую полоску тёмной воды у подножия.

Мост был поднят — или его вообще не было.

— Почти угадал, — улыбнулся демангел. Потом он похлопал пегасиху по шее, и отпустил. Лошадь тут же взмыла в небо. Приложив ладонь к глазам, я полюбовался на её полёт. — Я убедил нам помочь барона Оямацуи, главу клана Цунами. Он согласился открыть портал на Клоаку Дьявола, — добавил Денница, когда к нам подошли двое стражников и стали по бокам от меня.

В животе у меня стало нехорошо…

— И что ты ему за это пообещал?

— Тебя.

Я посмотрел сначала на одного стражника, затем — на другого.

Это были люди. В широком смысле этого слова. В самом широком — размах их плеч превышал размах моих рук во всю ширину.

Одеты они были в небесно-голубую форму с тёмно-синими полосками, и вооружены трезубцами, похожими на тот, каким пользуется царь Тритон в Русалочке.

— Отведите его в камеру, ребята, — ласково приказал стражникам Денница. — Ах да. Забыл… Мерзавчик, иди сюда.

Из моего кармана выбралась Гермиона. А через секунду, бросив на меня более чем презрительный взгляд, она превратилась в крупного мохноногого паука и прыгнула на ладонь Деннице. И очень вовремя: если бы я успел, то стряхнул бы паука на пол и раздавил.

— Это что, какой-то оборотень? — никогда не любил пауков. И как представлю, что это чудовище сидело у меня в кармане… Господи!.. Оно ведь лизало мою щеку!..

Если бы обстоятельства позволяли, я бы с удовольствием грохнулся в обморок.

— Химера, — охотно пояснил Денница. — Мерзавчик умеет принимать тот вид, который хочет его хозяин. Своего рода мимикрия.

Я кивнул.

— Прямо, как ты. Так успешно притворялся моим другом, что я поверил.

Денница легко пожал плечами.

— Что поделать? — легкомысленно вопросил он. — Такой вот я талантливый…

Я на него бросился.

Своими руками задушить мерзкую гниду…

Один из стражников подставил мне подножку, я покатился по каменным плитам и больно стукнулся о ограждение стены.

Сдаётся, башни колдунов я начинаю тихо ненавидеть…

Денница ушел, а меня потащили к таким же, как в Цитадели леди Шторм, металлическим дверям.

За ними был пандус, плавно, по-спирали, уходящий вниз.

Спустя целую вечность, дотащив до подземелья, меня втолкнули в тёмную камеру и оставили одного.

Лязгнула решетка. Шаги стражников удалились и стихли.

Оглядевшись, я приметил кучу чего-то мягкого в углу и пошел устраиваться.

Что-то в последнее время мне крупно везёт на казематы. А это порождает привычку: в заключении я уже чувствовал себя, почти как дома.

Главное, здесь было тихо, довольно чисто и не слишком сыро. Что ещё требуется уставшему человеку, чтобы отдохнуть?

Рассудив, что какое-то время меня здесь помаринуют, я разгрёб тряпьё — надеюсь, в нём не водятся кусачие насекомые… и устроившись в нём, как в гнезде, отрубился.

Учитывая, что текущий рабочий день начался позавчера, я был в своём праве.

Проснулся от того, что где-то капала вода.

Капало звонко — как капель в весеннюю лужу. Мне сразу захотелось пить. И в туалет.

Согласен, желания противоречивые, но так уж устроен человек: подавай ему всё и сразу.

Через пару минут душевных терзаний я понял, что с капаньем этим что-то не так.

Оно не было равномерным кап-кап-кап… к которому привычен всякий, у кого на кухне течёт кран.

Этот звук был другим.

Иногда кап-кап-кап было быстрым и лёгким, как бег хомячка. Но иногда одно кап… задерживалось на долю секунды. А потом начинало частить, как изношенное сердце. И это раздражало.

Если подумать, это СТРАШНО раздражало.

Я поймал себя на том, что с замиранием жду каждой задержки — так, что нервы натягиваются до предела.

И что сердце моё пропускает удары. А потом несётся вскачь, рискуя довести меня до инфаркта.

Я попытался не слушать, отвлечься на какие-нибудь мысли — не получилось. В голову лезло только предательство Денницы, а об этом я думать не хотел.

Точнее, не хотел думать о себе, любимом: почему я попался, как последний лох, на старый, как мир, развод: злой полицейский и добрый полицейский. Только в данном конкретном случае оба полицейских были в одном флаконе.

Чтобы не думать, я попытался петь. Но неравномерный стук капель сбивал с ритма и я заткнулся — ужаснувшись собственной бездарности в отношении вокала.

С горя я даже попытался в кого-нибудь превратиться.

Помниться, в замке Аргобб мне удалось стать мышью, и таким образом ускользнуть из клетки.

Но то ли здесь стояла противомагическая защита, то ли настроение у меня было не то…

Как вы уже поняли, ничего не вышло.

Отчаявшись, я уселся в углу и заткнул уши пальцами. А потом принялся размышлять.

Интересно: почему я не послушал Патрицию? По какой причине я, как дурак, повёлся на обещания Денницы?

Потому что хотел ВЕРИТЬ, вот почему.

Верить в то, что даже такой двуличный кю, как демангел, может измениться к лучшему.

«Нефилим олицетворяют собой принцип дуализма», — говорил Силантий. — «В них неустанно борются две ипостаси, и ни одной из них не суждено победить»

Я хотел опровергнуть его слова. Доказать, что я прав…

В задницу впилось что-то острое, и я поёрзал, устраиваясь поудобнее.

Значит, в этом всё дело? Не в вере, как таковой, а в УВЕРЕННОСТИ? Мне хотелось, чтобы мы с демангелом забыли прошлые обиды и начали всё сначала. И какое-то время казалось, что всё идёт по плану!

Когда мы станем друзьями, я попрошу отменить сделку с Зебриной, и…

По спине потёк холодный пот.

Когда это ты успел сделаться таким расчётливым, Макс? Ведь ты смог обмануть даже СЕБЯ.

Ты хотел добиться, чтобы демангел отменил сделку Зебрины — вот где собака порылась!

И хотя цель у тебя достаточно благородная, методы оставляют желать лучшего…

Да, Макс. Бабуля бы тебя по голове не погладила. Скорее, дала бы хорошего пинка для пущего вразумления. Воспитательный подзатыльник — тоже милое дело…

Вот что случилось, Макс. Тебя перестали бить по рукам.

Лола заглядывает тебе в рот, донья Карлотта без звука даёт обручальное кольцо — то есть, благословляет на подвиги… Патриция готова рисковать собой, чтобы спасти твою симпатичную шкурку, девочки в клубе выпрыгивают из штанов — в буквальном смысле — чтобы только тебе угодить… Даже Кассандра, которая знает тебя, как облупленного, смотрит снизу вверх и ждёт твоего вердикта.

Просто тихий ужас какой-то. Надо срочно, прямо не сходя с места, что-то делать.

Иначе я просто расплачусь, от презрения и жалости к самому себе.

Где-то скрипнула решетка, в коридоре раздались гулкие шаги. ТЕПЕРЬ Я узнаю их из тысячи…

— А, Денница? — я даже не стал вставать. — Пришел насладиться своим триумфом?

— Принёс тебе ужин, — демангел помахал в воздухе большой корзиной, накрытой крахмальной салфеткой. — А также выпивку. Помнится, тебе понравился виски с Вискарии.

Вот тут я живо поднялся. Когда тебе предлагают выпивку — не стоит выкобениваться.

Денница уселся по ту сторону решетки, вытянув ноги.

— Зачем ты пришел? — спросил я, принимая бутылку, и делая внушительный глоток. — И для чего вся эта роскошь? Ты же добился, чего хотел.

— Просто хочу поговорить, — улыбнулся демангел.

Глава 3

— Чтоб мне умандрагориться!

У меня потемнело в глазах.

Виски брызнул носом, в голове застучали мстительные и злобные молотки.

Я размахнулся бутылкой. Но вовремя сообразил, что в ней ещё полно отборного пойла и опустил руку. Выпивка мне ещё пригодиться.

Демангел сардонически усмехнулся.

— Будь осторожней в своих желаниях, Макс. Опыт показывает, что они имеют тенденцию сбываться.

— Да чтоб ты подавился, — я нервно прошелся по камере. К сожалению, она была слишком тесной для того, чтобы сбросить напряжение. — А ещё сломал ногу, получил несварение желудка и… и… обломал рога.

— Да ты страшен в гневе, как я погляжу.

— То ли ещё будет, — истово пообещал я. — Выпусти меня из камеры, и посмотрим, кто кого.

— Заманчиво… Но нет, — демангел покачал головой. — Я хочу всего лишь поговорить.

— Не о чем нам с тобой разговаривать, — я сделал ещё один глоток. — Ты втёрся ко мне в доверие, сделал вид, что мы друзья, а потом предал.

— Вот видишь. Диалог уже налаживается.

Я чувствовал, что он меня переигрывает. И от этого злился ещё больше.

Спокойно, Макс… Сделай глубокий вдох. А теперь — выдох. Не родился или давно умер тот, кто способен тебя переиграть. Просто успокойся.

Сражение ещё впереди.

— Хочешь поговорить? — я принял самую высокомерную позу, какую смог придумать. Впечатление, правда, несколько портила решетка между мной и Денницей, но главное — правильный посыл. — Давай, рассказывай. Как ты докатился до жизни такой, — бутылка всё ещё была довольно тяжелой, и я постарался её облегчить. — О,извини. То, что ты делаешь — не жизнь. Ты просто существуешь. Как слизняк, который уверен, что лист одуванчика — это и есть весь мир.

— А вот и нет! — Денница тоже поднялся и погрозил мне пальцем. С его кончика слетела искра, но сквозь решетку пройти не смогла. — Я на своём веку повидал побольше, чем ты.

— Да только на пользу тебе это не пошло, — я окинул демангела презрительным взглядом. Начищенные ботинки, чёрный, с иголочки, костюм, белая рубашка… Мерзкий тип.

— Это как посмотреть, — Денница вскинул подбородок и посмотрел на меня свысока.

Пришлось, положа руку на сердце, признать: у него это получается лучше. Видать, всё дело в практике.

И я махнул рукой.

А потом уселся на пол со своей стороны решетки и пригубил виски. В животе забурчало.

— Ладно, рассказывай, — адреналин схлынул, захотелось есть. — И давай сюда эту свою корзину.

Денница тоже уселся. И принялся передавать мне свёртки, один за другим.

— Жареная ящерица, — комментировал он. — Та же курица, разницы не заметишь. — Пирожки с визгом…

— С визгом? — да он издевается.

— А что такого? Довольно вкусные. Главное, ешь побыстрее. Чтобы визг не сбежал.

Пирожки я отложил на крайний случай. А то мало ли…

— Вот ещё хлеб, — демангел протянул следующий свёрток.

Хлеб был на вид нормальным. Но почему-то синим. Я вспомнил синие злаки на родине Денницы, и пожал плечами.

— Надеюсь, напильник ты положить не забыл? — спросил я, осторожно отламывая корочку.

— Чего?..

— Проехали.

— Знаешь, Макс, иногда я тебя совсем не понимаю.

— Мне бы твои заботы.

— Слушай, не злись.

— Ты это серьёзно?.. — я откусил и принялся жевать. А ничего так хлебушек. С вискариком в самый раз.

— Если бы ты хоть немножко подумал, сразу бы понял: ты сам во всём виноват.

Вот это заявочка…

— То есть, я САМ себя предал. Посадил в тюрьму. Запер дверь и выбросил ключ.

— Фактически, да.

Я с интересом посмотрел на демангела поверх жареной «куриной» ножки. Тут он не обманул: если забыть, что это ящерица, то вкус самый обычный.

— А вот с этого места поподробнее, пожалуйста.

— Дак я за этим и пришел! — демангел всплеснул руками и нервно поёрзал. — Хотел объяснить, почему ты оказался здесь, в камере.

— Можешь не утруждаться, — я махнул на него обглоданной костью. — Я знаю, что ты скажешь: продал, мол, тебя, с потрохами, потому что — бизнес. Ничего личного…

— Ты ошибаешься.

— Да ну?..

— Это ОЧЕНЬ личное. ЧЕРТОВСКИ. Это месть.

— За то, что я выиграл ту сделку? Но я думал, что Зебрина…

— Это месть за то, что ты — это ты, — перебил демангел. — Я ненавижу тебя, Макс. Такие дела.

— И поэтому хочешь убить?

— В конечном итоге. Но сейчас… Вот прямо СЕЙЧАС, я хочу, чтобы ты СТРАДАЛ.

— И поэтому принёс лучшей в измерениях выпивки и довольно неплохой жрачки. Ты прав, поглощая угощение, принесённое тобой, я испытываю НЕВЫРАЗИМЫЕ страдания.

— Смейся-смейся. Но когда я поведаю тебе свой коварный план, ты зарыдаешь.

Я посмотрел на демангела более внимательно.

— Никак не пойму, серьёзно ты говоришь, или у тебя такая манера шутить.

— ШУТИТЬ? — Денница дёрнул острым подбородком. — Говоря о мести, я никогда не шучу. И знаешь, что? — я махнул вымазанными в ку… в жареной ящерице пальцами, поощряя его продолжать. — Я должен сказать тебе спасибо. Да. Именно так. До того, как я тебя встретил, я и не подозревал, что месть, это…

— Блюдо, которое подают холодным?

Пару секунд он просто хлопал глазами. А потом поднял брови и беззвучно поаплодировал.

— Браво, Макс, отличное высказывание. Не ожидал от тебя.

— Пользуйся на здоровье. Дарю.

Не стоило упоминания, что у меня на родине этой фразочки не знает только слепоглухонемой кирпич.

— С твоего позволения, я продолжу, — вздёрнув рукав, он демонстративно посмотрел на часы. Золотые. С широким кованым браслетом и огромным, как блюдце, циферблатом. — Времени не так уж много. Скоро придёт барон Оямацуи, чтобы выкачать из тебя силу, полученную от леди Шторм. После этого ты вряд ли будешь способен воспринять что-то, сложнее ложки с восяной кашей.

— ВОСЯНОЙ?

— Ну да. Восяная каша. Ею кормят беззубых стариков, инвалидов и… ну, овощей. К которым ты вскорости присоединишься. И знаешь что в этом самое приятное?.. Ты будешь всё слышать. Всё понимать. Даже ЧУВСТВОВАТЬ. Но сделать ничего не сможешь. Никогда больше. Никогда.

— Я впечатлён.

— Ещё бы! — демангел самодовольно улыбнулся. А потом нахмурился. — Ну вот, ты опять меня сбил.

— Ты говорил о мести.

— Только познакомившись с тобой я понял, что это такое, — повторил демангел.

Я нахмурился.

— Но ты всегда был негодяем. Творил всякие… Мерзости. Стравливал людей, ссорил государства…

— Это была РАБОТА! Дело, которое получается лучше всего, но которое… — он пощелкал пальцами. — Не приносит ИСТИННОГО удовольствия. Но когда я познакомился с тобой, Макс… — Денница одарил меня нежным взглядом, от которого я поёжился. — То осознал, что низведение тебя до состояния овоща доставит мне ни с чем не сравнимый экстаз.

— Что, вот так вот увидел — и сразу понял? — я перестал париться. Всё равно он сейчас пребывает в том состоянии, когда ни ирония, ни откровенный сарказм не срабатывают. Просто не находят мишени.

— Ты везунчик, Макс. Там, где другим приходиться вкалывать, не жалея себя, тебе всё достаётся ДАРОМ.

— Это ты о себе?..

— Я ВЕКАМИ пробивал себе дорогу, — он больше меня не слушал. И я решил не перебивать: если человеку приспичило выговориться, надо дать ему эту возможность. Пускай треплется. Болтун — находка для шпиона… — ВЕКАМИ зарабатывал ИМЯ. Репутацию.

— Ага. Беспринципного негодяя… — ну не мог я удержаться.

— А ты получил всё СРАЗУ. Как только родился.

Ну да. Получил. Мёртвую мамочку, изгнание в мир без магии и полное незнание того, кто я есть. Но ничего. Я не жалуюсь. Быть предметом чьей-то зависти — даже почётно.

— Ты идёшь по жизни играючи, — продолжил демангел. — Нет, не так… Ты ИГРАЕШЬ, а не живёшь. И даже когда проигрываешь, почему-то не унываешь. Ты…

— Подожди, подожди… — я схватился за решетку, получил слабый разряд током, и отдёрнул руку. — Кажется, я понял, где собака порылась!

— Какая собака?..

— Ты не умеешь проигрывать, Денница. Вот в чём дело, — теперь Я не хотел останавливаться. — Облапошивая и обводя вокруг пальца наивных людишек, ты привык побеждать. Ты ВСЕГДА был в выигрыше. Но знаешь, что? Проигрыш — это и есть жизнь. Ты получаешь по морде, падаешь, но… потом поднимаешься, отряхиваешься и идёшь дальше.

— Вот! — он даже вскочил, от избытка чувств. — Вот в этом всё и дело. Ты НЕ ПОНИМАЕШЬ, что проигрыш — это позор. ОТРЯХИВАЕШЬСЯ… — он передразнил очень похоже. — Но как отряхнуться от косых взглядов? От смешков? Втихомолку, у тебя за спиной?.. От взгляда, которым тебя награждает мама… «Ты ни на что не способен» — вот что говорит её взгляд. — «Возьми мою карточку, развлекись, сынок. А взрослые дела оставь взрослым». Такие взгляды по-настоящему РАНЯТ, Макс. Впрочем, откуда тебе знать? Ведь у тебя же НЕТ матери…

Я до хруста сжал зубы. Почувствовал, как на скулах играют желваки…

— Ты прав, Денница. Не могу сказать, что я тебя понимаю. Но я тебе СОЧУВСТВУЮ.

— Ты? Мне?.. — он аж подскочил. — Через полчаса тебя выжмут досуха, Макс. Заберут всю энергию и превратят в овощ. И ТЫ осмеливаешься мне сочувствовать?

— Ага.

Демангел фыркнул. Прошелся туда-сюда вдоль решетки, а потом сел. Я передал ему бутылку. Не так уж много в ней осталось, но горло промочить хватит.

Проследил голодным взглядом, как Денница допивает остатки…

— Там, где я вырос, есть такая поговорка: «Родственников не выбирают», — сказал я. — Ты тот, кто ты есть — со всеми вытекающими. Думаешь, легко было дожить до моих лет, и только потом обнаружить, что в семейном шкафчике куда больше скелетов, чем ты ожидал?

Миг он смотрел на меня пустым взглядом, но потом усмехнулся.

— А вот эту метафору я понял. Скелеты в шкафу… Одобряю.

— Не я придумал, но всё равно спасибо. Так вот: У МЕНЯ скелетов не меньше, чем у тебя. Чего стоит чокнутая бабуля, которая объявилась два дня назад, но уже распланировала всю мою жизнь наперед.

— Но… — Денница отложил пустую бутылку. — Разве не в этом цель? Занять место, уготованное тебе с рождения? Оправдать ожидания, получить уважение?

Я пожал плечами.

— Знаешь, я всегда думал, что уважение — это такая штука, которую ты должен заработать сам. Благодаря своим ЛИЧНЫМ качествам, а не праву рождения или денег.

— Я старался! — запальчиво вскричал демангел. — Задницу рвал, но всё равно… Всё равно никому не был НУЖЕН. Я был лишним, Макс. Нефилим — это как… как если бы экой отрастил ноги. А потом долго удивлялся: на хрена они ему сдались?

— Да, я понял. И ещё раз: сочувствую, — я поспешно продолжил: — Но знаешь, что я сказал по этому поводу Патриции? Не можешь получить признание в семье — заведи себе новую. Найди своё СОБСТВЕННОЕ место и живи своей жизнью — не той, которой для тебя хотят другие. А той, которой хочешь именно ТЫ.

— Но этого я и хочу! — нет, правда, Он почти рыдал. Да, родственники могут достать кого угодно. — Хочу, чтобы меня уважали на Клоаке Дьявола. Хочу, чтобы высокородная демонесса Люцифуг не морщилась досадно, когда кто-нибудь из знакомых упоминает моё имя.

— А чтобы гордо демонстрировала твою медаль, на которой будет выбито «лучший сын на свете», — кивнул я. — Понимаю. Конфликт поколений.

— Называй, как хочешь.

— Можно вопрос? — и дождавшись кивка, продолжил: — Чего ты добьёшься, сдав меня этому… как его… ну, барону?

Денница дёрнул плечом.

— Прежде всего, я добьюсь того, что ты перестанешь мозолить мне глаза. Я больше не буду оглядываться назад и думать: — А что бы на моём месте сделал Макс?.. Не буду постоянно, денно и нощно, взвешивать свои поступки, и считать: а сколько усилий затратил бы на это мой злейший враг?..

— Ну, это легко, — я улыбнулся. Через силу, но я себя заставил. — Прежде всего, я НЕ СТАЛ бы делать ничего из того, чем ты промышляешь. Просто не смог бы. Подставить девчонку-подростка, чтобы насолить кому-то ещё? Увольте. Сдать друга, чтобы его превратили в овощ? Извините. Не моё.

— Меня от тебя просто тошнит, — поморщился Денница. — Корчишь из себя святого, а всё только по тому что тебе НИКОГДА не приходилось идти по головам!

— Прости. Не испытывал такого желания.

— Но ты ведь РАЗОРИЛ Эроса Аполлона. Отобрал у него клуб, и теперь без зазрения совести утверждаешь, что «Чистилище» — твоя собственность. Ты лицемер, Макс! И ЭТО бесит больше всего. Я хотя бы честен со своими жертвами.

Я покачал головой.

— Никогда не считал своих противников ЖЕРТВАМИ, Дэн. Мы с Эросом поспорили. Я вывернулся наизнанку, но выиграл — потому что так было нужно. Потому что от меня в тот момент зависела куча людей. То же самое и с тобой: мы поспорили. Я выиграл. Может быть, в следующий раз выиграешь ты… Ах да. Забыл. Следующего раза не будет. Через… Вот уже через десять минут, меня выжмут досуха и тебе НЕ С КЕМ будет спорить.

Пытался ли я манипулировать демангелом?

Да, чёрт подери!

Я хотел жить.

И желательно, не в виде овоща.

Но знаете, что? Я всё равно готов подписаться под каждым словом, которое говорил.

— И я буду офигенно рад твоему падению! — нимб над головой Денницы вспыхнул… и погас. — Да, точно. Избавлюсь от тебя и со спокойной совестью вернусь на Клоаку Дьявола. Продолжу пахать, как проклятый. И когда-нибудь — уж будь уверен — заслужу, чтобы демонесса Люцифуг мной гордилась.

— Ну что ж, желаю удачи, — не обращая внимания на электрический разряд, я просунул руку сквозь решетку и похлопал его по плечу. — Представляю: ни на кого не надо оглядываться. Не с кем соревноваться. Не с кем даже ВЫПИТЬ. Святой Люцифер, как же тебе будет СКУЧНО! Но… Если ты именно этого и добиваешься, то… — я пожал плечами.

Денница опалил меня свирепым взглядом.

— Ненавижу тебя, Безумный Макс.

— Да. Ты уже говорил.

— Ты бесчестный подонок.

— Ух ты. Спасибо за комплимент. Раньше мне такое говорили только девушки.

— Отойди подальше, я попробую взломать решетку.

Было ли у меня что сказать по этому поводу? Конечно ДА! Несколько ядовитых, полных сарказма реплик просто ПРОСИЛИСЬ на язык.

«А как же превращение в овоща, Денница?» «Не знал, что в глубине души ты — неисправимый романтик, Денница»…

Но я его прикусил.

И быстренько, чтобы он не успел передумать, отполз от решетки подальше.

Почему я полз? Да потому что виски оказался куда КОВАРНЕЕ, чем все демангелы, вместе взятые!

Бутылка, которую я выдул почти что в одну харю, наконец-то дала о себе знать. Перед глазами всё плыло, ноги заплетались, а Денница двоился так, словно у меня было две головы.

Демангел тем временем растопырил ладони и выкрикнув какое-то неприличное ругательство, толкнул ими решетку.

Из его глаз вырвалась вспышка света, и… этим всё и ограничилось.

Тогда он схватился за прутья и попытался их разжать. Жилы на шее вздулись, воротничок рубашки посерел от пота.

Но результат был нулевой.

Где-то на грани восприятия лязгнуло железо. Раздались далёкие шаги.

Я рассмеялся.

— Чему радуешься? — отпустив решетку, демангел принялся простукивать камни, в которые были вделаны прутья.

— Интересно: что сделает барон, когда поймёт, что ты помогаешь мне бежать?

— Не хотелось бы узнать это из первых рук, — буркнул Денница и выпустил плотный поток энергии в камень.

Стена раскалилась. Секунду казалось, что вот сейчас камни потекут… Но нет. Они просто потрескались, но остались на месте.

Шаги приближались.

— Слишком поздно, — сказал я. Нечеловеческим усилием попытался протрезветь… И плюнул. Если уж всё равно суждено помереть, то лучше уж пьяным, чем трезвым, верно я говорю? — Ценю твою попытку, но…

— Ты же знаешь, Макс, — Денница вновь обхватил решетку руками. — Я не умею проигрывать.

— Возможно, пришла пора научиться.

— Ни. За. Что.

Он хлопнул в ладоши и… стал летучей мышью. Мышь из Денницы получилась упитанная, с горящими злобными глазками и сияющими рожками на голове.

Она протиснулась сквозь прутья ко мне в камеру, и… снова стала демангелом.

— Вот интересно: это я напился, или ты? КАКОГО ХРЕНА ты тут делаешь?

— Заткнись, Макс.

И он вновь направил поток энергии на камень. Но теперь это была наружная стена…

— Бесполезно, — прокомментировал я. — Мы глубоко под землёй, так что…

И вдруг камни стены приобрели самостоятельность и отправились в полёт — каждый по своей, отдельно взятой траектории.

На нас с Денницей обрушился ослепительный свет.

Я осторожно выглянул в брешь.

— Ух ты. Не знал, что местные используют пространство Эшера… — мы находились на вершине башни. Не внизу, как я всё это время думал. Я осторожно пощупал края бреши. — Отличный способ вести строительные работы, друг, — похвалил я демангела. — Научишь?

— Тебя?.. — тот изобразил испуг. — Даже не мечтай.

И в этот момент с той стороны решетки донесся крик.

— Вон они! Изменники решили сбежать!..

Я оглянулся. В прутья решетки как раз просовывалось несколько ружей такого калибра, что в стволе поместился бы не только мой кулак, но и голова.

— Це-е-ельсь!

Донеслось из полумрака.

— Прыгаем! — в мгновение ока я схватил Денницу за рукав и сиганул в брешь.

Глава 4

Вам когда-нибудь приходилось прыгать с парашютом? Нет? Мне тоже.

До земли было далеко-о-о…

Как с Меркурий-Сити, только на километр-другой выше. Людей внизу даже видно не было. Так, общая разметка улиц, на которой то и дело вспыхивали искры…

Через мгновение я понял, что это взрывы. Там шли бои.

Пиджак Денницы хлопал на ветру.

Мы распластались в потоке воздуха, как морские звёзды. И намертво сцепились руками, глядя друг на друга выпученными глазами.

Глаза Денницы были белыми — зрачки сжались в булавочные острия. Полагаю, мои были не лучше.

Самое время открыть портал, — мысль заскочила в голову всего на мгновенье, огляделась и тут же смылась.

Увиденное ей не понравилось.

Опьянение моё достигло той степени, когда стадия отрицания уже позади, но стадия принятия ещё не наступила.

Я прекрасно сознавал, что открыв портал в таком состоянии, могу обеспечить нам обоим участь, по сравнению с которой разбиться об асфальт, упав с двухкилометровой высоты — всего лишь детский лепет.

Сзади, то есть, сверху, раздался негромкий, но нарастающий вой.

Рискнув свернуть шею, я повернул голову, и…

— Самонаводящееся заклинание! — завизжал Денница.

Мы заработали ногами, пытаясь убежать с его траектории — поступок не только глупый, но и невозможный, если ты находишься в режиме свободного падения.

Ракета пронеслась между нами, опалив брови и заставив разжать руки.

Повезло.

Теперь мы кувыркались каждый в свою сторону. Денница быстро превратился в точку и скрылся в плотных слоях смога.

Ветер свистел в ушах.

Некоторое время ничего, кроме этого свиста, не нарушало тишины и пустоты воздушного пространства. Даже экоев не было.

Хотя… Вспомни чёрта, он и появится.

Распластав крылья, экой быстро приближался, вожделенно щелкая зубами. Сверху он напоминал морского ската — даже хвост со смертоносным шипом на кончике был на месте.

Я вновь забарахтался — и только ускорил падение.

«Скат» как раз был точно подо мной, на его спине я различил рисунок из чешуи в виде очков — как у нашей земной кобры. Сейчас он распахнет клювик, и я упаду в него, как принесённый мамочкой червячок…

Плюх, бум, дыхание вышибло, мозги по-видимому тоже, и вот так, без всякого перехода, я оказался в ином мире.

Не знаю уж, в котором, потому что на меня глазели две пары распахнутых в пытливом исследовательском интересе глаз.

— Кажись, цел, — наконец вынесла вердикт Патриция.

— Чего ему сделается?.. — проворчала Кассандра.

— Денница! — прохрипел я, как только вспомнил, как дышать.

— Мерзкий ублюдок. Сдал тебя барону Оямацуи, — кивнула Кассандра. — Доберусь до этой рогатой сволочи — придушу собственными руками.

— Вы должны его спасти!

— Чего?..

— Ты бредишь, Макс.

— Он помог мне бежать. Вызволил из камеры… — башня была уже далеко. Зато снизу, с улиц, слышалась отчётливая канонада.

— Хорош побег, — фыркнула Патриция. — Из ледяной воды да в прорубь.

— Уж извините, что у нас не было другого выхода.

Сев, я закашлялся. Кассандра сморщила нос.

— Макс, ты опять пил?

— Да всего капельку. Перед смертью…

Патриция закатила глаза.

— Ну что с тобой поделать?..

— ДЕННИЦА, девочки. Прикажите своей ручной птичке его найти.

— Ой, да не парься, Макс, — отмахнулась Патриция. — Нефилим — очень крепкие бестии. Приземлится, как футбольный мячик.

— Я прыгну.

— Ладно, ладно, — Кассандра похлопала экоя по… будем называть это шеей. Хотя на мой взгляд, это был объёмистый мешок, в котором хищник хранил перекус «на потом».

Зверь заложил крутой вираж — не знаю, как мы не свалились. Магия. И понёсся на бреющем к земле.

— Как ты это сделала? — спросил я опасную девушку. Да, да. Вся её повадка, уверенные, скупые движения, взгляд… Она снова стала сама собой.

— Я теперь леди Шторм, — сообщила Кэсси таким тоном, словно я был не в курсе. — Теперь я много что могу «сделать».

— Не за что. Обращайся.

Она окатила меня ледяным взглядом.

— А разве я что-то говорила о благодарности? Думаешь, я до сих пор живу лишь для того, чтобы вытаскивать твою задницу из всех щелей, где её защемит?

— Да ладно тебе, Кэсси, — вступилась Патриция. — Ты же без звука бросилась ему на помощь, стоило мне…

— И оставила кучу важных дел, — рявкнула Кассандра.

— Ладно, в расчёте, — осторожно выглянув за край экоя, я высматривал знакомый незамкнутый нимб… — Я преподнёс тебе на блюдечке целый клан, а ты мне — мою собственную жизнь. Обмен состоялся. Можно забыть об этом.

— Забудешь с тобой, — буркнула Кассандра. На щеках её появилось два красных пятна.

— Эй, да что не так-то?

— Не так?.. — мне показалось, или в её глазах сверкают синие молнии? — Теперь барон Оямацуи знает, что это я тебя спасла. Он захочет отомстить.

— Ну и замечательно.

Мы с Кэсси синхронно посмотрели на Патрицию.

— Ты теперь — леди Шторм, — напомнила та. — И тебе, Кэс, всё равно придётся ДОКАЗЫВАТЬ, что ты имеешь право на титул. Почему бы не начать с мести за то, что кто-то — не важно кто — поднял руку на члена твоего клана?

Молнии в глазах Кассандры разгорелись ещё ярче. На лице — как солнце сквозь тучи — проступило выражение торжества.

— А ты не такая пустышка, как остальные его подружки, — похвалила она Патрицию.

Хотя на мой взгляд, комплимент был не только сомнительным, но и неверным: ВСЕ мои подружки не были пустышками.

Ну кроме… Ладно, проехали.

Я что хочу сказать: и Белоснежка с Ариэль и Чарли Куинн, и Зебрина, и даже Пенелопа — все они были девушками незаурядными. Да и сама Кэсси, чего уж греха таить…

— МАКС! — двойной окрик заставил меня вздрогнуть.

— А? Чего?..

— Опять думал о бабах?

— И вовсе нет. О женщинах.

— Кажется, вон там Денница, — прервала зарождающийся спор Патриция. Как я и говорила: приземлился на лапы.

Я испустил вздох облегчения. Но тут же снова напрягся: фигура с едва светящимся незамкнутым нимбом была окружена тёмным кольцом, ВНУТРЬ которого были направлены копья, мечи и несколько ружей.

— Летим домой, — скомандовала Кассандра. — Леонида ждёт.

Она похлопала экоя по шее…

— Стой! — я схватил Кэсси за руку. — А разве мы не поможем Деннице? Кажись, у него проблемы.

— Ой, да что ему сделается, — махнула рукой Патриция. — У нефилим девять жизней.

— То есть, ты не отрицаешь, что его могут убить.

— Ну, он же говорил, что вход в измерение Лимб ему строго воспрещен, — пожала плечами Патриция. — Скорее всего, его возьмут в плен и продадут властям. А власти… — она посмотрела на Кассандру. — Что в Лимбе грозит за нарушение закона?

— Аннигиляция, — просветила опасная девушка.

— Вот видишь. Всё в порядке.

— Я иду к нему.

— Эй! — Патриция успела схватить меня сзади, за ремень джинс. — Зачем тебе это?..

— Он мой друг.

— Ты всё ещё пьян, Макс.

— Мы вместе бежали из тюрьмы!

— Мы знаем, — кивнула Кэсси. — Ведь это мы тебя спасли.

— А теперь спасите Денницу.

— Да что с тобой не так, Макс?.. Уверена: он подставит тебя снова, при первой же возможности, — Патриция выглядела оскорблённой. — Не понимаю я этой твоей… «мужской солидарности». Вспомни: если бы ты послушал меня, давно был бы свободен!

— Ты права, Пат, — я поймал её руку и поцеловал в замурзанную ладошку. — Надо было мне тебя послушать. Но случилось — как случилось. И Денница вытащил меня из камеры барона… Всё время забываю, как его зовут.

— Оямацуи, — хладнокровно подсказала Кэсси.

— Да, спасибо… Так вот. Для тебя я сделал бы то же самое. Так что, дело не в мужской дружбе. А в том, чтобы не дать Деннице распасться на атомы.

— Он что, серьёзно?

Патриция посмотрела на Кассандру.

Та коротко пожала плечами.

Снизу в это время доносились выстрелы и победные крики…

Я рванулся к краю э… экоя. Так, главное, избежать этого милого зубастого ротика…

Кассандра меня остановила.

— Я разберусь, — коротко сказала она и соскользнула с шеи экоя прямо в гущу банды, в центре которой стоял Денница.

Почему я говорю «банды»?

Наше транспортное средство парило довольно низко над крышами, что давало превосходный обзор.

Иначе, чем вооруженным бандформированием, данное скопление назвать было нельзя.

Ножи, мачете, самодельные заточки, а также мечи, топоры и другие предметы, острым концом которых принято тыкать в людей.

Было там и несколько ружей — почти такого же калибра, как у барона… опять забыл. Да и Бог с ним.

И все они, буквально ВСЕ, были направлены на демангела. Некоторые были так близко, что буквально УПИРАЛИСЬ ему в голову и другие жизненно важные органы.

Ну, это я думаю, что важные. На самом деле, не знаю: может, у нефилим сердце расположено на месте селезёнки, или ещё где.

— Ма-акс?..

Кэсси как раз приземлилась рядом с демангелом.

Выглядело это красиво: припав на одно колено, отставив руку с катаной в сторону…

Кстати: откуда у Кэсси взялась катана? Она что, в рукаве её прятала?..

— МАКС!..

— А? Что случилось, Патриция?

— Мы на экое.

— Спасибо. Я заметил.

— И ты умеешь управлять этой тварью?

— Господи, нет конечно. С чего ты взяла?

— Я ТОЖЕ не умею.

Мгновение мы смотрели друг другу в глаза. А потом в квадратных зрачках Патриции появилось отражение огромных зубов…

— ПРЫГАЕМ!

Но Патриция уже летела к земле — только волосы полоскались на ветру.

Ну конечно. Она же заметила, как экой тянется к нам пастью, гораздо раньше, чем я…

Лететь было недалеко: всего-то этажей пять. Самая поганая высота. И насмерть не расшибёшься, и целым не останешься.

— А-А-А…

Если что, это я кричу.

А что ещё остаётся?..

Красиво, как у Кэсси, приземлиться не получится. Так что, хотя бы распугать тех, кто стоит внизу — то-то смеху будет, если я напорюсь на чью-нибудь пику или копьё…

ХЛОП… — это я удачно попал. На полосатый тент, натянутый над карнизом.

ХЛОП! — ещё один тент.

Я отскакивал от них, как резиновый мячик, оставалось следить, чтобы падение продолжалось по задуманной траектории, и всё будет в порядке.

Бум, хрясь, неуклюжий кувырок…

О-о-о… Кажется, я вывихнул лодыжку. А говорят, пьяным везёт.

Кто-то больно пнул меня по почкам.

— Вставай, Макс. Чего разлёгся?

Патриция. Вид снизу.

А ничего так…

— Ты цела?

— Я говорила: нефилим — крепкие ребята. Вставай. Кажется, там нужна наша помощь.

— Вот уж не думаю, что Кэсси нуждается в чьей-то помощи.

Кряхтя, я принял сидячее положение и провёл краткую диагностику организма. Да, лодыжка вывихнута, к бабке не ходи. И удар по почкам счастья не прибавил. За что она меня так не любит?..

— Я говорю не о Кэс, — Патриция нетерпеливо притопнула ножкой. — А о тех горе-вояках. Если мы не вмешаемся, она им устроит полномасштабную аннигиляцию.

— Денница в порядке?

Лицо Патриции вспыхнуло.

— Да что ты заладил?.. Денница — то, Денница — сё…

Я пожал плечами. Странно даже. Как она не понимает?

— Ну, мы же с ним…

— Лучшие друзья навсегда? — девчонка фыркнула. — Запомни, Макс: у нефилим не бывает друзей. Мы для этого не приспособлены. Мозги у нас не той системы.

Толпа на площади стремительно редела. Из неё то и дело вылетали тела — по замысловатым траекториям — и с грохотом рушились на асфальт.

Фонтан из людей.

Я нервно усмехнулся. Чего только спьяну в голову не придёт…

И тут я понял, что совершенно трезв.

Оно и понятно: всякие там падения, полёты на экоях, снова падения… удивительно прочищают мозги. Не хуже кружки крепкого кофе.

Я проглотил слюну.

Да, сейчас бы я не отказался от кружечки крепкого, как самогон, и чёрного, как смола, кофейку. Или… Или уж нет. На худой конец.

— Идём, — я решительно направился в сторону эпицентра, из которого извергались тела.

Впечатление было бы куда внушительнее, если бы я не ковылял, как одноногая курица.

Шагов через двадцать я оглянулся, желая поторопить Патрицию. Чертыхнулся и повернул назад: вокруг девчонки сгрудилось трое не самых приятных на вид типов.

Один стоял сзади, держа её за локти, второй сбоку, сосредоточенно сдирая с плеч девчонки курточку, а третий перебирал в пальцах длинные вьющиеся пряди волос.

— Эй, уважаемые! — закричал я издалека. — Это моя девушка.

— Да ну?.. — ко мне повернулся тот, что перебирал волосы. Я постарался принять как можно более угрожающий вид. — И сколько за неё просишь?

Патриция издала возмущенный визг и попыталась вырваться. Но тип был готов, и просто приподнял её в воздух — таким нехитрым способом лишив точки опоры.

— Дайте подумать…

Не поймите меня неправильно. Я просто хотел выиграть время. А потом подобраться к громиле, который пытался её раздеть и впечатать кулак прямо в его потную волосатую харю…

Но Патриция восприняла мои слова буквально.

— Ах ты подонок! — закричала она, и всадила острый каблук в коленку того, кто стоял сзади.

Выпустив жертву, головорез схватился за ногу. Патриция рванулась ко мне — и вряд ли, чтобы облобызать; но к счастью двое других успели схватить её за одежду.

— А мне нравятся девушки с характером, — изрёк один из них.

Я закатил глаза. Господи, так ещё кто-то говорит?..

— Люблю необъезженных, — добавил второй.

М-да… Репертуарчик у них…

Я уже почти дохромал до счастливой троицы, но тут не выдержала сама Патриция.

Руки у неё всё ещё были свободны, и сведя хлопком, она резко развела их в стороны. Между ладоней заискрилась тонкая зеленоватая сеть.

Громилы, как по команде, отскочили.

— ВЕДЬМА! — закричал первый.

— Стреляй в неё, Вымя! — завизжал второй.

У первого из рукава выскользнул миниатюрный арбалет. Вытянув руку, он направил его на Патрицию и сжал пальцы.

Дальше всё было, как в замедленной съёмке: я видел, как из арбалета вылетела короткая, но толстая металлическая стрела. Я понимал, что Патриция ничего не успеет сделать.

Слишком близко. Слишком велика скорость.

Я ПОЧУВСТВОВАЛ, как стрела ломает рёбра Патриции, входит в сердце и оно рвётся под напором стали…

А потом я вытянул руку и сказал:

Я ЖЕ СВОЕЙ РУКОЮ

СЕРДЦЕ ТВОЁ ПРИКРОЮ…

Кажется, такой трюк я уже проделывал. Но сейчас просто времени не было выдумывать что-то новенькое, к тому же: что сработало однажды, наверняка сработает и ещё раз.

Наступила каменная, гнетущая тишина.

Я опустил руку.

Все взгляды были направлены на меня: бандиты смотрели с недоверием и ненавистью, Патриция — с недоверием и паникой.

— Макс?..

Интересно: почему так больно?

Я посмотрел на руку — именно в ней гнездился источник боли. Вместе со стрелой, которая торчала прямо из середины ладони.

Широко распахнув глаза, я поднёс ладонь к лицу и вдохнул горячий, кисловатый запах крови.

А в голове билась одна-единственная мысль: — меня ранили второй раз за два дня. Ну что за непруха.

— Колдуны, — нарушил молчание один из громил — тот, который раньше держался за колено. — Мерзкие, паршивые колдуны, — и он презрительно сплюнул в пыль.

— Чтой-то я не пойму, из какого они клана, — подал голос тот, которого называли Вымя.

— А могёт быть, не из какого, — добавил третий. — Могёт быть, они энти, как их… осупники.

— Ты хотел сказать, отступники, Домкрат.

— А как не скажи, всё одно: мочить их надо. Говорят, у осупников артефактов, как экоев в небе. А на чёрном рынке…

Нас стали окружать.

Один из громил тоже хромал, как и я. Зато двое других были в отличной боевой форме.

Я попытался сжать кулак — забыл, что из руки торчит стрела…

— Стойте! — закричала Патриция. — Если вы не уйдёте, мы применим магию.

Один из громил широко улыбнулся.

— Они точно отступники, — поделился он ценной мыслью со своими подельниками. — Клановые мочат не задумываясь. От нас бы уже одни подошвы остались.

— Значит, пришел и на нашу улицу праздник, — оскалился третий. — Хромого беру на себя. Вы разбирайтесь с бабой. Только чур! Личико не портить. Да и фигурку тож. Мы её Громотопам продадим…

Между ладоней Патриции вновь заискрилась сеть. Развернув руки во всю ширь, она метнула её в ближайшего из громил… сеть вспыхнула мелкими искрами и растаяла.

— Подмастерья! — презрительно выплюнул бандит. — Хоть бы поучились, перед тем, как соваться на улицы…

Я лихорадочно пытался припомнить что-нибудь ещё из репертуара любимых групп. Но в голову ничего не лезло, кроме «В лесу родилась ёлочка».

— Ма-а-акс? — Патриция шагнула ко мне и прижалась плечом.

И знаете, что? Мне сразу полегчало.

Кровь забегала с удвоенной силой, спина выпрямилась, на щеки вернулся румянец…

— Не бойся, Пат. Сейчас я их…

В голову мне прилетел камень. Не знаю, откуда он взялся.

А. Вот откуда.

За моей спиной успела образоваться толпа. Это были такие же громилы, до зубов вооруженные, закалённые в уличных драках и совершенно беспринципные.

Объединяло их, я так понимаю, одно чувство: глубокая и искренняя ненависть к колдунам.

— У тебя кровь из уха, — сообщила Патриция.

— Ерунда, — отмахнулся я. — Скоро её будет столько, что и не разберёшь: откуда вытекла.

— Оптимист.

— Стараюсь, — я скромно потупился и покрепче упёрся в асфальт здоровой ногой.

Так, сейчас я припомню какое-нибудь популярное стихотворение. Желательно, про массовые беспорядки.

Как это там?.. «Махнёт в одну сторону — улица. Махнёт в другую — переулочек.»

Отлично. Это подойдёт. Теперь бы вспомнить начало…

— Эй, какие-то проблемы?

Глава 5

Голос доносился из-за толпы головорезов.

От него шла такая волна силы, что они расступились.

В дальнем конце людского коридора, широко расставив длинные ноги в обтягивающих кожаных джинсах, стояла Кассандра.

Глаза её сияли чистейшим медно-купоросным светом, с кончиков пальцев сочились молнии, волосы танцевали в невидимом ветре…

Знойная женщина. Мечта поэта.

— Макс!

— Ой! — я потёр ушибленный бок. — Да что ты всё время пихаешься?

— Даже сейчас ты думаешь о бабах?

— О женщинах. И… Патриция?

— Да?

— Чтобы прояснить: когда я перестану думать о женщинах, считай, я уже умер.

— Тоже мне, герой-любовник.

— Сказала несостоявшаяся жрица любви.

Кассандра тем временем налаживала отношения с публикой.

— Смотрите-ка. Ещё одна ведьма, — объявили в толпе.

— Глаза разуй, олух, — посоветовали ему. — Эт' не ведьма. Эт' новая леди Шторм.

Да, Лимб и впрямь маленькое измерение. Слухи наполняют его, как осы бутылку со сладкой водичкой.

— Рада, что нашелся хоть кто-то умный, — Кассандра с достоинством кивнула.

— Эй, твоё ледство… А ты в курсе, что барон Саламандер назначил награду за твою голову? И не важно, кто её принесёт. Может быть, даже я.

— Да ну? — если бы Кэсси улыбнулась так МНЕ — я бы сам вырыл себе могилу, спустился, лёг, аккуратно сложив ручки, и попросил закапывать. — Может, попробуешь?

Видать, не одного меня впечатлила улыбка новой леди Шторм: толпа расступилась. Совсем, как море под взглядом Моисея.

— А вы видали, что она делала на площади? — раздался ещё один голос.

— Заклинание Торнадо, — ответили ему со знанием дела.

— Да не, я не про то… — не унимался первый. — Эй, твоё ледство… А чего это там, на площади, ты никого не убила? Вот барон Саламандер…

Кассандра холодно улыбнулась.

— Запомните: леди Шторм никого не убивает БЕСПЛАТНО, — она обвела толпу тяжелым взглядом. — Лёгкая смерть — СЛИШКОМ дорогое удовольствие. Тех, кто встаёт у меня на пути, я буду просто КАЛЕЧИТЬ, — она сделала эффектную паузу. — Чтобы они подыхали сами. Долго. Мучительно. Исходя кровавым потом и выхаркивая собственные кишки.

По рядам пронёсся дружный восхищенный вздох. Раздались сначала робкие, но быстро перешедшие в овации аплодисменты.

— Вот это по понятиям, — сказал кто-то совсем рядом, и я с удивлением опознал бандита, которому Пат врезала по коленке. — Эта леди умеет внушить к себе уважение.

— Ага, — добавил Вымя. И счастливо вздохнул. Кассандру он ел влюблёнными глазами. — Не то, что остальные щелкопёры. Припрутся на ёханых колесницах, накроют целый квартал напалмом, и даже взгляда не удостоят.

— Её ледство Шторм — другое дело, — выдохнул ещё кто-то. — Сам видел: ручек своих белых не пожалела. КАЖДОГО, лично, по мордасам…

— Уважуха, — откликнулся Колено. — Народ любит, когда его ценят.

— Старая леди Шторм тоже кварталы жгла, — поделился Вымя. — Как что ни по ней — пара молний и айда.

— Да, но она хотя бы давала людям ВЫЙТИ на улицу.

— А ещё она называла пожары градостроительной расчисткой.

— Мелочь, а приятно.

Атмосфера значительно потеплела.

— Я так понимаю, драка отменяется? — спросил, подходя к нам, несколько помятый Денница.

Патриция окатила демангела ледяным взглядом и отвернулась.

А я был рад его видеть. Нет, честно. Из-за кого, в конце концов, весь сыр-бор?..

Кассандра, под бурные овации, прошла сквозь толпу и присоединилась к нам.

— Какого хрена вы здесь делаете?

— И мы рады тебя видеть, Кэсси.

— Вы упустили экоя! Как, по вашему, мы теперь попадём в Цитадель?

— А тебе не приходило в голову, что НЕ ВСЕ имеют талант управлять этими милыми, но на редкость прожорливыми птичками? — огрызнулась Патриция.

Честно говоря, у меня на языке вертелся аналогичный вопрос.

У Кассандры хватило совести промолчать.

Царственно кивнув — как бы принимая к сведению, а вовсе не извиняясь, нет, ни в коем случае… — она посмотрела поверх толпы на далёкий горизонт.

Где-то там, предположительно, и высилась башня Шторм.

До которой, как я теперь понимаю, топать, как до Луны. И всё лесом…

— Простите, что вмешиваюсь, — встрял Денница. — Но лучше бы нам поторопиться.

— А то что?.. — агрессивно спросила Патриция. — Боишься, как бы хвост не поджарили?

— Боюсь, — честно покаялся демангел. — Чисто с профессиональной точки зрения. Я не привык находиться… как бы это сказать, в ЭПИЦЕНТРЕ беспорядков.

— Ах да, — Патриция продолжала сверлить демангела недобрым взглядом. — Обычно ты их ИНИЦИИРУЕШЬ. А потом сматываешься и наблюдаешь за результатом издалека.

— Суть моей работы ты передала верно, — не стал открещиваться Денница. — Но сейчас суть в другом. Кто-нибудь знает, что это за летуны кружат над башней Шторм?

Я проследил за его указательным пальцем. Также, как и Патриция, с Кэсси.

— Извини, чувак. Я не вижу даже саму башню, не то, что каких-то там летунов, — признался я через тридцать секунд напряженного вглядывания в горизонт.

Кассандра кивнула.

— Он прав, — Патриция, судя по прищуру, прекрасно всё видела. — Над цитаделью летают… Это точно не экои. И не… Это драконы! — она посмотрела на Кассандру. — Барон Оямацуи решил осадить Башню, пока тебя нет дома.

— Не сказал бы, что это драконы, — прокомментировал Денница, покосившись на меня. — Размер маловат.

— Саламандры, — Кэсси выругалась. Впервые на моей памяти… А потом повернулась ко мне. — Это ты виноват!

—?..

— Из-за тебя мне пришлось оставить Леониду одну. И теперь она в большой опасности.

— Бабуля может за себя постоять, — я вспомнил, как она оживляла каменных големов.

— Она слишком долго ждала, — рявкнула Кассандра. — Ждала, пока ты вырастешь, наберешься ума-разума…

— Глупости, — отрезал я. — Бабуля могла ещё двадцать лет назад передать клан ТЕБЕ. И всё было бы охрененно.

— Нет, не могла! Наследник должен быть её крови, а я всего лишь…

— Внебрачная дочь.

Все вылупились на меня. Я пожал плечами.

— Ну, может, не дочь. Внучка. Племянница — кой хрен разница? Помнишь, ты говорила, что попала в Сан-Инферно восьми лет от роду, и даже не знаешь, откуда ты? Так вот: ты ОТСЮДА, Кэсси, — я торопился и глотал слова. Во-первых, не хотел, чтобы меня перебили. А во-вторых… Ну, всё-таки надо же было помочь бабуле отразить нападение барона на башню Шторм. И поскорее. — Что я понял, покрутившись среди местных, совершенно ОДНОЗНАЧНО — это то, что «силу» Клана — я показал воздушные кавычки — нельзя передать кому-то с улицы. Во-первых, это должен быть маг. А во-вторых, это должен быть маг, способный воспринять определённый вид энергии ГЕНЕТИЧЕСКИ. «Сила» — что бы это ни было — открывается, только по прочтении кода ДНК, если угодно. Поэтому остальным нужен Горн Стихий. Он каким-то образом расшифровывает этот код, давая доступ непосвященным, — я оглядел собеседников. — Ладно, не слушайте меня. Это всего лишь догадки. Давайте просто отправимся к башне Шторм и прогоним этого чёртова барона.

Кстати сказать: толпа вокруг нас никуда не делась. Вооруженные до кончиков усов бандитыстояли молча, благоговейно внимая каждому слову.

Мне это не понравилось. Какие-то уж очень плотоядные у них были взгляды.

Внезапно я осознал, что несмотря на всю крутость Кэсси, нас здесь всего четверо. Против…

Четыреста, пятьсот?.. И что характерно: КАЖДЫЙ из них прекрасно знает, каким концом втыкать оружие в мягкого человека.

— Ладно, идёмте, — кивнула Кассандра. — С тем, что ты сказал, Макс… Я разберусь. Позже. А сейчас мне необходимо…

— Первым делом, тебе необходимо набрать армию, — тихо сказала Патриция.

Кассандра подняла бровь.

— Согласен, — встрял Денница. — Ты, конечно, крута, как кипяток, звезда моя, но… Барон Оямацуи тоже не мальчик из хора. Например, у него сколько угодно пушечного мяса.

Странно. Тон, которым демангел говорил с Кассандрой, разительно отличался от того, которым он говорил со мной. Или с Патрицией. Слова были самые обычные. Но его голос, его глаза… Да нет. Не может быть. Только не он.

— Армию, говорите…

Кэсси задумчиво оглядела толпу. Поджала губы, что-то насвистывая… У её лица закружился небольшой смерчик.

— Эй, народ! — она повысила голос. Все, без исключения, тут же повернулись. — Кто хочет записаться в войско леди Шторм?

Повисла напряженная пауза.

Я думал бандиты, эти уличные самураи, доморощенные рыцари меча и кинжала, рассмеются ей в лицо. Но вышло по-другому.

Они уставились на Кэсси, как туристы на Мону-Лизу.

Благоговейно. С примесью нездорового фанатизма.

— Твоё ледство, — прокашлялся Вымя. — А разве ты не знаешь, что колдуны НИКОГДА не набирают воинов среди уличных банд?

— Мы для них — отрепье, — кивнул Колено. — Пыль манежная.

Другие согласно загомонили.

— Вот так и сколачивают королевства, — восхищенно, с придыханием произнёс у меня над ухом Денница. — Если она даст им то, о чём они не могли и мечтать, за этой леди пойдут не только в огонь и в воду. А также в медные трубы и другие малоприятные отсеки канализации

— Насколько я помню историю, — добавила Патриция. — Кланы Лимба всегда были слишком разборчивы. Обычно они рекрутируют детей младших аристократов из кланов. Плебс на Лимбе — это другая каста. Неприкасаемые. Отбросы.

— Отличный ход, — кивнул Денница. — Эта Женщина добьётся всего, чего только пожелает.

Как он это сказал…

Эта Женщина.

Как и в речи присной памяти лорда Феникса, я отчётливо слышал заглавные буквы.

Сдаётся мне, у Кэсси только что появился преданный и ярый поклонник. Такие дела.

— Вот что я вам скажу, ребята… — Кассандра вышла вперёд и окинула взглядом ближайшие ряды. Она не пыталась повышать голос. Все и так слушали, затаив дыхание. — Ненавижу аристократов. Я воспитывалась в Гильдии Убийц, моими первыми игрушками были нож и удавка. Но убила бесплатно я всего один раз: чтобы спасти собственную жизнь. Теперь я даю такую возможность и вам. Перестать быть ублюдками, способными убить за миску похлёбки. За пару сапог. За косой взгляд. Сражаться надо за ЦЕЛЬ. И я вам её дам. Мы будем воевать с Кланами. Кто со мной?

Толпа взревела.

Честно говоря, это было ожидаемо: я и сам готов был записаться в добровольцы — настолько убедительно она говорила. Остановило меня одно: не слишком удобно ставить подпись, когда из руки торчит стрела.

Я о ней почти забыл. Боль превратилась в серый сгусток, где-то на краю сознания, и если не шевелить пальцами, было почти что терпимо.

А я страшно боялся её вытаскивать.

Вот ЭТО будет настоящий капец. Если я заору, или, не дай Люцифер, пущу слезу — Патриция будет смеяться надо мной до конца жизни.

А я заору, к бабке не ходи.

