СТИХИя [Алексей Владимирович Шарычев] (fb2) читать онлайн

Алексей Шарычев СТИХИя

Советы поэтов

Слова — жемчужины ума,

Из них я буду составлять

Ожерелье для стиха,

И прозу жизни украшать

Смогу сокровищем своим.

Мне с рифмою легко дышать,

С ней веселей теченье зим

И лет до Леты провожать.

Мы все когда-то ляжем спать,

Уйдёт душа блуждать по свету

И встретит новые рассветы

В иных мирах; но то, что спето

Было в жизненных куплетах,-

Здесь сумеет воскресать

В умах людей, в просторах мысли;

Нельзя у стройных строк отнять

Бессмертный, вдохновенный смысл.

Вот так один пиит мечтать

Любил, когда стихи творил.

Ходил он с виршами в печать,

Но там, увы, никто не чтил

Его великое искусство.

И он решился на безумство,-

Вызвал умерших поэтов;

(Спиритом рифмач тот был).

Он хотел от них советы

Получить. Всё разложил

На столе; свечу зажёг.

И дыханье затаил,

Ждёт… Явился Блок.

— Аптека, улица, фонарь,

Бессмысленный и тусклый свет.

Всё будет так же, как и встарь;

Живи, дыши, пиши, поэт,

И знай, что толку в этом нет.

Умрёшь, потом опять с начала

Начнёшь дышать, читать, писать.

У этой сказки не финала,

В ней символизм надо искать.

— Ох, тоской от вас несёт.

(Заворчал пиит на Блока).

— От меня? Сюда идёт

Лермонтов с миров далёких.

Демоном он снова стал.

Свет свечи вдруг замерцал,

Холодом подуло в душу;

И писака услыхал

Голос: "Ты меня послушай,

Я скажу лишь пару слов.

Мир подлунный глуп и плох,

Но есть много, много лучших

Неизведанных миров.

Новый разум ты получишь

Там в обителях высоких,

И такой, что для двуногих,

Словно богом будешь."

— Я хотел у вас спросить,

Как мне надо стих слагать?

"Ты об этом говорить

Будешь с тем, кто рифмовать

И за гробом продолжает.

Пушкин лучше понимает

В этом деле; с ним беседуй."

— Здравствуй, молодой повеса!

Чем сегодня отобедал?

Устрицы у вас известны

И игристое Аи?

Ты, наверное, кутил;

Затащил к себе невесту

Молодую, напоил,

Развратил её! Прелестно!

— Я совет хочу услышать.

Подскажите, как писать?

— Да легко! Берёшь тетрадь

И чувствуешь, как Муза дышит.

Главное тут, успевать

За её дыханьем звонким

Рифму резвую вставлять

На листы бумаги тонкой.

Скрипишь пером, не замечая

Ничего вокруг себя

И поэма возникает,-

Вот так поэзию творят.

Получил совет, поэт?

Некогда мне; на тот свет

Я спешу к княжне знакомой.

Прощай пиит! Пора мне к дому

Свои лыжи навострить.

— Но ведь мы поговорить

Не успели!.. Эх, ушёл.

Как же так? Нехорошо.

Ничего не подсказали.

Я и сам всё это знаю!

— Знаешь? Нет, едва ли.

(Есенин произнёс печально).

Чёрный, чёрный человек

Часто тебя навещает

Среди фонарей, аптек.

В зеркале он зубы скалит;

Посмотри, он здесь стоит.

Видишь его чёрный вид?

Брось-ка ты в него стаканом!

Пусть осколками летит

Он к чертям! Ему по праву,

В пекле ада предстоит

Запекаться! Или трость

В морду его брось,

Прямо в переносицу.

(Я так делал, помогало).

И пиит набросился

На того, кого видал он

В зеркале, — убил стаканом;

Наваждение пропало.

* * *

Ветер ходит по кронам деревьев,

Пожелтевшей листвой шелестит;

Он тоскою холодною веет,

Он о чём-то вздыхает, грустит.

И земля вся печалью объята,

Лужи слёз на лице у неё;

Много ей приходилось здесь плакать,

Тяжко было земное житьё.

Даже небо угрюмо и серо,

Мглою съеден солнечный свет.

Не осталось в картине осенней

Красок радости; грустный сюжет.

Тьма заполнила холст бытия…

Я сегодня оставлю мольберт,

Кисти брошу; зачем рисовать,

Если нет вдохновенья во мне?

Завтра ясная будет погода,

Осень яркою станет в лучах,

Улыбнётся сияньем природа,

Тёплый свет заискрится в очах

У неё; и тогда небеса

И земля, и трава, и деревья

Мне помогут картину создать,

Всё подскажут про свет и про тени.

И художник собрался идти

К дому, а ветер промолвил:

"Ты на сырость и мрак посмотри,

Напиши то, что видишь; заполни

Полотно безысходной тоской,

Неуютной невнятной тревогой.

Чёрной-чёрной густой полосой

Проведи горизонт на убогой

Потёртой бумаге мирской;

Окунись в эту мглу с головой,

К ней ведут все земные дороги."

Обходчик

"Люблю отдалённый гул поездов,

Он эхом в сердце раздаётся;

Зовёт меня в страну ветров,

За горизонт, к сиянью солнца.

Стук колёс, как пульс на вене,-

Тут-тук-тук; куда спешит?

Долог путь, но как мгновенно

Скорый поезд-жизнь летит!

Где-то станции остались

Детства, юности… Куда

Ты бежишь, не спотыкаясь,

Поезд-жизнь? вернись назад!

Всё осталось позади…

Эх, ещё чуток пройти

Мне осталось; рельсы, шпалы."-

Размышлял седой старик.

Молоточком проверял он

Состояние пути,-

Рельсы бил. Давно служил

Он обходчиком на "ветке".

Километры проходил

За день, и бывал не редко

В одиночестве полнейшем,

И тогда ему успешно

Удавалось говорить

С Богом и с душой своею.

Медленно тянулась нить

Невесёлых рассуждений,

Но её вдруг оборвал

Резкий скрип, он был как крик:

"Время вспять ты пожелал

Повернуть?! Тебе, старик,

Помогу! Сюда иди!"

— Что это в тебе скрипит?

(Дед промолвил, рот разинув).

Он увидел, что стоит

Рядом ржавая дрезина.

"Залезай! Нам предстоит

Ехать к детству твоему;

А оттуда в юность, в зрелость,

В старость сможем завернуть.

Заново прожить хотелось?

Довезу тебя; чуть-чуть

Тут проехать надо нам.

Снова ты пройдёшь свой путь,

Ничего не встретишь там

Нового. Всё так же будет

Солнце с неба лить лучи,

А под ним всё те же люди

Будут жизнь свою влачить.

Поезд ваш идёт по кругу,

Станции конечной нет…

Не кричи сейчас с испугу,

Ты уже вне тела, дед;

Стал ты духом, воспарил

Над железною дорогой.

Твоё тело раздавил

Поезд, — скрип тот долгий

Был, когда он тормозил.

Забирайся на дрезину,

Едем к станции Рожденье.

Путь довольно-таки длинный;

Спи пока и жизнь-виденье

Вспоминай; я укачаю.

Едут они. Вспоминает

Дед ушедшие года:

Маму снова обнимает,

Братья рядом и сестра.

В прошлое вернулся он

И живёт там. — Нет, не сон

Это, а сама реальность!

Я не еду! Здесь останусь!

Не хочу я всё по новой

Начинать, своих не помня.

(Говорит старик дрезине).

"Дед, тебя тогда постигнет

Злая участь; станешь ты

Вечным духом бестелесным.

Неприкаянным бродить

Надоест тебе. Есть место,

Тело тоже скоро будет;

Снова будешь жить, как люди."

— Нет, я здесь хочу остаться!

Лишь с родными буду счастлив!

Тридцать лет уже прошло,

А работники ЖД

Слышат стуки до сих пор,

Скрипы тормозов везде

Раздаются; и дрезина

Всюду следует за ними.

Только, когда на обед

Дух обходчика уходит,

То тогда и звуков нет.

Дома время он проводит

Со своими близкими,

А потом идёт работать,

Стуками и взвизгами

Ход работ сопровождая.

Невнимательных пугает.

* * *

Солнце с неба ярко светит,

А на улице прохлада.

Снова прочь уходит лето,

Скоро время листопада

Вновь настанет; близко осень.

Грустно. Всё ушло куда-то.

Ветер мне тоску приносит

В сердце; нет к теплу возврата,

Только стужа впереди.

Не вернуть былые дни.

Странный мир и непонятный;

Интересно мы живём,-

Вроде бы шагаем в завтра,

Но все в прошлое уйдём.

Может быть, вернёмся вновь

С новою весной на Землю.

Облачимся в плоть и кровь,

Снова будем жить и верить;

Лето жизни обретём

В домике своём земном.

Галактика номер шесть

Хочу познать структуру мира,

Стремлюсь суть космоса раскрыть;

Увидеть мирозданье шире

Желаю я. Но как мне быть?

Я втиснут в рамки разума людского

И чувствую, что дух мой здесь не дома.

Как тесно жить под черепной коробкой

Вдали от тех обителей родных,

В которых я гулял по звёздным тропкам,

Имея ключ от тайных кладовых

Вселенского бессмертного сознанья,

В них знал мой дух блаженство рая.

Пришлось мне долгий путь пройти

В бесчисленных мирах блуждая;

Я смутно их припоминаю…

Опять явился во плоти

В подлунном мире для страданий.

Видать, чего-то натворил

Я там, и в виде наказанья,

Господь меня на шарик поместил

Земной. Но нету покаянья

Душе моей; ум позабыл

Всё то, чем прежде жил.

Ночами ветер мне поёт

О родине моей далёкой,

Вернуться он меня зовёт

К звезде сияющей высокой.

Она как солнце, но ясней

И радостней струит лучи.

Там дольше время дней, ночей,

И не приходят там врачи

Меня вопросами терзать.

— Сколько вы сегодня спать

Смогли в часы ночные?

— Не знаю, доктор, я вставать

Был вынужден; будили

Меня родные голоса,

И слышал я у них в словах

Тревогу, ярость, боль и страх.

О гибели они твердили

Нашей матушки Земли.

Горизонт событий шире

Там у них; они могли

Точно знать, что вскоре будет.

"Горе вам, больные люди!

Вы потонете в крови!

Скоро день настанет судный,

Пламя ада вас спалИт!" -

На ухо они кричали,

Спать всю ночь мне не давали!

— Успокойтесь, я вас понял.

Мы сегодня их изгоним,

Будете спокойно спать.

На ночь надо вам принять

Не одну, а три таблетки.

— Доктор, я хотел сказать,

Что галактики-соседки

Посылают мне сигналы.

— Ну опять вы всё с начала

Начинаете. Пройдёт.

— Нет, уже не первый год

Продолжается всё это.

Голосом меня зовёт

Вечность; не спасут рецепты.

Но я знаю средство; вот,

Видите вот этот камень.

Если кто-нибудь возьмёт

У меня его, — оставит

Вмиг меня моя болезнь.

— Так и сделаем, любезный;

Хорошо, что средство есть.

Взял я камень, всё исчезнет.

Только выпейте таблетки.

Все галактики-соседки

Перестанут вас тревожить,

Вы уснёте этой ночью.

"Ух, как надоело мне

Слушать эту ахинею!

Вот уже пятнадцать лет

Собеседников имею

Я таких. Сам скоро психом

Стану с этим контингентом.

А могло бы быть всё тихо;

Травматологам вот нету

Никакой заботы — гипс.

Век живи и век учись,

И копейки получай…

Где же камень он достал?

Санитарам нагоняй

Завтра утром наведу." -

Психиатр рассуждал

Про себя, и на ходу

Камень пальцами вертел.

Поскорей домой хотел

Он добраться, отдохнуть.

Но ему внезапно путь

Преградил злой гуманоид

И потребовал вернуть

Камушек. "Да что такое!

Рвёте мне на части грудь!

Мой рабочий день закончен!"

— Вы, пожалуйста, не очень

Злитесь на меня, милейший.

Этот камень твёрдый прочный,

Для процессоров новейших

Сильно нам необходим.

Я пока что с вами вежлив…

"На, несчастный, забери!"

И с тех пор тот врач усталый

Стал сигналы принимать

Неземные. Поначалу

Перестал он вовсе спать;

А потом и голоса

Из галактик отдалённых

Ясно, чётко услыхал.

А чуть позже помещён был

Врач в палату "номер шесть".

Там теперь он ловит весть

От вселенной бесконечной;

Мука его длится вечно.

Огонь по-гречески

"Уйдут поколения в бездну забвения.

Смертен наш мир, он умрёт в свой черёд.

В Лету впадает текущее время,

Всё, то что есть, оно в пропасть несёт.

Лишь Мироздание не постареет,

Космос великий рождает миры.

Новое солнце нам души согреет,

В новых телах снова жить будем мы."

— Платон говорит, что скопленье материй

Создано было великой идеей

Божественной. Как мы проверим

Гипотетические положения?

"Ты надоел мне, умник Асклепий!

Молча хоть раз посиди на уроке,

А не то моё слово будет последним!

В войско пойдёшь к землякам недалёким,

Выгоним прочь дурака из Афин!

Не может учёным быть сборщик маслин!

К-х-м… Я отвлёкся. Когда Пифагор

Нам показал Вселенную в числах."

— Как показал? Да это же вздор.

"Хватит с меня! Асклепий отчислен!"

Снова в походе греческий флот,

Триремы плывут по Эгейскому морю.

Асклепий в доспехах на вёслах гребёт,

Его средь бойцов каждый помнит.

Из нефти он сделал горючую смесь;

Ему помогла не учёная спесь,

А практический ум, прикладная сноровка,-

Они пригодились Асклепию здесь.

Теперь флот Эллады огни мечет ловко.

Трубадур и шут

"Будь трезв как стёклышко, поэт,

Пиши бодрей куплет.

Созвучный создавай сюжет,

Отринь нестройный бред.

Тебе совет хочу я дать,

Как вирши вмиг слагать.

Возьми чернила и тетрадь,

И резво рифмовать

Начни прекрасные стихи;

Твои совсем плохи.

Забудь считалки о любви,

Избиты все они.

Не будет мудрый трубадур

Для дураков и дур

Писать слащавенький сумбур,-

Смешить им только кур.

И про природу позабудь,

Про то, как счастьем грудь

Наполнил вид какой-нибудь;

Не надо эту муть.

Твори истории одни,

Вся радость только в них;

Рисуй в рассказах наши дни."

— Да что я, ученик,

Слушать от тебя советы?

Сам-то что-то спел ты?

"Нет, я королевский шут.

Но мои слова не лгут,-

Плохо быть поэтом,

Если смысла нету

В песнях; долго не живут

Глупые куплеты.

Трубадуры много пьют,-

Видно, дело в этом."

— Ты не шут, а хитрый плут.

Битый час с тобою тут

Пьём вино и рассуждаем…

Знаешь, кто стихи слагает

Лучше всех в подлунном мире?

"Даже не предполагаю."

— Птицы в вольном небе синем;

Песня — их земная жизнь.

Лишь они способны ввысь

Воспарить и петь красиво.

Ты же мне сказал, держись

Темы и пиши правдиво,

Сидя на одной лишь ветке.

Нет, я буду петь как ветер,

Обдавая мир порывом

Свежей рифмы. На рассвете

Пропою о ясном солнце,

О лучистом вечном свете.

Вечером мне улыбнётся

Ярким заревом закат.

Мглу ночную буду рад

Встретить в поздние часы.

Если можешь видеть ты

Красоту, то пой о ней

Как влюблённый соловей.

Звуки музыки чисты

У того, кто дружен с Музой.

Темы могут быть просты

И легки; зачем обуза

Тем, кто может звонко петь?

Песня побеждает смерть.

"Да уж, я с тобой стареть

Начал… Золото дадут

Трубадуру! Заиметь

Покровителей за труд

Стихотворный сможешь разом!

Для тебя все эти фразы,-

Лёгкая наука, знаю.

Золото мы предлагаем.

Пой во славу короля.

Титул, деньги и земля

Для тебя; теперь понятно?!

Пусть как рыцарь Персеваль

Будет он в поэме складной."

— Хочешь, чтобы стал я враль?

"Да, счастливый и богатый."

— Я подумаю. На днях

Дам ответ тебе, злой шут.

Мне пора идти, прощай.

"До свиданья. Снова тут

Встретимся, когда созреешь.

Много денег заимеешь!"

Вскоре феодалом стал

Трубадур, и жил красиво.

Но талант свой потерял,-

Бескорыстной мыслью живо

Вдохновение; оно

От неправды быстро мрёт.

Реки впадают в море

Я был десятки раз мечтою ослеплён

И сотни раз надеждой изувечен,

И к возрасту Христа пришёл опустошён;

Я знал, что путь мытарства бесконечен,

А жизнь — иллюзия ума, лишь сон.

Пророки вопиющие в пустыне

Через века со мною говорили,

Я слышал их, и клал земной поклон

Их разуму, а не святыням.

Всё — суета сует! кричал Экклезиаст,

Впадают реки в океан забвенья,

И новый век нам нового не даст,

Всё проходило в сей юдоли тленья,

И так же вновь пройдёт сто тысяч раз.

Песок морской — мы в поколеньях;

Догматы веры и неверье

От смерти не спасают нас.

Но Истину другую я познал,-

Душа уйдёт в иные измеренья;

Смерть на Земле — начало, не финал,

В исходе обретём спасенье.

Чтоб не вернуться в прежний океан,

Рекой-душою избирай теченье

Верное через оскалы скал,

Сквозь все подводные волчцы и тернии.

Прохожим будь, чтоб снова не призвал

Мир-океан тебя в свои владенья.

Нива мира

Хлопок одной ладони слушает даос.

Магометанин стан согнул в поклоне.

Христианину внемлет сам Христос,

Индусу — легионы пантеонов.

Вселенная нам задаёт вопрос,

И каждый для себя ответ находит.

На почве бытия росточек произрос,

А кто его садил, никто не помнит.

Бросают люди знанья-семена

И собирают плод идей в догматы.

Нас любит Бог, не любит сатана,

Соперничает ад с небесным градом.

На ниве жизни травы сеют смысл

И к Древу мира тянут свои стебли;

И чувствуют они, что свыше родились,

И, в шелесте листвы, всевышним внемлют.

Есть ярус выше них, но он не виден им,

Удел травы — покровом быть для почвы.

Нельзя ей воспарить, подняться от земли

И высшую ступень узреть воочию.

Рынок мира

Достать со дна жемчужины морские

Могу шутя;

Я в этом деле лучший в мире!

Стезя моя -

Искать сокровища в пучине.

А я, друзья, из жидкой глины

Такие создаю кувшины!

На вид они изящны, дивны,

И в тёмном чреве долго вина

Хранят, не портя аромат.

В своём искусстве я вершины

Достиг. Недаром говорят,

Что я гончар от бога, сильный.

А для меня и древо глиной

Станет, когда имеется топор.

Я срезал серьги из лучины

Так, что даже ювелиры

Завидуют мне до сих пор.

Для дамы головной убор

Из пня соорудил однажды;

Такой не смогут сделать дважды,

Не шапка, а резной узор!

Что ж, всё это хорошо.

Но так как я, никто не сможет.

Умею мять такие кожи!

Мягки они, нежны как шёлк!

Ты словно царь одетым будешь,

Когда мои изделья купишь!

Я в новой моде знаю толк.

Все покрои и фасоны

Ровно, крепко, монотонно

Кожей обволок!

Что твои кожи?! Я ковры

Сотку узорные, как мир;

Вселенная вместится в них!

Мои ковры хвалил эмир;

Всегда он стелет их на пир,

Чтоб знатный гость ходил по ним!

А мне на древе ремесла

Неприбыльная ветвь досталась.

Стихи я вынужден писать,

Чтоб в слове часть души осталась.

Я оживу, когда читать

Здесь будет кто-то мои строки;

Поэт умеет воскресать.

Пусть времена эти далёки…

Не стоит даже и мечтать!

Иди, у нас возьми уроки!

Труд оплату должен дать!

Поэты, чудаки, пророки

Здесь с голодухи помирать

Обязаны, доход их — крохи.

Картина мира

Художник был под ЛСД-э,

Когда писал картину мира.

На пёстром, странном полотне

Лишь кляксы смотрятся красиво.

В мазках размашистых видна

Безумная игра ума;

Все линии сложились криво,

В любом штрихе — одна вода

И сгустки красок, с переливом

Во всевозможные тона.

Сюжет уныл, однообразен,

Но с виду кажется прекрасен

Яркой пестротой цветов.

Но приглядись, и станет ясен

Нехитрый замысел, — альков

Для спящих демонов, чей разум

Творит чудовищ, до отказа

Заполоняя ими холст.

И выход с полотна не прост;

Попал сюда, и будешь снова

Штрихом в картине возникать,

Деталью станешь в общем фоне.

Сотрут тебя, а ты опять

Появишься в другом мазке.

А выйти могут только те,

Которые себе создать

Смогли внутри свою картину,

Они теперь с Творцом едины,-

Художниками можно звать.

Картина

"Грустно всё в мире" — мудрец говорил,

И плакал всю жизнь над тщетой бытия.

Другой же философ, над жизнью острил

И шёл по дороге абсурда, шутя.

Так или этак, итог здесь один;

Зачем же печалиться? это смешно!

Смотри несерьёзно весь этот "фильм",

И может быть, лучше увидишь кино

В другом кинотеатре, не в этой планете.

Там счастливы будут всегда словно дети,

Все те, кто закончил недолгий свой путь.

Люби этот миг и поласковей будь

К несовершенной, но мудрой картине.

Мы лишь штрихи в полотне, но такие,

В коих весь замысел виден Творцу,

Знает Он, чем рисовать в этом мире.

Тигр мира

Тигр крадётся в бамбуковой роще

Голодный, озлобленный, тощий как мощи.

Ищет добычу, крови он хочет;

Идёт осторожно, готовый напасть.

Он прыгнет, настигнет, и лапою мощно

Ударит по жертве, — пробьёт позвоночник,

И хищно оскаливши жадную пасть,

Мясом кровавым насытится всласть.

Тигр расчётлив, в тактике точен;

Чётко по следу идёт днём и ночью.

Природой дарована сила и власть

Зверю огромному, хитрому, вольному;

Страшно такому в когти попасть.

И вот подошёл он к месту удобному,-

Неподалёку две антилопы

Стояли, от зноя в тени отдыхали.

Знакомы им были тигриные тропы;

Знали они, что здесь не гуляет

Зверь полосатый. Тихо, спокойно

Сочную травку в тенёчке жевали.

Мирно жили, и в мыслях бы злобы

Те антилопы не пожелали

Ближним своим; да и далёким

Только добро излучали.

И что же они получили за то? -

Пищей хищников стали.

Поэтому будь в меру добр, в меру зол,

Помни, что мир сей коварен.

В устоях людских, как в бамбуковой роще

Рыщет жестокая ярость зверей;

Крадётся она и сливается с толщей

Стеблей, скрыта тенью ветвей.

Они

С переменой погоды

Приходят они;

Шепчут в ветре холодном

Безмолвный свой стих.

Шелестят хором в кронах,

Пыль по тропам метут,

Тенью тёмною ходят.

Они там, они тут,

Всюду вотчина их.

Они есть средь живых.

Пёс тоскливо завоет,

Почуяв следы

Тех, кто в вечности волен

От оков от земных.

Шёпот мёртвых, уловит

Звериным чутьём

Тот, кто близок природе.

"В мыслях вечно живём,

Всюду наше пространство;

В бесконечности странствий

Приют обретём

На мгновенье. В мирах

Мы опять восстаём

В новых бренных телах;

Снова видим тот сон

Под названием жизнь.

Рядом мы, мы кругом,

Ты нас слышишь. Проснись!.."

Музыка бала

Давным-давно это было;

Не осталось в живых никого,

Кто бы помнил тот вечер тоскливый,

Те плакучие ивы, тот дом,

Где семейство дворян погибало

От дыханья лесного пожара.

Накануне был праздник у них,

Именины они отмечали.

Всех знакомых собрали своих,

Веселились и танцевали.

В пышном зале звучит фортепьяно,

Нежно, трепетно скрипки рыдают,

И вальсируют, кружатся пары,

В плавной музыке сладостно тают.

Радость бьётся в сердцах в унисон;

Все охвачены тем настроеньем,

В коем трудно понять, что есть сон,

Что реальность; одно упоенье

Наблюдать за такою картиной

В полном зале усадьбы старинной.

Поздней ночью закончился бал;

Гости сели в кареты, умчались.

Час спокойствия в доме настал,

Почивать те дворяне собрались.

Спали все, и не поняли, как

Всё сгорело, развеялось дымом,

Улетело на вольных ветрах.

Всё прошло; даже небо забыло

Тех людей, их поместье, пожар.

Испарились, исчезли как пар.

Но однажды в том месте шёл путник;

Пьяный был, добирался до дому.

Песни пел, а в руке держал прутик,

(Он из ветки его изготовил).

В такт он палочкой этой махал,

Словно был дирижёром в оркестре,

И внезапно, и впрямь, услыхал

Звуки музыки неизвестной,

(Классику тот пьянчуга не знал).

Он увидел вдруг внутренним взором

Экипажи, людей, пышный бал,

И услышал их смех, разговоры.

"Я, наверно, чуток перебрал." -

Так подумал, с тревогой, прохожий

И скорее домой побежал.

Он примчался в деревню; и что же?

Там огромный пожар полыхал!

И с тех пор он угадывал точно,

Где, когда приключится беда.

Каждый раз наблюдать стал воочию

Страшный бал: снова скрипки слыхал,

Фортепьяно красиво звучало

И кружились по залу горящие пары.

Ветер

Вольный ветер небо обнимает,

Свежестью пространство наполняет,

И летит от края и до края

Мироздания, дыханьем обдавая

Бесконечность вечного простора.

На своём пути не уставая,

Мчится он в долины, рвётся в горы,

По волнам морским шумит, гуляет,

Ворошит в лесах густые кроны

И в пустынях бури поднимает.

Шепчет ветер вечером в окно

О мирах бесчисленных далёких,

Пролетал он их уже давно

В вечности, в мгновенье ока.

Знает ветер в каждой бездне дно,

Он рождён у самого истока,

Там, где нет ни юга ни востока,

Где вся тьма вещей — одно.

Первозданный хаос помнит он,

Первообраз дикий и стихийный

Тот, который со́здал жизни сон,

Бытие украсил грёзой дивной.

Веет ветер в окна сквозняком,

Стонет безысходностью тоскливой;

В бесконечности пространств необозримых

Он один, бессмертье — его дом.

Жизнь во вселенной

Уходят мгновения в вечность

И нет им возврата назад,

Сухою листвою летят

С деревьев-веков в бесконечность.

Осень вселенной настала,-

Она же весна и зима,

Конец переходит в начало.

Тёмной материи тьма

Зарницей галактик сияла,

Пространство времён расширяла

И искорку жизни дала.

Солнце — всего лишь звезда;

Земля — средь пустыни песчинка,

К ней влага из бездны пришла,

Упала мельчайшей росинкой,

Оазис в песках создала.

Вода эта прежде была,

До нас в мирозданьи возникла;

В бесчисленных бурных волнах

Она в тьму галактик проникла.

Мы — капля, а жизнь — океан.

Панспермия

Бесконечной вереницей

Дни и ночи прочь уходят.

Сказка жизни людям снится,

В ней есть радости, тревоги,

Неудачи и успех;

Но безжалостные годы

В пыль сотрут всё то, всех тех,

Кто дышал, мечтал и думал.

Ветер времени всё сдунул

С круглой матери-Земли;

В одиночестве парит

Она по своей орбите,

Жизнь на ней давно убита.

Миллиарды лет прошли,

Как она осиротела.

Крутит своё бренно тело

Средь космической глуши.

Но с неё в полёт ушли

Группы микроорганизмов,

И приют себе нашли

В новом месте, (катаклизмы

Тем малюткам не страшны).

И та далёкая планета

Расцвела через эпохи,

Жизнь явилась в новом свете,

Развивается неплохо.

Много лет прошло, и там

Существа разумны стали,

И как мы, они искали

Ту разгадку: кто создал

Жизнь и это мирозданье?

Лекция

"Миллиарды лет сознанье

Путь в материи искало

К свету разума. Начала

Не было; финала

Тоже никогда не будет.

На Земле мы стали думать

Лишь секунду, по сравненью

С тем, что нам послало время

В дар. На круглой сей планете

Мы веками прозябали

В тьме невежества. И стали

Развиваться в бурном темпе

Лишь в последние два века.

Мы прикованы здесь цепью

К рефлекторному отсеку

Молодой нервной системы.

В чём мы стали человеком? -

В логике и рефлексии.

В остальном, все наши силы

С шимпанзе сопоставимы.

Очень долго развиваться

Надо нам, чтобы считаться

В этом мире за разумных.

Мало может отыскаться

Мыслящих, среди безумных.

Где-нибудь процентов двадцать

Здесь имеют кругозор,

(На Земле у нас), чтоб зваться

Человеком. До сих пор

Видим мы одних животных,

К пониманью не способных.

Ими импульс управляет,

Критики в помине нет.

Форму, знак воспринимают,

Символ… Да любой студент,

Из присутствующих здесь,

(Кстати, Соколова нет),

Знает, что наш хрупкий ум

Молод, слаб, и тугодум

В деле здравого мышленья.

И чтоб больше населенья

Превращалось здесь в людей,

Изучайте каждый день

Хоть страниц по сто, по теме.

Всё, ребята, не успею

Я; пора бежать.

До свиданья. Завтра сдать

Не забудьте реферат!"

В одиночестве был рад

После лекции остаться

Академик. "Развиваться,

Чтобы позже перейти

В нематериальный мир…" -

Думал он, смотря в окно

На скопленье облаков.

* * *

Слова — орудие ума,

Сознанье соткано словами;

Всю жизнь должны мы вышивать

Узоры, чтобы наша память

Хранила их на тканях мысли.

Душа одетая в шелка,

Легка — сияет и лучится;

Лишь тот, кто внутренне богат,

Одежды внешней не стыдится.

В рубище одето тело,

Дух же в одеяньи царском;

Нету в роскоши предела

Тем, кто в разуме стал властен.

Умножай свои богатства,

Шей одежду для души;

Подготовь её для странствий,

Ей недолго в доме жить.

Есть вселенная внутри

У людей живых; они

На галактиках своих

Смогут позже воскресить

Всё, что было в этой жизни

От рождения до тризны.

Вне материи сознанье

После смерти пребывает,

И с собою забирает

То, что мозг при жизни знает.

И в глобальном плане тоже

Было всё аналогично;

Макро, микро — всё похоже,

Жизнь сознанья безгранична.

Мысль творила мирозданье;

Средь материи она

Создала́ существованье,

Суть её вошла в тела.

Даже в микроорганизмах

Разум был, стремленье, смысл;

Только, как он зародился

Неизвестно. Мы по числам,

Уравнениям гадаем,

Как вселенная возникла.

А про жизнь вообще не знаем,-

Две гипотезы привыкли

Мы твердить на эту тему:

Первая — о совпаденьях

Миллиардов обстоятельств,

(Только так возникнет в теле

Жизнь). В наборе качеств

Подходящих, как в бульоне

Закипит она, заполнит

Всю материю собою.

А вторая — панспермия:

Жизнь была занесена

К нам сюда со звёздной пылью

На космических телах.

Шустрые метеориты

Принесли бактерии;

То есть, жизнь была рази́вта

Где-то там. Проверить мы

Эти версии не можем…

Дом построить невозможно,

Если просто раскидать

Доски, кирпичи; немножко

Разум должен пребывать

В тех кусках-материалах.

Лишь разумное начало

Эту жизнь смогло создать.

А ты творец своих миров,

Есть вселенная в тебе.

Строй же кирпичами слов

То, что здесь ни рже, ни тле

Неподвластно; дом готовь

Новый разуму, душе…

А меня уволят вновь;

Завтра выгонят взашей.

Пьяным, видите ли, был

Я, когда преподавал.

(Так студенту говорил

Пьяный препод), он узнал

Своего ученика

Средь прохожих на бульваре,

И решил потолковать

С ним о мире и сознаньи.

Прохожие

Улетают прочь мгновенья,

Как осенняя листва;

Их уносит ветер-время

В мрак забвенья, в царство сна.

Всё проходит, жизнь — виденье;

В мире тленья грезят души,-

Детство, молодость, старенье,

И, иллюзию разрушив,

Наступает пробужденье.

Что познаем после сна?

Может быть, миры заселим

Новые; существовать

Будем там? Или на Землю

Вновь вернёмся в новом теле?

Не дано нам то узнать,

Пока живы; только вере

Можем слепо доверять,

Лишь она откроет двери

В сад бессмертья. Рай и ад

И при жизни уже есть.

Мучеников здесь не счесть,

И счастливцы есть, пожалуй.

Но и тем, и тем тут честь

Малая, — пройдут, завянут,

Пропадут, куда невесть.

И цари, и бедняки

Скроются на дне могил…

Или только их тела?

Не проверить, не узнать.

Неспособна голова

Эту тайну разгадать.

Так прохожий размышлять

Успевал у светофора.

Надоело ему ждать

Цвет зелёный, — быстро, скоро

Зашагал он по дороге,

И его на переходе

Пешеходном сбил трамвай.