Вчера, когда такой же арбалетный болт угодил мне в грудь, я просто не успел испугаться. А потом Кэсси его как-то быстро вытащила, да и волшебная курточка помогла.

Теперь же на мне ничего такого не было. И самое главное: я уже успел как следует, основательно себя накрутить…

— Макс, ты чего такой бледный? — Патриция вновь больно толкнула меня в бок, и я мигом пришел в себя.

— Да так, ничего. Просто… Ну ты же знаешь: я человек не военный. Не нравится мне вся эта катавасия.

— А за руку чего держишься? Да у тебя кровь! Всю одежду залило… И ты молчишь?

— А чего? Просто царапина. Не стоит беспокоиться, нет, правда… Заживёт, как на собаке.

— Покажи, — Патриция дёрнула меня за больную руку, я поморщился. Ну почему этой девушке так нравится причинять мне боль?.. — Это ведь та стрела, да? — совсем другим голосом спросила она.

Видать, наконец-то разглядела наконечник. Он проткнул кожу и вышел с тыльной стороны ладони, так что вот прямо сейчас я ПРЕКРАСНО представлял, как себя чувствует карась, решивший, что червяк, болтающийся на конце тонкой лески — замечательный халявный завтрак.

— Она должна была пронзить мне сердце, — гнула своё Патриция. — Но ты принял удар за меня…

— Ой, только не надо сантиментов. Принял и принял.

— Ну ты и идиот.

— Не стоит благодарности. На моём месте… Что?

— Эта жалкая зубочистка не причинила бы мне никакого вреда, Макс, — голос Патриции был ядовитым, как дуст. — Я тебе говорила, причём, неоднократно: нефилим — ребята крепкие. Да она мне даже кожу бы не проткнула!

— Пэтти, солнышко моё, можно тебя на минутку?.. — Денница бесцеремонно схватил Патрицию за локоть и потащил куда-то в сторону.

А я отвернулся и стал смотреть на Кассандру.

Та успела вычленить из толпы нескольких головорезов — видать, предводителей, и что-то негромко им втолковывала.

Бандиты кивали с серьёзными лицами.

Затем один из них опустился на одно колено и принялся чертить в пыли какие-то схемы палочкой.

Ясно. Полководец беседует с генералами. Не стоит им мешать.

Хромая, я кое-как дополз до вывороченного из стены бетонного блока и устало опустился на него, вытянув больную ногу.

Тусклое солнце Лимба едва просвечивало сквозь смог, в воздухе кружили серые хлопья пепла.

Автострада неподалёку ревела и изрыгала чадный дым, за углом щёлкали выстрелы…

Хочу домой.

Это чувство появилось внезапно, как солнечный лучик в сплошных облаках. И было острым, как рези в желудке.

Чтобы как-то его заглушить, я крепко обхватил древко арбалетного болта, а потом зажмурился и дёрнул изо всех сил.

Затем втянул носом пахнущий угольной пылью воздух и медленно выдохнул.

Хозяйственно обтёр болт о полу рубашки — всё равно выбрасывать; и сберёг в карман.

Вот вернусь в Сан-Инферно — будет чем похвастаться перед девочками…

— Макс?

— Да, Патриция.

Руку, из которой опять хлынула кровь, я спрятал за спину.

— Я хочу извиниться.

— Проехали.

— Знаешь, я всё-таки дура. Ты хотел меня защитить, а я…

— Всё путём, Пат. Не бери в голову.

Она помолчала.

— Значит, ты на меня не обиделся?

Я улыбнулся.

— Там, где я вырос, говорят: — на обиженных воду возят.

— И… Зачем это делать?

— А, забудь. Никаких обид. Всё путём.

— Ладно… — Патриция неуверенно покосилась мне за плечо. — А ты в курсе, что горишь?

— Что?.. — автоматически я махнул раненой рукой и… выпучил глаза.

Кровь, вытекая из отверстия, оставленного арбалетным болтом, перестала капать вниз. Вопреки законам тяготения, она поднималась вверх тонким смерчиком и воспламенялась.

Я полюбовался эффектом.

Симпатично. И даже почти не больно…

— Как ты думаешь, почему это происходит? — как-то отстранённо, словно речь идёт об интересном, но не касающемся меня эксперименте, спросил я Патрицию.

Та открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент сзади подошел Денница.

— Ну что, помирились, голубки?.. Не благодарите. А то дома мне штраф выпишут, — одной рукой он обнял Патрицию за плечи, и заговорщицки мне подмигнул. А потом перевёл взгляд на мою горящую руку. — Святые адские ёжики! Ты превращаешься в дракона, Макс.

— Не пори чушь, Денница, — оттолкнула его Патриция. — Макс не может превратиться в дракона. Для этого у него недостаточно…

Моя рука покрылась чешуей.

Не скажу, что зрелище было совсем отталкивающим, но Патриция взвизгнула и отскочила, спрятавшись за спину демангела.

— Что ты делаешь, Макс?.. Немедленно прекрати.

— Не могу.

Это была правда.

То же самое происходит, если начать пИсать. Остановиться уже невозможно…

— Он не может, — перевёл Денница.

Рука, плечо и часть шеи вдруг сделались жесткими и… зелёными. Ну, не такими зелёными, как весенняя травка. Скорее, как лягушачья шкурка.

Святой Люцифер!

Меня обдало холодным потом.

А вдруг я превращаюсь в лягушку? Огромную, кровожадную, наводящую ужас…

Я потряс головой и посмотрел на друзей.

— Э… Что-нибудь посоветуете?

— Расслабься, — покровительственно сказал Денница. — И получай удовольствие.

— Но что происходит? — медленными волнами накатывала паника. — Почему именно сейчас?..

— Обычно драконы обретают вторую сущность, достигнув половозрелости, — тоном лектора возвестил Денница.

— Но я ДАВНО уже… Ну, ты понял.

— Имеется в виду не просто пубертатный период, — продолжал издеваться рогатый извращенец. — А достижение… как бы это объяснить… Зрелости ума.

— Чушь, — я невольно повторил слова Патриции. — Зебрина — вот уже четыреста лет, как подросток. И тем не менее…

— Э, друг! Не путай круглое с мягким. Женские особи — это совсем другой вид.

— Сам ты особь! — рявкнула Патриция.

— В каком-то, узко определённом смысле, — не смущаясь продолжил демангел. — Они взрослые с РОЖДЕНИЯ. Девочки сразу знают, как себя вести и что делать. А вот нам, мужикам, требуется пройти определённый путь, — он пошевелил бровями, косясь на Патрицию. — Смекаешь?..

— Нет.

Превращение шло уже полным ходом.

Больная нога давно перестала болеть: она стала лапой. Когти подозрительно напоминали петушиные шпоры, но над этим я ещё поработаю. Позже. Когда хоть немножко освоюсь…

Кстати: крылья — это не так уж и удобно. У меня просто нет нейронов, отвечающих за лишнюю пару конечностей…

Пахнуло горячим ветром, меня подбросило в воздух. Сверху открывался великолепный вид — куда лучше, чем со спины экоя.

Только почему-то людишки куда-то разбежались.

Площадь, только что плотно забитая народом, вдруг опустела — как кухня, в которой внезапно включили свет.

— ЭЙ МАКС! — кажется, там внизу осталась Кассандра. Ну и нефилим никуда не делись — я видел их яркие красно-желтые ауры.

В знак того, что я слышу, я помахал рукой…

Земля резко подскочила, от неожиданности я совершил кувырок… Выровнялся.

И глубоко посочувствовал птенцам, которых жестокие родители-голуби выпихивают из гнезда.

Учиться летать, пока падаешь на землю — то ещё удовольствие.

Мой взгляд зацепился за горизонт. Там, вдалеке, поднимались густые клубы дыма — горела какая-то башня.

Понимание затопило мозг внезапно, как ожог.

Я знаю, что это за башня! Горит Цитадель Шторм.

В следующий миг я почувствовал, как всё тело обдувает ветер.

Чёрт, сложновато будет воевать без штанов…

Глава 6

Площадь, вместе с Кассандрой, Патрицией и Денницей куда-то опрокинулась и быстро скрылась из виду.

Далеко внизу замелькали кварталы.

Каждый походил на отлично оборудованную крепость: на улицу выходили глухие стены с бойницами, дотами и всякими прочими укреплениями, призванными удержать уличные банды снаружи, в то время как «приличные люди» находятся внутри.

Видел я чётко, как на экране с хорошим разрешением: зрение дракона превосходило человеческое, как торт со взбитыми сливками по вкусовым качествам превосходит чёрствый сухарик.

Теперь я понимаю, почему все мои знакомые драконы любят именно эту ипостась: рождённый летать не хочет ползать.

Горящая башня быстро приближалась. Я видел кружащих над ней тварей — по сравнению со мной это были просто зажигалки.

Кстати… А как правильно выпускать огонь?

Я что хочу сказать: магия — магией, но спалить к чертям собачьим все внутренности как-то не улыбается.

Стоит представить, что по кишкам катится клуб раскалённого пламени… Жить не хочется.

Так что эксперименты я оставил на потом. На далёкое «потом», лучше всего — на следующую реинкарнацию.

Ещё задолго до подлёта я заметил, что горит не сама башня Шторм. Горели бабулины големы. Уж как камень умудряется гореть — не знаю, но красивые мускулистые фигуры пылали, как свечки.

Несмотря на это, оборону они держали.

Крылатые бестии клубились над ними, как мухи над коровьими лепешками, то и дело выдыхая белые слепящие языки пламени, но големы держались. Взмахами рук они разгоняли «мошкару», не давая приблизиться к наполовину оплавленным воротам, ведущим вглубь цитадели.

Хотя… Если ворота оплавлены — значит, кто-то уже прорвался?..

БАБУЛЯ-А-А!.. — взревел я во всю силу драконьих лёгких и рванул к башне.

Картина старушки в инвалидном кресле, в одиночку отбивающуюся от мерзких тварей, так и маячила перед глазами.

Но моргнув несколько раз, я сообразил, что картина сия мне не привиделась.

Бабуля и впрямь сидела в своём кресле, но находилась не где-то там, за толстыми стенами, а в буквальном смысле на линии огня.

Её, вместе с креслом, окружал полупрозрачный ореол — видать, защитное поле. Потому что раскалённые добела языки саламандр только жалили его оболочку, но до хозяйки добраться не могли.

Раззявив пасть, я ринулся в бой.

И… Не знаю, что это было.

Я испытал нечто вроде удара электрошоком.

Крылья судорожно вывернулись, как зонтик на ветру, хвост загнулся бубликом, лапы растопырились, глаза выпучились.

Кувыркаясь, как подбитый Брундуляк, я рухнул вниз…

Где-то на полпути я превратился в человека.

Не знаю, как я это понял — просто знал, и всё. И даже успел подумать, что упав, окажусь совершенно без одежды.

Искусством создавать шмотки буквально из пыли, клубящейся в воздухе, я ещё не овладел, так что придётся принять голую правду — такой, как она есть…

Внезапно вынырнув из смога, я увидел, как земля вспучивается навстречу. Она предательски ударила меня в лицо, по рёбрам и другим чувствительным органам, дыхание вышибло, а вместе с ним, как мне показалось, и мозги.

В черепе стало пусто, сознание накрылось лоскутным одеялком и громко захрапело.

Моё бездыханное тело куда-то потащили… Но это могли быть и глюки. Чего не привидится при падении с высоты драконьего полёта?

Открыл глаза от того, что кто-то самозабвенно лил на меня ледяную воду.

Когда лежишь голым на жестких камнях, как-то очень остро осознаёшь, что вода — именно холодная, и что нижние твои регионы обдувает совсем не ласковый ветерок.

Рассудив, что добрый человек такую экзекуцию учинять не станет, из положения лёжа я постарался перетечь сразу в боевую стойку — видел такое в кино.

Но реальность, как всегда, внесла свои коррективы, и вместо того, чтобы принять угрожающую позу, я запутался в собственных конечностях и больно ударился копчиком о что-то твёрдое.

Тогда я стал превращаться в дракона — рассудив, что здоровенной чешуйчатой рептилии куда сложнее причинить вред, чем мягкому человеку.

К тому же, в драконьем виде нагота меня не смущала — сказывались особенности строения организма.

Спина зачесалась — именно оттуда, как я понимаю, начинали прорезываться крылья…

— Не советую.

Голос был смутно знаком. Как будто я его уже слышал, и даже вступал в полемику. Но где это было и когда…

Он мне напомнил нашего профессора математики из универа — та же безграничная усталость и снисходительное терпение по отношению к нам, великовозрастным дебилам…

Но чтобы вот так, без предупреждения, встретиться с профессором Котёночкиным… Маловероятно.

— Не советуете что?.. — на всякий случай уточнил я. Если речь о формуле Мандельбротта — я полностью за.

— Становиться драконом в столь тесном пространстве.

Так. Это точно не Котёночкин — вряд ли профессор математики стал бы рассуждать на серьёзных щах о драконах.

— К тому же ты, сын, потратил много энергии. Вряд ли метаморфоза в столь истощенном состоянии пройдёт успешно.

«Сын»

Только один человек в целом свете может сказать это НАСТОЛЬКО собственническим тоном.

— Папа?..

Я не знал, где нахожусь. Но в этом месте было темно, холодно и действительно тесно — моя голова в сидячем положении упиралась в потолок.

— Ты же… Тебя же… — при каждом слове я подскакивал от избытка чувств, стукался макушкой и никак не мог закончить мысль.

— Я думал, ты догадаешься.

— О том, что головой о камень — это больно?

— О том, что я жив.

— Да в этом я и не сомневался, — морщась, я принялся растирать конечности — замёрз, как собака. Так и чувствовал твёрдые синие пупырки на коже. Брр. — Недавно я даже начал подозревать, что исчезновение — твоих собственных рук дело. Ну в смысле: не того калибра ты человек, чтобы вот так взять, и позволить похитить себя из собственной спальни.

— Недавно?

— По мере поступления информации, — подтянув ноги к груди, я кое-как умостился на заднице и шмыгнул носом. Ничего, слава Люциферу, не сломано, зато простуду подхвачу — как здрасьте. — Словечко там, шепоток здесь… Бабуля вот добавила соли в борьщик. Ну в смысле, не княгиня Златка. Другая.

— Леди Шторм. Я понял.

И вновь этот снисходительный тон…

— Пап, можно спросить?

— Смотря о чём.

— Сколько тебе лет?

В ответ я услышал негромкий и довольно приятный смех.

— Лучше тебе не знать, сын. Скажу — не поверишь. Или подумаешь, что столько не живут.

— Знаешь, действительность последних месяцев настолько расширила мои горизонты, что я верю уже буквально во всё. Ну, разве что, в существование говорящих хомяков — вряд ли.

И тут, на голом бедре, я почувствовал острые коготки.

Заорав, я попытался вскочить — мало ли, кто там ползает, а у меня всё хозяйство на улице…

И конечно же, так расшиб голову, что из глаз полетели искры.

— Уй…

— На твоём месте я бы двигался менее энергично, — посоветовал отцовский голос. — Я уже говорил: здесь довольно тесно.

— Но кто-то на меня…

В следующий миг моё лицо облизал холодный влажный язык.

— Гермиона! Ангел мой, как ты здесь оказалась?..

Нащупав в темноте ящерку, я прижал её к сердцу. Гермиона извивалась и пищала, как счастливый щенок, дрыгая всеми конечностями сразу.

Несколько минут мы с василиском бурно выражали любовь и радость от встречи.

И вдруг, в процессе ласк, я заметил, что Гермиона начинает светиться. Её шкурка наливалась ровным золотым светом, в котором я смог разглядеть тесную, вырытую в земле келью, а совсем рядом — своего отца, короля Зиновия.

По прошлому визиту в Лимб я запомнил его холодным, царственным, очень далёким и чужим, в дорогущем костюме, с унизанными перстнями пальцами и золотыми браслетами на запястьях.

Честно говоря сейчас, если бы мы встретились на улице, я бы прошел мимо.

Видавшая виды, вытертая на сгибах кожаная куртка, старые джинсы, разношенные и явно удобные ботинки… Не слишком ухоженными волосами и недельной щетиной он походил на пожилого хиппи. Или… контрабандиста?

— Ты что, всё это время следил за мной, скрываясь на яхте Захарии?

Отец улыбнулся.

— Всегда нравилось, как быстро ты соображаешь.

Я дёрнул плечом.

Сей вывод сделать не так уж и сложно: как только мне в голову впрыгнуло слово «контрабандист», всё остальное уложилось в короткую цепочку умозаключений. Прямая связь, так сказать.

— Но… Зачем? — несмотря на непревзойдённые способности быстро соображать, я был потрясён, как монашка в борделе. — Почему ты сбежал из собственного замка? И как, в конце концов, к тебе попала Гермиона?

Ящерка была горячей, как печка. Так что я быстро согрелся, нейроны забегали в мозгу куда быстрее прежнего, а как следствие — у меня появилась куча вопросов.

— С Гермионой мы старые друзья, — тепло в голосе отца было неподдельным, искренним. — Когда-то, давным-давно, я был знаком с одной очень незаурядной дамой…

— Госпожой Иштар, — понятливо кивнул я.

Ну конечно. Зная репутацию отца, вряд ли бы он пропустил ТАКУЮ женщину.

— У нас были платонические отношения, — поспешно заверил отец.

Ага. Конечно. Надо сделать лоботомию, чтобы поверить.

— Но почему ящерка воспылала любовью ко мне? — не то чтобы я был этому не рад. Просто интересно.

— Василиск — существо магическое, — отец сидел почти в такой же позе, как и я, подтянув ноги к груди. Но у него было преимущество: между ним и камнями было куда больше одежды. — А подобное притягивает подобное.

— Хочешь сказать, почуяв драконью кровь, она признала во мне родственника?

Отец вновь рассмеялся.

— Ну, если считать родственником объект страстной любви — то да. Поэтому она и защищает тебя.

Это была правда. Я вспомнил, сколько раз Гермиона вставала между мной и опасностью…

— Ага. Как собственность, — я поморщился. — Мне, конечно же, льстит внимание столь ослепительной дамы, но…

— Василиски, как и драконы, однолюбы, — пояснил отец. — Так что, я бы на твоём месте не спешил отнекиваться. Если бы я мог приставить к тебе такого защитника с самого рождения… — я услышал тяжелый вздох.

— Пустяки. Бабуля Шторм нашла не менее ревнивую няньку.

— Мы с матерью узнали об этом слишком поздно, — кивнул отец. — Конечно же, я бы предпочёл, чтобы тебя охранял кто-то из наших… Но к сожалению, им совершенно нельзя доверять.

Я усмехнулся.

— Именно поэтому ты лично спас меня, когда я упал с неба? И притащил сюда, чтобы спрятать?..

И вдруг меня ожгло, словно холодным пламенем.

Бабуля! Башня Шторм! Саламандры!..

Вероятно, падение и впрямь отшибло мне последние мозги. Устроил сеанс психотерапии, копать-хоронить.

— Что ты делаешь?..

Я попробовал оглядеться повнимательнее, используя василиска на вытянутой руке вместо лампочки.

— Где здесь выход? И… да, буду очень благодарен если ты поделишься со мной парой портков.

— Куда ты собрался?

— Так, вспомнилось одно небольшое дельце. Башня Шторм. Если её ещё не разнесли в щебёнку, пока мы тут придавались ностальгии.

— Не разнесли. И даже оставили в покое. Так что расслабься.

— Но кто? Как?..

Я почувствовал себя уязвлённым.

Раз в жизни представился случай совершить подвиг в одиночку, и то — не дали.

— Леди Шторм. Помнишь такую?

В голосе короля Зиновия присутствовало несколько больше яда, чем обычно у зятя, вспомнившего тёщу.

— Что-то не похоже, чтобы ты был в восторге от того, что бабуля жива.

— Я говорю не о твоей бабке, — отец сверкнул глазами. — Тебе поднесли на блюдечке целый КЛАН! А ты просто взял, и прос… отдал его какой-то безродной киллерше.

Вот теперь я тоже разозлился.

— Во-первых. Не какой-то «безродной», а вполне себе даже родственнице. Надеюсь, что дальней — учитывая наши с Кэсси близкие отношения. А во-вторых…

— Я двадцать лет ждал, чтобы завладеть магией Лимба! — рявкнул отец. — Но ты отмахнулся от этого могущества, словно от вонючей тряпки.

Я прищурился.

— Так ты ПОЭТОМУ женился на моей матери? Чтобы через неё прибрать к рукам мощь клана Шторм?

Думаете, он смутился? Хотя бы капельку?.. Не дождётесь.

— Именно так заключают браки царственные особы, — в его устах это звучало… Вполне пристойно. — Думаешь, твоя мать выходила замуж по любви?.. Как бы не так!

Ну да. Бабуля говорила что-то о новой крови. А также о притоке денег из богатой семьи. Но в то же время…

— Мама любила тебя. Именно поэтому и родился я — а не девочка, наследница клана Шторм.

И вот тут он осёкся.

Да нет, не то слово!

Мне не приходилось видеть НАСТОЛЬКО ошарашенного человека.

С минуту отец сидел молча, вперив в меня неподвижный взгляд. Затем тряхнул головой, по горлу его скакнул кадык — вверх, вниз…

— Ты лжешь.

— Значит, я королева мая. Платье видишь? А туфли? На высоком каблуке. А?..

Признаться, я был зол, как тысяча злобных гоблинов.

Быть настолько слепым, чтобы не увидеть, что женщина, которая рядом, ЛЮБИТ тебя?..

Или… Это был НАМЕРЕННЫЙ самообман?

Просто политика, ничего личного, дорогая…

Отец покачал головой, а потом отвернулся.

— Я знал, что в клане Шторм принято рожать только девочек. И расценил твоё рождение, как… Сбой программы. В конце концов, Владислава была далеко от дома. И от родного Источника.

— Но ты сделал меня наследником.

— Чтобы узаконить твои права. Признать, что ты являешься моим сыном.

Учитывая папашину репутацию — это я могу понять.

— А как же слухи о том, что я «избранный»? Что только я смогу активировать артефакт и прекратить войну с драконами?..

— Но ты же это сделал, не так ли? — впервые я видел, как отец улыбается. Сама улыбка была скудной, и терялась в щетине. Но глаза…

Странно: почему мне это доставляет такое удовольствие?..

Уверен: ради такой улыбки я готов на всё.

— Это была случайность, — я всё-таки нашел в себе силы сказать правду. — Просто у меня в руках оказались все частички пазла. Оставалось их соединить… — я подвигал руками, будто кручу головоломку.

— Никто до тебя не смог этого сделать. Хотя и я, и твои братья обладали теми же «частичками».

— Ну что ж, — я пожал плечами. — Будем считать, что мне повезло. Кстати!.. Вот что меня мучает: почему я превращаюсь в дракона?

— Благодаря генам, мой мальчик. Твой дедушка, Литопс Камменокрыл…

— Это и ежу понятно, — перебил я. — Уж извини за прямолинейность… Я что хочу спросить: почему эта способность прорезалась только у меня?

Отец посмотрел на меня с такой иронией, что мне стало неуютно.

— А с чего ты взял, что обладаешь второй сущностью только ты?..

— Ну… — я покраснел.

— Просто мы этого не любим, — отец пожал плечами. — Ну знаешь, вся эта война…

— В Заковии драконы не пользуются популярностью, — кивнул я. — И вы просто решили не заострять.

Отец улыбнулся и развёл руками.

Опять политика. ничего личного, просто так удобней…

— А я ещё хотел спросить…

Отец махнул рукой: спрашивай, мол. Пока я добрый…

— Мои феи-крёстные. Дедуля говорил, что они наделили меня тремя дарами…

Отец рассмеялся.

— Старые ведьмы, к сожалению, давно мертвы.

— Что-то в твоём голосе я не чувствую этого самого сожаления.

— Это были старшие сёстры твоей бабки Леониды, — махнул рукой отец. — Владлена, Виктория и Владимира. Не стоит о них скучать.

— Я посмотрю, ты вообще не в восторге от маминых родственников.

Отец поморщился.

— Родню не выбирают.

Уж кто бы говорил…

— КАК ТЫ МОГ НЕ ЗАМЕЧАТЬ, ЧТО ОНА ТЕБЯ ЛЮБИТ?..

Думайте, что хотите, но я считаю, что любовь — это ВАЖНО. Ничего нет на свете важнее — ни на том, ни на этом.

— Как ты мог отказаться от целого Клана!

Минуту мы сверлили друг друга непримиримыми взглядами. Отец сдался первым.

— Я был занят, — огрызнулся он. — Управление страной, знаешь ли, не то занятие, которое можно отложить на выходные, чтобы побыть с семьёй.

— Да-да, мне об этом говорили. Будучи королём, ты женишься не только на одной конкретной девушке. А как бы и на всей стране. Вот поэтому я и не хочу становиться правителем — чего бы то ни было. Я ещё за себя не научился отвечать.

— Но в твоём распоряжении могли оказаться поистине неизмеримые силы. С твоими талантами, с твоей… кровью, ты мог бы подчинить себе все измерения.

— А зачем?

Отец негромко заворчал — как тигр, у которого в лапе засела заноза.

— Знаешь, сын, ты рассуждаешь как ребёнок. НИКТО не спрашивает, зачем нужна власть.

— А может, стоило бы.

Он посмотрел на меня с большим интересом. А потом сказал:

— Я тебя не понимаю, сын. Не понимаю, но ты мне всё равно нравишься. С таким упорством, достойным лучшего применения, отстаивать свою моральную слепоту, свой… инфантилизм — это внушает уважение.

— Ты хотел сказать, свободу и независимость, — холодно поправил я. И понимая, что сейчас покраснею с ног до головы от пафоса, добавил: — Ну, по крайней мере, свободу выбирать девушек и независимость пить, когда захочется.

И вновь он рассмеялся.

— Какой же ты ещё наивный, мой маленький Безумный Макс. Знаешь, сейчас я дам тебе родительское наставление. Впервые в жизни. Запомни: Всегда выбирает женщина.

— Но…

Я хотел поделиться своим богатым опытом, но он поднял руку.

— ОНИ ЖЕ определяют, когда тебе можно пить, а когда — нет. Именно поэтому, хотя я и слыву знатным сердцеедом, большую часть жизни я прожил один.

— Чтобы пить, когда вздумается?

— Вот подожди: женишься, и однажды ночью, пробираясь к бару на цыпочках, чтобы, не дай Люцифер, благоверная не проснулась… ты вспомнишь мои слова.

Я потряс головой.

Какой-то странный у нас выходил разговор. У меня уйма вопросов, имеющих непосредственное отношение к моей жизни и судьбе. Но вместо этого мы сидим, и треплемся на отвлечённые темы, как два приятеля…

Я вздохнул.

Да, это клёво: вот так, по душам, потрепаться с отцом. Но где-то в глубине души подпрыгивает и скребёт острыми коготками такая мысль: он заговаривает мне зубы СПЕЦИАЛЬНО.

Отец выдаёт просто КУЧУ информации — не спорю, интересной. Но вряд ли необходимой.

И при этом что-то отчаянно скрывает…

— Тогда я ещё спрошу. Ответишь?

— Куда я денусь, — достав сигареты, он вытащил одну… Понюхал, и спрятал обратно. Согласен: воздух и так уже довольно спёртый.

— Почему мы прячемся в этой дыре?

Отец поперхнулся.

Хотя вопрос был очевиден: чтобы получать удовольствие от того, что сидишь голым задом на холодном камне, нужно или быть мазохистом, или от кого-то прятаться.

А поговорить по душам лучше за кружкой пива, сидя в любимом кабачке…

Король Зиновий потёр лоб, закатил глаза к близкому потолку… — словом, проделал все эволюции человека, который отвечать не хочет, но понимает, что придётся.

— Видишь ли, сын, — сказал он. — Тебя собираются убить.

Глава 7

Я заржал.

Гермиона, дремавшая на моём плече, от неожиданности проснулась и придушила меня хвостом.

Смех перешел в кашель.

— В толк не возьму, что тебя так развеселило, — отец бросил на меня неприязненный взгляд. — Может быть, ты не понимаешь этимологии слова «убийство»? Так я тебе сейчас объясню…

Продолжая смеяться и кашлять, я махнул на него рукой. А потом попытался размотать с шеи василиска — чем заработал несколько новых царапин.

Пришлось оставить Гермиону в покое. Пускай себе душит.

— Если бы за каждое покушение на себя, любимого, мне давали один золотой, у меня бы уже было… Семь золотых!

Я вздохнул. Получалось не так уж и густо.

А впрочем…

Если посчитать те покушения, о которых я НЕ в курсе — ну тех, которые предотвратила Кэсси… Может, я и стал бы состоятельным человеком.

Отец всё ещё злился. Это было видно по его глазам, по жесткой складке рта, по тому, как нервно он подёргивает пальцами левой руки… Что-то мне это движение напоминало.

Рукоять пистолета!

Его рука действовала так, будто берёт пистолет и жмёт на спусковой крючок.

Я поёжился.

Или моего папашу достаточно легко вывести из себя, или… я его так допёк, что он готов пристрелить родного сына.

Второе вероятней.

Бабуля, то есть княгиня Златка, всегда говорила: тебя легче пристрелить, Максимка, чем заставить делать то, что тебе не хочется.

— Как бы легкомысленно ты не относился к моим словам, сын, советую всё же прислушаться.

— Да я слушаю, слушаю. Спасибо за заботу, и всё такое.

— Довольно странная у тебя реакция, — прорычал отец. — Ты, часом, головой не сильно хряпнулся?

Я вздохнул.

— Послушай, па… — самому стало странно, как это прозвучало. Но — слово не воробей. — Мне тоже странно, что ты обо мне заботишься. Я что хочу сказать: обходился же я без твоей заботы двадцать с лишним лет. Думаю, справлюсь и сейчас.

И вот тут он расхохотался.

Аж слёзы из глаз брызнули — из моих.

Обидно! Я пытаюсь объяснить, что уже вырос, что стал крутым, как варёное яйцо, а он ржет.

— Тебя защищали всю твою жизнь, — тихо, и как-то зловеще произнёс отец. Внезапно он перестал смеяться и стал предельно серьёзен. — Моя мать пожертвовала всем, чтобы просто дать тебе вырасти. Эта девушка, Кассандра, угробила двадцать лет жизни на то, чтобы стелить соломки там, где тебе заблагорассудится хлопнуться на задницу. Твоя бабка Леонида истребила большую часть своего клана, только чтобы ты мог жить. Твой брат Золтан пожертвовал своим здоровьем, своей молодостью для того…

— А ты? — перебил я. — Что сделал ТЫ, отец?

Он с минуту хлопал ресницами, округлив рот в почти ровную букву «о». В этот момент он до боли напоминал меня самого, от чего я разозлился ещё больше.

— Я тебя зачал, — наконец выдал он банальнейшую из родительских отмазок. — Я дал тебе жизнь. Только за это ты должен благодарить меня каждый день.

Я криво усмехнулся.

— Давай проясним, — предложил я. — Ты женился на моей матери, заделал меня и… Устранился. А дальше всё покатилось. Мама умерла, защищая мою жизнь. Золтан, прикрывая твой косяк, пожертвовал собой…

— Это не мой косяк!

— Ха!

— Не понимаю, о чём ты говоришь, — он сделал непроницаемое лицо.

— Защищать жену и дитя — было ТВОЕЙ святой обязанностью, папа. Ты должен был быть рядом с нами! Далее — всё по списку. И бабушка Златка, и бабуля Леонида, и все остальные… ТЫ, как отец, должен был взять на себя ответственность за мою жизнь. И жизнь мамы.

— Я правил государством.

— Ага! — я уставил на него палец. — То есть, ты выбрал власть, в то время как остальные прикрывали твою задницу. А теперь хочешь, чтобы также поступал и я.

— Ты — моей крови. Ты рождён для власти.

Минуту я смотрел на него молча, а потом покачал головой.

— Знаешь, мы наверное никогда не поймём друг друга. Мы — продукты разных культур, разных эпох. Меня никогда не привлекала власть.

— Ошибаешься, сын, — он всё-таки закурил. К счастью, дым потянуло в какую-то незаметную щелочку, а то мы бы просто задохнулись — и конец дискуссии. — То, что ты делаешь со своими друзьями, с близкими тебе людьми…

— Так, друзей моих не трогай, — строго сказал я. — Я просто их люблю. И стараюсь оберегать тех, кто мне дорог.

— Помогая им, ты приобретаешь над душами друзей неизмеримую ВЛАСТЬ.

Выдохнув дым, он передал сигарету мне. Я затянулся.

А папаша-то хитрец… Табаком в его сигаретах и не пахнет.

— Избавляя друзей от проблем, я делаю их свободными, — наконец сказал я.

Интересно: почему в моей душе куда меньше уверенности, чем в голосе?

— Ты оказываешь им драконью услугу, сын, — он усмехнулся. И снова в этом нехитром жесте я узнал себя… — Решая их проблемы, ты лишаешь друзей привилегии выбора. Лишаешь их ДОСТОИНСТВА. А это — квинтэссенция власти.

— Неправда! Я…

— Как ты поступил с Лолой, когда тебе понадобилось обдурить Денницу?

По моему телу пробежала дрожь.

— Я не сделал ничего плохого. Никто не пострадал, и в результате я выиграл.

Я чуял, что ответ с подвошкой. Но не мог объяснить, где она кроется.

Лола всегда смотрела на меня, как на бога. С тех самых пор, как я помог ей отыскать кулон Карбункула…

Интересно: а как бы она себя чувствовала, если бы справилась сама?..

— А Зебрина? — перебил мою мысль отец. — Ты лишил её самого главного: её способности превращаться в дракона. Она мешала тебе, возмущала твоё спокойствие, и ты просто СДУЛ её со своего пути. Как букашку.

— НЕПРАВДА! Я… я люблю Зебрину, — я посмотрел на отца так твёрдо, как мог. — А лишить её способностей… Это вышло случайно. И я обещал всё исправить.

— Но в результате она не дождалась, пока ты выполнишь обещание, и попыталась взять судьбу в свои руки.

— И что из этого вышло?.. — я всплеснул руками. — Она приняла неверное решение и жестко обломалась. А мне расхлёбывать.

И вновь я почувствовал подвох. Фальшивую ноту, ложку дёгтя в цистерне сладкого мёда.

— Твои подружки из «Чистилища», — продолжил отец, словно бы не слыша того, что я говорю. — Ты взял, и на пустом месте создал новую Гильдию.

— Но она была им нужна! — я искренне не понимал, что здесь не так. — Стриптизёршам платили сущие копейки, и всякий помыкал ими, как хотел. А теперь у них свой профсоюз.

— Но ты УВЕРЕН, что именно этого они и желали?

Я открыл рот. А потом закрыл.

— Ты НИКОГДА не спрашиваешь, чего хотят другие, сын, — отобрав у меня бычок, отец с силой затушил его о землю. — Потому что ты УВЕРЕН, что знаешь лучше.

— Но я…

— Ты НИЧЕМ не отличаешься от меня. От своего деда Каменнокрыла. От княгини Златки и леди Шторм. Кровь значит очень много — особенно в нашей семье. И пока ты этого не поймёшь и не признаешь, так и будешь болтаться, как дерьмо в проруби.

Наверное грубость, которую он выдал в конце, впечатлила меня больше, чем все остальные нравоучения.

Впервые за очень долгое время отец заставил меня задуматься: а кто я?..

Да, мне нравится говорить, что я владелец стриптиз-клуба и казино. Но по большому счёту, я не управляю ни тем, ни другим.

Конечно, я обожаю трепаться о том, как наконец-то сяду за стойку бара и спокойно напьюсь, но… это ли предел мечтаний? Для многих — да. Согласен. Но… Что насчёт меня?

Внезапно я ощутил холодную пустоту в груди.

А потом понял, что это лёд: сначала я вспотел, а теперь замёрз, как цуцик.

Тело начала бить крупная дрожь.

Ну конечно же, это холод… что же ещё?

Страдать от экзистенциального кризиса, сидя в глубокой… пещере — это, в конце концов, пошло.

И вдруг мою руку накрыла рука отца. Она была горячей, сухой, с жесткими мозолями.

Я даже удивился. Казалось, откуда у короля мозоли? Разве что, от скипетра…

Впрочем, я уже убедился, что мой папаша — не слишком традиционный монарх.

— Закрой глаза, — потребовал отец.

— Но тут и так темно, хоть глаз коли!

— Макс… Хоть раз сделай то, что я прошу.

— Ладно.

Я послушно зажмурился.

— Теперь представь, что ты одет.

— Во что?

— Да хоть в банный халат, Люцифер тебя побери!.. Представил? А теперь хорошенько, как следует, ПОЖЕЛАЙ, чтобы это случилось.

Я напрягся. Потом вспомнил опыт прошлых дней и расслабился.

— М-да… — не то, чтобы голос отца был разочарованным. Но и гордости в нём как-то не ощущалось.

Я открыл глаза, а потом ощупал себя на всякий случай.

— А зачем ты сказал про халат?..

Он был полосатым. Того несочетаемого сочетания цветов, которое так любит наша земная промышленность.

И ещё: халат вовсе не был НОВЫМ. От него пахло застарелым табаком, одеколоном «Красная Заря» и солёными огурцами.

И вдруг я отчётливо вспомнил этот самый запах: он исходил от нашего соседа, дяди Миши, вечно смолящего «Беломорканал» и не снимающего халата даже для походов в магазин…

И кстати: белья под халатом у меня не было.

— Ладно, для начала сойдёт, — сжалился отец. — Потренируйся, когда будет время. Главное, не делай этого на людях.

— Это я и сам понял.

Одно хорошо: халат довольно тёплый. Гермиона тут же забралась в карман и заурчала.

А я почувствовал настоятельную, просто таки на грани жизни и смерти, необходимость выбраться из склепа.

Почему вдруг? Да потому.

Писать захотелось.

— Кто на этот раз? — спросил я, чтобы уж расставить все точки над «Ё».

— Ты о чём?

— Кто хочет меня убить?

— Это не важно, — отмахнулся отец.

— Знаешь, а мне вот почему-то очень хочется знать, кто точит на меня ножик. Такой вот необычный каприз. Но что поделать?.. У всех свои недостатки.

Я вперил в отца сверлящий взгляд.

В конце-то концов! Почему только меня считают косячником, а сами, как ни крути, ничем не лучше.

— Это семейное дело, — высокомерно бросил король Золтан. — Я не вправе выносить сор из избы.

— Ах вот оно что, — я попытался отодвинуться от него как можно дальше, но келья была слишком тесной, и мои ноги всё равно упирались в его ботинки. — «Семейное», значит. Круто-круто-круто…

— Я не то хотел сказать…

— Ты — КОРОЛЬ. И ВСЕГДА говоришь только то, что хочешь сказать.

— Я имел в виду, чтоты не имеешь к этой проблеме никакого отношения, и вправе рассчитывать на то, что её решат без твоего участия.

— Да, да. Только политика, ничего личного.

В желудке клокотала ярость. Она была кислой, как изжога.

— Я не хочу, чтобы ты пострадал, сын.

Поздно, милая дамочка…

— Надо было думать ДО того, как ты захотел хапнуть себе клан из чужого измерения и заделал очередного, совершенно ненужного ребёнка, — я бросил на него уничтожающий взгляд. Надеюсь, у меня получилось.

Отец молча протянул руку и не меняясь в лице, совершенно хладнокровно отвесил мне звонкую оплеуху.

— Никогда не смей считать себя ненужным, сын, — я потряс головой. Не в знак покорности, а просто в ушах звенело так, словно я был вскипевшим чайником. — Ты — Золотов.

— Ладно, прости, — я протёр глаза и несколько раз моргнул, восстанавливая зрение. Тяжела рука власти, ничего не скажешь. Я думал, это относится только к шапкам… — Но я всё равно не понимаю, почему ты не хочешь говорить, кто убийца.

Отец вздохнул. Вокруг его губ образовались горькие складки, на скулах залегли синеватые тени.

— Я не знаю, — сказал он. — Двадцать лет я потратил на поиски. И выяснил только то, что это — кто-то близкий к семье. Очень близкий.

Я поёжился.

— Ты в курсе, что есть такая специальная профессия: сыщик?

— Я уже говорил: это семейное дело, — прорычал отец. — НИКТО не должен вмешиваться.

— Потеря лица, — я понятливо кивнул. — Если кто-то узнает, что в семье Золотовых всё НАСТОЛЬКО плохо…

— Твой брат взял вину на себя не просто для того, чтобы прикрыть мою задницу, — желчно передразнил меня отец. — Это было необходимо.

Я поморщился.

— Понимаю. Жена Цезаря — вне подозрений.

Секунду он смотрел на меня с недоумением, но затем усмехнулся и кивнул.

Вот что значит государственный ум!

— Я думал, что доберусь до него здесь, на Лимбе, — сказал отец. — И почти сделал это. Но когда ты… — он поморщился и замолчал.

— Свалился с неба, как куль с мукой, ты выбрал помочь мне, а не преследовать убийцу, — продолжил за отца я.

У каждого есть выбор, — говорила бабуля Леонида.

И хотя старая ведьма искренне думала, что это высказывание относится только к ней, а остальные не считаются, я с ней согласен.

Выбор убийцы — убивать меня или нет.

Выбор отца — позволить мне умереть или постоянно подставлять свою ладонь, чтобы уберечь.

Мой выбор — оставить всё, как есть… или найти способ покончить с этим раз и навсегда.

— Эй, сын… Как ты?

— Всё норм, пап. Давай-ка выбираться из этого склепа, лады?

— А как же…

— Убийца? — я махнул рукой. — Думаю, он уже далеко.

— Это он сбил тебя с неба. Заклинание «шокер».

Я кивнул.

— У меня уже есть опыт общения со смертью, па. Так что я догадался.

— И опять собираешься взять на себя чужую ответственность?

— Больше не чужую, — я усмехнулся, почувствовав в своём голосе ЕГО интонации. — Мы ведь одной крови.

— Значит, тебя ждут крупные неприятности.

— Ничего. У меня иммунитет.

— Все на Лимбе уже знают, что леди Шторм удалось залучить на службу настоящего дракона. Кланы объединятся, чтобы лишить её этого преимущества.

— Думаю, Кэсси с этим справится.

— Но ты можешь погибнуть, сын.

— Все мы, в конечном итоге, смертны.

— Знаешь, упрямством ты пошел не в меня…

— Должно же у меня быть хоть что-то своё.

Отец фыркнул, качнул головой, и… не знаю, что он сделал. Но в одной из земляных стен кельи открылся туннель.

Он был похож на обычную кроличью нору — вероятно, ею и являлся. Просто папаша сделал так, что я не мог увидеть выхода, пока мы с ним не поговорим.

Спасибо, хоть не оставил одного — искать путь самостоятельно, в качестве воспитательного подзатыльника.

Встав на карачки, и тем самым совершенно перечеркнув хоть какие-то намёки на достоинство, я пополз.

Гермиона оттягивала карман, полы халата путались в коленках. Один раз я наступил на пояс… В общем, пришлось ненадолго задержаться.

И вовсе не для того, чтобы завязать халат.

Просто… Я представил, как выползаю из норы, весь перемазанный в земле и в банном халате, и мне стало смешно.

Не из-за себя. А из-за новой леди Шторм.

К бабке не ходи: Кэсси так на меня разозлится из-за того, что я подмочу её репутацию…

В конце концов, она теперь богата.

И может позволить себе нанять киллера… Да хоть бы и саму себя — а чего?.. Главное, чтобы услуга была оплачена…

Перекрыв собой нору, как пробка — горлышко бутылки, я напыжился, и вообразил стильные чёрные джинсы, чёрную рубашку и такие же туфли. Деннице можно выглядеть стильно, а мне нет?

Выбравшись наконец-то на свет Божий, я узрел картину маслом.

Папаша был прав: по мою душу у подножия башни Шторм собрался чуть ни весь Лимб.

Здесь были: и главы сопредельных Кланов — барона Урсу я узнал даже без маски, по мегалитическому телосложению и громоподобному басу. Феникс вновь стал индюком — с красным носом, потешным хохолком и тощими ножками в обтягивающих алых чулках. Нет, правда. Хоть кто-нибудь ему скажет, что так уже больше не носят?..

Барон Оямацуи — о, наконец-то я запомнил!.. — стоял поодаль. Его нетрудно было опознать по роскошным доспехам и шлему в виде головы ящерицы.

Простите, саламандры.

В центре композиции стояла Кэсси.

Пардоньте. Опять ошибся. Леди Шторм.

В платье цвета дыма — с узким корсажем и широкой юбкой, с замысловатой причёской, унизанной чёрными брюликами, от чего казалось, что у неё в волосах запуталось несколько майских жуков… И такой холодной улыбкой, что её можно было продавать в жаркие страны — лёд морозить.

Я ей помахал.

— Кассандра, лапочка, выглядишь на миллион!

Впервые я видел опасную девушку в платье.

— Где ты был?..

Ни тебе «привет», ни «как дела»… Узнаю старую добрую Кэсси, никаких сантиментов, сразу к делу.

— Да я тут… — оглянувшись, я увидел за спиной сплошную каменную стену. Никаких намёков на нору, никаких следов отца.

Ясно. Нечто в этом духе я и подозревал.

Просто думал, что он всё-таки захочет сказать пару слов новой родственнице.

Ошибся.

— Мы за тебя волновались, Макс, — Кассандра шагнула ко мне поближе и понизила голос. — Все видели, — она покосилась на честную компанию у себя за спиной. — Как дракон упал с неба к подножию башни Шторм.

— И быстренько взяв ноги в руки, рванули к месту аварии, чтобы устроить достойные похороны, — кивнул я.

— А ещё снять с дракона шкуру, вырвать все зубы и вырезать сердце, — хладнокровно подтвердила Кэсси. — На чёрном рынке любого из измерений всё это стоит столько, что ты сам бы себя продал, если бы знал.

Я вспомнил, что драконы Благора делали неплохой бизнес, загоняя свои старые шкуры и выпавшие зубы заезжим магам.

— Ладно, это я могу понять, — я мило улыбнулся. — Но неужели все Кланы решили объединиться только для того, чтобы наварить гешефт на дохлой рептилии?

Кассандра прищурилась.

— Знаешь, Макс, они всё ещё могут это сделать. Вряд ли ты выстоишь против объединённой мощи всех Стихий.

— О, — я невинно моргнул. — Не знал, что ты с ними заодно.

— Бароны решили, что будет лучше присягнуть мне на верность, — холодно сообщила Кассандра.

— После того, как увидели армию, которую Кэсси привлекла на свою сторону, пока ты отвлекал их воздушной акробатикой…

Денница возник, как чёртик из табакерки. Вот мы с Кэсси совершенно одни — не считая сотни свидетелей, конечно.

Миг!

И демангел довольно щурит на меня свои козлиные глазки, делая вид, что безумно рад видеть.

Я огляделся.

Если Денница здесь, значит и Патриция недалече, верно я говорю?

— Поздравляю, — я дружески хлопнул Кэсси по плечу. Судя по выражению её лица, она не оценила. — Отличный ход.

Кассандра их понимает, — подумал я, глядя на лордов Стихий у неё за спиной. — Она знает, как с ними говорить и чем увлечь. Она с ними — одной крови.

— Главным условием объединения кланов было твоё исчезновение, Макс, — мне показалось, или в её голосе есть нотки вины?

— Исчезновение? — я махнул рукой. — Легко. Я и сам не собираюсь здесь задерживаться.

— Вот и ладненько, — кивнула леди Шторм.

Денница протянул руку поверх её плеча. С его ладони слетело облачко какого-то желтого порошка. Я подумал, что неплохо бы задержать дыхание, но в носу нестерпимо зачесалось, и…

Всё.

Глава 8

В тот миг, когда в мой нос проникла желтая пыльца, я чихнул.

А потом ещё раз, и ещё…

В глазные яблоки сунули по кипятильнику, по горлу елозили ёршиком для мытья посуды, а нос приобрёл свойства и качества варёной картофелины, которую хорошенько приправили перцем и чесноком.

— Апчхи!.. Да что же это твориться-то… Апчхи! Денница, дедушка тебя побери. Апчхи!.. Что это вообще было?

— Просто расслабься, Макс, — посоветовала Кэсси.

— Ага… — прогундосил я обиженно. — Постой спокойно, деточка-а-апчхи!.. Мы тебя небольно зарежем…

— Это не то, что ты думаешь, друг.

— И сколько ва-а-апчхи!.. заплатили? Предупреждаю: я буду сопротивляться. Не думаю, что мне понравится ходить без шкуры. И зубов.

— Почему он не вырубается? — судя по интонации, вопрос задал индюк. То есть, лорд Феникс.

— Может, потому что дракон — это не какая-то крылатая ящерица! — огрызнулась Кассандра. — Я вам говорила, что ничего не получится.

— О, так значит ты всё ЗНАЛА-А-Апчхи! Отлично. Вместо того, чтобы защищать, ты теперь продаёшь родственников направо и налево. Браво, Кэсси. Ты стала настоящей леди Шторм.

— Вообще-то, друг, это была моя идея, — нисколько не смущаясь, пояснил Денница.

— И она не сработала, как я вас и предупреждала.

Это сказал не я. И не Кассандра.

Патриция.

Её голос, похожий на лязг шестерёнок в будильнике, я не спутаю ни с чьим другим. Приятно знать, что хоть кто-то на моей стороне.

Я в это время продолжал чихать.

— Что вы ему дали? Я же говорила, что у него иммунитет к ядам! Могли бы придумать что-нибудь получше.

И ты, Патриция, Брут. А я думал, что мы друзья…

— Это всего лишь сонный порошок, — в голосе Кэсси не было ни капли сожаления, только скука. — Леонида ест его ложками — у неё бессонница.

— А-а-апчхи!..

— А у Макса аллергия!

— И что теперь делать?

— Дать мне антигистамин!

— А что это такое?..

— Кэсси! — мне казалось, что из носа уже текут не сопли, а мозги. — Ты же бывала на Земле! Сгоняй в аптеку, привези какие-нибудь… ка-апчхи!

— Почему вы ничего не делаете, леди Шторм?.. — судя по рокочущему басу, это барон Урса. — Просто снесите ему голову!

— Да, действительно, — а этот голос, узкий и хлёсткий, как жало змеи, я слышу впервые… — Мы же договорились, леди Шторм. Избавьтесь от него сейчас же.

Вероятно, это и есть навязший в зубах барон Оямацуи. Приятный человек.

— Может быть, вы боитесь?.. — ну, индюк с красными лапками, я тебя запомню… — Тогда предоставьте действовать нам.

— Не утруждайтесь, — голос Кэсси был равнодушным, как замороженный пельмень. Да нет, как целая ПАЧКА пельменей. — Я сама всё сделаю.

А вот это уже очень плохо.

Я знаю, какова Кэсси в деле. Если она решит кого-то убить — считайте, труп у вас кармане.

Я запаниковал. А кто бы нет?

И мне даже не стыдно: нет никого беспомощнее чихающего человека.

Из тебя брызжут жидкости. Тебя колбасит от судорог. Мозги поджаривают, как оладушки, встряхивая и переворачивая на сковородке.

От страха я подпрыгнул, и… расправил крылья. В животе, который теперь отстоял значительно дальше от горла, зародилась щекотка.

Чихающий дракон, — подумал я.

А потом выдохнул клуб пламени.

Он был длинным, раскалённым и таким же белым, как солнце пустыни. На земле осталась огромная звездообразная выжженная проплешина.

И знаете что?..

Мне сразу полегчало!

Отличный способ избавляться от стресса, всем рекомендую.

Оглядев плацдарм, я с удивлением понял, что народу заметно поубавилось.

Кэсси, Денница и Пат — вот и все свидетели моего триумфа. Главы кланов разбежались, как цыплята от кошки, вдалеке я увидел несколько удирающих во все лопатки колесниц…

Усилием воли я вернул себе прежний облик — не забыв про стильные джинсы и чёрную футболку.

— Почему ты хотела меня убить?.. — я решил наехать сразу. Пока она не опомнилась. — Кэсси! После всего, что между нами было!

— После всего, что между нами было, я должна тебя не просто убить, — прорычала опасная девушка. — А ещё выпотрошить, освежевать, а шкуру прибить над воротами Башни!

Вот раньше я не замечал за ней склонности к таким душераздирающим подробностям.

— Но я хотела тебя всего лишь усыпить, — продолжила она.

— УСЫПИТЬ? — я опять подскочил. — Но я и так отлично сплю! Могла бы просто попросить. А ещё лучше — пригласить в свою спальню, где бы мы вместе отлично выспались.

— МА-А-А-АКС! — трагически закатила глаза опасная девушка. — Твоя жизнь в опасности. Тебя хотят убить, и я не знаю, кто. Это… Это бесит меня до сумасшествия.

— О, кажется, понимаю, — я кисло улыбнулся. — Мальчик вырос, у него появились взрослые проблемы, и тебя штырит от того, что ты не можешь больше меня контролировать.

Кассандра недобро сощурилась. На щеках её, от природы бледных, проступило два красных пятна.

— Согласна. Ты вырос, — кивнула она. Я польщенно улыбнулся. — Но это означает только то, что проблемы, которые ты создаёшь окружающим, выросли вместе с тобой.

— Значит, вот как ты думаешь.

— Да, Макс! Пойми меня правильно: я знала, как защитить мальчишку, обычного студента. Но совершенно не представляю, что делать с драконом.

— О. Ну конечно. Поэтому просто решила избавиться. А чего?.. Все так поступают. Нет человека — нет проблемы, верно я говорю?..

— Между прочим, Макс, Кэсси сломя голову бросилась тебя спасать, когда Оямацуи взял тебя в плен, — встряла Патриция.

— Когда Денница СДАЛ меня барону Оямацуи, — напомнил я. И кстати… — я посмотрел на демангела. — Случайно узнал, что то проклятье наложила на тебя НЕ моя бабуленька. Тоже леди Шторм, только чуток постарше. И повреднее.

— Проклятье — это пустяки, — махнул рукой Денница. — Дело житейское.

Я моргнул.

— Здорово. Значит, живём дальше: то я хочу тебя убить, то ты меня. Главное, дождаться, когда фазы совпадут — и всех делов.

— Ну… — демангел смущенно копнул ботинком чахлый кустик травы. — Я тут подумал… Если я временно побуду на Лимбе… — он бросил пламенный взгляд на опасную девушку.

— Ага, — а это ещё нужно переварить…

— Она сама предложила. Точнее, предоставила убежище.

— Круто-круто-круто…

Непросто смириться с мыслью о том, что твоя девушка, пусть даже бывшая, предпочла другого. Пусть даже твоего злейшего друга. Или доброго врага?..

— Поэтому мы и хотели отправить тебя обратно в Сан-Инферно, — мягко сказала Кэсси. — Я люблю тебя, Макс.

— Ой, правда? Тогда нам ТОЧНО надо расстаться.

Кассандра посмотрела на меня исподлобья.

.

— Я не могу разрываться между тобой и кланом, — прорычала она. — Который, между прочим, ТЫ мне и навязал, — я хотел ляпнуть ядовитое «не благодари»… Но Кэсси поспешно продолжила: — И я тебе благодарна, — сказала она. — Но понимаешь…

— Понимаю, — кивнул я. — Клан Шторм — теперь твоя жизнь. И я не должен путаться под ногами.

— Ты тоже — часть клана Шторм, — одёрнула меня Кэсси. — И я в ответе за твою жизнь. За которую на Лимбе никто не даст и ломаного гроша.

Я вздохнул.

Неприятно быть мишенью. А от неприятностей нужно избавляться.

После разговора с отцом я не сразу осознал, ПОЧЕМУ мне так хочется знать, кто убийца.

Но сейчас, совершенно неожиданно понял: в лепёшку расшибусь, но выясню.

Всю жизнь я был обижен на то, что родителей нет рядом.

И знаете, что? Очень трудно перекраивать собственную точку зрения, свой устоявшийся стереотип, получив новый взгляд на ситуацию.

Но у меня получилось. Я избавился от обиды. И к тому же, заимел новую цель: отыскать убийцу и отомстить. В первую очередь за маму, ну… и за всё остальное тоже.

Знаю, на меня это не похоже.

Всегда считал: ненависть, месть — это не моё. И продолжаю так считать.

Отомщу — и забуду.

Потому что я — добрый.

— Макс, ты куда?.. — это спросила Патриция.

Задумавшись, я не заметил, как оставил друзей и пошел прочь от башни Шторм…

Чёрт! Совсем забыл.

Остановившись, я с силой сдавил переносицу. Постоял так минутку, и повернул назад.

— Эм… Денница, раз уж нас с тобой больше ничего не связывает, ты не мог бы…

— Освобождение Зебрины от обязательств? Уже сделано, — он протянул мне скатанный в трубочку свиток. — Просто передай ей вот это и скажи… Что мне очень жаль. А ещё, что нужно уничтожить подпись — без этого сделка не будет считаться расторгнутой.

— Спасибо, — я взял свиток и спрятал в карман — не тот, в котором спала Гермиона. Во избежание.

— Но ты так и не сказал, куда идёшь, — напомнила Патриция.

Я пожал плечами.

— В Сан-Инферно, конечно. Вы же хотели, чтобы я ушел.

— Потому что мы все беспокоимся о тебе, Макс, — быстро сказала Патриция. — А там ты будешь в безопасности.

Она не предложила пойти со мной. Просто осталась там, где стояла — рядом с Кассандрой.

Как и Денница.

В глубине души я был этому рад.

Правильно сказал отец: месть — это дело семейное.

Открыв портал, я шагнул в него, не раздумывая.