И прохожий вмиг познал

Истину; но нам, увы,

Не поведал, где он был.

* * *

В темноте горит огонь;

Искры в небеса взмывают,

Вспыхивают, угасают,

Мглу ночную озаряют.

Это пламя, как ладонь

С тысячью искристых пальцев,

Им за небеса цепляться

Надо, чтобы устремляться

Прочь от гибельной агонии.

В каждой искорке душа,-

Лишь мгновенье ей дышать

Предстоит в земной юдоли

Для того, чтоб пеплом стать.

Гроза

Небо тёмно-серым стало;

Дождь идёт сплошной стеной,-

Все деревья растрепало

Страшной силой проливной.

Резкие порывы ветра

Обрывают гневно с веток

Шелестящую листву.

А я, понурившись, иду

Поскорей домой к себе,

Проклиная на ходу

Дождь и ветер, белый свет,

Да и самого себя.

(Только что я проиграл

В карты всю свою зарплату).

И ведь трезвым был, ведь знал,

Что играть нельзя, не надо!

Дома ждёт меня жена

И голодные детишки.

Эх, попутал сатана!

Крышка нам, плохи делишки…

У кого же занимать?

Я прославился давно

Тем, что редко отдавать

Торопился свой заём.

Ох, ужасные картины

Рисовал мне разум мой,

Пока я стоял под ливнем.

(Спрятался я под большой

Дуб; он мало помогал

От свирепости стихии,

Но хоть как-то укрывал,-

Под листвою меньше лили

Струи ливня на меня).

Гром протяжный грохотал,

Молнии сверкали в небе.

"Даже здесь опять попал

В переделку! — думал гневно.

Чуть пораньше бы ушёл,

Когда было так светло

И тепло. Эх, даже в этом

Никакой удачи нету!"

Боль внезапно ощутил

Я, — как будто моё тело

Острый нож насквозь пронзил.

Неприятно зазвенело

В голове… Я ясно видел

Своё детство, юность, зрелость.

Вспомнил тех, кого обидел,

И всех тех, с кем сердце грелось

В радостных лучах любви;

Встретил близких и родных.

Жизнь в моём уме вертелась,

Как цветной калейдоскоп;

Всё, что на душе имелось,

Возникало… "Хватит! Стоп!" -

Я кричал в своём сознаньи.

И увидел вдруг сиянье,

Лёгкость ощутил, свободу.

Понял Бога и природу.

Новое существованье

В бренном мире обрету,

В прежнем месте покаянья.

И на этот раз найду

Верный путь в миры иные.

Если лучше проживу,

То юдоль Земли покину.

От строчки Маяковского

На флейте водосточных труб

Смогли бы вы сыграть ноктюрн

Так, чтобы слог ваш не был груб,

А лился нежный пеньем струн?

Смогли бы вы истлевший труп

Глаголом воскресить из гроба,

Чтобы с его усохших губ

Услышать в благодарность слово?

А в стужу лютую смогли б

Росток живой направить к свету,

Извлечь из мёртвых снежных глыб

И дать цвести? Лишь у поэта

Всегда возможность будет эта.

Средь прозы жизни зазвучит

Благая песнь, и будет спета

Так, что пространство облетит

И время, и не канет в Лету.

Накануне светлой Пасхи

Накануне светлой Пасхи

Мы поехали на рынок

Закупить себе припасов

К празднику. Всё перерыли,

А кагора не нашли.

Со старухой мы ходить

Утомились меж прилавков.

Что же делать? Как же быть?

Пасха будет завтра,

А нам нечего налить.

До деревни путь неблизкий;

Солнышко уже садится,

Ехать надо. "Вот беда!

Где же крови нам достать

Христовой?" — молвлю я

Своей супруге.

— В церкви нашей купим.

"Нет у них там ни черта!

Всё что есть — одним попам;

Не поделятся они."

— Перестань ты их бранить.

Что-нибудь придумаем.

(От досады плюнул я).

"Эх, нелёгкая! Поедем.

Будем клянчить у соседей!"

Запрягли кобылку мы,

Сели на телегу,

И тихонько едем…

В небе звёздочка горит

Первая, за ней другая

Вспыхивает. Засияло

Небо тёмное огнями,

Ночь уже настала.

По полям мы вёрст пятнадцать

Путь держали, а потом

Через дебри пробирались,

Ехали в бору густом.

Ни души в округе нет,

Не увидишь дым жилья;

Только лишь звериный след

На дороге, и стоят

Ели, сосны вековые,-

Лапами своими

Свет загородили.

Лишь зловещая луна

Тропку освещает;

Страшная, глухая мгла

Души наши давит…

Хорошо, что мы вдвоём;

Всё-таки, повеселее.

Говорим о том, о сём,

И пытаемся скорее

Доплестись к деревне.

"Слушай, бабка, вот скажи,

Будет воскресенье?

Будем мы с тобою жить

После смерти в теле?

Если не умрёт душа,

То где-то надо ей дышать?"

— Каждому по вере

Даст Господь. Не плоть,

А дух восстать умеет.

"И попы про то молоть

Любят, ничего не зная.

Верим мы, не понимая."

— Знание нас надмевает.

"Тьфу! Без толку говорить,

Что с тобой, что с ними!..

Слышишь? Волки стали выть…

Ружьё не захватили

Мы опять с собой.

Ух, тоскливый у них вой…"

Волки стаей набежали,

Быстро окружили нас.

Разрывать клыками стали

Нашу плоть. Пришёл наш час.

Кровь из нас струёй хлестала.

"Вот и выпили кагор." -

Думал я. И тьма настала…

А потом на новый двор

Со старухой мы зашли.

Там простор был для души!

Но решили снова жить

Мы с ней на Земле.

Меньше в этот раз грешить

Будем. Выбрали себе

Место встречи. (Сотню лет

Были мы в раю небесном,

Стало там неинтересно).

И вот-вот опять воскреснем

В век новейших технологий.

Жаль, что ничего не вспомним

О своём скитаньи прежнем.

Вновь откроем вежды,

Чтоб страдать, дышать, любить,

Снова будем жить.

Тень поэм

"Не в век поэзии живём;

Зачем черкать в альбом стихи?

Не будут их читать потом.

Бездарные труды свои

Сожгу безжалостным огнём!" -

Вскричал непризнанный поэт

И в печь закинул все поэмы,-

Комнату наполнил свет,

Слова горели, смыслы, темы;

Образы воспламенялись…

Тени по стене метались

И вопили: "Что ты сделал?!

Всё ровно мы здесь остались,

Ты спалил одно лишь тело,

А душа стихов помчалась

По Земле быстрее света!

Наша песня не допета!

Мы тебе устроим ад!

Рукописи не горят!"

Тени тех поэм ожили,

И повсюду за поэтом

Тенью тёмною ходили.

От заката до рассвета,

От зари до мглы ночной

Слышал он: "Песнь не допета!

Мы шагаем за тобой!

Ты не взвидишь с нами света!"

Много поменял работ

Тот непризнанный пиит,

Но не увидал доход,

Тень поэм ему вредит.

Говорит она поэту:

"Воскреси нас звучным словом,

Не должны мы кануть в Лету.

За перо возьмёшься снова,

Не отстанем от тебя!

Мы теперь — стезя твоя."

Не дала ему покоя

Рифма тёмная, — опять,

После долгого застоя,

Стал поэт стихи писать.

Лампа над столом горит,

Освещает лист тетради;

А пиит пером скрипит,

Оду стройную слагает.

Рядом тень поэм стоит

И безмолвно вдохновляет.

Пропавшая лекция

"Бессознательный контекст

На сознание влияет,

Это знает каждый спец;

Импульс стадом управляет.

Человек, хоть и венец

Незатейливой природы,

Не ушёл он от овец

Далеко; своей свободы

Даже в мыслях не имеет.

Среди скопища умов

Зреет то, что им посеют;

Homo sapiens таков.

Путь к условному рефлексу

Побыстрей чем у собаки;

Это тоже знает всякий,

Кто хоть ради интереса

Мои лекции читает.

Наш народ не понимает

Смысла; ему надо слов,

Их сигнальную систему

С радостью схватить готов.

Редко критику включает

Человек, когда ему

Постоянно в уши льют

Информацию красиво.

Форма здесь играет роль,

Смысл же проходит мимо

Между словом, исподволь

В подсознание. Паршиво

С этим дело обстоит.

Очень редкий индивид

Точку зрения имеет

Собственную… Я успею

Это завтра рассказать.

Начинают тут толкать

Меня, и зовут куда-то…

До свидания, ребята."

Отошёл профессор Павлов

Вместе с человеком в штатском,

И та лекция пропала

Быстро в виде конфискации.

"Про собачек говорите,

А о людях помолчите"-

Павлову сказал чекист,

И в карман засунул лист.

Ветер настроений

Настроенья, словно ветер

Веют, веют по просторам,

Семена-идеи сеют.

В черепных коробках скоро

Будет много всходов.

Вырастут они, созреют

В человечьих огородах;

Разные плоды сумеют

Принести: вражду, раздоры,

Иль смиренье, единенье,

Зло, добро, согласье, споры,-

Всё зависит от идеи.

Главное, чтобы вода

Информации всегда

Орошала общий сад;

Быстро, пышно он тогда

Расцветёт на ниве мира.

Все растенья, стар и млад

Зелень развернут красиво.

Чтобы в унисон шумела

Пышная сия листва,-

Надо ветром дуть умело,

(Настроеньем), без конца.

Для растений направленья

Ограничены; они

Только по́ ветру́ умеют

Устремлять свои листы.

Дует ветер перемен

От деревьев, что повыше,

А от них уходит всем,

Кто глупее и пониже.

Редкие растенья могут

Выбирать себе дорогу;

Стимул к ним приходит с крыши,

Или от соседей сбоку.

Огонь доминанты

Очаг возбужденья в нервной системе

Надёжно идею хранит;

Сотни нейронов со́здали схему,

Рисунок, — он ярко горит

Электромагнитным огнём,

Смыслом лучистым красиво искрится.

Светло в нашем мозге, как днём,

От собранных в ясном сиянии мыслей.

В разуме этот очаг доминантен,

Другие сигналы он затмевает;

И, к сожалению, неадекватен

Для организма бывает,

Когда, например, угрожает беда

Ему, (то есть в целом системе).

Та доминанта не знает вреда,

Она побеждать боль умеет.

Муций Сцевола руку спалил,

К отчизне любовью пылая.

Огонь доминанты муку затмил;

Тщетно сигнал посылала

Периферия, — ведь в центре идея,

Она оказалась сильнее,

Чем страх и страданье.

И христиане, и мусульмане

Тоже пример показали,-

Бесстрашно они погибали

За веру, в сознаньи имея

Сильный очаг возбужденья.

Ярко огонь в себе разжигали,

День изо дня повторяя

То, что из текстов узнали;

Силу им дали их заклинанья.

Каждый имеет в уме доминанту,

Будь он писатель или учёный,

Или безумный фанатик с гранатой;

Бедный, богатый, великий, никчёмный,

Каждый в сём мире — Создатель.

Моя же идея в том, что огонь

Таких доминант — путь сознанья;

Мы все после смерти туда перейдём,

Дом обретём в мире знаний,

Которые мы накопили за жизнь.

Кому-то тот дом адом станет,-

Не ввысь повлекут его мысли, а вниз,

Страданья он в пекле познает.

А кто-то в раю будет жить после смерти,

Он мысли благие взлелеял в себе,-

К блаженству умчится с вертящейся тверди,

А прах весь оставит Земле.

Сознанье, душа — не скопленье материй;

Новое свойство нервной системы

Уже несводимо к её компонентам,

Иная формация это.

Сознание

Новое свойство материи бренной,

Возникшее в недрах нервной системы,

Уже несводимо к её компонентам,

Зовётся оно душою нетленной.

Сознание знает бездну миров,

Жизнь его вечна в просторах вселенной.

Созданье оно бессмертных богов,

Творческий импульс самозабвенный.

Невидимо "Я" в физическом мире,

И только в телах проявляет себя.

Природа субъекта необъективна,

Сцепленьем материй она создала

Себе зеркала, и свой свет отразила

В летящих мгновеньях планеты Земля.

"Субстанция" эта собой охватила

Всё мирозданье и жизни дала

Полчища форм, тьму миров населила.

Текущий момент на часах бытия

Вечности равен; сознанье вместило

Всё сущее, и разделило себя

На множество, но пребывая в едином.

Живое

Любая система направлена к цели,

Даже в простейших есть установка

Функциональная; всюду имеем

Стремление, хватку, сноровку.

От первых бактерии дойти мы сумели

К млекопитающим прямоходящим.

Мы стали ветвями огромного древа,

Верхушкою кроны блестящею!

Лишь в человеке вершина сознанья.

О прочих мы только предполагаем:

Дельфины, собаки, киты, обезьяны

Разумны, конечно, но перед нами

Не сопоставим способности их.

Итак, мы вершина созданий живых.

Увы, никогда мы никах не узнаем

О состояньи сознаний других

Мыслящих тварей; воспринимаем

Формы, а информация в них

Непознаваема для осязанья,

Зрения, слуха и обонянья.

Даже двуногих собратьев своих

Мы, как разумных определяем,

Только тогда, когда мысли они

Нам излагают в системе сигнальной.

Разуму мысли кодировать нужно,

Чтобы их кто-то сумел воспринять;

Людям для этого письменность служит

И речь. Невозможно познать

Саму информацию, как таковую;

Мы только коды её «прочитать»

Способны, — из них фабрикуем

В мозгу у себя подходящие смыслы.

Животные с нами, увы, не толкуют

О жизни, но есть у них мысли.

Трудно постигнуть сущность иную;

Привыкли мы мерить аршином единым

Всё в этом мире; систему любую

Мы соотносим с умами своими,

По сходству картину в сознаньи рисуем.

О разуме только тогда говорим мы,

Когда под себя чью-то суть обмозгуем;

Шаблонами скованы мысли людские.

Ещё до сих пор средь учёных есть люди,

Которые прочих созданий земных,

Включая приматов, как роботов судят

Декартовских; и даже много таких…

Нам очень трудно понять, что сознанье

Часто бывает с нашим несхоже.

Все ли мы виды психики знаем?

Нам и свою-то познать очень сложно.

— Вы к анимизму ведёте, наверное?

Всё здесь живое, нас слышит вселенная;

Разум в земле и в воде, и в растениях.

Слушать смешно сие откровение…

"А как же ещё назвать поведение

Клетки живой? Неразумно оно?

Конечно, не стану я делать сравнение

С нашим умом, им до нас далеко.

Но в более развитых, сложных системах

Сознание есть, это факт несомненный.

Вы вот хотите компьютерным схемам

Придать интеллект, — не смешит вас идея?"

— Зачем опять идти к началу

Сей дискуссии; увольте!

Подводите нас к финалу.

"Ну, тогда внимать извольте.

Префронтальная кора

Создала, (как мы считаем),

Наше Я. Но как узнать,

Что собою представляет

Это свойство? Для системы

Эмерджентное оно;

То есть, несводимо к схеме,

К компонентам. У мозгов

Что-то новое возникло;

Жизнь материальных клеток

Новую ступень достигла.

Может, вид энергий это;

Мы пока того не знаем,

Не увидеть суть субъекта;

Разум, он непознаваем.

Ваша догма нам гласит,

Что в мозгу агента нету;

То есть, каждый индивид -

Сочетанье компонентов

ЦНС; (компьютер есть,

А процесора в нём нету).

Тут за логику вам честь

Поспешу скорей воздать.

Точно так же вы создать

Собираетесь в машине

Интеллект, ни дать, ни взять!

Главное тут позабыли,-

Жизнь для схем своих занять

У природы; разум в ней.

Разные пути находит

Мысль творящая; везде

Она странствует, во многих

Организмах проявилась,

К свету жизни устремилась.

Вы зовёте алгоритмом

Эту сущность, — не смешно?

О разумном говорить нам

Надо с вами, о живом!

Всюду в мире есть сознанье;

Даже в тех, чьё поведенье

Мы никак не наблюдаем.

Тут не может быть двух мнений.

Взять, к примеру, лозоходцев;

Как по веточкам находят

Они место для колодца? -

От подземных вод приходит

Информация в их мозг.

Как приходит? вот вопрос.

Психика во всём живом

Есть, но мы воспринимаем

Здесь на шарике земном

Только ту, что ясно с нами

Может молвить языком

Невербальным и вербальным.»

Функциональная система, вне зависимости от её сложности, имеет основную характеристику — она направлена на достижение цели; (начиная с простейших микроорганизмов до млекопитающих).

Вторая сигнальная система (по Павлову) — речь.

Эмерджентность — наличие у системы свойств, не присущих её компонентам.

* * *

Я вас слышу, рядом вы,

Вечны ваши голоса.

Древность мира говорит

Через тех, кто прахом стал.

Нету тел у вас давно,

Души странствуют в пространстве;

В дуновении ветров

Вольно мчитесь, без препятствий.

Каждый разум вам открыт;

Вас же, знают единицы,-

Те, кто видят через быт

Скрытые от всех страницы

Книги мироздания.

Буду я её читать.

Дайте заклинание,

Надо поскорей начать.

— Что он шепчет, не понятно.

Это же смешно, коллеги!

Я не верю в телепатов.

Он внушением владеет.

В череде экспериментов

Всех нас за́ нос, плут, провёл!

— Успокойтесь, подождём.

Объяснений пока нету

Этим фактам, но найдём.

Через сотню лет студентам

Будет подлинно известна

Вся методика вот эта;

Вовсе она не чудесна.

— Интересно, что здесь будет.

— Да уж, весел наш досуг.

(Разговаривали люди

В академии наук).

В кабинете было тесно:

Дюжина профессоров

И подопытный, суггестор.

— Начинаем, я готов.

Только, просьба у меня,

Отворите то окно;

Духи в пении ветров

Мне о мире говорят.

Долго шёл эксперимент,

Все сотрудники устали.

Не нашли они ответ

На вопрос необычайный.

— Как он это узнаёт?!

Нет, ну я не понимаю…

— КГБ его ведёт;

Шутят, видимо, над нами.

— Да такое и спецслужбы

Неспособны разузнать!

Это в мысли влазить нужно!

Он сказал мне то, что мать

В детстве говорила мне

Одному, наедине.

И скажите, как понять…

— То, что есть у вас в уме,

Он способен извлекать.

Он по мимике умеет

Ваши помыслы читать.

— Говорите ахинею!

Вы изволили стоять

В паре метров от меня.

Что я мог изображать

Своим телом, чтобы он

Смог картину воссоздать

Всей беседы; даже тон,

Голос передать сумел!

— Он вниманием владел

Вашим и моим; всех нас

Ввёл в глубокий транс.

Спорили учёные,

Объяснение искали.

Духи приглашённые

Им никак не помогали,-

Они знали, что все станут

После смерти вольными;

В информационном плане

Понесутся во́лнами.

Всё пространство мирозданья -

Океан сознания.

Те, кто прах земле оставил,-

В новом состоянии.

Птица-небо

"Солнце свет струит на землю

Через перья облаков.

Птица-небо вольно реет,

Машет крыльями ветров,

Свежестью свободной веет.

Сеет семена деревьев,

Холод и тепло несёт;

Человеку или зверю

Птица-небо жизнь даёт.

Жаль, что видеть не умеем,

Как высок её полёт.

Птицей-небом создан север;

Все, кто здесь сейчас живёт,-

Дети этой вечной птицы,

Ей мы все должны молиться." -

Говорил шаман гостям,

(Русские сидели в чуме).

— Я легенды изучал

Ваши. Только, не пойму я,

Как вам помогала птица

Отыскать пропавших в тундре?

Долго этому учиться

Надо было у премудрой

Птички вашей? Право, чудно!

Мы неделю их искали.

Вы же, что-то пошептали,

В бубен громко постучали

И нашли в краю безлюдном…

"Мне советы помогали

Духов ветра, — они всюду.

На болоте мне они

Нашептали, чтоб спросил

Я у мха, куда идти.

Старый мох мне говорил:

"Через пару дней пути

Ты увидишь заплутавших;

Прямо на восток иди."

Так я и нашёл всех ваших.

Речка может говорить,

Дерево; везде парит

Птица-небо в вольном ветре,

Всё о всех умеет ведать.

Видит она с высоты

Все пути-дороги смертных.

Нижний мир и верхний мир

Создан ею силой света.

Разум

Как материя являет

Разум? Этого не знает

На Земле у нас никто.

Механизмы разбирают

Той материи, — мозгов,

А сознанье упускают.

Где оно? И что оно?

Есть ли у него структура?

Не найти нам в бездне дно,

Ищем квадратуру круга.

Наша физика в мирах

Двух различных существует:

В квантовом, где знанья — швах,

В макро, — где наш ум рисует

Чёткую закономерность.

В макро, в микро нам б хотелось

Усмотреть закон единый,

Но выходит вовсе дивно:

Что незыблемо в одном,

То совсем не так в другом!

Общая картина мира

Дуализмом отдаёт!

И не в знаниях тут дыры.

Всё здесь к выводу ведёт,

Что в одной большой системе

Есть два разные отдела:

Квантовый, — где мир чудес,

И объёмный наш, где вес

Силой тяготенья скован.

В макро действуют законы

Физики Ньюто́на,

Относительность Эйнштейна.

А на микро, в то же время,

Чётких формул вовсе нету;

Нет там никакого бремя,

Как для наших тел-объектов.

Там и есть наше сознанье,

Ток энергии Вселенной;

В информационном плане

Мысли, чувства, личность. Тлена

Не бывает в этой сфере,

Там лишь вечность в полной мере…

Не увидеть это глазом,

Но лишь там живёт наш разум;

В этом, вечной жизни суть.

Бесконечен, вечен путь

Состояний к состояньям,

Вновь и вновь мы оживаем.

Ум за разум

Через время и пространство

Переносимся мы с вами

В информационном плане;

Быстро мыслью можем мчаться

В отдалённые года,

И даже в будущем бывать

Научились. Этих странствий

Очень много в нашей жизни:

Когда угадать пытаемся

Ход событий, — то мы близко

К дням грядущим; а когда

Прошлое вдруг вспоминать

Начинаем, — то туда

Устремляемся сознаньем.

Ум наш квант напоминает,-

Одна частица в двух местах

Может быть одновременно;

Так и мы в своих мирах

Путешествуем мгновенно.

Кванты в разных состояньях

Пребывают; взять фотоны,-

Как корпускулы витают,

В то же время они волны.

С разумом аналогично

Обстоят у нас дела;

Он с материей различен,

Несмотря на то, что сам

Есть — скопленье нервных клеток.

Труднообъяснимо это.

В информационном плане

Наше Я, душа, сознанье.

Разум нематериален;

Основное его свойство,-

Перемена состояний.

В теле он сейчас найдётся

И вне тела в то же время;

В темени и во вселенной.

Как энергию, наверно,

Будут объяснять его

Через несколько веков.

Симметрия времени

Прохладный воздух мне щекочет ноздри,

Когда иду я в школу утром ранним;

Она недалеко, почти у дома, возле

Киосков пёстрых, неказистых, странных.

Там музыка играет постоянно,

Гремят басы ритмично и задорно;

На языках заморских иностранных

Поют певцы о чём-то развесёлом.

А рядом старшеклассники танцуют,

Приподнято всегда их настроенье,-

В крови дурман, они живут кайфуя,

И скоро перейдут в страну забвенья.

А я иду за знаньями; мне надо

Усердно добывать образованье,

Чтобы потом высокою зарплату

Заполучить, и поделиться с мамой

Деньгами. Я стану адвокатом;

Профессия должна быть, как призванье.

Но только вот ещё пока не знаю,

Как двойки мне свои по рисованью,

По математике и по трудам исправить.

Вот это я сейчас припоминаю.

— Вы издеваетесь опять над нами?

Вы не в гипнозе; я же наблюдаю

За вами. Снова начинаем.

(Сказал гипнотизёр подозреваемому).

Я досчитаю вновь до десяти

И вы должны на пару лет назад

Своё сознанье вспять перенести;

На пару лет, а не на двадцать пять.

— И без гипноза всё расскажет нам;

Зачем весь этот цирк, не понимаю.

Про белого бычка он не устал

Повествовать, а мы ему вниманье

Дарим, время убивая.

По рёбрам и по почкам всё узнаем,-

Гадание у нас такое есть;

К дегенератам в прошлое не надо

Нам лезть, когда дубинка здесь

С электрошокером, — всё рядом.

— Не отвлекайте нас, мы продолжаем.

До десяти сейчас я досчитаю

И вы перенесётесь на два года…

— Да у меня же руки затекают

В наручниках! Мой ум на взводе!

Как я внушаемым вдруг стану,

Когда железки давят на мозоли?!

Снимите, я расслаблюсь, и тогда

Перенесусь в минувшие года.

— Сниму, ты всё ровно не убежишь!

Доктор, я прошу вас, поскорее

Заканчивайте. Съедет крыша

От вашей терапии-ахинеи…

Полицейский руки пациента

Освободил и отошёл к окну;

Достал он из кармана сигарету

И закурил. По батарее пнул,

По стенке казанками постучал,

И успокоившись немного, ждал,

Когда закончится докучливый сеанс.

… … ……. ……. … … ……..

— Что вы видите сейчас?

— Я бегу по тёмным переулкам,

В сумке у меня пять миллионов;

Раздаются стуки эхом гулким

От моих кроссовок-скороходов.

Где-то за спиной визжит сирена,

Мчатся полицейские за мною.

Я свернул направо и налево,

Прямо пробежал, и головою

Врезался в корявый сук берёзы

И упал. Потом чуток прополз я

По траве к ближайшему подвалу;

Он открыт! А у двери лежала

Книга о физических законах.

Перед тем как деньги свои спрятать,

Я решил прочесть хотя б немного;

Чиркнул зажигалкой, стало ярко.

Развернул я бережно страницы,

Взглядом стал блуждать по знакам:

Про симметрию там говорится

Времени-пространства; это значит,

Что свободно можем устремиться

В прошлые года от настоящего.

Время в направленьи может длиться

Противоположном, по законам

ОТэО великого Эйнштейна,

И поэтому сейчас легко нам

В этом измерении мгновенно

Путешествовать… Сюда халат

Отдавайте. Так. Прекрасно.

Скоро я вернусь назад;

Мне необходимо прогуляться.

Оставайтесь в трансе…

Вот таким путём из УВД

Убежал отъявленный преступник.

А майор и гипнотерапевт

В водах подсознанья потонули.

ОТО — общая теория относительности

Нечистая дорога

"В небе серая мгла,

Небо в густых облаках,

Дождь собирается капать.

Чёрт бы погоду побрал!

Сырость повсюду и слякоть.

Идти мне теперь по степи,

Ногами в грязи увязая;

Не ездит проклятый ямщик,

Телегу свою сберегает.

Что делать, отправлюсь пешком;

Без дров мой нетопленный дом.

А лес нам рубить запрещают,

Помещик такой вот закон

Придумал, природу спасает!"-

Старый крестьянин ворчал,

В дорогу с утра собираясь.

Надел сапоги, посох взял

И тронулся в путь, чертыхаясь.

Долго он шёл, изнемог,

На кочке присел отдохнуть.

"Ух, дьявол! Да чтобы ты сдох,

Негодный боярин! Вздохнуть

Не даёт нам свободно…

Природу спасает, животных,

А нас за людей не считает!

В три шкуры, стервец, обдирает!

Четыре версты мне брести,

Чтоб дров закупить на неделю.

А кто же мне будет везти

Их по грязи? Околею,

Пока дожидаюсь тепла.

Да что же я, старый дурак,

Сразу о том не подумал!

Как довезти-то их, как?!

Тьфу! Видно, чёрт надоумил

Меня на такую затею!

Старею, а с тем и глупею…"

— Я помогу тебе, дед.

Не зря ты меня поминал,

Мгновенно спасёшься от бед.

(Нечистый седому сказал).

Ты будешь премного доволен,

Если подпишешь со мною

Контракт; всё исполню,

Поедешь с дровами до дому.

Барином станешь, коль хочешь.

"Кто ты? Мы не знакомы.

Зачем ты, негодник, морочишь

Меня? Сулишь мне хоромы,

А мне всё ж в избе помирать.

Как тебя, мо́лодец, звать?"

— Много имён у меня,

Я вечно живу в этом мире,

С первых секунд бытия.

Там, где помыслы злые,

Всегда обретаюся я.

Чёрный ворон, мудрый змей

Знают, кто перед тобою.

Самый самый древний зверь

Слово тебе молвит.

С этим солнцем я возник,

С этою луною.

Подпиши контракт, старик,

Будешь мной доволен.

Расписаться нужно кровью.

"Кхм… И барином я стану?

Буду жить на воле?

— Да, всё сделаем по плану,

Будешь в лучшей доле.

"Ладно! Нечего терять!

Всё ровно мне помирать."

Заключили они сделку

И помещиком дед стал;

Перестал он плавать мелко,

Жил богато, процветал.

Но недолго длилось счастье,

Ворон старика забрал.

И с тех пор, когда ненастье,

Дух его в степи блуждал.

Выл он ветром одиноким,

Злую вечность проклинал.

Не увидишь его оком,

Но он здесь, он не пропал.

Бродит дед один по тропам,

Ливнями рыдает с неба.

Был крестьянином, холопом,

А теперь рабом стал верным

Сатане; в его он свите.

Осторожнее ходите

Под дождём степной дорогой;

Может дух сей ненароком

Навредить. Получше бдите,

Бес сей здесь, под левым боком.

Леший

Зимним вечером темно;

Ветер ледяной гуляет,

Снежною пургой в окно

С дикой силой ударяет.

Воет он как волк голодный,

И тоскою безысходной

В узкие проёмы дышит,

На всю и́збу его слышно.

Намело вокруг сугробы,

Не проехать, не пройти;

Замело дороги, тропы,

Не найти нигде пути

К той избушке отдалённой,

В чаще леса погребённой.

Тёмные деревья гнутся,

Тихо стонут и трещат;

Толи шепчут, толь смеются,

Что-то мраку говорят.

Зги не увидать в дубраве,

Мгла кромешная вокруг.

Ели лапы свои тянут

Друг ко другу; резко сук

Треском воздух оглашает,

А за ним другой, другой

Друг за другом поспевает,

Глушь лесную наполняет

То ли ропот, то ли вой…

Кто-то в хладном ветре бродит,

Он повсюду здесь во тьме,

Он в чащобе верховодит,

Правит он в лесной избе.

Дарит жизнь своим дыханьем

Всему миру; но бывает

Зол, когда нагрянут

Лесорубы, не спросясь,-

Их-то он начнёт, смеясь,

Вкруг да около водить,

В буреломы заводить.

Там, где лево, будет право,

Справа выйдет лево вкось.

Леший очень своенравный.

Коль блудиться довелось,

Дайте вы ему гостинцев,

Чтобы он угомонился.

Заколдованный клад

В сумерках ночных

На тройке вороных

Я с почтою поехал.

Телега нас двоих

Везла; было не к спеху.

Товарищ юн совсем,

А я чуток постарше;

Возили письма всем

По волости по нашей.

В соседнее село

Мы вместе путь держали;

Страшно, бурелом…

Округу осаждали

Разбойники давно.

Хорошего не ждали

С попутчиком мы, но

Надо, — выполняем

Полученный приказ.

А кто окромя нас?

Где-то час второй

Мы уже в дороге.

Вдруг раздался вой,

Рёв, как из берлоги,

Прямо перед нами.

Лошади все встали,

Не хотят идти.

Говорю я: "Парень,

Ну-ко, погляди."

Слез товарищ мой

Не спеша с телеги.

Машет мне рукой:

"Дядька, тута деньги!

Здесь сундук большой!"

Спички я достал

И поджёг оборку;

Быстро подбежал

Я к тому пригорку,

Где сундук лежал.

Светим мы, глядим,-

Золото в червонцах!

"Братец, загудим!

Столько здесь начтётся

Нам на лет и зим!

Точно не придётся

Гнуть колен и спин!

В руки клад даётся!"

Голосим мы с ним

С радости великой,

И свой клад тащи́м

До телеги. С гиком

Тронулись мы в путь,

И принять на грудь

Сразу же решили,

(Две бутылки были).

Почту позабыли,-

Ну и пусть уволят!

Первую открыли.

Выпили довольно.

Едем во хмелю;

Только что-то кони

Снова не идут…

Так мы их и этак

Били по крупам,

А они не едут.

Да и ладно, нам

Некуда спешить;

Вторую стали пить.

Ночь уже проходит,

Брезжится рассвет.

Наконец выходим

Мы к деревне. Нет

Там домов знакомых,

Заросло всё сорной

Полыньёй-травой.

К нам старик подходит

Сгорбленный, седой.

Мы его узнали,

Он ровесник нам.

Смотрит дед, кивает:

"Не увидеть вам

Сродственников ваших,

Все они средь павших.

Пятьдесят годов

Минуло, как вас

Мы в последний раз

Видели в дороге,

Путь у вас был долгим."

Лихо

На распутье встал путник,

На скрещенье дорог.

Думал он: "Будь, что будет;

Не найти мне порог

В этом странствии долгом.

Эх, пойду понемногу,

Путь любой подойдёт;

Бог мне будет в подмогу,

Не сразит меня чёрт."

Только сделал он шаг,

Как всё замерло вдруг.

Охватил душу страх,

В сердце вкрался испуг…

Зашептали в ветрах

Голоса тихо-тихо,

Горе было в словах

Их: "Пришло злое Лихо."

На распутье явилось

Непонятное, страшное.

Кособоко кривилось,

Улыбалось дурашливо;

Тут же плакало, злилось,

И, с тоскою бездонной,

Одноглазо смотрело.

С мукою безысходной

Что-то молвить хотело,

Но лишь стон раздавался

Из гадкого тела…

Странник рысью помчался

Спасаться от Лиха,

Но напрасно пытался

Найти в бездне выход.

Всюду шло оно рядом,

След в след, за спиной.

"Хоть беги ты, хоть падай,

Буду рядом с тобой.

Тем, кто встретил меня

На распутье дорог,

Словно тень стала я

Неотрывна от ног.

И куда б ни пошли

Те знакомцы мои

По тропинкам земли,-

Всюду Лихо нашли."

Песня шамана

У костра стоял шаман

И Природе песню пел;

Знал он тайные слова,

Говорить он с Ней умел.

Слушала ночная мгла

Заклинания его;

Ветер, звёзды и луна

Понимали, что поёт

Им певец, ему внимали,

И на пенье отвечали

Стройным хором высших сфер.

Общим стало их сознанье,-

Отворил шаман в уме

У себя ту дверь, где знанья

О земле и о воде,

Об огне и о дыханьи,

И о вечном мирозданьи

В единеньи пребывают.

Общую струну сумел

Он задеть на лире мира,

И она звучать красиво

Стала: гром гремел,

Рокотали океаны,

Ударяя в брег волнами;

Ветер средь небесных тел,

Как стрела летел, звенел.

Огненными языками

Пели ярые вулканы;

Лес размахивал ветвями

И листвою шелестел.

В песнопении едином

Были все явленья мира,

Даровали они силу

Человеку, — взмыл он,

На крылах орлиных.

Духом вольным воспаря

Над бескрайним небосводом,

Песню звонко пел шаман

Матери своей Природе.

* * *

Потоком слов я увлечён,

Плыву на нём как чёлн средь волн,

И парус мой от счастья полн,

Когда несусь по океану.

На дне затейливых письмён

Лежат жемчужины времён

И я в пучине их достану,

И ярким блеском ослеплён,

В тайник души сбирать их стану.

Игрою слов мой ум прельщён,

В восторге от созвучий он,

В пучину мыслей погружён

И мир в себе творит стихами.

Реальность превратилась в сон,

Прекрасные виденья в нём

От строчки к строчке возникают.

* * *

Терпкий дым марихуаны

Отрывает от земли,

И на облаке туманном

Ввысь уносит. Там вдали

Расплывается реальность,

Время исчезает прочь;

То что было, что казалось

Оживает… Лето, ночь;

В воздухе гуляют звуки,

Звёзды россыпью блестят;

И сильнее слышно стуки

Сердца. Говорят

На безмолвном языке

Струны душ давно уснувших,

Здесь они… Держу в руке

Письмена эпох минувших

И читаю их, не глядя.

Смотрит бездна небосвода

Чёрным, бесконечным взглядом.

Чувствую, что есть свобода

В тёмном омуте; здесь рядом,

В то же время далеко,

Там, где и добро, и зло

Растворились с раем, с адом,

Где лишь вечное Ничто

Мыслью создаёт свой атом

Новый, для других миров…

Дым уносит, он таков,

Что нельзя не улететь

В царство образов и снов,

И оттуда посмотреть

В мир иллюзии удастся.

(Главное, "не убиваться").

Марья

Дым густой витает плавно

В голове моей пустой.

Я люблю Марихуану,

И она всегда со мной.

В безмятежности туманной

Утром ранним просыпаюсь,

Потому что в ночь дурманом

Своей Марьи наслаждаюсь.

Ох, Мария, ты нирвану

Вновь сознанью даровала,

Придавив меня к дивану.

Мир фантазии сначала

Развернула предо мной,

А потом всё прочь умчала,

Дав забвение, покой…

Исследователи космоса

— Редкие приступы здравого смысла

И снова кромешная тьма.

Тоскливые мысли, скрытые смыслы

Роятся глистами в мозгах.

Краски как брызги, звук словно выстрел,

Крадётся за окнами враг.

С ловкостью рыси, рыщет он близко,

Готовится вновь убивать.

Воздух наполнен тревогой и болью;

Свет солнца сверкает на зрак,

Но он не "садится", расширенный "солью",

И видит лишь бездну и мрак.

А тёмною ночью разум не хочет

Забыться в спасительном сне.

Кто-то бормочет, кричит и хохочет

Внутри у меня в голове.

Луна равнодушно смотрит на душу

Погибшую в теле живом.

А чуткие уши тьмы вездесущей

Услышат, как пульс-метроном

Кровь разгоняет и в жилах играет

Мелодию града с дождём.

— А вот я, скажу вам откровенно,

Выпил много, целый океан!

И иглами не беспокоил вены,

Зато спокойно по морям шагал,

(Они мне были по колено).

С утра, бывало, поднесу бокал

Со влагою чудесной, вкусной, пенной,

И залпом осушу его мгновенно;

А дальше водки, чтобы день зря не пропал.

Всё было хорошо! Но постепенно

Я стал вдруг силуэты различать

На потолке, на окнах и на стенах,

Они мне стали дьявольски кричать:

"Погиб ты, ждёт тебя геенна!"

Вот так я и сумел сюда попать.

— Я "баян" двухкубовый

С рифмой "пороховою"

В вены вам, господа, загоню.

И такого раствора

Не кололи вы сроду,

Это вам на точняк говорю.

Я люблю звук покоя,

Когда тело волною

Теплоты омывает до брызг…

В этом мягком прибое

Счастлив я и доволен,

И молчит надоедливый визг

Мыслей, чувств; я спокоен.

— А мне "скорость" по душе,

Но не бычья-солевая,

А такая, что от рая

Подбирает мне ключей,

И его я открываю!

Я весь мир обнять готов!

Всё живое понимаю!

Быстро мчится моя кровь,

В жилах радость разгоняет!

Всюду вижу совершенство,

И великое блаженство

Ощущаю в каждый миг!..

Знаю я, что мир возник,

Чтобы превратиться в рай.

Всюду вижу Божий лик.

Но, как только отпускает,

То повсюду страшный ад…

И чтобы опять назад

Поскорее возвратиться,

Догоняюсь, чтоб вселиться

Дольше в райскую долину.

Марафон мой будет длиться

Столько, сколько мне подкинул

Добродетельный закладчик.

А кладут так, что кот плачет.

— Братья, я люблю природу!

Бросьте вы травить себя!

Чтоб почувствовать свободу,

Надо пряный дым вдыхать!

С ним минуты, словно годы

Тянутся; вскрывает мир

Все свои пароли, коды;

Через коридоры дыр

Чёрных в космос вас уносит.

Там вселенские вопросы

С духами решите вы.

Главное, чтобы травы

Никогда не стало мало,

Без неё здесь всё пропало…

Правда, когда долго вы

Путешествуете в безднах,-

Начинаете тупить.

Чтобы было вам полезно,

Надо по чуть-чуть курить,

И не часто. В этом счастье!

Долго слушал их несчастный

Тот, который совместил

Весь букет таких пристрастий.

Эпилептиком он был…

Майя

Индеец трубку мира закурил

И с дымом воспарил над миром.

Увидел он сияние светил

И тьму изведал в чёрных дырах.

Плохой был из индейца астроном,

Но гороскоп он хорошо составил,-

Чудесным угощались табаком

Те дети солнца, прозванные майя.

И кактусы отличные у них

Цвели в пустынях, знания давали.

А кока, кока — это стих!

Вот если б нам "дорожку" выдавали,

То каждый бы сдавал экзамен

На "пять". Но так едва ли

Распорядится глупый институт.

— Смирнов! Ты что такое тут

Нагородил?! (Вскричал преподаватель).

В своём репертуаре, шут!

Ты химию сдаёшь, писатель,

Твои рассказы к теме не идут!

В последний раз я "пять" тебе поставил

За знания. Но ты, негодник, знай,

Что за не соблюденье правил

Отчислен будешь! Сочиняй

Потом романы хоть томами!

Нет, ну как это, не знаю…

Возле формул написать

Такое, да ещё стихами!

Тебя под суд пора отдать!

— Сергей Петрович, вы не дочитали.

Последний год мы на Земле живём.

Лихие времена настали,

От катаклизма все умрём.

Индейцы майя точно рассчитали,-

В две тысячи двенадцатом году

К нам апокалипсис нагрянет.

Метеоритные дожди сожгут

Наш мир; календари не лгут.

Последние мгновенья доживаем.

Смирнов изрёк, и грянул вдруг

Армагеддон: цунами, ураганы

Обрушились на Землю, всё круша.

Заполыхали страшные пожары;

Планета гибла. Но душа

Индейца, что курил недавно,

Была жива, и мир спасла.

Тот майя трубку забивая,

Заветные слова сказал:

"Хочу, чтоб Мать Земля не погибала,

Пусть будет в бренном Мире мир."

Курил индеец и Земля вдыхала,

И веселилась, о беде забыв.

И позитивное планеты настроенье

Предотвратило светопреставленье.

"Иллюзия всё это — Майя" -

Шептал в дыму индеец майя.

Убитый пиит

Бился пиит над поэмой своею;

Устал, и решил покурить.

"На солнышке мысли станут светлее,

Примут они ясный вид." -

Так рассудил он и вышел во двор

Дачного дома. Курит, мечтает;

В небо уставив задумчивый взор,

По огороду шагает.

В уме собирает мысленный пазл,

Но тщетно, динамики нет…

Небо вдруг сверху послало подсказку,-

Ветер навеял поэту сюжет,

Подкинул идею рассказа:

"Про старое время состряпай сонет.

Пиши, как искали алмазы

В высоких горах смельчаки удалые;

Как ими они корабли нагрузили

И к дому поплыли по бурным волнам

Глубокого моря, но где-то в заливе

Погибли суда, не пришли к берегам.

Алмазы достались чёрту морскому,

А мореходы рыбам голодным.

Утопших героев никто бы не вспомнил,

Если бы ветер тебе не напомнил.

Ты мимоходом меня воспевай

В виршах своих, я в долгу не останусь.

Всё расскажу и про ад, и про рай,

Я вечно по этой вселенной скитаюсь.

Знаешь, как мысли приходят к тебе?"

— Сначала всё пусто в моей голове.

Потом за погоду обычно цепляюсь,-

Трава зеленеет, жара на дворе.

А дальше как будто бы вихрем срываюсь,

Лечу и пишу; наяву иль во сне

То происходит, — не понимаю.

"За то благодарен ты должен быть мне!"

— Не верь беспризорнику, он заливает.

(Промолвил могучий раскидистый дуб).

Он плут и бродяга; гуляет, летает,

Слог его ветренный резок и груб.

Лес тебе лучше идеи подарит.

Поглубже зайди в чащобы густые,

Древняя мудрость у нас обитает;

Сила в корнях! Позабудь про пустые

Напевы того, кто не знает, где дом;

Ветер тебя только с мыслей сбивает!

— Не слушай ты их, стих напишешь потом.

Поменьше кури, тебя накрывает…

(Шептала трава синеватым дымком).

А где-то в пучине морской материли

Пиита утопшие те моряки,

За то, что в поэму они не доплыли.

И черти морские, скаля клыки

Визжали, кричали, ругали поэта;

От ругани дикой не взвидел он света.

На лавку присел и водицы испил.

"Да сколько же можно?! Отпустит ли это?!" -

Убитый пиит в исступленьи твердил.

Песни моря

Море, ты шумишь прибоем,

Плещешь волны в брег крутой.

Дышишь волей на просторе,

Горизонт огромный твой

Не объять, он бесконечен.

Первобытный дикий мир

Ты хранишь в себе, он вечно

Рвётся, с рыком, из глубин,

Словно зверь, и лишь при штиле

Дремлет, почивает мирно.

Дух морской, ты помоги

Мне доплыть в иные земли.

Ярость волн скорей уйми,

Мне ни дня нельзя промедлить.

Надо довезти товары:

"Финики, вино и ладан.

Переполнен мой корабль.

Если не приду я завтра

В порт, то пропадёт

В туне всё моё старанье,-

Караван пустым уйдёт.

Две недели ожидают

Нас, но буря не даёт

Нам от берега отчалить.

Дух морской, ты помоги,

Я печален, я в отчаяньи!

Зря моряк, в слезах, молил

Непокорную стихию;

Она не сжалилась над ним.

Так и не дождавшись штиля,

В путь опасный поспешил

На тяжёлом корабле

Мореход; он ловко плыл,

(Не один, команде всей

Приходилось биться с бурей).

Тяжела была борьба;

Переполненные трюмы

Не давали на волнах

Устоять, ко дну тянули.

Ветер паруса сломал,

Буруны пробили борт,

И корабль плавно стал

Погружаться, — всё пойдёт

В тёмный омут; все утонут.

Моряки кричали небу:

"Отдаём мы души Богу!

Гибнем мы не ради хлеба,

Подвиг совершаем мы!

Всем нам вскоре предстоит

Кануть камнем в мглу пучины;

Храбро мы сей мир покинем!

Море будет помнить нас,

Пропоёт оно прибоем

Песню про последний час

Наш. Мы тонем, тонем…"

Много песен знает море;

Тысячи веков поёт

О бессмертии, просторе,

Вдаль зовёт, за горизонт.

* * *

В три утра тает мрак,

Во дворе пустота;

С неба хрипло вороны картавят.

На душе кавардак,

Не уснуть мне, устал,

Мысли хищные разум терзают.

Рвут они бедный ум;

Кровь сочится от дум

Острых, словно тигриные когти.

Я лежу на боку,

А в ушах жуткий шум,

Кто-то мозг мой пинает, колотит.

Барабашка, где ты?!

Перестань, прекрати!

Мои нервы — пружина на взводе!

Резко бросил я пить

И явились, скоты!

Сколько вас в этой комнате бродит?!

Заглянул под кровать,-

Никого не видать;

Под столом тоже тварей не видно.

Где же вы, вашу мать?!

Не даёте мне спать!

"Я в углу." — отозвалась ехидно

Белка белая, жирная, скверная,

Как телёнок размером, наверное…

Я схватил табурет

И ей по голове

Им ударил, но этим ни мало

Белке не навредил,

Только лишь разозлил,-

На меня она, с криком, напала.

Долго бились мы с ней;

Я был всё же сильней,

Белка битая прочь убежала.

На полу, на столе,

На диване, везде

Эта бестия шерсть разбросала!

……………….

Во дворе пустота;

Слышу пенье собак

И картавые вопли ворон.

Мне, увы, не до сна,

Надо разум спасать!

Поспешу я в ларёк за вином.

Звёздный дым

Вечером тёмным вышел я сонный,

Чтоб покурить на крыльце.

Месяц влюблённый ищет в оконных

Стёклах приюта себе.

Ночь выйдет скоро и своё лоно

Месяцу в дар принесёт;

Жёлтый любовник ждёт угнетённо

Тёмного счастья полёт.

А я в струйках дыма вижу, как мимо

Искорки плавно летят;

Вспыхнут красиво, и нетерпеливо

Гаснут, — быть тьмою хотят.

Первые звёзды яркую россыпь

Бросили в чёрную мглу.

Снежную проседь на папиросе

Пальцем я ловко смахнул.

И думал, скучая, свет звёзд наблюдая,

О том, как творились миры.

О том, что едва ли дойдём мы до рая,

Мы искры на теле у тьмы.

И так рассуждая, косяк добивая,

Я понял, что хапнул сполна,-

Меня убирает, и в бездну ввергает

Душистая чудо-трава…

Преподаватель философии

"Субъективными мирами

Соткан этот мир. Мы с вами

Сказку жизни создаём

Крохотным своим сознаньем;

Но оно в себя вмещает

Всю вселенную. Возьмём

Даже каплю дождевую,

В ней есть каждый водоём.

То есть, я не так толкую,

Информацию несём

Мы о всём, что есть и было;

Все приливы и отливы

В капельке одной найдём.

Это, думаю, понятно

Чрез метафору сию?

Всех на лекцию жду завтра.

До свидания, адью."

Кончил речь преподаватель

Философии. Все встали

И быстрее побежали

К выходу. "Создатель!

Для чего я сорок лет

Здесь торчу?! Мне платят

Крохи малые. И нет

Среди этих лоботрясов

Тех, кто б знаний набирался;

Протирают лишь штаны!

Разум уличной шпаны

У студентов современных!

Это всё опять же гены,

Протравили предки их

Все извилины свои…" -

Продолжал брюзжать угрюмо,

(Только про себя), тот препод.

Всем любил он ставить "неуд",

Всех считал за тугодумов.

Идеалы растерял

Словно волосы седые,

В жизни радости не ждал.

Знал, что годы проходили,

А всё тот же мир и люди,

И понятно, что не будет

Нового под этим солнцем.

Лишь курносая смеётся

Впереди, свой череп скалит.

Лишь она одна веками

Правит в этом гиблом месте.

"Быстро спета наша песня -

Дальше продолжал он думать.

Всё таки, она чудесна,

Эта жизнь… Поменьше шума

Надо, чтоб услышать глас

Тот, что спящий дух пробудит.

Подышать бы полной грудью…"

И старик смотрел в окно

Из пустого кабинета,

И уверен был, что где-то

Ждут его давно.

Вдоль по Волге

Вот уже десятый день

Мы скитаемся в степи.

Мимо сёл и деревень

Надо нам идти,

Чтобы царские войска

Не поймали нас;

(Дан указ им разыскать

Всех, кто нынче в Спас

Вздумал бунтовать на Волге).

Вздёрнут нас и вся недолга.

Наша дружная артель

Нанялась тянуть корабль;

Мы в теченьи трёх недель

Привели его в Саратов,

К Яблочному Спасу ровно.

И нам за то взамен целковых

Кашу выдали, мол, вам

Бурлакам, унять бы голод;

Пусто вашим животам,

А богатство не в рублёвых

Ассигнациях, а в каше.

Лопайте, вот плата наша!

Именно в таких словах

Объяснился наш хозяин.

Кашу вынесли в котлах;

Рядом пьяненький урядник

Насмехается стоит.

А у нас внутри кипит

Ярость, словно Волга в бурю!

Как же нам домой идти

Без копейки?! Нас надули!

Налетели мы гурьбой

На урядника того,

Барина поймали тоже;

Били так, что мясо с кожей

Посдирали с ихних рож.

До сих пор по телу дрожь

Оттого, что натворили…

Сильно Бога прогневили.

В Астрахань теперь идём,

А оттуда по Хвалыни

К персиянам уплывём.

Лишь у басурманов ныне

Можно нам приют искать.

Не хотели бы мы брать

Силой у тебя коней.

Но пойми ты, пропадать

Не охота нам в петле.

(Так сказали пастуху

Бурлаки в степи безлюдной).

Мы с тобой, как на духу

Были; всем нам трудно

Жить под барскою пятой…

Ну, иди домой, не стой!

Быстро мчались бурлаки

На конях в степи широкой,

С ветром наперегонки.

Ехали они вдоль Волги,

Но от берега подальше;

В чистом поле поспокойней,-

Редко там разъезд казачий

Караулит, их не словят.

Мимо всех дорог проезжих,

Мимо сёл и деревень

Удавалось им успешно

Пробираться. Каждый день

Ближе волю ощущали,

Верили, что не поймают;

Быстро мчались на буланых,

Вороных, гнедых и чалых.

Добралися беглецы

К Астраханскому порту,

И от него на две версты

Отошли; ночную мглу

Стали поджидать они,

Чтобы своровать ладьи.

Вот и ночь уже настала,

Звёзды засверкали в небе.

Мгла укрыла покрывалом

Волгу-мать и спящий берег.

Вышли бурлаки к реке,

Отыскали пару лодок,

Стали их нести к воде.

И тут на них толпа народа

Налетела из засады;

(Ждали там давно солдаты).

Утром рано всех смутьянов

Перевешали, а рели

На плотах пустили плавать,

Чтобы люди посмотрели

На тела коварных татей.

Разъезд — патруль.

Рель — перекладина, виселица.

Вечная весна

Ветер весенний свежестью веет,

По синему небу неся облака.

Птицы запели радостной трелью

И звонкой капелью им вторят снега,

С кровель стекая на талую землю.

Вновь в нашем мире сияет весна,

Жизнь пробудив от спячки к веселью;

Солнечным светом смеётся она.

Тысячью тысяч ушли поколенья

В бездну забвенья, в царствие сна.

Но снова весною цветёт населенье;

Как прежде, живому сила дана.

По кругу вращается вечное время,

На свет возвращая ушедших во тьму.

Погибший росток поселяется в семя

И слышит опять, как с ветрами поют

Травы Земли, устремив свои стебли

К высокому солнцу; они не умрут,

А снова и снова возникнут в мгновеньи,

Ведь выхода нет, — замкнутый круг;

Опять и опять их на почву посеют.

Но есть в ниве мира горстка колосьев,

Им в новых полях ожить предстоит.

Там всё по-другому; нет ржи и нет проса,

Там сад, а не поле, листвою шумит.

Вечная Весна

Ветер весеннею свежестью дышит

В последние дни февраля.

Молодка-весна всё ближе и ближе,

Но только не для меня.

В тесном окопе разрывы я слышу,

Снаряды летают, свистя.

Резвые пули воздух колышут,

И есть среди них и моя.

В белое тело вопьётся шальная

И красное выпьет вино,

А пьян буду я, — упаду, засыпая,

В окопчик на самое дно.

Станет кроватью землица сырая,

Укроет меня словно мать;

И буду лежать я, весну ожидая,

И грезить, и тихо дышать.

Увижу я жизнь свою в сонных мерцаньях,-

Весенние, юные дни.

И встретит моё молодое сознанье

Дыхание Вечной Весны.

Птица

Высоко по небосклону

Птица хищная летит;

Называют её дроном,

Не поёт она, — жужжит.

Высоко парит, а когти

Близко к жертвам распускает;

Тонко рвёт кусочки плоти,

Землю кровью обагряет.

Вещая та птица-дрон,

Как кукушка: точно знает,

Где нас на пути земном

Смерть нежданно повстречает.

В чистом поле на просторе,

Или в тесном блиндаже,

На броне, и даже в доме

Среди окон, этажей

Птица-дрон разыщет пищу;

Быстрая, повсюду рыщет.

Если вдруг она над вами

Нависает, тянет когти,

Вам кругами и петлями

Надо уходить, не стойте,-

Пара метров может вас

Отдалить от лютой смерти…

Слышите, опять сейчас

Зажужжала?.. Снова метит

В нас! Скорей под брёвна!

Переждём в норе укромной,

Здесь нас не достанут ВОГи;

Есть блиндаж, и слава богу.

Спрятались солдаты; ждут…

А птица вовсе не из хищных,-

Она ушла, проделав круг

Над окопами; привычно

Было ей координаты

Посылать голодным "Градам",

И они сумели пищу

Отыскать своим снарядам,

Сделав в поле пепелище.

Новая весна

Весна в свои права вступила,

Дол озеленила;

Снег во влагу превратила,

Землю напоила.

Воздух полон пеньем птиц,

Пробудилась жизнь;

Нет для радости границ,

Дыши и веселись!

Но в душе моей тоска

Вороном засела,

Вьёт гнездо она в мозгах,

Сковывает тело.

Я не слышу соловья,

Иволге не внемлю,

Чёрный ворон от меня

Закрывает Землю

Вороным своим крылом;

Тишина и мрак кругом…

Под обстрел попали мы,

Полегли мгновенно.

И теперь в объятьях тьмы

И во власти тлена

Наши бренные тела;

Но не души, — они живы.

Где-то встретит нас весна

Птичьим пеньем, не под взрывы.

Будет лучше жизнь дана,

Тем, кто смерть в бою познал.

Странная партия

На шахматном поле сраженье кипит,

Ферзи, короли козни строят.

Пехота рядами в атаку бежит,

А конница с флангов заходит.

Слоны свои бивни вонзают с угла,

Но крепкая, грузная башня-тура

Удары бронёй отражает,

Покой короля охраняет.

Кони копытами резво стучат,

Пешек в строю догоняют,-

Первые головы с них полетят,

Жизнь пехотинца плохая.

"Е-два, Е-четыре, Е-семь и Е-пять!

Примите координаты!

Туда надо, братцы, скорее стрелять!" -

Кричат пехотинцы-солдаты.

"Не сдюжим мы долго, повсюду враги!

Мы против фигур тут остались одни!"

Их слышат ферзи, короли и слоны,

Но лишь для размена здесь пешки годны.

Статистика не пострадает,

Ресурсов для битвы хватает.

Долго шёл бой, на доске горы трупов;

Выдохлись пешки, шагают угрюмо

И собирают павших друзей,

Чтоб в ящик их скинуть, туда, где темней.

Трое из строя живыми остались

И к чёрному трону впритык подошли;

В последний рывок устремиться пытались,

Чтоб вырваться с адского пекла в ферзи.

Но слон-офицер огласил приказанье:

"У королей началось совещанье,

Надо на прежний рубеж отступить."

"Мы же назад не умеем ходить!" -

Гневно пехота в ответ закричала.

Приказ есть приказ, отошли к рубежам.

А позже опять началось всё сначала,-

Пришло подкрепленье к разбитым врагам,

И прежняя партия вновь заиграла.

* * *

Усеяно поле костями;

Лежим мы на тучной земле,

И взором пустым наблюдаем

За облаком в той синеве,

Где души у нас отдыхают

Вдали от искромсанных тел.

Над нами ветра проплывают,

Ища в вечной бездне предел.

И солнце лучи посылает,

Чтоб после на почве созрел

Плод жизни; а мы удобряем,

Травою весенней мы станем.

Мы видим, как в древних курганах

Нас воины кличут на пир.

Там нет молодых, нету старых,

Нет ран от мечей и секир.

Лишь вечность, объятья раскинув,

Зовёт нас в обитель свою,

В далёкую ту половину

Пространства, где все восстают

Из смерти, из тлена, из праха,

Не ведая муки и страха.

Мы там, далеко наши души,

Закончен бред жизни шальной.

И знайте, живые, — там лучше,

Там счастье и вечный покой.

Операция Ы

Хирурги в кабинете совещались.

— Нам операцию сегодня предстоит

Свершить. Так, все собрались;

Пойдёмте. (Главный говорит

Хирург, омыв в растворе руки).

Сработаем, коллеги, по науке,

По плану; я продумал всё.

Больного мигом мы спасём.

И быстро-быстро преступили к делу,

Без лишних подготовок неуместных.

Залезли в организм они умело,

И в первые минуты всё чудесно

У них пошло; ну а потом

Повсюду неприятности возникли.

Но главный врач молчал о том:

Мол, ничего, мы к этому привыкли,

У нас по плану всё идёт.

Тогда хирурги задали вопрос:

"А что за план?" "Скажу потом." -

Кромсая вкривь и вкось,

Им молвил главный оператор.

"Вы результат увидите все завтра."

И вот уже ни день и ни неделю,

Ни месяц, ни пол года и ни год

Та операция великая идёт.

Врачи устали, в результат не верят,

Но надо делать, — долг зовёт.

Больница в это время обеднела,

На оборудованье средства все идут.

Кромсают и кромсают тело,

Но не спасают, сами чуть не мрут.

Такая операция была;

Серьёзно говорю, я не наврал.

* * *

Ворон летает над русской землёй

Чёрный, коварный и алчный.

Сесть хочет к нам, чтобы снова рекой

Кровь полилась; его жажда

Неутолима. Он близко летит!

Станем же крепко! Поднимем свой щит!

Наша земля под угрозой опять,

Снова славяне идут воевать

Друг против друга, а запад

Рад эту распрю сильней подстрекать.

Если сегодня не сдюжим, то завтра

Нашу Отчизну придут поминать

Американцы и иже, кто с ними.

Встанем же крепко за волю России!

* * *

Ряд людей в военкомате.

Сколько не придёт обратно

Их с заданий боевых.

Много будет и таких,

Что без ног, без рук вернутся.

А которых и дождутся

Невредимых, — те уже,

Как бы и не те совсем

Будут… Для окопов, блиндажей

Создана́ наша земля.

Ве́ка отыскать нельзя

Здесь спокойного в России.

Русичей война взрастила.

Воевать без перерыва

Мы привыкли сотни лет.

Коль отец прожи́л здесь мирно,

Значит, на войне был дед;

А другой войной на сына

Перейдёт наследство вновь.

Землю удобряет кровь…

Эх, страна моя Россия,

Сколько горя ты видала!

Сколько муки испытала!

(Из повести «Сказка жизни»)

Жертвоприношения

"В небе молнии сверкают,

Гром разгневанно гремит,

Тучи войском наступают,-

Бог Перун сердит!

Надо жертву принести

Громовержцу, чтобы он

Воздух перестал трясти,-

Так велит закон.

И, конечно, жертву мы

Не из знатных подберём.

Всё ровно холопам жить

Незачем; из них возьмём

Парочку богам в подарок."-

Молвил жрец на совещаньи.

Так и сделали, — доярок

Бедных растерзали.

"Наш бюджет худеет, тает,

Санкции нас задавили!

Нам налогов не хватает.

Олигархи не платили

И не платят никогда.

Надо сделать, как всегда,-

Беднота казну пополнит.

Всё ровно им подыхать,

Разве жизнь у них голодных?

Чуточку ещё отдать

Смогут, даже не поймут.

Для чего нам долго тут

Голову ломать, коллеги?"

Так у нас от века к веку

Жертву выбирает власть,

И поэтому напасть

От богов нам не страшна;

Щедрая у нас страна.

Орёл и ворон

Однажды ворон с орлом повстречались,

Беседовать стали они.

"Скажи, почему я живу в мире малость,

Счёт моих лет тридцать три,

А ты триста лет тянешь век, зная старость?"-

Врану орёл говорит.

— Я мертвечиной одною питаюсь,

В смертельные схватки я не бросаюсь,

Тем, что лежит, тем и сыт.

"Что же, и я тоже так попытаюсь."

И вот полетели они,

И падаль зловонную в поле нашли.

Клюнул орёл, и выплюнул тут же,

И молвил он ворону: "Нет уж! Мне лучше

Свежею кровью вдоволь напиться,

Чем триста годов мертвечиной давиться!

Урву я добычу и скроюся в бездне,

Миг счастья в сём мире мне будет полезней,

Чем долгие годы унылой рутины.

Красиво взлечу, разгуляюсь, и сгину!"

Явление вдохновения

Поэзия явилась мне во сне,

Она была невестою одета;

Красивая и грустная, в фате

Небесного сияющего света.

Во взоре её мудром видел я

Тоску бессмертия и бесконечность смысла.

Её не сковывали цепи бытия,

Она парила по бескрайним высям

Вселенной, наполняя тьму миров

Звучанием прекрасных стройных слов.

И в пении Поэзии святой

Я услыхал возвышенную радость,

Ту, что вздымается над суетой

И вдаль летит, на звуки рассыпаясь.

Порывом сим Поэзия способна

Умчать сознание поэта в небеса,

Туда, где вечность бесподобна,

Туда, где духи грезят в царстве сна.

Я тоже в этом царстве побывал,

Но поутру забыл обитель Музы.

Стихи свои коряво написал,

Нестройно, не напевно, грузно.

Эх, если бы мне Бог послал

Таланта чуть побольше, чем другим,

Тогда бы я такую вещь создал!

Ну ладно, чуть подольше посидим

И выдавим стишочек из себя…

Но всё же есть талантик у меня! -

Я мигом все стихи слагал

В сравнении с другими рифмачами,

Что тужатся над рифмами часами,

А результат — всё тот же кал.

— Зачем ты пошлой грязью омрачил

Чистейшее сиянье вдохновенья?

Ругательством слух Музы отравил!

Вот потому тебе стихотворенья

И не доступны, рифмы твой удел!

(Поэзия вскричала в исступленьи).

От ужаса рифмач оторопел.

"Ты появилась здесь из сновиденья!

Но как? Нет, это наважденье.

Пугаешь ты, я чуть не поседел…"

— Ты прав, всё — сон: движенье тел,

Теченье мыслей и пространство-время;

Всё то, что Бог создать сумел -

Иллюзия, а не творенье.

И в этих грёзах бренной суеты

Твори стихи, в них есть реальность.

В миры иные наводи мосты,

Туда уйди; и чтоб перебираясь,

Тебе земную жизнь не позабыть,

Оставь в стихах связующую нить.

Душа твоя телами облекаясь,

Способна бесконечно жить.

Пиши, поэт, хоть иногда стараясь,

И сможешь новый смысл воплотить.

А тут внезапно появилась Смерть

И рифмачу на ухо прошептала:

"Да, даже мне тебя не одолеть;

Но только ты пиши не как попало."

* * *

Чехов к Толстому в гости заехал

В Ясную Поляну.

Там завели они снова беседу,-

Чай попивали в стаканах

И рассуждали спокойно о жизни.

— С рожденья до самой до тризны

Обременяет себя человек,

Дух мишурой захламляет;

Короток век, а ему нужен бег

За богатством. Чего не хватает?

Жить надо так, чтобы жизнь упростить.

Земля нам даёт всё что нужно.

Именья раздать, всех крестьян накормить

И пахать на полях с ними дружно.

Уставы, системы к чертям упразднить!