Я что хочу сказать: все эти разговоры о том, что Лимб защищен от чужеродного вторжения — туфта. Денница запудрил мне мозги, чтобы я не сбежал раньше времени.

Я помню, как провалился сюда впервые. Как шастал туда-сюда батя.

Да и шапочный мой знакомый, портье из отеля «Голова Герцога» — о… теперь я куда лучше понимаю, что это значит…

Так вот: тот парень говорил, что МАГИ могут открывать порталы и приходить, когда им вздумается.

А я — маг. Придётся послушать отца и принять это, как данность. Такие дела.

Цель вижу, в себя верю. Остальное, как говориться, по мере сил.

Шагнув из портала, я вдохнул знакомый, смрадный и едкий дух выхлопных газов, ностальгически послушал рёв машин с ближней трассы и удовлетворённо кивнул.

Попал туда, куда надо.

Помните, я говорил, что для успешного открытия портала, хорошо бы знать, в какую точку пространства-времени ты хочешь попасть?

Так вот. На Клоаке Дьявола было несколько таких точек: дом Иштар, клуб «Восьмикрылый Серафим» и кабинет господина Тота.

Вторым условием хорошего попадания было ЖЕЛАНИЕ — попасть именно в это место, и никакое другое.

Никуда из вышеперечисленного я попадать не хотел.

Но было ещё одно местечко, о котором я почти забыл, но потом, в последний момент, вспомнил: парковка перед супермаркетом «Айн Соф».

Возможно, добрый демон Силантий и хотел, чтобы мы оказались именно на парковке, и небольшое смещение координат в сторону трассы было всего лишь ошибкой…

Оказавшись перед дверьми супермаркета, я бестрепетно вошел внутрь.

Никто не обратил на меня внимания.

Стоит упомянуть, что на дворе царила глубокая ночь. В роще неподалёку пели соловьи, оглушительно трещали цикады — их не заглушал даже неумолчный рёв трассы.

Но двери супермаркета вертелись, как заведённые, из них плотным потоком лился яркий свет и покупатели с гружеными тележками.

Иными словами, на Клоаке Дьявола свято чтили тот же закон, что и в Сан-Инферно: тёмное время суток — это ещё не повод отказываться от прибыли.

Супермаркет был громадным, как город. Здесь отсутствовала традиция размещать товары на стеллажах. Всё, что можно было купить, было уложено в штабеля, а покупатели просто подходили и снимали верхний ящик… Никто здесь не разменивался на единичные экземпляры.

Думаю, если бы я захотел купить, например, ОДИН рулон туалетной бумаги, меня бы отправили в кутузку — как нарушителя мирового порядка.

Поблуждав некоторое время между небоскрёбов банок с оливками, исполинских башен копчёных колбас и паукового варенья — ей Богу, не вру: на этикетке красовался мохнатый восьмилапый монстр с глазами на стебельках…

Так вот, в конце концов, я нашел то, что нужно.

Брать пришлось, как вы понимаете, ящик, но думаю, в накладе никто не останется.

Стоил ящик, как Ламборджини. Патриция была права насчёт того, что жизнь в любом другом месте, кроме Ада, обойдётся гораздо дешевле.

Но я не задумываясь полез в карман своих НОВЫХ, наколдованных джинс и высокомерно бросил на прилавок золотую монетку с собственным профилем.

Я знал, что она там будет.

Не зря в русских сказках фигурирует такая полезная вещь, как неразменный пятак…

С каменным выражением лицевой панели голем-кассир отсчитал мне сдачу. И сложил покупки в фирменную сумку с логотипом супермаркета.

Поблагодарив, я вновь направился к парковке.

А потом зашел за угол и снова открыл портал.

Я ни о чём не думал. Меня влекло вдохновение.

— А, господин Безумный! — пожилой демон приподнял ермолку над серыми от старости, подпиленными рогами. — Рад видеть вас целым и невредимым.

— Взаимно.

— А где ваша спутница? Симпатичная нефилимочка, с которой вы отправились в путешествие? — и он подмигнул.

— Э… Решила погостить у друзей.

Силантий поджал губы и покивал.

— Ну что ж, бывает. Дело молодое… Не огорчайтесь, Макс. Ваша любовь ещё впереди.

— Да я и не…

— Идёмте, я налью вам чайку. Ничто так не лечит разбитое сердце, как чашка отлично заваренного чаю.

— Да я вовсе не…

Но старик-демон уже бодро трусил вдоль стеллажей с книгами, я видел только его спину, обтянутую подбитой мехом жилеткой.

— Заодно я почитаю вам мою новую статью! — азартно прокричал он через плечо. — Вы были правы, господин Безумный. Спортивное издательство — это очень интересный бизнес. А какой прибыльный!.. Мы печатаем результаты матчей, интервью с игроками, разумеется, отдельный раздел посвящён ставкам… Но главное — это РЕКЛАМА. Вы не представляете, сколько всего можно рекламировать в спортивном альманахе! Мы даже планируем зарегистрировать новую Гильдию: Издателей Рекламных Объявлений. Ах, как это всё интересно, как увлекательно…

Я брёл за ним, испытывая смутное ощущение, что я что-то пропустил. Патриция говорила, что в силу разницы во времени нашего отсутствия даже никто не заметит. Но судя по всему…

— Подождите, Силантий! — догнав демона, я придержал его за рукав. — Сколько я отсутствовал?

Тот беспомощно поморгал на меня сквозь стёкла очков. Потом снял их с носа и принялся протирать носовым платком с тонким бордюрчиком из вышитых черепушек и скрещенных костей…

У меня похолодело в груди.

И на этот раз я чувствовал: чуда не будет. Сердце, этот орган из поперечно-полосатых мышц и митральных клапанов, поразительно чутко реагирует на неприятности.

— Сколько меня не было? — повторил я.

— Ну… Если принять во внимание, что время — величина не постоянная…

— Сколько?

— И вообще: что значит время? Физики некоторых измерений утверждают, что его вообще не существует. Хотите, я дам вам почитать удивительно интересную монографию на эту тему? Её написал один учёный из измерения Слизз… Примечательно то, что у них, на Слиззе, такого понятия, как время, нет в принципе. И Злдвв — так зовут того парня — открыл принцип текучести бытия в довольно зрелом возрасте. Тогда он спустился с семейного дерева, на котором провёл всю свою жизнь, и отправился…

— Очень интересная история, Силантий, — перебил я, стараясь держать себя в руках. — Когда-нибудь вы обязательно поведаете мне её целиком. А теперь просто скажите: СКОЛЬКО МЕНЯ НЕ БЫЛО? Десять лет? Двадцать?

Я присмотрелся к старому демону. Мне кажется, или его кожа посветлела ещё сильнее, а кисточка на кончике хвоста сделалась совсем седой?..

Горло перехватило, словно стальным обручем. Я попытался сглотнуть, и не получилось. В глазах начало темнеть…

— Что это у вас на шее? — вдруг закричал Силантий, тыча в меня пальцем с крепким чёрным ногтем. — Ух ты! Настоящий василиск.

Я облегчённо выдохнул.

Гермиона. Как обычно, ящерка вела себя так тихо, что я напрочь забыл о её существовании.

Аккуратно размотав с шеи чешуйчатый шарфик, я спрятал ящерку в карман.

А ведь теперь придётся как-то объяснять её присутствие Зебрине… — мелькнула мысль, но я отбросил её подальше.

Будем решать проблемы по мере поступления.

— Силантий, — попросил я обычным голосом. — Просто скажите. Я всё приму. Поверьте: я уже большой мальчик.

Демон вздохнул и повесил голову, словно бы сдаваясь на милость победителя. А затем выдал загробным голосом:

— Восемь дней.

Я подскочил. Гермиона впилась в мою руку всеми когтями, но я не обратил внимания.

— ВОСЕМЬ ДНЕЙ? И из-за этого вы развели настоящую трагедию? ВСЕГО восемь дней, — я с облегчением прислонился к стеллажу и закрыл глаза. Ноги дрожали. По спине катился пот.

— ЦЕЛЫХ восемь дней, — демон покачал у меня перед носом длинным багровым пальцем. — Это же Сан-Инферно, молодой человек. Иногда здесь за один день случается столько, что иным измерениям не расхлебать и за год.

А в словах старика что-то есть…

Я вспомнил, как сам появился в городе, свалившись на чёрную лестницу перед клубом. Мог ли я предположить, что всего через несколько дней стану его владельцем?..

Да я бы рассмеялся в лицо любому, кто рассказал мне эту байку.

М-да. А ведь Силантий прав. Страшно подумать, что здесь может случиться за месяц…

— Мне пора, — я протянул руку, чтобы попрощаться.

— А как же чай? — демон искренне огорчился.

— Как-нибудь в другой раз. Нет, честно. Я обязательно забегу. Сгораю от желания послушать статьи о футболе. Но сейчас… — я изобразил на лице гамму эмоций. — Меня ждут.

— Конечно-конечно, — кивнул Силантий. — Я понимаю: дело молодое… Что вам со стариком? Идите, Макс. И да прибудет с вами Сила.

Я побежал. Остановился. Повернул назад. Вытащил из сумки пару бутылок и сунул их в руки Силантия.

— Это подарок, — зачем-то пояснил я. — Спасибо за всё…

И снова побежал.

Восемь дней. Кто знает, что могла натворить одна юная особа в драконьем теле, когда соскучилась?..

— ДРАКОНЬЯ КРОВЬ!.. — донесся до меня крик души.

Но я не стал останавливаться. Улыбнулся и помчался дальше.

Глава 9

Чоппер ждал меня в просторном дворе замка Аргобб. Кто-то даже почистил его от пыли — за что я был дико благодарен.

И только устроившись в седле я понял, что до сих пор отягощен сумкой, набитой бутылками вина… Пожав плечами, я сгрузил драконью кровь там, где стоял чоппер. Силантий её найдёт, к бабке не ходи. По запаху, или же инстинктивно… И зная щепетильность доброго демона — припрячет до моего следующего появления.

Поднявшись над башнями замка, я не раздумывая рванул к Травяному морю.

Если Зебрина, устав от долгого ожидания, спалит меня в головёшки — это будет только справедливо.

Представляю, чего бедной девочке пришлось натерпеться… Она ведь совсем не умеет скучать.

Шелест стальной травы я услышал задолго до того, как красная полоска появилась за пригородными домиками. Он напоминал звук напильника, которым стачивают алюминиевую ложку.

Подлетев поближе, я понял, почему раньше не слыхал такого звука: по Травяному морю гуляли исполинские волны.

Ветер был такой, что меня чуть не сдуло с чоппера, пришлось покрепче ухватиться за высокий рогатый руль.

Так… Как же мне отыскать этот госпиталь для прихворнувших драконов?.. Когда Руперт притащил меня к нему в первый раз, кажется, Маяк оставался по левую руку, тогда как Задница зависал над горизонтом справа.

Поднявшись повыше, я принялся вглядываться в волны, в надежде отыскать небольшой с такого расстояния лабаз…

Здесь, наверху, ветер был ещё сильнее. Он злобно бросался в лицо, норовил сорвать меня с чоппера, унести, закрутить, как сорванный осенний лист…

Глаза слезились. Жмурясь, то и дело вытирая слёзы о плечо, я всё-таки разглядел серый прямоугольник крыши.

На радостях я рванул к лабазу, как потерпевший, но двигатель чоппера вдруг чихнул, и… замолчал.

Напомню: летел я на левитационном артефакте — он был встроен в раму чоппера, и продавец заверил меня, что хватит его, как минимум, на сто часов полёта.

Но продавцам верить нельзя: я не налетал и трёх часов, в общей сложности, а артефакт уже сдох.

Разумеется, как только это случилось, чоппер устремился вниз, в бушующие волны железной травы. У меня хватило мозгов выпустить руль, и теперь я падал самостоятельно…

Крылья появились как-то автоматически, я даже не успел о них подумать. Но как только это случилось, восходящий поток подхватил меня и поволок под тёмно-багровые тучи.

В ушах грохотало, кости крыльев ломило так, словно я был мухой в руках любопытного ребёнка. Хвост полоскался по ветру, как оторванная бельевая верёвка.

Горизонт то и дело вставал вертикально, небо и земля менялись местами с устрашающей скоростью.

От всей этой болтанки меня начало тошнить.

Интересно: существуют ли какие-нибудь курсы экстремального полёта для начинающих драконов? Я бы записался.

Думать, когда тебя вращают в центрифуге, учат только космонавтов. А надо бы вводить такой курс прямо в школе — кто знает, когда придётся стать драконом?

Так, нужно сложить крылья, чтобы уменьшить сопротивление…

Но как только я это сделал, как на салазках, заскользил вниз. Дракон — зверюга аэродинамичная. Вытянутая морда, обтекаемое туловище, длинный гибкий хвост… Ветер злобно выл, безуспешно цепляясь за иззубренную чешую, а я нёсся к земле, как гигантская бормашина.

Оказавшись над самой травой, я раскрыл крылья, как парашют. Жаль, что не сделал этого чуть раньше… И хорошо, что драконьей чешуе не страшна никакая острая трава.

Бум! Трах! Вз-з-з… — это я кубарем покатился по земле, оставляя чёрный дымящийся след. Как бомбардировщик, у которого отказало шасси.

Но ничего. Приземлился.

Чтобы оглядеться, мне достаточно было поднять голову на длинной шее — как Лох-Несскому чудовищу над поверхностью воды.

Ага. Вот и бункер, километрах в десяти. Фигня, для бешеного дракона семь вёрст — не крюк…

Чуть раскрывая крылья и подпрыгивая, как цыплёнок, возомнивший себя лебедем, скачками я преодолел расстояние до «госпиталя» за пять минут.

Взлетел на крышу и превратился в себя.

Так, как же она открывается?..

Я помнил, что Руперт наступал на какой-то камень, но какой — убей Бог, не помню.

Картина маслом: ветер гонит по траве такие волны, что стонет и скрежещет даже располосованный на ленточки воздух, а я, как дурак, скачу по крыше лабаза, наступая на каждый подвернувшийся камень…

Через десять минут, вымотавшись и основательно оглохнув от свиста ветра в ушах, я нашел нужный — по закону подлости, пару раз я наступал на него, но недостаточно сильно, и только потом догадался топнуть изо всех сил.

Крыша начала расходиться в стороны.

Я ожидал потока тёплого воздуха изнутри, запаха горящего угля, утробного взрёвывания…

Ничего.

Углём, правда, попахивало — но старым, как из давно не топленной печки.

— ЗЕБРИНА!.. — гулко прокричал я внутрь, но без всякой надежды: слепой козе ясно, что бункер пуст, как скорлупа выеденного яйца…

Усевшись на край крыши и свесив ноги, я решил перевести дух. А заодно подумать: куда могла деться драконица?

В спине похолодело.

Неужели её, как и предрекал Руперт, отправили на Благор, в стаю таких же бедолаг, которые по каким-то причинам не могли превращаться в людей?

Кажется, он что-то упоминал о том, что у молодой драконицы отбою не будет от ухажеров…

Когда первый приступ паники миновал, я поднялся. И стал прохаживаться от одного края крыши к другому, мне так всегда лучше думалось.

Ничего, Благор — это решаемо. Думаю, дедуля не откажет в посещении внучки, и как только я её отыщу — отдам свиток и дело в шляпе. Денница, правда, говорил, что нужно уничтожить подпись…

Но это тоже не проблема: — утопить, сжечь, распылить на атомы… Да всё, что угодно.

И я чуть не рванул с места в карьер выполнять новый план, но заметил небольшую птичку над горизонтом…

Птичка быстро приближалась, и вот уже на крышу спускается чернокудрый одноглазый мужик, ради приличия наряженный в шорты из обрезанных джинс.

— Здорово, Руперт. Рад тебя видеть.

Я и правда был рад. Всегда приятно, попав домой, увидеть знакомое лицо.

— А я-то думаю: кто это тут покой нарушает? — он с размаху хлопнул по моей ладони. Отдача отшибла плечо.

— Где Зебрина?

— Сижу, смотрю матч, никого не трогаю. Гляжу — чоппер. И явно не наш! Ну, я ноги в крылья и айда на перехват. Нарушение границ — серьёзное преступление. Тебе повезло, что это ты, а не какой-нибудь посторонний нарушитель… С залётными у нас разговор короткий.

— Руперт, — я глубоко вдохнул и ме-е-едленно выдохнул. — Не заговаривай мне зубы. Где…

— Ну ты сам посуди: в вверенном мне воздушном коридоре наблюдается…

— РУПЕРТ!

— А что сразу Руперт?.. Я, между прочим, тут вообще ни при чём. Хочешь объяснений — спроси тётю Карлотту. А я пошел. Недосуг мне…

Не успел я вякнуть, как он сорвался с крыши и штопором ушел в небо.

А мне стало нехорошо.

Что могло случиться за эти жалкие восемь дней? Такого, что Руперт даже ГОВОРИТЬ об этом не хочет…

Я оглядел сплошное море травы. Где-то там, в стальных красных волнах, сгинул мой чоппер. Имеет ли смысл его искать? С одной стороны, явиться в Сан-Инферно в образе дракона — это почётно и красиво.

А ещё чревато: хотя в нашем городке и привыкли к крылатым чешуйчатым тварям, по традиции от них не ждут ничего хорошего. И могут попросту врубить сирену…

С другой, от чоппера, скорее всего, при таком ветре остались одни стружки… И если бы я был старым добрым не умеющим летать Максом, то от меня — тоже.

Выход один: перелететь Травяное море, а там по-обстоятельствам.

Донью Карлотту разумнее искать в «Чистилище», а не дома, в родовом замке.

Надеюсь, мой клуб ещё стоит…

В тот момент, когда моё тело начало меняться, я почувствовал толчок в спину. Он был таким сильным, что я бы не удивился, будь это пушечное ядро.

Хорошо, что первой на коже появляется чешуя… И хотя я пропахал носом половину крыши, обломки позвоночника не вылетели у меня из груди, рёбра не проткнули лёгкие и сердце, а диафрагма…

Короче, я остался жив.

Интересно: любовь к анатомическим деталям я подхватил у Кэсси? Или она сама развивается, по мере того, как тебя пытаются убить — как лишай, например…

Пока я вытряхивал каменную крошку из ноздрей, совсем рядом раздался взрыв: оказывается, кто-то палил по мне файерболами.

Третий шар опалил мне штанины джинс, чуть приплавив кроссовки, четвёртый подпалил брови… Да в конце-то концов! Они и так не успевают отрастать…

Выбитый из колеи, я прыгал по крыше, как блоха по собаке, уворачиваясь от раскалённых газовых шаров. Примечательно то, что каждый был своего индивидуального цвета…

Первой мыслью было, что это Руперт решил развлечься — в отместку за то, что я оторвал его от заслуженного отдыха.

Но потом я вспомнил об убийце.

Кэсси с Патрицией уверяли, что в Сан-Инферно мне ничего не грозит. Не знаю, с чего они так решили, но я им поверил. И выбросил опасность из головы. Мой дом — моя крепость, так? Если мне и здесь не будет покоя, то я уже и не знаю, куда податься.

Разве что, на Плюк. Под защиту маленьких зелёных человечков…

Но это мы оставим на крайний случай. А сейчас нужно собрать себя в кучку и поймать этого убийцу.

Так, где там мои крылья…

Как только я поднялся в воздух, из Травяного моря вынырнул всадник на мотоцикле, и понёсся к горизонту.

Забыв обо всём, я рванул следом.

Вон он, возмутитель моего спокойствия. Мой враг.

Он хочет меня убить — а это уже совсем другое, не то, что было у нас с Денницей…

Выпучив глаза, я нёсся за ним, как одержимый. Теперь мне не мешали ни ветер, ни свет Задницы, который бил прямо в глаза, ни режущие кончики травы — драконьи инстинкты взяли управление на себя, как только я перестал им мешать.

Цель — затянутый во всё чёрное всадник на мотоцикле — медленно приближалась.

В животе начала зарождаться щекотка. Она вскипела, как пузырьки в стакане с минералкой, прокатилась по горлу, и…

Я захлопнул пасть.

Мысль, что я вот так вот, не задумываясь, могу поджарить живого человека, подействовала отрезвляюще.

Я остановился в воздухе — просто раскрыв крылья.

Всадник обернулся. Вытянул руку — драконьим зрением я разглядел миниатюрный арбалет — и выпустил стрелу.

Я не успел ничего сделать. Стрела воткнулась в стык чешуи, удара я почти не почувствовал. Успел заметить блеск торжества в глазах убийцы и… небо опрокинулось мне на голову круглой, полной крови чашей.

Единственное, что я помнил — нельзя превращаться в человека: Травяное море не место для мягких, не защищенных чешуей букашек.

Рухнул я на спину, раскинув крылья, как дохлая бабочка. С минуту полежал, приходя в себя.

Что это было?..

Стрелки в чешуе давно не торчало, она успела выпасть и затеряться в траве.

Но дышал я с трудом, по извилинам мозга топтались грузчики в кирзовых сапогах — причём, тащили они что-то очень тяжелое. Наверняка это был рояль, потому что их топот сопровождало жалобное дребезжание клавиш…

Панику я задушил в зародыше. Памятуя о том, что яды меня не берут, надо просто подождать.

Полежать, подставляя брюхо к солнышку и вытягивая к нему же массивные лапки с длинными когтями цвета воронёной стали… Это что, мои? Гламурненько.

Я что хочу сказать: будучи драконом, я ещё ни разу не видел себя со стороны.

Какого я размера — по отношению к другим особям? Какого цвета у меня чешуя? Какой формы пластины спинного гребня?..

Все эти вопросы пока не приходили мне в голову, хотя в человеческом облике я немало внимания уделял внешности — и даже гордился популярностью оной у женского пола.

Интересно: остался я привлекательным в драконьем обличье, или выгляжу, как полный урод?..

За такими раздумьями время пролетело незаметно. Внутренняя фабрика переварила яд — не сомневаюсь, что он был; и слегка потянувшись, я решил подниматься на крыло.

Небо над головой накрыла тень.

А потом ещё одна и ещё…

Что характерно: тени имели очертания драконов.

Чувствуя неприятный холодок где-то в районе… хвоста, я встал на лапы и огляделся.

Они были большими.

Они были чешуйчатыми.

Морды некоторых были покрыты шрамами, у других не хватало сегментов крыльев или гребня.

Чешуя их была тусклой, прожаренной под лучами ока Люцифера и закалённая белым сиянием очка Задницы.

Объединяло их одно: все они смотрели на меня на редкость недружелюбно.

Драконы не любят себе подобных, — говорил Руперт. — Каждый самец считает себя альфой, и нападает на всё, что шевелится…

Они меня не знают, — подумал я. — Я для них — новичок, самец, нарушивший границы их территории.

И они имеют полное право разорвать меня в клочья.

Не придумав ничего лучше, я взял, и… превратился в себя. Постаравшись при этом выглядеть как можно безобидней.

Минус крылья, хвост и когти, плюс джинсы, футболка с принтом «Металлики» и беговые кроссовки.

А потом я улыбнулся.

И знаете, что? На драконов это не произвело РОВНО НИКАКОГО ВПЕЧАТЛЕНИЯ.

Сгрудившись вокруг, опустив головы почти к самой земле, они смотрели на меня древними равнодушными глазами, в которых не было ничего, кроме вялого гастрономического интереса.

Из ноздрей их вырывался удушливый дым.

И я прекрасно понимал: стоит лишь одному из них выдохнуть чуть темпераментнее…

Дымящиеся кроссовки. Вот и всё, что от меня останется.

И только это я решил мысленно попрощаться со всеми, кого успею припомнить, как над ухом раздалось раздраженное шипение. С моего плеча сорвалась… Ну конечно.

Я просто не задумывался о том, куда девается ящерка, когда я превращаюсь в дракона. Может, она пребывает в каком-то условном «параллельном мире», вместе с моей одеждой и всем прочим, что автоматически оказывается в карманах, когда я вновь делаюсь человеком. А может, она уходит в свои, неизвестные мне горние сферы, а потом возвращается.

Не представляю. Магия.

Но как только я сталчеловеком, Гермиона оказалась на моём плече, по привычке обвив хвостом мою шею в нежном удушающем захвате.

Она, как всегда, дремала. Но потом открыла глаза…

Угрожающе шипя, василиск сорвалась с моего плеча и теперь нависала над драконьими мордами.

Несмотря на размеры, выглядела она очень агрессивно. Во всяком случае, драконы смутились…

Они отворачивали морды, смущенно хлопали глазками и задушенно шипели, пуская ноздрями белый пар, пока моя ящерка строго выговаривала им за плохое поведение.

Непослушные мальчишки. Вот кем казались драконы под свирепым натиском моей ручной ящерки.

Один за другим, они принялись меняться.

— Ну всё, Герми… — я пытался поймать ящерку, которая никак не хотела успокаиваться. — Успокойся, они больше не будут…

Наконец я поймал василиска и огляделся вокруг.

Было их голов двадцать.

Старые драконы. Молодые драконы. Средние — то есть, среднего возраста… Все они были мужчинами, и слава Люциферу, не забыли при превращении о штанах.

Вперёд вышел самый, на мой взгляд, представительный: с красивой седой гривой, отлично развитой мускулатурой и в такой узкой набедренной повязке, что в принципе, он мог её вообще не надевать. Скорее, это была дань моде, чем приличиям.

Я вновь улыбнулся. Но тут же сморщился: Гермиона, воспользовавшись тем, что я чуть ослабил хватку, попыталась вырваться и вонзила в меня когти.

— Две минуты тебе на то, чтобы объяснить, кто ты такой, чужак, — заявил седой красавец и принял такую надменную позу, что я даже позавидовал.

Надо будет при случае тоже попрактиковаться. Перед зеркалом.

— Привет, — широко улыбаясь, я протянул руку. — Я — Макс. Для друзей — Безумный Макс.

Рука осталась без внимания. Зато накал взглядов несколько повысился…

Странно. Обычно в Сан-Инферно стоило озвучить, кто я такой, и отношения тут же налаживались. Моя репутация, как когда-то заметила Патриция, бежала впереди меня. Причём, на ракетной тяге.

Но здесь, почему-то, она не произвела никакого впечатления. Или попросту не была известна…

Я попробовал другой заход:

— Я — принц Максимилиан Золотов. Мой дедушка — Князь Каменнокрыл.

Эта информация произвела куда менее положительный эффект, чем я надеялся.

Вокруг меня раздалось угрожающее ворчание…

— Крылатые курицы!

— Пенальти в самом конце игры!..

— Разделать бы их, как цыплят табака…

— Пять-ноль всухую! Сто лет не отмоемся от позора.

Кажется, я начал что-то понимать.

— Я — друг горгониды Долорес!

Не знаю, почему я вспомнил именно её.

Мог бы ляпнуть, что знаком с самим председателем Спортивной Лиги Рэмбо де Сигоньяком, но почему-то припомнил именно Лолу.

С людьми надо говорить на их языке. Даже если эти люди — драконы.

Седой здоровяк притушил огненный взор и присмотрелся ко мне повнимательней.

— Так ты Безумный Макс? — наконец спросил он. — ТОТ САМЫЙ?..

— Э… Да. Наверное. Определённо. Я же сразу вам сказал.

— Слова значат мало, — отмахнулся здоровяк.

— Это смотря кто говорит, — наконец-то я почувствовал себя увереннее.

Дракон обернулся к остальным.

— Эй, ребята, это сам Безумный Макс, — объявил он так, словно остальные не слышали.

— Да ну?..

— Не может быть.

— Врёт поди.

— А вот мы сейчас и проверим…

Седой дракон вновь посмотрел на меня. Было в его взгляде что-то иезуитское, что заставило меня поёжится и даже усомниться: а правда ли я тот самый Безумный Макс, как смею утверждать?..

— Чем докажешь? — спросил седой.

Глава 10

Чем я докажу, что я — это я?..

Я пожал плечами.

Странно даже… Никогда не приходило в голову, что это нужно доказывать.

Драконы напряженно ждали. Никто не собирался верить мне на слово.

Они таможенники, — я лихорадочно пытался придумать, как объяснить очевидное. — Они никому не верят на слово — такая работа.

И если они решат, что я контрабандист… А кстати: что бывает с контрабандистами, когда их ловят с поличным? И считается ли наказуемым деянием ввоз в измерение домашних животных?

Да, был бы у меня при себе паспорт…

Но документов в Сан-Инферно не выдавали. Во всяком случае, я никогда не видел, чтобы кто-то пользовался бумажками. Кроме законников, разумеется. Люди просто представлялись, и им верили.

Почему данный подход не срабатывает с драконами?..

Потому что город — общий, а Травяное Море — их территория. И для того, чтобы здесь находиться, нужны веские основания.

Особенно, если ты — залётный дракон.

Я вздохнул. Оказывается, превращение в дракона не то, чтобы уменьшает количество проблем. Скорее, их увеличивает.

Новая сущность требует своей идентификации, или «прописки» — как говорили у нас на районе.

— Знаете, в городе кто угодно с радостью подтвердит что я — это я, — ничего более убедительного в голову не пришло.

И драконов не впечатлило.

— Город, — выплюнул седой. — Мы не бываем в городе. Этим городским нельзя верить.

Так, ясно: извечный конфликт между городом и деревней…

— Руперт может подтвердить, кто я такой, — странно, почему я сразу про него не вспомнил…

— Этот предатель? — накал вновь повысился. Тут и там из ноздрей пыхали язычки пламени, а мужики принялись расходиться в стороны… Я так понимаю, для того, чтобы не столкнуться при превращении. — Пусть только попробует появиться! Мы его на ленточки. Как тузик грелку.

Гермиона предостерегающе заворчала.

Но теперь на драконов это не произвело впечатления — пропал эффект неожиданности.

Я почесал в затылке.

— Короче, парень, — наконец выдал седой. — Или ты доказываешь, что ты — это ты, прямо сейчас, или…

И тут меня осенило.

Сунув руку поглубже в карман джинс, я с облегчением выдохнул. Слава Люциферу. Я не был уверен, но похоже, это именно тот самый случай.

Моя счастливая монетка. Она вновь была на месте — как Неразменный Пятак из русских сказок.

Я бросил золотой седому. Тот ловко поймал монетку в воздухе и хищно оскалился.

— Дача взятки должностному лицу при исполнении, — объявил он. — А ну, ребята, навались!..

— Это не взятка, — поспешно сказал я, стараясь сохранить остатки достоинства. — Посмотри на реверс.

В просторечии его называют «решкой», от слова «ряшка», то есть, лицо. Или портрет.

Допетрили?..

Седой поднял руку, останавливая драконов буквально в полушаге от меня, а сам подслеповато уставился на монетку.

Я затаил дыхание.

И не только потому что жизнь моя висела на волоске. Золотом волоске, но от этого было не легче.

Просто драконы, сгрудившись вокруг, в непосредственной близости, выдыхали столько дыма, что воздуха видно не было.

Седой мучительно изучал золотой.

Он придвигал его к самому носу, потом отставлял подальше, держа на вытянутой руке — словом, вёл себя как человек, которому нужно прочитать инструкцию к лекарству, в то время как очки остались дома…

— Ну что там, Иоганн? — нетерпеливо спросил один из драконов. — Можем мы его съесть, наконец?

Седой выдохнул душный клуб дыма.

— Глаза у меня уже не те… — наконец буркнул он.

— А не надо было в карты проигрывать, — посоветовали беззлобно из толпы. — Были бы те.

— Эй, Адам, у тебя глаза хорошие, — сказал ещё кто-то. — Ну-ка, помоги предводителю.

— Я сам! — рявкнул Иоганн.

По телу его прошла судорога. А потом он… Изменился.

Но только частично: туловище, руки, ноги — остались человеческими. Но лицо вдруг покрылось чешуёй, челюсти вытянулись, а глаза налились недобрым багрянцем, словно впитав цвет и колер светила над головой.

Выпучив глаз с вертикальным зрачком, седой вновь посмотрел на монету. Подошел ко мне, выставив золотой на вытянутой руке. Некоторое время измерял глазами моё лицо — для удобства я даже повернулся в профиль.

Наконец дракон вынес вердикт:

— Вроде он.

Я выдохнул.

— Но это ещё ни о чём не говорит, — возразил кто-то из толпы. — На этих монетах кого только не чеканят! Помните груз с чёрной бригантины? У них на слитках так вообще был осьминог.

С трудом удержался, чтобы не закатить глаза.

— Откуда это золото? — спросил я.

— Из Заковии, откуда ж ещё?.. — тут же ответил седой. — Его ни с чем не спутаешь, в их копях…

— Да-да-да, — я нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Простите, что перебиваю, но это не важно.

— Уж прости, что я продолжаю говорить, когда ты меня перебиваешь, но ежели речь заходит о золоте, ВСЁ важно.

— Тогда и ты меня прости, что я тебя перебиваю, когда ты меня перебиваешь, но просто ответь: кого обычно чеканят на монетах?

Дракон пожал плечами.

— Царей. Королей. Детишек ихних… Правда, был случай, когда одна королева решила запечатлеть в золоте своих комнатных собачек. Помнится, монетки так и называли: «левретка», «пудель», «чихуахуа»… что бы это ни значило.

Я испытал просто ОГРОМНОЕ желание стукнуть его по башке. Хорошо, что Гермиона впилась мне в плечо коготками — действует отрезвляюще.

— КТО изображен на конкретной монете? — спросил я, совсем чуть-чуть, капельку, повысив голос.

— Ты, — просто ответил Иоганн.

— А стало быть, я — тот, за кого себя выдаю. То есть, принц Золотов.

— Ну…

— Да ладно тебе, Иоганн, — вдруг раздалось из-за моей спины. — Ясно ведь, что поужинать не получится. Полетели уже. Мне на дежурство через полчаса.

Как минимум половина драконов поддержала этот добрый, замечательный голос. Я сразу полюбил его владельца.

— А я вот никуда не тороплюсь, — раздался другой голос. — И не против разобраться в этой ситуации ДОСКОНАЛЬНО. Кто, откуда, куда, зачем?.. Мало мы ловили этих заковианских принцев на нашей границе? Может, он разведчик.

— Ага. Засланный казачок, к гадалке не ходи.

— Может, он вообще шпион с Благора! Хочет подсмотреть нашу тактику, чтобы обыграть!

— Вообще-то Благор и так уделал нас по-полной, Андрей, — тот же рассудительный, очень приятный голос. — В пору НАМ засылать к ним казачка…

— Но он сам сказал, что Каменнокрыл — его дед!

— А теперь подумай, Андрюшенька: стал бы он так говорить, если бы был шпионом?

Нет, этот чел… дракон мне определённо нравится. Ещё пара вот таких вот разумных аргументов, и я свободен.

— Ладно, я полетел, — сказал рассудительный. — Недосуг мне тут с вами лясы точить.

Стремительная тень взмыла в небо, и я опять остался один. В смысле — без защитника.

Поэтому вытер пот — зной, изливаемый на нас оком Люцифера, никто не отменял, — и уселся на землю, в центре вытоптанного круга стальной травы.

Долгий предстоит базар. О-о-очень долгий.

А в это время Зебрина сидит где-то взаперти, бедняжка, и ждёт своего принца…

В горле заклокотала ненормативная лексика. Но бабуля всегда говорила: не можешь найти культурных аргументов — просто молчи, Максимка. Сойдёшь за умного.

Закусив губу, я уставился вдаль, на горизонт.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Вдох…

На горизонте показалась птичка.

Интересно: это рассудительный решил вернуться?

Птичка стремительно, как и всегда, приближалась.

С одной стороны, я надеялся, что это Руперт. С другой — как-то не слишком хорошо остальные драконы восприняли его имя…

Но по мере приближения я понял, что ошибался.

Через пару секунд у меня вообще в зобу дыханье спёрло. Этого не может быть!

Но изящную золотую фигурку на фоне багровых туч ни с кем нельзя было спутать.

С такой грацией, с такой… головокружительной смелостью может летать только она.

Сердце подскочило к горлу, в груди разлилось приятное тепло… Как же я соскучился по этой девчонке!

Вот сейчас отдам ей грамоту…

Представляю, сколько будет ликования, сколько радости, когда она наконец-то сможет стать собой.

Я невольно улыбнулся.

А когда она узнает про меня… Ну то, что мы теперь и летать сможем вместе…

Купаться в лучах заката на фоне заходящего солнца…

От предвкушения такой романтики на сердце растаяла мятная конфетка.

— Привет, ребята, — без всякого перехода, как это обычно у них и бывает.

Вот к нам летит золотая драконица, а вот — стоит подросток в шортах, тельняшке, и с такими огненно-красными вихрами, что без краски для волос тут явно не обошлось.

Я окаменел.

И пока я стоял, хлопая глазами, как фарфоровый Пьеро, Зебрина прошла в центр круга и принялась здороваться с драконами.

Здоровые дядьки польщенно лыбились, глазки их потеплели, мускулистые тела лоснились от пота… Со всех сторон зарокотал равномерный одобрительный гул.

Гермиона взвилась с моего плеча.

На миг зависла она над огненно-красной головкой Зебрины, а потом…

— Ух ты! Ручной василиск! — драконица увидела мою ящерку и подняла сияющюю мордашку к небесам. — УТИБОЖЕМОЙ! АКТОЭТОУНАСТАКОЙСЛАВНЫЙ?

Гермиона польщенно заворковала и опустилась Зебрине на плечо. Обвила шею хвостом, прижалась мордочкой к её щеке и затянула прозрачной плёнкой глаза.

Чёрная ревность затопила мою простую душу.

Я тут задницу рву, прыгаю по измерениям, рискую жизнью…

А она?..

О ком ИМЕННО идёт речь, в тот момент я не думал.

Обе хороши.

Предали. Продали. За пакетик чипсов и почесушки за ушами.

Не так я представлял себе нашу встречу. Совсем не так.

Невольно я ощупал через ткань джинс коробочку в кармане. Ту самую, что дала мне перед расставанием донья Карлотта.

Я её так и не открыл.

Просто пообещал себе: сделаю это, как только увижу Зебрину… Даже была такая мысль: если не получится расторгнуть её договор с Денницей — тоже эмигрирую на Благор. А чего? Будем вместе парить в облаках, и нефиг там всяким молодым драконам…

Но вот сейчас, в эту минуту, когда она так самозабвенно скалит зубы двум десяткам матёрых дядек — я не хотел думать ни о каких, содержащих обручальные кольца, коробочках.

Ой. А где эти два десятка?

Не успел я моргнуть глазом, предаваясь горьким и безрадостным мыслям, как вся стая снялась с места, выстроилась клином и потянулась к горизонту, как чешуйчатые гуси-лебеди.

Мы с Зебриной остались вдвоём.

Извините. Втроём. Гермиону тоже никто не отменял, как и глаз Люцифера.

Ящерка, возбуждённо воркуя, перелетела от драконицы ко мне, посидела на плече, потопталась, оставляя на майке длинные рваные полосы, порхнула опять к Зебрине, вернулась…

Мы стояли, как двое девятиклассников, погруженных в смущение, как в миску с йогуртом.

В принципе, приятно, но слишком влажно и липко. Такие дела.

— Значит, у тебя всё-таки получилось, — наконец я нашел в себе силы улыбнуться и посмотреть ей прямо в лицо. — Поздравляю. Нет, правда. Круто, что ты справилась сама, — я никак не мог понять выражения её золотых глаз. Она рада меня видеть? Злится, что я так долго? Хочет обругать? Расцеловать? Готовится убить?.. — Но знаешь, всё равно прости, что я пропал. И если ты не захочешь со мной разговаривать — я пойму. В конце концов, из-за меня ты…

— Ой, заткнись, Макс, — сделав один крошечный шажок, она обхватила меня руками и поцеловала.

Без ложного пафоса скажу, что это был самый насыщенный поцелуй за всю мою жизнь.

А ещё — самый долгий.

Но если раньше я стал бы задыхаться — максимум, минуты через две… то сейчас отдался на волю драконицы с энтузиазмом подростка.

И как только она меня отпустила, САМ обнял её и вновь поцеловал.

Признаюсь честно: меня разобрал банальных страх.

Я просто не знал, что будет, когда поцелуй закончится. Что говорить? Как себя вести? Спросить, как дела, как у неё получилось вернуть свой облик, или… В конце концов, меня же просили заткнуться.

Первой сдалась… Гермиона. Она соскучилась.

Ей надоело, что мы с Зебриной стоим неподвижно, и на её взгляд, не делаем ничего интересного. Поэтому ящерка громко заверещала и потянула меня за волосы.

А может, она ревнует?.. Что там папаша говорил о василисках? Любовь на всю жизнь, да?

Совсем, как у драконов.

— Зебрина, это Герми, — ура! Я нашел безопасную тему. — Я познакомился с ней в доме Патриции, когда мы…

Упс. А тема-то не такая уж и безопасная. Мало ли, как Зебрина воспримет…

— В общем, на Клоаке Дьявола, когда искал Денницу, чтобы расторгнуть твою сделку. Кстати: как тебе удалось обойти договор? Родители помогли? А говорили, расторгнуть сделку нереально. Хотя в Аду я узнал: в соглашении даже есть такой специальный пункт… — уяснив, что словесный поток идёт в одни ворота, я замолчал и уставился на Зебрину.

Секунд двадцать драконица смотрела на меня пристально, не меняясь в лице, а потом улыбнулась и вновь прижалась всем телом.

— Я так соскучилась, Макс! — наконец сказала она то, что я так жаждал услышать.

Я ей нужен! Всё остальное — пустяки…

И мы вновь принялись целоваться.

Не размыкая объятий, опустились на примятую траву, Зебрина упёрлась мне в плечи и мягко повалила на спину. Я её не отпускал.

Майка вдруг оказалась не на мне, а где-то за головой, ремень на джинсах расстегнулся сам.

Кожа Зебрины пахла душицей, ландышами и немножко горячим пеплом. Губы были мягкими, чуть солёными и жадными. Они исследовали мою шею, опустились ниже… И принялись прокладывать дорожку из поцелуев к животу.

Это было прекрасно.

Счастливо вздохнув, я прикрыл глаза и отдался на волю ощущений. Пальцы мои зарылись в волосы драконицы, отросшие за время нашей разлуки… И ничего не нашли.

В смысле, никакой девушки на мне уже не было.

Она стояла рядом, вытянувшись в струнку и с тревогой глядя на горизонт.

— Что там? — я сел, с удивлением обнаружив, что спина осталась целой — не смотря на служившую подушкой стальную траву. — Опять драконы? Гони их в шею. Мы слишком давно не виделись, — я потянул её за руку, но Зебрина высвободилась.

Тогда я тоже поднялся и просто обнял её.

— Что не так?

У подростков настроение меняется, как погода в ветреный день.

— Задница садится.

— Ерунда. Подумаешь, станет чуток прохладней, — я зарылся лицом в её волосы. Шелковистые, мягкие… — Мы слишком давно не были вместе, — прикрыв глаза, я потёрся подбородком о её макушку.

— Приди в себя, Макс, — я с удивлением отстранился. В её голосе было несколько больше раздражения, чем обычно это бывает у влюблённых девушек. Уж я-то знаю… — Мы находимся посреди Травяного моря!

— Отличное место, — я попытался свести всё к шутке. — Такое изолированное… Почти как спальня на вершине небоскрёба.

— Дело совсем не в этом!

— Так ты опасаешься контрабандистов? Ерунда! — я махнул рукой. — Если кто-то заявится — мы смоемся в тот же миг.

И тут до меня дошло сразу два раза.

Во-первых, Зебрина не знает, что я теперь могу становиться драконом. И как она это воспримет, в свете предшествующих событий — неизвестно.

А во-вторых, я совсем забыл об убийце. А это уже серьёзно… Я не могу подвергать её опасности. Убийца последовал за мной в Сан-Инферно, к бабке не ходи. Следовательно, все, кто окажется рядом, будут под ударом.

Этого нельзя допустить.

— Слушай, если так надо — ты лети, — беззаботно улыбнувшись, сказал я. — Встретимся в городе, — пытаясь прикрыть своей спиной сразу со всех сторон, я крепко прижал Зебрину к груди. Святой Люцифер! Как не хочется её отпускать…

— А ты как же? — проведя губами по моей ключице, спросила она.

Я незаметно поскрежетал зубами.

— У меня здесь байк. Не беспокойся.

Чуть отстранившись, она посмотрела мне в глаза.

— Ты обещаешь?

— Конечно. Разумеется. Стопудово. Если… Меня вновь не поймают таможенники, и не пришьют дело о контрабанде василисков. Кстати: что ты им сказала? Почему они без звука улетучились и оставили нас в покое?

О том, как она узнала, что я здесь, я спрашивать не стал. Элементарно, Ватсон: ей сказал Руперт. Он смылся, потому что не хотел говорить о том, что все мои труды и скитания напрасны — Зебрина сама справилась. Но вернувшись в Эс-И, отыскал её, и доложил, что я вернулся.

Хороший всё-таки Руперт мужик. Надо будет сказать ему спасибо…

— Я подтвердила, что знаю тебя и… пообещала бесплатную пиццу. На всех.

Я поднял брови.

— А донья Карлотта в курсе, что ты распоряжаешься её ресурсами?

— Видишь ли… это не её ресурсы, — Зебрина вновь скосила глаза на Задницу. До горизонта белому светилу оставалось пальца два.

— Ух ты! Ты теперь распоряжаешься в ресторане?.. А… С мамой всё в порядке?

Девчонка улыбнулась. Но я видел: в глазах её плещется тревога.

— Я тебе обязательно всё расскажу, — пообещала она. — Утром. А теперь мне надо…

Отстранившись от меня, она подняла руки, подпрыгнула и… Улетела. Такие дела.

Даже не поинтересовалась, как я выберусь из Травяного моря. Ах да, я же сказал, что у меня здесь байк.

Я беспомощно огляделся. Байк остался где-то в зарослях стальной травы, и отыскать, скорее всего, можно будет лишь большую кучу тонких стружек.

Я хлопнул себя по лбу. Вот же идиот…

А потом напрягся и попытался вырастить крылья.

Ничего не произошло.

Глава 11

Я напрягся ещё раз.

Представил, как из спины вырастают крылья, как распахиваются во всю ширь…

Меж лопаток зачесалось, и я отвлёкся.

Нет, так дело не пойдёт.

Проблема та же, что раньше с порталами: открывать их получалось, только попав в поистине экстремальные обстоятельства.

Но я не могу загонять себя в безвыходную ситуацию, как Джейсон Стэтхем, всякий раз, когда требуется чуток адреналина…

В конце концов, остальные драконы делают это по щелчку пальцев. Или вообще без пальцев, одним движением брови.

Я тревожно огляделся.

Как говориться, попал в ловушку собственных амбиций: хотел предстать перед девушкой во всей красе, распушив, образно говоря, хвост и крылья, а теперь застрял здесь, как кролик в силках.

И кстати: я вспомнил, чем чревато пребывание в Травяном море после захода Задницы…

Мы с Кассандрой попадали в такую ловушку, и если бы мой брат нас не вытащил — не было бы всех этих интересных и познавательных историй о моих приключениях.

Потому что после захода Задницы в Травяном море поднимается ветер. И если мою кожу не будет защищать как минимум, сантиметр чешуйчатой брони, никаких обещаний Зебрине я не сдержу.

Нечем будет. Точнее, некому.

Я погладил Гермиону. Ну, хотя бы ящерке ничего не грозит: её-то крылья остались при ней…

— Герми, — задумчиво сказал я. — А ты могла бы отыскать мой байк, пока не начался ветер?

Надежда умирает последней, верно?

Я тут подумал: к тому времени, как сдохла левитационная матрица, ветер уже почти стих. И артефакт, возможно, даже не разрядился, а просто заклинил, сглючил — такое бывает. Его просто нужно потрясти, постучать — как старый телевизор.

И тогда я спасён.

Секунд двадцать Гермиона смотрела мне в глаза — в этот момент я отчётливо понял, что во-первых: она всё прекрасно понимает, а во-вторых: относится к происходящему с большой иронией.

А потом ящерка сорвалась в небо и… исчезла за высокими метёлками железной травы.

А я уселся на вытоптанном пятаке и принялся ждать.

Предположим, она отыщет чоппер. И он даже окажется относительно целым. Но… Как я до него доберусь?

Ладно, будем решать проблемы по мере поступления.

А пока можно попрактиковаться в метаморфозах — а вдруг получится?

Попрактиковаться не успел.

Вдруг, совершенно неожиданно, я почувствовал себя хреново. Пыльным мешком стукнули — знаете такое?..

Глаза заволокла странная белёсая муть, затылок сдавила невидимая рука, а по коже словно забегали огненные муравьи — хотя никаких насекомых в Травяном море отродясь не водилось.

В ушах запузырилось неприятное жужжание — словно кто-то бормотал неприличную скороговорку, но получалось у него не слишком хорошо.

Магическая атака, — допетрил я интуитивно, на голом вдохновении. — Суггестивное воздействие.

Плавали, знаем: ещё в советские времена некой группе учёных поручили создать прибор, который будет подавлять волю.

Что у них вышло, история умалчивает.

Но сейчас я, на своей шкуре, неожиданно понял, что это такое…

Когда-нибудь я напишу специальное руководство: «Философия рыбалки, или как ловить на живца».

Но это будет не скоро, желательно, в глубокой старости.

Представив, как должен вести себя человек под суггестивным воздействием, я сел на задницу, подтянул колени к груди, опустил на них голову и крепко обнял себя руками…

Скульптура «Отчаяние», эпизод первый.

Можно было бы лечь на бочок, в позе зародыша, но я побоялся, что из такого положения не смогу быстро вскочить, и отринул эту идею.

Ладно. Теперь нужно подождать.

Он будет давить и давить, издалека, пока у меня от безысходности не остановится сердце, а потом придёт посмотреть на дело магии своей — убийцы это любят.

Давление усилилось.

Я принялся размышлять о превратностях судьбы.

Будь я обычным человеком, давно бы отбросил копыта. Или, говоря более прозаическим языком, склеил ласты — уж сколько на меня было покушений, и не счесть.

Но обладая генофондом, доставшимся от папаши-колдуна и дедули — дракона… А если припомнить ещё и леди Шторм с их специфическими заморочками…

Словом, мне повезло.

С другой стороны, будь я обычным парнем Максом, проживающем в Москве, так ли уж нужны были бы все эти прибамбасы?..

Чтобы учиться в универе, колдуном быть не надо. Разве что, когда сдаёшь экзамены, покорпев над учебниками всего одну ночь за семестр. Вот это настоящая магия! Доказательство: все знания благополучно испаряются сразу после экзамена… Как волшебное золото лепреконов с наступлением утра.

Давление усилилось.

Ждём…

На плечи словно навалилась бетонная плита, вобравшая в себя всю мировую скорбь.

Шея затекла, спина чесалась. Это было самое сложное: изображать полное отсутствие двигательных функций, в то время как хочется яростно и с наслаждением чесаться.

«Я должен его поймать», — это была основная мысль. — «Я должен узнать, кто это».

Дальше этого мои амбиции не заходили.

И вот, когда я уже хотел незаметно протянуть руку за спину и почесать самые чувствительные места, услышал негромкий гул…

Да. Несомненно, это летающий байк на магической тяге.

Он клюнул!

Байк, судя по звуку, завис прямо над моей головой.

И только сейчас я сообразил, что отчаянно рискую: он может оказаться более прагматичным, чем я надеюсь, и просто всадить стрелу мне в спину. С такого близкого расстояния он ТОЧНО не промахнётся.

Между лопаток зачесалось так, что хоть вой. Но я сжал зубы, пальцы и вообще всё, что можно сжать, и терпел.

Если я пошевелюсь, выдам себя — всё испорчу. Надо, чтобы он опустился на землю, слез с байка, и тогда…

Машина приземлилась, двигатель стих. Я услышал металлический скрип — убийца ступил на траву.

Над головой, прямо над макушкой, раздалось негромкое сопение. Затем моей кожи, прямо под волосами, коснулся холодный металл…

Пора.

Но я ничего не успел.

В тот миг, когда я должен был распрямиться, как пружина, схватить убийцу, и проведя ловкий неожиданный захват, прижать его к земле, раздался яростный пронзительный визг.

Он взрезал воздух над Травяным морем, как скальпель, я думал, от этого визга у меня лопнут не только барабанные перепонки, но и сам череп, как перезрелый арбуз.

Рядом раздался стон: убийце тоже досталось. Ну, хоть какой-то плюс…

Вы уже догадались, кто был автором.

Вернувшись из разведки, моя ручная зверушка узрела, что её подопечному угрожает злобный и коварный супостат, и заорала во всю силу своих лёгких.

И как я теперь знаю из первых рук, крик взволнованного василиска по впечатлительности намного превосходит любое суггестивное воздействие.

Изображать далее скульптуру скорби не имело смысла, я вскочил. Не учёл одного: ноги от долгого пребывания в неудобной позе затекли, и подать себя красиво не получилось.

Ковыляя, как раненый ракопаук с Пандоры, я бросился к убийце — закованному в чёрные латы, в глухом, больше похожем на обсидиановое яйцо шлеме…

Но тот вывернулся из моих рук, и подобно Мандалорцу, взмыл в небо на ракетно-башмачной тяге.

Мне реактивной струёй опалило кончик носа и брови — может, в принципе их больше не отращивать?.. А Гермиону отбросило в железную траву.

— Герми! — забыв о коварном ублюдке, я бросился к ящерке. Выпутал её радужные крылышки из цепких объятий травы, положил на ладонь и тревожно заглянул в глаза.

Они были затянуты мутной плёнкой.

В животе похолодело.

Я поднёс крошечное тельце к уху и… Тук. Тук.

Слава Люциферу.

У Гермионы есть сердце и оно бьётся.

Наверное, её оглушило — много ли крохе надо?.. Счёт, который я предъявлю убийце, вырос ещё на один пункт.

Уставившись на белую точку, за которой, как за самолётом, тянулся инверсионный след, я наконец осознал, каким был идиотом.

Я ведь не был подготовлен к рукопашной — в отличие от убийцы. На мне не было ни лат, ни даже простенького электрошокера в кармане.

Как я собирался скрутить его, обладая лишь голыми руками и таким же энтузиазмом — вопрос.

Кэсси, узнав о моей импровизации, веселилась бы до колик в животе. А потом настучала бы по башке — типа, совсем себя не бережешь, дебил великовозрастный…

И ещё неизвестно: обломала мне Герми всю малину, или наоборот, спасла…

Но он ведь явно обделался! — эта мысль меня ободрила. — Иначе с какого перепуга чесанул так, что только пятки засверкали?

— Василиск и Макс — это сила, — сказал я вслух. — Куда там всем галантерейщикам и кардиналам, вместе взятым…

Гермиона счастливо вздохнула и захрапела: обморок плавно перешел в сон.

Пока суд да дело, Задница ушел за горизонт, а Око Люцифера словно притухло, подёрнулось багряной дымкой, как уголья — пеплом. Над Травяным морем воцарилась ночь.

Я почувствовал на лице первое дуновение ветра. Трава начала негромко петь.

Звук был тихий и нежный. Такой издаёт остро отточенная коса, если легонько тронуть пальцем лезвие.

Я посмотрел на байк, оставленный убийцей…

Нет худа без добра, гласит старинная народная мудрость. Так что, философски пожав плечами, я поднял дармовой транспорт и активировал левитационную матрицу.

Сначала правда, для очистки совести, я попробовал взлететь своими силами…

Ну и на фиг.

Романтические прогулки в небесах придётся отложить.

Байк с негромким урчанием поднялся в небо, и ориентируясь на свечение городских огней, я помчался в Сан-Инферно.

Подспудно, я всё время ожидал очередного подлого нападения. Но видимо, фантазия убийцы временно истощилась, и до «Чистилища» я добрался без происшествий.

Приземлился на крыше.

Судя по длиннющей, как хвост удава Каа, очереди перед клубом, у нас был аншлаг.

Вход сиял огнями, гигантские буквы рядом со мной сверкали и переливались, словно внутри ледяных скульптур заморозили галогеновые лампы.

Бытовая магия, — восхитился я. — Наверняка Карбункул постарался, что-то я давно не видел старого чёрта…

Чердачная дверь. Она была не заперта, и я без препятствий проник внутрь родного клуба, оказавшись в тесном пространстве между крышей и подвесной рампой, на которой крепились декорации.

Декораций, на мой неискушенный взгляд, сильно прибавилось.

— П-ссст…

— Труффальдино! — я почти не подскочил. Так, чуток ударился макушкой о стальной ригель, но это ведь мелочи, ерунда по сравнению с мировой революцией… — Скажи, а нет ли другого способа заявлять о своём появлении? Например: — Привет, как дела, не вскочила ли шишка на голове…

— Традиции — это святое, — важно ответил крылокош, появляясь из-за угла, и прямо на ходу довольно облизываясь.

Я принюхался.

— Мороженное?

— Клубничное, — улыбнулся кот.

— А как же гремлины?..

— Ты не поверишь, Макс! У нас такие перемены…

Я невольно поёжился. В последнее время невинное слово «перемены» окрасилось для меня в мрачные цвета.

— Ну? Что у нас плохого? — невольно процитировав известного космонавта, я присел перед крылокошем на корточки и почесал ему ушки.

Гремлины вырвались на свободу? — лихорадочно металось в голове. — Донья Карлотта уволилась из ресторана, и теперь там заправляет Эрос Аполлон? Я представил, как волчара, в колпаке и фартуке, стоит перед плитой, в одной лапе его огромный поварской тесак, а другой он запихивает в кастрюлю упирающегося крылокоша… Мне сделалось дурно.