Нам надо начать, так как встарь,

Общинами жить; для чего разводить

Церкви, суды? Зачем государь?

(Глаголит Толстой, хмуря брови свои).

А Чехов кивает и скромно молчит,

И думает: «Гениальный старик.

Действительно, Лев, в силе слова.

А к старости, что-то, в утопию вник,

Много в мудрейшем дурного…

Не так, как в палате под номером шесть,

Но всё же расстройство немножечко есть.»

И вслух произнёс добрый врач.

— Ушли поколенья, уме́рших не счесть,

Смех прекратился и горестный плач.

И думаю я, что на ужин поесть

С женою сегодня? Время-палач

Всех нас казнит, упразднит, упростит.

Так для чего же сейчас аппетит

Портить себе? В этой среде

Дамы с собачками, сёстры и дяди,

Дьячки и помещики, люди в футляре,

Все, все, — на пути к земле и воде.

Мрак и красота (Достоевский)

Стонет, воет мир несчастный,

Бесы рвут его на части.

В воздухе тревога вьётся…

Люди Богу неподвластны,-

Над заблудшими смеётся

Дьявол; он опасен,

Всех проглотит пастью.

Никогда здесь не найдётся

Счастья посреди напастей.

Мы живём на дне колодца,

Переполненного страстью,

Гневом, скорбью, болью.

Нет свободы воли…

Тяжело мне, трудно

Быть в миру подлунном

Человеком, а не зверем.

Мне поможет вера.

Красота спасает мир…

Добрый, честный — наг и сир;

Злой и хитрый — в изобилии.

Праведных камнями били.

Сатана наш бригадир,

А кумир — насилие!

Тяжело… Повсюду зло.

В воздухе оно витает,

Душу смрадом отравляет.

Вырваться бы из оков

Тяжких! Вяну, погибаю!

Но вновь чувствую… Вот-вот

Снова ближе стану к раю.

Начинает… Ощущаю,

Как меня волной несёт

В миг блаженства…

С теми, кто не умирает

Пребываю по соседству;

Мир идей я обретаю…

За блаженное мгновенье

Жизнь не жаль свою отдать!

Но, увы, опять восстать

Предстоит мне в мире тленья.

После рая ад настанет,

Счастья миг растает.

Мне падучая моя

Помогла взлететь над миром.

Сбросив цепи бытия,

Понял я, что там красиво!

Будем спасены красой;

Нет её, пока живой.

Небесный океан

Бездонный небосвод,

Небесный океан,

В волнах твоих плывёт

Ветер…

Простор свободный дан

Порывам-парусам,

Несётся ураган

В свете.

У солнечных лучей

Нету дней, ночей,

Рожденья, и ничьей

Смерти.

Кто скажет мне, зачем

В плену у мёртвых схем

Жить нам надо всем

В тверди?

Простор огромный дан,

Где нет сторон и стран,

Ветрами станем там

Снова.

Небесный океан

Причалом будет нам,

Уйдём мы по волнам

К основам.

Пыль на дороге

Снова солнце с небосклона

Льёт лучи свои на землю,

Снова день сияет новый,

Вновь бежит по кругу время.

Заколдован, скован мир

Заклинаньем повторений,

В них реальность — тень и пыль

На дороге сновидений.

Долгий, бестолковый путь,

С коего нельзя свернуть,

Чтобы вновь не возвратиться.

Всё по новой повторится…

Каждый божий день мне надо

Подвозить товары к рынку.

Эх, да будь она неладна

Их торговля! Ух, обрыдла

Мне обязанность моя!

По жаре я доставлять

Должен на худой кобыле

То, что люди покупать

И не думают. Обидно

На поездки разменять

Краткую земную жизнь,

И за это получать

Два гроша. Хоть расшибись

Ты в лепёшку, но не будет

Счастия в миру подлунном.

Так в телеге размышлял

Утомлённый, злой крестьянин

И лошадку подгонял.

Он возил на рынок сани;

(Летом покупали их,-

Так считал его хозяин).

Ехал он, витал в своих

Мрачных беспросветных думах,

И услышал сзади крик:

"Пробудись! Уйди от шума!

Это только краткий миг;

Вечность будет впереди!"-

Прокричал седой старик.

На дороге вихрем пыль

Поднялась; кружилась, вилась,-

Дальнобойщик надавил

По газам, да так, что билась

В фуре вся его поклажа.

Он ругался: "Что за лажа?!

Дураками нас считают!

Нашим потом добывают

Состояния себе,

А копейки нам кидают!

Эх, уж лучше б на осле

На базар бы я доставил,

Как в минувшие века,

Фиников, халвы, вина,

Или, что ещё? не знаю.

Заплатили б мне сполна,

А теперь я погибаю!

Для чего нам жизнь дана?

Словно белка в колесе

Вертишься, не отдыхая,

И всё на чёрной полосе…

Не достать ключи от рая;

Да и есть ли он вообще?

Для чего, не понимаю,

Вечность перевоплощений?"

Пыль летела по дороге,

Тучей поднималась в воздух

И опять к земле в итоге

Возвращалась. Рано ль поздно

Все пылинки собирались

На поверхности округлой,

Снова вихрем устремлялись

В путь, покуда ветер дует.

Автобус

Душно в городе бетонном

Летнею порою знойной;

Суета, гудки машин,

Пыль взлетает на балконы.

Запах пережжённых шин

Всюду в воздухе витает,

Обонянье отравляет.

Поскорее поспеши

Ты на дачу, гражданин!

Отдохни в лесной глуши

Или средь полей-равнин;

Чистым-чистым подыши

Кислородом на природе.

Праздник нужен для души,

Сердцу хочется свободы!

Так себя воодушевлял

Иванов с утра пораньше.

И, конечно, понимал,

Что работать там на даче

Надо до глубокой ночи,

Если урожай он хочет

Получить к осенним дням.

Вещи Иванов собрал

И пошёл на остановку.

Мудр был он, как Хайям,-

Взял с собою поллитровку

Красного вина, чтоб им

Горести судьбы залить.

"Истину хранит кувшин

В своём чреве, если пить

С чувством, с толком, с расстановкой.

Мудрые не зря хвалить

Любят красное вино;

С ним приятней в мире жить,

Радость создаёт оно." -

Помечтавши, сел в автобус

Мудрый дачник Иванов,

И подумал: "Мир как глобус,

Описать за пару слов

Можно всю его картину.

Всё здесь точно так же было

Тысячу веков назад

И сейчас не изменилось.

Погибали существа,

А потом опять плодились.

Зверь ли, птица, или гад,

Всех тут ждёт одна судьба,-

Весел, молод, жизни рад,

А потом глухая мгла

Съест тебя. Рай или ад?

Не пришёл никто назад.

Новая листва растёт

Вслед за старой облетевшей.

Кто здесь Истину найдёт?

Наш автобус безуспешно

Едет к финишу по кругу;

Как бессмысленно и глупо

Это вечное движенье

Бесконечных поколений!

Мы, как блохи на собаке

Рассуждаем: есть ли жизнь

Не на шерсти, не на лапе,

Где-то там? Сиди, держись

И поменьше рассуждай;

На собаке ад и рай…

Вот избавлюсь от похмелья

И увижу вновь Эдем

Здесь на даче средь растений.

Выйду из привычных схем

На мгновенье; в опьяненьи

Я иллюзии поверю."

Шёл автобус; пассажиры

Заходили, выходили.

Очень много было их

В солнечном прекрасном мире.

Эхом звук их духа стих,

И эхом снова говорили

Тысячи других живых.

Странный сон

Море видел я во сне:

Волны, каменистый брег,

Чаек говорливых стаю.

То жара была, то снег

Выпадал и сразу таял.

Шёл за веком новый век,

Уходили поколенья

В омут, — каждый человек

Там скрывался на мгновенье,

Чтобы снова молодым

Выйти из морских пучин.

Ясный день сменялся ночью,

Тьму ночную гнал рассвет.

Всё там было точно-точно

Так же, и за сотни лет

Не менялось ничего;

Непонятный, странный сон…

Берег и большое море,

А вокруг пустая тьма

Бесконечного простора;

На космических телах

Не узреть живой души.

В пустоте, в глухой тиши

Живо только море, волны.

Будь волной, плыви, дыши,

Наслаждайся сим раздольем

Краткий миг; путь проложи

К берегу, ударь, разбейся

И морскою пеной стань,

В солнечных лучах согрейся,

Пошипи, растай…

Равнодушно жизни море,

Монотонностью красиво;

Штили, бури, радость, горе,-

Всё и вся водою смыло.

Стал я слушать голос волн,

(Они вечно живы в бездне).

"Сделай для сознанья чёлн

И плыви; нам путь известен

К новым, лучшим берегам,

Ты воскреснешь там,

Нам волнам нельзя исчезнуть.

Бесконечен океан;

Бурным в этом море тесно." -

Так сказали волны мне

В непонятном, странном сне.

Утром я открыл глаза

И увидел море света;

Утонул в лучах-волнах,

Жизнь явилась мне с рассветом.

Смутно помнил я слова

О далёких берегах;

Хорошо мне в мире этом!

И поплыл вновь на ветрах

От весны к знойному лету,

К осени; зима — не прах.

Нейросеть

Много лет тому назад

Жил в Германии барон.

Он был знатен и богат,

И к вельможам на поклон

Не ходил; в довольстве жил,

Процветал в рассвете сил.

У барона был талант

Байки сочинять мгновенно;

В этом деле, как атлант

Был силён барон почтенный.

И однажды рассказал

Он историю одну.

"В омуте я утопал,

Тяжким камнем шёл ко дну." -

Так он начал свой рассказ.

"Я купался в этот раз

Без спасательного круга.

На дворе был поздний час,

Подходящий для досуга

Водолазного, (всех нас

С детства плавать обучают,

Рано навык прививают).

Но, не знаю почему,

Судорога вдруг свела

Мои ноги, — шёл ко дну,

Задыхался, погибал.

Тщетно выплыть я пытался,

Мне мешали нейросети,

В них запутался, метался;

Чувствовал, что близко к смерти

Дух мой грешный подошёл,

Стало мне нехорошо…

Вырваться не получалось,

Нейроневод очень крепкий.

Что же делать оставалось?

Я одним ударом метким

Острого ножа пробил

Брешь в сети, и сразу всплыл,

Вынырнул из океана.

Чтоб не показался странным

Вам правдивый мой рассказ,

Я про эту сеть сейчас

Объясню вам всё подробно.

Нейросети на всех нас

Здесь накинуты, — с утробы

И по самый смертный час

Мы находимся в их власти.

Нити тех сетей повсюду.

В них и счастье, и напасти,

Смысл создаётся люду

Этим неводом огромным,

И не только нам, — животным,

Насекомым, всем, всем, всем;

Мы в плену у нейро-схем.

Даже в наших головах

Нити общей нейросети;

Будда, Бог, Творец, Аллах,-

Все названия вот эти

Мы придумали, чтоб ими

Обозначить то явленье.

Все живут в подлунном мире

В общем нейроединеньи,-

Проще будет так сказать.

Ну так вот, мне разорвать

Удалось их на мгновенье

И я в иное измеренье

Вынырнул из моря жизни.

Это было потрясеньем

Для меня! Открылись выси

Горние моим очам!

Красота такая там,

Что не описать словами!

А живут там, как в бедламе.

С местными я существами

В мире том контакт наладил;

Говорить мы с ними стали.

— В мирозданьи нас прославил

Наш двумерный колорит.

Посмотрите, этот вид

Столь прекрасен шириною

И длиною! (Говорит

Мне их главный гуманоид).

Здесь и право есть, и лево,

Есть назад, и есть вперёд.

Поглядите, сударь, где вы!

Мудрый здесь живёт народ

В восхитительном пространстве!

(Я подумал, издеваться

Он решил, так подшутив).

Тут и вправду вид красив,

Но объёмный он, трёхмерный.

Пики горные повсюду

И вулканы серные,

Водопады льют, бушуют.

Он слепой, наверное,

Коль не видит высоту

И объём не замечает…

Понял я, что там живут,

О реальности не зная;

Пло́хи органы их чувств.

И тогда сказал им

Про трёхмерный дивный мир.

А они, мину скривив,

Упекли меня в больницу…

Но, вы знаете меня,

Вытащил я за косицу

Самого себя,

И опять здесь очутился.

Стал я часто размышлять

О пространстве нашем странном;

Время здесь Эйнштейн создать

Смог в трактате популярном

Измерением четвёртым.

Разум наш совсем ни к чёрту

Не годится, мы слепы;

Как сквозь дымку мир сей зрим,

В собственной нейросети

Нити разглядеть не можем.

Все мы тут во власти тьмы,

Ум наш тёмный не поможет

К свету Истины прийти."

Поле

В стране лесов, полей и рек

Мы рождены, широк наш нрав;

А дух силён, и в каждый век

Сильней становится. Поправ

Напасти на своём пути,

Душа славян стрелой летит

К великой цели единенья.

Народ России многолик;

Из поколенья в поколенье

В крови неистовой бурлит

Рус и угр, финн и скиф.

Они поют своим потомкам

Песню древности глубокой,-

В каждом слове звук клинка:

"Вы должны всегда готовы

Быть, чтобы опять восстать

К лютой сече бесконечной;

Ваша доля — воевать,

Смелые заслужат вечность!

Дремлем мы в своих курганах

И за вами наблюдаем.

Кровь мы любим в свежих ранах,

Вас сражаться призываем!"

Ветер голос их разносит

По просторам русским вольным;

Тех, кто сеет, тех, кто косит

Он зовёт к кровавым войнам.

На земле белеют кости,

Рядом вьётся чёрный ворон.

Снова смерть повестки носит,

Вновь на поле боя воин.

О горячей воде

Всё лето нет воды горячей,

С мая начиная.

Экономим мы, иначе

Участь ждёт плохая

Наше государство.

Надо нам стараться

ЖКХ-а не напрягать;

В речке можно искупаться,

Чтобы грязь согнать.

Береги инфраструктуру,

Не транжирь её плоды!

Тяжело под потной шкурой,

Но держись, терпи.

Наш российский гражданин

Непоколебим!

Можно даже свет таким

Вырубить, а им

Будет всё ровно;

Главное — платить налог.

Мы зато давно Европу

Погрузили в хлад и мрак,

Теперь они там как холопы

Все живут; вот так!

А у нас всё хорошо,

Первые мы на планете

(Среди тех, кто нагишом

В странах бегают бюджетных).

Нам на пользу всё пошло,

Санкции нам помогли.

А у них медным горшком

Всё накрылось; посмотри,

Как рыдает бедный Байден,-

Доллар-то давно на ладан

Дышит, рубль впереди!

Гражданин, ты в корень зри;

Мало ли, что нет воды.

В экономике живи

Расцветающей, как сад!

Неужели ты не рад?

Ненастье

Россию охватило

Похолоданье сильно.

Май месяц на дворе,

А дождь идёт противный,

Как будто в октябре.

Ветер завывает

Тоскливый, ледяной…

Когда жара настанет,

Где долгожданный зной?!

Везде одни ненастья.

Зашёл я в магазин,

А там тайфун ужасный

Поднялся у витрин.

Цены, как цунами

Волна́ми ударяют

В берег бедных граждан,

Бюджеты затопляют.

В пучине этой, каждый

Всё глубже, глубже тонет.

От голода и жажды,

Конечно, не застонут,

Как в Африке несчастной,

Но всё идёт к тому.

Вообще ругать напрасно

"Погоду". Не пойму,

Как Эмираты стали

Землёй обетованной?

В песках пустынь созда́ли

Оазис долгожданный?

Такая же там нефть,

Как и у нас; но греть

Чиновники не стали

Свои ручонки златом,

Всё в оборот отдали,-

Теперь живут богато…

Когда пройдёт ненастье

И небо станет ясным?

Когда же мы в России

Свои обрящем силы?

Лето

Лето на дворе,

Лето — радость всем;

Юнцам и детворе,

И старцам седовласым.

Приятно жить в тепле

Под солнцем ярким ясным,

Дни летние прекрасны.

Милей в сто крат рассвет,

Когда повсюду зелень,

Когда ни тучки нет

На синем знойном небе.

Шагаешь по траве

Босой, росу сбивая

И видишь, как везде

Цветёт жизнь молодая.

Красиво это поле

Украшено цветами;

Большое, словно море

С зелёными волнами.

И лес густой кудрявый

Шумит вдали листвою;

Сравню я с океаном

Его простор суровый.

А ветер будто парус

Невидимой ладьи,

Он шепчет: "Я скитаюсь,

И ты иди, плыви."

Воздух переполнен

Звонким пеньем птиц,

Они поют о воле,

В восторге славят жизнь.

Я тоже ей доволен

Летнею порою;

Осень и зима

Где-то за горою,

Долго мне шагать

Под палящим зноем.

Вий посетил

"В детстве месяц, словно год,

А потом года, как дни;

Быстро наша жизнь идёт,

Не шагает, а летит.

Настоящее — лишь миг,

Прошлое бездонно.

Утром слышен детский крик,

Ночью похоронный

Колокол звенит.

Как свеча душа горит

На ветру холодном;

Померцает, покоптит,

Станет воском твёрдым."-

Думал пьяный пономарь,

В погреб со свечой спускаясь;

(По утрам он был звонарь,

На ночь в храме оставаясь).

Слез он в старый погреб тёмный,

Отыскал себе вина;

Кубок красненьким наполнил,

Осушил его до дна

И блаженно улыбнулся,

Чувствуя хмельную сладость.

Ещё выпил, поперхнулся.

"Не в вине, конечно, радость,

Но куда мне без него? -

Продолжал он монолог.

За день так я начитаюсь

Разных непонятных слов,

Что под вечер заикаюсь.

Божья мудрость для умов

Наших очень тяжела.

Семинария дала

Нам плохое пониманье,

Знаем только причитанье.

Кхм! Ещё, пожалуй, выпью.

Тяжко в грешном мире жить,

Завопишь благою выпью

От тоски! Чтоб не тужить,

Надо сразу в рай попасть;

Всюду адская напасть!"

— Тут ты прав, (раздался голос

Громовой из бочки винной).

Ты не можешь даже волос

На главе своей дебильной

Сделать чёрным или белым.

Ждёт тебя давно геенна

Огненная, берегись!

Раскалились угли гнева!

Где твоя былая вера

И молитвы те, что ввысь

Уносились к миру света?!

Ты впустую прожил жизнь.

Привлечёт тебя к ответу

Вседержитель! Помолись

Перед смертью, негодяй!

Ты надеялся на рай,

А тебе ад уготован!

(Испугался пономарь).

"Боже, что это такое?!

Бочка говорит со мною!"

— В колокол, дурак, ударь!

Бей в набат, труби тревогу!

"Боже правый, ай-я-яй!

Дьявол перешёл дорогу

Мне!" — вопил пьянчуга,

Вылезая из подвала.

Выскочил, и стал с испуга

В колокол звонить; звучала

Музыка колоколов

Тёмной ночью в старом храме.

И пришли на этот зов

Мёртвые, — с гробов восстали

Все они, и окружили

Звонаря со всех сторон;

Запах смрадной тухлой гнили

Ощущал повсюду он…

Круг защитный начертил

Пономарь вокруг себя,-

Так от бесов оградил

Свою душу, но всё зря

Оказалось; Вий восстал

И взглянул ужасным взором,-

Замертво звонарь упал.

А мёртвые пропели хором

Упокойную молитву,

Пусть теперь спокойно спит он.

Про мышей

Высоко парит орёл,

Крылья мощные расправив;

Видит он широкий дол,

Землю с неба наблюдает.

А в густой траве внизу

Собрали́сь четыре мыши.

Там они зерно грызут

И беседуют чуть слышно.

— Нынче неспокойно стало.

Тут на днях погиб хомяк.

Был он, братцы, славный малый,

Но настолько прост, добряк,

Что болтал всем о запасах,

Собранных им к хладным дням.

Не почуял он опасность,-

Крысы всё добро к чертям

Растащили из норы,

А его загрызли вмиг,

По частям распотрошив.

Не был он, увы, пуглив,

Вот и поплатился жизнью.

— Да, (другой мышонок молвил),

Смерть всегда к беспечным близко

Подступает. Сколько крови

ПрОлито на нашем поле!

Многим здесь плохая доля

Уготована судьбой.

Слышали, недавно кролик

Распрощался с головой?

— Он, наверно, про морковку

Проболтался, не подумав?

— Нет, он растерял сноровку;

Рысь с него стащила шкуру.

Сильно жирным кролик стал,

От врага не убежал.

— Это ещё пустяки.

Про ежа вы не слыхали?

Там не когти, не клыки;

Черви ёжика сожрали!

— Как такое может быть?

— А он любил водицу пить

В грязных лужах, там личинки.

В общем, заживо стал гнить…

Но зато потом поминки

Мы шикарно отмечали.

— Ёжик тоже славный малый,

Но, увы, нечистоплотен;

Как свинья жил, как животное.

— А полёвку вы не знали

Симпатичную такую?

Я не помню как и звали

Её, но по ней тоскую.

— Это эта потаскуха

Из четвёртой норы справа?

— Ага. Лишилась она уха,

А потом жизнь потеряла,-

Сутенёр-хорёк загрыз.

— Всё ровно шагала вниз;

Знать, туда ей и дорога.

Честно надо жить пред богом.

Долго мыши рассуждали

И орёл услышал их,

И подумал: "Что за твари!

Надо растерзать таких!"

Чифир

Хорошо писать стихи,

Выпив утром чашку чая;

Очень я люблю чифир,

Он сознанье пробуждает.

Строки бодрые легки,

Вдаль летит словесный ветер,

С ним я наперегонки

Поиграю; буду петь я

О прекрасном добром солнце

И о небе, и о звёздах.

Много у меня найдётся

Тем, они как воздух

Для больной моей души,

С ними весело мне жить.

В небесах простор и воля,

В солнечных лучах — тепло.

Всем на свете я доволен,

Когда чаем крепким полн

Мой желудок; в кофеине

Все извилины лихие,

(Да, они лихи; такие

Не отыщешь в целом мире)!

Закипел могучий мозг!

Я ему бодрящих розг

Всыпал, — он помчался рысью;

Полетел я мыслью к высям

Горним! Но пришёл понос,

(Не словесный, а буквальный).

И сейчас зажавши нос,

Я на троне восседаю

Керамическом. Всегда

Есть побочные эффекты.

Лучше кофе, господа,

Пейте залпом, под конфетку.

Курс

Когда корабль не знает, где искать

В бескрайнем океане пристань,

То и ветра́ не смогут помогать

Ему в пути, — затонет быстро.

Направленность на цель, (в любой системе),-

Залог для разрешения проблемы.

А если нету плана, нету схемы,

То не решенье будет, а дилемма.

Попутным ветер может стать для судна

Плывущего по курсу; но когда

Сам капитан цель представляет смутно,

То всю команду ждёт беда.

Сломался компас — путь ищи по звёздам,

Бездумно в океане не блуждай.

Вставай на курс, пока не стало поздно!

Корабль свой от гибели спасай!

* *

*

Хмурится небо тучами серыми,

Солнце померкло, не греет лучами.

Ветер повеял дыханием севера,

Надрывно завыл и заплакал дождями.

Резвые молнии россыпью веерной

Ярко сверкают, искрят небосклон.

Громко и гулко пальбой батарейною

Загрохотал, загремел гневный гром.

Природа сердита, — кто-то обиду

Нанёс ей смертельную, в гневе она;

Небо закрыто, солнца не видно,

Повсюду дождливая серая мгла.

Со мной в унисон говорит гневный гром

И ветер свирепый воет синхронно,

Зол я в душе, желчной горечью полн,

Закрыты ларьки, не найти мне спиртного!

Вчера пировал я на даче один,

И позавчера, а сегодня злой сплин

Сковал меня тяжкою цепью похмелья.

Не вырваться мне, уже позднее время,

До города транспорт не ходит давно,

А ближних посёлков тут нет, к сожаленью.

Такси заказать я конечно бы мог,

Но на вино будет мало копеек.

Что же мне делать?! Забыл меня Бог!

Разгневал я пьянками вечное небо.

В беде одинок, до нитки промок;

Вернусь на порог, буду ждать света Феба,

А утром с рассветом пущусь со всех ног

В заветный ларёк за влагою пенной.

Так порешив, я домой поспешил.

В дачном посёлке темно, зги не видно,

Не шёл я, а плыл по лужам большим.

Собаки повсюду смеялись ехидно,

(Гиен в темноте напомнили мне

Их голоса, не пойму почему).

Внезапно оне посрывались с цепей

И окружили меня… Одному

Вовсе средь них неуютно мне стало.

Стою и смотрю, с замираньем дыханья,

На эту огромную дикую стаю.

И тут мне дворняга свирепо сказала:

"Иди на войну, страна полыхает!"

"Ступай на работу!" — другая кричала.

"Завязывай пить, твой разум сгорает!"

Все они лаяли, выли, рычали

И я тоже гавкать им начал в ответ,

Но плохо друг друга мы понимали.

Вот так под забором встречал я рассвет.

И вот уже месяц спиртного не пью,

Собаки мне ампулу вшили под кожу,-

Если стопарик водяры налью,

То их вспоминаю так ярко, до дрожи…

Ладно бы белка пришла озорная,

А тут заявилась собак серых стая!

Бессмертный полк

Десятки лет прошли с войны,

Легли в могилы ветераны.

Остались только те, кто чтит

И помнит подвиг их кровавый.

Живут сыны большой страны

Благодаря победам предков.

Живым — дыхание весны

И звон листвы на свежих ветках,

И тёплый ясный солнца свет,

И небо, в коем больше нет

Туч самолётов смертоносных.

Покой и мир в удел живым;

А предкам их — гром битв, и слёзы

Несчастных вдов и матерей,

Огонь войны и лёд смертей.

На алом знамени победы

Кровь солдат, их имена;

Они не канут в омут Леты,

Им память вечная дана.

Идут бессмертные полки

По бульварам городским,

Здесь они, среди живых,

Снова видят этот мир

Глазами радостных потомков.

Ничто не забыто, никто не забыт;

Души сильнее пуль и осколков,

Войско бессмертное крепко стоит.

Ветер степей

Шелестом трав говорит со мной ветер,

Низко пригнувшись с коней-облаков;

Рысью он мчится и мы быстро едем,

Ищем в степях становища врагов.

Полный колчан острых стрел наготове,

Радость полёта их ждёт впереди.

Меч и копьё жаждут мяса и крови,

Шепчут они: "Накорми, напои".

Вечное небо, ты дашь нам удачу!

Слышу я голос твой в песне ветров.

Мчится по полю вихрь-захватчик,

Волен он в буйстве, простор — его кров!

Наставление скальда

Если ты дремлешь в шатрах и в домах,

Враг тебя встретит у входа.

В поле широком прогонишь ты страх,

Ляг почивать на свободе.

Небо просторное станет шатром,

Ложем — землица сырая.

Укрой своё тело крепким щитом

И спи, сонных глаз не смыкая.

Меч положи возле правой руки,

Стрелы, колчан — подле левой.

Копьё и ножи, остры аки клыки,

В землю воткни, — так всё делай.

Лютые волки, отведавши кровь,

Вечно голодными будут;

Ты им достойную встречу готовь,

Прими нападение грудью.

Дни нашей жизни давно сочтены;

Душа словно птица влетает

В обитель земную из тёмных долин,

И снова во тьме исчезает.

Будешь ли тлеть долгий век до седин,

Или же юным погибнешь,-

Тленье и прах, итог здесь один;

Лишь духом ты рая достигнешь.

По морю Хвалынскому

Мы по Хвалынскому морю плывём,

Ветер уносит столетья;

Хором старинную песню поём,

Былину о жизни и смерти.

Вёсла несут лихо сточенный струг,

Пучина морская играет волна́ми.

Царь морской — друг,

А чёрт нам не брат. За нами

Ветер-пройдоха гуляет,

Спешит, поднимает нам знамя,-

К персам ведёт нас за зипунами.

Награбим добра и вернёмся назад,

Несёт нас дыхание ветра.

Вот уже видим на береге град,

Купцы там торгуют безбедно.

Быстрым набегом разбили врага,

Струги товаром набили,

Удача в бою нам опять помогла,

С добычею к дому поплыли.

Старый баян прикорнул у кормы,

«Дед, старина, погреми-ка струна́ми!»

Гусли поют, и минувшие дни

Ясно встают у бойцов пред глазами:

Трубный призыв и пожарищ огни,

Лязгают громко стальные клинки.

Крепко дружина ряды расставляет,

Цепко врагов в кольцо зажимает.

Песню поём мы и слушаем море;

Волны украшены пеной седою,

Дикой свободой дышать на просторе

Весело нам! мы на воле!

Пленные девы нам негу дарили,

В бурном весельи мы к родине плыли!

Ветер нас помнит, и песня его

Хором по водам морским разнесёт

Старую быль.

Святослав

Лишь тот, кто не дрожит,

Стрелу пускает метко.

Ты был в переходах быстр аки барс,

Всю жизнь проводил ты в походах.

Не надобно злато, ни воск, ни атлас,

К чему скарб тащить в бурных водах?

Не нужен в бою потучневший обоз,

Меч — жезл, а победа — награда;

Богатство и роскошь — тлетворный навоз

Для жирных вельмож Цареграда.

Свод неба — шатёр, твердь земная — кровать,

На костре наша скудная пища.

Рыскает волками русская рать

И битвы, как праздника ищет.

Ты вырос в дружине с младенческих лет,

Законом тебе — удаль сильных.

Лишь меткий удар, это верный ответ,

Он мудрее учений порфирных.

С войною прошёл ты от киевских стен

До пышных ворот Византии;

Греки молились, чтоб варварский плен

Святые от них отвратили.

Лютая сеча повсюду была,

Кровью землю багрили.

Русь отступила от полчищ врага,

Греки славян окружили.

В неравном бою завершил ты свой путь,

Дружине сказал: «Станем крепко!

Рубитеся! мёртвые срам не имут!

Лишь храбрых запомнят на ве веки.»

Поэт

Вышивает строчки на бумаге

Ловкий ткач, восторженный поэт.

Тканью слов плетёт сказанья, саги,

Хочет на Земле оставить след.

Тонким шёлком мыслей украшает

Грубый холст материи мирской.

Медленно, но верно он шагает

К вечности за гробовой доской.

Стих взмывает ввысь, уносит к звёздам

Прочь из пресной прозы бытия

В ту обитель, где когда-то создан

Был бессмертный Дух, вселивший в Я

Лучик абсолюта, душу солнца.

Светит та далёкая звезда

И в груди огонь воспламеняет,

И поэту хочет рассказать

Истину, что смыслом озаряет

Тьму пустую времени-кольца.

Чувствует поэт, не понимая

То, чем был он свыше вдохновлён.

Ткёт свой шёлк от края и до края,

Создаёт письмом реальность-сон.

Оазис

В безводной пустыне бродил я один,

В отчаяньи к небу взывая.

Песчаная буря сбила с пути,

И участь ждала меня злая…

Верблюды ушли, — а на них все вьюки

С водою и скудною пищей.

Тщетно искать их, следов не найти,

Я один посреди пепелища.

Солнца лучи с дикой яростью жгли

Моё утомлённое тело,

А дух, что внутри, почти отходил

Из мира в далёкие сферы.

Но вдруг я увидел, как сгорбленный Джинн

Из вихря песчаного вышел;

Худой, испещрённый сотней морщин,

Седой, а глаза гневом пышут.

И молвил он мне: "Твой жребий такой,

Что сжалились духи пустыни.

Ты можешь избегнуть смерти лихой,

Твой дух никогда не остынет."

И тут увидал я оазис роскошный,

Обильный деревьями сад.

Плоды там лежали в сготовленных ношах,-

Финик, хурма, виноград.

Вино водопадом стекало в кувшины,

И девы прекрасные всюду ходили,

Готовые к ласкам, снедаемы страстью…

Свод неба внезапно раскинулся шире,

И видел я новые силы и власти,

И сотни миров за мгновенье постигнул,

И снова в одном из них ожил для счастья

И горя… Дух мой не сгинул.

Рассказ пилигрима

Избороздил я круг земной,

Бывал я в городах и странах.

Морями плыл, и в караванах

Пеших днём и ночью брёл.

Меня мой дух мятежный вёл,

Искал он в мире бренном Бога;

И тяжела была дорога,

Я изнемог, но не нашёл

Ту Истину средь бездны зол.

Но как-то раз, в вечерний час

Мы на стоянку в Басре встали.

Пополнили воды запас,

Вина и фиников достали

По сходным ценам у купцов.

И почивать уже собрались

Под сенью тёмною шатров,

Как вдруг слепцы нам повстречались.

Их было трое, шли они,

На свои палки опираясь;

Плачевен был их скорбный вид,-

Недуг согнул их спины; старость

В морщинах, в волосах седых

Жила давно. Видна усталость

Тяжкая была на них,

Как на верблюдах на вьючных.

И вот старик нам говорит:

"Храни, Аллах, людей дороги!

Нельзя ли нам воды испить?

Устали мы, не держат ноги."

И мы, конечно, пригласить

Их поспешили к очагу.

(Будь милостивым к старику,-

Господь нас мудро поучает).

Они уселись. Долго стали

Жевать беззубыми устами

Хлебы и финики. Мерцает

Во тьме кромешной наш огонь,

Но только нам он освещает

Сей мир; а старикам ладонь

На очи дьявол приложил

И света ясного лишил.

Едят они. И вот из них

Один старик, заговорил:

"Я долго в этом мире жил,

Но никогда ещё не встретил

Глупее путника, чем ты.

Далёкий путь себе наметил.

А для чего? Зачем ходить,

Когда есть у тебя внутри

То, что ищешь ты всю жизнь."

(Это мне он говорит).

Тогда уразумел я вмиг,

Что слеп был вовсе не старик,

А я — несчастный пилигрим.

* * *

В библиотеке александрийской

Эратосфен дотошно рылся,

И догадался по подсказке,

Как можно радиус исчислить

Земной поверхности. Как в сказке

С древним греком приключилась

История. Судьбы ирония

Часто мудрым помогала,

Это вам не "С лёгким паром".

Вспомним Архимеда в ванной,

Когда телом своим бренным

Воду выплеснул мгновенно

Сей учёный муж, — запела

Песня "Эврика" в мозгах!

А великий Аристарх

В космос мыслью воспарил

И размер установил

Солнца и луны; до них

Расстояние исчислил,

(Чуть ошибся), но по мысли

Его меткой, позже верный

Получили результат.

Много было пионеров

Среди греков: Гиппократ,

Пифагор, Анаксагор,

Аристотель и Сократ.

Многих помнят до сих пор.

И халдейских мудрецов,

И египетских хватало;

Их труды объединяло

Написанье в строки слов.

Не величие дворцов

И не золота сиянье,

А старание писцов

Сохраняло достоянье.

Мусеум александрийский

Был огромен; свитков в нём

Множество могло храниться.

Но спалили всё огнём…

Сокровища древнего мира

Тьма невежества сгубила,

И прогресс затормозила

На века. А как красиво

Начинала в пору ту

Шествие своёнаука!

Развивался гибкий ум.

А потом такая мука

Началась для мудрой мысли!

Под церковным тёмным игом

Здравый смысл истомился.

Очень долго он вериги

Скудоумия носил;

Но воскрес, восстал, ожил

И себя освободил,

Миру рацио явил.

Ratio — разум

Амулет

Тоска в тиски меня зажала,

На сердце тяжесть, разум глух.

Не вижу я нигде причала,

В пучине мук утоп мой дух.

Не выплыть мне из моря бед;

От злой кручины стал я сед.

Как спасти себя, не знаю…

Эмир велит меня в обед

Казнить за то, что обокрали

Неверные наш караван.

Реликвию мы потеряли,

Чудо-камень дальних стран;

Он действует как заклинанье,

Сильнее всех волшебных чар.

С ним молод будет тот, кто стар,

В нём рая собрано дыханье.

Сокрыто знанье в этом камне

Такое, что для смертных — дар

Иметь сей чудный амулет!

Скажи мне, как же быть, гончар?!

— Да, выхода как будто нет.

Опиши мне это чудо.

Время есть, ведь только утро,

До обеда далеко.

Копию смогу легко

Я слепить, это нетрудно.

— Нет. Тот камень создал Бог.

Человеку недоступно

Знанье Истины. Ой, плох

Жребий мой; не быть живому

Скоро! — сабля к голове,

И умчусь душою к дому

Новому. Эх, горько мне…

— Если ты на волоске,

То цепляйся за него.

Говорю тебе, успеем!

Мало ли среди дорог

Происшествий; опоздали

Вы — скажи Эмиру.

(К вечеру просохнет камень

Тот, который явим миру

Через глину). Обокрали

Вас, скажи, а амулет

Уцелел, хвала Аллаху.

Все богатства равны праху,

Лишь святыням цены нет.

И помог гончар купцу,

Вылепил реликвию.

А тот высокому лицу

Передал великую

Силу чудо-камня,

И владыку тем прославил.

Сам купец вельможей стал,

Тоже жил и не хворал;

Амулет удачу дал.

Поэзии нет

Нет созвучия в плоских куплетах,

Что рифмуются здесь второпях,

Не найдётся на сайте поэтов

Тех, которых запомнят в веках.

Речь бредёт, спотыкаясь о слоги,

И сбивается ритм невпопад,

Неумелые, тусклые строки

На листах электронных пестрят.

В море нудного речитатива

Нет поэтов, одни рифмачи,

И, наверно, не будет прилива,

Гениальная буря молчит.

Серо, буднично, хмуро, уныло

Пишет наш современный пиит,

Озаренье в макушках застыло,

Вдохновенье в груди не кипит.

Эх, когда-то писали красиво,

Поколеньям оставили след.

А теперь, улыбнувшися криво,

Можно молвить: "Поэзии нет".

*

* *

Алмазно-арбузные бусы заката

Сверкают в рубиновой змейке-реке,

Вьётся она и журчит до упада,

И даже шипит на волне-чешуе.

А в небе плывут облака-эскимо,

Молочные, хладные, белые-белые,

И мажут, и бе́лят небес потолок,

И капают дождиком в заросли серые

Травинок осенних, на поле-кисель,

(Похоже оно на густые напитки).

А в лесе фисташковом корчится ель,-

Ей ветви грызут червяки и улитки.

И где-то в чащобе заблудший поэт

Ищет тропинку для яркого слога,

Но нету из дебрей выхода, нет!

А стих его вышел вполне превосходно.

Пародия на "яркие" стихи,

С них всегда ловлю хи-хи.

Напел соловей

В февральском воздухе

Весна крадётся

Вслед за морозами.

Дышит но́здрями,

Чуть-чуть смеётся

Капелью первой;

Сияет солнцем

Меж облак серых.

Поёт по-птичьему

Над черепичною

Кровлей…

"Опять неровно! -

Вскричал поэт.

Вдохновенья долго нет,

Не выходит ничего!

Не пойму я, от чего?!

Кто бы подсказал секрет

Творчества, в одно дыханье,

Так, чтобы облечь словами

Свои мысли моментально!

А я сижу и выжимаю

Эти строки долго, вяло.

Мучаю себя часами

Для того, чтоб зазвучала

Рифма звонкая в стихах.

Я витаю в облаках,

Но не вижу Музу там…

Да пошла она к чертям!

Раз не хочет быть со мною,

То и я её уволю!"

Погружённый в монологи,

Шёл пиит своей дорогой.

Разорвал он свои строки

На листах.

И услышал мимоходом

На берёзе одинокой,

Метрах в стах

От себя, он соловья.

Пел пернатый так красиво,

Ловко, чисто, с переливом.

"Вот свинья!

Я рифмую кропотливо,

Не жалея свои силы,

Но фигня

Всё выходит у меня!

А этот пасынок природы

Враз улавливает ноты;

Словно сыплют с небосвода

На него готовым слогом

Стихотворные осадки!

Ух, мне завидно, мне гадко…"

Вдруг пропел тот соловей:

"Не поэт ты, а рифмач.

Грёзы пошлые развей.

Если б я был хриплый грач,

То кричал бы, а не пел.

Каждому есть свой удел."

Искусство стихо сожжения

Крепкий кофе выпей утром,

Вечером хлебни коньяк.

И кури в теченьи суток

Раз по пять; вот так.

Стих пиши нелепо, броско,

Словно Бродский с бадуна:

Белый снег сравни с извёсткой,

Солнце — с блюдом бешбармак.

Очень всё легко и просто;

Людям нравится такое.

Главное, что рифма льётся,

Ну а смысл пусть в покое

Отдохнёт, (они его

Придадут чему угодно),

Лишь бы сочетанье слов

Было пёстрым, звучным, модным.

Про лайфхак какой-нибудь

Напиши, и трэш упомни;

Любят люди эту муть.

И, когда ты текст заполнил

Разною туманной чушью,

Подравнял размеры в столбик,

Рифмы подобрал получше,

То названье не забудь

Яркое стиху придумать,

Обрисуй словечком суть.-

Как вот это может трудным

Быть, я не пойму?!

Тут всего пару минут

Надо, чтоб сие состряпать!

А вы неделю рифмовали!

Денег надо в вашу лапу? -

Не тяните! Увольняем

Вас сейчас же из журнала!

(Заорал скупой редактор

На великого поэта).

И шедевр, не видя света,

Канул в Лету.

Джинн из бутылки

Кравчий жизни поднёс мне вина,

И полную чашу испил я до дна,

Но захмелев, веселья не изведал,

Лишь горечью душа была полна.

Судьба моя звала меня к победам,

А я шагал навстречу бедам.

Блуждал моей фортуны караван

В пустыне мрака, и не видя света,

В песках тоски товары растерял.

Я видел, как земля была одета

В шелка весны и в белый лён зимы,

В парчу ночи́, в туаль рассвета.

Красив был равнодушный мир,

Но счастья в нём мне не было и нету.

Я вам поведаю историю свою;

Тону я в бедах, не спасёт беседа,

Но легче станет, коль поговорю.

Нам не хватало средств к существованью

И мы не знали, где бы их достать.

Семья у нас голодная, большая:

Я, три сестры, отец и мать.

От горя наш отец пошёл на крайность,

Решил он меня в грузчики отдать

В "Пятёрочку", лишь это оставалось,

Всё ж лучше, чем от глада умирать.

Товар я разгружал, в подсобку доставлял

И расставлял красиво на витринах.

С тоскою ожидал, когда бы час настал

Вечерний, чтоб закрылись магазины.

"Явись же, мрак ночной, окутай с головой

Меня, подлунный мир, мою работу!

Покуда я живой, накрой густою мглой

Проклятый маркет!" — Обливаясь потом,

Молил кого-то я; и кто-то услыхал…

На полке алкоголя Джинн восстал

В бутылке джина. "Чем ты недоволен?

Я три желания твои исполню,

Всё сделаю, чего б не приказал." -

Дух спиртной из горлышка мне молвил.

— Хочу, чтобы весь зал пустым мгновенно стал,

Пусть кончен будет день рабочий!

— Всё так как ты сказал, исполнил, — день пропал;

Желанье первое. Чего ещё ты хочешь?

— Мне б коврик-самолёт, чтоб добираться влёт

К себе домой иль снова на работу.

— Скутер подойдёт, бензин он мало жрёт

И с запчастями никакой заботы.

— А главное желание моё,

Пусть влюбится в меня соседка Клава!

— Лети скорей домой, она тебя там ждёт.

Тебе, мудрейший, удивляюсь, право…

Ты должен быть счастливей всех на свете,

Передавай привет жене и детям.

— Так нет их у меня. — Будут, я сказал.

Прощай блаженный; всем вам долголетья.

(Промолвил Джинн и улетел, пропал).

— А как же ваша бедная семья?

— "Три сестры" и "Мать" я прочитал,

А отца и вовсе знать не знал.

Пролетела мигом жизнь моя,

Как во сне я в мире пребывал,

Все мечты, надежды растерял.

Кравчий, наливай же мне вина!

Моя вина лишь в том, что видел сон;

Выпью поскорей бокал до дна,

Верю, что последним будет он.

* * *

Играется ветер листвой,

Щекочет младые берёзы;

Он дышит, он веет весной,

Забыв про былые морозы.

С далёкого юга подул

Ветер-пройдоха теплом,

Земле юность жизни вернул

И пышно он тело её

Зелёной парчою одел,

Весенним дыханьем согрел.

Лесною тропою идём

Втроём до большого болота;

Целебные травы найдём

Мы там подходящего сорта.

Помогут они — отец говорил,

Когда нас с утра разбудил.

Я и малютка-сестра,

В сопровожденьи отца

Шагаем в лесном буреломе.

А мама одна в пустом доме

Лежит на печи, еле дышит,

Болеет она: плохо помнит,

Не видит, не знает, не слышит.

Отвар мы хотим изготовить,

Чтоб силы вернулися к ней.

Мы вырвем её из когтей

Чёрного жадного ворона,

Но надо идти поскорей…

"Ушли мы, как будто бы в сторону.

Леший нас водит, наверное.

Будем путь держать к северу. -

С тревогой, отец говорит.

Совсем незнакомый здесь вид;

Раньше тут не было клевера.

Деревья растрёпаны веером…

Вот старая ёлка стоит,

Эту дорогу проверим мы."

Солнышко тускло горит,

Лучи его сделались серыми.

Вечер, а мы всё плутаем,

Как к дому добраться не знаем.

Заплакало небо дождём,

Ветер тоскливо завыл.

Мы к дому пустому идём,

Господь нас в беде позабыл.

Вечная дилемма

Как процветания добиться

Стране, где нефти океан?

Стране, в которой уместиться

Разом могут сотни стран?

Где лес и газ, янтарь и уголь

В количестве невероятном.

Да, это сделать очень трудно.

Благополучия нам вряд ли

Достичь удастся… Почему?

Да потому что все крадут.

(Не все конечно, — те кто к власти

По заслугам сопричастен).

Возьмём к примеру Эмираты,

Пустыня там была недавно;

А с нефтью стали все богаты,

Им в роскоши теперь нет равных.

В Европе люди на зарплаты

Живут красиво, бед не знают,

А если мало им заплатят,-

На баррикады вылезают.

Там граждане права имеют,

Демократия у них.

А у нас — ярмо на шею

И пахайте за троих.

Горстка сытых олигархов

Все ресурсы загребает;

Денег много, но на яхтах

И на виллах оседают

Все они. Страна в карманах

У богатеньких жлобов.

А народ бредёт исправно,

Пашет; он на всё готов

Лишь бы хата была с краю.

Так живут у нас веками.

Россия, как большое поле,

На котором есть раздолье

Только тем, кто с кем-то в доле,

Тем, кто властью облечён;

Остальным же здесь — загон.

Джимми моряк

Джимми моряк любил крепкий джин,

Он пьяным дожил до седин.

Спиртные моря в корабле переплыл,

До дна океаны испил

И врезался в рифы забвенья,

Текущую жизнь позабыл.

Во мглу уходили мгновенья,

Не помнил он с кем говорил,

Кого увидал, что услышал.

На остров беспамятства вышел

Моряк после плаваний долгих.

Он ходит, он мыслит, он дышит,

Но больше минуты не помнит

Того, что случилось, — как вспышка

Недавний момент исчезает,

Реальность события тает.

Не думает Джимми: "Мне крышка!"

На острове он пребывает,

Где музыку юности слышит,

Он прошлое там наблюдает.

Не знает моряк, что он стар,

Что мир изменился и люди.

Джим молод, он юнгою стал,

Плывёт он по морю на судне.

Когда доктора́ подведут

К зеркалу старого деда,

То душу его рвёт испуг, -

"Кто тот старик?! Я ли это?!"

Пройдут две минуты, и Джимми

Вновь в своём собственном мире,

На острове памяти зыбкой,

Там, где ему двадцать лет,

Где в жизнь он вступает, с улыбкой;

Там море, там радость, там свет.

Синдром Корсакова — расстройство центральной нервной системы, характеризующееся амнезией, дефицитом эксплицитной памяти и конфабуляцией.

Скверные размышления

Солнечным светом небо одето,

Утро настало, ушёл мрак ночной.

Птицы на ветках запели куплеты

Песни рассветной; напев их смешной

Я слушаю с радостью, в сквере гуляя.

Вдыхая душистые запахи мая,

Шагаю по парку среди тополей;

Слева и справа клумбы с цветами,

Цветут они пышно вдоль длинных аллей.

Иду я и думаю: "Где ты, Всевышний?

Ты создал растенья, зверей и людей,

По воле Твоей мы мечтаем и дышим;

Твой разум могуч, он намного сильней

Мелочных наших мирских измышлений.

Где ты, Творец? Появись средь творений!

Дьявола люди видят повсюду,

Он тут, среди нас, Земля его дом.

А Бога и ангелов только как чудо

В юдоли страдания, в душах найдём.

Наверное, здесь лишь цветы полевые

Живут без греха и жизнь их плоха,-

Тянутся к свету ромашки и лилии,

Но им предстоит увядать, усыхать."

Так размышлял я, гуляя по скверу

И лёгкие дымом густым наполнял;

Минуту назад думал я, что жизнь скверна,

Но крепкий сорняк настроенье поднял,

И снова обрёл я надежду и веру.

Мир предо мной как алмаз воссиял,

Он красочным стал, а был нудным и серым.

Солнечные координаты

Стали краски бытия

Блеклыми, холодными;

Потускнела жизнь моя.

Тьмою безысходною

Наполнена картина мира.

Тяжело, тоскливо…

Солнца свет красиво,

Но уныло льётся с неба,

Скука в нём застыла.

Нет ни радости, ни гнева

В этом глупом фонаре,

Смысла нет, есть только свет,-

Зрели его на заре

Человеческой культуры

Те, кому исчезнуть в тьме

Предстояло; потонули

В бездне времени, в реке

Лете унеслись они,

И никто из них не всплыл…

Так, куда же мне идти?

Где закладчик клад зарыл?

Не ведут координаты

По указанной дороге.

Вот же гады! Супостаты!

Битый час мозолю ноги

В лесополосе! Ну, где,

Подскажите, бесы, боги,

Где зарыт чудо-пакет?!

В синей изоленте вроде…

Вот он, меф в кристаллах!

Старый добрый Мефистофель.

Очень долго штурмовал я,

Осаждал Константинополь,

И теперь в руках мой клад!

Как я счастлив, как я рад!

Солнце, небо, вы красивы;

Жизнь прекрасна в этом мире!

Рай настал, закончен ад!

Снова вихри позитива

В жилах выжженных летят!

Прогулка по млечной дорожке

Восторг в моей крови играет,

Мысли рвутся через край,

Волною счастья накрывает

Разум мой; я вижу рай!

Я слышу пенье дивных птиц!

Передо мною пали ниц

Насущные проблемы быта,

Душа мечтою мчится ввысь,

Ей новая стезя открыта,

В которой смыслы родили́сь

Иного толка, не мирские,

В них горизонт событий шире

И глубже, вечность там живёт

И вижу я её полёт

Среди комет, планет, созвездий;

Я там создам себе оплот

И в нём мой разум не исчезнет.

Построю для сознанья плот

И поплыву в вселенской бездне

Туда, куда меня зовёт,

В восторге, молодое сердце.

Река времён волной несёт

К далёким берегам свободы,

Где силы вечные природы

Творят чертоги светлым душам.

Века, тысячелетья, годы

Там не идут; там много лучше,

Чем здесь под синим небосводом.

Не будет смерти и страданий

В тех мирах неисчислимых,

В них существ существованье

Тьмою бед неомрачимо.

Райские сады сознанья

Мудрой сутью расцветут

И дадут для пониманья

Верный, справедливый путь,

По которому пойдут

Духи праведников к свету

Вечному и обретут

Совершенство… Это где-то

Будет, но не знаю, где;

Отпускает меня меф…

Мефестофель

По безводным местам

Дух нечистый летал.

Дом хотел себе новый

Обрести; выбирал.

"Что ни глянь, — бестолковый…

Как там звали его?

Фауст, что ли? Не помню.

В нём прекрасным жильём

Обзавёлся тогда я.

А теперь и не знаю…

Эх, что есть, то возьмём!"-

И с такими словами,

Он влетел мотыльком

В старый дом, в чью-то спальню.

Там валялся пластом

Одурманенный парень,

Залипал в неге плавно.

"Здравствуй, я Мефистофель;

Можно коротко — Меф.

И не вздумай ты с «солью»

Меня путать, — то грех.

Видишь яркие краски,

Что в картину пространство

Превратили мгновенно?!

Слышишь, пульсом стучатся

Токи крови по венам

И несут к тебе счастье?!"

— Да-а, вообще офигенно…

При́ход прямо как с фена;

Только держит недолго.

"Я пришёл, чтоб о многом

По секрету поведать.

Хочешь сделаться Богом,

И увидеть те сферы,

Где лишь духи живут?

Там есть рай; ад же, тут."

— А потом отпускает?

Я б хотел, да кто знает…

"Ты о чём помышляешь?

Я тебе говорю,

Всемогущим ты станешь,

Будешь жить как в раю!

Только просьбу мою

Должен выполнить ты.

Душу надо твою

Под покров сатаны

Поместить. Ловишь нить

Размышлений моих?"

— Это чё, надо пить?

Лишь под белочкой псих

С сатаной говорит.

"Ух, тяжёлый здесь случай…

Ты хотел бы творить

В этой бездне дремучей

Рай желаний своих?

О чём ты мечтаешь?

Что в сей жизни желаешь?"

— Я бы девку хотел!

Что-то сильно во мне

Хор желаний запел!..

Не одну, сразу две!

И чтоб каждый я день

Разных тёлок имел!

Два ведра кокаина

Ты сюда принеси мне,

Чтобы драйв эйфории

Был всегда очень сильным!

Вот о чём я мечтаю.

"Что ж, тогда улетаю.

Есть в тебе квартиранты,

Их сарай не желаю…"

И умчался обратно

В бездну тьмы Мефистофель.

"Я ошибся. Досадно.

Сатане нужен профиль

Не такой, как для бесов.

Эх, Земля, что за место!

Не найти интересных

Душонок во век!

Измельчал человек.

Или я не в тот дом

По ошибке забрёл.

Там Москва, здесь Мытищи…

Да и чёрт вас разыщет!"

* * *

Ночь спускается на город,

Охватив вуалью чёрной

Задремавшие дворы.

Гулким эхом отдалённым

На полупустых дорогах

Автотранспорт говорит.

Утомлённый город спит…

Вновь царят в своих чертогах

Звёзды; из миров далёких

Шлют мерцание Земле.

Бродит ветер одинокий

По карнизу на окне,

И луна унылым оком

Желчно смотрит в душу мне…

Прочь, бессонница! Уйди!

Как дойти до врат Морфея,

Когда всюду на пути

Лес из мыслей-привидений?!

Страшные порой они,

Разум от них цепенеет…

Выйду, что ли, покурить

На балкон, — авось развеет

Дым густой мою тоску,

Обовьёт печаль в мозгу.

Вот стою, курю, смотрю

На соседний дом, на окна.

Вижу, тени там ползут

Тощие; словно осока

По невспаханной земле

Тянутся они ко мне.

(Расстоянье метров двадцать

От меня до них). Откуда,

Думаю, траве здесь взяться?

Да ещё такой гигантской!

Это что-то вовсе чудно…

Как они здесь проросли?

Это ж сколько им стараться

Надо было! Сколько сил

Вложено, чтобы пробраться

Из земли в панельный дом!

Камни, плиты тут кругом,

А им горя мало, лезут.

Ладно бы ещё полезны

Были, как салат или шпинат;

Ведь недаром говорят,-

Для здоровья нужна зелень.

Сорняки же навредят…

Я глазам своим не верю!

В городе зимой растенья!

Или это обостренье

Начинается весеннее?..

Точно! март уже настал.

А весной растёт трава.

Вот логический финал!

Хватит думать, спать пора.

О текиле

Доброе утро сегодня!

Небо огромное смотрит

Солнечным глазом

В проснувшийся разум.

Кофе душистый вскипел,-

Выпил две чашечки сразу,

И ум мой опять полетел

Складывать рифмами пазл.

Что написать? Я не пел

О позитиве красивом,

Чаще угрюмо шумел

О суете депрессивной.

Что же, начну рифмовать

В оптимистическом стиле,

Только бы надо понять,

О чём говорить?.. О текиле!

В одной мексиканской деревне,

Старый Хуан создавал

Напиток хмельной, очень древний.

Он кактус колючий срезал

И вдруг увидал, что Мария,

(Соседская девушка), ищет,

Что-то, нагнувшись; "Такие

Ножки одни на семь тысяч!"-

Думал блаженно Хуан,

Он страстью к ней воспылал.

Забыл наш старик о текиле,

Марию уло́жил в траву,

И там они долго творили

Желанья свои наяву.

Сильно они полюбили

Пьянящие запахи трав,

И скоро дочурку родили,

Свои имена ей отдав.

Хуан вечно молод и в силе,

Дочку под ручку ведёт,

И с ними шагает Мария,

И весело песню поёт:

"Марихуана красива!

Добрый дарован приплод!

В этом сокровище сила

Тысячи лет проживёт!

Наша планета курила,

Нас создавая на свет.

Не надо нам больше текилы,

В траве мы открыли секрет!

В мире больном и безумном

Дымом укутаем мы

Всё, что не стало разумным,

Всё, что на службе у тьмы.

Свет воссияет лучами

В трубке набитой сполна,

Марихуана, ты с нами!

В дар ты нам Богом дана!"

Дым мирового порядка

Историю дым мне поведал,

(Им я от пьянства спасался

Недавно, в минувшую среду).

Вот так он со мной изъяснялся:

В Месопотамии, в царстве Элам

Жил звездочёт-прорицатель.

По вечным светилам он узнавал

Всё, что готовит создатель

Для смертных созданий на грешной земле;

Знал он события будущих дней.

К астрологу в дом приходили цари,

Просили его, чтоб помог им.

"Всю правду ты нам, не боясь, говори,

С тобою не будем мы строги.

Державами надо нам править, спроси

У звёзд, что задумали боги?

За верный совет мы тебя наградим,

Златые построим чертоги

Тебе-прозорливцу и ближним твоим." -

Такие слова цари говорили,

Когда у гадателя в доме гостили.

И он им всегда наставленья давал,

Предсказывал судьбы мирские.

Богатство и славу за это снискал,

Про́жил свой век в изобилии.

Когда старым стал кудесник эламский,

То попросил, чтобы тело его,

После кончины, раскрасили краской

Красной, а брови и лоб

Намазали чёрной густою сурьмою.

В глубокой пещере он будет лежать

В вечном покое, окутанный мглою.

А рядом с мощами велел раскидать

Карточки с знаками и именами

Созвездий, известных в ту пору в Эламе.

И вот умер маг; всё сделали так,

Как он повелел: тело в пещере,

А дух через знак в любой зодиак

Устремлялся, — быстро умел он

По звёздному небу скитаться.

И часто с закатом на Землю являться

В зареве красном мог этот маг;

И в чёрной густой темноте прогуляться

Умел по ночам. Он знал каждый шаг

Зверей и людей, и пытался связаться

Мысленно с ними, но не выходило.

Как же он будет давать им подсказки? -

Лишь это занятье астрологу мило.

Чуткие звери его ощущали,

А люди не знали, что он рядом с ними.

Кудесник мотался по миру веками,

И только с троими умами людскими

Смог говорить он: двое — пророки

Библейских времён; а третьим был тот,

Кто мог излагать предсказания в строках

Катренов убогих. Время идёт,

А новых пророков всё нету.

На дальний восток летал звездочёт,

На юг и на север; в сознанье поэтов

Пытался пробраться, но тщетно.

И только на западе, всё-таки, смог

Вселиться он в ум президента.

Но тот престарелым был, плохо следил

За нитью своих рассуждений;

Странный вещи порой говорил,

Не зная, что нёс откровенье

В невнятных, бессвязных словах.

"Не сваришь с ним кашу — думал астролог.

Зато я устрою им крах!

Они мои земли тиранили долго.

Примчу я на вольных ветрах

Такие идеи в ум старику,

Что всю экономику в прах

Сотрёт он, погубит страну!"

Напрасно старался эламский кудесник

Коварный свой план воплотить;

Он жил при царях и ему неизвестно

Было, что Байден решить

Не мог ничего без парламента.

Тогда на восток маг опять полетел,

Туда, где цари правят праведно,

И там у него было множество дел…

Ох, даже и страшно представить нам,

Что мог натворить он, если б был зол

На те государства; но править там

Разумно привыкли, — у них произвол

Лишь на своих был направлен,

А внешним они не вредили,

Пока не напал на них "Байден",-

Он и заставил войска в Украину

Внезапно ввести. Там окраина,

Но стала она для подлунного мира,

В военном конфликте, центральною.

Не знаю, что дальше происходило;

Развеялся дым, — меня отпустило.

* * *

Смешной народец — люди,

Живут и верят в чудо,

И думают, что будто

Венцом природы стали.

Но очень-очень мало

Людей среди шакалов,

Волков, собак, баранов.

И трепетные лани,

И гордые олени

Стадами проживают,

Зовутся населеньем.

Шагают на работы,

И лают на собраньях,

Мычат и пахнут потом;

Своё в загоне знают

Местечко для жилья.

И все они — семья,

(Так на словах считают),

А сами пожирают

Друг друга постоянно,

И это называют

Общественным сознаньем,-

Так у людей бывает.

* * *

Тишина режет уши,

Вокруг ни души.

Хорошо, что на ужин

Есть пакет анаши.

Буду сыт этим блюдом;

Забиваю косяк,

Сделал хапку, и будто

В жизни стало ништяк.

Позитивные мысли

Будоражат мой ум,

На душе чисто-чисто…

Появляется шум,

(Ливень резко полил).

Выхожу в огород

И смотрю, как сгустил

Стены туч небосвод.

Льёт он влагу на землю

Под молнии всплеск;

Гром ударил, и внемлю,

Как катится треск

По просторному небу…

Мой разум исчез,

Вижу только явленья

Без мысли, и без

Своего разуменья.

Я стал солнцем и небом,

И диким дождём,

И неистовым ветром,

Стал ночью, стал днём,

Но не спал третьи сутки,

Лишь курил и дремал,

И свои злые шутки

На листах написал.

И сейчас наблюдаю,

Как кто-то читает

Эти строки, и знает,

Что сам наблюдает

За кем-то, кто тоже

Стишки сочиняет…

Ух, спаси меня Боже!

Совсем накрывает!

* * *

Тысячи веков назад

В тесной каменной пещере

Люди у костра сидели.

Разложили шкуры в ряд,

Как ковровую дорожку

И сидят на ней, едят,-

Мяса мамонта немножко

Раздобыли в этот вечер.

В разговорах человечьих

Мало было слов тогда,

Но беседовать о вечном

Всё ж любили, (издавна

Та манера повелась,

Нам от них передалась).

Об искусстве рассуждали

В этот раз неандертальцы.

На стена́х нарисовали

Что-то странное, — не пальцы

На руке и не животных,

А каких-то быстроходных

Чудищ на больших колёсах.

(О колёсах они после

Бы узнали, а тогда

Говорили о шарах;

Мало было им в словах

Выбора). Все удивились,

От чего вдруг живопись

Так внезапно изменилась?

Толкователи нашлись

Новых веяний искусства.

А художник слушал грустно

Все их рассуждения.

— Видел в сновидении

Я, как двигалось вот это,

Издавая рёв при этом

Громкий; быстро мчалось,

Обвиваемое ветром.

Рядом звуки раздавались

Странные, везде был шум.

(Говорит ваятель братьям

Племенным). И бум!

Ударился некстати.

В столб на всём ходу художник

Врезался, попал в дорожное

Происшествие. Был пьян.

И ещё в крови дурман

Обнаружили, — он сьел

Пару "марок" ЛСД-э;

К праотцам он улетел.

Сто миллиардов звёзд

Сто миллиардов звёзд далёких

Во тьме галактики мерцают;

Царят в своих домах высоких,

Миры сияньем озаряют.

Живут они и умирают

В одной огромнейшей системе,

И, может быть, совсем не знают,

Что люди тоже в общей схеме

В других "галактиках" сияют.

Сто миллиардов нервных клеток

Двуногим души создают;

Сигналы их дождём кометным

В нейроны ток передают.

И загораются мгновенно

Энграммы сотен зодиаков,

В них смысл хранится сокровенный,-

В "весах" и "скорпионах", в "раках"

Записана вся жизнь "вселенной"

От самой её колыбели.

Миры в себе творить умеет

Микрогалактика сознанья,

И выход из себя имеет

В бессмертье, в вечность мирозданья.

Энграммы — следы памяти, вертикальные колонки нейронов.

Потоп в пустыне

Не текут вдохновения реки

По равнине пустынной моей.

От палящего зноя поблекли

Облака; нет в них больше идей,

Ни единого облачка, чисто.

Не гуляют здесь рифмы-туристы

И не слышен их радостный смех.

Только ветер срывается быстрый

И летит в пустоте без помех.

Проза кактусов неказистых

В той пустыне безводной повсюду;

На колючках избитые смыслы

В обрамленьи сухом и занудном.

Что же делать? Как сушу залить?

"Это сделать не так уж и трудно,

Надо пенную влагу испить." -

Так сказал дух пустынь гласом трубным.

Выпил я для начала "ноль пять",

И смотрю, — расцветают пески!

Птицы певчие стали летать;

Нет здесь пыльной, унылой тоски,

В сад пустыня моя превратилась!

Реки бурные в дюнах текут,

Орошают барханы; пробилась

Зелень пышная, всюду растут

Вдохновеньем цветущие рощи.

Нету больше здесь кактусов тощих,

Оживает иссохшая почва!

"Хорошо разгуляюся тут!" -

Думал я, и полней наливал

Пивом пенным бокал.

Мысли быстрые во́лнами льют;

Их так много, что скоро настал

Средь пустыни громадный потоп.

"Перестань! Тормози! Хватит! Стоп!" -

Дух пустыни напрасно взывал.

Я не слышал его; уплывал

По волна́м, пока сам не утоп.

Благой путь

Шли четыре дня в степи,

К Таганрогу направлялись;

Есть там старый монастырь.

Знали мы, что исцелялись

По молитвам мудрых старцев

Бесноватые в том храме.

Сына мы спасти старались,-

Злою хворью был подавлен

Его разум много лет.

Тьмою стал нам белый свет,

Нет конца тоске-печали…

Тщетно мы с женой искали

Помощи; не облегчали

Мук молитвы и иконы.

Знахари не помогали.

И вот отправились, с поклоном,

К свя́тым старцам в божий дом.