И тут откуда-то снизу послышалось пение.

Это был женский голос. Такой бархатный глубокий тембр мог принадлежать Элле Фицжеральд или Тине Тёрнер, в крайнем случае — Пелагее.

Я представил, знаменитую народную певицу России на сцене нашего «Чистилища», в бикини, кокошнике и блондинистой косе… То ещё зрелище, не для слабонервных.

Но голос был просто ошеломительным.

Как безвольный грызун на дудочку Гаммельнского крысолова, потянулся я к этому голосу, стараясь представить его владелицу.

Воображение рисовало молодую, но не слишком, девушку, стройную, с хорошей грудью — иначе откуда бы взяться таким роскошным обертонам… Наверняка у неё длинные тёмные волосы, и… И обязательно крошечная родинка над уголком губ.

Забыв обо всём, принялся я спускаться, ориентируясь на чарующие звуки.

Неудивительно, что в клубе аншлаг. Каждый, кто имеет уши, душу продаст за то, чтобы услышать это пение.

А что, если организовать у нас, в Сан-Инферно, студию звукозаписи?.. Диски этой красотки будут разлетаться, как горячие пирожки. Можно наладить поставки на Землю — там ценят хороших певцов. А ещё пошукать по измерениям. Мало ли, кому придётся по душе этот голос?..

Вот за такими производственно-деловыми мыслями я спустился за кулисы, на цыпочках прокрался поближе к сцене…

От предвкушения новой встречи сердце билось в горле, язык пересох, а ладони сделались потными, как у семиклассника, впервые пригласившего девочку в кино.

Слегка отодвинув в сторону незнакомого конферансье, тоже зачарованно слушавшего певицу, я выставил любопытный глаз… Секунд тридцать смотрел на сцену, а затем развернулся и пошел в бар.

Это надо запить. Желательно, таким количеством текилы, чтобы на завтра вообще не вспомнить.

Было и смешно и грустно.

Смешно от того, что я так жестоко обломался, а грустно от того, что стоило поманить меня на красивый голос, как я тут же забыл все свои прежние обещания другим девушкам.

Неужели я всё-таки бабник? В самом нелицеприятном смысле этого слова…

Легкомысленный, необязательный, только и умеющий порхать над клумбой, срывая цветы удовольствий и не неся никакой ответственности?..

Интересно: а где сейчас Зебрина?.. Когда мы договаривались встретиться в городе, я автоматически подразумевал «Чистилище».

Но сейчас, в эту самую минуту, я даже рад, что она ещё не пришла. Потому что мне настоятельно, а главное, скоропостижно, нужно привести мысли в порядок. Расставить приоритеты. Определиться, кто я такой и чего хочу от жизни.

Любой психолог скажет, что между двумя рюмками текилы провернуть столь титанический труд невозможно.

Но я буду стараться.

Ибо хватит уже вести себя, как озабоченный подросток. Бегать за юбками, пускать слюни на новых девушек, тыкаться им в грудь при первой возможности…

Если подумать, половина моих бед вытекает именно из этого моего таланта.

Мне, чёрт побери, двадцать один. А это вам не крылокош наплакал…

Я могу держать себя в штанах. Нет, честно. Не верите?..

— ОТОРВА!

— Лола, дорогая! Сколько лет, сколько зим.

Раскрыв объятья на всю ширину, я облапил горгониду от всей сердечной широты, и конечно же, оказался…

Ну да, у нас с Лолой наблюдается разница в росте. Я ведь не виноват, что моё лицо находится ровно на уровне её пышных, мягких, упругих, душистых…

— Я, конечно, рада тебя видеть живым и невредимым, Оторва, но не до такой степени, — с почти что чмокающим звуком Лолита извлекла меня из декольте и отодвинула на расстояние вытянутой руки.

— Прости, Долорес. Просто я так по тебе соскучился…

— Пойдём, присядем, — она поспешно увлекла меня к стойке бара, за которой колдовал мой любимый бессменный бармен. — Сатурн, плесни-ка Оторве чего-нибудь охладительного.

— Ты хотела сказать, прохладительного? — улыбнувшись бармену, я плюхнулся на высокий табурет.

— Что хотела, то и сказала, — только сейчас я заметил на щеках горгониды два пылающих красных пятна. — У тебя что, секса давно не было?

Я опешил.

— А это-то тут при чём?.. А, ты про свою грудь? — я смущенно махнул рукой. — Прости, я не специально. Ты же знаешь…

— Ладно, проехали, — горгонида изящно присела на соседний табурет.

— Может, я задел чьи-то чувства? — я оглядел Медузу с ног до головы. — Выглядишь… Потрясающе. Какое платье! И кстати: почему ты не в рабочей форме? Ты что, — по спине пополз неприятный холодок — вспомнил слова Труффальдино о переменах… — Больше здесь не работаешь?

Лолита фыркнула.

Она как раз собиралась отхлебнуть любимого полосатого коктейля, и получился фонтан.

Брызги по большей части попали на меня.

— Ну так что? — достав платок, я с достоинством промокнул лицо, майку на груди, волосы…

— Конечно, я всё ещё работаю! — возмущенно ответила горгонида, отставив пустой бокал. Сатурн тут же отправил ей новый. — Просто у меня сегодня выходной.

— О…

— А ещё — свидание.

— А…

Что характерно: в некоторые моменты жизни я становлюсь потрясающе красноречив.

В горле пересохло.

Но как только я это осознал, в моей руке материализовался прохладный запотевший бокал с пузырьками внутри.

Рассудив, что мой любимый бармен плохого не нальёт, я залпом опрокинул его в себя и зажмурился.

Минералка. Кажется, Боржом.

— Сатурн!.. — это был крик души.

— Да, хозяин.

— Почему не текила?

Бармен пожал одной парой плеч. Остальными руками он колдовал над сооружением сложного многоступенчатого коктейля.

— Потому что вам понадобится трезвая голова, хозяин, — хладнокровно пояснил он и отвернулся.

Я моргнул.

Ну, если даже бармену виднее, чем мне…

— А собственно, где твой жених? — повернулся я к Лоле. — Опаздывает?

— Жених? — она выгнула бровь.

— Ну, Энди. Свидание, Лола. Он что, пошел попудрить носик?

И в этот момент дверь клуба распахнулась.

На пороге стоял… Несомненно, это был горгонид. Но ни в какой мере, ни в одном глазу, он не был Энди.

То был Одиссей.

Не успел я вякнуть, как он подошел к Лолите, и церемонно поцеловал ей руку.

— Готова? — спросил лучший городской боец.

Лолита легко соскочила с табурета и продела руку ему под локоть.

— Приятно видеть тебя живым, Макс, — Одиссей кивнул в мою сторону и они ушли.

А я так и остался сидеть у бара, глотая минералку и чувствуя, как в носу щекочут пузырьки.

Перемены.

— Сатурн?..

— Да, хозяин.

— Скажи пожалуйста, а с каких это пор в «Чистилище» опять поёт Анжела?

Глава 12

На мой вопрос Сатурн ничего не ответил. Просто пожал верхней парой плеч и поставил на стойку ещё один стакан минералки.

Ну правильно, — кивнул я сам себе. — Его королевство — бар. Сатурну просто неинтересно то, что происходит за его пределами… Да он скорее всего и не догадывается, о чём речь.

Я вспомнил, как выглядела Анжела на сцене. Очешуенно, скажу я вам. А голос какой… Патриция Каас тихо плачет от зависти.

Но на эти грабли я больше не наступлю.

Интересно: почему сама Анжела раз за разом возвращается в Чистилище?.. Ведь в городе полно других клубов, с которыми у неё не связано столько негатива.

Какая-то мысль робко попыталась привлечь моё внимание, но тут меня чувствительно ударили по полечу и я отвлёкся.

— Привет, братишка!

— Зара, ну надо же, — я малость растерялся. — Вот это да… Какими судьбами?.. — в груди неприятно ёкнуло. — Только не говори, что Золтан тоже пропал и Заковии опять понадобился я, в качестве мальчика для битья.

— Да не, дома всё путём, расслабься, — сестрица махнула бармену, и тот мгновенно снабдил её пузатым бокалом с чем-то кофейно-шоколадным, накрытым шапкой взбитых сливок. Запах был как от «Бейлиса», но с примесью чего-точужестранного. То-ли корицы, то-ли жженных перьев… — Рада, что ты всё ещё жив.

Я нахмурился.

— Просвети меня, — сделав глоток минеральной воды, я с завистью покосился на бокал сестрицы. Если это и были перья, то настоянные на первоклассном спирту. — Почему все, кого я встречаю, говорят, что рады видеть меня живым? — вместо ответа Зара по самую переносицу зарылась во взбитые сливки. — Я что хочу сказать, — продолжил я, твёрдо намереваясь выцарапать из неё правду. — То, что меня рады видеть — это, конечно, приятно, и всё такое. Но почему все, даже ты, добавляют «живым»?

Зара допила коктейль и махнула бармену ещё раз.

Попробовала новый, облизнула губы, закурила, выпустила дым…

— А что, — наконец с расстановкой спросила она. — Тебе бы больше понравилось, если бы все хотели видеть тебя мёртвым?

Я посчитал до пятнадцати.

Не помогло.

— Не увиливай, — голос звучал несколько суше, чем я привык. Словно у меня в горле клокотал небольшой вулкан. — Ты прекрасно знаешь, о чём я. Выкладывай.

Зара ткнула сигаретой в пепельницу так сильно, что сломала ноготь.

— Макс, вряд ли я могу…

— Если не ты, то кто? Ты же моя сестра, а значит, должна…

— Во-первых, — она уставила мне палец в грудь. — Я никому. Ничего. Не должна. А во-вторых… — она отвела взгляд.

— Что во-вторых?

— Знаешь, Макс, это всего лишь слухи.

— Но все в них верят, ага? Так может, лучше я тоже буду в курсе, нет?

— Ой, ну ладно, ладно, — она достала ещё одну сигарету. Чиркнула спичкой, прикурила… Я начал закипать. — Ходят слухи, что тебя заказали, Макс.

Секунду я тупо смотрел ей в лицо, а потом не выдержал и расхохотался, как безумный.

— И всего-то? — выдавил я сквозь смех.

Зара посмотрела на меня неприязненно. На какой-то миг показалось, что её глазами на меня глядит отец — свет упал под таким углом, или ещё что… Но в этот момент сестрица удивительно напоминала нашего общего папашу.

— Странно, что этот факт тебя так мало волнует, брат, — наконец сказала она. — Это говорит или о чрезмерном легкомыслии, или о природной тупости.

— Знаешь, всего понемногу, — я беспечно махнул рукой и потребовал: — Сатурн! Бутылку лучшей текилы и одну маленькую рюмку.

— Уверен, хозяин?..

— Семи смертям не бывать, — усмехнулся я. — А одной не миновать, — а потом посмотрел на сестрицу так серьёзно, как только мог. — Знаешь, сколько раз меня пытались убить, хотя бы за сегодняшний день?

— Сколько? — вопрос она задала с придыханием, и подалась вперёд. Мне открылись обширные просторы декольте, и чтобы не залипнуть, пришлось напомнить себе, что Зара — член семьи.

А ещё, судя по жгучему интересу в глазах, у сестрицы не слишком насыщенная личная жизнь.

— Не знаю, — я смутился. — Честно говоря, я не считал. Но…

— Что?.. — она жадно подалась ещё ближе, на меня пахнуло сигаретным дымом, шоколадом и опять чем-то горелым.

— По секрету, — я театрально огляделся. — У меня создалось впечатление, что этот убийца — не слишком-то удачлив.

— Не слишком удачлив?..

— Ну, непрофессионален, если хочешь. Одним словом, неумеха.

Глаза Зары сузились. Казалось, она напряженно что-то просчитывает: так и виделось, как в её голове очень быстро щелкают кнопки калькулятора.

— Судя по тому, что я слышала, — медленно сказала она. — Твой убийца — наёмник.

— То есть, он не из Гильдии, — уточнил я. И я не хотел, чтобы это звучало пренебрежительно, честно. Просто так вышло.

— Ну знаешь, Сан-Инферно — не единственное место в измерениях, где готовят профессиональных киллеров, — фыркнула Зара. — Есть организация «Бах», есть «Континенталь»… Да мало ли! Взять хотя бы нашу заковийскую академию Сен-Сир. Отделение индивидуальных предпринимателей там одно из лучших.

— Такое чувство, что ты пытаешься выгородить убийцу, — заметил я, наливая себе полную рюмку текилы, и пока не началось, опрокидывая её в рот.

— Просто я волнуюсь за тебя, братик, — мягко улыбнулась Зара. — И знаешь, мне было бы намного спокойней, если бы ТЫ относился к угрозе жизни более серьёзно.

Я кивнул.

— Обещаю, сестра, — отдав салют второй полной рюмкой, я тут же её опустошил.

В общем и целом, мы с Зарой отлично посидели.

Впервые со дня знакомства. Если вы помните, она тоже пыталась меня убить, ещё в Москве…

Словом, мы с сестрицей ни разу не разговаривали вот так, по душам, как близкие люди.

Лично я был доволен. Всегда приятно узнать кого-то получше, верно я говорю?..

Ну то есть, это поначалу мы с Зарой надирались вдвоём.

Через какое-то время к нам присоединился Розарио — и я был чертовски рад видеть желтоглазого.

Затем у девочек из кордебалета закончилось выступление и они явились в бар промочить горло. На шум разросшейся вечеринки высунул нос из кухни Папа Борщ, вернулась со свидания Лолита…

Ближе к утру пьянка приобрела поистине галактические масштабы: мне показалось отличной идеей, в честь прибытия, угостить всех желающих.

А надо понимать, как в Сан-Инферно относятся к бесплатному угощению. «Галактические масштабы» — это вовсе не метафора.

Последнее, что я помню: я полез на сцену. Нет, не подумайте, ничего такого! Таланта петь и танцевать я лишен напрочь.

Просто мне захотелось внести и свою лепту в новую программу: обучить музыкантов исполнять «Чижика-Пыжика», а девочек — танцевать под эту песенку канкан…

Проснулся в своей спальне.

Один.

Это меня чрезвычайно удивило. Ну, не то, что я проснулся у себя — автопилот ещё никто не отменял. Меня потрясло то, что я проснулся один. Такого не случалось с шестнадцати лет!

Ну в смысле… Не то, чтобы я ВСЕГДА просыпался не один. Но после таких грандиозных пьянок — никогда.

Да если ты после такой пьянки проснулся без прекрасной незнакомки под боком — считай, ты даже не напивался!

Почувствовав, что мне как-то не слишком удобно лежать — неприятно душит голову — я ощупал вышеупомянутый орган, и понял, что вместо волос у меня перья.

Холодея, потянул одно на себя, и с облегчением выдохнул. На голове всего лишь была эта штука — девчонки надевают такие на выступления.

Корона из перьев.

Рывком откинул одеяло… Всё хорошо, прекрасная маркиза. Я был одет. И не в лифчик с блёстками — что само по себе ОГРОМНЫЙ прогресс. Джинсы, рубашка, носки. Ботинки почему-то оказались под подушкой — это и было основным источником дискомфорта.

Вытаскивая обувь из-под подушки, я нащупал лист бумаги.

Точнее, конверт.

Большой, коричневый, с желтой полосой — в таких у меня на родине доставляют не слишком крупные посылки.

Дёрнув желтый скотч, я вскрыл конверт и с интересом заглянул внутрь. В Сан-Инферно мне ещё никто не отправлял посылок, и было страшно интересно.

Из бумажных недр всплыло желтое облачко пыльцы. Я невольно вдохнул.

И… понеслась.

Апчхи!

Судя по всему, это был тот же самый сонный порошок, которым Денница потчевал меня на Лимбе.

А-а-апчхи!..

Сна он не навеивал ни на один глаз, но зато вызывал устойчивую аллергию.

А-а-апчхи…

Надо бы узнать, что входит в состав так называемого «сонного средства». Помниться, на земле у меня была аллергия на одуванчики и тополиный пух…

А-А-А-ПЧХИ!..

Кое-как я выбрался из кровати и держась за стенку, побрёл в ванную.

Нащупал кран, включил холодную воду и принялся плескать в лицо обеими руками.

О том, что в ванной может прятаться убийца — отвлёк меня порошком, и теперь прикончит без шума и пыли — я подумал задним числом.

К счастью ванная, кроме меня и моего несчастного двойника в зеркале, никого не содержала, и купировав приступ, я с наслаждением принял душ и побрился.

Мысль о том, что любой, кто не поленится взобраться в пентхаус по многочисленным ступенькам, может спокойно прикончить, задушить, или разрисовать мне рожу цветными маркерами, пока я лежу в текиловой коме, тоже приходила. Но как-то неуверенно, и надолго не задержалась.

Возвращаясь в спальню, если я и мечтал о чём-то, то о громадной кружке кофе. Настолько горячего, чтобы расплавить гланды, и настолько сладкого, чтобы всё слиплось.

Вместо кружки с кофе на моей постели сидела красивая девушка…

— Ариэль!

Вот это был по-настоящему офигенный сюрприз. Отбросив полотенце, я сгрёб русалку в объятия и с наслаждением вдохнул запах её распущенных, платиново-зеленоватых волос.

— Я тоже рада тебя видеть живым, любимый, — наши губы слились в страстном поцелуе.

И пусть звучит это несколько банально, поверьте: ощущения были совсем не такими.

Они были великолепны. Чудесны. Сногсшибательны… В прямом смысле: целовались и обнимались мы уже лёжа в постели.

Всё портила тихая, надоедливая мыслишка: Ариэль тоже сказала «видеть живым». Не просто рада тебя видеть, Макс.

А именно ВИДЕТЬ ЖИВЫМ.

Нет, вы не подумайте. Я и сам был чертовски рад этому обстоятельству. Но постоянно слышать напоминание о том, что оно может в любой момент перемениться…

Впрочем, мой пыл это нисколько не охладило.

И только когда всё завершилось к всеобщему удовольствию, и мы лежали, откинувшись на подушки, но не имея желания расцепить объятия, я наконец спросил:

— Что привело тебя в мою спальню, дорогая?..

Поясню: Ариэль на вчерашней вечеринке не было. Я всё время высматривал её запоминающийся силуэт, ждал и надеялся, но… Ни она, ни Чарли с Белоснежкой к нам так и не присоединились.

И теперь мне было до жути интересно: чем они были так заняты, что даже не пришли повидаться.

И как в старые добрые времена, Ариэль видела меня насквозь.

Вместо ответа она улыбнулась, лукаво подмигнула и чмокнула меня в ухо.

— Хотела поздороваться с тобой, как следует, — наконец сказала она.

— Думаю, получилось, — я покрепче прижал её к себе. — Но всё-таки?..

— Знаешь, мы ведь давно не виделись, — обиженно надула губки Ариэль, накручивая на палец платиновый локон. Выглядело это столь соблазнительно, что я чуть не забыл обо всём, и не ринулся на второй круг. — Неужели я не могу поприветствовать шефа так, как он того заслуживает?

Она тоже уходит от ответа, — это меня охладило. — Как Зара.

Воспоминание о сестре отодвинуло мысли о сексе в невообразимые дали.

Ну в смысле… Зара так и не ответила, что она забыла в «Чистилище».

Может, она прибыла из Заковии… с некой миссией? Например, негласно присматривать за мной, любимым? Как это делали отец, брат Захария, и Кассандра?..

А вот теперь и Ариэль. И тоже ничего не хочет говорить…

Я почувствовал себя уязвлённым.

Неужели никто не верит в то, что я и сам могу о себе позаботиться?

Прекрасная русалка недовольно поморщилась. А потом поёрзала у меня под боком…

Это было приятно. Кожа Ариэль всегда была прохладной и такой шелковистой, как… как поверхность моря в тёплый безветренный день.

— Макс?

Она пахла свежестью, прибоем и…

— МАКС!

— О?.. Да, любимая. Я тебя внимательно слушаю.

— Что это такое?

Она держала в руках давешний конверт.

О котором я напрочь забыл, как только увидел девушку своей мечты.

— ПОЖАЛУЙСТА! ТОЛЬКО НЕ ОТКРЫВАЙ…

А-а-а-апчхи!

Наученный горьким опытом, я моментально выпрыгнул из постели и полетел в ванную.

Включил холодную воду на полную мощность…

Когда я вернулся в спальню, с распухшим носом и красными глазами, Ариэль сидела, оперевшись спиной о подушки и изучала какое-то письмо.

Оно было написано крупными печатными буквами… Точнее, напечатано.

Ещё точнее, буквы были уже готовыми, вырезанными из другого источника.

Например, газеты — с недавних пор в Сан-Инферно появились собственные издательства.

— Где ты это взяла? — опасаясь приближаться к кровати, я спросил издалека. Может, кому-то и покажется смешным здоровый голый мужик, испугавшийся мятой бумажки, но мне просто надоело чихать.

— Оно лежало в том же конверте, — пояснила Ариэль.

Я отскочил ещё дальше.

— Убери это куда-нибудь!..

— Расслабься, Макс, — улыбнулась русалка. — Я вытряхнула весь порошок. За окно. Так что не бойся.

— Тебе легко говорить.

Всё-таки не хотелось прослыть полным трусом. И я мужественно забрался в кровать.

Ариэль передала мне листок.

«Т Ы ПАкой н Ик БИз У Мн ый М Акс»! — гласило письмо. — «Я ТибЯ д О стану! Щитай сибя миртВиц о м»

— Ну и что это значит?.. — спросила Ариэль. — Ты что-нибудь понимаешь?

Я пожал плечами.

— Ну… Писал явно не корифей мысли.

— Это ПИСЬМО — УГРОЗА, Макс!

— Спасибо. Я и сам допетрил.

— И… Что ты собираешься делать?

— Встать, одеться и пригласить тебя на завтрак в наш ресторан.

— Я говорю о письме, Макс.

Нет, она не испугалась. И не злилась.

Ариэль была в бешенстве — я впервые видел её такой.

Выражением лица она походила на почуявшую добычу акулу. Скулы заострились, на бледной коже проступили серебристые чешуйки, а ноги под нашим общим одеялом почему-то сделались холодными и скользкими, как… плавники.

— Ну что ты разволновалась, детка! — я ПОПЫТАЛСЯ свести всё к шутке. — Ты только глянь: он даже писать толком не умеет — вырезал буквы из газеты. Ну какой из этого первоклашки убийца?.. И вообще: скорее всего, это давняя история. Письмо лежит здесь уже лет сто, ты же знаешь, как редко я ночую дома.

О том, что у меня аллергия на сонный порошок, я сам узнал только вчера. Вывод: убийца должен был присутствовать при сём знаменательном событии, потом метнуться в Эс-И, купить газету, состряпать письмо, пробраться в «Чистилище» и подбросить его мне в спальню…

Но вслух я этого не сказал: ни к чему волновать близких. Достаточно того, что я и сам испугался.

Это знак, — лихорадочно думал я. — Убийца СПЕЦИАЛЬНО подбросил письмо. Чтобы я понимал: он СЛИШКОМ близко. И знает обо мне очень много.

Хочет вывести меня из равновесия. Хочет, чтобы я боялся.

И кажется, это ему удалось…

Улыбнувшись Ариэль, я потянулся за джинсами.

— Ну что?.. Пойдём завтракать? — тон моего голоса был достаточно легкомысленным, чтобы усыпить её подозрения, но не настолько, чтобы пробудить новые. — Надеюсь, ресторан доньи Карлотты никуда не делся?

— А с чего такие мысли?

Было с чего. Когда мы с Зебриной встретились в Травяном море, она почему-то не захотела говорить о мамочке и её питательном заведении. А опять же, наученный горьким опытом, я рассчитывал на самое худшее.

— Да нет, так, на всякий случай… Я ведь давно не был дома, помнишь? Мало ли, что могло перемениться.

— Всё в порядке, — улыбнулась Ариэль. Я выдохнул. — Идём завтракать.

— Кстати, — от моей спальни до ресторана было рукой подать: раз, два и мы уже там. Но один вопрос я задать успел… — А давно ты не видела Зебрину?

Ариэль закатила прекрасные глаза.

— Так вот что тебя гложет, — рассмеялась она. Словно душ из прохладных хрустальных капелек.

— Ну, не то, чтобы гложет, — мы как раз подошли к столику, и я удачно скрыл смущение, отодвигая для Ариэль стул и помогая усесться. — Просто… Когда мне пришлось уехать по делам…

— Чтобы отыскать Денницу и расторгнуть сделку.

— Ну да. Так вот: она тогда была драконицей, и не могла превратиться в человека.

— По твоей вине, — кивнула Ариэль.

Сан-Инферно — маленький город, — вспомнил я.

— ТАК ВОТ, — я сел на своё место и помахал издалека мастеру Заточчи — ресторан без его круглой добродушной физиономии уже и представить нельзя… — Она не могла превратиться. Но когда я вернулся, всё было в порядке. Хотя старички уверяли, что это невозможно.

— Старички? — Ариэль откусила от хлебной палочки и с аппетитом принялась хрустеть.

— Ну, взрослые драконы. Дедуля, дон Коломбо…

— То есть, они говорили, что Зебрина больше никогда, ни при каких обстоятельствах, не сможет стать человеком, — уточнила Ариэль. Я молча кивнул. — Но тем не менее, она стала, — я вновь кивнул. — Вернулась в город, насмерть разругалась с родителями и открыла конкурирующий ресторан.

Глава 13

До меня не сразу дошло, о чём это она.

А когда дошло…

Икнул я так сильно, что чуть не опрокинул стул.

— Что ты сказала? — переспросил я страшным шепотом. Говорить громче не мог: душила ярость.

— Ну, не то чтобы ресторан…

— Уф. Ты меня напугала.

— Скорее, клуб. С танцами, выпивкой и лучшей в городе кухней.

— ЛУЧШАЯ кухня пока ещё у нас, — раздался над плечом мягкий вкрадчивый голос. — Девочке ещё учиться и учиться. Но со временем…

Я вскочил.

— Донья Карлотта! — приложился к ручке, поклонился, щелкнув каблуками… Всё, что угодно, лишь бы скрыть смущение.

— Привет, сынок. Рада, что ты всё ещё… не потерял аппетита.

Я благодарно улыбнулся.

— Так это правда? — спросил я, приглашая донью Карлотту присесть. — Зебрина пошла по вашим стопам?

— Клуб называется «Золотой дракон», — скромно потупилась дракониха.

— Он больше «Чистилища», и работает круглосуточно, а не только ночью, — наябедничала Ариэль. — От клиентов ОТБОЮ НЕТ! Девочки танцуют в четыре смены.

— Конкуренты, значит… — уязвлённо протянул я.

Нет, я конечно рад за Зебрину. Наконец-то она взялась за ум, проявила ответственность. Но… Почему именно стрип-клуб? Что, нельзя было открыть что-нибудь другое? Кружок хорового пения, например?..

— Ага! — Ариэль счастливо улыбнулась. — Меня пригласили ставить им номера.

— И ты, конечно же… — я моргнул. Что я несу? Почему кто-то должен поступаться своими желаниями ради меня?.. — Согласилась?

— Платит она лучше, чем кто-либо в городе, — похвасталась Ариэль. А ещё пообещала, что я смогу купить какие угодно костюмы и декорации.

— Рад за тебя, — я постарался, чтобы голос звучал достаточно искренне.

Значит, у Зебрины всё путём, — вертелось в голове. — И я ей в общем-то больше не нужен…

— Макс, дорогой, можно тебя на минуточку?..

Донья Карлотта поднялась, и улыбнувшись Ариэль, повела меня в дальний, отгороженный ширмой угол. Там находился «семейный» столик четы Коломбо. Сейчас на нём были разложены блокноты официантов, ещё какие-то листочки с цифрами, и большой, распухший от вкладок гроссбух.

Зайдя за ширму, она быстро повернулась ко мне, ощупала взглядом — словно хотела убедиться, что за время отсутствия я ничего не потерял — например, головы…

— А теперь ответь, — приказала она. — Ты… Уже виделся с моей дочерью?

Врать не имело смысла.

— Да. Виделся. В Травяном море. Она прилетела…

— И ты… — дракониха словно бы и не слышала моих оправданий. Мысли её были заняты чем-то другим. — Ты уже отдал ей… ну, ту коробочку?

Я набрал в лёгкие побольше воздуха. И медленно выдохнул.

— Нет. Не отдал. Знаете, донья Карлотта, она торопилась, и мы не успели толком…

Я замолчал.

Начав оправдываться, я был твёрдо уверен, что дракониха огорчится. Но сейчас видел, что она испытывает лишь огромное облегчение. Так что продолжать не имело смысла.

Донья Карлотта улыбнулась и легонько прищелкнула раздвоенным языком.

— Хорошо, — похлопав по щеке, она взяла меня за плечи и развернула. — Иди. Не заставляй девушку скучать в одиночестве.

Я заупрямился.

— Но я хотел поговорить о Зебрине. Почему вдруг она…

— Иди, Макс, — настойчиво повторила дракониха. — Я распоряжусь, чтобы вам принесли самый лучший завтрак из всех, что ты пробовал.

— Э… Спасибо конечно, но…

Говорил я с пустотой.

Донья Карлотта упорхнула на кухню, а туда, по слухам, не пускали даже дона Коломбо.

— Итак, — заявила Ариэль, намазывая укропным маслом горячую булочку…

Но договорить ей было не суждено. Из моего кармана выбралась Гермиона. Учуяв запахи стряпни, моя ручная зверушка решила, что ей срочно необходимо подкрепиться, и разумеется, предприняла всё от неё зависящее.

— Что это?.. — удивлённо спросила Ариэль.

На всякий случай она отодвинулась от стола, убрала руки и теперь смотрела на Гермиону с подозрением и ревностью.

Но Герми плевать хотела на все уничтожающие взгляды, вместе взятые. Она как раз прокладывала себе путь сквозь тарелку с сырными рулетиками, щелкая челюстями, как взбесившийся дырокол.

— Э… Познакомься, Ариэль. Это Гермиона. С некоторых пор — моя постоянная спутница жизни…

Понять, что я сморозил что-то не то было легко: посмотрев на лицо Ариэль.

— Да нет, ты не так поняла, я хотел сказать…

Но Ариэль не слушала. Пока я быканьями и мыканьями пытался донести, кто такая Гермиона, вышеупомянутая ящерка уничтожила половину угощения доньи Карлотты.

Оценив ущерб, прекрасная русалка бросилась догонять…

Запихнув в ротик сразу три сырных рулетика, она пододвинула к себе ещё не тронутое блюдо с карпаччо, и теперь пыталась отбить у Герми хотя бы половину лазаньи…

— Что здесь происходит?..

Положение, как всегда, спасла донья Карлотта. Безошибочное чутьё. Если в её любимом ресторане хоть что-то идёт не так…

— Донья Карлотта, разрешите представить вам…

Но дракониха тоже меня не слушала. Узрев ящерку, она издала горлом неожиданно нежный и мелодичный звук. Герми молниеносно сорвалась со стола и обвила хвостом шею доньи Карлотты.

— Василиск, — дракониха нежно почесала ей горлышко. — Как же давно я не встречала ни одного из них…

Её глаза по мечтательности могли соперничать с золотыми, затянутыми мутной плёнкой, глазами ящерки.

Ариэль как раз прикончила лазанью и потянулась к мороженому.

— Макс, милый…

— Да, донья Карлотта.

— А можно мы с…

— Гермионой.

— С Гермионой пообщаемся? Ну, какое-то время…

Было такое чувство, что дракониха внезапно обрела давно потерянную дочь.

Я вздохнул. Посмотрел на Ариэль… Вазочка с мороженым пустела, как по волшебству.

А впрочем… Побыть без пламенного присмотра ящерки будет не так уж плохо. Вряд ли убийца заявится за мной в «Чистилище»…

— Конечно, донья Карлотта. Только смотрите, чтобы она не сожрала всю вашу кухню.

— Я найду, чем её угостить.

Обе дамы испарились в мгновение ока.

Ариэль с облегчением выдохнула и откинулась на спинку стула.

— Фух… — и сыто прикрыла прекрасные глаза. — Если бы я могла себе позволить обедать здесь хотя бы раз в неделю, то давно раздулась бы, как шарик.

Мне в очередной раз стало стыдно.

Неужели я плачу так мало, что ведущие специалисты моего клуба не могут себе позволить нормальный обед? Ну сколько он может стоить?..

— Макс, — Ариэль требовательно пнула меня под столом.

— А? Что?..

— Поговорим о твоём убийце.

Я подавился.

Нет, правда. Только устроился, сделал один-единственный глоток кофе, нацелился на аппетитный панини с торчащей во все стороны зеленью…

— Во-первых, — безжалостно продолжила Ариэль, жуя последний рулетик с сыром. — Этот конверт просто НЕ МОГ лежать под твоей подушкой «сто лет». Журналы в нашем городе появились совсем недавно, и…

Я пренебрежительно фыркнул.

— Буквы он мог взять где угодно. Например, вырезать из газеты. Газеты-то в Сан-Инферно явление своеобычное.

— Буквы вырезаны из спортивного альманаха, — Ариэль постучала пальчиком по листку бумаги, который зачем-то притащила с собой и теперь разложила на скатерти. — Этот шрифт и эти чернила ни с чем нельзя спутать.

— И давно ты заделалась криминалистом?

Я не хотел грубить. Просто разговор о собственном убийстве за завтраком, как-то не способствует пищеварению.

— Один из моих клиентов — издатель, — не обиделась Ариэль. — Он много рассуждает об этом новом для города виде деятельности. Святой Люцифер, да он ТОЛЬКО ОБ ЭТОМ и говорит!

— Часом, его не Силантий зовут? — вскользь поинтересовался я, всё-таки цапнув себе один панини — пока Ариэль их все не приговорила… Удивительная способность для девушки: жевать с набитым ртом так, чтобы это выглядело симпатично. А ещё её помада не стиралась. Вообще.

— Нет, его зовут Живоглот, — не смутилась русалка. — Раньше он занимался букмекерским бизнесом, но разорился из-за одного мага. Потерял место в Гильдии… И вот теперь вступил в новую. Живоглот говорит, что журналы изменят мир. С их помощью можно будет влиять на умы, формировать общественное мнение, и…

— Втюхивать людям всякую туфту, которая будет приносить просто ОГРОМНЫЕ прибыли, — закончил я.

Ариэль перестала жевать.

— Откуда ты знаешь?..

— Там, где вы учитесь, мадемуазель, я ПРЕПОДАЮ, — скромно ответил я. — В конце концов, издавать спортивные новости изначально было моей идеей. Но я думал всего лишь о спортивном листке…

— Да что ты? — она ни капельки не смутилась. И почему я не удивлён?.. — Может, поделишься парочкой идей?

— С радостью, но… Зачем это тебе?

Неприятно было думать, что Ариэль шпионит для этого, как его… Живоглота.

Но ревность — это, знаете, такая штука…

— Видишь ли, — и вот тут Ариэль смутилась. Очень мило покраснев, она принялась водить пальчиком по скатерти… — В это трудно поверить, но НЕ ВСЕ жители Сан-Инферно помешаны на спорте. Мы, например, у себя в Гильдии Стриптизёрш, планируем выпускать журналы по вязанию и цветоводству.

— Переквалифицируетесь в домохозяек?

На меня посмотрели так, что я понял: шутка вышла неудачной. Пришлось скрыть смущение за кашлем…

— Журналы по вязанию, да? — сделав деловое лицо, спросил я, немного придя в себя. — Ну, прежде всего, нужно определить целевую аудиторию, наметить рынок сбыта…

— УБИЙЦА, Макс, — холодно оборвала меня Ариэль.

— Спецвыпуск для убийц? Вязаные удавки, плетёные силки и кружевные наручники?

Русалка закатила глаза.

Отлично, Макс. Продолжай в том же духе, и она перестанет считать тебя смешным. А после этого — и сексуальным…

— Конверт принёс кто-то из работников клуба, — наконец сказала Ариэль.

Я кивнул: трудно отрицать очевидное.

Гости могли посещать фойе, бар, концертный зал и ресторан. В остальные помещения путь им был заказан, за этим бдительно следили «малышки» Лолиты и охранительные амулеты — что-то вроде беззвучных свистков для отпугивания кротов.

— Можно поискать изрезанную ножницами страницу, — изрёк я, припомнив гениального писателя, придумавшего записки о Шерлоке Холмсе. — Как в «Чистилище» обычно поступают с мусором?

— Скармливают гноллам, — Ариэль посмотрела так, словно я сказал что-то неприличное.

Я вздохнул.

— Об этом я помню, — в конце концов, я и сам когда-то свалился в Сан-Инферно у чёрной лестницы «Чистилища», рядом с мусорными баками… Которые, как потом выяснилось, и оказались гноллами — живыми фабриками по перерабатыванию отходов… — Я хочу сказать, где хранится мусор, ДО того, как он попадает к гноллам?

Ариэль пожала плечами.

— Никогда этим не интересовалась, — произнесла она с апломбом английской королевы. — Я просто кидаю всё, что не нужно, в мусорную корзину, а потом оно исчезает.

В памяти забрезжило одно воспоминание.

Некто большой, пуховый, необычного сиреневого цвета. В руках у него всегда была метла…

— Цезарь! — вскричал я. — Вот кто нам нужен.

— Но… кто это? — отделив ложечкой огромный кусок тирамису, Ариэль отправила его в рот.

Я моргнул.

Уборщики. Их никто не замечает. Они — словно мебель, или кадки с растениями.

Именно поэтому они могут ходить, где угодно, делать, что вздумается… Например, положить мне под подушку конверт. Или… заметить, кто выбросил в корзину изрезанную страницу.

— Не важно, — аккуратно свернув салфетку, я поднялся. — Ну что? Какие планы?..

Ариэль с удовлетворением оглядела пустые тарелки и тоже встала.

— Вообще-то рабочий день, — сообщила она. — Не все, знаешь ли, могут себе позволить скакать по измерениям и измерять золото не монетами, а тоннами.

— Ладно, я понял, — сочно расцеловавшись, мы расстались.

Я вздохнул с облегчением.

Нет, не поймите меня неправильно: КАЖДАЯ встреча с Ариэль — это национальный праздник с салютом и фейерверками. Но то, с каким упорством она напоминала мне об убийце…

О нём я и сам прекрасно помнил — трудно закрыть глаза на то, что в тебя всё время стреляют… И теперь, после отлично проведённого утра, меня тоже ждала работа.

Надо всё-таки выяснить: кто, а главное, почему, хочет моей смерти.

Что характерно: с тех пор, как я вошел в «Чистилище», всё было тихо. Убийца явно понимал: здесь я на своём поле.

А дома, как говориться, и стены помогают. А ещё друзья — драконы, и другие, не менее искушенные в ремесле убийцы существа…

Значит, всё-таки он не такой уж лох, как я хотел надеяться.

— Цезарь, скажи пожалуйста: это ты убираешь мусорные корзины?

Цыплёнок посмотрел на меня совершенно круглыми, не имеющими никакого выражения глазами.

Я вздохнул. Будто с игрушечной курицей разговариваешь, честное слово… Ну знаете: её ещё нужно завести специальным ключиком, а потом она клюёт.

— Отвечай хозяину, недомерок!

— Э… Труффальдино, остынь. Не надо бить Цезаря лапой… Мы все здесь друзья, верно?

Крылокош был меньше уборщика РАЗ В ДЕСЯТЬ. Вот это я понимаю: боевой настрой.

Только прямо сейчас, в эту минуту, он был совершенно не к месту.

— Глупая птица, — пробурчал крылокош и принялся яростно умываться. — Так бы и съел его, да перья из зубов выковыривать неохота.

На цыплёнка угроза впечатления не произвела. Казалось, он пребывал в каком-то своём, недоступном простым смертным мире.

Пытаясь достучаться, я посмотрел на него внимательней.

Крупный, и в общем-то довольно опасный клюв, мощные крылья, поджарое, привыкшее к нагрузкам тело, и самое главное: крепкие, с устрашающими шпорами, ноги… Каждый из трёх пальцев увенчан острым когтем, и когда Цезарь от смущения их поджимал, на досках пола оставались довольно заметные царапины.

И всё же что-то было не так. В круглых, совершенно птичьих глазах застыл первобытный экзистенциальный ужас — от этого они и казались стеклянными, пустыми.

Кончив умываться, крылокош сладко потянулся, и на это его движение Цезарь сьёжился ещё больше.

Он честно старался казаться маленьким и незаметным — что при его габаритах было практически невозможно.

— Труффальдино, ты не мог бы сбегать и посмотреть, готова ли сцена к сегодняшнему выступлению?

Кот недобро прищурился.

— А сам не можешь, что ли?

— Могу, конечно. Но мне очень нужно, чтобы это сделал именно ты. Видишь ли, я должен кое с кем поговорить…

Кошки и цыплята. И не важно, кто какого размера. Инстинкты намного древнее. И упорней.

— Оставь меня с этой птичкой на три минуты, и я узнаю правду по его внутренностям.

Ну?.. Что я говорил?

— ТРУФФАЛЬДИНО. Будь так добр. Сходи к сцене.

— Там всё путём, босс.

— Тогда поздоровайся с Сатурном. Поднимись в гримёрку к девочкам…

— О. Я понял.

— Слава Люциферу.

— Ты без меня, как без рук, босс. Точнее, без крыльев. Нигде не можешь поспеть.

— Твоя правда, — я покаянно свесил голову. — И если ты мне не поможешь…

— Да я что? — кот польщенно сверкнул глазками и плотоядно улыбнулся. — Я могу… Ладно, так уж и быть. Пойду к донье Карлотте. Проверю, как она взбивает сливки.

Подрагивая пышным хвостом, Труффальдино гордо удалился. Ни дать ни взять, принц крови, которому приспичило в туалет.

Я с облегчением выдохнул и вытер со лба трудовой пот.

Никогда не пытайтесь ЗАСТАВИТЬ кота что-либо сделать — они на это в принципе неспособны. Спросите у Куклачёва, он подтвердит…

Даже на уговоры уходит столько времени и сил, что куда легче разгрузить грузовик с консервами «вискас».

Как только хвост крылокоша исчез за углом, цыплёнок заметно расслабился.

— Простите, хозяин, — выдохнул он, обмахивая себя крыльями. — Ничего не могу с собой поделать: как только вижу господина Труффальдино, впадаю в ступор. Настоящая кататония, психологический шок. И ведь понимаю, что подобная реакция на семейство кошачьих — это атавизм, пережиток. Ведь мои предки, гигантские динозавры, с удовольствием охотились на предков господина Труффальдино — саблезубых тигров…

От него пахло земляничным мылом и пуховой подушкой. Перья на груди были такими нежными, они распушились от ветерка, поднятого крыльями…

— Разумеется, я отдаю себе отчёт, что эти времена остались в далёком прошлом. Господин Труффальдино это прекрасно понимает. Но врождённая гордость не даёт ему права на испуг, в то время как генетическая память подсовывает яркие образы быстрых охотников с крепкими клювами, таящихся в высокой траве… Разумеется, мне тоже приходиться изо всех сил сдерживать свои инстинкты. Ведь крылокоши — такие вкусные…

Я не перебивал.

Во-первых, любой имеет право выговориться — своего рода терапия, психологическая разрядка.

А во-вторых, я сам был в шоке.

Иметь такой незаурядный интеллект, и при этом работать уборщиком… А впрочем, это не моё собачье дело. У каждого свои скелеты в шкафу.

— Так вы хотите знать, хозяин, не выбрасывал ли кто изрезанную журнальную страницу в мусорную корзину?

Я икнул.

Вопрос я пока не задал… Точнее, не озвучил его в полном объёме.

— Вижу ваше замешательство, хозяин, но мою осведомлённость легко объяснить: вы же знаете, в Сан-Инферно слухи расходятся с космической скоростью. Всё «Чистилище» уже в курсе, что вы получили письмо с угрозами от таинственного убийцы. Буквы взяты из новейшего журнального издания «Время» — шрифт, которым пользуются в их типографии, нельзя спутать ни с каким другим. Умный ход. Убийца лишил вас возможности найти его по почерку: любой мало-мальски сведущий маг состряпает нужное заклинание в два счёта и отыщет того, кто писал, по руке… К сожалению, он не принял во внимание одну незначительную, просто-таки крошечную деталь: меня. Я видел, как он выбрасывал страницу. И сохранил её, на всякий случай. Как доказательство.

Русский речь меня покинул.

Я стоял, и тупо хлопал глазами на сиреневого двухметрового цыплёнка, в глубине души понимая, что один в один похож на самого Цезаря в присутствии крылокоша.

— Ты видел убийцу? — наконец выдавил я.

— Не обязательно убийцу, — терпеливо поправил цыплёнок. — Вырезание букв из журнала само по себе преступлением не является. Так же, как и выбрасывание оного в мусорную корзину. Это мог сделать любой. Тот, кому не чужд порядок, просто прохожий, решивший совершить доброе деяние. В крайнем случае, это мог быть сообщник. Вовсе необязательно, чтобы убийца составлял письмо с угрозами ЛИЧНО.

— Цезарь, — я сдавил пальцами переносицу. — Просто скажи, кто это сделал.

Секунду цыплёнок смотрел на меня своими куриными глазками, а потом вздохнул.

— Обещайте, хозяин, что не станете принимать скоропалительных решений. В одну реку не шагнуть дважды, фарш нельзя провернуть назад, пасту для чистки клюва не засунуть обратно в тюбик, а…

— ЦЕЗАРЬ. Просто. Скажи.

— Ну хорошо, — клюв цыплёнка сделался угрожающе малиновым. Уж не знаю, что это означало: то, что он подчиняется обстоятельствам, или то, что он безмерно зол… Кто их разберёт, этих бывших динозавров. — Это была Анжела.

Я подпрыгнул.

Ну конечно!..

Ведь всё сходится.

Анжела меня ПРОСТО НЕНАВИДИТ!

Я — источник её проблем, инициатор несчастий. Явился из её родного измерения, разрушил её карьеру, отношения с богатым папиком, выселил из роскошных апартаментов — то есть, лишил всех плюшек, которые она привыкла получать, как примадонна.

К тому же, я отверг её «ухаживания». Точнее, приставания. А ещё точнее — яростный натиск, который Лена Бублик предприняла, когда узнала, что я — не бедный студент из Москвы, а перспективный принц из небольшой, но очень обеспеченной страны.

Удар по самолюбию. Этого женщины терпеть не могут.

Конечно же, ей захотелось со мной поквитаться!..

Сам того не заметив, я уже нёсся по коридорам «Чистилища», как ангел мщения. Как Немезида, с метлой вместо меча правды в одной руке и ведром вместо весов справедливости — в другой… Всё это я изъял у Цезаря, совершенно инстинктивно полагая, что встречаться с убийцей с пустыми руками — верх идиотизма.

КАК я буду отбиваться с помощью ведра — я не подумал… Я пылал праведным гневом, готовясь излить его на голову той, что угрожала покою меня и моих близких…

Так, что-то не сходится. «Покою меня» — так не говорят. Моему покою?.. Да я уже и сам не помню, когда он мне только снился!

Заблудившись в лингвистических дебрях, я замедлил шаг. Затем остановился.

А что я ей скажу?..

«Цезарь видел, как ты выбросила в корзинку испорченную страницу»?

Анжела, с её выдержкой, с её изворотливостью, просто рассмеётся мне в лицо.

Как справедливо заметил цыплёнок, страница — это ещё не преступление. Вот если бы доказать, что именно она это письмо СОСТРЯПАЛА…

А впрочем…

Окрылёный идеей, я рванул с места и вписался в…

— Куда-то торопишься, Оторва?

Глава 14

Нет и нет, не уговаривайте. Я даже думать об этом не буду.

Это какая-то поистине кармическая несправедливость: с завидной регулярностью вписываться в девушку, с которой мне однозначно не светит.

Или…

Нет. Точка. У нас с Лолой — дружба на век. Такое нужно ценить. И Никогда, ни при каких обстоятельствах, Не Портить Сексом.

А впрочем, почему сразу портить?..

— Оторва?..

— Привет, Лола! — непроизвольно облизываясь, я отступил на целомудренное расстояние. — Я как раз тебя искал.

— Поэтому несёшься в подвал, словно за тобой гонится обманутый муж?

— В подвал?.. — я растерянно огляделся. — Да, твоя правда… Извини, наверное, я задумался и пропустил нужный поворот.

— Скорее, пяток поворотов, — мягко развернув за плечи, Лола подтолкнула меня в нужном направлении. — Мой кабинет, если ты помнишь, находится под самой крышей. А впрочем, ты так редко бываешь в клубе, что вполне мог и забыть.

Я почувствовал укор. И вздохнул.

— Ты права, Лола. Но вот прямо сейчас я прилагаю все силы к тому, чтобы это изменить. В это трудно поверить, но моей самой заветной мечтой является пребывание у стойки бара в «Чистилище». Играет приятная музыка, у меня в руках рюмочка текилы…

— Ты именно об этом хотел со мной поговорить?

Я вздрогнул. Вероятно, не только Цезарю требовалась психологическая разрядка.

— Нет. Я хотел спросить… Постой. А что мы здесь делаем?

В этой части клуба я ещё не бывал.

Здесь всё было по другому: голые серые стены, надёжные металлические двери, никаких ковровых дорожек, никаких окон, тусклые лампы забраны решетчатыми сетками…

— Что это за место такое? — я с удивлением огляделся.

— Это склады, Оторва, — Лолита посмотрела на меня, как на младенца. — Здесь хранится всё, что требуется «Чистилищу», чтобы жить.

— Ух ты! — Анжела, со своим письмом, как-то незаметно, сама собой, выветрилась из головы. — Но что ИМЕННО здесь хранится?

Лолита пожала плечами.

— Реквизит. Костюмы для выступлений. Музыкальные инструменты. Моющие средства. Туалетная бумага… Оторва, оно тебе и правда надо? Вон там, например, холодильники, — я уже заметил громадные, покрытые инеем двустворчатые двери, и собирался спросить, что это такое.

— Так, Лола, ты должна мне всё тут показать, — распорядился я. — А то хорош хозяин! Что находится в родном клубе — не знаю…

Отчасти мной руководило желание хотя бы ненадолго переключиться с личных проблем на общественные.

С другой стороны подталкивала уязвлённая гордость.

Зебрина открыла свой клуб! Наверняка она ДОСКОНАЛЬНО разбирается в том, чем занимается.

Я же свалил всю работу по управлению на друзей, а сам прыгаю, как блоха на сковородке.

Пришло время разобраться, как живёт клуб. Чтобы, если Зебрина спросит…

— Оторва, я не думаю, что нужно это делать прямо…

Я почувствовал это задницей. И не смейтесь: очень полезный орган для определения опасности.

А ещё был тонкий, на грани слышимости свист…

— ЛОЖИСЬ! — закричал я и прыгнув на горгону, повалил её на пол.

Наши глаза встретились…

Я чувствовал, как мощно вздымается её грудь, ощущал крепкие мускулы живота и бёдер. Я наконец увидел, какие длинные у неё ресницы.

И какие злющие, полные оранжевых всполохов глаза.

— У тебя волосы на макушке обгорели, — сказала Медуза и сделав незаметное движение, сбросила меня на пол.

— Опять файербол, —констатировал я, разглядывая звездообразное обугленное пятно на серой стене. Краска по краям пятна вздулась и теперь осыпалась на пол тонкими невесомыми чешуйками. — А она не отличается особенной изобретательностью.

Поднявшись, Лола крадучись добежала до поворота, заглянула за угол, вернулась… Пробежала на цыпочках до поворота с другой стороны…

— Никого, — сказала горгона, вернувшись. В руках её, откуда ни возьмись, появились небольшой прозрачный щит и стальной, украшенный затейливой резьбой арбалет. — Сбежал, подлец. Постой, Оторва. А почему ты сказал: она?

Я вздохнул и прислонился к стене.

Пожалуй, сейчас я был как никогда близок к смерти. В коридоре до сих пор было жарко.

Пахло гарью и сырой магией.

Колени дрожали, в животе вспух неприятный ком из влажной, пропитанной уксусом ваты.

Уже не стесняясь, я опустил голову и упёрся руками в колени. Долго смотрел в пол, пока не перестало двоиться в глазах, пока не перестали потеть руки, а глаза не уменьшились до своих обычных размеров.

Выпрямившись, я увидел, что Лолита заняла позицию прямо передо мной: с одной стороны она перекрывала коридор своим телом, с другой выставила щит, который увеличился и походил теперь на полицейские щиты для разгона толпы.

Мне стало стыдно.

Пока я предавался мыслям о бренности бытия, горгонида закрывала меня буквально своим телом.

А ведь Анжела может быть всё ещё здесь… Схоронилась за одной из многочисленных дверей и только и ждёт удобного случая.

— Идём отсюда, — резко сказал я. — Поговорим в более людном месте. Например, у стойки бара.

— С большей охотой я суну тебя в несгораемый сейф, — проворчала Лолита. Придержав за плечо, она всё тем же скользящим незаметным шагом пробралась мимо меня и пошла впереди.

Спину тут же неприятно закололо, и я едва сдержался, чтобы не побежать.

— Ты спас мне жизнь, — сказала Лолита через пару минут. Она на меня даже не посмотрела, цепко оглядывая коридор — зрачки в её глазах перемещались, как радар. — Ты спас мою чёртову жизнь, Оторва. Я этого никогда не забуду.

— О чём ты говоришь? — я еле удержался, чтобы не фыркнуть. — Это ТЫ меня спасла. Закрыла собой, как бронежилетом.

— Когда тот огненный шар летел в нас, — словно не слыша меня, продолжила горгонида. — Я ведь ничего не заметила. Совсем ничего. А должна бы… Но это ТЫ почуял опасность. ТЫ повалил меня на пол… Как такое могло случиться?

Я тоже задумался. Лола — профессиональная охранница, работала в этой сфере много лет.

Пропустить нападение для неё — удар по самолюбию.

— Знаешь, пережив столько покушений, наверное, я просто выработал рефлекс, — сказал я. — Ну знаешь, как собака, которая пускает слюну, если видит кусок мяса.

— Что такое собака?

— Проехали… Я что хочу сказать: в последнее время мне столько раз поджаривали зад, что я просто-напросто ожидаю нападения ПОСТОЯННО. И когда слышу подозрительный свист, не пытаюсь размышлять: — А что это там свистит? Может, спущенный воздушный шарик? Или в стрипклубе заблудилась канарейка?.. А просто падаю на пол. Такие дела.

— Ты прав, Оторва. Я слишком расслабилась, — в голосе Лолиты зазвучали похоронные нотки. — Привыкла к тихой размеренной жизни, нарастила жирок на непыльной работёнке…

Я закатил глаза.

Восхищает меня чисто женская способность из правильных предпосылок делать абсолютно неправильные выводы…

— Я НЕ ЭТО хотел сказать, Лолита.

— Да, я знаю, — протянув руку назад, она остановила меня, а сама выглянула в очередной коридор. Интересно: когда я успел забрести так далеко от обжитых помещений?.. Или здесь, под «Чистилищем», всё относительно: и время, и пространство… Как на картинках Эшера. — Если бы не ТЫ — лежать бы нам обоим тонким слоем жирного пепла на полу, — продолжила моя прекрасная воительница. — Так что, как только поднимемся наверх — я напишу заявление.

— Ты… ЧЕГО?.. — а вот этого я совсем не ожидал.

— Заявление об уходе, Оторва. Я не справилась. Это позор. Я об этом знаю, и ты об этом знаешь. Так что не заставляй нас обоих переживать это унижение снова и снова.

Где-то за дверью послышался глухой шорох. Словно там что-то упало.

Переместившись так, чтобы быть между дверью и мной, Лолита приняла позу воина: широко расставила ноги, руку с арбалетом вытянула вперёд, а щит отдала мне.

— Спрячься за ним, — коротко скомандовала она. — А я проверю, что там.

— Лола, я даже не знаю, как его держать…

Не хотел я прятаться!

Мои кишки завязывались узлом от… праведного негодования. Да. Именно так мы и будем это называть. Злость. Ярость. Жгучее желание поймать преступника.

Нахмурившись, Лолита прожигала меня взглядом, пока я не почувствовал, как ноги ниже колен начинают каменеть.

Незабываемые ощущения, скажу я вам.

Вздохнув, я шагнул за щит. Отпустило.

Коротко кивнув, Лола вновь развернулась к двери.

Встала боком, а потом размахнулась, и так пнула створку, что та влетела внутрь, с треском выбив стальной косяк.

Я подскочил.

Признаться, я рассчитывал, что она будет действовать, как детективы в кино: приоткроет дверь, просунет в щель арбалет, затем осторо-о-ожненько оглядит помещение… Скользнет неслышным шагом внутрь, а потом высунется и скажет: — Чисто.

Но Лола решила действовать радикально.

Грохот от выбитой двери, я уверен, слышали даже в гримёрке.

Не успела осесть пыль, горгонида ринулась внутрь.

И сразу послышался пронзительный, на грани восприятия, визг…

Предполагая самое худшее, я рванул внутрь, крича, как сумасшедший.

Психическая атака, если вы не поняли.

— Лола, остановись, не нужно её… Зара?..

Картина маслом: моя сестра Зара, в чём-то полупрозрачном, больше всего похожем на ночнушку. С распущенными золотыми волосами, повязанными кокетливым розовым бантиком, с такими огромными глазами, что в них мог утонуть даже кит… Стоит на цыпочках, подняв руки, ни жива ни мертва.

В одной руке — бутылка с шампанским, в другой — штопор, с насаженной на него пробкой.