Ночь уже была; идём

Мы втроём путём-дорогой,

Я, жена, и сын наш Миша.

Нам пройти ещё немного

Оставалось. Видим крыши

Хат вдали сквозь мрак ночной,-

Знать, деревня. "На постой

Надо бы нам попроситься." -

Говорю супруге с сыном.

— Поздно. Кто же согласится

Без гроша стелить перину?

"Ничего, мы на гумно́

Проберёмся; слава богу,

Сена в наших весях много."

На окраине деревни

Мы нашли пустой куре́нь,

И в соломенных постелях

Развалились. Сухарей

Размочили и поели,

А наевшись, захрапели.

Так дорога утомила,

Что и говорить-то силы

Не было у нас совсем.

Но запомнил я, как ел

Наш Михайло свою тюрю;

Волком он на нас глядел…

Я уже видал такую

Мину у него порой.

Парень он у нас не злой,

Даже добрый; но когда

Бес ему застит глаза,

То, ей-богу, сатана

В теле сына оживает.

Как то описать, не знаю…

Мы проснулись, вылезаем

Из сарая. Запах гари

Ощущаем — хаты полыхают!

Люди бегают, кричат;

Сразу пять домов горят!

Мишу мы пошли искать,

А его и след простыл.

Жёнка стала укорять

Меня, мол, не уследил.

Так всё было, господин

Следователь. Всё, что помню

Рассказал я вам сейчас.

— М-м-да… Прискорбно.

А скажи-ка, как он вас

И других не разбудил?

Забрехали бы собаки.

Он же к хатам подходил,

Поджигал; ведь шорох всякий

Вмиг уловит слух звериный.

— Это нам такое дивно.

Звери слушались его;

Будто бы за своего

Принимали. Я не знаю,

Как вам это объяснить…

— Ладно, я вам доверяю.

Следующего пригласить!

Метемпсихоз собачий

Звенит весёлая капель

В весеннем воздухе нервозном.

Ароматом дышат ноздри,-

Бежит по улице кобель;

Он надпись мельком прочитал

"Главрыба" и учуял запах,

И, с вожделеньем, поскакал

На своих тощих, хилых лапах

К ларьку, — там рыба, точно знал.

Напрасно пёс костей искал

И внутренностей карасиных.

Бродил вдоль очереди длинной,

Скулил; но человек не дал

Полакомиться бедной псине.

Ушёл понурившись собакин,

В сторонке лёг и слёзно плакал.

И чудо вдруг произошло,-

К худой дворняге подошёл

В очёчках пожилой учёный,

И окорок достал копчёный.

"Кушай, Шарик; хорошо

Мы тебя откормим, брат!

Давай вставай, дружок, пойдём;

Новой жизни будешь рад."

Пёс стал жить в апартаментах

Превосходных. Сытно ел.

Спал не на полу цементном,

На коврах он пузо грел.

Целью для эксперимента

Был наш Шарик, но не знал

И не чуял вовсе это,-

Нюх звериный подкачал.

И в один прекрасный день

Шариков открыл глаза.

"Это что ещё за хрень?"-

Думал он, и лоб чесал,

Глядя в лица незнакомцев.

Все в халатах они были;

Речь их непонятно льётся,

Что-то умное бубнили

Эти люди в полном зале.

Никого из них не знает

Шариков; везде чужие.

Позже понял бывший пёс,

Что он человеком стал.

Кто его в сей мир занёс?

Где собачий дух пропал?

Прошлое существованье

Не хранит скупая память.

Нехорошим был двуногим

Сей собакин в прежней жизни.

Человечий путь недолгим

Оказался, — очутился

Снова в шкуре он звериной,

Вновь явился к жизни псиной.

Бегает бродячий пёс

По дворам, задравши хвост.

Воет сипло и тоскливо

На рутину сего мира.

Смутные воспоминанья

Бесконечной суеты,

Отзвуки существований

В вое тягостном слышны.

Зверь опять не понимает,

Что скитанье продолжает

Он по замкнутому кругу.

Наградит потомством суку;

Сам умрёт, и вновь восстанет

К жизни в виде человека,-

И тут-то снова выбирает,

Где родится в новом веке,

Но, увы, того не знает.

Волны Леты омывают

После смерти нам умы,

Чистыми на свет являют

Нас, (снаружи, не внутри).

Гипоксия

Словно ветер взлетел

Я с земли в облака

И с просторов глядел

На скопление тел

Заплутавших в веках.

Видел я тех, кто шёл,

Тех, кто землю топтал;

А меня вольно вёл

В неизведанный дол

Вихря буйного шквал.

Быстрым был мой полёт;

Я летел и не знал,

Что не в теле живёт

Тот, кто духом поёт.

Ум мой во́лнами стал

И поплыли они

Бороздить океан;

Брызги мыслей несли

В вечность первостихий…

А чуть позже восстал

Среди прежних руин

Тот, кто плохо дышал,

Синим-синим он стал;

Спас лишь адреналин.

Масленица

На масленой неделе

Радостные дни.

Первые капели

Зазвучали. Синь

Неба шире стала,

А на синем блин

Солнечный сияет,

Тёплый и румяный.

Скоро хороводы

Заведёт народ,

Чтоб у небосвода

Выпросить дород

В новом урожае.

С плясками славяне

Свет весны встречают!

Загорится ярко

Баба из соломы. -

Вот тебе подарки,

Солнышко родное!

Будь к нам благосклонно.

Слышится за песней

Долгой монотонной,

Глас далёких весей,

Эхо душ народа.

Древо родовое

Шелестит листвою,

Силу через корни

Доставляя кроне.

Век поэзии

"Господа, не кажется ли вам,

Что должного не воздают стихам?

Скажите, кто бы их читал,

Когда б не заставляли в школе?

Весь интерес сейчас в смартфоне;

А что нам интернет давал

Кроме забавы смехотворной?

Не чтиво там, а жёлтый кал,

(Я вам так прессу обозвал;

Ну мало ли, вдруг кто не понял).

Сегодня классиков не помнят.

Забавный случай был недавно;

Стих Пушкина на сайт заслали

Под именем чужим, — исправно

Его там оценили все,

Даже не уразумев,

Что нагло подшутили хамы!

Ох, выкидыши от ЕГЭ!

Куда нам с этим поколеньем?!

У них извилин только две,

И те прямые, к сожаленью…"

— Ну, это вы уж зря грешите.

Зато какие, поглядите,

Они все гении в Ай-ти!

Вы на одной стезе стоите,

С неё давно пора сойти.

А информатику любите,

В ней-то можно толк найти!

Вот так однажды в вытрезвитель

Попав, послушал диалог

Двух выпивох, и бросил пить я.

Забросил лиру; пенье строк

Теперь меня не вдохновляет.

Айтишник я, и получаю

Так, что депутатам в долг

Я точно дал бы до зарплаты.

Не Муза делает богатым,

А ноутбук и мощный блок.

Пугачёвцы

Что же ты не весел, Ваня?

Что ты голову повесил?

Оттого ли, что повесят?

Так уж доля, знать, такая.

Подними-ко выше знамя,

С нами царь ведь "Петр третий"…

"Армия" у нас лихая,

Лоб народный шибко крепкий.

Сгоним в шею Катерину!

За крестьянский пот и слезы

Порубаем, как скотину!

Шкуру снимем как с берёзы!

Нам бы только боле пушек,

Да берданки кой-какие,

Их везёт уже Хлопуша,

Шлют привет мастеровые.

С вилами, с дубьем, с ножами

Мы и так давали жару,

Не видать конца и краю

Бестолковому пожару…

Не грусти напрасно, Ваня!

Может, все же не повесят,

Может, пуля повстречает,

Или саблею покрестят.

Пустые степные просторы

Нахмурилось серое небо,

Рыдать собирается ливнем;

Громом раскатистым длинным

Оно громыхает, и гневно

Молнии мечет на землю.

Ветры свирепые воют,

Тучи несут за собою,

Мглою густою одели

Они весь небесный простор.

Надо идти поскорее,

Чтобы поспеть мне на двор

Сухому. В родимой деревне

Я отдохну от забот;

В местной убогой харчевне

Пропью свой недельный доход.

(Не весь, половину жене

Отдам, чтоб она на детей

И на хозяйство сумела

Распределить, — всё на ней,

Мы б без неё околели).

Как бы добраться быстрей?

Телега, похоже, там едет…

— Возьмите попутчика, эй!

Мужик догоняет телегу,

В ней едут старик и старуха.

— Вы, видно, тугие на ухо;

Долго за вами я бегал,

Кричал вам. Возьмёте меня?

— Присаживайся, залезай.

(Дед говорит ему сухо).

Приносят нечистые духи

Попутчиков. Деньги давай,

Бесплатно не станем везти;

А нет, так пешком ковыляй.

— Извозчиком надо служить

Тебе, старый дед; забирай

Целковый, да едь побыстрее.

— Кобыла моя не рысак,

Бегать она не умеет.

Ты сам-то, наверно, батрак?

— Да. Поработал неделю

У здешних господ, а теперь

Домой возвращаюсь в деревню.

— Потратишь все деньги на хмель,

Я вашу братию знаю.

Семьи у них голодают,

А им хоть бы хны; каждый день

Ковшами в себя заливают.

Батрак, это хуже, чем зверь!

Животные больше заботы

Чадам своим уделяют;

А вы же нажрётесь до рвоты

И рады, что всё пропадает!

Быльём заросли огороды,

Избы давно покосились…

У вас неплохие доходы

Бывают, а вы разорились!

— Да что ты напал на меня?

Гремишь, словно гром в непогоду.

Бранным дождём поливать

Не устаёшь; эту воду

Ты для других сбереги.

Ух, как сверкает! Смотри!

Ливень начнётся вот-вот.

— Эх, всю муку мне зальёт…

Старик стал мешки накрывать

Кафтаном своим. А старуха

Всё так же уныло молчать

Продолжала; разруху

Она никогда не видала,

Семейство её процветало.

Всё в жизни сложилось как надо,

Но что-то тоску навевало

В усталое сердце… Куда-то

Катилась телега по полю,

Встречая рассветы, закаты

На долгом пути монотонном.

Заботы, расходы, зарплаты,

Свадьбы, роди́ны, поминки.

Никто не вернётся обратно,

Все мы, как в поле былинки,-

Завянем, другие взойдут.

Зачем, для чего были тут?

Пустые степные просторы,

Словно огромный курган,

В котором исчезнем мы скоро,

Отдав дань корням и костям.

Тишина

Поздней ночью тишина

Уши мои режет.

Бледный свет струит луна

По сугробам снежным.

Вся деревня спит давно;

Редкий лай собаки

Эхом бряцает в окно,-

Тонет звук во мраке.

Мне не спится; на душе

Заскреблися кошки,

Дико в моём шалаше,

Одиноко, тошно…

Всех холера забрала

И детей и жёнку,

Опоганил сатана

Ро́дную сторонку.

К нам поветрие пришло

Из гнилого стога,

Душ крестьянских унесло

С каждого порога.

Лето выдалось на зло

Жаркое, как пекло,

И заразу разнесло,-

Жизни свет померкнул.

Разгулялся лихо мор,

Каждый день к кладби́щу

Уволакивал сей вор

Души из жилища.

Учредили карантин,

Уксус выдавали.

Заградили нас они,

Прочь не выпускали.

Наша очередь пришла,

Дети заболели.

Ночь прожили чуть дыша,

К у́тру околели.

Убивается жена.

От детей нет мочи

Оттащить её; она

Помирает тоже.

И остался я один,

Смерть меня забыла.

Тщетно улыбалась мне

Мысленно могила.

Мор закончился с прохладой;

Наступила осень.

На висках моих хохлатых

Появилась проседь.

Не живу, как тень шагаю

По пустому дому.

Денно-нощно вспоминаю,

Плачу по былому.

Вот уже и снег свалился

С неба голубого,

Слава Богу, я не спился,

Попривык немного.

Только ночью тишина

Уши мои режет,

Долго дожидаться сна…

Зарисовки рифмача

Снег метёт; укутались дома

Белым саваном пушистым,

Ледяная всюду мгла…

Голос колокола чистый

Раздаётся по округе,

(Церковь рядом). Копошится

Вяло мысль в голове; смысл

Создаётся хрупкий

И нисходит на бумагу.

Льёт душа на строки влагу,

Поднимает волны слов

Вольным ветром вдохновенья.

Строю рифмой новый кров

Для большого населенья

Расплодившихся стихов.

Кто там только не живёт,-

Есть там Бог, бывает чёрт,

Сотни, сотни впечатлений

Поселил я там за время

Творческих своих исканий.

Надо им для проживанья

Лучше обустроить дом,-

Крепко стены с потолком

Слогом плавным облепить,

Мудрый смысл в пол залить,

И широкое окно

К чувствам сердца отворить.

Монгол

Я пол света проскакал,

Ты неси меня мой конь.

Реки крови проливал,

Города палил огонь.

Беркут на моей руке,

Ветер и стрела его.

В небе гривы облаков

И узда в руках богов.

Расскажи, старик шаман,

Долгим ль будет наш поход?

Сколь добычи будет нам?

Смерть какая меня ждёт?

Нет! не говори, постой!

Лучше песню ты пропой,

Я с тобою запою

Заглушая ветра вой.

* * *

Вечер сумерки сгустил,

Околдован тьмою город.

В небе пятнышки светил

Загорелись; месяц молод

Заострил свои рога,

Словно хочет забодать

Он небесные огни.

Звёзд так много, но они

Далеки и одиноки.

Безучастностью жестоко

Бесконечное пространство;

Миллиардам лет нет срока

Давности. Длястранствий

Места много в мирозданьи;

Средь материи пустой

Редки искорки сознаний,

Всё однообразной мглой

Словно скатертью укрыто.

Здесь причина позабыта

В бесконечных дебрях следствий.

Где-то с нами по соседству

Так же думают, гадают,

Аппараты запускают

В бездну непроглядной тьмы;

Так же, от своей "тюрьмы"

Далеко уйти не могут.

В этих очагах убогих

Жизнь недолго побурлит

И сойдёт на нет в итоге,

Чтобы снова новый вид,

Где-нибудь в мирах далёких

Вновь принять…

Лёд

Зимний вечер за окном,

Тьма густая скрыла город.

Я пойду пройдусь пешком,

Вздёрну выше курткин ворот,

Маску к носу натяну,

В городскую мглу уйду.

Шум машин на уши давит,

Светят сотни огоньков

На витринах, где реклама

Про "Сбербанк" и про "Тинькофф"

Проповедует. Направо

Я пойду или налево,-

На меня несётся лава

Пешеходов. Гневно

Ветер завывает,

Пыль белёсую несёт,

У бордюров насыпает

Горки снежные. Поёт

В голове моей стон вьюги;

Всё вращается по кругу,

Мы — такие же снежки,

Таем, снова выпадаем,

Для чего летим, не знаем.

Всё здесь — лёд…

* * *

Кактус колючий, житель пустыни,

Что позабыл ты на снежной равнине?

Вода, что в тебе, превратится здесь в лёд,

Гулять будет холод в колючей щетине.

И грезиться будет тебе в мерзлоте

Горячее Солнце знойной пустыни,

Пески раскалённые, как на огне,

Но они далеки, и ты сгинешь во льдине.

Проза

Громко смеётся рыжее солнце,

Звонко в кармане стучат папиросы,

Море играется резвой волной,

Легко на душе, хорошо всё и просто.

Ступаю босой в раскалённый песок,

А ветер порывистый дышит в висок

И мысли мои в облака угоняет,

И кажется мне, что полёт их высок.

Но солнце исчезло в снежном тумане,

И море осталось лишь пеной в стакане,

Приплюснул в квартире меня потолок

И я распластавшись лежу на диване.

Путешествие смысла

Тихо тихо всё вокруг,

Тишина мой лучший друг.

Мысль не любит шум и стук,

И живёт, покуда вслух

Устно не изречена.

В ней как будто глубина,

Мудрость, что дошла до дна

Тех колодцев, где вода

Истиной облечена.

Не колодец, океан!

Льётся смысл по волна́м,

И к далёким берегам

Устремляется; а там

Водопадом рассыпается,

И гремит, переливается,

В омут знаний погружается…

Но когда он добирается

Через слово в чей-то слух,

То лишь каплей разбивается.

Лучше б был он нем и глух.

Иди и смотри

Иди и смотри, как страдает земля,

Изрыта она не лопатой — огнём.

В тучах из дыма плывут небеса,

И огненный дождь затопил чернозём.

Пойди погляди, как уродлива смерть,

Как трупные запахи вьются червём,

Как страшно живому вдруг умереть,

Страшней, когда плоти остаток живёт.

Иди и смотри, как разрушится Мир,

И как в человеке зверь оживёт.

Кровавый, ужасный устроен нам пир,

И вряд ли, кто трезвым с застолья уйдёт.

Нигилистическая рифма

В плену поверий и догматов

Свой путь вести обречены

Недальновидные умы,

То, что полезно, то и свято!

Долой от совести оковы,

Единый идол — разум твой.

Ступая жизненной тропой,

Сам для себя построй законы.

От правды жизни не беги,

Мечтать и грезить нету смысла,

Побольше воли и цинизма

В мире, где ближние — враги.

Ступай и благо добывай;

Награды, почести, богатства,

Свергай, заполучай и властвуй,

Построй себе при жизни рай.

Разрушь преграды на пути,

Чтоб лёгкою была дорога,

Чтоб ни у чёрта, ни у бога

Тебе препятствий не найти.

Всё то, что есть, это мираж,

В твоём мозгу он скроен ловко,

Носи, покуда он обновка,

Настанет время, сдашь в багаж.

Не будет больше ни чего,

Во мгле исчезнет всё, что было,

Что чувствовало, знало, жило

В прах превратится, в пыль веков.

Человек человеку — волк

Что вечного есть на Земле,

Что ни далось ни рже, ни тле?

Наверно, только нрав скотины,

Погрязший во грехе и зле.

Найдите в Мире уголок,

Где ближний ближнему не волк,

Где лишь добро, любовь витает,

Где власть имущий не жесток.

Что, сбилися уже с пути?

Такого места не найти -

Чтоб рай и благо появились,

Из жизни надобно уйти.

Ну а пока я тут живу,

В себе я злобу оборву

И, может быть, добрее стану,

Но от других добра не жду.

Всегда готов будь вбить удар,

Часто обман завернут в дар;

Бейся покуда будут силы,

Пока в груди горит пожар.

* * *

Омар Хайям страдал с похмелья,

И лаконичный стих писал

Про суету и невезенье…

Но вот испил вина бокал

И наступило озаренье. -

"Мудр тот, кто в стельку пьян.

Шагают толпы поколений

В пучину бездны мировой

И тонут; жизнь — мгновенье,

Так буду же всегда бухой,

Чтоб Истину себе придумать!

А трезвому придётся думать,

И сразу виден будет бред

Земного шарика… В нём нет

Пути из вечной круговерти

Рождений, становлений, смерти,

Религий вечных и наук,

И тьмы злосчастных, тяжких мук.

Вино мне Истину даёт,

Быстрее к выходу ведёт."

* *

*

Как-то в этом мире странно

Всё устроено. Нежданно

Может повстречать нас смерть.

Людям страшно умереть

Оттого, что незнакома

Местность новая… Вдруг снова

Будем мы, как прежде жить,

Только в новой обстановке;

Или же, опять здесь быть

Суждено. Всё это ловко

Физики нам объяснят,

Этак через пятьдесят,

Шестьдесят веков.

И сейчас уж говорят,

Что мир квантовых основ

Парадоксами богат.

Скажем так, наш мозг — субстрат,

И на нём произрастает

Свойство новое — сознанье;

Что в сём мире представляет

Эта сущность? Мы не знаем.

Если лампочка погаснет,

То ведь не исчезнет ток

Электрический; напрасно

Нам искать его, он мог

В новый аппарат вселиться

И опять гореть, светиться,

Где-то в комнате другой.

Так же, живы мы душой

Будем в новой оболочке;

Не исчезнем мы, мы в точке

Заданной лишь миг живём,

А повсюду — вечно живы.

Никогда мы не умрём,

Будем в вечности тоскливой

Новые пути искать.

Нету свойства, — исчезать

У энергии; менять

Она может состоянья,

Пребывая в постоянстве.

Если проще разобраться,-

В одной замкнутой системе

Испаряемся, как пар

И опять по прежней схеме

Выпадаем; этих чар

Не избегнуть, заколдован

Вечный круг… Но вдруг,

Всё же сбросим мы оковы

И уйдём; всё, что вокруг

Будем вспоминать во снах,

Там, на новых небесах…

(Из повести)

* *

*

Сон и явь — одно и то же,

Всё уходит в грёзах жизни,

Ход времён всё уничтожит,

Не возвысит, не унизит,

Всё сравняет в бездне вечной.

Теплота души сердечной,

Мысли, радости, тревоги

Каплей жизни канут в вечность,

Все идут этой дорогой.

Нет в теченьи сём причала;

Где укромный уголок,

Чтобы в нём не замолчала

Песня бытия в свой срок?

Всё уходит в бесконечность,

Вечна жизнь, но для людей

Явна только скоротечность

Их мгновенных, кратких дней.

Раньше не было Ивана,

Вдруг, явился он на свет,

Детство, юность, как в тумане,

Оглянулся, — стал уж сед.

Что вчера, то же и завтра,

Лишь текущий сей момент,

Что уходит без возврата

В прошлое, его уж нет.

Только память воскрешает

Нам минувшие года,

Но и это затухает…

Нету, нету и следа

Тех, кто жил, мечтал и думал,

В этом призрачном миру,

Их как будто ветер сдунул,

Разгулявшийся в пургу.

(Из повести)

Снова

"В строках стиха — печаль,

В словах души — тоска.

Дурман мой разум затуманил.

В груди метёт февраль,

А снег лёг у виска

И сеть морщин на лбу оставил,

(Не знает злая вьюга правил).

Устал искать тепло,

Повсюду только лёд,-

Снаружи стужа, как внутри.

Много лет прошло,

А счастья не нашёл

Я в жизни." — горевал старик,

Рюмку водки пригубляя.

Очень-очень мало

Он дарил тепла другим,-

Злым морозом обжигало

Души тем, кто рядом с ним

Находился. Много зим

Дед прожил, не зная лета.

Пристрастился он к спиртным

Возлияниям, но это

Сердце деду не согрело,-

Только ум себе спалил

И расслабил тело.

И вот он пил, а рядом с ним

Появился хитрый чёрт

И старику проговорил:

"Боль твоя пройдёт.

Счастье, это состоянье

Не души, а кошелька;

Кончатся твои страданья."

— Вовсе я не о деньгах

Горевал, проклятый бес!

(Дед вскричал), и бес исчез.

Ангел появился светлый

И такое молвил слово:

"Ты несчастный, сирый, бедный.

Может, молодым ты снова

Хочешь стать, чтоб счастье знать?

— Как это я стану молод?

"Очень скоро разорвать

Сможешь бренные оковы.

Видишь, свет на потолке.

Ступай туда, открыта дверь;

Из неё ты выйдешь в новом

Теле. Радуйся, живи и верь,

Не ходи путём греховным.

Встретишь на Земле опять

То же, что и в прошлой жизни,

Но теперь умей понять,-

Дьявол ходит близко.

Если лучше проживёшь

В этот раз, то рай познаешь.

Лучший дом душе найдёшь,

А плохой оставишь.

Есть обители иные,

Где нет смерти и тоски.

Мысли устреми благие

В превосходный мир.

Но пока тебе, увы,

Здесь родиться предстоит

Для страданий и борьбы.

Пусть душа твоя не спит!

Смутно помнить будешь ты

Жизнь прошедшую свою;

Хрупкие к тому мосты

Будут, — в грёзах, в дежавю.

Что-то близкое, родное

Ты услышишь в звуках моря,

В эхах горных, в пеньи ветра.

Дух твой был когда-то волен,

Он парил по белу свету

Всей вселенной бесконечной;

Вспомни эту вечность…"

Странное предание

Пусто в голове моей,

Нету в ней идей.

Где же ямб пропал, злодей?

Где подлец-хорей?

Не звучит красивый слог

У меня в уме.

Вялый скучный монолог

Травит душу мне.

Может быть, проговорить

Что-то про стихи?

Вдохновенье попросить?

Что-то есть внутри…

Явись из подсознания,

Творческая мысль;

Твори повествование,

В слове воплотись.-

Такое заклинание

Прошептал поэт,

И явилось знание,

Вмиг возник сюжет.

Время стародавнее

Вспомнил дух творца;

Странное предание

Рифмой рассказал:

Давным-давно на шаре земном

Жили одни исполины.

Великими были, творили добро

Друг другу, в согласии жили.

Неведомы были коварство и зло

Тем добрякам-великанам.

Не знали они, что есть произвол,

Жестокость, обман; как-то странно

У них всё устроено было,

Везде справедливость царила.

Долго в гармонии жили они,

Но счастье не может быть вечным.

Мельчали гиганты, устои свои

Теряли; о чистом, сердечном

Нраве, увы, забывали.

В итоге, как карлики стали.

А позже и вовсе вымерли все,

Исчезли, как динозавры.

Но до сих пор остался их ген,

Он в людях, и он очень странный.-

Когда вы кривите своею душой,

То вы, словно карлик убогий.

А если за правду стоите горой,

То выше вас только лишь боги.

Правдиво предание это,

Поверьте на слово поэту.

Туман

Город окутан туманом;

Густо легла пелена

На переулки, кварталы,

Укрыла дворы и дома.

Пусто на тротуарах,

Нет никого, тишина.

Лишь старый прохожий устало

Шагает один, в пять утра.

Бессонница деда достала,

Всю ночь он очей не смыкал;

Тоска ему душу терзала,

И что с нею делать, не знал

Старик, и решил погулять,

Чтоб злую кручину унять.

Всю ночь дождь по окнам лупил,

Гроза без конца громыхала.

А утром Господь постелил

На город сырой покрывало.

В мешок, как котят, поместил

Нас всех сей Творец мирозданья;

Мы бьёмся, пищим, что есть сил,

Взываем к Нему, утопая.

Жизнь промелькнёт, словно миг,

Что там за дымкой тумана?

Хоть кто-то из смертных постиг

Тайну сию? Эх, устал я…

На лавке чуток посижу,

На серую мглу погляжу.

Уселся старик на скамью

И грустно смотрел сквозь туман;

Он видел большую семью,

Мать и отца вспоминал.

Он снова был в детстве своём

Средь братьев, сестёр, в полном доме.

Листал те года, как альбом,

Читал жизнь-рассказ, и не понял,

Как сам перешёл на страницы его,

Уснул, опочил крепким сном,

Чтоб вновь пробудиться

Под солнцем лучистым

В краю незабвенном родном.

Светлая одежда

Серое небо налито свинцом,

В воздухе стужа витает.

Северный ветер рычит, завывает,

Сугробы к порогам он с рёвом намёл.

В глубоких снегах потонула равнина;

Белый сплошной океан

Волна́ми мать-землю объял

И пена тех волн на берёзах, на ивах

Налипла, став шубой ветвям.

Не холодно будет одетым деревьям,

Плотно они облеклись в белый пух;

Греют под ним свои ветви и верят,

Что вскоре уйдёт зимний дух.

Настанет весна, засмеются капели,

С солнечным светом вернётся тепло

И снова деревья зазеленеют,

Зашелестят говорливой листвой,

И позабудут мороз, и метели.

Светлая вера укрыла, согрела,

Одела плотнее, чем выпавший снег.

С такою одеждою всё одолеют

Живущие души на грешной Земле.

Ветер

Взмахни крылом, могучий ветер,

И выше неба поднимись,

Лети и с звёздами беседуй

Про их таинственную жизнь.

Промчись от моря и до моря

И Землю крепко обними,

Гоняй погоду на просторе

И свежий воздух подари.

Промчись свирепым ураганом,

Разжалобися ветерком,

И тучек серых, караваном

Веди пастись на небосклон.

Ты всё об этом Мире знаешь,

С каждой песчинкою знаком;

Ветер, только ты расскажешь

От куда я и где мой дом.

Тебе неведомы границы,

Ты не скучаешь за окном;

Тебя всех лучше знают птицы

И тот, кто путником рождён.

* * *

"Лето пройдёт незаметно,

Кончатся жаркие дни.

Дыханье осеннего ветра

Просторы Земли охладит.

Покуда есть в мире тепло,

Используй его, наслаждайся;

Месяц остался всего,-

Вслед за июлем подкрался

Август. Езжай в огород,

А после на речку сходи.

Копишь ты в городе пот

За монитором своим.

Я испекла пироги;

Возьми их, съешь по дороге.

Хватит играть, не сиди,

Лето мгновенно проходит.

Да положи ты планшет!

Сладу с тобою мне нет!" -

Бабушка внука ругала,

Из дома его изгоняла.

Вышел мальчишка во двор,

Велосипед оседлал

И тронулся в путь, вперив взор

В далёкую даль. Быстро мчал

Стального коня своего

По оживлённой дороге.

Толпы народа кругом,

Машин и автобусов много.

Палящий полуденный зной

Город бетонный обвил.

"Не справишься здесь с духотой,

К речке гони, что есть сил." -

Ветер мальчишке шептал,

(При быстрой езде он его

Порывом своим обдавал).

Вот прямо, потом поворот;

Всё дальше малец уезжал,

Скрылись дома городские.

Всё чаще и чаще встречал

Он на пути небольшие

Деревни с избами древними,

В соседстве с полями, и дебрями

Лесными, "Настолько густыми,

Что в них заблудиться, наверное,

Страшно… Леший увидит

Меня и с дороги собьёт;

Лишь он в этом лесе живёт.

Бабушка мне говорила,

Что только молитва спасёт,

Если нечистая сила

Хочет забрать в оборот.

Но шутит она, знаю я;

Любит меня напугать.

Деревья, конечно, живые,

Но думать уж точно не могут,

Как и цветы полевые.

Жаль, что не видел я Бога;

Он бы мне всё рассказал

Про то, как усердно и долго

Нас из воды создавал.

Про эволюцию много

С папой я прочитал,-

Она не могла быть без Бога,

Кто-то же ей управлял…

Ой, чуть не сбился с дороги,

Свой поворот прозевал!

Теперь мне осталось немного

Проехать." — В пути размышлял

Мальчик, педали крутя.

И вот показалась река,

Берег песчаный широкий.

Малец слез с седла, побежал

В прохладу, в омут глубокий.

Нырнул он с разбегу, проплыл.

На синее небо взглянул;

Там сокол красиво парил,-

Как будто бы плавно тянул

Вслед за крылами своими

Перистые облака.

"Вот почему их такими

Прозвали; их сокол порвал

Когтями и носит, как перья

По воздуху вслед за собой…

А кто же речное теченье

Несёт? Кто правит рекой?

Рыбы теченье создали;

Вот и блестит чешуёй

Вода, искрится, сверкает…

Не хочется ехать домой;

К деду зайду в огород.

Он любит поспорить со мной

О том, где в России живёт

Еть… Я хочу повзрослеть,

Тогда всё на свете узнаю;

И вовсе не надо стареть

Мне для того, — дед пугает."

На небе алеет закат,

Вечер настал; дремлет мир.

Готовятся спать стар и млад,-

В мгновении грезят они.

Древо мира

"Корни глубоко в земле,

Крона высоко на небе;

А листва летит везде,-

Ветер вольный веет

И разносит листья древа.

Дерево растёт до неба.

На огромнейшем стволе

Толстая кора, в аршин;

Сила колдовская в ней.

Дед мой из неё варил

Эликсир от всех недугов.

Если хочешь ты супругу

Вырвать из объятий смерти,

То нарви коры волшебной.

Не найдёшь на круглой тверди

Лучше средства. Но не медли,

Только летом древо мира

Может смертный отыскать;

А в другое время мимо

Он пройдёт, — не увидать

Осенью, зимой, весной

Той громадины лесной."

— Что-то ты, старик, чудно́

Говоришь. Куда мне ехать?

"Едешь прямо на восток;

Прямо-прямо, без помехи

Путь твой будет пролегать.

Дня четыре, может, пять

У тебя займёт дорога.

Поезжай, родимый, с богом."

Оседлал казак коня

И отправился искать

Древо мира. Он не верил,

Что кора может спасать

От недугов скверных.

Долго у него болела

Добрая его жена:

Почернела, похудела,

Собиралась помирать.

Лекарей он призывал,

Обращался к колдунам,

Но никто не помогал,

Хвори той никто не знал.

И казак лишь для того

В путь отправился, чтоб Бог

Без него прибрал супругу.

Очень было ему туго

На душе, он не хотел

Видеть смерть своей любимой.

Ехал он и грустно пел.

И его напев тоскливый

Древо мира услыхало;

Перед казаком предстало

И промолвило ему:

"Я тебе не помогу.

Все вы на моих ветвях,

Вы — листва; недолго вам

Зеленеть, уйдёте в прах,

Чтобы вновь к весенним дням

Возродиться в этой кроне.

Шелестеть, звенеть, играть

Будете вы снова.

Древо жизни украшать

Надлежит вам; крова

Нет у вас другого.

Навсегда вы в доме

Огромном и зелёном.

Встретишь ты жену опять

На ветвях большого древа;

Не дано вам умирать,

Гибнет только тело.

Мир погибнет, и тогда

С дерева слетит листва

И обратно не вернётся.