Лола стоит неподалёку, но не в сфере досягаемости Зары. Она держит её на мушке. Арбалет в вытянутой руке, как влитой. Стоит Лоле чуть напрячь мускулы, и стальная смерть воткнётся моей сестре между глаз.

За спиной у Зары всю стену занимает стеллаж, на котором рядами, горлышками наружу, лежат бутылки…

— Лола, опусти арбалет.

— Но Оторва, она ведь…

— Лола, это моя сестра. Ты должна её помнить, вчера вечером вы пили на брудершафт.

Всё верно. Это было после того, как Зара поспорила, что попробует всё спиртное в баре, по алфавиту, и до того, как я, лично, запретил Сатурну наливать ей что-либо крепче минералки…

Это было жестоко, я понимаю. Но в тот момент мною двигало человеколюбие: бар у нас в «Чистилище» славится количеством и разнообразием напитков, и выпить всё — такого бы не выдержала даже демоническая печень сестрицы.

А ещё я понял, что иногда могу быть жутко меркантильным кю: позволить Заре бухать в баре бесплатно — это одно. Но давать ей выпить ВСЁ, без остатка…

Словом, проснувшись в жутком похмелье, Зара поползла в бар лечиться. Но приказа босса никто не отменял, и Сатурн наотрез отказался подать ей что-то кроме воды… Которую сестрица, как я заметил, на дух не переносит.

Вот она и отправилась на поиски спиртного самостоятельно. А так как нюх на выпивку у Зары был лучше, чем у свиней — на трюфели, она без труда отыскала склад.

— Лола, прошу в последний раз: опусти арбалет.

Как только горгонида подчинилась, Зара поднесла руку с бутылкой ко рту и сделала громадный глоток. Глаза у неё были круглые, как пятаки.

— Ну у тебя и развлечения, Макси, — сказала она, отдышавшись. — Нескоро мне удасться это запить…

— Ты хотела сказать, забыть, — поправил я.

— Что хотела, то и сказала, — огрызнулась сестрица. — Какого хрена здесь творится?

— Мы думали, здесь прячется убийца, — ядовито поведала Лолита.

Как я уже упоминал, Зара была одета весьма условно. Нечто прозрачное на лямочках не скрывало ни кокетливых стрингов, ни полного отсутствия лифчика. Как она прошла в таком виде через зал — ума не приложу. Хотя… Клиенты могли подумать, что это просто одна из девочек. Ну в смысле, что она здесь работает.

Я издал нервный смешок.

А Заре бы пошло. С её гибким, тренированным телом…

Моргнув, я отвёл взгляд.

Нет. Это ТОЧНО не моё.

Хотя нельзя не признать: сестрица — чертовски привлекательная особа.

Я потряс головой.

— Ладно, дамы. Уходим отсюда. Мы подняли такой тарарам, что убийца, пользуясь суматохой, давно сбежал.

Про татарам и суматоху — это была не фигура речи. Пока мы переругивались с Зарой, у выбитых дверей собралась половина клуба.

Делегацию возглавлял Папа Борщ с громадным, почти с себя ростом, тесаком. Рядом с ним высился наполовину преобразившийся Розарио: зубы и когти наружу, по щегольским шелковым лампасам брюк хлещет длинный полосатый хвост…

За ними толпилась ещё куча народу: Цезарь, девочки, повара…

Вкратце обрисовав ситуацию Розарио, я оставил его восполнять ущерб и подсчитывать убытки — оказывается, Зара успела «принять на грудь» далеко не одну бутылку самого дорогого коллекционного пойла…

А сам протолкался в коридор и двинулся прочь.

Хотелось, знаете ли, оказаться подальше от всего этого.

Горгона плелась следом, Зара осталась на месте происшествия: в красках описывать всем желающим, как она испугалась, когда на неё сначала — налетела стальная дверь, а потом выскочила горгонида в боевой раскраске и с арбалетом наперевес.

— Не совсем, на мой вкус, подходящая помада, — вещала она. — К воронёному металлу, скорее, подходит холодная бронза, а не кармин…

— Валим в твой кабинет, есть разговор, — бросил я на ходу, когда мы отошли на достаточное расстояние.

— Я собираюсь подать в отставку, помнишь? — голос Лолы звучал на редкость угрюмо. — Два прокола один за другим, — казалось, она разговаривает сама с собой. — Совсем потеряла хватку. Пора сменить амплуа. Может быть, стану писать статьи в журналы по вязанию.

На минуту я испугался. А потом…

Кивнул.

— Конечно, Лола, об чём разговор. Я с радостью подпишу твоё заявление.

— Да? — шагая рядом, она с тревогой заглянула мне в лицо. — И что?.. Даже не будешь уговаривать меня остаться?

— Ни за что, — я похлопал её по руке. — Уйти сейчас — очень мудрый ход с твоей стороны. Убийца бродит по клубу, как у себя дома. Зачем тебе такие сложности? У тебя всё ещё впереди. Тихая жизнь, журналы по вязанию — ну не заманчиво ли?.. Я бы и сам, с большим удовольствием… Так что иди. Иногда в жизни необходимо взять, и всё поменять. И сейчас для этого самый подходящий момент. Обо мне не думай. Я?.. А что я? Справлюсь как-нибудь. Стрелять из арбалета я не умею, зато отлично умею падать, правда? А ещё я знаю сто первый приём каратэ: изматывание противника бегом. Ничего. Убегу. Если нужно — в другое измерение. На Лимб, например. Устроюсь учеником младшего черпальщика при ассенизационной помпе на сто пятом минус-уровне башни Крэк…

Лола остановилась.

Когда я посмотрел ей в лицо, оно было мрачнее тучи. Очень грозовой тучи. Из которой вот-вот лупанёт град.

Может, я и переборщил чуток… Хороший такой чуток, размером с Эйфелеву башню.

— Прости меня, Оторва.

— За что?.. — я невинно поднял одну бровь.

— Я не должна бросать тебя в такой ситуации. Я даже ДУМАТЬ не должна о том, чтобы оставить тебя одного.

— Лолита…

Я шагнул вперёд, но она легко удержала меня вытянутой рукой.

— Я прекрасно понимаю, что ты сейчас сделал, — с мягкой, но недвусмысленной угрозой сказала она. — Реверсивная психология.

Упс. А я-то привык считать горгонид самыми доверчивыми существами во Вселенной…

— Прости, Лола. Я действительно не представляю, как буду жить без тебя, — повинился я. — И вовсе не из-за убийцы. Просто ты…

Я отвернулся. Не то, чтобы у меня в глазах защипало. Но к этому было уже близко.

Слишком насыщенное утро. Из огня — да в полымя, как говорят у меня на родине.

— Ладно, проехали, — милостиво кивнула Лолита. — Идём в мой кабинет. Ты, кажется, хотел что-то обсудить.

Когда Лола затемнила окна и включила все свои мониторы, навалилась ностальгия.

Вспомнился мой первый день в «Чистилище»: мы с ней тогда пытались вычислить мошенника, спёршего у Карбункула дорогой артефакт.

Сейчас, вглядываясь во все, по-очереди, экраны, я чувствовал себя точно так же.

Анжела, Анжела… Где же ты? Покажись.

— Стоп! — я ткнул пальцем в один из экранов. — Это её комната?

— Судя по обилию шмоток — да, — кивнула Лолита.

Она была права. Помещение было довольно тесным — в таких комнатках жили все артисты, я и сам, помнится, провёл там несколько незабываемых ночей…

Все стены были увешаны роскошными платьями. Они висели на плечиках, на крючках, были перекинуты через спинку кровати, грудой валялись на единственном стуле…

Вот дверь отворилась, и в комнату шагнула Анжела. Она была в… ни в чём. Судя по капелькам воды, дрожащим на животе, на бёдрах, на груди — только что вышла из душа.

— Оторва!

— А?.. Что такое?..

— Что КОНКРЕТНО мы ищем?

Я моргнул. Как же трудно сосредоточиться.

— Лола, а можно… Ну, отмотать плёнку назад?

— Что сделать?

— Ну, посмотреть предыдущие дни. Вчера, позавчера…

— Легко.

Она поколдовала над пультом без единой кнопки, и изображение Анжелы двинулось назад, к двери в ванную. Скрылось за ней, а через пару секунд появилось, ещё одетое. Кажется, именно в этом платье я видел её накануне…

Изображение двигалось очень быстро. Комната пустела, потом девушка появлялась вновь, с дикой скоростью красила ногти на ногах, причёсывалась, спала…

— Стоп! — закричал я, тыкая пальцем в экран. — Видишь?..

— Она режет страницу журнала, — кивнула Лолита. — И наклеивает буквы на бумажный лист.

— Теперь у нас есть доказательства, — страшным шепотом закричал я. — Мы знаем, что убийца — это Анжела.

Глава 15

— Ты серьёзно?

Тон её мне не понравился. Не так должен реагировать верный Ватсон, когда Шерлок Холмс совершает очередное гениальное открытие.

Но она заставила меня задуматься.

Как вообще в Сан-Инферно выглядит процесс признания преступника таковым?

Нужны ли неопровержимые доказательства, улики, адвокат, прокурор… Или можно вздёрнуть убийцу на основании показаний двух свидетелей, половозрелых, мужского пола, с доходом в три с половиной козы в год?

— А что ты посоветуешь?

Я очень гордился этим ходом: Лола честно наморщила лоб.

А я подумал, что в данной ситуации очень не хватает господина Крючкотворса. Уж он-то в шесть секунд состряпал бы обвинение, нашел улики и подобрал лояльного судью, способного увидеть преступника и в мухе на коровьей лепёшке.

— Гильдия Законников это не примет, — заявила Лолита, вертя в руках письмо с угрозами. — Сам подумай: девушка маникюрными ножничками вырезает буквы и клеит их на лист бумаги. Ну и что?.. Может, у неё хобби такое.

— Или решила отправить письмо любимой мамочке, — кивнул я. — А писать не умеет… Но видишь ли, — я постарался выглядеть одновременно скромно, и торжествующе. — Всё дело в СОДЕРЖАНИИ. Меня хотят убить — широко известный факт… А там синим по желтому наклеено: — Ты покойник, Безумный Макс.

И я многозначительно потыкал пальцем в надпись.

Лола не впечатлилась.

Сделав пару шагов, она распахнула дверцы одного из шкафов и вынула большой пакет, набитый салфетками, стикерами и мятыми бумажками.

— Вот это, — она махнула пакетом. — Угрозы, которые регулярно попадают на мой стол. Они адресованы мне, девочкам, официантам, уборщикам… Цезарь каждый день доставляет свежую почту, — она бросила пакет назад и захлопнула шкаф. — Храню их, чтобы было что почитать на дежурстве.

А я вспомнил родной мир. «Книга жалоб и предложений» — всегда пользуется популярностью. Что характерно: ни в одной такой «книге» никто не видел ни единого предложения.

Кроме тех, что советовали вздёрнуть официанта на собственных подтяжках.

— Так что, поздравляю, Оторва. Ты стал настоящим членом клуба.

— Мне казалось, я им всё-таки владею.

— Я имею в виду клуб Получающих Записки С Угрозами.

— О…

— Не всякому, знаешь ли, дано. Мы — элита.

— В таком случае, я польщён. Но… — я прерывисто вздохнул. — Я всё равно уверен, что убийца — Анжела.

Лола подняла одну бровь.

— Оторва, это не из-за того, что она тебя отвергла?

Я фыркнул.

— Отвергла?.. — голос дал петуха. — Да она САМА прыгала мне в штаны! Как увидит — так и прыгает.

— Да, но в самом начале, когда ты был простым Новичком…

Я устало опустился на диван. Он был сконструирован с учётом размеров горгонид, и мне казался чуть ли не футбольным полем.

— Лола, послушай… А давай с тобой выпьем. Я знаю, у тебя есть.

Медуза молча полезла в шкафчик, встроенный в ножку стола и извлекла на свет большую бутылку виски. Текилу она не любила.

Разлив по бокалам жидкость цвета чая, мы чокнулись — это я её научил!.. — и сделали по глотку.

М-да. Надо бы узнать у Денницы, где берут тот самый легендарный виски с Вискарии… И подарить Лолите ящик-другой.

— Понимаешь, — сказал я, когда Лолита тоже плюхнулась на диван и вытянула ноги. — У неё единственной есть мотив.

— И какой же?

— Я испортил ей жизнь.

После паузы Лолита кивнула.

— Меня, признаться, тоже удивляло: почему она не уходит?.. Золотой дождь, который лился на неё при Эросе Аполлоне, иссяк, живёт в крошечной конурке — как простая смертная. Ангажемент — тоже не ахти. Ариэль выпускает её попеть, пока девочки переодеваются…

— Вот видишь! — я приподнялся и взмахнул бокалом с виски. — Ей не за что нас любить. И единственная причина, почему Анжела до сих пор держится за «Чистилище» — она хочет отомстить. Ну знаешь, как говорят: держи друзей близко, а врагов — ещё ближе.

Лола задумчиво кивнула.

— Хорошо сказано. Сам придумал?

— Нет, это всё Макиавелли… Но не суть. Главное, что я прав. Надо только придумать, как это доказать. Слушай! — я хлопнул себя по лбу. — Во я тормоз. Давай просто посмотрим записи из того коридора. Ну в смысле: она же выпустила в нас здоровенный файербол…

— Не вариант, — сев прямее, Лолита плеснула нам обоим свежую порцию. — Во-первых, видео с магических камер не принимают законники.

Я кивнул. Это я могу понять: кто угодно может состряпать фальшивое видео.

— А во-вторых, — продолжила Медуза. — Там нет камер.

— Нет?.. — я даже подскочил. — Но… Почему? Там же столько барахла — неужели его не нужно как-то охранять?

Лолита пожала плечами.

— При Эросе Аполлоне камеры были — ты же знаешь эту сволочь, он никому не доверял. Но потом ты распорядился сократить ненужные расходы, и…

— Ненужные? — перебил я. — Да только Зара может нанести нашим погребам такой ущерб, что придётся брать кредит. И вообще…

Я затух. Ну какое мне дело, если кто-нибудь из сотрудников возьмёт со склада бутылочку-другую? Не коблы же они воруют…

Я что хочу сказать: у нас работают нормальные ребята. «Чистилище» — их дом. НИКТО не будет гадить там, где живёт.

— Ладно, чёрт с ними, с камерами. Не фиг тратиться на ненужные артефакты. Давай лучше подумаем, как нам её поймать.

Сидя рядышком на диване, прихлёбывая виски, мы с Лолитой глубоко задумались.

— Может… — сказала она, в то же время, когда я открыл рот. — Ладно, говори первым, Оторва.

— Нет, давай ты.

Я хотел предложить ловить на живца. То есть, на меня. И хотя я уже пробовал такой подход — безуспешно — стоило попробовать ещё раз. Ведь теперь мне помогает Медуза.

А тогда со мной была лишь Гермиона…

Я вздохнул. Оказывается, я скучаю по этой прожорливой ящерке. К тому же, с ней у меня куда больше шансов на выживание.

Но вспомнив ностальгический взгляд доньи Карлотты, и её радость при виде василиска, я смирился. То, что Герми «гостит у бабушки» вовсе не значит, что она перестала быть моей ящерицей, верно?..

— ОТОРВА!

— А?.. ты что-то говорила? Прости, я задумался.

— Ты просил озвучить идею, как поймать Анжелу. Я предложила ловить на живца.

— Может сработать, — я был рад, что наши с Лолитой мысли сходятся. Но виду не показал. — Я пойду и спровоцирую Анжелу на открытое нападение. А ты будешь рядом и вытащишь меня. А заодно станешь свидетелем…

— И речи быть не может.

— Рад, что мы с тобой… Что? Ты же сама предложила ловить на живца!

— Да, но им не должен быть ты.

— Лола, прости, что спрашиваю, но ты разве не видишь ПРОСТО ОГРОМНОЙ дыры в своей логике?

— Просвети меня, — её хладнокровию позавидовал бы и арктурианский медведь, в жилах которого течёт жидкий азот.

— Анжела хочет убить ИМЕННО МЕНЯ. Никто другой ей не нужен, а значит, не годится на роль живца.

— А я и не собиралась никого подставлять, — Лолита нахмурилась. — Оторва, за кого ты меня держишь? Чтобы я подвергла опасности невинного человека… — она так взмахнула рукой, что виски из её стакана выплеснулся мне на грудь. Но я даже не стал возмущаться. Облажался — обтекай… — Я говорила о фантоме.

—?..

Лола закатила глаза.

— Такое специальное полезное магическое существо, — пояснила она. — Твой двойник, Оторва, ничем неотличимый от тебя — настоящего. Мы пошлём его к Анжеле, и когда она всадит в него нож…

Я улыбнулся.

— А мне нравится. Поймаем с поличным, да? А… — я тут же забеспокоился. — А такое доказательство законники примут? Ну в смысле — это же не настоящее убийство, да? Фантом ведь — не живое существо…

— Примут, — успокоила Лолита. — Анжела-то не будет знать, что он, то есть ты — не настоящий.

— Здорово! — вскочив, я деятельно потёр руки. — Приступаем.

Прошло два часа.

Нет, я честно старался.

— Оторва, ты миллион раз видел себя в зеркале, — горячилась Лолита. — Да я сама как-то застала тебя за любованием собственной симпатичной мордой!

— А вот и нет. Ничего я не любовался. Прыщик выдавливал.

— Да нет у тебя никаких прыщиков, Макс. Просто признай: сделать мало-мальски сносную копию себя-любимого, ты неспособен.

Я вздохнул.

Где-то я был согласен с Лолитой: я — бездарность.

Я миллиард, наверное, раз, видел свою рожу в зеркале. Когда брился по утрам, когда чистил зубы, когда дёргал волоски из носа…

Но совершенно, абсолютно неспособен воспроизвести что-то, хотя бы отдалённо похожее не только на себя, а и просто на человека.

То, что у меня выходило, даже стоять не могло.

— Знаешь, говорят, что познать самого себя куда сложнее, чем окружающих, — нашел я сносное оправдание.

Лола вздохнула. Я как-то упоминал что её вздохи делают меня счастливым?

— К сожалению, остаётся план «Б»… — загробным голосом сказала она.

— Дать Анжеле убить меня во плоти? Ты её на этом поймаешь, и…

— Послать за Карбункулом.

Я моргнул.

— Лола, дорогая… А почему это не было планом «А»?

— Ну… — она глотнула виски — из второй, приканчиваемой нами бутылки. — Ты же хвастался, что стал неплохим магом. А у Карбункула драконовские цены, вот я и подумала…

Я зажмурился и потряс головой.

— Речь идёт о МОЕЙ ЖИЗНИ, Лола! А ты жалеешь какие-то гроши?

— Он берёт десять золотых за одно заклинание.

— Ладно, на чём мы там остановились? — я вновь повернулся к зеркалу. — Ты говорила, нос недостаточно похож?

В конечном итоге, мы всё же послали за Карбункулом.

Может, когда-нибудь я и научусь делать копии самого себя, и устрою настоящую войну клонов.

Звезда Смерти не сразу строилась.

Вспомнив о поединке, на который меня пригласили для соискания должности Верховного Мага, я рассмеялся.

Если они думают, что я его выиграю, их ждёт ПРОСТО ОГРОМНОЕ разочарование.

Отсчитывая магу положенные десять золотых, я всё время косился в угол, где стоял… Ну, я. Собственной персоной.

Карбункул мастерски скопировал все мои движения, мою манеру проводить рукой по волосам, ходить, закатывать рукава рубашки…

— Лола, у меня действительно такая глупая улыбка, или Карбункул меня особенно не любит?

Медуза перевела взгляд с меня на двойника. Затем обратно.

— Да не, Оторва, всё путём. Даже я бы не отличила.

— О, ну спасибо. Пошли, Чучело.

Чучелом я назвал двойника. Не знаю, почему, скорее, это вопрос к Фрейду.

Чучело послушался с первого раза — вот все бы так! И молодцевато припустил за мной, всё также глупо улыбаясь.

Я решил не обращать внимания. Многим не нравятся их фотографии…

План был такой: Чучело входит к Анжеле в комнату, грубо обижает её вербально, а потом заявляет, что она уволена. Пусть выметается прямо сейчас, или не поздоровится.

Думаю, ЛЮБАЯ девушка на её месте кинулась бы в драку в растрёпанных чувствах. Тем более убийца…

Мы с Лолитой должны были ждать за дверью — для связи горгона прихватила одну из своих «малышек», так что нам будет видно всё, что происходит в комнате. И слышно.

Итак… Операция «Фантом» началась.

Чучело вошел к Анжеле. Без стука, грубо распахнув дверь…

Через десять минут я спросил:

— Лола, она ТОЧНО не знает про камеры в комнате?

— Их невозможно обнаружить.

— Но может, она где-то слышала, что ты их…

— Исключено. Единственный, кто кроме меня знает о камерах — это ты. И если ты ей этого не говорил…

Анжела на экране заливалась слезами.

Она сидела на кровати, подобрав под себя ноги и сжимая ворот халата у горла мёртвой хваткой.

«Я» расхаживал перед кроватью, и толкал речь, заранее отрепетированную и «заснятую» Карбункулом, а потом внедрённую в память магического двойника.

Та ещё была работёнка, я вам скажу…

Чучело выглядел довольно грозно. Хмурил брови и вообще корчил страшные рожи — любой бы разозлился.

Я что хочу сказать: если бы на меня кто-то наехал в такой манере — я бы ТОЧНО дал в морду. Это как минимум.

А зная, что не далее, как сегодня утром, Анжела пыталась поджарить меня с помощью файербола, я был просто восхищен её выдержкой.

Девушка на экране продолжала плакать.

— Лола, я отзываю Чучело.

— Думаю, ты прав, — задумчиво проговорила горгона. — Судя по всему, Анжела не виновата. Я бы на её месте давно уже пристукнула тебя утюгом и завернув в шторку от ванной, спрятала под кровать. Так что это не она.

— Точно, — вздохнув, я послал мысленный сигнал Чучелу. — Она нас раскусила. Просто Карбункул не справился, ты только посмотри на эту «зловещую долину», у него вместо рожи. Я — совсем не такой.

— Ой, не относись к себе предвзято.

Чучело вышел за дверь и покорно остановился, глядя прямо перед собой. Его миссия закончилась. Больше в памяти ничего не было.

— Ну, что дальше? — Лолита смотрела на меня, как на последнюю надежду человечества.

Я вспомнил, как вели себя детективы в сериалах…

— Очная ставка. Я выведу её на чистую воду.

И пока Лола не успела ничего предпринять, я открыл дверь и шагнул в комнату Анжелы.

— Ну?.. Так на чём мы остановились?

Дверь я прикрыл и запер. Нет, я помню, что для Лолы эта фанерка — как бумажный лист. Речь шла скорее, о моих чувствах.

Чувстве страха, например.

Добровольно остаться наедине с убийцей — то ещё испытание, скажу я вам. И я просто хотел отрезать себе путь к отступлению.

Анжела смотрела на меня круглыми, полными слёз глазами, и молчала.

Она всхлипывала.

Я мудро усмехнулся, а потом сбросил платья со стула прямо на пол, и развернув его спинкой вперёд, уселся верхом.

— Меня не проведёшь, дорогуша, — сказал я. — Я знаю: ты прекрасная актриса. Но это ведь я, забыла? Кончай реветь, собирай вещички и уматывай.

Она опустила глаза.

— Мне некуда идти, Макс.

В голосе девушки была обречённость.

Укол жалости попытался проникнуть в мою простую душу, но я надел воображаемую броню.

Я — жестокий штурмовик. Дарт Вейдер на задании.

— Знаешь, меня это не волнует. После того, что ты сделала…

— Но я же извинилась! Мне правда очень, очень жаль, что я это сделала. Это была минутная слабость, Макс, честное слово… — она всхлипнула особенно душераздирающе и ещё плотнее завернулась в халат.

Она меня смущала. Прежняя Анжела постаралась бы скорее, раздеться — зная, как я падок на…

Я потряс головой. Это всё игра. Она сама себе противоречит.

— Анжела, милая, — я мудро улыбнулся. — О какой минутной слабости идёт речь? Ты пыталась меня убить РАЗ ДЕСЯТЬ. Последняя попытка была сегодня утром. Вряд ли у тебя хватит терпения извиняться СТОЛЬКО РАЗ.

Девушка выпучилась на меня, в буквальном смысле квадратными глазами. Тушь с ресниц бежала по щекам потоками, помада размазалась. Внезапно лицо её сделалось таким детским, таким… беззащитным.

Или она НАСТОЛЬКО хорошая актриса, или…

— Макс, я клянусь тебе чем хочешь, но я на тебя не покушалась.

— Брось, Анжела. В каком-то смысле, мы с тобой — два сапога пара. Земляки. К тому же, москвичи… На твоём месте я бы тоже отпирался до последнего.

— Послушай меня, Макс, — отпустив ворот халата, она подползла к краю кровати. Я напрягся. Вот сейчас она ка-а-ак прыгнет!.. Но Анжела всего лишь села, обняв подушку, и посмотрела мне в глаза. — Я понимаю: у тебя есть основания обвинять меня во всех грехах, — сказала она. — Но убийство… — девушка зябко передёрнула плечами. — Я пыталась поступить в Гильдию Убийц, — на щеках Анжелы выступили красные пятна, кончик носа побледнел. — И срезалась на первом же экзамене. Меня тошнит от насилия. Да я даже таракана убить не могу!

Я покачал головой.

И как это делал знаменитый детектив Перри Мейсон, когда надо было подумать, закурил. Выпустил дым, а потом посмотрел на неё эдак многозначительно, исподлобья.

— Знаешь, я не буду тебе мстить, — сказал я. — Просто признайся. А потом иди на все четыре стороны. Пообещай забыть моё имя, вот и всё.

Анжела издала тяжелый вздох.

— Макс, всё, что я сделала — это наклеила те чёртовы буквы. Ну, как дома, в детективах… Я хотела оставить письмо где-нибудь в фойе, чтобы его нашел Цезарь и отдал Лоле. Она бы сунула его к другим письмам и всё. Забыли. Это был… — она пожала плечами. Невинный розыгрыш. Я хотела, чтобы ты обратил на меня внимание. Но когда я притащила тебя в спальню после вечеринки, то… просто не удержалась. И сунула письмо тебе под подушку.

— Стоп… — я вдруг почувствовал себя очень глупо. — Так это ТЫ вчера притащила меня в спальню?

— Ну да, — девушка снова всхлипнула, я автоматически достал из кармана платок и протянул ей. — Я слышала, как вы веселитесь у бара, но постеснялась присоединиться. Меня же не приглашали… — шумно высморкавшись, она взяла с тумбочки небольшое зеркало и принялась вытирать размокшие тушь и помаду. — Но ближе к утру у меня страшно разболелась голова, и я пошла попросить у Сатурна его фирменной травяной настойки… — на меня она не смотрела, продолжая заниматься лицом. — Ну знаешь, Сатурн ведь приторговывает самопальными препаратами. Девочки берут у него припарки для ног — коблы ведь жутко натирают… А я вот люблю травяную настойку. Не знаю, из чего он её гонит, но головную боль снимает лучше кетонала…

— Ближе к делу, Анжела.

— Ой, прости, — она съёжилась и отложила зеркало. А потом протянула мне мокрый, в пятнах косметики, платок. — Спасибо, что дал высморкаться…

— Оставь себе. И… Что там с моей спальней?

— Когда я подошла к бару, там уже никого не было. Ну, кроме тебя… Ты спал, положив голову на стойку, и вот-вот должен был свалиться с табурета, — она бросила на меня боязливый взгляд. — Мне стало тебя жалко.

— И ты, добрая самаритянка, оттащила меня в пентхаус. Под самую крышу…

— Ну, на самом деле, у меня есть ключ от секретного лифта, — Анжела смущенно потупилась. — Я скрыла, что он у меня есть. И иногда поднималась наверх, чтобы поплавать в бассейне.

— Ну ладно, ну хорошо… — забыв об опасности, я встал и принялся расхаживать по комнате взад и вперёд. — Но ты, как ни крути — хрупкая девушка. А я — здоровый мужик. КАК ты дотащила меня до пентхауса в одиночку?

Она пожала плечами. Шелковый халатик с готовностью соскользнул с одного плеча, но Анжела быстро его поправила.

— Не такая уж я хрупкая, как желаю казаться, — сказала она. — Я тебе не говорила, но там, в Москве, я работала медсестрой. Привыкла ворочать лежачих больных, вот и… — она смущенно поёрзала. — А ты не такой уж и тяжелый.

Я с силой сжал переносицу.

Если всё так, как она говорит… То потенциально у Анжелы была СОТНЯ возможностей перерезать мне горло без шума и пыли.

И это значит, что…

— Макс? Почему ты молчишь?

— А? Ты что-то спросила?

— Я спросила: ты мне веришь?..

Тяжелый вздох вырвался из моей груди.

— Нет. Не знаю. Скорее всего. Но… Слушай! А как же желтый порошок?

Я вновь отодвинулся от неё подальше. Ну надо же! Чуть не задурила мне голову…

— Ты СПЕЦИАЛЬНО его подсунула! Знала, что у меня аллергия…

Анжела смотрела на меня виновато. Как сытый спаниель, стащивший со стола сосиску…

— Ты заметил, да? — спросила она.

— Трудно не заметить, когда чихаешь так, что мозги носом хлещут.

Девушка вздохнула.

— Прости, я не знала, что у тебя аллергия. Это был… афродизиак. Приворотное зелье, я купила его у Карбункула, — дальше она заговорила так быстро, что я едва различал слова. — Понимаешь, я хотела, чтобы ты меня полюбил. Чтобы… Ну, чтобы у нас с тобой… — она перевела дыхание. — Ещё раз прости.

Я помотал головой.

Это была не аллергия. Защитная реакция… Именно так мой организм реагирует, когда меня хотят отравить.

Ведь приворот — это тоже отравление, верно? Верно?..

— Ладно, проехали, — я махнул рукой. — Но всё-таки…

— Всё-таки?

— Если ты не убийца… То кто сегодня утром швырял в меня файерболом?

Глава 16

На мой вопрос Анжела как-то странно пожала плечами.

Я насторожился.

— Ты что-то знаешь? Говори!

— Ну… — девушка вздохнула.

Без косметики, с прямыми распущенными волосами, она выглядела куда моложе, чем я привык думать.

— Да ладно, не бойся задеть мои чувства.

— Уверен? Не станешь преследовать меня за то, что я открыла тебе неприятную правду?

Я фыркнул — как давеча Лола.

— За кого ты меня держишь? Гонец не виноват, что принёс дурные вести…

— Но ты и так собираешься меня выгнать! Стоит тебе шепнуть словечко в городе, и меня даже гноллы будут избегать.

Я поперхнулся и закашлялся.

Не вставая, Анжела плеснула в стакан воды из графина и протянула мне.

То, что я взял и выпил воду без всякой задней мысли, больше всего говорило о том, что я ей поверил.

Точнее, поверило моё подсознание, и исключило из списка предполагаемых убийц.

В списке, правда, было всего одно имя… Но это не её вина.

— Анжела, — сказал я после того, как успокоился. — Я никогда бы так не поступил, честное слово.

Ну вот… Роли наши поменялись, и теперь я на своей шкуре могу узнать, как сложно оправдаться, даже если ты ни в чём не виноват.

ОСОБЕННО если не виноват.

— Я знаю, — кивнула Анжела. — Извини, что сказала. Старые привычки, — я молча поднял бровь, показывая, что внимательно слушаю. — Знаешь, я ведь выросла в богатой семье, — продолжила девушка. — Я не вру. Не просто обеспеченной. Мои родители были по-настоящему богаты.

— Рад за тебя.

Анжела горько усмехнулась.

— А знаешь, на чём они разбогатели?

— Э… На воздушных шариках?

Она выпучила глаза.

— Как ты узнал? Посылал в Москву детективов? Хотел раскопать моё прошлое?..

— Да нет, же, нет! — я выставил руки перед собой. — Это была шутка, Анжела. Просто шутка. Ну кто может разбогатеть на воздушных шарах?

Глаза девушки вдруг стали серыми, как графит, и такими же тусклыми.

— Мой отец. Наркобарон.

—?..

— При чём здесь шарики? — перевела она мой недоумённый взгляд. — Очень просто: с шариками по улицам ходят толкачи.

— Их видно издалека, — кивнул я. — Не надо тариться по подворотням — всё на виду.

— Вот именно. Конечно, это было до того, как порошок стали толкать через телеграм…

— Так ты знала?

Анжела передёрнулась.

— Сначала — нет. Я же была совсем кроха. Потом, уже в школе, кто-то сболтнул, что «продавцы счастья» — это пушеры. Так их называл отец, — пояснила она. — «Мои продавцы счастья». Я тогда подумала: ну и что?.. У одних родители продают колготки на рынке, у других — шарики. Зато у нас большой дом, и в школу меня отвозит лимузин с личным водителем.

— А что мама? — спросил я.

Анжела издала губами неприличный звук.

— Конечно, всё знала! Ну, сам понимаешь: драгоценности, меха, Куршавель…

Я вспомнил, как Анжела цеплялась за локоть Эроса Аполлона. Выглядела она тогда сногсшибательно: брюлики, платье, причёска…

— Но что-то пошло не так, верно? — осторожно предположил я.

— Одноклассник, — кивнула Анжела. — Купил дозу у одного из папиных дилеров, и… загнулся. Аллергия. Анафилактический шок. Это было в восьмом классе, и тогда я впервые… Ну, задумалась, что-ли. О том, что всё-таки продавец колготок и наркобарон — это несколько разные вещи. Да, колготками тоже можно задушить, но это не главное их предназначение. В то время, как белый… — она отобрала у меня пустой стакан, плеснула воды и залпом выпила. — Мальчик был тоже не из простой семьи, — продолжила Анжела совсем другим тоном. Она как бы отстранилась, говорила быстро, словно читала заметку в газете… — Началась настоящая война. Папу застрелили. Маманя, обчистив домашний сейф, сбежала, больше я её не видела.

— А ты как же?

— А я? — Анжела усмехнулась. — Мне тоже пришлось скрываться. Я падала всё ниже и ниже, пока… не провалилась в Сан-Инферно. И знаешь, что?.. Я поняла, что здесь — всё то же самое! Гильдии — это просто узаконенная мафия. Патриций — тиран и диктатор, а дон Коломбо — серый кардинал, который дёргает за ниточки… Единственным способом выжить было отыскать богатого и влиятельного папика и держаться за него изо всех сил.

Я покачал головой.

— Ты не права, Анжела. Ты даже себе не представляешь, как…

— Подожди, Макс, — она положила ладонь мне на запястье, но тут же убрала руку. — Дай договорить.

Я кивнул.

— Знакомство с тобой изменило мою жизнь.

Я громко рассмеялся.

— А ведь именно из-за тебя я и попал в Сан-Инферно!

— Не представляешь, как я тогда испугалась, — слабо улыбнулась девушка. — Впервые с тех пор, как сбежала, я решила наведаться в Москву. Прошло несколько лет, и я была уверена, что обо мне все забыли. К тому же, — она опустила глаза. — Я так изменилась, что вряд ли меня могли узнать…

— Но зачем тебе понадобилось возвращаться?

Анжела вздохнула.

— Чтобы поесть. Ты же знаешь, здесь все сидят на капсулах, и это даже здорово! Живя в Москве, я была безобразной толстухой, а теперь посмотри на меня… — она тут же осеклась и отвернулась, спрятав лицо за пеленой волос. — Но старые привычки оказались слишком сильны, — продолжила девушка, глядя в стену. — Пирожные с кремом, — проговорила Анжела с придыханием — так сладострастно, что по моей спине поползли сладкие липкие мурашки. — Они снились мне, я не могла думать ни о чём другом, и вот однажды, когда Эрос уехал по делам, стащила у него одноразовый портал и отправилась в кондитерскую на Патриарших, там мы покупали эклеры с папой… На обратном пути я заметила слежку.

— То есть, меня.

— Как я испугалась, ты не представляешь! Ругала себя. Могла ведь выбрать любую кондитерскую из тысяч других, а не появляться там, где меня знали… Запаниковав, я спустилась в люк канализации и активировала портал.

— А я прыгнул за тобой, — я усмехнулся, и не в силах больше сидеть, вскочил и заметался по тесной комнатке. — Подумать только! Благодаря цепочке удивительных совпадений я оказался… — я оборвал себя. — А мне говорили, что это была судьба. Что меня буквально «отправили» в Сан-Инферно, накануне совершеннолетия…

Я не стал говорить, что когда-то мы с Лукой Брази думали, что Анжела — засланный казачок. Мы думали, что она специально заманила меня…

Но это были всего лишь предположения.

Анжела покачала головой.

— Я помню, что пришла в дикий ужас, когда увидела тебяв «Чистилище».

— Конечно же ты решила, что папины недоброжелатели преследуют тебя буквально по пятам…

— И постаралась убедить Эроса избавиться от тебя, — кивнула Анжела. — Я ведь не могла рассказать ему всей истории. А тем более, признаться, что украла у него портал.

— И в результате, всё повернулось иначе.

— «Чистилище» отошло тебе, Эрос разорился, а я… — она обвела рукой комнатушку и разбросанные тут и там предметы женского гардероба. — Со временем я поняла, что ты — никакой не киллер, и всё это — не более, чем трагическое недопонимание. Но я всё равно злилась! Мне казалось, что я уже успела так многого здесь добиться. А ты всё разрушил.

— Прости. Если бы мы с тобой сразу поговорили по душам…

— Я хотела. Честно. Но Боббо сказал… Что ты ненавидишь меня за то, как здесь оказался. И ни а что не станешь слушать.

Я вздохнул. Старый добрый Боббо… Надо бы вытереть с него пыль.

— Ладно, — я подошел к двери и взялся за ручку. — Убийца всё ещё на меня охотится, так что мне пора. Но я рад, что мы смогли поговорить хотя бы сейчас.

— Так я могу остаться? — спросила осторожно Анжела. — Знаешь, когда я сказала, что мне некуда идти…

— Конечно, можешь. Извини за этот спектакль. Я думал, тобой движет месть и решил, что так смогу вывести тебя из равновесия… И кстати, последний вопрос, — Анжела кивнула. — Почему? Почему ты хочешь остаться? Я что хочу сказать: с твоим голосом, с твоими… — я бросил осторожный взгляд на её фигуру, — с твоей внешностью, ты могла бы получить работу в любом из клубов Сан-Инферно. Господи, Лола утверждает, что в другом месте ты смогла бы зарабатывать ГОРАЗДО БОЛЬШЕ. Так что заставляет тебя оставаться?

Секунду она поколебалась, но затем улыбнулась — простой, и какой-то беззащитной улыбкой.

— Ты, Макс.

— Я?.. — меня постигли жуткие подозрения… — Уж не хочешь ли ты сказать, что… Влюбилась?

И тут она рассмеялась. Громко и безудержно. Словно я сказал что-то смешное…

— Не обижайся, Макс, но ты не в моём вкусе, — наконец сказала она.

— О. Ну прости, что сделал такой поспешный вывод…

— Я тобой восхищаюсь.

— Не понял.

Ох уж эти женщины. Кого угодно запутают так, что забудешь, где лево, а где право…

— Тем, как ты ладишь с людьми. Как к тебе тут относятся. Как ты меняешь мир вокруг себя в лучшую сторону.

Я почувствовал, что начинаю краснеть.

— Ну… вообще-то в городе у меня полно недоброжелателей.

— Это совсем другое, — отмахнулась Анжела. — Серпент, мастер Шмук — всего лишь завистники. Те, кто узнают тебя поближе — переходят на твою сторону. Становятся твоими фанатами. Понимаешь? Тобой НЕЛЬЗЯ НЕ ВОСХИЩАТЬСЯ, Макс.

— Некоторые девушки считают меня идиотом.

— И это так и есть! Ну… — она смутилась. — В каком-то смысле. В делах сердечных ты полный лох, уж извини. Но в остальном… — Анжела вздохнула. — В общем, я решила у тебя учиться.

— УЧИТЬСЯ?..

— Нельзя в одночасье изменить свою натуру, Макс. Но можно для начала попытаться стать похожей. Помнишь, как нас учили в школе? Бери пример с лучших, и постепенно, понемногу, ты сможешь стать другим. Я решила попробовать.

— Вот как.

— А ещё… Если раньше я чувствовала себя защищенной зная, что в Сан-Инферно абсолютно никто не в курсе, кто я и откуда, сейчас… мне гораздо спокойнее рядом с тобой.

В её глазах было столько надежды…

Что я не выдержал, и слабо улыбнувшись, просто сбежал.

То-то Лола повеселиться, шпыняя меня на счёт кумира молодёжи.

Лола?..

Я моргнул.

Вот так всегда: вверяешь свою жизнь лучшему другу, шагаешь в пасть коварного убийцы зная, что задница твоя надёжно прикрыта, и если что — друг тебя вытащит, а она…

— ЛОЛИТА!

— А, Оторва. Ты уже вернулся?

— Я там жизнью рискую, а ты тут спишь!

Горгона встала одним плавным текучим движением — я залюбовался.

— Во-первых, ты сам к ней пошел.

— Да, но…

— А ВО-ВТОРЫХ… Я знала, что Анжела не виновата.

Я задохнулся.

— И позволила мне корчить из себя клоуна?..

Воздев руки, я поспешил прочь из этого места: на наши крики уже начали выглядывать артисты…

Ещё не хватало опять собрать толпу.

Подальше, подальше отсюда, и… поближе к бару, к чудесным прозрачным стаканчикам и наполненным амброзией бутылочкам.

— Куда ты так резво бежишь? — Лолита нагнала меня у бассейна. В это время он был совершенно пуст, только вода цвета фанты загадочно поблёскивала.

— Я, как дурак, строил из себя детектива, а ты…

— Я тебе говорила! Но ты не стал меня слушать, — отрезала Лолита. — Тебе САМОМУ нужно было убедиться, что Анжела — не враг. Вот ты и убедился. Доволен?

Я сбавил темп и упал в один из шезлонгов.

Нет, я не против разговоров по душам. Но хотелось бы, чтобы они проходили в менее нервной обстановке.

Не тогда, когда я подозреваю в собеседнике убийцу…

— Вообще-то да, — я только сейчас понял, какая гора свалилась с плеч. — Если честно, то я дико рад, что это не Анжела. Всё-таки мы с ней…

Я чуть не ляпнул «земляки», но прикусил язык. Если она не хочет, кто я такой, чтобы трепаться о её скелетах направо и налево?

Чёрт! — я вспомнил ещё кое-что. Она намекнула, что знает кое-что о убийце… Сказала, что не хочет меня расстраивать. А потом так ловко увела тему, что я и не заметил.

Надо бы вернуться…

Но почему-то казалось, что делать этого не стоит. Не скажет она ничего. И не потому что желает мне зла. Просто… Я должен всё сделать сам.

— Ладно, Оторва, какой следующий шаг?

Лола не рухнула в соседний шезлонг. Она вообще не расслабилась. Ни капельки. Стояла в своей коронной позе воинствующей амазонки, и прищурив глаза, изучала периметр — именно так, а не иначе.

Мне сделалось неуютно.

— Не знаю, — я опустил голову на руки. — Честно, не знаю. Может, лучше всё бросить?

— Ты о чём, Оторва?

— Лола… — я устремил взгляд на горгону. — Когда я стал таким злым?

— Злым? — Лолита всхрапнула. Как огромная лошадь, которой в нос сунули пёрышко. — Да я не знаю никого добрее тебя! Ты же… Ты же всё время бросаешься всем на помощь, забывая о себе. Честно говоря, поначалу я думала, что ты псих. Но со временем… Макс, ты делаешь мир вокруг себя ЛУЧШЕ.

На языке появился кислый привкус.

Вот то же самое сказала и Анжела…

— Это не правда, — я покачал головой. — Вы все ошибаетесь. Может, я и был таким, но сейчас я — загнанный в ловушку зверь. Эгоистичный хищник, который думает только о себе. Анжела открыла мне глаза. В попытке найти убийцу я смертельно обидел ни в чём не повинную девушку. Да будь я сам собой, я даже ДУМАТЬ о таком не стал бы. Я же всегда видел в людях только хорошее! А теперь шарахаюсь от каждой тени… Я не хочу так жить, Лола. Не хочу я видеть в людях врагов. Не моё это.

— Ну и отлично, — с ледяным спокойствием горгона кивнула. — Не хочешь — не надо. Давай я отведу тебя в свой кабинет — там ты будешь в полной безопасности, муха не проскочит. А сама найду убийцу, и…

— Ты меня не слушаешь, Лола! — я чувствовал, что впадаю в истерику. — Я ВООБЩЕ не хочу его искать. Будь что будет. Не хочу бегать с жареным задом, отказываюсь шпионить, а вместо этого…

— Сядешь в баре и будешь накачиваться спиртным, пока убийца тебя не прищучит?

— Может быть, — я поднялся. — Это будет наилучшим выходом. Пускай киллер делает своё дело. И всем станет легче.

Вот бывает так: сам себе противен, а всё равно не можешь остановиться…

— Ну что ж, — Лолита пожала плечами. — Это твоя жизнь, Оторва. Только… Сделай одолжение: воплоти свой гениальный план где-нибудь в другом месте, лады? Не хочу, чтобы в «Чистилище» нашли твой труп. Это, знаешь ли, плохо скажется на репутации клуба. А как тебе известно, «Чистилище» — наш дом. Не пытайся его разрушить.

— Ладно, — я задрал подбородок и посмотрел на Лолиту сверху вниз — насколько получилось… — Так и сделаю. Последую твоему совету. Только вот… Не скажешь напоследок: какое заведение в городе ты не любишь больше всего? Туда я и отправлюсь.

Мне показалось, что бассейн вышел из берегов и затопил огромные, полные холодной ярости глаза Лолы.

В ногах появилась некоторая гранитоподобность, шею свело.

— Знаешь что, Оторва…

— Не помешаю?

К нам приближался Розарио.

Скользящей крадущейся походкой, которая очень шла к его стильному деловому костюму, к зачёсанным назад волосам и желтым, с вертикальными зрачками, глазам.

— Нисколько! — рявкнула Лолита. — Я как раз ухожу.

И печатая шаг, глядя строго перед собой, горгона удалилась.

Я вздохнул.

Ну вот опять… Что со мной не так? Неужели банальная угроза смерти сделала из меня подлеца?

— Я присяду? — светски осведомился тигр.

Я махнул рукой.

Изящно опустившись в соседний шезлонг, Розарио вытянул ноги и откинул голову. А потом прикрыл глаза и затих.

Так мы и сидели, наверное, минут двадцать.

Постепенно я расслабился. Кислая горечь отступила, сконцентрировавшись на дне желудка.

Но дыхание выровнялось, а душевная боль притупилась. По крайней мере, теперь я мог рассуждать здраво.

— Розарио, это ты убийца?

Тигр посмотрел на меня лениво, из-под ресниц.

— Угадал, бро. Давно на тебя охочусь, — и он сладко потянулся. — Для меня, бро, ты — что-то вроде вкусной и симпатичной мышки. Сплю и вижу, как прикусываю твою нежную шейку… — и он так плотоядно облизнулся, что мне захотелось отодвинуться.

— Ты же знаешь, бро, я — не в твоей лиге, — осторожно сказал я.

— Вот видишь, — тигр сверкнул желтыми хищными глазами. — Чем не мотив?..

— Я не хочу умирать.

— Никто не хочет, бро. Так уж мы устроены. Но в этом есть и хорошая сторона: страх смерти заставляет нас быть людьми. Совершать подвиги. Любить. Ненавидеть. Жить на всю катушку, сечёшь? В тебе всегда это было, бро. Неуёмная жажда жизни. Она-то и заставляла других завидовать тебе. Но теперь всё изменилось.

Некоторое время я молчал, прокручивая его слова в голове. Но потом не выдержал.

— И… Что ИМЕННО во мне изменилось?

— Ты больше не Безумный, бро. Ты… Просто чувак, который попал в дерьмовую ситуацию.

Сначала я хотел возмутиться. Но потом задумался. Интересно: в какой момент я перестал думать о других, и стал беспокоиться о себе?..

Когда превратился в дракона? Или… ещё раньше? Трудно сказать. Но отец говорил, что власть — это и есть забота обо всех. Я тогда решил, что не желаю быть… таким. Пускай люди заботятся о себе сами, я не буду им мешать.

Но получается… Думать только о себе — это стрёмно.

Решив устраниться, я перестал быть собой. Сделался кем-то другим, менее приятным. Гораздо менее.

Я вздохнул.

— Розарио, я не вижу выхода, — сказал я. — Я не знаю, как остановить убийцу, и не знаю, как жить, всё время ожидая удара. Это… Это очень напрягает. Сводит с ума. Я просто не могу больше быть тем беспечным Безумным Максом, который запросто висел на коньке крыши — потому что тогда, жить или умереть, зависело только от меня.

— Значит, он тебя уже убил.

Тигр лежал, не открывая глаз.

Только хвост его, длинный, гибкий и полосатый, выписывал восьмёрки и хлестал шезлонг по бокам.

Глава 17

А ведь он прав, — подумал я, чувствуя, как немеют ноги и руки, как лицо наливается тяжестью и начинает сползать куда-то на грудь, как слякучая яичница.

И происходило это вовсе не из-за того, что на меня смотрела Лола…

Надо признать, иногда меня посещали мысли о том, чтобы вернуться в Москву, забыть Сан-Инферно как чудесный, но немножко жуткий сон, восстановиться в универе и зажить обычной, никому не интересной жизнью.

Сейчас эта мысль стучала по черепушке с особенно мстительной настырностью.

Я что хочу сказать: жить, зная что рядом — только руку протяни — находится другой, необычный, яркий и полный приключений мир…

Сознательно лишить себя доступа к нему. У меня бы вышло.

На одном ослином упрямстве — вы знаете, я могу.

Но надо признать честно, глядя самому себе в глаза: это будет самоубийство.

Постепенно, сам того не замечая, я превращусь в зомби. С пустым взглядом, пустым сердцем и начисто выгоревшей душой.

Я никогда больше не обрадуюсь восходу солнца, чувству погони, тому непередаваемому ощущению, что всё повисло на волоске…

И успех — или поражение — зависит только от тебя.

Внезапно мне стало жарко.

Нет, жарко мне было всегда — таков уж Сан-Инферно, двуединый город парных светил.

Но сейчас жар поднимался откуда-то изнутри, из живота, и держать его в себе становилось невыносимо.

Не придумав ничего лучше, я сиганул в бассейн.

Ух ты! А водичка-то ледяная.

Я почувствовал себя, как раскалённый уголёк, который выбросили в снег. Пар валил буквально изо всех щелей, поверхность бассейна начала дымиться.

Окунувшись с головой, я закричал, что есть сил.

Изо рта вырвался язык пламени. Он прожег воду и разбился о выложенную цветными плитками стенку бассейна.

Так вот как это делают драконы…

Я рассмеялся — под водой. — Они выдыхают огонь, когда хорошенько разозлятся, таким образом спуская пар и очищаясь духовно.

Вот почему драконы живут по несколько тысяч лет, — размышлял я, выныривая на поверхность. — Ничего не держат в себе. Чуть что — хрясь напалмом, и на душе сразу полегчало.

Вода в бассейне заметно потеплела.

Но я не спешил вылезать, а просто лёг на спину и позволил воде мягко омывать тело, приводя в порядок мысли.

На одно мгновение мне показалось, что я — всего лишь банановая шкурка, пустая и лёгкая, как пенопласт.

Вода носит меня от бортика к бортику… И вот сейчас, в эту минуту, очень легко забыть, что за пределами бассейна есть целый мир — «Чистилище». А за пределами клуба — город, а за пределами города — всё измерение… Которое, затерявшись среди других измерений, может быть всего лишь песчинкой на пляже. И в то же время — это Центр Вселенной.

Место, где я безмерно счастлив…

Вот интересно: можно быть безмерно счастливым, и в то же время жутко хотеть в туалет?

Выбравшись из бассейна, я стянул через голову мокрую майку, чтобы выжать, и только взявшись за ремень джинс, с опаской поглядел на Розарио.

Но я мог быть совершенно спокоен: тигр был занят. Скинув пижонский пиджак и рубашку, он нервно вылизывался, водя по коже длинным розовым языком.

— Ненавижу воду, — прорычал он, заметив наконец моё появление. — В следующий раз, бро, когда захочешь искупаться, дай людям отойти подальше.

С шезлонгов стекала тонкими струйками вода. На плитках пола серебрились лужи.

Что характерно: теперь вода была своего обычного, то есть, прозрачно-голубоватого цвета…

Всё это преломление, — подумал я. — Голубое небо, отражаясь, делает воду синей, а багровое — красной.

Зависит от угла зрения.

Сделав этот, достойный Шерлока Холмса и его дедуктивного метода вывод, я почувствовал себя намного лучше.

Не так уж сильно эти измерения отличаются друг от друга. Вода мокрая, небо красное, а люди — всё те же люди.

Даже если люди эти — драконы…

— Мне понадобится твоя помощь, бро, — сказал я, натягивая на себя всё ещё влажную майку. Ничего. На такой жаре это ненадолго.

— Всё что угодно, если при этом не придётся мокнуть, — пробормотал тигр, но тут же вскинулся и посмотрел на меня очень настороженно. — Что ты задумал, Макс?

— Я хочу найти киллера.

Секунду тигр смотрел на меня, словно не верил. Но потом оскалился — клыки у него были будь здоров, — и хлопнул по плечу.

Впечатление было несколько подмочено, если вы понимаете, о чём я…

— Вот теперь узнаю своего друга Безумного Макса, — промурлыкал тигр. — Руководи, бро, я в твоём распоряжении.

— Спасибо. Но есть небольшая загвоздка: боюсь, вдвоём мы не справимся. Понадобится помощь всего «Чистилища»… Ну, по крайней мере тех, кто согласится помочь.

— Даже не сомневайся, бро. Если кто-то откажется — я готов откусить собственный хвост.

— Заключим пари?

Не знаю, зачем я это сказал. Само на язык прыгнуло… Тигр отвердел взглядом.

— Запросто.

Я секунду колебался, но потом пожал крупную, с чёрными когтями и чёрными подушечками, тигриную лапу. Удивительно мягкую, надо сказать…

Когда я уже собирался её отпустить, лапа чуток напряглась и когти не сильно, но чувствительно впились в мою кожу.

— Ты же не сдашься, бро? — тихо спросил Розарио.

Я посмотрел ему прямо в глаза и широко улыбнулся.

— А когда я сдавался, бро?

Тигр кивнул. Втянул когти, и в следующий миг я пожимал обычную руку. Кожа была на ощупь такой гладкой, словно он пользовался детским кремом.

— Ну ладно, — Розарио тоже улыбнулся. Человеческой открытой улыбкой в полных тридцать четыре зуба. — Тогда я пойду, перетру с народом.

— Ага… — мысленно я был уже далеко. Но внезапно вернулся. — Эй, бро… — тигр обернулся. — А зачем ты вообще приходил? Я что хочу сказать: не для того же, чтобы прервать мою ссору с Лолой, а?

— Точно, — Розарио хлопнул себя по лбу. — Ты меня совсем запутал, бро… Я тебя искал, чтобы сказать… — он замялся. Я молча ждал. — В общем, я походил по тем местам, где на тебя нападали…

— Что, и даже в Травяном море?

Тигр поморщился.

— Не мели ерунды, я-то не Безумный… Вместо этого я расспросил Руперта. Всё сходится.

Я моргнул.

— Извини, наверное, я каким то образом пропустил главную часть. Так о чём вообще речь?

— Запах, бро. Мы, тигры, отменные нюхачи. Также, как и драконы.

— И-и-и?..

— Просто проверь сам. В смысле — походи и понюхай.

— Но я не…

— Ты — дракон, бро. Если ты захочешь, унюхаешь, как пукает хомячок в своей норке, под километровым слоем земли, за три измерения отсюда.

— Не хочу я нюхать хомячковый пердёж! Просто скажи, и всё.

— Тебе знакома концепция ситуационной этики? — спросил тигр.

— Да, но…

— Так вот в данной СИТУАЦИИ, говорить что-либо будет НЕЭТИЧНО. Бро. Ты должен допетрить сам.

— Ладно, как скажешь…

Но тигр уже исчез за поворотом. Я остался один.

И вместо того, чтобы последовать совету Розарио, я вновь рухнул в шезлонг. Одежда на мне уже высохла и я чувствовал, что должен побыть один хотя бы пару минут.

А потом пойду, и помирюсь с Лолой, — пообещал я себе. — Честно-честно.

И закрыл глаза.

Не знаю, сколько времени прошло. Наверное, я отключился. Утро выдалось бодренькое, и в том, что я устал, как тягловый мул, не было ничего удивительного.

Разбудил меня запах спиртного.

Весь клуб пропах выпивкой, — подумал я и непроизвольно сглотнул. — А мне вот никто не принесёт даже рюмки пива…

Открыв глаза, я понял, почему вдруг запахло спиртным: рядом была Зара.

Она стояла молча и просто смотрела на меня, с каким-то странным, голодным выражением в глазах…

— Привет, сестрёнка, — потянувшись, я сел. — Долго я спал?

— Откуда мне знать? Я только что пришла.

По сравнению с утром, она привела себя в порядок.

Стильные кожаные шорты цвета крови, такого же оттенка шелковая блузка, высокие шпильки, волосы заколоты над лицом и красивыми волнами падают на плечи…

Странно, — мысль была какая-то лишняя, словно я ещё не проснулся. — Сестрица говорит, что только пришла, хотя запах я чую довольно давно…

Непроизвольно я потянул носом.

«Мадам Клюко», любимое шампанское Зары. То самое, что она тырила из моего погреба…

— Что ты здесь делаешь, сестра?

Она жила в апартаментах «люкс», заселившись туда самостоятельно — на правах родственницы. И разумеется, ни копейки не платила. Так что мой вопрос был вполне закономерен.

— Да ничего, — она равнодушно пожала плечами. — Просто заблудилась. Искала бар, и свернула не в тот коридор… А потом смотрю — ты спишь.

Я зевнул.

— В бар вон в ту сторону, — я вяло махнул рукой. — Приятно опохмелиться.

— А ты?.. — сделав пару шагов она нервно оглянулась. — У тебя всё в порядке, Макси? Тот переполох сегодня утром… — Зара явно колебалась. Но потом всё же сказала: — Знаешь, ты прости меня.

— За что? — я тёр кулаками глаза и зевал во всё горло. Никак не мог прийти в себя… — Да так, — она смущенно посмотрела на носки своих модных зауженных туфель. — За всё. В общем.

— Ладно, не бери в голову.

Я подумал, что в моей сестре всё-таки есть зачатки совести. Разграбила погреб — и испытала чувство вины… Лиха беда начало. Может, и за номер заплатит. Половину. Потом, как-нибудь.

Зара отвернулась, и я думал, что она ушла, но…

Я не слышал стука каблуков.

Внезапно мной овладело острое, как шашлычный шампур, чувство опасности.

По плитке стальные шпильки должны стучать, как молотки, так почему я ничего не слышу?.. Она что, до сих пор стоит у меня за спиной?..

Я почувствовал, как обрастаю чешуёй, как в животе ворочается раскалённый уголёк…

— Приве-е-е-т!.. — и внезапно у меня на коленях оказалась… Зебрина.

Обхватив за шею, она влепила мне в губы сочный и душистый поцелуй, а потом чуть отодвинулась и улыбнулась.

Украдкой я посмотрел через её плечо. Зары не было.

— И тебе привет! — крепко прижав девушку к себе, я замер в смятении.

Неужели моё чувство опасности сработало на Зебрину?.. Как такое может быть?

Даже думать не хочу.

— Макс, я хочу тебя убить.

— ЧЕГО?..

— Того! Договорились же встретиться. Я прихожу, а тебя нет нигде. Весь клуб облазила, сверху до низу. Хорошо, Розарио подсказал, где тебя искать. Спрятался, понимаешь…

— И вовсе я не прячусь. Просто хотел поплавать.

— У тебя наверху есть СВОЙ бассейн, тупица. Зачем тебе понадобилась эта мелкая лоханка? Или… — Зебрина недобро прищурилась. — Ты встречался здесь с кем-то из танцовщиц? А ну говори! — и она так ткнула меня в бок, что по-моему, ребро треснуло.

— Интересно, когда это я успел стать твоей собственностью? — я поцеловал Зебрину в плечико.

Ревнивая или нет, я её всё равно люблю. Правда… Как я скажу ей о Патриции?..

Суть в чём: если бы речь шла о любой девушке, с которой я встречался ДО того, как мы с Зебриной… ну, объяснились в любви, — то всё в порядке. Но с Пат я э… встречался уже ПОСЛЕ этого.

— В тот самый момент, как я тебя увидела, дурачок. На пороге нашего замка, помнишь? Папа пригласил тебя в гости, чтобы женить на мне.

— Помню-помню… Так же как и то, как ты хвасталась, что презираешь эти замшелые традиции, нет?

Зебрина фыркнула и поёрзала у меня на коленях, устраиваясь поудобней.

— Мы, древние чешуйчатые существа, САМИ создаём традиции… Поэтому я просто всем сказала, что ты — моя добыча. Я буду любить тебя всегда, и никогда никому не отдам.

— А тебя мама не учила, что игрушками надо делиться?

За эту, на мой взгляд, очень остроумную шутку я заработал тяжелый, как пудовая гиря, взгляд.

— Драконы ничем не делятся, Макс, — сказала она очень серьёзно. — Ни игрушками, ни любовниками. Так что привыкай.

— К чему? — поставив девушку на пол, я встал с шезлонга и принялся заправлять майку в джинсы. Не знаю, зачем я это делал — обычно я так не ношу. Наверное, просто хотел занять руки… — К пожизненному рабству? К ярму? Может, вставишь мне колечко в нос и будешь водить за верёвочку?

И тут, совершенно внезапно, глаза Зебрины наполнились слезами. Как ямки в песке во время прилива.

— Ты меня совсем не любишь! — прокричала она и так топнула ножкой, что плитка треснула.

— Эй, не надо портить моё имущество, — я поспешил прижать девушку к себе. — Ну конечно, я тебя люблю. Просто… Ну ты что, забыла? Это такая весёлая игра: кто-нибудь из нас ляпает что-то, а другой обтекает… Ты же всё время меня троллишь.

— Да, но это ведь Я!..

Ах вот оно что.

Я и забыл: у ВСЕХ девушек — двойные стандарты. ОНИ — могут говорить гадости, а их парни — ни-ни, не дай Боженьки, а то обида на всю жизнь, обвинение в отсутствии любви, души и человеческого облика.

Где логика — я не понимаю.

— Ладно, проехали… — я чмокнул её в нос и улыбнулся. — Так чем займёмся?

Скажу честно: Лола, «Чистилище», киллер — всё это вылетело у меня из головы, и осталась там лишь одна картинка: как я несу Зебрину на руках в пентхаус, пинком открываю дверь и переношу её через порог…

Упс… — в прямом смысле.

Так близко к семейным ценностям я ещё не подходил.

В желудке похолодело, язык стал, как старая промокашка.

Где-то в кармане лежит коробочка, которую мне дала донья Карлотта…

Стоит предъявить её Зебрине — пути назад больше не будет.

Никогда.

Внезапно я почувствовал, что игра в «жмурки» с убийцей — не такое уж опасное занятие.

Много бегаешь, бываешь на свежем воздухе, испытываешь разнообразный спектр эмоций…

По сравнению с той перспективой, которая ждёт меня в качестве мужа Зебрины — так просто курорт.

— Не знаю, может, покатаемся на байках?

Я моргнул. К чему это она?.. Ах да. Я же спрашивал, чем мы займёмся.

— А может, ты пригласишь меня в «Золотой дракон»?

И тут случилось странное: Зебрина смутилась.

Я что хочу сказать: чтобы смутить эту девицу, надо землю перевернуть вверх тормашками, как черепаху. И то не факт: она бы лишь вздёрнула носик и не повела даже бровью.

А тут!..

— Ты уже знаешь, да?

— А чего ты удивляешься? — мне стало смешно. — Это ж Сан-Инферно.

— Но я всем сказала тебе не говорить!

— И… почему?

— Потому что… Потому что ты начнёшь вмешиваться.

—?..

— Руководить. Мешать мне устроить всё так, как мне хочется.

Отойдя от неё на пару шагов, я сдавил переносицу. Внезапно мне вновь захотелось окунуться в бассейн — хорошенько покричать на воду.

— Зебрина, если ты помнишь, я всё-таки не твой отец. И не старший брат. И даже, пусть тебя это и удивит, — не мамочка. Ты вольна делать, что хочешь. В том числе, с твоим личным заведением.

— Ну… — она потупилась и копнула плитку носком сандалии. — Вообще-то… у тебя пятьдесят один процент.

— ЧЕГО?

— Денег мне дал Розарио, — затараторила девчонка. — Он сказал, это хорошее вложение и босс — то есть, ты — не будешь против. И это он поставил такое условие: контрольный пакет. И никак иначе. Мне пришлось согласиться…

Я моргал, пока в глазах не потемнело.

— Но… У тебя же своих денег — куры не клюют. Все подвалы Влахерны просто ЗАБИТЫ золотом!

— Это — не моё золото, — задрала нос Зебрина. — Я сама могу о себе позаботиться.

— Папа тебе отказал, да?

— Да. Но это ничего не значит, я — сама себе хозяйка, и…

— Да. Но это МОИ деньги.

— И НЕ ЖЕЛАЮ, чтобы ты вмешивался!

— Знаешь, вот теперь мне ЧЕРТОВСКИ хочется посмотреть.

Ух я и разошелся…

Распоряжаются.

Моими деньгами!..

А я даже не в курсе.

А потом я вдруг, неожиданно, подумал вот о чём: Розарио надо поставить памятник.

Тигр крут. Нет, он суперкрут!

Помните, я страшно боялся, что без меня Зебрина соскучится и натворит Люцифер знает чего?

А вместо этого Розарио засадил её за тихую, и относительно безопасную игру: экономическую стратегию.

Ничего страшного, если «Золотой Дракон» прогорит. Зато город уцелеет.

Зебрина надулась, как жабка, и уселась ко мне спиной, на самый краешек шезлонга.

Картина маслом: «Немой укор совести», вид сзади.

Симпатичная картина, надо признать…

Сев рядом, я обнял девушку и поцеловал в шею.

— Прости меня, — тихо сказал я. — Я рад, что ты нашла себе занятие по душе. Обещаю не вмешиваться, даже если ты потеряешь все деньги.

Она презрительно фыркнула.

Просто чёрная неблагодарность, после моего широкого жеста, вы не находите?..

— Потеряю?.. — вскричала она, вскакивая и опрокидывая шезлонг. Я полетел в воду. Вверх тормашками. — Да я за НЕДЕЛЮ удвоила выручку по сравнению с «Чистилищем»! Через два месяца я отдам Розарио заём и выкуплю недостающие проценты акций, — она прошлась вдоль бортика, фыркая, как рассерженный хомячок. Если бывают хомячки, у которых из ноздрей валит дым…

— Ладно, извини, — искупавшись, я тоже подостыл. Вероятно, где-то в бассейне прячется холодильная установка, потому что тестикулы норовили спрятаться внутри живота — настолько они замёрзли. — Откуда мне было знать, что ты — прирождённый бизнесмен?

— ВСЕ драконы — прирождённые бизнесмены, — прорычала Зебрина. — Это у нас в крови. И в геноме. Ты бы знал, если бы проводил со мной больше времени.

— Обещаю, — я подплыл к краю бассейна и протянул ей руку. — Как только разберусь с убийцей, мы с тобой станем не разлей вода.

И вот тут я дал маху.

Это я понял потому, как Зебрина замерла. Как она посмотрела на меня, сузив глаза. А потом ещё и спросила:

— С кем — с кем ты разберёшься?

Глава 18

— Э… С делами «Чистилища», — на всякий случай я отплыл подальше от своей девушки. — Ну знаешь: финансы, дебет-кредит, всё такое. Просто УБИВАЕТ меня эта бухгалтерия.

Зебрина самодовольно усмехнулась.

— Просто ты не шаришь в клубах, — проговорила она. — А вот Я — шарю. И собираюсь сделать тебя на всех позициях.

— Да ну? — не знаю, честное слово, плакать или смеяться… — Может, заключим сделку?

— И какую? — Зебрина заинтересованно присела на бортик.

— Кто кого обойдёт, конечно. Скажем… за три дня. «Чистилище» или «Золотой Дракон».

— И что получит победитель?

— Как это что?.. Победу, конечно.

— То есть, спорим на интерес? — она презрительно сморщила носик.

— Ангел мой, интерес — это самое главное, — я пока не спешил вылезать из бассейна. Сейчас нужна холодная голова. — Он-то и покажет, кто из нас круче: я или ты.

Пусть развлекается.

Девочка будет по самые уши занята тем, чтобы доказать всем свою крутость, а я тем временем разберусь с киллером.

Глаза её загорелись.

Главная мечта любого подростка: доказать всем, что ты — круче.

— Замётано! Я тебя обставлю, — она протянула руку.

— Посмотрим.

Я тоже протянул руку, и крепко обхватив ладошку Зебрины, с силой дёрнул девушку на себя.

Плеск воды, громкие вопли, шум, треск, великое смешение народов…

Вынырнув на поверхность, она прожгла меня разъяренным взглядом.

— Зачем ты это сделал?

— Первый страйк, — улыбнулся я, подплывая ближе.

— Что это значит?

— Что ты — всё ещё новичок, звезда моя. — Хочешь обставить меня в сделке — не расслабляйся.

Глаза её опасно сузились.

Впечатление немного портила мокрая чёлка, которая всё время падала на глаза, но в целом Зебрина, даже насквозь промокнув, выглядела на редкость соблазнительно.

А может, это всё благодаря мокрой маечке и облепившим бёдра коротким шортам?..

Но я отринул эти фривольные мысли.

Пока она рядом — тоже находится под ударом. Пускай лучше дуется. Пусть ищет способы обставить меня — я с радостью смирюсь с поражением, если Зебрина останется цела.

— Ты будешь рыдать, когда я тебя сделаю! — безапелляционно заявила моя любимая девушка. — Будешь лизать мне сандалии. Будешь…

Я закрыл ей рот поцелуем.

Нежно прижал к себе, а затем отпустил.

— Беги, — ласково сказал я и подтолкнул её к краю бассейна. — У тебя очень мало времени, любовь моя. Какой бы хитрый финт ушами ты ни придумала, помни: я это уже делал. Чтобы изобрести что-то по-настоящему новое, тебе придётся вывернуться наизнанку.

Зебрина возмущенно фыркнула. Вода брызнула фонтаном.

— Да я в сто раз лучше тебя разбираюсь в финансах! Я ВО ВСЁМ разбираюсь лучше!

— Докажи. Не только мне: докажи дону Коломбо, что он ошибался.

— Да папа себе всю чешую в кровь расчешет, жалея, что не стал моим партнёром!

— Вот это энтузиазм, — я вспрыгнул на край бассейна и опять протянул ей руку. — Вот это я понимаю…

В глазах Зебрины мелькнул хитрый огонёк. Но я был к этому готов.

И когда она попыталась стащить меня в воду, упёрся покрепче, и выдернул её из бассейна, как золотую рыбку.

— Второй страйк, любовь моя. Бесплатный совет: никогда не стоит недооценивать противника.

Ничего не сказав, Зебрина гордо задрала нос и удалилась, печатая шаг.

На полу остались мокрые отпечатки босых ступней. Такие маленькие. Такие… трогательные.

Никогда себе не прощу, если с ней что-нибудь случится.

Драконы — крепкие существа — как я мог убедиться на собственной шкуре. Но Зебрина навсегда останется для меня неловким стеснительным подростком, которого надо оберегать изо всех сил.

И который, что греха таить, может так вмазать в челюсть… если узнает, что я о ней думаю.

Итак, киллер.

Я обещал Розарио, что придумаю план по его поимке.

Как он там говорил? Походи и понюхай.

Нет ничего проще. У меня даже есть отмазка: давно не был в родных пенатах, вот, решил со всеми поздороваться…

Оглядев себя, я рассмеялся в голос.

После нескольких купаний, выдыхания огня и встречи с любимой девушкой, одеждой моей побрезговал бы даже гнолл.

Надо смотаться в пентхаус и подобрать что-нибудь поприличнее.

Весело насвистывая, я пересёк клуб — стараясь как можно меньше попадаться на глаза; преодолел лестницу, и… Как вкопанный, застыл перед дверью в свои апартаменты.

В прошлой жизни судьба не баловала меня роскошным жильём. Продавленная тахта в зале нашей с бабулей двушки, накрытая вязаным полосатым пледом, холодильник, где иногда бывает пиво… если его туда положить, конечно. Ванная с отбитой плиткой и чугунным, покрытым патиной трещин довоенным чудовищем на львиных лапах.

Перед своим пентхаусом я всё ещё немножко робел. К тому же: два появления из трёх заканчивались для меня… чем-нибудь эдаким.

То демангел в кровати, то скелеты в шкафу.

Наконец я решился и осторо-о-ожно толкнул одну створку.

Ничего не произошло.

Выдохнув, я смело шагнул внутрь, и…

— Шоб я так жил, мосье Макс! Собственный бассейн размером с парковку и ресторация!

Нет, не заорал я лишь по причине полнейшего, тотального онемения.

Я превратился в мраморную статую.

Бывали у меня разные посетители в спальне, в-основном, конечно, красивые девушки. Но чтоб такое…

— Э… Здравствуйте, господин Крохобор.

— Удивлены?

Пожилой эльф пошевелил ушами. На плечи лоснящегося костюма посыпалась перхоть.

— Ну, не то чтобы удивлён. Скорее в недоумении. Что вы здесь делаете?

— Жду. Вас, шоб вам ещё сто лет не кашлять.

— Спасибо за пожелание, — я с опаской отошел от законника подальше. Неожиданно вспомнил совет, который я дал Зебрине: нельзя недооценивать противника. Я не знаю, кто может оказаться киллером. Почему бы и не старичку-эльфу, который совершенно необоснованно оказался в моей спальне?.. — Но почему вы не подождали меня внизу, например, у стойки бара?

— Пфуй, вьюноша, как неинтересно, — эльф махнул серой лапкой и поудобнее перехватил толстую папку подмышкой. — Я ждал вас у стойки несколько дней. Ещё я ждал в зале, и даже на ступенях клуба! Вас там не стояло. Но дело моё уже не просто тлеет, оно горит синим пламенем! И я не хочу казаться шибко умным, так шо ви щас всё поймёте сами: все мы люди, все мы человеки. Мы любим сытно покушать, мягко поспать. Даже такой шустрый молодой вьюнош, как ви, мосье Макс. И подобно тигру, выслеживающему у водопоя трепетную лань, я занял стратегическую позицию в том месте, которого ви никак не можете миновать. И знаете что? Мне таки обломилось!

Ничего не оставалось, как развести руками. Законник кругом прав. Ему таки обломилось.

— Осталось выяснить, зачем вам это понадобилось.

— А ви таки не знаете.

— Ну извините. Дара предвидения пока не имею.

Хотя очень бы хотелось… — пробормотал я себе под нос.

— Вам повестка.

— В суд? Надеюсь, в качестве свидетеля?..

— В Гильдию магов. В качестве соискателя должности Верховного мага нашего любимого города, шоб ему стоять тыщу лет и не падать.

Я хлопнул себя по лбу. А потом обречённо упал в кресло и вытянул ноги.

Господин Крохобор немножко подумал, и устроился в соседнем. Ножки его, в серых от старости, но ещё крепких ботинках на толстой подошве, не достигали пола, и он принялся неспешно ими помахивать.

— Совсем забыл об этой ерунде, — сказал я, прикрыв глаза и лихорадочно пытаясь вспомнить: не завалялась ли у меня бутылочка-другая чего-нибудь крепкого?..

— Магический поединок, вьюноша, это не ерунда, — дал резкую отповедь Крохобор. — Ви можете проснуться… ну например, овощем. Или… — он хихикнул. — Золотой рыбкой. А знаете, на сколько хватает памяти золотой рыбке?

— На пять минут, — мрачно ответил я, не открывая глаз.

— Хотите?

— Временами.

— Ви шутите.

— Я предельно серьёзен.

— И тем не менее… — эльф открыл папку и бросил на журнальный столик между нами замурзанный, уже не новый конверт. — Извольте принять повестку и расписаться в получении.

— А если я этого не сделаю?

— Вам защитают поражение. Автоматом.

Я приподнялся и поглядел на эльфа с надеждой.

— А может, это и неплохо? Скажите, что я беру самоотвод.

Законник тяжело вздохнул.

— Ви знаете, что в нашем городе живут самые разные существа? — я кивнул. — Но что их объединяет? Что позволяет таким разным мишуге, как горгониды, демоны, улиты, драконы… Что позволяет ВСЕМ НАМ хорошо жить, и притом не рыть каждый день неглубокие могилки? — на миг он оскалил мелкие и удивительно острые зубки, и провёл по ним серым язычком. — Репутация, — ответил он сам себе. Статус. Мы все очень любим навешивать ярлыки. И каждый, поверьте мне, вьюноша, КАЖДЫЙ из нас мысленно отводит себе какую-то ступень. Вот этот, говорим мы, стоит выше нас. А тот — ниже. Инстинктивно мы стараемся контактировать лишь с теми, кто стоит НА ОДНОМ УРОВНЕ С НАМИ. И чувствуем себя весьма неплохо, так сказать, в зоне комфорта.

— Но при чём здесь я? Почему я должен принимать участие в каких-то поединках, хотя вовсе этого не хочу?

— Потому что ви, вьюноша, — тёмная карта, — эльф помолчал, наслаждаясь эффектом. — Иными словами, мы не можем определить, на какой ви ступеньке. И многих это колбасит из равновесия… Мы хотим знать, кто ви, мосье Безумный. На что способны. И главное: на что ви готовы рискнуть.

В общем и целом я понимал его теорию.

Я что хочу сказать: здорово знать, кто ты и что собой представляешь. Наверное, так думают даже серийные убийцы.

Идёт такой Ганнибал Лектор по улице, прицеливается к молодой симпатичной красотке, и думает: это то, что я умею делать. И делаю это хорошо.

— Ладно, — я пододвинул к себе конверт. — Чёрт с вами.

— Не дай Люцифер, вьюноша, шоб я так жил.

Законник протянул мне самопишущее перо и хищно проследил за тем, чтобы я поставил подпись. И тут же вырвал лист у меня из рук — я даже изучить его не успел!

— Дело сделано, — удовлетворение из его голоса сочилось, как патока. — Вы подписали документ, вьюноша, и напоминаю: закон обратной силы не имеет.

Я кивнул.

— Когда хоть состоится сие мероприятие?

Наверное, надо как-то подготовиться. Проштудировать пару учебников, может, взять несколько уроков магии у Карбункула… В конце концов, мне и раньше приходилось сдавать экзамены, думаю, ничего нового меня не ждёт.

— Сегодня вечером, после захода Задницы.

Я подскочил.

— Чего?.. А раньше вы сказать не могли?

Эльф прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Чем-то он в этот момент напоминал мою бабушку, княгиню Златку.

— Я пытался, — терпеливо сказал Законник. — Я вам уже говорил, вьюноша…

— Да-да, — я поморщился. — Как тигр и трепетная лань.

— Застать вас на месте — таки проблема, мосье Макс. И я потратил не один день на то, чтобы исполнить свой долг.

Я тоже вздохнул.

— За одну ночь мне уже готовиться приходилось, — философский подход. Вот что мне сейчас нужно. — Не вижу ничего сложного в том, чтобы подготовиться за один день.

— Рад вашему энтузиазьму, вьюноша. — Оно вам таки понадобится.

Эльф осторожно спустился с кресла, церемонно пожал мне руку и удалился.

После его ухода я вспомнил, зачем пришел в пентхаус и направился в гардероб.

Чистое бельё, майка с принтом ядерного взрыва — как раз под настроение… Джинсы, кроссовки, всё.

В этом преимущество Сан-Инферно: не надо носить с собой удостоверение личности, телефон, бумажник… Ты тот, кто ты есть. Остальное неважно.

Покапереодевался, вновь почувствовал запах спиртного. Точнее, шампанского.

Странно. Я вообще-то не любитель. Так почему в моей спальне пахнет…

— Оторва! Ты в приличном виде?

На мгновение я замер. Обычно Лола избегает заходить в мои апартаменты. Тем более, что мы вроде как в ссоре.

Значит, одно из двух: или что-то случилось… Или что-то случилось.

— Заходи, Лола. Всё в порядке.

— А может, лучше ты выйдешь из спальни? Я всё-таки незамужняя девушка, и оставаться с мужчиной в его логове…

Я закатил глаза.

Лолита не перестаёт меня удивлять. А впрочем…

Её нынешний ухажер — Одиссей. Сын Лаэрта… Самый лучший боец Сан-Инферно. И это я знаю из первых рук: своими глазами видел, как он раскидал панцирную пехоту минотавров, как стайку невинных овечек.

Не дай Люцифер ему покажется, что у нас с Лолой слишком близкие отношения…

Поспешно выскочив за дверь, я плотно прикрыл её за собой.

— Привет, Лола! Какими судьбами?.. Э… Не против, если мы поговорим снаружи? Так сказать, при свидетелях?..

На лицо горгоны набежала такая туча, что я понял: сейчас грянет буря.

— И с каких пор ты боишься оставаться со мной наедине? — грозовым голосом, в котором посверкивали молнии, спросила Медуза. — Оторва, ты меня в чём-то подозреваешь? Думаешь, это Я — КИЛЛЕР?..

Секунду я стоял в ступоре. А потом бросился к горгоне и заключил её в объятия. Со всеми вытекающими… Ну, вы уже понимаете.

— Нет, Лола. Конечно нет! Просто… Ладно, скажу прямо: сейчас мне, для полного счастья, не хватает лишь вызова от Одиссея.

Секунду она смотрела на меня, сверху вниз, а потом изрекла:

— И ты думаешь, вашим дружеским отношениям поспособствует твоя нынешняя поза?

Она ведь была в своей рабочей форме: бронелифчик, чеканная юбочка…

— А давай, я угощу тебя обедом, а? — бодро отлипнув от Медузы, я поспешил к двери, распахнул её во всю ширь и пропустил горгониду вперёд.

Горгонида с готовностью кивнула, и мы пошли.

Благо, идти было недалеко…

— Так что привело тебя в мою спальню? — спросил я, помогая ей устроиться за столиком — что было не просто, учитывая длину Лолитиных ног.

— Ничего.

— Но…

— Твоя спальня, Макс — это последнее место во Вселенной, куда я бы пришла по своей воле.

— О. Ладно. Буду знать. Но всё-таки… Зачем-то ты меня искала?

— Ты видел господина Крохобора?

Я поморщился.

— Ага. И предвосхищая твой следующий вопрос… Я принял повестку. Поединок вечером.

Опустив голову, прикрыв глаза, я ожидал головомойки.

Как она на меня сейчас набросится-а-а… Скажет: у нас на руках и так один кризис, Оторва, а ты осложняешь мне задачу по охране тебя, любимого…

— Это ещё не всё.

— Рад, что ты это так воспринимаешь. Ничего, Лола. Я знаю, что делаю. Э… Извини. Что ты сказала?

— Я сказала, что киллер и магический поединок — это не самая твоя большая проблема на сегодня.

Покопавшись в памяти, я вздохнул.

— Извини, Лола, не могу представить ничего более серьёзного. В Заковии правит Золтан, бабулю Шторм я благополучно сбагрил Кассандре, с Денницей, можно сказать, подружился…

— Ты забываешь о своих старых друзьях, Макс, — мягко сказала Лолита. — О королеве Альвеоле, мастере Шмуке, госпоже Люсинде… Ничего не на ум не приходит?

Я напрягся. Затем расслабился. В конечном итоге, поджал губы и покачал головой.

— Всем им ты должен денег. И кстати: все они ожидают тебя в холле.

Я пожал плечами.

— И почему они вспомнили об этом именно сейчас?

— Ну, это просто: за твою жизнь сегодня никто не даст и ломаного гроша. Люди хотят получить свои вложения ДО того, как тебя настигнет киллер. Или ты погибнешь в магическом поединке.

— Подожди, подожди… А почему я должен погибнуть в магическом поединке?

Горгонида вздохнула.

— Ты опять ввязался в то, в чём совершенно ничего не смыслишь, — сказала она. — Так что просто слушай: магический поединок — это единственный способ продвижения по карьерной лестнице в Гильдии магов. И если на другие должности соискатели просто меряются силами, то место Верховного Мага можно занять, ТОЛЬКО убив прежнего, понимаешь меня? Сейчас Верховным магом является Серпент — хотя ФОРМАЛЬНО его и отстранили… Но он тоже подал заявку и будет соревноваться наравне с остальными. И вот ещё что: он УЖЕ участвовал в семи таких поединках.

Я посидел, переваривая услышанное.

— Ты хочешь сказать, он укокошил семерых соперников? Прямо вот так, без дураков?

Лолита кивнула.

А я вздохнул.

А потом вспомнил, как помогал Кэсси оборонять башню Шторм…

— Лола… Есть какой-нибудь другой способ остаться в живых? Например, достойно проиграть в первом туре, или как-то так?..

Горгона покачала головой.

— Или ты, или тебя, Оторва. Без вариантов.

— Лола… — я облизал губы. — Я не смогу участвовать. Я не смогу никого убить.

— Я знаю.

— Знаешь?..

— Это видно таким, как я, — она аккуратно переложила нож справа налево. — Я ведь и сама когда-то училась у мастера Заточчи… А потом ушла. Забрала документы и подалась в охрану. Этим ты мне и нравишься, Оторва, — вскинув подбородок, она посмотрела мне в глаза. — Мы с тобой — два сапога пара.

Мне было приятно.

Заметив, что к нам направляется донья Карлотта, я улыбнулся.

— Спасибо, что просветила, Лола, — сказал я быстро. — Но к сожалению, это ничего не меняет.

— Ты всё равно пойдёшь туда, — кивнула Лолита. — И что? Просто дашь себя убить?

— Ни за что.

— А что тогда?

— Я изменю правила.

Глава 19

— И какие правила ты опять собрался менять?

Донья Карлотта ласково клюнула меня в щеку.

— Оторву вызвали на поединок в Гильдию магов, — наябедничала Лолита.

Дракониха подняла одну бровь.

Гермиона, соскочив с её плеча, перепорхнула ко мне, обвила хвостом шею в нежном удушающем захвате и прижалась колючей мордочкой к щеке.

— Эт-то ещё что такое? — даже если я хорошенько пороюсь в памяти, не смогу припомнить, когда я видел Лолиту такой расстроенной. Она смотрела на Герми, как на ядовитого тарантула, как на змею, как на другую горгониду, случайно прилипшую к моему плечу.

— Лола, познакомься, пожалуйста: это Гермиона. Она василиск, и…

— Я знаю, КТО она такая! Я спрашиваю, ЧТО она делает возле тебя?

Я моргнул.

Нет, не понимаю я женщин. То они, при виде домашних любимцев, начинают безудержно сюсюкать, то разражаются форменной истерикой.

— Лолита, милая, а ты УВЕРЕНА, что имеешь право говорить с боссом в таком тоне?

Вопрос задал не я. И не донья Карлотта.

Спрашивал Одиссей — он подошел следом за драконихой к нашему столику.

Что характерно: вышел он из кухни. А я вам уже говорил, насколько это святое место — да я сам там ни разу не был!..

— Э… Привет, Одиссей, — я встал. Простая вежливость, не более того. Ну, а ещё, снизу горгонид выглядел поистине устрашающе… — Рад тебя видеть. Какими судьбами?..

— Устраиваюсь на работу.

Вот так вот. Коротко и по-существу… Но НИФИГА не понятно.

— Одиссей будет для нас готовить, — похвасталась донья Карлотта. Я недоумённо вздёрнул бровь. — Горгонская кухня, — пояснила она.

— А так как я много путешествовал, что могу приготовить вообще всё, — добавил горгонид. — Юпитерианских алапайчиков, песчаных звёзд с Армагаста… Но главный мой конёк — блювабли, — И он выжидательно посмотрел на меня…

И тут я понял.

Он вовсе не злился. Одиссей был до смерти взволнован — ведь как ни крути, а хозяин «Чистилища» — это я, и стало быть, являюсь его потенциальным работодателем… и боссом.

— Счастлив, что мы будем сотрудничать, Одиссей, — я протянул ему руку.

А У МЕНЯ БЫЛ ВЫБОР?

Горгонид улыбнулся и наконец-то расслабился.

Ну что ж, Макс, можешь собой гордиться. Можешь, когда хочешь…

— Тогда не буду вам мешать, босс, — сказал мой новый повар и развернулся, чтобы уйти.

— Э… Подожди, Одиссей, — отодвинув стул, я пригласил горгонида сесть. — Знаешь, я так и не поблагодарил тебя за то, что ты мне помог добраться до казино. Так что вот… — я искоса взглянул на дракониху, та чуть заметно кивнула. — Романтический завтрак за мой счёт, — я подмигнул Лолите. — Оторвитесь по полной, ребята.

Одиссей посмотрел на донью Карлотту.

— Ну, сейчас у нас затишье, — пожала плечами дракониха. — Так что да, развлекайтесь. Жду тебя через два часа, Одиссей.

Оставив горгонид наедине, я облегчённо выдохнул, и уже направил взыскующий взор к стойке бара, за которой орудовал Сатурн, родной брат Юпитера.

Но донья Карлотта потащила меня совсем в другую сторону…

— Макс, можно тебя на минуточку?

— Вообще-то я…

Разумеется, она меня не слушала.

Насильно усадила на стул за ширмой, на шею повязала салфетку а в руки сунула заварной эклер.

Откусив сразу половину, я принялся жевать. А что? Не текила, конечно, но жить можно…

— Ну как? — требовательно спросила дракониха. — Произведение Одиссея, между прочим.

— Ничего вкуснее не ел лет сто, — я тут же спохватился. — Я хотел сказать, кроме вашей стряпни, донья…

— Я поняла, что ты хотел сказать, мальчик, — отрезала она.

Я проглотил последний кусок пирожного.

— Талантливый человек талантлив во всём, — вздохнув, я снял салфетку.

— Рада, что ты не стал кочевряжится и сразу его поздравил.

— И в мыслях не было. Вы видели, как он управляется с боевым топориком? Нет?.. А я видел. Так что, даже если б он готовил исключительно эти свои… блювабли, я бы всё равно его взял. С самым высоким окладом.

— Умный мальчик.

— А ещё я доверяю вам, донья Карлотта. Уж вы бы плохого повара в свой ресторан не пустили.

Дракониха улыбнулась и молча потрепала меня по щеке.

— Ну ладно, раз мы всё выяснили…

Положив салфетку, я попытался встать.

Но меня пригвоздили к стулу. Взглядом.

— Я не за этим тебя позвала, — дракониха уселась рядышком и взяла меня за запястье. — Как ты справедливо заметил, с поварами я могу разобраться сама. Меня беспокоишь ты, малыш.

— Я?..

— Твой сегодняшний поединок с магами.

— М-м-м… А что с ним?

Я честно старался. Но дракониха видела меня насквозь.

— Ты не знаешь, — мрачно констатировала она.

— Ну почему же, — я откинулся на спинку стула и постарался выглядеть как можно более уверенно. — Лола меня просветила. Ну, о том, что всё будет по-взрослому.

— Ты даже сказать этого не можешь, да?

— Что не могу сказать?

— Чтобы победить, тебе придётся убивать.

— УБИВАТЬ? — я поперхнулся. — То есть, во множественном числе? Разве речь идёт не о разовой акции? Ну в смысле: пришел, увидел, замочил… И пошел домой.

Может быть, я смогу убить Серпента, если хорошенько себя накручу.

Одна его мерзкая улыбочка чего стоит. Тот, кто умеет так улыбаться, просто не должен жить, верно я говорю?..

— Пришел, увидел, замочил… — задумчиво повторила дракониха. — Хорошие слова. Сам придумал?

— Почти. Один полководец с Земли.

— Жаль, что к твоему случаю это не подходит. Чтобы победить, тебе придётся убить ВСЕХ соискателей.

— То есть… В живых должен остаться только один, как Дункан Маклауд?

Я сглотнул. А Серпент-то довольно таки неприятная личность. Если он семь раз становился верховным магом…

— А сколько всего соискателей?

— Обычно восемь. Набирать большее количество запретили лет тридцать назад — из-за слишком большой убыли материала, если ты понимаешь, о чём я.

Я вспомнил таблицу умножения. Семь раз победить по семь противников…

— Постойте, — я тревожно посмотрел на донью Карлотту. — Вы говорите, что поединки однозначно заканчиваются летальным исходом семи из восьмерых соискателей, так? — дракониха кивнула. — И всё равно у них ОТБОЯ нет от кандидатов?

— Верховный маг — это вершина карьеры для любого, не лишенного колдовских способностей, — вздохнула донья Карлотта. — И как правило, эти два качества неразделимы. Маги амбициозны. Им не чужд дух соперничества. Они обожают чувство опасности и всё, что с ним связано.

Я тоже люблю чувство опасности, — подумал я. — Именно оно заставляет меня напрягаться. По-настоящему выкладываться. Жить на пределе своих способностей. Не означает ли это, что я — тоже…

— К сожалению, ты начисто лишен амбиций, — вздохнула дракониха. — Ты не способен убить даже муху, мой мальчик, и поэтому тебя… ждёт поражение.

Я кивнул.

— Наверное, вы правы, донья Карлотта. Мне не нравится даже мысль о хладнокровном и расчётливом убийстве. Чёрт, да я даже о СЛУЧАЙНОМ убийстве думать не могу. Я что хочу сказать: это ж кем надо быть, чтобы завалить кого-то нечаянно…

— Нормальным драконом, — пожала плечиками донья Карлотта.

Я фыркнул.

Поздравляю, Макс. Выходит, даже дракон из тебя какой-то ненормальный.

— Знаете, я ведь совсем не хочу становиться Верховным магом, — доверительно признался я.

— Это ничего не меняет. Ты ДОЛЖЕН победить.

— Но зачем?

Она просто на меня посмотрела. И я увял, как одуванчик в зимнюю стужу.

— Ладно, пускай будет по-вашему. Не беспокойтесь. Я что-нибудь придумаю.

— Возьми, — сняв со своей шеи кулон, дракониха протянула его мне.

Коснувшись камня, я почувствовал, что в нём что-то есть. Нечто живое, сжатое до поры до времени, как пружина.

— Это артефакт? — спросил я.

Дракониха покачала головой.

— Не в том смысле, как все привыкли, — сказала она. — Надень на шею и не снимай. Надеюсь, он поможет тебе в трудную минуту.

— Спасибо, — я поцеловал ей руку и поднялся. — Охотно посидел бы с вами ещё, высокородная донна, но мне пора.

— У тебя мало времени, малыш. Потрать его на подготовку, — велела дракониха. — Мы все придём за тебя болеть.

— Буду ждать встречи, — послав ей воздушный поцелуй, я пошел к… нет, не к барной стойке. И даже не к выходу из ресторана.

Я пошел к слуховому окошку, которое вело на крышу.

Ветер взметнул мои волосы, словно приветствуя давно не виденного друга, заставив меня улыбнуться.

Давненько я не устраивал паркура…

Дело было вот в чём: собравшись уходить, я вспомнил, что Лола говорила о «друзьях», которые дожидались меня в холле.

Прошло уже довольно много времени, и думаю, что сейчас они уже изрядно навеселе. И на взводе.

Не стоит лишать их этого приятного чувства.

Сделав пару разминочных движений, я разбежался, чтобы перепрыгнуть на соседнюю крышу…

Но оказавшись в воздухе, примерно посередине между двумя зданиями, я вдруг почувствовал, как непреодолимая сила тянет меня вниз.

Я замахал руками, как ветряная мельница.

Дракон. Нужно срочно превратиться в дракона…

Но не-е-е-т.

Я летел к земле, как выпущенный из пращи камень. И только возле самого асфальта затормозил. Словно угодил в невидимую сеть. Она поймала меня, спружинила, и почти мягко опустила в переулок между домами.

— Люцифер в помощь, мистер Безумный, — передо мной, как из-под земли, нарисовался господин Крохобор. — Я жутко извиняюсь, вьюноша, ви что, вышли за порог, не имея в рукаве летательного артефакта? Шоб я так жил! Можно насквозь растянуть себе паховую область, ви мне не верите? Чрезвычайно неприятные ощущения…

Не считая того, что если тебя остановят на пике прыжка — можно попросту разбиться.

Ощущения будут — вообще огонь.

— Виделись, — буркнул я, поднимаясь с колен и отряхивая джинсы. Ну вот. Ещё одна дырка… — Я думал, мы с вами порешали насчёт поединков.

— Насчёт них — таки да. Порешали. Но открытыми осталась ещё парочка крошечных вопросиков.

— И именно поэтому вы подстерегали меня таким… необычным способом?

Эльф скромно потупился.

— Я спросил себя: шо будет делать мосье Макс, когда до его светлой головы, шоб ей не икалось, дойдёт, шо внизу его ожидают заимодавцы?.. Ответ лежит на поверхности: мосье Макс сделает ноги. Не он, в конце концов, первый, не он, из конца в конец, последний. Все не любят заимодавцев, даже я. Но долг есть долг, труба зовёт. И вот я здесь: расставляю магическую сеть, созданную именно для таких вот случаев.

— Для каких-таких?

Эльф пожал плечами.

— Сами не догадываетесь, не? Ви же подписывали бумаги… — он порылся в своей папке. — Считайте, вьюноша. Не хотите — я сам буду загибать вам пальцы… Королеве Нищих Альвеоле — двадцать тонн золота за магический артефакт времени и чистую пару штанов… Шоб я так жил! Даже половины этой суммы хватит, чтобы кормить всех моих родственников до Страшного Суда. А он платит её за штаны… Но Люцифер вам судья, мосье Макс. Следующий иск… — он достал второй листок. — Господину Шмуку, главе гильдии воров, вы ТОЖЕ должны двадцать тонн — за магический артефакт под названием Адамантий. Всего — сорок… Убейте меня веником. Если моя жена узнает, что можно оперировать такими цифрами — она выгонит меня на мороз, а я не в том возрасте, шобы проветривать гланды. Когда моя жена идэт за покупками, я даю ей один золотой, а в наше время это — финансы…

— Была ещё госпожа Люсинда, — мрачно перебил я. — По её словам, ей я тоже что-то там должен.

— Есть такой иск, — кивнул Крохобор. — За причинение морального ущерба.

—?..

— Старая леди очень испугалась, когда ви сказали, шо господин Серпент имеет сильное намерение раскидать Сан-Инферно на мелкие камушки.

— Да ничего такого я не говорил!

— У меня все ходы записаны, — эльф помахал ещё одной бумажкой.

— Ладно, не буду спорить. И сколько я должен пожилой леди?

— О, сущие пустяки. Всего десять…

— ДЕСЯТЬ? — я подскочил. — За то, что старуха сама себя накрутила до полного изумления?..

Эльф вздохнул.

— Хотите совет, господин Безумный?

— Хочу.

— Заплатите.

— Я подумаю.

— Сеть, — он помахал у меня перед носом кулоном с чёрным, как уголь, камнем. — Не умеет рассуждать. Сейчас она вас только поймала. Но если вы упрётесь, как баранка на свежую медовую косточку, она не будет столь великодушной. Артефакты этого не умеют.

Я молча посчитал до пятидесяти. Ну в смысле: двадцать, плюс двадцать плюс ещё десять… Понимаете?

— Сколько они вам обещали? — спросил я Крохобора.

— Десять процентов, — не стал кочевряжиться законник.

Я кивнул.

Таки да. Десять процентов от пятидесяти тонн золота — это финансы.

— Когда истекает срок выплаты? — хмуро спросил я.

Не вовремя, как же это не вовремя…

А впрочем, с долгами всегда так. Берёшь на время и чужие, а отдаёшь свои и навсегда.

— Сегодня за час до заката, — ответил Крохобор.

Я посмотрел на Задницу. Говоря о закате, обычно имеют в виду именно белый карлик. Багровый гигант не заходит никогда — разве что, становится чуть более тусклым…

Осталось часа четыре, не больше, — решил я. Впрочем, этого должно хватить.

Я направил свои стопы обратно к Чистилищу. Законник последовал за мной. Я удивился.

— Вы что же, так и будете за мной ходить, господин Крохобор?

Эльф замялся.

— Я знаю, ви честный вьюноша, мосье Безумный. Но доверие на хлеб не намажешь.

— Я даю слово: за час до заката золото будет у вас.

Эльф вздрогнул. Затем кивнул, отдал беззвучный салют и неспешно удалился в сторону проспекта Потерянных душ.

А я и забыл, что слову здесь, в Сан-Инферно, придают просто ОГРОМНОЕ значение…

Ну что ж. Значит, так тому и быть.

— У «Чистилища» нет таких денег, бро.

— Ты точно уверен? — моё сердце упало. — Мне казалось, мы хорошо зарабатываем.

Розарио вздохнул.

— Тут ты прав, бро. Зарабатываем мы неплохо. А с учётом аренды помещения под ресторан… Святой Люцифер! Какие госпожа Карлотта платит проценты… — тигр улыбнулся так, словно слопал огромную миску взбитых сливок.

— Дело в Зебрине, да? Ну в том, что ты отсыпал ей на бизнес?

Теперь тигр рассмеялся.

А потом, откинувшись в своём офисном кресле, он поместил скрещенные ноги на угол стола и сложил руки на животе.

— Ты не понимаешь, бро.

— Так может, ты объяснишь мне, нет?

— Ладно, — он сел прямо, положил руки перед собой и посмотрел на меня серьёзными желтыми глазами. — На бизнес Зебрине я отсыпал триста золотых, — я продолжал молчать. Тигр закатил глаза. — Чтобы тебе было понятней… Одна монета весит ровно девять и три десятых грамма, — сказал он. — Восемь и шесть из них — чистое золото.

Я моргнул.

— Это заковианские монеты?

Тигр снова расхохотался.

— Заковианская монета весит ровно двадцать граммов. Двадцать граммов полновесного заковианского золота, бро. Но их считают по другому номиналу, а мы говорим об обычных золотых, имеющих хождение в Сан-Инферно и близлежащих измерениях.

— То есть, то что я должен в общей сложности пятьдесят тонн…

Розарио прикрыл глаза.

— Ты живёшь в совершенно ином мире, бро, — вздохнул он. — С иной шкалой ценностей и иными законами бытия. Для нас, простых смертных, пятьдесят тонн золота — это число ЗАПРЕДЕЛЬНОЕ. Я… Святой Люцифер, да я даже никогда не задумывался, ЧТО МОЖНО КУПИТЬ на пятьдесят тонн золота. Разве что…

— Что?

— Может, футбольный клуб?.. — протянул он неуверенно. — Я слышал, у них хорошо идут дела. Ник, когда заходил в последний раз, говорил, что кто-то выразил желание купить «Сынов Анархии», — он посмотрел на меня вопросительно. — Может, если ты хорошенько поторгуешься, поднимешь тонн пять — шесть.

— Но мне нужно в десять раз больше!

Тигр снова вздохнул.

— Сходи, поговори с Ником.

— Но что он может?.. — я пожал плечами. — Колька — отличный парень, и последнюю рубашку снимет для друга, но…

— Сходи, — с нажимом произнёс Розарио. — Тебя давно не было, бро. У нас многое изменилось.

— Ладно, спасибо, — я поднялся. — И кстати…

Тигр насторожился.

— Если ты решишь продать «Чистилище», то знай: больше пятисот килограмм за него никто не даст.

— Спасибо, что просветил. Но я не об этом. Просто вспомнил… Сегодня утром мы с Зебриной заключили сделку: «Золотой Дракон» против «Чистилища». Кто больше заработает за три дня.

Вздохнув, Розарио переложил у себя на столе пару бумажек — так обычно делают, когда хотят собраться с мыслями.

— Не знаю, бро. Три дня?.. И один из них почти наполовину прошел… Но я что-нибудь придумаю. Откроем новое шоу не на следующей неделе, а завтра, думаю, Ариэль будет не против. Костюмы, правда, не совсем…

— Дай ей выиграть.

Розарио моргнул — поочерёдно, сначала левым, затем правым глазом.

— Что?

— Пожалуйста, бро. Пускай Зебрина победит, — я улыбнулся. — Я в курсе, что мог бы ничего не говорить. Но ты всё равно бы узнал, и постарался бы для меня… Так что, просто ничего не делай.

Тигр прищурился, втянул ноздрями воздух… Но тут же расслабился.

— Твоя сделка — твои правила, бро.

— Спасибо.

Я направился к двери.

— Эй, бро… — я обернулся, уже взявшись за ручку. — Отличный ход. Очень дальновидный.

Польщенно кивнув, я вышел.

Не знаю, что он имел в виду. Но сам факт похвалы от лучшего бухгалтера в Сан-Инферно — дорогого стоит.

Так… Стадион, мне нужен стадион. Колян, скорее всего, ошивается именно там.

На проспект Потерянных душ я вышел, когда Задница уже чуть клонился к горизонту.

Осталось три часа.

Глава 20

Спустившись по ступеням на проспект, я увидел краба. Поджав под себя устрашающие конечности, он расположился в тени от портика и читал журнал.

«Фанат-болельщик» — так он назывался.

Под заголовком, более мелким шрифтом, было заявлено: «Футбол — это не только увлекательный вид спорта, но ещё и возможность отлично заработать!»

— Привет, Ролло.

Краб внимательно изучал колонку букмекерских ставок. Актиния, вытянув глаз на стебельке, тоже следила за строчками.

— Привет, босс. Рад, что ты ещё жив.

Я сдержал вздох.

— Во-первых, спасибо. А во-вторых… С каких это пор я стал твоим боссом?

— Ну… — аккуратно упрятав журнал в нагрудную сумку, краб поднялся и смущенно покачался на лапах. — Лола наняла меня курьером. Надеюсь, ты не против, босс, а то Актиния мне весь мозг вынесла: найди нормальную работу, начни делать карьеру…

— Нет, что ты. Рад за тебя, — я улыбнулся. — Надеюсь, тебе у нас нравится.

— Спасибо, босс, всё отлично. Куда путь держишь?

— На стадион. Друга хочу повидать.

— Океюшки, и как ты туда попадёшь?..

Я растерянно огляделся.

Вчера, по прибытии к «Чистилищу», я оставил байк у ступеней… Но похоже, кто-то приделал ему ноги.

И хотя это и не мой байк — я позаимствовал его у убийцы — было обидно.

— Понятия не имею, — честно признался я крабу. — Времени в обрез, так что…

— Запрыгивай, босс.

— Э… Куда?

Но краб уже опустился брюхом на асфальт, и я увидел, что к его панцирю, прямо за Актинией, крепится кожаное сиденье с привязными ремнями.

— Давай, босс. Домчу с ветерком.

— Даже не знаю… — я с опаской взглянул на Актинию. — Как-то неудобно.

— Сиденье очень крепкое, босс. Никто не жаловался. Просто пристёгивайся покрепче, и всех делов.

— Я имею в виду, что ездить верхом на…

— Помнишь, я тебе сказал, что устроился к вам на работу? Это она и есть. Ролло-такси. Сечёшь?

— Ладно.

Я решился.

Задница ждать не станет, брыкнется за горизонт, и грош цена тогда моему слову…

Страшно подумать, какие репрессии налагаются в этом случае. Изгнание из измерения с конфискацией имущества — самое безобидное, скорее всего.

Вскарабкавшись по иззубренной лапе, я устроился в седле — когда краб поднялся, оказалось, что это довольно высоко.

Как на монстртраке, — решил я.

Всегда нужно искать знакомые аналогии. Беречь психику, если вы понимаете, о чём я…

— Пристегнулся? — поинтересовался Ролло, и я поспешно схватился за ремни. — Погнали!

До сих пор в себя прийти не могу.

Вот если бы на Сан-Инферно налетел торнадо и подхватил меня, как девочку Дороти — ощущения И В ПОЛОВИНУ не были бы такими острыми.

Краб перебирал ногами с такой скоростью, что их не было видно. Мне в лицо упёрлась влажная горячая ладонь — настолько сильным был напор встречного ветра, и если бы не крепкие ремни, сдуло бы меня к свиням собачьим.

Правил дорожного движения, как таковых, в Сан-Инферно не было. Некоторые летали на байках, те, кто побогаче — ездили в автомобилях, доставленных из других измерений. Но большей частью граждане ходили пешком.

Некоторые улицы представляли из себя настоящие променады — как Арбат в Москве, и лишь благодаря дневному времени суток были относительно пусты.

До стадиона долетели минут за семь — я даже испугаться как следует не успел.

— Ну как?.. — вопросил Ролло, когда я сполз на землю и с грехом пополам восстановился на дрожащих ногах.

— Просто огонь. Кажись, у меня все мозги через ноздри выдуло.

— С первой зарплаты куплю ветрозащитное стекло, — поделился краб.

— Не помешает.

Меня штормило. Словно я только что прокатился на американских горках, в которых сломался ограничитель скорости.

В голове помутилось, в ушах раздалось неприятное жужжание… Наклонившись, я упёр руки в колени и опустил голову.

— На вот, выпей водички, — краб протянул мне небольшую фляжку.

— Спасибо.

— А ты крепкий, босс. Обычно народ теряет сознание в процессе.

— Да, с похмелья с тобой лучше не связываться.

После пары глотков воды мне полегчало, и пошатываясь, я двинулся в «Лужники».

Официальное название стадиона я узнать не успел, народ звал его просто «Чашка» — за белые стены и общее сходство. Но мне было привычнее «Лужники» — так я чувствовал связь с домом.

Коляна я нашел в одном из помещений, устроенных под трибунами…

Стадион, как я уже говорил, был громадным.

Здесь были общежития для иногородних футболистов — многие, прослышав про новый вид спорта, прибывали из других измерений, перенимать опыт и тренироваться.

Здесь были беговые дорожки, корты, спортзалы и бассейны — опять же, для поддержания хорошей формы спортсменов, и — за отдельную плату — всех желающих.

Надо заметить, у многих игроков эта форма варьировалась от великолепной до фантастической — горгониды, к примеру, были буквально РОЖДЕНЫ для того, чтобы играть.

Здесь были помещения для мячей — их держали в специальных, особо укреплённых загонах, рассчитанных на прямое попадание взрослой особи.

Для мячей-малюток Колька оборудовал спецясли — с полосой препятствий, прудиком и батутами.

Всё это я рассмотрел, пока искал своего друга детства — когда я спрашивал, как его найти, народ просто пожимал плечами и махал рукой: шеф — он везде.

Но я не злился. Несмотря на то, что Задница неумолимо полз к горизонту, я не считал это время потраченным зря.

Если донья Карлотта, Лола и все остальные правы, и мне не суждено пережить сегодняшний вечер — я рад, что успел всё это увидеть.

— А вот и ты, — буднично, словно мы каждый день встречались за чаем, сказал Колян, когда я вошел в его кабинет.

Но если друг мой ни капли не удивился, то я онемел по полной программе.

За громадным, с футбольное поле столом, восседал накачанный, как Дольф Лундгрен здоровяк, в спортивной майке с надписью «Сыны Анархии — чемпионы форева». Сквозь тонкую ткань были видны кубики пресса и могучие грудные мышцы.

— Кто ты такой, и куда дел моего друга? — моя рука утонула в его лапище, как детская ладошка.

Единственным, что заставляло поверить, что передо мной всё-таки Колька, а не популярный у нас на Земле актёр, были его глаза. Всё такие же огромные, наивные, и чуть-чуть рассеянные, они прятались за толстенными стёклами очков, и смотрели на мир с неизбывным удивлением.

— Ну, у нас тут такие перемены, — смутился Колька. — Я просто хотел соответствовать.

— Энергетические капсулы пошли тебе на пользу.

Я вспомнил, что говорила Анжела: ведь она тоже прибыла в Сан-Инферно не в лучшей кондиции, зато сейчас…

— Я же футбольный менеджер, — скромно пояснил Колян. — Вместе с другими сгонял на Землю и прошел ускоренный курс по управленческому менеджменту. Бабла ввалили… — он схватился за щёку, словно внезапно разболелся зуб. — Но оно того стоило. Конечно, приходится перекладывать опыт на наши реалии, — продолжил он. — Но мы продолжаем учиться.

Выбравшись из-за стола, Колян открыл красивый резной шкафчик, достал из него электрический чайник, чашки и банку растворимого кофе.

— Сливки и четыре ложки сахару, насколько я помню?.. — он нажал кнопку на чайнике. Тот уютно зашумел…

Я сглотнул. Кофе. Именно этого мне и не хватает. Причём, очень давно.

— Откуда у тебя электричество? — спросил я, кивнув на чайник. — Аккумуляторы? Батарейки?

Колян усмехнулся.

— Нифига подобного, — размешав напиток, он протянул мне чашку. Я вдохнул пар… — Помнишь наш давнишний разговор о том, чтобы притащить в Эс-И удобные ништяки с нашей исторической родины? — я кивнул. — Так вот: ничего не вышло, — я сделал глоток и зажмурился. Внезапно я понял, почему так много пью…

— Ни телефоны, ни часы, ни какие-то другие девайсы здесь не работают: батарейки дохнут мгновенно, аккумуляторы разряжаются за пять минут, а техника отрубается — словно рядом взорвалась электромагнитная бомба.

— Магическое поле, — сказал я со знанием дела. — Кассандра жаловалась, что даже в Лимбе наше земное оружие не желает стрелять.

— А здесь порох вообще не взрывается, представляешь? — поделился Колян.

Ах да. Когда я распутывал то дело с Поганцем и Золотком, его здесь ещё не было.

— Но как тогда… — я указал на чайник полупустой кружкой.

Колька довольно улыбнулся.

— Скажу два слова, — гордо начал он. Я подавил желание перебить: время поджимало. Но мы давно не виделись и Кольку переполняло желание похвастаться достижениями. Кто я такой, чтобы обламывать ему всю малину?.. — Магические. Матрицы.

—?..

— Артефакты знаешь?

Я вспомнил артефакт левитации, который отказал в моём чоппере, несмотря на гарантию производителя.

— Сложная штука. Непредсказуемая.

— К тому же, офигенно дорогая, — поддержал Колян. — Каждый арт делается индивидуально, с использованием редчайших ингредиентов — таких, как звук кошачьих шагов, жабья слюна, рыбьи голоса… всё в таком духе. Но я придумал альтернативу. Матрица выполняет те же функции, что и артефакт, но делается из доступных материалов, на потоке, по стандартному образцу.

— То есть, на конвейере.

— Ну да! — Колян расплылся в счастливой улыбке. — Рядом с Чашкой мы строим завод, там будут минимум три линейки: двигуны, батарейки и телепузики.