Новый дом для вас найдётся;

Бесконечные леса

Есть на вечных небесах,-

Пышной кроной развернётся

Жизнь; в иных мирах

Новое узрите солнце."

Размышления перед поездкой на дачу

Июль настал, пришла жара,

От зноя плавится асфальт.

На речку выбраться пора,

Или в тенистый сад.

Плохо дышат города,

Всюду газы выхлопные,

Суета и духота.

Надо бы на выходные

Съездить на природу мне,

Душный город надоел.

Но лишь тысяча рублей

У меня на всё про всё.

Что могу я взять себе?

Триста на пивко уйдёт,-

Банок пять, пожалуй, хватит.

Сто — дорога занимает,

А шестьсот пойдёт на мясо.

Вот такие вот припасы

Закуплю на тысячу…

В экономике прекрасной

Мы живём, — на выдачу

Тридцать тысяч вот таких

Мне за месяц надлежит.

Тридцать тысяч! а прожить

Очень тяжело на них…

Нет, мне надо не шашлык

Покупать, а бич-пакеты.

Да и вовсе ведь не в этом

Счастье, чтоб поесть досы́та.

Буду любоваться видом

У себя на огороде;

Я же еду на природу,

А не на курорты в Ниццу.

Нам на родине свободно

Дышится; лишь нам стремится

Государство дать доходы,

Всё для нас, всё для народа.

Пенсии они недавно

Старикам надбавили,-

Тыщу двести им исправно

Выплатят, канальи!

Минимум прожиточный

Аж пятнадцать тысяч стал!

В отношеньях рыночных

Мы взошли на пьедестал…

Счастье не в деньгах, конечно,

Но без них одно несчастье.

По стране живут беспечно,

Сыто только власти

И их прихлебатели.

Жизнь нам изнахратили

Те, кто любят воровать!

Всю Рублёвку разобрать,

Всю Москву огнём спалить

Надо нам! Устали жить

При гнилом правительстве!

Жаль, что место жительства

Наше — хата с боку, с краю…

И чего я причитаю?

Если тыщу рассчитаю

Экономнее, — хватает

Мне на отдых в огороде.

Малым будь доволен,

Гражданин, и не бубни;

Тем, что есть, живи.

Неприкаянный дух

Детство, молодость и старость,

Где-то на Земле остались;

Дух свободен от оков.

Вольным ветром я скитаюсь

Выше этих облаков.

Странствуя по мирозданью,

Вспоминаю жизнь земную,

Не скучаю, не тоскую;

Вечность ощущаю

Неземным сознаньем.

Век прошёл, за ним другой

И повеяло тоской…

Без конца, без краю

Ветром я гуляю.

Дай-ка, думаю, назад

Поверну к Земле родимой,

Ведь меня ни в рай, ни в ад

Так и не впустили.

А в других мирах пока

Лишь бактерии плодятся,

Некуда там заселяться.

Надоело в облаках

Праздно прохлаждаться

И тогда погнал я,

От скуки изнывая,

Буйным ветром к нам на Землю.

По степи неделю

Погулял, и по лесам

В листьях пошуршал.

Я бы мог стать зверем,

Да уж сильно не охота,

Чтоб убили на охоте.

В человечьем теле

Должен возродиться снова.

Но когда заселят?

Год прождал, за ним другой;

Злым я стал за это время.

Вою на живых тоской,

Вечной скорбью вею.

В сквозняках на чердаках

Слышен стон мой заунывный.

Я везде, во всех углах,

Всюду в бренном мире.

Души мёртвых стали живы,

Поселились вновь в телах.

Я же, ветром сиротливым

Странствую у них в умах.

Смутно чувствуют меня,

Те, кто снова в мире живы;

Сбросить цепи бытия

Не даёт им разум лживый.

Точно они могут знать,

Где им предстоит восстать,

Но не верят мыслям ветра;

Неприкаянными стать

Надлежит им всем за это!

Я их буду подбивать

На лихие преступленья,-

Станут красть и убивать.

В жизни вечной невезенье

Будет им за их грехи.

Всем им мука предстоит!

Суть

Мысль превратилась в знак

И зримой в мире стала,

Она хранится на листах

Бумаги, коей здесь не мало.

Но тут в страницах мудрых книг

Лишь часть её запечатлелась,

Ты только тень её постиг,

А суть сама, что в ней имелась

Ушла во мрак с душой творца,

Не удержаться ей в словах;

Но в то же время здесь она

В пространстве и у нас в умах.

Идеи в бездну не уходят,

Воплощение находят

Средь живых. Читая стих

Или прозу, слышим их,

Тех, кто канул в воду Леты;

Они живы в мире этом,

Вечны в письменах своих.

Здесь закаты и рассветы

Повторяются по кругу;

Песни те, что были спеты,

Никогда не позабудут,

Бесконечно их звучанье,

Мыслью дышит мирозданье.

"Словом" созданы миры,

Смыслом нематериальным,

Только этим живы мы,

Наша суть ментальна.

Информация времён

Не уходит в никуда,

Ею создан жизни сон,

Она есть всегда.

Бодрое утро

Светло на небесах,

Восход мир озарил.

В лучистых лёгких снах

Мой ум всю ночь парил,

А утром снова в прах

Материи вернулся,

Услышал пенье птах

И солнцу улыбнулся

Мой ум, мой дух, я сам.

Телом потянулся,

Душою заплясал;

Отжался, подтянулся

И чуть бодрее стал.

Потом пошёл на кухню я

И выпил кофейку стакан,

В восторг пришла душа моя,

И стих я залпом написал.

В нём рифма лёгкая, и смысл

Воздушный и лучистый;

Искрится утренняя мысль,

Порывом резвым мчится

Туда, где солнца диск восстал

От долгого ночного сна.

Как хорошо жить под луной,

Под солнцем и под небом!

Гулять в полях, в глуши лесной,

Плыть по морям лихой волной,

Спешить туда, где ещё не был.

Красив наш мир и жизнь прекрасна,

Когда в душе тепло и ясно.

Дождливая зарисовка

Тихо плачет за окном

Дождик; мелкими слезами

Умывает дачный дом.

Капли медленно стекают

По стеклу; а в огороде

Ветер одинокий бродит

Между сонными кустами

Тёрна, вишни и малины.

Серо всё вокруг, печально.

Даже птиц нигде не видно,

А людей и вовсе нет.

Только сторож — старый дед

Спрятался в своей избёнке.

Ходит он от печки к окнам,

Охает, чихает звонко;

Через стёкла в небо смотрит.

"Вот послал Господь погоду;

На дворе апрель, а тут!

Никогда такого сроду

Не бывало… Ух, идут

Тучи чёрною стеной!

Всю неделю проливной

Дождь лупил. Утих немного,

Но не вылезешь с порога,

Грязь кругом и слякоть.

Так и захворать недолго…

Даже Тузик гавкать

Перестал; схожу к нему."

Вышел дед в дождливый мир

К другу своему.

Приласкал и накормил,

Поиграл, поговорил

С ним, и вновь в избу́

Мокрый заскочил.

Беспокойство охватило

Старика, печаль, тоска.

На душе всё выло, ныло,-

Ветер мыслей злым порывом

Щепки чувств крутил, таскал

По дороге памяти…

Вечер за окном настал,

Дождь не перестал идти.

Каменный великан

Ранним утром вышел я

На прогулку в парк.

Только солнышко вставать

Начинало; люди спят,

Транспорт городской молчит,

А вот птицы говорят:

"Хорошо! Прекрасный вид!"

В ряд торжественно стоят

Девятиэтажки;

Окнами они глядят,

Созерцают важно

Красоту пустынных улиц.

Вширь проспекты развернулись,

Вольно им без пешеходов,-

Пока люди не проснулись,

Наслаждаются свободой.

Нереальная картина!

Каждый смертный вымер,

А дома ожили;

Только город видно.

Этот каменный гигант

Молчалив, спокоен.

Тишине своей он рад;

Плитами окован,

Безмятежностью объят.

Сурово хмурит брови,

Но не злой, приятный взгляд

По утрам у великана.

А вот днём и вечерами

Он бушует неустанно;

Очень он похож на хама,

Оскорбляет постоянно

Всех прохожих суетой,-

Норов у него такой

В это время. Как ни странно,

Виноваты в этом люди;

Раздражают истукана,

Злые чувства будят.

— И давно с вами такое

Происходит? Часто город

Предстаёт как существо?

— Дайте-ка припомню…

Утром это волшебство

Началось, весною.

Мне и раньше говорили

Солнце, ветер, облака,

Что у города есть сила.

Ну а лично я узнал

Это в прошлый понедельник.

А воробей один, бездельник,

Начирикал мне в субботу:

"Не ходи ты на работу,

А беги к врачу скорее!"

"Как же так? А как доходы?

Врач мне не заплатит денег." -

Говорю я воробью.

А пернатый мне ответил.

— Подождите, я прерву

Монолог ваш. На рассвете

Вы услышали, что ветер,

Солнце, птицы, облака…

— Доктор, вовсе всё не так!

Утром город я заметил,

Понял я, что он живой.

Великан живёт на свете!

Днём и вечером он злой;

А вот с раннего утра

Вижу я в его глазах

Умиротворение…

"Срочно в отделение." -

Прошептал врач санитару,

И автограф свой поставил

На истории болезни.

— Вам сюда, любезный!

Очерк

И бесы просили Его: если выгонишь нас,

То пошли нас в стадо свиней.

Мтф. 8:31

Язык учёного витийства

В ум обывательский проник,

И вот догмат на свет возник,

Что суть свиньи — жёлудь и свинство.

Но свинство, это обобщенье,

В котором не узнать свиньи,

Жёлуди, сало и копченье

В одно понятие легли.

Коллеги, что это за свинство?!

Нам всем теория знакома,

В которой излагает Хряк

Роль общесвинского прокорма

На поведение макак.

Подробно разбирать не станем

Эту утопию; никак

Мы этим знаний не прибавим,

"Свинье товарищ не ишак,"-

Так говорил Кабан Залесский

В своем трактате "О свинье".

А Хряк своей попыткой дерзкой

Уводит с сути к вязкой тьме.

Об этом Шпик в одной из лекций

Нам остроумно заявил,

Что никаким путем селекций

В свиней не превратить горилл.

В Германии профессор Боров,

Без побочных разговоров

Поставил гениальный опыт,

И заглушил невнятный ропот

Псевдонаучных приговоров.

В своём труде "О поведении свиньи"

Исследовал развитие подростков

Из обеспеченной семьи;

Удался опыт без загвоздок.

Ниф-Ниф, Нуф-Нуф, Наф-Наф -

Смышлёные три поросёнка,

Откормленные на руках

В среде благополучной для ребёнка,

В особый дом помещены.

Ходил к ним волк, что было дале

Уже известно нам вполне,

Боров всеобщего признанья

Добился; и в почётном звании

Был утверждён.

На это Пиг в своём издании

Хвалебную писал статью,

Но вышло недопонимание

И на великую свинью

Обрушилось негодованье.

Хрю-Ши, японский психиолог

С абсурдной критикой напал,

И Салоедов — социолог,

Его всецело поддержал.

О том изложено подробно

И нет нужды напоминать,

С каким невежества апломбом

Способен неуч нападать.

Но оставим отвлеченья,

Критика не мой конёк,

"Точность, требует ученье", -

Так глаголил Пятачок.

Как уже давно известно,

(Суть Свинарнин нам изрек),

Что в родстве к нам очень тесно,

Ближе всех к нам — человек.

В этом очерке, коллеги,

Мной поставлен лишь вопрос:

Кто же едет? Конь с телегой,

Или с паром паровоз?

Категория ли свинство?

Безусловно, это так,

Это некое единство,

Свинство — символ, свиньи — знак.

И на этом завершаю

Философский свой обзор,

И научно сокрушаю

Лженаучный свинский вздор.

* * *

Звёзды ярко украшают

Небо чёрное сияньем.

Ночь безмолвно навевает

Тайну в спящие сознанья.

Люди спят и видят сны,

В них есть проблески весны

Вечной, вещей, безысходной…

Дух неведомой свободы

Притаился в сонных грёзах.

Где-то там за небосводом

Он флюиды свои к мозгу

Посылает. Возникает

Единенье всей вселенной

В те мгновенья.

Сам Творец и все творенья

Суть едины. Время

И пространство прочь.

Вечная, немая ночь

Начинает говорить,-

Смысл в темноте будить…

Не запомнит человек

Эти проблески ночные,

Тьма вокруг; сомкнутых век

Он раскрыть, увы, не в силе.

В суете забудет он

Смутные свои прозренья,

И сомнений новых полн,

Будет жить во тьме забвенья.

Ночь прошла, приходит утро;

Люди бодрствуют, как будто,-

Что-то делают, живут,

К новой ночи путь ведут.

Пасха в степи

Не для меня придёт Пасха́,-

Пропел казак в степи далёкой.

Эх, душу рвёт тоска-тревога,

Свистят мыслишки у виска.

Свинцовые они, те мысли, и звонки́

Как пенье иволги весенней;

Свистят, летят они в мгновенье,

И дрожь скребёт мне позвонки…

Блиндаж наш одинок, свои ушли давно,

А враг всё ближе подступает.

Надежда в душах наших тает,

Но Дух не сломлен всё ровно.

Арта́ во всю гремит, земля кричит навзрыд,

Осколки воздух прошивают.

А мы над головой стреляем

С окопов, — пусть к хохлам летит.

Пасха́ не для меня, но выпил я вина,-

Оно из тела струйкой льётся;

И чёрный ворон рядом вьётся,

Когтями он схватил меня.

Тяга земная

"Здравствуй, Мать сыра земля,

Полюшко-раздолье!

Поработать вышел я,

Погулять с сохою.

Борозда за бороздой

Поднимается волной;

В море чернозёма

Ноги мои тонут.

Широки просторы,

Нет конца и краю!

Я шагаю споро,

Плоть земли пахаю!

Омешики, со звоном,

Камушки встречают,

Весело мне в поле!

Силу получаю

От тебя, Сыра земля!" -

Так Микула ликовал,

И сохою поднимал

Волны чернозёма.

А за ним вослед скакал

Всадник незнакомый.

"Эй! — кричит, остановись!

Кто таков ты? Назовись.

Битый час я не могу

На коне догнать тебя!

Чудо, думаю; ведь я

Через горы на скаку

Перепрыгиваю. Как

У тебя выходит так?"

— Я Микула, сын земли.

А тебя я, богатырь,

Знаю; Святогором ты

Называешься. Возьми

Котомочку мою

И попробуй подними;

Силу покажи свою.

(Маленький мешочек вынул

Из-за пазухи Микула,

Поигрался им, подкинул,

Святогору в руки сунул).

Зашатался богатырь,

По колено в землю врос,-

Тянет тяжесть, как от гирь,

Спину ломит вкривь и вкось.

Разозлился Святогор,

Поднатужился сильнее,-

Пот рекой бежит из пор!

И увяз уже по шею

В почву он с своею ношей.

"У тебя в мешочке лошадь?!

Что туда засунул ты?!"

— Это тяга, богатырь,

Мать сыра земля;

Сила, Родина моя,

Мощь страны славян.

Секрет Гипербореи

Когда-то в оны времена

Была в Евразии страна

Огромная, огромная!

Населеньем полная.

Гипербореей звали

Тот благодатный край.

Не знали там печали

Аборигены; рай

Был на земле

В блаженной той стране.

Любили боги свой народ,

Преданный искусствам;

Огромный был у них доход!

Потоком деньги льются

В бездонные карманы;

В неге утопают

Гиперборейцы, бед не зная.

А если умирают,

То от пресыщенья;

Вся жизнь у них — веселье.

(Но только у немногих

Была такая доля).

Все остальные жили

Не в мире, а в Аиде;

В муках жизнь влачили.

"За всё, за всё платите,

Нас обогащайте.

Власти не гневите!

Не знайте, не решайте,

Не думайте; лишь в быте

По горло утопайте.

По колее ходите

Проторенной; ступайте

Так, как вам велят.

Себя не возмущайте,

А то устроим ад

Вам немытым сразу!

Быстро мы указы,

В пылу страстей, строчим.

Для вас, для вас хотим,

Для всей Гипербореи

Добиться поскорее

Благосостояния,

Свободы, процветания."

Вот секрет гиперборейцев!

Всё у них имеется,

(У божественной их части).

Остальным, увы, несчастья

И лишенья суждены,-

Бесконечные труды

Ради сытой власти.

* * *

Прошлой ночью видел вас

В сновидении тревожном,

Слышал ваш могильный глас.

До сих пор чуть-чуть по коже

Бегают мурашки, — страшно…

Знал я, что о чём-то важном

Вы хотели мне сказать,

Но не мог слов разобрать.

Стал молиться: "Святый Боже,

Мёртвые ко мне приходят!

Помоги мне, если можешь!"

Бог мне молвил: "Ты в природе

И они с тобою вместе.

Неужели с ними тесно?

С переменою погоды

Часто видишь их во снах.

Мёртвые давно свободны;

Носятся они в ветрах,

Мирозданье обнимают.

Вы, живые, здесь в телах

Ходите, о них не зная."

"Господи, пускай отстанут!

В том и дело, что не знают

Остальные их совсем!

А меня же навещают

Эти духи, без проблем!

"Значит, сам просил об этом,

Вот и шлют тебе приветы."

Точно! Стал я вспоминать,

Как по молодости глупой

Научился призывать

Души мёртвых. Им по хрупкой

Лунной зыби есть дорога

В бренный мир.

Их сюда приходит много

В полнолуние. Я пир

Им устраивал весёлый,

Потому меня и помнят.

До сих пор ночами ходят.

Время

Где ты? Как тебя изведать,

Вдаль несущееся время?

Есть ли ты, без измеренья?

В землю погрузилось семя,-

Пробивается росток,

Плод со временем созреет;

Для всего свой срок.

Только в череде явлений

Видим мы твои мгновенья.

Может быть, и нет тебя?

Детство, молодость, старенье

В нас самих; и нам нельзя

Распознать пространство-время

Вне событий, (лишь они

Существуют в мирозданьи,

Посреди кромешной тьмы

Вечности). Своим сияньем

Звёзды создают миры,

А кто секунды отмеряет?

Только разум, сами мы.

Любит ум плодить химеры,-

В зыбких грёзах грёзы сеет,

Сам иллюзией являясь;

Этот сон — реальность.

Миг и вечность равноценны

На часах вселенной.

Река времён

Сквозь пальцы время утекает

И как поймать его, не знаю;

Схвачу текущий сей момент,

А он уж в прошлом исчезает.

Могуч поток бегущих лет,

Всё на своём пути сметает;

Останется недолго след,

Но и его волной смывает

Река времён. Бездонна Лета.

Но слышу я тот плеск воды

Далёкий, долгий, безответный,

Зовущий в глубину волны.

Безмолвно что-то говорит

В пространстве канувших эпох,

Там, где миры свои творит

Всеобщий разум, спящий Бог.

Он видит сны о наших днях

И о прошедших, и грядущих;

И в зыбких грёзах бытия

Он веру сделал всемогущей,-

Она способна в во́лнах Леты

Найти утопшие сознанья

И получить от них ответы.

В реке времён сокрыты знанья…

Ты видишь эту рябь воды?

Она и есть реальность мира;

Здесь те, кто жив и, кто мертвы

В волна́х присутствуют единых.

Каждый канувший в омуте след

Ясно видит с тобой этот свет.

Поэтический монолог

Пивко шипит в моём стакане,

Я пью его чуть-чуть, глотками,

И стих скорее начинаю

На компьютере чеканить

"Клавой"; еле успеваю

За строкой клепать строку.

Вот пишу, а сам не знаю,

Чем бы разогнать тоску?

(То есть, что бы сочинить)?

Быстро мчится моя нить

Мыслей; что же мне пошить

Ею? Много говорить

Любят лирики о солнце;

Лесе, где берёзы, сосны

Зеленеют. И о звёздах,

Что во мгле ночной пестреют.

И о море, и о поле;

В общем, о природе блеют.

А любовные поэты?

Те строчат свои куплеты

О страстях в крови кипучей,

О красавицах раздетых,

И поклонниках, в падучей

Бьющихся за их сердца;

Нет их песенкам конца.

Мудрые стишки — те лучше;

Только мало их могучих,

Мысль избита, слог кривой.

Нужен мне другой покрой

Для материи стихов;

Так, чтобы поменьше слов,

Больше смысла… Только как

Это сделать? Эх, дурак

Я, а не Омар Хайям.

А у него-то что же там

Было? Не писал про пиво,

Восхвалял одно вино.

Понял я! Ща всё красиво

Сделаю! Бегу в ларёк!

Микстура от тоски

Творческий родник иссяк,

Высохли благие мысли.

Чтобы победить сушняк,

Нужно свежей рифмой прыснуть

На пустыню из извилин.

Хватит в скучной прозе киснуть!

Без куплетов в этом мире

Серо, мрачно и тоскливо.

Поведу речитативом

Сказ про то, как жить красиво

Можно нам по вечерам

И утрам; рецепт я дам

От тупой хандры унылой.

Сила бета эндорфинов,

При физической зарядке,

Нас спасает от упадка

Настроенья, — нет побочных

В этом радостном лекарстве;

Это говорю вам точно.

Станете вы, как из сказки

Богатырь, и тонус ваш

Воспарит над бренным миром.

Из души уйдёт мандраж

Нервный, и прибудут силы.

А вторым рецептом — книги

Пропишу, в обед и ужин.

Чтиво для сознанья нужно,

Без него оно в веригах

Скудоумия плетётся;

А со знаньем вдаль несётся,

Обгоняя скорость света.

Мудрость крутит всю планету.

Я ещё бы дал рецептов

От тоски, но все они

Вред несут с собой при этом.

Все дорожки, косяки

Снова приведут по кругу

К надоевшему недугу.

Лишь здоровой эйфорией

Победим мы дисфорию.

Самогон

Мозги свои изрядно протравив

На минувших выходных,

В будни я пишу злой стих.

В желчном ритме рифма льётся

Резво, быстро; очень лих

Я, когда во мне смеётся

Бес-пропойца. Остаётся

Буквы в строки загонять

И столбцами их ровнять.

Плачет бедная тетрадь:

"Сколько можно?! Он смеётся!

Вот пошёл, пошёл опять;

Да когда уже уймётся

Сей рифмач?! Меня терзать

Днём и ночью он привык!

Его письменный язык

Не отсохнет никогда!

Нет покоя мне, беда

Горько плачущим страницам!

Не поэт, а кровопийца!

Он давно моим сестрицам

Всю бумагу испоганил,

А теперь и я в опале…

Вот могла бы материться,

Столько бы ему сказала!"

Так тетрадка мне шуршала

Испещрёнными листами;

На пол, с воплями, упала.

Да, друзья, она кричала!

Если б слышали вы сами

Эти злые причитанья,

Точно пить бы завязали!

Ну а я же, на закланье

Не отдам бумажной твари

Радость пьяного сознанья!

Снова буду лить стихами

Быстро на её страницы

Крепкий-крепкий, чистый-чистый

Самогон души моей.

Им заполнить сто морей

Я могу, когда с похмелья.

Трезвым чуждо вдохновенье.

Пивное вдохновение

Под пиво пенное рифмуется бодрее,

Журчит струя стиха, стекает на тетрадь

И льётся строками, и ароматом веет,

И в хмеле истину даёт познать.

Поэзия — вино, оно не постареет,

С годами станет терпче и сильней.

А я рифмач, и пиво мне милее,

С ним младость чувствую в душе своей

И ощущаю духом вдохновенье.

Неведомо тяжёлое похмелье,

Когда струится рифма в пене слов;

Речитативное бушует опьяненье

Под выхлопы этиловых паров

И повышает градус настроенья!

Сейчас я здесь, но я и там, я был всегда

Ведут беседу демоны и боги

С душой бессонной в поздний час ночной.

Сомненья сеют и плодят тревоги,

Надежду дарят и сулят покой.

На звёздном небе в бездне бесконечной

Льёт бледный свет печальная луна.

Глядит она с тоской унылой вечной,

Желты её печальные глаза,

И хочется сказать ей: "Человече,

Ты лишь виденье в мёртвом царстве сна.

Взгляни, как по дороге млечной

Спешат кометы, чтобы исчезать;

Но по сравнению с тобою, долговечны

Они в путях своих. Тебе же, стать

Лишь искоркой дано во тьме кромешной,

Мгновение ты будешь здесь мерцать

И растворишься в пустоте безбрежной.

Питай надежду, — ну а вдруг? как знать?

Быть может, я открою вежды

В мирах иных? Иль снова в прежнем

Очнусь, чтоб жить и умирать?

Скажу тебе я истину, невежда,-

Ты вечен; нет "снова" и "опять",

Ты был и есть, и будешь бесконечно

В сознаньи мироздания сиять;

Ты целое, ты часть, ты миг, ты вечность."

* * *

Миг настоящего, что есть в тебе?

Есть я и комната, и блики на окне

От зимних солнечных лучей,

Которые, искрясь, не греют;

Зелёные обои на стене

И рёбра раскалённой батареи.

На улице мороз, а дома мне тепло,

Но холодом на сердце веет

Тоска, иэто оттого,

Что Мама моя с каждым днём стареет.

Она почти не ходит, не встаёт

С неубранной измявшейся постели.

Я с ней, моя душа живёт,

Покуда вместе время делим.

Рождество в вечность

Разум Создателя

Через сознание

В мире явился,

В жизнь воплотился.

И на заклание

О́тдал себя,

Правду любя.

Истины свет

Вечно не меркнет.

Письменный след

В Библии, — дверью

Стал к небесам;

Там будут, Там,

Те, кто глас веры

В сердце взлелеял.

Им Рождество

В вечность дано.

Зёрна от плевел

Мудрый отде́лит,

И ясно узрит

Новое Небо,-

Туда воспарит,

И вспомнит, где не был.

Они смотрят

Церковный кагор

Я пью в Рождество.

Не нужен собор,

И пенье басов,

Фальцетов визгливых,

И лозунгов лживых,

Чтоб видеть добро

В разнузданном Мире.

Когда-то волхвов

Звезда поманила,

И чудо без слов

Пред ними явила.

Мелькали столетья,

Толстел календарь;

И тщетно бессмертья

Искали, как встарь.

И видели люди

Привычное зло,

Полётами судеб

В веках их несло

К тому горизонту,

Где гибели нет,

Нет мира, нет фронта,

Где будет ответ

За каждый поступок,

За каждую мысль;

Туда в волнах света

Их души неслись.

И мёртвых судили,

И снова, опять

В миры возвратили

Дышать и страдать.

Лишь горстка осталась

На Новой Земле,

Оттуда, печалясь,

Взирают оне

На грешные души,

Зовут их в Мир лучший.

* * *

За окном колокольный звон;

Рядом с церковью мой дом,

Но ни разу не ходил я

К тем иконам на поклон.

Не в камнях и звоне сила.

Ни к чему душе канон,

Если жизнь нас покрестила

От родин до похорон.

На свою Голгофу всходим,

Тяжкий крест с собой несём;

Ищем в кельях тень свободы,

Но рабами все умрём.

Воля только у природы;

В небесах написан Лик,

Погляди на эти своды,

И поймёшь, что ты возник

В бесконечность эпизодов,

В коих вечность — это миг.

* * *

Плыву на волне в океане,

Ищу берегов в бездне вод.

Корабль разбился о скалы,

Меня на обломках несёт,

Под пение ветра, теченье.

Не чаю в пучине спасенья,

Цепляюсь за маленький плот,

И жду, чтоб промчались мгновенья

Быстрей, и тогда заберёт

К себе мою душу злой чёрт

Морской, для смерти и тленья.

Великое светит светило,

Лучами своими искрит

Рябь волн; и меня ослепило,-

Мне тёмная мгла предстоит.

Как брызги уходят мгновенья,

Всё ближе и ближе тот свет,

Где вечное встретит забвенье,

Где муки и радости нет.

Пращуры

В болотных топях и густых лесах

Чудь, Меря, Мурома, Корсь, Весь -

Смешалися славяне в местных голосах,

И разнеслася о народе весть.

Но не было порядку между них,

Варяги призваны закон принесть.

И был порядок дик и лих,

На звере нарастала шерсть.

Добыли землю кровью и мечом,

Утоптанных дорог не счесть.

И небо синим потолком

Ниц падало, завидя Руси честь.

* * *

Семь дней летает сокол,

Не видя, где же есть

Предел степям далёким,

Лесам; ему не сесть

На земли чужестранцев,

Повсюду лишь своя.

По родине скитаться

Теперь — судьба твоя.

Пари́т сары́ч по небесам,

Расправив крылья; тут и там

Он видит вотчину славян.

Полёт свой правит по ветрам

И улетает чрез века

Всё выше, выше к облакам.

Летит и видит первый стан,

И ход народа по горам

В долины, чащобы и низины.

Исток пробился сильный

И оросил он землю мать,

И проросла обильно

Нива великая, в ней стать

Простора родового.

Узнала дерева основа

Свои богатые плоды,

Оставив для ветвей следы

В крови́ и в звуке слова.

Совет Одина

Два ворона Одина рыщут по свету,

Слетевши с ветвей Иггдрасиль.

Что было, что есть, и что будет, — в приметах

Они узнают; их просил

Сам Один об этом,

И ждёт их советов.

"Сильный и хитрый правит в сём мире,

Храбрый уйдёт в небеса.

Горы способен свернуть терпеливый." -

Так один ворон сказал.

"Мудрость — вот самая главная сила,

Руны твой разум познал;

Вечность с тобою чрез них говорила,

Глаз ты за это отдал." -

Молвил второй

Его друг вороной.

Слушал их Один, но Гери и Фреки

От мудрости ум отвели,-

Волки желали залить кровью реки,

В Вальгаллу они повлекли

Бога повешенных,

К празднествам бешенным,

В вечные битвы-пиры.

Бог повешенных — одно из имён Одина

Вороны Одина — Хугин и Мунин (мысль и память)

Волки Одина — Гери и Фреки (жадный и прожорливый)

Иггдрасиль — Древо Мира

Шторм

Где-то море-океан

Удалой волной играет,

В искры воду разбивает

О пороги жарких стран.

И гуляют корабли

По просторам первозданным,

Побеждают ураганы,

Огибая круг Земли.

Баламутит царь морской

Непокорную стихию,

Каждую морскую милю

Держит крепкою рукой:

Замахнулся — вал помчался,

Гладит — тихо на воде,

Крутит палец в кулаке,-

Глядь, и шторм уже поднялся.

Топит в омуте Нептун

Пилигримов сухопутных,

Бурунов примчит беспутных

Перебором водных струн.

Весела его игра;

Пляшет, волны поднимает

И трезубцем протыкает

Корабельные борта́.

Не смолкает гром стихии,

Разошёлся царь морской,

Не дождаться нынче штиля,

Эх, когда ж придёт покой!

Капитан напился рому,

Вся команда на рогах.

К чёрту все пойдём морскому!

Пей ребята, завтра крах!

И корабль словно пьяный

Зашатался на волнах,

Он в неравной драке рьяный,

Бьётся позабывши страх.

А команда песню воет

Про родиму сторону́;

Кто-то матом небо кроет,

Море, звёзды и луну.

Кто-то Бога тихо молит,

Вспоминает мать, жену.

Всех стихия похоронит,

Хошь-не хошь пойдёшь ко дну.

Утром море присмирело,

Гладь волнистая тиха.

Лишь акулы то и дело

Доедали потроха.

Тяжёлый спорт

По субботам пить охота

Пиво пенное под воблу.

В сём приятном виде спорта

Лучше всех я подготовлен.

Первые пол литра на́ грудь,

А потом ещё подход!

Ни к чему нам трезво чахнуть,

Лейся алкогольный пот!

Накачался я отлично,

За версту видать живот!

Только, печень неприлично

О себе узнать даёт…

Но, всё это пустяки;

Как без травм в тяжёлом спорте?

Пейте пиво, мужики,

С ним вы силу обретёте!

* * *

Вечерней порой у окна

Сидел человек, наблюдая,

Как тихо плывут облака

От края небес и до края.

Пылал на просторе закат,

Небо багрил, догорая.

Тьме предстоящей был рад

Мечтатель тот; он, вспоминая

День промелькнувший, узнал,

Что тёмную ночь он не помнит.

Где-то же он пребывал

Перед рассветом? Погонит

Ветер уснувшее Я,

И к новому у́тру пробудит;

Опять встретит та же Земля,

И вновь день и вечер наступят,

А ночь даст момент забытья.

* * *

Пустота наполнила сознанье…

Вечность времени гуляет в мирозданьи,

Средь материи ища тот островок,

Где душа способна к жизни станет

В новом месте, в новый срок.

Бесконечность бытия не убывает

Во вселенной; разум-Бог

Бездну праха смыслом наделяет,

Создаёт нетленности чертог.

Тьма существ вершины достигает,

Развиваясь; видит горний свет

Просветлёнными и мудрыми очами,

Постигает Истину умами,

И живёт в краю, где смерти нет.

Может быть, когда-нибудь мы с вами

В лучшем мире счастье обретём.

Улыбнёмся, праздно вспоминая

Мимолётный, странный жизни сон.

* * *

Бушует жизни океан;

В нём люди-волны устремляют

Свой путь к далёким берегам,

И в брызги души разбивают.

Лишь пена после на камнях

Осядет, след морской оставив,

Да эхо долго замирая,

Ввысь унесётся на ветрах.

Всё тот же неизменный вид

Пребудет в вечной бездне мира,-

Пучина волны поглотит

И вновь родит их, и помчит

Сих мимолётных пилигримов

Навстречу вечности далёкой,

Глубокой, близкой, безысходной.

Туда, где не увидит око,

За грань земного горизонта.

Хорошо

Хорошо, что талант не пропьёшь,

Кулаками веру не выбьешь,

И надежду, коль жив, не убьёшь,

И любовь из сердца не вырвешь.

Хорошо, что день сменит ночь

И что жизнь себя вновь обновляет,

И прекрасно, что ближнему можно помочь,

И что смелым судьба помогает.

И не плохо, что все мы отсюда уйдём,

Но куда? достоверно не знаем.

Хорошо, когда дружно мы в мире живём,

Хорошо, когда жизнь понимаем.

Сотворивши наш Мир, Бог сказал: "Хорошо".

Плохо то, что мы мир разрушаем.

Нам добрее и чище стать надо душой,

Хорошо, если так поступаем.

* * *

Ветер свои песни пел,

В окна вихрями врываясь,

Транспорт грузовой гудел,

Звонким лязгом сотрясаясь.

Вереницы легковых

Будто бы шептали: "Вых!"

И неслись, неслись куда-то

На восток или на запад.

Лес, широкие поля;

Деревянные деревни

Попадались тут и там,

В них дышала духом древним

Ру́си вольной старина.

На обочинах венки

Ту дорогу украшали,-

Тех, кто мчал вперегонки

Они молча поминали.

Необъятные просторы

Вдаль зовут с полей на горы,

Через лес густой к морям;

Странствия по сердцу нам.

Любит русский человек

Мчаться вольно по раздолью,

Через край озёр и рек

Устремляться к лучшей доле.

Что он встретит на пути?

Новую развилку к счастью,

Или гибельный тупик?

Едет он, гонимый страстью

Новых, светлых перемен,

Обгоняя смерть и тлен.

(Из «Повести о сокровищах»)

Похмельные размышления

Первый снег за окном;

Воздух пахнет ноябрём.

В сером небе тучи бродят,

И тоскливо, хмуро смотрят

На холодный, сонный мир.

В муравейнике квартир

Люди тихо копошатся,-

Кто-то поспешил в сортир,

Кто-то в ванну умываться.

Кто-то в кухне прежний пир

Убирает со стола,

(Пятница была вчера).

Утро; тяжело с похмелья…

Одеваюсь еле-еле,

И иду до магазина,

Там отдел большой есть — "Вина".

Покупаю "Каберне",

И опять скорей к себе

Возвращаюсь в муравейник.

"Муравьи сидят на тле,

Им вообще не надо денег,

Чтоб себя повеселить.

В коммунизме могут жить,

А вот люди не умеют." -

Думаю я, наливая

Первый свой бокал до края.

С наслажденьем, отпиваю

Восхитительный глоток,

И глазами в потолок

Упираюсь, размышляя:

"Трудятся, а отдыхают

Редко. В бой идут

На соседних муравьёв.

В скучной серости живут,

Коммунальный у них кров.

Гибнут сотнями за день,

И плодятся неустанно.

Личность муравья как тень,

Да и жизнь у них туманна.

Дым ползёт, я чую гарь…

Вспыхнет скоро муравейник!

Все сгорят, и раб, и царь,

Трудоголик и бездельник.

И никто не пожалеет

Погоревших насекомых.

А вот люди жить умеют!

Нам в золу ещё не скоро."

Осенняя тоска

Тоска в осеннем воздухе витает

И листья на дорогах ворошит.

Деревья в жёлтых красках увядают,

Природе придавая скорбный вид.

Холодные дожди надрывно плачут,

И ветер рвётся вихрями в окно.

Как одиноко мне сейчас на даче

Под низким, деревянным потолком.

Земля устала, в сон уйти готова,

На грядках опустевших вороньё.

По всей округе не найти живого

Двуногого, все в городе давно.

Завыл истошно пёс, он в этот вечер

Мой собеседник, — мысли в унисон

Звучат у нас; не нужно речи,

Чтобы понять сей безутешный стон.

Унылая, печальная картина

Сгущает краски ближе к ноябрю.

Сильней, сильней засасывает тина

Навязчивой тоски, и я тону, тону…

* * *

Скучно, мрачно в ноябре,

И тоскливо… На дворе

Холодно, деревья лысы.

Пешеходы словно крысы,

Повылазили из нор,

Чтобы снова в них забиться.

Снега нету до сих пор;

По утрам он покружи́тся,

Выпадет, а днём растает.

Солнце редко засверкает

Через толщу серых туч,

И не греет его луч,

Если даже и проглянет.

Неуютная пора…

Ждёшь скорее декабря,

Чтобы белыми коврами

Снег улёгся под ногами.

Хорошо он заскрипит!

А пока, унылый вид

Поздней осени холодной

Горько в сердце говорит

О печали безысходной.

(Из повести «Сказка жизни»)

* * *

Огарком

Тлеет человечья жизнь;

Искры редкими бывают.

Век живи и век учись,

Век работай, — всё сгорает.

Тает воск, свеча погаснет;

Новые зажгут взамен,

Чтобы их огонь, украсил

Серое скопленье стен

Маленькой Земли-церквушки.

Новый Байрон, новый Пушкин

Вспыхнет в этих огоньках;

Новый Моцарт, новый Бах.

И всё тот же воск и гарь,

Тот же дьявол, бес-звонарь,

И далёкий Бог на небе…

Хор, поющий непотребно

И фальшиво о добре,

Да иконы на стене

Неживые… В вечной мгле

Огоньки свечей мерцают,

Церковь скорби освещают.

(«Сказка жизни»)

* * *

За окном леса с полями

Монотонно проплывали,

Взор усталый усыпляли.

Путник едет и глядит

В нескончаемые дали.

Нету ни конца ни краю

Километрам и гектарам.

Как прекрасен этот вид!

Можно бы сравнить с морями

Те леса, что покрывают

Землю русскую. Мелькают

Редкие дома средь них

На опушках небольших.

К югу, степи открывают

Необъятные просторы,

Волей воздух наполняют.

Хочется раздёрнуть шторы,

Опустить окно пониже

И смотреть, как солнце лижет

Бесконечный горизонт,

(Начинается восход,

Поднимается заря).

"Это Родина моя!"-

Думает с восторгом путник.

А в другое время суток,

В чёрном омуте ночном,

Вспоминая о былом,

В ум приходит слог о вечном…

Очень слышно хорошо

В монотонном, бесконечном

Стуке пульс планеты всей.

Только гости мы на ней,

Вдаль зовёт дорога к дому;

С той отчизной мы знакомы

С детства раннего, она

Часто видится во снах,

Все уйдём в её обитель.

* * *

Километры вдаль летят,

Стучат железные колёса;

Люди ходят, спят, едят,

Смотрят на друг друга косо,

И степенно говорят.

Те же самые вопросы

Обсуждают. Каждый рад

Помечтать, уткнувшись носом

В свой кроссворд.

Поезд идёт,

Люди едут, мир всё тот же.

Если бы взглянуть нам можно

Было, и увидеть

Первые локомотивы,

Нас ни что б не удивило.

Те же люди, те же думы,

Только темы чуть другие,

Да одежда. Так подумать,

Нас, наверно б, изменили

Только тысячи веков;

Вид, видать, у нас таков,-

К финишу уже приплыли.

Непонятное движенье

В замкнутом кругу явлений

На огромном, круглом шаре.

Мы живём и погибаем,

Чтобы снова возродиться.

Для чего? Сами не знаем.

Мы — малейшая частица

В бесконечном мироздании,

В нашем крохотном сознании

Жизни суть не уместится.

* * *

И решил он, что похмелье

Он рассолом одолеет.

Очень было тяжело,

Но уселся за столом

Наш герой, и стих писать

Начал кляксами в тетрадь.

Мрачной рифмой выводил

Состоянье подсознанья,

Строки, словно воду лил,

Буквы еле поспевали

Вслед за мыслью; возникали

Грубые штрихи пера

И картину создавали.

Коновалов рисовал

Очень часто чертовщину,

Когда был в похмелье сильном,

И неплохо выходило;

Вряд ли б, кто-нибудь сказал,

Что с похмелья написал

Эти строки странный автор.

До того он обжигал

Мозг словами, что оратор

Перед ним — болтун. Арабы

Говорили про стихи,

Что жемчужины они;

С ювелирами сравнили

Их поэтов; как на нить

Слов жемчужины вдевают,

Ожерелье составляют.

Коновалов же, рубил

Рифмы крепким топором,

Ветер севера любил,

Воспевал в стихе он шторм,

Хаос, дикую стихию.

Рифмы сами приходили

В его разум, стройно плыли

Пламенной волной-строкой,

Создавая сразу строй.

(Из повести «Без(с) названия»)

* * *

Ничего не замечал

Поначалу Станислав,

Чуть рассеяннее стал.

Дома на кровать упав,

Слушал долго монологи

В голове своей; стихами

Говорил, и тем же слогом

Голоса за ним слагали.

Иногда совсем, как будто,

Что-то новое он слышал,

Чей-то стих был чист, возвышен,

Описать такое трудно…

Был сначала монолог,

А потом он в диалог

Постепенно превращался…

Кто-то говорил, смеялся

В голове у Станислава

И стихами отзывался

На любую мысль. Мало

Спал наш Коновалов

И безумие подкралось

Незаметно, и пожаром

Разгоралось. Всё казалось

Коновалову столь странным,

Будто, кто-нибудь подстроил

Эпизоды его жизни,

Голос постоянно вторил

На любые его мысли.

Люди хитро улыбались,

Что-то злое затевали,

Может быть, украсть старались

Его повесть? Точно знали

Все вокруг, что он поэт

И чинить решили вред,

Чтобы гений уничтожить.

"Ничего, мне Бог поможет;

За дверями всегда враг!

Свора бешеных собак

Чует каждый шаг мой… Как

Разгромить мне этих тварей?!"

— Ты сражён, тебе никак

Не осилить их, ты, парень,

Как законченный чудак

На букву "м". Вот так.

"Ах, заткнись! Да кто же ты?!

Выпить надо, сжечь мосты,

Может, в пьяное сознанье

Бесы не полезут." — Наказание

Тебе за тупую твою жизнь.

Выпить хочешь? Ну пройдись

За пивком, нам дверь откроешь.

"Замолчи, уйди, заткнись!

Господи, ты мне поможешь…"

— Он поможет; заикнись

Ты в молитвах, что, мол гложет

Чей-то голос здесь в ушах,

От него, мол, вовсе швах,

Тяжело и пить охота

Водку с пивом по субботам.

"Это всё бессонный мозг,

К психиатру обращусь…"

— Всыпать надо тебе розг,

Слишком ты нахальный гусь.

К психиатру? Ну и пусть.

Выпишут тебе билет

И тогда велосипед

Даже не доверят. Грусть

Глядя на тебя берёт.

"Всё закончится, пройдёт…"

— Соломоновы слова.

Только, он-то ел да спал,

Жизнью наслаждался, знал

Толк в девицах молодых,

В винах терпких, наливных;

Лишь пресытясь, рассуждал

О тщете существованья.

Ну а ты всю жизнь проспал;

И не жизнь, а прозябанье,-

Все твои земные дни.

"Глотку, гад, свою заткни!

В самом деле, наказанье…"

— Мы с тобою оба знаем,

Псу под хвост мечты твои.

Не Шекспир, не Саади

И не Пушкин, а бездарность.

"Недостаточно стараюсь,

В этом все грехи мои."

— Ну так сядь и покажи

Мне сейчас своё старанье,

Хоть страницу напиши

Не кривляньем, а стихами.

"Ну держись, поганый бес!

Я тебя сейчас заткну

Сочетанием словес!

Будешь у себя в аду

Всех собратьев удивлять,

Стих мой красочный читать!"

Коновалов стал в бреду

Строки стройно рифмовать.

До утра смог написать

Три страницы…

(«Без(с) названия»)

Утро

Свежесть в воздухе витает,

Свет с небес к земле идёт

И живущих пробуждает;

Снова утро настаёт.

Шесть утра на циферблате,

Редко слышен шум машин.

Вышел человек в халате

На балкон; стоит один,

Кофе пьёт и трубку курит,

И угрюмо брови хмурит,

Думает: "Мне шестьдесят,

Юбилей мой завтра будет.

Эх, вернуть бы всё назад!

Долго сердце не забудет

Те года и тех людей…

А теперь душе моей

Не дышать уж полной грудью.

Старость близко; каждый день

Наступает на меня.

Чаще нападает лень,

Тяжело переставлять

Ноги дряхлые свои,-

Их уже давно артрит

Покусал. Устал, устал

Я бессонными ночами

Повторять, как заклинанье

Монолог ушедших дней!

Тесно в голове моей,

Душно… Но не скучно.

И опять с утра сосед,

Этот ослик добродушный,

Вытащил велосипед!"

(В это время из подъезда

Шёл мужчина средних лет,

С новым байком для заезда).

Сел он и поехал бодрый,

Мы теперь за ним посмотрим.

Едет, думает: "Ура!

Тем, кто чуть не до светла

Своё тело поднимает

И зарядкой ободряет!

У того всегда дела

Хороши, кто не грешит

Жирной пищей, алкоголем.

Только тот собой доволен,

Кто стать веганом спешит!

Защищает нашу Землю

От различных загрязнений

И активно жизнь ведёт,

Вот таким у нас почёт!"

Ехал этот велогонщик,

А ему навстречу тощий

Юноша едва шагал,

(Он ещё совсем не спал),

Но счастливый, нежно думал:

"Хорошо я ей засунул!

Быстро девку уломал.

Лучше бы её подругу…

Но уж так, как бог послал.

Мне медаль бы за заслугу!

За два месяца вторая

Ножки раздвигает краля!

Лето, братцы, это праздник;

Веселись, балдей, проказник!

Институт лишь в сентябре.

Ох, по кайфу солнце мне,

Это небо, ветер вольный!

Я живу, я всем довольный!"

Шёл студент; а на скамейке

Девушка сидит с коляской,

И в коляске, кто-то мелкий

Выпучил на небо глазки.

Он, младенец, мысли слышал

Всех, кто где-то рядом был;

Он ещё в себя не вышел,

А свободно в во́лнах плыл

Общего сознанья.

* * *

А ведь мы одна семья,

Белорусы, украинцы,

Русские — в нас нет единства,

Но мы братья, мы славяне!

Эх, Иван родства не помнит,

Лишь раздор идёт на память,

Друг на друга бочку гонят,

Как всегда наши славяне.

Со времён диких племён

И до нашего столетья,

Лишь враждою мы живём,

Попадаем вечно в сети

Распрей, смуты, недовольства.

Нет, чтобы сплотить нам войско

И на запад дружно двинуть,

Растоптать лихой дружиной

Города земли заморской,

Растащить их мир на доски!

Всю Европу бы вогнали

В дикий ужас; и помчали

Дальше боевых коней.

До Америки в ладье

Добрались бы океаном

И прошлись бы ураганом

По откормленной стране.

Белый дом сразив тараном,

Мы бы на его стене

Щит свой боевой, кровавый

Прикрепили, (как Олег

На воротах Византии).

А когда бы всех разбили

То уплыли б на свой брег.

Вольно дышит человек

В нашей матушке-России!

(«Повесть о сокровищах»)

Ночь

Кипарисы тенью длинной

Поднимались от земли,

Ветви задирали сильно,-

Будто бы сказать могли,

Что-то жестами Ивану.

В тьму густую камнем канул

Каждый облик и предмет,

Ни крупицы света нет

На небесном океане.

Плотно стиснут облаками,

Убаюкан шар земной;

Он как будто вовсе замер,

Не бежит по круговой,

А тихонько засыпает.

Спят и звёзды и луна;

Пышно распустила мгла

Свой приятный чёрный бархат,

Нежно землю облекла.

Показалось вдруг Ивану,

Что и время в этот миг

Будто замерло. "Как странно

Видеть близко ночи лик…

Слышу я её дыханье,

Ощущаю её тело,

На глазах её печальных

Страсть играет; душу греет

Её сладостный порыв.

Всё затихло, тает, млеет.

Этою порою див,

Иль иблис, или русалки

Смертных помыслы тревожат.

Да, порой бывает жалко,

Что не всё мы в мире видим,

Мы пройдём всю жизнь слепыми.

Ночь, тебя я ясно вижу,

Близко ты стоишь ко мне,

Прикоснулась, нежно дышишь,

Навеваешь сон во сне.

Даже звёзды ты сегодня

Спрятала под покрывалом,

Тьмою мир околдовала.

(Из повести «Сон Ивана»)

Ночь в степи

Близко небо опустилось

Чёрной бахромой своею

До земли, и заискрились

Драгоценным ожерельем

Звёзды на груди у тьмы,

Ярки, сказочны они.

Ночь нарядна и тиха,

Медленно она вздыхает,

Гонит редко облака,

Мглою землю укрывает.

Шепчется трава сухая,-

Ветер нежно обдувает

Её алчущие стебли,

Листья в воздухе колеблет.

Нет луны на небосводе,

Мрак окутал спящий мир,

Тишина и сон в природе.

Где-то звонким пеньем лир

Птицы разговор ведут,

Но недолго; упорхнут

И опять немая тишь.

Слышно, как пролезет мышь

Из норы своей глубокой

На охоту за зерном;

Громко она стала топать,

Собирая себе схрон

Долговременных припасов.

Ночь в степи тиха, прекрасна.

Небо чёрною сурьмой

Разукрашено; пространство

Всё покрыто тьмой густой,

И теперь его богатства

Звёздные сияют ясно.

* * *

Ночь раскинула свой саван

И окутала поляну

Чёрным бархатом; настало

Царство летней нежной тьмы.

Небо звёздами сияло,

Мглу ночную озаряло

Ярким бисером своим.

Тихим шелестом травы

Поле воздух наполняло

И шептаньем усыпляло

Редких певчих полевых.

В темноте густой всё поле

Превратилось, словно в море,

Катит оно травы-волны,

Плещет ими на ветрах.

Необъятное раздолье

Больше обрело размах

Тихою порой ночною.

Возвышаются холмы,-

Остовы курганов древних,

Много видели они,

Вечно в диком поле дремлют.

Где-то ржание коней,

Звон булата, свист от стрел

Притаились в сонной тьме.

Кто-то в этот мир глядел,

И ушёл века назад

В неизвестность мрака ночи.

Здесь его степные очи

Через мглу времён глядят.

В сонном шёпоте травы

Павший воин говорит

О забытых временах,

Былью дышит на ветрах.

(Из повести «В Лето»)

* * *

За окном лесное море

Плещет бурными волнами

И равнину омывает

На бескрайнем всём просторе,-

Волны рядом с островами

Редких сёл и деревень,

Рек широких и полей.

К югу степи открывают

Необъятное раздолье,

Волей воздух наполняют,

Вдаль стремятся, словно кони.

Степь курганы охраняют,

В них спят воины, с почётом,

Груз веков громадным счётом

Придавил их. Знают

Павшие герои поле дикое;

Тут с гиком

На конях по вольной-воле

Мчались в бой они.

Здесь кровью

Обливали чьи-то брони,

Гнали пред собой врага,

Выпуская в облака

Тучи стрел. Прошли века,

И остались лишь названья,

Да неясные преданья

О сарматах и о скифах,

Половцах и печенегах,

И о их лихих набегах;

Всё осталось только в мифах,

Да в курганах этих древних,

Над которыми лишь ветер

Безучастно проплывает…

Только ветер вечность знает.

(«Повесть о сокровищах»)

К дачному сезону

Быстро время мчалось в пропасть,

Май прошёл, настало лето;

К скорым всходам приготовясь,

Тёплым солнцем обогрето,

Семя прорывало путь

Из земли к белому свету.

Кое-где ростки тянуть

Начинал картофель сонный,

Скоро он с себя смахнуть

Сможет земляную дрёму,

Бодро к солнцу поспешит

И зелёный примет вид.

А в теплицах помидоры

Развивались в буйном темпе,

Расширяли свои поры

И дышали; много крепких

Вырастет растений

В знойном пекле парника.

А пока

Немало терний

Надо будет им пройти,

Чтоб в побеги превратить

Свои молодые стебли.

Зеленеет лук осенний

И чеснок, — уже толсты

Их зелёные листы,

Первыми идут они

В рост. И постепенно

Остальные их догонят;

Кабачки готовы к всходу,

Патиссоны, огурцы, тыквы,

Все дышать свободно

Будут в предстоящих циклах

Жизни. Урожай ещё не близко,

Климат, как всегда, капризный.

Принесёт опять сюрпризы

Детям Матери-земли.

Но мы снова примем вызов,

И, смекалкою сильны,

Будем сверху, сбоку, снизу

Защищать свои плоды.

* * *

Море радостно встречало

Нашу пару шумом волн,

Освежиться приглашало.

Пляж был от туристов полн,-

Загорали и купались,

Тёплым светом наслаждались.

А бездонная пучина

Волны вечные катила;

Сотни, тысячи веков

В толще вод она хранила.

Эта бездна у основ

Появилась сего мира;

Краткий миг земных эпох

Водным телом породила.

Бесконечная тоска

Притаилась в синем море,

И безмолвно она смотрит

На скопление песка

Тел живых. Развеет ветер

Эту пыль; от смерти

К жизни он вращает

Те песчинки без числа.

И когда-нибудь настанет

Время, и чиста

Станет круглая Земля,

Сдует все пески времён

Ветер вечности, — лишь он

Будет вихрями носиться

В бесконечном мироздании,

Проплывая меж мирами.

А пока, он обдувал

Нежной свежестью туристов,

Ласково на них вздыхал.

Солнце искрой золотистой

Разливалось по волна́м;

Зной палящий нагревал

Тесный берег каменистый.

Люди толпами бросались

Плавать в синюю пучину;

Дети бойко кувыркались,

Старики, как бы застыли,-

Поплавками поднимались

Над играющей волной,

Наблюдали, улыбаясь,

За весёлой суетой.

Зрелые собой гордились,

Пару себе выбирали,

К размножению стремились.

Молодость не отставала,

Страстью пламенной пылала,

Но по-детски веселилась,

Кубарей в волна́х гоняла.

Суета та вечно длилась

В море, на полях, в лесах;

Умирали и плодились,

Жили в своих кратких снах.

(Из «Без(с) названия»)

* * *

Было жарко; еле-еле

Непривыкшие туристы

Вылезали из отелей

И в волну ныряли быстро.

Переполнился весь берег

Толпами нагих людей

Старых, взрослых и детей.

Вновь примчался к югу север

В пору летних отпусков.

Здесь народ со всей Рассеи

Загорать и плыть готов,

Не теряя своё время.

Две, а может и неделю

Будет кто-то отдыхать

В солнечном краю; успеет

Каждый порцию принять

Витамина D и стать

Видом, словно из духовки.

Нет, не пользуют страховки

Наши граждане. А так,

Каждый обгорев, как рак,

Мог бы денег получить,

Чтобы раны залечить.

Для детей на море рай!

Веселись, играй, плескай

На волнах хоть целый день!

Ну а если станет лень,

Камушки перебирай,-

Монументы воздвигай,

Замки, крепости, дворцы.

Хочешь, крабов добывай,-

Прячутся у волнорезов,

Или водным постреляй

Пистолетом. Лезут

Малыши гурьбой в море,

Развлекаются игрой

И не знают, что уж вскоре

Станет каждый — молодой,

Взрослый, старый и так дале…

Море плещется волна́ми.

(«Повесть о сокровищах»)

* * *

Мёртвые во снах приходят

О погоде говорить,

Весть приносят о невзгодах,-

Помогают жизнь прожить.

Мы на масленой неделе

Много напечём блинов,

Чтобы крепче были в теле,

Ну а в царство вечных снов

Мы и так ещё успеем.

Кто подскажет, чей черёд

Лечь ногами на восход?

Кто в этой игре мгновенной

Из судьбы узор плетёт?

Чёрный ворон точно знает,

Где ему готовят пир.

Мрачным вестником летает,

Вечен он, как этот Мир.

От большого перекрёстка,

Кто-то нашептал ему,

Что убудет в церкви воска,-

Псы провыли не к добру.

Ворон к трапезе спешит,

Ворон смертью дорожит…

Жизнь, как свиток сновидений,

Разум тонок как слюда.

Бродят толпы привидений

И уходят в никуда.

Кто-то рядом остаётся,

Бережёт наш хрупкий "сон",

Наблюдение ведётся

От родин до похорон.

Мир невидимый повсюду,

Бодрствуют его жильцы,

Жизнь загробная — не чудо,

В ней начала и концы.

Там видна закономерность,

Что сокрыта от живых,

В той картине неизвестность

Прорисована, как штрих.

Оттого и будят ночью,

О погоде говорят,

И о будущем пророчат,-

Сохранить живых хотят.

А бывает приглашают,

Мол, тебя мы заждались,

На кончину намекают,

Ну-ка, грешный, причастись.

Тонок Мир и хрупок разум,

Только вечная душа

В этом жизненном рассказе

Заставляет нас дышать.

И она одна и выйдет

Прочь из бытия оков,

Птицей вольною покинет

Царство Мира, царство снов.

Турист

В этом Мире я турист.

Выдали мне в жизнь путёвку,

Приложили к ней страховку,

И заполнить дали лист:

Для чего, к кому я еду,

Цель приезда какова,

Знаю ль местные слова,

И в какой я срок отъеду?

Странные мои дела,

Загудела голова.

Разве ехать я хотел

В неизвестные места,

Где повсюду много тел,

Коим всем один удел, -

Холм землицы для креста.

Где вращаются на шаре

Миллионы привидений,

В частой смене поколений

Смысл сказки забывая.

Лучше уж вернусь домой

В свой родимый мир иной.

* * *

Всё таки, всё это сон…

Для чего начался он

В бесконечном мирозданьи?

Для чего мы здесь живём?

Смысл можно создавать,

Находить, искать, терять,

Потому что нет его.

Человеку здесь дано

Быть творцом своей вселенной;

В яркой искорке мгновенной

Разжигать бессмертный пламень.

Все, когда-нибудь оставим

Этот быстротечный сон

И пробудимся; направим

Путь свой вдаль за небосклон

В новые миры вселенной.

Или здесь же оживём,

В прежней сказочке мгновенной,

В той, что жизнью мы зовём.

* * *

Эх, железная дорога,

Едешь вдоль и поперёк!

У тебя развилок много,

Но всегда один итог…

Дни летят, бегут недели

И уходят прочь года.

Родились, росли, старели

И исчезли в никуда.

Все мы, только пассажиры,

Путники, не здесь наш дом,

Прах оставим в этом мире,

А душою прочь уйдём.

Путь мой — краткое мгновенье

В бесконечности времён,

Эта жизнь — всего лишь сон,

Но настанет пробужденье…

* * *

Жизнь нам в дар дана, о чудо,

Сколько радости в тебе!

Вечно восхищаться буду

Я тобой; по нраву мне

Красота твоя и щедрость.

Как чудесно на Земле

Жить, дышать, мечтать и верить,

Вдаль по жизненной тропе

Устремляться в жажде света.

Пусть недолог этот путь,

Оттого он и прекрасен.

Жить в мгновении — вот суть,

Миг сей тлену не подвластен.

Не уйдёт душа во мрак,

Будет в мысленном просторе

Вечно жить; есть добрый знак

В человеке; в его воле,

Сострадании, любви,

Боги свой оплот нашли.

Вечность равная мгновенью,

Всё вмещается в тебя!

Трепет чувств, поток мышленья,

Пониманье, что есть "я".

Кружит матушка-Земля,

Время вихрями несётся.

Знаю, всё это не зря,

Неспроста нам жизнь даётся.

Искры

Как искры от костра в ночи,

Взмывая в небо быстро гаснут,

Так мысль в моих висках стучит

О неизвестном, о прекрасном.

Но только изложить хочу

Стихом те образы и звуки,

Все закрывается замком.

И в бешенстве ломаю руки,

Пытаясь вспомнить что-нибудь

Из тех мелькнувших откровений,

И вновь, какую-нибудь муть

Пишу, а не стихотворенья.

О, беден, бледен наш язык

И разум сильно ограничен,

К логическим цепям привычен,

А надо Духа видеть лик.

* * *

Дух, скиталец меж мирами,

Выйди к пристани земной.

Разожги на сердце пламень

И поговори со мной.

Нету места во Вселенной,

Где бы не было Тебя,

Пребываешь Ты нетленным

В бренной свалке бытия.

Расскажи, на что в оковы

Нас Всевышний заковал?

В чём порядок и основы,

И зачем Он создавал

Мир безумный мудрым словом?

Тяжело под игом смерти

Жизни радость постигать;

В вечной, глупой круговерти

Умирать и воскресать.

Рваться сердцем вон из плена

Заглушая смехом стон,

От колена до колена

На песке мостырить дом.

От абсурда давит темя,

От тоски сжимает грудь,

Вдаль несётся вихрем время,

Заметая цель и суть.

Оттого порою сонной,

В предрассветной тишине,

Вечность через зёв оконный

Мрачно смотрит в душу мне.

* * *

В часы бессонницы докучной,

Когда от жизни шума нет,

Я слышу повесть о грядущем

В тихом вращении планет.

Мне мнится: вот приду к началу,

Когда покину круг земной.

Сорву с сознанья покрывало,

Расстанусь с тленной слепотой,

Увижу весь узор творенья,

Постигну замысел благой,

Сочту в безвременьи мгновенья

Вечности равные собой.

Но вскоре вновь открою очи

В привычном, плотском существе,

И буду мерить дни и ночи

Здесь, в иллюзорном хрупком сне.

Бой

Я знаю самый тяжкий бой

И это бой с самим собой.

В нём очень трудно победить,

А проиграть может любой.

Чтобы в ладу с собою жить,

Ты вызови себя на бой.

Не пробуй по теченью плыть;

Биться, это значит, жить.

Шар

Ты в центре, где бы ни был ты;

Земля есть шар, как ни крути.

Куда ни шёл бы ты, всегда

Пойдёшь по своему пути.

* * *

Хотел поэт связать словами

Подлунный мир и горний край

Тот, где не ведают печали,

Где вечна жизнь, где всюду рай.

Мечтал он описать стихами

Далёкую отчизну грёз,

Но сбился слог; и с матерками,

Пиит лишь прозу произнёс.

Сокрыта Истина веками;

Её не смог даже Христос

Облечь в глагол, немым оставил

Ответ на каверзный вопрос

Пилата. Только тишина

И вечность нам в удел дана…

Но есть за ней в далёкой бездне

Та Суть, что неизречена,

И с Ней мы в новый век воскреснем.

Оглавление

Советы поэтов

Обходчик

Галактика номер шесть

Огонь по-гречески

Трубадур и шут

Реки впадают в море

Нива мира

Рынок мира

Картина мира

Картина

Тигр мира

Они

Музыка бала

Ветер

Жизнь во вселенной

Панспермия

Лекция

Прохожие

Гроза

От строчки Маяковского

Накануне светлой Пасхи

Тень поэм

Пропавшая лекция

Ветер настроений

Огонь доминанты

Сознание

Живое

Птица-небо

Разум

Ум за разум

Симметрия времени

Нечистая дорога

Леший

Заколдованный клад

Лихо

Песня шамана

Марья

Исследователи космоса

Майя

Убитый пиит

Песни моря

Звёздный дым

Преподаватель философии

Вдоль по Волге

Вечная весна

Вечная Весна

Птица

Новая весна

Странная партия

Операция Ы

Жертвоприношения

Орёл и ворон

Явление вдохновения

Мрак и красота (Достоевский)

Небесный океан

Пыль на дороге

Автобус

Странный сон

Нейросеть

Поле

О горячей воде

Ненастье

Лето

Вий посетил

Про мышей

Чифир

Курс

Бессмертный полк

Ветер степей

Наставление скальда

По морю Хвалынскому

Святослав

Поэт

Оазис

Рассказ пилигрима

Амулет

Поэзии нет

Напел соловей

Искусство стихо сожжения

Джинн из бутылки

Вечная дилемма

Джимми моряк

Скверные размышления

Солнечные координаты

Прогулка по млечной дорожке

Мефестофель

О текиле

Дым мирового порядка

Сто миллиардов звёзд

Потоп в пустыне

Благой путь

Метемпсихоз собачий

Гипоксия

Масленица

Век поэзии

Пугачёвцы

Пустые степные просторы

Тишина

Зарисовки рифмача

Монгол

Лёд

Проза

Путешествие смысла

Иди и смотри

Нигилистическая рифма

Человек человеку — волк

Снова

Странное предание

Туман

Светлая одежда

Ветер

Древо мира

Размышления перед поездкой на дачу

Неприкаянный дух

Суть

Бодрое утро

Дождливая зарисовка

Каменный великан

Очерк

Пасха в степи

Тяга земная

Секрет Гипербореи

Время

Река времён

Поэтический монолог

Микстура от тоски

Самогон

Пивное вдохновение

Сейчас я здесь, но я и там, я был всегда

Рождество в вечность

Они смотрят

Пращуры

Совет Одина

Шторм

Тяжёлый спорт

Хорошо

Похмельные размышления

Осенняя тоска

Утро

Ночь

Ночь в степи

К дачному сезону

Турист

Искры

Бой

Шар