— Круто.

— А я о чём! Мои матрицы подходят к любым девайсам, — Колян победно посмотрел на меня поверх очков. — Двигуны можно клеить на любой транспорт, батарейки питают любую технику…

— Но где ты берёшь составляющие?

— Это самое крутое, что я когда-либо делал, друг, — поделился Колян. — Я заключил сделку века с Благором. Теперь все излишки — шкуры после линьки, чешуя, клыки — словом, всё, что драконы обычно выбрасывают — как люди срезанные ногти и волосы — получаю я. По оптовым ценам.

— Поздравляю, — я был искренне рад за друга. Нет, честно. На Земле Колян всегда был нескладным увальнем, которого все скорее жалели, чем уважали. Но здесь он оказался НАСТОЛЬКО на своём месте, что было даже немного завидно. — Только… — вспомнил я. — Там же крутились какие-то маги. Карбункул хотел заключить эксклюзивный контракт…

Колька фыркнул.

— Князь Каменнокрыл — мой главный союзник, сечёшь? Лучший нападающий своей команды, он даже в судьи уходить не хочет! Марк Тиберий просто издал указ: работать только со мной. Круто, правда?

— Разумеется, он вытребовал себе процент, — тонко улыбнулся я.

— Ещё какой. Драконовский! Но оно того стоит. Нам постоянно приходится расширяться — спрос на матрицы уже превысил предложение в двенадцать раз!

— Гильдия магов поди, не в восторге, — заметил я.

— Гильдия магов рвёт и мечет! Серпент пытался апеллировать к законникам, вменяя нам отсутствие патентов на изобретения. Но мы наняли своего законника, господина Взяткера, и…

Значит, у Серпента появилась ещё одна причина меня ненавидеть, — пришло в голову. — Ведь все эти перемены, по-сути, инициировал я — притащив в Сан-Инферно такого предприимчивого человека, как Колька.

— Макс?..

— А? Что?..

— Ты меня не слушаешь.

— Прости, задумался.

Колян прошел в сектор, оборудованный под зону отдыха, и плюхнулся на диван. А потом похлопал ладонью рядом с собой.

— Давай, — пригласил он. — Колись, что у тебя случилось.

— А разве…

— Ой, только не надо. Ты же знаешь, я не тупой. Если ты заявился ко мне лично — значит, у тебя проблемы, Макс. — Падай, — он вновь гостеприимно похлопал по мягкой подушке. — И рассказывай всё, до последней буквы.

И я ему рассказал.

Просто словесный понос открылся, честное слово.

Так бывало и раньше: стоило открыть рот при Кольке, как из меня лезло всё, вплоть до самых сокровенных мыслей.

Он умел слушать. В нужных местах подбадривающе охал, взмахивал руками, качал головой… Но сам ничего не вставлял, давая выговориться так, что закончив, я почувствовал себя пустой пластиковой бутылкой. Чистой, как слеза, и такой лёгко-о-ой…

— То есть, ты сегодня вечером должен задать жару Серпенту, — резюмировал Колян, когда я замолчал.

— И ещё шестерым соискателям.

— И как? Смогёшь?..

Я пожал плечами.

— Не знаю, чувак. Я никогда не участвовал в магических поединках. Только в шахматных.

— И это подводит нас к следующему моменту…

Сняв очки, Колька принялся неспешно протирать их подолом майки. И что характерно: раньше без очков взгляд его становился растерянным, беспомощным — как у слепого хомячка. Сейчас же, наоборот: глаза приобрели твёрдость гранита, казалось, этим взглядом он может резать металл, попутно вычисляя в уме логарифмы.

— Как честный человек, я должен расплатиться с долгами, — подтвердил я.

— Ты пришел, чтобы попросить меня продать «Сынов Анархии», — сказал Колян. А потом пожал неожиданно раздавшимися плечами. — А что ты хотел? Слухами земля полниться…

Я покачал головой.

— Чтобы получить пятьдесят тонн, боюсь, нужно будет продать не только «Сынов», но и весь стадион, и твой новый завод и лицензию на производство матриц.

— Тут ты прав, — Колян усмехнулся. — Горазд ты влезать в долги, уважуха. Никто так больше не умеет.

— Я не буду тебя об этом просить, — сказал я. — Ты вовсе не обязан.

— А я и не собираюсь ничего продавать, — спокойно кивнул Колян. — Даже если бы ты ОЧЕНЬ попросил, друг… Я бы всё равно не стал.

Пару секунд я осмысливал то, что он сказал.

— О. Ясно-понятно. Ну, ты в своём праве. Круто-круто-круто…

— Я просто дам тебе золота и всех делов.

Теперь я завис на пару минут, как перегретый винчестер. А потом встал, прошелся по ковру — ворс был по щиколотку, честное слово!.. — и повернулся к Коляну.

— Просто, чтобы уточнить… — Колян милостиво кивнул. — Ты собираешься дать мне ПЯТЬДЕСЯТ ТОНН золота… Просто так. Ничего не продавая, не беря взаймы и даже не закладывая душу Люциферу?

— Ну да, — Колян наивно моргнул. — Видишь ли, я тут как раз копил на заводик… ну, на ещё один заводик. По производству генераторов м-поля. Чтобы продавать еду на трибунах… Но это может подождать.

— Колян, я…

— Благодаря тебе я оказался здесь, Макс, — сказал, краснея, как маков цвет, Колька. — И только здесь я понял, что это такое: жить. У меня теперь даже девушка есть. Прикинь!.. А золото? — он пожал плечами. — Посмотри вокруг, — он подбородком указал за широкое панорамное окно. — Разве это не стоит всего золота мира?

Я проглотил комок в горле.

— Спасибо, друг.

Мы обнялись. Я похлопал Кольку по мускулистой спине… И тут же, не сходя с места, пообещал себе вернуть ему накопления ещё до восхода Задницы.

— Скажешь, куда подогнать грузовики, я распоряжусь, — сказал Колян и вернулся к своим бумагам.

Выйдя из его кабинета, я позволил себе небольшую передышку. Взошел на одну из трибун, уселся в пластиковое кресло и понаблюдал за тренировкой «Сынов Анархии».

Хотя Колька и утверждал, что это «моя» команда, я в это не верил. Да я даже ни разу их не видел!

Не говоря уже о том, что я ни ухом ни рылом, как они тренируются…

А посмотреть было на что.

В воротах стоял горгонид по имени Патрокл, я помнил его по «Затычке». Остальных я попросту не знал — несколько лиц были мне знакомы, но не более того.

Но то, как они тренировались — впечатляло.

Мяч рвал им бутсы в клочья, закладывал такие виражи, что у меня шея выворачивалась за спину, летал с такой скоростью, словно вообразил себя бладжером.

Впрочем, бладжеру до него было, как до небес, и всё лесом: наш мяч имел такие зубы, и такой свирепый вид…

Словом, если я останусь сегодня жив, завтра обязательно пойду на матч. «Сыны Анархии» против «Эцилоп ЭС-И», на это стоит посмотреть.

Когда Заднице до горизонта оставалось около ладони, я поднялся и пошел на выход. Надо ещё добраться до Гильдии магов — в их защищенной от магических атак Цитадели и будут проходить поединки.

Выглянув за ворота, я чертыхнулся.

Опять я остался без транспорта… А в Сан-Инферно такие расстояния, что на своих двоих можно и до утра не обернуться.

Способ передвижения, пригодный исключительно для тех, кому некуда торопиться.

Я вспомнил Ролло. Надо подкинуть Кольке идею создать в Сан-инферно службу такси. Думаю, таких ребят, как краб, здесь полным-полно. А отказываться от заработка в нашем городе никто и не подумает…

Пришла мысль, что став драконом, я долетел бы до Гильдии магов за два взмаха крыльями. Но пока что я не мог себе этого позволить: любой сюрприз должен быть тщательно подготовлен — иначе это не сюрприз.

И я уже собирался пуститься пешком — поднажать, пробежаться, — когда из ворот вышла знакомая фигура…

— Здорово, Руперт, — я с размаху влепил ладонь ему в руку. — Рад, что ты играешь за нас.

— Дон Коломбо хочет организовать свою команду, — сообщил дракон. — «Задница Кингс». Звал меня нападающим.

— Ну, если сам дон…

— Я отказался.

— О…

— Понимаешь, Макс… — чёрный дракон криво усмехнулся. Шрамы на лице пришли в движение, делая его лицо ещё более устрашающим. — Ты ведь первый в меня поверил. Отнёсся, как к человеку. Так что я за тебя. И за твою команду.

На глаза чуть не навернулись слёзы. Что это за день сегодня такой?.. Прощаются они со мной все, что ли?..

Я вздохнул.

— Слушай, Руперт… Я, конечно, польщен, и всё такое… Но на твоём месте принял бы предложение дяди.

— Но я же тебе…

— Погоди, дай сказать… Вот ты говоришь, я в тебя поверил. А ведь дон Коломбо… Ну, позвав тебя в свою команду, он сделал то же самое. Он ХОЧЕТ, чтобы ты был на его стороне. Понимаешь, о чём я?

Дракон задумчиво кивнул.

— Ладно, — наконец кивнул он. — Если ты не в обиде, то… я подумаю. И тут вот ещё… — он подтолкнул ко мне объёмистый свёрток. — Шеф просил передать, если ты ещё не убежал.

— Спасибо, — я осторожно тронул обёртку носком ботинка. — И… что это?

— Откуда мне знать? — дракон пожал плечами, махнул рукой и пошел обратно на стадион. — Рад, что ты ещё жив, — крикнул он напоследок, не оборачиваясь.

Я разорвал бумагу.

Мать моя колдунья…

Моноколесо!

Когда я ещё жил в Москве, они только входили в моду, и стоили просто атомных денег. Я о таком мечтал.

А Колька запомнил.

«Поздравляю с днюхой» — гласила записка.

Я моргнул. День рождения мой уже прошел, но… А, ладно. Какая разница?

На душе стало тепло и грустно.

Ну вот и исполняются все мои мечты…

К моноколесу прилагались крутяцкий шлем, полная броня, спецботинки и перчатки.

Вместо аккумулятора на ободе была небольшая круглая наклейка — одна из Колькиных матриц, надо полагать…

Обрядившись в обновки, я почувствовал себя средневековым рыцарем. Только копья трёхметрового не хватает, а ещё верного Санчо-Пансы.

— П-ссст…

А вот и он, собственной персоной.

— Привет, Труффальдино. Что-то случилось?

— Макс, ты просто не поверишь.

Глава 21

Чему? — хотел спросить я. — Гремлины вырвались на свободу? «Чистилище» взлетело на воздух? В Око Люцифера соринка попала?

Катаклизмы меньшего масштаба я даже рассматривать не буду.

— Серпент поставил на свою победу целый килограмм золота!

Я усмехнулся.

— И из-за этого ты мчался ко мне через весь город?

Крылокош присел отдышаться мне на плечо, и я почесал ему шейку.

— Целый килограмм, Макс! Ты представляешь, какая это куча деньжищ?

— К сожалению да.

Я всё хотел нахлобучить шлем, но как только подносил его к голове, Труффальдино вонзал когти мне в плечо. Никакая броня ему не мешала.

— И ты что, не собираешься ничего делать? — вопросил кот таким тоном, словно я отказался спасти от злого волка его родную бабушку.

— Ну почему же… — порывшись в карманах, я выудил золотую монетку. Я знал, что она там будет. И не ошибся. — Вот, можешь сделать ставку, если хочешь.

Я подбросил монетку в воздух, крылокош прижал её лапой, а потом попробовал на зуб.

— Заковианское золото! — он замурчал так громко, словно рядом с моим ухом завели трактор.

— И ты туда же…

— Да на эти деньги я смогу сделать целых… две ставки! — Крылокош поднялся в воздух. Не знаю, куда он спрятал монетку, но я её больше не видел. — Я полетел, — попрощался кот. — У Зубодёра самые лучшие условия… Пока, Макс! И помни: пятьдесят процентов твои…

— Вообще-то это мои деньги, — буркнул я. Но кот уже улетел.

А я встал на колесо…

Не скажу, что у меня получилось с полпинка. Но в конце концов, потратив минут двадцать драгоценного времени, я освоил это хитрое искусство. А потом включил левитационную матрицу…

Сидеть на байке, и стоять на одном колесе, как цирковой эквилибрист, это, я вам скажу, две большие разницы.

Через пару минут я понял, что больше всего мешает именно это — осознание того, что я буквально «стою» на воздухе.

Как только у меня получалось об этом забыть — всё налаживалось. Но потом я спохватывался… и начинал паниковать.

Нет, с падением, как таковым, проблем не возникало — тот же полёт, только вертикально вниз.

Мне категорически не нравилось ударяться о землю.

Тем не менее, спустя несколько мучительных попыток, я приноровился не падать.

Колесо негромко шелестело на ветру, Колькина матрица работала как часы.

По здравом размышлении, я направился к Гильдии Законников — решил проследить, что всё предоставленное Колькой золото завизируют, оприходуют и отдадут кредиторам под расписку в трёх экземплярах. Один из которых я непременно возьму себе…

Задница висел совсем низко. Но с новым видом транспорта я запросто успею везде, ещё и время останется.

Квартал законников был не слишком далеко от дворца Патриция — фактически, он располагался ВОКРУГ него.

Конторы стряпчих, адвокатов, экспертов по всевозможным видам права, располагались вперемешку с пабами и магазинчиками, торгующими недорогими средствами по истреблению ближних.

От магазинчиков конторы стряпчих отличали лишь более яркие вывески и броские витрины с запоминающимися рекламными лозунгами.

«Ваши деньги — наши проценты. Встречайте нас с распростёртыми кошельками!».

«Опытный очернитель придаст вашему бизнесу необходимую солидность»

«Уважаемый судья вынесет приговор, не подлежащий пересмотру и апелляции»

«Спортивный гуру предскажет результаты всех матчей на ближайший год»…

Сверху мне было отлично видно, как к одному из зданий — круглому, с яркими флажками, похожему на цирк Шапито — подъехали, один за другим, пять грузовиков.

Двигались они медленно, я издалека слышал, как поскрипывают, вдавливаясь в раскалённый асфальт, колёса.

Странно… В кабине каждого грузовика был водитель — и на этом всё.

Не слишком ли беспечно со стороны Кольки, отправлять пятьдесят полновесных тонн золота без охраны?..

Впрочем, когда грузовики остановились рядком у входа в «Шапито», и водители покинули кабины, я понял, что никакой беспечностью здесь и не пахнет: все водители были драконами.

Мои старые знакомые таможенники, вот кто это были. Удивительно, как быстро Колян наладил связи во всех городских службах.

Поражаюсь его дальновидности. Если кому-то хотя бы ПРИДЁТ В ГОЛОВУ мысль ограбить дракона — он сам, своими ножками, пойдёт к Патрицию и сдастся превентивно.

Так будет безопасней.

На ступенях перед зданием Гильдии меня уже ждали.

Королева Альвеола, в платье, похожем на взрыв Сверхновой, была, как всегда, ослепительна. Господин Шмук блистал умением носить абсолютно несочетаемые предметы гардероба, как то: широкие зелёные бархатные штаны с фиолетовыми продольными полосами, гавайскую рубашку ультрамаринового цвета с алыми пионами и шляпу из золотой чешуи с роскошным павлиньим пером…

Вдвоём эта парочка составляла НАСТОЛЬКО нетривиальное, запоминающиеся зрелище, что мадам Люсинда, в своём скромном шерстяном платье, горжетке из дохлого суслика и кошмарной шляпке, похожей на горшок с кактусом, на их фоне совершенно терялась.

Взмахом руки поприветствовав драконов, я направился к своим кредиторам.

— Моя королева, — запястье Альвеолы пахло миндальным маслом и ландышами.

— Мастер Шмук, — к кабану приближаться было небезопасно. Запах хлева он просто ГЕНЕРИРОВАЛ, и выпускал в воздух такими порциями, что прохожие непроизвольно начинали оглядываться — в поисках навозных куч, я полагаю.

— Мадам Люсинда… — старуха чопорно наклонила голову ровно на два градуса. Её остренький носик, казалось, протыкает пространство, и оно трещит по швам.

И вот в мощных, похожих на двери старинного банковского сейфа, воротах Гильдии приоткрылась ма-а-аленькая щель.

Наружу просочился господин Крохобор.

Именно просочился: сначала показалось одно ухо, затем — лысина, потом — плечо лоснящегося костюма и воротничок засаленной, серой от долгой носки рубашки…

— А, господин Безумный! — говорить он начал, ещё не до конца вытащив ногу из щели. — Таки ви меня осчастливили.

Я даже за него испугался: дверь уже начала неумолимое движение назад, и если субтильный эльф притормозит хоть на мгновение — быть ему профилем на ассигнации.

— А вы сомневались, что у меня получится?

Сняв шлем, я пристроил его на сгиб руки и спрыгнул с моноколеса.

— Я сомневался, шо ви вообще останетесь в нашем гостеприимном городе, — господин Крохобор умыл серые пергаментные ручки воздухом, и пошевелил ушами. — Но я в вас жутко разочаровался в положительном смысле. Ви — таки человек слова, господин Безумный. Это внушает.

— Может, уже начнём? — хрюкнул мастер Шмук.

— Что, не терпится зарыться в золото, как свинье — в апельсины?

Голос у Альвеолы был шелковым, как ножны для стилета.

— Прибереги свои нищебродские остроты для подданных, королева, — беззлобно отмахнулся кабан. — Итак, господин Безумный?..

Я гостеприимно повёл рукой вдоль грузовиков.

— Извольте получить, — сказал я, а господин Крохобор с готовностью открыл свой гроссбух на чистой странице. — Два грузовика — вам, моя королева… Под расписку, пожалуйста. Вот так, в трёх экземплярах, спасибо большое. Приятно иметь с вами дело… И два грузовика — вам, мастер Шмук.

— Я хочу убедиться, что там именно золото, — недовольно хрюкнул кабан.

— Вы думаете, его украли по дороге?.. — я бросил многозначительный взгляд на драконов-водителей.

— Не учите вора воровать, — кабан направился к припаркованному транспорту.

Я кивком разрешил открыть кузов…

Улицу затопило золотое сияние.

Я сглотнул.

Никогда такого не видел. Слитки лежали, как влитые, один к одному. Они походили на золотые буханки хлеба, на кубик Рубика с одинаково-золотыми гранями, на пчелиные соты, полные золотого летнего мёда…

К зрелищу начал подтягиваться народ.

— А что происходит-то? — спросил голос из толпы.

— Говорят, один сумасшедший раздаёт золото всем желающим.

— Да ну?.. Тогда я первый в очереди!

— Я за тобой.

— Эй вы, оба, не наглейте! Мы с ребятами раньше пришли…

— Да где раньше, где раньше?.. Дамочка, а вас здесь вообще не стояло!

Добрые граждане Са-Инферно… — на глаза навернулись слёзы умиления.

Не бросились они самостоятельно разгружать грузовики лишь благодаря драконам.

Тем, к их чести сказать, только и надо было, что стоять рядом и улыбаться.

Я бы к такой улыбке и на километр не подошел.

— Это ты первый? Да я вперёд тебя занял. Так что посторонись, не мельтеши.

— Господа, господа… Давайте рассуждать разумно. Золота целых пять грузовиков. Очевидно, что на всех не хватит! Давайте-ка проредим грядочку…

Послышалась плюха, кто-то сплюнул зубы на асфальт…

— Ну что, доволен? — сварливо спросила Альвеола оторопевшего кабана. — Теперь весь город знает, что здесь происходит, спасибо тебе большое.

— Крохобор!.. — взревел кабан. — Наведите порядок, Люцифер вас побери.

— Граждане, граждане, расходитесь! — стоя на верхней ступеньке, эльф делал движения руками, словно разгонял голубей.

— А как же раздача золота? — капризно спросили из толпы. — Я уже с работы уволился!

— А я купил Травяную яхту.

— Когда б ты успел? Мы ж только подошли…

— А я мысленно.

— Уважаемые граждане! Чтобы получить золото — один слиток в одни руки — ви должны заполнить анкету, в которой будут указаны ваше полное имя, возраст, адрес проживания и род деятельности. Также ви должны предоставить подробную справку от своей Гильдии о полной выплате налогов как за последний квартал, так и за предыдущие десять лет. Документы начнут принимать сейчас же, вот эти приятные господа с милыми улыбками… — и он широким жестом повёл в сторону драконов.

Так же быстро, как собралась, толпа рассосалась.

Молча, организовано, не говоря ни единого худого слова.

Мы остались вчетвером. Не считая драконов, разумеется.

— Ну что, ты доволен? — спросила недовольным голосом Альвеола, обращаясь исключительно к мастеру Шмуку.

— Пересчитать бы… — крякнул тот.

Королева закатила глаза.

— Сколько я тебя знаю, Шемми, вечно ты что-нибудь пересчитываешь… Предпочтительно, в чужих карманах.

— Издержки профессии, любовь моя, — поклонился кабан.

Препирались они, как давным-давно спетая и сыгранная семейная пара.

Я сделал шаг вперёд.

— Уважаемые дамы и господа, — начал я продуманную широкомасштабную речь. — Вот то, что я вам должен. Двадцать тонн — королеве, двадцать — мастеру Шмуку, и десять — госпоже Люсинде. Расписки я получил, господин Крохобор зафиксировал акт передачи, засим — разрешите откланяться. Недосуг.

Коротко поклонившись, я направился к своему моноколесу.

— Одну минуточку, молодой человек.

Это были первые слова, сказанные главой Гильдии Белошвеек. Уж лучше бы она молчала…

Я вздохнул и устало развернулся всем телом, вместе с колесом.

— Что-то не так, госпожа Люсинда? Саечку за испуг — говорят там, где я вырос. Поверьте: ВАС я буду бояться до конца жизни.

— Меня не устраивают размеры компенсации, — чопорно заявила старая леди и потрясла у меня перед носом замшелым ридикюлем. Внутри кто-то негромко шебуршал.

Я посмотрел на господина Крохобора. Тот пошевелил ушами, с них посыпалась перхоть.

— Боюсь, господин Безумный не слишком хорошо слушал, когда я говорил о возмещении ущерба госпоже Люсинде, — проскрипел законник. — Ох уж эта молодёжь, вечно куда-то спешит…

— Я прекрасно всё слышал, — холодно отрезал я. — Речь шла о десяти тоннах возмещения. Они перед вами.

— Юноша, — оскорблённо посмотрела на меня старуха. — Ни о каких тоннах речи не шло. Я требовала десять золотых. На мой взгляд, это достаточная воспитательная мера для того, чтобы впредь вы не пугали пожилых дам со слабым здоровьем. Штраф на сию сумму должен стать для вас хорошим уроком, молодой человек. Итак… — она протянула узкую лапку, затянутую в кружевную перчатку без пальцев. — Я требую, чтобы мне выплатили десять золотых. Точнее, девять. Учитывая гонорар уважаемого Крохобора… — добавила она скаредным тоном, и бросила на законника уничтожающий взгляд.

Соскочив с колеса, на деревянных ногах я подошел к открытому грузовику и подпрыгнув, взял один слиток из самого верхнего ряда.

Взвесил его на ладони… На меня уставился ухмыляющийся зубастый мяч — так Колька маркировал своё, честно заработанное золото.

Я отнёс слиток старухе.

— Надеюсь, вы простите меня, мадам, за то, что штраф уплачен не совсем в той форме, на которой вы настаивали. Обещаю: в следующий раз я буду слушать гораздо внимательнее.

Я многозначительно посмотрел на законника.

Он всё прекрасно знал, старый хитрец. И не поправил меня СПЕЦИАЛЬНО — такие дела…

Эльф невозмутимо подмигнул в ответ.

«У вас — свои развлечения, господин Безумный, у меня — свои» — говорил его взгляд.

Ладно… Свои люди. Сочтёмся.

— Но здесь гораздо больше, чем десять золотых, — возмутилась старуха, покачав слиток на ладони. И быстро сунула его в рbдикюль.

— Считайте это благотворительным взносом в вашу Гильдию, — я широко улыбнулся и отвесил ей шутовской поклон. — На иголки.

— Заходи как-нибудь, Макс, — Альвеола послала мне воздушный поцелуй и направилась к головному грузовику.

Мастер Шмук просто кивнул, и тоже ушел. Как и госпожа Люсинда…

Мы с эльфом остались одни.

Не считая грузовика, набитого золотом, и зевающего водителя.

— Зачем вы так поступили со мной, господин Крохобор? Вы же прекрасно знали, что госпожа Люсинда требует всего десять золотых.

Эльф пожал плечами. С пиджака посыпалась перхоть.

— Я жутко извиняюсь, вьюноша, но поправьте меня, если я ошибаюсь: вам предстоят очень трудные времена. А трудные времена, по моему скромному разумению, нужно встречать сытым, здоровым, и очень богатым. И раз уж ви — тот, кто ви есть, вьюноша, распорядитесь этим богатством с умом. Честь имею…

И поклонившись, он направился к дверям.

Первым порывом было отправить грузовик обратно Кольке. Я обещал отдать ему долг, так надо же с чего-то начинать.

Но слова господина законника запали мне в душу.

Распорядиться с умом…

Махнув водителю, я запрыгнул в кабину грузовика.

А всего через пару минут входил в букмекерскую контору, чуть дальше по улице.

Законники и букмекеры — своего рода, симбиоз. Одни заключают сделки, другие тут же, не отходя от кассы, их оформляют…

— Мне нужен господин Зубодёр, — я запомнил, чьё имя называл Труффальдино, и решил воспользоваться наводкой.

— А кто спрашивает?

Детина за кассой не внушал никаких иллюзий. Синекожий, с длинным морщинистым носом, он напоминал смешного надувного слона — если бы не крошечные цепкие глазки, буквально разлагающие клиента на атомы.

Одет он был в костюм-тройку: сквозь петлю на жилетке продета золотая цепочка, на носу красуются небольшие, но очень тонкой работы очки…

— Безу… Безрукий Мрак. Да. Так меня зовут… Я слышал, у вас можно сделать ставку.

Не знаю, почему. Но в последний миг меня будто кто-то наступил мне на ногу, и я решил не называть своё настоящее имя.

— И на что вы хотите ставить, мистер Безрукий?

— На поединок между Серпентом и Безумным Максом.

Синий слон неспешно кивнул.

Пальцы его, больше похожие на раздутые сосиски, продолжали бегать по клавишам механической кассы — я видел такие по телевизору — ни на миг не останавливаясь.

Они словно жили своей жизнью, сопровождая нашу беседу негромким и вполне приятным металлическим шелестом.

— Хороший выбор, — сказал слон. — На Серпента я принимаю пять к одному. Через час, когда начнётся сам поединок, ставки возрастут до десяти… Можно неплохо заработать, если ставить с умом. И… да: ставки меньше одного золотого я даже не рассматриваю.

— Я хочу поставить ПРОТИВ Серпента, — заявил я. — То есть, я ставлю на Безумного Макса.

— Иди домой, парень, — пальцы продолжили бегать по клавишам. — Потрать свои деньги на мага-целителя, у тебя явно плохо с головой.

— Но почему? Никто не верит в победу господина Безумного?

— При чём тут вера? — слон издал трубный звук длинным морщинистым носом. — Чистая логика: Серпент — фаворит. Он уже победил в семи поединках из семи. А господин Безумный — даже не тёмная лошадка. Он — чёрная дыра. Для твоих денег, если ты на него поставишь… — слон довольно хохотнул. — Безумный Макс не умеет колдовать, — продолжил он таким тоном, словно мы обсуждали статьи призового рысака. — У него нет никакого опыта поединков — он новичок, сечёшь фишку? Единственный вариант, при котором я могу принять ставку на господина Безумного — это сколько он продержится, прежде, чем его завалят другие соискатели. До Серпента он даже не доживёт.

— Я хочу поставить на победу Безумного Макса.

Слон пожал громадными, покатыми плечами.

— Это твои деньги, чувак. Я тебя предупредил, так что моя совесть чиста. Ты же не придёшь бить мне стёкла, когда проиграешь?

— Даю слово.

— Ладно. Сколько ты хочешь поставить?

— Десять тонн золотом.

Слон перестал нажимать клавиши. Пальцы замерли неподвижно, крошечные пронзительные глазки уставились на меня.

— Если это какая-то шутка, я сам вызову мага-целителя, и даже оплачу его услуги, — мягко сказал Зубодёр. — Иди домой. Полежи чуток. Чёртова жара когда-нибудь нас всех доконает.

— Я не шучу. Можете выйти из офиса и убедиться сами, господин Зубодёр.

Стул отъехал от стола, громко царапая ножками по паркету — детина медленно поднялся.

Тяжело ступая, он выбрался из-за кассы, прошел через светлый, немного захламлённый офис и встал в дверях, закрыв своим телом весь проём.

Минуту он изучал грузовик, а также сидящего за баранкой шофёра.

Затем вернулся к кассе…

— Итак, господин Безумный, — сказал он, взяв меня за руку. Кожа его огромной лапищи была удивительно мягкой, словно плюшевой. — Я вас внимательно слушаю.

Глава 22

Выходя из конторы Зубодёра, я улыбался.

Грузовик, осторожно сдавая кормой, въезжал в гостеприимно распахнутые ворота склада — букмекер заверил, что моя «ставка» будет там в полной безопасности.

— Не то, чтобы я поверил в твою победу, господин Безумный, — на прощанье предупредил Зубодёр. — Но ты должен понимать: если ставка сработает, выигрыш придётся собирать вскладчину. Я поговорю с коллегами.

— Я понимаю, на какие жертвы вам приходится идти, — пожав его мягкую плюшевую лапищу, я улыбнулся. — И ценю это.

— Я не говорю, что это случиться. Но если ты победишь, сынок, я получу такой процент, что смогу уйти на покой. Мечты стоят денег, и я готов платить такую цену.

Словом, мы остались друг другом довольны.

А насчёт победы… Есть у меня одна идейка. Если сработает, и волки будут целы, и овцы сыты.

Встав на колесо, я устремился в небо.

Решил подняться повыше, чтобы сориентироваться: в Гильдии магов я никогда не бывал, так что небольшая рекогносцировочка не повредит.

Задница повис на два пальца над горизонтом. Ещё немного — и его раскалённое очко коснётся окоёма…

Вон там — Цитадель Гильдии воров, — я отметил серый неприступный куб, похожий на кирпич в окружении конфетных обёрток.

Но мы-то с вами знаем, что неприступен он только с виду.

Левее — разноцветный, похожий на кучу пёстрых цыганских юбок, дворец королевы нищих.

Ещё дальше — кварталы Гильдии Праздников и Оргий…

А вот и Башня Искусств.

Она располагалась на краю Травяного Моря, я даже заметил вдалеке тоненький, как былинка, но легко узнаваемый Маяк…

Архитектурой она напоминала неприступные крепости, к которым питали пристрастие колдуны с Лимба.

Выстроенное из крепких каменных блоков здание поднималось на солидную высоту. И если бы не вечное горячее марево, его было бы видно из любой точки города.

На самом верху располагалась обширная площадка, окруженная, кроме устрашающих зубцов, ещё и магическим полем — его похожее на мыльную плёнку сияние я не столько увидел, сколько почувствовал.

Значит, незаметно внутрь Башни Искусств не попадёшь…

Задумавшись над возникшей задачкой, я возвёл очи к небу, и постепенно расширяя глаза, выпучился на пролетавшую мимо, аки ведьма на помеле…

— Зебрина! — я замахал руками, но вредная девчонка сделала вид, что не заметила и полетела дальше.

Я нахмурился.

Она не могла меня не увидеть — надо быть слепым на всю голову, чтобы не заметить детину в ярко-зелёной куртке и похожем на изумрудное яйцо шлеме, зависшего на фоне багрового неба.

А стало быть, тут что-то не так.

У Зебрины от меня секреты? А почему бы и нет. Клятв мы друг другу не давали…

А, понял! Это из-за нашей сделки. Девчонка из кожи вон лезет, чтобы меня поиметь — то есть, доказать, что её клуб круче моего.

Интересно: что Зебрина затеяла?

Не отдавая себе отчёта, я устремился за ней. Надо проследить, чтобы её идея оказалась дельной, чтобы она сумела её воплотить… Словом, чтобы всё было чики-пуки, и когда ей присудят победу, никто бы не усомнился, что выиграла она честно.

Странно. И что она забыла в Травяном море?..

Зебрина тем временем летела строго вперёд, не глядя по сторонам и всё ещё не обращая внимания на залётных птичек вроде меня.

В процессе меня посетила такая мысль: а куда же девался мой убийца?

Я что хочу сказать: пока я метался по городу, как жук-водомерка по колхозному пруду, у него был миллион возможностей прищучить меня раз и навсегда.

Почему он этого не сделал?..

Вывод напрашивался один: если мне И ТАК грозит неминуемая гибель в магическом поединке, чего напрягаться-то?

Даже личный киллер, и тот в меня не верит. Такие дела.

Поднажав, я сократил расстояние между собой и Зебриной, и вновь позвал её, напрягая лёгкие.

Нехорошо будет, если она подумает, что я за ней слежу…

Нет, я слежу, конечно, но пускай она об этом знает.

— Зебрина!..

Ноль эффекта.

Целеустремлённостью полёт её байка ничем не уступал пуле, выпущенной из скорострельной винтовки.

Вздохнув, я тоже прибавил газу.

Как я это сделал?.. Спросите что-нибудь полегче.

У меня появилась гипотеза, что Колькина матрица воспринимает мысленные сигналы — как МЗЧ, например. И реагирует соответственно.

Но на самом деле, я просто не знаю.

Магия.

А ведь удобное словечко, не находите? Им можно объяснить любую непонятную хрень, которая творится сплошь и рядом — просто люди не дают себе труда задуматься о причинах.

Но поверьте: причины есть всегда. Даже если их на первый взгляд и не видно…

Впереди показалась плоская крыша Госпиталя для смертельно больных драконов.

За размышлениями, я сам не заметил, как мы оказались так далеко от города.

Я издал нервный смешок.

Есть шанс опоздать на собственные похороны… Если только мне автоматически не присудят поражение — вследствие неявки на поединок.

На секунду я завис между небом и землёй…

Ещё не поздно повернуть назад. И если я потороплюсь, останется время на подготовку.

Оглянувшись, я поискал взглядом Башню Искусств — и не нашел. Нет, дело тут вовсе не в дымке, — допетрил я. — Сегодня воздух чист, как никогда, и Башня должна торчать над Сан-Инферно, как огородное пугало над озимой пшеницей. В качестве воронья можно пустить молодых дракончиков.

Опять дело в магии. Они просто скрывают свою башню за мороком…

Пока я размышлял о причудах магов, Зебрина преспокойно посадила байк на крышу госпиталя, нажала рычаг и принялась спускаться по ступенькам.

Да что она там забыла?..

Бросив несколько нервный взгляд на Задницу, я припустил следом.

Я просто хочу знать, что у неё всё в порядке, — сказал я себе. — Ну мало ли?.. Может, зеркальце оставила… Заберёт — и вернётся в город, как миленькая.

А я только убедюсь… убежусь… словом, проверю.

Бесшумно соскочив с моноколеса, я в два шага преодолел расстояние до ступенек и принялся спускаться.

Темень внутри была, как в печной трубе, а в глазах всё ещё прыгал призрачный диск Задницы, так что спускался я буквально наощупь — помнил по прошлым визитам, как расположены ступеньки.

Пришлось поторопиться: крыша съезжалась, и я рисковал прищемить себе макушку.

Ничего удивительного, что буквально через пять-шесть шагов раздалось звучное:

— АЙ! Ты чего пинаешься?

— Зебрина?.. Так ты меня видела?

— А ты думал, я совсем слепая?

— Но я…

— Зачем ты за мной следишь, Макс?

Если кому интересно: препирались мы, стоя на одной ступеньке. Лестница была узенькая, напоминая шириной пожарную, и вдвоём, даже с очень стройной девчонкой, было тесновато.

Это было не лишено приятности и создавало определённые преимущества…

— Макс! — мою руку грубо сбросили с талии, а ещё пихнули в грудь. — ЗАЧЕМ ты за мной попёрся?

Я немножко разозлился.

— Откуда я знаю? Увидел, как ты пролетаешь по небу, позвал, ты не откликнулась…

— А может, это означает, что у меня есть более важные дела?

— О. Прости пожалуйста. Если у тебя есть более важные дела, чем я, то мне пора, — я поставил ногу ступенькой выше. — Если тебе интересно, у меня тоже дела. Не такие важные, как у тебя, всего лишь поединок в магической башне, но кто я такой, чтобы хвастаться? Ладно, извини, что побеспокоил.

В ответ раздался длинный, сопровождающийся струйкой пламени, вздох.

— И брови мне совсем не жалко. В конце концов, они всё равно никогда не успевают отрасти, так что пустяки. Дело житейское.

Я не знаю, почему так себя повёл. Просто…

Казалось, что у нас с Зебриной что-то наклёвывается, понимаете? Что-то большое, чистое…

И ЭТО не слон из ванны.

— Макс, подожди.

У неё был такой голос…

— Я здесь. Я рядом. Я… Я помогу тебе. Что бы это ни было.

— Ты не сможешь.

— Поспорим?

Зебрина фыркнула. В искрах пламени на миг мелькнуло бледное личико с острым подбородком, рыжая чёлка и очень серьёзные глаза.

— С ТОБОЙ мы уже поспорили, помнишь? Кстати: если ты проиграешь магический поединок, значит, я выиграла автоматически?

— Твой сарказм нужно продавать, — сказал я, обнимая девчонку и крепко прижимая к себе. Прошло много часов с тех пор, как мы виделись в «Чистилище» сегодня утром, и я жутко соскучился. — Крошечными порциями, в пузырьках для магических эликсиров. Озолотимся.

Драконица потёрлась носом о моё плечо…

— Знаешь, честно говоря, я рада, что ты здесь.

— Я тоже.

Мои руки находили всё новые интересные места — иногда мягкие и шелковистые, иногда…

— Помолчи, Макс. Дай мне сказать.

— Мммм… — лицом я зарылся в её волосы.

— Скоро я превращусь в дракона.

— Прекрасно. Мне нравится, когда ты превращаешься.

— Скорее всего, насовсем.

Нечеловеческим усилием воли я оторвался от Зебрины, а затем взял её за подбородок и заглянул в глаза.

— Что ты сейчас сказала?..

— Я превращаюсь каждую ночь, — зачастила девчонка. — Сначала — часа на три, потом на дольше. И с каждым разом мне всё труднее вернуться. Я знаю, чувствую, что ещё пара дней — и я не смогу…

Я онемел. И если бы не объятия Зебрины, рухнул бы вниз, как оставшийся без точки опоры Архимед.

— Но… — я сглотнул. В горле пересохло. — Но ты же сказала, что всё путём. Что ты порешала эту проблему — то есть, нашла способ… — Остапа несло.

— Я тебя обманула.

— О.

— Я ВСЕХ обманула, понимаешь? Да, у меня получилось стать человеком — и я тоже думала, что это навсегда, что я контролирую ситуацию. Но настала ночь… А потом — следующая…

— То есть, сделка с Денницей всё ещё в силе, — уточнил я. Зебрина, не глядя на меня, кивнула.

От облегчения я вспотел.

— Идём, — дёрнув её за руку, я побежал вверх по ступенькам со всей возможной скоростью.

— Куда?

Тем не менее, она послушалась. Впервые в жизни Зебрина послушалась, без капризов, предварительных пререканий и торга.

— Некогда объяснять, просто доверься мне.

— Но скоро закат! Я не смогу долго сопротивляться…

— Мы успеем, — на мгновение я притормозил и чмокнул её в нос. — Обещаю.

Вырвавшись на крышу, я одним махом усадил Зебрину на заднее сиденье байка, сам сел вперёд и положил руки на руль.

Бросил косой взгляд на моноколесо: оно выглядело так одиноко и сиротливо…

Протянув руку, я подхватил его и вручил Зебрине.

— Что это? — ну конечно. Она-то таких штук ещё не видела. Но ничего. Зная Кольку, скоро все подростки в Эс-И будут бредить такими игрушками.

— Подарок. Ну то есть, это мой подарок. Точнее, мне. От Коляна.

— Да поняла я, поняла. Жадина.

— Ты даже не знаешь, что это такое.

— Выглядит прикольно.

— Ладно. Если мы с тобой переживём сегодняшнюю ночь, я покажу, как им пользоваться.

Я не кривил душой. Шансы в то, что я останусь жив после поединка — исчезающе малы. Все, даже донья Карлотта, даже Лола, в один голос утверждали, что у меня кишка тонка.

Но если они не правы, и я всё-таки выкручусь, то за углом меня будет ждать наёмный убийца — здрасьте, пожалуйста! Мы не ждали вас, а вы припёрлися…

Но прежде всего я должен помочь Зебрине. К сожалению, я не уверен, что мой план сработает, но другого у меня попросту нет.

Как всегда, всё упирается во время.

Я-то думал: — вернусь с Лимба, не торопясь, попробую несколько вариантов…

Глядишь, какой-то и сработает.

И я их попробовал, честно-честно: и спиртом, и огнём пыхать, и просто водой… Ничего не получилось.

А потом заявилась Зебрина, и сказала, что проблема решена. Я и расслабил булки.

Получается, зря.

Денница сказал, что если я найду способ уничтожить подпись, сделка будет расторгнута.

Остался последний способ…

— Макс, мы что, летим во дворец Патриция?

— Э… В некотором смысле.

— Святой Люцифер! Ты хочешь сделать мне предложение!.. — вопль по децибелам зашкалил возможности моих человеческих ушей.

— Э… Что?..

— Дворец Патриция, Макс! Ведь там проводят все официальные бракосочетания! — Зебрина уже не сидела смирно за моей спиной, а скакала, как сумасшедшая макака. — Зачем ещё тебе именно сейчас понадобилось туда попасть?

Ну конечно. ЖЕЛЕЗОБЕТОННАЯ логика.

— Ты хочешь сделать мне предложение, и официально зафиксировать помолвку. Тогда свадьба будет через пару месяцев — должны же мы подготовиться! Платье, фата, туфли… Ну, и тебе что-нибудь подберём. Галстук, например. Знаешь, учитывая, какие у нас с тобой родственники, они не оценят, если мы поженимся втихаря. Ой, Макс! Я так рада, что ты об этом подумал!.. Ты такой заботливый, такой…

— Кхе, кхе… я попытался ослабить профессиональный борцовский захват на своей шее. — А ты не забыла, что нам сначала надо выжить? Ну, выжить надо мне, а тебе — не превратиться в… очень крупную невесту. Боюсь, на драконицу ни одно свадебное платье просто не налезет.

— Но… — наконец она успокоилась, села и понизила тембр голоса до порога слышимости. — Я же нащупала! У тебя в кармане…

И хоть это и было опасно, на такой скорости и на такой высоте, я закрыл глаза и посчитал до шестидесяти.

Коробочка доньи Карлотты! Я совсем о ней забыл.

Она, так же, как и неразменная монетка, автоматически оказывалась у меня в кармане.

Лучше бы это была пачка сигарет, честное слово. Но нет в мире совершенства. Чего нет — того нет.

Значит, Зебрина нащупала её, обнимая меня, и разумеется, сделала далеко идущие выводы.

Круто-круто-круто.

Дворец темнел впереди, во всей своей неотвратимости.

А я вдруг подумал: может, это судьба?

Я ведь люблю Зебрину! И вот она наконец-то рядом, и мне даже волноваться не надо гадая, что она ответит… Так может, пора?

Встать на одно колено, заглянуть ей в глаза…

Я бросил нервный взгляд на Задницу.

Один палец. Ширина одного пальца отделяет неумолимое светило от горизонта, а я рассуждаю о том, чему попросту не суждено случиться, если я не…

— Это не зал торжеств, — скептически наморщила носик Зебрина, когда я подвёл её к неприметному домику в глубине геометрического парка.

— Ты точно уверена? Ничего не перепутала?..

Я не пытался шутить. Просто нервный мандраж колотил меня всё сильнее, и надо было дать хоть какой-то выход эмоциям.

— Разуй глаза, Макс! Зал торжеств — во-о-он там, с двухголовым лебедем на крыше. А это — какой-то сарай. Я не хочу заключать помолвку в сарае!

— Кто здесь говорит о помолвке?

Дверь распахнулась. На пороге стояла Патриция.

Я закрыл глаза. Сделал глубокий вдох…

Ну, сейчас начнётся.

— А ты кто такая? — глаза Зебрины подозрительно сузились.

Ну конечно. Она ведь могла и не знать, кто прячется под шлемом Патриция…

— Девочки, познакомьтесь, — поспешно встрял я. — Зебрина, это Патриция. Пат, это Зебрина.

— ПАТ?..

Я повернулся к драконице, отгородившись спиной от нефилим.

— Послушай, любимая… Времени в обрез. Давай сначала покончим с делами, а потом я всё-всё тебе объясню, — и я многозначительно покосился на Задницу. До точки невозврата оставался буквально волосок.

— Любимая, значит, — пробормотала за спиной Патриция. — Как интересно.

Я с хрустом сжал зубы. По-моему, один-другой раскрошился.

— Патриция, нам можно войти? Пожалуйста.

Демоница смерила меня взглядом.

— А я думала, ты уже и не спросишь. Судя по тому, как ты по-хозяйски взялся за ручку…

— Я думал, ты всё ещё гостишь на Лимбе! — нет, любому, даже ангельскому терпению приходит конец. — А мне срочно, буквально до зарезу, нужен Фонци.

— О, — она поправила очки и сжала губы в жесткую линию. — Вот значит как. А я думала, ты соскучился…

— СОСКУЧИЛСЯ? — этот вопль по децибелам превосходил все слышанные мною раньше. — Да кто она такая, в конце концов?..

Но я не слушал.

Отодвинув — вежливо — Патрицию с прохода, я стремительно ворвался в её кабинет и распахнул шкаф.

Аквариума не было.

— ПАТРИЦИЯ! Где Фонци?

— И незачем так орать. Я и в первый раз всё прекрасно слышала.

— ГДЕ ОН?..

Нет, я не нервничал. Зачем?.. Просто видел, как от кожи Зебрины поднимаются струйки дыма, а очертания её фигуры начинают подозрительно клубиться, приобретая волшебный золотой блеск.

— Патриция. Скажи пожалуйста: ГДЕ ФОНЦИ?

— Я выпустила его погулять.

— КУДА?..

— В свой садик.

Я облегчённо выдохнул. А потом рванул ручку маленькой дверки в глубине комнаты, одновременно доставая из кармана куртки пергамент, с таким трудом отвоёванный у Денницы.

— Фонци! — я оглядел девственно пустую дорожку, лавочку и два цветочных горшка. — Фонци, дружище, где ты?..

Услышав негромкое журчание, я пулей бросился в том направлении.

Фонтан! И как я мог о нём забыть…

Узнав меня, губка радостно затрепыхал всеми ста пятьюдесятью лапками. Осторожно вынув его из воды, я расстелил пергамент прямо на тропинке, и водрузил на него Фонци.

Ну… Настал момент истины.

Нет, не было никаких молний. Письмена не вспыхивали, умирая, кровавым пламенем… Они просто исчезали.

Фонци ползал по строчкам, издавая довольное ням-ням-ням… и оставляя слегка влажный след на чистом, как небо в погожий день, листе.

Выбегая из домика, я на ходу вручил пергамент Зебрине. Та уже перестала клубиться и дымиться, и удивлённо рассматривала свои руки, поворачивая их так и эдак.

Патриция стояла рядом, нетерпеливо постукивая по дорожке носком туфельки.

Удача — самая коварная из моих девушек.

Оставлять вот так, один на один, непримиримых красоток…

— Приятно было пообщаться, девочки, но мне пора, — прокричал я на бегу. — Надеюсь, вы подружитесь. В любом случае, для меня было честью быть знакомым с вами обеими.

На этой жизнеутверждающей ноте я вскочил на моноколесо и как псих ненормальный, понёсся к башне Искусств.

Задница уже наполовину утонул в горизонте, и мне оставалось надеяться лишь на чудо.

Глава 23

Когда я завис над верхней площадкой башни Искусств, от Задницы остался лишь крошечный кусочек. Сверкая как бриллиант, он становился всё меньше, тоньше…

Ну что ж. Сейчас, или никогда.

Если выгорит — сегодня я гуляю.

Нет, не так. Сегодня МЫ гуляем. Я приглашу всех своих девушек, всех, с кем успел познакомиться в Сан-Инферно, и закачу такую пьянку, что её будут вспоминать ещё лет сто.

А если нет…

Ну, на нет — и суда нет.

Эти мысли пронеслись в моей голове вихрем, пока организм настраивался на то, чтобы перестать быть Максом.

Я почувствовал, как увеличивается голова, как вытягиваются челюсти и заостряются зубы, как удлиняется позвоночник, а из него вырастают острые и твёрдые, как алмаз, шипы…

А потом распахнул крылья и спикировал вниз.

Защитное поле я проткнул, как мыльный пузырь. Оно тихо лопнуло, и… рассыпалось радужными брызгами. А я приземлился в центре круглой площадки, окруженной амфитеатром заполненных под завязку трибун.

Я не стал реветь, высоко задрав голову, как раненый динозавр. Не стал поднимать ветер крыльями. А просто наклонил голову к самой земле и выпустил длинный язык пламени.

Как паяльной лампой, повёл я головой вдоль трибун…

Нет, я вовсе не маньяк. Я был уверен, что это безопасно.

Ну… Был почти уверен. На девяносто девять и девять десятых процента…

Ведь здесь состоится магический поединок, так? А значит, зрители ДОЛЖНЫ быть защищены от любого магического воздействия…

Я не ошибся.

Струя пламени, которую я изверг, красиво разбилась о прозрачный магический щит, окружающий площадку — или лучше назвать её ареной?..

С трибун раздался дружный восхищенный вздох.

Я победно усмехнулся и… Превратился в самого себя.

Это и был мой план.

Не люблю хвастаться, но получилось просто, серьёзно и убедительно.

Я что хочу сказать: вряд ли кто-то из соискателей может проделать аналогичный трюк. И если мне не засчитают победу автоматически…

Когда я поклонился, публика разразилась аплодисментами.

Послав общий воздушный поцелуй, я широко улыбнулся.

Ну, воти всё.

Неразрешимая, казалось бы, проблема обернулась несложной задачкой на психологию.

Первое впечатление. Зачастую, оно решает всё: не зря говорят, что встречают по одёжке.

А если, вдобавок, эта одёжка размера эдак пятисотого и покрыта чешуёй…

Заметив, как на арену вышел Карбункул, я успокоился и встал прямо, опустив руки по швам.

Сейчас он объявит, что победу присуждают мне…

— Браво, господин Безумный. Какое впечатляющее появление, — ну? Что я говорил?.. — Рад, что вы не опоздали, и мы наконец-то можем начинать.

Я почувствовал, как моя улыбка становится несколько натянутой.

— Э… Начинать?

— Вы же за этим прибыли в Башню Искусств, не так ли? — Карбункул обвёл взглядом трибуны. — Столько народу! Никогда ещё борьба за должность Верховного мага не вызывала такого интереса у широких слоёв населения. К нам прибыли гости даже из других измерений!

Я вгляделся в тот сектор, на который с гордостью указывал Карбункул, и… окаменел. Превратился в соляной столб. В кусок пластиковой взрывчатки, которую забыли в морозилке, сделав совершенно бесполезной.

Первым, кого я увидел, был мой дед Литопс Каменнокрыл. В чёрном бархатном камзоле, в треуголке с серебряным позументом, он сидел, величаво опираясь на трость. Повязки на глазу больше не было. Вместо неё из-под век сверкал его настоящий адамантиевый глаз.

Рядом с дедом, небрежно помахивая веером, восседала моя бабка, герцогиня Шторм. Такие же белые, как у деда, волосы уложены в высокую причёску, платье настолько жесткое, что его, скорее, не надели, а возвели вокруг бабули, как бастион.

Я поискал глазами Кассандру, и… Да. Разумеется, она была здесь. Новая леди Шторм пренебрегла этикетом, предписывающим дамам благородного происхождения носить платья.

Наряд Кэсси состоял из чёрного кожаного костюма, из-под воротника и манжет вырывались водопады белых кружев…

Она мне подмигнула.

Дальше описывать каждого в отдельности не имеет смысла.

Здесь были все: король Золтан с небольшой свитой, в которую входили мой брат Захария и сестрица Зара.

Чета Коломбо — изящный наряд доньи Карлотты уравновешивался строгой тройкой дона и своеобычным серым плащом Луки Брази.

Лолита ради такого случая тоже была в платье — рядом с ней невозмутимо восседали Одиссей, Энди и ещё с десяток горгонид, среди которых я с удивлением узнал братьев Лолы с Оранжевого моря…

Клуб «Чистилище» присутствовал в полном составе.

Ещё один ряд занимали драконы, во главе с Рупертом.

Пока мой взгляд перебегал с одного лица на другое, сердце колотилось всё сильнее, а в ушах шумело всё громче.

Весь город был здесь.

Демон Силантий, краб Ролло… Над трибунами, словно стайка бабочек-переростков, кружили крылокоши во главе с Труффальдино.

В конце концов, лица слились в сплошное цветное яркое пятно, из которого, как на старинной фотографии, проявился жесткий профиль Зиновия Золотова.

Отец, одетый в простую кожаную куртку и джинсы, сидел рядом с Князем Драконьего двора, и сначала я его даже не заметил — на фоне великолепных, разряженных в пух и прах родственников.

Но увидев, уже не мог отвести взгляд.

Лицо отца было неподвижно. Он ни с кем не разговаривал, ни на кого не смотрел — казалось, он пребывает в каком-то своём, невидимом мире.

Но словно что-то почувствовав, он очнулся и посмотрел прямо на меня.

—…Безумный?

— А? Что?..

Я был, как в тумане.

Карбункул нетерпеливо пошевелил длинным хрящеватым носом.

— Я спросил: вы готовы к поединкам?

Я молчал.

— Господин Безумный, — вновь обратился ко мне Карбункул. — Вы должны решить прямо сейчас: участвуете, или берёте самоотвод?

А ТАК БЫЛО МОЖНО?.. — хотелось заорать мне.

Почему НИКТО не сказал, что я мог взять самоотвод?

Я ещё раз обвёл взглядом ждущие, напряженные лица на трибунах. Бабуля Шторм сжала губы в белую линию — представляю, какого физического напряжения ей стоило покинуть Цитадель и переместиться в другое измерение… И всё это за тем, чтобы посмотреть, как внук красиво сядет в лужу?..

А Золтан? А князь Драконьего Двора?..

А, в конце концов, мой отец?

Ведь ему пришлось нарушить своё уединение, выйти, так сказать, из сумрака — и всё для того, чтобы увидеть, как я опозорюсь?

Кстати: Колька, и вся команда «Сынов Анархии» тоже были здесь, как и симпатичная алюминиевая тарелочка, на ободе которой, болтая ножками, сидели трое МЗЧ…

Заметив мой взгляд, малышата прижали кулачки к груди и склонили головы.

Это манипуляция! — хотелось закричать мне. — Вы! Все!.. Вынуждаете меня делать то, что я не хочу.

Я вздохнул. Звучит, как вопль капризного ребёнка. Аж самому стыдно.

— Господин Карбункул.

— Да, господин Безумный.

— Я готов.

Сказав это, я чуть не прикусил себе язык. Ну зачем, зачем я это ляпнул?.. Я же не смогу, не сумею победить! Весь мой расчёт строился на том, что все обалдеют, увидев дракона и не станут биться.

В честном поединке у меня просто нет шансов! Это говорят все: и донья Карлотта, и Лола, и букмекеры…

Кстати, вон они, сидят на отдельной трибуне. Шкуру голубого слона ни с чьей другой не перепутаешь.

Пришли всем составом — проследить, на что пошли их вложения…

Неожиданно Зубодёр поднялся, и сцепив огромные лапищи над головой, потряс ими в воздухе.

Я моргнул.

И тут до меня дошла одна очень простая истина: да. Никто не верит в мою победу.

Но все на неё НАДЕЮТСЯ.

Надеется мой отец — ему хочется верить, что его кровь — ядрёный коктейль из колдунов, драконов и Люцифер знает, чего ещё — не жидкая водица.

Надеются жители Сан-Инферно — им хочется, чтобы хоть кто-нибудь утёр нос заносчивым магам, которые вечно считают себя выше других.

Надеется моя команда — они ведь настоящие спортсмены, так? И просто НЕ ПОНИМАЮТ, как можно проиграть сражение, даже не начав.

Святой Люцифер! Они все собрались здесь РАДИ МЕНЯ. Побросали важные дела, забыли распри — только чтобы поддержать Безумного Макса, который в очередной раз откусил больше, чем может проглотить.

Теперь всё по-взрослому, — неожиданно понял я. — Никакие финты, уловки и наглый обман — просто не помогут.

Я должен справиться сам.

Без ансамбля.

Эх! Пропадай моя телега, шестисотый мерседес…

— Карбункул! Чего ждём-то?

— Выхода ваших соперников, господин Безумный. А вот как раз и они…

Из всех, кто торжественно вышел на арену, я узнал только Серпента. И только он был гуманоидом — то есть, походил на человека…

Остальные — крупный ящер, зелёное желе, мохнатый осьминог, розовая гусеница и попугай — были мне незнакомы.

На всех соискателях были роскошные бархатные мантии и остроконечные шляпы, усыпанные серебряными звёздами.

Словом, то были настоящие вАлшебники: звёзды сверкали, мантии таинственно развивались без всякого ветра… впечатление чуток портилось тем, что у желе мантия не развивалась. Она прилипала.

Ну, я тоже решил не ударить в грязь лицом. Припомнив, что говорил по этому поводу отец, представил себя…

По единодушному вздоху, промчавшемуся по трибунам, я понял, что всё получилось.

То есть, цвет, ткань, покрой — были такими, как надо. Иначе я бы услышал смех, верно?

Я поклонился.

И тут же услышал пронзительный свисток судьи…

Точнее, звонок колокольчика — в него изо всех сил трезвонил Серпент.

— Мы что, уже начали? — капризно-раздраженным тоном спросил он. — Что-то я не слышал сигнала. А значит, попытка господина Безумного не может быть засчитана.

— Никакой попытки не было, — объявил Карбункул. — Это личная инициатива соискателя.

— Я просто хотел хорошо выглядеть, вот и всё, — вставил я.

— И вот так, походя, применил заклинание одиннадцатой ступени? — это вопросило желе. Не знаю, какого оно было пола, по голосу непонятно: он доносился, словно из наглухо закупоренной бочки с огурцами.

Желе явно обращалось ко мне, но не зная, что сказать, я посмотрел на Карбункула.

Тот ответил — каким-то новым, цепким и пронизывающим взглядом…

— Да, действительно, — кивнул маг. — Господин Безумный применил заклинание одиннадцатой ступени, — он растерянно пожал плечами. — Обычно мы начинаем с третьей.

— И что? — осторожно поинтересовался я. — Это плохо? Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?..

Я так понимаю, смотря откуда считать. Одно из двух: или я показал себя зелёным новичком, или…

— Первая ступень — это нулевой курс, — быстро сказал Карбункул. — Мелкие иллюзии типа золотого дождя или кусачих насекомых. Одиннадцатая — это материализация мысленных объектов.

— Ой, ну извините, — я покаянно развёл руками. — Я же не знал…

— И это приводит нас к следующему шагу, — не унималось желе. — Введению шестой поправки.

Я опять посмотрел на Карбункула.

— Шестая поправка предполагает автоматическое исключение соискателей, не достигших соответствующего уровня. В данном случае — одиннадцатого, — объявил Карбункул.

— Но он применил заклинание ДО начала поединков! — вскричал Серпент.

— Это не отменяет поправку, — покачал головой ящер. — Когда мне предложили поучаствовать в поединках на соискание должности, никто не говорил, что начинать мы будем сразу с одиннадцатой ступени. Считаю, что имею право взять самоотвод без потери лица.

И ящер гордо зашагал прочь с арены. Мантия его больше не развивалась. Она обвисла тяжелыми складками, хвост зловеще хлестал по голенищам сапог.

Зелёное желе ничего не сказало. Молча поклонилось — раздался звучный «бульк», и тоже удалилось, оставляя на камнях арены чуть влажный след.

Серпент злобно уставился им в спины. Губы его побелели, костяшки пальцев были крепко сжаты.

Ага. Вот, значит, где собака порылась…

Главный претендент на пост рассчитывал измотать меня в других поединках. Но теперь соискателей меньше, а значит, сил у меня останется больше…

Я ему улыбнулся.

А чего?.. Простая вежливость.

Попугай взъерошил перья.

— Всё это показушничество, — заявил он. — Посмотрим, как этот птенец справится с пятнадцатой ступенью.

Я вновь посмотрел на Карбункула. Тот уже открыл рот, чтобы ответить, но Серпент взмахнул полой мантии, словно чёрным крылом, и мага сдуло, как муху.

— Будем считать, поединки начались, — объявил он. — А значит, здесь не место дилетантам. В конце концов, мы не убийцы… — и он зловеще улыбнулся, будто опровергая собственные слова. — Игры кончились, господин Безумный. Начинается настоящее колдовство.

И неожиданно, без всякого предупреждения, он поднял руки и выпустил из кончиков пальцев синие молнии.

Я вас умаляю…

Изображать злобного императора сидхов — это, знаете ли, баян.

В конце-то концов!

Подняв руки, я тоже выпустил из пальцев молнии.

Они столкнулись с молниями Серпента, воздух заискрил и начал громко потрескивать.

В общем и целом, решил я, магия — это поединок воль.

Кто не обделается в процессе — тот и выиграл. А уж моей выдержке может позавидовать даже удав Каа.

Сколько мне трепали нервы… Но я только крепчал, как дорогой коньяк.

К Серпенту присоединился мохнатый осьминог. И вот что я вам скажу: восемь щупалец — это вам не две руки.

В один ряд с ним встали розовая гусеница и попугай — тот пускал молнии прямо из глаз, а гусеница — из кончика хвоста, как паутину.

Все на одного, да?

Я немножко обиделся.

Интересно: на что они рассчитывают?..

Лола говорила, что поединки магов длятся до летального исхода одного из соискателей.

Или… Все они — подставные игроки, и Серпент пообещал не убивать их, если ему помогут свалить меня?

Центр сопряжения молний уже сильно сместился в мою сторону. Я чувствовал себя так, словно меня поджаривали на электрическом гриле.

А что если?..

На миг я снял всю защиту. Убрал напряжение, прекратил сопротивляться, и… отступил в сторону.

Это как в айкидо: использовать инерцию противника против него самого.

Громадная синяя шаровая молния пронеслась мимо моей груди, опалив рубашку, и разбилась о магический щит.

Тот опасно загудел, покрылся паутиной светящихся трещин… Но в конце концов поглотил энергию.

Народ на трибунах отшатнулся.

Остывая, щит негромко потрескивал.

А над нашими головами взревела сирена…

— Предупреждение группе мастера Серпента! — на площадке вновь показался Карбункул. — Вы подвергли зрителей опасности и за это лишаетесь права на выбор действий.

— Но господин Безумный внезапно прекратил сопротивление! — рявкнул Серпент. — Мы здесь ни при чём.

Карбункул пожал плечами.

— Это-то как раз правилами не запрещено… Но как только господин Безумный ослабил напряжение, вы должны были сделать то же самое, — невозмутимо сказал маг. — Тем не менее вы продолжили борьбу, подвергнув опасности зрителей на трибунах.

— Если вы помните, это поединок на соискание должности Верховного мага, — ядовито напомнил Серпент. — О каком прекращении борьбы может идти речь?

— Параграф Первый Уложения о поединках, — чопорно выпрямился Карбункул. Его острая бородка нависла над макушкой Серпента, взгляд сделался надменным и победительным. — Первый параграф гласит: во время поединков соискатели ни словом, ни делом, не могут причинить вреда кому-либо за пределами арены.

— Но щит выдержал, — фыркнул Серпент. — Чего вам ещё нужно?

— Чтобы вы соблюдали правила, — отрезал Карбункул. — Иначе у нас, у дилетантов, хватит сил пресечь ваше самоуправство.

— Вообще-то, — Серпент зловеще скользнул вплотную к Карбункулу. — Это не совсем правила. Скорее, общие рекомендации…

— Вы ошибаетесь, коллега, — не отступил Карбункул. — Это именно ПРАВИЛА. Правила нашей Гильдии. И сейчас мне становится понятно, каким образом вам удавалось побеждать раньше… Но времена меняются.

— Обычно их меняю Я, — высокомерно заявил Серпент. — Так что убирайтесь с моей дороги, КОЛЛЕГА… Иначе вас уберут.

Пока они препирались, я успел восстановить дыхание и немного прийти в себя. И теперь чувствовал, как адреналин неумолимо сходит на нет, а мной снова овладевает страх.

Ещё немного — и я опять впаду в панику…

— Может, продолжим? — сварливо перебил спорщиков попугай. — Надоело слушать ваши дрязги, я теряю концентрацию.

— Убирайтесь с арены, Карбункул, а не то пожалеете, — напирал Серпент. — В следующий раз я не буду столь снисходителен.

Разумеется, сей диалог не слышали на трибунах. Для всех, это была мирная беседа коллег, в которой арбитр мягко пожурил соискателей, а те пообещали в дальнейшем вести себя хорошо.

До меня же наконец-то дошла вот какая вещь: Серпент твёрдо решил не выпустить меня с арены живым. Он пойдёт на любые нарушения, на любые альянсы и подлоги, но постарается меня уничтожить.

Да, меня об этом предупреждали. Но знаете, что? Невозможно по-настоящему оценить опасность, пока ты не находишься в её эпицентре.

Всё время кажется, что можно что-то сделать, что-то предпринять…

И только когда видишь приговор в глазах противника, становится ясно: надо было послушать бабушку, и стать учителем литературы.

Глава 24

По-взрослому, а? — припомнил я недавно пришедшую в голову мысль.

А чем взрослые игры отличаются от детских?..

Взрослые, в отличие от детей, считают, что им НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО соблюдать правила.

Они считают, что главное — выиграть, цель оправдывает любые средства и победителей не судят.

Ну что ж…

Придвинувшись к попугаю, я подёргал птичку за крыло. А потом сказал:

— Что бы вам не предложил Серпент, я удваиваю ставку.

Попугай мигнул круглым глазом и приоткрыл клюв.

— О чём вы говорите, молодой человек?

— Поединки летальные, так? Но вы не похожи на того, кто решил погибнуть за чужую победу из любви к искусству. Что он вам пообещал?.. Не надо, не говорите. Просто знайте: я могу дать в два раза больше. К тому же, не придётся умирать.

— О чём вы там шепчетесь? — к нам мгновенно подлетел Серпент, ненавязчиво оттесняя попугая в сторону. — Мастер Йагупоп, нам надо обдумать следующий шаг, — обратился он к птице.

— Я уже свой обдумал, — изрёк попугай, и демонстративно запахнув мантию, направился к выходу с арены.

Остался осьминог — скорее, он походил на паука, с громадными жвалами и глазами по периметру головы… Но об осьминоге думать как-то спокойнее, чем о двухметровом кусачем арахниде.

И розовая гусеница. Которая невозмутимо курила трубку и улыбалась так, словно хотела сказать: — всё это сон, Макс. Не бери в голову…

— Что ты ему сказал? — Серпент невежливо схватил меня за локоть. — Чем ты пригрозил этому чуду в перьях, щенок?

Я моргнул.

— Вы удивитесь, мастер, но не всё общение с людьми сводится к угрозам. Положительное подкрепление работает куда эффективней.

Серпент вскинул подбородок. Чёрные сальные волосы хлестнули его по плечам, на лбу вспухла синяя вена.

Глубоко посаженные глаза на миг вспыхнули красным.

У меня захватило дух.

Он не человек! — эта догадка заставила мой мозг раскалиться, словно его опустили в кипящее масло. — Да он ещё меньший гуманоид, чем эта розовая гусеница!..

Сказки, легенды, фэнтези — да всё наследие мировой литературы учит нас, что вампиров не бывает.

Да, попадаются бледные ребята с аллергией на солнце и с накладными пластиковыми клыками…

А умертвия — бред.

Мёртвое не может жить, это оксюморон.

Но богатый жизненный опыт, вдохновлённый посещением иных миров, легкомысленно пожимает плечами и заявляет: — а почему нет?..

Если ты знаком с ангелами, демонами и мохнатыми осьминогами — почему не даёшь права на существование таким широко разрекламированным не-существам, как вампиры?

Скользя взглядом по стройной фигуре мага, теперь я мысленно отмечал и слишком бледную кожу с почти синеватым отливом, и синюшные вены, и неподвижный, омертвелый взгляд…

Вот, — понял я. — Вот что, Макс, тебе не давало покоя всё это время. Глядя на Серпента, ты чувствовал, что он — иной. Не такой, как все.

В самом УБИЙСТВЕННОМ смысле этого слова.

Чувство было такое, словно про какого-нибудь знакомого, рубаху-парня, душу и сердце всей компании, вдруг узнаёшь, что он — педофил.

Серпент прищурился.

— Разглядел, значит, — прошипел он сквозь зубы. Меж острых клыков мелькнул бледный, как брюхо червя, язык.

— Остальные, полагаю, лишены этого преимущества, — холодно ответил я. — Что вы применяете? Морок? Заклинание личины? Иллюзию?

— То, что ты знаешь столько умных слов, не поможет тебе со мной справиться, щенок.

Я фыркнул.

— Щенок? Не обидно. Они вообще довольно милые создания. И вообще…

Наверняка я хотел сказать что-то жутко остроумное. Но Серпент не дал мне такой возможности.

Глаза его вдруг покраснели окончательно, налились кровью, как у призового быка-производителя, из них стало исходить почти физическое давление…

«Сдавайся», — прозвучал голос у меня в голове. — «Опусти щиты. Расслабься. Я покончу с тобой быстро и безболезненно, и тогда твои близкие не пострадают. Они останутся жить, в то время как ты обретёшь вечный покой».

Это было так заманчиво.

Голос был таким мягким, таким приятным, он буквально убаюкивал, обещая избавление от всех страданий.

Плюс бонус в виде огромного леденца на палочке…

Этот леденец буквально втемяшился мне в голову. Я даже чувствовал его вкус — лимонно-коричный. И цветом он соответствовал: прозрачно-желтый, как летнее солнышко.

Вдохнув сладко-лимонный запах, я счастливо улыбнулся.

Серпент взвыл, закрыл лицо руками и отшатнулся.

Меня отпустило.

— Не нравятся лимоны, господин вампир? — ласково произнёс я, подступая к магу поближе. — А как насчёт серебра, святой воды или каких-нибудь религиозных символов?

— Надо было убить тебя сразу, как только ты свалился с неба, — простонал вампир. — Я знал, что ты опасен. Но ты выглядел таким глупым. Таким наивным в своём желании нравиться… И мне захотелось с тобой поиграть. Помучить тебя подольше… — с этими словами Серпент поднялся. Он вырос, раздался в плечах, словно его накачали, как шину для велосипеда.

Нависнув надо мной, он улыбнулся, обнажив клыки.

— Из какого вы измерения? — спросил я с чисто исследовательским интересом. — Ну знаете… На всякий случай. Чтобы не угодить туда. Ненароком.

— Тебе не стоит об этом беспокоиться, — Серпент всё рос и рос, ремень его брюк уже находился на уровне моей макушки. — Через пару секунд я тебя просто проглочу.

Я скептически смерил его взглядом.

— И это всё, на что вы способны? Расти над собой тоже надо с умом.

И я начал превращаться в Большого Арни. А чего?.. Очень удобная форма для драки.

Заметив мою метаморфозу, Серпент ускорил рост. Вот его голова показалась над трибунами, он склонился надо мной… И поймал за штаны. А потом поднял в воздух, как нашкодившую мышь.

Его огромный рот распахнулся, мелькнули острые зубы, за ними — бледный толстый язык… Я начал неумолимо опускаться в эту бездонную глотку.

Если бы я не онемел — обязательно бы завизжал.

От ужаса я потерял концентрацию и с хлопком превратился в самого себя. Проскользнул между гигантских пальцев и шлёпнулся на влажный, покрытый неприятным налётом язык.

Зубы начали смыкаться, как двери гигантской пещеры.

Лимон. Вот что мне сейчас необходимо. То-то смеху будет, когда он заткнёт Серпенту глотку!

Но как превратиться во фрукт — я не знал.

Поэтому решил обойтись лимонадом.

В моих руках возникло водяное ружьё. Я такие видел в интернете: с аккумулятором, литровым резервуаром и способностью стрелять очередями.

Только вместо воды в ружье плескался чистый лимонный сок.

Я встал, широко расставив ноги, с ружьём наперевес.

Переместил воображаемую сигару из одного угла рта в другой.

И подражая Брюсу Виллису, невозмутимо произнёс:

— Люблю запах лимона по утрам.

А потом нажал на «пуск».

Целился я в маленький язычок в глубине горла. И когда ослепительно-желтая, пряная струя лимонного сока достигла своей цели…

В общем, после этого раунда объявили перерыв — по причине полной неспособности соискателей продолжать битву.

Осьминог и розовая гусеница благоразумно не вмешивались: правилами не возбранялось менять очередность участников, так что, теоретически, после битвы с Серпентом мне предстоит сразиться ещё и с ними.

Но я не буду об этом думать — по крайней мере, пока не отмоюсь от Серпентовых слюней…

Его самого скрутил приступ аллергии, так что Карбункул присудил этому раунду ничью.

К сожалению, душ на арене мне никто организовывать не спешил, поэтому я по-быстрому соорудил тучку и помылся дождиком.

За что удостоился одобрительного кивка от бабули Шторм…

А пока Серпент приходил в себя от лимонного сока, меня подозвала Кассандра.

— Привет, Кэсси, — мы уединились у самого основания трибун. Невзирая на то, что глазели на нас все, без исключения, зрители. — Целоваться не будем. Но мне приятно, что ты здесь.

— Заткнись и слушай.

— Что, как всегда, да? Ну ладно.

— Серпент не даст тебе победить.

— О. А я думал, что неплохо справляюсь… — я бросил многозначительный взгляд на противника, скорчившегося в противоположном конце арены в три погибели.

— Он претворяется. Усыпляет твою бдительность. Как только ты расслабишься — он нанесёт удар.

Я закатил глаза.

— Кэсси, милая… Ты удивишься, но я и сам догадался. Не беспокойся. Я справлюсь.

— Не справишься.

— Приятно, что ты так меня поддерживаешь.

— Ты меня не слушаешь!

— Нет, это ты меня не слушаешь, Кэсси! У меня всё под контролем.

— Серпент закончил школу Гильдии убийц.

— То есть, получил второе высшее, — я кивнул. — А у меня — незаконченное экономическое… Понимаю.

— Не понимаешь! — если бы защитное поле позволяло, она бы схватила меня за грудки и хорошенько встряхнула. Но фирменный высоковольтный взгляд леди Шторм разбился вдребезги о прозрачную преграду. — Если не получится победить магией, он просто всадит тебе нож в печень.

— Но… это не засчитают как победу.

— Тебе-то уже будет всё равно, не находишь?

Я вздохнул.

Она права. Учитывая, что и в магических поединках я полный профан, нож в печень я переварить попросту не сумею.

— Что ты предлагаешь?

Кассандра удивлённо моргнула. Наверное, не ожидала, что я так быстро сдамся. Но я всегда вижу, когда меня превосходят в классе. Серпент был круче меня как маг, Кэсси — как убийца… Стоит прислушаться к мнению профессионалов.

— Единственный способ для тебя остаться в живых — быть собой.

Я выпучился на неё, как баран — другого эпитета и не подберу.

— Кэсси, любовь моя… А кто всё время твердил, что я — это совсем не то, что нужно? Что я полный идиот и вообще ходячая катастрофа?

Кассандра как-то не по женски усмехнулась.

— Насчёт катастрофы — это ты в точку попал, Макс. Сейчас это то, что нужно.

—?..

Опасная девушка нетерпеливо вздохнула.

— Как показала практика, ты — это то, что случается с другими.

— Ходячая катастрофа, — повторил я.

— Ты уловил, — Кэсси отошла на пару шагов и посмотрела на арену, поверх моей головы. — Иди. Карбункул объявил начало второго раунда.

Я повернулся и трусцой побежал к центру арены, туда, где стояли Серпент и Карбункул — других соискателей я не видел.

Быть собой, — буркнул я себе под нос. — Не запоздал ли советец?

Недавно я решил, что пора взрослеть. Брать ответственность на себя и учиться играть честно.

Не могла сказать всё это раньше? До того, как я пообещал?

То, что обещание было дано самому себе, не отменяло сделки. Я-то буду знать, что проиграл.

— Итак, господин Безумный, — Карбункул встал между мной и Серпентом, как заправский судья. Полосатой маечки не хватает. И лысины — для полного впечатления… — Вы готовы ко второму раунду?

— Всегда готов.

— Мастер Серпент?

— Я же здесь.

— Прекрасно. Значит, я удаляюсь.

— Один момент, судья, — я вежливо придержал мага за рукав.

— Слушаю.

Карбункул уже сделал несколько шагов по направлению к щитам. И остановился с неохотой.

— Я предлагаю противнику сдаться.

Последовала немая сцена.

— Простите, что?.. — забыв обо всём, Карбункул повернулся ко мне и застыл, как живой знак вопроса.

— Я предлагаю господину Серпенту сдаться. Тем самым сохранив себе жизнь. Конечно, ему придётся выплатить некоторую контрибуцию в возмещение морального ущерба, но думаю, это будет ему вполне по средствам.

Карбункул смотрел на меня, выпучив глаза.

Зато Серпент аж сотрясался от хохота.

— Твоя наивность, щенок, граничит с тупостью. Неужели ты допускаешь мысль, что можешь победить?

Я пожал плечами.

— Мне везёт.

— Везение не имеет никакого отношения к магии! — внезапно завизжал Серпент. — Здесь требуется мастерство. Концентрация. Воля. В магическом поединке невозможно победить нахрапом!

— Спасибо за совет, — я поклонился. — Обязательно учту.

Серпент злобно прищурился.

— Всё ёрничаешь, — голос его дрожал от едва сдерживаемой ярости. — Щенок! Убив тебя, я окажу огромную услугу всему городу.

— Не забудьте договориться, чтобы вам поставили памятник, — мило улыбнулся я. — За убийство. О! Я забыл. Главное правило Сан-Инферно: не попадись. Но убийство — это всегда убийство, кто бы его не совершил.

— У нас поединок, — высокомерно бросил Серпент. — Это не считается убийством. Всего лишь справедливостью.

— Странные у вас понятия о справедливости.

— Э… — Карбункул нервно кашлянул. — Полагаю, вы уже начали. Так что…

— Ты нам больше не нужен, — выплюнул Серпент. — И не появляйся, пока я не закончу.

Маг поспешно удалился.

И я его понимаю: в центре арены напряжение достигло миллиона вольт. Удивлён, что камни ещё не плавились.

Серпент напал неожиданно.

В первый миг я даже не допетрил, что это оно. Нападение…

Начиная от пяток, меня начал сковывать холод. И по жаре, вначале это было даже приятно. Ледяное онемение поднялось к коленям, к бёдрам… но когда стало подбираться к яичкам, я взбунтовался.

Заморозить самое дорогое! Что я потом скажу будущим внукам?..

Испуг за собственное потомство помог сконцентрироваться.

Я поднатужился и…

Ничего не произошло.

Холод добрался до пояса. На губах Серпента заиграла зловещая улыбка.

— Всё оказалось куда проще, чем я ожидал, — пропел он. — Тебя подвела самоуверенность, щенок. Но магия одиннадцатой ступени, и магия двадцать третьей — это, как говорят законники, две большие разницы. Скоро холод доберётся до твоего сердца, и тогда… — он развёл руки, а потом громко хлопнул в ладоши.

От звука, с которым сошлись его руки, меня просто скрутило. В сердце словно вонзили штопор, и стали его проворачивать, пытаясь достать вышеозначенный орган, как пробку из бутылки…

Не знаю, что хуже: боль, которую причинял штопор, или это самое чувство, что в груди у тебя проворачивают что-то холодное и твёрдое.

Что характерно: такое же чувство у меня возникало, когда я с кем-нибудь дрался в классе, а потом меня тащили за ухо к директору.

Нет, я не боялся нашего старенького седого директора, человека добрейшей души, прямо таки деда Мороза в сером двубортном костюме.

Я представлял, что скажет бабушка.

А бабушка говорила вот что…

Не делай зла, — я обратился к Серпенту. — Вернётся бумерангом.

Не плюй в колодец — будешь воду пить.

Не оскорбляй того, кто ниже рангом — а вдруг придётся что-нибудь просить?

Боль в груди ослабла.

Серпент смотрел на меня, не отводя взгляда. Чувствовалось, что он вкладывает в него всю душу, но…

Не предавай друзей — их не заменишь.

И не теряй любимых — не вернёшь.

Не лги себе — со временем проверишь,

Что сам себя ты предаёшь.

Отпустило.

Целую минуту Серпент смотрел на меня, пытаясь возобновить заклинание, затем выдохнул и отступил.

— Что это было? — спросил он.

— Омар Хайям, — охотно пояснил я. — Видишь ли, моя бабушка преподавала русский язык и литературу. Учи стихи, Максимка, — говорила она. — Тренируй память. Когда-нибудь пригодиться.

— Я не о твоих дурацких стихах! — потерял терпение вампир.

— Они не мои, — я скромно потупился. — Как я уже сказал, это один великий поэт с моей второй родины.

Серпент осёкся. А потом посмотрел на меня внимательно, как никогда.

— Этот поэт… Он маг?

— Разумеется. Поэзия — великая магия слова.

И тут он фыркнул.

— Слово, — выплюнул вампир сквозь зубы. — Всего лишь сотрясение воздуха.

— И способ понять друг друга.

— Лучше попробуй-ка вот это!

Не знаю, что он сделал. Но внезапно я подавился.

В горле что-то колюче зашебуршалось, заскребло по языку… Я непроизвольно открыл рот, и на камни под ногами выпал чёрный комок.

Споро выпростав лапки, он побежал куда подальше.

Я пытался заорать. Нет, честно!

Громогласный вопль ужаса, животный, из самой глубины кишок — это всё, о чём я мог мечтать.

Но в горле шебуршалось вновь, по языку елозили когтистые лапки, и поперхнувшись, я выкашлял ещё одного паука.

— Уже не так сильно хочется читать стихи, а? — промурлыкал над ухом Серпент. — То ли ещё будет, когда твой язык превратится в змею…

Пару минут я мог только давиться.

Желудок скрутило спазмами, казалось, внутри у меня застряла катушка колючей проволоки…

Но в конце концов мне удалось сделать вдох.

Это не настоящие пауки, Макс. Да, у них есть лапки, мохнатое туловище и… и даже глаза, но они — порождения магии.

А ты и сам — магическое существо…

Я выпрямился. И следующего паука, вскарабкавшегося мне на язык, демонстративно сжал зубами и… с хрустом раскусил.

А потом нагло улыбнулся.

Хороший паук — мёртвый паук, я всегда так говорил. А уж размолотый в пыль драконьими зубами — так просто отличный.

Остатки я сплюнул Серпенту под ноги.

И сказал:

Созидающий башню — сорвётся.

Будет страшен стремительный лёт.

И на дне мирового колодца

Он безумье своё проклянёт.

Между мной и Серпентом, по центру арены, пробежала трещина. Камни зашатались, вампир от неожиданности покачнулся.

Да… Это я зря. Ключевым тут является слово «башня», и на него-то и замкнулась энергия.

Я увидел, как с края арены яростно машет Карбункул: теперь и у меня есть предупреждение за угрозу зрителям…

Я отвесил виноватый поклон и вновь повернулся к Серпенту.

— Один вопрос: почему?..

— Почему я тебя так ненавижу? — сориентировался вампир.

— Нет. Почему вы меня так ненавидите, что готовы рискнуть жизнью, лишь бы уничтожить.

Он молча расплылся в кровавой улыбке. А у меня захолонуло сердце…

— Святой Люцифер! Только не говорите, что вы тоже мой родственник! Какой-нибудь потерянный семиюродный дядюшка… Я этого просто не переживу.

Серпент осклабился.

— А было бы неплохо, а? — встав ко мне в профиль, неожиданно он послал шутливый воздушный поцелуй в сторону герцогини-бабули Шторм. — Нет, щенок. Я тебе не родственник. Всего лишь бывший жених твоей матери.

До меня не сразу дошел смысл его слов. А когда дошел, я поспешно бросил взгляд в сторону отца.

— Вы хотите сказать, он отбил у вас мою маму, и поэтому вы…

— Я мщу не тебе, — отмахнулся Серпент. — Велика важность — несносный маленький ублюдок! Я хочу, чтобы страдал он, — вампир кивком указал на Зиновия Золотова.

— Но…

— Предвосхищая твой следующий вопрос: нет. Твой отец не знает о моём существовании. Он даже НЕ ДОГАДЫВАЕТСЯ, что все его беды — из-за меня, — вампир ехидно усмехнулся. — И тем слаще моя месть. Я ЛЮБИЛ Владиславу! — неожиданно взревел он. — Но интересы клана — превыше всего. И когда пришел черёд выбирать, она выбрала короля. А я поклялся отомстить за её выбор. Покарать за мою поруганную честь и отвергнутое достоинство.

— Эм… Извините… А вы уже тогда выглядели… Ну, вот так?.. — я покосился на ярко-синие вены, вздувшиеся на его руках.

Серпент гордо вскинул голову.

— Я не был наследником богатого клана, — сказал он. — Я был лишен могущественных покровителей. Чтобы получить силу, мне пришлось самому шагнуть в горн Стихий. То, что этот шаг меня не убил, удивило многих. Но только не меня: мою жизнь поддерживала НЕНАВИСТЬ. О, я проделал до-о-олгий путь. И теперь… — он посмотрел на меня. И я приготовился. Понял, что сейчас будет. — Настала пора моей ненависти найти выход.

Он бросился в атаку.

С пустыми руками, без магии или даже завалящего кинжала.

Схватил меня за шею, и как бешеный пёс, защелкал зубами у горла.

Я был готов.

Готов к молниям, файерболам, каменящим заклинаниям и даже к ножу — Кэсси же предупреждала, грех о таком забыть.

Но Серпент решил убить меня в банальной уличной потасовке. Забить до смерти. Загрызть. Запинать по почкам…

Мы покатились.

Я пытался оторвать его руки от своей шеи, кое-как уворачиваясь от брызжущей слюны — спасибо большое, я сегодня уже купался…

Вампир рычал.

Он был силён, как горгонид, который никогда не курил, не пил, и всегда кушал манную кашу.

Обхватив за горло и навалившись сверху, он принялся колотить моим затылком о камень, словно пытался расколоть орех.

Да, давно я не участвовал в уличных драках… Мой сенсей по каратэ всегда говорил: с помощью доброго слова и пинка по яйцам можно добиться гораздо большего, чем с помощью пинка по яйцам. Но и он неплохо срабатывает, если знаешь, куда бить.

Уличные драки — они такие.

Море крови, вагоны трупов, листопад ушей…

Мы катались по камням арены молча, как одержимые идеей причинить противнику как можно больше боли.

Услышав чьё-то тяжелое дыхание, я даже не сразу догадался, что это моё. Серпент старался соответствовать.

Школа убийц явно пошла ему на пользу: некоторые приёмчики не приснились бы мне и в кошмарном сне.

Хорошо, что я заранее отрастил драконью шкуру.

А чего?.. Уличные драки — они такие…

— Ты не сможешь держать оборону бесконечно, — прошипел сквозь зубы Серпент. — Когда-нибудь ты устанешь, и я вопьюсь в твоё горло.

— Вы устанете раньше, — сипел я в ответ.

— Это почему же?.. — глаза вампира метали молнии — в прямом смысле. Они жалили, как целое стадо шершней.

— Я моложе…

И драка драматически катилась дальше — отскакивая от бортиков арены, от противомагических щитов…

Краем уха я слышал, как бушуют трибуны. Свист, улюлюканье, вопли… Помниться, кто-то нас подбадривал.

— Почему ты не бьёшь в ответ? — прохрипел вконец измученный Серпент. Пена с него летела хлопьями, как с загнанного жеребца.

— Жду, когда вы сдадитесь.

— Врёшь, — он жарко и смрадно дышал мне в ухо, я морщился и пытался отвести голову. — Я знаю твой секрет. Ты просто не способен на убийство. Ты слабак, Максимилиан Золотов. Щенок. Никчёмная дырка от бублика.

— Вы сдадитесь, — упрямо пыхтел я. — У вас просто не останется выбора.

— ЭТО Я УБИЛ ТВОЮ МАТЬ!

На секунду вокруг меня образовался вакуум. Я больше не чувствовал рук Серпента на горле, его смрадного дыхания, не видел его бешеных гранатовых глаз…

Глава 25

— Эй, Макс?.. — в дверь всунулась вихрастая Колькина голова. — Можно к тебе?

Я вздохнул и с трудом отвернулся от зеркала.

— Как ты меня нашел?

Ввинтившись в гримёрку целиком, Колян с интересом огляделся.

— Лола подсказала, — на меня Колька не смотрел. Взгляд его прикипел к длинной галерее блестящих лифчиков, трусиков, корон из перьев и других атрибутов нелёгкого ремесла работниц стриптиза. — И что, вот здесь они… переодеваются? — спросил он. — Расчёсывают волосы, красят губы…

Я поднялся с пуфика.

— Идём отсюда, извращенец.

Колька покраснел. Очки запотели, и стали сползать к кончику его носа.

— А что? Я ничего. Просто интересно. Зачем ты здесь прячешься? Там все празднуют, донья Карлотта приготовила ТАКОЙ обед!

— Давай-давай. Шевелись, — открыв дверь, я вытолкал его на узенькую лестничную площадку, сразу за которой начиналась рампа с декорациями.

И усмехнулся. Здесь я впервые увидел Труффальдино. А потом свалился вниз, на сцену…

Для Эроса Аполлона было бы гораздо лучше просто сдать меня эцилопам.

Но всё сложилось так, как сложилось.

Почувствовав, что всё ещё не готов спуститься вниз, я уселся на рампе и свесил ноги в тёмную пустоту.

Колька устроился рядом.

— Никогда не понимал этой твоей тяги к высоте, — сказал он, крепко обхватив руками толстый, свитый из стальных тросов канат. — Хотя теперь, узнав твою подноготную — ничего удивительного.

Я промолчал.

А что тут скажешь?..

Быть драконом — значит, летать.

— Там Зубодёр приходил, — продолжил Колька. — Принёс твой выигрыш. Ну, не сам выигрыш… — он протянул мне небольшой пергамент с ярко-синей печатью и неразборчивыми письменами. — Это вексель. На предъявителя. Вот, возьми.

Я смотрел вниз. Туда, где в сумерках пряталась до поры до времени сцена.

Сейчас там пусто.

Девочки отдыхают, оркестр — мне это известно наверняка — пьянствует в ближайшем пабе…

Но скоро она оживёт. Послышится музыка, рампа придёт в движение, опуская и поднимая бархатные задники, декорации, занавес в блёстках…

Весь мир — театр, — сказал один известный драматург. И невозможно придумать метафору более ёмкую.

— Эй, ты что, уснул? Возьми!.. — Колька ткнул мне в нос пергаментом с печатью. — Конечно, Зубодёр выразил надежду, что ты не захочешь получить всё и сразу. Сумма, здесь обозначенная, способна подорвать экономику всего измерения.

— Это твоё, — я отодвинул его руку и вновь уставился вниз.

— Шутить изволишь, мин херц?

Я устало посмотрел на Кольку. Ну почему меня не оставят в покое?..

Горло до сих пор саднило от жара.

А перед глазами стояло удивлённое лицо Серпента.

Перед тем, как начало обугливаться.

— Я был тебе должен, — сказал я. — Вот, возвращаю.

— Но… — Колька растерянно покрутил пергамент в руках. — Здесь гораздо больше. Ты представляешь, какие были против тебя ставки?..

— Труффальдино выиграл сотню золотых, — я усмехнулся. — По номиналу Заковии. Собирается уйти на покой. Купить домик в пригороде, на краю Травяного моря. Завести выводок-другой котят.

— Я не могу это взять, — твёрдо сказал Колька.

— Конечно можешь, — вытащив пергамент из его онемевших рук, я свернул его поплотнее и сунул в карман его джинсовой куртки. Застегнул пуговку и прихлопнул сверху. Для верности. — Главное, не показывай его Фонци.

— Но…

— Потрать излишки на «Сынов Анархии», — посоветовал я. — И поверь: я в лохмотьях не останусь.

— Не помешаю?

Как всегда беззвучно, на площадке нарисовался Денница. Был он, как всегда, в безупречном костюме, в ослепительно-белой рубашке, и таких сверкающих ботинках, словно вылизал их языком.

— Садись, — я попытался смириться с тем, что одному порефлексировать мне так и не дадут.

Денница изящно примостился на перекладине рядом со мной и достал из кармана литровую бутылку.

— Выпьем? — он протянул виски мне.

— Как ты умудрился спрятать такую бутыль в кармане пиджака? — не удержался Колька.

Честно говоря, мне и самому было интересно.

— Пустяки, друг мой, — снисходительно улыбнулся демангел. — Всего лишь небольшая карманная вселенная.

Взяв бутылку, я отвинтил пробку и вдохнул запах. Виски с Вискарии. Демангел знает мою слабость…

Я поднял бутылку. Но пить не стал, а посмотрел на друзей.

— За что будем пить?

Колька пожал плечами.

— Как за что?.. За победу, конечно.

Я поморщился. Ноздрей вновь коснулся запах горячего пепла…

— Эй, друг, ты в порядке? — Денница внимательно посмотрел мне в глаза. А потом легонько сжал запястье… И отпустил.

Демоны читают в душах людей, — говорил Силантий. — А ангелы — в их сердцах.

Мой друг нефилим видел меня насквозь, как на рентгеновском снимке. Так что врать не имеет смысла.

— Нет, — честно сказал я. — Но буду. Когда-нибудь.

Демангел ещё раз внимательно заглянул мне в глаза…

— Верю, — вынес он приговор.

— Эй, вы о чём? — не понял Колька.

— Понимаете, Ник… — через мою голову ответил Денница. — У нашего с вами друга Макса так называемая психологическая ломка. Он только что совершил первое убийство. И никак не может опомниться. От счастья, разумеется, — голос демангела изливал мёд. Слегка подпорченный и с дохлыми осами внутри, но всё-таки.

— Но… — Колька поправил очки. — Иначе Серпент убил бы его самого. К тому же, он был негодяем и злодеем. Так что, жалеть вроде как не о чем, а?

Мы с Денницей переглянулись. А потом мудро усмехнулись друг другу.

Он просто не понимает.

Для Кольки происходящее всё ещё является игрой.

Ему только предстоит пройти тот путь, который проделал я.

Остаётся лишь пожелать, чтобы на его пути было побольше горизонтальных поверхностей, нежели вертикальных.

— Ты прав, — я улыбнулся Кольке. — Отец посовещался с бабулей Шторм, и они говорят, вроде как всё сходится: это и правда был он. Так что…

Серпент до конца так и не поверил. Сгорая в драконьем огне, превращаясь в пепел, он всё ещё не понимал, что проиграл.

— А что с должностью Верховного мага? — спросил Колян. Пришла его очередь пробовать виски. Я внимательно следил, как он делает первый глоток, как расширяются его глаза, и в них появляется мечтательное выражение… — Уже придумал, как отмажешься? Может, задействовать МЗЧ?.. Скажешь, что быть Повелителем маленьких зелёных человечков и так сложно, и ты не можешь взваливать на себя ещё и…

— Я приму должность.

Колька удивлённо поднял брови.

Зато Денница кивнул с таким видом, словно именно этого ответа и ждал.

— И что?.. Поселишься в башне Искусств, будешь ходить в мантии и этой дурацкой остроконечной шляпе? — спросил Колян осторожно. Словно пробовал кипяток кончиком языка.

— Думаю, без мантии и шляпы я вполне смогу обойтись, — после недолгого, но ответственного взвешивания «за» и «против» изрёк я. — Уши у меня не той системы. Просто хочу разобраться: как эта магия работает, с чем её едят… Всё в таком духе.

— О, — сняв очки, Колька принялся, по своему обыкновению, протирать их полой рубашки. — Ну, тогда конечно. Верховный маг — именно та должность, которая поможет тебе начать с азов.

— Футбольным клубом придётся в основном заниматься тебе… — сказал я как бы между прочим.

Колька мудро усмехнулся.

— Будто сейчас я этим не занимаюсь… Кстати! — он воздвигся на ноги и тут же осторожно пригнул голову — стукнулся макушкой о какой-то штифт, или блок… — Сегодня товарищеский матч. Эцилопы Эс-И против Законников. Я обещал судить. Так что, если у тебя всё путём… — он ступил с рампы на твёрдый пол.

— Законников?.. — я удивлённо приподнял брови.

Перед глазами встала, как живая, душераздирающая картина: субтильные ушастые коротышки, в душных лоснящихся костюмчиках, ковыляют по полю и стараются как можно осторожнее пинать мяч — не дай Люцифер, порвёт обувку, практически новую, ещё третье поколение не относило…

— Ну, сами-то они не играют, — успокоил меня Колян. — Набрали легионеров из горгонид и охотников за головами. У них даже танцор один есть — говорят, отличный правый нападающий… Так я пошел, да?

Мы с Денницей помахали Кольке на прощанье, и снова взялись за выпивку.

Лично я твёрдо решил не останавливаться, пока не увижу дно.

— Э… Денница?.. — вернулся Колян. В руках он сжимал блокнотик и ручку. — Нельзя ли мне получить адрес производителя вот этого… — кивком он указал на бутылку. — Напитка. Я собираюсь построить куренной завод, и хотел бы посоветоваться со специалистами.

— Я оставлю координаты у бармена, — благосклонно наклонил голову демангел.

А я улыбнулся и с облегчением выдохнул.

Рад, что Колька остаётся самим собой.

Не всем надо меняться, некоторые и так — хоть куда, верно я говорю?..

Как только шаги Коляна стихли на лестнице, Денница отобрал у меня виски и посмотрел так серьёзно, что я заподозрил неладное.

Опять он решил кого-то подставить, и хочет, чтобы я участвовал…

— Ты уже разобрался с убийцей? — спросил демангел.

Я минутку помолчал.

А потом спросил:

— Как ты догадался?

— Что это не Серпент? — Денница фыркнул. — Задачка для детского сада.

— Однако остальные купились. Лола так просто УВЕРЕНА, что мне больше ничего не грозит.

— Да. Я слышал, как она хвастается всем желающим, что её Оторва всех уделал.

Я смущенно потупился. Приятно иметь такую преданную фанатку. Особенно, когда для этого не обязательно с ней спать.

— Золтан с отцом тоже склонны считать, что покушений больше не будет, — сообщил я.

Денница кивнул.

— Я тоже. Но совершенно по другой причине, нежели они.

— И по какой же?

Я знал, что он скажет. Но всё равно хотел услышать.

— Ты с ним разберёшься, — демангел сделал большой глоток и протянул бутылку мне. — Причём, сделаешь это прямо сейчас, пока не началось.

— А… Что должно начаться? — осторожно, но с нехорошим предчувствием, поинтересовался я.

— Откуда я знаю? — Денница в раздражении отобрал у меня бутылку. — Но зная тебя… — он сделал глоток, поставил виски на рампу рядом с собой и достал из кармана сигареты.

Я улыбнулся. Кажется, такие посиделки входят у нас в традицию.

— По сигарете, и ты идёшь разбираться, — строго сказал демангел.

Я пожал плечами.

— Собственно, этим я и занимался. Но пришел Колян, за ним нарисовался ты…

— То есть, мы тебе обломали весь кайф охоты, — хихикнул демангел.

— Что-то вроде того, — я поднялся. Голова слегка закружилась, но я не стал париться.

Пройдёт.

А пока… Пока она кружится, а тело находится в приятной неустойчивости, нужно и вправду завершить дела.

— Эй, Макс, — окликнул демангел, когда я уже принялся спускаться по шаткой винтообразной лесенке, что вела на сцену. — У меня к тебе просьба.

Это что-то новенькое…

— Внимательно, — кивнул я.

— Можешь замолвить за меня словечко перед леди Шторм? Ну, чтобы она хотя бы взглянула в мою сторону. А?..

Он покраснел. Демагнел! ПОКРАСНЕЛ!..

— Конечно, друг, — я покровительственно улыбнулся. — Бабуле будет приятно. Думаю, что с тех пор, как за ней ухаживали в последний раз, прошло лет стопятьдесят. Сейчас же пойду, и скажу, что ты к ней неровно дышишь.

Денница изменился в лице.

— Ты шутишь, да, Макс?.. Ты же прекрасно знаешь, о какой леди Шторм я говорю…

Стукнув себя по кончику носа, я удалился.

На губах моих цвела улыбка: не только тебе меня троллить, господин демангел…

По плану, предстояло пройти через весь клуб — но так, чтобы меня никто не остановил, не втянул в беседу, не начал предлагать выпить или послушать, сколько он выиграл на моей победе.

«Чистилище» праздновало всем составом, начиная от поваров и заканчивая уборщиком Цезарем.

Об этом я узнал совсем недавно, уже после поединка…

Все они поставили на меня.

Нет, ребята прекрасно знали, что шансы стремятся к нулю. Но в этом-то и фишка! Выигрыш сулил просто баснословные барыши.

Мне было приятно.

И то, что народ в меня верил, и то, что сумел немножко заработать. Теперь они всем составом могут уйти на покой…

Я притормозил. В желудке неприятно ёкнуло.

Если все уйдут, то что буду делать Я?..

Да нет, — выдохнув, я вновь споро побежал вниз. — Здесь же весело. Ребята знают, что не смогут прожить без всего этого.

Мимо пустой сцены — девочек ещё не было, и к сожалению, я не мог с ними поздороваться; мимо зала, где меж пустых столиков трудился работник метлы и тряпки, сиреневый философ Цезарь; мимо стойки бара, где на высоких табуретах мирно восседали Одиссей и Лолита…

— Оторва!

Крик остановил меня на всём скаку. Я даже почувствовал, как окаменели ступни, как они отяжелели и напрочь отказались передвигаться.

— А я думал, тебе надо разозлиться для того, чтобы закаменить, — сказал я, когда горгонида подошла и нависла надо мной всей своей красой.

— Практикуюсь помаленьку, — смутилась Медуза. — Не хочу отвыкать смотреться в зеркало. Вот и подумала: если я буду контролировать… Ну в общем…

— У тебя отлично получается. Нет, правда.

— Ты куда идёшь? — Лола бросила осторожный взгляд в сторону Одиссея. — Я с тобой.

— Да никуда, — соврал я. — Сейчас поднимусь к себе и лягу спать. А ты иди, — я многозначительно подмигнул. — Развлекайся.

— Оторва, — наклонив голову, Лолита напряженно уставилась в пол. Слава Люциферу, он не мог стать ещё более каменным, чем уже был. — В школе убийц нам говорили, что после первого… ну, ты знаешь… В общем, в начале может быть очень хреново. Нужно время, чтобы привыкнуть, и в общем… в общем хорошо, если рядом будет друг.

Спасибо, я уже поговорил с Денницей, — чуть не ляпнул я.

Но ведь… Лола — это Лола. Она меня никогда не простит.

— Наверное, я ещё до конца не отдуплился, — сказал я. — Не осознал, что-ли. Но знаешь, что?.. Как только я почувствую — тут же отыщу тебя. И мы надерёмся.

— Замётано, — Лолита радостно хлопнула меня по плечу. Я легко удержался на ногах — привык уже.

Махнув ребятам у стойки, я пошел дальше.

Вниз, вниз, мимо складов, туда, где в таинственной темноте поблёскивают датчики движения…

Чёрт! Здесь не должно быть никаких датчиков!.. Мой план НЕ РАССЧИТАН на то, чтобы сюда прибежала толпа народу.

Конечно же, их Лола понаставила — после того, как на нас с ней поохотился убийца.

Сосредоточившись, я прикрыл глаза и сразу увидел сеть. Похожая на паутину, она соединяла все датчики, а одна тонкая нить уходила наверх, в кабинет Лолиты.

Стоит задеть хоть одну паутинку кому-то, кому здесь находиться не дозволено…

Махнув рукой, я её погасил. Оставил лишь паутинку, что вела наружу — пускай Лола думает, что всё путём.

А потом пошел дальше.

Вот здесь, как я помнил, находятся шкафы с коллекцией вин…

Толкнув дверь, я вошел внутрь и остановился.

Да. В самый раз. Даже несколько символично.

Выбрав одну из бутылок и открыв её удлинившимся когтем, я присел на пустой ящик и принялся ждать.

На ожидание ушло две трети бутылки шампанского.

Мадам Клюко — так оно называлось. Хорошая марка, хоть я и не любитель.

Наконец дверь приоткрылась и в комнатку просочилась…

— Привет, Зара. Входи. Гостьей будешь.

— Не буду разыгрывать удивление, — сестрица толкнула дверь бедром, и та захлопнулась с тихим зловещим шелестом — сработали магические задвижки. — Я знала, что ты здесь и знала, что ты будешь меня ждать.

— Садись, — я похлопал по соседнему ящику. — Выпьем. Кажется, тебе нравится этот сорт шампанского.

— Как ты узнал?

— Это было несложно, — я махнул бутылкой. — Ты же хлещешь его вёдрами. В бюджете клуба — солидная брешь.

— Ой, ладно, не мелочись, Макси, — Зара тоже взяла себе бутылку и мастерски выбила пробку, стукнув по донышку ладонью. — Но ты же знаешь: я спрашивала не о шампанском. Итак…

— Откуда я узнал, что киллер — это ты?

Она молча наклонила голову. Мелькнули небольшие рожки, а когда Зара выпрямилась — в глазах её сверкнули квадратные, как у всех нефилим, зрачки.

— Когда ты начал подозревать? — спросила она, и закрутив шампанское в бутылке винтом, опрокинула над накрашенными губами.

— На Лимбе, — сказал я, когда она отбросила пустую тару и потянулась за следующей бутылкой. — Госпожа Иштар выяснила, что заклятье на Денницу наложил кто-то близкий, возможно — родственник. И я сразу подумал о родне по маминой линии. Но госпожа Иштар предупредила, что тот, кто накладывал заклятье, должен находиться рядом. А бабуля Шторм — инвалид.

А ещё бабуля Шторм упомянула — вскользь, как что-то несущественное, — что Зара — сорняк.

И отец говорил о том же самом…

Но сестрице я этого говорить не буду.

Есть вещи, которые лучше оставить при себе.

— Это мог быть кто угодно из нашей родни, — отмахнулась Зара. — Нет, я ничего не отрицаю, мне просто интересен ход твоих мыслей.

— Изволь, — я тоже сделал глоток. В носу забавно защипало. — Некий демон Силантий, архивариус по профессии, показал мне твоё дело. Так я узнал, что ты являешься сводной сестрой Денницы, дочерью высокородной демонессы Люцифуг, — по лицу Зары пробежала судорога. — А значит, имеешь доступ на Клоаку Дьявола, — невозмутимо продолжил я. — Это ты испортила тормоза в «алефе» Денницы. Ну то есть, сначала наложила заклятье Мёбиуса — все знали, что мы друг друга не перевариваем, и ни у кого не вызвало бы удивления, если бы демангел меня замочил. Но когда это не выгорело…

— Он просто не хотел тебя убивать, — горько пожаловалась Зара. — Рядом с мамочкой Дени становится грёбаным паинькой. Старается запихать свою дурную сущность поглубже, чтобы выглядеть в её глазах эдаким ангелочком. Я просто об этом не подумала. А то, что произошло между вами на Лимбе… — она всплеснула руками, так широко махнув бутылкой, что шампанское вспенилось и хлынуло из горлышка. — Вы не должны были подружиться. Только не вы с Дени. Такие разные. Такие… Похожие.

— Конечно похожие, — я улыбнулся. — Ведь мы оба — твои братья.

— Я пыталась тебе помешать. Когда ты превратился в дракона в первый раз — я думала, что покончила с тобой. Ты так красиво навернулся с небес… — она захихикала. — Как подстреленный глухарь.

— Помог отец, — я жестко посмотрел ей в глаза. — Он подозревал, что на меня охотится кто-то из родственников и решил оберегать. Именно поэтому он так изобретательно и таинственно исчез прямо из собственной спальни.

— Отец, — горько произнесла Зара. — Всегда отец. Так любит своих мальчиков…

Я молча сделал глоток.

Не стоит спрашивать, почему она хотела меня убить. Я и так знаю: Зара завидовала. Она хотела быть мной — тем, на кого рассыпаются, как из рога изобилия, ласки и внимание отца…

Тот же дуализм, что вечно раздирал душу Денницы, терзал и мою сестрицу.

Вот почему она не расстаётся с бутылкой.

Каждый находит свой способ примириться с собой: Патриция строит воздушные замки, Денница заключает сделки, а Зара… пьёт.

В этом мы с ней похожи.

Только я, конечно же, пью гораздо меньше. Ведь меньше же?..

— Почему ты перестала? — спросил я. — Последней попыткой была вот эта, — я обвёл шкафы с шампанским свободной рукой. — У тебя был десяток шансов, но почему-то ты…

Зара покачала головой.

— Знаешь, Макси, я ведь здорово тебя ненавидела. С тех пор, как узнала, что отец хочет вернуть тебя ко двору, чтобы сделать наследником… Я должна была наследовать трон! После Золтана я — самая старшая, и так как он умер…

— Золтан был жив, — перебил я. — Отец об этом всё время знал. И назвал наследником меня только для того, чтобы выманить убийцу.

Да, использовать собственного сына, как наживку — это надо иметь стальные яйца.

И у Зиновия Золотова они были именно такие.

— Как раз в тот момент я и решила присоединиться к гонке, — кивнула Зара. — Все искали таинственного убийцу, грохнувшего Владиславу, и пытавшегося добраться до тебя в течении двадцати лет. И я подумала: если я устраню тебя, как конкурента — все подумают на него, этого неуловимого киллера. А я сделаюсь очевидным кандидатом в наследники трона.

— И до того, как я сразился с Серпентом — ты могла это провернуть, — согласился я. — Но почему-то ты прекратила попытки.

Зара помолчала, словно собираясь с мыслями. А потом качнула ногой и сказала:

— Знаешь, я ведь долго наблюдала за тобой, — я кивнул. Помню, как впервые увидел желтоволосую демоницу в Москве… Ещё тогда она могла меня спокойно убить. Но не убила. — И пока ты устраивался в новом для себя мире и пытался отыскать свой путь, несмотря на то, что любимые родственнички рвали тебя на куски, предлагая всё более головокружительные карьеры… Я поняла одну вещь, — отставив бутылку, она посмотрела мне в глаза и торжествующе улыбнулась. — Твоя жизнь, Макси, ещё более хреновая, чем моя. Поэтому ты бухаешь, как не в себя. И остаться на плаву тебе позволяет только драконья кровь. И печень.

— И вовсе я не… — я посмотрел на бутылку в руке, и отставил её подальше, как это сделала Зара. — А что, так заметно?

— Когда я поняла, что ты пьёшь не меньше меня, и вовсе не потому что это тебе так уж нравится… Я начала к тебе проникаться. Сопереживать, что-ли. Он такой же, как я, — говорила я себе. И убивать тебя сделалось как-то неинтересно.

Я кивнул и поднялся.

— Ладно, — я похлопал её по плечу. — С этим мы порешали. Так я пошел?..

— И ты что же, не будешь мне мстить?.. — спросила Зара. Глаза у неё в этот миг были, как у фарфоровой куклы. — Зная, что я хотела твоей смерти, разве ты не у… устранишь угрозу раз и навсегда?

— А ты являешься для меня угрозой?

Зара тряхнула головой, золотые волосы взметнулись нимбом.

— Жизнь непредсказуема, Макси. Кто знает, о чём я подумаю завтра?

— Вот и ладушки, — я направился к двери. — Будем считать, что это держит нас обоих в тонусе.

— И ты что, даже не расскажешь отцу?.. — в её голосе было столько отчаяния…

Я остановился.

— Все уверены, что киллером был Серпент. Я с ним покончил. Проблема решена. Будь здорова, сестрица, — махнув рукой, я вышел. Дверь закрывать не стал.

И только отойдя на приличное расстояние, я почувствовал, что вспотел, как мышь на переговорах с котом.

Чёрт, а ведь я сильно рисковал, как ни крути… Кто мешал ей по-тихому сунуть мне стилет в бок?

Да никто, по-сути.

Кроме сознания того, что я могу оказать сопротивление.

Да, после поединка с Серпентом мало кому захочется со мной связываться.

И это правильно.

На каждого не надышишься.

Выбравшись в жилую зону клуба, я прямиком направился к барной стойке. Выпить. Прямо сейчас.

— Привет, Юпитер!

— Поздравляю с победой, хозяин. Чего изволите?..

Я икнул. Впервые всезнающий бармен спрашивает, чего хочу Я.

— А сделай-ка мне большую кружку кофе.

— Сей момент.

Достав спиртовку, Сатурн принялся молоть зёрна. Зрелище завораживало: у его ручной мельницы было сразу СЕМЬ ручек.

— Макс!..

— Зебрина, любовь моя! Как настроение?

— Паршивое. В-основном, из-за тебя.

Я сделал приторно-удивлённое лицо…

— Но что я такого сделал?

— Не женился на мне!

— Я думал, речь идёт только о помолвке…

— Какая разница! Я так надеялась… Так мечтала… А ты?..

Соскочив с табурета, я обнял Зебрину и притянул к себе.

— Я люблю тебя, — сказал я ей в макушку. — Слышишь? Я люблю только тебя. И когда-нибудь… Когда-нибудь, мы обязательно поженимся. А сейчас… Я хочу пригласить тебя на свидание.

— На свидание? — она так трогательно хлюпнула носом, что я не удержался и чмокнул её в лобик.

— Именно. Ведь мы с тобой ни разу не были на свидании. Просто держаться за руки. Покушать мороженного. Сходить в кино…

— А что такое кино?..

— О, это что-то! И зная моего друга Кольку, скоро это «что-то» здесь появится. Но мороженного мы можем покушать хоть сейчас. Идём?..

Она не успела ответить. Дверь клуба распахнулась, на пороге стоял краб Ролло.

— Привет, босс, — он покачался на устрашающих лапах и с тревогой оглянулся на дверь. С той стороны доносились какие-то крики. — Сильно занят?..

Конец

Август 2023

Дорогие друзья! Эта история закончена. Но мы не прощаемся с её героями.

История «попадания» в Сан-Инферно будет продолжена в цикле «Антибол».

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25